Прости меня!

Прости меня!

Пролог

Очередной вызов и снова из-за животного. Но и это хорошо, не люблю вызовы из-за людей, кошек и собак проще и одновременно сложнее спасать и это мне нравится. Они обычно забираются куда-нибудь в щель и на верхотуру, а потом никак не хотят вылезать или просто не могут. Вот и эта киса залезла в такую щель, и уже два дня жалобно мяукает, прося о помощи. Оказывается, она как-то умудрилась застрять между балками в стене двух соединенных крышей домов и теперь стоя рядом приходится решать, как ее вытащить.

— Ну, что ломаем стену? — спросил Игорек мой коллега.

— Нет, нельзя, — покачал я головой — обе стены несущие, дома могут рухнуть.

— Тогда как ее вытаскивать? Не оставлять же так — удивился Семен, морщась от жалобного писка животного.

— А может, я попробую? — вдруг услышали мы совсем, детский голосок, а когда обернулись, то увидели худенькую девочку лет одиннадцати. Увидев наши недоуменные взгляды, девочка напряглась, а потом, выпрямив спину, сказала — А что вы на меня так смотрите? Я маленькая и легко пролезу в эту дыру, а потом поднимусь по балкам!

— Милая, это очень опасно — присев на корточки перед ней я — ты сама можешь застрять, и тогда нам точно придется ломать стену.

— Нет! — упрямо замотала головой малышка — Я не застряну! Я худенькая и могу пролезть в любую дырку!

Я смотрел на нее и думал, что у меня у самой две дочери и старшей всего семь. Я вдруг представил, как бы отреагировала Мариша, если бы я позволил Лизе полезть в такую вот дыру, да она бы меня убила!

— Я не могу рисковать твоей жизнью, извини! — решительно, покачал я головой и отвернулся от нее — иди лучше домой.

— Но я хочу быть спасателем! — воскликнула малышка со слезами в голосе, и мне стало жаль ее, но я все же постарался сосредоточиться на словах Игорька о деле — Ну и ладно, сама спасу!

Сказав это, малышка вдруг нырнула нам под руги, и через миг уже была в дыре, карабкаясь наверх по выступам в стенах туда, где и застряла киса. Мы даже отреагировать и схватить ее за ноги не успели.

— Черт, ну, что же ты творишь! — воскликнул я, а потом услышал тихий и нежный голос, который даже сначала не узнал.

— Привет, солнышко, ты застряла? — говорила девочка нежно кошке — Давай я тебе помогу. Ты такая красивая, а если тебя помыть будешь просто великолепной! Твоя шерстка блестит даже в грязи!

Ее заслушались все, и постепенно после долгих уговоров кошка все же позволила освободить свою лапку, и взять себя в руки, после чего я услышал, как девочка начала двигаться в обратном направлении. До самого конца я молился, чтобы она не застряла и к моему облегчению, мои молитвы были услышаны.

— Тебя выпороть мало! — сказал я ей, когда она отдала котенка, а это оказался котенок, хозяйке — Ты хоть понимаешь, как ты рисковала?

— Да! — кивнула малышка, глядя на меня совсем не детским взглядом, а потом добавила — Я хочу быть спасателем, как и вы!

И я понял, что ребенок не шутит, поэтому спросил.

— А сколько тебе лет и не будет ли против этого твоя мама?

— Одиннадцать, — пожала плечами малышка, а потом вдруг грустно добавила — Ей все равно.

И тут я заметил, во, что одет ребенок. Сейчас начало января, а на ней легкая осенняя курточка. Все ясно из беспризорных.

— Ты сбежала из дома? — поинтересовался я у малышки.

Девочка только кивнула. А я понял, что мне прибавилось возни.

— И когда ты сбежала? — уточнил я.

— Четыре месяца назад — ответила девочка.

Я не знал, что мне делать, а потом снова вспомнил жену и понял, что бросить я ее не смогу.

— Пойдешь со мной? — спросил я ее и, получив ее кивок, взял ее за руку и повел к машине.

На базе у меня был тяжелый разговор с шефом. Ему не нравилось наличие ребенка на базе, и он требовал вызвать соц. службу чтобы девочку забрали, но тут малышка снова вмешалась. Она заявила, что не поедет назад и сбежит, если я попробую ее отправить, а в ее глазах было столько решимости, что было понятно, что она не шутит, но в соц. службу мне все же пришлось позвонить и уже через пару часов ее забрали.

Домой я пришел усталым, но стоило мне увидеть моих девочек и усталость как рукой сняло. Маришка выглядела спокойной и уверенной, девочки прыгали вокруг меня, прося шоколадки, которые я им купил, и на душе вдруг стало так хорошо и тепло! Обняв их троих, я постарался выбросить из головы мысли о девочке с взрослыми глазами, но мне так и не удалось ее забыть. Весь вечер глядя на своих дочерей, я думал о том, что если не дай бог, с нами что-то случится, у моих девочек может появиться, точно такой же взрослый взгляд, а они еще такие маленькие!

Когда девочки были уложены, моя жена вдруг серьезно посмотрела на меня и спросила.

— Что тебя тревожит весь вечер? — а увидев мой удивленный взгляд, добавила — ты весь вечер грустишь и тревожно поглядываешь на дочек так, что случилось?

У меня не было тайн от жены, вот и сейчас я решил все ей рассказать.

— Понимаешь, сегодня... — я рассказал ей о маленькой девочке, у которой я как-то даже имени не спросил, рассказал о том, как она спасла маленького котенка и как отказывалась возвращаться домой. И наконец, как потом мне пришлось отдать ее в соц. службы — понимаешь, когда ее уводили, в ее глазах была такая тоска, что я осознал, что она решила, будто я предал ее!

Жена давно уже обнимала меня и прижимала к себе, желая успокоить, поэтому я просто сильнее прижался к ней и замолчал. Мы долго сидели, молча, а потом она тихо спросила.

— Думаешь, она действительно сбежит?

— Уверен! — ответил я уверенно, вспоминая ее взгляд.

— Тогда, — Маришка немного помедлила, а потом решительно добавила — может, ты заберешь к нам, пока не найдутся ее родители?

— Ты, правда, этого хочешь? — спросил я, радостно глядя на жену.

— Конечно же дурачок, иначе бы не предложила! — рассмеялась Мариша.

Утром я поехал в приют и узнал, что девочка сбежала, а уже к вечеру снова увидел ее.

Авария пришлось вытаскивать людей, и тут я увидел ее, она стояла на обочине в толпе и вместо того, чтобы командовать спасательной операцией, я подошел к ней.

— Почему ты сбежала? — поинтересовался я, глядя на малышку сверху вниз.

— Ты знаешь — пожала она плечами.

— А если я тебя заберу к себе домой, ты не будешь сбегать? — спросил я у нее, смотря как моя команда, вытаскивает людей из машины.

— А вы позволите мне работать спасателем? — задала встречный вопрос девочка.

Прости меня господи, я солгу, ради ее же блага.

— Посмотрим по твоему поведению так, что ты согласна?

Девочка внимательно посмотрела на меня, а потом вдруг сказала.

— Все равно стану спасателем, это вопрос времени и вы меня не остановите, а так хоть учитель будет, надеюсь, да, я согласна.

И я понял, что этот ребенок добьется своего. И тут же пожалел ее родителей. Эх, тяжело им придется.

— Тогда посидишь пока в машине, ладно? — предложил ей я, решив не спорить с ней

— Я хочу посмотреть — покачала она упрямо головой.

— Хорошо — сдался я и ушел работать.

А вечером я ввел в свой дом девочку, которую с радушием встретили все мои девочки.

Диана, а именно так звали малышку, провела у меня дома неделю, а потом пришла информация о ее семье. Оказывается девочка жила в сотнях километров от нашего городка и как, я потом узнал, к нам в Э-нск попала на попутках. По общему решению моего коллектива, с которым мне приходилось ее возить, так как она каждое утро прибегала к нам и соц. служб, которые курировали ее дело, было решено, что девочка должна отправиться домой, а я должен ее отвезти.

Накануне отъезда я сидел с женой в гостиной, и мы спорили об отъезде Дианы.

— Я категорически против этого! — говорила мне Марина — Эта девочка даже сказки никогда не слушала, она до сих пор не понимает, что делать с шоколадками, которые ты ей приносишь, и отдает девочкам! А меня так вообще сторонится, будто боится! А еще, я вчера зашла к ней ванну, пока она мылась, она, конечно, спряталась, но я все же увидела, что у нее все тело в шрамах! Откуда они, что они с ней делали? И что ее там ждет дальше? Вы хоть узнали, что там за семья? Может там отец педофил и избивает малышку, или мать рукоприкладством занимается? Ведь шрамы у ребенка на теле это уже не просто так!

— Марин, ради бога! Там хорошая семья с достатком и благополучием. Сама подумай, разве не любимому ребенку дадут такое красивое имя! Просто ее мать вышла замуж и родила второго ребенка, вот Диана и сбежала.

— Не верю! У этого ребенка глаза взрослого! Такого просто не может быть в 'хорошей' семье. Там что-то не так!

— Мы не можем оставить ее у себя!

— А ты пробовал! Я лично, за, эта малышка нуждается в нас!

— Нет!

— Просто давай попробуем, у нас получится!

— А ты понимаешь, что троих детей мы уже не прокормим! — сопротивлялся я, хотя и сам хотел оставить Диану у себя и не хотел никуда ее везти.

— Значит, я найду подработку! — ответила она — Она имеет права на любовь, не отвергай ее, ведь она приняла тебя!

— Прости, я не могу, и давай закончим на этом! — ответил я ей, встал и пошел спать, но задержался у приоткрытой двери детской и долго еще наблюдал за спящей Дианой, жалея, что не могу ее оставить.

Остаток времени до отъезда девочки, жена со мной не разговаривала.

Я с грусть наблюдал, с какой нежностью моя жена прощалась с девочкой на перроне, и мне так хотелось сказать, что Диана остается с нами, но вместо этого я только поторопил их.

Мы ехали уже часа три, когда девочка вдруг спросила.

— Ты везешь меня к Тане?

Я сказал ей, что отвезу ее на специальные занятия для спасателей, а теперь понял, что она знала куда мы едем, кроме того меня удивило, что она называет мать по имени.

— Да.

— Я ведь все равно сбегу — сказала она, пряча глаза в которых выступили слезы.

— Но почему? — удивился я — у тебя хорошая семья, они любят тебя.

— Нет! — покачала головой девочка, — Я не вернусь туда! — а потом вдруг рванулась прочь. Я бросился за ней, но она была очень ловкой и быстрой. Поэтому быстро пробежала до стоп крана и нажала на него. Поезд начал тормозить, и я отлетел назад, не успев схватится за ручку. Поэтому мне пришлось заново бежать к ней, но я не успел. Поезд почти остановился, но все еще ехал, когда она открыла двери и выпрыгнула из вагона.

Я навсегда запомню решимость на это детском личике, в тот последний миг перед прыжком. Решимость не возвращаться в тот дом, а потом как маленькая плачущая девочка, пыталась убежать по глубокому снегу, при этом, не обращая внимания на боль от сломанной руки.

В тот миг я понял, что не отдам ее никому и не дам в обиду, что всегда буду любить и защищать этого ребенка.

Ее тогда забрали в больницу, а меня к ней впустили только через три дня и то с боем, но впустили. За это время я успел вызвонить мать девочки и узнать, что ее второй ребенок ровесница моей старшей дочери, а при сообщении о травме Дианы она заявила, что не может приехать так, как нужна младшей дочери и просила привезти дочь, когда ту выпишут из больницы.

Но еще больше меня потрясла реакция малышки, когда я сказал, что мама очень тревожится о ней. Это были всего два слово.

— Это неправда!

Наши взгляды встретились, и я опять был шокирован ее спокойствием и равнодушием по этому поводу. Она уже смирилась с безразличием матери и просто не реагирует на него. Что уж говорить о том, что на подарки от жены и дочек она даже не посмотрела, не приучена к подаркам и боится принимать их, а ведь обычный ребенок в таких случаях, бросается исследовать принесенное.

Ее выписали чрез неделю, и я с боем забрал ребенка к себе домой, а еще через полгода, я смог, наконец, оформить опекунство над Дианой и назвать ее дочерью.

В столь длинном периоде оформления виноваты бумаги, ведь ее мать была только рада, избавится от дочери, и только бросила фразу о том, что я беру себе на шею камень и, что девочка копия отца.

Нам с женой потребовалось еще очень много лет, чтобы пробить ее защитные стены и научить эту девочку, что ее тоже могут любить. Но мы победили и к двадцати шести годам, моя старшая дочь стала для нас нашей гордостью и надеждой.

1

Пятнадцать лет спустя.

Выйдя от начальства, я шел в комнату отдыха базы, при этом думал о том, что иногда хочется кого-нибудь придушить за тупость, только я пока не понял кого. Войдя в комнату отдыха, я огляделся и увидел несколько диванов, два стола на одном из которых стояла полная кофе кофеварка и свою команду, играющую в карты за вторым столом. Судя по тому, что вторая группа отсутствовала, она была на выезде.

— Всем доброе утро! — бросил я, подходя и наливая кофе из кофеварки.

— Привет, Борис, а чего это ты такой хмурый? — удивился Виталий, мой заместитель в группе и старый друг, мы с ним еще в первом классе дружили — Солнышко на улице, лето, птички поют!

— И что из того что лето, да и какая польза от твоих птичек? — бросил недовольно я.

— Опять Алла сутра довела? — поинтересовался Роман, второй член команды и тоже старый друг.

— Если бы только Алла, я бы был спокоен — ответил я, делая большой глоток кофе, и чувствуя, как мне становится легче дышать. Нет, утро без кофе это не для меня!

— Я вот понять не могу, чего ты с ней связался? — подал голос Семен последний и самый молодой член моей команды, а по совместительству водитель группы — Ты же ее не любишь, а все равно встречаешься, зачем?

— Наши родители дружат, вот и мечтают нас поженить — пожал я плечами, делая следующий глоток.

Ребята недоуменно посмотрели на меня.

— И что из этого, ты, что на поводу у родителей идешь? — непонимающе спросил Ромка.

— Нет, просто мне кажется, что так лучше — бросил я, чувствуя, как снова портится настроение, а взгляд сам уперся в стену, где висел стенд с героями отделения.

— А к начальству ты чего ходил? — спросил Виталик, меняя тему и прекрасно понимая, что зол я именно поэтому.

— К нам стажеров присылают из Эн-ска — ответил я, делая третий глоток.

— О, и что в этом плохого — спросил наивный Семен, ему повезло, не работал еще со стажерами из Тмутаракани.

— Мало того, что из Тмутаракани так еще и женщины! — сплюнул я.

— Вот черт! — чертыхнулся Роман — Ну, тут два варианта или опять будут визжать из-за сломанных ногтей, или мужиковатые бабы с комплексом я все могу. Так, когда их ждать и сколько их?

— Двое. Со дня на день — ответил я — Диана и Елизавета Кленовы.

— Сестры, что ли? — удивился Виталий, а потом добавил — И на кого ты их повесить хочешь?

— Одну на тебя, это точно, а вот вторую на Рому или сам возьму еще не решил — пожал я плечами и улыбнулся, вспомнив, как Виталик в прошлый раз мучился с женушкой какого-то там депутата, решившей стать спасателем. Ногтями тут не обошлось, упрямая оказалась, кончилось тем, что она заявила, что мы испортили ее мечту, и ушла, хлопнув дверью. Виталик до сих пор, анекдоты про блондинок не переносит.

— Вот черт! — чертыхнулся Виталик, а потом с мольбой посмотрев, на меня и Романа, взмолился — А может, вы с Ромкой сами их возьмете?

Ответить я не успел, раздался зуммер, сообщающий о вызове.

Ребята подскочи, я бросил так и недопитую кружку кофе и все бросились к машине. Садясь на свое место, я заметил, как Семен прячет свою крыску, которую он почему-то называет хомяком в карман и сказал.

— Ты опять свою крысу на работу притащил!

— Это хомяк! — ответил Семен, выруливая на дорогу.

— Да хоть черепаха, ему не место на базе, так сложно держать его дома? — начал закипать я, сказывалось не выпитая кружка кофе.

— Сложно! — ответил Семен — У мамы начинается истерика, когда я его приношу!

Вот чем тут возразить я даже и не знаю! Семену девятнадцать, совсем юнец, да еще и гормоны не остыли. К нам он устроился два года назад, мамка просила, боялась, что по плохой дорожке пойдет, вот и взяли его водителем и помощником. Серьезную работу ему никто не доверяет, а вот машину повезти, ради бога. Живет он с мамой, а крысу завел полтора года назад, и с тех пор эта крыса стала причиной постоянных шуток и издевательств над моей группой, а еще моей головной болью.

— Так отдай его кому-нибудь! — не выдержал я.

— Нет, он мой! — ответил Семен — И не сливай свое плохое настроение на моего пушка!

Дальше мы ехали молча. И вот мы на знакомом до боли адресе.

— Опять эта проклятая яма! — зло бросил я.

— Ну, что поделаешь, если ее вырыли, а зарывать не хотят — ответил Виталик философски, беря чемоданчик с оборудованием и пробираясь через толпу к яме — дайте дорогу, граждане!

Эту трехметровую яму вырыли лет двадцать назад и с тех пор в нее постоянно падают люди, а ограждения все никак не поставят, да и саму яму никак не зароют. А упавшему в эту яму еще повезет, если он не сварится живьем, так как там постоянно лопаются старые трубы водоснабжения города, висящие на трех стенах ямы, в результате чего вода поступает в яму. Воду, конечно, откачивают изредка, но чаще трубу просто перекрывают, пуская воду по новым трубам и все, а вода так и остается в яме, пока не придут какие-нибудь важные мероприятия, типа дня города или выборов, вот тогда и ограждения временно появляются и воду откачают и даже зарыть пробуют! А у нас неожиданно становится меньше работы, ведь к этой яме мы ездим как минимум раз в неделю. Но обычно вода стоит яме по грудь ребенка, а предсказать какая температура будет сегодня, никто не может.

Мой отец, например, получил несколько ожогов на руках, спасая однажды маленькую девочку, а у девочки, насколько я знаю, остались шрамы по всему телу. Отец потом долго навещал ребенка в больнице, даже меня с собой пару раз брал, только я теперь даже ее лица не помню, а жаль. Кроме того он говорил мне, что из нее вырастит хороший спасатель, но мы потеряли ее след и даже не знаем жива ли она теперь.

Отбросив свои воспоминания, я подошел к краю и посмотрел вниз. Там был ребенок лет восьми, стоящий по грудь в воде возле одной из стен, и при этом вода явно прибывала.

— Надо быстрее ее вытаскивать — сказал я и, оглядевшись, указал место, где мы сделаем штаб.

Дойти мы до этого места не успели, к нам навстречу бросилась рыдающая мать.

— Умоляю, вытащите ее! — рыдала она, и мне пришлось успокаивать ее, говоря, что с малышкой все будет хорошо. Ребята, тем временем поговорив с милиционерами, отгородили кусок пространства необходимый нам для работы, чтобы устроить там спасательский пункт. Когда я перепоручил мать психологу и вернулся к ребятам, мы начали готовить оборудование, Виталий полез в чемодан, и тут же послышалась его ругань. Подойдя к нему, я увидел, что наши веревки, которые там лежали, превратились в лоскутки и были просто не пригодны для работы.

— Семен! — зашипел я, а парень побледнел, видя, что я злюсь — Ты, что оставил на ночь свою крысу в чемодане с оборудованием? — поинтересовался я, еле сдерживая гнев.

— Это хомяк! — упрямо надулся парень.

— Семен! — воскликнул Виталий.

— У меня свидание было, — виновато ответил парень — вот и пришлось его на базе оставить.

— А почему в чемодане? — спросил я, дивясь его дурости — Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты держал свою крысу подальше от оборудования!

— Чтобы не сбежал! — ответил парень, пряча глаза.

— Посмотри вниз, Семен — тихо велел я и когда парень это сделал, сказал — видишь эту маленькую девочку, она там внизу ей безумно страшно, а еще вода постоянно пребывает и она медленно тоней. Ей сейчас срочно нужна помощь, она может утонуть, а еще неизвестно, горячая или холодная там вода, скоро она утонет, а у нас нет нашей стандартной веревки, и мы не можем ее вытащить, ты понимаешь это?

— Да

— Так вот, сейчас ты быстро едешь на базу за веревкой, и если не успеешь за двадцать минут, я сначала прибью твою крысу, а потом ты будешь уволен, ты все понял?

— Да — кивнул парень сглотнув.

— Время пошло! — бросил я, и парень сорвался с крыши.

— Зря ты с ним так, — покачал головой Виталий — он же не успеет.

— Значит, будем искать нового водителя — ответил я, и мы начали ждать.

Время текло медленно, а вода все прибывала. Я уже начал подумывать прыгнуть к ребенку, когда мое внимание привлекли две девушки, пробившиеся к краю. Они обе были красивы, но мое внимание привлекла только одна. Светло-русые волосы необычно голубые глаза смотрящие, на мир сурово, кожа немного обветренная, будто она много времени проводила на улице и полная верхняя губа, говорящая о страстности ее натуры, подтянутая, худенькая фигурка, но при этом не лишенная женских форм. При взгляде на нее почему-то вспоминается дикая неприрученная лошадка, которая готова встать на дыбы в любой момент. Одета она была в костюм, состоящий из брюк и пиджака, но мне почему-то казалось, что это не ее привычная одежда и она чаще всего одевается иначе. Интересна, какая она в жизни и кто она такая?

Я видел, как обе девушки внимательно профессиональным взглядом, что меня очень удивило и заставило вспомнить о стажерках, осматривают яму, а потом красавица, на которую я засмотрелся, что-то показала подруге. Они обе напряглись, и русая девушка посмотрела на меня, после чего сняла пиджак, сумку и ботинки и что-то сказав подруге, прыгнула в яму.

— Черт, что она творит! — воскликнул Виталлий, который судя по всему, тоже наблюдал за девушками — Ей, что жить надоело?

А я смотрел и молча, ждал, пока девушка не всплывет, но прошло полторы минуты, и я уже был готов бросится следом, но меня удержала женская рука и слова.

— У нее рекорд минута сорок пять — сказала девушка — рано еще паниковать. Я Елизавета Кленова ваш стажер, а нырнула моя старшая сестра Диана.

Я оглянулся и увидел вторую девушку. Она была противоположностью первой. Темноволосая, глаза карие, кожа нежная, розовая, фигурка стройная и ярко-выраженная и вроде красивее сестры, а все равно, та была более совершенной, и я даже понять не могу почему, но русая мне нравится больше.

В руках Елизавета держала ботинки сестры и ее пиджак, а на плече была большая сумка сестры.

— И вы всегда так работаете? — поинтересовался я, пряча свое беспокойство за язвительным тоном.

— Нет, только в крайних случаях — ответила она, глядя в яму, а потом вдруг чертыхнулась, да так, что даже у меня уши покраснели.

Отследив ее взгляд, я заметил мутное пятно на воде, будто кровь и мне стало страшно, а еще через две секунды я увидел, как выныривает старшая сестра.

— Ди, ты меня напугала — закричала Елизавета — откуда кровь?

— Там острые края, порезала плечо — ответила старшая, и ее голос был хриплым и каким-то усталым что ли. Этот голос странно на меня подействовал, я сразу подумал о кровати и нагом теле подо мной. Однако увидев струйку крови, текущую по ее плечу я пришел в себя, а она будто и не замечала этого, продолжая работать раненой рукой — Я не смогу ее протащить, слишком маленький проход, да еще и острый к тому же. Придется лезть по стене.

— Ты в порядке, справишься? — спросила встревожено младшая сестра.

— Лиз, я в норме! Справлюсь! — и девушка снова нырнула, а я с ужасом смотрел на след крови, который тянулся за ней.

Но вот она вынырнула и заговорила с ребенком

Плечо болело. Весь это день не задался! Началось с того, что мы проспали и я не получила свою утреннюю кружу кофе. Потом была пробка, потом мы не поймали группу и опять пришлось стоять в пробке, и под конец эти глаза напротив вызывающие мурашки по телу, блин! Но и это еще не все! Мне пришлось нырять без страховки в яму, из которой я когда-то еле выбралась, а все из-за проклятых труб, которые плывут прямо на ребенка. А теперь мне снова надо было проплыть между двумя острыми краями этих труб. Стисну зубы покрепче и извиваясь как рыбка, я проплыла между трубами без царапин, после чего мысленно вздохнув с облегчением, и быстро поплыла к ребенку. Вода была мутной и грязной, хорошо еще не горячей, а то вообще было бы плохо, но я легко нашла девочку и вынырнула возле нее.

— Привет! — улыбнулась я ей, но девочка молчала — Меня зовут Диана, но ты можешь звать меня просто Ди.

— Мама не разрешает мне разговаривать с незнакомыми людьми! — ответила малышка.

Я тяжело вздохнула и, встав на ноги, оторвала ткань от блузки, и начала перевязывать себе плечо, при этом сказала ребенку.

— Мне кажется, что в любой ситуации бывают исключения и твоя мама в данном случае не возражала бы, если бы ты со мной заговорила.

— Наверное — смутилась девочка, и я поняла, что она старше, чем выглядит, поэтому и разговаривать надо иначе.

— Как тебя зовут? — спросила я ее, надеясь, что она примет правильное решение, ведь времени у нас было мало.

— Рита — ответила малышка.

— Рит, тебе придется довериться мне, — сказала я ей, протягивая здоровую руку — у нас с тобой очень мало времени и нам надо быстрее спрятаться. Я вытащу тебя из этой ямы, и ты снова будешь не разговаривать с чужими людьми, но сейчас тебе надо сделать исключение, ладно?

Девочка посмотрела на мою руку, потом наши взгляды встретились, и я прочитала в ее глазах внимание, сомнение и нерешимость, а потом она кивнула и взяла мою протянутую руку.

— Вот и хорошо — улыбнулась ей я — а теперь скажи-ка мне, у тебя что-нибудь болит?

— Рука и нога — пожаловалась девочка.

— Можно я посмотрю? — спросила я и, получив кивок ее согласия, быстро осмотрела ее руку и ногу. Девочка была цела, поняла я с облегчением, когда закончила осмотр, просто падая, она содрала кожу на руке и ноге о стену из земли.

— Ладно, милая, ты просто расцарапалась немного и это пройдет, а нам с тобой надо выбираться отсюда! — улыбнулась я ей, а потом добавила — Я сейчас повернусь, и ты обхватишь меня руками и ногами, ладно?

Получив кивок согласия, я повернулась к ней спиной и тут же почувствовала, как она виснет на мне, выполняя мои инструкции.

Я тронулась с места и поплыла к стене с трубами. Параллельно я рассказывала девочке, что именно я собираюсь сделать и когда она сказала, что поняла меня, медленно начала сбираться по трубам, молясь, чтобы они не лопнули. Рука болела с каждым движением все сильнее, и я понимала, что могу и не добраться, но я обещала вытащить ребенка, а значит вытащу.

Время шло, и я взбиралась все выше и выше. Постепенно земля за трубами стала не такой глинистой, и я стала стараться больше опираться на камни в стене, чем на трубы, при этом, стараясь не забывать о правиле четырех точек, но силы мои иссякали, а до конца этой проклятой ямы еще далеко! А тут еще ребенок явно боится высоты и сдавил мое горло так, что я дышать не могу. Поэтому я остановилась и на одной из более безопасных труб и сказала девочке.

— Рит, ты очень сильно сжала мне шею, я не могу дышать.

— Прости! — ответила малышка испуганным голосом, но все же чуть ослабив хватку — Мне просто страшно!

— Рит, а ты можешь рассказать мне сказку — вдруг предложила я ей, пытаясь отвлечь ее внимание от ямы и высоты.

Сначала я думала, что моя попытка не увенчалась успехом, но потом я услышала ее испуганный голосок.

— А какую сказку? — спросила меня малышка.

— Давай твою самую любимую! — предложила я ей и когда она начала рассказывать полезла дальше, стараясь сосредоточиться на сказке о золушке, а не на своей боли и кончающихся силах. А где-то в сознании мелькнула мысль, что эта сказка символична для меня

Я видел, как с каждым движением она теряла силы, и понимал, что ее надо быстрее вытаскивать. Теперь и я увидел, почему она прыгнула, и мне стало страшно. Ведь эти острые куски могли просто разрезать ребенка пополам.

— Вот веревка! — услышал я запыхавшийся голос Семена.

— Наконец-то! — развернулся я к нему — Готовьте оборудование, я полезу.

А через три минуты я уже спускался по отвесной стене к девушке и вот я вишу ровно рядом с ней.

— Забирайте девочку, я залезу сама! — слышу я ее голос, и тут же наши взгляды встречаются.

'А ее глаза не голубые, что-то среднее между голубым и зеленым' — пронеслась мысль в голове.

— Ты устала и уже не справишься сама, — ответил я ей, а потом добавил, видя, что она готова возразить — тем более ты ранена, итак уже полтора метра поднялась, давай цепляйся за меня и я нас подниму.

— Нет, забирай ребенка! — бросила она, выпятив подбородок, а я заметил, что ее руки дрожат, и она еле держится — так действовать опасно, а наша первостепенная задача спасти ребенка!

'Вот упрямая!'

— Наша первостепенная задача, сохранить жизнь и здоровье и себе и тем, кого мы спасаем! — ответил я, а потом добавил — Ты занимаешься альпинизмом?

— Да! — удивилась она моему вопросу.

— Без страховки? — уточнил я

— Да! — ответила она, пытаясь понять, к чему я клоню.

— А ты слышала, что нельзя наступать куда-то, когда лезешь на гору, если ты не уверена хотя бы в трех точках опоры? — задал я следующий вопрос.

— Слышала и что? — не понимая, спросила она, но в ее глазах уже появлялась догадка, куда же я клоню.

— У тебя точек опоры всего две — ответил я, надеясь, что разум победит над ее гордыней.

Я видел, как она напряглась готовая возразить, а потом вдруг посмотрела на раненую руку и на здоровую, но уже уставшую руку принимать почти весь вес двух тел и сдалась.

— Хорошо, ты прав! — признала она мою правоту, чем вызвала мое уважение — Что ты предлагаешь?

— Вот и умница, — улыбнулся я ей, а потом объяснил мой план — я сейчас обниму тебя сзади так, чтобы ты не могла упасть, а ты осторожно повернешься ко мне лицом хорошо?

Она только кивнула, и мы начали действовать при этом, не забывая о ребенке на ее спине. А ведь она не так уж и худа, подумалось мне, пока я ее обнимал, я бы сказал у нее идеальная фигура, и мне вдруг захотелось прижать ее к себе сильнее. Я вдруг понял, что хочу ее и это меня смутило.

А дальше был подъем, я старался развернуться так, чтобы они не бились о стены, пока парни нас поднимали. И вот мы уже наверху и мне приходится отпустить ее, как же мне не хотелось этого делать!

Диану забрали в больницу и не только ее. Врачи решили перестраховаться и забрали ребенка тоже. Лиза осталась с нами и продолжила дежурство и только после окончания смены поехала к сестре.

Мы не спрашивали, она сама ответила.

— Она не переносит, когда ей плохо или больно, а рядом кто-то есть, поэтому я заеду вечером, а еще надо как-то родителям сказать.

И мы все опустили головы, прекрасно понимая, что если бы проверили сутра оборудование, этого бы не произошло, но мы поленились, предпочитая заняться другими делами и вот результат!

Меня отправили в больницу, не хотелось, но так было надо, да и знаю я, что бывает, когда получаешь царапину в таких местах, а тут большая, да еще и кровоточащая.

Сестра пришла вечером, что меня порадовало, но она выглядела иначе. Начала спрашивать, в чем дело, покраснела, поняла, что влюбилась и это не в первый раз. Опять обожжется и будет на моем плече рыдать.

— Что мне родителям сказать? — спросила она, меняя тему и явно задумавшись, как бы сбежать так, чтобы я опять у нее все не выспросила.

— Ладно — махнула я на нее здоровой рукой — не хочешь не говори, сама расскажешь, когда обидит. А родителям скажи, что я, наконец переборола свой самый страшный кошмар и отделалась легким порезом.

Она удивленно посмотрела на меня, ведь она ничего не знает, об этом знают только родители, а ей знать незачем, или есть?

А потом перед глазами встал образ, который я гнала весь день. Серые дымчатые глаза, изучающие меня через яму и какая-то странная реакция моего тела, оно будто вибрировать начало, под этим взглядом. Потом я посмотрела на него и подумала, что мужчина не должен быть таким красивым, это просто преступление. Черные волосы коротко пострижены, но отдельные прядки все равно попадают в глаза и он их убирает на автомате, тело атлета постоянно занимающегося спортом и такой рот, что любая девушка позавидует.

'Женатый' — подумала я тогда, — 'хоть бы моля Лизка не влюбилась в очередной раз! Больно потом будет!'

Потом пронеслось воспоминание о том, как он меня уговорил позволить меня поднять. Моя гордость билась в истерике, ведь я могла спокойно залезть на трехметровую стенку, а тут приходилось признавать его правоту и сдаваться. А затем вступило тело. От прикосновения к его телу, мое тело просто сошло сума. Раньше со мной такого не было! Мне хотелось прижаться к нему ближе и слиться с ним, и только ребенок, вцепившийся в меня мертвой хваткой, заставлял мою голову работать. А еще, в какой-то момент мне захотелось узнать, а как это целоваться. Нет, не так, я хотела попробовать поцеловаться с ним и при этом я с трудом устояла, чтобы не сделать попытку. Наслушалась сестринских рассказов! Лизка постоянно в поиске и в свои двадцать два испробовала множество вариантов, а Юлька уже год как встречается, а ей всего девятнадцать, я же все в старых девах хожу. Я даже и не смотрела на мужчин до сего дня, ведь я живу работой, а мужчина это лишнее!

Услышав покашливание сестры, и поняв, что я пропустила ее слова, я отбросила свои мысли до лучших времен и добавила.

— Ты скажи маме, что я в порядке, ладно?

Она только кивнула и ушла, а я позволила лекарствам, которыми меня напичкали врачи взять вверх и уснула.

Только во сне меня все рано преследовали серые дымчатые глаза и сильные крепкие руки с идеальным телом, прижимающим меня к себе, а еще лицо и губы к которым мне так хотелось прикоснуться!

А ночью когда все разошлись, мы с Виталием сидели в кабинете и изучали дела наших стажерок, а потом он спросил.

— Так как мы их делим?

Посмотрев на него и хорошенько подумав, я ответил.

— Лиза за тобой, а за Дианой я сам пригляжу.

Друг внимательно посмотрел на меня, после чего вдруг сказал.

— Брат, а ведь она тебя задела!

— Нет! — покачал я головой, вставая и беря куртку — Просто никто из вас не справится с ее ослиным упрямством.

Виталий только улыбнулся, а я поехал на очередную вечеринку, на которую так хотела попасть Алла.

Уже ночью, я позвонил и уточнил в больнице о состоянии Дианы и, узнав, что она в норме руку зашили, но решили все же подержать пару дней, чтобы убедиться, что нет заражения. А повесив трубку, я все же признал себе, что друг прав. Она меня задела, особенно эти необычные грустные глаза.

2

Она вернулась через несколько дней, и я почти сразу я понял, что она не управляема. Ее главная способность, это делать то, что она считает правильным, не взирая на риск. А единственный способ ее остановить, или просто добиться ее подчинения, это логически доказать, что она не права чем я теперь постоянно и занимался.

Виталику проще. Его Лиза оказалась не только внешне, но и характером не похожа на сестру и это меня удивляло. Как у одних родителей могли вырасти две противоположности? Их непохожесть была заметна во всем, но особенно по вечерам. Когда группа после смены собиралась где-нибудь чтобы просто поужинать и поболтать именно Лиза становилась душой компании, Диана же, как правило, не приходила. А единственный раз, когда пришла, она сидела молча, наблюдая за нами, а потом извинилась и ушла, будто наше общество ей не понравилось. Уже позже Лиза призналась, что сестра даже дома не посещает общие посиделки, а в тот день она пришла, чтобы удостовериться в ее Лизиной безопасности и то, что она так ушла это значит, что она нас одобрила. Но неприятный осадок у меня остался, ведь когда она уходила, в ее глазах была такая тоска и горечь, что словами не передать и я так и не понял, с чем же это было связано.

Я стал замечать, что Диана постоянно раздражена и даже сестра стала стараться избегать ее, хотя и чувствовалось, что девушки очень близки не взирая, на четыре года разницы между ними. А еще я все чаще и чаще замечал, что в Лизиных глазах была тревога за Диану и она постоянно присматривает за сестрой, будто боится чего-то. Сначала я думал, что Диану раздражает команда и то, что мы делаем, но постепенно понял, что к команде она относится хорошо, даже тепло, а потом до меня дошло, дело было не в нас, а в самом городе. Казалась она его ненавидит, а особенно ту яму, куда прыгала в свой первый день. Я долго решал, стоит ли спрашивать, но все же не выдержал и спросил.

Мы сидели в комнате отдыха и ждали вызова, она читала профессиональный журнал, а я подошел к ней и присев на спинку дивана спросил напрямик.

— У меня какое-то впечатление, что ты спешишь уехать отсюда?

Она подняла голову от журнала и внимательно посмотрела на меня будто решая, стоит ли отвечать, а потом видать, решив ответить, кивнула сама себе и сказала.

— Да спешу. Я ненавижу этот город, в нем слишком много плохих воспоминаний.

— Плохих воспоминаний? — удивился я — А разве ты раньше тут бывала?

— Да! — кивнула она задумчиво и в ее глазах снова появилась знакомая мне тоска — Я родилась в этом городе и прожила первые одиннадцать лет жизни — выплюнула она скороговоркой, а потом встала и ушла к сестре, и больше со мной наедине она старалась не оставаться.

Мои вопросы копились, а в месте с вопросами копилось и желание защитить и успокоить ее, а сегодня я впервые увидел, как его гнев выливается наружу и честно говоря, я испугался. В это утро нас вызвали на очередной выезд и все уже были в машине, когда появилась Алла и утащив меня в сторону начав объяснять, что я просто обязан сходить с ней на внеплановую вечеринку. При этом все мои попытки сказать ей, что мне надо идти, она просто игнорировала. В какой-то момент я заметил бледное и какое-то злое лицо Дианы, потом увидел, как сестра пытается удержать ее, но та что-то сказала сестре и вышла из машины, после чего подошла к нам.

— Прошу прощение, но тут работают и если честно, здесь никого не интересует вечеринка, назначенная в дорогом ресторане и то, сколько важных людей там будет! — сказала она, обращаясь к Але ледяным тоном.

Видя гнев Дианы, и не зная чего от нее ожидать, я чуть отстранил Аллу назад и встал между ними.

— Что? — опешила Алла, ведь с ней так еще никто не разговаривал, эта миловидная блондинка привыкла, что окружающие ходят вокруг на цепочках и сдувают с нее пылинки, а тут.

— Сейчас, на одной из улиц города случилась беда и человек нуждается в срочной помощи. Не дай бог, с ним что-то случится серьезное и нам не хватит каких-то пяти минут, чтобы спасти его Так вот, если он умрет, его семья спросит нас, а почему мы так долго ехали и поверь мне им будет все равно, что сегодня вечером будет какая-та вечеринка, для них будет иметь значение только одно, что мы опоздали и не спасли их близкого человека! — на миг она замолчала, переводя дыхание, а потом продолжила — Так что извини меня, но я забираю твоего жениха работать, мне не нужны неприятности и проклятья на мою голову, из-за избалованной девицы непонимающей, что такое работа и как важно делать ее вовремя!

После этого Диана взяла меня за руку, и потянула за собой к машине, и если честно я был рад этому, так как если бы она не вмешалась, я бы наорал на Аллу. После чего бы моя мама бы проела мне и отцу мозги, рыдая, что я он так и не научил сына вести себя с женщинами, а отцу вредно волноваться. В результате я бы оказался виноват и навредил своему отцу, а я этого не хочу!

— Но...! — попыталась возразить Алла, а потом заверещала — Да как ты смеешь так со мной разговаривать! Кто ты вообще такая, да ты знаешь кто мой дядя!

К тому моменту Диана уже втолкнула меня к машине и садилась сама, но от слов Аллы замерла, и я испугался, увидев бешенство в ее глазах. Глубоко вздохнув, Диана залезла в машину, и уже закрывая дверцу, сказала.

— А мне пофиг, кто твой дядя, для меня человеческая жизнь ценнее, чем удовлетворение потребностей эгоистичного избалованного переростка! — а потом, закрыв дверь, бросила Семену — Поехали!

Всю дорогу звонил мой мобильный, но я сбрасывал вызов, а потом и вовсе выключил мобильник, прекрасно видя, что Диана еще не отошла и на грани срыва. Я понимал, что мне придется поговорить с ней, чтобы такого больше не было, но пока я решил подождать, пока Диана не успокоиться. Я решился поднять эту тему, когда мы уже были на месте и готовили оборудование, чтобы снять парня умудрившегося по пьяни упасть с третьего этажа на козырек подъезда и сломать себе ногу.

Диана помогала мне надеть оборудование, когда я спросил ее

— А тебе не кажется, что ты перегнула палку и влезла не в свое дело?

Я никак не ожидала увидеть тут Аллу. Этот город итак навевает плохие воспоминания и сводил меня ими сума, а тут еще эта приперлась! Ладно, я еще могла ее стерпеть в нерабочее время, но во время вызова у меня не было ни сил, ни желание смотреть, как она забирает двадцать минут у человека, для которого эти минуты могут быть решающими. Это уже было слишком для меня, и я вмешалась, дав волю словам. Пожалела я сразу, но не из-за угроз с ее стороны, а из-за его взгляда. В нем было непонимание, легкое осуждение и беспокойство. А еще эти звонки. Пока он не отключил телефон, я думала, что разобью его к черту! Как же я ее ненавижу!!!

Она нисколько не изменилась как была помешана на себе и своих интересах, так и осталась, только похорошела и окончательно привыкла пользоваться своей внешностью. Но сильнее всего меня задело то, что он посмел сказать, что я не имела права вмешиваться, а ведь и правда не имела, но никогда не признаю это вслух.

— Я влезла в свое дело, — ответила я, стараясь быть спокойной при этом, застегивая и завязывая последние петли на его костюме — личные дела действуют вне работы, а когда ты на работе, у тебя есть только обязанности. А выслушивать болтовню эгоистичной девчонки в мои обязанности не входит!

Закончив свою отповедь, я развернулась и ушла к сестре, которая тоже смотрела на меня с тревогой недовольством и беспокойством. Минут пятнадцать я молчала, а потом тихо прошипела.

— Если ты не сменишь взгляд, я что-нибудь выкину!

— Успокойся! — бросила сестра, делая свою часть работы, в то время как я следила, как Борис медленно спускает пострадавшего — Ты свое сегодня уже выкинула, хватит! — и ушла к Виталию, с которым она проводила все больше и больше времени и если честно когда я поняла кто ей нравится я вздохнула с облегчением, ведь он не Борис, но тогда я еще не знала об Алле!

Черт, опять она! Теперь она все время будет сидеть у меня в голове!

Вернувшись на базу, я как всегда устроилась в кресле с журналом, но читать не смогла, из моих мыслей не уходила Алла и Борис, я была расстроена и сама не понимала почему. Знала только, что Алла опять получила все, в то время как я осталась у дверей, смотреть, как она открывает новогодние подарки. В какой-то момент мой взгляд упал на стену почета, и я увидела лицо человека из прошлого.

Горячая вода обжигает тело и причиняет мне боль. А потом я слышу всплеск воды, и вижу человека идущего ко мне.

— Все хорошо, милая, я вытащу тебя отсюда — говорит мужчина.

— Мне больно! — хнычу я.

— Я знаю, но все будет хорошо, ты мне веришь?

Я смотрю в его честные, добрые глаза, а потом говорю всего одно слово.

— Да!

— Это мой отец он многих спас — раздался за моей спиной голос Бориса, который вывел меня из воспоминаний.

— Он герой! — улыбнувшись, констатировала я, а потом спросила — А сейчас он где?

— Он серьезно болен и больше не работает — грустно ответил Борис, смотря на фотографию.

— Мне очень жаль! — искренне сказала я, а он промолчал.

Мы долго смотрели на фото улыбающегося человека, в спецодежде который держал на руках девочку лет девяти. Фотография была сделана вскользь, кем-то из журналистов и было видно, что ребенка только вытащили из проклятой ямы, ее кожа обожжена, а в зелено-голубых глазах плещется боль. Малышка цепляется за мужчину боясь, разомкнуть руки, а он улыбаясь, что-то ей говорит и она с таким доверием смотрит на него, что у любому понятно, что это спасатель от бога. А я и не знала, что существует фотография с того дня.

— Ты должна отпустить мои плечи — тут врачи они помогут тебе -сказал мне мужчина улыбаясь теплой улыбкой.

— Мне больно и страшно — призналась я ему.

— Я знаю, я буду рядом с тобой, и мы вместе поедем в больницу

— Обещаешь?

— Конечно!

Он сдержал обещание, а потом каждый день навещал малышку в больнице и был единственным ее посетителем.

— Прости меня, что набросился на тебя, — снова вернул меня в реальность Борис — ты права на работе нет места личному, просто мне не очень понравилось, что кто-то вмешивается в мои дела.

Он выглядел искренне расстроенным, и я решила, что тоже должна быть честна с ним.

— Это ты меня прости, я погорячилась и ты абсолютно прав, что сделал замечание, но я очень остро отношусь к вопросам спасения жизни, поэтому и срываюсь.

— Я понимаю! — кивнул он и ушел, а я еще долго смотрела на закрытую дверь комнаты отдыха, за которой он скрылся, думая о том, как я сразу его не узнала, ведь он так похож на отца! Да и такие глаза я видела только у одного человека, у паренька, который частенько приходил с тем мужчиной

А потом ушла вслед за ним, ведь часы показали, что рабочий день закончен, а мне так хотелось побыть одной.

Я сидел дома у родителей. На вечеринку я все-таки поехал, но она вызвала только отвращение, поэтому я как можно быстрее отвез Аллу домой, а сам поехал к родителям.

Мне вспомнилось, как она смотрела на фотографию отца и девочки. В ее взгляде было столько уважения и восхищение, что мне вдруг вспомнилась та малышка, к которую он вытащил. Вот странно лица ее я не помню, на фото его не видно, она смотрит на отца, а глаза полные восхищения и уважения помню.

— О чем это ты задумался сынок и, что это тебя к нам на ночь глядя принесло, обычно ты так не приезжаешь — спросил меня бледный почти белый отец, мама уже спит а мы решили ее не будить.

Как же мне его было жаль, он умирал, и никто не мог ему помочь.

— Пап, а ты помнишь малышку, лет девяти, которую ты вытащил из ямы, у тебя еще фотография есть с ней на руках? — спросил я его, сам не зная почему.

— Ты про Дианку? — имя ударило меня как кувалдой, и я сразу вспомнил лицо малышки, неужели это она? А отец тем временем продолжал — Мы с тобой еще к ней ходили, помнишь? Представляешь, малышка поклялась, что станет спасателем! И честно говоря, я очень жалею, что потерял ее из виду. Я бы очень хотел знать, как пошла ее жизнь в новой семье.

— В новой семье? — переспросил я, думая о том, что возможно малышка выполнила свою клятву и стала спасателем.

— А разве я тебе не говорил? Она сбежала из дома, когда ей было одиннадцать и насколько я знаю, нашла себе другую семью. Сколько я не спрашивал у Алины, она мне так и не сказала, где теперь ее дочь.

— Алина? — вот теперь я в шоке смотрел на отца — Ты хочешь сказать...?

— Да Алина Кримова была мамой Дианки, но теперь у девочки другая семья. А кстати, почему ты спрашиваешь о Диане?

— Я, да так просто, мне вдруг вспомнилась эта малышка — улыбнулся я отцу, а потом, поднимаясь из-за стола, добавил — ладно, мне пора, завтра на работу.

— Сынок, у тебя все в порядке? — посмотрел на меня внимательно отец.

— Пап, все нормально! — улыбнулся я отцу.

— Ну, смотри — покачал головой отец — если что, я всегда тут.

— Спасибо пап! — я спрятал глаза не желая показывать боль, ведь возможно, таких посиделок может скоро и не стать, а я всегда был больше его сыном, чем маминым и все ему доверял.

Ведя машину, я вспоминал реакцию Дианы на Аллу и думал, как же тесен наш мир. А еще о том, как же она красива, когда злится!

Я сидела на краю ямы и смотрела вниз на мутную воду.

'Прямо как моя жизнь!' — подумалось мне.

— Ты что тут делаешь! Я уже с ног сбилась, разыскивая тебя — воскликнула сестра, становясь за моей спиной.

— Прости! — ответила я, глядя на воду.

— Ты не хочешь не рассказать, что происходит? — спросила сестра, а потом добавила, видя мой недоуменный взгляд — С того дня как мы сюда приехали, ты становишься все злее и злее, а на тебя это очень не похоже.

Я долго молчала, а потом тихо ответила.

— Я родилась в этом городе.

— О господи! — ошарашено воскликнула сестра — Так вот почему ты не хотела сюда ехать! А эта девушка, ты ее знала раньше?

Я встала и мы молча пошли в сторону остановки. Сестра знала, что если я не захочу сказать, я не скажу, поэтому не давила. Мы жили в одном номере, поэтому вечер прошел в тишине, я не хотела говорить, а сестра все понимая не желала трогать и бередить раны. Лишь когда мы уже легли, я тихо окликнула ее.

— Лиз, ты спишь?

— Нет! — ответила она, лежа не шевелясь, я знала, что она думает о Виталии.

— Она была моей сестрой в той жизни, сестрой, которая сделала все, чтобы превратить мою жизнь в ад.

Лиза повернулась ко мне лицом и спросила.

— Ты хочешь об этом поговорить?

— Нет, это уже в прошлом, — покачала я головой — просто хочу предупредить, чтобы ты держалась от нее подальше.

Она долго молчала, а потом сказала всего одно слово.

— Хорошо!

Я облегченно вздохнула, повернулась на другой бок и тут же уснула, чтобы снова оказаться в том мире, где были только сильные руки прижимающие меня к крепкому телу, но даже там не оставил меня образ миниатюрной блондинки, которая уводила его прочь.

3

Время шло, и недели сменялись неделями. До конца этой стажировки, где я ничего нового не узнала и получу только корочку о пройденной стажировке, а еще знание о том, что мальчик, которого я с таким трудом почти забыла, стал красавцем и пленителем женских сердец. Оставалось две недели, когда случилось то, чего я никак не могла ожидать.

Это был обычный день, хотя нет, не совсем. Это был редкий день, когда мы почти весь день сидели на базе и играли в карты, так как сегодня не было вызовов. И вот пятнадцать минут до конца рабочего дня, все расслаблены, но тут в комнату входит Алла... и она...

Я не сразу ее узнала, она изменилась, постарела, но это была она. На миг мне показалось, что меня ударили, захотелось убежать, но моя сила воля и уроки отца, заставили меня остаться на месте. Мы играли в дурака, Борис сидел рядом со мной, а моей первой и главной задачей, было не дать ему смотреть мои карты. Теперь он постоянно держался рядом со мной, а еще как-то странно смотрел на меня, но спросить его напрямую я боялась, ведь если он меня узнал, то мне надо как-то с ним контачить, а я пока не готова вспоминать прошлое, или начинать в этом городе какие-то отношения. Хотя если честно признаться самой себе, чего я не делаю, то там глубоко во мне, давно уже нарастает желание почувствовать вкус его губ на своих губах. Но это не то, о чем я мечтаю, поэтому я стараюсь держать его на расстоянии и делаю вид, что не замечаю знаков внимания и его взглядов. Вот и сегодня, я так была увлечена обороной своих карт и своего сердца от него и его обаяния, что не заметила их появления, зато он заметил сразу, и почти тут же обжег меня каким-то встревоженным взглядом.

— Алла, Алина Михайловна, я не ждал вас сегодня! — он встал и подошел к ним, а потом с тревогой спросил — Что-то случилось?

— Нет, дорогой, просто у Аллы какая-то глупая уверенность, что тебе удаться меня отговорить, и она ничего, не желая слушать, притащила меня сюда! — улыбнулась женщина, а у меня даже язык не поворачивался, назвать ее как-то иначе — Прости нас, я знаю, что у тебя работа, мы сейчас уйдем!

— Мама, оглянись, какая работа! Они сидят и играют в карты! А у нас беда, ты сума сходишь! — воскликнула Алла.

— У нас сегодня нет вызовов, а до конца рабочего дня осталось пятнадцать минут, поэтому если это важно, вы можете подождать, а потом я вас отвезу домой, и мы поговорим — предложил Борис.

— Нет, Бориска, спасибо, у меня поезд через три часа, просто Алла упряма, вот я и решила немного ее смягчить, не хочу обижать младшую дочь, как обидела старшую — ответила женщина и глаза ее стали грустными и печальными.

— О чем ты говоришь, мама! Ты никого не обижала! Это эта эгоистичная девица обидела тебя, когда сбежала из дому! — всплеснула руками Алла — У тебя потом столько проблем из-за нее было, она не заслуживает твоих слез, после того, что она натворила.

— Ты не права, родная, это я не заслуживаю ее прощения! — печально ответила женщина — Я был зла на ее отца и на своих родителей, которые выдали меня за насильника, поэтому срывалась на ней, игнорируя ее. Он ведь был очень хорошим мужем и отцом, просто напился однажды и напал на меня, а потом четыре года делал все, что я хотела, и постоянно просил прощение. Но я ненавидела его и ее тоже, — женщина замолкла, что-то вспоминая — а ведь она была просто маленькой девочкой, которая появилась в результате насилия. Она была ни в чем не виновата! Когда умер Егор, Диана моталась по бабкам, потому что я ее даже видеть не могла, а когда умерли и родители, как-то так в один год один за другим по настоянию твоего отца я забрала ее, а не сдала в приют как хотела и тем причинила ей много боли. Я ничего не хочу, не хочу нарушать ее мир и покой, я просто хочу увидеть, что она в порядке и в безопасности, а еще сказать 'прости' и, что я очень сожалею о том, что была плохой матерью ей.

— Мама, да о чем ты говоришь! — закричала на мать Алла — У нее все и всегда было! Вещи игрушки, еда!

— Никакая вещь и никакая игрушка не заменит ребенку семью и любовь! — был ей жесткий материнский ответ, и Алла опешила, явно впервые видя ее такой по отношению к ней, но я ее такой и помнила — Я не дала ей ничего, кроме крыши и еды! Все игрушки и все внимание доставалось тебе, а она была никому не нужна!

— Мама!

— Молчи! Я уже приняла решение я еду к Диане, чтобы попросить у нее прощение за то, что натворила! И ты меня не переубедишь, только зря вынесла на людской суд семейное дело!

И тут до меня дошло, что она собирается делать и во мне поднялась зло и обида, ну почему, когда у меня все налаживается, появляется что-то, что все рушит!

— А ей это нужно? — спросила я, еле сдерживая свой гнев и боль.

— Что? — удивилась женщина, обернувшись на меня, и я четко увидела, как расширились ее зрачки от узнавания.

— Мне нужно, чтобы ты появлялась в моей жизни? — спросила я ее, прекрасно понимая, что она меня узнала.

— Диана! — прошептала она, смотря на меня и явно не веря своим глазам.

— Мне ничего от тебя не нужно и уже очень давно! — я говорила тихо, но решительно, стараясь подавить боль — Было время, когда я из кожи лезла вон, чтобы ты меня заметила и полюбила, но тот день 18 лет назад, когда я провела ночь в яме получив ожоги тела и когда ты ни разу не навестила меня в больнице за шесть месяцев я поняла, что чтобы я не делала, это бесполезно. Ты хоть знаешь как страшно лежать в больнице и думать, что ты умрешь, а рядом совсем никого нет!

— Дианочка, прошу тебя...! — взмолилась женщина, но меня уже было не остановить, я не могла больше молчать и скрывать свои чувства, поэтому я просто решила выговориться.

— Я ждала тебя там, в яме, а потом и в больнице, после операций, когда тело болело так, что кричать хотелось. Но ты так и не пришла! Ко мне приходил человек, который рискнул полезть в кипяток, чтобы вытащить маленькую напуганную девочку, навещал его сын, которому было жаль девочку, поэтому он предложил ей дружбу и заботу, но ни разу не пришла та, кого я так ждала. В те месяцы я просто поняла, что никому не нужна и решила стать тем, кто будет помогать таким как я! Я сбежала и встретила тех, кто стал моей семьей, жалею ли я, нет! И никогда не пожалею! У меня две сестры и младший брат, которых я люблю мама, и папа, которые все за меня отдадут и в этой жизни ты мне не нужна так, что даже не смей появляться на пороге этого дома, ты не достойна, чтобы просто находиться рядом с этими людьми! И моего прощения ты никогда не получишь!

Взглянув на часы, я поняла, что рабочий день закончен, поэтому схватила свою куртку и выбежала прочь из комнаты, даже не отреагировав на отчаянный зов сестры.

Мои ноги сами несли меня прочь, а все о чем я могла думать это то, что не хочу ее видеть не хочу ее знать, и о господи, как же мне больно!

Я пришла в себя от холодного ветра, который дул мне прямо лицо и поняла, что нахожусь возле той проклятой ямы, где я осознала всю страшную правду. Сев на край ямы, я смотрела вниз и вспоминала ужас той ночи, когда услышала слова, которые надеялась никогда не услышать, а на практике испытала безумную радость, услышав их.

— А ты нисколько не изменилась колючка! — сказал мне Борис, стоя за моей спиной.

Я старался ее забыть, честно старался. Тогда когда отец привел меня в ту палату, к девочке замотанной в бинты с грустными глазами, я испытал шок и желание позаботиться о ней. Сам не знаю почему, но я стал ходить к ней почти каждый день, в тайне от родителей и друзей, ведь для одиннадцатилетнего пацана самое страшное это потерять уважение друзей, а это неминуемо, если он дружит с девчонкой, вот я и бегал тайком.

Приходя к ней, я проводил с ней часы, иногда пропуская занятия, чтобы побыть с ней, ведь с ней было так спокойно. Она напоминала мне колючку, поэтому я ее так и звал, колючка. Как-то так получилось, что я даже имени ее не знал, она была просто колючкой для меня, моей маленькой колючкой, без которой я просто не мог. А потом, потом я сделал все, чтобы забыть ту девочку, ведь она предала мою дружбу.

Мы частенько спорили можно ли прощать, она говорила, 'нет' и доказывала это, я говорил, что прощать нужно, особенно близких, и тоже доказывал это. Между ними была особенная связь, я чувствовал ее грусть и печать и боль, поэтому старался заставить ее улыбнуться, приносил сладости, протаскивал игрушки, купленные мной на накопленные карманные деньги, она же дорожила моим обществом и искренне радовалась, когда я приходил, хотя и скрывала это за грубостью. В день ссоры я тоже пришел к ней и опять возник этот спор.

— Если так судить — сказал я ей тогда — то, то, что твоя мама не простила отца это правильно!

И тут же замолк, увидев ее боль и отчаянье.

— Ты ничего не понимаешь! — воскликнула она, стараясь сдержать слезы.

— Прости! — взмолился я, понимая, что причинил ей боль

— Нет, уходи! И лучше больше не приходи! — вскрикнула она — Я не хочу тебя больше видеть!

Я встал и собираясь уйти, но потом замер и тихо сказал.

— Твоя мама во многом не права и я признаю, что она плохая мать, но если ты будешь дуться на нее, ты испортишь себе жизнь, вместо того, чтобы идти вперед и развиваться, я приду завтра, пока.

И я ушел, а вечером пришел к отцу, который даже и не подозревал, что сын ходит к малышке, и рассказал ему историю, только не говоря, чья она спросил совета, а отец тогда сказал.

— Дай ей время сынок и не дави. Будь другом и рядом, со временем она простит и примет все как есть.

— Спасибо тебе отец!

А на следующий день, когда я пришел к ней, выяснилось, что ее выписали, и она мне об этом даже не сказала. Оставив только записку с тремя словами

'Не ищи меня!'

Сначала я искал ее, но адреса мне никто не давал, а потом зародилась обида и горечь, я замкнулся в себе, постаравшись выбросить эту малышку из своей головы и сердца, решив, что она использовала меня, чтобы скрасить одиночество.

И вот я смотрю на ее прямую спину, и вижу красивую молодую женщину, а в моем сердце просыпается нежность и желание защитить, которые я думал, что похоронил в те месяцы.

— А ты нисколько не изменилась колючка! — сказал я, не зная, как к ней подступиться.

— Значит, узнал? — спросила она, внимательно глядя на меня

— Уже несколько недель как — ответил я, присаживаясь с ней рядом на краю ямы.

— А почему молчал? — спросила она с легкой улыбкой, которую я считал когда-то, верхним пределом ее счастья.

— Потому что ты исчезла и просила не искать — ответил я ей.

Я видел, как ее лицо погрустнело, а потом она сказала.

— Прости, я была не права.

— Я тоже был тогда не прав, прости — улыбнулся я ей, чувствуя тот покой, который когда-то испытывал рядом с ней.

Мы оба молчали думая каждый о своем, как и в те далекие месяцы и вдруг она спросила.

— Ты же ее не любишь?

Я знал, о ком она спрашивает.

— Нет, не люблю — ответил я, честно.

— Тогда почему ты с ней?

— Ее мой отец благословил, — ответил я — он умирает, и я решил доставить ему удовольствие.

— Пожертвовав собой? — удивилась она.

— Он не раз жертвовал собой ради нас, я хочу хоть чем-то его отблагодарить, чтобы он был счастлив, хотя бы в последние месяцы!

— А как же ты сам? — она внимательно смотрела на меня, и я видел ее участие и понимание, в отличие от других, она меня всегда понимала меня.

— Я справлюсь!

Она только кивнула, и снова мы молчали, глядя на грязную воду, а потом я спросил.

— Так что я должен сделать?

Наши взгляды встретились, мы оба знали, о чем речь, поэтому она даже и не стала спрашивать и просто честно ответила.

— Я не знаю.

— Тогда у тебя есть еще две недели, чтобы придумать.

Она только улыбнулась. Мы когда-то поспорили, что она не станет спасателем, она стала и теперь я ее должник. Я и тогда не знал, что она может попросить, а теперь даже гадать страшно.

— Можно я навещу твоего отца? — спросила она, как-то робко и неуверенно.

— Конечно! — воскликнул я, радуясь, что она сама попросила и мне не надо думать, как ее попросить об этом — Он будет очень рад тебя видеть!

Я видел, как просияло ее личико, и почувствовал, как разливается тепло радости в моей груди, ведь я вызвал ее улыбку, но потом, взяв себя в руки, я добавил.

— Но не сегодня, у тебя был тяжелый день, тебе нужен отдых, пошли, я отвезу тебя домой, а завтра вечером организую вашу встречу.

Она внимательно посмотрела на меня, я ждал возражений, но так и не дождался их, она просто встала и пошла к моей машине.

Ехали мы, молча, но нам были не нужны слова, как и тогда в детстве, мы общались взглядами и жестами и лишь тогда, когда мы подъехали к отелю, она сказала.

— Спасибо тебе за то, что подвез.

— Пожалуйста! — улыбнулся ей я.

Она начала выходить, но потом замерла и тихо быстро проговорила, будто боясь, что не сможет сказать.

— Спасибо, что не стал говорить о ней, для меня очень много значит этот вечер, и чтобы я тебе тогда не говорила, я очень ценила, что ты рядом, прости меня, что обидела.

Потом она вышла и быстро вошла в здание отеля.

Я же еще несколько минут смотрел ей в след, а потом поехал к родителям. Открыла мне мать и сразу попыталась утащить на кухню, но отец, увидев меня, просто сказал.

— Люд, он пришел ко мне и по делу.

— Ох уж ваши дела! — всплеснула руками мама, — Посмотри какой он худой, просто слов нет, а все дела!

— Мам, у вас завтра гости будут, и я буду, вот и покормишь — улыбнулся я ей.

— Это кто еще? — удивилась мама.

— Ее зовут Диана, отец спас ей жизнь восемнадцать лет назад — ответил я ей, внимательно глядя на отца и видя, какая радость появилась на его лице.

— Та самая! — удивленно переспросила мама, переводя взгляд с отца на меня.

— Да, мам, та самая восьмилетняя девочка, которую папа так часто навещал.

— Ты ее нашел? — спросил отец, и я увидел слезы радости на осунувшемся от болезни лице

— Не я, пап, — честно ответил я — ее привела к нам жизнь.

Остаток вечера я отвечал на кучу вопросов родителей о Диане и домой попал только после полуночи. Ложась спать я думал о том, что так и не сказал своему отцу. Она все та же маленькая испуганная девочка, в душе которой много боли, но при этом она имеет то, о чем так мечтала в детстве — семью. А значит, все же она правильно сделала, что сбежала из дому в поисках счастья.

Засыпая, я думала о той радости и счастье испытанной мной вечером рядом с ним, пытаясь понять, что же в нем такого, что заставляет сердце биться сильнее и радоваться его обществу. А еще я думала, как меня встретит его отец и будет ли он мне рад, а во сне я снова была малышкой, и снова мальчик держал меня за руку и шептал ласковые нежные слова, когда мне было больно. А потом он вдруг стал взрослым, и нагнулся, чтобы накрыть мои губы своими, только в этот момент я проснулась от звона будильника и я так и не узнала, каковы на вкус его губы.

4

Следующий день я провела как на иголках, а вечером Борис отвез меня в дом своего отца. Как же приятно было снова увидеть человека, который дал тебе новую жизнь. А когда отец Бориса обнял меня, и улыбнулся, как мой страх и беспокойство, будто рукой сняло, и я улыбнулась в ответ, забывая обо всех своих проблемах. Омрачало мое настроение только одно, стоило посмотреть на этого некогда сильного человека, и было видно, что он умирает. Но я старалась делать вид, что не вижу этого и в результате вечер прошел очень хорошо. В этот вечер я осознала, что прошлое это прошлое, а будущее у меня будет таким, каким я его захочу сделать. А я хочу светлое и радостное будущее, как улыбка моего спасителя. Этот вечер я провела с близкими мне по духу людьми, мы смеялись, шутили, разговаривали обо всем, а в конце вечера мне безумно не хотелось уходить, но надо было.

Как я и ожидала, мама Бориса оказалась не менее добрым и любящим человеком, чем ее домочадцы. Дошло даже до того, что узнав, что мы с сестрой живем в гостинице и питаемся в кафешках, она надавала мне столько еды, что мы ее и за три недели не съедим. Борис же только смеялся, явно радуясь, что мать оставила его пока в покои, переключившись на меня. Уже когда мы ходили, отец Бориса отвел меня в сторону и тихо сказал.

— Слушай свое сердце девочка и верь ему. Не бойся рисковать и бороться, помни, что только действие способствует исполнению желаний.

Я удивленно посмотрела на него, не понимая, о чем же он говорит, а он только улыбнулся.

— Сейчас не понимаешь, но придет время, и поймешь совет старика.

Ту ночь я не спала, думая о его словах, а утром побежала на работу.

Так прошла еще неделя. До моего отъезда оставалось шесть дней, а я ощущала, что уже не хочу уезжать. Почему? Да потому что здесь был Борис, успевший привязать меня к себе.

За это время мы сильно сблизились. Казалось, что мы уже и дышим в одном ритме. Мы понимали друг друга без слов, а наша пара работала быстро и легко. Вечерами же мы гуляли по городу, смеялись и частенько приходили к той яме.

Я уже и не мыслила дня без него и Лиза это видела. Вызнав у меня нашу историю знакомства, она как-то спросила.

— А почему ты еще не попросила у Бориса свое желание?

— А я не знаю, чего хочу — ответила я, готовясь ко сну, в то время как на моих губах сияла улыбка, которую было бесполезно скрывать.

— Разве. Даже я знаю, чего ты хочешь, а ты вдруг не знаешь — улыбнулась сестра, подходя и обнимая меня сзади.

Глянув на нее через зеркало, возле которого мы стояли, я увидела ту же улыбку, что и у меня и просто спросила.

— У вас все хорошо?

— Да, но ты уходишь от ответа, сестренка.

— Прости! — искренне извинилась я — Но я правда не знаю, чего хочу.

— Тебе ответить? — уточнила она.

— Ну, давай — улыбнулась я и приготовилась услышать ее мнение.

— Его. Ты хочешь сейчас быть не тут, а у него лежа в его постели под ним. Хочешь рожать ему детей и кормить его ужином. Хочешь каждый день засыпать рядом с ним. Но зная твой характер, я предполагаю, что ты так рисковать не будешь, поэтому дам простой совет. Если не хочешь рискнуть, то хотя бы получи кусочек этого счастья. Не отказывай себе в удовольствии. Да и из-за одной ночи ничего страшного не случится. Ладно, я в душ, а ты подумай над моими словами ладно.

Она ушла в ванную, а я так и осталась стоять, не шевелясь, глядя в одну точку.

Неужели она права и все, что мне нужно в этой жизни это жизнь с ним? Неужели все чего я достигла, я готова отдать за него? Я вдруг вспомнила слова его отца. Это было благословение? Он все увидел и благословил меня? В какой-то момент я просто вышла на балкон, который был в нашем номере и так, и стояла, там глядя на темное ночное небо и пытаясь осознать то, на что открыла мне глаза сестренка.

А через три дня случилось то, что заставило меня понять, что у меня может просто не оказаться времени и жить надо сейчас.

До ее отъезда оставалось три дня, и я все утро думал о том, что не хочу, чтобы она уезжала. Мне было хорошо с ней, и я просто и не знал, что так может быть.

Сегодня был вполне обычный день, но не обычная авария. Машина упала с горы и как не странно человек выжил. Теперь надо было поднимать и спасать его, чем мы и занялись. Пострадавшей оказалась женщина, поэтому было решено, что полезу я. Все как всегда, да не совсем. Было решено вызвать вертолет, и в результате мне пришлось быть рядом с пострадавшей и жать пока он не появится. На вертолете была моя колючка, но сейчас у меня не было времени думать о ней, и я постарался сосредоточиться на Инге, а именно так звали женщину. Осмотрев ее и дав знать, что мне придется подняться с ней, я закрепил карабины и медленно начал подниматься вверх. А потом услышал что-то похожее на вскрик ужаса. Колючка! Подняв голову, я увидел ее белое лицо и полные ужаса глаза. Проследив ее взгляд, я увидел абсолютно целый карабин, но все же решил проверить. Он был в порядке, но что же ее напугало? И тут я, взглянув на него сверху заметил, что на металле есть небольшой нарост и наверняка вдали может показаться, что он сломался. Она решила, что мы сейчас упадем! Я поднял голову и дал ей сигнал, что все в порядке. Я видел, что ее губы тряслись, бедная моя колючка! Но сейчас я не могу ее утешить, и мне остается только ждать. И вот уже я помогаю пристегнуть носилки к вертолету, а потом, передав пациентку врачу, иду к моей девочке.

Я прижимаю ее к себе и чувствую, как ее трясет от пережитого ужаса. Бедная моя девочка.

— Все хорошо, колючка, я цел все хорошо — но она не отвечала и я вижу, что она в шоке, поэтому решаю показать ей, что все действительно хорошо — пошли со мной.

Подведя ее к носилкам, я показываю ей два абсолютно целых карабина, а потом мне пришлось отойти, так как меня позвал врач, ему нужна была помощь.

К тому моменту, когда я вернулся, она смогла взять себя в руки, но я все равно видел, что шок до конца еще не прошел, поэтому, когда мы приземлились, отправил ее вместе с Лизой домой. Сам же я вернулся к своим обязанностям, но мысли о ней меня в этот день больше не покидали. А едва освободившись, я позвонил девочкам, и Лиза сказала, что Диана в порядке просто спит, только я почувствовал ее ложь, уж слишком встревоженным был голос. Однако к ней я не поехал. Я слишком хорошо ее знаю и понимаю, что она мне не простит, если я увижу ее слабой.

Я сидела в гостинице в кухоньке и пила крепкий, сладкий, горячий чай. Уже давно стемнело, но я этого не замечала, как и то, что рядом со мной сидела моя сестра. Она с тревогой поглядывала на меня и периодически хваталась за телефон, отвечая, всем кто звонил, что я сплю. Перед моими глазами все еще были те проклятые носилки, и как мне показалось сломавшийся карабин. Я никак не могла выбросить из головы, что могла его потерять, так и не узнав вкуса его губ. Но могу ли я рискнуть и начать отношения? Переживу ли, если с ним, что случится? Я не знала ответы на эти вопросы, но и так просто уехать и остаться простым наблюдателем его судьбы я уже тоже не могла и не хотела.

— Езжай к нему! — вдруг сказала сестра, будто читая мои мысли.

— Я не могу, — покачала я головой — это ошибка!

— А кто тебе это сказал? — спросила сестра, вставая, подходя ко мне и присаживаясь возле меня на корточки — Кто сказал, что это ошибка?

— Я не знаю я.... — я не могла ответить ей, а потом вдруг поняла — Я боюсь.

— Чего именно? Того, что он тебе откажет — вдруг поняла меня без слов сестра и я только кивнула в ответ — тогда послушай меня, чужим иногда лучше видно, что происходит между людьми. Так вот он хочет тебя не меньше чем ты его, так что собирайся и езжай к нему! Не упусти своего кусочка счастья, ты же знаешь, что чтобы его получить, надо что-то сделать, а не сидеть и крутить в голове то, что могло бы произойти.

Я внимательно посмотрела на свою уверенную сестру, поняла, что она права, отставила чашку с чаем и пошла переодеваться.

А через час я стояла перед дверьми его квартиры и никак не могла собраться и позвонить в звонок. Потом где-то внизу залаяла собака и я, испугавшись, нажала звонок.

Он открыл быстро, а увидев меня, встревожился.

— Диана, что случилось? — спросил он, отступая в квартиру и пропуская меня внутрь.

Он был в шортах и футболке, а на его руках были кухонные перчатки и от его домашнего вида, у меня защемило сердце. Войдя в дом, я сказала.

— Все нормально, правда, просто я... —

И замолчала, не зная как это сказать.

'Борис переспи со мной' это уже слишком, а как иначе это сказать, я не знала.

Внимательно посмотрев на меня, он вдруг сказал.

— Я там готовлю, пошли на кухню, там и поговорим.

И только тут я ощутила, божественный запах еды.

— Ты кого-то ждешь? Тогда я лучше пойду, чтобы не мешать, прости, что потревожила!

Я развернулась, собираясь уйти, но меня остановил его тихий и вкрадчивый голос.

— Колючка, убери шипы и пошли на кухню, я готовлю только на себя и никого не жду, но с тобой так и быть поделюсь.

Глубоко вздохнув и снова ощутив этот божественный запах, я не смогла отказаться. Поэтому просто развернулась, сняла туфли и пошла на кухню. Оказалось, он готовил курочку, фаршированную с яблоками и пахло ну очень вкусно.

— И ты собираешься один это съесть? — не поверила я ему, глядя на огромную фаршированную курицу.

— Ну не за один же день! — рассмеялся он, доставая тарелки и кладя на одну из них большой кусок — Вот попробуй, как тебе.

Я думала, что мне кусок в горло не полезет, но стоило на моем языке оказаться вкусному кусочку, как я уже не могла остановиться. Если бы мне кто сказал, что ТАК может готовить мужчина, я бы не поверила. В нашем доме готовила мама, а отца и брата к плите подпускать было нельзя, дом сожгут, а тут такое, да еще и безумно вкусно.

— Честно говоря, это самая вкусная фаршированная курица, какую я ела! — призналась я, уплетая последний кусочек.

— Добавки? — спросил он, к тому моменту тоже заканчивая свой кусочек.

Я лишь молча, протянула тарелку с улыбкой кошки добравшейся до сметаны.

Не прошло и пяти минут, а мы уже жестикулировали вилками, смеялись и спорили, как лучше запекать фаршированную дичь.

Когда же ужин был закончен, и Борис быстро и легко помыл посуду, между нами повисла тишина. Я не знала, как ему сказать, а он, молча, ждал, когда же я скажу, зачем пришла. Первым не выдержал он. Встав со своего стула, он подошел ко мне, присел на корточки посмотрел мне в глаза и тихо спросил.

— Диана, что случилось? Что-то с семьей или у вас с Лизой проблемы, просто скажи и я помогу.

— Нет, что ты! У нас все нормально и дома тоже все хорошо! — зачастила я краснея — Просто... Просто, я не знаю как сказать. Борис я....

Он прервал мою речь, приложив палец к моим губам и когда я, наконец, успокоилась, тихо попросил.

— Просто скажи, чего ты хочешь попросить, и я все сделаю.

Посмотрев в его глаза, и увидев его решительность, я решилась. Набрав воздуха в грудь, я выпалила.

— Я хочу, чтобы ты переспал со мной!

Но увидев, как его лицо стало удивленным, а глаза полезли из орбит, я добавила.

— Я знаю, что ты собираешься жениться на другой, но меня это не волнует, я ничего у тебя больше не попрошу и не буду тебе мешать... Я не хочу отомстить сестре, ты не думай.... Я просто хочу узнать как это, я хочу, чтобы именно ты был моим первым мужчиной, прошу.... Я... Борис не отказывайся, ум...

Договорить он мне не дал. Его руки закрыли мой рот, а когда я немного успокоилась, их место сменили его губы. Это был мой первый поцелуй и мои неумелые губы старались быть ему равными, но у них явно не получалось. Сначала я подумала, что ему это не понравилось, но потом осознала, что это не так. Я поняла, что он получает не меньшее удовольствие от моих ласк, чем я от его. И расслабившись, я отдалась на волю эмоций, которые меня отхватили. Как же вкусны его губы. Они были на вкус как та курица, которую мы ели, но все же было что-то еще, терпкое, принадлежащее только ему и эти губы дарили мне настоящее блаженство. Но мне было мало, я хотела быть ближе к нему, поэтому обхватила его за шею и притянула ближе к себе. Он же, чуть раздвинув мои ноги и оказавшись между ними, прижал меня к своему крепкому телу. Его губы тем временем отпустив мои губы стали целовать мое лицо.

— Ты уверена, скажи 'нет' и я остановлюсь — прошептал он, целуя мои закрытые глаза.

— Я хочу этого — был мой ответ.

А потом его губы снова завладели моим ртом, а руки подхватив под ягодицы, подняли в воздух и куда-то понесли. Мы оказались в спальне, но у меня не было времени рассматривать ее. Все мое внимание было занято им. Положив меня на кровать, он лег рядом, при этом продолжая жадно ласкать и целовать мой рот. Господи, как же хорошо! Но вот рука проникла под мою футболку и накрыла мою голую грудь. Я знала куда шла, поэтому не одела нижней майки, и теперь ощущая его руки на голой груди, я просто подпрыгнула от ощущения невероятного удовольствия. Сжав мой сосок пальцами, он нежно его покрутил, и моя спина изогнулась, а его рот поймал мой первый в жизни стон удовольствия. Мои глаза раскрылись и затуманенным взглядом смотрели на него. Легкое поглаживание, и я снова начиная извиваться под ним.

— Ты очень чувствительная! — прошептал он.

— Только не останавливайся! — был мой ответ.

Я даже и не узнала свой голос. Хриплый, еле слышный, полный желания голос рождающейся женщины. А он только улыбнулся и потянул мою футболку, заставляя меня поднять руки, чтобы ее снять.

И вот я лежу перед ним полуголая. Верхнюю часть меня холодят простыни, а мои соски под его взглядом становятся похожими на бусинки.

— И не подумаю! — прошептал он, смотря на эти вершинки, — Какая же ты красивая!

Его рот скользит по шее, чуть задержавшись на ее основании и поласкав нежную точку, чем доставив мне непередаваемое удовольствие. И тут же опускается, ниже захватывая одну из моих вершинок.

— Борис! — вскрикиваю я, в то время как тело извивается под ним, а между ног нарастает какой-то незнакомый жар.

Он же только улыбнулся глазами и продолжил меня ласкать. И я чувствую, что теряю контроль над собой. Я постанываю, извиваясь под ним, но мне этого уже мало и хочется чего-то еще, только я не знаю чего. Моя кожа стала чувствительной, а рукам захотелось ощутить его тело, и я потянула его майку. Оторвавшись на миг от моей груди, и встретившись со мной взглядом, он стянул свою майку. И снова припал к моей груди. Всхлипнув от непередаваемого удовольствия, я окончательно потеряла контроль над собой. Когда же его руки проникли под мои штаны? Какая разница! Главное то, что они заставляет меня забывать, кто я. Кричу и не могу сдержаться, а по его глазам вижу, что ему нравится видеть меня такой. Вот палец скользнул в меня, изучая, исследую. Задыхаюсь, и со мной что-то происходит, но спросить я не успеваю.

— Да милая, давай иди вперед — шепчет он мне — улетай!

И я действительно улетела на небеса. В тот миг я думала, что умру, но все равно чувствовала, что это не все. Не знаю почему, но я знала, что это не совсем то, что я хотела. Но было поздно, тело уже улетало, а я могла только кричать и извиваться под ним. Когда я очнулась, то ощутила прохладу, а открыв глаза, увидела, что он голый и я уже тоже.

— Передумала? — спросил он, поймав мой взгляд на своем достоинстве.

— Нет — ответила я, сглотнув и вспоминая рассказы подруг как это больно в первый раз, но как ни странно эти же девушки через пару дней прибегали и рассказывали, что секс это замечательно! Поэтому я просто ждала того, с кем мне захочется попробовать, жаль, что у меня есть только этот раз, и он будет омрачен болью. Будто чувствуя мои мысли, он вдруг начал ласкать меня заново. И не прошло и пяти минут, как я уже снова была готова умереть. И только тогда я ощутила, как что-то огромное раздвигает мои нежные губки, проникая в меня. И вспомнив советы моих подруг, постаралась расслабиться. Больно. Но не так как я думала. Поэтому я даже смогла улыбнуться ему, когда он замер внимательно смотря на меня.

— Как ты? — спросил он с тревогой.

— Нормально! — ответила я.

— Я постараюсь побыстрее, ладно?

Я только кивнула. Он сделал движение неприятно, но не смертельно, именно об этом не раз рассказывали подруги. Еще несколько толчков и я почувствовала, как он обмяк. А потом вдруг меня заполнило удовольствие от того, что ему хорошо, а он, тем временем скатившись с меня, прижал меня к себе, укутывая в одеяло нас обоих.

— И что же вы улыбаетесь, мадам? — спросил он, внимательно взглянув на меня.

— Просто мне хорошо — ответила я, потягиваясь и стараясь не замечать ноющей боли между ног.

Он же не ответил, а просто прижал меня к себе. Я уснула убаюканная его спокойным сердцебиением.

'Она спала на моем плече. Нет не так, самая красивая женщина в мире спала у меня на плече, вот так будет правильно' — подумалось мне часа в два ночи. Как же хорошо мне с нею было! Я никогда такого не ощущал, и только одно расстроило меня, я хотел увидеть ее в момент, когда я буду в ней, но первый раз помешал. Девочка! Она отдала это мне! Не верю и в то же время я безумно счастлив! Она моя, но как это объяснить ей, как удержать ее? Тяжело вздохнув, я посмотрел на нее.

Свет в комнате все еще горел, освещая мягким светом мою спальню и ее, мне хотелось его выключить, чтобы он ей не мешал, но я боялся пошевелиться и разбудить ее, поэтому я просто лежал не шевелясь. Зато я мог любоваться ею. А ведь я ее снова хочу. Интересно, как скоро женщина может после первого раза? Нет, она просила только об одной ночи, я не могу ею воспользоваться. Но тело меня не слушало. Одна рука уже сама достала презерватив и быстро натягивала его. После чего аккуратно опрокинув ее на спину, я начал свой путь медленного изучения.

Мне снился сон. Его губы ласкали мою шею и медленно прокладывали путь из поцелуев к груди, потом зубы чуть сжали сосок, и тут я поняла, что не сплю. Наши взгляды встретились. В его вопрос, в моем взгляде ответ и тогда он просто лег сверху и проник в уже готовую для него пещерку. А я закричала, никогда такого ранее не испытывая. Боль? Вы о чем? Я тонула в волнах блаженства и жажды, даже не пытаясь сдержать криков, пока его рот не накрыл мой и не стал глотать их. А потом был полет, и я почувствовала, что в него мы улетели вместе. И теперь я знала, чего мне не хватало раньше. Его! Его души, которая казалось, соединилась с моей душой и теперь парила где-то далеко. А когда я пришла в себя в моей голове была только одна мысль.

'Я хочу его, я нуждаюсь в нем, я не могу без него' — и эта мысль была моей последней разумной мыслью в эту ночь. Потому что то, что он творил со мной потом, и то, что я при этом чувствовала, просто невозможно обличить в слова.

5

Я просыпалась медленно и абсолютно без желания. Как же мне хорошо, просто лежать в кровати рядом с теплым телом мужчины и не шевелиться при этом.

Стоп! Мужчины?

Я резко открываю глаза, смотрю на спящего рядом Бориса и тут же все вспоминаю. Все мое тело стало бордовым от воспоминаний.

Это была я?

Я ему такое позволяла?

И не один раз, а почти всю ночь?

Глаза сами стали шарить по комнате, лишь бы не видеть его и замерли на спасительной стрелке будильника. Шесть утра! Пора собираться, мне еще в гостиницу переодеться надо. Снова посмотрела на него и на это раз встретилась с его взглядом, вновь попадая под его очарование.

— Привет! — прошептал он, касаясь моих губ.

— Привет! — был ему мой ответ, а в следующий миг губы включились в игру, которую столько раз мы вели ночью. Разум медленно уплывал, но в последний момент все же я заставила себя отстраниться и оттолкнуть его — мне пора ехать — прошептала я ему — Я без одежды, прости!

— Мы успеем, я отвезу тебя — прошептал он, снова припадая к моим губам и возвращаясь туда, где был — но чуть позже!

Это чуть позже было через полтора часа. Я просто выскочила с кровати, понимая, что времени почти нет. До гостиницы сорок минут езды, а потом столько же до работы, а до смены полтора часа!

— Я опаздываю!

— Да не суетись ты так, успеешь! — ответил он, все так же лежа на кровати и наблюдая, как я мечусь по комнате, собирая свою разбросанную одежду.

— Ты что не понимаешь? Я опаздываю! Мне нужна сменная одежда! Или ты хочешь, чтобы все знали, что я провела ночь у тебя! А зачет? Его же ты ставишь! Все решат, что я его своим телом зарабатывала! — я почти плакала от отчаянья.

Тогда он просто встал и, подойдя ко мне, прижал меня к себе.

— А мне казалось тебе все равно до того, что думают другие?

— Все равно, не все равно, а свою карьеру я делала сама!

— Знаю, и зачет уже давно стоит. Собирайся я отвезу тебя, и ты все успеешь.

Я, с трудом отстранившись от него, желая только быть в его объятиях, и подошла к своей сумке чтобы взять зубную щетку, а открыв ее рассмеялась.

— Что такое? — спросил он, смотря на меня с тревогой.

— Лиза! — это все, что я могла сказать сквозь смех, показывая ему сменную одежду.

Плутовка все же нашла момент, чтобы всунуть ее. Вот что значит опыт и знания. И ведь выбрала такую подходящую кофточку. Все скрывает, особенно шею.

Посмотрев на вещи в моих руках Борис улыбнулся и перевел взгляд на часы. Потом он подошел ко мне, забрал у меня одежду и аккуратно разложил на стуле. После чего подхватив на руки, уволок меня на кровать.

— Что ты делаешь! — возмутилась я, в то время как его руки уже были между моими ногами и делали что хотели, а тело уже млело под ним.

— У нас еще есть двадцать пять минут, до работы десять минут пути, а на то чтобы принять душ и одеться нам хватит и часа — был мне ответ и он закрыл мне рот своим.

'Ну ладно......' — это была моей последней мыслью, а потом я уплыла на волнах удовольствия.

Мы задержались и сильно! Кончилось тем, что до выхода оставалось тридцать минут, а мы только выползли из кровати.

Быстро приняв душ и одевшись, я ждала его, пока он мылся, и тут раздался телефонный звонок, а потом включился автоответчик.

— Привет, дорогой! — услышала я такой знакомый голос. Меня как в ледяную воду окунули, а Алла тем временем продолжала — Я соскучилась и заказала столик в нашем любимом ресторане. Я знаю, что ты очень устаешь на своей работе, да и сестрица моя не сахар, вот и подумала.... Может, мы проведем время в нашем ресторанчике, а потом поедем к тебе как делаем это всегда? Позвони мне, я жду.

Мне стало противно от мысли, что на этой же кровати, на этих простынях лежала Алла. Что он делал с ней, то же, что и со мной. Захотелось плакать. Ведь я никогда не стану лучше ее. Я всегда буду просто довеском. Я встала, схватила сумку и убежала. Не зная, что делать и куда идти. Только ноги сами привели меня туда, где я всегда пряталась от жизни. Они привели меня на работу.

Я счастлив и напеваю какую-то глупую песенку, стоя под струями горячей воды, но меня это не тревожит. Все, о чем я думаю это то, что я счастлив, а там, в комнате за дверью, меня ждет она.

Как же она красива! Как ее тело гибко и как чувствительно. Стоило мне подумать о ней, и я снова ее хочу. Моя! Не отдам!

Быстро выключаю кран и вытираюсь. А думаю только о том, что снова хочу ее прижать к себе.

Не отпущу!

Она останется со мной! Теперь она моя!

В комнату я вошел с улыбкой, но стоило увидеть, что она пуста, да и вещи колючки пропали, и улыбка сползла с губ. Она ушла. Ушла без меня, но мы ведь договаривались! Почему она ушла?

И тут я увидел мигающую лампочку автоответчика. Неужели.....

Нажал кнопку и прослушал сообщение.

Алла! Что за черт! О чем она говорит!

Глянул на часы. Семь минут до смены, нет времени звонить и выяснять. Колючка, скорее всего, слышала сообщение и теперь думает бог знает что.

Надо быстро разруливать ситуацию, иначе я ее потеряю. Чертова Алла!

Вышел на улицу и трусцой побежал на работу, а едва войдя в комнату отдыха, увидел ее. Ее лицо было похоже на маску. Безразличное пустое лицо, которое просто не способно ничего чувствовать. Но это просто маска, под ней куча эмоций и все плохие. Я это знал наверняка. Я уже хотел подойти и попытаться объяснить ей, когда вошли ребята, и я понял, что придется ждать и ловить момент.

День был тяжелым. Ее недовольство проявлялось весь день: она спорила, грубила, не подчинялась приказам, а вечером она просто сбежала и даже поговорить мне с ней не дала! Я плюнул на все и поехал следом, но в гостинице меня поймала Лиза.

— Не надо, не сейчас! — это все, что она мне сказала.

— Но я должен ей объяснить...! — запротестовал я, но она меня перебила.

— Сейчас она зла, я уже звонила Виталию, он подтвердил, что ты никогда и никого в квартиру не водил, но она не хочет ничего слышать. Она пока не готова это слышать. Потерпи, дай ей немного остыть и я первая свяжу ее, чтобы она тебя выслушала.

— Я никогда не спал с Аллой!

— Я верю тебе, но сейчас к ней нельзя иначе будет только хуже.

И мне пришлось уйти.

А на следующий день я сразу понял, что она не остыла, а только сильнее разозлилась. Едва я вошел ее лицо заледенело, а глаза загорелись. На вызове она рискнула, и если бы я ее не знал, мы бы потеряли человека. Но я предвидел ее поступки, поэтому страховал. Парня спасли, только она в своем провале обвинила меня. Я смолчал. Между нами будто выросла стена из ее злости и обиды, а я просто не знал, как ее преодолеть. Я видел, как Лиза пыталась ее успокоить, но каждое слово сестры Диана воспринимала в штыки. Кончилось тем, что она просто напросто ушла со смены, хлопнув при этом дверью. Лиза при этом выглядела беспомощной, а я, молча, остался сидеть, прекрасно понимая, что все это бесполезно. Она приняла решение, как и тогда в детстве и гонит любого, кто пытается возразить.

А утром появилась Алла, и это было фиаско. Я боялся, только сам не знаю за кого. Она повисла на моей шее, и я еле отодрал ее думая о том, как бы ее побыстрее спровадить, пока сестра не бросилась. Но эта....! Она пошла прямиком к Диане и это меня еще сильнее напрягло.

— Дианочка, солнышко, я знаю, что ты завтра уезжаешь, поэтому решила зайти проститься — произнесла она, глядя Диане в глаза.

— С чего это такая честь? — был ей ледяной ответ моей колючки.

— Да просто хочу убедиться, что ты точно уедешь — ответила та тоном королевы — и заодно передать тебе 'приятной дороги' от матери.

— Моя мама ждет меня завтра вечером дома, — был ей ответ — а в том, что я уеду, сомнений нет. Ведь в отличие от некоторых, я не пользуюсь подержанными вещами.

Сказав это, Диана ушла, а Алла так и осталась стоять ошарашенная. Когда же до нее дошли слова колючки, ее взгляд скользнул по мне бритвой, и она убежала. Я знал, чего она хотела, но меня больше волновала Диана, поэтому я остался на месте.

Колючка вернулась минут через пятнадцать и присоединилась к игре в карты. Время близилось к концу дня, когда она встала, но мое терпение уже закончилось и я просто рявкнул.

— Сядь! А все остальные вон отсюда!

Ребята радостно подскакивали с кресел и исчезли. Им было тяжело быть рядом с нами эти два дня. Мы остались вдвоем. Она все так же стояла и смотрела на меня. Ее глаза сверкали огнем, губы плотно сжаты, а руки сложены в защитной позе.

— Чего тебе надо? — спросила она, когда мы остались вдвоем.

— Я хочу поговорить — сказал я, вставая так, чтобы она не могла уйти.

— О чем это? — она сделала вид, что удивилась.

— О том, что между нами произошло.

— А что между нами произошло? — спросила она недоуменно — Ты отдал свой долг и все.

— Кого ты сейчас пытаешься обмануть — поинтересовался я — твоя собственная ревность говорит, что это не все!

— Ревность? — она наигранно рассмеялась — а кто тут ревнует?

— Значит, не ревнуешь, да и меня ты не хочешь? — спросил я, делая шаг вперед и замечая, как она отступает

— Не хочу! — ответила она упрямо.

— Сейчас проверим! — бросил я в ответ, делая рывок и припадая к ее губам.

Я чувствовал, как ее кулачки стучат по моей спине. А губы медленно становятся мягкими и начинают отвечать на поцелуй. Будто моя девочка превратилась в ледышку и сейчас оттаивала у меня на глазах. В какой-то момент я подтолкнул ее к дивану, и она позволила мне это. Значит сдается, и только оказавшись на диване, а затем услышав ее стон капитуляции, я прервал поцелуй посмотрев при этом на нее.

— Я не спал с Аллой и никогда и никого не приводил в эту квартиру. Ты единственная кто лежал в той кровати!

— Но что это меняет? — печально спросила она, а в ее глазах была непередаваемая тоска — Завтра я уеду, а ты останешься с Аллой, женишься на ней и приведешь в свою квартиру!

Я не мог ничего ответить. Как же мне хотелось сказать 'оставайся и стань моей женой', но перед глазами встал отец и я промолчал. Диана же, все прочитав в моих глазах, вывернулась из моих объятий и встав пошла к выходу.

— Проведи со мной хотя бы эту ночь! — взмолился я, не желая терять ее и одновременно понимая, что ничего не могу изменить.

Она замерла, долго молча стояла, а потом тихо сказала:

— Прости, я не могу так!

И ушла. Я же, поехал домой, проклиная свою жизнь и долг перед семьей. А дома я достал бутылку и стакан. Я редко пью, но сегодня мне этого очень хочется.

Мне было больно, и я просто ничего не могла с собой поделать. Хотелось плакать и кричать. Я хотела быть с ним всегда! Но мы оба понимали, что ради отца он сделает все, даже женится на Алле. Почему, за что?

Думая об этом я сидела на кровати и смотрела в одну точку. Лиза сначала пробовала говорить со мной, потом просто сидела рядом и гладила по голове, а потом ушла в ванную. Из апатии меня вывел резкий звук. Обернувшись на него, я увидела полностью одетую сестру и услышала ее злой голос.

— Ладно, с меня хватит! Если ты желаешь испортить себе последнюю ночь, пожалуйста! А я не хочу, поэтому я ушла к Виталию! Я не желаю тратить последний вечер с любимым на то чтобы смотреть, как моя дура сестра портит себе жизнь. А ведь это последняя ночь и ее надо использовать по полной!

— Лиз...! — воскликнула я пораженно.

— Что, Лиз! Пойми, может вы и расстанетесь, но пока вы вместе это надо использовать! Так используй это!

Она пошла к двери, а потом вдруг добавила.

— Я дам тебе совет и очень надеюсь, ты им воспользуешься. Поезжай к нему! Все наши вещи сложены. Все, кроме того, что мы наденем завтра и майки и юбки, которые я оставила на случай если ты поумнеешь и пойдешь к нему! — она немного помолчала, а потом добавила — Я сама заберу вещи сутра. Ты главное к часу будь в аэропорту!

И ушла, а я так и осталась сидеть и смотреть на дверь.

Я смотрела ей в след и не верила своим ушам. Она что не понимает, что у нас нет будущего и что эта ночь ошибка.

'А ошибка ли?' — вдруг спросило мое сердце.

И тут до меня дошло. У меня остались считанные часы, которые я могу провести с ним и с моей стороны глупо их терять!

Вспомнив слова сестры, я посмотрела на кресло. Там лежала моя единственная юбочка. Она была коротенькая, и я ее одевала крайне редко. Поднявшись, я стянула штаны и одела юбку. Потом посмотрела на кофточку, после чего быстро ее натянула. Затем подошла к зеркалу и посмотрелась в него.

'Я не желаю тратить последний вечер с...' — звучали в моей голове слова сестры.

— Я тоже не хочу терять эту ночь — произнесла я, глядя на свое отражение.

Потом расчесала волосы, схватила пиджак и выбежала из комнаты.

И снова я стою перед его дверью и никак не могу позвонить. И снова собака, только теперь откуда-то сверху пугает меня, и я нажимаю звонок.

И вот уже дверь открывается, и я вижу его. Он стоит и смотрит на меня. Наши взгляды встречаются, и я вижу, как зажигаются счастьем его глаза, а потом он делает шаг назад, пропуская меня в квартиру.

Я вхожу и слышу, как захлопывается дверь, кладу сумку на стул, а в следующий миг оказываюсь в его объятиях.

Он целует меня, так как может целовать только он. Мои губы ловят каждое движение, а тело стремиться быть ближе, но он не дает.

Отстранив меня, он медленно начинает расстегивать пуговицы пиджака и бросает его на стул, после чего руки проползаю под майку, и захватывают мои груди.

Я вскрикиваю от вспышки удовольствия. Моя спина упирается в стену, а руки хватаются за шкаф. Лишь бы не упасть! Мои глаза смотрят в сторону спальни, но он этого будто и не замечает. Отпустив мои груди, чем вызвал стон отчаянья и, подхватив меня на руки, он делает шаг, сажая меня на столик у стены между кухней и спальней. В его глазах огонь и я подчиняюсь, радуясь, и чувствуя, как он меня хочет.

Его руки снова под майкой, а я закидываю голову назад и могу только постанывать, обнимая его руками. Губы припадают к чувствительному местечку на шее, и я не сдерживаю крика.

Хорошо! Как же я могла даже подумать о том, чтобы лишить себя этого! Вот дура.

Пальцы чуть сжали соски, а губы тем временем захватили один из них прямо сквозь майку. Снова вскрик.

— Только не останавливайся! — молю я его.

— Никогда, глупенькая! — был мне ответ.

И вот пальцы скользят вниз, задевают пупок, а потом исчезают. Мои глаза закрыты, я и сама не помню, когда их закрыла. Я чувствую, как он чуть приподнял меня, а потом моя юбочка вдруг оказалась на животе. Открываю глаза и вспоминаю, что перед самым выходом одела трусики, которые и трусиками назвать сложно. Лизкин подарок. Пальцы скользят туда и оттягивают тонкую полоску, начиная поглаживать меня там. Стон, спина выгнулась, мне мало, еще! Я вижу его глаза. Они полыхают, он медленно наклоняется, но я слишком поздно поняла, что он затеял. Не успела запротестовать. Удар тока удовольствия, сотряс меня, и я уже кричу, а его губы продолжают ласкать меня там. Столик маленький, моя спина трется о стену, но все это не важно. Ноги сами закинулись на его плечи. Пальцы сами запутались в волосах и притягивают его ближе. А изо рта рвутся крики и стоны. Волна удовольствия была настолько сильной, что я подумала, что уже никогда не смогу видеть и дышать. Когда же я немного пришла в себя, то увидела, что он уже без штанов, а мои трусики исчезли.

— Здесь? — потрясенно спрашиваю я.

— А ты против? — интересуется он как бы случайно задевая своим членом мой вход и делая круговое движение. Я вскрикнула, а желание стало настолько сильным, что я сама насадила себя на него.

Хорошо! Мой!

Он поймал меня и, удержав на месте сделал рывок. Я закричала, улетая во второй раз за десять минут, но на этот раз он уже не ждал. Я чувствовала, как он движется. Сильно, резко, не сдерживаясь, и от этого я хотела его только сильнее, а мои ощущения были просто невыносимы. В третий раз мы улетели одновременно.

Я лежала под ним и балдела от ощущения удовольствия. Как же мне было хорошо в этот момент, но вот он поднимает глаза и смотрит в мои. Что он там нашел, не знаю. Он просто срывает с меня майку и юбку, а потом подхватывает на руки и несет в спальню. А дальше все начинается сначала, только теперь от его ласк не укрывается ни одна частичка моего тела, и я не остаюсь пассивной, отвечая ему тем же.

Это наша ночь и никто не посмеет забрать ее у нас. Мы не дадим. Только на эту ночь. Он мой, а я его. Да будет так.

6

Я просыпаюсь, чувствуя, как губы касаются моих губ. Мне хорошо, тело расслаблено, взгляд блуждает по комнате, а руки уже притягивают его ближе.

А потом мой взгляд наткнулся на часы и я, вспомнив, какой сегодня день оттолкнула его.

— У меня самолет через три часа!

— Знаю — печально улыбнулся он. Но мы ведь можем немного расслабиться?

Ну как я могу ему отказать? Мягко улыбнувшись, я потянула его к себе.

Шевелиться не хотелось, поэтому я просто устроилась у него на плече. Я старалась впитать в себя все, что связано с ним: ощущение его кожи, терпкий запах, крепость рук и сердцебиение.

— А если я попрошу тебя остаться, ты останешься? — вдруг спросил он.

— И кем я буду для тебя? — грустно спросила я, поднимая голову глядя ему в глаза — Любовницей? Буду провожать тебя вечерами к жене, и ненавидеть и тебя и себя за это? Буду проводить праздники одна, и мечтать о несбыточном? Буду рожать тебе детей и говорить им, что папа занят, поэтому и не может приехать на ее или его день рождение? А не живет с нами, потому что он секретный агент?

— Нет, ты станешь моей женой! — ответил он, глядя мне в глаза — Мои дети будут видеть меня каждый день, и я буду их укладывать. Мы будем вместе праздновать все праздники, и радоваться жизни. Я буду носить тебя на руках и боготворить. И у тебя будет все, чего ты только захочешь!

— А как же твой отец? — спросила я, и он отвел взгляд. Я вижу его боль и понимаю, что он женится на мне, но его всегда будет угнетать то, что он не выполнил волю отца — Я не могу! Прости, но я не хочу чтобы ты потом думал, что если бы ты не женился....

Я не смогла договорить. Просто встала и пошла в душ. Стоя под струями воды, я беззвучно плакала, даже не пытаясь сдержаться. Как же больно чувствовать, что ты ничего не можешь изменить.

Потом выйдя из душа, я быстро оделась и посмотрела на него, прощаясь.

— Подожди, я отвезу тебя. — сказал он сухо и пошел принимать душ.

Как бы мне хотелось уйти и просто стереть из памяти его лицо, и все что он мне дал за эти недели, за эти три дня, за эту ночь. Но я не могу лишить себя его, пусть и на час или два, но он мой и я хочу насладиться последними моментами рядом с ним. Как бы при этом мне не было больно. Поэтому, тяжело вздохнув, я села и стала ждать, думая о том, что без него мне будет очень плохо.

Выйдя минут через пять, он быстро оделся, посмотрел на меня и спросил:

— Ну что поехали?

Я только кивнула. Ехали мы молча, и с каждым метром, что мы отдалялись от его дома, мне становилось все хуже. Хотелось кричать от охватившего меня отчаянья, но я не могу так поступить. Поэтому просто молчу и смотрю перед собой.

В аэропорту было людно. Но я знаю, где искать сестру, мы договаривались заранее и тут сложностей не возникло. С ней был Виталик, она тоже была грустной, но стоило ей увидеть меня, и грусть сменилась беспокойством и тревогой. Неужели я так плохо выгляжу?

— Ты в порядке? — спросила меня сестра.

— Да! — сухо ответила я и попыталась улыбнуться. Не получилось — А ты?

— В порядке! — сделала такую же попытку улыбнуться она. Не вышло.

Время шло. Мужчины остались с нами. Казалось, они чего-то хотят, но никак не могут решиться попросить. А мы их не торопили. Каждая из нас переживала свою боль и ждала чудо. Но его так и не случилось.

Объявили о регистрации на наш рейс. Мы взяли свои сумки и направились к терминалу. Но каждый из мужчин, как сговорившись, оттащил свою женщину в сторону. Я не смотрю на сестру. Мое внимание было поглощено им.

Он просто смотрит мне в глаза и я читаю почти все его эмоции. Я вижу боль и страх, вижу страсть и любовь, вижу надежду и нерешительность.

— Я люблю тебя! — прошептал он, с каким-то отчаяньем в голосе.

Как же я ждала этих слов, и как же больно оказалось их услышать!

— Я тоже тебя люблю! — стараясь не разрыдаться, отвечаю я.

А потом его рот накрывает мой. И я забываю о том, где я. Я просто стою в его руках, отвечая на поцелуй и молюсь, чтобы он никогда не кончался. Я впитываю каждое его движение, запоминаю ощущения и вкус. Я стараюсь застолбить этот момент в своей памяти, чтобы просто больше никогда его не забывать и сохранить хоть что-то связанное с ним. Пусть это будут и воспоминания.

Но вот раздалось покашливание, и наш поцелуй прервался.

Сестра выглядит разбитой. Но она гордо держит голову и старается делать вид, что все замечательно. Наверное, я выгляжу так же.

— Мне пора — говорю я ему, все же сумев улыбнутся. Только улыбка оказалась горькой и безнадежной.

— Да — согласился он, отпуская меня и отступая на шаг.

Я делаю шаг назад, потом второй, затем разворачиваюсь и иду в сторону терминала и тут я услышала его слова.

— Колючка, останься!

Это был крик души. Я знаю это, но как я могу. Ведь он потом сам себя не простит за это. Господи, за что! Как же больно слышать его слова. И как же мне хочется развернуться прижаться к нему! Наплевать на все и остаться!

Я люблю его, не могу без него и хочу быть с ним.

Я уже была готова вернутся к нему, когда вдруг вспомнила Аллу. Может мне показалось? Может отец Бориса, просто дал совет и не о нас? Может он хочет видеть ее своей снохой. Она красива и вежлива в их обществе, он ее знает с детства. Как же иначе. А кто я для него? Просто девочка которую он спас. Откуда ему знать, кем я стала. Чем я стала. Он просто дал совет и не хочет, чтобы я была с Борисом, не видит нас вместе! Я просто не могу сделать ему больно, не имею права разочаровать этого человека. Он дал мне жизнь. Я не могу!!!!

Закрыв глаза, я досчитала до десяти, чтобы не разрыдаться в голос, а потом, сказав ему всего одно слово, ушла.

— Прости!

Уже сидя в самолете и с трудом сдерживаясь, я мечтала побыстрее оказаться дома, чтобы упав в свою кровать выплакать слезы боли и отчаянья, что были в моей душе.

Она ушла. Улетела. А я так и остался стоять и смотреть ей в след.

Больно!

Как же болит душа!

Хочется броситься за ней. Нет, не могу.

Хочется напиться и вырубится. Но и этого я сделать не могу. Меня ждут родители на еженедельный ужин. Позвонить и отменить? И что я скажу?

— Мам, я не могу приехать, потому что только что проводил и посадил на самолет любимую женщину, которую больше не увижу. А все потому, что должен женится на дуре, которую вы с отцом одобрили.

Я не мог этого сделать. Сейчас я ненавидел весь мир. Но я пойду на этот ужин, буду улыбаться, и смеяться, как они хотят. Но сердца во мне уже нет, как и радости жизни. Она забрала это с собой.

Пошел на выход. Вышел из аэропорта. Сел в машину. Завел мотор.

А может ну его! Вон, какая стена хорошая. Раз и навсегда!

Перед глазами встало усталое лицо отца и его полный боли взгляд.

Нет, не могу. Ради него я должен держаться. Хотя бы пока он жив, а потом.... Потом посмотрим.

Глубоко вздохнул, развернул машину и поехал к родителям. Там меня ждали они и еще она. Та, которая лишила меня счастья одним своим существованием.

И да простит меня Бог. Но я ее ненавидел.

7

Шесть месяцев спустя.

Наверное, это профессиональное. Даже в таком состоянии на автомате проверяю и поправляю оборудование.

'Странно, было время, когда я мог не брать проблемы на работу. Видно проблем не было!' — горько усмехнулся

Посмотрел наверх.

— Поднимай! — крикнул Виталию, который ожидал мою команду.

Наблюдаю как ребята начинают поднимать девчонку, свалившуюся в эту проклятую яму. Эта яма связывает не хуже, чем причиняет боль. В последнее время моя группа старается передать вызов к ней другим группам. Но сегодня не получилось, вот и пришлось мне в нее лезть.

Глаза автоматически скользят по толпе, будто ищут кого-то. В какой-то момент взгляд цепляется за нее. Она стоит у края и смотрит на меня.

Вернулась!

Слышу звук, это шуршит лебедка, на автомате проверяю все ли с потерпевшей нормально и снова туда.

Нет, почудилось! Девушка похожа, но это не она. И так уже не первый раз.

Я не могу без нее. Просто задыхаюсь и умираю. Хочу к ней!

Поворачиваюсь и с помощью оборудования быстро вылезаю из ямы. Ненавижу это все. Иду к машине, не обращая внимания ни на чьи слова и жесты. Сажусь в нее и прислоняюсь головой к стенке, закрывая глаза.

— Пять часов смена окончена! — радостно возликовал Семен.

Дверцы хлопнули и машина поехала. А мне все равно. По моим коленям пробежала крыса. Опять притащил на работу. Его проблема.

Вот звук тормозов и мы уже в гараже организации. Открываю глаза и иду переодеваться. Звонит телефон. Мелодия противная, будто зубная дрель. Как же она надоела!

— Слушаю!

— Привет, солнышко! Я тут подумала, а может ты наденешь синий галстук, он так подойдет к бежевому костюму!

— Надену — бросаю безразлично, ведь мне все равно в чем я буду на той свадьбе. Свадьба через месяц, а эта курица мне уже мозги проела — это все?

— Нет! — она замялась — Дорогой, может мы съездим к Норе, у нее сегодня день рождение, а я сказала, что ты будешь.

— Я не поеду. Извини.

Отключаю телефон. Наверное, на меня смотреть страшно, но мне плевать. Эта женщина ничего кроме отвращения не вызывает.

Захожу в кабинет надо написать кое-что и подписать бумаги.

— Борис, к тебе можно? — Виталий, я ждал его.

— Заходи, давай бумаги.

Подписал ему отпуск. Я знаю, куда он собирается, но спросить или попросить об услуге не могу. А так хочется. Забирает бумаги, внимательно смотрит на меня, а потом идет к двери. Я уже давно склонился к столу лишь бы не видеть его тревогу и как закроется дверь. Ведь тогда я лишусь последней возможности и надежды что-то узнать и изменить. Но тут хлопнула дверь.

Подняв голову, я с удивлением уставился на Виталия.

— И сколько еще ты выдержишь без нее! Неужели твоя испорченная жизнь стоит того? — зло спросил он, глядя на меня.

— Ты не понимаешь!

— Да, не понимаю! Ты у отца спросил, прежде чем жертвовать собой? Я видел его пару дней назад, и он не выглядит счастливым! Твоя мать — да, а отец скорее несчастным.

Я изумленно смотрел на друга.

— Борис, посмотри на себя, да ты не живешь, ты существуешь! Когда ты брился в последний раз? А улыбался? Она уехала и забрала твою жизнь с собой. Да от тебя осталась только оболочка, которая двигается и больше ничего! Прекрати, бросай все и езжай за ней!

Я смотрел на друга и понимал, что он прав.

— Ты думаешь, он....

Я не мог подобрать слов. Просто безумно хотелось все бросить и поехать с ним и не важно, чем все кончится, главное быть с ней. А тут он дает мне надежду.

— Он поймет и будет рад за тебя — уверенно ответил друг.

Я только кивнул, а он ушел. Посидев пару секунд не шевелясь, я открыл стол и достал маленький фотоснимок. Я сделал его в один из наших дней, когда мы гуляли по городу. На нем она смеется и показывает мне ракушку размером с ее ладонь. Ее глаза сверкают счастьем, а волосы развеваются на ветру. Она такая нежная на этом снимке, что сердце просто замирает при виде ее.

И я понял, что просто не смогу без нее. Да, я могу жениться, но никогда не смогу жить с Аллой, я принадлежу моей колючке и ничего это не изменит. Мне просто надо принять решение. И я его принял!

Встал, взял ключи от машины и поехал к родителям.

Мне открыла действительно довольная мать.

— О, а мы тебе звонить собирались! Мы встретились с тем новым врачом о котором я тебе говорила и он сказал что готов попробовать прооперировать и если все пойдет нормально отец встанет на ноги! — воскликнула она, едва пустив меня в квартиру.

— Это хорошо! — ответил я, делая усилие и улыбаясь в ответ. Только ради отца я мог улыбаться и то поверхностно, губами, но не глазами — А когда операция?

— Через две недели! — радостно ответила мать — Он как раз к свадьбе выпишется.

Я поморщился. Встретился с отцом взглядом, ища хоть какую-то надежду. А увидел только тревогу. И не за себя, а за меня.

— Нам надо поговорить — решился я.

Он посмотрел на меня внимательно, а потом вдруг радостно улыбнулся.

— Ну наконец-то! — и ушел к себе в кабинет.

— Что-то случилось? — с тревогой спросила мама — что-то на работе? Проблемы?

— Нет, мам, все нормально, просто нам давно с отцом надо поговорить — ответил я и пошел следом.

Отец сидел за своим любимым столом. Было время, он казался мне богом в этой комнате, но не теперь. Теперь тут был просто человек с тревогой глядящий на своего ребенка и не знающий как начать разговор. Я сделал это за него.

— Я не могу жениться на ней — сказал я, глядя ему в глаза.

— Я знаю — кивнул он спокойно.

— Но ведь ты хотел, чтобы я жен...

— Я никогда не хотел, чтобы ты женился на Алле! — отрезал отец, наблюдая, как округляются мои глаза — А когда увидел, как ты смотришь на Дианку, все понял без слов. Я ведь посоветовал ей не боятся бороться, но она наверное не поняла моего совета!

Я с изумлением смотрел на отца. А потом собрался и сказал.

— Но мама говорила...

— Твоя мать давно мечтает породниться с подругой, поэтому придумала сказочку, а ты поверил испуганный моей болезнью — устало потер глаза отец.

Как же хорошо мне стало. Казалось, камень упал с моих плеч.

— Я уеду, как только тебя выпишут.

Он только кивнул. Я повернулся к двери, после чего замерев, спросил.

— А что с мамой, она же нас убьет за это.

— Маму я возьму на себя. Ты главное сам свадьбу отмени, а с остальным я разберусь. Надо было сразу этот фарс прервать, но мне все покоя хотелось! — как-то устало и виновато ответил отец — Я надеялся, что ты ее полюбишь. А потом, поняв все, пожалел, что сразу не сказал и не знал, как сказать.

— А ты маму не боишься, она сейчас ну очень злая будет? — спросил я с тревогой — может я все же огонь на себя приму?

— Боюсь, но справлюсь! Не даром же я с ней тридцать лет живу! — усмехнулся он и видя, что я готов возразить добавил — Нет, я сам разберусь коли вовремя не остановил.

Переглянувшись и кивнув друг другу, мы вместе вышли из кабинета.

Мама с тревогой смотрела на нас, а мы делали вид, что ничего не замечаем. Весь вечер мы обсуждали предстоящую операцию, и что нам может понадобиться, стараясь обходить тему свадьбы стороной. Только уже выходя из квартиры, я решился и сказал матери:

— Мам, ты больше свадьбой не занимайся, ее не будет.

— Что! Это почему? — мама аж посерела. Мне стало жаль ее, но сейчас важнее было мое счастье, мое и счастье колючки. Если конечно она меня примет в свою жизнь.

— Потому что моя невеста живет в другом городе, и я не знаю, согласиться ли она выйти за меня. Мне еще предстоит поехать к ней и узнать это.

— Но как же так! Ты подумал, как мы выглядеть будем. А как же Алла? — всплеснула руками мама.

— Мам, Алла меня волнует меньше всего! — ответил я спокойно глядя матери в глаза и не желая раскрывать своих истинных чувств к Алле.

— А об отце ты подумал! Ты хоть представляешь как ты его расстроишь! — уже не сдерживаясь, закричала мама.

— Люда, хватит! — раздался резкий оклик отца, а потом он посмотрев на меня бросил — иди сын!

И я ушел, оставив отца наедине с женой.

Дальше был скандал. Алла верещала, мама только плакала, видно разговор с отцом не позволял ей помочь Алле. Но она явно была на ее стороне. А вот мама Аллы как не странно улыбнулась и, отведя меня в сторону, сказала.

— Позаботься о ней и береги ее, она заслуживает лучшего. Я знаю, что ты ей это дашь, ведь то, что ты ее любишь, я увидела еще тогда. И не бойся отказа, она тебя любит.

А потом ушла, никому ничего не говоря при этом.

Мне же было все равно, кто и что говорит, я был счастлив. Мечтал, как через месяц уеду к ней, увижу ее снова и прижму к себе. В моих снах я уже сжимал ее в объятиях. Улыбка не сползала с моих губ, а все попытки Аллы испортить мне настроение просто разбивались об стену радости и счастья. Я любил ее, и больше не было причин, чтобы быть вдали от нее. Мне оставалось только добиться ее прощения и быть счастливым человеком.

Потом была операция, но после нее отцу стало хуже и некоторое время мы не отходили от его кровати. Но операция оказалась во благо. Он смог преодолеть болезнь и уже через два месяца в аэропорту меня провожал вполне расцветающий мужчина, который ждал моего возвращения с будущей невесткой.

Я же ехал за ней, полный решимости, если потребуется, стоять на коленях, но вернуть ее и сделать ее самой счастливой женщиной на свете.

8

Как же я устал. Вроде и не задержался, ушел вовремя, а ощущение, что две смены отработал. Старею.

Потер виски и начал открывать входную дверь. Вошел в квартиру, а там три женщины в один голос:

— Ну наконец-то! Мы уже и не знаем что делать! Она нас совсем не слушает!

— Опять? — уточнил я, тяжело вздохнув и глядя в сторону балкона. Хорошо, что я догадался его утеплить перед зимой. Понял, что придется ее оттуда вытаскивать.

Женщины кивнули, но я это заметил только краем глаза. Сняв обувь, я пошел на балкон. Она стояла прислонившись к стене. Живот был уже большой, и просто стоять ей было уже тяжело, и смотрела вдаль.

Будто ждала его. А ведь и правда ждет и надеется.

Как же хотелось выругаться, но тут, пусть еще и не родившееся, но дитя. Внук или внучка, какая разница, меня больше волнует психологическое состояние его мамы.

— Опять замерзаешь? — недовольным тоном бросил я, снимая куртку и быстр накидывая на нее — Я вот удивляюсь, как ты еще в больницу с воспалением легких не попала?

— Тут восемнадцать градусов, папа. — ответила моя старшая дочурка с какой-то обреченностью в голосе, что сердце замерло — И мне не холодно!

Она попыталась снять куртку, но я цыкнул на нее, поэтому она решила, что благоразумнее будет ее оставить. Я же сделал вид, что тоже смотрю с балкона, а сам наблюдал за ней.

Все-таки замерзла! Вон как кутается, когда думает, что я не вижу.

— Что ты собираешься дальше делать? — задал я, наконец, вопрос который давно назревал.

— Рожу, подожду пока окрепнет малыш, и поеду к его отцу. — ответила она, нежно поглаживая живот.

Любит это дитя не меньше его отца, с гордостью за дочь отметил про себя я.

— И правильно, за свое счастье надо бороться! Мне с тобой поехать? — интересуюсь, хотя заранее знаю ее ответ.

— Нет, пап, я сама! Мне просто надо знать наверняка. Если он женился, я его даже не побеспокою, но я должна знать!

Я только кивнул, понимая ее чувства. Как отцу, мне хотелось набить этому Борису морду, но как друг и наставник, я одобрял ее решение и был готов ей помогать.

Подойдя к ней сзади, я встал за ее спиной и прижал ее к себе. Положив при этом одну руку на живот, где рос мой внук.

— Привет, кроха, это я твой дедушка! — в ответ я почувствовал сильный толчок в руку. Здоровается! — Замерз? Давай маму в дом загоним? Наверняка же она тебя даже не покормила?

Опять толчок, а моя девочка с улыбкой смотри на меня.

— Пап, я тебя люблю! — говорит она, а потом, нахмурив лобик, добавляет — и я его кормила два часа назад, только у меня молоко с батоном кончились!

— Так я схожу! — предложил я радостный, что кажется, смог ее вытащить с балкона.

— Ты же с работы и очень усталый! — покачала она головой — Прости, что от меня одни неприятности! Я сама схожу, мне полезно!

Улыбнулась она нежно и высвободившись из моих объятий ушла с балкона.

— Ну и? — спросила Мариша, становясь рядом.

— Она хочет съездить к нему — ответил я, не глядя на нее.

— Этого нельзя допускать! Она же себе сердце разобьет так! — испугалась жена, услышав мои слова.

— Мариш, ей это нужно и не нам ей мешать! — покачал я головой, наблюдая, как моя принцесса выбегает из дома в своей тепленькой курточке и бежит в сторону магазина. Даже беременность не сделала ее менее подвижной и юркой.

— Ладно, вас же все равно не переспоришь! — пожала плечами жена, а потом вдруг добавила — Виталий сделал Лизе предложение.

— И как? — спросил я, думая о второй дочери. Приехал два месяца назад и вот результат! Еще один внук, хорошо, что хоть предложение сделал.

— Согласилась, он вроде собирается приехать твоего разрешения просить — улыбнулась жена.

Я улыбнулся в ответ и, повернувшись к ней, обхватил ее руками за талию, притянул к себе.

— Пусть приезжает — а потом добавил — Вот же, отпустил двух дочерей на стажировку, а теперь не знаю, куда руки девать! Так и хочется выпороть обеих! Это надо же, внуков и без мужей!

Мариша только рассмеялась, наблюдая, как в подъезд входит молодой и красивый парень. Сердце у женщины екнуло, и сказало, что теперь все будет хорошо. А когда через минуту позвонили в дверь и открывшая Лиза радостно воскликнула:

— О, Борис, привет! — сомнений у женщины просто не осталось.

— Пошли разбираться. — улыбнулась она мужу и они оба вышли в коридор.

— Да все с ним нормально — улыбнулся их средней дочери молодой человек. Да только улыбается одними губами, не глазами, отметил отец семейства — Я к Диане приехал, мне бы ее увидеть.

— И какие же планы у вас в отношении моей дочери? — спросил я сурово, прекрасно зная, как страшен сейчас мой голос.

Наши взгляды встретились. В моем — вопрос и строгая решимость. В его — страх, решимость добиться своего, тоска, любовь и маленькая, робкая надежда.

— Я собираюсь жениться на ней, и я люблю вашу дочь! — ответил он мне решительно и серьезно, а я понял, что парень не шутит и пойдет до конца.

— Ох, набить бы тебе морду, парень, но я подожду пока вы не поговорите. Она ушла в магазин, скоро будет.

Мы смотрели в глаза друг другу. Я видел, что он понял и приял мои слова как недовольство им и признал, что я прав. Это мне понравилось, но еще больше мне понравился его ответ.

— Тогда я ее встречу!

Я только кивнул и парень исчез. Мне же оставалось вернуться на балкон и наблюдать за этой встречей и при необходимости вмешаться. Мне понравился этот парень. И я очень надеялся, что у дочери все будет хорошо.

Я шла по улице и думала только о батоне и молоке в моем пакете. Вот интересно, даже мысли о Борисе не так тревожат душу, когда я думаю о куске белого хлеба и стакане молока. Вот и сегодня я бежала домой, мечтая об этом, когда услышала оклик.

— Колючка!

Резко обернувшись на зов, я увидела его. Он стоял, прислонившись к стене, усталый и какой-то несчастный, но в его глазах светилась любовь и нежность.

А когда он увидел меня и заметил мой животик, в его глазах появился восторг и неверие.

— Мой? — прошептал он одними губами, бледнея.

Я только кивнула, а в следующий миг уже была в его объятиях, и Борис кружил меня по улице.

Сумка выпала из моих рук. Сейчас я была счастлива. Он здесь, приехал, и не важно, что возможно на час и проездом. Просто это он, рядом со мной, а завтра будет завтра.

Хотелось смеяться, но я просто раскинула руки и позволила ему кружить меня. Вокруг шли люди и с подозрением и непониманием косились на нас. Только мне было плевать. Я была с ним, в его объятиях, и этого мне достаточно.

Так он и кружил меня, а устав, нежно опустил на асфальт и, посмотрев в мои глаза, сказал:

— Я поговорил с отцом. Потом ушел от Аллы. Прости, что так долго собирался. Отцу было плохо, и я ждал, пока ему не полегчает. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Прости меня, родная!

Я могла только кивнуть, чувствуя, как любимый стирает слезинку с моей щеки, и прошептать:

— Я люблю тебя и мне нечего тебе прощать.

А дальше был поцелуй, от которого было сложно не растаять. Отстранившись, он взглянул мне в глаза и шепнул.

— Пошли, холодно, а вам мерзнуть нельзя, да и мне надо у твоего отца разрешение жениться попросить.

Подняв с асфальта пакет, и обняв меня за плечи, Борис повел меня к подъезду, при этом умудряясь не спускать с меня влюбленного взгляда.

А сверху с балкона пятого этажа за влюбленной парой наблюдали родители девушки. Прижавшись к мужу мать смотрела на дочь. И пусть девушка и не родная им, но оба родители считали ее своей и были рады видеть ее счастливой.

Эпилог.

Три года спустя.

Я вошла в кафе и, оглядевшись, сразу увидела ее. Она сидела за столиком и смотрела прямо на меня.

Зачем я тут? Нужно ли мне это?

Борис считает, что нужно и ради него и сына я согласилась на эту встречу. Поэтому, глубоко вздохнув, я прошла и села перед ней.

— Привет, Алина. — поприветствовала я ее, сразу устанавливая рамки.

— Здравствуй, Диана, я рада, что ты все же пришла. — улыбнулась моя биологическая мама.

Я только кивнула, и мы обе замолчали, не зная, что сказать. Подошел официант, принял заказ и даже уже успел его принести, а мы все молчали. Наконец, я решилась задать совсем неинтересный мне вопрос, но начинать же надо коли пришла.

— Как Алла?

— Нормально. Честно говоря, я ее уже год не видела, мы не общаемся! — грустно ответила женщина — Ты знаешь, после расставания с Борисом она как с ума сошла! Стала гулять и дебоширить, в какой-то момент переспала с парнем и залетела. Она рассказывала, что он на нее набросился, но я ей не поверила! — Алина покачала головой — Да простят меня небеса, но с учетом как она себя вела, он просто не мог так поступить. Парень достойный, воспитанный, поэтому мы с его семьей их поженили и они почти два с половиной года вместе. В последний раз, когда я их видела, встретились случайно на улице, Алла выглядела счастливой и Юленька тоже.

Я удивленно посмотрела на нее. Не общаются? Поняв мой взгляд, женщина потрясенно посмотрела на меня.

— А ты не знала? После того как я одобрила решение Бориса уйти к тебе, дочь считает меня предательницей и не желает меня знать.

Она говорила спокойно, но в ее глазах была небывалая тоска, и мне стало ее жаль. Я видела по ее глазам, что она жалеет о своих поступках по отношению ко мне и не знает, как это исправить. И я вдруг поняла, что обида ушла. Нет, я не смогу ее впустить в свою жизнь, но той детской боли от предательства уже нет. Не зная как себя вести я отвела взгляд. Так мы и сидели, еще минут десять допивая свой кофе.

Потом поставив кружку на стол и понимая, что мне больше нечего ей сказать я встала и положила сотню за кофе.

— Прости, Алин, мне пора. Еще сына с садика забирать.

Повернувшись, я пошла в сторону выхода, когда услышала несмелый оклик.

— Диана! — я обернулась, и женщина продолжила неуверенно и с тревогой — А можно я хоть изредка буду навещать вас. Нет, только когда ты разрешишь, я просто хотела бы познакомиться с Илюшей.

Она смутилась, потом покраснела, и опустила взгляд. Она была такой жалкой в этот момент, что я просто не смогла ей отказать.

— У него уже есть две бабушки, я думаю не будет ничего страшного, если изредка будет появляться третья.

И я ушла.

Я знаю, люди не поймут, как так можно простить ее после всего, что она не дала и не сделала для меня. Но она все же кое-что сделала, и этот Алинин поступок меняет все. Она показала мне, что надо ценить то, что имеешь, и я ценю. У меня есть мать и отец которые меня любят, брат и две сестры, а самое главное у меня есть муж и сын. И мне больше ничего не нужно в жизни.

Именно об этом я думала, подходя и садясь в машину, где меня ждал муж.

— Ну как? — спросил Борис.

— Ты был прав. Мне стало легче. — нежно поцеловав его в губы, ответила я.

Он только кивнул и завел машину. Мы опаздывали, ведь сегодня еженедельный обед в доме родителей. Малыш уже там, так что мне никто не мешает пошалить.

— Борь, а может ну его этот обед, поехали домой проведем этот вечер вместе? — предложила я мужу.

Он внимательно посмотрел на меня, а потом спросил:

— И чем мы займемся?

— Моя рука легла на его штанину, продвигаясь выше, и найдя искомое, я шепнула:

— Ты по-моему на прошлой неделе намекал на желание родить маленькую Колючку? Я не против!

Снова взглянув на меня, он рассмеялся, остановил машину у тротуара и достал телефон.

— Слушаю! — услышала я голос Виталлия, а где-то на заднем фоне смеялся и щебетал ребенок.

— Вит, ты можешь взять Илью на ночь? — сразу перешел к делу мой муженек.

— Я так понимаю, вас на обеде не будет? — поинтересовался он, явно занимаясь одеванием ребенка, судя по звукам на заднем фоне.

— Нет. — признался Борис.

— Что там еще? — спросила сестра довольным тоном где-то совсем рядом.

— Борис просит взять Илью на ночь. И их не будет на ужине.

— Так соглашайся, а то они за второго ребенка никогда не возьмутся! А мы им между прочим, должны за второго!

У меня перед глазами встала картинка Лиз стоит, держа трехмесячную дочку на руках и при этом, умудряясь помогать мужу одеть сына.

— Ты ее слышал — рассмеялся Виталий.

— Слышал, спасибо вам! — ответил Борис.

— Не за что, ждем племянницу!

— Попробуем! — был ему мой ответ, и муж отключил телефон.

— Поехали? — спросил он, погладив меня по щеке. Я только кивнула. И развернув машину в обратную сторону, Борис поехал к нам домой.

А через девять месяцев я родила дочь, и не было в тот день счастливее людей, чем родители новорожденной. Да и весь остаток их жизни тоже.