Глава 3

Три дня погода стояла почти сухая. За это время в радиусе трехсот метров вырубили и разделали на дрова все сухары. Поленница, уложенная в три ряда, занимала теперь половину стены дома. Трижды шесть человек попарно уходили на разведку в разные стороны от дома, но вернулись ни с чем. Вернее, не принесли вестей, на которые надеялся Бородулин — ни соседних складов, ни других людей не нашли. Лес везде примерно одинаков, болот нет, зато есть несколько небольших ручьев, один из которых совсем рядом с домом. Судя по направлению течения ручьев, по особенностям рельефа, неподалеку действительно было озеро. Сейчас, когда берега затоплены, трудно судить о его размерах. Но это хорошая новость. Как вода спадет, нужно будет послать группу вокруг озера. Вполне возможно, что кладовочки расположены равномерно вдоль берега. Да и карту местности составить было бы нелишним, но это все впереди, сейчас есть более насущные проблемы. Сам Бородулин занимался вычислением координат. Широту он примерно определил по полярной звезде. Вышло где-то 58 градусов северной широты. Не слишком точно, конечно, но для примерной ориентации достаточно. Это означало, что они должны быть как раз у Ангары. Долготу вычислить тоже было можно, но там были проблемы. Нужно вводить корректировки, решать уравнение времени, или ждать 25 декабря, когда погрешности, связанные с непостоянством угловой скорости движения солнца, сойдут в ноль.

На четвертый день снова зарядил дождь. Не особенно сильный, но нудный и холодный. Он то слегка усиливался, то затихал, но не прекращался ни на минуту. Подолгу работать в такую погоду на улице невозможно, без нужды выходить из дома и вовсе не хочется. Народ занимался кто чем, выискивая каждый себе хоть какое-нибудь занятие. Собственно, настоящее дело было только у пары дежурных, круживших вокруг водруженного на таган котла, да у студента-медика, хлопотавшего над увечной конечностью Толика. По его словам, полная реабилитация займет не меньше трех месяцев. А ближайшие две недели — полный покой и неподвижность. И это еще повезло, что не порвал связки, тогда бы и полгода мог проваляться. А так — легкий массаж, травяные компрессики, глядишь — и все пройдет.

Корнев что-то тренькал на гитаре, вокруг него собралось несколько человек. За этот день он, кажется, стер себе пальцы о струны. Четверо любителей преферанса оккупировали половину стола. Пулю затеяли гигантскую, сотку. Кто-то чинил одежду, кто-то просто валялся на спальнике. Ассистент Меленьтьева, Эдик Тропинин, оказался механиком-самоучкой, фанатом моторов. Он почти переселился в гараж, изучая содержимое полок, читая и перечитывая инструкции и руководства. Один из детдомовских пацанов, Валерка, намертво прилип к нему, напрочь забросив геологию и минералы. В очаге горел яркий огонь, распространяя по всему дому тепло. Бородулина слегка разморило. Возвращения Юр он ждал только назавтра, а сейчас сидел в углу, наблюдал за людьми и пытался размышлять. Атмосфера в доме была до крайности ленивая, и так же лениво текли мысли. Вот тот же очаг. Прожорливая штука, да и неэффективная. Конечно, печь грела бы лучше, да где ее сейчас взять! Ни глины, ни кирпича, никаких материалов. Хватит ли этого очага, чтобы обогреть дом, когда снаружи будет минус 30-40 градусов? А в помещении гаража? Там-то можно будет и вовсе к полу примерзнуть. Ладно, до морозов еще далеко, вполне можно успеть что-нибудь придумать. Да, может, и не придется гараж под жилье пускать. Кто знает, сколько людей удастся найти. Может статься, что и ни одного. А вот сени к дому пристроить надо. Иначе каждый, кто зайдет или выйдет, будет весь дом студить. Эх, вот когда можно оценить по достоинству все прелести цивилизации. Денег заработал, пошел в магазин, купил все, что нужно и никаких проблем. Лежи себе на диване, телевизор смотри, радио слушай. Кстати, о радио: он совсем забыл о связи, а ведь группа сместилась на полторы сотни километров. Может, попробовать чего-нибудь поймать? Андрей позвал радиолюбителя.

— Сергей, у твоей рации просто батареи или аккумуляторы?

— Обычные сухие батареи.

— И они не заряжаются?

— Эти — нет. Можно, конечно, прицепить аккумуляторы, но они дороже, да и мобильность нужна не каждый день.

— А от обычной сети 220 вольт она работает?

— Конечно!

— Тогда доставай свою шарманку, сейчас будем пробовать.

Андрей поднялся, встряхнулся

— Народ, кончай бездельничать! Нужно организовать питание для рации. Требуется два добровольца — завести генератор и кинуть провода в дом!

Корнев опустил гитару, преферансисты смешали карты. Видимо, вынужденное безделье настолько всех достало, что люди рады были любому, хоть пустяковому, но действительно нужному делу. Тут же дом стал напоминать растревоженный муравейник. Все, особенно молодежь, засуетились, забегали. Кто-то тащил на улицу генератор, кто-то следом нес кусок брезента, одни мастрячили удлинитель, другие бежали с канистрой и шлангом за бензином. Все было готово в рекордные сроки. Рация стояла на столе, от нее на улицу тянулся толстый провод в двойной изоляции. У трансивера сидели Бородулин и Ковальчук, а вокруг них столпились все остальные. Оставалось лишь совершить последнее действие — дернуть за шнурок стартера. Это ответственное дело взял на себя Эдик Тропинин, ибо первый старт нового агрегата доверить никому не мог. Он надел пластиковую накидку, вышел из дому и через несколько секунд крайне возбужденный вбежал обратно с криками:

— Идут! Идут!

— Кто идет-то? — начали спрашивать.

— Юра идет. И еще Юра. И еще с ними...

Он махнул рукой и снова выскочил наружу. За ним, невзирая на дождь, повалили все остальные. Действительно, это вернулся Старый Юра со своим молодым тезкой. Они шли по поляне к дому, а за ними тянулась цепочка людей в громоздких бесформенных костюмах, потемневших от воды.

Народ вернулся в дом, а следом один за другим стали втягиваться гости. Последним зашел Старый Юра, В довольно просторной комнате сразу стало тесно. Бородулин вмешался:

— Ну-ка разойдитесь от дверей! Подальше, подальше, к стенам. Не толпитесь, дайте людям войти. Что вы все прямо как дети,! Все всё успеют и все всё увидят. Дежурные! Ужин готов? Тогда чай ставьте, людей накормить-напоить нужно.

Потом обратился к вошедшим:

— Добро пожаловать в наше скромное обиталище. Раздевайтесь, проходите, садитесь к огню. Сейчас поужинаем, а потом, когда вы немного отдохнете, обстоятельно побеседуем.

— Спасибо.

Голос отвечавшего, низкий и хрипловатый, прозвучал подозрительно мягко. А когда гости начали снимать свои громоздкие бесформенные дождевики, подозрения подтвердились: у порога стояли женщины. Оживление среди студентов возросло. А когда гостьи сняли телогрейки и ватные штаны, да развязали платки, комнату наполнил восхищенный гул. У порога стояли восемь крепких, явно привычных к физической работе, но не утративших своего природного обаяния женщин, на вид от двадцати пяти до сорока лет, и хрупкая девочка лет пятнадцати с огромными черными глазами.

Андрей вышел вперед.

— Здравствуйте, меня зовут Андрей Бородулин. Я начальник геологической партии, а эти люди — ее члены.

За его спиной послышались смешки, он резко обернулся.

— И не надо так глупо ржать! Не думаю, что женщинам нравятся пошлые идиоты.

Он вновь развернулся к пришедшим.

— Простите. Мы в тайге уже почти месяц.

— Ничего страшного, — ответила на вид самая старшая из женщин, та самая с хрипловатым голосом. Меня зовут Зоя Краснова, я бригадир рыбацкой артели. А это — мои артельщицы. Спасибо за теплый прием. И давайте, действительно поужинаем. Девочки не ели почти сутки.

Котел каши опустел во мгновение ока. Андрей распорядился немедленно сварить еще — явно никто не наелся. Ни мужики, ни, тем более, женщины. В ожидании продолжения банкета Андрей рассказал женщинам о приключениях своей группы, о том, как они пытались выйти к Ангаре, как поселились в этом доме. В ответ Зоя рассказала историю своей артели:

— Мы все с Ангары, из одного поселка. Собственно, поселок — громкое название, всего два десятка дворов вместе с управой. Работы нет, мужиков — можно сказать, тоже нет. Три семьи всего нормальных. Было четыре, да случай вышел — муж с женой враз утопли. Дело давнее, два года уж минуло. Поехали они на лодке сети проверить, а холодно было, конец сентября. Тут на беду неподалеку богатый городской хлыщ на катере куролесил. Какая-то контора, платину в Сибири копала. Он пьяный был, куражился перед своими девками. Точно никто не знает — то ли волну большую поднял, то ли лодку задел только перевернулась лодка-то. Тот хлыщ газу дал и смылся. У тех дочка на берегу сидела, родителей дожидалась. Увидала, что такое случилось, кинулась за помощью, да где там! Пока дозвалась, пока лодку отвязали, пока то-сё, они уж потопли. Долго ли в осенней воде, да в одежде выдержишь! У девочки-то с тех пор речь отнялась. Ее хотели в приют отправить, но кому охота с немой возиться, так она в поселке и осталась никому не нужной. Милиция приезжала, пытались разбираться, того козла нашли, да ему что — деньгами следователю глаза замазал, сухим вышел. Написали — мол, несчастный случай.

Тут Андрей краем глаза заметил, что лицо его "заместителя" напряглось. Зоя тем временем продолжала:

— Наш голова к нему ездил, совестить пытался, но тот только посмеялся, да велел охране его выгнать. А фамилия у него была...

Андрей, принявшийся незаметно наблюдать за Михайленко, увидел, как тот сжал правую руку в кулак, да так, что аж костяшки пальцев побелели.

— Нет, не помню. Что-то хохляцкое. Ну да шут с ним. А у нас к той поре уже артель была. Работы-то нет в поселке. Мужики — у кого помер, у кого спился вконец, а жить чем-то надо, одним огородам не прокормишься. А еще и одежка нужна, да и детям, у кого есть, хоть чупа-чупс изредка купить. Вот собрались однажды, да и порешили промеж собой — раз на мужиков наших надежды никакой, будем сами зарабатывать. Порешили, да и сбились в артель. Рыбы-то в реках хватает. Вот и начали: ловили, а улов сколько нужно себе на еду оставляли, а остальное — на продажу. И так помалу поднялись, коптильню большую построили, деньги какие-никакие появились. А как Таисья, девочка-то сироткой осталась, никому не нужной, мы ее к себе в артель взяли кашеварить.

Михайленко несколько расслабился, Андрей тоже перевел дух и осторожно поглядел по сторонам. Кажется, никто ничего не заметил. А рассказчица тем временем продолжала:

— Так вот, с неделю тому отправились мы на лов. На место свое вышли, сети поставили. Перед вечерней зорей сколько-то рыбы собрали, лодки на берег вытащили, Таська ушицы наварила, повечеряли мы, да и спать легли. Наутро встали — лодки здесь, а реки как не бывало. Мы сперва не глазам не поверили, девки мои в истерику — как домой-то возвращаться. Поглядели, подумали, решили пехом идти. Лодки с моторами спрятали, место приметили, да и двинули. В три дня дошли, а поселка-то и нет. Девки опять вой подняли. Домов нет, все нажитое пропало, припасы к концу подходят, куда идти, что делать — не знаем. Неизвестно, как бы мы выкручивались, да тут прямо как в сказке добрый молодец явился. Один Юра, да другой Юра. Поговорили мы, покумекали, да решились с ними к вам сюда податься. Перезимуем, а там видно будет, что дальше делать. Обузой мы не будем. Что я сама, что артель моя ко всякой работе привычны — сколько пришлось без мужиков-то обходиться. Ну и готовку всю на себя возьмем, прочую женскую работу. Вон, Людка, — Зоя указала на бойкую черноволосую молодуху, — швея. Хошь зачинит одежку, хошь новую сошьет. А Варька — вон та, рыжая, она травница. Ей бабка, пока жива была, науку всю передала — какая трава от чего, как отвары делать, как собирать да и прочее. Она в поселке заместо фельдшера была, даж голову нашего пользовала, когда тот свининой до колик обожрался. Ну так что, примете нас, аль как?

Бородулин даже и представить себе не мог, как это выгнать женщин, по сути — на голодную смерть. Сами артельщицы, судя по всему, такой вариант считали вполне вероятным.

— Конечно, примем. Здесь неподалеку есть озеро. Можно будет по зиме перетащить сюда ваши лодки, и весной попробовать начать лов. Хотите — оставьте промысел за собой, хотите — наших мужиков научите. А пока предстоит обустраиваться, до зимы нужно уйму всего сделать. Но об этом после, а сейчас как раз поспела добавка. Давайте поедим, а после мы с вами, Зоя...

— Филипповна.

— Мы с вами, Зоя Филипповна, обстоятельно обо всем поговорим. Эдик, бери Валерку выкатывайте с ним технику на улицу и как следует укройте. Я видел в запасах рулон полиэтилена, возьмите, сколько надо. Григорий Петрович, у нас еще одеяла, спальники остались? Мужики, обеспечьте дамам девять спальных мест. И давайте все к столу.

Следующее утро Бородулин начал с краткой речи:

— Итак, — начал он, — мы получили ответ на последний вопрос. Мы шли сюда в надежде попасть к Ангаре и вернуться по домам. Теперь мы знаем: Ангары на прежнем месте нет. Что с ней случилось, где она сейчас — неизвестно. Вы видели сами — вчера мы снова пробовали найти в эфире хоть какой-нибудь сигнал. Конечно, рация у нас не самая мощная, антенна не самая совершенная, мы обязательно будем пытаться еще, но сейчас вокруг тишина. Где мы в данный момент находимся — неизвестно. На глаз картинка звездного неба, расположение звезд не изменились, но без инструментальных наблюдений точнее сказать невозможно. Мы будем пытаться подручными средствами хотя бы приблизительно определить наши координаты, будем исследовать окрестности, искать хоть какие-то зацепки, которые позволят нам сориентироваться. Но пока мы не определимся с этим вопросом, нам придется жить здесь. Это означает две вещи. Первое: в ближайшее время мы домой не попадем, и когда попадем — неизвестно. Подать сигнал бедствия тоже некому, так что спасатели во главе с Брюсом Виллисом за нами не явятся. Второе: сейчас середина сентября, через месяц-полтора начнутся морозы, и нам предстоит зимовка в тайге, даже если нам удастся определиться с местоположением. Нам неимоверно повезло: мы нашли этот дом с его содержимым. Благодаря этому, у нас есть реальный шанс пережить эту зиму, но для этого предстоит еще немало поработать. Во-первых, нужно сделать максимально возможные запасы продовольствия. Того, что у нас есть, нам не хватит, тем более, что в тайге могут обнаружиться еще потерявшиеся, так же, как и мы, люди. Сейчас, пока в лесу еще есть грибы, нужно собрать их как можно больше и засушить на зиму. Соли у нас не слишком много, поэтому солить их мы не можем. Как раз сейчас наступает сезон клюквы. Это — наша страховка от цинги. Ее нужно собрать достаточно, чтобы иметь запас витаминов до лета. Во-вторых, необходимо позаботиться о гигиене. Нужно срубить баню. Для начала черную, пока не сможем сложить нормальную печь с трубой. И, в-третьих, нужно максимально освободить этот дом для жилья. Нас стало в полтора раза больше, и, как я уже говорил, возможно, что людей прибудет еще. Нужно срубить склады, лабазы, в которые перенести все, что может храниться на холоде. Нужно строить нары в два, возможно — в три яруса. Почему? Потому, что когда наступят морозы, спать на полу будет невозможно. И еще предстоит изобрести отопление для гаража: там будет женская половина. Прошу вопросы.

Вопросов не оказалось, но по лицам Андрей видел, что большинство людей были весьма расстроены новыми перспективами. Кто совсем не пожалел о случившемся, так это детдомовские мальчишки. Еще бы — на ровном месте такие приключения!

— Раз вопросов нет, давайте займемся делом. Сегодня погода благоприятствует, так что девушки, я вас прошу заняться заготовками. Вам в помощь трое пацанов. Григорий Петрович, зная вашу ответственность и педантичность, я бы хотел, чтобы вы заняли должность завхоза. Магазинов в лесу нет, поэтому нужно максимально бережно относиться ко всему, что мы имеем. Это, кстати, касается всех. Порванное — зашивать, сломанное — чинить, ибо новое взять неоткуда. Григорий Петрович, выдайте девушкам корзины, ведра. Марк, Ильяс, вы, как профессионалы, берите в помощники по одному человеку, лопаты и ищите по округе глину. Такую, которая может пойти на кирпич, на кладочную смесь, чтобы не трескалась при обжиге. Аркадий, бери остальных и начинайте заготавливать лес на сруб. У Меленьтьева возьмите топоры, пилы, окорники и веревки. Складывайте готовые бревна у ближнего ручья, там будем ставить баню. Сушить лес некогда, будем строить из сырого. Бензопилы пока не трогайте, они пригодятся позже. Все, давайте за дело.

Люди разошлись. Вышел на улицу и Бородулин. Обойдя дом, он присел на верстак под навесом рядом с давно обосновавшимся там Старым Юрой.

— Хороший день сегодня, Юра, — начал он.

— Смотря для чего, — ответил тот. — Погода хорошая, однако. Охотиться можно, работать можно.

— А что плохо?

— Все плохо. Нынче под утро небо ясное было, я ходил звезды глядеть.

— И что наглядел?

— Все звезды на месте. Правильные звезды, такие, как должны быть. Земля неправильная, другая земля. Где должен ручей быть, там гора. Где должна гора быть, там болото. Где Ангара текла, там лес растет.

— Ты думаешь, это другая земля?

— Я не думаю, я это знаю, вижу, чувствую. Я всю жизнь по лесам ходил. Вдоль Енисея, вдоль Ангары. Каждую речку знал, каждую скалу, где какой зверь водится, где какая рыба ловится. Это был мой дом. А теперь у меня нет дома.

В голосе обыкновенно невозмутимого якута Андрей с удивлением услышал страдание.

— У тебя там осталась жена, дети?

— Жена моя давно умерла. Мои дети выросли и живут теперь в городах, никто из них не захотел по-настоящему узнать лес. А теперь у меня нет и моего леса.

— У всех нас там осталось что-то или кто-то. Дома, работа, близкие, вся прошлая жизнь. Теперь мы вот нашли этот дом и пытаемся сделать его своим. Тут большой лес. Такие же деревья, такая же трава, такие же звери. Почему бы тебе не сделать его своим домом?

— Ни к чему меня утешать, я в состоянии принимать вещи такими, какие они есть. Ты правильно сказал — у всех на той земле осталась старая жизнь. Но большинство твоих людей молоды, они оставили там совсем немного. У них, да и у тебя самого впереди еще вся жизнь. А я действительно старый. Мне осталось жить не так много. Я могу не успеть построить новый дом для себя.

— Но ты можешь хотя бы попытаться.

Юра, по своему обыкновению, надолго замолчал, пыхтя своей трубкой. И тут Андрея осенило — он, Старый Юра, хочет строить не для себя, а для кого-то, кого он сможет назвать своим сыном, пусть и приемным.

— Скажи, Юра, этот парнишка, твой тезка, он сможет научиться понимать лес? Ты ведь не просто так его выбрал.

— Ты умеешь видеть чуть больше остальных, потому ты и начальник. Но не обо всем стоит говорить вслух.

Юра докурил свою трубку и принялся выколачивать ее о ближайшее полено, всем видом показывая отсутствие интереса к дальнейшему разговору, но Андрей уже знал, что ему нужно сказать.

— Наш биолог утопил свое ружье. У него был как раз двадцатый калибр, как у тебя. Но осталось полсотни патронов с различной дробью. Возьми их, они тебе пригодятся.

— Это хорошо, однако, патроны я возьму. Но, — тут якут хитро прищурился, отчего его глаза, и без того не слишком большие, превратились в щелочки, — ты ведь хотел говорить не о патронах.

— От тебя ничего не скроешь. Да, я хотел еще и о другом. Мы уцепились за это место, потому что здесь можно перезимовать. Но этого мало. Если уж это другая земля и мы каким-то образом сюда попали, то придется здесь всерьез обживаться. Строить дома, землю пахать, огороды сажать, детей рожать — раз уж девки появились. Словом, нормальную человеческую жизнь обустраивать. А еще нам придется учиться всему, что мы забыли, и, в первую голову, учиться жить в лесу, и нам всем нужен хороший учитель. Я знаю здесь только одного. Пусть не настолько мы научимся, насколько ты умеешь, но нам столько и не нужно, нам бы прокормиться и на обед такой вот киске не попасть. Нам нужно уметь различать следы зверей, делать ловушки и силки. Научишь нас?

— Научу, однако.

— Но это еще не все. Нужно изучать местность вокруг. Узнавать, где что есть. Возможно, найдутся еще люди, которые так же, как и мы, внезапно сюда попали. А, возможно, и подобные склады. Я думаю, что не один домик достали из коробки и поставили посреди леса. И вот это уже никто кроме тебя сделать не сможет.

Бородулин замолчал и мысленно добавил: "а заодно, кто знает, может, и этот другой лес будет потихоньку становиться твоим домом".

Вот уже четыре дня прошло с того момента, как два Юры затемно, чтобы избежать на этот раз шумных проводов, ушли в тайгу. Андрею отчаянно хотелось, чтобы они вернулись не с пустыми руками, ибо тогда подтверждалась его теория о принципе размещения ресурсов, и появлялась возможность прицельного поиска подобных ценностей. Но еще он боялся (и не хотел признаваться в этом себе) того, что неудача приведет либо к возврату к предыдущей тактике радиальных выходов наудачу, либо заставит полностью отказаться от разведки и исследования окрестных территорий. Но пока все шло путем. Наконец, общими усилиями, поставили сруб бани, законопатили щели и собрались мастерить крышу. Решили пока не маяться со скатами, а закрыть распиленными вдоль бревнами, затыкав щели мхом и сделав поверху земляную засыпку. Такую крышу снегом не продавит, а пилить доски на скат уж больно накладно. На дверь-то еле наделали, частью напилили, частью натесали. Еще несколько дней, и можно будет торжественно объявлять первый банный день. Корнев смог наладить изготовление кирпича. Пусть пока небольшими партиями — больно тяжело было вытесывать формы. Работа шла медленно, но уже две сотни кирпичей были отформованы и обожжены. Еще столько же — и можно будет приниматься за первую печь. Само собой, она будет сложена в бане. Для воды сделали самую настоящую колоду. Нашли в лесу толстенный упавший ствол, отчекрыжили с комля изрядный кус, выдолбили середину, да сообща стрелевали к будущей бане.

Женская артель завесила весь дом низками сохнущих грибов, большая часть ведер была занята ягодой. Бочара бы — кадушки да бочонки делать, да где ж его взять! Ни бочара, ни гончара, ни плотника... Ладно, Мелинг с четверкой студентов как-то освоил топоры и тесла, научился ровные чашки вырубать, да пазы вытесывать. Правда, сколько он прежде бревен испортил, да топоров изломал! Благо, нашлось кому новые топорища вырезать. Один из студентов, оказалось, резьбой по дереву увлекался, вот и применяет теперь навыки. Бородулин как-то задумался: сколько же различных умений и ремесел было необходимо обычному простому человеку! И сколько их ушло в прошлое с развитием цивилизации и технологий. Да, современному человеку нужно совсем иное — электрическую розетку прикрутить, кран в ванной поменять. Да и это не обязательно. Позвонил, вызвал мастера, отдал ему деньги за работу и проблема снята. И как тут согласиться с теми, кто призывает вернуться назад к природе? Видимо, эти люди просто не представляют себе, какой гигантский объем ручного физического труда приходилось выполнять тому же русскому крестьянину в девятнадцатом, к примеру, веке. И чем дальше в прошлое, тем больше было работы, больше требовалось знаний, умений... Нет. Одно дело — на неделю, или даже на месяц вырваться в лес, зная, что в конце концов тебя ждет возвращение в комфортную городскую среду. И совсем другое — постоянная жизнь вдали от благ цивилизации без надежды когда-либо к ним вернуться.

Еще одна мысль терзала Андрея все это время: что делать с "заместителем". Никаких разумных мыслей в голову не приходило. Случайно подсмотренная его реакция во время рассказа Зои убедила, что это именно он был виновником гибели людей. Оставить это просто так он не мог, и придумать выход из ситуации тоже не получалось. Просто пристрелить не позволяло воспитание. Да и пришлось бы объяснять людям, а прямых и явных доказательств у него не было. Разговор наедине тоже ничего бы не дал, зато можно было запросто схлопотать несчастный случай. Вывести его перед людьми и потребовать объяснений — опять же нет доказательств. Отопрется, скажет — мол, привиделось. А припереть к стенке — еще за пистолет схватится, людей поранит, а, может, и убьет кого. Вот и приходилось делать вид, что все в порядке, улыбаться и жать руку человеку, которого, по убеждению Андрея, стоило бы как минимум посадить, а, может, и под мох убрать. Сам Михайленко начальника из себя не корчил, особого отношения не требовал, работал наравне со всеми. Иногда Андрею даже начинало казаться, что ничего не было, что он сам себе придумал, или, по крайности, неверно истолковал движения... В любом случае, ничего не оставалось кроме как оставить все как есть, и потихоньку приглядывать за представителем заказчика. Но в один вечер Михайленко подошел к нему сам.

— Андрей Владимирович, нам предстоит достаточно много времени провести рядом друг с другом. Я знаю, что не нравлюсь вам, и что вы мне не доверяете. Я, в свою очередь, могу тоже сказать, что не в восторге от вашего общества. Но ситуация такова, что нам придется так или иначе терпеть друг друга. Просто потому, что пространство, в котором возможно выживание, сократилось до размеров одного дома.

— Тут я с вами согласен. Раз вы, Станислав Наумович, начали этот разговор, то, наверное, у вас есть какие-то предложения?

— Вы правы. Я поразмыслил на досуге, и решил, что знаю причины вашей ко мне неприязни.

— Будет интересно послушать.

— Вы с самого начала злились, что вам навязали надсмотрщика, причем вашего мнения при этом не спросили. Это раз. Вольно или невольно вы проецируете на меня проблемы, возникшие с нашими конкурентами. Бывшими. Это — два. Наш с вами жесткий разговор, когда вы объявили о решении свернуть работы, это три. Но тут, признаюсь, я допустил ошибку, недостаточно оценил изменившуюся обстановку. За это я готов принести свои извинения. Еще добавил эмоций рассказ уважаемой Зои Филипповны. И есть еще пятое. Поскольку вы не доверяете мне, в силу первых четырех причин, то постоянно ждете от меня негатива.

— Пожалуй, вы правы. И что вы предлагаете?

— Я немного расскажу вам о себе. Чтобы не быть для вас совсем уж чужим и незнакомым.

— Я весь внимание.

— Как вы, наверное, заметили, я некогда имел отношение к спецслужбам.

— И в каком звании вы закончили военную карьеру?

— Я был майором контрразведки. Не спрашивайте, какого ведомства, я вам этого не скажу. В какой-то момент, лет десять назад, я случайно познакомился с одним из топ-менеджеров горно-добывающей компании, той самой фирмы, которая заказывала вам работу. Он сделал мне предложение, я согласился и довольно долго и успешно работал так сказать, мастером на все руки, специалистом по решению различного рода задач. Мне, знаете ли, нравится решать задачи. Последней моей задачей было обеспечение работы вашей экспедиции.

— Вы не смогли ее выполнить по вполне объективным причинам.

— Это так, но внутренняя неудовлетворенность осталась. Как бы то ни было, сейчас мы с вами, как говорится, в одной лодке. Я вижу и ценю ваши усилия по обеспечению выживания группы.

— Спасибо.

— Кроме того, сейчас я в силу известных причин остался не у дел, и могу предложить вам свои услуги.

— Что же вы хотите за это получить?

— Пока что я получил достаточно безопасное существование, гарантированный стол и крышу над головой. В нынешних условиях это совсем немало.

— И все-таки?

— Мои услуги всегда стоили дорого. Но я вижу ваши нынешние материальные затруднения, поэтому мои запросы не будут чрезмерными. Я хочу некоторых материальных бонусов для себя. Я ценю личный комфорт и прошу при первой возможности предоставить мне отдельное жилье. Или, хотя бы, свой угол.

— Думаю, это возможно. Я рад, что между нами возникло взаимопонимание. И, чтобы исключить недомолвки, скажите: чем была вызвана ваша реакция на рассказ о родителях Таисьи?

— Вы все-таки заметили. Я отдаю должное вашей наблюдательности. Что ж, я отвечу. Тут все просто: мне пришлось решать задачу по отмазыванию сына директора фирмы. Это не самая достойная страница моей биографии, но, как говорится, из песни слова не выкинешь.

— Я принимаю ваше объяснение.

— Надеюсь, на этом наши отношения полностью прояснены.

— Думаю, что это так.

Михайленко отошел, а Андрей испытал громадное облегчение. Как все-таки это тяжело — подозревать человека, с которым спишь пусть и не рядом, но в одном доме, и ешь из одного котла.

В очередное утро Бородулин, по обыкновению, проснулся раньше других. Вышел на улицу, поплескался под умывальником и принялся за свой бритвенный ритуал. Выскоблил одну щеку, принялся за вторую и тут его ухо, привыкшее за два месяца к лесному шуму, уловило едва слышный посторонний звук. Он покрутил головой, прислушиваясь. Так и есть. Тихое, но постепенно усиливающееся жужжание раздавалось со стороны озера! Наскоро добрившись, дважды порезавшись, он метнулся в дом, натянул сапоги, анорак и, схватив свою "сайгу" и отмахнувшись от вопросов, побежал к берегу.

Сейчас, когда вода спала, озеро начиналось примерно в километре от дома, но это если по прямой, по болотистому кочкарнику. А если по твердой натоптанной тропе, то нужно давать круг километра в два с половиной. Там была небольшая бухточка с удобным пологим берегом. Сейчас Андрей буквально пролетел эти километры. Встал на берегу и, отдуваясь, снова принялся вслушиваться. Теперь сомнений не было — звук принадлежал подвесному лодочному мотору. Он уже был явственно слышен, и продолжал приближаться.

Сзади послышался топот, и на берег высыпали практически все. Кто в чем, кто как.

— Что за дела! — рявкнул Андрей. Кто остался в доме? Почему все без оружия? От медведя или от тигра палкой отбиваться будете? Кто дежурный? Быстро назад и начинайте готовить завтрак. Вы двое останьтесь, — он указал на пару успевших полностью одеться студентов, — остальные бегом одеваться. И без ружья чтобы носа из дома не высовывали! Марк, Ильяс, вы-то какой пример молодежи показываете! Давайте, лодка подойдет минут через пятнадцать-двадцать, вполне можно успеть обернуться.

Народ кинулся обратно, по дороге заворачивая отставших и объясняя им политику партии. Через четверть часа они стали возвращаться, уже нормально одетые и вооруженные. К тому времени, звук усилился уже настолько, что спутать его нельзя было при всем желании. Все стояли и смотрели на вход в бухточку. Напряженное ожидание буквально повисло в воздухе. Наконец, из-за мыска показалась лодка. Ясно можно было различить в ней две человеческие фигуры. Одна посередине, другая — на корме, у мотора. Лодка повернула и направилась к толпе встречающих. Вскоре ее можно было детально разглядеть. Это была обычная дощатая плоскодонка, каких много бывает в деревнях на реках. На заднем транце — небольшой советский моторчик "ветерок". На дне между Юрами лежал какой-то груз, плотно укрытый брезентом. Еще несколько минут, и Молодой Юра сбросил газ, и лодка мягко ткнулась носом в песок. Тут же набежал народ, лодку чуть не на руках вынесли на берег.

Старый Юра ловко избежал бурного общественного внимания, сразу подойдя к Бородулину, так что отбиваться от общественных восторгов пришлось одному Молодому. Подоспевшие артельщицы оттеснили мужчин и взяли дело в свои руки. Разгрузив лодку и отправив молодежь с грузом к дому, они сняли мотор, вытащили лодку на берег и принялись осматривать. Поглядели уключины, весла, сняли решетки пайола и дотошно изучили каждый стык досок. Прощупали борта, шпангоуты, транцы. Потом перевернули и начали изучать дно. Простучали, проверили, как лодка проконопачена, как осмолена и, наконец, Зоя удовлетворенно отошла в сторону.

— Годится на первое время, весомо заявила она.

— Почему же только на первое время? — не удержался от вопроса Андрей.

— Так ведь плоскодонная. На волне захлестывать будет, может и перевернуть. Только в тихую погоду, да у берега на ней плавать.

— Так и есть, — подтвердил Старый Юра. Нам пришлось вдоль берега плыть, а то бы еще вчера к вечеру вернулись.

— Ну тогда пойдем, расскажешь все подробно.

Пока Молодой Юра за миской каши не жалея красок описывал свои приключения благодарным слушателям, Старый Юра устроился на своем излюбленном месте, на верстаке за поленницей. Андрей присел рядом и приготовился слушать. Зоя тоже решила составить им компанию. Бородулин хотел было отослать ее, но после недолгого раздумья решил, что она тоже имеет право.

Якут вынул свою трубку, набил табаком (Андрей прибрал для этой цели полкоробки "беломора"), пыхнул несколько раз и начал:

— Шли мы без происшествий. Никого не встречали, лес обычный был. Два раза болото обходили, на второй день к вечеру нашли дом. Похожий на этот, но не такой. Он на самом берегу стоял. С одной стороны в нем немного вещей было, совсем немного. И продуктов немного. А с другой стороны лодка была, мотор был, и еще катер был. Небольшой катер. Лодкой я управлять могу, а катером — нет. Его еще и на воду спустить надо, он на помосте стоит.

У Зои загорелись глаза.

— А сети там есть?

— Есть сети. Разные, с большой ячеей, с мелкой ячеей. Удочки есть. Я две привез, кто хочет — пусть идет и ловит.

— Андрей, нужно ехать смотреть катер. Еще месяц есть до ледостава, мы успеем рыбы наловить — на всю зиму хватит!

— Погоди, катер от тебя не уйдет. Да и где рыбу сейчас хранить? Соли у нас нет, впрок не заготовить. Пока морозы не ударят, ничего не выйдет. Так что не дергайся. Съездишь ты к катеру, посмотришь, попробуешь, но всему свое время. Юра, рассказывай дальше.

— Переночевали мы в доме, знак свой оставили, дальше водой пошли. Мотор новый, тянет хорошо. Полдня плыли, километров сорок проплыли, а то и больше. До тех пор плыли, пока реку не увидели. Она из озера вытекает и течет на юг. Мелкая река, одни камни. Широкая, но мелкая. Там и на лодке плохо, а на катере и вовсе нельзя. На одном берегу — поселок стоит. Три дома больших.

— Тоже из коробки? — спросил Андрей, памятуя давний разговор.

— Из коробки, — согласился Юра. — Совсем одинаковые дома. И не такие, как этот склад, а нормальные, с окнами, с дворами, даже мебель есть.

— А люди?

— Нет людей, пустые дома стоят, мертвые. Склад там, однако, тоже есть.

— А внутри что?

— Там много всего. Ты лучше сам езжай, посмотри. На берегу мостки, пристать можно. А на другом берегу — камни. Развалины старые. Когда-то дом был, или башня, или крепость. Мы туда не ходили. Интересно будет — сам сходишь, посмотришь.

Андрей задумался. Три больших рубленных дома. Наверняка по десять человек в каждом разместить можно. Да рядом эллинг с катером, да мостки, пристань, значит. Склад есть. До воды, а, значит, и до рыбы, рукой подать. Кроме того, река рядом — самая древняя транспортная артерия.

— А вот что скажи мне, Юра. Какое тебе место больше нравится, это или там, у реки? Так, по ощущениям?

— Одинаковые они, начальник. Сам думай, сам решай. Поезжай, своим глазом посмотри, тогда и решишь.

Предложение было вполне разумным. Бородулин почувствовал укол совести. И в самом деле — чего это он решил облегчить себе задачу. Ну а если надо смотреть, то нечего тянуть! Сейчас как раз самое утро. До эллинга добраться можно часов за шесть, а если постараться, то засветло можно и к поселку дойти. И еще показалось ему, что хитрый якут чего-то недосказал. А причина? Причина — вот она, рядом стоит.

— Зоя, сколько человек лодка поднимет?

— Максимум, шестерых, но тогда сидеть низко будет, медленно пойдет.

— А сколько человек на катер нужно?

— Вообще-то трое, но достаточно и двух, рулевого и моториста.

— Твои девки с мотором справятся?

— У нас все моторы подвесные были, с ними более-менее научились, а тут — кто знает...

— Скажи мне еще вот что: сколько людей можно в лодку посадить, чтобы она ход сильно не теряла?

— Четверых, не больше.

— Тогда решай... Ты ведь сама поедешь?

— А то как же!

— Определись, кого из своих девок возьмешь, да скажи Эдику Тропинину. Берите еды на четырех человек на сутки, бензина сколько надо, завтракайте, собирайтесь. Напрягай без стеснения всех, кто понадобится. Через час мы должны выйти. Действуй.

Зою как ветром сдуло, только юбка мелькнула за углом. Андрей выждал пару минут прежде, чем продолжить разговор.

— Рассказывай, Юра. Что там еще было?

Третий час под мерное тарахтение мотора лодка тащилась вдоль берега озера. Низкое серое небо нависало над озером так, что линии горизонта не было видно — свинцового цвета вода вдали совершенно сливалась с влажной серой хмарью. Мимо тянулся унылый лес, с оголившимися уже ветвями берез и сумрачными темными елями. Ветер дул с озера, поднимая изрядную волну. Чуть попытались отойти подальше, как плоскодонку начало так раскачивать, что Зоя сочла за благо вернуться к берегу. Вообще говоря, артельщицы уже изрядно проявили свое умение. Когда все погрузились, рослая молодуха лет тридцати, Люба Колясова, оттолкнула лодку от берега и тут же ловко, не замочив ног, в нее заскочила. Она бесцеремонно прогнала Бородулина, считавшего себя неплохим гребцом, от весел, одним махом развернула суденышко и сильными, уверенными гребками погнала его прочь от берега. Когда отошли метров на тридцать, Зоя, без разговоров сразу севшая к рулю, запустила мотор и направила лодку к выходу из бухточки. Видно было, что обе они это проделывают далеко не в первый раз. Вслед им махали провожающие. Люди стояли на берегу до тех пор, пока лодка не обогнула мыс. Потом они скрылись из глаз, а Андрей погрузился в раздумья. А думал он о том, что рассказал ему Старый Юра. И чем больше думал, тем сильнее портилось у него настроение.

Конечно, все доводы пока что за то, чтобы устроить переезд. Катером они смогут перевезти все необходимое. А потом, когда встанет лед, по озеру снегоходом на санях и все остальное. Ту же баню можно разобрать и в виде плота перетащить на новое место. Благо, крышу делать пока не начали. Раз в домах будут окна, значит, меньше проблем с освещением. Раз есть крытые дворы, можно разместить все их запасы. Да и сам склад можно при нужде разобрать и заново собрать на новом месте. Тут все в порядке. Что до старых развалин, надо бы их осмотреть. Может, будет возможно их восстановить, да иметь укрытие на всякий случай. А какой может быть случай? Да, наверное, любой. Тут фантазию можно так распустить...

Вот они попали в тайгу. Продукты кончаются, куда идти — неизвестно. И тут появляется волшебная избушка с кучей полезных вещей. Правда, ее охраняет Змей-Горыныч в образе саблезубой кошки, но бригада отважных Иванов-царевичей устраивает ему секир-башку и наступает счастье. Появляется рыбацкая артель, и вскоре, как по заказу, лодка с мотором и катер с сетями — лови на здоровье. Жить стало тесно — вот тебе хоромы в количестве трех штук. Как будто и в самом деле некая сила услужливо подставляет решение. Ты только на заднице не сиди, трепыхайся — и будет тебе щастье. С большой буквы "Ща". А вот тут...

Эта находка озадачила и взволновала Андрея до крайности. Юра сказал о ней только ему. Молодой тоже не в курсе. Не хватило ему опыта и проницательности увидеть. А Старый — увидел и потихоньку посмотрел, что лежит внутри. А лежало внутри небольшой избушки, такой же, "из коробки", оружие. Боевое оружие времен войны. Винтовки — мосинки и СВТ, пистолеты ТТ, автоматы ППШ, даже пулеметы ДПМ. Даже гранаты. И патронов море. Все новенькое, в смазке, как только с завода. Может, не на роту, но на взвод солдат вполне хватило бы. Это что же выходит, если ему подкинули оружие, значит, будет и война? Вот уж чего он совершенно не хотел. Нафиг ему сдалось такое счастье! Война — это ни сна, ни покоя. Это кровь, пот, слезы, неизбежные ранения и смерти. И тогда уже иначе воспринимается разрушенная крепость. Это что, была предыдущая попытка? Кого-то уже сюда притаскивали и они проиграли? А теперь, значит, их забросили, пушечное мясо, так сказать. И как при таких мыслях строиться, налаживать быт? Да тут нужно изо всех сил крепость восстанавливать, к обороне от неведомого врага готовиться!

Сразу вспомнились бойцы "конкурентов". По словам Юры, до того острова они шли следом, потом исчезли. Если считать за истину то, что их забросило в другой мир, то с ними вместе попали только те, кто в тот момент был в дозоре. Они с Михайленко видели двоих. И что? Конечно, для этих спецназовцев три десятка пацанов и женщин — на один зуб. Но не с ними же воевать! Андрей помнил, как тяжело принимали люди известие о том, что их занесло в другой мир. У тех ребят наверняка было такое же состояние. Они, скорее, будут теперь союзниками, а не противниками — все же в какой-то мере земляки. А кто будет противником? Об этом даже думать не хотелось. Но и не думать было нельзя. Так кто все-таки? Люди? Или невесть кто, какие-нибудь монстры? Неужели придется жить с оглядкой, ставить посты, вырубать лес, чтобы отодвинуть границу выстрела от домов... А что делать с оружием? Оставлять на старом месте нельзя. Еще найдет потенциальный противник, да использует против них же. Но и свободный доступ к нему должен быть закрыт. По крайней мере, до поры, до времени. Можно, пожалуй, взять несколько винтовок и патроны к ним. Поучить людей стрелять, да и с охотой вопрос решится. А остальное куда? Разве что в один из домов, к себе под кровать. Назначить того же Михайленко воеводой, поручил бы обустройство рубежей и организацию обороны? Так это, вроде, не его профиль. Опять задачка с кучей неизвестных. И людей пугать раньше времени не хочется, и расширять список посвященных тоже нежелательно.

Размышления прервали крики, доносившиеся с берега. Андрей поднял голову. На берегу, среди кустов стояли двое, мужчина и женщина, одетые в камуфляж. Они кричали и отчаянно размахивали руками, изо всех сил стараясь привлечь к себе внимание. Камуфляж был не такой, как у тех "конкурентов", и это несколько успокаивало. Поймав вопросительный взгляд Зои, Андрей кивнул и, на всякий случай, подвинул поближе свою "сайгу".

Круто повернув, лодка пошла к берегу. Увидев это, люди перестали махать руками, зато женщина кинулась обнимать мужчину. Это окончательно успокоило Бородулина. Зоя заглушила мотор и лодка покатилась по инерции. Едва нос ткнулся в землю, как Люба с чалкой метнулась на сушу и за неимением кнехта в секунду обернула три шлага вокруг ближайшего деревца и закрепила конец двойным штыком. Андрей с карабином в руках сошел следом, остальные на всякий случай остались в лодке.

— Егор Черемисин, — представился мужчина, вернее, молодой парень, протягивая руку для пожатия. Андрей назвал себя.

— Это супруга моя, Елена.

— Очень приятно, Андрей Владимирович.

Парень сразу перешел к делу.

— Андрей Владимирович, вы не могли бы объяснить, что происходит и где мы находимся?

— Где находимся, сказать точно не могу. А что происходит, объяснить постараюсь. Правда, не знаю, готовы ли вы принять то, что я скажу.

— Я готов. А с Леной после объяснюсь.

— Ну что ж, давайте где-нибудь присядем.

— Тогда пойдемте к нашей палатке. Выпьем чаю, а, может, и покрепче чего.

— Пойдемте.

Небольшая двухместная палатка-домик стояла в тридцати метрах от берега. Перед входом горел костерок. Андрею понравилось, что костровище было аккуратно выложено по кругу крупными речными голышами. Над костром на палке, положенной на рогульки, булькал котелок. Егор подхватил его брезентовой рукавицей, снял с огня, всыпал щедрую порцию заварки, добавил травок из полотняного мешочка. Запахло чабрецом. Андрей внутренне одобрил, он и сам любил такое сочетание. Выждав, когда чай заварится, Егор разлил его в кружки. У самого Бородулина была подобная, с двойными стенками. В ней чай долго не остывал, а складная ручка при этом не нагревалась. Кроме того, весу в ней было всего ничего. Одним словом, лучший выбор туриста.

Андрей отхлебнул, выдал положенные комплименты хозяину, после чего перешел к деловой части разговора.

— Егор, расскажите, пожалуйста, как вы здесь очутились.

— Мы, видите ли, с Леной недавно поженились. Тут как раз мой отпуск подошел, я путевку купил на двоих — на турецких пляжах поваляться. Но ехать нужно еще через неделю, так что решили устроить себе пикничок и в спокойной обстановке, без посторонних, потрудиться над продолжением рода. Выехали на речку, я романтику обеспечил — луна, звезды, шашлык, легкое вино, запеченная в углях свежая рыба. Три дня как один пролетели. Собирались наутро сворачиваться и возвращаться, проснулись — а лес совсем другой, вместо березовой рощи — ельник, вместо реки — озеро, машины на месте нет. Ленка, конечно, в панику ударилась. Я, если честно, тоже подрастерялся, а потом слышу — мотор, лодка идет. Мы и давай кричать.

— Что ж, я что-то подобное и ожидал услышать. Позвольте только уточнить — откуда вы и на какой реке отдыхали.

— Мы с Урала, были на Сосьве.

— Еще веселее. Лена, будьте добры, позовите моих спутников. Пусть разомнутся, а то уже часа четыре идем.

Девушка скрылась за кустами, а Бородулин продолжил:

— Егор, это может показаться смешным и глупым, но мы не на Земле. Это какой-то другой мир.

Парень от неожиданности поперхнулся горячим чаем и пролил половину себе на штаны. Зашипел, матюгнулся сквозь зубы.

— Вы что, серьезно?

— Серьезней некуда. Я, знаете ли, начальник геологической партии. Мы проводили изыскания в районе Енисея. А женщины, что в лодке — рыбачки с Ангары. И в один момент у нас исчезли рабочие площадки, а у них пропала река вместе с поселком, откуда они вышли на лов. Мы каким-то чудом встретились, теперь пытаемся совместно выжить.

Егор выплеснул остатки чая в кусты, вытащил из палатки флажку и набулькал себе с полкружки. Протянул Андрею, тот отрицательно покачал головой. Парень пожал плечами и одним глотком выпил. Занюхал коркой черного хлеба, выдохнул. Подумал, плеснул в свою кружку еще немного. Остальное убрал. Хлопнул добавку, зажевал той же коркой.

— Андрей Владимирович, можно поподробнее?

— Пожалуйста. Примерно в начале сентября два десятка человек искали платиновые руды в районе Енисея. За два дня до планового окончания работ вдруг оказалось, что рельеф вокруг радикально переменился. Кроме того, пропала всякая связь. И коротковолновая, и спутниковая. Мы решили, что произошел некий глобальный катаклизм неизвестной природы. Поскольку у нас заканчивалось продовольствие, приняли решение идти к Ангаре. Мы честно шли неделю, прошли полтораста километров, потом начались дожди. Мы нашли неизвестно чей склад, поселились в нем и отправили двух человек к Ангаре за продуктами и помощью. Наши посланцы вернулись через три дня, сказали, что Ангары нет и в помине и привели женщин — рыбацкую артель в полном составе.

Позади Андрея зашуршали кусты и появились все остальные. Он по очереди представил своих спутников. Егор, как гостеприимный хозяин, налил чаю, сколько хватило кружек.

— Ну что ты узнал? — подошла к нему жена.

— Пойдем-ка, я тебе на ухо пошепчу.

Егор увел свою дражайшую половину за палатку. Оттуда какое-то время слышалось тихое бормотание, перемежающееся со вскриками, порой нецензурными. Через пару минут Лена вернулась. Полезла в палатку, вынула фляжку и, запрокинув голову, одним духом опустошила. Лихо занюхала прокопченным рукавом анорака, перевела дух и спросила:

— Андрей Владимирович, что же теперь нам делать?

— Наши разведчики недавно нашли пустой поселок. Мы сейчас идем его посмотреть, определиться с перспективами и целесообразностью переезда. Там мы останемся на сутки или на двое, потом вернемся. Можем забрать вас с собой сейчас, можем — на обратном пути.

— Сейчас.

Лена сказала это так поспешно, что Андрею стало ясно — никакими уговорами ее здесь не удержать.

— Зоя, двух человек с вещами лодка поднимет? — спросил он.

Прежде, чем ответить, артельщица подумала.

— Людей поднимет. А вещи... Много их у вас? — обратилась она к Егору.

— Да не слишком. Спальное, да костровое. Основное барахло в машине было, здесь только самое нужное.

— Тогда пакуйтесь. — решил Бородулин. — Полчаса вам хватит? Если вещи не влезут, запрячем в кустах, после заберем. Тут места безлюдные, ничего не пропадет.

Через полчаса они снова плыли вдоль берега. Тяжело нагруженная лодка осела так, что от края борта до воды было немногим больше ладони. Мотор ревел, но скорость все равно упала чуть ли не вдвое. "Видимо, ночевать придется в эллинге", — подумал Андрей. "Ну да и ладно. Сегодня разберемся с катером, на воду его спустим, Эдик мотор опробует, загрузимся, да со светом и двинемся".

Оставшиеся четыре часа пути Бородулин выдержал с трудом. Все его тело затекло, так как лишний раз шевелиться в перегруженной лодке было попросту опасно. Он почти оглох от рева мотора. Кроме того, мотор заглушал слова, и, чтобы быть услышанным рядом сидящим человеком, приходилось кричать. Какая уж тут беседа! Да и к концу путешествия выпитый чай начал все сильнее проситься наружу. Но все рано или поздно кончается, кончилось и путешествие. Впереди на берегу показалось здание. Зоя подвела лодку к мосткам, Люба зачалила плоскодонку и тут же пассажиры и команда разбежались по окрестным кустам. Видать, у всех скопился излишек жидкости.

Оказавшись в состоянии думать о чем-либо кроме потребностей организма, Андрей пошел осматривать эллинг. Это был по размерам и конструкции почти такой же бревенчатый склад, как тот, в котором они поселились. Разница была в том, что ворота его открывались прямо на озеро, и от них к воде шел наклонный желоб — слип. Львиная доля здания была отведена для лодок, для людей оставалась лишь небольшая комната. Впрочем, для шестерых человек ее вполне хватило.

Зоя сразу же кинулась осматривать то, что Юра по незнанию назвал катером. Это был сравнительно небольшой мотобот с металлическим корпусом, длиной около семи с половиной метров. Передняя треть была закрыта, там была крошечная каюта. В ней могли одновременно двое лежать, или шестеро сидеть. Снаружи на стенке каюты, смещенный к правому борту, был установлен штурвал, там же находились панель приборов и складное сиденье. По левому борту была герметично закрывающаяся дверь в каюту. На корме в специальном колодце стоял небольшой дизель. Колодец сверху можно было закрыть герметичной крышкой с задрайками. Трубы воздухозаборника и глушителя были аккуратно проложены под пайолом. Все было новенькое, чистое, даже диванчики в каюте пахли свежей кожей.

— Вот это класс! — восхитилась главная артельщица, осмотрев и ощупав кораблик. — На нем и в четыре балла ходить можно! И сети новенькие! Ну все, будем с рыбой, это я вам точно обещаю.

— Так соли же нет, — напомнил Бородулин.

— Ничего, завялим.

Эдик полез смотреть дизель.

— Ничего особенного, — выдал он вскоре свое заключение. — Низкооборотный британский "Beta Marine" с реверс-редуктором. Не слишком мощный, тридцать восемь сил всего, зато тяговитый и экономичный, литр-полтора солярки в час. И почти что вечный — если за ним, конечно, ухаживать.

На воду мотобот решили спускать утром. На таком судне можно было быстро дойти до поселка даже и со вчетверо большим грузом. Поэтому женщины спокойно занялись ужином, Эдик снова полез к дизелю, а Андрей с Егором вышли подышать свежим воздухом. Посудачили о рыбалке, о машинах, о женщинах, не сговариваясь, плавно перешли на "ты".

— А кем ты работал там, в том мире? — спросил Андрей, решив, что план по пустым разговорам выполнил.

— Да я не работал, я служил.

— И где же? — заинтересовался Бородулин.

— РВСН, старший лейтенант.

Вот это была удача! И опять подумалось — это что, неизвестные кукловоды в ответ на его метания подкинули вояку?

— А Лена, она кто?

— Она бухгалтер, расчетчик. Сам понимаешь, в военном городке женщинам устроиться трудно. Вот она и надела погоны. Сидит в бухгалтерии, денежное довольствие считает, пока я со своим дивизионом "тополей" по лесам мотаюсь.

— Слушай, у меня как раз нет ни одного военного человека, а мало ли что может случиться. Пойдешь военным министром?

— Могу. Только сам пойми, это я свои ракеты на шесть с плюсом знаю, а, скажем, тактику действий пехотного подразделения — только как курс общей подготовки в училище.

— Так и армии у меня нет. Есть два десятка мужиков от шестнадцати до пятидесяти, из которых больше половины и стрелять не умеют. А как раз это им всем очень нужно. Тут такие звери встречаются — увидишь, и как звать тебя со страху забудешь.

— А оружие есть?

— А вот об этом я как раз с тобой и хочу поговорить...

Утром, как рассвело, распахнули ворота эллинга, смазали слип солидолом и потихоньку принялись крутить лебедку, спуская мотобот на воду. Едва он оказался на плаву, Зоя запустила ключиком на панели мотор, прогрела, сделала несколько пробных кругов неподалеку и легонько подрулила к мосткам. Люба на лету поймала брошенный швартов и надежно его закрепила. Потом начались процедуры погрузки, заправки и прочее.

В конце концов, справились и с этим, загрузились в мотобот, Зоя потихоньку отвалила от мостков и двинулась вперед. Плоскодонка болталась позади на крепкой чалке. С нее лишь сняли мотор, чтобы не утопить случаем.

Распогодилось. Серая хмарь, закрывавшая накануне все небо от горизонта до горизонта, улетучилась. Солнце, не такое и низкое в начале осени, преобразило пейзаж. Даже черный лес стал не таким уж мрачным. Дизель мерно постукивал в своем колодце, мотобот бодро резал небольшую волну. В каюте никто сидеть не захотел, все выбрались в кокпит и, облокотясь о планшир, любовались окрестностями. По сравнению с плаванием вшестером на плоскодонке, это была просто-таки развлекательная прогулка.

Зоя, опробовав свой кораблик (попробовал бы кто-то отобрать его у нее!), уверенно вывела его на открытую воду подальше от берега. На лице ее было написано восхищение, граничащее с экстазом.

— Нравится? — спросил Бородулин, вставая рядом.

— Еще бы! Да это ж...

И Зоя от полноты душевной выдала такой цветистый оборот в семь загибов с переборами, что даже многое слыхавшая Люба восхищенно ахнула.

— Зоя, какая у нас сейчас скорость?

— Да километров десять в час мы делаем. Это еще дизель сейчас на обкатке, Эдик сказал, что первые пятнадцать-двадцать часов нельзя больше половины мощности давать. А как обкатаем, можно будет и пятнадцать-шестнадцать километров делать. Бинокль бы мне еще. Сейчас, пока вблизи берега идем, он вроде и не нужен. А как начнем через озеро ходить — без него никак.

— Где ж я тебе бинокль возьму! Но если отыщется — твой будет. Вот склад в поселке посмотрим, может, там и обнаружим.

Через пару часов картинка берега изменилась. Кусты исчезли, сосны и ели отступили вглубь, и на обширной поляне над кромкой крутого высокого берега стали видны острые коньки тесовых крыш. Дальше, примерно в полукилометре, сравнительно пологий берег резко поднимался вверх отвесной скалой. Очевидно, как раз там и был исток реки. И на фоне скалы смутно виднелись контуры каких-то каменных строений.

Прогулка заканчивалась. Зоя повернула штурвал, и кораблик послушно направил нос к берегу, левее серых деревянных мостков. Андрей хотел было спросить, почему так, но вовремя сообразил: раз река рядом, значит, появляется течение. Оно и вынесет мотобот как раз к мосткам.

Через недолгое время борт катера скрипнул о доски. Зоя поморщилась: этак всю краску обдерет, надо кранцы вязать. Бородулин выпрыгнул на мостки почти вместе с Любой. Приготовив свою "сайгу", он двинулся, посматривая по сторонам, обходить поляну. Место и вправду было нежилое, несмотря на три добротных дома, с дворовыми постройками и огородами. У дверей трава не то что не вытоптана, но даже не примята. Ни одной тропинки нет, даже от домов к заветным будочкам на задворках. Чуть в стороне знакомое уже здание склада, один в один такое же, как их нынешнее жилье. Интересно, тут тоже тигр будет кладовочку караулить, или обойдется? Пока что никого не было.

Обойдя по кругу строения, Андрей решил приступить к осмотру домов. Они действительно выглядели как вынутые из коробки — даже в мелочах абсолютно одинаковые. Спасибо Старому Юре — открыл глаза, а теперь и без подсказки можно было заметить такие моменты. В сараях было пустовато. В углу стоял инструмент, в каждом один и тот же набор — лопаты, вилы, грабли. Сеновал тоже не пустовал, на нем, как и положено, лежало сено. Не слишком много, но, скажем, пару козочек прокормить хватит. Что обрадовало — бочки. В каждом сарае по две дюжины. Деревянные, солидные, на глаз — литров по сто каждая. Черные клепки мертво схвачены железными обручами. Андрей добросовестно простучал все — пусто. Была бы соль, можно и рыбу впрок заготавливать. Была бы капуста, можно и капусту квасить. Внутри все дома тоже были одинаковы. Планировка непривычная, не делают так в деревнях. Сени крошечные, вход в них не из двора, а с отдельного крыльца. Сразу от входа большая, в полдома, комната с камином. За ней — еще две комнатки, каждая вполовину меньше передней. Зато отапливаются эти две самой настоящей круглой "голландкой", вделанной в заборку, разделяющую комнаты. Мебели почти нет, столы да грубые стулья. Кровати без матрацев, пустые сундуки, три комода и один большой шкаф. Что еще обратило на себя внимание — внутренние стены доведены до потолка. Так в деревнях не делали никогда, всегда сверху зазор оставляли, чтобы тепло от печи по всему дому свободно расходилось. Ну да что тут, главное — в каждом доме можно легко по полтора десятка человек заселить, да и не замерзнут они теперь зимой. Уже одно это говорит за переезд. А в дальние комнаты при желании можно и семейных расквартировать. Хороша находка! Чем только за нее расплачиваться придется? Вот вопрос.

Разобравшись с домами, Бородулин махнул остальным и двинулся к складу. Начать он решил с гаража. Распахнул ворота, и несколько охренел: одну половину помещения занимал буровой станок на шасси ГАЗ-66. Вторая половина была заложена обсадными трубами, штангами, ящиками с буровыми коронками и бочками с бензином. Вот и как это вяжется со складом оружия? Их что, притащили сюда артезианскую скважину бигбоссу устраивать? Или нефть и газ добывать, а потом за них биться? В этом случае кто-то однозначно чересчур пересмотрел "Безумного Макса". Ладно, с шишигой после будем разбираться, а пока это все равно, что чемодан без ручки. И Андрей пошел во второе помещение. Содержимое этой части склада разочаровало его не меньше. Помимо традиционных стола, лавки, табуретов и очага, прямо от входа бросался в глаза громадный штабель полипропиленовых мешков. Неужто соль? Он подбежал, сдернул сверху один мешок и не удержал разочарованного вздоха. В мешках была обычная аммиачная селитра, азотное удобрение. Навскидку, в штабеле было этой селитры тонн двадцать. Для трех огородиков этого запаса хватит на многие годы. Разочарование было настолько сильным, что он равнодушно прошел мимо мотоблока с хорошим ассортиментом навесного оборудования, двух дюжин носимых раций, полок с хозяйственной мелочевкой и продуктами, мимо сварочного аппарата и слесарного инструмента. А что смотреть — Меленьтьев разберется, все опишет, все учтет. Переезжать, конечно, надо. Переезжать, перевозить барахло, все запасы. Раз огороды есть, мотоблок, удобрения, наверняка и семена где-то лежат. По весне можно будет пахать и сеять. А это означает, что им предстоит поселиться здесь надолго, если не навсегда. Не то, чтобы Бородулин тосковал по прежней жизни, по институту, по Марине. Он, если честно, и думать о ней забыл. Бесило то, что кто-то двигает им и его людьми как пешкой по шахматной доске, решая какие-то свои неведомые задачи. "Неисповедимы пути господни" — вспомнилось вдруг. И это его окончательно разозлило. Какой-то хрен лезет в его жизнь, непрошено и бесцеремонно, а он вынужден ломать голову, пытаясь из дерьма вылепить козюльку, уберечь своих людей и дать им хоть какую-то надежду на перспективу нормальной жизни. Ведь все они, кроме Старого Юры, закоренелые урбаноиды. Они привыкли к централизованному отоплению, к кранам с горячей и холодной водой, к теплому сортиру, к сотовым телефонам, электричеству, интернету, асфальтовым дорогам, комфортным автомобилям и еще куче вещей, которые окружают человека на каждом шагу. И всех их какая-то сволочь заставляет мерзнуть и мокнуть по болотам, жрать всякую гадость, напрягать все силы, чтобы не сдохнуть посреди зимы либо от голода, либо от холода, либо от болезней. Андрей до боли сжал кулаки. Нет, он просто обязан выкрутиться, найти выход, вылезти из этой пакости самому и вытащить всех остальных, назло сволочным организаторам этого гребаного цирка. Всех, до единого человека, даже этого засранца Михайленко. Он круто развернулся и вышел, почти выбежал на улицу. Заставил себя остановиться, продышаться, разжать кулаки. И когда подошли остальные, он уже был в состоянии говорить спокойно.

— Место хорошее, будем сюда переезжать. Мотобот есть, людей и вещи перевезем. Не в один день, конечно, но до ледостава должны успеть. Соляры в эллинге достаточно. Что не сможем водой, потом по льду на санях снегоходом утащим. Егор, Лена, предлагаю вам сразу здесь и остаться. Пока выбирайте одну из задних комнат в любом доме. После, как обживемся, может и отдельный дом для вас срубим. А теперь, дамы, займитесь обедом, а мы с мужиками проверим, что есть на том берегу реки.

Не зря снимали мотор с лодки, совсем не зря. Прежде, чем отправиться в плавание, пришлось сперва вытаскивать лодку на берег, переворачивать и выливать наплескавшуюся в нее воду. А если бы ее перевернуло? Ищи потом мотор на дне! Пока возились с лодкой, возвращали на место мотор и весла, женщины и обед спроворили, пришлось еще задержаться. Но, в конце концов, все расселись по банкам, Бородулин отгреб от берега, Егор дернул за шнурок стартера, запуская мотор, и троица двинулась на поиски приключений. Полкилометра до истока налегке прошли быстро, за несколько минут. Там, на мелководье, пришлось поднимать сапог мотора и снова браться за весла. Но все равно переправа на другой берег реки заняла не больше четверти часа. Лодку подвытащили на берег, старательно закрепив чалку за подходящее деревце, и двинулись дальше. Сооружение, лежавшее ныне в руинах, некогда представляло собой нечто вроде небольшой крепости. Одной стеной служила почти отвесная скала, поднимавшаяся на добрых полсотни метров над берегом, другая, сложенная из плотно пригнанных друг к другу камней, была разрушена более, чем наполовину. Не было видно никаких следов штурма: ни отметин от снарядов или, скажем, ядер, ни подкопов, ни других признаков военных действий. Сбросить же массивные блоки из габбро-диабаза, например ветром, категорически не могло. Землетрясение? Тогда должны быть провалы грунта, иной характер разрушений, да и скала, к которой прислонилась крепость, тоже наверняка бы пострадала. Да и в любом случае упавшие блоки должны были иметь сколы, трещины, какие-то должны и вовсе разбиться на несколько частей. Здесь же — ничего подобного. Как будто ребенок строил башню из кубиков, а потом, когда забава надоела, махнул рукой, обрушив строение, и ушел играть в другое место. Что еще бросилось в глаза — отсутствие ворот. Не было ни дороги, ни колеи, ни столбов, ничего, что указывало бы на их расположение. Может, вход был откуда-то еще? Из скалы? Это, мягко говоря, не слишком удобно.

Во дворе разрушенной крепости находились развалины башни. И опять — целые, нерасколотые каменные блоки, никаких следов внешнего воздействия. Но здесь, хотя бы, был проход внутрь. Помедлив, Андрей достал из кармана фонарик-жучок, давнул несколько раз ручку привода и, подсвечивая под ноги, шагнул в темный проем. Башня была не такая уж большая, и не так уж глубоко она вдавалась в скалу. Через несколько шагов начиналась лестница, ведущая наверх. Здесь же, совсем рядом, чернел провал подземелья. Идти в темноту совершенно не хотелось, но и послать кого-то вместо себя Андрей не мог.

— Эдик, ты у нас один без света? Сбегай наверх, только осторожно, за стены не хватайся. А мы с Егором подвал посмотрим.

С этими словами он сделал шаг вниз по такой же каменной лестнице, тускло освещенной "жучком". Идущий сзади Егор включил свой фонарь. Мощный луч света уперся в противоположную стену подвала, осветив небольшое помещение. Вправо и влево виднелись арки проходов. Но они были завалены с другой стороны такими же камнями. Андрей очень удивился этому — никаких провалов грунта по сторонам от башен не было. Возможно, это было сделано намеренно, изнутри. Но в любом случае сейчас проникнуть дальше было невозможно. Андрей спустился по лестнице до конца, подошел к стене, потрогал рукой холодные камни, потом оглянулся. Подошвы его сапог тонули в пыли, а позади оставались глубокие, четкие следы. "Сколько же столетий копился этот слой пыли" — подумал он. Пыль закрывала валяющиеся на полу каменные обломки, придавая им причудливые формы, сглаживая острые грани. Это было, может, интересно, но, в любом случае, подвал был пуст и делать в нем было нечего. Андрей уже повернулся, чтобы подняться наверх, как вдруг услышал сверху голос Эдика:

— Андрей Владимирович, идите скорее сюда!

Егор кинулся по лестнице наверх. Андрей побежал было следом, но запнулся о какой-то обломок и упал, больно ушибив колено. Обломок, подвернувшийся под ноги, упал на бок, у него откинулась крышка, какой-то предмет выкатился из него и пропал в слое пыли, покрытом мраком. Заинтересовавшись, Бородулин пожужжал фонариком, и внутренне ахнул. У него под ногами лежала каменная полированная шкатулка, и отнюдь не пустая. Он подхватил ее, захлопнув крышку, и побежал наверх, вслед за Егором.

Эдик стоял на площадке четвертого этажа башни, почти на самом верху. Каменная лестница поднималась и выше, но через несколько ступеней обрывалась ровным, как по линейке, срезом.

— Андрей Владимирович! Смотрите сюда!

Андрей подошел к Тропинину и посмотрел. Перед ним на полу башни лежала массивная угольно-черная каменная плита, размером примерно полтора на три метра и толщиной около двадцати сантиметров. Наискось ее пересекал рваный зигзаг разлома. Он наклонился, потрогал плиту. Материал был холоден, гораздо холоднее камней в подвале. Обсидиан? Да нет, тот на разломе имеет другую структуру. Тогда что? Нож не оставил на плите даже царапины. Андрей подобрал осколок, чтобы позже показать Корневу и Мелингу, сунул его в карман.

— Смотрите, что тут еще есть!

Эдик сделал шаг в сторону, открывая странную тумбочку вроде небольшого бюро. На вид, она была сделана из точно такого же материала, что и плита. На верхней наклонной панели была изрядная вмятина, вокруг которой паутиной разбежались трещины. Это как же нужно было долбануть, чтобы твердая каменная плита так вмялась! Бородулин поглядел, пощупал, потер подбородок, и, наконец, изрек:

— Интересный артефакт.

— Очень, — откликнулся Эдик. — А знаете, что я еще заметил? Посмотрите вниз!

Бородулин посмотрел, и тоже увидел: все камни, и те, что были частью башни, и те, из которых была некогда сложена стена, упали наружу, словно толчок был изнутри. И снова его охватило раздражение: технологии-то какие, не то космические, не то сказочные, а ему неизвестные кукловоды дали полтонны допотопного железа, и не объяснили, что с ним делать, против кого применять.

— Ладно, пойдем. На досуге перед сном поговорим об этой штуке.

И Андрей принялся спускаться вниз по лестнице.

Шкатулку долго осматривали, щупали, даже пытались царапнуть — и все без толку. Это была прямоугольная каменная коробка, длиной примерно сантиметров тридцать. Немалого веса, между прочим, для такого размера — около пяти килограмм. Ширина и высота были одинаковы — в районе двенадцати сантиметров. Эдик порывался сгонять на склад за линейкой, но Бородулин его остановил. Ибо не в размерах было дело. Как ни старались, не смогли на гладких, идеально отполированных стенках шкатулки найти ни одного стыка деталей. Камень казался монолитным. Странным был и цвет, и узоры, и структура. Андрей, несмотря на весь свой богатый опыт и профессионализм, так и не смог определить минерал. По цвету и структуре камень походил на агат, но при этом линии узора, талантливо выявленные неведомым мастером, скорее наводили на мысль о малахите. Но такого чуда, как красно-желтый малахит, геология доселе не слыхала. На пластик тоже было не похоже. Слишком твердый и — был проведен опыт — не поддающийся огню. Вес для такого объема тоже был великоват, учитывая, что это был отнюдь не монолит. Под крышкой, откидывающейся на неведомым образом внедренных в камень петлях, шкатулка была разделена на три одинаковых ячеи, отделанные красным бархатом. По крайней мере, так заявила Лена. Пришлось поверить на слово — в тканях Бородулин разбирался намного хуже, чем в камнях. Одно отделение было пустым. Андрей сразу вспомнил про нечто, выкатившееся куда-то в темноту. В двух других лежали абсолютно одинаковые, до мельчайших подробностей, шары. Светло-кофейного цвета, размером примерно с биллиардные. Точно не из камня — скорее, пластик или кость. Идеально круглые, гладкие и твердые — по крайней мере, ножом поцарапать не удалось. На шарах были заметные тонкие линии узора. Эдик тут же вспомнил про виденную на складе лупу и пулей за ней метнулся. Но даже и без увеличения можно было разглядеть волосяные линии, образующие странный узор. Андрей смотрел так и эдак, с лупой и без, но понять не мог. Шары переходили из рук в руки, были осмотрены и ощупаны, только что на зуб не попробованы. Наконец, Зоя, отставив шар на вытянутой руке, поглядела, повертела в ладони и выдала:

— Так это же глобус!

Все принялись смотреть. И правда, замкнутые линии образовывали контуры неведомых материков, по ним были прочерчены русла рек, озера... Андрей тут же принялся корить себя — он и сам мог догадаться до такого очевидного вывода. Вот что значит — чрезмерно углубляться в детали! Тут же он постановил: нужно скорейшим образом получить хоть приблизительную карту озера. Если удастся найти его на глобусе, это уже будет колоссальная удача. Тогда, определившись со своим положением, можно будет строить и дальнейшие планы.

Из всех текущих задач оставалась только одна: что делать с найденным оружием. Здравый смысл подсказывал, что держать его нужно в пределах досягаемости, чтобы при необходимости можно было быстро достать. Сейчас же оно находилось в лесу, в двадцати километрах от поселка. Другая проблема — ограничение доступа к оружию — частично снималась с появлением старлея. Дать ему надежную оружейку, сложить туда все стволы, и он займется содержанием оружия в порядке, учетом, контролем и всем прочим. А по мере научения людей обращению с оружием, можно, скажем, те же винтовки раздать народу. И на случай появления крупного зверя, и на случай внезапного нападения темных сил. Один из пулеметов стоит, пожалуй, на мотобот поставить. А про гранаты можно и вовсе никому не говорить. Да и вообще некоторые моменты оставить только для троих: Бородулин, Черемисин и Старый Юра. Для остальных, особенно, для женщин, на глаз — никакой разницы, те же зеленые ящики. Так что решено: с утра он вместе с Егором и Эдиком сходит на мотоботе за оружием, а на следующий день, оставив в поселке Черемисиных и Тропинина, вернется готовить переезд.

"На дело" вышли с первыми лучами солнца. Уже второй день погода радовала. Поселок, река и разрушенная крепость у скалы Нежаркое уже осеннее солнце все еще неплохо пригревало. Если бы не постоянный и довольно холодный ветерок, Бородулин давно бы скинул анорак и футболку и устроился загорать на крыше каюты. Мотобот уверенно чапал вдоль берега под мерный стук дизеля. Всем было хорошо. Зоя получала зримое удовольствие от управления корабликом, Егор кидал с борта спиннинг, и на пайоле уже трепыхались две изрядные, по два килограмма каждая, рыбины. Эдик, устроившись на крышке моторного колодца, с интересом изучал карту техобслуживания дизеля. А Андрей просто смотрел на проплывающие мимо пейзажи. Засмотревшись и задумавшись, он едва не пропустил знак, о котором говорил Старый Юра — приметный, выдающийся в озеро камень. Он указал Зое на маркер, и та, сбросив газ, начала осторожно подводить свое сокровище к берегу. Как умудрился Старый Юра с лодки учуять дом, было совершенно непонятно. Они зачалились, оставили даму на судне, а сами углубились в чащу. Пахло осенним лесом: сыростью, прелой листвой и, почему-то гарью. Андрей насторожился, пошел медленнее. Запах становился все сильней и, выйдя, наконец на описанную Юрой полянку, вместо ожидаемой небольшой избушки увидели кучу пепла и несколько обгорелых бревен. Полыхало жарко — ветви деревьев вокруг пожарища были обожжены. Видать, кто-то успел раньше них. Хоть Бородулин был и не слишком рад находке, больше из-за того, что не знал, что с ней делать, тот факт, что кто-то его обошел и увел такое прямо из-под носа, был еще хуже. Главное — этот кто-то теперь при желании мог разговаривать с ним с позиции силы. В расстроенных чувствах он подошел к пожарищу, подобранной палкой ткнул в пепел, ковырнул. Из кучи неожиданно вынырнула закопченная железяка. Присмотревшись, Андрей с трудом распознал в ней бывший пистолет. Он копнул еще, вывернул винтовочный ствол. Неведомый конкурент забрал нужное и спалил остальное? Это что, позиция "ни себе, ни людям"? Ну не нужно все — возьми карабин, возьми пулемет, цинк патронов — сколько унесешь, и иди себе дальше. Андрей отвернулся от пепелища, увидел растерянные лица спутников.

— Да, не будет у тебя, лейтенант, оружейки. Придется ограничиться холодным оружием. Хотя... держи вот, пусть у тебя будет хотя бы личное оружие.

Он снял с ремня кобуру с ракетницей и передал Егору. Тот принял, поглядел, хмыкнул и повесил себе на пояс.

— Ну что, мужики, делать тут больше нечего. Сами видите, какой-то олень спалил все начисто. Так бы рога ему и пообламывал.

Бородулин повернулся, чтобы идти обратно, но тут затрещали ближние кусты. Бородулин вскинул к плечу свою "сайгу", Егор дернул из кобуры пистолет.

— Не стреляйте! — раздался голос.

— Выходи, стрелять не буду, — откликнулся Андрей, но карабин не опустил.

Из кустов к домику вывалился молодой парень в рваном камуфляже приметной, хорошо запомнившейся Андрею расцветки. Худой, заросшие щеки ввалились. В кобуре на поясе — пистолет.

— Положи ствол на землю, осторожно — скомандовал Бородулин. Парень послушно выполнил приказ.

— Теперь три шага в сторону.

Подскочивший лейтенант подобрал оружие и отошел в сторону.

Как зовут-то тебя? — спросил Бородулин.

— Коля. Николай, то есть.

— Теперь рассказывай по порядку, Коля. Кто такой, что здесь делаешь, чего от нас хочешь.

— Товарищ начальник, там у меня Мишка, кореш мой, он плохой совсем, ему помощь нужна.

— Пойдем, посмотрим, что с твоим Мишкой. Егор, иди к озеру, посмотри там, чтобы неожиданностей не случилось. Эдик, пойдешь со мной.

Идти пришлось с полкилометра. Там, в спальнике, на охапке лапника, лежал еще один парень. В таком же камуфляже, тоже исхудавший до крайности. Даже со стороны было видно, как его бьет крупная дрожь.

— Видите, совсем плохой. Ему врач нужен, лекарства.

— Ему, для начала, поесть нужно, да в тепло. Врач есть, но далеко, к нему только завтра пойдем. Где его оружие?

— Пистолет на поясе у него. Вы заберите, только Мишку вылечите.

— Ладно. Эдик, берись. Потащили.

Весу в Мишке было всего ничего, даже вместе со спальником. Какое-то время покорячившись вдвоем с Эдиком, Бородулин плюнул, поднял больного на руки, словно ребенка, и понес. Позади Тропинин тащил "сайгу". Николай шел сбоку, пытаясь на ходу рассказывать:

— Заблудились мы, потерялись. Потом дожди пошли, продукты кончились, потом Мишка в болото провалился. Потом спички кончились, ни поесть толком, ни согреться. Мишка, как провалился, кашлять начал, а тут совсем уже идти не смог. Что делать — я не знаю. Тут запах дыма почуял и на него пошел, а там, значит, вы стоите...

— Ладно, Коля, мы с тобой после обо всем поговорим, как до базы доберемся.

Больного Михаила положили на пайол, Николай уселся рядом с ним, привалившись к борту. Андрей хотел было достать банку тушенки, отдать найденышу, да побоялся: еще склеит ласты от тяжелой пищи после голодовки. Мотобот тем временем задним ходом отошел от берега и пошлепал обратно. Убаюканные мерным покачиванием, оба парня задремали, и спали до тех пор, пока кораблик не причалил к поселковой пристани.