Тропой лекаря - обновление

* * *

— Веточка, я так за тебя рада!!! ТАК РАДА!!!

Линетт щебетала, как три соловья разом. Так и хотелось запустить в нее подушкой.

Сдержалась. Я воспитанная девушка, мне нельзя. НЕЛЬЗЯ!!!

С утра мне не дали удрать в лечебницу — явились портнихи, куаферы, ювелиры, и все под предводительством грозной Линетт Моринар. Оставалось лишь скрипеть зубами.

Остановить их не было никакой возможности, меня просто не слышали за Очень Важным Обсуждением.

Какой цвет мне больше к лицу?

Слоновая кость — или перламутр? Жемчуг белый или с розоватым отливом? Вышивка розами или лилиями?

Спасение пришло в виде его величества. При виде короля весь курятник стушевался и как-то быстро выпорхнул за дверь, только перьев не хватало. Линетт попыталась протестовать, но его величество дискуссий не приветствовал.

— Вета, мне надо с тобой поговорить.

— Слушаю, Эрик?

— Первое. Я в курсе, что ты опять начала работать в лечебнице.

— Вы против? — насторожилась я.

— Я — за. Охрана усилена, к тебе никто не подберется, так что работай. Заодно приглядишь себе работников для своей лечебницы. Она уже скоро достроится.

— Спасибо!

— Второе. Вы с Рамоном... серьезно?

Я напряглась.

— Это важно, ваше величество?

— У меня были на него другие планы. Да и на тебя тоже...

— Мы что вам — животные, чтобы нас случать для потомства? — возмутилась я. Его величество поднял руки.

— Ладно-ладно. Я понял, но если передумаешь...

— Не передумаю, — отрезала я.

— Тогда третье. Что ты хочешь сделать со своим домом?

Я задумалась. А и правда — что? Жить в нем точно не получится, а вот куда его...

— Продам, наверное?

— Продай его короне.

— Зачем?

— Я там поселю Марту Дайнир.

Кто это такая, я знала, но не удержалась.

— Ваше величество, а ее охранять смогут? Все же она носит мага жизни...

— Смогут. Ты согласна?

Я вспомнила свой домик, вспомнила беленые ставни на окнах, беседку во дворе, шкафчики, которые сама оттирала...

Жаль, конечно, но я справлюсь. Да и не дадут мне там жить, а абы кому отдавать не хочется, а для родни не жалко. Это его величество хорошо придумал.

— А почему не во дворце?

— Я же некромант. Ты себе как это представляешь?

— Хм-м...

Конфликтно. Либо некромант помрет, либо маг жизни, даже мне во дворце неуютно было, но мы с королем кровь смешали. Вряд ли он будет так со всеми подряд поступать....

— А если куда-то еще? Ей рожать скоро...

— Вот именно. А в том домике долгое время жил маг жизни, да еще сильный и активно практикующий. Про ауру места ты что-нибудь читала? Слышала?

Было такое.

Если маг долгое время живет на одном и том же месте, он как бы изменяет его структуру под себя. Осознанно, или случайно, они с миром приспосабливаются друг к другу. И людям с тем же даром становится лучше на этом месте. Может, даже спустя сотни лет... Это очень приблизительно, но для Марты действительно будет полезен мой домик. Родить, пожить, а уж потом решим.

— Ваше величество, я напишу на Марту дарственную.

— Вот и отлично. Она скоро будет здесь, и я вас познакомлю. А теперь давай обсудим, что именно ты будешь ей говорить.

— Эрик!

— Вета, девочке в Храме столько всего наговорили, как бы она с собой не покончила. Ты же понимаешь, они могут сломать человека...

Я вспомнила храмовницу из своего детства.

Могут?

Не то слово!

— Слушаю, Эрик.

Через час его величество удалился, а я удрала в лечебницу, прежде, чем вернулась Линетт. Шла и думала, а что еще недоговаривает король? И какую часть правды говорили мне?

Наверное, я этого никогда не узнаю.

* * *

Его величество Эрик рассматривал сидящего перед ним молодого человека. С первого взгляда молодой граф Оломар был воплощенной девичьей мечтой.

Высокий, темноволосый, с серыми глазами и обаятельной улыбкой.

Со второй...

Он был очень похож на Ветану. Очень. Вот Лаура Оломар была совсем иной, видимо, пошла или в мать, или в своего настоящего отца, а этот юноша....

Почти копия. Почти.

Но слишком высокий лоб, чуть мягковатые очертания подбородка, и пропорции лица нарушаются, смазываются, словно оригинал — и не слишком качественная копия. Интересно, какой у него окажется характер?

— Присаживайтесь, юноша. Надеюсь, вы позволите мне так называть вас? все же я значительно старше, у меня сын — ваш сверстник.

В кресло граф попал со второго раза, первый раз неудачно приложился попой о подлокотник, но даже охнуть себе не позволил, только улыбка дрогнула.

— Благодарю вас, ваше величество.

— Можете налить себе выпить, сегодня жарко...

— Благодарю, ваше величество.

Эрик кивнул, и пронаблюдал, как граф наливает себе компот в высокий бокал, как делает глоток, как удивленно смотрит на короля...

— Да, я понимаю. А у вас, в Миеллене, наверное, шептались, что я пью кровь невинных младенцев?

Граф поперхнулся компотом.

Эрик фыркнул.

— Конечно, не пью. Сколько там крови из младенца нацедишь! Для такого дела лучше взрослые люди, можно даже потолще, с них больше получается.

Улыбка играла на губах короля, приглашая посмеяться над шуткой, а вот глаза были подозрительно серьезны, но кто же глядит королю в глаза?

Граф услужливо рассмеялся, и король кивнул.

— Не настолько уж я страшен. Итак... что вам сказали в Храме?

Граф, а точнее, графенок, помотал головой.

— Ваше величество, мне ничего не говорили.

— Неужели?

— Так получилось, ваше величество, храмовники разговаривали только с отцом.

— Как они вышли на вашу семью?

— Не знаю, ваше величество. Мне не говорили об этом.

Эрик подавил разочарованный вздох. С другой стороны, он бы тоже ничего не доверил этому сопляку, кто сказал, что храмовники окажутся глупее?

— Что вы вообще знаете о сложившейся ситуации?

— Храм оказался заинтересован в нашей семье, почему-то. особенно во мне. С отцом велись переговоры, он сильно ругал Иветту и бабушку, а потом я уехал в Альтен, а родители сюда. И Лаура тоже.

— Вы уже знаете, что они мертвы?

— Да, ваше величество. Меня просветил его высочество.

Эрик кивнул.

— Он сказал вам, что было покушение?

— Я до сих пор не могу поверить, что так получилось, ваше величество, — голос юноши дрогнул. — Не могу...

Рыдать он не стал, но родителей, видимо, любил. И сейчас ему было больно и грустно.

— Покушались на меня. Ваши родители и сестра оказались случайными жертвами. Я понимаю, что вам от этого не легче...

— Ваше величество...

— Я не посланец Светлого, граф. И мне не под силу защитить всех. Не одни ваши родители отдали свою жизнь, сейчас оплакивают мертвых по всему Алетару. Политика — гадкое и грязное дело.

Граф кивнул. Уверен он не был, но и спорить со старшим не стал.

— Я могу отпустить вас обратно, в Миеллен, хоть завтра. Но давайте сначала я вам расскажу о подоплеке происходящего. А решение вы примете сами.

— Я буду вам весьма благодарен, ваше величество.

— Нет, юноша. Вы просто выслушаете меня, и примете решение. Может быть, не самое лучшее, не самое правильное, но это будет лишь ваш выбор.

Молчание. Сидит, слушает, внимательно и сосредоточенно.

— Все началось давно, вас еще и не задумали. Даже вашего отца еще на свете не было, не могло быть. Ваша прабабка, Лизетта Дайнир... вы слышали это имя?

— Отец ругался и упоминал его.

— Говорил что-то, кроме ругательств?

Граф задумался, потом покачал головой.

— Я не слышал. Нет, кажется, нет...

— Так вот. Ваша прабабка была магом жизни.

У графа неаристократично открылся рот. Да так, что хоть китом заплывай.

— Магом? Жизни? Но...

— Так бывает. Иногда дар передается каждому поколению, если в роду были сильные маги. Если... там сложное обоснование. Я не стану сейчас вдаваться в научные тонкости, но поверьте — дар передался через два поколения.

— Но я не... Иветта?

— Да.

С графа можно было картину писать. Внезапное осознание называется. Или, по-простому — дубиной по лбу.

— То-то бабка с ней возилась! Знала, стерва старая...

Сочувствие к графенку улетучилось окончательно. Его величество пожал плечами.

— Знала. А вот больше никто не знал, ни ваши родители, ни вы... насколько вы были близки с сестрой?

Граф замялся.

— Мы...

— Любимый сын, воспитывался отцом, верно?

Его величество уже знал достаточно много. Оломары, брак по расчету, Вета — ненужный ребенок, вот сын — да, наследник, продолжатель рода. Лаура — дочь от любовника, тоже любимая, хотя бы матерью, а Вета...

Бабушкина внучка, этим все сказано. Оно и к лучшему получилось...

— Не стоит ругаться на то, что было невозможно изменить. Вы же понимаете, что это не зависело ни от Иветты, ни от вас, ни от ваших родителей.

Граф подумал, и важно кивнул.

Да, не зависело, как тут не признать этот простой факт?

— Иветта оказалась магом жизни, и не из слабых. Когда ваши родители хотели выдать ее замуж за барона Артау... вы в курсе истории?

— Да. Она сбежала, и родителям пришлось унижаться, и просить барона жениться в возмещение на Лауре.

— А что барон был садистом и убийцей? Что он виновен в смерти вашей бабушки? Не слышали?

Графенок помотал головой.

— Быть не может!

— Слово короля. Протокол потом прочитаете. Барон убивал, попался и был казнен.

Мальчишка только глазами хлопал.

— Н-но... Родители не знали!

— Безусловно. Все же, выйди Иветта за него замуж, долго бы она не прожила. Или барон.

Графенок потер лоб, потом понял и кивнул.

— Ну да. Маг жизни...

— Так вот. Это редкость и ценность. И ваши дети тоже могут быть магами жизни.

Дубиной по лбу — два. Или дважды. Нет, ну как можно быть таким болваном? Вот, Алекс младше, и все равно умнее. Ах, как много зависит от правильного воспитания детей!

— Ваше величество. Это же...

Ага, не такой уж он и дурак. Ни гордости, ни восторга, только ужас. Чистый и беспримесный.

— Это ж... я ж...

— Да, юноша. Спокойной жизни у вас не будет. Ваша бабка сделала все возможное, чтобы сохранить секрет, защищала Иветту и семью до последнего, а потом, вот...

— Да...

— Как вам теперь жить, решать лишь вам. Сами понимаете, это будет сложно. Безумно сложно.

Граф понимал.

— Ваше величество, а какие у меня есть возможности?

— Разные, юноша. К примеру, вы можете вернуться в Миеллен.

— Могу. Но что меня там ждет?

— Поместье. Долги отца. А еще — постоянное внимание со стороны Храма. Вы же не думаете, что история заканчивается на этом разговоре?

— Ваше величество, а чем это грозит?

— Мягкими и ненавязчивыми рекомендациями по устройству вашей жизни. Подходящей женой, да и вообще.... службой Храму. Верной, преданной и пожизненной.

Судя по лицу графа, в гробу он видел ту службу. Дважды.

— А еще, ваше величество?

— Еще? Вы можете все продать и уехать. Спрятаться где-нибудь, никому не называть своего имени и титула, затеряться среди людей... я могу вам в этом помочь. Сделаю вас дворянином, и живите себе.

Кажется, этот вариант мальчишку тоже не прельщал. Это Вета могла ринуться куда глаза глядят, а этот...

Нет, не сможет. Сил не хватит.

— Есть и еще один вариант, но тут, честно признаюсь, роль Храма ляжет на мои плечи.

— Ваше величество?

— В Оломар приезжает муж Лауры Оломар. Со всеми документами, регалиями и прочим, он и занимается хозяйством. А вы получаете новое графство в Алетаре, — благо, короне это ничего не стоит, после Ришардов столько бесхозного добра осталось — на десять графов хватит, — получаете все права и обязанности Алетарского дворянина, но тут — увы. Я надеюсь, что вы будете со мной хотя бы советоваться при выборе спутницы жизни.

— Советоваться, ваше величество?

— Я ни к чему вас принуждать не буду. Ваша сестра уже живет в Алетаре и работает на благо Короны. И не стану скрывать, она была весьма полезна...

— Иветта?

— Маг жизни, Ветана Моринар.

— Ваше величество?

Кто такие Моринары, отлично знали и в Миеллене.

— Она выходит замуж за герцога Моринара. Командующего гвардией. Думаю, это неплохая партия?

Судя по лицу графенка, он тоже так думал.

— Не уверен, что для вас найдется свободная герцогиня, но вдруг? Я еще раз повторюсь, что ваш выбор — ваше личное дело. Я могу помочь лишь советом.

Графенок кивнул.

— Ваше величество, я могу подумать?

— Да, разумеется. Я могу позвать слугу, чтобы вас проводили в ваши покои, или уделить вам еще десять минут. Государственные дела, друг мой, вечное проклятье королей...

— Мои покои?

— Вне зависимости от вашего решения, как родственнику герцогини, вам будут отведены покои во дворце. Я уважаю родственные связи.

Это оказалось последней каплей в чаше.

— Ваше величество... я согласен.

— Вызвать слугу?

— Н-нет. Ваше величество, я прошу вас принять участие в моей жизни, и буду счастлив стать подданным Алетара.

Эрик благосклонно кивнул.

— Что ж. Давайте я все же дам вам сутки на раздумья? Отдохните, поразмыслите...

— Я уверен, ваше величество...

— Я все же настою на своем. А через сутки мы вновь поговорим, и если вы не передумаете, разговор будет уже более предметным.

Намек граф понял.

— Да, ваше величество. Благодарю, что уделили мне время.

Эрик отпустил Оломара со слугой, и допил остатки компота.

Мальчишка.

Не слизняк, нет. Но послушный, управляемый и ведомый. Второй, никак не первый...

Его величество и не собирался разочаровывать мальчишку. Под его правлением Оломар получит именно то, чего хочет.

Спокойную, необременительную жизнь, красивую и знатную жену с приданым, детей...

А уж как воспитать этих детей — решит не граф, нет. Решать будут воспитатели, которых обеспечит Корона. Мягко, ненавязчиво...

Самого Оломара уже не перевоспитать, да и не надо. Ни к чему, он ведь не маг жизни. а вот вырастить из его детей настоящих раденорцев — вот эта задача интереснее. И он справится, а потом и Алекс...

Никуда маги жизни из его государства не денутся.

* * *

Как это — жить наполовину?

Сложно. И самое сложное, сделать так, чтобы этого никто не заметил.

Улыбаться, ходить, как ни в чем не бывало, участвовать в веселой предсвадебной суете, и никому не показывать виду. И плакать в подушку по ночам от боли.

Как ведет себя маг, когда выгорает? Не знаю, ни разу такого не видела. Наверное, это больно.

Маг жизни — это чуть больше, чем просто маг. Или меньше? Обычный маг лишается сродства со стихией, возможности призывать силу... и теряет себя.

Я потеряла возможность помогать людям. Роженица, которую мы не смогли спасти — сепсис. Ребенка выходили, а вот саму девочку — нет, начала рожать в дороге, грязь попала, в итоге горячка, и вот, на третий день малыш, едва родившись, остался сиротой.

Пожилой мужчина с разрывом сердца, раньше я бы даже не задумалась, сращивая пораженную мышцу, а сейчас закрываю ему глаза — и едва не плачу. Не смогли спасти. Не лечится такое нашими руками.

Женщина с переломом ноги. Шина, бинты, ей придется долго лежать, иначе нога срастется неправильно, и она будет хромать до конца своих дней. Раньше я помогла бы, а сейчас...

Опять горячка, опять бред, перелом нехороший, открытый, кость сахарно торчит из раны, сосуды разорваны, мы провозились малым не полдня...

Карнеш — чудо. И руки у него золотые. Там, где я не смогла бы пока ничего сделать, он, на одном чутье, на наитии, творит настоящие чудеса.

Я клялась себе научиться, я училась... и от этого мне становилось легче. Хотя бы чуть-чуть.

Я не могу помочь всем, но кому-то, как-то...

А сколько умрет оттого, что я лишилась дара? И в который раз приходили на ум слова старой рофтерки.

Не верь ни свету, ни тьме. Не бойся ни жизни, ни смерти. Это две стороны одной монеты. Иногда убить — значит спасти. За тобой три зла. Зло в прошлом, зло в настоящем, зло в будущем. Два зла могут сожрать друг друга, третье — тебя. Пожалеешь многое — потеряешь все. Зло уже идет. Берегись добра, оно бывает злее.

Не убереглась я от добра. Не спаслась. Никак.

А что мне оставалось делать? Раз за разом, по ночам, я проигрывала в уме тот бой. Первый и единственный раз, когда я убила человека. Как оказалось — своего родственника...

Троюродного дядю, примерно так?

Я не жалела, ничуть. Не с чего мне было его жалеть, но вот о потерянном даре! За одно это убить его надо было! То, что должно дарить жизнь, он обратил во зло. Это плохо, больно, неправильно, это...

Я не смогла бы сделать ничего иного на тот момент.

И все же, по ночам, когда я оставалась одна, когда накатывали боль и отчаяние, мне жить не хотелось. Но и уходить сейчас — подлость и предательство.

Хорошо хоть его величество понял все правильно. Да и Рамон Моринар искренне удивлял.

Я была невестой, но странной. Чем должна заниматься графиня, невеста герцога?

Полировкой ногтей перед свадьбой. Прической, фасоном платья, букетом, браслетом...

Уж точно не бегать по лечебницам для бедняков. Но...

Мне никто не говорил ни слова. Не упрекал, не ругался, не пытался повлиять на меня... Меня предоставили самой себе, и мне это нравилось.

Рамон забегал один раз в день.

Вечером, когда мое дежурство заканчивалось, и наступала пора уходить домой, Рамон Моринар возникал у лечебницы. Без букета, без сладостей, без подарков. Просто приходил и предлагал мне руку. И мы шли во дворец. Гуляли по улицам Алетара, о чем-то разговаривали...

Первый раз я молчала всю дорогу. Странно как-то было... о чем нам говорить? Но потом речь зашла о канцлере, о короле, о последствиях эпидемии, о родителях Рамона, о моих родителях... и постепенно мы разговорились.

Рамону тоже нравился Алетар. Может, не так безумно, как мне, но герцог знал множество интересных мест.

Там дом с мозаикой, здесь крыша, похожая на лежащую кошку, тут шикарные розы, равных которым нет в Алетаре...

Меня приручали, и не могу сказать, что я была против. Я выхожу замуж за Палача, но ведь свадьбой дело не закончится? Как-то мне надо будет жить с ним под одной крышей, разговаривать, встречаться хотя бы за завтраком и за ужином...

Не удирать же от него по коридорам дома?

А вот так... он как-то понятнее...

Так прошло дней десять. А потом пришел его величество.

— Вета, уделишь мне немного времени?

— Да, Эрик.

С королем я тоже общалась вполне свободно. Как Ветана Моринар, я имею право на определенные вольности.

— Что-то случилось?

— Ничего страшного. Просто в Алетар прибыл ваш брат.

Я поднесла руку к губам.

— Тим?

— Да, насколько мне известно. Вы хотите с ним пообщаться?

Я подумала пару минут.

— А стоит? Эрик?

— Не знаю, Вета. Решать тебе и только тебе.

Что-то было в этом... такое. Неправильное. Я нахмурилась.

— Почему?

— Я говорил с ним. Вы же не были особенно близки?

— Нет, Эрик. Брат был любимчиком отца, а я... я любимицей не была.

— Вот. С одной стороны, это твой брат, с другой... он может обвинить тебя во всем, что произошло.

Я пожала плечами.

— Может быть. Но поговорить-то с ним все равно надо?

— Как ты сама решишь.

Я уже знала, что я решу. Эрик тоже знал, а потому развел руками.

— Ладно. Я пришлю слугу...

Я тоже не была уверена, что это правильное решение. Но разве у меня был выбор?

* * *

Брат встретил меня не слишком ласково. Сидел в кресле, и даже не соизволил подняться, когда я вошла.

— Ива...

— Ветана Моринар, — ненавязчиво поставила его на место я.

Брат покривился.

— А не Иветта?

— Меня приняли в род Моринаров под новым именем, и мне оно нравится.

— Родители мертвы.

— Я знаю.

Тим никогда не был особенно терпелив.

— Если бы ты не сбежала...

— Я была бы мертва. Ты этого хотел?

Брат смешался. Я пожала плечами, прошлась по комнате и села в кресло. Темно-синий бархат платья шуршал по полу, для этой встречи я оделась роскошно, зная, что брат сначала обратит внимание на внешность, а уж потом...

Он и обратил. Покосился на жемчуг на запястье, на модный крой платья, подумал пару минут...

— Я понимаю, что тебя не стоит упрекать в происходящем. Что ты могла еще сделать...

Я пожала плечами.

Не упрек, нет. Но и вечно виноватую я из себя сделать не позволю.

— Не знаю, Тим. Все случилось так, как случилось. Ты скоро поедешь домой?

Брат скривился.

— Я остаюсь в Алетаре.

— Вот как? — искренне удивилась я.

— Его величество жалует мне поместье в обмен на Оломар. Опять же, долгов на нем не будет, а где жить... Там я не смог бы, там все напоминает о родителях и Лауре...

То есть — поманили вкусной косточкой, и ты побежал вприпрыжку. Но так как ты остаешься в Алетаре, тебе нужно побольше перьев в хвост. В том числе и Моринары в родню.

Я покривила губы, но брат ничего не заметил.

— Я буду рада, что ты рядом. Все же, родная кровь.

— Да, безусловно. Ты меня познакомишь с твоим женихом?

— Конечно.

— Я ведь должен поговорить с ним, как глава семьи....

— Канцлер уже разговаривал с Рамоном, — мягко намекнула я.

Брат пожал плечами.

— Канцлер... Не я.

— Мы теперь не будем считаться родней — официально. Если его величество ничего не придумает.

— Надо будет его попросить.

Я пожала плечами еще раз. Попросить, конечно, можно. Только вот получить можешь не то, чего желаешь, а вовсе даже по морде. И за дело.

— Думай сам. Я известна в Алетаре не лучшим образом.

— Да неужели? Госпожа Ветана, спасительница города и короля...

— Слухи сильно преувеличены.

Брата я не убедила.

— Ты должна не уронить честь семьи. Ты понимаешь, какая на тебя теперь ляжет ответственность?

О да, я это понимала. Но при чем тут мой братик? Мы же уже друг другу никто?

— По твоим поступкам будут судить и обо мне...

— А по твоим — обо мне.

— Ты супруга герцога Моринара, я твой брат... кто осмелится судить нас?

Действительно...

Слов не было, только тоска.

Не было у меня брата, и не надо. Проживу...

Мы расстались примерно через полчаса, взаимно недовольные друг другом. Со мной было все понятно, а Тим совершенно не добился желаемого. И даже обещаний на будущее не получил.

Увы... сейчас мне нельзя было приказать, мной нельзя было управлять, мне не стоило диктовать свою волю... его величество мог обидеться. И паразитировать на моей славе (Темный бы ее крабом!) тоже не получится. Увы...

Брата это не устраивало, а мне было уже все равно. Попросту все равно.

Только грустно очень.

* * *

Рамон Моринар вывалился из потайного хода, недовольный до ужаса. То ли паутиной на носу, то ли услышанным разговором.

Его величество был более доволен, но вида не показывал, предоставляя высказаться командующему гвардией. И тот не подвел.

— Сопляк! Дрянь малолетняя!

— А что ты хотел? С сестрой они не друзья, вот и старается мальчишка получить все, что может.

— Ни сочувствия! Ни поддержки! Сволочь!

— В его глазах, все началось с Веты. Не с прабабки, а с девочки, увы...

— Все равно ничтожество, даром, что родственник.

— Кровь одна, да. Вот и воспитывай детей, чтобы в них такое не вылезло...

— Детей... да...

— Я с удовольствием буду имянареченным* у вашего первенца. Или даже лучше Алекс? Ему потом править...

* имянареченный — аналог крестного. Человек, который приносит младенца в Храм и дает ему имя, становится почти вторым отцом для малыша, заботится о нем, в случае смерти родителей и проч. Прим. авт.

— Первенца...

— Двоих вы точно родить сможете. Так что не теряйся, — подмигнул его величество, и перевел разговор. — Главное, не покажи Вете, что ты все знаешь. Девочке это будет очень неприятно.

Уж кто бы сомневался.

— Обещаю, — кивнул Рамон. — а можно этого... пока от меня удалить?

— Можно. Но на свадьбе он будет.

Рамон покривился и вздохнул.

— Еще не женился, а будущую родню уже терпеть не могу, хорошо хоть ее не так много.

— Да, тебе повезло. Ты женишься на сироте. А брат... ничего, и из него человека можно сделать.

— Или труп.

— Только после рождения двоих детей. Маг жизни мне в хозяйстве нужен.

Рамон понял намек и вздохнул. Ладно уж, потерпит он какое-то время. А потом...

Двое детей, говорите? Потерпим, точно...

* * *

Ночью его высочество проводил ритуал.

Да, именно так. Именно Алекс, а отец стоял рядом. А как еще обучать некроманта? Работа, работа и еще раз работа. Вот!

Треугольник, символы крови, смерти и проклятия, на символе проклятия — Александр, на символе крови платок с кровью родственника, благо, трей Лантар им своего сынка прислал, на символе смерти лично его величество с очередной жертвой. Кстати — из тиртанцев.

— Начинаем?

Алекс кивнул. Его величество одним движением перерезал пленному горло и в пентаграмму хлынула алая волна, скрывая под собой символ. А вслед за ней пошла и сила, которую уверенно перехватил Алекс. Зачем нужна жертва?

Не из кровожадности, нет.

Просто Тиртан далеко, иначе не дотянуться. И так приходится максимально упрощать ритуал, чтобы сработало.

— Через родственную кровь, к смерти другой крови...

Алекс медленно читает заклинание, слова слетают с его губ, и черная змея вьется вокруг.

Она оценивает.

Она признает достойным.

Именно здесь, именно так... чужак не сядет на трон Раденора. Просто сгорит, прецеденты бывали. Ришардам позволяло надеяться ничтожно малое количество королевской крови. А и просто — могли бы обойти условие.

Теперь уже не обойдут, нет на свете Ришардов.

И Лантара скоро не станет.

Эрик не увидит воочию, но он отлично знает, что происходит сейчас в Тиртане. Корчится от внезапной боли трей Лантар, кричит, не в силах сдержать судороги, выгибается от боли. И на его теле проступают язвы.

Черные, страшные, незаживающие.

От крови к крови, жизнь за жизнь, и никак иначе. Не выдают ему тиртанцы своего?

Ну так пусть получат урок, и усвоят, что нигде, никогда не спрячутся. Жаль, что родня трея останется жива, но далековато. Не полягут. Тут надо человек двадцать в жертву приносить, чтобы всех положить, не стоит оно того. Главного прибьем, остальные побоятся, тем более, что проклятие их все же зацепит, и язвы родственнички Лантара получат, это наверняка. Незаживающие, на всю жизнь.

Зарекутся в сторону Алетара даже смотреть, мрази...

Работорговцев король не любил.

* * *

Ритуал Алекс провел безукоризненно, и заслуженную похвалу от отца получил. А с ней...

— После свадьбы Рамона тебе надо опять выйти в море.

— Зачем?

— Поплывешь к Тиртану. Я тебе дам два десятка кораблей, пройдешься вдоль побережья.

— Убивать всех?

— Вообще не убивать. Пять кораблей будет военных, и пятнадцать галер. Твоя задача — высаживаться, пугать тиртанцев и забирать рабов. Тех, кто захочет уехать.

Алекс хмыкнул.

— Думаешь, кто-то захочет остаться?

— Люди — странные существа. Ты их бьешь, а им нравится... такое тоже бывает.

— Болезнь.

Его величество пожал плечами. Мало ли на свете сумасшедших? Ох, не ему пальцем показывать, сам полудемон. У самого странностей хватает...

— Пройдешься вдоль побережья, и направишься домой. Сам старайся без жертв, если на тебя нападут — клади всех, максимально жестоко и кроваво. Пусть боятся.

Алекс кивнул.

Суть идеи он уловил, остальное скорректируем.

Лантар мертв, рабов забираем. Не нравится?

Вам предлагали уладить все мирным путем, а теперь не обессудьте. И скажите спасибо, что живы останетесь.

— Сделаю.

— Я в тебе и не сомневаюсь, сын.

Полудемон и четвертьдемон переглянулись. Красные глаза встретились с таким же алым взором, оскалы были тоже почти одинаковыми...

Демоны жестоки, коварны, о них можно сказать много нелестного, но одно верно.

Они всегда будут защищать свое.

А вот какой ценой?

Чаще всего — чужой крови. Но и своей они тоже не пожалеют. Жизнь за жизнь, смерть за смерть... и пусть где-то в бездне улыбнется душа женщины, которая заключила договор с демоном. И жизнь, и смерть — все было во имя Алетара.

* * *

С Мартой нас познакомил лично его величество. Правда, предупредил меня заранее, и все же...

Я не ожидала увидеть такую девушку.

С дивана поднялась и уставилась на меня глазами испуганного олененка симпатичная кареглазка с каштановыми локонами, одетая, как небогатая дворянка.

— Госпожа Ветана...

— Госпожа Дайнир?

Мы внимательно, словно две кошки вглядывались друг в друга, только что не обнюхивались и ушами не терлись.

— Я рада вас видеть в Алетаре, — попробовала прощупать почву я. — Как вам город?

— Он очень красив. Намного красивее Альтена. Спасибо вам за дом...

— Мне там все равно жить уже не дадут, фамилия обязывает. Но я была там счастлива, надеюсь, вы тоже будете.

— Без Терри — я нигде не буду счастлива.

Мое мнение о девушке поползло вниз. Такие заявки, на мой взгляд, хорошо звучат лишь в романах. А в жизни...

Что такое счастье?

Обязательно любовь? Не знаю, но когда, к примеру, человек, который должен умереть, встает и уходит на своих ногах — это тоже счастье! И сияющие глаза людей, которым ты сберегла близких — тоже. Хотя я не совсем права, понятие о счастье у каждого разное, не стоит за это осуждать.

— У вас остался ребенок.

— Да. Мой мальчик... Я назову его Терри, как отца!

— И обязательно расскажете, каким замечательным он был, — согласилась я.

— Да!

— Давайте я сама провожу вас в домик, покажу, где что лежит, познакомлю с соседями?

Марта посмотрела на меня, на короля...

— Если это будет удобно.

— Ваше величество?

— Разумеется, Вета, — его величество тронул колокольчик и приказал заложить карету.

По дороге мы разговаривали. И в домике, и когда знакомились с соседями... и мне становилось жутко. Марта вообще походила не на человека, а на большую марионетку.

Штампованный набор фраз, действий, отзывов на те или иные слова, что вложили в голову, то и осталось. Думать самостоятельно?

Зачем, есть же храм! Есть холопы, служители и прочие, кто продиктует Его волю. А самой взрослеть не надо, решения принимать не надо... листок.

Куда вода несет, туда листок плывет!

Темного крабом!

Я улыбалась, знакомила Марту с соседями, приглашала всех на свадьбу, а в голове у меня билась лишь одна мысль.

Бабушка, спасибо тебе!!!

Именно от такой участи она спасла меня тогда, в детстве, от такого берегла...

Может, я не самый лучший человек, не самый умный и добрый, но я остаюсь собой. Мою личность не заменили на набор ходульных фраз и приемов, из меня не сделали куклу на ниточках. А Марту оболванили полностью.

Соседи улыбались в ответ, что-то говорили, потом мы еще знакомились с компаньонкой, милейшая женщина, с охраной...

Я обязательно буду навещать Марту, я надеюсь, что мы подружимся, но мне заранее жалко ее ребенка. Она уничтожит беднягу, как личность, в надежде вылепить из него образ мужа. И никогда не будет довольна результатом.

Что ж.

Ради помощи малышу стоило остаться на земле. А может, у меня и свои дети будут?

Рамон, кстати, очаровал Марту за три минуты. Улыбался, целовал руку, заверил, что о нем все врут, вам ли не знать, как могут сочинять люди, и Марта смотрела и верила. В ее представлении все было замечательно.

Терри умер, но она нашла его родственников, те счастливы позаботиться и о ней, и о малыше, все в порядке, все друг друга любят...

Темного крабом!

И больше тут сказать — нечего.

* * *

Не все были рады моей свадьбе. К примеру...

Я как раз шла по галерее дворца, когда меня остановили три дамы в роскошных платьях.

— Милочка, подождите.

Окружили меня вполне грамотно, и принялись разглядывать. Так, чтобы я почувствовала, какое на мне дешевое платье, и какая простая прическа, и вообще, без драгоценностей и краски во дворце... фи! Пошлость какая!

Я, не особенно стесняясь, ответила таким же насмешливым взглядом. Чтобы поняли, как глупо выглядят в моих глазах со своими жалкими попытками поточить когти. Пфффф...

Я же с работы, из лечебницы, а остальное... думаете, Рамон Моринар не обеспечил бы мне платье и драгоценности? Я и сама могу! Жемчуг, который у меня хранится, стоит столько, что можно шесть таких модниц купить, и еще на сдачу останется.

— Вы и есть та самая, на которой женится Рамон? — с придыханием поинтересовалась одна из них. Для облегчения восприятия, я окрестила их по цветам платья — розовой, голубой и фиолетовой. Первая была самой раскрашенной, вторая самой грудастой, последняя брала наглостью. Она и начала разговор, и продолжила. Я ответила милой улыбкой.

— Я вас слушаю?

Обращения я не добавила. Мы на одном уровне, может, я даже чуть повыше, как удочеренная в герцогский род и невеста герцога.

— И что он в вас нашел, хотела бы я знать? — подставилась голубая. При этом она так выразительно разглядывала мою фигуру, что я себя почувствовала как в борделе. Ей-ей...

— Воспитание? — предположила я.

Удар достиг цели, грудастая скривилась, но их было трое, а я одна. И в бой ринулась молчавшая до того розовая.

— О, я надеюсь, вы понимаете, что мы все близко знакомы с герцогом...

И так многозначительно поиграть глазками... интересно, она не боится, что ресницы отклеятся? Или хотела меня позлить? Да какая мне разница, с кем там мой жених... общался? Понятное дело, валял все, что ложилось. Или хотя бы часть списка.

— Конечно-конечно, Рамон мне рассказывал, что у него много друзей детства. А познакомить нас он все не собрался. Возможно, вы придете к нам на свадьбу, там и познакомимся поближе? Прошлое моего мужа важно для меня...

Дамы растерялись, но ненадолго.

— Да, мы обязательно придем, — пропела 'голубая'. И так провела пальчиком по шее, что чуть платье ниже пупка не стянула. Вот это мастерство портнихи! — Жаль, что мы не могли познакомиться раньше, но вас почти не видно при дворе?

— Пока двор украшаете вы — он ничего не потеряет от моего отсутствия, — согласилась я.

Дама оказалась в затруднении. Она и сама так думала, но признаваться? Как-то и некрасиво получается.

— Я надеюсь, в качестве герцогини Моринар, мы будем вас видеть чаще? — нашлась 'фиолетовая'.

— Не знаю. Но мой муж охотно компенсирует вам мое отсутствие, — задумчиво призналась я. Дамы уж вовсе ошалели.

Как-то не так я себя вела.

Что было по сценарию?

Остановить меня, ненавязчиво демонстрируя платья и драгоценности, показать мое несовершенство, намекнуть на близкие отношения с Рамоном, довести до истерики или скандала...

Наивные!

Я от газовой гангрены в обморок не падала, а тут три дурехи... Смешно даже!

Близкие отношения?

Да Светлого ради, мне меньше достанется...

И уж конечно, я не стану торчать при дворе. Мне некогда, у меня работа. И лечебница ждет.

Дамы растерялись настолько, что чуть расступились, и я прорвала оцепление, помахав на прощание ручкой.

— Не грустите, я обязательно приглашу вас на свадьбу. И Рамону расскажу о вашей любезности.

Почему-то, догнать меня так никто и не попытался. О горе мне, о горе...

* * *

— Марта Дайнир? Кто это такая?

Зачем ему понадобилось следить за Ветаной? Маркиз и сам сказать бы не мог. Но вот ведь...

Нанял человечка для особых поручений, и тот послушно, тенью следовал за женщиной, из дома в лечебницу, из лечебницы обратно, к Моринарам.

Никуда более Ветана не ходила, разве что иногда во дворец.

Ревности Леклера это не умаляло, равно как и его гнева.

Дрянь!

Предательница, гадина, шлюха, которая продалась за титул!

Зачем следить?

Да ради мести! Потому что никто не смеет безнаказанно оскорблять Леклеров! Никто и никогда.

Никто не смеет пренебрегать Леклерами!

— Жена ее сводного брата, судя по словам соседей.

— Сводного брата?

— Тот случай, с покушением на короля...

— Да?

Разумеется, Леклер знал правду о том, как Ветана потеряла дар. Странно было бы не знать.

— Тот мальчишка был ее дальним родственником, потому и силы у них были одинаковые, а это его жена. Ждет ребенка, вроде как сама маг воды...

— Вот как?

— Сам видел, воду из колодца она не доставала, просто приказала. Взвар делала для родственницы.

— Вот как...

Леклер задумчиво кивнул и выложил на стол мешочек с золотом.

До Ветаны ему не добраться, это и дураку понятно. А вот как отплатить за предательство? Раньше он думал сжечь лечебницу для бедных в ночь ее свадьбы, но...

Мелко это. Уж сколько раз она и без маркиза горела!

А вот ударить по родным и близким, причинить реальную боль...

— Запомним. Судя по тому, что они общаются... эта Марта не знает, кто убил ее мужа?

— Полагаю, ей что-то рассказали, но далеко не все.

— И никто ее не просветил?

Нанятый человек просто развел руками. Есть вещи, о которых не говорят. Из жалости ли, из понимания, из сострадания и порядочности...

Жестоко было бы обсуждать дар Ветаны и обстоятельства, при которых она его утратила. Люди это понимали. Люди были ей благодарны и молчали. Вот и получилось так, что все знали, и все думали по-разному.

— Нет, ваше сиятельство.

Леклер сделал себе зарубку на память и продолжил расспросы.

— А ее брат?

— Типичный прожигатель жизни, ваше сиятельство. Глупый, бездарный... достаточно скучный молодой человек.

— Ветана к нему привязана?

— Нельзя сказать, что очень сильно. Так... общаются.

Леклер кивнул.

Значит, Марта. А брат пойдет запасным вариантом. И на стол опустился еще один мешочек с монетами.

— Продолжайте следить, любезнейший. Ваши усилия не останутся без награды.

Мужчина поклонился, сгреб монеты и исчез за дверью.

Леклер смотрел, как он уходит, потом ухмыльнулся. Зло, хищно, становясь почти копией своего отца.

На месть — ни сил, ни денег, ни жизни не жалко.

* * *

Марта Дайнир. Какая она?

Первое впечатление не обмануло меня. Симпатичная, доверчивая, глупенькая, с насквозь промытыми мозгами, на которых золотыми буквами выдавлена одна мысль.

ХРАМ ВСЕГДА ПРАВ!!!

Именно так и никак иначе.

С большим животом, на поздних сроках, но уверенно и весело шуршащая по дому. Поливающая цветы, моющая посуду... это было для нее легко и привычно. Она вязала приданое для ребенка и беспрестанно щебетала.

Терри был замечательным.

Доверенный одобрил их брак.

Терри был чутким и умным.

Доверенный так чувствует людей, так чувствует людей...

Других тем для Марты не существовало. Вообще. Никаких.

Интересно, что бы она сказала, если бы узнала правду обо мне и ее муже? Но девушка не знала, и шуршала по дому, готовясь к рождению ребенка. Я помогала, купила все необходимое, а когда Марта начала протестовать, предложила ей после родов подработать у себя в лечебнице. Все же маг воды, да и ребенок под присмотром, найдем, кому понянчиться, и помощь больным дело богоугодное. А я помогаю пока в счет будущей зарплаты.

На такое Марта согласилась.

В будущем она собиралась выкупить у меня домик, воспитывать ребенка и работать. Выйти замуж?

Никогда!

Память мужа она не предаст! Лучше смерть!

Ребенку нужен отец? У него будет дядя, будет тетя... все там будет хорошо! А отец? После Терри? Нет-нет, это невозможно...

Она действительно любила этого несчастного замороченного мальчика. И была с ним счастлива, и ребенка любила. И каждый раз, приходя в ее домик, я чувствовала себя просто ужасно.

Я не знала, что... вот так. А если бы знала? Поднялась бы у меня рука на мальчика?

Не знаю. Тогда я не думала, что у него могут быть жена, дети, любящие его люди... я ни о чем не думала. Я понимаю, почему нельзя убивать магам жизни. Это — больно и несправедливо.

Но как он-то решился на такое?

А так.

Терри ничего не угрожало. Реальным противником мага жизни может быть только другой маг жизни, редкость жуткая. А мой племянник тоже будет магом жизни...

Главное, чтобы Марта его не испортила. Но я буду рядом и пригляжу. Я лишила этого ребенка отца, и я сделаю для него все то, что должен был сделать отец. То есть — дам корни и крылья. Научу думать, полагаться лишь на себя, гордиться своими предками, научу быть магом жизни...

Может быть, этим я отдам свой долг и бабушке — и его отцу?

Не знаю. Но я попробую.

Я работала, болтала с Рамоном, ходила в гости к Марте, ругалась с Линетт, смеялась с Алемико и обсуждала дела государства с канцлером. Жизнь шла своим путем, а день свадьбы неумолимо приближался...

Глава 11

Я медленно иду по проходу в Храме.

Сверкают золото и бриллианты, сияют свечи, вспыхивают глаза людей, а я плыву, словно ребенок, заблудившийся в тумане.

Платье с роскошным шлейфом тянется за мной, Линетт все же отстояла шелк с легким голубоватым отливом, и черный жемчуг, и все это выглядит просто великолепно. И белые розы, которые перевивают мои черные волосы — тоже.

Я красива, я знаю это, и женщины в храме завидуют мне. Не только из-за внешности, но и из-за жениха.

Рамон Моринар ждет.

Даже сейчас Палач во всем черном, только на груди приколота белая роза. И он смотрит...

Как?

Странно, голодно, почти зло, а потом вдруг опускается на одно колено.

— Моя леди...

Я вкладываю пальцы в его протянутую ладонь, и они почти не дрожат. Я ведь не боюсь, я сильная, я справлюсь...

Приближенный Фолкс, недавно указом Короля объявленный главой церкви Светлого Будущего, прокашливается.

— Светлые братья и сестры, дети Сияющего, сегодня мы собрались здесь, чтобы соединить этих мужчину и женщину узами превыше человеческих...

Красивые слова, красивая церемония, даже браслет, который Рамон защелкивает у меня на запястье — и тот красивый. Не кандалы с гербом Моринаров, как можно было бы ожидать, но тонкое, почти невесомое золотое кружево, в переплетениях которого там и тут поблескивают крохотные черные бриллианты.

Второй такой же я застегиваю на его руке. Пальцы дрожат, и взгляды со всех сторон не придают мне уверенности.

Рамон склоняется ко мне и медленно-медленно, очень осторожно касается губами моих губ.

Едва-едва, словно боясь испугать.

Его губы холодные и твердые, подозреваю, что я тоже не теплее статуи, но это и неважно. Нас уже спешат поздравлять.

Первый, разумеется, его величество, за ним его высочество, которого я наконец-то увидела. Алекс подмигивает мне, и я улыбаюсь ему в ответ. И кто бы сказал, что этот смешливый парень с длинным белым хвостом — четвертьдемон? Обаятельный, веселый, всегда готовый пошутить... впрочем, король — тоже само обаяние, до тех пор, пока ему не перейдут дорогу.

А потом...

Потом он смертельно обаятелен. До летального исхода.

С Алексом мы быстро нашли общий язык, и постоянно перешучивались. Он обозвал меня сестренкой, я ведь выхожу замуж за кузена, и отца спасла, и другие поводы есть, а я не стала сопротивляться...

Брат?

Родной меня так и не понял. Пусть хоть приемный будет. В конце концов, родство — это не общая кровь, а общность душ.

Принц звучно чмокнул меня в щеку и скорчил рожицу Рамону.

— Твое счастье, кузен, что вы раньше меня познакомились. А то бы увел я у тебя эту принцессу.

— Утоплю. Или на рее повешу, — пообещал Рамон, но глаза у моего мужа (Темного крабом, до сих пор не верю!!!) смеялись.

Алонсо пожал руку племяннику и поцеловал меня, его примеру последовал Алемико, гордый от выполнения своей важной миссии — он держал на подушечке наши браслеты и вовремя подал их. Линетт повисла у меня на шее и крепко-крепко обняла, по-простонародному шмыгая носом,

А потом пошли все остальные.

Вот Марта, живот ей уже откровенно мешает, до родов дней десять, но разве можно пропустить свадьбу?

Вот мой брат, довольный и счастливый, ему пожаловали графский титул и земли, и он надувается от гордости.

Вот Ренар Дирот, который как-то очень интимно смотрит на Даилину Террен, она хоть ив трауре, но ради такого случая выбралась из дома, и Лорт маячит за ее спиной, я лично отпустила его охранять маркизу, меня-то и так охраняют в три смены, да и кто решится поднять руку на жену Палача?

В какой-то миг мне показалось, что за спинами людей мелькнул виконт Леклер, словно песком по стеклу царапнул злобный, ненавидящий взгляд, но я списала это на нервы. Примерещилось, не иначе.

* * *

Свадебный пир его величество закатил прямо на площади и за счет казны. Как он объяснил, людям нужен праздник, а тут такой повод! Я — в любимицах всего Алетара, Рамона тоже ценят и уважают, а после всех передряг народу надо пар спустить, так что...

Отдельно поставили столы для благородных, отдельно для простого люда сделали фонтаны с вином, устроили костры, на которых жарили бычьи и бараньи туши, привезли целые подводы овощей и фруктов — гуляй, народ!

Народ и гулял. И здравницы кричал вполне искренне.

А что? История романтическая, в духе народа. Как маг жизни (да, это громадный секрет, весь Алетар в курсе) спасла город и короля, дар потеряла, но зато вышла замуж за влюбленного в нее герцога. Лирика!

Что мы с женихом просто заключили соглашение, никто не знает, может быть, кроме короля и канцлера. Но этим говорить не надо, они такие, они все знают, даже то, о чем я не догадываюсь.

Мы сидели не слишком долго, когда солнце скрылось за горизонтом, я поднялась из-за стола, и отправилась в супружескую спальню.

По спальне можно многое сказать о человеке, вот и эта спальня была отражением своего хозяина. Массивная мебель, темного дерева, стены, обтянутые кремовой с узором тканью, тяжелые красивые шторы, коллекция холодного оружия на одной из стен...

— Ты не волнуйся, Рамон — добрый, уверяла меня Линетт, помогая раздеться. — Даже если что-то, с кем-то...

— Не было, — честно призналась я.

Линетт посмотрела с недоверием, но вслух ничего не сказала. И правильно.

Да, я знаю, что моя репутация далека от идеала, что я сбежала из дома, пошла работать, долгое время жила одна, и к дому моему народная тропа не зарастала, и мужчины по ночам приходили. Лечиться.

Или вызвать меня к кому-то из родных.

Но поди ты, объясни это кому-то постороннему? Это на нашей улице все и всё знали, и за малейшую попытку что-то вякнуть, могли быстро объяснить человеку всю его неправоту. Лопатой пониже пояса. Или вопросом — ты к кому пойдешь, когда заболеешь, гад?

Это — среди простонародья. А вот в 'высшем свете'...

Представляю, какие сплетни обо мне ходят, жаль, послушать не удастся.

Было ли мне страшно?

Да, очень. Здесь и сейчас я доверяюсь честному слову Палача, и если он решит его нарушить... Я полностью окажусь в его власти. Вряд ли его величество полезет в чужую семью, ребенка-то он как раз и получит, а я — я уже не маг. И не так полезна.

Но выбора у меня нет.

Пока я размышляла о превратностях судьбы, меня облачили в нечто прозрачное, летящее и возбуждающее, похлопали по плечу, еще раз пообещали, что все будет хорошо и оставили одну. Наконец-то, а то спальня большая, сквозняки гуляют, и по полу тоже...

Ворчала я больше, чтобы не нервничать.

Минут пять — и сквозь кружево будет очень эротично просвечивать синюшная пупырчатая девушка.

Я сунулась в шкаф, и к своему удовольствию, нашла там здоровущий теплый халат с кистями. Кажется, он принадлежал моему мужу?

Вот и отлично! Пусть делится. А то замерзнешь тут вусмерть...

Так меня и нашел Рамон Моринар — в кресле, свернувшейся клубочком, и старательно прячущей голые пятки в полах халата. Тапочек-то мне тоже не оставили!

Неромантично, первая брачная ночь, а невеста в тапочках...

Кошмар!

Мужчина поглядел на это, покачал головой и кивнул на графин.

— Выпьешь со мной?

Темно-багровая жидкость энтузиазма не вызывала, но...

— Давай.

Ага, каков холоп, таков и храм. В графине у ужаса всего Алетара оказался черничный морс. Вкусный, кстати, с мятой и корицей, судя по привкусу.

— Вета, все мои обещания остаются в силе. Только у меня будет просьба.

Ну вот.

Начались примечания, уточнения, дополнения... Кто бы сомневался?

— Ты не возражаешь, если я буду каждый вечер подниматься к тебе и оставаться на пару часов в твоей спальне?

Я пожала плечами.

— Почему бы нет? Если так надо...

— Надо. Более того, иногда я буду оставаться у тебя до утра, если ты не против. Знаешь, у мужчин есть такое чувство... самомнение.

— Правда?

— Чистая правда. Не хотелось бы, чтобы о нас сплетничали. Мол, Рамона Моринара жена из постели выгнала сразу после брачной ночи.

Это было справедливо. Я подумала пару минут, кивнула.

— А...

— Просто — спать в одной постели. Можем даже под разными одеялами, мне не жалко. Только меч, как в сказках, я между нами класть не буду, ладно? Не хочу проснуться без пальцев или носа.

Я тоже не хотела, но на кровать покосилась с недоверием.

— Честное слово, я до тебя даже пальцем не дотронусь, пока сама не попросишь, — Рамон поднял руки вверх, демонстрируя свою безобидность. — Вета, я что — дикое животное, которое женщин сто лет не видело? Да уж поверь мне, найдется и с кем, и где... не стану я тебя ни к чему принуждать, обещал ведь.

Я кивнула.

— Можем попробовать.

— Ты спишь справа или слева?

— Никогда ни с кем не спала, вот и не задумывалась.

— Тогда выбирай себе место по вкусу. Я тоже как-то ни с кем не спал... А... минутку.

Рамон снял со стены кинжал, подошел к кровати, вытянул руку и резанул себя по внутренней стороне плеча, чтобы было не слишком заметно. На простыню закапала кровь.

— Ты что делаешь?

— Вета, мы можем делать все, что пожелаем, но я не хочу, чтобы о нас сплетничали. Ты — моя жена, у нас все было, и ты ко мне пришла девушкой. Надеюсь, это понятно?

Я кивнула.

— Понятно. Так и буду всем говорить.

Тем более, что это — чистая правда. И все было, и пришла девушкой, и жена. А что именно было — никого не касается. Не лезьте, господа, под чужие одеяла, лучше в своем клопов поищите!

— Вот и отлично, лезь в кровать, а я сейчас приду.

Я послушно встала, сняла халат и полезла, как была. Не спать же в чужой одежде?

Сзади донесся какой-то кашель.

— Эммм... Вета, а у тебя ничего практичнее нет?

— Есть. Но не здесь.

— Перевези, ладно?

— Конечно, — кивнула я. — Просто сегодня выбор был не за мной, но мне эта штука тоже не нравится. Скользкая вся и замерзнешь в ней, наверняка. Почему-то здесь холодно...

Герцог покосился на камин, от которого тянуло жаром.

— Да вроде бы не так холодно?

— Сквозняки.

Рамон фыркнул что-то невнятное про нервы, и ушел за ширму, чтобы появиться оттуда в халате — уже другом, кстати, и тоже забраться под одеяло.

— Надеюсь, ты не лягаешься?

— Надеюсь, ты не храпишь?

Мы переглянулись, фыркнули, развернулись друг к другу попами и попробовали уснуть. Получилось не сразу, успокоиться, согреться и отключиться от реальности я смогла, когда уже перевалило за полночь.

Брачная ночь, говорите? И когда у меня что было, как у людей?

* * *

Его величество поднял бокал с любимым вишневым компотом, привычно отсалютовал зеркалу.

— Что ж, за нас!

Полудемон в зеркале иронично прищурился. Он тоже был доволен.

Что мы имеем в сухом остатке после всех перипетий жизни?

Храму досталось так, что долго в себя не придут. Это плюс?

Безусловный.

Правда, пришлось завести себе такую же свору, но это уже своя стая. Ручная и не тявкающая без команды.

Тиртанцы?

Там пройдется небольшим маршем его высочество. Пусть потом плачут и рыдают. Трею Лантару, вот, уже досталось через родственную кровь. Некроманты же, порчу навести, как плечами повести. Гниет бедолага заживо, и помочь ему никто не в силах. Разве что маги жизни, но поди, найди таких в Тиртане?

Маги жизни.

Потенциальных производителей у него сейчас три штуки. Ветана, ее брат и невестка. Даже не сама Марта Дайнир, а ребенок, которого она носит.

Его величество вспомнил о младенце, поморщился.

М-да, неприятно. Даже сейчас неприятно.

Смерть, конечно, часть жизни, но в том-то и дело! Жизнь — НЕ часть смерти! Конфликт сил, увы, штука неприятная, вот и пришлось девочку вместо того, чтобы оставить во дворце, пристроить в тихое место. Почему не в какой-нибудь дом, принадлежащий Короне?

А чем плох именно этот дом?

Квартал, далекий от дворца, подходящее окружение, да и личность Марты стоит принять во внимание. Ее ведь в храме воспитывали в традициях нестяжательства...

И честно говоря, его величеству не нравилась сама Марта. Понятно, что она не родилась такой бесхребетной, ее такой сделали, но — фу! Попросту фу!

Так что сплавить ее на окраину, приставить охрану, обеспечить деньгами и компаньонкой, в обязанности которой входит следить за соплюшкой, и выкинуть из головы. Родится ребенок, тогда и думать будем, что к чему.

А пока сосредоточимся на оставшихся.

Оломара надо пока попустить, прижмем позднее, если жениться на подходящей девушке окажется, или про поводок забудет.

Вета... там можно довериться Рамону. Моринары собственники, и своего из рук никогда не выпустят. Так что будут у него свои маги жизни, и это — хорошо.

Все хорошо, что хорошо кончается для Алетара, Раденора и короля лично.

И его величество поднял за это бокал.

Наше здоровье, мой двойник в зеркале! Наше здоровье!

* * *

Рамон смотрел в небо, и думал, что жизнь — очень вредная штука.

Вот так, встречаешь девушку...

При первой встрече Вета ему даже не понравилась. Сопля какая-то, еще и рот открывает.

Удалось использовать ее в своих интересах — хорошо, нет — и не надо. Много тут таких бегает, на каждую внимание обращать, никаких сил не хватит.

Потом он оценил характер, и даже сделал ей предложение, которое любая девушка из простонародья приняла бы с благодарностью. А что? Он не жадный, не злой, осталась бы девушка с приданым и хорошими воспоминаниями. Так и тут — нет!

Все скручивалось в какой-то дикий клубок, и их притягивало друг к другу все ближе и ближе, что не нравилось ни ему, ни лекарке. И что в результате?

Вот они, муж и жена!

Лежат в одной кровати, и он сам, добровольно, дал обещание не посягать на ее свободу. Болван.

Нравится ли ему Ветана?

Да, пожалуй. Нельзя сказать, что он безумно любит эту девушку, нельзя сказать, что он жизнь за нее отдаст, но...

Если бы он мог выбирать себе жену, он бы примерно так и выбрал. Симпатичная, хотя и не красавицам, были у него и покрасивее, неглупая, из хорошей семьи, с характером, что немаловажно — сам не пушистый котик, так рявкнуть может... а эту не запугаешь. И что умная — неплохо, от дуры хорошего ребенка никогда не получишь. Это соплячье пусть выбирает по внешности, он выбирал так, чтобы лучше было для рода.

Соплячье... а Леклеру он ноги переломает. Или проткнет в трех местах... нет, лучше услать его из столицы, чтобы Ветана не помчалась лечить мальчишку. Ишь ты, руки протянул... коротки руки оказались! Определенно, надо его на границу, пусть там посидит лет пять-шесть... десять-пятнадцать. Поговорю с королем.

И отношения с Ветаной наладятся постепенно.

Отпускать ее Рамон не собирался, раз уж ввязался в этот брак, надо идти до конца, но дать девушке иллюзию свободы? Самостоятельности?

Неужели ему жалко? Пусть поиграет. И не таких приручали, и эту приручим...

С этими мыслями Рамон и уснул. И снилось ему что-то теплое и уютное...

* * *

Виконту Леклеру ничего не снилось в эту ночь. Он вообще не спал, обдумывая план мести. Вчера было многое. И пьяные сопли, и слезы, и горечь поражения...

Было желание сорвать брачную церемонию, остановило лишь понимание того, что король... мягко говоря — не одобрит.

Похитить невесту?

Не получится, ее хорошо охраняют.

Сука! Гадина, тварь, продажная девка!!!

Я! К тебе! Со всей душой! А ты!

Насмеялась и предпочла другого? Выставила меня за дверь? Не оценила по достоинству?

Так получи в обратную!

И ведь я жениться готов был, не побрезговал, хотя ты, может, и с десятком мужиков уже перевалялась, с-сучка! А ты!

Гер-рцогиня! Ты у меня кровью умоешься, тварь! Благо, я знаю, кто мне в этом поможет!

Действовать самостоятельно благородный молодой человек и не собирался. Вот еще!

Руки марать? Об эту тварь?

Нет уж!

Леклер благоразумно таил даже от себя мысль, что к Ветане его могут не подпустить, а если и подпустят, и у него что-то получится... попасть в руки Белесого Палача?

Лучше самоубиться. Сразу. Выйдет безболезненнее.

А вот чужими руками, осторожно...

Месть?

Да что вы! Справедливое возмездие за попранные чувства и растоптанную любовь! Вот!

И упущенная выгода от удачного брака тут не при чем, так-то!

Леклер умылся и принялся размышлять на тему, как больнее ударить Ветану. Именно ее, и так, чтобы она понимала, как ему больно!

Все же, он был сыном своего отца. Да, юноше были свойственны и порывы души, но чаще всего...

Не выживают в высшем свете искренние и честные, не та среда. Да и от отца юноша много чему научился. Саму предательницу ему не достать, остаются ее друзья и родные. А родных там мало, брат и кузина.

Кто?

С кого начнем?!

* * *

Кажется, насчет одной кровати была плохая идея, — осознала я с утра. Потому что проснулась наполовину на Рамоне. Лежала, обнимала его, как игрушку...

А что?

Большой, теплый, уютный, а я под утро замерзла, из окна дуло, и одеяло было каким-то тонким...

Пришлось осторожно сползти со спящего мужчины, и отправиться одеваться. Лечебница ждала.

Страшно сказать — она даже работала, хотя из персонала на ногах половина не стояла — отмечали вчера. Хорошо отметили, так, что раны могли одним дыханием дезинфицировать.

Первой на меня наткнулась Линда.

— Вета?

— Я. А что?

— Да... ничего. Просто ты же вчера...

— Рамон не запретил мне работать. И запрещать не будет.

Линда посмотрела как-то странно, но потом кивнула.

— Это хорошо. А то у нас лекари никакие... все в дрова...

Я кивнула и привычно отправилась на обход. А что? Свадьбы там, похороны, хоть что, но люди болеть не перестанут. И лечить их кому-то надо, почему бы и не мне? Пусть даже без дара, ручками, травками, инструментами...

Что я — без своей магии ни на что не способна, что ли?

Я — не только моя магия! Я — Ветана... Моринар? Да... и не собираюсь позорить свое имя. А потому...

— Что тут? Открытый перелом? В операционную!

* * *

Рамона я увидела только за ужином.

— Вета, добрый вечер...

— Добрый, — устала я за день, как собака, но прожит он был не зря. Лекари оправились только к вечеру, и я с чистой душой удрала из лечебницы.

— Поужинаешь со мной?

— Конечно. Только переоденусь...

— Я подожду.

На то, чтобы обтереться теплой водой, сменить платье и переплести волосы, ушло пятнадцать минут, служанка пыталась помочь, но я цыкнула на нее, чтобы не путалась под ногами. Я и сама привыкла все делать, и быстрее получится. А ты вот, тазик возьми, унеси. И чтобы вода в другой раз была горячей. Лучше я подожду немного, пока согреется...

Рамон удивился быстрому появлению, но ничего не сказал, молча предложив мне руку. Большой столовой мы не пользовались, вместо этого слуги накрыли стол в каминной, и оставили нас вдвоем. Было уютно и спокойно, потрескивали поленья, пахло розами от роскошного букета, мы ужинали, не произнося ни слова. Рамон, судя по всему, тоже набегался за день, и душеспасительным беседам предпочел мясо с овощами. И побольше.

Я тоже не собиралась жертвовать желудком в угоду этикету, так что мы молчали примерно минут сорок. Потом поглядели на десерт — груши в меду и взбитые белки, и дружно поморщились. Настало время поговорить.

— Выпьем? — лукаво улыбаясь, предложил Рамон.

— Наливай, — согласилась я, и получила бокал с морсом. Вкусно...

— Вета, у меня к тебе просьба.

— Да?

— Надеюсь, тебя это не сильно обременит? Я уже понял, что ты убегаешь в лечебницу с утра пораньше...

— Тебя это не устраивает?

— Мы же договорились...

Я кивнула. Договорились, но мне ли не знать, как люди легко меняют все в свою пользу?

— Я хотел предложить тебе другое. Мы ведь семья.

— Ну... да.

— Поэтому тебе не составит труда вечером ужинать со мной и вместе подниматься в спальню?

Пару минут я раздумывала над предложением, но подводных камней в нем не нашла. Какая разница, ужинать-то все равно надо, а такой ужин меня не обременит.

— Нет. Не составит. Только у меня и ночные дежурства бывают.

— Тогда будем вместе завтракать. И в спальню будешь подниматься одна.

Я фыркнула.

— Хорошо. Договорились. А если тебя не будет дома?

— После заката? Ты ведь раньше не приходишь... должен быть!

— Нет, не прихожу... ладно. Давай попробуем, а там как получится.

Рамон ответил мне довольной улыбкой.

— Спасибо. Как у тебя день прошел?

— Весело. Лекарей почти нет, я одна...

— Почему нет?

— Потому что его величество выставил дармовую выпивку. Вот и... а народ-то пьет, дерется, калечится... Одних переломов сегодня штук десять было.

— Скоро твою лечебницу достроят...

— Быстрее бы. Хотя и там будет весело, я не сомневаюсь.

Рамон ответил мне улыбкой.

— У вас, лекарей, иначе и не бывает.

Это и есть — тихий семейный вечер?

* * *

Тарт Сейран злился.

И чего они наблюдают за этим домом? Кому эта идиотка нужна? Здесь за все время только ее кузина и была, которая герцогиня, а больше — никого.

И на улицу эта беременная, считай, не выходит, разве что на рынок, и там ни с кем не общается, и соседи к ней почти не заходят, а ты сиди, наблюдай, трать свое время...

Да и компаньонка, что к ней приставлена, бдит на совесть. Дело-то такое, житейское... беременную ж одну не оставишь, да и что она по хозяйству сможет, вот и приставили к ней милую даму. И та сидит сейчас, в теплом доме, а ты мерзни тут... и что рядом с тобой мерзнут еще двое таких же бедолаг тебя совершенно не утешает.

Тьфу!

Нет бы пойти в таверну, выпить кружечку чего-нибудь согревающего, а с моря-то ветер, а ночью холодно и зябко...

— Оххх...

Молодая женщина, идущая мимо, неловко споткнулась и подвернула ногу. Ухватилась за мужчину, вздохнула так, что грудь, едва прикрытая кружевом, приподнялась и многообещающе опустилась на место.

— Помогите мне, пожалуйста...

Тарт вежливо поддержал красотку под локоть.

— Обопритесь на меня, госпожа...

— Прошу вас, помогите мне дойти до дома. Я сама не смогу на ногу наступить. Так болит...

Тарт заколебался. Все же, пост...

— Это совсем рядом, буквально пять минут ходьбы, и все. Умоляю, вы ведь такой сильный мужчина, вам это так просто, а я буду так благодарна...

И еще один вздох полной грудью.

Это оказалось решающим доводом. Тарт плюнул на долг перед родиной и подхватил красотку под локоть. Вот так...

Сейчас он ее проводит, узнает адрес и вернется. И никаких задержек, что тут за десять минут случится?

Никто эту беременную дуру не украдет, кому она нужна!

* * *

Спустя примерно три часа, Сани Корас любовно пересчитывала золотые монеты, лежащие перед ней на скатерти.

Не обманул щедрый клиент, честно отдал все, что обещал. Этой суммы хватит и чтобы расплатиться по долгам, и рассчитаться с хозяйкой, и даже уехать в другой город, Чего хочет каждая проститутка?

Стать честной женщиной.

Там, в другом городе, Сани никто не будет знать, и она начнет новую жизнь, как вдова ремесленника, к примеру. Замуж выйдет, детей родит, и забудет и Алетар и свою работу в борделе, как предрассветный сон. Всего-то и нужно было на пару часов отвлечь дурачка...

Сложно?

Помилуйте, она бы и до утра могла, но клиент сказал — пару часов, а клиент всегда прав.

Сани довольно улыбнулась еще раз, собрала золото, упрятала его поглубже, и принялась собирать вещи. С благородными лучше так — урвала свое и убегай.

И подальше, и побыстрее...

* * *

Марта собиралась уже ложиться спать, когда в дверь постучали.

Быстро, резко, словно что-то важное... девушка взглянула на свою компаньонку. Госпожа Авир поднялась из кресла, отложила вязание, и подошла к двери.

— Кто там?

— Госпожа Авир!!! Вы тут?!

Женщина открыла дверь, и в комнату буквально влетел мальчишка.

— Меня за вами муж послал!

— Что случилось?

Муж госпожи Авир работал в страже, Марта знала, а потому подошла поближе, мало ли что...

Худшие опасения тут же не замедлили оправдаться.

— Госпожа, вашего супруга ножом ударили! Просил, чтобы вы пришли, это в лечебнице для бедных...

У женщины и сомнений не возникло. Служба в страже, она такая... то одно, то другое...

Госпожа Авир обернулась на Марту...

— Госпожа...

— Конечно-конечно, идите, — Марта взмахнула рукой, отпуская женщину. Не зверь же она, в самом деле!

Мальчишка схватил медяк, который ему протянули, и удрал. В кармане у него лежал целый золотой, который ему дали, чтобы он постучался и сказал нужные слова, но ведь медяк — это тоже денежка! Чего ж отказываться?

Не прошло и пяти минут, как Марта осталась одна.

Леклер наблюдал за небольшим домиком, чувствуя привкус горечи на губах.

Сюда он пришел к своей лекарке, отсюда хотел ее увезти...

Не своей. Нет.

Уже чужой... будь они прокляты, эти Моринары! Почему им самое лучшее?

Впрочем, сейчас не время для гнева.

И маркиз постучал в дверь домика.

* * *

Второго визита за ночь Марта никак не ожидала. Даже открыла она не сразу. Привычно коснулась рукой живота, погладила его.

Последнее время ребенок затих, и это было явно к родам. Интересно, кому она понадобилась, на ночь глядя?

На пороге стоял мужчина, до ушей завернутый в плащ. Лица его Марта не видела, но судя по осанке, по выправке, незнакомец еще достаточно молод.

— Госпожа Марта Дайнир?

— Да. А вы кто?

— Это неважно. Вы не впустите меня ненадолго? У меня есть минут десять, и я хотел бы поговорить о вашем муже.

— Терри?

Марта невольно сделала шаг назад, и незнакомец тут же воспользовался этим, скользнул в дом.

— Да, именно Терри.

— Мой муж умер.

— Не просто умер, а был убит, жестоко и безжалостно.

Марта схватилась за горло, осела на пол, и незнакомец подхватил ее на руки.

При этом плащ распахнулся, и всякий мог бы узнать виконта Леклера, но — некому было узнавать. Все три агента, наблюдавшие за домиком Марты, были предусмотрительно нейтрализованы. Кто чем.

Кому-то хватит денег, кому-то надо и поинтереснее... управа найдется на любого. Нет у нас неподкупных, попросту нет.

— Придите в себя... темный! Да что ж такое! Как же ты сомлела не вовремя!

Наконец, растирания рук, похлопывания по щекам и холодная вода возымели свое действие, и Марта очнулась.

— Вы...

— Да. Я знал вашего мужа, и знаю, как он погиб. Рассказать вам?

— Да!

Леклер вздохнул. Этак показательно-трагично.

— Вы знаете, что Алетаром правят некроманты?

Марта и не задумывалась.

Сплетни ходили, ну так на то и злые языки, чтобы грязь мести, а порядочный человек ничего подобного слушать не станет. Недаром же сказано в Книге сияющего, что сплетник есть худшее зло, чем ураган, ибо ветер рушит дома, а грязный язык — чужие жизни, а потому надо гнать негодяев из своего дома и подметать за ними полы. Чтобы не вернулись ненароком.

Марта так и делала.

— Некроманты?

— Марта, милая, все знают. Можете спросить у короля, он и не скрывается...

Марта посмотрела удивленно.

— Но мало кто знает, что место короля давно занял призванный им демон.

— Демон? Но как же...

— А вот так. Он приносит человеческие жертвы, а в храме и не бывает никогда. Неужели вы не знаете историю Раденора?

Марта покачала головой.

Откуда бы? Вот история храма, история религии, это она знала. А Раденор...

Образование в Храме давали, только очень своеобразное. Исключающее даже возможность обучения критическому мышлению.

— Ваш муж узнал об этом, и решил сокрушить его, во славу Храма.

— Зачем?

— Потому что демону нужны маги жизни. Он пьет их жизнь и дар.

— Ах!

— Да-да, ваш муж именно так и погиб.

Марта поднесла руки к вискам.

— Это неправда! Не может быть!

— Может. Он узнал, что демон хочет украсть вашего ребенка, и решил упредить опасность.

— Так не бывает! Нет!

— Он пришел к доверенному, рассказал ему все, и тот благословил его на подвиг во имя добра. Я точно это знаю, потому что мой отец был среди тех, кто молился здесь за вашего супруга.

И не только молился, но об этом промолчим. Равно как и о том, что своими планами Ришарды почти ни с кем не делились, это уж Леклер потом узнал.

Рассказали, когда тело отца отдавали для погребения.

— Чудовище во главе страны? Я не могу в это поверить.

— В то, что король — некромант? Хоть у кого спросите. И знааете, кто нанес удар вашему супругу?

— Кто?

— Ваша кузина! Госпожа Ветана Моринар!

— Не верю!

— А вы хоть у кого спросите.

— Спрошу, — Марта чувствовала себя отвратительно. Болела и кружилась голова, во рту появился металлический привкус.

Терри, Терри, любимый мой, неужели это правда? Неужели ты умер ради нашего ребенка? Чтобы никто не покушался на него?

— Почему прячутся маги жизни? Почему утратила дар ваша кузина? Она заключила с королем договор. Она ему силу, а он ей все, что ценят продажные женщины. Титул, власть, деньги...

— Счастье так не купишь.

— Вы — женщина, а она продажная тварь. Вам ее никогда не понять.

Вета... не может быть!

— Я не могу поверить.

— Расспросите, кого хотите. Только всей правды вам не расскажут, сообщат, что кто-то покушался на короля и был убит. Именно что госпожой Ветаной. Что она утратила дар из-за этого. Что король — некромант. И все, все об этом знают.

В ушах Марты нарастал звон, словно кто-то лупил в громадный медный колокол.

— Вета не могла...

— Могла-могла. Она и о вас заботится именно из-за ребенка. Он ведь маг жизни, а королю такие нужны. На съедение...

— Мой ребенок...

— Думаю, окрепнуть ему дадут. Дар лучше забирать у взрослого.

— Нет!

Леклер 'смягчился'.

— Я понимаю, что расстроил вас, что не должен был этого говорить, но лучше уж знать правду. Если хотите, я заберу вас отсюда. Вас и вашего ребенка.

Марта покачала головой.

Забрать?

Куда там, она на ногах-то не стоит, и внутри так нехорошо... словно подтверждая ее слова, внутренности пронзил болезненный спазм.

Роды? Но воды еще не отошли...

— Помогите мне лечь, пожалуйста...

Леклер, кляня себя, подхватил беременную дуру на руки. Кажется, пережал. Но кто же мог подумать?

Он-то хотел намного меньше. Напугать эту идиотку, забрать ее с собой и пользоваться. А она опростаться решила... тварь!

Вот ведь не ко времени!

— Вызвать лекаря? Или отвезти вас в лечебницу?

— Нет-нет. Я полежу, мне станет легче...

— Вы уверены?

— Да. Мне надо обдумать то, что вы сказали. Мой Терри...

— Я клянусь, все так и было. Он хотел избавить наш мир от зла, но ваша кузина убила его.

Марта закрыла лицо руками.

— Уходите, прошу вас...

И что оставалось делать Леклеру?

Скоро вернутся на свой пост временно отвлеченные охранники, скоро опять начнется наблюдение. Если бы эта дура сейчас добровольно ушла с ним, все было бы хорошо, но идти-то она и не желает. А силком ее тащить глупо и ни к чему. И не удержишь ее силком, мага-то...

Не вышло.

Ну и пропади она пропадом. Главное он сделал, посмотрим, что она теперь скажет Веточке, посмотрим, как они попляшут... с-сучки!

Леклер послушно подал воду, скрывая злорадную ухмылку, укрыл женщину одеялом, потом попрощался и вышел.

А Марта еще долго лежала и глядела в темноту. Правда ли это?

Звучит, как страшная сказка. Король-некромант, демоны, ее муж, решивший сразиться со злом, Вета, которая убила Терри...

Правда ли это?

Как узнать?

Но она обязательно разберется, и все-все узнает. Ради мужа!

Живот потянуло очередным болезненным спазмом, по ногам потекло что-то холодное, сначала каплями, а потом все сильнее, и Марта поняла, что начались роды.

Ой, мамочки...

Но время еще есть?

Да, наверное...

Когда через час вернулась злая, как шершень госпожа Авир, она застала Марту скорчившейся на кровати. Ахнула, и бросилась наружу — хоть кого послать за повитухой, да и к Моринарам тоже надо, рожает ведь женщина...

О том, что ее специально выманили из дома, она и не вспомнила. Куда там, не до того сейчас! Разродиться бы!

* * *

Мы с Рамоном спали.

Опять в обнимку, опять в моей кровати... так получилось. Я умоталась на работе так, что едва доползла до кровати, ужинали мы в моих покоях, Рамон посмотрел на меня, и предложил мне ложиться. А он полежит рядом, потом, через часок тихонько уйдет...

Видимо, заснули оба. Такое уже случалось, что ж, все — живые люди.

А тут грохот, стук в дверь...

— Ваше сиятельство, ваша кузина рожает.

Кузина....

Марта?!

Марта!

Я кивнула, и помчалась одеваться.

Может, от меня сейчас и не так много пользы, но вдруг?

Рамон посмотрел на это, вздохнул, и приказал закладывать карету. Не бегать же мне по ночному Алетару? Лично он со мной не поедет, нечего ему там делать, а вот королю доложит.

Я согласилась, схватила сумку с самым необходимым, и сбежала.

В домике царил хаос.

Повитуха крутилась вокруг кровати, компаньонка, которую приставил король, грела воду, Марта стонала, охрана мялась в палисаднике. Я опустилась на табурет рядом с кроватью.

— Марта!

Женщина посмотрела на меня.

— Вета! А...аййй!

Пошла очередная схватка.

Я поймала Марту за руку и принялась считать пульс. Повитуха покосилась без одобрения, но сказать ничего не решилась. И правильно, у меня это далеко не первые роды, что как должно идти я знаю.

— Вот так, дыши ровнее...

Марта дышала. Старалась, тужилась, и как по книжке, через три часа на руки нам с повитухой выскользнул красный вопящий комочек.

Роды прошли легко и быстро, да и не могли они пройти иначе у мага воды. В любом состоянии Марта имела власть над своенравной стихией, а роды, кровь... это все туда же. Человек сам по себе на большую часть вода, стихия не вредит своим повелителям.

— Мальчик! — повитуха довольно улыбнулась.

— Мальчик, — мне почему-то хотелось плакать.

— Терри, — Марта улыбнулась так, что я невольно позавидовала. Отвернулась, пряча глаза.

— Красавец. Весь в отца, — согласилась я.

— Вета, а ты моего мужа видела?

Я прикусила язык.

Ага, видела. Еще и убила.

— Мимоходом. И я не знала, что это твой муж.

Марта глядела как-то странно.

— А где вы встретились?

— Во дворце. Я как раз уходила от короля, а он пришел.

Вот так. И ни слова неправды.

— Терри был красивый...

Я пожала плечами. Вот уж на что я не обратила внимания, так это на его внешность.

— Давай мы тебе поможем переодеться и помоем тебя. А пока приложи малыша к груди, видишь, ищет...

Марта послушалась, а я привычно попробовала воду, капнула в нее настойку чистотела, совсем чуть-чуть...

Вот так. Сейчас еще белье поменяем, и вообще замечательно будет.

* * *

Никто из женщин не заметил взгляда, который Марта бросила из-под ресниц на Ветану.

Правда — или нет?

Убийца она — или нет?

Как узнать? Что сделать? Не ходить же по улицам, и не расспрашивать... впрочем, можно аккуратно намекнуть...

Она обязательно узнает правду. А потом... потом будет видно.

* * *

Маркиз Леклер грязно выругался, но легче от этого не стало.

Обидно. План сорвался. А как было бы забавно. Сейчас он похищает эту идиотку, а потом...

Да что угодно — потом! Деньги были ему не нужны, но вот как бы переживала за девчонку Ветана! Как бы металась вместе со своим муженьком!

И поделом было бы дряни!

Ладно же...

С этой стороны не удалось, так мы с другой зайдем!

У нас ведь еще и братец есть... и маркиз отлично знает, где этот недоумок проводит время. А именно — в борделе мадам Лилли. Почему бы и нет?

Маркиз гадко ухмыльнулся и тряхнул колокольчиком.

О последствиях он не думал. Как не думал о них и соглашаясь на гонки, и пытаясь выручить Ветану... Ему захотелось, и он сделал. И потом, он ведь прав! У него есть желание отомстить, и есть право на месть!

Да и не поймают его. Он умный, он все сделает правильно.

* * *

Марта уснула, но мне не хотелось уходить. Я сидела у колыбели с малышом и смотрела в крохотное красное личико.

Сморщенное, страшненькое, сердитое...

Крохотные кулачки стиснуты, губки надуты....

И все же, этот малыш — маг жизни. А я уже нет. И что я чувствую?

Зависть? Ревность? Ненависть?

Я подумала пару минут.

Зависть — да. Но и сочувствие. Этот малыш пока успел только родиться, но на него уже строятся планы, он уже чья-то пешка в игре, его будущее в чем-то уже распланировано.

Он — не свободен.

Я тоже, но в меньшей степени.

Замужество оказалось вовсе не таким страшным, как казалось вначале. Мы жили, как два друга, целовались прилюдно утром, встречались за ужином, вместе поднимались в спальню...

Рамон не давил и ни на чем не настаивал, я отчетливо понимала, что он меня отпустит, стоит только попросить. Да и все остальное...

Я ничего не просила, но Рамон уже сказал мне, какой суммой я могу располагать на месяц, как герцогиня, а если не уложусь — можно попросить еще. И эта сумма была достаточной, чтобы полгода содержать лечебницу для бедных. Родители на такие деньги могли бы жить три месяца.

Я ничего не тратила, но было приятно.

Для меня Рамон заказал анатомические атласы из королевской библиотеки. Копии, разумеется.

Для меня были выписаны несколько травников...

Мне не дарили платья и драгоценности, но мне дарили нечто большее — то, что меня действительно интересовало. Мне повезло. А вот как будет у этого малыша? Так же, как у его родителей? Или нет?

Я коснулась плеча.

Там, вшитый под кожу, покоился амулет, который скрывал магию жизни.

Отдать его малышу? Нет, не стоит. О его таланте и так известно, ни к чему подставляться самой. Пусть эта игрушка побудет у меня, а если понадобится...

Или — когда понадобится?

Я отдам ее мальчику. Если он попросит.

Свобода. То, чего лишены маги жизни. То, что манит нас, как небо — птицу.

Рядом присела госпожа Авир, посмотрела на меня с состраданием. Тоже в курсе?

— Госпожа Ветана, как вы?

— Все в порядке.

— Я вам так спасибо и не сказала...

— За что?

— Когда была эпидемия... у меня сын заболел. Мы его в лечебницу для бедных принесли...

Я его откровенно не помнила, но разве это было важно?

— Он выжил?

— Да. Мы уж свадьбу назначили...

— Это хорошо. Свадьба, дети...

— Бог даст, и у вас скоро свои будут? — женщина покосилась на мой браслет.

Я только вздохнула.

— Дети... а если они будут такие же, как я?

— Так это ж счастье будет. Для всего Алетара.

— А для них? Золотая клетка?

Женщина задумалась. И осторожно уточнила.

— А вы чего бы для них хотели?

— Свободы.

Меньше всего я ожидала следующего вопроса.

— А что такое свобода, госпожа Ветана?

— Идти, куда хочешь, делать, что пожелаешь....

— Вы ведь не ушли во время эпидемии. Хотя и были полностью свободны?

— Я не могла уйти.

— Вас оставляли силой?

— Нет.

— Но вы же не бросили город...

— Я просто не могла поступить иначе.

— Могли. Не лечить, спрятаться... могли.

— Нет. Не могла.

— Зато — свобода.

— Оплаченная чужими жизнями? Это гадко...

— Видите? Вы уже не свободны. От своего воспитания, принципов, характера... о чем тут говорить? Свобода — это смерть, и никак иначе, живой-то человек он всегда чем-то или кем-то связан. Иначе отродясь не получится.

— Неужели свободы не бывает?

— Бывает. Свобода — это понимание необходимости того или иного поступка.

Я задумалась.

— И иначе никак?

— Я не знаю, как иначе.

Я тоже не знала. Но подумать над этой мыслью стоило.

— Поступки бывают разные...

— А порядочность для всех одна. Что бы кто ни говорил.

Я не ожидала таких слов, но его величество не приставил бы к Марте полную дуру. Скорее, наоборот.

— Спасибо, госпожа Авир.

— Да не за что, госпожа Ветана.

* * *

Граф Оломар был доволен и счастлив.

Уже не Оломар, собственно говоря.

Граф Лоретан. И графство Лоретан куда как ближе к столице, чем Оломар, и не в убогом Миеллене, а в Раденоре, и доходов с него куда как поболее, и король благосклонно взирает на графа... что еще надо?

Ничего.

Разве что выпить и покутить ночку в одном милом скромном местечке. Ах, такие девочки!

Просто прелесть, особенно та, рыженькая...

Граф раскинулся на диване, поманил к себе девочку...

— Иди сюда, красотка.

— Это — моя! — послышался голос из другого угла зала.

Мадам Лилли тут же поспешила на звуки зарождающейся ссоры.

— Господа! Господа, не стоит ссориться, моих девочек на всех хватит...

— Хочу эту! — рявкнул граф.

Выпитое вино бродило в крови и звало на подвиги. И рыжая девушка казалась очаровательной богиней, а уступить ее — невозможным.

— Подождешь! — рявкнул кто-то.

— Сам подожди.

Мужчина поднялся с дивана за каким-то развесистым растением, и оказался смутно знакомым. Где-то Оломар его видел... где?

Нет, не вспомнить, сейчас не вспомнить.

— Обсудим... предметно? Если вы дворянин?

И коснулся клинка на бедре.

— Господа! — госпожа Лилли бросилась между мужчинами, размахивая руками и напоминая курицу в алом платье. — Никаких дуэлей, умоляю вас! Только не здесь...

— Конечно не здесь, — согласился маркиз Леклер, а это был именно он. — Только там....

Оломар кивнул.

— Девушка пойдет с победителем.

— Разумеется. А проигравший уберется прочь. Если сможет.

Граф поднялся и вышел вслед за противником. Огляделся, но никого из приятелей рядом не было — девушки даром время не теряли.

— Секунданты?

— Обойдемся.

И то верно, какие секунданты в борделе? Тем более, на заднем его дворе?

Свежий воздух ненадолго развеял алкогольный дурман, подарил иллюзию силы и энергии. Оломар достал шпагу, стал в позицию...

Леклер повторил его движение.

— К бою?

Блеснули шпаги, зазвенели...

Первый удар Оломар парировал, второй, третий... сам пошел в атаку, а потом вдруг рука ушла вбок. И в грудь вонзилось что-то холодное, острое...

Такое холодное, что по груди прошел мороз, сковывая в тисках сердце, заставляя сжаться легкие, выдохнуть воздух...

А потом луна раскололась на несколько частей, и больше граф ничего не видел.

Маркиз тронул ногой бездыханное тело.

Сдох?

Нет, вроде жив пока... авось ненадолго. И поделом тебе...

По губам убийцы скользнула злорадная улыбка. Не было его тут, не было. Сегодня он уезжает из города, а потом и из страны. Он не останется там, где его не ценят по заслугам.

А Ветана...

Пусть горюет.

Или все-таки...?

Ладно, он еще подумает над этим вопросом.

* * *

Домой я возвращалась под утро.

Увы, это не мой маленький домик, а потому...

Рамон ждал меня в синей гостиной.

— Посидишь со мной?

— Не знаю. Я так устала...

— Кто родился?

— Мальчик.

— Назвали в честь отца?

Я пожала плечами.

— Кто бы сомневался.

— Она просто глупая девчонка. А дети... равно или поздно у тебя будут свои.

У меня. Не у нас.

— Тоже маги жизни.

— Вета, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Я не позволю использовать тебя или твоих детей....

— Меня уже и не получится, а детей... использовать кому-то, кроме короля, так ведь?

— Эрик, Алекс... разве они плохие?

— Нет.

— Тогда не думай сейчас об этом. Вот встретишь кого-нибудь, потом поговорим. А пока... пойдем, я провожу тебя. Слуги уже согрели воду. Хочешь принять горячую ванну?

Хочу ли я?

ДА!!!

— Спасибо!

Рамон улыбнулся. Весело и искренне.

— Ни золота, ни бриллиантов, просто горячая ванна — и ты так счастлива. Тебя легко баловать.

Я пожала плечами.

— Это ведь потому, что я герцогиня. Будь я простой лекаркой, никто бы не суетился ради меня.

— Так пользуйся преимуществами своего положения, — вернул мне усмешку Рамон.

И я отправилась пользоваться. Это ведь правда здорово — горячая ванна после тяжелой ночи.

* * *

— Что?!

— Граф Лоретан ранен, опасно, в тяжелом состоянии доставлен к магу воды.

— А вы куда смотрели?

Алонсо был в гневе, так что охране стоило только посочувствовать. Впрочем, те не собирались сдаваться без боя.

— Ваша светлость, граф отправился в бордель, поднялся с девочкой наверх, мы ждали снаружи...

Ну да, в комнату где благородный граф с девочкой, не полезешь. И в борделе обычно охрана не нужна, разве что от дурной болезни. В этом укорить охрану не получилось, ясно же все.

— А потом?

— Граф, видимо, спустился вниз, в зал для танцев. Там вспыхнула ссора, дуэлянты вышли на задний двор, не вернулись... мадам Лилли, обеспокоившись, отправила туда человека...

— И там обнаружился Лоретан в тяжелом состоянии.

— Да, ваша светлость. Мы тут же доставили его к придворному магу воды, но...

Охранник замолчал, но молчание было более, чем выразительным. Судя по всему, ничего там хорошего не было.

— Кто был вторым?

— Неизвестно, ваша светлость.

— Выяснить.

А сам канцлер отправился к магу воды. Докладывать королю надо, когда будет известно хоть что-то. А не так — то ли выживет, то ли не выживет...

* * *

Я была в лечебнице. Дел было столько, что хоть разорвись. Многие люди стремились попасть именно ко мне, и все заявления, что я больше не маг жизни, что не могу помочь, просто не действовали. Меня не слышали.

Как выразилась одна женщина: 'может, ты и не маг, но не могло ж оно уйти бесследно? Глядишь, чего и осталось, ты лечи, главное, а там посмотрим'.

Я и лечила, как могла.

Рамон, который вошел в кабинет, оказался неожиданностью. Неприятной.

Сердце екнуло, зашлось бешеным ритмом приближающейся беды, холодная лапка стиснула горло.

Что случилось?

Я не смогла выговорить вопрос, но Рамон понял и так, и опустил глаза.

— Вета... твой брат...

— Что...

Я не договорила. Я и так поняла, что случилось.

— Как? Когда?

— Он дрался на дуэли. Клинок противника, видимо, был отравлен, графа доставили к магу воды, и там он скончался, не приходя в сознание.

Я медленно опустилась назад. Прикусила кулак, чтобы загнать в горло рвущийся из меня крик.

Вот и брата у меня нет. И...

Я понимала, что у меня его и не было, по большому-то счету, но родная кровь есть родная кровь. Мы могли когда-нибудь понять друг друга... наверное. А теперь его нет.

Как холодно и пусто. Как холодно...

Я не понимала, что плачу, пока не обнаружила себя в объятиях герцога. Рамон обнимал меня, гладил по голове и становилось чуть легче.

Иллюзия близости?

Чужой человек?

Пусть.

Сейчас, как никогда, мне нужно было именно это. Хоть какое-то тепло рядом...

И я рыдала, что есть сил, выплескивая из себя горе и боль потери...

Как же так?

Почему?

Кто?!

* * *

Его величество последним вопросом даже не задавался. У некроманта есть верный способ узнать и кто, и как и почему. Надо просто спросить.

А потому...

Ночь, подземелье, пентаграмма с нарисованными по углам знаками — жизнь, смерть, призыв, подчинение, кровь.

В один из лучей пара капель мертвой крови, на второй становится сам некромант, а дальше все просто.

Змея из мрака обвивается вокруг, скользит, ласкает...

Некромант вливает в пентаграмму свою силу, здесь не нужно никаких сложных заклинаний, здесь все отработано. Это даже не азы некромантии, это — как учиться ходить.

Призвать дух мертвого, заставить ответить на свои вопросы...

Первые шаги.

Пентаграмма вспыхивает синим светом, искры пробегают по линиям, и наконец в центре ее зависает призрак невезучего графа. Растеряно оглядывается по сторонам. Обычно призраки похожи на клочья тумана, полупрозрачные, не осознающие себя, но здесь, во дворце, в сердце некромантии Алетара, он выглядит почти живым.

Его величество протягивает вперед руку, когти выдвигаются, вонзаются в ладонь, в пентаграмму падают несколько капель черной крови демона.

— Говори. Властью некроманта я отворяю твои уста.

Мальчишка оглядывается по сторонам, не понимая, что происходит.

— Ваше величество?

— Ты умер. И я хочу знать, кто тебя убил.

Несколько минут призрак просто осознает, что произошло, потом полупрозрачное лицо искажается болью.

— Я... да. Я умер. За что?

— Вот это я и хотел бы узнать. Что произошло?

В пересказе мальчишки все выглядит еще глупее.

Два сопляка поссорились за очередь к шлюхе. Безусловно, бывало и такое, не раз бывало. Дуэли и по более идиотским поводам случались, недаром его величество строго регламентировал все правила... и останься мальчишка в живых, отправился бы он в тюрьму лет на пять. И то — только из желания сохранить ценную кровь.

— Как зовут твоего противника?

— Он не сказал.

Такое тоже бывало.

— Иди сюда.

Его величество не любил этот метод. Может быть, потому, что переживая последние мгновения вместе с убитым, он переживал и его смерть. Но иногда выхода не было.

Призрак медленно приблизился к королю, окутал его серебристой дымкой, и король взглянул на мир глазами графа.

Леклер...

Надо было сразу придавить эту пакость. Впрочем, и сейчас еще не поздно.

Очнулся король на полу, возле пентаграммы. Призрака уже не было, змея из мрака обвивалась вокруг полудемона, словно черная лента, придавала силы, поддерживала...

— Погоди ж ты у меня, тварь...

Сил хватало. Оставалось просто стереть знаки в пентаграмме и нарисовать вместо них новые. Хотя два из них остались теми же, что и раньше.

Смерть, кровь, убийца, убитый, возмездие.

Прядь волос Леклера (да, его величество и таким озаботился, слуги принесли ему волосы с расчески маркиза), отправилась на луч, в котором был нарисован символ крови. Этого хватит.

На луч со смертью встал сам король, и вновь влил свою силу в пентаграмму.

Леклер был жив, это ощущалось отчетливо. И это был именно он — некромант чувствовал его через недавнюю смерть графа.

Его величество усмехнулся, а потом вновь сомкнул пальцы.

И черная лента змеи второй раз за ночь пробовала на вкус кровь полудемона.

— Волей некроманта! От убийцы к убитому. Кто обрек на смерть, сам будет обречен смерти!

Пентаграмма вспыхнула синим пламенем, и его величество опустился на пол, практически без сил, но с осознанием выполненной работы. Хорошо выполненной.

Где-то там, далеко отсюда, сейчас расставался с жизнью маркиз Леклер. Быстро, но о этого не менее болезненно.

Некромантия не бывает милосердна.

Хотя... надо было раньше. Пока напакостить не успел.

Мотивы? Причины?

Это короля не слишком интересовало. И так понятно... сам заигрался во многом. Знал же, что девчонка Леклеру не достанется, и все же приближал его, дразнил Моринара... сам создал из сопляка и соперника, и убийцу, сам виноват. Вот и заплатил...

Мальчишку жалко, но у них уже есть маг жизни. а может, и еще будут от Веты... Так что ничего непоправимого не произошло.

Месть выжигает душу?

Его величество вспомнил смешные утверждения и фыркнул.

Безусловно, это правда, но лишь при одном условии. Если человек живет этой местью, думает о ней, вкладывает в нее душу... тогда — да. А если вот так, свершил и забыл...

Какое там выжигание? Обычная работа...

Глава 12

Похороны были скромными. Моринары, я, Марта, бледная и спокойная, и его величество.

Принца Алекса не было — он опять ушел в море, торопясь взять от жизни как можно больше, пока не окажется на привязи. Во дворце и с короной на голове.

Я его понимала.

У меня был хоть крохотный, но кусочек своей жизни, своей свободы, ему тоже хотелось... может быть, даже больше, чем мне. Я-то женщина, я привыкла подчиняться, а он мужчина.

Слова прощания, холодные, равнодушные, никто ведь его не знал по-настоящему. И лицо брата — такое же равнодушное. Его уже нет с нами, он ушел далеко-далеко, в неизвестность.

Куда — знают только некроманты, но они не любят делиться знаниями.

Бордель перетряхнули вдоль и поперек... да, я узнала про дуэль. Странно было бы, останься я в неведении, работая в лечебнице для бедных. Слово там, слово здесь, так и узнаются самые страшные тайны.

Его величество тоже не остался в стороне, хотя мне точно и не сказали, что он сделал. Я догадывалась.

Призвать дух, допросить его...

Убийцей моего брата оказался виконт Леклер. Была это случайность или месть? Я склонялась ко второму, винила во всем себя. Сама допустила, сама позволила думать, сама... все сама.

Ценой моей глупости стала жизнь близкого мне человека. Рамон пытался как-то меня оправдывать, но я не слушала. Сама, все сама.

Почему мы не задумываемся о цене, когда принимаем те или иные решения? Но — нет. Мы делаем, а кто будет платить?

Я узнала ответ, и мне он не понравился.

Пусть убийца заплатил своей жизнью за смерть, но брата я уже не верну. Никогда.

Могилу засыпали землей, надгробие установят позднее. Марта подошла, коснулась моей руки.

— Вета, нам надо поговорить.

Мне этого откровенно не хотелось, но...

— Хорошо. Мне приехать к тебе?

— Могу я поехать к тебе.

Я кивнула.

— Так, наверное, будет лучше. Поедем... Что-то случилось?

— Нет. Это... о прошлом.

Я пожала плечами, но спорить не стала. Марта не так часто о чем-то просила, не стоит ей отказывать. Так что через полчаса мы уже сидели в розовой дамской гостиной.

Я сидела в тяжелом кресле, обитом розовым шелком, Марта расхаживала по комнате, пока не остановилась прямо передо мной.

— Я не знаю, как начать разговор, — честно призналась Марта. — Но... Вета, это ведь ты убила Терри?

Если бы она задала вопрос иначе!

Если бы я хоть подумала, что она об этом спросит.

Если бы не сегодня! Не после похорон, не в тяжелый для меня день, когда я почти не владела собой...

Но видимо, все так ясно отразилось на моем лице, что и ответа не потребовалось.

Марта кивнула.

— Ты. За что?

— Он хотел убить короля, — автоматически ответила я.

— Некроманта.

— Это не повод его убивать. Марта, я... я сама не ожидала, но когда он атаковал магией, я ответила.

И убила.

— Ты жалеешь об этом?

Об этом? Нет. О потерянном даре — да.

— Тебе его даже не жалко. Я тебя ненавижу.

Я встала из кресла. Марта стояла так близко, на расстоянии шага.

— Ты имеешь на это право.

— Да. И вот на это — тоже.

Движение ее руки я не заметила. Только рукоять кинжала, которая блеснула близко, так близко... это так больно?

Я попыталась крикнуть, позвать на помощь, но голос отказался повиноваться мне и вместо крика получился какой-то хрип... я умираю?

А потом пришла боль.

И ее было так много, что сознание милосердно погасло. Я медленно опустилась на толстый розовый ковер, и последней мыслью почему-то было... кровь, как розы. Алые, на розовом кусте...

Нет, не сочетается.

* * *

Наверное, на всю жизнь Рамон запомнит это зрелище.

Хрип они услышали почти сразу, и бросились в гостиную.

Картина... не ужасала, не поражала, да и вообще — ничего страшного. Две женщины, одна лежит, вторая стоит над ней, и в груди у первой — нож.

Марта стояла, гордо выпрямившись.

Неясно, чего она ожидала, но...

Никто не успел остановить мага огня.

— НЕТ!!!

Рамон вскинул руку, и с пальцев его сорвался громадный огненный шар. Врезался в Марту, охватил ее столбом пламени...

Даже если тут же затушить его — было бы уже поздно. Спасти женщину никому не удалось бы. Да никто и не пытался.

Рамон же...

Маг явно терял контроль над стихией. Огонь охватывал его руки, плечи... и очевидно было, что через несколько минут он возьмет свое. И факелов станет уже два.

Алонсо схватил племянника, пытаясь привести его в чувство, Ренар Дирот, не потерявший присутствия духа, водяной плетью полоснул горящий факел.

Голова Марты отлетела, отсеченная от тела, и крики стихли. Остатки Ренар спихнул в камин и бросился на помощь Алонсо.

Маг огня, потерявший контроль над собой, это страшно. Может и вся столица выгореть, сил у Рамона хватит.

Его величество не тратил времени на месть. Он в один прыжок преодолел расстояние от двери и упал на колени рядом с Ветой.

— Темный!

Воистину — убить человека очень легко, но во всяком деле умение нужно.

Марта просто не смогла ударить в сердце. Может, она и маг воды, но не палач же! И даже не лекарь, который точно знал бы, где находится сердце.

Удар был нанесен в грудь, но каким-то чудом...

Или Вета шевельнулась, или Марта не смогла ударить правильно...

Кинжал пошел выше и левее, пробил плечо, скользнул по кости — и рана, хотя и выглядела жутко, и кровила не менее страшно, опасности для жизни не представляла. Не задело ни легкое, ни сердце, а могло, ох как могло. Кинжал был длинным и тонким, с узким острым лезвием, таким на тот свет отправить... да догадайся Марта ударить несколько раз, или по горлу полоснуть — ничто бы Ветану не спасло. Но — повезло.

— Рамон, она жива! Жива, слышишь!

Рамон услышал не сразу, но тут Ренар свел ладони воедино и на двух герцогов обрушился недолгий, но увесистый поток воды, промочивший их с ног до головы. Даже со льдинками.

Отплеваться они смогли только через десяток секунд, и этого Ренару хватило.

— Рамон, она жива! Жива!!!

Герцог остановился, словно его ударили.

— Жива?

Сила полыхнула вокруг него, но прорваться наружу не смогла. Рамон одним прыжком оказался рядом с Ветаной, посмотрел на Ренара.

— Помоги?

— Кровь — могу остановить.

— Тут шить надо, — его величество попытался подхватить Ветану на руки, но Рамон не позволил, осторожно поднимая жену сам. — Несите ее в спальню, Ренар, побудь с ней, сейчас пошлем слугу за лекарем.

Алонсо выдохнул.

Опасность миновала, племянница (пусть так, какая разница, какая там степень родства, так проще) жива, племянник не сжег ни себя, ни город, ни даже дом, а мертвая тушка одной идиотки...

Надо распорядиться убрать. И...

Ребенок!

* * *

Проще всего решился вопрос с ребенком.

Марта не взяла его с собой на кладбище — детям до года там не место. Магам жизни тоже там неуютно, так что данному ребенку и дольше можно не ходить в места с большим скоплением некроэнергии.

Ребенок оставался с компаньонкой, вместе с которой его и забрали слуги герцога, попутно ответив на вопросы соседей и стражи, и подарив городу еще несколько сплетен. К вечеру же половина Алетара узнает, что Марта сошла с ума, бросилась с ножом на лекарку, а герцог Моринар ее за это огнем сжег.

И что показательно — никто Марту не пожалел.

Кто она такая?

Чужачка, которая так и не стала своей ни для кого. А Вета — стала.

Миелленка?

Вот уж нет! Раденорка, алетарка, человек, который прошел вместе с городом через страшные дни нападения и эпидемии, а такие потрясения сплачивают сильнее, чем сто лет совместной жизни. Можно век прожить рядом с человеком и не узнать, на что он способен, а можно за пару дней принять его так, что никогда не вырвешь из сердца.

Так что...

Марту похоронили по-тихому, и это было к лучшему. Иначе 'благодарные' жители Алетара не поленились бы вытащить труп из могилы, и выкинуть его на съедение бродячим собакам.

Ребенка временно отдали Линетт, и та захлопотала рядом с маленьким магом жизни, разыскивая ему няньку, кормилицу и приданое.

Его величество не был против. Лучше пусть Моринары, чем кто-то другой.

Он и сам бы не возражал, но магия жизни, магия смерти...

Может, раньше их и могли сочетать, но сейчас эти две линии просто конфликтуют. Чревато потерей дара или жизни для слабейшего, в данном случае — для малыша.

Малыш нашел свое место в особняке Моринаров, и его величество вздохнул с облегчением. Уж здесь-то ребенка сумеют воспитать полностью преданным Раденору и Короне, а не частным шкурным интересам.

Вот убрать тело Марты было сложнее. Половину гостиной заблевали, пока вытащили. Горелый труп, разрезанный на части — неаппетитное зрелище.

* * *

Рамон держал на руках тело жены, не решаясь положить ее на кровать.

Ветана была легкой, словно сухой осенний лист. Запрокинутая голова, тонкая шея, на которой слабо билась (пока еще билась!!!) синяя жилка, кровавые пятна на одежде и его руках, и бледность...

Дождется ли она помощи?

С каким удовольствием он убил эту храмовную мразь! Жаль, только один раз. Маловато, надо бы повторить!

Стерва! Гадина!!!

— Положи ее. Все будет в порядке. Рамон! — пробился сквозь боль и тоску голос Ренара. — Честное слово, она выживет! Магией клянусь!

И все же отпускать ее было страшно.

По счастью, в дом ворвался Карнеш Тирлен, который не собирался церемониться ни с герцогами, ни с королями. В некоторых случаях есть только лекарь и больной, а уж кто там и какие регалии носит...

Болезнь не разбирает.

— Где Вета?

Одного взгляда на происходящее лекарю хватило.

— Так, положите ее на кровать, и разойдитесь. Мне свет нужен.

Рамон повиновался, охваченный могучим инстинктом, который есть у каждого человека, будь он хоть трижды маг.

Пришел лекарь. Теперь все будет хорошо...

И одним щелчком пальцев подвесил над кроватью большой огненный шар, который послушно подсветил Карнешу картинку. Даже и сам не понял — как?

Для такого творчества контроль нужен, Рамон по определению не мог сделать ничего подобного, но шар висел, а лекарь осматривал девушку, и не особенно огорчался.

— Швы я наложу, полежит недельку в кровати — и все в порядке, будет бегать. Вы ей кровь восстановите, ваше сиятельство?

Ренар кивнул.

— Разумеется.

— Тогда приступим? Ваша светлость?

Рамон покачал головой и отступил в дальний угол комнаты.

— Я не уйду. Мешать не буду, но не уйду.

Спорить с герцогом Карнеш не стал. Хочет стоять — пусть его, лишь бы под руку не лез. И принялся доставать из лекарской сумки иголки, нитки, залитые воском, для сохранения их в чистоте, настойку чистотела, пинцеты, скальпели...

— Что ж, приступим...

И никто, начиная с Карнеша, и кончая Ренаром, который, как маг, должен был бы видеть нечто подобное, не обратил внимания на руки Ветаны.

Колечко с бирюзой, которое она носила не снимая, теперь годилось только на выброс. Потемнела и покрылась пятнами медь, треснула, осыпалась, бирюза...

Амулет, подаренный рофтеркой, выполнил свое предназначение, отдавая жизнь за жизнь, отводя руку убийцы. Плохо ли, хорошо ли...

Рофтеры не могут кидаться огнем. Они не могут залить кого-то водой, они не могут поднимать мертвых, им недоступна магия всех семи стихий, но свое колдовство у них есть.

Тихое, почти незаметное... их можно назвать магами вероятностей. И там, где надо сделать выбор, их колдовство поворачивает человека в нужную сторону. Отводит руки убийцы, отводи глаза врага, отводит злые мысли...

Нельзя сказать, что так человек будет избавлен от всего зла, но шанс он получит, а уж воспользоваться или нет...

И в критический момент рука убийцы дрогнула.

Убить человека сложно, особенно без привычки, особенно когда тебе внушали, что убийство — грех, да и нервы у женщины не стальные. Вот и дернулась случайно...

Вета осталась жива. Долг был засчитан.

* * *

С королем Карнеш раньше не встречался, но угадал его сразу. А кем еще может оказаться беловолосый мужчина с короной на голове? Тоненькой, походной, а все же...

И лекарь склонился в глубоком поклоне.

— Ваше величество.

— Что с девочкой?

— Ничего страшного, ваше величество. Снотворное дал, рану зашил, поболит, конечно, но через недельку-другую будет бегать.

Эрик кивнул, словно и не он тут мерил шагами комнату, переживая.

— Я распоряжусь в канцелярии, благодарность вы получите. Вы хороший лекарь.

— Благодарю, ваше величество.

Карнеш откланялся и ушел, а Эрик поглядел на мага, который спускался со второго этажа.

— Что там?

— Девочка спит, Рамон рядом.

Эрик довольно усмехнулся.

— Как он?

— Сами понимаете, ваше величество. Любит он ее...

Его величество не просто понимал, он еще и усилия прилагал для осуществления именно такой ситуации, а потому...

Кто-то сейчас возразит — это не любовь.

Нет огненных страстей, серенад под балконом, воплей о страдающем сердце и измученной печени, вздохов вслед любимой и пожирания глазами ее следов на песке. Да, и песок этот поцеловать тоже не рвутся благоговейно, как и подол платья любимой.

И объяснить людям, что чувства у всех и проявляются по-разному, и зреют индивидуально, бывает непосильной задачей. Они просто не видят того, что не вписывается в их стандарты.

Нет комнаты, засыпанной алыми розами? Все, это не любовь!

Но ведь и шипов в пятках тоже нет. И кто знает, что дороже для человека — купленные, пусть даже за большие деньги, розы, в которые не вкладывается души, или поддержка в нужную минуту? Подставленное плечо, разделенное бремя...

Тут уж каждому свое. Но если человек готов променять чувства на красивые жесты, то чувств он и не стоит.

Жестов ему за глаза хватит.

— Любит — это хорошо. Ты присядь, отдохни... Выпьешь со мной?

— Вишневый компот, ваше величество?

Эрик фыркнул от всей полудемонской души.

— Не угадал. Клубничный.

Эта картину не стоило показывать никому из придворных, да и по соседним королевствам рассказывать не стоило бы. Но маг и король от души хохотали, едва не грохнув графин с компотом. Нервы требовали своего...

И объяснить, над чем они смеются, присоединившемуся Алонсо, они были просто не в силах.

Канцлер посмотрел, вздохнул, и принялся разливать компот. Разольют ведь... а долг хорошего канцлера позаботиться о своем монархе... ведь дохихикается, бедолага.

Да, у демонов тоже бывает икота. Диафрагма-то у них точно есть.

* * *

Когда я открыла глаза, за окном было темно.

Я лежала в большой комнате, на кровати под балдахином, на столике рядом горели свечи, а в кресле, в паре шагов от меня, сидел Рамон Моринар и читал книгу. То есть держал — за пару минут, потраченную на разглядывание окружающей обстановки, страницы не шелохнулись.

Я тихо кашлянула.

— Эммм...

Сказанного оказалось достаточно. Книга полетела в сторону, а Рамон опустился на колени рядом со мной.

— Вета!

И столько было в этом слове.

Волновался. Переживал, нервничал, сидел рядом, хотя мог бы поручить это служанкам...

— Я жива?

Не очень умный вопрос, но имея дело с некромантом лучше узнать заранее, человек ты — или уже зомби, к примеру. Марта ведь била в грудь, если она не промахнулась, я сейчас должна уже гроб осваивать.

— Марта промахнулась. Ты получила серьезную рану, потеряла много крови, тебе придется полежать пару недель в кровати, но жить — будешь.

— Это хорошо. А шрам останется?

Рамон от души расхохотался.

— Нет. Специально поговорю с магами, но не должен.

— Спасибо.

Не то, чтобы это было определяющим, но шрама не хотелось. А Рамон посерьезнел.

— Вета, почему Марта напала на тебя?

— Она узнала, что я убила Терри, — честно призналась я.

— Те... ее мужа.

— Да.

— Он напал первым.

— Для нее это не имело значения. И обидно... в другое время я бы смогла соврать, но после похорон, когда я вся на нервах, вся в расстройстве чувств... подловили, как девчонку.

Рамон погладил меня по волосам.

— Главное — ты жива.

— А Марта?

— Нет.

Горевать я не стала. Поделом. Но...

— А Терри? Малыш?

— Он сейчас у Линетт. И его величество собирается сменить ребенку и имя, и род.

— Зачем?

— Потому что род известен храмовникам. А имя... стоит ли малышу повторять судьбу его отца?

Не стоило. Определенно.

— И... что?

— Думаю, что я попрошу тебя признать моего бастарда. Ты ведь не согласишься расстаться с малышом, верно?

Я задумалась на пару минут.

Рамон был полностью прав.

Не соглашусь, и в чужие руки его не отдам. Это маг жизни, и только я знаю, как его учить, чему, что развивать, на что обратить внимание... и я не дам сделать из него марионетку!

Бастард...

Это бывает. Любой благородный нет-нет, да и свильнет на сторону, иногда и с последствиями. А признавать их — или нет...

В свете такого не одобряют, но иногда, если бастард получается сильным магом, или если от этого будет какая-нибудь выгода, ребенка могут признать. Правда, жена становится посмешищем, но тут уж многое зависит от всей семьи.

Кто будет смеяться над Палачом, я не представляла. Тут уж скорее, мне посочувствуют.

— Спасибо!

— Я и больше бы сделал...

Рамон замялся, словно хотел что-то сказать, но не решался. Я протянула руку, нашарила его пальцы и крепко сжала. Мужчина сглотнул... и вдруг выдохнул.

— Вета... не оставляй меня, пожалуйста. Никогда...

И настолько я не ожидала услышать этих слов, что повернула голову, и наткнулась, словно на факел, на горящий взгляд черных глаз.

Так смотрят...

Ох. Такие взгляды только в романах и встречаются, когда ты — самое ценное для человека, выше неба и больше жизни. Я едва не подавилась слюной...

— Рамон...

— Не надо, Вета. Не говори пока ничего. Оставь мне хотя бы надежду.

Это было несложно.

— Воды дать?

Пить тут же захотелось до ужаса, и я прикрыла глаза. Рамон, словно заправская сиделка, подхватил меня, поднес кубок и помог напиться, а потом опустил на подушки.

Глаза словно сами собой закрывались. Кровопотеря, да...

* * *

Рамон смотрел на женщину, которая спала, и переводил дыхание, не замечая, что в пальцах смялся серебряный кубок.

Вот он и сказал это. И мир не рухнул.

Или...?

Сейчас еще рано судить об этом. Но Вета уже не оттолкнула его, и это хорошо.

Когда же она стала ему необходима?

Когда смотрела зло и испуганно на месте дуэли?

Когда дерзила в глаза?

Когда дала пощечину?

Когда лечила людей у него на глазах, не считаясь ни с чем?

Когда?

Рамон и сам не понимал этого. Но твердо знал одно — когда вчера он увидел Ветану, умирающую или мертвую, в нем оборвалось сердце. Трепыхнулось, грозя замереть навсегда, и видит небо, он бы там и умер. Без нее жизни просто нет.

В юности он клялся никогда не любить и не доверять... судьба посмеялась, иначе и не скажешь.

Он не умеет говорить красивых речей, не умеет стоять на коленях, не умеет писать стихи, преклоняясь перед платками своей возлюбленной. Он просто воин и маг, раденорское пугало, которым кто-то тоже обязан быть, и не самый лучший человек. Такой, какой есть.

И без нее...

Вета ворвалась в его жизнь веселым ветром, и пламя вспыхнуло, пожирая остатки затхлости и тоски. Если сейчас она уйдет, он просто потухнет. Без нее ему незачем жить...

И — нет.

Он не покончит жизнь самоубийством, не станет пренебрегать своими обязанностями, он будет жить долго и даже сделает наследника, только вот...

Бывает так, что люди, стоя на пороге смерти, поражают всех силой своей души. А бывает и иначе — когда человек в полном расцвете сил, а душа у него умерла. Как-то будет у него?

Рамон не знал. Все сейчас зависело от девушки, лежащей на кровати.

Пусть она решает за них обоих, это ее право. А он — он просто примет ее выбор. Любой выбор.

Рамон решительно вернулся в кресло, подобрал томик, и на этот раз у книги даже иногда перелистывались страницы. На душе у мужчины определенно стало светлее.

* * *

Второй раз я пришла в себя уже днем. Рамон по-прежнему сидел в кресле неподалеку. Интересно, он и спал в нем тоже?

Пришлось кашлянуть еще раз.

— Добрый день? — отреагировал уже спокойнее супруг.

— Надеюсь, — честно призналась я.

— Лекарь был около часа назад, сказал, что опасность миновала, но теперь тебе надо усиленно питаться и восстанавливать кровь.

Я кивнула.

— А искупаться можно?

— Купаться пока нельзя, но я позову служанок. Хотя бы пот стереть, — честно ответил Рамон.

— Пожалуйста, — попросила я.

Чувствовала я себя грязной, усталой и вообще...

Больно.

Долго ждать служанок не пришлось, вошли, защебетали, помогли мне обтереться мокрыми губками, переодели, не потревожив повязку...

И оставили наедине с подносом вкусностей. Я облизнулась, почувствовав зверский голод, и вцепилась зубами в кусок мяса, по счастью, уже мелко нарезанного. Уммм...

Рамон появился, когда я доела все, что мне принесли и лениво потягивала из стакана гранатовый сок. Вкусно...

— Приказать что-нибудь еще?

— Нет, спасибо.

У меня был выбор — или поговорить сейчас, или затянуть, только вот такие разговоры лучше не откладывать. И я кивнула Рамону на кресло рядом с кроватью.

— Поговорим?

— Да.

Рамон решительно развернул кресло так, чтобы мы могли видеть глаза друг друга. И я начала первой.

— Просьба не оставлять тебя... это то, о чем я думаю?

— Да, — ни тени сомнения. — Я хотел бы, чтобы ты была моей женой. Была рядом со мной, с нашими детьми... чтобы наш брак был настоящим. Я не понимал, пока едва не потерял тебя, а потом... могло быть поздно. Сегодня нас могло бы уже не быть. Я... я знаю, что не лучший человек, знаю, что не могу дать тебе многое, но...

Я подняла руку.

Не стоит меня убеждать, слова сказаны, а мне надо просто их обдумать.

Злое дело — любовь. И не хочешь, а так получается...

Рамон любит меня, или думает, что это любовь. Да, он не лучший человек под этим небом. У него руки по локоть в крови, а то и по плечо, он убийца на службе Короны, он вперед всего ставит верность Король и Раденору, он любого уничтожит за предательство...

Собственно, у него куча недостатков.

Он никогда не осыплет меня розами. Но...

А что я увижу в зеркале?

Недостатков и у меня не меньше. Я слишком хладнокровная и рассудочная, чтобы полюбить как, как пишут в сказках — и умерли они в один день. Я никому и никогда не буду доверять до конца, меня так научили, я ставлю свою работу вперед всего, я...

Такое сокровище как я врагам дарить надо, чтобы искренне раскаялись перед мучительной смертью.

Так может быть, стоит попробовать хотя бы найти общий язык? Побывав на пороге смерти как-то очень быстро понимаешь, что жизнь конечна, а у тебя ни детей, ни плетей... ничего-то после тебя и не останется, кроме памяти. А хочется большего.

— Ты меня отпустишь, если я попрошу?

— Да.

И ведь Рамон не врал. Было видно, что он готов на все.

А раз так...

Вот он сидит передо мной и смотрит. Этот мужчина никогда не будет писать для меня стихов или целовать перчатки. Он не поймет, что такое романтические жесты.

Я никогда не объясню ему, что к ногам любимой можно бросить весь мир, да ему и в голову не придет подобная глупость. Что можно осыпать меня с ног до головы розами или подарить соловья, украшенного бриллиантами.

Но он всегда будет рядом. Будет закрывать меня от любой опасности, не ограничивая, по мере возможности, моей свободы, будет рвать любого, кто косо на меня посмотрит, будет делать все для меня и детей... если он даже ребенка Марты усыновить согласился, хотя рано или поздно у нас могут быть проблемы из-за этого. Или нет?

Недаром же малышу меняют имя и род, помусолят эту историю лет десять, да и забудут потихоньку. А там и новое что придумают.

Может, и правда стоит попробовать стать семьей с Рамоном?

Ради малыша, ради себя, ради... да просто — попробовать? Можно всю жизнь прождать чуда, и не дождаться его, а я маг жизни, я обязана сама творить чудеса. Пусть бывший маг, но жить я продолжаю!

Я медленно протянула Рамону руку, которую тот и взял. И крепко сжал в своих ладонях.

Это он такой горячий — или у меня такие ледяные руки?

— Да?

— Да.

Кто спросил? Кто ответил?

Это уже наше личное и интимное дело. Семейное... а вдруг и правда получится?

Эпилог. Или — три года спустя.

— Мама, смотли!

Маленький Томми Ренар — поразмыслив, его величество решил, что это будет лучшим выходом, при котором все всё понимают, но доказать не могут, мчался ко мне.

В руках у малыша был здоровущий синий ирис. Красивый...

С момента нашей свадьбы прошло уже три года, и я ни минуты не пожалела о принятом решении. Рамон оказался хорошим мужем для такой, как я.

Я пропадала в лечебнице, которая открылась через полгода после свадьбы, Рамон пропадал на службе. Мы встречались за столом и в спальне, не утомляя друг друга. И пожаловаться на мужа я не могла.

Нежный и внимательный любовник, хороший друг и просто человек, с которым есть о чем поговорить — разве этого мало?

Очень много.

Довольны были все.

Моринары, в род которых вливался маг жизни. Его величество — интриган крабов! Рамон...

Даже я, хоть в это и сложно поверить.

Дар ко мне так и не вернулся, но я старалась его компенсировать умением, и без лишней скромности скажу, что превзошла своих учителей. Глаз у меня верный, а рука легкая, и мое личное кладбище пополняется крайне редко.

Своих детей у нас пока не было, но Томми упорно звал нас с Рамоном мамой и папой, а герцог упоенно возился с малышом. Я даже не ожидала такого от Палача, но увидев, как он укачивает ребенка, у которого режутся зубки (маг ты или не маг, а больно!) прониклась до глубины души.

Чужой же ребенок, а Рамон выгнал няньку и полночи не спал...

Он оправдывается государственной необходимостью, приручением и прочими глупыми словами, но я-то вижу! Он любому голову откусит за нас с Томми...

— Мама!!!

Ножки подвели малыша.

Томми запнулся о корягу, и с размаху полетел на землю. Прямо на здоровущий камень — и затих. А я...

Я и сама не поняла, как слетела с крыльца.

Как подхватила малыша на руки, как ощупала головку.

Кровь, как много крови... и рана...

Безвольно мотнулась шейка, лицо малыша стремительно выцветало до пепельного цвета...

Оххх...

Проклятый камень! Неужели...

И вдруг...

Я думала, я забыла это ощущение. Но внутри начало разворачиваться нечто...

Дар?

Моя сила?

Я почти не помнила, как это бывает, но здесь и сейчас...

— Не смей умирать!

И сила хлынула из меня потоком!

Это было... словно вернуться домой после долгого путешествия. Словно глоток воды после пустыни... словно — жизнь!

Кровь останавливалась, страшная рана закрывалась на глазах, Томми ощутимо расслабился, и повозился, устраиваясь поудобнее...

Живой?

Выживет!

Но... дар?

Я медленно развернулась и как сомнамбула направилась в дом.

Как такое может быть?

Не верю... невозможно.

И все же, положив Томми на кровать в детской и отдав его на попечение служанок, запершись в своей комнате, я была вынуждена признать очевидное.

Внутри, там, где три года были лишь пустота и холод, ровно и упрямо горел огонек дара. Крохотный по сравнению с тем, что было, но... живой!

Он был. Он горел, он согревал меня, и я... я жила!

— Вета, открой!!!

Конечно, слуги донесли Рамону. Кто бы сомневался?

Впрочем, ругаться я не стала, просто встала и распахнула дверь. Рамон ворвался внутрь, подхватил меня на руки.

— Ты как?

— В порядке. А Томми?

— Жив-здоров, я только от него.

Своих у нас пока не было, а малыша Рамон любил, как родного. Ребенок ведь не виноват, что у него мать — дура.

— Рамон... я... кажется, я опять маг.

Я ожидала любой реакции, но муж вновь удивил меня.

— Ты — или ребенок?

— Ре... ре...

От шока я застряла на первом слоге. Рамон фыркнул.

— Вета, а ты не поняла? Мне Ренар еще неделю назад сказал, он думал, ты знаешь.

Я знаю? Я ЗНАЮ?!!!

— Я... беременна?

— Да. А ты...

Распускать руки нехорошо, но подзатыльник муж получил. За идиотский смех. Мало ли, что я лекарь, я не повитуха. И вообще, на себе не так заметно...

То есть...

— Мой ребенок может быть магом жизни, и это — его дар?

— Вполне возможно. Это надо попросить Ренара посмотреть. И во дворец я тебя пока не пущу. Сама понимаешь, Эрик, Алекс...

Я понимала.

То, что полудемоны и некроманты — замечательные, не отменяло конфликта сил.

— А на работу?

— Я же обещал тебе не запрещать.

Да, сколько пересудов было в свете. Герцогиня Моринар, лекарка...

Но потихоньку все прикусили ядовитые языки. Над Рамоном не посмеешься, а мне попросту все равно, вот и успокоились. Сейчас, наверное, опять начнут. Но не оглядываться же на чужое мнение?

Как справедливо замечает госпожа Лимира, на каждый чих не проздравствуешься. А раз так — живем своей жизнью.

Рамон пропадает на службе, я в лечебнице, и мы оба занимаемся малышом. Скоро и еще малышни добавится в доме, и это здорово!

— Спасибо, — я погладила мужа по щеке. — Спасибо, родной...

— Это тебе спасибо, Вета. Ты не просто маг жизни, ты — и есть моя жизнь.

Счастье ли это?

Не знаю. Но это — правильно.

* * *

Ребенок родился в срок.

Мальчик. Рене Виктор Моринар, сильный маг жизни.

Томми был счастлив.

У него появится братик, которого Томми будет всему учить! Тоже маг жизни! Это же здорово, правда?

Ревность?

Откуда бы ей взяться? Мы с Рамоном девять месяцев убеждали малыша, что он самый замечательный, и Томми нам поверил. Тем более, если бы не он, мой дар моог бы проснуться позже.

Как оказалось, для мага жизни есть шанс обрести утраченное, мой дар — искра от огня моего сына. И теперь мне предстоит учить двоих, учиться самой сопрягать дар и умение лекаря, да и просто.

Жить, радоваться, быть счастливой...

Я смотрю, как мой муж держит на руках старшего сына, подношу к груди младшего, и мечтаю еще о ребенке. А лучше — о двух. Внизу, в гостиной, ждут друзья, канцлер, маркиза Террен, маг воды Ренар Дирот, да много кто пришел поддержать меня, единственный, кого там нет — его величество. Мало ли... роды мага жизни у мага жизни — дело тонкое, лучше держать некромантов подальше. Он понимает.

Лекари передрались за право принимать у меня роды и с разгромным счетом победил Карнеш Тирлен. В моей лечебнице он не работает, но его учеников там хватает. А сам он приходит иногда, на самые сложные случаи. За эти три года я много чему научилась, теперь моему дару будет намного проще. Пусть меньше дар, но больше знания. И я смогу...

Впрочем, это сейчас неважно. Важны только счастливые глаза мужа. За эти три года у нас было много всякого. Мы ссорились и мирились, пытались понять друг друга и думали, что не справимся. Бывало разное. Все же два таких разных характера...

Здесь и сейчас я не жалею ни о чем.

Не сомневаюсь, у нас в жизни будет много всякого, и хорошего, и плохого, но пока мы вместе — мы справимся.

У меня ведь есть самое главное.

Есть я, есть мои родные и близкие, все, кого я люблю, будут живы и здоровы, поскольку это зависит от меня. Разве этого мало?

Для целителя — очень много. А я целитель до последней капли крови. Это мой дар и мое право, моя награда и мое наказание. Вечная, как сама жизнь, тропа целителя...

Не знаю, что ждет меня в будущем, но здесь и сейчас я счастлива имеющимся.