Особый отдел

========== Пролог ==========

Дождь, ну почему всегда идёт дождь.

Я отступал всё дальше и дальше, к темнеющей громаде леса, сжимая в окоченевшей, липкой от крови и грязи ладони рукоять ножа. В сгустившихся сумерках ища хоть какое-то укрытие от тех, чьи злые, полные ненависти голоса раздавались всё ближе и ближе.

Они не отпустят, они не простят, пришло понимание. Этим — серым балахонам, во что бы то ни стало надо найти меня, выместить свою злость, отыграться за убитого товарища и не важно, что я только защищался, как умел, как знал, прекрасно понимая, что за мной, в тот момент, женщины и дети.

Услышав отзвуки голосов сбоку, я остановился. "Не успеваю", — подумал с какой-то отстранённостью. Они всё-таки вычислили меня и заходили с двух сторон, готовясь замкнуть кольцо. "Не уйти", — опустившись на колено у одной из палаток, впопыхах брошенной здесь хозяевами, как впрочем и тысяч других оставшихся на этом поле, меж которых рыскали мои преследователи, оторвал, напрягшись, кусок ткани. Отбросив длинные волосы со лба, повязал импровизированную бандану. Вторым куском, как мог протёр ладони и нож. Будет неприятно, если он вдруг выскользнет в самый неподходящий момент. Смертельно неприятно.

- Он где-то здесь, — резкий, визгливый и опасно близкий голос заставил меня поморщиться.

- Ищите, эта тварь убила Игнатуса!

- Мерлин, он же зарезал его как свинью.

- Заткнись и ищи, я отрежу ему голову, а из черепа сделаю вазу!

- Морана будет рада...

- Что ты сказал?

- Ничего.

Я лежал, вжимаясь в вязкую жижу, слушая как переругиваются приближающиеся враги. В темноте, в грязи, прикрытый каким-то мусором, если бы не это обнаружение жизни, я бы дождался, когда они пройдут мимо меня и ушёл бы в другом направлении. Но магия, чёртова магия, от которой, будь ты хоть мастером маскировки, не скрыться.

- Где-то здесь. Он где-то здесь.

Я видел тёмный силуэт, водящий палочкой, на конце которой светился яркий огонёк. Его взгляд уже пробегал по тому месту, где сейчас лежу я. Но, если не знать как искать, в неверном свете Люмоса, меня не различить. Вот она, первая цель.

А рядом ещё один в балахоне, и ещё один, не слишком близко, но и не далеко. А всего их здесь с десяток наберётся, моих активных преследователей, растянувшихся неровной цепью.

Вот только в дождь и в темноте их Люмосы больше ослепляют самих, сужая и так небольшое поле зрения, делая темноту на расстоянии трёх-четырёх метров ещё гуще.

Пора. Рывок пожирателю за спину, из-под руки резкий шлепок по челюсти, заставляющий её сомкнуться, не давая вскрикнуть, и удар ножом, слева, под рёбра. Нажать и повернуть, всё, этот не жилец.

Отпустив заваливающееся тело, соскальзываю, распластываясь, вбок, туда, в грязь, отползая назад, лицом к врагу, как учили, по-змеиному изгибаясь.

- Тони?! - кто-то увидел падающее тело.

- Чёрт, Тони! А-а-а-а! Секо! Секо! Бомбарда!

Невидимые лезвия вспороли палатки в стороне, совсем не там, куда отполз я, а взрыв буквально разметал их.

- Идиот! Ты чуть меня не зацепил!

- Он убил Тони!

- Проверьте, живо!

Ещё два силуэта. Огоньки тревожно мечутся из стороны в сторону, когда они с опаской подходят. Один наклоняется.

- Мёртв, Тони тоже мертв!

- Мерлин...

- Хватит причитать! Жгите здесь всё, подпалим ему задницу!

- Фоер! - завопило на несколько голосов, и из палочек во все стороны ударили потоки огня.

И опять не туда. Они бьют наружу, почему-то считая, что опасность там, а не за их спинами, где недалеко товарищи и, возможно, друзья. Вот только огонь, что ревущей струёй хлещет по брошенному скарбу, жадно пожирая всё на своём пути, делает их просто слепыми и глухими. Снова со спины, приподнявшись и буквально впечатавшись в того, кто слева, пониже ростом, подхватываю руку с палочкой, толкая неожиданно лёгкое тело в балахоне, разворачивая вбок, так что в поток пламени попадает вторая фигура, тут же факелом вспыхивающая от магического огня. Вой заживо сгораемого стоит в моих ушах. Неожиданно пискляво женским голосом вопит первый. Ножом чиркаю по горлу, перерезая гортань, и крик мигом обрывается сипением и бульканьем, а развороченная артерия взрывается фонтаном крови.

От нескольких секо ухожу в перекат, снова, ужом утекая в темноту.

- Чёрт, Рорик!

- Марта! - полный отчаяния, животный вой.

- Адский огонь! - срываясь, словно ожившее пламя накрывает всё вокруг, мгновенно высушивая даже воздух, совсем краем, но так, что правая сторона взрывается болью, лизнув меня.

- Уходим!

- Забирайте его!

- Уходим!

- Уходим!

Чёрные силуэты на фоне ревущего пламени исчезают один за одним. А губы мои кривятся от боли и какой-то усмешки. Я всё ещё жив.

А буквально через пять минут новые хлопки.

- Агуаменти!

- Не поможет, это Адский огонь.

- Надо отменяющее.

- Сейчас, погоди.

Пламя чуть спадает, останавливая распространение, но и не думает угасать.

- Слишком сильное!

- Погоди, вдвоём.

Ещё хлопок. Новый силуэт.

- Кто?

- Особый отдел!

- О, простите, сэр, не узнал.

- Грюм?! И кто его сюда позвал?

- Кто это там? А, Барни Робинсон. Давно у нас не был? Подзабыл уже дядюшку Аластора, расслабился? Я тебе мигом комплексную проверку отделения организую. Хочешь?

- Нет.

- Тогда заткнись.

Так вот он какой, Аластор Грюм, по прозвищу "Грозный глаз", провожаю я взглядом новое действующее лицо.

А тёмная фигура, меж тем, приблизившись, почти перекрыла мне обзор, склонилась, уперев посох в раскисшую землю. Я видел как его волшебный глаз рывками дёргается, осматривая меня. Наконец осмотрев и, видимо, выяснив всё что было нужно, он спросил, негромко и даже с каким-то участием: 

— Ты кто, сынок?

С трудом разлепив губы и посмотрев долгим взглядом на мага, я, наконец, ответил: 

— Рон Уизли.

И потом, ещё немного подумав, добавил: 

— Сэр.

========== Глава 1 ==========

Даже у сказки существует своё неприглядное, полное мрачных и порою жестоких тайн, дно. То, о котором не пишут писатели, боясь травмировать нежную детскую психику. То, которое, с присущим реальности цинизмом, указывает неосторожному путнику забредшему в эту обитель мрака и отчаяния, где его место. Я это понял сразу, хотя бы по тому, что для того чтобы мне появится здесь, как минимум одному человеку пришлось умереть. Как впрочем и мне, там.

В моем случае все было до банальности просто и до ужаса глупо, и еще обидно, вернуться невредимым из горячей точки и сдохнуть от шальной пули обдолбавшегося "курительными смесями" "золотого мальчика", который открыл пальбу в центре города. Судьба. Или кысмет, как говорили откуда я вернулся... Недаром, во многих языках она имеет негативный оттенок, фатум, рок, потому что как правило не сулит ничего хорошего.

А Рон Уизли умер ещё проще, попав под заклинание Авады от одного из пожирателей, во время учиненного ими погрома после финала Чемпионата по квиддичу. Заклинание, что рвет все связи души с телом, буквально вырывает её оттуда. А на освободившееся место попал я, заняв пустующее тело.

Прекрасно помню эти огромные, заплаканные глаза, эту смесь ужаса, недоверия и в тоже время надежды, с которой на меня смотрела рыжеволосая девчушка лет тринадцати, стоило мне очнуться здесь. И её слова: "Рон, ты живой?!"

Из сбивчивых и сумбурных речей её и ещё двух парней похожих друг на друга как две капли воды, я и уяснил основополагающие моменты, кто я, где, и что вообще происходит.

Судьба, о я практически видел как она издевательски хохочет отправляя меня в персонажа подростковой сказки. Майора третьего управления в малолетнего недотёпу-волшебника. Действительно, может ли быть что-то забавнее этого.

Я читал про Гарри Поттера. К своим тридцати трём, так и не обзаведясь семьёй, когда вечерами холод и тянущая тоска, приходили чтобы составить мне компанию, когда за окном сгущались сумерки, а по тиви показывали очередное пустое и идиотское шоу, я открывал книгу с мальчиком в очках на обложке и погружался в выдуманный мир магии и магов, волшебных существ и удивительных приключений, на время забывая обо всём.

Да, я читал Гарри Поттера.

* * *

С приличными ожогами я попал прямиком в Мунго. Хорошее место, когда надо спокойно все обдумать, разложить по полочкам и выработать определенную линию поведения. Трёх дней, что целители мне дали на восстановление психологического равновесия, мне хватило с избытком. В какой-то мере, такое экстремальное попадание было мне на руку, да, прошёл, что называется, по грани, по самой кромке, но выжил, зато теперь любые изменения психики и поведения легко списать на последствия сильного стресса.

Тридцатитрёхлетний майор военной контрразведки с десятком лет оперативной работы "на земле"... Да будь я хоть мастером перевоплощений, достоверно сыграть четырнадцатилетнего подростка мне не дано, тем более что в основе образа сложившегося в моей голове о Роне, лежит не отработанная агентурная информация, не вдумчивое собственное полугодичное изучение человека и чтение выкладок аналитиков, а художественная книжка где персонаж не главный герой, а всего лишь один из.

Так что, стоило признать, определенные вопросы ко мне сложившаяся ситуация снимала.

Приоткрыв дверь палаты, вошел Марк Корнер, еще один сотрудник особого отдела Аврората, с главой которого я, волею случая, познакомился на том памятном поле.

Еще один сотрудник и опять с душой выжженной до пепла. Говорят, глаза зеркало души. У него они были глазами человека, для которого смысла в этой жизни, по большому счёту, уже не осталось.

Что держало его здесь? Работа, наверное. Может и ещё что-то, но я пока этого не видел.

Повесив на вешалку пальто и шляпу, он присел рядом со мной, на стул подле кровати, привычным жестом из внутреннего кармана пиджака достал блокнот и ручку.

- Как самочувствие?

- Нормально, — я пожал плечами. — Давно уже нормально.

- Целителям виднее, — Корнер спокойно констатировал общеизвестный факт, что мнение пациента никого не колышет, по тому самому большому счету.

Дежурно спросил, как спрашивал в каждый приход сюда:

- Не вспомнил ничего ещё?

Я покачал головой, в который раз говоря:

— Нет.

Исчерпывающую информацию я дал Грюму, прямо на месте, после влитой склянки с чем-то на диво, хорошо обезболивающим и прояснившим сознание. В том объеме, котором было возможно, не касаясь моего попадания оттуда сюда и некоторых скользких вопросов касающихся навыков обращения с холодным оружием и моих действий. Впрочем, на этих моментах старый аврор внимание акцентировать не стал, хотя понял явно много больше. Сам, смею надеяться, опер, пусть и не из волкодавов, но и далеко не из последних, Грюма я обоснованно считал матерым зубром, собаку съевшим на оперативной работе. И нет разницы, что здесь общество магов, принципы всегда те же самые, потому что люди остаются людьми, с палочкой ли, без палочки. А особый отдел, как я понял позднее, в какой-то мере, выполнял функции и контрразведки, и антитеррористической деятельности. Так что, мы с Аластором были практически коллегами.

- Ладно, это все лирика, — вдруг сказал Марк и я с некоторым интересом взглянул на него снова. Эта фраза в нашем диалоге ещё не звучала, а значит, за этим должно было последовать что-то новенькое.

- А не лирика в том, что больше в Мунго тебя держать не будут.

- Отлично, — не сдержал я восклицания. Лёжка с унылым разглядыванием еще более унылого потолка больницы, мне порядком уже осточертела.

Корнер энтузиазма моего не поддержал, оставаясь все таким же безучастным, продолжил:

- Теперь по поводу трупов в масках пожирателей.

Я мигом подобрался, этот момент был самым "больным", потому как четыре трупа взрослых волшебников в глазах окружающих делали меня однозначно каким-то маньяком-убийцей, и никакие слова о самообороне тут не помогут: перерезанное горло в это понятие не вписывалось от слова совсем. А ещё были и вопросы кровной мести, родня-то у них тоже была, не поголовные сироты же там.

- Среди них были маги из достаточно респектабельных семей, — внимательно глядя на меня, выделил он последнее слово, озвучивая те же мысли, что крутились и у меня в голове. — Поэтому официальная версия будет, что ты просто невинная жертва, чудом уцелевшая после атаки неизвестных преступников...

- Пожирателей, — вставил я слово.

- Преступников, — поправил меня Марк. — Одетых пожирателями.

Снова нечитаемым взглядом прошелся по мне, продолжил: 

— А погибли они от рук случайно оказавшегося поблизости аврора, также бывшего среди зрителей Чемпионата.

- Имя аврора?

- Не раскрывается по соображениям безопасности.

Хороший ход, Грюм, а я не сомневался, что это была его идея, разом выводил меня из-под удара, делал некую рекламу аврорам, если это можно так назвать, и посылал определенный сигнал "той стороне", что Аврорат далеко не мертвый лев. Пусть это и, в какой-то мере, блеф, но кто же об этом знает. А в кругу министерских работников Аластор запросто может выставить это как грамотную работу своего антитеррористического подразделения, ну и намекнуть на наличие хороших источников информации, тем самым еще раз подтвердив свою компетенцию и профессионализм, ну и как побочное, но не менее полезное, заставить противника усиленно искать несуществующего стукача в своих рядах. Между прочим, не факт, что не существующего, как-то уж больно быстро и неожиданно для местных авроров Аластор появился на месте преступления. Хотя подставлять информатора он не стал бы, это глупо. Впрочем, я совершенно не владею обстановкой, чтобы что-то предполагать.

Но однозначно, Грюм повернув ситуацию в свою сторону, остается кругом в выигрыше.

- Значит, я могу идти домой?

- Можешь, — Корнер кивнул. — Обо всём случившемся, сам понимаешь, болтать не следует, в первую очередь ради собственной безопасности.

- И родителям? - поднял я бровь. Их хоть и не было тогда там, но близнецы с Джинни явно все им рассказали. И что я выжил, хм, после Авады, и про нож, что по моей просьбе отдал мне один из братьев и, конечно же про то, что первого из нападавших я прирезал практически на их глазах. А выбора другого не было, дети за моей спиной не оставляли мне иного, когда этот ублюдок выскочил прямо на нас, раскидывая во все стороны боевые заклинания.

Ножевому бою меня учили два капитана-ГРУшника с Бердской, ныне не существующей, бригады спецназа, в бытность мою в годичной командировке в Чеченской республике. Эти навыки мне ой как потом пригодились.

Вот и здесь, действуя чисто на рефлексах, на глазах остолбеневшей "родни", я перекатился пожирателю под ноги и одним коротким движением уколол его в пах. Перехватив руку с палочкой, вывернул ее, что суставы затрещали. Под тонкий визг, пинком под колено завалил на землю и перерезал открывшееся горло, хватанув лезвием почти до позвоночника.

- Родителям можно. Да там и без тебя им всё объяснят: и как было, и что говорить. Они поймут.

- Уверены? - засомневался я.

- Ну, если это те же Артур и Молли Уизли, каких я знал когда-то, то поймут, - аврор усмехнулся чему-то. Поднявшись, вдруг протянул мне руку, которую я, соскочив с кровати, крепко сжал в своей ладони.

Что-то мелькнуло в глазах Корнера, на миг, на долю секунды, словно тень хорошо скрываемого одобрения, чуть кивнув мне, он молча развернулся, проходя к вешалке и накидывая пальто.

- Спасибо, сэр, - бросил я ему вослед.

На что он только коротко кивнул, придержав шляпу рукой и ни слова больше не говоря, вышел из палаты.

- Домой... - я покатал это слово на языке. Пора привыкать, что у меня тут теперь есть дом. В прошлой жизни дома у меня как такового не было, да и не могло быть. Мотало меня всю жизнь по командировкам и служебным квартирам. Как окончил Новосибирскую академию так и пошло. Где только не служил, заносило и за полярный круг, затем Чечня, Дагестан, последние года три вот только осел в Хабаровске присматривать за инфильтрацией к нам китайского соседа.

Даже в детстве у меня не было своего дома ибо считать таковым детдом, как по мне, глупо, пусть и осознание этого пришло ко мне уже после, в институте.

И вот теперь у меня вдруг появился и дом и семья, и как на это реагировать, я, признаться, толком и не понимал.

========== продолжение главы 1 ==========

Из Мунго меня забирал Артур. Что у него не отнять, так это в равной мере любви ко всем своим детям. Рон всё же шестой сын, да ещё и с сестрой-погодкой, которая после череды сыновей просто обязана была на себя перетянуть всё родительское внимание, оставляя тому жалкие крохи.

Но в том, с каким участием старший Уизли обращался ко мне, в тоне, в котором прекрасно слышалось и беспокойство, и участие, и забота, этого совершенно не чувствовалось.

Удивительный человек.

Он всю дорогу, пока мы ехали на том самом Форде "Англия", рассказывал о каких-то обыденных событиях, произошедших в "Норе" за время моего отсутствия, кто что делал, кто где был. Передавал привет от старших братьев.

Я же, по большей части, отмалчивался, думая о своём. Нет, чисто автоматически я вылавливал из его пространного монолога зёрна фактов, отмечая и складируя в памяти, вот только не было там ничего особо интересного.

Последняя фраза, буквально уже перед приземлением, почти в сумерках, но когда ещё можно было различить покосившуюся башню родового гнезда, если это можно было так назвать, Уизли, только она смогла меня выдернуть из задумчивой отрешённости.

- Ещё у нас Грюм в гостях, хотел сразу с тобой, как выпишут, поговорить.

Я чуть повернул голову, встречаясь глазами с Артуром.

- Зачем?

- Не знаю, сынок, наверное ещё раз про Чемпионат.

- Понятно.

Односложно ответив, я снова отвернулся к окну, разглядывая свой будущий дом. Глупо гадать, зачем он тут. Ответы, вот что нужно Грюму. Слишком много нестыковок и несоответствий. Слишком не укладывается имеющаяся картина произошедшего в рамки обычного четырнадцатилетнего парня.

- Вот мы и дома! - громко провозгласил Артур выходя из машины, на которой мы благодаря виртуозным навыкам отца семейства чуть было не снесли крыльцо при приземлении.

Распахнув скрипнувшую дверь, Уизли-старший пропустил меня вовнутрь, заходя следом и закрывая её за собой, и я снова, как и в ту ночь, встретился глазами с Грюмом.

Старый аврор сидел на стуле, опираясь на посох и задумчиво разглядывая вошедших. Кивнув Артуру, он молча двинул головой в сторону выхода из летней кухни, в которой, судя по всему, мы оказались, и тот, каким-то виноватым взглядом окинув меня напоследок, скрылся за дверью.

- Ну что, Рон. Пришло время поговорить начистоту. Садись.

Я присел на стул напротив. Волшебный глаз аврора рывками вращался в глазнице, осматривая меня всего с ног до головы. Сомнений не оставалось, именно этот разговор решит быть мне или не быть здесь и сейчас, поставив на кон не только существование моё как Рона Уизли, но и саму мою жизнь.

Я не мог ошибаться, потому что не раз видел подобные взгляды.

- От твоих ответов будет зависеть очень многое, если не всё. Я думаю, ты это понимаешь. И ты понимаешь, почему они появились.

Это были ещё не вопросы, это, пока, была только констатация факта.

Достав из складок мантии небольшой пузырёк с опалесцирующей жидкостью внутри, он кинул его мне. Машинально подхватив его, я покрутил в пальцах сосуд, поднял на Грюма вопросительный взгляд, хотя уже примерно догадывался, что это.

- Веритасерум. Сыворотка правды, своего рода. Если так тебе будет понятней. Выпей.

- А если не захочу.

- Тогда я буду вынужден тебя уничтожить.

Грюм говорил спокойно и без тени сомнения в голосе.

- Мне не нужен непонятно кто живущий в семье моих близких друзей, который спокойно и профессионально, ножом ликвидирует четырёх взрослых, не самых слабых магов. Мне не нужен непонятно кто, выживший после Авады и чей психопрофиль совершенно не соответствует ни возрасту, ни характеристикам этого тела. И наконец мне не нужен непонятно кто, разбирающийся в методах оперативной работы. Ты же знаешь, что такое оперативная деятельность?

- Знаю.

У меня не было другого выбора, кроме как подтвердить его слова. Не здесь, не сейчас и уж точно не с матёрым волкодавом, сидевшим напротив.

- Пей.

Сжав на секунду пузырёк в ладони, я на стал больше раздумывать и замахнул безвкусную жидкость.

Вперившись в меня обоими глазами, и магическим, и настоящим, Грюм удовлетворённо кивнул, провожая взглядом пустой сосуд, который я положил на стол рядом.

- Первый вопрос. Что случилось с настоящим Роном Уизли?

- Он умер. Наверное. Не знаю.

Отвечать было легко, врать я не собирался, вот только зная методики допроса и пройдя соответствующее обучение, даже под сывороткой и на детекторе лжи можно было поиграть с вариантами ответов, выбирая наиболее безопасную для себя формулировку.

- Кто ты?

- Магл, по вашей терминологии.

- Род занятий?

- Схож с вашим.

- Страна?

- Россия.

Грюм чуть поджал губы, переваривая последний ответ.

- Откуда знаешь язык?

- Учил как язык вероятного противника.

- Как попал в тело Уизли?

- Не знаю. Там умер, здесь очнулся.

- То есть к смерти его не причастен ни прямо, ни косвенно?

- Да.

- Откуда знаешь ножевой бой?

- Учили. Участвовал в боевых действиях.

- Род занятий схожий с моим... Конкретнее.

- Контрразведка.

Аврор знал, что это такое. Криво усмехнувшись, он встал, нависая надо мной, по-прежнему опираясь на посох.

- Интересно. Очень интересно.

Голос его стал задумчивым.

- Почему на Чемпионате с ножом кинулся на мага?

- Дети. Они могли погибнуть.

Припадая на одну ногу, Грюм прошёл к окну, посмотрел в черноту сгустившихся сумерек. Отставив посох и заложив руки за спину, повернулся ко мне.

- Что ты планировал делать дальше?

Я пожал плечами. Задумываться о каком-то "дальше", когда неизвестно как решится твоя судьба? Есть дела и менее бесполезные.

- Не знаю. Если остаётся всё как есть?

Аврор кивнул.

- Жить, вливаться в общество.

Комната погрузилась в тишину, слышно было, как тикают часы на стене, да на улице кто-то ухает, сова наверное. Я смотрел прямо перед собой, Грюм на меня. Наконец, его хриплый голос разорвал порочный круг молчания.

- Как думал легализоваться?

Вот над этим вопросом я размышлял достаточно долго, поэтому ответил без промедления.

- Потеря памяти. Выживание после Авады, событие, как я понял, очень редкое, легко можно всё списать на неё.

- А изменение поведения на послебоевой стресс?

- Да. Конечно.

Это был самый оптимал, снимавший практически все вопросы относительно изменения личности.

- Пожалуй. Должно сработать.

Грюм снова надолго задумался.

Да, я на самом деле планировал жить и вживаться. Глупо выёживаться, когда тебе дают второй шанс. И пусть это персонаж подростковой сказки, но только здесь это не сказка, а суровая реальность, начисто лишённая каких-либо условностей.

О вмешательстве в естественный ход событий я не думал. Хотя нет, думал, конечно, вот только не о том, как очаровать первых красоток Хогвартса или стать убермегабоевым магом, и даже не о том, как из первых, что называется, рядов, понаблюдать героическую борьбу Поттера с самоназванным Тёмным Лордом.

Я вспоминал заплаканное лицо рыжеволосой девчушки, встревоженных близнецов, старающихся казаться более уверенными, чем они были на самом деле, и всё отчетливей понимал, что не могу, вот так, пустить всё на самотёк, зная, куда эти дети, не только Уизли, но и другие парни и девушки, учащиеся в Хогвартсе, влезут. Ещё не понимая всей опасности, ещё не думая о смерти, в силу возраста, ещё не веря, что всё может окончиться плохо. Каждая их авантюра могла закончиться смертью. И четвёртый год обучения исключением в этом плане не был. Наоборот, смерть Диггори это только подтвердила.

- Ладно, на сегодня достаточно.

Я поднял голову, разглядывая главу особого отдела.

- Что будет со мной?

- Пока ничего.

Грюм кивнул на дверь, ведущую во внутренние помещения.

- Действуй по легенде, потеря памяти, стресс, шок. Они знают только о первом, о тех троих ничего никому, кроме меня и ещё пары сотрудников отдела, неизвестно. И ещё.

Он ткнул меня жёстким, словно деревянным пальцем в грудь.

- Про то, что ты выжил после Авады, только в кругу семьи. Их я тоже предупрежу. Хватит с нас одного Избранного.

- Оставляете меня в живых?

Грюм посмотрел мне в глаза, кривовато усмехнулся.

- Они слишком хорошие люди, чтобы я вот так просто отнял у них сына. Ты займёшь его место и сделаешь всё, чтобы я не разочаровался в своём решении. Понял меня?

- Понял.

- Тогда пошли.

========== Глава 2 ==========

Я сидел на крыльце дома и, щурясь, разглядывал мелкую и близнецов, что кружились в воздухе перед домом, устроив подобие квиддича. Было тепло и как-то даже не по-английски солнечно, отчего пейзаж мигом перестал быть бледным и унылым, приобретая невиданную яркость и сочность.

Пахло травой, полевыми цветами и сдобной выпечкой с кухни. Я вдыхал эти запахи и невольно блаженно щурился, заново ощущая что такое обоняние, не забитое бытовой химией и городским смогом. В той жизни я это в полной мере прочувствовал только после полугода лазанья по горам. Обоняние моё обострилось настолько, что я за несколько сотен метров ощущал запах дыма даже от совсем небольшого костра, а "аромат" давно немытого тела метров за пятьдесят, конечно это при условии достаточно длительной "лёжки" или "секрета", выставленного противником.

Вообще, в диких условиях все чувства человека обострялись неимоверно. Слух, обоняние, зрение в чуть меньшей степени, но и оно менялось в лучшую сторону.

- Рон, давай с нами!

Я посмотрел на подлетевшую ко мне Джинни. Сестру, да, теперь уже мою сестру, коль я решил вживаться в роль. Подумав, отрицательно качнул головой, приподнял лежащую на коленях книгу. Всего лишь пособие для дошкольников, доступным и понятным путём объясняющее, что такое магия, и дающее базовые подготовительные упражнения с простейшими бытовыми чарами в конце, но это, пожалуй, было для меня сейчас наилучшим выбором.

- Ладно, но если захочешь, присоединяйся.

Поправив чёлку, она заложила лихой вираж, этакую полупетлю-полубочку и унеслась обратно к парням, отбив на ходу брошенный ей мяч и поднырнув под бросившегося наперерез брата.

Да, известие, что младший сын почти полностью потерял память Уизли, не обрадовало. Молли, глотая слёзы, всё порывалась гладить меня по голове, Артур комкал в руках газету, а с лиц братьев не сходило выражение тревоги и вины.

Я молчал. За меня, по большей части, говорил Грюм. Спасибо ему за это. И про потерю памяти, и про необходимость заново социализироваться. Про стресс и шок. Ещё раз предупредил про убитого не болтать и, особенно, про то, что я пережил Аваду.

Побыв ещё немного, обсуждая уже что-то приватно с Артуром, аврор дом покинул, а мы наскоро поужинали. В полной тишине, под негромкий стук столовых приборов. Тишина эта угнетала, но я не хотел ничего говорить, а остальные просто не знали что сказать. Сразу после мне показали мою комнату, скомкано пожелав спокойной ночи, и я, наконец, остался один.

За неделю в "Норе" я привык в основном общаться односложными "да" и "нет". Молли каждый раз, на мой молчаливый кивок, только вытирала набежавшие слезы, но я не мог по-другому, просто потому, что они слишком хорошо знали своего сына и легко бы вычислили несвойственные ему речевые обороты, манеру произношения, лексикон, акцент, в конце концов. Всё то, что простой потерей памяти объяснить никак нельзя. Именно по этим признакам меня в первую очередь и заподозрил Грюм, а он не был Рону родной матерью.

Мне, всё же, было проще, чем им. Я и в той жизни был немногословен. Поэтому к радости или печали, но вскоре меня перестали тормошить и пытаться разговорить, приняв таким, каким я стал.

А я, по уже въевшейся в плоть и кровь привычке, принялся утолять дикий информационный голод, используя как родственников так и неплохую, на удивление, библиотеку в доме.

А потом возле "Норы" появилась она.

Визг тормозов вывел меня из раздумий, когда я, по своему обыкновению, читал очередную книгу, привалившись к одинокому столбу, бывшему когда-то частью забора, окружавшего границы владений семьи Уизли. Вот только сам забор давно подгнил и завалился в траву, где ещё можно было поискать остатки сбитых меж собой штакетин. Лишь глубоко врытый в землю грубо оструганный ствол дерева, сантиметров тридцати в диаметре, одиноко и упрямо продолжал возвышаться над сплошным травяным морем.

Подняв голову, я увидел "Мини" 1959 года, красный, с чёрным капотом, блестящий и вызывающе новый, словно бы с момента их выпуска не прошло больше тридцати лет. Эту машинку сложно было не узнать, на такой катался мистер Бин, персонаж комика Роуэна Аткинсона.

А от "Миника" ко мне уже решительным шагом направлялась девушка, хотя нет, вблизи я понял, что это всё же достаточно молодая женщина тридцати — тридцати пяти лет.

Зелёная блестящая юбка, жакет, с рукавами и воротником отороченными мехом, очки в простой оправе и белые, словно выбеленные, волосы...

Я машинально взглянул на наручные часы, отмечая время. Час с четвертью пополудни, самое начало ланча в пристойной английской семье и самое неудачное, с точки зрения этикета, время для визитов.

Вот только этой гостье никакого дела до этикета не было, а на мнение кого-либо, кроме самой себя, скандальная журналистка "Пророка" чихать хотела с высокой колокольни.

Акула пера местного разлива, незабвенная Рита Скитер.

Хмыкнув, я отвёл от неё взгляд и снова уткнулся в книжку. Не ждал я её, хотя события ночи после Чемпионата наделали много шума, и даже обо мне короткая и сухая строчка текста упоминала, без имён, пока без имён, как об ученике Хогвартса, пострадавшем при нападении. Были ещё пострадавшие, но в массе своей от давки, возникшей при бегстве такой толпы народа, ну, а маглов никто не считал, хотя Артур раз обмолвился, недовольно поджав губы, что отделу магических происшествий и катастроф пришлось немало поработать.

Ярко-красные "лодочки" остановились около меня.

- Ну что тут у нас?, — она присела на корточки, вглядываясь с лёгкой ироничной улыбкой. - Рон Уизли, невинная жертва нападения Пожирателей.

- Лиц, одетых Пожирателями.

Я упорно старался не смотреть на неё, по крайней мере, прямо. Что по пронырливости, что по беспринципности, фору она могла дать многим и многим. Одно хорошо, знать меня она могла лишь со слов других людей, всё меньше шансов для расшифровки.

- Ну да, конечно. Какой серьёзный мальчик.

Голос её приобрёл слегка завораживающие, чувственные нотки.

- Мне так хочется написать о тебе статью. Ты же согласен, что это здорово, статью, и о тебе, да ещё в "Пророке"? А, Рон?

- Ну, наверное.

Мой тон был сух и безучастен, тяжело вздохнув, я оторвался от чтения и задумчиво уставился ей в вырез незастёгнутого жакета.

Словно бы случайно, она коснулась следующей пуговички на одежде, чуть потискав её и потянув ниже, делая декольте глубже, буквально на полсантиметра, но всё же, а улыбка её стала улыбкой матёрой искусительницы.

- А что бы ты хотел, чтобы я о тебе написала? Ты, наверное, не просто так остался на поле, и может даже совершил что-то героическое? Не стесняйся, расскажи, я уверена, прочтя о твоих подвигах, все согласятся, что ты настоящий герой!

- Героическое?

- Да-да! Я уверена, в этой груди бьётся сердце молодого льва!

- Нет, героического ничего не было.

- Совсем-совсем?

Расстроенная рожица её была так убедительна, что будь я действительно четырнадцатилетним пацаном, я бы, наверное, купился. Вот только я им не был, и верить людям перестал уже давно.

- И что же о тебе написать?

Я поднял голову и пристально вгляделся в распахнутые глаза за отблёскивающими стёклами.

- Напишите, что я плачу каждый раз, когда вспоминаю ту ночь, и что мне до сих пор страшно.

- Действительно? Бедненький маленький мальчик.

Она даже протянула руку, чтобы погладить меня по голове. Вот только резкий окрик остановил её на полпути.

- Леди, кто вы и что здесь делаете?!

- Рита Скитер, внештатный репортёр "Пророка". Миссис Уизли, я так понимаю?

Журналистка встала, с чувством лёгкого превосходства оглядывая Молли, одетую в знавшее лучшие годы домашнее платье.

- Правильно понимаете.

Захлопнув книгу, я с лёгким сожалением поднялся тоже.

- Рон, вот ты где. Быстро на ланч, уже все собрались, только тебя ждут.

- Да, мам.

Проводив меня глазами, она с подозрением уставилась на женщину.

- А вас, миссис Скитер...

- Мисс.

- Тем более. Я попрошу покинуть территорию и не приставать к моему сыну.

- Даже и не пыталась.

- И вообще, без нашего согласия вы не имеете права обсуждать с ним случившееся. Вы же за этим здесь?

Рита холодно улыбнулась. О да, это была действительно хищница, хладнокровная, изворотливая и опасная. Змея, вот кого она мне напоминала.

- В основном. Ну да ладно. Чао, Рон, поговорим потом, в более подходящей обстановке.

Послав мне воздушный поцелуй, она развернулась и, покачивая бёдрами, направилась к "Мини". Мы проводили взглядами промчавшийся мимо автомобиль, оставивший шлейф пыли за собой.

- Вот же...

Дальше Молли употребила грубое сленговое слово, припомнив значение которого, я с трудом заставил себя не улыбнуться. Рите оно подходило чрезвычайно.

* * *

Скитер никак не шла у меня из головы. Совсем иная, чем образ из фильмов, ровесница прошлого моего тела. Не знаю почему, но у меня сложилось впечатление, что там, под агрессивным макияжем и кричаще-яркой одеждой, прячется удивительно красивая женщина. Я прислушивался к себе, с лёгким неверием анализируя свои чувства. Не хватало ещё влюбиться. До этого момента я был прочно уверен, что подобные чувства окончательно и бесповоротно ушли, перегорели, тогда, после первой институтской влюблённости. Неужели на меня так действуют гормоны этого тела?

Мать долго меня пытала, о чём спрашивала Рита. Мои пожимания плечами и короткие "нет", её не успокоили, и она пообещала, что найдёт управу на эту нахалку. Грозилась дойти до главреда "Пророка". Вот только вряд ли бы это что-то дало. Такие женщины уж если за что-то ухватились, никогда не выпустят добычу из рук, подобно бульдогу мёртвой хваткой повисая на ней.

Ей было от меня что-то нужно и следующая встреча была не за горами. Я это чувствовал, одновременно и желая, и опасаясь.

А за неделю до начала учебного года, нас, а точнее меня, снова посетил Грюм.

Глава особого отдела был ожидаемо мрачен и угрюм, но что-то мне подсказывало, что это давно стало его повседневной маской, за которой он скрывал свои истинные чувства.

- Ну как, освоился?

Мы снова сидели на летней кухне, правда, в более, чем в прошлый раз, непринуждённой обстановке.

— Более-менее.

На правах хозяина я налил себе травяной отвар, который часто пил Артур, а теперь и я. Разок попробовав, я почти полностью перешёл на него, что, правда, большого удивления не вызвало, видимо вполне вписывалось в привычки этого тела.

На предложение чая Грюм только согласно кивнул головой и тоже пригубил парящий напиток из поданной кружки.

- Это хорошо. Директора Хогвартса, Дамблдора, убедили, что тебе лучше будет обучаться и дальше вместе со всеми, нагоняя программу обучения в процессе. Опять же, целители Мунго считают, что воспоминания в знакомой обстановке могут быстрее вернуться.

Грюм криво ухмыльнулся, и я ответил ему тем же. Тонкий намёк на то, что мне придётся имитировать ещё и постепенное возвращение памяти, для пущей достоверности.

Ситуация, скажем так, была та ещё. Целители, как и все относительно посторонние лица, знают только о ранении и шоке, ну и на фоне этого, частичной потере памяти. Что с их точки зрения фатальным не является, и возвращение памяти дело лишь времени. Знай они о Аваде, ситуация была бы совсем иная, вот только и от широкой общественности этот факт было бы уже не утаить.

Родители знают о Аваде, но только об одном убитом, про смертельную игру в прятки, закончившуюся счётом три-ноль в мою пользу, они не в курсе, как и не в курсе о замещении личности их сына мною.

И только Грюм знает всё. Что делает его единственным лицом, с кем я могу говорить откровенно, не боясь расшифровки и не находясь под постоянным напряжением из-за необходимости соблюдать ту или иную роль, а также жёстко контролировать себя, чтобы не выдать словом или действием.

Хорошо ещё, что у меня была спецподготовка, в том числе и на психологическую устойчивость, ещё того периода, когда меня серьёзно готовили к работе за рубежом в составе СВР. В итоге, что называется, не срослось, и судьба надолго меня связала с третьим управлением вместо "первого", но навыки остались.

- Программу первого курса по конспектам и учебникам я уже практически усвоил.

- Отлично, ещё два до конца года ты должен добить.

- Постараюсь.

Отставив кружку, немолодой аврор замолчал, а я явственно почувствовал, как атмосфера в комнате неуловимо изменилась. Глядя на это, я с лёгкой грустью подумал, что, похоже, даже здесь моя стезя меня не минует. Коротко вздохнул.

- Рассказывайте, Аластор. Я сразу понял, что вы сюда не успехи мои в изучении школьной программы приехали обсудить.

Губы того тронула кривая улыбка.

- Всё забываю, что ты не новичок в нашем деле. Что ж, действительно, долгие прелюдии тут не нужны. А задача будет практически по твоему профилю, мне нужен мониторинг происходящего в Хогвартсе среди учащихся. Не нравится мне, последнее время, что там происходит. Звоночки тревожные идут. Я, конечно, сам туда в этом году, преподавателем защиты от тёмных сил пойду, но это не совсем то, да и знают меня как облупленного. А кого другого из учеников вербовать, сам понимаешь, у них ещё ни ума, ни опыта. А вот ты совсем другое дело.

Тут уже улыбка растянула мои губы.

- Ну да, дилемма, у вас хорошие оперативные способности, но слабые в той среде оперативные возможности, а у учеников, наоборот, возможности есть, а вот со способностями беда. Но тут появился я...

- Ты, да. Грех было не воспользоваться. Профессиональный контрразведчик в теле ученика Академии — адская смесь.

Я задумался. Да, я собирался вмешаться в ход истории. Не допустить жертв, ну или хотя бы максимально минимизировать потери, и даже уже начинал прикидывать с чего мне начинать. Вот только я не был уверен, что наши с Грюмом цели и задачи полностью совпадают. Да, работа на систему — это не только силы и средства, которыми ты можешь оперировать или задействовать в ходе операции, но и психологический комфорт от осознания "большого брата", стоящего за спиной и всегда готового помочь. Вот только и минусов в этой ситуации не мало, и первый из них это подневольное положение и обязанность исполнять даже те поручения, которые тебе самому не нравятся.

Вот только в моём положении выбор был вещью сугубо мнимой, и аврор это прекрасно знал, не сводя с меня обоих своих глаз.

- Я согласен.

- Хорошо. Руку.

Словно в тиски зажав моё предплечье, Грюм коснулся палочкой сомкнутых рук, которые тут же обвил словно светящийся шнур, никак, впрочем, не ощущаемый.

- Непреложный обет, он не даст тебе открыть рот даже под пытками.

- А гипноз, веритасерум?

- Да хоть даже Легилименция. Ты быстрее умрёшь, чем они смогут добраться до информации.

- Аластор, вы меня прям успокоили.

- Всегда пожалуйста. А теперь повторяй за мной: обязуюсь сохранять в тайне факт сотрудничества с Авроратом, а также ставшие мне известными сведения касающиеся сил и средств им применяемых, методик и тактики проведения оперативных мероприятий, а также информации, полученной в ходе этих мероприятий, и передавать её третьим лицам только с прямого согласия начальника Особого отдела Аврората Аластора Грюма.

После того как я повторил, аврор снова махнул палочкой, и шнур ярко вспыхнул, после чего исчез без следа.

- Интересные у вас методики.

- Не мы такие, жизнь такая.

Заметно расслабившись, Грюм достал из сумки на боку тонкую папку и кинул её передо мной на стол.

- На, почитай.

Медленно взяв её в руки, я дёрнул завязки в стороны и, откинув картонную обложку, достал несколько прямоугольных листов формата А4.

"Объект — Рональд Биллиус Уизли. Присвоен псевдоним — Фокс".

Я быстро пробежал глазами первые строчки, в которых не было ничего особо важного: возраст, начало обучения, оконченные курсы и тому подобное, чисто биографическая справка. А вот дальше было уже интересно. Если делать краткую выжимку из этой части справки, то выходило, что за время обучения Фокс никак себя не проявлял, дружеских отношений ни с кем не имел, ведя приятельские отношения только с однокурсниками факультета Шимусом Финниганом и Дином Томасом.

Последнее заставило меня нахмуриться, так как было явным противоречием канонным событиям. Но выводы я оставил на потом и углубился в справку снова.

Чем дальше, тем было веселей. Уж не знаю, отчего и почему, но в этой реальности Рон Уизли не только не стал лучшим другом Поттера и Грейнджер, а строго наоборот, рассорился с ними до практически открытой вражды с Гермионой и нейтрально-осуждающего отношения Избранного и, как ни странно, Невилла Лонгботтома. Девушки факультета, в основном однокурсницы, отзывались негативно, а парни нейтрально.

Всё страньше и страньше.

Дочитав листы до конца, я сложил их аккуратно в папку, снова завязав и отдав обратно Грюму.

- Ознакомился?

- Да.

- Вот таким был Рональд Уизли. Не самый компанейский парень. Верно?

- Не то слово.

- Ну, работать будем с тем что есть.

- А эти трое, Поттер, Грейнджер и Лонгботтом, на отношениях с ними сделан акцент...

Грюм кивнул.

- Ты правильно понял. Тебе надо будет быть к ним как можно ближе. Именно они из года в год становятся эпицентром событий, которые меня начинают напрягать. Особенно проявившаяся тенденция.

- Поэтому вы собрались в Академию?

- Да, хочу своими глазами на них посмотреть.

- В Хогвартсе контактировать буду с вами?

- Да. Но не только. С ещё одним сотрудником, но с ним познакомишься позже. Ещё вопросы?

- Пока нет.

Аврор поднялся, подхватывая посох. Хлопнул меня по плечу.

- Ну, тогда пока всё перевари, хорошенько обдумай. К этому "золотому трио" подводить тебя, сразу скажу, некем и нечем, особо, тут ты должен отработать сам. Но обсудить со мной не возбраняется.

- Да свидания.

- И тебе не хворать.

Грюм вышел, а я налил ещё одну кружку отвара и, присев, задумчиво начал прихлёбывать из кружки. Судя по всему, влезть в команду Избранного будет непросто, и было это следствием каких-то событий прошлого. Что ж, в первую очередь следовало разобраться, каких.

========== Глава 3 ==========

Вокзал Кингс-Кросс был многолюден и излишне шумен. Что магловская часть, что волшебная на платформе девять и три четверти.

Пройдя через колонну вслед за братьями, я отошёл в сторонку, пережидая тянущийся мимо меня плотный поток галдящих детей с их заботливыми родителями. Облокотившись о прохладный камень стены, принялся наблюдать.

Глаза лениво скользили по толпе, а мозг автоматом выдавал заученную информацию.

Вот чернокожее семейство с курчавым пареньком выше среднего роста — один из почти приятелей Рона — Дин Томас.

Рядом худощавый смурной подросток с всклокоченной шевелюрой, молчаливо бдеющий возле затянутого в строгую тёмную мантию чуть лысеющего мужчины — Теодор Нотт с отцом, учащийся на той же параллели, что и Рон, только со Слизерина.

А чуть подальше, если я правильно идентифицировал пожилую женщину в строгом платье — сама Амелия Боунс, глава Департамента Магического правопорядка и прямой начальник "моего" отца, Артура Уизли. Она, похоже, сопровождала вместе с родителями свою племянницу с Хаффлпаффа Сьюзен Боунс.

Затем стали попадаться и интересующие больше всего — члены "золотого трио". Вот Невилл, под строгим взором гордой старушки в "шикарном" платье и шляпе с грифоном, взбирается на подножку, волоча за собой неподъёмный чемодан. Отвлекается, радостно взмахнув кому-то рукой, и я вижу подкатывающую к нему тележку Гермиону.

Тут мимо меня, мазнув взглядом, но, кажется, не то что не узнав, а даже не заметив, с тележкой прошёл последний фигурант — Гарри Поттер. Невысокий, тщедушный, лохматый, в очках с дешёвой оправой — он полностью соответствовал своему описанию. Отпустив на десяток метров, я медленно последовал за ним.

Вагоны тот не выбирал, уверенно покатив груз к самому последнему. Впрочем, не ошибся, что Невилл, что Гермиона загрузились также в него, видимо, это было их излюбленное место.

Чуть погодя, я зашёл следом, занося не слишком объёмистый саквояж — Грюм расщедрился на багаж с чарами расширения, в оперативных, естественно, целях, которым я и воспользовался, заодно загрузив всё своё школьное барахло.

Пометив купе, где обосновалась вся троица, я сел в купе перед ними. Дожидаясь отправки поезда, вновь вернулся к изученным документам, по памяти заново разбирая тот или иной пакет информации.

Системный анализ, на девяносто процентов, впрочем, сделанный до меня группой Грюма, давал чёткую и однозначную картину постепенного расхождения описываемых в книгах событий с той действительностью, в которой мне пришлось оказаться.

Облокотившись на мягкую спинку купейного дивана, я ещё раз прошёлся по известным фактам, что фигурировали в бумагах Грюма.

Первое, это то, что основная канва событий шла без изменений по сравнению с известной мне книжной серией. Поттер исправно попадал в передряги и из них невероятно успешно выбирался. Невероятно потому, что любой другой пацан его возраста, что в противостоянии с Квиррелом, что с василиском без вариантов закончил бы летальным исходом, своим собственным, разумеется. Но дьявол, как известно, скрывался в мелочах. Начнём с того, что благодаря источникам старого аврора, чрезвычайно хорошо осведомлённым, к слову сказать, новое трио Поттер-Грейнджер-Лонгботтом имело плотный и устойчивый контакт со студентом Халфпаффа — Седриком Диггори, чего у Роулинг не было однозначно. Такой персонаж до четвёртой книги даже не мелькал в тексте. Но, допустим, списать это можно было бы на книжную условность, где упоминаются только важные, с точки зрения сюжета, персоналии. Но здесь-то малозначимыми эти контакты назвать было нельзя, так как будущий книжный чемпион от Хогвартса в предстоящем в этом году Турнире Трёх Волшебников упоминался в бумагах частенько. И это уже было странно.

Второй странностью были пропажа Филосовского камня и меча Гриффиндора. Как я понял, широко это не обнародовалось, но было внутреннее расследование с привлечением особого отдела аврората. Там даже к невыразимцам обращались, хотя я так и не смог понять, что это за ребята и чем занимаются. Первое, что приходило на ум, это сравнение с Анненербе в фашистской Германии, с одной поправкой, что здесь эти таинственные господа уже владели магией и стремились, по-видимому, раскрыть какие-то неизведанные тайны уже существующего магического искусства. Расследование, однако, значимых результатов не дало.

Материалы мне с собой, естественно, не дали, знакомился я с ними только в присутствии Грюма, как-никак гриф секретности, стоявший в правом верхнем углу, обязывал, но на память я не жаловался и мог легко вспомнить почти каждую бумажку из той выжимки, что мне была доступна. Я не обольщался на свой счёт, ознакомили меня только с тем, что посчитали необходимым для понимания сложившейся обстановки и потребным для решения оперативных задач по внедрению. И в одной из них было указано ещё одно расхождение с каноном на текущий момент — так заинтересовавшего меня Седрика уже не было в живых.

Тут мысли мои грубо прервало появление ещё одного примечательного персонажа — Драко Малфоя.

- Уизли! - с таким воплем, резко распахнув дверь купе, застыл в проёме беловолосый слизеринский "принц", нахально скалясь мне в лицо, как и несколько его дружков за спиной.

Одет он был уже в цвета своего факультета и гордо выпячивал шитый серебристо-зелёной нитью герб со змеёй на левой стороне груди. Гладко зачёсанный, с чуть манерным лицом и одновременно вечно презрительно кривящимися губами, он был типичным мажором.

"Может, — тут я невесело усмехнулся про себя, — как раз таким, как тот, чья пуля отправила меня сюда".

Но, натолкнувшись на мой спокойный, чуть прищуренный взгляд, его улыбка слегка поблёкла, а сам он, после того, как я изучающе пробежался по нему глазами, стушевавшись, чуть подался назад. Помедлив секунду, так и не найдя что сказать ещё, попросту отпихнул стоявших сзади и, с шумом захлопнув купейную дверь, бросил нарочито грубо:

- Пошли, — увлекая свиту за собой дальше по коридору.

"Детишки, — с лёгкой иронией подумал я, прикрывая глаза и вновь возвращаясь к очередному раскладыванию фактов по полочкам, — детский сад".

Больше меня никто не беспокоил.

* * *

С поезда в Хогсмите мы сходили уже в потёмках. Прибытие в замок, большой зал, подготовка к распределению новых учеников — всё это я, как через сито, пропускал через себя, подмечая мелкие нюансы взаимоотношений, взгляды, фразы, невербалику, что так открыто демонстрировалась учениками и неплохо скрывалась преподавателями.

Проследив за "золотым трио" я отметил как и где они сели. Гермиона, по крайней мере сейчас, среди остальных девушек отщепенцем не была, оставив товарищей на "мальчиковой" стороне стола, сходу включилась в улыбочки и обнимашки с остальными гриффиндорками, причём, судя по всему, не только со своего, но и с курсов старше и младше.

Найдя взглядом "сестру" — Джинни, я увидел её чуть дальше, но тоже в компании девчонок, правда, с Гермионовой те почти не пересекались и да, там, похоже, была и Луна Лавгуд, если я правильно вспомнил её внешность. Ради спортивного интереса посмотрел как дела у близнецов. Дома мы практически не общались, да и вообще, я всячески дистанцировался от младшего поколения Уизли, но, всё же, некоторую заинтересованность положение родственников в местной школьной иерархии вызывало.

У тех было все "ок" — столпившаяся вокруг них толпа то и дело взрывалась хохотом. И только Рон был белой вороной. Впрочем, я заметил оглядывающего окрестности Шимуса Финнигана, единственного, с кем Рон изволил близко приятельствовать. Вот только охоты болтать на совершенно не интересные мне темы не было никакой, и я, так и не присев за стол, отступил поглубже в тень массивной колонны — одной из многих, поддерживающих магический свод зала.

Есть мне тоже не хотелось, я впитывал пищу иного рода — для ума.

Стол преподавателей был не менее, а может и более интересен. Дамблдор, Снейп, Макгонагалл — узнавание этих персоналий происходило сразу, очень уж характерны они были. Там же и Флитвик, Хагрид, Трелони, двух-трёх слов из досье хватало, чтобы резкими штрихами подчеркнуть особенности каждого, чувствовалась работа профессионалов.

Тут распахнулась неприметная дверь сбоку, и в зал ввалился Грюм. Образ, который тот усердно демонстрировал, вызвал у меня лёгкую невесёлую улыбку. Старина Аластор, прихрамывая и остервенело стуча посохом по полу, шёл, параноидально зыркая по сторонам и со сноровкой записного алкоголика прикладываясь к фляжке.

Он не "играл", он жил этой ролью.

И зрела где-то внутри твёрдая увереннность, что не будь в нём настолько сильного чувства долга и полной погруженности в работу, вот именно таким он бы и был в реальности...

Грюм совершенно не походил на того умного и проницательного собеседника, с которым мы обсуждали моё задание. Дёрганый, импульсивный, несдержанный на язык и поступки, вот сходу что читалось сейчас в нём.

Незамеченный никем другим, в тени, я чуть было не кивнул ему легонько, когда мы встретились глазами. Но удержался, всё-таки это было бы дико непрофессионально.

Распределение, дружные овации распределённым, поздравления новоиспечённых студентов своими факультетами, всё это было хорошо, но совершенно мне не интересно, и я тихонько, вдоль стены, не привлекая внимания, прошёл к дальнему выходу из зала, и, приоткрыв створку, выскользнул в полумрак коридора.

Находиться там, есть, пить, веселиться... Всё внутри меня отвергало это беззаботное времяпрепровождение, не затем я здесь, совсем не затем. Это другие ученики возвращались сюда как во второй дом, а то и первый, если учесть что здесь они проводили безвылазно три четверти года, но только не я, тем более, что учеником-то я был чисто номинально.

По привычке держась в тени, я шёл вдоль пустого коридора. То ли общее освещение было приглушено, то ли это было обыкновенно для каменных сводов Хогвартса, но редкие факелы на стенах не разгоняли, а лишь подчёркивали отдельными пятками света сгустившийся полумрак.

Тишина да молчаливые статуи в полных чернильной темноты нишах в стене. Вот только перед очередным поворотот я замер, в последний момент удержав приподнявшуюся ступню на месте. Сработавшее предчувствие вдруг активно воспротивелось моему движению дальше.

Медленно отступив на шаг, я замер, стараясь дышать через рот, чтобы даже лёгкий шум воздуха, выходящего через ноздри, не мог меня выдать.

Теперь осталось понять, что же меня остановило. Во всех этих предчувствиях, шестых чувствах и прочей мистике, приписываемой слабо разбирающимися в предмете людьми, не было ровно ни капли реального механизма срабатывания так называемой "чуйки", что вырабатывалась со временем у профессионалов.

А ведь всё было до банального просто, с опытом мозг начинал те или иные различные отклонения от нормали в окружающем пространстве регистрировать буквально на уровне подсознания, автоматически, что называется — на ходу, и подавать тревожные сигналы уже сознанию. Оставалось лишь понять, что именно здесь было не так.

Неожиданно я понял что — шорох, лёгкий шорох скользящей по полу ткани.

Отступив ещё на пару метров от поворота, медленно вполз в нишу за одной из статуй, благо места там хватало. Стараясь не шуметь, вытянул из скрытых от чужих глаз ножен, финку.

А шорох стал отчётливей. Заметить меня не должны были, тьма в нише была настолько густой, что казалась почти осязаемой. Вот только когда уши мои сообщили, что неизвестный должен быть уже совсем рядом, глаза мои ничего не увидели. И только приглядевшись, я различил, как что-то словно подметает пол, снося с места чуть отблёскивающие в слабом свете фонарей пылинки.

"Неужели мантия-неведимка? Но Поттер же в зале?" - однако простая мысль, что мантия совершенно необязательно прерогатива одного только Избранного, почти сразу пришла мне на ум.

"Кто может красться под мантией-невидимкой здесь, в Хогвартсе? Студенты все в Большом зале, преподаватели тоже. Работникам нет нужды скрываться. Значит это враг? Возможно..."

Лучшим выходом было неизвестного захватить и допросить. Одно плохо, работая без напарника на подстраховке, есть риск клиента живым не взять. Особенно если учесть подростковый возраст этого тела и возможное сопротивление. Но отпускать невидимку тоже было крайне глупо, и я решился.

Выскользнув из ниши, в пять мягких широких шагов настиг неизвестного, левой, вытянутой вперёд рукой, наталкиваясь на него, и затем, почувствовав, как он начинает разворачиваться, буквально прилип к нему со спины, обхватил левой, и быстрым скользящим движением снизу вверх впился ладонью в шею под подбородком, а нож в правой упёр в поддатливый бок чуть ниже рёбер.

- Тихо...

Тяну негромко, прикидывая, что невидимка минимум на голову выше меня и шире раза в полтора. Он вздрагивает немного, когда кончик ножа чуть прокалывает его одежду.

- Не надо дёргаться...

Но тут сзади, словно громом разрывая тишину, завизжал высокий, смутно знакомый голос.

- Авада!..

А я, ужом проскользнув под рукой напрягшегося тела, в доли секунды дёргаю его, несмотря на серьёзную разницу в массе, сдвигая с места, успевая прикрыться как щитом.

- ...Кедавра!

Зелёная вспышка гаснет в неизвестном, из которого словно разом вынимают стержень, и он кулем оседает вниз, а нож мой уже летит туда, откуда эта вспышка сверкнула.

Финка рыбкой нырнула в пустоту, пропадая с глаз, и, под сдавленный всхлип, второй невидимка с глухим стуком повалился на каменный пол.

Некоторое время я лежал, всё ещё прикрываясь первым телом, но в коридоре вновь установилась полнейшая тишина, и я понял, что продолжения не будет.

Приподнявшись, сдёрнул сначала мантию с "моего", и глазам открылось заострившееся, не из самых приятных, лицо мужчины в возрасте где-то от тридцати до сорока лет. Сказать точнее было нельзя, образ жизни иной раз сильно размывает границы возраста, а этого, по всей видимости, успело потрепать изрядно. Также я подметил ещё одну особенность. При смерти, бывает, застывает гримасса боли, злости, последних эмоций, но у этого лицо было расслабленным, словно спящим, похоже, это тоже было действием Авады.

Перейдя к месту, где был второй, нащупал и сдёрнул покров и с него. Тот тоже был незнаком: оскалившаяся морда, куцые усики над губой и идиотский пробор с зачёсом через всю голову. Хотя, приглядевшись, я понял, что тот таким макаром прикрывал растущую с годами лысину. Осмотрев тело, выдернул финку — кидал чуть ниже вспышки, ориентируясь на середину груди, попал удачно, клинок прошёл между рёбер аккурат в сердце. Стерев кровь, убрал обратно в ножны.

"Лопухнулся ты — Рон Артурович, — мрачно подумал я, оглядывая трупы на полу. — Второго не услышал, "языка" живого не взял. Гнать, гнать в шею по профнепригодности".

И всё же, умом я понимал, что в одиночку, в той ситуации ничего лучше я бы не сделал, и даже просто потому, что для задержания вооружённых преступников нужна как минимум количественно вдвое большая группа захвата. Но недовольство никуда не девалось, ибо живой мне был нужен стократ больше, чем мёртвый.

- Что же с вами делать?

Задумчиво оглядев окрестности, я, поднатужившись, затащил в нишу, где сидел до этого, один труп и, следом, в соседнюю другой. Как мог убрал следы, подтерев кусками их мантий. В общей суете после распределения заметить по пути на свои факультеты студенты не должны были, не до того. А после уже что с ними делать дальше, будет головной болью Грюма.

С такими мыслями я направился обратно в Большой зал. Вылавливать старого аврора и докладывать о произошедшем.

* * *

По лицу, испещрёному шрамами, угадать мысли было сложно, но то, что этих двоих Грюм узнал, мне стало ясно, как только я услышал короткое и полное разочарования:

- Э-эх...

Пробормотав незнакомое заклинание, он словно бы втянул обоих в палочку, прошёлся Эванеско по натёкшей и успевшей загустеть крови в нише, коротким Инсендио выжег то, что ещё могло там остаться.

- Ты молодец. Отпускать их нельзя было. Уж лучше так, чем никак...

Мрачный и ожесточённый тон Грюма, однако, со сказанным не вязался от слова "совсем". Он это тоже понимал, поэтому возникшая после этих слов пауза была не длинной.

- Ты не думай, я не на тебя злюсь — на себя. Старый мудак, не подумал, что они вот так, в наглую, в первый же день попытаются проникнуть сюда.

Он качнул головой, не сдержавшись, сплюнул куда-то в угол. Сказал вдруг, странно:

- Но этот-то хорош, и ведь даже я купился. А ведь думал, что могу ему доверять, через столькое ведь прошли...

- Вы о чём?

Глядя на корившего себя аврора, я понял, что чего-то не улавливаю. А тот вдруг остановился, и, посверлив пару секунд волшебным оком, хмуро бросил:

- Тот помоложе, что погиб от Авады...

- Да?

- Это Барти Крауч-младший.

Кусочки мозайки с щелчком встали на места, когда я вспомнил канон.

"Значит они собирались совершить подмену Грюма? Выходит. По крайней мере тут, вроде бы, канон пытается сойтись".

Аластор, правда, моего озарения не заметил — держать "лицо" я умел.

- Он бывший Пожиратель, — добавил он, поясняя, — и до недавнего времени сидел в Азкабане. Его выпустили перед смертью к отцу, которого до сего момента я считал своим другом и единственным из всей этой Визенгамотской кодлы честным и правильным магом. К сожалению, ошибся. Я ведь был на похоронах Барти-младшего...

Грюм усмехнулся и совершенно натурально приложился к фляге, я видел, как дёрнулся кадык, пропуская порцию содержимого.

- Месяц назад. Гроб видел, Краучу-старшему соболезнования принёс... Э-эх...

Махнув рукой, аврор не стал больше ничего говорить. Жестом показав, чтобы я не шёл за ним, свернул в боковой коридор, а я, припоминая на ходу схему переходов в замке, направился к гостиной Гриффиндора.

========== Глава 4 ==========

Я коснулся чуть скрипнувшей двери в покои начальника Особого отдела в Хогвартсе, толкнул сильнее, входя. Остановился на пороге, замер, прислушиваясь. Нет, не показалось, тихая мелодия лениво плыла в полумраке, под поскрипывание пластинки в старинном, с большим загнутым раструбом, граммофоне.

Сам хозяин обнаружился у камина со стаканом чего-то тёмного в руках. На столе стояла початая квадратная бутыль, а в пепельнице тлела сигара.

Грюм был мрачен, даже больше, чем обычно. На лице его проступала какая-то сероватая бледность, придававшая жутковато-мертвецкий вид. Заметив мой задумчивый взгляд, он криво усмехнулся.

- Эликсиры, двое суток на них...

- Ага, знаю-знаю, в гробу отоспимся.

Скинув опостылевшую мантию на высокую спинку кресла, каким-то чудом оказавшегося в личных покоях преподавателя ЗОТИ, и ослабив галстук, я со вздохом облегчения опустился в него. На самом деле иронии в моих словах было совсем чуть-чуть. Что такое аврал и каково это не спать трое суток, выполняя поставленную боевую задачу, мне было известно очень хорошо.

Довелось в бытность ону занимать должность полкового особиста, а полк тот за грехи тяжкие попал на общевойсковые учения. Трое суток без сна и отдыха скакал я от подразделения к подразделению. Тем тоже было несладко, к середине третьих суток лица офицеров по цвету сравнялись с землёй, став такими же серо-зелёными. Солдатам ещё удавалось выкроить часа по три на сон, а для командиров это была непозволительная роскошь.

И всё бы ничего, показал полк себя достойно, но без происшествий не обошлось. При отработке огневого сопровождения наступающей пехоты, что была выведена уже в поле и построена, снаряды ведущей огонь артиллерийской батареи, по ошибке выставившей неправильный прицел, упали аккурат метрах в пятидесяти перед ними, и благо, что на тот момент на позициях батареи не оставалось осколочно-фугасных снарядов, только дымовые, иначе покосило бы солдатиков, как пить дать.

Как ни пытал я потом людей, так дознаться, где, на каком этапе передачи команды от командира батареи на НП до старшего офицера батареи на позициях, вместо прицела четыреста, стало прицел триста, и не сумел. Да что было с них взять: что радисты, что командиры были замордованы донельзя и вообще уже смутно помнили, какие приказы вообще отдавали.

Ком-батареи капитану в итоге влепили "неполный ход", старший офицер батареи отделался строгачём, остальные выдохнули и перекрестились, ну, а я, прошло немного времени, убыл на новое место службы.

Грюм устало потёр покрасневшие глаза.

- Проблемы?

Аврор качнул головой.

- Не твои. Это пока мои заботы.

- А это всё? — мой палец красноречиво обвёл скупой мужской натюрморт на столе.

Грюм помолчал, вслед за пальцем проследив до бутылки с шотландским виски, как гласила рассмотренная вблизи этикетка. Взявшись за неё, он неожиданно плеснул в соседний стакан и протянул мне.

- Выпей за хорошего мага Бартемиуса Крауча, за свою единственную ошибку он заплатил сполна, упокой Мерлин его душу.

Не чинясь, я влил в себя на полпальца налитого в стакан обжёгшего горло напитка. Занюхав по обыкновению рукавом, за полным отсутствием закуски, выдохнул сивушные пары и поморщился. Как бы с непривычного к алкоголю этого тела не развезло ненароком. Но отказываться тоже было неверно, если я правильно понял причину.

- Он сам?

- Сам. Вчера нашли у себя дома.

- Как?

- Яд.

Мы помолчали, отдавая дань памяти. Знать Бартемиуса я не знал лично, но если он был таким, как в книге, то мужик и в самом деле был неплохим, всё-таки, в своё время, сына не дрогнувшей рукой осудил и посадил, а это кое-что да значило.

- Ему предложили почётную отставку с поста в Министерстве и из членов Визенгамота, но не это его добило, — налив себе ещё, Грюм выпил, затем потянулся к сигаре. - Вся эта инсценировка смертельной болезни Крауча-младшего была не его придумкой, всё это изначально был хитрый план Пожирателей, они верно просчитали, что постарев Бартемиус слегка размяк и ради памяти своей покойной жены вытащит из тюрьмы сына в его последние дни.

Отложив сигару, аврор движением палочки разворошил поленья в камине, заставив огонь с треском разгореться ярче.

- Беспорядки на финале чемпионата по квиддичу были инициированы как раз, чтобы под шумок Барти смог сбежать. Не мог Бартемиус отказать в последней просьбе сына. Промахнулся старый волк, не распознал подвоха.

Прикрыв стакан рукой, я отрицательно качнул головой, отказываясь от новой порции спиртного. С прошлой-то слегка шумело в голове, с ещё одной вполне можно было окончательно потерять концентрацию. Не став настаивать, Грюм выпил сам, на него, похоже, соргкоградусное пойло оказывало не больше действия, чем вода.

- А затем Бартемиус просто испугался, ничем другим фиктивные похороны я не могу объяснить. Не знаю, похоже он до последнего хотел верить, что всё это случайность...

Аврор замолчал, и по всему видно, что надолго. Ну, а мне оставалось только согласно кивнуть головой и дожидаться инструкций, что они последуют, рано или поздно, у меня сомнений не было.

Наконец, отмерев, он достал тонкую папку и пододвинул ко мне.

- Ознакомься.

Развязав тесёмки, я посмотрел титульник. "План проведения международного Турнира Трёх Волшебников. Разработал Людо Бегмен".

Полистав остальное, вопросительно взглянул на Грюма.

- Что он будет проводиться здесь, в Хогвартсе, ты уяснил?

Я кивнул.

- Внимательно изучи все планируемые мероприятия, есть ощущение, что вся возня затевалась вокруг него. Особенно внимательно приглядывайся к поведению студентов, есть подозрение, что на Пожирателей работает кто-то из учеников.

- Дети из "известных" семей?

Аластор покачал головой.

- Здесь не просто рассказы как прошёл день в школе, здесь скорее всего выполнение конкретных заданий, совсем другой уровень, и о таких учениках мы должны знать. И не зацикливайся на Слизерине, это могут быть студенты другого факультета.

- Понял, — и ещё раз уточнил: - Значит отслеживаю любую отличающуюся от повседневного распорядка деятельность студентов?

- Да. По возможности. Вламываться в чужие спальни и обыскивать шкафчики не нужно, — тут Грюм невесело хохотнул. - Просто пока держи глаза и уши открытыми. С прибытием иностранных делегаций тут все на ушах стоять будет, постарайся что-то разузнать до этого, а то потом в этой кутерьме и Мерлин не разберётся.

* * *

Неделя обучения пролетела быстро. Меня особо не трогали, студенты и так практически не обращали внимания, а преподаватели были предупреждены о случившемся со мной. Задания я на занятиях выполнял почти бездумно, больше времени уделяя изучению поведения остальных учеников.

Впрочем, на качество выполнения это не влияло. Тренированная память и восприятие, а также доступность подачи материала на уроках, позволяли получать стабильное "Выше Ожидаемого". Даже на зельеварении. Даже от Снейпа, не отличающегося любовью к гриффиндорцам, и уж тем более к не самым успешным ученикам, одним из которых и был Рон.

Стратегия успеха, хоть он меня и мало волновал, была проста до невозможности: строго соблюдай рецепт и выйдет пусть не превосходный, но нормального качества продукт, годный к употреблению.

После первого подобного опыта, Снейп надолго завис над котлом, разглядывая содержимое так и этак, после чего спросил:

- И что вы сделали с зельем?

- Ничего, сэр. Сварил строго с соблюдением рецепта.

Крепко задумавшись, зельевар ещё раз побулькал содержимым котла, после чего ушёл, больше ни слова не говоря. Именно после этого я решил, что слишком хорошо тоже плохо и снизил выдаваемые качество, чтобы не смущать учителей.

Но это всё было так, поверхностная шелуха, лишь отнимавшая время, хоть и неизбежная с моим статусом ученика. Основное время я уделял выявлению устойчивых групп и группировок в студенческой среде.

Все эти записочки на уроке, компашки за обедом в Большом зале, даже то, кто как рассаживался на трибунах для квиддича, всё это я старательно подмечал. Именно квиддич и дал мне первую зацепку, а точнее, случайно подслушанный разговор двух студентов с Хаффлпаффа:

- Ну что, как?

- Отлично, Седрику бы понравилось.

И можно было бы этот короткий диалог отнести насчёт тренировки Хаффлпафской команды, вот только оная команда интересовала их меньше всего, они почти не смотрели тренировку, скорее отсиживали положенное время.

- Когда следующая игра?

- Через неделю.

- Сколько очков забьют?

- Ну... Думаю сто тридцать, сто пятьдесят.

- Думаешь или уверен?

- Уверен, уверен!

Оба хаффлпаффца дружно рассмеялись, чем ещё больше укрепили мои сомнения. Следующую игру мне обязательно нужно было оказаться неподалёку от них, больно уж их общение казалось мне похожим на какой-то шифр.

А вообще любителей полутайком пошататься по академии было навалом. Дети же, не одни только близнецы Уизли, да Поттер со товарищи отличались шилом в одном месте. То с одного, то с другого ученика, застуканного после отбоя в неположенном месте Филчем, снимались штрафные баллы. А уж сколько таинственных перешёптываний и тайных сборов оказывалось полной ерундой, типа общества любителей поэзии с мистическим уклоном, я уж промолчу.

На фоне творившегося, Поттеровские выходки хоть и были чрезмерно экстремальны, но слишком ярко не выделялись.

Постепенно сформировался круг доверенных лиц: получилось пару раз вытащить из намечающейся задницы нескольких парней чуть помладше, одного с барсучьего, а другого со змеиного факультетов. Теперь я периодически был в курсе творившегося там. А с вороньим совершенно неожиданно помогла Луна, после того, как я вернул пару её вещей, заныканых однокурсниками. Дебилам курсом младше, считавшим это весёлым занятием, хватило по паре магических пенделей, чтобы уяснить всю глубину их заблуждения.

Узнав про хаффлпаффцев у своего человека, выяснил только, что оба на хорошем счёту: один прямо-таки фанат травологии, в котором Спраут души не чает, а второй неплохо разбирается в зельях. Помимо этого оба ничем кроме любви к квиддичу не отличались. На вопрос о Седрике Тод — так звали моего осведомителя — только пожал плечами. Нет, Диггори он знал, тот до своей скоропостижной кончины успел пару лет побыть старостой факультета, но, в силу малолетства, в кругах, близких к нему, не вращался.

Докладывать Грюму пока было нечего, а подозрения это только подозрения, поэтому я решил дождаться следующего матча по квиддичу.

Тем временем объявили о предстоящем Турнире официально, как и о прибытии делегаций с других Академий магии.

Попытка определить, кого это событие взволновало сильнее, потерпело неудачу, на уши встали все, даже мелочь первого-второго курсов. Как и прогнозировал аврор, вычленить хоть что-то полезное из всеобщей истерии было невозможно.

Из канона я помнил о попытках близнецов бросить в Кубок Огня бумажки с именем, и разговоры об этом с Поттером как бы не от Рона, но я и представить не мог, насколько золото, а больше чемпионский титул, застилали студентам глаза. Планы по проникновению на Турнир строили все, буквально. Самыми адекватными оказались, как ни странно, именно те, кто участвовать в жеребьёвке мог совершенно официально — семикурсники. Тем мозгов хватало понять, что испытания будут максимально приближены к боевым.

А ещё просто бесценным кладезем полезной информации оказался Филч. Впрочем, почему оказался? Круги вокруг завхоза я крутил с самого появления в Хогвартсе. Присматриваясь и изучая. Старался понять, кто он такой, чем интересуется, чем увлекается. Планомерно и обстоятельно.

И всё же вербовку по всем правилам я не планировал, не те у меня задачи. А если такая необходимость и возникнет, то делать это буду точно не я, а Грюм или кто-то из его оперов поопытней.

Выяснив, за какие нарушения распорядка студентов отправляют на ночную отработку к нему (а были и такие), с лёгким сердцем пошёл на "дело", заранее предупредив и объяснив всё Аластору. Он-то и должен был поймать меня на "горячем", этим мы убивали двух зайцев сразу, я подводился к Филчу и переходил для всех остальных в общую категорию мелких нарушителей порядка. Это работало на каноничный образ Рона до моего вселения и должно было снять кое-какие подозрения у моих однокурсников. Слишком уж разительны были отличия, так сильно измениться за лето прежний Рон не мог.

Вот только когда Филч, выдав мне ведро и тряпку, поставил вытирать кубки в зале с наградами, где пылились сотни кубков, полученных за те или иные достижения Академии за прошедшую тысячу лет, слепой случай опять, в который раз, внёс коррективы в план.

Зал был огромен и тёмных углов там хватало. В очередной раз взяв и окунув тряпку в ведро, я буквально кожей почувствовал присутствие кого-то постороннего. Скомкав хорошо впитавшую воду ветошь в ладони, разогнулся, с ленцой окидывая взглядом длинный ряд наград. А затем, заметив лёгкое шевеление в тени, резко метнул туда комок, сам одновременно кувыркаясь в сторону и хватаясь за нож.

Вот только сразу следом за смачным шлепком раздался громкий и явно женский вскрик. А затем на свет вышла злая и мокрая Рита Скитер. Бросок вышел отменным, тряпкой прямо в лицо, откуда вода, стекая, залила тонкую блузку, и я теперь отчётливо видел под ней кружевной бюстгалтер.

- Да как ты!..

У разозлённой журналистки сквозь маску уверенной и холодной профессионалки проступили настоящие эмоции, и это, странным образом, сделало её ещё красивее. Вот только сказал я другое, глядя на закипающую девушку:

- Хорошо, что только так, а не заклинанием каким или чем похуже.

Девушку, девушку... Едва ли ей было больше тридцати, а выглядела она сейчас чуть старше двадцати. Зацепила, как есть зацепила. Нравились мне всегда такие целеустремлённые и решительные красотки.

Она замолкла, справляясь с раздражением. Вернув прежнюю маску, улыбнулась, откидывая назад мокрую прядь:

- С другой стороны, действительно, лучше тряпкой в лицо, чем ножом в горло.

Я, вежливо растянув губы в подобии улыбки, убрал финку назад в ножны в рукаве.

- Так знаешь-ли сложно было тебя застать в одиночестве, — продолжила Рита, подходя и заглядывая мне в глаза. — Пришлось вот ночью караулить.

- Бедная, — чуть с иронией проговорил я, — сколько же вам пришлось ночей вот так куковать, прежде чем меня отправили сюда на отработку.

- Ну, не так много, как можно было бы подумать, — она хитро подмигнула. — Но это мои маленькие профессиональные секреты.

"Знаю-знаю, — подумал я, — что это там за секреты. Незарегистрированный анимаг. Ну да ладно, не будем пока раскрывать козыри".

- Так что вы хотели?

- Интервью, просто интервью, — она снова заулыбалась, впрочем, улыбка почти никогда не сходила с её лица, став, практически, элементом "униформы".

Посмотрев на неё долгим взглядом, я, со вздохом, буркнул: 

— Но вы ведь не отвяжетесь?

- Не-а! - улыбка стала поистине хищной.

- Тьма с вами, пойдёмте, пока Филч не пришёл проверить, как я тут драю кубки.

Дойдя до скамейки у одной из стен, я присел, дождался, когда Рита присядет тоже и достанет блокнот с прыткопишущим пером.

Чувства во мне боролись с практичностью и въевшимися в кровь и плоть оперскими заповедями. Одна часть сознания активно нашёптывала, что с её способностями она будет просто идеальным агентом. Другая веско напоминала, что журналисты, по природе своей, если только журналистика не изначальное прикрытие, агенты совершенно никакие в плане соблюдения в тайне полученных сведений. Их журналистские рефлексы просто требуют раструбить все секреты всему свету. Слава и известность, индекс цитируемости, наконец, всё это их основные побудительные императивы, и никакими государственными интересами это не перебьёшь, даже уголовным преследованием за разглашение. Сбегут, попросят политубежища, ещё и жертвой режима себя назначат.

А ещё она мне просто нравилась, и это ставило под угрозу одну из основных оперских заповедей — "Не спи с агентессой". Взвесив все за и против, я с сожалением мысль о привлечении к работе Скитер отмёл как не отвечающую условиям сохранения секретности.

"Просто отвечу на её вопросы в рамках легенды, — решил я, — она, конечно, всё переврет, но вряд ли это особо мне повредит".

- Итак, Рон, всё что известно о тебе, это то, что ты стал одной из жертв нападения неизвестных ночью на лагерь болельщиков финала чемпионата по Квиддичу. С сильными ожогами ты попал в Мунго, где находился почти неделю, после чего был выписан домой.

Коротко кивнул, подтверждая сказанное, пока всё было в канве официальной трактовки событий.

- Но наших читателей очень интересует, как же ты остался там один, чуть не погибнув при этом? Где были твои родители, старшие братья? Они забыли тебя, бросили на произвол судьбы?

"А вопрос с подковыркой, и я даже знаю, как Рита подаст это в газете. Что же, попробуем ответить".

- Всё на самом деле проще. И, к сожалению, это моя и лишь моя вина. Ведь ночью я сбежал из нашей палатки... — пожав плечами на её немой вопрос, буркнул: — Мне просто захотелось посмотреть, как празднуют другие, там же было столько иностранных магов.

Скитер притворно охнула и покачала головой: 

— Как это ужасно, ты наверное очень испугался?

А я вновь окунулся в воспоминания, не забывая, однако, выдавать отредактированную версию.

- Очень, их было так много...

"Не знаю, успел ли испугаться первый из них, но остальных его судьба точно взбодрила изрядно".

- Особенно когда всё вокруг полыхнуло "Адским огнём", я думал, что это конец...

"Да, когда лизнуло краем магического пламени, казалось, нервные рецепторы всей правой стороны тела взорвались болью, вот только боль означала одно — я ещё жив".

- Эти Пожи... я хотел сказать, неизвестные, я слышал их крики, они буквально убивали меня...

"Да, я слышал их крики, когда убивал их".

- Не знаю, смогу ли я когда-нибудь избавиться от ночных кошмаров...

"Не снились ни разу, много чести для этих нелюдей".

- Только благодаря аврорам я жив...

"Появились, когда уже всё закончилось, правильно им Грюм тогда пистон вставил".

- Не знаю, что бы я делал, не приди они на помощь...

"Убивал бы тварей дальше, покуда сил хватало".

- Извините, мне тяжело вспоминать обо всём этом...

"Давно уже в деталях разобрал свои и их действия, смысла нет".

Подняв глаза на журналистку, до этого я упорно сверлил взглядом пол, спросил:

- Вы хотите спросить что-то ещё?

- Э-э, надо подумать, — протянула почему-то немного задумчиво Скитер. — Твой рассказ был таким эмоциональным, таким настоящим, я буквально оказалась там рядом с тобой, читатели точно оценят.

Но тут нас прервали. Послышалось ворчание идущего по коридору Филча, и девушка, напоследок шепнув — "отвернись" — скакнула в тёмный угол и пропала.

"Превратилась, — понял я, — совершенно беззвучно и без каких-либо спецэффектов. Не знай про её секрет, думал бы, что или невидимость накинула или телепортировалась. Хотя вроде аппарация в пределах территории Хога не работает".

- Прохлаждаешься?! - грозно нахмурив брови каркнул входящий завхоз, прерывая мой мыслительный процесс. — Думаешь кубки сами себя помоют? Смотри, не закончишь сегодня, будешь доделывать завтра. Живо за работу!

- Есть, сэр, — подскочил я с лавки и рысью пробежался за тряпкой, что так и валялась в углу. Под неодобрительным взглядом Филча сполоснул на чистовую в ведре и принялся усиленно тереть первую попавшуюся награду, что-то вроде приза за тысячу забитых очков в одном матче.

Журналистка всё не шла из головы. Раздражённо помотав тряпкой, я попытался сконцентрироваться на работе. Мне сегодня ещё надо было окучить завхоза, как минимум напроситься на чашку чая, а, как максимум, установить прочный дружеский контакт, насколько это было возможным в теле ученика четвёртого курса.

Окинув взглядом тускло блестящие ряды, вздохнул, работать было ещё и работать.