Одна осень на двоих.

Название: Одна осень на двоих.

Автор: Solar Wind

Рейтинг: R

Жанр: романс

Направленность:слеш

Содержание:что может выйти из того, что скучающий молодой человек встретит в баре своего будущего родственника, по совместительству являющегося неординарным пареньком старшего школьного возраста.

Размещение: только с разрешения автора

Жизнь состоит из тысячи всевозможных мелочей, и в зависимости от того в какой причудливый калейдоскоп они складываются, мы счастливы или нет, раздражены или веселы, деловиты и собраны, или наоборот.

Почему-то именно осенью. По утрам, когда я иду учиться, меня очень часто посещают такие мысли. Ну, конечно , не конкретно такие. Просто очень грустные и философские. Как бы сказали первокурсники, готичные. но я, же взрослый. Мне не должно быть дела до этого бреда. Мне двадцать лет. Я боюсь предстоящей жизни. Я чувствую нарастающий вокруг меня лед одиночества. Я никого в этом не обвиняю, я виноват сам, я сам отдалил постепенно всех от себя. Мои одногруппники во многом не замечают этого, наоборот, я стал даже приветливей и вежливей. Преподаватели считают, что я повзрослел. Нет, просто мне наплевать, и я ни капли не вырос, внутри я гораздо больший ребенок, чем все остальные.

В воздухе неуловимо пахло прозрачной осенней тоской и дымом моей сигареты. Некоторые парни прикалывались сначала, что я курю ментол. Но фишка в том, что именно ментоловые мой отец привозит из-за бугра, а они на вкус гораздо приятнее наших. Да и привык я уже к ним.

Я старался идти как можно медленней, рассуждая про себя о жизни и пытаясь уловить за тонкую ниточку хвоста мыслей ее смысл. В эту пятницу у моей младшей сестры свадьба, а в четверг ей исполняется восемнадцать лет. А мне через месяц двадцать один. Она со своим парнем уже, наверное, лет пять знакома, сначала дружили, а потом. Вот. Женятся через три дня. А у меня никого нет. В смысле, на постоянной основе. Просто иногда хочется быть нужным. Конечно, я нужен родителям, сестренке. Но это не так.

У меня было много друзей, но им я был, по сути, не так уж и нужен. Поэтому предпочел избавиться. Проще быть одному, со случайными знакомыми и случайными, ничего не значащими связями. С кем -то куда то пойти, чего — нибудь выпить, с кого — нибудь трахнуть.

Просто иногда, осенью, становиться холодно не только на улице, но и где то глубоко внутри. Когда не спасают горячий чай и любимые сигареты. Когда хочется тепла. И я начинаю чувствовать себя уличным бродячим кошаком.

И действительно. Я стремительно одеваюсь и выскакиваю на улицу. Бродить по пустым или людным улицам, разбрасывая ногами листья, заматываясь в шарф, прикуривать, прячась от ветра. Я люблю осень, только осенью я могу всегда чувствовать себя хорошо, чувствовать себя собой. Люблю, когда в воздухе смешивается запах табака и осенних листьев. Я буквально пью его, смакуя, как смакуют самое дорогое вино, но не одному гурману никогда не достанется этот божественный вкус из смеси табака, осени и горько-острого отчуждения.

Ничто так не подчеркивает твою индивидуальность, как серость окружающей толпы. Не помню, откуда я знаю эту фразу, но она мне понравилась. Каюсь, я всегда хотел и хочу выделяться из толпы, поэтому каждая вещь, которую я делаю, должна мне не только нравиться, но и подчеркивать мою отличность от остального мира. У меня все должно быть не так, как у других.

Поэтому я такой. Поэтому мне сейчас одиноко. И холодно. И хочется тепла. И именно по этому мне это нравиться.

И именно поэтому я сейчас поверну в совершенно другую сторону от колледжа и пойду в круглосуточный бар. И мне плевать, что сейчас утро. Многие 'гости' задеживаются там на несколько суток. Сейчас пойду, подсниму какую нибудь девчонку. Пусть она избавит меня от того чувства одиночества, пусть даже иллюзорно. Мне плевать. Просто я хочу , чтобы мне стало немного теплее.

* * *

В баре было накурено и бармен, как всегда, был сонный. Странно, но он был сонным в любое время дня и ночи, как и оба его сменщика, может, у них профессиональная фишка такая. Я подсел к барной стойке .

— Ну что, Вик. Как всегда, решил развеяться уже с утра.

— Ага, налей-ка мне темненького.

Меня совершенно не мучили сомнения по поводу выпивки с утра, да и вообще — я человек творческий, могу позволить себе некоторые заскоки.

Я стал ждать заказа и стал оглядывать бар в поисках чего-либо доступного и презентабельного. Как это не странно, но здесь с утра вполне реально подцепить какую — нибудь полубогемную девицу с необременительным характером. Вот и сейчас бар пустым не был. Но преимущественно сидели парочки либо компании. Сидела пара-тройка одиноких и вполне не плохих девиц, но меня к ним не тянуло. Такие как они явно предпочитали длительные отношения, а я пока на такие подвиги согласен не был.

Я предпочту пока тянуть пиво в одиночестве. Я решил позвонить старосте, чтобы не было вопросов. Я знаю, она меня отмажет. Нельзя отказать такому милому и галантному юноше, как я.

— Светочка, привет. Ты знаешь. Мне, почему-то, сегодня очень не хочется идти на пары. Дома вчера такая кутерьма была по поводу свадьбы, что я только сейчас глаза открыл. Ты ведь сможешь мне помочь?

— Конечно, Витюньчик. Я, если хочешь, могу маму попросить. Она тебе справочку накатает.

— Спасибо, Светик. Ты золотко. Хочешь, мы в кино как-нибудь сходим или просто погулять.

— Конечно. Вить. Мы потом договоримся.

Она там, по-моему, еще что-то говорила, но я уже не слушал, и нажал на отбой. Витюньчик. Брр... ненавижу это имя. Я Вик. Конечно, она меня отмажет. И справку сделает. Я в этом даже не сомневаюсь. Нельзя не отмазать такого замечательного юношу, в которого ты до безумия влюблена. Впрочем, как и почти все девицы нашего доблестного колледжа. Я не знаю, какого дьявола. Я не брутальный мачо с узлами мышц, не карамельный попсовый мальчик. Нет, я конечно не зеленый обросший гоблин и слежу за внешностью, но не настолько, чтобы напоминать гея, а ровно настолько, чтобы нравиться девочкам. 'Но девочки всегда во мне чего-то находили. Не знаю что, но девочкам видней'.

Спустя час и еще одну кружку пива в бар зашла девушка, довольно не подходящая под обстановку и заказала чай с лимоном и бутерброды. Я удивился, обычно даже с утра здешние посетители заказывали что-нибудь покрепче. Раньше я ее здесь не видел. Хорошенькая, не развязная, не накрашенная вроде как, короткие светлые волосы были взлохмачены — видно, что устала. Наверное, работает в ночь. Тут больница недалеко, может оттуда?

Хотя нет, вряд ли. Все знают, что в нашей стране медицинские работники мало что себе могут позволить. А девица могла. Простые, но видно что дорогие и хорошие джинсы, приличный пиджачок. Захотелось поговорить с ней просто так, без постельной цели. Я заказал кофе и двинул к ее столику.

— Доброе утро. Я могу сесть рядом с вами.

— Да, пожалуйста, приземляйся, мне все равно. Голос у этого чуда оказался низким и хриплым.

На столе лежала пачка 'честера'.

— Какую удивительную дрянь вы курите. Попробуйте эти. Кстати, я забыл представиться— Виктор Лемин. Можно просто Вик.

— Женя. Только давай на ты, я тебе не девица придурошная, чтоб со мной так миндальничать. Ты , кстати, до этого пиво пил, может и мне закажешь. Я еще несовершеннолетний, мне не продадут.

* * *

Кранты. Моя красотка оказалась мальчишкой. Пора носить очки. Правда, пацану тоже не хочеться показывать, что я слажал.

— Не волнуйся, продадут. Бык только с виду такой. Ему плевать сколько тебе. В этой жизни для него каждый за все отвечает сам. Или денег нет, так ты закажи просто, я потом заплачу.

— Да я даже не знаю, что тут есть. Я вообще тут в первый раз, надоело дома, а на улице холодно, а тут уютно.

Черт ним, я заказал два пива. С ним почему то было интересно и мне хотелось узнать, что он тут делает.

— Сходил бы в школу, раз дома скучно.

— Да я типа болею и мне дома надо быть, а дома уже все задрало. У меня в пятницу брат старший жениться, дома все с ума посходили, вот я и удрал.

— Забавно, а у меня сестра. Только восемнадцать стукнуть собираеться, и тут же замуж. А у тебя брат наверное взрослый уже?

— Да не, Пашке только девятнадцать недавно было.

Даа... по ходу мир реально тесен...

— А невесту твоего брата зовут Марина, и дружит она с твоим братом с детства. И теперь по большой дружбе они решили пожениться.

— Ага. А откуда...

— Ну что ,Женька, приятно познакомиться еще раз— Вик, старший брат невесты твоего брата. Мне точно так же, как и тебе, надоела предсвадебная психушка дома, надеюсь там сегодня не появляться. Если хочешь— давай со мной. Дома скажешь, что с родственником знакомился.

— В смысле? Куда с тобой? А как же пиво?

— Да черт с ним, выпьем где-нибудь еще. Погнали.

* * *

Не могу сказать, что на меня нашло, просто захотелось вдруг протащиться по городу с этим забавным мальчишкой. Я расплатился по счету и мы с Женей вышли на улицу. Он смешной и даже в дневном свете напоминал девченку, пока не откроет рот.

За день я протащил его по всем своим любимым местам и уже ближе к вечеру решил затащить в клуб. За этот день я успел узнать, что Женьке 16, что он учиться в выпускном классе, что любит вишню... и т.д. и т.п.

— Жень, а давай в клуб.

— Нее, Вик, я не так одет, да и вообще...

и меня накрывает, я тащу его по магазинам и совместными с продавцами силами одеваем, по салонам и после продолжительных боев мы его стрижем и укладываем. Женька, по моему, не совсем понимает, что происходит, и почему я с ним так вожусь. А мне интересно. Не подумайте, что трачу родительские деньги. Я с восемнадцати работаю и получаю очень неплохо. И не благодаря папочкиному имени, ведь никто даже не знает , кто мои родители

После всех манипуляций и выкрутасов паришка принял цивильненький вид, но все равно его странная 'девчачность' никуда не делась.

Только мы подрулили к 'Пункту Назначения',(честно сказать, что название— еще одно из достоинств данного заведения) , как у Женьки из кармана раздается снайперовский 'Рубеж'.

— Да мам... нет... я к однокласснику ходил...да все в порядке... скоро буду...не надо, я сам.

Женька захлопнул мобилу. Посмотрел на меня, завиноватился слегка.

— Вить, мне домой надо. Ты извини. Ты вообще прикольный. Просто если ... А фиг с ним, пока.

— До встречи, Жень. Скоро родственниками станем, не забудь.

Пацаненок удрал со cверх звуковой скоростью. Странно, но в первый раз мне не было не приятно, когда меня называли 'Витя, Витька' а не Вик.

Я в приподнятом настроении решил все-таки отправиться домой, посмотреть, как там родители и сестренка. Можно сказать, что окружающий мир стал немного светлее для меня.

Дома мы всей семьей ужинали, как когда то давно, когда мы с сестрой были совсем детьми. И мне даже не хотелось сообщать родителям о том, что я собираюсь снимать квартиру.

Уже поздно ночью, засыпая, понял, что благодаря Жене мне стало немного теплее.

* * *

Свадьба уже давно отгуляла свое, уже зима. Не так давно я все-таки снял себе приличную двухкомнатную квартирку, сдал зимнюю сессию и теперь с чувством выполненного долга предаюсь шикарному ничегонеделанию в своих апартаментах. Женьку я последний раз видел только на свадьбе. Сейчас я с уверенностью могу сказать, что скучаю по этому забавному пацаненку, с легкостью рассуждающему о многих жизненных аспектах. На сестренкиной свадьбе мы беседовали ни о чем и о многом. Мне понравился его интересный взгляд на вещи и хотелось увидеть его еще раз. Потом я понял, что от скуки скоро начну сходить с ума и решил двинуть в бар, и либо встретиться там с друзьями либо с симпатичной дамочкой, не обремененной жесткими моральными устоями и большим интеллектом. Я стал собираться. Сегодня вполне подойдут светлые потертые джинсы, легкий бежевый кашемировый свитер , тяжелые замшевые ботинки . укладка— хрен с ней, не в клуб иду. Так ключи, кошелек, мобила в куртке. Арривидерчи до утра, милый дом.

* * *

Женя.

Сегодня я решил, что хочу зайти в тот бар, где встретил Вика. Не знаю зачем. Скорее всего подсознательно я хотел еще раз с ним встретиться. Вик был интересным собеседником, хотя он старше Пашки, не говоря уж обо мне, он не относился ко не как к мелкому и разговаривал со мной как со своим сверстником. Короче я просто скучал по нему. В день нашего знакомства я не мог понять, какого он вообще таскал меня с собой целый день по городу, покупал шмотки и хотел затащить в клуб, я даже отказаться не мог, я от всего этого просто в такой осадок выпал, что дальше ехать некуда. А потом понял, когда уже на свадьбе разговаривали, что Вик вообще обычно рассудительный, и не поступает необдуманно, но иногда он подчиняется импульсу и отрывается по полной.

Вик в тот раз оказался действительно прав, в этом баре наливают, не глядя на возраст. И пускай пиво у них не совсем дешевое, но сегодня можно, сегодня я получил свою первую зарплату. Месяц назад я устроился подрабатывать официантом в суши-баре. И я хочу отметить это событие, но вот как выяснилось, отмечать мне совершенно не с кем. Все мои друзья поехали сегодня на дачу к Славке, а я нет, причем я сам отказался. У меня так бывает, заклинит что-то в мозгу, и я как баран — упрусь рогом и обязательно сделаю и скажу то, о чем потом буду жалеть. Хорошо хоть ребята не в обиде, что я их послал, они уже привыкли к моим сдвигам по фазе.

Вот и сижу теперь тут один. Даже радость разделить не с кем. Мама с папой уехали в отпуск и будут только в конце месяца. Брат сейчас на седьмом небе от счастья со своей женой. Наташа послала меня далеко и надолго. Вернее навсегда. А еще вернее — она тупо меня кинула, потому что я 'ребенок' и 'даже целоваться то не умею', а еще я 'долбанный фрик' и ей 'осточертели мои закидоны'. Поэтому сижу и пью пиво в одиночестве. И хочу увидеть Вика.

* * *

Вик.

Да, как говорится, место встречи изменить нельзя. Сидит за столом, такой надутый. Грустный. Пиво пьет. Диагноз ясен без клинических исследований — бросила девушка. Ну-ну, ничего со всеми бывает.

Подхожу. Сажусь напротив, а он даже не сразу замечает. Потом глядит на меня удивленно и радостно.

— Ну, здравствуйте, Евгений Вениаминович. Как ваши успехи на трудовом поприще? А на личном фронте? Ты не молчи, Жень, а то я решу, что пива тебе уже хватит.

-Привет, Вик, я тебя ждал.

Эх, ребенок ты еще пушистый, Женя. От неожиданности выдаешь то, о чем напряженно думаешь. Хотя я не лучше. Да и не особо взрослее. Не чувствую я себя взрослым. Пока.

-Вик, а ты откуда знаешь, что я работаю.

-Данные сведения были любезно предоставлены мне сестренкой. Я так понимаю, у тебя сегодня праздник — ты, наверное, впервые получил зарплату?

-Ага. Давай я тебя угощу.

-Нет, Жень, не сегодня. Давай я тебя угощу, или, по крайней мере, сам заплачу за себя. А ты лучше давай рассказывай, что у тебя случилось и отчего ты сидишь с такой кислой миной?

А дальше ... Наверное, у Женьки накопилось, и разговор был долгим и обстоятельным.

Вик

— Вот ты, Вик, по ходу, никогда не грузишся!

— Почему же, гружусь, только для меня моя депра в кайф.

— Типа берешь от жизни все?

— Нет, просто живу в свое удовольствие.

Я пожал плечами. Бредовый разговор. А этого я сейчас совершенно н хочу. А чего тогда?

— Вик, а тебе не стремно со мной?

— С чего вдруг?

— Ну...

— Жень, мне с тобой забавно и интересно, правда. Меня ничего не напрягает.

— Не, ну просто я же младше...

— Жень, да я и сам не особо взрослый, знаешь ли.

— Ты старше на шесть лет!

— Считай, что я твой любящий старший брат, тем более что почти так и есть.

Женька смотрит на мея несчастным взглядом, сейчас будет пытаться смен ить тему. Но я, к сожалению, не столь благороден, и все таки заставлю его выговориться, не смотря на то, хочет он этого или нет.

— Вот видишь, тебе со мой не стремно!

— Так, ясно. Значит, кому-то с тобой 'стремно'? Ну так, это, в принципе, нормально. Ты ж не рубль, чтоб всем нравиться.

— Что значит нормально? Вот ты всем нравишся!

— Ошибаешься, Жень...

— Нет,не ошибаюсь! У тебя много друзей, тебя все знают, и вообще.

Ох, как мне нравится всегда это 'и вообще'. Его произносят, когда уже под конец своего обвиняюще-уверенного спитча начинают сомневатся в абсолютности своего мнения.

— Жень, это не друзья. Это знакомые, с которыми можно хорошо провести время, либо это люди с нужными связями, которые могут чем то помочь в нужное время.

— Вот видишь, ты говоришь, что твои знакомыемогут тебе помочь. Значит это друзья, а друзья обычно помогают друг-другу.

— Помогют. Но не по системе 'услуга за услугу'. И вообще это не важно, мы вроде как о тебе говорили. Так что там у тебя произошло?

Женя смотрит на меня, как на врага народа. Как будто говорить не хочет, но при этом желание излить душу явно присутствует. Просто не знает, с чего и как начать. Ничего — поможем, научим, заставим.

— Начнем от печки и с приятного— рассказывай про работу.

— Ты же сказал, что знаешь все.

— Да. Но я хочу послушать твою версию.

Откидываюсь на спинку стула, скрестив руки на груди. Женька улыбается, принимая правила игры.

— Ну, я уже месяц отработал официантом в кафе. Деньги, конечно, небольшие, но зато свои, — Женя продолжает дальше рассказывать про работу, про то, что у него произошло за месяц, что работать нелегко, но ему нравится.

Я отстраненно, но внимательно слушаю его монолог, и понимаю, что ему действительно нравится работать. Нет, не в смысле того, что работа официантом, это то, что больше всего ему подойдет, а просто ему очень нравиться быть нужным людям, приносить и пользу. Да и людское внимание ему тоже нравится.

— Только вот сам я в суши-бары ходить не буду. Знаю , как там все делается.

— Ничего,Жень, это пройдет. Теперь дальше. Почему ты весь такой из себя грусный сидел, когда я зашел? Тебе идет задумчивость, но не грусть, — Женя немножко покраснел при этих словах.— Так что там у тебя еще случилось?

— Наташа...

Очаровательно! У него случилась Наташа.

— Жень, мне, честно сказать, неизвестно природное явление с названием 'Наташа', только если это какое-то очередное торнадо где-нибудь в Алабаме, так что, если можно, то пораспространеннее.

— Ну, мы расстались.

Ну, что я и говорил, это было ясно и понятно сразу же.

— И какого черта это природное явление покинуло тебя?

— Потому что я ребенок и фрик!

Нет, ну первое то еще куда ни шло, но вот как фрика Женьку воспринять сложно. Хотя, он действительно слегка фриканутый. Чересчур уж он эмоционален и наивен для шестнадцатилетнего парня. Тонкая художественная натура.

— Жень, может, ты сам слегка виноват? Не уделял девушке должного внимания?

Женька сразу сник. Ну и гад ты, Вик. Утешил ребенка, называется.

— Жень, ты подожди кукситься, я не о том. Мне кажется, что эта Наташа тебе и не нужна была особо, раз ты ее спокойно отпустил. И вы с ней просто друг другу не подходите.

— Ну, да, наверное, — опять бубнит себе под нос.— Просто все равно обидно. Я же ничего такого не сделал.

Да уж, скорее всего, в том то все и дело, что Женька ничего такого не делал, а девушки сейчас у нас такие, что без 'такого' объявят тебя тряпкой, себя королевами, перешагнут и пойдут дальше свой шикарной королевской походкой — чересчур виляя своей королевской... Но Жене я не буду этого говорить, а то скажут, что я порчу и развращаю хорошего мальчика.

Женя.

— Жень, ты понимаешь, что мало кто в шестнадцать лет встречает нужного человека.

— Мне семнадцать скоро!

— Жень, это дела не меняет. Я тебе ,в общем, говорю о том, что вся жизнь еще впереди, и все успеется.

Я не знаю почему, но Вик во всем, даже в таких вот дурацких фразах, не отталкивающий, а даже наоборот. Понимаешь, что он не отделывается от тебя этой фразой, а реально пытается поддержать.

Как бы то ни было, мне эта тама надоела, и даже стала казаться какой-то глупой и ничего не значащей.

— Ладно ,Вик, я понял, что у меня все будущее впереди и в этом будущем просто море счастья, — Вик улыбается. Мне нравится, когда он так улыбается. Становится так тепло и уютно, и хочется верить, что так он улыбается только мне.— А вот у тебя, я знаю, тоже перемены в жизни.

— О! И что же ты про меня уже выведал?

— Что ты снял двухкомнатную квартиру и живешь отдельно уже довольно таки давно.

— Потрясающая осведомленность. Так что еще ты хотел бы знать, но боялся спросить.

Голос у Вика мягкий и вкрадчивый, я чувствую, что уши начинают гореть и выдаю вопрос, самого меня удививший:

— А ты один живешь, или... ну...

— Я живу в потрясающей компании кофеварки, телевизора и состоянии капитального нарциссизма, и пока ничего не хочу менять. И в доказательство моих слов я хочу пригласить тебя в мои белокаменные палаты с целью проведения ознакомительной экскурсии. Благо моя квартира находится неподалеку,— Вик выжидательно смотрит на меня. — Ну что, идем.

— А? А ну да, конечно, сейчас.

— Жень, ты не суетись, хорошо. Сейчас я расплачусь и мы пойдем.

— Опять ты платишь! Почему?

— Потому, что я так хочу.

Вик подходит к барной стойке, расплачивается и подходит ко мне.

— Ну что, рядовой Женька, к переброске на новую неизведанную территорию готов?

— Так точно! Разрешите отправляться.

— Разрешаю. Налево кругом! Шагом марш!

Женя.

И мы шагаем плечом к плечу и я понимаю, что снова принимаю его правила игры, а еще понимаю, что принял бы их при любом раскладе, по тому, что это были его правила.

— Наверное, это так замечательно— жить одному.

— Угу. Только вот некого обвинить в том, что посуда не мытая.

Вик опять смеется. Он почти все время такой. Веселый. Но я почему-то думаю, что это все не совсем настоящее. Не фальшивое, нет. Просто для других. Вик не то, чтобы обманывает окружающих, он просто не хочет их расстраивать. Но, не смотря ни на что, Вик самый замечательный из всех, кого я знаю.

Вик.

Не знаю. Ведь вроде хотел пойти развеяться, а не сидеть в четырех стенах. А вот теперь, через полчаса после выхода тащусь обратно домой. И тащу Женьку на буксире.

Забавный он все-таки. Не зря я еще тогда, когда его не знал, взглядом за него зацепился. И глядя на Женю сейчас, я уже совершенно точно могу признать, что он мне нравиться. Мысли эти ужаса у меня не вызывали, потому что симпатичные мальчики, в принципе, привлекали меня наравне с симпатичными девочками. Единственным 'но' было то, что это был не просто мальчик с симпатичной мордашкой, а Женька. И дело даже не в том, какой он был ориентации — я совершенно точно чувствовал его тягу ко мне, пока не совсем осознанную, но уже вполне очевидную. Просто он был кем-то вроде младшего брата. Нет, не я так к нему относился, это он все так воспринимал. Ломать Женю не хотелось. Его просто хотелось.

Вот я дурак! С такими мыслями парнишку к себе домой тащу. Я ж на слюну изойду и буду не совсем адекватен. Нет, конечно, набрасываться я на него не буду, а вот вести себя, как идиот, буду точно. И вообще, я сегодня собирался девочку подцепить, а сам вот Женю привел, который, кстати, уже восхваляет мою квартиру.

— Клево у тебя. Ничего лишнего и хлама нет никакого.

— Угу. Не оброс еще. А если серьезно, то когда я эту квартиру снял, в ней ничего не было, кроме санузла и выхода в сеть.

— Ага. Ого, какой телик. Вот это я понимаю.

— Подарок родителей на новоселье. Жень, ты пока либо в дисках поройся, либо еще по квартире поброди, но уже без экскурсовода. Я пока пожрать по-быстрому сделаю, а потом киношку какую-нибудь поглядим.

— Хорошо, Вик, только маме позвоню, предупрежу, что я у тебя.

— Да я сам позвоню, не волнуйся.

Да, надо позвонить жениной маме. Кем она мне там приходиться?

Валентина Сергеевна протестовать не стала, удивилась, конечно, немного, но с легкостью отпустила Женю ко мне в гости до завтра. Вернее, даже сама это предложила, спросив, во сколько Женю завтра ждать. Удовольствовавшись тем, что я пообещал привезти его завтра во второй половине дня, она напоследок попросила сильно не хулиганить и отключилась.

Поставив в духовку тушеную картошку с мясом, я прихватил из холодильника пиво и отправился к Женьке в комнату.

— Жень, танцуй.

— Зачем?

— Ты сегодня у меня остаешься.

— А мама?

— А мама просила тебя покормить и проследить, чтобы ты не хулиганил.

Женька аж покраснел от такого счастья. Ну да, наверное, его теперь дома окружили вниманием. И им же задушили. Старший то брат свалил, и вся родительская опека теперь перешла на младшего. Вот он и радуется теперь, что хоть ненадолго вырвался из-под контроля.

Как мне кажется, Женя является довольно непосредственным человеком, а уж от такой радости эмоций у него вообще через край.

— Витька! Это ж зашибись! Я тебя обожаю! — и с этими криками он кидается меня обнимать.

Я уже готов застонать. У меня на эти его радостные обнимашки совершенно неадекватная реакция. Ну, или наоборот, чересчур адекватная — это с какой стороны посмотреть.

В своем порыве радости Женя повалил меня на диван и теперь сидит, у меня на коленях, радостно улыбаясь. Ну ладно я, но неужели для Жени в этом положении ничего не кажется неправильным. А я смотрю на него, понимая, что влюбился. Впервые в жизни. Влюбился тогда, когда многие мои знакомые уже стали отцами. Влюбился в подростка шестнадцати лет. В почти родственника. В мальчишку. Замечательного человека Женьку, которого недавно бросила девчонка за то, что он не умеет целоваться. А мне его поцеловать хочется только так. И совершенно плевать на все причины, по которым мне этого нельзя делать. Только одно меня останавливает — я пока не понял, как воспримет это Женя.

А Женя к этому моменту уже перестал улыбаться и радоваться, но с меня не слез. Сидит и напряженно смотрит мне в глаза, закусив губу. Это такое явное, пусть и неосознанное, приглашение. А еще он о чем-то напряженно думает. Я жду его решения. Выбрать дальнейшее развитие ситуации должен он. И тут он выдает:

— Вик. Ты мне нравишься. Очень-очень. Я понимаю, что все это неправильно, и если ты меня сейчас не захочешь видеть, то я пойду домой и не буду больше тебе на глаза попадаться, по крайней мере, постараюсь. И вообще, я, наверное, пойду, потому, что я... ты...

Он путается в словах и движениях, безуспешно пытаясь сползти с меня, но я держу крепко, и в итоге он просто ерзает у меня на коленях. Как многого бы мне хотелось сейчас и сразу. Хотелось бы ласкать моего мальчика бесконечно долго, хотелось бы слушать его стоны и всхлипы, хотелось бы попробовать его на вкус. Но, нельзя так много и сразу, ведь это все-таки шестнадцатилетний мальчишка, от которого нельзя требовать всего и сразу.

Поэтому я просто мягко касаюсь его губ, почти сразу отстраняясь. При поцелуе Женька не закрывает глаз, а наоборот, удивленно на меня смотрит. Забавный. Милый.

— Женя, ты прелесть. И я никуда тебя не отпущу. Только с меня тебе все же лучше слезть, а то я не железный Феликс.

Женя еще больше удивляется и заявляет вдруг:

— Вик, если это ты меня так жалеешь, то лучше не надо.

Боже, у него иногда устрашающая логика. Кошачья какая-то.

— Нет, Жень. Просто ты, — я опять почти вплотную придвигаю его к себе, — тоже очень мне, — почти касаюсь губами губ, — нравишься, — целую.

Женя отбрасывает все свои сомненья, обнимает меня за шею, активно отвечает мне и даже пытается перехватить инициативу. Этого я ему пока не разрешу. А Женька еще и постанывает, ерзая у меня на коленях. Так, это надо прекращать, пока все не покатилось дальше. Я отрываюсь от Женьки и аккуратно снимаю его с себя. Сначала он недовольно на меня смотрит, но потом не выдерживает и улыбается.

— Вик, а мы разве не? — и выразительно так на меня смотрит.

— Тшш, Жень. Не все сразу. Давай лучше поужинаем, радость.

* * *

На ночь я решил разместить Женьку в своей спальне. Все таки, гостя, тем более такого, как мой Женя, надо разместить с комфортом. 'Мой Женя'. Я даже вслух проговариваю эту фразу несколько раз, перекатывая на языке, привыкая к такой приятной и необычной для меня фразе. У меня никогда не было ничего подобного. Не было человека, способного стать моим, от которого я был готов не только брать, но и отдавать не меньше, причем с полной уверенностью, что меня примут безоговорочно.

Мне даже кажется, что я стал как-то чище и светлее. Это Женька меня так высветлил. Не думал, что смогу чувствовать вот так, когда желание нераздельно связано с нежностью, когда хочется растянуть удовольствие, когда думаешь о предстоящем сближении не с неприятным нетерпением, а с каким-то ранее незнаемым чувством возвышенности на душе.

Женька— моя личная, персональная радость. А кто сказал, что я не эгоист. Я хочу подарить моему мальчику мир и себя, и мне не хочется делить его с кем-то другим. Да, Вик, еще только мальчик определился с отношением к тебе, а ты уже его ревновать решил к любому столбу.

Сам я устроился на ночь в гостиной, правда, уснуть не мог. Нет, бессонница меня не мучила, просто я слышал, как Женя за стеной то ворочался, то шумно вздыхал. Не выдержав, я решил проверить, в чем дело.

Женя.

Я сейчас чувствую себя настолько счастливым, что мне хочеться петь и смеяться. Когда Вик меня поцеловал, после того, как я нес всю эту околесицу, я вначале даже ничего не понял, но потом стало так хорошо-хорошо, что я чуть не заорал от счастья.

Но, если сказать по-честному, я думал , Что Вик не ограничится только поцелуем. Нет, не то, чтобы я был готов, я, конечно же, боюсь всего дальнейшего, и вообще, не особо хорошо представляю себе это самое 'дальнейшее',но в тот момент, когда Вик прижимал меня к себе, я совершенно очевидно чувствовал его желание, да и сам я, при этом, хотел большего.

Но Вик отправил меня спать одного. В свою спальню. У него большая кровать, на которой мне очень бы хотелось оказаться рядом с ним, чтобы он обнимал меня своими красивыми, сильными руками. Черт, от этих мыслей мне снова становиться жарко. Я всегда хорошо владел своими желаниями, не возбуждался от одной, по сути, в общем то, невинной мысли, а сейчас... чувствуя, как горят уши, я прислушиваюсь. В квартире вроде тихо, Вик спит, а я тут, в его спальне , один на один с такой вот проблемой. Опускаю руку вниз, закрывая глаза, и стараюсь почувствовать на себе не свои пальцы, а Вика, провожу вверх-вниз, стараясь особо шумно не дышать, и представляю-представляю-представляю... Охх! Мне даже кажется, что я чувствую его дыхание на шее, на мою ладонь сверху ложиться твердая ладонь Вика, и я слышу его жаркий шепот:

— Не сдерживайся, радость, ты прекрасен.

Он ускоряет темп, я не могу больше сдерживаться. Не выдержав и громко простонав его имя, я выплескиваюсь Вику в руку. Он притягивает меня к себе.

— Горячий мальчик. Нетерпеливый.

Я чувствую, что уже засыпаю. Сейчас мне так хорошо и уютно. Все потом, стесняться я буду утром. И, уже на границе сна и реальности, говорю, кажется, вслух:

— Я люблю тебя.

И проваливаюсь в сон.

* * *

Проснулся я довольно таки ранним утром, даже вернее почти еще ночью, часа в четыре — в половину пятого. Вспоминая, как мы вчера уснули, вернее то, что было перед сном, я опять начинаю краснеть. Но при этом губы сами собой растягиваются в улыбке, и я чувствую себя счастливым, от того, что рядом со мной, крепко прижимая меня к себе, спокойно спит Вик. Мой дорогой и любимый человек.

Меня совершенно не коробит мысль о том, что мы оба одно пола. Это совершенно не важно, наоборот, это даже объясняет то , почему у меня не складывалось с девченками. Я не могу вести в открытую, я хочу быть ведомым, я хочу, чтобы рядом со мной был сильный человек. И теперь он есть. Вот — лежит, дышит во сне спокойно, прижимая меня к себе. И мне так хорошо и приятно лежать рядом. Так правильно.

Обычно я склонен к анализу ситуации. Так и в этом случае, надо подумать, что делать в данном случае. В том смысле, что скрывать наши с Виком отношения я не намерен, и поэтому я должен как то рассказать об этом в первую очередь родителям. А в дальнейшем, думаю, мои друзья тоже все это воспримут адекватно. В конце концов мы живем в двадцать первом веке, и однополые отношения уже давно стали чуть ли не нормой.

Вик.

Можно сказать, что я не удивился, зайдя в комнату к Жене, и застав его за интересным занятием. Молодой еще, горячий. Но и я явно не холоднее.

Как же мне хотелось в тот момент не просто помочь ему рукой, а попробовать его на вкус, почувствовать себя в нем, его всего под собой. Все, что я смог себе позволить, это слизнуть с ладони жемчужные капли, а потом той же рукой довести себя до разрядки, когда мой мальчик уснул, уткнувшись мне в шею и прошептав о своей любви.

* * *

Женя.

День ото дня мы становились все ближе друг другу. Мне было хорошо с Виком, трудностей осознания себя 'неправильным' не было, но все же было кое что, что напрягало довольно сильно. Этим кое чем был тот факт , что о нас никто не знал, а ведь я не хотел это скрывать от родителей.

Но мне приходится. Потому что, когда я начал окольными путями выяснять отношение в моей семье к людям не совсем традиционной ориентации, то понял, что отношение крайне негативное. Нет, не с гневными выкриками из области 'уроды' или 'вешать их всех за...'. Просто мои родители считают это болезнью, которую можно и нужно лечить, пока эта зараза не распространилась дальше.

Я даже пытался с ними на эту тему спорить, что человек сам волен в выборе , на что папа сказал, что это юношеский максимализм, а вот мама как то странно посмотрела.

С момента того разговора прошло уже несколько дней, в течение которых мама постоянно интересуется, где я гуляю, с кем, чем занимаюсь, хотя раньше такого сильного любопытства она не проявляла. Пару раз я простодушно сказал ей, что гулял в Виком, но опять заметил тот же странный, подозрительный взгляд, после чего стал врать, что гуляю с друзьями или с Наташей. И после каждого такого вранья я просто преотвратно себя чувствую. Но ничего не поделаешь.

Вот и сегодня, я сказал, что на выходные еду с ребятами на дачу, а сам рулю к Вику. Мама вдруг спросила меня, уверен ли я в том, что я точно еду на дачу, а не куда-то еще. Я почувствовал какое-то очень неприятное ощущение, как будто мне на плечи опустилось что то тяжелое и холодное. Я нервно сглотнул, и , стараясь выглядеть невозмутимо, спросил:

— Мам, ты это о чем?

— Знаешь, Женя, оказалось что вы с Наташей уже давно не вместе. Мы с ее мамой недавно встретились, разговорились. Оттуда я и узнала, что на прошлых выходных ты у Наташи в гостях не был и что она дружит с другим мальчиком. Женя, мне кажется, что ты умный человек и не во что плохое не ввяжешься, так?

— Н-ну, да.

— Тогда почему ты меня обманываешь? Где ты пропадаешь? Если у тебя появилась подружка, почему ты нас не познакомишь? Что происходит, Женя?

Выговаривая мне все это, мама была абсолютно спокойна, словно интересовалась у меня о погоде на завтра.

— Мама, неужели у меня не может быть своей жизни? Почему я всегда должен отчитываться и оправдываться?

— Ты мой ребенок. Несовершеннолетний, прошу заметить. И у меня складывается впечатление, что ты влип во что-то, совершенно не хорошее, и, надеюсь, что хотя бы не противозаконное!

— Да все у меня хорошо. Я не тусуюсь ночи на пролет по клубам, подрабатываю, хорошо учусь, готовлюсь к поступлению в университет, почти не пью. Что тебе еще не так?

— Все не так, Женя, все! Я тебя не узнаю. Ты стал другим. Ты не гуляешь, как раньше, с друзьями. Тебя не интересуют девочки. Разговоры эти твои странные. Одежда, которая, кстати, непонятно откуда появилась...

— Мам, я вообще-то зарабатываю ...

— Подожди. Так вот, одежда странная, прическа. Мне кажется, еще чуть-чуть, и ты губы начнешь красить!

— А если и начну! Что , посчитаешь больным и запихнешь в дурку? Да! Я тебе врал, по тому, что сначала не знал, как сказать, а потом боялся, узнав, как вы с отцом к этому относитесь. Я встречаюсь с парнем. Уже месяц! И мне с ним очень хорошо!

— Все сказал?

— Да.

— Значит, это к нему ты сейчас собирался?

— Да.

— Хорошо. Тогда так. Для начала, ты под домашним арестом. Работать ты не будешь. Будешь готовиться к поступлению. А еще— отдай сюда телефон.

— Нет! Я уйду.

— Успокойся немедленно, никуда ты не уйдешь. Посидишь маленько дома, и вся эта чушь пройдет сама собой.

За мамой захлопнулась дверь, и я оказался заперт в своей комнате, один на один с этим жутким событием. Я рванул к компьютеру, чтобы сообщить Вику, что случилось. И, слава всему, успел отправить ему совершенно дурацкое сообщение: 'Я под домашним арестом. Мама выяснила, что я с тобой, но про тебя ничего не знает.'. после чего у меня еще и отрубили интернет. Значит, мама рассказала обо всем отцу и меня ждет тяжелый разговор, не сегодня, так завтра.

Вик.

Три дня не работал инет. Какие-то, мать их, на линии неполадки. По этому я ни как не мог связаться с Женькой. В пятницу он так и не пришел. И не позвонил, чтобы предупредить и сказать, что случилось. Мобильный у него был отключен.

Когда я решил вызвонить его по домашнему номеру, безрезультатно прождав его звонка полтора часа, то его мать ответила мне, что Женя уже лег спать. Это странно. Может он заболел? Угу. Резко. Воспалением хитрости. Ни черта не понимаю.

Сейчас, включившись в сеть, я выловил письмо трехдневной давности от моего мальчика, из которого узнал, что он под 'домашним арестом' и его родители узнали, что их младший сынуля не подарит им внуков. Но что моя радость грешит именно со мной, его родичи пока не в курсе. Что ж, это к лучшему. Попытаемся разрулить ситуацию.

Снова звоню Жене на домашний телефон. Отвечает Вениамин Евгеньевич, отец.

— Да.

— Здравствуйте, это Виктор, ваш...

— Да-да. Здравствуй. Не волнуйся, я тебя узнал. Очень рад слышать,— хотя голос совершенно не радостный, а напряженный. Бедный Женька, как он там,— мы как раз хотели тебе звонить.

Удивили, что называется. Зачем это они хотели мне звонить?

— Да? Странно. А зачем?

— Видишь ли, я не знаю, в курсе ли ты нашей семейной неурядицы, хотя я думаю, что сестра тебе уже говорила...

Бля! Вот же... Они б еще всем соседям рассказали, что их младший сын гей. Так, ладно, выдыхаем и играем дальше.

— Ну да, я наслышан. Собственно по этому поводу я и звоню. Я могу предложить какую ни будь помощь?

— Да конечно, мы с Валей будем тебе очень признательны.

— Хорошо. Тогда я сейчас к вам подъеду.

— Если тебе удобно, то конечно.

— Мне очень удобно. Ждите.

Да, я знаю, что закончил разговор несколько резковато, но я уже не мог сдерживаться. Я торопился ехать спасать мою радость.

Женины родители приняли меня очень радушно, при этом их взгляды говорили мне о том, что я их последняя надежда.

Слово взял отец:

— Понимаешь, Виктор, наш сын совершенно категоричен и абсолютно нас не слушает, возможно ты сможешь поговорить с ним на эту тему. Мы с Валей знаем, что ты рассудительный и надежный юноша, и надеемся, что ты хорошо повлияешь на Евгения.

Угу. Повлияю. Я уже месяц на него влияю. Очень положительно. Конечно, вслух я говорю другое:

— Не сомневайтесь. Но для начала возможно вы скажете, как именно вы хотите, чтобы я исправлял ситуацию?

В принципе, идеи жениных родителей я не особо и выслушивал, после чего предложил им свой вариант. Я предположил, что если Женя на некоторое время переедет ко мне, я смогу влиять на него не только словом правильным, но и примером положительным.

До смешного быстро они на это согласились. Мне кажется, что у них появилась какая-то странная, почти неуловимая брезгливость по отношении к сыну. Бедный мой мальчик. Ну ничего. Как только он окажется у меня, то я с утроенной силой примусь положительно на него влиять. Интересно, неужели женины родители еще не заметили, что я его при каждой встрече глазами трахаю. В самых мыслимых и немыслимых позах.

Ладно, вернулись с грешных небес на праведную землю. После того, как мы обговорили все условия переезда, я вошел в башню к прекрасное принцессе. Вернее в женькину комнату.

Мой мальчик сидел на краешке кровати, весь взъерошенный и несчастный, как воробышек в холодный осенний вечер. Завидев меня, он просто кинулся мне навстречу с радостным вскриком.

— Витя!

— Тсс. Тише, мое сердце. Мы не одни в этом доме.

Женя моментально поник.

— Я знаю.

— Ничего, мой хороший. Все образуется. Я со всем разберусь.

— Но как?

— Жень, ты мне веришь?

— Да!

Он ответил не задумываясь. И в глазах безоговорочное доверие. Такое, что мне, с одной стороны, немного не по себе, но , с другой стороны, я себя чувствую чуть ли не полубогом в его глазах.

— Так вот, Жень, если ты веришь мне, то поверь и в то, что я со всем разберусь.

— Хорошо.

— Ну вот и славно. У тебя есть чемодан?

— Да. А..?

— Собирай вещи.

И я вышел.

Когда я минут через пятнадцать снова пришел в комнату к Жене, он уже собрался и с таким трогательно-покорным видом ждал меня, что мысли мои сразу приняли столь непристойное оформление, что я даже закашлялся.

Женя моментально подскочил ко мне с намерением похлопать по спине и поддержать в трудную минуту. От перенапряжения я почти зашипел на него:

— Женя, радость моя, если ты сейчас же не отойдешь от меня на пионерское расстояние, твои родители отменят твое скоропостижное переселение.

Женька моментально отскочил от меня к столу и уже оттуда поинтересовался, растеряно хлопая ресницами:

— Какое переселение?

— С это го дня, Евгений Вениаминович, вы переезжаете ко мне на исправительные работы и ежедневные процедуры лечебно-профилактического мозгое...полоскания.

— Вить, я!

— Тсс. Одевайся , а я буду ждать тебя на кухне.

* * *

Женя вышел минут через двадцать. Мы с его родителями успели уже обговорить все условия строгого содержания моего мальчика и даже обсудить некоторые светские темы, когда он сам появился в дверях.

— Мам, пап.

Снова заговорил женькин отец:

— Вот что , Евгений. Мы с мамой решили,— ха! они решили,— что ты некоторое время поживешь у Виктора. Он человек надежный. Мы думаем, что это тебя вразумит и надеемся, что недоразумений не возникнет.

Ага, как же, не возникнет. Да если б они только знали, что творится в мыслях у 'надежного человека', они б меня к своему сыну ни на километр не подпустили.

— Да, пап, я все понял.

Женя понурил печально голову, но я просто кожей чувствовал, что он просто скрывает улыбку.

В общем, опуская все ненужные детали, мы с моим мальчиком добрались до меня.

— Ну, вот что, Жень. По приказу твоих родителей ты сейчас смотришь спокойной ночи, потом чистишь зубки, а потом марш спать. Диван ждет.

Радостная улыбка моментально потухла. Господи, неужели он сейчас воспринял мои слова всерьез. Я что, так похож на злобного зеленого гоблина. Я же ему не враг. Да и себе тоже.

— Вик, а разве?

— Жень, ну что ты, в самом деле. Просто я шучу так, я уже предупреждал тебя, что юмор у меня дурацкий, и главное, нескончаемый. Я просто говорю, что если хочешь, иди в душ, или смотри телек. А я пока поесть забабахаю чего-нибудь.

— Ага, Вить. Я мигом. А где... Где я сплю? -и он замечательно краснеет, хотя в глазах прыгают бесенята.

— Жень, а сам то как думаешь?

— Ну, наверное, где-то подальше от тебя. Там где холодно и грустно.

Подойти. Провести пальцем по скуле, задержаться на подбородке, наклониться, невесомо коснуться губ , слегка отстраниться и выдохнуть в милое пылающее ушко:

— Нет, ты будешь спать там, где чертовски интересно и адски жарко. Со мной.

Женя смотрит на меня такими шальными, сияющими глазами.

Черт! Если в ближайшие тридцать секунд он не свалит в душ, то я разложу его вот прям на этом милом коврике, а уж там...

Когда, интересно, я успел стать таким маньяком? Раньше я спокойно сдерживал свои желания, а тут я иногда фактически невменяем.

Женя благоразумно умотал в ванную, а я поплелся на кухну готовить ужин и во время этого процесса представлял себе моего мальчика, вышедшего из душа в ослепительно белом полотенце на бедрах или совсем без оного.

К моменту, когда макароны по-флотски, а я был подогрет до такого состояния, что был готов облегчить это самое состояние вручную, как на кухню вплыл Женя.

В чудесном синеньком махровом халате. С поросятами.

Я не знаю, откуда у него эта жуть, но даже такой сногсшибательный вид совершенно не отбил у меня этого нестерпимого , жуткого желания обладать моим мальчиком.

Подхватив Женю на руки, я усадил его на стиралку и впился в его чудные губы с сумасшедшей жаждой. Это был один из самых крышесносных поцелуев в моей жизни.

Женька терся об меня, постанывая так, как я не знаю кто. Пояс халата уже давно развязался, сам халат сполз и я скользил руками по восхитительно-нежной коже.

— М-мм. Мой.

— Твой, Витенька. Твой.

Я спустился губами вниз вдоль напряженной шеи, поиграл языком с напряженными бусинами сосков, чем вызвал неприлично-громкий стон. Проследил носом дорожку до пупка, вдыхая такой пьяняще-любимый запах, и , спустившись ниже, проведя парк раз по такой восхитительно-бархатной твердости, наконец-то попробовал моего мальчика на вкус.

Женя издал какой то непонятный горловой вскрик, и по-моему, не будь позади стенки, он бы точно упал назад.

Для меня же на, данный момент ,не было ничего важнее ,кроме как доставить моему мальчику наслаждение, проследив языком пульсирующую жилку и пощекотав головку.

Долго мой хороший не выдержал. Прошло совсем немного времени, как Женя кончил. Теперь он смотрел на меня шальными глазами и облизывался. Затем он притянул меня к себе, я даже мимолетно удивился его смелости, и уже сам вжался губами в мои губы. Я с радостью поддержал его инициативу и тут же почувствовал, как ладонь моего мальчика обхватывает мой уже до нельзя напряженный член. Пары его неуверенных движений было достаточно, чтобы меня с головой накрыл оргазм.

Господи, надо бы пойти в душ. Но я не могу. Я хочу спать. Спать, прижав к себе невообразимо-сладкого, невозможно-любимого моего Женьку.

Женя.

Я живу у Вика уже больше недели. Нет, не так, мы больше недели все время вместе.

Родители мне звонили всего один раз, со мной они говорили минуты три, и с Виком минут двадцать. Он сказал, что приимущественно они спрашивали его о том, не мешаю ли я.

Обидно. Почему то появляется такое ощущение, словно мама и папа просто отвязались от меня и не хотят больше видеть. Я им как будто бы противен.

Вик после разговора с ними еще часа полтора ходит злющий и что то бурчит себе под нос. А я, не смотря ни на что, счастлив, ведь мы вместе.

Хотя с того первого вечера, как только мы пришли в квартиру,между нами ничего серьезного, да и несерьезного, вобщем то, не было. Мы только целуемся время от времени до одури, как ненормальные, но дальше — ни-ни. Я откровенно не понимаю, в чем дело. Надо собраться с духом и поговорить с Витей.

Странно,данная проблема волнует меня гораздо больше, чем непонимание в собственной семье.

Сегодня Вик задержался где-то. Я уже дома, а он еще не пришел. А я работал сегодня, между прочим. Вот кстати, тоже, еще одна неприятная штука — я совершенно не в курсе того, где пропадает вечерами Вик, где он работает, кто его друзья. По сути, это я сам не спрашивал его ни о чем, но ведь я ему просто так все рассказываю.

На столе начинает вовсю орвть труба и при этом ползать по этому самому столу. Звонит Вик:

— Жень, я надеюсь, что ты уже дома.

— Да, а вот ты нет, — интересно, откуда у меня такая язвительность,— мне долго опять тебя ждать.

— Нет, сердце мое, я уже скоро буду. Ты пока стол накрой. Горячее в духовке, его только подогреть, салаты и остальная лабуда в холодильнике. И если ты уже в халате, то переоденься в цивильное.

— А в чем дело то? — я, если честно, ничего не понял. Что за праздничный ужин такой неожиданный.

— Через двадцать минут я приеду с семьей.

Сказать, что я в шоке, так это соврать. Я в тихом ужасе.

— Зачем, Вик?

— Семью же надо с невестой знакомить.— ну вот, опять он смеется.— Ты , главное, не бойся. Все хорошо будет. Они знают, кто их тут ждет. Я их уже давно ошарашил. Жди, солнце.

И он отключается. Я стою и даже не знаю, что мне делать. Так, в первую очередь надо покурить. Медленно успокаиваюсь и начинаю соображать. Значит, приедут не только родители Вика, но еще и его сестра с моим братом. Понимаю, что болше всего боюсь встречи с последним. Вдруг он такой же, как мои родители.

Так, что там Вик говорил: горячее разогреть, холодное остудить, носки одеть. Начинаю бегать по дому, пытаясь сделать все и сразу, и в результате, когда хлопает входная дверь, я от неожиданности разливаю полбутылки вина, которое так старательно и аккуратно только что открыл. Причем разливаю на себя, вследствие чего довольно громко чертыхаюсь.

Вик моментально заходит на кухню и видит эту печальную картину. Отбирает у меня вино, коротко целует и выпроваживает из кухни со словами:

— Очаровательно, как всегда. Иди переоденься, чудо.

Выскальзаваю из кухни и радуюсь тому, что архитектор этого дома задумал такой дурацкий коридор, благодаря которому я могу пройти в комнату незамеченым.

Пока я переодеваюсь, волнение опять накрывает меня с головой, и я уже довольно долго копаюсь. Но Вик почему то не приходит за мной, хотя, это очевидно, почему, пока я тут мучаю сам себя, он там гостей развлекает.

Еще раз тяжело вздохнув, я отправляюсь на кухню, где действительно обнаруживаю родителей Вика и его сестру с моим братом. Пашка поднимается мне на встречу, а я инстинктивно вжимаю голову в плечи. Он улыбается:

— Жень, ты чего. Ты хоть и мой мелкий противный младший брат, но я ведь принимаю тебя, каким бы ты не был.

— Да я так, ничего...

— Жень, да не бойся ты. Это твой выбор, и не мне тебе указывать на его правильность. Садись давай, а то жрать хочется, а без тебя начинать не разрешается.

Меня отпускает напряжение. Пашка такой же, как всегда. Грубоватый, но на самом деле добрый.

Я оглядываю уже всех и довоьно легко здороваюсь:

— Добрый вечер.

И тут же понимаю, что попал. Потому как мне предстоит допрос с пристрастием от родителей Вика.

Вик.

Я довольно долгое время подготавливал родителей к тому, что со мной живет именно Женя с моими вкусами в выборе партнера родители давно уже согласились и приняли меня таким, какой я есть.

Как тогда сказала мама, я ее любимый сын и отношение ко мне у нее не поменяется ни в коем случае. Отец же заявил, что он уважает мой выбор и , зная меня, считает, что это взвешеное и продуманое решение и не ему его менять, да и поздно уже на меня влиять. А сестренка, так та вообще, по моему, от меня тащится, что бы я не сделал.

Мне казалось, что сложнео бутет это принять женькиному брату, но, на удивление, Павел довольно спокойно воспринял, что его родственник гей. Правда, когда он узнал, что я 'развратил' и 'запудрил мозги' его младшему брату, то с его стороны даже была попытка поговорить 'по-мужски'.

Но мы довольно быстро пришли к мировому соглашению, которое ,конечно, закончилось его репликойв духе того , что не дай бог мне Женю обдеть, он мне все, что нужно и не нужно поотрывает. Забавный. Считает себя взрослым мужчиной, а сам еще птенец желторотый.

Больше всего, конечно, меня удивила реакция моего мальчика. Женя перепугался до жутиков зеленых. Задергался, занервничал. На брата глянул так, будто тот его прямо сейчас наказыват будет, как нашкодившего шенка.

Конечно, увидя реакцию брата, он вначале расслабился, но тут же зажался снова, стоило моей mama обратиться к нему с вопросом, совершенно, на мой взгляд, нейтральным:

— Женечка, мы давно тебя не видели. Как у тебя дела? Слышала, ты решил устроился на подработку помимо учебы. Это, конечно, хорошо, но ты не устаешь?

Женя весь сжался и ,по моему, отчаяно попытался слиться со стеной, пока отвечал.

— А? нет. Спасибо.

Отец засмеялся, посмотрев на маму:

— Лен, хватит светские беседы разводить. Все таки не в литературном салоне.

Дальше беседа, слава богу, потекла спокойно и Женька малость успокоился и даже стал шутить и задавать маме вопросы о моем детстве.

Я же понимал, что родители вполне одобрили сложившуюся ситуацию в целом и мой выбор в частности. Так что попрощались мы очень тепло. Мать на прощанье даже шепнула мне:

— Ты даже не представляешь, как тебе повезло.

Но как только за ними закрылась входная дверь мое везение кончилось. Женя , насупившись,смотрел на меня.

— Вик, что это ты такое устроил.

— Ничего особенного. Просто знакомство с родителями.

— Они меня и так знают.

— До этого они тебя знали как брата их зятя.

— А теперь что изменилось?

— А теперь они знают, что у меня появился очень дорогой мне человек — ты.

Но, как оказалось, Женю так просто не возьмешь. М-м. Возьмешь. Есть что то в этом слове... Черт, опять мысли не в ту степь порулили.

— Вик! Ты мог хотя бы предупредить!

— Я предупредил.

— Ага, за двадцать минут!

— Но предупредил же.

— Хорошо. Тода я тоже считаю своим долгом тебя предупредить. Я сегодня сплю в гостинной.

Разворачивается и гордо уаляется. Вот же! Поздравляю, Вик. С первым скандалом тебя.

Ладно, признаю, я , в принципе, виноват. Но ведь это же не конец света. Просто как то не хочется расстраивать моего мальчика.

Чувствую себя последней сволочью.

Ну ничего. Подожду где-то час и пойду мириться.

Женя.

Знакомство с невестой, блин! Устроил тут смотрины. Убил бы, ей богу. Как он умудряется так на меня влиять, ведь я по жизни человек спокойный и никогда раньше так не реагировал. А тут-бешусь, хотя где то глубоко внутри понимаю, что , собственно, ситуация того не стоит, тем более сложилось то все хорошо. И все равно я жутко злюсь.

Вот интересно, он вообще собирается мириться, извиняться как-то. По моему, нет. Потому что я тут уже час мечусь по комнате, а Вика рядом не наблюдается. Ну и пожалуйста, если он считает, что я так все оставлю, то я объявляю забастовку, или голодовку. Короче— бойкот.

Блин! Нет, ну правда! У этого засранца совесть вообще есть? Мне уже невмоготу тут одному сидеть, а он там на кухне сидит, музычку слушает. Все, надоело! Сейчас пойду и выскажу ему все!

* * *

Черт! Я идиот! Неужели я не думал о том, что Вика моя необоснованная истеричная реакция может запросто расстроить. Подхожу, присаживаюсь за стол рядом с ним. Вик курит, рассеяно стряхивая пепел на пол.

— Вить, что случилось?

— Да ничего, Жень, прости меня. Я не подумал, когда решил устраивать тебе сюрприз. Все-таки надо было с тобой договориться. А я поступил, как эгоист, решив что моя идея забавна.

— Нет, Вик! Ты не виноват. Это я повел себя как зараза! Ничего страшного не произошло, а я разорался и устроил скандал на пустом месте.

— Нет, Жень. Все таки я должен был хорошенько подумать, прежде чем все это устраивать. Но я привык думать только о себе, и по этому совершил ошибку.

— Да ничего страшного не произошло, поверь мне.

— Жень, ты не волнуйся. Я же вижу, ты меня пытаешься утешить, хотя сам расстроен. Я прекрасно понимаю твою на меня обиду. Я обязательно изменюсь. И перестану быть таким ...

— Вик! Витенька! Не надо переставать быть 'таким', ты мне ведь таким как ты есть нравишься. Я ведь все равно тебя люблю! И я совсем-совсем не обижаюсь.

Вик тушит сигарету и резко вскакивает на ноги.

— Значит, ты уже не обижен? — ну, слава богу. Я снова вижу его чудную улыбку.

— Нет, ни капельки.

— Тогда продолжим запланированную мной культурно-развлекательную программу.

— Какую?

— Все по порядку, Жень. Все по порядку.

Вик притягивает меня к себе поближе. Я тянусь за поцелуем, но он, смеясь, щелкает меня по носу.

— Я же сказал, все в свое время. Просто посиди со мной.

Мы сидим рядом, Вик крепко обнимает меня за плечи, почти по братски. Если, не считать, конечно, того, что он мне при этом шепчет на ухо.

А шепчет он настолько милые и местами непристойные глупости, что я краснею до корней волос и мне становиться чересчур жарко. Внезапно Вик отодвигается от меня и внимательно смотрит.

— Ч-что? — ну вот, я уже заикаюсь.

— Подумал тут, что ты мне ничего не говоришь. Даже не отвечаешь ничего.

— Ну, я... Я не знаю, что говорить.

— Как это не знаешь. Ты не можешь не знать, чего хочешь. Ну, так чего же хочет мой потрясающий, совершенно невозможный мальчик?

Господи! Как же я стесняюсь. Ничего не могу из себя выдавить. Вик склоняется и легко, почти неуловимо целует меня в уголок губ.

— Ну же, хороший мой.

— Я хочу... продолжать.

— Чудно. Иди сюда и мы продолжим.

Я оказываюсь у Вика на коленях. Чего мы уже только не делали, но я все равно смущаюсь., хотя мне очень хорошо, когда Вик вот так носом проводит по моей шее а потом начинает нежно целовать ключицу. Так хорошо, что я даже выдаю это вслух.

Вик только усмехается и встает. Я от неожиданности повисаю на нем. Конечно, я тут же тоже встаю, но рук, сцепленных за головой Вика, не отпускаю.

Он все таки целует меня уже по нормальному, прижимая к себе теснее, и наполовину ведет, наполовину несет меня куда то. Мне уже все равно, что вокруг. Мне так классно. Я буквально таю под его руками и губами.

Я схожу с ума. Съезжаю на лыжах.

Вик отстранился от меня только в спальне. Я осознал себя лежащим на кровати, совсем раздетым, а он нависал надо мной, тоже уже без одежды.

Вик прижался ко мне вплотную, так, что я прекрасно ощущал его возбуждение. И хотя мне я был слегка напуган и смущен дальнейшим, этого самого дальнейшего ничуть не меньше моего любимого.

А Вик шепнул мне в самые губы:

— Ну вот, мое сердце, и десерт.

Вик.

В глазах моего мальчика испуг перемешан с желанием, и это еще один чудный коктейль, не доступный ни кому , кроме меня. Женька, по моему, уже не совсем понимает происходящее, потому как на мою реплику ничего не ответил. Но за него отлично говорит язык тела и я прекрасно понимаю, что и как надо моему чуду.

Чувствую женькины ладони на плечах и пытаюсь не сойти с ума окончательно. Все так это Женин первый раз и надо очень четко контролировать ситуацию. Хотя уже так хочется плюнуть на этот чертов самоконтроль и нконец то полностью сделать своим такого любимого и желанного мальчишку.

Но без подготовки нельзя. В нашем случае-без долгой и тщательной . Провести рукой по горячему боку, сжать ладонями бедра, вызвав еще один восхитительный стон. И целовать-целовать, целовать. До одури. До радужных кругов перед глазами.

Женька жмурится и что-то бормочет. Не переставая ласкать моего мальчика, спрашиваю:

— Жень, что-то не так?

Нет, ну в самом деле, может же ему что то не нравиться. Но его ответ меня радует, и даже очень.

— Вик, сделай ужечто нибудь. Я так больше не могу!

Да у меня самого мозг уже мочти отключился. Плюю на все эти игры и, найдя не глядя на тумбочке то, что подойдт для смазки, начинаю медленно подготавливать моего мальчика,до предела желая войти в него уже не пальцем, а по нормальному.

Свое желание становится почти болезненым, когда я понимаю — все, пора. Женька опять что то бормочет и даже хнычет, сам насаживаясь на мои пальцы. И даже недовольно фыркает, перестает чувствовать их в себе.

Закидываю одну женькину ногу себе на плечо, а другую поддерживая под колено, медленно вхожу и замираю. Даю привыкнуть к себе, к новым ощущениям и пытаюсь не сорваться, хотя сам на пределе. Так обжигающе-хорошо, что почти невозможно сдерживаться. Женька шипит:

— Вик, мать твою, ну же!

И все, пробки вышибает на прочь, и я начинаю двигаться. В начале медленно и плавно, постепенно ускоряя темп. Женька подается мне навстречу, захлебываясь стонами и вскриками вперемежку со словами. Его нога соскальзывает с моего плеча, и теперь уже я обе его ноги держу под коленями, согнув самого Женю под каким то невероятным углом и целуя его губы, шею , плечи — вообщем все до чего дотягиваюсь.

Я уже почти рычу, а Женька что то хрипит и даже пытается кусаться. Я понимаю, что ни я , ни он долго не продержимся. Темп нашей бешеной скачки ускоряется.

И Женька, задыхаясь и закусив губу,, выгнувшись в моих руках, выплескиваеться на нас.

Я кончаю сразу же после, не выдержав всего и дурея от ощущения сжавшихся вокруг меня женькиных мышц.

Вовремя успеваю подставить руки и выйти из него, прежде чем рухнуть на кровать.

Такое со мной впервые, чтобы после оргазма я даже вырубился слегка, пусть на десять секунд, но все же. Причем не чувствуя себя усталым. Совсем дажее наоборот — я веселый и бодрый, и жрать хочу.

Женька, с потерей невинности потеряв, видимо, еще и стеснительность, обнимает меня и целует шею, лицо и даже плечи, повторяя , как мантру:

— Спасибо, спасибо, спасибо...

Присаживаюсь на подушках повыше, подтягиваю к себе мое чудо, и,уже сам его обнимая, говорю:

— За что,серде мое? Это тебе спасибо, ты самый чудесный и прекрасный человек.

Он продолжает лихорадочно шептать:

— Витенька, спасибо. Мне было так хорошо,спасибо. Я тебя люблю,Витенька.

— Я тоже тебя люблю, хороший мой. И мне тоже было очень хорошо...

Не успеваю я сказать все, что хотел, как Женька махом садиться мне на колени и вопрошает. Нет, требует:

— Тогда давай еще!

Эпилог.

Вик.

Женька уже заканчивает последний курс своего расчудесного универа. К экзаменам готовится, как ненормальный. Все время ходит кругами по квартире, что то повторяет. Я обзываю его ботаником. Он не обижается. Подозреваю ,что это не из-за врожденного человеколюбия, а от того, что мой ненаглядный отличник следует принципу 'не обижаться на дурака'.

Мы привыкли друг к другу и научились друг-друга понимать. Честно признаться, я до недавнего времени боялся, что Женька от меня уйдет. Почему перестал? Просто дошло, что этими страхами и подозрениями я расстраиваю своего мальчика. Поверите — я даже поначалу не хотел его отпускать с ночевкой к друзьям. Мол, мало ли что. А Женя просто спросил меня:

— Вик, ведь я тебя люблю, и ты меня тоже.

— Да, Жень, но...

— А что но? Я ведь тебе доверяю. Почему бы тебе тоже не доверять мне в ответ?

Причем сказал он мне это таким спокойным тоном, как само собой разумеющееся, что я моментально почувствовал себя идиотом, не понимающим элементарной логики. И естественно согласился с Женей.

Мой круг общеия разительно изменился. И не по тому, что друзья не приняли моей ориентаци. Многие из них и без того знали о моем увлечени не только девочками, но иногда и мальчиками. Просто наши интересы стали разными. Я стал, как бы поточнее сказать, фактически семейным человеком. Просто без штампа в паспорте. Но кому нужна эта глупая бюрократия?

Мои родители, как извесно, приняли и поняли нас с Женей. Они вообще доверяют мне самому за себя решать и знают, что я не разочарую их.

Уже полтора года, как я занимаюсь семейным бизнсом вместе с отцом, который потом и унаследую. Кто-то же должен продолжать дело, созданное предками.

Маринка родила сына, которому уже скоро исполнится два года. Так что я два года, ка являюсь дядей. Впрочем,Женька тоже.

Его родители не то, чтобы не приняли сына. Хотя, как мне кажется, просто махнули рукой. С того вечера они с Женей почти не виделись. По-началу это очень расстраивало моего мальчика, но потом он свыкся с этим, ведь у него была поддержка в виде брата, моих чутких , иногда чрезмерно опекающих его, роителей, Маринки и, конечно, меня.

Женькиных отца и мать мы видим только на семейных праздниках, где они смотрят на моего мальчика, как на чумного, брезгливо морщась, когда считают, что их никто не видит. Говоря по-правде, неприятные люди. Хотя Женя, конечно, не узнает, как я к ним отношусь — все таки они его родители и он их любит.

Кстати, о любви. Я все так же до невозможности люблю своего мальчика. И я по прежнему точно так же схожу от него с ума и завожусь с пол-оборота, как в наши первые месяцы. У нас потрясающий секс. Но не менее приятно просто засыпать, обнимая моего Женьку или просто болтать, лежа в кровати, когда свет уже выключен, а оба устали после длинного и тяжелого дня, или лениво и сонно проводить вместе выходные, предаваясь чудесному ничегонеделанию вдвоем, перемежая это с долгими, тягучими поцелуями, или... А, впрочем, я увлекся.

Вообщем, не смотря на то, что Женя переехал тогда ко мне, на самом деле, это уличный кошак по прозвищу вик нашел свой дом. И хозяина.

Женя.

Не знаю, когда точно мне в голову пришла мысль 'это конец'— когда меня третий раз подряд из трех возможных бросила девушка, или когда я понял, что эти девушки мне в принципе не нравятся, а нравится один конкретный представитель мужсого пола. Но это и не важно.

Важно другое. Вик мне не то, что нравится. Я его люблю. И это оказалось очень понятно и просто. А еще очень хорошо.

И это не конец. Это только начало!

Все=)