Рассказы

Внутренний бой

Когда мне тяжело, я всегда напоминаю себе о том, что если я сдамся — лучше не станет.

Майк Тайсон

Мишель был обычным парнем... Ненавистная школа, заставляющая даже самых одарённых детей мыслить узконаправленно, не давая им самым докопаться до истины. Рутинные занятия фехтованием, единственным желанием на которых было дождаться конца и быстрее оказаться на мягком домашнем диване. Постоянные ссоры с родителями, связанные с тем, что Мишель ко всему относился наплевательски... Ну а парень, в свою очередь, несмотря ни на что считал себя уникальным. Считал себя человеком, способным изменить мир и привнести в его длинную летопись хоть какой-нибудь вклад.

Вот только можно ли сделать что-то действительно важное, не имея цели в жизни? Можно ли стать знаменитым, успешным или счастливым, просто валяясь на диване или изображая хоть какую-нибудь деятельность?

Ответ невероятно прост: без усилий вершин в этой жизни не достигнуть. И я сейчас говорю не о том, чтобы изображать любовь к тренировкам, учёбе или искусству... Можно демонстрировать всё это окружающим: матери, отцу, одноклассникам, но разве можно обмануть самого себя?

Нельзя... Единственный способ чего-то достичь в жизни — отдаться своей страсти, своей мечте. Отдаться всему этому без остатка. Чтобы только желание успеха двигало человеком, принимало за него весьма сложные на первый взгляд, но притом правильные решения...

Мишель — отнюдь не конкретный человек со своей историей, нет... Здесь он всего-навсего собирательный образ большинства из нас. Он — это возможность лишний раз донести людям, насколько каждый из них уникален, стоит лишь им приложить усилия.

Необязательно жизненные проблемы — это школа, спорт или семья. Возможно, это работа, танцы или, скажем, музыка... Почему бы и нет? Здесь важно другое: наплевательское отношение к возможностям, которые в достатке подарила нам жизнь.

Итак, вернёмся к Мишелю... Парень возвращался домой, сокрушенно опустив голову и размышляя на тему несправедливости жизни. Очередная неудача в школе: полученная оценка за работу на уроке никак не могла удовлетворить аппетитов амбициозного Мишеля, считавшего самого себя чуть ли ни гением. Признаться, парень действительно был невероятно умён, вот только природная лень никак не давала ему достигнуть в учёбе хоть сколь-нибудь значимых высот.

И, казалось бы, чего удивляться человеку, который наплевательски отнёсся к подготовке по математике и весь день провёл, гуляя со своими друзьями? Но вот сам Мишель думал совершенно иначе. По его мнению, учительница несправедливо оценила работу юного дарования, из-за чего им были получены достаточно низкие баллы. Но Мишеля заботил даже не тот факт, что он плохо справился с контрольной — ему просто не хотелось вступать в очередные диспуты с родителями, считавшими своего сына, как думал сам мальчик, ничтожеством.

Однако парню повезло — никого не было дома, а потому он, весьма довольный этим фактом, тотчас начал названивать своим лучшим друзьям с определенной целью: через пару часов встретиться и посидеть в какой-нибудь забегаловке, обсуждая несправедливость жизни и не понимающих их родителей. На тренировку по фехтованию, как несложно догадаться, юный гений математики даже не собирался. Да и зачем ему вся эта морока, если результат всегда будет один: он ничего не выиграет, ничего не приобретёт и лишь зря потратит своё время.

Знакомая позиция, не так ли? Не браться за дело, потому что хоть какой-то значимый успех будет ещё очень нескоро. А ведь большинству людей результат нужен прямо здесь и сейчас. Вот только на что они надеются? Разве можно, один раз сходив на тренировку, стать чемпионом мира? Или, к примеру, можно ли, неделю посещая музыкальную школу, с лёгкостью научиться играть на том же фортепиано?

А Мишель тем временем шёл довольный по авеню Сент-Антуан, думая о предстоящей встрече с его девушкой, которую звали Франсуазой, и лучшими друзьями: Лукасом и Жюлем. Для парня эти трое ребят были лучиком света в кромешной темноте жизни.

Как и большинству подростков его возраста, видящих весь мир в черном свете, он считал, что не нужен никому: ни семье, ни тренеру, ни кому бы то ни было ещё, кроме этой троицы. Та же Франсуаза, по мнению нашего парня, была любовью всей его жизни, которая никогда не предаст и всегда поддержит, а Лукас с Жюлем теми людьми, которые, несмотря ни на что, всегда помогут в трудный час.

Вот только суровая правда жизни заключается в том, что вся эта троица дорогих ему людей — такие же подростки, с таким же пессимистичным отношением к окружающему миру. И все они, чтобы почувствовать себя хоть кому-нибудь нужными, изображают из себя лучших друзей или любовь всей жизни Мишеля, просто потому, что сами нуждаются в подобном самообмане. На деле же в большинстве случаев эти связи между подростками гнилые и непрочные, готовые разрушиться в любой момент, попадись лишь повод.

Но я не говорю, что у всех подростков такие же сложные взаимоотношения, бывают и исключения. Но эти исключения, как известно, лишь в очередной раз подчеркивают правило. А как я уже сказал, Мишель — не конкретный человек, а всего лишь собирательный образ большинства из нас.

Тем временем наш главный герой уже заходил в небольшую кофейню на перекрестке двух узких улочек, в которой он со своими 'друзьями' условился встретиться в четыре часа дня. Небольшие уютные диванчики, расслабляющая музыка и весёлый улыбчивый персонал — всё это сделало нашу четверку героев завсегдатаями этого небольшого заведения.

По интересному стечению обстоятельств, вся троица оказалась сидящей спиной к двери, а потому никто из них не обратил должного внимания на появление в заведении Мишеля. Тот пришёл сюда минут на двадцать раньше условленного срока, что обычно с ним не случалось: парень был весьма непунктуален. Решив не привлекать к себе должного внимания, Мишель, саркастически улыбаясь, начал аккуратно подкрадываться к троице со спины, чтобы затем, хоть и немного по-детски, но всё же разыграть своих друзей.

Однако, замерев в нескольких шагах от Франсуазы, сидящей между Лукасом и Жюлем, наш главный герой стал невольным свидетелем не самого приятного разговора, предметом которого, как вы уже догадались, дорогие читатели, был он сам.

— И всё же я не понимаю, зачем ты его дуришь? Ты же его не любишь! — обратился Лукас к Франсуазе.

— Когда я соглашалась с ним встречаться, он был очень милым, — тотчас ответила девушка, задумчиво накручивая вьющийся локон шикарных чёрных волос на указательный палец. — Даже маленький стишок написал, в котором в своих чувствах признался.

Мишель, замерев на месте статуей и притом продолжая прислушиваться к разговору 'друзей', при этих словах сильно покраснел. Спустя несколько секунд он понял, что, стоя таким образом, рано или поздно привлечёт чьё-нибудь внимание, а потому парень быстро сиганул на ближайший свободный диван, чтобы уже там продолжить подслушивать разговор о его персоне.

— Ну а сейчас? — ввязался в разговор Жюль. — Зачем таскаешься с этим убогим? Нашла бы себе нового парня...

— Жюль, он же твой друг, — тут же решила пожурить девушка товарища. — Не надо так про него говорить.

— Да какой он мне друг?! — тут же наигранным тоном возмутился Жюль, — хоть я его и знаю уже больше десяти лет. Да некоторых приятелей, с которыми я знаком буквально пару месяцев, я с большей вероятностью могу назвать друзьями! Но уж точно не этого самовлюблённого паренька, только и умеющего ныть по поводу и без повода.

— Интересная штука, ребята, — подал голос Лукас. — Вроде мы все не очень-то хорошо относимся к Мишелю, но почему-то всё равно продолжаем с ним общаться и делать вид, что мы его друзья... Парадокс...

— Ну, плюсы ведь у парня тоже есть. Например, у него с лёгкостью можно списывать домашние задания, когда он удосуживается их сделать, — заметил Жюль весёлым голосом. — Если бы не его дружеская помощь, мой средний балл за семестр был бы намного ниже, — 'друг' тотчас расхохотался.

А Мишель тем временем уже побледнел, чувствуя, как в груди потихоньку начинает закипать ярость. В одно мгновение весь его мир перевернулся с ног на голову, друзья оказались не такими уж и друзьями, и этот факт сейчас заставлял всё сознание парня и всё отношение к окружающему миру капитальным образом меняться.

Решив, что услышал уже достаточно, Мишель аккуратно встал с диванчика и, сдерживаясь, чтобы не совершить какую-нибудь глупость, о которой впоследствии будет жалеть, быстро вышел из кофейни на улицу. Не теряя времени, он тут же резво кинулся в направлении дома, чтобы хоть как-то умереть накипевшую злость на очередную проделку злодейки-судьбы. И, что бы не думал сейчас Мишель, державший неплохой темп бега, мы ведь понимаем, что судьба сделала парню огромный подарок...

Да, возможно, сейчас ему было больно, но самое главное — он узнал правду. Он узнал, как по-настоящему относились к нему его уже бывшие друзья. Всего лишь небольшая случайность, связанная с тем, что парень, изменив своей привычке всегда опаздывать, пришёл немного раньше и узнал истину. Всего лишь небольшая случайность, которая в будущем капитальным образом может поменять всю его жизнь.

Оказавшись дома, Мишель тут же с остервенением начал искать все нужные вещи для занятий по фехтованию. Парню нужно было срочно куда-то деть всю накопленную агрессию, и именно потому он выбрал довольно тривиальное решение: идти на тренировку, чтобы там хоть как-то успокоиться, сжимая в руке холодную сталь рапиры.

Спустя час Мишель стоял перед входом в спортзал, который не посещал уже на протяжении нескольких недель. Он всё никак не мог решиться зайти, потому как очень боялся посмотреть в глаза тренера, которого когда-то сильно подвёл.

Только сейчас до Мишеля начало доходить, каким же идиотом он на самом деле являлся... Ведь в детстве он был действительно сильным фехтовальщиком и подавал неплохие надежды в этом эффектном виде спорта... А затем в его карьере блистательные победы начали сменяться сокрушительными поражениями. Проигрыши шли один за другим, заставив Мишеля навсегда опустить руки и поставить крест на собственной спортивной карьере.

Тренер не выгонял своего ученика лишь потому, что в глубине души надеялся, что этот когда-то старательный и трудолюбивый мальчик всё же вернётся в большой спорт. Вот только шли дни и месяцы, а интерес парня к фехтованию угасал лишь больше. И если сначала Мишель ещё ходил на тренировки из-за контроля своих родителей, то затем посещал их лишь изредка ради того, чтобы развеять скуку, которая в последнее время стала верным спутником парня.

Собравшись с мыслями, Мишель со всей силы толкнул железную дверь, чувствуя, как сердце от волнения начало выбивать барабанную дробь. Створка неохотно поддалась, открывая взору парня небольшой, но настолько знакомый и родной спортзал, в котором уже вовсю звенели шпагами несколько наиболее усердных учеников, решивших придти на тренировку заранее. За ними, не отводя взгляда, наблюдал тренер Луи Бенуа — мастер спорта международного класса и многократный чемпион Франции по фехтованию. Это был поджарый человек лет пятидесяти, одетый в джинсы цвета индиго, чёрную сорочку, и такого же цвета немного помятые кроссовки.

Он ещё давал совет очередному ученику, когда Мишель вошёл в зал и тут же привлёк заинтересованные и насмешливые взгляды всех собравшихся.

— Ба, какие люди?! — тут же всплеснул руками тренер, с неодобрением во взгляде смотря на только что вошедшего ученика. — Пришёл на одну тренировку и затем снова на Гоа на месяц? Или уже на два?

Со всех сторон тут же послышались лёгкие смешки, заставившие Мишеля в одно мгновение стать пунцовым от стыда.

— Можно вас на два слова, тренер? — не обращая внимание на пылающее от стыда лицо, обратился Мишель к Луи Бенуа.

Возможно, тон ученика оказался достаточно серьёзным, или же бывший чемпион Франции по фехтованию, уже умудрённый жизнью, увидел в Мишеле что-то новое. Но саркастическая усмешка с его лица тут же пропала, сменившись задумчивым и слегка удивлённым выражением. Тренер, слегка приподняв левую бровь от недоумения, слабо кивнул, после чего, дав какой-то совет ученикам, довольно бодро подошёл к Мишелю. Внешне он старался казаться невозмутимым, но его снедало от нетерпения и от желания узнать, что же случилось с его когда-то трудолюбивым учеником.

— Я тебя слушаю, Мишель, — сказал Луи, внимательно смотря на парня пронзительно голубыми глазами.

Юный фехтовальщик на пару мгновений стушевался, не зная, что сказать человеку, которого в прошлом так подвёл. Но затем, собравшись с мыслями, спустя несколько долгих секунд, он начал рассказывать этому опытному спортсмену всё, что думает о себе, о друзьях и о своей глупости.

— Прошу, просто поверьте в меня, — в конце своего прочувственного монолога произнёс Мишель, не отрывая взгляда от глаз тренера.

— Что ж, — Луи хлопнул ученика по плечу, после чего в шутливой манере выдал, — я рад, что у тебя наконец-то начал работать мозг... А теперь собирайся и иди работать, через шесть недель будут весьма важные соревнования. Уж потрудись вернуть первоначальную форму!

— Спасибо! — лицо Мишеля расплылось в искренней улыбке. — Я вас не подведу, и вы...

— Живо работать! — рявкнул тренер.

От неожиданности парень подскочил, после чего кинулся в раздевалку, чтобы затем побыстрее приступить к тренировке, которая сейчас ему была так нужна...

* * *

Шесть недель спустя

Каждодневные многочасовые тренировки сделали своё дело: Мишель хоть и с большим трудом, но смог восстановить потерянную за время безделья форму. С так называемыми 'друзьями' он больше не общался, мягко намекнув им, чтобы они держались от него подальше.

И вот сейчас, стоя перед соперником и держа в руках рапиру, Мишель, облачённый в специальный костюм для фехтования, всё же понял, чего он хочет на самом деле добиться в жизни. И это мотивировало его, заставляя глаза сиять азартом, а сердце бешено выбивать дробь от заполнившего организм адреналина.

Начался поединок, всё пространство в то же мгновение заполнилось звуками рассекаемого клинками воздуха. Резкий выпад, лёгкий блок шпагой, осторожный перекат с ноги на ногу — только это сейчас имело значение для Мишеля, заставляя его испытывать ни с чем не сравнимый кайф. Наслаждение от того факта, что приложенные усилия всё же возымели эффект.

Наконец, условная смерть противника... Мишель, чертовски довольный собой, ушёл под поддерживающие крики и аплодисменты товарищей, публики и самое главное — тренера, с гордостью смотрящего на своего ученика.

Ещё не один раз на этом чемпионате парень вступал в поединок, выходя из него победителем. Однако последнюю дуэль он выиграть не смог: соперник оказался весьма искусен в умении управляться со шпагой и потому без особых проблем смог нанести условное смертельное ранение. Итог соревнований: почётное второе место. Очередное поражение для Мишеля... Или нет?

Сейчас парень чувствовал внутри себя что-то новое: удовлетворение от проделанной работы, наслаждение собственным трудом. Да, он не стал чемпионом, но ведь это же и не последние соревнования в его карьере. Обязательно будут и взлёты и падения, и чтобы последних было меньше, ему нужно лишь больше работать, прилагать большие усилия...

Так, проиграв финальный поединок в фехтовании, Мишель выиграл дуэль с собственной ленью и неуверенностью, навсегда став бойцом. Бойцом не только в сражении на шпагах, но и бойцом по жизни...

Неискренность как стиль жизни

Серые тучи полностью закрывали небо, вызывая на душе лишь скребущееся чувство тоски и безнадёги. Порывистый ветер, сопровождающийся мелкими каплями дождя, буквально хотел вырвать из моих рук несчастный зонт, который и так уже был изрядно потрёпан временем.

Я стоял на безлюдной остановке, терпеливо дожидаясь нужного мне автобуса, мечтая лишь об одном: поскорее оказаться где-нибудь перед камином с пляшущими огоньками пламени, укрывшись под тёплым шерстяным пледом с чашкой горячего чая в руке.

Мне хотелось тепла. Вот только я ещё сам не до конца смог понять, что тепла я жаждал не для тела, но для души. Сковавшие меня холод и оцепенение были вызваны вовсе не тоскливой погодой, как могло показаться на первый взгляд, а моими мрачными мыслями.

Вечно люди ищут проблему в человеке или в каком-то событии, объясняя своё состояние лишь глупыми и надуманными причинами, находя отговорки. И зачастую человек забывает, что именно он управляет собственным сознанием, собственной жизнью, именно он решает, когда ему стоит печалиться, а когда улыбаться.

И сам я ещё не до конца понимал, чем же была навеяна моя печаль. И потому просто размышлял, смаковал мысль, совсем недавно пришедшую мне в голову и теперь плотно засевшую в ней.

Казалось бы... Когда я успел превратиться из верящего в чудеса ребёнка в циничного и вечно угрюмого человека, с задумчивостью глядящего на веселье других?

Этот переход, этот очередной перелом сознания, который возникает лишь у некоторых личностей, потому что печален по своей сути, а потому многие его сторонятся, я воспринял как благо. Большинство из вас сразу же задаст вопрос 'Почему?'. Чем хорошо быть человеком, не умеющим веселиться и смотрящим на все празднества через призму сомнения, подозрительности и предвзятости?

Почему я не радуюсь Рождеству или Дню Рождения, очередной вечеринке или весёлому карнавалу Марди Гра? Нет, я не угнетённый дурак, только и мечтающий испортить всем настроение, ибо сам не способен испытывать радость. Я не тот, кто мечтает затащить в морскую пучину мрачного уныния как можно больше людей. Нет...

Просто я вдруг понял одну простую вещь: из нашей жизни исчезла вся искренность. И эта мысль подобно яркой вспышке молнии на миг осветила беспроглядную и слепящую тьму невежества, в котором прибывало до этого моё полусонное сознание.

Ведь действительно всё, что мы делаем, на самом деле ненастоящее. Наша жизнь ненастоящая. Все наши действия, желания, цели предписаны лишь могучим и беспощадным зверем, имя которому 'общество'. Всю жизнь большинство из нас проживает на автопилоте: школа, университет, семья, работа. Мы не думаем о наших искренних желаниях, о наших самых сокровенных мечтах, потому что боимся, что общество растопчет нас, не оставит от наших надежд ни следа.

И этот страх реакции других людей заставляет нас делать вид, что мы довольны и счастливы. И тогда мы надеваем маску, пряча за ней все свои страхи и все свои самые сокровенные и потаенные мечты. А затем эта самая маска становится частью нас, срастается с кожей, навсегда изменяя нас и наш образ мышления. Всё для того, чтобы не выделяться. Всё для того, чтобы не слышать критики в свой адрес.

А наша тем временем жизнь превратилась в рутину, где каждый день похож на предыдущий, каждый год не отличается от предстоящего. А знаете почему?

Потому что жизнь ваша ненастоящая, неискренняя и потому грош ей цена. Дело не в том, что у нас унылая работа или учёба. Нет, дело в Нас! Мы сделали жизнь рутинной по собственному желанию, потому что боимся показать обществу искренность, своё настоящее лицо.

Ну а теперь вернёмся к теме праздников, о которых я высказывался столь нелестно вначале моего философского размышления. Ведь мы их любим, потому что большинство из нас напивается и лишь на мгновение, но выпускает собственное сознание из клетки суровой реальности. Лишь тогда многие сбрасывают лживую оболочку и расслабляются, становятся сами собой с искренностью, которой может позавидовать даже младенец. Что у пьяного на языке, то у него и в душе.

Поэтому мы живём от выходного до выходного, от праздника до праздника, вечно ожидая какого-то чуда, которое нам подарит Бог или Вселенная, называйте, как хотите... вечно ожидая этого спасительного опьянения от свободы сознания, которое может нам дать алкоголь. Всё это для того, чтобы лишь на мгновение вырваться из пучины рутины, в которую мы сами себя и загнали.

Вот только и здесь мы не сплоховали и смогли опошлить даже эти спасительные дни, в которые можно было быть настоящим, быть искренним. Теперь и праздники для нас неискренние... Мы улыбаемся, смеёмся, запускаем фейерверки, танцуем, поём, делаем вид, что нам хорошо.

Вот только эта та же самая маска. А если вдруг заглянуть под неё, внутрь души, то там вы не увидите ничего... никакого удовольствия или искреннего наслаждения.

Мы врём всему миру, но самое ужасное: мы врём сами себе. И, словно наивные дети, верим в эту убогую ложь, которую породило наше собственное сознание. Сознание, которое, понимая, что человек создан для счастья, обманывает само себя.

Нет искренности в нашей жизни...

Я задумчиво уставился в пустоту, осознавая простую мысль: 'Счастливым можно стать, только перестав врать самому себе, перестав бегать от себя настоящего, перестав жить ради общества'.

Теперь понимаете, почему ту грустную мысль я воспринял как благо? Потому что теперь после осознания простого факта, что все лгут, что я лгу, у меня появился хоть и небольшой, но шанс! Появился шанс начать всё с чистого листа, сорвать с лица вместе с кожей и мясом уже закостеневшую маску, стать самим собой и, наконец, перестать врать всем и вся. Перестать врать самому себе!

К остановке тем временем неторопливо приближался городской автобус, покрытый серыми разводами грязи и всем своим видом внушающий редким прохожим уныние. Вот только в этот самый момент, когда на их лицах читалась безнадёга, впервые за много лет на моих губах играла едва заметная, но всё же искренняя улыбка...

Через тернии к звёздам

Небо над Лионом уже на протяжении целой недели было затянуто серыми тучами, нагонявшими на его жителей уныние и тоску. Казалось, что сама природа находилась не в самом лучшем расположении духа, и потому всяческим образом пыталась испортить настроение окружающим. Она будто бы насылала на головы несчастных прохожих то резкие ледяные порывы ветра, крадущие из рук зонтики и заставляющие непроизвольно морщиться от холода, то мощный ливень, который словно ставил своей задачей как можно быстрее затопить улицы прекрасного старинного города.

Николя сидел в неудобном инвалидном кресле и с отсутствующим взглядом смотрел в слегка запотевшее окно. Несколько недель назад жизнь молодого парня коренным образом изменилась. Перспективный студент престижной высшей школы, любимец девушек, спортсмен высокого класса... Мог ли он ещё пару месяцев назад подумать о том, насколько кардинально может измениться его судьба?

Нет, не мог, и оттого ещё горестнее было на душе человека, испытавшего горе, пережить которое по силе дано отнюдь не каждому...

Случилась эта трагедия в конце января... Водитель городского автобуса, не справившийся во время гололеда с управлением огромной машины, с большой скоростью врезался прямо в черный автомобиль, стоявший на перекрестке. По злому року судьбы именно в этом небольшом непримечательном рено находился Николя вместе со своей семьёй: матерью, отцом и двухлетней сестрой Мари.

К сожалению, из всех находящихся в той злополучной машине удалось выжить лишь ему одному. Мать и сестренка скончались тут же, на месте. А вот отец ещё некоторое время лежал в операционной палате, подобно воину выгрызая жизнь из холодных лап смерти.

Вот только у Вселенной, судя по всему, на него были совсем другие планы, и потому в скором времени Жака Лурье не стало.

Да и сам парень из той автокатастрофы вышел уже совсем другим человеком. Человеком, изменившимся не только психологически, но и, как не сложно догадаться, физически. Сломанный позвоночник и паралич нижней части тела поставили крест на спортивной карьере перспективного атлета. Все многочисленные 'друзья' Николя вмиг отвернулись от него, посчитав, что теперь-то уж этот когда-то успешный парень, а ныне калека, точно не будет для них интересен. От большинства девушек теперь он ловил лишь сочувствующие взгляды, а от некоторых даже легкие презрительные усмешки, заставляющие парня до крови сжимать губы: лишь бы не пустить слезу... Лишь бы не показать свою слабость...

Сказать, что Николя было тяжело — всё равно, что промолчать. Представьте, как чувствует себя человек, который, будучи счастливым и успешным, в одно мгновение потерял абсолютно всё!

И, казалось бы, на этом история Николя должна была бы и закончиться. Ведь сколько мир знает примеров, когда даже самые яркие личности ломались, не справляясь с ударами жизни? Вот только всё было совсем не так... Возможно, всему виной был спортивный характер юноши, который заставлял его бороться с жестокими ударами судьбы, какими бы сильными они не были... Но скорее всего, самым главным стимулом для парня не сдаваться и продолжать жить дальше была его горячо любимая бабушка. Неудивительно, ведь та очень болезненно восприняла гибель близких, и вряд ли бы перенесла смерть ещё и обожаемого внука, на которого в прошлом вся семья возлагала огромные надежды.

Николя тем временем внимательно следил за парочкой влюблённых, которые, несмотря на всю жуть непогоды, неторопливо шли, держась за руки и никуда не спеша. Ещё пару недель назад он такой же счастливый прогуливался возле собора Сен-Жан, слегка приобняв Жюли за талию и весело смеясь над её забавными историями. А сейчас...

Николя на мгновение поморщился, вспоминая ещё один не самый приятный эпизод из своей жизни. Нет, Жюли не бросила бедного парня, как только узнала об автокатастрофе, а даже наоборот — примчалась в больницу вся в слезах, обещая находившемуся в жуткой депрессии парню, что никогда того не бросит. Вот только бывший атлет не хотел ломать жизнь молодой красавице, захотевшей связать свою жизнь с калекой, а потому очень резко высказался в отношении девушки. В итоге, спустя полчаса ярых споров между двумя молодыми людьми, Жюли вышла из палаты с покрасневшими от слёз глазами. И хотя Николя утешал себя тем, что своим решением он спасает жизнь девушке, но на самом деле, проблема была немного глубже. Парень просто боялся... Боялся, что Жюли, которую он так любил, отныне будет смотреть на него с жалостью во взгляде. Для своенравного спортсмена и старательного студента, достигавшего всего в жизни собственным потом и кровью, подобное отношение было просто недопустимо. И именно поэтому им было принято столь непростое решение.

— Николя, пора бы и позавтракать, — неожиданно раздавшийся сзади женский бархатный голос оторвал парня от мрачных размышлений.

Тут же дернув небольшой рычажок на панели, расположенной под правой ладонью бывшего спортсмена, перень дождался, пока инвалидное кресло медленно развернётся на сто восемьдесят градусов. Спустя пару секунд Николя, расплывшись в довольной улыбке, уже смотрел на свою бабушку.

Это была невысокого роста женщина, слегка полноватая, как и большинство её ровесников, одетая в обычный махровый халат синего цвета. Её короткие прямые волосы, покрытые серебристой благородной сединой, сейчас были собраны в небольшой пучок на затылке. Пронзительные голубые глаза с нежностью и одновременно с ожиданием смотрели на парня.

Николя перевёл взгляд на небольшой поднос, находящийся в пухленьких ручках женщины. От того исходил лёгкий белесый пар вкупе с приятным ароматом, тотчас заставившим желудок парня требовательно заурчать.

Повторять второй раз о возможности трапезничать Николя не требовалось. Он инстинктивно сглотнул слюну, уже предвкушая вкус приготовленных вкусностей, после чего произнёс:

— Конечно, бабушка, с радостью!

Парень демонстративно облизал губы, тем самым показывая этой прекрасной женщине, насколько он голоден. Бабушка на этот жест лишь усмехнулась, прекрасно зная о невероятном аппетите собственного внука. Она медленно подошла к Николя, после чего аккуратно поставила поднос на квадратный столик, расположенный прямо на инвалидном кресле.

Парень окинул быстрым взглядом свой весьма нескромный завтрак, состоящий из омлета с колбасой, блинчиков с клубничным вареньем, нескольких круассанов с шоколадом, апельсинового сока и горячего чая, после чего с радостью приступил к трапезе.

Как я уже сказал: парень любил покушать, и именно потому обычного завтрака ему всегда было недостаточно. Об этом знали все многочисленные знакомые Николя, из-за чего бывший спортсмен часто становился объектом их весёлых шуток.

Бабушка тем временем, не отрывая от внука задумчивого взгляда, села в располагающееся неподалёку кресло, обитое красным бархатом, после чего, прождав ещё пару секунд, с неуверенностью в голосе обратилась к завтракающему парню:

— Николя?

Женщина сцепила ладони вместе, и слегка закусила нижнюю губу. Так она делала, когда сильно нервничала.

— Ммм? — внук тотчас оторвал своё внимание от аппетитного омлета, с интересом и одновременно настороженностью во взгляде уставившись на бабушку.

— Одна моя знакомая сказала, что знает хорошего целителя, который творит настоящие чудеса, — в глазах бабушки на миг промелькнула надежда. — Может, тебе стоит к нему съездить..?

Николя тут же закатил глаза, при этом тщательно пережёвывая кусок омлета, чтобы побыстрее вразумить отчаявшуюся женщину, которая опять начала забивать себе голову всевозможными магическими бреднями.

Да... Узнав, что в случае Николя медицина бессильна, бабушка отчаялась настолько, что начала обращаться к всевозможным целителям, лекарям и шаманам, коих сам парень считал обычными шарлатанами. Притом она тратила на всю эту ерунду весьма недурные деньги, и хоть последнего в семье Лурье водилось немало, подобное бессмысленное разбазаривание средств довольно сильно злило Николя.

— Дорогая бабушка, пожалуйста, не начинай, — внук демонстративно насупил брови, своим видом показывая, что он против таких идей. — Очередной шарлатан, не более. Единственное, что может мне помочь с этой проблемой, — Николя легонько хлопнул ладонью по колену, — это медицина. Никакие китайские техники иглоукалывания, буддистские медитации или шаманские заклинания — только медицина. И раз врачи говорят, что ничего исправить нельзя, значит, так оно и есть. Давай больше не будем возвращаться к этому разговору: он для меня не очень приятен, — Николя демонстративно засунул в рот очередной кусок омлета и не менее демонстративно начал пережевывать, показывая, что данная тема закрыта.

Вот только бабушка не собиралась так просто сдаваться. Её внук — это единственное, что сейчас имело для неё значения. Именно поэтому она была готова потратить все деньги, отдать последние крохи, лишь бы тот снова смог ходить и был счастлив. Она и сама уже отчаялась найти хоть кого-нибудь, кто смог бы помочь. Но её давняя знакомая, подруга по школе, проведав про горе семьи Лурьё, посоветовала бабушке съездить к какому-то целителю-отшельнику, живущему на севере Франции, недалеко от Лилля. По её словам, этот человек действительно мог помочь искалеченному парню. Женщина, и сама, подобно её внуку, уже начавшая немного скептически относиться ко всем этим антинаучным средствам, внезапно загорелась надеждой. Надеждой на то, что именно этот неизвестный целитель всё же сможет помочь.

— И всё же... — увидев, что внук вновь собирается начать спорить, она довольно резко сказала, — дай мне закончить. Этот целитель живёт отшельнической жизнью и за свою работу денег не берёт. И, по словам моей одноклассницы, он может вылечивать даже такие болезни как рак или болезнь Паркинсона. Согласись, это не очень похоже на обычных шарлатанов, — она вопросительно приподняла левую бровь.

Николя, ещё секунду назад собиравшийся поспорить с бабушкой, крепко задумался над её немного бредовым предложением. А в самом деле? Ведь он практически ничего не теряет, если съездит к этому так называемому волшебнику. Итогом его путешествия на север станет то, что бабушка, убедившись в тщетности своих попыток, перестанет искать средство, способное помочь парню. Тот вариант, что какой-то добродушный дедуля-отшельник сможет вылечить Николя, тот даже не рассматривал. Но если для окончательного успокоения совести бедной женщины ему придётся совершить путешествие в Лилль... так и быть, он съездит к этому 'чудотворцу'.

— Что ж... — задумчиво произнёс Николя, уставившись куда-то поверх головы бабушки, — если ты хочешь, я поеду к нему. Но с одним условием, — парень предупреждающе поднял левую руку, вперившись взглядом в голубые глаза.

— С каким? — тотчас поинтересовалась женщина, вся внутренне напрягшись.

— Это будет последний раз, когда я согласился ехать к какому-то магу, волшебнику или как там они себя называют... Идёт?

Лицо бабушки на мгновение недовольно скривилось. Но спустя несколько секунд она нехотя кивнула, сопровождая это действие репликой:

— Хорошо, это будет последний раз.

Николя довольно кивнул, в душе радуясь подобному исходу дела, после чего вновь продолжил свою трапезу, стараясь больше не обращать на насупившуюся бабушку никакого внимания...

* * *

Два дня спустя

Пьер несколько раз довольно сильно постучал в грубо сколоченную дубовую дверь хижины, расположившейся на самой опушке приятно пахнущего соснового бора. Николя с интересом наблюдал за ним чуть поодаль, то и дело переводя скептический взгляд на дом, в котором, согласно словам бабушкиной одноклассницы, жил целитель. Тот самый волшебник, способный вылечить даже такие болезни, которые не лечились современной медициной.

Сама бабушка в силу своего преклонного возраста поехать в Лилль вместе с Николя не смогла, однако отправлять внука-инвалида одного через полстраны она не решилась. Именно поэтому ею за довольно солидную сумму был нанят Пьер. Это был довольно высокий мужчина лет сорока, который зарабатывал на жизнь именно тем, что нянчился с такими же инвалидами, как и Николя. Сам парень не возражал против подобной няньки, прекрасно понимая, что без посторонней помощи ему будет очень тяжело добраться до нужного человека.

— Да? — спустя пару мгновений после 'вежливого стука' из-за двери раздался довольно бодрый голос.

— Здесь проживает некий целитель по имени Жан Делоне? — поинтересовался Николя.

В воздухе на пару секунд повисла неловкая пауза, нарушаемая лишь слабым сопением Пьера: у него, видимо, были какие-то проблемы со здоровьем. Затем тяжелая дубовая дверь, слегка скрепя несмазанными петлями, начала медленно отворяться. Спустя несколько мгновений взорам Пьера и Николя предстало полутёмное помещение, на пороге которого стоял босой гладковыбритый мужчина атлетического телосложения, одетый в чёрные холщёвые штаны и такого же цвета сорочку, лишний раз подчёркивающую его мощную, широкоплечую фигуру.

Николя, окинув беглым взглядом стоящего перед ним человека, лишь скептически хмыкнул. Тот уж вряд ли мог сойти за настоящего целителя! Ведь как мы себе представляем всех этих магов и волшебников? Старик под сотню лет, с седой бородой до груди, с тюрбаном на голове и с кучей амулетов на груди. А этот Жан даже не раскошелился на все эти магические атрибуты, посчитав, что сам факт того, что он живёт где-то в хижине, вдалеке от цивилизации, должен полностью убедить его посетителей, что тот невероятно сильный маг.

— Николя, — неожиданно обратился мужчина к парню, отвлекая того от его скептических размышлений. — Я ждал тебя... Можешь проходить, — он тотчас отошёл назад, делая парню приглашающий жест рукой.

Николя малость опешил от того факта, что этот мужчина знал его имя. Однако он не растерялся от подобной новости, и, вежливо кивнув, тотчас повернул голову к своему спутнику, сопровождая это действие фразой:

— Пьер, ты знаешь, что делать.

Его сопровождающий на это высказывание лишь сдержанно хмыкнул. Затем Пьер, аккуратно взяв на руки коляску со своим молодым нанимателем, быстро перенёс её прямо в хижину с её затхлым воздухом. Так же осторожно поставив инвалидную коляску на дощатый пол хижины, недалеко от шкафа, заваленного различными подозрительного вида склянками и свитками, мужчина вопросительно посмотрел на Николя, ожидая от того дальнейших приказаний.

— Иди, прогуляйся, — произнёс бывший атлет, не отрывая взгляда от многочисленных декораций, находящихся в доме Жана.

Теперь парень готов был взять все свои слова по поводу непрофессионализма шарлатана обратно. Все вещи были подобраны с умом, и будто бы указывали на то, что в этой хижине живёт настоящий колдун. И будь Николя верующим в единорогов простофилей, он бы точно поверил в сверхъестественные силы Жана. Вот только парень таковым не являлся, и потому постоянно рыскал своим скептическим взглядом по комнате, пытаясь найти хоть какие-то несоответствия в интерьере. Которых, как оказалось спустя полминуты тщательного изучения, не было и в помине.

Пьер тем временем, пока его хозяин пристально изучал внутренне убранство помещения, удалился, при этом довольно громко закрыв за собой входную дверь и оставив парня-инвалида вместе с человеком, который называл себя целителем.

— Что ж, Николя, — наконец подал голос мужчина, перед этим вежливо кашлянув. — Нетрудно догадаться, зачем ты здесь...

— Откуда вы знаете моё имя, уважаемый Жак? — тут же перебив колдуна, Николя задал вопрос, который уже давно вертелся у него на языке.

Целитель на его вопрос лишь усмехнулся, после чего сказал:

— Я, конечно, могу солгать тебе, что знаю твоё имя, благодаря звёздам или энергии Вселенной, как это сделало бы абсолютное большинство шарлатанов... — Жак окинул насторожившегося парня насмешливым взглядом, после чего добавил, — но ведь это будет неправдой. Мне звонила Мариэтта и говорила про то, что внуку её старой подруги нужна моя помощь.

Подобная открытость со стороны целителя заставила Николя серьёзно насторожиться и даже немного задуматься: а вдруг этот парень действительно сможет ему помочь? Подобной открытости и позитива, которые буквально излучал этот мужчина, Николя не чувствовал ещё никогда. Ни от магов-шарлатанов, делающих всё лишь бы получить больше денег, ни даже от близких родственников, которые продолжали хранить от Николя свои маленькие, но всё же секреты.

Жан Делоне, в отличие от других людей, был будто бы открытой книгой, которую с лёгкостью можно было прочитать. И весь его позитив, спокойствие и размеренность — всё это словно убаюкивало разум Николя, заставляя его на пару мгновений забыть о каких-то научных догматах и рациональных мыслях.

— Я понимаю твой скептицизм, — тем временем продолжал Жан, — и он весьма уместен, учитывая, что ты — человек науки. Но не всё в нашем мире можно объяснить с помощью формул и расчётов, — Жан заговорщически подмигнул.

Затем он неторопливо подошёл к столу, заваленному разнообразным хламом, и также медленно взял с него нож длиной сантиметров тридцать.

Подобные действия со стороны Жана довольно сильно взволновали бывшего спортсмена: мало ли он маньяк какой? Раньше Николя безусловно мог бы дать отпор этому мужчине, но сейчас... Будучи прикованным к инвалидной коляске; без посторонней помощи того же Пьера, который сейчас наверняка сидит в машине, слушая музыку, шансы справиться с взрослым амбалом у парня были практически нулевыми.

Однако опасения Николя оказались беспочвенными: вместо того, чтобы напасть на беззащитного инвалида, так называемый целитель внезапно резанул ножом, зажатым в правой руке, по своей левой ладони! Из пореза в ту же секунду начала сочиться густая кровь алого цвета, от одного вида которой бывший атлет непроизвольно поморщился.

— А теперь смотри, — Жан демонстративно выставил вперед кровоточащую руку, после чего спокойно закрыл глаза.

Пару мгновений ничего не происходило, а затем порез на ладони начал чуть ли не моментально затягиваться, тут же покрываясь молодой розовой кожицей. Спустя секунду о том, что рука целителя сильно кровоточила, напоминал лишь небольшой шрам розоватого цвета да несколько капель крови, успевших упасть на пол.

Жан величественно раскрыл глаза, после чего с усмешкой во взгляде уставился на ошарашенного Николя, мир которого только что перевернулся с ног на голову. Только что человек, объясняющий все явления в мире с помощью науки, столкнулся с чем-то неординарным и сверхъестественным. И именно поэтому Николя сидел, чуть приоткрыв от удивления рот и широко распахнув глаза, с почтением во взгляде смотрел на стоящего перед ним колдуна.

Затем спустя нескольких долгих секунд, на протяжении которых бывший спортсмен переосмысливал всё, о чём знал и во что верил, он наконец с мольбой в голосе обратился к магу:

— Помогите мне, уважаемый целитель! Верните мне мою прежнюю жизнь! — Николя сложил ладони в молитвенном жесте, и, будь у него возможность, наверняка бы упал в ноги настоящего мага.

Вот только целитель, несмотря на все жалостливые действия и слова парня, не спешил ему помогать. Спустя пару секунд и сам Николя понял, что просто так его никто исцелять не собирается. Он перевёл вопросительный взгляд на Жана, после чего деловым тоном задал вопрос:

— Что тебе нужно, целитель? Насколько я знаю, деньги тебя не интересуют, не так ли? Тогда что? — инвалид в очередной раз окинул мага задумчивым взглядом.

— Всё в этом мире нужно заслужить, мой юный друг. А потому, чтобы вернуть себе возможность ходить, ты должен пройти довольно простое испытание, — целитель холодно улыбнулся, заставляя Николя непроизвольно вздрогнуть от этой жуткой, немного пугающей своим холодом усмешки.

Жан неожиданно с грацией пантеры подскочил к Николя, и затем молниеносно положил на его лоб свою холодную ладонь. В тот же момент голова парня будто бы взорвалась от боли, а затем весь окружающий мир погас, сменив палитру красок на беспроглядную черную тьму.

* * *

Николя казалось, что он находится в темноте уже целую вечность. Время здесь текло, словно мед: медленно, неторопливо, пугая молодого парня своей неестественностью и иррациональностью. Но вот тьма начала понемногу рассеиваться — парень очнулся... Только вот очнулся уже не в старом доме целителя, а в небольшой, бедно обставленной комнате, в середине которой сидел седовласый, слегка полноватый мужчина лет пятидесяти, задумчиво читающий какую-то газетенку. Внимательно всмотревшись в показавшиеся такими знакомыми черты лица незнакомца, Николя спустя пару мгновений пристального взгляда ощутил в груди медленно разгорающееся чувство — чувство ярости. Сидящим в кресле и спокойно читающим газету был тот самый водитель автобуса, из-за которого бывший атлет потерял всё: семью, будущее, надежды...

— Посмотри на этого парня, — внезапно раздался слева от Николя заговорщический шепот целителя. — Такой спокойный и невозмутимый, будто бы и не он угробил всю твою семью.

Николя тут же молниеносно повернул голову, чтобы увидеть Жана, благодаря которому (а как же иначе?) он оказался в этой маленькой комнатушке рядом с тем, кто фактически уничтожил всю его семью. Серые глаза мага внимательно, подобно мощному рентгену, просвечивали Николя, который в свою очередь просто-напросто раскрыл челюсть от удивления: только сейчас до парня дошло, что он не сидит в неудобном инвалидном кресле, а довольно сносно стоит на собственных ногах.

— Почему я здесь? — пытаясь подавить удивление, хриплым шепотом поинтересовался Николя. — Если я уже могу ходить, зачем вы перенесли меня сюда, Жан? — атлет продолжал смотреть в стальные глаза волшебника.

Тот в свою очередь лишь состроил на лице ехидную усмешку, после чего заявил:

— Не всё так просто, юный друг. Умение ходить — это тебе не порез на руке заживить. Здесь требуется чужая энергия... Жизненная сила жертвы, если тебе угодно. Сейчас мы находимся не в реальном мире, а всего-навсего в астральном. Слышал о таком? — маг вопросительно приподнял левую бровь.

Николя сдержанно кивнул, в душе поражаясь тому факту, что ещё час назад он и думать не мог о том, что с таким остервенением будет слушать очередного 'мага'. Но демонстрация могущества Жана была весьма весомым аргументом, который было весьма тяжело, или даже невозможно оспорить.

— Хорошо... Единственный способ вернуть себе умение ходить — забрать его у кого-то другого. И сейчас ты стоишь на пороге выбора. Этот человек, — лёгкий кивок в сторону мужчины, — забрал всю твою семью, сделал тебя калекой. Разве ноги этого старого мужчины-неудачника — это большая цена за то, чего он тебя лишил? Ты можешь стать успешным человеком и единственное, что тебе нужно сделать для достижения любой твоей мечты — это дотронуться до него. Да, ты сделаешь его инвалидом, но разве он не заслужил этого? Подумай! — на губах мага возникла лёгкая усмешка.

Николя перевёл задумчивый взгляд на мужчину, после чего медленно двинулся по направлению к нему, с удовольствием ощущая, как босые ступни осторожно касаются прохладного пола.

Умом парень понимал, что находящийся перед ним водитель автобуса ни в чём не виноват. Но накопленная обида на несправедливость жизни, на злой рок — всё это заставляло Николя приближаться к водителю всё ближе и ближе. Приближаться лишь с одним желанием: свершить свою месть! В мыслях Николя будто наяву застыли изуродованные тела сестренки и матери, обожженное лицо отца... Весь тот страх, который парень испытал в момент аварии, словно превратился в слепую ярость, с каждым мгновением раздувающуюся всё больше и больше.

Николя вспомнил, каким взглядом он смотрел на этого мужчину, когда тот приходил в городской суд, признавшим того невиновным. Тогда он мечтал лишь об одном: чтобы кара над этим человеком свершилась, чтобы он заплатил за всю ту боль, что он причинил своей невнимательностью и халатностью. Ведь Жан прав: что такое ноги этого водителя по сравнению с той ценой, которую пришлось заплатить парню? Разве жизни трёх человек можно сравнить с жалким умением ходить?

Замерев в шаге от мужчины, продолжавшего сосредоточенно читать слегка помятый выпуск вчерашнего Фигаро, Николя продолжал смотреть на этого человека, думая о том, что он собирается совершить. Рука непроизвольно начала медленно тянуться к плечу старого водителя.

Одинокий старый мужчина в бедной квартире, одетый хоть и в довольно опрятные, но притом весьма старые вещи, работающий, мягко говоря, не на самой престижной работе. И сейчас Николя собирался сделать его ещё и калекой...

'Он не заслуживает этого', — молниеносно пронесшаяся мысль в мозгу бывшего спортсмена заставила его остановить пальцы в считанных сантиметрах от плеча мужчины, а затем очень быстро отдернуть, чтобы случайно его не коснуться.

— Что случилось? — тотчас раздался немного недоумённый голос мага сзади. — Ты не хочешь исцелиться? Стать здоровым?

Николя медленно повернулся лицом к целителю, после чего, уставившись поверх головы мага, спокойным и сдержанным тоном заявил:

— Хочу... Но уж точно не такой ценой!

На лице мага, до этого не выражающем никаких эмоций, появилась лёгкая и притом весьма довольная усмешка. Маг громко щёлкнул пальцами — и вся комната, как и в первый раз, тут же наполнилась всепоглощающей тьмой. Однако на этот раз подобное чувство беспомощности для парня длилось лишь жалкие пару мгновений. А затем Николя вновь очутился сидящим в инвалидном кресле, в затхлой комнате дома целителя.

— Поздравляю! — сказал Жан, пару раз демонстративно похлопав в ладоши, привлекая внимание инвалида, и в очередной раз расплывшись в улыбке.

— С чем? — довольно холодно поинтересовался Николя, думающий, что маг просто глумится над ним.

— С тем, что ты прошёл испытание, — весело сказал Жан, после чего, увидев скептически поднятые брови парня, добавил, — знаю, звучит, как заезженная фраза из кино с плохим сюжетом, но так и есть: ты действительно прошёл испытание, — маг на мгновение замолчал, после чего продолжил, — дело в том, что тебе абсолютно необязательно лишать кого-то умения ходить, чтобы излечиться. Я могу и сам прекрасно справиться с твоей проблемой. Здесь важнее другое: твой выбор. Готов ли ты был лишить человека чего-то важного, чтобы обрести счастье... И ты не смог, что меня очень радует, — маг усмехнулся. — Кстати, ты так и собираешься сидеть в этом кресле или всё же попытаешься встать?

Николя ошарашено уставился на целителя, после чего, не задавая лишних вопросов, моментально попытался вскочить с инвалидной коляски. Понятное дело, что ноги, уже успевшие отвыкнуть от нагрузки за столько месяцев, лишь вяло шевельнулись, а потому парень в своих действиях потерпел сокрушительно фиаско, в результате которого распластался по полу в довольно комичной позе.

— Тише, тише, друг мой, — раздался откуда-то сверху голос Жана, после чего его сильные руки бережно подхватили тело Николя с пола. — Магия магией, но не надо переоценивать её возможности.

Целитель осторожно усадил на жесткий деревянный стул парня, ещё ошарашенного от того факта, что ноги вопреки уверениям всех врачей шевельнулись. Демонстрация демонстрацией, а Николя до последнего не мог полностью поверить в своё спасение. Но теперь...

— А если бы я дотронулся до него, что бы случилось? — наконец спустя пару секунд шока всё же задал вопрос Николя, весь внутренне напрягшись.

— Ты бы вернулся сюда с умением ходить, — пожав плечами, спокойно произнёс маг. — И всю оставшуюся жизнь думал бы, что твои ноги — результат причинения горя человеку. Хотя я ни у кого ничего не забираю... — маг демонстративно поднял вверх указательный палец. — У всех у нас есть совесть, кто бы что ни говорил... И твоя совесть продолжала бы съедать тебя изнутри — ты бы уж точно никогда не смог стать счастливым, даже вернув себе ноги. Маленькое испытание нравственности, которое, к сожалению, мало кто проходит, — маг с лёгкой толикой грусти вздохнул. — Но теперь о главном: тех, кто всё же достаточно сильны духовно, мы имеем право обучать.

— Мы? Обучать? Чему?

— Настоящие волшебники имеют право обучать магии прошедших испытание. Абсолютно каждый человек имеет в себе искру чародея. Но развить её без надлежащих знаний могут лишь единицы. И то — это всего лишь жалкая пародия на магов. Все эти экстрасенсы, шаманы запретных культов — самоучки, узнавшие об искре чародея в каждом их них, но не имеющие достаточно знаний для развития. Действительно мощной магии могут обучать только такие, как я — истинные волшебники. И давать знания мы можем только прошедшим испытание, чтобы своими действиями не плодить тёмных магов, коих сейчас, на протяжении последних двух веков, стало очень много.

— Получается... — глаза уже бывшего калеки были навыкате.

— Николя, друг мой! — торжественным тоном начал маг. — Я предлагаю тебе обучение магии. Предлагаю тебе обрести настоящее могущество. Хочешь ли ты этого? — в глазах Жана блистали озорные огоньки.

Именно в этот день, третьего марта, жизнь Николя Лурьё коренным образом изменилась...

Фанфик по концовке Гарри Поттера

Гарри задумчиво смотрел вслед удаляющемуся поезду, с нежностью и заботой держа Джинни за руку. И хотя, казалось, что сейчас он должен быть как никогда счастлив: рыжеволосая красавица-жена, любимые дети и прекрасная работа — всё же что-то было не так...

С характерным протяжным гудком Хогвартс-экспресса в душе возникло какое-то непонятное чувство тревоги, которого бывший гриффиндорец не ощущал уже на протяжении многих лет... То самое чувство, которое он испытывал, сцепившись с Волан-де-Мортом в смертельной схватке, перекроившей историю магического мира и спасшей миллионы жизней.

И с каждым мгновением это непонятно откуда взявшееся беспокойство росло всё больше и больше, заставляя спину Гарри в мгновение ока покрыться холодным потом. Он инстинктивно засунул руку в карман брюк, с силой вцепившись ногтями в древко волшебной палочки из жилы дракона.

К сожалению, верный инструмент Гарри из пера феникса был сломан при столкновении тогда ещё юного мракоборца с тёмным магом. Колдун был одним из немногих выживших последователей Волан-де-Морта, которого застали за попыткой убийства семьи маглов. Шестилетнего мальчонку и восьмилетнюю девчушку вместе с их родителями отряд Поттера не без трудностей, но спас. Вот только в процессе магической дуэли оружие Гарри, не выдержав натиска последователя Волан-де-Морта, дало ощутимую трещину. А потому главе отряда мракоборцев не без печали пришлось променять родную палочку с пером феникса на трофейную двенадцатидюймовую с жилой дракона.

Но на внезапном чувстве паники, охватившем Поттера, странности не закончились. Сердце выбивало бешеный ритм, ладони покрылись липким потом, колени стали непроизвольно трястись... А шрам, который на протяжении уже девятнадцати лет не давал о себе знать, внезапно начал покалывать. Сначала едва заметной пульсирующей болью, которую без особых проблем можно было бы и игнорировать. Вот только она не собиралась угасать, с каждым мгновением становясь всё сильнее и сильнее.

Стараясь как-то отвлечься от дикого жжения в шраме, Гарри с силой закусил нижнюю губу. Причём сделал он это настолько сильно, что тут же почувствовал на языке медный привкус брызнувшей крови.

'Неужели он жив?' — промелькнула в сознании Поттера мысль, наполненная страхом и одновременно недоумением. — 'Может, боль временная и в скором времени пройдёт?'.

Вот только надеждам Гарри, судя по всему, не суждено было сбыться. С каждым новым мгновением шрам горел всё сильнее и сильнее, словно безликий палач решил поставить клеймо на лбу Поттера раскаленным железом.

Гарри, повинуясь собственным инстинктам, молниеносно выхватил палочку из кармана, уже приготовившись угостить старого врага каким-нибудь смертоносным заклинанием. Он обвёл платформу 9 ¾ пристальным взглядом, в любой момент готовый к атаке.

Однако своими телодвижениями он лишь вызвал удивление на лицах Джинни, Рона и Гермионы, которые с непониманием смотрели на побледневшее и покрывшееся испариной лицо Гарри.

Помимо них странности в поведении Поттера заметило ещё нескольких магов-зевак, находившихся неподалёку, которые с интересом стали наблюдать за действиями известного мракоборца.

— Дорогой, всё в порядке? — с искренним волнением в голосе спросила Джинни, пристально посмотрев в зелёные глаза Гарри.

— У меня странное чувство, Джинни... — поморщившись от боли, произнёс Поттер.

Всё его лицо тотчас исказила гримаса, а по телу прокатилась очередная волна дрожи.

— Гарри, что с тобой?! — воскликнул Рон, заметив, что с его лучшим другом происходит что-то странное.

— Рон, — едва ли не прошипел Гарри сквозь стиснутые от припадка зубы, — похоже... он вернулся. Волан-де-Морт вернулся! — его голос был полон отчаяния.

На глазах Гарри сами собой навернулись слёзы от небывалой боли, которую он сейчас испытывал.

— Не может быть! — воскликнула Гермиона. — Мы все видели, как ты его уничтожил. Тогда, в Хогвартсе. Да и было бы странно, если бы...

Внезапная вспышка боли заставила колени Гарри непроизвольно подкоситься. Он тут же, не успев дослушать Гермиону, с грохотом повалился на перрон, при этом чувственно приложившись затылком об его холодный мрамор. На глазах мракоборца медленно, но верно стала появляться мутная пелена молочно-белого цвета, в которой лишь с большим трудом можно было различить силуэты Рона, Гермионы и Джинни.

Брат с сестрой тут же упали на колени возле тела друга, с ужасом глядя в поблекшие глаза Гарри. А силуэт Гермионы тем временем уже начал рыться в её фирменной сумочке, наверняка ища очередное целебное зелье.

Вот только драгоценные секунды истекали: пелена перед глазами с каждой секундой становилась всё менее прозрачной...

— Гарри! — воскликнул женский голос, и затем чья-то нежная холодная ладонь дотронулась до горящего огнём шрама.

Странно... Голос говорящей не принадлежал ни Джинни, ни Гермионе и при этом шёл как будто издалека. Можно даже сказать: он шёл из потустороннего мира. И этот голос невольно заставлял Гарри вспомнить о том случае с приори инкантатем, когда он смог увидеть давно умерших родителей и убитого Хвостом Седрика Диггори.

— Гарри, вы меня слышите?! — тем временем воскликнул незнакомый мужской голос, который не имел никакого сходства с голосом Рона.

В этот самый момент весь окружающий мир окончательно погряз в белом тумане. Гарри перестал чувствовать собственное тело. Он будто бы растворился в окружающем пространстве, превратившись во что-то нематериальное наподобие духа.

Гарри не видел ничего кроме молочной белизны тумана. И пока лишь слух не подводил мракоборца, в то же время вызывая у него удивление. Ведь Гарри никак не мог понять: кто же с ним говорит?

— Это невероятно! — воскликнул тот же женский голос. — Я не могу поверить. Энцефалограмма показывает небывалую мозговую активность...

Теперь уже говорившая женщина была совсем рядом, буквально в метре. Словно с каждым мгновением она приближалась к Гарри из того неведомого мира, которое ещё пару секунд назад, там на перроне, казался таким далёким.

В голове Поттера роем крутились мысли: 'Что это за женщина? Куда делись Гермиона, Рон и Джинни? Почему он слышит медицинскую магловскую терминологию?'

Неужто Гарри потерял сознание от приступа, и друзья вместо того, чтобы пичкать его всевозможными зельями и заклинаниями, решили отдать Поттера в обычную магловскую больницу? Не очень-то похоже на всезнающую Гермиону, которая мёртвого с того света вернёт, или Рона, который не очень-то доверяет магловской медицине...

— Гарри, — тем временем произнёс тот же мужской голос. — Вы меня слышите?

С каждым мгновением эти голоса были всё ближе. Из-за этого у Гарри было такое навязчивое чувство, что всё это очень похоже на пробуждение ото сна. То самое, когда человек ещё находится на границе мира грёз и реальности. И потому в первые мгновения пробуждения он не может отличить сна от настоящей жизни.

Постепенно ощущение, что Гарри является бесплотным духом, стало пропадать. Сначала он ощутил лишь кончики пальцев на ногах, но затем, спустя пару секунд он почувствовал уже каждую мышцу своего тела. Вот только оно в свою очередь ни в какую не хотело реагировать на команды Гарри.

Но он поставил перед собой чёткую цель: узнать, где он в данный момент находится. А потому уже спустя несколько неудачных попыток поднять веки, ему всё же удалось наполовину приоткрыть глаза.

И... он ослеп. Ослеп от такого яркого света, который даже сравниться не мог с той белой туманной пеленой, ещё пару мгновений назад застилавшей его глаза.

— Боже правый! — с изумлением воскликнул тот же мужской голос. — Я до последнего не верил!

Тем временем зрение постепенно начало возвращаться к Гарри. Возвращение это сопровождалось яркими цветными пятнами в тандеме с резями небывалой головной боли. Но Гарри не пытался закрыть глаза, чтобы скрыться от неё, а терпел, желая понять, где же он очутился.

И вот... Его желание осуществилось. Окружающий мир приобрёл ясные черты, тем самым тут же повергнув Гарри в настоящий шок и вызвав в душе бурю противоречивых эмоций.

Он находился в больничной палате светлых голубых тонов. Сам Гарри, судя по ощущениям, возлежал на жёсткой больничной койке. К его рту и носу была подсоединена небольших размеров прозрачная кислородная маска, от которой отходил шланг белого цвета диаметром в полдюйма. Прямо возле койки, буквально нависнув над телом Гарри, стояла металлическая трубка на конце которой располагалась прозрачная круглая банка из пластика — капельница.

Буквально в двадцати дюймах от Поттера застыл мужчина, одетый в белый слегка помятый халат с черным стетоскопом на груди. Это был человек лет пятидесяти-пятидесяти пяти, с усталым слегка осунувшимся лицом и с жидкими седыми волосами. Под слегка водянистыми голубыми глазами, которые с невероятным изумлением наблюдали за очнувшимся, были видны глубокие складки морщин.

— С пробуждением, Гарри, — произнёс незнакомец, после чего устало улыбнулся, на мгновение обнажив ряд белых как жемчуг зубов. — Меня зовут доктор Джон Андерсен, — мужчина тут же указал на свой пластиковый бейджик, прикреплённый к нагрудному карману халата. — Мою подопечную — Элизабет Уильямс, — незнакомец, представившийся Джоном, кивнул куда-то в сторону.

Гарри сделал усилие, пыхтя от того, что мышцы шеи не желают подчиняться своему хозяину, и затем слегка повернул голову направо, куда указал доктор. Возле экрана аппарата, на котором высвечивались причудливые ломаные линии пульса и сердцебиения, стояла симпатичная миниатюрная девушка лет двадцати пяти, запахнутая в голубой халат. Она с искренним сожалением и сопереживанием смотрела на Гарри.

Ничего не понимающий мракоборец перевёл полный изумления взгляд на доктора, после чего, напрягая голосовые связки, хрипло произнёс лишь фразу:

— Где я?

У Гарри было такое ощущение, что он будто бы гвоздей в рот набрал: настолько неприятно ему было говорить. Такие последствия обычно вызывают некоторые целебные зелья мадам Помфри.

Джон от вопроса Гарри поморщился, затем окинул его оценивающим взглядом, после чего, сокрушенно вздохнув, нехотя ответил:

— Больница Святого Валентина. Нейрохирургическое отделение. Вы здесь уже довольно продолжительный период времени.

— Что произошло?! Где Рон и Гермиона?! Где Джинни?!

Вопросы из Гарри сыпались как из рога изобилия. Он всей душой желал узнать ответ на то, что же случилось с его родными людьми.

Вот только доктор, судя по всему, не собирался отвечать на его вопросы. По крайней мере, сейчас. Он лишь грустно улыбнулся, после чего выдал:

— Отдыхайте, Гарри... Вы пока ещё слишком слабы, чтобы вести беседу. Обещаю, что мы ещё вернёмся к этому разговору.

Джон кивнул собственным мыслям, после чего развернулся на месте так, что полы халата немного взлетели, и затем, слегка прихрамывая, направился в сторону двери.

— Стойте! — с отчаянием воскликнул Гарри доктору вдогонку. — Что с ними?! — в голосе мракоборца стали слышны гневные нотки. — Что вы с ними сделали?!

— Успокойтесь, Гарри, — не оборачиваясь к своему пациенту, произнёс Джон. — Мы не желаем вам зла... С Роном, Гермионой и Джанни...

— Джинни! — чуть ли уже не закричал Гарри от злости.

— Да, я так и сказал: Джинни. С ними... с ними всё в порядке. Они сами настояли на том, чтобы вы пока оставались у нас. И я как доктор вам говорю: вы должны сейчас отдыхать. Вы же не хотите расстроить друзей? — с этими словами он мягко потянул железную ручку двери на себя. — Элизабет, на выход. Наш пациент должен побыть в тишине.

Девушка на слова Джона энергично закивала, затем окинула напоследок ничего не понимающего Гарри взглядом, полным сочувствия, после чего просеменила вслед за своим начальником. Спустя несколько секунд в комнате остался лишь недоумённый Гарри, пытавшийся понять, что же здесь происходит.

* * *

Две недели спустя

Гарри находился в загадочной больнице уже на протяжении двух недель. Всё это время Джон и Элизабет будто бы пытались избегать с ним разговоров по поводу Рона, Гермионы, Джинни и его детей. Каждый раз, когда Гарри пытался начать разговор с кем-то из этой таинственной парочки, они ссылались на то, что Гарри ещё слишком слаб и что ему нужно немного подождать, но беседа обязательно состоится.

Мракоборец недоумевал и очень злился, но ничего сделать не мог. Оказалось, что он за время нахождения без сознания даже ходить разучился, что для Гарри было настоящим шоком. Помимо этого он пару раз попытался трансгрессировать подальше от этого жуткого места и подальше от двух уже начавших нервировать врачей. Вот только после нескольких неудачных попыток ему пришлось кинуть это неблагодарное занятие. У него ничего не получалось, хотя за время работы в отряде мракоборцев, он, казалось, уже должен был отточить это нелёгкое искусство телепортации.

Гарри ещё пару раз пытался заставить Джона или Элизабет говорить, чуть ли не закатывая настоящий скандал. В эти моменты эта парочка, на удивление, сохраняла железное самообладание. Поэтому Гарри спустя несколько дней пришлось признать, что все его потуги тщетны. А потому он просто стал ждать, когда доктора решат, что мракоборец готов для беседы.

И вот, наконец, этот долгожданный момент настал. За окном тогда было пасмурно, шёл едва ощутимый дождь, который вызывал на душе лишь скребущее чувство тоски и депрессию.

Гарри лежал на больничной койке, читая какой-то бульварный романчик, коих было немало на стойке регистрации. Поняв, что ответа от Джона и Элизабет не дождаться, Поттер решил, что нужно хоть как-то развеять скуку. Именно поэтому он попросил у ухаживающей за ним девушки, чтобы та принесла ему парочку книг. Элизабет с радостью выполнила просьбу Гарри. Благодаря этому великодушному поступку ему не пришлось днями напролёт плевать в потолок, думая только о судьбе своих близких.

— Только поаккуратнее с ним, пожалуйста, — произнёс голос Джона из-за двери. — Вы же знаете, что ему пришлось пережить.

Гарри в мгновение ока напрягся, тут же откинув книгу куда-то в сторону. Похоже, он всё же дождался того момента, когда что-то в его случае прояснится.

— Конечно, мистер Андерсен. Я знаю, что нужно делать, — голос говорившего был знакомым, вот только Гарри никак не мог вспомнить, где же он его слышал.

В это же мгновение дверь отворилась — в палату зашёл Джон в сопровождении старика лет семидесяти, опирающегося при ходьбе на чёрную лакированную трость с железным набалдашником.

— Доброе утро, Гарри! — дружелюбно поздоровался доктор Андерсен. — Познакомься, это Генри. Он хочет с тобой поговорить. Может быть, ты его помнишь?

Гарри окинул незнакомца оценивающим взглядом, после чего, на мгновение задумавшись, отрицательно кивнул: этого человека он не знал... Хотя сам гость и напоминал кого-то.

— Не беда, — улыбнувшись, произнёс старик. — Возможно, так даже и лучше будет. Не возражаешь, если я присяду? — он кивком головы указал на стул возле стены.

— Конечно, присаживайтесь, — произнёс Гарри, сопровождая свою реплику жестом согласия.

Дождавшись устного разрешения Поттера, старик тотчас двинулся в направлении стула, при этом достаточно громко стуча концом своей трости. Всё это происходило в абсолютном молчании, что немного нервировало Гарри.

— Что ж — я не буду вам больше мешать, — произнёс Джон, как только Генри с кряхтением уселся на стул и облокотился на его спинку. — Если будут вопросы — зовите! — Джон тут же вышел из палаты, оставив Гарри наедине с гостем.

Мракоборец внимательно посмотрел на Генри. Это был мужчина лет семидесяти с длинной бородой и не менее длинными волосами, изрядно покрытых благородной сединой. Всё лицо его, сохранившее остатки былого величия, было изборождено морщинами, а кое-где виднелось несколько старых рваных шрамов. Прямой римский нос с характерной горбинкой и высокий лоб говорили о недюжинном уме и характере человека напротив. Его серо-голубые глаза буквально просвечивали Гарри насквозь, как будто вторгались в его сознание.

'Легилимент', — подумал Поттер, тут же вспоминая уроки Северуса Снейпа для защиты сознания.

Потратив пару мгновений на возведение щитов для разума, Гарри решил, что теперь старик напротив точно не сможет вторгнуться к нему в голову, а потому решил нарушить молчание:

— Кто вы?

— Я твой друг, Гарри, — с улыбкой произнёс Генри. — Друг твоей семьи, ты меня не помнишь?

Судя по интонации, с которой Генри произносил эту фразу, он не врал... хотя стоит признать, что легилименту врать правдоподобно не составляет особого труда.

— Нет, — Гарри покачал головой из стороны в сторону. — Я бы вас запомнил.

— Это было очень давно, — пожал плечами старик, даже не пытаясь возражать Гарри. — Когда ты жил с Петуньей и Верноном.

В голове Гарри тотчас возникли образы столь нелюбимых им дяди и тёти, а также двоюродного брата, за которым ему в своё время приходилось донашивать одежду. Мракоборца аж передёрнуло от отвращения. Он не встречался с этими людьми уже на протяжении двадцати лет и, по правде говоря, особым желанием встретиться в будущем не страдал.

— Давайте не будем об этих ужасных людях. Вы даже не представляете, сколько боли они мне в своё время причинили, — со стальными нотками в голосе произнёс Поттер.

Генри в ответ на заявление Гарри лишь выпучил глаза от удивления, после чего пробурчал себе под нос (видимо, надеясь на то, что собеседник его не услышит):

— Я и забыл, что такое могло произойти...

'Что он забыл? Что могло произойти?' — тут же возникли в голове Гарри закономерные вопросы. Было ясно как день, что человек, сидящий напротив, скрывал что-то очень важное. Вот только что?

Генри тем временем уже в полный голос обратился к Гарри:

— Слушай, Гарри, расскажи-ка мне лучше о себе, — заметив подозрение, с каким Поттер посмотрел на своего собеседника, старик тотчас добавил: — Можешь не всё, а только то, что считаешь нужным.

Немного подумав, Гарри решил, что ничего страшного не будет, если он расскажет свою историю. Тем более его биографию знает чуть ли не каждый член волшебного мира. Единственное, что стоило опустить, так это моменты с магией: всё же он не был до конца уверен, что человек, сидящий перед ним, является чародеем. Хоть Генри и производил впечатление матёрого колдуна, который к тому же обладает искусством легилименции, всё же был шанс, что он являлся обычным маглом. А за распространение информации о волшебном мире среди обычных людей Министерство Магии по голове уж точно не погладит.

— Меня зовут Гарри Поттер. Мои родители — Джеймс и Лили Поттеры. Они погибли, когда я был ещё младенцем. После их смерти жил у Петуньи и Вернона Дурслей вместе с моим двоюродным братом Дадли. Это было самое худшее время в моей жизни. Затем... — Гарри на миг замялся, после чего как ни в чём не бывало продолжил: — Затем я поступил в хорошую частную школу, где проводил весь год за исключением летних каникул. Там я нашёл настоящих друзей: Рона Уизли, Гермиону Грейнджер, Невилла Долгопупса и многих других. После окончания школы Рон и Гермиона сыграли свадьбу, а я женился на сестре Рона — Джинни Уизли. У нас трое прекрасных детей: Джеймс Сириус, Альбус Северус и Лили Полумна. Когда я садил их на поезд, направлявшийся в ту же самую школу, которую закончил и я, то потерял сознание, а затем очнулся уже здесь, в этой больнице. И я понятия не имею, как я сюда попал и где, чёрт подери, мои друзья! — Гарри с вызовом во взгляде посмотрел на Генри.

Старик в ответ лишь с сочувствием в глазах глядел на Гарри. И было в них столько боли, что весь боевой настрой ещё секунду назад взвинченного мракоборца куда-то улетучился, оставив после себя лишь какое-то неприятное чувство. И что больше всего задело Гарри, когда он увидел эти серо-голубые глаза: Генри было больно на него смотреть. Будто бы он знал что-то такое, что в мгновение ока втопчет в пыль все мечты и надежды Поттера.

То неприятное чувство, которое сейчас испытывал Гарри, было ничем иным кроме как страхом. Страхом перед неизвестностью, которую таил в себе этот загадочный человек.

— Гарри, прошу, выслушай меня, — серьёзным тоном произнёс Генри, на глазах которого на мгновение блеснула влага. — Не перебивай и затем сам решай, правду я говорю или нет, — старик выдохнул, после чего начал свой рассказ: — Меня зовут Генри Мур. На протяжении пятидесяти лет я работаю, скажем так... — старик на мгновение замялся, — я работаю с проблемными людьми.

Генри вновь на мгновение замолчал, под пристальным взглядом Гарри вытащил из кармана белый, расшитый орнаментом платок, после чего вытер испарину, образовавшуюся на лбу. Закончив с этим нехитрым делом, он продолжил:

— Однажды ко мне пришли родители, которые утверждали, что у их десятилетнего сына появились странные видения. Я подумал тогда: 'Дети в таком возрасте часто видят кошмары, поэтому нет ничего удивительного, что их сыну один-два раза что-то померещилось'. Но сказал, чтобы сына привели. Это был худощавый мальчик, ничем абсолютно не выделявшийся, не отличавшийся от остальных подростков за исключением одной маленькой детали... Детали, которая и привлекла моё внимание, давая понять, что этот ребёнок не такой, как другие.

Старик сделал трагическую паузу, после чего, посмотрев в глаза Гарри, который от этого взгляда непроизвольно поёжился, продолжил:

— Его глаза, Гарри. Это был взгляд затравленного ребёнка. И в нём было столько боли и ненависти к окружающему миру, что я всерьёз обеспокоился за этого мальчика. На протяжении нескольких месяцев он чуть ли не ежедневно ходил ко мне на встречи, где мы вместе долгие часы пытались разобраться с его проблемами и помочь ему. Путём многочисленных бесед я, наконец, узнал поистине жуткую историю. Историю из жизни подростка, которого долгое время сверстники подвергали настоящей травле. По-другому всех тех мерзостей, через которые ему пришлось пройти, не назовёшь. Его запирали в тёмной каморке на несколько часов, его били до крови и синяков, прилюдно унижали. Но он всё мужественно терпел, постепенно уходя в себя и всё больше ненавидя окружающих. Не знаю, что это было: мужество или глупость? Часто, к сожалению, одно является синонимом другого.

У Гарри по спине прошёлся холодок. История, рассказываемая Генри, чем-то напоминала его жизнь до той самой счастливой поездки в Хогвартс, которая изменила всё в лучшую сторону.

— А затем был случай, после которого и начались его видения, — тем временем продолжал Генри. — У одного из главных задир, которого звали Томом, дядя работал смотрителем в зоопарке. И этот парень решил подшутить над бедным мальчиком. Он стащил у дяди ключи от террариума, в котором жил огромный удав, бразильский боа. Затем вместе с друзьями он затащил бедного мальчика в эту стеклянную клетку, предварительно связав его по рукам и ногам и засунув в рот кляп. Они заперли его там, Гарри, оставив наедине с огромной пятиметровой змеёй. Мальчику очень повезло, что боа не испытывал к нему никакого интереса, потому как был сыт. Только через десять минут сотрудники зоопарка вытащили его оттуда. В слезах, заикающегося, с отсутствующим взглядом. Тех детей затем привлекли к ответственности и отправили в исправительную колонию. Только вот мальчику это уже не помогло: он окончательно ушёл в себя и полностью замкнулся.

На щеках Генри блеснули дорожки слёз. Было видно, что ему очень больно рассказывать эту грустную историю. А Гарри...

А Гарри в этот момент чувствовал страх. Даже при встрече с дементорами, Волан-де-Мортом и всевозможными тварями магического мира он не ощущал такого ужаса, который испытывал сейчас.

Он уже догадывался, к чему клонит Генри, и надеялся лишь на то, что догадки эти не оправдаются...

— Я пытался помочь ему, чем мог. Я поистине привязался к этому доброму мальчику, который никому никогда зла не сделал. Но моя помощь уже была бесполезной. Видения становились всё более реалистичными. Его сознание создавало выдуманный мир, в котором мальчик чувствовал себя комфортно. Стало понятно, что ему требуется надлежащий уход в специализированном учреждении. Родители, которые до жути любили своё единственное чадо, собрали все свои сбережения и отправили его в одну из лучших клиник, где ему должны были помочь. Располагалась она на небольшом острове посредине моря.

Гарри при этих словах вспомнил ту хижину, располагающуюся на скалистом острове, куда Хагрид принёс ему когда-то письмо. И от этого воспоминания его начало знобить...

— Хорошие врачи и современное оборудование, — продолжал Генри. — Ему бы там наверняка помогли, вернули бы его к нормальной жизни, если бы не...

— Если бы не что?! — вдруг, сам не ожидая от самого себя, воскликнул Гарри.

— Если бы не та буря, Гарри... — сокрушённо произнёс Генри. — В тот роковой день был сильный шторм. Клиника располагалась недалеко от моря, поэтому многие пациенты тогда были в настоящем ужасе: раскаты грома, яркие вспышки молнии прямо за окном и периодические отключения электричества. Мальчик так перепугался, что во время ужина совсем обезумел и накинулся на одного из санитаров, когда тот повернулся к нему спиной. Не ожидавший нападения, врач попытался скинуть бедного мальчика с себя.

— И что было дальше?! — со страхом в голосе произнёс Гарри.

— И у него это получилось без особых трудностей, — сказал Генри, сокрушённо покачав головой. — Мальчик отлетел как пушинка, сильно стукнувшись головой об один из столов... Он получил серьёзную травму черепа и лишь чудом остался жив. Но какой ценой? Он впал в кому, превратившись в полуживой труп, — Генри перевёл взгляд, полный скорби на Гарри и затем чуть ли не шёпотом добавил: — Родителей этого мальчика звали Петунья и Вернон Дурсль. А его самого... Его звали Гарри...