|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
1726 год.
— И снова война. Будет когда-нибудь мир — или нет?!
Алексей Алексеевич с улыбкой посмотрел на сестру.
— А ты сама-то в это веришь?
Софья не верила. Ульрика, мирно плетущая на коклюшках рядом с ними — тоже. Царица больше любила вышивать, да глаза ослабли последнее время — семьдесят лет не шутки. В это время многие и не живут столько.
А они жили, еще и делами заниматься умудрялись.
Алексей Алексеевич, хоть и насчитал себе уже семьдесят два года, но сдаваться не собирался. Был бодр и крепок, каждое утро начинал с зарядки, а каждый вечер заканчивал длительной прогулкой по школе. Софья и Ульрика часто составляли ему компанию. Так вот и вышло — Алексей занимался делами школьными, Софья курировала обучение девушек, а Ульрике доставались те, кто не был пригоден к тяжелому труду на благо отечества.
Не все же годятся в шпионы, разведчики, не все могут жить чужой жизнью... такими и занималась добрая царица.
Учила, брала в сенные девушки, выдавала замуж...
Сама Софья наблюдала за правлением Александра Алексеевича, держала руку на пульсе — и все чаще убеждалась, что все сделала правильно. Главное ведь не нажить состояние. Это-то как раз не слишком сложно, она-то знает. В перестройку такие лбы деньги из воздуха делали, что ангелы с облаков от шока падали.
А вот сохранить нажитое!
Передать его наследнику.
И чтобы наследник тоже сохранил, приумножил и передал — вот где беда-то!
Сколько она видела таких историй, сколько семейных трагедий? В одной и сама поучаствовала, недаром же свою фирму завещала не сыну, который размотал бы ее по ниточке на ветер, а человеку который смог бы принять ношу — и вынести с достоинством. Вот где беда-то!
Ты в делах, в заботах, и вырастить достойного наследника не получается. А то, что выросло...
Оххх...
Но здесь и сейчас, вроде как все было нормально.
Александр справлялся со своей ношей на зависть окружающим — государь спокойно и уверено вел дела, казнил и миловал, судил и решал...
Да, казнить тоже пришлось. Не бывает ведь без недовольных.
Вот и тесть Александра, Алексей Ржевский, года три тому назад проворовался на своей должности. Пришлось казнить.
Александр пощадил бы его, постарался бы, но...
Если дать слабину сейчас, показать,, что близость к царской семье даст индульгенцию, тут такое начнется...
Все растащат, что плохо лежит. А потом и что хорошо — тоже.
Пришлось по всем правилам судить, казнить... Маша так и не простила этого мужу. Чего только не было в тереме. Крики, визги, угрозы самоубийства... не подействовало.
Хочешь — вешайся, — ответствовал государь и приказал запереть царицу, пока не образумится. Что самое интересное, остальные Ржевские словно и не в обиде были. Они-то не воровали, а царский гнев коснулся только виновного. Украл — ответь. Марию не отправили в монастырь, ее братьев не лишили чинов, хотя Петр Федорович Ромодановский, царский воспитанник, сменивший отца (вот ведь кровь сказалась — внешность от Любавы, а характер от отца, этакий кремень с ангельским лицом) на тяжком посту князя-кесаря, побеседовал приватно со всеми. Ржевские прониклись и больше глупостей не делали.
Мария дулась на мужа больше года, а потом — увы. Чисто случайно умерла при очередных родах.
Теперь пятеро государевых детей воспитывались в Дьяково, а Александр опять ходил в холостяках. И не жаловался. А зачем ему одна официальная царица, если куча молодых-красивых рядом ходит? Может, он и женится через пару лет. А может, и нет. Наследники есть, а остальное и так приложится.
Софья потом уточнила у дочери, насколько случайно умерла Мария. И получила невинный взгляд и такой же невинный ответ.
Абсолютно случайно.
Не поверила.
На что уж Елена была искусна во вранье, но обмануть мать ей не удавалось. Софья все равно одобрила, потому как случись что... Если бы приключилась беда с Алешкой, они бы с Ульрикой детей воспитали, вырастили совместно, на трон усадили... одно слово — королевская дочь. Ульрика ведь родилась принцессой, росла и воспитывалась в убеждении, что все для блага государства. Даже если придется ради этого босиком в огонь и грязь золотой ложечкой кушать. Ее так приучили. А вот Маша...
Кровь она привнесла хорошую. Дети, как на подбор, были здоровыми, умными, некапризными, симпатичными, и что приятно — их детей опять можно было выдавать замуж за границу. Примерно через поколение. Кровь достаточно разбавится, чтобы не допустить генетических аномалий.
А вот в остальном... Мария не смогла превозмочь себя. Ее воспитывали так, что все для семьи,, все в семью... это-то неплохо, но теперь ее семьей стало все государство, а к этому она не привыкла.
Софья только уточнила, в курсе ли случайности Александр — и получила еще более невинный взгляд. Мол, догадывается. Наверное.
Но даже если и так — не говорит.
И мысленно пожелала дочери удачи. Елена сама это выбрала, сама встала на тяжкую дорогу тени за королевским троном, сама приняла ответственность... Только вот как она заплатит за свои грехи?
И все чаще вспоминался Софье синий взгляд мужа. Ох, Ванечка, Ванечка. Простишь ли ты меня за то, что я сделала с нашей дочкой? Ей бы о цветочках говорить, да вышиванием заниматься, а она чужие судьбы кроит и сорняки на политической грядке выпалывает.
Жестоко, да выбора нет. Никто за Аленку этого не сделает.
А еще в школе воспитывалась и маленькая Феодосия — дочка Алены. И очень тянулась к старшему брату Михаилу, названному в честь прадеда. Софья и не сомневалась, что Елена так же поговорила с малышкой, как когда-то говорили с ней самой. Очень уж хитрое выражение бывало иногда на мордашке у девочки...
— Турок додавить надобно. Сама понимаешь, не след такое оставлять.
— Не след, — согласилась Ульрика. — Саша сам на войну едет?
— А кому такое доверить можно? Ничего, проедется, чай, не маленький, в битву не полезет...
— Пуля — она ж не разбирает, кого казнить, а кого миловать.
Ульрика знала, что станет волноваться за сына. И Алеша тоже, и Соня, хоть они этого и не покажут. Железные... все внутри, все в себе и без стона. Неужели могло быть так,. что она вышла бы замуж за Карла? Была бы шведской королевой... страшно подумать даже. Нет, здесь и сейчас ее судьба сложилась идеально. И королева, привычно переплетя коклюшки, потерлась щекой о плечо мужа.
Алексей коротко поцеловал ее в лоб.
— Соня, ты сама знаешь, шансы победить очень хороши. Именно сейчас...
Да, именно сейчас, когда образовалась коалиция из Испании, Португалии, Англии, Дании, Руси, когда к ним примкнули Польша, Австрия и Венгрия, когда даже Италия решила вступить в войну, у них появилась возможность добить турок.
Франция им сейчас не поможет, от Филиппа Орлеанского толку никакого, он бунты разгребать замучился. Досталось ему нехорошее наследство от Людовика и не тем помянутого Джона Лоу. Страна и так осталась без денег, куда тут балы затевать, а мужчине роскоши хотелось.
Вот и получил — восемь роскошных бунтов, на пол-страны. Успокоился и прижух.
А Александр хотел выполнить давнюю мечту русских.
Царьград.
Вернуть его себе, а там и умирать не жалко, ты уже в истории останешься. Да и не опасно — есть кому удержать власть, есть кому передать ее наследнику.
Поход был объявлен под знаменем возвращения себе Иерусалима. Даже не себе, нет.
Всем верующим мира.
Там же святая земля, там гроб Господень, и там сидят какие-то турки?
Непорядок.
Надо их вышибить, надо создать там государство.... какое? Вопрос. Но точно не русское. Русским там не обосноваться и не закрепиться. И далеко, и ни к чему. А они под шумок пригребут себе проливы. Поставят башни, переименуют Царьград обратно, как он и должен был быть — и успокоятся. Ликквидировав турецкую угрозу, им больше ничего не будет нужно. Развиваться и прирастать землями русские будут в совершенно другом направлении.
А чтобы европейцы не волновались, Александр Алексеевич уже при всех отказался от любых земель. Не нужно ему ничего, ему бы вернуть святыню миру.
Папа Римский одобрил это дело и даже попытался под шумок пригрести под свою руку православие, объявил, что заблуждаться каждый может, но сейчас русские встали на путь исправления...
Ладно.
Скрипнули зубами, но пообещали попомнить. Придет еще их время.
Пока же, под благословением Папы, поход быстро принял черты Святого и участие в нем стало очень богоугодным. На Францию стали поглядывать с подозрением, так, что Филипп Орлеанский, скрипнув зубами, тоже выделил целый полк солдат.
Почти целый и даже почти укомплектованный. Но и без него военной силы хватало.
Скоро, очень скоро войска сдвинутся с места. А тем, кто останется дома, стоит ждать и молиться.
Софья видела, что Алексей тоскует по старым временам. Ему бы сейчас да двадцать лет, да на коня, да друга Ваню рядом... он бы! Но Константинополь достанется не ему.
Александру.
Сын пойдет на войну, зарабатывать себе бессмертие. А Аленка останется дома, работать на благо Руси, пресекать крамолу и вести разъяснительную работу. Может, даже спросят совета у стариков...
— Ну это ты прибедняешься, — Алексей был в курсе мыслей сестры. Да и что там — сам так же думал. — Вовсе мы и не старики. Дождемся еще!
— Жаль, Сашка никакого щита к вратам Царьграда не прибьет.
— Надо ему намекнуть. Пусть возьмет для такого случая.
Брат и сестра весело рассмеялись. Пока еще можно шутить. Пока война еще не началась. Но уже скоро, скоро...
1728 год.
— Уля, Улечка... Не смей умирать, слышишь! Держись!
Софья положила руку на плечо брата.
Ульрика-Элеонора умирала. Возраст, здоровье, сквозняк — и мерзкая простуда,, разом перешедшая в пневмонию. Они и опомниться не успели.
Еще вчера праздновали возвращение государя из похода, а сегодня в царскую семью пришло горе. Долго ли простудиться на пиру? Да мигом. И не обратить внимание на свое состояние, и радоваться за сына, который вернулся живым, и улыбаться, и не показывать вида — и свалиться, словно подстреленная птица.
Вот и сидел сейчас Алексей у постели жены, звал ее, и понимал — все бесполезно. Софья, Александр, Елена — все они были рядом. Примчались все царские дети, кто смог, но...
— Уля...
Алексей смотрел, как выцветают родные глаза, как становится восковым лицо, как наползает на него тень смерти, а пальцы его до последнего держали руку жены. Хотелось верить — она чувствовала его рядом. И когда Уля успела стать родной, любимой, частью мужа?! Ушли в историю его увлечения, забылись любовницы, а вот Уля... она всегда была рядом, всегда поддерживала, любила... и стала частью сердца Алексея. Частью его души. И сейчас ему душу рвали по живому.
Александр порывисто уткнулся в плечо Аленке. Та погладила двоюродного брата по волосам.
— Сашенька... мы справимся, обязательно справимся.
Но было уже поздно справляться. Зеркало, поднесенное к бледным губам, не запотевало. И лекарь опустил голову.
— Государыня умерла.
Ульрика отошла, не приходя в сознание, и Русь погрузилась в траур.
Уже не радовала никого победа над турками. Добрую царицу любили в народе. Грустил и Алексей.
— Кто из нас следующий будет Сонюшка? Ты, али я?
Софья пожала плечами. Об этом она предпочитала не думать.
— Кто бы ни был — оставшемуся будет плохо. Очень плохо...
Алексей кивнул. Низко опустил голову, и из уголка глаза скатилась слезинка.
— Даст Бог, я за Улей отойду. Не хочу один оставаться, не смогу без вас. Больно...
И это испугало Софью больше всего остального. Ее брат...
Теперь настало ее время утешать и уговаривать. И она обнимала Алексея, как когда-то обнимал ее брат после смерти мужа, тихо шептала на ухо какие-то глупые слова — и не ведала, что тихо заглянувший в дверь Александр, притворил ее за собой и кивнул Алене.
— Плачут.
— Пусть. Слезами горе вымывается.
Саша кивнул.
— Это верно. Да, я тебе там двух арапов привез в подарок. Вроде как неглупые ребятишки, авось к чему и пригодятся?
— К чему пригодятся?
— Строить они хорошо умеют. Ибрагим и Ахмет. Приглядись, понравятся, так и при школе оставим. А нет — другое место найдем. Талант у ребят есть, сам видел.
Елена кивнула.
— Посмотрю. Надо бы распорядиться о похоронах...
— Сделаешь?
— Конечно, Саша.
Елена понимала — ей будет легче. Тетку она любила, но не так, как Александр, как его отец, как Софья, кстати говоря. Они вросли друг в друга, и сейчас, Бог даст, чтобы дядюшка, да и мать еще пожили. Чтобы не свело их в могилу это горе...
Заставлять их заниматься похоронами близкого человека — жестоко.
А она справится. А потом будет время и на мальчишек посмотреть, что же в них такого интересного? Ахмет и Ибрагим, говорите?*
*— по некоторым сведениям, у Ибрагима Ганнибала был еще брат, принявший при крещении имя Алексей. Значительными свершениями не отмечен, Пушкина не родил, а потому и знаменитостью не стал. Прим. авт.
Алена цеплялась мыслями хоть за что, лишь бы не думать, что все люди смертны, и родители тоже. Так-то, ты можешь решать судьбы государств, можешь казнить и миловать, но пока живы родители — ты все одно можешь хотя бы на миг стать ребенком. Хоть ненадолго.
А уйдут они... и умрет часть тебя.
Все. Не думать об этом. Довольно.
Алена откинула за спину длинную косу, которую совершенно неосознанно теребила, как и ее мать в свое время, и решительным шагом отправилась на поиски патриарха. Надо работать.
1729 год.
— Алешка! Ну как тебя так угораздило!
Софья гневно смотрела на брата.
— Не... кха! Кха!!! Поберег... кхся!!!
Алексей кашлял так, что едва мог дышать.
— Бессовестный!
— Уж прости, Сонюшка.
— Думаешь, я не знаю, что это ты нарочно? Чтобы одному не оставаться?!
Алексей кое-как выдавил из себя улыбку. Увы... возраст дал о себе знать.
Возраст, потеря любимой жены, усталость...
Все навалилось вдруг и сразу, и Алексей почувствовал боль в сердце. Укол, второй... и вот беда. Софья вроде бы держалась, но Алексей понимал — она его надолго не переживет. Из Кремля мчался Александр, надеясь застать отца в живых, а брат и сестра смотрели друг другу в глаза — и вспоминали.
Вот мальчик слушает сказку. А рядом девочка играет в наперстки.
Три наперстка кручу, бусину найти хочу...
Мальчик соскакивает с рук няньки — и пристраивается рядом. Некоторое время смотрит, а потом тычет пальцем.
— Здесь?
Под наперстком оказывается пусто. И еще раз. И еще. И сколько радости приносит найденная бусина!
Вот они играют в 'Путешествие вокруг света'. К ним присоединяется государь Алексей Михайлович. Смеется, смотрит теплыми синими глазами, а потом сообщает, что их мечта начинает осуществляться. Школе в Дьяково — быть! Не только для мальчиков, но и для девочек.
Вот они забирают Ваню у боярыни Морозовой.
Вот возвращаются из польского похода — и Софья повисает у него на шее.
Вот отвоевывают Крым...
Вот...
— Это была хорошая жизнь, верно, Соня?
— Замечательная.
Софья усилием воли задавила слезы. Закололо сердце, пришлось присесть на край кровати, взять руку брата в свои.
— Бог даст, мы еще встретимся, братик.
— Мы обязательно встретимся, Соня. Если там есть справедливость — мы будем все вместе.
— Скорее бы. Ты еще не ушел, а я уже соскучилась...
Алексей отозвался улыбкой на эту немудреную шутку.
— Мы с Ваней подождем. Только не задерживайся.
— обещаю...
Что-то творилось с этим миром. Он расплывался, расслаивался, воздух словно бы обретал твердость и плотность...
Слезы?
Боль в груди нарастала, становилась невыносимой. Больше семидесяти лет рядом. Вместе, плечом к плечу, не допуская ссоры... Это уже не два человека. Это одна душа — на двоих.
Сердце билось громовыми раскатами. Или это собиралась гроза за окном, ударяя в землю короткими злыми молниями.
— говорят, легко уходить во время грозы...
Сказала ли это Софья? Или просто показалось, что шевельнулись губы?
Реальностью оставалась только рука Алексея, за которую Софья держалась, что есть сил. Рука — и взгляд синих глаз.
Она и не ведала, что так же за нее держался Алексей. И все прозрачнее становился ее силуэт, все яснее проступало нечто иное...
— Отец!
— Мама!
Голоса они еще услышали. И даже, кажется, успели улыбнуться на прощание, благословляя своих детей. А потом Софья почувствовала чью-то руку на своем плече — и оглянулась.
Они стояли совсем рядом. Держались за руки, улыбались, ждали их...
Такие молодые, яркие,, искренние...
Ульрика — совсем такая, как она приехала когда-то в Москву. Юная, испуганная, чуть неуверенная в себе, но улыбающаяся. Мир не должен знать, что принцесса его боится. Вот!
А рядом — Ваня, Ванечка...
Софья так и не поняла, когда она бросилась на шею мужу. Рядом Алексей так же обнимал Ульрику, не думая ни о чем. И прошло, наверное, немало времени...
— Но — как!?
Первым опомнился Алексей. Чуть отстранил жену, вгляделся в дорогое лицо.
— Но вы же...
— Да. И вы — тоже. Пойдемте, нас уже ждут.
— Кто? — не удержалась Софья.
— Все...
Четыре тени бросили прощальный взгляд на землю — и растаяли в солнечной синеве неба.
Эпилог
1829 год.
Кремль, Москва.
Сто лет, как в тень ушел великий царь.
Сто лет, как сердце биться перестало...
Поэма читалась и перечитывалась, обсуждалась во дворцах и в крестьянских избах...
Пушкина любили.
— Александр Сергеевич, рад вас видеть при дворе...
Евгений Изотов, шапочный знакомый поэта, возник рядом. Заулыбался, демонстрируя близость к таланту.
— говорят, вашу поэму заказали во Францию? В переводе?
— Перевод губит хорошие стихи, — буркнул Пушкин.
— Может, вам продолжить эту тему? — не обратил внимания на недовольство поэта Изотов. — Насколько я помню, ваше предок попал на Русь как раз при государе Алексее Алексеевиче Великом?
— Его царствование уже завершилось, мой предок даже не был знаком с государем, — отрезал поэт.
Изотов смешался, хлопнул глазами, но ненадолго.
— Или написать о ком-нибудь еще? Например, боярыня Морозова, чем не тема?
— Она не хотела бы, чтобы о ней писали, — шелестнул рядом тихий голос. — Александр Сергеевич, рада вас видеть.
По странному стечению обстоятельств, эту женщину звали так же, как и ее прапрабабку.
Софьей.
Внешне, правда, они были совершенно не похожи. Первая Софья была темноволоса и темноглаза, эта же смотрела на мир громадными карими глазами, а рыжие волосы были небрежно стянуты зеленой лентой. А вот выражение глаз было абсолютно одинаковым.
Жестким, холодным, спокойным.
Изотов резко побледнел — и откланялся, стремясь раствориться в толпе придворных
— Я хотела поблагодарить вас, Александр Сергеевич. Вы отлично справились. Поэма великолепна.
Поэт поклонился.
— Государь собирается наградить вас. Насколько я знаю, ваш журнал сейчас испытывает определенные трудности, равно как и вы...
Второй поклон вышел чуть принужденным, но женщина заметила.
— В этом нет ничего удивительного. Властелин Муз не должен опускаться до презренного металла. Это не ваше. Поэтому мы решили помочь вам.
— Ваша светлость...
— Зайдите ко мне завтра. В Кремль.
Поэт еще раз поклонился — и не удержался.
— Ваша светлость, может быть, вы все-таки позволите написать поэму о вашей прабабушке?
— Нет. Это вне обсуждений.
— я не выпущу ее без цензуры...
— Дело не в этом. Вы почти ничего не знаете о ее жизни, поэтому поэма будет... неверна.
— Возможно, вы мне расскажете? — набрался храбрости поэт. — Или мне дадут разрешение поработать в архивах?
Софья задумчиво улыбнулась.
— И поэма будет называться 'Проклятая царевна'?
— Ваше светлость! Я никогда бы...!
— Я подумаю над этим.
Женщина скользнула прочь, а поэт нервно вытер пот со лба. Да уж.
Впечатление княгиня производила... страшноватое. Если ее прабабушка была такая же... Кошмар! Но поэму он все равно напишет.
Такая личность!
Только бы позволили...
Франция, Версаль.
— Ваше величество.
Корона опустилась на голову мужчины плавно, одним движением. И с колен поднялся уже его величество король Франции.
Людовик Девятнадцатый.
Франции не повезло. Она познала и Революцию, и тяжелую длань Наполеона, и безвластие, и даже сто дней вернувшегося правителя.
В конце концов Наполеон был низвергнут и на трон взошел Людовик Восемнадцатый.
Но — увы.
Монарх из него был не слишком хороший. Мягкий, уступчивый, нерешительный... замечательные качества для подкаблучника, но для короля — хуже не придумаешь.
Плюс еще бездетность.
А трон надо было передавать по наследству.
И тогда Людовику предложили один вариант.
У Людовика Четырнадцатого, как известно, были не только законные, но и внебрачные потомки. И две дочери от его второй жены — Анны де Бейль, леди Винтер. Зимней королевы, как прозвали ее в конце жизни.
Потомки девочек жили в Шотландии. И у одной из них был сын достаточно знатного происхождения...
Луис не собирался становиться королем Франции. Но есть предложения, от которых не отказываются. Тем более, что всех так утомила эта война...
Да и...
Луи вздрогнул, словно кто-то бросил ему сосульку за воротник парадной мантии, и подумал, что жизнь складывается весьма причудливо.
Сто лет назад, даже больше, его прабабка бежала из Франции, потому что была королевой и не хотела, чтобы ее дети стали пешками в политической игре. Теперь ее правнук вернулся, чтобы занять трон прадеда.
Сможет ли он справиться с целой страной?
Франция разорена войной, люди голодны и злы, соседи еще злее...
Луи вспомнил портреты прабабки и прадеда, висевшие в Версале. Даже озверелое мужичье не нашло в себе достаточно наглости, чтобы их уничтожить.
Надменный профиль Людовика Четырнадцатого, уверенная осанка, трость с бантом..
И рядом — прабабка.
Светлые волосы взбиты в замысловатую прическу, голова чуть склонена к плечу, на губах играет загадочная улыбка...
О чем она думает? Куда стремится? Чего хочет?
Художник передал все так четко, что Луи видел в синих глазах давно умершей женщины, глубокую тоску. Но о чем думала бабушка?
Кто знает?
Могла ли она предвидеть его возвращение?
И что бы сказала?
Луи вдруг улыбнулся и расправил плечи. Словно во сне, рядом с ним прозвенел бархатистый женский голос.
Государство — теперь ты. И ты должен!
Вот уж воистину.
Его величество вскинул голову, увенчанную короной, и повернулся к выходу из церкви.
Да здравствует король!!!
Испания, Эскуриал.
Его величество Хуан Третий сломал печать на письме и быстро пробежал его глазами.
Хм-м.
Письмо было от русского государя. Ответ на его сватовство к царевне Марине.
Положительный ответ.
Испанский трон и русский трон роднились достаточно давно, и новый союз может быть вполне удачным. Уж генетически — точно. Больше ста лет прошло с тех пор, как королем стал Мигель Первый, сменилось четыре поколения, можно опять свататься.
Хуан бросил взгляд на миниатюру, приложенную к письму.
Темноволосая девушка с синими романовскими глазами, надменно вскинула голову, улыбаясь художнику.
Пора, пора влить свежую кровь в жилы Габсбургов, чтобы не кончить так, как несчастный прадядя Карлос, истории о котором в королевском семействе передают из уст в уста и обязательно показывают детям портрет несчастного. В Европе все перероднились между собой, а вот на Руси государь может хоть на простолюдинке жениться, коли она в список невест попадет. Там у них кровь здоровая...
Да и русским с Эскуриалом породниться не зазорно чай, не последняя страна, не германское княжество какое.
Страна громадная, Испания, Кастилии, колонии, Мексика...
И все это Хуан надеялся передать своему сыну. Ибо в детях наше будущее.
Русь, Дьяково.
— а сегодня напишите мне сочинение про Алексея Алексеевича Великого.
Учитель прохаживался вдоль столов.
— я хочу знать, сколько вы усвоили из того, что я рассказал.
Ученики послушно расправили листы. Заскрипели перья.
'Династия Романовых правит и по сей день...'
'При Алексее Алексеевиче был присоединен Крым, а его сын, Александр Алексеевич, присоединил проливы и вернул Руси Царьград...'
'При Алексее Алексеевиче начали плавать в колонии. Именно тогда русские установили контаки с американскими индейцами. Сейчас ведется активная торговля...'
'При Алексее Алексеевиче началось активное заселение Сибири и освоение Урала, которое продолжается и по сей день...'
'В своей работе Алексей Алексеевич опирался на помощь сестры Софьи, а также тетушек Ирины, Анны и Татьяны. Это был первый случай нарушения традиций, когда царевен выдавали замуж на Руси...'
'При Алексее Алексеевиче был основан Университет...'
'При государе резко пресекалось казнокрадство и кумовство...'
Дети писали. Кто-то прикусывал в раздумье кончик языка, один мальчик уже испачкал пальцы и даже лицо в чернилах, кто-то вспоминал, кто-то размышлял, несколько ребят строчили, как заведенные, стремясь выплеснуть все на бумагу, прежде, чем прозвенит звонок.
Они жили в самой могущественной стране мира. И тем страшнее была ее сила, что Русь ни на кого не нападала первой. Русские не искали расширения территории, они методично осваивали то что было у них, и только потом шли дальше.
Конечно, дети не знали многого, но у них было желание учиться и было время. И возможность, что самое главное. Школа в Дьяково разрослась, обзавелась филиалами в Польше и Венгрии, которые после нападения наполеона таки образовали единую коалицию с Русью и не собирались из нее выходить. Понравилось работать вместе.
Дети пока об этом не задумывались.
Они учились в лучшей на свете школе — имени Алексея Великого. И точно знали, что кто-то из них в этом году поедет в путешествие — награда для трех лучших учеников.
Крым, Кавказ, Царьград — они обязательно посетят эти места. И в Царьграде придут в храм Святой Софии, покровительницы русских женщин.
Они знают, что там висит совершенно особенная икона.
Говорят, что ее нарисовали по заказу Алексея Алексеевича, и Александр Алексеевич, когда завоевал Царьград, приказал повесить ее в Аийя-София.
Она срисована с реального человека.
С проклятой царевны.
Так ее называют в других странах.
С царевны Софьюшки, как ее называют на Руси. Женщины, которая сама решала свою судьбу, стояла за плечом великого государя, взяла на себя проклятие рода Романовых, чтобы ее брат жил без гнета на душе и совести...
Икона смотрит серьезными темными глазами. Она не улыбается, вовсе нет. Но говорят, что тот, кто помолится перед ней, обретает свою судьбу.
Много это или мало?
Благословение или проклятье?
На это могла бы ответить только сама царевна.
Но история умалчивает, а портреты молчат, предоставляя решать и оценивать потомкам. Ибо их памятью выносятся суждения.
И их памятью Софья признана достойной. Ее не забудут в веках.
Сестра, тень за троном, государыня... это все о ней. На нее мечтают походить девочки. Ее ставят в пример другим.
Наверное, ее жизнь была прожита не зря.
* * *
Софья так никогда и не узнала, что Весы качнулись и вновь застыли в равновесии, но уже в другом равновесии.
Ее жизнь была оценена, взвешена — и признана достойной. Она исполнила то, для чего ее призвали.
А награда...
Другой ей было и не надобно.
Она — справилась.
Уважаемые читатели.
История про Софью подошла к концу.
Первая глава следующей книги будет выложена на моей страничке только 01.03.2017 года, т.к. 'Софья' в таком виде оставаться не может. Весь февраль я буду ее активно вычитывать, вычесывать, править и дополнять. Историями о судьбе той же царевны Феодосии, боярыни Морозовой и других, на которые мне указывали в замечаниях. Простите, что по техническим причинам не могла делать этого сразу и приходится вот так наверстывать. Прошу пока нее забирать книгу на другие ресурсы. Подождите месяц, дайте вычитать ее.
С уважением и улыбкой.
Галя и Муз.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
