Станция "Астрея". Чужая жизнь

Станция "Астрея". Чужая жизнь

Аннотация: Вся жизнь под откос... Долги, кредиты душат, и кажется — всей жизни не хватит, чтобы оплатить по счетам ростовщику. Решение одно — выйти замуж, чтобы спастись от всех проблем, сжимая букет невесты в руке, уговаривать себя не струсить и сказать "да". Но неожиданно для всех в храм врывается красноглазый незнакомец и заявляет на тебя права. И твоя жизнь перестаёт тебе принадлежать.

Пролог

Шум на общем уровне станции "Астрея" раздражал. Разношёрстный народ бесконечным потоком ходил вдоль прилавков бутиков, заглядывая в витрины. Кто-то предпочитал сидеть у фонтана, кто-то в уютных кафе. Алиас стоял посреди этого безумства и зорко вглядывался в женские лица. Посмотрев на часы, он сжал кулаки. Терпению его давно пришёл конец. И именно в этот момент он услышал женский голос. Он выделялся из общей массы чужих, словно песнь воды в фонтане, возле которого стоял альбинос. Алиас резко обернулся.

— Да, да, я вас слушаю, — произнесла девушка возле одного из коридоров. Манаукец сощурил красные глаза, с любопытством оглядывая её с головы до ног. Простой, видавший виды светлый свитер, когда-то бывший белым, но от стирки приобретший желтоватый оттенок. Рваные джинсы — ретро-мода, потрясшая в том году галактику: землянки и унжирки буквально скупали винтажные поношенные брюки из джинсы. На ногах — обычная спортивная обувь. Дамская сумка перекинута через плечо. А пшеничные волосы были собраны в тугой пучок на макушке.

Манаукец усмехнулся и стал пробираться сквозь толпу к ней, но, услышав суть разговора с невидимым собеседником девушки, замер.

— Не можете дать? Да, я понимаю, это очень большая сумма. Но я отработаю. Что? Да, прямо сейчас вылетаю, — она оживилась, оглянулась, мазнув по манаукцу равнодушным взглядом, и направилась в противоположную сторону от той, в которую шла до того, как ей позвонили на комфон. Альбинос хотел её остановить, но вдруг услышал долгожданный голос:

— Дорогой!

Алиас повернул голову, пытаясь не потерять из виду девушку с пучком на голове.

— Прости, я опоздала, — кротко произнесла яркая красотка.

От зоркого взгляда манаукца не ускользнула чуть размазанная помада, совсем чуть-чуть. Выбившиеся светлые пряди из идеальной укладки. Карие глаза смотрели преданно, но альбиноса было уже не провести. От неё пахло другим мужчиной. Бросив взгляд на девушку, которая скрылась за поворотом, ведущим в зал отлётов, Алиас холодно взглянул на стоящую перед ним женщину.

— Юбку поправь, — приказал он и, развернувшись к ней спиной, пошёл к лифтам. — И пуговицу на блузке застегни.

Берта испуганно замерла, затем постаралась незаметно поправить юбку, которая чуть повернулась вбок. Пуговица заняла своё место в петле. Сама женщина спешила за манаукцем, не отставая ни на шаг. Аккуратно пальцем провела по линии губ, чтобы не было заметно, что она целовалась.

Хитро улыбнувшись, Берта встала рядом с Алиасом, прижимаясь к его руке, заглядывая в хмурое лицо альбиноса.

— Дорогой, что-то случилось? — томно шепнула она.

Мужчина перевёл на неё тяжёлый взгляд, затем обнял за плечи, толкая в открывшийся лифт. Берта чуть не упала, но успела схватиться за поручень, в изумлении рассматривая отражение в зеркальной стене кабины лифта. Алиас как ни в чем не бывало вошёл и нажал уровень манаукцев. Двери закрылись, а на его красных губах растянулась надменная улыбка.

Глава 1

Кэйт

— Сегодня мы собрались здесь перед лицом Господа Бога, дабы освятить священными узами брака этих двух влюблённых... — чуть дребезжащий голос пастора давил на нервы, которые и так были натянуты до предела.

Успокоительное, кажется, не действовало, хотя я выпила уже четыре таблетки. Почему Судьба меня так не любит? Сколько себя помню, мне всегда не везло. Жизнь не задалась с рождения. Одинокая слеза защекотала кожу на щеке, скатываясь вниз. Я смотрела на своего жениха и понимала, что это лучшее, что могло со мной случиться. Подумаешь, выйти замуж за нелюбимого. Все так живут. Все выходят замуж за богатого с выгодой для себя. Альфред обещал, что кинет весь мир к моим ногам. Он простит мне все долги, которые накопились у меня перед ним, если я выйду за него. Будет содержать меня, любить, ухаживать. И не надо будет работать в три смены, чтобы оплатить жилблок. Не нужно будет думать, как свести концы с концами. Не нужно будет беспокоиться о том, как избежать домогательств других мужчин. Зачем вообще я приехала на эту станцию? Надо было оставаться на "Астрее". А теперь уже поздно что-то менять. Слишком поздно.

— Согласен ли ты, Альфред Шульц, взять в законные жены Кэйт Гофман? — спросил пастор у Альфреда.

Мой жених был привлекательным мужчиной: военная выправка, серые глаза, прямой длинный нос, тонкие губы. Короткие волосы он зачёсывал с висков назад, а на лоб спадала волнистая чёлка. Именно она прятала от всех хитрый взгляд Шульца. Он чуть больше года меня обхаживал, но я стояла на своём. Я так мечтала сбежать с этой старой шахтёрской станции возле богом забытой угасшей звезды, которая никогда не была пределом моих мечтаний, но на которую судьба занесла меня год назад.

— Да, — твёрдо глядя мне в глаза, ответил Альфред.

— Кэйт Гофман, согласна ли ты взять этого мужчину, Альфреда Шульца, в законные мужья? — я практически оглохла и с трудом слышала голос пастора. Сердце гулко билось в груди. Я сжимала в руках букет невесты и смотрела на своего жениха в чёрном смокинге, прощаясь с моими мечтами стать хоть кем-то в этой жизни, увидеть лучший мир, слетать на какую-нибудь планету, почувствовать настоящую почву под ногами и увидеть чистое небо над головой.

Теперь это всё в прошлом. Я стану женой ростовщика! Да, стану. Так как нет для меня другого выхода. Мне уже стыдно быть у него в долгах, а денег, чтобы отдать долг, нет. Зато есть я.

— Кэйт Гофман? — повторил пастор, а гости зашептались. Зал был полон. Все местные богачи пришли выказать уважение Альфреду и поздравить его с женитьбой. С моей стороны не было никого. За год, что я прожила на станции "Стронг", я не сумела завести подруг.

Когда я уже собралась ответить, двери в зал храма плавно разошлись в стороны, а по проходу стремительно зашагал манаукец! Я удивлённо рассматривала незваного гостя. Он был альбиносом с алыми глазами и яркими губами. Они очень выделялись на бледном лице, вызывая неприятные чувства. Длинные белые волосы развевались от каждого шага. Сам манаукец был одет с иголочки. Деловой костюм на станции "Стронг" носил лишь мэр, да и то по праздникам. Даже Альфред предпочёл на свадьбу надеть чёрный смокинг. На вид лет тридцать пять, хотя могу и ошибиться. Уверенный в себе, источающий ауру власти.

Мы, земляне, с большим изумлением следили за приближением альбиноса, который не сводил с меня взгляда. Я обеспокоенно перевела взор на Альфреда, который недружелюбно взирал на прибывшего.

— Кто вы? И что вам надо на нашем семейном празднике? Мы вас не приглашали, — смело произнёс Альфред.

Манаукец продолжал сверлить меня взглядом, но ответил:

— Это моя жена. Никакой свадьбы быть не может. И я не понимаю, что за фарс тут происходит.

— Жена? — удивлённо ахнули все, и я вместе с ними.

— О чём вы говорите? — воскликнула я. — Я не ваша жена! Я даже не знаю вас.

Манаукец стал приближаться, его губы кривились в усмешке.

— Дорогая, как ты могла меня забыть. Забыть наши брачные клятвы, которые мы давали друг другу перед Господом, — он указал на крест, что висел за спиной пастора.

— Жена?! — поражённо шептались гости, вскакивая со своих мест.

Я же вглядывалась в красные глаза манаукца и совершенно не понимала, что ему от меня надо.

— Никакая я вам не жена. Вы что-то путаете. Я первый раз вас вижу.

— Неправда, — мягко возразил альбинос, делая очередной шаг. Я же стала отступать, обернулась к жениху, ища у него поддержку и защиту, но вместо этого увидела перекошенное злобой лицо Альфреда. Он кинулся ко мне, гневно крича:

— Ах ты, обманщица! Строила из себя недотрогу, а сама от мужа сбежала?!

Он замахнулся, я зажмурилась, прикрываясь букетом. Так было уже не раз. Отвешивали мне оплеухи с изрядным постоянством. Но удара не последовало, зато послышался крик боли. Я открыла глаза. Манаукец вывернул руку Альфреду за спину, от чего тот согнулся, перешагивая на одном месте, пытаясь вывернуться из захвата.

— Не смей трогать мою жену, — тихий голос манаукца был страшнее криков жениха.

Альбинос оттолкнул от себя Альфреда, затем схватил меня за руку и повёл по проходу к выходу.

— Эй, — позвала я его, оглядываясь назад. Гости и родственники жениха не спешили идти за нами. Они провожали меня такими угрожающими взглядами, что лучше мне было убраться со станции подобру-поздорову. Житья мне точно не будет.

— Эй, вы! — крикнула я, пытаясь вырваться из стального захвата манаукца. — Я не ваша жена! Вы обознались!

— Дорогая, хватит ломать комедию. Я и так тебя год ищу по всему Союзу Свободных рас. Вверх дном все планеты перевернул, на каждой станции побывал. И где я тебя нашёл? И, главное, с кем? Кто этот хмырь? — ревнивые нотки в голосе манаукца были разбавлены толикой раздражения.

Я много слышала о модифицированных. Они были неуязвимы, сильны и вспыльчивы. Получалось, сейчас этот представитель расы манаукцев был на взводе. Стушевавшись, я не знала, как правильно с такими разговаривать. Но объясниться с ним всё же стоило.

— Я не ваша жена. Я, честно, не знаю вас. Мне жаль, что вы потеряли жену, но это не я. Приглядитесь получше.

Манаукец остановился и обернулся. Я поёжилась под пристальным взглядом его красных пугающих глаз.

— Это ты, дорогая, даже не сомневаюсь, особенно сейчас, когда разглядел тебя при свете.

У меня рот от удивления открылся. Как это он уверен? Почему? Этому могло быть только одно объяснение.

— А как зовут вашу жену?

— Тебя, дорогая. Тебя зовут Берта.

Теперь мне всё стало понятно.

— Я не Берта, я Кэйт, её сестра-близнец! — воскликнула я, пытаясь отнять руку. Но манаукец упорно не желал расцеплять пальцы. Он снисходительно улыбнулся и произнёс:

— У тебя, любовь моя, никогда не было сестёр и братьев. Ты сирота, забыла?

— Нет, у меня есть сестра Берта. Мы с ней близнецы. Вам нужна она, а не я.

Альбинос чуть рассмеялся, качая головой.

— Мне нужна ты, дорогая. И перестань городить глупости.

Дальше он шёл, не реагируя ни на мои попытки вырваться, ни на доводы, которые я ему приводила. Он был равнодушен, когда я стала взывать о помощи прохожих. Он уверенно двигался, уводя меня с жилого уровня. Проехав в лифте, мы вышли в зал отлётов. Пройдя контроль, манаукец показал документы и на меня, только не мои, а сестры. Я честно сказала таможеннику:

— Меня зовут Кэйт Гофман, а не Берта Тамино. Меня украли, понимаете? Этот модифицированный меня украл с моей свадьбы!

— Госпожа Тамино, выбирайте выражения, — осадил меня таможенник, косо глядя на манаукца.

— Да какие выражения! — взорвалась я. — Меня крадут со свадьбы, а вы спокойно пропускаете нас!

— Господин Тамино, можете лететь.

— Я правду говорю, — пыталась хоть что-то доказать таможеннику. — Меня зовут Кэйт! Я могу документы показать, но нужно вернуться в храм. Они остались там. У меня свадьба сорвалась!

Манаукец медленно отцепил мои пальцы от стола таможенной будки. Я же кричала, чтобы мне поверили. Но никто не слушал. Альбинос поднял меня на руки и направился к чёрному кораблю, который хищно смотрелся на фоне стальных боков пассажирских лайнеров.

Я, всхлипывая, чуть не скулила, понимая, что манаукца никто не остановит. Совершенно никто.

— Я не ваша жена, — в отчаянии прошептала.

— Моя, — возразил модифицированный. — А я твой муж.

Берта всегда стремилась получить лучшее. Наверное, поэтому вышла замуж за манаукца. От него веяло силой и властью. Дорогой костюм, благородный, приятный, даже дразнящий аромат парфюма не давали усомниться в том, что сестра добилась своего. Богатством она грезила. И если ей удавалось с лёгкостью получать от жизни всё, то у меня ничего не выходило. Мы были очень разные, абсолютно. Поэтому и не общаемся уже много лет. Я даже не знала, что она вышла замуж, и где живёт. Нас больше ничего не связывало, только горькое прошлое.

— Отпустите меня, вы не имеете права меня похищать, — попыталась воззвать к его совести. — Вы понимаете, что ломаете мне жизнь?

— Дорогая, я слышал, что некоторые устают от роскоши и богатства, улетают на глухие станции, чтобы жить спокойной жизнью нищих. Но это не в твоём характере. И почему ты меня не помнишь? Из-за аварии?

Страх за сестру сжал сердце. Плохое предчувствие кольнуло острой болью.

— Какая авария? Берта попала в аварию? — обеспокоенная судьбой единственного родного человека, я хотела услышать, что с ней произошло.

Альбинос чуть нахмурился, оценивающе смерил меня своими страшными алыми глазами. Я прежде встречалась с манаукцами, но никогда так близко, и лично не разговаривала. Не доводилось как-то. Теперь же я поняла, что они не люди, как бы наше правительство не уверяло, что это не отдельная раса. Модифицированные потеряли человечность. Стали кем-то иным. Я передёрнула плечами и потупилась.

Муж Берты легко поднялся по трапу. Тяжесть моего тела его нисколько не беспокоила. Он словно не чувствовал её. Так же легко прошествовал по светлому коридору. Навстречу нам шли манаукцы в чёрной армейской форме. Они вытягивались по струнке, с любопытством глядя на меня. Было неуютно, когда вокруг столько крепких красноглазых, а я одна землянка.

Тамино вошёл в одну из кают. Она была огромной. Одна только гостиная размером с мой жилблок! Мягкие диваны, журнальный столик. Иллюминаторы закрыты жалюзи, и подсветка, создающая иллюзию, что за окном светит солнце, а мы не на корабле. Эта уловка дизайнеров давала возможность свыкнуться с жизнью в космосе.

Меня усадили на диван. Альбинос встал напротив, сложив руки за спиной, долго и напряжённо рассматривал меня с высоты своего роста.

— Честно меня не помнишь? — вдруг уточнил он.

Я покачала головой.

— Я вас не знаю. Я не Берта. Говорю же вам, я её сестра-близнец. Это же легко проверить! Загляните в архивы, там же вся информация есть.

— Берта, я знаю твою родословную. Перед свадьбой заглядывал, знаешь ли. Нет у тебя сестры-близнеца. Не знаю, что за игру ты ведёшь, но тебе стоит одуматься. Что ты хочешь? Говори, я всё тебе дам, но перестань кричать, что не знаешь меня.

Как знакомо. В этом вся Берта. Что бы ни случилось, торговалась всегда. Теперь мужчина привычно предлагал откупиться от неё.

— Что случилось с Бертой? — тихо спросила я у альбиноса.

— Я не знаю, дорогая, что с тобой произошло. Ты сбежала от меня после нашей ссоры в спальне, а потом пропала. Я долго искал тебя, но нашёл лишь обломки скайта. Но тебя в нём было. Я не терял надежды и нашёл. Так что это тебе стоит рассказать, что с тобой произошло.

Он говорил и обходил меня по дуге, останавливаясь за спиной. Я сжала руку. Неприятное чувство пробежалось по позвоночнику. Я не видела его, поэтому не знала чего ожидать. Хотя ничего хорошего не ждала, если быть честной с собой. Если Берта бросила мужа, то он, наверное, с ума сошёл, ища её. И вряд ли он поверит мне на слово: нужны факты, неоспоримые доказательства. И, зная сестру, не удивлюсь, если она не сказала мужу обо мне.

Неожиданно манаукец стал доставать из моей причёски шпильки и заколки. Аккуратно, но тем не менее.

— Что вы делаете? — возмутилась я, вспоминая, сколько денег потратила на причёску.

Обернулась, но меня настойчиво развернули обратно.

— Не двигайся, дорогая. Совсем за собой не следила. Во что волосы превратила, — ворчал манаукец, постепенно, шпилька за шпилькой, освобождая локоны, приятно массируя пальцами кожу. — Испортила волосы. Если уж решила отрастить их, то хотя бы концы подрезала бы.

— Я сама разберусь, как нужно следить за своими волосами! — не вытерпела я и поднялась с дивана. Возмущённо воззрилась на манаукца. А он приблизился и опять развернул меня к себе спиной. Теперь он нацелился на застёжку платья.

— Дорогая, я столько средств тратил на твою внешность, что знаешь — это уже моё дело, как ты выглядишь. Ты моя жена, и не будешь похожа на оборванку.

— Я не Берта, меня зовут Кэйт! — попыталась вырваться, но сильные пальцы удержали. Застёжка поддалась его пальцам, а горячие губы коснулись моей шеи. Разряды удовольствия пробежались по позвоночнику, а дыхание сбилось. Я чувствовала, как миллиметр за миллиметром он тянет застёжку до самой поясницы.

Очередной поцелуй заставил сбежать. Обернулась, придерживая спадающее платье на груди.

— Вы что себе позволяете? — испуганно вопрошала я альбиноса, который изучающе смотрел на меня.

— Снимаю с тебя это безобразие, которое ты решилась надеть. Кто тебе его купил? Неужели этот несостоявшийся муж? — ревность вперемешку с презрением окатила меня с ног до головы.

— Я сама его купила, — дерзко ответила.

Да, сама и на последние деньги, которые у меня оставались. Это было как прыжок в воду. Я осталась "на нуле", и только свадьба с Альфредом могла спасти меня от долговой тюрьмы, куда я бы непременно попала, захоти несостоявшийся муж подать на меня заявление в полицию.

Оно было самым лучшим из того, что я могла себе позволить. Белоснежное платье в пол, как я всегда мечтала, с оборками по подолу, с пышной юбкой и длинными рукавами из ажура старомодного фасона, которые, тем не менее, смотрелись очень романтично. Я для себя покупала платье, а не для жениха. Мне было важно, чтобы оно мне понравилось.

Наглый манаукец приблизился и, сжав руками мои плечи, стал стягивать платье вниз.

— Оно безобразно, оно не достойно, чтобы ты его надевала. Ты достойна только лучшего.

Было обидно и жутко. Он не собирался отступать, с лёгкостью сжав ладонью затылок, припал к моим губам с жадностью, от которой тело оцепенело. Мой кошмар повторился снова. Опять меня никто не спрашивал, а брал. Просто брал, не слушая мольбы остановиться.

Только губы манаукцы были нежными, а не жестокими, как у Альфреда. Они не причиняли боли, только унижали. Я никто, и моего мнения спрашивать он не намерен. И слова признания он шептал не мне, а сестре. Попыталась оттолкнуть его от себя, но под ладонью была горячая каменная плита, обжигающая даже сквозь ткань сорочки, а никак не грудь манаукца. Трепетный поцелуй в угол рта. Едва уловимое касание кончика языка. Тело бросило в жар, затем в холод. Я готова была зареветь.

— Не хочу! — выкрикнула, вырываясь.

А в памяти услышала насмешливый голос в ответ, который преследовал в ночных кошмарах: "Тебе понравится, просто расслабься".

Я чуть всхлипнула. Я знала, что так и будет с Альфредом. Ему нужно было моё тело, безмолвная и послушная жена. Манаукцу нужно тело, так схожее с сестрой. Я готовилась к тому, что мне придётся разделить кровать с нелюбимым, заниматься ненавистным сексом и обрадовалась, когда свадьбе не суждено было быть. Головой понимала, что нельзя допустить этого: я же осталась без средств к существованию. Но душа радостно ликовала, и вот... Доликовалась. Чего боялась, на то и нарвалась.

Прикоснулась пальцами к лицу манаукца, закрываясь от его губ. Зажмурилась, боясь смотреть в его красные глаза. Почему со мной постоянно это происходит?

— Прошу, перестаньте, — тихо взмолилась, когда сумела избавиться от его настойчивых губ. — Я не Берта. Я не ваша жена. Прошу, не надо. Я не хочу.

— Решила свести меня с ума окончательно? — еле сдерживая злость, спросил муж моей сестры.

Я видела, что он зол.

— Мало тебе побега? — чуть не кричал манаукец. — Мало? Я же когда увидел, во что превратился скайт, чуть не умер от горя! Но тело не нашли. Только это и держало меня. Держало. Я искал тебя. А найдя — потерял? Ты думаешь, что я отпущу тебя к этому?! — взревел альбинос, кивая головой назад, словно за его спиной кто-то стоял. — Что вообще ты в нём нашла? Не верю, что влюбилась. Только не ты, дорогая. Ты не могла меня променять на это ничтожество.

— Я не променяла вас. Говорю же, я сестра Берты. Я вообще не знаю вас. Хватит повторять, что я ваша жена. Я вам никто! И вы мне никто! А Альфред, он... — я замялась, так как язык отказывался произносить слова любви. Нет, только не к нему.

— Что он? — не выдержал ревнивый муж Берты.

Я же покачала головой. Всё же чем она думала, выходя замуж за такого мужчину?

— Я не люблю его, просто у меня не было выбора...

— Что? — тут же взревел манаукец, напугав до жути.

Я отшатнулась, но наступила на подол платья и чуть не упала. Манаукец не дал, молниеносно поймав за предплечья. Я в один миг оказалась прижата к его телу, а сильные пальцы схватили за подбородок и заставили смотреть прямо в глаза.

— Что он сделал? Скажи мне, дорогая, — требовал он ответа, а я впервые поняла, как сильно он любит мою сестру.

Он переживал за неё. Он сходил с ума от страха за неё. Это было прекрасно, но...

— Я не Берта. Я её сестра. Я могу вам доказать это. Прошу, услышьте меня. Я не могу вам заменить сестру. Я Кэйт. Я другая.

Манаукец нахмурился.

— Докажешь?

— Да, — кивнула с готовностью.

Я старалась выдержать дистанцию между нами, упрямо отталкивала мужчину от себя. Я была рада, что он услышал, что не продолжал насильно целовать, не старался принудить к интиму, что было для меня куда страшнее, чем какие-то поцелуи.

— Хорошо, докажи. Только прежде смой этот вульгарный провинциальный макияж и сними это убожество, которое ты по ошибке считаешь платьем.

— Он не провинциальный! И платье не убожеское! — не выдержала и сорвалась очередной раз. Что он себе позволяет? Богатый, так и всё? Теперь может всех унижать?

Манаукец скептически окинул меня взглядом с головы до ног, чуть поморщился, а затем указал на дверь.

— Ванная комната.

Я, прихватив платье поудобнее, чтобы не мешал подол, чуть ли не бегом припустила в указанном направлении. Правда, спохватилась лишь у дверей. Он мне приказал! Но всего хуже не это, а то, что я подчинилась! И мысли не возникло заупрямиться. Интонация или голос, но что-то было такое в самом альбиносе, заставляя подчиняться его воле. Наверное, разница в социальных уровнях. Я привыкла беспрекословно выполнять любые поручения начальников. А все они из таких вот баловней судьбы.

Толкнув дверь, осмотрелась. В ванной были стандартная душевая, раковина и унитаз. Всё выдержано в голубых холодных тонах.

Я заметила белый халат и, скинув платье, надела его. Затем, подойдя к раковине, стала смывать макияж, который не был провинциальным. Почему манаукец унижал меня каждым своим словом? Разочарован в каком виде и где нашёл жену? Ну да, станция "Стронг" — это дно, самое дно, на которое только можно опуститься в нашем обществе землян. Есть те, которые смело улетают на Новоман, чтобы построить новую жизнь с мофицированными, как моя сестра с Тамино. Не удивлюсь, если она была первой из тех, кто сорвался в поисках наживы. Ведь сразу, как только Новоман объявили свободным для землянок, были разрешены смешанные официальные браки.

Дверь открылась, манаукец замер на пороге, держа в руках два бокала и бутылку вина.

— Я сказал смыть, — раздражённо произнёс он, кивая головой на душ.

Я удивлённо проследила за его взглядом, затем посмотрела на него. Это что же? Он думал, что я буду в душе мыться, а он тут такой раскрасавец с вином будет смотреть на меня голую?

— Я дома помоюсь, — попыталась более спокойно ответить. Чёрт, он что, не понимает, что ли, что я не буду заменять ему сестру?

— Дома так дома, — согласился альбинос и позвал кивком головы.

Я не понимала их отношений с сестрой: вроде и приказывает, но при этом заботится. Вино разлил, оно было игристым, пузырьки весело бежали по стенкам бокала вверх. Я села на диван и решила, что комедию или трагедию пора заканчивать. Взяв пульт, стала открывать сайт социальных сетей. Манаукец взглянул на экран, затем сел рядом и стал ждать, когда я наберу логин и пароль. Ведь как проще простого объяснить человеку кто ты таков? Конечно же, через соцсеть. Там все проживают свои жизни. Я не была исключением.

Красные буквы и мой недоумённый взгляд. Я пару раз ошибалась в пароле, но такой записи никогда не читала. "Учётная запись не зарегистрирована". Как так возможно? Я набрала снова, проверив предварительно язык. Но надпись появилась, жестоко горя красным цветом.

— Да что такое? — пробормотала я.

Снова проверив язык, медленно, чтобы не ошибиться в буквах, чуть задержав дыхание, набрала логин и пароль.

— Забыла логин? — заботливо уточнил манаукец.

Я помотала головой.

— Нет, не забыла. Я его точно помню.

Я просто пребывала в высшей степени недоумения. Я же только вчера утром заходила! Точно знаю, что ввела всё верно.

— Уверена? Ты набираешь не тот логин. Давай помогу, — произнёс манаукец и, отобрав пульт, с лёгкостью набрал совершенно незнакомый мне логин и пароль.

Страница оказалась сестры, хотя я другого и не ждала.

— Это не моя страница, а сестры, — недовольно нахмурилась и оглянулась на Тамино.

— Дорогая, — осторожно спросил он, — с тобой что-то произошло во время аварии? Так как на амнезию это не похоже. Я думаю, ты решила меня бросить и обманываешь сейчас.

— Я не лгу! Меня зовут Кэйт.

— Я запомнил твоё новое имя, — остановил меня манаукец, поглядывая на экран, — и, поверь, оно прекрасно и даже больше тебе идёт, но, дорогая, если ты притворяешься, то лучше перестань.

Я гневно засопела. Ну почему он не верит? Почему? Решила не тратить время на разговоры. Соцсетей как грязи. Я выбрала самую знаменитую среди землян — "Фэйсбук", хотя я зарегистрирована была и в менее посещаемых сайтах. Правда, моя радость увяла, стоило красным буквам перечеркнуть все мои попытки пробиться хоть на какой-нибудь сайт.

— Что за чёрт! — не выдержала я.

— Может, сдашься? — тихо уточнил манаукец.

Я же покачала головой. Вернулась на открытую страницу "Фэйсбук" и под ником моей сестры стала искать одноклассниц. Они-то должны меня помнить!

Моя лучшая школьная подруга Элла была в сети. Пробежавшись по старым фотографиям, расстроенно выдохнула. Не все были в общем доступе, многие альбомы она закрыла для просмотра. Пришлось решиться на отчаянный шаг — набрать ей сообщение. Но была одна проблема: мы уже несколько лет не списывались, только поздравляли друг друга по праздникам. Отринув сомнения, смело стала нажимать кнопки.

"Привет, Элла. Это Кэйт, я со страницы сестры пишу. Открой мне доступ к старым фотографиям со школы. Мне нужно кое-кому их показать".

Отправив сообщение, стала ждать ответа, не отводя глаз от монитора. А манаукец придвинулся ближе и потёрся носом о волосы. Отодвинуться от себя не дал. Руку собственнически положил на бедро, притягивая к себе.

— Дорогая, перестань разыгрывать меня.

Я повела плечом, наклонила голову, чтобы не лез ко мне со своими поцелуями.

— Я не разыгрываю. Это вы должны давно были понять. Неужели вы не видите разницу между нами? Я не Берта, и никогда не была ею! Вообще никогда не была похожа! — вскакивая, бросила горькие слова ему в лицо.

Да, так было всегда. Все парни сначала знакомились с Бертой, так как она была смелая, дерзкая, а потом пытались наладить со мной отношения, устав от напористого характера сестры.

Внешне мы были идентичны, даже еле заметные родинки под левым глазом одинаковые. Даже размер обуви и одежды! Только характеры и отличались. Хотя я столько лет её не видела, может, что и изменилось. Но глядя на упёртую уверенность манаукца — видимо, нет.

— Капризы твои не новы для меня. Только в этот раз ты решила быть жестокой, дорогая, — вернул мне строгим тоном Тамино. — Я начинаю терять терпение. Ты же знаешь, что будет потом.

— Представьте себе, не знаю! — рыкнула в ответ. — Даже понятия не имею, что происходит, когда сестра вас выводит из себя!

Манаукец схватил меня за руку и дёрнул, возвращая на диван. Я некрасиво плюхнулась, пытаясь отодвинуться от мужчины.

— Я закрою все твои кредитки, — вкрадчиво произнёс Тамино. — Никаких встреч с подругами, массаж только на дом, как и спа-процедуры. Не выпущу из дома. И трёх дней не пройдёт — взвоешь.

Я недоверчиво воззрилась на манаукца, а затем не выдержала и рассмеялась, заваливаясь на подлокотник. Схватилась за живот и веселилась, глядя на неодобрительную физиономию Тамино. Поверить не могу! Вот это наказание.

— Вы не шутите? — недоверчиво переспросила. — Это, по-вашему, наказание?

— Дорогая, а что ты хочешь? Я не могу тебя вызвать на поединок. Ты же женщина. Но, дорогая, не заигрывайся. Я страшен в гневе, — тихо членораздельно произнёс он, нависая надо мной.

Я занервничала, так как не ожидала оказаться под манаукцем, который гипнотизировал своим взглядом, предупреждал своими речами, ласкал своими руками. Медленно провёл пальцем вдоль шеи, спускаясь к груди. Горячая дорожка, оставляющая после себя обжигающий след. Я сглотнула, привычно упираясь руками в грудь альбиноса.

— Вы горячий, — тихо шепнула, чтобы хоть немного отвлечь.

Запахнув ворот халата, вжалась в диван, желая, чтобы это мучение закончилось.

— Я манаукец, — отозвался Тамино.

Поняв, что путь к груди закрыт, он пристал к моим губам. Томительно чувственно погладил большим пальцем по нижней губе. Я отвернулась, с трудом переводя дыхание.

— У вас жар? — не поняла я, при чём тут расовая принадлежность. Но, может, в этом кроется причина странной навязчивости и тугодумства альбиноса.

— Дорогая, — тихо шепнул Тамино возле моего уха. Я вздрогнула от пронизывающего голоса, — я манаукец, а наша кровь горячее, чем у землян.

Испуганно ахнула, когда он прикусил мочку уха, а тело отозвалось сладкой негой.

— Как же я соскучился, — шептал мой искуситель.

В горле всё пересохло от его голоса: низкого с хрипотцой, в котором слышался соблазн, страсть, нежность.

Я требовательно воззрилась в глаза манаукцу, желая найти в них ответ: неужели он не видит разницы? Неужели считает, что я Берта? И, чёрт возьми, как же ей повезло с таким мужем. Она сорвала куш!

Предатели слёзы защипали мои глаза.

— Да, дорогая, да, — с улыбкой шепнул мужчина, по-своему понявший причину моих слёз. — Ты же тоже скучала по мне.

Я замотала головой, так как от переживания не могла найти слов. И у Тамино слов тоже больше не было, зато осталось желание. Сладко, жадно он поцеловал меня. Я зажмурилась, переживая самые ужасные секунды. Муж моей сестры меня целовал так властно, что силы покидали, а голова кружилась. Его ладонь крепко удерживала меня за подбородок, большой палец гладил кожу, а губы... Томительно долго, упоительно сладко, алчно, не отрываясь ни на секунду. Его губы были ужасно жестоки, потому что дарили столько волнительного трепета, что сердце спотыкалось. Да меня в жизни никто так не целовал. Никто и никогда. Чуть всхлипнула, понимая, что целуют не меня. Жалость разъедала душу похлеще кислоты. За что со мной так судьба? За что? Зачем такой соблазн, когда и сил нет сопротивляться?

Спасло меня сообщение от Эллы. Я повернулась к экрану и не сразу смогла поверить в то, что прочитала.

— Дорогая, я чего-то не знаю о твоём прошлом? — озадаченно спросил у меня муж мой сестры.

Я же вновь и вновь читала сообщение и готова была взвыть. Как я могла забыть!

Манаукец не дождался от меня ответа, усадил прямо и сам прочитал сообщение Эллы вслух:

— Сдохни, потаскуха! Развратная сучка, после стольких лет, думаешь, я забыла, что ты сделала! Тварь! Не смей мне писать!

Мне было дико стыдно за сестру.

— Простите, я забыла.

— И что же ты забыла мне рассказать? — строго уточнил манаукец.

Я же прятала глаза, рассматривая, как белая махра халата прикрывает голые коленки. Чулки я сняла, выкинув их в урну.

Эта длинная история началась в старших классах.

— Просто Берта поспорила с подругами, что сможет отбить парня у Эллы. Я забыла, что она всё ещё злится на сестру.

— Отбить на спор?

— Да, — кивнула и схватила пульт, чтобы найти кого-нибудь другого.

— Дорогая, ты же всегда говорила, что была прилежной отличницей.

Я в изумлении обернулась на манаукца.

— Это я была отличницей, а не Берта, — вышло слишком обидно, хотя я просто хотела возразить. — Берта не любила учиться, она не была глупой, не думайте, просто не терпела школьные правила и...

— И-и-и, договаривай, дорогая, — на удивление спокойным голосом произнёс манаукец, но глаза его говорили об обратном — злость в них просто плескалась. — Мне очень любопытно услышать дальше.

— Вы не подумайте, к сестре все придирались. Мне кажется, учителя сами виноваты. С трудными подростками нужно быть более сдержанными и внимательными. Но они постоянно ставили меня ей в пример, а она злилась.

— И что с парнем Эллы? — вернул меня к началу разговора Тамино.

Я вглядывалась в лицо манаукца. Он словно закаменел, черты его заострились, и так не особо приятное лицо стало откровенно пугающим.

— Она выиграла спор. Отбила его, — пыталась пощадить его чувства, но манаукец цепко схватил пальцами мой подбородок.

— Дорогая, за то, что бы просто отбила парня, не проклинают и развратной сучкой не называют. Подробности...

— Да зачем вам знать?!— не выдержала я давления. Вырваться из плена сильных рук не могла, поэтому просто отклонялась, возмущённо шипя. — Это прошлое. Понимаете? Это было давно. До вашей с ней встречи. Она же изменилась! Вы же любите её. Разве она развратная?

Манаукец долго молчал. Желваки ходили на его скулах, а прищуренные глаза выдавали всю ярость, которая бушевала в нём.

— Нет. Дорогая. Ты права. Ты у меня скромная, интеллигентная. И добропорядочная жена.

— Вот! — чуть радостнее воскликнула я и робко улыбнулась.

— Давай ещё кому-нибудь напишем, — неожиданно предложил Тамино и сел, отпуская меня из плена и отбирая пульт.

Я немного отодвинулась от него до самого подлокотника, поправляя ворот халата. Мужские пальцы сноровисто жали на кнопки, а на экране мелькали странички. Пройдясь по школьным фотографиям, манаукец выискивал подписанных одноклассников, которые могли дружить с Бертой.

— Может этой? — остановился он на одной из прихвостней сестры. — Вы же, кажется, с ней подруги.

— Это подруга сестры, не моя, — возразила я.

— Дорогая, я устал. Вот школьные фотографии, — указал он на экран, — это ты. Никакой сестры-близнеца нет.

Я тоже заметила, что даже на общих фотографиях меня нет. Третья парта у окна пустовала, или там сидел кто-то из одноклассников. Я не могла вспомнить, где я была в тот момент, когда делались фото. Взяла бокал в руки и пригубила. Пыталась найти ответ и не могла. В голове не укладывалось, как ещё ему доказать кто я. На стол я поставила уже пустой бокал, даже не заметила как выпила вино до капли.

Манаукец не стал слушать и начал набирать текст:

"Привет, это Берта. Ты помнишь мою сестру Кэйт?"

Ответ не заставил себя ждать.

"Берта, с тобой всё хорошо? Я слышала, ты сбежала от своего монстра и пропала! Классно, что ты нашлась! Если хочешь выпить, звони".

— Монстр? — хором удивились мы с манаукцем. Я даже голову боялась повернуть.

— Вот, значит, какого ты обо мне мнения. Я монстр для тебя, — в негодовании взревел Тамино, а я вскочила с дивана и отошла на безопасное расстояние.

— Знаете что?! Это подруга вашей жены. Вот у Берты и спрашивайте, почему она вас монстром считает! Нечего на меня рычать. Откуда я знаю, почему вы для сестры монстр!

Манаукец встал, я отступила на шаг.

— Знаешь, дорогая, я несколько беспечно относился к твоим подругам. Я пересмотрю с кем тебе можно общаться.

— Да не подруга она мне. Я вообще знать о ней не знаю, хоть и учились в одном классе. Они меня терпеть не могли!

— Так, успокойся, — уже более невозмутимо приказал муж сестры. — Без врача нам не разобраться. Так что я правильно решил сначала залететь на "Астрею", там очень квалифицированный врач работает. Он поможет нам разобраться. У меня уже голова болит от твоего вранья.

— Я не лгу! — выкрикнула, чуть не топнув ногой. — Почему вы не верите мне?

— Во что я должен поверить? — медленно приближаясь, вкрадчиво уточнил Тамино. — Я же проверял твою биографию, прежде чем предложить встречаться. Ты мне сразу понравилась, я был от тебя без ума. И что же получается? Я обманулся? Я пять лет жил с женщиной, которую совершенно не знаю? Ты всегда была образцовой женой, послушной и прилежной. Я терпел твои капризы, так как они не переходили грань. Но это! — манаукец указал на экран. — Что это такое? Что ты ещё скрывала от меня?

— Сестру-близнеца. Как выяснилось, — тихо отозвалась в ответ.

— Нет у тебя сестёр, и братьев нет, — чеканя каждое слово, произнёс Тамино.

Я чувствовала кожей его приближение, и тело дрожало от ауры власти, которой он просто давил.

— Есть, — упрямо возразила, — я сестра-близнец Берты, меня зовут Кэйт.

Альбинос остановился на расстоянии вытянутой руки, но не трогал меня. Правда, я и так не пыталась сбежать. Опустила голову, чтобы не видеть его красных глаз. Да, он монстр. Я прекрасно понимаю сестру. Нежный, внимательный монстр, и лучше его не злить. Не бьёт, но так страшно, что впору в туалет сбежать и трусливо в нём закрыться.

— Если сестра, то почему никогда не упоминалось о тебе? — требовал объяснений манаукец. — Почему не общались?

— Мы поссорились, — на большее я была не готова. Я до сих пор не могу рассказать причину нашего с ней разлада. После того что произошло тринадцать лет назад, мы расстались врагами. Я сбежала от сестры на край галактики в надежде больше с ней не видеться, никогда.

— Хорошая попытка, но неудачная. Я тоже ссорюсь с братом, но никогда не предаю его имя. Не отрекаюсь от него. Так что, Берта, перестань мне врать.

Я хотела возразить, но он остановил взмахом руки. Вернулся к столу, схватил свой бокал и осушил его за пару секунд, затем наполнил его снова и мне налил. Второй бокал пил медленнее, но, тем не менее, быстро.

— Сядь, — коротко приказал он мне, указывая на диван.

Я недобро взглянула на него. Начинаю раздражаться от приказного тона. Если он и с Бертой так разговаривал, то неудивительно, что она взбрыкнула и сбежала. Нужно всё же узнать, что с ней стало. Нельзя останавливать поиски.

Тамино насупился, глядя на меня из-под белых бровей чуть спокойнее добавил:

— Пожалуйста.

Я смело приблизилась и села на диван, как он и попросил. Хотя учить его и учить вежливому общению.

— Итак, — начал манаукец, выливая себе последние капли вина из бутылки. Бокал наполнился лишь наполовину. Муж сестры взял его и осушил.

— Итак, — повторил он, когда снова на меня взглянул, — давай договоримся. Врач тебя осмотрит и вынесет решение. Что с тобой произошло, врёшь мне или нет. Ведь если ты не Берта, то медицина может это доказать. Проверим ДНК, или просто обследование, смотри сама. Тебе решать. Но ты пока не кричишь на каждом углу, что я не твой муж. Если врач докажет, что ты Берта, я просто не знаю, что с тобой сделаю. Запру и из дома ни на шаг не выпущу! Слышишь?

Я кивнула, благоразумно промолчав. Видно же, что невменяем, а ещё и пьян. Хотя непонятно, почему не кричать, что он не мой муж? Подозрительная просьба.

— Отлично, — чуть спокойнее выдохнул, протягивая мне бокал. Я его приняла и так же, как и манаукец, выпила до дна. Вкусное виноградное вино, очень лёгкое.

— Давай поужинаем, — предложил Тамино, а я растерянно осмотрела халат, в котором сидела.

Манаукец приблизился к стене, нажал на еле приметную панель, и часть полированной стенки отошла в сторону. За ней оказались недра платяного шкафа. Уверенно взяв с вешалки плечики, муж сестры продемонстрировал рубиновое платье. Короткие рукава-фонарики, подол до колена. Я кивнула, соглашаясь с выбором и, приблизившись, взяла предложенную одежду. Но альбинос остановил и протянул пакет со знаменитым названием фирмы нижнего женского белья "Лямур". Я растерялась, но приняла и пакет. Он прав: белые лямки непристойно будут торчать. А Берта всегда следила за тем, как она выглядела.

Я заперлась в ванной комнате. Скинула халат. Распаковав пакет, долго любовалась, без сомнения, сексуальным кружевом, которое можно видеть лишь на моделях в рекламах. И это волшебство я могу надеть на себя. Размер подошёл, что ещё раз доказало, что мы с сестрой оставались одинаковыми даже по прошествии стольких лет. Затем надела платье, но как бы ни пыталась, я не могла добраться до застёжки. Взглянув на дверь, вздохнула. Делать нечего, придётся идти и просить о помощи.

Выйдя к манаукцу, смущаясь, тихо шепнула:

— Вы не могли бы помочь с застёжкой.

Улыбка, которая озарила лицо мужчины, была шаловливой, как у вздорного мальчишки. Я чуть запнулась, но после того как альбинос насмешливо приподнял бровь, смело подошла. Развернулась спиной и пережила несколько мучительных минут искушения. Горячее дыхание на шее, горячие губы, которые порхали по плечу, пока пальцы тянули бегунок "молнии" вверх. Я вздрагивала, тяжело дышала, так как силы таяли. Если бы он не был женат на моей сестре... Хотя какое "если бы". Если бы не сестра, встреться мы в толпе, он даже не взглянул бы на меня, прошёл бы мимо.

С застёжкой было закончено, но не с поцелуями, я даже не заметила, что просто стою и млею, а он всё целует и целует, а руки его обнимают меня.

— Любовь моя, — тихий шёпот был слаще мёда, но отрезвлял как ледяная вода.

Я высвободилась и отошла от него, боясь обернуться. Экран был погашен, поэтому я могла видеть наше отражение. Чёрт, как же не вовремя закончилось вино. Ну почему всё лучшее достаётся таким, как Берта? Я была такая маленькая в красном платье, а он возвышался за моей спиной, белоснежный и мощный.

— Дорогая, — позвал альбинос, я медленно обернулась.

Он сделал лишь шаг, и мир мой заволокло туманом. Как же он целовался. Упоительно, захватывающе, растягивая наслаждение, жадно. Ласковый язык чуть щекотал, дразнил. Я не маленькая девочка, в тридцать лет прекрасно знала, что мне упиралось в бедро, чем таким каменным тёрся об меня манаукец. Его ладонь плавно скользила по спине, затем поползла по бедру. Вторая смяла волосы на затылке, удерживая меня от попыток сбежать. Я словно опьянела, то ли от алкоголя, то ли от сокрушительных поцелуев. Головой понимала, что не должна. Понимала, что надо остановить его. Вот только где взять силу воли отказаться от соблазна? Кто может подарить чуток разума? Очнулась, лишь когда его рука стала задирать подол. Я, как ошпаренная, стала дёргаться в руках манаукца, а он глухо застонал, сильнее прижимаясь пахом.

— Дорогая, ты испытываешь моё терпение. Я скоро взорвусь, — томно шепнул муж Берты мне прямо в губы.

— Я не Берта, — вскрикнула я.

— Я не выдержу, — раздражённо признался он. — Я не могу так. Я думал, ты простила меня. Зачем тогда эти ужимки? Застегни платье? Зачем дразнишь?

Манаукец, как раненый зверь, носился по каюте, а я села на диван и стала ждать, когда он перебесится.

— Я не понимаю тебя, дорогая. Ты такая жестокая.

— Я не Берта, я и вправду не могла застегнуть платье. Застёжка же на спине. Я не хотела вас дразнить.

— Не хотела?! — в фальшивом изумлении вскинул белые брови альбинос. — Но у тебя чертовски хорошо это получается.

Стыдно за себя стало неимоверно. Он год потратил на поиски сестры, нашёл меня, обрадовался. Я понимала его. По-человечески понимала. Но не могла объяснить ему, что он ошибся.

— Простите, — ответила я.

— Простите, простите, — повторял за мной манаукец, нажимая кнопки на панели заказов. Затем достал бутылку вина и открыл её, разлив в чистые бокалы, а старые убрал. Мне было неловко, что за мной ухаживает такой солидный мужчина, но до безумия приятно.

Я взяла бокал и припала к нему, пытаясь скрыть своё смущение. Звонок доставки позвал манаукца. Он, словно опытный официант, поставил передо мной тарелку с ароматным куском мяса, политым клюквенным соком, обрамленным цветной капустой. Столовые приборы легли поверх тканевой салфетки. Я аккуратно взяла их и стала резать мясо на маленькие кусочки. Затем приступила к еде. Оказывается, я так проголодалась. Мужчина сел рядом. Я заинтересованно поглядывала на него. Гнев, кажется, прошёл, и теперь Тамино был предельно спокоен. Я решила задать вопросы, ответы на которые я не знала.

— А как вас зовут, мистер Тамино?

— Ши Тамино, — поправил меня манаукец, чуть мазнув недовольным взглядом. — И зовут меня Алиас. Для тебя: любимый муж, дорогой, иногда зайка.

Я поперхнулась вином и опять рассмеялась. Вот на зайку он точно не был похож, скорее, на волка, зубастого и хмурого.

Мужчина тяжело вздохнул, взял бокал и выпил половину.

— Простите, но вам не подходит. Только не зайка.

— Ты говорила, что очень даже. Такой же неутомимый.

Смеяться я разом перестала, понимая, к чему клонила Берта. И прониклась. Манаукец заметил мою реакцию и подмигнул, самодовольно улыбаясь.

— Да вы что?! — выдохнула я, не веря его словам. Может, обманывает. Зайка — обычное прозвище влюбленных.

— Не веришь? — бросил вызов мужчина. — Ненадолго. Скоро вспомнишь.

Мне нечего было вспоминать, я вообще предпочитаю о сексе не думать.

— Не хочу даже проверять, — тускло отозвалась и стала ковырять вилкой капусту, — так что поверю на слово. Зная сестру, не удивлюсь, что и муж у неё под стать её запросам.

Манаукец замер, затем отвёл взгляд и взглянул на комфон. Я с тоской потёрла кисть. Свой я сняла перед церемонией, чтобы не портил вид.

— Я куплю тебе новый, — заметил моё огорчение Алиас. — Номер восстановлю.

— Я свой номер хочу, а не Берты, — уныло произнесла, недовольно поглядывая на него.

— Как скажешь, дорогая, свой так свой, — покладисто согласился он со мной, я же улыбнулась ему.

Доедали практически молча, но любопытство снедало, и я осторожно спросила через несколько долгих минут тишины:

— А как вы познакомились с сестрой?

Вилку нещадно смяли в руке, она, бедная, погнулась. Свирепый взгляд, брошенный на меня, и очень тихое:

— С тобой, дорогая. Я же просил.

Я покачала головой.

— Вы сказали после того, как врач докажет вам, что я Берта, а он не докажет. Скоро вам представят все доказательства, что мы с ней разные люди. Так что там о вашей первой встрече?

— На званом вечере, дорогая. Мы встретились там. Ты чуть не упала, а я вовремя тебя подхватил.

— Как всё наивно, — не удержалась от реплики. Наверное, вино начало шалить. В ушах зашумело, и на душе стало приятно. Уже не так страшно было сидеть рядом с манаукецем.

— Почему? — тут же жёстко спросил он, а я не решилась ответить.

И как ни печально, но людская молва злословна. Не было и толики правды в слухах, которые витали вокруг таинственной расы. Альбинос на деле доказал, что намного спокойнее землян. Альфред давно бы ударил меня. И, чёрт возьми, как же здорово, что Тамино меня украл. Я просто не представляю, как бы жила с Альфредом. Хотя меня все заверяли, что он меня любит, а раз бьёт, значит за дело.

— Хочу ещё вина, — тихо шепнула, разглядывая стекло, на котором остались гранатовые капли.

Альбинос не отказал в просьбе, затем уточнил:

— Что-то ещё поведать о нашей жизни? Ничего спросить у меня не хочешь?

Я сначала пожала плечами, а затем, взяв бокал, села вполоборота и, заглядывая в красные глаза альбиноса, поинтересовалась:

— А почему вы поссорились? Часто ссорились?

Тамино грустно вздохнул, провёл рукой по своим волосам. По лицу было видно, что он очень расстроен.

— Я закрыл кредитки. Ты куда-то истратила слишком большую сумму. Я стал у тебя спрашивать: куда делись кредиты, ведь ты их просто перевела на карты, а найти держателей карт было невозможно. Ты обиделась, сказала, что я ханжа и выбежала за дверь, прихватив сумку. Я сначала хотел догнать. Надо было догнать, но я был слишком зол. Так зол, что мог наделать глупости. Ты же терпеть не можешь сидеть в четырёх стенах. А в город я тебе ещё раньше запретил выходить. Надо было догнать, надо было. Но я должен был успокоиться. И только после этого я пошёл на твои поиски, правда, слишком поздно.

— Не смогли выяснить, куда она улетела? Разве в космопорте или в бюро проката...

— Какой космопорт? — устало прервал меня Тамино. — Какое бюро? Ты на личном скайте улетела.

Я выпучила глаза и глотнула вина, чтобы промочить горло. Вот это да! Личный скайт! Высокоскоростной маломестный звездолёт! Им пользовались как для полётов по планете, так и для межзвёздных странствий. Да это же целое состояние!

— Она одна управляла им?

— Да, ты была одна.

— А им так легко управлять?

Тамино смерил меня взглядом, потом коварно усмехнулся.

— Даже думать забудь о скайтах. Я тебя одну никуда не отпущу.

— Но я же не сестра.

— Ты моя жена, а жена должна быть при муже.

— Ага, я согласна с этим. Только вы мне не муж, — вернула ему. — И скоро врач вам это докажет. А где нашли скайт, куда она могла лететь? Она же куда-то конкретно летела?

— Никуда. Ничего не нашёл в твоих записях. Ты ни с кем не переговаривалась.

— Странно как-то, — поделилась я своими умозаключениями.

— Десерт будешь? — поинтересовался Тамино.

Я кивнула. Вино располагало к разговору.

— А у подруг не спрашивали, как я погляжу. Может, кто и знает.

— Спрашивал, никто ничего не знает.

— А от имени Берты написать не пытались? Типа привет, представляете, ничего у меня не вышло, монстр меня нашёл. Может, кто и клюнет.

Передо мной появилась пиалка, а в ней желе с фруктами. Я с улыбкой взялась за ложечку, но манаукец присел рядом со мной, отодвигая при этом от заветной пиалы. Затем пальцем за подбородок повернул моё лицо к себе. Долго всматривался в глаза и вдруг изрёк:

— Ты пьяная?

Уж не знаю, с чего он это взял? Я храбро выпятила подбородок и надменно возразила:

— Ни в одном глазу!

После этого посчитала вопрос о моём состоянии закрытым и приступила к десерту.

— М-м-м, вкусно, — прикрыв веки от удовольствия, протянула.

Затем взглянула на дарителя таких благ, о которых я и мечтать не смела. Бельё из элитного магазина; платье, которое дороже, чем аренда моего жилблока за месяц; вино, настолько приятное, что пьётся, как компот; шикарные блюда на ужин, а десерт... Нет слов, чтобы высказать степень моей благодарности.

— Спасибо за прекрасный ужин, — от чистого сердца произнесла. Теперь и не страшно возвращаться к реальной жизни.

О чём можно было ещё мечтать бедной жительнице захолустной станции? У меня не было ответа на этот вопрос. Так как лучше не мечтать о большем, а довольствоваться малым. Но у коварного альбиноса было иное мнение. Он вновь стал меня целовать. Я выпала из реальности. Алкоголь — зло, определённо, но он помогает взять от жизни большее. Мысль о том, что это муж сестры, заткнулась через пару секунд. Я потянулась к его губам, обняла за шею. Как оказалась на его коленях, вообще не помню. Но вкус вина, которым поил меня манаукец, очень ярко сочетался с мягким языком, который проникал в рот вместе с напитком богов. Я рассмеялась, чуть не захлебнувшись. В голове всё кружилось. Алиас слизывал капельки вина с моего подбородка, совмещая с поцелуями.

Я смело отвечала на них, гладила широкие плечи. Неожиданно взлетела вверх. Паря по воздуху на крепких руках, я продолжала целоваться с этим искусителем. Жар во всём теле разгорался неимоверно. Голова перестала соображать. Я застонала, когда оказалась лежащей на кровати в полном одиночестве.

— Алиас, — жалобно позвала.

— Сейчас, сейчас, дорогая, — ответил альбинос.

Он раздевался, а я любовалась им, изнывая от сжигающего вожделения. Даже дышать было тяжело, бросало в жар. Встать и снять платье, не было сил. В голове билась мысль только о том, как поскорее заполучить это белоснежное, атлетическое тело с чёткими рельефами брюшного пресса. Эта дикая для меня мысль отрезвила.

Я села, хватаясь за виски.

— Мне плохо, — пожаловалась я манаукцу. — Что со мной?

Тамино присел передо мной на корточки, потрогал лоб.

— Ты покраснела, но температуры нет.

— Знобит, — обняла себя за плечи и застонала от жаркой волны, которая родилась под моими пальцами.

— Дорогая, воды? — обеспокоенно спросил Алиас, а я могла лишь кивать.

Перед глазами всё плыло, но я старалась сфокусировать взгляд. Осмотрела спальню Тамино. Большая кровать, заправленная шоколадным покрывалом, светло-бежевые стены. Напротив кровати висел большой монитор, под ним — импровизированный камин. Слева, возле широкого иллюминатора, за которым плыли медленно звёзды, небольшой стол. Рядом с кроватью тумбочки с двух сторон. Но больше всего мне понравился большой платяной шкаф, в дверцы которого были вмонтированы зеркала, украшенные бабочками. Зеркало отражало космос за иллюминатором, и бабочки парили среди звёзд. Очень интересное решение. Но это и подвело меня к мысли, что спальня явно не мужская, а семейная.

Тамино пришёл и протянул стакан. Я с жадностью выпила воду.

— Ляг отдохни, через, — он взглянул на комфон, — четыре часа будем на месте.

Я поблагодарила его и как была, в платье, забралась под покрывало. Алиас взбил подушку, погладил по волосам, я глухо застонала, прикусив губу. Да что со мной? Почему любое касание к коже обжигает?

— У меня, кажется, аллергия, — в сомнении прошептала.

— Аллергия? — ещё сильнее всполошился Тамино.

— Кожа просто горит, — сжавшись в калачик, подтянула колени к животу.

— Потерпи, дорогая, — гладили по волосам заботливые пальцы, причиняя ещё большую боль, — скоро прилетим, доктор Трона тебя осмотрит.

Я кивнула, прикрыв веки. Сон сморил достаточно быстро, словно ухнула вниз. Но даже во сне меня преследовали поцелуи Алиаса. Его руки плавили моё тело, а я выгибалась от болезненного желания. Яростные движения всё глубже погружали в блаженство, я тонула в нём. Я превратилась в один нерв, натянутый до предела. Жар тела манаукца сливался с моим пожаром в крови. Я кричала от восторга, парила в руках Тамино. И, кажется, взлетела до самых звёзд, проваливаясь в черноту.

Глава 2

Кэйт

Проснулась я с больной головой, с сушью во рту. Стакан воды услужливо стоял на тумбочке. Я протянула к нему руку, но поднять сил не было. Расплескав несколько капель, стакан громко брякнул о столешницу. Тут же в дверях появился Тамино. Оценив обстановку, он приблизился, помог сесть и даже протянул таблетку.

— Вот нашёл от аллергии, — произнёс он и усадил на подушку, затем взял стакан и протянул таблетку. Я приняла лекарство и с облегчением прикрыла глаза. Лучше не смотреть на него, когда он в расстёгнутой светлой сорочке. Я видела то, что у него под ней, и даже больше.

— Как ты? — обеспокоенно спросил манаукец. — Голова не болит?

— Болит, а что? — приоткрыла глаза.

— Значит перепила. Не знал, что у тебя аллергия на нонарское вино.

— Что? Нонарское? Как ты мог?! — в негодовании вскрикнула, обиженно глядя на бесстыжего манаукца. Неудивительно, что мне плохо.

— Ты всегда хотела его попробовать, я и купил! — расстроенно объяснил свой поступок Тамино, и столько в его глазах было раскаяния, что злиться на него просто не могла.

— Чёрт, о чём она думала! — решила выплеснуть обиду на сестру. Ведь головой нужно думать. — Нонарское вино — это же отрава.

Манаукец пожал плечами.

— Вкусное.

— Вкусное, — согласилась с ним, — очень вкусное, но кто же знал, что коварное.

Тамино виновато улыбнулся.

— Я думал, хотя бы его вспомнишь. Ты же его так просила. Берта, что с тобой?

— Я не Берта...

— Да понял я, ты Кэйт, — раздражённо остановил меня Алиас. — Может, поешь?

Я кивнула:

— Хочу десерт, тот, с фруктами, — я с умилением смотрела в спину манаукца. Если бы не слабость, я бы посмеялась. Такой исполнительный и заботливый. Как же повезло сестре.

— Чёрт, почему всё болит? — тихо шепнула и потёрла поясницу.

Да и жар до конца не прошёл. Внизу живота продолжало ныть. Но уже не так сильно. Никогда в жизни сама не испытывала желания заполучить мужчину, никакого, а тут как с цепи сорвалась. Я слышала, чем славились нонарские вина, но даже не могла и предположить, что сама испробую. Хорошо, что успела вовремя взять себя в руки, а то показала бы себя в самом неприглядном виде. Правда, Тамино видел во мне только Берту, а зная её расхлёстанный нрав, я только утвердила его во мнении, что я сестра. Как же глупо вышло.

Манаукец вернулся со столиком для завтрака в постель, на котором стояла пиала с нетронутым десертом и стакан с соком. Всё это водрузил на мои колени. Я смогла до конца попробовать десерт.

Затем выпила сок под внимательным взглядом манаукца.

— Лучше? Таблетка подействовала?

— Да, — прислушавшись к себе, кивнула. — Легче. Головная боль практически прошла.

Вздох облегчения я чётко услышала.

— Мы уже прибыли. Сейчас стыковка, потом сможем перейти на станцию, доктор уже нас ждёт. Сможешь идти?

Он убрал столик в сторону, а я спустила ноги на пол. Тамино придержал меня за руку, а я удивлённо на него взглянула. Неужели он и с Бертой был такой. Она сбежала от опеки? Наверное, да. Она же терпеть не могла тотальный контроль. Даже просто контроль воспитателей на дух не переносила, а тут целая наседка.

— Ничего не болит? — начал повторяться взволнованный манаукец.

Даже стыдно стало. Я же не фарфоровая кукла, не развалюсь. Он словно пытался предугадать следующее моё движение.

— Я поняла, почему сбежала сестра.

— Что? — опешил Тамино. Затем в глазах появилась собранность. — И почему же ты сбежала?

— Она сбежала от вашего чрезмерного контроля. Нельзя же настолько оберегать женщину, — попыталась объяснить, но по каменной мине поняла, что бесполезно.

— Тебе не нравится забота мужа о тебе? — скованно переспросил манаукец.

— Не сказала бы, что не нравится. У меня же нет мужа. Но думаю, что даже моего терпения не хватило бы. Вы давите, причём очень сильно. А Берта, она свободу любила и дерзкая была, ну когда мы с ней виделись в последний раз, — чуть смутилась под немигающим взглядом Тамино.

Алиас меня притянул к себе и погладил рукой щёку.

— Если я не буду достаточно внимательным к тебе, ты придерёшься, что я стал безразличен. Если хоть немного забочусь — тиран. Дорогая, а где середина? Где та золотая середина, когда всё отлично?

Я опять разозлила его. Откуда мне было знать про золотую середину? Мне по правде все нравилось. Очень приятно, когда тебя так любят и заботятся, пылинки с тебя сдувают.

Не дождавшись от меня ни слова, Тамино положил мою ладонь на свою руку и повёл к выходу. В гостиной он выдал мне удобные туфли к рубиновому платью, на невысоком каблуке. Я оглядела себя в зеркало и поправила руками подол. Ткань не помялась, хотя я и проспала в нём несколько часов. Украдкой взглянув на Тамино, покраснела, так как он на меня смотрел таким взглядом. В жар бросило от смущения, ещё, как назло, вспомнился сон, навеянный нонарским алкоголем.

— Ты покраснела. Опять стало хуже? — обнял за плечи, разворачивая к себе лицом. И столько тревоги в глазах!

Ах, как же приятно чувствовать его заботу.

— Нет, это нервное, — попыталась выкрутиться я, но не отстранилась. Слишком устала от жёстких и беспринципных мужчин. Женщины для них не люди, а обслуга.

Хоть немного решила потянуть удовольствие. Нам осталось всего несколько минут, ну, может, час. А потом расставание. Неизбежное и неминуемое. Но я не жалела, что познакомилась с мужем сестры. Ещё бы узнать, что с ней, а лучше найти. Пусть она и гадина, каких свет не видывал, и подлая, но родная кровь, и, кажется, она изменилась.

Но все мои мысли улетучились, когда я оказалась на станции "Астрея". Год не была, а на ней ничего не изменилось. Мы шли по общему коридору, и я невольно ловила на себе завистливые взгляды. Робко поглядывая на Тамино, восхищалась его невозмутимым пренебрежением. Лёгкий налёт надменности, пластика хищника в походке. Для прогулки по станции он надел пиджак. За спиной шли ещё двое манаукцев, но не альбиносы, к моему облегчению, а обычные красноглазые брюнеты. В лифте я невольно прислонилась к Тамино, так как телохранители заняли очень много места. Алиас мой манёвр одобрил и обнял за плечи.

— Не переживай, доктор Трона — очень квалифицированный врач.

Я кивнула. Я нервничала, так как это был первый раз, когда меня допустили на манаукский уровень. Шла рядом с Тамино, отмечая, что ему все кивают, здороваются. Среди своих Алиас не казался таким суровым. Даже чуть улыбался. С гордостью показывал меня, и мне перепали кивки неизвестных мне модифицированных. Дружелюбия не чувствовала, скорее, жалость и сочувствие Тамино.

— У вас с Бертой точно всё хорошо было? — робко уточнила, чтобы никто не слышал.

— Конечно, дорогая, — невозмутимо ответил Алиас и ввёл меня в очередной коридор.

Мне было всё интересно и любопытно. Отличий от земного уровня я не нашла, как ни искала. Только цвет стен был голубой, а не серый.

Остановившись возле дверей в медблок, Тамино позвонил доктору, чтобы он нас встретил. Я была поражена тому, насколько просьбы Алиаса выполняются чётче, чем приказы. Мы только вошли в блок, я лишь успела мазнуть взглядом по ожидающим своей очереди больным, как навстречу к нам уже спешил достаточно молодой и, что удивительно, привлекательный представитель красноглазой расы. Губы непроизвольно растянулись в приветливой улыбке, но недовольный шёпот заставил одуматься:

— Дорогая, он занят. Да и не рискнёт он выйти на поединок со мной.

— Какой поединок? Вы о чём? — всполошилась в ответ.

Я не понимала, о чём говорил Тамино, но слова прозвучали как угроза, причём не мне, а спешащему доктору Трона.

— Ши Тамино, я счастлив знакомству, — произнёс брюнет, стоило ему приблизиться на достаточное расстояние. — Шия Тамино, приятно познакомиться. Прошу в мой кабинет.

Я кивнула в ответ, повторяя за Алиасом. Они даже руки друг другу не пожали! Я заметила, с каким неприкрытым любопытством манаукцы рассматривают нас, особенно Тамино. Шепотки слышались у нас за спиной. Алиас оказался не так прост, как мне думалось. Его не просто уважали, но и боялись.

Пройдя пару помещений медблока, ши Трона открыл перед нами дверь в свой кабинет. Алиас придержал кресло, помогая мне сесть. Я старалась соответствовать ему, держала спину, поглядывая на деловито вставших возле дверей телохранителей.

— Приступим, — произнёс явно нервничающий доктор. — Что у вас случилось?

— Моя жена отравилась нонарским вином, — невозмутимо ответил ему Алиас.

Изумлённый взгляд на меня, на его лице было написано, какого мнения доктор о моих умственных способностях. Я отвернулась, смутившись.

— Я не знала что это нонарское вино, — стала оправдываться перед Трона.

— Да, конечно, я вас понимаю, — отозвался он таким тоном, словно говоря: "Так я и поверил".

Я стиснула зубы. Мужчины порой невыносимы в своей непробиваемости.

— Да, я не предупредил, — спас меня Алиас.

— Ши Тамино, как можно, она же землянка! — воскликнул доктор, а я мстительно улыбнулась.

Меня вот тоже этот вопрос донимал. Чем он думал, подливая? Или он знал, как оно действует? Озарённая этой мыслью, возмущённо воззрилась на безмятежного Тамино. Но увидев, что я смотрю на него, тут же приподнял бровь. Молча вопрошая, что мне не нравится.

— Вы хотели меня споить, чтобы потом со мной переспать!

В кабинете воцарилась тишина. Все смотрели на Тамино, а я ещё и указывала на него пальцем.

— Была такая мысль, — согласился с обвинениями Алиас. — Теперь я понимаю, что был не прав, прости. Но твоё упорство выводит из себя. Если бы ты не кричала каждый раз, стоит мне к тебе прикоснуться, что ты не моя жена, то я бы подумал, прежде чем поить тебя этим вином.

Теперь все с осуждением взглянули на меня, даже телохранители.

— Я не Берта, а её сестра близнец. Меня зовут Кэйт. Мы и пришли сюда, чтобы вы это подтвердили.

— Интересно как? — чуть удивился Трона. — У меня нет медицинской карты шии Тамино. Вам нужно к лечащему врачу обратиться.

— Он переслал медкарту, — ответил Алиас, протягивая чёрный блестящий носитель информации.

Я обернулась к Тамино.

— А почему мы не полетели к лечащему врачу?

— Это ещё сутки лёту. Я не выдержу больше. Надо решить это раз и навсегда, — жёстко отозвался Тамино. — Ты моя жена.

— У вас точно есть сестра-близнец? — спросил меня доктор.

— Да, мы родились на станции "Солярис-4". Я думаю, вы сможете сделать запрос.

— Конечно, сейчас сделаю, только мне нужна девичья фамилия, — попросил доктор.

Я не ожидала, что с ним будет так легко общаться. Я с надеждой смотрела на него.

— Гофман, — ответила ему.

Тамино ревниво накрыл рукой мою ладонь. Я перевела на него взор и зависла. Затрепетала под суровым взглядом Алиаса. Он ревновал. Улыбался натянуто, но глаза обещали расплату за мои улыбочки другим мужчинам. Если бы на его месте был Альфред, то я бы забилась в истерике. Тот бы ударил прямо при всех, а чего ждать от Тамино?

Я отвернулась, не выдержав осуждения. И стала рассматривать кабинет ши Трона. Он в принципе, как и все на уровне манаукцев, ничем не отличался от земного: те же белые стены, чистые белые шкафы, непонятные таблицы и плакаты строения внутренних органов. Даже компьютер, и тот не отличался от наших.

— Нужно сделать анализ ДНК, — произнёс Тамино после долгих секунд молчания. Никто не желал мешать Трона набирать сообщение. — Я принёс расчёску Берты.

— Отлично, — обернулся доктор, потом, улыбаясь, пригласил меня: — Пройдёмте в процедурную, возьмём анализы.

После нудных и даже болезненных процедур все заборы были сделаны, и оставалось лишь подождать. Ждали тут же, не выходя из кабинета, выпили по две чашки чая. Меня доктор заверил, что алкогольное похмелье прошло и никаких последствий распития нонарского вина не будет. Я нервно кусала губу, поглядывая на спокойного Тамино. Он тепло улыбался, поглядывал на комфон, но не подавал вида, что опаздывал.

Через час уже не знала, как сесть, как закинуть ноги. Осмотрела всё, что можно было в кабинете. Даже просветилась насчёт структуры ушной раковины. Ничего интересного.

Через час доктор вернулся из процедурной с планшетом в руках и хмурился, поглядывая на меня.

— Шия Тамино, позвольте уточнить, вы утверждаете, что вы не Берта, а с ши Тамино прежде встречались?

— Госпожа Гофман, — исправила я его, прежде чем ответить на вопрос, — и нет, впервые увидела сегодня.

— А вообще с манаукцами имели отношения?

— Отношения? — удивлённо воззрилась на доктора.

— Интим, — чуть строже произнёс Трона.

— Нет, что вы! — удивилась, испуганно взглянув на мужа сестры. Сейчас подумает про меня что-нибудь непристойное, и так повела себя развязно, пусть и по его вине, но всё же.

Доктор помолчал, задумавшись, а затем твёрдо произнёс:

— Сопоставив данные карты с анализами и сверившись с ДНК, могу с уверенностью заверить, что вы Берта Тамино.

Я открыла рот, а слов не нашлось. Только ошеломляющее удивление. А доктор не молчал, продолжал вводить в ещё больший ступор:

— Вы рожавшая, в крови присутствуют тельца модифицированной манны. Анализ ДНК волос — стопроцентное совпадение, отпечатков пальцев так же. На мой запрос прислали ответ, что у Берты Гофман не было сестры. Даже не знаю, что ещё сказать вам.

— Но как же так! Я Кэйт! Слышите, Кэйт. Как это не было сестры! Я была. Сделайте запрос в интернат! Ещё тётка есть, она нас сестрой из жилблока выставила! Я Кэйт!

— Успокойтесь, — попросил доктор. — Мы поняли вас, вы Кэйт. Давайте разбираться дальше. Вы рожали?

— Нет, у меня был выкидыш.

Тамино с шумом выдохнул и вскочил на ноги. Лицо его исказила страшная гримаса гнева.

— Это не аборт,— тут же стала оправдываться. — Я не смогла выносить. Врач сказал, что виновато плохое питание и тяжёлая работа.

Мужчины переглянусь.

— И от кого же, позволь узнать, у тебя был ребёнок? — громоподобно взревел Тамино.

Я села и затравленно воззрилась на изменившегося до неузнаваемости Алиаса.

— Шия Тамино, не бойтесь. Дышите, — заботливо обратился ко мне доктор. — Вы можете ответить на вопрос ши Тамино?

Замотала головой. Не хочу возвращаться в прошлое. Не хочу говорить плохо о сестре, вдруг она мертва.

— Дорогая, я предупреждал тебя о том, что твой обман раскроется. Он и раскрылся, не усугубляй положение, — обманчиво ласково произнёс Алиас.

Я встала, обняла себя за плечи и мерила шагами кабинет доктора.

— Не понимаю, ничего не понимаю. Да, мы сёстры, но ДНК разные, как и отпечатки пальцев. Что за модифицированная манна у меня в крови? Почему со станции прислали ответ, что меня нет? Как такое возможно? Почему мои страницы в соцсетях не работают? Почему? Что происходит? Кто-нибудь может объяснить? Что за розыгрыш? Это шоу? Да? — я заглянула в глаза Тамино. — Да ведь? — жалобно переспросила. — Это же просто розыгрыш? Ну да, розыгрыш. Ну что ещё-то может быть. Где камеры? Куда улыбаться? Давайте закончим на этом. Прошу, хватит. Мне страшно.

Тамино оценивающе оглядел меня, затем рывком усадил себе на колени и холодно спросил у доктора:

— Что с ней, можете объяснить? Почему она ничего не помнит? Я не верю, что притворяется. Так невозможно сыграть.

— Да, видимо она и вправду перенесла психологическую травму. Нужно разобраться. Для этого нужны честные ответы, — отозвался Трона, глядя в экран планшета.

— Шия Тамино, может, пообщаемся.

Я сидела на коленях у Алиаса и не слушала никого. Я не могла поверить, что меня нет. Это всё розыгрыш. Кто-то жестокий надо мной поиздевался. И этот кто-то поплатится. Я, конечно, не злопамятная и не агрессивная, но любого можно довести до состояния белого каления.

Тамино целовал в висок, крепко прижимал к себе. Я прикрыла глаза и начала рассказывать. Было уже наплевать на мужчин. Особенно Тамино. Не верю, что он не видит разницы между нами. Даже если сестра притворялась с ним, но... Чёрт, а ведь она притворялась мной! Конечно, зачем ему такая оторва и дрянь, как моя сестра. Он не из таких. Ему нужна прилежная жена, а не вольный ветер.

— Нам было семнадцать. Сестра уже встречалась с парнем, Томасом. А я училась, выпускные экзамены. Хотела набрать высший балл. Я не знала, что меня ждёт, когда однажды вернулась в нашу комнату в интернате. Не понимаю, как он вообще проник на женскую территорию, — голос стал подводить. Я прокашлялась и попросила воды. После того как доктор протянул стакан, сделала пару глотков. Смотреть на Тамино не могла. Вообще рассматривала свои пальцы, но продолжила: — Близнецы делятся всем между собой, вот и сестра захотела поделиться со мной, или же парню захотелось с двумя близняшками, — первая капля упала на руку, и я судорожно вздохнула. — В общем, всем понравилось, кроме меня.

— Вас изнасиловали? — уточнил доктор.

Я шумно выдохнула. Муж сестры прижал меня к себе, успокаивая.

— Кто он? — шептал Тамино. — Как фамилия?

— Неважно, — с трудом ответила. — Берте понравилось. Она с большим удовольствием рассказывала подругам, как она со своим парнем...

— Всё, перестань. Хватит, — рыча, потребовал Алиас.

Но я должна была рассказать.

— Она хотела проделать это ещё раз. Её заводило смотреть со стороны, как любимый берёт такое похожее на неё тело. Она себя представляла на моём месте.

— Вы видели всё со стороны? — уточнил доктор.

— Я?! — рассмеялась в ответ. — Я просила перестать. Мне было адски больно!

— Тихо, хватит. Не вспоминай больше.

— Как же не вспоминать, если вы не верите мне. Я Кэйт.

— Я, кажется, понял, что с вами, — бесстрастным голосом объявил доктор Трона, на которого я возлагала такие надежды. — Вы, пережив насилие в юношестве, стали отрицать реальность, создавая свой мир. Вы не желаете думать о плохом. Стараетесь думать, что это произошло не с вами. Придумали сестру, с которой это было. Видимо, когда в вашей жизни всё хорошо и благополучно, вы — Берта.

— Глупость, — возразила я. — Мы близнецы. Я докажу вам всем это.

Доктор невозмутимо продолжал, глядя на Алиаса.

— А когда вы не справляетесь с ситуацией, как, например, авария, в которую попали, вновь появилась Кэйт. Она забыла о вас, ши Тамино, так как вы из хорошей реальности. А Кэйт из плохой. Вам нужно создать максимально благоприятную обстановку.

— Да не знаю я его! И помнить не могу! Я не знаю! — сквозь слёзы кричала я, вырываясь из рук Тамино.

— И называйте её Кэйт, ей сейчас так комфортнее.

— Хорошо, доктор. Я вас понял. Лекарства?

— Да засуньте свои лекарства, знаете куда! — бушевала, но вырваться из цепких пальцев манаукца не могла.

— Только успокоительное, — произнёс доктор, с опаской поглядывая на меня. Я не сдавалась, понимая, что мне надо бежать. Просто бежать, куда глаза глядят.

Покинув кабинет, я порывалась вырваться из рук мужа сестры. У меня в голове не укладывалось. Я попала в ловушку, хитроумную и продуманную. Мне незамедлительно требовалось найти доказательства, что я Кэйт!

— Дорогая, успокойся. Я найду врачей. Они помогут тебе поскорее всё вспомнить.

— Да пошёл... — выдохнула, но, взглянув на жестокую линию губ, исправилась: — пошли вы, знаете куда?

— Дорогая, перегибаешь палку, — предупреждающе шепнул манаукец прямо в ухо, для чего наклонился и обдал горячим дыханием. — Понимаю, у тебя стресс, но следи за манерами.

— Манеры! Да какие к чёрту манеры! — сквозь слёзы смело взглянула на манаукца. — Это же вы всё подстроили, да? С сестрой? Она опять решила поделиться? Наверное, сидит, смеётся надо мной. А я, дура, поверила, что она пропала!

Альбинос шёл очень быстро, я не успевала за ним шагать. Да и слёзы душили.

— Я права, да? Вы решили поиздеваться надо мной? — переспрашивала у него. В звездолёт манаукцев меня чуть ли не втащили. Я уже не могла ходить. Поэтому по коридору до кабинета Тамино нёс меня на руках.

Дверь закрылась, отрезая нас от внешнего мира. Тамино приблизился к массивному столу, рукой сдвинул планшет с центра на край. Усадил меня на столешницу, обхватил ладонью подбородок, больно вздёрнул голову вверх, чтобы смотрела ему в глаза.

— Я предупреждал, чтобы ты не выражалась и не кричала, что я не твой муж? Мы выяснили, что ты моя жена. Понимаешь? Моя, ты моя жена! — чуть ли не кричал на меня красноглазый монстр.

— Я не Берта.

— Да мне плевать, как ты себя называешь! Кэйт? Хорошо, пусть будет Кэйт! Но ты моя жена!

— Нет! — упрямо выкрикнула.

— Да! — не менее упрямо тихо шепнул манаукец и решил доказать, а точнее, закрыть мне рот, чтобы не ругалась.

Пока целовал, второй рукой расстёгивал платье.

Я возмущённо стала вырываться, но его пальцы больно впились в щёки. Но целовать не переставал, вводя в искушение. Зажмурившись, пыталась не поддаваться. А Тамино уже расстегнул платье и снимал его с меня. Сначала оголил одно плечо, затем второе. Застёжка бюстгальтера щёлкнула, а сам он полетел на пол. Мужчина, наконец, перестал терзать мои губы и с пугающим спокойствием уточнил:

— Так кто я для тебя?

Я сглотнула, прикрыла руками грудь и тихо ответила:

— Муж...

Улыбка на красных губах стала самодовольной.

— ...мой сестры, — закончила я предложение.

Тамино прикрыл глаза.

— Сама напросилась.

Я закусила губу, чтобы не рыдать.

— Я не напрашивалась. Это вы с сестрой всё затеяли.

— Почему раньше не рассказывала, что с тобой произошло? — спросил Алиас, доставая галстук из кармана.

— Не знаю, что она вообще рассказывала вам. Я её сестра, а не Берта. Мы с ней больше десяти лет не виделись! — я с опаской поглядывала на манаукца, который вязал узел из галстука. — А что вы делаете? Вы убить меня собрались? Да? Задушить хотите?

Галстук так хищно смотрелся в его руках. Алиас покачал головой и, схватив мою руку, ловко затянул петлю на запястье.

— Эй, что вы делаете? — жалобно спросила, пытаясь отобрать руку.

Только манаукец схватил вторую руку и связал их вместе. Он моего сопротивления просто не чувствовал.

— Я устал объяснять тебе, что ты моя жена. Устал повторять, что вести себя ты должна, как положено. Кричать, что я не твой муж — запрещено. Кричать, что ты не моя жена — запрещено. Думать обо мне гадости — запрещено. Я не подлец. Я очень ответственно отношусь к своим обязанностям. И я буду наказывать тебя.

— Но у меня нет кредиток, — опешила от такого поворота.

— Вот поэтому я и буду тебя наказывать по-другому, — он шагнул ближе, обжигая своим невыносимо глубоким взглядом. — У нас всё с этого дня будет по-другому. Совсем от рук отбилась.

— Что? — возмутилась я. — Я пытаюсь объяснить вам...

— Вот и я пытаюсь объяснить тебе — ты моя жена. От макушки до кончиков пальцев на ногах.

Как с меня платье слетело, не поняла, только в один момент оказалась лежащей животом на столе.

— Я люблю тебя, дорогая. Я год тебя искал. Год не мог простить, что ты бросила меня. Из-за одной ссоры! Одной единственной! Я делал всё, что ты хотела. Понимаешь? У тебя было всё, что ты хотела.

Я вырывалась, пыталась скатиться со стола. Но движения манаукца были выверенными. Завязав другой конец галстука в узел, он запихал его в выдвижной ящик стола и повернул ключ замка. Я в ужасе смотрела на Тамино.

— Отпустите меня, — в панике шепнула, хотя знала, что садистам только это и надо. Они тащатся от слёз и мольбы, но не могла удержаться. Ужас сковывал тело. Я не хочу, чтобы опять всё повторилось. Только не снова!

Тамино обошёл стол и встал за моей спиной. Я представляла, как выгляжу, лёжа на столе, обнажённая, только в трусиках и туфлях.

— Дорогая, — с хрипотцой произнёс красноглазый монстр, — ты совершенна. Похудела, но не сильно. Как представлю, что кто-то другой видел это совершенство... Сколько их было, любимая?

— Отпустите меня, прошу, — вырваться не получалось. Галстук больно впивался в кожу и закрытый на замок ящик крепко держал мои путы. За спиной стоял красноглазый монстр и рассматривал меня. Я чувствовала его взгляд и тихо подвывала. Только не опять!

— Дорогая, сколько их было? — тихо спросил манаукец, глядя рукой по спине. Я задержала дыхание, ожидая боли.

— Дорогая, — позвал Тамино. — Два, три?

— Ни одного, — тихо ответила. — Ни одного не было, — чуть громче: — отпустите меня. Я не выдержу! — уже крича.

Властные пальцы погладили позвоночник от затылка до самого копчика. Волна дрожи пробежала по моему телу. Я зажмурилась от страха.

— Сколько было мужчин? Имена, любимая.

— Да не было никого! После того как меня изнасиловали, я вообще ни с кем не спала! — кричала в ответ, в надежде, что он отступиться.

— Дорогая, кто я? — задал снова вопрос манаукец.

Я же понимала, что предать себя не могла.

— Я Кэйт. Я Кэйт! Я не Берта, и вы мне не муж. И если вы... ай!

Хлёсткий удар по ягодицам был не столько болезненный, сколько обидным.

— Неверный ответ. Кто я, дорогая моя жёнушка? — вкрадчиво спрашивал Алиас.

— Садист! — выкрикнула.

— Да, садист, — согласился он со мной, проводя рукой по спине. — Но кто я для тебя?

— Мучитель! Я на вас в суд подам за избиение и изнасилование! — пообещала ему.

— Даже так, — чуть насмешливо. — А всё же, я твой муж?

— Нет! — замотала головой и вскрикнула от очередного шлепка.

— Неправильный ответ, — отозвался манаукец.

Его пальцы пробрались под резинку трусиков и стали медленно стягивать их вниз. Мучительно медленно.

— Не надо, прошу, — чуть всхлипнула.

— Кто я? Дорогая. Кто?

— Гад ты! — выкрикнула я. — Садист! Друг друга с сестрой стоите. Можете веселиться и дальше, только без меня! Перестань! — взвизгнула.

Он потянул резинку трусиков вверх. Я с облегчением вздохнула, и трусики опять полезли вниз.

— Хватит! — потребовала. Но услышала уже набивший оскомину вопрос:

— Кто я, дорогая?

Я закусила губу. Подняв голову, посмотрела на картину, которая висела над креслом. На ней было изображено бушующее море, наполненное грозовой синевой. Такое же море, только ледяное, было внутри меня. Он же отстанет, если я скажу то, что он хочет услышать? Он хочет, чтобы я была послушной.

— Вы понимаете, если сейчас изнасилуете меня, я вас убью? Один раз я это пережила. Я не прощу вас, особенно после того, как вы узнали, что я жертва насилия.

Горячие ладони легли на мои лопатки и медленно стали двигаться вниз. Я выгнулась от неожиданной ласки.

— Дорогая, я не насилую тебя. Это супружеский долг. Я, как муж, должен удовлетворить все твои потребности, даже интимные, — в голосе ни грамма насмешки, зато столько волнительной страсти.

Он резко сдёрнул трусики вниз, а я поднялась на локтях, оглядываясь, но не смогла увидеть своего насильника.

— Да пошёл ты со своим супружеским долгом! Не сумел взять пьяной, решил сейчас отыграться?

Манаукец опустился на колени. Руками смял ягодицы. А затем я задохнулась от неожиданности, когда горячий язык ласково прошёлся между складок, пробираясь к клитору.

— Не надо, прошу, — взмолилась я, сжимая колени. Но защититься от манаукца не могла. Его пальцы проникли в лоно. Я задрожала, внутренне сжимаясь. Вот оно! Сейчас начнётся. Сейчас боль разорвёт тело. Я ждала, затаив дыхание, боясь и всхлипывая. Но боли не было. Я звала её, но она не приходила. От чуткого языка я вздрагивала от необычного наслаждения. Мужские пальцы погружались всё глубже, внизу живота разгоралось томление. Язык возвращался, когда пальцы оставляли лоно. Я часто задышала, закусив губу.

— Прошу... — взмолилась. Стоять становилось невозможно. Слабость охватила тело.

— Что просишь? — уточнил Тамино.

Он встал, склоняясь надо мной.

— Не надо. Что вы делаете? — тихо шепнула.

— Наказываю, — невозмутимый ответ и хлопок, но уже не по ягодицам, а по промежности. Я вскрикнула от пронзительного удовольствия. Ладонь не убрал, а массирующими движениями погладил возбуждённый бугорок клитора.

— Кто я, дорогая?

— Я не хочу быть Бертой, — горько ответила. — Я Кэйт. Я не хочу быть ею.

— Я твой муж, — словно не слушая меня, шепнул манаукец, и его пальцы погрузились в жаркую расщелину.

Я выгнулась, всхлипывая. Это было так ласково и не больно. Совершенно.

— Так кто я? — мучил меня манаукец.

— Муж... — выдохнула я.

— Правильно, твой муж.

Пальцы забились внутри меня, а я выгнулась, закрыв глаза. Тамино схватил меня за волосы, заглядывая в лицо. Горячие поцелуи покрывали плечи, спину, а пальцы всё двигались. Я потерялась в своих ощущениях. Губы и язык спустились к пояснице, ладони легли на ягодицы. Сжали, чуть раздвигая.

— Ты моя сладкая, — шепнул Тамино. — Я так рад, что ты сдалась.

Языком ласково прошёлся между ягодиц, проник в лоно. Я предала себя. Я готова была простить ему это странное наказание. Это было сладко. Это было волнительно. Это было слишком пошло. Слишком откровенно.

— Кто я, дорогая?

— Муж, — выдохнула, и мой мир взорвался под пальцами Тамино. Он неистово и умело возбуждал горошинку клитора, спрятавшуюся в складках. Он терзал её под мои стоны. Поцелуи покрывали бёдра. Ноги меня не держали, я вспотела от этой извращённой пытки.

— Чей муж? — не унимался манаукец, снова целуя бёдра, заставляя трепетать.

— Мой! — выкрикнула, и судорога свела тело. Мир поплыл перед глазами. Внизу живота родился маленький взрыв, отнимающий силы.

— Молодец, — похвалил меня Алиас.

Он обошёл стол, развязал руки, помассировал мои запястья, не давая скатиться на пол, потом осторожно поднял на руки и отнёс меня, голую, в спальню. Я затравленно на него взглянула, но он просто уложил меня на кровать, снял туфли, укутал одеялом, склонился и подарил долгий поцелуй.

— Я твой муж. И ты это признала, — напоследок произнёс он. — А теперь поспи. Мы скоро прилетим домой. А мне надо поработать.

Он ушёл под мой недоверчивый взгляд. Но стоило двери закрыться, как я высказалась:

— Гад, чтоб ты сдох! Чтоб загнулся за углом! Гад! Чёрт возьми, какой же гад.

Истерика накрыла с головой. Я его признала. Тварь! А как не признать, когда так мучают! Чёрт! Что мне теперь делать? Как быть?

С трудом встала и направилась к шкафу, открыла, долго рылась, но нашла шёлковую розовую сорочку с халатиком. Оделась, затем сходила в ванную и умылась. Что делать? Этот вопрос бился в голове. Что делать?

Принять душ была плохая идея. Настолько плохая, что я уселась на пол душевой кабины под горячими струями воды и, обняв плечи, всхлипывала. Что делать, я просто не знала. Я рыдала, а в голове отрывками воспоминания наказания красноглазого монстра. Это не наказание, это извращённое надругательство. Совершенно непонятно, как такое произошло. Я точно знаю, что я Кэйт. Сестра у меня была, и я знать её не желаю. Все тёплые чувства, какие едва тлели ещё в душе, просто умерли во мне. Найду, не знаю, что с ней сделаю. Она ответит мне ещё за тот раз, а за этот устанет прощения просить.

С этими мыслями и приступила к сдиранию с себя прикосновений мужа сестры. Хочет покорную и послушную жену? Надо же. Кто бы мог подумать, что я послушная и покорная. Да три раза. Он ещё пожалеет! Я придумаю месть. Такую месть, что он пожалеет.

Вышла в каюту и решила, что мне требуется сон. Хоть немного, но нужно расслабиться, а затем с ясной головой начать думать о мести.

Прилегла, даже не надеясь на сон, но организм решил по-своему, и я провалилась в мир сновидений, где меня опять преследовали чувственные поцелуи манаукца, его красные глаза, тихий голос, признания в любви.

Открыв веки, не сразу сообразила, что это был не сон. Алиас гладил по щеке и просил проснуться.

— Уже прилетели, — шепнул он. — Вставай, дорогая.

— Я Кэйт, — напомнила ему.

— Кэйт, мы прилетели домой. Вставай, лежебока, — чуть насмешливо произнёс он и с лёгкостью откинул одеяло. Оценивающе прошёлся взглядом по сорочке.

— Как соблазнительно, жаль, у нас с тобой ещё много дел.

— Каких? — грубо отозвалась. Меня бросало в дрожь от злости при виде его самодовольного лица. Гад!

— Одевайся — и узнаешь! — протянул руку, а я её проигнорировала.

Но встать и гордо уйти мне не дали. Схватил за руку, прижал к себе, наклонился, словно хотел заглянуть в мою душу, но вместо этого поцеловал. Играя языком, дразнился, ласково покусывал. Рукой гладил по спине, а второй зарывался в волосы. Я старалась не реагировать на его поползновения. Я даже хотела укусить его язык. Но он был скользким и юрким. Отстранившись, Алиас усмехнулся и уточнил:

— Злишься?

— Ненавижу, — жёстко ответила.

— О, вот этого не надо. Накажу.

— Тогда не трогай меня, — вырвалось. Я сама не поняла, как перешла на "ты", но после того что он мне устроил, никакого уважения к нему не испытывала.

— Дорогая, как же я могу не трогать тебя? Ты же соблазняешь меня своим видом, своим взглядом. Я давно уже твой с потрохами, но ты продолжаешь влюблять меня в себя с каждой прожитой вместе секундой.

Я хотела вырваться, но манаукец вновь припал к моим губам. Я не выдержала и укусила. Он рассмеялся, но отстранился. Я ждала, что ударит за непокорность, но он только зарылся рукой в мои волосы.

— Не злись, дорогая. А то накажу. Мне, кстати, понравилось, и тебе тоже. Твоё тело помнит меня, желает меня.

Я хотела возразить, но замерла с отрытым ртом. Удивлённо воззрилась на манаукца. А моё тело ведь и вправду помнило его! Помнило его руки, иначе бы мне было противно. Но даже сейчас, прижатая к нему, я просто злюсь, а тело же трепещет, низ живота стягивает от того, что я чувствую силу, исходящую от модифицированного.

Тамино легонько стукнул по подбородку, закрывая мне рот.

— Муха залетит.

Я моргала, не понимая, что происходит. Даже потрогала торс манаукца, прижалась щекой.

— Почему? — недоумённо переспросила. — Что ты со мной сделал?

— Ничего, дорогая. Просто ты моя жена и мы любим друг друга.

— Я тебя точно не люблю, — возразила. — Да и Берта любила всегда только себя.

Лицо альбиноса закаменело. Предупреждающе сощурились красные глаза.

— Ещё посмотрим, — с этими словами он направился к шкафу и достал очередной наряд по своему вкусу. Я стояла и ждала, когда он принесёт брючный костюм бирюзового цвета. Пока я одевалась, он достал туфли на высоком каблуке.

Под пристальным взором манаукца обулась. Он подхватил меня под локоть, и я не успела себя осмотреть. Лёгкая ткань струилась от каждого шага, приятно льнула к ногам. Блузка-безрукавка на груди была сшита с запахом. Тамино, кажется, остался доволен моим видом. Я шла, ведомая им по уже знакомому коридору. В этот раз, спускаясь по трапу, я в изумлении оглядывалась по сторонам. Небо! Надо мной было голубое небо с белыми воздушными облаками. Глаза защипало от яркого света и от обуревавших меня чувств. Небо! Самое настоящее небо. Голубое небо и чистый ветер, чуть холодный, но пьянящий.

— Дорогая, что с тобой? — обеспокоенно спросил Алиас.

Мы остановились посередине трапа. Я оглядывала простор незнакомой планеты, не веря своим глазам. Я впервые спустилась на планету. Здание космопорта было игриво раскрашено в яркие живые цвета. Манаукец развернул меня к себе, обхватил ладонями лицо и повторил:

— Что случилось?

— Небо, — указала я вверх. — Я никогда его не видела.

Тамино поднял лицо вверх, затем посмотрел на меня.

— Видела и не раз. Это наш дом, планета Новоман. Сейчас приедем домой, там море.

— Море? — переспросила, во все глаза воззрившись на Алиаса. — Настоящее море? С чайками?

— Чаек здесь нет. Завозили, но не прижились. Но море настоящее, в нём даже плавать можно. Если хочешь, можно...

— Хочу, — выпалила, не дослушав, закивала головой. — Хочу купаться в море.

Манаукец улыбнулся, поцеловал. А я вспомнила, что я злая на него и замычала протестуя. Но это только развеселило Алиаса. Он стал спускаться вниз, помогая мне не оступиться, так как я смотрела не под ноги, а вверх. Там, далеко в голубой дали, летали скаты, флаеры и даже птицы.

Космопорт был большим зданием, но мы даже не заходили в него. Сели в машину, которая поражала своими размерами. Я осторожно забралась в салон, боясь что-нибудь в нем испортить. Рядом опустился на сидение манаукец, положил руку на моё бедро и притянул к себе.

— Не надо, — попросила у него.

— Дорогая, мы уже, кажется, решили, что я твой муж и ты моя жена. А супруги сидят рядом, — шептал мне Алиас, — держатся за руки, целуются и занимаются сексом.

Я вздрогнула, тут же вспомнив о столе в кабинете звездолёта.

— Я не буду заниматься с тобой сексом, — предупредила я его.

— Наказать? — тихо уточнил манаукец.

— Да пошёл ты, — не выдержала. Стала отодвигаться от него, а альбинос, наоборот, придвигался.

Итогом моих отступлений стало то, что я оказалась прижатой к дверце. А мои губы целовали, сминая сопротивление, дразнясь языком, ногу нежно сжимали чуть повыше колена. Я упиралась руками ему в грудь, пытаясь отвернуться от жадных и жестоких губ. Но сладкая нега разливалась по телу, и в голове путались мысли. Как же божественно он целуется. Растягивая удовольствие, медленно отрывался от моих губ, чтобы снова и снова дарить свои поцелуи. За этим занятием нас и застал шофёр, который открыл дверь с другой стороны. Свет наполнил салон, я заметила испуганное выражение лица брюнета в фуражке, а затем дверца захлопнулась.

Алиас, улыбаясь, как проказливый мальчишка, стал отодвигаться, но за руку потянул за собой. В итоге выходили мы с ним из машины немного помятые, а я ещё и смущённая. Смотреть в глаза шофёру было тяжело. Дом, во дворе которого остановилась машина, был огромен! Самый настоящий дворец.

— Дорогая, рот закрой, муха залетит, — тихо шепнул Алиас.

Я подобрала челюсть и сглотнула. Вот это да! Белые колонны, длинная парадная лестница от крыльца полукругом спускалась с двух сторон. Это было как на картинках, как в фильмах об унжирцах. Я обеспокоенно взглянула на Тамино, который словно давал мне время налюбоваться его домом. Заметив мой взгляд, он под руку повёл меня по лестнице вверх. У дверей нас ждала прислуга. Я чувствовала себя неуютно. Я всю жизнь прожила на станциях, среди обычных людей. Я сама не раз работала прислугой, но никогда не была в роли госпожи.

Альбинос шёл, а я рядом, с любопытством разглядывая лица двух землян-мужчин и одного солидного манаукца брюнета. Он был одет в чёрный костюм, белую сорочку, на шее повязан галстук-бабочка.

То, с каким напряжением слуги следили за нашим приближением, наводило на мысли.

— Ты уверен, что у вас с Бертой всё хорошо? — тихо повторила вопрос.

— Да, — спокойно ответил Алиас, а затем спросил: — Есть сомнения?

Я удивлённо приподняла брови и кивнула на слуг.

— Конечно, есть, — шепнула, так как мы как раз поравнялись с манаукцем. Но Тамино словно ничего необычного не видел. Представлять меня слугам он не захотел, это и понятно. Лишь кивнул манаукцу, а тот в ответ с поклоном произнёс:

— Ши Тамино, шия Тамино, добро пожаловать домой. Рады, что вы вернулись в целости и сохранности, шия.

Я поблагодарила его улыбкой. Алиас уверенно ввёл меня в холл. Рот очередной раз непроизвольно открылся. Колонны были и тут, как и лестницы, которые с двух сторон поднимались полукругом, соединяясь на втором этаже. По центру был фонтан в виде девушки, поливающей из кувшина каменные лилии. Над ней висела люстра. Хотя назвать люстрой этот шедевр из хрусталя язык не поворачивался. Произведение искусства!

— Мама! — неожиданно раздался детский голос, я опустила взор на второй этаж, а там стояла красноглазая девчушка.

Я обернулась на Алиаса, тот махнул рукой ребёнку, а мне тихо шепнул:

— Наша дочь Эльза соскучилась. Она так же, как и я, верила, что ты жива.

— Дочь?! — чуть ли не кричала я. — У вас есть дочь?

— У нас, дорогая. Эльза даже подарок для тебя сделала. Всё ждала, когда ты вернёшься, чтобы подарить.

— Сколько ей?

— Четыре, — тихо ответил Алиас.

Я снова взглянула на лестницу, по которой неслось золотокудрое чудо. Девочка была похожа на отца, хотя в ней больше было от Берты. Я улыбалась, глядя как весело прыгают кудряшки.

— У вас прекрасная дочь.

— Да, в тебя уродилась. Такая же красавица, — ответил Алиас и поцеловал в висок.

Я хотела огрызнуться, но девчушка бросилась ко мне, громко крича радостное "мама". А затем она чуть не сшибла меня, обнимая за ноги, и только вовремя подставленные руки Тамино не дали мне почувствовать жёсткость пола.

— Мама, мамочка, ты вернулась! Мамочка, любимая.

У меня слёзы навернулись, когда девочка подняла на меня блестящие от радости глаза.

— Мамочка, пойдём со мной. Я покажу тебе подарок, — пролепетала Эльза, плохо выговаривая буквы.

— Я не мама, — отозвалась, так как понимала, что лгать детям — кощунство. — Я твоя тётя. Меня зовут Кэйт.

Эльза улыбаться перестала, оглянулась на отца, который хмуро смотрел на меня. Я видела, что он недоволен мной, но мне было откровенно на него наплевать. Лгать ребёнку я не буду. Я сама знаю, что такое ложь взрослых.

— Если ты не против, — продолжила разговор, — то я с большим удовольствием посмотрю твой подарок для мамы.

Эльза опять взглянула на отца.

— Покажи, зайчонок.

— Не показывай! — неожиданно раздался другой детский голос сверху. Я опять взглянула на второй этаж, там стоял мальчонка такого же возраста, как и Эльза, но полная копия отца. Хмурый и недовольный. Даже руки сложил на груди и ногой топал.

— Не показывай! — приказал он сестре.

— Покажу! — выкрикнула Эльза и, схватив меня за руку, повела к лестнице.

— Это кто? — тихо спросила у Алиаса.

— Это наш сын Генрих, — шёпотом ответил мужчина.

Он шёл рядом и придерживал меня за руку. Девочка была очень сильной, я жалобно взглянула на её отца.

— Эльза, — строго позвал Тамино. — Маме больно.

Девочка тут же отпустила мои пальцы. Я успокаивающе ей улыбнулась, только бы она не разревелась. Слёзки уже блестели на её ресницах.

— Нам надо с тобой поговорить, — строго сказала альбиносу.

Глава 3

Кэйт

Алиас недоумённо посмотрел. Он, видимо, считал, что говорить нам не о чем. Взойдя по лестнице наверх, я была удостоена очень тяжёлого взгляда Генриха.

— Уходи! — приказал он и топнул ногой.

— Сам уходи! Моя мама приехала ко мне! — встала на мою защиту Эльза.

А я видела детскую обиду и понимала, что он не простит Берту. Год, может, больше он будет злиться на неё, что бросила их. Потом, конечно же, забудет, но сейчас крепко запомнил.

— Генри, веди себя прилично, — строго осадил сына Алиас, а затем поднял мальчишку на руки, и тот крепко обхватил руками его шею.

Эльза же с восторгом смотрела на меня и махала рукой, зовя за собой. Мы прошли в детскую комнату, явно девичью. Всё вокруг было розовым и в бабочках. Кроватка с балдахином, зеркало и столик под ним, уставленный куклами. Шкаф огромный, на всю стену. А в правом углу, напротив кровати, целый игрушечный город.

Но Эльза вела меня к зеркалу. Я только сейчас заметила рисунок, который был на стену повешен в рамку. На нём девочка нарисовала четырёх страшных гуманоидов, на людей они слабо были похожи. Но я видела, что Эльза себя и маму нарисовала с длинными волосами. Папа и Генри были лысыми и красноглазыми. Себе Эльза глаза нарисовала как у мамы — коричневым.

Я гладила ребенка по золотым кудряшкам.

— Восхитительно. Ты настоящий художник. Мама будет рада, когда увидит. Обещаю.

— Тебе понравилось? — настаивала на ответе Эльза.

— Мне да. Очень понравилось.

Я присела перед ней на корточки. Она скромно потупила глазки, а я протянула руку, чтобы погладить её. Но так и не донесла. Ребёнок сжался, затравленно глядя из-под опущенных ресниц, а Генрих заплакал.

Я удивлённо взглянула на мальчика, и всё же погладила Эльзу. Алиас с каменной миной смотрел на нас. Я встала, хотела успокоить Генри, но мальчик разревелся громче.

— Алиас, что с ним? — у меня не было никогда детей, и как их успокаивать, знала лишь в теории.

— Генрих, успокойся, — тихо приказал Тамино, и мальчик закрыл рот. Стёр слёзы и обернулся к отцу.

— Ух ты, — произнесла я восхищённо.

Эльза обняла мою ногу. Я взглянула на неё и погладила кудряшки. Мальчик всхлипнул, но потом, кажется, передумал.

— Пойдёмте в столовую, — позвал Алиас.

Эльза схватила меня за руку и потянула к дверям.

— Я буду сидеть с мамой, — громко заявила малышка.

— Не будешь, — твёрдо приказал Генрих.

— Буду! — упрямо крикнула Эльза.

— Дети, ведите себя прилично, — строго одёрнул их Тамино. — Мама устала от перелёта.

Я бросила многообещающий взгляд на Тамино, но он словно не замечал мои намёки. В столовой, которая была похожа на зал ресторана, мы сели за длинный стол. Я и Эльза по правую руку от Алиаса, который сел во главе стола, а Генрих напротив нас. Разговор не ладился. Брат всё время кричал на сестру, чтобы она не разговаривала со мной и не выдавала их тайны. С Алиасом вообще не разговаривали.

Через час поняла, что Генрих маму не любит. Только отца и сестру. За Эльзу он был горой и командовал ею, как настоящий начальник. Наверное, с отца копировал. А Эльза... Без слёз невозможно было слышать её планы на будущее. Она со мной хотела построить дворец и на конях покататься. И чтобы я ей косички заплела и на ночь почитала. Я держалась весь обед, чтобы не разреветься. Моя мечта. Это моя давняя мечта. Богатый муж, правда, любящий, дети, правда, мои, родные. Я понимала, что мне нужно выговориться, причём срочно!

Потом появилась женщина в возрасте с абсолютно белыми волосами и глазами, как у Тамино.

Я кивнула ему головой:

— Твоя мать пришла, — шепнула.

Тот обернулся, затем смерил меня взглядом.

— Это няня детей. Свекровь твоя намного моложе. Шия Гонер, заберите детей в детскую.

— Не хочу, — заупрямилась девчонка.

— Беги, зайка, — произнесла я и погладила по волосам Эльзу. — Я приду сразу, как только с твоим папой поговорю, — в этот момент Генри встал из-за стола и недовольно смотрел на сестру, которая продолжала упрямиться и дуть губы. Я указала ей на брата, со словами: — Смотри, какой Генрих воспитанный, беги с ним.

— Не хочу, — заныла Эльза.

Я вздохнула, не зная, что ещё сказать, но тут вступил Алиас, он строго приказал дочери:

— Зайчонок, мы поговорим с мамой и придём.

Дети ушли, а меня прорвало:

— Где Берта? Как она могла бросить детей? Куда вы смотрели? Вы же отец!

— Дорогая, — тихо позвал Тамино, но я уже ходила вдоль стола, размахивая руками.

— Как вы могли довести детей до такого состояния? Они боятся матери! Эта гадина, смотрю, с годами не изменилась. А вы мне наврали, что она хорошая. Трижды ха, хорошая. Вы-то куда смотрели?! Они же вас любят!

Я кричала! Я давно не позволяла себе повышать голос! Я выплёскивала на Алиаса накопившуюся злость.

— Я не собираюсь быть заменой Берты. И заменой матери я не буду. Эта ваша затея выеденного яйца не стоит. Ищите Берту, тащите её сюда и пусть воспитывает детей. Как она могла? Мы же с ней сироты. Она же сама росла без родителей. Тварь! Где она?

— Дорогая, — холодный голос Тамино меня остановил, но не остудил. — Я не могу уже. Как я могу тебе сказать, где ты, если ты тут со мной стоишь. Это твои дети. Это ты их так воспитала.

— Заткнись! — рявкнула. — Заткнись! Не смей меня с ней ровнять. Я Кэйт! Я не она. Берта — твоя жена, а не я. И я никогда бы не относилась к детям так, что бы они потом боялись, когда к ним руку протягивают. Эльза же даже зажмурилась, подумав, что я её ударю!

— Дорогая, не перегибай палку.

— О, — рассмеялась я, не переставая расхаживать вдоль стола, — опять наказывать собрался? Себя накажи! Это как же надо относиться к детям?!

— Я люблю детей. Я просто работал, — неожиданно для меня стал оправдываться Алиас.

— Конечно, деньги важнее детей. Они же подрастут, надо же будет чем-то от них откупаться! — заново завелась я. — Кроме денег ничего не видим? Не видим, что мать — монстр, а дети её боятся? Год прошёл. Год! — трясла я кулаком перед Алиасом. — Год! А они всё помнят! И ты хочешь им маму мной заменить? Да пошёл ты знаешь куда! Это дети! Я не позволю пудрить им мозги. Я, как родная тётка, не дам этому произойти. Если бы могла, вообще бы родительских прав вас лишила. И тебя, бизнесмена, у которого кроме кредитов в голове ничего нет, и сестру-извращенку.

— Дорогая, — тихо произнёс Алиас, вставая из-за стола.

— Ненавижу таких самоуверенных типов как ты! — указывала на него пальцем, не собираясь молчать. — Дети — самое ценное, что есть в жизни. Вы отвратительные родители, только о себе и думаете. А семейные ценности побоку.

— Дорогая, — ещё тише произнёс Алиас.

Он стал приближаться, а я схватила кувшин с водой со стола и вооружилась им.

— Не смей мне угрожать! — предупредила его.

— Любовь моя, ты очень жестока. Понимаю, что за год ты многое пережила, да ещё и с головой непорядок, — ещё шаг, и мы стоим лицом к лицу, прожигая друг друга взглядом, тяжело дыша, готовые наговорить гадости. Я уже знала, что он не ударит. Если бы хотел, давно бы поставил на место именно этим способом. Но манаукец — извращенец, и руки прикладывал не туда, куда обычные мужчины. Вспомнив наказание, опять покраснела. — Ты стала другой. Может, это наш шанс начать всё заново? Я знаю, что мало уделял внимания детям и тебе, но с этого дня я работаю дома. Я готов меняться, чтобы ты была счастлива, — он протянул руку и осторожно провёл по моей щеке. Я чуть не дёрнулась, но смело выдержала его взгляд.

— Я Кэйт. Я не стану вам заменять Берту. Ищите её дальше, — чуть ли не приказала ему.

— Перестань, — а вот манаукец мне приказал и сжал в объятиях. — Перестань злиться. Я слишком поздно понял, что тебе не хватает моего внимания. Из-за этого семейная жизнь дала трещину.

Я попыталась оттолкнуть его от себя. Возмущённо шипела, в негодовании глядя на Алиаса. Кувшин он с ловкостью фокусника отобрал и поставил на стол.

— Я очень виноват перед вами. Я исправлюсь, — шептал он, целовал и шептал. — Любовь моя нежная. Как же тяжело было без тебя.

Я наступила ему на ногу, но он этого даже не заметил, как и моего сопротивления. Манаукец соблазнял меня. Я оказалась на столе и испугалась, что он опять меня будет наказывать. Но Алиас, зарываясь рукой в мои волосы, целовал и целовал. Я долго не могла расслабиться, всё ждала, когда меня опять закинут на стол. Это пугало, и... Я ждала этого. Воспоминания вводили в краску, и я не хотела признаваться даже себе, что мне понравилось. Правда, долго размышлять я не смогла — не до этого стало. Под ласковым натиском Алиаса я поплыла, сама обнимая его за плечи. Играла языком, вспоминала все свои навыки и обучалась новым. Даже попробовала прикусить губу, когда отрезвела от мысли, что этот гад просто пытается запудрить мне мозги. Укусила больно, зато целовать меня перестали. Тяжело дыша, мы долго смотрели друг на друга.

Ну почему он так сказочно целуется, что я забываю обо всём?

— Дорогая...

— Заткнись, — обиженно шепнула. — Я не Берта.

Собственно, чего он ждал? Да, он приятный в общении, обходительный, богатый, но я не побираюсь!

Сидеть на столе и грубить — плохая идея, но это я поняла слишком поздно. Манаукец обхватил ладонью мой подбородок и шепнул:

— Следи за языком. Я твой муж. Могу наказать и по-другому.

— Ты мне не муж.

— Напомнить, как ты кричала, что я твой муж? Прямо здесь могу устроить, — бросил вызов альбинос.

— Дети нас услышат, — возразила ему.

— Они с няней, она их не пустит, так что я смогу насладиться наказанием до самого конца. Понимаешь? Мы дойдём до логического завершения.

— Извращенец, — прошипела в ответ, держась за руку Алиаса. — Я в суд подам.

— За что?

— За насилие, — припечатала.

Закон за это карает любого. Раса тут ни при чём.

— О, а я запишу на видео твоё наказание и покажу его судье, — чуть ухмыляясь, пообещал Тамино. — Он посмотрит и решит, что ты не права. Так, как ты стонала, стонут от страсти, а не от боли.

— А я буду кричать от боли! — возмутилась в ответ, победно улыбаясь.

— Поверь не от боли, а от неудовлетворённости, — пообещал манаукец.

Рот открыла ответить, но заметила коварную улыбку Тамино и прикусила язык. Я же чуть не повелась и сама не предложила проверить! Гад! Ну какой же он извращённый, хитрый гад!

Мы опять замолчали, я краем глаза заметила кувшин и, схватив его, выплеснула воду ему в лицо. Затем смотрела, как мужчина ухмыляется, отплёвываясь от воды. Капли зависли на его ресницах, бровях, стали скатываться по носу.

— Успокоилась? — тихо спросил у меня Алиас и стал снимать пиджак. Лениво бросил его на стоящий рядом стул. Затем стал медленно расстёгивать сорочку.

Я молчала, прижимала к груди уже пустой кувшин. Сорочка упала на пиджак, а я воззрилась на белую кожу, которая упруго обтягивала грудные мышцы.

— Бить будешь? — тихо спросила.

— Не мечтай, — шепнул манаукец, наклонившись. — Никогда не бил женщин, даже если очень сильно нарывались. А это... — он указал на сорочку. Капельки воды с подбородка сорвались и упали ему на грудь, плавно скатываясь вниз. Завораживающее зрелище, от которого было сложно оторваться, так как капельки всё срывались, кожа блестела, а грудная клетка приподнималась и опускалась. Я чуть не застонала. Это соблазн какой-то. Да если бы не сестра... Если бы не Берта...

— А это ты испугалась, — закончил Тамино и приподнял моё лицо, но в этот раз сильнее сжимая челюсть, а я вздрогнула, так как дурман его тестостерона слетел с меня, и я поняла, что смотрю в красные, сощуренные и злые глаза. — Дорогая, я понимаю, что ты расстроилась. Но давай будем честными. Ты тоже виновата, не только я. Я стараюсь изо всех сил восстановить наши отношения. А ты нет.

Я выдохнула и закатила глаза. Кувшин из моих рук вырвали второй раз.

— Я буду стараться, поверь. Дети больше будут видеться со мной. И с тобой, дорогая.

Если бы он это от чистого сердца говорил, а не играл, то я бы простила. И затяжной поцелуй с лёгким прикусом тут не при чём. Но мысль, что это всё игра, и что он муж сестры, отрезвляла, и я не поддавалась искушению.

— Конечно, конечно, — ехидно ответила, удобно расположившись в его объятиях. Мои и его бёдра соприкасались, и было в этом что-то уже привычное и даже успокаивающее. Как и смотреть на голый торс, по которому капли воды закончили свой кросс. — А Берта вернётся, что тогда делать будешь? Или она решила тебя и детей бросить навсегда? Нашла более выгодную кандидатуру?

— Перестань, — попросил Алиас и сделал это таким уставшим голосом, бережно водя пальцами по моим вискам, убирая невидимые волоски за ухо. — Я сначала тоже на это подумал. Землю носом рыл, тебя искал. А когда нашёл скайт, всё из головы вылетело. Главное, что жива. Только об этом и думал. Боялся, что ты умерла.

Я прикрыла глаза и пыталась придушить совесть, которая слёзно умоляла поверить ему и не терзать больше.

— А если она вернётся? Пусть я стану вам женой...

— Ты и так моя жена.

— Гипотетически давайте поразмышляем на тему, что ваш план удался, — предложила я Алиасу, отмечая интерес в его глазах. — Я подыграю вам, что я Берта и у меня амнезия после аварии. Вы богатый, крас... — язык мой — враг мой! Я замялась, пытаясь подобрать другое слово, а манаукец недоумённо приподнял бровь, — перспективный мужчина, солидный, хоть и с багажом в виде двух детей. Но это мои племянники, а значит, считай, мои дети. И живём мы счастливой дружной семьёй, а тут Берта решает, что пора возвращаться. Что со мной сделаете? Убьёте.

Манаукец протяжно вздохнул, затем облизнулся, отводя взор. Он был на взводе, и я, кажется, добила его.

— Как же с тобой стало невыносимо сложно, — горько произнёс Алиас. — У меня никогда не возникало таких проблем на переговорах с очень вредными клиентами. Но ты переплюнула всех, дорогая. Что ты заладила — убьёшь, убьёшь.

— А что мне ещё думать! — раздражённо бросила ему обвинения. — Вы с сестрой стёрли мою жизнь! Меня теперь нет. Есть только Берта! И если она вернётся, то логический конец вашего фарса — убрать меня!

— Я ничего тебе не сделаю, — с жаром пообещал Алиас. — Я манаукец, мы не поднимаем руку на женщин. Не пачкаем себя таким позором.

— Я хочу знать, где Берта, — отозвалась в ответ, надменно сложив руки на груди.

Хотя сделала это не из вредности, а чтобы выдержать дистанцию. Изумительная, каменная на ощупь грудь манила к себе мои пальчики. Они даже зудеть начали, так им хотелось погладить, провести по ней линии, спуститься к рельефному животу.

— Я нашёл тебя, дорогая, — чуть не простонал разочарованно Алиас.

Но я не прониклась, выдержала тяжёлый прямой взгляд и приказала:

— Вы ошиблись. Ищите дальше.

Манаукец насупился, тяжело задышав, затем отстранился. Так резко стало обидно. Я дала себе мысленный подзатыльник. Нельзя было подпускать его к себе так близко. Он же специально добивается моего расположения, хочет запутать в сетях своей интриги. А так хотелось встретить настоящего мужчину. Пусть и с двумя очаровательными детьми, пусть и манаукца, но порядочного.

Я расстроенно отвернулась к камину. Столовая в зелёных тонах удивляла своими размерами, тут можно закатить настоящий пир. Большие окна выходили на море. А у камина стояло четыре кресла. Витая железная решётка не давала огню, который плясал в чёрном провале камина, вырваться на свободу. И это выглядело так реально, но всё это видимость. Имитация огня на экране встроенного монитора. Только даримое камином тепло было настоящим.

— Если мы с тобой продолжим поиски, ты успокоишься? — спросил Алиас, стоя ко мне спиной возле центрального окна. Я слезла со стола и пожала плечами, хотя надежда во мне забрезжила.

— Я не понимаю в чём? В чём я должна успокоиться? — спросила, подходя к камину.

Да, от него исходило тепло, я села в ближайшее кресло и вытянула ноги, откидываясь на спинку.

Молчание затягивалось, я обернулась и не увидела Алиаса у окна. А затем вздрогнула, когда над головой раздался его голос:

— Ты поверишь, что ты моя жена?

Я задумчиво смотрела на манаукца. Он облокотился на спинку моего кресла и напряжённо ждал, когда я дам ему ответ. Если подумать, то он ловко обошёл вопрос о том, что я должна признать себя Бертой.

— Я Кэйт, — напомнила ему.

Он молчал.

— Я не против того, чтобы воспитывать своих племянников. Они достойны счастливого детства.

Алиас продолжал хранить молчание, давая мне высказаться.

— Я не буду заменой Берты. Я совершенно на неё не похожа. А вы её любите. И я считаю это предательством, когда муж не видит разницы и признаётся в любви другой.

Манаукец отвёл глаза, но промолчал.

— Мы должны найти Берту. Как бы я ни хотела, но только она может доказать, что я её близнец.

— А если поиски приведут нас туда же, куда и меня, на станцию "Стронг"? — тихо уточнил Алиас.

— Значит, Берта меня подставила и отдала вам на откуп, — ответила ему.

Он снова от меня отвернулся.

— Я не могу поверить в то, что я Берта. Так как я её сестра — и точка. Вопрос закрыт. Я Кэйт!

— Я понял,— тихо отозвался Алиас. — Только одного понять не могу. Как тебя убедить, что ты моя жена.

Я улыбнулась.

— Мы в одинаковом положении. Я тоже не знаю, как вам доказать, что я сестра вашей жены.

— Ты моя жена! — рявкнул манаукец, сжимая кулаки. — Понимаешь? Ты моя жена. Я люблю тебя. Но знаешь, всё сложнее сдержаться. И лучше будет нам с тобой найти доказательства поскорее.

Я сначала сидела, боясь даже дышать после вспышки его гнева, а потом расслабилась. Он же обещал, что бить не будет.

— Я готова хоть сейчас начать поиски.

— Дорогая, я не знаю, что ещё тебе предоставить в доказательство. Анализам ДНК ты не веришь, доктор всё разложил тебе по полочкам — не веришь. Не бывает таких совпадений! Ты моя жена. Я для себя уже всё доказал.

— Нужно поискать в её документах, может, она с подругами общалась в соцсетях по поводу вашей ссоры.

— Не было ничего. Я искал. Разговоры только о шмотках и вечеринках. Я детективов нанимал. Итогом была ты! — давил на меня фактами муж сестры.

Я вздохнула.

— Прости, но признавать себя сумасшедшей я не собираюсь. Я в здравом уме.

— Хорошо, что ты собираешься доказать мне? Что ты сестра моей жены? А дальше?

— Я хочу узнать, кто стёр все мои данные. И надо будет их восстановить, — объяснила ему очевидное.

— А что потом, дорогая? Собралась меня бросить? Меня и детей второй раз? В первый раз не смогла, решилась на вторую попытку?

Я возмущённо открыла рот и не нашлась что сказать. Получалось, что сестра меня подставила. По всем статьям. А муж у неё ревнивый.

— Чёрт! — вырвалось у меня. — Я, знаете ли, тоже ревнивая, и не побираюсь за сестрой! Я не хочу быть вам женой только...

— Ты моя жена, — твердил своё манаукец.

— Вы муж моей сестры! Это аморально! Я хочу своего собственного мужа! — чуть ли не со слезами крикнула и, не сдержавшись, разревелась. — Своего собственного. Чтобы меня любил, а не Берту. Вы же не меня видите, а её. А я Кэйт! Я что, недостойна быть самой собой? Я что, всегда должна оставаться в её тени?

— Кэйт, — тихо позвал Алиас, — Кэйт.

Я же скинула туфли и забралась в кресло с ногами. Было так себя жалко, и на душе горько. Словно я не взрослая женщина, а маленькая девочка.

— Почему всё повторяется? Я даже сбежала от неё, а она меня стёрла. Подставила, а сама сбежала.

— Кэйт, я люблю тебя, — произнёс Алиас, присев передо мной на корточки и заглядывая в лицо. Правда, я уткнулась лбом в колени, чтобы не видеть его.

— Нет, не меня, а сестру. И вам нужна Берта. Я же совершенно не такая.

— Кэйт, успокойся, — приказал манаукец, а я рассмеялась.

Он так своих детей успокаивал, решил, что на меня тоже подействует? Размазывая пальцами слёзы по щекам, с улыбкой взглянула на растерянного альбиноса. Он не знал, как остановить мою истерику.

— Так всё же вы поверили, что я Кэйт? — тихо уточнила. — Или вы знали, что я Кэйт?

— Дорогая, я могу называть тебя, как ты хочешь. Но я никогда не соглашусь с твоим желанием меня бросить. Я не отступлюсь. Ты моя.

— Выпить есть? — с горя спросила, понимая, что если не выпью, то новая истерика не заставит себя долго ждать. — Только не нонарское.

Алиас сомневался недолго, затем встал и ушёл к столу, позвонил в колокольчик. Пришёл слуга и Тамино потребовал принести унжирского светлого шампанского.

Я мысленно присвистнула. Это же дорого и изысканно! Чёрт! Ну почему он не меня любит, а сестру? Почему сказка не может случиться со мной? Только кошмар.

Итогом моего расстройства стало два бокала восхитительного нектара фей, не иначе. Зато реветь расхотелось, и лёгкость появилась.

— Кинула она нас с тобой, — качая головой, взглянула на Алиаса, который сидел в соседнем кресле и составлял мне компанию по распитию вина. — Тебя не жалко, а детей очень. Сучка, — выругалась.

— Дорогая, следи за манерами. Иначе я возьмусь за твоё воспитание.

Я расплылась в улыбке, в мыслях лёжа на столе.

— А у тебя больное воображение. Я читала, что от этого лечиться надо, не пробовал? Хотя я тебя понимаю, у тебя жизнь не сахар. Доверять никому нельзя. Постоянно на взводе, вот и проявляются на... Накладки... Нет... Не накладки... А эти, как их там... Ой, что-то язык не слушается. Наклонности! Да, вот. Наклонности садиста в тебе проявляются.

Алиас протянул руку, я с улыбкой дала свою. Он, глядя мне в глаза, медленно взял в рот мой большой палец и облизал, затем стал сосать. У меня чуть бокал не выскользнул. Внизу живота произошёл взрыв. Кровь забурлила, приливая к щекам. Я попыталась отобрать руку, но манаукец решил продолжить издеваться. Поцеловал между большим пальцем и средним с тыльной стороны кисти, затем лизнул. И так постепенно он обсосал все пальцы и по одному, и по два сразу. Я же стонала, моля перестать.

— Зачем вы это делаете? — перешла на "вы", так как поняла, что мне с ним не тягаться. Не тот уровень. Да и хмель прошёл. Осталось лишь желание. Я горела от него, я хотела, чтобы Алиас не останавливался. Это было необычно и волнительно.

— Я хочу тебя, — томно шепнул Тамино. — Но ты не хочешь. Упираешься, что не жена. Если возьму сейчас, возненавидишь, — словно рассуждая вслух, а не со мной разговаривая, продолжал он. — Но как же я хочу тебя, дорогая. Любимая, я... — он замолчал, прижимая мою ладонь к своим губам. Язык щекотно прошёлся по коже, а затем губы запечатлели поцелуй. — Моя жестокая жёнушка.

— Это вы жестокий. Даже не представляете насколько! — в сердцах выкрикнула я и отобрала свою руку. — Сколько можно меня выставлять дурой? Я Кэйт, и я не буду исполнять роль Берты. И я не стану вашей любовницей, пока она где-то прохлаждается!

— Всё, с меня хватит! — вскочил с кресла Алиас, отобрал бокал и поставил на столик, затем стал ходить передо мной, заложив руки за спину.

Голый торс красиво мелькал перед моим лицом, а я следила за ним, грустно вздыхая. От чего я отказывалась! Пусть на лицо не эталон красоты, но от манаукца исходила такая мужская сила, что моя женская натура скулила, предлагая сдаться. Сделать подлость сестре. Раз бросила его, подкинув мне, то можно не стесняться. Завоевать её мужа, стереть все его воспоминания об их супружеской жизни. Стать женой, во сто крат лучше. А если объявится — сказать, что место занято.

— Любимая, я сейчас очень расстроен и не могу с тобой спокойно разговаривать.

— У меня есть предложение, — выпалила я.

Алиас замер, сложив руки на груди.

— Хотя нет, не смогу, — открестилась от идеи захапать Тамино себе, когда поняла, что даже озвучить не смогу. Нет, это как-то совсем не по-человечески.

— Уверена? — переспросил Алиас.

Я закивала головой и стала надевать туфли.

— Я к детям, — решила сбежать, так как мне тоже нужно было подумать.

Но Алиас поймал за руку и, развернув меня к себе лицом, поцеловал. Я возмущалась, чуть прикусила ему губу. Эффект был обратный, меня сжали в объятиях ещё сильнее, а возбуждённым пахом прижались к бедру. Меня в жар бросило от желания. Застонала от жалости, что нельзя сказать ему "да", а так хотелось узнать, на что ещё способен этот альбинос.

Оттолкнула его от себя, а точнее, меня послушались и выпустили из объятий, и сбежала. Правда, не в ту дверь. Но Алиас подсказал, где выход. В голове мысли путались. Первое, что решила, — поговорить с Эллой, только со своей страницы.

Но для начала зашла к Эльзе. Она, увидев меня, вскочила со стула, бросив куклу и няню, с которой они играли. Генри тоже встал, но ни шага ко мне не сделал. Поэтому мы стали играть с Эльзой. Через полчаса я уже узнала, что шию Гонер зовут Наята. Она была подопечной какого-то ши Ханора. Здесь подрабатывала по его просьбе. Ши Ханор и ши Тамино были знакомыми. Но не друзьями.

Наята поведала мне, что я очень изменилась, а я призналась, что я сестра Берты и зовут меня Кэйт. Также объяснила Эльзе и Генри, что я их родная тётя. Через час я узнала, что Берта как была стервой, так ею и осталась, а ещё лицемеркой. Перед Алиасом она была прилежной женой, чуть капризной, в пределах нормы, но стоило мужу выйти за дверь, как она превращалась в мегеру. Дети были ей в тягость. Порой даже била их, когда те плакали, не умолкая. Няня заменяла им и мать, и бабушку. Отец даже не догадывался о том, что творила Берта.

В общем, жизнь детей была не райская. Хотя отец всё делал для них. Наята сразу поверила, что я не Берта. Я была на седьмом небе от счастья. Мы так весело провели время, что об ужине и не вспомнили, пока мажордом ши Ветан с поклоном не позвал в столовую, где нас уже ждал Алиас. Дети радостно побежали вперёд, но Эльза вспомнила обо мне. Вернулась и за руку потянула за собой. Генри уже не кричал на неё, но внимательно следил за мной. Ужин прошёл на удивление хорошо.

Алиас тоже часто улыбался, общаясь с детьми, и меня вовлекли в разговор. Завтра мы собрались в парк развлечений. После ужина я пошла с Эльзой укладывать спать кукол. Уже через час я и самой хозяйке комнаты подтыкала одеяло и читала сказку на ночь об Оле Лукойе. Тихий скрип двери прозвучал в тишине очень отчётливо. Мы с Эльзой напряжённо переглянулись, но рассмеялись, когда в проёме появилась макушка Генри. Я махнула ему рукой, и мальчик гордо прошествовал до кровати, а затем ругался с Эльзой, которая не хотела с ним делиться ни одеялом, ни мной и пыталась его выгнать. Но я, хоть и с трудом, усмирила гнев девчушки. Близнецы лежали и ждали сказку. Я начала читать с самого начала. Через час в горле пересохло, а дети только дремали. Книга закончилась, я взяла другую сказку, братьев Гримм. Ещё через час я сама зевала, а Генри не спал.

— Ты не мама, — тихо шепнул он.

Я улыбнулась и кивнула.

— Я твоя тётя Кэйт. Мы с мамой, как вы с Эльзой, родились вместе и похожи как две капли воды. А ваш папа не верит, — пожаловалась я ребёнку.

— Папа хороший. Не кричи на него, — строго приказал мальчик.

— А как не кричать, если не верит мне? Я же правду говорю! — возмутилась, а потом спохватилась. — Ты что, подслушивал?

— Он хороший, — повторил мальчик, проигнорировав мой вопрос, а я потянулась к нему и погладила по волосам. Он прикрыл глаза и уснул!

Я ещё посидела, сложив руки на кровати и положив на них голову. Какие они ангелочки. Тугие кольца кудряшек, носики-кнопочки и алые губы. Мы когда-то с Бертой были такими же. Мама любила нас наряжать в короткие платья с воланами. У нас тоже были кудряшки. Жаль, смерть разлучила нас с ними очень рано. А потом родная тётка выставила из жилблока, сдав нас в интернат. Тогда Берту как подменили. Она изменилась резко. Я даже не успела понять, когда. Просто однажды проснулась не Берта, а бес в её теле.

Я пыталась образумить её, а она злилась. Солёные капли текли по щекам, я всхлипнула. Почему она изменилась? Мы же были так дружны в детстве. Я вспоминала и смотрела на племяшей. Только бы они не ссорились, как мы с сестрой.

Курносые носики. Я мечтала о детях, но боялась сблизиться с мужчинами. Страх преследовал меня. Даже держа букет невесты перед алтарём, стоя рядом с Альфредом, я пыталась побороть свой страх. Успокаивала себя тем, что у меня будут дети. Только ради них я готова была потерпеть акт близости с мужчиной. Но это всё было до встречи с красноглазым монстром.

Чувство полёта, лёгкий ветерок. А затем спина коснулась прохлады.

— Дорогая, — тихий шёпот.

Я повернулась на бок, подложила руку под подушку. Нежное поглаживание по бёдрам, я сплю, но хочется проснуться. Меня гладят по спине, поднимают руки. Я тяжело вздохнула, уткнулась в тёплую подушку, аромат которой напоминал о манаукце. Веки были такими тяжёлыми, а руки такими ласковыми.

— Кэйт, — тихо позвал знакомый голос. Я замычала. Не хочу просыпаться. Не хочу.

— Кэйт, открой глазки, — попросил голос из моих кошмаров.

Я постаралась отвернуться от него, но лениво. Ласковые губы хотели заставить меня открыть веки, но я упорно пыталась уснуть покрепче.

В итоге от меня отстали, а я с облегчением вздохнула. Одеяло накрыло плечи, но аромат манаукца продолжал дразнить.

* * *

Я открыла глаза и с трудом сообразила, на ком сплю, затем закрыла глаза и задумалась. Уснула я в спальне Эльзы. Остаётся решить уравнение, как моё тело перенеслось в спальню Алиаса. Пораскинула мозгами, и выходило всё к одному. Голос мне не послышался. Значит, и раздевал меня Тамино, и целовал он. А я, как подлая, крепко уснула и... Прислушалась к своему телу. Кажется, всё спокойно, нигде ничего не ноет.

Я лежала, слушала, как дышал манаукец. К этому можно было привыкнуть. Ощущать тепло обнажённого мужского тела, а он был, как и я, только в трусах, слышать его аромат и млеть. Чувствовать себя кем-то любимой.

Алиас погладил меня по волосам.

— Доброе утро, соня, — тихо позвал он. Я от неожиданности открыла глаза.

Как он узнал, что я не спала? Осторожно подняла лицо. Улыбка у Алиаса была как у чеширского кота. Он не просто был счастлив до неприличия, а прямо лучился довольством.

Его ладонь скользнула по моей ноге, которая покоилась на его бедре. Плавно прошлась по ягодице. Я с замиранием сердца неотрывно смотрела в красные глаза и не могла даже пошевелиться. По телу растекалось приятное тепло, волна возбуждения окатила с головой. Длинные пальцы остановились на ягодице, сжали. Чуть сдвинулись, проникая под ткань трусиков. Ахнув, я прильнула к Алиасу, боясь и молясь. Пальцы погрузились в моё лоно. Вторая ладонь запуталась в моих волосах, он притянул меня к себе, заставляя практически распластаться на нём. Поцелуй был, как и прежде, ошеломляющим. Я глухо застонала, когда язык проник в мой рот, а пальцы резко погрузились внутрь.

Крепкий упругий бугор больно впивался в бедро. А когда Алиас легко уложил меня на себя и потёрся пахом, я жалобно застонала. Я не контролировала ничего. Я была в его власти. Даже одуматься не могла.

Но манаукцу нужна была передышка. И пока я переводила дыхание, он приказал:

— Скажи "да".

Я закусила губу. Не могу! Чёрт, я так не могу.

Попыталась скатиться с него. Но меня дёрнули обратно.

— Понятно, — хмуро произнёс и сделал то, чего я хотела. — Ругайся потом, сколько влезет, но у меня крышу сносит, когда ты рядом, обнажённая.

В подтверждение его слов ткань трусиков была нещадно сдвинута в сторону. Я прикрыла глаза, ощущая неспешное проникновение. Такое медленное, осторожное. Большой, горячий. Как и поцелуи — медленные, тягучие. Я обхватила ладонями его лицо, сама впиваясь поцелуем. Его руки помогали проникновению, раздвигая ягодицы. Он не спеша двигал бёдрами, я в такт выгибалась, молча снося порочную пытку. Я готова была разреветься. Мне было так приятно! Каждое движение отзывалось слабостью и удовольствием.

Наши языки сплетались, его руки болезненно сжимали ягодицы, помогая мне двигаться. Соски тёрлись о его грудь, тяжелели. Между ног всё разгоралось от желания. Я сама пыталась задать ритм, но сильные руки вели в этом танце, а мужские бёдра определяли глубину.

— Дорогая, — шепнул Алиас, я взглянула на него. — Ты забыла, как я люблю?

Я недоумённо нахмурилась. Бёдрами он не перестал двигать, поэтому соображала туго.

— Забыла даже это, — с грустью произнёс он и резко сел, крепко обхватывая меня руками. Больно сжал волосы, не давая и шанса отвернуться от него. Язык сминал губы, проникал между ними. А меня насаживал на свою плоть Тамино, не позволяя мне двигаться. Я упиралась руками ему в грудь, под пальцами перекатывались мышцы. А мне было не до этого. Я растворялась в ощущениях, которые дарил Алиас. Он властвовал над моим телом. Я взмывала вверх с помощью сильных пальцев манаукца и падала вниз, задыхаясь, пронзённая крепкой горячей мужской плотью.

— Стони, — приказал Алиас, я попробовала замотать головой, так как не могла и звука произнести. — Стони, — порыкивая, повторил альбинос.

Его поцелуи стали покрывать шею. Я запрокинула голову, с трудом сглатывая. Почему первый раз был таким неудачным у меня? Почему мне сразу не встретился такой любовник? Почему не он лишал меня девственности? Ну почему? Я готова была благодарить этого самодовольного модифицированного, который столько искусен в любви, что совесть не мучается. Сестра была забыта! Забыты запреты и моральные устои. Я хотела дойти до конца с ним. Хотела, чтобы он исполнил все свои обещания.

— Капризная девочка, — томно шепнул манаукец, и я оказалась лежащей под ним. Большие ладони обхватили мою талию. Мы смотрели в глаза друг другу. Я чуть двинула бёдрами, приглашая продолжить, но Алиас усмехнулся и покачал головой. Большие пальцы скользнули вниз к сосредоточению моего желания и надавили. Я выгнулась, ловя воздух ртом.

— Я не слышу тебя, дорогая.

Его пальцы стали медленно выводить круги, но сам Алиас не двигался. Зато я под его руками извивалась.

— Хватит, — взмолилась, когда поняла, что этого мало, катастрофически мало.

— Я только разогрелся, непокорная, — тихий голос был до неузнаваемости жесток.

Но пальцы перестали терзать моё тело. Алиас придавил меня, резко дёрнул бёдрами.

— Ты моя жена, и должна быть покорной, — шептал он между толчками.

Я же сминала простынь, пыталась подстроиться. Почему он не давал мне разрядки? Почему был таким медленным. Его губы прошлись вдоль подбородка, я хотела, чтоб он поцеловал меня в губы, он этого не происходило. Уголки губ. Щёки, снова подбородок, шея, плечо, но только не губы. А медленные движения уже приводили в бешенство.

Я жалобно всхлипнула. А затем и вовсе готова была провалиться сквозь землю. Ведь знала, что нельзя ему доверять. Он покинул моё тело, я почувствовала стыд и неудовлетворённость. Я свела ноги вместе и перекатилась, желая поскорее покинуть место своего позора. Только стоило мне оказаться на животе, как я услышала удовольствие в голосе Алиаса:

— Молодец, вспомнила.

Я не поняла, что я вспомнила, так как вспоминать мне в принципе было нечего. Обернулась, а он снял стянутые на бёдра трусы, оголившись окончательно, затем ухватил руками мои ноги и потянул на себя. Я даже не успела сообразить, чем мне всё это грозит, как мои трусики присоседились к его на полу, а я была поставлена в очень неприличную позу. И снова пальцы первыми окунулись в горячее и уже влажное лоно, и только после этого Алиас взял меня, прижимая мои ягодицы к своему паху.

— Любимая, — произнёс он, медленно выходя из меня.

Я пребывала в растрёпанных чувствах: и радостно, что продолжаем, и чертовски стыдно. Ну во что я опять влипла? Почему не могу остановить это безумство? Почему стону, когда он наполняет меня своей плотью? Где отрезвляющая боль и неприятные ощущения?

Не было ничего, что могло привести меня в чувство. Я припадала на локти без сил. Я стонала, когда он просил, вздрагивала, когда шлёпал по ягодицам. Извращенец не давал разрядки, заставляя вспомнить, где я и в какой позе. Я была готова умолять его, вот только о чём, никак не могла определиться.

— Пожалуйста, — шепнула, и яростные натиски стали чаще. Амплитуда резко изменилась. Груди плясали в такт его бёдрам. Мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно и прекратилось немедленно. Когда в животе всё скрутило, я, наконец, с облегчением застонала, а перед глазами всё поплыло. Волнами накатывали судороги, а тело пело. Но манаукец не останавливался, толкаясь в меня, пока сам не достиг своего пика наслаждения. Я долго не могла прийти в себя, лёжа рядом с ним, потная, слабая. Даже глаза закрыть не могла, рассматривала белый потолок и солнечные блики на нём. Я никогда не была на планете. Никогда не просыпалась с мужчиной в одной постели. Я никогда не испытывала оргазма. Пора забыть слово "никогда". Этот красноглазый монстр решил мне показать всё, о чём я только мечтала, и даже то, о чём не смела мечтать.

Рядом зашевелился Алиас и заглянул мне в лицо.

— Дорогая, ты плачешь? — обеспокоенно спросил, а затем, как маленького ребёнка, усадил на колени и стал качать, уговаривая:

— Любимая, тихо, тихо. Успокойся, прошу. Я тебя больше пальцем не коснусь, обещаю. Только не плачь, дорогая.

Я даже не заметила что плачу. Не ощущала горячих слёз. С удивлением рассматривала влажные пальцы, когда вытерла щёку.

— Не нужно быть таким ласковым со мной, — тихо произнесла. — Я знаю, какой вы на самом деле.

Манаукец замер. Большая ладонь легла на лоб, словно решил проверить мою температуру тела, а затем убрала влажные волосы с глаз.

— Любимая, я не понимаю, ты о чём? Тебе же понравилось. Хоть сколько упирайся, но твоё тело я выучил наизусть. Я знаю, когда ты кончаешь. Я знаю, как тебе нравится. Я знаю, что ты любишь заниматься со мной любовью. Я это всё знаю.

Я вытирала слёзы, поражаясь самоуверенности Алиаса. Хотя стоило отдать ему должное. Он знал моё тело, и оно знало его. Всё происходило так привычно. И аромат его тела, и гладкость кожи, его хриплое дыхание, я всё это узнала. Словно мы были давнишними любовниками, а не только недавно встретились.

— Я не Берта, — повторила скорее для себя. Нельзя было поддаться на провокацию. Даже если и знает моё тело, даже если и всё мне кажется знакомым — это ничего не значит. — Я Кэйт!

— Дорогая, давай не начинать, — попросил Алиас, затем осторожно опустил меня на кровать, а сам поднялся и направился в ванную комнату. Абсолютно голый, расслабленный. Широкая спина, бугристые канаты мышц, узкие бёдра, длинные сильные ноги, белые волосы, слегка прикрывающие плечи. Совершенное тело модифицированного могло взволновать любую женщину. В том числе и меня. Взяла одеяло, завернулась в него и тяжело вздохнула. И что мне теперь делать? Всё так запуталось. Я зашла слишком далеко. Если Берта объявится, то что ждёт меня?

Глава 4

Кэйт

В удобном скайте мы летели дружной семьёй в столицу Яшам. Детей наряжала няня, пока меня одевал Алиас. Белая блузка облепила меня, смущая своим глубоким вырезом. Я, поглядывая в него, видела ажурный край бюстгальтера. Но, видимо, это смущало только меня! Алиас вообще улыбался и смотрел на мои груди. И что он там нашёл, у меня второй размер! Но нет, он глаз не спускал с моих скромных холмиков. Но ужаснее всего была серая юбка, которая и шагу не давала нормально сделать. Про разрез сзади я старалась не думать. Чулки Алиас надевал мне сам, а я сидела и краснела. Ну подумаешь, решила молчать, так как стыдно после секса было с ним разговаривать.

И вот он одевал меня, выговаривая, что капризы мои вернулись, а воспоминания всё не возвращаются. Мне было стыдно, что такой мужчина нянчился со мной как с ребёнком. Он же заказал мне парикмахера на дом, который хотел волосы мои остричь, как было у Берты. Но я поругалась с Алиасом, чтобы не смел из меня лепить сестру. И, о чудо! Я победила! Он сдался без боя, просто махнул рукой и отвернулся к окну. Правда, меня всё же подстригли, но не коротко, как было у сестры, а просто концы подравняли. Локоны завили, уложили. Накрасить Алиас разрешил только глаза, никакой помады.

Сам же себе выбрал белую рубашку и тёмно-серые узкие брюки. Волосы зачесаны от висков. На глазах солнцезащитные очки. Выглядели мы замечательно. Это я смогла оценить, когда смотрелась в зеркало в нашей, оказывается, общей спальне. Алиас подошёл ко мне сзади.

— Ты всё ещё дуешься на меня? — тихо шепнул он, наклоняясь к моему уху, отрывая от разговора с Эльзой.

Я медленно повернулась к нему и, закусив губу, несмело покачала головой. Да как тут можно обижаться, когда тебе подарили такой утренний секс, затем дождались из душа, одели, привели в божеский вид, а сейчас везли развлекаться.

В столице был самый большой и очень популярный детский парк. Дети уже не раз были здесь, но они с большим энтузиазмом рассказывали, на каких аттракционах мне непременно следует прокатиться. И стоило мне выйти на парковке, задрать голову, с восторгом оглядывая дворцы и поднебесные башни, как сразу же поняла, что я не выживу! Чего тут только не было. Очень много персонажей из мультфильмов бродили по дорожкам и фотографировались с детьми.

Мы с Алиасом старались не отставать от детей. Я и Эльза пытались выбирать девчачьи карусели, а Генри с папой, как мальчики, больше "стрелялки" и "леталки". Но все мы дружно прокатились на звёздных патрульных кораблях.

Через три часа я была выжата как лимон. Алиас меня выносил на руках. Меня укачало, тошнило, ноги и голова гудели, а живот сводило от голода. Дети продолжили веселиться с няней, которую пришлось вызывать из дома.

Алиас вошёл в скайт, сел, осторожно усадил меня рядом. Я была ему очень благодарна. После того как я увидела звёзды на нонарских гонках, поняла, что вся жизнь перед глазами пролетела. Мне дали в руки бутылку с водой. Мои туфли Тамино снял и стал разминать ступни. Я вздрогнула, застонала, нечаянно обливаясь водой от нахлынувшего наслаждения.

— Тихо, тихо, пилота напугаешь, — негромко смеясь, посоветовал Алиас, нисколько не смущаясь.

Мне тоже было не до этого. Щекочущие волны блаженства, пробирающие до мозга костей, накрывали с головой, когда его пальцы массировали подушечку ступни.

— Дорогая, тише, — просил Алиас. А как молчать, когда внизу живота сконцентрировался центр томления? — Зетар, — обратился он к пилоту, — выключи микрофон.

Властная ладонь нырнула под подол юбки. Я ахнула, села, пытаясь отодвинуться.

— Не двигайся, — приказал альбинос.

Я замерла, но руками пыталась убрать его ладонь со своего бедра. Но мужские пальцы тянули за собой и край чулка. Улыбка на губах манаукца была коварной и шаловливой.

— Не бойся, — шепнул он и снял чулок.

Массаж продолжился, а я растаяла окончательно. Достав из минибара вино, он стал мыть им мою ногу! Затем вылизал каждый пальчик, поливая вином. Струи бежали вниз по ноге, мочили сидение, ткань юбки, даже трусики. Я уже пребывала в мире блаженства. Вторая нога также была омыта и вылизана. Боль как рукой сняло! Это невозможно приятно, когда язык проникает между пальчиками.

— Хочу тебя, — тихо произнёс Алиас, и я была с ним согласна. Хочу. Сама хочу, сильно болит всё внизу живота. — Но нельзя, — я замерла, удивлённо моргнула, — дети возвращаются.

Я ахнула и села прямо, поправляя одежду. Чулки схватила, но Алиас их отобрал и спрятал в карман брюк. Я пересела на сухое место, а бессовестный манаукец подмигнул, глядя на мокрую ткань сидения.

Детей посадили на боковые кресла, объясняя, что вино пролили случайно, хотя шия Гонер, кажется, что-то заподозрила. Она старательно отводила взгляд и просила детей не шуметь. А Эльза не понимала, она хотела рассказать мне, как классно провела время, поэтому села мне на колени. Я же пыталась задрать ткань юбки, чтобы девочка не села на мокрое. К концу поездки я чуть не стала косой. Всё краем глаза следила за Алиасом, на колени которого забрался Генри и ревниво поглядывал на нас с Эльзой.

Домой вернулись в хорошем расположении духа. Тамино так вообще в игривом. Сначала из скайта выпустили детей. Я же ёрзала, не зная, как же мне быть. Как выйти и не опозориться. За меня решил Алиас. Он легко поднял меня на руки и отнёс в спальню под возмущённые вопли детей. Эльза хотела пойти с нами, а Генри ревновал папу ко мне, требуя и его поносить на руках. Но отец из Алиаса строгий, одно короткое "нет", и дети замолчали, а я, смущённая до ужаса, пыталась прикрыть рукой сырую ткань юбки.

В спальне я сразу бросилась в ванную комнату. Первый раз, когда сюда попала, думала, дверью ошиблась. Пол и стены из белого мрамора. Золотые краны, ручки, сушилки. Ванная как маленький бассейн. Душевая кабина — отдельная комнатка. Везде функции, умные программы, которые с тобой общаются, подсказывая, что ты на самом деле хочешь. Я полчаса наслаждалась исследовательским азартом, потом постояла, разглядывая морской пейзаж за арочным окном с широким подоконником.

Но это было утром, а сейчас не до этого. Голой заскочила в душевую и стала смывать липкие следы вина с бёдер, но Алиас в одиночестве оставлять меня не собирался. Он стоял возле раковины в запачканной рубашке и наблюдал, как я моюсь. А я его не сразу заметила. Мылилась, ругая красноглазых извращенцев, которые соблазняли так, что и монашка не выдержит.

И когда я выпрямилась с губкой в руках, то ахнула, увидев Алиаса, и прикрыла грудь. Улыбка на алых устах подсказала, что этот гад меня подслушивал!

Вспомнив, что он меня уже не раз видел голой, хотела расслабиться, но скованность не отпускала. Поэтому я решила поговорить с ним по поводу расследования. Пора было заняться делом. Как бы мне ни была противна сестра, но нужно всё же найти её.

— Алиас, дай пароль к личным страницам Берты. Я хочу всё же проверить, куда она хотела сбежать.

Взяла шампунь и начала мыть голову, хотя хотела просто смыть вино. Но взгляд манаукца был таким многообещающим, что я не решилась выйти к нему. Точно не отпустит и продолжит то, на чём остановился в скайте.

Тамино смерил меня взглядом, затем вздохнул. Долго смотрел в окно и через несколько минут кивнул.

— А ты упёртая, всегда получала то, что хотела. Шла до конца.

Сравнение с сестрой больно ранило, но я только поджала губы и отвернулась, продолжая мылить волосы. Да, мы похожи, но не во всём. Что-то семейное проскальзывало.

— Так дашь? — недовольно буркнула и стала смывать пену с волос.

Молчание затягивалось. Я обернулась, и рот очередной раз неприлично выдал мой восторг. Да, он знал, какое впечатление производит, и красовался, медленно снимая рубашку, кидая её к моим вещам на полу. Затем стал расстёгивать брюки, насмешливо пронзая взглядом. Белья на нём не было, поэтому я его мужское оружие увидела сразу, стоило брюкам оказаться на бёдрах, а дальше я отвернулась, закусив губу, прикрыв глаза и подставив лицо струям воды. Он пёр на меня, как осадный робот. И я уже не стремилась его остановить. Зачем? Вот докажу, что я не Берта, пусть потом мучается. А я его сразу предупредила, поэтому...

— Ах, — вздохнула, когда горячие ладони обхватили мои груди. Размер их был небольшой, но я ими гордилась. Красивые, не висят. Сильные пальцы ласково мяли соски, пробуждая притупившееся желание. Резко развернул и, как прежде, властно ухватил за подбородок и впился в губы страстным поцелуем. Его колено раздвинуло мои ноги, приподнялось, упираясь в пульсирующую от вожделения промежность.

Закинул мои руки над головой, медленно погладил их ладонями, опускаясь до лица. Алиас был напорист, весь на взводе. Я пьянела от его желания. Здесь и сейчас он был со мной, ласкал меня, хотел меня. Это потом я буду мучиться угрызениями совести, а пока я позволяла манаукцу делать со мной всё, что он хочет, так как я со своей бедной эротической фантазией о многом не могла и представить.

Алиас целовал меня всю, везде: груди, живот, губы... Я обнимала его за плечи, откидывала голову, открывая шею. Он довёл меня до исступления и, отстранившись, тяжело дыша, шепнул:

— Жаль, времени мало. До вечера не доживу, умру от неудовлетворённости. Прости что быстро, но ночью исправлюсь.

Я кивнула, ничего не понимая. Он словно сам с собой разговаривал, а не со мной. Ночью так ночью.

Я взлетела на его бёдра с одного ловкого движения рук. Примерившись, Алиас стал опускать меня, целовал, заглушая стон, рвущийся с моих губ. Быстро! Это было чертовски быстро, но не менее сладко! Я даже понять ничего не успела, а Алиас уже наращивал темп. Его бёдра с такой скоростью двигались, что я задержала дыхание, чтобы не захлебнуться криком страсти. Меня просто разрывало изнутри. Минуту или две длилось это безумие. Я глухо застонала, быстро достигнув разрядки. Экспресс-тур по мирам экстаза! Алиас тоже быстро получил свою порцию удовольствия, излившись в меня с сиплым выдохом.

Из мира безмятежности вывел очередной поцелуй и тихое "прости".

Я молчала, глупо улыбаясь. Нашёл, за что извиняться. Обмывшись, мы выбрались в спальню, где Алиас достал простую с виду тунику, которое оказалось коротким и стильным платьем цвета морской волны.

— Волосы не заплетай.

— А почему ты командуешь, как я должна выглядеть? — обиженно надулась.

Вообще-то, мне удобнее в майке и шортах. Понимаю, что в таком особняке моя прежняя одежда как насмешка, но тем не менее! Женщина сама должна выбирать себе одежду.

Алиас приблизился и тихо изрёк:

— Я твои леопардовые мини терпеть не буду. У нас уже был разговор на эту тему. Стилист подобрал тебе одежду, а я выбираю, в чём хочу тебя видеть. Понятно?

Я кивнула и отвернулась. Леопардовые мини я в жизни не носила! Опять меня отчитывают за Берту.

— Вот и умничка. Надевай это платье, волосы распусти и приходи в столовую.

Алиас быстро оделся, словно спешил на пожар, но успел помочь застегнуть платье. Мне же оставалось лишь подкраситься и уложить волосы. Промучилась с феном полчаса, пытаясь понять, как выбрать нужную функцию. Я хотела слегка завить кончики, а получила тугие колечки. Взяла расчёску, забрала волосы в хвост и, накрасив ресницы, спустилась в столовую.

А там меня ждал сюрприз. Причём важный.

Я замерла возле дверей, глядя на очередного альбиноса, сидящего во главе стола. По правую руку от него расположился Алиас, по левую — дети. Разглядывала гостя с любопытством и нескрываемым удивлением. Его я видела не раз на экранах, показывают дважды на дню. Гостем на нашем ужине был наместник Новомана Кошир Шияна собственной персоной. Я оглядела двух альбиносов, которые, как и я, стояли возле дверей, затем перевела взгляд на Тамино, с улыбкой манившего меня к себе пальцем! Я возмущённо поджала губы, так как наместник, глядя на эту сцену, веселился, криво ухмыляясь. На вид ему чуть больше лет, чем Алиасу, но такой же красноглазый и алогубый. Длинные волосы убраны в косу, строгий костюм голубого цвета и белая рубашка. На пальце Шияна я сразу заметила обручальное кольцо. Тамино тоже носил своё. А мой палец сиротел.

— Дорогая, поздоровайся с янаратом. Ты и так непозволительно долго наряжалась.

Янарат на слова Тамино опять усмехнулся, скептически оглядывая меня с ног до головы, словно грязью облил.

— Алиас, друг, я смотрю, ты жену наказываешь?

Тамино оглядел меня, словно впервые увидел. Затем недоумённо воззрился на янарата, а тот поспешил разъяснить нам с Алиасом свои умозаключения. Я же решилась приблизиться к столу, где меня ждали дети. Что Эльза, что Генри вели себя очень скромно, ели молча, косясь на гостя.

— Ни одного украшения. В прежние времена, помнится, она была любительницей похвастаться очередным твоим подарком: то сережки, то гарнитур, то кольцо с бриллиантом. А сегодня даже знаменитого обручального нет.

Алиас быстро кинул взгляд на меня, а я спрятала руки за спину.

— Ничего страшного, переживу, — не очень воспитанно ответила, но чего расшаркиваться перед тем, кто даже поздороваться, как следует, не собирается, и разговаривает так, словно меня здесь нет или я вещь какая.

— Это вынужденная мера, — в своё оправдание произнёс Алиас и всё же вспомнил о манерах, встал и помог сесть мне. Отгоняя прочь слугу, сам подвинул стул, нежно целуя в щёку.

— Я вижу, вы помирились, а то моя жёнушка все уши прожужжала, чтобы я слетал к вам и проверил. Как вы понимаете, законопроект по разводам хоть и рассматривается, но, скорее всего, я его в очередной раз заверну. Земные женщины такие алчные пошли: нашего брата желают до нитки обобрать, — фальшиво сетовал янарат. — Отступные, видите ли, маленькие. Детей с отцом оставлять нельзя. И всё в том же духе. Хотят и детей себе оставить, и денег с отца побольше получить.

Разговор был неприятным. Янарат долго ещё ругал земных женщин, всё ставил в пример свою драгоценную жёнушку. Я же мысленно уже возненавидела и его, и жену, которая, наверное, святая, раз терпит такого типа с раздутым самомнением. Алиас пару раз останавливал меня взмахом руки, не позволяя мне высказаться гостю. А затем предложил янарату перейти в кабинет и выпить благородный напиток. Я с облегчением вздохнула, когда альбиносы убрались из столовой.

— Ну и тип, — возмущённо выдохнула, обращаясь к детям. Те заулыбались.

— Дядя Кош хороший, — вдруг заверил меня Генри.

— Только притворяется плохим, — была с ним солидарна сестра.

Я усмехнулась. Если дети к нему так хорошо относятся, то, наверное, стоит к ним прислушаться. Может это просто опять предвзятое отношение ко мне. Никто же меня не воспринимает как Кэйт, я для всех Берта.

После обеда Эльза позвала с собой, но пришедшая в столовую Наята напомнила им о занятиях и увела детей. А я отправилась в библиотеку, куда меня пригласил мажордом, сообщая, что ши Тамино оставил мне там записку. Я не могла понять, когда он успел мне написать хоть что-то, но, как оказалось, успел. Он выполнил обещание и написал пароли Берты ко всем её соцстраницам. В библиотеке возле окна, напротив стеллажей, стоял рабочий стол с компьютером, на нём я и решила начать расследование. Правда, вскоре я пожалела, что вообще взялась за это дело. Если бы я помнила, какова моя сестра, то остановилась бы. Но мне было важно узнать, кто стёр мои данные. Кто стёр меня как личность.

Год назад

Новоман

Алиас

Во дворец янарата Алиас спешил, опаздывая на полчаса. Он был собран, но внутри всё клокотало. Слуги при виде сурового лица Тамино спешили поскорее его пропустить к янарату. Тот дал распоряжение доложить о прибытии гостя. Двери открывались автоматически, охрана стояла возле каждой, так как Шияна был мнителен и боялся за жизнь своей жены. После родов добавилось проблем. Дочка родилась слабенькой. Янарат стал очень дёрганым, характер его стал ещё более нетерпимым. Везде видел врагов и предателей, и они были.

Корпорация Алиаса занималась разработкой залежей манны. Янарат наращивал потенциал планеты. И делал всё, чтобы обезопасить её.

— Ты опоздал, — с порога произнёс Кошир.

— Приношу свои извинения, — без тени раскаяния ответил Алиас.

Янарат у себя при дворе позволял вольности в одежде, представ перед гостем в домашней одежде: чёрной футболке и свободных трикотажных брюках. А Алиас был из тех приближённых, перед которым он и в банном халате не постесняется выйти. Тамино предпочитал на такие встречи с наместником одеваться по-деловому строго. Серые цвета были его любимые, хотя и тёмно-синий тоже носил. Сегодня он прибыл в костюме серых тонов, даже не переодевшись. Нервно дёрнул галстук, устало падая в кресло перед столом наместника. Тот чуть приподнял вопросительно бровь, молча вопрошая, что у того стряслось.

— Я нашёл предателя.

— О, — обрадовался янарат, — отлично. И кто же он?

Алиас помолчал, зарывая рукой в волосы, тяжело вздыхая. Кошир ждал ответа и видел смятение своего подданного, который всегда был исполнительным и ценил честь имени и долг перед своим янаратом. Чуть подумав, наместник открыл выдвижной ящик стола, в котором был оборудован минибар. Достал два бокала и бутылку унжирского коньяка. Разлив его, толкнул один бокал Алиасу. То его ловко поймал и осушил.

— О, что-то серьёзное? — Кошир оценил жажду Тамино.

— Да, — ответил тот, подталкивая бокал обратно.

Янарат поймал его и недовольно приказал:

— Выкладывай.

Алиас шумно вздохнул.

— Я нашёл исполнителя, заказчик не ясен, — стал отчитываться он. — Вроде землянин, но не вижу связи. Земляне же поджали хвосты. Или объявился кто-то новый, частное лицо, а не правительство. Что делать с предателем?

— Убрать, — невозмутимо отозвался Кошир, разливая коньяк по бокалам. — Паршивая овца, сам понимаешь.

— Да, понимаю, только...

Янарат громко закрыл графин и требовательно взглянул на Алиаса.

— Только что? — переспросил он.

— Сложно будет убрать незаметно.

— Видная птица? Альбинос?

— Нет, не из наших. Точнее, не манаукец, но из приближённых, — процедил Тамино и выпил залпом вторую порцию алкоголя.

Кошир взглянул на янтарную жидкость в своём бокале, затем пригубил и тихо приказал:

— Имя предателя.

Но вместо того, чтобы ответить янарату, Алиас стал требовать:

— Мне нужно время, ваше согласие и покровительство.

— А ничего больше не хочешь? — насмешливо отозвался Кошир. — Ты меня за кого принимаешь? Я не дам тебе покровительство. Вдруг ты под него убивать направо и налево собрался?

— Нет, просто если всё всплывет, то мне нужна будет ваша защита.

— О как. И что же это за тип? Кто он? Говори, — чуть стукнув кулаком по столу, приказал Кошир.

Алиас опять зарылся рукой в волосы.

— Я виноват. Не заметил сразу. Точнее, не хотел замечать. Но я знаю, как всё провернуть, чтобы никто не догадался, а потом и заказчика вычислить. Но нужно ваше согласие.

Кошир чуть не взревел:

— Что сложного в том, чтобы устроить несчастный случай? Просто утонул пьяным. Или уснул в ванной.

— Но тогда не выйти нам на заказчика, это исполнитель, не более. Да и смерть только вызовет подозрение, и мы не сможем самостоятельно вычислить их. Только на живца.

— Зачем тебе моё покровительство тогда? Это дело ты можешь и сам провернуть.

— Если вдруг всё всплывёт, то мне светит смертная казнь. Я это прекрасно осознаю, поэтому и прошу о милости.

— Да уж, милость. Смертная казнь у нас за предательство и за убийство при отягчающих обстоятельствах. С первым у тебя никогда проблем не было, ты верен мне, я в тебе уверен, неужели обязательно убивать? Несчастный случай. Возьми моих людей — комар носа не подточит.

— Возьму, но покровительство нужно на случай, если не выгорит.

Кошир вздохнул.

— Надоел. Имя, — жёстко приказал янарат.

Алиас помолчал, затем выдал предателя:

— Берта.

Наместник застыл на мгновение. Затем схватился за бокал и выпил его залпом.

— Обязательно убей эту мразь. Я тебе ещё до рождения детей сказал, что не ту ты выбрал, а у тебя не та голова думала. Помешался на ней, и вот. Я дам тебе покровительство, и знаешь почему? Она же насмехается над манаукцами, за уродов нас держит.

— Мне нужен самый лучший хакер, — твёрдо произнёс Тамино, перебивая янарата. Он не желал слушать гадости о своей жене, какая бы она ни была, он разберётся с ней лично.

— Зачем? — оживился Кошир, видя, что Алиас настроен решительно и отступать не собирается. Для него честь и долг были выше чувств.

— Нужно стереть со всех баз данные об одном человеке, — со злостью шепнул Алиас, подталкивая бокал янарату. — Я найду эту гниду, которая толкнула Берту к измене.

— Ты свою жену стереть собрался? — чуть смеясь, спросил янарат, наполняя уже третий бокал. — Не получится, твоя жёнушка видная птица. Слишком со многими знакома.

— У неё есть сестра, она займёт место рядом со мной. А Берту настигнет правосудие. За предательство — смерть, — с ненавистью прошипел Алиас и опрокинул всё, что было в бокале, себе в рот.

— А сестра такая же, как и Берта? — с любопытством уточнил янарат.

Идея ему безумно понравилась. В стиле альбиносов. Он даже с уже большим желанием готов был дать покровительство ши Тамино просто за то, что он убьёт свою собственную жену. С женщинами так поступать нельзя, но с некоторыми очень хочется.

— Они близнецы, только судьба у них разная. Кэйт очень скромная и неудачница.

Янарат мечтательно прикрыл глаза, вспоминая свою первую встречу с женой.

— Ну раз неудачница и скромница, то мы просто обязаны подарить ей сказку. Только смотри не избалуй и эту. Женщины к богатству быстро привыкают, и оно их портит.

— Богатство и жадность портит всех.

— Ну, друг, тоже скажешь, — возмутился янарат, откидываясь на спинку кресла. — Мы же с тобой не такие.

Алиас кивнул, но не улыбнулся. Сердце болело от того, что предстояло ему совершить. Только надежда, что он найдёт утешение в другой, помогала заглушить крики совести. Убить любовь сложно. Даже если она предала и изменила, даже если ненавидела своих собственных детей, считая их монстрами, как и их отца. Сложно принять то, что настолько ошибся в любимой, упорно не замечая чёрное сердце в красивой оболочке.

— Иди, — приказал Кошир. — Я даю тебе покровительство. Лучший хакер в твоём распоряжении, только найди того, из-за кого твоя Берта умрёт.

— Я принесу вам его голову.

— Ну головы мне не надо, — тихо посмеиваясь отозвался янарат, вставая с кресла, показывая гостю, что встреча закончилась. — Жена не поймёт, расстроится. Ей же не объяснишь, что предателей ничего кроме смерти ждать не может. Удачи. Надеюсь, у тебя всё получится.

— Непременно, — кивнул Алиас, покидая кабинет янарата, который даже не вышел его проводить, так и остался в кабинете.

— Гениально, — протянул Кош, глядя, как удаляется по дорожке к воротам одинокая фигура ши Тамино. — А с виду и не скажешь, что умный, — расстроенно шепнул янарат. — Меня переплюнул. Я бы не смог, наверное. Хотя... — он взглянул на фотографию жены и дочери. Он боялся даже допустить мысль, что с ними кто-то что-то сделает. Без разницы кто, перед его гневом все были бы равны. — Может и смог бы убить женщину.

* * *

Настоящее время

Кабинет ши Тамино

Алиас

Янарат сел в полюбившееся кресло, стоящее у окна, за которым виднелась линия пляжа и неспокойное море. Тучи сгущались над горизонтом, их гнал усиливающийся ветер, и скоро те должны были добраться до берега, закрыть собой местное солнце под названием Тарион. Взгляд его задержался на картине, висящей над хозяином кабинета, который разливал в широкие бокалы элитный земной тёмный ром. Порой и земляне создавали непревзойдённые шедевры.

— Раскусят тебя, как пить дать раскусят, — тихо шепнул он Алиасу. — Даже про украшения забыл.

— Они есть, просто она не привыкла к ним.

— А ты-то на что? — отругал его янарат. — А кольцо обручальное где?

— Кольцо уничтожено, — невозмутимо отозвался Тамино.

— Уверен? Тело не всплывёт? — Кошир больше беспокоился о себе, так как покровительство Алиасу могло выйти ему боком.

— Нет, — качнул головой Алиас. — Сам ши Махтан ваш ничего не нашёл.

— Что? — вскочил Кошир. — Расследует ши Махтан?

Алиас кивнул и спокойно сел в кресло.

— Ты недооцениваешь ши Махтана, он же просто может промолчать, чтобы взять меня потом за яйца! Постой, но он же расследует взрыв на рудниках на Шиянаре. Это же головная боль моей матери. Президент заставил закрыть все рудники после того случая!

— Вас возьмёшь за яйца, — усмехнулся Алиас. — Там ничего не осталось. Сами же читали его отчёты. А что до рудника, так он был исчерпан. Безопасно законсервирован. Но, видимо, что-то пошло не так. Да мало ли что там случилось. Главное, нашего конкурента я убрал. Шиямата слишком много стала себе позволять.

— Это да, она хочет слишком много власти, — криво улыбнулся янарат. Шиямата стала диктовать свои условия на добычу манны, опуская на неё цену. — Да и сестричка оспаривает трон моей дочери. Но всё же, с кольцом ты сглупил. Оно же особенное.

— Я исправлюсь, — невозмутимо ответил Алиас. — Заказал другое, она всё равно не примет ничего от сестры. Ей нужно своё собственное.

— А ты молодец, хорошо её выдрессировал, даже рот не открывает без твоего позволения. Мне она понравилась. Одобряю.

— Благодарю, — процедил Алиас. — Только я её не дрессировал. Это жизнь её приучила.

— Всё равно молодец, — словно не чувствуя недовольства собеседника, произнёс янарат, затем обернулся к своим телохранителям и махнул рукой.

Один из них отлепился от стены, которую до этого подпирал возле дверей и подошёл к столу. Он выложил перед Алиасом документы на имя Кэйт Тамино.

— Всё как ты просил, — сказал янарат, благосклонно принимая благодарность ши Тамино. — Хочу посмотреть, как ты ей это объяснять будешь. Не откажи в представлении.

Это был приказ. Алиас поднял тяжёлый взор на Кошира, который потягивал тёмный напиток и хитро улыбался.

— Она прелесть, — с притаившейся лаской произнёс янарат, вызывая бурю гнева в Тамино, играя на его собственнических чувствах. — Я хочу видеть, как она злится. Думаю, будет бесподобна.

— А жена не заревнует? — с вызовом бросил Алиас.

Ему вообще не нравилось, как вёл себя янарат. Слишком дерзко и вызывающе.

— Томочка у меня сейчас занята. Ей не до мужа. Ребёнок отнимает всё её время, а мне достаются ночи, жаркие ночи, — повторил Кошир, щуря красные глаза.

Теперь Алиас понял, почему часы приёма наместника были сдвинуты на послеобеденное время. Усмехнулся, но продолжал ревновать.

— Я бы предпочёл это сделать без свидетелей, — намекнул он, что не собирается устраивать развлечение для своего янарата.

— Я тебя понимаю, но у меня куча свободного времени, — лениво протянул Кошир. — И знаешь, я передумал, — он встал, забрал документы со стола и направился к выходу. — Где там твоя жёнушка? — бросил он Алиасу.

Тот вскочил с кресла, но было поздно. Янарата не остановить, а злить его не стоило.

— В библиотеке, — процедил Алиас и последовал за своим взбалмошным господином.

* * *

Кэйт

Я битый час изучала контакты сестры. Столько гадости о манаукцах сроду не читала. Оказывается, есть группы ненавистников модифицированных, и Берта была членом одной из них. Я искала любое упоминание о том, куда она собиралась сбежать, или хотя бы намёк на это, но ничего не нашла. Зато узнала, как убить манаукца. Оказывается, они не такие и неуязвимые, как считалось. Есть оружие, которое создано на основе манны. Я смутно вспомнила, что читала об этих камнях на форумах. Эти кристаллы были то ли радиоактивными, то ли что-то подобное, в общем, смертельно опасными, и они единственное, что может ранить и даже убить манаукца. Зачем Берте нужна была эта информация? Неужели она так сильно ненавидела мужа? А дети?

Я встала и подошла к окну. Определённо, жизнь сестры была наполнена тайнами и грязью. Я стояла и думала, а хочу ли я окунуться в неё глубже? Мне было жутко до чёртиков. Даже передёрнула плечами, боясь представить, что она делала с детьми. Дверь за спиной с неприятных шелестом открылась, являя мне альбиносов, всех четверых. Я заметила беспокойство на лице Алиаса. Бесстрастные мины телохранителей, занявших стратегические места с двух сторон от дверей, ничего не выражали, а вот ехидная и полная коварства ухмылка наместника заставила внутренне подобраться. Он явно готовил мне очередную гадость. Мало за столом наговорил, пришёл с новой порцией.

— Уважаемая шия Тамино, я решил удовлетворить вашу просьбу, на которой вы так настаиваете, и выправил вам документы на новое имя. Теперь вас зовут Кэйт. Я очень проникся вашей ситуацией. Врачи заверяют, что это временное, а может и неизлечимое явление, поэтому я, как ваш правитель, принял это поистине благородное решение и изменил имя во всех документах. Даже в свидетельстве о браке и в свидетельствах о рождении детей.

Меня как громом поразило. Я смотрела на эту улыбку, слышала слова, но смысл не доходил, сигнал застревал где-то в мозгу.

— Кэйт — очень красивое имя, мягкое. Вам оно больше подходит. Вот, — он протянул цветную карточку. Я узнала в нём паспорт на моё имя, только фамилия не моя. Но фото моё! Новое, после стрижки. Когда они успели сделать снимок?

Я взяла документ в руки, недоверчиво взглянула на Алиаса. Он молчал, недовольно смотрел на янарата, на меня же поглядывал с беспокойством. Но он молчал! Словно так и было задумано!

— То есть вы в курсе его плана? — осведомилась я у наместника.

Я, конечно, понимала, что миллионерам позволено практически всё, хотя почему практически. Глядя на документы в моих руках, можно прямо утверждать — им позволено всё!

— Какого плана? — удивился наместник, причём очень натурально удивился. Белые брови поползли вверх. — Вы что, не хотели менять имя? Ши Тамино, вы меня ввели в заблуждение? Если так, то я, конечно, всё исправлю, как было. Имя Берта тоже звучит красиво, не так мягко, но в нём чувствуется сила, упрямство.

Я прижала документ к груди, подальше от цепких пальцев наместника. И как тут разгадать: водят меня вокруг пальца, или он и вправду не в курсе.

— Я не Берта. А это не мой... — тут я взглянула на Алиаса и вздрогнула. Злой прищур и губы поджаты. Как же я забыла, что он мне обещал! Меня бросило в жар, затем стало холодно, а в голове опять стол и я, лежащая голой на животе. Колени задрожали от воспоминаний.

— А он что не мой? — поинтересовался наместник. — Он вас что, бьёт? — неожиданные выводы сделал ши Шияна. Я резко замотала головой.

— Нет, нет, что вы. Нет конечно, — запротестовала.

Наговаривать на Алиаса я не могла. Совесть не позволит, да и не заслужил он такого.

— Спасибо за документы, — поблагодарила наместника, краем глаза следя за Тамино. Он нисколько не расслабился, продолжал недовольно на меня смотреть. Чёрт! Чёрт! Что я наделала!

— Простите. Я вас оставлю, — вырвалось у меня, и я трусливо сбежала подальше от негодующего взгляда Алиаса.

Ну вот что он от меня хотел? Привёз неизвестно куда, объявил себя моим мужем, дети опять же, а я... А что я должна думать? Ещё и документы исправили. Теперь я опять Кэйт. Точнее, Берта теперь Кэйт. Да чёрт, что же всё так запутано! Голова кругом!

Выбежала на улицу, сама даже не поняла, как оказалась на крыльце. Затем вздохнула свежего воздуха и двинулась к воротам.

— Шия Тамино, позвольте поинтересоваться, куда вы пошли? — раздался голос мажордома.

Я обернулась к нему, придумывая на ходу:

— Хочу спуститься к морю.

— Я выделю вам слугу, — тут же произнёс он и вызывал по комфону некоего Дастера.

Брюнет-манаукец прибыл через пять минут. Всё это время Селан объяснял мне куда идти, чтобы не заблудиться, и зашёл в дом только после появления Дастера. Я поздоровалась с новым для меня мужчиной и направила стопы туда, куда меня послал Селан. Идти до моря было недалеко, за это время я успокоилась и перестала дрожать как лист на ветру. Вот чего я испугалась? Подумаешь, сказала бы наместнику, что Алиас не мой муж. Хотя тот и так считал меня сумасшедшей, не стоит давать ему повод увериться в этом окончательно.

Дошла до склона, который спускался вниз и заканчивался песчаным пляжем. Паспорт так и держала в руке, не зная, куда его деть: карманов не было, комфона тоже. Оглянулась на слугу, которому было страшно отдавать документы. Так хоть есть возможность сбежать. Хоть какой, а документ. Так и несла его, любовно гладя пальцем. Спустившись к морю, села на один из крупных камней, сняла туфли и опустила ноги в воду. Прибой нежно омывал ступни, оставляя после себя пену. Ветер любовно обдувал лицо. Тучи нависали над морем. Я же бездумно любовалась первозданной красотой окружающей меня природы. Но мысли всё же зашевелились через несколько минут, мешая просто созерцать.

Если Берта так сильно ненавидела манаукцев, зачем вышла замуж за одного из них? Зачем рожала детей? Ведь противозачаточные чипы в свободном доступе. Не хочешь рожать, сходи к врачу — и нет проблем. Зачем детей мучить? Зачем? Столько вопросов, и страшно искать на них ответы. Но теперь понятно, что она сбежала от ненавистного мужа. Алиас сам виноват, слишком давит своей волей. Тут любой сбежит. Я тоже готова была это сделать, но дети... Не могу я их бросить. Не могу.

— Чёрт! Как всё бесит! Почему всё так запутано? — тихо выругалась, стирая слёзы.

Стянула с волос резинки, и мои кудри стал трепетать ветер. Тяжело вздохнула.

— Где же ты, Берта? — спросила я у своей сестры, которая как в воду канула. Я даже не была уверена, что смогу хоть что-то найти.

— Кэйт, — строго позвал Алиас.

Я удивлённо воззрилась на него. Как он так бесшумно подошёл? Дастер стоял поблизости, потупив взор.

— Кэйт, я тебя предупреждал, а ты не послушалась, — обвинил меня Алиас, а я пожала плечами.

Было жутко стыдно, что отчитывает перед посторонним.

— Может, не при всех будем выяснять отношения? — уточнила у него, глазами указав на Дастера. Тамино обернулся, и слуга ушёл, поняв молчаливый приказ. Хотя я не видела, что он разглядел в лице хозяина. Но уходил он явно торопясь.

— Кэйт, — снова позвал Алиас, приближаясь к моему камню, — долго ещё будешь выставлять меня на посмешище?

— Я?! — обиженно воскликнула. — Ты сам себя выставляешь посмешищем, желая меня выдать за Берту! А я не умею лгать! С языка само срывается. Ты не мой муж, а Берты! И, как ни крути, мы не можем продолжать этот фарс!

Чёрт! Не можем! "Ха" три раза. Я не могу, а он может, и вполне с этим справляется.

Алиас подобрался ко мне совсем близко, а я подставила лицо ветру, который усиливался, быстро осушая слёзы.

— Это неправильно, то, чем мы занимаемся. Неправильно. По закону...

— Кэйт, по закону ты моя жена, и нет ничего постыдного в том, чтобы заниматься любовью с собственной женой! — рявкнул на меня Алиас. — Женой! Понимаешь?! Вот паспорт, там написано, что ты моя жена! Что тебе ещё надо? Что? Какие ещё доказательства?

— Кольца нет. Оно осталось у Берты, да? — напомнила я ему слова наместника.

— Ах, кольцо! А я не знаю, где кольцо. Оно было на тебе! Может, украли те, кто тебя нашёл? Может, ты сама его продала?

Я в сомнении слушала его обвинения. С Берты станется продать кольцо.

— Оно было дорогим?

— Конечно. Его не так-то просто продать на чёрном рынке: полиция проверяет все подозрительные украшения.

— Значит, переплавили, — кивнула я своим мыслям.

Видела не раз, как Альфред выкупал краденое, а потом, по его словам, переплавлял в маленькие шарики и продавал кому-то. Полиция его не раз посещала и ничего незаконного не нашла.

— Значит, будет у тебя другое кольцо, — тут же отозвался Тамино. — И, Кэйт, не выводи меня. Руки чешутся отшлёпать! Это надо было додуматься, при янарате сказать, что я тебе не муж!

— Я правду сказала, — насупилась и отвернулась.

Манаукец взял паспорт с моих колен и чуть ли не в нос ткнул.

— Вот правда! Ты моя жена!

Я хотела забрать документ, но Алиас убрал его в задний карман брюк.

— Эй, отдай! — нерешительно крикнула и встала, обеспокоенно глядя на хмурого манаукца.

— А зачем? Там же неправда написана.

— Но у меня нет больше никакого документа! Ты увёз меня без паспорта! Я слетаю и заберу...

— Ах да, у тебя же там несостоявшийся жених остался! Конечно, слетаешь к нему! — издевался Алиас, а я поняла, что он ревнует, причём и в библиотеке он был в таком же состоянии. Он ревновал меня к... Я моргнула, поражённая мыслью. Он ревновал меня к наместнику!

— Ни к нему, а за своими настоящими документами, — постаралась сгладить углы.

— Заодно повидаться с женишком? — настаивал на своём манаукец.

— Так они же у него, наверное, остались или в церкви, — совсем растерялась я. Чего это он? Что я сделала? Даже повода не дала, чтобы так со мной разговаривать.

— Ты никуда не полетишь, — рассерженно крикнул Алиас, сжимая кулаки. Ветер раздувал его рубашку и брюки, волосы, как белый флаг, развевались за спиной. Погода была подстать его настроению. Словно античный бог, только непонятно чего, но красиво смотрелся, хоть и пугающе. Мои волосы закрывали обзор, и приходилось их убирать рукой, чтобы смело смотреть своему монстру в глаза.

— Почему? — потребовала объяснений.

Ну должен же он понимать, что нелогично ведёт себя?

— Ты моя жена. У тебя дети! Они тебя год не видели! И я! А как же я, дорогая? Неужели ты со мной только ради денег? Любви нет?

Это был уже запрещённый приём!

— Алиас, давай ты успокоишься, — попыталась я примириться с разбушевавшимся альбиносом. Я растерялась от обвинений и... — Почему я во всём виновата? Я не Берта! — топнула ногой и поскользнулась.

Взвизгнув, стала падать, но крепкие руки схватили меня, и я осознала себя перекинутой через плечо. Перед носом маячил карман с паспортом, я, осмелев, вытащила документ, ласково целуя.

— Запру в доме, — пригрозил Алиас, хлопнув по уже пустому карману.

— Пожалуюсь наместнику, — без страха отозвалась в ответ. Ну не будет же он меня бить?

Манаукец шёл легкой походкой, нисколько не запыхавшись, хоть и поднимался по склону.

— Накажу, — опять повторил он.

Прям не может без своего "накажу".

— Всё равно буду говорить, что ты мне не муж! — не собиралась я сдаваться. Я ещё повоюю!

* * *

Воевала я недолго! Пока руки не скрутила верёвка! Я кричала и звала на помощь, но в этом доме мне никто не хотел помогать, да и кто войдёт в кабинет хозяина? Верёвка была у него приготовлена заранее, и он умело ею пользовался. Я вскрикнула, когда она больно впилась в щиколотки, а конец её Алиас протянул к рукам.

— Хватит! — кричала, умоляла, да я на всё была согласна, только бы он перестал!

— О нет. Не хватит. Ещё узелочек и вот сюда.

Рука его оказалась между моих ног, и он выдернул верёвку, которая больно царапнула узелком. Алиас пристроил его как раз там, где он задел бы клитор, и, удовлетворённо усмехнувшись, завязал конец под грудями. Затем отошёл на шаг от дивана, где я лежала, и сел в кресло напротив.

— Ты прекрасна, — выдохнул, впиваясь в меня своим алчным взглядом.

— Урод! — выкрикнула в ответ.

— Ах да, рот! — спохватился манаукец и сходил к столу, откуда достал галстук и, свернув его в комок, запихал мне в рот.

Я дёргалась, отворачивалась от его рук, но каждое движение отражалось болью там, где верёвка стягивала тело, а клитор заныл, потираясь об узел. Трусы хоть оставил, но чувствовалось всё остро!

Я всхлипнула. Урод! Что это за наказание? Извращенец! У него брюки уже оттопырились от вожделения! Завёлся, пока раздевал меня и связывал. Озабоченный!

Алиас поцеловал меня в подбородок, дёргая за веревки на груди, проверяя на прочность. Очередной взрыв растёкся внизу живота. Ноги ослабли, а я зажмурилась, так как слёзы застилали глаза. Гад! Было больно и унизительно. Страх пробирался в самую душу!

Алиас сидел в кресле расслабленно, откинувшись на спинку. Я лежала на диване, боясь пошевелиться. Лежать было неудобно, хотелось перевернуться на бок. Я отвернулась от Тамино, рассматривая потолок. Извращенец! Тело начинало затекать. Тяжёлые вздохи заставили снова повернуть голову. А этот озабоченный расстегнул брюки и достал свою возбуждённую плоть. Он не играл ею, а просто сидел и пожирал меня взглядом. А его плоть чуть приподнималась и опускалась на плоский живот, сочилась соком.

Алиас, прикрыв глаза, смотрел на меня. Я чувствовала, как он ласкал моё тело взглядом. Я чувствовала, что завожусь сама, и вздрагивала, от чего узелок впивался между ног, а по телу растекалось извращённое удовольствие. Гад! За что он так со мной? Неужели не видит, что мне плохо? Языком попыталась вытолкать галстук, но ничего не выходило! Слюни впитывались в ткань, и она прилипала к нёбу.

Я отвернулась. Лучше потолок рассматривать! Но взгляд я его чувствовала, слышала прерывистое тяжелое дыхание. Сердце заходилось в груди. Во рту от кляпа пересохло, я замычала, пытаясь крикнуть, что задыхаюсь!

— Ещё чуть-чуть, — произнёс Алиас, — потерпи ещё немного!

Я терпела! А что мне в моём случае приходилось делать? А Алиас балдел. Он маньяк! Ему достаточно было смотреть, а мне больно! Больно от того, что узел впивался через ажурные трусики в чувствительную кожу. Я не видела ничего, кроме красных глаз и чуть вздрагивающей плоти. Ствол был широкий, упругий, увитый взбухшими сосудами.

— Урод! — промычала я и всхлипнула. Нет бы отшлёпать, как обещал! Да, я согласна на такое наказание. А это! Это была страшная пытка!

Через мучительно долгое время этот садист встал! Я с облегчением выдохнула. Дышать становилось всё сложнее. Первым он вытащил кляп. Я сипло попросила пить. Он оставил меня связанную на диване и сходил за графином с водой. Усадил меня так, что я дышать не могла от упирающегося в промежность узла и приказал:

— Открой рот.

Я открыла, мысленно проклиная Тамино. Вода полилась прямо из графина в рот тонкой струйкой. А манаукец со спущенными штанами стоял надо мной и наслаждался видом сверху.

Я отвернулась, сглатывая. Вода полилась на грудь.

— Холодно, — вскрикнула, а он словно не слышал.

— Кэйт, ты просто создана для меня. Который раз убеждаюсь в этом. Ты самое совершенное, что я видел! Так бы и съел тебя.

Графин медленно двигался, обливая мои груди прохладной водой. Я вздрагивала, а перед глазами всё плыло от болезненного возбуждения. Потом водой облило живот, и я задержала дыхание, а затем застонала, когда вода скатилась между ног, успокаивая, охлаждая. Потом вода стала подниматься вверх.

— Диван не жалко? — тихо простонала, так как ровно говорить уже не могла.

Подо мной образовалась лужа. Кожа обивки воду не впитывала, и было очень неприятно сидеть на диване.

Алиас покачал головой. Ещё раз приказал открыть рот, и я напилась вдоволь. Развязывал Тамино меня нехотя, целуя красные следы на коже. Я же оттолкнула его руки, когда мои он освободил, и хотела дать ему пощёчину, но Алиас уклонился. Затем поймал руку и стал вылизывать её.

— Хватит! — приказала ему. — Хватит!

— Нет, не хватит. Пока не признаешь, что я твой муж, не перестану. Отсюда ты выйдешь только тогда, когда услышу это от тебя.

— Хорошо, — не выдержала я. — Хорошо, не буду больше говорить, что ты не муж, только прошу, перестань. Это страшно и больно.

— Где больно? — уточнил этот гад, а я, дура, повелась.

— Да везде! — крикнула, показывая внизу, где всё болело от трения. — Верёвка больно впивалась.

Я взвизгнула, когда он меня усадил на спинку дивана, раздвинул ноги и, сдвинув ткань трусиков, стал языком снимать ноющую боль. Я вцепилась ему в волосы, закидывая голову.

Озабоченный он. Ну вот кто так наказывает? Ну кто?

Глава 5

Год назад

Новоман

Алиас

Тамино бродил вдоль окна своего кабинета пытаясь понять то, что увидел на станции "Астрея". Он прилетел за своей женой, которая встречалась на станции со своим любовником, так как терпение у Алиаса лопнуло. Просто как-то раз вошёл в спальню детей, уложил сначала дочь, затем сына и осознал, что так больше продолжаться не может.

Дети с каждым днём становились всё взрослее и понятливее. Дом был полон манаукцев, но дети постоянно чувствовали себя одинокими. Им не хватало внимания отца и любви матери. Тамино осознал, что в Берте нет любви. Она любила только себя. Не детей, не его, а только себя и деньги.

Проследить, где пропадает жена, он мог легко, но не хотел. Ему и так стало всё понятно. Любовь в нём не угасала. Он влюбился в яркую блондинку, как только увидел. Янарат отговаривал, но Алиас не мог насмотреться на стройную дерзкую и раскованную Берту, которая сама к нему подошла и пригласила на танец.

Может, виноват менталитет, может, вбитые с детства правила. Он сам не понял, как угодил в цепкие коготки маленькой бестии. Она вскружила ему голову, и он, проживший на Новомане холостяком всего два года, вновь оказался во власти женщины. Пусть законы были иными, и женщина должна была подчиняться мужчине в новом для альбиносов мире, но этот же закон и привязывал мужчин к избранницам, обязав содержать их, оберегать, пока она сама не захочет разорвать узы брака.

А Берта о разводе не помышляла. Она жила на полную катушку, пренебрегая своими обязанностями, как жены, так и матери. Притворялась прилежной женой на людях, на раутах. Искала знакомства с высокопоставленными гостями, и больше её привлекали унжирцы. Хотя кого свободные мыслители не привлекали? Берте нравилась светская жизнь, но и ночная её манила не меньше. У неё было много знакомых, и вскоре раскрылась истинная личина яркой блондинки. Её все знали как хищницу, которая рыскала в поисках сплетен и тайн, передавая их потом таким же, как она, товаркам. Она знала о личных жизнях самых важных персон, но и своей не скрывала.

Она изменяла Алиасу, и он знал это. Это был не один мужчина, а каждый раз новый. Берта перелетала от одного к другому, ища что-то, ведомое лишь ей. Она не раз предлагала манаукцу секс втроём, но получала строгий отказ. Алиас наказывал её, запирал дома, но долго не мог выдержать стенаний и истерик жены и отпускал её. Он знал, к кому она улетала, и не мог ничего с этим сделать, так как вызвать на поединок того, с кем спит твоя жена, — это плевок в самого себя! Алиас терпел, раненым зверем бродил по кабинету, ища выход. И вот, наконец, это случилось.

Замерев напротив окна, он воззрился в ночную мглу, туда, где бушевало море. Он видел знак судьбы в мимолётной встрече с незнакомкой. Девушка была полной противоположностью жены, а точнее, словно другая Берта, такая, какой она должна быть.

Прикрыв глаза, Алиас вспоминал, как она выглядела. Немытые волосы, убранные в пучок. Тёмные круги под глазами от недосыпа. Рассеянный взгляд, полный отчаяния. Бледные губы с красными следами от зубов. Девушка нервничала и не замечала, что искусала их практически до крови. Ей были нужны деньги: то, чего у Алиаса было много. А ему нужна была жена. Кроткая, скромная, такая, какой он себе когда-то представлял Берту.

Любовь в груди сжалась в комок после разговора с женой. Берта даже не скрывала, что она опять изменяла ему. Наконец она перестала лгать, придумывая истории про подруг, таких же грязных, как и она сама. Осмелилась усмехнуться ему в лицо, обозвать модифицированным уродом. Слишком много было в её крови алкоголя, который придавал ей смелости. Она обвиняла его в том, что не способен её удовлетворить как мужчина. Он, кого растили именно для этих целей — удовлетворять любое эротическое желание женщины, предугадывать и дарить наслаждение. Он, кого растили рабом для самых привередливых и вздорных женщин — госпож Шиянары.

Алиас вспылил и обрушил шкаф с её нарядами, рвал ненужные тряпки, рычал, уничтожая всё, что так было дорого Берте, а затем устроил пожар, сжигая испорченные вещи на глазах испуганной жены. Впервые она взглянула на него так, в страхе прижимаясь к стене спальни, стоя на их брачном ложе.

Алиас открыл глаза и вернулся к столу. Он стал искать ту, которая улетела со станции "Астрея" раньше них. Её звали Кэйт Гофман, единокровная сестра Берты, о которой та так и не упомянула ни разу. А ведь он проверял её по требованию янарата (Кошира бесила мысль о скорой свадьбе Тамино). Правда, только то, что выдавала ему Берта. По документам она была сиротой, графа "Родственники" личной карты в интернате оказалась пуста, и Алиас успокоился, поверив своей возлюбленной.

Мажордом оповестил, что пожар потушен, и сейчас он приступает к уборке, поэтому осведомился, нужен ли он Алиасу ближайшую пару часов.

Тот ответил, что и сам будет занят. Он с жадностью читал строки о Кэйт, рассматривая её фотографии. Кого нужно было винить в том, что он не захотел сам поискать сведения о родственниках жены? Даже мысли не возникло узнать, кто её родители. А ведь сестра Берты нуждалась не столько в деньгах, сколько в покровителе.

Оторвав взгляд от названия рейса, которым девушка улетела со станции "Астрея", Алиас взглянул на школьную фотографию, где две сестры были разными до неузнаваемости. Печальный взгляд Кэйт приковывал к себе внимание манаукца, а вот тяжелый и злой Берты отталкивал.

— Ангел и демон, — тихо шепнул Тамино, понимая, что ему достался демон.

Но внутри каждого манаукца жил не просто демон, а сама тьма, которая растекалась по венам с каждым ударом сердца.

Модифицированные не просто так зовутся агрессивными и страшными убийцами. Воины, которые чтут доблесть и отвагу, они выжили в аду, закаляясь и усмиряя тьму, поселившуюся в их телах. Манаукцев боялись все другие расы, даже сами создатели, которые на свой страх и риск помогли выжить бывшим землянам, программируя их, совершенствуя.

Но даже среди обычных манаукцев альбиносы считались самыми опасными. Никто не знал равных им по силе, никто не знал, как противостоять их бешенству. Единицы осмелятся выйти на поединок против альбиноса. И только женщина способна покорить его, сделать послушным своей воле. Только они способны убить манаукца, ранив в самое сердце.

В дверь постучались, а затем в кабинет вошла Берта. Она была в чёрном коротком халате. Шла, покачивая бёдрами. Алиас следил за ней взглядом, закрывая все странички, которые до этого с таким любопытством рассматривал. Пояс халата упал на пол, чёрная ткань, любовно поглаживая плечи, соскользнула вниз, являя взору манаукца чёрный кожаный костюм. Ошейник, цепочка от которого спускалась до пояса, обнажённые груди стягивали кожаные полоски, чёрные чулки и ажурные маленькие трусики, практически не скрывающие бритый лобок.

Когда-то Алиаса это заводило. Когда-то...

— Уходи, — приказал он, с ленцой окидывая взглядом тело Берты.

Одна мысль, что несколько часов назад её кто-то имел, приводила в бешенство.

— Дорогой, — жалобно протянула Берта, смело приближаясь к мужу, — твоя киска хочет ласки.

Алиас склонил голову набок, насмешливо глядя на жену. Несколько минут назад она его боялась, а сейчас хотела. Он знал этот блеск её глаз, этот решительный настрой. Она хотела его и пришла сама, в попытке отработать прощение, не испытывая при этом ни грамма стыда или раскаяния. Алиас встал, вытащил ремень из брюк и, играя им, подошёл к ней.

— Хочешь поиграть? — спросил он, мечтая так сжать её тонкую шею, чтобы стереть пошлую улыбку с её лица.

Схватив за цепочку, приподнял Берту над полом, видя, как страх вновь отражается в её карих глазах. У мужчины не было желания делать ей больно, но она сама выбрала правила игры, совершенно не понимая, что ставит себя в уязвимое положение.

Алиас развернул жену к себе спиной и стянул ей руки ремнём. Усадил в своё кресло, повернул к ней монитор и включил видеозапись всех собранных им свидетельств измен жены. Алиас поставил на повтор запись, а сам достал верёвку, которой не раз пользовался, развлекаясь с женой. Только в этот раз он просто привязал ошеломлённую Берту к креслу.

Видео повторилось несколько раз, а Алиас слушал краем уха стоны жены на экране и тяжелое дыхание Берты, привязанной к креслу. Она не понимала, что от неё хотел Тамино. А он и сам не знал, чего. Наверное, слов раскаяния, может, оправдания. Хоть чего-нибудь, чтобы ему было проще принять её измены. Но она молчала, глядя краем глаза на экран, следила за стоящей возле окна фигурой мужа.

— Дорогой, я хочу тебя, — капризно позвала его Берта.

А Алиас видел перед внутренним взором другую, которая, мазнув по нему взглядом, уходила по коридору станции. Светлый джемпер, протёртые джинсы. Он хотел, чтобы сейчас она была в этой комнате за его спиной. Алиас прикрыл глаза и обернулся, открыл глаза и увидел то, от чего выворачивало душу. На экране Берта стонала под синеволосым унжирцем, зовя того по имени. Сколько бы раз ни просматривал он это видео, манаукец так и не смог найти того, кому именно Берта переправила данные, которые выкрала, когда он уснул после очередной такой вот игры, привязанный к кровати.

Информация всплыла, и очень скоро, подпортив репутацию Алиаса. Он не смог оправдаться перед янаратом, который чуть не потерял очень выгодную партию оружия на основе манны. Только чудо, а точнее бдительность службы безопасности, спасли манаукцев от позора. Тамино стал искать предателя и нашёл у себя под носом. Алиас бросил взгляд на экран, на свою похотливую жену и решился.

Берта звала его всю ночь, требуя развязать, но Алиас даже головы не поворачивал. Кипя от злости, он просчитывал план. Отчаянный и, в то же время, единственно возможный для него вариант. Он завязал Берте глаза, отодвигая кресло от стола. Он долго искал в галактической сети карты, сопоставлял данные. Он пил коньяк, бродил около беснующейся Берты, которая поняла, что это не игра.

Он давал ей последний шанс, хотя его у неё и не было. Он поливал её грязный рот коньяком. Она глотала напиток, но продолжала кричать, ругаясь и посылая на него проклятия. Под утро он развязал её. Берта влепила ему пощёчину, пнула в колено и, психанув, ушла, прихватив с пола халат. Он знал, что она ушла не в спальню, которую слуги привели в относительный порядок. Взяв сумочку, которая как обычно была брошена в гостиной на журнальном столике, Берта вышла из дома.

Алиас тяжело вздохнул и разбил бутылку с недопитым коньяком об дверь, глухо застонав. Она сделала свой выбор, а он сделал свой.

* * *

Кэйт

Я держала голову Алиаса за волосы, заглядывая в его практически чёрные от желания глаза. Мы замерли, пылая желанием. Я боялась моргнуть. Он медленно встал. Я тоже. Разницу в росте компенсировал мокрый от воды диван. Кто из нас потянулся первым? Наверное, я. Кто первым поцеловал? Я. Но Алиас перехватил инициативу, увлекая своим языком в розовый мир. Я прижималась к его груди, обняв руками крепкую шею, как сумасшедшая пила мёд с его губ. Его руки блуждали по моим бёдрам, сжимали ягодицы. Горячая плоть тёрлась о живот, дразня, разжигая меня всё больше. Чёртов извращенец! От его губ я пьянела, теряла голову, стыд и скромность. Я теряла себя, полностью отдаваясь во власть его рук, губ, языка. Алиас первым разорвал поцелуй. Тяжело дыша, я висела на нём, спрятав лицо на его груди.

— В спальню? — хрипло спросил Алиас, а я покачала головой и поняла, что пора бежать. Куда угодно, но если останусь, то мы опять будем делать глупости!

Я отстранилась, подняла с пола платье, с трудом его надела и ушла из кабинета, втайне надеясь, что он меня остановит. Ждала его окрика или вопроса. Да хоть чего, но я, к своему позору, этого ждала!

А он промолчал. Дал сбежать, не оглядываясь. Я пришла в спальню, в ванной комнате забралась под душ, то и дело прислушиваясь, в надежде, что он придёт ко мне. Но он и этого не сделал, а я почувствовала себя совсем гадко. На что я надеялась? На продолжение? Я готова ему была простить измывательства за какой-то поцелуй? Я готова... Да, я всё готова была ему простить ради продолжения, но и сама же отказалась. Гордость спорила с телом, которое распалили ласки Алиаса. Задавив в себе истерику, решительно вышла в спальню и оделась. В этот раз наряд пришлось выбирать с длинными рукавами, чтобы прикрыть следы от верёвки. Белая рубашка и строгие брюки. Под воротничок завязала коричневый в тон брюк платок, чтобы скрыть засосы.

Вошла в комнату к Эльзе, и тут же меня сбил с ног маленький ураган. Я даже ахнуть не успела. Медленно выдохнула, прикрыв глаза. Боль была адская, так как я упала ягодицами на порог, а он хоть и маленький, но железный. Пугать ребёнка я не могла. Рядом запричитала Наята, помогая встать. Я открыла глаза, заметила, как напугана Эльза, которая стояла, прижавшись к стене и спрятав руки за спиной. Генри осторожно придвинулся к сестрёнке. А я, медленно дыша, погладила ноющие ягодицы. Сколько сил у Эльзы? Да она сильнее взрослой женщины!

— Как вы, шия Тамино? — обеспокоенно спрашивала меня шия Гонер, а я недоумённо на неё смотрела. Может у меня что-то в голове встряхнулось? Почему она так официальна со мной?

— Наята, мы же вроде перешли на "ты", — шёпотом напомнила ей.

— Ой, простите, испугалась, когда вы упали. Мне же ши Тамино всё объяснил вчера вечером, что это временно.

— Что временно? — совсем потеряла ход мыслей Наяты.

— Ну болезнь ваша. Он сказал, что это временно, что скоро вы всё вспомните.

Я не нашлась с ответом. С трудом дошла до мягкого кресла и села в него, слабо улыбаясь детям, поманила их рукой, а сама обратилась к няне:

— Вы же вроде вчера мне поверили, что я сестра Берты, а не она. Я не теряла память, просто кто-то стёр мои данные.

Наята затравленно взглянула на меня, потом на закрытую дверь, на пороге которой я недавно сидела, чуть не воя от боли.

— Простите, но ши Тамино сказал, что не стоит вам подыгрывать. Вы должны вспомнить, чтобы вы шия Тамино, а если я поддержу вашу идею, что вы сестра...

— Поняла, — устало остановила я Наяту.

Алиас отбил у меня желание заводить друзей среди слуг. Никто мне не верит после разговора с ним. Никто. Это было больно. Я же думала, что наконец-то нашла единомышленника, сообщника, да и подругу. Но, видимо, всё это мне только показалось. Наята была верна Алиасу, а я для неё потерявшая память Берта.

— Тётя Кэйт, больно? — тихо спросил Генри.

Я покачала головой. Боль не прошла, но зачем об этом говорить ребёнку. Я протянула к нему руки, и он смело подошёл. И позволил усадить себя на колени. Эльза робко приблизилась. Я усадила её на другое колено.

— Зайка ты, Эльза. Прыгаешь как зайка! С ног аж меня сбила! — решила подшутить над девочкой, и она понуро кивнула головой.

— Это она от избытка чувств. Вы долго разговаривали с ши Тамино, она соскучилась.

— Я тоже соскучилась по тебе, Эльза. Только ты такая сильная! Ух! — с улыбкой произнесла.

— Я тоже сильный! — звонко заявил Генри и сжал руку, показывая бицепсы. Потрогала тонкую детскую руку и перекинулась с Наятой понимающими взглядами. Я поджала губы, впечатлённая тугими мышцами, которые очень скоро разовьются.

Я провела с детьми несколько часов, успокаиваясь душой. Я забыла, что хотела заняться расследованием. Махнула рукой, решив, что, когда они уснут, смогу поработать немного, а пока стоит провести время с большей пользой. Генри меня упорно называл тётя Кэйт, а Эльза — мамой. Порой они ругались, пытаясь доказать друг другу свою правоту. Я была благодарна племяннику, который единственный верил мне. Он пару раз меня гладил по волосам, когда я, склоняясь с Эльзой над планшетом, рисовала зайчиков. Я удивлённо поднимала голову и окуналась во внимательный взгляд детских глаз.

Я гладила его по щеке, улыбалась и звала присоединиться. Наята собирала игрушки, так как время подходило к ужину. Я с замиранием сердца ждала, когда нас позовут. Мажордом пришёл, когда мы увлеклись рисованием: все вчетвером рисовали облака, но у каждого они были разные. Мои — голубые, у Наяты — фиолетовые. Эльза говорила, что розовые — это облака из конфет, а Генри рисовал чёрным.

— Ши Тамино ждёт вас к ужину в столовой, — произнёс Селан. Дети побросали карандаши и рванули в коридор, а мы с Наятой стали собирать планшеты и карандаши. Неожиданно женщина схватила меня за руку и отодвинула рукав, открывая красный след от верёвки. Я не успела отобрать руку, напоролась на её испуганный взгляд и услышала очень тихое:

— Он вас бьёт?! — ахнула она, а затем затараторила, поглядывая на закрытую дверь. — Пожалуйтесь шие Шияна или шие Махтан. Я знала, что он сошёл с ума от горя, когда вы сбежали, но бить! Вам помогут! Не оставляйте это так.

Она забрала из моих рук карандаши, а я, поблагодарив её, вышла в открывшуюся передо мной дверь. Почему она испугалась? Неужели Алиас лгал и всё-таки бил Берту? Может, я зря бесстрашно ругаюсь с ним? Хотя нет. У меня есть с чем сравнивать. Он не выглядел тем, кто поднимает руку на женщину, а следы от верёвок... Как их объяснить женщине? Спускаясь по лестнице, неосознанно тёрла запястье. Так и вошла в столовую, поглядывая на Алиаса. От его внимательного взгляда не укрылось моё состояние. Он встал, приблизился и бесцеремонно отодвинул рукав, цепко оглядывая повреждённую кожу.

— Прости, — тихо шепнул и поцеловал, легко пробегаясь языком. Я задрожала от приятной волны, глядя на алые губы. — Больно?

Я покачала головой, пряча под ткань рубашки красный и теперь чуть влажный след. Алиас легко приподнял пальцем моё лицо за подбородок, с улыбкой заглядывая в глаза.

— Ты прекрасна. Я тебе сегодня это говорил?

Это было похоже на насмешку, но сказано с такой нежностью, что я не знала, как правильно реагировать. И послать неприлично, и промолчать нельзя.

Я вспыхнула от воспоминаний. Он ведь нарочно это спросил, чтобы меня подразнить.

— И не раз, — напомнила ему, желая забыть, где и при каких обстоятельствах он это делал.

— Ты злишься? — приподнялись в удивлении белые брови манаукца.

— И есть за что! — рявкнула и обошла его, подходя к столу.

Он помог сесть, галантно пододвигая стул. Дети внимательно следили за обменом любезностями между нами. Алиас погладил мои плечи, затем вернулся на своё место и, приступив к ужину, стал расспрашивать детей, чему они научились сегодня. Я слушала детский лепет, ела варёные овощи с рыбой, поглядывая на Алиаса. Он не играл в доброго отца, он был им. Внимательно слушал своих детей, отвечал им. Мне тоже пришлось ответить на пару вопросов Тамино, особенно когда он узнал, что Эльза меня уронила. Я заверила, что всё хорошо.

Но, видимо, не очень твёрдо это сказала, так как Алиас долго ещё молчаливо меня рассматривал, пока Генри не позвал его. Я перевела дыхание. Сама себе была противна. Я хотела его, я думала о нём, я считала его уже своим. Но сестра! Чёрт! Нужно найти Берту, пока окончательно и бесповоротно в него не влюбилась!

— Ты паспорт забыла в кабинете, — неожиданно произнёс Тамино.

Намекнул, чтобы я пришла за ним? Я опустила взор, рассматривая белый кусок варёной рыбы. Словно на разговор пригласил. Я передёрнула плечами от неприятного ощущения, как директор вызвал, чтобы сказать, что я уволена. Такое было не раз и не два, но каждый раз я боялась.

После ужина Эльза позвала с собой, а Алиас пошёл с Генри. Я помогла девочке принять ванну, в полной мере почувствовав себя матерью. Старалась осторожно намыливать волосы, чтобы в глаза не попала пена. Ребёнок веселился, пуская мыльные пузыри с помощью игрушки. Я смеялась наравне с Эльзой, глядя как розовый мрамор темнеет идеальными кругами от лопающихся пузырей.

Беспредел пришлось заканчивать, когда вода в ванной стала остывать. Эльза светилась от счастья и чистоты. Я причесала мокрые волосы, просушила феном, чтобы не простудилась.

Пижамка с рюшками и смешными мишками была тёплой. Надела Эльзе и носочки. Со щемящим чувством в сердце уложила её в кровать, села читать сказку, и вскоре ребёнок уже спал. Поправив одеяло, я вышла из спальни, приоткрыла дверь в комнату Генри. Тот тоже уже спал, поэтому я закрыла дверь и ушла в библиотеку.

Комната со стеллажами встретила меня тишиной. Она была в полном моём распоряжении, и я уже привычно села в кресло, чуть кривясь от синяка на ягодицах. Но сиденье было мягким, и вскоре я уже не чувствовала неудобств. Включила компьютер, развернула виртуальную панель к себе лицом, поднимая над столешницей, сама откинулась на спинку кресла. Первым делом создала новую страничку и написала от своего имени Элле. Мы с ней хорошо дружили, пока Берта не насолила ей. Да и я так и не доучилась после изнасилования. Бросила школу, интернат, забрала документы и сбежала. Возраст позволял мне это сделать, и я не нашла лучшего выхода.

Элла ответила почти сразу, обозвав меня шлюхой очередной раз. Она думала, что это Берта решила окольными путями достать её окончательно, и удалила меня в спам. Так же было и с другими одноклассниками: они все твердили мне, что я Берта, ни словом не упомянув обо мне, как о Кэйт. У меня началась откровенная паника. Чтобы успокоиться, решила выискать информацию о Тамино. Я же практически ничего о нём не знаю.

В библиотеку заглянул вездесущий Селан и предложил мне чаю, а я кивнула, застигнутая врасплох. Хотя в принципе ничего плохого не делала, но чувствовала себя нашкодившим ребёнком.

Алиас был родом с планеты Шиянар, первая планета системы Манаук. Именно туда началось переселение колонистов-землян. На планете царил матриархат, главой была шиямата Шияна. Тамино появился на Новомане через несколько лет после освоения новой планеты манаукцами и сразу показал себя крутым воротилой. Он отличался деловой хваткой и безупречной интуицией. Алиас стал акулой бизнеса на рынке вооружений. Он открыл лаборатории по разработке новейшего оружия на основе манны. За короткий срок стал видным человеком, очень влиятельным и баснословно богатым. Именно поэтому на него нацелилась Берта. Их историю любви в хрониках описывали как историю о Золушке. Никому не известная землянка в один миг завоевала сердце завидного жениха, который за два года даже любовницы не завёл, как писалось в статьях. Я хмыкнула: если он сбежал от женщин, то странно, что так мало на свободе погулял. Но, видимо, возраст — решил остепениться и обзавестись семьей. Ему тогда было только тридцать шесть. А сейчас... Я прикинула: навскидку получалось сорок один, а мне тридцать. Разница в возрасте была внушительная, хотя он не выглядел на свои лета.

Читая статьи, понимала, что он не только богатый, но и умный. Им восхищались, на него полагались, делали ставки, что с его помощью Новоман быстро станет сильной планетой.

Я тоже прониклась и была солидарна с автором статей. В Алиасе чувствовались сила и власть. Не представляю, как такой мужчина жил в подчинении женщины. Оставалось только удивляться, хотя его взгляд, которым он меня одарил в кабинете, был настолько волнительным. Он был обезоруживающим, властным, манящим. Он смотрел на меня как на богиню, не иначе. И если бы я сказала тогда да, то...

— Чёрт! — вырвалось у меня, а между ног всё опять стянуло от порочных мыслей. Да что ж такое? Словно с цепи сорвалась. Одна мысль о нём — и я готова пойти и наброситься на него, отдаться, как продажная девка!

Звук сообщения отвлёк меня от самобичевания. Ответ пришёл от последней одноклассницы, которая мне ещё не отписалась. Она так же, как и остальные, обозвала меня шлюхой, даже текст не отличался разнообразием. Опять не писать, не звонить и забыть, что вообще учились вместе.

— Да что происходит? — потрясённо спросила я вслух у аватарки своей бывшей одноклассницы. — Что происходит?

Решила написать учителям. Они-то должны помнить меня. Но и тут меня ожидал полный крах. Учителей интерната, где мы с сестрой воспитывались, было сложно найти из-за странной программы защиты воспитателей. Все данные были скрыты, но одного учителя, по истории, мне удалось разыскать. Господин Бюкер хорошо ко мне относился и, наверное, не забыл меня. Набрав сообщение, поздоровалась и решила сообщить, что появилась идея собрать одноклассников. Встреча выпускников — нормальная идея. Все встречаются, даже интернатовские. Надеюсь, что Алиас, если учитель согласится, выделит мне денег, хоть немного, чтобы хотя бы соком напоить и печенье купить.

Ответ меня убил. Это была последняя капля. Он долго пытался вспомнить мой выпуск и, как и другие, помнил только Берту. Я же до выпуска не доучилась, и что уж там вытворила сестрица — непонятно, но, видимо, это и стёрло воспоминания обо мне. Учитель вежливо напомнил мне о том, что из-за меня, а точнее из-за Берты, его чуть не уволили, и теперь у него нет желания со мной общаться.

Я разозлилась и стала искать информацию об интернате. Ведь должно же быть хоть что-то обо мне, я же училась! Должны же быть списки воспитанников! Но вспомнила, что доктор Трона запрашивал их. И мне прислали тот же ответ — воспитанница по фамилии Гофман была лишь Берта.

Стала искать родную тётку, но она оказалась не зарегистрирована на сайтах. Или я фамилию не помню.

Дверь скрипнула, когда я от отчаяния готова была биться головой в стекло окна. Ночь была чёрной, на небе только звёзды, и те еле виднелись из-за подсветки особняка.

— Дорогая, ты спать будешь? — услышала я голос Алиаса.

Обернулась, глядя на него, идущего ко мне в одних шёлковых тёмно-серых брюках. Он принёс поднос, на котором стояли чайник, две чашки и вазочка со сладостями. Посуда не брякала от мягкой походки манаукца. Он поставил поднос на стол, не отрывая глаз от меня. Спать? Какое спать, когда не знаешь, почему в системе тебя нет. Покачала головой и отвернулась.

— Что случилось? — не собирался оставлять меня муж моей сестры.

Муж моей сестры, я повторяла это в голове раз за разом, чтобы придать себе силы. Я смотрела на своё отражение в окне и видела, как неумолимо на меня надвигается альбинос. Его белые волосы блестели в свете ламп, лицо было тёмным овалом, и казалось мне, есть в этом что-то пугающее и возбуждающее до дрожи в коленках.

— Кэйт, что случилось? Ты собралась объявить мне бойкот? — чуть насмешливо шепнул манаукец.

Я покачала головой, с трудом сглатывая вставший в горле ком. Алиас прижался ко мне со спины, не обнимая, а зарываясь носом в волосы.

— А я жду тебя, скучаю. А ты ни в кабинет не пришла, ни в спальню, — продолжал он, приятно обжигая своим дыханием. Я смотрела на его отражение, он тоже смотрел в окно.

Я слушала его дыхание, напоминая себе, что он старше меня, у него опыта больше, я не справлюсь с ним, зубы только обломаю. Нужно было менять тактику. Доказать не получалось, что я Кэйт. Абсолютно ничего не могла найти. Выставляю себя только в плохом свете.

— Хочу слетать в гости к тётке, — тихо шепнула, но он меня услышал.

Замер, задержав дыхание. Я ждала его вопросы, но манаукец молчал. Я чуть помедлила, понимая, что ему требуется объяснение. Просто так он не отпустит, приревнует. Опять глупостей наплетёт.

— Хочу побывать в родительском жилблоке. Давай слетаем? И детей возьмём. Им будет полезно...

— Нет, — остановил меня манаукец, а я, прикрыв глаза, закусила губу. Так и знала, что он откажет, но следующие слова Алиаса повергли меня в шок. — Дети останутся дома. Здесь они в безопасности.

Я обернулась, хмуря брови.

— Им что, угрожает опасность? — удивилась я.

Алиас провёл пальцем по моей щеке, внимательно заглядывая в глаза, практически в самую душу.

— Конечно. Они же наши дети. Ради них я готов отдать что угодно, кроме тебя, любимая. Да и мать охотится за Эльзой.

Я совершенно растерялась, и беспокойство стало меня снедать.

— Зачем ей Эльза?

Алиас провёл пальцем по моим губам, слегка надавливая на них.

— Она девочка, полукровка, продолжательница рода. Она сможет родить сильное потомство. Ей светит грандиозное будущее. Шиямата и моя мать — лучшие подруги, и они хотят нашу дочурку сделать такой же, как они — властительницей Шиянара, подругой наследной янары. А я не желаю такой участи дочери. Пусть растёт нормальной, такой же, как ты, ласковой и доброй.

Я моргнула, осознавая, что не всё так просто, как мне казалось. О матери Алиаса я ничего не читала. Получается, он не из простых манаукцев. И чувство своей ущербности стало нестерпимым. Мне никогда не стать даже близко такой же, как он. Я не дотягиваю до его уровня.

— Позвонишь ей? — тихо спросил Алиас, помешав мне себя жалеть.

— Нет, сюрприз будет, — ответила, не желая признаваться, что не знаю, как ей позвонить, просто не знаю. — Да и не с чего звонить мне, — решила уколоть его.

— Пришла бы в кабинет и получила бы комфон вместе с паспортом, — возразил Алиас.

Я из последних сил пыталась держаться от него подальше. Стоять так близко и не касаться его становилось всё сложнее. Слова не помогали. Он упорно верил, что я его жена. И я была неспособна разуверить его в обратном. Он ласкал меня лёгкими касаниями пальцев, жарким взглядом. Я разглядывала его ключицы, боясь поднять глаза.

Его палец сместился на подбородок и легко приподнял моё лицо. Я чуть оттолкнула его рукой и отскочила в сторону. Тело била мелкая дрожь. Я легко поддавалась искушению по имени Алиас. Он словно знал, как действует на меня. Но я не могла так. Это неприлично, это аморально.

— Алиас, а вас с Бертой кроме секса что-то связывало? — решила я бить по больному. — Я ищу в её записях хоть какое-то упоминание обо мне, но знаешь, что странно? И о тебе практически ничего нет. Словно и тебя в её жизни не существовало. Или она стирала сообщения о тебе.

Я ретировалась к столу и села в кресло, взяла позолоченную чашку за изогнутую ручку. Чай давно остыл и был чуть тёплым. Я выпила его практически залпом.

Алиас постоял напротив меня, затем молча покинул библиотеку. Я опустошённо выдохнула, поставила чашку на поднос и откинулась в кресле. Может, зря я так грубо с ним. Только его мания зацеловать и затискать меня при каждом удобном случае нервировала. Я стала такой же, как он, одного взгляда хватало, чтобы оказаться с ним в одной постели. Я в жизни не чувствовала ничего подобного. Мы же знакомы пару дней, а ощущение, что несколько лет. Он так легко со мной общается.

Набрала в поисковой строке "манаукцы", желая побольше о них узнать, но ничего толком не вышло, кроме новостей. Взгляд зацепился за женский форум с громким названием "Как не залететь от манаукца".

Это был вопрос одной землянки. Рука сама потянулась и нажала на строчку. Меня выкинуло на сайт, а глаза с жадностью поглощали информацию. Тревогу подняла одна девушка, которая залетела от манаукца, и он её забрал на Новоман, заставляет выйти замуж, или принять покровительство, так как та не хочет обременять себя узами брака. Все в один голос заверяли ее, что чип нужно обновлять было вовремя, но девушка отвечала, что чип был исправным и легальным, но он не сработал. Паника зашевелилась у меня внутри. Некий врач-гинеколог унжирских кровей выступил с официальным объявлением, что чипы работают, но дают погрешность в один процент. Так что девушке просто не повезло. Ниже посыпались возмущённые реплики, что тех, кому не повезло, намного больше, чем один процент. Одна предложила пользоваться по старинке презервативами, как делает она, так как у неё непереносимость на чипы, которые отторгались её организмом. Сообщения датировались годовой давностью. Ниже были благодарные ответы. Презервативы были более эффективны, нежели чипы, правда, уговорить манаукца на латекс было сложно, но возможно.

Меня начало трясти. Я потёрла за ухом место, где был мой чип. Именно в этот момент Алиас вернулся, неся в руках тюбик, в котором я узнала мазь от ушибов и ссадин. Он взглянул на меня и тут же всполошился.

— Кэйт, да что с тобой? — чуть не рявкнул на меня Алиас, затем обернулся на экран, но я успела закрыть форум.

Я не готова была обсуждать эту тему с манаукцем. Только мысль о презервативах не отпускала. Я должна была провериться, может уже поздно ими закупаться. Господи, о чём я думала! Я готовилась заниматься с ним сексом!

Тамино поднял меня с кресла, сам сел в него, а потом и меня усадил себе на колени.

— Дорогая, ты можешь объяснить, что тебя напугало до такой степени, что на тебе лица нет.

Говорил он спокойно, вот только недовольство так и проскальзывало в его голосе.

— Ничего не напугало, — я сама себе не верила, но всё равно настаивала на своём. А манаукец, положив тюбик на стол, нажал две кнопки на клавиатуре, и окно форума вспыхнуло на весь экран. Алиас внимательно читал, то и дело поглядывая на меня.

— Дорогая, мы же вроде убедились, что чип работает. Четыре года сбоев не было. Но если тебе так будет спокойнее, то хорошо, давай перейдём на презервативы, — буднично предложил манаукец, а у меня не только щёки и уши алели, но и, кажется, шея! Я могла только кивнуть.

— А теперь давай займёмся более приятным делом, — заявил Алиас и стал развязывать платок на моей шее.

Я невольно схватилась за шёлковую ткань, настороженно бросила взгляд на расслабленного манаукца. Кажется, он не обиделся на мою реплику о сексе, и его даже нисколько не смутил вопрос о контрацепции. Его совершенно ничего не смущало, тогда почему же я чувствовала себя так ужасно, сгорая со стыда? Алиас потянул за конец платка, и тот выскользнул из моих пальцев.

Тамино улыбнулся, опрокинул меня к себе на грудь, и я оказалась лежащей на нём. Алиас поднял экран чуть выше и набрал в поисковой строке название ювелирного магазина.

— Выбирай, — через несколько минут приказал он.

Я же во все глаза разглядывала обручальные кольца. На цены старалась не смотреть.

* * *

Алиас

После прихода янарата Алиас нервничал и перегнул палку в наказании жены. Это он понял, когда Кэйт не пришла после ужина в кабинет. Он прождал её около часа, затем заглянул в комнату дочки. Эльза спала, а Кэйт не было. Алиас сходил в их спальню, но и там жены не оказалось. Скинув с себя повседневную одежду, надел лишь домашние брюки. Он вызвал по комфону Селана, в обязанности которого входило знать всё и обо всех находящихся в доме. Он и подсказал, где искать Кэйт, а также то, что она ждёт чай.

— Я сам ей принесу, — ответил Алиас.

Он спустился в кухню, вызвав ши Дока, хакера, которого ему выделил сам янарат.

— Ши Тамино, — отозвался тот.

— Жена...

— Да, я знаю, общаемся с ней, — усмехнулся на экране молодой альбинос. — Она уже до учителей добралась. Предлагает организовать встречу выпускников.

— Ответь, что знать её не хочешь, — посоветовал Алиас, успокаиваясь.

— Понял, ши Тамино. Придумаю что-нибудь. И ещё она ищет некую Мари Гофман, я тут глянул, это сестра отца.

— И что с Мари Гофман? — уточнил Алиас, заходя на кухню. Селан кивнул ему, ставя на поднос вазочку со сладостями к чаю.

— Живёт на станции "Луна-13" возле нонарских границ, территория землян, — предупредил Люпер Алиаса. — Опасное место.

— Спасибо, учту, — поблагодарил его Тамино и кивнул Селану, забирая одной рукой поднос.

Идя в библиотеку, Алиас всё раздумывал над тем, что сказал ему янарат. Он пригласил их на званый вечер в столицу Новомана — Яшам. Отказать было нельзя, присутствие обязательное. Янарат хотел поскорее найти тех, кто копал под него. Алиас знал, что давно пора было поймать шпионов, но было страшно за Кэйт. Он мыслями был с ней и поэтому хотел её поцеловать, прижать к себе. Она продолжала сопротивляться, хотя он доказал ей, что бояться нечего. Он умел держать свою страсть в узде, он приручал её к себе постепенно, и отклик уже был. Он видел, как она смотрела на него, как прятала за длинными ресницами своё желание. Румянец постоянно украшал её щёки. Но при этом она продолжала бороться с ним. Упёртая, решительная и совершенно беспомощная.

Она стояла одиноко у окна библиотеки, всё ещё одетая в рубашку и брюки. Алиас получал особенное удовольствие, просто смотря на неё. Она воспламеняла его своим видом. В ней всё было целомудренно прекрасно. Не было пошлости ни во взгляде, ни в движениях. Скромная и смущённая, она попросила слетать к тётке. Алиас не был готов к такому смелому предложению. Но она звала и его с собой. Она всё ещё надеялась доказать ему, что она сестра-близнец Берты. Глупая и наивная. Он готов был обещать ей всё что угодно, лишь бы она была рядом с ним.

Он чертил пальцем линии на скулах её личика, ласкал покусанные губы. Она опять нервничала, не замечая, что ранит себя. Алиас хотел поцеловать красные следы от её зубок, когда услышал неприятный вопрос. Что их связывало с Бертой кроме секса? Да ничего! Только он это поздно понял. Что ничего кроме секса, за который ему приходилось платить, их не связывало. Даже дети, и те были только его, и Берту это устраивало. А он хотел любви, искал её во всех ужимках жены.

Не выдержав, Алиас вышел из библиотеки и рванул в кабинет. Он хотел крушить, ломать, кричать. Влетев к себе, открыл потайную дверь в спортзал, в котором он выплёскивал свою ярость. Комплекс упражнений, помогающий успокоиться и получить разрядку, состоял из шести тренажёров. Сначала на скорость. Алиас лупил ногой по груше, крича от злости на маленькую крошку, которая видела больше, чем следовало. Не было в Берте любви к нему. Она никогда его не любила. Он просто мешок с деньгами. Второе упражнение на силу. Алиас поднимал снаряд, и его руки тряслись от напряжения. Кэйт права. Но он собирался всё исправить с ней. Она уже поддаётся его чарам. Многолетний опыт безошибочно подсказывал Алиасу, что и как в интиме нравится Кэйт. Она ещё не понимает, что ей не сбежать от него.

Сделав наспех последние упражнения, Тамино выровнял дыхание на шестом этапе, сидя в позе лотоса, медитируя на релаксирующем коврике. Когда из мыслей ушла Берта, он, наконец, понял, о чём спросила Кэйт! Она хотела, чтобы их связывало что-то большее, чем секс. Ей мало иметь детей, ей нужны общие темы для разговоров, общие воспоминания. Он даст ей всё, что она захочет. Абсолютно всё, и даже больше.

Быстро ополоснувшись, Тамино прихватил с собой мазь для Кэйт, вспомнив, как она растирала следы от верёвки после наказания. И нужно было проверить, как она упала. Он не раз предупреждал детей, чтобы не вешались на хрупкую маму, но, видимо, с Эльзой нужно провести ещё одну воспитательную беседу. Девочка росла совершенно избалованной, но, тем не менее, послушной, если чуть повысить голос.

— Всех надо воспитывать: и детей, и их маму. Никто слушаться меня не желает, — с коварной улыбкой на губах тихо сам себе произнёс Алиас, возвращаясь к Кэйт в библиотеку.

* * *

Кэйт

Рассматривая обручальные кольца на экране, я думала, как бы отказаться от всей этой затеи.

— Алиас, тебе не кажется, что ты зашёл слишком далеко? Я ведь и правда не Берта. Я знаю, что обещала тебе не говорить этого, но я же не твоя жена, а кольца... — с трудом перевела дыхание, прислушиваясь к мужчине, на котором лежала. — А кольца — это же таинство, это клятвы. Это слишком личное, чтобы так легко выбирать и дарить той, кто не имеет права...

— Дорогая, выбирай кольца, — перебил недовольно Тамино, сам перелистнул страницу и моему взору открылись кольца с камнями.

Они были разные: и яркие, вызывающие, и строгие, утончённые. Я взяла руку Алиаса, решительно рассматривая его кольцо. Оно было простым золотым с продолговатыми камнями белого цвета, возможно бриллиантами. Как только я освободила его руку, он тут же сразу уверенно нашёл своё кольцо в каталоге магазина.

— Вот оно, — произнёс он, увеличивая картинку. Женское парное кольцо красовалось более крупными камнями, чем мужское и совершенно мне не подходило. Я грустно вздохнула, закрывая изображение.

— Некрасиво, — произнесла я, понимая, что сдалась.

Я устала с ним бороться. Он хотел сделать из меня жену и делал. Уныло перелистывала страницы, с обречённостью осознавая, что мне нравится его идея. Да, я хочу себе кольцо. У меня никогда не было возможности выбрать себе абсолютно любое кольцо, без оглядки на цену, именно то, что я хочу, даже если оно дико дорогое и совершенно нескромное.

— Может, это? — предложил Алиас, указывая на перстень с квадратным камнем.

Я покачала головой. Ну куда мне такое. С таким уборкой не позанимаешься, придётся снимать, а обручальные кольца следует носить, не снимая, как символ принадлежности.

Следующие были из белого золота. Они-то и привлекли моё внимание. Я с большим интересом разглядывала их. Красиво сочеталось белое золото с бриллиантами, одно незаметно переходило в другое. Я повертела изображение то одной пары, то другой.

— Вот смотри, — предложил Алиас, и я присвистнула. Кольца были из двух частей: золото как основа и камень ободком в центре. Внутри гравировка на унжирском.

Я его не знала, поэтому сразу разочаровалась.

— Не то? — уточнил Алиас.

— Не хочу букв. Мало ли что там написано.

— Любовь, — прочитал Алиас. И я расстроилась окончательно.

— И какая между нами любовь? — тихо спросила, а сама готова была разрыдаться.

— Самая настоящая, — строго одёрнул меня Алиас. — Хватит глупости говорить. Не нравится эта надпись, любая другая будет.

— Не хочу вообще ничего! — вспылила в ответ и хотела встать, но манаукец держал крепко.

— Хорошо, без надписей, — не понял он, о чём я говорила. — Смотри, это очень нежное.

Я притихла, хмуро глядя в экран. Кольцо было восхитительным. Тонкий ободок и камни в виде бабочки.

— Нет, — сердито отказалась. — Куда мне такое? Цепляться за всё будет.

— Это? — не унимался Алиас и указал на простое кольцо из белого золота.

Я хотела возразить, но тут заметила его! То, что я хотела. Тоже простенькое, с россыпью бриллиантов и красных камней по ободку. Они словно овивали пару раз кольцо. Пальцем указала на это чудо. Мужское кольцо было широким, и россыпь камней была ярче. Но меня привлекло женское.

— Отлично, — с облегчением произнёс Алиас и, ловко нажимая на кнопки, сделал заказ. — Завтра доставят.

Тамино сразу развеселился, а я всё смотрела на кольцо. Трогала изображение, то увеличивая его, то уменьшая.

— А если оно только тут такое красивое, — вдруг засомневалась я, оглядываясь на Алиаса, для чего приходилось поднимать лицо, — а, может, в реальности оно не такое?

— Подберём тогда другое, — невозмутимо ответил манаукец.

Он взял меня за руку и стал целовать палец, на котором должно быть обручальное кольцо. Меня его ответ не устроил. Я же знала законы, сама не раз продавцом подрабатывала, кое-что да читала.

— Но ведь ювелирные изделия обмену и возврату...

— Кэйт, я сумею обменять, не переживай,— заверил Тамино, заглядывая мне в глаза.

Я моргнула, затем отвела взор. Ну почему он такой? То извращенец, каких свет не видывал, то нежный и ласковый. Я смутилась своего желания свернуться на его груди клубочком и обогреться теплом, которое дарило его тело.

— А теперь давай лечить тебя. Вставай, — приказал он, легонько толкая меня. Я чуть ли не скатилась с него, еле успевая встать на ноги.

* * *

Дом четы Махтан

Лёжа на кровати, Линда наблюдала за подозрительно задумчивым Викрамом, который уже полчаса ходил по спальне, держа в руках Лизу, совершенно ни на что не реагируя. А дочка играла его волосами, дрыгала ножками, не желая засыпать. Семилетняя Елизавета очень любила, когда отец сам укладывал её спать после водных процедур.

Линда вздохнула, бросив взгляд на часы. Полдвенадцатого ночи, а никто не спал. Пора было уже привести мужа в чувство.

— Вик, — позвала она любимого.

Тот замер и медленно повернул голову.

— Любимый, может, ты уже отнесёшь Лизу в спальню? Она уже большая девочка и укачивать её на руках не требуется, — напомнила ему Линда, переглядываясь с Елизаветой, которую ничего не смущало. Она любила кататься на руках родителя.

Вик перевёл взгляд на дочь в своих руках, затем на часы и, пообещав жене вскоре вернуться, быстро покинул спальню. Дочка рассмеялась, обнимая отца за шею.

Линда опустила одеяло на колени. Тонкое кружево прикрывало небольшую, но соблазнительную грудь. Бретельку одну приспустила с плеча, поправила волосы, перекинув на одну сторону, и стала ждать мужа. Вик вернулся, как и обещал, быстро, но продолжал о чём-то думать и не обратил на преображение жены никакого внимания. Линда опешила и возмущённо следила, как Вик стал опять мерить спальню шагами.

— Вик, может, ты уже расскажешь, что у тебя стряслось? — Линда хотела добавить словечки пожёстче, так как понимала, что время её не красит, и, возможно, она уже не так желанна для Вика, как раньше, но он муж и просто обязан ублажать свою жену, какая бы старая она ни была.

Махтан сел на кровать и, зарываясь рукой в густые длинные волосы цвета вороньего крыла, начал говорить:

— Я сегодня был у янарата и, понимаешь, одолевают меня сомнения. Словно я что-то упустил.

— Ты? — удивилась Линда. — Любимый, разве ты мог что-то упустить? И в чём, хотелось бы мне знать? — приступила к расспросам Линда, заводясь от одного упоминания красноглазого задиры.

— Он меня спросил про расследование взрыва на шахтах. Помнишь, в прошлом году был случай на Шиянаре?

Линда кивнула.

— Мы же решили, что это янарат матери пакостит, — вспомнила она, а Вик покивал головой.

— Вот именно об этом я и написал президенту. Он же мне и сказал не лезть в это дело. Ему тоже было выгодно приструнить шиямату, да и при эвакуации очень много альбиносов переселилось на Манаук и Новоман. Но, видимо, тут что-то было ещё. Жаль, нельзя вскрыть шахту и посмотреть, что внутри.

— Любимый, а на что там смотреть? Там взрыв был. Там всё выгорело. Сам же знаешь.

— Знаю, но сомнения остаются. Я что-то упустил, Линда. Если бы ты только видела его улыбку, — расстроенно шепнул Вик и опустил голову на сцепленные руки.

Линда откинулась на подушку, кривя губы, сложила руки на груди. Она понимала, что уже остыла, и теперь хотела просто спать. И всё из-за янарата!

— Хорошо, любимый, — тихо вздохнула она и взяла свой комфон с тумбочки. Она под недоумённым взглядом мужа набрала номер Тамары и, дождавшись ответа, радостно поздоровалась:

— Привет, подруга, а ну колись, что у вас за праздник намечается? Неужели ты мужу устроила внеплановую любовную прелюдию?

Тамара была сонная и, потирая глаза, прошептала:

— Нет, всё как обычно. И праздников не предвидится. Ты о чём, Линда?

— Твой светится как ясно солнышко. Я думала, что ты ему решилась сделать приятное, — заговорщицки подмигнув, Линда намекнула на то, о чём давно мечтал Кошир, а Тамара из-за своей природной скромности просто не могла себя пересилить.

— Нет, нет, что ты! — воскликнула шия Шияна, когда до неё дошло, о чём шепчет Линда.

— Подозрительно, — задумалась брюнетка, поглядывая на своего мужа, который знаками просил её перестать. Но Линда не собиралась останавливаться на полпути.

— Ты не залетела, случаем? Точно, ты беременна и молчишь об этом лучшей подруге!

— Да нет же, — смутилась Тамара.— Я не беременная. Мне же врач сказал, что всё.

— Ах да, прости. Тогда совершенно не понимаю, чего твой улыбается как кот, нализавшийся сливок, — тут Линда вскрикнула, испуганно открыв рот. — У него любовница! Точно, Томка! Он тебе изменил!

— Что?! — вскричала Тамара, садясь в кровати. — Как это изменил?

— А так! Любовницы — это такое дело, наживное. Ты смотри, Томочка. Гнать этих лохудр нужно поганой метлой. Если проглядишь, то и мужа уведут.

С чувством выполненного долга Линда попрощалась с растревоженной подругой и положила комфон на тумбочку.

— Линда, ты с ума сошла, какая любовница?! — тут же вскричал Викрам, потрясённый подлостью своей любимой. — Да Кошир верен своей жене! И все это знают. Для него дороже Томочки никого нет! Он же даже дочь свою так не любит, как её.

— Ну и что с того, что нет любовницы, — невозмутимо ответила Линда, ехидно улыбаясь. — Подумаешь. Зато какой накал страстей его ждёт дома. И завтра, любовь моя, он улыбаться точно не будет. Поверь мне на слово.

Викрам в восхищении воззрился на жену, которая откинула одеяло, согнула колено и поправила волосы, томно вздыхая.

— Ты страшная женщина, — прошептал Викрам, снимая с себя штаны и нижнее бельё одним движением.

— Всё для тебя, любимый, — проворковала Линда, предвкушая эротический марафон.

— Линда, он же всё равно узнает, кто ему свинью подложил.

— Ну, когда ещё узнает, а пока мы над ним посмеёмся, — возразила Линда, поглядывая на мужа, который снял тунику через голову, играя мышцами.

— Люблю тебя, мой котёнок, — шепнул Викрам, нависая над женой.

Пояснения:

Манаукцы — раса модифицированных землян.

Планеты манаукцев:

Шиянар — первая открытая планета системы Манаук (там проживают манаукцы — альбиносы).

Манаук — вторая планета, столица Манаукской Федерации.

Новоман — третья планета манаукцев, которую унжирцы подарили для скрепления дружеских отношений между расами. Наместник Кошир Шияна — янарат Шиянара.

Янарат — принц альбиносов.

Алиас Тамино — один из миллиардеров Новомана, альбинос.

Берта Тамино — супруга Алиаса.

Кэйт Гофман — сестра-близнец Берты.

Эльза и Генрих Тамино — дети Алиаса и Берты, близнецы.

Ши Селан Ветон — мажордом в доме Тамино.

Шия Наята Гонер — няня детей.

Ши Люпер Док — хакер, альбинос.

Мари Гофман — родная тётка Кэйт и Берты.

Шия Агнесса Лакрин — подруга Берты.

Начато 26.06.15, закончено 10.08.15