Туман.Похититель душ(общий файл) 2 часть

ЧАСТЬ 2.

Рекурсия.

...туман, и я так долго в нём.

* * *

— Зрачки реагируют, он открыл глаза.

— Не может быть, он же по всем показателям в отрубе.

— Сам посмотри.

Чья-то грубая рука вертит мою голову, светит в глаза. Я недовольно жмурюсь, ну или думаю, что жмурюсь.

Другой Голос:

— Вкатите ему что-нибудь, чтобы со стола не убежал, я его еще не дошил.

Голоса отдаляются, пропадают, и я снова вижу белый туман...

Глава 1.

1

Из уголка рта стекает слюна. Я ничего не понял, голова работает ясно, вот только что я горел на костре, потом просыпался на операционном столе и меня снова чем-то глушанули. Если в первый раз было страшно и стрёмно, то сейчас особой паники я не испытывал, единственное неудобство из-за слюны. И только я собирался незаметно втянуть её, как сзади высунулась рука в перчатке и ловко вытерла мне платком всю морду. Наверно именно поэтому мне удалось сохранить идиотское выражение лица. Аккуратно опустив глаза в тарелку, я увидел истерзанную, изувеченную еду, раскиданную по тарелке и вокруг, потом около носа появилась ложка, потом странное пощелкивание, на которое я поднял глаза, зафиксированная нижняя челюсть осталась на месте, рот открылся и мне в рот впихнули съедобное. Тщательно пережевывая пищу, я украдкой оглядывался, пытаясь понять что же со мной происходит. Зрение работало избирательно, цветовыми пятнами, то расплываясь, то собираясь в ясную картинку. Слух тоже шалил, то наваливалась полная глухота, то скрип ножа по тарелке вызывал сильнейшую мигрень.

Постепенно всё стабилизировалось, мяуканье голодной кошки и пенопласт по стеклу неожиданно трансформировались в приятную мелодию скрипки и виолончели; грохот камнедробилки за углом, прерываемый уханьем сваезабивательной машины — в негромкий разговор соседей по столу; цветные пятна в лица людей. Возникшая мигрень не проходила, да ещё навалились запахи. Воняло луком, жареными тараканами, советскими духами, даже пожалуй не именно духами, а их концентратом, потом, пердежом, чем то ещё. Видимо это отразилось на моём поведении, поскольку на меня кто-то уставился и спросил кого-то за моей спиной:

— Миклош? С Его Высочеством всё в порядке?

И этот кто-то ответил:

— Да разумеется, сир. Он немного нервничает, но в целом ведёт себя прилично.

— Тем не менее я считаю, что Его Высочеству пора вернуться к занятиям...

Меня хватают под руки и, внешне вежливо, фиксируют так, что идти я могу только туда, куда меня направляют, попутно снимая обеденную сбрую.

Я не знаю как это выглядит со стороны, хочется надеяться что прилично, хотя наверняка — глупо. Мелькают красивые комнаты, гобелены, скользкий паркет, нарядные дамы, пробегающие по мне глазами, как по мебели и послушно склоняющиеся в чём то напоминающем книксен. Меня проводят до высоких резных дверей, которые охраняют двое невозмутимых военных, напоминающих собой статуи. Они дружно стукают о пол алебардами, и тут же меня буквально вносят в широко открытые двери, где меня ждёт с приторной улыбкой человечек. Да именно это слово подходит к нему — человечек, несмотря на нормальный рост, внешность и всё остальное. Есть люди, которым так и хочется крикнуть: "Человек!" и прищёлкнуть пальцами. Так вот, он именно из таких. Он послушно склоняется в поклоне:

— Его Высочество изволили прибыть!

После чего открывается дверь в соседнее помещение и меня заносят в следующую комнату. Тут меня внезапно оставляют в покое. Лакеи кланяются и покидают территорию, а последним уходит человечек, угодливо говорящий:

— Если будет угодно Его Высочеству, то я всегда рядом.

Меня оставляют одного, красные стены, обитые толстым слоем ткани, вернее гобеленом (если я правильно представляю себе гобелен), тяжелые ковры, застилающие всё свободное пространство — такое ощущение, что я нахожусь в дурке, а не в королевском дворце. Хотя нет, внимательно оглядевшись, я решаю, что всё таки в королевском дворце... превращённом в дурку...

Сохраняя на лице идиотское выражение лица, впрочем в данный момент это не представляет для меня никакой сложности, я обшариваю комнату. Кучи подушек, ковры, обитые стены, как я уже говорил. В общем похоже мне опять повезло. Пробежавшись по комнате, я валюсь на спину и устраиваюсь поудобнее, закидываю руки за голову и начинаю рассуждать.

* * *

Сначала факты так, как я их себе представляю. Первое, и немаловажное, я не подох на операционном столе, если конечно это был не глюк. Второе: ситуация, тем не менее, достаточно серьёзная, поскольку это не первая операция и не первый общий наркоз, который я переношу. О чём говорить, если я даже все зубы умудрился вылечить под общим наркозом. Вспомнив это, я не музыкально хихикнул. Дело в том, что под наркозом мне всё рассверлили, заложили мышьяк и отправили домой. Когда я с трудом улыбнулся, открывшей мне жене, то она чуть в обморок не свалилась и потащила меня к зеркалу. Всю красоту своей улыбки, я смог оценить только на следующее утро, улыбаясь себе в зеркало дырявыми зубами. Ладно, не об этом разговор. Таких ярких глюков у меня никогда не было (по крайней мере от наркоза), и считать обратное большое заблуждение, но это только если я тот, за кого себя принимаю. А кто я, по большому счёту? Если следовать очерёдности, то я был (и есть, надеюсь) человеком 20 века, пардон — 21века, валяющемся сейчас на операционном столе. В первую очередь я попал в тело нищего побирушки, чья память была стёрта вследствие удара тяжёлым заклинанием, а я зубами и когтями выцарапывал себе право на жизнь в том аду, которое по недоразумению назвали жизнью. Насколько я помню, я себе это право добыл, к тому же на моём обеспечении была девочка, которую я считал своей дочкой. Но меня потом сожгли? Интересно, это глюки или нет? Потом я просыпался на столе и снова заснул, после чего и очутился в этом теле малолетнего олигофрена. Так, а малолетнего ли? Я неуверенно поднёс пальцы к щеке, чтобы проверить щетину, потом в паху, на предмет волос. Вроде бы не салабон — это радует. А то бы родители по пырому выбрали чемпиона из следующего помёта, а отбраковку утопили. Быть отбраковкой очень не хотелось, я аж поёжился. Отсюда вывод — надо срочно выздоравливать и становиться принцем паинькой, радость родителей, надежду народа или как там это бывает. А теперь, внимание, вопрос! Всё таки кто я?

Значит прикинем и решим — поскольку я сумасшедший нельзя не исключать того, что всё что я себе напредставлял — плод моего больно воображения. То есть я есть, тот кто есть, то есть принц — звучит конечно дебильно, но правильно. А всё остальное — это мои личные глюки, тут я снова немного поулыбался. Горел я, лежал на столе под ножом или был принцем-идиотом, не важно. Важно было определиться, чего я хочу. И почему мне так не везёт...

Так, основной вопрос: что такое не везёт и как с ним бороться. Действительно, прикидывая со стороны, то как то не по фэнзюшному получается со мной всё: если принять за истину, что я попаданец, а не местный идиот, видящий глюки и пускающий пузыри. Почитать книги, так там выходит всё здорово, попаданец либо переселяется в какое-то жутко могущественное существо, либо переносится сам, в натуральную величину, но с доработанными возможностями, вроде того же мощного мускулистого тела, магических прибамбасов, группы сподвижников, рвущихся мне всё объяснить и научить выживанию в этом суровом мире, полном летающих драконов, Чёрных Властелинов, украденных принцесс и тому подобной чепухи. Мне, всего этого, не досталось — значит я не попаданец, а простой сумасшедший принц. Поскольку осознаю это, то надежда на выздоровление есть. С другой стороны, стоит призадуматься, как прошлое накатывает очень близко и начинает давить на мозги. Да и моя теория в этом случае за то что я не совсем местный. По мне, так перенос материальных тел из одного мира в другой, сравним с эффектом зажигания звёзд, то есть если звёзды зажигают, то это кому-нибудь нужно, однако переносить тело нет никакого смысла (скажите, вам тоже кажется немного странным, что сумасшедший говорит о смысле?). По логике вещей, осуществить перенос нематериальной субстанции, так называемой души, гораздо легче. Этот вариант, кстати, более менее объясняет происшедшее со мной и то убожество, в которое я постоянно попадаю. Почему? Объясняю:

Я считаю, что в здоровое тело психически здорового человека вселиться невозможно, точно так же как невозможно вселиться в эльфа, гнома и так далее, как это любят демонстрировать писатели попаданческих романов. Дело в том, что все эти расы настолько "нечеловеческие", что человеческому сознанию там будет неуютно и его легко будет побороть и поглотить. Это очень большая ошибка считать себя венцом творения и не брать в расчёт другие, нечеловеческие, расы. Дома и стены помогают, поэтому первый хозяин тела, всегда находиться в выигрышном положении по сравнению с пришельцем. Это же относится и к психически здоровому человеку, бороться с таким себе дороже выйдет и неизвестно кто победит. Скажете чушь? А вот попробуйте рассмотреть все более менее известные случаи экзорцизма с этой точки зрения. И что если бесы, это такие же разумные существа, перенесённые из других, пусть параллельных миров, не сумевшие справиться с хозяевами своих носителей. Если рассматривать с этой точки зрения, то все мои проблемы с носителями очень логичны и оправданы. Первый воришка, в которого я попал, ещё мог доставить забот, хотя я явно был сильнее его, но и тут мне повезло, будто чёрт наворожил — я вместе с ним попадаю под удар заклинанием, которое начисто стирает его и освобождает мне квартирку. Здесь же вообще идеальный вариант, я даже не чувствую хозяина. А он есть и иногда мешается, как вот сейчас, когда я обнаружил что тяну по недосмотру здоровенную козявку из носа в рот. Так. Поборемся за правообладание рукой и головой. Ну и что, что у него лицензионная версия, зато наши пираты... самые пиратистые... в мире... Уф! Победил разум! Мой разумеется, кстати взмок так, что хоть выжимай. Я понюхал себя и скривился, что предыдущий бомж, в первые дни после переноса, что сейчас, Его Высочество, что помойная куча... хотя в сторону помойной кучи предпочтение больше (Хотя почему это Его Высочество?! Это теперь Моё Высочество!). Помыться бы! Я не чистюля, но это уже слишком. Ладно, поступающие вопросы будем решать в рабочем порядке.

Я вслушался в себя, пытаясь уловить присутствие кого-то чужого, но никого не оказалось — квартира вновь была пуста. Это меня приободрило, начинать новую жизнь с того, что не сможешь владеть рукой или ногой — не очень хотелось. К тому же я явно пошёл на повышение, по помойкам (несмотря на запах) больше не шарюсь, статус достаточно высок, можно насрать и жить дальше, а если ещё и убедить, что я вылечился, то вообще в шоколаде буду. Причём не хухры-мухры, Его высочество это не бомж с помойки! Ну, это я уже повтояюсь.

Я потянулся и мечтательно улыбнулся, хотя улыбочка быстро пропала. Несмотря на относительное благополучие, непонятки вылезали с завидным постоянством. Первое и самое главное, как мне притвориться выздоровевшим принцем? Если в предыдущем воплощении мой персонаж был никому не интересен, то сейчас принца отслеживают с детства и объяснить мою неожиданную разумность будет ой как не просто. Конечно, поначалу родители обрадуются, но потом вольно-невольно возникнет вопрос, почему принц не ведет себя как только что родившийся ребёнок, а представляет из себя вполне сложившуюся личность. А тут уже и до изгнания дьявола недалеко, а я вовсе не уверен, что при изгнании, уйдёт он, а не я. Тем более, если это не подействует, то вопросы не исчезнут. Вряд ли мне грозит сожжение, но тихая и безболезненная смерть вполне вероятна, равно как и пожизненное заключение в комфортабельных подвала местного гестапо, на положении железной маски. Возможно там я тоже сойду с ума, и меня вновь можно будет показывать на публике. Меня передёрнуло — не хочу! Надо будет хорошенько подумать, но подумать мне не дали.

* * *

Дверь мягко открылась, и я уселся по-турецки, ожидая гостей. Вот опять проблема, как я веду себя в таких ситуациях? Буйный ли я? Как сменяются активная фаза и периоды покоя? И что, чёрт возьми, мне делать сейчас?

В это время зашёл король-отец и с ним какой то интеллигентный хрен в расшитой хламиде, с гайкам на пальцах — явно маг. Про забежавших чуть раньше лакеев — санитаров, я не упоминаю, они, как антураж моей нынешней жизни, моментально рассосались по сторонам, контролируя меня на всякий случай. Это не радует, получается, что прецеденты бывали. Да-с, бывали, если только мой местный родитель не профессиональный параноик со стажем. Хотя... при такой жизни...

Маг с отцом обошли меня кругом, как диковинного зверя в клетке. Поначалу я старался вести себя в рамках, но потом решил: Плевать! Я же сумасшедший! Должен в конце концов соответствовать своему имиджу. Была мысль даже порычать, но поспешно отбросил её, как не своевременную — чёрт его знает, как они поступают с буйными особами королевской крови. Мне кажется ничуть не лучше, чем с особами крови не королевской — рисковать не будем. И ещё — я не трус, я просто осторожен.

Так вот, они наблюдали за мной, а я за ними. Хотя неправда, я наблюдал за магом, маг за мной, а отец с тревогой следил за разворачивающимся действом. Пока всё шло неплохо. Наконец протестировав меня, то есть помахав надо мной руками. С зажатыми в них разнообразными предметами и состроив одухотворённую морду лица, маг затеял с моим папА тихий разговор, постепенно набиравший обороты, ну и громкость.

Наконец король, звать его папА, мне не с руки, может быть потому что своего папу я отлично знаю и король и рядом не ходит, начал говорить достаточно громко, но всё ещё сдерживая себя, так что это походило на разговор:

— Я не прошу многого, но хотя бы вести себя прилично за столом, махать рукой и улыбаться он будет? — вываливает на собеседника немолодой человек в простом коричневом камзоле расшитом узорами того же цвета, просто немного потемнее.

— Я постараюсь, сир, — смиренно отвечает мужчина, явно одетый богаче своего короля.

Видимо его величество не в первый раз слышит подобное, поскольку неожиданно срывается в крик:

— Вы! Вы все говорите мне: постараемся сир, — с сарказмом вопит он в лицо немного опешившему от подобного демарша магу, — в реальности мой старший сын, первенец, крон-прннц, не владеет ни ложкой ни вилкой, не может поддержать беседу, да что там беседу, он и говорить то не может. Мы ожидаем улучшений, — говорите вы, и находите их в каких то незначительных подергиваниях рук, ног и подобной чепухи, но это существо остаётся таким же идиотом как и раньше!

— Ну спасибо, папочка, — думаю я.

Король ещё какое-то время орёт подобную чушь в лицо уже пришедшему в себя и внешне невозмутимому магу. Наконец, немного успокоившись, он отворачивается и какое то время изучает стену: расшитый гобелен, за которым прячется ватная набивка, застывшего лакея, старательно изображающего из себя предмет обстановки. Решившись, он поворачивается лицом к магу, одновременно делая повелительный жест рукой, чтобы все удалились. Честное слово, порода чувствуется в каждом движении, я сам чуть не вышел вместе со всеми. Спасло то, что руки ноги меня слушались не полностью, а вернее слушались не только меня. Поэтому моё неловкое шевеление выглядело как судорожные подёргивания недодавленого жука. Такой позыв убежать и спрятаться, что я с трудом держу себя в руках. Получается, что прежний хозяин до ужаса боится папочку, а тот его наверняка поколачивает. Заметив это король снова поморщился и дождавшись пока последний лакей не покинет помещение продолжил:

— Разумеется, я понимаю, что вся эта дурная кровь идет по линии Клариссы. Это в её родне такое случается периодически, в нашей половине это впервые. Проклятое семя, — он плюет в мою сторону, — если бы я не был тогда так молод...

Ну ладно, все проблемы отцов и детей — от непонимания. Поэтому поможем этому козлу меня вылечить и как в старом фильме: Мы рады Вам, Вы благодарны нам. А пока посмотрим, что мой родитель ещё наговорит в состоянии аффекта. А наговорил он много, причём судя по расширяющимся глазам мага, многое он предпочёл бы не знать, чтобы не огрести "многие печали". Мне тоже было интересно.

Кстати, я не один сын. У меня есть родной брат и неродной брат. И если бы была возможность, то его величество без всякого пиитета, заменил бы урода — претендента на престол, более адекватным представителем своего семейства. Вот тут и заключалось одно но. По нынешней конституции и в соответствии с традициями, за соблюдением которых свято следил дворянский совет, организация, судя по процеженным сквозь зубы словам, очень влиятельная — право наследования имел только первый отпрыск семейства и для нормального наследования, умереть он должен исключительно естественным путём.

Как я понимаю, закон этот писался только для того, чтобы обезопасить себя от неплановых дворцовых переворотах. Но палка оказалась о двух концах. Так вот убрать меня с доски папаша никак не мог, но нисколько не возражал против проводимых лечений преследуя две цели: либо меня вылечат, что хорошо, либо я помру, что тоже очень неплохо. Сами понимаете второй вариант мне даже рассматривать не хотелось. И не спрашивайте меня почему, тот единственный раз это было очень больно. И вряд ли из этого тела меня отпустят просто так, да и следующее перерождение— переселение— попадание может быть гораздо хуже. Может и наоборот, но вот в этом я трус. Бросать жизнь, только из-за тог, что ты не можешь себя заставить её прожить — я не могу. В этом я трус, поскольку считаю, что в жизни есть место жизни, а не только подвигу.

Так вот, теперь этот дворянский совет во все глаза следит за тем, чтобы я жил — король идиот устраивает, как ни странно, большинство, ну кроме меня. Сейчас, пока король относительно силён, все эти пауки выжидают, исподволь занимая при мне ключевые места, а мой папА, подводит ко мне моего братца, вдали держа бастарда. Присвоил ему титул герцога и засунул далеко в провинциальную дыру, ограничив в передвижении, влиянии, но не доходах.

Попавший на королевскую искренность маг, старательно кивает, понимая, что если не докажет своей полезности, то жить ему столько, сколько бабочке капустнице, вся разница только в том, что яйца он отложить стопроцентно не успеет. Наконец выговорившись король замолкает и требовательно смотрит на собеседника. Судя по прищуру, он уже прикидывает последствия неожиданной откровенности и способы её ликвидации. Нехороший прищур, чесслово. Видимо маг решает также:

— Знаете Ваше Величество, я определённо вижу возможность применения своих знаний и умений на практике. Случай интересный, но не безнадёжный, несмотря на некоторую запущенность...

— То есть Вы согласны, — переспрашивает Король, маг покорно наклоняет голову, не в силах противиться столь убедительным доводам. Радостный папа идёт к двери и с размаху бросает в коридор:

— Видишь, любимая, а ты говорила, что мастер Скаш не согласиться.

Вплывает королева в сопровождении своего малого круга и благосклонно кивает немного потерянному магу, понимающему, что его только что развели как ребёнка.

— Мы рады, что Вы проявили благоразумие и согласились, — серебряными колокольчиками звенит её голос.

Маг ошарашено кивает головой, впрочем, не отыгрывать назад ему ума хватает. Звучат приличествующие случаю слова, танцы в валенках на льду, расшаркивания на скользком паркете и тому подобное, пока стороны не приходят к консенсусу, решение которого звучит так: лечить.

Меня, естественно, никто не спрашивает.

2

Может быть покажется странным, но заснул я после столь неординарных посетителей быстро, практические не дожидаясь окончания переговоров, проводимых на высоком уровне. А вот проснулся рано. Сна ни в одном глазу, никого вокруг нет, и мне ничего не остаётся, как ещё разик прикинуть происшедшее со мной.

Договорились лечить, если память не изменяет — знать бы как и чем это грозит, но будет день, будет пища. Что-либо объяснять новоявленным родственникам Я не рискнул, поскольку реакция непредсказуема, и то как они себя поведут — непонятно. Тело... я постарался осмотреть себя. То что видно внушает... скажем так — оптимизм. Кисти рук гладкие, кожа ухоженная и судя по эрекции, сори реакции на молодых красивых дамочек, виденных мной в коридоре, о которых я вспоминал утром — я достаточно молод. Скорей всего безобразно молод, но точную дату рождения или хотя бы возраст — не знаю. Поискав глазами зеркало и не найдя его, я хмыкнул — этого и следовало ожидать. Кто идиоту колюще-режущие предметы доверит. Что ещё? Невозможность полноценного управления собственным телом, постоянные сбои. Как только забудешься, так тело живёт своей жизнью, а я своей. Немного поблажив и пару раз крепко зажмурившись, я постарался выкинуть из головы свои представления об ужасе, который испытывает истинный хозяин тела, когда я перехватываю управление у него. Утешив себя мыслью, что он всё равно идиот, я постарался выкинуть из головы эту мысль. Опять вкралась подленькая мыслишка о том, что же будет, если лечение увенчается успехом и меня выселят с жилплощади, оставив прежнего хозяина, которого я уже в душе определил как бывшего. Насладиться картинами ужаса мне не дали.

Хлопают двери и, уже привычные, лакеи рассасываются по стенам. Появляется обладатель противного голоса:

— Ваше Высочество! — вычурный поклон и если бы не фиксация, то я бы поверил верноподданническим ноткам, звучащим в его голосе. — Разрешите препроводить Вас на ряд процедур, выписанный Вам светилом медицины, магом-лекарем мастером Скашем, с высочайшего одобрения Его Величества.

Ещё и спину согнул в низком поклоне, сссука такая. Ладно, пока высовываться не будем, подождём парочки экзекуций и объявим о своём полном и безоговорочном выздоровлении, а пока — пусть вяжут.

Меня споро одевают перед принесённым зеркалом, всовывая руки в чуть распоротые рукава, которые тут же сшивают двое портных. Суют в ноги в красивые туфли, сильно отличающиеся в лучшую сторону от тех которые были на мне во время вчерашнего приёма. Усаживают на стул и жёстко фиксируют, наложив на морду лица горячий компресс. От неожиданности я чуть дёргаюсь, заставив лакеев усилить давление. После этого меня тщательно скребут опасной бритвой. Чуть скосив глаза, я умудряюсь разглядеть в зеркале парня возрастом около тридцатника, скорее до, чем после, одетого богато и даже помпезно. Да действительно, вчера я выглядел чуть ли не хуже. Или у них мода такая к лекарю при полном параде водить? Наконец меня подымают и придают направление в сторону тёмного проёма служебных коридоров.

* * *

Тишина в замке — понятие относительное. Также как и безлюдье в утренние часы. На самом деле здесь жизнь не утихает ни на секунду: носятся слуги, обслуживающие как коренных обитателей, так и приезжие, которых притащили с собой гости. И если первые тихо и незаметно делают своё дело, то от новичков можно ждать только неприятностей, да ещё пожалуй любопытства и желания залезть в каждую дырку. И ещё они похожи на тараканов. Пока вокруг тишина и отсутствует хозяйский тапок, они смело разгуливают, тащат крошки со стола, ссорятся друг с другом. Но стоит нарушить их покой, как они превращаются в вежливых, незаметных и корректных слуг, готовых по малейшему повелению хозяйской руки, броситься куда угодно и зачем угодно (так думает сам хозяин). К чему это я? Меня вели лечить, стараясь не особенно афишировать это, но что интересно, так это выбор пути. Меня вели именно такими коридорами, предназначенными для слуг. Большего идиотизма представить было нельзя как раз по той причине, которую я описал выше. Дело в том, что чистые коридоры, предназначенные для хозяев, останутся пусты, часов до одиннадцати, поскольку хозяева апартаментов, разбрелись по своим комнатам ближе к шести утра и сейчас во всю давили подушку, начиная просмотр увлекательнейших сериалов в своих снах. Единственные существа, которых можно было встретить в это время, так это личная охрана, у которой язык привязан гораздо лучше, чем у слуги, питающегося сплетнями, подобно вампирам, не могущими обходиться без крови.. Возможны доверенные слуги и шпионы, которые достаточно умны, чтобы оповестить об этом своего сеньора, но не будут трепать об увиденном на каждом углу.

Существовало пара вариантов такого решения и оба они мне не шибко нравились. Поскольку я не считаю своего местного папА идиотом, то моя прогулка по таким местам и в таком виде (чтобы уж никто не ошибся увидя меня и ни с кем не перепутал) трактовалась очень просто — ему требовалось, чтобы все узнали об этом. Но для чего? Из краткого разговора его и приглашённого мага-целителя я уяснил для себя парочку вещей, которые мне не показались привлекательными. Ежу понятно, что сохранить в тайне моё бедственное положение (я имею в виду умственное и физическое состояние рецепиента) не удалось бы однозначно. И несмотря на громко заявленные "занятия" все понимали, что это не более чем эвфемизм, не столько призванный для запутывания дела, сколько для того чтобы просто не называть вещи своими именами и сохранять хотя бы видимость приличий. Следующим пунктом в моих рассуждениях было то, что у меня есть вполне нормальный младший брат, который не имеет права на корону, несмотря на братца имбецила. Максимум, что ему светит, так это нахождение рядом со мной в качестве советника. Да, конечно, фактическим правителем будет он, я же не более чем марионеткой, но даже в этом варианте, может сохраняться вероятность его задвигания и назначения регентского Совета, который будет править от моего лица, а там недалеко и до смены династии. Я это помнил по прошлой жизни, как то это повлияло на что-то, о чём я сейчас не помнил, если считать что меня перенесло в тот же самый мир, в чём я не был пока уверен. Но примем управлением регентским советом за данность. Следовательно, самым лучшим вариантом была бы моя гибель во время проводимых со мной физиотерапевтических процедур, сами понимаете недолгий траур и место кронпринца занимает вполне адекватный человек, к тому же, как я подозреваю всесторонне подготовленный к этому с самого детства. На это же н7амекало присутствие слуг, при которых проводилось внушение и то, что для действительно важного разговора, король-отец выставил их всех за дверь. То есть, пусть не в этот раз и не с этим лекарем, но меня обязательно залечат до смерти, как пить дать. Моя смерть выгодна большинству, кроме регентского совета, которого пока просто не существует, а следовательно заинтересованных в моей жизни остаюсь я сам. Второй вариант — очень хороший для меня. Мои местные биологические родители действительно пробовали вылечить меня всеми известными способами и теперь цепляются за соломинку, стараясь поставить на ноги этого дауна, чтобы предать ему власть и корону. Но я в это почему то не верю.

Всё это мелькало в башке, когда мы шли светлыми но не украшенными переходам для слуг, которые с мышиным писком разбегались при виде столь авантажной процессии, но продолжали следить за происходящим из своих отнорков. Я был уверен, что уже к обеду весь замок будет знать об этом. По крайней мере если бы я видел такое, то обязательно бы поделился с парочкой друзей и знакомых такой сногсшибательной новостью, и даже бы не позлорадствовал, а лишь посочувствовал (пусть даже лицемерно), так чем эти ребята хуже меня? Особенно тот, с тонким лицом, жадно шевелящий тонкими усиками, словно обнюхивающая непонятный предмет крыса?

Так мы пробежались где-то с полкилометра, пока не попали в башню, про которую можно было сказать с уверенностью лишь то, что она не относится к жилым покоям. Ничем не прикрытые стены из грубых блоков, подвывающий ветер вдали, сквозняк, на стенах в держаках факелы, зажженные через два, так что тёмные промежутки случаются гораздо чаще, чем освещённые; массивные двери, основное достоинство которых как раз их массивность. Меня волокли куда-то под самый верх и остановились на небольшой площадке, достаточно освещённой, чтобы можно было бросить на меня быстрый взгляд, поправить съехавший на сторону берет с пером непонятной птицы, вытереть со лба проступивший пот и широко распахнуть двери, объявляя:

— Его Высочество крон принц Мерлин!

— Ну вот, теперь я хоть знаю как меня зовут, — мелькнула совершенно ненужная в данной ситуации мысль и заглохла потерявшись на фоне новых впечатлений.

Нда уж, — внимательно оглядываюсь по сторонам и то, что я вижу мне активно не нравиться. Настолько активно, что я снова начинаю вырываться. Я бы сказал, что это смесь пыточной и... к чёрту — это однозначно пыточная, только почему то не в подвале, а на высоте. Меня просто смутили большие окна и стереотип мышления. Раз палач — значит в подвал. Я попытался вырваться, но мои конвоиры были на чеку и опять таки мне пришлось смириться с грубой действительностью и заломленной за спину рукой. Лекарь сделал приглашающий жест рукой, после чего меня проволокли по полу и начали крепить на столе, предварительно содрав на нитку наживлённый наряд. Здесь о почтительности речь уже не шла и остался твёрдо зафиксированным на пыточном столе. Между лекарем и подлизой меж тем происходил какой то тихий разговор. Подлиза что-то предлагал, а доктор отказывался. Наконец первый раздражённо махнул рукой и покинул помещение, плотно прикрыв за собой двери и бросив в никуда:

— Я всё таки оставлю двоих доверенных людей у выхода, а с остальными буду ждать в нижней караульной.

Второй лишь кивнул головой, решив не спорить.

* * *

Теперь, когда мы остались наедине, он совсем не выглядел таким же, как при первом нашем знакомстве. Сейчас было видно, что он далеко не молод и вполовину не так уверен, как изображал из себя ранее. Бесцельно потрогав ремешки, у меня распятого, он сказал:

— Пожалуй начнём...

Тут его прервали и в комнату без стука вошла королева мать без свиты, то есть в сопровождении всего лишь одной фрейлины. За ней несколько слуг внесли огромное кресло и небольшой стул для фрейлины и скамеечку для пажа, служившего для моей матушки чем-то вроде домашней собачки. Я так уверено говорю, потому что моя память начала выкидывать фортели. В башке всплывали картины, которые явно не были моими воспоминаниями, но тем не менее, я ощущал их как свои собственные. Они был несвязны и бессмысленны, как прошедшие сны, которые забываются через несколько минут после того как проснулся, но оставляют после себя неприятные ощущения и плохое настроение. Это мне не нравилось, но приносило, как оказалось определённую пользу. Мой доктор бледнел, краснел, зеленел, его кидало в пот, но возразить такой гостье он не смел. Королева устроилась поудобнее и взмахнула платочком:

— Начинайте.

— Ваше Величество, — склонился маг в поклоне перед ней, — Вы желаете присутствовать при лечении?

— Естественно! — даже немного возмутилась Королева. — В конце концов это же мой сын!

— Видите ли, — эскулап замялся, — не поймите меня превратно, но...

Королева терпеливо ожидала, хлопая глазами, и ему пришлось продолжить.

— ... это несколько не то зрелище, которое я бы порекомендовал женщинам тем более королеве.

— Поверьте мне, я готова к любым ситуациям — железным голосом ответила она.

Как то я не таких слов ожидал от леди, видимо лекарь тоже. Он ещё помялся, но решил не спорить и покорно начал объяснять:

— Видите ли, изучая медицинские трактаты Древних. Блин, как мне это нравится! Почему они все изучают трактаты каких то мифических Древних. Я выяснил, что чередование сильных эмоций, вкупе с медицинскими препаратами и магией, способно творить чудеса. Так мне удалось возвратить к полноценной жизни виконта Брасса, после неудчного паденя на охоте обездвиженного и не реагирующего на внешние раздражители. Сейчас виконт полностью здоров и щедро вознаградил меня...

— Перед этим выпоров и запретив появляться на его землях под угрозой смертной казни, — легко подхватила королева и очаровательно улыбнулась. — Это я знаю. Но Вы уверены, что этот метод лечения поможет моему мальчику?

Лекарь пожал плечами:

— Только единый знает об этом, а мы же можем только надеяться.

* * *

Паж жадно следил за происходящим, струйка слюны бежала из его полуоткрытого рта, если бы за окном рванула атомная бомба, он бы не заметил, полностью поглощённый разворачивающимся действом. И я его понимаю, ему теперь будет что рассказать друзьям и чем похвастаться перед подругами. Королева была... скажем так, она не выглядела взволнованной, а фрейлина старалась брать пример со своей королевы, хотя ей это плохо удавалось. Они почти полностью отсидели весь сеанс и покинули когда действо закончилось, а остались мои глухие всхлипы. Поскольку это было не так интересно, они поднялись и покинули помещение. Я ждал, что он хотя бы ослабит путы, что бы попытаться выбраться из этого ада, но вскоре вырубился.

Сбежать не получилось. Я выл в голос, катался по полу и бился головой об стену. Ужас! Наверное, сейчас я бы согласился на экзорцизм, поскольку не понимал разницу между издевательствами палачей, изгнанием дьявола и моим "лечением", разве что дьяволу явно приходилось полегче.

Утро начиналось с того, что за мной приходили лакеи с непроницаемыми лицами, и ловили меня по комнате. После чего меня немного кормили и поили, очень мало, потому что выблёвывал я всё. А уже после этого волокли к этому садисту с интеллигентным лицом, который жёстко фиксировал меня в кресле и начиналось лечение. На первом сеансе присутствовала моя мамаша, которая полностью просмотрела весь спектакль и покинула палату, кинув на меня сострадательный взгляд и прошептав что-то вроде, это для твоей же пользы, милый. Как я хотел после первого сеанса лечения, чтобы они сдохли все вместе оптом. К сожалению это действительно оказалось только первым сеансом серии процедур. И ещё. Электротерапию изобрели не только у нас.

Когда я обессиленный приходил, а вернее меня приносили в мои покои, то первое время я только валялся. Потом несколько приятных мгновений, сильно смущавших меня, и после этого я поступал в своё полное распоряжение. Кстати по поводу мгновений — выглядело это примерно таким образом:

Меня вежливо но твёрдо фиксируют два здоровенных лакея, более уместных на строевом смотре гвардейцев, чем в "чего изволите?". Чисто инстинктивно я начинаю вырываться, но это похоже для них привычно и ожидаемо. Поизвивавшись, я обвисаю у них в руках. Интересно, что сейчас будет

Появляется дама того возраста, который мне нравится между тридцатью и тридцатью пятью годами. Смотрит, на меня выжидающе, сдергивает штаны и я опять обмякаю в крепких руках санитаров, то бишь лакеев. Взрыв, я мычу что-то невнятное. Дама встаёт с колен. Аккуратно вытирая уголки рта платком и с поклоном произносит:

— Что-нибудь ещё Ваше Высочество?

— Препротивнейший голос за спиной:

— Его Высочество доволен Вами, леди...

А вот уже после этого, я оказывался предоставлен самому себе.

* * *

Естественно уже после первой экзекуции, я решил, что с меня хватит и постарался быстро выздороветь. Показать пути к выздоровлению, в данной ситуации не катило. Наоборот, я уверен, что увидав незначительные улучшения, лекарь с удвоенной силой наброситься на меня, твёрдо уверовав, что стоит на правильном пути. Так что вылечиться надо было сразу и это не обсуждалось.. Проблема была во мне. Я с удивлением обнаружил, что не всегда могу управлять доставшимся мне телом. Иногда оно было полностью предоставлено мне, а иногда в него словно вселялся бес и мне стоило больших трудов контролировать даже элементарные движения, в такие моменты напоминавшие судорожные движения и подёргивания. Эпелиптический припадок, да и только. Постепенно мне всё лучше удавалось контролировать себя, хотя спонтанные судороги остались. Забившись куда-нибудь в уголок, я стартельно декламировал стихотворения, оставшиеся в памяти от школьной программы, заодно и освежил немного в памяти русский язык. Проговаривал названия предметов, свои действия, известные мне ругательства, но более всего тренировался в произношении тех фраз, с помощью которых заявлю о своём выздоровлении, а также небольшой спич, с которым обращусь к своим родителям, тем более заготовил я их около трёх штук в зависимости от ситуации. Надо бы побольше, но уже терпежу не хватало, к тому же я решил, что пусть уж поменьше, но хорошо, чем много, но плохо. Осталось только дождаться подходящего момента.

Мой лечащий врач перестал наращивать интенсивность, подбирая очередную серию мучений. Робость и неуверенность к этому времени исчезли, наоборот, он разговаривал со мной в несколько покровительственно-пренебрежительном тоне, что меня ужасно бесило. Подлиза уже давно не ожидал в нижней караулке, а присутствовал, развалясь в кресле и лениво общаясь с эскулапом. Поэтому крик моей измученной души: "Д-д-довольно!", — расслышали не сразу. Клянусь, если бы не боль, то я бы заржал, поскольку таких озадаченных лиц я ещё никогда не видел.

Переглянувшись между собой, они уставились на меня со страхом и недоверием.

— П-п-позовите Его Ве-е-личество, — слабым голосом, но вполне твёрдо проговорил я.

За дверью, где шушукались пришедшие посмотреть и лицемерно посочувствовать слуги какого-то очередного посольства, замерли и обратились в слух.

Больше всего я боялся подлизы, как доверенного лица моих родителей. Если лекарь был просто в шоке, который постепенно переходил в радость учёного, чьи теории подтвердились, то подлиза странно облизал пересохшие губы и кинул быстрый взгляд по сторонам и на меня. Возможно у меня паранойя, но клянусь, я просто не испытывал иллюзий. Если была бы малейшая возможность, то мне бы здесь точно наступил полный конец, в том числе и радостному придурку во врачебной мантии, смотрящему на меня как на новогодний подарок. Другое дело, что я тщательно подгадал время для того, чтобы прийти в себя. Редко редко, на огонёк прибегали слуги посмотреть на мучения и посмаковать происходящее. Пока я не мог полностью владеть собой, было слегка самоуверенно выползать из сумрака. Сейчас, когда я был уверен в большинстве своих рефлексов, на меня плюнули, а вернее я перестал быть новостью номер один, то посещения были только тогда, когда местному обслуживающему персоналу хотелось похвастаться перед приезжими. А поскольку вчера пока меня тащили я услышал обрывки разговоров о каком-то посольстве, то решил что уж сегодня меня обязательно почтут своим посещением любопытные уроды. Я оказался прав, но теперь боялся, что у подлизы не хватит мозгов и он быстренько упокоит меня, не сообразив, что этим подписывает и себе смертный разговор. Но сомнения в его умственных способностях оказались излишними и тот, недовольно зыркнув в сторону приоткрытой двери, проговорил:

— Я пойду сообщу Их Величествам о столь радостном событии.

Его столь перекосило на этих словах, что я ещё раз уверился, что все мои выкладки не плод больного воображения.

* * *

Я не буду расписывать все восторженные охи и ахи прислуги ставшими свидетелями чуда и немного напряжённые лица дражайших родственников. Мое заточение в той же палате, исследования целым сонмом лекарей, которые качали головой и шептали околонаучные слова. Только после заключения авторитетной комиссии меня снова представили моим же родителям. Было много выступлений, в том числе и моё, выслушанное без должного интереса, а под конец выступил и новый королевский Лекарь.

— ...теперь, когда Ваше Величество оценило эффективность моего лечения, может быть мы перейдём к более интенсивным методам...

Он говорил что-то ещё, а меня затопляла злоба, чёрная и беспросветная. Я с такой силой ненавидел его, его снисходительное пожимание плечами, слегка презрительные интонации, его фразу: "Ну-с молодой человек, может быть попробуем этот вариант? А? Как Вы думаете?", что мне хотелось вытеснить его отсюда. Хотелось, чтобы он ушёл и никогда не возвращался! В ушах шумело, в голове стучали молоточки мне понадобилось какое-то время, для того чтобы успокоиться и взять себя в руки. Я даже начал прикидывать аргументы, для прекращения всех этих безобразий, когда уловил непонятный шум в зале и громкий голос:

— Лекаря, сюда!

Прибежавший старичок лекарь, которого потихоньку задвигало в сторону молодое дарование, попросил очистить помещение, так что в зале остались только королевская чета с детьми, стража, Канцлер, военный министр сам старик и мой мучитель. Только на мучителя он в этот момент походил мало. Сидел в луже собственной мочи на полу и пускал пузыри, глядя на нас немигающими черными глазами.

Старик, перестав суетиться тяжело поднялся и сказал, опустив глаза в пол:

— Я не знаю Ваше Величество, скорей всего я действительно слишком стар и не понимаю многих новых веяний, но тут я теряюсь в догадках. Его нет здесь.

— В смысле? — раздражённо поинтересовался мой папаша. — Вот же он сидит и никуда не делся.

— Это его тело, но душы нет, и куда она делась — я не знаю. Все маги здесь были с подавителями, да и я хожу с таким же, — он показал висящее на шее украшение, — стены из белого мрамора, это наиболее защищённое от магических атак помещение дворца. Кроме того пострадавший сам был достаточно сильным магом и что смогло вытеснить его душу, — он пожал плечами, — я не знаю.

Я же стоял ошарашенный. Если это магия, то она начинает мне нравиться

3

Меня объявили частично дееспособным, если перевести на нормальный язык то, что зачитали в общем зале и приставили ко мне старика-лекаря — после чего выставили подальше из столицы. Так сказать для овладения необходимыми навыками могущими при годиться в обычной жизни. Похоже, никто не представлял, что делать со мной теперешним, поскольку на выздоровление не рассчитывал никто.

Хотя мой статус и изменился, но внешне поменялось очень немногое. Старика лекаря прикрепили ко мне на постоянной основе, отслеживать мое состояние, пока не решат, что со мной делать. Происшедшее с моим доктором, списали на его умственное перенапряжение и пользование не самыми разрешёнными из стимуляторов, хотя все сходились, что в его лице наука и магия потеряли очень много.

— А он,— подтверждал старик, — видимо действительно хороший маг-лекарь, поскольку ему удалось то, чего у меня не получилось. И поникал плечами: Наверное это из-за того, что Его Величество решился принять на эту должность не простого лекаря, типа меня, а ещё и мага, что раньше было недопустимо.

Меня это если и волновало, то только чуть, лишь в свете того, что со мной собираются делать дальше. Всё таки когда под вопросом целостность своей шкурки, уже не думаешь, о красотах за окном. Так мы и дождались очередного приглашения на высочайшую аудиенцию.

* * *

На это раз, ради разнообразия меня принимали в жёлтом зале, длинном узком помпезном помещении с кучей позолоты, огромной люстрой, окнами, забранными горным хрусталём и двумя огромными витражами, изображающим подписание Союзного договора между людьми, гномами и эльфами во времена Второй Священной Войны с тёмными силами. Отличная акустика и очень долгая дорога к трону, где присутствовала вся моя семейка.

— Его Высочество, кронпринц Мерлин! — голос на весь зал.

Я поморщился, старательно ковыляя по натёртому паркету, руки и ноги иногда всё же отказывали мне, словно прежний хозяин пытался перехватить управление. Внешне это выражалось судорогами, что я считаю большим прогрессом, поскольку раньше это напоминало эпилептический припадок и длилось достаточно длительное время. Всё равно это не прибавляло мне плюсов в глазах окружающих. Дойдя почти до трона я услышал удар посоха о пол, что по этикету означало приказ остановиться и склонить голову перед Его Величествами. Я так и сделал, внешне бесстрастно, хотя внутри было нехорошо, ведь меня заставили склонить голову и младшим братом, на что мне так-то было наплевать, но опять было симптомом истинного отношения ко мне.

— Сын мой, — приветливо нейтральный голос папА. — Мы приносим свои извинения, за встречу в этом зале. Разумеется, нам надо было бы объявить о нашем решении. К сожалению государственные дела не дают мне возможности этого сделать.

— Ну ещё, бы — язвительно подумал я,— помнится в последнюю попытку встречи за ужином у меня случился припадок. Естественно, смотреть на такое не очень приятно.

Внешне же я изобразил полное понимание и приготовился внимать судьбоносному, без всяких шуток, решению. Однако оправдания ещё не закончились.

— Дело в том, что у нас как раз выдалось свободное время между приёма посольств, — ах да, точно, зал то ещё посольским называют, — поэтому я и счёл возможным не терзать Вас, сын мой (излишнее напоминание, разве что пилюля совсем уж должна быть горьковата), неведением, а объявить нашу волю.

Дальше шло краткое перечисление возможностей и путей, которыми бродила королевская мысль. Я доброжелательно кивал в особо драматичных местах, чем ещё больше уверил присутствующих в своей не полной нормальности. Королева следила за мной, король увлёкся, перечисляя варианты, гвардейцы не подавали признаков жизни, принц, стоявший за троном откровенно скучал, даже не стараясь изобразить участие или интерес. И пусть теперь мне скажут, что я параноик. Хотя конечно, я параноик, но логичный параноик.

Решение было тем, котрое и ожидалось. Меня отправляли в одно из дальних владений короны "для обучения основам управления государством и восстановления после длительной болезни". Немного обсуждались причины, по которым это приходится делать в такой дали от дома, выражалась надежда, что я смогу окончательно восстановиться и "приступить к своим обязанностям". Фактически мне давался полный карт-бланш, после чего попросили старика доложить о моём состоянии. На это было сказано, что я восстанавляиваюсь с поразительной быстротой, словно вспоминаю, а не учу заново. Вот тогда я увидел как на лицо младшего набежала лёгкая тень.

Дальше бла-бла-бла и под конец был вопрос нужен ли мне ещё этот лекарь или прикрепить кого-нибудь получше. В целом меня он устраивал, в чём тут прикол, что данный вопрос поднимается отдельно.

Старик стоял нейтрально склонив голову, а я с сомнением смотрел на него. Он не молод, да и лекарь, несмотря на свое бывшее гордое звание, королевский, видимо не ахти. Зачем мне такой нужен? Старик всё стоял неподвижно, только капелька пота осторожно выбирая дорогу по морщинистому лицу, выбирала дорогу вниз.

С чего бы это он так разволновался, — подумал я и неожиданно для себя ответил:

— Я благодарен вашим Величествам за столь ценный подарок.

Король выглядел раздосадованным, видимо он не ожидал, что я соглашусь:

— Ну что ж, сын мой, я рад, что Вы согласны, если конечно Ваше решение не продиктовано ложной благодарностью и Вы просто хотите спасти жизнь этому бедняге.

Опа-на! Я спас ему жизнь! Вот это новость! — но не меняя выражении лица, я только лишь ещё раз поблагодарил своего короля, которого как папочку рассматривать, увы, не могу, и покинул зал приёмов, а мой младший братец остался стоять у его правого плеча, что-то оживлённо с ним обсуждая. Это наводило на размышления.

Как оказалось, спасённый мной старик семенил рядом, пытаясь успевать за моими шагами. Это моя всегдашняя беда, чтобы думать, мне надо идти, стоя я думать не умею. Ещё бытность в свою в первой жизни, чтобы что-то решить или обдумать я наматывал приличные километры и от жизни к жизни эта привычка никуда не девалась. Заметив, что старик уже практически на последнем издыхании, но сдаваться не собирается, я остановился, дожидаясь пока старикан придёт в норму. Дождавшись, пока он отдышится, я спросил:

— Как вас зовут?

— Альф, — низко склонился тот в поклоне.

Ну-ну, на куклу инопланетянина, заросшего рыжей шерстью и недоразвитым хоботом или переразвитым пятачком он не походил нисколечко.

— А Вы не можете мне пояснить, что это за идиотская ситуация со спасением жизни, — полюбопытствовал я.

Старик приободрился, цвет лица уже почти приблизился к нормальному, и неторопливо менторским тоном начал рассказывать:

— Видите ли, мой господин...

— Ваше Высочество, — перебил я его.

— ...Ваше Высочество, — послушно повторил старик, — должность Королевского Лекаря, очень почётна, но и опасен с другой стороны. За время, которое лекарь находится рядом с королевской фамилией, он невольно узнает множество сведений, — старик помялся, — так сказать неафишируемых широкой публике. Поэтому со времён Марка безумного, особым королевским указом, увольнение Королевского лекаря означает безусловную смерть последнего. Единственное, что ему дозволяется, так это умереть самому.

Заметив моё невольное движение, он торопливо замечает:

— Поверьте, Ваше Высочество, это очень не мало.

— А если он не захочет, — неловко спрашиваю я.

— Как это не захочет, искренне удивляется старик, — лучше уж так, чем...

Ту уже его очередь неловко молчать.

— А тебе значит умирать не хочется? — с ехидной усмешкой спрашиваю я.

Старик поднимает на меня свои глаза и твёрдым ясным голосом говорит:

— Нет, Ваше Высочество, я предпочитаю не торопиться туда. И поэтому приложу все силы, чтобы помочь и Вам не попасть за границу живых.

Вот это новость! Я разворачиваюсь и на этот раз не торопясь направляюсь в свою комнату, которую мечтаю покинуть как можно быстрее. А в принципе всё правильно, я вылечился порадовал всех, а теперь снова буду только мешать. Но как и старик, я тоже "вовсе не хочу туда". Так что он мне невольный помощник, поскольку как я понимаю, его жизнь связана с моей. Так. А не может он переметнуться обратно или быть засланным казачком. Нет ну всё может быть, но вряд ли. Называйте это интуицией или чем-нибудь ещё, но судя по искренней досаде короля на своё неосмотрительно сделано предложение, это не засланец. Ладно, поживём — увидим.

Честно скажу — Альф, этот старик, оказался настоящей находкой и был счастлив, хотя чему — непонятно. Большинство знакомых отшатнулись от него, а по дворцу ходила смешная песенка, про полоумного лекаря, который должен был умереть, но вместо этого сошёлся с сумасшедшим пациентом, почти трупом. О ком эта песенка, расшифровывать не нужно? И не смотря на внешнюю пристойность поведения и радость родных от моего выздоровления. Оставаться надолго мне нисколечко не хотелось. Мои апартаменты привели в порядок, то есть поставили большую кровать, не тронув ничего более и определили слуг, тех же самых лакеев и подлизу. Я мечтал отправиться в свое поместье "для окончательного выздоровления" хоть завтра, но поездка всё откладывалась и откладывалась.

* * *

Вот и пришло время отправляться. По скудоумию своему, я думал, что переезд — это очень просто, а оказывается нет. Во первых мне набрали штат слуг, командовал которыми, конечно подлиза. Ладно управляющего моим поместьем нашёл старик, такого же дряхлого развалину, у которого он вылечил когда то кого-то из родных. Сейчас, как доложил мне Альф, он был не у дел, полностью передав бразды управления фирмой своему сыну и находясь последние два года на заслуженном отдыхе. Но поскольку был натурой очень деятельной, то периодически вмешивался в дела, не слушая возражений. Так что счастье сына, от того, что его отец получил такое лестное в высшей степени предложение, было не наигранным. А самого его заставили ехать с нами боли в спине, вернее отсутствие таковых, которое обеспечил мой лекарь. Так что это был ещё один мой человек, все остальные составляющие мой караван, были навязаны родителями. Я не буду описывать дорогу, которая заняла три недели не очень спешной езды, все дороги одинаковы. Единственное развлечение было в том, чтобы наблюдать, как подлиза пытается стать моим лучшим другом и поверенным в делах. Я всячески приветствовал такое начинание, поскольку хорошее отношение с главным соглядатаем — залог безопасной жизни. По крайней мере хоть какое-то время. Так вот, через две недели мы подъехали к моим владениям, а ещё через неделю — к моему поместью, ну или замку, кому как угодно.

— Это не замок, — вот мои первые слова, которые невольно вырвались при виде этого дома.

Действительно, замком это не было, всего навсего усадьба, но зато какая. Да и место было очень красивым, а ещё рядом была небольшая деревенька. Усадьба была подготовлена к моему приезду. Сейчас же я ехал среди выстроенных радостных подданных и милостиво помахивал им рукой, после чего проспал сутки, посылая всех тех кто хотел меня разбудить.

* * *

Как то стрёмно всё получается. Впервые, за долгое время я был счастлив, моя личная тюрьма или психушка, была достаточно комфортабельной. Огромное поместье и кантон, полностью работающий на меня. С местных никто даже не смел запрашивать налогов, считалось, что моё королевское содержание это их основная работа. Джургинский кантон, личное владение одного из верных соратников, переданный во владения короны после смерти последнего из Джургов.

В деньгах меня особо не ограничивали, но настырно проверяли, на что они идут. То есть закупка чёрного искристого обсидиана, из которого свободные гоблины, хотя... к черту политкорректность... дикие гоблины делают себе топоры, ножи и наконечники для копий, — это разрешено. А вот решение увеличить штат моей охраны, вызывает сомнение в его целесообразности у королевского казначея.

Естественно, что такими темпами отделка полученного мной поместья шла полным ходом. Мне казалось, что это ещё и повод упрекнуть меня в мотовстве и неумении расходовать средства. Ну и ладно, может меня завтра похоронят прямо здесь, да и деньги не мои, чего их экономить. Так продолжалось до одного разговора, произошедшего во время одного приёма. Да и что за приём, кто на него мог прийти в этой глуши? Так, мелкопоместная шушера и всё, поэтому немного побыв и поприветствовав гостей, я отправился на берег побродить с Альфом, тем стариком лекарем, которого мне дали в нагрузку к моему поместью.

* * *

— Как думаешь, сколько у меня ещё есть?

— Не знаю, — старик пожал плечами. — два варианта: ибо тебя постараются убрать как можно быстрее, пока ты не успел ничего натворить; либо могут оставить и посмотреть ближайшие два годика, может из тебя что-нибудь и получится.

— Спасибочки,— язвительно поблагодарил я его,— то есть либо меня убьют очень быстро, либо сначала посмотрят, а потом убьют.

Старик грустно кивнул, я с тоской глянул на реку и спросил:

— А нет случайно такого варианта, где я остаюсь жить, хотя бы как обычный дворянин.

— Возможно и есть, — кивнул согласно он.

— То есть ты меня успокаиваешь, — на всякий случай уточнил я

— Ну да — не стал он спорить.

Я резко встал и пошел по дорожке, старик последовал за мной чуть в отдалении. Я прошёлся по небольшому кусу набережной, добрался до беседки и остановился в задумчивости. Старик также застыл в отдалении. Наконец я подал знак и мы зашли в беседку. Тут же нарисовавшийся слуга застыл в лёгком поклоне, старик кивнул и столик начали накрывать. Ничёго тяжёлого, так, на лёгки перекус. Охлаждённое вино, фрукты и всё. Дождавшись моего разрешения старик плеснул немного мне и себе. Устроившись поудобнее, я вернулся к прерванному разговору:

— Значит, мне бесполезно трепыхаться, — старик молчал. — А вот если я подниму мятеж.

— Вы только ускорите развязку.

— Устрою заговор?

— Вы меня извините, но заговоры в одно лицо не делаются.

— Найду соратников.

— Вчерашний умалишённый, ещё неизвестно вчерашний или сегодняшний, простите ваше высочество, — старик склонил голову, изображая раскаяние, — найдёт соратников, готовых пойти за ним и поднять его знамя?

— То есть меня никто не примет всерьёз.

Старик опять замолчал, да и я тоже. Здесь конечно было здорово и я был доволен ещё и тем, что это место достаточно далеко от Лилу.

— А если наёмники? Собрать из них войско и...

— А деньги?

— Можно подкупить стражу во дворце.

— В этом случае Вам понадобится на порядок больше денег, чем на наёмников.

Этот вопрос заинтересовал меня всерьёз, поскольку какой либо нужды я не испытывал, всё доставлялось по моему первому высказанному пожеланию. Так неужто я нес могу себя ограничить в чём либо и не наскребу денег на маломальский мятеж

— А сколько у меня вообще есть денег? На какую сумму я могу рассчитывать ежемесячно?

Старик немного помялся:

— Достаточно много...

— Много — это сколько? — перебил я его.

— Достаточно, чтобы содержать Ваш двор здесь и оплачивать Ваши не совсем безумные проекты. Скажем так, Ваши родители хотят дать Вам возможность жить на широкую ногу.

— То есть, что-то типа покаяния, — пробормотал. — Я бы сам так сделал, на милый деньги, потрать на что-нибудь, только не приставай, папа сильно занят, — и повеселел.

— Ну и замечательно! — бодренько сказал я. — Кто скажет мне, что спасение собственной жизни — безумный проект? Может быть ты?

Я шутливо толкнул старика под локоть так, что красное вино пролилось на его одежду. Тщательно промокнув красное пятно поданными слугой салфетками, старик может быть немного резковато но так же внешне вежливо заметил:

— Что Вы ваше высочество, проект спасения собственной жизни ни в коей мере нельзя назвать безумным, однако дело в том, что для этого желательны неподотчётные деньги, а не те, которые Ваш эконом получает у королевского казначея на Ваши проекты.

— Но ведь он не может контролировать всё? — спросил чувствуя что моя гениальная идея начинает трещать по швам.

Старик опять посмотрел на меня как на несмышлёныша:

— Содержание Вас и Вашего двора сумма постоянная и её резкое изменение наведёт на мысль, что тут что-то неладно. А Королевские Бейлифы преданы Королю, а не Вашему Высочеству.

— Так и с этой идеей я тоже в пролёте, — подумал я, машинально ощипывая виноградную кисть. Старик терпеливо ждал, я рассеяно наблюдал за окружающими слушая музыку, доносящуюся из бальной залы.(белый мрамор на полу, стоимостью в шесть тысяч башен без доставки, плюс гномы на отделке плюс эльфийский дуб обработанный по старинной технологии, плюс балкон , спёртый из какого-то дворца в бывшей столице горгон, разборка ручная и доставка контрабандой). Получается, что все известные мне по книгам варианты я уже перебрал, к сожалению ни один из них не выдерживал испытания суровой действительностью.

По парку гуляли местные дамы, конечно явно не ровня мне, но не мог же я жить бирюком, к тому же по проституткам больно то не походишь, аки гарун аль рашид переодевшись в одежду простолюдина. Со мной начинали заигрывать дамы, конечно не те, что входили в истеблишмент этого общества, а те, девочки ловящие свой шанс. Им наплевать было на меня, главное, что фамильная корона принцессы, а за тем и королевы смотрелась на их головке очень замечательно. Мне было плевать, я пользовался этим, а насчёт всего остального — извините.

Опа!

— А вот скажите мне друг мой, кто из нынешних власть предержащих наиболее влиятелен, не как его Величество, но с кем в любом случае приходиться считаться и за кем могут пойти люди в случае если... — я замолчал, видя по глазам старика, что он пока не улавливает смысла, поэтому добавил, — и ещё уточните, не связан ли я какими-нибудь обязательствами в матримониальном плане.

Вот тут до него дошло, и я впервые уловил в его поклоне, нечто, похожее на уважение.

* * *

Всю следующую неделю мы перебирали возможности, а вернее перебирал он, я же отдыхал от трудов праведных, высыпаясь до десяти часов и выходя к своему двору в районе обеда. Мой двор. Об этом сборище можно рассказывать долго, поскольку естественно ни одно из известных семейств не прислало ко двору старших сыновей. Мне доставалось по принципу: на тебе боже, что нам негоже.

Младшие сыновья, многие из которых понимали, в какую дупу их сослали собственные родители. Либо же старшие сыновья семейств, которым терять было просто нечего, а я, в случае удачи, давал им хоть какой-то шанс. Неудивительно, что на большинстве народу просвечивала печать обречённости. Но попадались и интересные варианты, потому что просто по теории вероятностей мне не могло достаться всё самое плохое, так у меня появились первые двое приближённых, которым дозволялось присутствовать при моём туалете. Кстати да, я с удивлением узнал, что наблюдать как одевается раздевается твой... ну не знаю как себя назвать, сюзерен, что ли — это привилегия, за которую борются руками и ногами. Весь мой опят предыдущих двух жизней протестовал против этого, но старик сумел меня переубедить, обосновав это суровой необходимостью:

— Объясните Ваше Высочество, чем ещё Вы можете их поощрить?

— В смысле, — я включил дурку.

— Деньгами? Нет. Поскольку их у вас нет и у самого. Поместьями — тоже отметаем, за отсутствием таковых. Должностями? Нет. Какие у Вас должности. Поймите, Ваше Высочество — у вас ничего нет. Самый последний бедняк богаче Вас, поскольку у него есть то, что он может продать, а у Вас нет ничего своего личного.

— Замок?

— В ведомстве короны, то есть как бы Ваш, но только тогда когда Вы станете Королём.

— Одежда?

— Это Ваше, но во избежание колдовства, рекомендовано сжигание неугодных Вашему Высочеству костюмов и за этим следит специальный человек, приставленный Вашими родителями.

— Драгоценности?

— Они все фамильные, любой из этих предметов, как и предметов посуды с королевскими вензелями, вызовет море ненужных вопросов. Да и вряд ли Вы выручите за них достаточное количество средств. Разумеется для того, чтобы прожить безбедную жизнь маленького человека их вполне хватит, а на серьёзное... — и он отрицательно покачал головой.

Я в очередной раз задумался, старик кашлянул, привлекая моё внимание:

— И ещё я бы порекомендовал вашему высочеству,— нерешительно начал он, я одобрительно кхекнул,— не привлекать людей малообеспеченных, поскольку если они умны, то видя Ваше не блестящее положение...

— Чего уж там, — буркнул я, — говори уж прямо — бедственное.

— ...не блестящее положение, — упрямо повторил старик, — могут при внешнем выражении искренней дружбы действовать вам в о вред. Ну а если они дураки, — то зачем они нужны Вашему Высочеству.

— А богатые? — спросил я, в принципе уже зная ответ.

— Богатые могут иметь с Вами дело в расчёте на дальнейшую перспективу и их хотя бы тяжело подкупить деньгами. Но надо дать им эту перспективу почувствовать, иначе и их верность станет под большим вопросом. К тому же приближение к своей особе людей разного уровня вызовет некоторую напряжённость в общении, которую вам пока нечем будет компенсировать. Как бы не получилось так, что Вы восстановили против себя и тех и тех.

— Согласен, — после недолгих раздумий сказал я. — Но, как мне кажется пока я не сделал непоправимых ошибок.

— Это и удивительно, — сказал он и повторил, — это и удивительно

* * *

Так вот утро у меня начиналось с того, что теперь при моей персоне присутствовали два существа: первым был человек из герцогов Мауни. Младший сын, книжник, зануда и слабак. Ничего хорошего он от жизни не ожидал. Но башка была набита уймой всяческих бесполезных вещей. Второй полная противоположность: писаный красавец, забияка, мозгами, как ни странно не обделён, первый сын барона, правда внебрачный, короче ублюдок. История не новая, каких бывало полно и ещё будет. Жил был барон с женой, а детей у него не было, ну а когда бастард завёлся, он его и притащил в замок. Известное дело, когда бездомную скотину привечаешь, то она тебе больше благодарна, чем та, которая всю жизнь в хороших условия жила. Так и этот, учили его всему прилично и души в нём не чаяли, пока через долгие годы не сумела баронесса забеременеть и родить мальчика. А мальчик у нас кто? Правильно — настоящий наследник и истинный барон. Хорошо, что старик отец оказался порядочным человеком, не прирезал потихоньку, а направил в мой двор, мол счесть оказал, ко двору будущего наследника устроил, раз уж баронский титул и земли не обломились. Я даже читал про подобное, не то в той жизни, не то в по за той. Единственная разница в том, что эта детина здоровенная не возненавидела своих приемных родителей, а продолжала относиться к ним хорошо. Ну или притворялась хорошо, поскольку не могла не понимать, чем всё это может закончиться. Хлюпик же хоть и был младшим сыном, но гонору в нём было поболе, чем в детине. Поскольку и родной сын, пусть и младший и на герцогство прав не имеет, но всё равно. Относились они друг к друг внешне с лёгким презрением, но уважали друг в друге то, чего самому не хватало. Как это уживалось всё вместе в одном флаконе — непонятно. Да и ещё плюс, на содержание каждого, папаши отстёгивали немалую сумму, которой бы и мне хватало. Вот так и было у меня двое человек, ближнего круга, да старик, без которого мне было бы трудно, а без меня бы ему было невозможно. Остальные смотрели и завидовали, а дамочки ещё и в кровать пытались залезть. Ну тут я, право слово, даже не возражал. Ну не выкидывать же их в конце концов за дверь, тем более тело молодое, чего хочет, а онанизмом заниматься при достаточном количестве доступных для меня тел — увольте. Тем боле, это ж благородные, а если не благородную прижать, то тут вообще никаких политесов не требуется. Только благодраны будут, вернее благодарны, в тему очепятка получилась. Правда и несчастные случаи на производстве бывали. Так Альф, доложил мне об одной повесившейся, типа от несчастной любви. Я конечно попереживал, но сделанного не воротишь, тем более это на подачку дворянам у меня денег нет и на глобальные проекты, типа спасения собственной жизни, а заткнуть рот родственникам безвременно усопшей — не вопрос. Да ещё маленькую сестрёнку на работу в замок же пристроить, так они меня за благодетеля считали потом. А парень этой повешенной, вообще никак не отсвечивал. Альф, его пристроил смотрителем летнего берегового домика, ну типа охранника пляжа, да тоже денег дал. Так это чмо, ещё и осуждало ту деваху, которая сдуру в петлю голову сунула, да прикидывало, сколько бы я им бала отвалил, если бы она от меня понесла. А то, что я неделю сам не свой ходил так это плевать, надеюсь на людях незаметно было. Но со служанками я стал с тех пор поаккуратнее. Всё таки с теми, кто сами в постель лезут попроще. Ну это я так, оправдание себе до сих пор ищу. Плевать.

* * *

Может показаться, что я сдвинулся по фазе, везде пытаясь найти приключений на свою задницу. Однако моя логика, выстраивала построения, в которых не было ни капли человеколюбия, а чувство опасности наоборот, вопило во всё горло. Ну не наступать же на горло собственной песне. К тому же, несмотря на замысловатый и богатый антураж вокруг себя, мне приходилось заниматься тем же самым, что и во второй жизни — выживанием. Только оно сейчас состояло не из поиска пропитания и выкарабкивания из ямы с дерьмом, в которую меня закинула судьба, а... впрочем именно из этого оно и состояло, что тогда, что сейчас. Поменялись только декорации, а действия и люди остались фактически теми же самыми, сволочами. Только возможностей поубавилось, несмотря на более элитную "квартиру". Но этим вопросом я сейчас как раз и занимаюсь, зарядив на решение этой проблемы человека зависящего от меня и теперь жду чтобы посмотреть, какую гадость он ещё нароет в итоге.

4

Я никак не мог забыть приключившееся в зале, во время награждения нового мага-помощника Королевского Лекаря. Магия или не магия — но это спасло мне жизнь, и иметь подобный козырь в рукаве, очень неплохо, тем более в моём положении, когда не знаешь чего ждать и откуда. Перечитав кучу книжек, честно скажу не очень интересных, но очень полезных, я был готов к новой беседе со своим лекарем. Кстати взрослый человек, а вернее сложившийся человек (некоторые взрослые до самой смерти хуже иных детей) тем и отличается, что умеет выбрать между надо и приятно. Так вот, я читал любую литературу, которая могла дать мне общее представление о происходящем. Я прочитал кучу мемуаров, сумел отследить момент смены династии, происшедший тихой сапой, и для развлекалова, прочитал несколько местных романов, из-за антуража и ГГ покативших за фэнтези, хотя здесь они считались почти документальными. Так вот, одна из этих книжонок, была заложена на нужной странице. Я же сидел за столом в кабинете, в камине горел огонь, принесли только что подогретое вино, так что настроение было задумчиво-выяснятельное. Альф тихонько стукнулся в дверь.

— Разрешите? — и как обычно застыл в показном смирении.

Обидно конечно, когда тебя держат за идиота, но тут уж ничего не поделаешь, только время покажет, кто есть кто. Первые шаги, для того чтобы меня воспринимали серьёзно — сделаны, а там видно будет. Я приветственно закивал:

— Заходи, Альф, заходи.

Старик прошёл и остановился около огня:

— Я весь внимание, Ваше Высочество.

— Могут нас подслушивать магически? — без экивоков задал я прямой вопрос.

Мне показалось, что старик вздохнул, но голос был по прежнему терпеливый:

— Ещё раз хочу объяснить Вам Ваше Высочество понятие целесообразности. Я не могу гарантировать того, что это помещение свободно от магической защиты, но я могу гарантировать малую целесообразность этого. Дело в том, что любая магическая разведка — это привлечение хороших специалистов, а это всегда утечка. К тому же нужно приказать это третьему министру, который по своей постоянной готовности к интригам напоминает хобгоблина.

Я мысленно сделал закладочку, собираясь спросить об этом позднее.

— Королевское же семейство всеми силами стремиться избежать огласки. Понимаете, все смирились с тем, что старший сын у королевской четы...— он замялся.

— ...идиот, — закончил я за него.

Старик облегчённо кивнул и продолжил:

— Все сходились на том, что корону в том или ином виде унаследует Ваш брат, принц Ричард. Споры вызывало лишь то, каким образом он это сделает. И тут вдруг на политической арене появляется новая фигура.

Заметив мое движение, он прервал меня:

— Нет нет, не игрок. На игрока Вы пока совершенно не тянете. У Вас нет ничего и за Вами никто не стоит, так что пока Вы просто фигура. Конечно не пешка, но и не солидная фигура. Так вот, для королевской семьи Вы представляете такую же тёмную лошадку, как и для всех остальных. Логично, что им бы хотелось узнать подробнее о Вас. Однако привлекать со стороны людей третьего министра — это рисковать тем, что информация уйдёт на сторону раньше, чем доберётся до Их Величеств. Поэтому ставка сделана на Ваше ближайшее окружение.

— И на вас? — спросил я, солнечно улыбаясь.

— Им нечего мне предложить, — ответил он мне с поклоном и продолжил, — тем самым мы выяснили, что возможности королевского семейства, несмотря на якобы абсолютную власть, достаточно сильно ограничены.

— "На якобы" — это как, — спросил я заинтересовано.

Старик прижал руки к груди:

— Поверьте, мой господин, я не знаю, просто несмотря на заявленную абсолютную монархию, мы живём в достаточно многополярном государстве. При декларации единого центра, в стране сложилось положение, когда ряд территориальных единиц обладает несколько большей самостоятельностью, чем положено, а власть короля — усечена.

— А что же папаша не приберёт их к рукам?— с недоумением спросил я, сам понимая, что вопрос достаточно глупый. Раз не прибирает, значит не может.

Старик спокойно продолжал:

— Видите ли, в молодости Его Величество был большим поклонником идеи самоуправления и пустил этот процесс на самотёк...

— ...пока не стало слишком поздно, — подхватил я. — И что теперь?

— Ничего, — пожал старик плечами. — Сложился паритет и ни одна сторона не допустит усиления другой.

— Если я правильно понял, эти мифические они не хотят усиления Королевской власти?

— Отнюдь. Они не хотят усиления друг друга, поэтому против мятежников выступят все оставшиеся.

— А сколько этих, сильных мира сего?

— Пятеро.

— Ага. А поименно? Хотя ладно, пока не важно, но как это влияет на мои дела?

— Только то, что присматривают за Вами все те, кого послали из дворца. Координатор, разумеется, граф Поплавски.

— Ну логично, кому кроме подлизы могут доверить такое дело.

— Ваш сарказм не уместен, — покачал головой старик. — Если бы была такая возможность, то я бы наоборот постарался приблизить его к себе. Про него говорят, что его хозяева предавали его не раз, но он всё равно был верен им до конца. Его величество приблизил Поплавски, дал ему титул, как признание его заслуг и отправил следить за Вами. Вы не помните, но когда ещё сохранялась надежда на Ваше выздоровление, он был лучше всех воспитателей и Вы беспримерно доверяли ему, до самого конца.

— Значит, меня ждёт обычная слежка, — подытожил я. — Это хорошо.

Я сидел задумавшись, старик мне не мешал, ожидая пока снова не обращу на него внимание. Мысли бились о тесные стенки черепа, желая обрести свободу и мне никак не удавалось привести их к порядку. Наконец я медленно сказал:

— Ну что ж, если жизнь это партия в шахматы, то мы сыграем в неё, только всех их пешек, слонов офицеров будем бить козырными тузами. Так можно выиграть.

— Партию, но не жизнь.

— Главное ввязаться, а там видно будет. Всё равно проигрыш, при любом варианте у нас одинаков, а вот выигрыши могут быть разные. Так что мы вообще ничего не теряем.

Я ободряюще улыбнулся старику, смотрящему на меня во все глаза.

— А теперь поговорим собственно о том, зачем я пригласил Вас сюда.

Старик изобразил внимание — я продолжил.

— Можно было бы не обращать внимания, но ваша оговорка была настолько явной, что мне показалось, что Вы специально допустили её.

Альф сидел, изображая из себя внимательного, но слегка недоумевающего слушателя. Я вздохнул, приходилось говорить прямым текстом:

— Вы знаете, Альф, что в последнее время я очень много читаю, чтобы восполнить информационный голод, и читаю большей частью бессистемно. К счастью даже в беллетристике встречаются достоверные факты. Так вот, читая Десанса... — короткое молчание, всматриваясь в собеседника, потом продолжил, — ... так вот читая этого прощелыгу и шута, одну из старых его вещей, я напоролся на упоминание о "границе живых"...

Вот тут он заволновался, я же продолжил, старательно не обращая внимание на его попытки вставить слово. Мне даже пришлось повысить голос:

— Разумеется, это ничего не доказывает, но согласитесь приверженцев этого культа осталось очень мало, тем более что церковь Единого явно находится в фаворе у государства. А границу живых поминают в основном маги, и только совершенно определённых направлений. Это занимающиеся некромантией, демонологией и... — я сделал жуткую паузу, — ...целительством.

Старик, затаивший дыхание, облегчённо выдохнул, собираясь оправдываться за целительство. Я не дал ему соврать и задумчиво продолжил:

— Почему то мне кажется, что целительством здесь и не пахнет, а такой знаете ли тухловатый запашок некромантии... — и в задумчивости уставился на Альфа.

Я ничем не рисковал с последним обвинением, дело в том, что целительство и некромантия настолько сильно связаны, что вряд ли могли существовать отдельно друг от друга. На старика это подействовало, он было начал говорить, потом прервался и замолчал видимо собираясь с силами. Наконец он осторожно сказал:

— Какой смертью Вы позволите мне умереть?

Нет, вы посмотрите на него! Я раскрываю ему всю подноготную явно не просто так, а с определённой целью. Этот же дохляк лишь вежливо интересуется как его казнят! Но мне это нравится. Неловкое молчание затягивалось, хотя неловким оно было только для меня, старик чувствовал себя вполне комфортно. Мне снова пришлось говорить первому:

— Ну у Вас есть какие-либо оправдания?

Старик начала говорить, говорил вроде бы по прежнему: взвешенно и аккуратно, стараясь никого не задеть, но всё равно чувствовалось, что он волнуется:

— Я не буду оправдываться, мой принц, лишь немного расскажу, как это смотрится с моей стороны и может быть после этого Вы измените своё мнение.

— Ну-ну, — поощрительно пробормотал я, — попробуйте.

Он ещё немного посидел, собираясь с мыслями, потом начал:

— Как Вы наверняка знаете, в Лилу есть одно большое учебное заведение — университет. В его стенах обучаются все, кто хочет добиться в дальнейшем успехов на выбранном поприще. Так сейчас там существуют несколько основных факультетов, в их числе: факультет магии, богословский, лекарский, факультет естественных наук, государственного права, управляющий факультет и многие другие, которые я не счёл заслуживающими упоминания. К сожалению лекарский факультет сделали отдельным лишь несколько лет назад, а когда-то он был одним из отделений магического факультета...

История оказалась простой, как и предполагалось. Молодой человек из приличной, но обедневшей семьи, поступил на магический факультет, выбрав профессию целителя и почти доучился до середины, после чего и обнаружил, что магией он заниматься не может. Вернее сказать так, он может выбрать либо магию, либо целительство, которое без магии стали называть лекарским делом. К магии было призвание, а занятия врачебной практикой давали деньги. Когда же предложили должность королевского лекаря, то уже и отказаться было нельзя, поскольку это предложение было из той серии, от которых не отказываются.

— Жестоко, — я качнул бокалом. — Ладно, на фоне наших основных проблем, это всё мелочи.

Старик сидел наклонив голову и думал, мне даже пришлось его окликнуть:

— Альф!

Только после этого он поднял голову и посмотрел мне в глаза:

— Можете быть уверены, что у Вас нет более преданного человека чем я, — а красный отблеск в глазах, думаю, от огня в камине.

Даже сидя в кресле ему удавалось выглядеть достойно и одновременно покорно. Нда, он прав, тем боле, что его личная преданность запитана на меня, умру я — умрёт он, если ещё не раньше. Почему то изо всех сил цепляется за жизнь. Так делают либо те, кто за секунду бытия готовы продать кого угодно, либо те, у кого в этом мире осталось неоконченное дело. Тут мне кажется, что ближе неоконченное дело.

— Что Вас держит здесь? — поинтересовался я.

Старик вздрогнул:

— Простите?

Я озвучил ему свои мысли, посетившие меня несколько мгновений назад. Бывший лекарь клятвопреступник замолчал, а потом осторожно заметил:

— Вы знаете, я не устаю восторгаться Вашей проницательностью...

— Бросьте, Альф, — поморщился я, — давайте оставим лесть для окружающих меня придворных шаркунов. Давайте по делу.

Старик вздохнул, но видимо решил, что скрывать больше нет никакого смысла — снявши голову по волосам не плачут:

— Я написал труд, который должен увековечить моё имя, — вот тут то в голосе у него и прорезалась настоящая страсть, он даже раскраснелся, — к сожалению, для подтверждения изложенных там теорий, необходим эксперимент, который я не успел завершить. Я отказался из-за этого труда от всех радостей жизни, мне пришлось лжесвидетельствовать, а теперь, кто-то другой проверит всё это и поставит своё имя рядом с моим, — всё это было сказано так, что становилось ясно, "кто-то другой" это совершенно определённый человек.

Он сидел хищно сжимая и разжимая пальцы, словно когтями вцепляясь в горло оппонента. Потом глубоко вздохнув и постаравшись успокоиться он продолжил уже более спокойным тоном:

— А то и совсем обойдётся без моего имени на форзаце издания, назвав мою основополагающую теория, одной из многих, которую проверил блистательный там кто-нибудь

Я с сочувствием посмотрел на него. Надо же какие страсти кипят среди культурных, интеллигентных людей, учёных и, не побоюсь этого слова, столпов науки.

— Ладно, это Ваше дело, — произнёс я вставая, — а теперь послушайте меня. И пожалуйста очень внимательно. И с ответом не торопитесь.

Тут я остановился прямо напротив старика и спросил:

— Можно ли научить меня магии?

Его взгляд чувствительно вильнул, словно он ожидал подобного вопроса.

— Послушайте, — начал Альф, осторожно посматривая на меня, — мне кажется, что Вы не совсем представляете суть занятия магией. То есть я хочу сказать, что даже на магическом факультете, каждый год отсеивается порядка десяти процентов обучаемых, а до конца обучения доходят единицы. Даже если Вы поступите сейчас в университет, то ощутимых результатов добьётесь не раньше, чем через пять лет. Вы просто не представляете объём вталкиваемых знаний.

— Угу, — согласился я. — А ещё я читал, что богатые люди, нанимали для своих драгоценных деток учителей, которые помогали своим питомцам успешно миновать те самые пять-шесть курсов года за два за три, и что преимущества домашнего обучения, очень хорошо видны при специализации студентов.

Я выжидающе уставился на него, Слава Богу он не возражал и не спрашивал где я прочитал такую чушь, поскольку слезливый женский роман про любовь двух малолетних ромеы и джулеты, где одного отправили учиться в универ, а вторая достала родителей настолько, что ей наняли учителя и она таки смогла воссоединиться с любимым, который её позабыл, и как следствие — ссора, с использованием подручных средств, и выяснение крутости дамочки, а значит и домашней системы обучения — никак не мог считаться серьёзной научной литературой.

— Ну хорошо, — явно вынуждено согласился он с этим доводом. — Но даже для магика необходимы способности. Как Вы можете быть уверены, что обладаете ими? Для того же, чтобы определиться надо опять пройти несколько тестов, порой весьма болезненных...

— А нет такого — подержал магический шар и всё ясно, предрасположенность к стихиям там... — с надеждой спросил я, а старик улыбнулся.

— Вот видите, какая Вам чушь лезет в голову. Что за расположенность к стихиям? Все эти разговоры, что люди мастера стихий, магия эльфов недоступна другим существам, орки предметники, а гоблины используют вербальные заклинания — это фикция, любая раса может научиться любой магии, при должной настойчивости, а подобные разговоры пошли от недоучек, слабо разбирающихся в этом. Да и магический шар... он существует, но вряд ли Вы поедете в Иллониум.

— Судя по звукам, что-то эльфийское, — пробормотал я.

— Ну да, — подтвердил Альф, эльфийская академия, в отличие от людского университета, специализирована только на магии. И считается, кстати, лучшей школой, доступной другим существам.

— Поди ж ты, — непритворно удивился я, — а мне казалось, что эльфы учат только своих.

Старик глянул на меня с превосходством:

— Так было раньше. Сейчас создан специальный факультет для обучения других существ и квота на инорасовых студентов в них растёт год от года.

Я присвистнул, а старик вернулся к теме, с которой мы соскочили:

— В людских академиях и университетах тоже существуют тесты. Только они напоминают экзамены и несколько затянуты по времени, да и небезопасны иногда. Часто даже они не дают полной картинки и учитель пробыв в доме ученика год, делает заключение о профнепригодности обучаемого. Так что большей частью это потеря времени и денег.

— Ну я думаю, что в деньгах не потеряю. Да и способности присутствуют, — проговорил я с бьющимся сердцем, — тот несчастный случай, с моим лекарем, он как бы не совсем несчастный случай. Мне было больно и я его ненавидел...

Я рассказал всё, что тогда чувствовал, какие мысли меня посещали, в общем всё и замер ожидая вопросов от Альфа. Старик смотрит в огонь, что-то решая для себя, когда же начинает говорить, то совсем о другом:

— Боль или страх — тоже очень хорошие движущие силы, — рассудительно произносит он. — Например, такие чувства, как ненависть, дали достаточно много очень сильных магов.

— То есть они использовали своё состояние в качестве источника силы? — я устроился поудобнее в кресле, приготовившись слушать.

— Нет, ни в коем случае, — улыбнулся он. — Всего навсего в качестве побудительных мотивов. Сами знаете, если кого-то сильно ненавидишь, или испытываешь другое сильное чувство, то горы свернёшь. Пожалуй, Вам действительно стоило бы поискать хорошего учителя...

Он испытующе посмотрел на меня, но я промолчал, ничем не обозначив своё отношение к его словам.

— А Вы, мой друг, — небрежно спросил я, — Вы бы могли научить меня магии? Или я слишком стар для этого?

Старик терпеливо вздохнул, явно пытаясь меня не обидеть:

— Видите ли Ваше Высочество, — он немного помялся, пытаясь сформулировать так, чтобы не обидеть меня, — обучение может начинаться фактически в любом возрасте, но чем раньше начинать обучение, тем больших высот можно достигнуть в обучении.

— Так каков вердикт? — спросил я внешне небрежно.

Альф ещё раз вздохнул:

— Вы не сможете достигнуть того, что может средний выпускник. Всё, что Вам будет доступно, так это некоторые фокусы, больше годные для ярмарочных балаганов, нежели свойственные могущественным волшебникам.

— Плевать, — сказал я, хорошенько подумав. — Иногда и ярмарочные трюки могут пригодиться в жизни, так что давайте попробуем.

— Либо, — продолжил он, — вам нужно будет специализироваться на одном предмете, а следовательно Вы будете обделены в ряде важных моментов.

— Теперь я молод, — блин, вот это оговорка, но главное не акцентировать и продолжать дальше, — и мне бы хотелось уметь пользоваться столь спонтанно возникшими возможностями, а полностью или не полностью, меня не волнует.

— Ещё один момент, Ваше Высочество, — старик опять нерешительно остановил меня. — Дело в том, что по сложившейся традиции, впоследствии закреплённой одним из королевских указов около трёхсот лет назад, король не может быть волшебником, — и уставился на меня в ожидании реакции.

— Так же как и королевский лекарь, — автоматом вернул я мяч.

— Только масштабы не сравнимы, — опять полупоклон

Вот сказал зараза, нет чтобы промолчать, а мне теперь думай, выбирай. Ай да ладно, всё равно моё воцарение на престол под большим вопросом и как бы магия не понадобилась раньше, чем отречение от власти из-за магии.

— Ну что ж, — сказал я ободряюще улыбнувшись, — это только повод быть очень осторожными...

* * *

Потянулись суровые будни. Рад бы соврать, что мне преподали какое-то заклинание, способное растягивать время или лабуду, способную вложить мне в голову супер мега знания, но нет. Такие прибамбасы существуют только в сказках или продвинутых фэнтези. То, чем занимался я, походило на занятия магией, как занятия дыхательной гимнастикой, на боевые искусства. Тут бы мне и соврать, про какую-нибудь тайную книгу, найденную мной на пыльном чердаке с переплётом из человеческой кожи и тайными письменами внутри, убивающими всех читающих, но пощадивших меня за мои красивые глаза, и в которой древние заклинания, способные за пару недель, край месяцев, сделать из лоха настоящего мага. Уф, аж устал выговаривать всю эту чушь. И опять соврал бы, хотя и не во всём. Так например книга была и именно с таким названием: Тайны магии. Однако она была тщательно подобранна Альфом и можно охарактеризовать её магией для чайников. Всё, что в ней было интересного, так это обложка с красивой надписью. Рассказывалось в ней о том, как правильно держать дыхание, сосредотачиваться, разминать связки, строить фигуры из пальцев. Не фиги, а фигуры. Ну вот, — скажете вы, — опять очередной МС, быстроовладевающий страшными тайнами. А вот и нет,— я не про МС, я про тайны, а вот тайн никаких и не было. Ничего нет, есть нетяжёлые упражнения на концентрацию внимания, на гибкость суставов, на тренировку... как сказать... если кто-то видел тренировку хора, где они произносят смешные звуки, тщательно вырисовывая ртом фигуры, вот и всё. На третье занятие я попробовал предъявить старику претензию, в том, что он меня не учит магии. Тогда произошёл первый серьёзный разговор, касаемый моих занятий, между нами.

Я усталый как бобик, лежал на ковре, задрав ноги на кресло и ожидал Альфа, как обычно не заметив, когда он появился:

— Добрый вечер, Ваше Высочество.

— Добрый вечер, Альф, — я тяжело снял ноги со спинки. — Чем сегодня ты начнёшь меня мучить? Сидением на корточках? Пытаться подвинуть чего-нибудь взглядом? Или наконец научишь меня полезному заклинанию? Или какой либо лабуде нужной вам?

Старик молча поклонился пропуская мимо ушей мои обоснованные претензии.

— Упражнения на концентрацию внимания нужны никак не мне, а Вам. Без них мы не сможем двигаться дальше. Тем более не получиться овладеть серьёзными вещами, такими, чтобы они помогли Вам скрыться от всего института магов, состоящих на службе у Королевской семьи.

Посмотрев на моё вытянувшееся от огорчения лицо, он добавил с сочувствием:

— Даже сбежать у вас не получится, по крайней мере так, чтобы Вас потом не нашли.

— Ну-ну, — поощрительно кивнул я.

Дело в том, что действительно рассматривал вариант, чтобы затеряться среди простого люда, взяв всю возможную добычу и слова Альфа подействовали на меня как ушат холодной воды, а внутренний голос ехидно прошипел что-то вроде того, что пора перестать лелеять свои мелкоуголовные привычки.

— Вы представляете, насколько нам придётся увеличить нагрузку? — поинтересовался он у меня.

Я самоуверенно кивнул.

— Вам придётся хорошо притворяться выспавшимся, поскольку дневной распорядок дня мы с вами нарушать не можем. Это моментально станет известно Их Величествам. Я думаю Вашему Высочеству стоит ещё раз подумать, — вкрадчиво продолжил он. — В конце концов. Вы уже уверились в том, что не сможете стать Великим...

Пришлось прервать его:

— Альф, по моему я уже говорил, что не хочу быть великим магом?

Старик поклонился, но я чувствовал, что он не воспринимает мои слова. Видимо в его голове не укладывалось то, что кто-то не хочет стать великим. Но я не продолжал и ему поневоле пришлось отвечать на фразу:

— Я понимаю, что Ваше Высочество хочет стать Великим королём,

* * *

Занимались мы уже довольно долго — месяца три, что при темпе нашей жизни наводило на размышления. Тем не менее никаких фаерболов, водяных мечей или воздушных кулаков мне не преподавали. Те же самые фигуры, звуки и всё остальное, у Альфа вызывали ясный эффект, а у меня получался только пшик. Всё чаще на занятиях я ловил задумчивый взгляд экс-лекаря и взгляд этот мне не нравился. На одном из занятий он не выдержал и высказался:

— Я хотел бы начать проводить с Вами уроки демонологии, Ваше Высочество, — непреклонный тон и испытующий взгляд в мою сторону.

Требовалось подумать, но я только махнул рукой:

— Валяйте.

Альф застыл в недоумении, похоже мне удалось ввести его в замешательство.

— Что валять, Ваше Высочество? — спросил он меня в явном недоумении.

— Валяйте, учите, — поднялся я из кресла, — а то меня уже достали Ваши косые взгляды, когда вы думаете, что я не обращаю на вас внимание.

Альф замер в полупоклоне, только пальцы начали складываться в фигуру защиты, с одновременным ударом, уж это я изучил, мне это фигню одной из первых преподали.

— Так что давайте, проводите свои тесты, ищите подтверждение, что я демон, вселившийся в тело бедного принца... заодно и меня чему-нибудь важному научите, а то все эти ваши уроки концентрации, словно призваны занять моё время, но ничему не научить.

Плетение пальцев прекратилось, и Альф глухо сказал:

— Извините меня Ваше Высочество, я был неправ. Разрешите я удалюсь?

— Не разрешаю, — я снова уселся в кресло. — Знаете, друг мой, давайте ка не будем откидывать в сторону ваше предложение, а проведём комплексное обследование на предмет моей человечности. Я рассчитываю, что обвинения в захвате тела обязательно возникнут, когда я стану королём, так почему бы не начать затыкать рты уже сейчас. А заодно и занятия демонологией, как только вы объясните мне пользу от них. И кстати? Вы не объясните, почему приняли меня за одержимого?

Тот начал говорить, очень осторожно подбирая слова:

— Вы совершенно не восприимчивы к магии, кроме как только в минуты сильного душевного волнения. Помните, когда мы отрабатывали знак защиты, я выпустил на Вас безобидного домашнего духа. Поскольку Вы никогда не встречались с подобным, то испугались и щит сработал. Второй же раз, после моего объяснения о безопасности данного духа, у вас не получилась дажа слабая волна, необходимая для постановки щита. Больше того, дух ничего не смог с Вами сделать, хотя должны были проявиться определённые симптомы.

— Это какие? — улыбаясь, спросил я.

— Удушье, галлюцинации, беспричинное чувство страха, и ещё ряд других, могущих привести как к временному помешательству, так и к смерти.

Знакомая волна ненависти охватила меня, это получается, что старый хрен ставил на мне опыты опасные для моей жизни? Старика подкинуло и распяло на стене. Со стороны смотрелось классно. Разведённые в стороны руки, перехваченное горло, дрыгающиеся ноги, выпученные глаза и красное лицо — впечатляли. Я же с удивлением смотрел на свои вывернутые руки и автоматически получившийся знак верхней защиты. Это меня успокоило и я закрыл знак. Свалившийся старик кашлял, пытаясь прийти в себя и подняться, но ноги подкашивались и он оставался на коленях в углу.

— Вот про это я и говорил, Ваше Высочество, — сиплым голосом и потирая горло проговорил Альф. — Вы обращаетесь к силе, будто она заёмная. Точно так же поступают демоны, вселившиеся в тело. И если Вы позволите, мы будем это изучать и выясним кто Вы и что с Вами, заодно и научим Вас владеть всем этим.

Подойдя ближе и усевшись на корточки, я приподнял за волосы его голову и посмотрел в глаза. И это он называет меня одержимым! Я бросил его и брезгливо вытер руку о штаны. Похоже я ошибся, и мой "старый" друг не некромант, а демонолог, поскольку такой жажды разобрать меня и посмотреть что там внутри — я давно не видывал. Вот, что значит учёный. Не оборачиваясь, я ушёл из залы.

* * *

Так и начались дополнительные занятия и это было... нет, не трудно — сложно. Сложность заключалась в том, что не было места. В любом большом фамильном замке существуют целые башни, которые используются в качестве складов или они чересчур ветхие, да и просто гостевые покои, постоянно пустые, куда никого не селят. У меня, в моём поместье, к которому можно подобрать эпитет — скромное, к тому же сравнимое с небольшим загородным домиком крупного вельможи, найти такое место было затруднительно. Но я нашёл выход из положения и в один из ближайших дней мы отправились в город. Мы, это я, Мауни и здоровяк барон Хант.

5

Вылазка в город подготавливалась достаточно тщательно, во первых я постарался отбросить свою неприязнь к подлизе (Сори, конечно. При людях я называю граф Поплавски, а наедине сам с собой — подлиза, и это не лечиться), и постараться относиться к нему не предвзято. Знаете, он с облегчением воспринял такие перемены и отношения немного начали налаживаться. Так на моё заявление, что я хочу озаботиться наблюдательной башней, он согласился достаточно легко, пропустив моё "для отслеживания возможных речных пиратов", мимо ушей. Таким образом мы и отправились в город, к тому же инкогнито, вроде того, что пивка попить, да побузить немного. Я думаю, что подлиза посчитал это основной причиной, а не то, чтоя проговаривал вслух. Разумеется, нас прикрывали люди графа, четверо мордоворотов, с не самым миролюбивым выражением лица. Я не возражал, поскольку это была первая моя вылазка после чудесного выздоровления.

Чувствовал себя прекрасно, сладкий запах свободы перемежался с запахом конского пота. Худо бедно я научился передвигаться на этих адских созданиях, которых называют лошадьми, и хотя отличным наездником мне никогда не стать (да я и не стремлюсь к этому), но для передвижения эту тварь я уже могу использовать. Добравшись до городка мы инкогнито въехали через западные ворота, прямо мимо евших нас глазами стражников в начищенных кирасах. На мой вопрос:

Где же здесь можно остановиться, не очень богатому дворянину?

Один из них, похоже не самый главный, а самый ненужный, долго тыкал пальцем в разные стороны, перемежая всё словами: "Если будет угодно молодому неизвестному господину", пока взбешённый Мауни не протянул его плетью. После такого средства, он моментально пришёл в порядок и в двух словах объяснил дорогу, до самой лучшей и похуже таверны.

Такого благороднтого собрания я не ожидал увидеть причём всё это было сделано так, что нас в упор не узнавали

Звон клинков удалялся, если Хант успешно защищался от троих, а Мауни сдержвиал двух, то доставшийся мне противник теснил меня всё дальше и дальше от места схватки. И не сказать, что он владел шпагой лучше чем я, но явно был сильнее. Ехидная самоуверенная ухмылка и подбитый глаз, эта харя мне до смерти в кошмарах являться будет.

* * *

Мы посетил гномий банк на предмет получения суммы денег. Барон порывался заплатить, но я не позволил, твёрдо сказав, что намерен сам возвращать свои долги, а карточный долг — это долг чести. Гномий банк один в один был точно такой же, что и раньше.

В общем и целом мне понравилось ездить инкогнито, пожалуй так можно иногда делать.

* * *

Ну как я могу, — с мукой в голосе воскликнул он. — Да я действительно давал клятву верности Вам, а не королю! Но я не уверен, что это Вы, ещё в Лилу, ходила сплетня, будто маг-лекарь вызвал демона и подсадил его в ваше тело. Клянусь, мне хочется верить, что выздоровление состоялось, но я боюсь.

Я молчал потом заговорил с видом человек, которого осенила неожиданная идея:

Послушайте, граф. Я пожалуй могу предложить Вам выход из создавшейся ситуации.

Поплавски с любопытством посмотрел на меня, я продолжил:

Вы знаете, до меня тоже доходили подобные слухи (Вот Альф сволочь, хоть бы предупредил!) и я озаботился тем, чтобы развеять их. Так по моей просьбе Альф пригласил своего старинного недруга — демонолога. Для моего освидетельствования, поскольку прекрасно понимает, что его мнение может считаться отдельными личностями несколько предвзятым.

Судя по понимающему виду подлизы, он понимал о ком идёт речь и несколько не возражал против этого.

* * *

Кстати Альф, — я обратился к старику, — а что ты там говорил о незавершённом эксперименте?

Альф вскинулся и впревые на моей памяти смешался.

Я подготовил всё, мой принц... только... считал... что Вы откажетесь...

С чего бы мне отказываться, — произнёс я немного раздражённо. — Чем быстрее мы покончим с этим тем лучше. По крайней мере можно будет думать о дальнейших шагах, а не изгнании меня из моего тела.

Старик рассмеялся натужным смехом, напугав меня его искусственностью. Однако проблема требовала решения и мне приходилось быть настойчивым:

Ну так что? -обманчиво ласково переспросил я.

К Альфу вернулась прежняя невозмутимость:

Как Вам будет угодно, — склонил он голову. — Если Вы сможете уделить решению данной проблемы немного своего времени после полуночи...

Я развернулся к нему:

В смысле "после полуночи"?

Нет ничего такого, просто полночь у меня ассоциировалась с нечистой силой летающими гробами, ведьмами и так далее.

Альф между тем был непреклонен:

Я высчитывал по звёздам оптимальный момент и он в этом месяце приходиться на первый час после полуночи с небольшими вариациями.

Я величественно кивнул, бросив уходя:

Я буду завтра в полночь.

* * *

Подвалы получились хорошие: глубокие, огромные. Белёный сводчатый потолок терялся в пятиметровой вышине. Недавно поставленные винные бочки производил приятное впечатление, часть, занимаемая погребом, тоже впечатляла, но всё это было в служебной части замка. Окорока, висевшие

Погреба под замком, а точнее усадьбой получились шикарные. Честно скажу, по дурацкой привычке я обшарил их все, после сдачи в эксплуатацию. Громадные помещения с высокими, трехметровыми сводчатыми потолками. Сама усадьба была разделена на несколько секций, точно также и подвалы. Так зайдя в подвалы из служебного крыла, соединённого с господским крытыми галереями, одной цветочной и второй, узкой и ничем не украшенной, по которой проходили слуги из кухни и своих, не побоюсь этого слова, апартаментов. Если спуститься под землю в этой половине, то попадешь в два неравномерно распределённых помещения. Одно из них напоминает обычный погреб у каждого в гараже, то есть это огромные лари, в которых валяется пыльная картошка; ящики с песком, в которые зарыта морковка, свёкла, капуста подвешенная на манер окороков к потолку, и тому подобная белиберда, за которой можно послать кухонных мальчишек, не боясь, что они ополовинят заказанный продукт. Второе помещение малость поменьше и имеет толстую дубовую дверь, прямо из кухни, с огромным навесным замком, ключи от которого есть у тройки людей: главного повара, управляющего и запасной комплект в железном ящике у меня в кабинете. Вот во втором погребке гораздо интереснее, чем в первом. Попадаешь в небольшой предбанник, из которого ведут три двери, каждая из которых имеет свой собственный замок, однако мы сначала пройдём в мою любимую дверку, тщательно пригибаясь, чтобы не треснуться головой о низкую притолоку. Я не касаюсь окороков и колбас подвешенных под самый потолок на крюки, вбитые в кирпичные своды, до них не так уж легко дотянутся мелким животным (я опять таки имею в виду шуструю кухонную шантрапу, а не крыс, у которых гораздо меньше выдумки чем у пацанвы), я касаюсь того, что пониже: больших кадок с квашеной капустой, куда походя так легко запустить руку, и набить рот кисловатой, хрустящей субстанцией; небольшие бочонки с засоленными рыжиками, каждый не больше трёх — четырёх сантиметров, так здорово помогающие справиться с большими объёмами крепких дистиллированных напитков, и пусть их нет в этом мире, но химик я или не химик?! Сделаем! Потом пройдя чуть дальше, утыкаемся в стеллажи с соленьями, причём многие я даже не смог опознать, остановившись на помидорах и огурцах, естественно не в банках. В это же время колбасы над головой сменялись рыбными балыками, а ёмкости с соленьями, красной икрой. Кстати если кто скажет, что икру тяжело готовить — смело плюньте в его наглую морду. Берёт посудину и растворяете в ней соль пока чищенная картошка не начинает всплывать, после чего тщательно вычищаете её из мешочков, кладёте в дуршлаг и опускает в солёный раствор, очень ненадолго, и, Вуаля! Всё готово! Впрочем я отвлёкся. Мы тем временем проходим дальше, и попадаем в небольшой закуток, уже не представляющий для нас ничего интересного — так, местечко, где хранятся всякие масла и тому подобное. Пройдя другим проходом, можно зацепит взглядом глубокие ёмкости с перетёртым полусушёным мясом, залитым для сохранности жиром. Гадость конечно страшная, ни капли не вкусная, но, говорят, питательная. По крайней мере делают её с незапамятных времён, ещё со времён осады замков, когда разносолами особо не побалуешься, но надеюсь это в прошлом, по свое воле я эту пакость жать не стану, хватит, попробовал сдуру.

На обратном пути, можно обратить своё внимание и на оставшееся помещение. В одной из оставшись дверей нет ничего особого интересного — там лежат крупы, из которых так вкусно по утрам варятся мясные каши для нескольких солдат, которые делают вид, что охраняют мой замок от внешних врагов. Вы тоже согласны, что чушь? Разумеется, враги у меня пока только внутренние, да ладно, речь не об этом. Также там валяется всякая всячина, типа сушённых яблок и другой лабуды.

Третья дверь закрывает собой обычный земляной ледник, у которого ест и второй выход, открываемый зимой, когда надо заменить хладагент, то есть напилить на речке льда большими кусками, и заменить старый, почти истаявший, на новый — нормальный. И вы сами понимаете, раз ледник — это значит всё скоропортящееся. Цельные туши свиней, разделанные говяжьи, разнообразная убоина. Замёрзшие круги молока; замёрзшие головки сыра ближе у выходу и сливочное масло. Хватит, а то мне сейчас диагноз поставят — подавился собственной слюной. На этом мы можем аккуратно прикрыть все дверки, запереть каждую на свой собственный ключ и проследовать через кухню в, так называемое среди слуг, "господское" крыло.

А по поводу погребка, Вы скажете — что за меркантильный интерес! И таки будете правы, однако любой русский человек, да и не только русский, глянет на этакое богатство с ностальгией и хорошей, зелёной, экологически чистой, завистью. А что делать? Наш постсоветский генный инстинкт. Пусть сейчас цена картошки в магазинах в течении всей зимы остаётся точно такой же, как осенью, но пока мы не затарим своё подполье, просто так, чтобы было, с/х продукцией — чувствуем себя не в своей тарелке. Может сложиться впечатление, что здесь складированы основные запасы, но это не так. На самом деле из расходных материалов здесь храниться максимум на неделю, основное — в амбарах.

Ладно, пойдём дальше, среднее крыло. Крыло в котором расположен зимний сад, с огромным потолком, в котором вместо стекла используется горный хрусталь. Сильно дорогая штука, я до сих пор помню как осторожно подыскивал слова Подлиза, пытаясь отговорить меня от таких дорогостоящих трат. Да и плевать, я с этого сумел вырезать немного денег для своих личных неподотчётных нужд. Ну а как же? Командировочное прошлое, к тому же служба в местных органах правопорядка во время "второй жизни", привычка прибирать к рукам лишние, невостребованные средства и крысиная осторожность, при списывании "лишних" средств.

Так вот, подвалы под вторым крылом я отдал под склады, где располагалась несколько несвязанных друг с другом отсеков, самый большой естественно занимали установленные на подставки бочки, в которые предполагалось заливать вино, но сейчас они были заполнены едва и на треть. Часть подвала занимал стеллажи со стеклянными бутылками, которые наблюдал и переворачивал специально нанятый человек. Часть была отведена под кладовочки необходимые в любом хозяйстве и я даже не знаю, что там твориться — это дело управляющего.

Дальше следовало моё крыло в котором подвалы были — более я ничего не скажу, да и не заполнены они были. Скажем так, я выбирал чем бы их забить, но так и не определился.

Ну и последнее крыло, которое было отведено под библиотеку и являлось местом жительства старика Альфа. В части его оборудования, я целиком положился на него и не прогадал. Правда строители, доделывавшие это крыло последним, часто шептались между собой, но поскольку общение с дворней пресекалось парой солдат, бдительно следивших за моральным обликом строителей... чего то меня опять не в ту сторону понесло, в общем не пересекались они ни с кем из местных.

Ну а со строителями мы поступили так, как договаривались с клерком в головном офисе местной строительной фирмы. И это не жестокость, а так. Предусмотрительность.

* * *

Вечером, пройдя в крыло Альфа, где он числился библиотекарем, я спустился в подвалы. Старик осторожно следовал за мной, стараясь не споткнуться, всё таки лестницы были крутоваты. Никаких факелов, никаких мерцающих бликов — обычный фонарь и масляные светильники на стенах. Если оценивать с точки зрения прогресса, то моя усадьба считалась оборудованной по последнему слову местной техники, чего только стоили местные туалеты с выгребными ямами и система канализации.

Спустившись в тёмный подвал, я подождал Альфа, который шипя себе под нос ругательства, открыл дверь и впустил меня во внутрь. С любопытством крутя башкой по сторонам, я последовал в гостеприимно приоткрытую дверь.

Место впечатляло и нисколько не напоминало остальные помещения моего замка, более подходя чернокнижнику или злому колдуну. Чёрный мрамор, использовавшийся в храмах многих богов, на смену которым и пришёл Единый, более чем напоминавший нашего Христа и обрядами и молитвами и всем остальным. Мощные кольца в стенах для факелов, которые ни разу не использовались. Прямая спина старика вела меня вперёд, по узкому чёрному коридору и вот уж здесь действительно тени метались по стенам, пугая и заставляя пожалеть об опрометчиво данном обещании, провести необходимые тесты. Ещё пара заминок около больших замков и мы в средних размеров зале.

Зачем столько сложностей?

Мой голос в пустом помещении прозвучал гулко и непривычно, хотя альфовский прозвучал как обычно:

Люди склонны к преувеличениям, мой господин, и даже внешний вид этого места может породить множество слухов и домыслов.

Я согласно кивнул, хотя в темноте и не было этого видно. Всё ещё чувствуя себя неловко, я предложил:

Может быть начнём? — и сам поразился насколько неуверенно прозвучал мой голос.

Альф шустро носился, зажигая факелы и бомоча всякую фигню себе под нос. Наконец он прервался и сказал:

Прошу Вас, Ваше Высочество, — указывая на центр огромной пентаграммы.

И что я должен делать? — мне показалось, что голос дрогнул. Альф, выглядевший опереточным злодеем , спокойно сказал:

Вам необходимо лечь, мой принц.

Откинув прочь сомнения, я прошёл вперёд и лёг, стараясь устроиться поудобнее. Что будет — то будет. Неслышно подошедший Альф, затянул ремни на руках и ногах, зафиксировал голову. Всё это не сильно нравилось, я ощущал себя жертвенным бараном на алтаре. Причём ключевое слово здесь — баран. Ещё помню, что мелькнула мысль, будто надо бы поставить здесь кровать или тахту, поскольку валяться на голых камнях, это прямая дорога на тот свет. Впрочем утешившись мыслью, что для меня сейчас любая дорога снабжена указателями в сторону ада, я постарался успокоиться.

И хотя подобный фатализм мне несколько не свойственен, но если я хотел разобраться в себе, то мне не оставалось ничего иного, как принять правила игры. Впрочем лежать смирно мне быстро надоело и я приоткрыл глаза, наблюдая за мечущимся Альфом. Не скажу, что это было страшно, но чувствовал я себя как перед той самой операцией, из-за которой и попал сюда. Такое же не слишком удобное ложе, специфические ароматы и тревожное ожидание чего-то неприятного. Ну а дальше всё происходило как в малобюджетном фильме ужасов, когда дешёвый актёр изображает из себя Властелина Тьмы или чернокнижника, подымающего или вызывающего нечто страшное.

Вздымающиеся вверх руки, противный визгливый голос, периодически режущий по ушам ультразвуком. Непонятные тени и холод, которого не ожидалось и к тому же онемение и слабость во всём теле. Я не буду рассказывать как всё происходило, поскольку многое мне казалось просто бредом и галлюцинациями. Резкие температурные скачки: то я замерзал, до стука зубов; то исходил потом. Потом меня крутило и выжимало как центрифуге, причём мне казалось, что из тела вынули все кости. То малейшее движение приводило к тому, что от меня отваливались куски "меня". Но хуже всего было, когда всё исчезло и вновь появился столь "любимый" мной белый туман. правда в отличии от предыдущих разов он не был нейтрально равнодушным. Нет, этот туман свивался в щупальца и старался выдрать меня из моего тела. Я разевал рот в безмолвном крике, будучи почему то на сто процентов уверен в том, что этот туман ничего хорошего мне не принесёт. Я хотел зацепиться хоть за что то, чтобы меня не выковыряли как моллюска из раковины, но это было практически невозможно. Я хватался зуабми, которых нет, сжимал когти, выраставшие на руках цепляясь за тело, бесполезным грузом валявшееся в центре пентаграммы, старался хотя бы двинуть пальцем — но не получалось. Я уже был достаточно высоко, чтобы увидеть Альфа читавшего вслух стихи из огромного фолианта. Альфа измученного, жалкого и слабого, со слипшимися седыми прядками волос, с каплями пота, стекавшими по лицу, с кровавыми дорожками сочившимися из сомкнутых глаз; изо всех сил старающегося не упасть вцепившегося в подставку для книг.

Меня утаскивало куда-то прочь, собрав все силы я рванулся назад, в бывшее уже "моим" тело, и на секунду мне даже показалось, что я преуспел, но фигушки. Белые щупальца словно отрубили меня от него и потащили к себе давя и перекручивая, подобного я не испытывал даже при сожжении и "лечении". Всё тело превратилось как в один большой зуб, где дёргающая боль моментально сменялась глухой и ноющей, только увеличенной во много раз.

Я смирился, стараясь хоть немного уменьшить боль, меня перемалывало в огромной мясорубке, растворяя и изменяя мою... душу? Не важно. Важно то, что я точно знал, что после этого не буду собой, таким как сейчас. Не знаю, почему я вспомнил про лечение, но на секунду полыхнуло пламя. Мы оба ненавидели за ту боль: я и тело, эта память была нашей общей и она укрепила нашу связующую нить. Крепко хватаясь за появившийся якорь, я выползал из объятий тумана, стараясь уместить сильно увеличившуюся в объёме фигуру в пределах лежащего тела, заталкивая себя как мясо в пельмень. Туман сделал ещё рывок, но в это раз я полностью отождествлял себя с лежащим в центре человеком. Моя увеличившаяся часть, пыталась вырваться — пришлось её немного... переработать, так, чтобы она не отличалась от остального меня. И вот я в теле, смотрю не всей поверхностью своей сущности, а глазами; не ощущаю колебания воздуха, который пытается развеять меня, а слышу ушами, да и чувствую себя... Ох как погано я себя чувствую.

С этой мыслью я проваливаюсь в беспамятство.

* * *

Я очнулся в своей постели. Рядом сидел сумрачный Альф, слабым голосом я спросил:

Ну что? Получилось?

Видно было, что ему не очень хочется отвечать, однако и не ответить он не мог:

Вы знаете, Ваше Высочество. Результаты, мягко говоря, не однозначны.

Заметив моё разочарование, он заторопился:

Хотя Вы знаете, я сумел подсадить к Вам ещё одного демона.

Многозначительная оговорка, но я был слишком слаб, чтобы обратить на это своё внимание.

Что было?

Это не было похоже на обряд экзорцизма в обычном проявлении, вы всё время лежали недвижимо, но что-то явно происходило. Отток силы был капитальный и окно в мир демонов был открыть однозначно и нападение демонов на Вас тоже присутствовало, но концовка была несколько неожиданной.

Больше он ничего не сказал ни сейчас ни в дальнейшем, даже после моего приказа, сослался на амнезию, хотя я по глазам видел, что этот паразит врёт.

* * *

Магией Вам не овладеть, — начал Альф.

Не скажу, что меня охватило отчаяние, вернее было бы сказать, что это было разочарование.

Ну вот. Столько мук, так старался, — мелькнула горькая мысль, но Альф не дал мне зарыться в пучину отчаяния.

Я хотел сказать, что обычной магией вам не овладеть, да это и хорошо.

Этот вариант мне нравился больше. Если нельзя овладеть обычной магией, то можно овладеть необычной. Оставалось выяснить, что это за такая необычная магия и насколько она мне может помочь и в чём. Однако спросил я Альфа совсем не об этом:

Почему хорошо, что мне не овладеть обычной магией? — спросил я с ярко выраженным интересом.

Альф немного помолчал, собираясь с мыслями, а потом как обычно устроил маленькую блиц-лекцию.

Видите ли, этот обычай, не пускать мага править королевством возник не на пустом месте

По мне так кажется, что всё очень неплохо, — осторожно заметил я. Король-маг это прежде всего стабильность, которая просто необходима всем сословиям. Крестьянам там разным. Купцам, например.

Вот что я больше всего не люблю в Альфе, так это то, что иногда он смотрит на меня как на малолетнего дебила. Вот и сейчас у него был точно такой же взгляд, да и тон был чрезмерно почтительный — такой, каким уговаривают маленьких детей "бросить каку".

Кое в чём Вы правы, — протянул он.

Признаюсь, меня это задело, именно поэтому я возможно резко спросил:

Только кое в чём?

Век мага долог, но только его. Какова вероятность того, что у него будут дети с подобными способностями? Очень мала. А не дай бог если будут, представьте себя достаточно большой срок на вторых ролях, без всякой надежды занять место, принадлежащее Вам по праву наследования. Люди успевают надоесть друг другу за какие то короткие 50-70 лет. Вы можете сослаться на эльфов и будете правы, но их образ жизни прошёл проверку временем и регламентирован множеством традиций и обычаев, но и то знали бы Вы какие там разыгрываются интриги,

Может быть соседи придут в восторг?

Со смертью монарха нередко нарушается преемственность в политике внутренней и внешней. Наследнику, опять таки, нередко нужны ГОДЫ на то, чтобы собрать в своих руках все нити управления и приобрести необходимый опыт.

Король-маг же способен ВЕКАМИ гнуть свою линию, постоянно переигрывая если не своих соседей, то их наследников. Через какое-то время это неминуемо приведет к нарушению политического равновесия. Единственный способ этого не допустить — сыграть на опережение. Задавить такого полубессмертного короля, пока он не заматерел. А это значит — война на уничтожение.

Это, к слову, и ответ на вопрос нужен ли такой король простому народу.

Вы бы поддержали человека, с которым ваша страна неминуемо погрузится в пучину жестоких войн?

А как отнесутся к магу на престоле его коллеги-маги? Обрадуются?

Чему? Тому, что теперь один из них может поставить себе на службу

ресурсы целого государства, что неминуемо выведет его в искусстве магии на недосягаемую высоту? Или тому, что в войне на уничтожение, которую ему рано или поздно навяжут соседи, сей король будет вынужден использовать самую мощную, самую разрушительную, самую грязную магию, безнадежно дискредитируя всех, кто так или иначе причастен к магическому искусству? Ибо если человек нарушил один строгий запрет, чтобы получить власть, он нарушит любые запреты, чтобы эту власть удержать и спасти свою жизнь...

Может быть, такого человека поддержит Церковь? Поддержит того, кто способен нарушить ее монополию на Чудо? Кто способен приобрести неограниченную мистическую силу и объявить себя живым Богом?

Или это нужно высокородным дворянам? Вы уверены, что найдется хотя бы один гранд, желающий иметь всеведущего сюзерена, чья личная власть не будет ограничена НИЧЕМ,и чья опала может длиться ВЕЧНО?

Впрочем, найдутся и те, кто такого Короля поддержит.

Военные. Читай: худородное, служилое дворянство, не имеющее за душой

ничего кроме родового оружия и крепкого коня. Эти пойдут за любым, кто способен привести их к победе (читай: богатой добыче). Сии благородные воители (при выполнении некоторых простых условий), с удовольствием примут в дар имение, конфискованное у норовистого гранда. Можно в комплекте с дочкой того же гранда.

Маги-неофиты, маги-неудачники и могущественные чернокнижники.

Первых достаточно поманить намеком на Знание, вторых — призраком Силы, а третьи окажут поддержку всякому, кто выступит против Церкви.

Впрочем, такая поддержка гарантированно выйдет боком.

Купцы. Ну здесь традиционно: кому война, а кому и мать родна. Была бы прибыль. Если с прибылью, то и тебя с потрохами продадут.

Обиженные Церковью. Аналог гугенотов в этом мире водится? Боевые ребята были.

Горожане. Именно мещане, бюргеры и городской средний класс были основной опорой личной власти Ришелье, Гитлера и Сталина. Ну это еще со времен Аристотеля повелось. Кто читал — поймет. Старая песня о главном. Официально, впрочем, картина была несколько иной. К несчастью для ГГ, центр Средневековой цивилизации не город, но замок. Горожане в то время составляли совсем смешной процент населения. Купцы и чернокнижники также далеко не самые многочисленные социальные группы.

Замечу, что попытка объединить под одним крылом вышеуказанных потенциальных союзников будет здорово смахивать на попытку запрячь в одну упряжку коня и трепетную лань.

Впрочем, если Вам интересно, то можно обратиться к одному из философов древности, знаменитому Су Са Ни Ну, который подробно описал проблемы, возникающие при этом. Ну и его оппонента, господина Вирджил Астел, более всего упирающего на эмпиричность запретов. Кстати полное собрание его сочинений стоит у нас в библиотеке. Все шесть тысяч шестьсот сорок томов.

Меня аж передёрнуло, когда я представил себя читающим всех этих философов. Ну да ладно, им философствовать — мне жить. Но в целом аргументацию Альфа я принял, оставалось научиться "своей" магии и всё будет хорошо.

6

Свадьба, свадьба, в жизни только раз. Может два, а может три — но это не для нас... — вот такой мотивчик крутился в моей бедной голове с самого утра. А до этого было много всего. Началось всё с того, что по мере занятий магией, Альф относился ко мне всё серьёзнее. Ну это и понятно, трезво оценивать собственного ученика и считать его идиотом — одна большая разница. Поэтому почтительность, с которой обращался ко мне Альф, всё меньше была наигранной, и всё больше истинной. Вот и сейчас, Альф стукнулся ко мне и терпеливо дождался, пока я разберусь со счетами, которые мне представил управляющий. Разумеется, я не собирался вникать во всё это от и до, но иметь хотя бы общее представление — я считаю, что это и идиоту полезно (я не себя имею в виду). Наконец освободившись, я спросил у Альфа всё это время смирно простоявшего в уголке:

— Ну что у тебя?

— Ваше Высочество помнит, о чём мы разговаривали на прошлой неделе после укрепляющих процедур?

Укрепляющие процедуры — это так для окружающих мы называли мои занятия магией, и на прошлой неделе был всего лишь один серьезный разговор...Сделав вид, что припоминаю, я недовольно произнёс:

Уж не тот ли где Вы мне рассказывали о выгодных для меня браках?

Альф кивнул...

* * *

Завершив свои тренировки, больше похожих на лечебную физкультуру, на которых я не особо напрягался, и попрощавшись с Альфом, направился спать, когда заметил что он не ушёл, а чёрной тенью стоит у дверей, терпеливо дожидаясь, пока я обращу на него своё внимание.

— Что ещё? — недовольно спросил я, поскольку спать хотелось очень сильно.

— Ваше Высочество... — скользнул он ко мне.

Последнее время его внешний вид претерпел значительные метаморфозы. Белые одежды, свойственные лекарям, сменились чёрной, почти монашеской рясой с капюшоном. Я не знаю было ли это сделано случайно или целенаправленно, но его вид напоминал опереточного злодея, о чём мне и сказала моя последняя фаворитка:

— Какой он страшный! А он точно не злой колдун? — я её тогда конечно успокоил, но сейчас оценил иронию судьбы.

— Ваше Высочество, — снова повторил он, — Вы мне давали поручение выяснить наиболее полезный и вероятный брак, могущий послужить Вам страховкой.

Я тут же перестал торопиться и спросил:

— Почему же, друг мой, вы не доложили об этом перед занятиями?

Интересно — я вроде бы не страшный, а старик явно меня побаивается. Ишь как зачастил, или всё тот случай вспоминает?

— Видите ли, Ваше Высочество, при том, что Вы и так уделяете слишком малое внимание занятиям, я посчитал возможным не объявлять об этом заранее, поскольку Вы наверняка бы перенесли...

Я прервал его нетерпеливым взмахом руки:

— Успокойся Альф. Я согласен с тобой. Значит сделаем так, я сейчас переоденусь и пройду в каминную комнату, там и поговорим. Кстати, распорядись, чтобы накрыли на стол что-нибудь лёгкое... — успел крикнуть я вслед, пока он не испарился.

Вот что мне в нём нравиться, так это то, что услышав, он остановился, развернулся и поклонился. А то так хрен знает — услышал или нет, будет сделано или нет.

* * *

Встретились мы минут через пятнадцать. Глянув на заставленный теми закусками, которые здесь считались лёгкими, стол, я в очередной раз подумал, что гены генами, а любовь к пожрать у меня из первой жизни и надо бы ещё какой никакой физкультуркой позаниматься. Вон Мауни, жрёт больше меня, потом в спортзале со шпажонкой поскачет, и дохлый как глист. А я и до выздоровления был не самым спортивным, а теперь и вовсе этим заниматься некогда — вон сколько дел. Благополучно похоронив совесть под грузом выдуманных забот, я с удовольствием придвинул к себе блюдо с горячими бараньими рёбрышками.

— Ну, рассказывай, — попросил я его с набитым ртом.

Альф неторопясь отхлебнул чая (кстати, действительно чай, или я ничего в нём не понимаю) и начал рассказывать:

— К сожалению, я не смог достать портреты, — извиняющимся тоном начал он, но я махнул расслабляющим жестом.

— Брось. Я не в том положении, чтобы перебирать, да и не в красоте дело.

Альф согласно кивнул головой, держа чашку и оттопырив мизинец:

— Принцесса Диана — умна, не дурна, единственная дочь Короля Джеронимо...

— Сразу пропускаем, — прервал я его, — импортные нам не нужны. Нам нужно наше — посконное, домотканое! И давай так, без ТТХ дамочек, а более подробно про их родителей: кто, положение в обществе, амбиции и так далее. А то, паимаешь, твои слова о принцессе: умна и не дурна наводят на нехорошие мысли, тем паче допускаемая тобой возможность, что король рискнёт выдать её за такого как я (не став уточнять за какого — такого, я поступил очень мудро) — мигом снижает ценность сообщаемой тобой информации, проще говорят нивелирует её.

Альф уже немного попривык к моим не совсем понятным слова, улавливая смысл и не заморачиваясь точным переводом. Честно говоря очень удобно иметь при себе смертника, можно не стесняться и не скрываться. Хотя с другой стороны, он может думать точно также, что хорошо иметь человека, целиком зависящего от него. В общем по одиночке нам не выжить, такой вот тандем сложился. Старик слушал, пытаясь не упустить нить повествования. Я наступил на горло собственной песне и жестом предложил продолжать. Альф тем временем встряхнулся, убирая туповатое выражение лица, и продолжил:

— Герцог Месхания. Один из самых богатых людей в королевстве. Герцогство небольшое, но очень удачно расположенное. Наплевав на своё происхождение, он занялся неподобающими дворянину занятиями.

Это какими же? — вскользь поинтересовался. — Вместо того, чтобы проматывать остатки состояния в столице, покупать драгоценности любовницам, драться на бессмысленных дуэлях за честь благородной дамы, у которой мужиков было больше, чем у портовой шлюхи, он занялся презренной торговлей и нормальным администрированием своих территорий, а на вырученные деньги начал приводить в порядок дороги, развесил разбойников, наподобие ёлочных украшений, перестал драть налоги с крестьян и купечества и так далее...

Вы весьма точно описали герцога, — сделал мне комплимент Альф.

Не пойдёт, — решительно сказал я и заметив вежливое недоумение Альфа, продолжил, — поскольку мы решили, что он далеко не дурак, то и выдавать свою дочь за меня не будет, это уж как пить дать. Зачем ему зять, с которым он получит одни проблемы и никакого профицита?

Вопрос был риторический и ответа не требовал.

— Впрочем, — я задумался, Альф терпеливо ждал,— попробуйте провентилировать вопрос, особо не рассчитывая на положительный результат.

Альф сделал пометку и продолжил:

— Истолковав Ваше пожелание несколько шире, чем это допустимо нормами приличия, и рассматривая в первую очередь достоинства отцов, нежели дочерей, — я затаил дыхание, счас брякнет чё-нить неприятное, — взял на себя смелость предложить Вам Главу Торгового Совета Вольного Города Йена Золотого Купца Тиберия.

Он застыл, выжидающе глядя на меня. О как! Всё с большой буквы! Как мне почему то кажется, такой титул не уступает королевскому. Я стоял, прикидывая плюсы и минусы. Из плюсов было баснословное богатство золотого купца, а из минусов оно же. Если я женюсь на его дочурке, это вряд ли может помочь мне сохранить жизнь. Да, его богатство может мне нанять наёмников, но и только. С другой стороны, убив меня, мой братец или отец, с удовольствием репрессируют такого богатого родственника. К тому же он опять таки купец, золотой купец, входящий в сотню самых богатых людей королевства, и это значит что его реальные доходы куда больше заявленных, а дураки в золотой сотне не задерживаются. А значит? Значит, он и рассматривать такой вариант не будет, если же я сунусь с таким предложением, а он откажет, то обо мне как о публичной фигуре можно забыть. Достаточно королей, играющих шутов; однако шутов, сумевших стать королями, гораздо меньше первых. Я недовольно поморщился и озвучил итог моих размышлений:

— Экий мезальянс получается...

Старик нейтрально пожал плечами:

— Но ведь герцог Месхания занимается почти тем же чем и...

То герцог, а то купец, — грустно проговорил я, разумеется осветив причину в нужном мне свете, а не так как в реальности обстояло дело. — Разница в топоре и верёвке и если первый поручившись пойдёт до конца, то второй сдаст меня, едва замаячит призрак виселицы.

Глубоко вздохнув, я спросил:

— Ну, кто там ещё у нас остался?

— Виконт Сткорчян.

— Явно из новоделов, — поморщился я.

— Его отец получил титул за...

* * *

Таким образом мы просидели около часа, пока все более менее подходящие папаши не были нами рассортированы на тех, кто не подходит нам, тех кому не подойдём мы и тех, кто при удачном стечении обстоятельств может и выдаст свою дочь за меня. Я задумался, все перечисленные господа из последней категории были неплохи, но и всего лишь. При женитьбе на их дочках, пространства для манёвра у меня не оставалось. Альф, наблюдая тяжёлые раздумья своего господина заметил:

— Да и ещё, — он испытующе посмотрел на меня, — двенадцатый герцог короны...

— Ну-ну, — искренне заинтересовался я. — Давай ка поподробнее.

Дело в том, что помимо именных герцогов, владеющих неслабыми кусками земли, были и, так называемые номерные. Обычно ими назначались люди целиком и полностью преданные короне, имеющие перед ней значительные заслуги. Причём не важно было, дворянин ты, или простолюдин и за что тебе присвоили звание одного из номерных герцогств. Герцогство было пожизненным, в кормление давалась не обязательно земля, это могли быть доходы с торговли определенными товарами, добычи полезных ископаемых, так что за время герцогства можно было набить карманы очень не слабо. Проблема для честолюбивого человека заключалась в том, что не было возможности передать титул. За этим следилось строже, чем за сменой династии, поскольку сам институт таких герцогств был необходим, как говорила прокоролевская партия, и даже иногда полезен, как нехотя соглашалась оппозиция, но сажать лишнего герцога на шею никто не хотел. Поэтому стоило такому герцогу помереть, как около дверей начинали толпиться жаждущие справедливости соседи. Ещё плюсом было то, что отдавалось в кормление общественное. Например, у двенадцатого герцога это была торговля с гномами. Согласитесь, когда уважаемым гильдейским купцам предлагают потесниться, к тому же с их маржи отдавать комиссию какому-то герцогу — это напрягает, так и до бунта недалеко. Утешало всё то же — ненаследуемость этих привилегий.

Однако и спрашивали с этих чудиков тоже не слабо. Ценным было другое: дело в том, что передача власти контролировалась как раз Советом двенадцати. В течении полугода они должны были передать власть наследнику, иногда последнему оставшемуся в живых. Состав же Совета разнился, как я уже говорил. Так, например, первым герцогом был простой крестьянин, а двенадцатым — мелкопоместный дворянин, отличившийся во времена молодости короля тем, что был его верным другом и как-то спас его Величество от смерти. Там была совершенно дикая история, причём достоверно неизвестная, пожалуй, и самим участникам. Несмотря на столь дёшево доставшееся место и молодость, тот дворянчик не бросился во все тяжкие, а проявив ум и дальновидность, постарался и в дальнейшем быть полезным Его Величеству.

— Чем же нас мог заинтересовать столь преданный престолу человек? — лениво поинтересовался я, закидывая в рот щепоть изюма и Альф начал рассказывать.

История была настолько знакомой, насколько и обыденной. Герцог, стремившейся работать на благо короны и целиком и полностью преданный Его Величеству, забросил свою семью, уделяя им внимание и время, остававшееся от дел, коего не хватало. Убив в приступе строго рассчитанного гнева второго любовника своей жены и собственно супругу, он поручил потомство нянькам и воспитателям. Оба его сына выросли красивыми молодыми людьми, любящими таких же красивых молодых людей. Рассказав мне про этот курьёз и посмешив меня несколькими историями из их жизни, он закончил свою историю.

— Жаль, — задумчиво сказал я, — действительно жаль. Человек подходящий нам по всем параметрам. А у него точно нет дочки?

Вопрос, конечно, был глупый и задавался чисто от безнадёжности, но мой советник замялся. Блин! Как то я упустил из виду то, что Альф никогда ничего не делает просто так. А зачем он мне рассказывал эту занимательную историю, если этот вариант не укладывается в критерии поиска. Я со всё возрастающим интересом смотрел на него и наконец не выдержал:

— Ладно Альф, рассказывай. Я же вижу, что тебе есть, что мне рассказать.

Альф вздохнул и начал:

— Вообще-то Вы правы, действительно от первого брака у него есть ещё и дочь. Но она не укладывается по заданным параметрам.

— Что же с ней такого страшного? — спросил я с любопытством.

— Ну видите ли, она видела происходящее в спальне и несколько необдуманный поступок своего отца. После этого и замкнулась в себе, хотя говорят она была чудным ребёнком, красивым и умненьким...

— Душещипательная история, — откинулся я на спинку своего кресла, — однако с какой целью вы мне рассказали это?

Прищуренный глаз Альфа, был мне ответом.

— Что? Неет! — заулыбался я. — Вам не кажется, что два заявленных идиота в семье, ровно в два раз больше чем нужно.

Однако Альф не улыбался, вместо этого он изобразил поклон и сухо сказал:

— Всё таки я бы не стал окончательно откидывать этот вариант, Ваше Высочество. Это единственное существо, которое он обожает и которое имеет на него влияние. Возможно это связано с чувством вины, — пустился он в психологические экзерсисы, но заметив мой предостерегающий взгляд моментально закруглился, — впрочем, это не важно. Важно то, что прямых наследников он и в грош не ставит, а ради этой убогой — готов на всё. В том числе и на... — он многозначительно посмотрел на меня.

В общем и целом выцыганил он из меня разрешение на осторожное прощупывание данной возможности.

* * *

Именно этот разговор мне и напомнили, оторвав от более важных дел. Альф стоял, ожидая моего решения.

— Идите вперёд, встретимся позже, — отпустил я Ханта и Мауни, ожидающим пока я не пошлю этого старого пердуна.

Несмотря на ярко выраженное недовольство последних, я подхватил старика под руку и прогулочным шагом направился в сторону зимнего сада.

— Что вы мне ещё расскажете, мой любезный друг, — приветливо обратился я к нему.

Оглянувшись по сторонам, что было на моей памяти в первый раз за всё время нашего с ним знакомства, Альф негромко щёлкнул пальцами и дождался, пока давящая на уши тишина не заполнила пространство вокруг нас.

— Ваше Высочество, — произнёс Альф. — По Вашему поручению я связался с двенадцатым герцогом.

— То есть ты смог добраться до него, — порадовался я.

— Не совсем, — казалось старик был в затруднении. — Дело в том, что у меня не было абсолютно никаких выходов на самого герцога...

— Да уж, — задумчиво сказал я, — явно птица не твоего полёта.

— ... и действовать официально, я тоже не мог, в связи с тем, что мы решили... — тут он понял, что оговорился, причём очень хорошо оговорился. Однако не моргнув глазом он поправился — разумеется, Вы решили, мудро выбрав из нескольких предложенных решений...

Я сделал вид, что не обиделся, но зарубочку в памяти сделал и поторопил:

— Дальше.

— Видите ли, я списался с одним своим знакомцем из свиты герцога. Он человек и не обладает большой властью, однако имеет доступ, так сказать. Так вот, мы затеяли переписку, причём поначалу ничего крамольного и интересного в тех письмах не было. Однако потом, было сделано несколько тонких намёков и допущений. Я знал, что мой знакомый слабый человек, но никогда не пойдёт против своего господина из-за врождённой осторожности. Переписка резко прервалась, причём анализируя манеру письма, я готов заложить свою голову, что несколько абзацев, касаемо высказанных мной предложений принадлежат никак не перу моего знакомого. Очень, я бы сказал, осторожно и вскользь, автор тех строк пытается выведать о Вас. Причём по характеру задаваемых вопросов, меньше всего похожа на службу безопасности, скорее всего можно сказать, что у него личный интерес к Вам.

Незаметно мы миновали зимний сад и забрели в цветочную галерею. Я по прежнему держал Альфа за локоть, тот послушно следовал рядом. Мысли метались по черепу, создавая толпу и беспорядочный гул, где каждый вел дурную филиппику друг с другом. С одной стороны — прямого письма от герцога с согласием на встречу мы не получили, стало быть это может быть ловушка. С другой стороны. Почему я считаю герцога дурнее себя. Наоборот, насколько я знаю по рассказам, причём не только Альфа, но и своих друзей, то человек разноплановый. Так Хант сказал о нём с явным одобрением, что герцог является настоящим рыцарем, твёрдо придерживающимся древних традиций, сочетающим в себе бесстрашие и честь. И что с таким человеком, он с удовольствием бы познакомился, посетовав на то, что они до сих пор не представлены друг другу. Вспомнил парочку его военных подвигов в местных локальных конфликтах и охарактеризовал его с лучшей точки зрения.

От Мауни я же дождался совсем другой картинки, причём не затрагивающей его рыцарских качеств. Он наоборот говорил о его придворной жизни, о грязных интригах, в которых тот играл не последнюю роль. О неподобающем своему положению занятию торговлей, о предательстве. Самое интересное, что рассказывал он об этом не снисходительно, стараясь показать, что в мире нет приличных людей, а с такой неприкрытой завистью и злобой, что сразу чувствовалось его зависть к более удачливому, чем он сам, игроку.

Всё это настолько противоречило друг другу, что я заочно считал его человеком, заслуживающим самого пристального внимания.

Раздалось негромкое покашливание Альфа, словно очнувшись я увидел, что мы с ним умотали почти до самой домашней церкви. Радостно улыбнувшись, я отпустил его и спросил:

— Знаешь, мне кажется, что нам стоит прокатиться в столицу — навестить родителей, побыть при дворе. А? Как считаешь?

Альф молча поклонился и ушёл, тихонько поморщившись и потирая локоть.

* * *

Мы ехали "инкогнито" в столицу, причём я действительно надеялся, что инкогнито, а не как в прошлый раз. Впрочем ещё в самом первом городке, где мы остановились, я понял, что мои надежды тщетны. И теперь оценивал каждую ночёвку по степени инкогнитовости, не побоюсь этого придуманного мной слова (а что? Другим можно а мне нельзя?).

Всё таки насколько я изменился за прошедшее время. Сюда мы ехали тряской карете и разбитый полусумасшедший человек готов был заплатить тому, кто придумает рессоры. Сейчас же возвращается молодой дворянин, и не в сопровождении кучки санитаров и надсмотрщиков, с единственным зависимым от меня человеком и то считающим своего господина круглым идиотом, а с собственной свитой. Я вдохнул полной грудью воздух и огляделся. Смурной Мауни, с удовольствием бы оставшийся в поместье, трясся впереди и мою душу приятно кольнуло, что в седле я держусь гораздо лучше. Хант, постоянно носящийся вокруг конвоя, подобно охотничьему псу: раскрасневшийся, с румяным щёками, подбоченясь со смешком донимал герцога. Тот зло огрызался, но больше лениво и по привычке не спускать ничего "этому здоровому увальню".

Я с интересом прислушивался к перебранке, не вставая ни на одну из сторон, лишь поощрительно улыбаясь в никуда. Альф ехал в санях, накрытый шкурами, и постоянно мёрз, греясь по старому русскому способу, даже не зная о том, что он русский.

Опять вечером его никакого вытаскивать, — мелькнула мимолётная мысль, но я её быстро отогнал. Не моё дело.

Зимний лес нисколечко не отличался от моего родного, высокие ели задрапированные снегом и похожие на декорации к зимней сказке. Искристый снег, пусть пошло и не ново, но по другому и не назовёшь. Небольшой морозец, как раз такой, который заставляет дурачиться, а не стыло сжиматься с тоской вспоминая о тёплом доме. И тишина. Тишина даже нами не нарушаемая, казалось, что всё это существует здесь и сейчас, но как только наша процессия минует, так крепкий старик с седой бородой, красным носом и щёками, шубе и посохом, соберёт ёлочные игрушки и аккуратно уложит в сундук до следующий зимы. Аккуратно, заворачивая каждый предмет в тонкую папиросную бумагу, чтобы ни одна тварь, человеческая или нет, не замала ни своими грязными лапами или мыслями. Вот и слово пришло из моего прошлого, которым можно попробовать выразить моё настроении.

Я улыбнулся, глубоко вдохнул морозный, густой хвойный воздух и сказал негромко:

— Лепота.

Вот так вот, без надрыва, со спокойным восхищением. И как обычно, счастье полным не бывает. Подскакал капитан охраны, наглухо запоров момент единения с природой:

— Ваше Высочество!

— Ну, — хмуро ответил я.

Потом, правда, улыбнулся. Зачем напрягать служилого, от которого возможно будет зависеть твоя жизнь.

— Ваше высочество, через пару часов будет Вильгельмштадт.

— Интересно, — оживился я. — Гномский городок?

Капитан пожал плечами и неуверенно сказал:

— Да вроде бы нет, сколько раз проезжал — ни разу гнома не встречал.

— А они есть, — задумчиво сказал я и лениво махнул рукой, отпуская его.

Тот дёрнулся на своём мерине, взмахнув локтями как курица крыльями, и моментально ушёл вперёд, осыпав меня мелкой снежной пылью. Отплевавшись, я хмуро оглянулся по сторонам — настроение было испорчено, а добил меня противный голос младшего сына герцога.

— Она не любила оральный секс, но всегда молча проглатывала обиду...

Вот и к чему он это сказал? Промолчать не мог?

Кстати я научился унижать его, таким образом, что ему нечего было сказать мне в ответ. Если я не был на него сердит, то называл его Мауни, герцог — искусственно завышая его титул. Если же он умудрялся достать меня, до именовался чопорно: младшим сыном герцога Мауни. Хант, когда это слышал хохотал как ребёнок, подметив скуксившуюся физиономию своего верного противника. Именно за это и получил стойкую нелюбовь Мауни, терпящего такие выходки только от меня. Я же глядя на их его неприязнь, только радовался, а Хантер, как великовозрастное дитё — ничего не замечал. Я задумался, а губы сами прошептали:

— Непорядок, пожалуй надо бы просветить здоровяка, по поводу истинного отношения к нему младшего сына герцога, — и злорадно улыбнулся.

Ну сами посудите, зачем мне двое с хорошим отношением друг к другу, нужно чтобы они дружили со мной, но против друг друга.

Я улыбнулся приятным мыслям и проехал оставшуюся часть на сегодня вполне ничего. Скоро потянуло дымом и все невольно прибавили шагу.

* * *

Около ворот торчали замёрзшие местные стражники в начищенных до самоварной позолоты лёгких кирасах, имитирующих глухой доспех рыцарей, и старательно делали вид, что не знают кто пожаловал к ним в город.

Один даже осмелел настолько, что глянул в нашу сторону, что естественно не понравилось Мауни. Мы уже давно миновали заставу на воротах, а его противный голос ещё доносился, заставляя морщится. Я на секунду задумался, зачем же держу его и с удивлением понял. Мне приятно, когда рядом со мной есть хоть кто-нибудь хуже меня.

Утро было солнечным, я огляделся, пытаясь хотя бы сейчас составить мнение о той дыре в которую нас занесло. Хм, а место вроде неплохое, по крайней мере чистенько и прилично. Я вскочил с кровати, ещё раз оглядев комнату и громко расхохотался, ворвавшийся с мечом наголо Хант, свирепо огляделся, пытаясь понять что произошло. Смех, тем временем перешёл в всхлипы. Наконец я смог разогнуться и сказать уже бесившемуся от непоняток барону:

— Ви-ви-вина, после чего упал в глубокое кресло.

Хант зычно повторил мою просьбу и снизу появился почти белый хозяин с запечатанным кувшином, быстро сервировав изящный столик, он ретировался. Пригласив обиженного придворного к столу и велев ему налить кубок, я развалился в кресле , забравшись на него с ногами.

Хант ловко снёс печать, не потревожив вторую крышку, налил себе, немного поболтал, понюхал, попробовал на язык, а потом медленно выпил. Мне стало аж обидно и завидно, как это, сам пьёт, а мне, своему сюзерену — не наливает. А вот отлучу от своей персоны, пущай помается. Хантер тем временем с явным удовольствием допив вино, наполнил и мой и свой кубок, сказал:

— Всё в порядке Ваше Высочество, яда нет.

И смотрит честными и преданными глазами, я проглотил рвущееся с языка ругательство и милостиво сказал:

— Благодарю Вас, барон.

Хант кивнул, принимая это как должное и спросил с легким недоумением:

— Что могло так развеселить Ваше Высочество?

Я начал немузыкально хихикать и сам спросил Ханта:

— Как ты оцениваешь этот клоповник, в который мы сослепу завалили?

Хант с недоумением осмотрелся:

— Вполне нормальное место, на уровне очень даже приличных столичных гостиниц.

— Вот именно, — сказал я, снова расплываясь в чеширском оскале, — но я тебе скажу так, оглянись и расскажи то, что видишь.

Хант недоумённо осмотрелся, видно было, что эта загадка ему непонятна. Он конечно не дурак, но отвлечённые материи, для него так и останутся отвлечёнными. Прагматик до мозга костей.

— Нууу...

Правильно, — поддержал я его.

— ... похоже на дом...

— Совершено верно, — не стал я его больше мучить.

Посмеиваясь я объяснил ему, что похоже для той комнаты мебель собирали из всего городка. Натурально ограбив богатые семьи, и всё это только для того, чтобы дать почувствовать мне моё инкогнито. Видя его недоумение, я постарался снова объяснить ему как это смешно, да ещё подошедшему Мауни. Тот вежливо хохотнул, больше чтобы доставить приятное мне, но тут же пояснил, как обычно со слегка раздражающим меня чувством превосходства:

— Видите ли, мой принц, разумеется жители этого городка собрали всё самое лучшее, лишь бы угодить Вашему Высочеству. Это не смешно, это похвально. За это можно оставить бургомистра на месте и никого не вешать. Впрочем, это если Вы остались довольны их мышиной вознёй, — и он склонился в придворном поклоне.

Я в замешательстве глянул на Ханта и обнаружил, что тот полностью согласен с Мауни. Это случалось настолько редко, что я даже немного смутился. Хант же сказал, констатируя факт:

— По крайней мере местному бургомистру не грозит быть повешенным, как тому наглецу на позапрошлой ночёвке.

Смех у меня пропал:

— Подождите, а его что? Повесили? — чувствуя себя последним дураком переспросил я.

— Ну да, — недоумённо бросил Хант. — За ту дыру в которой нас поселили и не подготовили город, его необходимо было повесить.

— Тем более это было так остроумно, — подольстился ко мне Мауни.

Я с трудом вспомнил, что выезжая из того городка и стукнувшись о низко приколоченную вывеску башмачника, бросил в сердцах, что их бургомистр смотрелся бы куда лучше на этом месте, чем кусок плохо раскрашенной жести.

Видимо что-то поняв, Мауни быстро добавил:

— Тем более судя по всему, — и он обвёл руками комнату, — слух об этом пронёсся и теперь Вашему Высочеству не грозит ночевать в не подобающих условиях.

Хант согласно наклонил голову, а я тяжело вздохнул. В принципе ночёвка здесь действительно была лучше, чем в той дыре где мы останавливались тогда. К тому же повешенного не вернёшь, а со словами придётся быть поосторожнее. Поднял глаза на тревожно ожидающих моего... взгляда? решения? непонятно чего, придворных — я сказал цитатой:

— Ну и ладно, к тому же он никогда мне не нравился...

Эти двое заулыбались, склоняясь в принятых этикетом поклонах.

Глава 2.

1

За все свои жизни я трижды бывал в Лилу, и ни одно из посещений ничем хорошим для меня не закончилось. Так что подсознательно я ожидал очередной пакости. Мокрый зимний ветер, дующий прямо в лицо и вымораживающий нутро чище легендарного демона холода (вы не знаете, это местный фольклор из моей второй жизни) никак не способствовал возникновению хорошего настроения. Стража в воротах города выглядела слишком независимо и никак не хотела пропускать на ночь глядя, неизвестно кого, в город. Спор разгорался и грозился перейти на личности. Нас было не мало, но к страже подошёл патруль, да и не хотелось начинать этот свой приезд с драки. Мне было скучно, мерзко и противно, для себя я решил, что если мои спутники не смогут договориться, то я наплевав на всё, проведу их одним из стеноходов. Проломом, которым выбираются из города и заходят обратно порядочные люди ночного города. Он не тайный, про него знают все, в том числе и стража, да и заделать его не особенно сложно. Проблема в том, что за его починку заплачено лет сто назад. Подряд на работы взяла на себя почтенная строительная организация с гномским названием, что подразумевало отличное качество выполняемых работ и хобгоблинским учредительным советом и безбородым директором гномом. По бумагам всё прошло нормально: закупка материалов, работа специалистов и так далее. Сдача объекта и приёмка проходили с большой помпой, приезжал даже тогдашний градоправитель

Начальник башни даже выделил для нашего сопровождения большой отряд стражи, оголив все патрулируемые участки. Позвякивающая гусеница доспешной стражи придавала солидности, разгоняла воришек и наводила на мысль о конвое, пленении и тюрьме. Я встряхнул головой, отгоняя дурные мысли. Вечно скрываться в своём поместье невозможно, тем более выделенном в центре земель, изначально лояльных действующей власти и враждебно настроенных ко всем потенциальным заговорщикам, пусть даже и... Пока я формально отношусь к правящей фамилии, я свой, вздумай же поднять мятеж, даже если у меня были бы деньги, то я моментально натолкнусь на глухое противоборство, быстро переходящее в открытое неповиновение. Так что всё правильно, прочь сомнения, только вперёд, тысяча чертей. Я грустно усмехнулся.

Тем временем тёмные местами мощёные улицы городской окраины, сменились выложенным брусчаткой проспектом. Назывался он бульваром фонарщиков. Это место я помнил, передвигаться здесь следовало только пешком — верхом и в экипажах здесь совершали променад только члены королевской семьи и верхушка королевства. Я сделал невольное движение слезть с лошади, но вовремя спохватился. Остаток дороги я расстраивался попусту, ругая себя за то, что никак не могу изжить из себя привычки плёбса.

Добравшись почти до внутреннего города, мы напоролись на патруль королевской стражи, носящие плащи кирпичного цвета, так называемая внешняя стража.

— Кто такие?! — вопрос прозвучал очень грозно, поскольку смотрелись эти спрашивающие гораздо солиднее сопровождающей меня городской стражи. Башенный капитан замялся, но тут его подвинул Мауни, выглядевший ещё более раздражённым недели я.

— Любезный, — ровный скучающий голос, выворачивающий собеседника наизнанку, — доложите Вашему начальнику, что прибыли Его Высочество, крон принц Мерлин.

Да уж, имечко у меня известное, прогремевшее в веках, так сказать, — мелькнула и потерялась мысль.

Наступил такой момент, когда кирпичному потребовалось принять решение. Башенный капитан преданно смотрел на него, готовясь либо отдать мне честь, либо арестовать самозванца. Если бы был человек способный принять решение, то я боюсь, что о дальнейшем писать было бы некому. Ночь, непонятные люди, с какого то перепугу объявляющие себя свитой официального наследника короля. Объяви их заговорщиками и самозванцами и всё. Кто там потом разбираться будет, а потом и замять дело можно, а в случае необходимости и казнить, превысивших свои полномочия стражей. Да и казнить то за что? За приказ? Невелики баре, отправятся дослуживать в глухие крепости. Так что нам всем очень повезло, что не было кукловодов, а у самого кирпичного не хватило ни полномочий, ни силы воли для такого. В общем кирпичный пробормотал слова приветствия и отправил солдата с докладом, выделив сопровождающего для нас.

Насколько было темно и погано за стеной, настолько внутри было цивильно. Забывшись, Мауни, пробормотал:

— И это даже ещё не королевский дворец...

Все согласно закивали, только я сидел со скучающим видом, Альф смотрел вокруг взглядом завсегдатая, да Хант легонько хмыкнул. На полдороге нас встретил спешащий к нам на встречу отряд дворцовой стражи и повёл нас дальше, образовав вокруг нас коробочку. Дальше торжественная встреча, на которой присутствовал министр и какие то не шибко важные сановники, неинтересная нам. Мы намёрзлись, хотели поесть и согреться и завалиться спать. Вместо нас провели в один из залов для малых приёмов, богато украшенный, но совершенно пустой. Так чтобы не посидеть, ни облокотиться, а только бродить, рассматривая всякие диковинки. Обычных гостей сюда не пускали, только нужных гостей. Поначалу, когда Альф нашептал это в ухо, я обрадовался — вроде бы это свидетельствовало о потеплении в наших отношениях. Однако через пятнадцать минут мне стало хреновато. Последний день в седле подействовал на всех нас очень хорошо. Если бы мы продолжали путь, то это особо не подействовало, однако здесь внутри доврца мы все немного расслабились. Нашу охрану естественно отправили в казармы, оставив мне только ближнюю свиту. Близкий круг составляли трое человек, да ещё человек пять дальнего круга, которым было совершенно не выгодно меня продавать. Остальные — бесполезный балласт, прилипалы. Однако и от них никуда не денешься, они непременный атрибут вельможи в этом мире. Хант с тоской процедил сквозь зубы:

— Это неуважение лично к Вам, мой принц.

А Мауни согласно закивал, с удивительным единодушием соглашаясь с Хантом.

* * *

Нас продержали в этом отстойнике около двух часов, пока не определились. Народ уже начал роптать и Ханту с трудом удавалось сдерживать недовольство сопровождающих меня людей, которые требовательно смотрели на меня. Клянусь, если это было сделано для того, чтобы заставить мелких лизоблюдов усомниться в правильности сделанного выбора и авторитета своего покровителя, то им это удалось. Другое дело, что они не понимали, что их списали вместе со мной и они точно такие же отбросы, как и я и что у них один путь — вместе со мной и не важно куда он приведёт.

Наконец появился мой возлюбленный братец. Запели горны, широко распахнулись резные двери и в дверях появился ОН. На секунду привычно застыл в эффектной позе, чтобы все убедились в его неотразимости. После чего всё пришло в движение, из открытых настежь дверей повалили придворные малого двора. Как это походило на встречу бедного родственника с богатым. Тем более и внешний вид был у нас не ахти, мы однозначно проигрывали ввалившимся в зал щеголям. Многие из моих просто потерялись, только Хант поднял руку, видимо приветствуя старого знакомого, но тут же нахмурился, получив в ответ отсутствующий взгляд.

— Брат мой! — громкий, хорошо поставленный голос. — Я рад приветствовать Вас в наших скромных апартаментах.

Немного рисуясь, он прошёл вперёд и крепко сдавил мои плечи, со стороны это наверняка смотрелось дружеским объятием, но было больно. Руки были как клещи.

— Точно синяки останутся, — подумалось мне, но пришлось делать любезную улыбку и соображать, что же ответить, однако не успел.

— Я вижу, что вы решили не сидеть затворником в том имении под наблюдением врача, а немного порадоваться жизни.

После чего отпустил меня и окинул мою свиту пренебрежительным взглядом:

— Это ваши слуги?

Но заметив бешеный взгляд Ханта, поправился:

— Разумеется, это не слуги. Это видно даже по... хм... — он презрительно оглядел походивших на оборванцев в этом сверкающем великолепии, моих людей, — ... внешнему виду.

— Вам выделены Ваши обычные покои, — бросил он выходя и все потянулись за ним.

Мы же остались стоять словно оплёванные.

Уже на выходе он обернулся и бросил:

— Не забудьте, любезный брат, Мы ждём вас вечером на ужине, — и ушёл.

Истинно по королевски.

* * *

Ужин однозначно не задался. Мои ближники остались стоять снаружи, не получив приглашения за стол. Вокруг меня образовалось свободное пространство. Мои попытки участвовать в застольном разговоре вежливо игнорировались. Оставалось только в мрачном одиночестве поглощать подаваемые блюда. Кстати очень вкусные, а соусы такие, что язык проглотишь. Вообще весь ужин прошёл в тревожном ожидании. После окончания около дверей нарисовалась охрана в моих цветах, но ни одну морду я не знал. Заметив мою нерешительность, ко мне обратился мой папА:

— Сын мой, понимая Ваши затруднения, Мы решили выделиь Вам охрану, которая может защитить наследника трона.

Мне ничего не оставалось, как согласиться. Так что покидал ужин я в сопровождении собственной охраны, правда сопряжено это было с очередным унижением.

* * *

Тщательно придерживаясь вызубренного за время сидения в поместье, этикета, я дождался конца ужина и покинул помещение. Король встал, прервав трапезу, все остальные подтянулись, отставляя фужеры с вином и бросая недоеденное. Королевская пара вышла первой, за ним направился мой младший братец. Мне пришлось двигаться побыстрее, чтобы выйти первым, как и положено. К счастью, он не торопился, по привычке считая себя наследником. Может и глупо было травить соперника, но сейчас мне не стоило уступать. Вот когда я переговорю со своим будущим тестем, тогда можно будет и притушить фитилёк, не нарываясь на неприятности. Когда младшенький вышел вслед за мной, то губы его дрожали от бешенства, но голос был приветливым и дружелюбным:

— Брат мой, Вы так торопились покинуть приличное общество, что я чуть было не упустил Вас.

Он подхватил меня под руку и провёл к небольшой толпе дворян:

— Вот, любезный брат, — меня начало доставать это постоянное братанье, но я смолчал, хочу представить Вашу охрану.

Я с подозрением уставился на эти отбросы. Разумеется, мне приходилось сталкиваться с такими и в прошлой жизни, работая в городской страже. Мелкие дворянчики, неспособные на какую либо созидательную деятельность, поставляющие рекрутов в наёмники и бандиты. Старающиеся пожрать за чужой счёт и никогда не имеющие денег в кошельке, да и самого кошелька. Любимый сын короля меж тем продолжал:

— Все отчаянные рубаки, храбрецы и ловеласы, — эти отбросы приосанились, — на деле доказавшие своё умение во владении оружием.

— Как я понимаю, отказаться мы не можем.

Взгляд братца стал острым и хищным:

— Ну если Вы хотите расстроить нашего отца, поручившего сделать вам такой подарок...

Комментарии излишни. Отказаться я не мог, поэтому сделав вялый жест рукой направился отдыхать. Охрана выстроилась и попёрла вперёд, а мы за ней. Клянусь я не обращал особого значения на дорогу пока меня не задел за рукав тревожно озирающийся Хант.

— Ваше Высочество, — проговорил он вполголоса, мы слишком подозрительно отдалились от той дороги, которой шли в трапезную.

Я огляделся., действительно было чистенько, но пустовато, так что я попросил Мауни выяснить, в чём дело.

* * *

— Почему мы идём этим путём? — спросил Мауни, жестом подозвав начальника стражи.

Верзилистый охранник принял напыщенный вид и звонко доложил:

— По добытой информации, на Его Высочество ожидается покушение. Совместно с охраной дворца был разработан маршрут, где вероятность нападения должна быть минимальна!

— Вот это новость, — саркастично заметил Хант. — Именно поэтому мы припёрлись в такие закоулки, где будут убивать и никто не услышит.

У верзилы застыло упрямое выражение лица:

— Начальник личной охраны брата Его Высочества, указал нам самый короткий путь до апартаментов кронпринца.

Напыщенный, как индюк, он произнёс:

— Пока Вы под нашей охраной, Ваше Высочество, будьте уверены, что мы покараем любого, кто посмеет покуситься на Вас.

Хант еле слышно пробормотал, однако сумев заслужить свирепый взгляд моего бодигарда:

— Надо бы не карать, а защищать. Ну да ладно, осталось немного, а там разберёмся.

Я согласно кивнул и мы пошли дальше. Это было старое крыло, в прежние времена служившее вспомогательными пристройками. Центральный коридор, а вернее анфилада комнат с широко раскрытыми дверями. Слугами он конечно обихаживался, но не так, как центральные помещения. Так никаких светильников не было и в помине, а в стенах горели факелы, немного подпитанные магией, чтобы не сгорали быстро. Да и расстояние между освещёнными участками было великовато. Всё напоминало сюжет из ужастика, по крайней мере один я бы точно не рискнул здесь бродить. Именно в таких местах всяка кака бродит. Было очень неуютно, шаг прибавили все, стараясь как можно быстрее миновать неуютное местечко.

Мы уже почти вышли на ярко освещённое место, я даже начал испытывать чувство облегчения, как вдруг факелы в поперечном коридоре ярко полыхнули, а от противоположной стены отделилась неясная тень. Пока я промаргивался, вместе с охраной и сопровождением, меня закрутило. Я ничего не понимал, бросок в мою сторону, взмах блестящей стали, резкая режущая боль. Тут же какие-то люди оторвали от меня прилипшего человека, лихорадочно тыкавшего в меня заточенной железякой. Меня тащили в сторону, Мауни — весь белый, с трясущимися губами, лихорадочно ощупывал меня. Хант, со зверским выражением лица, держал в одной руке зубочистку, предписываемую к ношению в королевском дворце вместо настоящего оружия, а во второй — кинжал, внушающий гораздо большее уважение, нежели церемониальная шпага. Выражение лица у него было такое, что я не рискнул бы приблизиться — похоже присутствовавшие были солидарны с моим мнением и не совались. Правда Альфа он пропустил.

Бесцеремонно отпихнув Мауни, Альф сказал громко:

— Принца необходимо провести в его апартаменты.

От толпы охраны, увлеченно убивавших моего убийцу, простите за тавтологию, отделилась великанская фигура, дышащая азартом футбольного фаната.

— Сейчас Ваше Высочество... — и свистнул в свисток.

Моя доблестная охрана реагировала на это неоднозначно, вернее вполне однозначно — плевать они хотели на какого то дуболома со свистком, лишь по недоразумению получившего власть над ними.

Со всё возрастающим недоумением я следил за распоясавшимися людьми с оружием, и не я один. Мауни сказал, обращаясь к Альфу и тем самым признавая его старшинство:

— Надо срочно валить отсюда.

— Опа на, — подумал я, выражение достойное дворовой шпаны, а не язвительно ироничного сына герцога.

Хант, не оборачиваясь:

— Без охраны не получится, мы просто не успеем никуда дойти.

Альф начал словесно воздействовать на верзилу, тот внял и начал уговаривать своих подчинённых, тут же заработав два вызова на дуэль. Мы беспомощно наблюдали за происходящим, пока наконец я не приказал Ханту заняться моей охраной. Вдвоём они придали форму моей коробочке и меня поволокли, а иначе не скажешь, всё дальше и дальше от моих покоев. Что меня больше всего бесило. Так это то, что никто не занимался моим драгоценным здоровьем, а эти трое, словно сговорившись, волокли меня ещё дальше вглубь дворца. Единственная первая помощь, которую мне оказали, так это был платок, которым Альф велел мне зажимать рану. Меня мутило, голова кружилась, я висел на Мауни и Ханте. Те бежали ближе к местной тусовке, свирепыми криками разгоняя изредка попадавшихся слуг. Альф оглянулся и что-то прокричал, несколько человек, отстали, зато оставшиеся понеслись со скоростью курьерского поезда. Меня уже просто несли. Мауни, для которого такие физические упражнения были несвойственны, задыхался; крупные капли пота скатывались по его лицу, но он всё равно тащил меня, ещё и подгоняя отстающего Альфа. Позади раздались крики и мои спутники ещё прибавили ходу, хотя это казалось невозможным. Таким макаром мы почти влетели в большую залу, где собирались дворяне, втайне надеявшиеся оказать минимальную услугу и получить с этого максимальную выгоду. Трутни. Шушера, каких много в любом обществе. Только здесь мы остановились и Альф занялся моей перевязкой, а Хант громко проорал:

— Стража! Все сюда! Покушение на кронпринца!

Чесслово, я бы предпочёл не афишировать свою беспомощность, однако уже уяснил, что в современных реалиях лучше всего положиться на аборигенов. Услышав столь громкое заявление, весь люд бросился к нам, полюбопытствовать, каким же образом убивают крон принца. Некоторые вытащили свои шпажонки, то ли собираясь помочь убийцам, а то ли мне. Моя стража, свирепо надувавшая щёки, тут же начала рассказывать присутствующим здесь знакомым, как они смело зарубили бросившегося на меня убийцу. Попутно они опять умудрились вызвать на дуэль несколько присутствующих. Меня эти мушкетёры уже начали утомлять. Если и в книгах Дюма они в мирное время занимались патрулированием дворца, дуэлями и трахали подвернувшихся баб, как и эти разряжённые петухи, то я искренне сочувствую кардиналу Ришелье, порывавшемуся привести эту французско-казацкую вольницу к порядку. Вместо этого он получил толпу не умелых интриганов и головную боль себе на задницу. Моя охрана была словно списана с мушкетёров короля. Слава богу, появилась не именная охрана дворца, то есть не принадлежащая кому либо конкретно. Оценив обстановку, крепыш средних лет с лишним пером на берете, скомандовал:

— Всем освободить помещение.

Естественно его никто не послушал. Тогда он быстренько начал выталкивать сопротивляющихся из приёмной залы. В это же время из того прохода откуда появились мы, вывалились люди в костюмах дворцовой стражи.

— Что здесь происходит?! — властный голос, открытое лицо. С таким лицом и харизмой только в банках у населения сбережения принимать.

Крепыш начал вытягиваться, собираясь доложить старшему, когда его прервал Хант:

— Вы кто такой?

Тот небрежно доложился:

— Старший патруля, послан для обеспечения безопасности кронпринца.

— Отлично, — обрадовался Мауни. Ваша задача, офицер, занять оборону...

— Извините, — вежливо, но непреклонно, прервал его внушающий доверие. — У меня есть приказ о сопровождении и я намерен выполнить его.

— А если Вам прикажет сам крон принц? — вкрадчиво поинтересовался Альф.

Офицер явно оказался в затруднении. Прямо отказать — это сослаться на вышестоящее лицо, а значит подставить его. На секунду он поплыл, но потом принял решение и коротко кивнув отправился в указанный нами проход. Мауни напряжённо следивший за происходящим действом, тихо сказал:

— У них шпаги без ножен.

— И что?

— Не уставного образца. Охрана дворца носит не шпаги, а полуторники или алебарды.

— Ага, — включился Хант, — и на лезвии плохо затёртые следы крови.

— Ясно, — пробормотал я, — значит, оставленный нами заслон, мы рискуем не увидеть.

Все промолчали. Остаток пути мы преодолели почти бегом, в сопровождении ничьей стражи. Только у дверей занимаемых мной комнат мы расстались, жестом я задержал Ханта и Альфа.

— Хант, — попросил я усталым тоном, — разберись пожалуйста с моей охраной. Такое безобразие мне не нужно.

Тот чуть помедлил, потом посмотрел повлажневшими глазами, решительно кивнул и ушёл чуть ли не строевым шагом. Альф, чуть помедлив, спросил:

— Ваше Высочество в курсе, что Вы только что доверили ему свою жизнь?

Я как то не рассматривал этот вопрос в подобном аспекте и поэтому переспросил:

— И что?

— Ну или он продаст Вас при первой же возможности, либо отдаст за Вас свою жизнь.

— И что? — снова тупо переспросил я.

— Мне кажется Вы сделали правильный выбор.

— Это понятно, — и добавил уходящему Альфу, — а вас я попрошу остаться.

Покорно застывший Альф не оценил моего юмора и переспросил:

— Ваше Высочество хочет задать мне несколько вопросов?

— Я хотел бы, чтобы вы дали мне некоторые объяснения.

* * *

Мы медленно направились к гостиной, проходя анфиладой комнат.

— На вас совершено официальное покушение, — чуть ли не радостно начал Альф.

— Чему ты радуешься, — взбесился я. — Ещё бы чуть и меня не было.

— Вас начинают воспринимать всерьёз, а насчёт чуть — не беспокойтесь. Демон пятого круга, подсаженный нами ещё в поместье — нейтрализовал весь яд, попавший в Ваш организм и...

— Какой яд? — похолодев спросил я. — Что ты несёшь?!

Странно посмотрев на меня, Альф спросил:

— А подсаженный демон пятого круга Вас не интересует?

— Альф, оставь, — я раздражённо махнул рукой, — по-моему, мы специально ещё в поместье проводили обряд экзорцизма и выяснили, что я никакой не демон. А вот про яд очень интересно, так что продолжай.

Альф вздохнул и продолжил:

— Вчера Вы имели честь присутствовать на семейном ужине, посвящённом Вашему возвращению, где и подали чудную утку по честирширски. К сожалению я не мог присутствовать, иначе обязательно бы предупредил.

— Чего предупредил?! — уже начиная терять терпение, спросил я. — Что там в этой утке такого?

— Дело в том, — поспешил объяснит Альф, — что это блюдо...

— ... нужно уметь готовить, — я, холодея, вспомнил Японию и рыбу фугу.

— ... нужно уметь кушать, — если Альф и удивился, то никак этого не показал. — Дело в том, что для приготовления ряда блюд используются ядовитые травы с тёмной стороны, и тонкие приправы из Зелёного леса, которые намного опаснее ядов орков. Сочетание вкуса изумительное, говорят, что эльфы использовали данные блюда для "благословенной смерти". Люди умудрились соединить всё в изумительные по вкусу блюда, где приправы нейтрализовали друг друга. Так, например, вышеупомянутая утка, является не совсем уткой, а вернее совсем не уткой.

Я подавил приступ рвоты и спросил:

— И чем же они меня накормили под видом утки?

Альф невозмутимо продолжил:

— В болотах Байонга остались ещё свободные поселения гоблинов, рацион которых составляет одно мерзкое животное...

— Дальше, — поторопил я его, поскольку помнил этих ребят и даже торговал с ними предметами первой необходимости, такими как: мечи, арбалеты и так далее, нарушая королевский эдикт от какого-то лохматого года.

Однако Альфа не так уж легко сбить, если он настроился на небольшую лекцию и включил свой менторский тон:

— ... так вот, в этих болотах водиться небольшая рептилия, очень быстрая, юркая и невообразимо опасная. Нападает стаями до ста особей на животных гораздо крупнее себя, но не брезгует и мелочью, а также падалью. Падаль даже является чем-то вроде деликатеса...

Меня скрутило. Я вспомнил, как на наш обоз с оружием напала стая этих тварей. Мерзкие, вонючие, противно орущие. Пасть открывается как у барракуды. Почти на сто восемьдесят градусов. Очень страшно. Меня спасло то, что они невообразимо тупые и в первую очередь накинулись на лошадей, натурально прогрызая их насквозь. Гибель была неминуемой, если бы не патруль гоблинов, посланных нам на встречу. Именно тогда я убедился, что все рассказы про гоблинские восстания и их опасность — правда. Такое ощущения, что у них: гоблинов и рептилий, общие предки. После того, как они своими кривыми палочками с крючками наколотили этих рептилий штук двадцать, старший патруля имел очень довольный вид. Я не скажу чего больше испугался в тот момент — этих тварей, за считанные минуты, сожравших всех наших лошадей, бросившегося на их защиту возницу одной из телег и забрызгавших всё вокруг кровью; или этих зеленокожих мелких, с такой легкостью набивших вонючих рептилий, словно и не считавших их за серьёзных противников.

Альф стоял рядом ничем не выдав своих чувств, словно это обычное дело, когда представитель королевской семьи тошниться на него. Подав мне платок, он снова с непонятной интонацией спросил:

— Плохие воспоминания?

Я чуть не кивнул, но вовремя опомнился и осторожно ответил:

— Слишком богатое воображение и ничего больше. Когда я стану королём, напомните, чтобы я казнил шеф повара... — и добавил, — продолжайте.

Альф кивнул головой и послушно продолжил лекцию с того же момента.

— Так вот, особенно ценятся как раз такие особи, питавшиеся падалью. Специальные охотничьи отряды, посылаемые за этим редким деликатесом, предварительно занимаются подкормкой стаи. На охотничьей территории выкладываются раздувшиеся коровьи туши, вонючие мясные обрезки и тому подобное. Выкладывается очень много, да и способ охоты такой, чтобы стая обожралась мясом. Только в этом случае охотник может сравниться в скорости с ними и то ни одна охота не обходиться без потерь. Были такие экспедиции, когда посланные охотничьи команды не возвращались совсем. Однако мясо — очень вкусное, но очень ядовитое, каким способом его не приготовь. Выручает только то, что один из сильнейших ядов тёмной стороны является противоядием.

— То есть если я съем мясо, то сдохну от яда в мясе? Если закушаю тёмной отравой, то сдохну от яда этой самой отравой?

— Совершенно верно. Для того же, чтобы не "сдохнуть" от орочьего яда, нужен белый соус из эльфийских приправ. Тоже сильнейший яд, но они взаимно нейтрализуются.

— Вон оно как, — озадаченно сказл я и привычным жестом полез к затылку.

Поймав укоризненный взгляд Альфа, я сделал вид, будто собирался поправить воротничок.

— Так вот, Вас во-первых не предупредили, а во-вторых, такой обед сам по себе достаточно толстый намёк. Если бы Вы не были принцем крови, а простым дворянином, я бы рекомендовал бежать со всех ног. В нашем варианте это не сработает, это мы уже с Вами не раз обсуждали.

— Так может это случайность, — спросил я его. — Они может быть думали, что это само собой разумеющееся — уметь есть такое?

Альф покачал головой:

— Дело в том, что на королевском ужине не принято передавать соусники, находящиеся далеко от Вас. Всё что Вам может понадобиться к подаваемым блюдам стоит на расстоянии вытянутой руки. На Вашей стороне стояли только половина из необходимых соусов. Они убивали Вас вероятнее всякого кинжала. Утешает только одно — несмотря ни на что, Ваша семья любит Вас и не хочет чтобы Вы мучились — стояли только эльфийские приправы. Ваша смерть была бы благородной и возвышенной.

— А если бы стояли орочьи приправы? — уже ни на что не надеясь, переспросил я.

— Тогда бы Вы выли и катались в лужах блевотины и кровавого поноса, — невозмутимо ответил Альф.

— Ну это как то не по родственному. Да и аппетит бы отбило, — попытался пошутить я, но Альф шутки не принял.

— Оркам наоборот нравиться смотреть во время пира, когда их враги погибают таким низменным образом. Это у них возбуждает аппетит точно также, как у длинноухих — музыка, танцы, стихи и так далее.

Я остановился, несмотря на происходящее меня потрясло не то, что моя родня фактически приговорила меня, а то что Альф сейчас очень не толерантно отозвался об эльфах. Назвать длинноухих длинноухими — такое могли позволить себе только в разговорах с теми, кому доверяют. Мы уже почти дошли до дверей, когда вспомнил:

— Да! Что за чушь Вы пороли про какого-то подсаженного демона, пару минут назад?!

Альф остановился и поклонился:

— Когда мы с Вами "развлекались", я действительно попытался провести обряд экзорцизма, однако у меня ничего не получилось. Тогда я решил попробовать "подсадить" в Ваше тело демона, — заметив, что я вскинулся, он заторопился, — демон совсем слабенький, пятого круга. Его основная специализация — сохранение в целостности того тела, куда его подселили. Разумеется, как все демоны, он питается человеческой душой, но в нашем случае пользы от него гораздо больше, чем вреда. Так то, что Вы выжили и при попытке отравления и при попытке Вас зарезать. Вы посмотрите на свою рану, её фактически нет. Вот первое время было плохо, кружилась голова, хотелось есть, мутилось в глазах, была некоторая дезориентация в пространстве..

Я машинально кивнул, обрадованный Альф продолжил:

— После того, как Вас принесли в приёмную, уже тогда стало легче, когда я перевязывал рану, она уже даже не кровоточила. Если посмотреть сейчас, то вряд ли там осталось что-нибудь, кроме рубца. Да и рубец вряд ли остался...

Я был настолько ошеломлён, что даже не обратил на дерзкое "развлекались", этот же гад, воспользовавшись моментом, пробормотал извинения и смылся. Сука.

2

Первое время я с тревогой прислушивался к своим внутренним ощущениям, хотя и понимал, что это глупо. Ведь с того времени, когда меня "привили" демоном, прошло довольно таки много времени и если бы мне не сказали, то я бы и не подумал никогда в эту сторону. Со временем я успокоился, считая слова Альфа попыткой меня напугать, а ускоренную регенерацию проявлением моей непонятной магией. Тем более проблем и так хватало. Того несчастного, который кинулся на меня, конечно убили, хоть и сделали это не специально, а из-за излишка рвения моей новой охраны. Когда Хант нарисовался к концу недели, то на него было жалко смотреть, этих придурков набрали как раз из тех, кто вечно толчется в приёмной, рассчитывая на синекуру. Не знаю уж чего им посулили, но эти чудаки купились на жалованье, возможность жить в столице, пусть в казарме, и носить мундиры красивых цветов. Видимо для того чтобы вставить меня посмешищем, мои вполне нормальные цвета: белый и зелёный, стали таких ужасающих оттенков, что даже человек типа меня, не обременённый чувством прекрасного, ощущал неловкость при взгляде на это одеяние. Пришлось ещё раз сказать Ханту, что я надеюсь только на него, поскольку больше доверить свою жизнь мне некому. Тот включился в работу со всем старанием новообращённого неофита. Вся положенная мне охрана была разделена на две части. В большей остались те кто не подошёл Ханту по каким-либо параметрам, в меньшей, в том числе и верзилистый начальник, подобрались более менее адекватные люди, которые старались научиться всему чему только можно. К сожалению в этом мире не было никаких курсов подготовки телохранителей, спецназа или чего-нибудь подобного. Ну и хорошо. Переносить свой книжный и киношный опыт на реалии настоящего, "чужого" мира, что может быть непрофессиональнее? Пусть писатели фентэзийщики придумывают способы, как один человек подготавливает дивизию спецназа, пользуюсь нашаренными в сети методичками. Или обучает их восточным единоборствам. Надо сказать, что всё это смотрится просто шикарно, но вот кто бы мне объяснил, зачем современному мне воину, владеть единоборством? Я как представлю человека вопящего киай против одного из моих неуправляемых телохранителей, так сразу мне становиться немного жаль этого безоружного долбо..а. Этих же всех обучали нанятые воспитатели, отцы, а в дальнейшем сама жизнь. Так что индивидуальный уровень у них всех достаточно высок, опять таки для моего нынешнего времени, а вот взаимодействие и подчинение на нуле. Привить им привычку повиноваться приказам назначенного командира и воинскую дисциплину гораздо важнее, чем учить махать руками или, не дай бог, ногами. Так вот, безбашенные создавали мне в высшем свете определённую дурную славу, а башенные учились работать. Хант вцепился в них бульдожьей хваткой, как оказалось одним из навыков правителя было создание личной гвардии и этот экзамен он успешно сдал, подготовив и воспитав в бытность свою законным наследником дворцовую охрану (которую после изменения статуса наследника, отправили служить в пограничную стражу). Разумеется, скорых результатов ожидать не следовало, но начало было положено.

Мауни вращался в кругах знати, ввязываясь в словесные перепалки. Он настолько иронично, зло и доходчиво шутил над теми кто пытался высмеять; нет не его — меня; что очень часто подобные салонные встречи оканчивались дуэлями. Но тут он сумел удивить меня. Ежедневно докладывающий мне обо всех происшествиях Патрик, практически всегда начинал свою речь следующей новостью:

Сегодня ночью в парке ювелиров состоялась очередная дуэль, в которой участвовал герцог Мауни и... — далее следовало незнакомое мне имя с добавкой к какой партии во довре принадлежал погибший или раненный.

Парк Ювелиров, если уж я начал проводить аналогии с Дюма, а вернее с тысячью чертей, монастырь кармелиток. Это единственной место в этой части города, где не полностью действовали законы королевства. Всё это благодаря тому, что за корону, которая вешается на монарха, тогдашние ювелиры запросили некоторые привилегии, которые вылились в то, что добропорядочным мастерам уже пару сотен лет мешали дикие вопли убиваемых. Всё очень просто, парк патрулировала не городская стража, а внутренняя -нанятая и всё, что там происходило попадало под юрисдикцию Суда квартала и совета ювелиров. К сожалению для этих существ, дворянскую привилегию никто не отменял, вот и получалось, что Королевские судьи не могли рассматривать дело в связи тем, что привилегии на это подарены ювелирам, а ювелирские — в связи с тем, что против дворянина они ничего не могут сделать. Золотых и прочих дел мастера слёзно просили забрать обратно эту привилегию. Причём ни у одного короля, но все Их Величества были непреклонны: либо те отдают все привилегии, лиюо ни одной, так оно и продолжалось по сей день. Так что дуэлянты чувствовали себя вполне комфортно, те которые побеждали и выживали, разумеется.

Кстати за Патрика ему отдельное спасибо, именно он рекомендовал этого парня, правда не напрямую а опосредствованно. Мы тогда гуляли по набережной в той части города, которая была создана для того, чтобы монарх мог посмотреть и пообщаться со своими подданными. То есть чистые дворики, "крестьяне" с гладкими ручками и так далее, дома благонадёжной замковой прислуги и так далее.

Мы тогда попали пешком на рыночную площадь с позорными столбами, правда рынком это чинное и спокойное место мог назвать лишь человек никогда не видевший настоящего рынка. Всё это напоминало кукольные домики, в которые играются взрослые дети. А вот позорные столбы были настоящие и висели на них с вывернутыми руками трое. Равнодушно понаблюдав за свистом местных салабонов и их посредственной меткостью в деле кидания грязи и камней в осужденных, мы собирались направиться дальше, в лавку, где мне хотелось посмотреть на какую-то диковинку, как вдруг Мауни заметил:

— Вон того среднего я бы точно не отпускал, а если бы и отпустил, то предварительно отрубив кисти рук.

А поскольку темы для разговоров особо не было, то я и поинтересовался:

— Почему? Чем тебе не понравился тот молодой человек?

— Он из простых, но стремится к лучшей жизни.

Заметив моё искреннее недоумение столь нелестным отношением к представителю низкого сословия, он подробно пояснил:

— Видите ли мой принц, на позорный столб здесь вешаются за определённые прегрешения, одно из которых — попытка выдать себя за кого то иного. А он ещё и грамотный. К тому же очень отчаянный, его висение должно закончиться отрубанием кистей рук и он определённо это понимал, когда занимался подлогом.

— Как у карманников, — задумчиво пробормотал я.

Мне с таким в моей прошлой практике сталкиваться не приходилось. Аферисты высокого полёта к нам не залетали, а если и залетали то вычислять их было не нам.

— А то что он грамотный?

— У него на пальцах чернильные пятна...

— И?

— Любой грамотный всегда подозрителен.

— Даже ты?

— Я дворянин, Ваше Высочество! — его возмущение было неподдельным. Сравнить его, дворянина и какого то бродягу! Пришлось успокаивать его, но разговора я не забыл. К счастью в моей власти было добиться пересмотра приговора, не обращаясь ни к отцу, ни к братцу, который являлся куратором этих декораций. Если бы я не ошибся и не пришёл вовремя, то ему бы уе ничего не помогло, но я пришёл тогда, когда ему начали отпиливать левую руку... пилой... Да уж к уголовникам относят более лояльно, чем к аферистам. Прервав после первого отпиливания процедуру наказания я переговорил с королевским бейлифом и выпросил его к себе, не закрыв обвинение. Таким образом я согласился, что парень является мелким безземельным дворянином, потерявшим руку во время пограничной стычки. Именно такие документы предоставил мне этот покачивающийся от боли и потери крови парень на утро. Разумеется он мог сбежать, но он не знал злопамятен ли я и не займусь ли личной местью. Таким образом я получил преданного слугу, на которого в любой момент можно было поднять старое дело и опустить ниже плинтуса.

Для него же это было возвышением, причём Патрик оказался действительно умным и самостоятельным и быстро разобрался в том, что попал из огня да в полымя. А что делать? Кому сейчас легко? К его чести он ревностно взялся за выполнение своих обязанностей, взвалив на себя нелёгкое дело по разбору моей корреспонденции, вылавливанию сплетен, корректировка моих встреч и составление расписания. Мои ближники не обращали на него особого внимания, но Патрик никак не показывал что это его обижает. Он мне напоминал Альфа с его невозмутимостью и постоянной готовностью к неприятностям. Причём такой готовностью, которая позволяет исправить большую половину негатива. Так вот, Патрик был точно такой же, только без того особого учёного снобизма, присущего Альфу. И это радовало.

* * *

Встреча с моим потенциальным тестем состоялась спустя две недели после того как я вселился в замок.

Утро, кровать, поднос со всякой всячиной. Точно также как и в прошлые разы, я лениво ковырялся в тарелке, выслушивая Патрика.

— Вам прислали жалобы на одного из Ваших охранников.

Дождавшись разрешающего взмаха рукой, он продолжил:

— Господин Эрнин, обнаружил, что является рогоносцем. Считая зазорным заниматься этим самому, он отправил дюжину слуг, чтобы они схватили наглеца. Ваш человек никак не мог, чтобы пострадала честь дамы, а тем более Ваша честь, — легкий поклон в мою сторону и продолжение, — схватив шпагу и завернувшись в сдёрнутую с окна портьеру, он сумел отбиться от всех и исчезнуть в лабиринте улиц...

Ему нравятся витиеватые выражения и красивые слова, а я мирюсь с этим, пока это развлекает меня.

— ...интересно другое, в это же время, рогоносец не на шутку разошёлся, обвиняя Ваше Высочество во всех бедах королевства, происшедших за последнее время. По его словам выходило, что и Алая смерть пришла в этот раз не потому, что появляется с определённой цикличностью, а только благодаря Вам.

Это был занимательно и я приподнял голову поскольку модная ныне здесь фигня, типа мюсли, ну не лезла в меня совершенно.

— Присутствующий на том приёме младший герцог Мауни, не смог сдержать себя и весьма язвительно прошёлся по родословной господина Эрнина, памятуя о недавних событиях. Тому ничего не оставалось, как вызвать его на дуэль... Отпевание будут проводить сегодня, в полдень, Вам ангажировать место?

Я на секунду задумался, но потом покачал головой. Наверно не очень красиво будет, если я приду проводить в последний путь человека, которого так прокатили мои люди.

— Приглашение на вечер к графине...

Отрицательное покачивание головой.

— Посещение Королевского Театра...

— Ужин в странноприимном братстве.

И так далее и тому подобное. Большинство из предложений были явно формальными и от меня никто не ожидал, что я появлюсь на них, но некоторые были обязательными, что мне вполне доходчиво объяснил мажордом. Да я и сам был согласен, чем большую разумность и уверенность покажу я сейчас, тем легче мне будет в дальнейшем. Поэтому я и старался отодвигать в сторону все личные приглашения, и принимать на себя груз общественных. Мой братец только радовался этому, предпочитая проводить время с друзьями и посещать те мероприятия, которые были освоены значительными людьми в Королевстве. Мелочёвку же он с удовольствием свалил на меня, а мне понравилось. Понравилось быть щедрым за чужой счёт, а уж как это понравилось тем, кого я посещал... видимо редко их баловали представители правящей фамилии. Вот и сейчас, ответив согласием на дневной обед и торжественное открытие больницы для бедных в старых кварталах, я собрался закруглиться, но мявшийся рядом Патрик сказал:

— Ваше Высочество, тут на приглашении в Королевский Театр стоит пометка господина Альфа об обязательности посещения...

Я задумался: трижды побывав на представлениях для знати, и просмотрев комедию, трагедию и драму — не уловил между ними особой разницы. Да и само исполнение не оставило никакой двойственности в восприятии. Альф прекрасно знал моё отношение к подобным мероприятиям и то, что я изо всех сил пытался избежать подобных мучений. Если он поставил пометку обязательно, то это значит... это значит... сердце трепыхнулось.

* * *

Разница в театрах между нашим миром и этим невелика, по крайней мере внешне. Огромные залы, кресла амфитеатром, ложи для высокопоставленных гостей и огромная сцена. По началу я даже подумал, что ошибся и меня забросило много позднее своего предыдущего воплощения, поскольку не помнил никаких тиатраф, но потом узнал, что таких масштабных проектов в этом мире всего три: эльфы — Зелёная роща; тёмные, будь они прокляты; ну и мы, светлые людские земли. Вот только сами постановки больше всего напоминают тупые комедийные сериалы либо мультик Шрек, когда палач поднимал доску с указанием эмоций, которые должен проявить зал. А всё дело в том, что все представления даются на высоком эльфийском, в основном людьми, но и эльфы бывают. Понять же эту галиматью или сделать вид, что её понимаешь, удосуживался не каждый. Поэтому закадровый смех был просто необходим. Я уверен, что часть из присутствующих посещали эту непонять какую оперу только из-за того, чтобы не лаятся с жёнами; часть — потому что здесь был король, а следовательно и весь цвет нации; часть показать себя и всё. А нет, женщины ходили послушать прочувственный ультразвуковой вой эльфийских певцов, вызывающий дрожь и капли слёз в уголке глаз.

Я сидел в малой ложе королевской фамилии, как прикреплённый член королевской фамилии к послам, хотя послы тоже не дураки и понимали, что им от меня ничего не добиться, что я не просто ноль, а так... как же сказать?... типа ордена который дали на время поносить... поощрение, что ли. Вот такая я керамическая статуэтка. Мой братец сидел в ложе послов более влиятельных государств, а мне вот сюда досталось. Поэтому никто и не расстроился, когда я сославшись на головную боль отпросился домой. Единственный напряг, который мне пришлось выдержать так это то, что один из полов подал на рассмотрение какую то бумагу. Считалось, что такое неформальное обращение значительно ускоряет рассмотрение изложенной просьбы, что на самом деле является полной чушью. Всё равно все полученные просьбы, мы обязаны передавать напрямую тому ведомству, которому они и адресованы. Выйдя и сунув бумагу Мауни, я направился к выходу.

Спускаясь по лестнице, я раздраженно размахивал руками. Это называется потратить время впустую! Однако зачем Альф отправил меня сюда, по сути ничего не объяснив? Ведь должны были же быть хоть какие-нибудь предпосылки. И его не спросишь, последнее время он отдалился и пусть это оговаривалось заранее, но всё равно неприятно. Я нервно сбежал вниз по последнему пролёту, дождался, пока мне на плечи накинут шубу, и вышел на крыльцо, немного постоял и перед тем как садиться в карету увидал спешащую через площадь чёрную фигуру.

— Ваше Высочество! Ваше высочество!

— Альф, мать его ети!

Насторожившаяся было охрана, ощутимо расслабилась, а я нахмурился. Хант, уловивший моё недовольство успокаивающе кивнул, видимо поняв всё без слов.

— Ваше высочество, — ничуть не запыхавшийся Альф стоял уже рядом, а я в очередной раз подивился его здоровью.

— Альф, я спешу, садитесь со мной, — и не слушая его слов о том, что он не достоин, уселся в подогретое жаровнями теплое нутро.

Альф нёс какую то верноподданческую чушь, одновременно подвинув мне записку. Усмехнувшись дешёвым детективным декорациям, я быстро прочитал и аккуратно сунул под решётку жаровни. Та мгновенно занялась, необычайно ярким красным пламенем осветив внутренности. Наткнувшись на внимательный взгляд Альфа раздражённо спросил:

— Что!?

— Он согласен поговорить сейчас.

— И где?

— Да прямо у него в кабинете, он там работает, а сегодня задержится чуть дольше.

— То есть я просто так вот зайду и всё? — сарказм, прозвучавший в моём голосе, не смутил старика.

— Совершенно верно, — согласно кивнул он и продолжил, — посол одного маленького баронства передал через Вас грамоту с просьбой интегрировать его баронство в пограничные земли. Эти вопросы находятся в ведении как раз двенадцатого лорда.

Блин! Надо ж так всё провернуть! Вот и считай себя умнее этих средневековых монстров и хорошо ещё, что он играет на моей стороне, а не на стороне вероятного противника. Или может быть это не он умный, а я тупой? Быстро отогнав непрошенную мысль, я направился к выходу.

* * *

Подъехав к крыльцу, я в сопровождении охраны, направился к ждущему меня герцогу. Немного подождав, пока Мауни и секретарь герцога договорятся, я прошёл в широко распахнутые двери кабинета двенадцатого герцога, который встретил меня в дверях.

— Ваше Высочество...

Я отвечал подобающую этикету великосветскую чушь, а сам разглядывал хозяина. Невысокого роста, крепкий, брови а ля брежнев: чёрные и кустистые; совершенно седая голова, однако движения быстрые, уверенные. На столе лежит меч, ножны потёртые, рукоятка простая — обычный солдатский. Это плюс, поскольку я знаю, что он служил не в гвардейских частях. В одежде очень аккуратен, чувствуется явная аскеза, можно сказать — преднамеренная, а вот стол подкачал, так же как и удобное кресло. На столе очень дорогой письменный прибор и хорошие часы не украшенные ничем, но дорогие до безобразия. Ну что ж, можно сделать вывод, что он осторожен, не старается раздражать других видимыми признаками великолепия, но тщеславия не лишён. Ещё один штрих, из всех полотен на стенах только два портрета: Его величества и молодой девушки, либо жены, либо, скорей всего — дочери. И это хорошо, он сентиментален. Можно попробовать поговорить, только вопрос, следовать ли заранее составленному плану разговора или импровизировать? У обоих вариантов есть свои плюсы и минусы. Так спланированный разговор хорош тем, что многажды отрепетирован, вызубрены нужные паузы, расставлены где нужно акценты, но плох тем, что если пойдёт куда то не туда, то твои заминки будут бледно выглядеть. Импровизация хороша тем, что ты мгновенно реагируешь на изменение ситуации, но можешь упустить важные вещи или сказать лишнее. В идеале надо комбинировать, но от этой встречи зависит вся моя дальнейшая жизнь, поэтому всё таки нужно придерживаться построенного плана.

Пока мы рассаживались и перебрасывались ничего не значащими фразами, я ещё раз прикинул все свои шансы. Шансов было много полста на полста, нужно было начинать, но он перехватил инициативу:

— Что привело Ваше Высочество ко мне?

Я немного растерялся и ответил:

— Мне была передана послом грамота, адресованная Вам...

— Ну во первых не мне. А моему ведомству, а во вторых — это же секретарское дело. Послали своего человека, он принёс прошение, его зарегистрировали, а там дальше пусть крутятся колёсики чиновной машины.

Весь план разговора летел к чертям, к тому же я вспомнил как Альф рассказывал о герцоге, что его манера вести переговоры очень самобытна. Ему нравится огорошить собеседника и с удовольствием смотреть как тот барахтаясь, тонет в своих словах.

— Сначала, я хотел Вам устроить небольшой экскурс в прошлое, но не сложилось. Затем немного намекнуть на причину своего визита, но не рискнул. Наверно я буду неоригинальным, но я хотел бы поговорить о себе... и о Вас, — после чего замолчал, ожидая ответа.

Герцог посидел, разглядывая меня и кивнул, разрешая продолжать.

— Вы знаете, у меня очень хорошие предсказатели, — заметив потемневшие глаза двенадцатого герцога, я вскинул руки, — нет, нет. Никаких колдунов или чернокнижников, даже не астрологи. Просто они видят судьбу человека и могут предсказать наиболее вероятные пути развития, которые может пройти человек.

Мы оба замолчали, причём я лихорадочно думал, как вести разговор дальше, если он не проявит интереса к моим словам. Просто встать и уйти? Помилуйте, но я со свойственной мне иногда самонадеянностью не прорабатывал никакого другого плана спасения, словно сумасшедший игрок, поставивший всё на зеро. Дольше просто сидеть и молчать становилось просто уже неприлично, подходил момент, когда мне необходимо встать и откланяться, либо унижено просить. И хотя это не зазорно для меня, но воспринимать как фигуру он меня однозначно не будет и жить мне останется ещё меньше, чем если бы я не посещал его. Постольку поскольку именно это посещение, пусть косвенно, подтверждало его недовольство. В висках стучало, на лице сверкала приклеенная улыбка, воздух сгустился словно сироп, мешая дышать. Я идиот, затеял этот разговор, основываясь на переписке Альфа незнамо с кем и сплетнях, причём даже не дворцовых, о том, что герцог любит свою полусумасшедшую дочь больше всего на свете. Большей глупости в этой жизни я ещё не делал. Господи, если есть рояли в кустах, то пусть этот рояль сейчас достанется мне.

— Всё, пора. Я поставил бокал вина, чтобы встать и выразить своё сожаление несостоявшимся разговором, когда вдруг услышал:

— И что интересного могли бы поведать МНЕ Ваши предсказатели.

Внутри отпустило так, что если бы была возможность, то я с удовольствием бы сбегал в сортир. Вместо этого я сложил губы трубочкой, посмотрел на вино, словно любуясь его рубиновым цветом, и неторопясь сказал:

— Сами понимаете, что я не рассматривал Вас и Вашу дочь по отдельности, — и заметив его нервозность заторопился. — Ваша жизнь как хорошая, прямая дорога, которая пересекает вашу жизнь, минуя горы, болота и тому подобное. Однако чуть за серединой жизни в вашей судьбе намечается развилка. Пока оба пути бледные, поскольку Вы ещё не определились с тем по какой из дорог пойдёте.

Клянусь, я был хорош, если бы я был представителем известной канадской фирмы, то сумел бы впарить любую вещь. Наконец я выдохся и замолчал.

— Хорошо, — он помолчал. — Если же, чисто гипотетически, я выберу ту дорогу, которая ведёт к благополучию моей дочери, не ожидает ли меня и там развилка?

На радостях я хотел заверить, что там прямая наезженная дорога, которая поведёт его через всю оставшуюся жизнь, но опомнился. Не мог человек стать номерным герцогом и быть при этом круглым идиотом. Поэтому я продолжил слегка печальным голосом:

— Разумеется Вы правы, после столь резкого поворота существует ещё одна развилка. Один путь ведёт в забвение, а второй уводит дальше, сквозь века... — и замолчал.

Мы сидели, пили вино и молчали. Но молчание было совсем иным, нежели в начале разговора. Знаете, такое молчание союзников. Я так вообще душой отдыхал, пусть герцог ещё не озвучил своего решения, но я был уверен в том, что он согласится. И поэтому услышав его голос ничуть не удивился:

— Знаете, пожалуй я разрешу Вам ухаживать за своей дочерью, однако... — он замолчал, словно принимая сложное решение и я даже удивился услышав как изменился его голос,— Алиса нормальная девочка и я...

Он опять замолчал, старательно подбирая слова. Я тоже молчал, боясь спугнуть свою удачу.

— Видите ли, внешне она полностью взрослая, сложившаяся девушка. И она не дура, однако... она ещё ребёнок. Не обижайте её.

А вот это прозвучало как угроза, причём такая, пренебречь которой я бы не рискнул. Отвечать я не стал, поскольку мне показалось, что слова будут лишними. Вместо этого я прижал руку к груди и слегка поклонился.

— Ну что ж, — он встал, пришлось подниматься и мне. — рад знакомству.

— Взаимно, — пробормотал я, понимая, что аудиенция окончена и меня, будущего короля, отпускает один из моих слуг.

Уже у самых дверей меня догнал голос:

— Мне хотелось бы иметь твёрдую уверенность, что вы понимаете, свою зависимость и... не будете делать глупостей.

Я склонил голову, изображая покорность, и вышел.

* * *

На следующий день я сделал богатое пожертвование в храм Святого Валентина и помчался ухаживать за своей наречённой. Если я верно понял переживающего отца, ничего против воли своей дочери он делать не будет, поэтому знакомиться и ухаживать придётся по взрослому. Пойдёт, судя по всему, легко. Дело в том, что если женщина мне просто нравиться, то ухаживать и уламывать мне такую всегда было намного легче, да и результат не замедливал себя ждать. Если же я влюблялся, то в этом случае всё было намного сложнее. Случалось, что я не один год вёл себя дурак дураком, прежде чем добивался предмета своей любви. Правда и было таких женщин от которых я терял голову, дар речи и способность трезво мыслить, немного — за все жизни трое. Так что сейчас думаю всё прокатит. Чуть чуть романтизма, страданий, нежностей и вперёд, к свадьбе. А то чем дальше, тем больше жить хочется. Потом я неожиданно задумался, если мои ухаживания будут настолько явными, то как это повлияет на остальных. Чем мне может ответить моя любимая семья? Так ничего и не придумав, я решил положиться на волю случая.

Альф по прежнему не показывался, Мауни и Хант были заняты порученными им делами, Патрик не годился на роль конфидента, поэтому надеялся я только на себя.

Может показаться, что я легкомысленно подошёл к этому вопросу, однако это неправда. Вряд ли герцог пошёл бы мне навстречу в этом вопросе, поскольку, положа руку на сердце, я не являлся хорошей партией для неё. Естественно, что отец хотел лучшей участи для своей дочки, чем принц, ещё вчера считавшийся безумным. Хант прямо отговаривал меня от такого сумасбродства, предлагая пойти потребовать объяснений к отцу, то бишь Его Величеству, который в мудрости своей и т.д. и т.п. Надо ли говорить, что я не пошёл? Думаю — нет.

Что же касается собственно разговора, то пожалуй резоны в моём предложении двенадцатому герцогу были, но многолетняя служба королю и моя ненадёжность, как делового партнёра, вряд ли бы подвигла его встретиться со мной, а не то чтобы согласиться на моё предложение. Поэтому мне пришлось заранее подумать об этом, по крайней мере я посчитал, что дополнительные усилия лишними не будут.

Так ещё до моего приезда, столицу посетил один человечек, который встретился с фигурой несколько одиозной и неоднозначной. Один дворянин, не буду называть его имени, будучи в годах молодых к тому же не обременённый должным опытом, приехал в столицу, посланный своим отцом нести службу. Появившись в местном высшем обществе, он после периода хождения с отвисшей челюстью, активно начал участвовать в жизни местного дворянского собрания, правда несколько однобоко. Будем говорить прямо, он стал жить на широкую ногу как аристократ, так, как это он себе понимал: перетрахал всех, до кого мог дотянуться; много играл, причём иногда успешно; завёл большой двор, уносящий кучу денег; забил на службу в гвардии, хотя уж это было нисколько не обременительно. В общем, когда встревоженные друзья отца этого молодого человека, послали весточку, то взбешённый папаша, прилетел в один миг, забыв о своём твёрдом желании дать возможность сыну пожить самостоятельно. В два счёта нарисовавшись в столице, он без труда нашёл вертеп разврата, то есть дом своего сына, где его обхамили слуги сына (прямо с дороги с двумя слугами и верхом, он не производил достойного впечатления), он осмотрел и поехал искать его по адресу, который ему продал один из дворян, находившихся в то время в доме. Найдя того в постели у дамы, годящейся ему не то чтобы в матери, а уже в бабушки, причём в хлам пьяного или под кайфом, он забрал его и засадил в комнату с решётками чтобы привести отпрыска в "чуйство". Никто н знает, что там произошло, но по слухам они поссорились настолько сильно, что обиженный отец отправился домой, лишив сына всякого содержания и сказав, что достойно жить он сможет только дома. Тот же, со всем пылом юности, ответствовал, что он вроде бы сам с усам, и в поучении выживших из ума мастодонтов не нуждается.

Папаша уехал, а ребёнок остался и пустился во все тяжкие, так что его поведение до этого, можно назвать образцом респектабельности. В это же время он достаточно близко сошёлся с младшим принцем, однако деньгами тот ему помочь не мог, поэтому дворянчику пришлось зарабатывать их самому всеми известными ему способами: играть, получать презираемое раньше им, жалованье гвардейца и... зарабатывать заказными дуэлями. Бретёр был первостатейный, фамилия в дворянских кругах настолько известная, что засудить его официально не получилось бы никак, чем он и пользовался. Вот именно к нему и подошёл человечек и предложил крупную сумму денег за сущие пустяки. Всего навсего требовалось вести себя естественно и влюбить в себя одну девушку. Поначалу тот возмутился, но получив в довесок к мешочку несколько долговых расписок, весьма скажу я Вам, неприятных — был вынужден пойти на уступки и оказать неизвестному лицу такую услугу.

3

Две недели! Две недели активных ухаживаний, насмешек со стороны придворных, вежливого неодобрения моих дворян и тому подобной фигни. Я, конечно, старался быть романтичным как истинный джентльмен.

Познакомились мы в храме Единого, когда проповедовал святой отец, прибывший "аж из того самого монастыря", как говорили окружающие и благоговейно закатывали глаза. Где это "тот самый монастырь" я выяснять не стал, не интересно. Другое дело, что проповедовал он хорошо, цеплял за душу и у многих, причём не только дам, по щекам сбегали мокрые дорожки слёз. Говорил он обо всём том же самом, что говорят все священники: о смирении, о воздаянии, о Боге — причём тщательно выдерживая линию партии, то бишь правящего дома. Правда была в его проповедях тема лёгкого осуждения кое-какой политики правящего дома. Мне это очень понравилось. Впрочем, давайте по порядку.

Получив неофициальное разрешение, я в первую очередь обратился к расписанию дамы моего сердца, любезно составленному для меня моими сподвижниками. Надо сказать, что оно не отличалось особым разнообразием. Прогулки по саду, три раза в неделю посещения храма, обязательный воскресный променад по городу, посещение парка, конные прогулки за городом. И всё это в окружении охраны, пресекавшей любые поползновения в её сторону. Отложив список в сторону, я задумался. Как же этот нанятый мной прощелыга, сумел влезти настолько, что стал представлять опасность для неё. Или это герцог, как любой любящий отец преувеличивает степень влюблённости? Скорей всего нисколько. Если ему удалось познакомиться, то взрослая девушка, тщательно защищаемая от любого внешнего воздействия, влюбиться в любого, не урода, умеющего более менее связно излагать свои мысли и не отвратительного на внешний вид. Вот она и клюнула. Вообще-то деньги, переданные мной, должны были закончиться, но местный жиголо имел наглость заявить, что влюбился всерьёз и даже проткнул пару человек за это.

Я озабоченно откинулся на спинку кресла. Как рассказали мне мои всезнающие придворные, он настолько настойчиво стал обхаживать мою потенциальную супругу, что герцогу пришлось серьёзно ограничить и так не богатую свободу девочки. Кстати, как её там зовут?

Я пролистал тоненькое досье в самое начало и уставился на имя, занимающее всю половину первого листа.

Не слабо! Ничуть не меньше, чем у меня, пожалуй. А в принципе, чему я так удивился? Переходя в совет двенадцати, герцог оставил свое родовое имя и принял номер. Якобы чтобы отрешиться от излишней дворянской спеси. А вот у его детей имя родовое, так запоминать всё не будем, всё равно если всё выговорит, то будет номерное, как у всякой королевы, а если не выгорит, то и тем более безразлично. А вот имечко, по которому её зовут дома, пятое в списке, так и я её буду звать — Алисия. Или может в Алису переделать?

Озабочено потерев в затылке, я продолжил читать дальше, то бишь углубился в изучение родственных связей, естественно связывающих всех дворян, причём не только у нас в королевстве. Таак. Близкой родственницей не является и то ладно, хотя это бы меня не остановило, если честно.

Набожная. Постоянно посещает храм Единого и не пропускает ни одной проповеди знаменитых проповедников, периодически приезжающих в главный храм из всех отдалённых уголков. Как сказали бы в моё первое время — творческий чёс. Тэкс, что там на неё ещё есть? Своё постоянное место в храме, вернее место папочки, но! рядом с королевской скамьёй. Я быстренько пролистал все остальные странички и задумался. Самый оптимальный вариант — это церковь. Конные прогулки? Меня уже нельзя назвать плохим наездником, но лошадей я не люблю и с удовольствием бы передвигался в карете, если бы там были рессоры. Девочка же наездница отличная, поскольку выросла практически в деревне, пока папаша не вспомнил о ней и не привёз к себе. Напроситься в гости? Если вы не знакомы, то это просто не принято, а на балы-знакомства, проводимые где-то раз в месяц в Королевском дворце, куда слетались незамужние девицы под присмотром строгих мамаш, её не пускали. Хотя герцог постоянно получал приглашения, но после нескольких случаев просто забил на это. К слову сказать, я приглашением не был удостоен ни разу, зато мой братец блистал там во всей красе. Так что и этот вариант отпадает. Благотворительные акции? Там вокруг тебя всегда суетится столько народа, причём грязного, швального, так как на мою долю достаются посещения больниц для бедных и тому подобная муета. Нет, там знакомиться нельзя. Тем более что она то бывает, в тех местах, подобных специальным крестьянским кварталам вокруг дворца, в которых привыкли к виду золотых, а не к тому, что мясо удаётся поесть по большим праздникам. Остаётся церковь, вот там мы и будем знакомиться.

С этой оптимистичной мыслью я и отправился в спортзал, немного позвенеть благородным клинком с Мауни и потыкать нож в набитое чучело, следуя старым воспоминаниям.

* * *

Вот так и получилось, что в этот чудесный день, когда погода подарила немного ясного неба, солнышка и морозца, в этом сыром проклятом городе, я вынужден сидеть в чинной полутьме главного собора и внимать словам какого-то старикашки.

Я сидел на простой деревянной скамье, призванной показывать смирение земного перед небесным, даже не подложив подушечку под задницу. Уже к середине проповеди я готов был признать, что поступил опрометчиво. Проповедь как проповедь, единственное, что заинтересовало меня, так это мягкий укор в сторону властей. Священник говорил об общем упадке веры по всей стране, о восстановлении во многих городах местных языческих капищ, о неправедной жизни прихожан, фарисействе и нарушении заповедей божьих. О дьявольских кознях, смущающих младые умы, о том, что вера стала привычкой, что недопустимо для веры. Об истинных святых, творящих чудеса словом Божьим, а не диавольской магией. (Ну тут он конечно перегнул палку) Закончил же он тем, что рад видеть, что представители королевской семьи стали посещать храм не только по праздникам, но и по зову души.

Ей богу, хотелось встать и раскланяться, как в телепередаче, когда объявляют присутствующих знаменитостей. Я же сделал рожу попостнее и покрепче вцепился в скамейку. Зад болел так, словно по нему пинали изо всех сил. Нет, всё таки когда я работал в Байонге, то у нас такого фанатизма не было. Да и подемократичнее было, в церковь ходили и люди и нелюди. Вот стану королём, указом запрещу в будние дни службы длиннее чем три часа. Если меньше — то не поймут, так и от церкви отлучить могут. Впрочем предаваться сладостным мыслям ещё не время, тем более таким.

Поскольку из местных аристократов мы были самыми высокопоставленными, то немного поспешив, я совершенно естественно подал ей руку, когда она спускалась с возвышения. Приняв её она слегка поклонилась, и пропустила меня вперёд. Получив благословление, мы уже вместе вышли из храма. Стоя на ступеньках, я лихорадочно думал о чём же с ней начать говорит, когда она бесцеремонно обратилась ко мне.

— Вы принц?

Какая забавная непосредственность, пожалуй я понимаю, почему её считают немного не в своём уме.

Я склонился в поклоне, соглашаясь с её словами.

— Забавно.

— И что тут забавного? — подумал я.

— Про Вас говорят много интересного и невсегда лестного, впрочем как и про меня, — она засмеялась.

Улыбка на моих губах стала как приклеенная и я зло подумал:

— Вот дура! — в этот момент я был полностью согласен с общественным мнением.

— Не обижайтесь, — примиряющим жестом она взяла меня под руку. Про меня говорят более страшные вещи нежели про Вас, я и то не обижаюсь.

Тут же отвлёкшись на кого стоящего около ступенек и горячо спорящего с капитаном моей охраны, она радостно помахала ему рукой и повернулась ко мне:

— Прикажите своим людям пропустить моего друга...

От неожиданности я кивнул и этот прощелыга буквально взлетел по ступенькам прямо к нам. О, этот франт разумеется знал меня, не знал правда, что это я оплачивал его услуги в начале процесса.

— Ваше Высочество... — низкий поклон, словно глубокому старику или Его Величеству, более походил на глубокую издёвку, нежели на знак уважения.

Надменно кивнув, я склонил голову в очередной раз за эту встречу и наконец то сказал свою вторую фразу:

— Надеюсь... — тут я обнаружил, что строя свои планы, запомнил имя, которым буду звать её, но совсем не обратил внимание на общепринятый титул, с которым должен обращаться пока мы мало знакомы. Пришлось выкручиваться на грани фола — ... герцогиня, что мы с Вами, сможем ещё увидеться и поговорить. А то за всё время пока мы с Вами беседуем мне не удалось проявить себя абсолютно ни с какой стороны, — тут я неприязненно покосился на соперника, посмевшего ухаживать за ней, после окончания оплаты.

— Не огорчайтесь, — она опять коснулась моей руки. — В этом городе так мало людей, спокойно общающихся со мной, что я буду рада видеть Вас у себя.

Эх! Наглеть так наглеть!

— Спасибо, Алисия, — она удивлённо вскинула брови, а наглец немного пожелтел и это было приятно. — Впрочем я действительно спешу, — сожаление в моём голосе было неподдельным. — Я договорился со святым отцом об богословской беседе и исповеди.

— Конечно, мой принц, — голос бретёра был полон глубочайшего уважения. — Разумеется Вам стоит поговорить со святым отцом и исповедоваться.

— Вот сука, — уже привычно подумал я, широко улыбаясь во всю пасть.

— Да? — она огорчённо вздохнула, — жалко что я не подумала об этом. Знаете, отца Мигеля называют одним из величайших умов современности, преданного Святой Церкви, больше чем её паладины.

Соперник озабоченно сказал:

— Леди Элли, мы с Вами договаривались поехать посмотреть замечательные фрески в старом храме за городом.

О как! Леди Элли! Ну-ну, посмотрим, как дальше дела пойдут, — всё это разумеется я подумал про себя, так же счастливо улыбаясь, что и этот козёл. Разумеется, если бы не требовалось погово... исповедоваться ему наедине, то я бы приложил все усилия, чтобы убедить её в том, что фрески никуда не убегут, а вот святой отец от старости может в любой момент крякнуть, то есть уехать обратно. Но к сожалению, планы относительно его сложились экспромтом и мне не нужно было, чтобы он связал меня и эту девушку. Поэтому я горячо вступил в разговор:

— Разумеется леди Элли, — а что? Ему можно, а мне ненльзя? — фресками нельзя пренебрегать ни в коем случае. Тем более, что Вы договаривались заранее, а даже обещание дворянина (блин, чуть не сказал: лица дворянской национальности) это свято и нуждается в выполнении!

Соперник был озадачен. Алисия тоже.

— Ах, ну да, — та с явным сожалением, оглянулась на храм и ещё раз попрощалась со мной, сделав книксен и забавно улыбнувшись, а я отправился обратно в церковь.

* * *

Мне пришлось подождать пока толпа около священника не рассосалась и думаю, что это пошло мне в плюс. Освободившись, святой отец привёл меня в маленькую комнатку, и усадив меня на маленький стульчик, повесил между нами шторочку и устало сказал:

— Я слушаю тебя, сын мой.

Я вздохнул, прикинул плюсы и минусы исповеди. Плюсов было больше.

— Святой отец, отпустите мне грехи ибо я грешен... — и без перерыва я начал каяться почти во всех существующих грехах..

Я коснулся помаленьку всех маломальских грехов, что было привычно поэтому и не вызвало никакой реакции с его стороны. Ну а после, начал потихоньку забирать в ту же сторону, что и он на своей проповеди, фактически обвиняя государства, то бишь королевскую власть, в полном пренебрежении проблемами церкви. Я расписал ему как всё могло бы быть хорошо если бы я был королём, какие преференции получила бы церковь, как калёным железом церковь бы выжигала всяческую заразу и так далее. И закончил на минорной ноте:

— ...к сожалению, до сих пор нет никакой определённости в порядке наследования. Несмотря на моё старшинство, моя болезнь может вернуться, как считают некоторые личности...

За занавеской воцарилось долгое молчание. Я был в принципе спокоен, ничего сколь-нибудь серьёзного я ему не сказал, а вот вложить он меня не сможет. По любому ему придётся выбирать между тайной исповеди и верностью короне. Тем более что я не замышлял заговор, я делился своими опасениями о заговоре против короны.

Выйдя из собора, я был доволен. План на сегодня я не просто выполнил, а перевыполнил. Итогом этого разговора была случайная встреча на одной из благотворительных акций с одним кардиналом, не будем всуе упоминать его имя, который беседовал со мной в течении нескольких минут и сообщил, что обо мне весьма лестно отзывался святой отец, а также попутно выяснил мои взгляды на реформу церкви, и что "будучи королём" я мог бы предложить. Разумеется, я постарался, наобещав столько, что если бы всё это выполнил, то королевство стало бы теократическим государством. В конце разговора я посетовал, что моя якобы недолеченная болезнь может не дать мне возможности принять корону и власть. На что получил утешительное : всё в руках божьих и благословление. Вот так, курочка по зёрнышку и я как эта недоптица: слово здесь, обещание там — потихоньку старался набирать очки.

* * *

Она не была дурой, в этом молва преувеличивала, просто она была странной. Такое ощущение, что она до сих пор не вышла из детского возраста. И опять не так сказал, она была взрослой, всё понимала, но в ней оставалось этакое детское ожидание чуда, романтизм и ещё что-то трудноуловимое, хотя и определённый процент инфантильности присутствовал. Однако все показывали пальцами и шептались за спиной: дурочка. Меня это устраивало, тем более, что я постарался предстать в её глазах этаким романтичным влюблённым, непонятым окружающими, то есть таким же как она. А ля Байрон, чуть чуть демоничности, несчастности, непонятости (но не непонятности), благородного отвержения окружающих и всё — девочка поплыла. Надо ещё учесть то, что всё таки местный мир не обладал такими возможностями как моё время, мне оставалось подобрать из прочитанных мною книг и просмотренных фильмов, соорудить подходящую историю и втюхать её этой барышне. Если такое проходило в моём старом мире, то уж здесь прокатило на ура. Всё больше времени мы проводили вместе, выезжали на прогулки, болтали о разном. Разумеется, когда я говорю болтали, это подразумевало "я слушаю", но иногда из меня вытрясали моё мнение и приходилось тщательно следить, чтобы оно совпадало с её. Вскоре я научился отключаться, обдумывая свои дела, и машинально поддакивая.

Оставалось решить вопрос с этим проходимцем и всё. Если он не будет мешаться, то дело сделано. Разобраться с этим я попросил Мауни, который не долго думая, вызвал его на дуэль и слёг с проткнутым шпагой лёгким. Вот такой вот каламбурчик. Пришлось выкручиваться подручными средствами. В один прекрасный день муж одной особы получил неоспоримые доказательства неверности своей жены, вынужденный в неурочное время прийти за документами. Как я это сделал — не спрашивайте, сам не знаю. Знаю, что обошлось мне это очень дорого. Так вот, застав в покоях моего соперника, он, будучи человеком немолодым и к тому же очень осторожным, не вызвал его на дуэль. Как несомненно рассчитывали и его молодая жена и её сердечный друг. Вместо этого, он постарался поучаствовать в судьбе повесы, присвоив ему полковничий чин и... переведя его в строевую часть, поскольку в его полугвардейской части вакансий увы не было. И, разумеется, это чистая случайность, что именно эта часть отправилась на очередное пятилетнее дежурство на границу со свободными орочьими племенами. Дезертировать тот не мог, поскольку в этом случае его однозначно ожидал меч палача. Вступиться за него тоже никто не захотел, поскольку достать он успел всех. Кинувшись попрощаться к леди Элли, аудиенции он не получил, вот тут постарался я, а вернее мои придворные, сделавшие историю с изменой, повышением и отправкой — достоянием гласности. Вуаля, занавес! Дорога свободна и никто больше мне не мешал наслаждаться обществом моей возлюбленной.

* * *

Ранним утром меня осторожно разбудил Патрик, осторожно внушавший с безопасного расстояния:

— Ваше Высочество... Ваше высочество!

Нащупав подушку, я швырнул её в сторону ненавистного голоса, но не попал. Патрик, привычно увернувшись, продолжал гундосить:

— Ну Ваше Высочество...

Постаравшись спрятаться под другу подушку, я стал внушать себе, что я всё ещё сплю, а голос мне просто сниться. Однако поняв, что ничего таким образом не доиться. Я поднял взлохмаченную голову и тоской уставившись в пространство спросил:

— Чего тебе надобно? — "старче" я добавлять не стал, всё равно не поймёт никто шутку юмора.

Патрик явно обрадованный подскочил и обрадовано начал говорить, сверяясь со списком. По крайней мере именно так он называл невнятные каракули, заполняющие несколько листочков:

— Ваше Высочество просило разбудить в это время и подготовить расписание в соответствии с...

— Умолкни, — лениво посоветовал я. — Сначала кофе, потом всё остальное...

Ближайшие полчаса я провел в неге, ничего не делая, а только готовясь к обычному дню. Лениво наблюдая за мастером, шаркающим пилочкой с мелким абразивом по ногтям, я думал о том, что всё таки быть аристократом не так уж и плохо. И что все эти возражающие против одевания слугами попаданцы не представляют что это такое. А это целый ритуал. Вспомнив как я поначалу стеснялся я хмыкнул, вызвав тревожный взгляд со стороны местного парикмахера и маникюрщика. Тоже ведь придумали, парикмахер и маникюрщик в одном флаконе, зато брадобрей — совершенно автономная профессия. Лениво пошевелив пальцами, разрешил ему продолжать, попутно думая о процедуре одевания. Нет, разумеется, трусы на меня никто не одевал, да и пуговицы я застегивал сам, однако очень удобно всунуть руки в заранее подставленный камзол, попутно прислушиваясь к негромкому разговору придворных, которые заметив интерес своего сюзерена к какой-либо теме, начинали стараться и выдавали такие подробности, которые вряд ли бы рассказали в беседе тет-а-тет, ну а здесь, за благосклонность. За улыбку, за проявленный интерес выбалтывали всё. Правда и подбирать эту компашку пришлось достаточно долго. Я улыбнулся, вспомнив свою самоуверенность, что одарив привилегией присутствовать на моём одевании Мауни и Ханта, оказал им серьёзную услугу. Они оба не соответствовали нужному утром типажу, это было не их амплуа. Здесь нужны были совсем другие: лизоблюды, готовые подставить ближнего и насрать на нижнего. По сути, это было что-то вроде выпуска дворцовых новостей и сплетен, без которых невозможно существовать в этом гадюшнике. Прик4рыв глаза я представил себе как повешу всех, став королём, разумеется это абсурд, но помечтать то можно. Так слушая эту стаю накрашенных попугаев, я расточал милостивые улыбки, попутно одеваясь и прикидывая кого из них одарить своей милостью. Почти выбрав жертву, достойную получить из моих рук весёленькую безделушку, тянущую на пару десятков золотых и потом злорадно наблюдать, как все остальные кинутся уже искать его, а не моей милости, за его спиной строя планы как свалить неожиданного фаворита, как услышал интересную новость:

— Вчера двенадцатый герцог, имел очень серьёзный разговор со своей дочерью...

Приподняв брови и обозначив таким образом свой интерес, я добился моря информации: и что разговор вёлся на повышенных тонах, и что Алиса убежала в слезах, и что он выскочил и громко орал, чтобы та вернулась, что конечно же выдаёт в нём парвеню; что почти всю ночь у него в кабинете горел свет, хотя сотрудников он отпустил, оставив только своего старого камердинера, что наверняка означает, что он всю ночь пил, либо решал вопросы сугубо личного характера. Вывалив на меня эту помойную кучу, процентов на семьдесят состоявшей из лжи, но лжи ходящей по дворцу и поэтому ставшей правдой. Вот такой вот нонсенс.

Кинув начавшему этот разговор серебряный браслет гномской работы, грубоватый, но старинный и как следствие этого, дорогой, я мог быть уверен, что все остальные землю рыть будут, чтобы нарыть побольше информации, заслужить моё одобрение, и вышел из комнаты.

Браслета было жалко, я так и не привык со спокойной совестью дарить вещи, на которые в прошлой жизни смог бы прожить не меньше чем пару месяцев, а то и полгода, но положение обязывало.

— Ну что ж, — тяжело вздохнул я, — издержки профессии. Когда я стану королём, а после помру, — тут я суеверно три раза сплюнул в через левое плечо и постучал по голове вместо дерева, — потомки присвоят мне прозвище Скупой или Жмот.

И направился в библиотеку.

* * *

Я сидел в библиотеке, тщательно вычитывая деяния своих усопших предков и, кстати, я вычислил, когда тихой сапой поменялась династия. Впрочем и вычислять было нечего, стоило только внимательно прочитать несколько мемуаров, в которых восславляли тогдашнее Величество, близкие ему люди. Вот так даже из славословий можно найти правду. А так — две тысячи лет сумасшедших, убийц, сластолюбцев, палачей и тиранов. Библиотека, это немногое, что мне нравилось здесь. Попав сюда первый раз я офигел и стал постоянным посетителем. Местный библиотекарь, мужчина лет сорока, поначалу относился ко мне немного насторожено, но убедившись, что я не рву книги, не пачкаю их, а просто читаю — успокоился и даже начал относиться ко мне с некоторым уважением. Вот и сейчас, спросив, ненужно ли мне ещё чего, он притушил лишние светильники и затерялся в глубинах библиотеки. Я же остался пролистывать хроники королевства. Мне было очень интересно то время, в которое я попал, а точнее то время, из которого я исчез. Может кто-нибудь и скажет, мол я бессердечная скотина, совсем забыл о девочке, бросил её на произвол судьбы д

Согласен, во всёх этих словах будет определённая доля правды, однако я не помню чтобы в то время были какие разборки с наследниками, также никто в кабаках не обсуждал чудесное выздоровление старшего сына короля и не злорадствовал над младшим, а уличные кукольники не обыгрывали эти моменты в своих пошлых дерьмовых пьесках, как это происходило сейчас. Так что можно сказать, что интерес мой был целиком академический. Мне было интересно, что произошло тогда и что стало с Непоседой. Судя по моим слегка замутнённым воспоминаниям, сильно плохого произойти было не должно. Начал я с предыдущей династии, намереваясь спускаться всё ниже и ниже пока не найду упоминания о неких событиях. Проблема была в том, что я не знал такого масштаба это событие, да тогда оно мне казалось одним из определяющих, да наверное так и было, но поскольку судили меня явно не за то, что инкриминировали, то и в хрониках я мог остаться мелким преступником, ну пусть не мелким, но преступником, недостойным даже упоминания в хронике. (ну или достойным, но именно что только упоминания). Из политической жизни страны я помнил на удивление мало, это нисколько не было Помнил, что у власти стоял регентский совет, которым управлял Первый герцог, ну как обычно, один из двенадцати, если наследник мал, то командует всем регентский совет, состоящий из этих самых двенадцати герцогов; а непосредственно отвечает за наследника — Первый герцог. Проблема была в том, что на своём посту герцоги отказываются от собственных имён, этакая обезличенная команда и в хрониках их родные имена проходят только при принятии поста, я же имя того своего герцога и не знал, да ещё и забыл, поэтому мне и приходилось внимательно перечитывать страницу за страницей, выискивая хоть какие-нибудь события, подходящие под те безобразия, творившиеся в то время.

Я потёр ноющие виски и бездумно уставился в тёмные провалы среди книжных стеллажей. Всё таки насколько мало я помнил о том времени! Я в очередной раз перебирал в уме известные мне факты: малая война с гоблинами — случалась в правление почти каждого государя; попытки Байонга обрести самостоятельность — стабильно раз в два столетия; попытки переворота, конечно происходили реже, но за пятьсот лет я насчитал их три — и это только сравнительно удачных, мелкие же волнения случались практически с периодичностью наводнений; а уж казни преступников — происходили практически постоянно. Меня осенило посмотреть по инквизиции, однако взглянув на дату я пришёл в уныние. Эта организация брала своё начало со времён первой войны с Тёмными, когда они ещё не были тёмными, а были неорганизованными и дикими племенами орков. Что оставалось? Практически ничего, вот я и сидел, перечитывая хроники в тайной надежде, что вдруг мелькнёт что-то знакомое и сквозь закорючки букв медленно проступит чувство узнавания. Но пока этого не происходило.

Скрипнула тяжёлая дверь и внутрь ввалился библиотекарь, явно чем-то расстроенный:

— Ваше высочество, я конечно понимаю, что не след мешать человеку, погружённому в изучение достославных деяний своих предков, но личный посланник Его Величества настаивает на аудиенции.

Втиснувшийся за ним голос короля, то есть мальчик на побегушках, когда надо срочно позвать к себе кого либо, тут же вступил в разговор:

— Его Величество призывает к себе своего сына, для обсуждения некоторых вопросов.

Гм, это было что-то новенькое. До сих пор не было таких ситуаций, чтобы я неотложно понадобился папА. Надо попробовать покапризничать и узнать, то ли это блажь, то ли что-то серьёзное.

— Передайте Его Величеству, что я незамедлительно приду, только переоденусь в подобающую одежду, — проговорил я выходя из библиотеки.

В коридоре меня встречали Мауни с Хантом, встревоженные до нельзя, и пять человек королевской гвардии.

— Никак нет, — голос был непреклонен. — Его Величество выразил желание пообщаться с Вами незамедлительно.

Бодаться смысла не было, к тому же это унизительно, когда официального наследника престола волокут за собой.

— Ну что ж, — я смирено наклонил голову. — Желание Его Величества закон для всех его подданных, в том числе и для сыновей.

Сделав знак своим дворянам подойти, я неспешно пошёл по коридору за голосом, негромко переговариваясь и делая вид, что вооружённый эскорт позади, меня совсем не беспокоит. Пройдя широкими коридорами к месту встречи я попытался немного ослабить гнев Его Величества, а в том, что это будет гнев или ещё какая неприятность — я не сомневался.

— Я думаю мои друзья могут мне составить компанию, — насколько мог любезно обратился я к голосу, пытаясь пропустить их вперёд.

— Его величество передал, что разговор должен пройти наедине, — голос был непреклонен и двери закрылись перед моими друзьями, оставив меня одного.

* * *

Одетый, так сказать, и на войну и на пир, я слонялся по большой приёмной, удивительно пустой в это время. Впустив меня внутрь и закрыв за мной двери, распорядитель попросил немного подождать, пока Его Величество освободиться.

— Вот стану королём. Тогда посмотрим, как ты запоёшь, — привычно подумал я.

Делать было нечего, не разговаривать же с изображающими статуи гвардейцами, да они бы и не ответили. От нечего делать, я начал бродить по залу, рассматривая висящие на стенах картины, надо ли говорить, что мне не часто приходилось здесь бывать, поэтому вскоре я сделал для себя открытие, что на всех полотнах запечатлены знаменательные события и монархи, при которых это происходило. Так на одном из больших полотен, занимающих весь простенок между окнами, изображался суровый мужчина за столом, на котором были свалены в полном беспорядке свитки, стопки книг, а в руках он держал явно узнаваемую бумажку, основу для института ненаследного герцогства, на что я и сделал ставку. Ещё где-то с полчаса я бездумно бродил по комнате — это было уже просто невежливо, выдернуть меня из библиотеки, приволочь сюда и забыть, словно ненужную вещь. Так что ничего не оставалось, кроме как ходить и смотреть. Ещё одно, на этот раз батальное, полотно, привлекло моё внимание. Сама картина не была чем-то чрезвычайно интересным: схематично вырисованные фигуры, грубые мазки, раззявленные беззубые рты. Однако она очень точно передавала настроение художника. Картина запечатлела прорыв объединённой светлой армии в город последнего шанса, осаждённый тёмными войсками. Чего здесь было хорошо, так это тем, что не приходилось заморачиваться выбором врага. Есть тёмные и есть светлые и ты либо с нами, либо против нас. Другое дело сейчас, среди светлых постоянно идёт какая-то грызня, за тёмных не скажу — не знаю. Зато в чём я уверен, так это в том, что всем повезло, что появились тёмные, и если бы их не было, то их следовало бы придумать; поскольку в отсутствии внешнего врага все эти союзники передрались бы моментально. Ну сами посудите, гномам абсолютно насрать на верхних, но они до смерти нам завидуют за нашу возможность бесконтрольного воспроизводства. Люди, это вообще отдельная песня, завидуют и ненавидят гномов, за их мастерство, силу и богатство; эльфов не любят за красоту и практическое бессмертие. Попутно успевают враждовать со своим же людским племенем, хорезмцами. Магов — терпят и используют. Эльфы — это вообще песня, они тупо презирают всех.

И это только то, что лежит на поверхности и, так сказать, основные расы — я не учитывал полутонов и, как сказали бы у меня, "проблем малых народностей". Вот и скажите, могут ли столь разные существа быть союзниками? Впрочем вопрос риторический и ответа не требует. Орки появились как никогда вовремя и сразу же стали вселенским пугалом для цивилизованных светлых. Я на их месте молился бы на Тёмного Властелина, так ещё пару десяток веков и такой порядок станет обыденным и привычным.

Впрочем я не о том, а о картине. Так вот мешанина из тел прорывающихся внутрь города и тёмные, мешающие им в этом. Не знаю за орков, никогда не видел, но художник изобразил их мощными и тупыми машинами смерти, опасными, но не вызывающими тревоги. Гномы были хороши со здоровенными плечами в кольчугах и огромными секирами, воинственно сверкающ и глазами из под шлемов. Позади виднелись закутанные в плащи фигуры эльфийских лучников, со своими знаменитыми огромными ростовыми луками, с которым так наверняка неудобно пробираться через густые заросли. Но целью композиции была закованная в броню людская колона рыцарей, возглавлял которую огромный Чёрный рыцарь в белом плаще с чёрным же крестом, мне почему то при взгляде на него слышалось лязганье траков танковой колонны. Вот у него единственного лицо было выписано очень хорошо, лицо моего далёкого предка, первого среди равных. С грацией шашлычника, нанизающего мясо на шампур, протыкающего толстую змеюку, похожую на сардельку. Георгий Победоносец да и только!

В общем и целом картина потрясала и не обращайте внимание на мой стёб, это осталась привычка из моего первого мира, где чтобы быть таким как все, стало стыдно показывать искренние чувства, а стало правильным обсирать всё то хорошее, что ещё осталось в нашей жизни.

* * *

Мои экзерсисы прервал звук открывающейся двери. Гвардейцы выпрямились ещё сильнее, хотя сильнее уже казалось невозможно. Так как я стоял немного в стороне, ближе к камину, то вышедшие из комнаты двое меня не заметили.

— Мой король, — прощаясь, склонил голову человек, в котором я узнал двенадцатого герцога.

Король успокаивающим жестом положил тому на плечо руку и мягко ответил:

— Успокойтесь, мой друг. Я сам отец и прекрасно понимаю ваши чувства. Поверьте мне, я приложу все усилия, что разрешить сложившуюся ситуацию.

Проводив его до выходных дверей и дождавшись пока они за ним закроются, он направился обратно, громко скомандовав:

Этого ко мне в кабинет, — тем не менее не обращая на меня никакого внимания.

Таким злобным я его редко когда видывал.

Вас ждут, — склонил голову, моментально нарисовавшийся около меня Голос.

— Ты ничего не хочешь мне сказать, — вкрадчиво поинтересовался у меня папА.

Я пожал плечами, твёрдо рассчитывая дождаться любых обвинений, чтобы знать, от чего идти в отказ. Чай не мальчик, на такие уловки не введусь, а чистосердечное пусть лох пишет. Это не пресс, это разговор по душам, так что... подождём.

Отец расценил моё движение совершенно правильно. Бездумно наблюдая за моей покачивающейся ногой, он начал воспитательный процесс:

— Знаешь, когда ты был неадекватен, от тебя было гораздо меньше проблем, чем сейчас.

Я ещё раз пожал плечами, но он не обратил на это никакого внимании, продолжая словно рассказывать себе, нарочито исключая меня из разговора. Он рассказал о том, что я по его мнению представляю из себя, что мой брат будет гораздо лучшим королём чем я, на что я имел неосторожность заметить, что я так не считаю.

Тут он сорвался на крик, причём орал долго и самозабвенно. Рожа красная, глаза выпучены, слюна брызжет — я даже испугался, что его сейчас хватит апокалипсический удар. Пришлось подрываться с места, бросаться ему в ноги и виниться, тоже орать в ответ, что я люблю её, что мне насрать на все короны мира, лишь бы быть со своей ненаглядной! А хоть бы я и врал?! Зато от чистого сердца. И только после этого мы спокойно поговорили, причём главным вопросом было — готов ли отказаться от короны в пользу младшего брата, на что я естесвенно отвечал утвердительно. Мне только было интересно, неужели он сам не понимает, что даже если я откажусь, то в покое меня не оставят. Нельзя же быть таким тупым. Но ему я этого не сказал. Наконец он вызвал того самого который ходил за мной и продиктовал ему указ, о подготовке свадьбы своего старшего сына и дочери двенадцатого лорда, обозначив сроки в течении месяца, пробормотав:

Раз уж всё так далеко зашло...

Судя по всему, он прекрасно понимал все сложности, последующие за этим. Затаив дыхание я наблюдал — сейчас решалась моя судьба. Его величество тяжело вздохнул и ещё раз подвёл перо к бумаге, потом решившись резко подписался, разбрызгивая мельчайшие капельки чернил. Потом аккуратно посыпал сверху песком, и сдунул его на пол.

— Почему то мне кажется, что я ещё пожалею.

И он посмотрел на меня, на то с каким волнением я наблюдая за его действиями. Лицо его смягчилось

— Видимо ты действительно её любишь

— Ещё бы, — подумалось мне. — Фактически я только что получил не помилование, нет. Крохотный шанс, изменить всё в нужную сторону.

И ещё, когда шёл к выходу, меня кольнула жалость, внезапно я остро почувствовал, что поддавшись эмоциям и подписав разрешение, король показал, что он сдал.

— Акелла промахнулся, — пробормотал я в задумчивости и отправился готовиться к свадьбе.

4

Так вот, всё таки начну и про свадьбу. Договорились не откладывать надолго, поскольку эта дура не скрываясь, рассказывала о нас любому, кто догадается спросить. Сами понимаете, что посетителей в их доме резко прибавилось. Слухи ходили самые разные, но самые распространённые были слеплены нами.

Застукавший нас отец невесты со своим близким другом (хотя откуда у такого близкий друг?) долго орал и тряс кулаками на свою дочь, а потом побежал к королю. Мой папА был настолько любезен, что предложил своему двенадцатому герцогу наказать меня, казнив, что вызвало некоторые затруднения в решении судьбы его дочери. Однако природная сметка и привычка убеждать короля помогли герцогу. Зарядив целую речь, он вывалил на его величество кучу информации, итогом которой являлась следующая мысль: раз уж этот подлец обесчестил его дочь (клянусь здоровьем своего младшего королевского брата — этого не было!), то пусть жениться, для того чтобы не позорить девочку, а потом можно и казнить. Король был в затруднении, но согласие дал.

Вот такое гуано муссировали все сплетники в округе. Представляю, как мой братец кусал себе локти. Он сам, разумеется, был помолвлен, причём не с местной девицей, а с принцессой небольшого Королевства, достаточно богатого и необходимого нам. Дело в том, что там были рудники, а у нас было продовольствие, вот и решили умные дядьки сделать доброе дело для подданных, не спрашивая своих детей. Другое дело, что свадьба его должна была состояться только через пару лет, когда эта дикая коза, ну горянка, вступит в почти детородный возраст, то бишь ей хотя бы двенадцать исполнится. Пока же она была здесь на помолвке, что позволило братцу красоваться окольцованным. Я же сейчас одним прыжком не то что догнал, а уже и обогнал его. Тут поневоле губы покусаешь.

Подготовка к свадьбе велась быстро и решительно, по военному — никаких отсрочек. Нужные люди оповещены и должны прибыть вовремя. Вкратце регламент был таков: минимум за три дня меня с моей невестой сажали натурально на хлеб и воду, ну это так говориться, а на самом деле просто на постную пищу. Кстати, знали бы вы какую постную пищу умудряются делать на Королевской кухне, ей богу постоянно бы постился. Так вот, надо было поститься и присутствовать на службах, посвящённых такому знаменательному событию. Через три дня, необходимо было исповедоваться во всех своих грехах, чтобы к венцу идти очистившимся.

Исповедь проходила в тёплой и дружественной обстановке, тому самому священнику, с которым мы так хорошо поговорили о роли церкви в современном обществе и преференциях, могущих пролиться на неё золотым дождём, в случае моей поддержки. Получив заверения в полном расположении церкви, я даже не стал радоваться, поскольку точно знал, что мой брат получил такие же заверения. Дело в том, что в правящей верхушке постепенно назревал раскол. Если раньше он не был ярко выраженным, в связи с тем, что наследник был определён, то теперь, с появлением многополярной системы, возник второй центр кристаллизации — я. И многие из тех, кому нечего было ловить с моим братом, автоматически качнулись в мою сторону, как говориться6 враг моего врага — мой друг. Вот так и я совершенно неожиданно стал другом для достаточного количества людей. Вернее даже не я, а мой будущий тесть, меня по прежнему никто не брал в расчёт. Пожалуй, это меня устраивало. Церковь, как и всё остальное около властное сообщество, не осталась равнодушной, и если победа моего братца была очевидной и многого с него не возьмёшь, то в моём случае возникали варианты. Естественно, что ты рассчитываешь на бОльшие благодарности, если ощутимо помог ближнему своему, чем тому, который и так был уверен в победе. Но верная своим заветам, она не стала складывать все яйца в одну корзину: часть из церковников помогала мне, а вторая часть добросовестно стучала на первую и меня брату, создавая видимость помощи.

Так вот, исповедовавшись, я был готов к венчанию. Если кто хоть раз видел сие действо, то оно ничуть не изменилось, только декорации и реквизит у нас побогаче, да народу побольше. Я держался очень хорошо. Где нужно вставал, где нужно садился, где нужно наклонял голову и всё это с приличной физиономией. Больше всего меня утешало то, что мой братец был вынужден присутствовать на церемонии и как младший подвести ко мне лошадь с невестой. Когда он это проделал, то я позволил себе торжествующе взглянуть на него. Ой не надо этого было делать, если бы я собрался порешать дело миром, то он точно бы не согласился. Не знаю почему, но ненавидел он меня от всей души. Хотя вру — знаю. Он ненавидел меня за то, что я родился первым, это раз. Второе — за то, что я посмел выздороветь после столь неоднозначных методов лечения. И третье! Хотя ему и первых двух хватало.

Теперь мне оставалось только самому привести лошадь с невестой к дверям Храма, оставив всю остальную свиту в отдалении. Это вроде бы должно свидетельствовать о моём смирении и единении с остальным народом. Да! Совсем забыл сказать, Алиса была счастлива, ну и хватит об этом. Так вот, я не торопясь волок обдолбанную лошадку к помосту, где меня дожидалось высшее духовенство и пара магов, должных перед самым заходом в храм ещё раз освидетельствовать меня.

Я поёжился: перед самым венчанием Альф пригласил меня на повторную проверку. Всё ничего, но мне почему то казалось, что он пытается замаскировать, а не проверить...

— Ваше Высочество, — Альф возник неожиданно, практически напугав меня.

— Что, — как можно приветливее обратился я к нему. — Опять какие-то проблемы?

Для всех остальных мы перестали общаться после моего прибытия, когда Альф демонстративно отошёл от меня. Так что для того, чтобы нарисоваться рядом, ему нужны были более чем веские причины.

— Ваше Высочество, — он склонился в поклоне. — Я бы хотел, чтобы Вы приняли меня сегодня вечером у себя.

— С целью? — поинтересовался я.

— Снятия нулевых параметров перед магическим освидетельствованием.

— Да ты же уже проверял, — почти возмутился я.

— Если Вы помните Ваше Высочество наш разговор и то, что помогло избежать Вам беды.

Разумеется я помнил как он говорил про подсаженного мне демона, якобы предотвращающего возможность отравления. Но я не думал, что всё так серьёзно. Однако проникнувшись, я посетил его апартаменты в выделенной ему башне и получил все прилагаемые процедуры.

По моему субъективному времени прошло около пяти часов, и каких-то особых ощущений я не испытывал. Могу сказать только то, что в этот раз всё происходило привычнее, чем тогда. Знаете, напоминало визит к стоматологу, вроде бы и больно, а ничего не поделаешь — надо. Вот и сейчас привычно перетерпев боль, я сполз с алтаря. Несмотря на подсаженного демона чувствовал я себя преотвратно, негромко бурча:

— Демоны! Интересно, какой осёл сказал, что они всемогущи. — я с отвращением посмотрел на дымящуюся поверхность камня, повторяющую контуры моего тела.

Плюнув на это неблагодарное занятие, я обратился к Альфу:

— Ну что? — спросил я, немного трясясь, но больше от холода, чем от волнения.

Альф, посмотрел на меня и покачал головой. Выглядел он нейтрально, будто не мог решить, доволен он или нет:

— Вы чисты, мой принц. Теперь ни один маг не сможет сказать будто Вы одержимы.

Ворча и ругаясь, я быстро накинул халат, и он повёл меня тёмными переходами в то крыло, где меня ждал Мауни с обычной одеждой, откуда я и попал к себе в покои.

* * *

Так вот, проверки я не боялся, но опасался, поскольку никогда не знаешь, что эти высоколобые выкинут. Попав внутрь, мы прошли к красной дорожке, возле которой нас и ожидало высокое начальство. Венчание описывать не буду, они все одинаковые, кстати, больно уж местная церковь похожа на церковь нашего мира, правда не разделённую на католицизм и христианство, а соединённую вместе. Многие обряды перекликались с христианскими, но наличие Орденов было явно взято от католиков. Ну ладно, речь не об этом. Толпа внутри храм присутствовал совсем небольшая, харь на двести: только близкие родственники и друзья, а вот на улице собралось столько народа, что казалось между двумя телами зубочистку не сунешь. И вот на выходе, вместо того чтобы кидать нам под ноги всякую хрень, типа зерна и всего того, на нас попытались налететь человек пять с воплями: Смерть тирану! Хотя причём тут я — непонятно. Следующий лозунг был более вменяемым: Смерть Мерлину,— демонскому отродью! Ну и третий — Да здравствует кронпринц! — внушал оперделённый оптимизм. К сожалению обвинение в одержимости, полностью разбивали надежду на то, что третий лозунг кричали мне. К счастью, как обычно количество охраны было достаточным, чтобы поубивать всех этих выскочек. Я был спокоен, закрыв своим телом уже жену, что явно прибавило очков в глазах окружающих. Взбешённый отец бывшей невесты, протиснулся вперёд, обрашаясь к Королю, но глядя при этом на моего братца:

— Сир!

На что мой папА, тоже очень недобро посмотрел в сторону моего братца, а брат был бледный, очень бледный. Повернувшись и посмотрев нам в глаза он начал говорить:

— Вы что! Считает меня настолько тупым что...

— Сын мой, — обратился очень спокойно Его Величество к младшему, — я бы попросил Вас, чтобы Вы и Ваша охрана, взяла на себя обязательство по почётному караулу Вашего брата и его невесты.

Братишка аж побледнел, но молча отсалютовал церемониальной шпагой и встал во главе караула. Мне даже было его жаль — такое унижение. Остаток церемонии прошёл без инцидентов, ещё один плюс, в связи с покушением, маги осмотрели меня весьма поверхностно, что мне было только на руку.

* * *

На следующий день прямо из кровати утащил Альф, предложивший посмотреть "в одно очень интересное зеркальце". Пройдя в его подвалы, выделенные от щедрот душевных Его Величеством, я попал в алхимическую лабораторию, оборудование которого заставило меня вздрогнуть от зависти и подумать о том, что с нынешними возможностями я мог бы добиться гораздо большего, чем в предыдущей жизни. Однако тот не дал мне насладиться милым сердцу зрелищем а сходу подвёл к отшлифованному с одной стороны булыжнику, в чёрном срезе которого мы отражались как в зеркале.

Ну и что это? — немного брезгливо спросил я.

Это зеркало судьбы, Ваше Высочество, — в поклоне проговорил старик.

То есть оно покажет мне мою судьбу, — живенько заинтересовался я.

Нет, Ваше Высочество, — позволил себе небольшой смешок Альф. — Дело в том, что это просто название, — и заметив моё недовольство, заторопился, — но зато оно может показать Вам тех, кого Вы хотите увидеть.

— Опа на! — я с интересом глянул на артефакт.

Получается ко мне в руки (раз к Альфу, значит ко мне, или я не его сюзерен?!) попал прелюбопытнейший артефакт. Жучок и камера в одном флаконе! Данный шпионский девайс был бы очень большим подспорьем в моей нелёгкой судьбинушке.

— И как он работает? — спросил я, прекратив строить из себя скучающего хлыша.

— Необходимо встать так, чтобы за не отражаться в зеркале и задать вопрос...

— Любой? — услышал я как бы со стороны свой голос.

— Совершенно верно, — это Альф.

Я повернулся к зеркалу, ага — не отражаюсь:

— Хочу услышать своего брата.

Потом секунду подумал и быстро уточнил:

— Младшего сына короля.

Чёрт его знает, кого он мне может показать и тут же услышал голоса:

— Ты что? — шипящий голос Её Величества. — Совсем с ума сошёл?

— Это не я! Такое бездарное исполнение, не делает честь Королевской семье! Хотя, — голос задумался, — может и стоило придумать что-нибудь такое простое, а не применять все эти яды, которых он даже не замечает.

Тут тон поменялся на язвительный:

— Кстати, не удалось ли Вам узнать почему яды на него не действуют?

— Удалось, — первый голос в язвительности не уступал второму. — Нам удалось узнать, что один из методов лечения был именно лечением разнообразнейшими ядами. Причём начиналось всё с малых доз, а потом доходило до больших.

— Ясно, значит у него, как и у меня благоприобретённый иммунитет к большинству ядов.

Вот именно. Поэтому я и решила, что Вы...

Молчание, потом голос с оттенком сожаления:

— Как ни жаль, но это не я. Уж я бы таких глупых ошибок не допустил.

— А между тем, бытует мнение, что Вы, пусть и опосредствованно, приложили руку к этому событию. По крайней мере так эту историю, рассматривает двенадцатый герцог.

— Да уж, — тон опять поменялся, словно человек съел что-то кислое, — этот герцог за счастье свое недоделанной дочурки порвёт любого. Интересно, братец такой умный, или случайность?

— Вы приписывает вчерашнему сумасшедшему и глубоко больному человеку, прямо таки демонические черты.

— Ну да, ну да. Не стоит преумножать сущностей.

— А всё таки жаль, что покушение не удалось.

Разговор закончился. Я отставил зеркальце и принялся ходить вдоль комнаты. Настроение было неплохое:

— Удалось, — ликующе подумал я. — Ещё как удалось.

Блин, они даже представить не могли, во сколько мне вылилось покушения во время церемонии. Каких трудов стоило подобрать несколько безусловно верных моему брату, но весьма недалёких дворянчиков. Как постепенными подачками, заставить их чувствовать благодарность. Полное доверие ко мне, а вернее представителю Королевского Дома

— Так! Теперь стоит посмотреть, как себя вела моя жёнушка, оставшись тогда с этим вертопрахом!

Я подошёл к зеркалу, уже уверенно проговорил пожелание не только слышать, а ещё и видеть и приготовился внимать интересному "кину" — однако ничего не произошло. В полном недоумении я позвал Альфа, который и пояснил со своей дебильной улыбкой, что мол артефакт разовый, всего один и теперь полностью бесполезен. Поскольку зарядить его второй раз не представляется возможным. Делают их очень долго из камней найденных в кратере Вулкана Погибших Героев, и что ему чисто случайно удалось достать его, чтобы продемонстрировать мне занятную диковинку.

Таким обманутым я себя давно не чувствовал. Вот что значит: поманила и не дала. Когда же я попытался высказать своё недовольство лекарю, то тот очень спокойно возразил:

— Но ведь любой артефакт, с приставкой "судьба", разовый, — недоумённо сказал Альф, искренне не понимая моего гнева.

Я глубоко вздохнул несколько раз, пытаясь прийти в себя. Если бы этот идиот хотя бы объяснил мне, что это такое и с чем его едят — возможно, я выбрал бы стоящую цель, а так... Утешившись тем, что легко пришло — легко ушло, я проследовал к себе, всё ещё злясь на себя и думая на ком сорвать свою злость.

* * *

Вот и прошло два месяца после свадьбы, такой щекотливой и непонятно откуда возникшей. Лучше всего общее недоумение сложившейся ситуацией, выражали посольства других стран, при подношении свадебных подарков. Все их речи были напыщенны, многословны и абсолютно неинформативны. Вообще не было понятно кого они поздравляют, а благодаря своим сидениям в библиотеке я достаточно прочитал, чтобы уяснить, каким должны быть поздравления от послов других государств. Все кроме эльфов. Эти твари поступили в полном соответствии с этикетом, чем повысили градус возмущения. Если они хотели немного утихомирить страсти, то у них не получилось. Моё поздравление, как основного наследника, явно вступало в противоречие с потаканием малейшим прихотям моего брата, также как и выделение ему во внутреннюю охрану троих воинов.

Не всё было безоблачно, начиная с дурацких псевдонародных куплетов, где каждому из нас советовали, как вести себя в постели, что доставать и куда совать, потом обыгрывалась наша неспособность уяснить всё это и как следствие помощь других в этом деле. Причём меня оскорбляли сильнее. Ничего не оставалось делать, как улыбаться на двусмысленные шуточки придворных, и стискивать кулаки, обещая передушить больше половины народа... когда-нибудь после...

Но в целом жизнь продолжалась.

* * *

— Ваше Высочество! Ваше Высочество!

— Что случилось? — кто-то распахнул тёмные плотные шторы.

Этот дурацкий колпак с кисточкой, писк ночной моды для дебилов, сполз на глаза.

— Вставайте, Ваше Высочество, — старик был суетлив не в меру. — Послание от Вашей матушки и от Королевского Совета.

— Да остановись, ты на секунду, — попросил я доползая до края кровати. Невольно его волнение перешло и на меня, я начал дёргаться, как обычно в минуты волнения. — Ты можешь объяснить, что случилось?

— Я могу лишь подозревать, — как то уклончиво ответил он. — Будет лучше если Вы спуститесь вниз и примете гонца.

— Какого гонца? Ты совсем меня запутал, — говорил я путаясь в рукавах, подоле, штанинах. Руки тряслись всё сильнее.

— Я позову камердинера, — старик решительно дёрнул за колокольчик и дело пошло быстрее. Настолько быстрее, что через полчаса я уже сходил вниз в малый приёмный зал. Ошивающиеся там придворные враждебно смотрели друг на друга.

Гонец, тот самый приснопамятный голос короля, притащивший меня на разборку, увидел меня и подошёл быстрым шагом. Недоходя пары метров он буквально рухнул на колено и склонил голову.

— Разрешите ему говорить, — прошелестел сзади голос Альфа.

— Говорите! — мой голос сорвался. Явно происходило что-то не очень хорошее.

Гонец поднял голову:

— Ваше Высочество! Сегодня ночью Ваш отец, Его Величество Марк 3, почувствовал себя плохо. Вмешательство личного королевского лекаря не принесло ожидаемых результатов и в шесть часов утра он скончался.

Кто-то ахнул, сбоку послышался стук упавшего тела, но в целом в зале повисла гробовая тишина. Ноги задрожали, мне захотелось присесть, к тому же приступ паники никак не проходил, а лишь усиливался. Я прокашлялся:

— Извещены ли мой брат и моя мать?

— Они всю ночь провели у постели больного, — ответил гонец не поднимая головы и продолжая стоять на одном колене.

Я спохватился:

— Встаньте мой друг.

Придворные тоже начали отмирать и постепенно отлипали от стен. Зал наполнился лёгким гулом, я повернулся к Альфу и подошедшему Ханту и Мауни.

— Мои соболезнования, сир, — это Хант.

— Какая утрата для всех нас, — это Мауни.

— Надо быстро собираться и идти к телу покойного. Каждая минута здесь идёт нам в минус, — это Альф.

С неудовольствием покосившись на него и решив припомнить это "нам" в дальнейшем, как и кучу всего другого, я действительно отправился переодеваться. Альф плохого не посоветует.

* * *

Всё дальнейшее происходило как в плохом историческом боевике-мелодраме. Моё очередное воссоединение с семьёй прошло над телом покойного. Придворный лекарь, пара стариков из тех, кто ещё помнит моего прадеда и главный церемониймейстер. Надушенная мамАн, во всём чёрном, занавешенная чёрной же тюлью, с лицом, наштукатуренным до белизны. Мне при взгляде на неё вспомнились японские куклы гейши — точно такая же искусственность во всём.

Я искренне скорбел об усопшем (какая дебильная фраза). И это не шутка! Дело в том, что пока он был жив, я находился в относительной безопасности. Сейчас же борьба вступала в новую фазу и пусть на моей стороне были все обычаи, но сила была на стороне моего соперника. Он как главнокомандующий и герцог западной стороны, имел под своим началом личные войска, остальные же присягали на верность короне, а не человеку. То есть они будут того, кто оденет на себя корону и примет королевскую власть. К тому же убитым горем он не выглядел: красивый, достойно одетый, скорбящий молодой человек. Я на его фоне смотрелся неврастеником, с подёргивающимися руками и нервным тиком.

Когда мы шли обратно, отстояв положенное время, когда приносили соболезнования, и шли домой, Альф сказал:

— Как всё таки он удачно умер для той половины, — имея в виду моего брата.

— Поясни, — коротко бросил я.

Хант с Мауни приблизились, чтобы не упустить ни слова. Можно сказать, что мой стихийно сложившийся штаб был готов к действия.

— Видите ли, сейчас, в начале весны основной совет двенадцати разъехался по своим землям. Собрать королевские налоги, провести справедливые суды и так далее. Скажу больше, наши сторонники использовали это время для того чтобы собрать и подготовить военные силы, способные посадить Вас, мой принц, на престол...

Я поморщился, как мне кажется Альф слишком близко сошёлся с двенадцатым герцогом и прекратить пока их сотрудничество у меня не было никакой возможности.

— ...а Ваш брат или его советники прекрасно понимает, что время работает на Вас, но уж никак не на него. К сожалению пока Его Величество был жив, его деятельность была сильно ограничена правовыми рамками. Вот он и решился, поторопить события.

Все замолчали, фактически Альф только что обвинил члена королевской семьи в убийстве и государственном перевороте, однако никто не стал возражать. Это было хорошо, но акцентировать на этом не стоило, поэтому я постарался перевести разговор на происходящее со мной:

— Ну это я и сам понимаю, — ответил я. — Только вот что нам дальше делать.

На такой в общем то простой вопрос ответа не нашлось.

* * *

Дальше потянулись серые будни, младший брать вёл себя как всенародно признанный наследник, ни в грош не ставя меня. Такое ощущение, будто он пытался спровоцировать меня на какие-то действия. Хорошо, что по истечении траура никакого коронования не предвиделось, да и убивать меня стоило осторожно, поскольку по меньшей мере подозрительно, если практически одновременно с государем умирает официальный наследник, пусть от естественных причин, наподобие удара кинжалом, но умирает. Поэтому я утроил осторожность, охрана сопровождала меня везде, даже внутри стояло парочка человек, причём Хант старался подбирать таких, которые взаимно ненавидели друг друга. Пусть паранойя, но мне как то спокойнее, когда меня охраняют люди, недоверяющие своему сослуживцу. Моя жена приняла постигшие нас неприятности с истинно христианским смирением, по крайней мере мне хочется так думать, поскольку бывал у неё я в эти дни достаточно редко, ограничившись плотной охраной, да ещё её собственные телохранители, приставленные папашей. Болот это тянулось достаточно долго, приехавшие на похороны дворяне, все проправительственной ориентации, не торопились уезжать обратно. Моих дворян было немного и мы все кооперировались в западном крыле замка. постоянные патрули, пароли-отзывы, чтобы добраться до меня приходилось тратить по полчаса. Всю схему обороны построил Хант, требовавший для любого, выходившего за пределы западного крыла хотя бы на час, доскональной проверки с использованием магических средств.

Говорить нам было не о чем, если он решился, то оставалось только удирать. Я поговорил с Мауни и Хантом, вариант с силовым прорывом не катил абсолютно. Мои сторонники могли ещё рассчитывать хоть на какое-то помилование, а мне даже не катила публичная казнь. Максимум на что я мог рассчитывать — это то, что меня постараются прирезать при встрече. Значит нужно постараться избежать этого. Внешне всё было прилично и благочинно, в городе завешивались окна чёрным крепом, продавцы чёрных роз увеличили своё состояние вдвое, на рукавах у горожан также появились чёрные повязки, дамы высшего света заказывали умопомрачительные по стоимости платья, разумеется траурные; все повара достали и сдули пыль со специальной рецептурной книги: поминки Его Величества.

Идея спереть корону появилась у меня. Судя по ошарашенным лицам моих придворных, подобная мысля даже никому не приходила в голову. Мне даже стало стыдно, что это я такой испорченный, а они все чистые непорочные души, даже не представляющие, что такое возможно. Однако глядя на проявляющие улыбки, я решил, что идея нашла свой отклик в их сердцах.

— Такое невозможно проделать, — сказал озадаченный Альф, это заклинание имеющее вид короны, и он густо замешено на магии крови.

Заметив удивлённые и недоверчивые лица моих друзей он почему то разозлился:

— Да действительно, одна из самых главных реликвий является трансформированным тёмным заклинанием.

— Его должны были инициировать, — сказал Хант, самый большой знаток среди нас всех этих аристократических заморочек.

Мы все посмотрели на Альфа, тот явно находился в затруднении:

— Я, разумеется, смогу это узнать, но... — он беспомощно пощёлкал пальцами. — Без особой гарантии.

Ну это было понятно, все официальные королевские маги явно поддерживали моего младшего братца и проявить интерес к одной из главных королевских регалий, означало навести их на эту же мысль.

У меня мелькнула шальная мысль:

— А подойти посмотреть, потрогать её можно? — заинтересовался я.

— Вам, мой принц, да. Никому из нас — нет, — с поклоном ответил Мауни.

— Это хорошо, пожалуй мы с Альфом поприсутствуем на освидетельствовании короны.

— Всё равно ничего не выйдет, — с явным сожалением сказал задумавшийся Хант. Видя наши удивлённые лица, он продолжил:

— Я не спорю, по поводу Вашей возможности... — тут он немного замялся, но быстро вышел из затруднения, — вернуть принадлежащее Вам по праву, это всё может получиться. Однако спрятать её нереально.

Мауни согласно кивнул, соглашаясь со своим вечным соперником, а раз так, то это действительно было невозможно. Я бы тут же отказался, если бы не огонёк в глазах Альфа. С видимым сожалением я признал:

— Ну хорошо, я верю вам. Но это не значит, что я не собираюсь на неё посмотреть.

* * *

Мы с Альфом пробирались пыльными переходами в южное крыло, служившее парадной частью дворца, где помимо приёмных и бальных зал, находились королевские регалии, в частности корона. Возможно у читателя возникнет законное подозрение по поводу лёгкости передвижения по подземельям, так вот — спешу его разубедить. Всё дело в том, что Королевский дворец — это целый комплекс зданий, сообщающихся между собой. Если хоть одно существо скажет, что знает полностью все переходы, то оно соврёт. А как же охрана? — спросите Вы. Так я отвечу. Охрана охраняет, но охраняет не входы выходы, а людей. Иначе представьте себе картинку, стоит гвардеец у какой-то дверцы, и спрашивает всех проходящих пароль. Идиотизм. Вы представьте сколько народа находится в замке: собственно королевская семья, то есть члены королевской фамилии и сопутствующий им двор, это очень много народу. Совет двенадцати, Королевский совет, Министерский совет и ещё куча других советов и советиков со всеми чиновниками и вспомогательными службами. Если государство считает себя цивилизованным, то бюрократический аппарат у него раздут настолько, что ни один человек ни за что не отвечает. А теперь добавьте ещё сюда и охрану и обслуживающий персонал. Вообще Лилу, считался одним из самых больших мегаполисов в этом мире. Здесь городок с населением в тридцать тысяч жителей считался вполне приличным, 50 тысяч жителей большим, то Лилу со своими пятьюстами тысячами — был огромным. И пятая часть ошивалась во дворце. Естественно никакой охраны бы не хватило, чтобы заткнуть каждую дырку. Кроме того, как я уже упоминал, было несколько колец охраны. Внешняя, которая работала по периметру, внутренняя — патрули, типа бригадмила, охраняющего от хулиганья, дворцовая — занимающаяся охраной парадных покоев и того музея, который мы собирались посетить и собственно личная. В идеале все эти службы должны были бы подчиняться одному лицу, но мой покойный папА несколько подраспустил своих подданных. Надо отдать должное моему брату, он сумел использовать отведённое ему время с пользой и теперь большинство гвардейцев подчинялись начальнику его охраны, ну все, кроме дворцовых — эти присягнут ему только тогда когда он станет королём. То есть вести себя там как дома до коронации он не мог, то есть фактически мы там пока были в равных птичьих правах. Вот и пробирались, чтобы присоединиться к комиссии, долженствующей освидетельствовать королевские регалии.

Комиссия освидетельствовала их истинность. На самом деле освидетельствовали маги из местной академии, а остальные были выборными от различных слоёв населения. Такие вот зачатки демократии в этом средневековом обществе. Самое интересное, что нас быстренько вытолкали наружу, дав только немного потереться около короны, кстати — довольно невзрачной.

* * *

.Праздники обещались быть грандиознейшими, и я бы с удовольствием поприсутствовал на них качестве гостя, а не в качестве основного развлечения. Я попытался ещё раз переговорить с братом, но ни к чему хорошему это не привело. После того как мы только наорали друг на друга, вернее орал он, а я пытался его хоть как-то утихомирить, меня просто не пустили под ясны очи потенциального короля. Итогом попытки получилось лишь то, что мне — "во избежание беспорядков" приставили дополнительную охрану. Мои люди косились, на явно нарывающихся гвардейцев, но ничего не говорили, воспитание не позволяло. Всё таки Хант выдрессировал их на отлично. Мои перемещения стали очень осторожными и во дворце и в городе. Во дворце, потому что дополнительная охрана делала всё, чтобы "облегчить" мне жизнь. С улицы Патрик приносил мне сплетни о том, что я недееспособен и являюсь изменником, правда всё это, слава Богу, идёт не от меня, а от моих наушников: священника — атеиста Мауни, и продавшегося восточникам, ублюдка Ханта, таким образом отплатившего за всё добро, которое для него сделали. Сильно выручали

— Сегодня уходим, — я обнял Алису и с удивлением понял, что мне приятно это делать.

— Так и по настоящему влюбиться можно, — мелькнула шальная мысль.

Алиса покорно кивнула и пошла собираться. Разумеется я не собирался тащить с собой всё её барахло, но чтобы избежать лишних слёз молча. Тем более если нам суждено вернуться, то все милые её сердцу безделушки никуда не денутся. О втором варианте даже думать не хотелось. Я ещё раз поблагодарил Единого за местную моду, когда третий месяц беременности можно было отнести на пошив платья. Алису требовалось беречь, поскольку это был мой единственный страховой полис и без него мне делать было нечего. Скажу больше, если с ней чего случится, то за мной начнёт охоту не только мой братец, но и безутешный отец, ради блага страны тут же помирившийся с королевским домом. Бежать я решил сразу же после похорон, хотя это и было на руку младшему. Он уже заранее подготовил грязные пасквили, в которых объяснял, что преступник, убоявшись разоблачения, бежал. Мне же противопоставить ему было нечего, другое дело, что короновать его мог только совет двенадцати, а идиотов, чтобы ехать в столицу в такое время — не было. Пятеро присутствовало, остальные семь были на местах, так что папаня помер сравнительно удобно и для брата и для меня.

Конечно и ранее встречались варианты, когда кто-то из совета восставал, пытаясь поменять династию. Но истинные наследники дожидались помощи из эльфийского леса и всё. Если же истинного не оставалось, то терпеливо дожидались окончания гражданской войны, что при их сроке жизни не так уж и долго. Здесь же была непонятка, поскольку истинный наследник был я, но во всём остальном возникали сомнения.

Слава богу помогло прикрытие, которое выделил мне тесть.

5

Из замка мы исчезали просто:

— Мы должны прорваться! — прочувственно сказал я.

Дождавшись сурового гула мужских голосов, крепко стиснутых рук на рукоятях мечей и отдельных выкриков, напоминающих мне: За Родину! За Сталина! Подняв руку, я утихомирил народ и продолжил:

У меня единственная просьба, — тут мой голос ненарочно дрогнул. — Я прошу, даже если со мной что-либо случиться, пусть моя жена сумеет выбраться из этого ада, в который превратился наш славный город.

Голос мой звенел от ненависти, обличая самозванца и убийцу, именно так я сегодня впервые поименовал своего младшего братца. Всё равно кто-нибудь да выживет, не все же будут прорываться с первой группой, а мои слова да упадут в подготовленные уши. Я прошёлся по всем нестыковкам официальной версии, упомянул о своих правах на престол, о происках тёмной стороны (ну это обязательное антраша, как же без происков злобного империализма), вскользь задел эльфов, просто так, ну не люблю я их, и закончил свою речь немного странно для толпы, но вполне логично для меня:

— Враг будет разбит! Победа будет за нами!

Таких воплей, такого воодушевления я не видал никогда. Мои последние слова скандировались и перекрывались топотом ног. Я стоял, скромно улыбаясь и нежась в лучах этого великолепия. Дальше было просто, часть отрядов с переодетыми под нас людьми двинулась на выход, причём в котором из них я и моя жена не подозревал никто. Добротное дорожное платье, подходящее королевской чете и шёлковая маска, полностью закрывающая лицо. одна из групп, совершенно обычная, подошла к остающемуся ближнему круг принца, и тепло попрощалась, после чего канула в лабиринте коридоров.

Отряд, уходящий последним через винные подвалы дворца к набережной, остановили неподалёку от дворцовой стены, когда многие расслабились и начали перекидываться шуточками. Когда из кустов полетели первые арбалетные болты, они на секунду опешили, а потом с яростным криком обрушились на показавшегося противника, но защитников было слишком мало. И они слишком быстро умирали. Однако их отчаянного шага вполне хватило, чтобы несколько человек, прикрывавших, мужчину и женщину в масках, рванулись к свободе, каналу, где их ждал корабль. Королевская яхта, покачивалась на волнах и с её борта выплеснулась новая волна людей, спешащих на выручку.

Казалось, что они прорвутся, ведь оставалось так немного, но увы. Внезапно появились люди в плотных камзолах, с оружием в руках, поддерживаемые магами. Стало ясно что прорваться не получится, поэтому мужчина в маске привлёк к себе женщину, поцеловал её и выкрикнул заклинание. Огненный шар не оставил на этом месте не следа. Оставшиеся в живых сражались отчаянно, предпочитая захватить на тот свет своего врага, а не выжить. Всё было кончено буквально за несколько минут.

* * *

Кивком поблагодарив своих помощников, мы отправили их. Как только за последним закрылась дверь, я откинул штору, скрывающую вход в потайной ход, бывший местной достопримечательностью. По слухам, Николас Толстый, повелел проделать его из этой залы на кухню, поскольку жена не разрешала ему принимать пищу после вечерней трапезы. Говорят, что она была помешана на здоровом образе жизни, что в принципе и неплохо, жалко только то, что мнение короля не совпадало с мнением супруги. А поскольку тот был хоть и король, но настоящий мужчина, то легко согласился с женщиной, успокоил её, но от своих привычек не отказался. Да и не такими уж страшными были его прегрешения на фоне иных монархов, а вот нет, поди ж ты. Иногда мне кажется, что какой бы мужчина женщине не попался, она всё равно сумеет найти в нём недостатки, которые необходимо исправить, иногда при этом пожертвовав браком. Обнаружив этот ход, тогдашняя королева закатила скандал своему венценосному супругу, что тому ничего не оставалось, как принять её решение по отправлению в добровольную ссылку, где она достаточно быстро пришла в себя. К её большому сожалению, оставшийся без присмотра супруг быстро почувствовал вкус к холостой жизни и... в общем во дворец она не вернулась, а о пирушках и похождениях этого славного монарха, до сих пор распевают весёлые и скабрезные песенки.

Так что этот потайной ход только считался таковым, поэтому Алиса и не возражала, спускаясь за мной и придерживая рукой живот. В полутьме бывшей кухни, превращённой в небольшой кабинет на семь столов, никого не было кроме Патрика. Он потел и постоянно торопил нас, прислушиваясь к происходящему, даже пытался помочь Алисе с переодеванием, пока я не привёл его в чувство зуботычиной. После этого его манеры стали значительно лучше и через несколько минут это крыло дворца покидал пара слуг и беременная служанка, в чистой, но не новой одежде. Переворот переворотом, но на слуг почему то обращалось очень мало внимания. Пройдя через все кордоны, бледный от волнения с беременной женой на руках, мы попали во внешний город, то есть собственно Лилу. Если захотят, то отследить таких ничего не стоит, поэтому мы отправились лишь в сопровождении Патрика в небольшой кабак, ближе к Восточным воротам. Я молча следил, как Патрик договаривается с хозяином о комнате для своих хозяев, потом бьёт по рукам и отводит нас наверх.

Второй этаж, средних размеров комната: для меня нынешнего — однозначно мелковата, скорей чулан, а не комната; для меня в прошлой жизни — приличное помещение, которое можно разгородить на несколько поменьше. Патрик попрощавшись, отправился к своей родне, обещав прислать мальчишку с печаткой, которую я ему подарил.

* * *

Патрули, патрули — одни патрули. За пределами дворцового города чувствовалась напряжённость, которую создавали серо-голубые мундиры вызванных с западных владений: войска, традиционно поддерживающих кронпринца. Только эти поддерживали "настоящего" кронпринца, а не "непонятного калеку, одержимого демонами". Именно так доложили мне люди Патрика. Краснокоричневые, охрана дворцового города, разделились, правда очень неровно: четверть народа, только что набранного и не успевшего проникнуться городским духом, стояла за меня, как за истинного наследника, а большая часть — за человека, который их подкармливали и являлся их командиром.

Мы торопясь шли, пугливо озираясь на громкий шум и быстро пересекая открытые участки. В общем не выделялись из толпы, следуя за шустрым пацанёнком, который нёсся так, что периодически терял нас, потом возвращался, находил и смотрел с немым укором, словно говоря с укоризной: "ну что ж вы так....".

Табор показался неожиданно. Вот только что мы почти бежали по улице, стараясь успеть за цветастой рубахой проводника, завернули за угол и... попали в шум рынка, в самое сердце того места, которое с брезгливостью и страхом обходят обыватели. Нас оторвало друг от друга и закрутило, я только услыхал как со страхом пискнула Алиса.

Сплошные трюки с переодеваниями. Хорошо ещё, что Патрик не подвёл, его родня должна была сегодня покинуть Лилу. Правда моя жена мало походила на местных цыган, но стоило отдать её на пару минут в руки парочки толстых усатых женщин, в тёплых безрукавках, как через пару часов меня встретила черноволосая молодушка ни капли не похожая на белокурую бледную девицу, боязливый взгляд только выдавал прежнюю Алису. Я тоже не терял времени даром, переодеваясь в алую рубаху и чёрные скрипящие сапоги. Вот ведь зараза, такое ощущение, что цыгане везде одинаковы, правда эти больше похожи на театр Ромен, чем на настоящих. Всё такое блестящее и... искусственное, ажно оторопь берёт. До самого утра мы проторчали на рынке, под заунывные песни, вопли стражи, негромкие разговоры и бряканье гитары. Рано утром табор стал собираться, вытягиваясь в длинную колбасу, направляющуюся к восточным воротам, где и возникла небольшая свалка. Собравшиеся мужчины громко ругались с охраной, наотрез отказавшейся выпускать табор до особого распоряжения градоначальника. Цыганки задирали юбки и показывали страже задницы, потом поворачивались, громко кричали, призывая на их головы все возможные кары, из которых импотенция (чтоб у тебя отсох), была самым ласковым пожеланием. Те плевались, краснели, делали оберегающие знаки, но она отрез отказывались выпускать их из города. Мне кажется, что если бы не было человек пять серо — голубых, насторожено следивших за стражей, то весь табор бодро проскрипел бы в приоткрытую щёлочку ворот.

Поняв, что уйти не удастся, табор стал разворачиваться обратно, но не получилось. Нас не только не выпустили за ворота, но и не пустили обратно, выделив место на котором табор начал шумно устраиваться. Нас переправили в город под покровом темноты, как мне мешала женщина рядом со мной, кто бы знал. Уцепившись за мою руку, она с таким испугом осматривалась вокруг, что люди удивлялись. Не нарочно, но я ударил её. Таких больших глаза, наполненных слезами я никогда у неё не видел. А что было делать, когда патруль начал уж слишком пристально присматриваться к нам. Я вырвал руку, а когда она попыталась по новой уцепиться за неё, наорал и дал ей пощечину. Помогло, стража поржав над нами, направилась дальше, а я пошёл дальше, как достойный человек, с семенящей позади женой, старающейся не отстать, к тому же явно беременной. Больше она за руку меня брать не решалась, а у меня так было муторно на душе, что хотелось плакать.

* * *

Тот же самый трактир, откуда мы ушли вчера вечером и хорошо, что комнаты оплачены заранее и имеют отдельные входы. Ввалившись внутрь, я устало уселся у стола, а Алиса осталась стоять у входа. Я непонимающе посмотрел ан неё, потом указал на кровать и подсел к ней. Боже как она ревела, мне казалось, что это никогда не кончится, я утону в потоках слёз. Причём ревела молча, глотая слёзы и глядя на меня с испугом. Я просто сидел рядом и держал её руку в своей, ничего не говоря и не утешая, пока истерика не закончилась. Заснула она тут же, не раздеваясь и вновь уцепившись за мою руку. Когда же я попытался убрать её, то почувствовал, что скорее стащу её с кровати, чем вытащу занемевшую кисть из её ладошек.

Мне же не спалось, так всякие гадости лезли в голову. Думать не хотелось, не то чтобы я не доверял всем, а... хотя всё таки действительно — не доверял. Если бы ставки были поменьше, чем моя жизнь, то да, а так нет. Я был уверен в Ханте и в том, что его не сломить, но могли сыграть на его благородстве и он попёрся бы меня выручать, невольно заложив. Мауни — всё это время был тёмной лошадкой, и я более чем уверен, что при хорошем предложении он сдаст меня не задумываясь. Проблема в том, что ему никто не мог сделать настолько хорошего предложения раньше, но сейчас мой братец от злобы и бессилиля мог наобещать чего угодно, а хитрожопый Мауни мог решить, что сумеет обвести вокруг пальца и меня и его. Патрик — этот ничем не хуже меня, но и не лучше. Даже старика Альфа можно поманить сладкой морковкой и он пойдёт. Остальные? Для их мотивации и морковки не надо, сойдёт кормовая свёкла. Так что приходилось надеяться только на себя. Везло ещё в том, что до коронации братец не мог пользоваться всей государственной машиной, то есть магический государственный институт ему был недоступен. Разумеется, у него были контакты с некоторыми из них, но даже десяток магов не смогут выстроить классический невод. Для этого нужно как минимум городское отделение магии. Единственное, что совершенно определённо, он перекрыл все выходы из города. Но даже эта, не затратная с точки зрения государства операция, выматывала его магов полностью, так что активный поиск оставался пока недостижимой мечтой. Но он не отчаивался, стараясь добиться совей цели любыми способами.

Так и просидели почти до самого утра, пока в дверь тихонько не постучались. Алиса мгновенно проснулась и снова испуганно уставилась в темноту.

Не знаю. То ли цыгане сдали, то ли трактирщик, но те четверо ввалившихся никак не походили на добропорядочных граждан, впрочем и на бандитов тоже они походили мало. Скорей всего наёмные убийцы, но слишком уверенные, из тех, что находятся на службе государства.

При попытке открыть дверь меня ткнули кулаком в морду. Попытка схватиться за кинжал, а ничего более серьёзного как представителю не дворянского сословия мне не полагалось, была пресечена моментально. Меня обезоружили и толкнули в противоположный угол. Комната стала очень маленькой и тесной, когда в неё вошли ещё четыре человека. Одного из них, явную шестёрку, отослали на улицу "посмотреть всё ли чисто", это порадовало, видимо кончать будут не здесь. Тот вскоре вернулся, ничего не говоря только коротко кивнув в ответ на вопросительный взгляд худощавого. Здоровенный мордатый хряк, видимо основная ударная сила, к тому же играющий роль плохого следователя сел напротив меня и ставился прямо в глаза, противно улыбаясь. Худощавый задумчиво прислонился у дверей, оставаясь в роли нейтрального наблюдателя. Ещё один, судя по аляповатому гильдейскому знаку был магом, причём из молодых, поскольку ещё выпячивал свою принадлежность к гильдии, для большего уважения. Только больно уж подозрительно то, что он был крепышом, затянутым в кожаный доспех, да и возраст подкачал для молодого. Скорей всего магом был худощавый, а на этого нацепили побрякушку так, для отвода глаз. Слава богу на Алису никто не обращал внимания. Видимо зря я это подумал, поскольку худощавый жестом остановил мордатого. Тот недовольно повернулся, потом лицо его озарила улыбка и он подошёл к Алисе, грубо вздёрнул её на ноги и начал рассматривать фигуру. Платье было не придворным и не только не скрывало, а наоборот, подчёркивало её беременность.

— Ну — ну, — мерзко улыбнулся мордатый. — Оказывается это насекомое уже успело отложить личинку...

И без замаха ударил её так, что она улетела в угол кровати, где и сжалась в комочек.

— Тээкс. Кого же мы тут видим? — он подошёл ко мне близко близко.

Я хотел возмутиться, но губы не слушались, выдавливая из себя только непонятный хрип. У Алисы были похожие проблемы, не похоже что этот мордатый маг, но кое какие способности у него есть однозначно..

— А видим мы мелкого вора, нарушающего закон, рецидивиста, сунувшего свой нос не туда куда надо.

Худощавый подозвал к себе вернувшегося мужичка и послал куда то со словами:

— Ну ты пошукай по окрестностям, подбери там парочку человек...

Шестёрка свалила; маг в плаще подошёл к кровати и встал рядом с Алисой, присматривая за ней; крепкий, в кожаном доспехе, сторожил меня; худощавый, оказавшийся магом, уселся на табурет около стола и ухмыльнулся.

— Немного подождём, а потом решим, что с тобой делать.

На нас с Алисой никто не обращал внимания, один посвистывал, доспешный равнодушно крутил в руках тоненькую верёвочку, с двумя круглыми камнями по краям. Мордатый доедал оставленный на столе завтрак. Я смотрел на эту верёвочку потихоньку холодея, у меня в прошлой жизни у одного знакомца была точно такая же гаррота, или по простому — удавка. Значит нас попросту удавят и оставят здесь либо утащат дознавателям.

Сдаваться просто так? Не хотелось. Тем более, что у меня был совершенно иррациональный страх перед всеми органами дознания. Лучше уж сдохнуть прямо здесь, только удавка... я представил что валяюсь на полу в луже мочи, дрыгая ногами, а кожаный с багровым лицом закручивает концы у меня за спиной, маг равнодушно смотрит, а мордатый наваливается на тело, чтобы я ничего не сшиб со стола. Алиса сидит в углу пытаясь закричать и не может, поскольку худощавый контролирует всё.

Больше всего мне хотелось рассказать про корону, но я понимал, что окружающую воспримут это как глупую отговорку, да и к тому же раз нет другого претендента, то и хрен с ней — короной.

Страх проникал постепенно, выбираясь откуда то из глубины наружу и грозя затопить меня всего. Кое как стараясь держаться в рамках приличий, то есть не падать на колени и не начинать умолять. Остальные видимо чувствовали это, поскольку отношение ко мне менялось прямо на глазах: с осторожной опаски до лёгкого презрения. А страх не унимался, поняв, что ему не удастся выбраться наружу и запертый тесными рамками тела, он клубился в душе, постепенно переходя в ужас. Эти трое переглянулись между собой, прибежавшая шестёрка что то прошептал негромко и снова убрался на улицу.

Ну что ж, — ухмыльнулся мощный, — поскольку задержанный отказывается отвечать на любые вопросы, то мы, гражданский суд квартала, приговариваем обвиняемого в подстрекательстве к бунту, подлоге, организации беспорядков и вооружённом восстании против существующей власти.

Он наклонился ко мне поближе и прошептал:

Заметь, я сказал чистую правду, то есть и сдохнешь ты по правильному обвинению. А завтра тебя найдут и объявят невинно пострадавшим, а жену твою не найдут, хотя долго от её имени будут вести переговоры с её папочкой...

Зря он это сказал. Мне и так то было плохо, а тут вообще хреново стало: то, что внутри уже мало было похоже даже на ужас, я не смог подобрать ему названия. Кожаный много обещающе растянул удавку в сторону и шагнул ко мне, как к предмету. Я стал словно ватный, во мне не осталось ничего кроме этого бушующего урагана из ужаса и страха. Ноги не держали и я опустился на колени и посмотрел на подходящего ко мне убийцу. Видимо я не хорошо посмотрел, поскольку он заторопился. Я не смог больше удерживать всё внутри, открыл рот и закричал...

...и ужас выплеснулся из меня. На грани истерике я пожелал, чтобы все вокруг умерли. И они все умерли. Палач, валялся на полу, не дойдя каких то пары шагов, маг, видимо что-то почувствовавший, успел вытянуть в мою сторону руку с зажатым в ней серым камешком — но ему это не помогло. Третий, не произнёсший за всё это время ни одного слова, упал около кровати, на которой сидела сжавшись в комочек Алиса. Я сидел на полу абсолютно никакой, и смотрел на трупы иногда поглядывая на Алису. Огромные глаза и ужас плескавшийся в них подвигли меня к действиям. Схватив за руку Алису, я молча потащил её за собой. Шаги были очень громкими. Осторожно выглянув за дверь и не обнаружив там никого, я спустился вниз, миновав двор и выйдя на улицу. Опасения не были беспочвенными, не знаю насчёт троих внутри но выход охраняли солдаты, поддерживающие моего братца.

Мы миновали валяющихся стражей в плащах серо-голубого цвета, я не удержался и попытался вытащить у одного из них меч, крепко зажатый в руке, мне не удалось. Вместо этого всё тело начало деформироваться, словно выеденное изнутри. Знаете, словно гриб — дымовик, по нему топнешь, а он выплюнет в небо дымовое облачко спор и снова как новенький. Так и здесь, на секунду смятое тело потеряло очертания, словно поплыло, возникла лёгкая дымка, а потом снова вернулось к прежнему виду. Я заворожено следил за происходящим, даже нагнулся чтобы попробовать такую штуку с другим человеком, когда услышал позади всхлип. Резко обернувшись я увидел, как Алиса, запрокинув голову мягко валиться на землю. Человеческое тело бес сознания очень тяжёлое и неудобное, любой санитар, хоть раз ворочавший трупы или людей в бессознательном состоянии это подтвердит. Алиса исключением не была. Я не заморачивался вопросом, почему она осталась жива. Осталась и осталась, мне без неё тяжеленько бы пришлось, папик бы меня в порок стёр. А тут живая, даже относительно здоровая, только в обмороке. Если б было кому позаботиться обо мне, я бы тоже в обморок упал, — на секунду позавидовал я ей. Быстро оглядевшись и вздохнув, я взвалил бараний вес на плечо и направился в сторону выхода уже не обращая внимания на тут и там валяющиеся тела. Взрослые, свалившиеся там где стояли, кошки с оскаленными мордами, эти твари всегда успевают почувствовать свою смерть, дети, изломанными игрушками валяющиеся в самых неожиданных местах. Больше всего поражал тишина, абсолютная тишина. В городе всегда присутствует шум, даже если мы считаем, что вокруг очень тихо. Где то вдалеке гудит рынок, скрипит тележка, орут мальчишка, стрекочут цикады. Негромко жужжа пролетит жук, со слоновьим топотом пронесётся кошка. Бормотание нищего просящего милостыню — ничего этого сейчас не было. Что больше всего поразило — молчали даже птицы и насекомые. И трупы. Непонятного сероватого цвета. Лица у придурков остались прежними, даже различалась тень довольной улыбки. Мне стало страшно, вдруг такое на всей земле? Больше сего меня поразил валяющиеся под ногами птицы и хруст насекомых, меня аж невольно передёрнуло. Неприятно. Меня бросало в пот, я старался не смотреть по сторонам. Тело на плече вроде было нетяжёлым но жутко неудобным, привалив его к стене, я вытер пот со лба и огляделся, стараясь отсекать валяющиеся вокруг тела. Небольшая тележка, в которую был запряжён труп небольшого ослика, мне подходила. Обрезав постромки, я подтащил её поближе и взвалил на неё алису. Дело пошло гораздо быстрее, мы миновали квартал в сторону ближайших ворот. Оставаться в таком месте мне не хотелось, если здесь обнаружат живых, то мало не покажется, а второй раз у меня может и не получиться. Дымка, которую я наблюдал над телом стражника, уже присутствовала повсеместно, немного искажая всё вокруг. Вдыхать эту фигню мне тоже не хотелось, взяв платок, я замотал себе морду лица, получив подобие медицинского намордника для защиты от заражения воздушно-капельным путём.

Ворота показались неожиданно, хотя натюрморт из сваленных тел впечатлял, видимо через ворота проходил караван. Вздохнув, я бросил тележку — она теперь только мешалась, снова подхватил свою ношу и задыхаясь и пошатываясь стал пробираться между сваленными телами, стараясь не задевать их. На выходе обрезал постромки у тележки, как две капли воды походившей на брошенную перед воротами, уже привычно впрягся и побежал.

* * *

Часа через два после бега по грунтовке, во время которого я всё больше сочувствовал ослам, невольно отожествляя себя с ними, добрались до первого после Лилу населённого пункта. Деревенька показалась неожиданно, всё такая же молчаливая, не лаяли собаки, не орала скотина, не ходили люди. Я устало привалился к тележке, с ненавистью глянув на груз. Она всё это время провалялась в отключке, а я тут за двоих вкалываю. Немного отдышавшись, я начал осматривать окрестности, чтобы если есть возможность миновать её стороной. Заходить не хотелось, но дорога шла прямо через деревню, поэтому ничего не оставалось, как заново впрячься и ползти вперёд. Скрип колёс, шелест листвы да моё тяжёлое дыхание были единственным звуками.

Заходил аккуратно, стараясь смотреть по сторонам и вдруг остановился. Оглянувшись, я посмотрел на трупы, бросил телегу и подошёл поближе. Никогда не думал, что буду так рад такой фигне: трупы были, но они были обычными, никакой дымки не присутствовало. Я присел прямо в пыль у тележки и чуть не заплакал. Получалось, что мы уже на выходе из зоны поражения чего бы то ни было. Жрать хотелось до невозможности, но в Лилу я бы не взял ничего, там было такое ощущение, что с любой органикой творилось нечто невообразимое. Убедившись, что непонятки закончились, я почувствовал голод. Сейчас я был готов помародёрничать. С блеском в глазах я огляделся и потащил телегу в центр села, где стояли дома побогаче, с резными наличниками, с кучей хозяйственных построек. Оставив поклажу на улице, я перешагнул через валяющийся в калитке труп старухи и прошёл в дом. Слава богу ворочать никого не пришлось, внутри было пусто. Сунувшись в печку, обнаружил здоровенный горшок с кашей, не ища ухват, схватился вышитым полотенцем и выставил на стол. Снёс крышку и не ища ложки начал рукой выбирать, пшено, быстро набивая себе рот. От жадности чуть не подавился, согнулся плюясь так, что брызги летели во все стороны. Немного отдышавшись, я начал есть уже более размерено, нашёл ложку, правда не утруждая себя перекладыванием в тарелку, начал есть. Отвалиться я смог только минут через десять. Ленивая мысль скользнула на краю создания:

Всё таки прав был Джером, когда говорил о зависимости настроения и человеческих поступков от сытости.

Настроение моё было благодушное, до невозможности; делать ничего не хотелось, только лишь прилечь куда-нибудь и чтобы не кантовали. Трупы и другие неприятности беспокоили постольку — поскольку. Впервые за долгое время я отдыхал, мне не надо было думать и тревожиться, впервые за последнее время у меня было несколько мгновений, когда я был счастлив свободен. Немного отдохну в тиши, когда меня не тревожило даже жужжание мух, я тяжело вздохнул и вернулся к своим делам. Встал, огляделся и двинул по часовой стрелке, осматривая всё, что попадалось под руку. Не попалось ничего. Плюнув на заумную литературу, я решил подумать головой и направился в клети, нечто вроде склада, где стояли сундуки с различным тряпьем.

Пройдясь по сундукам в клети, набрал всякой одежды, стараясь выбирать попроще, без вышивки и на себя и на жену. Вскрыв очередной сундук и шарясь в его содержимом довольно хмыкнул. Всё таки женщины есть женщины, оказывается привычка прятать деньги в белье, у них возникла ещё со времён средневековья. Подкинув на ладони достаточно тяжелый мешочек. Я немного разочаровано вздохнул:

— Серебро... — и быстро запихал себе за пазуху.

Слегка усмехнулся — кронпринц с мелкоуголовными замашками. Прикидывая, что ещё собрать, я уложил всё на стол и стал переодеваться. Собрал запасные вещи в один вещмешок и приготовил второй, чтобы набить его продуктами. Пару караваев, твёрдый сыр; колбаса — смерть вампирам, судя по чесночному запаху; естественно сало; немного крупы, мятый котелок, пару ложек, свинорез и обычный нож — в общем всё то, что может понадобиться двум небогатым путешественникам.

Два тугонабитых мешка валялись на столе, вроде немного, но тем не менее это было что-то. Можно было рассчитывать на нормальную дорогу, а не на бомжевание. Разумеется, себя я в расчёт не брал, хоть и привык в последнее время к роскоши. Больше всего меня беспокоила Алиса, в последнее время ей тоже неслабо досталось.

Я прислушался к себе: никакого чувства страха, иррациональности происходящего — ничего не ощущал. Вымотался. Когда уходили, я с сожалением оглянулся назад. Естество требовало, чтобы я спалил это село, однако я сопротивлялся.

Вот я и экипировался, напоминая по внешнему виду непонятного мужичка, не то селянина, не то мелкого ремесленника, одного из тех, которых полно на дорогах. Тряпки в которые предполагалось переодеть Алису и набранную в вещмешки еду, я свалил в телегу, впрягся, игогокнул и потащился дальше. Миновал окраину деревни и попылил в сторону Потерянных гор, где и договорился встретиться со своими людьми. Ближе к вечеру, я остановился в виду небольшой деревеньки, на берегу речки. Чем мне понравилось место, так это тем, что в кустах было несколько лодок, да парочка привязана к небольшим мосткам. Выгрузив поклажу на подстеленную дерюгу, похлопал Алису по щекам, однако эффекта никакого. Та никак не хотела приходить в сознание. Сбегав за водой, плеснул на неё из котелка — помогло. Очухалась моментально, скатилась и завизжала, такой истерический визг, переходящий в ультразвук, но пара пощёчин быстро привела её в чувство. Пока молчит, я быстро приобнял её, ласково поглаживая по спине и приговаривая ласковую чушь. С женщинами и детьми, как и с любой неразумной тварью, главное интонация и ласка, а слова и смысл не важны. Вот и моя законная половинка уже немного очухалась, воспринимая мир в более тёплых тонах. Она оглянулась с ужасом:

— Где мы?

Законный вопрос, ведь последнее, что она помнила, это те трое, вломившихся в нашу комнату, кстати фингал, которым её наградили, уже налился синевой. Я хотел ответить, но замер в затруднении с открытым ртом. Женщина задёт один вопрос, подразумевая другой, но ожидает, что ответят на третий. Поэтому я выпустил воздух и мягко сказал:

— За городом.

Как ни странно, этого хватило. Опять говоря какую-то чушь, я заставил её переодеться, и теперь со стороны мы смотрелись простыми людьми, хотя на крестьян и не тянули. Быстро разведя небольшой костёр, я начал кашеварить, пытаясь повторить то чудо, которое уже пожрал в хает, где собирал вещи. Алиса, сидя на подстилке, держала в руках огромный кусок хлеба и сыра, откусывая от каждого куска по очереди. По крайней мере уже не давилась, а то в начале вообще жалоба брала.

* * *

Утро оказалось испорченно, нас разбудило конское ржание. Ещё ничего не поняв, я вскочил, пытаясь кинуться в кусты, но мне помешала лошадиная морда. Небольшой отряд, человек в десять-пятнадцать, выезжал на полянку, командовал всем сержант, которого я для пущей важности стал называть капитаном. Мне пофиг, а ему приятно.

Экспресс допрос ничего не дал: может быть мы и не шибко походили на крестьян, но на сбежавшего принца с принцессой не походили однозначно. Я вёл себя угодливо, не показывая норов, послушно отвечая на вопросы, а потом застыл в ожидании решения.

— В город Вам лучше не ходить, — сказал один из конников, того же возраста, что и капитан

Здоров, значит вроде бы прокатило! Я низко поклонился, перед тем как спросить, и нерешительно начал:

— Господин офицер, а как же быть? — выглядел я действительно растерянным, всё таки опыт лицедейства никуда не делся (чем только студенты не занимаются, лишь бы не учиться). — Баба у меня, — я неловко замялся, — в общем в город бы нам надо. Мы и сюда добрались чтобы помощь получить, как никак баба моя сами видите... — я неловко кивнул на молчащую Алису.

Конник с сочувствием посмотрел в сторону сверкающей фингалом Алисы, которая трясущимися руками пыталась собрать припасы в мешок. Получалось не очень, но всё списывалось на волнение и "бабу-дуру".

Появившийся маг был недоволен:

— Ну сам посуди, — вещал он седоусому капитану, — ну как ты себе представляешь наследного принца, да ещё с дебилкой на руках, одних, без слуг, без денег.

Седоусый на секунду остановился, зажмурил глаза, потом открыл и сказал:

— Представил. Жить захотят ещё не то выкинут.

Маг с жалостью посмотрел на умственно неполноценного и со вздохом проговорил:

— Ну давай, показывай своих, прынца с прынцесской, — и уставился вдаль.

Нас подвели под ясны очи этого сноба и я смиренно склонил голову. Маг, со скучающим видом поводил руками сначала надо мной, а потом над Алисой и недовольно бросил воину:

— Ну вот, я же говорил — никаких меток, — и ушёл бурча, — тем более у этого и баба нормальная, а не дура... к тому же беременная...

Седоусый искоса глянул на мага и скомандовал:

— Вперёд.

Вся толпа сорвалась с места, оставив загаженную полянку и крестьянскую пару, растерянно глядящую им вслед.

* * *

Как только они скрылись из виду, я развил бурную деятельность, заставив Алису шевелиться, а сам занялся выбором лодки, способной не потонуть хотя бы пару дней. Было очень странно, что они не тронули нас. Нет, про принца с принцессой они вряд ли подумали, но вот оставить в покое мужика и бабу — это неправильно. В любом случае, они будут возвращаться этой же дорогой, когда перестанут спешить и что получиться — лучше не загадывать. Будем считать что нам пока повезло, но чтобы везло и в дальнейшем, надо было пошевеливаться. Карту этой части страны я мысленно представлял, если брать в расчёт даже простой дрейф, то всего за три — четыре дня мы доберёмся до места, с которого рукой подать до торгового тракта, пересекающего страну наискосок. Плюс был в том, что речушка эта не подходила для судоходства, но вот на рыбачьей плоскодонке можно было попробовать пробраться. Мне нравился этот вариант ещё и потому, что никто не мог представить себе принца с принцессой, добирающихся в одиночку. Прислуга должна быть в обязательном порядке и вообще я вспоминал свою поездку инкогнито в столицу — наверняка, как сказал отрядный маг: "ну как ты себе представляешь наследного принца, да ещё с дебилкой на руках, одних, без слуг, без денег", ищут целую толпу, либо компактную группу, всю увешенную плащами, с закрытыми лицами и окружённую несколькими суровыми телохранителями.

Ну а как иначе? Если взять среднестатистического столичного дворянина, то именно такой вариант просился на ум. И дело не в том, что он не сумеет совладать с конём, а в образе жизни. Я точно знаю, что у принцев или короля нет денег, я сам сколько раз видел, как братец с величественным видом подзывал к себе личного казначея и повелевал наградить денежной суммой. Зачем ему это? Ведь к его услугам всё королевство, а узнавать чего сколько стоит — неправильно. И как бы он путешествовал сам, один, без ансамбля? Мне было легче, как то так получилось что и в первых двух жизнях мне довелось не мало попутешествовать. Причём не туристом, а по необходимости, иногда с таким мизером, что народ удивлялся, как выделенных денег хватилов оба конца, когда и в половину пути мало.

Я не переживал, что всадники вернуться и будут нас разыскивать специально, более чем уверен, что нас приняли за решивших поживиться чужим добром крестьян, тем более ничего мистического в трупах, я не увидел, как уже говорилось. По пути нас ещё могли выпотрошить, но искать специально — точно не будут. Да и кого искать? Одного из тех беженцев из Лилу, в плотный поток которых мы попали выйдя на трассу? Приобретя тележку, наподобие той, которую я пёр и ослика, чтобы самому не быть ослом, мы двинулись прочь как многие другие люди пытающиеся избежать неприятностей до последнего.

Остаток путешествия прошёл на удивление спокойно. Народ, те кому было, разбегались в глушь, стараясь переждать пламя гражданской войны. Поэтому ещё одна пара беженцев, к тому же не обладающая никаким имуществом и деньгами, не привлекала особого внимания. Единственное что можно было взять, так это бабу, да и то беременную, хотя попадаются любители, но нас это миновало. Добравшись до земель сторонников двенадцатого герцога, я не стал объявляться, а попёрся в сторону Пустых гор, где мы договорились встретиться. Пустые горы были нейтральны, но братцу пришлось бы переться через враждебные ему территории, а мы могли оттуда вернуться не умаляя своего достоинства, а не в виде простолюдинов. Да и встреча была назначена там, в одном из пяти городков вдоль границы.

Глава 3.

Великая смута.

1

... исторические исследования, проводимые коллективом нашей Академии под моим руководством, разумеется выявили многие тёмные пятна, относящиеся к этому, не самому светлому периоду нашей истории. Также несомненным плюсом в этой истории считаю разоблачение некоторых до сих пор бытующих даже среди не простого народа легенд и приведение их к исторической правде...

... что касается появления крон-принца среди своих последователей, это самое настоящее чудо. К сожалению никаких свидетельств их явно непростого путешествия не сохранилось, но высказываемые многими моими оппонентами мысль о том, что наследник был убит, а в качестве его замены был выбран один из мелкопоместных дворян не выдерживают никакой критики. Я согласился ыб с этим утвержеднием, если бы между исчезновением из дворца и мятежом шестерых прошло бы несколько лет, речь же идёт о нескольких месяцах, достаточных для того, чтобы с боем прорваться из столицы в тот отдалённый район...

Официальное издание

Разумеется мой оппонент может представлять всё, что его душеньке угодно. А собенно если есть заказ на выведение родословной нынешней власти от потомков знаменитой ветви Светлых Королей. Да я не побоялся сказать это вслух, поскольку хоть я и являюсь монархистом, но помимо этого я ещё являюсь и честным гражданином, стоящим на страже наших с таким трудом завоёванных демократических ценностей, и это несколько не исключает друг друга. Иными словами: Платон мне друг, но истина дороже. Так утверждение моего оппонента о правоприемности нынешней правящей династии не выдерживает никакого сравнения. Так одними из очевидцев упоминается, что жена принца была беременна, однако ни одним из королевских медиков таковое не подтверждается. Этот факт, умалчиваемый официальной наукой, наводит на определённые размышления...

Речь одного из маститых академиков, выступающих на презентации научного труда.

* * *

Прошла пара месяцев, с того времени как мы объявились у наших союзников. Алисия изменилась очень сильно, или это наше бегство так на неё подействовало, или что, но от той непосредственной девушки, которой она была когда-то осталась только тень. Боясь за её жизнь, да и опасаясь суицида, я пристроил к ней компаньонку — сильно набожную девицу, которая обрабатывала мою жену в нужном ключе. Спасибо за этот подарок кардиналу, который тоже оказался здесь.

Что же касаемо бегства из города, то происшедшее в Лилу произвело очень большое впечатление и на моих сторонников и на моих противников. Слава Единому, что Альф, быстро вникнувший в ситуацию, смог повернуть её в нужную сторону. Как оказалось у нас были мощные разовые амулеты, купленные Альфом и заряженные по максимуму. Мой братец не постеснялся использовать для моего убийца чёрных магов, вызвавших демона и натравивших на меня с Алисой. Более того, он не пожалел свой собственный народ и часть столицы, только лишь для того чтобы уничтожить единственного брата, старшего брата, настоящего наследника короны, которую младший узурпировал. Мой всплеск сильно заинтересовал Альфа, который выспросил всё, чуть ли не под диктовку, записывая основные моменты. Причём его интересовало всё, что я чувствовал в тот момент, что в этот, как себя вёл при этом маг, как воин, что говорили. Судя по всему, он пытался разгадать механизм включения столь полезного моего свойства и я изо всех сил помогал ему в этом. Хоть я и небольшой любитель магии и всего, что с нею связано, но согласитесь, глупо иметь возможность и не использовать её. Я даже позволял себе помечтать, представляя себя этаким средневековым оружием массового поражения. Правда мои мечты охлаждались до комнатной температуры парой неутешительных фактов: первый — то, что несмотря на все усилия, Альфу так и не удалось выяснить механизм включения столь полезной способности. Мы даже пару раз выезжали далеко на природу, где меня и пугали, пытаясь добиться нужного эффекта. Ну и второй: на ОМП я никак не тянул по зоне поражения. По слухам, дошедшим из столицы, было оцеплено пара городских районов, что весьма впечатляло, если не знать, что звено обычных боевых магов, работающих в связке, может накрывать территорию, большую раза в два. Разумеется не столь фатально как я, но сказать, что такое никто не может повторить, это означает соврать. Альф сходу мне назвал парочку Великих Магов, не из самых крутых, владеющих заклинанием "крик баньши" и добивающихся таких же результатов. И именно поэтому он и выспрашивал у меня всё до мельчайших подробностей, поскольку и правда подозревал в содеянном кого угодно, только не меня. Единственный момент, вызывавший у Альфа сомнения, это тот, что по его данным в зоне поражения не выжил никто, даже маги защищённые амулетами и сидящие в собственном доме, да и стены, значительно ослабили действие. Так что все мои надежды на овладение этим заклинанием, рассыпались в прах. А жаль.

Со стороны же противника, начинали распространяться слухи о том, что это всё натворил я. Правда очень неуверенно и осторожно, словно они и сами сомневались. Тут в очередной раз помогла моя женитьба, на которой было проведено освидетельствование и жениха и невесты на предмет чистоты крови, одержимости демонами и кучи другой лабуды, которая и мешала объявить меня исчадием зла, пособником тёмных сил и некромантом. Больше всего Альфа возмущало в обвинениях то, что меня называли некромантом. Он долго плевался и бурчал о том, что "эти идиоты ничего не могли придумать более безумного, чем обвинить некроманта в создании подобного заклинания". Как оказалось, несмотря на столь страшное действие, подобное заклинание пользуется огромным спросом у светлых магов и называется в разных школах по-разному: у людей — крик баньши, у эльфов — проклятие тьмы и хотя относится к так называемым "запрещённым", но входит в арсенал практически любого серьёзного боевого мага. Воспользоваться им не каждый может, а знают практически все.

Теперь о самом заговоре, который набирал обороты, уже не обращая никакого внимания на нас. Хотелось бы мне соврать, что я играл первую скрипку в этом заговоре, однако это было бы не правдой. Я не играл ни первой, ни второй скрипки, ни вообще никакой — мне была доверена почётная роль знамени, быть на виду, подгребать под себя соратников и сподвижников, быть продырявленным аркебузной пулей либо стрелой, а может пасть вместе со знаменосцем. Вот так образно охарактеризовали моё положение Хантер с подъехавшим позднее Мауни. И если первый сделал это не скрывая искреннего восхищения, то в тоне второго сквозила с трудом скрываемая издёвка. Самое интересное, что периодически возникали мелкие восстания разной направленности. Так мне рассказали об одном курьёзе, когда восстание поднял не дворянин, а местные крестьяне, вздёрнувшие своего хозяина на деревенском дубе. Кстати, в определённых местах, ближе к эльфийской границе, многие деревни строятся не вокруг церкви, а вокруг дерева, чаще всего дуба. На самом деле, росток дуба привозились и торжественно высаживался посередине площади. Да и деревни в тех краях расположены концентрическим кругами, копируя поселения эльфов. Ну это так к слову.

Меня по прежнему не допускали ни до какой серьёзной работы. Двенадцатый герцог, а с ним ещё пятеро человек Совета, занимались всё это время делами, призванными "вернуть власть законному наследнику и принести спокойствие и благоденствие на нашу многострадальную землю" как я услышал на рынке одного из герольдов, зачитывающего очередной манифест новой власти. Я не знаю что им пообещал мой уважаемый тесть, но те впряглись в работу как для себя, а для меня и моих людей занятия не было. Если с одной стороны меня это устраивало более чем, то с другой стороны — напрягало. Неизвестно что им придёт в голову, когда мы выиграем эту гражданскую войну. Возможно я опять стану немного лишним, либо полностью покорным воле тестя и остальных членов совета. Тем более вместо моих штандартов висела тряпочка с изображением стилизованной цифры шесть в окружении шести лучей, в каждом из которых присутствовал герб великолепной шестёрки. Пришлось активно включиться в работу на своём фронте.

Легче всего подобрать обиженных, пообещать им, а потом обмануть, но всё это нормально работает в отношении не значимых фигур, а с ближним кругом такой развод не катит. И ближний круг нарастал. Всегда, Вы слышите, всегда, будут присутствовать недовольные: не сошедшиеся с режимом в политических взглядах; пострадавшие от незаслуженных репрессий; не могущие поступать супротив собственной совести — ну или говоря простым языком, те, которых обделили при делёжке. Постепенно ко мне сбегались такие, но всё это было несколько хаотично. Особенно меня порадовали три фигуры появившиеся вскоре после того, как меня объявили знаменем заговора. И если первые две были давно ожидаемыми и втихомолку ругаемыми мной за тягомотину и отсутствие на месте, то третья была несколько неожиданной и насквозь одиозной.

* * *

Первым появился Патрик, причём очень незаметно. Просто однажды утром я услышал слегка гнусавый голос, привычно выводивший:

— Ваше Высочество. Ну Ваааше Высочество! Пора вставать...

Я сначала попытался нащупать подушку. Поскольку всё это до такой степени напоминало сцену во дворце, бывшую некоторое время назад, что я испытал чувство дежа вю. Потом рывком поднял голову и прищурил глаза:

— Ты!!!

— Я, — с оттенком некоторого самодовольства согласился тот.

Видно было, что он аж пыжится от гордости и горит желанием поделиться со мной всеми новостями. Ну тут уже я включил дурачка и начал неторопливо одеваться. Было видно, что Патрик мается, так чесался у него язык, но нет, пришлось подождать ещё пару тройку часов, то есть вытерпеть любопытные взгляды придворных, во время утреннего туалета; посетить завтрак; поприсутствовать в качестве секркетаря на совещании с шестёркой советчиков, демонстрируя единство наших замыслов; постять за спиной, пока я милостиво кивал придворным и лишь потом уединиться в моём кабинете. Огромном, богато отделанном и совершенно бесполезном. Перекинувшись там несколькими словами и подписав бумаги, подсунутые мне на подпись, я покинул его в сопровождении Патрика, направляясь в трактир, где квартировали все остальные, к Альфу.

Альф, походивший на старого нахохлившегося ворона, сидел за столом и что-то писал. Завидев нас, он поднялся и изобразил поклон, не забыв перевернуть свою писанину текстом вниз. Подойдя к нему ближе я сказал:

— Альф. Патрик выполнял моё поручение и только что вернулся. Я хотел бы, чтобы ты послушал новости вместе с Нами.

У меня уже вполне по королевски получалось говорить личные местоимения с большой буквы и чтобы тот не зазнавался, а вернее из чистой вредности, я подошёл и перевернул листок, который писал Альф. Заметив лёгкое движение Альфа, я заметил:

— Не стоит так делать в моём пристутствии, Альф. А тоя могу подумать, что ты замышляешь, что-нибудь нехорошее...

Сам не знаю как, но это прозвучало достаточно зловеще, по карйней мере Патрик подобрался, а Альф кажется вспотел.

— Ваше Высочество, — неловко он начал оправдываться, — это всего навсего рецепт одного снадобья, который попросил меня герцог Мауни. А перевернул я его только из-за старой привычки, чтобы опасные знания не попали в руки неподготовленных людей.

Я пробежал глазами текст:

— ... корень волчанки... липовый цвет... вытяжка из печени...

— Чего! Чьей печени?! — я не стал читать дальше.

Отдавая бумагу обратно, я посмотрел Альфу в глаза и сказал:

— Как то не ожидал я от столь крупного учёного...

Альф смутился и начал было оправдываться, но я прервал его.

— Потрудитесь в будущем хотя бы закрывать дверь и обезопасьте свои письмена каким-либо образом, чтобы Ваше хобби не бросало тень на Моё Высочество.

Альф низко поклонился, пряча руки в рукава широкого балахона.

— А теперь послушаем... Патрика, — видит бог как мне хотелось сказать "начальника транспортного цеха".

— Мой принц, — начал он достаточно фамильярно, но заметив, что я нахмурился тут же поправился, — Ваше Высочество! Я хочу выразить своё восхищение Вашей предусмотрительностью и умом...

Начало было хорошее, даже Альф, с тоской поглядывающий на недописанный листок, заинтересовался.

— Всё прошло, как Вы и планировали, Ваше Высочество...

Краткий пересказ путешествия Патрика был достаточно интересен, хотя мне и кажется, что в некоторых места он кое что преувеличил, а в других был излишне мелодраматичен. Однако, судя по его рассказу, с заданием он справился и вскоре ко мне прибудут парочка интересных людей, могущих помочь мне в моих начинаниях. Не сказать, что такие уж крупные фигуры, однако очень важные для моего плана. Дело в том, что я ни в малой степени не считал, что мне удастся победить своего брата. Изначально было слишком мало реальных возможностей. Возможно поэтому я и посвятил часть своего драгоценного времени, разработке плана, который должен был выровнять наши возможности. В числе прочего, мне нужны были два переговорщика, основное занятие которых заключалось в том, что они занимались переговорами. Разумеется, звучит странно, но это именно так. Два существ: хобгоблин и человек, нанимались другими для разводки конфликтов, передачи выкупа и всякой всячины. Молчание гарантировалось кучей амулетов и их репутацией, мне были жизненно необходимы эти двое. Именно на их поиски и был послан Патрик, как человек, имеющий полезные знакомства в нижнем мире. Теперь оставалось встретиться с ними, огласить свою просьбу, добиться принципиального согласия, повесить контрактные амулеты, подтверждающие его окончание и перевод денег, и начать работу. Всё это мне не очень нравилось, поскольку замараться общением с такими личностями было очень легко, а отмыться — практически нереально. Ну да ладно, надо выиграть, а там посмотрим. К чему заботиться о репутации, сли завтра тебя сожгут, как еретика или казнят, как заговорщика.

— Ты замечательно справился, — подал я ему руку для поцелуя и мы подумаем о твоей награде.

Я сделал вид, что задумался, не обращая внимание на бормотание Патрика, что он это сделал, только к вящей славе его сюзерена, то есть меня; что служба для меня — уже награда для него и так далее. Разумеется, что я знала его заветную мечту, ведь именно из-за неё он и угодил на позорный столб с которого я его снял. Ещё я подумал, что хорошо всё таки, что я не стал дожидаться, пока ему отрежут язык, с языком он приносит мне пользы гораздо больше.

— Я жалую Вам титул кавалера, — прервал я поток слов.

У Патрика начали вылезать глаза из орбит, да и у Альфа тоже. Разумеется я знал, что таким титулом высочество может награждать отличившихся на поле боя солдат, проявивших себя с наилучшей стороны.

* * *

Ну и второй приятный сюрприз, происшедший в это же время, это возвращение Мауни, причём не одного... Впрочем давайте всё по порядку.

Мауни не стал уподобляться Патрику и доложил о своём прибытии после обеда, когда я занимался трудами в своём кабинете, как это называлось, но большинство понимало, что Будущий Король удаляется туда, чтобы отдохнуть от... важных дел.

Я сижу за огромным столом и суров насупливаю брови; Мауни, как всегда изящный и утонченный, стоит передо мной, всем своим видом показывая, что он не припёрся на доклад, а просто забежал на огонёк, посплетничать.

— Ваше Высочество, — лёгкий поклон, — честно скажу, что моё путешествие не было настолько безмятежным, насколько бы мне хотелось...

Так, ну это он цену себе набивает.

— Не буду вас томить нудным описанием, перейду, наверное сразу к делу. Разумеется я встретился с теми двумя дворянами, которых имел честь рекомендовать Вашему Высочеству.

Я с тоской глянул в окно и подумал, что рассказы не сильно отличаются друг от друга. В обои превалирует верность и личная храбрость рассказчиков и неназойливое выпячивание своих добродетелей и приглашение сравнить его, в смысле рассказчика, с ничтожествами, находящимися под моим боком. Ужас!

— ... они слишком бедны и не слишком щепетильны, Ваше Высочество.

— Зато амбиций, небось. Выше головы, — пробормотал я.

— Совершенно верно, Ваше Высочество, — заметил Мауни.

— А вот скажите, герцог, обратился я к нему, — могут они совершить что-нибудь считающееся бесчестным по местным понятиям?

— Нет! Что Вы! Как можно, ведь они же дворяне! — возмущения в его голосе хватило бы на десятерых.

Я поднял в защищающем жесте руки:

— А если бы понадобилось применить военную хитрость? Пусть несколько грубоватую?

Мауни впал в лёгкую задумчивость, а потом улыбнулся:

— Если именно так трактовать то, что Вы думаете им поручить, то пожалуй это реально.

Я благосклонно кивнул, завершая аудиенцию

Мауни склонился в поклоне, но уже покидая кабинет, заметил непринуждённым тоном, задержавшись в дверях:

— Кстати, чуть не забыл! Когда я возвращался из гостей, то был похищен и со всеми возможными удобствами препровождён в замок к одному дворянину, который достаточно долго беседовал со мной и выразил желание посетить Ваше Высочество в ближайшее время...

* * *

Вдалеке послышался сигнал горна и из леса показалась колонна с... моими вымпелами. Я конечно переживал, что под видом друзей могут заявиться недоброжелатели, но даже Мауни, не говоря уж о Ханте, оскорбились и сказали, что разумеется в такой толпе может быть лазутчик-диверсант, который при удобном случае не преминет убить меня, но все вместе! Это противно рыцарской чести! Да и убийца будет явно из подлого сословия, но никак не дворянином. На всё это я только хмыкнул, так, что Хант начал ещё сильнее защищать свои убеждения, а Мауни неожиданно заткнулся и прищурив глаз, уставился куда-то вдаль, как всегда бывало когда его посещала какая-то идея. Колонна меж тем приближалась, и уже были видны штандарты отдельных отрядов.

Удивительно насколько человек привержен традициям и правилам приличия. Несмотря вроде бы беспроигрышное дело моего брата, очень многие из дворян были на моей стороне. Так мне очень повезло с Готфридом, бывшим маршалом Короля Ингвара, моего дедушки. Несмотря на свой более чем преклонный возраст, он мало того что выглядел лучше многих сорокалетних, но и сохранил трезвый рассудок. Именно благодаря ему мои дела шли гораздо лучше, чем хотелось бы моему братцу, так эту колонну привёл он, и именно с ним и Мауни, мы прогуливались в замкового сада, пиная цветочки и внимая друг другу. Так меня интересовали причины, побудившие его на этот поступок:

— ...я мог бы соврать Вам что-нибудь возвышенное, но отвечу правду. Это посмертная просьба Его Величество Старого Лиса Ингвара Тишайшего.

— Он так любил меня? — спросил я чуть помолчав.

— Что?! — вскинул голову Готфрид и непринуждённо рассмеялся. — Нет, что Вы! Просто он терпеть не мог Вашего отца. В основном поэтому он относился к Вам хорошо.

— Интересно, — задумчиво сказал я.

Толпа придворных маялась вдалеке, не смея приблизиться ближе оговоренного расстояния.

— Весьма интересно, — и внезапно решился. — И скажите пожалуйста, Вы вот так прямо решили поддержать почти безумного наследника, на которого никто бы не поставил и пенса?

— Конечно нет! — возмущенный голос Готфрида, выплеснулся на всё пространство двора. Придворные, как собаки, настороженно подняли головы. — Разумеется я никогда бы не стал поддерживать идиота, хоть бы и клялся в этом собственному сюзерену и другу.

— Опа на! Вот это новость!

Я остановился и удивлённо посмотрел на него.

— Дело в том, — поторопился объяснить Готфрид, — что Вас, ещё какое-то время назад, не принимала в расчёт ни одна политическая партия. Да и какой смысл связывать свои надежды и чаяния с безумцем? Я не исключение. Однако после Вашего неожиданного выздоровления, я в отличии от большинства, стал присматриваться к происходящему более тщательно, чем кто либо. Должен признаться, что моей целью было получить подтверждение вашей невменяемости, чтобы успокоить свою совесть. Однако все ваши действия, прекрасно укладывались в образ мыслей старого лиса, так, что я даже подумал не его ли дух вернулся в тело потерявшее разум.

Он остановился и уставился мне в глаза, я промолчал. Готфрид, отвернулся и мы снова начали наматывать километры по внутреннему двору крепости.

Разговор ни о чём мог продолжаться до бесконечности, но меня интересовала конкретика.

— К сожалению, у меня нет никакой особенной силы, которую я мог использовать по своему усмотрению, — осторожно намекнул я ему.

— Ваше Высочество, — склонил голову великан, — Вы можете полностью располагать мной и Вашими людьми.

Было чертовски приятно, пока он не продолжил:

— К сожалению я вижу, что Вам приходится быть... — он прищурился в небо, подыскивая правильное слово, — ... очень осторожным.

Я пытался возразить, но он продолжил с извиняющей улыбкой:

— Разумеется, чтобы не наделать глупостей. Так вот я хотел бы предложить Вашему Высочеству один план, который бы привёл все наши силы, а также силы противника в равновесие.

— Мы, Ваши верные сторонники, предлагаем приступить к решительным действиям против узурпатора. Основой всех Ваших объединённых войск послужат мои воины и люди Ваших сторонников, Великих Герцогов, оставшихся верными присяге, несмотря на все соблазны и посулы вашего брата. О разумеется, мы постараемся совместными усилиями свести на нет. Влияние Ваших союзников в войсках...

Заметив в моих глазах невысказанный вопрос он продолжил:

— Вы думаете, что мы специально подставимся под удар и погубим достаточно большую часть войска, чтобы обескровить Ваших властолюбивых сторонников? Ни в коем случае, наоборот, мы постараемся помочь им.

Видя моё удивление, он рассмеялся:

— Да я сам не сразу понял, этот план предложил Ваш Мауни, который тоже Лис, но несколько прямолинейный. Вы даже не можете представить, что же он предложил!

— Ну почему нет, — медленно начал я. Насколько я понимаю, на данный момент всеми войсками командует триумвират, состоящий из моего тестя; Вас, мой верный друг и третьего герцога, остальные четверо находятся в группе поддержки двенадцатого и его соперника. Скорей всего, Вы постараетесь ударить в наиболее уязвимые места противника, чтобы победа доставалась кому-нибудь из тройки. Но не так всё просто.

Происходящее меня захватило, я а полном серьёзе стал прикидывать, как же мне выползти из этой ситуации с минимальными потерями. Война с моим братцем отошла на второй план, сейчас меня больше занимали возникающие вокруг меня непонятные движения. Так для одних, повторюсь, я был знаменем; а вторые считали, что знамя можно и поменять.

Так вот, я бы на Вашем месте постарался, что наиболее громкие победы, приписываемые им, происходили в то время, когда в составе правящей командной тройки присутствовали Вы, а поражения, естественно, когда эти военачальники оставались одни. Причём, если можно, то надо постараться сделать так, чтобы поражения были не крупные, но достаточно обидные. Попутно я бы постарался поссорить их между собой, оставив себя (то есть именно себя любимого я и имею в виду) единственным связующим звеном. Это же очень легко, не посланный вовремя гонец, неправильная передача приказа...

— Тут я прервался, обратившись напряжённо внимавшему за ходом моих рассуждений, Мауни:

— Скажите, а у третьего герцога есть дочь? Ну или там, племянница? Внучка, какая-нибудь?

— Да, Ваше Высочество, — покорно согнулся интриган-самоучка.

— Может стоить пооказывать знаки внимания? — словно в раздумье заметил я, искоса поглядывая на своих собеседников. Чёрт его знает как воспримет это честный вояка! Мауни, вон уже, всё понял, даже глазёнки заблестели. Готфрид после секундной паузы согласно кивнул головой:

— Можно, Ваше Высочество, — и даже не обратил внимание на столь явное пренебрежение своим будущим королём. Не то время, пока. Не то время.

— Значит, — продолжил мысль я, — можно будет рассорить двух моих самых верных сторонников. Разумеется, непонятно откуда взявшийся вояка, будет слишком груб, чтобы ощутить всё возмущение и горечь поражения, из-за действия не только противника, но и союзника. Для этого ему понадобиться, — я с ленинским прищуром глянул на Мауни, тот склонил голову, соглашаясь, — ничейны человек, близкий к моему высочеству.

Я решительно глянул на своих собеседников:

— Нам надо добиться, чтобы все войска, говорили о Вас, а не о них. Вы мой друг, — я подхватил под локоток маршала, — должны быть в глазах воинов удачливым и справедливым.

Видя непонимание в глазах Готфрида, я наклонился к нему поближе и вполголоса сказал:

— Ну устройте пару взятий маленьких городков или замков, не ограничивая солдатиков в развлечениях. Пусть это сделают наши заклятые союзники, а уж молва постарается, чтобы народ об этом узнал. Так ведь, Мауни? — резко повернулся я к младшему сыну герцога.

Тот зачаровано кивнул.

— Ну, что? — спросил я довольно улыбаясь. — Разгадал я ваш план?

— Нет, Ваше Высочество. Наш было гораздо скромнее и проще. Ваш же, даже в общих чертах, производит гораздо более приятное впечатление. Осталось только проработать детали, — без всякой лести ответил Мауни, а Готфрид согласно кивнул головой.

Я даже малость покраснел от удовольствия. Доброе слово и кошке приятно. На этом наша встреча в Филях и закончилась, только Готфрид, прощаясь, сказал:

— Знаете, мой принц, я не поставил бы на Вашего деда в споре между вами, — и свалил, а я теперь и думаю, то ли похвалили меня, то ли опустили ниже плинтуса.

* * *

Мы посетили зал с подарками, присланными им Моему Высочеству, так сказать доказать свою преданность. Подарков было немного, небольшой ларец со старыми грамотами, подтверждающими его присягу Королю и его преёмникам, маршальский жезл, который всегда отдавался после смерти предыдущего монарха и который он должен был получить из моих рук и старые, поцарапанные ножны с мечом, за который сразу уцепился Хант.

— Да, — погрустнел я, — подарков не густо.

— Зато какие! — раздался голос Ханта.

— Что-то ценное? — заинтересовался я и направился к крутящему железякой Ханту, тот только молча кивнул.

— Это меч, который мог носить или сам Король, или его Защитник.

Даже голос у него изменился, когда он начал говорить:

— Ваше Величество, — он протянул ко мне клинок, словно собираясь проткнуть, — обратите внимание на этот харлужный узор, такой, который я видел всего на одном клинке. Рукоять обделанная особой рыбьей кожей, привезённой от океана...

Я глянул мельком, чтобы не расстраивать ближайшего соратника. Ну вот нельзя так погибать по оружию. Нет, я конечно понимаю, что если ты профессионал, то о своём инструменте можешь рассказывать часами, но я то пользуюсь всеми этими штуками на уровне обычного придворного дворянина, а не воина. И я понимаю, что он стоит целое состояние, но чтобы его продать, необходимо будет найти человека, знающего ему цену. К сожалению в большинстве фэнтезийных произведений, которые я прочитал в прошлой жизни, за хорошее оружие готовы были душу отдать. А смысл? Такое оружие нужно героям и мастерам квестовикам, могущим убить заточенной щепкой. Они с помощью этого меча противостоят ордам врагов, и добывают уже действительно настоящий меч, которым сражают очередного Грязного Пластилина. Читая подобную литературу, мне всегда казалось, что этих суперских мечей слишком много, поскольку они периодически (и кстати подозрительно часто) попадаются в руки каким-нибудь крестьянам, или деревенским магам знахарям, которые уже передают вещь герою. Дебилизм. Иметь в хозяйстве совершенно ненужную, дорогую штучку и подарить совершенно незнакомому оборванцу? Это нонсенс.

Когда в предыдущей жизни я работал помощником дознавателя, мне, как Вы понимаете чисто случайно, попался кинжал, наподобие того меча, который лапает влажными от страсти руками Хант. Так вот продать его очень тяжело, даже когда я обратился к своему другу гному, занимающемуся почти честным бизнесом, то тот, так же покрутив его в руках, с сожалением отложил в сторону:

— Эту замечательную штуку я у тебя не возьму, — и состроил грустную рожу.

— А что так? — осторожно поинтересовался я. — Не понравилось?

— В том то и дело, что очень понравилось, — и он тяжело вздохнул.

— Я знаю, что он очень дорогой и поэтому согласен на половину стоимости, он достался мне от...— начал я процесс впаривания ненужной мне вещи.

— На этом прервёмся, — Вертер вскинул руку в останавливающем жесте. — Давай не будем врать друг другу. Видишь ли каждый хороший меч или любое другое оружие, знают все знатоки. Я тебе прямо сейчас могу сказать последних владельцев этого кинжала и меча, составляющих пару. Также я могу сказать, что отец, прилагающегося к этой паре молодого человека, заплатит огромные деньги за информацию о нахождении владельца данных вещей, поскольку сам хозяин их бы не передал просто так. Как ты думаешь, мой юный друг, — гном положил мне руку на плечо и посмотрел в глаза, — для чего он так жаждет поговорить с владельцем этих колюще-режущих предметов? — я отвёл глаза.

До этого я был полностью уверен, что оружие, это та же самая железяка, которую чуть переделать и всё — вопросов не возникнет.

— И что продать её совсем нельзя?

Гном снова тяжело вздохнул:

— Можно, конечно. Если ты хочешь, то я тебе дам адрес, не в нашем городе, и там у тебя её возьмут, за 5% процентов от реальной стоимости. А что дальше будет — не знаю. Может отправят в Хорезм, может постараются переделать, а может вложат тебя настоящему владельцу, приложив оружие в качестве доказательства.

Я задумался, шкурка явно не стоила выделки и затраченных трудов.

— Пожалуй ты прав, сдам ка я его гоблинам с остальной партией. Они то точно не расскажут, где его взяли.

Вертер явно обрадовался. Хлопнул меня по плечу и разразился длинной речью, концовка которой меня убила:

— ... и в конце концов не надо быть жадным. Всех денег всё равно не заработаешь, а здоровье, я уже не говорю про жизнь, гораздо дороже сиюминутной выгоды!

Я аж онемел от изумления. Вот нифига себе, меня обвиняет в жадности существо, возвёдшее его в культ и поклоняющееся ему. А тот, не обращая больше внимания на моё состояние, продолжал:

— Пусть он лежит у тебя, пока ты не отправишься к "родне", — так мы условно называли наши встречи с гоблинами, — тогда и возьмёшь с собой. И вообще, запомни, если ты не хочешь привлекать к себе внимание, пользуйся солдатским оружием. К нему выдвигаются достаточно серьёзные требования, которые выполняются стопроцентно. По крайней мере, военная комиссия проверяет каждую партию оружия. Оно унифицировано, с помощью оружейника ты можешь подогнать его под себя, да и... не найдёт тебя никто, осматривая валяющееся не по делу тело в кустах, по какому-нибудь особому рваному разрезу.

Вот это меня и убедило больше, чем все остальные доводы, и я тогда просто выбросил его в реку.

Именно этот разговор и вспомнился мне теперь, когда я слушал Ханта, машущего клинком и рассказывающего о заточке; кромке; мастере, сделавшем всего три таких клинка, его имени и так далее... всё это было замечательно, но! Я представил себя с таким клинком, и как я его несу в ломбард, чтобы заложить или оружейнику для продажи. Меня возьмут сразу же. А держать такое оружие при себе, это всё равно, что заранее объявить — вот он Я! Так что, несмотря на обычную мужскую страсть к оружию, прислушаемся к голосу разума и остановим разошедшегося Ханта:

— Мой друг! — я крепко сжал его плечо и посмотрел в глаза честным и благородным взглядом, — Это хороший меч?

Тот аж чуть не задохнулся от возмущения, но помня кто перед ним, ответил с ненормальной горячностью, но относительно спокойно:

— Он один из лучших. Такие мечи наперечёт, Ваше Высочество. Это воистину Королевский меч для настоящих героев и лучших клинков! — и такая страсть звучала в его голосе, что я чуть не отвёл глаза.

— Дело в том, что я пока ещё не король, — я жестом остановил начавших говорить благородную чушь придворных, — да и героем меня не назовёшь, как и хорошим клинком. Но у меня есть друг, — я снова заглянул в глаза Ханту, — которого я ценю и уважаю.

Вот тут все остановили дыхание.

— Я пока никто и мне нечем наградить Вас как королю, единственное что есть у меня, это вы, мои друзья и соратники, — я обвёл окружающих глазами, стараясь каждому заглянуть в душу, — так возьмите этот меч и будьте достойны его. Я не прошу быть Вас настоящим рыцарем, поскольку это само собой разумеется. Я прошу лишь одного, чтобы этот меч навсегда оставался благородным.

Сказать, что Хант был потрясён — это ничего не сказать. Как мне успел шепнуть один из доброжелателей, которого я естественно запомнил, такой меч стоил как небольшое баронство. Ну и наплевать, верность важнее. Упавший на колени Хант, с трясущимися губами, лихорадочно пытающийся поободрать ответные слова и не находящий их — прямое тому подтверждение.

Ласково подняв его с колен, я ничего не стал говорить, а просто обнял этого настоящего воина, не способного, как мне хотелось бы думать, на предательство и добавил:

— Ничего не говорите, мой друг, за вас всегда говорят Ваши дела.

— Но маршал Готфрид... — сделал он попытку возразить.

— ...будет рад, что его подарок достался настоящему воину, а не паркетному шаркуну, — успокоил я его. И судя по слухам, это было именно так.

Я обвёл всех орлиным взором, вбирая в себя эмоции написанные на лицах: зависть, злоба, потрясение, восхищение, лёгкое презрении — там было всё. Видимо подарок действительно был очень ценный, по крайней мере равнодушным не остался никто, кроме Мауни. Тот смотрел со своей обычной противной, всё понимающей, ухмылочкой и нисколько не завидовал Ханту. Похоже он просчитывал всё это не хуже, а может и лучше меня. Блин, мне так хотелось ему подмигнуть, но вместо этого я состроил суровую рожу, и тот немедленно согнулся в глубоком, извиняющем поклоне.

Я тоже не остался без подарка, порывшись в куче барахла выбрал себе натуральную зубочистку: церемониальное оружие; с непрочным лезвием, богато украшенным золотой гравировкой; с золотой, тяжёлой рукоятью, буквально усыпанной драгоценными и полудрагоценными камнями, к тому же не самыми крупными. Заметив же изумлённый взгляд некоторых придворных, я громогласно заявил, что типа спецом выбираю себе такое декоративное оружие, поскольку полностью вверяю себя и семью и свою честь и так далее, своему Защитнику. Это послужило тому, что Хант чуть не утонул в очередном всплеске зависти, а сам прочувствовался настолько, что готов был прямо сейчас бежать и убивать узурпатора.

Естественно, что пришлось наградить несколькими безделушками нужных мне придворных, но Хант был на вершине и он это тоже понимал. Хоть и чистая душа и так далее, но далеко не дурак. Подбирая вокруг себя лизоблюдов, я старался приблизить таких людей, а уж окружающая свора обязательно, и даже с удовольствием, растерзает хороших, заметив их моральное падение. По крайней мере донесут они точно со злорадным удовольствием.

2

Наиболее удачным решением того смутного времени, я считаю встречу принца с патриархами церкви и принятие наиболее известных законов, касающихся религии. Некоторые считают, что именно тогда и была положена основа святой инквизиции. Однако это же смешно, ведь известно, что святая инквизиция, как институт сложилась уже после первой мировой войны, то сть первой войны между тёмными и светлыми. Именно тогда сформировались монастыри, в которых и жили монахи, которых называли псы господни. Разумеется процент воинов среди них был невелик, как ни крути, это всё таки монастыри, но тем не менее именно из этих монастырей начала распространение вера в Единого, как основной религии нашей планеты.

И уж тем более нонсенс, когда оппоненты утверждают, что принц санкционировал создание святой инквизиции именно в том виде, в котором она долгие годы наводила ужас на окружающих. Вспомните хотя бы о его возрасте, и вам самим станет всё ясно. Тем более многие официальные источники упоминают о том, что долгое время принц был нездоров, и только благодаря своевременной помощи эльфийских медиков, наступило выздоровление. Он просто не обладал нужными знаниями,а уж тем более возможностями для принятия такого решения...

Общий военный совет, именно так назывались сборища всех более менее известных, да и неизвестных дворян, прибывших под мои знамёна. Каждый мнил себя военачальником, даже сопливый мальчишка, прибывший в сопровождении сержанта и десятка вооружённых крестьян. Естественно всё это сопровождалось попойками, хватанием за грудки, шпаги, натурально дворовым выяснением: Ты кто такой!!??!!! Нет, а ты кто такой???!!!! И негромкими тихими беседами, где обсуждались будущие преференции. Побывав на таком тихом совещании, я негромко выматерился и начал навешивать на себя все побрякушки, которые только мог найти и нацепить на себя не роняя своего, пока ещё не королевского, достоинства. Чёрт его знает, как пойдёт дело дальше, но оказаться без копейки денег, если я всё таки решусь слинять от этой бестолковой гоп компании, мне не хотелось. Украшения все были большей частью аляповатые и за мной прочно закрепилась слава экстравагантного принца, так меня назвали поскольку никто не решился назвать мой способ носки украшений — полной безвкусицей. Ну и пусть, зато в случае чего, все эти вычурные и не имеющие никакой исторической ценности побрякушки, превращаются в непонятные сплющенные комки золота, и самые обычные камни, не имеющие никаких отличительных признаков. То есть то, что есть в мешке практически у каждого мародёра, разбойника или наёмника, что впрочем одно и то же. Я и шпагу то выбирал по этому принципу, стараясь, чтобы в случае всего, меня не связывало с наследником престола ничего, кроме прошлой жизни, королевской крови, ауры и лица. При таком раскладе у меня появлялся шанс прожить чуть больше, нежели бы я обвешал себя уникальным алмазами, вооружился крутейшим оружием и... внезапно остался один.

Хорошо ещё, что при появлении Готфрида, дела сдвинулись с мёртвой точки, и разговоры перешли в конкретную плоскость, да и приободрило прибытие этого монстра не только меня одного. По крайне мере воинственные крики теперь не пресекались, а поощрялись. И теперь мне нравилось бывать на этих военных советах, поскольку наблюдать за Готфридом было одно удовольствие, он обладал неоценимой способностью внушать уверенность, веру в себя и добиваться дисциплины, даже от дворянской вольницы. Таким образом, где-то через месяц, после его приезда, большая и наиболее боеспособная часть войска совместно с моими союзниками, отправилась воевать, оставив меня и несколько тысяч войска в главной ставке. Честно говоря я не ожидал что войск окажется так много, только на раз пожрать уходила уйма продовольствия. Я до сих пор не знаю о том, как происходило снабжение. Знаю только то, что отвечал за всё это человек Готфрида, выполнявший функции регулировщика. Когда я попытался влезть в его дела, он мне очень почтительно и популярно пояснил, что наиболее боеспособные части отправляются на фронт боевых действий. Самые никчёмные остаются здесь, под присмотром двоих из двенадцати. Меня решено держать подальше, то ли чтобы уберечь, то ли чтобы не сомг навредить. Меня это немного задевает и я по своему стараюсь поучаствовать в происходящем.

Очень интересно было наблюдать за событиями, тем более я отправил Ханта с Готфридом, набираться опыта. Накрутив хвоста расслабившемуся Альфу, решившему, что теперь от него ничего не зависит и погрузившемуся в свои исследования, и отправил его с поручением. При мне остались только Мауни и Патрик, из ближнего круга, да чудом выживший при побеге из дворца начальник моей стражи. Остальные — обычная толпа прилипал, окружающая практически каждого небедного или известного человека, правда у известного они называются учениками, а у меня двором.

* * *

Ещё одним хорошим событием оказался приезд кардинала святой церкви, с которым я имел честь общаться ещё в Лилу, а вернее целой делегации. Это и неудивительно, не удивлюсь, если он не самый главный в этой прибывшей гоп компания, а только номинальный глава. Настоящий же кукловод кружится вокруг него в качестве обслуживающего персонала. Мысль возможно новая только в этом мире. Сам епископ слишком мелкая сошка, для принятия решений, да и для такой свиты. Его преосвященством, велись изнуряющее пустые разговоры. Не приводящие ни к какому результату и строящиеся приблизительно по одной схеме.

Удивительный разговор, полный намёков, многозначительных улыбок, требовательных взглядов и отсутствием каких-либо обещаний. Надо ли говорить что такое положение вещей мне очень быстро надоело, вот и в этот вечер клирик, из кардинальской свиты, пригласил меня вечером к его преосвященству, побеседовать о "страждущих агнцах божьих", то есть снова ни о чём. Так что сидел я в мягком кресле, протянув ноги к огню, держал в руке кубок со сладким церковным вином, и неторопливо беседовал за жизнь, ничего не ожидая от беседы.

— А что вы скажете о роли церкви в нашем просвещённом веке?

Гнилой вопрос, и если раньше я как-то старался выкрутиться и обойти его, то теперь, после истечения столького времени ответил почти честно.

— О какой роли Вы говорите? Церковь практически потеряла своё влияние. Все чудеса, описанные в Ваших священных книгах, любой маг может сотворить особо не напрягаясь

— Вот именно поэтому мы и видим в церкви альтернативу магии. Когда человеку даётся всё слишком легко, он начинает принимать это как должное...

— Поэтому Вы так ратуете за уничтожение Магических школ и объявление магии вне закона? — перебил я его.

— Магия противно природе людской, — последовал незамедлительный ответ.

— А по моему, святой отец, потому что Вы не можете их контролировать, — лениво перебил я его. — И вообще, предлагать объявить магию вне закона, это полный бред. Не знай я Ваше Высокопреосвященство, то подумал бы, что со мной говорит изменник.

Кардинал замолчал, даже не отозвавшись на провокацию, пришлось снова говорить мне:

— Мне кстати тоже не нравится чрезмерное усиление магов в Королевстве, они взяли себе слишком много воли.

Кардинал качнул головой, соглашаясь со мной и спросил:

— Что ещё вы можете нам предложить?

— Ну, — я сделал глоток и пожал плечами. Особо раскидываться обещаниями и подарками не хотелось, но в голове имелась одна мыслишка, которая должна была поправить послевоенную экономику и принести в мой карман толику малую денег, но вот связываться с этим мне совсем не хотелось, поскольку пришлось бы светиться самому в не очень приглядном деле. Однако и полностью отдавать церкви сие действо на выкуп — не хотелось. Однако больше на это подписать было некого и я решился.

— Есть у мен одна мысль, — начал я, решительно отставив бокал, — но я не хочу обсуждать это с Вами, поскольку не уверен в Ваших полномочиях. Кардинал сделал вид, что обиделся, но подошедший клирик, незаметно крутившийся по комнате, типа убирается, подошёл и спросил:

— А с кем бы Вы решились обсудить этот вопрос?

Я улыбнулся и сказал:

— Ну наверно с одним бы из советом пяти.

Тут надо немного пояснить. Несмотря на практически одинаковую религию с моей Землёй, здесь существовало несколько отличий. И одним из них было отсутствие Папы. И опять не так — был совет из пяти руководителей основных конфессий, так называемый Конклав. То есть как бы пять пап, вот такая бяка. Разумеется там был председательствующий, то бишь главный, но власть его была достаточно сильно ограничена. Если перевести на обычный язык, то в совете присутствовали католики, альбигойцы, протестанты, православные христиане и . Я перечислил их в порядке влиятельности. Насколько я знал, кардинал относился к католической ветви святой церкви, но главой был в этот год гугенот. И ещё что не сказано, а сказать надо: выбирались эти ребята тайно и никто не мог тыкнуть пальцем и сказать небрежно, мол вон тот глава православной христианской ветви святой матери церкви. Воевали между собой они конечно по чёрному, но всё внутри, паствы это не касалось, наоборот, внешне они демонстрировали полное единство. Причём не только демонстрировали. Все решения принимались большинством, продинамить никто не решался, то есть воздержавшихся не было. Принимали решение элементарным большинством и придерживались его все, никто одеяло на себя не тянул.

Кардинал встал, уступая своё место клирику, который тяжело уселся в него, предъявив мне перстень с изображение креста и чаши. Я привстал на колено и наклонил голову, испрашивая благословение. Небрежно отмахнувшись от меня, один из этих пяти переспросил:

— Так что Вы придумали такого подлого, что не можете передать это совету с верным сыном церкви?

Не в бровь, а в глаз. Я сделал вид, что поражён:

— Ваша проницательность...

От меня опять отмахнулись:

— Молодой человек, я столько живу на свете, что лесть на меня уже не действует.

— Почему вы так ратуете за то, что магия — это грязное действо? Только не надо мне говорить, про чернокнижие, про то, что магия противна человеческой природе, что большинство ритуалов включает в себя жертвоприношении, мы оба знаем, что это только пропаганда, — начал я говорить ему.

— Я и не скажу этого. Наоборот, мы считаем, что магия должна быть, но только под присмотром церкви. И да, мы отбираем одарённых молодых людей и воспитываем их в строгости и покорности...

В принципе я его понимал: воспитывался класс жрецов-магов, где основной упор делался не на заклинания выведенные и опробованные людьми, а на заклинания молитвы, когда вся приходящая сила, считалась божественной и маг как бы брал её взаймы, обращаясь к богу. Попы недурно придумали, правда меня это не шибко устраивает.

— То есть вы хотите сделать магию недоступной простым людям и чтобы её воспринимали чем-то вроде божественного провидения?

— Это было бы идеально, но вряд ли Вы пойдёте на это.

— Разумеется. Я никогда не пойду на это, поскольку зависеть только от прихотей иерархов церкви, меня не устраивает, — я замолчал, предлагая дальше говорить собеседнику.

— Значит вас не должно устраивать и положение сложившееся сейчас, — медленно сказал он, моргая выцветшими подслеповатыми глазками, — поскольку сейчас сложилось очень похожее положение, но с противоположным знаком. Маги возвысились настолько, что могут снисходительно относиться к королевским поручениям.

Теперь уже кардинал тихонечко шуршал по комнате, стараясь не мешать

— Кроме того — некромантия...

— Бросьте, — небрежно махнул я рукой, — некромантия, это как раз порождение церковников. Все некроманты бывшие церковники. А посмотрите на их ритуалы? Они же все из обрядов святой церкви вышли, да и атрибутика та же.

— Но вы же не станете отрицать, что сейчас маги стоят на особицу, иногда впрямую игнорируя все распоряжения Вашего Величества.

Он не договорил, но было понятно, что Церковь готова сделать на меня ставку, в отличие от магов переметнувшихся под крыло моего братца.

— Это да. Это согласен, — не замедлил откликнуться я. — Меня очень тревожит сложившееся положение, поскольку очень многие маги ставят себя над политикой, что есть в корне неправильно.

— Если бы их можно было бы чуть-чуть... принизить.

То есть приблизить к реальности, — подхватил я высказанную мысль и сделал вид, что задумался, — я думаю это возможно.

Слово было сказано, я так думаю, что даже этого бы хватило святым отцам, другое дело, что мне этого было мало. Я хотел навялить ещё парочку поручений, оформив их так, как-будто это были выпрошенные ими милости.

— Вы знает, какой беспредел твориться во владениях узурпированных моим братом? — начал я разговор.

Священник сидел, машинально кивая, но видно было, что мыслями он достаточно далеко, прикидывает все плюсы и минусы состоявшегося, как он думал, разговора. Ха! Наивный! Стрижка только начата. И я начал расписывать ужасы творящиеся на потерянных для меня территориях. К концу десятиминутного спича, отстраненное выражение сменилось на заинтересованное и он поддался вперёд.

— Вы рассказываете страшные вещи, — и замолчал.

— Если подобные зверства будут, то разумеется, что Святая церковь не сможет остаться в стороне.

— Зверства будут, — заверил я его, и в ответ на его острый взгляд смиренно сложил руки, — я слишком хорошо знаю своего брата и его людей.

— Ну мы могли предавать анафеме всех, совершивших подобное святотатство, — осторожно продолжил он.

— Согласен, — радостно заметил я

— Однако, для этого необходимо знать, кто именно совершил подобное, — продолжил он.

— Правильно, — опять согласился я

Он замолчал, прикидываясь, что не понимает, чего я хочу. Ну что ж поможем:

— А если Вы не знаете, поимённо людей, то за всё отвечает их сюзерен!

— В принципе это можно устроить, — сосредоточенно произнёс он, что то прикидывая в уме. — А если он пошлёт своих магов, чтобы привести деревню к повиновению?

— И это очень хорошо! Я думаю у Вас найдётся пара тройка фанатиков, с радостью принявших смерть за святую веру. К тому же это позволит Церкви покарать с помощью своих священников, магов — вступивших на тёмную сторону силы и готовых предать людской род и Светлую сторону Тёмному владыке!

Тут я остановился, поскольку почувствовал, что ещё чуть-чуть и начнётся полный пересказ звёздных войн с джедаями, ситхами, Дартом Вейдером и мастером Йодо. К тому же подобный цинизм явно не нравился старичку. Надо перестроиться на современные реалии:

— Кроме того, — продолжал я рисовать перед ним радужные перспективы, — Вы сами сказал, что наибольшее влияние у церкви среди просто народа. Так почему бы нам не привлечь и других людей.

— Каким образом? — осторожно поинтересовался он.

И тут Остапа понесло... Я сам не думал, что смогу так вдохновённо болтать о том, о чём не имею ни малейшего представления. Скажу только то, что в моей речи присутствовали школы для бедных, монастыри, окружённые богатыми угодьями,

— Ваше Высочество, — грустно усмехнулся он, — честно говоря давно прошли те времена, когда церковь собирала сколь нибудь солидные пожертвования.

Мне стало совсем хорошо и постарался развернуть перед ним всю программу.

— Давайте на секунду представим, что церковь получила от гражданской власти карт-бланш на поиск еретиков и придания их очистительному огню, точно так же, как это делалось в последнюю битву с тёмными. Но согласитесь, это хоть и неприятная, но почётная обязанность достаточно затратна. Ведь даже дрова на костёр необходимо заготовить, а правильно "подготовить" грешника, а его покаяние, представьте все эти затраты и согласитесь, что это больше обуза, чем почёт. У меня есть мысли, как всё это изменить. Так например Вы себе представить не можете, как глубоко укоренилась ересь среди дворянства...

— Особенно того, которое выступает против Вас, но тронуть его Вам не с руки, — проницательно усмехнулся тот.

— Ну да, — простодушно согласился я. — Ведь тех, кто выступает на нашей стороне надо чем-то наградить. Вот освободившиеся земли и можно будет отдавать верным сынам церкви и трона.

Святой отец сидел в кресле, стараясь прикинуть все возможные варианты. Видно было, что идея ему нравится, но есть пара моментов, про которые он спросить просто не решается. Я решил помочь ему:

— Разумеется осужденные не могут иметь замки, земли, денежные вклады. Ведь они замыслили не просто предательство сюзерена, а повернулись против природы человеческой, повернули в сторону нелюдей, не удивлюсь, если они втайне обратились к чёрным ритуалам, занялись некромантией, стали вызывать демонов.

— То есть всё их имущество отойдёт церкви, если я правильно понял, — осторожно спросил святой отец.

Жирно будет! — подумал я, но разумеется вслух этого не сказал.

— Не всё, разумеется, — быстро ответил я, — процентов десять. Кроме того, все земли уходят во владения короны.

— Но это просто грабёж! — возмутился священник.

— Нет, это разумный подход к делу,— парировал я. — если сойтись на Ваших условиях, то через сотню лет, а может и при моей жизни, нашего государство станет насквозь теократическим, а мне как-то этого совсем не хочется. Я и так уступаю Вам слишком много!

— Из того, что Вам пока что не принадлежит, — не блеща проницательностью заметил священник.

— У вас есть другие, более выгодные предложения? — парировал я в ответ.

— Но не такие опасные и безрассудные, — не остался тот в долгу.

— Где вы видите опасность?! — возмутился я. — при разумной осторожности никто ничего не заподозрит

Потом последовал торг, после которого мы сошлись на 20 процентов им, а 70 мне. Десять же уходило на самообеспечение святой инквизиции. Дальше поспорили по структуре, причём поп хотел создать её полностью на базе церкви, мне же хотелось как можно сильнее ограничить их возможности.

— Ну и моё право вето, — заметив, что тот собирается что-то возразить, достаточно грубо заметил. — Это не обсуждается. Мне совсем не улыбается, одергивать вас, когда вы решите прирезать к какому-нибудь монастырю землицы, попутно убрав мешающего вам моего верного сторонника.

Тот задумчиво покивал, соглашаясь с тем, что такая возможность более чем вероятна.

Они уехали, а я в очередной раз убедился, что любой человек, какой бы хороший он не был, взбираясь наверх постепенно избавляется от своей "хорошести" и приобретает здоровый цинизм и меркантильность. Может быть они и думали, что я не узнаю этого старичка в простой серой рясе. Ага, щас же! Может я и пришёл в себя относительно недавно, но читать я любил всегда и уж прочитать хроники и посмотреть рисованные миниатюры... Но вот нисколько не походил этот старый цепкий змей, с готовностью поступавшийся заповедями божьими ради конкретных преференций, пусть не себе, а всей святой церкви — на монаха целителя, входившего в чумные города; где он Словом Божьим и немалым Даром исцелял и утешал страждущих и ещё при жизни причисленного к лику святых, прошедшего отшельничество, сменившего имя и призванного конклавом для высшего служения. Ну, да Бог им судья, а я ничуть не лучше.

Разумеется, они попытаются отжать себе всё, что только возможно, пользуясь удачным с их точки зрения моментом. Что ж, я их нисколько не осуждаю, сам поступаю точно так же. Другое дело, что без их помощи мне будет просто никак, а вот они без меня вполне могут обойтись. Будем рассчитывать на обычную человеческую жадность.

* * *

Из церковных хроник предшествующих воцарению на престоле Дагана 1.

В лето перед помазанием на царствование Дагана 1, священный синод принял несколько судьбоносных решений, направленных на укрепление веры и воцарения царства божия на земле. Это был один из самых значимых шагов, принятых с момента последней войны между Тёмной Стороной и Союзом светлых государств. Прошло много лет с того времени, когда мы победили в той жестокой войне, и казалось, что царствие божие наступит уже при жизни ныешнего поколения, однако слишком сильно укоренились в душах многих существ гнилые ростки, способные на корню загубить малейшую надежду на искупление. Церковь, в милости своей, надеялась на то что луч веры сможет победить в человеке скотское, но она ошиблась. Небрежение своими обязанностями привело к тому, что очень многие начали изыскивать благосклонность князя тьмы причём способами, близким к тем, которые использовались орочьими шаманами. Священный синод, приняв сторону непротивления насилию, смиренно наблюдал за происходящим, пока грехи наши не переполнили чашу терпения господа. И тогда разверглись врата огненные и вопросил Он ответа верных слуг своих, и ничего не смогли ответить Ему слуги. Но в милости своей Господь разрешил исправить содеянное святой церкви.

Дословный перевод сводиться к угрозам грешникам покарать их, куда более нас интересует смысл послания и действия верхушки синода после этого. Ведь именно тогда было принято решение о создании святой инквизиции. Таким образом мы видим, что данная смута послужила катализатором этого одного из наиболее позорных событий нашей истории, но пытаться связать крон принца и костры инквизиции — это абсурд. А то, что по окончании гражданской войны он воспользовался сложившейся структурой, говорит о его уме, но не позволяет записывать в создатели.

3

... также хотелось бы упомянуть о величайшей битве, проведённой лично под его непосредственным руководством и при таком же непосредственном участии. Многие называют её самой большой неудачей царствования, другие склонны наблюдать в ней руку божественного провидения, позволившее разом избежать крупных ошибок, я же считаю, что всё это хитроумный план разработанный личным советом будущего короля и с блеском исполненный им же...

Наконец то наше стояние закончилось. То ли мы съели всю еду, то ли перетрахали всех девок, но следующий день мы отбывали к новому месту дислокации, как сообщили на военном совете. Разумеется, всё это подавалось под нужным соусом, то есть с положенным раболепием, подносилось как мои конгениальные решения. мне же оставалось только кивать головой и супить брови, подтверждая вышесказанное. Дело в том, что нашей основной задачей было присутствие в отрогах тех самых горцев, за которых был посватан мой любезный братец. Другое дело, что тамошний владыка был достаточно осторожен, несмотря на горячую горскую кровь, и вряд ли бы стал налетать на большой лагерь, где ему могут обломать не только зубы. Так что мне оставалось охранять только выход с гор, в которых у братца была потенциальная невеста. Наверняка тамошний король кусал себе локти, мечтая отмазаться от такой сомнительной чести, как участие в битве, на стороне по сути мятежника, но тут уж ничего не поделаешь — судьба. Да и верность слову и союзническим обязательствам, тут была не простым словом как в моём времени. Так что ему ничего не оставалось, как совершать небольшие налёты, стараясь потрепать наши порядки.

Нашей основной задачей было "сдерживание сил вероятного противника". То есть по большому счёту, требовалось напрягать мускулы, делать зверские рожи и бряцать оружием, чтобы горячие горцы поняли: если они решаться сунуться в большую политику, то и относиться к ним начнут как к большим, а это чревато. Основные военные действия разворачивались ближе к Зелёной Долине, при строгом нейтралитете эльфов. Только поэтому оставив на меня и двух своих доверенных людей часть собранных войск, мой тесть и маршал отправились на настоящую войну.

Воевалось нам, прямо скажу, с комфортом. Противостояние продолжалось уже почти полгода, из которых месяца то два мы точно "охраняли" эти горы. Ага, чтобы их не спёрли. За это время отбабаханный временный военный лагерь производил впечатление капитального города. Дворян вокруг было видимо невидимо, всех собравшихся вокруг. Хотя меня, если честно, напрягала вся эта лабуда. Единственной отдушиной был отряд личных телохранителей, человек сто, да приданный нам для усиления отряд йенцев. Но это были именно войска, йенцев многие использовали как наёмников. Вот те немногие, которые использовались в качестве военной силы: немного лесников, которых не заметишь, пока не споткнёшься об него, да еще три тыши арбалетчиков. Периодически позывы отобрать йенцев были, но натыкались на моё ожесточённое сопротивление. Остальное больше напрягало, чем радовало. Да действительно, порядка среди этих рыцарей было меньше чем в армии 90-х годов, и я таки их понимал. В конце концов раз моего брата поддерживало большинство здравомыслящих людей, для шушеры места не было. Естественно все мелкопоместные рванулись ко мне. Возможно я слегка утрирую, наверняка и среди моих сподвижников хватало приличных людей, но я их не видел, все они сражались за меня где-то далеко. По моему же лагерю шлялись наглые дартаньяны, поминутно хватающиеся за оружие и кичащиеся поколениями предков. Наверное потому, что ничем другим не погордишься. Да ещё ополчение, собранное, сори, сгоняемое отовсюду. Его немного приводили в норму инструктора, кстати из моей лесной охраны, и отправляли туда, где оно нужнее. Ничему серьёзному их не учили, но хотя бы правильно двигаться, знать, что меч берётся с этой стороны и одеть кожаную куртку не задом наперёд, это они умели после окончания экспресс курсов. Всё это продолжалось бы достаточно долго, если бы не неожиданно появившиеся отряды серо-голубых, а где эти твари, там и Его самозваное величество.

* * *

— Разведка показала, Ваше Высочество, что достаточно большой отряд узурпатора сумел при помощи горцев пробраться через горы и выйти к нашему лагерю. К счастью, его силы не настолько велики, чтобы внушать нам какое-либо опасение.

Вокруг меня гомонили, заглушая отельные слова и создавая жужжащий фон.

Несмотря на то, что изначально моей программой минимумом было просто выжить, но теперь, хотелось ещё и править. Власть развращает человека и даже тех крох, которые перепали на мою долю, хватило, чтобы я развратился тоже, как это не печально.

— Это точно он? — спросил я у старшего военного мага и ещё пары чародеев, оставленных мне в помощь.

— Я не могу утверждать однозначно, но лицо королевской крови там определённо присутствует, — начал объяснять один из чародеев. — Это как компас, — и посмотрев на меня, убедившись в моих невеликих умственных способностях, пояснил, — прибор такой, им пользуются мореплаватели, для путешествий. Так вот, королевская кровь, чувствуется всеми малыми государственными амулетами, которые есть в каждом административном центре.

Вот это новость! Меня аж прошибло и я спросил:

— А замаскировать королевскую кровь никак нельзя?

Тот бросил на меня понимающий взгляд, но ничего не сказал. Зато другой маг охотно пояснил:

— Разумеется можно. Другое дело, что зарядки подобного амулета хватит очень ненадолго и придётся постоянно обращаться к магам, чтобы его подзарядить.

— То есть раз его можно замаскировать, значит его можно и имитировать? — повернул мысль я в другую сторону.

Маги задумались, потом один из них отрицательно качнул головой:

— Нет.

— Почему, — быстро спросил я.

— Потому что это коронное преступление, — отрапортовал маг.

— Угу, — я сделал серьёзное лицо. — А ведь мятеж это тоже коронное преступление...

Фраза осталась недосказанной.

* * *

Мне нужна была победа и я её получу, чего бы мне это не стоило.

Скажу так, было несколько опрометчиво со стороны моего тестя отправляться в поход, собрав сравнительно небольшую горсточку верных людей во главе всего того сброда, который пришёл ко мне на помощь. Разумеется командиром был Готфрид, ни у кого из них не хватило духу, поставить себя в главенствующее положение над ним, но в помощь выделили мне

На поле гремели барабаны

Никто не захотел объявлять приговор из моих ближних дворян, справедливо опасаясь того, что в дальнейшем это может негативно отразиться на них. Правда если например Хант отказался, поскольку это было несообразно его чести, но выполнил бы, если бы получил от меня такой приказ; то такие как Мауни, отказались от этого чтобы не быть запачканными "ежели чё".

Последнее слово.

Вы знаете Ваше Высочество, кто пришёл к Вам на помощь одним из первых, — самообладанию этого человека можно было бы позавидовать

Загремели барабаны. Подошедший палач, невысокого роста, среднего телосложения, подошёл к человеку склонившему голову, поднял тяжёлый двуручник, хэкнул, и голова скатилась в услужливо подставленную корзину.

Это был первый из шестёрки, кого я казнил.

* * *

Трудно воевать, когда ты не умеешь этого делать. Ещё труднее удержаться от того, чтобы не покомандовать во время войны, тем более когда уверен в собственном военном гении. Так и я прибыл на театр боевых действий весь преисполненный чувством собственного достоинства и готовый ко всему. Честно говоря, я не боялся, у меня было завидное преимущество в качестве. Пролистав по диагонали Сунь Цзы, помня, что Суворов съехал на заднице с Альп, отдачу Москвы Кутузовым, а также перечитав кучу фантастики и фэнтези, где перенесённые герои использовали точно таким же образом полученные знания и побеждали — я считал военную компанию выигранной. Чему ни мало способствовал и приобретённый в предыдущей жизни опыт мелкого начальника. То есть оттуда я вынес своё мнение о возможностях солдат, наблюдая как за городской стражей, так и за дружиной Повелителя. Оставленные мне в помощь пара генералов, висели на мне тяжёлыми гирями, не давая развернуться и в полной мере показать свой талант военачальника. Всё ничего, но больно уж они осторожничали, пытаясь предусмотреть каждую мелочь. Это бесило. Нет конечно я не являюсь приверженцем точки зрения: война манёвр покажет, однако ни один тащетельно составленный план не выдерживал столкновения с реальностью. Чем более подробно составлен план, тем большую растерянность вызывает малейшее отклонение от него. Мои же генералы напоминали мне тех старичков, зависших над шахматной доской во дворах моей юности. Естественно, я понемногу начал создавать свой собственный штаб из более менее адекватных людей окружающих меня. Казнить этих двух мне не хотелось, несмотря ни на что они были честными людьми и искренне меня поддерживали и переживали за меня. Поэтому я постарался отправить их с очередным подкреплением льстиво наплетя, что только их опыт может провести столь необходимые нашим войскам подкрепления через местность, где себя вольготно чувствую войска узурпатора. Ну и разумеется я ни словом не обмолвился о том, что считаю, что только благодаря их осторожности (чтобы не говорить трусости) они там всё ещё ползают.

* * *

Уже которые сутки враг отступал, внушая презрение и желание побыстрей схлестнуться с ним в честной схватке. Я был уверен в победе, поскольку явное преимущество в рыцарях, легкой коннице и ополчении было решающим, а если ещё учесть и порядка трех тысяч арбалетчиков, присланных тестем с восточных границ. По общей численности мои войска превосходили его раза в три — четыре, и я не собирался... хотя нет, я именно собирался. Собирался разгромить выступившего против меня братца и таким образом приобрести славу великого полководца, сумевшего побить превосходящие силы противника. И пусть всё было наоборот, важна победа, а уж количество врагов молва распишет сама. Да и сами рыцари... Охотники на привале врут меньше, чем эти закованные в железо болваны. После каждого кувшина вина, количество врагов, которых они сразили одним ударом увеличивается в геометрической прогрессии.

Наша конница легко сминала заслон этих комнатных орлов, но с ходу догнать его не получалось. Мне никак не удавалось прищучить этого подлеца, вроде прижмёшь его к берегу реки или болоту , расположишься, а утром глядь, а его нету. И снова со стоном начинает раскручиваться пружина марша. Я был в шоке, мой братец всегда выглядел кем угодно, но только не трусом. Сейчас же о нём никто и не говорил иначе как о степном тушканчике, боящемся любой тени или громкого звука. Мы даже пытались посылать парламентёров, чтобы пристыдить его и заставить выйти на битву, ну или как это правильно называется — он ответил, что поступает так, как считает нужным. Так что третьи сутки мы пытались догнать этого придурка, вымотались все. Наконец нам удалось загнать его в излучину, невдалеке от небольшой деревушки. Больше всего я боялся, что он и в этот раз слиняет куда-нибудь.

* * *

Ваше Высочество, разведчики обнаружили войска узурпатора, развёрнутые в боевые порядки буквально в нескольких милях отсюда!

Гонец присланный графом Ламерски горячил коня, словно показывая, что готов ринуться куда угодно по приказу своего будущего короля. День клонилсч к вечеру, эта дворянская вольница задолбала меня. Пока все они выстроятся, пока сообразят как, причём выполнить приказ просто так дворянин не может. Ладно хоть в первоц половине дня двинулись, а ещё это ополчение... не знаю, будет ли с него толк, но передвигаются они очень медленно. А скорость движения колонны равняется скорости движения её самого медленного звена. А с тех пор как пошёл дождь... Я с тоской глянул на небо. Хоть бы малейший просвет, так ведь нет, всё небо плотно затянуто серой хмарью, лишь вдалеке виднелся кусочек не очень грязного неба. Тут же быстрый совет мага, не слезая с коней. Старик, как обычно был осторожен:

Я бы предложил всё таки остановиться и переждать непогоду.

А узурпатор, тем временем, сделает нам ручкой и снова исчезнет вдали. Лови его потом опять несколько дней! — холёное лицо исказила пренебрежительная гримаса.

Конечно высказывалось множество народу, но эти два мнения были основными, я же не торопился, примеряя на себя роль третейского судьи.

Вот если бы дождичек спал немного и солнышко выглянуло, — пробормотал я и снова посмотрел на небо.

Меж тем немного покрапывало, но небо оставалось тёмным и даже намёка на просвет не было.

Ему просто некуда бежать, — убеждал меня между тем старик. — Можно отдохнуть, а потом только двигаться вперёд. Даже если он захочет переправиться через реку, то у него ничего не получиться, ведь обоз останется на этом берегу.

Честно скажу, я склонялся к тому, чтобы действительно остановиться и устроить передышку. Хрен знает сколько они там стоят, а мы шли весь день, люди измучены, да и нет прямой необходимости бросаться с воплем Ура, на доты противника.

Пошлите гонцов, пусть объявляют остановку. А вы, — это уже обращаясь к старику, — прекратите этот дождь.

Тот видимо хотел возразить, но вздохнул и сказал совсем другое:

Мы выложимся полностью и не сможем помочь Вам в нужный момент.

Мои рыцари справятся и без помощи магии!

Упс, чуть было не сказал богопротивной. Осторожнее надо быть, да и за базаром следить не мешает.

Я оставлю триста человек для охраны, Ваше Высочество, слушайтесь их командира как меня, это полностью преданные Вам люди, — добавил маг, после чего удалился вместе со своей группой поддержки.

В воздухе резко запахло озоном, и дождь, так мучавший меня, начал спадать. Постепенно появились просветы в небе и засияло солнышко. Земля парила, стало ещё жарче. Мне стало халко впустую потраченных сил. Нет я знало, что здесь присутствует магия, но относился к ней больше как к технологии и понятия не умел,к ак можно использовать её допустим в битве.

* * *

Меж тем впереди явно что-то назревало, похоже что к моим приказам об остановке и отдыхе отнеслись наплевательски. Да, в обычное время я был для них Его Высочеством, они смотрели мне в рот и пытались угадать мои невысказанные желания, но сейчас в них вселился какой-то бес. Посланные маршалы передавали строгий приказ остановиться и разбивать лагерь, но их никто не слушал. В глазах этих недоносков я не обладал достаточным в военном деле авторитетом, поэтому все приказы можно пускать побоку. Перед ними был враг, за которым мы так долго и безуспешно гонялись и сейчас он никуда не мог уйти. К тому вопреки всем положениям враг был спешенным, а нас было явное, минимум двукратное, преимущество. Поэтому только стоило им проехать, как эти олухи подгоняли своих людей, торопясь поучаствовать в битве, пока остальные не сделали это за них. К тому же коммуникации и войска растянулись очень далеко. К счастью самые дураки сдохли первыми. К несчастью остались не самые дураки, которые тоже хотели сдохнуть.

Я всё это время стоял на пригорочке, соображая что сделать. Судя по всему мне самому соваться в этот бедлам не стоит, я там никто.

Граф!

Несмотря на столь очевидное нарушение этикета, подбежавший ко мне человек не обиделся, а может сделал вид, что не обиделся:

Да, монсеньор.

Я доверяю Вам сформировать и возглавить центральный отряд, которому поручаю захватить и привести ко мне узурпатора!

По толпе придворных пронёсся завистливый шепоток, разумеется они уже прикидывали какие преференции получит этот самый граф. Точно так же я назначил ещё двух командиров: над левым крылом и над правым крылом.

Толпа вокруг меня практически рассосалась, оставив совсем уже неспособных к дейсвтию, либо решивших, что здесь будет вернее. Ведь должен же я буду радоваться победе, а под это дело нужно быть рядом. Я не видел, что там происходило, но этот вопль:

Эльфы! — донёсся до нас как-будто мы были рядом.

Дикий крик и в тот же миг показалась, что туча затмила солнце. Арбалетчики стреляли быстро, успевая бросить в противника 3-5 стрел за минут, но эти чёртовы лучники были гораздо быстрее и к тому же их луки били дальше. Первая поп ытка провалилась, никто не хотел меня слушать.

Эти длинноухие твари нарушили свой собственный манифест о невмешательстве в дела людских королевств. Я не знаю по скольку стрел они держали в воздухе, но сколько бы не было это уже было слишком много.

* * *

Мне плохо было видно, что происходит, ну и разумеется мне нужно было руководить всей этой мешаниной, но я не смог. И теперь я не верю, что человек, нигде не обучавшийся, не понимающий как взаимодействуют между собой различные рода войск; не разбиравший известные битвы, играя то за одного, то за другого игрока; даже тупо не имеющий ни малейшего представления как управлять войсками — может взять и выиграть сражение. Кроме того согласитесь, полководческий талант, тоже никто не отменял, а вряд ли он присутствует у большинства доморощенных полководцев, вот у меня, в частности, его не оказалось. Тем не менее всё продолжалось долго, периодически накатывались волны железных рыцарей на порядки узурпатора, атаки отбивались. Казалось, что на него нужно только надавить и всё, вся эта мешанина из отдельных отрядов покатится, а самого узурпатора, как я его называл, схватят и приведут ко мне покорно склонённым. Я даже в мечтах представлял себе эту картину.

Огромное скопление народа, все войска поставлены в квадрат или как это по военному называется. В середине жалкая кучка мятежников, оставшаяся в живых, причём все из высшего света. На краю площади рядок виселиц, и пусть вешать дворян не спортивно, но приятно. Отдельно выводят моего братца, у того на лице потрясение от того, что человек которого он всю жизнь презирал и считал за тупое животное, победил его. Я ничего не говорю ему просто смотрю устало и сурово...

Всё ничего, только эти сволочные мечты имеют свойство сбываться, и не всегда так, как нам хочется, вот и сейчас меня вывел из этого сладостного состояния почтительный голос моего капитана гвардейской стражи:

Нужно уходить, Ваше Высочество, мы разбиты.

Броуновское движение приобрело упорядоченность, люди потихоньку валили в разные стороны. Начальник охраны ни слова ни говоря начал стягивать с меня куртку, я же был натсолько ошеломлён, что даже не возражал. Быстро кинув куртку солдату, похожему на меня, а на меня напялив его, он ещё раз повторил, глядя мне в глаза и будто гипнотизируя:

Сражение проиграно. Сзади на ополчение напали горцы. Скоро они будут здесь. Они будут Вас искать. Я постараюсь увести погоню в другую сторону.

Он говорил простыми предложениями, словно стараясь донести до меня информацию и вывести меня из шока, я послушно кивал. Наокнец он закончил скомандовал и небольшой отряд начал движение, унося с собой фигуру в расшитой золотом куртке и королевский вымпел и знамя. Я же остался один. Мысли суматошно метались в голове:

Что это? Предательство? У него же было войск меньше чем у меня, да и рыцарей не так много. Впрочем рассусоливать нечего, надо валить. Но почему он бросил меня здесь? Он тоже предатель? Нет в таком случае он сдал бы меня и получил награду.

Наконец решив не заморачиваться я развернул коня и начал решительно отступать в обратном направлении. Дорога была забита, причём часть солдат спешила в бой, наверняка те которые ещё только подходили, а другая часть спешила сбежать оттуда, иногда между ними вспыхивали стычки. Взгляды и крик,к оторыми меня награждали когда я протискивался на лошади, были далеко не почтительными, а вовсе даже наоборот. Потом кто-то заорал:

Горцы!

Это было уже плохо, эти дикари не понимали разницы между рыцарем и обычным пехотинцем, для них все были врагами. А врагов они в плен старались не брать, псокольку кормить пленных в этих ихних горах было накладно. Разумеется рыцарство их за это презирало, но тем на это было абсолютно насрать.

Значит этому горскому корольку, будущему тестю, всё таки не удалось отсидеться в стороне, — мелькнула мысль.

Меж тем, вся эта толпа, которая ещё утром называлась войском, заволновалась, и я плюнув на всё, в том числе на своё врождённое человеколюбие, прорывался к лесу, давя всех, кто не успел разбежаться. Если бы я был один такой, то это бы мне не удалось, меня бы стащили с лошади и растерзали. К счастью мне удалось пристроиться в хвост спонтанно организовавшейся группы, вместе с которой я и влетел под сень леса.

Скажу честно, ездок на лошади из меня не самый лучший, а скачка по лесу, это совсем не то, что скачка по дороге. К тому же моя лошадь словно заразилась всеобщим безумие и неслась как будто за ней гнался дьявол. Какое-то время мне удавалось уворачиваться от веток, но везение не могло продолжаться бесконечно. Так что нет ничего удивительного, что в очень скором времени моя голова пришла в соприкосновение с суком дерева.

В глаз ударило болью, башка чуть не оторвалась от туловища и я на пару мгновений почувствовал себя воздушным шариком. Потом удар всем телом о землю, от которого в лёгких кончился воздух, и стало очень больно. Не вдохнуть, не выдохнуть, и ощущаешь себя стеклянной вазой,к оторую сбросили со стола и она разлетелась на тысячу осколков. Всё вокруг плыло и гасло.

Когда я это потом рассказывал, то большинство недоверчиво крутили головами, я однозначно должен был погибнуть. Во превых мне должно было оторвать голову, но не оторвало. Во-вторых — сломать позвоночник, однако этого тоже не произошло. В третьих меня должны были добить солдаты, идущие следом, ведь от кого-то же мы бежали. Но нет, я очухался ночью, всё болело так, что каждое движение было пыткой. Встать получилось с пятой ли шестой попытки, сначала повернуться набок, потом аккуратно подтянуть к себе ноги, а потом на четвереньках подползти к дереву и уже опираясь на него, встать. Быстро осмотреть себя, вернее больше ощупать: ага, синячки, синячки, ещё синячки. Осторожно пальцами я потрогал левую половину лица и чуть не потерял сознание. Помимо огромного фингала сейчас, в дальнейшем у меня видать будет украшение настоящего мужчины. Ещё раз аккуратно потрогав края и пошипев от боли, начал шариться в поясе. Вот что хорошо в богатстве и власти — ты не заморачиваешься на мелочевые проблемы. Найдя местный аналог индивидуального медицинского пакета, только в командном варианте, я положил себе напоминающую пиявку штуку на край раны. Честно скажу, не люблю я всяких слизней, насекомых и так далее, потому со страхом ожидая когда эта тварь начнёт двигаться по моему лицу. Однако всё оказалось не так страшно, она просто растеклась приятной прохладой и всё. Больше я руками не лез, блаженно привалившись к стволу дерева. Раздался какой-то шум и треск и тут до меня дошло, что я оказался в ночной чаще, один без сопровождения, в окружении враждебных мне войск. Я вскочил, рассыпав разложенные на коленях лекарства, и побежал. Наверное в башке помутилось, больше ничем объяснить не могу.

4

Пустынная лесная дорога, птички, чирикающие в кустах, мокрая трава и паскудное настроение. Глухой топот. Я застыл, стараясь ничем не привлекать к себе внимание. Мимо проскакал разъезд серо-голубых и снова наступила тишина.

— Хорошо, что в этой части королевства такие леса, — мелькнула мысль. — Почти тайга, можно спрятаться и отсидеться.

Прошли вторые сутки после того разгрома, что мне устроил братец. Я в ярости стукнул кулаком о землю, шепча проклятия. Ведь у меня было явное преимущество. Как!?! Как ему это удалось?! Я не сдерживаясь выматерился. Проклятые эльфы! Вот и верь после этого всем их уверениям в нейтралитете. Всего пара сотен эльфийских стрелков изменили всю раскладку. Эх если бы я знал, то поступал бы совсем по другому. А тут уверовавший в собственную непогрешимость и превосходство интеллекта выходца из века информации к тёмным и забитым предкам, наступал до последнего. Вот и получил по самое нехочу.

Я вылез из кустов, и быстро перебежал дорогу. Несмотря на общую ободранность, выглядел я дворянином в стеснённых обстоятельствах. А знать это не только ценный мех, но и... короче выкуп с меня бы попытались содрать однозначно, а уж если бы узнали кто я, то благодарность моего брата не имела бы границ в разумных пределах. Поэтому я и скрывался не только от патрулей противника, но и от выживших своих солдат, которые явно не пылали добрыми чувствами к своему горе командующему. Закрыв лицо руками и продираясь сквозь колючий кустарник, я вывалился к небольшому ручейку, около которого меня встретил настороженный солдатик.

Я застыл, внимательно наблюдая за ним и стараясь не провоцировать. Всё таки у правой руки лежал обычный пехотный меч, а доспех без знаков различия валялся чуть позади.

— Как некстати, — мелькнула на краешке сознания одинокая мысль.

Я осклабился в радостной и милостивой улыбке, по крайней мере очень на это надеялся.

— Солдат! — стандартное обращение в наших войсках к быдлу, набираемому для общей массы.

Тот невольно вытянулся, стараясь ладонями огладить свои бока и поправить отсутствующий меч.

— Я рад, что даже в этой глуши остались воины преданные мне и трону! — пафосно сказал я, начиная неторопливое движение.

Тот судорожно подтянул руку к горлу, то ли собираясь заорать от испуга, то ли наоборот сдавливая крик.

— Я это. Я, — проговорил я, сменив тон на успокаивающий и медленно подбираясь к нему.

Страх в его глазах сменился изумлением:

— Ваше Высочество?! — и это единственные слова, услышанные мной.

— Ну да, — радостно согласился я, подбираясь поближе.

Этот чудак меня боялся больше чем я его.

— Понимаешь какое-дело... — понизив голос, я оглянулся.

Не важно, что говорить, важно чтобы он не испугался и не ломанулся от меня подальше в кусты. Если я его не догоню, то вероятность того, что его поймает ближайший вражеский патруль достаточно велика. А этот лишь для того, чтобы сохранить свою дрянную жизнь, сразу же начнёт орать про то, что видел меня. И я его не виню, это инстинкт — он ведь даже не подумает, что с ним ничего особенного не случиться. Ну стукнут по зубам пару раз, да отправят служить в то же самое ополчение.

Тот инстинктивно оглянулся и слегка придвинулся. Я же подошёл ещё ближе, слегка нагибаясь, играя лицом, с небольшим кинжалом, сжатым за спиной, основным достоинством которого было наличие драгоценных камней. Когда же это чудо приблизилось, я рванул его на себя, слегка доворачивая так, чтобы он пришёлся боком, и валя его на землю. Втыкая кинжал в бок, где у всех нормальных людей находится печень, я старался удержать его на земле. Это сволочь сучила ногами и пыталась вырваться, а глаза были такие обиженные обиженные. Казалось он до сих пор не мог поверить в такую подлянку, выкидываемую судьбой.

Теперь, когда всё закончилось, он выглядел сущим салабоном, по ошибке напялившим военную форму старшего брата. Остановившиеся глаза, острый нос, полуоткрытый рот, с почти всеми зубами, муха ползущая по этим зубам. Меня передёрнуло и я отвернулся, борясь с тошнотой и угрызениями совести. Эта зараза, топорщилась, стараясь выбраться из того закутка, который я отвёл ей. Вот странная вещь, вроде бы не первый мною убитый, а всё равно как в первый раз. Меня аж передёрнуло, когда я вспомнил того нищего с которым подрался. Хотелось бы соврать, что подрался ради высоких идеалов, Стараясь не встречаться взглядом с трупом, я начал его раздевать. Не очень то и удобно! Я ещё раз ругнулся, вспомнив авторов фэнтези, у которых герой за две минуты переодевается в шмотки убитого им, естественно, негодяя. Причём пока он переодевается, одежда волшебным образом успевает отстираться, а иногда и погладиться, ну а кровь стряхивается рукой, словно сухая грязь. Тут же всё было по правде, хотя крови вытекло и не так уж много. Однако всё равно гардеробчик оказался основательно подпорчен. Морщась и сплёвывая, я раздел его, не побрезговав исподним штанами.

— Постирать бы, — мелькнула мысль и пропала не успев оформиться.

Слегка отдышавшись, я оглядел полянку. Парень где-то разжился небольшой крестьянской котомкой, в которую я и засунул вещички, не потроша добычу

— Вот гад, ограбить кого то успел, — с удивлением произнёс я и добавил: Мародёр!

Уже лихорадочно закидывая её на плечо, я проговорил с осуждением:

— Вот из-за таких как ты, и происходит всякое непотребство!

А теперь в кусты и бежать поглубже. Насколько я знаю карту, мне подходило две дороги, одна в сторону Лилу, а вторая в сторону Гномьего хребта. Оставалось только определиться какая дорога мне больше нравиться. Сказать, что мне было всё равно, нельзя. Наоборот, это был один из самых тяжёлых выборов в моих жизнях. По уму надо было бы валить в сторону Гномьего хребта. Теперь, когда я знал об амулетах, блокирующих ауру, прямой резон был просто затеряться где-нибудь в стороне. С другой стороны, жить в постоянном страхе, мне не хотелось, да и хлебанув пусть ограниченной, но власти, существование в теле крестьянина, трактирщика, служащего — представлялось мне прозябанием.

Не знаю почему я решил вернуться, верность долгу или жажда власти? А может всё проще? Я просто испугался переться один через всю территорию, пешком, до самой границы, а потом переходить его с местными полупроводниками. К тому же что там ждало меня в тёмной стороне? Если во второй своей жизни лишь там я мог обеспечить безопасность свою и непоседы, то сейчас я был один, а ради себя любимого суетиться не хотелось. Вернее сказать, хотелось рискнуть и получить всё или ничего. Однако скажу честно, если бы торговые суда бьонков приставали к причальным башням в этой стороне, то я точно бы рванул к тёмным. Кто-то скажет про Хорезм, но его я почему то боялся ещё больше, чем тёмных и своего брата вместе взятых.

* * *

Уже довольно долго я пылил по лесной дороге, направляясь в сторону цивилизации и союзников. Птички чирикали, листва шумела, настроение было благостное, чему немало способствовал кусок хлеба и зелёный лук найденный в сумке. Мягкие сапоги висели на палке, босые ноги шлёпали по наезженной тропе. Было тихо. Я старался как можно дальше уйти от места убийства. Вот ведь что интересно, может быть именно в этот момент из-за меня умирает какой-нибудь солдатик, не говоря уже о том, что я загубил цвет рыцарства, доверившегося мне. Но вот самоличное убийство, подействовало на меня не самым лучшим образом, хотя это и странно. Ведь в прошлой жизни я не заморачивался чужой жизнью вообще, а нынешняя обстановка меня изнежила. Уже ближе к вечеру, посчитав, что ушёл достаточно далеко, я сошёл с дороги и добрался до небольшого ручейка в стороне. Вода была холодная, напился до того, что зубы ломило. Ещё раз оглянувшись разложил имевшееся тряпьё по кучкам и нерешительно огляделся. Своё надо было скидывать, а чужое одевать, однако грязное вздевать на себя не хотелось. Может простирнуть? С другой стороны не мыла ничего нет, а впереди ночь, ничего не высохнет. Оставлять же на себе хотя бы исподнее — нельзя. Если проверят и спросят откуда шелковое бельё, спалишься однозначно. Постукивая зубами переоделся, ещё раз огляделся — местечко было приметным. Ночевать у него не останавливались, но яма была вырыта хорошая: неглубокая и широкая, а дно выложено большими плоскими голышами. Я решился, закатал штанины и зашёл в центр ручейка родничка по колено, ноги моментально свело, я аж не чувствовал их как после хорошей анестезии. С трудом отвалил к камень и постарался выкопать ямку в мелкой гальке. Потом сидел на берегу и разбирал прихваченное с собой имущество: все камни и большие непонятные куски золота были аккуратно сложены в импровизированном тайнике, а сверху присыпаны галечником и только потом булыжник был аккуратно положен на своё место. С собой осталась пара мужских золотых серёг, наручный браслет, несколько золотых бляшек, украшающих одежду и полусмятый золотой кубок. Вроде бы самая та добыча для одинокого мародёра, а вот что-то свербело внутри и всё. Есть у меня такое свойство, чую гадость всякую, правда мелкую и направленную на меня лично. Вот и сейчас, давило на душу что-то непонятное. Схватившись с места, я снова зашёл в чашу, приподнял камень и уложил туда кубок, на сердце стало поспокойнее.

Мои попытки как-то разобраться не остались незамеченными, хотя скорей всего я был слишком беспечным. Забрести, пусть на небольшую, но стоянку — было верхом идиотизма. И здесь уже не получится свалить всё на неправильно выполненные приказы, на самоуправство мелких дворянчиков и так далее. Поэтому надо скорей валить отсюда, пожалуй только маленький костёрчик, а то не тащить же оставшиеся вещички с собой. Так тряпки в костёр, а сапоги оставим, они пригодятся...

Когда сильный удар кинул меня в центр поляны, я охренел. Так обращаться со своим королём!? Впрочем тут же метнувшись в сторону солдатского палаша, оставленного чуть в стороне, но не успел.

Почти уперев мне под подбородок дворянскую церемониальную шпагу, стоял здоровенный амбал, внимательно глядя мне в глаза.

— Вот и смертушка моя пришла! — в былинном стиле возникли слова в башке.

— А ты ничего, шустрый, — раздался откуда-то справа одобрительный голос.

Я осторожно скосил глаза и увидел ещё двоих: один, постарше, наблюдал за нами, а низенький жиртрест старательно вытряхивал моё имущества из мешка. Неожиданно он издал одобрительный возглас и нагнулся за чем-то блеснувшим.

— И везучий, — почему то фальцетом, добавил он. — Мы сколько кочевряжимся, так ничего подобного и не сумели надыбать, а тут щегоне договорил какой-то...

Фразу он не договорил, а с ещё большим усердием начал шманать остатки, чуть ли не прощупывая швы. Наконец сие действо закончилось, и главарь скомандовал:

— Свяжи его.

Руки туго стянули за спиной и усадили на скрещенные ноги прямо около почти потухшего костра. Поза была очень неудобной, из такой не вскочишь, да и когда поднимут передвигаться затруднительно будет. Толстяк, ковыряющийся носком сапога в золе вытряхнул на белый свет не кусок непргоревшей кожаной перевязи. Главарь, заметив это, присел поближе и начал ковыряться в остатках костра палочкой, всё так же иногда поглядывая на меня. Наконец он выпрямился и сказал:

— Большой, сходи ка пошарься в ручье, посмотри камни чуть выступающие или свежеположенные.

— Да ты чё, — вскинулся было Большой, но глянув в глаза командира сник, и полез в воду.

Толстяк, остававшийся на берегу, подзуживал над сопевшим в холодной воде напарником. Я оставался спокоен, в конце концов специально же сделал такую обманку, как вдруг поймал внимательный взгляд старшего. Тут же острое чувство неправильности охватило меня, и я почувствовал себя советским разведчиком в будёновке с парашютом, небрежно козыряющим патрулям вермахта в гитлеровском Берлине. Я вёл себя неправильно. Я же бедный, крестьянский паренёк, который сумел немного обогатиться, и пусть я не знаю сколько стоит там корова или баран какой-нибудь, но наверняка и этот не знал, знал лишь то, что в его руки попали огромные деньжищи. И главарь ихний решил в воде пошариться неспроста, поскольку я вёл себя ненатурально.

Как раз в это время большой откинул в сторону голыш и с довольным возгласом поднял наполовину сплющенный кубок с парой каменюк по ободу. Главарь на секунду отвлёкся и именно в этот момент я как мог кинулся на большого, что-то нечленораздельно вопя.

* * *

Мне, конечно, навтыкали знатно, но не убили. Даже дали еды, какой-то сухарь, а главарь достаточно добродушно сказал:

— Пойми парень, от своих крысятничать нельзя.

Вытащенное даже частично вернулось ко мне, правда в гораздо меньшем количестве, похоже, что меня приняли в банду. Выбора у меня не было, либо вливаться в дружный коллектив разбойников, либо остаться около родника в немного несвежем виде. С чего такое доверие — непонятно.

Так и потекли суровые будни работников с большой дороги. Видно было, что ребята не профессионалы, а такие же как и я бежавшие дезертиры, которые пуще огня боятся быть пойманными. Сам главарь, велевший называть его Старшой, явно бы из командиров низового звена; большой, по его примеру назвался Большим, ещё один — Толстяком, меня же окрестили Малыш. Единогласно было принято решение направляться к столице — город большой, затеряться легко. Понемногу брали лишнее, но убивали только по большой необходимости. На первой же стычке повязали меня кровью. Похоже я опять поступил неправильно, поскольку от Большого с Толстяком получил одобрительный хлопок по спине, а главарь опять лишь внимательно посмотрел. Что интересно кто я и что я никто не спрашивал, видимо непринято это было, но и про себя не рассказывал. Лишь из полубмолвок, когда Большой сцепился с Толстяком, я понял что главрь с ним из профессионально армии, а Толстяк из боевой дружины какого-то дворянчика. Я же больше молчал, старательно наматывая на ус, да и пренебрежительное отношение ко мне, как к ополченцу не позволяло выступать в спорах. Так и выяснилось, что из всех мне наиболее безопасно попадать в руки карающего правосудия, поскольку единственное что мне могли сделать, это отослать обратно в ополчение. Штрафные роты мне не светили, поскольку составлялись из таких как Старшой и Большой, являющихся воинами пехотного полка. Причём главаря скорей всего повесят, поскольку у него осталось пятно на месте споротого шеврон — овал, а такой формы знак с номером был только у пехоты. Овал — значит командир, страшинство зависит от материала значка, а большой его раз оловянным обозвал. Раз олово — значит капрал, значит повесят. Толстяк же при таком раскладе не знал, что с ним будет, это зависело от того, как повёл себя его хозяин. Если бежал, — то четвертуют, а если смело сражался, то значит накажет сам, своей властью. Там правда ещё куча нюансов была, но я уже не стал во всё это вникать, хотя споры между Толстяком и Большим о том, что с ними сделают, если поймают велись постоянно и частенько заканчивались дракой. Ко мне не докапывались, поскольку я с самой встречи умудрился не сказать ни слова. Сначала меня пытались разговорить, а потом решили, что крышей малость поехал и больше не докапывались. Так что с моей стороны хватало мычания. И всё шло ничего, пока мы не напоролись на тот хутор...

* * *

"...На хутор мы напоролись случайно. Старшой был прав, во время войны из прохожих ничего не выжмешь, купцов нет, кругом одни солдаты. Так что закончить жизнь на виселице вероятнее чем в любое другое время. Так и пробирались мы, перебиваясь случайными заработками, то одинокого прохожего обтрясём, то дворянчика прижмём, на войну спешащего. Один раз колдуна завалили, пока Мелкий перед ним кадриль выкаблучивал Большой своей дубиной по хребту приласкал. И всё бы ничего, но на последнем колдуне чуть не погорели, только и успели, что сумку с него снять да в лес уйти, как за нами патруль ломанулся. Чей патруль мы даже не выясняли, бежали словно зайцы. А на хутор невзначай вышли, вроде бы всё лес был, как раз! И вот он хутор. Ничего, приютили нас, что уж там старшой им втирал — не знаю, а молодой всё рядом крутился и головой кивал, причём с такой харей благостной, как у нашего попа, когда он наливочку в подношениях углядывал. А под утро беда и случилась, по нашим следам прискакал патруль зелёных. А семейство нас и вложило, после чего и началось. Мелкий всё и заварил, он первый убивать начал, мы то уж сдаваться хотели. Только после того, как он командира ихнего приложил, нас бы живым никто не повёл, повесили бы на воротах, да ещё вместе с хозяевами. Старшой это видать первым понял и тоже в драку ввязался, а после уж и мы.

— Расскажите, что было дальше и помните, чистосердечное признание смягчает наказание...

— И удлиняет срок, гы-гы-гы, я в курсе.

— Не паясничайте!

— Да я чё? Я ничё. Дальше известно что, после того как мы этих побили, Мелкий развернулся и брюхо ейному папаше располосовал...

— Какому "ейному"?

— Ну той, которую мы потом... в смысле... ну... попользовали...

— Старшой, всё хотел без обид с ними разойтись, а у Мелкого глаза бешенные такие стали, да к тому же толстый ещё с вечера подговаривал местных пощипать. А потом он начал трупы таскать, типа это патруль всех прибил, а не мы.

— Все таскали?

— Ну да, а потом подожгли, тут нас и взяли, уже наш патруль..."

Читавший всё это человек, бросил листок на стол:

— Ты веришь в то, что написано?

Второй, с острыми чертами лица, зябко повёл плечами:

— Не знаю. Ты не видел, что там творилось когда мы прибыли.

Высокий дознаватель махнул огромным кулачищем:

— Будь моя воля, я бы тех, кто всё это сотворил...

Потом прищурившись глянул на узколицего:

— Может...

— Я просто обязан доложить по инстанции. В конце концов любое подобное заявление они обязаны проверить, — упрямо набычившись перебил его тот.

— А если их оправдают... или ещё что? — высокий нерешительно глянул на узколицего.

— Я обязан доложить, остальное меня не касается! — и так тоненькие губы второго сложились в ниточку. — Тем более что если ты прочтёшь показания молодого., особенно кем он называется.

Он передал другую стопку высокому. Тот ради разнообразия не высказывался во время чтения. Дочитав, положив стопку на стол и аккуратно подровняв её, убеждённо сказал:

— Вот это точно бред. Его надо казнить, чтобы он такое даже распространять не вздумал. То что там произошло не один благородный человек не станет делать.

— Ты про убийства?

— Нет, я про то, как это было обставлено. Ну, чтобы бросить тень на другого...

— Не нам решать, что правильно, что нет, — резко оборвал его остролицый, собирая бумагу. Было видно, что он уже жалеет, что дал почитать материалы дела.

* * *

Низкие каменные своды и маленькое оконце, такое глубокое, что если вытянуться во весь рост, то до другой стороны не достать. Правда оно очень узкое, да ещё и перегороженное решётками в пяти местах, так что старайся не старайся, а вытянутся не получится. Да и смысл? С той стороны ровно такая же камера. Небольшое возвышение вдоль стены, по которому течёт маленький ручеек и вбитые в камень железные кольца над ним через каждые пару метров. К этим кольцам крепятся местные жители, длинны оков которых как раз хватает, чтобы сесть, но не хватает, чтобы подойти к соседу. По углам колец не было, наврено для того, чтобы никто не чувствовал себя защищённей других, всё таки две стены — почти дом. Серая солома, мокрая и вонючая. Любое животное побрезговало бы такой подстилкой, но люди не животные. Здесь доживали люди, а вернее как люди? Не люди, так, смертники. Ежедневно из камеры уводили одного двоих и приводили новеньких, пристёгивая их на освободившееся место. В конце же недели из камеры убирали большую партию, как шутили местные охранники: "освобождали гостиницу для господ арестантов". Люди были большей частью смирившиеся со своей невесёлой участью. Никто никому не надоедал историями, криками о своей невиновности, строптивостью и так далее. Здесь не сколачивались компании, арестанты даже не общались между собой. Зачем? Если твоего знакомца вот-вот уведут. Не было даже радости, что увели другого, а не тебя. Лишь иногда тот кого уводили начинал биться в громкой или молчаливой истерике. Однако стража быстро успокаивала таких, иногда так, что и казнь не требовалась Поэтому никто и не дёрнулся, когда загремел замок на низенькой дверце и в камеру вошли четверо. Трое стражей, с лицами на которых кто-то забыл поставить печать интеллекта, и один малый клерк, существо в официальной государственной серой сутане, наподобие монашеской. Клерк шипел, потирая ушибленную макушку, стража перемигивалась за спиной, ехидно улыбаясь.

Зло глянув на них, клерк сдавленно выругался, поглядывая в бумагу:

— Вон того, — мотнул головой в сторону невзрачной кучи соломы у самой середины стены.

Двое подошли, защелкнув на шее длинный ошейник с двумя длинными палками, третий подёргав и убедившись, что всё нормально, отстегнул смертника от кольца. Операция была отработана до автоматизма, один стражник тащил заключенного за оковы, двое, страховали его. Дотянуться до своих тюремщиков не было ни одного шанса: ноги скованы, руки скованы, подойти не даёт неудобный ошейник, удерживаемый стражем, так и тащишься до длинного тяжелого бревна. Здесь тебя прикуют и останется терпеливо ждать напарника, который составит тебе компанию на виселице, эшафоте или костре.

А вот и второй, вроде его недавно привели? Обидно, видимо всякая его жизнь будет кончаться таким образом. Но тут хоть плюс, не мучали, так что помираешь почти в полном сознании, да и чего ожидать тоже знаешь. Боль ведь она вначале, а потом становится легче. На секунду вспыхнула дикая надежда, что это ещё не конец, что опять придёт туман и он проснётся в каком-нибудь чужом теле. Хотя... чудес в природе не бывает, где дважды повезло, там третий раз не повезёт обязательно.

Короткие полутёмные коридоры, не зря говорили, а тут и сам убедился, что камеры смертников расположены глубоко и с отдельным входом, от остального благородного общества: разбойников, колдунов, еретиков, заговорщиков. Здесь с бревном не развернёшься, только идти вперёд, а если заблажишь, то прибьют прямо здесь, а солнышко повидать хочется, ой как хочется. Солнышко повидать, ветерочек почуять, вдруг женщину увидишь какую. Их же сейчас аристократок много в заговорщиках, может и проволокут мимо.

Остановка, впереди гремит ключами страж, теперь помещение чуть побольше, те трое остались там внизу, здесь его их двоих и бревно принимают другие.

Значит они ничего не передали, раз на казнь повели. А этот козёл ещё: " В Ваших же интересах не повторять весь тот бред, который Вы на меня вывалили!" Осёл. Ну как объяснить, что там была чистая самооборона?! Ведь и открытого суда никто не допустит, чтобы не порочил Королевскую честь. И никто не узнает, где могилка моя...

Пару вывели в верхнее помещение для внутренних казней, когда нужно просто казнить без попыток произвести должный моральный эффект. Их уже ждали. Двое, один в обтрепанных, но дорогих обносках, с несломленным взглядом, и второй, с пропитой до невозможности рожей. Двоих отцепили, двоих прицепили и колода поволоклась обратно вниз.

За преступления против Короны...

Я почти не слушал эту белиберду, да и что интересного можно было услышать? Формулировка всегда одна и та же: За преступления против Короны, на-на на-на на-на, такой то такой то, по делу такому то, приговаривается к смертной казни через, в нашем случае через повешение. И всё! Рывок. Тело выгнулось и закачалось, теперь моя очередь. Орать не буду, не дождутся.

В комнате тем временем проходили перестановки, внутренняя охрана куда-то исчезла, а её место заняли солдаты в цветах Королевского Дома, да и народ меняется. Вот та крыса, которая меня допрашивала припёрлась, а с ней Мауни... Мауни?! Чего то мне как-то нехорошо...

* * *

Свежеотмытый, сытый, одетый в новую одежду я сидел в кабинете начальника тюрьмы и разговаривал с Мауни.

Быстро вы меня нашли.

Как только поступили сведения, мы тут же отправились на встречу, — немного обтекаемо ответил тот.

Ты говорил с атаманом той банды, которая подобрала меня?

Да, но безрезультатно. Я взял на себя смелость доставить его сюда. Может быть Вам он не сможет отказать.

Это вряд ли, — с сомнением заметил я, — он упёртый, хоть и не дворянин.

Мауни немного поморщился.

Как и следовало ожидать разговор со Старшим закончился безрезультатно, несмотря на все мои доводы, тот отказывался. Наконец после поставленного ультиматума, он попросил полчаса на раздумье:

Ну что? — немного более заинтересовано, чем хотелось бы, спросил я.

Ивар поднял голову.

Надо же, — подумалось мне, — его почти не били, в отличии от меня.

Я сидел на краешке стола покачивая ногой, мой собеседник с тоской глянул в окошко, потом посмотрел на меня и сказал со всей возможной почтительностью:

Прошу извинить меня Ваше Высочество, но я не палач.

Я сидел с каменным выражением лица, хотя больше всего хотелось заорать, врезать со всей силы по этой роже, которая только что косвенно назвала меня палачом. А ещё лучше плюнуть прямо в харю. Но я сдержался. Я даже постарался проговорить достаточно мирно:

Причём тут это? Тебе предлагают искупить твою вину верной службой.

И для этого я должен буду стать палачом, — медленно проговорил он.

Я ждал, затаив дыхание, но он решительно покачал головой:

Извините, Ваше Высочество, я может и не дворянин, но я солдат. Мне приходилось совершать в своей жизни неблаговидные поступки, но ни за один из них мне не было стыдно. Всё таки я откажусь.

Мне нечего было ему сказать, перспективы были обрисованы достаточно подробно: либо он выполняете всё что ему прикажут, либо его казнят. Ну что ж, он выбрал сам. Я звякнул колокольчиком, вбежавший конвой подхватил его и вытащил за дверь. Мауни тоже молчал, причём так задумчиво задумчиво.

Ну что смотришь? — грубо ткнул я его. — Веди Большого, будем разговаривать с ним.

С ним будет лучше, — убеждённо сказал Мауни. — Если Вы разрешите, Ваше Высочество, то...

Сиди уж, — бросил я ему. — С одним уже договорился, так что с этим я разговаривать буду, только вот что. Надо бы обдумать, как это провернуть получше.

Мауни был весь внимание, я искоса глянул на него. Пока я был заключённым, действия на хуторе, полностью оправданные, с моей точки зрения, вызывали у окружающих чувство негодования, мягко говоря. Он же отнёсся ко всему ровно так, как-будто так и должно быть. С моей точки зрения всё было логично, поадать в плен — нельзя, пришлось убить. Крестьян, тоже, нас могут искать, к тому моя гениальная идея о зверствах противника, пришлась как нельзя более кстати. У этих же неприятие вызвало не то, что всех поубивали, а то, что нас застали за инсценировкой нападения и зверств противника на мирных крестьян. Идиоты. Мысль же очень хорошая, только для её организации люди должны быть не шибко брезгливые. И вроде бы у меня на примете парочка есть, причём я не про Мауни говорю. Ещё в идеале нужен демпфер, между мной и непосредственными исполнителями, поскольку не царское это дело, в дерьме ковыряться. Но тут уже Мауни постарался, изо всех сил расхваливая этого крысолицего следака, занимающегося моим делом. Ну раз говорит, надо на него посмотреть.

5

В небольшой предбанник, то есть камеру рядышком для проведения допросов, ввели здоровенного бугая. Подивившись, что его доставили прямо к обеду и придётся ждать, он подошёл к скрючившему у стены человеку. Можно и не подходить, но информация о том кто допросчик, кто следователь, как себя ведут, увлекаются ли при допросе, каков шанс, что можно выйти своими ногами — всё это можно поспрашивать. Уже подходя он замедлил шаг, внимательно присматриваясь:

— Мелкий, ты?! — прогудел он.

Фигура подняла на него мутные глаза.

Эй! — на всякий случай встряхнул тело Большой. — Ты там живой?

Взгляд сфокусировался:

О, Большой, — довольно таки равнодушно константировал тот.

Да я ж наниматься шёл когда вы меня остановили!

А чё потом не слинял?

Дык одному стрёмновато было как-то, присматривался к тебе, да Гришаю...

А чё к старшому не подошёл, он за любой найм хватался, а ты такую новость скрысил.

Да в том то и дело, что предлагал я это старшому! — искренности в голосе избитого хватило бы на троих. — Да только отказался он и другим рассказывать запретил. Я уж и линять собирался сам.

А чего ты там орал про: требую Королевской Милости!!! — очень похоже передразнил он меня.

Дык жить то охочется, — бесхитростно ответил я, — вот и орал.

Ну и как, — с подначкой спросил он меня, — помогла тебе королевская милость?

Помогла, — не стал спорить я. — Очень помогла. Видишь же, до сих пор живы, а могли бы сдохнуть ещё там.

Большой заулыбался, а потом с размаху зарядил в дыхло так, что меня согнуло. Заботливо придерживая меня, Большой сказал:

Это тебе так, на память, что если бы не ты, то мы бы с чистой совестью в штрафниках корячились и виселица бы нам не светила.

Мы пару секунд полыбились друг другу, потом я продолжил:

Вот теперь мне хорошо, а вот с тобой не всё так просто. Нас казнить хотят, только я себя должным чувствую.

Говоря всё это я чувствовал себя засланным казачком из неуловимых, который: толкьо не сомтри на меня дядя как солдат на вошь... и ... кинулся ко мне как к родному, лицо твое, говорит расолагает..., — но здесь это прокатило. Большой слушал внимательно и вопросы задавал нужные. Похоже свинтить ему хотелось не меньше чем мне. То, что он обсудит это с Толстяком в камере — к бабке не ходи, а уж Толстяк всё прикинет, обдумает и решит. Ума он может быть и не большого, но хитрости в нём — на пятерых хватит.

Так-с! — голос офицера не предвещал ничего хорошего. — Кто оставил фигурантов по одному делу вдвоём в одном помещении.

Ну щас начнётся, — тоскливо проговорил мелкий, скрючиваясь и закрывая голову руками.

Большой принял похожую позу, внутренне оставаясь спокойным. Его на допрос только привели, так что вряд ли будут смазывать эффект избиением, так, протянут для порядку плетью пару раз, и всё.

* * *

Расскажи мне про своего протеже, — попросил я Мауни, пока мы неторопливо шевствовали по двору.

Надо сказать, что моё присутствие здесь не афишировалось. Мауни прибыл со свежнабранной охраной, в которой дворяне составляли пожалуй меньшинство. Причём дворяне они были так, можно сказать номинальные. Оин знали, кому служат, а больше ничего и не требовалось. Начальником у них был пожилой капитан из лёгкого пехотного полка. Здесь такие полкти считались не престижными, в отличии от тяжёлой пехоты, конницы, арбалетчиков или подразделения колдунов. Хотя выполняли фактически функции спецназа в моём времени. В принципе и пр авильно, что здесь, что у нас эти самые спецназеры ничего не решали, способные на точечные удары, точку во всём ставила конница и анстоящая пехота. Но подготовка у таких полков была стоящей, правда не у всех. Были откровенно отстойные части, но были и те, где служили настоящие оторви головы. Этого капитана пенсионера Мауни нашёл во время спешного марша по моим внутренним делам. Денег у того не было, семьи не было, цели не было, большинство друзей осталось либо в армии, либо в могилах. Мауни дал ему цель, так что теперь я обзавёлся личной охраной и дело было даже не в деньгах, а именно в цели. Доживать остаток жизни просто так, заливаясь под самое горлышко вином, такие люди просто не могут.

Впрочем речь не об этом, речь о дознавателе, вёдшем моё дело.

Из де Широв, тех что в герцогстве Марии, а не Йенских. Хотя обе ветви одного дома не ненавидят друг друга как орк с эльфом.

Мы сдержано поулыбались, хотя я имел слабое представление и о тех и о других. Хотя к оркам относился более лояльно, те по крайней мере моему бартцу лучнгиков не поставляли. Но и с эльфами я близко не с одним знаком не был.

Так вот, он третий сын второго сына, так что ему ещё чоень повезло, что он сумел устроиться сюда. Тут ему помог старый друг его отца, служащий при дворе...

Я зевнул, судя по всему меня ожидала очередная инкарнация части трёх мушкетёров, когда дартаньян приехал в париж.

Лилу стоит мессы, — пробормотал я, Мауни с непоняткой посмотрел на меня.

Жаль, слова Генриха Наваррского не пользуются здесь популярностью, но я благосклонно кивнул Мауни:

Продолжайте.

Ну как? — спросил я у начальника охраны.

Бежали, Ваше Высочество! — вытянувшийся во весь рост, а вернее выпятивший живот начальник тюрьмы поедал глазами начальство в моём лице.

Благодарю за службу!

Рад стараться! — проорал он так, что я аж поморщился.

Ну что ж, — развернулся к узколицему следаку, — теперь Ваша очередь.

Тот встал и поклонившись начал докладывать:

По всему предполагаемому пути следования выставлены секреты, облавы расположены так, чтобы у преследумеых оставался только один путь, в конце которого их будет ждать один мой доверенный человечек...

Надёжный? — перебил я его.

Большой сволочи представить трудно, но у меня есть возможность повлиять на него.

Я одобрительно кивнул, де Шир продолжил свой доклад. По всем раскладкам получалось, что начало работ по нашему плану несколько затянется. Но нет худа без добра, это дознаватель оказался настоящей находкой, уже сейчас он жопу рвал, пытаясь сделать всё так как надо и если повезёт, то через пару-тройку месяцев у братца появятся проблемы.

6

Войска воевали, дворяне интриговали за место при одном из трёх дворов, Совет делил портфели, братец издавал указы, лишь я не делал ничего интересного. Готфрид всё таки был на моей стороне. Пару раз я беседовал с ним на отвлечённые темы, которые удивительным образом сходились с моими мыслями и приходились как никогда ко времени. Несмотря на большое число поддерживающих его дворян, братцу становилось не до шуток. Земля горела у него под ногами. Целые сёла уходили в леса, завидев серо-голубых. Снабжение было отвратительно. К тому же местные дворянчики, придерживающиеся строгого нейтралитета, внезапно воспылали неожиданной страстью к моему брату и это чувство было далёким от любви и восхищения. Один из молодых людей, даже собрал свою невеликую дружину и полностью перешёл под мои знамёна, став одним из лучших моих бойцов. А причина проста — люди моего брата, очень хорошо позабавились с его молодой беременной женой, ехавшей от его родителей. Свидетелей происшедшего, правда, не было, так же как и улик. Растерзанную тушку мадамки, нашли в овраге, полностью раздетую со следами насилия, без побрякушек. Что за безчеловечная тварь сие сотворила, было не ясно, а тот дворянин, собрал всех своих знакомых, чтобы найти и покарать, разбойников, как он тогда считал. Однако внимательный осмотр тела, показал, что в руке изнасилованной и убитой, остался клочок одежды. Угадайте какого цвета? Правильно — не моего! В общем когда мы встретились, то я проникся. Мы вместе взгрустнули, поплакались и я благословил его на битву против "зверей в человеческом обличии". И такой случай не единичный, таких становилось всё больше и больше. Наши сторонники с ужасом встречали каждую новость о зверствах узурпатора. Церковь выступила с анафемой тех, кто творил такое непотребство, причём явно не произносилось, но кивалось в сторону братца вполне явственно. Поскольку в это благословенное время, так и хочется дописать YAHOO, сеньор нёс ответственность за своих подданных. Узурпатор поначалу пытался огнём и мечом пройтись по своей личной гвардии, сероголубым, но добился лишь того, что отношения с ними ухудшились. Вот так всё и было, несмотря вроде бы на хорошее численное превосходство, поддержку большей части здравомыслящего дворянства, магов, ему приходилось всё труднее. Несколько популистких решений явно не принесли большой пользы, в том числе и выступивший на его стороне большой эльфийский отряд "добровольцев", не могущих видеть как страна их доброго соседа превращается в выжженную пустыню.

Были серьёзные неудачи и у нас. Так были практически уничтожены два неслабых отряда, по сотне рыл. Слава богу, что мы в своё время, как раз после случая с Бурвилями, почти отказались от работы с идейными борцами и начали формировать команды от лица моего брата. Так эти два потерянных нами отряда, а вернее их руководство, были твёрдо уверены, что работают на него. Они выгребали из закромов родины всё, клянусь, что и продразвёрстка в голодные послереволюционные так не работала. Ну и естественно ребята иногда шалили, причём шалили с душой. Десяток трупов после их посещения были цветочками, про ягодки мне и рассказывать не хочется. Могу сказать, что мои рассказы про тактику немецких карателей, нашли неожиданный отклик в душах магов, выступивших на моей стороне. И кстати про эту новость я ещё не говорил. Альф приволок откуда то парочку знакомых, не очень общающихся с остальной магической братией, и предложил поработать на меня, опять таки опосредствованно. Так у меня появились первые маги, а поскольку Альф маг с душком, то и эти оказались матёрыми некрами. Вот им такая борьба пришлась по вкусу. Не знаю, то ли они все сумасшедшие, то ли что, но так тащится по чужим страданиям — нехорошо. Потом с помощью Патрика, в сельской среде появились агитаторы, которые рассказывали ужасы про войска моего братца. Причём мы не зацикливались на враждебных нам территориях, а обрабатывали всех подряд. По подсказке де Шира, оказавшегося настоящим мастером своего дела, мы подбирали наиболее изувеченные семьи и отправляли их в качестве живых агиток. Огромный плюс во всём этом то, что мы фактически находились на самоокупаемости: все эти калеки, потерявшиеся во время войны дети, изнасилованные женщины — ничего нам не стоили, оставаясь побочным результатом проводимой нами... упс, моим сумасшедшим братцем, политики. Самая благодатная почва, это работа с дезертирами. К ним приходилось внедрять ребят из местного преступного сообщества, тоже обработанных втёмную и старательно ненавидящих узурпатора. Но про это умолчим, это были проблемы Патрика, который начинал не по децки ревновать де Шира.

Дело в том, что де Шир проводил все свои операции элегантно, лучшего слова и не подберу, а Патрик несколько более топорно и без лишних изысков, но зато надёжно. То есть порученная одному из них операция по избиению нужного человечка, сводилась к многходовке со значительными потерями во времнеи и финансах. А порученное второму задание склонить честного горожанина, сводилось как раз к избиению и вследствии этого потери нужного нам человечка. В общем каждый из них был гна своём месте и нужен мне.

Ещё хотелось бы заметить огромный вклад святой матери церкви в данное предприятие. Всяческие проповедники буквально заполонили страну, но все сходились в одном: все наши беды от непотребного волшебства и магичества, от того что люди начали поклоняться чужим богам (кстати я не знаю правда это или нет, но в Лилу точно был Эльфийский Малый Храм, что-то вроде парка; гномы своих богов наружу не выпячивали, придерживаясь правильных взглядов: если нечего обсирать, то и не обосрут.), от безделия и т.д. Кроме того шалящие некры добавляли ужаса в эти рассказы. Далее следовал пополняемый список смертных грехов и заканчивалось всё вполне закономерным выводом. Все беды, оттого что про божескую власть забыли, а представитель так сказать бога на земле кто? Вот и я о том же. И вроде бы так ненавязчиво всё это подавалось, а деревни целиком вставшие на мою сторон, то бишь божескую, как-то знаете ли меньше подвергались насилию. И с чего бы это — не понимаю. Так что в один прекрасный момент войска под предводительством моего брата и под предводительством маршала Готфрида, встретились в окрестностях небольшого городка Ину. Городок ничем не примечательный до этого, надеюсь и после к нему не будет возникать особого интереса.

* * *

Огромное поле на котором собрались войска, две горушки напротив друг друга в центре поставленный шатёр и мы с младшим братом друг напротив друга. А всё дело в том, что эта битва была обставлена по всем правилам, со встречами, обговариванием условий (каких не знаю) и так далее. Интересно было то, что каждый из них считал что поймал другого в ловушку. Я имею в виду Готфрида и брата, а я ничего не считал, просто начал уставать от всего этого беспорядка. Вот и этот шатёр посредине, дань, так сказать традициям. Здесь мы и встретились.

Брат мой, — проникновенным голосом начинаю я. — Прошу простить мне моё заблуждение.

Если сказать что мой братишка ошарашен, то это значит промолчать.

Я же вывалил на него все мои претензии, в которых основным лейтмотивом звучало, что это он во всём виноват. Сами знаете как мы легко находим всяческие отмазки и убеждаем окружающих, что мы здесь совершенно не причёмю Вот и я так же. За всем этим словесным поносом, скрывался один единственный вопрос: почему он не короновался? Ведь получив, пусть неофициально, официальную власть (тавтология конечно, но иначе не скажешь), ему было бы гораздо легче покончить со мной. Вместо этого, он оставаясь в таком же подвешенном состоянии как и я, пытается вести игру на равных. Почему? Что это, врождённое благородство или как? Не сказать, что меня сильно это сильно терзало, но всё же... просто любопытственно. То ли я моральный урод, а вернее обычный человек 20-21 столетия, то ли есть ещё какие-то тайные причины о которыя просто не знаю. Так что да, действительно очень любопытственно.

Он выслушал и задал только один вопрос:

Скажи, а как ты подменил корону?

Я резко повернулся. Так вот что его мучило и из-за чего он припёрся на сегодняшнее свидание, да и разрешение моих сомнений. Значит наша с Альфом невинная шутка во время побега из дворца — удалась. Надо же, я и не думал. Ну что ж, можно пойти ему насвтречу, всё равно сегодняшняя битва расставит многое по своим местам. Удирать он не будет, несмотря ни на что, не такой он человек, чтобы поворачиваться к опасности спиной. А я... А что я?! Я, при случае, тоже к опасности спиной не повернусь!

Ты понимаешь братишка, — начал я, — всё дело в том...

Я наклонил голову и понизил голос, приглашая его последовать моему примеру:

... я её не подменивал, а оставил на месте.

Видя его лицо с непоняткой в глазах, я постарался объяснить поподробнее:

Ты знаешь, что Альф достаточно сильный маг?

Тот послушно кивнул головой:

Знаю. Его Величество счёл удобным, чтобы у его ненормального сына личный лекарь был ещё и магом...

Вот ссука, и тут не мог без того, чтобы не уколоть.

...разумеется, это не афишировалось, но те кому нужно, те знали.

Я не стал отвечать на этот мелочный выпад, а просто продолжил свой рассказ:

Так вот, он просто изменил там чего-то и всё. Типа морока, только не морок. В общем я не специалист, но там делов на пару минут.

Он стоял, молчал и так смотрел, что я заторопился:

Эта шалость с короной была рассчитана лишь на то, чтобы задержать тебя на какое-то время. Единственное желание — обезопасить себя и, если честно, было абсолютно насрать кто станет королем. Только вот одна проблемка, вряд ли бы ты оставил меня в покое, вот и пришлось впрячься во всю эту лабуду. Оставить соперника в живых, тебе бы никто не позволил.

Ты всё неправильно понял, — устало произнёс брат. — Никто не собирался тебя убивать и вообще на тебя как на политическую силу не рассчитывали вообще. Подумай сам, о какой политической силе может говорит растение, не умеющее говорить, не умеющее вести себя даже за столом. Естественно такой вариант даже нерассматривался...

Он не договорил, а я не продолжил, что после того, как овощ стал разговаривать, его шансы на престол значительно повысились. И к тому же я ни за что не поверю, что те ребята, на съёмной хате, решили нас просто попугать. Может приказа мочить нас с Алисой и не было, но исполнителям неоднозначно намекнули, что следует делать. Так что пускай не звиздит, что он тут де не причём.

Даже если захотим мы не сможем прервать эту бойню, — с показным сожалением проговорил я и нерешительным жестом положил ему руку на плечо.

Он порывисто шагнул ко мне и обнял?!!! Я был в шоке, особенно после его слов.

Ты всё равно мой брат, несмотря ни на что. Завтра, после моей победы, ты будешь моим почётным пленником, до самой коронации. А после, тебя ждёт герцогство! — мы постояли обнявшись, после чего он развернулся и решительным шагом вышел вон.

Ну что сказать? Я был под впечатлением: такое благородство, верность семейным ценностям и мужество — настоящий король. Если он завтра выживет, то можно будет подобрать ему герцогство поприличнее, навсегда лишив его короны, но он вряд ли выживет. Ведь судя по всему завтра будет такая мясорубка... А если он сдастся? Мысль была поганенькой и точила меня как капля камень. Под утро я не выдержал и вызвал к себе Патрика, которому мог говорить с минимальными экивоками. В общем я пожелал, чтобы мой брат не успел сдаться. Я ему лучше памятник отгрохаю и в лик святых возведу, чем он постоянно будет висеть надо мной дамокловым мечом. Так что я очень хочу, чтобы он умер.

А кожу натяну на барабан, — пробормотал я тихо, устраиваясь в кровати поудобнее.

* * *

Утро было холодным, точно таким же как в день моей единственной самостоятельной битвы, закончившейся весьма плачевно. Я невольно поморщился, вспоминая свою наивность. Правда один плюс во всём этом был, я радостно улыбнулся, мой горячо любимый тесть и другие заговорщики, потеряли столько народу, что сейчас не выделялись среди толпы моих сторонников. Я ласково посмотрел на подъехавшего ко мне маршала, докладывающего о готовности и испрашивающего разрешения на начало сражения. Дурное дело не хитрое, необходимо озвучивать все приказы моего штаба и всё. То есть руководить, памятуя о своей неудаче я больше не пытался, доверившись профессионалам, только лишь озвучивал, отданные Готфридом приказы. Вот и сейчас, подошедший Готфрид, доложил мне о полной боевой готовности и выжидающе смотрел на меня. Я секунду помедлил, наслаждаясь торжественностью момента, потом кивнул и махнул беленьким платочком. Маршал развернулся к своим адьютантам, офицерам или кому ещё и рявкнул на них, те засуетились как тараканы, а стоящие отдельной шеренгой трубачи с огромными трубами, упёртыми в бока, слитным движением вскинул их к губам и окрестности огласил звук раненой коровы.

Что мне понравилось, так это наличие подзорных труб, в числе прочих подарков, преподнесённых мне посольством гномов. Я был даже удивлён, поскольку не ожидал столь технологичной вещи от средневековья. Впечатление сбивалось тем, что ни одна из трёх не показывала одинаково, увеличение было разное, но главное они были. А положение главной лягушки в этом болоте позволяло не замораяиваться, а выбирать самое лучшее. Так что теперь у меня был лучший обзор из всех присутствующих на этом представление. Можно сказать, что я занял место в императорской ложе.

Было очень красиво! Слитным движением качнулись ряды и шагнули вперёд, запели на разные голоса трубы, когда пошла конница, дрогнула земля, да и у противника происходило то же самое. Жалко что всё это великолепие продолжалось недолго, потом всё смешалось и я разочарованно отложил подзорную трубу. Интересней было прислушиваться к разговорам моей свиты, которые, как оказалось прекрасно понимали происходящее, тыкали пальцем, называли командиров отрядов, состав команд, тренеров... Сори, не удержался. Но действительно происходящее напоминало мне футбольные матчи, когда толпа "спортсменов" с пивными животами на диване, с азартом болеет за свою команду, называя фамилии игроков, кричит: Ну кто так играет?, ну и ведёт себя в сущности очень глупо. Я не любитель футбола, да и других видов спорта. Жалко только что здесь коментаторов нет, которые бы орали: ГОООЛ! То есть надо радоваться, а я сейчас смотрю как дурак и ни черта не понимаю.

Я даже исподтишка начал поглядывать на своих верных клевретов, пытаясь подстроиться под них, но и тут не всё было понятно. Знаете, похоже как-будто на поле не два игрока, а несколько, причём мои болеют и за "наших" и за "не наших". Так один из моих прихлебателей очень одобрительно отозвался о командире отряда с черным драконом на знамени. Всё ничего, но тот, в смысле с драконом, играл за команду моего брата. У меня даже мелькнула крамольная мысль, что наш клуб его перекупил, но чу! В этом времени такое ещё не проходит.

Так вот и смотрели мы на это преставление весь божий день, с перерывом на обед. Обед прошёл по походному, а это значит, что перемен блюд было всего восемь, а не пятнадцать-двадцать как обычно. Причём мой шеф повар, сетовал, что ему никак не удаётся обеспечит настоящий королевский стол. Здесь же по походному меня всё устраивало, а и вообще, это сражение мне больше напоминало пикничок.

Вдруг посреди этой феерии, моя свита напряглась и зашептал многозначительно поглядывая в мою сторону. Я же почувствовал себя немного неловко, среди всех этих взглядов. Впрочем маршал пояснил мне проблему:

Ваш брат возглавил резерв, элиту своей гвардии!

Он ничего не говорил и даже не намекал, но остальные смотрели во все глаза. А это знаете какая пакость. Стоит тебе один раз смалодушничать, в тайной надежде, что никто не узнает, и именно этот момент тебе будет отрыгиваться всю жизнь. Пусть даже про него никто не узнает, но ты то сам знаешь и червячок сомнения будет тебя точить исподволь, меняя твою натуру, причём не всегда в лучшую сторону. А здесь... Если ничего не предпринимать и сделать вид, что просто не понял слов Готфрида, тем более, что ничего конкретного он и не говорил, то все эти твари внешне с почтением внимая моим словам и денйствиям, всегда будут относиться с некоторым презрением. А это не есть гут. Какой ты правитель, если в тебе сомневаются все. Так что мне ничего не оставалось, как приказать:

Коня и оружие! — и добавить лениво, — идиот, настощие короли стараются чтобы жили его подданые, а не стараются погибнуть сами.

Эту фразу запишут в хроники, по крайней мере я за этим самолично прослежу. А что? Пусть местные школьники и студенты знают её. В глазах Готфрида мелькнуло одобрение, зычным голосом подтвердив мой приказ, он наклонился ко мне и сказал вполголоса:

Верный ход Ваше Высочество. Я прослежу, чтобы к Вам не прорвался ни один из бойцов неприятеля. Кроме того я заготовил два резерва, задача которых будет охранять Вас. Мы выпустим Вас с другой стороны и как Ваш брат не будет гореть желанием сразиться с Вами лично, он не сможет проехать через всё поле без поединка. А так как у него слава одного из лучших бойцов королевства, то и выйти против него будут стараться не самые слабые воины. Те же, кто победнее и послабее, могут навалиться всем скопом, рассчитывая на выкуп либо с него, либо на награду от Вас. Так что будьте спокойны.

Да уж, успокоил, нечего сказать, а тем временем возле меня засуетился Патрик, помогая по быстрому одеться:

Вашсочества, — несколько фамильярно обратился он и я милостиво кивнул. — Я своим ещё до битвы весточку кинул, что если Вы на поле появитесь, то они со всего поля подтянутся, чтобы Вас от беды уберечь. А поскольку за узурпатора награда особая обещана, то ни он, ни его свита до Вас не подберётся.

Он продолжил меня одевать, явно ожидая похвалы. Пробормотав соответствующие (наличествующие) моменту слова я обратил внимание на тепреливо дожидающегося меня Шира. Этот тоже, не упустил момента, а учтивым тоном рассказал, что среди моей свиты, есть несколько человек, которые, даже рискуя навлечь на себя неудовольствие Моего Выосчества обязательно вызовут на поединок любого, посмевшего докучать мне. Честно скажу, больше всего я боялся, что теперь охраняющие меня люди перебьют друг друга, а не боевиков моего брата.

Разодетый словно на праздничной охоте, я поскакал навстречу братцу. Моя свита не отставала, многие выделывались, пытаясь удивить мен яразными трюками, навроде одного недорыцаря, сумевшего на копье вздеть целых троих пехотинцев. Ну а потом мы врезались в толпу точно также одетых в железо мужичков. После этого я только с остервенением рубил налево и направо, не особо заморачиваясь на защиту. Счастье ещё что люди моего брата видимо получили особый приказ, стараясь не угрохать меня. Его тщеславие в очередной раз победило разумную осторожность, ведь справится с опытным бойцом я явно был не в состоянии. Один хороший удар и всё. По моим ощущениям всё это продолжалось достаточно долго, хотя потом мне сказали, что я не пробыл в бою и получаса. Всадники, до этого бешено рубившиеся с нами, начали выходить из под удара, спешно разворачиваться и пытались то ли удрать, то ли наступать в противоположном направлении. Меня же окружила моя свита, к счастью изрядно поредевшая.

Ничего, — подумал я, — завтра от новых прихлебателей отбоя не будет. Подскочивший ко мне молодой человек: в помятом доспехе, с сорванным шлемом и заляпанным кровью лицом, доложил, састливо улыбаясь:

Ваше Высочество! Наша победа! Враг бежит, узурпатор захвачен в плен.

Дождавшись шумного одобрения со всех сторон он продолжил чуть менее торжественным тоном:

Ваш маршал приглашает Вас на место пленения Вашего брата!

Я натянуто улыбался, а в голове билась мысль:

Вот заразы, не могли по тихому завалить. И что теперь делать?

Вслух я разумеется этого не стал говорить, а лениво произнес:

Ну что господа, пойдемте посмотрим какого зверя нам удалось затравить.

Тут же со всех сторон посыпались шутки, рекоменжующие всячесике кулинарные рецепты для расправы с мятежным братом, так что сложилось впечатление, что я еду в компании поваров, старающихся поразить мое воображение.

* * *

Вот ведь зараз какая, вроде бы слабачком не назовёшь, и самомк приходилось убивать, но здесь среди всех этих потрохов меня стошнило, да и после этого пришлось передвигаться с прижатым к носу платком, смоченному духами. Готфрид с Хантом торчали среди всего этого безобразия как два бога войны. Выдавив из себя милостивую улыбку и пробормотав наличиствующие случаю слова, я постарался покинуть эту гадость.

Дальше все как везде, грабеж и дележ. Мне же доставался главный приз, тем более что воевали мы в чистом поле подальше от города, а грабить можно было только таких же уродов как они сами, так что я не мешал. И всё было чудесно, до одного события. Ко мне пожаловал двое высших церковных иерархов с одновременным письмом от моего знакомого старичка, заверявшего в том, что он здесь совершенно не причём. Встреча проходила в тёплой дружественной обстановке, то бишь попойке с моими дворянами или как их там...

Ваше Высочество, — начал всокий старикан в дурацкой тиаре, — мы хотим призвать Вас к милосердию.

Начало мне сразу же не понравилось: призвать меня к милосердию! Ужас! Мои войска только что победили войска узурпатора, его люди гарбили и бесчинствовали в стране, а я значит милосердие проявляй! Негодование моё было искренним, к тому же среди присутствующих не было ни одного из совета пяти.

Они бубнили что-то своё, но я уже не слушал. Ярость затопила всё моё существо, я бы убил их всех тут же и никто бы мне не помешал. Мелькнула мысль, типа:

А что?! Царь я или не царь!? Право имею, прикажу их шас на кол! — как вдруг мой взгляд упёрся в Альфа.

Он стоял с искажённым лицом, крутя в руках небольшой шар, разгоравшийся багровым цветом, к тому же начианющем пульсировать.

Мне надо посоветоваться, — мелькнула мысль, — иначе я щас такого наворочу, что плохо станет.

Ни слова ни говоря я развернулся и отправился внутрь шатра, оставив изумдёгнных таким ходом святош. Готфрид, Мауни и Альф потянулись за мной. Ушли мы недалеко, да и куда можно уйти посреди лагеря внутри шатра. Алшьф качнул какую-то штучку, вроде метронома и заслышав щёлкающий звук выдохнул:

Всё. Можно говорить, нас не услышат.

Как насчёт того, что по быстромцу их казнить? Всех и святош и моего братца, не дожидаясь честного и справедливого суда? А? — с натужной весёлостью проговорил я, но мои потуги на юмор остались не замеченными.

Нам понадобится их помощь, — тихо, но твёрдо сказал Мауни.

А если мы сейчас не пойдём на встречу Церкви, то могут возникнуть проблемы, вплоть до второй войны, а вторую войну нам не выдержать, — это уже Готфрид. — Так что о нашем государстве можно будет забыть, оно развалиться на кучу небоьших королевств.

Альф промолчал, но его красноречивый взгляд говорил лучше всяких слов, да я и сам понимал, что серъёзной проверки нам не выдержать. И всегда лучше иметь лояльных, или хотя бы не враждебных, святош.

У нас в кармане благословение иерарахов святой церкви, а без их позволениея... — начал я было, но Альф всё таки вставил свои пять копеек.

Слухи о единстве церкви сильно преувеличены. Под шумок они тоже затеяли чистку собственных рядов. Боле того, мне кажется, что этих двух напыщенных индюков послали с целью сделать из них мученников, а то и великомученников...

У церковников безпроигрышная позиция, — пробормотал я, — если я им откажу, то предать меня анафеме проще простого, как проклятое семя. В этом случае любое моё освидетельствование Церковью, по любому жоказывает, что я антихрист либо одежржим дьяволом, на их выбор. Дальше война всех против всех без малейшей надежды на нормальную жизнь. Второй вариант — я их казню, то есть сам пойду на обострение...

То же самое развитие событий, — сказал Готфрид, — только им даже не надо ничего говорить.

Действительно, получат великомучеников и всё, а дальше опять война.

Мы совершенно зря создали им такой авторитет, — угрюмо сказал Мауни.

Тут уж ничего не поделаешь, — это Альф, — по другому не получится, надо сдавать пленника. Они, скорей всего, не дураки и выпускать его не будут, но держать наготове и использовать как козырную карту в игре против Вас — это однозначно. Однако это решение позволит выиграть время.

То есть надо соглашаться, — пробормотал я.

Согласное молчание в ответ.

Ну что ж, — я криво улыбнулся, — милосердие, так милосредие.

Несмотря на слова Мауни о моей мудрости, чувствовал я себя паскудно. Мы вышли к этой сволоте, и Мауни объявил "королевскую" волю.

Секунду в лагере стояло молчание, а потом всё войско взорвалось криками. И как не погано, одобрительных звучало гораздо больше.

* * *

Вечером я пришёл в камеру, где содержался мой брат. Квартирка у него явно была получше, чем у меня в своё время в этой же шараге, да и в жратве его не ограничивали. Таких разносолов даже у меня на столе было не так много. Честно скажу, я не хотел обострения, наоборот хотелось договориться, раз уж нам обоим удалось выжить в битве, но рат был на удивление агрессивен, словно знал о приехавшей помощи. Он начал с угроз и закончил обвинениями.

Ты предаёшь верных тебе людей и это не я придумал. Это говорят твои же люди. Ты яшкаешься с церковниками, но за спиной держишь мага. Даже поговоривают чёрного. Ты никто без окружающих тебя людей и мечешься между ними, стараясь угодить то одгому, то другому. Единтсвеным твоим разумным поступком была женитьба на дочери двенадцатого герцога, но ты и тут сумел поднасрать и ребёнок родился мёртворождённым. Ты ничтожество...

но это ты у меня в плену, а не я, — удалсоь мне вставить свою реплику.

Да это так, но все твои дворяне успели отметится у меня.

В это время в дверь стукнулись и в камеру смущаясь зашёл тюремщик, приволокший целый таз горячей воды. Пробормотав приличествующие случаю извинения, он поставил его в центре камеры и подвинулся пропустив внутрь емолодого тещедушного человечка, с большой сумкой. Высокопоставленный пленник с усмешкой наблюдал за моим удивлением.

Спасибо, братец, — сказал он тюремщику, подавая ему цельный золотой.

Тот аж выпучил глаза и проорал:

Рады стараться, Ваше Высочество!

Тщедушный залебезил, поудобнее устраивая его на табурете, и накладывая на лицо горяичй компресс.

Я развернулся и пошёл прочь, слыша негромкий смех за спиной.

Уже спускаясь с Мауни по лесенке вниз, я негромко позвал:

Густав.

По части появления и исчезновения, де Ширу мог бы позавидовать Чеширский Кот.

Да, Ваше Высочество.

Выясни, кто так заботиться о моём братце и с какой целью. К тому же мне кажется, что охрана башни немного страдает в плане излишнего рвения. Убедись, что всё нормально. И я хочу иметь списки моих дворян и одновременно больших друзей моего брата. Причём с пояснениями, а не просто перечисление имён.

* * *

Герольды проорали указ со всех башен: я уж не помню, что там было о братской любви и всепрощении, но люди плакали. Особенно их потрясло громогласно сделанное заявление брата, что он уходит в монастырь, где и примет постриг в качестве простого монаха.

Так же было объявлено, что в связи с примирением, прощаются все. Разумеется, знатные пленники должны были заплатить выкуп своим пленителям, но это было дело житейское, по крайней мере никто из них не попадал теперь под понятие заговорщики, а следовательно репрессий (читай казней) можно было не опасаться. Мои же воины тоже были довольны, пленники оставались у них, длЯ палаческих забав их не забирали, а деньги с рыцаря можно было стрясти не малые. Так что грандиозная пьянка, прекратилась через неделю. Мне пришлось закатывать пиры, на которых присутствовали все. Ну все громко сказано, однако в любом месте лагеря можно было достать кусок мяса и выпивку. За мой же стол запускались естественно не все. Мауни, Готфрид и иже с ними развернулись, занимаясь переговорами с жаждущими моего покровительства. Мы с братом прилюдно лобызались и говорили друг другу комплименты. Вот что интересно, некоторые гости общались больше с братом и церковниками, а не со мной.

Когда мы прощались, то глаза у него были торжествующие, да и вся делегация выглядела будто это они победители, а не мы. Мои же наоборот выглядели подавленными, но всё это на фоне ликующих подданных, было незаметно. Такое безобразие продолжалось до самого отъезда этой гоп компании. Причем создавалось впечатление, что из лагеря уезжают победители, а не побежденные. Так что настроение у всех у нас было в глубоком минусе. А что? Не каждому нравится чувствовать себя оплеванным. Лишь Готфрид и Мауни не выглядели неудачниками, а на мой вопрос: Почему? Ответил Готфрид:

Вы знаете, Ваше Высочество, либо Вы такой же хитрец, как Ваш дед, либо я поставил не на ту лошадь...

Мауни же стервец ничего не сказал, ну ещё бы, он был занят.

* * *

Всадник влетел в лагерь, не обращая внимания на выскакивающих из под копыт лошади — людей. Проклятия нёсшиеся вслед, его не смущали ни в малой степени. Хрипевший конь ронял пену и шатался. Охрана заслонила меня, шустро оставив приехавшего без шпаги. Тот был так измучен, что не обратил внисания на это вопиющее нарушение своих гражданских прав.

Ваше Высочество! — спрыгнув и опустившись на колено, он протянул мне свиток с кроваво красной печатью на верёвочке.

Мауни взял рукой в надушенной перчатке грамоту и передал мне, я подержал её несоклько секунд и отдал обратно. Хрутснул давленый сургуч и зашуршала бумага.

Ваше Высочетсво, — мне показалось, или голос Мауни дрогнул, — ужасные новости.

Окружающие с любопытством смотрели на него, но после моего вялого движения рукой, все оставили нас.

Ваше Высочество, Ваш брат и весь конвой... они погибли...

Вот они и всплыли, те дворяне, с которыми я и посылал побеседовать в своё время Мауни. Этакая пятая колонна, жаль сработала она немного позднее и не так как хотелось бы.

Ну и как? — поинтересовался я, вглядываясь в далёкую синь неба.

Мауни испытующе поглядел на меня, пытаясь решить что-то для себя, а потом сказал:

К несчастью, Вашего брата повезли через ту самую деревню, в которой погибло более половины жителей...

И он замолчал. Я не стал торопить его, всё так же любуясь закатом. Наконец он продолжил:

Стража, набранная Вами из солдат верных Вам дворян, не смогла отсановить эту толпу, — и он опять замолчал. — В общем он мёртв и смерть его не была лёгкой, Ваше Величество.

Разумеется, Королём я ещё не был, чисто технически; но этими словами Мауни дал понять, что основное препятствие между мной и троном — убрано.

Глава 4.

1

Его Величество Даган 1. Более одиозной и неоднозначной фигуры, тяжело найти во всей нашей истории. Его личность до сих пор вызывает жаркие споры. Кто возвеличивает его за то, что при нём был дан укорот плотной эльфийской опеке людских королевств, кто-то считает его палачом, погубившим народу больше, чем погибло во время войны, кто-то боготворит его за то, что именно он вывел авторитет церкви на недостижимый ранее уровень, а кое кто до сих пор муссирует слухи о демонском происхождении.

Хотелось бы отметить, что все эти исследования не затрагивают главного, саму фигуру Короля Дагана. Они пользуются непонятными эльфийскими хрониками и сборниками легенд, вместо того, чтобы потратить время на изучения подлинных человеческих документов тех времен. Ведь староэльфийский, на котором они написаны, сейчас один из мертвых языков и даже потомки эльфов не владеют им. Как можно выдавать непроверенную, да и просто неправильно переведенную информацию, к тому же явных врагов короля. Так мало кто знает, что слово которое переводили как жестокосердный, имеет основное значение — покорный богу... Остались свидетельства того, что король Даган 1 был чрезвычайно набожным человеком и именно из-за этого, его и называют жестоким. Вся его вина в том, что он слишком рьяно выполнял свои обеты и поручения церкви...

Тогдашний всплеск жестокости был обусловлен целым рядом причин и самой главной я могу назвать борьбу церкви за свое влияние в обществе, тяготевшем тогда к эльфийской и темной человеческой магии...

Вы только оцените, какие суммы он жертвовал церкви!

Одно неоспоримо, именно его закон о смешении крови положил начало нашему нынешнему обществу. Именно его отмена запрета на межклановые браки привела к нынешней толерантности...

...вторым по времени но не по значимости, было обязательное обследование родившихся детей и жёсткая политика контроля. Многие называют её жестокой до сих пор...

Вот и закончилась долгая эпопея с моим воцарением на престол, так думал я в те дни. Однако власть мало захватить, её надо ещё и удержать. Мысль насколько не новая, настолько же не потерявшая своей актуальности. Не скажу, что я был таким уж хитрым и подлым. Просто в сравнении с обычными, так сказать среднестатистическим дворянами, выглядел не очень. Такие как я встречались, однако достаточно редко, можно сказать, что среда не позволяла им развиваться. Тот же самый Мауни, до нашей встречи, был обычным мелким пакостником и лишь наша совместная работа, позволили ему выйти на один уровень со мной, по подлости. У нас же, я наверняка бы считался обычным гражданином, которого от совершения противоправных деяний удерживает лишь страх наказания.

Но это так, лирическое отступление. В реальности же я моментально стал ужасно респектабельным и положительным насквозь. Окружение мое тоже немного поменялось: беднота была немного подвинута на второй план, моментально нарисовавшимися около меня действительно достойными людьми. Они громче всех кричали, что с самого начала нисколько не сомневались в моих правах на корону, особо выпячивая то, что их не было рядом с братом. Ну а то, что они не подошли раньше, так это кого погода задержала, у кого лошади пали, когда он во весь опор ко мне на помощь скакал. В общем вся накипь, которой полно около любого правителя. Не скажу, что все они были неприятны мне, однако осадочек оставался. Разумеется Мауни, Хант, Дарм, Шир и другие, действительно верные мне люди, оставались рядышком, лишь внешне немного отдалившись. А накипь толкалась, распихивая друг друга локтями, показывая свою преданность и незаменимость. Да еще Церковь прислала мне личного духовника, добродушного толстячка-хомячка, эмиссара святой инквизиции. В общем то это был второй эмиссар, поскольку первого я повелел казнить, когда он начал мне толкать про долг, про грех и остальную шнягу. Докатились до того, что он впрямую обвинил меня в ереси и, каюсь, я осерчал. Он так забавно верещал, когда под ним разжигали костер. После этого мне и прислали этого весельчака и жуира с умным и жестким взглядом. Сначала он тоже попытался качать права, но я постарался ему подробно объяснить, напомнив наши договоренности с Церковью и пообещав разобраться с нею. Народ же меня боготворил, и этому немало способствовало мое решение отпустить брата. Простые деревенские священники с умилением говорили об этом, приводя в качестве примера разные места из священного писания. Верхушка Церкви не решилась развернуть отношение ко мне на 180 градусов, ведь только что я был сирый и убогий, весь насквозь положительный, а тут вдруг выяснилось, что: "надо же, ошиблись". Так что пока все было неплохо, а уж когда мы уже около Лилу встретились с главами конфессий и подробно поговорили обо всем, так и вовсе стало хорошо. Церковь снова стала моей.

Проведенные совещания позволили наконец-то сформировать те самые госструктуры, которые и занялись в дальнейшем заговорщиками. Тут следует понимать следующее: инквизиция, как институт, существовала уже достаточно давно. Однако ее роль в государстве была ничтожной, он занималась внутрицерковными делами, я же открыл Церкви глаза и вывел это начинание на новый уровень. Так прежде инквизиция не занималась кострами, еретиками, а уж тем более мирянами. Она была, скажем так, рекомендательным органом. Сейчас же это слово заиграло новыми красками, хотя от прежней организации в ней осталось только название. После совещания с церковными иерархами, после длительных споров, угроз, лживых обещаний и лести, мы пришли к приблизительной такой структуре подразделений инквизиции. Ни одно решение не принималось одним человеком, а всегда только тройкой. Причем состав тройки периодически менялся и никогда не мог состоять только из церковников. Всегда присутствовал человек из канцелярии Шира и человек из службы канцлера. Каждый из тройки обладал правом вето, ну и естественно они все ненавидели друг друга. Это было особенно важно. Еще раз повторюсь, что ничего нового я не придумывал, пользуясь богатыми наработками прошлых, ну или местных, будущих веков.

Если честно, я хотел забрать этот хорошо зарекомендовавший почти государственный орган себе, но тут уже обида церкви стала настолько явной, что мне пришлось потесниться. Инквизиция, как институт, оставалась в ведении Церкви, но переходила полностью на государственное обеспечение, а вернее королевское. То есть по обычной привычке "цивилизованного" человека, я постарался не брать на себя никакой ответственности. Мало ли, вдруг отвечать придется. В нас воспитывали это чувство, чувство долга. То есть нам все должны, а мы должны лишь либо благосклонно принимать этот дар, либо отказываться от него. Нам все должны, должны родители, государство, работодатели — все. Ведь каждый из нас настолько уникальная и тонко чувствующая мир личность, что такой нет, и никогда не было в этом мире, да и не будет. Мы привыкли принимать как должное то, что нам достается. Когда же с нас пытаются спросить, мы страшно удивляемся и начинаем кричать о беззаконии, о тоталитарности государства и так далее. Ну и опять речь не об этом.

Могу сказать, что я сознательно уступил церкви всю внешнюю атрибутику, славу и страх. Мне совсем не улыбалось быть единственным тираном в этом времени. Пусть этот я и не совсем я, но все же слово карма никто не отменял. Да и, как уже упоминалось, боязнь ответственности повлияла. Пусть у всех этих обиженных будет другая цель, а на Церковь много не пообижаешься. Я же останусь немного в стороне, так сказать над схваткой.

* * *

Чесслово, я считаю, а вернее мне хочется в это верить, что на месте начальника местной спецслужбы, при короле Готфриде, я смотрелся бы куда органичнее, чем сам будучи королём. Однако такого просто не получилось бы, никто и никогда не оставит сверженного монарха, шкурка выделки не стоит. Я не хвалюсь и не пытаюсь изобразить из себя всезнайку и не из-за того, что настолько крут, просто опять таки опыт поколений. У людских королевств ничего этого не было, в отличие скажем так от эльфов, темных или гномов. Здесь же работа в таких подразделениях считалась чем-то позорным и недостойным дворянина. Поэтому я очень удивился, когда у меня появились дворяне, согласившиеся заниматься бесчестными делами. Таков стал Мауни, и когда он ввалился ко мне с непроницаемым лицом, мне это не очень понравилось, поскольку все равно самое неприятное, то есть принятие решений, они оставляли на меня.

— Ваше Высочество!

— Слушай, а до завтра это никак подождать не может? — неприязненно глядя на него, спросил я.

Дело в том, что на завтра было намечено мое триумфальное шествие. Я должен был при огромном скоплении счастливого народа въехать в Лилу и проследовать в королевский дворец. Согласитесь, это требовало определенных усилий, так в данный момент, я крутился перед зеркалом, в новом платье и отрабатывая величественные позы, которые мне преподал церемониймейстер. Вы не поверите, но у этих дебильных королей регламентируются даже позы, как они приветствуют народ, причем названия такие, что ухохочешься: милостиво, по отечески, сурово, недовольно, всепрощающе и так далее. Всего способов приветствий, как мне любезно сообщил этот густо обсыпанный мукой и напомаженный старичок, воняющий как французские духи на розлив, было около тридцати, но мне на данный момент достаточно всего пяти. Вот именно эти пять "здрасьте, я ваш новый король" я и разучивал. Естественно, как всякому нормальному человеку мне очень сильно не понравилось, когда в такой момент заваливается какая-нибудь скотина и постарался побыстрее спровадить его, изобразив на своем челе только что разученную гримасу "легкого королевского недовольства". Не сработало.

— Думаю — нет, — ответил тот, даже без секундной задержки.

Я потёр руками лицо, потом лизнув мизинец, смочил глаза. В очередной раз мелькнула мысль, что я веду себя всё больше как рептилия, а не как млекопитающее. Мысли были левые, сосредотачиваться не хотелось, однако вряд ли Мауни был бы столь категоричен без особой причины. Но все равно, потакать своим вассалам не хотелось и я сделав, как мне показали, недовольно спину спросил:

— Ну что там ещё?

— Ваше Высочество! — после тогдашней обмолвки про Величество, Мауни больше ни разу не назвал меня так, даже наедине, — смешанный патруль задержал одного человечка...

— И? — прервал я его.

— Обычный человек, — не дал сбить себя с мысли Мауни, — и мы бы его отпустили, если бы в палатку, где его содержали не зашел один из людей Шира. Задержанный попытался бежать, когда же его вновь схватили, то он начал кричать, что все расскажет.

Я хмыкнул, дальше было понятно. Делая многозначительные лица и роняя фразы, мол им все известно, схватившеи его второй раз выдавили из него какое-то признание. Вполне возможно освежая его память действенными пилюлями по почкам и таблетками в зубы.

— ... и только потом, поняв, что это не их уровень компетенции, они доложили мне.

— Ну хорошо, — со вздохом сказал я, — пойдем, послушаем этого уродца.

И вышел из шатра.

* * *

Небольшое помещение, когда то красивое, а сейчас ободранное до ужаса. Скорей всего тут когда был небольшой охотничий домик, сейчас же его плотно оккупировала служба Шира. Эти стены явно раньше были задрапированы шелком, а сейчас их украшали бурые потеки, в которых без труда можно было опознать кровь. У уродца в глазах явственно клубился ужас. Я жестом предложил всем располагаться поудобнее, но не тут то было.

— К сожалению, Ваше Высочество, — непреклонно и чопорно сказал Мауни, — я считаю что Вы должны выслушать его наедине и сами принять решение.

Вот те раз! Я с удивлением посмотрел на него. Что же такое должно случиться, что он отказывается от подробной информации? Видимо тот неправильно понял мой взгляд и поспешил пояснить:

— Видите ли, Ваше Высочество, мне доложили не сразу. При задержании и допросе этого субъекта, выяснилась несколько неожиданная для всех нас информация. К сожалению эти идиоты решили поначалу выслужиться и снять полные показания. К счастью даже их тупым мозгам хватило понять, что это не тот уровень, но было уже поздно. Они пригласили меня, а я уже постарался изолировать всех, имеющих хоть малейшее касательство к этому делу. Также я готов поклясться на амулете правды, что прочитал только первые строки показаний и сразу же после этого начал действовать.

Всё интереснее и интереснее. Что же такого надыбали мои собственные зарождающиеся службы, что Мауни должен был изъять и изолировать всех, кто с этим соприкасался? Кстати сколько это "всех"?

Видимо последнее я произнёс вслух, поскольку Мауни почтительно ответил:

— Порядка ста пятидесяти человек.

Заметив моё недоумение, он пояснил:

— Непосредственно с Королевской тайной соприкасалось семь человек. Остальные, это те, кто мог бы случайно узнать о ней.

Вот тут мне стало страшно, страшно того, что я на секунду представил, что эти люди узнали то, что мы — я — скрывал даже от Альфа. Мгновенно разболелась голова, о стенки черепа билась мысль:

— Бежать. Немедленно бежать...

Страх был иррациональным, но тем не менее мне понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. За это время Мауни неслышно покинул помещение. Задержанный нарушитель, спутанный верёвками, отодвинулся от меня в угол и почти не дышал. Я состроил как можно более любезную улыбку и подвинулся поближе, мне показалось что ещё чуть чуть и задержанный аж заскребёт ногами стараясь вжаться в стенку. Причём он боялся меня, именно меня, хотя когда мы и разговаривали с Мауни, такого иррационального страха не наблюдалось. Не знаю как, но я это чувствую, когда просто боятся, а когда боятся именно меня. И мне это нравится, питаться этим страхом, а на следующий день у меня всегда хорошее настроение.

Небрежно зыркнув в его сторону, я схватил пачку бумаги, принесённую Мауни и углубился в чтении. Постепенно мои морщины разглаживались, не скажу, что я не предполагал подобного, просто считал это мало вероятным. К тому же, можно сказать, что всё это дела давно прошедших дней, тем не менее дочитал я до конца.

— Мауни! — громко позвал я его.

Неслышно возникнув, он тревожно уставился на меня. Мне кажется, хотя может это просто глюк, что он догадывался, с чем мне придется столкнуться.

— Ну ладно, с этим мы разобрались, — я с облегчением кинул стопку допросных листов на низенький столик и кивнув зашедшему, чтобы он ознакомился с ними, — и если ты готов будешь в случае необходимости подтвердить всё это на суде, то даже поживёшь ещё. Может даже и заработаешь на этом... — задумчиво протянул я наблюдая за ним.

Странно, упоминание о деньгах нисколечко не воодушевило его, хотя вроде бы должно. Ведь всякому дураку понятно, что если ему собираются заплатить, то убивать явно не будут, ибо "зачем мёртвому деньги?". Однако этот только судорожно покивал в ответ, то ли соглашаясь, то ли нервный тик.

— Ты чего то боишься, — спросил я его как можно более добродушно.

— Мне показалась тень, — наконец проблеял он в ответ

Я на секунду повис, пытаясь решить: убить его сейчас, или подождать пока он не выступит в суде. Если бы мы были одни... можно было бы свалить на те данные которые сейчас внимательно изучал Мауни, а так... Могут возникнуть слухи. Поэтому я только добродушно ухмыльнулся и сказал:

— Наверное переволновался. С кем не бывает.

— Уведи его, — отрывисто бросил я Мауни, — охранять так, чтобы ни с кем не мог говорить. Руки в кольцах, глухонемая стража, в обязаловку неграмотная, ну ты понял...

Я развернулся, чтобы идти спать, когда в спину мне воткнулся осторожный вопрос Мауни:

— А с остальными что?

Пришлось повернуться:

— Ну ты ведь о них уже позаботился? — вопросом на вопрос ответил я.

— Я хотел бы узнать, мой принц, стоит ли мне заботиться о них дальше?

Я вяло махнул рукой:

— На свое усмотрение, — и уже у самой двери добавил, — только без фанатизма.

А потом пошёл обратно в свой шатер, тренироваться мне больше не хотелось. Упадок сил, если можно было бы, то и завтра лучше было бы отдохнуть. Но уж лучше завершить все сразу, вступить, так сказать в права наследства, а потом разберёмся с тестем. Да и Мауни, надо бы прикинуть свои дальнейшие действия. Разумеется он отметил как мой страх, так и моё облегчение после допроса связанного человечка и отложил в копилку своей памяти. Но он зараза такая, умудряется стать пусть не незаменимым, но очень нужным. К тому же тварь еще та, полностью похожая на меня и что важно не имеющая никакой возможности занять мое место. Но с ним можно подождать, а вот с "наградой" поддержавших меня герцогов нужно поторопиться. Тем более мне в руки попали такие жаренные факты.

Я выдаю своего тестя в руки нейтрального Королевского суда, который и займётся столь высокопоставленным чиновником, надоевшим мне хуже смерти, и его сообщниками. После коронации их будут судить и герцог признается во всём, вскрывая такие глубины падения, что все ахнут. Он расскажет, как подкупал помощника лекаря, как с помощью шантажа, заставил шеф повара пронести и оставить на территории маленькую склянку, как наблюдал за болезнью короля, распуская нужные слухи и что всё это делалось только ради счастья дочери. Расскажет о гарантированном завещании, согласно которому я должен был погибнуть от несчастного случая после моей коронации. Он расскажет такие подробности, которые не мог знать никто, кроме организатора этого действа. Все эти ужасы обеляли моё имя, которое и так было не сильно запачканным, я же с горестным видом должен был бы внимать всему и заламывать руки. Их, разумеется, казнят, а я останусь в глубокой скорби со своим собственным герцогством и репутацией невинно пострадавшего. Хорошо бы чтобы Алиса не перенесла позора и покончила жизнь самоубийством или ушла в монастырь. Хотя это уже будет слишком подозрительно, тем более ребенок... так что пусть живет.

* * *

Триумфальное шествие победителей началось часов в двенадцать дня. Суета и бедлам, так я могу охарактеризовать все происходящее. Мы подошли к западным воротам, через которые проходил канал до самой дворцовой площади. Все было ничего, за исключением дурацкого эпизода с какой-то нищенкой. Она вывернулась через полосу оцепления и бросилась под копыта моему коню.

— Что тебе надо, старуха?

Я брезгливо смотрел на держащее меня за стремя существо, идущее рядом и не сводящее с меня глаз.

— Ты совсем не помнишь меня милый?

Я ничего не понял.

— Скажи, ты хоть немного любил меня ?

Она выла, не желая отпускать мою ногу, и я действительно не хотел, всё получилось само собой. Вырвал ногу и ударил её в лицо сапогом, после чего погнал вперед крича:

— Кто пустил ко мне эту сумасшедшую?

Она сломанной куклой осталась валяться в пыли. Меня моментально окружили люди из личной охраны, с суровыми лицами, ощетинившись оружием и погнали вперед. Так что неторопливого шествия не получилось, только что не галопом мы прогнали по узким улочкам около въезда в город и только вырвавшись на широкий проспект немного притормозили. Здесь уже было все гораздо проще, окраины занимала волнующаяся толпа проверенных людей, пропущенных. Скажу сразу, с чувством заслуженной гордости, что руку ко всем этим мероприятиям приложил я сам. Всей моей охране было это непонятно, но я настоял. Они вообще собирались отправить меня чуть ли не одного, выстроившись за моей спиной почетной кавалькадой. Когда же на первом совещании описал то, чего я от них жду, то упал в глазах тогдашнего начальника охраны. Мужик конечно был верный и представительный, но туповатый. Никак он не мог проникнуться важностью момента. Мы его быстренько сместили и больше я вопрос при дворянах об этом не поднимал. Хорошо, что де Шир и Патрик были более подготовлены всей нашей совместной деятельностью и выслушав меня задавали нужные вопросы, а не презрительно хмыкали. Кстати они же озадачились новым главохром, старый вином захлебнулся в тот же вечер, если мне память не изменяет. Его заместитель преданно ел меня глазами и выслушивал мои очень ценные указания по охране моей тушки. Оговорив с ним единый пошив камзолов, что ему очень понравилось; количество драгоценностей, допустимое на одежде, это ввело в некоторое уныние своей скудостью; и порядок следования по улице, а также готовность защитить меня ежели чё. Даже не поинтересовавшись, как будет выглядеть это "ежели чё", он свалил, горделиво глянув на остальных участников совещания, остающихся для уточнения мелких вопросов Шира и Патрика. А вот с ними посидели как следует.

Во-первых прикинули возможные пути следования по городу, три основных маршрута и три запасных. Причем официально объявленный маршрут не рассматривался вообще. Следуя логике людей предложивших его, нам следовало пройти через весь город, задерживаясь для ручкания с самыми важными людьми города. Церемониймейстер особенно настаивал на таком положении дел, мол это укрепит позиции и так далее и тому подобное. Да пошел он на хер. Если им надо со мной обязательно поздороваться, пусть приходят в рабочем порядке, поговорим, а вернее с ними поговорят, не с руки монарху со всякой почетной шушерой нашего города лично вопросами заниматься. Наверняка дедок неслабые бабки срубил, за возможность лично поздравить без пяти минут короля и сунуть ему в руки цидульку с пустяшной просьбишкой, для которой Его Величеству достаточно щелкнуть пальцами. Так что еще раз скажу: пошли на хер. Я король, а не джин, чтобы чужие желания исполнять. Но спиной к народу тоже поворачиваться не следовало, поэтому люди Патрика были заранее посланы в бедные кварталы с вином и закуской. Их основной задачей было сделать так, чтобы мое вступление в должность запомнилось надолго, если не навсегда. Подсуетившиеся алхимики, совместно с магами, приготовили шикарный фейерверк, который должен был состояться поздним вечером. Кстати, когда я осторожно поинтересовался сдачей города и контрибуцией, то получил в ответ столько возмущенных взглядов, что благоразумно заткнулся и начал внимать. Единственное, что мне позволили, так это немного подвинуться во времени и самому решить в какие районы мне стоит заезжать, потому как по предложенному мне маршруту я бы добрался до храма дня через три, и то в лучшем случае. Недовольно поворчав, приемная комиссия согласилась с моими резонами. Я же отмазался тем, что пообещал выставить во всех районах угощение и выпивку. А в управах районов, будут присутствовать мои прямые соратники. Через них конечно тоже будут передаваться просьбы, но хоть не бесплатно. То есть какую никакую маржу на этом они поднимут. Вот беспредел, мне так взятку дать им в голову не при ходит, а вот моим соратникам они ее дадут. Свинство. Ну пусть мои люди заработают, поскольку они ознакомятся и будут напрягать соответствующие министерства, а не меня лично. Так что по любому я в профите.

Так что этот день все запомнят надолго, в том числе и я. Маршрут, по которому пройдет шествие мы с Мауни определили заранее. Знаете там, где река делает большой поворот и от западных ворот идет широкий проспект. Так вот там нет близко домов с высокими крышами, нет башен, с которых так удобно метиться арбалетчику или стрелку из лука. Нет закоулков, откуда может выскочить вооруженный отряд; нет густых зарослей, где могут притаиться злоумышленники. Длинный ровный канал, с дорогами по обеим сторонам, с одной стороны канала дома, с другой чистое поле с небольшими посадками и памятниками. Так называемый сад знаменитых людей, сделал что-нить знаменательное и твой бюст будет торчать в этом саду, обгаженный голубями. Брр.

Команда Патрика работала по толпе: шастала, орала полезные нам лозунги, прославляла меня хорошего и одновременно наблюдала за возникающими точками напряженности, умело ликвидируя их. Ну скажите, если несколько человек перестают обращать внимания на кортеж и начинают разборку между собой, то кому это надо? Гораздо лучше, если они все вместе, обратят внимание на случайно сдернутую с толстухи юбку и ржут наблюдая как она пытается достать сделавшего это пацана. Мне не нужны сегодня проблемы в городе.

Шир работал поверху. Присутствие его людей вообще не ощущалось, но он, ехавший немного в стороне и впереди меня вместе с глашатаями, успевал подать знак, что всё нормально и можно двигаться дальше. Мы с ним заранее определили, в каких точках засядут его люди и что именно они будут контролировать. Труднее всего было то, что многие из его подчиненных были недовольны, что их посадили в такие места, откуда процессию не видно вообще, зато отлично видно окна домика, откуда можно засветить огненным шаром или пустить стрелу в ничего не подозревающего монарха. Особое наставление получили Дарм и его люди, прошедшие по прилегающим кварталам и без всяких объяснений вытурившие на эти три дня подозрительный народ, такой как-то: эльфы, наемники, непонятные люди с военной выправкой, вообще подозрительные личности. Я лично попросил Дарма не увлекаться, а то для защиты любимого короля он выселил бы всех. Так что все мои три службы, занимались в этот день одним, охраняли меня. Люди Дарма были в штате обслуги и среди тех, кто вел лошадей под уздцы. Такое правило, въезжающий будущий король не может править конем сам, в связи с тем, что он еще не глава государства. Это я точно знаю, потому что после инаугурации, мне должны были бросить поводья, а я должен сделать круг по площади, символизируя управление городом и страной.

Помниться в самом начале братец упорно меня искал, чтобы разобраться, как же мне удалось спереть корону и подменить её другой, очень похожей, но не опознаваемой ни одним магом. Заслуга это не моя, а Альфа. Помниться, когда я спросил можно ли её украсть или подменить, тот надолго задумался, а потом и сообщил, что с короной сделать ничего нельзя, а вот с охранным заклинанием — можно. Для этого требовалось всего на всего иметь человека, который бы обеспечил доступ к артефакту и такой человек у них есть. При этом нисколько не загадочно он посмотрел на меня. Так и получилось, что когда мы с основной толпой, осматривающей корону проходили по помещению, Альф сумел накинуть заклинание паразита, а поскольку исходило это от разрешённого респондента, то есть меня, охранное заклятие и не шелохнулось. Паразит вплёлся и запустил своё заклинание, тупо изменяющее, скажем так, ауру объекта. Причём изменял он его таким образом, что корона походила на себя как две капли воды, только гасилась какая-то фигня в ауре, из чего сразу же было понятно, что это подделка. Честно говоря мы никак не рассчитывали на длительный эффект. Эта проделка, вместе с нападением на зал Королевских регалий, должна была отвлечь стражу от нашего бегства. Какого же было моё удивление, когда оказалось, что никто не удосужился взять корону в руки, тогда бы охранное заклятие, вместе с паразитом, оказалось бы потушенным. Так нет! Насколько все раньше были убеждены в том, что своровать её невозможно, настолько резко все тут же уверовали в то, что мне это удалось и я подменил корону. Тут ещё нужно сказать спасибо тому отряду, который занимался нападением, им удалось даже взять зал на некоторое время, прежде чем их всех истребили. К чему я это рассказываю? Так это к тому, что как оказалось мое мнение о вторичности всех этих артефактов оказалось неправильным. Правильнее было бы сказать, что со всеми этими артефактами можно было короноваться только лицу королевской крови и достаточно быстро. При смене же королевской фамилии, требовались дикие церемонии, куча магов, записывающих на артефакты новых хозяев. Поскольку брат позиционировал себя как преёмника прежней власти, то и пользоваться он мог только малым ритуалом, так же как и я. Так что сейчас, я взволнованный ожидал начала собственно, церемонии.

Несмотря на принятые меры, я подсознательно ожидал чего-нибудь такого этакого, но до самой площади ничего не происходило, за исключением инцидента с сумасшедшей старухой. Я мстительно прищурился — встречу Патрика, обязательно выскажу свое громкое фе, за хреновую организацию его фронта работ. Площадь была запружена народом. Пропускали на площадь только по пропускам, выдаваемым по нескольку штук на округ. Я не обольщался, достойных людей немало, но немало и просто купивших эти полоски пергамента с нанесенной магией короной. Ну еще бы, мои люди и продавали, не пускать же на самотек такое дело. По крайней мере, я был больше уверен в составе этой толпы, а подозрительные личности, которым вынуждено продавали эти бумажки, были аккуратно блокированы моей охраной. Сам пропуск был ценностью, он доказывал, что предъявивший его был на коронации. Миновав толпу, приветствуя её "милостиво", я подъехал к ступеням храма Единого, у дверей которого меня ждали церковники и те маги, которые уже прочувствовали новые веяния и переметнулись на сторону церкви. Вся толпа оставалась позади, сдерживаемая оцепившими место воинами Готфрида, у храма я оказался один. Неловко спрыгнул и направился вверх. Теперь главное не запнуться, подымаясь по этой длиннющей лестнице.

Раз, два, три...

— С одной стороны хорошо что процесс коронации так прост...

Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать...

— С другой стороны если и наносить удар, так это сейчас. Какой-нибудь магический. Хотя церковники и отрядили для защиты сюда своих лучших людей и святых и магов. Вон они, по лесенке стоят, правда так далеко...

Сто двенадцать, сто тринадцать, сто четырнадцать...

— Хотя если дальше так пойдет, то никого убивать не надо будет — сам сдохну. Что они сволочи, лифт придумать не могли? Специально издевательство над монархом придумали. А как этот старый пень красиво все объяснял, мол символизирует смирение. Пусть сам смиряется! Сам то небось в паланкине, как все нормальные люди до верха добрался, а меня заставляет. Стану монархом — казню. Или не казню, но жизнь устрою веселую. Сволочь...

— Двести три, двести... или двести четыре? Насрать. Ну где там верх? — кажется это произнес вслух.

Я остановился прямо перед дверьми на площадке для подаяний, что тоже символизировало, но что, я не помню. Ко мне торжественным шагом направилась процессия, державшая перед собой на красных атласных подушках королевские регалии. От позолоты рябило в глазах. По правую руку стояли самые влиятельные люди королевства и представители самых древних дворянских родов. По левую руку мои самые близкие люди, возглавлял которых тесть и его приспешники, которые с чувством собственника смотрели в мою сторону. Жена не смогла присутствовать, поскольку вот-вот собиралась родить. Патриарх в раззолоченной одежке передал корону в руки простому монаху, на роль которого единогласно выбрали нынешнего главу конклава, я преклонил колено, а он возложил мне её на голову:

— Коронуется и нарекается Его Величеством Даганом 1, — и так три раза, как будто с первого раза непонятно.

Секундная вспышка, прокатившаяся от меня по все площади и ушедшая за её пределы, дальше в город, потом мгновенье затишья и мир взорвался звуками. Как оказалось, до этого я двигался в полной тишине, если сравнить поздравительные вопли до того и после.

Потом потянулась бесконечная череда поздравлений, от радостных и не очень лиц, слившихся в одно серое пятно и только после этого мне вручили скипетр, как я понимаю ценный артефакт связи, не работающий без короны. Смысл такой, если первое действо подтвердило мою истинность претендента, то второе разослало подтверждение по всем ратушам городов, где именно с этой минуты начался праздник. В Лилу же меня ожидало еще одно па мерлезонского балета. Заключительное дефиле на лошади попереком площади и принятие из рук выборных серпа, символизирующего мир и процветание. Вроде бы все? Все!

Теперь я король. Его Величество Даган 1. Ну что? Все на Первый Королевский Бал?

2

В замке было весело. Я был чуть чуть пьян, но не из-за вина, а просто наступает такой момент, когда все заканчивается и ты знаешь, что завтра начнутся новые заботы, но другие, черт возьми! Другие! А эти все, канут в небытие. Скажем так — эйфория, вот что меня пьянило. Подошел Патрик с заранее утвержденным списком на амнистию захваченных в бою. Я сурово хмурил брови, но сам себя не принимал всерьез, на харе расползалась довольная улыбка. Да и все, казалось были в таком же приподнятом настроении. Бал был в самом разгаре, когда меня вызвали в домашнее крыло дворца.

Немного протрезвевший, я несся за посыльным, пытаясь сообразить что делать. Не скажу, что для меня это оказалось новостью, но за всеми своими делами я упустил из виду что вот вот стану отцом. Ненавязчиво покатал это слово на языке, особого отклика в душе не возникло. Не до того. Причем даже думать об этом не хотелось. Я не знаю, что послужило причиной, но Алиса всё больше напоминала безумнуюи ничуть не походила на себя прежнюю. По словам Альфа, то время когда я на ней женился, было кратким периодом ремиссии, но постепенно эти периоды будут всё короче и короче, пока она окончательно не слетит с катушек. И действительно взлохмаченная беременная баба с пустым взглядом и невнятной речью никак не напоминала ту девушку, которая выходила за меня замуж. Возможно сильно сказалось наше путешествие, ведь всё то, что она перенесла нанесло бы удар по психике и более здоровому человеку, а уж она... Я и сам себя чувствовал не очень, приступы раздражения и желания всех закопать, причем желательно живьем, чередовались с периодами депрессии и тихого нытья в подушку. Другое дело, что я смел это в себе побороть, ну или научился держать себя в руках.

Последнее время её держали отдельно от всех, под присмотром нескольких нянек: суровых бабищ с фигурами борцов, ласковыми голосами и добрыми глазами профессиональных лжецов. Они умудрялись её уговаривать покушать, не биться головой об стенку и все такое. Говорят, что по началу, она спрашивала обо мне, когда приходила в себя, но теперь большей частью, даже если была в себе, сидела, уставившись безумным взглядом в стенку и тихонько покачиваясь. Я навестил её только раз и сбежал оттуда, так сильно мне это напомнило то место, где меня держали. Я даже прикинул куда эти "сиделки" убрали мягкие наручники, что бы не "травмировать" мою неокрепшую психику и не получить на орехи за "жестокое" обращение с особами королевской фамилии. Помню, я немного поговорил с Алисой, общаясь с нею словно с маленькой, и практически сбежал оттуда, пообещав, что ее будут отпускать гулять, когда мы победим. Теперь же по иронии судьбы ей достались мои апартаменты, отремонтированные нанятыми гномами с такой скоростью, что им позавидовали все молдаване с рамшаноджумшутами. И вот теперь я несся по полутемным коридорам в свои бывшие комнаты.

* * *

В комнате было душно, топились камины. Я пробежал бы комнату насквозь, прямиком туда, откуда доносились крики, но у дверей меня успел перехватить Альф.

— Ваше Величество, не стоит туда заходить. Присутствие мужчин при родах не приветствуется, там собрались опытнейшие врачи империи и они наверняка справятся без Вас.

Я даже растерялся, не зная что сказать, и позволил отвести себя на пуфик. Пробормотал невнятно что-то могущее сойти и за оправдание и за раздражение и стал ждать. Не знаю что было бы если бы мне не дали время на раздумье, может все было бы иначе, а может также. Но мне его дали и теперь я тихонько сидел в уголке, вспоминал и прикидывал.

Так вот, по моим скромным прикидкам получалось, что на престоле окажутся два неадеквата, к тому же с ужасной наследственностью. Если трезво мыслить, то я — "олигофрен" никуда не делся, а как был в этом теле, так и оставался. А вернее, я появился в этом теле олигофрена, то есть говоря по простому: гены пальцем не сотрешь. Мое потомство обречено на вырождение и это факт раз. А больше фактов и не надо, свои гены я передавать дальше не собирался, так же как не собирался позволить сделать это моему братцу. Ребёнок, абстрактный ребёнок. Сейчас я был согласен, чтобы жена мне изменила, только с нужным человеком. Но вот попалась верная дура. А может и не дура. Несмотря на отсутствие современной медицины и то, что о ДНК никто не имел ни малейшего представления, анализ отцовства или, к примеру, материнства делался на счёт раз. А уличенного в неверности ждали крупные неприятности, даже королеву, а тем более королеву. Опять не так выразился, с неверностью было все в порядке — при небольшой осторожности это допускалось, но опять таки — в столице или при дворах некотрых правителей провинций. На периферии нравы были более простыми и заточенными под мужчин. Так уличенную в неверности жену могли и посечь прутьями, и по тихой грустной песне удавить. Вон, говорят на окраине, там вообще в гнездовье красных муравьев, что на самом деле не совсем муравьи, срамным местом сажали. Так вот если интрижку себе позволяли себе многие, но без последствий. Так что Алиса была верна мне — это точно, к тому же пока был жив король отец, она элементарно не рисковала, поскольку с ненужным ребёнком и с его матерью, могло случиться много всяких неприятностей и даже достаточно могущественный папочка бы не смог помочь.

Вот к чему могут привести несколько минут раздумий не в то время и не в том месте. И если мчался я сюда без особой радости, но в готовности провозгласить о рождении ребенка, то теперь "без особая радость" получила свое обоснование. Я не видел его, не знал как его зовут, мне было неинтересно. Нет, на самом деле если бы я был я, а не я в теле совершенно постороннего мне человека, то может быть я и сделал всё возможное, чтобы наследование велось именно моими детьми, но уж поскольку я в этом мире и теле всего лишь гость, то надо постараться не допустить чтобы престол занимал вырождающийся род. Поэтому вид довольного Альфа, семенящего из комнаты, подействовал на меня, как красная тряпка на быка:

— Кто?

Резкий, как удар хлыста, вопрос, заставляющий человека человека остановиться и почувствовать себя неуютно.

— Ребёнок, — немного недоумевающий голос Альфа, — Ваша жена назва...

— На этом остановимся, — сухо прервал я его. — Как с тестированием?

Недоуменное выражение на лице Альфа постепенно сменилось пониманием

— Трудно сказать, — осторожно начал он. — Даже в Вашем случае это проявилось не сразу...

— Какова вероятность того, что у меня и этой дебилки мог родиться нормальный ребёнок?

Альф замер, но врать мне он не мог да и не хотел:

— Вероятность очень мала. Но она есть. Достаточно подождать буквально пару месяцев, чтобы точно определиться...

Я поднял руку, останавливая его:

— Не надо, — прервал я его тихо. — Не надо. Сделай так, чтобы я никогда не слышал больше об этом ребёнке. Я ничего не хочу о нём знать. А Алисе скажите, что ребёнок умер.

Но как же... — растеряно начал Альф.

Пришлось подпустить метала в голосе:

— Альф, смотрите, не разочаруйте меня.

Я резко разворачиваюсь и ухожу, напоследок бросив, чтобы скрыть свои подрагивающие губы.

— Подбросьте к каким-нибудь погибшим селянам после акции. Пусть отпоют, как невинно убиенных, а потом мы на этом месте стелу памяти забубеним.

* * *

Большинство меня осудят, ну и плевать. Причем большинство, из моего времени, потому как это только в нашем времени созданы все условия для вырождения. Здесь таких условий нет и даже королевская кровь — а тем более королевская кровь! — не застрахует ребёнка инвалида от всяческих неприятностей. Это только в нашем мире запрещена эвтаназия. В мире, где борются за свободу личности, полностью ограничивая эту личность в правах. Где беременной женщине предлагают сделать анализы, которые могут привести к выкидышу, повредить плод и вызвать у него необратимые изменения. Единственная цель этого анализа, к тому же не дающего стопроцентного результата, выявить генетические и другие отклонения. И единственным следствием из него в этих случаях, считаются преждевременные роды. Однако после рождения — жизнь ребенка становиться бесценной, хотя как личность он из себя ничего не представляет. Наше просвещенное во всех смыслах общество борется за жизнь каждого недочеловека, оставляя за бортом нормальных обычных людей. Насколько безопаснее и для матерей и для ребенка была бы возможность эвтаназии для таких детей. Какие плюсы? Хотя бы здоровье матери и возможность родиться ребенку ошибочно признанному неудачным. Да и для детей с тяжелой формой дцп, даунов, детей с тяжелыми генетическими заболеваниями должен быть выбор. Например, есть генетическая болезнь, во время которой ребенок натурально гниет и сгнивает к трем годам, умирая в страшных мучениях. Почему бы не проявить акт милосердия и не дать ему умереть пока он никто, не мучая ребенка. Однако нет, наше общество сделает все, чтобы этот ребенок начал чувствовать, потихоньку осознавать себя как личность, а потом сделает так, чтобы он умер мучительной и страшной смертью. А дети дауны? Многие мамаши гордятся тем, что они воспитывают такого ребенка. Я даже беседовал с некоторыми:

— Это мой крест, — сказала одна из них с показным смирением, а может и не показным.

Меня это убило! Она ограничила себя во всем, отказалась от возможности родить нормального ребенка, развелась с мужем, посвятив всю саму себя этой "высокой" миссии. Зачем?! Неужели она не понимает, что жизнь не вечна и она умрет, оставив этого ребенка сиротой в 40 лет. Оставит совершенно не приспособленное к самостоятельной жизни существо одного. Вы знаете, что большинство даунов переживает смерть своих родителей всего на несколько лет? Но тем не менее я больше уважаю таких мамочек, чем тех, кто сдает своего "неполучившегося" ребенка в детдом. В семье у такого есть хоть не большой шанс на то, что к нему будут относиться хорошо, что он получит причитающуюся ему порцию ласки и нежности. В детдоме же он всего этого лишен. Одна нянечка и воспитательница на несколько детей. Вы скажете, давайте увеличим дотирование таких детдомов! Нахрена? Что дадут эти дети мне или моему государству в дальнейшем? Это простое выкидывание денег на ветер. Даже сейчас на финансирование таких домов уходит больше денег, чем на обычные. Потому что это лекарства, специалисты, процедуры, но все равно этого недостаточно. Хотя почему недостаточно? Просто бесполезно. Такие дети ничего не дадут, не смогут отработать свое содержание. Если б эти деньги направили на воспитание "нормальных" детей, то даже с учетом распила бабла и так далее, все равно было бы лучше. Несколько лет назад, мне попались на глаза интересные циферки: Лужков выделил деньги на стерилизацию бездомных собак в Москве и на детские дома. Вторая сумма была намного меньше, чем первая. У меня есть друг, один из немногих, которого я могу назвать близким другом, так вот, у них родился ребенок с дцп. Естественно, как порядочный человек, он не избавился от него, хотя у нас в городе и есть школа-интернат для таких детей. Как он мне сказал однажды:

— Знаешь, многие люди мечтают, что их ребенок пойдет в школу, закончит институт или ещё что. Я же мечтаю, чтобы мой ребенок начал ходить...

Я горжусь им и его женой. Он хороший руководитель, он может позволить себе содержать такого ребенка, но что делать с другими? Теми, у кого зачастую не хватает денег на жизнь. Вот они действительно несут "свой крест" и наше государство в этом им "помогает".

Гораздо проще и лучше бы было, если после рождения, медкомиссия ставила диагноз и по итогам этого консилиума, выдавала рекомендации родителям. Не стыдливо умалчивала то, что будет происходить в дальнейшем, а давала реальные советы. То есть какие процедуры будут необходимы, для поддержания ребенка в более менее адекватном состоянии, какие суммы потребуются для этого, какие возможные осложнения и к чему они могут привести, каковы перспективы: в лучшем случае, в худшем случае; что будет с их ребенком, когда они сами умрут. Чтобы на основании этих данных, родители могли бы принять единственное решение. Я не говорю — верное, верных решений в таких случаях не бывает. Но у них был бы выбор, выбор не простой, но сейчас то нет вообще никакого.

Ну ладно, это личный выбор мам, а они подумали о своих "вторых половинках"? Да да, о нас мужчинах. Давайте сойдемся в следующем — мы, мужчины, реально менее выносливы, чем женщины. Для того, чтобы совершить подвиг, нам нужны зрители и одобрение, либо неодобрение общества, мол я делаю это в пику окружающим. Женщины могут совершать свой подвиг, по воспитанию такого ребенка, тихо и незаметно, на протяжении многих лет. Так вот, я заявляю, что не каждый мужчина выдержит такую ношу и не уйдет на сторону. Уходя, он торжественно обещает сам себе, что обязательно будет общаться со своим ребенком, помогать ему и так далее. Но чем дальше, тем меньше общение, тем чаще отговорки работой и делами, а если в его другой семье родиться нормальный ребенок, то дай Бог, чтобы его добровольная помощь выражалась хотя бы в денежном эквиваленте. Конечно, расставание пары происходит и во вполне нормальных семьях, но там отношения между забытым ребенком и отцом могут возобновиться хотя бы в зрелом возрасте, когда ребенок оценивает все не только со слов окружающих его взрослых, но начинает иметь свое собственное мнение, а отец понимает, что воспитал своего второго ребенка немного не так и хочет познакомиться с первенцем. Хочу заметить, что и женщина в такой семье имеет больше шансов выйти замуж повторно, поскольку вот её визитная карточка, здоровый ребенок. Женщины же с "неудавшимися" детьми большей частью обречены на одиночество, в случае ухода мужа. Так же пары иногда разбегаются после рождения такого убогого ребенка и передачи его в специализированный детский дом. Им тупо стыдно и каждый винит: вслух — другого, а в душе боится, что это из-за него. Ладно, речь идет не о причинах разводах...

Возможно это неэтично, распоряжаться жизнью другого существа, ну а как же решения принимаемы родными по отключению аппаратов жизнеобеспечения, когда человек фактически превратился в растении? Ну хорошо, Бог с ними, а вот своя собственная жизнь и своя собственная смерть? Если человек, все обдумав, решил завершить свой жизненный цикл, но не может этого сделать сам по каким либо причинам? Неважно: религиозным, физическим, из-за элементарного страха боли, тогда как? А помните, когда по всем теленовостям шумела реклама громкого дела, когда двое девчонок убили женщину, которая пообещала им заплатить за эвтаназию? Вот так вот. Я как-то пришел к жене на работу, в поликлинку. Она работает на седьмом этаже. Стоял ждал, никого не трогал, по сторонам глядел. Прошел мимо меня мужичек, прямо из кабинета врача. Зашел в туалет, открыл створки и шагнул вниз. Если бы у нас была разрешенная эвтаназия, то этот чудик, хотя бы в гробу выглядел прилично. Или у меня знакомый умирал от рака, последние несколько дней он выл от боли, ему не помогал даже морфий. Я не знаю хотел ли он умереть побыстрее, но если бы у него был выбор, то он хотя бы оценивал такую возможность. На этом я закругляюсь, а то опять начнутся вопли про фашизм, нацизм, права человека, свободу личности.

Наше "гуманное и демократическое общество" распоряжается нами и нашей судьбой, не давая нам самим выбирать хотя бы между жизнью и смертью. Нашей жизнью и нашей смертью.

* * *

Такие вот мысли вслух. Утро же встретило меня еще одной новостью: Алиса, не знаю как, но умудрилась сбежать от своих телохранительниц и бросилась вниз с Башни Желаний. Когда Хант подрагивающим голосом сообщил это, то невозмутимый Мауни пробормотал:

— Теперь её явно переименуют, да и парочки там вряд ли появятся. Хотя место станет модным для всех дурочек, решивших свести счеты с жизнью таким незамысловатым способом.

Хант с укоризной посмотрел на своего друга, кстати да, эти двое стали почти друзьями так, что я иногда даже ревновал их.

— Не станут, — машинально сказал я, — стоит только первую из них не приводить в порядок, а показать в реальном виде, как они будут выглядеть после такого падения. Дай волю женщинам, так они и после смерти постараются выглядеть красиво.

Или показалось, или я заметил на лице Мауни легкую ухмылку, а Хант, ради разнообразии, укоризненно смотрел уже в мою сторону.

— Как прикажете, Сир, — ответил он с легким полупоклоном и я покраснел.

Он понял так, что я запрещаю приводить тело Алисы в цивильный вид. Я забормотал пытаясь оправдаться, чо имел в виду совсем не это, но заметив уже откровенную ухмылку Мауни, махнул рукой и с видом человека перенесшего тяжелую утрату (что вы хотите? В багаже местного церемониймейстера нашлась и такая поза.), направился в местную прозекторскую, под которую эти олухи отвели один из лучших залов.

К счастью отца Алисы в это время в городе не было, к тому же он подрастерял своих союзников в борьбе за мой, теперь уже со всей определенностью, за мой — престол. Я даже не допустил его во дворец, повелев взять на подходе.

Я выдал своего тестя в руки нейтрального Королевского суда, который и занялся столь высокопоставленным пленником, надоевшим мне хуже смерти. Скоро его будут осудят и герцог признается во всём, вскрывая такие глубины падения, что все ахнут. Он расскажет, как подкупал помощника лекаря, как с помощью шантажа, заставил шеф повара пронести и оставить на территории маленькую склянку, как наблюдал за болезнью короля, распуская нужные слухи и что всё это делалось только ради счастья дочери. Расскажет о гарантированном завещании, согласно которому я должен был погибнуть от несчастного случая после моей коронации. Очень вовремя мне вспомнилось, что Алиса была очень набожной, и вряд ли бы стала кончать жизнь самоубийством. Так что можно распустить слухи об этом и подвести народ к тому, что её прибил собственный папочка, когда она, прознав о его злобных планах, собиралась рассказать все мне. А что? Ее никто практически не видел в последнее время, так что может и прокатить. Он расскажет такие подробности, которые не мог знать никто, кроме организатора этого действа. Все эти ужасы обеляли моё имя, которое и так было не сильно запачканным, я же с горестным видом должен был бы внимать всему и заламывать руки. Его, разумеется, казнят, а я останусь вдовцом со своим собственным герцогством и репутацией безвинно пострадавшего, что очень пригодиться мне впоследствии.

Может он и не хотел бы признаваться, но вовремя подсаженный демон, проинструктированный и понимающий своё зависимое положение, сыграл так, как надо. Кстати, раз уж зашла об этом речь, то хочу сказать, что мы с Альфом вновь начали свои занятии, по обучении меня магии. Выяснилось, что как маг — я никто, но вот подсаженные ко мне слабые демоны, могут очень многое. Надо только научиться ими правильно управлять. Всё таки демонология очень неплохая вещь, жаль, а может наоборот хорошо, что ей не уделяют должного внимания. Диагностировать подсадку в сознание очень тяжело и требует не меньше двух недель тестов, чтобы выяснить хотя бы сам факт подсадки, по крайней мере столько потратил Альф. Взбешённый смертью Короля и просвещённый в отношении главного злодея и моей роли во всём этом, народ будет требовать скорейшей казни. Ну а насчёт того, кто просветил демона рассказав все подробности, я умолчу. Хотя... Вы сами то, как думаете?

Казнь была очень зрелищна и торжественна, я даже сам не ожидал, что так получиться. И опять в этом мне помог мастер двора и церемоний, услугами которого по слухам не пользовались ни мой отец ни мой брат. Я же сполна оценил его знания и умения. Поручив ему постановку всего действа, я тут же чуть не проклял его, когда он начал дотошно выспрашивать меня, чего я хотел этим добиться. В плюс ему то, что он сумел таки вытянуть из меня то, что и сам не понимал и остался доволен. По крайней мере все было печально и торжественно, прямо таки чувствовалась моя горечь и сожаление от измены близкого мне человека. Гремели барабаны, забранный красно черным крепом помост наводил на возвышенные мысли о бренности всего земного, палач ненавязчиво намекал о неотвратимости наказания, и мой подход к скатившейся в корзину голове в стиле "Бедный Йорик", все было сделано как надо. Такие кадры надо беречь и поощрять. А тесть... ну что тесть? Я со слезами на глазах простил ему его подлость и измену в память о его им же убиенной дочери. А казнил за измену его людей во время сражения и за бегство с поля боя. То есть я публично обвинил его людей в трусости, а значит и его самого. Всё таки старые кадры — это старые кадры, он принял известия с недрогнувшим лицом, даже не попытавшись ничего сказать в своё оправдание. Бедная Алиса не перенесла подобного и за это ее убили. Судьба! Таким образом я оставался один и свободный как ветер.

* * *

Раздача пряников началась почти сразу же после казни. Видимо многие из моих людей с тревогой ожидали этого процесса, поскольку зарекомендовав себя боголюбивым и милосердным монархам, я мог простить всех своих врагов и оставить моих последователей в дураках. Щас! До такой степени дебилизма я еще не дошел. Поэтому приглашение в зал "моих верных сторонников" было встречено немного насторожено. Зато потом пошло как по маслу — заранее подготовленные списки отличившихся и просто верных людей, были переданы герольдам, которые надували щеки, а потом громко орали, что "тот-то и тот-то из местечка такого-то (ну там далее шло перечисление кучи примет, например: С восточного склона северной гряды, где не растет виноград — плохо все таки когда прописки нет) за верную службу, ну или там за конкретный подвиг, награждается бла-бла-бла". Я же милостиво кивал, держа вид номер семнадцать, для внутренних торжественных церемоний и награждений. Потом пошли люди посерьезнее, ради них пришлось вставать с не очень удобного трона, вырезанного из куска дерева, страшно ценного для людей, а вернее для эльфов, а из-за этого уже для людей. Чего-то там по легенде, енту хреновину презентовали сразу после первой войны с темными, которая закончилась нашей, то бишь светлой, категорической победой, хотя темные, по слухам, уверены в обратном. Короче смысл такой, эльфы отдарились самым дорогим, хотя по мне это больше напоминало пристраивание старых предметов обихода с целью освободить место для нового гарнитура, впрочем не важно. Важно то, что теперь мой седалищный нерв периодически отдыхал, когда я принимал вид номер десять, двенадцать и три, именно в такой очередности. Все таки мало быть справедливым монархом и так далее, надо еще и производить впечатление на окружающих. Кстати старичок церемониймейстер, обучающие меня всему этому, посетовал, что мой брат никогда не находил достаточно времени, чтобы заниматься с достаточным прилежанием. А зря. Штука удобная и нужная, в этом уже убедился. Так вот когда закончились все генералы и так далее, наступила очередь троих главных людей, благодаря которым я и стал королем. Ну с маршалом было все просто, подтвердив его полномочия и отдав под его начало всю армию, с правом проведения необходимы реформ, я заполучил еще одного верного сторонника. Судя по удивленному взгляду и крепнущему вниманию, я угадал его мечту, хотя что тут угадывать — достаточно вспомнить его сетования на глупость дворянской вольности, на дебильное ополчение, не знающее с какой стороны взялся за меч или копье, на отсутствие инженерных войск, когда каждый отряд таскал за собой двух трех нанятых специалистов, и все — считай все его мечты вот они. А поскольку я уже знал, что будущее за профессионально армией, а не за призываемыми дворянскими войсками, то я поступил, так как привыкли с нами поступать в моем времени. Дал награду, которая являлась ценной только дл одного человека, а по сути по своей представляла собой нудную, сложную, кропотливую работу, на которую большинство смотрит как на каторгу. А тут на те вам, нашелся энтузиаст, так пусть и разгребает все и вся. Так что с маршалом мне повезло.

Дальше было немного сложнее — вторым кредитором выступала церковь, и хотя мы предварительно вроде бы как договорились, но требовалось еще много много работы, чтобы стало так, как хочется, а не так как получается. Кстати, церковная делегация была преувеличено скромной: последствия гражданской войны — церковь тоже расколола на два лагеря. Один — достаточно либеральный, а второй: с изрезанными морщинами щеками, с суровыми глазами, с аскетичными лицами. Их я побаивался, поскольку ересь в своей среде они искоренили достаточно быстро, тупо перерезав мятежных патриархов, хотя если бы победил мой брат, то я думаю мятежными бы назвали этих, а тех истинными служителями церкви.

Так что здесь мне ничего не пришлось придумывать: объявил о реорганизации ордена защитников веры, что вызвало вежливое недоумение у большинства публики и только у некоторых морщинку на лбу. Объявил о полученных привилегиях, куда же без них, но так как этих самых привилегий оказалось на удивление мало, то никто ничего не сказал, окромя тех, кто до этого оказался с морщинкой. Когда же сказал, что будет создана специальная служба, для регулирования отношений церкви и государства, эти самые озабоченные, стали протискиваться к святым отцам, наплевав на мое величество, не закончившее говорить.

— Понаблюдай, за этими, тихонько шепнул я Ширу, с невозмутимым видом стоявшему около меня. Тот согласно наклонил голову.

Нет ну если они такие умные, то пусть и поработают на благо государства, идиоты сами наползут.

Теперь осталось самое приятное:

— В этой жизни... — я помолчал, — ...есть вещи, ценность которых не может быть измерена ничем. Я не буду говорить про дружбу, — народ постепенно затихал, внимая словам своего монарха, — я не буду говорить про любовь, это все важно. Но есть еще одно качество, которое на мой взгляд перевешивает эти два, поскольку может включать их в себя, — а может и не включать, усмехнулся я про себя. Плевать, сейчас делаем акцент, до умных дойдет, а остальным растолкуют.

— Я говорю про преданность!

Так, опять внимание на лицах, ну что поработаем большевистским агитатором:

— Многие скажут, что они всецело преданны мне и я с этим даже соглашусь. Но есть люди, которые готовы отдать за своего короля не только жизнь...

Я повернулся в сторону Ханта.

— ... но и честь...

Теперь поворот в сторону Мауни. Что мышь? Не нравится? Я только что при всех сказал, что ты бесчестный человек. Вот такая я свинья.

— Я не могу себе представить такую награду, которая была бы достойна моих верноподданных друзей и соратников...

Звучит конечно не очень: друзья, соратники да еще верноподданные — все перемешано. Ну да и пусть, зато Мауни перестал беситься, ну дык — я ж его вровень с собой поставил. Поэтому он и приободрился малость, вон каким орлом посматривает.

А теперь сунем Ханту большущую ложку меду, даже пожалуй уже и не ложку, а бочонок, благо дегтю вроде бы взяться неоткуда, ну не выросла пока оппозиция и даст Бог не сумеет вырасти. Я махнул рукой герольду, то, надувшись от осознания собственной важности (ну еще бы, его устами говорит сам король), начал вещать:

— За беспримерную верность королевской фамилии...

По мере перечисления ништяков, сваливающихся, на вчера еще особо не известного бастарда известной фамилии, гул в зале нарастал. Я думаю, что сейчас многие семьи, побрезговавшие в свое время, а вернее не посчитавшие нужным, отправить своего отпрыска в компанию полоумному старшему сыну короля, сейчас пожалели об этом. Чем больше он перечислял, тем больше я поглядывал на совершенно невозмутимого Ханта. Наконец герольд выдохся и я, вместе со всеми, стал ожидать совершенно заслуженных слов благодарности.

Молчание немного затянулось, по крайней мере недоуменные шепотки в зале становились все отчетливей и наконец Хант поднял в голову и посмотрел мне в глаза. Я даже поежился, решимость, светившаяся в них, всегда оборачивалась крупными неприятностями для моих врагов.

— Как бы и для меня не обернулась неприятностями, — подумал я, так оно и оказалось.

Дело в том, что в отличии от него, семья, то есть его отец и сводный брат, поддерживали моего брата. Пока они были живы, правда ненадолго, подлое предательство моего тестя отвлекло меня от союзников брата.

Видите, как я заговорил, даже в кавычки эти слова не взял. Говори самую нелепую ложь очень серьезно и сам поверь в нее, замени ею правду, и тогда в нее поверят все остальные. Вот такая поучительная мысль для лжецов и подлецов.

Так вот, получилось, что для меня важнее казнить своих бывших сторонников, внезапно оказавшихся предателями, а не явных врагов. Блин, надо было их за компанию казнить по быстрому, но нет, шоу захотелось. Земель и титулов я их всех лишил, но пока большинство было живы. Правда я не претендовал на захваченных моими людьми, просто неокторым рекомендовали поделиться добычей с королем, который щедро компенсирует им их траты и потерянный выкуп, а Ханты были одними из самых вредных.

Вот мой Хант и выдал:

— Я благодарен моему сюзерену за все те милости, которыми он меня осыпал и хотел бы попросить еще об одной...

Первая мысль — вот пригрел змею на своей груди.

В зале стало тихо, казалось пробеги таракан и топот его лапок услышат все.

— Даже если это будет стоит моей милости? — закинул я пробный шар.

Сказал и сам понял, что погорячился. Если он скажет: Да, то мне ничего не останется, как выполнить обещанное, но удалить его от двора, а это единственный безгранично преданный мне человек. Ну мне так хочется думать. К счастью он оказался поумнее и не стал идти на явную конфронтацию.

— Я прошу Ваше Величество жизни, для моих родителей и брата, — сказал он мне упрямо наклонив голову, — надеясь, что ни в малой степени ни умалю ни Вашего великодушия, ни Вашей щедрости.

А вот фраза явно не его, скорей бы на Мауни погрешил. Да и точно не его, вон как скуксился, а Мауни меж тем благосклонно кивает, будто предвидел такой оборот разговора. Это малость огорчило — надо же, как я предсказуем, но ничего, посмотрим на тебя опосля. Тем временем я внимательно смотрел на макушку с залысинкой и прикидывал:

Ведь ничего не сделаешь, даже людей после не подошлёшь, чтобы они разобрались с неугодными — моментально из преданного слуги получу преданного врага. Так что как не крути, а придётся миловать. Причём так, чтобы запомнилось. Я улыбнулся на публику, в душе кляня этого раздолбая, который головы своих родных, фактически в свое время предавших его, ценит дороже хорошего отношения и монаршей милости и приказал:

— Приведите осужденных, — тоже слово из моего мира, понравившееся Ширу.

Двор потихоньку бурлил, больше похожий на толпу игроков, делающих ставки у букмекеров. Кажется, что ни один побился об заклад, что я казню его со всем семейством. Тем временем притащили этих двоих, благо казематы находились прямо под площадью, что несколько символично — заключенные попирались ногами быдла, которое и а людей не считали. Сейчас все трое, отец и два брата, стояли на коленях передо мной, грязные, вонючие, но не сломленные. Гул в зале стал громче, когда я поднялся и огласил свою волю:

— Моё величество постановило (ох как всех коробило в первое время это постановило. А я никак отвыкнуть не могу.) помиловать семейство Ханта, и оставить ему все владения.

По залу пронесся шум, видно было, что эта новость сильно задела общество, наверняка многие уже потирали ручонки, собираясь выдавить все из короля лоха. Поэтому мне прищшлось повысить голос, для того, чтобы продолжение было услышано.

— Без права управления и распоряжения и только на милость нынешнего барона Ханта.

— Вот так вот, на тебе! — немного злорадно подумал я, глядя на оторопевшее лицо Ханта, которому на шею вешали баронскую цепь и на голову возлагали баронскую корону.

Благодарные родственники скрипели зубами так, что даже сюда слышалось. Я думаю, что мой друг не раз проклянет тот день, когда решился выпросить у меня их жизнь, ну это уже не мое дело.

Решив вопрос с Хантом, я решил наградить Мауни и закруглиться, а то день тяжеловатый выдался.

Быстренько перечислив все получаемые им бонусы и наблюдая за все мрачнеющим Мауни, я огласил самый главный, на который он надеялся, но просить не смел:

— ... также Первому Герцогу...

И тут его лицо застыло, словно он не верил своим ушам, а по рядам снова пробежал шепоток. Еще бы, Первый Герцог всегда становился канцлером, так что Мауни стал счастлив.

Не знаю кой демон толкнул меня под руку, или вернее дернул за язык:

— Может быть мой верный слуга, тоже хочет поменять мое расположение на жизнь своих родных?

Клянусь, отдал бы если бы он попросил, миловать так миловать, тем более так уж судьба повернулась, что все родичи моих верных подданных находились по другую сторону баррикад. Но мои слова его явно не обрадовали. Было видно, что это предложение застало Мауни врасплох и теперь он судорожно думает как выкрутиться из возникшей ситуации. Злобно кинул взгляд на счастливого Ханта и начал говорить. Он вспомнил о прегрешениях, о святой церкви, заново вывел закон о том, что этот самый закон должен быть один для всех и что он, как будущий канцлер... и так далее. В общем отмазался, вроде все правильно, я и сам не пряник, но чувство осталось немного гадливое.

* * *

Если Хант, выдал неожиданный номер, то герцог же поступил как и ожидалось. Этот сукин сын недрогнувшей рукой, причём моей, отправил старшего братца и собственного папашу на плаху. Лицемерно заметив:

— Закон есть закон.

А после, в скором будущем, женился на собственной двоюродной сестре, предоставив ей выбор, либо с семейством присоединиться к его родным, то бишь в семейный склеп, либо под венец. Скажу так — я присутствовал на этой свадьбе которая выглядела ничуть не счастливее моей. По последней дворцовой моде белизна лица невесты соперничала с белизной её платья, причём по слухам пудрой она не пользовалась вообще. Я не стал указывать этому придурку на возможность вырождения семьи, у меня и своих проблем хватает, пусть думает своей головой. Разумеется, он очень хотел место канцлера, и мозгов на это у него явно хватало, хотя если бы хватало, то не вёл бы себя так по идиотски, стараясь разом дотянуться до всех запретных плодов, за которые ему раньше давали по рукам. Если нет выдержки, ума и чувства опасности, то никакие знания тебе не помогут. Да уж, судя по всему, во времена оны, я сильно переоценил его, хотя посмотрим. Может у него головокружение от успехов, а так немного пообвыкнет, начнет вести себя нормально, а ежели нет, то мы его вниз и задвинем. Хотя конечно постараться придется, это потерять доверие легко, а вот восстановить его ой ё ёй, как трудно. А что? Мы тираны такие, чё хотим — то и воротим. К тому же так удобно, когда рядом с тобой есть существо, которое еще хуже чем ты. Про которое можно в душе сказать, что мол вот "я бы сам такого точно не сделал", и осуждающе покачать головой.

Вот так и закончилась эпопея с моим воцарением на престоле. После смерти Алисы и чистки, примером которой мог служить тридцать седьмой год, наступил мир и благоденствие на целых восемь лет.

3

Из церковных хроник предшествующих воцарению на престоле Дагана 1.

В лето перед помазанием на царствование Дагана 1, священный синод принял несколько судьбоносных решений, направленных на укрепление веры и воцарения царства божия на земле. Это был один из самых значимых шагов, принятых с момента последней войны между Тёмной Стороной и Союзом светлых государств. Прошло много лет с того времени, когда мы победили в той жестокой войне, и казалось, что царствие божие наступит уже при жизни ныешнего поколения, однако слишком сильно укоренились в душах многих существ гнилые ростки, способные на корню загубить малейшую надежду на искупление. Церковь, в милости своей, надеялась на то что луч веры сможет победить в человеке скотское, но она ошиблась. Небрежение своими обязанностями привело к тому, что очень многие начали изыскивать благосклонность князя тьмы причём способами, близким к тем, которые использовались орочьими шаманами. Священный синод, приняв сторону непротивления насилию, смиренно наблюдал за происходящим, пока грехи наши не переполнили чашу терпения господа. И тогда разверглись врата огненные и вопросил Он ответа верных слуг своих, и ничего не смогли ответить Ему слуги. Но в милости своей Господь разрешил исправить содеянное святой церкви.

Дословный перевод сводиться к угрозам грешникам покарать их, куда более нас интересует смысл послания и действия верхушки синода после этого. Ведь именно тогда было принято решение о создании святой инквизиции. Таким образом мы видим,ч то данная смута послужила катализатором этого одного из наиболее позорных событий нашей истории, но пытаться связать крон принца и костры инквизиции — это абсурд. А то, что по окончании гражданской войны он воспользовался сложившейся структурой, говорит о его уме, но не позволяет записывать в создатели.

* * *

Крестьянское восстание Эриха Справедливого прошло чёрной нитью через царствование Дагана 1. Именно за подавление этого бунта, его называли кровавым приспешником тьмы. И мы не можем рассматривать личность Дагана 1 без серьезного изучения данного инцидента. Действительно решения, принятые тогда неоднозначны

* * *

Я отдыхал в это время в горах: знаете, небольшая резиденция, несколько существ, чистый воздух, грибы, ягоды, птица. Ничего опасного, никаких медведей, леопардов и тем более нежити. Не дай бог его величество пальчик прищемит!

Может кому-нибудь из монархов это и не нравилось, но меня устраивало вполне. Дело в том, что за последнее время моя паранойя расцвела пышным цветом и дала богатые всходы. Здесь же одно из немногих мест, где я чувствовал себя спокойно. Узкая горная долина, которую охраняют по периметру местные егеря, часть не гвардейская, а боевая. Бабки им платились конечно огромные и выведены они были из под войскового командования. Здесь они сражались с гоблинским отродьем, ну и перманентные стычки небольшими людскими бандами, крепко сколоченными боевыми отрядами гномов, благо что небольшими; да и длинноухие здесь иногда шлялись, а в целом места были спокойные. Командовал этой частью полковник Забродски, а курировал с моей стороны — Хант. Несмотря ни на что, ну я имею в виду дурацкую выходку на церемонии награждения, он оставался единственным человеком, которому я почти полностью доверял. Мауни был моей правой рукой, но вот доверял я ему гораздо меньше, хотя от восстановленной им службы Королевских прокуроров был толк, этого я не признать не мог.

Впрочем речь не об этом, эта долина в горах, была одним из тех мест, где можно было отдохнуть, не заморачиваясь делами. Встаешь утром во сколько хочешь, не торопясь умываешься, а не хочешь, так и не умываешься; поешь то, что тебе приготовит старый егерь, смотритель здешних мест, а дальше на твое усмотрение — хочешь гуляешь, хочешь охотишься, а не хочешь, можешь спуститься к небольшому озерку и посидеть там с удочкой. И знали про это место очень немногие, для большинства моих врагов, я в это время предавался меланхолии в одном из своих замков убежищ.

Небольшая хижина на берегу, построенная с одной целью, спрятаться от непогоды во время рыбной ловли. Здесь я и коротал время, перебирая снасти, когда меня отыскал Мауни.

Многим в окраинных провинциях не по нраву пришлись Ваши последние нововведения, — зябко поеживаясь и протягивая руки к огню, говорил давно известные мне вещи Мауни.

Голос воспринимался шумом дождя, нисколько не мешая, а даже немного убаюкивая. Я внимательно рассматривал снасть, делая вид, что не слышу его. Тоже мне новость нашел, конечно многим не нравится. А кому понравится налоги платить, мне бы тоже не понравилось. Но таких мы ломать будем, система налогообложения должна измениться. Меня достала эта дворянская вольница, отдающая минимальную часть своих доходов. Конечно я понимаю простых людей, пришли королевские налоговики и забрали все, а потом пришли хозяйские и забрали остальное, и даже в душе им сочувствовал, но ничего не предпринимал. А зачем? Всех не нажалеешься, к тому же слава обо мне в народе ходила подходящая, как о набожном и добром человеке и я всеми доступными средствами старался поддерживать эту иллюзию. Выстаивал многочасовые службы в храмах, раскидывал серебро нищим, проливал слезу над сиротами, патронировал детские дома, в общем занимался тем же, чем занимался будучи принцем. То есть я не хочу сказать, что я занимался только этим, но вместо охоты, военных смотров и других развлечений высшей знати, внушал о себе нужное представление. Особенно мне удавалось принимать ходоков из провинции, которых не выдержав гнета окружающей действительности, посылало "опчество". Наивные, они думали, что сами сумели прорваться ко мне. Щас же, каждая такая группа проверялась на предмет безопасности королю, лояльности существующему строю и нужности пиар акции в регионе из которого они прибыли. Если все условия совпадали, то выборным удавалось пробиться ко мне через толпу в храме, подстеречь меня на прогулке, когда я инкогнито гулял по парку среди старательно не узнающего меня "простого" народа, ну или, с огромным риском проникали во дворец и падали ниц, заставляя меня вздрагивать. У меня очень хорошо получалось вздрагивать и выказывать испуг, переходящий в гнев на охрану, с искренним участием к простому люду. Еще раз спасибо моему церемониймейстеру. После чего, обласканные и попившие чаю с Моим Величеством, ходоки, получали заранее приготовленные грамоты и решения королевского суда и отправлялись восвояси, по пути рассказывая о мудрости и справедливости своего правителя, то бишь меня. Всем польза. Ходоки получили выполнение своих просьб, я провел работу на изменение общественного мнения в нужную сторону и приструнил некоторых зарвавшихся дворян.

Правда ситуация которая возникла немного не укладывалась в норму, но это только с первого взгляда.

Разумеется. Такое происходило не во всех областях, а только в тех, на кого я имел зуб. Так эти, ну те самые, что бунтовали сейчас, вот им ни разу не удалось прорваться ко мне и дело не в их настойчивости, просто те земли граничили с эльфийскими Зелеными Долинами, а их владетели заигрывали с эльфами, так невзначай намекая своему монарху, то есть мне, что ежели че, то они и под покровительство Зеленых Долин уйти могут. И ведь не врали сволочи, мой покойный батюшка слишком много давал воли всем им, собирая заявленные налоги, а все остальное оставляя на их собственное усмотрение. Естественно, даже слабенькое закручивание гаек, да какое к черту закручивание, приведение жизни на этих окраинах к общекоролевским, вызвало настолько бурную реакцию, что я даже не ожидал. Мне пришлось сдать назад и сделать вид, что я смирился с этим проявлением независимости.

Я рассчитывал, что недовольный народ, под руководством крестьянских вожаков, взметнется на борьбу с игом угнетения, и скинет опостылевшее ярмо всяких графьев, а потом добрый король введет войска и наведет порядок, попутно повесив пару зачинщиков, как с той, так и с другой стороны. В общем и целом конфликт ожидался насквозь локальный и я искренне не понимал, что хочет от меня этот настырный и пронырливый канцлер.

К сожалению мои орлы не досмотрели. Решившись на локальный конфликт, я естественно поставил во главе восстаний нужных людей: бунтарей и буянов, исподволь управляемых моими людьми, ихними лучшими друзьями. На первые роли агенты Патрика и Шира не лезли, но всегда входил в управленческую верхушку, находящуюся в оппозиции к верховной, ведь это так легко, кричать что все не так, что уж они то сделали бы лучше.

Вообще, если подумать, идеальная позиция. Нет ничего лучше постоянной оппозиции власти. Можно бунтовать, проклинать правительство, устраивать демонстрации и, получив власть, просрать все. Вот именно такими и были люди Шира и Патрика.

Правда ситуация вскоре начала меняться...

Мы заметили, что кто-то начинает объединять разрозненные отряды бунтовщиков...

Это они конечно зря. С самого начала задумка заключалась в том, что единовременно полыхнет целый край, но по отдельности. Непонятно? Сейчас объясню:

Крестьяне самые консервативные существа в этом мире и фактически привязанные к совему двору. Не в том дело, что они не могут уйти куда глаза глядят, просто менталитет у всех местных такой, что от добра добра не ищут

Вот и все эти чегевары думали только в своем направлении: как бы сделать так, чтобы нам хорошо было, а соседу плохо. Причем удивительно, но "соседу плохо", превалировало над "чтоб мне хорошо". Засланные же их активно в этом поддерживали, причем сами они и не подозревали о том, что на самом деле они льют воду на мельницу власти. И если бы им это сказали, то весьма их этим удивили бы. Иногда не нужно специального агента, достаточно найти подходящий экземпляр, достаточно легко внушаемый, и уже с ним работать. Они то и были агентами влияния, поскольку веримли во все искренне и самозабвенно. Одному было видение, второму напели в уши о том что все его беды от соседей, в общем и целом мы руководствовались известной детской песенкой из музыкального фильма Буратино: Какое небо голубое... И все было отлично, но со временем картина начала несколько меняться, с нашими людьми начали происходить непонятные вещи, кто-то умирал, кто-то уходил, а их место занимали совсем другие люди, ориентированные на объединение всех сил в один мощный кулак. Пусть пока это было в зачатках, но уже собирались общие советы, искались союзники наносились удары объединенными силами. Если раньше военное присутствие было минимальным, то сейчас впервые потребовалось наращивание сил, что удорожало стоимость операции и не могло радовать. Разумеется войска были давно готовы, но они должны были введены против полностью еморализованного противника, истощенного борьбой с бунтовщиками, это с одной стороны. А с другой стороны с крестьянскими шайками, слабовооруженными и не могущими противостоять регулярам. Пока же там носились два полка Королевских прокуроров, уже несколько раз получивших чувствтительные щелчки по носу. В целом ситуация не радовала, поэтому мной и отдал был приказ Мауни "разобраться и решить проблему". Тот изначально не понял, что мне не нравится, поскольку на его взгляд все развивалось совсем неплохо. И даже укрупнение сил его только радовало, мол разгромить всех одним ударом. Но озадачившись поставленной перед ним проблемой, поднапрягся и все таки чего то там нарыл, о чем и приехал мне докладывать прямо сюда.

* * *

Как всегда Ваше Величество оказалось весьма дальновидном и мудрым правителем...

Бла-бла-бла, — эту лабуду мы пропустим, поскольку так и не смог переубедить Мауни, что лесть мне конечно нравится, но только не от тех, кого я знаю слишком хорошо и тех кто знает слишком хорошо меня. Я бы сказал друзей, но у правителей друзей нет, а учитывая через что нам всем пришлось пройти, то я бы назвал нас всех подельниками, ну или соучастниками. Тем более перерыв весьма кстати, пока он разоряется, выдумывая все новые и новые превосходные эпитеты, можно заняться своим рыбным инструментарием. А вообще жополижество в этом времени прямо таки поражает. Считается в норме, что монарху понравилась дочь, сестра, мать, жена его подданного; все что делает монарх имеет статус превосходный и все такое... стоп! Чего там по делу началось...

Людьми Патрика были похищено несколько ключевых фигур, проводивших политику дестабилизации в задуманной операции...

Видали как начали объяснятся! А всего то мой положительный пример в течении нескольких лет. Не все правда, не все — основная масса услышав некоторые выражения, применяет их как бог на душу положит. Но эти вполне овладели канцелярским языком.

После передачи их людям де Ширу обнаружилась интересная особенность, не один из них не смог выдержать допрос с применением спецсредств или при экстренном потрошении, что позволило нам выйти на так называемый эльфийский след.

Тут с этим беда. Наши, людские маги, как и орксксие шаманы, вполне способны сделать то же самое, то есть заблокировать человечка так, что он сдохнет при попытке выдать доверенные ему сведения. К сожалению такой обработке подвергаются только люди, всем остальным расам такая обработка фиолетова. Вот-вот, а почему вы думали, у всех рас очень ценятся в качестве курьеров именно люди человеки? А вот именно поэтому, берешь человечка, вкладываешь ему в память послание и собственно "посылаешь" на другой стороне получатель с помощью кодовой фразы извелкает послание, причем сам курьер ни сном ни духом не в курсях, что за шнягу только что рассказал. Ну и естественно насильственное извлечение невозможно, хотя работы в этом направлении ведутся. Ддда, ведутся, знаете ли. Причем всеми. Единственно, что ограничивает, так это то, что даже среди людей такие экземпляры встречаются достаточно редко, и пусть живут недолго, но платят им очень хорошо. В общем сманивают их все кому не лень.

Вот именно про такую обработку и докладывал мне Мауни, но опять таки повторюсь, что несмотря на всеобщее использование, в первую очередь все думали на эльфов. Ну тут я, каюсь, в этом направлении руку приложил. До сих пор не могу забыть эльфийских лучников в той единственной битве, которой я сумел покомандовать. Именно их я виню в том, что не смог тогда победить, а значит все то, что впоследствии мне пришлось пережить было из-за них. Весь тот ужас, чувство беспомощности, убитый солдатик и все остальное на их совести, а не на моей. Если бы я тогда победил, то ничего этого не произошло бы. Впрочем, извините, отвлекся, вернемся к нашим баранам...

К тому же ожидаемого эффекта не произошло. Изъятие ключевых фигур не привело к значительному улучшению обстановки. Я бы сказал даже наоборот, погибших сменили другие люди, причем так быстро, будто это было спрогнозировано и ожидаемо. Более того, погибших чуть ли не канонизировали их сподвижники и дальнейшее объединение пошло гораздо быстрее. Причем незаметное вначале смещение акцентов привело к тому, что мы получили из борьбы с местными владетелями, освободительное движение, то сепаратистки направленное. И сели первоначально централизованная власть являлась табу для восставших, то теперь начало происходить слияние владетельных синьоров и крестьянских вожаков, и что самое интересное, это нисколько не мешало им.

Такое ощущение, что мы сыграли противнику на руку, выполнив за него его планы. Мы оказались в замешательстве, поскольку это не было самодеятельностью восставших. Любое наше действие натыкалось на значительное противодействие противников. Тогда мы сразу же начали работать так, как будто противник нам уже известен.

Заметив мои недоуменно поднятые брови, Мауни заторопился:

Дело в том, что нам не понадобилось искать "кому это выгодно", в самом начале операция проводилась, как мера противодействия эльфийскому привлечению местных владетелей на свою сторону. Когда мы изучили материалы последних трех веков, то обнаружилось что тихой сапой Зеленая долина переподчинила себе два герцогства и одно баронство, что в земельном соотношении весьма существенно. А ведь это даже не полный срок жизни одного эльфа. Разумеется, чтобы присоединить к себе все приграничье, понадобиться гораздо больший срок, но когда эльфов это останавливало?

Подобный демарш был сродни людской работе, когда обладая ограниченным временем, мы вынуждены наносить ответные удары в достаточно небольшие промежутки времени, по эльфийским меркам. То есть скорей всего это была самодеятельность кого-то из молодых.

И отвечая на незаданный вопрос, продолжил:

Руководство в эльфийских Домах остается прежним уже много лет, политика проводимая ими нам известна, они могут позволить себе не торопиться, поэтому отказались от проведения силовых акций. Следовательно, кто-то из кланов, поскольку Дома за своей молодежью смотрят более пристально. Так что мы решили искать нескольких эльфов, крутящихся в около повстанческих кругах, так чтобы не рядом, но и не далеко. И нашли!

Вот тут его надо было видеть, вряд ли даже у нашего старичка церемониймейстера, есть такая поза. Скромной гордости, собственного достоинства и еще чего то непонятного. Смешно однако.

Оказалось что все это время их обрабатывал один эльф.

Так, — прервал я его, — новость в самом деле интересная. Значит все так эльфы решились сунуться и половить рыбку в мутной воде. И кто же это у нас такой умный? Какой клан нам следует "благодарить"?

Удочки были забыты, я не торопясь прохаживался по комнате, прикидывая и так и эдак. Ничего не выходило, эльфам не выгодно светиться, большинство операций у нас проворачивали жители пограничных областей Зеленых долин, там, куда селили людей, гномов (очень мало, но тем не менее).Если же участвовали сами эльфы, то свидетелей не оставалось совсем. К тому же сами они не готовы к большой войне, никто не поймет почему союзники Светлого совета, схлестнулись из-за пошлой причины, выхода к морю. Так что на чьей стороне выступят другие, тут не понятно. Но и предположить, что один из Домов решился на самодеятельность — я тоже не мог. Не смотря на кажущуюся безмятежность, хрупкость и безалаберность, внутренняя жизнь кланов и домов жестко структурирована. Никто из них и пукнуть без разрешения не посмеет. Тем более против прославленного Королевства, наравне со старшими расами вынесшего основные ужасы войны с Темными и пожертвовавшего очень многим для победы правого дела. Значит? Отморозок?

Я в непонятке глянул на Мауни, видимо произнеся последнюю фразу вслух.

Ваше Величество, — склонился тот в поклоне.

Дальше бла-бла-бла, я это уже сегодня слышал.

Мы взяли этого эльфа, он действовал один...

Ну тут понятно, эльф один, но с людскими помощниками и это тоже понятно. Вот ведь любопытный какой, оказывается он решил чего то там кому-то там доказать, а заодно проверить некоторые свои выкладки. Хотя его предупреждали старшие товарищи, что в короткий промежуток времени люди реагируют быстро и адекватно, однако ему это показалось неубедительным. Так что его отпустили, а дальше по обстоятельствам. Получив щелчок по носу, данный индивидуум становится ценным членом общества, а если получится, то... победителей не судят. Но как оказалось его руководители были правы, и постепенная аннексия территории предпочтительнее экспансии.

Это не мои измышления, это его слова. Рассказывая он не видел в этом ничего странного. Ну рассказал он нам это, все равно это умрет вместе с нами. Дело в том, что любое знание относительно, в летописях мы получаем голые факты, вот и прочитав про этот случай, наш потомок сделает очередной плюсик в аксиому: эльфы = сволочи, а эмоциональная окраска? Её не будет. Для этого и существуют баллады, песни и другие околохудожественные произведения, переносящие эмоциональный оттенок тех событий, которые они описывают. И тогда мы не думаем, что эльфы сволочи, а ненавидим их. Именно поэтому у меня в Королевстве модная ныне тенденция к чтению литературы и обсуждению любовных романов. Там главный герой человек, всегда несчастный, всегда влюбленный, а его противник богатый и красивый эльф. Концовки тоже разнообразием не блещут. Либо её старуху бросает её возлюбленный, остающийся по прежнему молодым и красивым, и тогда она вспоминает о любящем ее безответно рыцаре — это несчастливый конец. Либо рыцарь богатеет и крадет её, потом долго ухаживает и наконец его образ затмевает образ эльфа. В общем количество сюжетов конечно, дело лишь в описании. Для быдла же все делалось попроще: мы даже не стили менять любимые многими представления уличных балаганов и кукольников, просто сместил акценты. Так раньше, приходящие в последний момент эльфийские воины, воспринимались как последняя надежда, без которой все остальные бы погибли, но теперь это подавпалось с немного другой трактовкой. То есть они конечно приходили, но воспринималось это так, что если бы они пришли раньше, то жертвы были бы не такими большими и вообще, доколе эти подлые эльфы будут прятаться за наши людские спины? Разумеется я понимал, что не смогу вечно контролировать этот процесс, но в основу закладывалось не фрондерство против власти, а против всего эльфийского. Причем в простонародной среде такие настроения распространялись быстрее. Эльфы то ли не прочухали этого, то ли решили подождать пока я помру своей смертью. Что какие-то пятьдесят лет? Потом медленно и печально можно повернуть все назад. Вот как то вот так.

Ну и что с этим эльфом? — легкомысленно поинтересовался я.

Хотя чего было ожидать? Скорей всего он мертв, бойцы они конечно хорошие, но мы ежели че и массой задавить могем.

Он здесь.

Вот тут мне стало неуютно. Пусть даже не из бойцов, но все равно эльф. Это пусть фэнтезийщики их с воздушными и тонкими натурами сравнивают, а мы то точно знаем, что эльф это не только восемьдесят и более кило возвышенного и тонкочувствующего мяса, метра два длинных волос и несколько тонн спесивости и гордости, но и боевая машина смерти, прежде всего. Что молодой эльф, возрастом не перешагнувший через двухсотлетний рубеж, может в одиночку порвать с десяток человек, а уж из воинов... тому вообще мало что помешает. Развек что гномьи игрушки... — тут я довольно ухмыльнулся.

Заметив перемену в моем настроении, Мауни оживился:

Тем более, что он совершенно безопасен...

Не скажу, что последующий за этим список предосторожностей полностью убедил меня в его безопасности, но я согласился его посмотреть, а там и поговорить, ежели что.

* * *

Путешествие оказалось недолгим, на краю долины стоит с древних времен старый форт, в последнее время использовавшийся в качестве тюрьмы, пока я не облюбовал эти места себе для отдыха. После этого здесь стали дислоцироваться егеря. Казематы, тем не менее, остались, вот в один из них и определили нашего остроухого пленника.

Место было невеселое, хотя говорят, что это родовое гнездо кого то из темных. Тут я готов поверить, потому что жить в таких местах могут либо святые подвижники, отрешившиеся от всего земного, либо злодеи, замышляющие захват всего мира. Две башни прилепившиеся к неприступным скалам и огромная башня, закрывающая выход из долины. Даже не башня, а толстая стена издали похожая на пирамиду. Выход не единственный, но самый удобный. То есть одиночки и небольшие отряды могут пройти, но обозы и тяжелая рыцарская конница пойдет только в это месте. А место оказалось очень удобным, так к первым двум монаху и злодею, я бы присоединил еще обычного авантюриста, увидавшего преимущества данного места и сумевшего поставить грабеж проходящих "корованов" на поток и немного законную основу. Башни были не очень высокие, но очень основательные, причем с пещерами в скалах, к которым прилепились. Высота особой роли не играла, поскольку деревьев здесь было мало, противоосадные башни и орудия волочь на себе в такую высоту — можно застрелиться. А против лучников, если они только не эльфийские помогали навесы из толстых бревен, облитых водой. Да и стрелять вверх по склону, да еще на высоту башни... даже простой кожаный доспех защищает от таких стрел. К центральному же донжону, сложенному из местного дикого камня вели проложенные по скале открытые дорожки, прикрываемые от стрел боковыми башнями. С донжона же их обстреливать было одно удовольствие. И если ехать насквозь через центральные ворота, то дорога была шикарной, даже мощеной камнем, то для того, чтобы собственно попасть в замок, нужно было подыматься по узенькой неудобной дороге, под прицелов всех трех башен. Причем даже очутившись у ворот, атакующие не чувствовали себя в относительной безопасности. Кроме стандартных набора развлечений, типа льющейся сверху смолы, валящихся камней и других удовольствий, так любимых атакующими замки, здесь для полноты картины предлагался обстрел в спину с боковых башен. В общем место очень веселое, я бывал в нем трижды и каждый раз проезжая в виду угрюмых серых стен, чувствовал себя очень неуютно.

Вот за что мне нравятся егеря, так это за функциональность. Никаких представлений офицерам, никаких пиров, никакой толпы — небольшая группа встречающих: комендант крепости, старший расквартированных здесь егерей и начальник моей охраны, все с помощниками, да мои телохранители. Мауни в моем присутствии телохранители не полагались. Весь гарнизон, после моего прибытия переходил под начало моего старшего телохранителя. После приветствий, краткого доклада и обеда, все рассосались. Мы же втроем, то есть на самом деле я, Мауни и сопровождающий нас старший над казематами, пошли к эльфу. По мере того как мы спускались все ниже и ниже, мне хотелось наверх все больше и больше. Если такого мне, то какого же эльфу, если он не из дроу? Тем более, что тут нет просторных пещер, а узкие вытянутые ходы, более присущие дварфам или гоблинам. Вот и наконец нужное нам место.

Пещера, достаточно высокая для нас, но не для эльфа, вынужденного либо сидеть, либо стоять, склоня голову. Сама камера абсолютна пуста, нет никакой подстилки, нет никакой охраны, кроме глухого старика, по виду ровесника крепости. Толстая решетка холодного железа, сплошной камень, до поверхности по моим ощущениям, метров около десяти. То есть для гнома отсюда сбежать было бы делом времени, но для эльфа — проблематично.

Скажу сразу, говорить мне было не о чем, просто поехал посмотреть на интересную зверушку, но вот уже когда спускались меня осенила идея. Даже так. Идея! Решил я эльфа перевербовать...

* * *

— А мой то какой профит? — по видимому весь мой запал красноречия пропал втуне.

Или я чего то не понимаю, или одно из двух, но этот эльф на эльфа походил только внешне. Высокий, красивый, кстати, кто там что там говорил про женственную красоту? Фигня все это — мужик, действительно красивый, но на накрашенного пидора нисколечко не походит. Словами же, прожженный циник, ищущий только свою выгоду. Странно, такого поведения в силу привычки более ожидаешь от гномов, но вот подишь ты, все гномы с которыми я был знаком, не чужды романтики и, я бы сказал, сентиментальности. Правда и с эльфами я вплотную раньше не особо сталкивался. Не считать же за общение периодически возникающие во дворце компашки напомаженныхи напыщенных идиотов, лопающихся от своего снобизма и псевдо гордости. Там за боевым раскрасом и не разберешь, то ли баба, то ли мужик. А имена? Все Халадриэли с Задралименяэлями? Нет ну различать самые явные мужские имена от женских, меня научили, но ведь у этих... не знаю даже как обозвать... чудаков, имена то ведь подлиннее наших, а там и те и другие вперемешку... А если с титулами... то это застрелиться можно. У них ведь в полном имени вся их связь с кланами высвечивается, ну и еще понял, чем короче имя, тем дворянистее эльф, в смысле благороднее. Один раз по поводу Кемской волости, тьфу ты, пошлины на лекарственные растения, сам патриарх прибыл с именем Тор. Патриарх, это не один из основателей клана, а один из Совета руководителей Дома. Эльфы тогда для нас стоимость на свои препараты подняли, ну а мы пошлину на провоз к нашим портам. Вот тот и приперся, правда он и по имени и по внешности больше на скандинава походил, даром что уши заячьи да шерстью малость поросли, помню меня это тогда больше всего убило. Как потом мне нашептали мои лепшие друзья советчики, он один из самых старых эльфов и по слухам помнит даже времена когда жили Старшие. Так ведь скотина и произнес с большой буквы: "Старшие", причем благоговения хватило бы на сотню храмов Единому. Но ничего с тем мы быстро договорились, отговорившись от творимого на границе незнанием обстановки самовольством начальства на местах, захотевших сорвать куш на халяву. Ну все как обычно, сам я не в курсях, наверно молодежь напутала... Ну и я такую же мину сделал. Все вернулось на круги своя, а я дак даже выиграл. Якобы выполняя обещание данное старому хрычу, поменял некоторые части на границе, а в кое-каких провел реорганизацию и остался доволен. Подробно отписывался о каждом выявленном мной "правонарушении", сделанном моими людьми и меру наказания, арест там, или ссылка, или еще шняга какая, да еще посмеивался над эльфийским патриархом который не сумел воспользоваться моментом и не почистил свое окружение. Потом правда сам себя лохом почувствовал, когда пришел ко мне чудный ларчик с привязанной к нему книженцией, толстой такой. В сундуке были связки ушей, причем некоторые достаточно лохматые, так что старик тоже не терял времени даром, а достаточно поразвлекся. В талмуде, приложенном к ларцу, оказался перечень тех, чьи уши прислали мен в подарок. В самом конце была красивым почерком нарисована благодарность мне за хорошую идею и сожаление, что не смог выслать тела целиком, поскольку кожа с трупов пошла на странички этой книги. То есть имя каждого прописано на своей собственной коже. Уже позже я узнал, что это распространенный обычай в ихних эльфийских землях и что подобные Книги Памяти, есть в каждом эльфийском Доме и таким образом в ней увековечиваются имена кровников каждого клана, причем на пергаменте из кожи убитого, превозносятся его боевые качества, храбрость, совершенные подвиги, из-за чего стал кровником и т.д. и т.п. Хуже нет оскорбления, чем уничтожить, а тем паче украсть эту книгу жалоб и предложений. И если первое нет нет да и случается, то второе происходило очень редко и клан в таких ситуевинах "терял лицо", что чревато не только у эльфов, но и у многих других рас.

Я когда узнал это, то страшно веселился, наши то дурачки, эльфятине подражающие, тоже заводят свои Книги Памяти, да своих родных вписывают. То есть по большому счету, они в сови кровник вписали всех своих родных, которые померли. И ведь держат ихна специальных полочках, поминальные обеды около них вытворяют и прочие дебильные обычаи повторяют даже не попытавшись разобраться в их сути. Мне это напоминало, как в девяностые мноиге носили майки с импортными словами, даже не удосужившись их перевести. Вот и эти поступали точно также. Сейчас все поутихло, но поначалу было много таких. Церковь же, как во вкус и кое какую силу вошла, таких начала спасать. Ну а как церковь спасает? Огнем, естественно. Круто мы тогда обогатились, я и церковь.

А книжечка та мне очень интересной показалась. Настолько интересной, что я задумался о том, что неплохо бы приобрести по случаю еще несколько таких журнальчиков с картинками. Почему с картинками? Потому что татуировки, да не про то спрашиваете. Почему приобрести? Вот это правильный вопрос. Как оказалось, в этих клинописях очень многое содержится. Они же восхваляют врага, так как смысла убивать никчемного, никакого нет. Это не приносит славы, так что подвиги расписывались очень хорошо. Вот я посадил целую команду "Что? Где? Когда?" переводить этот талмуд. Короче смысл в том, что если бы один из эльфов убил Кеннеди, то это бы в этой книжке записали, правда зарифмовано, но это уже проблема знатоков. Так что пришлось про этот подарок молчать, поскольку терять харю тоже не хотелось, в случае кражи.

Мауни же, раскопавший этого эльфа, естественно постарался разузнать про него все, что доступно. Ну и на удивление нашли одного его родственника в этой книжечке, причем из относительно близких. А близкая родня такая вещь, что тебе легче их убить самому, чем допустить чтобы их убили другие, а уж тем более, что бы он находился в Книге Памяти у какого-то человечешки, пусть и Короля.

* * *

Ну ладно, увлекся я что-то, да и вспомнил кое-что удачно, что мне жители Зеленых Долин поведали. Конечно человеческие, эльфа "разговорить" у моих служащих опыта не хватит.

Да собственно никакого, задумчиво сказал я, — но представьте как к этому отнесутся все Ваши родственники...

Ну и по памяти процитировал из этой книги.

Вот тут эльфа кажись зацепило. Внешне это не отразилось никак, но я почувствовал, вот оно! Клюет! Впрочем он попытался уйти, как всегда элегантно, но предсказуемо.

Предложения посыпались из него как горох, то есть целых два, кто знает, тот поймет, что это ровно на два больше, чем возможно получить от длинноухого. Причем сделанные в таких выражениях, что любой бы схватился за их реализацию. Я прямо видел как Мауни в душе потирает руки от предвкушения. В ответ требовалось лишь передать ему ту безделушку, поскольку он, эльф, большой любитель развлекательной литературы и для него интересно почитать беллетристику вечерком, перед тем как завалиться спать.

Эльф стоял гордый и надменный, не сразу было понятно кто из нас пленный, я или он. Вот мне интересно, не первый день в плену, условия содержания мягко говоря не самые лучшие, слуг нет, а одежда в порядке, потом не воняет, или "принцессы не какают"? Впрочем не важно. Посмотрев в его честные и благородные глаза, выслушав проникновенную речь, я качнул головой, улыбнулся и сказал: "Нет". Наверное он не ожидал отказа, ведь я такое же благородное существо, как и он. По крайне мере он постарался показать мне это, общаясь со мной как с равным. Да вот фигня, не нравится мне, когда со мной как с равным обращаются. Король, я, предо мной все испытывать благоговение должны, а взирать на них сверху вниз. А поскольку я еще и не местный ни разу, то есть на всеобщем поклонении ушастым не воспитан, то и отношусь к происходящему со скепсисом. Поэтому у меня иммунитет на эльфийское красноречие, что оказалось для него немного неожиданным.

Тут такая вещь, получив то, что ему нужно, они все забывают свои клятвы и обещания, данные к тому же недосуществам. Впрочем почему только эльфы? Другие расы тоже не блещут особым разнообразием в этом отношении. Так вот, я пояснил этому существу, что меня в принципе его предложения устраивают, только я бы хотел их "расширить и углубить", да и насчет клятвы...

Эльф тут же прикинулся валенком и предложил поклясться самыми страшными клятвами хоть по религии Единого, хоть по любой из существующих ныне или существовавших ранее религий или клятв своему сюзерену. Вот тут я за него и уцепился. Дело в том, что есть одна клятва, которую они приносят очень неохотно, причем только своим. По сути она больше похожа на присягу, чем на клятву. Есть в ней один интересный момент, она ограничена временными рамками, то есть на мой взгляд походит и ему и нам, то есть Нам. Еще один неприятный момент, попросил я его о клятве не себе, а памяти рода (не путать с кланом и Домом), а тут такая интересная вещь, наносится татуировка, все рассказывающая о происходящем. И если бы давалась клятва человеку, то следующий завиток должен был обозначать либо обман, либо нехеровый подвиг. И все равно подобная татуировочка очень уж опускала правильного эльфа. Я же предлагал практически безпроигрышный вариант.

Видно было, что ему стало неприятной неожиданностью мое знание всех этих клятв. А что ты хотел, милаай? Вы ж там человечков то все больше на роли слуг держите, а те ведь видят многое. А ежели их пораспрашивать как следоват? А?

Мне же эти данные пригодятся, поскольку не знаю насчет Темной империи, про которую мне на Союзном Совете все уши прожужжали, а она мне ничего не сделала, Зеленые Долины гадят где только могут. Да и что эта Темная Империя? Граница между нами естественная и практически непреодолимая, торговать мы с ними не торгуем и вообще живем по принципу: мы вас не трогаем, вы нас не трогайте. А с эльфами у нас постоянно заморочки. Эти чудики заперлись в своих долинах и жили там в ус не дуя и поплевывая с высокой горы на окружающие их людские поселения. Да вот беда, люди начали организовывать королевства и вскоре все земли стали чьи-то а их, эльфов, бессменных учителей голожопого человечества ни в грош не ставят. Им обидно показалось, вот и отхватили кусок земли горгон, обвинив их в связях, порочащих их. Мол видели их в войске у Черного Властелина... ну и что? Там кого только не было: и гномы, и гоблины, и великаны встречались. Даже сами остроухие были, причем не золотоглазые, а идейные. Так нет, все расы приличные, а горгоны исчадия ада, лишь по счастливой — для нас, и несчастливой — для них, случайности затесавшиеся в центр светлых земель. Вот и оттяпали хороший кусок, выводящий их к границам с ещё нескольких королевств, а лишние земли заразили херней, чтобы никто к ним подобраться не мог.

Теперь мы им мешаем, выход к морю загораживаем, как раз то самое Пограничье, но тут уж хрен они от меня получат что-либо.

Опять увлекся, а вспомнил ведь поначалу только о том, что действительно страшным позором для клана или Дома, это возможность попасть в Книгу памяти младшим расам, короткоживущим, как они презрительно нас называют. Если хотели унизить очень сильно, то дарили, раньше особенно, пергамент из такой книги, человекам. Ну и по дурацким правилам считалось, что убить и забрать, это нанести своей чести еще больший урон, ежели дал клятву. Ежли придумал как обмануть — то молодец, на тебе пряник.

Вообще, мне многие эльфийские обычаи и правила нравятся, если с умом ими пользоваться.

* * *

В общем и целом, стороны пришли к консенсусу. Я из трезвого расчета, он из присущего молодости авантюризма. Хотя может и наоборот: я из-за авантюризма, а он и расчета, фиг их поймешь.

Как оказалось, этого малыша двухсот с мелочью лет не приняли в один из Домов, занимающихся социологией, а если отбросить в сторону непонятные и неправильные слова, то управлением человеческой общности, вот он и решил, доказать... Ну так и оказалось, как я предполагал — подростковый демарш, к тому же помноженный на обиду непризнанного гения. Типа гения.

Вот оно чё... — я задумчиво посмотрел на него. Нет, я не против, но как то напряжно с таким работать. Ученый, мать его эльфийскую через коромысло. Он видите ли опыт ставил, а мне это в практически полностью обезлюдевшие земли, полные бандитствующих недобитков обошлось.

Ну вот Вам и первое задание, разрушить то, что Вы с таким трудом создавали.

Судя по его скучающему виду, это его не особенно напрягло, более того, следующие слова подтвердили, что он этого и ожидал:

В принципе это легко, достаточно переориентировать нескольких советников возле дворян, чтобы они начали твердить, что возглавлять объединенные силы должен наиболее благородный, а для этого достаточно указать смерду его место. Другие же будут возмущаться тем, что опять "за что боролись, на то и напоролись". В течении следующего месяца Ваше Величество может вводить свои победоносные войска в пограничные области.

Так что с Пограничьем мы разберемся с божьей помощью, а то эти эльфы такую моду взяли, что обижать их нельзя. А чуть что, начинаются вопли про зажимание прав перворожденных в человечьих землях. А то, что других недосуществами считают, так это нормально. Их меньше, но понтов выше крыши, вот я борюсь, чтобы нынешняя ситуация не переросла в толерантность, как в моем времени. А то что многие в нашем времени это назвали бы фашизмом, расизмом или нацизмом — плевать. Потому что самый страшный фашизм — это нынешняя толерантность и свобода личности, когда права небольшой группы людей ущемляют права обычных граждан. Не будем далеко ходить за примером: раньше пидоры были пидорами, а сейчас они геи, то бишь веселые, а нас... нас, нормальных! обзывают натуралами. Ну не суки ли они.

* * *

Мы уехали вместе. Мой отпуск закончился и навалились тяжелые трудовые будни. Меня ожидала разборка между магами и церковью. И те и другие интенсивно жалились друг на друга и дошло до того, что мне пришло прошение от маговой братии принять небольшую делегацию, которая обещала представить факты, очень неприятные для церкви.

4

Особенно интересным периодом жизни Дагана I, считается момент, когда он попытался уничтожить магию как институт. Трудно говорить о том было ли это осознанным решением или мимолетной обидой на неугодных ему магов, но ситуация в то время сложилась архиинтереснейшая. Безраздельная власть короля ограничивалась только магами, представлявшими собой некий надгосударственный институт, имевший существенное влияние на государей тех времен. Но не с Даганом. У него сложилась стойкая неприязнь к магам, изначально поддержавшим его брата, в противовес он выбрал Церковь, у которой тоже нашлось немало святых отцов, впоследствии даже канонизированных, по сути своей являющихся магами. Разумеется, что магам оказалось непривычным быть на вторых, а то и третьих ролях. В империи Дагана им отводилась вспомогательная роль. Поэтому мятеж магов, который многими исследователями приводится как пример освободительного движения, по сути является борьбой за восстановление своих собственных привилегий. К тому же не стоит называть единственное покушения на Короля, освободительным движением.

Тем не менее многие исследователи, в том числе и сами маги, считают, что именно с воцарением Дагана 1 начался активный диалог магии с наукой и религией. Что именно после этого мятежа, магам пришлось спуститься с эмпиреев на землю и пытаться налаживать контакт с другими структурами, в том числе и с институтом гражданской власти.

Даган 1, конечно же был непримиримым противником магии, отдавая всего себя Церкви. Дошло до того, что он осудил и казнил по надуманному обвинению в чернокнижии своего верного сподвижника, Чародея Альфа, по другим источникам Чернокнижника Альфа. Нам представляется маловероятным, чтобы это было так, поскольку несмотря на свою набожность, правитель не стеснялся использовать некромантов и чернокнижников, более того, во времена святой инквизиции черный маг мог выжить только придя на службу трону и получив звания защитника королевства и таких было очень немного. Так что скорее всего подоплека происходящих событий в том, что Альф втайне поддерживал своих собратьев по магии, за что и поплатился...

* * *

К тому же времени относится известный факт попытки Дагана 1 наладить свою личную жизнь, поскольку отсутствие у Короля наследников вызывало тревожные настроения в народе и среди дворянства. А так же показывает свойственное ему великодушие и милосердие. Да да именно тот факт, который так любят муслякать наши сочинители псевдоисторических любовных романов...

* * *

Что мне хотели рассказать маги? Очень интересно, поскольку единственное, за что я мог обидеться на церковь, так это неправильный распил бабла, поскольку все остальные условия они выполняли очень аккуратно. Кого нельзя — не трогали, про кого намекали, тех с пристрастием обрабатывали, а уж если человек не понимал, то там уже вступала в дело святая инквизиция. В частности как раз сейчас шло громкое расследование, с привлечением всех доступных средств по поводу предательства человеческой расы. Да, я могу гордиться, мне удалось ввести такое понятие, правда изначально это кагбэ намекивалось на Темную сторону, акцент на всех нынешних союзников не ставился. Но вот что интересно, под такую статью можно подвести кого угодно. В частности церковники шерстили магическое сообщество, которое я не трогал не позволительно долго. После окончания выяснений отношений с братом, они попритихли. Тем более я тогда в порыве примирения всех со всеми толкнул речь, о перековывания мечей на орала. Мол нам теперь только и развиваться, а не воевать. Боевку же отдал военным училищам, под патронажем Ханта, а тот не смотря на свою дебильную честность и правильность, дрючил этих магов так, что на выходе получались лояльные Короне бойцы, а не самолюбивые и вольнолюбивые идиоты. Не скажу за качество, но лояльность там прививалась на высшем уровне.

Так вот кафедры боевой магии были тихо мирно практически упразднены, оставив в своем составе несколько старичков, занимающихся чистой наукой. Занимались своей магией, учили учеников, причем боевые кафедры потихоньку прозябали, а особенно большой наплыв пошел в погодники, целители и сельскохозяйственники. И только недавно выяснилось, что отделений на этих специальностях стало втрое по сравнению с ранешним. Не я конечно идиот но не настолько же! Если есть курс погодников, где преподают одни только бывшие боевик, то мне это становится странным. Вот я и поручил посмотреть невзначай, чего там они делают. Вот вскоре после этого и напросилась ко мне эта делегации, из-за множества ученых степеней расписанная на три листа.

* * *

Магическая делегация прибыла ровно в двенадцать, чуть раньше чем было назначено. Величавые, в парадных чёрных мантиях, на груди камни силы, на пальцах гайки, сори, артефактные перстни. Каждый из них стоил небольшой армии и они знали об этом. Так что их попросили сдать все это в небольшой гардероб, честно пообещав вернуть на выходе. Прошу учесть, что я сильно торопился, пожрать хотелось, но не приглашать же всю ораву. Пару тройку я бы еще смог вытерпеть за своим столом, но столько... хрен им, обойдутся. Может поэтому и пренебрег правилами, слишком уж привык к своей безопасности. Но они вошли, когда я только садился на кресло в приёмной зале. Все просители пришли заранее, заняв выгодные, с их точки зрения места, а эти... Лишь стрелки часов сошлись вместе и отзвучал последний "БОМ" больших часов, как распахнулись двери и твёрдой поступью вошли лучшие боевые маги. Даже то, что они пришли на приём в синий зал, магов всегда принимали в спецпокоях, свидетельствовало о непоколебимой уверенности в своих силах и правоте. Ню-ню, будем посмотреть, я конечно идиот, но не настолько же. Эти ж комнатки специально и строились, чтобы строптивых магов принимать, а то мало ли какие коллизии могут возникнуть. А так и они понимают, что рыпаться не стоит, и я себя хорошо чувствую.

— Ваше Величество, — начал мужчина средних лет, внешне разумеется. — Мы рекомендуем Вам отменить своё решение о казни ряда наших коллег...

Меня ажно оторопь взяла. Никаких казней, если честно я не планировал, да и инквизиция особенно не старалась, войдя во вкус практики оставления противника без штанов. Я помолчал. Растерянность не проходила. Да, пожалуй я зарвался — в последнее время никто не пытался даже пикнуть против меня, это расслабило. Хотя на что они рассчитывают, здесь же они беспомощней младенца, только на небольшом личном резерве, а его мои телохраны из этих самых магических спецвойск прикроют. Может они и не самые крутые, но артефактный набор на них сделает честь любому из этих. Вон как напряглись...

Говорил один, остальные угрюмо молчали, знаете, как бывает перед грозой? Вроде и солнышко, и ветерок приятный, а вот духота и чувство неотвратимости. Вот такое же шевелилось внутри, хотя и непонятно почему.

Может быть и ничего бы не произолшло, если бы в зал не ворвался Альф: развевающаяся борода, скрюченные пальцы, поднятые руки, словно он собрался ударить, глаза прям таки полыхают, встретил бы ночью, перепугался бы до грязных штанов, а тут только охерел, и весь в цацках. Зато на настойчивых просителей, это произвело незабываемое впечатление.

Все что происходило дальше, походило то ли на балет, то ли на выступление соревнующихся в перестроениях оркестров. И завораживало странной красотой. Возможно мне повезло, что мои маги телохранители были уже готовы к чему либо подобному, по крайней мере первый удар пришелся на них. Потом двумя изломанными куклами свалились по бокам трона. Команда, четкое перестроение и непонятная волна пронеслась в сторону Альфа. Даже издалека было видно, как ему тяжело, такое ощущение, что он жержит на себе несколько мешков с мукой и вот вот упадет. Что интересно, никаких внешних эффектов не было, ну там, синих искр, молний бьющих из пола в потолок и наоборот, смерчей, ледяных игл, огненных шаров, големов и тому подобного, что всегда мне представлялось при словах боевая магия.

Может поэтому я и не въехал, мне можно было бы свалить, раз уж совершенно безопасная в магическом отнощении комната не сработала, но ступор. Кстати не все из просителей стояли столбом, кое-кто бросился на магов, но тем на это было монопенисуально.

Наконец душный толчок, Альф исчез в соседней комнате со сдавленным криком и все усилия этих борцов за справедливость скрестились на мне. Аж жутко стало, а потом страшно... Или сначала страшно, а потом жутко. Кто-то внутри словно просился:

— Ну пусти, пусти!!! Я только поем и все!!!! Пусти!!! — и я пустил.

Словно две волны сошлись в центре зала, причем я даже не понимал, что делаю. Однако тот кто-то, вполне успешно противодействовал этим сволочам.

Знаете, сначала недоумение, а потом страх, такой же, как я только что наблюдал у Альфа, перед его гибелью. Однако давилка словно застыла на месте, люди кругом напоминали мух, увязнувших в киселе. Внутри меня заворочалось: разные голоса на все лады вопили, пищали, орали и требовали.

— Дай! Дай! Дай! — видимо от растерянности, но я не стал сопротивляться.

Вот тут и стало плохо всем. Сначала обычные люди начали падать, но падать тоже странно. Немного дергаясь, корча страшные рожи, прыгая на месте, а потом словно рассыпаясь в пыль. Маги сделали еще пару па, своего непонятного танца, и стали компактной группой, но тут проняло и их. Словно выдернутые из толпы невидимой рукой, они исчезали в корчах рассыпаясь мелкой серой пылью. После этого очередное перестроение, но их оставалось все меньше и меньше.

Дольше всех держался переговорщик, он перехватил нити управления силой у своих коллег и тянул всё на себя, пытаясь сопротивляться мне. А я тупо давил его, понимая, что если он выживет, то мне жить останется совсем недолго. Остальные же развлекались как могли.

Наконец все закончилось. Я как сидел на своем кресле троне, крепко схватившись в подлокотники, так и остался сидеть. Тошнило, от висящей вокруг пыли хотелось чихать и плакать. Народу в комнате, кроме меня, не было вообще. Мне же было совсем худо. По договоренности с Альфом, тот подсаживал мне самых тупых демонов, но специалистов. То есть во мне не было интеллектуалов, способных сразиться со мной и выгнать из самовольно занятого тела. Другое дело, что придется объяснять подданным все происходящее, а вот фантазия в этом направлении у меня хромала. Так что как бы мне не очутиться в положении беглеца, скрывающегося от инквизиции. Поэтому раздавшемуся в дальней комнате кашлю, я обрадовался как мороженке в жаркий день. Через секунду в дверях возник Альф. Видимо не до конца его приложили, да и защита у него от той шняги, что разъела остальных, была отменной.

Пробиравшийся через синий зал Альф, производил впечатление безумного ученого. И его взгляд мне активно не нравился — так смотрят на лягушку, которую собираются препарировать. Поэтому я торопливо спросил его:

— Что произошло, Альф? — это немного сбило его.

Он глубоко вздохнул, взгляд немного прояснился и он начал объяснять. Я послушно кивал, почти не воспринимая услышанное. ПО его словам получалось следующее, пересравшись, я выпустил погулять на волю всех демонов. Каждый из которых до отбытия к себе мечтает заиметь собственное тело. Они не смогли управлять полученным телом, они слишком тупые. А без тела демон не может долго находиться на нашем плане бытия, он истончается и исчезает, совсем. Единственное же тело которое способно их принять, это мое. Но без меня оно тоже бы отрухлявело в мгновении ока, а чувства самосохранения они не лишены. Вот и получилось, порезвились немного. Еще хорошо, что здесь стоит защита не только от магов но и от демонов,

— Да ладно, — легкомысленно отмахнулся я, — подумаешь, погуляли бы ребятки немного.

От пристального взгляда Альфа, хотелось спрятаться в щель, словно таракану. Словно сомневаясь в моей умственной полноценности, Альф медленно начал:

— Самая большая ошибка начинающих демонологов — это считать демонов опасными в достаточной степени, чтобы попытаться управлять ими и не боятся последствий. Идиотизм! Знаете ли, что защититься от демонов практически невозможно. Вспомните, хотя бы историю, битву в Восточных горах, когда Черный Властелин обрушил на нападавшие на него сводные силы людей, эльфов и гномов, армию демонов. Вы должны помнить, что демоны в мгновения ока растерзали всех и ушли обратно в Камень Вызова, одну из главных драгоценностей короны. Защитой же служила построенная по горам пентаграмма, не давшая демонам выйти за её пределы. Но все. Все! Оказавшиеся в ущелье войска, стали их добычей. А с остатками справились без особых проблем. Демон будет вселяться пока есть в кого, так что в итоге мы бы получили пустую планету.

— То есть я потенциальная угроза для всех живущих? — спросил я.

Немного успокоившись он ответил:

— Ну в тебе демонов не так много, как в Камне, так что я думаю остановили бы, правда где и как, я не скажу, — потом видимо опять начал заводиться.

Давно мне такое не говорили, но видимо я был слишком слаб, поскольку покорно выслушал все, что мне вещал старик и только потом кротко спросил Альфа:

— Слушай, друг мой разлюбезный, а как получилось так, что эти самые маги смогли напасть на меня в месте специально защищенном от нападения?

Тот словно сдулся и начал бормотать что-то непонятное. Постепенно мне удалось выяснить следующее:

Периодически, всю эту защиту необходимо обновлять, но поскольку Королевского Мага у меня не было, вернее был, он Альф, но поскольку он демонолог, а не боевик, и он не думал, что... и так далее.

По мере того как я свирепел, Альф становился все ниже, под конец уже со страхом посматривая на меня. Ему повезло, когда начали пребывать мои защитнички, которые меня изолировали от окружающих.

* * *

В королевстве опят воцарился мир и покой, особенно мир и покой воцарился в коридорах инквизиции, поскольку нашествие демонов не скроешь. И теперь они искали изо всех сил и, что интересно, находили. По крайней об успехах в расследовании они докладывали практически каждый день. На фоне этого, мои добрые подданные решил сделать мне сюрприз, так сказать. На одном из приемов малого двора, ко мне подошли с предложением, от которого я решил не отказываться...

— Ваше Величество, — обратился ко мне граф Лавески, — мы все понимаем и глубоко сочувствуем Вашей безмерной скорби, но...

Он замялся, видно было что и хочет сказать и боится, всё таки репутация у меня серьёзная.

— ...Вам надо жениться, — наконец выдохнул он, словно прыгнув в холодную воду.

Не заметив на моём лице гнева, он настойчиво проговорил:

— Ваша скорбь велика, но в конце концов прошло уже двенадцать лет. Вам просто необходим наследник.

Я покривился. Вот как объяснить чудику, что я нисколечко не стремлюсь оставить после себя потомство, а уж тем более передать Королевство в руки ентого самого потомства. Уже давно мы разобрались, что я вырожденец, все эти перекрёстные опыления внутри своей группы привели к тому, что из кучи рождающихся выживает один, край два ребёнка, а уж нормальные из них вряд ли бывают. Причём ненормальным я считаю не только идиотизм, но и мутации приводящие к появлению уникумов. Ну не может человек быть ростом под два с половиной метра, огромной силы и называться при этом человеком. Не может. Поэтому и не женюсь. Простым дворянчикам попроще, они могут вливать в себя свежую кровь, а начиная с герцогов такие строгие правила выдачи замуж и женитьбы, что вывернуться из порочного круга не получается никому. Говорят, что эти правила освящены веками, будто их придумали древние и донесли до людей через светлых эльфов. Может быть и так. В принципе это даже удобно, не надо кого то там свергать или ещё что, достаточно подождать несколько сотен лет, и вот пожалуйста — сборище идиотов. Однако мне вот шальная мысль почему бы и нет, посетила мою больную голову. Поймите меня правильно, я не был обделен вниманием женского пола, но вот специально старался подбирать меркантильных особ. Чтобы поменьше всяких ахов вздохов, а захотелось вот именно чего то такого воздушного. Любви захотелось. Казано — сделано и вот уже я вызываю к себе Ханта. Нет Мауни я такое не доверил бы ни за что. Снарядили посольство и вперед, тем более, что заранее все было оговорено. Так чего теряться? Мадамочка, сори, мадмуазель, сначал была просватана за одного брата, ну а теперь за второго замуж выйдет. Так сказать преемственность поколений. Так что пару месяцев я весь томился в ожиданиях, пока посольство не вернулось обратно. Что интересно при отправлении все эти лизоблюды теснились в зале, стараясь попасть мне на глаза, а когда вернулись, то мне должили что на прием идет всего пять человек. Ну а в мои апартаменты вообще вошли двое, Хант и какая-то фигурка, затянутая в тряпки. Толпа малого двора жадно качнулась вперед, но через некоторое время попыталась размазаться по стенам.

* * *

Хант уехал в горы за моей невестой, а вернулся со своей женой. Ну вот и что ты будешь с ним делать? Оставался бы там, я бы воевать их не полез, больно надо, а он вот оно как — припёрся. Ведь можно сказать, что только вчера я точно также сидел, не зная что делать с этим идиотом, выпросившим никчемные жизни своего папаши и братца, а потом прозябавшего шесть лет в ссылке. Отлученный от двора, но тем не менее скрупулезно выполняющий все мои приказы и распоряжения, и сделавший не меньше, если не больше, этого прохиндея Мауни. И вот опять такая оказия...

Видимо я слишком долго сидел в глубокой задумчивости. Ну а как еще культурно назвать мое отупение? Я в полном ахере? Так что глубокая задумчивость и никак иначе. Эти двое стояли склонив головы, у молодой на шее билась тонкая голубая жилка и запах чего-то непонятного. Я недоуменно втянул воздух, согласен это смотрелось странно, но мне было пофиг. Запах страха, вот что это такое, именно так идентифицировало это, кто-то сидящий внутри меня.

— Ваше Величество! В мудрости своей...

Такая речь более присуща Мауни, чем ему, делать ничего не хотелось. Разумеется я мог казнить обоих, ну а смысл? Тем более не больно то и хотелось, в общем я сам не знаю почему пробормотал стандартную формулу благословления.

Вначале никто не понял, да что там говорить, никто и не ожидал этого. Видя потрясенные лица придворных, я сам офигел, но было уже поздно Королевское благословление получено и толпа кинулась их поздравлять. Смотреть на это не было никаких сил, поэтому вяло махнул рукой, отпуская его из зала приемов, но этому ослу, показалось мало всего, что я для него сделал и он осмелился продолжить:

— Ваше Величество, могу ли я надеяться, что Вы окажете мне честь и будете присутствовать на моей свадьбе.

Однако поглядев в мои искренние глаза, видимо понял что сболтнул чего-то лишнее, поэтому ретировался достаточно быстро. Остальные, после вопля, "Прием окончен!", тоже ломанулись к выходу, причем так, что больше это походило на бегство.

* * *

От свадьбы я кое-как отмазался, не хватало еще присутствовать и пугать людей. Так что я с чистой совестью, отговорился больным и не пошел, немного злорадствуя. Ну и как не злорадствовать, если изначально на свадьбу к Ханту ломились как на индийское кино в восьмидесятые, но после того как я отмазался от посещения, народу резко поубавилось. Многие приглашенные заопасались и сказались кто больными, кто занятыми, кое-кто просто проигнорировал. Ну-ка, придешь и на заметку службе безопасности и лично мне. Так что свадьба получилась совсем не такая пышная как ожидалось, прямо бальзам на мою израненную душу. Но вот праздники миновали, жалеть себя и хандрить надоело, пришло время заниматься делами. К сожалению мне для начала работы всегда требовалась раскачка, вот и сейчас я тянул до последнего, откладывая до тех пор, пока уже не стало совсем поздно. Ну все равно, работать не хотелось, так что я решил сперва заглянуть к Альфу.

Ещё на прошлой неделе Альф сообщил мне письмом, что очень желает встретиться со мной, что у него готов для меня ещё один демон для апгрейда, якобы повышающий мою способность к регенерации. Мне всё было некогда, к тому же эта чертова свадьба. Да и скучновато, в конце концов подсадок в этом теле достаточно, чтобы меня тяжело было убить. А большего мне и не надо. Другое дело, что по словам Альфа, этот демон может прочитывать мысли существ враждебно настроенных ко мне. Ну насчет мыслей это он конечно загнул, но вот общий настрой и готовность к действию это вполне вероятно. Это ценно, это может пригодиться. Однако дела, дела. То заговоры раскрываешь, то послов принимаешь, то ещё херня какая-нибудь... так что выбраться я сумел только сейчас.

Альф загреб себе все подвалы в старой части замка, то есть уже конечно дворца, а не замка. Как оборонительным сооружениям этим постройкам грош цена. Но вот подвалы там остались душевные, настоящие подземелья. Так что там, в полной темноте он и сидел, набрал учеников, обучал их там чему-то, но с пару месяцев назад разогнал всех, обозвав неучами и бездарями. Вообще последнее время он радовался жизни, посвятив всего себя любимому занятию. Ничего не просил, сверх положенного, довольствовался тем, что ему выделили. И не жужжал. Вот все бы так. А то ведь сунешь человеку кусок, а он вместо спасибо тебе дай еще говорит.

С такими мыслями я остановился около тёмного проёма ведущей вниз винтовой лестницы и вздохнул. Вот уже сколько времени думаю соорудить здесь что-то типа лифта, но нельзя. Во первых магией баловаться во дворец я никого не допущу, а элементарный механизм в виде ворота с людьми или ослом слишком уж не защищён. К тому же это ж надо как-то подать, не королевское это дело, вот приказать, чтобы построили — это можно. А придумать и показать — нельзя. Вот и приходится самому ножками ползать вверх-вниз. Альф скотина такая, вот уже много лет вообще из подвала своего не показывается, многие даже забывают, что он существует, а меня это устраивает.

* * *

— Ваше Величество, — я резко поворачиваюсь к спрашивающему меня гвардейцу.

Ето хто ж у нас такой вумный? Ааа. Новенький, вид у него смущённый, но донельзя решительный. Это, блин, Хант правильно придумал — разбавлять периодически гвардию. В принципе оно конечно, чтобы не зажрались, да не удумали перевороты устраивать. Я сам то упустил этот момент, а он подумал. Правда Мауни ядом брызжет, что он так предателей готовит, но это явная фигня. Хант пока только два десятка привёл, а два десятка гвардейцев отправил служить на границы. А вот интересно, какого этим прощелыгам, отправиться служить в обычный пограничный гарнизон? Там где прекрасных дам заменяет престарелая маркитантка, зарабатывающая приданное для внучки. Где нет званых обедов, а офицеры столоваются вместе с солдатами. Да и сам хорош, довела монаршая жизнь, вот ведь прошел полдворца в полной уверенности, что один и никто не попался навстречу. Хотя те же подселенные тут же наперебой подсказывают, сколько народу встретилось, кто как смотрел и так далее. Единственное что ни от кого прямой угрозы не было, так что и знака никакого не подали. Да и здесь бы не подай этот щен голос, я бы его и не заметил. Да и начни он спускаться за мной тоже бы внимания не обратил, мебель она и есть мебель.

Поймав себя на том, что уже какое-то время стою и смотрю на стремительно краснеющего молодчика. С ехидством подумав о своей зловещей репутации, я киваю, веля продолжать:

— Ваше Величество, — повторяет он, — согласно положению об охране, я должен известить графа Дарма о том, что Вы...

Он замолкает в затруднение. Да и вправду, как назвать те действия охраняемого тела, которые идут вразрез с должностными инструкциями и могут привести в конечном итоге к проблемам. Идиотизм? Да, конечно — но только в том случае, если ты не зависишь от охраняемого лица. Молодой набирается сил и выпаливает:

— Я не могу отпустить Вас без охраны.

Харя решительная и готовая пострадать, но не "пущать" охраняемого человечка.

— Nun gut! Хрен с тобой, — недовольно произнёс я.

Паренёк, конечно, хороший, но быть таким слепым приверженцем традициям — это атавизм. Но посмотрим, что он увидит, а там и примем решение о ликвидации.

— Но пойдёшь один, остальные подождут тебя здесь!

Остальные не выглядели недовольными, скорее всего счастливыми. Отворив тяжёлую дверь, я скомандовал:

— Пойдёшь позади, — а остальным, — без меня никого из подвалов не выпускать и убивать всех. Если я не появлюсь... Да и еще... это... не шагай вплотную за мной... не люблю.

Длительный спуск. Или мне кажется или раньше было побыстрее, навенрняка ведь без магии не обошлось — Альф вообще мастер страху нагонять. Вон мой провожатый аж побелел, но все равно упрямо ползет со мной вниз. Ну и флаг ему в руки, пусть старается. Я конечно не гарун ибн рашид, чтобы в одиночку по рынку гулять, но тоже лишней опеки не люблю. Как же я ошибался, решив что полная свобода достигается вместе с королевской властью. Что когда я стану королем никто не посмеет мне указывать или стараться меня убить. Как же! Ладно хоть из ближайших советников удалось выбить всю дурь. Эти бледные тени ни капли не похои на те могущественные фигуры, собиравшиеся за столом моего отца. Разве что Мауни? Но тот никак не сможет рассчитывать на власть, слишком уж многие его не любят, даже то, что он остался единственным Мауни не м ожжет примирить с ним людей. Они пришлые, и сидящие сейчас тише воды ниже травы герцоги, поднимут вселенский вой, если он попытается занять престол.

Что-то я сегодня немного не в себе, — с такими мыслями я подошел к большим воротам ведущим в апартаменты Альфа и приоткрыл небольшую калитку сбоку. Судя по несколько оторопелому виду гвардейца, он не ожидал что мы войдем в обычную дверку вместо того чтобы торжественно вплыть в распахнутые ворота украшенные таинственными знаками и подавляющие своим величие.

— Стой тут, — скомандовал я ему. Все таки неплохой паренек, нахрен человека губить если можно обойтись без этого. А так постоит, послушает, ничего не услышит, да и не увидит. Это только непосвященному кажется, что подселение демона это страшно таинственная вещь, реально же — не страшнее прививки.

Пройдя через кучу пыльных занавесей, я очутился в небольшом зале, где и ждал меня Альф, да еще как ждал. Почти дойдя до середины, я почувствовал приступ сонливости, такой, что тихо опустился на плиты.

Пробуждение было не очень приятным, если можно назвать пробуждением хлопанье по мордасам и сование под нос ватки с нашатырем. Помимо же вышеуказанных факторов, дополнительным источником радости служила морда Альфа, почти вплотную приблизившаяся к моему лицу и прошипевшая:

— Я хочу искупить свой грех.

— Какой грех? Ты что Альф? Это же я?

Вместо объяснений мне быстро разжали зубы и влили внутрь какой-то эликсир, сладкий и противный. Альф кинулся к стене со шкафами и притолкал передвижной столик с разложенными книгами и свитками. После чего шустро начал носиться вокруг меня зажигая свечи и рисуя геометрические фигуры на полу.

— Я недооценил тебя, — бешеный оскал твари, которую и человеком то назвать тяжело. Скорей всего вкралась ошибка в классификацию демонов и я не заметил одного из верхних кругов, незримо находящийся в нашем мире...

— Альф ты чего? — я попытался вырваться, но у меня не получилось.

Вот тут я окончательно пришел в себя и понял, что шансов избежать смерти у меня практически нет.

Он неожиданно успокоился и миролюбиво проговорил:

— Подозревать я начал давно, с того самого момента как провели обряд экзорцизма. Поначалу меня всё устроило, мне казалось, что ты был проклят...

За словами он привел чье-то тело, нелепое и безучастное, усадил его в кресло истины и вскрыл ему вены. Кровь собиралась в подлокотниках, а потом начала разливаться по выдолбленным в полу канавкам, вычерчивая дополнительную кровавую пентаграмму.

— ...а тот случай в карете, когда ты в полной темноте открыл прочитал записку и потом бросил её в жаровню? Мне ещё тогда показалось странным, когда я повернулся чтобы взглянуть в окно, то ты смотрел на меня из окна с дьявольской улыбкой. Ты можешь сказать, что это подсаженный демон? Он слеп.

— А зеркало судьбы? Многоцелевой артефакт, которым пользовались очень многие. Он же используется для определения демона. Ты выпил сущность, заключённую в камне. Ты сам не задавался вопросом о некоторых своих качествах? О возможности моментально вспоминать все, что когда либо видел.

Сволочи. Гвардеец наверняка уже сбежал, надеюсь его зарубят его же сослуживцы, как Альфовского сообщника.

Альф меж тем всё бормотал себе под нос всякую фигню, больше не отзываясь на мои призывы.

Заметив движение за спиной старика и ни на что не надеясь я громко крикнул, надеясь таким образом отвлечь старика и подарить себе ещё немного жизни:

— Живым брать! Только живым! Чернокнижник не должен умереть от благородного метала!

Альф же, козёл, только противно захихикал:

— Если ты надеешься таким образом продлить свою жалкую и никчёмную жизнь, то это бесполезно. Я не злодей из дешёвых пьесок, которые ставятся по выходным на потеху голытьбе, пытающийся объяснить происходящее. Мне конечно будет жаль, что ты не услышишь из-за чего умер, но клянусь, я расскажу это твоему остывающему телу.

Эта тварь как никогда походила на профессора Франкенштейна, каким его рисовало моё изображение.

Все вокруг плыло, видимо эликсир начинал действовать. Странно еще, что я понимал что происходит со мной. В конце концов и в моем мире хватало веществ которые из тебя гарантированно делали шизофреника. А тут уж сам бог велел. То есть я не знаю каких демонов он ожидал получить на выходе, но вряд ли я проживу дольше сегодняшнего вечера в любом случае, выйдут из меня эти самые демоны или нет. А умирать не хотелось.

— Не слабый удар, — равнодушно констатировал я, провожая взглядом отлетающее тело.

Проморгавшись, я постарался сфокусировать взгляд на белом пятне.

— С Вами всё нормально?

— Ваше Величество... — опухший язык с трудом ворочался во рту, но гвардеец понял правильно и повторил.

— Ваше Величество! С Вами всё в порядке?

Я мотнул головой в сторону желтоватого крупного камня, похожего на тот, что освещают жилища богатых горожан.

— В цепи.

* * *

Гвардеец убежал за помощью, причем гарантировано ближайший час здесь никто не появится. Я потребовал, чтобы он лично отправился в Святую Инквизицию и вызвал личную пятерку Королевских Защитников. Была такая в составе этого ордена, просто не часто вызываемая. Люди святые и беззаветно преданные мне, а потом Богу, полезные во всех случаях. Я же остался в подземелье. Труп в кресле сидел весь белый, без капли крови и молча ворочал глазами. Я же сидел как на иголках, сказывалось не очень приятное соседство.

Закашлялся Альф, приходя в себя, я с любопытством уставился на предателя. Ничего не выражающий взгляд, потом понимание, потом вопрос:

Значит у меня ничего не получилось?

А что? Должно было?

Он пожал плечами и мы помолчали.

— Видимо я всё таки был не прав, как-то слишком буднично произнёс он. — Я считал, что смогу справиться с демонами в себе, так же как справился ты. Однако нет, видимо моё первое предположение было верным.

Какого демона? — машинально переспросил я.

Я подсадил к себе демона, низшего правда, но все равно...

Зачем? — прервал я его.

Чтобы убить тебя, — просто ответил он.

Мне это не понравилось, я глубоко задышал, приводя себя в нормальное адекватное состояние. Терпеливо, как ребенку, я задал ему вопрос:

А зачем ты хотел меня убить?

Демон во главе человеческого государства, на потребу своей уничтожающий живых существ? Я сделал много ошибок в свое время, и эта была одной из главных. Надо признаться идея вселить в это тело высшего демона была не самой лучшей. Мне то ведь хотелось наоборот, изгнать из этого тела самого первого, самого слабого демона, так что я подумал, что сильный демон заберет слабого с собой. Поскольку высший демон в нашем мире вещь очень нестабильная, но вот поди ж ты — ошибся.

— Скажи мне, старик, ты проводил опыты с кронпринцем? — видимо я был слишком напряжён, поскольку Альф начал умолкать, а изнутри проявлялся демон. Я уже начал различать, когда со мной говорил он, а когда Альф. Но нет он успокоился, пробежал по мне тусклым взглядом и вдруг оживился.

— Слушай, а ты действительно высший демон из-за тонкой грани реального мира?

Я в затруднении пожал плечами:

— А почему Высший?

— Потому что я пытался ещё не раз провести подобный эксперимент... — и он забормотал, что-то невообразимое и непонятное. Я прислушался, но понял лишь то, что было несколько подопытных крыс, но всё кончилось неудачно. Я вытянул руку и слегка встряхнул, он пришёл в себя, а я спросил:

И чего бы ты добился с этим ритуалом?

Мутные глаза на секунду посветлели, зрачок оформился в вертикальную щель и меня словно отбросило от старика.

Я бы остался один! Мне не хватило несколько дней, чтобы доставили твою младшую кровь. Но ты начал подозревать. Начал избегать меня...

Ккакккую кровь? — похолодел я.

Твою, — заржал старик и начал говорить сам с собой разными голосами.

С трудом сдерживаясь, я пытался уловить информацию из непонятных слов. Наконец что-то начало проясняться:

Ты украл моего ребенка?

Тот сначала замолчал, а потом снова продолжил бесконечный разговор сам с собой, в чем то убеждая себя, с чем-то не соглашаясь, иногда согласно кивая головой

— На что тебе это? — подозрительно спросило существо медленно поглощавшее старика, бывшего со мной всю мою жизнь.

— Зачем тебе понадобился мой ребёнок?

— Мне нужна была твоя кровь, чтобы попытаться контролировать тебя. Я думал, что стоит последний раз попробовать переселить всех демонов в родственное тебе тело, а твою душу вернуть на место.

То есть он получается хотел с помощью моего ребенка перекинуть всех туда, потом с чистой совестью забить, а оставшееся растение... Вот тварь!

Я пинал его ногами изо всех сил, он же только верещал теми же разными голосами. Он стал уже похож на кусок отбитого мяса, когда меня со всем почтением оттащил от него святые отцы.

Печать молчания и сжечь одержимого!

Если вначале они действовали как-то нерешительно, то теперь, при упоминании одержимости, взгляды стали хищными, а речь и движения уверенными.

* * *

Потом было скучно, все бегали, изображали компетентность и уверенность. Все вокруг наполнилось людьми в форме, святыми отцами и так далее. А через два дня Альфа сожгли на костре. Так сказать очистили его душу.

Получается, он до последнего верил, что не вселил меня в тело крон принца, а вытащил слабенького демона, и только совсем недавно почему то резко разуверился в этом. А зачем тогда он спас моего ребенка? Из-за обычного человеколюбия? Не смешите мою эадницу, она и так в морщинах! И где это ребенок теперь? Что за надежные люди, которые присматривают за ним и должны были подвезти его сюда? Одни вопросы и никаких ответов, но я их уже задал Ширу и его конкуренту. А также озадачил Мауни. Вот чем он мне нравится, так это полнейшей невозмутимостью. Надо разыскать живого погибшего при родах много лет назад ребенка, да пожалуйста! И ведь найдет!

А насчет Альфа... Было очень жалко. Всё таки я был его учеником. Хотя и практиком, а не теоретиком. Я думаю, что он не смог перетащить всю душу, а воспользовался только частью, обозвав её термином высший демон. Не зря я чувствовал в первое время вселения в тело воришки ощутимый дискомфорт, а потом привык. И как комфортно в душевном плане было у меня после вселения в тело принца, почти всё время кроме последних дней.

Очень легко объяснять свои поступки высшей силой, сумасшествием, состоянием аффекта и другой подобной мутью. Обратите внимание, что любой человек, рассказывая о чем-то нелицеприятном для него, поясняет:

— Это был словно и не я!

Или:

— Что-то внутри меня поднялось и... — дальше следует объяснение своего неправильного поведения или поступка.

Так же очень многие косят на алкогольное либо наркотическое опьянение.

Я не исключение, но до сих пор считаю, что во всем виноваты те подсаженные ко мне демоны. Старик был неправ в том, что хотел выкинуть меня из тела, если бы это получилось, он бы остался с сумасшедшим телом распадающимся на глазах. Дело в том, что если в теле нет старшей силы, то оно начинает увечить само себя и это он сам объяснял мне.

Все правильно, только чувствую я себя как-то половинчато, такое ощущение, что половину меня вынули, а оставшаяся — далеко не лучшая.

5

Это были очень тяжелые годы, тогда еще королевства, а не империи. Казалось, что это расплата за мирные годы, настолько тяжело было. Неурожай, голод на окраинах, когда Королевская власть держалась только на силе его войска. Центральные провинции забирали себе с окраин все, а сели учесть, что до этого по тем же приграничным землям прокатились огнем и мечом несколько крестьянских восстаний, то ситуация складывалась неутешительная. Именно на этом фоне возник так называемый заговор, заговор нескольких крупных землевладельцев, нищавших с огромной быстротой. Заговор простой и гениальный! Можно сказать. Что именно этим людям впервые пришла в голову мысль использовать крестьянские волнения и восстание городской бедноты. Это было мудрое решение. Никогда еще в городах не было столько нищих, бандитов и воров, постоянно пополняющихся из разорившихся ремесленников, крестьян, согнанных с мест, бывших воинов разоренных баронств.

Это было новаторством, нанести удар не своими войсками, а изнутри города, спровоцировав беспорядки и восстание. А уже на фоне этого, со сравнительно небольшим количество людей, решить вопрос окончательно.

И у них могло получиться, поскольку они не ставили себе целью захват власти, они хотели разделить страну на несколько отдельных государств.

* * *

— Наверное я всё таки сошёл с ума, — лениво подумал я, — или демоны привитые мне этим стариком наконец-то взяли власть.

После того как я выбрался из подвала, а вернее меня вытащил этот лейтенант, время понеслось вскачь. Время словно отыгрывалось на мне за все прошедшие спокойные времена. Бунт магов, помешательство Альфа, а тут еще и внезапно оказавшийся живым ребенок... Конечно это могло быть мелкой местью Альфа, чтобы я начал искать то, чего в природе не существует. А тут еще этот переворот, простой и топорный. Простенько и со вкусом, главное было не дать ему вызреть и попробовать заставить его начаться, когда нам нужно, а не когда им выгодно. Тем более заговорщики все поставили на один удар, то есть они собирались разом лишить страну верхушки, то есть меня и Совета двенадцати, а вот потом... Потом у них программы не было, и только это уже начинало меня раздражать. Мне, как постсоветскому человеку, такая непроработка дальнейших планов отчетливо напоминал интернационал. Ну тот самый, где "весь мир насилия мы разрушим, а затем...". Так что передо мной на данный момент стояли две цели: первая найти якобы спрятанную Альфом дочь, во-вторых разобраться с заговорщиками. Даже три, первоочередной задачей было выяснение: пошутила эта седая сволочь, или нет. На инков надежды не было, поскольку сам повелел запечатать уста еретика, так как вина была очевидной и в доказательствах не нуждалась. Хотя держали же его в подвалах несколько дней. Зачем, непонятно? Но да ладно, Бог с ними, узнать они смогли немного, если и смогли. Все таки даже не учась, а ошиваясь рядом с великим магом, поневоле учишься. Так что инквизиции я не очень боялся, а так...

Всё под контролем!

Именно с такой мыслью я и проснулся сегодня рано утром. Открыл глаза и просто улыбался, пытаясь задержать ещё пару мгновений жизни, тех мгновений — когда ты никуда не спешишь; просто валяешься, пытаясь удержать в душе тот кусочек счастья, которые подарил тебе случайный сон, сдуру всплывший из глубин детства. То ли вкус варенья, той последней баночки, которую мама разделила между тобой и братом, то ли гордость родителя, внимательно наблюдающего за своим ребёнком, то ли та девушка, которую ты ни разу не поцеловал, всю жизнь называя своим другом и любя её почти больше всего на свете, то ли просто осеннее настроение, когда ты бродишь совсем один по засыпанному разноцветными, чуть влажными листьями, парку — бездумно вороша их, проходя по тропинке. Можно сказать, что это чувство ожидания праздника, когда ты ждёшь, что вот... вот... вот ещё чуть-чуть... И ничего. Мы просыпаемся и нас затягивают дела, а это чувство остаётся позади, приходя к нам всё реже и реже, пока мы не начинаем задыхаться в тесном чёрном колодце, который и называем "настоящей" жизнью.

К чёрту беллетристику, — подумал я и щелкнул пальцами.

Звук несильный, но отчётливый — он пронёсся по комнате и привёл в движении застывших в ожидании слуг. Поехала вверх портьера, впуская внутрь хмурое утро, дождливой зимы Лилу.

Счастье, это когда все завидуют, а нагадить не могут, — такое вот определение попалось мне в бытность мою первой жизни. Наверное так оно и есть. Мне стало противно — эти подобострастные рожи, от которых не ждёшь ничего хорошего. Когда я начинал всю эту игру, мне казалось, что всё верно. Цель оправдывает средства, лозунг не нов и придуман не только у нас. А теперь мне скучно. Я разогнал всех, кто мог мне хоть чем-то угрожать. Из тех кто когда-то начинал свой путь вместе со мной, осталось всего несколько человек и год от года их всё меньше. Вот и сейчас, после того как я нагну этих бунтовщиков, в стране практически не останется существ, могущих противостоять мне. Единственное что беспокоило, словно заноза в заднице, так это слова про... Даже вспоминать не хочу. Ну что ж, будем искать, но сначала все таки разберемся с заговорщиками. А это сделать достаточно просто.

* * *

Замок горел. Камни, конечно, гореть не могут, но всё что можно было сжечь — подожгли. Разумеется, не на все подобные мероприятия я выезжал лично, но вот на некоторые, особенно ответственные — это да. Вот и сейчас, бросив все свои дела, я поехал к... да ладно, к черту! Я просто поехал развеяться! Ну сами посудите, сколько можно безвылазно сидеть в четырех стенах? Тем более когда башка забита всяким дерьмом.

После выяснения всех обстоятельств, наш малый совет выработал план действий, в соответствии с которым, дальнейшее развитие ситуации с заговорщиками было хоть и критично, но управляемо. Мы знали очень многое: приблизительный сценарий развития событий; более полный список заговорщиков и их возможности; также были поставлены люди отслеживать эльфийский след. Знали даже приблизительную дату начала бунта и степень готовности на сегодняшний день. К счастью эти предатели до сих пор не подозревали о разоблачении., поэтому мы здесь и оказались. Люди де Шира пустили слух, что местный владетель начал то ли спьяну, то ли от большого ума начал хвастать, будто скоро злобному тирану, то есть мне, придет кирдык. Самое же интересное, что с ним действительно вели, пытаясь завербовать, но убедившись в его непроходимой тупости, плавно свернули агитацию. Этот же тупарь счел себя посвященным в самые масонские из всех масонских тайн, и начал болтать. Ну а дальше дело техники.

Теперь этот хозяев этого замка вытряхнут как улитку из раковины, а освободившийся домик отдадут какому-нибудь нужному человечку. Таких замков в этом краю непуганых идиотов несколько штук и все они по очереди будут захвачены с одновременным впрыскиванием хорошей порции строго дозированной правды. Так ребятишки начнут нервничать, и в определенный момент поднимут восстание, правда раньше чем планировали сами, но тоже удобный. А уж сделать его удобным — это наша задача. Для этого большинство гвардейцев дармоедов будет отослано на границу с горцами; как раз о небольшой напряженности там уехал договариваться со своим тестем Хант; те же кто не захочет, или наоборот захочет в отпуск, да за ради Бога — мне не жалко. Хант же на обратном пути придет не один, а во главе егерских полков, преданных Королю и Королевству. Потом начнется настоящее веселье. Церковь любезно предоставила мне свои рабочие команды дознавателей, да и ребята Шира я думаю не останутся в стороне от дел. В общем нас ожидают веселые деньки. А еще я придумал как заставить искать пропажу, особенно не афишируя сложные семейные обстоятельства. Повезло мне с заговорщиками, если бы их не было, то их стоило бы придумать. Так что теперь де Шир изо всех сил искал не потенциальную наследницу короны, а заговорщиков внутри самого заговора. Для этих паразитов нет ничего святого, именно поэтому они вынули из небытия старую историю с рождением и подготовили самозванку, снабдив ее свидетельствами и документами. Так что ищут самозванку, назвавшуюся дочерью короля, то бишь меня. И вот не дай Бог они ничего не найдут, хотя это вряд ли.

Кто-то скажет, что мол это лежало на поверхности, что мол трюк не нов, а мне плевать. Главное не опосля мысля пришла, а достаточно своевременно. Де Шир правда отнесся к этому известию достаточно скептически, но ида не подал и пообещал приложить все усилия.

* * *

После всего этого я успокоился, теперь заговорщики должны сделать ответный ход, только вот с силами у них будет достаточно проблематично. Да я и не возражал против этого. Приятно, когда люди ищут то, чего не может быть. Вернувшись после легко отдыха и захватив замок, я снова стал ждать. Могу сказать, что я более чем натренирован в этом вопросе. Даже в московских пробках, я умудрялся сохранять спокойствие и ровное настроение. Вообще меня бесят люди, мужчины ли, женщины, не умеющие управлять собой. Ну конечно насчет "управлять" это громко сказано, но хотя бы вести себя одинаков, это ведь совсем не сложно.

Смотрите, вот женщина, чудесное милое создание, фокусирующее на себе лучи восхищения от мужчин, и волну раздражения со стороны женщин. Все замечательно вроде бы, так? Ан нет. Стоит этому чуду прийти домой, как настроение ее резко портиться: она болезненно реагирует на малейшие замечания, орет не по делу, может поскандалить или швырнуть обидные слова, просто так, лишь бы зацепить. Но чу! Звонок! Подруга. И голос моментально меняется, она становится сама обворожительность и Вы можете ее не узнать.

Или мужчина. Этакий мачо мэн на работе, подтянутый и элегантный; подающий всем женщинам подряд пальто, расточающий цветы, улыбки и любезности, дома превращается в крикливое, а еще не дай боже, плаксиво истеричное существо, выносящее мозг не только своей женщине, но и всем кто его окружает.

Вот кто мне скажет, люди, зачем мы так себя ведем? Почему мы не хотим быть одинаковыми и на работе и дома? Кто-то скажет, что мол голова болела и т.д. и т.п. Но почему то на работе Вам это не мешает, а дома ну ооочень. Так почему мы стараемся в глазах чужих людей выглядеть лучше , чем в глазах своих любимых и родных? Зачем нам это нужно? Почему не наоборот? Идиотизм. Мне этого не понять.

Ну да ладно, опять я отвлекся.

Лорд-хранитель Королевских регалий герцог Мауни! — вот именно так с восклицательным знаком докладывает мне мужичек в красивой ливрее, стоящий у входа в мой кабинет. Не знаю как это у него получается, но я чувствую, что он произнес именно один восклицательный знак.

В ответ на мой небрежный кивок,

Что у вас? — лениво спросил я.

А чего беспокоиться? Царь я для них или не царь?

Мы вышли на след...

Стараясь не показывать нетерпение, я поудобнее усаживаюсь в кресло и внимательно смотрю на чопорного Мауни:

Так, а теперь подробнее.

Тот уступает слово Начальнику тайной канцелярии и тот торжественно вещает. Почему торжественно? Да потому что так оно и есть. Шир сам не верил, что получится найти, если упоминаний об этой особе нигде нет, а заговорщиков допрашивать рано, ну не сделали они последний шаг, отделяющий их от добропорядочных граждан. Именно поэтому Шир доволен и немного удивлен. Доволен как кот обожравшийся мтаны и удивлен как обознавшийся ежик. Я внимательно выслушиваю и вычленяю главное:

То есть вы имели возможность прикончить... самозванку и не воспользовались ей?

Тот пожимает плечами и говорит, что они тода не быи уверены, что это она, а при активных действиях могли бы потерять след дйствительно интересного нам фигуранта...

Такие простые слова, фактически перевернувшие мою жизнь. За мою нонешнюю жизнь событий хватало более чем, но ни одно из них не висело надо мной, словно дамоклов меч. То есть этот сукин сын оказался настолько слабохарактерным, что у него видите ли "не поднялась рука". Стук в ушах, побагровевшее лицо, слова доносятся как сквозь вату.

Надо успокоится, надо успокоится, надо успокоится, — словно мантру повторяю я себе.

Наконец это срабатывает, голос Шира становится громким и неожиданно резким:

... мы сумели проследить следы архива подлого предателя...

О как неожиданно, то Великий Маг, то подлый предатель, но тут уж ничего не поделаешь, специфика профессии. Тем более он до сих пор виноватит себя, что пропустил потенциального цареубийцу. Но это и к лучшему, носом землю роет, пытаясь выявить сообщников. Ну не буду же я ему объяснять, что тот на старости лет сошел с ума, стал альтруистом, полюбил людей и решил в одиночку избавить мир от вселенского зла, вызванного им же. Этакий былинный герой. Гораздо больше усилий потребовалось перенаправить усилия его, но и спохватившихся конкурирующих служб, в нужное русло. Слава Богу еще вовремя это заметил, сразу после того как исчез мой куафер. А виноват слуга, таскавший Альфу жратву с кухни, признавшийся Ширу, что он самый верный пособник подлого изменника, и выдавший всю террористическую ячейку. Осчастливленный столь явным следом де Шир, начал разрабатывать "перспективную" линию, чуть не оставив меня вообще без обслуги. Куафера пришлось втихую удавить, поскольку даже вытащенный из цепких шировских лап, он мог воспылать ко мне неземной благодарностью и теперь уже индивидуально помочь отправиться на небо.

Достаточно, — прерываю я его. В принципе немного отойдя от гнева я понимаю Шира, хлопнешь не того, а ниточка исчезнет. К тому же за это я его и выбирал, за основательность и постоянные сомнения, ну и за решительные действия, когда все уже определено.

Я не смею Вас задерживать и надеюсь, что Вы как всегда сумеете оправдать мое доверие и выполните порученное Вам задание.

Шир тем не менее мялся и все не уходил:

Есть ряд моментов, на которые я хотел бы обратить Ваше особое внимание...

Я предупреждающе поднял руку:

Давайте так. Это Ваша служба и это Ваше право сделать так, чтобы оно было выполнено с наибольшей эффективностью. Я даю Вам карт-бланш на проведение всех розыскных... и активных действий.

* * *

Я мерил шагами кабинет, не останавливаясь ни на секунду, есть у меня такое, при ходьбе гораздо лучше думается, но сейчас я просто ждал. Плевать, что со стороны это выглядело будто я нервничаю, я действительно нервничал. Столько усилий коту под хвост! Если мы не найдем ее, то могут найти наши враги — да те же самые эльф с удовольствием встрянут. Еще бы, воспитать и поддержать действительно легитимного наследника престола, это вам не хухры-мухры. Да и помимо эльфов, врагов у меня хватает. Дай бог если они всего навсего посчитают что могут меня шантажировать этим, можно быстро объяснить всю глубину их ошибки. Вокруг сидел так называемый ближний круг, основательно почищенный людьми Шира. Они выглядели более встревоженными, чем я сам. Мне же было пофиг: ну обнаружили, ну и чо? Да плевать, разберемся, только вот мандраж никуда не делся. Негромкий стук в дверь и нарисовалась настолько виноватая морда Шира, что все стало ясно без слов.

Все словно закаменели, боясь выдать себя неловким движением или скрипом. Внезапно в этой тишине прозвучал чужой надтреснутый голос:

Рассказывай, — я немного поудивлялся, по поводу смелости этого человека, пока не понял, что это был мой голос.

Бледный Шир заметно вздрогнул, нервно проглотил слюну и начал говорить. Голос жужжал в отдалении, складываясь в слова не несущие никакого смысла. То приближаясь, то отдаляясь он действовал на нервы, вызывая нервные конвульсии. Наконец громкость перестала плавать и голос начальника тайной канцелярии зазвучал громко и отчетливо:

... наши люди провели комплекс мероприятий, способствующих розыску и поимке опасной преступницы, самозванки именующей себя крон-принцессой и дочерью Вашего Величества. Во время проводимой операции, она была смертельно ранена. Согласно разработанному плану, перед нами ставилась цель имитировать гибель во время ограбления. Согласно разработанному плану, патруль городской стражи, должен был изменить маршрут и застать самозванку еще живой, чтобы получить отчетливый след, ведущий в сторону подлых наймитов эльфийского леса...

Я ничего не понимал, вроде бы все сложилось удачно, так чего же де Шир мнется и пытается спрятать результат за кучей умных слов? Не похоже на него, такое ощущение, что все таки что-то пошло не так. Людей что ли его задержали? Так это не вопрос, и с ними можно разобраться, в конце концов ёсамодур я или кто.

Но что-то пошло не так? — перебил я его связную речь.

Шир стал бледнее покойника, но поклонился и продолжил с секундной заминкой:

Ваша проницательность как всегда на высоте, Ваше Величество.

Она погибла? — даже сейчас я не мог назвать её самозванкой.

Да, Ваше Величество, — и снова низкий раболепный поклон. — Рана была нанесена клинком с эльфийской зеленью.

Я почти успокоился, эльфийская зелень не оставляла никаких шансов на выживание, причем человек умирал не сразу, но без особых мучений. Достаточно было легкой царапины, и все. Странно, но чувствовал облегчение, что все таки не я стал фактическим убийцей. Вроде и прошлый раз приказ отдавал я, и в этот, но сейчас я убирал возможную точку фокуса, центр притяжения будущих заговорщиков, а не беспомощного ребенка. И от этого на душе становилось спокойней.

Что же произошло, что Вы так обеспокоены, любезный? — почти весело спросил я его.

Шир явно собирался с духом, чтобы продолжить:

Самозванка была ранена клинком с эльфийской зеленью и оставлена в стороне. Однако, пока мои люди делали обыск в карете, имитируя ограбление и попутно ища все поддельные бумаги, доказывающие связь погибшей с Королевским домом, ей удалось бежать. Правда недалеко...

Я вслушался в этот сюр: "Погибшей удалось бежать", чай не зомби какой, не вомпер. Однако таки да, люди зараженные этим ядом официально считались погибшими. В зависимости от вида отравления и вида существа, можно было прожить целую неделю, но все это время существо считалось покойником. Вот такие выверты.

... буквально через несколько минут, когда мои люди начали поиски, ее тело проплыло мимо них по каналу. Только вот ребенок исчез.

Кккакой ребенок? — голос стал хриплым, в гордо словно насыпали песка, слова приходилось выдавливать из себя.

Её ребенок, — убитым голосом пробормотал Шир. — Мы рассчитывали, что сумеем провернуть операцию, до родов, но у нас не получилось. За то время, пока мои люди отвлеклись, погибшая сумела сбежать и куда-то деть ребенка.

Голос его стал звучать спокойнее:

Нам пришлось тут же изменить план операции и начать масштабное прочесывание местности, но никаких следов не было обнаружено. Мы...

ВРЁШЬ! — я вскочил. ВСЁ ВРЁШЬ!

Ты специально его упустил! Хант! Где ХАНТ?!!

Я резко оборачиваюсь к забранному портьерами королевскому ходу.

Где ты, сукин кот? Иди сюда и посмотри на своих бестолочей!

Мауни появляется так быстро, что наводит на мысль на телепортации. Лицо белое, губы прыгают. Не хухры-мухры — монарх бесится. А я и правда едва держусь. Мауни начинает говорить и я с трудом вылавливаю смысл из доносящихся до меня отдельных слов:

... Горм... предательство ближних... давно готовился к захвату... предлагаю лишить... и помиловать спасением души...

Я киваю в ответ, хрипя нечто невразумительное, и ставлю автограф с королевской печатью на предусмотрительно придвинутых документах. Переносной пюпитр покачивался под резкими движениями пера. Отдав бумаги, Мауни начинает отдавать решительные распоряжения. Мне становится душно, я царапаю горло, потом раздираю рубашку, пытаясь освободить грудь. Становится нечем дышать. Я вижу встревоженное лицо герцога Мауни, очень медленно поворачивающегося ко мне. Его недоумённые глаза, постепенно наполняющиеся ужасом, разинутый в немом вопле рот. Лие — къаа— риаа, — доноситься сквозь вату в ушах чужой неприятный голос. Я задыхаюсь, и заваливаюсь на бок, всё еще царапая грудь, в которой поселился тот самый огонь, который жёг меня в конце предыдущей жизни. Жар сжигает меня и я кричу, пока не понимаю, что я снова ухожу. Ухожу так же болезненно, как и в прошлый раз. Только сейчас я не успеваю оглядеться по сторонам, больше похоже на то, как Альф проводил свой первый обряд экзорцизма, пытаясь выяснить не демон ли я вселившийся в тело наследного принца. Чёрт, как давно это было, а я всё ещё помню ту боль. Точно так же белый клубы тумана, похожие на жирные щупальца гигантского спрута хватают меня и выдирают из доставшегося мне тела. И мне не за что сейчас зацепиться, у меня нет того якоря, который спас меня прошлый раз. Я шарюсь по закромам своей души и ничего не нахожу там, где когда-то бушевало пламя ненависти. Я шарюсь ещё, но нет. Ни любви, ни ненависти, ни зависти, ни дружбы — ничего. Меня ничего здесь не держит, словно поняв это, туман начинает активнее. Меня охватывает ужас, но это не то чувство, которое может задержать меня в этом мире и белые бесплотные щупальца хватают меня и начинают выдирать из тела, словно больной зуб. Больно то как, причем все эти ощущении не накладываются друг на друга, а суммируются и я словно плаваю в океане боли и безумия. Все вокруг перекошено и плывет, меня выдергивает из своего тела и затягивает жуткая белая воронка, жадно жующая то, что осталось...

* * *

Утопленный в крови город потихоньку приходил в себя от беспорядков. Они неожиданно начались и так же неожиданно закончились. Всё дело в трауре, даже кошка боялась чихнуть во время подготвоки к погребению короля. Совет двенадцати предпринял робкую попытку оспорить оглашённое завещание Дагана 1, но введённые в город пограничные полки егерей просто своим присутствием останавливали не только уличные беспорядки, но и длинные языки любителей потрепаться. Хотя наверняка наедине многие шептались, что войска егерей Ханта подошли к городу слишком вовремя. Что он и есть настоящий вдохновитель заговора, а не те несчастные, лишенные дворянского сословия и болтающиеся на площади повешенных. Другие осторожно возражали, что на самом деле он только подобрал катящуюся вниз из-за заговора империю. Самые же "умные", надув щеки показывали, что уж они то точно знают, но если уж у них спрашивали, то уводили свою мысль чуть ли не к рождению мертвого короля. Некоторые говорили, что подготовил заговор конечно Хант, но только для того, чтобы похватать заговорщиков и вернуться ко двору. Просто когда все началось он не растерялся и взял то, что само катилось в руки. Точно же не знал никто. Да и слухи эти рассказывались только среди своих, а уж когда среди этих своих начались вешания, то говорить перестали вообще. Кто сказал, что со слухами нельзя бороться? Можно, да еще как. Важно только вместе с теми кого заложили, вешать того, кто заложил, причем мотивация не нужна. После пары десятков таких компаний, слухи в городе исчезли совсем, даже на уровне знати. Когда приходиться выбирать между слухами и виселицей, выбор однозначен. Так что весь город искренне горевал о смерти Короля и сегодня в день его погребения Коронационная площадь была забита до упора.

В центре площади, на высоком палаческом помосте была навалена куча дров, задрапированная тёмносиним бархатом. Так же на площади висели синие флаги поминовения. Разумеется, Король всю жизнь позиционировал себя как истинно верующего, но тут церковники согласилсиь с магами, что ну его нафиг, лучше уж пусть он будет сожжен, нежели просто погребен в склепе по христианскому обычаю. Все чего то опасались, чего непонятно, но страх тонкой струйкой лился за шиворот, вымораживая позвоночник; выстуживал голову и проваливался глубоко внутрь, оставляя неприятную сухость во рту.

* * *

Король умер! Да здравствует королева! — трижды прокричали герольды с главной башни. Королевская чета, вернее, новая регентская чета, стояла обнявшись у окна и смотрела на просыпающийся город. Сзади негромко кашлянули, двое оглянулись — изящная фигура в траурном черном костюме, легко склонилась в поклоне.

Мауни, — прозвучала констатация факта.

Да, Хант.

Эти двое были знакомы очень давно, ещё когда были никем. Сейчас один из них стал величайшей фигурой в этом Королевстве, иногда обзываемом Империей, а второй... тоже был великим человеком. Канцлер. Канцлер при покойном короле и канцлер при новой регентской чете. Вот и сейчас, мазнув бесцветным взглядом по женщине, отчего та пробормотала извинение и покинула их.

Ты опять её напугал, — с осуждением произнес регент.

Канцлер пожал плечами и тоже подошел к окну и опять тяжелое молчание. Эти двое разговаривали между собой ничего и никого не стесняясь и называли вещи своими именами.

Ему бы понравилось, — глухо сказал высокий.

Не знаю, — пожал плечами второй, — в последнее время он стал непредсказуем. Резкая смена настроения, вспышки беспричинной ярости...

Да и бунт Альфа, — нехотя договорил первый.

Не думай, — устало проговорил невысокий и изящный, — нам пришлось это сделать. Я не знаю, что с ним происходило, но еще немного и мы ввязались бы в бесконечную войну всех со всеми. Кончилось бы тем, что нас объявили бы темной империей. Впрочем и сейчас мы недалеко ушли от войны.

Я знаю, — откликнулся собеседник, — но все равно как-то не по душе. Единственное радует, что он умер сам и нам не пришлось его убивать.

Немного помолчав, он словно нехотя добавил:

Тем более что я не был уверен в успехе подобного...

Опять молчание, наконец второй спросил:

Значит ты думаешь, что Альф был прав?

Первый поёжился и промолчал. Второй тяжело вздохнул и тоже промолчал. Правда не правда, а у Регента на поясе не его обычный клинок, когда пожалованный за верность мертвым королем, а тонкая невзрачная шпага из ломкой стали, все достоинство которой, это расписанное рунами лезвие, до кучи заговоренная лучшими некромантами и намоленое в одном из самых святых мест поклонения Единому. Из магов, собиравших этот артефакт, трое сошли с ума, двое покончили с собой. Оставшийся в более менее адекватном состоянии, поседел и перестал разговаривать. В принципе их можно понять, соединить в одном артефакте три совершенно разных типа магии, это практически невозможно. Основное назначение клинка, отправить Вывсшего демона обратно в Ад, как говорят церковники. Или в нижние миры — это уже по специфике магов. Да и самому Ханту пришлось выдерживать строгий пост чтобы суметь совершить убийство. Да, как не крути именно убийство и Слава Единому, что этого не произошло.

Как думаешь? Он был в твёрдом уме, когда отдавал все эти распоряжения?

Не знаю, ответил тот, когда он уже и перестал ждать ответа. Многие его решения были странными, но в конце концов он наш Король.

Я бы не смог жить с этим, — признался, да и сейчас меня останавливает только ребенок.

Он не погиб, это я точно знаю, иначе Королевская корона была бы свободной.

А сейчас?

Низенький равнодушно пожал плечами:

Мы позволили одному из претендентов напялить её на себя...

И что?

Замечательный артефакт, даже пепла не осталось. Заодно и от заговорщика избавились, так сказать божий суд, — последние слова были произнесены с усмешкой.

Высокий нахмурился, но ничего не сказал.

Все службы роют землю, просеивают каждого человечка могущего хотя бы что-нибудь видеть, даже самые невероятные варианты. Вот например вонючий нищий недоумок, бродяга, подручный сбытчика веселой жизни, чуть не погибший, но сумевший пройти через ворота. Даже его выследим и поговорим, вдруг он что-то знает или видел могущее относиться к этому ребенку...

Ну это вряд ли, — даже слегка развеселился Регент.

Да я знаю, улыбнулся в ответ Канцлер, — просто показал, что мимо де Шира никто не проскользнет и мы найдем принцессу, и укравшему её придется очень плохо...

Эпилог.

Вот собственно и все, если кратенько пробежаться по жизни и деяниям этого человека. Многие называют его Великим и не нам оспаривать или защищать это мнение. Мы же из всего этого вынесем только одно, этот человек был от первого осознанного им дня до последней минуты патриотом человечества и все его поступки направлены только на процветание нас, как вида. Смерть унесла его слишком рано, полным сил и государственных мыслей. К счастью преемственность власти не пострадала. Трудно сейчас выяснить чем руководствовался Даган 1, пряча своего ребенка от окружающих. Вы знаете сами, это было смутное время, полное опасностей: вольнолюбивое дворянство, эльфийские провокации, демарш патриархов магии — всего не перечислить. Ему повезло с соратниками, полностью поддержавшим все нововведения своего сюзерена и мало того, сохранившим тайну принцессы, но и не освободившим трон для себя.

Не нам решать, что было бы, если бы Регентский Совет просто не просветил девочку, а передал Корону более достойному кандидату. К сожалению, история не знает сослагательного наклонения и может быть другой правитель был бы лучше чем Божий Глас Элизабет, Убийца Нелюдей, подписывающая все Указы прозвищем Непоседа...

* * *

Снова туман, белый яркий свет, потолок.

— Больной! Как вы себя чувствуете?

Мне приоткрывают веки, смотрят в зрачки, я же чувствую себя как с сильного перепоя. Двигаться не могу, но мысли...

Меня парализовало!!! Почему не позовут придворных целителей?! Я что в ДТП попал? Что ж мне так хреново то?

— В реанимацию! — командует непонятный человек в белом халате, — пусть в себя приходит

Я снова проваливаюсь в темноту, но уже не в ту, дремучую, и ненадолго, очухиваюсь от того что мне цепляют на палец какую-то приспособу и что-то случайно капает на приоткрытый глаз. Начинает жечь и глаз и веко, но я ничего не могу сделать, тут я понимаю что глубоко в горле у меня торчит трубка, само горло ужасно пересохло и саднит. Начинает двигаться палец, пытаюсь стучать одетой на палец шнягой по металлической трубе каталки.

— Лежите спокойно больной, — женский голос.

Надо мной проплывает белое пятно, потом тот же голос:

— До чего беспокойный попался.

Я лежу, испытывая все больший дискомфорт, и постоянно стучу по краю каталки. Наконец, приходит еще одно белое пятно. Смотрит на меня и я слышу голос:

— Все, этого в палату.

Мне выдергивают изо рта трубку и капают мааааленький глоточек воды. Я могу глотнуть, у меня шевелятся глаза и начинают, при большом усилии закрываться и открываться веки. Я могу шевелить почти всеми пальцами. Для меня сейчас это достижение. Каталка так быстро катится по коридорам, что меня начинает тошнить, потом лифт, с шестого операционного меня везут вниз, на родной четвертый. И все таки лифт едет очень быстро. Отделение, палата — все плавает в тумане, меня перекатывают на постель, накрывают простынкой и оставляют. Я засыпаю. На этот раз просто засыпаю.

Следующий день мне было очень не очень, хотя ближе к вечеру полегчало. Есть ничего нельзя, кроме больничной бурды. Нет, кормят нормально, продукты свежие — в смысле крупы. Просто такое впечатление, что когда их получали, то получали весом и свободной тары не было, и в одну посудину свалили горох, гречку, перловку, пшено, рис и так далее, а уж потом всё перемешали и начали варить кашу.

Так вот: есть нельзя, ходить плохо, к тому же это непонятное в голове: события, люди, предметы. Мне до сих пор казалось, что я чувствую боль от костра, вкус вина, смотрю на казнь. Если в первый день я помнил всё отчётливо, то во второй день похуже. На третий день я решительно вытащил из тумбочки ноут и набрал:

Пролог.

Съел то я всего ничего, ну что такое парочка жареных кабачков и стакан молока с малиной, да и лег нормально. Но часа в два утра меня настолько скрутило, что терпеть не было абсолютно никакой возможности. Попробовав известные народные средства, навроде того что два пальца в рот и не получив желаемого результата, я был поставлен перед необходимостью вызова скорой. Врач, спокойный молодой человек в синем костюмчике пощупал мой живот и вынес диагноз:

— Панкреатит, — после чего внимательно посмотрел мне в глаза и спросил:

— Укольчик сделаем или лечится будем?...

Конец.

Актобе — Кенкияк — Алибекмола -Йошкар-Ола — Уфа — Москва — Астрахань — Пенза — Астана -Экибастуз — Павлодар — Бузулук — Самара — Усть-Каменогорск — Серебрянск —

2010 — 2011