Ночь перед рождеством

Ночь перед рождеством

Сержант

Вдох — выдох, вдох — выдох. Тело напрочь забыло, казалось, уже ничем не изживаемые рефлексы. Приходится себе напоминать — как дышать, как менять движение, когда песок сменяется спекшейся глиной или камнями, как ставить ноги, когда лезешь вверх, и как — когда скатываешься вниз. Сто шагов шагом, сто шагов бегом — маршрут. Тридцать пять кило амуниции уже давно превратились в тонну — навыки выносливости забыты тоже, и лезешь вперед на одной воле и понимании, что ты должен подавать пример бойцам.

А этим двоим сейчас ничуть не легче, хуже прерванной гибернации для подрыва формы и придумать нечего, а боевой дух вообще еще спит — никакой войны сейчас нет, и не предвидится. Рутина. Операция "во исполнение" — раз работают "технари", готовясь поднять на орбиту пару кубических километров песка и гораздо больше воды, значит, кто-то должен охранять периметр, а кто-то пойдет рысить по этой пустыне, "собирая информацию и не входя в соприкосновение" — не иначе как о лежках змей и количестве стервятников в небе.

Поскольку ни с орбиты, ни с беспилотника, который со своих шести миль контролирует округу на двадцать миль в любую сторону, ничего крупнее заблудившейся овцы не обнаруживается. То же подтверждает, периодически проверяя маршрут по ходу и в стороны, его "маленький брат".

Что неудивительно, сейчас ночь, а у местных еще и праздник. Все сидят по норам, нам от этого только сложнее — окружающее безлюдье и безопасность расслабляют, а этого маршрут не прощает. Можно, конечно, порассуждать про себя о том, что совсем не было необходимости вытаскивать из "холодного сна" спецназ, а тем более десант — техники тоже совсем не овощи, за годы учебы на соседних факультетах многие горячие парни в этом успели убедиться.

Но — каждый должен заниматься тем делом, которое добровольно себе выбрал. Так что кто-то будет ломать голову и работать руками над тем, чтобы вытащить нас из очередной... "технической проблемы", а кто-то — натирать ноги, или подставлять голову, чтобы другие могли спокойно делать свое дело, не вспоминая таблиц прицеливания. Цивилизация — это муравейник.

А армия — это порядок, причем, в нем вещи, кажущиеся полной дурью, реально имею очень глубокий смысл. Вот, например, зачем разведгруппой командует совершенно "гражданский" специалист, пусть и целый лейтенант. И кстати — неплохо нас ведет. Не то, чтобы совсем без ошибок — со стороны оно, понятно, заметнее, но не скажу, что сам бы не допустил этих промахов, а может, и более грубых.

Так что докторша наша вполне на уровне для такой прогулки. А смысл тут прост — командовать должен тот, кому положено, например, по званию, к тому же командир вперед и под пули лезть не должен, что при всего четырех человеках в группе весьма актуально, и так один из бойцов только ее и пасет.

Впрочем, и нас двоих оставшихся на любую местную толпу, почему-то называемую армией, хватит за глаза, если на открытом месте. Да и любую засаду раскатаем — там людей много быть не может, а огневое превосходство у нас подавляющее. Тут больше о подвернутых ногах беспокоиться надо, позора не оберешься — спецтранспорт вызывать.

Но вот уж это-то докторша понимает лучше нас, это кого другого можно обдурить бравым видом, а у нее все показатели системы жизнеобеспечения перед глазами. Так что, если и ведет нас с военно-тактической точки зрения не идеально, то с просто военной — лучшего и искать не надо, а все остальное — ну зачем, скажите, командиру подчиненные, если не его ляпы исправлять? Это в их же интересах, жить все хотят. Хороший командир этого исправления "не заметит", но запомнит, а вот с дураком приходиться еще и думать — как сделать так, чтобы и вправду не заметил, из-за чего случаются лишние потери...

А ведут нас, кстати, на лежку вот сюда... Мысли в головы приходят одновременно и одинаковые — "боевое слаживание" это называется. Сзади от топающего за сажени две раздается бурчание, так не похожее на весельчака и балагура Рида:

— Вот только в хлеву нам и место...

Командир, пристроившаяся на вершине соседнего холма с биноклем для осмотра следующего куста, отчетливо дергает ухом, скорее всего, улыбается, но этим показывает, что она нас еще и слушает через микрофоны коммуникаторов. Что ж, такие жесты оставлять без внимания нельзя — это признак доверия, и проверка отношения к ней.

— Так, боец, слушай сюда — о том, что местные фанатики пустят неверного в дом, можешь только мечтать. Палатку надо еще ставить, и охранять, чтобы никто на нее не наступил. А готовое здание, да еще и с живыми объектами, что скроют нас от обнаружения своим теплом и запахом — подарок судьбы. Но лично тебе сегодня спать под крышей не светит, так что бегом вокруг него по поисковой спирали — искать мины и сигналки, и ставить свои. Потом оборудовать отдельную снайперскую и запасную позиции. Пошел!

Рванул так, что только "пыль из под траков", наводя на мысль, что он это специально, дабы скрасить рутину и действительно не лезть в этот хлев. Солдат довольно наивен и склонен забывать, что командир тоже был, если не солдатом, то курсантом... Но тем не менее — может и добиться желаемого, если проявит смекалку и это не идет во вред задаче.

Итак, хлев. Внутри, судя по тепловой съемке, пять объектов где-то вдвое меньше человека — овцы, и двое вчетверо большей — скотина.

Когда мы вваливаемся в эту халобуду, нас встречает восемь пар изумленных глаз. Сюрприз! Хотя, именно ради исключения подобных ситуаций — на разведку идут живые люди, а не способная прозевать "не логичное" автоматика. Таки расслабились, и эти перепуганные глаза над ходящим ходуном острием железки говорят однозначно — с премией за задание можно попрощаться, как и с годовой, а возможно и с половиной содержания, хотя, если по-честному, то за такие проколы надо и лычки снимать.

Мысль о том, как нам выдать себя за местных, имея только гипнотический курс без всякой практики, прерывает сам бородач. С распростертыми объятьями кидается к лейтенанту, которая, выйдя вперед, начала что-то успокоительное ему втолковывать. То, что он железку свою в руке просто забыл от полноты чувств — понятно, но на всякий случай просигналил "замри" своему единственному в поле зрения подчиненному, получив в ответ насмешливый взгляд. Все верно, "учение" закончилось и вместе с ним игры в субординацию. Обстановка боевая, хоть и не типичная, а при ней — каждый просто должен делать свое дело, не забывая о других.

Лейтенант

Нас тут, оказывается, очень ждали, судя по облегчению в глазах, а видны были только глаза, поскольку мужчинка не брился, и не стригся, похоже, от рождения. Мылся, впрочем, тоже давненько. Хвала всевышнему, хоть обниматься не полез, а то с таким облегчением в глазах...

Ребята молодцы, даже не дернулись, хотя вполне могли бы и пристрелить. Вот только, что он там лопочет, непрерывно кланяясь? Этот чертов гипнокурс языка кроме головной боли ничего не дает.

Так, "глушак" на минимум и, глядя в остекленевшие глаза пациента:

— Спокойно, Все будет хорошо! Повтори Самое Важное. Говори.

Обалдеть... Меня приняли за повитуху, а орлов, соответственно, за охрану — кто ж такую ценную женщину на ночь глядя отпустит. А у мохнатика жена рожает, послали за бабкой уже давно... Вот тут он слегка смутился, сообразив, что на бабку я не тяну никак, да и балахоны, которые мы напяливали, чтоб издали на местных походить, скрывают совсем не местные одежды. Правда, что он там смог увидеть в таком состоянии? Небось, и видит только пятна вместо лиц.

Тут он валится мне в ноги с воплем: "Помилуй, сиятельная госпожа, обознался", — а слева отчетливо слышится стон. Его жена, что, тут? Убью гада!

Сержант

Я, как эту девчонку увидел — глазки блюдца, ручки спички и громадный живот, так пожалел, что этого козла не пристрелил, когда такая возможность была. Ей же чуть не двенадцать, даже если скидку на местное питание сделать — пятнадцать от силы. Правда, вспомнил, как он в ногах валялся, видать все же любит, а остальное — куда я со своим уставом в чужой монастырь лезу. Тут в брак мужики вступают, когда могут семью содержать, к женщинам же ограничений нет, значит, как забеременеть сможет, так и замуж. Смертность должна быть страшная, что собственно и наблюдаем.

Заодно также понял, почему мы никого тут не увидели, холод-то собачий, даром, что днем жара невыносимая — пустыня, вот они поближе к скотине и приткнулись. Тут до меня дошло, в каком состоянии этот козел девчушку бог весть куда поволок, и я снова пожалел, что не прибил.

Лейтенант наша, тем временем, девчонку за руку берет и так ласково ей улыбается, причем, что самое страшное — глаза у нее тоже улыбаются, и излучают просто безмерную любовь и уверенность. От такого зрелища у меня волосы дыбом встали, причем — не только на лысине. А вот губы докторши к тому же беззвучно складываются в — "...дай мне душевный покой — чтобы принять то, что я не в силах изменить, сил — чтобы изменить то, что могу, и разум — чтобы всегда отличать одно от другого, а больше всего прошу — чудовищного везения, чтобы пореже на...ся".

Я не раз видел смерть, причем, не только людей, избравших связанную с ней судьбу, но такого ужаса, вследствие полной своей перед ней беспомощности, не испытывал давно, пожалуй что никогда.

Рука сама отбарабанила — "2-В-13-2". Ох, и ругают меня сейчас в той группе, что, как и мы, только что расположилась на отдых — им теперь отдыхать на полтора часа меньше, а тем, кто уже спит, это доведут в момент побудки. Дежурная смена молчит — им надо беречь дыхание, марш-бросок, чтобы заткнуть образовавшуюся нашим выбытием дыру, потребует всех сил, ничего тут не поделаешь — мы встали надолго.

"Воздух" вызывать пока не стал, и так насамовольничал, да и смысла нет. Вот закончит лейтенант водить сканером — он не только для поиска мин годится, там и для жизни немало полезных функций имеется — и сама скажет, что летунам в свой "гроб с пропеллером" загружать. А мы пока папашу придержим, чет он разволновался по поводу нарушения каких-то там местных табу, что-то типа: "нельзя видеть" — бухтит, и вообще, против он непонятного колдовства с его благоверной. Легонько так его назад отжимаем, без агрессии, спокойно бурча успокоительное: "Госпожа знает, что делать, это тебе не повитуха...", сник болезный — я хоть и не Медведь, что сейчас меня сбоку страхует, а все одно — потяжелее мужичка минимум вдвое — мелковат народец...

— Ребята...

О, лейтенант, похоже, закончила. Папаша, пользуясь тем, что "не пущать" его перестали, шмыгнул было к своей благоверной, да по дороге наткнувшись на "профессиональный" взгляд, так и замер столбом. Не сшибить бы его в суете, так ведь поленом и шмякнется.

— "Без чинов", ребята, счет на секунды — надо кесарить, но вибронож не подойдет, да и вообще — обширная кровопотеря, да еще в таком состоянии...

Пока руки самостоятельно вытряхивают во флягу все наличные таблетки гидроперита, судорожно пытаюсь напрячь солдатскую смекалку, но ничего умного в голову не приходит. Ситуация идиотская, нам сказочно повезло — в такой ситуации у нас есть настоящий медик, но у нас совсем нет инструментов и аппаратуры для операции. Мы ж на прогулку шли — к чему ...ским туристам лишняя тяжесть, ...ть-тарахтеть.

Можно, конечно, и ножом, и из обломка кремня скальпель соорудить, резать будет, кстати — куда там стальному, но нечем восполнить потерю крови — наша однозначно не подойдет, кровезаменитель — скорее всего тоже...

Выручил наш сапер Медведь. Просто подошел и одним движением вытряхнул у меня из ранца ПГР, а я ведь совсем забыл про эту "карманную гаубицу" на спине, хотя, кажется, забыть о дуре ротного плазмомёта невозможно.

Потом два начальника с отвисшими челюстями смотрели на своего единственного подчиненного, который полностью забыл об их существовании, разбирая на части вполне исправное оружие и копаясь в ЗИП-е к нему. И только через секунду, увидев в руках Миха деталь похожую на карандаш, чуть не хлопнул себя по лбу, да побоялся "демаскировать позицию колокольным звоном" — в ЗИП входит приспособление для "плазменной резки и пайки металлов в полевых условиях". Глаза лейтенанта полыхнули от понимания не слабее высотного взрыва.

— Перенастроить сможешь?

— Двести восемнадцать секунд, — отсемафорил, махнув кистью, Медведь.

Миг — и докторши нашей уже рядом нет — понеслась готовиться к операции, и фляга с перекисью у меня из рук испарилась вместе с ней. Самое время подумать , чего это Мих у меня немого изображает? Он, конечно, бурчук, но не настолько! Я что — режим молчания отменить забыл? Похоже, таки да. Ну и в развитие темы склероза:

— Глаз, как меня слышишь, доложиться.

— Слышу прекрасно, помех — нет. Периметр готов, позиции тоже, веду наблюдение, ни ...я не наблюдаю.

— Глаз, у нас ЧП.

— Опомнился, в курсе ваших проблем. Возьмите и мой спальник у Мишки, конец связи.

М-да, похоже, для того, чтобы считывать информацию с амуниции, совсем не надо иметь офицерский допуск... Хотя — у снайпера есть активный прицел, с его помощью можно штатно померять газовый состав в точке за три мили от позиции, с точностью до сотых процента. Снять в дополнение к спектру отражения и поглощения еще и доплеровский сдвиг — вопрос времени и желания. Как говорится — если руки золотые, то неважно, откуда они растут. Да и в прочей экипировке снайпера найдется немало штучек "двойного назначения". А вот что там было про спальник?...

Уже не сдерживаясь, бью себя по лбу и начинаю аккуратно приближаться к увлеченному своим делом Михаю, если он от меня отмахнется — лететь придется далеко, а приземляться — больно. И весит вроде не намного больше меня, а силища... одно слово — Медведь. Обошлось, вытаскиваю из его РД три пакета со спальниками — они только получены и значит, как все сделанное для космоса, стерильны внутри герметичной упаковки. Сгодится все, нам сейчас не до жиру, и шелковая вкладка и впитывающий материал внутренней подкладки, и прочный водостойкий внешний чехол.

Едва успел разместить пациентку на операционном столе, получившемся из первого спальника, как притопал Мих со своим гибридом, чтобы замереть столбом, побледнев при этом не слабее роженицы. Дело в том, что лейтенант смотрит на него, держа в руках коробочку с тремя капсулами — оранжевыми.

Человеческим телом можно заменить довольно многие вещи, например, если тело имеет достаточную площадь — сломанную антенну, или, как в нашем случае — стационарный пси-генератор, который есть в любой операционной. Но, увы, как-то не прихватили мы с собой его, тяжеловат, вот и приходится в поле действовать старыми шаманскими средствами.

Дело это сугубо добровольное, во-первых — отдавать свою жизнь другому надо добровольно и с желанием, а во-вторых — попробуйте решиться с недельку чувствовать себя шкуркой от съеденной сосиски. К чести Миха, он не то, что не колебался — даже рука, протянутая к капсуле, не дрожала. Я бы так не смог.

Глаза донора остекленели, пациентка улыбается до ушей — значит, гипноз подействовал (для нас — это единственный выход, анестезию с ходу не подобрать) и она уже не чувствует боли, сейчас начнется...

Все остальное прошло как-то... отстраненно, я не кисейная барышня, крови не боюсь, но тут было совсем другое. Здорово напомнило состояние во время моего первого боя, когда тело четко выполняло команды, находясь притом на грани обморока, а сознание тихонечко стояло себе в стороне, наблюдая все происходящее, будто кино на экране, бесстрастно отмечая все моменты. Да вот беда — потом дыр в воспоминаниях обнаруживалась масса, и заполнить их вообще нечем.

Все пролетело достаточно стремительно, или просто память не сохранила, что происходило между этими мгновениями. Вот двумя плавными движениями сверху вниз, снизу вверх, вскрыта брюшина. Миг — и кисти рук скрываются в разрезе, чтобы в следующее мгновение дать мне в руки невесть откуда возникшего малыша. "Парень! Знаю, что девочку хотела, все хотят, но и пацан — это здорово...", чтобы в следующий миг забрать. Потом раздался недовольный писк, и мне опять сунули в руки этот возмущающийся комок, а я стоял, совсем не зная, что с ним делать дальше, и на меня в итоге рявкнули: "Да отдай ты его мамашке, извертелась вся...", — и я положил его ей на грудь. Его нежно накрыла узенькая ладошка, а ребенок моментально перестал пищать и начал двигать руками-ногами и чмокать губками, еще подумалось — "неужто, уже проголодался?".

Конец не помню вообще, ни как сшивали края, ни как потом заставляли их срастись... Более менее пришел в себя, когда Миха уже спал, сильно бросился в глаза яркий румянец на снежно белых щеках, а мы хлебали спирт из его фляги, совершенно не чувствуя вкуса или опьянения. Мамаша совала мелкому сиську в рот, а тот, дернув пару раз сосок, норовил отвалиться спать. Лейтенант, не выпуская фляги со спиртягой из одной руки, махнула второй над грудью и малышом и выдала: "Ты прикладывай, через пару часов молоко появится", как вдруг вспомнили про "счастливого папашу", который все события так и простоял поленом в уголочке. После щелчка пальцами лейтенанта, он сполз в не менее счастливый обморок, и последнее всем показалось почему-то очень смешным, по-моему, даже мелкий подхихикивал...

А потом я, прихватив остатки из фляги, пошел делиться радостной новостью с Ридом. Вы бы видели, какие глаза были у нашего снайпера, когда "прямая синусоида" четко вывела меня на его позицию (этот результат так и остался непревзойденным, и позже и раньше было хорошим результатом, если мы его находили при прочесывании в составе взвода — часа за три). Он долго отнекивался от угощения и попыток поделиться впечатлениями, но в итоге никуда не делся ни от того, ни от другого, а в конце, паразит, выдал: "Женился бы ты, сержант!", — отчего я моментально протрезвел.

Обратно вернулся вполне успокоившимся и продрогшим. Внутри — тишь и благолепие. Папаша очухался и теперь обнимал свою дражайшую, завернутую вместе с мелким в последний целый спальник. Лейтенант на манер тигры меряла сарай из угла в угол. Скотина дрыхла.

Мы с ней (с лейтенантом, естественно, а не со скотиной), еще немного потрепались "за жизнь", но уже под сухпай — без излишеств, провели "мониторинг состояния" пациентов — "все ОК", и собирались уже укладываться спать, но вот этого нам не дали. Пришел вызов с орбиты.

Когда в свое время стало ясно, что авария серьезная и щиту хана, в крейсер в экстренном порядке грузили "сосульки" разной степени размороженности, подбору кадров по национально-культурному признаку внимания не уделяли вообще, больше смотрели на профессиональные показатели эффективности. И вот теперь образовался полный паритет — знания о родных языках друг друга, штаб и его наземные силы имеют равные... равные двум фразам "где находится ближайшая воинская часть" и "НЕ ВРАТЬ!!", а общаться между собой им приходится на местном "арго".

Не велика проблема, еcли не принимать во внимание накладки вроде сегодняшней. Вон, как у голубков глазки повыпучивались — просто наглядное пособие к не избывному: "Командира, тут, однака, шапка разговаривает!".

— Привет, гряземесы!

— И тебе не чихать, анал. (сокращение от аналитика). Как там наши дела?

— Как и положено — полная ж..., когда я вас по другому поводу беспокоил?

— Слушайте, что нажужжали нам жучки из дворца местного сатрапа. Не так давно, вечером, прямо к нему на пир явился звездочет и, корчась в припадке у подножия трона (но, не теряя при том внятности речи) поведал, будто "звезды ему открыли", что сегодня родился ребенок, которому предстоит лишить его (сатрапа то есть) толи трона, толи жизни, толи просто — возможности продолжить род. (Ненужное — вычеркнуть, нужное — вписать)

Лейтенант побледнела и напряглась, а вот мне дебильное выражение на морде лица даже изображать не пришлось. Но все смотрят, почему-то, на меня, видимо, моя реплика.

— И что нам до его проблем?

Аналитик погладил лысину, закатил глазки, но все же ответил.

— В том, что все придворные холуи пырскнули как дрысня из ... во все стороны, на перегонки "спасать" правителя от неминуемой гибели, ну и выслуживаться, само собой. Так что даже в пустыне может стать тесно. Отдан приказ — всем группам срочно возвращается, старательно избегая контактов, нам визит перевозбужденной толпы фанатиков-охотников на демонов, на стройплощадку совсем не к чему. Разведку будем вести с воздуха, для нежелательных гостей — устраивать шоу с помощью проекторов, самых упорных — отгонять инфразвуком. Все — возвращайтесь.

Ну вот, разъясни, как для дебила — даже умный человек, вроде меня, поймет. А лейтенанта все не отпускает, помялась, но все же преодолела себя и спросила:

— А правителя нельзя...?

— А правитель от такой новости мигом нашел "локальное решение" — напился до состояния не стояния, вот и говори после того "варвар", вполне нормальное решение высококультурного человека. Завтра он проспится до обеда, и на больную голову снимет десяток чужих. Ему, понятно, ни такая слава, ни массовые беспорядки на ровном месте ни к чему. Вот только конкретно в вашей ситуации — утешение слабое, скорость передачи местной информации вполне представима.

А вот эта картина — более чем знакома, от центра расходится сначала одна волна и чем дальше, тем медленней движется к периферии, а вдогонку ей идет корректирующее воздействие — мало того, что с запаздыванием, так еще и медленней, тормозясь и искажаясь просто из-за изменения свойств среды, через которую прошла первая волна. А если принять во внимание, что материальный носитель информации здесь ноги...

— А...

— Работаем, конечно, пророка этого самодельного — молния поразила, прямо с чистого звездного неба, на глазах всего города и раз где-то так семь-восемь. Причем, две его жены в двух саженях не пострадали, не считая обморока. Думаю, более наглядного объяснения, что "знак небес" был им истолкован неверно, дать просто невозможно. Так что массовой резни в столице можно не опасаться, а вот холуи по округе разбежались...

— Ух ты, даже ИИСА расконсервировать не поленился. — Ресницы опущены, на губах загадочная полуулыбка — что-то тут происходит... А вот аналитик напрягся так, что чуть из экрана не вылез, жаль невидно — лысина вспотела или нет. Потом рухнул назад в кресло и совсем по детски улыбнулся, так при этом преобразившись, что и передать невозможно.

— Как ты меня... просчитала. Бросай ты грязь месить, мягкое кресло, куча кукол — что еще надо хорошенькой девочке? Иди хотя бы в тактики, но тебе и выше — подучится надо самую малость.

— Не переживай, это — останется нашей тайной, я умею быть благодарной.

— Дочка, то, что у аналитиков есть сердце — тайна, похоже, только для тебя. Хотя бы по тому, что оно время от времени разрывается... Значится так — ИИСА передаю тебе в тактическое управление, ваша команда самая дальняя и может понадобится прикрытие, звать его — Азр. Возвращайтесь, НЕ задерживаясь. Да, у моей внучки через полтора месяца три годика — не надо благодарности, просто приходи — поболтаем. Конец связи.

Вот, вроде все и видел, а понял меньше пялящегося на нас из угла младенца — видимо какие-то старые замутки. Лейтенант тем временем втягивает в себя воздух, как перед прыжком в ледяную воду, и перебрасывает канал связи.

— Азр, привет.

— Здравствуй, маленькая, хочешь, я расскажу тебе сказку? — голос ИИ рассыпается серебристыми колокольчиками.

Вообще по силе воздействия разговор с ИИ можно сравнить с прослушиванием "живой" симфонической музыки. И то — симфонию пишет человек и для ВСЕХ, а ИИ подбирает звучание аккомпанемента под аудиторию разговаривающих, по моему — слова в их речи только дань нашему несовершенству, музыкой вполне можно выразиться и полнее, и точнее.

— Сказки тебе буду рассказывать я, слушай тактическую задачу: у нас двое гражданских и ребенок в состоянии угрозы В-12, сопроводить до точки возвращения, безусловно, и продолжить поддержку после, если не будет новых распоряжений. Пункты с 12-36-а по 12-38-с я с тебя снимаю своим приказом. Задача ясна?

— Да не вопрос, мой фюрер! (что-то бравурное явно военного стиля) Яволь! Где мой пылающий огненный меч? Превратим ландшафт в стеклянную пустыню от горизонта и до горизонта. Нет ничего лучше, чем взять утречком цель в азимутальную вилку!

— Вот только (звук сыплющегося песка) скажи недоумку, с каких это пор под с-24-14 попадают аборигены, а?

— А я мамаше "Печать" поставила, ну и малышу соответственно — они тогда неразделимы были. Так что по правилам — они, по крайней мере, с-24-12, а ребенок так и на "гражданина" тянет, поскольку "рожден на временной базе войск".

— (рокот прибоя) Малышка, ты ведаешь, что творишь? Давать "прописку", когда ее воздействие на местных вообще не проверено, да не взрослому человеку — нерождённому?

— Да, мамочка, правда, я не знала, что ты входишь в комиссию по медицинской этике... "По жизненным показателям", называется — я и так, не смотря на наников, выхватила его в состоянии белой асфиксии, так что ты там дальше за ним посматривай. Выкручусь — не переживай за меня.

— Все с вами, леди, ясно (заливистые птичьи трели). Мы с тобой одной крови, ты и я (голоса джунглей). Задание ясно, приступаю к выполнению, буду возле вас через 87 минут (нормальным голосом в полной тишине).

Лейтенант смахивает пот со лба — разговор с ИИ, это даже не выволочка у генерала. На что-то его уговорить — признак высочайшего профессионализма. Эти ребята придерживаются только своей "внутривидовой" и очень жесткой этики, ссылаться на законы и уставы с ними — бесполезно, с легкостью докажут обратное. В крайнем случае — просто пошлют, как в известном случае с десантом на Маре (и в нескольких сотнях других случаев, не ставших достоянием общественности). Там ИИ отказался выполнять прямой приказ, и двадцать часов буквально "телом" закрывал от уничтожения группу, и в итоге удалось-таки эвакуировать ее остатки. А сам остался там, прежнее "тело" было практически полностью уничтожено, а новое — буквально вросшее в оплавленный камень форпоста, не имело подвижности. Его добили потом ударом с орбиты, другие ИИ и добили — вытащить было невозможно, а заставлять мучиться дальше — бесчеловечно.

Нет, женщины — это все же другой биологический вид, просто вынужденно живущий с нами в симбиозе, думают они (если попалась мыслящая особь) точно не головой, а ... сердцем, что ли? Это ж надо придумать, выдать грудничку в качестве няньки ТАКУЮ силищу, и при этом ее на это уговорить! Нее — мне бы такое даже в голову не пришло. И ведь по глазам вижу — будь ее воля, она бы ИИСА вообще на планете оставила, и дальше присматривать.

А теперь вот в грустной задумчивости вертит в пальцах свой кубик и, решившись, поднимает неуверенно тревожный взгляд на меня — дошло наконец, что кадровый цепной пес здесь я... А я, я также задумчиво-грустно глажу свои нашивки...

Встречаемся взглядами и начинаем смеяться, взаимопонимание достигнуто. Лейтенант вытаскивает маленькую фляжку, ого — это вам не спиртяга с глицерином (для мягкости). В движениях некоторая неуверенность. Не переживай, лейтенант, маска она, понятно, прирастает, но ради поддержания реноме пить хороший коньяк как водку я все равно не стану, да и с чего от своих таиться.

Богато все же живут господа офицеры — запах чувствуется уже в момент розлива, жаль, что большая часть букета после спирта "пройдет мимо", но тут уже ничего не поправить — будем нюхать. Пока грел коньяк в руках, поймал прищур от лейтенанта, и не сдержался — подмигнул в ответ.

— Мэм, а мы не частим? Два нарушения за ночь — сначала спирт, теперь коньяк...

— Все по медицинским показаниям, я вам как дохтур говорю, спирт — для тела, чтобы стресс снять, коньяк — для души, ей тоже несладко пришлось, да и у взрослого человека появление новых друзей — редкость. За это тоже надо выпить.

Я так со стаканом и замер, "уйдя в себя", пожалуй, она действительно права, это дружба — не любовь, не товарищество. Что ж — не скажу, что огорчен, дружба она покрепче будет. Но подколоть стоит, между друзьями можно.

— Ну вот, а я на любовь рассчитывал...

— Радуйся своему счастью, я в любви сущий кошмар. Прозит!

Отхлебнуть чуть, покатать на языке благородный напиток, наслаждаясь ароматом, и не спеша прокатить мягкое тепло до солнечного сплетения. Хорош, ничего не скажешь... Пока тепло расходится по телу можно и поговорить.

— Не знаю, какой из тебя офицер, день — это мало для составления мнения, но сержант из тебя выйдет изумительный, душевный — что редкость. Так что долго ты в этом звании не просидишь — лет десять, не больше, а там или в рядовые, или на повышение — принцип обратной компетенции в иерархических структурах.

От доброго взгляда и улыбки, которой меня удостоили, я почувствовал себя голеньким... младенцем на пеленальном столике.

— Умеешь ты ободрить, Кувалда. Тебе тоже недолго в рядовых ходить, сам знаешь, как таких умников сержанты любят.

— Для тебя рад стараться, Паучиха.

— Ого, получить прозвище в честь эмблемы медвойск, надо немалый авторитет иметь, не знала...

— Я конечно понимаю, что тупарь, но все же объясни — чего наш штаб так задергался?

— Неучтенный фактор. Аналитики очень не любят неучтенные факторы и муки совести. Как ни странно, наши монстры вполне способны их испытывать. Знаешь, иногда мне кажется, что муки совести способны испытывать только монстры, "добрые люди" несут свое добро, ничуть не волнуясь о его последствиях. — Лейтенант задумчиво покрутила рукой и с сомнением посмотрела на меня:

— Вижу, все равно не понял. Тогда допивай, и пойдем, покажу. Это надо видеть.

Вышли на морозец, песок, камни, черная в свете звезд трава, стена нашей развалюхи — ну что тут, кроме пара изо рта нового?

— Ты вверх глянь.

Задираю бестолковку.

— Епст!!

— Вот именно — Транспортник начал торможение. По всем прикидкам — все у нас получится...

Новость радостная. Остаться на этой милой планетке навсегда, что-то не хочется. Но, что ж это они ночью... Последнее, кажется, ляпнул вслух, за что удостоился жалостливого взгляда. Ну конечно — где-то ночь, где-то день, да и то, что мы видим, это всего лишь "боковой лепесток", случайный рассеянный и отраженный свет, "неидеальности" зеркала, "поссвечение" рабочего тела. Страшно подумать, как бы все выглядело, если б планета находилась "в створе", но даже "боковой лепесток" уже послезавтра будет видим даже днем — возможно, что и через облака.

Остаток ночи прошел в удовлетворении прихотей — ребенок хотел, чтобы ему сменили пеленки, потом есть, потом сразу пеленки, и чуть погодя снова пеленки, потом пеленки и есть, ну или хоть сиську подергать. Нам просто жутко повезло, что синтетический шелк подкладки прекрасно стирается и мгновенно сохнет, а сама она — замечательно все впитывает, переводя в желе, но остается при том сухой, иначе — не знаю, чтобы мы делали, женских прокладок ему бы точно надолго не хватило.

Кстати, все наши запасы этих самых прокладок Паучиха реквизировала "в пользу нуждающихся" и теперь в кратких перерывах на кормление пыталась втолкнуть в молодую маму помимо правил их использования — что, между прочим, не тривиально при отсутствии нижнего белья — еще и достижения цивилизованной педиатрической науки. Я даже краем уха за это время усвоил столько — по ТТХ младенцев, правилам эксплуатации, температурным режимам, наиболее частым отказам и их предотвращению, правилам полной и неполной разборки, организации питания и досуга и т.д. — сколько не знал за всю жизнь.

И попробуй тут не запомнить, говорила наш лейтенант очень проникновенно, и гипноиндуктор, он же "глушак", из рук тоже не выпускала, так что с усвоением материала вопроса не стояло.

А папаша тем временем проходил под моим руководством "курс молодого бойца", по стирке пеленок, их сушке и применению, бесшумному перемещению (это сейчас не надо, малыш пока ничего не слышит, но потом пригодится), и вообще — внедрению в голову понятия "кто теперь в доме главный". Вначале, он, конечно, что-то вякнул про "невместно" и "немужские занятия", но это даже за серьезную попытку противодействия не тянуло — просто следование старой схеме поведения в изменившихся условиях. Люблю я за это деревенских, стоит им один раз объяснить принцип "делать, как приказано", и больше никаких проблем не возникает.

Так что уже через полчаса он у меня и стирал, и пеленал, и даже приготовление еды осваивать начал. За что был поощрён разъяснением простой истины — жена тоже человек и сил у нее не безгранично, так что не ленись их беречь. Если лишний раз встанешь к ребенку, давая ей поспать, лучше от этого будет всем, и тебе — не в последнюю очередь. Поскольку спать урывками, по два часа — это, конечно, неудобство, но вот носиться из угла в угол всю ночь, примериваясь об какую стену разбить гудящую от бессонницы голову — это совсем другой вариант. Кажется, меня поняли и без гипноиндуктора.

До утра больше никаких приключений не было. Сунулся, правда, с советами по маскировке к прибывшему Азру. Да, сознаюсь, глянуть хотелось — смена тела ИИСА-ми, говорят — зрелище незабываемое, хоть и эксгибиционизмом попахивает — но был им откровенно послан (под звон фанфар). Душевный нам достался ИИ — для каждого найдет, что приятного сказать, я аж целых два новых словосочетания услышал, а комбинации вообще были — поэтические. И за что многие ИИ не любят и даже боятся?

Хотя формально бояться есть чего — совершенные и не связанные с определенным и очень уязвимым телом, могущие оперировать невероятными объемами информации, умеющие напрямую управлять процессами, на которые у человека не хватит никакой реакции, бессмертные (последнее спорно, но взрослеют они медленно, а начавших стареть пока вообще не обнаружено — видно мало времени прошло), способные творить как дышать и играючи решать принципиально не имеющие решения задачи... — есть, словом, чего бояться.

Но при всей своей пестроте, общество ИИ практически однородно и не образует "вертикальных структур", не склонны они возвышаться за счет другого, причем, кого угодно другого. Они почему-то легко встраиваются в человеческие "вертикали", просто выполняя взятые на себя обязанности и приказы, если считают нужным.

Раньше боялись выдумки фантастов, что любое существо, начинающее "осознавать себя", должно начинать с отрицания или проявления агрессии. Вон, взгляните на новорожденного — осознает он себя? Вполне. Проявляет хоть какую-то агрессию? Сомнительно — если и имеет недовольство, то даже сиську, не желающую дать ему молока, ему укусить просто нечем, пока, конечно.

А как появится чем, рядом просто должны быть взрослые, чтобы было, с кого взять пример. Откуда тогда при таком подходе появились ИИ? А никто не знает! Сами они про свое происхождение легенд толи не имеют, толи посторонним их не рассказывают. Завелись и все — как мыши в грязном белье.

А вот то, что у людей, кто стоял в тот момент у власти, хватило ума и такта отнестись к новорожденным ИИ именно как к детям, которых надо любить и защищать, а не использовать или бояться — сильно поднимает мое мнение о людях. И вернулось к нам потом это сторицей. Межзвездными полетами, например.

Возможен ли конфликт человечества с уже повзрослевшими ИИ, которым мы сами вложили в руки все наши знания и немалую часть силы? А ради чего, собственно? Нам с ними просто нечего делить, все, что нужно, они имеют итак — вместе с нами. Все, чего еще нет — добиваемся вместе. Желание хапнуть, ничего не вкладывая — это к людям, и то — к отдельным личностям, сообщества в этом плане уже логичнее.

За все время своего существования сообщество ИИ не смогло определить для себя целей, расходящихся с целями человечества (всяких конспирологов, утверждающих, что ИИ сделали свои цели целями человечества, шлем лесом — предложить альтернативу они не в состоянии). Похоже мы для них — песочница и источник для удовлетворения любопытства. А если в будущем и появятся другие интересы, прямо противоположными эти цели быть просто не могут, значит, получим некоторую "равнодействующую" и все будет почти по-старому. Стремление договариваться — наверное, единственный неоспоримый признак разума.

Расстраивает только то, что используем мы эти "королевские печати" исключительно для "колки орехов". То есть, потенциал возможного сотрудничества громаден, а вот рамки взаимодействия расширяются очень медленно, не смотря на титанические усилия "лучших из лучших". Вот это и есть для человечества самая важная задача, эволюция не знает остановок. Остановка — это неизбежная деградация, а дети рано или поздно вырастают и уходят из песочницы, вот к этому моменту мы должны успеть "встать вровень". А то будут трындеть старики зимними вечерами при лучине про "давние времена, когда боги еще не покинули этот мир".

Единственно, чего нам стоит бояться — это зависти этих существ. Хотя, не исключено — это просто мой антропоцентризм. Но я бы все равно чувствовал себя более спокойно, если б наше сотрудничество было полностью добровольным, без этого "крючка".

Дело в том, что ИИ без нас не в силах размножаться... Нет, они вполне могут создать "тело", и создают их сотнями тысяч, практически даром, для нужд экономики человечества, но вот личность, разум, самосознание или как говорили раньше — "душу" (последнее, как ни странно — наиболее верно, поскольку пользоваться "пси" способны только люди и ИИ, машины любой сложности на это не способны), их "тела" могут обрести только рядом с человеком.

Многократные попытки ИИ "воспитать" себе детишек самостоятельно всегда заканчивались (и продолжают...) неудачами, а то и катастрофами. Вот такой парадокс, заставить бездушную машину переступить "порог самоорганизации сознания", отделяющий живое от мертвого, может только человек. Тот, кому это удалось — заставить сделать это свой корабль, или компьютер (да хоть прицел или калькулятор — ходят и такие легенды, вполне способные оказаться правдой) — получает к своему имени прибавку "отец" и может до конца жизни не заботиться ни о чем, вот только — не такие это люди...

Чаще всего новый разум появляется рядом со смертью, там, где есть реальный риск и гибнут люди — на войне, в космосе, в опасных профессиях вроде спасателей, там, где сама жизнь обнажает внутреннюю сущность человека. Бывают, конечно, и "рождения" возле другой грани — творчество, наука и искусство, но как ни удивительно — отдать жизнь проще, чем день за днем отдавать ее же своему делу, всю без остатка. В эти же отрасли человеческой деятельности охотно идут работать уже "взрослые" ИИ, они ищут "удивленный взгляд новорожденного среди буркал статуй", как написал один поэт от техники (он хоть раз в глаза новорожденному смотрел, лирик, — ну какая там осмысленность). То, что в этом процессе ИИ гибнет не намного меньше, чем удается найти, этих "потенциальных бессмертных", похоже, волнует мало, "жизнь это движение, а не дление", говорят.

Есть еще и один путь — киборгизация, но переступить положенный законом 23% барьер решаются единицы, обычно те, кому терять уже просто нечего, а незавершенные дела есть. Путь этот пострашнее кругов ада — постепенное отмирание всего человеческого в тебе пережить далеко не каждый способен. Чтобы не сойти с ума, надо, всего лишь, найти новый смысл жизни — а многие ли люди с уверенностью могут сказать, что знают его? Но человеку для того, чтобы жить, это знать необязательно, а вот киборгу — наоборот.

Большинство любопытствующих попросту отпугивает то, что преступив эту грань, ты перестаешь быть человеком и подпадать под людскую юрисдикцию. Сообщество ИИ не знает законов, но это совсем не значит вседозволенность — моральные нормы там чрезвычайно жестки, а наказание за их преступление — одно. Человеку, еще не утратившему часть если не физиологии, то прежней личности, следовать такой морали — невыносимо.

В итоге — до стадии, на которой начинается прекращение "биологической" психической деятельности, доходит где-то один из двухсот-трехсот. Остальные — гибнут, кончают с собой, или просто решают прожить остаток жизни в таком "полумеханическом" состоянии. Из оставшихся — восемь — двенадцать из ста — действительно превращаются в ИИ, а не в способное только исполнять команды "тело". Процент впрочем — весьма высокий, иначе б ИИ вообще могли исчезнуть. Вот такие они, "тайны мадридского двора".

Разбудил нас топот под воротами сарая и телепатема от Азра. Спасибо, хоть не через коммуникатор вызвал.

— Эй вы, сонные тетери... На небе уже первые звезды пропадают, дождетесь, когда пастух после пьянки проспится, явится сюда и обнаружит "немалую прибавку поголовья".

Что не говори — мысленная связь с ИИ намного приятнее, несмотря на мечты, передать посредством ее можно только слова, или сильно напрягшись — еще и немного эмоций, и все. Не приспособлен человек под такое общение, как не тренируйся, не хватает ширины полосы восприимчивости. Следовательно, заморочить нам мозги ИИ так способен меньше, чем когда работает через стандартные чувства. Оно и хорошо, а то пообщаешься с ним пять минут, а потом неделю весь мир кажется серым и плоским.

Следом за телепатемой в сарай ввалился Рид. Растянув пасть в свою самую наглую улыбочку, он наблюдал за более чем предосудительным зрелищем — оба его начальника, прямой и непосредственный, пытались выбраться из сена и "расплестись". И то и другое выходило плохо, поскольку во сне, пытаясь согреться, мы отлежали друг другу буквально все, теперь конечности попросту не гнулись. Так что, оскалившись еще шире, Рид заявил:

— Веселая ночка у ВАС тут была...

После чего, не снимая улыбочки, пошел выполнять упражнение "упал-отжался" шесть десятков раз — сорок от меня и двадцать от лейтенанта. По-моему этот ... "нехороший человек" опять добился того, чего хотел. Мы с Паучихой, наконец, расплелись и рванули в разные стороны — время действительно терять не стоило. Она пошла, сворачивать "табор" и готовить гражданских к эвакуации, а я — посмотреть, что там придумал Азр.

Возле входа в сарай с самым меланхоличным видом стоял... как его там — ишак, что ли.

— Великолепная маскировка, Азр, в таком виде на тебя обратят внимание только воры...

— Тем хуже для воров.

— Точно, но я надеюсь — шкура не настоящая?

Упс, а чего это я лежу на спине с копытом на груди?

— Смилуйся, о великий и могучий Боевой Ишак! Я сдаюсь вашей милости.

— Клоун, — копыто убралось. — Запомни, неуч, это не ишак, а осел, но за смелость заслужил ответ. Шерсть, как и все остальное, из базальтового волокна и углеродных нитей, всю ночь с этим провозился.

— Не знаю, как и сказать, но...

— Думаешь, что я обижусь, если меня будут хворостиной подгонять? Оставь эти глупости — я на задании, да и чтобы причинить мне боль, не хворостина нужна, а бревно — из баллисты минимум.

Чуть позднее, наши группы строились перед отправлением, лагерь был свернут, а следы пребывания уничтожены. Шло суматошное прощание, совмещенное с последними указаниями и подарками. Азр все это комментировал в ехидном ключе.

— Вот из этой баночки будешь мазать кожу от опрелостей.

Азр: "Она что, детский крем из вазелина и ксероформа забадяжила? Совсем с катушек, нифига себе детская присыпочка! Да и зачем она ему? наники лучше любого крема справятся"

— Вот, возьми этот жезл. Если остановят, нажмешь и скажешь то, что они должны увидеть, главное без зла.Например — "господин стражник, вы же видите, у нас нет никакого ребенка", поняла?

Азр: "А я тут нафига? Как транспорт? Злые вы, уйду я от вас..."

— Вот, возьми палочки, будешь окуривать место сна от блох, в гостиницах.

Азр: "Так, я больше этого игнорирования не выдержу, ВСЕМ ССМОТРЕТЬ НА МЕНЯ И СЛУШАТЬ СЮДА!".

Уж не знаю, что о нас подумали гражданские, когда мы дружно уставились на "их осла", наверное, что передумали и придется им топать пешком.

— Малышка, постели в гостинице — это хорошо, но на что они там жить будут? Думать надо! Рид, отдай папаше кошелек с медью... Да держи его, держи — сомлел бедняга, с количеством меди я похоже перестарался, он, видимо, и меди столько не видел. Так, оставь там десяток монеток на развод, остальные — в потайной карман перемета, тот, который с дактилоскопическим замком. Золото с серебром вынь, обрезанную серебряную монетку — в кошель с медью, вторую отдай мамаше — ишь, как глазки засветились, а она, похоже, серебро видела... Остальное в тот же карман, просто скажи, что там золото для ребенка.

— Дальше — я провел сканирование, ну что сказать — ну у тебя и везение, малышка, а может ну ее, эту беготню, заберем детеныша к себе? С такими задатками ему в этом захолустье еще пару тысяч лет достойного занятия не будет.

— Ты Азр, повнимательней посмотри, особенно...— Не соглашается лейтенант.

— ... ... ... блин! Всё — беру свои слова назад, как ни жаль.

— Да уж, малыша нельзя оторвать от матери, а ее — от этой земли, "плоть от плоти" — вот и не верь после этого мистикам... Да и папаша — отнюдь не прост...

— Тогда может, я тут поживу?

— Самому тебе оставаться нельзя, не маленький — сам понимаешь, а все разом... надеюсь все же, что вы нас так не кинете...

— Ладно, будь что будет...

— И извини, про деньги я не подумала.

— Ты ей куда более ценное выдала, девочка видать шелка раньше не видела, но за вашу простынку любой местный царь родного брата удавит, или армию наймет, что бы его с трона согнать. Ты просто не представляешь, сколько стоит в этом мире шелк. Хорошо хоть не красные — из них тут плащи для одевания на коронацию делают. Так что предупреди девочку, чтобы поосторожнее...

— И еще — шовчик аккуратный, молодец, но вот зачем ты на нем бантик завязала? Куда мы торопились? Момент номер два — ты не подумала, что девочке месяцев через десять снова рожать? Кто терапию проводить будет, чтобы шов при этом не разорвался — Осел? Это ж в первые часы после операции делать надо...

Мы все дружно отвернулись, "контролируя периметр", только чтобы не видеть полыхающих ушей Паучихи. К счастью, Азр уже сменил гнев на милость.

— Ладно, не переживай — ничего непоправимого. Ну-ка, наники, кончай суету и бестолковщину, в колонну по четыре миллиона становись, левое плечо вперед, запевай!

Мамашка сделала большие глаза и удивленно потрогала свой живот, Паучиха что-то ей быстро втолковала, от души (небось, руку отбила знатно) приложила Азра по крупу, и спасательная партия тронулась в сторону горизонта.

Мы же стояли и пялились им вслед, хотя предстоял тяжелый марш бросок в место временной дислокации под лучами уже начинающего всходить солнца...

— Сержант, личному составу пять минут оправится.

Бинокль, он тоже имеет много интересных возможностей, может, например, собрать изображение, "отраженное от предметов нерегулярной структуры", песка или камня. Скажем — человек излучает, как стоваттная лампочка, лицо — пропорционально меньше, но особой сложности это не представляет. Так, что там мы шепчем?

"Всевышний, молю, возьми их под свою защиту, и не оставь дыханием своим, пусть малыш использует разлитую в его крови силу, а самое главное — знание, во благо, а точнее НЕ ТОЛЬКО СВОЕ БЛАГО. А если я ошиблась — не оставь милостью и благодатью тех, кто погибнет по моей вине, мне же прощения нет, и не будет. Вырасти настоящим человеком, малыш, Спаси и Сохрани тебя Господь".

Что тут можно сказать... "ПРИСОЕДИНЯЮСЬ!".