Заложница

З А Л О Ж Н И Ц А

Книга первая

С Д Е Л К А

Аннотация:

Почему-то так издавна повелось в различных мирах, что за неправедные поступки и грубые ошибки мужчин расплачиваться сполна приходится их женщинам. Матерям, невестам, сёстрам.

Глава первая

Сердце предательски дернулось и зачастило, когда дорогие, щегольские сапоги приостановились перед ней, и на ковер перед опущенным долу взглядом упала короткая тень, смутно трепещущая в ярком свете сотен свечей.

Их было здесь слишком много, этих дорогих, витых, словно рога единорога, свечей, как, впрочем, и всего остального. Шкур и ковров на полу, флагов, вымпелов и гобеленов на стенах, дубовых скамей под ними и девушек, сидящих длинным рядком на одной из этих самых скамей. Ещё многовато было лучников на внутренней галерее, да и огромных собак, настороженно наблюдавших за гостями, тоже явно было чересчур. Однако это показное недоверие было вполне заслужено и справедливо.

-Встань.

Таэль покорно поднялась и замерла, стараясь скрыть под отделанной белым соболем накидкой стиснутые в тугие кулаки руки. Лишь глаз так и не подняла, наоборот, еще ниже наклонила голову, до отказа утопив в мягком меху упрямый подбородок.

-Посмотри на меня, — внешне равнодушно процедил стоящий напротив мужчина, но резко похлопывающее по тонкому хрому сапога кнутовище выдало его нетерпение.

Девушка еще крепче, до боли сжала кулаки и губы и медленно подняла голову, до последнего пряча взгляд под густыми ресницами.

-Ну?! — повелительно повторил он, и только после этого черные крылья ресниц резко взметнулись вверх, обдав хозяина дома ледяным всплеском презрения и ненависти.

-Вот так, — самодовольно усмехнулся он и едва слышно выдохнул, словно для самого себя — так ты меня ненавидишь?!

Вообще-то она ненавидела их всех, скопом, но говорить ничего и никому не собиралась. Незачем напрасно унижаться, довольно с него и того, что ей приходится, подобно тем собакам, покорно выполнять все команды.

-Кто она? — не сводя с Таэль изучающего взгляда, бросил стоящий напротив мужчина кому-то из стоящих позади него воинов.

— Таэльмина дэй Азбенд, младшая сестра графа Зарвеса дэй Азбенда, второго советника герцога дэй Бентрея и племянница его казначея графа Руффита дэй Гобверда, — почтительно склонившись в полупоклоне, немедленно доложил адъютант, державший в руках пачку дорогой бумаги. — Приданое сорок тысяч полновесных золотых, и двадцать сундуков с мехами, украшениями и столовым серебром.

-Вот как, — процедил хозяин дома, задумчиво похлопал по сапогу кнутовищем и веско объявил, — я сделал выбор. Уведите её в приготовленные покои.

А затем развернулся и твердо пошагал прочь.

Двое немолодых воинов из личной гвардии герцога тотчас подскочили к Таэльмине с двух сторон и замерли в ожидании. А затем к ней величаво подплыла экономка и вежливо, но непреклонно предложила следовать за ней. И первой направилась через весь зал к двери в противоположной стене, ведущей во внутренние помещения дворца, ничуть не сомневаясь, что Таэльма пойдет за ней. Да и чего ей было сомневаться, если всех девушек перед выбором напоили зельем покорности, и вся челядь герцога это отлично знала.

На мысли и чувства заложниц оно не влияло, а любые проявления непокорности или сопротивления подавляло в зародыше. И хотя Таэль успела достать и незаметно проглотить спрятанное за ухом зернышко противоядия, одно из трех, которые не сумели найти досматривающие невест маркитантки с замашками палачей, показывать сейчас степень своей свободы она не собиралась.

Она вообще собиралась отныне жить совершенно по-новому, в одночасье осознав, что никого не волнуют ни её чувства, ни желания или здоровье, ни сама дальнейшая судьба. И хотя Таэльма и до смерти отца всегда была для матери и остальной семьи всего лишь хорошо выученной, преданной и покорной тенью наследника графства, но старый граф дэй Азбенд, бывший при жизни первым советником юного герцога Рингольда дэй Бентрея, хотя бы хорошо знал ей цену. Может быть потому, что лично следил за тем, как учили старшую из дочерей, и сам доходчиво объяснял ей всё, чего по молодости она не могла понять или принять.

Таэль невольно вспомнила герцогиню Лигурию, мать Рингольда, обходившую перед отправкой знатных заложниц и торжественно вручавшую каждой коробочку с так называемым ключом свободы, крохотной, как бисеринка, конфеткой, начинённой особым ядом. Её можно было спрятать в кошель или прикрепить к любому украшению, а можно проглотить сразу, ничего это не меняло. Зелье становилось смертельным лишь после того, как с него спадала замысловато наложенная защита.

Хитрость многослойного заклятья заключалась в том, что у каждого ключа был свой срок. Но никак не меньше пятнадцати дней, требующихся девушкам для того, чтобы преодолеть четыре сотни лиг, перевал и переправу, лежащие между Сирангом и Тангром, столицей Крисданского герцогства. И в тот миг, когда старая герцогиня, ободряюще улыбаясь, всучала заложницам свои страшные дары, пятнадцать дней казались большинству зарёванных графинь и баронесс почти вечностью, оттого-то многие из девиц и нашли место ключам в собственных желудках. И после, уже подъезжая к Тангру, свято надеялись, что давно избавились от всякой опасности естественным путём. Однако Таэль, знавшая о ядах и магических ловушках гораздо больше всех вместе взятых подруг по несчастью, ничуть не сомневалась в обратном.

И потому-то, шагая мимо оставшихся на скамьях бывших спутниц, девушка старалась не смотреть в их сторону, не желая застать начало жуткого зрелища. Ведь срок первого слоя защиты истекал точно в тот момент, как сопровождавший их офицер, передав по списку подопечных знатных девиц начальнику охраны герцога Хатгерна Крисдано, вышел из этого зала. И значит кто-то из бездумно проглотивших жестокий дар девиц в любой момент мог закорчиться в муках. В обещанное Лигурией сладкое забвение Таэльма не поверила ни на гран. Слишком это было бы просто и незаметно, а старая герцогиня всегда любила наглядные и показательные зрелища.

Неторопливо поднимаясь по ведущей на внутреннюю галерею лестнице, герцог Хатгерн Крисдано искоса присматривал за покорно бредущей вслед за экономкой избранницей и едко кривил в чуть заметной усмешке твердо очерченные губы. Он прекрасно знал, насколько обманчива её покорность и кротко опущенные глаза. Не зря все последние дни провел за изучением всех сведений, какие сумели собрать его шпионы на дочерей знатных домов, предложенных герцогу в залог мира. И не сомневался что его люди всецело заслужили весомые кошельки, полученные за эту работу. И особенно за скорость, с которой её проделали, дав тем самым господину возможность сделать выбор задолго до того, как восемнадцать девиц робко вошли в его замок, чтобы стать лаэйрами, младшими женами, самого герцога и его приближенных. А по сути, всего лишь узаконенными наложницами, ведь им не сужено когда-либо стать старшими супругами, имеющими право на наследников и наследство.

Хатгерн проводил взглядом маленькую процессию, ушедшую в боковую дверь, и вздохнул с легкой досадой, сожалея о невозможности немедленно отправиться вслед за нею. Вначале семнадцать самых надежных его друзей и приближенных, заслуживших эту милость своей преданностью и самоотверженностью, выберут для себя лаэйр, затем будет малый брачный ритуал, потом пир, и лишь поздно вечером герцог сможет приступить к осуществлению самой интересной части своего плана.

Однако непредсказуемая судьба, очень не любившая никаких планов, особенно долгосрочных, решила подправить этот чинный распорядок по-своему усмотрению. И первый сигнал от нее устроившемуся в своем кабинете герцогу принес запыхавшийся от бега секретарь.

-Ваша милость, умирает!

-Наша милость не умирает, — привычно отшутился Хатгерн и, мрачнея, осведомился, — кто?

-Девица... из невест!

-Демон... — скрипнул зубами Хатгерн и бросился прочь, ещё не догадываясь, что в эту ночь ему не удастся не только выполнить хоть одно из ранее запланированных дел но и познакомиться поближе с собственной невестой.

Он о ней и вспомнил-то лишь к утру, когда придворный алхимик, с трудом выходивший корчившуюся в жутких муках рыженькую дочку одного из министров герцога Рингольда дэй Бентрея, севшим от усталости голосом посвятил господина в тонкости странного отравления.

-Зря на досматривающих не грешите, ваша милость, не могли они этого яда найти. Она его еще дома проглотила... мелкую такую пилюлю. Очень подлый яд, колдуны и ведьмы готовят, и три или четыре заклятья сверху накручивают. Первое пилюлю в желудке накрепко приклеивает, можно годы с нею ходить. Второе в загодя заложенный срок оболочку убирает, а последнее снимает боль, пока яд по телу не разойдётся. Теперь нужно остальных проверять... сейчас амулет и зелья возьму и пойду, — заявил Бринлос, — хотя противоядием я их всех на всякий случай напоил.

-Демонская сила... — прорычал герцог, только теперь сообразивший, почему рухнуло в глубокий обморок сразу пятеро невест, когда их подругу внезапно начала корёжить жестокая боль.

При одном взгляде на бедняжку сводило уксусом скулы даже у бывалых воинов, а все остальные девицы либо тряслись от страха, либо отчаянно рыдали. Хатгерну поневоле пришлось объявить собравшимся в тронном зале друзьям и родичам женихов, что девушки слишком вымотаны дорогой и им нужно отдохнуть. Лишь самым проверенным и не болтливым он решился шепнуть правду и с той минуты они добровольно помогали сбивавшимся с ног слугам и помощникам Бринлоса.

-Сначала идём к той, которую выбрал я, — резко отодвинув столик, поднялся с места герцог, — надеюсь, ей ты тоже давал противоядие?!

-Ккакой ттой? — побледнев, начал заикаться алхимик, — ммне нничего нне сссказали!

-Демон... — ринулся Хатгерн к двери с такой прытью, какой еще пять минут назад и не подозревал в своём измученном бессонной ночью теле.

Внимательно рассматривать покои, куда привела её экономка, Таэль не собиралась. Во всяком случае сейчас. Ну не волновало ее ни количество комнат, ни мебель, ни ковры. Хотя всё это тут было, и даже в избытке, как и во всем дворце. Герцог, не стесняясь, украшал свое жилище ценными вещами, отобранными у врагов или полученными в залог мира.

И ничего ни странного, ни тем более предосудительного графиня в этом не видела, все на его месте поступили бы точно так же. И даже больше, вздумай Хатгерн проявить щепетильность или бессмысленное милосердие, большинство его друзей и недругов тотчас назвало бы герцога по меньшей мере слабохарактерной тряпкой, а он таким отнюдь не был.

-Раздевайтесь, — предложила экономка гораздо более вежливым тоном, чем пять минут назад, и Таэль предпочла этого не заметить.

Зато постаралась запомнить, что старуха спесива, но довольно сообразительна, хотя размышляет не слишком быстро. Иначе намного раньше догадалась бы, кто будет ею командовать в ближайшее время, если лаэйра герцога сумеет ему понравится.

Заложница спокойно прошла в открытую перед нею дверь, покосилась на ряд стоящих у стены внушительных шкафов, в каких неверные жены обычно успешно прячут любовников, шагнула к огромному и баснословно дорогому зеркалу в позолоченной раме. И принялась раздеваться, лишь изредка поглядывая в драгоценное стекло, чтобы исподтишка наблюдать за служанками.

Осень ещё только добавила золота и пурпура деревьям и кустам Крисданской долины, но на перевале сыпал холодный, смешанный с градом дождь, и свистел пронизывающий, ледяной ветер, иногда слегка наклонявший дорожные кареты. Ради экономии командир отряда, капитан дэй Дотигс взял вдобавок к повозкам, тяжело нагруженным приданым, всего пять дорожных карет, и до перевала многие девушки жаловались на духоту и с измученным видом махали веерами, зато потом сидели, тесно прижавшись друг к дружке на задних сиденьях, замотавшись в общие одеяла. И дальше ехали намного дружнее, забыв про капризы и родословные. Тёплые вещички, вынутые из сундуков на перевале, девушки так больше и не снимали, по утрам в выстывших за ночь каретах было довольно зябко.

Похоже, усмехнулась про себя Таэль, только в те три дня до многих дошло окончательно, насколько все они отныне равны перед прихотью судьбы. Ну, или герцога Крисдано.

Решительно сбросив подбитую мехом накидку, Таэль расстегнула жакет и присела на стоящую поблизости кушетку, намереваясь расшнуровать тёплые дорожные ботиночки, когда расслышала, как в первой комнате, похожей убранством на гостиную, хлопнула дверь. Несколько секунд тень слышала как тихо и взволнованно что-то тараторил незнакомый женский голосок, затем экономка торопливо прибежала в гардеробную, как заложница успела назвать для себя это помещение.

-Ванна уже готова, это вот здесь, — торопливо протараторила побледневшая и явно чем-то расстроенная старуха, — купайтесь, я пришлю девчонку помочь помыть волосы.

И поспешно умчалась, не заметив отразившейся в зеркале горьковатой усмешки избранницы хозяина. В том, что в ближайшее время всем будет вовсе не до ее волос, Таэльмина даже не сомневалась.

Она спокойно, с удовольствием, посидела в горячей воде, изгоняя из тела усталость и, казалось, намертво въевшийся в кости холод, тщательно промыла каштановые локоны, мысленно поблагодарив покойного отца за настойчивый совет никогда не отращивать их ниже лопаток.

Хотя теперь отлично понимала, в те времена старый граф дэй Азбенд пекся вовсе не об её удобстве. Просто совершенно не нужны такие украшения девушкам, готовящимся положить свою жизнь на алтарь служения брату. Само мытье занимает меньше времени, и причёску делать не в пример легче. Достаточно стянуть волосы в узелок, прицепить накладные локоны и можно приступать к незаметной, но нелёгкой работе тени. Хотя в тот раз судьба изрядно повеселилась над старым Марнингом. Как только Таэль вступила в пору девичества, её каштановая грива начала после каждого купанья свиваться в крупные завитки, доставшиеся ей в наследство, как вскоре выяснили графские лекари, от бабушки по материнской линии. И поделать с этим ничего было нельзя, кроме как старательно расчесать после купанья и заплести в тугую куцую косицу.

Вот этим Таэль и занялась, когда вода начала остывать, а желудок напомнил, что обедали заложницы, не вылезая из карет, подсохшим хлебом с не менее подсохшим сыром, выданным им экономным Дотигсом.

Дополнив длинную ночную рубаху с высоким воротником и многочисленными оборками ещё более длинным халатом, Таэль покинула туалетную комнату и не подумав убирать за собой разбросанные щётки и полотенца, как поступала обычно. Отныне она заурядная графиня, которая скоро будет герцогиней, только без гордой приставки "дэй" да без возможности сидеть рядом с герцогом на празднествах и званых обедах после того, как он приведут во дворец старшую жену. И стало быть, ни убирать, ни заниматься бумагами, либо чем-то ещё, отныне совершенно не её дело.

В гостиной обнаружилось большое блюдо с разнообразными фруктами и графин с лимонадом, в высоком застеклённом буфете заложница нашла бутыли с ликёрами и наливками, а также несколько ваз с разнообразными печеньями, орешками и сладостями. Не совсем то, о чем мечтал её изголодавшийся желудок, но его Таэль никогда не слушала и не баловала, и не собиралась менять своих привычек и дальше. Не стоит расслабляться, как наглядно показали ей последние события, судьбе глубоко безразличны людские надежды и она может в любой момент сделать крутой поворот.

Перекусив печеньем и выпив лимонаду, графиня дэй Азбенд прихватила вазу со сладостями и от нечего делать прошлась по своему новому жилью, изучая не столько мебель и гобелены, сколько толщину стен, расположение окон и укромных уголков и прочие вещи, которые полезно знать девушке в её положении. И просто на всякий случай, и ради того тайного плана, о каком она пока старалась не думать... да и зачем зря ломать голову, всё равно никогда не предугадаешь момента когда судьба решит сделать подарок или бросить подсказку. Зато помнила о собственных намерениях каждую минуту, и действовать намеревалась исходя именно из них.

Последние лучи отгоревшего осеннего дня померкли за горными вершинами, когда Таэль окончательно убедилась, что старая экономка забыла про неё напрочь. Нетрудно понять, какие заботы и хлопоты заставили старуху упустить из виду свою будущую госпожу, и тем более не стоит её в этом упрекать, решила графиня, устраиваясь в дальнем уголке огромной кровати, стоявшей в задрапированной тяжелыми занавесями нише. Лучше, пока есть возможность, хорошенько отдохнуть, это первое правило хорошей тени.

Глава вторая

Тихий шорох открываемой в глубине комнат двери резко прервал чуткий сон заложницы, а стремительно промелькнувшая догадка, что ни экономка, ни тем более сам герцог Крисдано, не стали бы красться в ночи к её постели так по-воровски, заставили девушку мгновенно соскользнуть с кровати. Так же быстро и ловко она подвернула край одеяла, создавая подобие скрытой под ним фигуры и, отступив за плотный занавес, затаила дыханье.

Трепещущий огонёк свечи мелькнул в глубине соседней комнаты и пропал, но свет остался, и он постепенно приближался. Сейчас было самое время подумать о том, как поступить с ночным гостем, сбежать в туалетную комнату, на двери которой Таэль рассмотрела довольно крепкий засов, или прятаться и дальше.

Разумеется, игра в прятки была одной из тех игр, в которых тени никогда не проигрывали, особенно если выступали против непосвящённых. И заложница с удовольствием сыграла бы с незнакомцем, но отлично помнила святое правило теней, вступая с врагом в игру, тщательно подсчитай, стоит ли она затраченных усилий и полученного результата. И хотя усилий особых от Таэль не требовалось, она пока сильно сомневалась именно в последствиях.

Ведь ее выигрыш не только обозлит недруга, но и насторожит. И как следствие заставит подумывать о других, более действенных способах борьбы с нею. Хотя... можно сыграть и заранее решившись на проигрыш... но для этого сначала нужно посмотреть на противника. Если гость окажется крепким мужчиной, то цена поражения может оказаться для Таэль слишком высока. Если он еще захочет торговаться.

Огонек появился в дверном проеме спальни, и графиня презрительно усмехнулась. Ходить ночью по чужим спальням эта дама не умела совершенно. Хотя и кралась на цыпочках, но в поднятой на уровень глаз правой руке держала длинную свечу, даже не подозревая, как хорошо в этом трепетном свете видна из полутемного угла, где стояла Таэль, сама гостья.

От макушки, на которой поверх искусно уложенных завитков цвета свежей соломы была накинута короткая вуаль зеленого цвета, пока еще не опущенная на лицо и потому ничего не скрывавшая, до носков вышитых ночных туфель, выглядывающих из-под расшитого розами атласного халата. Разумеется, тоже зеленого.

Да ни один опытный судья не поверит, что можно после полуночи выйти из комнаты за куском пирога или чашкой чая, — едко усмехнулась Таэль, — и при этом не забыть надеть вуаль под цвет халата. Ясно как день, незнакомка готовилась к этому походу, и это очень хорошо доказывал предмет, который она держала наизготовку в левой руке.

Крепкая трость черного дерева с массивным серебряным набалдашником, украшенным крупными агатами. И если учесть, что гостья держала трость за нижнюю, более тонкую часть, то стало быть этим самым набалдашником она намеревалась донести свои доводы до новой избранницы хозяина. Ну а о их сути догадаться нетрудно, герцог Хатгерн Крисдано вовсе не славился аскетическим поведением.

И теперь перед Таэль стоял совершенно иной выбор, позволить этой убийце расправится с жертвой и спокойно уйти, или все же попытаться с ней договориться? Ведь Таэльмине совершенно не нужен ни сам герцог, ни унизительное место лаэйры. Жаль только, что графиня абсолютно ничего не знает об этой фаворитке Хатгерна, было бы легче понять, как вести переговоры. А ведь всего год назад, когда еще был жив отец, Таэль знала наперечёт всех друзей, советников и любовниц герцога. Шпионы первого советника герцога Рингольда дэй Бентрея не зря ели свой хлеб с маслом. Но после внезапной смерти отца его пост занял граф Люфрен, уступив свое бывшее место второго советника братцу Таэльмины Зарвесу, и поток информации сразу иссяк. Люфрен был не из тех людей, кто бесплатно делится тайнами, а ее брат не считал нужным платить за такую ерунду. Он вообще надеялся тогда на победу... и все золото и силы отдавал планам Рингольда по захвату герцогства Крисданского.

Ведь у них в союзниках числился герцог Юверсано, которому верно служат два самых сильных алхимика побережья.

Блондинка тем временем подобралась к кровати вплотную, поставила на столик свечу, опустила на глаза вуаль и взявшись за трость обеими руками с силой опустила набалдашник туда, где, по ее мнению, должна быть голова невесты.

-Ой! — Громко простонала Таэль, решив немного понаблюдать, до чего доведет гостью жажда мести.

А та замерла всего на несколько мгновений, перехватила свое оружие покрепче и обрушила на жертву град яростных ударов, не замечая, как сминается под ними пышное пуховое одеяло.

Графиня стонала всё тише, и вскоре смолкла, огорченно рассматривая своего первого непримиримого врага. Похоже жизнь во дворце герцога вовсе не будет такой уж беспросветно серой и скучной, как думалось ей во время долгого пути. Наконец гостья притомилась, опустила руки и замерла, прислушиваясь. А когда не расслышала ни малейшего стона, небрежно забросила трость под кровать, схватила свечу и опрометью ринулась прочь.

Таэль следовала за нею почти по пятам, больше всего желая узнать, есть ли у убийцы сообщники, и если да, то попытаться рассмотреть их лица, или хотя бы услышать голоса. Однако блондинка, пока бежала через будуар, кабинет и гостиную, по-видимому сумела немного прийти в себя после вспышки ярости, и, захлопнув тяжелую входную дверь, не забыла ее запереть.

-Хитрая, гадина, — разочарованно вздыхала графиня, в потемках возвращаясь в спальню, зажигать свечи она не решилась, памятуя о том, что за окнами вполне могут следить сообщники гостьи.

Однако в самой спальне неярко тлел огонек ночника, а окна были плотно занавешены еще с вечера, и Таэль смогла свободно рассмотреть трость, которую осторожно, носком туфельки, выкатила из-под кровати. И теперь окончательно убедилась в своих первоначальных предположениях. Трость действительно оказалась очень непростой, по ней вились тайные алхимические знаки, а оправа некоторых камней блестела чуть ярче, видимо, рука хозяина касалась их чаще остальных.

-Значит, этот алхимик ей чем-то насолил, — сделала нехитрый вывод несостоявшаяся жертва, снова запихивая трость под кровать, — и фаворитка Хатгерна решила одним махом наказать двоих. Странно... на вид она вовсе не выглядела такой уж прожжённой интриганкой.

И стало быть, Таэльмина поступила очень верно, ничем себя не выдав, и теперь нужно подумать, как эти сведения обратить себе на пользу.

Второй раз скрип ключа в замке разбудил Таэль на рассвете, и девушка несколько секунд прислушивалась к твердому торопливому перестуку каблуков и коротким, отрывистым приказам, а узнав голос герцога, снова опустила голову на подушку, не забыв сдернуть шнурок, стягивающий кончик недлинной косы.

-Потрогай ее руку, — остановившись у кровати, приказал спутнику герцог, и невеста, следившая за его приближением из-под ресниц, немедленно распахнула глаза.

А затем подтянула одеяло под подбородок и с преувеличенным испугом нахмурилась.

-Что происходит?

-С нею всё в порядке, — поспешил просветить господина алхимик.

-Вижу. Налей ей противоядие, пусть выпьет.

-Не буду, — упрямо отодвинулась Таэль, точно знавшая, насколько ее желудок нетерпим к различным зельям и снадобьям.

И это было не врожденной слабостью, а результатом длительного и упорного труда Свенгира, алхимика графа дэй Азбенда.

-Почему? — в глазах герцога плеснулось раздражение, а его губы недовольно поджались.

-Мне это не нужно, — графиня вовсе не собиралась хранить верность семье герцога Бентрея, продавшей ее в оплату за собственные грехи и ошибки, — я не глотала ключ к свободе.

-А, так вот как это называется, — едко ухмыльнулся Хатгерн, шагнул к стоявшему у окна креслу и рухнул в него с видом неимоверно усталого человека, — и кто же вам выдал эти ключи?

-Герцогиня Лигурия, — так же спокойно пояснила его невеста.

-А почему вам не дала?

-А с чего вы взяли, что не дала? — позволила себе скопировать его усмешку Таэль, — ключи дали всем без исключения.

-И вы свой, разумеется, выбросили? — хитровато прищурился герцог, и Таэльмина насмешливо наморщила носик.

-Ну зачем же мне было выбрасывать такую ценную вещицу?

-Но ведь её не нашли у вас при проверке? — решил вступить в разговор бдительно разглядывавший будущую госпожу алхимик, — Интересно, где же в таком случае она находится?

-Там, где я и положила, — кротко ответила графиня и мило ему улыбнулась, лихорадочно решая про себя волнующий ее вопрос, при каких обстоятельствах трость немолодого и внешне малопривлекательного для придворных дам мужчины могла оказаться у ночной гостьи?

Или его внешняя невзрачность не имеет никакого значения для ловких дам, охотящихся за редкими зельями и ядами, которые, как всем известно, во дворце можно добыть только у него одного?!

-Где? — коротко процедил Хатгерн, и едко пояснил, — где это секретное место?

-В моей шкатулке с духами и солями.

-Бринлос! Найди её шкатулку с солями!

-Так вот же она, — с притворным изумлением указала на столик Таэль, с удовольствием наблюдая, с каким рвением Бринлос сцапал ее вещицу.

-Где именно? — вставший с кресла герцог смотрел через плечо алхимика в продолговатый серебряный ларец, плотно уставленный флаконами, баночками и склянками.

-В маленьком фиале с надписью — "не снотворное", — уверенно сообщила Таэль, ничуть не волнуясь за судьбу ключа да и всего содержимого шкатулки.

Сама она все равно глотать эту гадость не собиралась, а все самые ценные и тайные зелья еще ночью успела надежно перепрятать в самых укромных уголках своих шикарных покоев.

-А почему — "не снотворное"? — достав крошечный пузырёк с притертой пробкой и не спеша его открывать, подозрительно осведомился алхимик.

-Так это фиал из-под снотворного, — просто пояснила Таэль, — и на нем было написано — "снотворное". А я просто добавила — "не" чтобы никто случайно не проглотил.

-Как я всё больше убеждаюсь, — ровно сообщил Хатгерн, — провидение помогло мне сделать правильный выбор. Вы очень благоразумны, моя дорогая. Жаль, я не могу предложить вам совместный завтрак, дела. Зато могу уверить, обедать мы будем вместе, сразу после ритуала.

Проследил за тем, с какой ровной улыбкой восприняла его сообщение графиня дэй Азбенд, развернулся и пошагал прочь.

Расслышав в голосе жениха тонкую насмешку, Таэль лишь сильнее поджала губы, и, провожая взглядом статную, подтянутую фигуру герцога и едва поспевающего за ним алхимика раздумывала вовсе не об его колкости. Правильно она поступила, или нет, ни полусловом не обмолвившись о ночном происшествии, вот что волновало девушку сильнее всего. И ответ на ее сомнения могло дать только время... и дальнейшие события.

Экономка, такая же осунувшаяся и уставшая как алхимик, промчалась в комнаты Таэльмины через четверть часа, и за ней бежала служанка с подносом в руках. На нем был наскоро собран завтрак из тех кушаний, которые всегда имеет под рукой каждая опытная кухарка или повар. Тонко нарезанное холодное мясо нескольких сортов, сыр, паштеты и малосольная рыба. А также обжаренные ломтики хлеба и вчерашние пирожные. Ну и разумеется, чайничек с горячим, свежезаваренным черным чаем, сливочник со сливками и масленка с маслом.

-Простите, госпожа Таэльмина, — удручённо пробормотала уже выяснившая имя будущей лаэйры старуха, когда накрывшая стол служанка выскользнула за дверь, — вам вечером не принесли ужин.

-Я не в обиде, как пояснил его милость, вчера всем пришлось нелегко. — Ангельским голоском произнесла Таэль, продолжая спокойно одеваться. К моменту появления в покоях слуг девушка успела накинуть и застегнуть нижнее платье и теперь выбирала, какое блио надеть поверх, — а мне хватило фруктов и печенья.

И вовсе неважно, что герцог ничего такого ей не объяснял, экономка все равно никогда не пойдет спрашивать об этом у хозяина. Зато не будет ждать от новой хозяйки неприятностей, а это хорошее начало для развития доверительных отношений.

-Кстати, — выходя в столовую, небрежно обронила графиня, — возле кровати валялась чья-то трость, я чуть не споткнулась. Мне кажется, её оставил алхимик... хотя я могу и ошибаться.

Последние слова она договорила, глядя в спину ринувшейся в спальню старухи, и довольно подмигнула своему отражению в полированном боку высокого серебряного чайника. Враги явно будут озадачены и если они умны, то на время затаятся и Таэль успеет проверить сведения, за которые её отец заплатил уйму денег. Ну а если они узколобы, то скоро предпримут новую попытку ее убить, и в этот раз заложница не станет наблюдать молча.

-Точно, — расстроенно произнесла экономка, вернувшаяся в комнату с тростью в руках, — это любимая палка господина Бринлоса, он сегодня обязательно начнёт искать. Разрешите, я вас оставлю, отнесу её ему. Второй завтрак будет через три часа, а потом придут служанки и помогут вам надеть платье и сделать прическу.

-Спасибо, — так же кротко ответила Таэльмина, не поднимая глаз от тарелки, чтобы не пришлось изображать горе или радость.

Впрочем, устремившаяся к дверям экономка этого и не ждала. Она была далеко не глупа, и отлично знала, какие чувства могут испытывать девушки проигравшей войну страны, которых отдают в лаэйры победителям. А кроме того женщине хотелось как можно быстрее вернуть трость крайне подозрительному алхимику.

Как Таэль и думала, главной задачей служанок, явившихся в покои сразу после второго завтрака, была вовсе не помощь в её одевании, а проверка, не приготовлено ли в привезенном из родного дома платье каких-нибудь сюрпризов. Девушки в одинаковых лиловых платьях и фартуках на тон светлее, прощупали каждый шов, застегивая на невесте нижнее платье из тончайшего бирюзового шелка, и верхнее блио из серебряной парчи. Никаких драгоценных украшений, кроме родового браслета и спрятанного на груди именного амулета, невесты, проходящие малый брачный ритуал, по закону не имели права носить. Да и впредь быть не могло, по давно установленному рачительными господами правилу все драгоценности, которые дарили знатные мужчины женам, впоследствии становились фамильными и переходили по наследству лишь детям. А лаэйрам, во избежание грядущих недоразумений скандалов и обид, иметь детей настрого воспрещалось, и за этим бдительно следили придворные алхимики. Потому их драгоценности остались бы не у дел, ведь назвать их фамильными не мог пожелать ни один наследник.

Впрочем, дети волновали Таэльмину меньше всего, теням они тоже не полагались, как и мужья или просто любовники. И об этом уже несколько лет пеклись графские алхимики. Тем не менее, девушка была осведомлена обо всем, что происходит в супружеской спальне, тень обязана разбираться в любой области человеческих отношений. Ведь даже маленькая ошибка защитницы может стоить здоровья или жизни хозяину.

Невеста крепче сжала губы, стремясь скрыть горькую усмешку, Зарвес оказался намного безрассуднее и легкомысленнее, чем полагал их покойный отец. Ведь братец отлично знал ценность хорошо обученной тени, и не мог забыть завещание отца, беречь Таэль как самого себя. Наставник Патверт, несколько лет учивший девушку некоторым приемам боя без оружия и навыкам следопыта, и графский алхимик Свенгир были потрясены решением Зарвеса и даже пытались уговорить его отправить сюда восемнадцатилетнюю Корвелину, самую младшую из графских детей. Но граф дэй Азбенд, расстроенный поражением в казавшейся ему такой выгодной войне и особенно размером приданного, вытребованного советниками герцога Крисдано в придачу к его сестре, грубо наорал на преданных слуг и пригрозил выставить прочь.

-Коса коротковата, — с сомнением пробормотала одна из служанок, приступая к сооружению прически, и Таэль молча отобрала у неё расческу.

-Они сильно вьются, — пояснила суховато, точно зная, что эти слова ей придётся повторить еще не раз, — и потому длиннее отпускать нельзя. Будет невозможно расчесать.

И тотчас, всего за минуту, наглядно показала преимущество своих локонов, без щипцов и кучи шпилек соорудив высокую, изящную прическу. Пусть привыкают к тому, что по утрам и перед торжественными случаями лаэйра вполне может обойтись и без них, чем меньше служанок будет возле неё крутиться, тем скорее Таэль сможет провернуть свою задумку.

-Невеста готова? — раздался в гостиной вопрос, заданный уже знакомым, обманчиво насмешливым голосом, в котором сквозили стальные нотки и сразу примолкшие и оробевшие служанки принялись с суетливой поспешностью одергивать складки полупрозрачной фаты из серебристого кружева, подобранной в тон к блио.

-Готова, ваша милость, — пискнула старшая из служанок, недавно объявившая Таэльмине, что назначена ее камеристкой.

Заложница не стала ждать, пока слишком рьяные помощницы разберут на лоскутки ее накидку, и спокойно направилась навстречу человеку, доставшемуся ей в женихи по глупости брата и воле судьбы.

Глава третья

-Доброе утро еще раз, дорогая, — окинув невесту быстрым проницательным взглядом, любезно произнес герцог, — вы прекрасно выглядите.

Таэль расслышала в его голосе и почти незаметную насмешливость, на которую заранее решила не обращать внимания, и неожиданную бодрость, которая могла быть только следствием зелий, выданных хозяину алхимиком. Она отлично помнила, что Хатгерн дэй Крисдано всегда относится намного добродушнее и снисходительнее к друзьям и подданным, когда ему удаётся выспаться всласть. Во всяком случае, был таким год назад, когда Таэль еще имела возможность изучать отчеты отцовских осведомителей.

И вряд ли характер тридцатилетнего мужчины сильно изменился за этот год, потому будет благоразумнее всего вести себя с ним сегодня с покорной молчаливостью.

-Спасибо, ваша милость, — не поднимая на него взгляда, кротко произнесла Таэльмина, и положила руку на подставленный ей локоть.

Хатгерн улыбнулся ещё любезнее, скорее не невесте, а удовлетворяя любопытство служанок, заинтересованно разинувших глаза и рты, и повел девушку в молельню, где сегодня должен состояться брачный ритуал для семнадцати пар. Восемнадцатому жениху, капитану Бедьеру придется подождать еще пару дней, пока его невеста оправится от отравления несвежим мясом.

Шагая под руку с невестой по коридорам и залам, герцог, не стесняясь, рассматривал сквозь вуаль ее невозмутимое личико, изучал лежащую на белоснежном рукаве тонкую кисть и ладную фигурку среднего роста. И постепенно в его уставшем мозгу начинали просыпаться и с каждым шагом расти сомнения в верности придуманного им плана, еще вчера казавшегося таким идеальным. А вместе с ними росло и тайное сожаление, что ничего изменить уже нельзя, все остальные женихи вполне довольны собственным выбором и с нетерпением ожидают возможности увести или увезти младших жен в свои дома и комнаты. Да и девушки, как донесли ему преданные слуги, рассмотрев будущих супругов, больше не жалели об отнятых у них ключах счастья.

И его собственная невеста тоже не смотрела сегодня на Хатгерна с той ненавистью, какой облила его вчера, но это вовсе не радовало герцога, скорее, наоборот, настораживало. Если верны все сведения, добытые его шпионами, и Хатгерн ведет сейчас к молельне хорошо выученную тень, то её поведение говорит лишь об одном. У Таэльмины тоже есть свой собственный план, и можно не сомневаться в его точности и продуманности. У дочери хитрого и ловкого Марнинга дэй Азбенда, покойного первого советника сопляка Рингольда, было для его обдумывания почти две декады с момента оглашения списка знатных девиц, выдаваемых в качестве залога, или просто контрибуции, герцогу Крисданскому.

-Одну минутку, — проходя мимо собственного кабинета, решился на проверку своих сомнений Хатгерн, и резко распахнул перед невестой дверь, — проходите, графиня. Я хочу задать вам один вопрос.

-Я вас слушаю, — тем же, до противного спокойным и кротким голоском сообщила невеста, по-прежнему глядя в пол.

Очень хороший, между прочим паркет, из редких пород деревьев и выложенный замысловаты узором. И все, что удавалось, не поднимая глаз, рассмотреть Таэльмине в этой комнате, тоже было очень добротным и дорогим, словно герцог задался целью подавить своим богатством каждого, кто попадает в его кабинет.

-Когда я с вами разговариваю, дорогая, будьте любезны смотреть мне в глаза.

-Хорошо, — послушно кивнула графиня, и ее серые глаза немедленно уставились на него с глуповатой покорностью. И лишь на миг в недосягаемой глубине этих сумрачных глаз мелькнула искорка живой насмешки, однако тотчас же молниеносно исчезла.

-Я знаю, Таэльмина, — спрятав раздражение, ровно произнес герцог, — какому ремеслу вас учили.

Девушка продолжала молча смотреть на него с той же собачьей преданностью, но Хатгерна оно обмануть не могло. И сейчас герцог размышлял лишь об одном, как много можно сказать ей сразу же?! Все, кто хоть что-то знал о тенях и их обучении, настойчиво предостерегали герцога от двух вещей. От пренебрежительного к ним отношения и от попытки обмануть. И в тот момент герцогу казались немного преувеличенными все страхи советчиков, ну какая опасность может исходить от юной девушки?! Даже если ее и научили бросать ножи или подслушивать чужие разговоры? Однако теперь дэй Крисдано все яснее понимал, как зря он недооценил эти советы. И в надежде, что еще не опоздал, намеревался немедленно попытаться исправить совершенную вчера невольную ошибку, когда он занимался спасением чужих невест, вместо того, чтобы поговорить со своею.

-Более того, именно благодаря этому я вас и выбрал. И поэтому не собираюсь ни к чему принуждать, и, как вы можете догадаться, ночевать в ваших покоях тоже не намерен.

-Чего вы хотите взамен? — мигом перестала представляться дурочкой Таэльмина.

-Службы. Той, от которой так неразумно отказался ваш старший брат. Но, разумеется... вам придется дать мне клятву на крови и отказаться от всех прежних присяг.

-Я уже от них отказалась, — сухо произнесла Таэль, и в ее глазах взмахом стального лезвия мелькнула вчерашняя ненависть, — но в вашем предложении меня интересуют два пункта, сколько я должна буду на вас работать и на какую награду могу рассчитывать?

-Вот теперь я верю, что передо мною тень, — опытный слух графини наряду с удовлетворением расслышал в по-прежнему чуть насмешливом голосе герцога и толику презрения, заставившую девушку спрятать подальше едкую усмешку.

Все знатные мужи, стоящие во главе герцогств, графств и баронств точно так же высокомерно относятся к теням женского пола, ели удастся узнать об их существовании, разумеется. Словно у мужчин обязательно должен быть тоньше слух, вкус и обоняние, а так же способность заранее разгадать грозящую хозяину опасность. И всегда стараются за одинаковую работу дать женщинам в несколько раз меньше золота и привилегий.

-Если вы не против, — герцог размышлял всего несколько секунд, — обо всем этом мы спокойно договоримся вечером. Сейчас нас ждут. Но я даю слово... прислушаться ко всем вашим пожеланиям.

Таэль только молча кивнула, не в том она положении, чтобы отказываться или спорить. Он и так сделал ей баснословно щедрое предложение, хотя мог бы попытаться просто привязать ее к себе тем способом, который большинство самовлюбленных мужчин считает наивернейшим в отношении женщин и наиболее удобным для себя.

Даже не догадываясь, насколько сильно ошибся бы в этот раз. Зелья алхимиков и проповеди наставника надежно отвратили юную графиню от всяких мыслей о нежных чувствах и всем прочем, что наверняка ведет девушек в незыблемые оковы домашнего рабства.

Просторный зал перед входом в молельню пестрел празднично разодетыми подданными Хатгерна и легкие вуали заложниц, вплавленные в эту толпу светлыми пятнами, казались крыльями случайно залетевших сюда беспечных птиц. Да они и были птицами, огорченно вздохнула Таэльмина, домашними доверчивыми канарейками и горлинками, вырванными из привычного и безопасного родного мирка безжалостным ветром глупой войны и заброшенные им же на чужбину, прямиком в позолоченные, но от этого не менее крепкие и неумолимые клетки.

Избежать которых до сих пор можно было лишь с помощью подаренных "доброй" герцогиней Лигурией ключей. Еще один способ, не такой быстрый и жуткий, но более кропотливый, знала бывшая тень графа Зарвеса дэй Азбенда. И совершенно новый придумал будущий супруг Таэль, за что, несомненно, заслуживал ее особой признательности, если графине покажутся достойными условия их сделки.

Впрочем, тень собиралась согласиться на нее, невзирая ни на что, вот только выполнять свои обязанности намеревалась в полном соответствии с наградой.

Разговоры, смешки и прочий шум стихали по мере того, как герцог подводил свою избранницу к широко распахнутым дверям личной молельни. В небольшой комнатке горело несколько десятков витых восковых свечей, множащих золотые блики на рамах старинных портретов изображавших предков Хатгерна, знаменитых полководцев и полузабытых святых, пришедших в прибрежные герцогства из седой старины, когда мир еще был необъятен и наполнен чудесными и жуткими существами, живущими с людьми бок о бок.

Жрец вышел им навстречу в праздничном облачении, а за ним парнишки-служки вынесли на больших подносах семнадцать перевитых цветами серебряных цепей. Первой, самой нарядной и изящной цепью жрец проворно примотал к руке Хатгерна запястье его покорной невесты, а вслед за ними соединил подобным образом и все остальные пары.

-Если охрану можно отвлечь, — еле слышно пробормотала Таэль словно про себя, — то лучшего момента для нападения трудно и придумать.

-Вы что-то знаете... — мгновенно насторожился герцог, — или же пытаетесь поднять себе цену?

-Ни то и ни другое, — подпустив в голос капельку ехидства, кротко опустила глазки его невеста, — я просто отлично понимаю, что рядом с вами в такой ситуации моя собственная жизнь не будет стоить и медяка.

-Можете не волноваться, сегодня охрана удвоена, и на страже стоят самые надежные воины, — суховато усмехнулся Хатгерн.

-Преклоняюсь пред вашим благоразумием, — немедленно самым сладеньким голоском, на какой была способна, сделала комплимент графиня. А для себя отметила интересную деталь, раз сегодня охрана удвоена, она просто не могла быть меньше вчера, ведь ее жених не мог предположить ни отравления одной из невест, ни необходимости отложить на день общую свадьбу.

Но, тем не менее его белокурая поклонница спокойно проскользнула в покои Таэль, и ее никто даже не заметил! А сделав свое черное дело, так же благополучно ускользнула прочь, и теперь для тени важнее всего как можно скорее выяснить, кто и почему помогает мстительной фаворитке Крисдано, и сколько об этом известно ему самому?!

-Вы замечательно умеете льстить, — не удержался от колкой ухмылки жених, хотя и понимал, насколько справедливы и верны её замечания.

И насколько не по-женски здраво рассуждает миловидная особа, доверчиво вложившая узкую ладонь в его руку.

Ответить невесте не дал низкий и глубокий голос жреца, начавшего ритуал, но она ничуть не огорчилась. Большинство мужчин обожает в любом, даже самом пустячном споре или разговоре оставлять за собою последнее слово, и нет ничего глупее и вреднее для дела, чем назойливая попытка их переупрямить.

Проповедь закончилась намного быстрее, чем при главном ритуале, и герцог с невестой первыми ступили вслед за жрецом в молельню. Положили на алтарь обернутые цепью руки, и дружно стиснули зубы, когда жрец на миг придавил цепь печатью, вырезанной в навершии рукояти ритуального клинка.

И хотя Таэль, как и все в прибрежных герцогствах отлично знала, что невинным девушкам не стоит особенно бояться огня зачарованного артефакта, одного из немногих, оставшихся в их стране от диковинок некогда мощной империи, она всё же вздохнула с облегчением, когда запястье обдало лишь легким жаром, сравнимым с укусом крапивы.

Зато герцог еле слышно скрипнул зубами, расплачиваясь ожогом за внебрачные плотские утехи, не одобряемые жрецами святого храма матери судеб, находившегося, судя по преданьям, где-то за неодолимой громадой Граничных гор.

Верный Бринлос тотчас оказался рядом, и едва дождавшись, пока жрец произнесет завершающую соединение судеб фразу и снимет с рук новобрачных цепь, обильно полил их заживляющим и снимающим боль зельем.

-Мне не нужно, — успела отдернуть руку Таэль, едва на нее попало несколько капель, и аккуратно растерла их пальчиком, пока алхимик возился с запястьем пренебрежительно ухмылявшегося герцога, явно не считавшего кратковременную боль дорогой платой за полученные развлечения.

Меньше чем через час ритуал завершился для всех семнадцати пар, и толпа новобрачных вслед за герцогом Хатгерном дэй Крисдано и его лаэйрой проследовала в столовую, где было накрыто в одной стороне семнадцать небольших столиков для молодоженов, а с другой длинные столы для гостей. Едва вступив под арку, ведущую в примыкающий к столовой зал, заполненный ожидающими приглашения к столу толпами гостей и придворных, Таэльмина почувствовала прожигающий ненавистью взгляд одной из гостий.

И тотчас, словно ненароком, дернула край поднятой во время ритуала вуали, заставляя легкую ткань скрыть её лицо. Хатгерн сразу заметил нехитрую уловку молодой жены, но сделал вид, будто ничего особого не происходит. В конце концов, судя по замечанию в молельне, девушка считает себя приступившей к выполнению еще не заключенного ими договора и он совершенно не против такого рвения.

Все полтора часа, пока длился праздничный обед, блондинка почти откровенно сверлила лаэйру герцога мрачным взглядом и Таэль вполне понимала её злобу. Да и чего тут не понять, наверняка это последняя любовница Хатгерна и она сама метила если не на место старшей жены, то на уютную клетку наложницы.

Тень могла даже найти пояснение поведению мужа, словно не замечающего ни этих взглядов, ни молодой жены, упорно сидящей с опущенной вуалью. Не могла она пока угадать совершенно другого, почему никто из гостей, среди которых молодых мужчин было значительно больше, чем женщин, не пытается ухаживать за довольно яркой блондинкой? Ведь, по их мнению, она теперь совершенно свободна, ну, по крайней мере, на некоторое время.

Да что там ухаживать, они ее словно совершенно не видят! В то время как упорно осаждают сидящих рядом с блондинкой дам значительно более бледной наружности? И алхимик тоже не обращал на убийцу никакого внимания, посвящая его сидящей рядом пухленькой рыжеволосой и голубоглазой кокетке.

И как назло даже расспросить пока не у кого, хотя Таэль и знала год назад по именам и описаниям трех работавших на отца осведомителей из числа придворных Хатгерна, но на этом празднике ни одного из них не было. А вполне возможно, уже не было и в Тангре, и даже во всем герцогстве, по слухам, тайная разведка Хатгерна работала очень усердно.

К концу обеда слуги ловко раскатали в центре зала, между столами новобрачных и гостей толстый белый валяный ковер и, опустив на окнах плотные шторы, погасили все свечи, оставив только сотню самых ярких в центральной люстре.

И под эту люстру тотчас выбежали комедьянты с шарами и обручами, с шарфами и огромными бутафорскими букетами. Некоторое время они танцевали, перебрасываясь летающими в воздухе предметами, и Таэль следила за ними с живым интересом. У них было много общего, у нее и у этих жонглеров, и многие их трюки тень могла бы проделать ничуть не хуже. А еще она вполне могла бы работать в кочующей из города в город труппе фокусником или метателем ножа... хотя, безопаснее всё же жонглером. Их изобретательные преступники никогда не заставляют использовать свое мастерство в грязных делишках.

-Уходим, — шепнул на ухо жене герцог, когда слуги погасили в люстре еще половину свечей и на импровизированную сцену под тревожную музыку вышел фокусник в черном плаще, расшитом странными и загадочными закорючками, казавшимися публике совершенно бессмысленными.

Таэль покорно поднялась и скользнула за ним к небольшой боковой двери, бросив на комедьянта быстрый, полный сожаления взгляд. В этом зале он был единственным из мужчин, кого она отлично знала, и его появление на свадебном обеде никак не могло быть случайностью. Вот только появился фокусник тут слишком поздно, она успела согласиться на предложение герцога Крисдано. И хотя Таэль ничего не стоило обмануть свежеиспеченного супруга, она ни за что не станет этого делать. Главное правило тени, вложенное в нее наставником и одобренное когда-то отцом, строго-настрого запрещает нарушать данное слово и менять собственные решения.

Выбравшись за дверь, Хатгерн собственническим жестом подхватил девушку под руку и решительно повел к той лестнице на второй этаж, которая вела к покоям его лаэйры. Так же уверенно он прошел вместе с женой в ее комнаты мимо охранявшего дверь воина и демонстративно звонко щелкнул засовом.

Таэль этот многозначительный жест ничуть не испугал и не взволновал, внутренне девушка была готова к любому повороту судьбы и принимала его как неизбежные потери. Потому-то лишь чуть искривила в тонкой усмешке губы, когда герцог повел ее через все комнаты прямиком в спальню.

Однако когда Хатгерн равнодушно прошел мимо ниши с кроватью в небольшой коридорчик, из которого вели в разные стороны две двери, одна в туалетную комнату, другая в заставленную шкафами и зеркалами гардеробную, тень внутренне подобралась, как рысь на охоте, предчувствуя какую-то тайну... или подвох.

А герцог уверенно открыл дверь в гардеробную, пропустил туда новобрачную, бесцеремонно сдернул с неё вуаль и пристально вгляделся в безмятежное личико, с которого заинтересованно смотрели темно-серые глаза.

-А сейчас вы дадите мне клятву... никому не выдавать тайну, которую я намерен вам открыть.

-Клянусь, — твердо объявила Таэльмина, — хотя должна предупредить сразу, есть люди, отлично осведомленные о существовании в вашем замке потайных ходов.

-Вот как, — помрачнел герцог, помолчал и ожесточенно добавил, — значит, мне придется всех их поймать. И первых выдадите мне вы, дорогая, вернее ты, поскольку мы уже находимся в этих покоях больше пяти минут.

-С удовольствием, дорогой, — мило улыбнулась герцогиня, и тотчас вздохнула с неподдельным огорчением, — однако того, кто рассказал об этих ходах мне, тебе поймать уже не удастся. Это был граф дэй Азбенд, мой отец. А откуда узнал он сам, навсегда останется тайной, отец никогда не раскрывал имен своих осведомителей.

-Не останется, — жестко усмехнулся Хатгерн, — всех осведомителей Рингольда я уже поймал и теперь точно знаю, какой вопрос задам им завтра. Иди сюда... дорогая, и смотри внимательно, — он взялся рукой за шишечку, выступавшую на раме большого, в человеческий рост, зеркала, — три раза крутнешь по пол-оборота влево, потом нажмешь вот этот завиток и сразу же толкни вбок.

Зеркало мягко, как по маслу, отъехало в сторону, открывая тесный, темный проход, больше похожий на чуланчик, в глубине которого виднелись каменные ступени спрятанной в стене узкой лестницы. Герцог снял со стены подсвечник с горящими свечами, вступил в этот чулан, обернулся и насмешливо посмотрел на застывшую всего в шаге от него жену.

-Можешь умыться и переодеться, через полчаса возьмешь свечу и придешь на третий этаж, мои покои точно над твоими. Жду.

И нажал торчащий из стены рычаг, задвигая зеркало на место.

-Всё поняла, — доставая из шкафа халат из темно-вишневого шелка и нарядную ночную рубашку, вежливо улыбнулась зеркалу Таэль, и отправилась переодеваться в туалетную комнату.

Глава четвертая

Поднимаясь по ступенькам, Хатгерн по привычке пытался разобраться во впечатлении, которое оставляло у него знакомство с тенью. Называть женой, даже про себя, совершенно незнакомую девушку ему не хотелось совершенно, хотя герцог прекрасно понимал, что во всеуслышание это придется делать каждый день и неоднократно.

Но смешно ведь лгать самому себе?! Хоть и считали все вокруг, будто Харн до сих пор не женился лишь из-за интересов герцогства и обещания данного покойному отцу. Старый герцог Крисдано, взявшему на старости лет в лаэйры вдову с ребёнком, убедительно просил наследника сначала определить этого самого приемыша. С тех пор прошло три года, Бретта из угловатого подростка превратилась в миленькую девицу, твердо уверенную, будто названный брат намерен взять её в старшие жены.

Несколько раз Хатгерн пытался объясниться и с нею самой и с ее матерью, и каждый раз все высказанные им разумные доводы напрочь тонули в лавине слез, упреков и обид, которую эти двое обрушивали на него со всё сметающей яростью.

Одно время, после своего возвращения с войны, развязанной сумасбродным Рингольдом, науськанным жадным и завистливым Люфреном и поддержанным лукавым герцогом Юверсано, Харн был уверен, что навсегда отделался от приставучей Бретты. Да и все его советники и телохранители в один голос заявляли о её связи с Лархоем, видели своими глазами, как сумасбродная девчонка по утрам выпускала его младшего братца из своих комнат.

Хатгерн немедленно объявил Лархою о том, что его старшей женой Бретта быть не может, невыгоден для герцогства такой союз, но если он желает получить ее в лаэйры, то ритуал состоится немедленно. Младший пообещал подумать и уехал в свой охотничий домик, и хотя с тех пор уже пару раз возвращался оттуда на несколько дней, но ничего внятного пока так не сказал.

Вспомнив о брате, упорно не желавшем не только что-либо делать, но и принимать хоть какие-то решения, герцог как обычно почувствовал невольное раздражение и силой воли заставил себя не думать о безалаберном родиче. Всё, что интересовало Лархоя — это развлечения и женщины. Причем он не спорил и не оправдывался, если с ним пытались поговорить всерьез, ничуть! Полностью со всем соглашался, обещал подумать и тут же уезжал либо к кому-нибудь из друзей, либо в охотничье поместье, где их мать предпочла поселиться в окружении хорошеньких фрейлин после смерти отца.

Точнее, она перебралась туда почти сразу после того, как старый герцог завел лаэйру, но в те времена еще иногда сама выезжала в столицу или призывала к себе Хатгерна для нравоучительных бесед. Однако после внезапной смерти мужа почти полностью прекратила всякие отношения со старшим сыном, а он с тех самых пор очень успешно играл роль полностью довольного таким положением человека. Изо всех сил сдерживая готовый вырваться гнев, вскипавший каждый раз, когда младший, словно случайно, упоминал в разговоре о назойливой заботе матушки.

Хатгерн мрачно усмехнулся, плеская в лицо холодную воду, сейчас он больше всего желал рухнуть ничком в постель и поспать хотя бы несколько часов подряд. Но сегодня ему нужно было обязательно переговорить с Таэльминой, герцог очень не любил оставлять на завтра незавершенные дела.

Он успел не только умыться, переодеться и сменить сапоги на домашние туфли, но и просмотреть рапорты осведомителей, когда ведущая из спальни в кабинет дверь почти неслышно растворилась и в проеме появилась тонкая девичья фигурка, затянутая в вишневый шелк.

В первый момент, рассматривая обливающий все её достоинства халат, из ворота которого виднелось тонкое кружево ночной рубашки, Хатгерн решил, что девушка явилась исполнять супружеский долг, и не сдержал едкой ухмылки. И тотчас рассмотрел, как в серых глазах лаэйры ответно вспыхнуло ехидное веселье, а ее крепко сжатые губы изогнулись в пренебрежительной усмешке.

И эта гримаска ясно дала герцогу понять, ради чего она оделась именно так, а не в скромное и простенькое платьице. Тень намеревалась исполнять свою работу как можно точнее, и для этого ей требовалось как можно больше находиться рядом с ним. И удобнее всего этого достичь, если они будут изображать перед всеми счастливых новобрачных. Ну а на свидания к любимым мужьям лаэйры не ходят в темных домашних платьях, это известно каждому нормальному мужчине. И ему, Хатгерну, не менее других, хотя вот уже несколько лет любовницы с большим успехом заменяют ему предавшую когда-то любимую.

-Мы собирались поговорить об условиях сделки, — спокойно усевшись на свободный стул, заявила новобрачная, — но сначала мне хочется услышать, почему ваша милость решила обзавестись тенью?

-А зачем тень нужна была Зарвесу? — вопросом на вопрос ответил ей герцог, — ну а раз уж он решил с тобой расстаться, почему бы мне не использовать умения, обучению которым ты отдала несколько лет жизни? О своих проблемах я расскажу тебе после клятвы... а сейчас скажи, какую оплату ты предпочитаешь.

-Сначала я хочу узнать срок договора, — не уступила ему в дотошности Таэль, — но прежде, чем его назвать, учтите мой возраст. Закончив на вас работать, я хотела бы завести обычную семью... где-нибудь подальше отсюда.

-Ну... скажем, пять лет, — осторожно заявил герцог, прикинув, когда он сумеет отделаться от Бретты и ее матери, которая после свадьбы дочери обязана уйти из дворца вместе с нею. И не его дело, куда она пойдет жить, к зятю или в собственный дом в рыбацком поселке, откуда и привез ее сюда отец.

-Три, — отрезала Таэльмина, — не забывайте, ваша милость, тени имеют особое свойство ускорять события.

-Это было бы прекрасно, — усмехнулся герцог, пристально вглядываясь в решительно поджатые губы молодой жены и ясно понимая, что уступать она не намерена, — в таком случае, я согласен. Но настаиваю на полной клятве... чтобы ты не считала меня слишком сговорчивым. И прекрати звать меня милостью и обращаться на "вы", я желаю, чтоб все вокруг были уверены в нашей... хм, наших нежных отношениях.

-Согласна, — твердо сообщила Таэль, — на чем будем клясться?

-Несколько лет назад мне в руки случайно попал один артефакт... сохранившийся еще со времен великой империи, — Хатгерн нехотя поднялся с кресла и тяжело прошагал к внушительному шкафу, — это сцепленные браслеты... когда-то бывшие магическими, но великая сила давно иссякла. Мои алхимики их испытали и не нашли даже капли магии, однако, по некоторым признакам определили, для чего могли предназначаться такие браслеты. Как раз для таких случаев, когда двое людей желали связать себя взаимной деловой клятвой.

-А ты не забыл, дорогой, — тонко усмехнулась Таэль, — о запрете на драгоценности?

-Не забыл, — суховато отзывался герцог, как можно про это забыть, если именно ему пришлось искать и доставлять все те диковинки, которые желала иметь Ральена? — Однако я бы не назвал эти браслеты драгоценностями. Да и никто другой их так не назовет.

И с этими словами он бережно опустил на стол тонкие медные ободки, соединенные между собой наподобие звеньев цепи. Их действительно трудно было назвать не только драгоценностями, но и вообще украшением. Старый металл был покрыт забоинами и царапинами, вправленная в грубоватые розетки бирюза от времени потрескалась и позеленела, а выгравированные когда-то знаки были стерты до такой степени, что разобрать их не представлялось никакой возможности. Да если бы и сумел какой-то алхимик попытаться восстановить выгравированную надпись, её смысла он все равно не постиг бы, языка старинных знаков и символов развалившейся империи не знал никто из жителей береговых герцогств.

-Да, — рассмотрев браслеты, кивнула тень, — пожалуй, эти украшения никто не сочтет нарушением закона. И кто из нас будет это носить?

-Ты. Пусть считают их твоей причудой. Ну, так ты собираешься давать клятву?

Таэль только усмехнулась в ответ, безусловно, она намерена выдать ему клятву верности и служения. И хотя все её прежние планы в тот же момент рухнут как песочный замок, возможно, это будет к лучшему. Уж слишком зыбки и ненадежны они были.

Как вскоре выяснилось, Хатгерн оказался очень предусмотрительным человеком и вскоре на столе расположились все необходимые для этого ритуала предметы. Старинная чаша, принесенная из молельни, дюжина свечей, горящих в двух серебряных подсвечниках и ритуальный кинжал, не менее древний, чем чаша.

И слова клятвы, записанные на листке бумаги, тоже полностью соответствовали тексту из хранящихся у жрецов книг, которые они и сами не понимали до конца.

Первым герцог уколол кинжалом собственную руку, не скупясь обрызгал кровью лежащие в чаше браслеты и твердо произнес обещание через три года отвезти младшую жену Таэльмину туда, куда она пожелает и вернуть ей свободу, расторгнув союз, как несостоявшийся. А так же в целости и сохранности вернуть ей приданное или купить взамен любой дом или поместье по ее выбору. Затем Хатгерн протянул руку к жене, намереваясь помочь ей с нелегкой процедурой, но девушка лишь молча помотала головой и отобрала у него оружие. Бестрепетно вонзила острое жало ножа в край ладони, так же ловко, как и сам Хатгерн, оросила алыми каплями чашу, и, опустив лезвие кинжала в чашу к браслетам, обязалась три года верно служить герцогу Крисдано тенью.

Словно ветерок пронесся по комнате с последним словом клятвы и все двенадцать свечей разом ярко вспыхнули и погасли.

-Сквозняк, что ли? — Нахмурившись, Хатгерн обвел взглядом кабинет, рассмотрел расцветшую на губах лаэйры ехидную усмешку и озадаченно уставился в серые глаза, — тебе что-то понятно?

-Духи приняли нашу клятву, — скупо пояснила девушка, доставая из чаши браслеты и протягивая тот, что пошире, мужу, — и отныне носить это украшение придется не мне одной. Зато теперь все точно поверят в нашу... хм, страсть. Ведь только этим твои друзья смогут объяснить себе желание герцога носить такой браслет.

-Не может быть, — не сдержал потрясенного восклицания герцог, крутя в пальцах словно посветлевшее украшение, — Бринлос их целую луну проверял, во что только не окунал. И кровь, несомненно тоже наливал...

-Надевай, — Тень позволила себе добавить в голос нетерпения, — пока они снова не выключились. Не знаю, какая от них может быть польза, но я не откажусь даже от самой слабой помощи.

-Я тоже, — задумчиво пробормотал Харн, поглядывая на свободно болтающийся на тонком запястье жены ободок, — и надеюсь, она все-таки будет.

С этими словами он наконец решился надеть браслет на левое запястье, отмечая как удачно он прикрывает узкий отпечаток цепи, и чуть поморщился, припомнив острую боль, пронзившую все тело при свершении ритуала. И тотчас едко усмехнулся, представив, какие муки придется испытать в полном ритуале, ведь цепь, которой соединят его с неведомой пока старшей женой, будет вдвое сложнее и массивнее.

-Клянусь, — торжественно подняв глаза к невидимому отсюда небу, объявила Таэль, чтоб немного развеять невольную тревогу, и в шутку звякнула своим браслетом о браслет супруга.

-Клянусь, — кисловато усмехнулся он в ответ и застыл, забыв захлопнуть рот.

Браслет, до этого свободно висевший на его руке, вмиг нагрелся и обхватил запястье так крепко, словно был кандальным. Всё что отныне можно было с ним отныне сделать — это на полпальца сдвинуть вверх или вниз.

-Темные силы... — растерянность, проступившая на миловидном личике свежеиспеченной герцогини, была настолько живой и непосредственной, а её всегда крепко сжатый ротик приоткрылся в таком детском изумлении, что Харну сразу расхотелось ругаться.

Да и бесполезно это, как он уже успел сообразить. Уж если Бринлос с коллегами раньше не сумели рассмотреть в этих браслетах никакого подвоха, то вряд ли смогут сделать хоть что-то теперь, когда артефакт неожиданно ожил и приступил к выполнению своей, никому не известной миссии.

-Ты же хотела помощи? — устало фыркнул Хатгерн, начиная расстёгивать камзол, — вот и жди теперь, чем они помогут. Завтра я расскажу всё Бринлосу, пусть поищет объяснения в старинных книгах, а сейчас иду спать. А ты можешь идти к себе, или, если хочешь, устраивайся в гостиной, там тепло и удобный диван.

-Погоди, — обнаружив, что тоже не может снять свой браслет, герцогиня на удивленье скоро справилась с изумлением и растерянностью. Другая девица на её месте охала бы ещё час, не меньше, — мне кажется, пока не стоит ничего говорить алхимику. Знаю я их, начнет делать эксперименты, привлечет лишнее внимание... лучше объясни, чего ты опасаешься?

-Сам не знаю, — помрачнел Хатгерн, отбросил камзол и утомлённо опустился на свое место, — вроде всё хорошо, войну мы выиграли, урожай был отменный, новых врагов и долгов нет... в герцогстве тишь и покой, охрана у меня надежная. Возможно, это просто усталость, несколько дней отосплюсь и сам посмеюсь над своими тревогами.

-Это называется интуиция. И опыт прошлых правителей говорит, что пренебрегать ею не стоит... — Таэльма не миг замолчала, раздумывая, стоит ли сейчас заводить серьезный разговор или пусть ее новый подопечный действительно сначала выспится, и всё же добавила, — а в каком состоянии война между Ральеной и твоей матушкой?

-Война? — удивленно поднял брови Хатгерн, — да нет там никакой войны. Ральена живет здесь, в дальних гостевых покоях, а матушка ещё при жизни отца поселилась в охотничьем поместье и никогда сюда не приезжает.

-Но ведь она законная хозяйка покоев твоего отца? И наверняка считала, что Ральена, как все лаэйры, после смерти герцога переселится в свой дом? Насколько я знаю, ее отец был богатым торговцем рыбой, и на него работало несколько рыбачьих деревень?

-У тебя очень хорошие сведения, — помрачнел герцог, очень не любивший разговаривать на эту тему, — но я пообещал отцу, когда он лежал на смертном ложе, что не выгоню Ральену, пока не пристроена Бретта.

-Кстати... про Бретту, — надеясь, что повернула на нее разговор не слишком грубо, небрежно осведомилась тень, — сколько ей лет? И как она выглядит?

-Ей восемнадцать, — сообщил Харн, и ехидно ухмыльнулся, — а как она выглядит, ты и сама знаешь, вы во время обеда два часа сверлили друг друга взглядами.

-Так это была твоя сводная сестра? — С хорошо сыгранным изумлением приподняла бровь тень, — а смотрела она на тебя вовсе не по-сестрински.

-Неужели ты ничего про это не слышала? — желчно фыркнул герцог, и Таэль решительно направилась в сторону его гардеробной, где находился выход из тайного хода, за точно таким же зеркалом, как и в ее покоях.

-Год назад она не интересовала никого из осведомителей, — нехотя бросила девушка через плечо, собираясь покинуть кабинет, и с ехидцей добавила, — зато все они сообщали, каким невыносимым становишься ты, когда не выспишься. Спокойной ночи, я ухожу к себе. Приду утром, и мы продолжим разговор.

-А я никого и не прошу меня куда-то выносить, — желчно прошипел ей вслед герцог, расслышал звонкий смешок и нахмурился еще сильнее.

Герцог Вангерд дэй Крисдано, его отец, всю жизнь был по утрам нестерпимо язвителен и угрюм, и Харн всегда старался не попадаться ему на глаза, по меньшей мере, до второго завтрака, а еще лучше, до обеда. И отлично знал и все уловки челяди и стражи, стремящихся к тому же и их шуточки на эту тему. Потому-то молодого герцога так и задело полушутливое замечание слишком смелой лаэйры. Но сейчас у него просто не было никаких сил на придумывание достойного ответа, кровать манила к себе самым банальным и незатейливым желанием не шевелиться по крайней мере до рассвета.

Герцог тяжело поднялся с кресла и направился в спальню, сдирая с себя по пути рубаху, туфли и все остальное и расшвыривая по пути в разные стороны. Спать он обожал голиком, и потому всегда запирал дверь изнутри, чтоб не оказаться однажды рядом с Бреттой в совершенно недвусмысленном положении, девчонка обладала неимоверной наглостью и пронырливостью, и умело пользовалась своим званием приемной дочери старого герцога. Хотя оно и не засвидетельствовано никакими документами, да и не может такого быть, закон в этом отношении строг к знатным господам побережья, и герцоги среди них вовсе не исключение.

Прохладная перина нежно приняла Харна в свои объятья, и мгновенно проваливаясь в желанный сон, герцог улыбался почти счастливо.

Глава пятая

Открыв потайную дверь в свои комнаты, Таэль несколько минут стояла неподвижно, чутко прислушиваясь и бдительно разглядывая освещенную предзакатным солнцем гардеробную. Уходя в покои герцога, тень специально рассыпала по полу несколько мелких вещичек, с таким расчётом, чтобы никто не сумел пройти мимо, не задев хотя бы одной.

А убедившись в целости своих сторожек, неслышно скользнула в гардеробную, сняла домашние туфли и, держа их в одной руке, другой достала из-за выреза платья серебряный тюбик с губной помадой. На вид — совершенно обычной, все знатные дамы и девицы носят в кошелях и сумочках точно такие или похожие. Вот только открывался он непросто, да помада была отнюдь не безопасной, об этом алхимики позаботились еще при жизни ее отца. Братец таких вещей не покупал, он и отцовские-то заказы оплатил скрепя сердце.

Спальню Таэль проверила очень просто, швырнула одну за другой туфли в складки занавеси по обе стороны от изголовья, и когда в ответ не донеслось ни малейшего вздоха или шороха, тщательно обследовала углы, поочередно поднимая тяжелые полотнища занавесей.

Затем заглянула под кровать, во все шкафы и углы, за все занавеси и кресла. Последними герцогиня осмотрела окна и так же тщательно проверила запоры и петли. И наконец принялась за самое важное дело, за установку новых сторожевых и сигнальных маячков.

Взявшая заказ тень не имеет права на отдых, пока не сделает все, что умеет, для безопасности своего подопечного.

Попутно Таэльмина обдумывала все произошедшее и новые сведения и хмурилась все сильнее. Как с каждой минутой становилось ей все яснее, интуиция Хатгерна не обманывала. Вокруг герцога действительно плелись замысловатые интриги, и велась очень опасная игра.

Причем его считали своим врагом сразу две амбициозные и мстительные женщины, и нужно быть очень порядочным в душе человеком, чтобы не понять всю подлость их замыслов. И хуже всего, что старшая герцогиня уже успела настроить против не оправдавшего ее самых жарких надежд старшего сына его младшего брата.

Таэль еще год назад знала, как люто ненавидит Юнгильда лаэйру мужа, предпочитая жить в глуши, но не встречаться с соперницей. Да и о том, что герцогиня резко охладела к наследнику, когда он после смерти отца не догадался выставить мачеху с ее дочкой из дворца, соглядатаи сообщали не раз.

Но лишь теперь, вспоминая пылающее яростью лицо Бретты, тень отчетливо осознала, в какой переплет попал Хатгерн, не оправдав не только чаяний родной матери и Ральены с ее избалованной доченькой, но и тайных надежд покойного отца. Ведь тот явно неспроста взял с наследника обещание пристроить сводную сестру в надежные руки. Можно к гадалке не ходить, и без того ясно, какие мечты лелеяли старый герцог и его любимая рыбачка, раз Бретта так твердо считала сводного братца своей собственностью.

И хотя рассчитывать на место старшей жены ей не приходилось, Ральену вполне устроило бы, если дочь заняла место лаэйры герцога. И тогда ее саму никто уже не посмел бы выгнать из любовно обустроенных покоев, забитых шкафами и полками с обожаемыми вдовой драгоценными и редкими вазами, чашами и статуэтками.

Таэль закончила работу и медленно прошла по комнатам, проверяя, все ли ситуации предусмотрела и всё ли возможное сделала, чтобы встретить незваную гостью не беззащитной жертвой. А в том, что Бретта придет, тень не сомневалась, девчонка очень избалованная и наглая, и наверняка давно придумала верный способ, как заставлять стражников нарушать приказ господина.

И сейчас Таэльмине просто позарез нужно побродить по дворцу, послушать разговоры слуг и стражников, чтобы понять, сколько у неё есть времени до нападения. И кого падчерица старого герцога приведет себе на помощь в этот раз?!

Но пока Хатгерн не выспится и не вернется сюда, выходить из своих комнат нельзя. Тень может ускользнуть от взглядов одного и даже двух людей, но от толпы слуг, гостей и стражников скрыться невозможно. Как не получится и объяснить каждому любознательному домочадцу, почему она бродит в одиночку, по коридорам, а не исполняет супружеский долг?

Таэль огорченно посопела, сходила еще раз проверила крепость засова на входной двери и направилась в гардеробную. Эта комната тянула к себе ее мысли близостью к секретам герцогского дворца, где за сотни лет правления предков Хатгерна не раз происходили странные и таинственные происшествия. Бесследные исчезновения мирно спящих в своих покоях домочадцев и гостей, внезапное появление самозванцев с хорошо вооруженными сообщниками и многое другое, ясно намекающее на существование тайных ходов, ведущих за мощную ограду дворца.

Именно о них грезила графиня дэй Азбенд всю дорогу, надеясь найти хоть один как можно скорее. И теперь, когда ей открыли секрет одного из проходов, Таэль нестерпимо хотелось простукать там все камни, в надежде найти проход к нижним этажам. Разумеется, сразу она туда не пойдет, судя по тем хитростям, с какими открывается проход в покои герцога, ходы могут быть защищены различными ловушками. И если свежеиспеченная герцогиня в них попадет, вряд ли кто-то догадается, куда она пропала.

Хотя... ведь старый герцог не мог не знать всех тайн этих ходов?! И вполне мог открыть их любимой лаэйре. А та несомненно рассказала всё Бретте, ведь девчонка — её единственный шанс остаться в привычной дворцовой роскоши и не думать ни о хозяйственных делах, ни о торговле рыбой.

-Темные силы! — Вскочила с места Таэль, дойдя в своих рассуждениях до этого места, вот ведь предлагал же ей герцог диван в своей гостиной!

Ну почему она сразу не сообразила, что это была не шутка, а робкий намек на желание выспаться в безопасности? Ведь он не ложился спать уже двое суток и неизвестно, сколько не высыпался до этого! Да и во время разговора с нею все время сдерживал зевоту и выглядел чрезвычайно утомленным! Вряд ли Хатгерн в таком состоянии отправился запирать входную дверь и проверять, все ли окна закрыты? Ну а если в его комнаты еще и ведет одно из ответвлений тайного хода, то тень вполне может к утру оказаться одновременно и вдовой и единственной подозреваемой в убийстве мужа.

Зеркало послушно скользнуло в сторону, и влетевшая в проход Таэль лишь мгновенье сомневалась, стоит ли ожидать, пока тайная дверь встанет на место. Возможно, не будь она тенью, оставила бы всё как есть, но годами воспитанная привычка не оставлять за собой следов заставила убедиться в том, что проход полностью закрыт и только после этого позволила бежать дальше. Дверь в покои герцога тень открывала с замирающим от дурных предчувствий сердцем, и проскользнула в приоткрывшуюся щель, едва это позволило отодвигавшееся зеркало.

Следы поспешного раздевания Хатгерна девушка обнаружила, едва приоткрыв дверь в спальню, расположенную за ведущим к туалетной комнате просторным помещением. В отличие от её собственных покоев, тут была еще одна дверь, но Таэль прошла мимо. Еще успеет туда заглянуть, если с её подопечным все в порядке.

Но прежде, чем в этом убедиться, тень пристально оглядела комнату, особо задержавшись на подозрительных местах вроде шкафов и драпировок и одобрительно усмехнулась. Случайно, или нет, но различных занавесок, украшающих нишу и окна её собственной спальни, здесь почти не было. Кровать обрамляли лишь полупрозрачные складки балдахина из темно-зеленого шифона, сквозь которые можно было разглядеть лежащего навзничь обнаженного мужчину. На белоснежном белье загорелое тело казалось смуглее, чем днем однако разобрать, нет ли на нем ран, издали не удалось.

Тень шагнула ближе и приподняла занавес, внимательно изучая поджарую фигуру герцога с широкими мускулистыми плечами воина и русой гривой рассыпавшихся по перине волос. И к своему удовольствию не нашла на подопечном никаких следов кинжала или удавки, зато отметила, как ровно поднимается от дыхания кожа на ребрах.

-Нравится? — спросил вдруг Хатгерн, и, повернув к лаэйре голову, нагло подмигнул зеленым глазом.

-Да, очень, — спокойно отозвалась тень и, опустив занавес, направилась к выходу из комнаты.

Раз уж ей повезло, и герцог ещё цел и невредим, нужно поторопиться и предпринять все меры предосторожности.

-Тогда может, присоединишься? — с вызовом усмехнулся Харн.

-Мне нравится, что ты жив, — бесстрастно пояснила Таэль, открывая дверь в кабинет, а уже шагнув в проем, добавила, — я воспользуюсь твоим предложением спать в гостиной.

-Хотел бы я сказать, что это добавит мне покоя, — буркнул он вслед лаэйре, и нехотя потянул на себя покрывало.

Эти покои тень осматривала еще бдительнее и кропотливее, чем свои, а затем так же вдумчиво готовила сюрпризы для нападающих. Здесь это было труднее, пренебрежение герцога к различным занавесям с одной стороны лишало незваных гостей возможности укрыться, но с другой оставляло меньше мест, где обычно тени прячут оружие. И хотя Таэль могла использовать в качестве оружия самые разнообразнее предметы, на этот раз наряду с ними она прятала и обычные кинжалы.

Большая комната, расположенная напротив гардеробной, оказалась чем-то вроде зала для утренних тренировок, с мишенями у дальней стены и свисающими с потолка канатами и перекладинами. А стоящий в углу массивный шкаф был набит оружием. Разумеется, он был заперт, кто бы сомневался, что Хатгерн не привесит на этот дубовый ящик огромный замок. Однако тени даже не пришлось опробовать свое искусство взлома, связку самых разнообразных ключей она нашла получасом ранее, когда, хихикая, собирала по комнатам одежду мужа.

Кроме мечей различной длины и веса, тень обнаружила в отпертом самым большим ключом шкафу цепи и палицы, короткие копья и кинжалы, а так же большой выбор метательных ножей. От длинных и тяжелых, какие носят у пояса конники и алебардисты, до совсем крохотных, с тонкими, как шило жалами и утяжеленной свинцом рукоятью.

И вот этим дротикам, прячущимся в кожаные пенальчики, которые так удобно прятать под юбки, привесив к пояску на незаметном шнурке, тень обрадовалась, как родным. Собираясь в это печальное путешествие, она даже не подумала брать с собой оружие, считать победителей дураками мог только ее братец, неустанно всем объяснявший, что у вражеских войск просто было более выгодное расположение.

День за окнами почти погас, но закончившая работу тень упорно не зажигала свечей, пожертвовав ради такого случая горошинкой кошачьего глаза. Ведь если это недешевое зелье будет у гостей, то стоит им опрокинуть подсвечник и Таэль окажется в крайне невыгодном положении.

Поэтому девушка устроилась в уголке дивана, завернулась в черный меховой плащ герцога и подвинула ближе чашу с кисленькими сушеными вишнями, возмущенный желудок упорно напоминал об ужине, который ему сегодня снова не суждено было получить.

На его притязания тень привычно не обратила никакого внимания, она была занята рассуждениями, как поступила бы сама на месте пылающей ненавистью и обидой Юнгильды и насколько замешан во всем этом ее младший сын. А в том, что он увяз в этом деле по уши, сомневаться не приходилось. Как и в том, что ревнивая и мстительная герцогиня не остановилась ни перед чем, старательно взращивая в его душе ненависть к своей удачливой сопернице и черную зависть к старшему брату. И вот это было страшнее всего, по полученным в прошлые годы отчетам Таэльмина знала, как заботится о шалопаистом подростке Хатгерн.

Очень скоро нить рассуждений логично перекинулась на Ральену и Бретту, и новоявленная герцогиня мрачно фыркнула. С этими все было яснее ясного, мать с дочкой цепко, как клещи, держались за свое нынешнее положение. И обе готовы пойти на любую подлость, лишь бы не оказаться за воротами дворца, Таэль не колеблясь, поставила бы в том сотню золотых против медяка. Ей оставалось только выяснить, не предпринимали ли обе стороны попытки на время объединить усилия против законного наследника, чтобы позже, избавившись от Хатгерна, поделить его власть и богатства?

И если это подтвердится, можно будет с уверенностью ожидать скорого нападения, по бытующему в народе мнению после свадьбы на некоторое время глупеют даже самые осторожные и осмотрительные правители.

Тень тяжело вздохнула и поерзала, устраиваясь удобнее, лучше всех остальных на этот вопрос, разумеется, кроме самих вдов, мог бы ответить герцог, да еще вездесущие слуги, но ни у них, ни тем более у мужа она сейчас ничего выяснить не могла. Чтоб отправиться к слугам, нужно оставить без охраны Хатгерна, а чтоб допросить его самого, придется снова идти в его спальню. И можно не сомневаться, как мужчина расценит назойливость молодой жены.

Тихий, но настойчивый стук раздался, когда за окнами забрезжил рассвет. Таэль мигом вынырнула из чуткого полусна, сунула ноги в мягкие туфли и неслышно прокралась к двери.

Стук повторился, но показался тени каким-то странным и она, не дыша, прислонила к двери сначала прихваченный со стола серебряный бокал, а затем уже ухо. И несмотря на четкий звук, начала понимать, стучат вовсе не в дверь. Вернее, не в эту дверь.

Девушка озадаченно застыла на месте, пытаясь решить трудную задачку, стоит ли будить Хатгерна из-за такой вроде бы безделицы, или не обращать на звук никакого внимания, раз стучат не сюда?

Стук прозвучал еще раз, и теперь он был еще громче и настойчивее, а в следующий момент Таэльмина расслышала со стороны спальни отчетливое шлепанье босых ног. Девушка бросилась было туда, но припомнила, в каком виде спит ее муж и тотчас приостановилась, решив дать ему время на одевание.

-Ты не спала? — на появившемся в дверях герцоге уже были надеты штаны и рубаха с распущенной на груди шнуровкой, и тень облегчённо выдохнула.

Нет, она вовсе не наивная романтичная девица, проведшая юность за нюханьем цветочков и перебиранием украшений, хотя и самые беспечные девицы вовсе не так уж простодушны, как считают их маменьки и папеньки, напрочь забывшие свою молодость. И тем не менее совершенно не желает переходить некую грань в отношениях с временным мужем, отлично понимая, насколько это осложнит ее работу.

-Спала. Стук разбудил, — еле слышно шепнула Таэль, проверяя, на самом ли деле слух герцога так чуток, как ей показалось.

-Это стучат в твои покои, — поворачиваясь к ней спиной, небрежно бросил Хатгерн, — иди, открывай проход, я умоюсь и догоню.

Герцогиня убедилась в его правоте, едва оказалась в своей спальне, и понятливо ухмыльнулась, сообразив, зачем тому, кто жил тут раньше, понадобилось проводить слуховую трубку между двумя покоями. Стало быть, не очень-то он доверял своей избраннице, раз желал знать обо всех приходящих к ней гостях.

-Ложись в постель, — появившийся из гардеробной Хатгерн был по-прежнему полуодет, но его влажные волосы могли объяснить каждому, чем был занят молодожён, полчаса не отвечавший на стук.

-Нет, — отказалась тень, — я буду рядом.

-Тогда халат развяжи, — мягко усмехнулся герцог и, проходя мимо, дернул завязку, — да помалкивай, что бы ни говорили.

Таэль только ехидно фыркнула, кого он учит! Тени вообще бессловесны! И никогда не нападают первыми... ну, кроме тех случаев, когда их подопечным угрожает опасность.

-Что стряслось?! — тень едва не запнулась, расслышав ярость дикого зверя, оторванного от пожирания добычи, прорезавшуюся в голосе резко распахнувшего дверь мужа — дворец горит или наводнение?!

-Ваша милость... — рассмотрев совершенно целого и невредимого Хатгерна, виновато пробормотал стоявший во главе небольшого отряда стражников офицер, — его милость Лархой заявил, будто на вас совершено покушение!

-А откуда он это взял?! — подозрительно прищурился герцог, и рычанье в его голосе стало еще грознее, — и с каких пор вы ему подчиняетесь?! Немедленно отправляйтесь на свои места и проверьте все входы и запоры, а потом доложите о своем проступке генералу Регорсу.

-Это не я откуда взял, — обиженно процедил, выступая из-за портьеры, модно одетый молодой человек, — а маменька получила тайное сообщение... твоя лаэйра...

Договорить младший герцог не успел, крепкая затрещина отбросила щеголя к противоположной стене. А в следующий момент вихрем вырвавшийся в коридор герцог сгреб братца за шиворот, втащил в покои Таэль и ногой резко захлопнул дверь перед носом ошарашенных стражников. Молодой мужчина дернулся, пытаясь вырваться из рук брата, прожигающего его гневным вглядом, но это ему не удалось.

-Ты с ума сошел,— всхлипнул Лархой, прекращая всякое сопротивление, — за что?!

-Ты еще спрашиваешь? — снова зверея, встряхнул его как тряпку Хатгерн, — А на какую встречу ты надеялся, когда начал в чём-то обвинять мою жену? Или забыл, что честь у мужа и жены общая?!

-Да я не это хотел сказать, — чувствуя, как пальцы брата всё туже стягивают ворот его рубахи, заюлил младший, но бдительно следившая за выражением его лица тень заметила скользнувшую по губам нового родственника ядовитую ухмылку.

Как выяснилось в следующий же момент, Хатгерн тоже ее рассмотрел. Лицо герцога вмиг заледенело непробиваемой маской а в его глазах плеснулось гневное презрение.

-Ты не хочешь меня ни слышать, ни понимать, ни уважать?! Мои слова не вызывают у тебя ничего, кроме беспечности, высокомерия и пренебрежения?! Ну чтож, Лархой, в этом есть и моя вина. Я должен был не отпускать тебя под крылышко матери, а позаботиться о том, чтобы из моего брата вырос достойный нашего рода и имени мужчина. Но теперь я намерен исправить свою ошибку. — Герцог вернулся к двери, рывком распахнул ее и грозно рыкнул, — Регорса ко мне! И немедленно! — Затем обернулся к жене и суховато приказал, — Иди в спальню, милая.

-Но, дорогой! — тотчас скорчила капризную рожицу Таэль, — Мне надоело в спальне! Я хочу тут! Мы шли завтракать!

-Таэльмина! — Хатгерн уставился на стоящую чуть в стороне позади брата тень с укоризной, пытаясь убедить её в необходимости повиноваться, и неожиданно для себя столкнулся с уверенным, спокойным взглядом убежденного в собственной правоте человека.

-Ну, милый! — еще более сладеньким голоском заныла лаэйра, — ты же обещал разрешать мне делать всё, чего ни пожелаю! И еще фокусника! И торт!

-Ладно, — безнадежно отмахнулся от неё герцог, сообразив по едко изогнувшимся губам брата, как выглядит со стороны их перепалка, — оставайся. Но сиди в сторонке и помалкивай.

Глава шестая

Генерал торопливо вошел в комнату через четверть часа, когда летавшие белками слуги уже накрыли для новобрачных стол к завтраку. И всё это время младший герцог сопел с видом оскорбленной невинности, однако, когда считал будто старший брат занят содержимым своей тарелки, бросал в него полные ненависти взгляды. Даже не догадываясь, отчего тот все мрачнеет.

Зато Таэль отлично рассмотрела, как герцог поглядывает в одно из украшающих гостиную зеркал, не переставая неусыпно следить за Лархоем. И, словно пропустив мимо ушей приказ молчать, щебетала, почти не переставая. Умудряясь вещать совершеннейший вздор, заставлявший презрительно ухмыляться Лархоя и досадливо морщиться ее подопечного.

-Доброе утро! — Регорс, командовавший гарнизоном охраны дворца и Тангра, вытянулся перед своим правителем, — Чем могу служить?

-Немедленно выезжайте в крепость Же-Дрейз и прихватите с собой этого... господина. Передадите его с рук в руки капитану Фербилу и прикажите сделать из него хорошего солдата. Да учтите, за его обучением я намерен следить лично! И запомните главное, пока этот новобранец не выучит наизусть воинские правила и не привыкнет к строгой дисциплине, ему строжайше запрещены всякие поблажки в виде свиданий с дамами всех возрастов и выходных. Можете идти.

Таэль проводила взглядом едко ухмыляющегося Лархоя и мрачно топавшего генерала, дождалась, пока дверь за ними плотно закроется, невозмутимо допила свой чай и отсалютовала мужу пустым бокалом .

-Браво, дорогой! Оказывается, ты умеешь ускорять события ничуть не хуже теней.

-Что ты имеешь в виду? — мрачно процедил Хатгерн.

-Нежные чувства, которые Регорс уже двадцать лет испытывает к ее милости герцогине Юнгильде. Неужели ты не знал?! — Брови девушки изумленно изогнулись, и герцог немедленно проглотил готовое сорваться с губ возражение.

Не верить ей у него не было никаких оснований, а кроме того в памяти мгновенно всплыли осторожные намеки адъютантов и собственные, хотя и смутные, подозрения.

Рука герцога сама потянулась к шнурку звонка, но крепкая и неожиданно теплая ладошка лаэйры перехватила её на полпути.

-Не стоит показывать свой интерес слугам или воинам. Регорс достаточно хитер и осторожен, и умеет заставлять людей сказать даже то, чего они никому не собирались говорить. Если тебе интересно, я могу объяснить всё, чего ты не знаешь.

-Не нужно.

Хатгерн уже и сам сообразил, насколько поспешным и необдуманным был его порыв. И отлично понимал, именно подлость неожиданного поступка брата заставила его сорваться, проявить те качества, которые Харн искренне считал недостойными правителя. Но уже начиная раскаиваться в необдуманном порыве, понимал, как своевременно сорвался. Ведь если бы Лархой успел объявить во всеуслышание о особых талантах его лаэйры, ее заданье мигом стало бы невыполнимым, и слуги и гости принялись бы следить за Таэль с неусыпным вниманием.

-А фокусника?! — неожиданно плаксиво протянула новобрачная, капризно надув губки, — все смотрели... а я! Ведь ты обещал!

Хатгерн всего мгновенье смотрел на неё с изумлением, затем расслышал, как открывается дверь и, свирепея, повернул в ту сторону голову.

-Разрешите подавать десерт, ваша милость? — робко осведомился заглянувший в комнату слуга с подносом в руках.

-Подавай. — Герцог дождался, пока тот расставит по столу вазочки и нехотя добавил, успев понять по упрямо поджатым губкам тени, что настаивает она на абсурдном желании продолжить вчерашнее развлечение вовсе неспроста, — да пригласи сюда фокусника.

А когда расторопный парень ужом выскользнул из комнаты, уставился на жену с показным вниманием.

-Пока ничего не могу сказать, — неожиданно мрачно вздохнула та, — но как только хоть что-то узнаю — сразу объясню. Да не смотри так подозрительно, тени своих подопечных не предают. И еще... если хочешь получать от меня сведения, никому больше их не передавай, и не тронь людей, в которых заподозришь шпионов моего брата. Иначе выдашь меня... как ты понимаешь, тень я вовсе не единственная и далеко не самая опытная.

-Значит... фокусник пришел с посланием?! — подумав, насторожился герцог, — и ты хочешь разговаривать с ним наедине?

-А ты мне не доверяешь? — кротко осведомилась лаэйра, и по ее губам скользнула еле заметная усмешка.

-Как ты видела всего час назад, полностью доверять я не могу даже родному брату.

-Потому что ему может подойти твой герцогский пояс, а мне — нет, — жестко отрезала Таэльмина, — и потому, что из него никогда не получилась бы тень, даже если ты приставил сотню учителей. Но если ты желаешь расторгнуть наш договор, я спорить не стану. А вот если не хочешь — то изволь верить, как себе.

В этот раз Харн думал дольше. Уставившись взглядом в никуда, хмуро бросал в рот кусочки нежнейшего пирожного и жевал с таким остервенением, словно это было мясо злейшего врага.

-А если я разрешу, ты расскажешь мне, о чём был разговор? — когда ложечка заскребла по пустой тарелке, сумрачно взглянул он на явно наслаждавшуюся десертом жену.

-Лишь те сведения, в которых найду угрозу для твоей жизни, — невозмутимо сообщила лаэйра.

-А для герцогства?

-В некоторых случаях это одно и тоже, — подсластила пилюлю Таэль.

-Спасибо, дорогая, — заслышав стук в дверь, едко пробормотал герцог и позволил пришедшему войти.

Причудник явился в покои лаэйры, одетый в костюм для выступления, изготовленный из черного струящегося шелка, богато расшитого на плечах и груди серебряными змеями и древними знаками, однако в руках у него ничего не было.

-Покажите моей жене свое искусство, — сухо приказал герцог, проходя мимо фокусника, — если чего-то не прихватили, слуги принесут.

Таэльмина тайком усмехнулась, да такого просто быть не может, чтобы Бенфрах пришел в покои герцогской лаэйры с пустыми запасниками. И старшая тень тотчас подтвердил её уверенность, с застенчивой улыбкой достав как будто из ниоткуда дышавшую свежестью розу с алмазными росинками на лепестках.

-Ваша милость не желает подарить этот цветок своей лаэйре?

Таэльма тотчас напряглась, готовая выбить цветок из рук мужа, если Хатгерн клюнет на эту примитивную удочку, но тот не клюнул.

-Моей лаэйре я и сам в состоянии купить лучшие цветы и лучших лицедеев, — сухо усмехнулся герцог и решительно вышел прочь.

-Какие замечательные слова! — восхитился Бенфрах, и, ослепительно улыбаясь, швырнул розу герцогине, — но и бедные фокусники мечтают почтить своими дарами прекрасную новобрачную!

Тень мигом отбила подарок тарелкой, полюбовалась, как летевший к потолку цветок превратился в пучок алых игл и упал на ковер тихо таявшими каплями.

-Можешь не стараться, я из ремесла не ухожу.

-Неужели? — насмешливо глянул на нее лицедей, доставая из потайных карманов кучу самых разнообразных предметов, колец, звезд, лент, платочков и прочих вещиц, числящихся в арсенале фокусников.

-Герцог знал, кто я, — так же бесстрастно произнесла Таэль, бдительно наблюдая за его руками.

Бенфраху ничего не стоит устроить ей экзамен прямо здесь и сейчас.

-И?

-И сделал мне предложение, от каких здравомыслящие люди не отказываются.

-А прежние обязательства? — испытующе смотрел на ученицу Бен.

-Сгорели. В тот миг, как меня напоили зельем повиновения и оставили в приемном зале этого дворца.

-Некоторые считают по-другому, — так же загадочно сообщил фокусник, и широким движеньем разбросал цветочки и ленточки по ковру, создавая впечатление усердной работы.

-Некоторые совершенно не умеют считать, — с неожиданной для самой себя горечью усмехнулась лаэйра и, мигом взяв себя в руки, жестко добавила, — впрочем, здраво рассуждать, как показали последние события — тоже. И потому я взяла заказ. Если можешь что-то сказать... говори, если нет — я не обижусь.

-Ты могла бы сказать про заказ после того, как я передам тебе приказ бывшего подопечного, — сообщил фокусник, лениво подбрасывая в воздух сразу шесть колец.

-Не могла, — твердо отказалось Таэль, — пусть другие пользуются такими способами получения информации.

-Ну, тогда попытайся хотя бы догадаться, — лукаво усмехнулся Бен, и лаэйра мысленно похвалила себя за неукоснительное следование тайному кодексу теней.

Не так уж их много, людей, изучивших трудное и тайное ремесло, и постепенно становится всё меньше. А первыми гибнут или попадают в ловушки те, в ком жадность или гордыня пересилили чувство солидарности и взаимопомощи.

-Могу попробовать, — девушка чуть прищурилась и начала загибать пальчики левой руки, — тот, кто не умеет считать, решил, будто имеет право мне приказывать. И пожелал моими руками расправиться со своими врагами. Думаю, он передал мне какое-то оружие... либо яд. Ну и последнее... выбор способа спасения моей шкуры он заботливо предоставил мне самой.

-Почти верно, — резко посерьезнев, кивнул Бенфрах, — кроме одной детали. Помочь тебе должны были люди Юверсано, давно притворяющиеся преданными слугами твоего подопечного.

-То-есть, если они поймут, что я не намерена выполнять приказ бывшего подопечного, то немедленно устроят на меня охоту? — вслух перевела для себя его сообщение Таэльмина и еле слышно попросила, — А ты не можешь хоть приблизительно намекнуть... какого у них цвета глаза?

-Я не знаю, — одними губами выдохнул Бенфрах, — все подробности в письме. А оно защищено тайными знаками алхимиков.

-Понятно, — молча кивнула герцогиня.

А чего тут не понять? Если она согласится и откроет письмо, то шпионы Юверсано будут считать ее сообщницей, а едва заподозрив правду, постараются убить. Ну а если не согласится — то Бен должен немедленно вернуть нераспечатанное письмо, и скорее всего к нему для этой цели приставлен особый надсмотрщик.

-Нет, не понимаешь! — фокусник выхватил откуда-то пучок ярких лент, привязанных к серебряному обручу и замахал им над головой, на краткие мгновенья создавая различные фигуры, — никто из них тебе такого не простит. Никогда не слышали эти люди слова — "честь тени" и никогда не смогут понять их истинный смысл. Лучший выход — спрятаться на время у своих — для тебя теперь невозможен, герцогам и их женам убегать не положено. Потому старайся все время держаться рядом с ним... а кто-то из наших постарается быть неподалеку. И последнее. Решено дать тебе на время древний защитный амулет, вот он. Носи тайно... сама знаешь. А в листке адреса надежных людей... но это на самый крайний случай.

Слова Бена перемежались коротким, ритмичным постукиванием его каблуков и звоном колокольчиков, подвешенных к обручу, но тень расслышала все до последнего слова. И амулет приняла в ладони ловко и незаметно, точно зная, раз учитель расщедрился на подробные объяснения и драгоценный артефакт, дело не просто плохо, а очень плохо. И лишь теперь сумела по-новому оценить всё произошедшее за последние луны.

И внезапное охлаждение герцога Юверсано к военной компании и открытое расторжение им всяких договоров с агрессивными соседями виделось ей теперь хитроумной ложью, временным отступлением с целью подсунуть врагу особо подлую ловушку. А равнодушие Зарвеса к её доводам, и просочившаяся к людям Хатгерна информация об её особом ремесле только подтверждали выводы о грандиозном заговоре, нацеленном на бескровную победу. То-то ей показалось странным появление у шпионов Крисдано информации, в курсе которой кроме самого герцога дэй Азбенда были лишь трое его людей, из числа самых преданных и многократно проверенных. Все друзья её отца считали его одним из тех чудаков, которым просто деньги девать некуда, вот они и вкладывают их в капризы дочери, пожелавшей обучаться алхимии и охотничьему делу, позабыв, насколько это неблагодарный труд.

-Спасибо, — от души благодарила уходящего фокусника герцогиня через полчаса, когда наизусть выучила слова написанные на небольшом листке и вернула его Бену.

-Всегда рад услужить, ваша милость, — учтиво раскланивался он, предупреждая тем самым коллегу о приближении чужих, — как только буду снова в Тангре, обязательно покажу вам новые фокусы.

-Ваша милость, — встретившиеся Бенфраху в дверях служанки держали в руках сундучки и шкатулки, — мы пришли разложить ваши вещи и принесли благовония, духи и мыла, чтобы знать, какие запахи вы любите.

-Я не люблю благовоний и духов! — резко заявила Таэль, и это было чистой правдой, хотя она нарочно не уточнила одной тонкости. Тени не пользуются духами для собственного удовольствия, лишь по делу. — И видеть сейчас никого не желаю. Вот отдохну часа два-три, тогда и придете.

Бесцеремонно выставила девиц и нарочно резко щелкнула дверным засовом. А затем кинулась в гардеробную, но не к потайной двери, а к шкафу. Слова служанок напомнили герцогине о важном деле, которым до сих пор у нее не было возможности заняться. Внешне безобидные вещицы, пояски, шарфики, бриджи для верховой езды, охотничьи шляпки и жилеты были разложены по разным сундукам и не представляли из себя особой ценности. Пока не были собраны в полноценный костюм тени.

И теперь Таэль жарко благодарила в душе богов, надоумивших ее взять эти вещи с собой, хотя вначале у девушки было стойкое желание отдать все своему учителю, для будущих, более везучих учениц.

Через час, одетая и снаряженная в полном соответствии со сложившимся в ее голове планом, герцогиня стояла у зеркала, нажимая завитки, открывающие потайной ход. И хотя она ничуть не сомневалась, какие слова может услышать от Хатгерна в ответ на свое предложение, отступать от принятых решений тень не собиралась. Да и не положено ей по закону ремесла менять замыслы в угоду подопечным.

Лестницу тень преодолела, едва касаясь ногами ступеней, а едва выйдя из потайного хода в гардеробную услышала нечленораздельные стоны, доносящиеся из спальни через полуприкрытые двери.

Глава седьмая

Лаэйра замерла лишь на мгновенье, сердито стиснув губы и хмуря брови, но очень ошибся бы тот, кто попытался угадать чувства, владевшие девушкой в этот момент.

Однако неизмеримо сильнее удивился бы этот неведомый наблюдатель, расслышав ее мысли и узнав не о планах убийства или иного устранения незнакомой соперницы, либо изысканной мести молодожену, а о способах выяснить, надежно ли защищен Хатгерн в данную минуту.

Наконец девушка приняла решение, нажала на завиток, запирающий потайную дверь и особым, неслышным шагом, крадучись направилась к двери. Коридор, в который выходили пять дверей, ведущих в гардеробную, туалет, кабинет, спальню, и в комнату для тренировок, был пуст, но все двери оказались приоткрытыми, и это кольнуло натренированное внимание тени ощущением неправильности.

Хотя и можно было предположить, будто их распахивали в порыве страсти или погони, но вряд ли в таком случае хоть одна не захлопнулась либо наоборот, не распахнулась до конца.

И это простое обстоятельство добавило движеньям тени медлительной осмотрительности вышедшего на охоту зверя. И именно поэтому, прежде, чем идти в спальню, Таэльмина со всеми предосторожностями сначала закрыла гардеробную, не забыв оставить сюрприз, а затем заглянула в туалет и оружейную. После бдительного осмотра этих комнат, их двери подверглись той же процедуре, что и дверь гардеробной, а тень на мгновенье остановилась в раздумье, решая с чего начать. Со спальни, откуда по-прежнему слышались странные стоны, с каждой секундой все меньше напоминавшие герцогине звуки, издаваемые людьми в порыве страсти, либо с кабинета, откуда до нее пару раз донесся невнятный разговор, причем если один голос явно был женским, то другой гудел низкими басовитыми нотами.

Именно это обстоятельство оказалось решающим, и тень сочла необходимым сначала проверить, так ли весело проводит время ее муж, как это кажется в первые мгновенья.

Для того, чтоб заглянуть в спальню, девушка отошла к противоположной стене, и в который раз пожалев об отсутствии занавесей, пригнувшись как можно ниже, пробралась к тому участку стены, который находился напротив довольно широкой щели.

Свет почти десятка больших свечей порадовал Таэль своей яркостью и она поспешила загасить большую часть еще горевших в настенных бра свечек. Так намного проще рассмотреть все интересующее ее детали и никому не попасться на глаза.

Голые мужские ноги, разведенные в стороны и накрепко привязанные за столбики кровати намотанными на щиколотки ремешками, вызвали бы едкую усмешку у любого человека, обнаружившего это зрелище, но не у тени. Девушка лишь презрительно скривила губы, и неслышно шагнула к двери, теперь у нее не оставалось никаких сомнений в правильности поступка Хатгерна, предложившего сделку именно ей. Никому из отрядов его воинов и телохранителей и в голову не пришло бы сейчас рассматривать своего хозяина так же пристально и бдительно, как никому здесь не верящей тени.

Таэльмина шагнула ближе, потом еще и еще и теперь видела почти всю кровать, на которой, распятый словно преступник перед палачом, лежал ее муж. Он был совершенно наг и лишь самое интимное место прикрывал смятый уголок простыни.

Руки герцога были заведены за голову и, судя по вздувшимся мускулам крепко что-то держали, а из-под стягивающей рот повязки и исходили те самые звуки, похожие на полустон-полурык. И все чаще прорывались в них нотки отчаянья, но лишь когда тень убедилась, что кроме Хатгерна в комнате никого нет, и скользнула внутрь, ей стала до конца понятна его причина.

К рукам герцога тоже были привязаны тонкие шнуры, но они проходили под спинкой кровати и возвращались к хитроумно подвешенному над его грудью сооружению из тяжелого утюга и нескольких кинжалов и игл именно того вида, который обычно любят носить в поясах и прочих укромных местечках тени. И достаточно было мужчине выпрямить напряженно сжатые кулаки, которыми он удерживал этот страшный груз, как тот должен был непременно сорваться с особого крючка и рухнуть ему в район солнечного сплетения.

Разумеется, любой обычный человек, рассмотрев эту конструкцию, мигом ринулся бы отвязывать шнуры, но тень вовсе не была обычным человеком. И потому первым делом осторожно прокралась к тому месту, откуда сквозь приоткрытую дверь просматривался кабинет и осторожно проверила, не видно ли с этого места гостей Хатгерна. И лишь убедившись в собственной безопасности, приступила к непонятным, на взгляд Харта действиям.

Обнаружив жену рядом с кроватью, герцог застонал чуть громче, но она, казалось, не обратила на него никакого внимания. И не только не стала отвязывать держащих его шнуров, но даже рядом не осталась, шагнув к изящному низкому креслу, на котором была живописно разбросана одежда мужа. Аккуратно сняла вещи на ковер, легко подняла кресло и неслышно ступая, вернулась к постели.

Новобрачный следил за нею, не отрывая светящегося надеждой взгляда, но когда Таэльмина, стараясь, чтоб сиденье оказалось точно под связкой ножей, очень осторожно водрузила свою ношу на постель, и начала расстегивать крючки нарядного кашемирового платья, снова протестующе замычал.

-Тсс! — едва слышно шикнула на него жена, и сначала положила на кресло валявшееся на полу покрывало, а сверху сдернутое с себя платье, свивая его наподобие гнезда.

Хатгерн с облегчением выдохнул и разжал пальцы, затекшие от намотанных на них шнуров. Что-то лязгнуло, подавая сигнал ждущим страшной развязки заговорщикам, и в следующий момент связка металла рухнула на кресло, точно в подготовленное тенью место. Герцог дернулся, застонал громче, вытягиваясь почти в струнку, как оказалось, шнуры были намертво затянуты на запястьях крепкими узлами.

Таэль с ненавистью оглядела эту конструкцию, призванную не сразу убить ее подопечного а причинить ему как можно больше страданий и стремительно отступила в сторонку, доставая из-за пояса метательные ножи, прихваченные в оружейной. Вовсе не такие, какими было начинено лежащее в ладони от тела герцога орудие его врагов, но не менее опасные в ловких руках тени.

Неторопливый перестук каблучков заставил герцогиню замереть, предварительно пониже опустив на лицо капюшон заговоренного одеяния, смеси легкой куртки и плаща. Само собой, совсем скрыть тень в ярко освещенной комнате он не сможет, но на некоторое время от внимания врагов скроет. И это время очень нужно ей, чтобы решить самый важный вопрос, который вынуждены решать все, посвятившие себя ее непростому ремеслу. Заслуживает ли смерти человек, напавший на подопечного тени, или ему будет достаточно другой, более милостивой кары.

Например, сделать его на какое-то время калекой, или просто усыпить. А может всего лишь перепугать до заикания и ночного недержания.

И все теперь зависело вовсе не от желания или сострадания тени.

Хатгерн дернулся еще раз и яростно замычал, пытаясь донести этим полустоном до лаэйры свое возмущение её действиями. Ну вот почему она не перерезала шнуры сразу, как успешно решила главную задачку, над которой он думал почти полчаса?! С того самого момента, как убийцы, полюбовавшись ножами, чертившими в волоске от его живота смертельные линии, прицепили свое дьявольское сооружение на ненадежный крюк и с насмешками отправились в кабинет, наслаждаться винами Харта и принесенными с собой закусками.

И из-за этого он теперь снова лежит перед входящими в комнату врагами распятой для сушки бабочкой, вместо того чтобы встречать их с оружием в руках!

Первой в герцогскую спальню ворвалась Бретта, и жаркая ненависть, свившая за последний час в груди герцога надежное гнездо, на несколько мгновений разбавилась горьким раскаяньем. Ну, вот за каким чёртом он пожалел эту маленькую подлую шлюху и ее приторно тихую но неимоверно хитрую мамашу, вместо того, чтобы выдать гадину замуж за сына главы Лабера, маленького прибрежного городка, стоящего на самой границе с землями герцога Юверсано?

Почему не устоял перед их слезными мольбами и просьбами, согласившись дать сводной сестре шанс найти человека по сердцу? И отчего позже счел истовое желанье немедля выкинуть эту семейку из дворца недостойным своего герцогского звания, и преступленьем против данных отцу обещаний?! Словно не догадывался, что эти обещания старый герцог Крисдано стребовал с него под давлением не отходившей от его постели Ральены.

-А это он как притащил? — недовольно щурилась Бретта, не стеснявшаяся ни своих припухших губ, ни распущенной шнуровки лифа золотистого блио, непонимающе рассматривая стоящее на кровати кресло, и в ее далеко не невинных глазах росла неистовая злоба.

Зато заглянувшему вслед за ней в спальню мужчине все стало понятно в первое же мгновенье, и его взгляд, не задерживаясь на напрасно дергавшемся Хатгерне, безжалостно оставленном женой в этом унизительном положении, спешно скользнул по спальне, внимательно изучая каждый подходящий для тени уголок.

Он первым обнаружил недвижно стоящую у стены Таэльмину, почти незаметную на фоне шелковой обивки и не медля ни секунды, выхватил из-за пояса кинжал. И тут же твердой тренированной рукой изо всей силы швырнул в лаэйру. Так бросил, как бросают с намерением непременно убить, не оставляя противнику ни малейшей надежды на спасение.

И все же промахнулся. То ли тень оказалась слишком сообразительной, то ли двигалась быстрее, только нож вонзился не в нее, а в то место, где за миг до этого была девичья грудь. И тотчас просвистел ответный нож, человек, бывший до этого момента герцогским пирожником Моканом, сам записал в книге судеб свой приговор.

Бретта, в отличие от герцога, непрерывно следившего за тенью, этого молниеносного поединка не заметила, злобная блондинка яростно вцепилась в кресло, и изо всех сил пыталась сдернуть его с постели, не замечая сопротивления шнуров и накрепко зацепившейся за вырез в подлокотнике связки ножей.

-Интересно, — почти равнодушно произнесла внимательно следившая за её действиями тень, — почему ты его так ненавидишь?

-Потому что, — пыхтя от усилий, проскрипела Бретта, дернула кресло посильнее и только тут до нее дошло, кому она отвечает.

Блондинка оглянулась через плечо, смерила герцогиню полным ненависти взглядом и снова набросилась на несчастное кресло, словно не замечая, как от её движений все туже впиваются в запястья сводного брата тонкие шелковые шнуры.

-Так почему? — Таэльмина ухватилась за кресло с другой стороны и с пренебрежительной усмешкой уставилась в лицо блондинки, — или даже сама не знаешь?

-Ты... — дикая, безрассудная злоба, верный признак недалекого, эгоистичного сознанья, казалось, била из Бретты неудержимым потоком, а ее руки пытались что-то нашарить в глубоком кармане дорогого блио, — на моем месте! Не прощу... всем отомщу!

Нож, наконец, нашелся, блондинка выдернула его из кармана и пару секунд переводила взгляд с притихшего герцога на едко ухмылявшуюся герцогиню, нагло не пожелавшую подыхать и подло занявшую место, которое Бретта уже давно считала своим. А затем, сделав окончательный выбор, яростно замахнулась на беззащитное тело хозяина дворца, которого они с Моканом так ловко поймали в западню.

И в тот же миг второй кинжал Таэли с силой вонзился ей в горло, опрокидывая навзничь и не давая возможности даже испустить предсмертный стон.

-Ыы! — проскрипел Хатгерн, требовательно уставясь на жену, но ее уже не было рядом.

Таэльмина почти бежала через его комнаты, не забывая на пороге окинуть каждую пристальным взглядом. Однако, как она и предполагала, больше ей в покоях герцога никого не встретилось, и лаэйра накрепко заперла на засов входную дверь и все окна, лишь потом вернулась в спальню.

А войдя, первым делом прошла к изголовью, и, строго глядя в возмущенно прищуренные глаза Хатгерна, сдернула с его губ повязку.

-Почему ты меня не освободила?

-Некогда было.

-А сейчас?

-Скоро освобожу, — мрачно усмехнулась тень, — но сначала хочу договориться. Обстоятельства сильно изменились, и выполнить взятые на себя обязательства мне будет не под силу. Поэтому сейчас ты должен решить — либо ты отпускаешь меня на свободу, и мы живем и действуем дальше поодиночке, либо обещаешь поступить так, как я скажу, и не будешь требовать открытия моих тайн. Все равно я не могу тебе ничего объяснить.

-Таэль! — прошипел он, — а тебе не кажется, что сейчас ты пытаешься насильно заставить меня поступать так, как выгодно тебе?

-Два дня назад ты точно так же обошелся со мной, — мигом парировала это обвинение тень, — и тебя это почему-то ничуть не волновало! Но я ведь оставляю тебе свободу... живи как знаешь, только без меня. Хотя... могу намекнуть... долго ты не проживешь, даже если поставишь тройную охрану.

-А с тобой проживу? — устало усмехнулся Харн, не спуская пристального взгляда с серьезного личика фиктивной жены.

-Только если будешь делать всё, как я прикажу. Бывают моменты... когда нужно выбрать малое, если хочешь когда-нибудь получить большее, так говорил мой учитель.

Герцог и сам частенько придерживался этого правила, и теперь постепенно начинал постигать, почему его жизнь, еще несколько дней назад казавшаяся удачной и надежной, вдруг резко переменилась, как будто он плыл на роскошном корабле и тот вдруг налетел на блуждающие мели. Такие частенько можно встретить невдалеке от туманной стены, и даже надежно обитое медью днище судов не спасает несчастных смельчаков, желающих заглянуть за непроходимый рубеж. И им остается всего лишь один выход. Бросить все собранные на приграничных островах диковинки и спасать свою жизнь, выгребая из опасной зоны на утлых лодчонках.

-Ладно... — обреченно буркнул Харн, — даю слово герцога... буду тебя слушать.

Глава восьмая

Тень шагнула ближе и сначала звякнула своим браслетом об артефакт Харна, лишь после этого двумя взмахами ножа хладнокровно перерезала путы, держащие ноги герцога. А затем так же спокойно двинулась к веревкам, держащим руки Хатгерна. Снова пара точных движений — и только этого и ждавший герцог одним яростным движеньем опрокинул злополучное кресло вместе с лежащим на нем снарядом на тело своей несостоявшейся убийцы.

— Выйди, я оденусь, — хмуро приказал он лаэйре, наматывая на торс простыню, но девушка, успевшая добраться до карманов шпиона Юверсано, и не подумала тронуться с места.

-Сначала выбери себе походную одежду и надёжное оружие, — не прекращая обыска и не оглядываясь, спокойно приказала она, — и подумай, каким из потайных ходов можно выйти на тропу, ведущую к горам. Там нас никто не станет искать, можно несколько дней пожить спокойно... пока поймешь, кто из твоих людей был предателем, а кто другом.

-Ты предлагаешь мне бросить свой дом, друзей и народ, и бежать? — остолбенел Хатгерн, — Да как ты осмелилась! Ни один герцог Крисдано никогда не был трусом или подлецом!

-Ты плохо учил историю, но спорить некогда. И я не предлагаю тебе никого бросать навсегда, напиши записку, что едешь на охоту... или везешь на прогулку лаэйру. Сейчас важно раскусить планы Юверсано и Бентрея, и выявить их людей, неужели ты не понял, что тебя им продали? Ведь если сейчас ты начнешь сопротивляться, твой дворец затопят в крови, а твоих друзей ждет гибель! Тогда как без тебя смена власти пройдет почти мирно. Поторопись, Хатгерн... иначе будет поздно... хотя стой... вот, прочти.

Таэльмина подала мужу найденную в потайном кармане шпиона маленькую бумажку, и он нехотя, словно ядовитую змею, взял ее в руки. В словах тени было очень много горькой правды, и тем обиднее было ее выслушивать от девушки, еще недавно преданно служившей его врагам, тем, кому не хватало собственных богатств и кому не давало покоя чужое добро.

Записка была внешне невинной, но только если не знать всего произошедшего в этой спальне час назад, и читая короткие строки, Харн досадливо морщился. Приходилось признать скрепя сердце, в этот раз его обыграли, и что больнее всего, родная мать оказалась по другую сторону игорного стола. Вместе с братом, и казавшимся таким преданным генералом вместе с покорной ему армией. И значит тень все же права... но от этого кровоточащему сердцу Хатгерна ничуть не легче.

Герцог молча вернул записку лаэйре, и тяжело ступая, направился исполнять её указания. Но прежде, чем идти в гардеробную, он сходил в оружейную и застегнул на торсе боевой пояс с оружием, не желая попасться в одну и ту же ловушку второй раз.

-Я готов, — объявил Харн через четверть часа, вернувшись в комнату полностью одетым и собранным и внимательно оглядел спальню.

За время его отсутствия картина успела совершенно измениться, и теперь никто не смог бы догадаться о том, как развивались здесь события на самом деле. Бесследно исчезли веревки и грозное оружие, несколько минут назад обещавшее герцогу жесточайшие муки, исчезла и его собственная одежда. Постель была небрежно прикрыта смятым покрывалом, и казалось, будто лежащая возле неё Бретта только что вскочила с этого ложа. И ставший еще более откровенным беспорядок в ее наряде подтверждал это как нельзя лучше.

Одежда пирожника тоже приобрела такой вид, будто он тоже соскочил с этой самой постели, а крепко зажатый в костенеющей руке нож, который тень вытащила из стены, говорил о тщетной попытке убить хозяина покоев.

-Вот это захвати с собой, выбросим в укромном месте, и иди открывать проход, я догоню, — отерев руки платком, тень сунула в руки подопечного небольшой узелок, и, осторожно переступив через тело Мокана, помчалась в сторону гостиной.

Решение представить все так, будто внезапно вернувшийся герцог застал в своих покоях развлекающуюся "сестрицу" и ее кавалера, показалось ей самым простым и надежным, но для того, чтобы в эту версию поверили остальные, нужно было оставить входную дверь отпертой. Несомненно, это добавляло их побегу дополнительного риска, но на него приходилось идти, чтобы избежать немедленной погони.

Пробегая мимо стола с остатками недавнего пиршества тень на минуту задержалась. Несколькими уверенными движеньями переставила блюда и кубки, добиваясь особой красочности, и заодно сунула в сделанный из салфетки узелок немного еды. На обратном пути девушка добавила к этим скромным припасам взятые из буфета кружки и бутылку с вином.

-Быстрее! — герцог уже ждал напарницу возле сдвинутого в сторону зеркала, и Таэль, не мешкая, нырнула в проход, с одобрением покосившись на тугой дорожный мешок, появившийся на крепких плечах ее подопечного.

В этот раз Хатгерн закрыл за собой потайную дверь особым способом, отключавшим механизм, отпиравший проход из его покоев. Хотя и понимал, если его мать решит направить по его следу погоню, то сможет открыть в лабиринт потайных ходов любую из известных ей дверей. Когда-то, еще задолго до появления во дворце Ральены, полностью доверявший старшей жене герцог Крисдано открыл ей тайну почти всех входов.

-Сюда, — прихватив со стены подсвечник с шестью свечами, указал Харн на отъехавший в сторону участок казавшейся монолитной стены.

Чем ниже опускались беглецы по узким проходам, тем меньше те были похожи на удобную лестницу, ведущую в покои лаэйры. Да они просто ни в какое сравнение с нею не шли, как несопоставимы домик бедняка и герцогский дворец. Судя по всему, никто не думал об удобстве, прорезая их в толще гранитной скалы, служившей основанием дворцу, и строителей волновали только две вещи. Устройство времени от времени запирающих проход дверей и обеспечение подземелья притоком свежего воздуха.

И за это Таэльмина была невероятно им признательна, больше всего она страшилась, опускаясь в различные катакомбы, вероятности задохнуться. Тайные правила теней предписывали покупать или ловить перед посещением подземелий маленьких животных или птиц и сначала опускать в клетках их, а только позже идти самому. Но сейчас у них не было ни клеток, ни лишнего времени, одна только уверенность Хатгерна. И тени поневоле приходилось ему доверять.

-Привал, — объявил герцог часа через два, останавливаясь посреди круглой комнаты с темнеющими в стенах проходами, — теперь нас никому не догнать. Отсюда ходы уходят в шесть разных мест, и герцогине знакомы только два из них. Отхожее место вот за этим поворотом, там и чаша, куда капает вода... иди первой.

Таэльмина молча кивнула и шагнула в указанный проход, хотя ей очень не хотелось оставлять подопечного без присмотра. Однако другого выхода не было, и утешал лишь простой довод: если бы он хотел ее убить, то давно уже сунул бы в какую-нибудь из тех ловушек, что запер за собой.

Когда тень вернулась, герцог уже сидел на расстеленном меховом плаще и, прислонившись спиной к своему мешку жадно поглощал расставленную перед ним еду, не забывая запивать ее вином.

-Хватит, — тотчас отобрала бутылку Таэль, — я брала вино вовсе не для того, чтоб ты устраивал поминки по своей сестрице.

-Спасибо, — хмуро буркнул Харн, и не думая с нею спорить.

Герцог и сам не собирался много пить, просто хотелось немного отвлечься от грызущих его мыслей. За последние два часа он многое припомнил и многое переосмыслил по-новому и у него просто руки чесались немедленно вернуться и исправить все ошибки. И он даже знал с чего начать... но тотчас вспоминал назначенную в записке дату и тихонько скрипел зубами, стараясь чтобы этого не расслышала чуткая спутница.

-Одной благодарностью не отделаешься, — спокойно отозвалась лаэйра, складывая на кусочек хлеба ломтики мяса, ветчины и сыра, — ты мне должен рассказ о том, как Бретта оказалась в твоей постели.

-А ты уже ревнуешь? — живо заинтересовался герцог, и получил в ответ насмешливый взгляд.

-Я хочу знать, каких еще сюрпризов можно от тебя ожидать, если придется оставить на полчаса одного.

-Жаль... — Вздохнул он искренне, помолчал, медленнее прожевывая кусочек давно холодного жаркого, и хмуро вздохнул, — Они заставили мою постоянную любовницу предать меня ... не знаю, подкупили или испугали... она ждала меня в спальне... устроила сцену ревности.

Вспоминать, как безутешно рыдала Жазьена, как требовала доказательств его верности и уговаривала разрешить ей хоть разочек распоряжаться его телом по своему усмотрению, Харну не хотелось совершенно. И уж тем более он не собирался никому об этом рассказывать, как и о ее виноватом "прости" брошенном напоследок, когда двери внезапно распахнулись и в проеме возникла самодовольно ухмыляющаяся Бретта.

-Надеюсь, они оставили ее в живых, — невозмутимо проворчала тень, так не дождавшись дальнейших объяснений.

Да и не нужны они ей были, и без того ясно, как все произошло. И сейчас нужно не об этом вспоминать, а думать, где прожить несколько дней, пока пройдут все перемены и вскроются все тайны. А там уже будет видно, на что сможет рассчитывать ее подопечный, на возвращение себе прежнего положения или на более скромную жизнь вдали от родного дворца.

-Я тоже надеюсь... — безнадежно вздохнул герцог, припоминая, как неистово Бретта ненавидела Жази и сколько раз самыми подлыми методами пыталась убрать его любовницу со своей дороги. И благодарность к тени, убившей гадину, на которую у него самого не поднялась бы рука, с новой силой вспыхнула в его душе. — Вот, возьми... это тебе за Бретту. Не ожидал я, что ты сможешь так хладнокровно её убить.

-А кто тебе сказал, будто я убила хладнокровно? — тихо возмутилась Таэльмина, принимая из рук мужа тяжелый простой кошель, из тех, какими расплачиваются с наемниками, — я ведь до этого никогда не убивала людей. Потому и выпила заранее особое зелье... всего пару капель — и разум не позволяет чувствам взять над собой верх.

-Нужно было и мне утром дать выпить эти капли, — хмуро пошутил Хатгерн, не желая даже себе признаваться, какое облегчение почувствовал, услышав эти слова.

Вот теперь он наконец сообразил, почему девушка вела себя так уверенно, словно была одним из опытных шпионов, не останавливающихся ни перед чем ради выполнения задания. И больше не боялся оставить её за спиной... как еще несколько минут назад, во время путешествия по подземным ходам.

-А кроме того... — еще тише вздохнула тень, понимая, что второго такого удобного случая может больше не представиться, — она уже пыталась меня убить... еще в первую ночь, когда вы откачивали отравленных невест. Прокралась незаметно... с тростью алхимика... и минут пятнадцать лупасила набалдашником по одеялу... стараясь попасть по голове.

-Почему ты мне не рассказала?

-Не знала... в каких вы на самом деле отношениях. И потому хотела присмотреться к ней повнимательнее... иногда у влюбленных женщин бывают такие вспышки ярости.

-Никого она не любила... просто хотела всегда жить во дворце, — помолчав, жестко завершил разговор Харн и поднялся с места, — складывай все в мой мешок, сейчас будет трудный кусок пути... там давно никто не ходил и не чистил, возможно, придется откапывать.

И ушел в закуток, называющийся тут отхожим местом.

Откапывать проход не пришлось, но особой радости это беглецам не доставило. Последние меры перед узким, похожим на нору лазом были засыпаны мусором, костями и прочей дрянью, какая бывает в местах, облюбованных под логово шакальей семьей. Пришлось выбираться наружу почти ползком, и Таэль сочла крупной удачей отсутствие поблизости мохнатых хозяев норы. Мелкие, но злобные твари к осени становились наглыми и бесстрашно нападали даже на вооруженные отряды.

-Нужно уходить подальше, — буркнул Хатгерн, заканчивая очищать колени и шапку от пыли и мусора, — тут поблизости деревушка... пока дойдем, стемнеет.

-Нельзя нам там показываться, — вздохнула тень, — если отправят на розыски солдат, то первым делом начнут расспрашивать о пришедших парой мужчине и женщине.

-Тень! — оскорбленно блеснул темной зеленью глаз герцог, — я, конечно, проиграл... но это еще не повод считать меня совершенным тупицей. Разумеется, в деревню мы войдем отдельно. И не будет никакой женщины, я прихватил для тебя запасную мужскую одежду... а сапоги у тебя и так ничуть не похожи на женские ботиночки.

-Это хорошо, — невесело похвалила его лаэйра, — но наверняка кому-то известно всё, что хранилось в твоих шкафах.

-Не всё... — упрямо мотнул он головой, но объяснять подробнее не пожелал, просто достал из мешка сверток и подал жене.

-Спасибо, — едва рассмотрев простую, дешевую ткань, сочла нужным поблагодарить тень и, прихватив вещи, пошла в сторону густых кустов, делая вид, что не слышит ехидного фырканья мужа.

Ну и пусть веселится, считая ее слишком застенчивой или даже стыдливой для тени, взявшей с него обязательство все время находиться рядом. Вовсе не от стеснительности Таэльмина желала переодеться в сторонке. Просто рановато ему пока знать некоторые тайны тени, да и делиться оружием, вынесенным из оружейной герцогских покоев, Таэль тоже пока не намеревалась.

Глава девятая

К ведущей в небольшую деревеньку дороге они выбрались через час, но сразу выходить из кустарника, густо пробивающегося между больших и малых валунов не стали. Сначала некоторое время следили за пустынной колеей, вилявшей среди камней и деревьев, одновременно поглощая остатки прихваченных тенью припасов. Затем с молчаливого согласья герцога Таэль спрятала в заброшенную заячью норку бокалы и полупустую бутыль, а так же пару завязанных в салфетку золотых. Мало ли что ждет их впереди, никогда не знаешь, как дорог окажется в жизни маленький подарок самому себе. Привалив нору весомым камушком, тень присыпала его мусором, скрывая всякие следы собственной деятельности и начертила на соседнем валуне закорючку копотью от зажжённой спички.

Не для себя начертила, сама она теперь это место с закрытыми глазами найдет, а для Хатгерна, следившего за нею с горьковатой насмешкой. Герцог отлично понимал, ради чего лаэйра делает свою нищенскую ухоронку и не мог не вспоминать с болью в сердце сундуки и шкатулки своей сокровищницы, битком набитые золотом и драгоценностями.

А также несколько кошелей, висящих теперь на его поясе, все, что он смог унести с собой. Причем нарочно брал только золото и неоправленные камни, оставив в шкатулке все драгоценности, кроме одной, фамильного герцогского пояса, без которого никто не сможет провести ритуал возведения на герцогский трон. И хотя отлично понимал, насколько это по-мальчишески глупо и наивно, считать, будто нехватка пояса помешает тем, кто не остановился перед жестоким убийством законного хозяина земель, но просто не смог положить в потайной шкаф артефакт, вложенный ему в руки умирающим отцом.

Хотя вначале собирался... и даже снял было вещицу, свитую из ажурных цепочек разного цвета и качества, но заметив, как тревожно блеснули слезинки камней, вплавленных в звенья цепей и немедленно снова надел ее на себя. В пару к неказистому на вид, но довольно громоздкому именному амулету, в потайной полости которого хранил зачарованный на защиту камень, подаренный ещё его отцу спасённым от костра колдуном.

-Я готова, — вышел из кустов деревенский парнишка и Хатгерн облегченно вздохнул, ни один из герцогских гвардейцев никогда не признал бы в этом пастушке его лаэйру.

За себя он не особо волновался, так как имел довольно распространенный на побережье тип лица и без роскошных костюмов и дорогих сапог мало чем отличался от молодых наемников, разъезжающих по дорогам и поселкам герцогства по собственным либо чужим нуждам. Достаточно только потуже стянуть в хвост гриву волос, не обласканных и не завитых сегодня дворцовым цирюльником, да натянуть простую шапку с прикрывающим верхнюю половину лица козырьком. Ну а нарочно надетая перед уходом простая одежда и выступившая на подбородке густая щетина довершат получившийся образ неухоженного бродяги.

-Иди первой, — скомандовал герцог и с досадой стиснул зубы, рассмотрев как тотчас расплылась в ехидной ухмылке неожиданно ставшая конопатой рожица.

-Нет. Сначала иди ты, а я прослежу. Да не тревожься, не оглядывайся, и не ищи меня... сама объявлюсь, как нужно будет.

Пару минут Хатгерн сердито сопел и мерил жену укоризненным взглядом, однако на нее это не произвело ровно никакого впечатления, тень так же молча и спокойно ждала пока он сообразит что спорить бесполезно. Пришлось герцогу сдаться и уйти, но сначала он снял с пояса еще один весомый кошелек и положил на камень, убеждая себя, будто поступает так ради благоразумия. Не стоит хранить все яйца в одной корзине, эту истину он знал очень давно. И даже подготовил для себя на всяких случай несколько укромных и надежно защищенных местечек.

Но не додумался делать их втайне от родной матери, преданного еще отцу генерала и надежных друзей. Хотя и до сих пор живет в сердце надежда на искреннюю преданность некоторых из них, но сейчас лучше не рисковать. Ни ими, ни собой, ни тенью.

Хатгерн неторопливо топал по колее, выбитой колесами простых телег, бдительно поглядывал по сторонам и размышлял о необходимости покупки коней, однако и не надеялся достать их в деревне. Осенняя ярмарка уже прошла, и все лишнее, либо приготовленное к торгам селяне уже продали, они как никто умеют рассчитывать свои запасы зерна и сена и кормить целую зиму лишнюю скотину не станут. Значит придется пробираться к небольшому городку, расположенному за довольно крупной речкой, и это дополнительный риск, так как Сарск окружен надежной стеной а на воротах дежурит строгая стража.

Цоканье подков по попадающимся в колее камням до герцога донес порыв ветерка и раньше он и не подумал бы прятаться от случайных путников. Но сегодня еще слишком свежо было воспоминание об охватившем его душу отчаянии, когда Харн постиг, как близко оказался от последней черты. И ноги сами бросили герцога в сторону, унося с дороги в гущу ближних кустов. Он едва успел рухнуть в сухие пыльные репьи, как мимо на взмыленных конях пролетел небольшой отряд всадников в форме его собственных гвардейцев.

И считать, будто они мчатся на помощь тому, кому несколько лет назад так браво присягали в верности, у Хатгерна не было совершенно никаких оснований.

Хрустнула рядом веточка, герцог дернулся было, приподнимая руку с зажатым в ней кинжалом, но рассмотрел мальчишеский силуэт и войлочную пастушью шапку и с облегчением выдохнул тревогу, не уходившую ни на миг, пока он в одиночке брел по дороге.

А тень бесцеремонно шлепнулась рядом, протянула Харну горсточку голубики и спокойно заявила, что поужинать деревенскими пирогами им не светит.

-Понял уже, — буркнул Харн, осторожно выбирая с ее ладони ягодки и старательно стискивая зубы, чтоб не выдать своей радости, — придется искать стожок.

-Нет... — отказалась тень, — искать нужно избушку охотников либо шалаш косарей. И еще... развей мои сомненья... а не осталось ли у тебя драгоценностей, которые алхимики могут найти по привязанным к ним вещам? Слишком уж быстро они нашли направление, где нас искать. Хатгерн? Ты как-то подозрительно сопишь!

-Можешь звать меня просто Харн. — известил жену герцог, помолчал и нехотя признался, — пояс. Он ко мне ритуалом привязан... не смог бросить. Знаешь... тень, ты была права, рядом со мной становится слишком опасно... и будет еще хуже. Им ведь он нужен... а я не хочу поважать самозванцев. Поэтому отсюда мы пойдем в разные стороны... и спасибо тебе за все. Вот еще золото...

-Спасибо, — тень спокойно сунула полученный кошель за пазуху и сухо усмехнулась, — а принимать решение о расторжении сделки ты сейчас не имеешь права. Поэтому идем мы вместе.

-Почему это? — Нахмурился Харн, — я тебя нанял, я тебя и рассчитываю. Мне больше не нужны услуги тени.

-Я не прачка и не кухарка! И даже не твоя любовница, чтобы меня можно было так просто рассчитать! — тень поднялась на ноги, отряхнулась и осмотрелась, — идем на север.

-Рассчитать наниматель может любого наемника, — стоял на своем герцог, — хоть алхимика, хоть тень.

-Не буду тебе рассказывать про кодекс чести теней, — тонко усмехнулась Таэль, — и про связь браслетов пока тоже промолчу. Осмелюсь напомнить лишь одну мелочь, я тебе законная жена, хоть и младшая. И бросить меня одну посреди этого дикого леса ты просто не имеешь права. Так что иди вперед, а я буду прикрывать... но если начну шипеть по-змеиному, падай где стоял... остаться вдовой я пока не мечтаю.

-Таэльмина! — рыкнул Харн, начиная сердиться всерьез, — не нужно мне твоего благородства! Пробирайся в какое-нибудь из дальних герцогств... лучше на восток, это тебе под силу, в твоих уменьях я убедился. И в надежности твоих друзей — тоже! А я придумаю, где спрятать пояс и тоже уйду... подальше на запад. Есть там у меня верный друг... поживу у него.

-Можешь звать меня просто — Мин, — кротко улыбнулась девушка, — это имя никому не известно. И иди уже вперед, нужно найти надежное место для ночевки и какую-нибудь дичь. Спички и соль у меня есть.

-У меня тоже... — огрызнулся не желавший сдаваться герцог, — но это ничего не меняет, Мин! Со мной слишком опасно... иди лучше на восток. Слышала про руины старого храма семи рас? Если я выживу, то приду туда к весне... к сиреневому столбу повелителей воздуха. И буду весь весенний месяц провожать закаты. Обещаю.

-Если судьбе будет угодно, чтобы мы расстались, — тихо ответила Таэль, — я тоже приду туда весной посмотреть на закатное небо. Но пока никуда уходить не намерена, поэтому не тяни напрасно время!

Хатгерн метнул в упрямую жену раздосадованный взгляд, состроил самое свирепое лицо и ринулся прочь, стараясь даже не пытаться отгадать, отчего боль потери внезапно стала не такой острой и непоправимой, как казалась еще несколько минут назад.

Охотиться самим беглецам не пришлось, и тень сочла это добрым знаком. Услышав в стороне тонкий взвизг, Харн решительно свернул туда и вскоре обнаружил крупного лиса, умудрившегося задрать позднего козленка. Герцог прогнал зверя метко запущенным камнем и за пару минут ловко освежевал козью тушку, оставив обиженному охотнику и шкурку и сбоя. Мясо и печень он сложил в небольшой мешок и нес за спиной на сломленной палке.

Тень в дела мужа не лезла, но следила за ним с явным одобрением, Зарвес вряд ли сумел бы проделать подобное так же быстро и ловко, хотя тоже считал себя отменным охотником. А вот изнеженный Рингольд трудностей охоты не выносил. Больше всего герцог Бентрей любил балы и пышные празднества и потому-то год назад она лишь ехидно посмеивалась, слыша о его намерениях выступить войной против Крисдано.

Впрочем, сейчас Таэль еще сильнее, чем прежде, была уверена в неспособности своего бывшего правителя завоевать хоть один город. Вот только слишком поздно раскусила, как тонко была задумана интрига и кто был в выигрыше от почти бескровной победы Хатгерна. Тот же, кому выгодна теперь его жестокая смерть, и это вовсе не генерал Регорс.

Но сам командующий войсками Крисданского герцогства этого пока определенно не понял... и тень невольно с огорчением думала о том моменте, когда ему это разъяснят. Генерал был честным человеком и отличным воином, но, как и все люди, имел один недостаток. И именно на нем построил свой многоходовый план талантливый интриган Юверсано.

Глава десятая

Утро одарило супругов Крисдано тяжелым, густым туманом и проникающей казалось даже под кожу сырой прохладой. И от нее ничуть не спасал найденный на одной из полянок постепенно густеющего леса охотничий подвесной шалаш.

Зато это сооружение, сплетенное из жердей и ветвей между двумя толстыми соснами на высоте в два человеческих роста, прекрасно защищало от хищников, и тень отлично выспалась под теплым боком герцога. И потому она не стала протестовать, когда среди ночи обнаружила осторожно опустившуюся на ее талию тяжелую мужскую руку, просто сделала вид, будто даже не проснулась.

А утром первая змейкой выскользнула из-под мехового плаща, которым с вечера укрыл её не слушавший возражений Харн, и полезла из шалаша прочь, но не стала спускаться вниз, а легко, как белка вскарабкалась почти на вершину дерева.

Герцог разочарованно фыркнул, ощутив, как скользнул сыроватый сквознячок там, где недавно лежало теплое тело жены, хотя и затянутое в мужской костюм, но вовсе не ставшее от этого хоть чуточку менее женственным... его опытные руки это сразу определили. Как и количество прицепленного к поясу оружия. И хотя оно вряд ли остановило бы мужчину в другом месте и в другой обстановке, но в этот раз пришлось забыть, сколько дней из-за проклятой войны он не позволял себе даже подумать о чем-то подобном, ел и спал урывками, посвящая каждую свободную минуту изучению донесений и подготовке планов.

Потому-то так легко и попался на жаркие ласки Жазьены... Но это был первый и последний раз в его жизни, — свирепея от одного только воспоминания, пообещал себе Харн и решительно спрыгнул вниз, туда, где с вечера бросил кучку лапника, оставшегося после обновления шалаша. И тотчас, поскользнувшись на отволглой ветви, неловко упал набок, ощутимо ударившись о камень коленом.

Герцог сердито зашипел, мысленно ругая себя за неосторожность, и почти поднялся, опираясь о каменистую землю рукой, но тут же замер, настороженно нюхая окружавший его туман. И чем дольше он нюхал, тем больше ему не нравился этот запах, смешавший воедино сыроватый дух начинавших преть первых палых листьев и хвои, сладковатый грибной запах, горьковатый дымок свежего костра и заманчивый аромат жарящегося мяса.

И это было вовсе не то мясо, которое они с Таэль жарили поздним вечером на небольшом костерке, тайно соревнуясь в умении поддерживать под прутьями с нанизанными кусками почти бездымный огонек. Это мясо исходило горящими в жарком пламени костра каплями жира именно сейчас, и горел этот костер где-то неподалеку. Ну, никак не более четверти часа хода.

Походный мешок свалился едва ли не на голову встревоженному герцогу, а вслед за ним из тумана выскользнула темная фигурка тени. Спустилась по зарубкам на стволе, сообразил Харн, снова подосадовав на собственную торопливость, и тотчас забыл об этом, услышав тихий шепот склонившейся к его уху девушки.

-Нужно срочно уходить. Солдаты устроили привал всего в трехстах мерах ниже по склону. Ты почему сидишь? Упал? Все цело?

Харн молча кивнул, не особо заботясь, заметит упрямая лаэйра это движение или нет и поднялся на ноги. Будь он один, непременно попытался бы сейчас переплыть в верховьях стремящуюся к Сарску реку и пройти под самыми горами глухими звериными тропами. Ну а в самом крайнем случае утопил бы пояс под водопадом или спрятал в глубокой расщелине и ушел на запад налегке.

Но почему-то не мог поступить так в присутствии жены, хотя и несостоявшейся, да и вообще временной, словно признаваясь ей таким поступком в совершенной никчемности. Хотя... почти привычно ожгла душу горькая досада, после того как он так глупо упустил из рук герцогство, об этом можно особо и не беспокоиться.

В этот раз впереди шла тень, и очень скоро Крисдано вынужден был признать: несмотря на неохотно редеющий туман, девушка ходит по лесу ничуть не хуже него самого. Лаэйра ловко находила проходы между валунами и вывороченными бурей стволами, обходила муравьиные кучи и буреломы, со сноровкой опытного охотника угадывала норы хищников.

-Ты как будто выросла в лесу, — расщедрился Харн на похвалу жене, когда она остановилась на каменистом берегу ручья, но та неожиданно горько скривилась в ответ.

-Зарвес обожает охоту... — в её словах прозвучало почти презрение и герцог удивленно приподнял бровь, его шпионы упорно доносили, будто тень полностью одобряет все вкусы и пристрастия наследника. — Вот и пришлось мне изучить все тонкости этого занятия лучше него самого... никто не должен был догадаться, что я таскаюсь по лесам и болотам вовсе не ради куска сырого мяса.

-Вот как... — задумчиво произнес Харн, доставая из мешка остатки вчерашнего козленка, — извини. Мне это даже в голову не пришло.

-Ничего удивительного, — с прохладцей фыркнула Таэльмина, вонзая в кусок холодного мяса крепкие зубы, но через минуту внезапно с сожалением добавила, — хуже другое. Могу поспорить... ты никогда ранее, до того момента, как тебе начали поступать отчеты от засланных в герцогство Рингольда шпионов, и не подозревал о существовании теней.

-Ты проиграла. О тайном ремесле людей, называющих себя тенями, мне стало известно еще в начале лета... кто-то из шпионов упомянул в отчете, а Меркелос, советник по особо важным делам, довольно подробно рассказал все, что знал.

-Проклятье! — забыв про мясо, с чувством выругалась тень и добавила несколько совершенно не приличествующих знатной даме выражений, — знать бы мне это хоть чуточку пораньше! Никто бы не спас подлого интригана! Вот теперь я точно знаю, кто был вторым шпионом Юверсано! И теперь вижу всю его интригу просто как на ладони! Можешь не винить себя в потере герцогства, невозможно догадаться, что рассказ о тенях тебе очень ловко подбросили, как рыбе лакомую наживку. Перед такой тайной на твоем месте никто бы не устоял. Хорошо хоть удалось избежать большого кровопролития... надеюсь, у твоих верных друзей и подданных хватит благоразумья не бросаться на твою мать и ее людей с ножами.

-Я тоже очень на это надеюсь, но пока не особо ясно понимаю, при чем тут ты... — хмуро произнес герцог, — однако прямо сейчас выяснять это некогда. Судя по скорости и ловкости, за нами идет отряд, набранный из лучших следопытов и разведчиков и лучше поторопиться. У тебя есть зелья, прибавляющие силу?

-Есть. Но мне пока не нужно... я хорошо выспалась. А тебе могу дать, — кротко отозвалась тень, вовсе не собираясь когда-нибудь отвечать на его первый вопрос.

Незачем Хатгерну знать, как повезло ему в тот момент, когда оскорбленная поступком брата тень шептала ритуальные слова отречения от данной отцу клятвы. Не стоит говорить герцогу и о той роли, которую уготовал для нее негодяй, желавший стать единственным правителем побережья. Ни напрямик, ни намеками... но сама она никогда не простит Юверсано попытки сделать из нее послушное орудие убийства.

-Часа через два, — отказался Харн, подавая жене отстёгнутую с пояса фляжку, — разведи сейчас, позже может не оказаться рядом воды.

Второй привал они устроили, когда нежаркое осеннее солнце стояло почти в зените, и густой смешанный лес превратился в чахлый ельник, карабкающийся по склонам широкого ущелья. К этому времени оба ясно осознали, что давно потеряли право выбирать направление бегства и просто идут туда, куда их ловко и умело оттесняют лучшие воины Регорса.

И оба старались не думать ни о жутковатых подробностях, неизменно сопровождавших легенды о людях, попытавшихся пройти сквозь непреодолимую грань, стерегущую от людей остальной мир, ни о скрытых за этой самой преградой тайнах.

Просто шли и шли, помогая друг-другу пробираться через завалы и ледяные ручьи, мутноватые после прошедших в горах дождей, изредка делая из фляжки по крошечному глотку и меняясь местами.

А когда беглецы перевалили через острый гребень последнего невысокого хребта, запирающего ведущее в сторону заснеженных вершин дикое ущелье, их догнал разносящийся далеко окрест звонкий голос, слегка искаженный серебряным раструбом рупора.

-Я гарантирую вам жизнь и неприкосновенность, если вы оставите на ближайшем камне украденный артефакт.

Герцог яростно сплюнул в ответ на это объяснение, и тотчас почувствовал, как тень дергает его за рукав.

-Ну? — оглянувшись, мрачно буркнул он, и с удивлением рассмотрел испачканный пальчик, всем известным жестом предлагающий ему придвинуться поближе.

А еще через минуту уже сидел на скрытом за огромным осколком скалы валуне и, крепко обнимая жену за талию, прищурившись слушал горячий шепот, убежденно поясняющий ему те вещи, до каких сам Хатгерн за время похода еще не додумался. Хотя, как начинал понимать, точно разгадал очень многое, и самое главное, правильно вычислил всех, кому оказалось выгодно объединиться против него.

-Вот зелье, — показала тень крохотный флакон, один из восьми, с которыми она не расставалась никогда, умело пряча в прическу или одежду.

-Давай, — кивнул Харн, чувствуя, как вскипает в сердце злое веселье.

Таэльмина осторожно капнула ему на ноготь густую, бордовую каплю и герцог немедля слизал ее, стараясь не глотать сразу, а медленно рассосать солоноватое зелье. А почувствовав в горле холодок, как от мятного настоя, встал с камня, осторожно выдохнул, и, пробуя действие зелья, крикнул:

-Это кто там осмелился так разговаривать с законным правителем этих земель? Неужели наглости хватило у тебя, Меркелос?!

-Законная правительница этих земель — герцогиня Юнгильда дэй Крисдано, — немного помедлив, сухо отчеканил серебряный голос рупора, — а ты захватил власть самовольно, находясь под действием зелья ведьмы Ральены и ее беспутной дочери.

-Это тебе твой хозяин, герцог Юверсано, так пояснил старинные законы, шпион Меркелос?! — полный язвительности голос Хатгерна отражался от окружающих беглецов скал и разносился по окрестностям трубным гласом небесных жителей, от которого стыла кровь в жилах даже у бывалых воинов, — жаль, я не успел отдать тебя дворцовому палачу, все ждал, пока в тебе проснется благодарность за тот случай, когда я спас тебе жизнь.

Таэль насмешливо скривила губы, услышав это разоблачение, а особенно обвинение в неблагодарности. Теперь, когда они точно выяснили, кто именно был вторым шпионом Юверсано, можно не сомневаться, давняя история со спасением советника была целиком подстроена заранее. Ведь всем известно, как раз именно после нее Меркелос поклялся Хатгерну в вечной преданности и проявил просто ошеломляющие способности в разгадке некоторых загадочных преступлений, державших в напряжении и тревоге весь Тангр.

-Предатель это ты, предал родную мать и обманом завладел герцогским поясом, — немедленно отмел обвинения советник, но герцог лишь ехидно ухмыльнулся в ответ на этот лживый бред.

Вовсе не ради желанья вывести на чистую воду шпиона обвиняет он сейчас Меркелоса. Хатгерну важнее совершенно иное, чтобы эти слова запали в души слушающих его воинов и пустили там ростки сомнений. А пока погоня возвращается во дворец эти ростки подрастут и дадут плоды, которыми воины не преминут поделиться со своими товарищами. И через несколько дней о последних словах беглого герцога будет знать вся столица.

-Пояс мне из рук в руки передал умирающий отец, — невыразимая печаль прозвучала в обрушившемся на воинов громоподобном голосе их беглого правителя, — и алхимик Бринлос в присутствии всех знатных людей герцогства провел полный ритуал, тебе ли этого не знать, подлый шпион! Ведь ты был в тот день в тронном зале! А моя мать всего лишь слабая женщина, одержимая ревностью к давно почившему супругу и местью к молодой сопернице. Но я бы отдал ей пояс, если не знал точно, что никогда твой хозяин, герцог Юверсано, не позволит матушке самой править герцогством, творя правосудие во славу и пользу его жителей. И потому артефакт останется со мной... до того момента, когда я сумею вернуться назад... на горе всем врагам. А пока прощай... и будь проклят.

Скрупулезно считавшая секунды действия зелья тень торопливо прихлопнула крепкой ладошкой губы мужа, и тот отлично понял это безмолвное предупреждение.

Но ничуть не расстроился, он успел сказать все, что желал, и даже немного больше, хотя смешно и глупо в его положении давать подобные обещания. Но зато на душе стало не так мерзко и пасмурно, и расцвела смутная надежда на понимание и прощение друзей, брошенных им без какого-либо объяснения либо предупреждения. И в благодарность за предоставленную возможность хоть таким способом передать им весточку о себе и своих бедах герцог признательно поцеловал прикрывающую его губы ручку.

-Уходим, — нахмурилась тень, вовсе не желавшая заводить с ним никаких особых отношений и первой ступила на почти неприметную звериную тропу, ведущую в сторону непроходимых пиков Граничных гор.

Хатгерн усмехнулся, сеял с пояса один из оставшихся кошелей и, высыпав в руку пригоршню новеньких золотых монет, широким жестом разбросал их между камней. Вряд ли Меркелосу удастся уговорить воинов пройти мимо рассыпанного под ногами богатства. Зато для беглецов эти несколько минут могут оказаться спасительными.

Об опасностях, ожидающих их в тех местах, откуда пока не вернулся ни один беглец либо искатель счастья, герцог старался пока не думать, сначала ещё нужно добраться до них целым и невредимым.

Глава одиннадцатая

Несколько часов, пока совершенно не стемнело, они пробирались между скалистых обломков и колючих кустов дикого барбариса, и несколько раз погоня была так близка, что вокруг беглецов чиркали по камням наконечники стрел. И каждый раз тень упорно заставляла подопечного пройти вперед, лишь однажды веско обронив пару уклончивых фраз о своей неуязвимости. А Хатгерн с таким же упорством швырял на камни горсти блестящих кругляшков, предпочитая не проверять эти заявления на деле.

Но когда упорство вывело их к тускло поблескивающим в свете звезд языкам льда, и тропа неожиданно стала более четкой, погоня наконец отстала. Герцог злорадно ухмыльнулся, когда, обернувшись в очередной раз, не обнаружил вдалеке дымного света факелов, которые, едва стемнело, зажгли воины его собственного гарнизона .

И упорно не бросали, вопреки шипенью Меркелоса, сопровождавшего отряд вместе с незнакомым гвардейцам алхимиком и грозным окрикам истово преданного Регорсу командира. Но несмотря на щедрые посулы внеочередных караулов, временно оглохшие солдаты упорно тащили по неверной тропе свои чадящие светильники. Пропустить очередную россыпь золотых монет ради сомнительной чести поймать загнанного правителя, до этого дня уважаемого народом и войсками, не желал никто из них.

Хотя открыто встать на его защиту тоже ни один так и не решился, зато почти все успели сообразить, как серьезны были причины, заставившие их герцога бежать из дворца вместе с молодой женой. Воины видели мелькавшую среди камней фигурку в простой мужской одежде, и хотя сделали вид, будто поверили словам командира о проводнике, нанятом Крисдано в каком-то селе, все отлично помнили, как этот же командир уверенно выдал им в начале похода совершенно иную информацию.

А когда герцог со спутницей, не колеблясь, вступили в запретную зону, все воины с подобной же решительностью принялись устраиваться меж камней на ночевку, молча пропуская мимо ушей призывы двигаться дальше. Впрочем, вскоре надрывал горло один лишь Меркелос, а командир и алхимик мрачно молчали, прекрасно понимая, насколько власть старинных запретов убедительнее их собственных приказов. Да им и самим вовсе не хотелось среди ночи брести куда-то по опасной ледяной тропе, рискуя нарваться на те ужасы, какие обещали гулявшие в прибрежных герцогствах легенды и байки слишком смелым или бесшабашным авантюристам.

-Сделай же хоть что-нибудь! — свирепо шипел Меркелос на соотечественника, сжимая в бесполезной ярости пухлые кулаки, покрытые редкими волосинками, отдававшими в свете костра яркой медью, — ты же алхимик!

-Что именно? — с холодным интересом приподнял брови Лантеро, и сквозь усталость на его лице проступило почти откровенное презренье.

Объяснять спутнику тонкости кодекса алхимиков он не желал совершенно, и точно так же не собирался нарушать законы ремесла. Все равно бесполезно говорить непосвященным, а особенно людям, выбравшим недостойное ремесло оборотня, сколь многое он рискует потерять, пойдя сейчас на уступки. И в первую очередь собственное спокойствие и самоуважение.

-Зелье! — настаивал советник сбежавшего герцога, — забвения! Нельзя допустить... чтоб они начали болтать языками.

Алхимик хмуро покосился на устроившихся поодаль от них гвардейцев, и подавил тяжелый вздох. Его отправили сюда вовсе не надзирать за чужими воинами, и тем более, травить их, а устроить так, чтобы Хатгерн и его лаэйра были доставлены в условное место целыми и невредимыми. И теперь, когда герцог благополучно сунул голову в пасть неизвестности, алхимику совершенно не хотелось помогать Меркелосу. Пусть сам ищет способы прятать концы своих грязных делишек. Однако и отказать категорично он тоже не имел права... за нарушение заключенных с правителями договоров алхимикам полагалось наказание от собственной тайной гильдии.

Потому и пришлось ему с самым кислым видом незаметно сунуть в руку шпиону флакончик с нужным снадобьем, и холодно предложить все остальное проделать самому. В конце концов, это его обязанность... и именно этому Меркелоса учили его наставники.

Некоторое время советник мялся, прикидывая, вначале приказать капитану гвардейцев проделать эту процедуру с его подчиненными, а уж затем обманом напоить и его самого, или лучше уж разобраться со всеми гвардейцами одним махом. И если бы не усталость и не растертые до крови неудачно выбранными сапогами ноги, он, возможно, принял бы первый способ, но желание закончить всё как можно быстрее, подтолкнули ко второму варианту.

Воины настороженно смолкли, когда к котелку, закипавшему на устроенном ими отдельном костерке, прихрамывая, приплелась полноватая фигура первого советника герцога... или, как теперь им стало совершенно ясно — его врага, и жалобно попросила кружечку горячего чайку. Старший из воинов мрачно посопел и потянулся было к походному ковшику, но шпион опередил, ловко выхватил медную посудину из-под руки у гвардейца, заявив, что не желает лишний раз утруждать и без того уставших спутников.

Двенадцать пар глаз бдительно следили за его руками, но углядеть ловкое, словно у настоящего фокусника движенье, сумел лишь один. И то совершенно случайно, так как в юности некоторое время ходил по герцогствам с труппой бродячих актеров и видел их тренировки.

-Он что-то влил в ковшик, — не успело прозвучать тревожное предупреждение, а Меркелос уже зачерпывал этим самым ковшом пахнущий травами и медом отвар.

-Ах ты сволочь... — мгновенно вскочили со своих мест воины, — держи его... сейчас самого напоим этой дрянью.

-Стоите! Не сметь! — капитан, получивший приказ охранять своих особых спутников как святыню, ринулся к подчиненным, но не успел.

После никто так и не смог досконально разобраться, успел ли кто-то из окруживших Меркелоса гвардейцев дотронуться до него, либо нет. Все видели лишь, как опасливо попятившийся от наступавших на него воинов советник внезапно оступился на попавшем под ногу камне, ойкнул, пытаясь устоять, и судорожно взмахнул руками. Совершенно выпустив в панике из виду полный ковш кипятка, который держал в руке. И, разумеется, тотчас поплатился за свою невнимательность, окатив сам себя горячим отваром.

Тонкий, полный отчаянья визг взмыл над горной тропой, когда запоздало отшатнувшийся от ковша Меркелос не почувствовал под ногой опоры и бестолково замахал руками, словно у него за спиной появились крылья. Через несколько мгновений этот страшный крик вернулся назад гулким эхом, но его встретило лишь гробовое молчанье замерших статуями воинов и нестройный шорох осыпающихся в пропасть камушков.

-Проклятый дурак... — отчаянно взрыкнул капитан, пытаясь представить, какими словами он будет теперь оправдываться перед доверившим ему важное заданье генералом.

Постоял пару минут у края пропасти, даже не пытаясь туда заглянуть, все равно в темноте ничего не разобрать, и тяжело пошагал назад, под хмурыми взглядами гвардейцев, ожесточенно жующих всухомятку остатки снеди.

Туман подступил как-то чересчур незаметно, крадучись как дикий зверь. Сначала стали нечеткими очертания облитых звездным светом скал, а чуть позже Хатгерн обнаружил, что и сами звезды начали бледнеть, словно вымытые рассветом. Оглянулся проверить, как к этому относится молчаливо плетущаяся за ним тень и невольно замер, рассмотрев в трёх шагах за спиной Таэльмины плотную, будто высеченную из седого камня стену тумана.

-И давно он тут? — С досадой осведомился герцог у тени, но девушка только молча пожала плечами.

А какое это, собственно, имеет значение? Если все равно никто из них не собирается идти назад? И не нужно ничего спрашивать либо проверять, с первого взгляда видно, этот туман возник вовсе не просто так, не бывает в природе таких странных туманов. Значит, уже заметила их тайная стража границы и отныне важно только одно, какие она имеет намерения и можно ли победить её хоть одним из известных тени способов?

В распространённое среди жителей прибрежных герцогств мнение, будто неизвестные монстры просто сжирают сунувшихся в горы наглецов, Таэль не верила, и в этом была немалая заслуга ее наставника.

-Любое существо должно регулярно питаться, и неважно, магическое оно либо обычное. Иначе оно погибнет, или, истратив силу, впадет в спячку. И нужная ему пища должна быть одной и той же, к примеру, если овца даже станет подыхать с голоду — мясом её не накормишь. Так же и с созданными магией существами... если они питаются энергией, то путники им даром не нужны. А если бы их создали кровожадными — все они давно бы сдохли, преступники и аферисты ходят к Граничным горам далеко не каждый день и даже не каждый год.

Юная тень долго раздумывала над этим утверждением и постепенно пришла к точно такому же выводу. И хотя сейчас сердце девушки сжималось в тревоге перед неизвестностью, уверенность в собственной правоте не давала ей скатиться в банальную панику.

-Нам бы пещерку найти... — не отвечая подопечному, устало пробормотала она, — далеко мы в таком тумане не уйдем.

-Легко сказать... — буркнул Хатгерн, и сам уже посматривавший по сторонам в поиске надежного убежища, — давай попробуем пройти еще немного... вроде ущелье становится уже. Дай руку... не хватало нам ещё и потеряться в этом тумане.

Само собой... герцог немного покривил душой, не так уж густ пока туман, но поостерегся сказать правду. Слишком уж горда своей выносливостью его тень, и скорее всего, просто возмущённо фыркнет, если просто предложить ей помощь.

И самодовольно подмигнул самому себе, заполучив в полное распоряжение узкую, прохладную ладошку. Однако долго её держать Харну не пришлось, словно по заказу справа появилось тёмное, округлое пятно и тропа уверенно свернула в ту сторону. Герцог тотчас остановился и достал из мешка спички и пучок сухих, смолистых веток, которые собирал по пути с того самого момента, как почувствовал себя загнанной дичью.

Примитивный факел постепенно разгорался, однако туман не собирался расступаться перед властью огня, а так и стоял вокруг них неприступной стеной, оставляя свободным проход в одном-единственном направлении. Ко входу в загадочную пещеру.

Это само по себе было очень подозрительно, и в любой другой обстановке тень никогда бы туда не шагнула по доброй воле. Но теперь отчетливо понимала, если они хотят выжить — то должны принять правила хозяев границы, и поверить если не им, то собственному рассудку. Ведь защитникам горной тропы намного проще было бы сразу не пропустить на неё незваных гостей, либо швырнуть их в пропасть, над которой шла тропа до самого ледника, чем заманивать теперь в таинственную пещеру.

-Не бойся... — подняв повыше свой незамысловатый факел, Харн снова сцапал тень за руку и решительно шагнул под каменные своды.

Доставать оружие герцог даже не пытался, прекрасно понимая, сколь бесполезны его кинжалы против плотной стены тумана. Зато начал всерьёз волноваться за Таэльмину. Трудно не догадываться, на какие пакости способно это непонятное нечто, так похожее поведением на живое существо. И если оно вознамерится в каких-то своих целях разделить их с лаэйрой, не успеешь охнуть, как поглотит девушку в первый же удобный момент. И потому герцог отныне не собирался даже на миг выпускать из своей руки её ладошку.

Первые шаги он делал с величайшей осторожностью, и прежде чем ступить, тщательно прощупывал носком сапога каменное дно пещеры, отлично помня байки о проваливающихся под ногами полах и рассыпающихся пеплом мостках. Однако ничего подозрительного так и не нашёл и постепенно довёл жену до места, которое он ещё от входа определил как самый дальний угол. А дойдя до него, тихо фыркнул от разочарования, никакой это был не угол, отсюда начинался новый ход и подступивший к их спинам туман красноречиво давал понять, как ошибались его пленники, надеясь на близкий отдых.

— Давай, я пойду впереди? — как-то нерешительно предложила тень и эта её неуверенность испугала Крисдано больше всех неизвестных опасностей странного хода и живого тумана.

Одним резким рывком он притянул девушку в крепкое кольцо рук, закрывая спиной от стоящего рядом стража границы, притиснул к себе покрепче, и одними губами спросил:

-Ты что-то заметила?!

-Нет... — постаралась улыбнуться как можно беззаботнее Таэль, — просто я немного легче... и если что... тебе будет проще вытащить меня обратно.

Еще час назад герцог порадовался бы такому признанию собственной полезности, но теперь только сильнее нахмурился. Напоминать жене, что ловушки бывают разные и далеко не все проваливаются под ногами, а бывают и падающие на голову, он сейчас вовсе не собирался. Зато твёрдо вознамерился с этого момента держать тень еще крепче и продвигаться вперед ещё осторожнее.

Однако пройти таким способом супругам удалось очень немного.

Туманному стражу словно надоело наблюдать за еле двигающимися по проходу существами, а может он просто проголодался?! Больше ничего осознанного в голову Таэльмины не пришло, когда из стены тумана вдруг выдвинулся плотный белесый пласт, более всего похожий на язык, мгновенно подтиснулся под ошеломленных пленников и помчал их вперед со скоростью падающей с горы лавины.

Чтоб не завизжать позорно, как изнеженная фрейлина, тень крепко, почти до боли, сжала зубы, и тотчас ощутила, как руки Хатгерна точно так же стискивают ее саму, но протестовать не стала, заранее зная бесполезность любых слов. Только один человек всего несколько раз в жизни держал её так же крепко, когда на Таэль обрушивались совершенно непредсказуемые опасности, и приходился он ей вовсе не отцом, и тем более не братом.

Ганти был первым наставником Таэльмины и она доверяла ему свято, как жрецу храма матери судеб. Однако позже, когда он вдруг заявил, будто считает ученицу равной себе в ремесле и безропотно ушел, уступив место наставника Бенфраху, тень не поверила ни одному слову и затаила на него тайную обиду. И теперь порыв герцога невольно всколыхнул в душе девушки полузабытые воспоминания, оставившие после себя ощущение горьковатой пустоты.

А жуткое сумасшедшее движенье по налитому чернильной темнотой тоннелю всё не прекращалось, и тень успела сто раз пожалеть о собственной поспешности. Вот если бы не поторопилась слизнуть каплю зелья, позволявшего различать ночью все предметы вокруг, сейчас не пришлось бы зажмуривать глаза и вдавливать лицо в пахнущую дымом походную куртку Хатгерна, чтобы не смотреть на стремительно летящие на них уступы и повороты.

Харн лишь крепче стискивал зубы, ощущая, как все крепче прижимаются к его груди вздрагивающие девичьи плечи, и в ответ старался обнять лаэйру как можно крепче, словно мог оградить её этим жестом от непонятной и неодолимой силы, тащившей их куда-то в глубины скалы.

Глава двенадцатая

Движенье прекратилось так же внезапно, как началось. Туман словно выплюнул пленников в неведомое место и герцог неожиданно почувствовал себя лежащим на чем-то довольно твердом.

-Проклятье... — тихо выдохнул он, и не думая выпускать из рук куда-то дёрнувшуюся лаэйру, — ни зги не видать.

-Отпусти... — полузадушено пискнула тень, — я дам тебе зелье кошачьего глаза... мы в какой-то пещере и тумана больше нет.

-А ты уже выпила? — сразу подозрительно прищурился Хатгерн и Таэль огорченно вздохнула.

Меньше всего она хотела бы вызвать недоверие подопечного, еще неизвестно, сколько времени им придется вместе выбираться из плена странных стражей Граничных гор.

-Всего за минуту до того, как нас понесло... — чуть сплутовала Таэль, — не успела тебе предложить...

-Не нужно. Не криви душой. Я понимаю, отчего ты так поступаешь, — холодно отозвался герцог, — и ничуть тебя не корю. Впереди у нас неизвестность... а флаконы у тебя крохотные.

-Зато зелья усиленные! — вспыхнула от обиды тень, — подставь ладонь... я капну. И больше никогда не смей сомневаться... просто мне в тот момент что-то показалось подозрительным, вот и не решилась рисковать пузырьком. Он и в самом деле маленький, выронить легко, а найти среди камней трудно!

-Убери зелье... побереги на крайний случай, — еще непримиримо буркнул Харн, шаривший наугад в мешке, — я сейчас факел зажгу.

Чиркнула спичка и ее неверная вспышка озарила узкий темный овал прохода, поблескивающие свежими сколами гранитные стены довольно просторной пещеры и темнеющее посреди нее пятно кострища. В следующую секунду робко разгорелась сухая щепка, одна из тощего пучка, предусмотрительно набранного Харном в лесу. А уже через минуту на старых углях весело заплясал веселый костерок, разгоняя тьму, прохладу и нежилой дух этого убежища. Тень тем временем неторопливо обходила пещеру по кругу, по вдолбленному в неё наставниками правилу проверяя, нет ли поблизости чего-то опасного. Или полезного.

И тотчас убедилась в правоте учителей, всего через несколько шагов обнаружив чье-то окровавленное тело, лежащее под самой стеной, за небольшим барьерчиком из камней.

-Харн! — негромко окликнула тень, не решаясь приблизиться к страшной находке в одиночку.

-Отойди оттуда! — тотчас скомандовал мужчина, расслышав тревогу в голосе лаэйры, и тайком порадовался её выучке.

В по-настоящему опасных случаях жена не начинала ныть, капризничать или падать в обморок, а точно и главное, молча, выполняла все его приказы. Вот и сейчас покорно отступила на пару шагов, пристально следя за герцогом и незаметно кладя руку на пояс с оружием.

А Хатгерн выхватил из костра горящую ветку и осторожно подобрался поближе к лежавшему ничком таинственному незнакомцу, намереваясь рассмотреть его как следует. Но почти сразу же зло ругнулся, и шагнул назад, возвращая огню отнятую у него хворостину.

-Ты его знаешь?

-Ты тоже. Не пойму... как он оказался тут раньше нас?

-Кто он? — не сдвигаясь с места не пожелала догадываться Таэль.

-Меркелос. Оставь этого подлеца... поделом ему. Нечего было лезть за нами в горы! — С ненавистью процедил Харн, развязывая отощавший мешок. И обнаружив, что тень и не подумала подчиниться, с досадой рявкнул, — Мин! Ты не слышала мой приказ?!

-Всё я слышала... — мягко отозвалась девушка, осторожно присаживаясь возле тела советника, и упрямо добавила, — но это неправильно. Надо осмотреть его карманы, у шпионов такого ранга может найтись много интересного. И хотя мне эти вещи не очень-то нужны, оставлять их ему никак нельзя. Если он ещё жив и оклемается... то начнет устраивать нам всякие пакости... а если не выживет — тем более ничего из его арсенала не должно попасть кому-то еще.

-Лучше бы ему не выживать, — с холодной ненавистью выплюнул герцог и занялся сооружением места для ночлега.

Незачем говорить вслух, что он никогда не стал бы добивать раненого врага, но и желать ему здоровья не собирался, а уж тем более — лечить. Зачем зря кривить душой, если Харн яро ненавидит негодяя, и когда-нибудь им всё равно станет тесно на одной тропе?!

Но за копошившийся возле советника тенью все же вполглаза наблюдал и с явным неудовольствием заметил, как девушка капнула на губы Меркелоса какое-то зелье. Лучше бы она сразу дала ему яду, убивать потом не пришлось бы, мелькнула яростная мысль, и сразу растаяла во вспышке искреннего раскаяния. Объясняла же ему Таэльмина, что убивать ей пришлось первый раз в жизни... и он главный свидетель — ничего иного в тот момент девушке не оставалось. В первом случае она защищала свою жизнь, а во втором — его собственное тело.

Некстати припомнилось, в каком неприглядном виде ему пришлось валяться перед лаэйрой и острая ненависть к врагам, придумавшим такую жестокую месть, вспыхнула в сердце с новой силой. Как и жаркая признательность тени. Если бы Таэль не сумела его спасти, герцог Хатгерн Крисдано навсегда остался бы в истории прибрежных герцогств презренным извращенцем, случайно погибшим от воплощения своих диких фантазий.

-Вот, — вернувшаяся к костру Таэльмина положила на ровное местечко собственную куртку, на которой лежала целая груда различных вещей.

Пара фляжек, одна золотая и миниатюрная, другая серебряная, походная, несколько кошелей и плоских дорожных шкатулочек, моток шелковой веревки и круглый серебряный пенал с секретным замком. И также амулеты, драгоценности и оружие разного вида. От обычного кинжала до подлых ядовитых игл и удавок наемных убийц.

-Вот тебе мешок, — мрачно рассмотрев этот арсенал, швырнул тени опустевшую суму герцог, — сложи все туда и надень куртку. Не хватало еще простыть из-за этой сволочи.

Признавать вслух, как права была тень, настаивая на обыске советника, ему не хотелось совершенно.

-Это понесу я, — Таэльмина ловко перевесила на свой пояс пенал, малую фляжку и некоторые мелкие предметы, оставшись совершенно равнодушной к усыпанным камнями перстням и браслетам шпиона.

Хатгерн только скупо усмехнулся, все девушки и женщины, которых он знавал до сих пор, поступили бы совершенно иначе. И нельзя сказать, чтобы ему это не нравилось. Даже немного завидно стало, какая удобная жена достанется кому-то через три года.

Эта мысль неожиданно неприятно царапнула душу герцога, или это шевельнулось его мужское самолюбие, оскорбленное совершенным равнодушием лаэйры? Разбираться Харн не стал, постаравшись запихнуть в дальний уголок сознания всякие мысли на эту тему. Вовсе не о том ему надобно сейчас думать... или пока им обоим.

Постепенно глаза герцога привыкли к свету разгоревшегося костра и начали выхватывать из темноты и узнавать малопонятные ранее предметы. В неопрятной груде камней у дальней стены Харн признал кучку сухого хвороста и немедленно подкормил жиденький огонь, очень надеясь на какую-нибудь трещину, в которую будет уходить дым. Ведь не стали бы прежние хозяева пещеры жечь тут костры, если не было выхода для дыма? И вскоре убедился в правильности этой догадки, дым весело улетал к потолку, а жар разгоравшегося костра постепенно согревал неприютное помещение.

А затем Харн обнаружил широкую трещину за огромным, остроконечным обломком, загородившим противоположную входу часть пещеры, и, вооружившись горящей веткой, немедленно отправился её обследовать.

-Что там?! — как выяснилось, лаэйра тайком приглядывала за его действиями, и теперь стояла за спиной.

Причём так близко, что Хатгерну казалось, будто он через одежду ощущает прикосновение и тепло её девичьего тела.

Бред, конечно. Но почему-то очень волнующий бред... и лучше поскорее взять себя в руки, Таэльмина не станет долго раздумывать или сомневаться, если он попытается сейчас ее обнять. А испытывать на собственной шкуре сюрпризы, несомненно приготовленные тенью как раз на такие случаи, у герцога почему-то не было совершенно никакого желанья.

-Второй проход... — хрипловато буркнул он, усилием воли подавляя несвоевременные помыслы, — попробую посмотреть, куда он ведет.

-Лучше я, — решительно отстранила его тень, и Харн немедленно ухватил жену за руку.

-Ничего не лучше! Ты подождешь тут.

-Нет. А вдруг там очередной туман? И останусь я тут вдвоем с твоим советником?

-Если проснется и начнет приставать — просто добей, — кровожадно рыкнул герцог, но сразу же сдался, представив, как она сидит в пещере в компании с трупом негодяя, — хорошо. Идем вместе.

-Тогда обожди минуту... я вещи прихвачу, и дам тебе зелье, лучше никого не дразнить факелом, — тень ловко вывернулась из его захвата и помчалась назад к костру.

А через пару минут, крепко держась за руки, фиктивные супруги осторожно брели по неуклонно расширяющейся щели. Стены этого странного прохода постепенно всё чётче проступали перед взором Хатгерна, решившего на этот раз не упрямиться. Да и совестно спорить с очевидным, ведь и глупцу понятно: по свету факела их будет видно издалека, тогда как для них самих он освещает лишь крохотный клочок пути.

Трещина резко вильнула в строну и вдруг закончилась, и беглецы замерли, прижавшись друг к другу и забыв расцепить руки, озадаченные невероятным зрелищем. Перед ними привольно раскинулся затканный алмазными узорами бархатный полог неба, а чуть ниже темнели роскошные кроны деревьев, почти не тронутые неумолимым дыханьем осени.

И пахло тут совершенно по-летнему, малиной, грибами и начинавшей преть яблочной падалицей. Хорошо пахло... мирно и заманчиво, тянуло забыть про всё на свете, ступить на хорошо утоптанную, защищённую густыми кустами тропу и брести в сторону этого щедрого на плоды леса.

-Отпусти... — дернула ладошку из руки мужа Таэльмина и, предупреждая его возражения, тихо буркнула, — я направо.

Харн нехотя отпустил лаэйру и шагнул налево, признавая тем самым убедительность и своевременность её требования. Да и не верилось герцогу в опасность, которая могла бы поджидать их в таком мирном месте. Тем более, если даже бдительная тень не заметила здесь ничего подозрительного.

Зато о желании жены не только прогуляться, но и провести разведку он догадался слишком поздно, когда, вернувшись ко входу в пещеру, напрасно прождал её несколько минут. Обозвав себя доверчивым лопухом и растяпой, Харн бросился в ту сторону, куда ушла тень и очень скоро сообразил, отчего она выбрала именно это направление.

Тропа с этой стороны с каждым шагом все заметнее шла под уклон и вскоре упёрлась в каменный мостик, перекинутый через мелковатую, но бурную горную речку. А сразу за мостиком дорожка ныряла под своды редкого леса, и не успел Хатгерн сделать в том направлении нескольких десятков шагов, как из-под раскидистой ели навстречу ему вылезла лаэйра. В руке она держала крупного зайца и, судя по всему, не считала себя ни в чём виновной.

-В следующий раз, — моментально рассвирепев, ледяным голосом процедил Хатгерн, — и направо и налево ты будешь ходить только за ручку со мной.

-Харн! — снова оскорбилась тень, — а ты ничего не путаешь? Это я тебя охраняю... и забочусь о твоем удобстве и пропитании. И вовсе не желаю... услышать через три года, будто ничего не делала, лишь сидела у тебя на шее!

-Клянусь! — в запале рыкнул герцог, — никогда не обвиню тебя ни в чём подобном! Но за это никогда не лезь одна в незнакомые места... иначе я расторгну нашу сделку.

-Боюсь... — очень тихо вздохнула Таэльмина, — что это тебе уже не под силу. Ты давно не смотрел на свой браслет?

-Я вообще на него не смотрю... — насторожился мужчина и поспешил поднять рукав куртки.

И тотчас прикусил язык, обнаружив совершенно невероятную вещь. Сказать, будто браслет на его запястье изменился — значило не сказать ничего. Он стал совершенно иным, более тонким, ажурным, замысловатым. Но, и этого мало, при более пристальном рассмотрении артефакт начинал казаться ожившим. Все камни переливались внутренним потаенным светом, словно перемигивались между собой, становились то ярче, то туманнее, да и выглядели они теперь значительно крупнее и чище.

-Проклятье...

-Не думаю, — задумчиво выдохнула тень и другим, хозяйственным тоном осведомилась, — ты быстро дичь разделываешь?

-Может мне лучше за лапником сходить? — осторожно предложил Хатгерн.

-Без меня никуда не пойдешь. — Доставая из-за пояса нож, безоговорочно запретила лаэйра и принялась свежевать свою добычу, — лучше подумай, как нам поступить. Лично я предлагаю вернуться в пещеру и переночевать там, а утром проверить, куда ведёт эта тропа. Но у тебя могут быть свои соображения.

-Ты права, — заявил через некоторое время герцог, с удовольствием наблюдавший за ловкими движеньями её рук, — нам лучше переночевать там. Никто не знает, какие звери и существа обитают по эту сторону гор.

Тень только согласно кивнула, и подавила тайный всплеск старой обиды, Зарвес непременно назло ей придумал собственный план и настаивал на нем с упорством молодого бычка.

Вернувшись в пещеру следом за несущей разделанное мясо тенью, Харн немедленно отправился в угол, где ранее нашел хворост, в тот момент один из камней показался ему похожим на перевернутый вверх дном закопченный котелок. И незнакомцы, оставившие в пещере кострище и дрова, не подвели, котелок там действительно стоял, а под ним нашлась пара мисок, и в одной было немного крупы, а в другой горсть сушеных трав и ягод для отвара.

От приготовления отвара и каши супруги решили отказаться, а котелок забрали, наполнили кусками жирной зайчатины и водрузили на огонь, а затем вместе отправились за лапником.

-Если я вернусь и обнаружу Меркелоса рядом с котлом, — мрачно пообещал герцог, выходя из расщелины в ночь, — это будет последнее мясо в его жизни.

-Я дала ему снотворное вместе с исцеляющим бальзамом, — успокоила мужа тень и вдруг очень серьезно спросила, — Харн, ты хорошо учил древнюю историю? Не помнишь, почему остальные шесть рас заперли наши земли непроходимыми барьерами? И кто именно считаются основными расами, а кто смесками?

-У меня было три учителя... а кроме того, поговорить о древней истории всегда любил отец и его советники, — невесело хмыкнул Хатгерн, — и у каждого была своя собственная версия. Понятно мне одно... такие мощные барьеры были сделаны далеко не спроста. И раз отгородили именно людей, стало быть, остальные сочли их для себя чем-то опасными.

-Вот и я про то же, — кивнула девушка и невесело добавила, — и значит, нам не стоит очень-то надеяться на гостеприимство местных жителей

-А лучше вообще ни от кого ничего не ждать, — постановил Харн, — поживем пару дней в пещере, оглядимся и попробуем уйти назад, воины не будут столько времени дежурить в горах.

Тень в ответ только молча кивнула, самое главное она сделала, заронив в душу спутника недоверие ко всем, кто может встретиться им в этих землях, и теперь важнее всего следить, чтобы никто из нелюдей не заморочил голову герцога своими чарами.

Глава тринадцатая

Едва проснувшись, герцог сообразил, как сильно они с лаэйрой заблуждались вечером, полагая, будто удастся несколько дней незаметно пожить в этой пещере. Непонятно пока, каким образом, но местные жители о них узнали и спозаранку притопали к пещере с охотничьими рожками и барабанами. И теперь соревновались между собой в мастерстве создавать на этих простых инструментах как можно более шума.

-Такое впечатление, будто их человек двадцать, — желчно прошипела тень, и из-под края плаща Хатгерна, служившего им одеялом высунулся пышный пучок кудрявых каштановых волос.

-А на самом деле? — хмуро осведомился лежащий рядом с нею мужчина, борясь в глубине души с озорным желаньем погладить эти локоны.

Он даже кулаки крепче сжал, памятуя о последнем обещании, скорее клятве, которую пришлось выдать лаэйре ночью, когда он разглядел, как она с самым невозмутимым видом устраивается спать на жалком пучке лапника, замотавшись в свою дешевую мальчишескую курточку.

И лишь эта клятва, да грозное обещание расковырять ножом проклятый браслет, если тень начнет кашлять, привели девушку под его меховое одеяло.

-На самом деле их не больше четверых... или даже трое, — прислушавшись, уверенно сообщила Таэль, — у меня был очень хороший учитель музыки.

-Мне крупно повезло, — осторожно пошутил Харн, — у меня самая образованная жена из всех женщин прибрежных герцогств.

Однако тень шутку не приняла, молча выскользнула из-под плаща, достала гребень и решительно принялась приводить в порядок растрепавшиеся локоны. Попутно пытаясь сообразить, почему шумные туземцы не решаются войти в пещеру и ради чего они подняли такой тарарам?

И как она не прикидывала, ответ получался не очень приятный. Не так уж много причин могло быть у гостей, чтобы вести себя подобным образом. А точнее — всего три. Либо им какими-то местными законами запрещено заходить в эту пещеру, либо они просто опасаются нападения. И оба предположения одинаково правдоподобны. Но самая последняя догадка, насторожила тень сильнее всех остальных — возможно, именно вот тут, в пещере, и проходит граница с этой стороны Граничных гор. И как только беглецы выйдут наружу — сразу окажутся в полной власти нарочно выманивающих их туземцев.

-Харн, стой! — бросилась Таэльмина наперерез направившемуся к выходу мужу, и торопливо поведала ему свои подозрения. А пока рассказывала, все чаще поглядывала в сторону советника, начиная понемногу выстраивать план, как попытаться с его помощью проверить собственные домыслы.

-Боюсь, зря мы не набрали вчера воды, — невесело вздохнул герцог и направился к котлу с жареной зайчатиной.

Мясо нужно было доесть как можно скорее, иначе к обеду его можно будет выбросить подальше. Если, разумеется, они смогут безбоязненно выйти из своего убежища.

Гости старательно пошумели еще с полчаса, потом притихли, и Таэль тотчас скользнула к камню, прикрывавшему выход. Прижалась к его холодной поверхности и замерла, став совершенно незаметной в густом полумраке пещеры. Сегодня Харн уже не тратил чужой хворост так же щедро, как вечером, и лишь изредка подбрасывал понемногу в огонь, не давая ему погаснуть совсем.

Осторожное приближение чужих шагов чуткий слух тени уловил издали, и она немедленно неслышно вернулась к костру. Села рядом с неусыпно следившим за ней мужем и еле слышно оповестила его о приближающихся гостях. Но когда напрягшийся Хатгерн попытался было приготовить кинжал, поторопилась остановить его, уверенно положив ладошку на сжатый кулак.

Не стоит встречать парламентера оружием. И даже недоверие или откровенную вражду проявлять не следует... пока не станет понятно, какие именно надежды возлагают туземцы на появившихся из-за барьера незваных пришельцев.

Герцог сомневался всего несколько секунд, потом нехотя подчинился воле лаэйры. И хотя изначально не сомневался в её правоте, в то же время твердо знал, бывают иногда в жизни мужчин такие ситуации, когда выбора просто нет. Вернее, выбирать приходится между возможностью погибнуть в бою, с оружием в руках, или сгинуть покорным рабом.

-О-ох... — простонал некстати очнувшийся Меркелос, заставив почти забывшего про него Харна яростно стиснуть зубы.

Вот только этого подлеца им сейчас и не хватало!

И в этот момент щель за камнем озарилась ровным, жемчужно-розовым светом и из нее неспешно вылетело совершенно невозможное существо. У него были непрерывно трепещущие стрекозиные крылья, размахом едва ли не в локоть, и шарообразное тельце величиной с небольшое яблоко. Еще у существа имелась лысая головка, смутно похожая на кошачью, но с огромными круглыми глазами и крохотные, почти человечьи ручки и ножки. Все это ярко светилось и переливалось всеми цветами от золотистого до тёмно-розового и оказалось столь ошеломляющим, что Харн непременно пропустил бы появление второго гостя, если бы не крепкий тычок кулачка лаэйры.

-С прибытием, — ничуть не смутился туземец, сразу сообразив, что ему не удастся долго оставаться незамеченным, и шагнул ближе, давая рассмотреть себя получше.

Хотя особо рассматривать было нечего, перед герцогской четой стоял совершенно обычный человек, и его одежда тоже ничем не отличалась от костюмов охотников и дровосеков по ту сторону гор. Да и простой кинжал в кожаных ножнах, висевших на поясе незнакомца, казался совершенно обыденным, как и внешность его хозяина. Лишь довольно длинные волосы, спадавшие на плечи туземца свободной гривой, да внимательный взгляд карих глаз тревожили Хатгерна незримой силой, чувствовавшейся в этом человеке.

-Спасибо... — буркнул герцог, прикидывая, стоит или нет сразу объявлять здесь о своем почти потерянном титуле.

Ведь неизвестно, как к этому отнесутся сородичи вот этого уверенного в себе туземца, может, они как раз герцогов и на дух не переносят?!

А по простым штанам и курткам, в какие одеты они с тенью, совершенно невозможно угадать, кто они по рождению и воспитанию, и выдать их может лишь Меркелос. И остается лишь надеяться на его благоразумие... или на желание жить.

-Почему вы тут сидите? — бесцеремонно осведомился ранний гость, в свою очередь пристально рассматривая новичков.

-А разве это было приглашение выходить?! — не удержался от ехидной шпильки Харн, полюбовался на промелькнувшее на лице гостя замешательство и добавил, внезапно найдя вполне достойную причину своей нерешительности, — тяжелораненый у нас... вот и думаем... как с ним быть.

-Где раненый? — сразу нахмурился гость, потом спохватился и представился, — я Кранд, старшина ближней деревни. Мы первыми вас нашли... пойдёте к нам жить.

-Вон, под стенкой лежит... но сразу хочу предупредить... человек он тёмный, — махнул в сторону притихшего советника герцог, и покосился на подозрительно молчаливую тень.

-Для нас вы все тёмные, — непонятно ухмыльнулся Кранд, вернулся к расщелине и поднес к губам небольшую свирель.

Несколько переливчатых звуков унеслось наружу, и оттуда почти сразу донесся торопливый топот.

-Ну, кто тут у нас? — ворвавшийся первым круглощекий здоровяк сначала с живым любопытством оглядел сидящих у костра пришельцев, лишь потом остановил взгляд на старшине.

-Раненый тут, — терпеливо пояснил тот, — под стенкой посмотри.

-Я сам посмотрю, — долговязый мужчина, степенно вошедший в пещеру последним, был старше всех, и на его поясе висело не оружие, а походные кошели лекаря.

-Только осторожнее, он шпион высшего ранга и умеет убивать голыми руками, — мелодичный голос Таэльмины произвел на туземцев такое же ошеломляющее впечатление, как их летающий светильник — на новичков.

-Девушка? — почему-то шепотом осведомился старшина и в его глазах зажглись мечтательные огоньки.

-Моя жена, — холодно отрезал герцог, левой рукой властно прижав к себе тень. Правая пока спокойно лежала на коленях, но была готова, если понадобится, мгновенно выхватить кинжал.

-Девушка, — уверенно объявил лекарь, пристально глянув на тень через сиявшее голубоватым светом стекло оправленной в серебро лупы.

-Ну да, ритуал был всего два дня назад, — не сдавался Хатгерн, всё сильнее ощущая неведомую опасность, — а потом нам пришлось убегать...

Договаривать он не стал, судя по всему, гости люди сообразительные и сами домыслят недосказанное.

-Ваши ритуалы не имеют тут никакой силы, — с неожиданной жалостью глянул на него лекарь и направился к Меркелосу, но приостановился и пояснил, — а все знаки через пару дней сходят сами по себе. Значит, она теперь — свободная невеста... и будет выбирать себе мужа среди победителей турнира.

-Надолго выбирать? — кротко осведомилась тень, и Хатгерн заметил скользнувшую по губам старшины уважительную ухмылку.

-До весны, — суховато буркнул он, помолчал, стараясь не глядеть в глаза требовательно уставившейся на него девушки, и нехотя добавил, — если не понесешь. Женщины, родившие детей, освобождаются от выбора.

-А мой муж имеет право участвовать в турнире?

-Нет, — с некоторым злорадством сообщил круглолицый, в упор изучая всё, что только можно было рассмотреть в Таэльмине под мужским костюмом, — и те, кто получили жен на прошлом турнире — тоже не имеют.

-А какие правила в других деревнях? — спокойно продолжала допрос тень.

-Похожие... — уклончиво заверил Кранд, — но вы идёте к нам.

-А если мы захотим выбрать, куда идти? — поторопился заявить Харн, сообразив, куда гнет его лаэйра.

-Нет. — Твердо отрезал старшина, — у нас твёрдая договоренность... кто первый нашел новичков, тот и забирает. И мы уже своим сигнал подали... сейчас придут на помощь.

-А если мы не захотим выйти из пещеры? — так же кротко осведомилась Таэль, крепче сжимая руку мужа, словно о чем-то предупреждая, — разве вы имеете право силой забрать нас отсюда? Тут ведь еще граница?

-Кто тебе сказал такую глупость? — на миг отвернувшись от советника, искренне удивился лекарь, — до границы нужно два часа добираться по горной тропе. И забрать вас мы имеем все права, это ничейные земли и всё принадлежит тому, кто первый нашел. А вот силой вас тащить никто не будет, сами выйдете... как захотите пить или есть. Мы можем и подождать.

-Тогда мы идём назад, — твердо постановил Хатгерн, и это заявление внезапно несказанно развеселило всех туземцем.

-Многие хотели бы вернуться назад... — веско сообщил Кранд, просмеявшись, — но есть лишь один способ... и далеко не всем он подходит.

-Посмотрим, — неторопливо поднялась с места тень, прошла в ту часть пещеры, где с вечера темнела пасть выбросившего их прохода и едва сдержала разочарованный вздох.

Тоннель исчез, не оставив после себя даже трещины, словно его никогда тут и не было. Девушка даже постучала на всякий случай по камню рукоятью ножа, который словно по волшебству оказался у нее в руке, но стена отозвалась глухим гулом сплошной скалы.

-Зря надеешься, — сочувствующе улыбнулся ей старшина, незаметно продвигаясь ближе, — стражи никогда не оставляют свои ходы открытыми. А приносят сюда с границы лишь тех, кому на той стороне угрожала гибель или истинная опасность. И не бойся турнира... у нас очень мало женщин и потому к праву бороться за невесту допускаем только десятку самых лучших. Тех, кто добыл больше всех солнечных жемчужин. Но победителей будет всего трое... из них и выберешь.

-Сама я не имею права сражаться? — осведомилась с интересом слушавшая его тень.

-С кем?

-С этим вашим победителем.

-Он и так будет принадлежать тебе душой, телом и всем имуществом... — ухмыльнулся Кранд и неожиданно подмигнул.

Любая девушка на месте тени сочла бы это фривольное обращение признаком особого внимания, но Таэльмина знала точно, мигал туземец вовсе не ей, а своему здоровенному помощнику. И угадала, едва получив условный знак, крепыш стремительно ринулся на неё со спины, торопясь осуществить довольно простой, но верный план, захватить первой женщину, чтобы после можно было вить веревки из её спутника.

Однако он на миг выпустил из виду невозмутимо сидящего на своем месте Харна и потому не сразу понял, откуда на ровном месте молниеносно возник тяжёлый походный сапог, поставивший ему ловкую подножку. Секунду спустя здоровяк уже лежал на полу вниз лицом, а сидящий на нем верхом герцог торопливо и умело стягивал туземцу за спиной руки добытой у советника верёвкой.

Эта стремительная схватка не прошла мимо внимания Кранда, и он немедля ринулся на помощь телохранителю, простодушно оставив девчонку без присмотра. И тотчас поплатился за свою опрометчивость, тень мгновенно нанесла ему один из тех ударов, которые являются тайной гордостью её ремесла. Старшина мешком рухнул к её ногам, и хотя все видел и слышал, зато несколько минут не мог двинуть даже пальцем.

-Дураки вы, — донесся из угла, где лежал Меркелос, его ехидный и довольный смешок, — умудрились за пять минут нажить полную деревню врагов. И лекаря зачем-то отравили!

-Кого отравили? Да ничего такого мы им не сделали... просто на время связали, чтобы спокойно уйти, — непонимающе нахмурился Харн и глянул в угол, откуда пошатываясь, выбирался бывший советник. И тотчас выругался в голос, заметив распростертое на полу неподвижное тело лекаря, — ах же ты гнида! Как только рука поднялась убить человека, пытавшегося тебя спасти!

-А это вовсе не я, — мерзко хмыкнул советник, — это тоже вы. А если бросите меня тут, то и эти двое будут лежать рядом с ним... Вот тогда за вами устроят погоню все местные охотники. Вы можете даже убить меня сейчас... все равно это вас не спасет.

-Почему это? — с показной недоверчивостью осведомилась него Таэль, осторожно подвигаясь к телу лекаря. У неё было в запасе несколько капель особого противоядия, и испытывавшая к целителям особое расположение девушка очень надеялась с помощью этого редкого зелья спасти туземца.

-Потому. Все мои вещи пропитаны особым ядом... убивающим мародеров и воров медленно и неумолимо... и не действует он лишь на меня. А вы связали местных жителей моей веревкой и ничем теперь не сможете доказать, будто этого не знали... — Меркелос добрался наконец до котелка, жадно выхватил кусок мяса и принялся торопливо жевать, поглядывая на герцога и его лаэйру бдительно и хитро, как хорек.

-Харн, присмотри за этим подлецом, только не убивай, — предупредила тень, оказавшись рядом с лекарем, — он и соврет, недорого возьмет.

И поспешно капнула заветное зелье в рот умирающего, умело расцепив лезвием ножа его стиснутые зубы.

-Ты хочешь от меня слишком многого, дорогая... — поигрывая лезвием кинжала, желчно процедил Хатгерн, вставая напротив Меркелоса. Однако отнимать у того еду и не подумал. Все равно ему самому она теперь и в горло не полезет, после того как там поковырялись толстые и грязные пальцы шпиона, — но я так и быть, присмотрю. И пусть негодяй не пытается подняться с этого места, вмиг пришпилю к полу, как змею.

-Мне кажется, он не поднимется, — туманно пообещала тень, разглядывая флакончик, выпавший из рук лекаря.

-Спасибо... — через несколько долгих секунд заявил девушке нечаянный пациент, наконец-то открывая глаза, и внезапно усмехнулся, — хорошее снадобье... не ожидал я встретить такое у беглецов из герцогств. И насчет толстяка ты тоже права... мои зелья действуют не очень быстро, но наверняка. Поэтому придётся нашим друзьям тащить его тело в деревню... и я разрешу с ним особо не церемониться. А вот вам бежать не советую... здесь очень не любят тех, кто не подчиняется общим законам. Могут объявить на вас всеобщую охоту, и тогда вы разом станете ниже всех в приграничье по положению. И когда вас поймают... а поймают обязательно, будете презренными рабами и продавать вас станут на самые грязные работы. Ну а лично на тебе хозяин сможет заработать целое состояние.

-Спасибо за совет. Но выходить каждые полгода замуж за очередных боевых бычков мне тоже не хочется, — сумрачно глянула на него тень, интуитивно чувствуя в словах лекаря некую недоговоренность.

-Поскольку ты меня спасла... я имею право отдать тебе своё желание... — испытующе поглядывая на серьезно слушавшую его девушку, произнес целитель, — кстати, меня зовут Ительс. Но оно не всесильное... хотя ты могла бы выбрать обучение полезной для деревни профессии. Например, я ищу ученика...

-Всю жизнь мечтала научиться целительству, — мгновенно приняла подсказку Таэльмина, уверенная пока лишь в одном, им нужно как можно дольше протянуть время, чтобы разобраться в местных законах и найти в них спасительную лазейку.

-Тогда развязывайте Бейна и поднимай старшину, — облегченно выдохнул Ительс, — я полежу еще минутку.

Глава четырнадцатая

В деревню новичков вели со связанными руками, обозленный за поражение Кранд оказался злопамятным человеком, и хотя всё слышал и понял, рисковать ещё раз, как он заявил лекарю, не пожелал. Повезло только спящему Меркелосу, которого тащили на носилках, и то на время, едва прибыв в деревню, старшина велел посадить обоих новичков в подвал.

Внешне безучастная тень тайком следила за его действиями, и никто из ведущих её мужчин не догадался, насколько близки были к ним в эти минуты очень большие неприятности. Достаточно было Кранду приказать обыскать Харна с женой, и Таэль немедленно вступила бы в схватку. И неважно, сколько против нее было бы в этот момент туземцев, устраивать панику и неразбериху тени умели как никто другой.

Но ее конвоирам повезло, рядом все время находился Ительс и старшина не решился открыто выступить против одного из самых старых и ценных жителей деревни. Да и не хотел нарушать когда-то принятый основателями деревни закон, запрещающий обирать новичков. Люди, пронесшие через границу самое для них ценное, готовы были за свое добро на самые беспощадные и отчаянные поступки.

Таэльмину отвели на другой конец деревни, завели во двор, огороженный высоченным бревенчатым забором и только тут сняли с запястий веревку. А затем передали девушку с рук на руки двум сердитым, высокомерным старухам и ушли, заперев за собой крепкую калитку.

Тень только усмехнулась про себя этой предосторожности и покорно потопала вслед за надзирательницей в стоящий посреди двора дом, похожий скорее на тюремную башню крохотными оконцами, забранными кованными решётками. Только одно порадовало герцогиню в этом доме, светящиеся существа со стрекозиными крылышками, сидевшие на специальных жердочках под потолком каждой комнаты.

-Вот твоя комната, — строго поджав губы, объявила одна из старух, отведя новенькую невесту в небольшую каморку на третьем этаже, — а вот тебе юбка и кофта. Снимай мужицкие штаны и сапоги, пока в носках походишь, к обеду сапожник обувку принесет.

-А где у вас умываются? И все прочее? — кротко опустив глаза, спросила Таэль, не прикасаясь к выданной ей одежде.

Не станет она этого надевать, подождет, пока за ней придет Ительс. И хотя обычно тени стараются никому особенно не доверять, она почему-то продолжала надеяться на сказанное еле слышным шепотом обещание лекаря забрать ее как можно скорее.

-Вон там, — ткнула сухим пальцем старуха в узенькую дверцу напротив, и досадливо буркнула, — но сначала переодеться бы нужно.

И оставить все свои вещи в не запирающейся спаленке, мысленно договорила за нее лаэйра и, едко усмехнувшись, направилась в указанном направлении. Она слишком ценила все случайно оказавшиеся у нее вещи и оружие, чтоб так глупо все потерять.

-А горячей воды нет? — нарочито уныло протянула девушка через четверть часа, выглянув из почти игрушечной умывальни.

-Нету! — разочарованно рявкнула надзирательница, помолчала и нехотя добавила, — не топили мы еще печи... не знали про тебя.

-Ладно, обойдусь, — сообщила тень и снова захлопнула дверцу.

Стучать начали примерно через час, но Таэльмина ответила не сразу, а лишь когда дверца ходуном заходила от резких ударов.

-Ну кому там неймется? — щелкая засовом недовольно выдохнула девушка и обнаружила за распахнувшейся створкой встревоженного лекаря.

-Мы уже волноваться начали, — с облегчением выдохнул мужчина, — чего так долго?

-Так вода же ледяная, — с показным простодушием вытаращила глаза тень, — вот налила лоханку и жду, пока хоть чуток нагреется.

И состроила самое несчастное личико, привычно пряча лукавую усмешку, а пусть попробуют доказать, что на самом деле она просто тянула время?!

-Собирайся, мы уходим. Совет отдал тебя мне в обученье. — строго скомандовал Ительс, но глаза его насмешливо блеснули, ясно давая свежеиспеченной ученице понять, насколько мало лекарь поверил ее россказням про холодную воду.

Вот еще, — дерзко вздернула носик Таэль, проходя мимо мужчины и преданно улыбающихся ему старух, нужно было ей его обманывать! Все сказанное предназначалось для надзирательниц! Однако вслух тень предусмотрительно не произнесла ни слова, и, судя по одобрительной ухмылке, новый наставник это оценил.

Едва шедший впереди лекарь распахнул выходящую во двор дверь, Таэльмина расслышала за оградой гул оживленных голосов, взрывы жизнерадостного хохота, приветственные выкрики и странное позвякивание.

И по очень понятному ей базарному шуму девушка вмиг составила мысленную картинку на которой толпа мужиков нетерпеливо ожидает появление новой поселянки, и сразу насторожилась. Ни к чему там было это странное погромыхивание, не трясут обычно мужчины оружием, приветствуя вступающих в их сообщество девиц.

Таэль резко остановилась, прислушалась бдительнее и сердито прошипела в спину двинувшегося вперед Ительса.

-Чем это они так гремят?

-Бадейками с водой... — неохотно выдал сородичей учитель, и чуть виновато добавил, — это шутка такая.

-Дрянная шутка, — сердито огрызнулась тень, вспомнив этот старинный обычай, который можно еще встретить в некоторых деревнях ее родного побережья и ринулась назад, бросив учителю на бегу короткое: — я сейчас.

Первая старуха встретилась лаэйре, белкой летящей наверх, всего через несколько ступеней, и даже охнуть не успела, как необычная чужачка обошла ее, просто поднырнув под руку. Вторую Таэль обогнула на площадке второго этажа и, стремглав взбежав на третий, начала бесцеремонно проверять сундуки и шкафы всех комнат, попадавшихся ей по пути. Попутно как можно надёжнее пряча под пояс и в кошели те предметы, которые боялись встречи с водой. Оружие тени пришлось распихать по сапогам и карманам штанов, допустить, чтобы туземные мужчины, желающие разглядеть во всех подробностях фигуру новенькой невесты, увидели и весь ее арсенал, она просто не могла.

Сгодились все найденные Таэльминой одежки. Несколько пышных юбок и разномастных кофт, кучка платков, чепцов и кушаков, пара теплых безрукавок и даже облезшая шубейка. И когда через пару минут запыхавшиеся хозяйки дома для невест снова взобрались наверх, им навстречу выкатилась пышная бабёнка в подпоясанной кушаком шубейке и в намотанной поверх праздничного чепца одной из надзирательниц не менее праздничной шали принадлежащей ее напарнице.

-Куда... — отчаянно охнула самая сообразительная из туземок, но клубок одежды, махнув оборками всех цветов уже мчался вниз, и до растерянных старух оттуда глуховато донеслось брошенное на бегу нахальной девицей обещание все им вернуть. Попозже.

-А ты не забыла... что мокрая одежда намного тяжелее? — оглядев новый облик ученицы, чуть ворчливо осведомился Ительс.

-Но ты ведь меня не бросишь? — тонко усмехнулась Таэль, — или тут у вас наставники не обязаны защищать учеников?

-Обязаны... но я и так разозлил их всех, когда вытребовал тебя в ученицы, — хмуро вздохнул лекарь, — и потому постарайся обойтись без моей помощи. И самое главное — не отставай.

Тень тайком вздохнула и кивнула, чего уж тут не понять. И хотя она могла бы примерно наказать этих любителей пикантных зрелищ, теперь постарается разбудить у них пусть и не саму совесть... а хотя бы воспоминание о ней. Или хотя бы способность хоть иногда задумываться над последствиями собственных поступков.

Дверца открылась от малейшего толчка лекаря, но прежде чем выйти наружу, он пару секунд постоял в проеме, чтобы каждый шутник мог рассмотреть, кто выходит первым.

Гул голосов мгновенно стих, зато звяканье подвинулось ближе, и, делая первый шаг, Ительс с состраданьем покосился через плечо на чуть приотставшую девчонку. И на миг застыл в недоумении, разглядев, как необычная беглянка, достав крохотное зеркальце, чем-то спешно мажет полускрытое платками и оборками личико. Однако спрашивать, чем это она занимается или давать советы не стал. Просто буркнул:

-Идем! — И направился прочь по узкому проходу, оставленному столпившейся у ворот любопытной толпой, истово жаждущей немного развлечься.

Беженцы из прибрежных герцогств приходили сюда далеко не часто, ну а девушки среди них попадались и вовсе крайне редко.

Таэль не стала мешкать, шариком выкатилась за Ительсом, и на нее сразу же с двух сторон обрушились целые потоки ледяной воды. Но тень даже не охнула и не приостановилась ни на миг, лишь пониже опустила голову да почти бегом ринулась догонять размеренно шагавшего Ительса.

Разглядев, как ускользает беззащитная добыча, не позволив им всласть насладиться своей растерянностью, смущеньем, обидой и проступающими сквозь мокрую одежду очертаньями девичьей фигурки, шутники заторопились. Заготовленные бадейки с водой замелькали еще быстрее, обливая впопыхах не только новенькую, но и стоящих напротив зевак. Досталось даже лекарю, к которому девчонка жалась, как к последней надежде, но он шагал молча, делая вид, будто не замечает усердия чересчур разошедшихся парней.

Загоревшиеся азартом травли поселенцы постарше, жадно наблюдавшие за этим представлением, вовсю подзуживали молодежь, давали советы, отпускали фривольные шуточки и никак не желали угомониться.

Кто-то из них выкрикнул команду притащить еще воды, да зачерпывать прямо из ставка, некогда бежать в дома за натасканной с вечера, и парни немедленно ринулись исполнять этот приказ.

И тогда незнакомка вдруг резко остановилась и повернулась к ним лицом.

-Скажите... — ее звонкий голосок прозвучал выкриком раненой птицы, и заставил приостановиться всех любителей сомнительных шуток, — вы всегда такие подлые... или только сегодня?

-Ты! — зло прищурился на девушку плечистый парень с мускулами и фигурой молотобойца, — не успела прибежать, а уже обзываешься!

-Не притворяйся, — уставилась на него яростным взглядом Таэль, — на дурака ты не похож, значит, вопрос хорошо понял. Я спрашиваю, вы всегда вместо того, чтобы обогреть и накормить перемерзших и усталых беглецов, поливаете их ледяной водой?! Да еще и радуетесь, будто сделали доброе дело!

-А ты... а ты... не прячься под шубой! — выскочил вперед прыщеватый парнишка и смерил незнакомку наглым взглядом водянистых глаз, — покажи товар лицом.

-А говорили, будто тут люди живут... — горестно покачала головой тень, — и я ведь почти поверила...

-Да что с ней разговоры говорить, — закричал, расталкивая остальных, коренастый крепыш с бадейкой в руках, и с размаху выплеснул ледяную воду прямо в лицо девушке.

В толпе одобрительно заржали, засуетились, пробираясь поближе к жертве подоспевшие с полными бадейками шутники и вдруг шум начал резко стихать, сменяясь тяжелым, отрезвляющим молчаньем.

-Ну, чего ты?!— оглянувшись на принесших воду друзей, прыщеватый подросток с силой потянул из рук резко остановившегося парня бадейку, не замечая виноватого разочарования во взгляде дружка, — давай уже, лей!

-На! — зло выдохнул тот, резко поднял свою посудину, перевернул и вместе с водой нахлобучил на голову паскудника.

А затем резко развернулся и размашисто пошагал прочь. Вслед за ним, стараясь не встречаться взглядами с полными укора глазами застывшей статуей девчонки, начали молча разворачиваться в сторону своих домов и другие поселенцы, разом забыв про брошенные посреди дороги бадейки.

Встревожившись странной тишиной и резкой сменой настроения толпы, Ительс, успевший отойти на полсотни шагов, оглянулся и почти бегом ринулся назад. Подскочил к ученице, схватил за мокрую руку, заглянул в лицо и озадаченно присвистнул, из мелких ранок на ее лбу сочились алые капли, собирались в струйки, стекали по щекам и губам, капали с подбородка на мокрые ленты чужого чепца.

-Идем, — нахмурился лекарь, почти силой развернул ученицу в нужном направлении, и, не отпуская ее руки, торопливо повел девушку к небольшому, двухэтажному дому, поясняя на ходу, — внизу я занимаюсь целительством и алхимией, на верхнем этаже живу. Ученик жил на чердаке, там я сушу травы и отгорожена коморка. Но еще есть свободная комнатка рядом с кухней, еду мне приносят женщины из дома невест... которых ты сегодня ограбила.

-Чем вы тут расплачиваетесь? — тихо спросила Таэль, — не может же быть, чтобы ничем не торговали?!

-Конечно, торгуем. — Согласился Ительс, исподтишка наблюдая за нею, — Самое дорогое здесь — солнечный жемчуг, потом магические вещи, кристаллы и украшения. Дешевле всего золотые монеты... кузнецы делают из них кольца или переливают на мелкие вещицы. А как тебя зовут?

-Коротко — Мин. — тень давно приняла решение не называть тут свое полное имя, и продолжила прежний разговор, — а для добрых женщин у меня есть несколько монеток. И вещи я сама приведу в порядок.

-Охотно верю... ты девушка умелая, сразу видно, — распахивая перед ученицей калитку, усмехнулся лекарь, — так где будешь жить? Учти, умывальня в доме одна и она на первом этаже. Зато всегда есть горячая вода, мне без этого нельзя.

-Рядом с кухней, — не раздумывая, выбрала Таэль, входя за хозяином в дом.

-Тогда снимай чужое тряпье, и садись вот тут... я смажу тебе лоб бальзамом. И скажи... чем это ты так... разукрасилась?

Отвечать тень не торопилась, сначала оглядела просторную комнату, по деревенскому обычаю совмещавшую в себе несколько разных предназначений. Прихожую, гостиную, столовую и приемную лекаря. Посредине красовалась обмазанная глиной внушительная печь, с одной стороны виднелись две двери, а вдоль дальней стены расположилась ведущая наверх лестница.

Таэль заглянула в ближнюю дверь и сразу прикрыла створку, там оказался рабочий кабинет Ительса. Зато за второй обнаружились крохотные сени и из них в разные стороны вели три двери. Девушка заглянула во все, нашла умывальню и решительно шагнула туда, плотно закрыв за собой дверцу. Сначала нужно было смыть со лба крупинки кислоты, которые она заранее нанесла на кожу одновременно со снимающей боль целебной мазью. Хитрый способ, придуманный кем-то из старших теней, увлекающихся алхимией. При попадании капелек воды кислота начинала разъедать кожу, но благодаря мази эту боль можно было терпеть.

Через полчаса умытая и переодетая ученица, успев не только унять кровь и смазать мазью ранки, но и развесить возле теплой стены промокшую одежду, вышла из купальни и на миг остановилась, решая, куда идти. Аппетитный аромат жарившегося мяса она почуяла сразу, да его и невозможно было не почуять, но Таэльмине вовсе не хотелось сейчас встречаться с кем-то из поселян.

За это время девушка успела решить для себя сложный вопрос, насколько она может доверять новому наставнику. И пришла к однозначному выводу, придется немного намекнуть Ительсу на свое ремесло... или хотя бы положение и посмотреть, какова будет его реакция. А вот тогда уже можно будет решать, как поступить? Стоит оставаться в этом доме или лучше сразу сбежать и отправиться на выручку Харна, хотя тени и не очень верилось в неприятности, которые могли бы случиться с Харном за время их короткой разлуки.

Несмотря на всю неприязнь к поселенцам, она успела рассмотреть за время короткого путешествия по деревне, как немного их тут, а значит на счету каждый человек. И в таком случае взрослый и сильный мужчина просто не может оказаться поселянам ненужным или лишним. Да и слова старшины, проболтавшегося еще в пещере, что новичков не против получить все остальные деревни, подтверждали догадки тени. И все же она была бы намного спокойнее, если герцог сидел сейчас где-нибудь поблизости.

-Иди сюда, — из проема распахнувшейся кухонной двери на миг выглянул лекарь и снова скрылся.

Ученица пожала плечами и послушно шагнула следом. Как выяснилось, кухарил на этот раз он сам, обжаривал на огромной сковороде толстые ломти ветчины и складывал на блюдо, в компанию к уже обжаренным ломтям темного хлеба и тугим шарикам желтого сыра.

-Садись к столу, — не отвлекаясь от работы, предложил Ительс, но внимательная тень отметила пристальный взгляд, брошенный им на ее лоб.

-Спасибо... — все собственные осторожные замыслы показались вдруг Таэльмине слишком нечестными и некрасивыми, и неожиданно для себя она задала вопрос, который вовсе не собиралась задавать сейчас:

-А что старшина намерен сделать с Харном?

-Да ничего ему не сделают... — нахмурился лекарь, отодвинул сковороду в сторону и поставил блюдо перед ученицей, — а ты не ответила на мой вопрос, хотя ученики обязаны честно рассказывать о своих поступках наставникам. Ведь я не ошибаюсь... у тебя уже были наставники?

-Конечно, — так и рвалось из груди тени честное признанье, но медный браслет вдруг сильно, почти до боли сжал ее руку, и девушке на миг стало не до ответов и не до нового учителя.

Разумеется, Таэль не стала кричать или падать в обморок, лишь крепче стиснула зубы, и задержала дыханье, терпеть внезапную боль и неудобства ее учили особо. Несколько долгих секунд девушка сидела, перебарывая острое желанье немедленно дернуть вверх рукав, чтобы рассмотреть сбесившийся артефакт и внезапно ощутила облегчение. Словно невесомое дуновенье несуществующего ветерка развеяло тревогу и сняло жаркое нетерпенье напряженного ожидания. И тотчас давление браслета ослабло и одновременно отступило, бесследно растаяло желанье рассказывать Ительсу всю подноготную, а в голове как-то разом посветлело, словно она ныряла и вдруг выплыла из-под воды на поверхность.

-Ты сейчас попытался меня обмануть... — с упреком заявила тень, осторожно, словно тропу на болоте, проверяя озарившую сознанье догадку, и втайне благодаря за помощь артефакт, начинавший нравиться ей все больше, — причем проделываешь подобное уже третий раз. Первый был в пещере... вовсе не так приходят в себя умирающие от отравления. Второй — в том доме, когда ты отказался мне помогать. Хотел проверить... чем я отвечу вашим шутникам на обиду. И последний раз — сейчас, каким-то образом вызвав у меня желание рассказывать тебе про себя все самые сокровенные тайны... и это самое подлое.

Лекарь несколько минут рассматривал Таэль так, словно перед ним находился либо чудесный артефакт, либо невероятный урод, потом подавил вздох и коротко сказал:

-Прости.

Взял чистую тарелку, одним взмахом лопаточки отделил на нее половину еды и, подвинув к себе, решительно приступил к трапезе.

Несколько секунд тень исподтишка следила за ним, затем подтянула к себе блюдо, взяла первый кусочек мяса и немного подождала, ожидая от браслета нового предупреждения об опасности. Но так и не получив никаких знаков, спокойно приступила к еде, делая вид, будто не замечает пристального интереса, с каким следит за ее действиями хозяин дома.

Глава пятнадцатая

Вновь заговорил лекарь лишь после того, как насытился и приступил к чаепитию.

-Как ты отлично понимаешь, — безмятежно сообщил он, запивая горячим травяным настоем лепешки с медом, которые достал на десерт из буфета, — в основном сюда бегут люди трех сортов. Неугомонные охотники за диковинками, убегающие от справедливости преступники, и те, кому угрожает на родине смертельная опасность.

-Мы из последней категории, — нехотя призналась тень и удивленно приподняла бровь, расслышав мягкий, незлобивый смех.

-Ты не поверишь, — заметив её гримаску, весело ухмыльнулся Ительс, — но все остальные начинают убеждать нас в том же самом еще при первой встрече.

Ну да, сообразила тень, кому же хочется признаваться туземцам, что он ограбил кого-то на родине, либо собирается ограбить тут?

-Но в отличие от них, тебе я верю, — успокоил ученицу хозяин, — как и твоему мужу. Но вот поверить в вашу нежную любовь как-то трудно... уж извини.

-Меня отдали за него по договору, — решила отплатить откровенностью за откровенность Таэльмина, — но он хороший человек... просто враги оказались слишком коварными и подлыми. А негодяй, который тебя отравил... предатель и шпион, обманом влез к Харну в доверие... и вчера гнался за нами по горам, намереваясь поймать и отправить к своим хозяевам. Не понимаю только, как он оказался в пещере раньше нас, ведь мы ушли по леднику далеко вперед.

-Точно знают это только стражи границы, — пожал плечами лекарь, — я же могу лишь догадываться. Если после того, как вы ушли, с ним стряслась беда, они могли спасти вашего врага от смерти и перенести в пещеру другим проходом... они умеют открывать себе ходы там, где пожелают.

-Тогда значит, он или сам упал с тропы... — задумалась тень, — или кто-то помог.

-Мин... — мягко спросил Ительс, проницательно глядя на девушку, — а кем был твой муж на родине?

-Я не могу этого сказать... — понимая, как много говорит уже самым этим заявлением, вздохнула девушка, — спроси у Харна.

-Значит, все ещё серьезнее... чем я подозревал, — нахмурился лекарь и решительно поднялся с места. — Я иду на второй этаж... нужно сделать несколько срочных дел, а ты можешь отдыхать или займись чем-нибудь... чем захочется. Только не уходи из дома и не трогай мои зелья. Достаточно твоего слова, и тогда я не стану запирать дверь кабинета.

-Обещаю не входить в твой кабинет, — заявила Таэльмина с промелькнувшей в голосе насмешкой.

Тени никогда не берут ничего чужого, кроме особых случаев, когда эти вещи принадлежали напавшим на них преступникам, либо были найдены случайно и хозяева не появились. И хотя тень успела взять с собой только самое ценное из своих запасов, а в кабинете Ительса наверняка было несколько зелий, которые не помешали бы ей в пути, девушка никогда бы без спросу не отсыпала из запасов лекаря даже щепотку серы.

Некоторое время тень провела на кухне, прибирая после обеда, но мыть посуду не стала, наверняка за эту работу кто-нибудь получает деньги или еще какие-то ценности. Хотя вряд ли посудомойкам дают неведомый солнечный жемчуг, судя по всему, это невероятно дорогая редкость. Но неизвестно, где и чем вообще зарабатывают деньги поселенцы, и пока она не знает подобных тонкостей их жизни, лучше проявлять как можно меньше неуместного рвения.

После кухни девушка внимательно осмотрела выбранную для жизни комнатку, хотя очень сомневалась, что ей придется жить тут слишком долго. Как только Харна выпустят из подвала, тень постарается сделать все, чтоб быть рядом с ним, условия их сделки она намерена выполнять так, как предписывают законы теней.

Изучение небольшой комнатки и простенькой обстановки не заняли много времени, и Таэль вернулась в большую комнату, вспомнив что заметила там какую-то карту, нарисованную на глухой стене под лестницей. Некоторое время тень изучала знакомые обозначения скупо разбавленные совершенно непонятными знаками, и в ее голове уже начала понемногу рождаться будоражащая своей новизной и необычностью догадка, но тут в дом без стука пожаловали необычные гости.

Вернее, гостьи. Две женщины, одна постарше, вторая совсем еще девчонка, явились уверенно, как к себе домой. Не торопясь сняли у порога длинные, ниже колен, замшевые накидки, щедро расшитые яркими бусами и гарусом, бросили на лавку и, пройдя в центр комнаты, принялись разглядывать новенькую так придирчиво, словно собирались покупать. Особенно пристально рассматривали они лицо чужачки, и тени, смирно сидевшей на лавке под картой, было предельно понятно, отчего. В маленьких поселках все новости и подробности происшествий обычно становятся известны с невероятной скоростью. А особенно обожают жители таких мест копаться в чужих бедах и неурядицах, и можно не сомневаться, этим женщинам уже в подробностях известна история прохода тени по поселку.

-Отчего дылда выбрал тебя в ученицы? — изучив внешность и неказистую одежду Таэльмины с затаенной обидой спросила младшая поселянка.

-Пусть сам скажет, — ответила тень с самым кротким выражением лица, какое только умела строить, и пояснила, — Он наверху.

-А ты будто бы не знаешь?— прищурилась старшая, недоверчиво уставившись на девицу, умудрившуюся отвертеться от всех неприятностей, через которые в свое время прошли они.

-Догадываюсь, — так же кротко сообщила новенькая.

-И не можешь сама нам сказать?

-Боюсь ошибиться... — Таэль уже понимала, женщины прибежали сюда вовсе не с добром, терзали их какие-то старые обиды или подозренья и потому не собиралась особенно с ними откровенничать.

Пусть Ительс сам отвечает за свои поступки, судя по поведению, человек он в селе далеко не последний, да и нерешительным его тоже не назовешь. Тем более она уже расслышала над головой легкий скрип ступенек под неторопливыми и осторожными, словно крадущимися, шагами Ительса.

-Оказывается, у меня гости, — хозяин дома вышел, наконец, из-под защиты сплошных перил и невозмутимо стоял теперь перед женщинами, скрестив на груди руки, — жаль, угостить вас нечем, Пусса еще ничего не приносила.

-Не виляй хвостом, Ит! — мигом вспыхнула неприязнью старшая гостья, — ты прекрасно знаешь... мы не в гости шли! А спросить... как у тебя хватило совести привести в дом другую женщину, когда ты давно обещал взять ученицей Женни?

-Тебе неведомо, кто первый нарушил уговор? — холодно усмехнулся лекарь, но внимательно следившая за ним тень заметила и яростно сжавшиеся кулаки мужчины, и дёрнувшийся на загорелой скуле желвак.

-Все вы милые... — едва ли не рычала старшая, — когда вам чего-то нужно! А едва повернет не по-вашему, так сразу только женщины и виновны!

-Бесполезный разговор! — скрипнув зубами, отрезал Ительс, — идите-ка отсюда, Зорья! Все равно никто не позволит двум женщинам жить в одном доме!

-Чужачка могла бы пожить до турнира и в доме невест, — упрямо стояла на своем Зорья, — небось, не наивная девица!

-Да понаивнее твоей Женни... — рявкнул выведенный из себя лекарь, — иди, и не забудь... за желтым зельем можешь ко мне не являться.

-Попрошу Кранда, из города привезет! — так же яростно выкрикнула поселянка и выскочила из дома, небрежно прихватив по пути свою нарядную одежду.

Юная Женни молча бросилась за ней, напоследок метнув в Ительса полный ненависти взгляд.

-Хорошенько просите! — с ядовитой угрюмостью кинул вслед им лекарь и тяжело хлопнулся в массивное деревянное кресло, обитое густым бобровым мехом, — ну, чего молчишь?

Последние слова относились к ученице, сидевшей с самым безмятежным видом.

-Думаю, — честно ответила тень, и снова смолкла.

-Вот это в тебе и странно, — успокаиваясь, усмехнулся Ительс, — ты все время думаешь... причем, вовсе не о том, о чем положено думать молодым, привлекательным девушкам.

-А о чем положено думать молодым, привлекательным девушкам? — живо заинтересовалась тень.

-О любви, о мужчинах, о том, как они выглядят... хм, без одежды...

-Я и так думаю о Харне, и отлично знаю, как он выглядит без одежды, — беззаботно пожала плечами Таэльмина. — И о любви думать тоже приходится постоянно... как видишь, не такая уж я и странная.

-И еще ты не солгала сейчас ни слова, — разочарованно буркнул лекарь, и тень догадалась, наконец, проследить за направлением его взгляда.

И озадаченно нахмурилась, смотрел ее новый наставник на странного светлячка со стрекозиными крыльями, зависшего вверх пузиком под потолком, зацепившись лапками за крючок.

-Они чувствуют ложь?

-Фейлы любят правду, — поправил Ительс, — и отлично умеют её отличать. Могу открыть секрет основного заработка жителей наших поселков, мы специально берем в дома маленьких фейлов и стараемся говорить при них только правду... лишь тогда они смогут вырасти большими и породить солнечные жемчужинки. Но это очень трудно... некоторые фейлы живут десятки лет, старятся и угасают, так и не принеся ни единой жемчужины.

— Бедные... — искренне расстроилась за дивных созданий тень, припомнив, как мигал светлячок несколько минут назад, когда здесь скандалила Зорья, — значит, им приходится всю жизнь слушать ложь! А вы не пробовали отдавать тех существ, которые не создают жемчуг, кому-нибудь более правдивому?

-Пытались... не вышло. Они привязываются к людям... как собаки или кошки.

-Наверное, — вздохнула Таэльмина, подумав, — я не решилась бы взять себе фейла. Иногда просто нельзя сказать правду... это может привести к очень большим бедам.

Светлячок под потолком внезапно вспыхнул ярко, словно получивший смолистую веточку костерок, стремительно замахал крылышками и вдруг сорвался с крючка, заметался по комнате, несколько раз замирал то перед побледневшим Ительсом, то рядом с затаившей дыханье тенью, и наконец решился. Сел на плечо хозяина дома, поелозил, трепеща крылышками и вдруг замер, плотно припав к грубой ткани.

-Бокал... — напряженным шепотом потребовал лекарь, — скорее! Да не этот... прозрачный!

Метнувшаяся к полкам с посудой тень сунула на место серебряный кубок, выхватила хрустальный и поспешно подала наставнику.

-Не мне... я не вижу. Подставь ему, ее нельзя брать в руки в первые два дня, пока корочка не окрепла.

-Поняла... — Таэльмина подставила под фейла посуду и замерла в напряженном ожидании.

Несколько минут ей казалось, будто светлячок заснул, но он вдруг встрепенулся, забил крылышками и бокал в руках девушки осветился дивным сиянием, одновременно искристым и призрачным, исходившим от лежащего на дне сосуда зернышка солнечного света.

-Ох, — восхищенно выдохнула тень, — какая прелесть! А как теперь малыш себя чувствует?

-Хорошо чувствует, — счастливо засмеялся Ительс, глядя как фейл, беззаботно трепеща крылышками, занимает свое место под потолком, — жемчуг они создают только тогда, когда переполнены жизненной силой. И теперь он как бы помолодел и одновременно стал более сильным... хотя это не совсем точное определение. Но я тебе обязан... у меня он вряд ли создал бы жемчуг так скоро. В поселке считается удачным год, когда образуется две-три жемчужины. Половину того кредита, что дадут за эту драгоценность, я отдам на нужды поселка, половина остального — твоя.

-Ничего мне не нужно... — твердо отказалась тень, — помоги лучше Харну выйти на свободу.

-Это будет решать на закате совет поселка, — глянув в окно, сообщил лекарь, и направился в кабинет, бережно держа в ладонях бокал, — это примерно через час. Я тоже в совете, и разумеется, выскажу свое мнение, но твоего... друга и без меня освободят, просто старшие жители сами должны убедиться, кто из них двоих чего стоит.

-Ительс... не называй его другом. Я пока плохо понимаю, почему тут исчезают оставленные брачным ритуалом знаки, и почему вы считаете себя вправе разрушать священные союзы, но нас с Харном связывают и другие, более сильные узы. И потому бесполезно пытаться заставить меня выбрать кого-то другого, ни к чему хорошему это не приведет.

-Да... ты умеешь защищаться, я заметил. Но не так всё просто... и раз у меня есть немного времени, могу объяснить. Как я уже сказал, сюда попадают только преступники, жертвы и авантюристы, и большая часть из них — мужчины. А поселкам нужны дети... без этого тут не выжить. Потому и приняли первые прошедшие через границу поселенцы закон, считать всех попавших сюда женщин общим достоянием. И отдавать право на отцовство только самым лучшим. Не смотри так возмущенно... я сам понимаю, как это некрасиво звучит. Но иного способа продолжить род у изгоев нет.

-А туземные женщины?

-Откуда им взяться?! Когда старшие расы решили закрыться от наших предков границей, отделив им малую толику мира, они переправили в эту огромную клетку всех людей до единого.

-Не может быть... — охнула тень, начиная понимать суровую истину, все живущие тут люди — потомки беглецов из прибрежных герцогств, и, стало быть, возможности возврата на родину нет вовсе, либо она невероятно мала.

-Увы. Но у нас есть и другие законы. Если кто-то сделает для поселка нечто очень полезное, на общем совете ему выдают право на исполнение желания... любого. И даже новенькую женщину можно получить... только не навсегда... на полгода. У меня такое право было, и в обед, когда мы пришли от гор, я в уплату за исполнение желания потребовал тебя... а совет согласился. Но теперь обстоятельства изменились... у меня появилась новая мысль. Сейчас я отправлюсь на совет, и откажусь от своего желания, это разрешено, — лекарь бережно поставил сосуд на полку, запер застекленную дверцу и повернулся к девушке, меряя ее испытующим взглядом.

Внимательно слушавшая его тень остановилась возле рабочего стола, мимолетно оглядела привычные алхимические приспособления, яснее всяких слов объяснившие ей, чем занимается в свободное время хозяин дома, и замерла, ожидая продолжения такого необычайного предисловия. Все заученные ею правила, основанные на опыте общения с обычными людьми не одного поколения теней, твердили Таэльмине одно, не стоит сейчас торопить Ительса или задавать ему вопросы. Судя по всему, мужчина решился на какой-то особый поступок и пока даже сам не уверен в правоте своего выбора.

-Почему ты молчишь? Неужели тебе не интересно, отчего я собираюсь так резко отказаться от собственного решения?

-Потому и молчу. — Пожала плечами тень, уловила мелькнувшее во взгляде лекаря разочарование и сочла нужным пояснить, — Ты хорошо разбираешься не только в правилах поселка, но и в законах местных жителей... а я о них имею самое смутное представление. Откуда же мне знать, какие доводы повлияли на твой выбор? Ясно лишь одно, ты человек взрослый и здравомыслящий... и раз говоришь, что изменились обстоятельства, значит так и есть... не верить тебе у меня нет никаких оснований.

-Благодарю, вас, ваша светлость, — внезапно с саркастичной вежливостью поклонился Ительс, — вы развеяли мои последние сомнения. Ни одна служанка или даже белошвейка не смогла бы так разумно и главное доходчиво высказать свою точку зрения и одновременно отпустить мне сразу три комплимента. Прошу прощения... за мои прежние заблуждения, всему виной этот маскарадный костюм. А потому я намерен немедленно отправить тебя в дом невест... не по чину таким людям, как я, знатные невесты, к тому же твой муж будет мне гораздо более полезен.. И прошу прощение за неподобающее обращение... но здесь нет обычая называть одного человека, даже самого знатного, на вы. А за невольное оскорбление позволь подарить небольшой подарок... и отправляйся в свою комнату... собираться.

Глава шестнадцатая

Хатгерн исподтишка проводил хмурым взглядом уходящую следом за лекарем лаэйру и крепче стиснул зубы. Как бы ни хотелось ему сейчас сорвать с запястий небрежно намотанную веревку, выхватить оружие и, раскидав туземцев в разные стороны, ринуться вслед за тенью, позволить себе так поступить он не мог.

Придется терпеть. И не столько ради сохранности собственных тайн, сколько из-за оружия и ценных вещей, которые в случае неповиновения сразу же отберут бесцеремонные поселяне. Как отобрали у Меркелоса все, что сочла не стоящим внимания тень, герцог имел возможность лично наблюдать.

-Вместе их не сажайте, — хмуро скомандовал шедший впереди пленника Кранд и пошагал куда-то вглубь дома, а его помощники довольно невежливо подтолкнули герцога к ведущей в подвал узкой лесенке.

Камерой поселенцам служил набитый к зиме бочками с соленьями и ящиками с корнеплодами подвал, в углу которого стоял ларь, накрытый вытертой лосиной шкурой. Меркелоса утащили куда-то дальше, и, судя по звяканью засовов, запирали его намного усерднее, чем Харна.

Герцог мстительно усмехнулся, прошел к одной из бочек, и, сбросив с запястий надоевшие путы, вытащил из-под крышки огромное светло-зеленое моченое яблоко. После, устроившись со всем доступным удобством на своем арестантском ложе, Харн вонзил крепкие зубы в свою добычу и задумался. Как он слышал краем уха, совет будет только на закате, и значит до того момента у него есть несколько часов на спокойное осмысление всего, что он успел заметить и расслышать. И хотя герцог предпочел бы обсудить сделанные наблюдения и предварительные выводы с тенью, в чью наблюдательность и разумность он успел уверовать, придётся обходиться без нее.

Глухое раздражение, клокотавшее где-то глубоко в груди при воспоминании о смирно топавшей за долговязым целителем мальчишеской фигурке, внезапно вскипело неистовым гневом и охваченный непреодолимым желаньем бежать следом за ними Хатгерн вмиг забыл и о яблоке и об осторожности.

-Проклятье, — яростно взрыкнул герцог, сообразив вдруг, как неблагородно и отвратительно он вел себя по отношению к Таэльмине с первой же минуты знакомства.

А заодно и ко всем ее подругам по несчастью.

Вместо того чтобы проникнуться состраданием к ни в чём не повинным девушкам, предложенным проигравшими войну соседями в качестве залога и гарантии мира, поспешил решить их судьбу, предложив в младшие жены своим преданным друзьям и соратникам. Ни на минуту не задумавшись, какими бедами может обернуться его непродуманное решение. И для девиц и для друзей. Да он и самому себе выбирал женщину, с которой положено делить радости и печали, вовсе не сердцем, а умом, как тогда казалось, по тщательно продуманному плану...

Как теперь стало предельно ясно, план действительно был... но вовсе не его, сам Хатгерн только покорно шел по тропе, проложенной для него хитроумными интриганами. И если бы тень не оказалась так честна и предусмотрительна, все закончилась бы для него вовсе не тут и не сейчас.

-Харн! — встало вдруг перед мысленным взором герцога хмурое лицо Вардина, преданного и многократно проверенного друга, — мне не нравится этот план! С какой стати ты начал поступать так, как ждут от тебя Люфрен и Юверсано? Почему ты не соберешь нас на совет, как бывало, а решаешь все с советником и Регорсом?

-Потому что дурак доверчивый... — смешанный с досадой стыд окрасил яркими пятнами скулы Хатгерна, — и нет мне прощенья...

Он уже почти вслух бормотал свои покаянные признания, когда запястье вдруг резко стянуло невидимой ловчей петлей. Острая, словно от удара кинжала боль мигом вырвала сознание из плена странного наваждения, заставлявшего признаться самому себе в тех заблуждениях и ошибках, какие он очень нескоро признал бы по собственному желанью.

Харн дернул вверх рукав рубахи и ошеломленно уставился на перемигивающиеся разноцветными огоньками камни соединявшего их с Таэльминой браслета, начиная понимать, какое чудо заставило его сбросить с разума неодолимые путы чужой воли.

-Ну, как ты тут? — дверь подвала распахнулась, и на пороге возник ехидно ухмылявшийся Кранд.

-Хорошо, — с усмешкой сообщил Хатгерн, в доказательство смачно откусывая большой кусок позабытого было яблока.

-А сказать мне ничего не хочешь? — нахмурился не поверивший ему старшина и получил в ответ полный искреннего недоуменья взгляд.

Он явно хотел сказать пленнику что-то еще, но неподалеку раздался истошный вопль, в котором герцог опознал голос Меркелоса, а затем и встревоженные крики поселян. Старшина развернулся и опрометью бросился туда, не заперев за собой дверь.

-Никогда не поверю, будто ты сделал это случайно, — ехидно заявил вслед ему Харн и, вспомнив про браслет, снова отодвинул рукав.

Теперь артефакт сидел на запястье свободно, герцог даже покрутил его туда-сюда, зато ритуальные брачные узоры на коже как будто слегка выцвели. Несколько секунд Хатгерн изучал незамысловатые завитки, все сильнее проникаясь осознанием неизбежности их потери. И неожиданно для него самого, возможность вновь оказаться холостым и свободным, словно ветер, человеком, отозвалась в душе глухим протестом.

Харн не смог бы сейчас разумно объяснить, почему так неприятна ему сама мысль о том моменте, когда узоры исчезнут совсем и Таэльмина больше не будет его младшей женой, ведь браслеты никуда не исчезают, а наоборот, начинают проявлять свою силу. В конце концов именно свобода была наградой лаэйре за выполнение работы!

И если судить по справедливости, то тень уже сделала всё, ради чего он её нанимал, и теперь уже не она должна защищать фиктивного мужа от интриг матери и Юверсано, а наоборот, он её. От непредсказуемости и жестокости мира, куда притащил по собственной глупости. Теперь ему совершенно ясно, нужно было отпустить девушку сразу после выхода из подземелий, она сумела бы ускользнуть от преследования и найти себе безопасное местечко. Вполне могла бы обратиться за помощью к другим теням, несомненно все они связаны прочными узами тайного братства. Однако Харн осознал это слишком поздно, потому и не отправил девушку прочь, вменив себе в обязанность лично доставить ее в безопасное место.

Вот оно... — с облегчением выдохнул герцог, найдя объяснение своему упорному нежеланью терять брачную связь с лаэйрой — ответственность! Чувство, которое воспитывал в нем отец с раннего детства, считая одним из самых необходимых для хорошего правителя. Именно поэтому он теперь так не желает расставаться с Таэльминой, ведь в этих местах у нее нет ни одного знакомого существа, да и сама жизнь тут совершенно иная, и если с девушкой случится беда, вина в том навсегда повиснет неснимаемым камнем на его совести.

Харн куснул яблоко, обнаружил в руке куцый огрызок и огорченно вздохнул. Как просто всё объяснилось... а ведь он на краткое мгновенье заподозрил, будто в его душе проснулось особое чувство... хотя отлично знает, оно приходит вовсе не так.

Настоящая любовь обрушивается на тебя как неотвратимый удар меча, как молния среди бела дня, внезапная и беспощадная... миг — и ты обожжен, беспомощен, слеп и глуп как новорожденный щенок. И в то же время все как будто понимаешь и видишь... только не имеешь ни сил ни желанья бороться со сносящей тебя лавиной.

Он даже глаза на мгновение прикрыл, вспоминая ту, давнюю встречу, когда, едва отпраздновав совершеннолетие, инкогнито приехал в именье Вардина, решившись несколько дней отдохнуть от учебы и тренировок. Отец в тот момент был слишком занят своей лаэйрой и бесконечной ссорой с матерью, и не следил за наследником так же неотступно, как обычно.

Как Харн выяснил позже, Анделина приехала в гости к двоюродной тётушке в тот же день и тоже совершенно случайно, и счел это указанием судьбы, когда понял, насколько захватило его внезапное чувство к яркой, как бабочка с южных островов, веселой и неугомонной девушке. Герцог готов был слушать её часами, не отрываясь смотреть в умело подкрашенные голубые глаза и любоваться нежным румянцем обрамленного пепельными локонами личика. И его ничуть не смущало ее происхождение, троюродная кузина Вардина была плодом неравного брака обедневшего барона и дочери богатого купца.

Представившийся очаровательной Делии сыном простого оружейника, юный герцог чувствовал себя гнусным обманщиком, и почти решился признаться девушке в своих чувствах и заодно истинном положении, да помешал Вардин. Уговорил не торопиться... и лишь позже Хатгерн понял, почему. И хотя должен был бы благодарить друга за честный и разумный совет, но на самом деле почти возненавидел за разбитые иллюзии.

Как выяснилось очень скоро, Анделина приехала в гости к тетушке с единственной целью, заставить немного приревновать своего давнего, но недостаточно решительного поклонника. Ну и разумеется, поторопить его с предложением руки, сердца и заветного для девушки титула барона. И тот не замедлил примчаться, уже через пятицу соскочил с коня у широкого крыльца, подхватил в объятья птичкой слетевшую к нему Анделину и принялся жарко целовать, не слыша горького звона осколков герцогского сердца, осыпавшихся на ступени с галереи второго этажа.

Тогда Хатгерну казалось, будто они никогда больше не встретятся, но судьба оказалась безжалостнее, чем он представлял. Барон дэй Лизиртс оказался одним из гостей, приглашенных на коронование молодого герцога, и, разумеется, он прибыл с женой. Немедленно узнавшая герцога Анделина сумела поймать его в малой гостиной, и Харн испытал на себе всю полноту ярости и негодования недалекой женщины, обнаружившей что в ее руках был золотой ключик от всех ее самых смелых желаний, да уплыл из-за нерешительности влюбленного поклонника. Баронесса дэй Лизиртс обвинила его милость в подлости, обмане, попытке соблазнения и заодно во всех остальных самых грязных грехах. И потребовала за их прощение целую кучу милостей и привилегий для своего мужа.

Получила она лишь особое зелье, вызывавшее забвение последних событий, но после этого объяснения храм под именем Делия окончательно рассыпался прахом в душе Хатгерна, и он твердо решил жениться лишь на той девице, брак с которой будет выгоднее всего для Крисданского герцогства.

-Выходи, — часа через два мрачно позвал возникший в проеме распахнувшейся настежь двери старшина, — обедать пора.

-Да я уже немного перекусил, — ехидно сообщил герцог, нахально крутнув в руке огрызок, но упорствовать не стал. Поднялся с ларя и направился к двери, в надежде не столь на трапезу, сколько на откровенность хозяина.

-Там дружок твой... — поднимаясь по лестнице, скупо обронил Кранд, — начал было рассказывать свои секреты... да спохватился. Вытащил откуда-то иглу и воткнул себе в ногу... пока наши прибежали — уже уснул.

-Он мне не друг! — с ледяной яростью отрезал Харн, — он враг... злейший. И если бы не был ранен... я сам бы его прикончил, но слабых не добиваю.

-Понятно... — старшина свернул от лестницы к распахнутой двери, за которой что-то оживленно обсуждали мужские голоса, и слышался звон посуды, — проходи, устраивайся.

Рассматривать присутствующих в комнате людей герцог не торопился, незачем. Очень скоро они сами покажут и свое место в этом обществе и отношение к новичку. А пока просто прошел к столу и уверенно сел на свободное место, небрежно следя за немолодым мужчиной, сноровисто расставляющим по столу большие блюда с мясом и соленьями, которые подносил ему парнишка помощник. И успешно делая вид, будто не замечает пристального вниманья окружающих. В конце концов их можно понять, далеко не каждый день через границу переходят дети закрытых герцогств, особенно такие необычные. И можно не сомневаться, сейчас туземцы засыплют его несчетным числом вопросов, от самых простых, до совершенно неожиданных и ему придется на них отвечать. Однако первый же вопрос поверг Хатгерна в полное недоумение.

-Как ты избежал влияния фейлов?

-Кого?

-Фейлов!

-Что это такое? — изумленно поднял бровь Харн, рассматривая изучающих его сотрапезников.

-Он и в самом деле не знает, — уверенно объявил Кранд, посмотрев наверх.

Глянул туда и герцог, просто на всякий случай, но ничего особого не обнаружил.

-Фейлы — это они! — веско объявил немолодой абориген, и поднял вверх мозолистый палец.

-Кто? — не поймавшись более на это невнятное указание, недоверчиво осведомился Харн.

-Светящиеся создания из священного леса. Нам дозволено ловить по весне молодых фейлов и приручать их... но за это мы весь солнечный жемчуг продаем эльфам.

Заявление туземца прозвучало довольно хвастливо и это заставило герцога скептически поджать губы, хотя сам факт знакомства поселенцев с легендарными эльфами разжег в душе неуемное любопытство и добавил вопросов.

-Каким образом связаны эти... фейлы с каким-то жемчугом и со мной? — обдумав всё сказанное туземцами, осторожно осведомился Хатгерн, стараясь не показать своей живой заинтересованности.

-Они питаются человеческими чувствами, — нехотя признался Кранд, — но любят только правду. На ней они растут сами и взращивают жемчуг. И чем эта правда весомее, выстраданнее, тем больше энергии они получают. Поэтому создают в домах, где живут, особую зону... каждый, попадая в нее, испытывает желание признаться в самых сокровенных желаниях и ошибках. Твой враг очень быстро это понял... и от страха разоблачения сам себя усыпил... но мы его все же разбудим и заставим говорить правду, уже послали мальчишку за Ительсом. А вот ты почему-то не сделал даже самых безобидных признаний... и это подозрительно.

-А почему вы сами спокойно сидите под фейлом и не каетесь в своих грехах? — не собирался сразу раскрывать свои тайны герцог, — и разве сила магических созданий действует на всех без исключения?

Он ждал ответа, спокойно отрезая большим ножом ломтики мяса с огромного куска, положенного на его тарелку поваром и пытался угадать, как поступают туземцы с владельцами старинных артефактов. Отбирают сразу или разрешают оставить себе, но требуют за это какой-то платы?

-Их влияние сильнее всего действует первый раз... — старосте явно не хотелось раскрывать перед гостем все свои секреты, но висевшее под потолком на жердочке существо тревожно затрепетало крылышками, и он хмуро продолжил объяснение, — когда они только знакомятся с новичками. Потом появляется защита. А первый раз можно выдержать только с помощью магических вещиц... и раз ты теперь остаешься жить с нами, мы должны знать, чем ты защищен. Наша жизнь не так уж безопасна и всегда лучше знать, на что можно надеяться в крайнем случае.

-Да, у меня есть защитные амулеты, — так же нехотя признался Харн, — и не один. Я могу показать их вам, но не сейчас. Ты же должен понимать... после того, как вы напали на нас, насильно привели сюда и забрали мою жену, я был бы последним дураком, если сразу выложил перед вами все свои секреты. И не говори... будто вы не можете мне доверять, я еще даже в помыслах не держал кому-то угрожать или пытаться обидить. В отличие от вас.

-Это не мы придумали закон о женщинах! — мигом ощетинился один из туземцев, — но он правильный! Ведь несправедливо... когда какой-то проходимец... охотник за артефактами или преступник может иметь детей, а честный воин, вырастивший жемчужину — нет!

-Вот как?! — начиная свирепеть, едко осведомился герцог, — вы значит, честные и достойные люди, и имеете право на свободу и на детей? А несчастные беглянки — это просто домашний скот и ради выдуманных вами скотских правил должны как рабыни переходить из рук в руки и рожать вам потомство? Которое вырастет и снова будет насиловать чужих жен! Интересно, а на ваших собственных дочерей это подлое правило тоже распространяется, или только на чужих женщин?

Кранд яростно сверкнул на наглого чужака глазами и со всего маху врезал кулаком по столу. Жалобно звякнули пустые бокалы, под потолком вдруг тревожно затрепетал крылышками фейл, замелькали светлые блики, и старшина, уже почти раскрывший рот в явном намерении рявкнуть нечто резкое, отчего-то сразу передумал и смолчал, лишь бешено скрипнул зубами.

После этого обед продолжался в полном молчании, и все туземцы упорно смотрели лишь в свои тарелки, стараясь не встречаться взглядом с насмешливо щурящимися глазами дерзкого новичка. И многие из них все сильнее осознавали, насколько сильно ошибались, радуясь струйке дыма, замеченной над одним из тех мест, куда стражи обычно выбрасывают беглецов. Да и Кранд зря так спешил добраться туда раньше старшин других поселений. Пусть бы в этот раз "повезло" Юширсу или Мардену.

Глава семнадцатая

Трапезничали поселенцы долго, со вкусом обгладывали огромные кости, неторопливо смаковали янтарно просвечивающую мелкую вяленую рыбешку, поданную к слабому пиву, с детским блаженством на лицах лакомились сладким пирогом, облитым взбитыми сливками.

Хатгерн тоже помалкивал, и хотя ничуть не жалел о сказанных вгорячах словах, вовсе не собирался и дальше заверять туземцев в собственной правоте. Все равно ему это не удастся, они выросли с убеждением в правоте собственных законов, и будут отстаивать свое мнение, даже если придется взять в руки мечи. Да и сам он, если припомнить последние месяцы правления герцогством, поступал ничуть не лучше их, и слишком поздно начал понимать всю глубину своих ошибок. Когда уже совершенно ничего невозможно было ни вернуть, ни исправить.

Долговязый лекарь возник на пороге столовой к концу затянувшегося чаепития. Герцог уже собирался спросить хозяев, пора ли ему возвращаться в подвал или можно еще посидеть в грубом, но довольно удобном кресле, как распахнулась дверь, и в проеме возник уведший Таэльмину туземец.

-У меня новость, — строго заявил он с порога, и по тому, как разом напряглись присутствующие, Хатгерн понял главное.

Никто здесь не ожидает от этого человека ни шуток, ни лжи, ни глупостей. Стало быть, всё, сказанное им, можно сразу без сомненья отнести в разряд не подлежащих проверке сведений... и от пониманья этого простого факта у герцога вдруг стало тяжело на душе. Он тайком покосился на рукав рубахи, скрывающий артефактный браслет, словно надеялся найти под ним немедленный ответ на свои неотчетливое сомненья, и перевел взгляд на лекаря, выжидающе посматривающего на всех с высоты своего роста.

-Говори, — Кранд не выдержал первым, но тотчас поспешил насмешкой скрыть свое нетерпение, — надеюсь, все живы?

-Все. — С неуловимым превосходством усмехнулся тот, — и даже больше. Но сначала хочу заявить... я решил поменять свое желание. И это не причуда... а разумное решение. Завтра мне придется уйти на пару декад... не хочу оставлять у себя за спиной никакой головной боли.

-Уходишь? — В голосе старшего из туземцев прорезалось неподдельное изумление, но Харн почему-то не расслышал в нем неизбежной обиды. Да и подозренье, светившееся в глазах туземцев, было скорее счастливым, чем огорченным.

-Да, — гордая улыбка прорезалась, наконец, на лице долговязого, — у меня прибыль! Фейл принес жемчужину! И мне нужно срочно отнести ее в лес. Потому я отказываюсь от своего прежнего желанья, не нужно мне девчонки. Я уже отвел ее в дом невест. Пусть выбирает себе победителя. А мне сейчас надобно другое... сами знаете... осенью идти одному несподручно, а все наши заняты на заготовке дров. Вот мне и пришло в голову... почему бы не взять чужака? Пусть прогуляется...

Лекарь явно о чем-то умалчивал, Харн сообразил это по его хитроватой ухмылке. И не он один, присутствующие тоже быстро поняли недоговоренное, и дружно вытянули вперед кулаки с вытянутым вверх большим пальцем.

-Единогласно! Можешь забирать! — важно заявил Кранд, и внезапно обеспокоенно глянул на сородича, — но возьми на всякий случай Тарза. И еще кого-нибудь к нему... из молодняка.

-Одного хватит, — не стал отказываться лекарь и строго глянул на герцога, — ты теперь мой помощник. Потому ночуешь сегодня у меня. Идем.

Спорить и сопротивляться Харн не стал, бесполезно перечить целому десятку решивших его судьбу судий. Но очень надеялся попытаться разговорить лекаря, показавшегося ему рассудительнее других, и потому покорно кивнул и встал с места.

-А как быть с тем новичком... который спит? — вспомнил старшина, когда лекарь уже вышел из комнаты, но тот только небрежно отмахнулся.

-Посадите на цепь в кошарне... но сначала снимите все до нитки и переоденьте в наше. Как вернусь — разберусь. И скажи на заставе, чтобы нас пропустили... выйдем до рассвета.

— Не волнуйся, — заверили его сородичи, — сейчас парнишку пошлем.

-Меня зовут Ительс, — негромко и небрежно бросил лекарь, едва они немного отошли от дома старшины и многозначительно покосился назад. Глянул туда же и Хатгерн, и постарался стереть с лица понимающую усмешку.

Сходя с крыльца вслед за новым хозяином своей судьбы, герцог искренне считал, будто они отправятся к дому лекаря вдвоем, и теперь безмолвный намек спутника разом развеял это заблуждение. Никто из советников старшины не остался в его гостеприимном доме, все как один во главе с самим Крандом неторопливо топали за ними.

-А я Харн, — так же тихо представился герцог и смолк, не желая пока принимать от странного туземца никаких намеков и одолжений.

Впрочем, лекарь, как видно и не ждал от него ни дружелюбия, ни благодарности, и весь остальной путь до небольшого двухэтажного дома они проделали молча. Зато не молчали сопровождавшие их поселяне, рассказывая каждому встречному о полученном Ительсом жемчуге. Все узнавшие эту новость немедленно присоединялись к сопровождавшей лекаря толпе, и к концу пути Харн начал подозревать, что за ними топают все мужчины поселка.

К этому моменту он перестал обращать на них внимание, рассматривая дома, окружающие их хозяйственные постройки и ограды. За несколько лет своего правления герцог очень хорошо усвоил, если дома селян выглядят ухоженными и добротными, значит живут они зажиточно и это в большей степени заслуга поселкового старшины. А там, где у простых людей нет ни сил, ни желания украшать и чинить свои дома, нужно искать вину или среди сельских глав или хозяев земель.

А в этом поселке люди жили неплохо, Харн сразу это рассмотрел, и это несколько подняло Кранда в его глазах, но все равно простить старшине веревки на запястьях Таэльмины он пока не мог.

-Проходи, — бросил лекарь новичку, входя в дом и направляясь в сторону одной из внутренних дверей.

Харн неторопливо прошел внутрь, осмотрелся и направился, было к дивану, но тотчас разглядел лицо идущего навстречу лекаря. На нем было написано такое умильно-счастливое выражение, словно у получившего долгожданную игрушку ребенка. Герцог невольно остановился, пытаясь понять, что именно так проняло Ительса, и только теперь заметил бокал, который тот бережно нес в руках. И нежное золотистое сиянье, прорывающееся между крепко стиснувших прозрачную посуду пальцев.

-Что это такое? — сам сорвался с губ вопрос, и целитель поднял свою ношу чуть выше, чтобы стало видно лежащий на его дне светящийся камушек.

-Солнечный жемчуг.

-А! — только и сумел выдавить Харн, тотчас представив, как они бредут по полному опасностей лесу, держа в руках вот этот маяк, а все местные хищники облизываются из-за кустов, — и как же ты его понесешь?

-В специальной сумке, — ничуть не обиделся Ительс, — к утру все упакую. А ты можешь идти отдыхать... возле кухни есть маленькая комнатка. Да подушку переверни...

Последние слова он произнес очень тихо, как бы невзначай, но именно в этот миг глянул на гостя особенно пристально и испытующе, словно оценивая его понятливость. Хатгерн мгновенно насторожился и в сторону двери, на которую Ительс указал небрежным жестом, двинулся нарочито неспешно, чувствуя спиной пронзительный взгляд лекаря и начиная догадываться, насколько непрост этот странный поселенец.

Указанная дверь привела его в тесноватый коридорчик, откуда можно было попасть в умывальню, кухню и крохотную спаленку для прислуги. Герцог, не выбирая, шагнул именно туда, приостановился на миг, изучая полускрытую за ситцевым пологом лежанку, стоящий под небольшим оконцем стол и рядом с ним сундук, заменяющий жителю этой комнатки стул и шкаф.

Прежде чем взяться за упомянутую подушку, Харн плотно задернул скромненькую занавеску на окне, задвинул дверной засов, расстегнул куртку и, не желая остаться в дураках, если лекарь пошутил, взялся за рукоять кинжала. И лишь после всех этих приготовлений шагнул под полог и осторожно, кончиком лезвия перевернул пухлую подушку из цветастой ткани.

Некоторое время Хатгерн непонимающе смотрел на странный набор предметов, обнаруженных на постели, пока не рассмотрел между ними один из собственных простых кошелей, отданный лаэйре вместе с золотом. Теперь мешочек был тощ и на вид пуст, но из его развязанного горла выглядывало несколько привядших ягодок голубики. Воспоминание о том, как они с тенью лежали бок о бок за придорожными кустами и дружно ели ягоды с ее перепачканной соком ладошки, обдало душу герцога нежданным теплом и растаяло в нетерпеливом ожидании чего-то особого. Харн поспешно схватил кошель, высыпал ягоды в пригоршню и замер, ощущая, как сильнее забухало о ребра сердце. Среди сизоватых шариков голубики виднелся невзрачный комок туго скатанной бумажки.

Мужчина раскатывал его осторожно, словно внутри было нечто бесценное либо смертельный яд и не сдержал разочарованного вздоха, не обнаружив ожидаемой им записи. Ни одной буквы или слова, ничего! Лишь грубо и примитивно нарисованные небрежными мазками фигурки, которые совершенно ни о чем не говорили Харну.

Ну, почти ни о чем, размышлял он через несколько минут, забросив подушку за спину и удобно устроившись возле кучки мусора, собранного вместе по загадочному принципу. Обрывок веревки и желтый листик с одного из местных деревьев, смутно похожих на клен, дешевый браслет из нанизанных на жилку перламутровых бусин, пустой флакончик с полустёршейся этикеткой.

Харн заинтересованно прищурился, осторожно взял в руки простенький пузырек и повернул к себе надписью. И тотчас вторая подсказка обожгла душу жаром узнавания.

-Милая моя... — с чувством выдохнул герцог, рассматривая выцветшее слово "снотворное" и свеже-приписанное к нему "не".

Вот знать бы еще, по каким, известным только ей хитроумным признакам выбирала тень эти предметы и что именно хотела ими сказать или намекнуть мужу?! Он еще раз пристально уставился на записку, пытаясь представить, зачем тень нарисовала соком голубики две примитивные фигурки, подобные тем, какие рисуют охрой на прибрежных скалах рыбацкие ребятишки.

Первая фигурка, шагающая вправо с обрывка бумажки была выше и несомненно принадлежала мужчине, это неуловимо сквозило во всех, кажущихся на первый взгляд неумело-небрежными, линиях. И вторая тоже, но если у первой фигурки, несущей на спине нечто вроде неуклюжего мешка, у пояса явно был кошель, то у идущей следом мужской фигурки в этом месте висел кинжал.

Допустим, скептически стиснув губы, объявил сам себе Харн, Таэль сумела каким-то образом договориться с Ительсом, вот в этом нет ничего необычного.

И оставила Харну эти намеки... хотя лекарь мог бы все сам объяснить. Или не мог? Предположим, тут есть существа или предметы, которые способны подслушивать разговоры... но ведь это и не важно! Все равно Ительсу пришлось бы доказывать свою правдивость... тень отлично знала, насколько недоверчив и подозрителен сейчас ее супруг. И кому из всех окружающих он поверит наверняка. Вот потому-то она и оставила кучку подсказок, которые мог разгадать только он. И если принять за факт ее сговор с лекарем, следовательно, она в курсе его намерения отправиться продавать свое сокровище... и в таком случае нарисовать тень могла только то, о чем хотела предостеречь герцога. Значит долговязая фигурка — это Ительс, а с кинжалом он сам... и они дружно топают из этого поселка куда-то направо...

Перед мысленным взором герцога возникла приблизительная карта этих земель, сложившаяся во время утреннего похода и он попытался представить, в какой стороне будет это самое право... точнее, откуда нужно смотреть?

Направо... направо... что-то смутное крутилось в голове и вдруг Харн вспомнил, как лаэйра уверенно сказала, — "я иду направо"!

-Милая! — расплылся в довольной ухмылке герцог, — похоже, твой муж не совсем безнадежен!

И осторожно погладил сквозь рукав рубахи теплый металл связывающего их браслета.

Шум голосов, взрывы жизнерадостного хохота и топот едва ли не сотни ног стихли в передней комнате лишь к полуночи, и безуспешно пытавшийся уснуть герцог решил провести разведку.

Поднялся со смятой постели, с которой давно были убраны и незаметно распиханы по карманам оставленные тенью предметы, открыл дверь и ошеломленно застыл, обнаружив занимающего весь коридорчик зверя. Совершенно незнакомого ему вида, не встречающегося в прибрежных герцогствах и не описанного ни в одной древней книге. Зверь немного походил бурой шерстью и громадной тушей на медведя, но имел морду обезьянки с южных островов. Очень зубастой обезьянки.

-И кто же ты такой? — стараясь говорить как можно дружелюбнее, осведомился Хатгерн, делая незаметный шажок назад, и прикидывая, выдержит ли засов на дверце, если этот монстр вознамерится последовать за ним.

-Это Тарз, — выглянул из гостиной Ительс и ласково позвал, — идем, Тарз, все ушли... я постелил тебе шкуры. Пока меня не будет, здесь поживет Бейнер, все равно три фейла принадлежат ему, и он каждый день приходит с ними разговаривать.

Последнее объяснение предназначалось вовсе не для зверя, и герцог понимающе кивнул.

-А остальные? — глядя, как неизвестный зверь вперевалку топает на задних лапах в гостиную, спросил Харн лишь ради того чтобы показать хозяину свое доверие и поддержать разговор.

-Придется брать с собой, — помрачнел лекарь, — больше чем на пять суток оставлять их нельзя, начинают болеть.

-Они сами полетят? Или им не выдержать долгого пути?

-Придется нести в коробе, — пояснил Ительс безрадостно, — а Тарз потащит остальной багаж. Он самый старый и сильный из всех огров.

-Кого?!

-Огров, — невозмутимо пожал плечами хозяин, — они тоже создания, только вампиров. Мы нанимаем их за кредиты... но Тарз живет с нами по собственному желанию. Потом расскажу...

Харн уловил в его взгляде невысказанный вопрос и покладисто кивнул в ответ.

-Потом, так потом... — и с удовольствием рассмотрел облегченную ухмылку, откровенно расцветшую на губах лекаря, — а когда начнем собираться?

-Тарз уже принес походную поноску, — с нарочитой подробностью отчитался Ительс, — мне осталось только собрать запасную одежду и зелья. Ты можешь спокойно отдыхать, выйдем до рассвета.

Спокойно развернулся к новому напарнику спиной и ушел по своим делам.

Герцог посмотрел ему вслед, оглянулся на висевшего под потолком фейла и подавил огорченный вздох. Он не сомневался, что тень сумеет выбраться из-под охраны, но никак не мог понять, каким образом девушка найдет их в совершенно незнакомом лесу.

-Харн! Пора вставать.

-Только легли... — раздраженно рыкнул совершенно не выспавшийся герцог, но с кровати все же слез и отчаянно зевая, принялся одеваться.

Искренне надеясь, что умывание холодной водой, бодрящий горячий чай и завтрак помогут ему хоть немного прийти в себя. Надежда сбылась лишь в отношении умывания, ни чая, ни завтрака неимоверно спешивший выйти из дому Ительс гостю не дал. Лишь сунул ему в руки маленький стаканчик с ночным зрением и уже через десять минут, спотыкаясь и остервенело ругаясь про себя, Хатгерн топал в почти кромешной темноте за лекарем и огром, тащившим на мощных плечах нечто вроде телеги без колес.

Хотя, если честно признаться, назвать ночь в этих местах совсем уж непроглядной было не совсем верно. Через некоторое время света сонма звезд и действия зелья оказалось вполне достаточно, чтобы отлично разглядеть тропу, а приветливо светившиеся окна, расположенные на нижних этажах домов вызывали непривычное чувство, которому Харн никак не мог подобрать названия. Отчасти это была насторожённость, словно они идут сквозь толпу бдительно наблюдающих желтоватыми глазами монстров, отчасти недоуменье, ради чего все жители поселка поднялись так рано, если в путь отправляются всего лишь двое? Или трое, если считать огра.

А может и четверо... шевельнулась неослабевающая надежда, и герцог подавил расстроенный вздох. Чего уж скрывать от себя, именно потому он и вертел беспрестанно головой, шагая в ночи через безмятежно спящий поселок, что втайне мечтал заметить неподалеку крадущуюся под оградой тень. Хотя и отлично понимал, рассмотреть девушку в ночи станет возможно лишь тогда, когда этого пожелает она сама.

Глава восемнадцатая

-Ты решил идти без остановок до обеда или до ночи? — взбунтовался Хатгерн, когда солнце прочно утвердилось на небосклоне и прогнало прочь утреннюю прохладу, — так нужно было дома хоть кусок хлеба дать!

-Потерпи еще немного, — тихо попросил Ительс, бросая опасливый взгляд на поднимавшиеся за спиной заснеженные вершины граничных гор, — немного осталось.

-Попробую поверить... — трудно было не расслышать тревогу в голосе лекаря, но совсем уж невозможным оказалось понять, чего так опасается туземец?!

И почему он уже несколько часов ведет небольшой отряд почти бегом, не останавливаясь на завтрак или хотя бы короткий привал?!

Но самое главное, как, тьма всех подери, найдет их Таэльмина в путанице больших и малых дорожек и тропок, холмов, оврагов и ложков, которые они пересекли за это время?!

Еще через полчаса поспешной трусцы через кусты, скорее похожей на бегство, чем на торговый поход, лекарь вывел своих подопечных на довольно утоптанную и ухоженную тропу, взбиравшуюся на пологую вершину холма. А когда они вышли на самый взгорок, герцог рассмотрел раскинувшуюся перед ними привольную реку, ажурный подвесной мост, протянувшийся между двумя основательными каменными "быками". Путь к подвесной части моста с обеих сторон от устоев преграждали сторожевые башни, чем-то похожие на небольшие крепости.

Трудно было не понять, ради чего они тут стоят, на каждой границе Крисданского герцогства есть подобные таможни, призванные не впускать в земли Хатгерна проходимцев, бродяг и чужих воинов, а заодно собирать подати с богатых путешественников и обозов.

Но если путники сейчас пройдут через этот мост, то каким образом попадет на ту сторону Таэльмина?

Несомненно, плавать его лаэйра умеет, в этом Харн и секунды не сомневался, но ведь осень! И вода в реке, протекающей в предгорьях и вбирающей в себя ледяные горные потоки, никак не может быть теплой!

-Мы прямо сейчас туда идем? — осторожно осведомился герцог, вслед за Ительсом приближаясь к мосту, и услышал в ответ лишь невнятное сердитое бурчанье.

Оглянулся на шедшего последним Тарза, встретил бесстрастный взгляд маленьких черных глазок и огорченно стиснул зубы. Тайная надежда на то, что лаэйра уже сидит в громадной поноске огра, таяла с каждой секундой. На подобных заставах весь багаж обычно проверяют очень тщательно, а поскольку и новички и жемчуг появились в жизни Ительса внезапно, — можно не сомневаться, никакой возможности подготовиться загодя у него просто не было. Как не могло быть и оснований уповать на небрежность стоящих тут стражей.

И стало быть, с предельной ясностью понял Харн, его тень все же осталась там... далеко под горами... а в таком случае и ему вовсе незачем так рьяно бежать за шустрым туземцем.

Герцог сбавил было шаг, но тяжелая, как бревно, лапа огра легла ему на плечи, крепко приобняла и захватила когтями ткань куртки, не давая ни вывернуться, ни выдернуть кинжал, хотя Харн и сам не собирался махать на этого монстра оружием. Трудно не сообразить, как может закончится такая попытка.

Так они и вошли на каменные плиты первого пролета моста, протопали до приоткрытой дверцы таможенной башни и оказались перед сухощавыми невысокими людьми с суровыми лицами необычайно смуглого цвета, намного темнее кожи дочерна загорелых крисданских рыбаков.

Маски! Решил было Харн, откровенно разглядывая странных незнакомцев, и тут же убедился в своей ошибке. Не могут маски ни двигаться, ни усмехаться или разговаривать. К тому же и руки у незнакомцев оказались того же цвета хорошо прокопченного окорока. Но спрашивать, кто это такие, или вообще разговаривать со спутниками герцогу не хотелось совершенно, и он молча наблюдал, как стражники ловко и дотошно проверили огромный короб огра, в котором, кроме всех необходимых в дороге вещей оказался довольно большой запас явно приготовленных лекарем для продажи товаров. Хорошо просушенных звериных шкурок, необработанных драгоценных камней, и тяжелых мешочков с какими-то алхимическими ингредиентами.

Но ни самой Таэльмины, на какого-нибудь намека на ее присутствие там не оказалось и в помине.

Самого Харна темнокожие стражники проверяли последним, не подходя вплотную, так же как и к остальным, провели вдоль тела полупрозрачным кристаллом с загадочно вспыхивающим разноцветными искрами в фиолетовой глубине, вставленным в навершие длинного посоха. И тотчас что-то изменилось в выражении их безмятежно-пренебрежительных лиц.

Застыли, заострились закопчённые скулы, словно на всех таможенников разом подул морозный ветерок, сердито поджались тонкие губы, сдвинулись к переносицам странно щетинистые брови.

-Старшина Кранд спрашивал тебя о твоем звании и настоящем имени? — Вопрос, заданный на чистом наречии Крисданского герцогства застал Харта врасплох и он невольно метнул осторожный взгляд на Ительса, надеясь на подсказку.

Но лекарь, которого охранники уже пропустили через узкую арку в сторону подвесного моста, стоял вполоборота, не глядя на новичка и лишь по желвакам, игравшим на скулах, можно было понять, как тревожит его происходящее.

-Он много чего спрашивал... — неуступчиво фыркнул герцог, интуитивно почувствовав в этом вопросе угрозу для пройдошливого старосты и почему-то не пожелав его выдавать, — да никто с ним не разговаривал.

-А он тебе объяснил все твои права?

-А может, сначала вы повторите, и я сравню? Иначе откуда мне знать... все или не все?!

-Ты скажи... — подумав, предложил командир копчёных, но Харн встретил это предложение язвительной усмешкой.

-Похоже на этой стороне Граничных гор собрались одни только шутники.

-Хорошо, — мгновенно поджал губы стражник и махнул рукой. Его собрат принес из башни лист дорогой бумаги, оправленной в стекленую рамку, и подал герцогу.

-Если же... — пробежав глазами первые пункты украшенного магическими печатями документа, зацепился Хатгерн взглядом за оговорку, и начал читать медленнее, — стражи перенесут на эту сторону человека, законно владеющего каким-либо званьем, особым ремеслом либо артефактом, старшины обязаны немедленно доложить о том главе Сиандолла, выделить новичку проводника и охрану и немедленно препроводить его в город. А также предоставить услуги лекаря и необходимые для путешествия вещи.

-Ну? — с непонятной надеждой поинтересовался командир, и герцог четко осознал, если сейчас он начнет жаловаться на Кранда, даже не заикнувшегося про какие-либо особые права знатных беглецов, то сначала перестанет уважать самого себя, а затем потеряет всяческое уважение в глазах целого поселка изгоев, пытающихся выжить на чужбине.

-Лекарь есть, — задумчиво загнул палец Харн, — вещи в дорогу дали... вот какая охрана из огра — я еще не знаю... но на вид надежная. Вроде все выделили.

-А когда ты перешел границу?

-Чуть больше суток назад, — честно глядя в непроницаемо черные глаза, сообщил герцог.

-Понятно. — Сухо буркнул копченый и показал Харну на дверь, — можешь идти. Но если... не трудно... покажи свою магическую вещицу... просто любопытно.

Хатгерн сомневался только пару секунд, выбирая между тремя артефактами, которые носил на себе и наконец бережно достал из невзрачных ножен кинжал с обернутой куском темной ткани рукоятью. Не одно столетие он служил герцогам Крисдано ритуальным ножом, но лишь после пробуждения медных браслетов Харн рассмотрел его пристальнее и уходя из дворца решил забрать с собой.

-Вот, — не выпуская из рук, показал герцог старинное оружие стражникам и заметил полыхнувший в их глазах красноватый жадный огонек.

-Как интересссно... — в голосе стражника внезапно прорезалось змеиное шипение, — нашш народ дасст тебе за это столько кредитов, ссколько захочешь.

-Мои предки сотни лет берегли и чтили ритуальным это оружие, — пряча кинжал, холодно отрезал Харн, — и я буду последним, кто сменяет его на любые блага. Прощай...

-Всстретимсся... — донеслось вдогонку.

Тарз уже стоял на противоположной стороне моста, а Ительс шагал к нему по чуть покачивающему деревянному настилу, и герцогу ничего не оставалось, как отправиться вслед за ними. Он шел не спеша, рассматривал реку и открывающийся вид на более низкий левый берег и пытался сообразить, как лучше теперь поступить. Ясно было одно, для начала нужно заставить лекаря, почему-то упорно увиливающего от разговора, объяснить, почему они не взяли Таэльмину. И попытаться узнать у него, что это за город, и какие там порядки. А когда станет ясно, где для лаэйры безопаснее, срочно начинать строить планы её спасения, как он понял из разговоров поселенцев, до их проклятого турнира остается всего несколько дней.

В одном Харн был почти уверен, его тени хватит хитрости и сноровки отделаться от участи жены воина... но оставалось крохотное, почти невозможное сомненье... Вернее, подозрение. Не особо верилось ему в честность поселян в таком вопросе, наверняка уже давно придумали, как заставить попадавших к ним женщин покорно принять свой удел. Наверняка поили зельем покорности, или сонным...

Воспоминанье о восемнадцати девушках, смиренно сидящих на лавке в ожидании своей участи, обожгло душу жарким укором, словно удар кнута, и Харн еле слышно простонал сквозь стиснутые зубы. Ведь знал же... наизусть знал правило, если ты хочешь понять, насколько нравится человеку твое действие — поставь себя на его место!

Так почему же сам он в последние месяцы вершил чужие судьбы, даже на миг не засомневавшись в своей справедливости?!

Подвесная часть моста закончилась у второй башни, но оттуда навстречу Хатгерну так никто и не вышел, и он спокойно прошел через распахнутые двери. А выйдя наружу, рассмотрел спокойно уходящих по дороге спутников и вновь разозлился. Уверены, что никуда он теперь не денется... вот и бегут куда-то как оглашенные. Знать бы только... куда?

Это стало ясно, едва неторопливо шагавший герцог ступил на берег и миновал рядок раскидистых ив, мывших в прозрачных струях свои желтые косы. Отсюда открылся вид на прибрежный лужок, и бегущую через него тропку к нескольким строениям, окруженным густой зеленью садов. Судя по струившемуся над крышами бледному дымку, там давно уже растопили печи и значит, можно будет купить горячего чая и свежего хлеба.

Харн сглотнул голодную слюнку, вызванную призрачным виденьем румяного пирожка, и незаметно для себя прибавил шагу.

Вблизи самый большой из домов поселка показался герцогу похожим на трактир или постоялый двор, и хотя на нем не было ни вывески, ни каких-либо особых знаков, указывающих на особое назначение, подойдя вплотную, Хатгерн уверовал в свою сообразительность. Неподалеку от дверей под навесом одиноко стояла поноска Тарза, а дальше были привязано несколько оседланных верховых животных. Слишком необычных, чтобы можно было спутать их с лошадьми побережья.

Но рассматривать разномастных полосатых и пятнистых зверей Харн не стал, успеет еще, раз ему суждено жить тут долго... возможно даже всю жизнь. Он поднялся по ступеням гостеприимно широкого крыльца и решительно распахнул крепкую дверь.

Недоуменье и смутная тревога разом вспыхнувшие в душе герцога, едва он разглядел внутреннее убранство трактира, заставили оторопеть... всего на пару мгновений, но этого хватило трем прелестным хозяйкам этого жилища, чтобы повиснуть на нем со всех сторон.

-Ах, новичок!

-Какой красавец!

-Такой мужественный!

-Но пыльный...

-Нужно быстрее в купальню...

-Промыть...

-С душистыми отварами...

-Протереть...

-Мягкими полотнами...

-Свежие простыни...

-Горячий завтрак...

Слово завтрак отозвалось в одурманенном мозгу Хатгерна узнаванием, а в следующий момент вдруг огнем вспыхнул медный браслет, прожигая почти исчезнувший узор на запястье знакомой болью брачного ритуала. Резко рванувшись из обволакивающе-ласковых объятий куда-то ведущих его девиц, герцог неожиданно обнаружил, что их ловкие ручки успели почти до конца расстегнуть его куртку и уже распустили стягивающие пояс шнуры.

-Стоять! — отрывая от себя упрямые цепкие ручки, рявкнул Харн, — иначе я вас в окно повышвыриваю! Я вовсе не нуждаюсь в ваших услугах! Мне нужен только завтрак! И мои спутники!

-Так они уже в купальне, мы туда тебя и хотели проводить, — обиженно надула губки та из девиц, что стояла рядом, и качнулась к новичку.

Браслет напарников снова обжег запястье предупреждением и герцог едко усмехнулся, подробнее рассмотрев в полумраке прохода смуглое личико и алый отблеск в черных глазах.

-А стражник, который стоит на мосту, — навскидку швырнул он внезапную догадку, — случайно не муж тебе? Или брат? Как им всем нравится ваш способ зарабатывать кредиты?

-Шшто? — кроткие улыбки вмиг стаяли с лиц туземок, — да как ты сссмеешшшь!

-Как понял, так и сказал, — отрезал Харн, отвернулся и пошагал прочь, — и можете не волноваться о завтраке! Я из ваших змеиных рук и корки не приму.

-Оскорбляешшшь! — прошипело из-за спины, и герцог совершенно инстинктивно пригнулся и отпрянул в сторону.

Что-то тяжелое глухо ударило в стену неподалеку от новичка, а в следующее мгновенье он уже стоял лицом к хозяйкам странного заведения, держа в обеих руках по кинжалу. И если в правой у него был зажат любимый Энзайс, выкованный для прадеда другом-алхимиком пару веков назад и неоднократно проверенный в боях, то левой он интуитивно выхватил ритуальный герцогский кинжал, так приглянувшийся командиру таможенников.

И теперь сам ошеломленно взирал на бледно-алое свечение, источаемое не только вставленными в рукоять рубинами, но и потемневшим от времени лезвием.

-Сссмерть... — бледнея почти до голубизны, обреченно охнула непонятно как оказавшаяся рядом смуглянка, — сснак влассстителей...

-Проссти нассс... — откуда в проход между комнат вывернулась женщина постарше, герцог не понял, зато только теперь сообразил, почему в этом доме властвует непривычный сумрак. Тут не было ни одного фейла.

-Я ухожу... — осмотрительно отступая в сторону выхода спиной вперед, процедил сквозь зубы Хатгерн, — и не желаю больше с вами встречаться... запомните это. А еще передайте Ительсу... я жду его за этой деревней.

-Сстой... ты фсссё неверно понял... — молоденьких смуглянок словно ураганом вымело из прихожей, щедро украшенной изнутри цветной мозаикой, но старшая туземка еще не сдалась. Умоляюще сложив на груди руки, она опасливо шагнула к гостю, преданно заглядывая в сузившиеся от тревоги и гнева зеленые глаза, — я не могу сказать тебе всего... ты сам потом поймешь и не будешь обижаться. Сейчас могу только поклясться... никто не стал бы тебя тут обижать...

-Прощай. — Хатгерн наконец добрался до двери, рывком распахнул ее и, торопливо оглядев пустое крыльцо, выскочил из дома.

-Быстро ты, — одобрительно ухмыльнулся, разглядев оружие в руках новичка, сидевший в тени у коновязи Ительс, — оттуда так скоро мало кто выходит.

И снова бросил на напарника тот особенный оценивающий взгляд, который заставлял Харна беспокоиться и стремиться заново оценивать свои поступки.

-А войти туда каждый обязан? — пряча кинжалы, невольно задался запоздавшим вопросом герцог и тотчас рассмотрел на губах долговязого аборигена ехидную ухмылку.

-Тут никто ничего не обязан... — он многозначительно покосился на словно вымерший дом и резко сменил тему разговора, — вон за сенником нужник, там и бочка с водой. Поторопись, Тарз сейчас принесет жаркое, поедим и поедем. Здесь можно взять в аренду верховых животных... после завтрака будем тебе выбирать... себе я уже взял... и под поклажу тоже.

-Я предпочел бы умыться в реке, — отрезал Харн, — а позавтракать немного подальше от этого дома. Надеюсь, за четверть часа ты не умрешь от голода?!

-Зачем ты так... — начал было лекарь и смолк, разглядев сомкнутые губы и гневный блеск глаз новичка, — ну, как скажешь. Тогда бери себе скакуна. Кого ты хочешь?

-А вот это ты мне скажешь... — не повелся на новую проверку новичок, — на каком из этих зверей мне будет спокойнее и надежнее всего? Ну и всё остальное.

-Мне больше нравятся типары, это полосатые бесхвостые лошади. Они едят любую еду... и траву, и листья, и не уходят ночью от стоянки. Вот тот, с черным мохнатым седлом — мой.

-Значит, я возьму соседнего, — решил герцог без долгих раздумий, и просто на всякий случай, сочтя нужным проверить, есть ли в его выборе какой-то подвох, осведомился, — если ты еще расскажешь, какие у него недостатки?

-Они немного упрямы... — уклончиво произнес Ительс и словно нехотя добавил, — и еще... порой бывают... чрезмерно болтливы.

-Сам болтун, — немедленно пробасила ближайшая полосатая лошадь, — сдал с потрохами.

-А у тебя и потроха есть? — скорее под действием не до конца схлынувшего ощущения опасности, чем от осознания поразительной способности местных лошадей, едко пошутил Харн, — значит, с голоду не пропадем.

-И давно он у вас живет? — заинтересовался скакун, на котором собирался ехать лекарь, — спорим, не меньше полугода.

-Проиграешь, Ес, — фыркнул Ительс, отвязывая животных от коновязи, — он только вчера пришел.

-Стало быть, жители побережья за последние пять лет сильно поумнели, — ехидно заявил предназначавшийся Хатгерну типар, и посоветовал лекарю, — тогда возьми для багажа Ова, а то ему будет тут скучно одному.

-Ничего, пусть поскучает, зато нам не будет слишком весело, — заупрямился Ительс, — кроме того, у Тарза тяжелый груз, Ову столько не унести. Он вообще уже старый... пусть лучше отдохнет.

-Но вы ведь новичка везете... — безнадежно пробормотал последний полосатик, — а ему скакуны положены бесплатно...

-Ительс, — задумался герцог, — но раз тут даже лошади разговаривают... то Тарз-то тем более должен говорить? Почему же он молчал всю дорогу?

-Наверное, тебя стеснялся, — шумно, как обычная лошадь, фыркнул его типар, — обычно он не молчит. Так берете Ова?

-Мне кажется, нужно взять, — испытующе глянул на спутника Харн, — действительно нехорошо оставлять его одного.

Говорить вслух о собственном намерении побольше узнать на стоянке у болтливых зверей о странных хозяйках тихого, словно вымершего дома и прочих местных чудесах, герцог вовсе не собирался.

-Ну, раз ты так хочешь... — Ительс спокойно отвязал последнего зверя и оглянулся, — а вот и он. Тарз, переложи всю еду в нашу посуду и помоги нагрузить багаж вот на этого типара, а поноску на того тяжеловоза... мы решили позавтракать на свежем воздухе.

-А разве на нем не Тарз поедет? — упрямо продолжал выяснять подробности грядущего путешествия Харн.

-Меня ни одно животное не поднимет, — спокойно сообщил огр, посмотрел на сочувственную усмешку, искривившую губы странного чужака и разочаровано уставился на Ительса, — ну, и кто проговорился? Если эти полосатые тюфяки, то оставим их без свежей рыбы.

-Рыбы? — задумался новичок, — вроде речь шла о травке?

-И о ней тоже, — умные глаза остановившегося рядом с ним типара щурились от веселья, — мы едим всё... когда нет выбора.