Цикл "И смерть лишь начало", Книга 5 - "Там, на неведомых дорожках"

========== Глава I ==========

Вернувшись в особняк на Гриммо-12, я первым делом упаковал и спрятал в самый дальний и, по словам Блэка, надежный подвал все те крестражи, что мне удалось найти и которые до сего времени хранились в Хогвартсе.

Выручай-комната место, конечно, надежное. Про него мало кто знает, да и спрятанные вещи отлично теряются в огромном количестве разнообразных предметов. И все же дом Сириуса дает в этом плане дополнительные гарантии.

Второе, что я сделал — это выбрался в город и купил бритву "жиллет" и пену для бритья. И наконец-то побрился — надо признать, что я немного затянул с первым разом. Но с этим турниром мне было не до этого.

Собственно, никакой щетины пока еще и в помине нет, так, просто легкий пушок над верхней губой и на скулах, который понемногу начинает темнеть.

Я провел рукой по гладкой и слегка покрасневшей после бритья коже — вот и начинаю входить в полноценную взрослую жизнь. Очень вкусно пахло пеной — обожаю этот запах.

— Матереешь, как кабан, — хохотнул крестный, заметив изменения.

Постоянное бритье еще тот геморрой, но и эти смешные усики начинающего взрослеть парня явно меня не красят.

Первые две недели по приезду в Лондон я просто отдыхал, пользуясь возможностью и тем, что действительно вымотался за последнее время. Усталость накопилась больше моральная, а не физическая, но дело этого не меняло.

— Вот тебе задание — ближайшие четырнадцать дней ты полностью, полностью, Гарри, исключаешь магию из своей жизни. Я тебе запрещаю даже самые простые заклинания. Понимаешь меня? — таково было указание Флитвика перед отъездом из Хогвартса.

Во всем этом присутствовала несомненная и вполне закономерная логика, и ученикам не просто так запрещали колдовать на каникулах. Такой запрет направлен на то, что ученик, уставший от занятий за целый учебный год, берет передышку, а его магия восстанавливается и полностью заполняет внутренний резервуар, которые многие называют магическим ядром.

Эти циклы — магического истощения и магического наполнения направлены на то, чтобы последовательно и планомерно увеличивать потенциал мага и объём его магических сил.

Правда, наиболее эффективно это действовало лишь на тех, кто действительно учился, а не гонял весь год балду.

Удивляло то, что никто про это ученикам не рассказывал и не объяснял таких важных вещей. Нет, ребята из старых семей, такие, как Невилл, Луна или Драко, подобные вещи знали отлично. А вот большая часть простых учеников даже не представляла, зачем все это нужно. Почему-то мне кажется, что и канонный Поттер так и не догадался, что запрет на магию до наступления совершеннолетия несет в себе не только попытку контроля, но и вполне полезное начинание.

Четырнадцать дней я провел с пользой. Прочитал и перечитал несколько книг, до которых все руки не доходили — "Мастер и Маргарита" Булгакова, цикл "Проклятые короли" Дрюона, "Похождения бравого солдата Швейка" Гашека, стихи лорда Байрона, "Северные рассказы" Джека Лондона, "Рубаи" Омара Хайяма. Неунывающий пьянчужка Хайям слишком уж часто обращается в своих стихах к винной теме, но у него есть замечательные, можно сказать философские строки — это стоит признать. Одно мне понравилось особо:

Все, что видим мы, видимость только одна.

Далеко от поверхности моря до дна.

Полагай несущественным явное в мире,

Ибо тайная сущность вещей не видна.

Я выучил это, а также еще несколько других четверостиший, посчитав, что будет неплохой идеей при случае "блеснуть" знаниями. Думаю, некоторые из стихов и Флитвику придутся по вкусу — коль скоро они так хорошо соответствуют его мировоззрению.

Пользуясь случаям, я написал несколько писем. Самое первое — Дадли Дурсли, в котором поздравил его с днем рождения. Он у него двадцать третьего июня и уже прошел. В суматохе, связанной с финалом Кубка, я о нем совсем позабыл и вот сейчас извинился и послал вместо подарка обычные английские фунты на карманные расходы — пусть что хочет, то и покупает.

Следующий, кому я написал — Мстислав Шуйский. Он живет в Санкт-Петербурге и это около тысячи триста миль или более двух тысяч километров. Для Хуги такое отдаленное путешествие — это первый опыт подобного рода. Впрочем, он уже вырос, можно сказать заматерел и через четверо суток вернулся обратно.

Шуйский и остальные наши друзья из Дурмстранга в этом году перешли на седьмой курс. В Дурмстранге точно такая же система, как и в Хоге — ученики поступают в одиннадцать лет и учатся семь курсов.

У него все хорошо. На мой осторожный вопрос, что там у них с Гермионой, он так же аккуратно ответил, что они решили не продолжать встречаться, посчитав это неперспективной затеей. Вот так вот. Блин, что-то Гермионе совсем не везет...

— Прикинь, Гарри, Белая борода пригласил меня в Хог на должность профессора ЗоТИ! — как-то за завтраком "обрадовал" меня Сириус.

Сказано это было спокойным тоном, и наверняка ему любопытно посмотреть на мою реакцию.

Реакция вышла что надо — я едва не подавился горячим кофе.

— Умеешь ты делать так, что день с самого утра поднимает настроение! — я немного отдышался и сумел, наконец, что-то сказать.

— А что тебя не радует? — крестный выглядел озадаченным и даже слегка обиженным. — Я могу практически целый год быть с тобой и всеми вами вместе. Это же здорово! А то тут, в этом гребаном особняке, я малость "протух". С мамашей и маразматиком Кричером можно и вообще с ума сойти!

— А ты не боишься проклятия этой должности? Или того, что Дамблдор не просто так тебя пригласил? — что поделать, я понимаю мотивацию Сириуса, но как-то она мне не нравится. Меня вообще начинают настораживать вещи, смысла которых я сразу не вижу. Зачем Дамблдору Сириус в Хогвартсе? Идей десятки, от банального манипулирования и привлечения обратно в стройные и славные ряды Ордена Феникса до каких-то невероятных подозрений, заканчивающихся новой посадкой в Азкабан и банальным убийством...

— Херня, прорвемся, — он беспечно махнул рукой. — Ты разве не рад?

— Рад, но опасаюсь, — вообще, с Сириусом надо разговаривать по-другому, и лучше нападать, а не защищаться. — Постой-ка, а что это ты так говоришь, словно уже все решил и согласился?

— А что тут решать? — он беспечно хохотнул. — Конечно, я дал старику добро. Седины надо уважать, и вообще...

— Едрить твою налево... Бродяга, ты меня до нервного тика доведешь, — я несколько раз глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула, внимательно осматривая крестного.

Между нами на столике стоял завтрак — французские багеты, жареные яйца, тонко нарезанный и обжаренный до корочки бекон, сосиски, помидоры черри, масло, сыр, манговый сок, сливки и кофе в серебряном кофейнике. Все было свежее и невероятно вкусное, Кричер готовит так, что закачаешься! Вот только аппетит что-то пропал.

— Не понимаю, что ты разнервничался, как девственница перед дефлорацией? — он достал из пачки сигарету "Кэптэн Блэк", с наслаждением закурил, закинул ногу на ногу и в очередной раз ухмыльнулся, скользнув взглядом по пачке — Бродяга находил забавным сходство в название сигарет и собственным родовым именем. Чиркнула зажигалка "Зиппо" и по комнате "пополз" отдающий вишней аромат крепкого табака.

А что я мог ему ответить? Что должность учителя ЗоТИ проклята Воландемортом? Что все, кто на нее попадает, заканчивает плохо? Так он и сам все это знает. И более того, сознательно идет на риск. Блэк, он вообще, из тех, кто любит дергать льва за усы и с бесстрашием идиота ждать ответной реакции. Как говорится, бывших гриффиндорцев не бывает!

Хм, в этой ситуации радовало лишь одно — похоже, учителя ЗоТИ подчинялись странной закономерности: один год, в общем-то, неплохой, а второй более опасный. Квиррелл по сути нормально отработал на моем первом курсе и просто исчез. То, что с ним произошло спустя несколько лет уже другая история. А вот Локхарт на следующий год закончил плохо. Люпин на третьем курсе вновь отделался простым увольнением, а уже следующий, Барти Крауч-младший загремел в Азкабан. И если следовать этой логике, то сейчас будет относительно "легкий" сезон и Сириус может повторить учительскую одиссею Квиррелла и Люпина. Отделаться малой кровью, так сказать.

— В общем, за эти летние месяцы мне надо вспомнить, что к чему и подготовиться. Поможешь мне, старичок?

— Конечно, — я кивнул и невольно рассмеялся. Дожили, ученик, закончивший четыре курса, помогает будущему преподавателю! Впрочем, некоторые мысли появились практически сразу. — Колдовать мне Флитвик запретил, но я могу подробно расписать, чему на первом курсе нас научил Квиррелл, на третьем — Люпин и на четвертом — Крауч и Олимпия Максим. Квиррелл вел предмет сносно, а трое остальных, так и вовсе хорошо. Ты просто повторишь их программу.

— А второй курс?

— Там был Локхарт и он лишь пересказывал свои выдуманные подвиги. Впрочем, можно спросить у Луны или Колина Криви.

— Понял... — Блэк с силой, так, что даже щеки ввалились, сделал последнюю затяжку, затушил бычок в тяжелой базальтовой пепельнице и резко поднялся. — Пойду писать письмо Люпину. Пусть он меня погоняет эти два месяца и поможет вспомнить все необходимое.

— Давай, давай... — я задумчиво проводил взглядом его худую фигуру.

Вот так история выдала новый поворот...

Через пару дней мы с крестным выбрались в Лондон. Он покупал все необходимое для своей преподавательской деятельности, а заодно отправил письмо в Хогвартс, в котором указал, по каким учебникам собирается вести свой предмет и какие книги ученикам необходимо прикупить на новый учебный год.

Бродяга колебался в данном вопросе. Вначале я хотел посоветовать ему Герберта Гренчера — я сам ознакомился с ним, и из всего, что прочитал и о чем успел поговорить с друзьями, этот материал был действительно самым эффективным, делающим акцент именно на практике. Там было что-то из серии, что маг должен быть с кулаками, не бояться принимать непростые решения и уничтожать проблемы до того, как они станут действительно опасными.

К сожалению, от данной идеи пришлось отказаться — все это, хоть и эффективный, но скажем так, малость жестковатый, а временами даже и жестокий материал. А подставлять Блэка лишний раз не хотелось.

Сам Сириус склонялся к учебникам Жига Мышьякоффа. Тем более именно по ним вел занятия Римиус Люпин.

Мне удалось уговорить крестного остановиться на книгах Квентина Тримбла — лучшее из того, что фактически попадало под определение Темных Искусств, но на что Министерство и Дамблдор все еще закрывали глаза. Именно по этим книжкам вели свои занятия Квиррелл и Крауч.

Последнее, что мы сделали в тот день — посетили больницу святого Мунго и встретились с Гиппократом Сметвиком. Он вновь осмотрел нас и выписал очередное зелье.

— Это последний или предпоследний раз, — предупредил он меня. — Ты практически достиг всего, чего хотел, и в них больше нет нужды. Для успокоения совести я жду вас зимой.

Десятого июля написал письмо Флитвику в котором отчитался, как выполнил его задание и приглашал в гости. К сожалению, учитель не приехал, сославшись на дела и то, что две недели отпуска уже договорился провести в другом месте.

А еще я беседовал с портретом Вальбурги и старым Кричером.

— Что тебе надо, негодный мальчишка? — обычно такими теплыми, или еще более добрыми словами встречал меня портрет. А потом он начинал ворчать и кричать, жалуясь на падение нравов, отказ от традиций, расшатывание устоев, предательство и тупость.

Мне часами приходилось выслушивать этот бред. И когда я уже совсем отчаялся и решил, что ничего путного с портретом у меня не получится, Вальбурга вдруг неожиданно задала вопрос:

— Постой-ка... А зачем ты меня навещаешь каждый день? — она вся "нахохлилась", как старая ворона, подозрительно поджала узкие губы и окинула меня недоверчивым взглядом.

— Хочу помочь Сириусу и восстановить род Блэков.

— Ишь ты, восстановитель! Молоко на губах не обсохло, а туда же, собрался восстанавливать! Ты мелкий и самонадеянный засранец, если думаешь, что благороднейшему и древнейшему роду Блэков понадобится твоя помощь!

Вальбурга принялась ругаться, и я посчитал за лучшее ретироваться. Вот только мои слова не прошли мимо ее ушей и кое-какие выводы она сделала! И на следующий день Кричер попросил меня спуститься в подвал и поговорить с его хозяйкой.

— Леди Вальбурга ждет вас, молодой господин, — Кричер даже изобразил намек на поклон. Да и себе под нос в этот раз он практически не ворчал. Похоже, мать Сириуса поговорила с домовиком. Хм, забавно, что я размышляю о волшебном портрете, как о полноценном человеке.

— Иду, я человек не гордый, — я кивнул и отправился в подвал. Лёд тронулся, господа присяжные заседатели.

Вот только зачем мне все это нужно?

Во-первых, необходимо получить медальон Слизерина у Кричера. А то старый мухомор, как правильно называл его Сириус, уперся и ни то, что отдавать его не хотел — он и разговаривал-то с большой неохотой.

Ну, а во-вторых, мне нужен сам Бродяга, нужна его помощь и его дом — то место, где я могу спокойно жить, учиться, читать и тренироваться. Да и сам Сириус, как друг мне нужен в первую очередь. И конечно, я обязан попробовать ему помочь.

— Итак, что ты хочешь? — Вальбурга посмотрела мне прямо в глаза.

— Скажите, если Сириус женится на чистокровной волшебнице, это позволит ему вновь стать полноценным Блэком и восстановить род?

— Конечно, ведь он единственный оставшийся в живых прямой потомок мужского пола.

— И что ему еще надо, кроме женитьбы?

— Ты читал наш Кодекс?

— Да, миссис.

— Тогда ты знаешь ответ. Там все написано.

Действительно, Кодекс Блэков расписывал обязанности и права членов рода очень подробно и доходчиво. Читая эту толстенную, пыльную книгу, я не обнаружил ничего страшного и не выполнимого. Блэк должен найти супругу из соответствующей среды, и у девушки за спиной должно быть минимум семь поколений чистокровных магов. Вместе они обязаны родить и вырастить ребенка, желательно мальчика. Четыре раза в год, на астрономические даты, ему предписывается проводить соответствующие ритуалы. Сириус обязан найти тех, кто причастен к смерти Ориона и Регулуса, и отомстить. Он должен взять на себя руководство финансами Блэков, и сделать так, что бы деньги "бегали" и все работало. Ну и еще, он должен принять участие в нескольких магических ритуалах, подтверждая свое намерение и желание, а также для очищения перед входом, так сказать, в новую жизнь.

Ничего сложного, на самом деле, так ведь? Ага, я тоже думаю, что так. Вот только Блэк считал иначе, и во всю эту ритуальщину его и на аркане не затащить. И ему кажется, что слишком уж много этих "должен".

Кое-какие первичные шаги можно было сделать, и от Бродяги они бы не потребовали серьезных энергетических затрат. Главное, это провести церемонию в ритуальном зале, при которой он бы вновь стал полноценным Блэком. И там нет ничего сложного — опытный маг-ритуалист и около часа личного времени, не считая финансовых трат на различные магические компоненты.

Это бы позволило получить доступ ко всем финансам и документам Блэков. А также, например, отправить Кричера на заслуженную пенсию, и призвать нового, энергичного и не слетевшего с катушек, домовика.

Сам Кричер, к такой перспективе, кстати, отнесся вполне благосклонно. Домовики не живут вечно, хотя их век и долог. Но они, как бы это сказать, начинают уставать от жизни, и мечтают вернуться в то место, где существуют изначально в виде духов. Это что-то вроде замкнутого и самодостаточного мира на астральном плане.

Получив предварительное добро Вальбурги, я начал медленно и верно "капать" Сириусу на мозг. Вначале он и слушать ничего не хотел, а потом мне показалось, что дело сдвинулось с мертвой точки, и я рассчитывал, что скоро все закрутится...

Вот только, как оказалось, плохо я знал крестного. Вернее я предполагал, что он может что-то выкинуть, но старательно гнал от себя подобную мысль.

— Я тут кое-что сделал, — Сириус выглядел немного неуверенно. В последние дни он постоянно куда-то отлучался, явно что-то проворачивая. На мои вопросы он отвечал, что навещает Андромеду Тонкс и ее дочь Нимфадору, да еще пару раз встречался в Косом переулке с Нарциссой Малфой. Это была правда... Но не вся.

— Мне уже не нравится, как это звучит, — в тот раз мы находились в просторной, немного мрачноватой гостиной.

Я сидел на узком вытянутом стульчике, рассчитанном на двух человек, повернувшись спиной к роялю и упершись локтями на закрытую гладкую крышку, лак на которой от времени уже пополз паутинкой.

В середине комнаты, напротив друг друга, находились два невысоких дивана. Сириус расположился в одном из них. По правую руку от него находился камин, незажженный по случаю лета. А над камином висело большое зеркало, отражающее массивную люстру с несколькими шарами.

Под ногами у нас лежал слегка выцветший, но все еще роскошный персидский ковер. Потолок находился на расстоянии ярдов четырех, не меньше, от пола. Как и все в доме Блэков, данное помещение создавало слегка мрачноватую, старинную и величественную атмосферу.

— В общем, в связи с тем, что меня пригласили в Хогвартс, я немного позаботился о твоем будущем.

— И?

— Я передал тебе все свои права и обязанности, как последнего мужчины рода Блэк и сделал тебя главным.

— Что?

— Теперь ты формально глава и наследник Блэков. Ну, пока я жив, а ты несовершеннолетний, твоя власть не такая полная. Но теоретически, ты теперь главный. Извини, но я не желаю участвовать во всем том дерьме, в которое ты меня втягиваешь.

— Твою ж мать, Бродяга, — я не сдержался и от души выругался. — Я столько часов провел с твоей мамашей! Мы так много планировали, обдумывали план и необходимые заклинания, чтобы минимизировать все и тебе было бы не так сложно... А ты все, единолично, в один момент, похерил. Спасибо тебе, черт бы тебя подрал! — я отошел к окну и встал к нему спиной, засунув руки в карманы.

На улице было тепло и светло. Пахло политым газоном и бензином. Молодая женщина везла перед собой коляску с ребенком. На противоположной стороне стоял высокий полицейский в форме. Около работающей машины разговаривали двое мужчин, судя по виду, приятели. Они над чем-то громко засмеялись. Городская идиллия...

— Прости, старик, — Блэк подошел и положил руку на мое плечо. — Я понимаю, ты хочешь помочь, но позволь мне самому решать свою судьбу. Я так хочу и это мое, понимаешь, мое, личное! Не могу и не хочу я влезать в эти дела, меня они словно душат, до такой степени все чуждо, — он говорил быстро, от сердца.

— Ты хоть осознаешь, что на тебе может закончиться такой славный род? Блэков больше не будет! Разве это нормально?

— Если у меня будут дети, то они наследуют мое имя.

— Формально. Но они так и не станут полноценными Блэками.

— Ну и хорошо. А если захотят, то и сами сумеют провести нужные ритуалы и стать кем нужно.

— Да? Уверен? А если они появятся, вырастут и спросят, "папа, как же ты так накосячил", что ты им ответишь?

— Да ничего я не накосячил. Тем более у тебя теперь есть некие права. Ты сам можешь возродить Блэков.

— Это называется, перекинуть ношу на чужие плечи. Спасибо тебе, Бродяга!

Я пошевелил плечом, сбрасывая его руку, и отправился в свою комнату.

Крестный дал мне возможность побыть одному и спокойно все обдумать. И чем больше я думал, тем меньше и меньше во мне оставалось гнева. И в самом деле, а с какого это права я взялся и решаю судьбу другого человека? Разве он просил об этом? Разве намекнул?

Охренеть, вот так, незаметно, я начал повторять путь Дамблдора — пусть и масштабы пока куда скромнее! Влезая в чужую судьбу, указывая людям, как нужно и как правильно, я манипулирую, ограничиваю свободу воли. А это плохо, так как в таком случае я беру на себя чужую карму и судьбу. И Флитвик не раз говорил мне, что это не пустой звук!

— Туше! — Малфой двигался легко и непринужденно. Он в очередной раз легко миновал мой блок и уколол шпагой в живот.

Сегодня мы, считай, второй час упражнялись в фехтовании. У Блэков нашлись хорошие старинные шпаги с затупленным острием, на которые Драко, в целях еще большей безопасности, нацепил винные пробки.

Моя рука с удовольствием ощущала тонко выделанную кожу на рукояти шпаги, а ее вес казался надежным и внушающим уверенность.

Малфой был еще тем буквоедом — когда я просил его позаниматься, а произошло это не в первый раз, он неизменно выдерживал все процедуры — заставлял нас надевать специальную одежду и соблюдать некоторые церемонии, касающиеся приветствия соперника и всего остального.

— Смотри, вот вариант стойки, которая носит название "венгерской". — Гох выдвинул вперед правую ногу, левую руку упер в пояс, а правую, со шпагой, выставил в септима. — Смотри на мои ноги. Раз, — он изменил их положение. — Два, — еще шаг. — Три.

Малфой перемещался плавно и легко. Наблюдая, казалось, что повторить подобное раз плюнуть. Сам-то он признавался, что мастером в этом деле не являлся, вот только на фоне моего полностью никакого уровня, выглядел как Атос или Дартаньян — настоящих виртуозов при обращении со шпагой в "Трех мушкетерах".

Изучив стойку и постаравшись запомнить наиболее оптимальное нападение и уход в защиту, мы решили перейти к схватке.

Я попытался скопировать венгерскую, а Малфой встал в испанскую стойку — он вообще уважал эту школу, которая носит название дестреза. Гох развернулся ко мне правым боком, немного отклонил корпус назад и вытянул шпагу вперёд. Кончик дернулся и замер совершенно неподвижно, целясь в глаза. Левая нога друга вытянулась в сторону и оперлась на носок, а кисть левой руки зафиксировалась в районе плеча.

Кроме непосредственного занятия фехтованием, я получал и эстетическое удовольствие, наблюдая за действиями и движениями Драко. Как-то у него это все получалось непринужденно и изящно...

Я, как мог, сделал шаг вперед и постарался произвести укол из терции.

Малфой лишь слегка пошевелил кистью, пуская мой клинок вправо от себя, и тут же уколол меня в предплечье. Продолжая движение, он сместился и ударил в грудь — его шпага даже немного выгнулась.

Он быстро отступил и отсалютовал.

— Твою ж мать, — я беззлобно выругался. — Чувствую себя деревенским увальнем.

— А ты что, думал, раз-два и уже мастер? — немного рисуясь, резко, так, что сталь "запела", он сделал несколько взмахов клинком. — Продолжим?

— Давай.

Еще минут двадцать он гонял меня, как опытный ветеран, выбивая всю дурь из деревенского новичка, только-только попавшего в армию.

— Не, на сегодня хватит. Наелся! — я вытер пот со лба и устало, но вместе с тем и довольно, вздохнул.

Фехтование мне нравилось. Мало того, что оно позволяло развивать гибкость и координацию, так еще и будило какие-то забытые или непроявленные чувства. Все мы в душе мальчишки, и звон шпаг будоражит наши сердца.

Благодаря Малфою я уже неплохо освоился во всех этих терминах — секунда, прима, секста, кварта, восьмерка, укол, взятая защита, темп, парад*.

А вот во всем остальном так и оставался дилетантом. Несмотря на те приемы и упражнения, что показывал мне Флитвик, развивая необходимые магу качества, я ничего не мог противопоставить другу. Да оно и понятно, чтобы чего-то достичь, надо приложить упорство, силу воли и потратить немалое время.

Малфой занимался фехтованием с семи лет. Без фанатизма конечно, но раза три в неделю он находил на это время. Отсюда и результат.

— Слушай, а против магов можно так сражаться?

— Нет, неэффективно, — Малфой вздохнул. — Хотя, некоторые используют одновременно и палочку и что-то легкое, вроде кинжала или даги в другой руке.

— А ты?

— К этому надо привыкать и серьезно заниматься. Да и кто мне даст ходить по Хогу с кинжалом наперевес? — он хохотнул. — У Макгонагалл инфаркт случится, а у столь любимых ею Уизли днище выбьет, и они получат лишний повод для своих дебильных шуточек.

Через полчаса, приняв душ и приведя себя в порядок, мы расположились в моей комнате.

Драко занял вместительное кресло в углу и вытянул ноги, положив их на небольшой пуфик.

Из одежды на нем были туфли-мокасины, джинсы и легкий пуловер. Не знаю, откуда пошел миф, что волшебники совсем не разбираются в одежде простых людей и частенько надевают не подходящие друг к другу вещи? Даже странно такое слушать, если честно.

Большинство из тех, кого я знал, включая министра Фаджа, Сириусу Блэка, Руфуса Скримджера, семью Малфоев и Диггори, Эдуарда Дюпре и Ксено Лавгуда, знали, как одеваться, и делали это даже с некоторым вкусом.

Некоторые маги принципиально не любили обычных вещей и предпочитали мантию на любой случай жизни. Но таких находилось не так уж и много — Дамблдор, Снейп, Макгонагалл...

Те же Малфои, все как один, обладали несомненным вкусом и умели не только надевать обычную одежду, но и правильно ее носить.

А иные, такие как Ксено, иногда позволяли себе необычные вещи, вроде камзола, треуголки или цилиндра, но и тогда было ясно, что они знают, что делают и просто наслаждаются процессом.

Да что там говорить, если даже Артур Уизли, который тащился от всего магловского, и который каждый раз проявлял восторг при виде вещей простых людей, практически всегда носил костюм-тройку с галстуком.

Да и нет у магов никакой особой одежды кроме мантии — по сути, они носят все то же, что и простые люди.

— Хотел с тобой обсудить кое-что, — в голосе Малфоя чувствовалось тщательно скрываемое напряжение.

— Валяй, — я сгреб в кучу несколько подушек-валиков и неплохо устроился на кровати, наслаждаясь заслуженным отдыхом.

— Мне тут письмо от Флитвика пришло. В общем, он предложил стать старостой...

— Красавчик, рад за тебя, — я ответил совершенно спокойно. Теперь понятно, почему Малфой переживает — наверняка думает, что я расстроюсь, что значок дали не мне.

А вот он и не угадал. Флитвик еще раньше мне сказал, что на роль старосты он планирует Малфоя. Тогда, насколько я понял, учитель хотел посмотреть на мою реакцию, проверить на чувство собственной важности и тщеславность. А я что? А я ничего! Даже рад такому повороту. Ведь не все понимают, что быть старостой это не только почетно, но и крайне муторно. Постоянно следить за малышней, поддерживать порядок, отчитываться перед Флитвиком и старостами школы — в общем, как не трудно понять, еще тот геморрой.

— Значит, обиды не держишь?

— Никакой! А кто второй староста? Хотя, что тут гадать, и так ясно...

— Ага. Грейнджер, — он ухмыльнулся. — С ней не заскучаешь.

— Надеюсь, что найдя, куда тратить энергию и время, она немного успокоится.

— Слушай, неужели тебе действительно безразлично, станешь ты старостой или нет?

— Абсолютно. Я даже рад, что этого не произошло.

— А вот для меня, и даже больше для отца и матери, это очень важно, — Драко вздохнул. — Для них это знак престижа и проявления уважения к нашей семье.

— Ну и хорошо, — я зевнул, вытащив палочку, и принялся отрабатывать невербальные чары.

— Может, перекусим? — Малфой минут десять молча читал взятую с полки "Одиссею капитана Блада", а потом отложил ее в сторону и задумчиво посмотрел в окно.

— Давай. Кричер! — После обряда проведенного Сириусом, Кричер стал ко мне более лояльным. Он все еще продолжал ворчать, но дело свое делал. И, как мне кажется, он немного ожил — появление в доме людей, циркуляция магической энергии придало ему сил и вывело из состояния невменяемости.

Старый домовик появился практически сразу. Мне он кивнул, а вот перед Драко не поленился и изобразил поклон. Малфоя он уважал, ведь в глазах домовика он идеал волшебника и полностью соответствовал этому высокому званию.

— А что Сириус? — спросил Драко, после того, как Кричер вернулся с подносом, заставленным различными продуктами: "эрл греем" в чайнике, сахаром, сливками, джемом, тарелкой с грудинкой и беконом, нарезанным хлебом и маслом.

Кричер все умело и даже красиво поставил на стол, сервировал и исчез.

— Он с Люпином у себя в кабинете занимается, — я не делал секрета перед друзьями, кто со следующего года будет у нас вести ЗоТИ.

— Что, он его натаскивает?

— Ага, — ответил я, сооружая сложный бутерброд. Грудинка была выше всяких похвал — нежная, слегка копченая, с тонкой полоской сальца — все, как я любил.

— Ну и как думаешь, что из всего этого получится? — осторожно спросил друг.

— Ну, всяко лучше Локхарта или Квиррелла. Не думаю, что Блэк будет вести хуже Люпина, а он, вспомни, вполне нас устраивал.

— Это да, — согласился Малфой.

— Блэки традиционно хороши в боёвке, и как я понял, Бродяга будет делать акцент на практику, — поделился я своими соображениями.

— Звучит обнадеживающе. Жаль только, что возможно с этим турниром я не смогу все это дело полноценно застать.

Мы принялись за еду, обмениваясь незначительными репликами.

Еще вчера, когда я рассказал Драко о Сириусе, он поделился и своим секретом — в этом году в школе Колдовстворец будет проходить турнир Зельеваров. Событие это крайне серьезное и происходит раз в семь лет.

Драко планировал там участвовать. Он и так был чертовски хорош в зельеварении, а с целью сделать его еще лучше Снейп практически два летних месяца будет его серьезно и основательно натаскивать и готовить.

Он и ко мне-то в гости сумел вырваться буквально на сутки, воспользовавшись какими-то неотложными делами у Снейпа.

Малфой рассказал, что от Хога в Колдотворец отправится делегация. Предположительно возглавит ее сам Снейп, который наберет дюжину, или чуть больше учеников, примерно так, как было в прошлом году, когда к нам приезжали ученики из Шармбатона и Дурмстранга.

Драко очень часто обладал свежей, практически никому не известной информацией. Он говорил, что сначала, в течении сентября в Хоге пройдут соревнования, при которых будет выбран лучший зельевар из учеников. Он-то и будет представлять всю школу, а остальные будут группой поддержки.

И хотя традиционно, на этом турнире из участников больше всего семикурсников, но также часто попадаются и талантливые ребята с более младших курсов.

— А с чего мне не участвовать? — как-то поделился Малфой. — Ты на четвертом курсе победил семикурсников в турнире трех волшебников, значит и у меня на пятом будет шанс.

В его словах был крепкий резон. Я не видел адекватных ему по силам и талантам зельеваров на старших курсах.

— А как же квиддич? — поддел я его в том разговоре и Драко невольно скривился. Квиддич для него это серьезно. Тем более Малфой на этой почве близко сошелся с капитаном Когтеврана Роджером Дэвисом. Они вместе придумывали тактику, различные приемы и схемы нападения и защиты. Роджер доучивается последний год и само-собой, Малфой станет новым капитаном команды нашего факультета.

— Не трави душу. Это как серпом по яйцам, — скривился Малфой. Он "подцепил" от меня несколько выражений, и это, последнее, после того, как я объяснил смысл, особенно пришлось ему по сердцу.

— Я хотел еще кое о чем поговорить, — после перекуса сказал Малфой. — Не о значке старосты, а о действительно важных вещах.

— Это можно, — я подавил зевок. После еды как-то резко и сразу захотелось подремать. Прогоняя усталость, я подошел к окну, распахнул шторы и приоткрыл форточку. В комнату ворвался свежий ветерок, отчетливо отдающий городским смогом.

— Ты, конечно в курсе, что у многих древних родов полно недругов и периодически они насылают те или иные проклятия.

— Да, об этом я читал.

— У Малфоев есть несколько "прилипших" проклятий различной степени вредоносности. Одно из них получил предок, уничтожая чернокнижника на Фарерских островах в семнадцатом веке. Того колдуна он убил, но взамен получил проклятие — с тех пор Малфои могут иметь лишь единственного ребенка в одном поколении.

— Невесело, — я кивнул. Старые магические семьи медленно, но верно тают в количестве своих членов. Это неприятный для многих факт, на который особо сильное влияние оказали войны, развязанные Гриндевальдом и Воландемортом. На этом фоне не имеющие возможности завести второго ребенка Малфои выглядели не самыми счастливыми. Интересно, уж не здесь ли кроется начало их осторожности и желании оставаться за спиной, играя роль "серых кардиналов"? Ну, а что, будешь тут осторожен, зная, что род может легко прерваться.

— Да, невесело, — согласился он, и его серые глаза остановились на мне. — Но у нас есть одно Пророчество.

— Неужели? Я так понимаю, это вещи откровенно мутные. К тому же, если пророчество благоприятное или заманчивое, маги пытаются сами под него подстроиться.

— В точку, — он вновь кивнул. — Дед Абраксас получил именно такое. Вот послушай, — и он небрежно продекламировал:

Дважды дракон полетел.

Мастерски брат в том помог.

Остров овечий забыт!

— И всё? — я так и не дождался четвертой строчки и меня неожиданно осенило: — Неужто, это хокку*?

— Да, оно, — друг странно на меня посмотрел. — Дедушка путешествовал по миру, и в Японии, в одном из кварталов Киото ему и сделали это предсказание.

— Любопытно.

— В нем каждое слово имеет смысл. Знал бы ты, сколько времени и дед и отец с ним занимались.

— Продолжай.

— В общем, как ты правильно и сказал, они принялись подгонять события под пророчество. Люциус уже был рожден, но его сына — меня, они назвали Драко. Так появился первый дракон.

— Уже интересно, — Малфой встал и принялся ходить по комнате. Похоже, парень немного нервничал.

— Дважды драконом я стал, когда ты совершенно случайно дал мне прозвище Гох. И заметь, никто и ничего не подгонял. Мои вообще думали, что данное упоминание как-то связано с нашим семейным гербом* или девизом Хогвартса*.

— А что значит "полетел"? — я сел на кресло, откинулся назад и закинул ногу на подлокотник.

— Ранее были различные идеи — и полеты на метле и левитационные чары... Все решилось куда проще. Я неожиданно, снова благодаря тебе, поступил на Когтевран. Наш символ — ворон, который летает. Так, формально, и я полетел.

— Хм... В таком разрезе вторая строчка смотрится интересно.

— Ага. Дед думает, что "мастерски" это значит, не только умело, но и то, что ты можешь получить этого самого мастера.

— Мне еще до мастера далеко... С "помог" ясно. Но дальше "брат", а не "друг".

— Да... — Малфой отвернулся к окну и замолчал. — Ты можешь стать братом, если мы проведем соответствующий обряд. Понимаешь, о чем я? — он развернулся и твердо посмотрел мне в глаза.

Знал ли я, на что он намекает? Конечно, знал. Перелопачивая Кодекс Блэков и другую их фамильную литературу, я наткнулся на этот обряд, при котором два друга, абсолютно доверяющие друг другу, смешивают кровь и становятся братьями.

Смысл его в том, чтобы усилить сильные и хорошие качества и стороны друг друга, и по возможности уменьшить плохие и негативные.

Определенно, такой ритуал может помочь Малфоям, хотя в ритуалах я и не специалист. Здесь чувствуется хороший потенциал.

Это серьезное действие и ответственный поступок, при котором два человека во многом разделяют общую судьбу. Как говорится, вместе и в горести, и в радости.

— Не подумай, что дело в этом пророчестве, — торопливо заговорил Малфой. — Я ничего про него не знал ни на первом, ни на втором курсе. И мы стали друзьями не из-за того, что так хотели мои родичи.

На щеках Гоха появились красные пятна. Да уж, наверняка ему непросто говорить подобные вещи. А еще хуже, если я подумаю, что Малфои собираются меня использовать.

Вообще-то, я так и подумал, особенно в первый момент. А потом рассмеялся и понял, что у этой семьи невероятные способности и у них как-то само-собой получается совмещать подобные вещи — дружбу и пользу, бескорыстность и личный интерес.

Хотя, о чем это я? Вот, вроде как и забыл, что именно я и организовал нашу дружбу, и сделал так, что мы все учимся на одном курсе... С этой точки зрения намек Драко звучит даже справедливо и правильно. Ведь дружба это не игра в одни ворота. Всегда надо не только что-то забирать, но и давать.

— Здесь надо думать, Гох. Ты же понимаешь меня? Я не могу вот так сразу дать ответ. И дело не в нашей дружбе, а в том, как это на нас с тобой повлияет. Понимаешь?

— Само собой, — он шумно вздохнул. — Ты правильно говоришь, что надо подумать. В конце концов, мы же не бестолочи Уизли! И мы не на Гриффиндоре, чтобы вот так, не подумав, совершать такие судьбоносные поступки.

— Хорошо... А что с последней строкой? — я перевел тему и Драко сразу за нее ухватился.

— Тут все просто. Овечьи острова это Фарреры, именно там предка и прокляли. А слово "забыт" следует понимать, что про проклятие можно будет забыть, если мы станем братьями.

— Да уж, круто все сошлось.

— И не говори. Дед и отец, когда это поняли, и сообразили, что наше пророчество начало исполняться, чуть кипятком не зассали от радости, — он рассмеялся.

— Слушай, а вот такой вопрос — как ты это на практике будешь осуществлять? Вот родился у тебя первый ребенок... Допустим, назовешь ты его Скорпиусом, — я заметил, как его брови от удивления поползли вверх. — А потом, что? Будешь кувыркаться с женой в кровати с ночи до утра, надеясь, что все еще раз получится?

— Ну, а что, не самое плохое занятие на свете, разве нет? — он не выдержал и захохотал.

— Еще бы. Вот только непонятно, как проклятие снимется?

— Мы выполним предсказанные условия. И твоя кровь, смешавшись с моей, поможет его окончательно аннулировать. Это значит, что моя жена, кем бы она ни была, получит шанс на вторую беременность.

Мы еще немного обсудили проклятие Малфоев и переключились на другие темы.

А у меня появилась новая причина задуматься. Драко сделал мне очень серьезное предложение и его надо тщательно и всесторонне обдумать, при этом обязательно посоветовавшись с Флитвиком и Сириусом.

Хотя Бродяга, несмотря на симпатии к Нарциссе, матери Драко, скорее всего будет против.

Понятное дело, я получу официальную помощь и поддержку Малфоев. А вот что придется отдать взамен? Драко я считаю другом и доверяю ему. Также я уверен, что и он ко мне относится соответственно. И все же, надо думать...

Кстати, можно и у Луны об этом спросить. Вдруг она что увидит?

Тот вечер мы закончили просто шикарно. Сириус распрощался с Люпином и мы втроем выбрались в город.

Поначалу, пока мы ждали внизу одевающегося Сириуса, Драко намекнул, что был бы не прочь навестить "Ночной фонарь".

— Извини, но не могу, — я развел руками.

— Ясно. Это из-за Луны? — он всегда отличался сообразительностью. — Боишься, что узнает?

— Она узнает, но я не боюсь. Просто не хочется врать и обманывать.

— Понимаю, — он хмыкнул. — А ты молодец. Вот только что с таким раскладом будешь делать? Смотри руки не сотри, — он громко, в голос заржал.

Да, в "Ночной фонарь" мы не пошли. Зато заглянули в кинотеатр. С этим явлением Сириус ранее был знаком. А вот для Драко все в новинку.

Я повел их на один очень неплохой фильм. Назывался он "Побег из Шоушенка". Фильм вышел практически год назад, еще в девяносто четвертом, но благодаря невероятной популярности его прокат в Англии продлили.

Сказать, что Сириус был впечатлен, значит, ничего не сказать. Близкая и знакомая история заставила его ощутить и пережить массу эмоций. У него даже глаза увлажнились в самом конце.

Ну, а Драко, который может, так и не понял всю глубину ленты, был впечатлен совсем другим — кинотеатром и кинематографом, как видом современного искусства. А так как парень он умный, то и я уверен, это добавит ему определённых и правильных мыслей о маглах и о том, так ли уж всесторонне превосходят их маги.

Комментарий к Глава I

секунда, прима, секста, кварта, восьмерка, укол, взятая защита, темп, парад* — термины связанные с фехтованием.

хокку* — иначе хайку, жанр японской поэтической миниатюры, требует от читателя интенсивного домысливания. Классическое японское трехстишье состоит из 17 слогов, так называемая схема 5-7-5. Впрочем, многие хокку, так же, как и пророчество Малфоев, не соблюдают классического размера.

с нашим семейным гербом* — У Малфоев на семейном гербе два стилизованных дракона поддерживают щит с буквой "М".

девиз Хогвартса* — не буди (или не щекочи) спящего дракона.

========== Глава II ==========

— Здравствуй, малыш! — я обнял Луну и крепко прижал к себе. Больше двух недель я ее не видел и успел соскучиться.

— Гарри! — она поцеловала меня, а потом откинулась назад, опираясь спиной на мои руки и внимательно смотря в глаза. — Пойдем, папочка тоже будет рад тебя видеть.

Взявшись за руки, мы отправились в дом Лавгудов. Я не был здесь практически целый год.

Ксенофилиус многозначительно усмехнулся, увидев меня, и крепко пожал руку.

— Давайте пить чай, — так он сказал и весело подмигнул дочери. Луна улыбнулась и убежала на кухню. — Ну, как твои дела? — он повернулся ко мне и задумчиво осмотрел с ног до головы. Сегодня на нем были легкие брюки и тонкая, по случаю хорошей погоды, рубашка. Две верхних пуговицы расстёгнуты и в вырезе, на тонкой цепочке висел старинный талисман — треугольник с заключенным в него кругом и вертикальной чертой. Судя по блеску металла, он изготовлен из платины.

Я знал, что медальон обозначает три Дара Смерти. Треугольник — это мантия-невидимка, круг — воскрешающий камень, а вертикальная черта — бузинная палочка.

Хм, это немного таинственно. Случайно или нет, Ксено нацепил эту побрякушку? И догадывается ли он о моем увлечении Дарами и тем фактом, что два из них у меня уже есть?

Отца Луны я знал уже не первый год, и чем больше я на него смотрел, тем тверже верил в то, что он серьезный человек, крайне продуманный маг, и ничего просто так не делает...

Его посыл стоило обдумать. Память подсказала, что в каноне на свадьбе Билла Уизли и Флер Делакур Ксенофилиус Лавгуд так же надел этот медальон. Там еще даже чуть стычка не произошла из-за того, что приглашенный Виктор Крам по незнанию вдруг решил, что это знак Гриндевальда. Он бы еще предположил, что это Всевидящее Око иллюминатов!

Ну, и конечно, Поттер все видел, но намеков, по своей обыкновенной привычке, не понял. Да и вообще он об этом даже не думал...

А мне вот интересно, зачем это Ксенофилиус Лавгуд "засветил" перед Поттером свой интерес?

После чая и кексов с изюмом мы с Луной вышли на улицу, и я предложил навестить Седрика Диггори — благо до его дома тут рукой подать.

— Давай лучше завтра, Гарри, — предложила девушка.

— А почему не сегодня?

— Так я успею испечь пирог, — прозвучал ответ, и я искренне удивился. Как-то не складывалась у меня в голове, что Лу умеет готовить. В моем понимании, кухня и эта изящная девушка вещи диаметрально противоположные. А вот поди-ка ты, как все оказалось в жизни!

— Я решила заниматься йогой, — поделилась Луна.

— В самом деле? А зачем?

— Гибкость тела и правильное течение магии. Не хочешь присоединиться? Будем изучать вместе. Сначала начнем с дыхания, потом изучим позы и перейдем к более сложным разделам.

— Ты так говоришь, словно прекрасно обо всем знаешь.

— Папочка серьезно занимается йогой, и он мне много что рассказал. Ну, так как?

— Я бы с радостью, правда, но пока отвечу отказом. Меня один Флитвик так гоняет, что боюсь ни на что другое времени просто нет, — жаль, конечно, что я ответил отказом. Но когда Луна чем-то увлекается, то она увлекается всерьез и надолго. — Давай посмотрим, как пойдет учебный год, и тогда я все решу. Хорошо?

— Хорошо, — она не выглядела сильно расстроенной, наверняка предполагая, что примерно так я и отвечу.

— А ты молодец, — я поцеловал ее.

Мы прилегли на траву недалеко от дома Лавгудов и принялись наблюдать за облаками.

— Джинни Уизли несколько раз заходила ко мне с начала каникул, — неожиданно произнесла девушка.

— И что ей от тебя нужно?

— Так, по мелочи, девичьи штучки, — Луна задумчиво накрутила прядь волос на указательный палец.

— Мне она не нравится, — признался я.

— Знаю. Я тоже ей не доверяю.

— Ну и правильно.

— Ой, смотри, вон то облако похоже на профиль Флитвика, — она засмеялась.

— Ага, а вон-то на бегущую лошадь.

Несколько минут мы просто дурачились, придумывая всевозможные ассоциации. Когда это занятие приелось, Лу неожиданно попросила:

— Можно мне посмотреть на твою палочку?

— Конечно.

Мы обменялись. Ее палочка была темно-зеленого цвета, небольшой, я бы сказал, аккуратной, покрытая растительным узором, изготовленная из дуба и волоса единорога.

Мысленно я произнес "люмос". На кончике зажегся небольшой огонек. Я провел еще несколько вербальных и невербальных заклятий и перевел взгляд на девушку — она занималась тем же.

Палочка Луны была теплая на ощупь, ласковая. В ней чувствовалась тайна и хороший потенциал. И еще я отчетливо понимал, что она мне не подходит.

— Что думаешь насчет моей палочки? — спросила она.

— Она спокойная и загадочная. А моя?

— Добрая и умудренная.

Мы рассмеялись, я убрал возвращенную палочку в чехол, а затем повернулся на живот и начал целовать Луну. Она практически сразу оплела мою шею руками, закрыла глаза и отдалась моменту.

Магия начала бурлить в моей крови. Странное дело, но я уже успел понять, что возбуждение для мага и простого человека это две совершенно разные вещи — у мага все более ярко и объёмно. И его состояние эйфории не только связано с телом и эмоциями, но еще и с энергией, которая ощущается как невероятно сильный и мощный поток.

Флитвик говорил, что если два мага, мужчина и женщина, хорошо подходят друг другу, то их взаимные ощущения, в том числе и оргазм, могут достичь нереальных вершин. Хотя тут важны не просто внешние симпатии и физическая привлекательность партнеров, а их духовное соответствие.

Я провел рукой по точеной шее девушки и ощутил бешеный пульс. Луна вообще "заводилась" очень легко, буквально с пол-оборота.

В моей прошлой жизни было немало женщин. Некоторые из них любили изображать невероятный накал эмоций и чудовищной силы оргазмы, на самом деле являясь холодными и никакими.

Были и другие — невинные скромницы, которые старательно прятали внутри себя целый вулкан страстей и сексуальной энергии. И проявлялось все это лишь в постели.

Похоже, малышка Лу относилась ко второй категории. Вот только в ее глазах я видел такое безграничное доверие, что это накладывало на меня серьезные моральные обязательства. Я не имел права на ошибку, особенно в отношении того, кто так мне верил.

И поэтому приходилось наступать ногой на... кхм... горло собственной песне. И с чем-то большим, чем простые объятья и поцелуи, я не торопился. Всему свое время.

Мифы о том, что в Хоге старшекурсники трахаются дни и ночи напролет, безостановочно меняя партнеров и не заморачиваясь никакими моральными обязательствами, на самом деле сильно преувеличены. Весьма сильно, я бы сказал.

Нормальные люди, если что и делают, стараются все это оставлять в тайне. Тот же шестикурсник Седрик Диггори встречался с пятикурсницей Чжоу Чанг. Я не знаю, был ли у них секс, но на людях они это никак не показывали. И это, как я думаю, правильно.

Вообще, около сорока лет назад в Хогвартсе Чары разделялись на два раздела: Мужские и Женские. И там, особенно на старших курсах, изучали серьезные и правильные вещи — о контроле и развитии сексуальной магии, об обрядах и ритуалах, о первом разе, который очень важен, особенно для девушек, и о том, как правильно зачать детей, выбирая для этого благоприятное время и наилучшего партнера.

Пришедший в Хогвартс Дамблдор с легким сердцем, уверенно и безжалостно, выкинул огромный пласт древней магии в помойное ведро, посчитав все это архаичным пережитком и устаревшим суеверием. И мой учитель, Филиус Флитвик с тех пор стал вести единый для мальчиков и девочек предмет Чары.

Следом Дамблдор "кастрировал" Защиту от Темных Искусств, единолично посчитав, что половина заклинаний и старинных традиций не соответствует духу эпохи и вообще, дурно пахнут.

Так же он отменил некогда очень популярный и сложный предмет Алхимию и вывел его в разряд факультатива. На практике это означает, что если на шестом курсе найдется необходимое количество желающих (больше десяти), то руководство школы может пошевелиться и рассмотреть возможность пригласить соответствующего преподавателя.

За мои четыре полных учебных года я так ни разу и не видел, чтобы старшие курсы изучали Алхимию.

Ну, и уже при нас Дамблдор нанес мощный и сокрушающий удар по предмету Уход за животными — раньше он носил название Магзоология. Мало того, что от прежней учебной программы осталась едва ли треть, так и поручили ее Хагриду, который в свое время даже не смог закончить третьего курса. Магзоология стала всего навсего Уходом. Разница понятна даже на слух.

Драко уже не раз сообщал мне, что и в Министерстве и среди старых родов зреет недовольство Дамблдором. Причем недовольство не только им самим, как политической фигурой и сильным магом, но и раздражение его учебной программой. Все чаще стали раздаваться голоса о том, что благодаря Дамблдору некогда элитная Школа превратилась в самое заурядное ремесленное училище.

Ну ладно, что-то я разошелся. С такими мыслями надо самому себе предвыборные речи писать и в большую политику идти. Возвращаясь к сексу — конечно, как и в каждом коллективе или группе, в Хоге были девушки, про которых можно сказать, что они "слабы на передок". Были и парни, которые трахали, все, что шевелится и подает признаки жизни (правда, чаще это происходило в их воспаленных мечтах). Вот только к таким людям относились слегка снисходительно, и за серьезных магов не принимали.

Сексуальная магия и сексуальная энергия это вполне объективный факт, и с этим не поспоришь. Разбрасываться спермой направо и налево для парней, и раздвигать ноги перед каждым вторым для девушек не самое правильно решение. И большая часть юных магов знала это прекрасно.

— Почему ты выбрал меня? — неожиданно спросила Лавгуд.

— Ты удивительная и неповторимая, — сразу, не задумываясь, ответил я. — И с тобой очень хорошо.

Она ничего не ответила на эти слова, а лишь пододвинулась поближе и крепче сжала мою ладонь.

В бескрайней синеве неба все также плыли на восток одинокие облака. Мягкая, шелковистая трава словно ласкала и дарила новые силы. От хорошо прогретой земли шло тепло. Вдалеке чирикали птицы, и из дома Лавгудов пахло свежемолотым кофе.

Вернувшись в особняк Блэков на Гриммо-12, я поймал себя на ощущение, что чувствую странный "зуд" — магия бурлила и словно звала.

Я спустился в тренировочный зал, принялся создавать заклинания и почти сразу почувствовал, что что-то изменилась. Магия стала ближе, понятней, появилось какое-то неуловимо ощущение: раньше я заучивал то, или иное движение палочки потому, что мне его показал Флитвик. Сейчас же я словно начал понимать, почему палочка должна двигаться так, а не иначе.

Концентрация получалась легче, а создаваемые чары сильнее. Энергия бурлила в крови и требовала выхода. Одно заклинания шло за другим — легко, изящно и естественно. Если бы я был в компьютерной игре, то однозначно бы сказал, что взял новый уровень.

Вечером мы с Бродягой провели учебный бой. Магия тренировочного места страховала нас и не давала возможности довести дело до смертоубийства или серьезных травм.

Мы перемешались по каменному полу и прятались между колоннами. Защищенные светильники давали достаточно света, одновременно создавая области с тенью и откровенной темнотой — все сделано для нормальной, полноценной тренировки, приближенной к жизни.

Заклинания сменяли друг друга... Ледяные сосульки, левиосы, молнии, удары чистой энергией, орбисы, экспульсо — все это чередовалось друг за другом, пока мы непрерывно двигались, перемещались, уходили от чужих атак и пытались поймать противника.

В тот вечер все немного изменилось. Бродяга уже не казался мне таким опасным и серьезным противником. Похоже, я приблизился к его уровню.

Закончилось все тем, что мы начали аппарировать по подвалу, пытаясь одновременно достать друг друга. Блэк разошелся не на шутку, и в какой-то момент мне пришлось туго. На шестой аппарации он все же сумел меня подловить, неуловимым движением схватил за шею и приставил палочку к щеке.

— Туше! — я рассмеялся, признавая поражение.

— Ты прибавил Гарри, реально прибавил! — мы стояли рядом — взмыленные, потные и улыбающиеся. — Я уже думал, что все, выдохнусь и меня можно брать голыми руками.

То, что Сириус меня победил, нисколько не смущало. Он серьезный маг из крутого магического рода, который на протяжении веков славился своими бойцами. Мужчины Блэки вообще любили охотиться на всяких магических тварей повышенной опасности и предпочитали решать большую часть проблем с остальными людьми с помощью мощи и силы. Женщины были более коварны и изобретательны, но и они многого стоили в бою.

И то, что Блэк не обладает полной силой своего Рода, то, что он "лишенный доверия" и провел много лет в Азкабане, где неизбежно ослаб, не сильно влияло на все это. Он был хорош. Сейчас, после тренировки я понимал, что ещё чуть-чуть, и я смогу его победить. Это безумно радовало.

За ужином мы продолжили обсуждение нашего поединка. Бродяга был возбужден и весел — ему нравилось ощущать вкус жизни и понимать свою важность для других людей. Ну и у меня также имелся повод для веселья. Похоже, у меня намечался прорыв.

Я чувствовал, что горизонты магии распахнулись...

После ужина я написал письмо Флитвику в котором рассказал про произошедшее и все те ощущения, что я сегодня испытывал. Интересно, что он ответит?

На следующий день я вновь аппарировал к дому Лавгуд и мы с Луной посетили Седрика. Я снова почувствовал вчерашний эффект — перемещение далось мне легче и четче, чем в прошлые разы.

Диггори жили во вместительном двухэтажном коттедже с просторной верандой. Перед домом находился садик с многочисленными клумбами и цветами. Похоже, это миссис Авилия здесь всё организовала.

— О, какие гости! — дверь, по случаю выходного дня, открыл глава семейства, мистер Амос. — Вы очень вовремя зашли, мы как раз собираемся пить чай.

Старший Диггори выглядел, как и обычно — улыбающимся и суетливо-радушным.

Честно сказать, англичане и сами особо не любят без приглашений куда-либо ходить, и незваных гостей принимать.

Мы с Луной надеялись, что небольшое нарушение этикета нам простится. Тем более пастуший пирог, что Лавгуд вручила мисс Авилии, выглядел очень уместно.

Мама Седрика — статная и спокойная женщина, с достоинством приветствовала нас, усадила в кресла и принялась расспрашивать, что у нас нового в жизни и как мы проводим летние каникулы.

— Привет, ребята, — со второго этажа спустился Седрик и пожал мне руку.

За общим столом мы посидели около получаса, а потом ушли в комнату Седрика.

Обставленная в светло-бежевых тонах, она выглядела чистой и аккуратной. На письменном столе, среди нескольких раскрытых книг и журналов, в рамке стояло большое колдофото Чжоу — там девушка до глаз "зарылась" в большой букет цветов.

Увидев наши взгляды Седрик немного покраснел.

— Ну, рассказывай, как сам-то, — я подошел к большому шкафу с книгами и принялся рассматривать корешки. Чего там только не было. Причем не только магические книги, но и вполне обычные. Я увидел подборку приключенческих романов, собрание сочинений Конан Дойла, Стивенсона и много чего еще.

— Устал немного, — он потер лоб и присел в кресло. — Последний курс, как-никак, и я уже начал готовиться к экзаменам.

— Смотри не перегрейся раньше времени, — я хохотнул.

— Тебе надо больше отдыхать, — заметила Луна.

— Ну да, ну да, — согласился Диггори, но было видно, что мыслям он далеко от нас.

— Уже прикидывал, что будешь делать после Хога? — поинтересовался я.

— Отец сумел договориться, что меня, если нормально сдам экзамены, смогут взять в министерский филиал международной конфедерации магов. Вот, теперь сижу и учу различные законы, правила, поправки, стандарты, — он кивнул на стол.

— Это же хорошо? — осторожно спросила Луна.

— Кому как. Лично меня все это не особо радует.

— Зачем тогда идешь?

— Отец настоял. Он говорит, что главное зацепиться в Министерстве, обрасти связями, а потом можно и перевестись в другой отдел, тот, который больше нравится и сделать карьеру.

— Тогда все нормально. Станешь бюрократической крысой и обзаведешься связями. Будет к кому обращаться, — заметил я.

— Ага, — он устало вздохнул. — Не думал, что именно так все сложится.

— Так делай, как тебе хочется, — спокойно предложила Луна.

— На практике это выглядит куда сложнее, чем на словах, — возразил Седрик.

Мы посидели еще немного, поболтали о всяких пустяках и разошлись. Родители Диггори пригласили нас заглядывать к ним в любое время, и мы с Луной обещали подумать.

Пришло письмо от учителя. Флитвик писал, что наконец-то случилось то, к чему он меня готовил, и на что рассчитывал. Он поздравил меня, сказав, что все идет прекрасно и согласно его планам. И предлагал потерпеть до начала учебного года и все спокойно обсудить в Хогвартсе.

Мне показалось, что это его очередное задание, направленное на развитие спокойствия и усидчивости. Мне очень хотелось поговорить с ним об этом, а вместо этого он советует запастись терпением.

Нет, точно испытывает! Наверняка в сентябре скажет, что маг должен обладать терпением и хладнокровием...

— Слушай, Сириус, мне вчера перед сном пришла в голову интересная мысль, — я аккуратно смешал в пиале творог и джем. — Даже странно, что я лишь сейчас об этом подумал... У Поттеров ведь есть свой дом? Ты можешь его показать?

— Конечно, есть, — он искоса посмотрел на меня, попивая кофе. — Поттер-хаус, особняк твоих деда и бабки. Я все ждал, когда же ты об этом спросишь.

А мне оставалось лишь пожать плечами и промолчать. Действительно, как-то получилось странно и непонятно, что за последние годы я не интересовался семейным наследством. И дело даже не в том, что сам Блэк появился в моей жизни не так уж давно — ведь можно было все узнать через Малфоя.

Даже удивительно, что ни канонный Поттер, ни я сам до сего дня не интересовался подобными вещами. Ладно, Поттер, он вообще ни о чем таком не думал и ни чем особым не интересовался. Да и его образ жизни, и поведение характеризовало его определенным образом. Это как диагноз. Но я сам-то, чем лучше и о чем думал все это время?

Да и сама эта мысль появилась у меня буквально после того, как я стал чувствовать магию чуть лучше и она, похожая на свежий сквозняк, хорошенько продула мне мозги, освежила память и мысли и помогла задуматься о некоторых важных вещах.

После завтрака мы отправились осматривать мое наследство. Сириус подхватил меня под локоть и мы аппарировали.

День был солнечный, но ветреный. Редкие кучевые облака плыли куда-то на восток. Пахло свежескошенной травой и почему-то навозом. Похоже, где-то недалеко паслись коровы.

Мы стояли около высокой кованой ограды, густо заросшей чертополохом и диким вьюном, которая уходила направо и налево, насколько хватало глаз. Верх ограды был оформлен в виде острых копий, и я невольно обратил внимание, что во многих местах металл покрывала ржавчина.

Перебраться через него по воздуху, или с помощью аппарации не было никакой возможности, как уже объяснил мне Сириус.

За забором виднелся широко раскинувшийся двухэтажный особняк с двумя широкими, похожими на руки, крыльями. К нему от центральных ворот вела аллея, засаженная дубами. Все остальное место занимал газон — вернее, это раньше там был газон, а сейчас это обычный, густо заросший травой и кустарниками луг.

— Где мы сейчас? — спросил я.

— Это Девон, запад Англии. Примерно около пятидесяти миль от Эксетера.

— И что с самим поместьем? Оно что, необитаемо? Кто его закрыл и как?

— После смерти Джеймса и Лили дом закрылся самостоятельно. Теперь, чтобы в него попасть, надо провести некоторые ритуалы, — объяснил мне Сириус, а потом махнул рукой. — Смотри, здесь у Поттеров несколько акров земли. Это главный дом, вот конюшни и корт для тенниса. За домом есть парк и пруд. Мы там купались с твоим отцом, когда были мальчишками, еще до Хога..

— Постой, разве ты с ним познакомился не на вокзале первого сентября?

— С чего ты придумал такую дичь? — он недоуменно вытаращился на меня. — Твоя бабка Юфимия из Блэков, и вообще мы все друг друга прекрасно знали чуть ли не с пеленок и постоянно общались. Все эти приемы, чаепития, мероприятия, банкеты и церемонии... С ума можно сойти. Мы с Джеймсом обычно убегали из дома и летали на метлах по парку, либо просто дурачились, пока наши старики соблюдали этикет и цедили чай маленькими глотками.

— Понятно, — я хмыкнул. Действительно, что-то канон чудил, когда говорил, что Джеймс и Сириус познакомились в поезде. Такого просто не могло быть, ведь все эти семьи связаны между собой многочисленными родственными узами и просто обязаны время от времени навещать друг друга, а то и вовсе дружить или иметь общий бизнес. — А как ты оказался на Гриффиндоре?

— А, это Джеймс меня попросил учиться вместе, — крестный улыбнулся, сорвал травинку и закусил ее зубами. — Большая часть Поттеров училась именно на Гриффиндоре, а мы с Джеймсом были друзьями и не хотели расставаться. Пришлось найти нужные книги, прочитать их и сообразить, как можно уболтать Распределяющую Шляпу. Как видишь, все получилось.

Да уж, ребята были талантливы. Возможно, невероятно талантливы. Им бы еще мозгов побольше.

Дамблдор явно имел далеко идущие планы, коль ему удалось собрать в своем мутном Ордене Феникса таких талантливых ребят. Блэк и Аластор Моуди — боевые маги; Поттер — генератор идей, энергии и талантливый артефактор; Пруэтты, которые по слухам имели невероятные способности по обращению с магическими тварями; Лонгботтомы — одни из лучших травников в стране; оборотень Люпин и хороший, до своего предательства, шпион Питер Петтигрю. Компания, как говорится, подобралась серьезная...

Светлый старичок с добрым ленинским прищуром собирал вокруг себя лучших из лучших, для вида разбавляя посредственностями, чтобы все не так бросалось в глаза.

И практически все эти парни были очень богаты! Совпадение? Почему-то мне кажется, что — нет.

В особняк Поттеров нам проникнуть так и не удалось.

— А что ты хотел, Гарри? Включилась родовая защита, — Сириус пожал плечами. — Теперь, если хочешь ее снять, надо пройти несколько проверочных ритуалов, подтвердить кровь и намерения, связаться с поверенным твоей семьи в Гринготтсе. Проснутся портреты, которые сразу на тебя накинутся и начнут указывать, что ты должен незамедлительно предпринять... Наверняка всплывут старые завещания. А там в основном одни обязанности... В общем, трудностей будет выше крыши. Так что, приступишь?

А я призадумался. Ведь только в сказках на героя сыпется богатство и слава, а он ничего и никому не должен. Ничего не бывает просто так. И если я проникну в особняк Поттеров, то кроме несомненных плюсов у меня образуется и масса обязанностей. Наверняка надо будет разбираться в финансах, родовых документах, обязанностях и правах. Надо будет вникать в массу вещей и узнавать, как обстоят дела и что собой представляет род Поттеров на данный момент. Этот особняк как шкатулка Пандоры — пока она закрыта, все вроде бы тихо. Вот только открой крышку и такое начнется!

Надо оно мне?

Пока, пожалуй, не надо. У меня масса дел и планов. Ничего серьезного фамильный особняк Поттеров мне не даст. Так что пока не приперло, мне нет смысла лезть в это поместье. Мне хватало дел и на Гриммо-12. К тому же особого родства с этим местом я так и не почувствовал. А идти на поводу у личного хомяка, который жаждет тащить все подряд в свою личную нору, мне не хотелось.

— Пожалуй, не буду, — все же в моем голосе прозвучала нотка разочарования. Прямо передо мной лежали не только обязанности, но и очень большие деньги и возможности. — Покажи мне Годрикову впадину.

— Не вопрос! — Сириус протянул мне руку и мы вновь аппарировали.

Мы стояли на небольшой круглой площади, выложенной брусчаткой. Прямо перед нами находился памятник — на скамейке сидят молодые мужчина и женщина. У мужчины круглые очки, а на руках женщины маленький годовалый ребенок.

— Это ты и твои родители, — после молчания проговорил Сириус. Его голос звучал странно. Скрывая волнения, он достал пачку сигарет и прикурил.

Некоторое время я просто молча стоял. Этих людей я не знал, не воспринимал себя их ребенком, и не видел их ни в каких видениях или снах. Для меня они просто люди, которые отдали жизни — случайно, а может, и нет — чтобы победить Зло. Возможно, их подставили или использовали, но факта это не меняет. Они погибли, но их смерть позволила жить другим.

Годрикова впадина оказалась небольшой деревушкой с несколькими улицами. Здесь вместе жили и маги и простые люди, которые, кстати, вместо памятника Поттерам видели памятник английским солдатам, погибшим во Вторую Мировую Войну.

Поселению насчитывалось несколько веков, и все здесь было однообразно и скучно. Похожие друг на друга дома, одинаковые улицы, однотипная коричнево-серая черепица на крышах, посеченные ветрами и дождями стены домов.

— Мрачное местечко. Здесь в основном одни "старперы" живут, — говорил Сириус, пока мы шли по улице. — Никогда не понимал Джеймса, с какого перепугу он забился в такую дыру? Здесь же от скуки подохнуть можно!

— У Дамблдора тут тоже есть дом?

— Да, только на другой улице. Не знаю как сейчас, но во время войны старик сюда лишь изредка заглядывал.

Я призадумался. Случайность или еще одно многозначительное совпадение, что дом Дамблдора находится совсем недалеко от того места, где убили чету Поттеров?

Улицы были пустыми. Лишь один раз повстречалась старая женщина, которая подозрительно поджала губы при виде чужаков и долго смотрела нам вслед.

Мы подошли к двухэтажному коттеджу, сложенному из дикого камня и окруженным забором. Строение было частично разрушено.

Сириус осторожно прикоснулся палочкой к ржавой металлической калитке. В тот же миг над ней начала проявляться деревянная доска с вырезанными на ней золотыми буквами:

"Здесь в ночь на 31 октября 1981 года были убиты Лили и Джеймс Поттеры. Их сын Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим Убивающее заклятие. Этот дом, невидимый для маглов, был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам и в напоминание о злой силе, разбившей их семью".

Все свободное место на доске было исписано многочисленными посланиями, оставленными другими волшебниками: "Низкий поклон тебе, Гарри", "Мы с тобой, Гарри", "Маги никогда не забудут подвиг Поттеров"...

Я прочитал саму вывеску и многочисленные надписи и ничего особого не почувствовал — ни волнения, ни сильной скорби. Этот подвиг совершили чужие люди и совсем другой малыш. И отношения к этой славе я не имею. Но вот все остальное меня касается.

Решительно взявшись за калитку, я с трудом открыл её. Заскрипели не смазанные, заржавевшие петли, и мы прошли к крыльцу по дорожке, заросшей по колено травой.

Дом оказался старым и запущенным. Кругом пыль, мусор и следы когда-то произошедшей трагедии — разбитые напольные часы, поломанный стул, стол без ножек, шкаф, створка которого повисла на одной петле... Похоже, Поттеры не просто так продали свою жизнь, а авроры, после осмотра, решили оставить все без изменений, как своеобразный музей.

Вот только по пыли и общей разрухе было видно, что в последнее время посетители сюда заходят не очень часто.

— Этот дом также принадлежит тебе, — негромко произнес Сириус. Кажется, он чувствует себя не в своей тарелке и не знал, что сказать.

Да и что тут говорить? Иногда молчание лучше любого разговора. Я прошел на второй этаж, где осмотрел детскую комнату. Маленькая кроватка с ветхим одеялом словно намекала, что именно здесь и спал Поттер, когда все произошло. Стены были обклеены пожелтевшими обоями, а на столе лежали несколько детских книжек с картинками — скорее всего Лили читала сказки своему малышу. На окнах висели болотного цвета занавески. Солнечный лучик неожиданно просветил через пыльное стекло.

Глядя на место, где согласно официальным данным Воландеморт развоплотился, я невольно задумался...

Поттеры весьма не бедный род. Им принадлежит вместительный особняк с землей, дом в Годриковой впадине, у них есть капитал в Гринготтсе и они явно очень хорошо обеспечены. Со стороны Дамблдора было настоящим свинством так поступать с Гарри, лишая его всего и заталкивая в чулан под лестницей. Как-то плохо такое поведение укладывается в человеколюбивый образ светлого волшебника.

Так же немного настораживала та четкость описываемых деталей в рассказе о том, как погибли Поттеры, как выжил малыш Гарри и как развоплотился Воландеморт. Во всех учебниках эта история выглядела очень подробно, красочно и так, словно невидимый наблюдатель все это видел, запомнил, а потом пересказал.

Бред, конечно, что Дамблдор прятался где-то под кроватью, когда все случилось, но все же интересно, откуда такая детализация трагедии?

Последнее, что мы сделали в тот день — это навестили местное кладбище, где под могильной плитой с выбитым на нем Знаком Трех Даров покоились останки Джеймса и Лили Поттер.

Снова вопросы — кто занимался организацией похорон, кто заказывал памятник и кто приказал выбить Знак Трех Даров?

Я постоял около могилы, затем поднял с земли ветку и трансформировал ее в цветок, вложив магию по максимуму, так, чтобы изменение сумело продержаться как можно дольше.

В глазах Сириуса застыла влага. А потом одинокая крупная слеза скатилась по его щеке...

Все же странно, что в каноне Гарри Поттер так и не вспомнил своих родителей, не побывал на месте их смерти или на кладбище и так и не додумался увидеть место, где проживали его бабка и дед. Он посетил Годрикову впадину, но попал туда не по родственным причинам, а разыскивая крестражи. Как по мне это характеризовало его весьма своеобразно и очень ярко.

Я, может, и сам пришел к мысли посетить эти места достаточно поздно, но в свое оправдание могу хоть сказать, что Джеймс и Лили Поттер мне не родители и никакого родства и нежных чувств я к ним не испытываю. А вот полное безразличие канонного Поттера выглядит, по меньшей мере, странно.

Домой, в Лондон, мы вернулись молча.

Жалко, что тем летом мне так и не удалось повидаться с Гермионой. Все начало июля действовал запрет на применение Чар, установленный Флитвиком. А потом родители Герми взяли отпуск, и они отправились в длительное путешествие — круиз на морском лайнере с заходом в несколько городов Средиземного моря.

Сова Грейнджер, серая неясыть по имени Клеопатра, которую мы с Драко подарили ей на первом курсе, частенько приносила нам всем письма. Гермиона писала про отпуск и свои впечатления. Похоже, она немного заскучала, и, несмотря на то, что круиз охватывал множество стран и портов, в глубине души желала вернуться домой.

Ну ладно, увидимся в Школе, ничего страшного.

Отметили мой день рождения. Это вновь происходило на Гриммо -12. Отсутствовали Гермиона и Флитвик, да и Невилл на этот раз выбрался без бабули, но зато у нас появились новые люди — Седрик Диггори с Чжоу Чанг и Ханна Аббот. Пуффендуйка немного стеснялась, так как сюда она попала вместе с Драко, и это можно было воспринимать, как то, что они начали официально встречаться.

Мне подарили кучу различных подарков, и мы прекрасно провели время. Жалко, что в мире магии обычная человеческая электроника, такая, как магнитофон, быстро приходит в негодность.

Но выход из положения нашелся. В одном из антикварных магазинчиков Лондона я купил граммофон, нашел и установил на него современный легкий тонарм* с качественной иглой — с этим делом специалисту пришлось повозиться, и он сумел немного улучшить качество звука, выдаваемого рупором, а также синхронизовал скорость вращения пластинки — у старых граммофонов она иная.

Граммофон был и так не дешевой покупкой, а уж с модернизацией он вообще стал весьма и весьма дорогой, и, пожалуй, статусной вещью. Сириус, проникшись идеей, вошел в долю и заплатил пятьдесят процентов от общей суммы.

А уж накупить грампластинок, так называемого "винила", это вообще не проблема.

Так что в тот день у нас была музыка — немного архаичная, с не очень качественным звуком, но какая-то трогательная.

В один из последних дней августа я вновь посетил Лавгудов. Меня встречала радостная Луна. Глаза ее буквально сияли.

— Гарри, ты не поверишь, я смогла увидеть маму!

— Так она жива?

— Ну конечно, — Луна посмотрела на меня как на непонятливого. — У меня наконец-то хватило сил, и мы встретились.

— И где ты ее увидела? — вообще, вся известная мне информация, касающиеся Пандоры, мамы Луны, какая-то странная. Что-то там было загадочное и непонятное. Там присутствовала тайна, но я, оберегая чувства девушки, особо не спрашивал, хотя мне почему-то казалось, что Пандора погибла во время магического опыта.

— Во сне!

— Во сне? — у меня непроизвольно вытянулось лицо. Нет, конечно, и мне снятся различные сны. И кое-что я читал на эту тему, но все равно, даже в мире магии, все это смотрится как-то несерьезно. На мой взгляд, конечно. Хотя, зная Луну, от нее многого можно ожидать.

Мы немного поговорили, и я поддержал ее радость. О матери Лу говорила, как о живом и здоровом человеке. Я сделал себе мысленную заметку со временем еще раз поднять эту тему.

Комментарий к Глава II

тонарм* — рычаг на проигрыватели грампластинок, к которому крепится головка звукоснимателя с иглой.

========== Глава III ==========

Первого сентября наша компания собралась на вокзале Кингс-кросс.

— Привет Герми, — я первый поздоровался с подружкой. На ней была надета новая мантия, длиною до колен, в вырезе воротника которой виднелась белая рубашка и светло-синий галстук, а на ногах колготки и туфли. Со своей объёмной шевелюрой она что-то сделала, и сейчас волосы казались более прямыми. Выглядела девушка загорелой и уверенной. От неё вкусно пахло духами с цитрусовым ароматом.

— Привет, Гарри, — она позволила себя обнять, но затем застеснялась и почти сразу прекратила эти нежности.

Занеся вещи в купе, мы выбрались наружу и воспользовавшись возможностью размять ноги перед дальней дорогой, несколько минут общались и разговаривали около вагона.

Мимо нас ходили ученики и их родители. Первокурсники — очумелые, возбужденные и немного испуганные искали свободные купе и неимоверно шумели.

Мы помогли парочке из них затащить вещи в поезд, а потом, когда паровоз дал предупредительный свисток и выпустил целое облако пара, забрались внутрь.

В купе разместились с комфортом. Гермиона и Драко ушли в свой вагон в голове поезда получать первичные и очень ценные указания от старост школы с седьмого курса. В этом году ими стали Седрик Диггори и Алиса Вулверидж со Слизерина.

Вместо них с нами остался Сириус.

— Слушай, Бродяга, а тебе разве не надо ехать в специальном купе для преподавателей? — невинно поинтересовался я, глядя, как он спокойно и с комфортом обустраивается, словно у себя дома — безразмерный чемодан со всеми вещами запихнул под сиденье, а сам непринужденно устроился в углу и заложил ногу на ногу.

— Не, с вами как-то поживее, ребятки. Что я там один мариноваться буду, а? — он подмигнул Луне.

Мы с Лавгуд вели себя с Бродягой вполне естественно. Я по понятным причинам, ну а Луна та вообще смотрела на вещи спокойно и не любила ничего усложнять. А вот Лонгботтом, братья Криви и Майкл Дэвис чувствовали себя не в своей тарелке.

Еще бы им себя так не чувствовать, ведь они только сейчас узнали о назначении Блэка. Луна притащила свежий номер Придиры, и там, на самой обложке, красовался портрет Бродяги и шла надпись — "Сириус Блэк новый преподаватель Защиты от Темных Искусств в Школе Хогвартс". Журнал вновь оказался впереди всей магической Британии, написав статью про Сириуса. Само собой, я приложил к этому руку. А как иначе?

Неплохой эмоциональный эффект достигался путем игры в слова "темных искусств" и "Блэк".

— Так, ребятки, давайте без лишних условностей. Не люблю этой муры, — он поправил галстук. — На уроке обращайтесь, как и к другим — профессор Блэк. А вот в нашей компании про всю эту дисциплину советую забыть. А иначе я поснимаю с вас баллы!

— Это отдает фаворитизмом, крестный, — невинно заметил я.

В общем, так мы и ехали. Поначалу Сириус внушал некоторую скованность нашим друзьям. Очень быстро это чувство прошло, и уже через полчаса Невилл поставил на выдвижной столик красивый горшок с африканским орнаментом, в котором рос мимбулус мимблетония — очень редкое растение, найти которое можно лишь в Северной Африке, в районе Эфиопии.

— Мне его дядя подарил на день рождения, — рассказал он Сириусу и остальным ребятам, так как мы с Луной были на том празднике и все видели своими глазами. — Оно вонючее, но зато выделяемый гной очень полезен и даже целебен.

— Ну и жуть, — Сириус сморщил аристократический нос.

— Хотите, покажу, как оно гноем стреляет? — ухмыльнулся Невилл, и нам стоило немалого труда оставить все как есть.

Луна и я почитали Придиру. Мы потратили полчаса, забравшись в раздел головоломок. Ксенофилиус нашел где-то интересные задачки, связанные с Рунами. Их надо было комбинировать, разворачивая журнал вверх тормашками и пытаться создавать различные работающие сочетания — они могли двигаться по странице, как квадратики с цифрами в игре "пятнашки". Тот, у кого все получалось, становился обладателем простейших рунных цепочек, которые можно было куда-нибудь нанести и достичь нужного эффекта.

В дверь деликатно постучали, и к нам, после разрешения, заглянула Чжоу Чанг.

— Ой, извините, — она увидела Сириуса и мило покраснела. — Я думала, что Седрик может здесь находиться. Я потом зайду.

— Нет, нет, леди. Позвольте пригласить вас в гости, — Сириус живо вскочил на ноги и чуть ли не за руку затащил ее в купе. Через минуту он уже включил фирменное Блэковское обаяние на полную катушку и начал рассказывать ей интересные истории про наши выходы в Лондон.

Вообще, Бродяга выглядел куда моложе своих лет. Одетый шикарно, с безукоризненным вкусом, он, когда хотел, мог очаровать буквально любого. Особенно это распространялось на девушек. Эх, держитесь семикурсницы! Блэк, конечно, не будет вас совращать, но вот разбитые сердца явно появятся.

Через некоторое время Чжоу ушла, а Сириус самодовольно подкрутил ус, и, осмотрев все мужское население купе, промолвил:

— Учитесь, молодежь!

Прошла пара часов и я даже успел немного подремать. Драко и Герми так и не появились. Сириус увлекся чтением Пророка, а Луна Придиры. Невилл и Майкл Корнер играли в шахматы. Поезд продолжал стучать колёсами и "проглатывать" милю за милей.

— Пойдем в коридор? — предложила Луна, заметив, что я открыл глаза.

— Давай, — я зевнул и потянулся. Мы оставили друзей и покинули купе.

Коридоры в вагонах Хогвартс-экспресс замечательные... Ковровые дорожки, обшитые деревом стены, занавески на окнах и старинные, потемневшие от времени светильники.

Двери в купе снабжены окнами. При желании их можно прикрыть занавесками или затемнить с помощью специального заклинания. Старшекурсники, по-большому, все так и делали, превращая свои купе на время всей дороги в уютные, небольшие комнатушки, где можно весело общаться, шутить или разговаривать на интересные темы.

Я открыл окно и в коридор ворвался свежий ветер. Занавески пришли в движение и "затанцевали". Запахло чистым воздухом и дымом из паровозной топки. Этот запах еще с прошлой жизни у меня ассоциируется с горячим чаем в никелированных подстаканниках и специальным сахаром, расфасованным в маленькие упаковки с различными картинками.

Я положил Луне руку на плечо, притянул к себе и мы молча наслаждались шотландским пейзажем за окном — удивительное смешение зеленых, бурых и рыжих красок.

Наш поезд сбавил ход — он как раз начал одолевать длинный подъем в горы. Дальние, самые высокие вершины блестели белыми шапками. Чуть ниже уровня снега начинался лес — вначале голый, без листьев, уже приготовившийся к зиме. Еще ниже — осенний, поражающий россыпью бордовых и желтых цветов. А в самом низу, там, где мы двигались, лес только-только начал желтеть.

Мы проехали по древнему каменному мосту, который огромной полуокружностью перекидывался с одного горного склона на другой. Внизу бежала узкая, быстрая речушка. Даже на вид вода там казалась ледяной. Вдалеке со скалы "прыгал" и пенился невероятно живописный водопад.

Периодически мимо нас, туда и сюда, проходили ученики. Они с интересом поглядывали в нашу сторону, а почти все девчонки обычно хихикали или одаривали нас многозначительными взглядами. С некоторыми мы здоровались и обменивались общими фразами.

— Я, как и ты, начала принимать зелья, — Луна прижалась ко мне чуть крепче.

— Какие?

— Ты же хочешь, чтобы я быстрее выросла? — она выделила последнее слово, вкладывая в него особый смысл.

— Не торопись, Лу, я подожду, — я откинул прядь волос и поцеловал девушку в висок.

Стало прохладно, и я закрыл окно. В этот момент дверь тамбура открылась в очередной раз, и к нам в вагон зашли Рон Уизли и Лаванда Браун.

Они оба были в мантиях с гербами Гриффиндора и у обоих в районе сердца приколоты значки старост — желтый лев на алом фоне и буква "G".

Ох, это просто настоящий балаган! Глядя на приближающихся подростков и их значки, я буквально опешил. Не знаю, каким образом Макгонагалл выбирает старост, но не Уизли же засовывать на эту роль! Уизли, чертов рыжий, который ни на учебе, ни в быту, ни в дисциплине звезд с неба не хватает. И говоря так, я просто щажу его самолюбие и не называю вещи своими истинными именами.

Меня вообще временами оторопь брала от той политики, которая происходит и творится в старом добром Хоге. Я не понимаю многих решений Дамблдора и то, к чему он стремится.

Ну, это ладно, где я и где директор... Все же он взрослый, умудренный жизнью человек и серьезный маг. Но дать должность старосты Уизли? Да вы издеваетесь!

На пятом курсе Гриффиндора есть куда более достойные люди. И если тот же Лонгботтом явно не наделен лидерскими качествами, то на роль старосты вполне бы неплохо вписался Шимус Финниган или Дин Томас.

В Золотом Трио Рона тащила Гермиона, и то, что он стал старостой, еще можно было хоть как-то аргументировать. Правда, с большой натяжкой, но тот Уизли обладал хоть какими-то качествами, которые, по идее должен олицетворять староста. Да и в воспитании Дамблдором будущего Героя такой жест имел большой смысл.

В нашем случае Рона никто не тащит, и он предоставлен самому себе.

Рон выглядел высокомерно и необычайно важно. Казалось, его самооценка подскочила на небывалую высоту. Хотя, почему казалось? Так и есть, и я сразу понял, что просто так он не пройдет.

— А ну, голубки, марш в купе. Нечего проход загораживать, — развязно произнес Рыжий, останавливаясь и вызывающе запихивая руки в карманы. К пятому курсу Уизли вымахал прилично и превратился в здоровенного лося, считай самого высокого на курсе — выше него был лишь Грегори Гойл со Слизерина.

И в плечах парень широк, да и мышечной массой не обделен. Он по виду вообще больше смахивает на шестикурсника или даже выпускника. Другое дело — Уизли немного рыхловат, и, похоже, не знает что такое правильное питание. Таким темпом у него лет через семь-восемь появится пивной живот и второй подбородок. Да и кожа на его лице жирная, угреватая, что лишь подтверждает предположение о склонности к определенной пище...

— Иди куда шел, Рыжий, — вежливо посоветовал я.

— Вообще-то мы с Когтеврана, — безмятежно откликнулась Луна, оборачиваясь к гриффиндорским старостам.

— И чо? — Рон выдвинул вперед нижнюю челюсть. — Лавгуд, ты такая чудная! Или думаешь, мы с Лавандой не знаем, где вы учитесь? А?

— Рон, не догадываешься, что ты сейчас сделал? — спросил я, и конечно Уизли не смог промолчать.

— Я приказал убираться в купе, пока не снял с вас баллов.

— Вот еще раз... Это называется "пернуть в лужу". Ты дважды уже это сделал. Очень громко и очень смешно. Жаль, что зрителей так мало.

— Чего? — он насупился, сдвинул брови и стал до омерзения похож на обычного гопника.

— А то, что ты, судя по всему, не читал устав Хотгвартса и не знаешь права и обязанности школьных старост. Луна намекнула тебе, что мы с Когтеврана, а ты, великий властелин, можешь гонять и дрочить лишь свой Гриффиндор. По отношению к остальным курсам твои приказы носят рекомендательный характер. Теперь понял?

— Со старостами запрещено так разговаривать, — вклинилась Браун. Девушка с белой кожей, голубыми глазами и пышными, рыжими волосами не была лишена некоторой симпатичности, да и грудь с попкой у нее вполне себе ничего. Вот только на лицо она выглядела простовато, да и слишком любила тратить время на пустые разговоры и сплетничать. По канону она была влюблена в Уизли и то ли его чем-то там напоила, то ли накормила, но какое-то время он отвечал ей полной взаимностью, пока не переключился на Грейнджер. Интересно, как у них все тут сложится?

И вообще, вспоминая канон, я никак не мог взять в толк, как такая девушка, как Гермиона могла влюбиться в такого человека, как Рон? Это просто дичь какая-то! Сюрреализм в полный рост! Им, кроме общих приключений и уроков, и говорить-то особо не о чем было. Между этими людьми просто невероятная интеллектуальная пропасть.

— Серьезно? Ну, вы можете поплакаться собственному декану, — усмехнулся я, а Луна демонстративно отвернулась обратно к окну, потеряв к беседе всякий интерес.

Рон начал что-то говорить, но Браун ухватила его за руку и потащила дальше по вагону.

— Не думай, что на этом все закончится, Поттер! — напоследок выкрикнул Уизли.

И смех и грех. Похоже, кем бы ни был Поттер, на роду у него написано, что он не сможет прожить без врагов. Вот что я сделал Уизли и отчего такая ненависть? Он же не просто так задирал меня. Видно, что его обуревают сильные эмоции. Хотя я и признаю, что мог бы вести себя более нейтрально и сдержанно.

Ну да, можно было промолчать и уйти с Лу в купе. Проглотить, так сказать, обиду и позволить себя унизить. Вот только это явно плохой вариант. И почему все так происходит?

— Ты не видишь, что там у нас впереди с Рончиком? — тихонько спросил я у своей девушки.

— Пока нет, Гарри.

— А у тебя?

— Есть вероятность, что мы сильно поругаемся.

— Лу, ты же не ругаешься с людьми.

— А я и не собираюсь. Вот только чтобы ты сделал, зная, что этот человек, если захочет, то найдет повод и устроит разговор на повышенных тонах?

— Постарался бы избежать такого разговора.

— И как? — она заинтересованно приподняла бровь и внимательно, чуть иронично, посмотрела на меня.

А действительно, как? Учимся мы в одной школе и встречаемся часто. Постараться не попадаться на глаза явно не получится, тем более в течении длительного времени. Ходить всюду с друзьями? Или молчать, когда тебя будут унижать?

— Но мы же не обязательно поругаемся? — я сказал "мы", так как подразумевал, что если он как-то заденет Лавгуд, то вряд ли я останусь в стороне.

— Конечно, Гарри. Все может обернуться по-разному. Помнишь, как говорил Флитвик — судьба есть, и судьбы нет. Жизнь дает нам варианты, но как мы в них поступим, мы выбираем сами.

— Я тебя понял... Кстати, Лу, обдумай карьеру философа. У тебя есть к этому задатки.

— Заканчивай умничать, — парировала она, и мы вернулись в купе.

Старый добрый Хогвартс встретил нас, как и обычно — дружелюбно и тепло.

Мы расселись за своим столом и принялись ждать, когда Макгонагалл в очередной раз введет новичков.

Британия обожает традиции и очень трепетно к ним относится. Вот и преподаватель трансфигурации уже не один десяток лет "возится" с новичками, и если вдруг кто-то, не дай Мерлин, захочет облегчить ей жизнь и предложит подменить, то она посмотрит на такого мага как на врага народа.

Дамблдор, как и обычно, монументально и непринужденно восседал посередине учительского стола на золотом кресле, очень сильно смахивающем на трон.

Сегодня порядок расположения остальных преподавателей немного изменился. По левую руку директора, последовательно сидели Барти Крауч-старший, Хагрид, Стебль, Трелони, Аврора Синиста и Снейп. Справа от директора пустовало кресло Макгонагалл, потом шел Флитвик, Вектор, Баблинг и сияющий Сириус Блэк. Он радостно смотрел по сторонам, и похоже все, на что падал его взгляд, доставляло ему искреннее и давно позабытое удовольствие.

Аргус Филч стоял у входа в Большой зал, держал на руках свою кошку и поглаживал ее.

Ну что ж, все в нашей жизни меняется. Вот и последовательность событий уже не та. Сейчас вместо Сириуса должна сидеть противная жаба Долорес Амбридж. А Хагрид должен вместе с Олимпией Максим отправиться к великанам и на этот год его заменяла Вильгемина Граббли-Дерг.

Сейчас же все иначе. И это одновременно и прекрасно, и плохо, так как я потерял преимущество и теперь не знаю будущего.

Макгонагалл завела новичков, и Шляпа распределила их очень быстро. В этом году первокурсников оказалось сорок семь человек. Все они расселись за факультетскими столами и заняли место прямо перед преподавателями. Каждый год, после выпуска очередных семикурсников, мы смещались по факультетскому столу в сторону выхода из Зала. И сейчас, на пятом курсе уже пересекли условный экватор. Жизнь, как говорится, не стоит на месте.

— Мы рады приветствовать новичков и надеемся, что они смогут многое почерпнуть в нашем любимом Хогвартсе — хранилище знаний и полезных сведений, — перед ужином, по давно устоявшейся привычке Дамблдор произнес очередную речь. — В этом году у нас две важные новости. Первая — у нас новый преподаватель по защите от темных искусств. Это профессор Сириус Блэк, прошу знакомиться.

Сириус встал. Практически все факультеты ему похлопали, а старшекурсницы так и вовсе смерили оценивающими взглядами. Ну а что, таких импозантных и аристократических мужиков здесь не часто видели.

Пенсионер Дамблдор для пробуждающейся любви подходил плохо. Хагрид шел лесом, Флитвик и Филч особых чувств так же не вызывали. Вот и приходилось некоторым девахам мечтать о Снейпе. Ужас!

Зато теперь есть Бродяга.

Небрежно наклонив голову, Сириус сел на место. Поймав его взгляд, я подмигнул. Хотелось верить, что с крестным все будет хорошо. Мы, во всяком случае, неплохо подготовились. Я убедил его достать из хранилища Блэков кольцо, определяющее различные приворотные зелья и яды в еде, а так же амулет, помогающий скрывать собственные мысли.

— А со второй новостью вас познакомит многоуважаемый Бартоломеус Крауч-старший, — Дамблдор кивнул министерскому сотруднику и сел.

— Уважаемые ученики, — Крауч встал и прокашлялся. Выглядел он, как и всегда — этакий отставной военный в штатском костюме-тройке и при галстуке, с холодным взглядом многое повидавших глаз. — Мы рады сообщить, что в этом году в магической школе Колдовстворец, расположенной в России, пройдет соревнование зельеваров. Там примет участие пять школ, включая хозяев. Наш Хогвартс также в числе приглашенных.

В этот момент зал буквально взорвался радостными криками, свистом и приветствиями. Народ обрадовался — ученики вообще всегда и бурно радовались всему новому, что позволяло привнести струйку нового, свежего воздуха в знакомую вдоль и поперек школьную жизнь.

— Да-да, мы в Министерстве тоже этому весьма рады, — дождавшись, когда шум утихнет, немного снисходительно добавил Барти. — В середине октября в Колдовстворец отправится наша группа. Возглавит ее профессор Снейп, а в число участников будет входить двенадцать-пятнадцать учеников с пятого, шестого и седьмого курсов.

— А кто будет представлять школу? — с гриффиндорского стола прокричал Фред, а может и Джордж Уизли, и остальные слитным гулом подтвердили важность вопроса.

Первокурсники смотрели на все это огромными, ничего не понимающими глазами. Наверное, с непривычки, все это выглядит немного дико и даже пугающе.

— Хороший вопрос, — Крауч кивнул. — В этом году правила турнира зельеваров немного поменялись и к участию будут допущены все, начиная с пятого курса. Нашу школу будет представлять один ученик, тот, кто лучше всех пройдет отбор, который мы проведем. Все остальные отправятся в качестве зрителей и группы поддержки. Думаю, об этом вам все расскажет профессор Снейп. Завтра суббота, так что время удовлетворить любопытство у вас будет. А сейчас предлагаю перейти к ужину. Директор Дамблдор?

— Спасибо, мистер Крауч, — Дамблдор озорно сверкнул очками и громко прокричал. — Пора ужинать. Олух! Пузырь! Остаток! Уловка!

В тот же миг на всех тарелках появилась еда, и мы принялись за дело.

Все разговоры за столом крутились вокруг предстоящего турнира и большая часть взглядов нет-нет, да и обращалась в сторону Драко. Похоже, настало его время. Многие на Когтевране считали, что в Школе нет сильнее зельевара, чем Малфой, а вот другие факультеты наверняка захотят это оспорить.

— Ну что, настало время посмотреть из какого теста ты слеплен, — я хлопнул Малфоя по плечу.

— Мы будем болеть за тебя, — поддержала меня Грейнджер и немного, наверное от того, что на нее разом посмотрело множество людей, покраснела.

К сожалению, мы так и не успели с ней толком поговорить, а поездка в поезде и карете с фестралами, когда вокруг было полно других друзей, в счет не шла.

Появились призраки. Кровавый Барон, самый серьезный призрак всего Хога, отправился к Слизерину, а к нашим новичкам подлетела Серая Дама.

Ранее я пытался найти с ней общий язык, надеясь узнать какие-то интересные секреты или прикоснуться к старинным, позабытым знаниям. К сожалению, ничего особо важного из наших бесед я так и не почерпнул — хотя, возможно, мне не хватило банального терпения и способностей ее разговорить.

За преподавательским столом было веселей, чем обычно. Вполне предсказуемо в центре внимания оказался Сириус. И уж у него хватало и способностей и желание растормошить это сонное царство.

Снейп особого участия в беседе не принимал, да оно и понятно. Дамблдор налегал на еду, не забывая слушать, о чем говорят, и одновременно фиксировать, что происходит во всем зале.

Я уже научился видеть эти его спокойные, вроде бы расслабленные взгляды, которые на самом деле, все подмечали и запоминали.

Сейчас за преподавательским столом сидел целый пласт истории — если так можно выразиться. Дамблдор стал директором Хога в пятьдесят пятом году, а до этого, с двадцатого года, вел трансфигурацию. Обалдеть, сколько он всего видел и знает! Об этом не многие задумываются, но, по сути, через его руки и перед его глазами прошло несколько поколений магической Британии. И я уверен, с его памятью, он знает и помнит о них все — интересы, сильные и слабые стороны, сердечные привязанности, конфликты и сложившуюся дружбу или брачные союзы, он реально обладает просто невероятной информацией! А если он еще и вел все эти годы какие-то записи или что-то вроде досье на учеников, то он просто кладезь полезных сведений! Да, с таким фундаментом и базисом куда проще общаться с людьми, особенно если и ты, и собеседник помнишь, как каких-то тридцать или сорок лет назад он пришел в Хог сопливым новичком.

Около Дамблдора находилась Макгонагалл — верная подруга и сторонница на все времена. Среди старшекурсников ходили слухи, что они с Дамблдором или любовники, или были таковыми. Впрочем, конкретной информацией никто не обладал.

Минерва представляла собой первое поколение, "выращенное" непосредственно Дамблдором. Макгонагалл родилась в одна тысяча девятьсот тридцать пятом году, и к тому времени Дамблдор уже пятнадцать лет вел трансфигурацию! После Школы она пару лет отработала в Министерстве, отклонила предложение о повышении, предпочтя должность преподавателя трансфигурации в Хоге. Это случилось в пятьдесят шестом.

И сейчас, в Школе уже вовсю преподавали и совсем молодые учителя. Тот же Квиррелл, Локхарт, Снейп или Сириус. Вот так и куется последовательная цепь передачи знаний и традиций. И власть того, кто стоит у ее начала, на самом деле очень велика!

— Смотри, Хагрид машет нам рукой, — толкнула меня в бок Гермиона. Я перевел взгляд на великана и тоже махнул рукой.

Что ж, Хагрид никуда не делся. А значит, и его уроки останутся той же сборной солянкой из обычной демонстрации магических существ, травли различных баек и персональные воспоминания для меня о том, каким веселым, смелым и преданным Дамблдору был Джеймс Поттер. Похоже, настало время отказываться от предмета. Да, отношения с Герми могут после такого стать совсем холодными. Или потерпеть еще годик и сдать СОВ?

— Я отказываюсь от ухода, — Драко, словно догадавшись о чем я думаю, перехватил мой взгляд, наклонился к уху и негромко произнес. — Ну-ка его нахер. А ты как?

— После выходных скажу, — я решил для начала поговорить с Флитвиком и определиться, чему он будет меня учить. Если завалит серьезными вещами (хотя, вероятней всего так и будет), то я с чистой совестью могу оправдаться и сослаться на отсутствие свободного времени.

После ужина мы все вместе, слитной толпой отправились в нашу гостиную. Грейнджер и Малфой возились с сонными и отяжелевшими от еды новичками — пересчитали, следили, чтобы никто не свернул, куда не надо и вообще, всячески оберегали.

— Сидит девушка, а вы не сможете сесть на ее место, даже если она встанет и уйдет. Так где сидит девушка? — задала наша дверь очередной вопрос и я невольно рассмеялся. Как же это здорово, что некоторые вещи никогда не меняются. Вот только пусть теперь Герми и Малфой показывают мастер-класс и отгадывают загадки.

На следующий день за обедом (похоже Снейп специально не стал делать объявления утром и немного потянул время, подогревая любопытство и проявляя свой "ангельский" характер) профессор озвучил правила отбора нашего чемпиона.

— К отбору допускаются все, начиная с пятого курса, — сказал Северус. — Сначала и последовательно мы определим, кто лучший зельевар на пятом, шестом и седьмом курсе, а уже в октябре проведем соревнования между этими тремя победителями и выберем лучшего. Так что вперед, можете готовиться, — он едко усмехнулся.

За нашим столом его юмор оценили. Стать зельеваром за две-три недели невозможно. В этом деле нужен тяжелый, систематический труд в течение нескольких лет, начиная с первого курса. А еще магу необходима усидчивость, терпение, любознательность, превосходная память, хорошая координация и талант.

И к гадалке не ходи, первыми станут те, кто все это время хорошо учился.

— А кто будет оценивать, профессор? — выкрикнул Энтони Голдштейн.

— Понимаю ваше беспокойство. Можете не переживать, оценивать будет специально приглашенная министерская комиссия в составе пяти человек.

Снейп сел и приступил к еде, а у нас на весь остаток дня появилась тема для разговора.

— За пятый курс я не переживаю, — немного самодовольно сказал Малфой. После обеда мы вышли погулять по окрестностям и сейчас Гох явно получал удовольствие от всеобщего внимания.

— А за шестой? — спросила Гермиона.

— Там тоже сильных зельеваров нет, — Малфой махнул рукой.

— Не расслабляйся раньше времени, — осек его Невилл.

— Да я так, — Драко кашлянул.

— На шестом есть минимум один человек, кто разбирается в зельях, — заметила Луна. — У нас на Когтевране учится Маркус Белби. Он потомственный зельевар и сам реально хорош в этом деле.

— Да, с ним будет непросто, — Гох кивнул, и по его виду стало понятно, что Белби он немного опасается.

— А на седьмом у Слизерина учится Эльза Виридиан, — спокойно заметила Гермиона. — Как ты собираешься ее превзойти?

-Хм, — Малфой кашлянул, остановился и обвел нас всех взглядом. — Спасибо за поддержку. Вообще-то вы должны, наоборот, подбодрить, а не жути нагонять.

— Тебя Снейп подбодрит, — я рассмеялся. — Кстати, не забывай про близнецов Уизли. Если они захотят поучаствовать, а они обязательно захотят, то каждый из них может неприятно удивить.

— Знаю, — мрачно кивнул Малфой. — Хотя они зарывают свои таланты в землю, и как зельевары так себе.

Да, близнецы Уизли были способными ребятами, этого у них не отнять. И если бы они не тратили время на различные проделки и идиотские шуточки, то могли бы стать по-настоящему сильными магами. Хотя, вероятней всего, они следуют зову сердца, и если организуют, как и в каноне, свой магазинчик по продаже различных забавных штучек, то явно найдут свое место и призвание в этом мире.

— Все будет хорошо, Драко, — Ханна Аббот успокоила Малфоя и взяла его за руку.

Глядя на них, я хмыкнул — сейчас они еще подростки, но со временем, когда вырастут, имеют все шансы стать весьма гармоничной парой. Да и уже сейчас можно признать, что они хорошо друг другу подходят.

Мы отправились дальше и около двух часов просидели на берегу озера, наслаждаясь прекрасной погодой.

Драко рассказал про фильм "Побег из Шоушенка" и по заинтересованным лицам друзей я понял, что скоро среди нас появятся киноманы.

Потом, уже вечером в нашей комнате Драко по секрету поведал мне всю подноготную при подготовке к Турниру Зельеваров...

Дамблдор и все, кто был "у руля" узнали о предстоящем событии примерно в одно время, в начале июля.

Наш светоч добра и мудрости тут же отправился в Министерство согласовывать между делом простую формальность, что именно он возглавит делегацию от магической Британии и Хогвартса.

Вот только коса неожиданно нашла на камень. Малфои вполне обоснованно надеялись, что Драко будет представлять Школу. И их никоим образом не устраивало, что мутноватый дедушка сможет так долго и близко находиться около их наследника.

Да и о самом событии, благодаря Снейпу и его связям среди зельеваров всего мира, они узнали чуть пораньше и успели подготовиться.

Малфои поняли, что у них появился прекрасный шанс немного прижать Дамблдора, активировались и быстро настроили на нужный лад Попечительский Совет и Министерство.

Пару недель шла напряженная борьба. Аристократы и Попечительский Совет с одной стороны, а Дамблдор и его друзья с другой, занимались перетягиванием каната. Канатом выступал министр Магии Фадж.

Малфои и их союзники напряглись и таки перетянули министра к себе. То ли с помощью денег, то ли еще как, Драко не стал детализировать, но Фадж вдруг вспомнил, что он министр — раз, мужик — два, и у него таки есть яйца и он вежливо, но твердо ответил Дамблдором отказом на его незамысловатую просьбу.

Формально директор был в своем праве и Хогвартс для солидности действительно должен представлять ее руководитель. Да вот только достал он многих хуже горькой редьки. Поэтому старичку указали на то, что необходимо вспомнить, что такое совесть, что он не альфа и омега островных магов, что Хогвартс вообще-то не ему принадлежит, и что были, были директора до него, будут и после. Не сомневайтесь, будут, жизнь на одном человеке не заканчивается.

И вообще, не пора ли следить за вверенным вам объектом национального масштаба (сиречь Хогвартсом), а не лезть в каждую дырку затычкой? Дамблдору напомнили, что в Хоге не все так гладко. Пропали Квиррелл и Локхарт, Люпин оказался оборотнем, а Грюм так и вовсе Барти Краучем-младшим. Да и уровень выпускаемых магов падает год от года.

Так что отправляйтесь-ка вы, дорогой наш директор, заниматься своими непосредственными обязанностями.

Понятно дело, в открытую никто с Дамблдором ругаться не стал. Все было высказано очень осторожно, с поистине британским юмором и тончайшими намеками. Но тот, кто должен был понять, все понял. Эх, жаль я всего этого не видел и не слышал.

Не знаю, как воспринял Дамблдор такую пощечину, но меня сей факт откровенно радовал. И воодушевляло, что наконец-то всезнающему старичку начали показывать, что не все жаждут получить его мудрый совет, и не всем интересно смотреть ему в рот, чтобы понять, в чем смысл жизни, о чем и как надо думать, и куда по жизни плыть.

Как говорится, культ магического вождя дал пока еще небольшой, но вполне ощутимый крен. А если так и дальше пойдет, то глядишь, так и затонуть можно.

В общем, все это безмерно радовало не только меня, но и ряд лиц. Весьма влиятельных и достаточно многочисленных лиц!

Совместно с Пуффендуем прошел первый урок ЗоТИ. Сириус с первых минут захватил внимание класса. Все же он харизматичный чертяка — это стоит признать.

Его урок в чем-то напоминал преподавательскую манеру Люпина — все легко, понятно, упор на практику и спокойное отношение к ученикам.

По слухам, три четверти студентов в первые недели все еще не определились, как оценивать Сириуса. Закончил Гриффиндор, но происходит из одной из древнейших и темнейших семей. Вроде бы воевал против Пожирателей, но потом и сам попал в Азкабан. Вдруг он сумел извернуться, как умеют все темные маги, и сейчас изображает волка в овечьей шкуре?

Впрочем, такая настороженность прошла достаточно быстро. Сириус не придирался к ученикам, часто шутил и в скором времени стал самым популярным преподавателем. Было забавно наблюдать, как старшекурсницы что-то постоянно забывали в его кабинете и возвращались за вещами. И как они наивно хлопали глазками, оставаясь после урока и прося объяснить непонятное заклинание или прояснить тот или иной вопрос.

Я поймал шальную мысль — а вдруг Сириус найдет здесь свою любовь? Выглядел он хорошо, да и для магов разница в возрасте не так существенна, как для простых людей.

Сириус объявил, что пятикурсники будут изучать некоторые виды проклятий. Так же мы познакомимся с различными темномагические проявлениями — духами нижних миров, джаггернаутами, высшими вампирами (на третьем курсе мы изучали обычных), сущностями, способными захватить или подчинить личность человека и иными, не менее дружелюбными явлениями.

Наконец-то после уроков мы обстоятельно и спокойно поговорили с Флитвиком. Он расспросил меня про настрой, физическое и магическое состояние организма.

Мы сидели за небольшим столиком, и пили зеленый чай. В вазочке лежал тростниковый сахар — вот и все чаепитие.

Я подробно рассказал ему те изменения, что со мной произошли.

— Как сейчас ты чувствуешь магию? — спросил меня учитель.

— Она словно стала более близкой. Такое ощущение, что некоторые движения палочкой стали понятны и легки. Неожиданно стало ясно, что ряд заклинаний я могу реализовать невербально — это дополнительно к тем, самым простым, что я и так умел.

— А что с палочкой? — Флитвик отпил чай.

— Странное ощущение, учитель. Я пару раз поймал мысль, что некоторые жесты излишне продолжительны и усложнены и их можно сделать проще и проводить быстрее.

— Так начинает проявляться беспалочковая магия, Гарри. Сначала это просто внутренний, едва осознаваемый порыв. Дальше будет больше, уж поверь мне.

— Значит, все идет хорошо? А темп мы выдерживаем?

— Гарри, Гарри... — он улыбнулся. — Думаю, ты понял, что мы не просто так изучаем те или иные заклинания, увеличиваем твой магический резервуар и расширяем пропускную способность. Все это работает в комплексе, как единая система. Наши занятия направлены на то, чтобы проявить, развить и закрепить твои способности и таланты. И я очень рад, что все это приносит свои плоды.

— Это значит, что такого могло и не произойти?

— Вообще-то, я чувствую твою магию, и вижу потенциал. Но конечно, если бы ты ленился, то ничего бы не вышло. Ты должен всегда помнить, что желание, настойчивость и заслуга всегда идут рука об руку.

Мы немного помолчали. Учитель смотрел в окно, а я обдумывал услышанное.

— Этот год мы начнем с изучения Солнечного пламени, — сделав глоток, наконец, сообщил Флитвик.

— Солнечное? Не Адское?

— Да, именно так. Расскажи, что ты слышал про это заклинание?

— Это аналог Адского пламени, но оно иной природы и не так распространено.

— Совершенно верно, — учитель кивнул. — Дело в том, что оба эти заклинания условно относятся к так называемым "портальным". Маг, собственно говоря, не создает пламя, а призывает его с соответствующего Плана Мироздания.

— Значит Адское пламя, судя по названию, из Ада?

— Немного упрощенное понимание, — Флитвик поморщился, — но, по сути, оно верно. Опасность в том, что такое пламя несет соответствующие эманации и, так или иначе, влияет на мага. И мне не нравится тот накопительный эффект, который может проявиться при его использовании.

— Понимаю... Значит, Солнечное пламя это аналог?

— Да. Принципиальное отличие, что этот огонь призывается из другого источника — от Солнца.

— Если есть опасность, то почему Адское пламя популярней?

— Это, смотря у кого, — Флитвик улыбнулся. — Многие старые рода в силу традиции используют именно Адское пламя. Но так уж это правильно? Думаю, что нет...

— А вы, учитель, какое заклинание предпочитаете?

— Я знаю оба. Можно сказать, что Солнечное пламя — это более высокая октава Адского и оно особенно эффективней против проявления темной магии. Зато у второго сильнее общий разрушительный потенциал и оно более универсально. Понял основную разницу? — я кивнул и учитель продолжил. — Принцип у них похожий, и со временем ты изучишь оба. Но вот начнем мы с первого — пока твоя личность и магия не сформировалась, не стоит лишний раз вносить в него элементы демонических миров.

— Хорошо, как скажете. Когда приступим?

— Вот допьем, и начнем, — он усмехнулся, допил чай, поставил чашку на стол и неожиданно выхватил палочку и молниеносно направил на меня: — Депульсо!

Я увидел взмах его руки и даже успел среагировать — чашка упала на пол, а я перекатом попробовал уйти в другую сторону и одновременно выхватить свою палочку. Получилось так себе. Чашка разбилась, да и стул мне помешал. Палочку достать я успел, но вот что то создать уже нет... В свое оправдание могу лишь сказать, что Флитвик был нереально быстр и стремителен. Да и пощадил он меня, применив вербальную форму заклинания.

Меня отбросило к стене. Не давая удариться спиной или затылком об камень, Флитвик создал Левиоссу, перехватил меня в воздухе и поставил на пол.

— Плохо, очень плохо, — он театрально вздохнул. — Почему ты расслабился и так поздно спохватился?

— Хм... — я кашлянул. И в самом деле, что говорить? Сказать, что был не готов? Так он ответит, что боевой маг должен быть всегда готов. И будет, кстати, снова прав. Сказать, что от друга не ждал проблем? Он возразит, что оборотку еще никто не отменял. — В общем, я попался.

— Да уж вижу, — он хохотнул. — Бой ты уже проиграл. Понял?

— Понял.

Флитвик оказался еще тем извергом. С начала пятого курса он стал постоянно и совершенно неожиданно "нападать" на меня используя различные заклинания и вырабатывая мой автоматизм и реакцию. И конечно, вначале я постоянно попадался. А как только стал что-то нащупывать, на меня в один день напал шестикурсник, а потом и семикурсник с Когтеврана. Как оказалось, Флитвик дал им соответствующее задание.

Да что там говорить — Герми, Невилл и Драко также протестировали меня. Малфой тот вообще применил Инсендио и умудрился подпалить мне мантию!

Никакой обиды на друзей у меня не появилось. Более того, я был им признателен. Зато Флитвик оказался достаточно деликатным и Луну не попросил участвовать в этом.

С тех пор моя жизнь изменилась. Я постоянно стал ожидать нападения. Поначалу это создавало зажатый эмоциональный настрой, когда я во всем мире видел лишь возможную угрозу. Флитвик это моментально почувствовал и немного изменил учебу. С помощью медитации и подсказок учителя все изменилось. Он не дал мне превратиться в огрызающего волчонка, готового в любой момент показать зубы. Я начал осознавать себя тихой, спокойной водой, которая моментально реагирует на любой, даже еле заметный порыв ветра.

— Не надо ждать агрессии и считать, что весь мир тебе враждебен. Надо просто находиться в здесь и сейчас. И реагировать на мир в ту же секунду, адекватно замечая абсолютно все внешние проявления — любовь и агрессию, доброту и угрозу. Не ждать, не бояться, и не действовать с опозданием, пусть это опоздание и ничтожно. Надо просто успевать, понимаешь меня?

Я старался понимать...

========== Глава IV ==========

Изучение Солнечного пламени не стояло на месте. Самое сложное в этом заклинание два момента — суметь создать "окно", через которое плазма проникнет в наш мир, и научиться контролировать этот поток, при необходимости увеличивая его, уменьшая, или и вовсе блокируя.

Временами я напоминал себе пожарного, держащего шланг, из которого бьет тугая и очень мощная струя воды. Мне необходимо уметь удержать этот шланг в руках и каким-то образом научиться дозировать или вовсе прекращать подачу воды. Шланг — это палочка, а поток воды — соответственно поток магии. Вот такие ассоциации.

Это было реально нелегко. Я прикасался к невероятным объёмам магии. Такое чувство я осознал впервые, и оно поначалу немного смущало — я словно получил доступ к огромному океану энергии. Куда там Экспекто Патронус, анимагия или трансфигурация. Здесь разговор шел совсем о других цифрах — если к магии вообще возможно применять цифры.

Магия шла мощным потоком, и Солнечное пламя ощущалось как нечто живое и очень опасное. Оно рвалось на свободу, жаждало получить независимость и затопить весь мир. Конечно, вырвись оно и стань неуправляемым, то рано или поздно на заклинание начнут действовать сдерживающие пространственные законы и оно не сможет сжечь по-настоящему огромную площадь. Вот только для мага, особенно начинающего, и этого хватит с головой и от него останется горстка теплого пепла.

Мы отпраздновали день рождения Грейнджер, выбравшись в "Три Метлы". Гермиона пригласила весь пятый курс Когтеврана и нескольких человек с других факультетов, таких как Невилл и Криви.

Все славно посидели и повеселились. Мы с Луной подарили Грейнджер общий подарок — хорошую книгу по трансфигурации. Есть выражение, что лучшие друзья девушек — брильянты. С Герми это не работало — книга для нее значила куда больше.

Как по мне, эта книга может и не самая лучшая вещь на свете, но она явно понравилась Гермионе. Тем более, она действительно увлекается трансфигурацией и подарок ей пригодится в будущем.

Пару часов пролетели очень быстро — мы пили глинтвейн, разговаривали, много смеялись и веселились. Гермиона в честь своего шестнадцатилетия позволила себе бокал вина.

В конце вечера я заметил, что она вышла на улицу. Пожав Луне руку, я отправился за ней следом.

Герми отошла чуть в сторону, присела на скамейку и молча смотрела, как небо на востоке темнеет — наступал вечер и нам скоро будет пора возвращаться в Хогвартс.

— Гарри, — она скосила глаза в мою сторону и больше ничего не сказала.

— Я присяду, — я просто констатировал факт и сел около нее. Она продолжала смотреть вдаль и неожиданно произнесла преувеличенно ровным голосом:

— Лавгуд хорошо выглядит. Вы с ней неплохо смотритесь.

— Я слышу раздражение. Что случилось?

— А ты будто не понимаешь? — она резко повернулась ко мне. — Неужели ты так быстро растерял свою сообразительность?

— Все, что говорил, я сделал. И я никогда ничего не обещал насчет нас обоих, Герми, — как можно мягче произнес я. — Я тебя никогда не обманывал.

— Да, это правда... Вот только ты неоднократно давал повод подумать... Знаешь, что сейчас мне пришло на ум? Тот день на третьем курсе, когда ты исправил мне зубы.

— Что-то не так с тем днем?

— Тогда я решила, что у нас кое-что начинается, — она сжала губы в узкую полоску и вновь посмотрела вдаль. — Ты так себя вел, что я себе много чего надумала... Понимаешь? — в ее голосе отчетливо послышалась горечь.

— Прости, если я подвел тебя, Герми.

— Ты, в общем-то, не виноват. Я виновата. Но иногда ты такой правильный, понимающий и великодушный, что аж зубы сводит, — она резко встала и направилась обратно в Три Метлы. — Пошли, еще немного посидим и пора возвращаться в школу.

— Мы друзья, Гермиона. Это не так уж и плохо, — успел сказать я.

— Да, друзья. Треть Хогвартса мечтает с тобой дружить. Это же так круто! — она усмехнулась и резко открыла дверь в ресторанчик. — Вот только твоя дружба это иногда слишком мало!

Вечер она и мне и себе подпортила, что уж тут говорить. И меня смущало, что я чувствовал некую долю правды в ее словах. Да и совесть подтверждала, что я не вел себя безупречно. С определенной точки зрения можно сказать, что я подвел Гермиону...

— Слушай, а у нас проблем не будет? — осторожно спросил Лонгботтом и внимательно посмотрел на Малфоя.

— Не бойся. Все схвачено, — он широко улыбнулся, показывая белые зубы. — Нам тут пришла хорошая идея, и мы с другими старостами поделили ванну по дням. Вторник — Пуффендуй, среда — Гриффиндор, четверг — Слизерин и пятница — Когтевран. И на выходные у каждого есть по два его личных часа, как сегодня.

— Понятно, — кивнул Билл. Мы с Невиллом переглянулись, и кажется, одновременно догадались, кто именно сообразил о такой организации.

Хорошо, что Невилл подумал о таком — мне совершенно неохота напороться в ванне на Рона, который, как староста, тоже имеет сюда допуск, и испортить себе день, выслушивая его претензии. Тем более, он был бы прав по существу, а я не люблю что-то доказывать, не чувствуя себя правым.

В тот субботний день Драко Малфой, немного рисуясь, пригласил меня, Невилла, Билла и Майкла в ванную старост.

Сейчас мы находились во вместительной раздевалке — на полу мраморная плитка, удобные низкие кресла, вешалки для одежды из бронзы, узкие колонны, поддерживающие высокий потолок и забранные мозаичными стеклами окна.

Непосредственно ванна выглядела еще более эпично — большой бассейн из белого мрамора, красивые краны с украшениями, стильные душевые кабинки. Сверху висит вычурная люстра с сотней свечей, а на стене большая картина, изображающая русалку в пол-оборота. Невероятный комфорт и роскошь. Казалось, мы попали не в обычную ванну старост, а в древнеримские бани императора Нерона.

Сам бассейн хоть и не дает возможность устраивать полноценные заплывы, но тут с комфортом могут поместиться человек десять. Воду можно регулировать на различную температуру, и добавлять всевозможные ароматные масла и разноцветную пену. Тут даже трамплин для ныряния имеется!

Очень вкусно пахло горячим паром и земляничным мылом.

— Слушай, Драко, а здесь реально круто, — Майкл сидел напротив меня, опершись локтями на поручни и забравшись в пену так, что только один нос и глаза торчали.

— И не говори, — Малфой блаженно вытянулся на воде.

Из всей одежды на нас были лишь плавки. Вообще-то, я привык, что в русской бане все ходят голыми, но здесь Шотландия, да и не баня это, а скорее развлекательный и релаксирующий центр. Так что плавки явно уместны.

— А ничего у русалки задница, а парни? — спросил я и кивнул на картину.

Потом я предложил поиграть в водное поло. Маги правил не знали, но я быстренько все объяснил. Да и что там объяснять? Все элементарно.

Из яблока трансфигурировали резиновый мячик, а пару расчесок превратили в небольшие ворота.

Мы были с Драко в одной команде, Невилл с Майклом, а Билл выступил в роли судьи. Потом поменялись, я поиграл немного с Невиллом. В общем, было весело.

— Жаль, здесь нет парилки. А под нее пару копченых лещей с холодным пивом, — мечтательно проговорил я, закидывая руки за голову и вытягиваясь на лежаке.

Мы выбрались в раздевалку, решив немного передохнуть. Все находились в прекрасном расположении духа — даже удивительно, что такое место, как ванна старост, так слабо освещалась в каноне.

Да здесь можно такое устроить! Нечто похожее я проворачивал в Выручай комнате, но масштаб там, как не крути, все же не такой. Да и массы многочисленных мелких деталей, что ненавязчиво создают атмосферу, там нет.

— Что такое парилка? — лениво поинтересовался Билл.

— Это отделение в русской бане. Там раскаленные камни и на них надо лить кипяток. Получается много пара и в нем все друг друга лупят березовыми, дубовыми или, например, можжевеловыми вениками.

— А на хрена? — Малфой лениво тянул апельсиновый сок из высокого бокала — мы с собой принесли немало вкусностей. — Это уже извращением попахивает. И вообще, откуда ты об этом узнал?

— Классиков надо читать, Гох, — я усмехнулся и не стал добавлять, что классиков русских, а не британских — вряд ли они могли с чувством, с тактом и расстановкой описать все прелести и нюансы русской бани.

— Может, поедим чего? — внес предложение Невилл и мы быстренько достали из сумки две запечённые курицы, дюжину бутылок сливочного пива, хлеб, несколько помидор и огурцов, зелень и кетчуп.

— Хотите прикол? — Малфой изящно держал в руке куриною ногу.

В нашей компании самый высокий Невилл. Он же и самый крупный по телосложению. Он, кстати, медленно, но верно превратился из неуклюжего толстячка в мощного, массивного парня.

По росту я иду сразу за Лонгботтоном — спасибо Гиппократу Сметвику и его зельям. Майкл Корнер на дюйм меня ниже, но немного крупнее.

Самый тощий и худой в нашей компании Колин Криви. Но его сейчас нет, и вообще, он на год младше. Если не брать в расчет Колина, то Билл Макконли самый низкий и дохлый среди нас. Малфой идет вторым с конца, но зато у него очень отчетливо виден рельеф мышц — все же все эти занятия не проходят просто так.

— Рассказывай, — не выдержал Корнер. Я промолчал — Малфой любит, чтобы его попросили лишний раз.

— А прикол в том, что этот мудила Уизли начал продавать места в ванную старост. Охренеть, да?

— Серьезно? — я перевел взгляд на Невилла.

— Да, так и есть, — он кивнул. — Он всему Гриффиндору, начиная с четвертого курса, это предлагал. Десять сиклей с носа и ванна старост на два часа твоя. Вот только я никак не возьму в толк, как он до этого мог додуматься?

— Да тут и думать нечего — братья-близнецы эту идею ему под толстый череп подкинули, — Малфой хохотнул, подкинул куриную кость верх и превратил ее в небольшую птичку. Птичка сделала несколько кругов, а потом ее перехватил наколдованный мною ворон.

Со словами Малфоя мы все согласились. Совместные уроки с Гриффиндором у нас проходили часто и на них мы имели прекрасную возможность оценить высокий интеллект Рыжего.

— А что Макгонагалл? Одобряет? — спросил я у Невилла.

— Макгонагалл страдает избирательной слепотой, — Невилл почесал голый живот. — Это у вас крутой декан, а ее за четыре года в нашей гостиной я вообще ни разу не видел. Да и не будет она ничего замечать, пока Дамблдор не скажет, куда надо смотреть. А старик явно покровительствует Уизли.

Невилл, на самом деле, умел многое замечать и говорить по существу, вычленяя самое главное.

— Вы же старосты, а он таким поведением портит к себе отношение! Не собираетесь его сливать или как-то урезонить?— спросил Майкл.

— Не, пусть пока живет. Вдруг какая ситуация нарисуется... Тогда и прижмем.

Да, Малфой истинный слизеринец, хоть и учится на другом факультете. И уж коли у него есть на руках козыри, пусть и такие небольшие, их надо разыгрывать в самый подходящий момент для получения наилучшего результата.

Ну и Рон, кто бы мог подумать. Хотя, и тут я быстро спохватился, не мне его судить. Тем более, человек может на многое пойти, когда нет денег. А у Рыжего их нет...

Затем мы просто трепались. Обычные мальчишеские разговоры — про девушек, первый секс, квиддич, уроки и все остальное... Корнер рассказал легенду про агат:

— Как-то пришло на землю зло. Горели леса, горело все, что только могло гореть. Все живое попряталось под землю. Не нашлось силы такой, которая могла бы сразиться с черным колдуном — олицетворением зла. И послали боги на землю белого орла. Сражение было ужасным, небеса стали цвета крови, кипела вода в озерах. Черный колдун исчез. Но и сам белый орел в сражении получил множество ран, жизнь покидала его, и упал он на землю и камнем стал. А его глаз, превратившись в агат, продолжает смотреть на людей, отделяя добрые дела от злых. Агат также называют — "Оком Творца".

— Неплохо, — Невилл кивнул. — В агате есть действительно что-то необычное и его можно принять за глаз.

В общем, такое времяпровождение успокаивало. Роскошь этого места, деньги, которые у меня появились, надежный тыл в лице Сириуса, развоплощенный на время Воландеморт и притихший и никак не проявляющий себя Дамблдор — все это расслабило. Теперь мне с трудом удавалось сохранить первоначальный тонус и настрой. Жизнь — интересная, разнообразная, романтическая захватывала и не отпускала.

Ну, ничего, вот отдохнем еще часок в ванной, и я стряхну с себя негу и лень и возьмусь за дело. Солнечное пламя надо осваивать... Интересно, что дальше предложит Флитвик?

Малфой на правах старожила предложил желающим организовать выход в "Ночной фонарь". Судя по лицам парней, которые старательно пытались показать себя матерыми мужиками, лишь мы с Гохом успели познать радости первого секса.

— А ты, Гарри пойдешь? — ко мне повернулся Билл.

— Не, я пас.

— А чего так? — заинтересовался Майкл.

— А он, как начал с Луной встречаться, так мы его потеряли. Честь блюдет, — хохотнул Драко.

— Будь у меня такая девушка, как Лавгуд, я бы тоже ни о чем таком не думал, — мечтательно протянул Невилл. — Правильно делаешь, Гарри.

Да уж, после Святочного Бала Луна предстала перед Хогвартсом в новом свете. И я уже не раз слышал "толстые" намеки о том, как мне повезло, и какая на самом деле Лавгуд классная. Причем люди говорили не только об ее внешности, но и уме и чертах характера.

Тем более в этом году девушка словно начала расцветать и преображаться. Похоже, тут и возраст внес свою лепту и те зелья, о которых она мне сказала.

А может, повлияло и то, что мы начали встречаться. В каноне-то у Луны никого не было. А теперь сам факт наличия парня заставляет вести себя иначе — хотя все это и не про Лавгуд.

Но зато летом я пару раз аппарировал нас в Косой переулок и мы там прикупили несколько вещичек. У Луны оказался хороший вкус. Другое дело, что раньше он не находил особого повода, чтобы проявиться.

И вообще говоря, она мало походила на ту милую, но не от мира сего блондинку, что "нарисовал" канон. Здесь Луна была совсем иной.

Хотя, верить канону надо с оглядкой и крайне осторожно. Там вообще, все, что непосредственно не касалось Золотого Трио, описано мимолетно и так, словно это не живые люди, а обычные декорации, которые помогают Поттеру в его становлении Героем.

А ведь все мы живые. У каждого есть свои мечты и чаяния, сильные и слабые стороны, друзья и враги.

А еще в Хогвартсе полно милых девушек. Дафна Гринграсс начинает блистать на Слизерине. Ханна Аббот выделяется на Пуффендуе. Гермиона тоже очень красивая.

Это я к тому, что каждый человек что-то собой представляет, в каждом можно найти "изюминку", что-то хорошее и доброе. Но смысл в том, что жизнь не ограничивается нами самими. И человек, каким бы он не был, не является центром Вселенной, хотя, как правило, каждый считает именно так. Это, конечно, неправильно. Но с этим ничего не поделаешь.

И ладно бы человек думал, что он самый важный, самый хороший и вообще, самый-самый... Самое плохое то, что люди забывают или не хотят замечать, что другие думают точно также про себя любимого и именно себя считают центром всего. В итоге получается, что таких самонадеянных центров на нашей планете ровно столько же, сколько и жителей. И очень часто эти центры конфликтуют в попытке выяснить, кто же главней, умней, лучше. Именно здесь корень многих проблем — люди просто не могут уступать или чем-то жертвовать. Им хочется, чтобы это делали другие, а не они сами...

— Ты чего приуныл, старичок? — я перегнулся и звонко шлепнул Невилла по спине между лопаток. — У тебя же с Джулией вроде все налаживается.

— Все да не всё, — Лонгботтом по детской привычке засопел.

— А что не так? — заинтересовался Малфой.

— Да говорить нам особо не о чем. Я раньше думал, что она умная, а она обычная зубрилка. Учится хорошо, но толком ничего не понимает... У нее на уме лишь магазины, одежда, украшения... Так, иной раз поболтаем об уроках и экзаменах. А если что серьезное обсудить, прочитанные книги, растения какие-нибудь, магию, то ей сразу неинтересно, — Невилл нахмурился и замолчал на некоторое время. — Думаю, будет лучше, если мы все закончим.

— Дело твое. Не хочешь обратить внимания на Гермиону? — полушутливо, полусерьезно предложил я.

— Не, Гарри, это перебор! У Герми характер слишком сильный. Она Нева с потрохами съест, — усмехнулся Малфой.

— Я себя с ней тоже неуверенно чувствую, — неожиданно поддакнул Билл. — Она столько всего знает, что я ощущаю себя ребенком.

Да уж, вроде ребята и говорили по-простому, но на самом деле они озвучивали правильные вещи. Грейнджер девушка серьезная и очень высоко подняла планку к своему будущему парню. А где такого принца на белом коне найти? Не так-то это и просто. Тем более не факт, что принц, имея столько вариантов, посмотрит именно в твою сторону.

— Мне тоже нравятся тихие, умные и верные девушки, — заметил Корнер.

— Кстати, я вот чего вспомнил, — Невилл оживился. — Вчера вечером рыжие достали где-то бутылку магловского виски и неплохо так к ней приложились.

— А деньги, похоже, заработали на этой ванне, — сообразил Малфой.

— Может и так, я не знаю, — ответил Невилл. — Так вот, Рон подпил изрядно, завалился на кресло в гостиной и начал трепаться, что отобьет у тебя Луну, Гарри.

— Пфф, — Малфой оглушительно фыркнул в нос. — Охренеть как интересно, но это ни капли не смешно. Луна и Рончик. Платина и говнецо...

— Обычный пьяный треп, — согласился Корнер.

— Да я так, все же это тебя касается, Гарри. А Рон может жизнь подпортить. Тем более на тебя у него явно зуб.

— Спасибо, Невилл, я запомню и подумаю, — я похлопал Лонгботтома по плечу.

Мне, зная Луну, не верилось, что у Рона что-то получится, но лишняя информация явно не помешает. Как говорится — кто предупрежден, тот вооружен. А то вдруг этот придурок что-то учудит?

Соревнования зельеваров Хогвартса выиграл Драко Малфой. Для всех нас это был хоть и ожидаемый, но все же очень приятный момент. Хотя, преимущество нашего друга не было таким уж безоговорочным. Ученица седьмого курса Слизерина Эльза Виридиан практически его догнала — ей не хватило всего нескольких баллов.

Определившись с основным претендентом, администрация Хогвартса принялась комплектовать группу поддержки.

— Ты как, поедешь? — вроде бы небрежно спросил у меня Малфой.

— И хочется, и понимаю, что надо, но и здесь есть дела. Да и Флитвик не обрадуется.

— Я был бы благодарен, отправься ты со мной, — негромко произнес Драко. — Я бы это оценил.

— Тогда не вопрос, поеду, — я быстро отмел все возможные возражения в лице расставания с Луной и перерыв в занятиях с учителем. Если Малфой просит, то для него это важно. А друзей надо поддерживать. Тем более, не думаю, что тот же Рон решится на что-то плохое в отношении Лавгуд. Здесь Школа, а не тюрьма с ее обитателями, способными на самые грязные поступки. Да и есть те, кто за Луной приглядят. — Вот только с чего ты взял, что Снейп или Дамблдор меня включат в заявку?

— Не боись, все на мази, — Малфой хохотнул. — Двух-трех человек я смогу "пропихнуть".

И действительно, все было на мази. Дамблдор и Макгонагалл, даже появись у них такое желание, не могли меня просто так оставить за бортом. Вернее могли, но, похоже, не стали.

Снейп включил от пятого курса в заявку меня, Невилла, Дафну Гринграсс со Слизерина и Ханну Аббот от Пуффендуя — эти имена, безусловно, подсказал Малфой.

С шестого курса с нами отправлялся Маркус Белби с Когтеврана, Энтони Рикетт с Пуффендуя, Эдриан Пьюси от Слизерина и Сьюзен Эшкот с Гриффиндора.

Седьмой курс представляла Эльза Виридиан — Слизерин; Седрик Диггори — Пуффендуй; близнецы Уизли — Гриффиндор и Эмма Шоукросс с нашего факультета.

Получилось четырнадцать учеников. В качестве руководителей и наставников шло два человека — сам Северус Снейп и министерский чиновник Барти Крауч-старший.

Вот такая теплая компания.

На время отсутствия Малфоя старостой нашего курса временно назначили Энтони Голдштейна — парень оказался на седьмом небе от счастья.

— Заходи, — разрешил Флитвик. Я открыл дверь и оказался в его кабинете.

— Ты завтра уезжаешь, и мы не увидимся некоторое время, — он посадил меня в кресло и сам устроился напротив. — Я хотел кое-что обсудить... Что ты слышал о чести и честности?

— Хм... Это хорошие, правильные качества.

— Да, но не только. Для мага честность это самотождественность и ответственность, важнейшие черты личности, обеспечивающие эволюцию его сознания. Понимаешь о чем я?

— Лучше вы расскажите.

— Честность внутреннее качество мага, а честь энергетический эквивалент его "Я". Для мага это не просто этические категории, а совершенно осязаемые величины, влияющие на его общую эффективность и успешность. Маг знает свои внутренние качества и неуклонно следует им, постоянно развивая, и таким образом и сам эволюционирует — в этой жизни и иной.

— Характеристика личности, то, что всегда остается со мной... Вы об этом, учитель?

— Да. Помнишь, я говорил, что верю в реинкарнацию? Так вот... Я собственно говоря не то чтобы верю, а конкретно знаю, что она есть, — он вздохнул и буднично, совершенно спокойно добавил. — Я сумел вспомнить три свои последних воплощения.

— И что? — сказать, что я был заинтригован, значит, ничего не сказать.

— То, что обладая такими знаниями, а это не образы в сознании, а конкретная информация, которую я сумел проверить, ты смотришь на весь мир иначе. Старина Шекспир был прав — весь мир театр и люди в нем актеры. Вот только маг должен научиться сам выбирать роли. Его искусство позволит ему не просто играть в театре, но играя, следовать своей, а не чужой или абстрактной, цели. В нашем случае — эволюция духа и сознания и поднятие в более высокие, в энергетическом и вибрационном смысле, миры.

— А кем вы были? — я не удержался от вопроса, хотя понимал, что он во многом детский, так как не смотрит в корень, а просто направлен на удовлетворения любопытства.

— Все три последних жизни я был магом на этой планете. Но декорации не важны, важна суть, — он усмехнулся. — Проблема в том, что в тех жизнях у меня было сильно раздуто тщеславие и завышено чувство собственной важности. В этой жизни все это пришлось компенсировать и отрабатывать. Вот почему у меня такое, скажем прямо, несуразное тело, — он похлопал себя по груди.

— И вы сами его выбрали?

— Перед рождением был выбор из нескольких вариантов. Я выбрал один из самых сложных и самых быстрых путей. Что такое условных сто лет жизни с точки зрения Бесконечности? Меньше, чем ничто. Именно в этом теле я на собственном опыте осознал, что не важно, какие мы внешне, ведь это всего лишь одежда... Главное, что ты собой представляешь!

— Понимаю. И честь, и честность важны?

— Невероятно важны. С этой точки зрения становится ясно, что честным может быть лишь действительно развитое сознание, умеющее отличать "зерна от плевел". И поэтому честь не то, что присутствует в нас с самого начала — это качество необходимо взращивать и завоевывать.

Мы замолчали. Флитвик спокойно откинулся на спинку кресла и перевел взгляд на окно, давая мне время все это обдумать и уложить в голове.

— Что есть честь, учитель?

— Это следование своему Кодексу. Я, кстати, настоятельно рекомендую тебе начать его создавать и формулировать. Кодекс определяет окончательную и промежуточные цели мага, а также допустимые и недопустимые приемы.

— Могу я спросить о вашей цели?

— Я видел и помню другие миры, Гарри, — он говорил неторопливо и спокойно. — Я бы хотел закончить с земным опытом и подняться выше, туда, где Мироздание и Вселенная дает иные возможности и раскрывает новые горизонты...

— В целом мне понятно. Вот только как всегда быть честным? По нашей жизни это смотрится чем-то нереальным!

— Да, это непросто... Маг опирается на совесть — это его "путеводная звезда" в самом начале Пути. Потом приходит Честь — сознательная опора на свою оформленную природу. Честность по отношению к себе и другим людям, окружающему миру и всему прочему помогает в этом. Да, трудно прожить без слова лжи. Но стремиться к этому надо. Ты знаешь, есть такие маги, которые предпочтут умереть, но не отказаться от правды, чести и своего Кодекса.

— Умереть?

— Ну, не все так страшно. Для истинного мага смерть это всего лишь новое приключение и лишь на нашем уровне она кажется чем-то страшным. Я помню свои смерти и даже научился находить в них пользу и получать опыт. Я научился видеть в своих смертях радость — как бы дико это не звучало, но я сказал правду.

— Мне пока непросто говорить об этом, — в этот момент я всерьез задумался, чтобы рассказать Флитвику всю мою историю, полностью и без пропусков. — Может для начала необходимо вспомнить свое прошлое?

— Если захочешь вспомнить, то вспомнишь. Главное — намерение и воля. И поверь мне, честь, направленная на благо, принесет благо прежде всего тебе самому.

— Вы часто говорите с учениками о таких вещах?

— Не удивляйся, но ты не первый. И не последний, — он рассмеялся. — И со мной разговаривали на такие темы, когда я был учеником, и я вел подобные беседы. В этом плане Когтевран создает удивительную атмосферу, при которой иной раз сюда поступают те, кто уже подошел к изучению таких вопросов и готов признать существование чего-то большего, чем наш физический мир и магия. У нас много тех, кто не стремится к славе, деньгам или власти, а находится в поиске действительно важных вещей. Я думаю, что ты сам убедишься в правдивости моих слов, — он хитро улыбнулся. — Кстати, думаю, Луна Лавгуд может тебя еще не раз удивить. Не беседовал с ней о таких вещах?

— Нет, — я покачал головой. Если честно, то, что говорит Флитвик, меня очень сильно интригует, вот только я вполне логично предполагаю, что подросткам подобные темы неинтересны в силу возраста. Драко больше ориентирован на успех и получение знаний, силы и мощи. Гермиона интересуется лишь практическими вопросами — то, что можно проверить и так сказать "пощупать". А вот Луна совсем юная и я думаю, что рано говорить с ней о подобном. Хотя, может, я заблуждаюсь? И еще все это можно обсудить с Невиллом. Почему-то мне кажется, что ему есть что сказать.

— Мы говорим о чести и честности, — я нахмурился. — Так что, получается, если ты хочешь что-то улучшить или изменить, то начинать следует с себя?

— Да, Гарри. "Познай себя" это фраза не пустой звук. Совершенствование и очищение мироздания правильней начинать с себя...

Мы долго беседовали в тот вечер. Говорили о карме, дхарме и судьбе, личности и других людях, ответственности и долге, благородстве и верности, правде и лжи.

Флитвик постоянно подкидывал мне такие, и похожие темы. Вот и теперь он дал задание — подумать о собственном личном Кодексе, декларировать цели и озвучить, что можно, а что нельзя. Он никогда не считал, что цель оправдывает средства. Наоборот, он приводил сотни примеров, когда ради цели маг забирался в такие дебри и прикасался к таким вещам, которые чудовищно меняли и корежили его личность.

А еще он дал мне книгу под названием "Кибалион"*, в которой описывались семь герметических принципов и законов Мироздания.

В последний вечер мы сидели с Луной на нашей любимой скамейке. Девушка немного загрустила.

— Вот это поможет поднять настроение, — я полез в карман и вытащил два небольших, совершенно одинаковых зеркала в красивой оправе. — Одно из них твое. Держи.

— Что это? — она заинтересовалась.

— Сквозные зеркала. Я купил их неделю назад в Косом переулке. Давай-ка их проверим, — я отошел в сторону и заглянул в зеркало. Вначале там отражалось лишь мое лицо, но потом по поверхности прошла "волна" и появилась Луна. — Прием, как слышишь?

— Слышу хорошо, — она рассмеялась.

Когда я твердо узнал, что отправлюсь вместе с Драко, и что четверокурсников брать не будут, мне показалось стоящей идеей купить такие зеркала. Кажется, и в каноне Сириус дарил Поттеру что-то похожее, вот только Гарри вроде как забыл про эту вещь и не воспользовался ею в самый важный момент, когда они отправились в Отдел Тайн искать Пророчество. Тогда-то, упав в Арку Смерти Блэк и погиб.

Вот только тот артефакт выглядел не очень красиво, в отличие от того, что мне удалось купить. Впрочем, Лавгуд отнеслась к Сквозному зеркалу достаточно сдержанно.

— Думаю, оно нам не сильно понадобится, — она улыбнулась слегка загадочно. — Я знаю способ лучше!

— Какой? — я был немного разочарован.

— Узнаешь в свое время.

Тринадцатого октября 1995 года в пятничный вечер мы отправились в Колдовстворец.

Средством передвижения выступала одна из башен Хогвартса. Она носит имя Башня Путешественников*, и я раньше считал, что это просто красивое, поэтическое название. Мы, обследуя школу на первых курсах, посещали ее несколько раз и кроме пыли и старой мебели не нашли там ничего интересного. Да и занятий в ней не проводилось. Тогда она не особо привлекла наше внимание — в Хоге хватает заброшенных мест и классов, и нам было не до нее.

Башня примыкала к Хогвартсу с южной стороны, связанная с основным зданием каменным коридором. Домовики за пару дней привели ее в порядок, вычистили там все, вымыли и убрали толстый слой пыли. Потом башню обставили кроватями, столами, стульями и прочей мебелью, а также повесили занавески на окна, принесли одеяла, покрывала, ковры и все, что необходимо для комфортного проживания. Мы разобрали комнаты, затащили туда чемоданы и приготовились к путешествию.

Нас высыпал провожать весь Хогвартс. Макгонагалл по постоянной привычке наводила дисциплину. Филиус Флитвик задумчиво смотрел, как заканчиваются последние приготовления. Помона Стебль ежилась под порывами прохладного ветра, а Сириус Блэк выглядел недовольным и слегка обиженным — ему не понравилась идея и то, что я бросаю его одного. Он именно так мне и сказал. К слову, он порывался отправиться с нами в Россию, но тут уж Снейп встал насмерть!

Сам Снейп и Крауч что-то колдовали внутри башенной гостиной, а мы, ученики, прилипли к окнам. Провожающие махали руками.

Мы с Драко и Невиллом сидели на одном из подоконников, где я умудрился открыть окно. Около Малфоя стояла Ханна, а я смотрел вниз, на наших друзей.

Луна и Гермиона махали руками, Билл и Майкл с восторгом оглядывали всю башню, а все остальные либо что-то говорили, либо желали. Колин Криви, как и обычно, делал снимки.

Откуда-то с верхнего этажа из окна вылетела лента красивых разноцветных огней — похоже, близнецы Уизли не удержались и запустили салют.

К башне от Хога вел каменный, двухэтажный коридор. Дамблдор махнул палочкой, и мы увидели, как массивные камни начали расходиться и смещаться, отсоединяя Башню Путешественников от основного здания. Все это было очень похоже на то, как открывается стена, ведущая из Дырявого Котла в Косой переулок. Только масштаб здесь явно более внушительный.

Наблюдать, как огромные "быки" двигаются, словно сделаны из пенопласта, было немного необычно.

Камни сложились, заблокировав проход. Я слегка высунулся из окна и заприметил, как проход в нашу башню тоже закрылся. В следующий миг башня вздрогнула и нас тряхнуло. Ханна непроизвольно вцепилась в руку Малфоя, Драко схватился за мое плечо, а я ухватился за Невилла.

Башня начала медленно и плавно подниматься вверх. Мне почему-то подумалось, что снизу у нее должен вырываться язык пламени, как у ракеты! Это было очень необычно и красиво. Трава, дорожки, весь Хогвартс и провожающие начали медленно отдаляться.

Народ внизу засвистел, замахал шарфами. Луна прижала ладонь к губам, а потом послала мне воздушный поцелуй.

— Ого, там, кажется, портал, — Малфой изогнулся и ухитрился разглядеть что-то сверху, куда мы поднимались.

В следующий момент мы все почувствовали резкий перепад давления. Запахло озоном, а у меня зачесалось нёбо. И все закончилось, переход занял всего несколько секунд.

Наша Башня Путешественников теперь так же величественно опускалась.

Солнце клонилось к закату. Внизу раскинулась горная долина, склоны которых покрывали ели и сосны. Тут и там сквозь листву и хвою на свет "вылезали" серые или слегка красноватые камни, поросшие мхом и лишайником.

Посередине долины, с запада на юго-восток протекала река и нам с высоты были прекрасно видны все ее извивы, запруды, различные отмели, а также вытянутый островок посередине. Чуть в стороне темнел массивный и большой лес, а прямо под нами многочисленными огнями сверкала школа магии и колдовства Колдовстворец.

Комментарий к Глава IV

Кибалион* — книга выпущенная неизвестным автором в 1908 году в Чикаго. Акцент в ней сосредоточен на фундаментальных принципах и законах Мироздания.

Башня Путешественников* — в каноне говорится, что у Хогвартса множество башен. Вот только кроме Астрономической и Директорской башни, а также башен Гриффиндора и Когтеврана, другие особо не упоминаются. С натяжкой сюда можно отнести Совятню — по идее она также располагается в похожем помещении. Но пять башен это не множество, и я взял на себя некоторую смелость, придумав башню Путешественников.

========== Глава V ==========

Башня Путешественников медленно опускалась, неспешно вращаясь вокруг собственной оси, и мы все имели прекрасную возможность рассмотреть Колдовстворец с высоты птичьего полета.

Колдовстворец состоял из одиннадцати башен, стоящих по окружности и соединённых высокими стенами. Как мы узнали чуть позже, в этих башнях жили ученики, с первого по десятый класс соответственно. А одиннадцатая башня служила входом и там проживала часть обслуживающего персонала — егерь, он же лесник, смотритель садов, привратник, пожарный, заведующий хозяйством, приставленный министерством охранник, и человек, обучающий малышню азам полетов на метле. Местные называли его "Ветродуем".

Крыша каждого строения имела свой, неповторимый, цвет или оттенок. Мы увидели коричневую, красную, бордовую, медную, бежевую, серую, практически черную, темно-зеленую, и других цветов черепицу.

В центре архитектурного ансамбля находилась внушительная и очень большая башня, в которой были и подвалы, и классы для учебы, и главный зал для приема пищи. Эта башня соединялась с остальными длинными переходами, так что сверху вся школа напоминала колесо с одиннадцатью спицами.

Между ними были раскиданы сады, находилось несколько теплиц, росли дикие растения, стояла пара десятков скамеек, несколько статуй и даже имелся фонтанчик.

Также в центральной башне проживали учителя и директор. Причем многие жили здесь со своими женами или мужьями и детишками.

Да и вообще, учеников здесь было примерно раза в три больше, чем в Хоге, а преподавателей и другого персонала насчитывалось чуть ли не под сотню.

И это мне кажется правильным — за детьми нужен глаз да глаз, и в Хогвартсе преподавателей на все не хватало, Филч за всем уследить не мог, а Хагриду все фиолетово, так как он и сам не вышел из инфантильного возраста.

Наша Башня Путешественников медленно опускалась, нацелившись на свободный луг недалеко от центрального входа в Колдовстворец.

День клонился к своему завершению. Заходящее солнце посылало прощальные лучи, и вся закатная часть неба была раскрашена в удивительную палитру розовых, сиреневых и красных цветов. Из Хогвартса мы отправились после обеда, а здесь уже вечер — похоже, разница во времени между двумя Школами не меньше пяти часов.

Мы высунулись в окна и старались ничего не пропустить. В стороне, на воде стоял "Летучий Голландец". Дурмстранговцы уже прибыли и опередили нас.

Чуть в стороне расположилась многочисленная, никак не меньше тысячи человек, толпа. Большую часть ее составляли ученики различного возраста, но и взрослых там тоже хватало. Многие махали нам руками, слышались приветственные крики.

Башня медленно коснулась земли, вздрогнула, и все затихло.

Первым вышел Крауч, за ним Снейп, а уж следом и мы потянулись, поставив Малфоя во главе нашего небольшого клина.

По случаю посещения другой школы, Британское Министерство не пожалело денег, заказало нам одинаковые красивые мантии и прочую одежду в одном общем стиле, с небольшими вставками с цветами факультетов. Получилось неплохо.

Мы шли по мягкой траве к встречающим нас людям.

— Школа Колдовстворец рада приветствовать своих гостей, — высокий благообразный старик, напоминающий своей внушительностью и неторопливостью Дамблдора, сделал шаг навстречу. — Я директор, Петр Григорьевич Салтыков, и я говорю вам всем — добро пожаловать!

— Бартоломеус Крауч, глава отдела международного сотрудничества Министерства Магии, — наш сопровождающий назвал своё имя и должность, пожал Салтыкову руку и представил Северуса Снейпа.

К Салтыкову подошла какая-то женщина из местных, а также старый знакомец — Игорь Каркаров. Стало ясно, что он, как и год назад в Хогвартсе, теперь и в Колдовстворце представляет Дурмстранг.

Мы стояли, и на нас с заинтересованностью поглядывала многочисленная толпа. Стало немного неловко, но уже в следующее мгновение к нам пробились несколько человек, и я узнал среди них Шуйского и Браге.

— Здорово, парни, — Мстислав широко улыбнулся. — Знакомые все лица!

Вместе с Браге они принялись пожимать нам руки, а потом оттащили всю нашу группу к себе, где мы принялись знакомиться. Имена следовали одно за другим — наши и дурмстранговцев, и почти никто и никого не запомнил. Так обычно и бывает, когда друг другу представляют большие компании.

Местные продолжали махать шарфами и флагами, поглядывая то на нас, то в небо.

— У нас тут полно знакомых и даже друзей, — сообщил Браге. — Вот пройдет официальная часть, и мы вас со всеми познакомим.

— Это хорошо, — кивнул Малфой.

— А что, еще никого нет? — я повернулся к Шуйскому.

— Нет, — он мотнул головой. — Мы прибыли первыми, вы — вторыми. Теперь ждем остальных.

Подошел Снейп и потребовал от нас вести себя тише. И едва мы немного успокоились, как из-за дальнего склона гор показались огромные журавли, которые влекли за собой что-то, напоминающее внушительную и очень красивую трехэтажную пагоду. Ее стекла отразили луч света, а большие красные шары, привязанные к углам здания, колыхались на ветру.

— Махотокоро. Это Махотокоро, — поползло по рядам.

Японскую школу узнали сразу — тем более, все знали, что она будет участвовать.

Журавли мягко и плавно опустили пагоду недалеко от нашей башни и из неё стали выходить люди. Они были одеты в мантии, которые по своему фасону скорее напоминали кимоно. Цвет мантий был различный — от бледно-розового до золотого.

Как мы узнали позже, цвет мантий у японцев меняется, согласно полученным знаниям и силы мага. Самым почетным является золотой — в толпе людей с кимоно такого цвета было всего четверо. А вот если мантия "белеет", то это считается величайшим позором и говорит о том, что хозяин одежды изменил японскому кодексу волшебника и перенял незаконную практику, которая в Британии называется "Темными Искусствами".

Все японцы выглядели очень похоже, и были какими-то... мелковатыми, что ли.

Их делегацию возглавлял суровый, худощавый мужчина, даже скорее дедушка, с властным, немного жестким лицом и узенькой полоской усов. Кимоно у него было необыкновенно насыщенного золотого цвета.

— Школа Колдовстворец рада приветствовать вас, Макато Ито-доно*, — Салтыков, так же как и нас, приветствовал гостей на чистом, без акцента английском.

Японец вежливо наклонил голову и что-то сказал. Мы во все глаза смотрели на японцев, уделяя особое внимание девушкам — в своей одежде, перетянутые широким поясом-оби, с большими бантами на спине, и обуви, которая называется гэта и представляет собой простые сандалии на высокой деревянной подошве, они смотрелись необычно и мило. Девчонки улыбались, то и дело закрывая лица ладонями. Парни старались держать марку и выглядеть серьезно и невозмутимо.

Японцев отвели в сторону. Шум и разговоры ненадолго стихли, но вспыхнули с новой силой, когда прямо на поляне неожиданно материализовался огромный баобаб. Его мощный широкий ствол был толще нашей башни, а ветви раскинулись на треть неба. Не знаю, было ли это дерево на самом деле настоящим, но выглядело оно именно так. Я даже запах почувствовал — пыльной саванны и каких-то цветов.

Это прибыли последние гости — африканская Школа магии и колдовства Уагаду. Похоже, африканцы, как и мы, использовали для перемещения что-то похожее на портал. Хотя, если подумать, то все Школы пользовались порталами. Как-то я сомневаюсь, что японцев их журавли несли по воздуху несколько тысяч миль, или дурмстранговцы на своем корабле сюда именно доплыли.

Около одного из выступов баобаба приоткрылась широкая дверь, на миг мелькнули ступеньки и вот по ним уже спускаются африканцы — все веселые, улыбающиеся и смеющиеся, при этом черные и блестящие, как хорошо начищенные сапоги.

Девушки улыбались широко и так белозубо, что наши тоже не удержались и принялись их приветствовать. Все же есть в африканцах какая-то детская непосредственность и обаяние. В их группе я насчитал пятнадцать человек, и лишь пятеро из них были парнями. Десять девушек по внешнему виду четко делились на два основных типа — высокие и худенькие, словно тростинки, от них так и веяло грациозностью и природной красотой. Второй тип выглядел иначе — среднего роста, коренастенькие, с внушительными женскими достоинствами. Эти производили основательное и серьезное впечатление. Такие, если проклясть не получится, могут и силой задавить!

Ученики Уагады были одеты очень ярко и пестро. Их одежда больше напоминала халаты — она была просторная, практически до земли, и поражала воображение буйством цветов и красок. У многих девушек на точеных шеях висели массивные бусы, а в ушах раскачивались большие серьги.

Африканскую делегацию возглавляла серьезная женщина очень и очень внушительных достоинств. Казалось, что вместо грудей у нее два арбуза, а задница больше напоминала корму грузового судна. Причем, несмотря на такие героические пропорции, все вместе это смотрелось нормально — для тех, кто любит таких крупных женщин.

Мужчины, те, что были уверены в себе, поглядывали на нее с явным восторгом.

— Номуса Мане, рады вас видеть, — Салтыков изящно взял ее за руку и поцеловал воздух над тыльной стороной ладони.

— Пьетр, — грудной и густой голос африканки звучал мягко, чуть гортанно. — Мы так давно не виделись!

— Ого, ну и тетка! — потрясенно прошептал один из близнецов Уизли.

Официальная часть закончилась. К тому же, дело было под вечер, и мы немного продрогли. Колдовстворец находится где-то на Южном Урале, высота здесь примерно соответствует уровню Хогвартса, так что в середине октября, да еще и под вечер, становилось прохладно.

Огромной толпой мы отправились в местную Школу.

— Это башня называется Привратной, — сообщил нам ученик Колдовстворца Глеб Дворцов — среднего роста, белобрысый парень примерно шестнадцати лет. Он являлся дальним родственником Шуйского. Мстислав нас уже успел познакомить, и теперь парень вместе со своими друзьями шел вместе с нашей группой, попутно объясняя интересные моменты и отвечая на вопросы.

Мы поднялись по трем широким каменным ступеням и миновали широко открытые двустворчатые двери, обмениваясь впечатлениями с дурмстранговцами — все же про Колдовстворец они знают намного больше, чем мы в своем Хогвартсе. У многих здесь учились родственники или предки, да и друзей, как у Шуйского и Браге здесь хватало.

По коридору, обставленному высокими канделябрами, и ярко освещенному свечами и факелами мы двигались все дальше. Наши шаги создавали эхо в большом и просторном помещении. Впрочем, шум и гул от одновременного разговора сотен людей заглушал все остальные звуки.

Переход закончился — мы оказались в выложенном зеленом, с прожилками, мрамором, Зале.

— Это Гостевой Чертог, — просветил нас Дворцов и Шуйский кивнул на эти слова.

Здесь мы постояли несколько минут.

— Следите за тем, чтобы никто никуда не отбился, Диггори! — Снейп явно обеспокоился творящейся вокруг суетой и повернулся к Седрику. — Не хватало нам кого-то потерять или что-то учудить, — он нахмурился и бросил быстрый взгляд на близнецов Уизли.

— Конечно, профессор, не волнуйтесь, — кивнул Диггори. Главный зельевар у нас Малфой, а вот на Седрика легли обязанности старшего в коллективе.

Через несколько минут нас повели по другому коридору куда-то влево. Распахнулись высокие деревянные двери, сплошь покрытые резьбой в виде каких-то мифических существ и животных, которые словно бы перетекали друг в друга. Я неожиданно вспомнил, что когда-то читал об этом — данный стиль назывался "звериным".

Мы оказались в Пиршественном Зале — огромном помещении, в котором расположились более десятка длинных столов.

— Дворцов, проводите наших гостей к их столам. Они вон там, — к нам подошел худой маг в костюме-тройке, узком галстуке и начищенных до зеркального блеска ботинках. Вся его одежда, за исключением белоснежной рубашки, была черного цвета, а серьезное, худое и малоподвижное лицо, чем-то напоминающее хищную птицу, как-то сразу создавало впечатление, что перед нами очень суровый, не склонный к шуткам, маг.

— Конечно, профессор! — наш сопровождающий уважительно кивнул и повел нас к одной из стен, около которой стояли несколько столов. — Это профессор Брюс. Он ведет у нас Алхимию, — быстро сообщил нам парень.

Высокий потолок Зала поддерживали узкие колоны. На стенах висели картины, а в специальных нишах росли цветы и даже небольшие деревца. Около каждой стены стояли статуи, изображающие мужчин и женщин.

— Это стол для гостей из Хогвартса, — кивнул нам Дворцов. — Располагайтесь, ребята.

— Леди, приятного аппетита, — это уже Шуйский обратился к нашим девушкам и вместе с Браге отправился следом за Дворцовым.

— Еще увидимся, — я кивнул ему, и мы принялись рассаживаться за столом.

Галантный Малфой отодвинул стул перед Ханной Аббот и я, спохватившись, помог Дафне Гринграсс. Девушка еле заметно улыбнулась, поблагодарила и аккуратно уселась, сложив руки на коленях.

Каждую школу посадили за свой, отдельный столик. С двух сторон от нас стояли столы Колдовстворца — справа сопели и усаживались совсем маленькие маги — по виду если и не семилетки-новички, то точно второй класс. Слева располагался стол, который занимали ребята постарше — наши ровесники или около того.

На столах, так же как и у нас в Хогвартсе во время торжеств и праздников, стояла пока еще пустая посуда и бокалы.

— Колдовстворец рад приветствовать всех гостей, — в центре преподавательского стола поднялся Салтыков. — Мы будем счастливы оказать вам свое гостеприимство, и уверены, что предстоящий турнир, то, из-за чего мы все и собрались, пройдет хорошо и честно. А теперь, уважаемые гости, приступим к нашему ужину.

За преподавательским столом разместилось человек под тридцать учителей из местных. Они были разными — женщины и мужчины, старые и более молодые, полные и худые, доброжелательные и отстраненные, но все они чем-то неуловимо отличались от устроившихся там же Крауча и Снейпа. Около профессора зельеварения занял место Каркаров. Главы африканской и японской делегации сидели по другую руку директора Салтыкова и сейчас с любопытством оглядывали зал, изредка посматривая на собственных подопечных.

Салтыков негромко хлопнул в ладоши, улыбнулся и сел. И тотчас на тарелках появилась еда.

В тот вечер кухня в основном была европейская, более-менее знакомая. Местные не стали в первый день кормить нас чем-то необычным из традиционной русской кухни, но некоторые блюда все же заставили обратить на себя внимание.

Мы ели запеченное по-французски мясо в сырной корочке, жареную картошку и гречку, паштет из щуки, соленые грибы, отбивные, несколько салатов, оливки в отдельных вазочках и мясные рулеты.

Из необычного на столе присутствовала кулебяка, солянка и кипяток в самоварах.

Кулебяка не вызвала особых вопросов — многие посчитали его всего лишь разновидностью пирога.

Солянка была из свежей капусты с тушеной бараниной, лавровым листом и перцем. Она многих заинтересовала, а некоторых насторожила — выглядела это блюдо как-то подозрительно, и наши, на всякий случай, проявили бдительность.

Ну, а когда закончился ужин, тарелки и столы очистились и появились огромные, ведерные самовары, сверкающие начищенными боками, тут уж у большинства случился культурный шок.

Невилл и Драко, Дафна и Хлоя, близнецы и все остальные смотрели на это чудо глазами размером с галлеон и наверняка воспринимали появившейся самовар как неведомое сказочное существо!

— Что это за чудище? — благоговейно спросил Малфой, с благоговением смотря на русскую диковинку. Из его трубы все еще вился еле заметный, очень "вкусный" сосновый дымок.

Я налил в чашку заварку, а потом поставил ее на специальное блюдце под краном самовара, повернул красивую узорную ручку и налил кипятка. Друзья смотрели на мои действия завороженно и немного недоверчиво. Самовар неожиданно "свистнул" и наши чуть ли не подпрыгнули на своих местах. Такую вещь они явно увидели впервые и пока еще не разобрались, для чего она нужна и как ею пользоваться.

— Это обычный русский самовар. В нем кипятят воду, я читал об этом, — проводя небольшой "ликбез" я налил чая для Гринграсс и Аббот. Посчитал свою миссию исполненной, я отдал должное варенью из крыжовника.

Переговариваясь и делясь впечатлениями, наш стол принялся за чай. Оживление и возбуждение медленно проходило.

— Этот русский джем ничего себе, — спустя некоторое время заметил Невилл, облизывая чайную ложку с густым вареньем.

— А мне понравились вот эти "кирпичики", — заметила Ханна Аббот. Под "кирпичиками" она имела ввиду появившиеся к чаю тульские пряники с красивыми узорами в виде листьев и стеблей растений и глазированной поверхностью.

— А что на них написано? — спросил Седрик.

— "Тульский подарочный", — ответил я.

— Круто, — заметил один из близнецов Уизли.

— Надо будет такие домой отвезти, — предложил практичный Невилл. — Нашим друзьям они понравятся.

Кивнув на слова Невилла, я вернулся к чаю. На самом деле Лонгботтом озвучил вполне здравую мысль. Я об этом уже думал — наверняка в окрестностях Колдовстворца есть деревня, напоминающая Хогсмид, и там уж точно имеются различные магазины и сувенирные лавки. Так что Луна, Флитвик, Сириус и все прочие мои друзья без подарков не останутся — в этом я был просто уверен.

Чаепитие подходило к концу. Радовало, что здесь, в отличие от Хога, похоже нет дурной привычки, по которой еда исчезает со столов в самый неподходящий момент. Я спокойно и неторопливо оглядывал Зал, как вдруг внезапно почувствовал легкое, как поглаживание перышком, прикосновение к разуму. Одновременно с этим на ухе слегка нагрелся кафф, предупреждая, что мне не показалось, и попытка легилеменции действительно имеет место быть.

Сохраняя невозмутимое выражение на лице, я взял стакан с вишневым соком и сделал несколько глотков.

Драко Малфой повернулся ко мне и по его глазам я увидел, что он только что почувствовал схожее.

— Да? — он незаметно провел рукой по лбу.

— Угу, — я кивнул. Попытка легилеменции была очень осторожной и если так можно выразиться, деликатной. И она моментально прекратилась, как только неведомый маг почувствовал мое внимание.

Кто тут у нас такой любопытный? За преподавательским столом расположилось так много людей, что думать на кого-то — это как стрелять в пустоту. Тем более, это мог сделать кто-то и из старшекурсников — ради банального любопытства. И необязательно такая легилеменция враждебна — кто-то мог просто захотеть посмотреть на гостей.

Слишком мало информации. Я вернулся к чаю, решив пока этим не заморачиваться.

Праздничный пир подходил к концу. Оглядев зал и что-то сказав магу, сидящему от него по правую руку, директор Колдовстворца поднялся на ноги, негромко кашлянул и постучал чайной ложкой по хрустальному фужеру, привлекая внимание.

— Дорогие друзья и гости, давайте не будем терять время. Я прошу выйти сюда тех, кто будет представлять свои школы в Турнире Зельеваров.

Мы синхронно посмотрели на Драко, а потом перевели взгляд на Снейпа. Северус через весь зал кивнул своему крестнику, Малфой встал из-за стола и вышел вперед, к преподавательскому столу.

Гох слегка покраснел, но шел через вес зал непринуждённой и совершенно спокойной походкой, выпрямив спину и развернув плечи.

Малфой остановился около преподавательского стола, куда уже вышли руководители делегаций и четыре ученика из других школ.

Снейп, Макато Ито, Каркаров и Номуса Мане передали директору Колдовстворца пергаменты с какими-то записями. Он их получил, внимательно осмотрел и вновь повернулся к залу.

— Итак, прошу приветствовать — Чемпион Дурмстранга Фроунг Браге.

Вперед вышел наш старый знакомый, одетый в теплую мантию, брюки и высокие ботинки. Он изящно наклонил голову, прижал правую руку к сердцу, а левую отвел за спину и слегка поклонился. Народ встретил его аплодисментами.

— Чемпион Махотокоро Азарни Минамото, — вперед вышла невысокая, худенькая девушка. Как и у других японок, вместо мантии на ней что-то, похожее на кимоно золотого цвета с узоров в виде пяти синих листьев и трех, синих же, цветов над ними. Она улыбнулась немного скованно, но с большим достоинством, поклонилась залу, и получив свою порцию аплодисментов, вернулась в строй.

— Чемпион Хогвартса Драко Малфой, — Гох, как и все, сделал шаг вперед и изобразил поклон, сняв с головы воображаемую шляпу, отведя руку вбок, левую ногу назад и слегка склонившись. Вот же артист!

Наша группа захлопала громче, и я мимолетно увидел, как радостная улыбка скользнула по губам Ханны Аббот.

— Чемпион Уагада Аджиамбо Нконо, — после этих слов вышла очень яркая, запоминающаяся девушка с ослепительной белоснежной улыбкой. Она выглядела очень женственно — высокая грудь, аппетитная попка и широкие бедра — яркая мантия с цветочным орнаментом и пучками перьев на поясе неплохо подчеркивала ее фигуру. Она была бы и вовсе красавицей, не будь у нее таких больших и пухлых губ, и будь нос не таким курносым. Мужская половина взрослых учеников оценила увиденное, и восхищенно засвистела. Девушка застеснялась и вернулась в строй.

— Чемпион Колдовстворца Анастасия Бажова*, — Директор с особым удовольствие представил собственную ученицу — высокую, складную, с невероятной копной светло-русых волос девушку с изящными манерами и огромными голубыми глазами. Она вышла вперед и сразу разбила сердца половине гостей. Я заметил, как наши девушки — Гринграсс, Джоу, Аббот и иные слегка нахмурились, увидев столь опасную конкурентку.

— Итак, теперь, когда мы познакомились с нашими чемпионами, позвольте мне рассказать о самом Турнире, — продолжил директор Колдовстворца. — Он будет проходить в три этапа. Первый начнется через неделю и его условия все узнают прямо перед началом. Второй этап мы проведем двадцать пятого ноября, а финал состоится двадцатого декабря. Победитель получит тысячу галлеонов и золотой Котел. А через два дня пройдет Зимний Бал, после которого наши уважаемые гости вернутся в свои Школы.

Для меня и всех наших не было секретом, что турнир зельеваров займет меньше трех месяцев — Снейп и Крауч уже успели об этом предупредить. Как по мне, русские маги организовали все правильно и не стали излишне затягивать с этим делом. Это логично и куда удобней того, что было в прошлом году в Хогвартсе — там турнир продолжался с октября по июнь, и наряду с некоторыми достоинствами, имел и существенные недостатки. В частности, гостям из Дурмстранга и Шармбатона уже через пару месяцев захотелось домой, да и учиться в другой Школе им было не так уж и комфортно.

Салтыков на мгновение прервался, отпил глоток из своего бокала, оглядел весь зал и продолжил:

— Пока же я советую ознакомиться с тем, как будут оцениваться зелья. Пергаменты с записями вам передадут ваши руководители. И еще, — он хитро улыбнулся. — Будет не лишним почитать справочник по Сказочному Лесу, который находится недалеко от нашей школы. Думаю, эти знания вам не помешают.

Ужин закончился. Около часа мы общались с дурмстранговцами и новыми людьми — вместе с Браге и Шуйским к нам подошел Дворцов, который привел Демьяна Лопухина, Оёгира Гантимурова и двух девушек — Лиану Ломидзе и Полину Тышкевич. Мы быстро познакомились.

Между Дурмстрангом и Колдовстворцем было много общего, здесь хватало родственников, друзей и товарищей, и кроме всего прочего, школы постоянно поддерживали отношения друг с другом, и нередки были ситуации, когда и ученики и преподаватели переходили из одного места в другое.

Оёгир оказался эвенком, происходящим из какого-то известного княжеского рода. Лиана родилась и жила в Тбилиси, а Полина оказалась из западной Белоруссии. В общем, совершенно неожиданно, мы узнали различных магов, проживающими весьма далеко друг от друга. На первый взгляд казалось, что Колдовстворец более разносторонен не только в количестве своих учеников, но и тех мест, откуда они приехали сюда учиться. Хотя, если говорить откровенно, то и в нашем Хоге учились не только англичане, ирландцы, шотландцы и уэльсцы, но и представители других культур и стран, таких как Чжоу Чанг или сестры Патил.

Вечер подходил к концу. Свечи оплыли, многие начали украдкой позевывать.

По широкой лестнице, ведущей на второй этаж, спустились Снейп, Крауч и Каркаров, и мы, попрощавшись с новыми знакомыми, отправились к себе.

По дороге Снейп вручил Малфою несколько пергаментов и книг:

— Думаю, вам всем следует с этим ознакомиться, — небрежно заметил он, обводя всех взглядом.

Мы все покивали, но сил на что-то значительное в тот вечер ни у кого не осталось. Тихо и спокойно вернувшись в Башню Путешественников, мы умылись, разделись и завалились спать. Как говорят местные — утро вечера мудренее.

Наша группа попала в Колдовстворец в пятницу вечером и два выходных дня у нас ушли на акклиматизацию и первое знакомство с русской школой.

Для этой цели местные выделили нам двух учеников девятого класса — Петра Мамонтова и Халиду Мансурову, проживающую в Казани.

Эти ребята, вместе с Дворцовым и его компанией, стали для нас местными гидами. Они объясняли, что к чему, отвечали на наши бесконечные вопросы и всячески старались, чтобы мы чувствовали себя, как дома.

Как оказалось, ученики поступают в Колдовстворец в восемь лет и занимают башню, которая освобождается после ухода из школы очередных выпускников.

Учеников здесь много, около тысячи двухсот человек, и поэтому каждый год поступает примерно сто двадцать человек. Они не только живут в одной башне все десять лет, но и учатся в одном классе — здесь, в отличие от Хогвартса, нет факультетов. Хотя, для большей эффективности учебы, классы иной раз разбивают так, что часть изучает один предмет, а другая — другой.

Первые три года у новичков даже нет палочки. Они, так сказать, знакомятся с магией, наблюдая за другими. И все первые три года изучают вполне обычные предметы — родной язык, арифметику, чистописание, географию, историю, природоведение, и несколько других, общеобразовательных предметов.

С четвертого класса они получают свою первую палочку и начинают заниматься магическими науками. Их четвертый класс соответствует первому курсу в Хогвартсе, и с этого момента образование становится похожим на наше. Или наше на их — это уж как посмотреть!

С шестого курса ученики уже вроде как определились и выбирают специализацию. Это не раз и навсегда установленное действие, и при желании специализацию можно и поменять.

Поэтому здесь вполне обычная ситуация, когда ученики из одного класса учатся немного по-разному — у кого-то больше уроков по Магзоологии, кто-то делает акцент на трансфигурацию или что-то иное.

Здесь есть все те же предметы, что и в Хогвартсе, но учебная программа более насыщенная. Имеются предметы, о которых британские маги знают очень мало — Шаманизм, Целительство, Призывательство.

С восьмого класса есть возможность изучать более продвинутые дисциплины — Алхимию, Стихийную Магию, Языки других Рас.

Наши ходили за Петром и Халидой по школе, вертели головами и медленно, но верно, проникались новыми идеями и мыслями. Дурачков в нашей группе нет, и многие уже начали задавать себе вопросы, почему в Англии учебная программа такая куцая и обрезанная?

Компанию нам составляли дурмстранговцы. Те связи, что мы создали в Хогварте, помогли нам найти общий язык, познакомиться с теми, кого мы еще не знали и нормально общаться.

Вокруг Колдовстворца имелось множество интересных и занимательных мест, и местная школа и в этом не уступала Хогвартсу. Нам показали мрачную, овеянную легендами Чертову Мельницу, Козью Горку, на которой периодически происходили странные случаи, Запруду, в которой жили русалки, а также Глубокий Омут — место обитания Водяного.

Самого Водяного мы так и не увидели, но местные на полном серьезе утверждали, что некоторые его не только видели, но даже и общались.

В воскресный вечер после ужина мы все вместе собрались в нашей гостиной. Наконец-то пришло время поговорить о тех пергаментах и книгах, что дал Снейп — к тому времени мы все их успели изучить и даже сделать кое-какие выводы.

Все расселись вокруг Малфоя — все же он тут главное действующее лицо, как не крути.

На мантии Малфоя красовался значок старосты и точно такой же сверкал на груди Диггори. И хотя Драко и Седрик на время передали функции старост другим людям, значки им посоветовали оставить. Посоветовал Снейп, сказав, что так "представительней".

Девушки заварили вкуснейший чай и под сладости мы принялись делиться впечатлениями.

— Смотрите, что получается, — сказал Седрик Диггори, который вместе с Чжоу изучал один пергамент. — Зелья будут оцениваться по трем основным критериям: скорости изготовления, сложности и качеству. Максимум времени, за которое его можно сварить — это двадцать четыре часа. И за полные сутки дадут один балл, за десять часов — пятнадцать баллов, а за час, хотя это и маловероятно, — целых двадцать четыре балла. Получается, чем быстрее сварил, тем больше получишь.

— А сложность, наоборот, чем сложнее, тем выше балл. Здесь всего двенадцать позиций. За самое простое зелье начислят два балла, за среднее двенадцать, а за сложное двадцать четыре, — добавила Виридиан, делая глоток чая. Эльза, ученица седьмого курса Слизерина, наиболее болезненно из всех остальных восприняла факт того, что Хогвартс будет представлять Драко Малфой, а не кто-то иной.

— И качество оценивают от одного до десяти, — хмыкнул Невилл.

— Запутанная система, — заметил один из близнецов Уизли. Народ покосился на двух парней с изрядной долей опасения. Мы уже знали, что Снейп не горел желанием включать в состав группы крайне шебутных и даже в чем-то неадекватных парней. Они всегда могли выкинуть какую-нибудь хрень, и им было пофиг, что подумают люди из других школ.

Мы сидели с ними как на бочке с горящим фитилем, и не знали, рванет или нет? А если рванет, то когда?

Но делать нечего — Дамблдор явно покровительствовал Уизли и с этим надо просто смириться. Хорошо он хоть Рона к нам в группу не засунул. Ну, а Джинни просто не подошла по возрасту. Хотя Директора такие мелочи никогда не смущали.

Поэтому Снейп уже успел поговорить с близнецами и наверняка обозначил границы допустимого.

Мы с Седриком также не хотели все пускать на самотек и четко объяснили этим парням, что никаких косяков не потерпим и не забудем. Сдавать их Снейпу или Краучу мы не собирались, но твердо пообещали, что в случае чего разберемся с ними сами, в своем круге. Устроим самосуд, так сказать.

Похоже, близнецы прониклись завуалированной угрозой. Седрика они уважали, а меня, хоть и хорохорились и старались этого не показать, немного опасались. Несмотря на всю свою импульсивность и живость характера, они умели многое замечать и анализировать, и наверняка видели, какие заклинания я освоил у Флитвика. Тем более, мы с Седриком представляли целый коллектив, а идти против него они все же не хотели.

В общем, мы все надеялись, что эти отморозки сумеют удержать себя в руках...

— Это на первый взгляд, — Седрик еще раз пробежался глазами по требованиям. — Похоже, тебе, Драко, необходимо выработать стратегию и выбрать будущее зелье по оптимальному сочетанию времени, сложности и качества.

— Да, я примерно так же соображаю, — молчавший все это время и изучающий условия Малфоя наконец-то обозначил свое присутствие. Он сидел на подлокотнике кресла в котором расположилась Ханна Аббот и задумчиво тер подбородок.

— Как говорит Флитвик, надо иметь план, дополнительный план, и резервный, — я тоже решил показать, что я здесь не в качестве мебели.

— Слушайте, а почему директор Салтыков упомянул Сказочный Лес и книгу по этому месту? — спросила Ханна Аббот. — Он же не просто так это сказал!

— В этой книге не только описание, что и как здесь растет и живет, но еще и огромная карта, — заметила Гринграсс. — Как я понимаю, ее все уже изучили?

— Конечно, — сказал Малфой и с ним одновременно кивнули почти все присутствующие.

Карта была вклеена между страниц в середине книги, которая так и называлась — "Путеводитель по Колдовстворцу и его окрестностям". Она разворачивалась и впрямь оказалась огромной. Там был нарисован весь Сказочный Лес и отмечены интересные места, навроде Рощи Полканов (здесь так кентавров называли), Лешьей Заимки, русалочьей Запруды, пещеры летучих мышей и прочих достопримечательностей.

Да и всяких других обозначений интересных мест и различных климатических зон там хватало. Лес был действительно непростой, о чем карта ненавязчиво и говорила. Как мы поняли, там одновременно существуют различные времена года и уживается масса сказочных и редких существ.

— Зачем участвующим зельеварам что-то знать про этот Лес? — последовал вопрос от Чжоу Чанг.

— Это же элементарно, — немедленно ответила Гринграсс и в ее голосе прозвучали еле заметные нотки превосходства и иронии. — Похоже, Драко придется именно там искать компоненты для зелий.

— Вряд ли, — ответил Малфой, вот только уверенности в его голосе явно поубавилось. Ну, еще бы, он аристократ, по лесам, болотам и буеракам лазать не привык, и в Лесу, если его туда направят, будет чувствовать себя явно неуверенно.

— Вот поэтому тебе и надо изучить эту книжку, — авторитетно "припечатал" Невилл. — Смотри и запоминай карту и где что растет. Похоже, это действительно может пригодиться.

— Только это не очень-то справедливо, — вдруг заметил Маркус Белби. — Если надо будет идти в Лес, то у местных появится фора — его-то они в любом случае знают лучше Драко.

Большая часть гостиной поддержали эти слова смутным гулом.

— А вы вспомните прошлый год и Турнир Трех Волшебников, — я прищурился и оглядел учеников. — Какой-то мудила подбросил мое имя в Кубок, и нас с Седриком стало двое от одной школы. Это справедливо с точки зрения Дурмстранга или Шармбатона? А? И, кстати, насчет леса — у нас, в Хоге, есть его аналог, а еще имеется озеро. И именно там проходил второй тур. А значит, в глазах других школ, мы могли прекрасно знать, что там и к чему.

— Но наши никогда не плавали и не плавают в озере, — возразила Ханна.

— А вот это Ханночка, уже лишь наша проблема, почему мы там не плавали. Может, там столько всего интересного, что держись! А мы просто этого не видим. Я, например, когда там куролесил, видел на дне разбитый корабль. Может в трюмах сундуки с золотом? — я спросил и заметил, как близнецы переглянулись и "сделали стойку". Глаза у них загорелись и мысли закрутились.

Вот и хорошо. Пусть парни думают, что я случайно про золото брякнул. Будет умора, если они начнут по дну озера рыскать. Русалки там крайне щепетильны к нарушению личного пространства, могут и за задницу прихватить в случае чего!

А золота там нет и быть не может. Да и какой дурак будет плавать на кораблях по внутреннему горному озеру, не имеющему выхода к морю? Если только средневековые маги туда с помощью порталов корабли загоняли. Хотя, у них существовали более эффективные средства для переноса сокровищ куда-либо.

— Гарри прав, — поддержал меня Лонгботтом. — Как ни крути, а у той школы, что организует и проводит соревнование, всегда будет преимущество.

Мы посидели еще минут сорок, разговаривая, делясь впечатлениями и изредка поглядывая на карту. Малфой, что характерно, идеей проникся. Похоже, мой друг возьмется за ее изучение серьезно и основательно. Это вообще в его характере — что-то узнать, подложить, так сказать, соломки, на случай неожиданного падения.

С понедельника началась учеба. В чем-то она сильно отличалась от программы Хога, а в чем-то была буквально идентична. В частности, Травология или Гербология была один в один, как и у нас. А вот ЗоТИ отличалось сильно. Здесь этот предмет носит название "Серое Искусство", и даже из названия понятно, что он занимает некое промежуточное положение между черным и белым, между Светом и Тьмой.

Мы все достаточно быстро сообразили, что к Темным Искусствам местные относятся чуть иначе, и придерживаются старинных взглядов, что нет ярко выраженного добра или зла, а есть Силы, с которыми можно взаимодействовать. Некоторые из этих сил не любят человека, иные не выносят, когда их беспокоят, часть вообще лучше не трогать или не будить... Но вот тех, кто откровенно ненавидит людей и пытается их всеми возможными способами уничтожить или подчинить, не так уж и много.

Все эти философские вопросы изучал другой предмет под названием Веды — туда входило большое индо-европейское наследие и там поднимались темы о смысле жизни и о месте мага в этом мире.

И конечно, невозможно не отметить крайне разносторонний состав, который здесь учился. естественно, что больше всех здесь было русских парней и девушек, они составляли костяк и основу всей школы.

Но кроме них, здесь присутствовали и другие. Например, здесь имелась небольшая прослойка из алеутов, чукчей и прочих народов севера, таких как наш знакомец Оёгир Гантимуров.

Практически каждый год в Колдовстворец поступал один или два человека, представляющих эту культуру, и конечно, все они были великолепными шаманами и обожали ритуальную магию и бубны.

Присутствовали маги с Кавказа, из Средней Азии, Украины, Белоруссии (хотя эти чаще учились в Дурмстранге), и у каждого была своя специализация и любимые приемы.

Так, украинские маги с Карпат называли себя мольфарами. Они специализировались на целительстве, управлении погодой и круто работали с различными амулетами и наговорами. В практике они часто использовали музыкальный инструмент под названием дрымба.

Еще в Колдовстворце мы познакомились с рядом слов, такие как колдун, волшебник, кудесник, маг, волхв, жрец. Все они были не просто так, а обозначали конкретную магическую специализацию. Например, жрецы расшифровывались, как Жизнь Рекущие и делали акцент на Ведах, Целительстве и Светлой магии.

В общем, голова от всего этого шла кругом — особенно в самом начале.

Ханну Аббот, Невилла, Малфоя, Гринграсс и меня определили учиться к ровесникам в восьмом классе. Часть народа с нашего шестого курса попала в девятый класс. Близнецы Уизли, Диггори и все остальные учились вместе с десятиклассниками.

Вместе с нами учились и два мага из японской школы и трое из африканской. Все занятия преподаватель дублировал на английском языке — универсальном языке общения. А если сам учитель плохо знал данный язык, то на уроке неизменно присутствовал специально приглашенный переводчик. Чувствовалось, что Колдовстворец хорошо подготовился к этому турниру и учел массу мелких деталей.

Комментарий к Глава V

доно (dono)* — Уважительное обращение к равному, но незначительно отличающемуся по положению, в Японии. В настоящее время считается устаревшим и практически не встречается в общении. В древности активно использовался при обращении самураев друг к другу.

*Многие из имен Чемпионов имеют исторические корни. Так, Фроунг Браге потомок Тихо Браге, знаменитого астролога и алхимика эпохи Возрождения.

Азарни Минамото — представительница группы достаточно известных родов Японии, происходящих от детей императора, которым было отказано в статусе принцев и принцесс. Ранее они имели более престижный статус. Само имя Азарни значит "цветок чертополоха".

Аджиамбо — "рожденная днем".

Бажова, вероятно, имеет отношение к небезызвестному Павлу Петровичу Бажову, советскому революционеру и писателю, автору так называемых "тайных сказов", таких как "Каменный цветок", "Горный мастер" и иных.

========== Глава VI ==========

Неделя прошла спокойно. Мы учились. Зелья нам преподавал Снейп — что было, в общем-то, ожидаемо. Ему выделили часы в классе зельеварения, и он там неплохо обосновался и гонял нас, как и в Хоге.

Несколько раз на его уроки приходили местные и перенимали, так сказать, опыт.

Как мы поняли, из-за непростого, а временами так и вообще поганого характера с друзьями у Снейпа дело обстояло не самым лучшим образом. Но это не мешало ему пользоваться весомым авторитетом в своей среде.

Я с удивлением узнал, что такое поведение — нелюдимость, ехидство, мрачность и скептицизм, переходящий в цинизм — чуть ли не норма для уважающего себя зельевара.

Интересно, как в Хогвартсе преподает Зельеварение Дамокл Белби, которого Дамблдор пригласил для замены Снейпа? Он является родным дядей нашему Маркусу с шестого курса, и именно Дамокл изобрел в свое время волчье противоядие. Ничего, друзья расскажут, в чем разница между двумя преподавателями и насколько она принципиальна.

Предметы Руны и Нумерология здесь назывались также, как и в Хогвартсе, да и программа выглядела практически идентичной.

Руны вела профессор Лада Жерехова — миловидная женщина около сорока лет. Руны всегда считались и считаются одним из самых сложных и неординарных предметов. Освоить его на базовом уровне могут многие, но вот тонко чувствовать и понимать все тонкости и нюансы способны лишь единицы.

И тут многое зависит от личности учителя. Благодаря самой Ладе Жереховой этот предмет считается в Колдовстворце одним из самых популярных. Пара отличий от того, что есть у нас в Хоге, состоит в том, что русские маги считают именно славянскую буквицу первоосновой всех индоевропейских алфавитов, а свою систему рун, которая называется Каруна, считали первой системой, от которой пошли Футарх и все остальные. В Каруне насчитывается сто сорок четыре основных знака и это весьма сложная тема.

Забавно, что в буддийской философии также существует понятие каруна, которое обозначает сострадание к людям и ко всем живым существам.

Не знаю как другие, но этот предмет меня радовал неимоверно. Все было так интересно, логично и понятно, что я бы изучал его все свободное время.

Так же стоит упомянуть предмет Волшебство — аналог Чар в Хоге. Само слово "чары" использовали в Колдовстворце в большей степени применительно к действиям, связанным с воздействием на чужое сознание, обманом, созданием иллюзий или манипулированием. Не случайно, есть такой выражение "женские чары", которое подразумевает привлечение к себе симпатии, а то и любви.

Местные чародеи являлись кем-то на границе ментальной магии и создания различных иллюзий.

Поэтому предмет Волшебство изучал приблизительно те же Чары, которые показывал нам Флитвик.

Было интересно наблюдать, что движения палочкой при произнесении определенных заклинаний очень часто идентичны на все сто процентов тому, что и мы знали, а вот звуковая формула была иной. Так, анимагия, которая была один в один, как и в Хоге, называлась "оборотничество", а небезызвестный Патронус и Экспекто Патронус, при котором маг вызывал телесное существо, носит имя "Светожар".

Учителя Волшебства — сухенького старичка с совершенно седыми волосами и обманчиво спокойным взглядом карих глаз — звали Гидеон Гидеонович Шашков.

Класс для занятий мне понравился. Стены здесь облицованы грубыми каменными плитками. Они, а также окна, потолки, и полы зачарованы от неосторожных заклятий. Помещение имело прямоугольную, вытянутую форму. В дальнем конце, на небольшом возвышении, находился внушительный учительский стол. За ним стояли несколько стеллажей с книгами и свитками.

Центральную часть занимали парты учеников, а на противоположной от учителя стене висели многочисленные плакаты с наглядными рисунками, касающиеся движения рукой и палочкой при том или ином заклятии. Две остальные стены представляли собой место для отработки магии — там стояли манекены, висели мишени и различные механические приспособления, помогающие развивать гибкость и специально мешающие при колдовстве.

На первом уроке Шашков просто с нами познакомился и в основном расспрашивал, как и что мы изучаем у себя в Англии. После того, как занятие закончилось и ученики стали покидать класс, я попросил друзей подождать меня в коридоре, а сам подошел к преподавателю.

— Что такое, молодой человек? Поттер, кажется? — Гидеон Гидеонович, который "закопался" в бумагах у себя на столе, резко поднял голову, заметив, что я не тороплюсь выходить.

— Извините, профессор, но мой учитель Филиус Флитвик просил передать вам это, — с эти словами я достал небольшой конверт.

Говорили мы с ним по-русски, хотя Шашков весьма сносно владел английским, что и успел показать на уроке.

— У вас прекрасный русский, — небрежно бросил преподаватель, кинув на меня быстрый и внимательный взгляд. — Вы правильно сделали, что его выучили. Мы здесь считаем, что этот язык ближе к исконному языку общения на планете, и поэтому многие заклинания на нем получаются более естественными и мощными.

— Спасибо, я это учту, — я кивнул, поставив себе в голове галочку проверить правдивость данных слов и сравнить Патронус и Светожар.

Гидеон углубился в чтение. Я в общих чертах примерно знал, что там написал мой учитель. Флитвик наверняка попросил коллегу отнестись ко мне по-особенному. В глазах Флитвика "по-особенному" значило быть более требовательным и суровым. Также там шла просьба нагружать меня посильнее.

— Интересное письмо, — Шашков задумчиво выбил пальцами дробь на столешнице. — Как я понял, мой коллега готовит вас к сдаче на мастера?

— Так и есть, господин Шашков.

— Что вы изучали последний месяц?

— Солнечное пламя.

— Неплохо. Я бы даже сказал — внушительно. Вы его выучили?

— Нет.

— Тогда покажите наиболее сильное волшебство из тех, что знаете.

Я начал показывать и по мере демонстрации стал замечать, что немного скептическое и отстранённое выражение на лице старого мага начало пропадать. Глаза его загорелись, в них появился блеск и интерес.

Особенно сильно его заинтересовала косатка Кейко — мой телесный Патронус.

После того, как я показал ряд чар, он задумался...

— Как у вас обстоит дело с трансфигурацией?

Я продемонстрировал свой уровень, превратив два учебника в двух птиц, которые летали друг за другом. А потом одна из них "съела" вторую, упала на стол, и там вновь появились две книги.

— Ага, значит, вы можете создать и контролировать два движущихся объекта. А три пробовали?

— С тремя пока проблема... Третий создать могу, но он нестабилен и словно живет своей жизнью.

— Хорошо, хорошо... Ваш уровень в трансфигурации открывает определенные горизонты, — он задумался и на миг замолчал, по всей видимости, окончательно что-то для себя решая. — Солнечному пламени я вас учить не буду, — он усмехнулся. — У нас есть пословица — коней на переправе не меняют. Это я к тому, что раз ваш учитель начал, то пусть он вас и доучивает Солнечному пламени. Зато у меня есть заклинание, которое не только вам понравится — я уверен в этом, но и будет полезно в различных ситуациях. У нас, во всяком случае, оно входит в круг тех, что необходимо знать мастеру.

— Звучит интригующе... Как оно называется?

— "Воделар". Вы хорошо знаете наш язык и поэтому вам будет проще. Само заклинание работает на стыке с трансфигурацией и уже в название слегка завуалирована три возможных состояния: вода — лёд — пар. Маг материализует определенный объём воды — он может быть различным, а потом начинает использовать тем или иным способом. С помощью Воделара можно атаковать, защищаться и использовать его в мирных целях. И так как вода может быть и замороженной, и парообразной, и обычной, то и это заклинание позволяет трансформировать изначально вызванную воду либо в пар, либо в лёд. У этого заклинания есть несколько степеней сложности. Так же оно очень гибкое, и зависит он силы создавшего его мага. Это значит, что чем больше маг вложил силы, тем сильнее оно может оказаться. Как вам?

— Двумя руками за.

— Тогда извольте отойти в сторону, вон туда, к стене.

Я выполнил его команду, профессор вышел из-за стола и продемонстрировал заклинание.

Звуковая формула Воделара немного менялась в зависимости от конкретного состояния воды, а при продвинутой степени заклинания жесты выглядели более сложными, я бы сказал изящными.

Гидеон Гидеонович материализовал шар воды примерно два ярда в окружности, потом резким движением "бросил" его в стену на которой ученики отрабатывали чары. Вода ударила резко и мощно — думаю, энергия от такого удара вполне может не только сбить человека с ног, но и весьма сильно "припечатать".

Потом учитель вновь собрал воду, трансформировал ее в кусок льда и также бросил вперед. На сей раз удар получился более существенным, и во все стороны полетела ледяная крошка.

Я провел рукой по лицу, смахивая влагу, и поймал себя на мысли, что заклинание начинает мне нравиться.

— А что с паром, профессор?

— Пар... Многие его недооценивают, вот что я вам скажу, — он резко взмахнул палочкой и практически сразу вода изменила свое состояние... Густой, буквально молочный кисель заполнил весь класс. Я вытянул руку вперед и увидел, что даже на таком незначительном расстоянии собственные пальцы начинают теряться и "расплываться".

— В тумане неплохо прятаться и запутывать следы. Это помогает при отступлении и перегруппировке, — донесся голос справа от меня. — Но это не все. Представьте, что вот в таком закрытом помещении я начну его разогревать до высоких температур. Как вы будете себя чувствовать и как собираетесь защищаться?

Хм... В этом действительно что-то было. Ведь так можно обжечь кого-либо, а можно просто ударить с неожиданного направления.

Шашков проговорил словесную формулу окончания заклинания. Я невольно провел рукой по лицу и одежде — везде была влага. Да и температура в классе после льда и тумана немного понизилась.

— Да, в помещении пар создает конденсат, — Гидеон Гидеонович следующими чарами "просушил" весь класс, делая особый акцент на книгах и пергаментах. — Вижу по вашим глазам, что вам заклинание понравилось? Так? — он иронично, одними глазами улыбнулся.

— Так и есть!

— Самое перспективное в том, что у Воделара неплохая гибкость. Его можно использовать десятком различных способов и комбинировать с другими чарами. Понимаешь? — Шашков воодушевился и не заметил, как перешел на "ты".

— Понимаю, — я улыбнулся.

Вот так я стал изучать новое заклинание, которого не было в арсенале британских магов. Или было, но до него мы с Флитвиком еще не добрались.

В пятницу, еще до ужина, я вытащил из своего чемодана Сквозное зеркало, забрался на кровать и наложил на полог чары Тишины.

Малфой и Лонгботтом, с которыми я делил комнату в Башне Путешественников, понимающе ухмыльнулись, переглянулись и вышли в гостиную.

— Привет, Лу, — в зеркале я увидел лицо девушки и невольно, открыто и широко, улыбнулся.

— Привет, Гарри! — мне показалось, или действительно ее голос звучал более чувственно? Вот уж действительно, в разлуке чувства крепнут!

Мы болтали минут тридцать. Я рассказывал местные новости, пересказывал все интересные моменты и вывалил на девушку буквально целый ворох интересной информации.

Ей тоже нашлось, что сказать. Больше всего меня интересовало, как там у нее дела и не обидел ее кто, но со слов Луны, все было прекрасно.

Сириус явно проникся моими словами и каждый день, ближе к вечеру, заходил в гостиную Когтеврана — к радости всех девушек.

Флитвик тоже не оставлял Лавгуд без внимания, да и Билл и Майкл не забывали, что мы друзья.

Луна рассказала, как обстоят дела у знакомых. Отношения с Гермионой у Лавгуд были, скажем так... непростыми, и поэтому про Грейнджер я не стал ничего спрашивать.

Мы поболтали еще немного — тепло и очень по-доброму, а потом она сказала, что в комнату зашла однокурсница и позвала в гостиную, куда как раз сейчас заглянул Бродяга.

Это был прекрасный момент, и я попросил Лу передать ему зеркало. Мы еще немного поговорили, попрощались и девушка пропала.

Спустя две минуты в зеркале появилась довольная физиономия Сириуса.

— Ну что, старичок, соскучился по родным пенатам? — он не выдержал и громко заржал.

— Не без этого, — я с удовлетворением оглядел его радостную и полную жизни физиономию. — Как сам-то? Невесту, небось, уже присмотрел?

Минут пятнадцать мы просто трепались обо всем подряд. С Сириусом мне было легко, я словно с ровесником разговаривал.

После Сириуса пришла очередь Гермионы — я попросил передать зеркало ей.

В общем, я тот день я славно со всеми пообщался, передал всем друзьям привет, и наконец, убирая зеркало обратно в чемодан, вздохнул с немалым облегчением. Как же приятно увидеть друзей, почувствовать их радость, добрые чувства и просто увидеть их улыбки!

Наступило субботнее утро двадцать первого октября — время первого соревнования.

Русские маги соорудили одну большую и вытянутую трибуну за пределами Колдовстворца, где все мы и разместились. Мелькали флаги, вымпелы и шарфы различных школ. Все наши цвета подавляло обилие красного, белого и черного — традиционных цветов местной школы.

Временами налетал свежий ветер, который заставлял нас всех кутаться в одежду.

Народ смеялся, шушукался и обменивался впечатлениями.

— Итак, приступим. Прошу чемпионов подойти ко мне, — громкий голос директора Колдовстворца, усиленный с помощью аналога Сонаруса, прекрасно слышали все зрители.

Сам Салтыков стоял на центральном помосте в окружении магов из приглашенных школ, а также нескольких человек, одетых более-менее одинаково. Думаю, что это волшебники из русского Министерства Магии.

Малфой встал. Я хлопнул его по плечу, а Ханна, покраснев как мак, пожала руку, постаравшись сделать это как можно незаметней. Конечно, наши все заметили.

— Невероятные чувства, — насмешливо заметил один из близнецов. Я быстро переглянулся с Диггори. Мы кивнули друг другу и решили не акцентировать внимания на этом эпизоде. Пока.

Как только пять учеников спустились с трибун и окружили директора, позади них "нарисовались" для моральной поддержки Снейп, Каркаров, Макато Ито, Номуса Мане и еще несколько человек. Директор чуть иронично оглядел пятерых чемпионов и продолжил:

— Что бы не думали люди, настоящий зельевар — это не мрачный нелюдимый колдун, добровольно забравшийся в одинокую башню и пугающий всю округу. Нет, зельевар должен разбираться в окружающем мире и сам находить необходимые ингредиенты. А еще он должен уметь работать в команде, помогать другим и принимать помощь от них, — Салтыков перевел дух и продолжил. — Поэтому, в первом задании вам необходимо прогуляться по Сказочному лесу и набрать необходимых ингредиентов для будущего зелья. На все про все у вас ровно сутки. После этого этапа мы оцениваем не зелья, а качество и редкость собранных ингредиентов, и то время, за которое вы их нашли. Помните, на втором этапе вы будете варить зелья из того, что сможете найти именно сегодня. Так что старайтесь отыскать наиболее редкие и необычные компоненты.

Я видел, как у Малфоя и остальных округлились глаза. Забираться в Сказочный Лес, да еще и на целые сутки, ни у кого особого желания не было.

— Сам Лес мы накроем антиаппарационным куполом. А на вас повесим следящие заклинания. Если вы закончите испытание, решите, что нашли все необходимые компоненты или просто попадете в беду, то запустите в воздух сноп искр, и мы вас вытащим. Правда и испытание на этом закончится.

Директор озвучил еще ряд требований — чемпионам надо уже сейчас прикинуть варианты и сообразить, какие зелья они собираются варить в будущем, чтобы не бродить по лесу бесцельно, а целенаправленно искать то, что нужно. И тут сразу все оценили, почему неделю назад он советовал ознакомиться с книгой о Сказочном Лесе.

Еще он строго предупредил, что разумных существ и говорящих животных убивать нельзя, за это будет засчитано поражение. А вот всех остальных очень даже можно.

— Как я уже говорил, зельевар должен уметь работать в команде, — продолжил директор. — Поэтому каждый из вас может отобрать двух друзей и товарищей. Именно они будут сопровождать вас в вашем походе и смогут помочь в случае нужды. Я дам вам небольшую подсказку — лучше выбирать тех, кто разбирается в гербологии, знаком с магическими и немагическими существами и понимает в заклятиях — в Лесу вам могут встретиться очень опасные создания.

Драко кинул быстрый взгляд на Снейпа, явно надеясь на подсказку. Они переглянулись, и как мне показалось, обменявшись парочкой знаков, поняли друг друга.

Директор подозвал Чемпионов к себе поближе и продолжил им что-то говорить.

Трибуны просто сидели и наблюдали, как внизу чемпионы советуются с наставниками и принимают решения. Все это продолжалось минут пять, потом помощник директора что-то записал и народ на трибунах подобрался.

Я невольно перевел взгляд чуть в сторону — на небольшой отдельной трибуне для гостей народу хватало. И там находились родители Драко Малфоя, Люциус и Нарцисса — еще утром я успел с ними поздороваться и даже перекинуться парочкой общих фраз. Они выглядели обеспокоенно, хотя и старались этого не показывать.

В числе зрителей вообще хватало родственников и гостей, причем не только из самого Колдовстворца, но и тех, кто "болел" за другие школы и прибыл сюда, чтобы их поддержать.

Порт-ключ, который обеспечивал перемещение в Колдовстворец из Англии, стоил недешево, но для Малфоев это сущие пустяки. Тем более, они не просто хотели посмотреть за сыном, но и запечатлеть все эти моменты на память. С этой целью они взяли с собой успевшего хорошо себя зарекомендовать Колина Криви и его фотоаппарат. А ведь парень происходит из обычной, магловской семьи, с которыми, по идее, блистательные Малфои не общаются. А вот и нет, не такие они и маглоненавистники, как пытается всех убедить Дамблдор. Тем более, когда такое общение попадает под расплывчатое определение "бизнес".

С самим Криви мы также уже успели обмолвиться парой слов и обо всем договорились. Он фотографирует и отсылает фото не только Малфоям, но и Ксенофилиусу Лавгуду, а я пишу и отправляю материал о турнире и вообще, заметки о Колдовстворце и русских магах. Представляю, какой ажиотаж вызовут эти статьи!

Наконец, директор и окружающие его ученики пришли к какому-то решению. Каждый чемпион отобрал себе двух помощников. Салтыков взял у помощника список и принялся оглашать фамилии "счастливцев". Драко выбрал меня и Невилла. Вот так, совершенно неожиданно, мы с Лонгботтомом из зрителей превратились в участников.

Нам дали тридцать минут, на то, чтобы тепло одеться, взять все необходимые вещи и, так сказать, морально подготовиться.

Снейп также провел небольшой инструктаж, суть которого можно передать несколькими словами — он надеялся, что мы не будем тупить, не станем расслабляться и выступим достойно.

— Гох, спасибо за честь, конечно, но мне интересно, почему мы с Невом, а не тот же Диггори, к примеру? — задал я вопрос, воспользовавшись свободной минутой, пока остальные обговаривали последние детали.

Лонгботтом, одетый в зимнюю мантию и тяжелые ботинки, хмурый и сосредоточенный, лишь кивнул на эти слова, показывая, что и ему этот вопрос интересен.

— Я позвал друзей, — сказал Малфой и неловко улыбнулся.

— Спасибо, — после неловкого молчания первым ответил Невилл. Я мельком посмотрел на него — для Лонгботтома такие слова явно не пустой звук. Впрочем, и для нас всех это тоже не просто так.

И тут сам факт того, что тетка Малфоя — Беллатриса запытала до смерти родителей Невилла отходит на второй план. Тем более, в таких семьях за многие века случались различные взаимоотношения. И люди научились не только помнить, но и прощать... Это не отменяет того, что в будущем много чего может произойти, но прямо сейчас мы друзья.

Перед распределением в Хогвартс меня смущал именно этот факт, когда я планировал собрать всех нас в одну компанию. А теперь он разрешился вполне хорошо. Вот ведь как жизнь вывернула! И хотя и я сам приложил к этому руку, но все же мне приятно, что так все обернулось.

Все зрители наблюдали, как по неширокой дорожке в сопровождении взрослых магов мы подошли к внушительной и старой каменной арке. Воздух в арочном проходе "плыл", как пар над закипающим чайником. Это выглядело немного странно, так как мы твердо знали что никакого портала тут нет и в помине. И все же странный эффект... Интересно, что он значит?

Шагов через десять после арки дорожка разделялась на три более узких тропинки, за которыми начинался Лес.

Все сооружение выглядело необычно — простая арка, нет никакого забора. Но почему-то все входили в Лес именно через неё, словно пересекая невидимую черту или порог.

Сама арка была покрыта потрескавшимися от времени узорами и рунами. У ее основания росла особо густая, уже пожелтевшая трава и она почему-то двигалась под порывами ветра, хотя мы все, стоящие совсем близко, никакого движения воздуха не чувствовали.

Директор Колдовстворца давал нам последние указания. Перед испытанием нас всех проверили, чтобы мы не могли взять с собой в лес какие-то редкие или необычные ингредиенты, а потом выдать их за найденные. Малфой и остальные лидеры групп получили вместительные кофры — с массой полочек, пробирок и мест, где "в безвременье" хранить различные предметы. Нам дали по сумке с едой, палатку и карту Сказочного леса.

— Итак, мы начинаем! — громко произнес директор. Ученические "тройки", одна за другой, начали проходить сквозь арку. На миг я почувствовал резкий порыв ветра. Мне даже показалось, что мы преодолели едва заметную преграду.

Сделав несколько шагов все остановились. Никто особо не торопился — впереди целые сутки и времени хватит.

Под нашими ногами шла тропинка, которая чуть дальше разделялась на три части, и сразу за этим ответвлением шумел Сказочный Лес. Он начинался резко, сразу, словно кто-то отрезал огромный пласт гигантским ножом. Здесь практически отсутствовал подлесок и кустарники. Мощные, величественные стволы, поросшие мхом, поднимались к небесам.

Странное дело, мы прошли сквозь арку и сделали всего несколько шагов, но воздух успел измениться. Он стал более свежим, невероятно "вкусным". Казалось, им можно дышать сутки напролет, ощущая тончайшие запахи трав, деревьев и неведомой лесной жизни.

— Идем вместе или порознь? — к Малфою повернулся Браге, прервав общее молчание.

У дурмстранговцев группа полностью сформирована из парней — так же, как и у нас.

Колдовстворец, кроме Анастасии Бажовой, выставил еще одну девушку и парня.

Японцы и африканцы — одна девушка и двое парней. Ребята из Уагаду выглядели высокими и мускулистыми. К тому же они явно были братьями — уж больно похожи. Пожалуй, если сравнивать нас всех, именно на лицах африканцев можно было прочитать более всех эмоций — смесь удивления и опасения.

Самыми невозмутимыми казались ученики Махотокоро. Если они и переживали, то по их совершенно бесстрастным лицам понять это было невозможно.

— Я думаю, лучше каждая группа будет сама за себя, — подумав, ответил Малфой. — Так никому никаких претензий и обижаться можно лишь на себя.

— Мы также думали, но все же решили предложить. Итак, всем удачи, — Браге оглядел нас, всех остальных и махнул рукой своей команде — Мстиславу Шуйскому и Керну Лорингсону.

Дурсмтранговцы обменялись несколькими фразами с группой Бажовой, подхватили сумки и вещи, и не мешкая отправились по левой дороге.

Анастасия Бажова повела свою группу по центральной тропинке. Африканцы посовещались и последовали за ними.

А вот японцы сели в кружок в позе лотоса и принялись медитировать.

— Командуй, Драко, — предложил я, провожая взглядом исчезающие среди деревьев спины дурмстранговцев.

— Я вот что думаю, — он достал карту, развернул ее и на минуту задумался. — Здесь обозначено, где что растет и где что можно найти. Для начала попробуем собрать самые простые и базовые ингредиенты. А уже потом я буду прикидывать, что из этого можно сварить и чего не хватает. Так что идем по правой тропинке.

— Как скажешь, — Невилл кивнул. Мы кинули прощальный взгляд на все еще медитирующих японцев, помахали трибунам и зашли в лес.

На миг меня посетила ассоциация, что сейчас мы находимся в русской сказке, где перед героем встает выбор по какой дороге пойти. Как там? Налево пойдешь — коня потеряешь, направо пойдешь — жизнь потеряешь, прямо пойдешь — женатому быть. В различных сказках, насколько я помню, были различные "обещания" будущего. Сейчас я впервые задумался, что это все не просто так, а каждая дорога это проверка чего-либо, своеобразный экзамен. Интересно будет услышать, что скажет по этому поводу Флитвик — он-то, как раз и сможет оценить всю прелесть и глубину подобной конструкции.

По тропинке, заваленной листвой и веточками, мы прошли около сотни шагов. Звуки окружающего мира делались все тише и тише и, наконец, пропали. Исчез, словно кто-то его выключил, шум и смех с трибун...

Мы вошли в Лес — и теперь слушали звуки лишь леса. Где-то далеко куковала кукушка, дятел долбил ствол дерева, появился противный писк от прилетевшего одинокого комара.

Вокруг, несмотря на конец октября, была зелень, которая самим фактом своего состояния словно говорила, что сейчас август или даже июль. Сквозь листву тут и там, словно копья, пробивались солнечные лучи. В их свете летали мошки.

— Парни, не раскисаем, — я обратил внимание, что на лицах друзей, после того, как их перестали видеть посторонние, промелькнула неуверенность. Что Малфой, что Лонгботтом происходили из старых семей. Сомневаюсь, что они часто попадали в дикий и суровый лес. Да и сам я чувствовал себя бы куда неуверенней, если бы не прошлая жизнь и ее опыт. Конечно, лесником я не был, но все же поход в лес для меня не такое уж невероятное приключение, как для парней. У меня хватало опыта и ночевок, и походов за грибами, да и на лодках мы несколько раз сплавлялись по реке, делая привалы в лесу.

Местный Лес ощущался как-то странно. Я словно чувствовал что-то знакомое. Нет, не родное и не дружественное. Но что-то в этом присутствовало. Какая-то мимолетная деталь, ощущение, что Лес "кинул" на меня свой взгляд, хмыкнул многозначительно и решил посмотреть и оценить.

Друзья невольно рассмеялись на мои слова и немного пришли в себя.

Мы спокойно шли по петляющей тропинке. Невилл вспомнил про свои обязанности и стал изредка нагибаться, что-то срезая и передавая Малфою.

Ничего особенного он пока не нашел — подорожник, волчью ягоду, чабрец, сосновую шишку и все в том же духе. На одной из веток Драко заметил паутину, прихватил и ее и не успевшего сбежать паука-крестовика.

Я начал понимать его стратегию — на первом этапе он просто хотел набрать побольше различных ингредиентов, собирая все в кучу и не особо заморачиваясь поиском конкретных вещей.

Через час мы остановились. Никто из нас не ходил так долго и так много. С непривычки мы все почувствовали усталость, остановились и открыли карту.

— Смотри, справа по карте есть узкая река. Она называется Ленточница. Может, к ней выйдем? — предложил я.

— У воды мы можем найти кое-что интересное, — кивнул Невилл и посмотрел на Малфоя. — Кувшинки, ряску, камыш... Может и еще что-то более экзотическое. Тебя это интересует, Драко?

— Звучит неплохо. Пошли.

Положив палочку на землю, я применил заклинание компаса — когда-то меня ему научила Гермиона. Определившись с местоположением, мы свернули с тропинки в лес и принялись пробираться между деревьев. Воздух удивительно бодрил и где-то высоко шумели на ветру высоченные древесные вершины.

Сказочный Лес не просто так назвали — он невероятным образом сочетал в себе различные климатические зоны и растения, которые не могли вместе ужиться.

Я шел впереди, на всякий случай сохраняя бдительность и готовность в любой момент выхватить палочку. Драко двигался посередине, на пару шагов позади, продолжая держать в руках карту. Невилл замыкал нашу группу, время от времени нагибаясь и что-то срезая специальным ножом.

Мы вышли к реке и перед нами распахнулся широкий простор. Противоположный берег утопал в траве. Деревья низко склонили свои ветви и полоскали ими в воде, по которой плыли опавшие листья и ветки. Тут и там на воде лежали круглые листья кувшинок, а место недалеко от нас густо поросло камышом.

Невилл развернулся здесь на совесть — отыскал мартензию, осоку, сытник, вахту и еще кучу других растений. Он особо обрадовался, когда нашел редкий лотос орехоносный — тут даже у Малфоя глаза загорелись, и я буквально чувствовал, что он начал что-то там прикидывать в голове.

Особого внимания на всю эту гербологию я не обращал. По идее, моя основная роль в группе — защищать. Я, конечно, не думаю, что нас будут убивать, но и совсем уж расслабляться не стоит. Поэтому я одним глазом успевал фиксировать, что делают друзья, а другим осматривал округу.

Резкими бросками левиоссы я поймал парочку стрекоз, бабочек и даже слепней. Все это пошло в кофр Малфоя. На самом деле, настоящий зельевар имеет возможность для некоторого маневра и может менять один ингредиент на другой. Особо редкие вещества, конечно, не поддаются замене, но, как пример, два — три простых ингредиента могут заменить что-то другое, такое же простое.

От воды мы пошли на восток. Глазастый Малфой увидел на сломанной ветке клок шерсти. С помощью диагностического заклинания Невилл определил, что эта медвежья шерсть.

— Так, так, — оживился Малфой. — Теперь мне нужны мухоморы и можно будет готовить зелье берсерка.

— Оно же не сложное, — заметил Невилл.

— Так и есть, — кивнул Драко. — Я просто подумал, что надо иметь несколько вариантов. Вдруг не представится возможности сварить что-то действительно редкое? Тем более, зелье берсерка я варил и знаю, что там к чему. Да и в процессе приготовления можно постараться и выиграть время...

Мухоморы мы нашли. Вместе с ними удалось зацепить и поганки, и опята, и пяток лисичек — Малфой все так же ни от чего не отказывался.

Солнце тем временем не стояло на месте и медленно начало клониться к западу. У нас оставалось часа три светлого времени.

Мы разбили небольшой привал, я развел костер, мы поджарили захваченный из Колдовстворца бекон и попили воды.

На отдых потратили около получаса. Я даже расшнуровал ботинки и дал возможность отдохнуть ногам.

После привала, тщательно погасив огонь Агуаменти, Малфой принял решение отправиться к дальним пещерам.

И мы потопали. Всем нам было нелегко — лес постепенно начинал надоедать, паутина липла к разгоряченным лицам, Невилл один раз поскользнулся, перебираясь через поваленный ствол дерева и потянул ногу.

К пещере вышли через час и около входа столкнулись с группой из Колдовстворца.

— Привет, парни! — хохотнул Добромир. Фамилия у него была необычная — Зима. Он учился в десятом классе — это соответствовало седьмому курсу Хогвартса. — Как успехи?

— Так, по мелочи. — Малфой не стал открывать карт и особо откровенничать.

— Понятно, понятно, — хитро улыбнулась Анастасия Бажова. Выглядела она замечательно — одетая как заправский турист, она производила уверенный и одновременно какой-то утонченный вид. Свои длинные волосы, чтобы не мешали, девушка затянула в большой узел на голове. — Нам тоже особо хвалиться нечем.

Ребята кивнули нам. Целенаправленно и очень уверенно они первыми прошли в пещеры.

Мы зашли следом и спустя пару минут их заклинание, с помощью которого они освещали путь, потерялось где-то спереди, скрытое поворотами и извивами пещеры.

Через некоторое время мы оказались там, куда и шли. Весь потолок напоминал живой, шевелящийся ковер. Тысячи летучих мышей начали возбужденно шевелиться и попискивать, реагируя на наше присутствие.

Я сделал Люмос не таким ярким и прилепил его к одной из стен. Здесь все было в беловато-сером помете. Стены, пол, сталагмиты и сталактиты были заляпаны им и мы моментально испачкали обувь. Да и запах стоял неприятный — резкий и какой-то едкий, как от кислоты.

Малфой и Невилл осмотрелись и принялись за дело. Гох пополнил свой растущий запас известью, глиной и мелом. Лонгботтом обнаружил какой-то мох. По просьбе Драко я сдернул с потолка несколько летучих мышей и еще в воздухе свернул им шеи.

— Местные явно не просто так сюда зашли и прошли куда-то вглубь. Слишком уж они целеустремленно выглядели, — заметил Малфой.

— Я тоже подумал, что они ищут что-то конкретное, и вероятно, ценное, — согласился Лонгботтом. — Пойдем за ними?

— Нет, — ответил Малфой после раздумий.

— Правильно, Гох. Иди туда, не зная, куда и принеси то, не зная что — это не про нас. Да и местным наше поведение не понравится. Они могут подумать, что мы шпионим, — согласился я.

— Давайте еще полчаса здесь полазаем, а потом на выход, — предложил Малфой.

И мы использовали это время с пользой. Хорошо, что никто из нас не страдал клаустрофобией.

Невилл нашел какие-то редкие лишайники, а я совершенно случайно наткнулся на мумие.

— А вот это по-настоящему круто, — Малфой не на шутку обрадовался моей находке. — С мумие я могу сварить множество медицинских зелий и для костей, и для зубов...

Наконец мы выбрались из пещеры. Солнце повисло напротив входа, приближаясь к верхушкам деревьев и посылая последние лучи прямо в глаза. Я невольно зажмурился и прикрыл лицо ладонью — после пещерного полумрака глазам надо дать время, чтобы привыкнуть.

Мы присели на камни перед входом, решив немного передохнуть.

— Ты сможешь повторить свой номер с турнира волшебников и забраться в воду? — спросил у меня Малфой.

— Предлагаешь отправиться к русалкам? — догадался я. — Что тебе от них нужно?

— Да много чего — чешуя, волосы. Также можно найти какое-то речное растение.

— Длиннолистного утопца и водоросли ты под водой точно встретишь, Гарри, — заметил Невилл. — Они растут практически везде и во многих зельях их используют.

— Не вопрос, парни, попробовать можно. Вот только видите, здесь на карте, чуть в стороне от русалок, помечен Водяной. Я вообще не знаю, кто это такой и что с ним можно делать? И мне как-то не хочется проверять его возможности и миролюбие.

— Согласен, наверняка это может быть опасно, — Малфой еще раз внимательно осмотрел карту. Там шла узенькая полоска реки Ленточницы и в одном месте, где разливалась широкая запруда, имелась пометка "русалки". Чуть ниже по течению, в месте, где в Ленточницу впадала другая речушка , стояла пометка — Водяной.

— А что можно предложить русалкам? — поинтересовался я. — Не думаю, что им понравиться, когда я начну выдирать у них из задниц чешую.

Малфой заржал, а Невилл совершенно серьезно ответил:

— Их наверняка заинтересуют белые грибы. Я вам их найду.

— Шикарно, — Драко потер руки. — Отправимся в ту сторону с рассветом, чтобы тебе в воде было светло.

— Сейчас что делаем? — спросил я. — Есть идеи?

Меня нисколько не напрягал факт того, что сегодня в нашей экспедиции "первую скрипку" играет Малфой. Все же это его испытание и он мало того, что кровно заинтересован в успехе, так еще и прикидывает, что и где ему нужно найти. Поэтому и моя роль простая — максимально ему помогать.

— Ты сможешь найти и правильно собрать вербену, Нев? — Малфой повернулся к Лонгботтому.

— Да, но лучше сделать это ночью. Вот здесь подходящие условия, — он указал палочкой на месте в карте. — Здесь она может расти.

— Тогда выдвигаемся в ту сторону, — Малфой еще раз посмотрел на карту, сложил ее и убрал в сумку.

Невилл продолжал собирать интересные травы. Коллекция Малфоя пополнилась девясилом, полынью, беленой, тёрном колючим. Еще раз удача нам улыбнулась, когда Невилл каким-то невероятным способом сумел отыскать мандрагору. Вообще, глядя на то, как он действует и как ищет что-то нужное, я видел в нем настоящего профессионала. Он интуитивно понимал, какой и где тип почвы, какова в этом месте влажность и интенсивность ветра и осадков, и главное знал, что там может расти, а чего нет и в помине. Он был невероятно хорош и, похоже, Драко сделал чертовски правильный выбор, пригласив в команду именно Лонгботтома.

Все это становилось еще более ценным, если помнить, что Невилл первый раз оказался в лесу. Или не первый? Глядя на его действия, я начал склоняться к мысли, что какая-то практика у него все же есть. Мало ли куда он на летних каникулах умудрялся выбираться?

— Вообще-то мандрагору чаще всего можно найти под виселицей, — Невилл говорил, а его руки аккуратно и ловко извлекали растение из земли.

— Повешенных пока не наблюдается, — хмыкнул я.

— Ну, лес-то явно волшебный, Гарри. Кто знает, какая жуть здесь живет? Тем более дело к вечеру.

— Согласен, — я кивнул. На карте стояло парочка неприятных обозначений, с пометкой, что они активизируются ночью.

Мы пробирались по лесу и наверняка шумели, как стадо кабанов — как бы кого не приманить на эти звуки.

Наползали сумерки. Стало прохладней и появилось множество комаров.

Мы пробирались к небольшой полянке, помеченной на карте, где собирались сделать очередной привал и дождаться полуночи — некоторые травы лучше собирать именно в это время.

Огибая огромный мощный дуб, я поднял голову и увидел высоко на ветке кошачий силуэт с двумя желтыми глазами — в сумраке, да еще и среди листвы, они светились достаточно ярко.

— Стойте, — я поднял руку. Парни остановились, сообразили, куда я смотрю и Малфой медленно потянулся за палочкой. Я успел схватить его за руку: — Не стоит этого делать.

Я сделал несколько шагов вперед и наконец-то рассмотрел, что с широкой ветки на меня совершенно спокойно смотрит лесной кот — меховой ком серо-черного цвета, с шикарными усами и толстым, как полено, хвостом, который свесился вниз и раскачивался наподобие маятника. Размером котяра был с крупную собаку или рысь. Ничего себе экземплярчик!

Мы стояли молча. Кот таращил желтые глазищи. Я почувствовал, что на нас не только смотрят, но еще и пытаются считать мысли, вот только коту, а это он занимался этим делом, что-то мешало. Мне пришла в голову интересная идея.

— Просто смотрите и ничего не делайте, — я обернулся к друзьям, а потом перекинулся в свою анимагическую форму.

Мир стремительно увеличился и в нос ударил запах, состоящий из десятков ароматов и нот. От друзей пахло потом, от травы шел приятный, легкий и слегка дурманящий запах. От дерева пахло дубом и желудями. Слева отчетливо чувствовалась вода — похоже, где-то там был ручеек.

Я подошел к дереву и задрал голову. Отсюда, снизу, лесной кот выглядел немного иначе и очень внушительно.

Он минуту просто смотрел на меня, а потом легко, словно капля ртути, начал перетекать, прыгая с ветки на ветку и спускаясь вниз.

Лесной кот очутился около меня, и я ощутил его запах — смесь сухой, чистой шерсти и недавно съеденной живности. Мне почему-то показалось, что он перекусил мышкой.

— Здравствуй, младший брат, — он говорил с помощью мысли и я отчетливо и очень хорошо его понимал. Интересно, почему лишь в таком виде он смог до меня "достучаться"? Кот неторопливо описал круг, принюхиваясь и оглядывая со всех сторон. Хорошо хоть по кошачьей привычке не заглянул под хвост! — От тебя странно пахнет! Ты кто такой?

— Просто маг. Гарри Поттер.

— Маг... — в его мыслях мне почудилась усмешка и ирония. — Называй меня Василием. Лесной Хозяин предупредил всех, что сегодня в лес придут маги. Ты из них?

— Ага.

— А что вам надо? — отчетливое любопытство.

— Мы просто собираем всякие травы и корешки.

— А сметаны у вас нет? Или хоть молочка? — кот резко переменил тему, сел на задницу и облизнулся розовым языком. Мне стало ясно, что с людьми он ранее встречался и наверняка кто-то из школы его изредка подкармливает.

— Нет, извини, Василий, но сметаны мы не взяли. Мясо будешь?

— Мясо? Мясо — буду!

Мы еще немного поговорили, а потом я вновь вернул себе человеческий облик.

— Это кот, его зовут Василий, — я представил немного очумевшим друзьям зверюгу. — Гох, угости его мясом. Думаю, он в долгу не останется.

— Как скажешь, — он всеми силами старался сохранить невозмутимый вид. Да я и сам малость охренел, начиная понимать, что попал в русскую сказку. Может и еще кого мы сможем встретить?

Лесной кот внимательно поглядывал на телодвижения Малфоя и накручивал восьмерки между моих ног. Не знаю почему, но он как-то сразу решил, что мне, похоже, можно доверять.

Василий оказался не дураком пожрать и на мясо налег основательно. Копченая грудинка ему явно пришлась по вкусу.

Взамен он разрешил его погладить — Невилл и Драко сделали это по очереди, немного опасаясь и сохраняя осторожность. Кот освоился и спокойно растянулся на моих коленях, посматривая на нас мудро и слегка снисходительно. В его глазах отчетливо читалась мысль, что он оказал нам всем немалую милость, соизволив спуститься с ветки, приняв угощение и позволив почесать себя за большими, словно локаторы, ушами.

Я превратил веточку в расческу и потратил несколько минут, причесывая урчащего, как дизельный мотор, кота. Малфою я подарил целый клок превосходный шерсти — уверен, вещь это редкая и в хозяйстве пригодится.

— Хочешь пойти со мной? — предложил я Василию, когда мы закончили, и я снова превратился в кота.

— А где ты живешь?

— Далеко отсюда, за морем-океаном, на острове.

— Не, за море не хочу. Там климат иной. Для моего организма может и не подойти. Мне и здесь хорошо, — он широко и довольно зевнул, показав внушительные клыки, а я невольно улыбнулся, подумав о его обширном словарном запасе. — Но за предложение спасибо. Приходи через год-полтора, вдруг я надумаю.

— Ну, ладно. Было приятно познакомиться, но нам пора. Прощай, может еще и увидимся, — кот, как выяснилось, оказался серьезным мужчиной, знающим себе цену и не собирающимся вот так запросто принимать предложение незнакомца и покидать родной лес. Блин, жалко даже немного. Судя по его поведению и разумности, он куда умнее британских низзлов. Такая зверюга мне бы пригодилась!

— Постой, — остановил он меня в последний момент, когда я уже собрался вновь превращаться в человека. — Идите на заход солнца и выбирайтесь на Большую поляну. Ночью вас там обязательно навестит Лесной Хозяин. Если вы ему глянетесь, он может поведать что-то интересное, — кот сощурился. — Глядишь, это вам поможет.

— А как он выглядит?

— По-разному. Он то большой, то маленький; то толстый, то худой... Но вы не ошибетесь, — я мог бы поклясться, что он сдержал ухмылку.

— Хорошо, я запомню.

— Во-во, запомни, милок. Также ночью на поляне вас могут навестить ночные гончие. Разговаривать с ними бесполезно, а вот убивать не стоит. Они боятся огня, если что...

— Ночные гончие?

— Да, они любят пугать и загонять добычу. Могут и порвать сильно. Мозгов-то у них не так много, как у меня, — Василий самодовольно выгнул спину и почесал когти о ствол дуба. — Так что договориться не получится. Просто отгони их. Ночные гончие признают лишь силу.

— Я понял. Благодарю тебя, Василий.

— И вам не хворать.

Я вновь стал человеком, успел почесать кота за ушами и молча наблюдал, как вежливый и умный зверь ловко забрался обратно на дерево.

— Мерлинова борода! — только и сказал Лонгботтом, когда мы отошли шагов на сто.

— Угу, — я обернулся и бросил последний взгляд на вальяжно развалившегося на ветке Василия. Выглядел он внушительно, словно местный царек, который позволил заглянуть к себе на прием заморским гостям.

========== Глава VII ==========

На небе висела убывающая Луна. Ветер пригнал тучи, которые заслонили всю северную часть неба. В их разрывах иногда мелькали звезды.

Вокруг было темно и лес жил своей жизнью. Где-то там, в темноте, что-то щелкало, ухало и скрипело. Иногда мне казалось, что все эти ночные звуки не просто так, а словно специально созданы именно для нас — слишком уж они были нарочитыми и громкими.

Мы находились на поляне, где развели большой костер. Языки пламени метались под порывами ветра и бросали тревожные тени на наши лица. Драко и Невилл выглядели обеспокоенно, постоянно оглядываясь и пытаясь что-то углядеть в чернеющем со всех сторон строе деревьев.

Они явно чувствовали себя не очень-то уверенно, да и я временами начинал воспринимать какую-то необъяснимую тревогу, непонятно откуда появляющуюся.

Следящие заклинания, которыми я опутал несколько ближайших деревьев, неожиданно "проснулись" и подали сигнал, что у нас появились гости. Я медленно встал и приготовился ничему не удивляться.

— Что такое? — слева от меня на ноги поднялся Малфой.

— Пока не знаю, но к нам кто-то приближается.

— Нападут? — Невилл встал по правую руку.

— Вы так спрашиваете, словно я главный эксперт по этому лесу, — я невольно усмехнулся.

Раздался вой — низкий, глухой. Он шел со всех сторон и ударил мощно, пробуждая что-то первобытное в подсознании.

Мы все трое выхватили палочки и молча наблюдали, как тут и там среди деревьев начали "зажигаться" парные огоньки красноватого оттенка — похоже, это чьи-то глаза. Они были расположены не высоко от земли, и я бы рискнул предположить, что они принадлежали либо собакам, либо, что более вероятно, волкам.

— Невилл, сделай так, чтобы здесь был постоянный свет, — попросил я Лонгботтома и он сразу же сотворил Люмос. — И поддерживай его, несмотря ни на что!

— Понял, — он кивнул и сотворил заклинание.

Стало светло. Мы разглядели пару десятков силуэтов, что неспешно выходили из леса и медленно брали нас в круг со всех сторон.

Поначалу нам всем показалось, что мы видим обычных волков — больших и косматых. Но вот только достаточно быстро стало ясно, что это какая-то помесь или гибрид, так как их задние ноги имели какое-то странное строение, совмещая вполне обычные человеческие колени и звериные лапы.

— Я слышал про таких, — неожиданно произнес Драко, оглядываясь по сторонам. — Похоже, это волколаки, волки, которые умеют изредка превращаться в человека. Оборотни наоборот.

— Может и так. Сдается мне это и есть Ночные Гончие, о которых нас предупреждали.

— Мне что делать? — Малфой покрепче сжал палочку.

— Страхуй неожиданные направления, — последовал мой ответ. — И вот что я думаю — убивать их можно только в случае крайней опасности. Нам лучше постараться их отогнать.

— Сука, нормальный такой турнир зельеваров, — выругался Малфой. — А если они начнут нас убивать?

— Тогда ответим тем же.

А больше он не успел ничего сказать, так как в следующий момент, одна из самых здоровых зверюг неожиданно выпрямилась на задних лапах, превращаясь в некое подобие гротескного человека, подняла морду кверху и издала долгий, низкий рык, модулируя звук горлом.

Это был сигнал и к нам со всех сторон устремились звери.

Моментально, не используя словесной формулы, я создал несколько щитов, окружив нашу группу со всех сторон.

Впереди себя я сотворил более мощную и мобильную версию Протего, которую, сконцентрировавшись, толкнул вперед.

Трех ближайших волколаков приложило знатно, и они, кувырнувшись через голову, отлетели на несколько шагов. Одному из них не повезло больше прочих — щитом его зацепило основательно, он отлетел дальше и ударился об дерево, издав какой-то щенячий визг.

Вой усилился, и я принялся за работу всерьез. Один из волков, сообразив, что нас просто так не достать, попытался совершить высокий прыжок. Я перехватил его в воздухе левиоссой и отправил к дальним деревьям.

Теоретически считается, что маг может использовать левиоссу на объекты, которые обладают сходной или более малой массой по сравнению с ним самим. Это правда, но как и в каждом правиле здесь есть исключения. И Флитвик, который весил меньше, спокойно умел левитировать меня куда надо. Но на то он и Мастер!

Зверюги яростно выли и щелкали зубами, двигаясь вокруг в непрекращающейся карусели. Мелькали оскаленные морды, сверкали полные ярости глаза, и трава летела из под мощных лап.

Поначалу было немного страшно. Я чувствовал некую неуверенность — все же у меня явный недостаток опыта реальных, а не тренировочных, боев.

Схватка продолжалась, щиты показывали себя великолепно и я начал приходить в себя, достаточно быстро сообразив, что эти твари, кем-бы они не были, не могут причинить нам серьезных проблем. Их надо просто держать на расстоянии.

Парочку из них я ослепил, кое-кого ударил молнией, подвесил кверху ногами или оплел веревками с помощью инкарцеро.

Малфой быстро пришел в себя и начал повторять за мной те заклинания, которые и сам знал. Невилл продолжал удерживать Люмос, помогая все хорошо видеть и прекрасно ориентироваться.

Самого последнего — огромного вожака с иссиня-черной, густой шерстью и мордой, на которой более отчетливо, чем у других, проступали человеческие черты, я ударил более сильно.

Я приложил его Экспульсо, постаравшись правильно рассчитать количество вложенной магической силы, так как было необходимо не убить, а серьезно и основательно ударить, поставив на место и заодно показав, кто тут главный.

Вожака откинуло шагов на десять и протащило по траве. От его шерсти шел едва заметный дымок. Волколак несколько мгновений просто лежал на земле, оглушенный и ничего не соображающий. Стая замерла, попеременно поглядывая на своего вожака и на нас.

Вот дернулся толстый хвост и волколак рывком вскочил на ноги. К нам развернулась оскаленная пасть, раздался грозный рык, но нового нападения не последовало. Твари, одна за другой, сохраняя видимость спокойствия и силы, начали отступать обратно в лес и пропадать среди деревьев.

Раздался еще один рык и все стихло.

— На самом деле все оказалось не так уж и страшно. Но поначалу я чуть в штаны не напрудил, — с нервным смешком признался Невилл.

Мы вернулись обратно к теплому пламени костра и присели, оглядываясь по сторонам и поминутно ожидая вторичного нападения. Адреналин медленно уходил, и состояние возбуждения, смешанное с азартом и страхом, начало покидать нас.

Минут двадцать мы все еще чего-то ждали, а потом позволили себе расслабиться.

Поглядывая в пламя костра, я прикидывал дальнейшие варианты. Спасибо коту Василию за подсказку насчет Ночных Гончих и Лесного Хозяина. С Гончими, которые оказались не таким уж и страшным врагом, мы разобрались. Теперь, по логике, следовало ждать Хозяина.

Если я правильно понял, кто это такой, а это, скорее всего местный леший, то нам следовало избрать соответствующую линию поведения. Поэтому еще загодя, в лесу, недалеко от полянки, мы нашли пенек и положили на него скромное подношение — пирожок и присоленный хлеб. Все эти продукты нам собрали местные, и сейчас я ломал себе голову, не просто же так они оказались среди еды.

Для костра мы использовали лишь сухостой, да и вели себя в лесу уважительно и спокойно.

— О, глядите, вот туда, — Малфой резко вскочил со стула, который я трансфигурировал из большой сосновой ветки.

Мы с Невиллом обернулись и успели заметить, как где-то далеко в небе "таяли" красноватые искры. Они погасли, и в тот же миг на чернильной темноте неба расцвела новая вспышка.

— Похоже, кто-то попал в беду и зовет на помощь, — констатировал Невилл.

— Может так быть, что этой ночью местные будут испытывать все пять групп? — задумчиво спросил Малфой и повернулся ко мне. — В этом Лесу все такое чужое, непонятное... Гарри, ты любишь читать русских... Ничего про этот Лес не попадалось?

— Это все мифы и сказки, — я ответил немного уклончиво. Кое-что я действительно читал про родную, еще дохристианскую культуру и поверья. Но это когда было-то? В прошлой жизни, да и времени я этому уделял совсем мало. — Я не знаю ничего конкретного, но по логике, если она здесь вообще применима, нас всех постараются испытать.

— Но мы же прошли свое испытание? Или еще что-то будет? — в голосе Лонгботтома звучала неуверенность. Он кинул последний взгляд в ту сторону, где раньше в небе "расцветал" волшебный фейерверк и осторожно присел обратно к костру.

— Одно прошли, это точно. Вот только что будет дальше?

Мы присели к костру. Что характерно, никто так и не выдвинул предложения отправиться на помощь попавшей в беде группе. Как мне кажется, в данной конкретной ситуации мы, даже, если бы и захотели, ничем бы не могли помочь. И мои друзья, похоже, прекрасно это понимали.

Время текло медленно и неспешно. Лонгботтом еще в вечерних сумерках нашел недалеко от нас несколько растений, и теперь мы ждали полуночи, чтобы можно было их сорвать с максимальной пользой.

Наш разговор то начинался, то вновь умолкал, и тогда мы просто смотрели в костер, и каждый о чем-то думал.

Временами я проверял следящие заклинания. Мы все искренне надеялись, что они вновь смогут предупредить нас о надвигающейся опасности.

Где-то далеко, без всякой прелюдии, неожиданно завыло, заухало особенно сильно, и послышался треск деревьев. Такое ощущение, что что-то огромное и свирепое заметило чужаков и устремилось из глубин леса к нашему костру, прорываясь сквозь деревья и ломая их, словно сухие щепки.

Не сговариваясь, одновременно, мы выхватили палочки, вскочили на ноги и повернулись в сторону новой угрозы.

Треск и вой приближался. К нему прибавились иные звуки — тревожный шум от хлопанья крыльев и какой-то визгливый, дикий хохот.

Шум приближался. Нам даже удалось заметить, как на фоне ночного неба резко качнулись еще более темные древесные вершины. И когда казалось, что вот-вот неведомое существо выскочит на поляну, оно неожиданно остановилось.

На краю леса, среди деревьев показалась огромная, практически черная Тень, ростом по самые верхушки. Она резко, рывком, выдвинулась из глубин леса и застыла на границе света и тени, словно чего-то ожидая. Её форма странным образом текла, то собираясь, то расползаясь, напоминая густой и жирный дым, в котором изредка проявлялись человеческие, звериные или вовсе неопределимые черты.

Ветра не было, но языки костра прижались к земле и почти погасли. Неожиданно запахло сырой землей и еловым лапником. Я невольно почувствовал, что от неведомой чертовщины волосы на затылке начали шевелиться.

— У-у-у-у-у-ух! — звук долго набирал "обороты", начинаясь от едва слышного шепота и заканчиваясь мощным "ух", от которого, как показалось, испуганно притихла вся округа.

Опасность чувствовалось всем сердцем, всем телом, но она была какой-то неосязаемой, непонятной и от того еще более пугающей. И главное, не одна "следилка" так и не подала голос, словно все было хорошо и спокойно.

— Люмос, — я запустил в небо светящийся шар. Стало видно, что мои друзья побледнели, став белыми, как простынь. У Невилла зубы чуть ли трещотку не отбивали.

При свете заклинания удалось более отчетливей рассмотреть косматую Тень в глубине леса, которая зарычала, завыла, и нам всем показалось, что она сделала шаг вперед и готова броситься, чтобы разорвать и раскидать нас.

Малфой открыл рот, направил палочку в сторону опасности, а Невилл, поборов страх и сжав губы, сделал шаг вперед и тоже приготовился что-то колдовать.

— Стойте, — я перехватил руку Малфой. На ощупь она казалась чуть ли не ледяной. — Я думаю, так нас проверяют на страх. Это новое испытание. Кот именно об этом говорил.

Со стороны деревьев раздался визгливый смех, а потом Тень стремительно двинулась по кругу, смещаясь и словно собираясь напасть на нас со спину.

Она двигалась столь быстро, что мы не успевали поворачиваться за ней, хотя наш радиус движения был куда меньше.

Огромное дерево вылетело из глубины леса. Я успел создать щит, выставить его под углом и принять удар. Дерево летело вперед корнями и ударило мощно, срикошетило от щита и отлетело на край поляны. Во все стороны полетела земля, щепки, кора и листья, а мне, гася энергию удара, пришлось сделать шаг назад. Казалось, что только что мой Протего остановил летящий навстречу грузовик и инерция от его удара весьма сильно меня "припечатала". Правая рука даже немного онемела.

И всё стихло...

Из леса спокойно вышел среднего роста мужичок и неторопливо приблизился к нам. "Следилки" продолжали молчать.

Несмотря на то, что как таковой, никакой схватки и не было, и мы даже не устали, мы все трое дышали, словно пробежали значительное расстояние.

Мы так же продолжали держать палочки, настороженно наблюдая за приближающимся незнакомцем. Хотя мне почему-то казалось, что все самое неприятное уже позади. И убеждало в этом отсутствие той ауры страха и враждебности, что еще несколько секунд назад плотным пологом накрыло всю поляну.

— Что, смертные, страшно? — около нас, на расстояние примерно пяти шагов мужчина остановился. Выглядел он необычно — высокий и худой старик, с обветренным лицом, густыми нечесаными волосами и окладистой бородой зеленого оттенка. Зелеными же были и глаза, которые совершенно спокойно, с едва заметной искоркой любопытства неспешно оглядывали нас всех.

Из всей одежды на нем было надето что-то, напоминающее серую рясу до земли. А может это и кафтан, который запахнут на левую, как у женщин, сторону. На ногах у существа лапти, причем правый надет на левую ногу и наоборот. В руке он держал длинный кнут.

Он говорил и даже шевелил узкими губами, но голос его слышался прямо в голове и по лицам друзей я понял, что и они его прекрасно понимают. Это было немного странно, так как мне казалось, что "дед" задал свой вопрос на русском языке, который друзья не знают.

— Немного страшно, это да, — я заметил, что друзья не торопятся отвечать, кашлянул, прогонял неуверенность и сказал по возможности честно.

— А вот нечего, нечего просто так Лес тревожить. Вы-то здесь чужие, а я Лесной Хозяин и леший, — он чуть сощурил левый глаз и неожиданно спросил: — почем у нас фунт лиха, а?

Лесной Хозяин стоял совершенно спокойно. Вот только кнут, словно живая змея, изредка начинал извиваться. Мы все трое поглядывали на него с немалой опаской — почему-то так и представлялось, что кнут вот-вот может броситься вперед и начнет душить.

— Что? — Малфой вытаращил глаза.

— Это загадка, — первый догадался Невилл и немного расслабился, сообразив, что прямо сейчас нас никто убивать не собирается.

— Загадка? А что такое лихо? — Драко повернулся ко мне.

— Горе, беда... — я задумался, так как, похоже, действовать придется именно мне. Тут можно избрать несколько стратегий — отвечать вопросом на вопрос, мыслить логически или шутить. Вот только как будет правильней? Хотя, наверное, все не все так критично. Умница Василий намекнул, что жители Леса предупреждены о нас, магах, и поэтому не должны сильно "лютовать". — По судьбе, для каждого своя цена, — решился я на ответ.

— Сойдет... У какого молодца утром капает с конца? — леший широко ухмыльнулся.

Невилл и Драко словно по команде покраснели — это было видно даже при свете вновь разгоревшегося костра, хоть мы и стояли к нему боком.

— Это самовар, — ну, тут Лесной Хозяин не сильно удивил, на эту загадку я еще в школе узнал ответ, хотя поначалу она и вызывала какие-то смутные, непристойные ассоциации.

— Раз такой умный, то вот тебе последний вопрос! Скоро ест и мелко жует, сама не глотает и другим не даёт. Что это?

Вот здесь нам пришлось призадуматься. Мы даже начали совещаться. Что-то мне подсказывало, что леший, являясь духом, связанным со славянской культурой, темы для своих загадок должен был брать именно оттуда, одновременно выполняя и другое условие — иностранные гости, такие как Лонгботтом и Малфой, то же должны иметь шанс все отгадать.

Посовещавшись, мы нашли решение.

— Это пила, — ответил я, озвучивая общую идею.

— Глянь-ка, и с третьим ответом сдюжили, — гулко захохотал леший. — Что ж, меня вы не убоялись, на загадки ответили, да и за угощение большая вам благодарность. Вот моя награда — идите по этой тропинке и выйдете куда надо и найдете там то, что ищете.

Лесной Хозяин повел кнутом в сторону. В этот же миг Луна выглянула из-за туч и перед нами обозначилась узенькая, еле заметная тропинка в траве, которой раньше не было.

— Спасибо, тебе, Лесной Хозяин, — я не поленился и поклонился.

— Если ко мне с добром, то и я с добром. Как аукнется, так и откликнется, — леший еще раз осмотрел нас всех и в следующий момент просто пропал, словно его тут никогда и не было. Он даже траву не примял на том месте, где стоял!

— И что теперь? — спросил Невилл после недолгого молчания.

— Как что? Пошли по тропинке. Думаю, она нас выведет к каким-то растениям.

— Так еще полночь не наступила.

— Думаю, там, куда мы придем, всегда нужное время, — я быстро затушил костер, проверил все вещи, снял сигнальные чары с деревьев и первым пошел по тропинке.

— Слушай, я вот чего думаю — этот Лесной Хозяин ведь по идеи все группы так будет испытывать? — спросил Малфой, который шел на два шага позади.

— Вероятней всего.

— Значит, у всех есть возможность что-то получить?

— Ну да, кот же сказал, что их предупредили о чужаках в Лесу. Похоже, у местных магов есть какой-то уговор с Лесом, как у Дамблдора с кентаврами в Хогвартсе. Вот он и помогает в испытаниях...

— Интересно, а кто же испугался? — хмыкнул Лонгботтом. — Кто подал знак, что попал в беду?

— Ставлю на то, что это были африканцы, — предложил полностью пришедший в себя Малфой. Он улыбнулся иронично и добавил: — Принимаете пари?

— Пас, — я тоже думал, что африканцы самые первые кандидатуры на вылет. И хотя в Африке хватало действительно мощных и дремучих лесов, наши соперники выглядели не очень-то уверенно. Похоже, в том месте, где они родились и живут, с лесом дело обстоит не самым лучшим образом.

Тропинка привела нас на небольшую полянку, скупо освещенную светом звезд и Луны. Там росло куда больше растений, чем рассчитывал собрать Невилл на найденном им месте.

Логнботтом оглядел всю полянку, как-то счастливо вздохнул, достал специальный нож и принялся за дело.

Кроме вербены Малфой получил ряд достаточно редких и необычных растений — цапень, выглядевший как старый пенек; аконит или волчья отрава; моли, сильнодействующее растение, которое в основном используется в зельях для нейтрализации магического воздействия; а также еще целый ряд крайне полезных травок.

Думаю, что у всех этих, а также и у других растений есть местные названия. Мы же знали их под теми именами, что нам преподавала профессор Помона Стебль.

Невилл добывал одно растение за другим, озвучивая его научное название и бережно передавая в руки Малфоя, лицо которого не покидало чрезвычайно довольное выражение.

Показанная лешим поляна принесла весьма хороший результат. Теперь у Малфоя появился достойный выбор с будущим зельем.

— Я могу приготовить амортенцию, огнезащитное зелье, противодраконью сыворотку и эликсир из мандрагоры, — возбужденный Малфой словно подслушал мои мысли и теперь, сияя от восторга, рассказывал про собственные перспективы.

Покидая поляну, мы оставили простое и незамысловатое угощение в качестве ответного дара.

Мы сидели около вновь разведенного костра, кутались в теплые мантии и прятались от комаров за магическими щитами. Их навязчивый гул не давал толком уснуть или расслабиться, но временами Невилл или Драко все же проваливались в короткую дрему.

Я не спал, так как именно на мне лежали обязанности по обеспечению безопасности нашей группы. Но больше ни с какими нападениями мы в ту ночь не столкнулись. Остаток ночи не принес ничего нового и экстраординарного. Похоже, все самое сложное мы уже прошли.

Восток медленно светлел, а звезды, наоборот, начали гаснуть, словно кто-то невидимый стирал их с небосклона огромной тряпкой.

Легкий дымок от костра стелился низко над землей. Порывами ветра его относила в сторону. Пахло еловым и березовым сушняком.

— Гарри, все нормально? — Малфой проснулся первым, широко зевнул и осмотрелся по сторонам.

— Все тихо, — я кивнул.

Через некоторое время открыл глаза и Невилл. По очереди мы отошли к деревьям, где справили нужду. Потом, с помощью агуементи, умылись и привели себя в порядок. В созданном с помощью трансфигурации котелке мы вскипятили воду и заварили чай, перекусив поджаренным на костре беконом и хлебом.

Все же есть что-то очаровательное и невероятно притягательное, когда ты вот так сидишь на природе, смотришь, как встает солнце, ощущаешь, как теплеет воздух и слышишь, как просыпается лес и начинают петь птицы.

К берегу реки, поеживаясь от холода, вышли к девяти утра. Опавшая, разноцветная листва шуршала под ногами. Туман, что ранее висел между деревьями густой кисейной пеленой, с восходом солнца начал таять и пропадать. День обещал быть солнечным, хоть и прохладным.

От воды пахло сыростью и тиной. Сухой камыш, шурша, покачивался в воде, а где-то выше по течению квакали ошалевшие лягушки. Это было странно, ведь в конце октября они уже зарываются в землю и спят. Или я что-то путаю? Хотя бесполезно подходить с обычным человеческим опытом к Сказочному Лесу, где одновременно могут встретиться различные времена года и всё перемешано.

Драко, услышав кваканье, воодушевился, и мы отправились на звук. Лягушки, их икра и головастики могли пригодиться...

Там же я снял одежду, оставшись в одних трусах, с палочкой, швейцарскими часами и ножом, подарком Сириуса. Также к руке я привязал небольшую сумку с белыми грибами — Невилл не разочаровал. Он пообещал нам, что найдет нужные грибы, вот и нашел. По его словам выходило, что для русалок лучше деликатеса просто нет.

Материализовав телесный патронус, я отправил косатку на поиски русалок, а сам накинул на себя согревающие чары и начал менять тело точно так же, как делал почти год назад в Хогвартсе.

— Ничего не скажешь, круто, — констатировал Лонгботтом, наблюдая за процессом и время от времени позевывая.

Я как раз закончил увеличивать объём легких, когда из воды появилась морда Кейко. Косатка взлетела, описала вокруг нас круг и ушла под воду, предлагая следовать за собой.

— Чешуя и водоросли, Гарри, — услышал я последние слова Малфоя и погрузился с головой.

На миг, как уже было раньше в озере Хогвартса, стало зябко и холодно. Неприятные ощущения быстро прошли, я адаптировался и поплыл за Кейко.

Вода здесь была все же немного теплей, чем во время второго испытания на Кубке Огня, но зато не такая прозрачная. Илистые берега и дно, обилие подводной растительности все ж таки давали о себе знать.

Я неторопливо плыл, ритмично работая ногами с удлиненными пальцами и выращенными между ними полосками кожи, которые, если не очень вглядываться, весьма сильно напоминали перепонки. Пузырьки выдыхаемого углекислого газа весело устремлялись вверх.

Благодаря косатке русалочью деревню я нашел достаточно быстро. Несколько домов, больше похожих на шалаши, сложенные из коряг и укрепленные большими булыжниками в основании, сгруппировались вокруг центральной площади с торчавшим из середины камнем. Не знаю, что это там было на самом деле, может и жертвенник какой-то.

Русалки меня заметили и поплыли навстречу. Их было не много, около десятка, а чуть позади держалась стайка из любопытных детенышей. Они до времени находились за спинами старших и их круглые, лупоглазые глаза выражали живейшее любопытство.

Обмен произошел достаточно быстро. Ко мне практически вплотную подплыл русал — с мощным торсом и руками экземпляр, державший трезубец. Он выглядел как настоящий воин, пусть и имел хвост. Да и весь его внешний вид не отличался большим дружелюбием.

Я вручил ему сумку с грибами. Он раскрыл ее, наклонил голову и словно принюхался. Через миг на его лице появилось довольное выражение, и он уставилась на меня.

В воде говорить не так-то просто! Поэтому я ограничился жестами, показывая, как я отщипывая что-то с собственной ноги.

Некоторое время все русалки смотрели на меня непонимающе, но потом до них, кажется, дошло.

Предводитель кивнул кому-то — наверное не самому статусному члену племени, тот выплыл вперед и со страдальческим выражением на лице принялся выщипывать у себя чешуйки.

Он выглядел одновременно и так жалостливо, и так забавно, что мне захотелось продлить это зрелище. Но на десятой чешуйке я поднял руку, показывая, что все, больше не надо.

Расстались мы вполне довольные друг другом. Русалки вернули мне сумку, я сложил в неё чешуйки и отправился обратно, по пути срезая попадающиеся водоросли. Один раз мне посчастливилось увидеть рака — его я тоже забрал, а также нарвал каких-то растений с широкими листьями, растущими у самого дна.

Как я помню, на карте которую мы все неоднократно держали в руках, стояла пометка, что где-то слева, ниже по течению живет Водяной. Это было и интересно, и наверняка могло обернуться немалой пользой. Вот только плыть туда я не стал — все же это не прогулка в увеселительном парке развлечений.

К друзьям я возвратился примерно минут через тридцать. Передав Гоху набранные трофеи, я принялся возвращать себе нормальный вид.

— Ну что, теперь у тебя все есть? — спросил Невилл.

— Теоретически, — осторожно ответил Малфой. — Может и можно что-то добавить в мою коллекцию, но я просто не знаю, что.

— Предлагаешь запустить искры, и подождать когда нас отсюда вытащат? — спросил я.

— Думаю... — Драко почесал бровь и обвел взглядом округу. — До конца испытания у нас есть примерно два часа. Давайте пойдем в сторону Коловдовстворца и посмотрим, вдруг по пути что-то найдем? Если что, то мы всегда сможем запустить искры и прекратить испытание.

— Годится. Почему бы и нет? — я пожал плечами. — Нев, ты как?

— Согласен.

— Тогда потопали, — я вновь с помощью заклинания компаса определил направления. — Нам туда.

За два часа мы так и не успели достигнуть Колдовтсворца, правда, сумели набрать кое-каких ингредиентов. Ничего редкого, но в хозяйстве, как говорится, все пригодится.

А потом Драко Малфой запустил в небо пучок искр и спустя минуту к нам прилетели три человека. Каждый из них держал в руке еще по одной метле.

Возглавлял эту троицу Ветродуй — учитель полетов для самых маленьких в Колдовстворце.

Они кивнули нам, быстренько спросили про самочувствие и убедившись, что визуально все более-менее нормально, пригласили занять свободные метлы.

Мы забрались на них и взмыли в небо в крутом пике, а потом устремились за ведущим наш клин Ветродуем. Практически сразу показались трибуны, на которых, как и вчера, уже сидело множество народа.

Снизу пропала речка Ленточница, отдалились горы, где мы нашли летучих мышей и мумие. Сверху пройденной нами расстояние казалось куда меньше, чем это ощущалось на земле.

Мы перелетели границу деревьев и я кинул прощальный, немного грустный взгляд назад. Все же Сказочный Лес показал себя с хорошей, интересной стороны и было немного жаль бросать его, не узнав даже частицы всех секретов и тайн. Да и несостоявшийся фамильяр не давал так просто забыть это приключение.

Трибуны, увидев нас, радостно засвистели. Особенно счастливыми выглядели наши друзья, а среди них Ханна Аббот и семья Малфоев.

Вновь присутствующий Колин Криви почесал нос и принялся всех и вся фотографировать.

Мы прибыли последние. Специальная комиссия сразу же изъяла кофр Драко и принялась осматривать и его, и "добычу" других участников.

Всего в жюри входило шесть человек — по одному, как наш Снейп, от каждой школы, и независимый, специально приглашенный мастер зельевар из Турции по имени Аббас аль-Раджи. Кажется, он был арабом.

Русские маги придумали хорошую систему подсчета очков. Я не ругаю ту, что была в Хогвартсе во время Турнира Трех Волшебников, но там все было немного иначе, так, чтобы как можно дольше сохранить интригу и шансы каждого на победу.

Какое преимущество давали там очки за первое и второе испытание? По сути, минимальное и малозаметное, которое лишь определяло очередность входа в лабиринт. Тот же Виктор Крам зашел практически сразу после меня, а Флер Делакур сразу за болгарином. А ведь она вообще не выполнила второго испытания. Но в лабиринте, действуй более решительно, все равно имела бы хорошие шансы на победу.

Здесь же не было никакого итогового или финального тура, который бы окончательно определил победителя. Нет, лучшим зельеваром становился тот, кто набирал большое количество очков, учитывая все три тура.

Комиссия совещалась около получаса. За это время нас осмотрел местный колдомедик и прописал общеукрепляющего зелья. Зелья — три мензурки из хрусталя со слегка голубоватой жидкостью нам собственноручно вручил Снейп.

— Пейте, пейте, Поттер! Не думаю, что вам это навредит, — он заметил мою секундную заминку и истолковал ее по-своему. А я просто ждал, проявит ли себя надетое на палец кольцо? Оно молчало, и я спокойно выпил содержимое. — И вы, Лонгботтом, пейте. И мензурки не забудьте вернуть.

Жидкость прошла по пищеводу приятным, согревающим комком. Уже в следующей миг по телу начала разливаться ласковая волна, смывающая усталость, прогоняющая сон и очищающая мозг. Все же настоящий зельевар — товар штучный, а изготовляемые им зелья могут оказывать просто ошеломительный эффект на организм. Не зря же ведь зельеварение считается одной из самых прибыльных и почетных отраслей магии.

Мы с друзьями переглянулись, и по их довольным лицам становилось ясно, что не я один себя чувствую как заново рожденный.

Директор Салтыков вышел на помост и объявил окончательные баллы.

Меньше всего — девятнадцать, набрали ребята из Уаганды. Малфой не ошибся, это именно они попали в беду и подали сигнал бедствия. Да и те ингредиенты, что им удалось собрать к тому времени, не выглядели чем-то редким и необычным.

Следом за африканцами шел Дурмстранг — это для многих оказалось необычным. Парни набрали двадцать девять очков.

Японцы оказались на втором месте. Им насчитали тридцать одно очко. Они каким-то невероятным образом сумели отыскать в Сказочном Лесу женьшень, но даже это растение не позволило занять первое место, так как все остальные их находки были значительно более распространёнными.

А вот мы с ребятами из Колдовстворца разделили первое место, набрав по тридцать три балла. Анастасия Бажова и ее группа сумели принести из пещер какой-то редчайший клубень, но наша коллекция взяла свое за счет огромного количества совершенно разнообразных компонентов. Хотя, то же мумие больше никто обнаружить не сумел.

Это было очень приятно.

После всестороннего осмотра собранные ингредиенты поместили обратно в кофры, опечатали специальными магическими печатями, чтобы никто не вздумал их вскрывать, и отнесли куда-то в хранилище Колдовстворца.

На нас тут же набросились корреспонденты. Малфоя и остальных чемпионов, тех, кто боролся за приз, оттащили в сторону представители самых серьезных газет, а на меня "накинулась" молодая и симпатичная ведьма из журнала под названием Вестник Яви.

— Вы Гарри Поттер, кажется? Как вы оцениваете потенциал вашей группы и Драко Малфоя? Какие его слабые и сильные стороны, как зельевара? Вы друзья? Есть ли у него девушка?

Она бесперебойно закидывала меня градом вопросов, а ее самопишущее перо не останавливалось ни на миг.

Такие вещи я не особо любил. Давать интервью самое скучное дело на всем белом свете, а тешить тщеславие мне не особо хотелось. Достаточно быстро я окончательно перевел разговор на Малфоя и Лонгботтома, пояснив, что мозгом нашей группы является именно Драко, который определял, куда идти и что делать, и чуть ли не говорил, как и когда дышать. А Невилл в это время проявлял свой редкий и феноменальный дар прирожденного травника и искал редкие компоненты.

Мне для друзей славы не жалко, пусть акцент будет сосредоточен именно на них. Для Малфоя нынешний турнир это вообще минута славы, если так можно сказать. Да и Невиллу такое внимание явно должно пойти на пользу.

Так что девушка, поняв, кто в нашей группе главный, а кто просто так, на подхвате, быстренько меня отпустила и отправилась в сторону Лонгботтона, который неожиданно оказался в центре внимания.

Через час с организационными мероприятиями закончили и нам дали время прийти в себя. Всей нашей группой из Хогвартса мы вернулись в Башню Путешественников. Друзья и товарищи бесперебойно закидывали нас сотней вопросов, действуя ничуть не менее напористо, чем ранее это показали корреспонденты.

В башне мы приняли душ, привели себя в порядок и поменяли пропахшую дымом, прожжённую и порванную в некоторых местах одежду на новую.

А потом нас всех, участников, учеников, гостей и корреспондентов пригласили на общий обед в Пиршественный Зал.

— Мистер Поттер, мистер Лонгботтон, наша семья признательна вам за помощь, оказанную Драко, — к нам подошли Нарцисса и Люциус Малфои. Последний немного чопорно произнес несколько благодарных фраз и пожал нам руки. Мне было приятно это слышать, все же мы с Невиллом на самом деле сильно помогли Гоху, и этого не отнять.

Начался пир. Гостей и корреспондентов посадили за отдельный столик. Перед родителями Драко поставили блюдо с огромным запеченным осетром. Невозмутимый Люциус Малфой и утонченная Нарцисса так круто и колоритно смотрелись вместе с гигантской рыбой и стоящим чуть сбоку самоваром, что я не удержался, подозвал Колина Криви и попросил его сделать парочку снимков.

Столы буквально ломились от еды. Колдовстворец по менталитету сильно отличался от Хогвартса и здесь для гостей ничего не жалели, более того, явно хотели поразить размахом и гостеприимством. Что ж, это яркая русская черта, для гостей мы всегда выставляли все самое лучшее, пусть даже потом приходилось "затягивать пояса".

На столах присутствовала икра, медвежатина и оленина, а уж всяких птиц, на вроде жареных гусей, уток, перепелок и прочего было и вовсе не счесть.

Ближе к концу обеда появилась морошка, клюква, ежевика, голубика и другие ягоды.

Люди весело ели и пили, стуча вилками и ложками. Пожалуй, практически все чувствовали себя прекрасно и даже весело. Все, кроме гостей из Уагады. Африканцы явно приуныли, и потребовалось больше часа общего веселья, чтобы они наконец-то немного ожили и начали улыбаться и даже шутить.

После обеда, сытые и отяжелевшие, мы выбрались на воздух. Собралась огромная толпа, более плотные и обширные кучки людей стихийно возникали то тут, то там, чтобы через некоторое время распасться и собраться в новом составе.

Ближе к вечеру действие выданного Снейпом лекарства начало заканчиваться. На нас всех навалилась усталость. Захотелось просто лечь и спать, спать, спать...

Что мы и сделали.

Следующие недели мы просто учились. Первый тур закончился и остался в прошлом, но учебу никто не отменял.

Еще мы наконец-то полностью распробовали все местные блюда. Кормили тут, что и говорить, мощно. Русская кухня так же, как и Хогвартс, любит жирные блюда и большие объемы еды. Но хоть меню здесь более разнообразное!

Вся неделя делилась на скоромные и постные дни. Постными здесь считались среда и пятница, и скоромными все остальные. Разница состояла в том, что в постные дни на столах нет мяса. Зато его компенсировала многочисленная рыба в самых разнообразных видах.

И я говорю не о карасях, с судаками и окунями, а о серьезных видах — горбуша, семга, форель, пару раз удалось даже осетром полакомиться. И это в обычные выходные, а не на пиру по случаю окончания первого тура!

Похоже, на деньгах здесь сильно не экономили, коль уж скоро мы даже один раз черную икру испробовали.

В меню присутствовали много напитков, в основном различные травяные взвары. А еще местные просто обожали сбитни с разнообразными вкусами. К ним обычно подавали не только сладости, но и различные орехи или мед.

Это надо было просто видеть, когда во время обеда на столах появлялись огромные самовары с кипятком для чая или кофе, или сбитнем. Мои друзья, казалось, так никогда и не смогут привыкнуть к их виду. По ощущениям, самовар оказывал на англичан такое же сильное впечатление, как консервная банка на какого-нибудь людоеда на необитаемом острове — кажется, примерно такое сравнение имело место в "Двенадцати стульях", когда Остап Бендер показал двум девушкам ситечко для чая.

Я даже поставил себе мысленную заметку купить парочку чисто русских сувениров и вещей, и подарить их Сириусу и еще кое-кому.

Спасибо местным домовикам, что они подавали самовары без сапогов, которыми их раскочегаривали!

Кстати, были здесь и домовики. Правда назывались они домовыми, и выглядели иначе — кругленькие, маленькие, упитанные мужчины с солидными лопатами, бородами, косоворотками, штанишками и в лаптях. Женщины одевались в подобие сарафанов, а на голову повязывали косынки.

Имена у них соответствующие — Нафаня, Кузя, Степка, Ефим, Глаша, Фрося...

Когда местные маги желали выразить домовому уважение, то они обращались к нему соответственно — "батюшка", "матушка" или "дедушка", "бабушка".

Я, кстати, потом не поленился и на уроке профессора Демидова задал вопрос про английских и русских домовиков и домовых, одно ли это и тоже, а если и да, то почему они такие разные?

Ответ прозвучал вполне логичный: домовые это сущности с другого плана, и они больше энергия, чем устоявшаяся форма. И внешний вид они приобретают соответственно ментальности того народа, где проживают. А так это одно и то же.

Вот так мы и жили в Колдовстворце.

========== Глава VIII ==========

В одну из ночей мне приснилась Луна — мы с ней взялись за руки и ходили по какому-то лугу. Окружающий мир был каким-то нечетким и расплывчатым, а на самого себя я смотрел со стороны. Сам сон закончился достаточно быстро, и потом, при пробуждении, память его практически сразу же позабыла.

Этот сон повторился через два дня. Правда на сей раз я и себя ощущал более явственно, да и наш разговор запомнил более подробно. Луна рассказывала, что у нее все хорошо и интересовалась моими делами. Мы стояли около небольшой рощи, и легкий ветерок ласково трепал нашу одежду.

Я проснулся и понял, что пора поговорить с Луной — все это не просто так.

После уроков я забрался в свою кровать, задернул полог, наложил чары сокрытия звука и достал Сквозное Зеркало.

Мы еще в первые дни точно выяснили и запомнили, что разница между Колдовстворцем и Шотландией составляет пять часов. Значит, в Хоге недавно закончился ужин и сейчас, по идее, у учеников свободное время.

— Привет, Гарри! — Луна откликнулась почти сразу, и я с большим удовольствием увидел ее чистое личико. Выглядела она хорошо и на душе сразу потеплело.

Мы немного пообщались, рассказывая последние новости, а потом я перешел к делу:

— Ты мне снилась сегодня, Лу, и позавчера. Ничего такого не помнишь?

— Конечно, помню, — она улыбнулась. — Хорошо, что и тебе удалось это запомнить. С первого раза не у всех получается.

— Так это был не сон?

— Почему? Именно сон. Но это не отменяет того факта, что все происходило на самом деле, и я действительно тебя навестила.

— Постой, постой... Так это где все происходило? У меня в голове или мы переместились в какое-то место?

— Все сны происходят в астральном мире. Мы туда перемещаемся в своих астральных телах. Тот, у кого такое тело неразвито, или не хватает энергии, плохо помнит свои сны или вообще ему кажется, что ему ничего и никогда и не снится.

Луна принялась рассказывать о том, как с конца третьего курса начала этим заниматься и какие трудности преодолела. С ее слов выходило, что самому сложному — осознанию и способности не прерывать сон, она уже научилась.

— И вообще, мы просто теряем время с этим Сквозным Зеркалом. Давай лучше вновь увидимся во сне. Я приду к тебе под утро.

— А почему сразу, с первых ночей не "забиралась" в мой сон? Ты же еще в Хоге говорила, что зеркало нам не понадобится. Значит, знала, как все будет? — я спросил и сразу же понял, как немного по-детски прозвучал мой вопрос. Спрашивать что-то у Видящей, это то же самое, что проверять слова компетентного эксперта и самого лучшего специалиста.

— Сразу не получилось, — девушка досадливо нахмурилась. — Я не успела набрать нужного опыта, да и разница во времени оказала более сильное значение, чем я предполагала. Когда я входила в нужное состояние сна, зачастую тебе уже было пора просыпаться.

— Все ясно, Лу, — я кивнул. — Тогда, как и говоришь, увидимся во сне.

— Не ешь вечером мяса и много не пей. И постарайся поставить себе закладку, настройся, что когда увидишь меня, то вспомнишь, что это сон.

— Договорились, — в моем голосе все еще звучал скепсис, и Лу его почувствовала.

— Не сомневайся. Все будет хорошо. Целую, — и она накрыла зеркало ладошкой.

В тут ночь я заснул не сразу и слышал, как сначала тихо засопел Малфой, а потом к нему присоединился и Невилл.

В комнате было тихо и прохладно. Звезды светили в окно. Ковш Большой Медведицы вставал над горизонтом.

— Привет, Гарри, — Луна стояла напротив меня, и на ней был легкий сарафан и сандалии. Её волосы казались еще длиннее и гуще, чем в обычной жизни. Счастливая и немного загадочная улыбка играла на губах. Она подошла и дотронулась до моего плеча.

— Привет, — я улыбнулся, поцеловал ее и стал осматриваться. Мы находились в странном месте — солнца на небе не наблюдалось, но неяркий, очень ласковый свет, казалось, шел со всех сторон.

Чуть в стороне текла речка с изумительно прозрачной водой, а перед ней был луг с цветами, над которыми порхали бабочки.

Я осмотрел себя — из всей одежды на мне надеты джинсы, мятая футболка, и я босиком. Ногам очень приятно...

— Вот, мы снова во сне. Понимаешь?

— Я постараюсь это понять, — не так давно, попав в Англию, я прикоснулся к магии и всему тому, что ранее казалось выдумкой и фантазией. Сейчас мнение изменилось, коль скоро я на самом себе проверил, что магия реальней самой реальности. Но вот нахождение во сне и все, что с этим связано, все еще не укладывалось в голове. Мне почему-то казалось, что это всего лишь мои собственные фантазии и игра воображения. Проверить все эти факты, а также понять, что и сон реален, могло только время.

В тот же момент я почувствовал, что начал медленно просыпаться.

— Быстро посмотри на свои ладони, — скомандовала Луна, одновременно беря меня под локоть. Я почувствовал прилив энергии с ее стороны, успел поднять ладони к глазам, рассмотреть их и сразу понял, что мое состоянии стабилизировалось.

Это было необычно. Я впервые осознавал, что одновременно нахожусь в двух местах: здесь, с Луной, и там, в нашей башне на территории Колдовстворца. Странное ощущение...

— В первый раз у тебя не получится долго удержаться в этом месте, — рассказывала Луна, когда мы, взявшись за руки, шли по берегу реки. — Вместе со мной ты начнешь развивать астральное тело, и все у тебя наладится.

Я кивнул, прислушиваясь к собственным ощущениям. Я испытывал невероятное, бодрящее ощущение — энергия этого места находилась в движении, она циркулировала, и при должной сноровке к ней наверняка можно "прикасаться" и "подзаряжаться".

Наше волшебное свидание, именно так я решил назвать для себя тот момент, не продлилось долго. Я почувствовал, что начал "таять". И на этот раз даже помощь Лавгуд не могла мне помочь. Последнее, что я почувствовал — теплые губы Луны...

Я проснулся и понял, что чувствую себя невероятно радостно и превосходно. За окном все еще темно, друзья спят, но я прекрасно понимаю, что даже за несколько часов успел полностью выспаться и отдохнуть.

По совету Луны я достал тетрадь и принялся записывать все, что произошло. Сновидение таяло, словно туман на солнце, но основное я успел записать. И запомнил то, что сказала напоследок девушка — вначале все будет помниться очень плохо и быстро забываться.

Днем я учился и вместе с друзьями осматривал Колдовстворец. А ночью отправлялся с Луной в различные путешествия.

Вначале они получались спонтанно, раз или два в неделю, но достаточно быстро благодаря помощи девушки у меня получилось осознать суть процесса, понять, что все это правда, а никакая не выдумка, и "сновидеть" мы стали практически каждую ночь.

Эти приключения буквально захватили меня с головой, и это не было простым развлечением — я много чего узнал и понял. Да и несомненный практический плюс во всем этом присутствовал — ранее для полноценного сна и отдыха мне требовалось около восьми с половиной часов. Сейчас это время сократилось до семи часов и, судя по намекам Луны, могло уменьшиться еще сильнее. И как ни трудно догадаться, освободившееся время можно использовать с пользой.

Луна рассказала, что астральный мир состоит из трех условных уровней — верхний, средний и нижний. В верхний ходу нам пока нет — там очень высокая концентрация света и тонких вибраций. Да и попасть туда не так-то легко.

Средний астрал представляет удивительную страну, в которой присутствовало столько чудес, что описывать их можно очень и очень долго. Именно там мы с Луной и проводили основное время.

Нижний непосредственно соприкасается с земным планом и представляет собой не очень хорошее место — там полно всяких призраков, нехороших сущностей и тех душ, кто набрал множество проступков, грязи и сильно понизил свои вибрации, набрал "массу" и не может подняться выше. Здесь временами могло быть очень опасно, так как всегда есть хороший шанс встретиться с кем-то, кто захочет перекусить твоей энергией.

Я с удивлением узнал, что все наши качества, такие, как благородство или низость, великодушие или зависть, смелость и предательство имеют свои вибрации, и то, что можно назвать условным весом. На практике это означает, что и души, и астральные тела обладают некоторой массой, которая и определяет, куда они могут попасть и насколько высоко подняться. Получалось, что так называемая загробная жизнь, о которой сложено так много легенд, сказок и страшилок, на самом деле опирается на вполне обычные физические законы. Шар с теплым воздухом будет подниматься лишь до тех пор, пока не войдет в равновесие с окружающей средой. То, что мы наберем в течение земной жизни, определит, куда же мы попадем.

Это было волшебство, удивительное и невероятное, от которого буквально захватывало дух.

Почти сразу я сообразил, а потом получил подтверждения у Лу, что общались мы не словами, а мыслеформами и образами. Это невероятно быстро и удобно. Все это можно сравнить, когда два человека обсуждают, например яблоко. Один из них никогда его не видел, а второй объясняет, что это такое. Он представляет все яблоки — зеленые, красные, желтые, что видел в своей жизни, показывает, какие они могут быть на вкус и запах, как восхитительно лопаются пузырьки сока на языке, как семечко попадает в землю и из него начинает расти дерево, и, в конце концов, на нем распускаются цветы и появляются яблоки. Он вспоминал все, что знал, видел, читал или слышал о яблоках и это одновременно, одним многогранным образом передает собеседнику, и тот сразу понимал, о чем идет речь.

Теперь я понял выражение, смысл которого раньше от меня ускользал — "изреченная мысль есть ложь". Это действительно правда! Когда человек пытался описать словами то же яблоко, он неизбежно подбирал не совсем верные слова, что-то опускал, что-то не замечал, привирал или умалчивал. А с мыслью и образами все иначе — четко, ясно, быстро и правдиво.

Правда, тут были и определенные трудности — собеседник сразу чувствовал твой настрой и эмоции, понимал, когда ты не договариваешь или пытаешься обмануть.

Хорошо, что у меня от Луны не было никаких секретов и мне нечего скрывать!

Мы ходили по лесам, снегам, и пустыням, встречали рассветы и закаты, купались в реках и морях, стояли под водопадами и забирались в леса, где верхушки деревьев поднимались выше облаков.

Одно место нам понравилось особо — его нашла Луна, а потом и меня туда привела. Это место находилось в горах, и мы сидели, свесив ноги и борясь с суеверным ужасом, на краю огромного утеса. За утесом мир заканчивался... Или начинался, это уж как посмотреть...

Вокруг нас простиралось величественное, невероятно красивое Мироздание, с мириадами звезд и туманностей. Где-то в условном "низу" раскинулась Бездна, и мы чувствовали, что падать туда можно миллионы лет и тысячи жизней. Сверху шел Свет — непостижимый и зовущий!

От масштабов захватывало дух, ведь каждая сверкающая искорка обозначала свой мир и жизнь, что там бурлила. Временами горизонт пересекали какие-то летающие объекты, там что-то двигалось, появлялись и исчезали планеты. Иногда время летело вскачь, и мы видели, как рождается и умирает звезда. А потом время замирало и один вздох был длинною в Вечность...

Мы посещали города и поселки — в античном, арабском, языческом, средневековом, современном и иных стилях. И везде жили люди. Вернее это были души и духи, тяготеющие к земной, знакомой форме тела, так как мы пока все же не отходили далеко от нашей планеты. Здесь я впервые понял, что со временем, если захочу, то сумею отыскать своих умерших родичей из прошлой жизни.

Мы видели огромные поля и долины, серые и неприглядные, где в полусне бродили опустошённые, ничего вокруг не замечающие, духи.

— Я пока еще не во всем разобралась, но думаю, что это те, кто ничем, кроме потребностей тела, в жизни не интересовались, и те, у кого нет сил очнуться, побороть забывчивость и осознать собственное "я", — рассказывала Луна. — Им невозможно помочь, пока они сами этого не захотят и не поймут, что жизнь после смерти не закончилась, а лишь только началась.

Вот так мифы о реках забвения, такие, как Стикс и Лета, нашли свое зримое подтверждение.

Луна показывала, чему она успела научиться. Она могла менять свой рост — становиться выше деревьев или уменьшаться до размера бабочки. Она могла менять внешность.

— Нравлюсь я тебе такая? — как-то раз она засмеялась и превратилась в жгучую брюнетку с остренькими ушками и длинным пушистым хвостом. И лишь глаза у нее оставались прежними — добрыми и лучистыми.

— Ты нравишься мне любая, — спонтанно ответил я и понял в тот же миг, что говорю чистую правду.

Она показала, что по астралу можно перемешаться быстрее мысли — это самый удобный способ в этом невероятно огромном, практически безграничном мире.

А еще она показала, как умеет летать. Совершенно спокойно Лавгуд просто поднялась в воздух. Ее платье колыхалась на ветру, а солнце (в том месте было солнце) очень соблазнительно просвечивало весь ее юный силуэт, грудь и длинные ноги.

Сам я летать пока так и не научился. Единственно, что у меня начало получаться — это затяжные прыжки. Я разгонялся, подпрыгивал и медленно планировал до земли, успевая преодолеть в воздухе весьма большое расстояние. И все равно, в конце концов, земля притягивала меня к себе.

Чем-то это напоминало кадры кинохроники, когда американцы прыгали по поверхности Луны — если они вообще там были. Хотя у меня получались более длительные и затяжные прыжки.

— Каждая Видящая изначально умеет управлять снами и путешествовать в них, — для девушки все это выглядело естественно и логично. — И она может научить этому искусству близких людей.

— Я вот что не могу понять, — мы лежали на мягком и душистом клевере. Высоко в небе летали птицы, а еще дальше, за облаками, три дальних планеты выстроились в величественную, на половину горизонта, линию. — Почему здесь все так похоже на наш, земной мир? Из чего он вообще состоит? Он материален или нет?

— Скажи, Гарри, а пар материален? — Луна немного поерзала, удобней устраивая голову на моем плече.

— Конечно.

— А воздух или газ имеет свою массу?

— Да.

— А запах? Он что-то весит?

— Пожалуй, что да, — ответил я после некоторой паузы. Как-то мне раньше не приходилось задумываться о том, сколько весит или какова масса запаха.

— Так и здесь. Астральная материя материальна, но она более тонкая и разреженная. И здесь все именно из нее. На Земле все состоит из земной, грубой и тяжелой материи, а здесь из астральной. Выше материя становится ещё более тонкой и легкой.

— Ну, допустим, — я сорвал травинку и зажал её зубами. — Но почему здесь все так похоже на Землю?

— Потому что все здесь формируют те, кто жил или будет жить на Земле, — Луна на миг задумалась. — Я, конечно, не очень глубоко понимаю все эти нюансы, но здесь действует закон подобия. Духам комфортно и привычно находиться в знакомой, привычной обстановке. К тому же здесь полно мест, совсем не похожих на Землю. Я тебе их покажу.

И она показала — летающие острова и огромных парящих животных, которых можно было сравнить с китами. Вот только каждый из них был больше футбольного стадиона.

Мы видели лестницы, уходящие в небеса, радугу, которая выглядела как дорога, и ее дальний край терялся в другом мире. Мы посетили места, где огонь горел прямо в воздухе, а снег падал снизу вверх. Как-то раз мы оказались среди Говорящих Камней, а потом побеседовали с живым гейзером. Про деревья и говорить не приходилось — многие из них были вполне разумны, хоть и не так, как человек, а по-другому.

Мы побывали с ней во многих местах — удивительных и чудесных. Посетили Мир Покоя — где было тихо и очень хорошо. Казалось, там, на шелковистой траве можно лежать целую вечность, и наслаждаться вселенским покоем.

А еще был мир вечной Зимы, Лета, Осени и Весны... Был мир коралловых рифов и их разумных обитателей, похожих на морских звезд. Много чего было и есть...

Кое-что я не понял, кое-что забыл и не заметил, но, тем не менее, осознал главное — астральный мир это такой же реальный мир, как и земной. И здесь живут духи. Иногда они проживают в городах или деревнях. Здесь они трудятся, учатся, исследуют мир и себя. Некоторые предпочитают отшельничать или путешествовать. Есть ярко выраженные одиночки, есть и те, кто тяготеет к коллективу и не представляет жизни вне его. Кто-то готовится к новому рождению на Землю, кто-то учит других, а некоторые уже готовы перейти дальше в более высокие сферы.

Удивительно, но многое из того, что говорил Флитвик, находило свое подтверждение.

Все эти путешествия и открытия занимали немало времени, но по ощущениям, ночь, проведенная во сне, равнялась нескольким дневным суткам. Используя эту особенность, нам удавалось многое успевать.

Мы посетили матч по квиддичу. На трибуне сели одной большой компанией — все наши из Хогвартса, ребята из Дурмстранга и несколько человек из местных. Среди них находился Глеб Дворцов и Оёгир Гантимуров. За последнее время я неплохо подружился с Глебом — у нас, как оказалось, есть много общего, и он так же делал акцент на боевую магию. А вот с Оёгиром мы сошлись на почве Шаманизма. Меня интересовали практические вопросы взаимодействия с существами и духами с других планов Мироздания, и та цена, которую за это платил маг. А Гантимура, как шамана, интересовало все, что связано с увеличением магического потенциала и силы мага.

С этими ребятами мы друзьями пока не стали, но отношения завязались неплохие.

В тот день Волки играли против Пардусов. Вообще, необходимо заметить, что квиддич в Колдовстворце устроен по другим правилам. Вернее, сами правила игры те же, что и в Хогвартсе, но здесь совсем иная организация команд.

Каждый год новички поступают в один класс и проживают все вместе в одной башне, девушки отдельно, парни отдельно. Так они и живут десять лет.

Первые три года они не только не занимаются магией, но и в квиддич официально не играют.

И все это время за ними приглядывают старшекурсники, выясняя возможности и способности к полетам на метле. В четвертом классе, или чуть раньше, новичков начинают приглашать в команды.

В Колдовстворце их пять — Кречеты, Медведи, Пардусы, Волки и Туры. Приглашение может последовать из любой команды. Получается, что люди из одной башни могут играть в разных командах. Более того, иногда капитаны производят обмен — "ты мне ловца, а я тебе, например, загонщика". Так же не редки ситуации, когда человек не смог проявить себя в одной команде, его заменяют более опытным, а он переходит в другую и там неплохо играет.

На мой взгляд, это напоминает профессиональный спорт. Люди здесь так же болеют за свои любимые команды, так же есть конкуренция, но той вражды, что существует в Хоге между Слизерином и Гриффиндором, нет и в помине.

Так что и в этом плане Колдовстворец все организовал неплохо. Нашему славному Хогу не помешало бы кое-чему поучиться.

Это не значит, что в этой Школе так уж все гладко и хорошо. Проблемы есть и здесь. Основная головная боль магов из России заключалась в том, что семьдесят лет назад здесь закончилась серьезная гражданская война. Линия противостояния прошла не только между обычными людьми, но и между магами, затронув буквально все сферы общества. И так же, как и обычные люди разделились на красных и белых, так и маги стали красными и белыми.

Со временем конфликт удалось погасить, но он привел к образованию двух крупнейших политических партий. Были и другие партии, но эти стали самыми многочисленными.

Белые, это так сказать, консерваторы. Они ратовали за традиции, верили в Богов, частично разумную магию и вообще выступали этаким аналогом британской аристократии. Но того снобизма, что присутствовал в Англии, они были во многом лишены.

Красные стояли на материалистических позициях. Магию они воспринимали как бездушный инструмент, многие традиции считали архаизмом, не нужным пережитком и вообще ратовали за бесклассовое общество, построенное на социалистических или коммунистических началах. Думаю, Дамблдор бы почувствовал себя у Красных, как в родном доме.

Семьдесят лет Красные буквально лидировали на всех направлениях и определяли политику страны. Ныне ситуация начала изменяться и Белые практически возвратили прошлые позиции.

Мы спокойно наблюдали за игрой. Волки вели и успешно двигались к победе. Малфоя зрелище захватило сильнее прочих. За это время он успел соскучиться по играм и теперь проявлял живейший интерес ко всему, что происходило на поле.

Местные ученики вовсю отрывались, подбадривая и переживая за любимые команды.

В один из перерывов Невилл повернулся к Дворцову и неожиданно признался:

— А у нас в одной книге написано, что в Колдовстворце играют в квиддич, летая на деревьях, — Невилл усмехнулся, явно представляя, как все это звучит со стороны.

Парочка ребят из Колдовстворца засмеялись — не обидно, но так, что бы Лонгботтом почувствовал нелепость сказанного.

— Ага, летаем на деревьях, — хохотнул Дворцов. — А еще у нас медведи ходят по улицам, мы пьем водку из самоваров и любим играть на балалайках даже в мороз.

Местные заржали в голос. Спустя минуту и все мы присоединились к их веселью.

Как-то мне здесь легко... Русских магов я понимал буквально с полуслова. Да еще и несомненную симпатию чувствовал.

Не будь у меня Луны и друзей, я бы серьезно озаботился идеей перевестись сюда или в Дурмстранг. И пусть все проблемы магической Британии идут лесом — я не подряжался их расхлёбывать. Вот только бросить своих я не мог! А перевестись сюда всем вместе просто нереально. Тем более, ни Лонгботтом, ни Малфой моего восторга перед местной школой не разделяли.

Тем временем жизнь не стояла на месте. Как-то незаметно наступило время для второго испытания.

Оно, как и было запланировано изначально, прошло двадцать пятого ноября.

Мы все собрались на трибунах и кутались в теплую одежду. Поднялся ветер, который с завидной периодичностью кидал нам в лица горсти сухого и твердого, как горох, снега. Наши новые знакомые из местных притащили несколько термосов с душистым чаем и горячим сбитнем. Первыми свои кружки получили девушки. А после них очередь дошла и до нас. И сейчас мы все сидели, грели руки о посуду, из которой валил пар, и обменивались незначительными репликами.

Само испытание оказалось совсем не зрелищным. Да и на что там смотреть?

Прямо около трибун за последний месяц было создано пять закрытых комнат со столешницами, вытяжкой, различными зажимами, очагом, многочисленными пробирками и прочими радостями зельеваров. Наверное, их можно условно назвать алхимическими лабораториями.

Крыши и часть стен у этих помещений были прозрачными и мы имели возможность наблюдать, что происходит внутри.

Всех чемпионов запустили внутрь, выдали им запечатанные кофры, которые мы все принесли из Сказочного Леса и дали ровно сутки на сотворение шедевров.

Вот и все испытание.

Около часа зрители просто наблюдали, как их друзья и товарищи что-то там режут, замешивают, толкут, взвешивают или подогревают...

Потом это стало надоедать, а еще через некоторое время мы все решили немного прогуляться по округе.

Ханна Аббот из солидарности осталась сидеть на трибунах, и мы отправились без неё.

Прошел обед, мы ненадолго вернулись на трибуны и посмотрели на Драко и других участников. Зрительно никаких изменений не произошло. У каждого из пяти человек над огнем медленно кипел котелок с готовящимся зельем и каждый из них периодически помешивал, проверял температуру, что-то добавлял или делал что-то похожее.

У Малфоя выдалось свободными несколько минут. Он помахал нам рукой и мы помахали ему. Что-то сказать возможности у нас не было — это сделано специально, так, чтобы участников никто не отвлекал и никто им ничего не советовал.

После ужина, когда мы вновь выбрались на трибуны и подвесили в небо несколько Люмосов, соревнующиеся зельевары начали докладывать об окончании заданий. Теоретически у каждого из участников есть двадцать четыре часа для приготовления чего-то необыкновенного. Но дело в том, что на этом этапе три критерия итоговой оценки — сложность, качество, скорость. Поэтому имело смысл найти оптимальное сочетание всех трех показателей.

И, похоже, все участники пришли к более-менее одинаковым выводам.

Раньше других со своим заданием справилась Анастасия Бажова. К ней в помещение вошло жюри из тех же шести магов, что оценивали первый тур. Они тщательно осмотрели приготовленное зелье, сделали какие-то пометки в блокнотах и разошлись.

Вторым, минут через двадцать, "отстрелялся" Малфой. Практически сразу за ним доложила о готовности Аджиамбо Нконо. Через полчаса закончил Фроунг Браге, а вот японку мы ждали еще целый час.

Наконец и она сдала свое зелье. Жюри еще некоторое время что-то подсчитывало, а потом Игорь Каркаров передал список директору Колдовстворца.

— Итак, вижу, что вы все немного замерзли, поэтому буду краток, — Салтыков скосил глаза на бумажку в руках. — Аджиамбо Нконо за зелье Определение Сути получает тридцать два балла. Её общий счет теперь пятьдесят одно очко.

Трибуны настороженно похлопали. Было видно, что за второе испытание дали примерно столько же, как некоторые получили за первое. Но много это или мало?

— Фроунг Браге за зелье Тождественности получил тридцать восемь баллов, — продолжил Салтыков. — Его сумма составляет шестьдесят семь очков.

При этих словах народ заволновался и зашушукался. Стало ясно, что все же за второе испытание можно получить больше, чем за первое. На мой взгляд, это совершенно логично. В Сказочном Лесу все действовали в составе группы. Может такое взаимодействие и важно для будущего зельевара, но сам турнир оценивает его профессиональные навыки. Поэтому и общая сумма баллов за конкретное зелье должна перекрывать возможности от участия друзей.

— Азарни Минамото за зелье Снятия Покровов получает тридцать четыре балла. Её общий счет шестьдесят пять очков, — продолжал Салтыков.

Я переглянулся с Невиллом. За это время мы успели понять, что девушка из Японии за улыбчивой и милой внешностью скрывает весьма непростой и амбициозный характер. Она неслучайно варила свое зелье дольше прочих. Что она хотела получить и почему не смогла обогнать Браге? Где-то ошиблась, недоглядела или что-то не учла?

— Драко Малфой за прекрасно приготовленную противодраконью сыворотку получает сорок баллов. Столько же, но за зелье Истинной Сути получает Анастасия Бажова, — Салтыков усилил свой голос и перекрывая поднявшийся на трибунах шум, закончил. — Теперь у них обоих по семьдесят три очка.

Ханна Аббот, Дафна Гринграсс и Чжоу Чанг захлопали в ладоши. А то, что творилось на трибунах Колдовстворца, говорить не приходилось. Там поднялся такой шум, словно произошло самое важное событие на свете.

Я видел, как побледнела Минамото и недовольно скривилась Нконо. Я их в чем-то понимал. После второго тура определились два реальных претендента на роль победителя, Браге оказался в роли срединного буфера, который еще и может выстрелить, и появились два аутсайдера. Совсем откровенный, это конечно девушка из школы Уаганды. Следом за ней шло Махотокоро, и было видно, как сильно ударил по тщеславию и гордости японцев сей факт.

Тот субботний вечер вышел жарким. Мы все поздравляли немного бледного от волнения, но бесконечно счастливого Малфоя и радостно обменивались впечатлениями и оценивали шансы Хогвартса на окончательную победу.

У нас сложилась своя компания, в которую кроме Малфоя, Лонгботтома и Диггори вошли Ханна Аббот, Дафна Гринграсс и Чжоу Чанг. Вместе с нами частенько проводили свободное время ребята из Дурмстранга, и парочка человек из местных — как правило, это были Дворцов и Гантимуров. Иногда с ними приходил Демьян Лопухин.

Также к нам присоединились еще несколько человек. Первый — польский маг Чеслав Бельский, являющийся капитаном Кречетов. Именно на этой теме с ним сошелся Драко, а потом он как-то легко влился в наш коллектив вместе со своими друзьями.

Вообще-то поляки учатся в Дурмстранге, но в семье Бельских еще с восемнадцатого века зародилась и продолжала существовать традиция, согласно которой все мужчины этого рода проходят обучение именно в Колдовстворце.

А еще с нами частенько проводила время Светлана Шмелёва. Она попала к нам через ... Невилла!

Лонгботтом неожиданно понял, что девушка, с которой мы здесь учимся в одном классе, мало того, что травница и показывает талант в гербологии, так еще и симпатичная! Вот он и решил с ней поближе познакомиться. Было забавно вспоминать, как я учил его простейшим русским словам "привет", "как поживаешь", "давай прогуляемся после уроков", "ты очень красивая" и тому подобное.

Не знаю, уж как Невилл общался с ней первое время и о чем они говорили, так как Света плохо знала английский, но факт на лицо — они явно симпатизировали друг другу. А язык дело наживное. Тем более, и я это уже замечал не раз, маги учатся быстрее простых людей. И если раньше я частенько присутствовал на разговорах Лонгботтома и Шмелёвой, то уже к декабрю я им стал практически не нужен.

Так же к декабрю я полностью освоил заклинание Воделар и все его основные аспекты и нюансы. Гидеон Гидеонович неплохо объяснял и с ним было интересно.

Состоялся очень важный разговор с Шуйским.

— Надо поговорить, — кивнул он мне как-то раз после обеда, и мы вышли на улицу, устроившись на небольшой скамейке, подлокотники которой были выполнены в виде львиных морд.

Мы находились в одном из двориков внутри Колдовстворца. Прямо за нами высоко в небо поднималась стена одной из башен, сложенная из больших, квадратной формы камней, поросших мхом.

С неба падал редкий снег. Легкий морозец пощипывал лицо и уши.

— В общем, отец сегодня прислал письмо, — Мстислав осмотрелся по сторонам, проверяя, чтобы нам никто не мешал. — Он согласен провести первичную консультацию и в случае чего взять заказ.

— Рад это слышать, — я не удержался и улыбнулся. Еще достаточно давно я узнал, что Шуйские весьма непростое семейство, члены которого обладают многочисленными талантами. А потом, уже в Колдовстворце, выяснилось, что Семен, отец Мстислава, занимается артефактами и снятием с них различных вредоносных эффектов. Он был кем-то, кого можно назвать ликвидатор проклятий, применительно к магическим предметам.

Такого человека я искал еще с тех пор, как мне в руки попал первый крестраж — диадема Когтеврана. Такие люди встречались и в Англии, но мне не хотелось обращаться к местным, так как я опасался утечки информации.

И вот нужный человек нашелся. Более того, он жил в Санкт-Петербурге и не был вовлечен во все эти британские разборки и расклады.

— Отец поинтересовался, как будем действовать? — заметил Мстислав.

— Тут надо думать, — я потер подбородок, принимая решение. — Сначала я вернусь в Англию, кое что проверну и проверю... Давай сделаем так — в феврале или марте я напишу письмо, определимся с днем, скорее всего это будет один из выходных, твой отец закажет порт ключ до Гринготтса в Лондоне, и я с крестным его там встретим и переправим в наш особняк, где он осмотрит артефакт. Стоимость ключа войдет в общий заказ. Годится?

— Вполне, — Шуйский кивнул головой. — У меня в это время будет подготовка к экзаменам, но не возражаешь, если я выкрою время и присоединюсь к отцу? Может, у нас получится, и ты покажешь что-то в Лондоне? А взамен я обязуюсь летом устроить экскурсию по Питеру.

— Звучит круто, — мы пожали друг другу руки, закрепляя предварительную сделку.

Я не рассказывал Мстиславу о крестражах, просто сказав, что у моего крестного Блэка, происходящего из древнего и мрачного рода, хватает страшноватых вещиц. Одну из них кто-то испоганил, подселив что-то смертоносное и крайне неприятное. Вот это что-то и надлежит извлечь его отцу, по возможности сохранив сам артефакт.

Такой информацией вполне хватило для налаживания первичного контакта. Старший Шуйский в процессе работы, конечно, неизбежно сообразит, что в диадеме именно крестраж. А если не сообразит, то значит, он не соответствует своему высокому званию мастера-артефактора.

Но он сообразит, в этом я не сомневался — недаром же Мстислав показывал мне газетные и журнальные вырезки о собственном отце, где о его способностях и экспериментах многочисленные коллеги отзывались весьма высоко.

Именно такой проверенный специалист мне и был нужен. Его профессиональная этика не позволит ему разглашать секреты клиентов. А Непреложный обет, который я собирался с него взять, поможет сохранить факт крестража в тайне.

— Не обижайтесь, парни, но с чего вы вдруг решили, что эта ваша Британия — пуп земли? — спросил Глеб Дворцов.

В тот субботний день мы, в чисто мужской компании, выдвинулись в окрестности Колдовстворца. Побродили по округам, забрались на Козью горку и сейчас наблюдали, как внизу речка Ленточница несет свои воды через всю горную долину и исчезает за поворотом, скрываясь в Сказочном Лесу.

Деревья вокруг нас стояли голые, присыпанные снегом. Вдалеке, каркая, кружилась воронья стая, и я был уверен, что мой Хуги, которого я отправил размять крылья, находится именно там.

— Для каждого его Родина явно не пустой звук, — вполне резонно возразил Невилл.

К тому времени мы неплохо узнали друг друга и временами поднимали серьезные темы, спорили о разных вещах и делились идеями и своим пониманием некоторых вещей.

Из нашей группы, представляющей Хогвартс, сейчас нас здесь четверо — я, Малфой, Диггори и Лонгботтом.

С Маркусом Белби, Эдрианом Пьюси и Энтони Рикеттом дружить мы так и не стали, а с близнецами Уизли даже не пытались. На самом деле, с близнецами-то никто толком никогда и не общался. Лишь канон убеждал, что они душа любой компании и их все обожают. Это было далеко от правды, очень далеко. Дело в том, что сами близнецы самодостаточны и предпочитали общество друг друга. Да и мало кто мог долго выдерживать их излишне энергичный, непоседливый характер, постоянные шуточки на грани фола и желание устроить заварушку, а то и пакость.

— Это, конечно, так, — Шуйский кашлянул, признавая правоту Лонгботтома. — Но Глеб говорит о более конкретных вещах. Вы, например, считаете, что это Дамблдор положил конец войне.

— А что, разве не так? — лениво поинтересовался Малфой. Директора он не уважал от слова вообще, но и родную страну так просто сдавать не собирался.

— Нет, конечно, — подключился Фроунг. — Вот сколько магов у вас погибло за то время?

— Около тысячи.

— У нас в Дании чуть меньше. Зато в России более десяти тысяч. Примерно столько же полегло и в Германии. Представляете разницу?

— Представляем. Это можно проверить? — спросил Диггори.

— Не проблема найти старые газеты. Там правды больше. Или вот еще — ваша война с Волдемортом. Вы вообще обожаете о любой стычке говорить именно как о войне! Сколько там у вас всего магов погибло, парни? Только честно! — Глеб Дворцов "зашел" с другой стороны.

— По хроникам около трехсот магов в общей сложности, — быстро ответил Драко.

— Иногда мне завидно, что в Британии даже воюют как-то по-людски, экономно и изящно, — Шуйский невесело усмехнулся. — Эту схватку и войной-то называть зазорно... У нас семьдесят лет назад прошла гражданская война. Красные маги воевали с белыми. С каждой стороны было уничтожено примерно по восемь тысяч человек. А вы говорите, война! — он выделил последнее слово.

"Русский бунт, бессмысленный и беспощадный" промелькнула у меня в голове мысль Пушкина, но озвучивать ее я не стал.

— И все же ту, мировую, войну закончил Дамблдор, — заметил Лонгботтом.

— Формально так и есть. Вот только он соизволил вызвать Гриндевальда на дуэль, когда американцы сумели продавить магические щиты и очищали Францию, а русские с союзниками стояли под Берлином. Всех серьезных немецких, австрийских и итальянских магов к тому времени уже отправили на тот свет, а деньки Гриндевальда были сочтены и безо всякого Дамблдора. Чего он тогда столько времени ждал? Ведь по идее он мог сохранить чертову уйму чужих жизней! — Дворцов прислонился спиной к большому дубу и скрестил руки на груди.

— Вы у себя слышали правдивую историю Гриндевальда и Дамблдора? — осторожно поинтересовался Шуйский.

— Если ты про то, что они являлись любовниками, то да. Это не секрет в определённых кругах, — ответил Малфой.

— У нас многие считают, что Гриндевальд был более сильным и обладал большей мощью. А вот Дамблдор брал изворотливостью и хитростью, — добавил Браге.

— Он, по слухам, играл пассивную роль в их паре, — буркнул Дворцов. Копаться в грязном белье никому из нас не нравилось, но уж коли пошла такая пьянка... Тем более я соглашался практически со всем сказанным и лишь из солидарности с друзьями помалкивал.

Все же действительно, британские маги думают, что они самые сильные, что именно они победили Гриндевальда, и что им принадлежит решающий вклад в той войне. И главное, они искренне в это верят и их хер в чем убедишь.

— Жили у бабуси два веселых гуся. Один серый, второй белый — оба пидорасы, — пошутил Мстислав, и мы невольно рассмеялись. Дождавшись, когда все немного успокоятся, он добавил: — У нас в Дурмстранге даже выражение есть — насосать на клятву.

— Чего? — одновременно удивились Невилл и Седрик.

— Похоже, каким-то невероятным способом Дамблдор в молодости получил от Гриндевальда клятву о непричинении вреда. Он физически и магически не мог ему ничего сделать.

— У нас почти все считают, что Дамблдор просто пришел к Гриндевальду и потребовал, чтобы тот сдался и отправился в тюрьму. Вот и все. Не было никакого эпического поединка. Дамблдор мог колдовать, а Гриндевальд нет. И ему пришлось уступить, — пояснил Дворцов.

— Так действительно все и было? — переспросил Малфой. Его голос звучал как-то странно, и я понимал чувства друга — пусть Дамблдор и козел, но он свой козел, и вот так слышать, как его свергают с пьедестала и смешивают с дерьмом, не очень-то радостно. Это словно удар по всем магам Британии, светлым и темным, хорошим и плохим. — Вы действительно так думаете?

— Это лишь версия, — с неохотой признался Шуйский. — Но версия, которую многие поддерживают и которая многое объясняет.

— Охренеть, — Невилл повернулся ко мне. — Ты со всем этим согласен, Гарри?

— Чертовски похоже на правду, — я пожал плечами. — И это выглядит более убедительно, чем та чепуха из учебников истории, которой нас пичкают дома.

Честно сказать, я был рад этому разговору. Русские маги вовремя подняли данную тему и зародили зерно сомнения в умах моих друзей. Я и сам думал примерно так же и в душе был со всем согласен, но это было бы не правильно, начни я проводить такие беседы с Малфоем и Лонгботонном.

— Но мы все же воевали! — Седрик упрямо сжал губы, сдерживая раздражение и недовольство.

— Так с этим никто и не спорит, — Шуйский примирительно поднял руки вверх. — И все знают, что вашим хорошо досталось. Просто не надо думать, что это именно вы все сделали...

Как-то незаметно наступило двадцатое декабря и время третьего, заключительного тура турнира Зельеваров.

В тот день на обед нам подали густые щи с отварной бараниной. Домовые поставили на стол чугуны, из которых каждый мог наливать себе специальным половником кто сколько хочет. Запах от них шел просто восхитительный. Ну, а про вкус и говорить не приходится.

Драко ухаживал за Ханной, Седрик за Чжоу, а я немного помог Гринграсс, налив ей в тарелку щи.

На второе шли пожарские котлеты с гречкой, а на третье кулебяка на четыре угла*. Нет, точно надо сюда переводиться! Дайте еще две порции.

После обеда, сытые и довольные, мы вновь расселись на трибунах. Третий тур проходил в тех же специально созданных алхимических лабораториях, что и второй.

Внизу расположились все пять чемпионов, руководство школ и несколько каких-то влиятельных и важных магов.

Серьезные дяди и тети "задвинули" речи о взаимном сотрудничестве и честном соперничестве.

На трибунах сегодня присутствовало больше людей, чем при первом и втором турах. Все ж таки финал, в котором определится победитель и станет всем ясно. Прибыло множество родителей, в том числе Малфои, Бажовы, Браге и иные. В общем, было людно и шумно.

— Итак, мы приступаем к последнему туру, — произнес Салтыков, и шум медленно стих. — На этот раз всем участникам дается одно задание — каждый из них должен приготовить эликсир Прозрения. Оно будет оцениваться по двум основным показателям — качеству и скорости приготовления. Мы все хотим проверить вас в одинаковых условиях при постановке одинаковой задачи. Итак, приступим!

По его знаку каждый из участников прошел в свою лабораторию, за ними закрылись двери и третий тур начался.

— Мне нравится, как местные всё организовали, — я повернулся к Диггори и Лонгботтому. За Невиллом на скамейки пристроилась Светлана. С ней находилась парочка ее подруг, которые с немалым любопытством поглядывали на видного, высокого и красивого Седрика, вызывая недовольство Чжоу. Да и мне парочка взглядов время от времени перепадала.

— Согласен, это хороший ход, когда все пятеро имеют одинаковые шансы и варят одно и то же, — Седрик кивнул. — Так легко проверить, кто чего стоит.

Мы неторопливо общались. Ко мне подошел вновь прибывший с Малфоями Колин Криви и мы немного пообщались. Участники тем временем продолжали готовить зелье. Эликсир Прозрения, на сколько я знал, варится не так уж и долго, но там хватало редких ингредиентов, да и сам процесс требует изрядной ловкости, прекрасной координации движений и четкого понимания, когда и что надо добавлять. В этом зелье разница в одну или две секунды, при которых маг добавлял в котел новый ингредиент, могла оказать весьма сильное влияние на конечный результат.

Я смотрел за Драко и невольно поражался, как ему время от времени везет. Вот и сейчас повезло — он неоднократно говорил, что прекрасно знает все нюансы и "подводные камни" при приготовлении эликсира Прозрения. Он даже хотел именно его варить во втором туре. Что ж, похоже, судьба ему благоволит, и теперь всё в его руках.

Три часа потребовалось всем участником, чтобы справиться с задачей. Кто-то успел чуть раньше, кто-то припозднился, но в целом все уложились в условные сто восемьдесят минут.

Жюри, осмотрев приготовленные зелья, отправилось совещаться в одну из лабораторий.

Бледный и взволнованный Драко поднялся к нам на трибуну и сел между мной и Аббот.

— Ну, ты как, Гох? — я хлопнул его по плечу. — Как по ощущениям, справился с задачей?

— Вроде бы ничего не напортачил, — он пожал плечами, постаравшись скрыть эмоции.

— Ты уже показал всем, что являешься классным зельеваром, — Аббот взяла его под руку, пододвинулась поближе и положила голову на плечо.

А потом директор Салтыков вышел на площадку перед трибунами. Народ замер. Я мельком заметил, что все пять участников, сидящих в разных местах, невольно и синхронно побледнели.

— Все участники справились с заданием примерно на одинаковом уровне, но у некоторых получилось чуть лучше, — директор Салтыков сделал театральную паузу, обвел взглядом всех зрителе и продолжил: — Анастасия Бажова получила двадцать шесть баллов; Аджиамбо Нконо — двадцать семь; Азарни Минамото — двадцать восемь; Фроунг Браге — двадцать шесть: Драко Малфой — двадцать семь!

На миг повисла тишина. Ученики и участники явно подсчитывали общий, итоговой результат. Некоторые, кто не так хорошо считал в уме, что-то чиркал на бумаге.

— Драко, ты занял первое место! — к нам с верхнего ряда перегнулся Седрик Диггори и со всей силы хлопнул Малфоя по плечу.

Северус Снейп, который, похоже, посчитал все баллы в числе первых, едва заметно улыбнулся с помоста.

— Драко! — радостная Ханна изо всех сил обняла его за шею.

— Тихо, тихо, ребята, — Малфой начал отбиваться от наших объятий, явно ожидая услышать официальное заключение.

И оно последовало.

— Первое место в турнире зельеваров в тысяча девятьсот девяносто пятом году занял представитель Хогвартса Драко Малфой, набрав ровно сто баллов, — спокойно, словно сообщая давно известный факт, констатировал директор Салтыков. — Мои поздравления победителю!

Что тут началось! Мы все окружили Малфоя, сгребли его в охапку и начали подкидывать в воздух, страхуя и добавляя дополнительное ускорение с помощью левиосс.

Местные не особо разделяли нашего восторга, но остальные четыре участника нашли в себе силы и благородство подняться к Драко, пожать ему руку и выразить уважение за заслуженную победу.

В тот вечер Малфой стал самым важным и авторитетным магом всего Колдовстворца. Многочисленные корреспонденты из газет и журналов окружили его и их вопросы сыпались безостановочно. Тут и там вспыхивали вспышки фотоаппаратов.

Чета Малфоев была на седьмом небе от счастья и сейчас, пытаясь сохранить невозмутимость, принимала поздравления от знакомых магов.

Уже при свете многочисленных Люмосов, после того, как первый ажиотаж немного схлынул, Малфоя вывели на помост и принялись награждать.

Директор Колдовстворца вручил ему тысячу галлеонов, которые местные называли червонцами*. Потом последовал золотой котел, а также тот кофр с ингредиентами, что мы набрали в Сказочном Лесу.

Так же всем участникам подарили наборы с неплохим набором различных трав и компонентов.

Малфоя поздравил местный министр магии и другие официальные лица, вручив какую-то грамоту.

В свою Башню Путешественников мы вернулись уже после ужина и здесь веселье пошло серьезное.

Чуть оттаявший от радости и гордости за крестника Снейп понял, что сегодня у нас будет жарко, дал ценные указания Диггори по поддержанию общего порядка и куда-то испарился. Мы все были уверены, что он отправился к Каркарову и другим преподавателям отмечать окончание турнира.

Пришли дурмстранговцы, заглянули местные во главе с Дворцовым. Кто-то притащил гитару и барабаны, на столе появилась выпивка и закуска.

В тот вечер было весело и здорово. Алкоголя хватало, и пара человек явно переборщила с обьемом выпитого. Да и мы с Гохом и Невиллом приняли на грудь весьма неплохо.

После полуночи пришел изрядно подвыпивший Снейп, и пытаясь делать вид, что он трезв, как стеклышко, разогнал нас всех по кроватям.

А на следующий вечер в Колдовстворце прошел Зимний Бал. Он получился классным. Пиршественный Зал превратили в нечто невыразимое — везде сверкали свечи, таинственно мерцали украшения на огромной, чуть ли не до потолка, ели, журчали наколдованные фонтаны, а статуи казались живыми, готовыми в любой момент сойти со своих пьедесталов. Несколько часов звучала прекрасная музыка, мы все танцевали и просто наслаждались вечером.

Как и в Хогвартсе год назад, местный бал открывали чемпионы со своими парами.

Естественно, что Малфой вальсировал с Ханной Аббот. Они смотрелись очень гармонично и утонченно.

Впрочем, всех затмила своей красотой Анастасия Бажова. Она словно решила взять первое место здесь, на балу, коли этого не получилось на турнире.

Одетая в платье из легкого шелка, изящные туфли, сделавшая умопомрачительную прическу, она разбила сердца половине парней.

А потом в центр вышли девушки из Уаганды и показали, как зажигательно умеют танцевать в Африке.

Невилл провел весь вечер со Светланой Шмелёвой. Глядя на них, мне было ясно, что дело у ребят идет на лад. Невилл вообще парень серьезный и основательный. Возможно, он самый основательный из всей нашей группы. Он не любит лезть вперед и признает авторитет меня и Драко. Но если он решает чего-то добиться, то он это сделает. А еще у него есть свои жизненные позиции и правила. Он замечательный друг и я искренне радовался, наблюдая, как он что-то говорит Свете на ухо, а та чуть кокетливо смеется.

Я также поучаствовал в общем веселье, проведя несколько танцев и меняя партнерш. Больше прочих мне понравилось танцевать с Полиной Тышкевич. Она была замечательной девушкой.

Да что там говорить, местные красавицы просто заставляли быстрее биться сердца! Они были очень хорошенькими, душевными и милыми. При желании здесь можно было бы завязать с кем-то добрые, романтические и серьезные отношения.

Но у меня есть Луна, и мне никто не нужен.

Зимний Бал закончился грандиозным салютом. Немного пьяные после шампанского мы вернулись в Башню.

Утром состоялось общее прощание. Мы все обменивались прощальными словами и пожеланиями. Многие нашли здесь новых друзей, а кто-то, как Невилл, возможно и любовь.

Было немного грустно покидать Колдовстворец, который меньше чем за три месяца стал таким близким и родным. Радовало то, что все нужные люди никуда не денутся и при желании мы сможет продолжить наше общение. Обязательно продолжим.

Наша Башня Путешественников медленно поднялась в воздух. Мы открыли в окно и свежий морозный воздух трепал наши волосы и одежду. Внизу местные ребята махали нам руками, и мы отвечали им тем же.

А потом мы почувствовали, что прошли портал и очутились в Хогвартсе.

Комментарий к Глава VIII

кулебяка на четыре угла* — подробно описана у Н.В. Гоголя в "Мертвых душах".

червонец* — русское обозначение золотой монеты, аналогичной другим золотым монетам Европы. Следует знать, что нигде в каноне не обозначено, кто же в магической Британии выпускает деньги. Возможно, это Монетный Двор Министерства Магии (если он есть), а возможно, это делает банк Гринготтс. В любом случае, галлеон это английское название золотой монеты. В других странах в ходу иные наименования. Гульден используется в Германии, Австрии, Швейцарии и Скандинавии; дукат — в Италии, Нидерландах и Венгрии; эскудо — в Испании, Португалии, а также ряде стран Латинской Америки; динар — в Турции, Сирии, Ираке, Иране, Египте и других северо-африканских странах; кобан — в Японии. Название червонец распространено в России и ряде примыкающих государств. Для удобства вес и процент чистого золота со временем стали равноценными во всех монетах, используемых магами.

========== Глава IX ==========

Мы без всяких проблем вернулись в Хогвартс. Нас встречала вся школа — вчера в Хогвартсе был последний учебный день и по идее с сегодняшнего дня начались каникулы. Домой практически никто не уезжал — все ждали торжественной церемонии.

Было много министерских во главе с Корнелиусом Фаджем — практически столько же, как полгода назад, когда я победил в Кубке Трех Чемпионов.

Присутствовало множество родителей, гостей, репортеров и прочих любопытных.

Наша Башня Путешественников опустилась. Снейп вышел первым, следом за ним Малфой, держащий над головой золотой Кубок Зельеваров — после победы Драко, отмечая это дело, мы обнаружили, что он идеально подходит для приготовления классного пунша. Следом потянулись и все остальные.

Толпа встретила Малфоя оглушительным свистом и радостными криками. Когтевран и Слизерин вели себе наиболее активно, Пуффендуй чуть более сдержанно, а у большинства гриффиндорцев было такое выражение, словно они лимонов объелись. Глядя на эту нелепую борьбу между факультетами, умело поддерживаемую Дамблдором, я вновь невольно подумал о Колдовстворце и о том, что наши ребята тратят свою энергию и силы на глупые пустяки.

Малфою многие жали руки, похлопывали по плечам и всячески превозносили. Ну, а что, парень все заслужил.

Родители Драко буквально сияли и получали поздравление за воспитание такого перспективного наследника. Флитвик так же выглядел довольным и даже малость обалдевшим — вообще, если говорить откровенно, то с нашим курсом ему повезло. Малфой вместе с командой неоднократно завоевывали кубок по квиддичу и добился победы среди зельеваров. Я выиграл турнир трех волшебников. Грейнджер и Лавгуд, также как и мы с Драко, входили в число лучших учеников школы — в общем, Когтевран явно лидировал, причем практически по всем показателям. И такого не было давно, очень давно, ведь фактически лишь Гриффиндор и Слизерин боролись за условное первое место и десятилетия за десятилетием выясняли, кто круче.

Министерские работники произносили один за другим речи. Дамблдор и Макгонагалл улыбались, но как-то без огонька.

— Гарри, — ко мне пробился Сириус Блэк и неожиданно крепко обнял. Потом он отодвинулся и вроде бы даже устыдился своего порыва. Такое проявление чувств не очень привычно для консервативных британцев, тем более происходящих из такой суровой семьи.

— И я рад тебя видеть, — теперь уже я обнял его и похлопал по спине.

Около часа мы общались с друзьями и обменивались впечатлениями.

— Как же я по тебе соскучился, малыш, — я увлек Луну в свою комнату.

Понимающие все друзья туда не заходили, и у нас с Луной хватило времени насладиться обществом друг друга. Мы лежали на моей кровати. Я задернул балдахин и сделал то, о чем еще мечтал на первом курсе — оказался здесь с девушкой. Правда я тогда даже и предположить не мог, что все так обернется и ей окажется Луна.

Мои руки позволили себе немного лишнего в тот вечер, но девушка не имела ничего против. Мы долго целовались. Дело все ближе шло к нашему первому сексу, но я пока держался...

Радостные и немного смущенные мы спустились на общий ужин. У Луны чуть припухли губы, и друзья смотрели на нас понимающе.

А потом были посиделки в гостиной Когтеврана далеко за полночь, веселье и смех вместе с двумя преподавателями — Сириусом Блэком и Филиусом Флитвиком. Также с нами присутствовали ребята с других факультетов — Седрик и Чжоу, Дафна, Ханна, Невилл и Колин. Кто-то притащил шампанское, а мы с ребятами достали русские сладости к чаю — пряники, связку баранок, арбузные цукаты, леваши и яблочную пастилу*.

Все вместе от нашей группы мы вручили Флитвику большой самовар — он всегда отличался тем, что проявлял к своим студентам доброту и любил попить с ними чаёк. Вот теперь будет где вскипятить воду!

Еще в середине декабря мы посетили небольшой поселок, находящийся недалеко от Колдовстворца и заглянули в парочку магазинов и лавочек. Все это нам показали друзья и многие из нас затарились там весьма основательно. Я вообще потратился серьезно, купив два самовара, кучу книг на русском, множество сувениров, конфет и сладостей, а также шикарную шубу. Шуба была женской и предназначалась Луне. Но так как подарок это очень дорогой, то мне неудобно дарить его просто так, поэтому я упаковал её в безвременные чары и поместил в чемодан дожидаться того момента, когда Лавгуд станет совершеннолетней.

На следующее утро мы сели на поезд и поехали в Лондон. Теоретически можно и аппарировать, но нам всем в то утро хотелось побыть друг с другом. Как-то все было празднично и торжественно. За окнами купе расстилались зимние пейзажи, присыпанные снегом холмы и горы, и мы все чувствовали какое-то вдохновение.

Ксенофилиус Лавгуд не смог из-за каких-то важных дел встретить дочь и с вокзала Кинг-кросс я аппарировал нас с Луной к ее дому. Попрощавшись, я отправился на Гриммо-12.

Сами каникулы прошли достаточно быстро. Я занимался магией, общался с портретом Вальбурги и медленно, но верно находил общий язык с Кричером. Мне помогало, что после того, как в особняке стали жить люди, магия начала циркулировать и домовик, который напрямую зависел от этого потока, немного пришел в себя.

Очень хотелось самостоятельно применить Солнечное Пламя, но из-за турнира в Колдовстворце я так до конца его и не изучил. Теоретически я был готов, и руки чесались, но все же по совету учителя я не торопил события.

Мне было немного скучновато находиться одному в таком огромном особняке. Сириуса, как учителя, отпустили всего на несколько дней, и за это время мы были в основном в гостях — посетили Гермиону и ее родителей, побывали у Лавгудов и заглянули к Лонгботтонам.

В последний день каникул я вспомнил кое-что важное и отправил Драко письмо, в котором попросил передать лорду Абраксаксу Малфою пожелание поберечь себя и быть особенно аккуратным с драконьей оспой. По канону именно в девяносто шестом году он и умер от этого заболевания, и я рассчитывал, что смогу повлиять на ситуацию. С этой болезнью было много непонятного, да и не верил я, что там все так уж гладко.

В первый день после каникул, когда мы все уже вернулись в Хогвартс, после обеда ко мне подошли Майкл и Билл.

— Есть разговор, — сказал мне Корнер, а Горец лишь кивнул. Выглядели они серьезными.

— Не вопрос, — согласился я. — Где будем говорить?

— В спальне, — ответил Билл.

Так мы и сделали, вернулись в нашу гостиную и по лестнице поднялись в спальню. Малфой отсутствовал — похоже, его предупредили, что хотят поговорить со мной и попросили не мешать.

— Тебе Луна ничего не рассказывала? — сразу взял быка за рога Майкл.

— О чем? — как-то я не обрадовался услышанному.

— Короче, Уизли, после того, как вы уехали на этот турнир, пообещал на своем курсе, что отобьет у тебя Лавгуд.

— Так у него же Лаванда есть, — удивился я.

— Там мутная история, а Невилл с Колином не до конца все выяснили, но похоже он это на спор делал, — ответил хмурый Горец.

— Уже интересно... Продолжайте, парни.

— В общем, он весь октябрь подкатывал к ней и заигрывал, пока она его не послала. После этого он стал ее изводить — один раз учебник чернилами залил, книжка какая-то пропала, какие-то письма ей вроде посылал. Мы до конца не уверены, но думаем на него. В общем, много кто видел, что он ее конкретно доставал.

— Ну, а вы куда смотрели? Почему не заступились? — мой вопрос прозвучал немного резковато, я с трудом сдержал бранные выражения. Как-то резко нахлынуло желание разобраться, а еще я подумал, что друзья меня подвели. Меня и Луну.

— Не думай, мы помогали и присматривали за Лавгуд, — Горец шмыгнул носом. — Но Уизли помогали Шимус и Дин, и мы не всегда успевали. Тем более, он, когда что-то проворачивал, старался, чтобы с Луной никого не было. Мы же не можем за ней повсюду таскаться. Она же девушка!

— А старосты?

— Голдштейн принципиально не вмешивался. Гермиона пыталась несколько раз урезонить Рыжего, но это не очень-то помогло. А старосты с шестых и седьмых курсов, похоже, не в курсе всех этих дел. Ничего же по настоящему страшного не произошло!

Так, так, временный староста Энтони Голдштейн решил по своему обыкновению притвориться, что чужие проблемы его не касаются. И почему я не удивлен? Гермиона в одиночку мало что смогла, а Флитвику решила ничего не говорить, пока Рыжий не перейдет определенной черты. Сириус, вероятней всего, так же не в курсе всех этих дел — иначе он бы не утерпел.

— Так, давайте по порядку. Что делал Уизли?

— Да по мелочи. Пару раз на ногу наступал, и с этакой издевкой извинялся. Один раз снежком ей в голову запулил. Вроде бы в коридоре поймал ее и пытался поцеловать, — признался Корнер и опустил голову.

— А Луна?

— Она его предупреждала, что это плохо кончится.

— А он?

— А он лишь смеялся и говорил, что ему можно, он староста!

— И что, парни, вы вот так просто смотрели?

— Нет, не просто, — возразил Майкл. — У нас дело даже раз до драки дошло. Можешь спросить, если не веришь. Но эта рыжая козлина так и не успокоилась.

— Мы и Флитвику говорили и старостам. Они пообещали вмешаться и, похоже, вмешались, — поддержал его Макконли. — Недели на три Уизли вроде как притих, а потом все началось по новой. А что, тебе Луна ничего не говорила?

— Ничего, — я прошелся из одного угла в другой, пытаясь немного успокоиться. Блин, конспираторы хреновы. И главное Луна за все каникулы даже виду не подала, что у нее появились проблемы! Как-то все это не правильно. Хотя меня порадовало, что друзья все же не остались в стороне и как могли, вмешались. — Ладно, парни вам спасибо. Хотя я все равно считаю, что вы могли бы и лучше приглядывать за Луной.

— Мы понимаем. Извини, что не доглядели. Это действительно так, — покаялся Корнер. — Если что, скажи, как мы можем помочь.

— Уже помогли, спасибо, — я ответил грубовато и почти сразу понял, что они обиделись. — Все нормально, проехали. Только последний вопрос — почему сейчас сказали, а не тогда, когда мы вернулись в Хог?

— Да как-то не хотели всем портить праздник. Да и не до этого было — Малфоя поздравляли, потом вы с Луной чуть ли не за руки ходили — видно же, что соскучились, вот мы вам и не стали вечер подсерать. И на каникулах ситуация вроде как позволяла потерпеть.

— Позволяла? А вы что, не знали, что Лавгуды и Уизли соседи? Мало ли что там могло случиться!

— Мы об этом не знали, — сознался Горец. — Честно, Гарри, не знали.

— Да сейчас это уже не важно.

Я вышел из комнаты и спустился в гостиную. Лавгуд расположилась в кресле в компании нескольких девушек. Чуть в стороне, за столом сидела и что-то писала Гермиона. Я не стал с ней говорить о Луне. Мне и так все ясно, а разговор о Лавгуд, и о том, что Гермиона не самым лучшим образом выполняет обязанности старосты, не добавит позитива в наши и так непростые отношения.

Я подмигнул Лавгуд, и она сразу встала и подошла. Мы вышли в коридор, и отошли к нашему любимому подоконнику.

— Лу, почему ты мне не сказала про Уизли и то, что он так себя вел?

— Не хотела портить каникулы ни тебе, ни себе.

— Блин, малыш, он же тебе не случайно один раз на ногу наступил! Он почти три месяца тебя доставал. Это нельзя вот так просто оставить или сделать вид, что ничего не произошло.

— Тебе ребята все рассказали? — спросила она, беря мою руку.

— Да.

— Я думала, что все это сможет само собой закончиться и у него хватит мозгов понять, к чему все идет и подумать о последствиях, — она вздохнула.

— А к чему все идет?

— Ты с ним поговоришь.

— И что?

— После этого уже не будет, как прежде.

— Ты имеешь виду нас с тобой и Рыжего?

— Да, но не только его.

— Новая вероятность, — наконец-то догадался я.

— Она самая, — она улыбнулась чуть грустно. — Подумай об этом хорошо.

— Подумаю, — оглянувшись по сторонам, я прижал ее к себе и поцеловал в губы. Злость покинула меня в тот же миг.

Луна меня восхищала. И чем больше я её узнавал, тем сильнее крепло это чувство. Она прекрасно понимала или видела, что ситуацию я так не оставлю. Она понимала, что у нас с Рыжим будет разговор, но не собиралась его предотвращать. Она просто посоветовала быть умным и не торопиться.

Я и не собирался порочь горячку. Но Уизли необходимо проучить. Вообще, говоря откровенно, все можно сделать по-тихому, незаметно и так, что никто бы ничего не понял. Я знаю Рыжего — он полностью пренебрегает защитой и ведет себя очень неосторожно. Впрочем, так себя половина школы вела. Не думаю, что с октября он сильно изменился, а значит и подловить его не проблема. И даже мантия-невидимка особо не нужна.

Я мог его унизить и поставить на место сотней самых различных способов. Мог сделать так, что никто ничего не поймет, а подозрения к делу не пришьешь. Но это как-то неправильно, не по-мужски, что ли. Когда дело касается девушек и женщин, надо решать все глаза в глаза, так я считаю.

А еще меня интересовало, один он это все задумал, или ему кто-то что-то подсказал? И мне интересно посмотреть на этого умника — если он конечно есть.

Поэтому я выбрал для себя такую стратегию — изображаю сильное раздражение, все делаю в открытую и смотрю, что получится.

— Есть разговор, — я остановил его после ужина. Гриффиндорцы вывалились плотной кучкой — несколько человек, среди которых находились Рон, Дин Томас и Шимус Финниган.

— Чего тебе? — Уизли остановился и подозрительно уставился на меня. Мне показалось, что в его глазах промелькнуло опасение.

— Пойдем-ка вот туда, за колонну. Надо кое-что обсудить.

— Отвали, мне некогда, — он сделал попытку отвернуться. Но моя рука повернула его обратно.

— Если испугался, то так и скажи, — даже такая детская подначка сделала свое дело, и Рон надулся как индюк:

— Бояться? Мне? Тебя? Не смеши, Поттер.

— Тогда пошли. А вы парни не беспокойтесь, никто вашу подружку убивать не собирается.

Все трое покраснели.

— Засохни, Поттер, — сказал Шимус и угрожающе нахмурился.

— Засунь свои шуточки в задницу, — поддержал его Дин Томас.

— Вы чего так возбудились? — я негромко рассмеялся и пошел вперед, нисколько не сомневаясь, что Рон последует следом.

Я принципиально не привлекал к этому делу друзей. Ситуация не казалась мне опасной, помощь не требовалась, а устраивать массовые гладиаторские бои и портить отношения между факультетами не хотелось.

Первым делом я проверил одежду Уизли на "следилки" — на его мантии была одна и я её мстительно и незаметно уничтожил. Следом, уже открыто, я накинул на нас чары сокрытия звука.

— Что тебе надо от Луны, мудило? — сразу за колонной я резко приблизился к Рону. Мы отошли от остальных гриффиндорцев шагов на тридцать, нас никто не видел и не слышал.

— Что, уже настучали дружки? — он попытался изобразить уверенность и независимость.

— Значит, так, я тут в слова играть не буду. Предупреждаю первый и последний раз — хоть один недобрый взгляд в ее сторону и тебе будет больно.

— Ты Поттер, совсем сбрендил? Ну ты и долбоеб! Это ты так старосте угрожаешь? Дамблдор тебя за такие слова по стенке размажет.

— Не прячься за значок, Рончик. Он тебе не поможет. Что будет, если я вызову тебя на дуэль?

— Староста имеет право не принимать таких вызовов от простых учеников, — он презрительно усмехнулся и немного расслабился, засунув руки в карманы. Я невольно удивился тому, что он удосужился почитать о своих правах. Или ему это кто-то подсказал? Уж не здесь ли корни того, что он так нагло нарывается? Может из-за этого он чувствует себя в безопасности?

— А я Драко попрошу. Он с радостью согласится унизить Предателя Крови.

— Ага, мне за значок нельзя прятаться, а тебе друзей подпрягать, значит можно? Какая же ты двуличная скотина, Поттер! Обоссался, что ли, сам вопрос решить? — его слова, как минимум противоречили сказанному ранее, но он этого не заметил. Уизли, судя по глазам, был не особо рад перспективе так близко познакомиться с Малфоем. Хотя я был готов поспорить, что этот вариант напрягал его не так сильно, как мое непосредственно участие.

Само собой, Гоха я к этому привлекать не планировал. У меня и в мыслях подобного нет. Просто хотелось увидеть реакцию Уизли. Я её увидел.

Действительно, простой ученик не может вызвать на дуэль старосту. Вернее, последний может игнорировать такой вызов, сославшись на несоответствие статусов. Да и сама дуэль, как способ решения противоречий, явно отходит в прошлое и уже не используется магами, как раньше. Теоретически на дуэль вызвать можно, но вот когда такое происходило в последний раз в Хогвартсе? Если мне не изменяет память, то лет двадцать назад.

Я на несколько мгновений призадумался. Похоже, Уизли чувствовал себя в полной безопасности — вон, даже улыбается с этаким превосходством.

— Ты сам виноват, что все так вышло, Поттер. Будь ты немного поумней, то поступил бы на Гриффиндор, как твои отец и мать, и все было бы иначе! Понял?

— Рончик, тебе когда последний раз лицо чистили?

— Чего?

— Это в качестве аванса, — я сделал шаг вперед и довернул корпус, вкладывая в удар массу тела. Мой правый кулак описал неплохой хук и врезался Рыжему в челюсть, стирая поганую ухмылку с его лица.

Удар вышел что надо. В этом теле непосредственно рукопашный бой я не тренировал, но удар у меня был хорошо поставлен еще в прошлой жизни. Да и занятия на ловкость и координацию с Флитвиком явно не пустой звук.

Хрустнул правый мизинец. Острый импульс боли пронзил руку до локтя — похоже, не набитый кулак все же подвел и я что-то там сломал.

Но зато увиденное мной было бесценно — Уизли грохнулся на пятую точку и сейчас сидел, хлопал ничего не понимающими глазами и пытался что-то сказать. Глаза у него сделались немного шальные, и он все никак не мог их сфокусировать.

Эх, жаль, что полноценного нокаута не вышло, но и так я ему мозги на место поставил.

— Ты допустил ошибку. Не стоило тебе лезть к Луне, — я спокойно наклонился у Уизли, и он инстинктивно, думая, что последует добавка, дернулся назад. Он даже не вспомнил про палочку! Чертов растяпа! Как такого бить-то? Если ставить его на место с помощью магии, то это вообще будет избиение младенцев!

— Это только начало! Бывай! — говорил я тихо, и знал, что такая манера разговора может действовать на неопытного человека очень и очень сильно.

Пересилив желание пнуть его по яйцам, я развернулся, вышел из нашего закоулка из-за колонны, прошел по коридору и подошел к двум гриффиндорцам:

— Можете забирать своего босса, — я изобразил насмешливый поклон и отправился в собственную гостиную.

— Иди, отсоси у Малфоя, — грубо выругался Шимус.

Я на миг сбился с шага и все же переселил гнев и не стал ничего отвечать. Мы пока с ирландцем не враги и не зачем торопить судьбу. Мне хватит и одного Рыжего.

Немного отойдя, я услышал, как парни обнаружили Рыжего, и мне вослед полетела ругань. Я невольно улыбнулся.

До гостиницы я не дошел, а повернул в больничное крыло к мадам Помфри.

— И что это такое? — она умело продиагностировала мою руку и вопросительно посмотрела в глаза.

— Шел, поскользнулся, упал, очнулся — вот травма, — я изобразил непонимание, хотя она наверняка не знает классику советского кино. И видя ее недоуменный взгляд добавил: — Одна из лестниц неожиданно дернулась и я упал.

— Ясно. У тебя трещина в пястной кости, я ее мигом вылечу.

И действительно, мигом вылечила с помощью зелья. В заключении, когда я уже покидал палату, она добавила, чтобы я при ходьбе внимательней смотрел под ноги.

Все же магия дает огромные преимущества. Излечить трещину за две минуты это дорогого стоит.

По дороге в гостиную я все думал, расскажут ли гриффиндорцы о случившемся Макгонагалл или Дамблдору? По идее, они могут и так сделать, и так. Лично я бы не стал выносить сор из избы, к тому же здесь можно и крайним оказаться, если за инцидентом на свет появятся и причины к нему приведшие.

Собственно говоря, я поступил с Роном достаточно гуманно именно из-за этого — проверить реакцию декана и директора. Если меня вызовут на ковер, то простой удар по лицу куда проще объяснить и оправдать, чем что-то серьезное и магическое.

— Ну, как все прошло? — уже в нашей спальне друзья окружили меня. Они знали, что я собираюсь поговорить с Роном, горели желанием присутствовать, все это видеть и в случае чего помочь. Все же и Майкл и Билл не вожаки по своей природе, вот они и просели, когда меня с Малфоем не было. Но теперь лидеры вернулись на факультет, и они, чувствуя моральную поддержку, были готовы свернуть горы и реабилитироваться в моих глазах.

Думаю, я правильно сделал, что провернул все один — так меньше шансов обвинить меня в раздувании вражды между факультетами и так больше возможностей Рончику сохранить лицо.

— Все прошло неплохо, но я до конца не удовлетворен, — сказал я и рассказал, как все было. Мне действительно для морального успокоения не хватило финального удара по рыжим яйцам, но это был бы уже перебор.

— Охренеть, круто! — у Малфоя зажглись глаза. — Я бы полжизни отдал, чтобы посмотреть на рожу Уизлища, когда ты его уделал.

— Не вопрос, посмотришь. Аппарирую тебя в выходные на Гриммо-12 и в Омуте все покажу.

— Точно, есть же Омут Памяти! Это шикарная идея! — Малфой просиял. — С тебя фильм. Как бы его обозвать. О, точно, "Рыжий в огне"!

— Лучше "Рокки", — рассмеялся Билл Макконли и я сообразил, что он смотрит фильмы про бокс. — А нам можешь показать?

— Почему бы и нет, — я пожал плечами. — Только с вас ответная услуга. Если завтра поднимется вой, то вы подтвердите, что Уизли доставал Луну. Блин, парни, когда вы уже научитесь извлекать собственные воспоминания?

На следующее утро никто и никуда меня не вызывал. Похоже, Рон все-таки вспомнил, что он мужик и не стал ничего говорить декану и директору.

Он сидел за гриффиндорским столом хмурый, надутый и демонстративно не смотрел в мою сторону. Это хорошо — значит, психологически он признал свое поражение.

Синяка на его веснушчатой роже не наблюдалось — похоже, следом за мной он посетил мадам Помфри. Ну да, не случайно она так многозначительно на меня смотрит и шевелит бровями. Сопоставить травму кулака и чьего-то лица, произошедшую в одни день и в одно время, не сложнее, чем прибавить два плюс два.

Через день меня в коридоре выловили близнецы Уизли.

— Что у вас произошло с Роном? — спросил один из них. Особой агрессии в его голосе я не почувствовал.

— Это наше дело, — последовал мой вежливый ответ. Ссориться с этими ребятами мне не хотелось. Я не боялся. Просто не хотел. Хотя, если парни полезут в бутылку, то придется действовать соответственно.

Вот только думаю, что ума в них побольше, чем у Рона, и они понимают все последствия.

— И наше тоже. Он наш брат.

— Если брат, то пусть и рассказывает.

— На это мы закроем глаза, — сказал один из них. — Но ты понимаешь, что если ситуация не успокоится, то мы будем вынуждены вмешаться?

— Закроете глаза? Я не ослышался? — я настороженно перевел взгляд с одного на другого и на всякий случай собрался, готовый в любой момент выхватить палочку. Хотя, думаю, до этого дело не дойдет. — Звучит как одолжение. Вы уверены, что я в нем нуждаюсь?

— Нарываешься? — зло спросил второй близнец.

— Нет, просто правильно расставляю приоритеты.

— Ты многим не нравишься, Поттер. Не хочешь подумать о своем поведении?

— Многим, это кому? Гриффиндорцам, что ли? Так это не многие, а всего четверть Хога. Тем более тех, кто поддерживает Рона, на вашем факультете можно по пальцам пересчитать. Так что нечего заливать про "многих". А предъяв с других факультетов я что-то не слышал.

— Ладно, мы поговорили и поняли друг друга, — сказал один из них, а второй добавил:

— Еще увидимся!

— Конечно, парни, я только за! — показывая уверенность, я криво ухмыльнулся.

Близнецы не были идиотами, и неконтролируемой яростью не страдали. Скорее их разговор это попытка прощупать потенциального врага и постараться понять, как далеко я могу зайти. Хм, а что если они не хотят влезать в наши разборки, но сделали намек, что если ситуация будет накаляться, то им придется вмешаться?

Да, эту мысль явно стоило обдумать. На кой Мерлин мне новые враги на ровном месте? Тем более, если следовать наставлениям Флитвика, я должен пройти всю эту ситуацию безупречно и все сделать правильно. Немного подумав, я решил занять позицию простого наблюдателя.

Больше ничего интересного в январе так и не произошло.

В начале февраля я наконец-то доучил Солнечное Пламя и несколько раз продемонстрировал его Флитвику. Он выглядел довольным и сразу же "обрадовал" меня, сообщив, что одно колдовство я изучил и теперь мы переходи к следующему — так называемые Крылья.

Это заклинание находится на стыке нескольких разделов магии. Тут и трансфигурация, в связи с необходимостью изменять тело; и левитация, потому что все завязано на полете; и немного боевой магии, так как из такого положения можно атаковать.

Заклинание считается весьма сложным, и владеют им лишь немногие. Как я помнил канон, главным образом его применяли Пожиратели Смерти. Но у них просто не могло быть монополии, и как минимум некоторые мракоборцы обязаны обладать аналогичными способностями.

Мы выбрали это заклинание по одной простой причине — оно входило в число тех двадцати семи, что должен знать будущий мастер.

Тринадцатого февраля мы все вместе отметили день рождения Луны Лавгуд. Так же, как с Гермионой, мы провели торжество в Трех Метлах, сняв целый зал.

Народу было больше, чем у Грейнджер — здесь хватало не только пятого курса, но и людей с четвертого и шестого.

Я подарил ей ручку "Паркер". Эту модель фирма начала выпускать примерно лет десять назад, и она уже успела стать культовой среди ценителей письма пером.

Летом я потратил немало времени, прежде чем отыскал фирменный магазин и подобрал нужные, подходящие девушке цвета. Она была выполнена в сине-серебристых тонах и хорошо подходила под стиль Луны.

На самом деле, с этими перьями, которыми писало большинство из нас, ещё та проблема — их надо постоянно покупать, они портятся.

Тем более, не каждое перо подходит для письма. Куриные, например, не подходят. Маги в основном используют гусиные, реже вороньи или индюшачьи. Оптимально брать третье или четвертое маховое перо и лучше с левого крыла птицы — оно удобней лежит в руке.

Кончик пера очищают от пленки и затачивают бритвой или специальным перочинным ножиком — отсюда, кстати, его и название. Потом надо сделать аккуратную бороздку для стока чернил.

Да и писать натуральным пером не так-то просто — я тому учился пару месяцев. И там множество важных деталей — нажим, толщина линии, наклон пера, количество набранных чернил...

Конечно, в такой писанине есть притягательная атмосфера и даже немного романтики — ведь это выглядит по-настоящему здорово, когда ты можешь задуматься и погрызть кончик пера. В этом буквально чувствуется запах средневековья!

Одновременно страдает практичность и удобство, и это ощутимая проблема. По традиции в Хоге пишут натуральными перьями, хотя некоторые маглорожденные пытались пользоваться обычной ручкой. На это смотрели неодобрительно — и остальные ученики, и преподаватели.

А теперь у Луны прекрасный Паркер, который идеально лежит в руке, пишет очень ровно, качественно, и с которым нет лишних проблем. Лу как раз из тех, кто по-настоящему может оценить такой подарок.

Наступил Валентинов День. В Хоге после Локхарта его хоть и отмечали, но как-то без особого восторга. Праздник и праздник, повод повеселиться и расслабиться. Правда, на старших курсах к нему относятся более трепетно — главным образом из-за возможности пофлиртовать.

Я получил семь "валентинок". Причем Гермиона и Джулия ничего не прислали, а открытку Луны я не считаю — она особенная.

В общем, прочитав написанное, я узнал о себе много нового — и о том, как меня ждут и надеются, что я наконец-то брошу эту глупышку Лавгуд и обращу взор на действительно достойных.

Одну открытку я сжег, не открывая — от нее шел неприятный душок, который почувствовало мое кольцо. Наверняка там что-то похоже на приворотные, или, как минимум чары симпатии.

Луне так же прислали парочку посланий. Причем нехорошие люди явно специально сделали так, что и я, и она, увидели чужие открытки, которые совы принесли во время общего завтрака.

— Кто тебе написал? — вроде бы невозмутимо спросила Луна, но я видел, что не так уж ей и безразлично.

— Две безымянные, одну я и смотреть не стал, а остальные, на, держи, если хочешь, сама почитай. А тебе? От Рончика нет?

— Нет. Хочешь проверить? — она лукаво улыбнулась.

— Ни малейшего желания, — на самом деле небольшое желание присутствовало, но мы строили наши отношения на полном доверии и поэтому лучше все так и оставить.

То, что Рон не написал, меня порадовало. И не то, чтобы я сильно переживал по данному поводу, просто надо было бы что-то делать, если Рыжий так ничего и не понял и продолжил доставать Лавгуд.

Хотя у него все же могло хватить ума попросить кого-то из приятелей написать за него. Просто так, чтобы позлить.

Февраль закончился. Рон демонстративно не обращал на меня внимания, но история на этом явно не закончилась — было такое ощущение,что просто наступила пауза, и в будущем что-то произойдет, так ли, или этак. Все, кому надо, были в курсе сложившейся ситуации. Появились предвестники пока еще не вражды, но откровенного недовольства между факультетами.

Традиционно раньше Гриффиндор враждовал со Слизерином, а остальные по большей части выступали в роли зрителей. Сейчас Когтевран начал резко смещаться в сторону Слизерина. А вот Пуффендуй старался сохранить нейтралитет, хоть и его начало немного штормить. Седрик Диггори и Ханна Аббот демонстративно выбрали нашу сторону и к ним примкнули их друзья.

Впрочем, это не ни о чем не говорит. Через несколько месяцев Седрик закончит учебу, и барсуки останутся без своего лидера. Что они тогда будут делать?

Все это, конечно, обычная детская возня в песочнице. Но мы все хорошо знаем, как часто детские обиды и вражда перерастают во что-то серьезное, то, что тянется сквозь всю жизнь.

Мне было немного неприятно, что я вновь оказался в фокусе общественного внимания. Понятное дело, не я это затеял, но дела, по большому счету, это не меняло.

В первый выходной день марта я выбрался в Хогсмид и аппарировался в Лондон, на Гриммо-12.

Все готово, и я был готов. Тем не менее, мне долго не удавалось унять внутреннее волнение.

Особняк Блэков был, как и обычно, пуст и просторен. Я моментально почувствовал атмосферу тишины и мрачноватого спокойствия этого дома. По коридору гулял сквозняк — похоже, Кричер открыл окна и проветривал помещение.

— Юный господин, — встретивший меня домовик забрал куртку из драконьей кожи и повесил её на вешалку. В его глазах я пока еще не стал уважаемым магом, но он перестал ворчать и брюзжать при моем присутствии. Ну, хоть это.

— Кричер, я сейчас спущусь в тренировочный зал. Жду тебя там.

— Как будет угодно молодому господину, — он поклонился.

Я переоделся в просторную и удобную одежду — джинсы, легкий джемпер и отправился к одному из тайников.

Вот и пришло твое время! Я достал завернутый в фольгу дневник Тома Реддла. Теперь я имел возможность его уничтожить.

Неторопливо, настраиваясь, я спустился в тренировочный зал. Кричер уже был здесь.

— Смотри внимательно, — я положил дневник на пол в середине помещения и принялся его разворачивать. Кричер стоял чуть позади и сбоку, и поначалу не выглядел заинтересованным.

Как только я размотал фольгу, пришло понимание, что крестраж почувствовал изменение обстановки. Он словно "проснулся", пришел в себя и одновременно выпустил что-то, похожее на тончайшее сканирующее поле.

— Ты чувствуешь его магию? — я обернулся к домовику.

— Да.

— Она тебе ничего не напоминает, Кричер?

Домовик сделал несколько шагов, приблизился к дневнику и даже немного наклонился вперед. Рук он не распускал, но явно как-то исследовал предмет.

— Кричеру напоминает. Кричер раньше видел подобное! — он повернулся ко мне, и в его голосе появилась настороженность и обеспокоенность. — Что юный господин собирается делать с этой вещью?

— Сейчас увидишь. Только отойди к стене.

Домовой выполнил мою просьбу, а я глубоко вздохнул, достал палочку и произнес:

— Солар Файр!

Невероятное в своём накале, яростное белое пламя появилось из моей палочки и пало на дневник. От силы и мощи потока меня даже чуть отклонило назад! Я напрягся, не позволяя стихии вырваться на свободу и формируя канал необходимого обьема.

В тот же миг мне показалось, что где-то на грани слуха, в районе ультразвука я услышал чей-то хриплый вой, который резко оборвался. Солнечное Пламя сожгло темный артефакт за считанные секунды — тем более оно являлось протагонистом темной магии и действовало против нее наиболее эффективно.

Усилием воли я перекрыл поток раскаленной плазмы. Последнее дуновение и мягкий пепел разлетается по сторонам. Наверняка, со стороны, если бы тут присутствовали зрители, все это выглядит очень легко и просто. А я ощущал все иначе и даже за такой короткий промежуток времени значительно истощил свои силы.

Кричер выглядел потрясенным.

— Ты запомнил, что я сделал? — домовик кивнул. — Не хочешь мне рассказать про своего хозяина Регулуса?

Домовик переводил взгляд с меня на остывающий пепел. Туда и обратно, туда и обратно. Наконец он не выдержал и его прорвало:

— Кричеру есть, что сказать, господин.

И он поведал мне ту историю — о том, как вначале Регулус Блэк, сказав, что это огромная честь, отдал его Воландеморту. О том, как темный лорд прятал свой крестраж в пещере с инферналами, и о том, как домовик там чуть не погиб. И конечно, там была и концовка — Регулус одумался и выкрал крестраж. Это был испоганенный Томом Реддлом медальон Салазара Слизерина. Регулус сам не смог уничтожить опасную вещь. Он умер и завещал домовому продолжить его дело и исполнить свой долг.

— Я так и не выполнил приказа наследника Блэков! — в отчаянии завывал Критчер. — Все было впустую и мой хозяин погиб впустую!

— Я могу тебе помочь, — мягко сказал я, присаживаясь на пол и делая так, что наши глаза практически оказались на одном уровне. Кричер с надеждой посмотрел на меня. — Я уничтожу его, как только что уничтожил этот дневник.

— Правда? — теперь в его голосе слышалась надежда.

— Правда. Но мне нужна эта вещь, — медленно сказал я.

Он минуту раздумывал, смотря то на меня, то на горку пепла, оставшуюся от первого, еще школьного крестража Тома Реддла, а потом кивнул и пропал. Через секунду он появился вновь и на этот раз держал в руках тяжелый золотой медальон, выполненный в виде восьмиугольной пластины с буквой "S" на крышке. Он мог открываться, и я рассмотрел маленькие, практически незаметные петельки.

Медальон ощущался как древняя, тяжелая и очень сильная вещь. Даже удивительно, что ее законная хозяйка Меропа Мракс, мать Тома Реддла, испытывая нужду, продала его всего за десять галлеонов. Да этому артефакту цены нет! Я не знаю всех его магических свойств, но даже как простой исторический экспонат, принадлежащий когда-то одному из Основателей, он стоит в разы больше.

Омут Памяти, если кто-то решится его продать, можно купить примерно за две-три тысячи галлеонов. Не думаю, что медальон будет стоить дешевле.

— Пойдем со мной! — я не стал брать в руки пакостную вещь, которая буквально фонила черной магией.

Мы поднялись на один этаж, и я отвел Кричера к тому тайнику, где ранее лежал дневник.

— Здесь мы спрячем эту вещь, — я кивнул, и он положил медальон в коробку, которую я немедленно обмотал фольгой. — Тебе придется еще потерпеть, но я ее уничтожу. Обещаю!

— Кричер потерпит!

— Ты не будешь против, если я уничтожу черную магию, но сохраню сам медальон? Ты же ведь чувствуешь, что это две разные вещи?

— Кричер чувствует... Но Кричер не знает, выполнится ли тогда указание хозяина Регулуса.

— Потом, когда все закончится, я покажу тебе медальон. Если ты не будешь удовлетворен, то ради твоего господина мы уничтожим и его. Это тебе подходит?

— Подходит, очень подходит! — домовик низко поклонился.

Мы расстались с домовиком, и я вернулся в свою комнату, где около часа отдыхал и просто валялся на кровати.

По сути, нет ничего сложного, взять и скопом уничтожить с помощью Солнечного Пламени все имеющиеся у меня крестражи Воландеморта.

Меня сдерживало то, что Волди запорол не просто дорогие вещи, но настоящие музейные экспонаты, принадлежащие Основателям Хогвартса. Такими раритетами так просто не разбрасываются. Тем более, я всерьез рассчитывал на Семена Шуйского и на его таланты.

С одним предметом я был просто обязан попробовать и услышать мнение эксперта. Если он скажет, что черную магию извлечь невозможно, то я уничтожу все эти дорогие старинные вещи.

С другой стороны, к этому времени я уже прочитал множество книг и начал понимать некоторые магические законы. И коль скоро кто-то объединил два предмета в одном, то найдется и тот, кто совершит обратный процесс. Тут все упиралось во время, талант и целесообразность.

Поэтому мне следовало сделать следующий шаг — пригласить в Лондон Шуйского, передать ему один из крестражей и ждать его вердикта. Для начала надо уточнить у Сириуса, когда он сможет отпроситься из Школы на несколько часов, чтобы вместе со мной встретить русского артефактора, а потом написать письмо в Санкт-Петербург.

Через час я аппарировал в Хогсмид, поднялся по склону и на пару минут остановился, осматривая окрестности Школы.

Вечер входил в свои права. Каша из мелкого дождя вперемешку со снегом, что падала сверху целый день, прекратилась. Небо очистилось от лохматых, низко висевших туч, и в его глубине показались первые звезды. Пока еще они загорались лишь на востоке, над чернильно-фиолетовой полоской Запретного Леса.

Воздух был свежим и холодным. Похоже, что ночью падут заморозки. Для начала марта в окрестностях замка это вполне обыденное событие.

Я глубоко и размеренно дышал чистым воздухом. В Хогсмиде залаяла собака — в окружающей тишине ее лай, казалось, раздается на весь мир.

Большая часть окошек замка уютно и очень по-домашнему светилась. В гриффиндорской башне, на подоконнике за стеклом сидели два человека — похоже парочка: их обнявшийся силуэт выглядел невероятно романтично.

Откуда-то доносился запах сдобы и ванили. Ужин должен наступить совсем скоро, а значит, домовики старались во всю и сегодня нас ждет вкусная свежая выпечка.

Комментарий к Глава IX

арбузные цукаты, леваши и яблочную пастилу* — старинные русские сладости, ныне почти полностью позабытые.

Арбузные цукаты — кусочки арбузной корки, отваренные в сиропе и охлажденные. Леваши — толченые ягоды (калина, рябина, малина) высушенные в печи в виде лепёшек. Яблочная пастила — русское лакомство, известное с четырнадцатого века, в прошлом очень дорогое и труднодоступное. Готовилась из яблочного пюре, меда и яичного белка. Экспортировалась в Европу. Есть гипотеза, что именно на основе этого лакомства французские кондитеры придумали зефир.

========== Глава X ==========

В один из выходных дней я аппарировал друзей в Лондон. Вышло это у меня в два захода — сначала "прыгнул" с Малфоем и Корнером, а потом с Лонгботтоном и Макконли.

Перемещать двух человек оказалось намного сложнее, чем одного, и я даже испытал полузабытое при трансгрессии чувство усталости. Но зато и повод для гордости появился — теперь я могу и двух "таскать"!

В особняке Блэков мы задержались на три часа. Сначала просмотрели мой "эпический" бой с Уизли. Ребята воодушевились и надавали кучу советов и ехидных комментариев.

Мне нравилось пользоваться Омутом Памяти. Нравилось погружаться в серо-молочный кисель, так похожий на дождевые облака, ощущать на лице дуновение ветерка и едва ощутимую влагу. Доставляло удовольствие смотреть на воспоминания, замечать то, что ранее ускользнуло от взгляда, рассматривать события под иным ракурсом. При таком просмотре ты словно погружаешься в небольшой театр и наслаждаешься какой-то интересной сценой. И что самое главное, все актеры играют очень качественно и правдиво.

Говоря откровенно, во многих старых семьях маги собирают и коллекционируют не только свои, но и чужие воспоминания о дальних и красивых странах, судьбоносных событиях или о чем-то интересном и забавном.

Такую коллекцию личных воспоминаний и я уже начал собирать, планируя добавлять туда как романтические эпизоды, так и важные, такие как уничтожение крестража и боя Локхарта с Уильямсоном. Все это могло пригодиться, и кто знает, что в будущем будет представлять цену?

Мы немного потренировались в магии, перекусили, а потом я аппарировал всех в Хогсмид и мы возвратились в Школу.

— Сегодня я хочу познакомить тебя с мамой, — сказала Луна и доверчиво заглянула в мои глаза. Мы снова спали и находились в астрале. — Ты не против, Гарри?

— Буду только за, — скрывая удивление, я кашлянул и глубоко вздохнул. А ведь Луна ещё летом говорила о своей маме. А я, чудила, не придал этому значения и даже позабыл выяснить данный вопрос.

— Тогда пошли, — она взяла меня за руку и мы переместились. Чем-то это было похоже на трансгрессию, но совсем иное по ощущениям.

Мы очутились около красивых, невысоких гор, можно сказать, холмов, покрытых соснами. Чуть в стороне со скал падал водопад, и солнечные лучи переливались всеми цветами радуги в водной дымке.

Около одного из высоких деревьев уютно пристроился небольшой аккуратный домик, с несколькими окнами и маленьким крылечком, выкрашенным в зеленый цвет. От полянки, на которой мы стояли, к дому вела узенькая, поросшая травой тропинка. Такие вещи меня уже не удивляли так сильно — здесь многие предметы можно реализовывать с помощью мысли, лишь бы хватило энергии и силы воли.

Между деревьев висел гамак. В нем, подложив одну руку под голову, лежала женщина и читала книгу.

Мы сделали несколько шагов, женщина почувствовала нас и плавно, практически мгновенно, так, что я даже не заметил движения, очутилась на ногах и пошла к нам навстречу.

Она была очень похожа на Луну — такие же платиновые волосы до поясницы, изящный силуэт и лучистые глаза. Ростом она чуть выше Луны, да и по фигуре чувствовалось, что это женщина, а не девушка. Еле заметная морщинка пролегала между ее бровей.

На ней был легкий сарафан, а на правую руку надет узкий, под цвет волос, браслет. На безымянном пальце левой руки я заметил кольцо с большим камнем.

Вот и вся одежда, если об украшениях можно так сказать. Мама Лу была босая — тут вообще многие предпочитали находиться именно так. Не зная, кто это, я бы скорее назвал ее старшей сестрой Лавгуд, а не матерью.

— Здравствуй мамочка, — Луна не отпуская меня, второй рукой взяла женщину за ладонь. — Познакомься, это мой суженый. Это Гарри, о котором я говорила.

— Здравствуйте, миссис Пандора, — я немного смутился под внимательным и добрым взглядом.

— Здравствуй! — просто сказала она. На самом деле, мы конечно не говорили, а обменивались мыслями. — Не надо лишних условностей, называй меня просто Пандорой.

— Хорошо, мис... Пандора, — я почувствовал легкое внимание и ненавязчивое любопытство, исходящее от женщины, и оно мне понравились. — Очень приятно с вами познакомиться. Луна переживала без вас. И очень обрадовалась летом, когда сумела вас найти.

— Не просто расти без матери, — Пандора прижала Луну к себе и погладила по голове. В глазах девочки было такое безмерное счастье, что у меня кольнуло сердце.

— Что это за место? — я решил начать беседу с самых простых вопросов.

— Просто место. Сложно сказать, где географически оно находится, — Пандора улыбнулась. Все вместе мы пошли вдоль деревьев. — Я странствовала и нашла его. Мне здесь понравилось, — изящным движением руки она обвела весь горизонт, — и я материализовала этот домик и принялась ждать Луну.

— Так вы здесь живете? — и перехватив ее ироничный взгляд и добавил: — Извините, не хотел вас обидеть, но выглядите вы потрясающе... А вот ваш статус ставит меня в тупик.

— Здесь не за что извиняться, — она улыбнулась. — Ты хорошо держишься. Луна рассказывала о твоих успехах и о том, что ты начал понимать истинную картину мира.

— Ну, какие там успехи...

— Какие есть, все твои, — она замолчала и резко переменила тему: — Что есть смерть, Гарри?

— Мой учитель Флитвик говорит, что это просто переход. Раньше я воспринимал это как абстрактную информацию, но с тех пор, как начал путешествовать по снам с Луной, я многому нашел подтверждение.

— Да, переход, — Пандора провела ладонью по венчикам высокой травы. — В некоторых языках смысл смерти показан буквально в самом слове. Это смена мерности. Понимаешь?

— В общих чертах. Так что же с вами случилось?

— Мамочка проводила интересный, но сложный эксперимент. Вот только он пошел немного не так, и ее забросило очень далеко.

— Да, ты все правильно сказала, дочка, — Пандора повернулась ко мне. — Если ты спрашивал про физическое тело, то оно у меня то же самое, и вполне себе живое, хотя это и не так важно, как ты думаешь. Эксперимент я проводила в Лондоне, все пошло немного не так, меня затянуло в портал и закинуло очень далеко. Сейчас тело находится в другом мире и в другом времени. И у меня пока нет возможности вернуться домой, к мужу и дочери в том, физическом теле.

— Только через сны? — догадался я.

— Да. Мы с дочерью Видящие и я долго ждала, когда Луна наконец-то сможет сюда пробиться и мы встретимся.

— Очень рад за вас. Хорошо, что вы вновь появились в жизни Луны.

— А я на самом деле никуда и не уходила. Просто до некоторого времени дочь не могла меня увидеть. Но теперь все хорошо. Она проводила сюда Ксенофилиуса, и в настоящее время мы можем общаться довольно часто.

— А чем вы занимаетесь в том, другом мире, куда вас закинуло?

— Мамочка помогает другим, — с гордостью ответила Луна.

— Да, можно сказать, что и там я маг, как и вы здесь. Там огромные, невероятно красивые леса и я с ними связана. В общем, занимаюсь природной магией, гармонизирую пространство и продолжаю проводить различные эксперименты. Женщин, подобных мне, в том мире называют Танцующими Берегинями.

— Наверное, вам ужасно сильно хочется вернуться домой, Пандора?

— Конечно, но я смотрю на это немного иначе. Я считаю, что нахожусь в длительной, затянувшейся командировке. Рано или поздно, в этой жизни или иной, я воссоединюсь со своими родными. Что такое биологическая жизнь по сравнению с бесконечностью? Меньше чем ничего!

— Это да, — согласился я.

— Когда ты научишься воспринимать себя, как Душу или Духа, а не как физическое тело, многое встанет на свои места и сразу станет понятным и естественным, — намекнула старшая Лавгуд.

Как-то меня даже и не особо удивляло, что все чаще маги вокруг меня говорят разными словами об одном и том же. Ксено, Флитвик... Теперь вот Пандора — все они знали и говорили о жизни после смерти вполне четко и определенно. Похоже для всех них это не туманные слухи и никак непроверенная информация, а вполне объективные факты, не нуждающиеся в дополнительной проверке. Они не просто верили, они знали!

Мы долго общались в тот день, ходили и любовались природой. В какой-то момент я почувствовал, что скоро проснусь, но Пандора подвела меня к небольшому ручейку, я попил прохладной воды, отдающей лесными травами, и мое состояние стабилизировалось.

И все же было видно, что она хочет возвратиться в Англию, хочет вновь увидеть свою семью не во сне, а наяву, и хочет вернуться к тому, чем занималась дома. Я так до конца и не понял суть ее занятий, но, вероятней всего, она участвовала в каких-то опытах, связанных с магией.

— Если появится желание, навещай меня с Луной почаще, Гарри! — при расставании сказала она и подняла руку, прощаясь. По её губам скользнула чуть заметная улыбка, но в глубине глаз была видна грусть, смешанная с радостью и надеждой. Так мне, во всяком случае, показалось.

Восемнадцатого марта Сириус наконец-то получил возможность вырваться из Хогвартса. Дамблдор, говоря откровенно, не особо баловал преподавателей и не любил давать им выходные, даже если они имели на это законное право. Полноценного дня Блэк так и не добился, но даже те шесть часов, что ему "выделил" директор, нам хватило с головой.

Загодя, неделю назад, когда стало ясно, когда крестный будет свободен и сможет мне помочь, я отправил Хуги в Санкт-Петербург к Шуйским.

И вот, договорившись о дне и о времени, мы с Сириусом переместились в Косой переулок. Минут двадцать походив по магазинам и лавкам, мы подошли к аппарационной площадке, расположенной недалеко от входа в Гринготтс.

Такие площадки есть около каждого гоблинского банка. И это очень удобно. Через порт-ключ можно попасть в любую точку мира и уже очутившись на месте, трансгрессировать, использовать метлы или перемещаться по стране каким-либо другим способом.

В тот день народу в Косом переулке хватало. Маги встречались, что-то покупали, общались и делали десятки важных и нужных дел. Все же, как ни крути, Косой переулок — одно из основных мест для встреч и бесед лондонских магов.

Шуйские оказались очень пунктуальны. И едва большие часы на фасаде Гринготтса показали пятнадцать ноль-ноль, как они появились.

— Добрый день, Мстислав, — я пожал крепкую руку своего русского друга.

— Здравствуй, — он улыбнулся, отвечая на рукопожатие, а потом повернулся к Сириусу. — Позвольте представить моего отца, Семена Шуйского.

Высокий, среднего телосложения мужчина с короткими русыми волосами, небольшой бородкой и задумчивым взглядом серых глаз слегка поклонился. В левой руке он держал небольшой саквояж.

— Мой крестный, Сириус Блэк, — представил я Бродягу и мужчины пожали друг другу руки.

Когда с официальным знакомством было покончено, все немного расслабились и отошли в сторонку. Русские маги с любопытством осматривались по сторонам. Это не укрылось от Блэка.

— Показать вам Косой переулок или сразу приступим к делу? — спросил он.

— Сначала дело, — твердо ответил старший Шуйский.

— Как будет угодно, — Бродяга, чтобы он ни говорил о ненависти ко всем традициям и различным "заморочкам", обладал хорошими манерами. И когда было нужно, он мог о них вспомнить.

Через несколько мгновений мы уже были в особняке на Гриммо-12. Сириус аппарировал Семена, а я — Мстислава.

— Дом древнейших и уважаемых Блэков рад приветствовать гостей, — Кричер встречал нас в прихожей. Выглядел он очень представительно. Было видно, что это уже старый домовик. На нем была надета одежда, которую можно сравнить с туникой, на которой вышит герб Блэков. В общем, Кричер производил впечатление немного нелюдимого, брюзжащего, хорошо вышколенного и бесконечно преданного этому дому мажордома.

Кстати, немного изучив права и обязанности домовиков, я понял, что так просто, как в каноне, едва лишь дав любую вещь, домовику нельзя даровать свободу. Там необходим определенный обряд и что самое важное, добровольная воля мага-хозяина. А то бы действительно выходило непонятно что — Кричер стирал и гладил наши с Бродягой вещи. И что, нам необходимо каждый раз уточнять, "возьми вот эту рубашку, но она не дает тебе свободу, ее надо лишь постирать"?

Сириус повел старшего Шуйского в свой кабинет, а мы с Мстиславом чуть задержались.

— Ничего так, мне нравится, — осмотрев коридор и несколько комнат, резюмировал русский маг. — Мрачновато, конечно, но магия здесь древняя и сильная.

— Дом лет десять стоял практически заброшенный. Видел бы ты, сколько здесь было пылищи и паутины, когда мы с Сириусом сюда заехали.

Оставив Мстислава в гостиной, я отправился за одним из крестражей.

Мстислав парень хороший, но посвящать его в различные детали мне не хотелось. По его виду я понял, что он считал, что так и должно было быть. Он здесь гость, а заказ принимает его отец, поэтому и обид никаких нет.

В кабинет Сириуса я вошел через пару минут. Два мага молча сидели напротив друг друга, разделенные широким столом. Оба они молчали, закинув ногу на ногу, покуривали и неторопливо пускали к потолку колечки.

Бродяга, судя по запаху, курил "Кэптэн Блэк", а Семен предпочитал что-то более изысканное.

— Вот, сэр, это оно, — я поставил на стол коробку и принялся разматывать фольгу.

— О, фольга, — оживился Шуйский. — Похоже, вы используете его как блокиратор? — я кивнул, а он задумчиво добавил: — Необычное решение. Необычное, но оригинальное.

— Можете посмотреть, — я закончил, снял с коробки крышку и сделал шаг назад, присев в одно из кресел.

— Так, так, — Семен открыл стоявший у ног саквояж, достал перчатки и надел их на руки. Неторопливо и осторожно он наклонился над коробкой, некоторое время ее осматривал, а потом осторожно опустил руку и достал диадему Когтеврана.

Она была удивительно красивая, изящная, и смотрелась величественно, несмотря на то, что металл потускнел от времени, а камни нуждались в чистке. Свет отразился от одного из сапфиров, бросив блик на дальний угол кабинета.

И вот как такую вещь уничтожить, даже не сделав попытки все исправить?

С крестражами вышла небольшая проблема и я поломал голову, прежде чем нашел нормальное объяснение для Сириуса, откуда у меня все это появилось.

Бродяга ничего не знал про Нагайну и дневник. Да их уже и нет, так что этот вопрос можно оставить в прошлом. Но про другие вещи я был обязан что-то сказать. Конечно, можно все провернуть и без Сириуса, пригласить русских магов в дом, когда крестный в Хогвартсе, но такие вещи без взрослых не решаются. Я бы странно выглядел в глазах русских магов. А так вопросов не возникало — Сириус просто подтвердил, что эта вещица из запасов его семейства. Блэков многие знали и наверняка считали, что у них может найтись и кое-что похуже крестража.

В общем, крестный получил слегка отредактированную, но достаточно правдивую версию — у меня в голове есть крестраж и благодаря ему я чувствую Воландеморта. Вернее не чувствую, а иногда могу ловить отзвук его мыслей, так как он, скорее всего, живой. Так мне удалось понять, что есть и другие крестражи. Один из них находился в Выручай-комнате и его удалось найти — конечно, не сразу. А потом я обнаружил и еще два — медальон и кольцо.

Ну, да, я понимал, что вся история шита белыми нитками и явно притянута за уши. Немного помогало то, что в глазах крестного я был не совсем обычным парнем, со мной постоянно происходило что-то интересное и непонятное, и такая версия "со скрипом", но сработала.

— Я, кажется, начинаю понимать основную проблему, — Семен осторожно положил диадему обратно в коробку. — Позвольте спросить, кто произвел, хм, так сказать вторичные изменения с этим артефактом?

— Сейчас это уже непросто определить, — немного туманно ответил Сириус. — Могу твердо сказать, что ни я, ни мои родители этого не делали.

— Очень варварский и грубый способ, — задумчиво протянул Шуйский. — Так портить уникальную вещь...

— Сэр, вы возьмете этот заказ? — поинтересовался я.

— Да, — твердо, после некоторого раздумья ответил маг. — Это будет интересно, но предупреждаю сразу, быстро управиться я не смогу.

— Примерные сроки? — поинтересовался Блэк.

— Месяц. Минимум.

— Это нас устраивает, — ответил Бродяга, заметив, как я на секунду прикрыл глаза. — Нам нужно ваше молчание, а также доказательства того, что эта пакость в диадеме будет не просто извлечена, но и уничтожена.

— Стандартный договор, — кивнул Шуйский и с ловкостью фокусника извлек из своего саквояжа несколько листов. Это были магические договора на оказание услуг мастером-артефактором. Основной текст там уже набран, и нам оставалось совсем немного — вписать имена заказчика и исполнителя, обозначить проблему, как-то назвать и описать сам артефакт с которым будет производиться работа, а также определиться с гонораром. А гонорар оказался вполне достойным — семьсот галлеонов.

Так же в договоре было прописано, что Шуйский, как исполнитель, гарантирует полную конфиденциальность и анонимность. Вот и все, никакого Непреложного Обета не потребовалось. Такой договор, после того, как его подписал Сириус и Семен, равноценен магической клятве и ни один маг никогда не пойдет на ее нарушение, ибо чревато не только потерей авторитета, но и болезненными магическими откатами. Кстати, нарушение магических клятв одна из причин, по которой семью могут признать Предателями Крови. Вот так-то, и лишь канон утверждал, что за таким уничижительным прозвищем ничего не стоит, а бедных Уизли называют так всего лишь за то, что они любят все магловское и не имеют никаких предубеждений в отношении простых людей.

После того, как один экземпляр подписанного контракта Сириус убрал в свой стол, Шуйский опутал коробку с диадемой какими-то чарами и осторожно поместил ее в свой безразмерный саквояж. Следом там оказался его экземпляр контракта и перчатки.

Мы вышли в гостиную, где Кричер соорудил легкую закуску и выставил на стол бутылку вина.

Выпив за взаимовыгодное сотрудничество, мы немного пообщались на общие темы, а потом аппарировали наших друзей обратно к банку Гринготтс.

Показать Лондон Мстиславу в тот день так и не получилось.

— Ничего, время у нас еще будет, — утешил я его и мы расстались.

— Спасибо за помощь, Бродяга, — искренне поблагодарил я крестного, когда мы очутились в Хогсмиде.

— Да не за что. От этой мерзости надо избавляться. И чем быстрее, тем лучше. Не дай Мерлин этот упырь возродится!

Да, это могло стать проблемой. Сириус уже видел часть крестражей, и знал, что и у меня в голове есть один. С ним мы планировали разобраться на летних каникулах.

А вот еще один, Чаша Пенелопы Пуффендуй, хранилась в Гринготтсе. Я рассказал Сириусу, что у меня были видения, я почувствовал этот крестраж, и мне кажется, что он находится где-то в банковском хранилище.

Ну да, находится... Но вот как туда добраться, мы просто не знали. За это время мы многое выяснили, придумывая различные планы, но так ничего и не решили. Охрана у гоблинов поставлена на невероятно серьезном уровне. Различные оборотки, подмены личности, проникновение под плащом-невидимкой гоблины вычисляют на раз. И это лишь в каноне Золотое Трио так легко все провернуло. В реальной жизни все это не сработает, гоблины отнюдь не дурачки. Если честно, то наивных глупцов нет среди тех, кто оперирует большим количеством наличности и золота. Так что мы с Бродягой в свободное время ломали голову о способе получения Чаши. Пока все очень грустно. И самое поганое заключалось в том, что мы можем напрячься, потратить кучу денег, уничтожить шесть крестражей, но пока остался хоть один, Воландеморт имеет шанс на возрождение.

Я доучил Крылья. В один из выходных, ближе к вечеру, мы с Флитвиком выбрались за границы антиаппарационного купола, окружающего Хогвартс.

— Готов? — спросил меня учитель.

— Да.

— Следуй за мной, — он мгновенно трансформировался, превращаясь в нечто, похожее на густой, плотный дым синего и стального оттенков. На миг в этом дыме промелькнуло его лицо и рука с палочкой, а потом он свечкой взмыл в воздух, и принялся описывать огромный круг, дожидаясь меня.

Закрыв глаза, я сосредоточился и приступил к цепочке трансформаций.

Главное знать, что делать и иметь силы запустить весь процесс. Потом он подхватит тебя и "понесет". Практически моментально я начал как-то перекручиваться, меняться, становиться легче. Почти сразу я понял, что уже не стою на земле. Одно мысленное усилие и я начал подниматься вверх.

Воздух воспринимался как плотная, очень надежная среда, которая слегка проминалась и давала мне опору. Голова соображала неплохо, мое тело вытянулось ярдов на десять и находилось в коконе, состоящим из собственных энергий белых и синих оттенков.

Цвет Крыльев вообще зависит лишь от воли мага и мог меняться, приобретая совершенно любые цвета. Понятное дело, Пожиратели, согласно своему имиджу, старались выглядеть пострашнее. Им бы явно не пошла веселенькая расцветка в горошек — хотя, при желании, и ее можно наколдовать.

И мы с Флитвиком полетели. Ветер свистел в ушах, земля проносилась внизу. Страха не было и в помине, наоборот, присутствовал восторг и упоение от полета. Все же не зря во все времена человечество стремилось научиться летать.

И я летел. И это было намного круче полетов на метле или на Клювокрыле.

Откуда-то сбоку донеслось карканье, и через миг к нам присоединился Хуги. Черный, как ночь, ворон летел параллельным курсом и внимательно поглядывал на меня умным глазом. Встречный ветер прижал его перья к телу, создавая первоклассную аэродинамику. Здесь, в воздухе, было хорошо видно, как великолепно он себя чувствует в этой среде и как легко может менять курс и реагировать на любое изменение в направлении ветра. Он сразу меня узнал и воспринимал мое новое состояние вполне естественно.

— Ворон — навья птица, — вспомнил я выражение своего знакомого шамана, Оёгира Гантимурова. — Он может стать Проводником в путешествиях по другим мирам.

Хуги снова каркнул и я понял, что мы с ним еще поэкспериментируем. Мы "прошили" густые, кисейные облака и я почувствовал на губах и лице приятную прохладную влагу. Следуя за слегка размытым силуэтом Флитвика, я поднялся еще выше.

Яркое, невероятно красивое и величественное солнце раскинулось на весь мир. Его лучи, казалось, согревают и поддерживают. Вокруг нас было безмолвие. Джек Лондон в своих рассказах писал о Великом Безмолвии Севера. Здесь оно было иное — как мне кажется еще более масштабное и прекрасное.

Восторг от полета, от жизни, от этих невероятных ощущений нахлынул и затопил меня до самой последней клеточки и молекулы.

— Итак, ты готов? — спросил меня Флитвик.

После невероятного по ощущениям первого полета мы с ним находились в его кабинете. Около нас стояли чашки с горячим чаем, а в небольшой вазе лежало несколько видов печенья.

Был ли я готов к экзамену на мастера в боевой магии? Трудно сказать, но, пожалуй, все ж таки нет. Моя интуиция подсказывала, что несмотря на ряд достижений, мне не следует быть слишком самоуверенным и лучше еще подготовиться.

Тем более Луна, к которой я обратился с вопросом насчет вероятности успеха, подумав, сказала, чтобы я не торопился.

И дело тут не в моем страхе перед сложным испытанием, хотя оно и имело место быть. Просто по правилам сдачи на мастера, если кандидат "запарывает" свою попытку, то следующий шанс ему дадут лишь через пять лет. Вот такой бюрократизм, направленный на то, чтобы маги серьезней отнеслись к этому делу. В принципе, это даже правильно. Если не получилось, то у тебя в запасе есть пять долгих лет, чтобы все осознать и вновь подготовиться.

Понятное дело, осечки ни мне, ни Флитвику не хотелось. Так что и к экзамену надо подходить, когда полностью уверен в себе. А полностью уверен я не был.

— Мне кажется, учитель, что я совершу ошибку, если летом попробую сдать на мастера, — наконец ответил я.

— Да уж... — протянул Флитвик. — С одной стороны, это конечно плохо — время-то уходит. С другой, я рад, что ты адекватно оцениваешь свои силы.

— А вы сами, как считаете? Готов я или нет?

— Готов, но не до конца. А теперь, почувствовал твой психологический настрой, и я думаю, что лучше подождать полгода.

— Прекрасно, — я вздохнул с некоторым облегчением. — Что будем учить?

— Я тут кое что придумал... Этот год для тебя сложен, все же экзамены СОВ это не просто, и требуют немалой концентрации. И летом, как и в прошлом году, ты вновь не будешь заниматься магией, но на сей раз три недели. Думаю, это сильно разовьет твой магический резервуар.

— Хорошо. А до экзаменов что будем изучать?

— Давай-ка мы сосредоточимся на твоей реакции, скорости принятия решения и материализации заклинаний, а также на тренировке интуитивного реагирования на внешние раздражители, — Флитвик выразился немного официально, торжественно, но иногда у него это проскальзывает.

— Как скажете, учитель!

— Конечно... Депульсо! — его палочка появилась в руке из ниоткуда, взмах ее был стремителен и незаметен.

В прошлый раз я попался... В этот все вышло иначе. Я бросил чашку ему прямо в лицо и он отшатнулся от кипятка. Используя драгоценные мгновения, я ушел перекатом в сторону и мой невербальный Протего отбил его новое заклинание, которое отрикошетило куда-то в стену.

В следующий миг в щит с огромной силой ударил стол. Загремели чашки и разбитая вазочка, а меня уже приложило чем-то сбоку, и щит лопнул, не выдержав давления.

Флитвик перешел на невербальные чары. По движению его палочки я не всегда успевал сообразить, что же он колдует. Для отвлечения внимания в меня полетели различные предметы — перья для письма, печенье, кочерга из камина, стул...

Стоять на месте — значит проиграть поединок в тот же миг. Такое бездействие являлось бы тактической ошибкой, и я постоянно двигался, смещаясь и неожиданно изменяя траекторию движения. Я приложил его Воделаром, сумев сбить готовящееся колдовство.

По моим ногам что-то ударило. Казалось, невидимая и мощная змея в слепую подбирается все ближе. Некоторое время мне удавалось блокировать ее броски, а потом, врезав от злости по Флитвику Бомбардой, от которой он изящно уклонился, я понял, что уже сбился с темпа и замедлился.

Меня ударило в грудь, вырвало, как я не сопротивлялся, из рук палочку, и подвесили кверху ногами. Бой был проигран...

Мы стояли друг напротив друга, и я с радостью видел, что и Флитвик тяжело дышит. Не так, конечно, как я, наверняка напоминая со стороны взмыленную лошадь, но и ему пришлось попотеть.

В конце апреля Шуйский наконец-то сообщил, что заказ выполнен, и он готов продемонстрировать нам очищенную диадему.

На сей раз можно было действовать без Сириуса, да его и не отпустили из школы.

Я встретил Семена Шуйского, одного, без сына, и аппарировал нас в особняк Блэков.

Осмотр проходил в кабинете Бродяги. Шуйский голыми руками достал из своего саквояжа сверкающую, вычищенную диадему и торжественно положил ее на стол.

Медленно и осторожно я взял ее в руки и замер, рассматривая эту чудесную вещь. Она внушала странное, философское спокойствие и ее было приятно держать в руках.

У Блэков имелось немало старых книг, и я нашел в них информацию об артефактах Основателей. Диадема могла помочь, помогая сосредоточиваться на главном, отсекая ненужное и лишнее. Она обостряла восприятие, углубляла и расширяла память, и способствовала возвышенному образу мыслей.

Всё это мне еще надлежало проверить. Но главное, я совсем не чувствовал такого жуткого напора темной магии, которым она ранее буквально "воняла".

— Вот мои воспоминания о том, как я извлек и уничтожил крестраж, — Шуйский поставил на стол маленькую мензурку с полупрозрачным туманом внутри. — Вы ведь знали, что внутри именно крестраж?

— Да, сэр, — я кивнул.

— Хорошо, это упростит наш дальнейший диалог, — он откинулся на спинку кресла и задумчиво сложил пальцы домиком перед глазами. — Поймите меня правильно, я много с чем сталкиваюсь в своей работе и много что видел... Меня трудно напугать. Но вот свой дом и свою семью я не собираюсь подвергать лишней опасности. А тот, кто поместил крестраж в диадему, явно обладает немалой силой и скажем так, ощутимыми проблемами с разумом. Это не мое дело, кого вы уничтожаете, но я должен действовать осторожно. И поэтому, если мы продолжим наше сотрудничество, а что-то мне подсказывает, что так и будет, я бы хотел получить с вас гарантии, что тайна крестражей не уйдет за пределы этого дома.

— Я вас понимаю, — на мой взгляд, русский маг проявлял похвальную дальновидность. Ведь всегда есть вариант, что хозяин крестражей как-то узнает, кто уничтожает его любимые игрушки. Воландеморт убивал не раздумывая. И если он возродится, а потом как-то выяснит, что сделал Шуйский с диадемой, то его ответ будет совершенно прогнозируем.

В общем, мы договорились. Шуйский получил от меня новый крестраж — медальон Слизерина и быстро составил новый контракт, в котором, кроме предыдущих требований появилось и новое — мы с Блэком сохраняем тайну о том, кто именно очистил древние артефакты от крестражей.

Мне пришлось оставить Шуйского в гостиной под присмотром Кричера, а самому быстренько аппарировать в Хогсмид, добраться до Хогвартса, найти там крестного и дать ему контракт для подписи.

Потом я вернулся обратно. Все эти перемещения и поиск крестного в Школе заняли не так уж мало времени.

Русский маг задумался о своей безопасности. Он отверг мое предложение и самостоятельно отправился в Косую аллею, когда я открыл ему допуск из дома. Шуйский явно не хотел, чтобы его лишний раз видели в обществе Сириуса или меня. Думаю, это правильно и на руку всем нам.

Проводив гостя, я долго рассматривал диадему и наконец-то надел ее на голову. Тихий, упругий ветер словно метлой прошелся по моей голове, прогоняя прочь ненужные мысли и образы. Я сразу понял, что артефакт готов к работе. Мне необходимо лишь сформулировать проблему...

Наступил май. Последние месяцы напряжение все сильнее и сильнее захватывало наш пятый курс. Приближались экзамены, и не простые, ежегодные, а так называемые СОВ. Приближалось время, которое во многом определяло судьбы многих юных магов.

Большинство учеников выглядели раздраженными и не выспавшимися. Даже Гермиона, которая внешне казалась такой уверенной и умной, не смогла не поддаться общему градусу напряжения и пару раз психанула.

Вот тут и вылезли боком ее обязанности старосты, так как приходилось не только хорошо учиться, но и выполнять общественную нагрузку.

Особенно сложно пришлось Драко, который, кроме всего прочего, совмещал тренировки по квиддичу. А так как Роджер Дэвис доучивался последний год, то Драко начинал перенимать у него руководство командой.

Я, в силу возраста, относился ко всем этим нервотрепкам более уравновешенно, но нельзя сказать, что я был каменно-спокойным.

С первого июня наконец-то настало время экзаменов. Честно сказать, многие вздохнули с облегчением — уж лучше хоть как, но "отстреляться", чем ждать и готовиться.

Экзамены проходили в Большом Зале, где убрали все лишнее и расставили маленькие, на одного человека, столики и стулья. Каждому предмету был посвящен один день, а следующие сутки вроде как являлись выходным днем.

Зал оказался полностью занят — экзамены принимали сразу у всех, не разбивая на факультеты, и длинные ряды сидящих студентов тянулись от входа в зал до дальней стены. Меня особенно радовало, что уровень наших знаний проверяли не местные учителя, а представители министерства — так, на мой взгляд, проще понять свой истинный уровень.

Первым шел экзамен по астрономии, и он был полностью теоретический. Каждый подходил к столу, за которым расположились суровые экзаменаторы, вытаскивал билет и отходил на свое место готовиться.

Каждому досталось три вопроса. Я отвечал на следующие: чем отличается юлианский календарь от григорианского, когда были придуманы обе эти системы и на чем они основаны. Второй вопрос касался звезд — их градация, типы и основные этапы формирования и угасания. Третий вопрос — рассказать все, что я знаю про парсек.

Здесь целесообразно осветить один момент — считается, что маги очень далеки от современной науки. Это не совсем так. А если подумать, то окажется и совсем не так. Конечно, конкретных "тупарей" хватало, но многие маги, причем не только маглорожденные, но и чистокровные, неплохо разбирались в современном положении дел и даже науки. Это не касалось последних достижений прогресса, таких как компьютеры, интернет, ракеты, новинки вооружения или робототехники, но кое-что маги знали.

И это касалось астрономии — науки расположенной на стыке физики, математики и даже химии. Такие основополагающие понятия, как скорость света, расстояние до планет и звезд, закон притяжения известны магам. А если им известно это, то и до следующих, связанных с этими вопросами понятий и терминов не так уж и далеко.

Вторым предметом мы сдавали историю. Она была сильно урезанной, однобокой, но все же включала в себя значительно больше фактов и событий, чем все, что связано с Гоблинскими войнами. Местные маги в общих чертах изучали историю Британии, и конечно, они кое-что могли сказать и о Вильгельме Завоевателе и о Столетней войне.

Через день мы сдавали Травологию — также целиком теоретический предмет. Нам нужно было описать то или иное растение, особенности его сбора, хранения и применения. Мне досталась белладонна, ее внешний вид, способ сбора, полезные и вредоносные свойства.

Четвертым шла Защита от темных искусств. Сириус Блэк, как и каждый преподаватель, присутствовал на своем предмете в роли простого наблюдателя. По его виду становилось ясно, что крестный нервничает.

Это он зря — благодаря его харизме и интересной манере объяснять учебный материал предмет любили, и он шел, что называется, легко. Тем более, Блэк в хороших пропорциях сочетал практику и теорию. Многие вообще считали, что он лучший учитель по данному предмету за последние лет десять-двадцать.

По ЗоТИ было необходимо не только знать теорию, но и показать ряд практических заклинаний.

Трансфигурация, наряду с Чарами и Зельевареньем, традиционно считалась входящей в тройку самых сложных экзаменов по СОВ.

Из теории магам необходимо знать лишь Правило Гампа и еще парочку основополагающих принципов и поправок. Все остальное — чистая практика. Как я уже знал, действительно сложная трансфигурация нас ждет на седьмом курсе, когда мы будем сдавать ЖАБА. Там следовало не просто трансфигурировать вещь, но создать сложный обьект, с несколькими деталями. Например — навесной замок, который бы работал, или дверную петлю. Вот это уже действительно сложно, а всё что мы сдавали сейчас, — так, семечки.

Чары, вполне ожидаемо, вообще не доставили никаких проблем. Я, немного рисуясь, выбрал билет и сдал его на месте, не отходя к столику для подготовки.

А вот зельеварение вызвало некоторые трудности. Мы варили зелья, и происходило это в классе профессора Снейпа. Зелья не являлись сложными, их можно было приготовить за пару часов, но тут оценивали и качество, и аккуратность, и общее состояние финального продукта. Тут уж Малфой чувствовал себя как бог, а мне пришлось поднапрячься.

День нам дали отдохнуть. Начались экзамены по необязательным предметам, тем, что мы выбрали на третьем курсе.

Для магов очень сложной дисциплиной казалось Магловедение. Это целиком теоретический предмет, на котором необходимо продемонстрировать знания о мировоззрении простых людей, о том, как они живут, о чем говорят и как одеваются. Как оказалось, мне достался вопрос, которые многие считали одним из самых сложных — я должен был рассказать про основные государства Европы и описать их культурные и религиозные особенности.

Отвечая, я так разогнался, что преподаватель даже остановил меня, уяснив, что эту тему я могу "педалировать" очень и очень долго.

Малфой и Роджерс данный предмет не брали, а вот Грейнджер, Макконли и Лонгботтом его изучали. Сложнее всего пришлось Невиллу. Но тут у нас с ним сложился взаимовыгодный обмен — он натаскивал меня по Травологии, а я его по Магловеденью. Грейнджер почему-то нервничала перед этим экзаменам, и думала, что ей придется нелегко!

Руны и Нумерология были сложными, а местами так и вовсе тяжелыми предметами. Они шли друг за другом и всем нам, тем, кто их изучал и сдавал, пришлось нелегко.

Мой список экзаменов замыкал Уход за магическими животными. Уроки Хагрида я посещал эпизодически, но зато старался больше читать. Мне достался символичный вопрос — описать особенности сфинкса, места его обитания, и особенности взаимодействия с людьми и другими магическими тварями.

Я сразу осознал, что здесь мои знания не такие полные, как мне бы того хотелось. Уже в коридоре, закончив отвечать и покинув Большой зал, я окончательно понял, что на высшую оценку я не наработал. Поставили бы "Выше ожидаемого" и я буду доволен. Хотя, мне повезло, что в Колдовстворце я практически три месяца посещал Магозоологию. Там все мы имели прекрасную возможность сравнить, как преподает компетентный, опытный специалист и простой лесник по имени Хагрид. Хагрида в этой ситуации немного жаль, мужик явно оказался не на своем месте, но себя жаль еще больше. С грамотным преподавателем мы бы учились совсем иначе!

Вообще, оказалось, что я пошел на своеобразный рекорд, взяв на экзамены одиннадцать предметов и отказавшись лишь от одного — Прорицания. По нынешним временам сдача СОВ по одиннадцати дисциплинам приравнивалась к чему-то очень основательному и серьезному.

Гермиона Грейнджер решилась лишь на десять, а Драко Малфой так и вовсе на девять предметов.

Конечно, было приятно, но, несмотря на взрослое отношение к жизни, я, в конце концов, почувствовал нешуточную усталость.

Обычно результаты СОВ приносили совы в конверте примерно через месяц после экзамена. Так что от нас больше ничего не зависело.

Прошел последний ужин в этом учебном году. Как и обычно, директор Дамблдор поздравил нас всех с окончанием очередного учебного года и пожелал удачи в новой жизни выпускникам-семикурсникам.

Я слушал его задумчиво. Мне не нравилось, что этот год прошел так спокойно. Ни директор, ни даже Макгонагалл ни разу так и не вызвали меня на беседу и ничего не пытались объяснить, рассказать или направить. Это было странно и как-то неправильно — на мой взгляд.

Хотя, нет, один раз с Макгонагалл я все же беседовал. Дело касалось моего будущего, и Минерва, как заместитель директора, проводила беседу с каждым из пятикурсников, помогая определиться, что же каждый из нас хочет достичь после Хогвартса и где найти свое признание.

Для пятнадцатилетних и шестнадцатилетних ребят такие беседы очень полезны, а вот я просто "отбывал номер". Макгонагалл выпытывала у меня планы насчет будущего и мне почему-то казалось, что все это не просто так. Ей не понравилось, когда я сказал, что планирую сдавать экзамен на мастера боевой магии, а дальше этого пока не заглядывал. Поджав губы, она явно решила, что я явно что-то скрываю.

Ну, да скрываю... А с чего мне вообще с ней откровенничать? Откровенность распространяется лишь на тех, кто это заслужил, и заместитель директора явно не входила в число таких людей.

Самое забавное было в том, что я действительно не определился на счет будущего, после того, как сдам на мастера. Если сдам... Идей хватало, но во что-то окончательное они пока не сформировались.

Хотя, я, конечно, придираюсь и к Макгонагалл и к Дамблдору. И придираюсь от того, что мне это не нравится. Меня волновало, что внешне директор ничего не предпринимает, что он такой благодушный и даже счастливый. И я, и другой, запасной, герой — Невилл Лонгботтом медленно, но верно выходили из под его влияния. Время шло, мы становились сильнее и умнее, а Дамблдор усиленно делал вид, что все прекрасно. В тот вечер моя паранойя разыгралась не на шутку.

Да и Луна не прибавила мне настроения, когда наклонилась к уху и произнесла чуть слышно, щекоча губами:

— Следующий год не будет таким безоблачным.

Лу словно почувствовала мои мысли, но мне совсем не понравился смысл ее слов. Зато радовало, что она сказала это на ухо и еле слышно. Со стороны никто ничего не понял. Мало ли о чем там молодежь шепчется?

Не так давно мы поговорили с Лавгуд о ее даре и решили, что его лучше никоим образом не светить. Мы и раньше-то не особо распространялись на эту тему, но теперь вообще решили играть в конспирацию, и даже перед друзьями его не показывать. Здесь стоял вопрос о безопасности самой девушки, и меня радовало, что она никогда не была болтушкой, и что о будущем и своем виденье говорила очень редко...

Драко и Невилл, конечно, кое-что соображали, но в них я уверен. Гермиона, как мне кажется, относилась к способностям Лавгуд скептически. Она не могла их проверить на практике, а именно ей Луна ничего о будущем не говорила. Последний раз, насколько я помню, такое было в Выручай-комнате на третьем курсе.

Утром мы отправились в Хогсмид. Пахло свежескошенной травой и цветами. Вдоль дороги порхали бабочки и басовито гудели труженицы-пчелы. Где-то высоко в небе, предсказывая хорошую погоду, летали ласточки.

Поезд стоял на платформе, ожидая нас. Из трубы вырывался бело-серый дым.

Мы заняли отдельное купе и через несколько минут поезд тронулся. На нас неожиданно напала задумчивость. Некоторое время мы так и сидели — молча и немного меланхолично. Луна устроилась в самом уголке, я около нее, обняв левой рукой. Прямо напротив меня, практически в такой же позе, расположились Драко Малфой и Ханна Аббот.

Драко в очередной раз не смог нормально отметить свой день рождения. Он у него пятого июня — самое "жаркое" и неподходящее из-за экзаменов время. Надо не забыть, и на каникулах "раскрутить" Гоха на выход в нормальный ресторан.

Невилл Лонгботтом сидел один — отношения с Джулией Керенди у него закончились уже давно, а Шмелёвой здесь не наблюдалось. Про русскую травницу и их чувства я кое-что знал, так как помогал Невиллу писать и переводить письма. Это было зимой, сразу после каникул. Потом он серьезно занялся изучением русского, и даже взял у меня книги классиков — Чехова и Толстого, чтобы приобрести литературные знания в языке и немного разобраться в чужой культуре.

Невилл парень, может, не очень заметный и смелый по отношению к девушкам, но он умный и настоящий. Да и требования к возможным подругам у него соответствующие. С кем попало встречаться он не станет. Ему необходим лишь интересный, неординарный человек. Я невольно задумался — уж не здесь ли корни того, что в каноне у него так и не получилось с Джинни Уизли? Младшая рыжая, девушка, в общем-то, симпатичная и смелая, как практически все гриффиндорцы, но вот никакими талантами она похвастаться не может...

Рядом с Невиллом расположился Колин Криви, а напротив них Гермиона и Майкл Роджерс. По тому, как они преувеличенно ровно пытались нам всем показать, что у них ничего нет, нам всем было ясно, что там что-то намечается.

Я мысленно скрестил пальцы и пожелал Гермионе наконец-то найти свою любовь. Неординарный, немного задумчивый Майкл мог бы стать таким человеком. Теперь все дело за девушкой.

Седрика Диггори и Чжоу Чанг с нами нет — Седрик продолжал отмечать свой выпуск в другом вагоне. Он пригласил на пирушку и нас — но мы присоединимся к нему чуть позже.

Вообще, семикурсники, все, как один, выглядели бледными и болезненными. Вчера у них состоялся Выпускной Бал и понятное дело, что они его хорошо отметили...

— Народ, что мы сидим, как на поминках? — неожиданно произнес Малфой и оглядел всех нас по очереди. — Давайте веселиться. Колин, расскажи какую-нибудь историю.

Атмосфера молчания и задумчивости прошла. И все вдруг вспомнили, что мы молодые, здоровые, счастливые, и перед нами летние каникулы. И мы принялись веселиться.

========== Эпилог ==========

Июнь 1996 года, поместье Сетонов, Шотландия.

В небольшой комнате собралось три человека. Сама комната, с наполовину зашторенными окнами, обоями сдержанных тонов, роялем в углу, несколькими картинами, удобными креслами и столиком посередине, производила впечатление уютного и тихого места.

Абраксас Малфой — высокий, костистый старик с прямыми, платинового цвета волосами, обильно подернутыми сединой, сидел в одном из кресел и неторопливо потягивал из хрустального бокала бургундское вино. Он закинул ногу на ногу, и носок безукоризненного начищенного ботинка практически дотрагивался до тяжелого и низкого столика.

Напротив него находился Терренс Эйвери — среднего роста, обманчиво спокойный и добрый маг. По традиции, всех мужчин в роде Эйвери называли на "Т". Абраксас невольно усмехнулся, вспомнив, что имя Терренс значит "поворачивающий", "крутящий".

Вот и Терренс ловко всех обкрутил — он являлся школьным ровесником и другом Тома Реддла (если у того вообще были друзья), но сумел так провернуть дело, что остался без Метки. Он был вроде как сочувствующий идеям Пожирателей Смерти, считался надежным и проверенным, но в тоже время стоящим чуть в стороне. Очень продуманная и удобная позиция. Возможно, в школьные годы он умудрился оказать Тому какую-то важную услугу или сделал что-то подобное, за что впоследствии Лорд позволил ему формально остаться независимым...

Правда, по слухам, еще живой Воландеморт не до конца доверял его сыну — Тренту Эйвери, но за все необходимо платить. И даже за независимость. Это аксиома.

То, что получилось у самого Терренса, не вышло у его сына Трента, который во многом повторил судьбу Люциуса — сына самого Абраксаса, который также получил Метку.

Третий человек — Роджер Сетон — являлся хозяином данного особняка и их формальным лидером. Предпочитающий черные и серые цвета в одежде, он смотрелся сурово и независимо. Породистое лицо, изрезанное крупными складками морщин, производило впечатление властности и некой отрешенности.

Роджер расположился в третьем кресле и с удовольствием покуривал гаванскую сигару, изредка опуская ее кончик в бокал с коньяком.

Род Сетонов считался одним из самых старых и уважаемых в Шотландии. Все его представители проживали в Эдинбурге и его окрестностях, а учились, по многовековой традиции, в Дурмстранге. Это позволяло им занимать очень удобную и дальновидную позицию — быть в курсе всех британских "раскладов", при желании то дистанцируясь от них, то вмешиваясь, а если ситуация оказывалась критической, то эта семья просто покидала Британию, пережидая время в своем имении, расположенном где-то в северных Нидерландах. Так Сетонам удалось остаться в стороне от Воландеморта, его Пожирателей Смерти и всего, что было с этим связано. Конечно, кто-то из Сетонов не удержался и примкнул к его движению. Но там все было построено и спланировано очень грамотно. Когда Темный Лорд погиб и начались громкие судебные процессы над его последователями, имя Сетонов ни разу не появилось в газетах.

В этом году один из многочисленных внуков Роджера по непонятной причине поступал учиться не в Дурмстранг, а в Хогвартс. Похоже, это явилось одним из поводов, заставивших старого мага начать действовать более активно.

Несколько лет потребовалось Абраксасу, чтобы найти новых союзников и, тщательно прощупывая, убедиться в их лояльности и адекватности. Это было непросто, и ему пришлось проявить немало красноречия, осторожности, упорства и смелости. Они затеяли очень опасную игру...

Роджер выпустил колечко дыма, проследил его полет, повернулся к Малфою и спокойно, словно и не было никакого перерыва в беседе, спросил:

— Итак, что скажешь?

— Скажу то, что я чудом выжил, — Абраксас невольно дернул плечом, когда вспомнил, что драконья оспа практически отправила его в могилу. Помог выжить, как это ни странно, Гарри Поттер. Еще на новый год внук передал ему совет Поттера — быть настороже и опасаться драконьей оспы. И слава Мерлину, у него хватило ума прислушаться к этим словам. Поттер успел показать себя, скажем так, необычным юношей, который не любит разбрасываться словами.

Вот и лорд Малфой незамедлительно принял несколько профилактических зелий и огородил себя как мог.

Почти четыре месяца прошли спокойно, и возможная угроза стала отходить на задний план. Тут-то он и заболел. Это произошло неожиданно. Болезнь, особенно страшная в его возрасте, уложила его в кровать практически на три недели. И если бы не совет Поттера и те шаги, что он успел сделать, ему бы ничего не помогло — ни богатство Малфоев и возможность купить лучшее лекарство, ни зелья, сваренные профессором Снейпом, ни что иное. А потом, оклемавшись, Малфои стали задавать вопросы.

— Расскажи нам, Абраксас, — негромко попросил Терренс. — Как тебе удалось выжить?

— Пришлось попотеть, — он усмехнулся краешком губы. Говорить о Поттере и его роли не следовало. Такие козыри не принято открывать просто так. Тем более, Абраксас считал, что парень может стать очень и очень выгодным союзником для Драко, а так же помочь исполнить их пророчество. Нет, таких людей светить не стоит ни в коем случае. Наоборот, их следует оберегать, прятать и отводить возможную угрозу. — Нам с сыном не понадобилось много времени, чтобы определить, что заразиться я мог лишь в Лавке Древностей, в Лютном переулке.

— Многие знают, что ты любишь посещать то место, — заметил Эйвери.

— Так и есть. Похоже, на это и был расчет, — Малфой поправил галстук. — Хозяин магазина не стал бы подобным заниматься, но сразу за мной туда вошла одна ведьма. Мы ее нашли и допросили.

— Вот так нас всех и ловят — на наших привычках, — негромко заметил Сетон. — Как ее имя и что удалось узнать?

— Ведьму зовут Лора Богелтон, она училась в Хогвартсе на Пуффендуе. Обычная серая мышка, о которой до этого момента мало кто помнил и знал. Мы применили к ней легилименцию, и нам удалось узнать, что она нанесла вирус драконьей оспы на кончик перчатки и смогла незаметно провести им по моему костюму. До вечера я находился в этой одежде, и болезни хватило времени, чтобы набрать силу.

— Ловко, — совершенно бесстрастно заметил Роджер. — Кто ее хозяин?

— Вы не поверите, но задание она получила от Грюма Грозного Глаза. Он же дал склянку с драконьей оспой.

— Я давно говорил, что Грюма пора отправлять на три фута под землю, — заметил Эйвери. В его голосе отчетливо слышалось возмущение. — Затянули мы с этим делом, ох, затянули!

— Как мы знаем, Грюм верный пес Дамблдора. Он, конечно, мог и в одиночку решиться на подобное, но более вероятно, что он выполнял указание своего патрона, — предположил Роджер и сильно затянулся.

— Я думаю схожим образом, — Абраксас сжал губы в узкую полоску и кивнул. — К Богелтон мы применили Обливейт. Стерли память и отпустили — незачем ей помнить такие вещи. А вот Грюма трогать пока не решились. Это и опасно и скажем так, преждевременно.

— Ты все правильно сделал, — кивнул Роджер, судя по всему одобривший подобный ход. Грюм это не мальчик, а серьезный и не совсем адекватный противник. Обращаться с ним следовало осторожно. И уж коли и наносить удар, то один, и такой, который гарантированно отправит его на тот свет. — Но каков Грюм, каков Дамблдор! Сукины дети!

— Надо отвечать ударом на удар, — твердо ответил Малфой.

— Да, пожалуй, теперь нам не подобает оставаться в стороне, — согласился хозяин дома.

— Убить Дамблдора мы физически не сможем, — возразил Эйвери. — В Хогвартсе, который защищает своего директора, мы вообще бессильны. В открытую нам его не одолеть — он силен, а подловить его весьма затруднительно.

— Тогда будем действовать, как и обычно — бюрократическими методами, — предложил Сетон. — Сейчас Фадж занимает более лояльную к нам позицию, а авторитет самого Дамблдора немного покосился. Надо этим воспользоваться — для начала, а там будет видно.

— Что будем делать? — спросил Эйвери.

— Коли ты, Роджерс предлагаешь на данном этапе законные средства, то по Дамблдору надо бить с нескольких сторон. Подкинем Фаджу идею — пусть он пошлет в Хогвартс своего человека и тот начнет рыть под директора, делая акцент на падении качества образования и общей непригодности отдельных преподавателей, — после некоторого раздумия предложил Абраксас.

— Тут я сразу вижу две явные цели — лесник Хагрид и алкоголичка Трелони, — усмехнулся Эйвери.

— Дамблдор любит изображать бескорыстность и играть в доброго дедушку, помогающего другим. Только делает он это не за свой счет, а за счет Хогвартса и наших детей. В конечном счете именно они не получат те знания, что могли бы получить, — кивнул Малфой.

— Что ж, Дамблдор сам себя подставляет, и теперь мы поднимем все эти факты. Только проверяющий не должен знать, что за Фаджем стоим именно мы, — негромко заметил Эйвери.

— Да, это разумно, — кивнул Сетон.

— У Фаджа хватает глуповатых, но послушных исполнителей, вот пусть такой человек и устроит Дамблдору веселый год. Хорошо будет, если через Попечительский Совет удастся устроить его на должность преподавателя ЗоТИ. Пусть он учит детей, а заодно тщательно выискивает всякие недочеты, ошибки и погрешности директора.

— А мы пока активизируемся и по другим направлениям, — задумчиво добавил Роджер. — Надо постараться сковырнуть Дамблдора с поста главы Визенгамота, а также подключить наших заграничных союзников и попробовать убрать его с председателя международной конфедерации магов.

— А не слишком это энергично? — спросил осторожный Эйвери. — Дамблдор быстро поймет, откуда ветер дует.

— А убивать с помощью драконьей оспы — это нормально? — негромко спросил Абраксас. — Если он позволяет себе подобные номера, то мы на его фоне пока что выглядим как невинные агнцы.

— С такими аргументами можно согласиться, — кивнул Эйвери. — Вот только я сомневаюсь, что у нас все будет так гладко.

— Конечно, не будет, — громко фыркнул Роджер. — Мы просто начнем. А потом посмотрим.

Маги замолчали, погрузившись в свои мысли и обдумывая ситуацию.

Безупречно вышколенный домовой появился, поставил на столик вазочку с печеньем и шоколадом, поклонился и исчез. Три человека не обратили на него никакого внимания.

Малфой налил себе вина. Сетон закурил новую сигару, а Эйвери молча смотрел в окно.

— Если с Дамблдором закончили, то предлагаю перейти к Тому Реддлу, — в очередной раз предложил Сетон. В своей компании они предпочитали называть Темного Лорда именно так. — Итак, давайте повторим — нам же ведь выгодно, что бы он никогда больше не возродился? Именно так, а не иначе?

— Так и есть, — согласился Эйвери.

— Живой он нам не нужен, — кивнул Абраксас. — Слишком много будет с ним мороки. Он начнет убивать, и наши дети и внуки окажутся под ударом. Куда лучше использовать его имя как страшилку. Тем более, возродившись, он первым делом потребует с нас денег и снова втянет в свои безумства. Нет, живой он нам не нужен!

— Отлично. Тогда давайте еще раз подытожим, что нам известно. Терренс? — Роджерс поправил на мизинце левой руки фамильную печатку.

— Известно нам не так уж и много, но некоторые выводы сделать можно, — Эйвери собрался с мыслями и продолжил. — Как вы знаете, у моего сына есть Метка, и я провел немало времени, разбираясь в механизме ее действия.

"Провел немало времени", — Малфой невольно усмехнулся. Эйвери оказался не только хитрым магом, которому удалось избежать формального влияния Тома Реддла, но и тем, кто буквально загорелся идеей исследовать не только Метки, но и найти, и понять механизм действия тех приемов и средств, благодаря которым Воландеморт стал бессмертным.

Абраксас мысленно перенесся в то время, когда Том Реддл начал набирать силу. Многим тогда казались привлекательными его идеи — сделать мир чище и лучше, усилить магические способности, прижать грязнокровок и людей с самого дна общества, что начали набирать силу и все чаще заявляли о себе. Конечно, им хотелось и власти, и денег, и могущества. На каком-то этапе идеи Тома нашли их полное одобрение и большинство старых семей приняло решение его поддержать. Вот только взрослые маги не торопились с выводами и не собирались безоговорочно доверять Темному Лорду. Как показало время, это было очень дальновидно и правильно. А вот их детям не хватило ума и ловкости остаться в стороне. Они приняли Метки. А потом Том Реддл слетел с катушек и замарал не только собственное имя, но и тех, кто его поддерживал. Это было очень грубо, неуклюже и недальновидно. Да и многочисленные смерти, а он предпочитал не уговаривать и убеждать, а именно убивать, смотрелись откровенно пугающе.

Так родилось понимание того, что с Томом им больше не по пути. Он стал параноиком и маньяком, а от подобной публики желательно держаться подальше. И так родилось их небольшое общество.

Да, давным-давно они ошиблись и недооценили полный потенциал потомка Слизерина. Такие просчеты больно били по честолюбию.

— Полтора года назад Метка сына практически обрела полную силу. Я считаю, что Том Реддл был готов воскреснуть из мертвых. А потом ее активность резко затихла, — поделился Эйвери своими предположениями.

— У него что-то не срослось? — спросил Роджер.

— Мы не знаем, что он планировал и как все хотел провернуть, но что-то явно пошло не так. Метка значительно снизила свое энергетическое излучение. Но на этом дело не остановилось. Уже в этом году я сумел зафиксировать три идущих друг за другом изменения — мартовское, апрельское и июньское. Каждое из них незначительно, но снижало общий потенциал Метки. Сейчас она практически "заснула". Такой минимальной активности я ранее никогда не видел...

— Это связано с крестражами? — напряженно спросил Абраксас.

— Три удара один за другим — это явно не совпадение. Да, я думаю, что кто-то уничтожает крестражи.

Крестражи... Пугающее слово, что и говорить. Именно когда они узнали, что Том сделал первый крестраж, тогда они и решили, что теперь их пути расходятся. Формально все они продолжали сохранять видимость лояльности и верности, но именно в тот момент они начали придумывать, как можно избавиться от Тома Реддла и его влияния.

Это было непросто, очень непросто, ведь Темный Лорд отличался не только магической силой, но и маниакальной подозрительностью и любовью к Круциатус. Любое лишнее движение, слово или вопрос он мог воспринять как угрозу и измену. Приходилось действовать очень осторожно и неторопливо...

— И все же шанс на возрождение всё еще есть? — задал очередной вопрос Малфой.

— Да, — кивнул Эйвери. — Я могу с большой долей вероятности предположить, что Метки живы, пока у их хозяина есть шанс на возрождение. Как только этот шанс пропадет, то и Метки исчезнут. По этому знаку мы все и поймем.

— Мы не знаем, сколько всего крестражей наделал этот глупец. Но их явно больше трех... Сколько же их осталось, Эйвери? — поинтересовался Септон.

— Думаю, что как минимум один, а то и два все еще активны.

— Пусть будет два. Давайте остановимся на этом числе. Предполагая так, мы не ошибемся в расчетах в самый неподходящий момент, — подытожил Роджер.

— Чертов идиот! — Абраксас покачал головой. Сама идея создания даже одного крестража казалась невероятно опасной и рискованной. Но создать несколько — это уже свидетельствовало о крайней форме неадекватности, переходящей в умопомрачение.

Крестражи не были чем-то по-настоящему редким и запретным. В старых родах хватало информации и о самих крестражах и о тех, кто с их помощью старался обмануть смерть. Таких людей было не много, но они встречались. Вот и Том Реддл не стал первым в их числе, и не окажется последним. Сам Абраксас предполагал, что и Дамблдор создал как минимум один крестраж. Да еще и собственный феникс директора настраивал на некоторые интересные мысли.

— Давайте подумаем, как Том будет действовать, если захочет возродиться, — предложил Роджер.

— Один он с этим не справится, — твердо ответил Эйвери. — Здесь нужна помощь верного человека. Тому, кому он может доверять или над кем он имеет власть.

— Значит, ни к Малфоям, ни к Эйвери, Ноттам, Гойлам, Креббам или кому-то еще из старых семейств он не обратится? — Септон отложил сигару в сторону и сделал неторопливый глоток коньяка.

— Исключено! Том Реддл не дурак, и понимает, чем грозит ему такая помощь — его могут банально использовать, и если и возродить, то целиком или частично подчинить такому роду. На такой риск он не пойдет.

— Согласен. Я бы предположил на такую роль Барти Крауча-младшего или Беллатриссу Лейстрейндж, хотя они оба достаточно заметны, но невероятно верны ему. Об их преданности ходят легенды.

— В Азкабане они ему не помогут! — усмехнулся Абраксас.

— Верно. А значит, нам надо просто пройтись по тем, кто на свободе и выбрать тех, кому Том Реддл может довериться. Вернее, вынужден будет это сделать, — предположил Септон.

— Получается, ему нужен верный, но не слишком заметный человек, — добавил Малфой.

Маги снова замолчали. Каждый из них перебирал знакомые имена и прикидывал варианты.

— Я бы предположил, что Реддл может воспользоваться помощью Джорджа Селвина, — первым сказал Малфой.

— Да, мне тоже пришло на ум именно это имя, — поддержал его Эйвери.

— Селвин? — заинтересовался Сетон. — Не Корбан Яксли, Торфин Роули или Пиритс?

— Яксли однозначно нет, — Малфой усмехнулся. — Это очень властный род, Том к ним не сунется. Торфин Роули слишком импульсивен и молод — это не вариант. А вот щёголь Пиритс вполне подходит.

— Кто еще на свободе из Пожирателей? Давайте думать, -подстегнул их хозяин дома.

— Уолден Макнейр, выполняющий работу министерского палача, — почти сразу отозвался Эйвери.

— Нет, он не подходит, слишком уж приметный и его легко заподозрить, — возразил Абраксас.

— Кстати, ему могут помочь оборотни. Этот, как его, отмороженный на всю голову Фенрир Сивый, он подходит?

— Сивый верный оттого, что ему больше не к кому обратиться, но он тупой как пробка. Он не сможет помочь непосредственно в обряде воскрешения, но зато вполне способен исполнить роль телохранителя на первых порах. Нет, Том к нему не сунется, только не в числе первых, — озвучил свои мысли Эйвери. Ему можно было верить, все же он лучше остальных знал школьного товарища и временами умел очень четко предугадывать его действия, даже не совсем адекватные.

— Гибон? — озвучил новое имя Сетон.

— Это трусливый шакал, а не Гибон. Страх может толкнуть его на странные поступки. Но он может подойти Реддлу. Определенно, может, — кивнул Эйвери.

— Проблема в том, что мы физически не можем определить полный круг всех возможных кандидатов, — заметил Абраксас. — И если даже если мы и определимся, то у нас не получится устранить всех.

— Всех и не надо — на данном этапе, — спокойно ответил Эйвери. — если мы выбьем самых подходящих, то существенно уменьшим шансы Тома на возрождение.

— Я вот что подумал, — протянул Абраксас. — А зачем нам вообще кого-то убивать, если Метки практически уснули и шанс возрождения Тома стремится к нулю? Это не рационально, да и риск лишний.

— Наоборот, сейчас самое удобное время и нас сложно заподозрить. К тому же в любом случае мы работаем на будущее. И знаете что? — Роджер оглядел собравшихся. — У меня имеется пара идей, как можно обвинить в произошедшем Дамблдора и его Орден Феникса... Мы можем создать что-то, похожее на видимость войны и сведения старых счетов.

— Да, тут все можно сделать красиво, — улыбнулся Террент.

— Ну что ж, вот уже у нас и есть три имени — Джордж Селвин, Нарсиус Пиритс и Гибон, настоящее имя которого Билл Уорвик. Давайте начнем с них и посмотрим, что получится. Пора им отправиться к праотцам, Нас тут трое, а это значит, что на каждого приходится по одному. Итак, кто кого выбирает? — спокойно и бесстрастно, словно речь шла о самых простых и банальных вещах, предложил Роджер Сетон.

— Я займусь Селвином, — проворчал Абраксас. — Мы не связаны с этим родом магическими клятвами и обязательствами, а значит и отката не будет. Да и должок за ним висит...

— Забираю Гибона, — усмехнулся Эйвери. — Этот вонючий и тупой шакал мне никогда не нравился. И кстати, Абраксас, не впутывай в это дело сына — если Том возродится, то по меткам он сможет определить тех, кто убивает его "друзей".

— Это понятно, но за совет я благодарен.

— Значит, вы оставили мне щеголя-Пиритса? — Роджер оглядел их всех и глубоко вздохнул. — Что ж, меня это устраивает. Так, подведем итоги. Ты Абраксас, беседуешь с министром Фаджем и вкладываешь ему в голову идею о проверке Хогвартса. Ты, Эйвери, начинаешь прощупывать почву в Визенгамоте, а я беру на себя международную конфедерацию магии. Итак, мы договорились?

— Договорились, — практически одновременно произнесли два других мага.

— Одновременно с этим мы устраняем трех человек. Имена названы и у нас хорошие шансы на успех. Если что-то пойдет не так или возникнут трудности, встретимся снова. Мы же готовы?

Два мага молча кивнули, и Роджер Сетон позволил себе намек на скупую улыбку.

— Тогда за дело, джентльмены!