Чудовище

Старик шел медленно, размышляя вслух. Он не умел думать по-другому, неслышно для идущих следом, которые тоже громко доносили до всех свои мысли. Громко — для тех, кто умел слышать и понимать многоголосую думу-беседу в шуршании тяжелых ступней по песку. Настроение семьи сегодня было приподнятым. Даже недавно приставший Одинец бурчал в общем хоре что-то угрюмо-радостное. Хотя, может, просто бурчал, поскольку был глуп и неразговорчив. Ночной Пожиратель обошел семью стороной, найдя себе другую жертву. Но ведь эта ночь — не последняя! Раньше у семьи было только два врага — засуха и люди. Но засуха не страшна знающим, где добыть воды и отыскать еще не увядшую зелень. А люди... Эти безжалостные хищники теперь больше охотятся друг на друга. Другие же звери семье не опасны. Так думал Старик, пока не появился Пожиратель. Среди историй, переходивших из поколения в поколение, были полузабытые сказания о чудовищах, которые подстерегали в ночи далеких предков семьи. Был ли Пожиратель таким существом или он пришел впервые, как появились однажды люди, — этого не знали ни Старик, ни идущие за ним следом слоны.

В маленький служебный сафари-кар набились как сельди в бочку. У кое-кого возникли и другие аналогии. Смуглый красавец Гишу, проводив взглядом слоновье стадо за ветровым стеклом, белозубо улыбнулся Эмме — своей соседке справа:

— А у нас тут прямо как в Ноевом ковчеге — каждой твари по паре!

Эмма лишь поморщилась. Она не собиралась себя, сотрудницу солидной информкомпании, ставить на одну доску со скандальным репортером. Промолчали и научные эксперты на задних сиденьях — пожилой желчный Франц, взирающий сквозь боковое окно на сожженную солнцем саванну, и молодой рыжий Алан, больше интересующийся маятником хвостика русых волос над загорелой шейкой Эммы.

Реплику журналиста поддержал инспектор Хэл, невзначай придавив его литым плечом.

— Неувязка у вас выходит, Гишу, — сказал он, выруливая на дорогу после объезда слонов. — Я-то остался без пары!

— Ну так берите динозавра, ради которого мы здесь!

— Это не динозавр, — проскрипел Франц. — Ему здесь просто спрятаться негде. Гладкая равнина, даже не пресловутый Лох-Несс...

Гишу тут же извернулся к пожилому эксперту:

— Зато, в отличие от Лох-Несса, здесь динозавру есть чем прокормиться.

— Насчет кормов сейчас плохо, — нахмурился Хэл. — Засуха. Хотя плотоядным как раз раздолье. Будет некоторое время...

— Так мы и имеем дело с явным хищником, — подхватил Гишу. — А найти убежище — не проблема. Говорят же, что раненый лев может забиться туда, где и заяц не поместится.

— Так то лев, — хмыкнул инспектор. — А это громадина, которая через день закусывает слонами. В этом и загвоздка! В заповеднике, хотите знать, всё под полным контролем. Дроны делают облеты территории, ведут съемку, в том числе тепловизорами. Данные поступают в центральный компьютер. У него каждая скотина крупнее кошки на учете. И никаких следов такой здоровенной зверюги! Только утром находим останки тех, на кого он ночью напал. Одних слонов, не считая молодняка, сожрал уже голов двадцать.

— И всё-таки, — Эмма решилась наконец вступить в разговор, — почему именно динозавр? Мало ли кто...

— Простая логика, — Алан придвинулся поближе и говорил журналистке почти в ухо. — Охотиться на взрослых слонов из всех хищников, когда-либо живших на Земле, было бы по силам только крупным тероподам.

— Не только логика! — возгласил Гишу, ревниво посматривая на молодого эксперта. — О динозаврах в Африке уже давно известно. Причем, о самых разных. По рассказам местных жителей, в джунглях Конго живет мокеле-мбемба, ну он, вроде, на диплодока похож. Зато в озерах Уганды водится хищный луквате, а в болотах Замбии — чипекве. Кстати, чипекве и переводится с тамошнего наречия как убийца слонов.

— Бегемотов, — улыбнулся Алан. — Чипекве — это значит пожиратель бегемотов. Но туземцы также зовут его и эмела-нтука, то есть действительно убийца слонов.

— Всё это байки так называемых криптозоологов, которые делают сомнительные выводы из местных суеверий, — презрительно бросила Эмма. — Погоня за дешевой сенсацией и ничего больше.

— Зря вы так! — возразил Алан с мягкой укоризной. — Криптозоологи — серьезные специалисты. Да, прямых доказательств существования в Африке живых динозавров пока нет, но легенды на пустом месте не возникают. Правда, сведения об огромных неизвестных животных типичны для лесной зоны. Про динозавров в саваннах я не слышал.

Инспектор Хэл тоже о таком ничего не слышал. Впрочем, здесь и рассказчиков особо не осталось. После гражданской войны местным не нужны истории о сказочных чудовищах. Они видели вещи и пострашнее.

Кар остановился перед зарослями высокой травы. Ломая сухие стебли, журналисты и ученые двинулись вслед за Хэлом по направлению к роще зонтичных акаций, на ветках которых было больше шипов, чем листвы. В эмалево-синем небе, распахнув крылья, парили черные грифы. Где-то рядом отвратительно пахло кровью.

— Это последний случай, — пояснил инспектор. — Повезло, что обнаружили рано, до падальщиков. Я выставил охрану, чтоб отгонять птиц.

Эмма обогнула колючий кустарник, взглянула и тут же согнулась пополам, мучительно борясь со рвотой. Другие, пораженные увиденным, не обращали на нее внимания, только Алан сочувственно похлопал по спине и протянул гигиеничную салфетку.

В ободранной до ребер, грубо выеденной туше с трудом угадывался жираф. Большое красивое животное будто скрутили в нелепый узел изломанных ног, изжеванной пятнистой шеи.

— В принципе, мог завалить большой лев, — произнес Хэл, подзывая чернокожего охранника-егеря в такой же, как у него пятнистой куртке.

— По внешнему виду похоже на работу стаи крокодилов, — констатировал Алан.

— Ага, в ста милях от ближайшего водоёма, — язвительно отозвался Франц, оглядывая сухую красную землю под ногами. — Жалко, слоны натоптали, после них не разобрать.

— Если только хищник не перемещался по воздуху, — усмехнулся молодой эксперт.

— Это уж совершенная фантастика, — не понял шутки Франц. Он натянул медицинскую маску и, сидя на корточках, колдовал над раскрытым чемоданчиком, полным инструментов. — Дракон какой-то.

— Птица Рух, — произнес, задирая голову, бледный Гишу. В в руках он держал пульт от порхающей вокруг телекамеры. — Как раз в этих местах, по арабским сказаниям, жила огромная птица, которая охотилась на слонов.

— Нет, хищник был наземный! — Франц тем временем залез на тушу и что-то там измерял. Закончив осмотр, он спустился, бросил инструменты в чемодан, стянул маску и резиновые перчатки.

— Ну, ваши выводы, профессор? — прервал затянувшееся молчание Алан.

— Выводы? — Франц потер облупленный костистый нос. — Выводы примерно такие. Судя по силе удара, атаковавшее жирафа хищное животное весит не менее четырех и не более пяти тонн, его высота по месту первого укуса примерно два метра. Ширина челюстей около сорока сантиметров.

— Да это же тираннозавр-рекс! — произнес ликующим шепотом, словно боясь спугнуть удачу, Гишу. — Величайший наземный хищник, живший сто миллионов лет назад. Сенсация столетия!

— Для тираннозавра низковат, — спокойно возразил Алан. — И не сто миллионов, вы у себя там поправьте.

— Вы судите по высоте пасти, а он мог и нагнуться, чтобы схватить поудобнее.

— Тирекс для начала перекусил бы жирафу шею, а не стал бы сгибаться вдвое, чтобы вцепиться в грудную клетку.

— Полагаю, это четвероногое, — перебил их Франц. — И, вероятно, всё же млекопитающее, а не рептилия.

— Почему не рептилия? — спросил резко Гишу. — С чего вы взяли?

— Сильная дифференцированность зубного аппарата. У пресмыкающихся такого нет. Агрессор снабжен очень мощными, длинными клыками, которые нанесли чрезвычайно глубокие ранения. Некоторые — с проникновением в тело жертвы на десять и более сантиметров. Странная, признаюсь, картина. Впечатление, словно на жирафа напали разом два животных. Очень большой рогатый копытный и гигантский хищник, который вырывал из жертвы огромные куски мяса.

— Так жирафа забодали? — переспросил Гишу и тут же расплылся в широкой улыбке. — Тогда я знаю, кто это такой! Это цератозавр, ящер-носорог. Рогатого чипекве считают как раз цератозавром.

— Рог цератозавру служил украшением, а не оружием, — возразил Алан. — Хотя зубы у него как раз длинные. Самый саблезубый из тероподов. Но он не охотился на крупную дичь. Да и сам весил куда меньше четырех тонн.

— Делать конкретные выводы считаю преждевременными, — сухо сказал Франц. — Впрочем, мне лично по методике атаки представляется нечто близкое к кабану, только увеличенному в пропорциях на порядок.

— Тогда это эндрюсарх, — сказал Алан, — или энтелодон.

— Кто это? — тихо спросила Эмма.

— Древние хищные свинообразные размером с быка, — пояснил Алан. — Жили сорок миллионов лет назад. Нет, наш всё равно будет покрупнее.

Инспектор Хэл, переговорив с егерем, подошел к ученым.

— Извините, что вмешиваюсь в научную беседу, но с нашей системой мониторинга этого вашего цератозавра или эндрюсарха мы бы обязательно обнаружили.

Франц пожал плечами:

— Я сам был настроен скептически, но таковы факты. Примерные вес и размеры животного установлены мною по строго научной методике. Оставленные на теле жертвы следы дают все основания говорить о величине нападавшего.

— С радостью бы вам поверил, но показаниям собственных камер наблюдения я верю больше. Имеются аэроснимки этого района непосредственно до и после происшествия. Никакого гигантского хищника на них нет и в помине. Только самые обычные животные.

— Выходит, жираф сам себя загрыз! — натянуто засмеялся Гишу.

— Это не шутки! Вы ставите под сомнение мою компетентность! — Франц гневно взирал на инспектора. — Я требую представить мне эти снимки.

— На базе у вас будет допуск ко всем нашим данным. Если вы закончили с осмотром, можем отправляться прямо сейчас.

Инспектор Хэл наслаждался на открытой веранде пивом и закатом под крики оживившихся вечером птиц. Багровый солнечный диск скрылся уже наполовину, сделав контрастными силуэты деревьев и пасущихся между ними животных. Можно было даже разглядеть частокол тонких рогов бредущего стада ориксов. Инспектор мысленно нарисовал над ними оскаленный профиль тираннозавра. Картинка из фантастического фильма. Кстати, в одном из них был динозавр, способный становиться невидимым, сливаясь как хамелеон с окружающим фоном. Хэл невольно поёжился. Вот ведь лезет всякая дурь в голову! Следы бы такой всё равно бы оставил, а следов в саванне не было.

— Не помешаю? — спросила Эмма, присев в соседнее кресла.

— Нет. Я всё равно уже ухожу, — ответил инспектор, готовясь подняться.

— Не торопитесь! — удержала его журналистка. — Мне кажется, вся эта история — искусная мистификация.

— То есть?

— Гишу и другие приехали сюда, чтобы сфабриковать доказательства существования в Африке живого динозавра.

— Думаете, им по силам устроить то, что вы видели? Это не фотографии подделать или там отпечатки лап. Вы представляете, как это сложно — пробраться в заповедник, убивать и калечить слонов и жирафов, да еще при этом не попасться нам на камеры. И такие усилия ради пары статеек?

— Не ради статеек. — Эмма наклонилась и сказала еле слышным шепотом. — Это дело большой политики.

Инспектор поперхнулся пивом.

— Да, да! Если в мировой прессе поднимется шум, что здесь живут динозавры, перед ООН поставят вопрос о передачи территории проживания таких уникальных животных под международный контроль. Вернее, под контроль какой-нибудь транснациональной корпорации. Динозавров тут на самом деле нет, но вот уран или еще что-то вполне могут быть. Вот об этом и будет мой материал!

Инспектор решительно поднялся из кресла.

— Послушайте, Эмма! Заповедник и сейчас фактически под патронажем ООН. Иначе как бы мы сохранили животных при всех местных переворотах? А для корпораций источник исходных генотипов ценней любого месторождения. Есть куда более простые способы получить уран в Африке. К тому же вот шума в прессе корпорации точно не любят. Да и не получится сфальсифицировать почти сотню таких нападений. У нас, знаете ли, тут каждый акр под наблюдением.

— Если у спецслужб корпораций есть свои люди среди сотрудников заповедника, то ваши телекамеры будут показывать совсем не то, что происходит на самом деле. Может, скоро и динозавра увидите с их помощью.

— Всё это хорошо, Эмма, но подумайте, если спецслужбы решили провернуть такую аферу, то им лучше вербовать не моих сотрудников, а самого меня. Вот вы пришли поговорить со мной о заговоре, а может быть я его здесь и возглавляю?

Не говоря больше ни слова, Эмма развернулась и направилась к своему бунгало.

Хэл снова устроился в кресле. Да, странные мысли порхают в голове у этой девицы. Однако и сам скорее станешь конспирологом, чем поверишь в живого динозавра. В конце концов, что мешает одному из его егерей подчищать записи телекамер, пока второй в это время таранит несчастных животных фургоном с навинченной механической пастью. А дальше — чистая коммерция. За тонну мяса любую соседнюю деревню купишь с потрохами, а если суметь вывезти в Европу или Китай — там слонятина в элитных ресторанах стоит столько, сколько раньше стоили слоновьи бивни. Хотя уж больно хитрой выходит задумка для его парней. Если только их действительно не надоумил кто-то из нынешних гостей. Выходит, Эмма права? Пожалуй, за господами учеными надо проследить.

— Гишу говорит, его редактор и цента не даст за статью о кабане, пусть и доисторическом, — зевнул Алан. — Требует, чтобы обязательно был динозавр.

Франц ответил, не отрываясь от монитора:

— Все ищут чудовище среди вымерших животных. А это, возможно, совершенно неизвестное нам существо. Условия природной среды за последние годы резко меняются, значит и видообразование идет ускоренно. Почему мы не можем предполагать появление нового вида?

— Что ж... В Африке еще много неизвестных животных. Но обычно имеют в виду насекомых и прочую мелочь. Если предположить, что мелкие, а потому незаметные существа в нужный момент стали собираться в крупный колониальный организм...

— Единственная здравая мысль у вас, Алан, что хищник малозаметен. Но скрытен он не по своей природе, а по поведению. Этот хищник не просто незаметный, а высокоинтеллектуальный, если так можно сказать. Он не может спрятаться, потому что слишком большой, но, тем не менее, его никто не видит. Я просматривал съемку перед нападением. Никакой тревоги, обеспокоенности у пасущихся рядом животных, хотя хищника нельзя не видеть. А ведь африканские копытные очень внимательны к опасности. Хищник действует без свидетелей, атакует только отошедших, предпочитая молодых слоних с детенышами, при этом остальные слоны даже не замечают этих нападений. Он постоянно следит и выжидает. Я даже думаю, это существо наблюдало за нами, когда мы выезжали в саванну. У вас не было такого ощущения, что кто-то смотрит вам в спину?

Алан промолчал. Франц продолжал напряженно работать за компьютером, забыв о времени, потом вдруг остановился и произнес вслух:

— Неужели всё так просто! Алан, кажется, я понял. Мы не видели самого очевидного!

Он оглянулся, но Алан уже спал, откинувшись в кресле. Франц подошел к нему, но в последний момент передумал будить. Какие у него, собственно, аргументы? Нужны доказательства, но это создание слишком умно и осторожно, чтобы выдать себя.

Франц в несколько раз прошел по комнате, потом рассмеялся. Однако есть следы, которые невозможно скрыть. Только бы успеть!

Вездеходы на базе были армейской модели, заводились без ключа и имели простейшее управление. Впрочем, Франц вряд ли нашел дорогу в ночной саванне, если бы не догадался включить курсограф повтора последней поездки. Он остановил машину, не доезжая до места, где они осматривали днем убитого жирафа. Франц отыскал слоновью тропу и пошел, подсвечивая под ноги фонариком. Скоро он перестал опасливо вздрагивать от каждого далекого крика или близкого шороха, наполнявших ночную тишину. Увлеченный делом, он добрался до русла высохшей речушки. На белеющем в лунном свете песке выделялись темные глыбы слонов. Одни из них, нагнувшись, копали бивнями ямы, чтобы добраться до воды, другие с треском ощипывали хоботами ветки прибрежных деревьев. Тут наконец он обнаружилось искомое. То есть он думал, что нашел. Окончательно это станет ясно в лаборатории. Наполнив баночку, Франц выпрямился и впервые огляделся вокруг. Он заметил, что несколько слонов повернули головы в его сторону. Они не проявляли агрессии или беспокойства, только обмахивались ушами. Францу пришло в голову, что хищник тоже наблюдает за ним. Понимает ли он, что делает сейчас человек и чем в дальнейшемчем это может угрожать ему?

Франц повернулся и пошел назад, к машине. Ему показалось или он действительно услышал справа, в стороне, обгоняющие его мягкие тяжелые шаги. Над зубчатой тенью кустарника мелькнула еще более темная, быстрая тень, на мгновение заслонив яркие звезды. Он сглотнул пересохшим горлом. Чудовище видело его днем и узнало сейчас. Но почему оно не напало? Ответ был очевиден. Франц не успел отойти далеко от стада, и хищник не осмелился расправиться с ним на глазах у слонов. Наверное, решил ждать его в засаде у вездехода. Франц быстро вернулся к речному руслу. Здесь он безопасности. Его заметит дрон, и тогда придет помощь.

Когда небо над головой посветлело, а на синих облаках на востоке появились розовые мазки, издалека послышался приближающийся звук мотора. Франц мгновенно проснулся и вскочил с валуна, на котором продремал, скрючившись, последние два часа. Между деревьев промелькнули яркие полосы света фар.

— Эй! Эй! Я здесь! — крикнул ученый что есть силы и бросился в ту сторону.

Кар затормозил. Дверца распахнулась и из машины выпрыгнул хмурый Хэл с винтовкой на плече.

— Ну! Где ваши сообщники? — бросил он, вышагивая навстречу, вместо приветствия.

— Какие сообщники? — спросил ошарашено ученый.

— С которыми вы отправились встречаться среди ночи, чтобы организовать новое нападение этого вашего эндрюсарха.

— Это не эндрюсарх! — Франц осматривал открывшуюся ему в сером предутреннем свете местность. Вокруг, совсем близко поднимались густые заросли, а слонов или других животных было не видно. Ему стало страшно.

— Хэл! Он может быть рядом!

Инспектор захохотал:

— Напугали! Да я только что получил снимок с патрульного дрона. Здесь нет никого кроме десятка слонов.

— Вы не понимаете! Он не тот, кем выглядит...

Из кустов молочая, мимо которых проходил Хэл, будто выстрелила черная молния. Обвилась вокруг инспектора и вздернула вверх, потащила в чащу, где среди колючих веток задвигалось что-то огромное, тяжелое и неимоверно сильное. Франц услышал сдавленный крик и, тут же, жуткий хруст ребер в челюстях монстра. Ученый повернулся и побежал, понимая, что жить ему осталось секунды. Эта тварь не оставляет свидетелей. Он успел выхватить банку с образцом и отшвырнул ее прочь. Авось не найдет!

Первый удар сбил его с ног, второй — раздавил голову. Франц даже не успел понять, что он уже мертв.

Когда на базу привезли тела, Эмма, Гишу и Алан сидели за нетронутым обедом. Сходить взглянуть на погибших решился один Алан. Он вернулся с маленькой банкой в руках. Пояснил:

— Отдал егерь. Нашли недалеко от Франца. Видимо, его вещь.

— На них напал тот же зверь? — спросил Гишу.

— А кто еще? Инспектора, считай, пополам перекусил, а ...

— Не надо этих подробностей! — выкрикнула, побледнев, Эмма. — Лучше объясните, зачем они поехали ночью в саванну?

— Мне кажется, Франц догадался, кто это.

— И унес свою тайну в могилу, — нервно хихикнул Гишу, но тут же заткнулся под тяжелым взглядом ученого.

— Может быть и нет, — угрюмо сказал Алан. — Никогда не прощу, что заснул, когда Франц продолжал работать. И не успокоюсь, пока не найду и не убью!

— Над чем он работал? — спросила Эмма без особого интереса.

— Франц? Я просмотрел последние запросы. Как ни странно, он интересовался моржами.

— Моржами? — искренне удивился Гишу. — В Африке есть моржи? И они ведь, кажется, вообще не хищники, ракушки едят.

— Есть и плотоядные. Как раз по ним Франц и искал информацию. Считается, что такое бывает, когда у моржей заканчивается их обычная пища. Тогда некоторые переходят на рыбу, тюленей, атакуют застрявших на мелководье китов, да и людей на льду или в лодках. Другие пишут, что хищные моржи встречаются и там, где их обычные сородичи вполне находят себе пропитание. И хищные на нормальных моржей тоже охотятся. Будто бы вообще два разных вида образовалось. У хищных даже телосложение иное и строение зубов отклоняется от нормы. Впрочем, морфологически все моржи — карниворы.

— Карниворы? — переспросила Эмма.

— Хищные млекопитающие. У моржей далекие общие предки с медведями и волками. Может, у кого-то из них так генетическая память просыпается.

— Так что в банке-то? — спросил Гишу и тут же открыл крышку. Эмма зажала нос

— Фу!

— Дерьмо! — констатировал Гишу. — Последняя шутка покойного.

— Не похоже на Франца. — Алан закрыл банку и встал из-за стола. — Я в лабораторию.

— Можете объяснить, куда мы едем? — спросила Эмма.

— А зачем вы поехали? — отозвался Алан. — Я ведь просил вас остаться на базе.

— Ну уж нет! Я всё-таки журналист. Раз я уже тут, мой долг провести расследование.

— Тогда не выходите из машины. Думаю, с каром он не справится.

— Кто он?

Оставив вопрос без ответа, Алан достал из-за сиденья массивную двустволку, казавшуюся из-за своей толщины коротким обрезом. Когда-то он стрелял из похожего слонобоя и ощущения, помнится, были весьма неприятными. Отдача семикилограммового штуцера-нитроэкспресса шестисотого калибра похожа на удар боксёра-профи. Может сбить с ног. Или сломать челюсть. Алан открыл затвор, с усилием переломил ружье и вставил в стволы матово блестящие патроны, похожие на сигары в цилиндрических футлярах. Такие способны свалить и тираннозавра. Не случайно именно шестисотый калибр в фантастических книжках брали на охоту в юрский период. Но тирекс был тупой тварью, а его нынешний враг далеко не глуп.

Глядя на приготовления Алана, сидевший за рулем Гишу тоже вытянул из чехла и поставил рядом с собой элегантный ремингтон. Длинноствольная винтовка с оптическим прицелом выглядела куда серьезней уродливого гринера. Внешность, как всегда, была обманчива. Конечно, опытный стрелок легко подстрелит из такого карабина антилопу на расстоянии мили. Но когда ты палишь в упор в несущегося на тебя носорога, трехсотый калибр превращается в бесполезную игрушку.

— Скажите, наконец, кого мы ищем?

Алан встал по пояс в верхний люк.

— Убийцу Франца и Хэла. Я надеюсь, мне удастся заставить его открыться. Гишу, видите слоновье стадо? Я уверен, он прячется там.

— Послушайте, Алан, это сумасшествие. Там одни слоны, никто среди них не прячется. А если бы и прятался, они не потерпят чужого.

— Надеюсь, он выдаст себя, когда поймет, что разоблачен. Гишу, давайте еще ближе. У него плохое зрение, а надо, чтобы он увидел и узнал.

Алан достал баночку Франца и поднял ее в вытянутой руке. Слоны сгрудились в плотную кучу, пятясь от подъезжавшей к ним машины. Эмма испуганно смотрела на острые бивни, массивные ноги, морщинистые толстые хоботы серых гигантов. Вездеход приблизился к стаду уже на пятьдесят метров

— Гишу, стоп!

Кар остановился.

В следующий миг волк сбросил овечью шкуру.

Алан видел слоновьи атаки. Обычно животное стремится лишь напугать и отогнать противника. Только если враг не отступает, и если не решает отступить сам слон, он вступает в схватку. На этот раз всё было иначе. Обычный на вид самец, не молодой, но и не старый, с недлинными прямыми бивнями. Только что он спокойно стоял, неразличимый в общей массе, и вот вдруг рванул с места вперед. Никакого трубного рёва, хлопанья ушами и трясения головой, как принято у атакующих слонов. Только стремительный бег огромной серой туши. Слон мчался к машине завораживающе плавной бесшумной рысью, с каждой секундой вырастая всё больше, нависнув уже над верхом кабины.

Эмма завизжала

Алан бросил банку и схватил штуцер, лихорадочно нащупывая рычажок предохранителя.

— Гишу! Задний ход!

Вместо этого репортер распахнул дверцу и выскочил с винтовкой наружу. Ружейный ремень зацепился за ручку дверцы. Гишу бешено дергал застрявший карабин, потом бросил его и кинулся прочь от машины. Слон развернулся и ловко подхватил его хоботом, занёс над бивнями.

Алан выстрелил из правого ствола.

БУУУУУУМ!!!

Отдача больно бросила спиной на срез люка. Ударила в плечо, будто лягнула лошадь.

Гишу неподвижно лежал на земле под ногами слона. Пуля ушла тому в ляжку, забрызгав кровью круп. Но монстр устоял, только медленно покачивался, будто в недоумении. Шестисотый калибр, если не убивает, парализует большого зверя на пару минут.

Алан, ничего не слыша от звона в ушах, выпрыгнул из машины, подбежал к репортеру и потащил одной рукой, сжимая в другой ружье. Потом снова вскинул штуцер и разрядил левый ствол прямо под хобот слона.

БУУУУУУМ!!!

Опять оглушающий грохот и невыносимая, выдирающая руку из плеча отдача. Слон стал заваливаться назад, но через секунду выпрямился, буравя Алана взглядом. Его пасть и грудь заливали потоки крови. Алан переломил ружье, выбросил горячие гильзы из дымящихся стволов. Потянулся к шляпе, за ее тульей были приготовлены еще два патрона. Шляпы на голове не было! Потерял, пока выбирался из машины... Слон надвигался, занося хобот. Алан мог только смотреть, сжимая раскрытый штуцер.

БААМ!

Сбоку хлестнул выстрел. Эмма забралась на капот вездехода, почти касалась огромного уха стволом карабина. Быстро передернула затвор, выщелкнув гильзу, прицелилась и выстрелила снова.

БААМ!

Снова клацнул затвор. Огромный зверь с хрипом повернулся к машине. Маленькие пули скользили по толстой кости черепа, лишь рассекая кожу...

— Эмма, беги! — отчаянно выкрикнул Алан, дубася монстра прикладом по раненой задней ноге.

Страшный удар отбросил его назад. Лежа на спине, он увидел, как огромный хищник падает набок после таранного удара другого слона.

Старик смотрел сверху вниз на мертвого Одинца. Рядом два маленьких человека пытались поднять лежащего третьего. Старик не слышал, не понимал их мыслей, но благосклонно кивнул им головой. И в человеческой семье бывают разумные особи. Хорошо, что Старик успел понять это прежде, чем остальные бросились на людскую машину, защищая Одинца.

Одинца, оказавшегося Пожирателем.

— Жалко Гишу! — Эмма задумчиво крутила между пальцев соломинку от коктейля.

— Гишу? — удивился Алан, подняв глаза от расписания вылетов.

— Ему редактор вернул статью. Рядовая, мол, история про слоновье бешенство. А то, что слон был плотоядный — то, дескать, детали.

— Дурак редактор. Как я был дурак, пока не ткнули носом в экскременты. Это не бешенство, не болезнь. Бешеный слон убивает и топчет всё вокруг, пока его не пристрелят или пока сам не сдохнет. А слон-хищник вполне себе преуспевал. Правда, мне вот тоже говорят, что дело, скорее в патологии. Плохо, что я ему челюсти раздробил вторым выстрелом. Теперь не узнаем, может, он с дефектом зубов родился. Неудобно такими листья и ветки жевать. Вот этот и стал пробовать животную пищу, она помягче растительной. Хотя, на мой взгляд, дело тут скорее в засухе. Зеленого корма стало меньше, пришлось чем-то замещать. В принципе переход травоядных к хищничеству в таких ситуациях — вещь известная. У бегемотов, например, описаны подобные случаи. Или у оленей. Пищеварительная система позволяет. У травоядных она совершенней, чем у хищных, это им трудно с мяса на зелень переориентироваться Главная сложность тут — поумнеть надо. За добычей гоняться — не травку щипать. Но слон по интеллекту как бы не вровень с шимпанзе и дельфинами.

— Значит, всё может повториться. Засуха будет только усиливаться, мы сами этому способствуют. И среди слонов будут снова появляться хищники... Да еще какие! Были времена, когда из-за львов-людоедов целые местности становились безлюдными, а хищный слон будет пострашнее любого льва. Да что там льва! С живым тираннозавром хлопот было бы меньше. Такого умного, хитрого и опасного зверя никогда прежде не существовало. Вот об этом материал надо писать!

— Новый хищник, Эмма, еще не всё. Плотоядность — это всегда новый уровень интеллекта. Но если к хищничеству переходят на стадии предразума? Монстр ведь не только нас за нос водил. Другие слоны, что рядом паслись, тоже не могли понять, кто у них молодых самок с детенышами губит. Он научился убивать, убивать своих ближних — не в гневе или защищаясь, этого у слонов хватает, а на собственную потребу! Научился скрывать свой истинный облик, обманывать, лгать. Вот какой психологический аспект. Моральный, если так можно сказать про животное. Или уже не животное. Знаешь, ведь было однажды такое в Африке. Когда милые австралопитеки вдруг стали убивать и кушать друг друга, а заодно более слабых зверей. Может, здесь снова возникает разум. Чудовищный разум! Почти такой же, как наш...