Моя девушка - футанари. Глава 34. Мока

— Нет, милый граф, это Вы совершаете глупость, вступая в конфликт с магическим существом, — ответила суккуба, — я могла бы очень жёстко Вас покарать, — добавила она, угрожающе сверкнув глазами, так что у Грега враз засосало под ложечкой. — Но мне жаль лишать свою девочку любимого хозяина, — миролюбиво продолжила Милирина, — поэтому я терпеливо подожду, пока в Вас не проснётся совесть. А чтобы стимулировать её пробуждение, я взяла на себя смелость внести некоторые модификации в своё детище. Хотя не буду лукавить, я внесла их с самого начала на случай Вашей нечистоплотности, а сейчас просто активировала.

После этих слов суккуба повернулась и стала уходить, бросив хозяину дома на ходу:

— Держите бокал под рукой, милый Грег, он Вам скоро понадобится. — Потом Милирина приостановилась, словно вспомнив о чём-то и, обернувшись к Грегу, добавила: — Я Вас только попрошу соблюдать благоразумие и не пытаться навредить своей милашке или упаси Вас Тёмная мать её убить. Не забывайте, что вас связывает контракт, а поэтому любые повреждения, которые Вы нанесёте цукумогами, отразятся на Вашем собственном здоровье. Убить магическую вещь Вам не под силу, но сами Вы можете серьёзно пострадать.

После ухода Милирины граф бросился к объекту своей страсти, испытывая сильные переживания. Он беспокоился, что произойдут какие-то изменения с внешностью или характером цукумогами. Но та по-прежнему была просто обворожительной красавицей и восхитительно милой девушкой.

— Хозяин, я Вас хочу, — страстно выдохнула она, заключая Грега в жаркие объятия, и тот с облегчением обнял её в ответ, решив, что суккуба блефовала.

— Хе-хе, но это было не так, верно? — ухмыльнулся Слава, с азартом ожидая продолжения.

— Ну, естественно, — подтвердила фея. — Мока, расскажешь нам, что с тобой тогда случилось?

Цукумогами застенчиво опустила глаза и тихо призналась:

— Мой нижний язычок проснулся. И мне очень хотелось неизвестно чего. Вернее сейчас-то я знаю, что мне хотелось им куда-нибудь проникнуть и остервенело скользить там. Он словно чесался у меня и требовал снять этот зуд. Ну и когда хозяин стал меня кормить, желания моего язычка исполнились. Мне было так приятно. Так приятно! Я улетела на седьмое небо от счастья и даже не заметила, что хозяин о чём-то кричит. Вернее не заметила, что он чем-то недоволен. Его крики были для меня как музыка. Я думала, что ему очень приятно, и это воспламеняло мою страсть. Кажется, он пытался вырываться, но я крепко держала, и эти рывки его меня ещё более заводили. Тогда я испытала свой первый оргазм. Он был очень и очень сильным. Хозяин после этого сразу затих, ну а я продолжила наслаждаться им снова и снова.

— Грег потерял сознание от переполнившей его тёмной энергии, — пояснила Валерия, — ну а Мока трахала его в попку очень долго, до самого позднего вечера, пока полностью не удовлетворилась.

— Да, мне было очень хорошо, — продолжила свой рассказ Мока, — и я уснула, а проснулась от сильной пощёчины. Хозяин ударил меня. Мне было непонятно, за что, и очень обидно, ведь я его так любила. А ещё я испытала беспокойство, потому что левая часть лица у самого хозяина тоже покраснела и даже опухла. Я обняла его и стала вылизывать щёку, чтобы унять боль, а он почему-то заплакал. Мне стало так жалко его, что я заплакала тоже.

— Мока, а ты разве не догадалась, из-за чего расстроился Грег? — спросил у девушки Слава.

— Тогда я не знала. В то время я очень глупой была. Но сейчас понимаю, что плакал он из-за своей попы. Мужчинам нельзя в попу проникать, — цукумогами стрельнула масленым взглядом на молодого человека и добавила: — без спросу нельзя.

— И что дальше было?

— А дальше граф позвонил в рубиновый бокал, — продолжила рассказ Валерия, — вызвал суккубу, а когда та появилась, чуть ли не с кулаками набросился на неё. Однако Милирина, взмахнув крыльями, взлетела под потолок и зависла, там сложив руки на груди. Она мо?лча выслушала все обвинения Грега и, пожав плечами, напомнила, что он сам себя наказал.

— Я лишь отстаиваю свои права на честную сделку, — возразила гостья, — и, как только получу желаемый предмет, неприятности у Вас тут же прекратятся.

В общем, граф сдался, наконец, и отдал суккубе древний фамильный кинжал, из-за которого и случилась вся эта история. Мока с тех пор перестала испытывать тягу к нетрадиционным контактам с мужчинами, и сексуальный зуд в нижнем язычке у неё более не повторялся. Кроме того, Милирина внушила ей как непреложный закон, что в мужчин с тыла проникать нельзя, и намекнула, что можно проникать в женщин, если те будут не против, конечно. Так или иначе, цукумогами стала прежней, вот только сам граф к прежним доверительным и нежным отношениям вернуться уже не мог. Он продолжал опасаться свою любимицу, даже несмотря на то, что она вела с ним себя как очень нежная и внимательная женщина.

Никакие усилия её не могли вернуть ему спокойствие и доверие. Он не мог расслабиться полностью, постоянно ожидая подвоха, а потому удовольствие от секса с цукумогами потеряло большую часть своей остроты. Сексуальные игры с каждым разом становились всё реже и короче. И Моку это совсем не радовало. С мужчинами она изменять хозяину не решалась, а вот женщины ей не казались такими уж запретными, и с ними можно было делать запретные вещи. В доме у графа было немало служанок. В общем, когда эта красавица попала ко мне, то имела весьма развитые лесбийские наклонности.

— Мока, у тебя был секс с девушками? — улыбаясь, спросил Вячеслав.

— Да, — смущённо подтвердила цукумогами, основательно покраснев лицом, — очень много секса. Вначале было сложно... сблизиться. А потом, когда одна служанка меня попробовала, стали и другие просить. — Мока широко улыбнулась и добавила: — Очень часто просили. Мне стало опять сытно и весело. Много хороших подруг.

— Тебе нравятся девушки?

— Нравятся, — кивнула Мока, — но хозяин мне нравится гораздо больше.

— Какой хозяин? Грег? — уточнил молодой человек.

— Нет! — возмутилась девушка. — Новый хозяин нравится.

— Тогда скажи по-другому, — продолжил воспитывать девушку Слава, которому уже надоело обращение к нему в третьем лице. — Скажи так, чтобы я почувствовал, что ты обращаешься именно ко мне.

— Ты мне нравишься, хозяин! — проникновенно сказала цукумогами. — Очень сильно! Очень-очень!

— Мока, ну называй ты меня по имени, пожалуйста! Мне будет очень приятно, если ты именно по имени будешь ко мне обращаться.

— Хорошо... Слава, я буду. Но говорить "хозяин" мне очень приятно.

— Когда мы наедине, можешь, — согласился Живцов. — Но если рядом ещё кто-то есть, то только по имени. Договорились?

— Ладно, — насуплено сказала девушка.

— Так как же Мока попала к нам? — спросил у Валерии молодой человек.

— Её принесла Элистерия по моей просьбе. Около пяти лет назад она собралась посетить мир мамоно, и я попросила её достать для меня цукумогами. Мне захотелось провести ряд исследований с тёмной энергией. Вот я и сделала ей этот заказ.

— А почему именно цукумогами?

— Так они же вещи, — ответила фея. — А забрать вещь в наш мир гораздо проще, чем любую живую особь, да и хлопот с ними меньше всего.

— Элистерия прямо у графа Моку купила?

— Ну, естественно, ведь та принадлежала ему, но только не купила, а поменяла, вернув графу его фамильный кинжал.

— Вот те раз, и как она у Милирины его добыла?

— Сменяла на древнюю вещь.

— Блин, Валерия, расскажи! Что ж мне из тебя приходится жилы тянуть?

Фея рассмеялась.

— Лерой меня называть будешь? — игриво предложила она.

— Да запросто. Если ты захочешь.

— Хорошо, тогда слушай. Первым делом Эли отправилась к волшебнице.

Тут уже Слава прыснул и рассмеялся.

— Что такое? — весело спросила Валерия.

— Да нет, ничего. Извини, пожалуйста. Просто представил, что путешествие к Изумрудному городу вместо маленькой девочки совершала здоровенная футка под два с половиной метра ростом.

— Ясно, — хихикнула собеседница. — А в путь её направила добрая восточная фея, то есть я. Действительно смешные возникают аналогии. Так вот. Вначале Элистерия навестила Милирину. Эта суккуба уже достаточно известным мастером артефактов считалась, и не секретом было, что она страсть как любила старинные вещи собирать. Так что Эли целенаправленно шла к ней и хорошо подготовилась, прихватив с собой древнюю реликвию из нашего мира. У нас, знаешь ли, очень много разных древностей, а спрос на них только у музеев или коллекционеров. Так что достать нечто подобное значительно проще, чем в иных фэнтезийных мирах. Были бы деньги. Увидев предмет обмена и чуть ли не обнюхав его, суккуба пришла в невероятный восторг и буквально душу была готова за него продать. А когда Эли назвала свою цену, разгорелась энтузиазмом сделать для неё что-нибудь шедевральное. Вот только создание новой цукумогами требовало времени, путешественница наша долго ждать не могла. И тогда Милирина вспомнила о другом своём шедевре, который создала для одного известного графа и который, увы, не использовался должным образом.

За чашкой чая суккуба рассказала Элистерии историю конфликта с Грегом и призналась, что та оставила в ней очень неприятный осадок и чувство вины. Да, граф повёл себя бесчестным образом, да, заслуженно понёс наказание, но совершённая кара привела к таким последствиям, которые больно кололи совесть Милирины. Ведь не было ничего неприятнее для суккубы, чем нанести урон мужскому либидо и пригасить его тягу к сексу. Волшебница считала этот свой поступок равносильным святотатству. Но ещё больше удручала её печальная участь с любовью созданной цукумогами, которую она самолично обрекла на безрадостное существование.

— Дать жизнь такой лапочке, такой умопомрачительной милашке, пристроить её к любящему человечку, готовому целиком ей себя отдать, и собственными руками расстроить их счастье. Ох-ох-ох! Моё сердечко кровью обливается! Вы просто не представляете, дорогая моя, как сожалею я о том, что увлеклась этим старым кинжалом. И особенно меня расстраивает то, что совершённые мной проступки не принесли никаких плодов. Материал, из которого было изготовлено это изделие, при детальной проверке оказался недостаточно высокого качества, чтобы магию мою принять. В этой вещи содержится просто драгоценнейший пласт информации, а заставить его рассказать о себе я, увы, не могу. Так что лежит эта вещь у меня пустым балластом к глубокому моему сожалению.

— Тогда отдайте её мне в обмен на мой артефакт, — предложила Элистерия суккубе. — Я отнесу её графу Грегу, и он наверняка поменяется со мной на цукумогами, коли уже перестал ей дорожить. Так я и цукумогами Вашу в хорошие руки пристрою, и семейную реликвию безутешному мужчине верну.

Про себя же футка решила, что посмотрит, в чём состоят психологические проблемы этого человека, и, возможно, сможет решить их при личной встрече, используя свои ментальные возможности.

— Не могу, — вздохнула Милирина. — Жалко терять это приобретение. Причём не саму вещь жалко, а того, что в ней припасено. Я ещё не оставляю надежд найти сильного ментального мага, который помог бы мне осуществить перенос всей накопленной в кинжале духовной энергии в великолепный клинок из эльфийского лего?луса, который я уже давно тщательно и с любовью подготовила.

— Вот как? Ментальный маг, значит, Вам нужен? — ухмыльнулась Эли. — Ну, рассказывайте тогда, чем я могу Вам помочь?

В общем, ближе к вечеру наша путешественница уже прощалась со счастливой до полуневменяемого состояния суккубой, пребывающей в глубоком эмоциональном экстазе.

— Нет, ты скажи, Эли! — настырно требовала она, вцепившись в футку, как клещ. — Чем я могу тебе отплатить? Вот не отпущу, пока не скажешь!

— Ну что ты, Мили, — терпеливо отбивалась от хозяйки гостья. — Какое ещё "отплатить"? Ей богу, ты меня обижаешь! Для меня только в радость помочь своей лучшей подруге!

После того как им благополучно удалось провернуть столь сложную и трудоёмкую операцию по переносу духовной энергии из одной вещи в другую, они знатно отметили сей успех, безоговорочно перешли на "ты" и стали названными сёстрами. Вернее, Милирина страстно навязала футке эту роль, а заодно и в постель её едва не уложила. Элистерии просто чудом удалось интима избежать. И то, благодаря тому, что она знала, чем чреваты для мамоно сексуальные игры с футанари. Это знание и делало её непреклонной недотрогой. Однако в остальном Эли не стала суккубу обламывать и с удовольствием её дружбу приняла, памятуя, что ценные связи никогда не помешают, особенно в чужом мире.

— Нет-нет и ещё раз нет. Да я просто помру от нерастраченной благодарности! — не сдавалась суккуба. — Что ж ты делаешь со мной, сестрёнка, пощади!

— Я тебе так скажу, Мили, — улыбнулась ей Элистерия, — нет для меня лучшего подарка, чем обрести такую верную подругу в твоём лице. Я буду счастлива знать, что в Городе Суккубов есть у меня родственная душа, которая в любой момент готова принять усталую путешественницу и дать почувствовать мне себя словно дома.

— Да! — восторженно кивнула хозяйка. — Мой дом — твой дом! Я всегда буду рада видеть тебя у себя в гостях.

На том подруги и порешили, расставаясь. Ну а путешественница направилась к имению графа, потрёпанного судьбой, суккубой, а заодно и творением её.

Торг осуществился быстро и очень успешно. Едва граф увидел реликвию своего рода, как просто воспрял духом. Он радовался как ребёнок, и Эли отметила, что лечение этого человека, похоже, состоялось само собой. Некоторое время спустя Грег принёс гостье синее покрывало, произнёс формулу расторжения контракта с цукумогами и, передавая её в новые руки, с лёгкой грустью сказал, что женщине владеть ей будет гораздо сподручнее, чем мужчине. Элистерия понимающе покивала и подтвердила, что именно женщине эта вещь и достанется, подразумевая меня, а не себя. Ну а дальнейшее ты знаешь из рассказа Моки. Футанари принесла цукумочку мне, ну а я ей распорядилась уже как посчитала нужным.

— Ага, — проворчал Слава, — забросила в шкаф на долгих два года.

— Так зато сберегла для тебя. Ты только посмотри, как эта лапочка счастлива.

Молодой человек обернулся к цукумогами и тут же оказался в крепких объятиях девушки, которая едва не пищала от избытка чувств.

— Слава! Слава! Славочка! — восторженно повторяла она, добросовестно называя парня по имени, хотя в первом звуке тому и послышалось едва заметное короткое "х".

— Ну и чем же я тебе так приглянулся? — спросил он с улыбкой, чувствуя, как просто тает в потоках её обожания.

— Ты очень вкусный, просто бесподобно! — с удовольствием ответила Мока, загибая один пальчик. — А ещё разрешаешь мне в себя проникать. Это так прия-а-атно! — пропела она мечтательно. — Не только не плачешь, но даже радуешься! — третий палец пошёл на загиб. — И это делает моё удовольствие в сотни раз сильнее! А ещё я тебе очень нравлюсь, я чувствую, как нравлюсь тебе, и это меня окрыляет, делает самой счастливой на свете! И наконец, ты носишь меня на себе! — ладонь девушки полностью сложилась в кулак. — Ах, это так сладко всё время проводить с хозяином и непрерывно его обнимать!