Пираты По Объявлению, Или Это Маркетинг, Детка!

Уважаемый читатель, книга написана в соавторстве с Алексеем Лавровым и размещена здесь с его ведома. Текст вычитан и представлен в той же редакции что и на ЛитРес.

Приятного чтения!

Глава 1

Земля. Семён.

Тот грустный осенний рассвет я встречал на скамейке. Впервые с выпускного! Только не подумайте, что спал, вовсе нет, хотя поспать всё-таки стоило. Ночь прошла весело, отмечали мою днюху в клубе сплочённым трудовым коллективом. Правда, под утро выяснилось: коллектив не такой уж сплочённый; Паха, мой начальник и бывший лучший друг, — сволочь; отныне бывшая гражданская жена — конченая тварь, а я... последний дебил и дебильный клоун. В этом вопросе я с охранниками и подоспевшей полицией согласен, признаюсь — перебрал. Но не поручусь, что трезвый повёл бы себя скромнее, застав такое! Ну, просто в голове не укладывается, что они на такое способны! Особенно он, Пашка гад, ведь со школы вместе, казалось, знаю его как облупленного. Он, конечно, всегда был тихой пакостью, но не до такой же степени! Да и незачем ему было кому-то мстить с этаким боевым другом, со мной то есть. Пашка на вид скромняжка, скромняжечка даже, всяк мог подумать, что его обидеть легко. Угу, из тех, кто меня не знал. Так и росли — он за двоих читал умные книжки и делал уроки, а я, частенько нехило огребаясь, бил морды и знакомился с девчонками. Пацаны вечно надо мной потешались — нафиг мне этот ботан? А у нас мамы со школы дружат! Дружили... во все отпуска летали вместе. Так и слетали в последний раз в Египет в позапрошлом году, сами же им путёвки купили. Мне Пашка тогда занял. И живём на одном, седьмом, этаже, только в разных подъездах, но балконы рядом. И как я не разбился? Мамка меня иногда дома запирала на день, да я с Пашкой созванивался и при его содействии перелезал по бельевым сушилкам.

Совет будущим мамам — не запирайте охламонов, а лучше совсем не рожайте, спейтесь и станьте честными шлюхами. А не как моя бывшая! Я ж за ней весь одиннадцатый класс как больной ходил, поцеловались первый раз на выпускном. Только её б никому не отдал, даже Пашке. Для него, вообще, ничего не жалко. Фирмочка наша — да пусть забирает. Всё равно там только на мне всё держалось! А сколько она мне стоила сил?! Работа же с людьми — то есть я работал, а он всё придумывал и всем руководил. Даже планировал! Это в России!! Хуже того — в российской логистике!!! Хотя, признаться, у него кое-что неплохо получается. Или права сука Ирка??? Как она визжала! "Ты грёбаный самодовольный пузырь, посмешище! Ты ж его ногтя не стоишь! Да тебя Павлик только из-за меня и терпит, считает себя перед тобой, ничтожество, в чём-то виноватым"! Блииин! И давно он чувствует передо мной вину? Так ведь даже если прав я, всё равно получается что-то не то. То есть, если всё действительно держалось на мне, пока оно держалось, всё это время... А я действительно клоун и посмешище. Так и так права эта сука. Причём понять её совершенно невозможно. Когда из-за решётки полицейского "обезьянника" любовался разбитой в хлам рожей бывшего лучшего друга, а он шевелил расквашенными губами, мямлил, как всегда стесняясь, ворвалась Ирка и вынесла всем мозг. Пьяная и злая она говорила "более, чем громко", но могла и рта не открывать — полицейские тоже в чём-то люди. На нормального мужика Ира действует, как... э... действует, в общем. Я не стал сразу разбираться в её эротичном повизгивании, считал, что, конечно, всё сводится к естественному пожеланию, типа: "Посадите этого гада! Лучше на кол!! В чане с кипящим скипидаром!!!". И просто ушам своим не поверил, когда служивый отпер решётку и бросил мне, — выметайся, только быстро!

Я покладисто поспешно покинул отделение, но, как ни спешил, этих двоих не застал — уехали с Данилом, нашим, то есть только их уже выручателем и непьющим бесплатным водилой на собственной машине. А ведь вчера ещё этот Данил числился в моих личных подхалимах. И всё знал, конечно. Все всё знали! И все поняли, что я понял, что они всё знали. Теперь, конечно, станут меня избегать. Побрёл домой, даже не пытаясь поймать ночного бомбилу. Куда спешить? Так не спеша дошёл до круглосуточного магазинчика у дома. Привычно улыбнулся милым узбечкам, те безропотно продали две банки пива в неурочный час, как всегда, забыл на прилавке сдачу. Потом сидел на лавочке и любовался нашими, моими и Пашкиными, тёмными окнами и грустно размышлял. Мне не хотелось думать, почему не горят наши окна. Я думал, что это судьба и наказание. Ведь не по ошибке мы с Наташкой, Пашиной секретаршей, в обнимку впёрлись без стука в то служебное помещение. Ещё вчера я был уверен, что все считают Натали Пашиной партнёршей. Но, конечно же, этот скромник мог только сопеть, тупить и мучиться. А она такая умелица! От неё я ожидал вполне определённых действий, но как было ждать такого от Иры?! Я же с ней даже поцеловался впервые только на выпускном! И продолжал целоваться вплоть до вчерашнего вечера, тьфу ёпть! Вот где она такому научилась? Не иначе всё объяснила интернетная школота — ...выпускной закончится... Чёрт знает чем закончился наш выпускной! Наверное, только сейчас действительно закончился, а я всё равно не повзрослел. Вот сижу и боюсь, что застану её дома. И если не застану, полезу к Пашке на балкон и разобьюсь пьяный. А если не разобьюсь, сам выпрыгну, не застав их у Пашки. Как же больно терять близких! Даже вот так по-дурацки.

Солнце всё-таки сумело меня подловить. Его лучи давно зажгли купол атмосферы, размазали, растопили звёзды, лишь размытая клякса Луны проглядывало бледным призраком. Я вновь запрокинул голову, глотая из банки, и первые прямые лучи засветили мне в глаз. Ярко полыхнула жестянка, потекли слёзы. Я рефлекторно полез за платком, но лишь нащупав в кармане джинсовки какую-то бумажку, вспомнил, что платком пришлось пожертвовать ради унятия Пашкиного кровотечения. Рука сама достала листок, я улыбнулся сквозь слёзы. Сорвал вчера забавное объявление по дороге в клуб ради прикола, хотел показать Паше, да забыл. Снова с удовольствием прочитал: "Приглашаем мужчин и женщин в возрасте 22-35 лет на должности пилотов вакуумных истребителей, штурмовиков, дроидов, операторов систем огня, навигации и связи. Высокий заработок. Возможность побывать в космосе. Карьерный рост. Запись на собеседование по тел. 444-666-888". Позвонить, что ли? Хотя состояние у меня не для собеседований... Да на такое собеседование в другом состоянии и записываться грех!

Придя к этому заключению, я достал мобилу и набрал номер с тройной смертью по-японски, числом лукавого и бесконечностью в кубе. Раздалась всего пара гудков, ответили нормальным мужским голосом. — Да. Чем могу помочь?

— Если б мог! — подумалось мне, и я неловко начал, — а с вами по объявлению?

— Какому объявлению? — серьёзно уточнил собеседник. Не послал в восемь утра, и то — спасибо.

— О... э... собеседовании, — нашлась нейтральная формулировка. Меня очень кстати осенило, что это может быть неумным розыгрышем, и пошутили не надо мной одним. Ещё и над собеседником. Однако! Коли так, со вчерашнего вечера я, должно быть, не первый позвонивший, а он спокоен спозаранку!

— Вы хотите записаться? — неожиданно будничным тоном спросил мужик.

— Записываться? Наверное, нет. Извините, — решил я, что пора и меру знать.

— Вы не хотите ждать? Понимаю. Но вы можете пройти собеседование в ближайшее время, у нас как раз образовалось окно.

— Угу, какая удача! Прям кто бы мог подумать, — мысленно прокомментировал я и сделал ещё одну попытку культурно съехать. — А к вам далеко добираться?

— К нам-то? — ухмыльнулись в трубке, — очень-очень далеко. А собеседование вы можете пройти на Змеинке, в новом офисном здании. Знаете?

— Это аж на конечной остановке тринадцатого? — ужаснулся я.

— Да, мимо не проедете. Как вас звать?

— Сёма, — машинально отозвался на кодовую фразу.

— Замечательно, Семён. Жду вас в течение часа. Охране на входе скажете своё имя, я предупрежу. И вас проводят.

Я непроизвольно сглотнул — он был совершенно серьёзен!

— До встречи, зёма, — вдруг весело сказал мужик и отключился.

— Мдя! — сделал я первый самый общий вывод, залпом допил пиво, скомкал банку и отшвырнул вторую рядом с первой. Спрятал телефон, решительно встал с лавки, сделал пару шагов и остановился — я делаю очевидную глупость. Будто бы и впрямь собрался в космонавты и никогда больше сюда не вернусь! Нужно вернуться... но возвращаться ж плохая примета, особенно если путь предстоит неблизкий. Да что я из себя тут корчу! На автобусе уж путь далёк — пора привыкать к общественному транспорту. И какие к чертям приметы? Что такого ещё, хуже уже случившегося, может со мной произойти? Я с понурой головой вернулся к банкам, подобрал и втиснул в переполненную урну. Нужно оставаться человеком в любой ситуации — так всегда говорила мама.

В автобусе оказалось малолюдно. Я сразу занял одинарное кресло и отвернулся к окну. А что оставалось делать в ответ на недоумённо насмешливые взгляды возвращающегося с вахт ночного люда? Не бить же рожи только за убогость этих охранников и продавщиц! Я ж не мажор какой-нибудь, да и не виноват, что подавляю их стилем, это временно. Скоро тоже устроюсь на работу, вот — еду на первое собеседование. И это даже кстати, что оно такое несерьёзное, ведь для меня собеседования в роли просителя в новинку. Да-да, просто биснес-тренинг, способ адаптации к новой социальной роли. Успешно убедив себя, что так и было задумано с самого начала, я сразу задремал, прижавшись виском к стеклу. Разбудил меня водитель, и я сразу не смог вспомнить, где нахожусь. Понял только, что уснул в транспорте! Машинально проверил на месте ли телефон и бумажник, успокоился и снизошёл, наконец, к пожилому мигранту в кепке. Кивнул, расплатился за проезд и покинул салон. На остановке мне обо всём напомнил один лишь вид нового делового центра. Вполне удачное решение построить его здесь — вон сколько места для парковки! Земля в спальных районах не так дорога, добираться сюда намного легче, чем в новые районы. Тьфу, блин! О чём это я? Меня это больше не касается, всё, менеджера больше нет. А есть... э... я на собеседовании. Я со спокойствием профессионального клоуна пошёл на автоматические двери, фотоэлементы распознали во мне обычного придурка, матовые стёкла предупредительно разъехались. На проходной без неуместных ухмылок вежливо спросили имя и действительно проводили на третий этаж. Типичный офис фирм-однодневок — стандартная мебель, арендованная вместе с площадью. Я уже дожидался заманчивых предложений, вопросов о боге или просьб о материальной помощи ради собственного духовного просветления, но вид хозяина кабинета уверенно успокаивал — человек с таким внимательным, ироничным прищуром очень колючих глаз на простецком с виду лице подобного нести точно не станет.

— Семён? — протянул руку, я пожал крепкую ладонь и кивнул. — А я Олег. Проходи, присаживайся за стол.

Я уселся в офисное креслице, он положил передо мной три подшитых листа формата А4. Протянул ручку, — заполни анкету.

Я на взгляд оценил количество вопросов. — А кофе? Лучше с печеньем.

Он прошёл к небольшому холодильнику, сказал, — тебе сейчас лучше не кофе.

И протянул мне банку пива, — постарайся не залить анкету.

— Ух-ты! — удивлённо обрадовался я, принимая угощение. — А тут прям ко всему готовы?

— Конечно, есть всё, от дефибриллятора до смирительной рубашки.

Я надавил на рычажок, поспешно сглотнул пену. — И ты можешь всем этим пользоваться? — мне стало интересно.

— Могу даже роды принять. Тебе пока не требуется? Точно? Тогда замолкни и заполняй анкету, это ведь ты на собеседовании, — без улыбки, как-то обыденно проговорил Олег, устраиваясь со своим пивом напротив.

Я углубился. Вопросы были, гм. Впрочем, начинались ожидаемо. Основной род занятий. Последнее рабочее место. Стаж общий, на последней должности, причина увольнения. Уровень оплаты на последнем месте, желаемый уровень оплаты. Моё отношение к сверхурочным, к работе по выходным, к командировкам. На втором листке началась вполне соответствующая ситуации ерунда. Возглавлял лист вопрос: "Что вы предпочитаете смотреть по телевизору — хоккей или футбол?" Я что, по-вашему, мазохист??? Хоккей, конечно! Впрочем, составители анкеты, видимо, считали так же и любителями футбола не интересовались. Остальные вопросы были только про хоккей.

Вы смотрите матчи:

Только с участием сборной своей страны, в основном с её участием, без различия к национальности.

Вы следите за чемпионатом своей страны? Других стран? Вы делаете ставки на исход?

У вас есть любимые команды? Любимые хоккеисты?

Если бы вы играли в хоккей, предпочли

Действия в атаке

В защите

В розыгрышах комбинаций

В силовом прессинге

Залогом успеха вы считаете, в основном:

Свою скорость

Свою силу

Свою реакцию

Командные действия

Странно, что не было вопроса, играл ли я когда-нибудь на самом деле. А я играл, причём не далее, как на прошлой неделе. И пусть это любительская лига нашего города, в своей группе мы смотримся очень неплохо, вот!

На третьем листочке я почувствовал себя не в своей тарелке. Даже не в своей летающей тарелке!

Ваш биологический возраст.

Ваш психологический возраст.

Ваш биологический пол.

Ваш психологический пол.

Но это ладно! Дальше ещё интересней:

Ваше отношение к лицам вашего

Биологического пола — хорошее, нейтральное, плохое.

Психологического...

Потом "...отношение к лицам противоположного..." с той же ерундой про биологический и психологический. Но это как бы ещё можно понять — социологи заказали. Чёрт этих умников разберёт с их заумью. Но далее пошла именно заумь, и если б не пиво, я б точно удрал.

Считаете ли вы лиц другого пола существенно отличными от вас?

Считаете ли вы их разум отличным от своего?

Возможно ли существование на других планетах в галактике отличных от вас разумных существ?

Вы будете считать их разумными, если их разум отличается от вашего?

Насколько чья-либо разумность или неразумность повлияет на ваше решение:

Убить существо?

Лишить свободы?

Сознательно причинять существу боль?

Ответы: существенно, незначительно, не повлияет.

И в самом конце: Готовы ли вы убивать, мучить или порабощать заведомо разумные существа просто за жалование? Вы хотите стать рекрутом ЧВК "ZX"? Я в полном обалдении ответил "да". Олег заметил, что я покончил с анкетой, учтиво подождал, пока я добью пиво, и пригласил. — Ну, пойдём. Тестирование состоит из двух частей. Анкета и компьютерное моделирование.

"Ага, всё-таки тестирование игры!" — решил я про себя, направляясь за ним в смежную комнату, вернее, закуток. Там всё пространство занимал матово-белый овальный гроб на колёсиках.

— Это капсула для мониторинга твоих реакций. Раздевайся до трусов и укладывайся.

— До трусов? — сморщился я.

— Твои реакции в трусах нас не интересуют. Полезешь?

— А это не больно?

— Всё, достал, проваливай, — Олег повернулся к дверям.

— Да ладно тебе, — я послушно принялся раздеваться. Мне вдруг стало действительно очень интересно. Раздевшись, улёгся в капсулу, Олег закрыл крышку. Но ничего такого не было! Я просто вырубился после пьянки. Мне так хотелось думать, когда, по моим ощущениям, в следующую секунду Олег откинул крышку. — Выспался? Вылазь.

— Выспался. Извини. — Я недоумённо заозирался по сторонам. Комната, вроде, та же, только чуть другая. И вторых дверей точно не было!

— Как себя чувствуешь? — деловито спросил Олег.

— Хорошо, даже странно! И лёгкость просто необыкновенная! — я действительно ощущал лёгкую эйфорию.

— Так и должно быть. Примерь вот это, — он протянул мне серо-зелёную стопку и пару "кунфуек". Это оказался как на меня пошитый комбинезон, и обувь подошла.

— Пойдём за мной, — Олег двинулся в непонятным образом появившиеся за время моего сна двери. За ними шёл коридор, каких не бывает в деловых центрах. Совсем без окон, а свет просто был. Вот ничего не светилось, а видно всё, как на солнце.

— А мы где? — задал я первый вопрос, едва за ним поспевая.

— На твоей новой работе. Поздравляю, ты принят, — ответил Олег, не оглянувшись. Я догнал его, пошёл сбоку, — а мы куда?

— Знакомиться с начальством. — Он мне многозначительно улыбнулся.

— Так что мне теперь делать? — я встал посреди коридора, загородив ему путь. Вот был совершенно уверен, что ему не составит труда смахнуть меня с дороги. И в то же время полностью спокоен за себя — просто не такой Олег человек, и всё.

— Спросишь у директора. Мы пришли, тебе сюда, — он прислонил к стене ладонь, и она раздалась в стороны. Блин, так точно не бывает даже в Японии! Я замешкался, и Олег ... вот кто бы мог такое подумать о взрослом с виду человеке??? Он выдал мне мощного пинка под зад, и я влетел в отверстие, не удержавшись на ослабевших ногах. Приземлился в позе лобзания родной земли после долгой отлучки. Но это бы и ничего. Подняв от пола лицо, я обнаружил перед собой его. Высоченное, более двух метров, нескладное, с длинными верхними и нижними конечностями, вытянутой головой, непривычно грациозное и пугающее инопланетное существо неопределённого биологического и психологического пола и возраста с разумом, явно отличным от моего.

— Зови меня Сергеем Витальевичем, — раздался в голове мелодичный голос.

— Оно сука ещё и телепат вдобавок, — было первой моей связной мыслью.

Глава 2

-А я Сёма, — сказал я.

— Мы знаем, — ответствовал Сергей Витальевич, — не утруждай себя, человек, не тревожь атмосферу, обращайся к нам мысленно.

— Да уж, зубки-то давно не чищены, — подумалось мне, и машинально проговорилось вслух. — Вам? Тут есть кто-то ещё?

— Наш общий разум внимает тебе, человек, — раздалось в голове со школы знакомым тоном. Таким же печальными, любящими были слова классной руководительницы, завуча и директора: "Пойми! Мы ведь тебе добра желаем"! Особенно проникновенно получилось у директрисы, когда мне потребовалась характеристика в ментовку по поводу предстоящего надо мной суда за участие в коллективной драке и связанным с ней нанесением побоев средней тяжести. С этими словами и отказала тварь! Я их после школы не поубивал всех потому только, что занят был постоянно более интересными и приятными делами. Вот и этот инопланетный субчик мне сразу сильно разонравился, и я с удовольствием мысленно засунул его трёхглазой башкой в задницу бегомотихи из классного мультика. В астрале стояла плотная тишина. То есть ни полу-мысли не прозвучало. Странно! Я в нарисованной воображением картинке к погружённой с головой в попу бегимотихе фигуре пристроил сзади жирафа из того же мульт-сериала. Никакого эффекта!

— Витальевич! Ты что, телевизор не смотришь? — вырвалось у меня разочарованно. Я ж так подробно и красочно всё себе представил! Он разве не понял?

— Мы тебя понимаем, человек! Ты шокирован. Постарайся успокоиться, думай о прекрасном! — к воспроизводимой воображением картинке добавилась звуковая дорожка.

— Ну, а я что делаю? — мне стало жаль никем неоценённых творческих усилий. Для усиления эффекта я сменил Жирафа на обаяшку-огра, а бегеомотиху на жабу-мутанта из другого фантастического фильма.

— Продолжай. Помолчи немного. Когда будешь готов, спрашивай, для того ты и предстал перед нами! — этакая аудиодорожка унесла всю композицию в сюр. А я этого не люблю, предпочитаю нормальную фантастику.

— Я готов, только можно вслух? Мне так привычней. — Изгнав из головы мультяшных извращенцев, говорю полностью успокоенный — оно не телепат. Слова как-то улавливает, а мысли фигушки. Нужно просто следить за речью, то есть не думать словами. Ха! Да для менеджера с моим опытом не думать, о чём действительно думаешь, проще, чем кому другому не ссать в штаны!

— Хорошо, — Витальевич настырно гундосил прямо в мозг, — можешь говорить. Только постарайся быть лаконичным.

— Что со мной теперь будет? — начал я с главного вопроса.

— Это зависит только от тебя! — врубил вступление инопланетянин. Ну, чистый же менеджер по кадрам на собеседовании! — Лишь приложив все силы и старание, ты сможешь занять достойное место в нашей компании!

— Это в астероидной шахте, да? — проявил осведомлённость в общих вопросах — я ведь действительно люблю и читаю нормальную фантастику.

— Да с чего ты это взял? — удивился Сергей Витальевич.

— Ну... — я растерялся. Вот как ему объяснить? — У нас есть легенды, что похищенные попадают в шахты...

— Похищенные? — раздражённо подумал инопланетянин. — Ты ведь сам пришёл по объявлению и подписал соглашение!

— Какое соглашение???

— Ты ответил, что хочешь стать сотрудником ЧВК "ZX". По нашим законам этого достаточно.

— По каким законам? — я заинтересовался.

— Да, человек! На территории Содружества действуют законы, а наш корабль как раз и является такой территорией. Это на твоей дикой планетке можно делать с вами всё, что угодно, только там вы просто никому не нужны.

-Ух-ты! Корабль! Правда, что ли? — не смог я сдержать странного восторга.

-Да! — важно подтвердило оно. Сразу видно, что такая реакция новичка ему привычней.

-И что мне по этим законам? — отмёл я лирику. — В шахту?

-Да кем ты себя считаешь, разумная особь! Насекомым? В нашем распоряжении сотни рас, более приспособленных к малой гравитации, с гораздо меньшими потребностями. Они устойчивее к любой радиации, к высоким температурам. А потребную для жизни энергию берут прямо от звёзд, достаточно нанести на их природные хитиновые скафандры особый нано-слой.

-Ага-ага, — закивал я, — наверное, особенно легко с ними договориться!

-Они просто строят свой улей. Ничего не знают о шахтах. — Мне показалось, что его голос стал чуть человечней. — И не задают дурацких вопросов.

-Да? Ладно, а к чему приспособлены мы? — я почти поверил.

— Вы быстро живёте, быстро думает и вполне сопоставимы по аналитическим возможностям с искинами пятого уровня.

-Значит и вправду истребитель? — я почти обрадовался.

-Всё зависит от тебя. Сейчас ты на испытательном сроке...

-Каком-каком? — я едва не засмеялся.

-На адаптационном, — поправился Витальевич. — Мы вправе разумным обитателям диких миров, пожелавшим приобщиться к свету Содружества, предоставить такую возможность.

-Угу, пожелавшим! — я не мог удержаться от сарказма.

-Ты сам-то знаешь, чего действительно желаешь? — в его тоне прозвучали ироничные нотки. — Вот-вот. Тебя не обманывают. На испытательном сроке мы предоставим тебе возможность овладеть полезной профессией, подходящей особенностям твоей расы.

-А сколько он продлится? — ситуация с его точки зрения начала мне немного нравиться.

-На первой же станции или планете Содружества можешь уйти, рассчитавшись с издержками, если сам до этого не подпишешь с нами контракт.

-Какие контракты с издержками? — я предчувствовал подвох.

-Подробности узнаешь у Олега, он твой куратор. Двери сзади, подожди снаружи.

-А..., -я был не готов к столь быстрому окончанию разговора.

-Проваливай! — впервые вслух оно снисходительно подвело черту.

"Нормальный, в принципе, человеческий голос, и чего ему стесняться?" -думал я, поджидая в коридоре Олега.

* * *

Семён разговаривал с Кэпом. Кэп и Чиф — капитан и старпом, владельцы "Зелёной буханки". Единственные инопланетяне на борту давно привыкли к тому, что их имена для людей не произносимы, и даже друг к другу стали обращаться только так. Кэп вызвал рубку, Чиф откликнулся не сразу.

— Что тебя так отвлекло на рутинной походной вахте, старина? — мысленно усмехнулся капитан.

— У старших помощников нет рутинных вахт, — привычно ответил Чиф, -приглядываю за дикарями.

— Никак не пойму, что за удовольствие следить, как они совокупляются? — выдал Кэп шутку номер раз.

— Да уж, нам этого ещё долго не понять! — неожиданно грустно ответил старпом.

— Ты сожалеешь? — удивился Кэп. — Ты желаешь прямым потомкам нашей участи? Чтобы они долгие сто астроциклов собирали кредиты на гражданство в присоединённых мирах?

— Ещё! — тон Чифа стал жёстче. — Ещё минимум сто долбанных астроциклов! Ну почему! Какие-то дикари!! Делают это, когда захотят, а мы только для продолжения рода!!!

— Это основа нашей культуры, её истоки, — хмуро напомнил Кэп. — Не завидуй дикарям, они очень мало живут. Нам же предстоит долгий путь. Если всё будет хорошо, наши потомки родятся гражданами какого-нибудь присоединённого мира. Ещё сотня астроциклов уйдет на то, чтобы помочь им получить гражданство одного из присоединившихся миров. И всего через три сотни мы увидим внуков — граждан центральных, соединённых миров! Вспомни, сколько экипажей за это время сменится здесь... Да сколько мы сменим таких кораблей!

— Да, — Чиф загрустил. — Почти сто полных смен состава, две тысячи жизней...

— И что? Ты их жалеешь? — не понял Кэп.

-Я нас жалею, — отозвался старпом, — мне жаль сотню наших человеческих жизней, что пройдут за это время!

— Разве тебе кажется чрезмерной цена за единственную жизнь гражданина галактики? — делано удивился Кэп.

-Нет-нет, что ты, что ты!!! — развеселился Чиф. — К тому же, может, и не придётся платить так дорого. Нам пока везёт.

Кэп изобразил плевание через плечо — нахватался у землян. — Увидим.

— Конечно. Но пока, — он выделил "пока", — всё складывается удачно. Минералы, потом этот найдёныш. Теперь вот координаты древнего побоища, там не может не быть чего-нибудь интересного!

-Да поможет нам галактический разум! — Кэп воздел вверх руки.

* * *

Я невозмутимо подпирал переборку, глядя на приближающегося Олега.

— Давно ждёшь? Двигай за мной, дел полно.

— Подожди. Олег... Тебя ведь и, правда, Олег зовут? Ты-то хоть человек?

— Человек,— кивнул в ответ,— только моё имя для всех, и в первую очередь для тебя — Вог. Когда-то был Васильев Олег Геннадиевич, но он давно умер на Земле.

— Ты мой куратор? — отсекаю лирику. Молчание знак согласия. — Так чем я буду заниматься? — наконец-то я смог добраться до самого главного.

— Как чем? — Вог резко обернулся.— Ты же подписал договор, там написано: "Вы хотите стать рекрутом ЧВК?", ты ответил "Да". Что ещё неясно?

— Ну, ладно, ладно, хорошо, я подписался на военную службу в космосе среди инопланетян. До конца в это поверить не могу, но пусть так, что конкретно делать-то буду?

— Летать, конечно. — Вог невозмутимо продолжил путь.

— А на чём?

— На самолётах, — ответил по слогам.

— А зачем?

— Убивать, — равнодушно пожал Вог плечами.

— А за что? — вырвалось с придыханием.

— За деньги, ну и чтобы самого не убили. Деньги платят хорошие, а в остальном как повезёт.

— Деньги? Убили? Правда что ли? — мой голос сорвался в хрип.

— Здесь всё взаправду.— Сказал он весомо.— Чем раньше поймёшь, тем живее будешь.

— Ну, спасибо, подсобил, подогнал работёнку, век теперь не забуду!

— Парень, ты сначала проживи этот век. — Усмехнулся Вог.

— Это так трудно? — Улыбаюсь в ответ.

— Лучше считай, что уже сдох. Ты на небесах, Сёма. — Небрежно посоветовал куратор.

— А был бы на Земле. У меня там работа и жена... Были. — Не могу больше поддерживать этот тон.

— И куча болезней в придачу, — он серьёзно посмотрел в глаза.

— Какие болезни? — он опять сбил меня с толку.

— Откуда мне знать, я ж не доктор. СПИД, к примеру, на Земле победили?

— Да какой нафиг СПИД? — Мне смешно. — Хочешь сказать, что меня забрали, не проведя никакого обследования? На Земле даже в дворники без медосмотра не берут!

— Фирме достаточно, что ты в комплекте, и голова, судя по болтовне, варит. А что у тебя внутри творится — сугубо твои проблемы.

— И что теперь делать? Тут есть какая-то медицина? — Я спохватился.

— Есть, не волнуйся, — успокоил Вог. — Сходишь к Доку, пройдёшь обследование.— Он остановился у прямоугольника на стене. — Вот мы и пришли в мастерскую, царство главного техника Фары. Представь себе — она девушка. На всякий случай запомни... — Окинул меня скептическим взглядом. — До медосмотра постарайся на женщин даже не дышать, кстати, их у нас довольно много.

Проведя кистью, Вог открыл створку, внутри показались ряды стеллажей. Крикнул. — Фара!

К нам вышла девушка... Откуда-то сбоку донёсся назойливый голос. — Тебе ещё пинка или сам пойдёшь?

* * *

-Япона мама! — прогремело на всё сознание эхо первого оглушающего впечатления. Вернее было бы: "Вот это Фара", но, ни о вздёрнутом носике, ни о чудных, слегка раскосых, с загнутыми вверх уголками глазках сказать такое у меня язык не повернулся бы. Более того — я, наверное, вручную и без наркоза удалил бы любую метлу, брякнувшую это о Фаре. Говорю "наверное" потому, что тогда ни в чём не был уверен, всё казалось новым и воспринималось как в тумане. Через гулкое марево пробились ненужные слова Вога о каком-то очередном пинке — я даже не обернулся. Этот смешной человечек перестал существовать — для меня все умерли, достаточно было смотреть на неё, на её лицо, на что-то говорящий ротик...

-Эй, придурок! Ты только мне тут не сдохни! — Она ласково положила чудные ладошки мне на плечи, страстно сжала, её лицо резко приблизилось, и в моих глазах взорвались миллионы искр. Игла боли вонзилась в мозг, картинку залило фиолетовым пятном с багровой окаёмкой, чудесные звуки сложились в слова. — Тебе в нос достаточно, иль по яйцам добавить?

-Не-ну-на, — прогундосил я через прижатую к воспалённому шнобелю собственную ладонь, по пальцам текло.

— На-ка, вот, — она взяла меня за руку! Отвела от лица и прижала салфетку, — подержи пока, скоро пройдёт.

— Спасибо, — я искренне поблагодарил за заботу.

— А ты забавный, — сказала она потеплевшим голосом, — живи пока.

Ко мне, наконец-то, пришло понимание ситуации. Миленькое начало инструктажа, обнадёживает.

-Ты в адеквате? — я кивнул.

— Точно? — кивнул два раза.

-Тогда слушай. Я Фара, старший техник. Женщина, мои родители такие же люди, как и твои. Только родилась я на другой планете.

-А ты здорово по-человечески говоришь! — удивился я.

-Это искин, искусственный интеллект говорит. В робокапсуле тебе вживили импланты, особые устройства. Они очень маленькие, достаточно было проткнуть твой череп...

-Чего??? — меня передёрнуло, — но это же, наверное, страшно больно! Я ничего не чувствовал, наоборот — сил прибавилось!

— Наркоз и гипнотический транс, после обеда совсем отпустит -немножко помучаешься. Так что не вздумай обжираться.

— Да я отчего-то совсем не голодный, хотя ел последний раз ещё на Земле.

— Ну, правильно, после капсулы всегда так. Тебя ж поддерживала её аппаратура. Это уяснил?

— Угу.

— Едем дальше. Через импланты с тобой общается искин, переводит мою речь.

-А длинные, ну, которые совсем инопланетные? — я с удовольствием предвкушал подтверждение догадки.

— Ты про Кэпа и Чифа?

— Там был только один!

— Ага, скорей всего, Кэп. Ещё есть такой же Чиф. Конечно же, с тобой говорили через импланты, их речь очень трудно понять, а воспроизвести и вовсе невозможно.

— Они наши наниматели? — уточнил на всякий случай. Так-то всё с ними ясно — обычные понторезы, только инопланетные.

— Кому наниматели, а кому и компаньоны. Они с Кэпом владельцы корабля, это их доля в нашей ЧВК.

— А ты? Партнёрша или так? — мне стало очень важным выяснить, на чьей она стороне.

— Я пайщик! — возмутилась Фара, видимо, искин не так перевёл, или она неверно поняла. Надо обязательно выучить её язык, а то ведь можно и промеж ног выхватить. Я попытался вернуть разговор в деловое русло. — И в чём разница?

-Ну... у меня отдельная каюта!

-А у меня?

-И у тебя, ты же как бы пилот! — она насмешливо скривилась.

-Почему это как бы? Вог сказал, что я подхожу! — я сделал вид, что задет насмешкой.

— Значит, станешь настоящим пилотом и пайщиком, если раньше не помрёшь. — Она помолчала полсекунды и неожиданно тепло спросила. — Но ты ж постараешься, правда?

-Правда! — ради такого её взгляда я готов не просто постараться, а прям очень-при-очень!

— Молодец, тогда слушай дальше, — она продолжила инструктаж.

Фара показала мастерскую. О мастерских я имею смутное представление, только с детства запомнился дядин гараж с подвалом и кучей интереснейших штучек, трогать которые категорически запрещалось. Здесь же и вовсе ничего толком потрогать не светило, прежде всего, саму Фару, конечно. Я сделал серьёзное лицо и честно попытался сосредоточиться на смысле слов, по возможности преодолевая очарование голоса. В общем, всё оказалось не таким уж и сложным. Нужно всего лишь обратиться к искину, выбрать объекты, или задать поиск по ряду параметров. Выбрать процедуру воздействия, или включить подбор процедур по требуемому результату. Например, сделать из мухи слона. Процедуру можно осуществлять самостоятельно, поскольку искину неведомы "озарение", "вдохновение" или "муки творчества". Для этого нужно встать к "верстаку", устройству, чем-то похожему на рентген-аппарат, ту его часть, к которой обычно просят прислониться и не дышать. Только здесь требовалось засунуть руки в особые отверстия и смотреть "через стекло" на "рабочую зону", виртуальный верстак. Над ним появились обычные мои руки, и росли они как бы из меня. Я уверенно пошевелил пальцами — просто мои руки. Сунул в дырки и смотрю на них через стекло. Слева на верстаке обнаружились заготовки, справа инструменты. Я уже засомневался, что меня просто дурят — обычный верстак под стеклом, и всё! Но меня заинтересовал стена, у которой стоял "верстак", там сами по себе нарисовались дверцы каких-то ячеек. Я подумал: "А дай-ка мне горсть орехов и микроскоп", на паре дверок появились надписи "орехи", "микроскопы". Попробовал открыть, получилось! Достал орех, взял микроскоп и с размаху врезал... оказалось, что просто подумал, что врезал по ореху. Перед глазами всплыла надпись: "Новая процедура. Объекты: орех крепкий, армированный нанитами; микроскоп новейший и самый дорогой; пальцы оператора. Описание: ударное воздействие. Задача: выяснить, что треснет раньше. Результат первой итерации: повреждения ореха один пикапроцент, микроскопа полтора нанопроцента, пальцы оператора восемьдесят пять процентов. Возможность восстановления: ореха — не требуется, микроскопа — не требуется, пальцев — проще взять новые. До решение задачи требуется сто на десять в девятой степени итераций и десять в девятой степени пальцев. Перейти к следующей итерации?" Я послал искин в задницу. "Отложить итерацию"? Охотно согласился пока не торопиться. "Новая процедура успешно сохранена, вы сможете вернуться к ней позже".

-Убедился? — очаровательно улыбнулась Фара. — Тогда смотри, как это делается. Я уступил ей место, она за секунду сделала значок с изображением ореха под микроскопом и надписью "экспериментатор первого уровня". Это бы и ясно-понятно — всё виртуальное, но она вынула руки из рабочей зоны и протянула мне на ладони значок! — прикалывай, приколист, заслужил!

Моё удивление разрешилось просто — никому неизвестно, что и как происходит там на самом деле. Всё, что мне нужно знать — искин любую процедуру проверяет на степень опасности, прежде всего, для самого экспериментатора, и никогда не воспроизведёт в реале очевидную глупость. Ну, а в целом — очень полезная штука, главное — ей совершенно фиолетово, откуда у тебя на самом деле растут руки, что мне особенно подходит.

Закончив осмотр мастерской, Фара провела к моей каюте. Объяснила, что двери смогу открыть только я, поскольку Кэп меня уже одобрил и дал искину нужные указания. Вроде бы даже Кэп и Чиф не смогут войти без моего разрешения. Посторонние же лица, не члены экипажа, их совсем не видят, как я сначала не увидел дверей в капкаюту. Коротко объяснив про двери, Фара прямо от них повела дальше, мол, успею ещё насмотреться на свои апартаменты. Мы шли по прямому коридору, слева от нас были двери, а справа ровная переборка. Я только хотел спросить, что там такое за стеной, как мы подошли к единственной двери справа.

— Сюда ты пока можешь войти лишь в моём сопровождении. Кстати, постарайся вообще в одиночестве не гулять, ты ещё не освоился, — сказала она, проводя запястьем над индикатором. Створки разъехались и сразу сомкнулись, едва мы вошли внутрь тамбура или кабины лифта. Наверное, всё-таки кабины — через секунду створки снова открылись, хотя по ощущениям ничего не произошло.

-Это техпалуба. Здесь у нас выходы в трюмы, ангар дроидов, но они нам сейчас без надобности. Там выходной шлюз, на случай если захочешь покончить со всем этим — на корабле искин при любой попытке суицида сразу выключит через импланты. Проверять не советую. Если же тебе наружу по делу, идём сначала в хранилище скафандров.

Мы вошли в типичную с виду заводскую раздевалку, вдоль переборок стояли обычные шкафчики, только побольше.

-Жесткие, с усилением, хранятся отдельно, да тебе их пока рановато. Здесь только полётные. Выбирай любые два, они все одинаковые, — разрешила широким жестом.

— Два? Один что ли "на выход"? — удивился я.

— Один заберёшь в каюту, когда сдашь на допуск к полётам, — Фара всё охотно объясняла. — Один у тебя на случай тревоги. Оденешься и через гофру прыгнешь прямо в машину. А второй тут на зарядке и тестировании — ты же не хочешь лично узнать, каково оказаться в космосе в неисправном или разряженном скафандре?

Я помотал головой.

-Тогда выбирай и меряй.

-Зачем? Ты ведь сказала, что они одинаковые.

-Скафандры должны с тобой познакомиться. Видишь ли, когда мы в скафах, связи с искином нет, они полностью автономны. Это нужно, чтобы никто другой не смог бы подчинить их.

Она почему-то взяла паузу, опустив лицо. Наконец, заговорила глухо, -когда вы на работе, приходится принимать разные решения. Часто те, воплощения которых искин не может допустить по своей природе.

-Какой природе? — улыбнулся я. — Скажи ещё по душе!

-Можно сказать и так, — раздумчиво согласилась Фара, — это законы искусственного разума. Он не может причинить вред человеку, или допустить, чтобы вред был нанесён из-за его бездействия.

— Господи! — Я уже достал из шкафчика неожиданно лёгкий сверкающий скафандр. — И всего-то? Одевалась эта штука, как обычный комбез, только молнии не было — он просто сросся без единого шва! Я взял с верхней полки шлем, раздумывая, как его надеть. — Искин прям как мама — меня она никогда не могла остановить.

-А ты действительно очень забавный, — Фара улыбалась, глядя, как я приплясываю. — Просто нахлобучь эту штуку, она сама прирастёт. Когда скафандр с тобой познакомится, на стекле появятся тактические метки. Скажи ему: "снимайся".

-И всё? Вот здорово! — мне действительно очень понравились обновки.

Спустя четверть часа мы вернулись в коридор. В утробе начало глухо урчать, и Фара сказала, что скоро обед, пошли в столовку. По пути застали любопытнейшую сценку. Четверо инопланетных космонавтов оттирали безукоризненно чистые стены и пол. Вот брызгали из баллончиков пенистой воняющей нашатырём жидкостью и тёрли тряпками. Инопланетянами были три светленькие миленькие девушки с очень ладными фигурками в мешковатых комбинезонах и молодой худощавый смуглый парень, чистый сисадмин — в джинсах, из-под водолазки на шею выползает татуха, в ухе серёжка, хаир дыбом, причёска даже не замышлялась. Они синхронно оторвались от своего, несомненно, важного занятия и проводили умоляющими взглядами нарочито не замечающую их Фару. Мы прошли мимо, за спиной раздался душераздирающий трагичный вздох в хоровом исполнении.

-А нефиг у меня тут! — через несколько шагов прокомментировала Фара.

Столовой оказалась большая каюта с откидными столиками в переборке. Фара подошла к стене, откинула крышку, вынула из открывшейся ячейки тарелки. Я хотел было встать рядом с ней, но она тяжело на меня посмотрев, мотнула головой в сторону, мол, отвали, уже достал. Что ж, ясно — начальство, не позволяет и намёка на панибратство.

Я отошёл к противоположной стене. Всё было устроено так, чтобы никому и в голову не пришло превращать приём пищи в мероприятие, обстановка едва не в голос вопила "Жри и проваливай!", вкус розоватой кашки тоже трудно назвать небесным. Зато вскоре справа и слева от меня встали давешние девушки, а рядом с ними ещё одна девушка и тот парень. Мы запросто познакомились, девушек звать Марой, Грейс и Лилит, парня Максом. Они оказались земляками, в смысле землянами — девчонки из Швеции, а Макс француз, но, что он особо подчеркнул, арабского происхождения. Они техники и программист в прямом подчинении Фары, а в коридоре отбывают самую суровую, первую часть наказания — сто часов хозработ на всех. То есть всё наказание триста — Фара влупила сгоряча, но потом немного успокоилась и скостила втрое. Самая трудная часть наказания оттирание палубы и переборок, пока Фара не придумает им занятее поумнее. За что такие кары я не понял, вроде бы из-за шутки Макса, да они и не вдались в подробности. Я ждал вопросов про Землю, но им вполне хватило моего "нормально", на их единственное "как там?". Всех больше всего интересовало ближайшее будущее, есть ли возможность скостить срок ещё, или, напротив, растянуть его на весь следующий гиперпереход? Гиперпереход это когда мы полетим хрен разберёт где, фиг пойми как и чёрт знает куда. Хотя Кэп с Чифом, может, и знают, да только спрашивать без толку — в человеческих языках нет многих понятий, а об их язык легко сломать нормальную понималку. Как раз в столовую вошёл Вог в компании парочки натуральных байкеров — хоть в учебник вставляй, хоть в кино снимай, хоть в розыск объявляй. Решил подождать его у входа, чтоб расспросить о гипер-переходе. Ведь его назначили моим куратором.

— Что-то неясно, курсант? — Вог не выглядел удивлённым встречей.

— Что такое гипер-переход? — спрашиваю напрямик.

— Ты любишь фантастику, Сёма? — Спросил он серьёзно. Я важно кивнул.

— Разлюбишь, — не меняя тона, продолжил куратор, — как её любить, когда всё на самом деле, верно?

— Верно, — соглашаюсь, подозревая, что он снова прикалывается. — А как это на самом деле?

— Понятия не имею! Вот ты встречал такое понятие, как нуль-переход?

Я задумчиво кивнул.

— Понял что-нибудь? — поинтересовался Вог.

— Не-а, — честно признался, вздохнув, но не отстаю. — Всё-таки, что происходит, хотя бы в общем?

— Представь себе, что ты вирус. — Вдруг сказал Вог.

— Кто?! — Не улавливаю юмора, — чего сразу вирус-то?

— Ну, хорошо — не вирус. Микробом-то можешь себя представить?

— Представил.

— Так вот, тебе, допустим, из лёгкого нужно попасть в пятку...

— А что мне делать в пятке? — он удивился.

— Размножаться и вызывать зуд! — ответил он резковато.

— Спасибо, хоть не в жопу!

— Пожалуйста, — Вог вежливо улыбнулся. — Так вот, есть несколько путей. Можно бесконечно прогрызать каждую клетку организма, чтобы добраться до пункта назначения. А если человека заставить сесть на корточки и проколоть огромной медицинской иглой? От легкого прямо до самой пятки?

— Тогда достаточно попасть внутрь иголки, и ты почти у цели, — я задумался,— а можно выйти в бедре или голени. Они ведь тоже будут проколоты?

— Если знаешь где выход, то можно и в бедре,— уточнил он.

— Это же как в "Звёздных войнах"! — Я слегка разочарован.

— Не вся фантастика врёт! — Вог значительно задрал указательный палец. Замер, к чему-то прислушиваясь. Кажется, его посетило внезапное озарение.

— Сёма, стой здесь. Никуда не уходи! — крикнул он через плечо, убегая по коридору.

Глава 3

Вог.

Врываюсь в каюту, сразу к рундуку. Надевая полётный скафандр, подумал, что снова неловко поступил с Сёмой. Стоит там, не знает, что и думать, знать о встречных крейсерах ему пока не положено. До предполагаемой встречи ещё целая вечность, успеют усадить и пристегнуть. Сам бы о них ещё лет сто ничего не слышал, особенно так неожиданно!

— Да ладно, может, пронесёт, разминёмся, — с этой мыслью прыгаю в люк в палубе. Короткое мгновенье в трубе, плюхаюсь в командирское кресло. Умная мебель сразу обняла, обездвижила, оставив свободными только руки — протягиваю в "рабочую область", просто в темноту перед собой. Что там происходит на самом деле, мне знать необязательно, Фара объяснила лишь, в общем, что управлять машиной можно лишь при непосредственном контакте сенсоров и перчаток. Перед глазами мягко засветилась внутренняя поверхность шлема, вокруг появилась кабина штурмовика из старой игрушки. Побежала строка сообщений о готовности систем, раздался милый голосок Кэш. — Ну, что опять возился?

— Общался с новичком. — Вспоминаю оправдание. Снова она раньше меня приготовилась!

— Попрощался?

— С чего бы это, ведь неясно ж ещё ничего!

— Файлик открой, заполох, — грустно посоветовала мой оператор.

Кликаю мигающее красным изображение конвертика в углу, вывод тактического задания:

"Во время разгона для перехода в гиперпространство в расчетной точке на опасно близком расстоянии из гиперперехода финишировал неизвестный корабль. По данным масс-детекторов, регистраторов возмущений и дальнего сканирования, это крейсер 5-го ранга одного из центральных миров. Дальний малый рейдер, классификация "Одинокий волк". На многократные обращения не отвечает, курс и скорость не меняет. При движении прежним курсом с данной скоростью прыжок состоится через 34 минуты. Сближение приведёт к сбою настроек двигателей из-за воздействия гравитационных возмущений от двигателей крейсера с вероятностью 87%, что сделает гиперпрыжок невозможным. Время сближения на дистанцию поражения орудий кораблей данного класса — 25 минут. Вероятность получения фатальных повреждений за 10 секунд боя — 60%; 15 секунд — 92%; 15,5 секунд — 99,99987%. Капитан взял функцию принятия решений на себя, искин переключён в режим советника.

Получена команда на запуск авиации, изменение курса, разгон для гиперперехода на случайные координаты. Авиакрылу поставлена задача выяснить намерения встречного. При неблагоприятном развитии ситуации отвлечь огонь на себя, по возможности вынудить замедлиться или изменить курс. Прогноз успешности манёвров — при полном контакте и стопроцентном попадании всех торпед в уязвимые точки крейсера нанесение повреждений 43%, вероятность 0,0078%; с такими повреждениями крейсер успеет нанести Буханке повреждений 78%; вероятность успешного перехода в гиперпространство 0,0023%."

Эге. Если образно, мы дружным семейством собирали в лесу грибы, нагулялись, выходим к автобусной остановке, а из зарослей через дорогу навстречу выходит тигр. Просто идёт, на нас пока не смотрит. Бабушка с дедушкой, Кэп с Чифом, пытаясь отвлечь его простыми, естественными вопросами: "Здравствуйте, вы на охоте или мимо?", бочком-бочком уводят детей к ближайшему дереву. Ну, а нам, отважным мужикам с ножиками грибников во вспотевших ладонях предстоит амбу как-то отвлечь, при неблагоприятном его настроении нанеся 43% общего урона, отчётливо осознавая, что единственного небрежного взмаха могучей лапы любому из нас за глаза.

А по сути, Кэп прямо сейчас бросил Буханку в вираж для нашего наиболее удачного старта навстречу неприятностям и собственного от них отползания. Я на правах старшего беру слово для воодушевляющей речи:

— Все прониклись?

— Яволь! — хором отозвались близнецы истребители.

— Натюрлих, блин, — проворчал Дак.

— При таких делах кто из нас кто без разницы, идём без разделения ролей, — задаю крылу тактическую схему. Машины срочно бросились просчитывать алгоритмы на предстоящие секунды, люди запросили уточнений:

— Зачем тогда девочек брали? — возмутился Дирк.

— Чтоб нам не трястись за вас на Буханке, — сказала Марта.

— До самой смерти, — внесла полную ясность Хелен.

Кэп, дождавшись подходящего, по его мнению, момента, влез в брифинг. — Готовы? Доброго пути!

Передача импульса отозвалась привычной болью, мы простонали хором. — Сам пошёл!

Буханку унесло назад. Вообще-то, как её унесло, мы увидеть не могли, просто нижняя полусфера вдруг наполнилась звёздами. Киберсистема транслирует круговое изображение. Неуютненько, конечно, в прозрачной капсуле тоже прозрачному сидеть на виртуальной табуретке с воображаемым игровым джойстиком в руках, но так гораздо полезней для выживания. Это же всего лишь визуализация управления, на самом деле у машин окон и дырок нет, если не считать дюзы и орудийные стволы. Ну и канал связи, конечно. Переключаю Кэпа только на себя, чтоб не вздумал лезть к пилотам с советами, теперь он может говорить лишь со мной. Но он молчит, а я бы сейчас поговорил с кем-нибудь. На Буханке хоть с искином бывает интересно поболтать, а здесь и сейчас хитрая начинка наших полётных скафандров, кибермозги, заняты конкретными задачами. Четвёрка на старте разлетелась крестиком, закрутилась, словно кончики гигантского пропеллера. "Винт" в этот раз стартовое построение, далее машины по нечёткой своей логике и сами сказать не возьмутся, какую закрутят фигу. Любым двум бортам нельзя ни на миллисекунду оказываться в одном луче, дистанции до цели не должны совпадать долее сотой секунды, разница в расстояниях большую часть пути не может быть менее десяти километров, и ни в коем случае нельзя очутиться с кем-нибудь в одной сфере радиусом в пять. Это принятые у вояк градации нацеливания систем заградительного огня и эффективности орудий. С прочими напастями, типа самонаводящихся или управляемых ракет, справятся постановщики помех — тоже забота боевых киберсистем. От искинов они отличаются лишь узкой специализацией и отсутствием непонятного мне самосознания. То есть практически не способны принимать решения, просто ничего не знают об этом. А мне бы поговорить сейчас. Наверное, нужно вызвать Кэш, сказать, что раньше не мог, не смел... Она молчит, наверное, не нужно ничего говорить... время принимать решение. Смотрю на убегающую змейку сообщений:

До цели 1000, на вызовы не отвечает, курс прежний... до цели 700... не отвечает... прежний, дистанция пуска торпед, вероятность перехвата 98%... 500... вероятность перехвата 76%... 300 вероятность...

— Вог, очнись же! — я осознал, что последнюю секунду любовался сообщениями под брань Кэш. — А?

— Машины не чувствуют чужого взгляда! — она возбужденно заговорила.

— Что? — не могу сразу её понять.

— Системы не фиксируют сканирования — в нас не целятся! Наверное, вовсе не видят! Они не ударят, мы можем поворачивать, пока Буханка не удрала без нас!

Вызываю Кэпа. — Старик, попридержи лошадок. Опять с нашей героической гибелью какая-то ерунда.

— Вечно у тебя всё не как у людей! — послышался голос Чифа.

— Погодим поворачивать, надо же посмотреть, — извиняюсь перед Кэш и делаю общий вызов. — Дак, торпеды отставить, переходим на облёт, держим их на прицеле.

— Ок, — ковбой в деле не многословен.

— Близнецы, подберитесь к нему поближе, хорошенько рассмотрите. Только постарайтесь, чтоб это не приняли за атаку.

— Мы очень постараемся! — ответил Дирк.

— Вог! Олег! — Кэп, посовещавшись с Чифом, что-то решил. — Они отозвались?

— А должны были? — я искренне удивлён.

— Макс хочет что-то тебе сказать, послушай, пожалуйста.

Не успел я сказать "пожалуйста", как зазвучал азартный голос нашего хакера. — Вог, только не ругайся, мы немного доработали вашего постановщика помех. Теперь он перехватывает и декодирует любые сигналы. Ну, почти любые.

— И что дальше? — прерываю вступление.

— Он довольно-таки прожорлив, забирает на себя почти все ресурсы...

— Дальше что?! — меня покидают остатки терпения.

— Ну, он включается при непосредственной угрозе, а сейчас спит. Ты его разбуди. Моргни на иконку "полная защита".

— Ну, моргнул, только нафига? — он меня уже начал бесить — нашёл время для игрушек!

— Теперь включи вывод результатов по готовности в строку, — поспешно проговорил Макс.

— Ну, включил..., — я осёкся, вглядевшись в появившиеся символы. — Твою ж французскую мать, чудо ты наше арабское!

* * *

Буханка. Семён.

Я оторопело посмотрел вслед убегающему Вогу. "Никуда не уходи!" — крикнул он тем радостным тоном, которым в раннедетсадовских мультиках чокнутые профессора кричат "Эврика!" Забавно, зачем это подорвался? За журналом или книжкой, где очень понятно написано о гиперпереходах? Или, может быть, за модерновой, сюрреалистической движущейся скульптурой "В кротовых норах автогеном по спиралям". Угу, сделанную собственными руками в редких перерывах между космическими боями за размышлениями о природе материи, энергии, времени и их взаимосвязях. Из пластилина, гы! От Вога точно можно ожидать чего угодно, хотя откуда в космосе пластилин?

Меня сильно толкнули в спину, едва устоял на ногах. Поворачиваться, чтобы узнать, что это было, не пришлось, меня обогнала Фара, бросив на бегу. — За мной, быстро!

Ноги выполнили команду сами, предав телу нужное ускорение. Голове оставалось лишь недоумевать. — Но Вог сказал подождать!

— А мы быстро, — она резко затормозила у дверей с затейливой, светящейся фиолетовым руной или каким-то таким знаком наподобие. Просто, чтоб не упасть и не пробежать мимо, для усиления торможения слегка приобнял девушку, ситуация получилась двусмысленной.

— Руки нахер! — сказала Фара, будто прошипели, открываясь, двери электрички. Памятуя начало недавнего инструктажа, я послушно разжал ладони на груди и очень плавно развёл руки в стороны. Сделал полшага назад, неохотно расставаясь с её волшебным запахом, поднял глаза посмотреть, куда мы бежали. Гм, в помещении оказалась уйма народу, и все они в эту секунду ничего интереснее для разглядывания не нашли! Я смущённо улыбнулся шведкам, французу арабского происхождения, Кэпу и Чифу, хоть и не понял, кто из них кто, и незнакомому крепенькому мужичку с небритой физиономией явно отечественного происхождения. Компания расположилась в удобных длинных креслах, лицом от меня направо. То есть сами лица как раз были повёрнуты анфас — они будто выполнили команду "равнение на новенького". Вернее, к нам повернулись лица двух ксенов, трёх девушек, Макса и небритого мужика, а из-за подлокотника ближайшего кресла показались пара острых ушек и два любопытных глаза с вертикальными зрачками.

Фара небрежно бросила через плечо. — Проходи, располагайся.

Я подошёл к почти свободному креслу, сугубо лично улыбнулся вжавшемуся в уголок бурому котёнку. Малыш демонстрировал зверскую решимость — выставил лапки с выпущенными коготками, ощерился, оскалился, зашипел.

— Но Вог просил..., — снова начал я прерванный разговор.

— Ему пока некогда, позже он тоже сюда подойдёт. Садись, кино посмотрим, — неестественно буднично произнесла Фара. Какое кино??? Взрослые люли в кино сломя голову не бегают! В подтверждение моих сомнений Макс фыркнул, девушки нервно захихикали, а мужик сказал брюзгливо, — Вот блин! Меня б так девушки упрашивали! Садись, не ломайся.

Я быстро подхватил котёнка, тот испуганно замер в ладони, но оказавшись у меня за пазухой, по непостижимой кошачьей логике, впился в кожу коготками, замурлыкал. Прижав его к себе, устраиваюсь в кресле.

— С тобой всё в порядке? — Фара подошла сзади, — чего за пузо схватился?

— Да колет чего-то. Наверное, звёздочки в вашей космической каше, — попытался отшутиться. — А где кино?

Все задумчиво смотрели перед собой, на совершенно однотонную светло-бежевую переборку.

— Ага, звёздочки в каше — говорила ж не обжираться, — произнесла она с укоризной, — а кино смотри тут..., — и нахлобучила на глаза мягкий по ощущениям шлем. — Сейчас начнётся, всё покажут через импланты. Закрой глаза и расслабься.

А! Точно! У меня же импланты! А у кота, скорей всего, нет, на кой они ему? Останется бедняжка без кино. Ну и ладно, потом ему всё расскажу, кстати, надо его как-то назвать. Хотя назвали уже, наверное, он уже чей-то. Был когда-то... как я...

— Закрой глаза и смотри кино! — Фара продублировала указание подзатыльником, шлем сполз на нос. Ладно, посмотрим. В глазах мягко засветилось, пошли надписи. Титры, наверное, я со скукой вчитался:

"Внимание! Старт авиации! До передачи импульса 30 секунд... 10 секунд... передача, сохраняйте спокойствие..."

На меня будто с размаху села бегемотиха...у-у-у... с зеброй на ручках! Вдавило в только что казавшееся таким мягким кресло, пронзило, размазало болью! По животу потекло. Вот же ж! Он там живой ещё? Из-под комбеза озадаченно мявкнуло. Да, старичок, сам тащусь! Попытался утешить его, прижать к себе, но не смог даже пошевелиться. От этакого начала фильма я немного обалдел, не заметил, как боль пропала, сменилась странной лёгкостью, слегка затошнило. Да что же это такое??? Титры сменились.

"Состояние невесомости. Вы обездвижены до отбоя боевой тревоги".

Какой такой тревоги??? И это... кино мне отвечает что ли? А говорить может?

— По вашему запросу включаю звуковое сопровождение, — под шлемом промурлыкал очень приятный женский голос. Ну, меня-то уже так не купишь! Спрашиваю строго эту виртуальность. — Ты кто?

— Я искин корабля Bux007893...

— Хорошо-хорошо, понял я! — я действительно начал понимать, что это не совсем кино. Вот и изображения нет! Интересно, почему?

— По вашему запросу включаю визуализацию с нулевой точки, — искин снова угадал моё пожелание. Я словно открыл глаза, принялся оглядывать зал. Даже закрытые мои глаза стали удивительно зоркими — легко заглянул себе за затылок. Немного покрутившись на месте, попробовал взглянуть на себя сверху и получилось — увидел как меня замотало в мебель, блин. Впрочем, остальные оказались в таком же положении. Неподвижность и невесомость, как в космосе.

— Все уснули?

— Идёт обработка ситуации.

— Да! Вроде бы была боевая тревога? Я могу узнать, что происходит?

— Сейчас ваш допуск во время боевой тревоги в рубке позволяет только слушать.

— Гм, все молчат, значит. А потом?

— Потом вы получите право посылать запрос и комментировать в бегущей строке.

— А дальше?

— Дальше ваше место по боевому расписанию будет в кабине истребителя.

— Ну а сейчас я могу узнать, что творится?

— Читайте буквы, пожалуйста.

Так, что там ещё написано? Ага, встреча с крейсером бла-бла, цифры какие-то, капитан принимает на себя принятие решений. Умора! А раньше он тут для представительности возвышался? Вираж, старт авиации, снова гиперпереход...

— Куда переход? — уточняю у искина.

— Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

— А Олег?

— Вероятность успешного возвращения ноль, ноль...

Я не дослушал, перестал слушать после второго "ноль". Мы ведь даже не простились, хотя кто он мне? Куратор? Я ж ничего о нём не знаю. Что он сказал напоследок? Постой здесь. А раньше? Представь себя микробом. Человек за всех нас погибнет, а мне его и вспомнить нечем по-доброму. Внезапно, как выстрел, загремел голос Вога!

— Старик, попридержи лошадей, с нашей геройской гибелью снова получается какая-то ерунда.

Ему ответили. — Вечно у тебя всё не как у людей!

Повисла пауза, видимо, руководство обменивалось мыслями, непостижимыми для простых смертных. Хотя кому-то вполне доступными, побежали буквы комментария. — Кэп, это Макс! Дайте мне сказать Вогу пару слов, это важно!

Заговорил Кэп. — Вог! Олег! Они отозвались?

— А должны были?

— Макс хочет что-то тебе сказать, послушай, пожалуйста.

Из дальнейшего диалога я мало что понял, лишь по облегчённым интонациям сообразив в конце, что на этот раз нам повезло. Кэп радостно возвестил. — Отбой боевой тревоги. Бегите на палубу встречать наших героев.

Я почувствовал, что кресло меня отпустило, но особой радости мне это не принесло. Все ловко отталкивались и плавно плыли к выходу. Из положения "полулёжа над мебелью" исхитряюсь повернуться к девушкам, — можно мне с вами?

— Ой, что это у тебя? — Лилит указала пальчиком на мой потемневший на животе комбинезон. А котяра-то здорово напроказил! Вынимаю хулигана и, разжав ладонь, слегка толкаю его к девушкам. На волю кису выпускаю, гы! Совсем обалдевший котонавт прижал уши, расшиперил лапки с коготками, вспушил шёрстку. Первый мой космический кот парил через рубку под мой добрый мысленный комментарий: "Вот так-то! Не всё за вас собачкам отдуваться!"

— Ты его с Земли притащил? — воскликнула Мара.

— Только не я! — не принимаю на себя такого греха.

Небритый незнакомец ловко перехватил котёнка. — Побудет у меня до выяснения.

Мара и Грейс схватили меня за рукава, повлекли, Лилит стащила шлем, небрежно отбросила. Я обернулся взглянуть на диковинное устройство. Над креслами в невесомости плыл заурядный танкистский шлем а-ля "командир, у меня шапка разговаривает"!

— А как же? — не нахожу слов.

— Через импланты, — улыбнулась Фара, — тебе нужно было настроиться, поверить, а с ним это проще, проверено опытом.

Я уже начал привыкать чувствовать себя идиотом. Наверное, здесь это надолго.

* * *

Вог.

Штучка нашего умника выдала строчку неприятных на вид загогулин. За ними шло пояснение: "Символы галистолинского языка, одной из доминирующих рас соединённых миров. Первая четверть, 134 символа, описывают положение клана капитана корабля в системе власти Галистолина, а так же положение капитана в клане. Вникать не рекомендуется. Вторая четверть сообщения, 137 символов, приветствие всякому встречному, способному понять хотя бы его начало. Опасно для понимания. 4 символа — просьба и указание оказать заявителю всю возможную помощь. Третья четверть, 135 символов — выражение признательности и обещание страшных кар за отказ. И в конце ещё 140 символов непереводимой ахинеи".

Спрашиваю Кэш, — ну и что с этим делать?

— Запусти прогу на обратный перевод и попробуй до них доораться, — посоветовала моя боевая подруга.

Что ж, попробуем. Истребители уже вовсю резвятся, только на лыжах по крейсеру не катаются, хорошо, что нет у них лыж. Вызываю близнецов, те восторженно докладывают.

— Вог, эту срань кто-то от души отметелил! Башни систем ПВО свёрнуты, а в трёх местах, где они по идее должны быть, рваные дыры!

— Он пердит на 30% мощности одного двигателя из четырёх, в силовом отделении пробоины. Ещё гипердвигатель цел, но потому только, что его можно повредить лишь целиком с кораблём и какой-нибудь планеткой поблизости!

— Что у него с надстройками? — пытаюсь злорадствовать не столь откровенно.

— А фиг их знает, — смеётся Дирк, — отсутствуют!

Это совсем не гуд, что с глухого возьмёшь? Придётся орать.

— Так, фрицы, кончай балаган! — напускаю строгости.

— Яволь, хер Фасильефф! — немедленно реагируют истребители.

Не обращаю на это внимания, — Ганс, переключай связь на ретрансляцию и врубай на полную.

— Поставь им Рамштайн, — советует Дирк.

Переключаю программе задачу на обратный перевод и начинаю монотонно повторять, — неизвестный корабль, отзовитесь. Неизвестный корабль, отзовитесь...

— А то как засажу торпеду в силовой отсек, прямо в пробоину! — не выдерживает Кэш, в эфире заржал Дак — детский сад "Солнышко!" Однако сообщение сменилось. "Внимание! Всего четыре символа — они очень серьёзно настроены! Если убрать несущественные в контексте ситуации смысловые слои остаётся вопрос: "Кто здесь?"

Вот какие это галистолинцы, если отвечают вопросом на вопрос? Ладно, как говорится, кесарю кесарево, а инопланетянину инопланетяни... э... короче, пора звать Кэпа. — Есть контакт, старик, гони посторонних из рубки.

Тот сразу вкурил без обычных тупых вопросов, через полминуты спросил, — кто это?

— Машина опознала язык Галистолина.

— Вот же нехерассе! — набрался от нас чудовище трёхглазое. — Всем бортам умолкнуть. Вог, включай аппарат.

Я выполнил команду, как и было сказано, молча, только строчку синхронного перевода оставил для общего развития. Диалог получился не очень продолжительным, но перенасыщенным межзвёздными страстями. Вояки не смогли сразу принять тот факт, что по секретному военному каналу с ними разговаривают какие-то случайные штатские оболтусы. Начали они с требования назваться, дабы доложить об этом командыванию, чтобы виновные понесли заслуженную кару для вящего укрепления безопасности Содружества. Кэп неполиткорректно заявил, что более всего он дорожит безопасностью собственной шкуры, и что если военным больше нечего добавить, мы вернёмся к своим делам. Вояки сменили тон. Запросто предложили сбегать к Плутону на исследовательскую станцию за помощью. А то в противном случае они вынуждены будут доложить... На этом месте на крейсере задумались, а Кэп сказал, что даже если бы он совсем опупел и побежал к Плутону, пользы бы это не принесло никакой. Ну, кто он такой? Пошлют на станции дальше Альдебарана, и все дела. Военные снова взяли короткую паузу и предложили сделку. Они точно никому ничего не доложат, если передадут Кэпу одноразовый пароль-вездеход. Ему нужно лишь послать сигнал, а кто его послал, никто не узнает. Вот почему в самых неподходящих случаях меня как чёрт за язык тянет, а когда нужно, язык замораживает дисциплиной и субординацией? На этом месте нужно было ставить в разговоре точку без лишних слов — торпедой в борт. Сразу почувствовал, что эта история ещё выйдет нам боком. Кэп дал отбой. Ребята сразу облегчённо загомонили, сказывалось пережитое нервное напряжение. Только Кэш проворчала сварливо, — а ведь хотел же торпедой, я видела!

Как всё-таки здорово просто возвращаться домой! На больших носителях пилоты чаще возвращаются на дозагрузку и дозаправку. Нас же слишком мало, всё решается за один вылет. За всё время я летал на заправку всего два раза, и в обоих случаях не на Буханку. Кэп среди прочих подрядился в рейд на пиратские гнёзда в системе Обиди. У местных ассоциированных миров, что в складчину решили покончить с разбойничьим анклавом, оказалось аж три носителя четвёртого ранга на две сотни машин каждый, да к тому же скинулись на наём ЧВК общей численностью в сотню вымпелов при пятистах бортах авиации. Когда выходили в первой волне на штурмовку орбитальной станции, получили указание, отработав, заправляться на ближайшем большом авианосце. Я подумал ещё, что будет изрядная давка... места тем, кто сумел вернуться, хватило с избытком. На второй дозаправке я впервые возглавил крыло — обе оставшиеся машины. Среди обломков на орбите остался мой первый и единственный командир.

Спасибо, Серёга, ты многому успел научить нас, меня и Кэш, всех, кто тебя ещё помнит. А ты помнил тех, кто ушёл с Буханки раньше тебя. Ты даже помнил настоящую Буханку! Смешно рассказывать новичкам, почему наша юла, сковородка с крышкой на длинной ручке, на самом деле Зелёная Буханка. Когда-то это был просто кирпич с катапультами для пары штурмовиков и древним электронным резаком, собственность нашего Кэпа. Зелёным светился ионизированный газ, который удерживало на поверхности электромагнитное поле. Его выпускали для рассеивания лазерных лучей и досрочного подрыва античастиц. Однажды Кэп встретил Чифа, владельца похожего пепелаца, носителя трёх истребителей. Они оба выходцы из одного далёкого ассоциированного мира, специализируются на хуманском ареале, в частности, на Земле. Как-то сблизились, договорились. Продали пепелац Чифа, добавили кредитов из личных сбережений и приделали к Буханке сковородку, что сразу вывело обоих на новый уровень возможностей и заказов. У нас появилось истребительное прикрытие, а Чиф получает долю со штурмовых заказов. Машинам не нужно больше столько топлива для разгона. Можно потратить на боевой форсаж, или снять лишние баки и подвесить пару управляемых бомб. Истребители со штурмовым вооружением — неприятнейшая неожиданность для некоторых клиентов. Жаль только, что очень некоторых — на весь сектор лохов, может, всего парочка наберётся. И то, если считать с нашим Сёмой. Как он там поживает? Не обделался с непривычки?

Подлетаем к воротам, гасим движки, входим в зону посадки на минимальной относительной скорости. А в нас уже целятся девочки Фары. Удачные выстрелы, к машине прилипли магнитные присоски, штурмовик буксируют на палубу, прямо на заправочный стол. В ангаре нет ни атмосферы, ни тяжести, работают девчонки на дроидах. Ой, а это что за пара в жёстких скафандрах? Не иначе Сёма вышел поглазеть на самолётики. Наверное, с Фарой, док точно трезвый в скафандр не полезет, а больше его выгуливать некому. Пусть полюбуется, в жизни так мало чудес. Порой самой жизни слишком мало. Машину заправили и зарядили, сверху спускается манипулятор, подхватывает, уносит по длинному жёлобу транспортёра. Приехали на стартовую позицию, сработали фиксаторы катапульты, киберсистема доложила о полной готовности к новому старту. Теперь дать команду на длительное ожидание и ждать самим. Ждать эту надоевшую перегрузку!

Глава 4

Буханка. Семён.

Любоваться боевыми машинами быстро надоело. Слов нет, поначалу я обомлел от восторга, когда из загадочной или зловещей, кому как, космической пустоты в проёме ворот появились первые силуэты птиц Вогны с ярко пульсирующими габаритными огнями. Алые всполохи подсвечивали резко очерченные тьмой крылья, хищные фюзеляжи. Фара тут же пояснила, что крылья — это рычаги-кронштейны двигателей, вынесенных на расстояние от центра масс для лучшей маневренности, на палубе из косого креста они складываются в плоскость. Фюзеляжа, или центра масс, по идее вообще нет — это система подвесов для топливных баков, оружейных платформ и кассет с боеприпасами. Она может быть совершенно пустой. Кстати, кабина экипажа это тоже одна из платформ, можно обойтись и без неё — поставить блок дистанционного управления или кибер-пилота. В довесок к "живым" аппаратам иногда запускают несколько таких "болванов", что усиливает мощность залпа крыла и удлиняет противнику список целей, но и весьма осложняет жизнь операторам. Потому-то они в бою долго не живут.

— Кто они? — раздражённо переспросил я Фару.

— Дроны, конечно, — девушка повернулась ко мне. — Что с тобой, Сёма? Испортилось настроение?

— Да так как-то, — не знаю, что и сказать, — осточертело всё вдруг.

— Вдруг? Эге! А пойдём-ка, дружок, посмотрим твою комнатку, — её голос стал таким тёплым, мягким! — У тебя там чудесная кроватка.

— Кроватка? — спросил я заторможено, отстранено с себя удивляясь. Действительно, что это со мной? Да услышь я это слово от неё минутой раньше, из скафандра бы выпрыгнул, а сейчас холодно фиксирую новую странность.

— Пойдём, — она взяла меня за руку, — передвигай ножками, будь умницей.

Двигаться и впрямь жутко не хотелось, но кем я потом буду себя считать, если поленюсь проводить такую девушку до собственной кровати? Кое-как дочапал до шлюза, прошли в сектор дроидов, ещё пятнадцать шагов, вот и ниши жёстких скафандров. Вылез из космической амуниции, при помощи Фары поставил на зарядку. Дальше идти без скафа, то есть без магнитных ботинок, стало проще, девушка просто тащила меня за собой. Проплыли по коридору жилой зоны, остановились у дверей.

— Открывай, — велела Фара. Я вяло спросил — Как?

— Ручкой, — она стала очень терпеливой.

— А сама? — мне зачем-то понадобилось уточнить.

— Это твоя каюта, — спокойно напомнила девушка, — помнишь?

— Что? — нить смысла стала от меня ускользать.

— Что ты должен её открыть, — вкрадчиво, как маленькому, раздельно сказала Фара.

— А! — я с усилием потянулся запястьем к считывателю, как это делала она у других дверей.

— Вот и умница, — она втянула меня внутрь. Я тупо уставился в переборку на большеглазых и пышногрудых малолеток в блузах с бантиками и в коротких юбочках на анимэшных постерах. Что-то следует по этому поводу подумать... да нафиг! Фара сноровисто расстегнула на мне комбез, ловко стянула. "Ну, почему?" — на окраинах сознания горько стенало забытое я, — "Почему именно сейчас, когда мне настолько фиолетово?!" Я сделал титаническое волевое усилие, потянулся к девушке. Фара оттолкнула меня от себя, я плавно отлетел спиной на кровать. "Сейчас начнётся!" — попытался заставить себя испытать хоть какое-то предвкушение. На этом, собственно, всё и закончилось — койка, как давеча кресло в рубке, надёжно меня обездвижила.

— Приятной перегрузки, Сёма, отдыхай, — ласково сказала Фара, уходя.

Перегрузка? Опять? Впрочем, всё равно. Всё пофиг, даже думать о том, что пофиг, лень. А почему лень — да какая разница?

* * *

Буханка, ходовая рубка, она же "мостик".

Кэп и Чиф чинно возвышались за круглым прозрачным столом на тонкой высокой ножке. Так в рубке был сделан единственный интерактивный экран. На большом планшете синим светились навигационные символы, белым названия и характеристики объектов. В данный момент ксенов навигация волновала меньше обычного, корабль снова с ускорением приближался к точке гиперперехода, а вторая подобная встреча подряд маловероятна. Два крупных специалиста по Земле и ареалу хуман пили обожаемый ими зелёный чай из фарфоровых чашек и беседовали о жизни.

— Пронесло так пронесло! — задумчиво проговорил Кэп. Ксены в личном непосредственном общении предпочитали акустическую форму, подчёркивая таким образом доверительность отношений. — Судьба слишком щедра к нам последнее время. Боюсь, что таких подарков от неё мы долго не увидим.

— Каких подарков, старина? — Чиф изобразил удивление. — То, что мы остались живы? Так это происходит каждый день.

Немного помолчав, он уточнил. — Каждую минуту в пространстве тёмных миров.

— Это да, но всё же рейдеры встречаются не каждый переход! — Кэп иронично склонил длинную голову влево.

— Ты ещё попробуй улыбнуться! — Чиф повторил его движение.

— Да я бы Макса в задницу расцеловал, будь у нас губы, — пристыжено пророкотал Кэп.

— Кху, ёпть. Ха-ха-ха, — насколько сумел, Чиф воспроизвёл Вога.

— Серьёзно! Мы получили код...

— Одноразовый! — напомнил Чиф, — и его уже использовали.

— До окраин обновления доходят не сразу. Пока доложат, то, да сё.

— Ну и зачем так рисковать? Загремим в розыск — нас каждый встречный вояка распылит без разговоров, и на станции не сунешься.

— Вояки тут стадами не бегают, а станции бывают разные...

— Да нафига? Что ты удумал??? — Чиф раздражённо засверкал третьим глазом.

— Ничего, — невозмутимо ответил Кэп и отлил немного в пасть из чашки, — просто на всякий случай.

— Какой там случай! — Чиф вполне естественно махнул четырёхпалой рукой. — С нашими-то делами! Мы же простые аферисты!

— Ну... машины всё-таки летают, и Вог гоняет пилотов...

— Вот только мне рассказывать не надо! — отрезал Чиф. — Какие машины и пилоты? Ты забыл? Ведь это я сам придумал способ, как обмануть детекторы! Из-за этих дикарей с их пародиями на боевые модули по объективным данным мы носитель первого класса, а не гражданская лохань вне классификации. Каковой, по сути, и являемся.

— И много нам это дало? — возразил Кэп. — Контракты по нашей классности мы не берём...

— Просто жить ещё не надоело, — вновь отмахнулся Чиф, — зато прибавилось обычных заказов на сопровождение!

— Да уж, мы производим впечатление, — Кэп пожал плечом. — Скажи, зачем тогда лезем на свалку? Летели бы сейчас к "Бочке", взяли б там верный контракт.

— Ты прав, конечно, глупо получилось, — согласился Чиф, — но нам везёт.

— Ага, попался этот жулик Грас! И ты за половину долга согласился взять секретные координаты! А если там нет ничего?

— Он передал в залог ключ к искину своего "Дукая". Если на свалке ничего нет, и он через месяц не выложит на "Бочке" вторую половину долга, я опубликую ключ. Тогда любая встречная дворняга сможет сдать его корабль в утиль, а самого передать в разборку на трансплантацию. Он знает, что я так и сделаю.

— Вот это меня и настораживает. Чтоб этот скользкий тип так подставился?

— Поэтому ты держишь военный пароль в запасе? Ну-ну, держи тогда. Надеюсь, он нам не понадобится.

— Да поможет нам галактический разум!

* * *

Буханка. Вог.

Как только отпустила перегрузка, по той же трубе поднялись в каюту. Торопливо стянул с себя полётный скафандр, отбросил, помог разоблачиться Кэш, прижал к себе, поцеловал. Она ответила, как первый раз! Всё после боевого вылета всегда как первый раз, ммм! Мы живы, этим нужно срочно воспользоваться! И Док говорил, что лучше способа снять стресс медицина не придумала. Кстати, о медицине, как только смог дышать более-менее ровно, я поцелуем извинился перед Кэш, оделся, прибрался в кубрике и направился уговаривать Дока.

Я боец, умер бойцом на Земле и погибну бойцом в космосе. Для нас многое значат честь и долг, но, в конце концов, единственное, что имеет в жизни какой-то смысл, — это победа. Победы это сама жизнь, дерёмся же насмерть. Сначала ты дерёшься, чтобы жить, а потом, как ни стыдно в этом признаваться, начинаешь жить, чтобы драться. На Земле, выходя на ринг, я дрался только за себя, да и сейчас, в космосе, остался бойцом-одиночкой, мастером сольных номеров. В любой другой команде долго солировать мне бы не удалось, быстро превратился бы в героя-одиночку посмертно, но здесь я рано стал командиром. Понял вдруг, что мой успех — это успех команды, чем больше умеют все, тем лучше будет получаться у меня. Ведь для любого трюка очень важно обеспечение. В этом меня полностью поддержали мото-трюкачи Дак и Лана, мои дублёры. Для них это естественно, они и на Земле были дублёрами, так и погибли на съёмочной площадке, изображая киношную гибель "плохих байкеров". С истребителями возникли неизбежные тёрки, но им по своей истребительной природе, роли прикрытия, деться было некуда. А после потери их лидера с подружкой у меня появились все основания полностью возглавить крыло. Немцы-близнецы, лыжники экстремалы, братья-соперники никак не могли договориться о лидерстве даже между собой, а Сёму я сам притащил. И что бы не талдычили ксены о мифическом ко мне расположении, я сам сделаю из него бойца, каким бы соплежуем и мечтателем он ни был на Земле. Сейчас нужно заставить его драться, чтобы жить, потом втянется и не заметит, как начнёт жить, чтобы драться.

Разговор с Доком получился очень непростым. Уж так устроен романтик, уфолог, охотник на пришельцев. В принципе, он добился, чего хотел в жизни — нашёл разум во вселенной, и не сказать, что это совсем не принесло ему радости. Его ж никто не похищал, сам напросился покататься на летающей тарелке. В гильдии долго не могли придумать, кому бы его всучить, да к счастью подвернулись наши Кэп и Чиф. Док остался с ними на вечном адаптационном сроке консультантом по Земной культуре и психологии. Дружище долго не мог меня понять, всё не улавливал юмора — шутка ему казалась глуповатой. Когда вкурил, что я не шучу, ринулся бить мне морду даже без малейших шансов на успех, совсем не рассчитывая на мою снисходительность. Впрочем, особо стараться не пришлось, он сам не понял, отчего вдруг выключили свет. Я хорошо ориентируюсь в его хозяйстве, быстро нашёл нашатырь, ватку. Привёл Дока в сознание и, пользуясь временным спадом активности, сжато привёл цепочку своих аргументов.

Всех пилотов доставляла гильдия, вытаскивали буквально с того света, обратно никого не тянет. Кроме Семёна, у него была на Земле какая-никакая жизнь. Как Доку кажется, насколько всем будет полезно, если Сёма не перестанет мечтать о возвращении вместо усиленной боевой подготовки? Ещё раз повторил, что всех вытащили с того света при полном их согласии. А Семёна я обманул, не считает же Док, подобно ксенам, формальное согласие для человека достаточным? Мне как-то не улыбается каждый боевой вылет ждать от него случайную очередь. Нужен летальный диагноз — для него это, как ни парадоксально, единственная возможность выжить. Причём, рак не подходит, это касалось бы только самого Сёмы, а вот СПИД другое дело.

— Вина перед теми, кого он мог заразить на Земле, — Док, наконец-то, включил спокойную рассудочность. — К тому же парень долго не отважится покидать корабль на станциях, целее будет. Не то, что эти...

— Вот видишь? — я грустно улыбнулся другу.

— Вижу. Но что потом? Если он узнает правду? — воскликнул Док.

— Старик, очнись! Мы в космосе! Здоровые люди живут здесь меньше, чем со СПИДом на Земле!

— Мы тоже не бессмертные, — кивнул Док, — ладно. Но за то, что я пойду на это и буду хранить тайну до смерти...

— Что угодно! — воскликнул я и тут же спохватился. — Кроме Кэш.

— Тогда кота. — Он мне злорадно улыбнулся.

— Какого? — У меня упало сердце. Про моего котёнка он ничего знать не мог, нужно просто спрятать его и предупредить Кэш. — А! Кота! Конечно, Док, при первой же возможности подарю тебе котёнка!

— Ну, спасибо, — он встал, подошёл к стеллажу и вынул из коробки моего котика! — Значит, по рукам?

Сглотнув комок в горле, я смог лишь кивнуть. Как мне объяснить это Кэш??? Нет, ну, сколько неприятностей из-за этого засранца! Отлёживается, небось, плохо бедненькому после анестезии, уже не скачет, как давеча. Ну, ничего, сейчас я его расшевелю, он у меня попрыгает!

* * *

Семён.

Проснулся я не сразу, вернее, не сразу понял, что проснулся. Лежал с закрытыми глазами и вспоминал, смаковал сказочные сны, отматывая в памяти сцены в обратном порядке. Пока не дошло до моих размышлений с пивом под собственными окнами. Ещё дальше назад вспоминать резко расхотелось. Гм, если от пива на лавочке до сего момента всё было сном, получается, что меня выщелкнуло всего с пары банок. И сейчас я должен лежать на той самой скамейке. Хотя лежу я, вольготно раскинувшись на спине, значит — рядом с той самой скамейкой. Наверное, та ещё картинка! Ну и плевать — кому не всё равно притащили бы меня домой, а таких, походу, на Земле не осталось. Скромненько-то как — на Земле! Это всё из-за снов, переел фантастики и злоупотребил в клубе стимуляторами. Вот открою глаза и увижу... что там может быть? Да небо увижу синее-синее, пустое-пустое, как вся моя жизнь бестолковая. Открыл глаза и гхм... не поверил, что действительно их открыл. На меня, точно как во сне, во все огромные мультяшные глазищи таращились с постеров героини анимэ. Кажется, даже хёнтай-анимэ. "Не смешно", — выдал мозг результат первой попытки осознания действительности. "Не, ну совсем не смешно и не может быть", — получилось со второй попытки. "Не-е-ет!" — завопило сознание в ответ на настойчивый стук реальности. "Да-а-а!" — заржало моё второе, деструктивное, хулиганское я, — "это такая же смешная и полная жопа, как вон у той малышки в топике, с катаной и с заячьими ушками!"

Это всё был не сон. И не глюк. Это всё было, и оно продолжается. Меня похитили, то есть я сам нанялся, то есть принят в инопланетяне. Условно. Вернее, условно принят на работу инопланетянина по собственному желанию. Тьфу ёпть, инопланетянинами, вот! А вон то паскудство — стенка моей новой каюты. Кто её занимал до меня? Наверняка отчислили за аморалку. Я присел на кровати, принюхался — а воняет-то как с Пашкиного балкона! У него живёт рыжий кот, а у меня нет, у моей Ирки аллергия... бли-и-ин! Что ж теперь с Мурзиком станет? Сорвался в космос, как пацан, а о коте и не подумал. Эх, ладно, отчего ж тут так же прёт кошатиной? Пёрло от майки и от сброшенного на пол комбеза. Ну, конечно, за пазухой обоссался бурый котонавт. От перегрузки, угу. Что ж теперь делать? Я повернулся к другой стенке и ясно увидел дверцы, по-видимому, бельевого шкафа. Вскочил, отодвинул створку, окинул взглядом предметы на полочках. Да уж! Походу прежнего жильца выбросили в космос без скафандра за половые извращения. К моему облегчению обнаружились и полезные вещи. Стопка нормального, чистого нижнего белья, только в добавок к мужским фасонам присутствовали и дамские — фу! А также стопка полотенец, серо-зелёных комбинезонов и пачка мусорных пакетов. Развернул один комбез, расстроился — коротковат. Зато не узкий. Я решительно разделся, бросил грязные вещи в пакет и призадумался. Сейчас бы в душ! Будто в ответ на моё пожелание на соседней дверце замигали какие-то латинские буквы. Загнать бы их в гугл-переводчик, так мобила осталась на Земле. Буквы пропали и снова загорелись, но уже по-русски "Санузел". Ну-ка, ну-ка! Ухты! Вполне приемлемый хрущёвский вариант. Прихватив мохнатое полотенце, заперся в душевой. Уф, как дома побывал! Никаких тебе сенсоров с имплантами, просто краны и горячая вода! На полочке обнаружился кусок мыла, а мочалкой побрезговал. Помылся, вытерся. Мочалку и всю фигню с умывальной полки сгрёб в мусорный пакет. Оделся в чистый комбез, удивился — он оказался мне впору. Чудеса — сам что ли вырос? Ладно, продолжаем осваивать жизненное пространство. Я выбросил с полок лишние в быту нормального разумного штучки и принялся сдирать со стены анимэшных засранок, комкать и запихивать в пакет. Постеры отдирались удивительно легко, хотя и были с виду приклеенными намертво. Управился быстро, стена обрела приличный, светло-бежевый, даже какой-то вымытый вид. Только цвет не алё, как у ксенов в рубке, мне б салатовый... Стена позеленела! "Ещё салатовей"! — азартно подумалось мне. Стенка неравномерно посветлела — как у меня в спальне на Земле. Очень мило, я обернулся к мусорному пакету. Завязал, призадумался, куда б его выкинуть? В ответ не появилось ни буквы, даже ничего не засветилось. "Блин, ну как тут в космос что-нибудь выбросить?" — попробовал я доходчиво сформулировать желание местному джину. Сначала не последовало никакой реакции, я уже снова успел озадачиться подбором слов, как в центре комнаты на полу слабо запульсировала белым окаёмка круглого матового отверстия шириной с мою э... задницу. Оригинально! А если б я провалился в мусоропровод? Надо будет сказать, чтоб заделали потом, а пока — я пожал плечами и отправил пакет в дырку. Мешок как будто утонул, что там внизу не видно. Я огляделся, счёл, что одной подушки мне достаточно, а второй ради опыта можно и рискнуть, и бросил её в матовый круг. Ничего не случилась, подушка осталась в комнате. Ну и ладушки, хватит разбрасываться добром, я водрузил полезную вещь на место. Критически осмотрел кровать, вздохнул и решительно принялся заправлять постель. Мама всегда говорила, что важно оставаться человеком в любых обстоятельствах. Кстати об обстоятельствах — что они более, чем любые, я уяснил. Было бы неплохо узнать подробности. Вспомнил о Фаре, вот с кем я бы охотно поговорил. Где бы её найти? Кажется, в мастерской. Не помню, где это. Да ладно, спрошу у кого-нибудь в коридоре.

* * *

Вог.

Встретил Семёна в коридоре — после отката сам поднялся, надо же! Увидел меня, смутился отчего-то. Говорю, — привет. Кого-то ищешь?

— Привет. Да, не подскажешь, где найти Фару? — спросил он с показной небрежностью.

— Соскучился? — я усмехнулся.

— Да, то есть, нет, конечно — мы не договорили, она начала мне всё тут объяснять...

— Соскучился, значит, — сокрушённо сочувственно киваю ему, — ну, ничего. Я тебя развеселю.

— Но она...

— И всё объясню, — взял его под локоток, — я тебе отныне и командир, и куратор, и мать родная...

Резко сгрёб его за грудки, привлёк к себе и шиплю ему прямо в лицо. — Я тебе говорил к девчонкам не приближаться, пока не обследуешься? Не понял?

Он отшатнулся, кивнул растерянно.

— Понял, спрашиваю?! — рявкаю зло.

— Да, я помню, — он поспешно закивал, — понял я, понял!

— Вот и славно, — снова перехожу на ласково-насмешливый тон, тяну его за локоть, — вот и пойдём.

— Куда? — он растерян.

— В столовку, — усмехаюсь ему, оглянувшись.

— Зачем? — Сёма насторожился.

— Да не бойся ты так! — Открыто улыбаюсь. — Я буду тебя избивать, а ты попытаешься что-то с этим сделать.

— Серьёзно? — он нехорошо прищурился. Хм, крепкий парень. Я кивнул. — Нет, конечно. Если серьёзно, мои гравикомпенсаторы тебя просто расплющат. Ну, это особые мышечные импланты.

— А! — он улыбнулся, будто всё понял.

— Так я их на время отключу, а в остальном всё будет как... Смотрел бои без правил?

— Конечно, — он пожал плечами.

— Нравилось?

— Естественно! — он даже слегка возмутился.

— А сейчас поучаствуешь. Или ссышь? — я выдал самую пренебрежительную сВогу ухмылку.

— Нет, — Сёма заметно подобрался, построжел. — Только один вопрос. Нахрена?

— Боевая психологическая подготовка. Это наша работа, парень.

В столовке Семён для начала удивлённо огляделся, узнавая помещение. Парень начинает привыкать к мысли, что я никогда не вру, как бы нелепо ни звучали мои слова — командиру нужно просто верить. Ну и в остальном я тоже его не разочаровал. Дал пару секунд оглядеться и без перехода зарядил с ноги в репу для завязки нового разговора. Парня бросило спиной на переборку. Это прибавило ему злости, прям от стенки Семён атаковал. Хм, неплохо, сразу видно, что дело ему знакомое. Но и не более того. Предложил обмен ударами на средней дистанции, постепенно ускоряя темп. Повёлся как пацан! Смещаюсь влево, делая шаги вперёд-назад, и бью в ответ на счёт раз-два. Глазки вспыхнули азартом, через секунду засветились злостью — я нанёс третий вне очереди, тут правил нет. Вернее, я диктую правила. Семён чуть не ушёл в завал, пытаясь отыграться. Куда ж ему, я наношу уже пару безответных ударов. В его глазах мелькнуло понимание, но он не скис, не попытался уйти в отрыв, закрыться. Пошёл на меня, резко увеличив темп — да ему самому интересно, насколько меня хватит! А парень в неплохой форме, и даже мне лет пять назад мог доставить хлопот в тренировочном спарринге. Сейчас-то ему не светит, впрочем, против меня давно не светит никому на всей Земле. А Сеня обещает вскоре стать и для меня проблемой — все задатки у парня на лицо. Тем лучше, воспитать себе соперника — я об этом даже не мечтал. Хотя пока что рано об этом думать, да и для Сёмы на первый раз достаточно — семь с половиной минут продержался. Ну, продержался бы и дольше, просто я так решил и отправил его в нокдаун. Чтоб не доводить до отчаянья и для интриги на будущее.

Дал парню время оклематься. Когда его глаза смогли более-менее уверенно удерживать изображение в фокусе, повёл в мед-отсек. Не на обследование, конечно, мне нужно, чтоб он сам напросился, уговорил Дока. Повёл в капсулу ускоренной регенерации. Чиф прикупил как-то по случаю, так ей только такое применение и нашлось, приводить народ в порядок после тренировок. Если не считать недавней бузы на астероиде, из космоса пострадавших ещё не доставляли, и вряд ли будут доставлять в ближайшем будущем — специфика такая. Фиг знает, как всё повернётся, может и пригодится, а пока я капсуле не позволяю застояться.

В мед-отсеке представил парня Доку. — Вот это тот самый Семён.

— После тренировки, — поставил он диагноз. — А меня можешь звать Доком.

— Просто Доком? — сумел удивиться Сёма, хотя стоять-то умудрялся лишь благодаря моей помощи.

— Если тебе мало, зови добрым Доком, — угрюмо заметил я.

— Чего мало? — уточнил Семён.

— Если на сегодня тебе мало полученного от меня, — охотно разъясняю ситуацию.

— Не-е-е, хватит, — Сёма помотал головой. — Просто Док, полечите меня, пожалуйста.

— Вог! Хорош трепаться, — Док не в настроении. — Помоги ему раздеться и лечь в капсулу. Я сейчас всё приготовлю.

Когда над Сёмой закрыли крышку, Док помолчал и буркнул. — Сейчас сказать?

— Не вздумай. Он сам должен к тебе обратиться.

— Вот ты чудовище! — Док удивлённо вскинул на меня глаза.

— Я знаю, — пришлось скромно потупиться. — Кэш недавно говорила.

Нашёл чем гордиться! Ведь я не знал тогда, что она скажет вечером, когда я попытался ей объяснить, почему котёнку у Дока будет лучше.

* * *

Буханка. Лилит, Мара и Грейс.

Вечером мы не сразу заметили, что Кэш пришла в "общагу", нашу общую каюту. Мара с Грейс, по своему обыкновению, устроили скандал по пустяшному поводу. Дело в том, что Макс, как обещал, после отбытия часов провинности показал нам захваченного на астероиде робота. Мы скромненько стеснялись в его каюте, усиленно делая вид, что впервые туда попали. Он тоже с показной скромностью заклял нас во имя сохранения своих жизней и здоровья ни к чему там не прикасаться. Больно нужны нам были его консоли и голо-экраны! Единственный, к чему бы мы охотно прикасались, он сам, сейчас нагло пользовался временной неприкосновенностью. Ну не можем же мы позволить себе всякое друг при друге! Засмеют же завистливые стервы. Уж лучше отомстить тишком, чтоб не узнал никто. Ага, мне так казалось, пока мы чинно разглядывали неподвижный голый лысый манекен, отметив только, что фигурка, вроде, ничего. А в комнате Грейс начала — мол, теперь бедняжке Маре хоть в петлю, Макс завёл себе постоянную подружку. Мара ответила, что переживёт, а вот всяких шлюх, готовых давать этому шпеньдику в надежде съехать из общаги, ей ни капельки не жаль. Они теперь могут вешаться на новенького — ему скоро понадобится оператор!

— Не понадобится, — тихо проговорила Кэш, и мы только тогда увидели, что она лежит на своей старой койке, бездумно глядя в потолок. А на ресницах ещё блестели слёзы!

— Кэш! Ты что здесь... Поругалась с Вогом? — я сразу догадалась.

— По-ру-га-лась, — пропела Кэш, не обернувшись.

— Сильно? — Грейс сразу переключилась на свежую тему, — может быть, расскажешь?

— Из-за котёнка, — пропела Кэш.

— Буренького такого? — предположила Мара.

— Ага. Вог сначала его мне подарил, а потом отдал Доку. Говорит, за спирт.

— За спирт?! — мы, конечно, не поверили.

— Соврал, понятно. У него с Доком странные делишки...

Мы навострили ушки. Она вдруг повернулась к нам, разглядывая, будто впервые видит. Долго колебалась, мы молча ждали её слов. Кэш сказала просто. — Новенькому не нужен оператор. Точка. И немедленно забудьте, что я вам только что сказала.

— Разве ты нам что-то сказала? — мы синхронно захлопали ресницами и засмеялись. Да уж, она сказала очень много и досадно мало. Вога, Дока и новичка связывает тайна. Раскрыть её способен только Макс. Мы переглянулись, в глазах подруг отразилось мерцание моих глаз.

Глава 5

Семён.

Странно — я подсознательно был уверен, что наше настоящее знакомство с Вогом должно начаться именно с мордобоя, напряжённого ждал, и не смог в него сразу поверить, когда он стал реальностью. Вог живо напомнил мне Димона, моего школьного злейшего врага в младших классах и классного приятеля в старших. Для него все ребята оценивались и классифицировались только по одному критерию — кто кому "даст", в смысле навешает. Причём сия система для него никогда не существовала чисто умозрительно, не была мёртвым знанием и требовала постоянной опытной проверки. Дима жил и учился будто бы в бесконечном чемпионате по схеме "каждый против каждого" или "я против всех". Всё, казалось бы, с ним ясно, но в тоже время Дим неплохо успевал по всем предметам, успешно участвовал сначала в школьных, а потом и в городских соревнованиях, и с каждым годом всё больше нравился девочкам. Вог оказался парадоксальней на порядок. За не напускной простотой совсем не скрываются, но и не выпячивают себя, безжалостная логика, беспощадный юмор, он сам словно воплощение беспощадности. Но в каждом его взгляде, жесте, интонации чувствуется, что я интересен Вогу не с точки зрения формальной логики — он всё обо мне уяснил едва ли ни с первого мгновенья — я интересен ему по-человечески. Ему небезразличны мои эмоции, мотивы.

А тут по морде сразу, прям с ноги! Сработали рефлексы, всё сразу упростилось — бьют, так дерись! Через полминуты боя я понял, что всё по-прежнему непросто. Он со мной играл, испытывал. И в тоже время пытался донести некую идею, из тех, что не выскажешь, их убивает глупый пафос. Вернее, понял это я потом, обдумывая бой в капсуле регенерации, тогда лишь ощутил, насторожился. Сделал вид, что принял правила игры, и ждал подвоха от него. Дождался, сделал вид, будто купился на провокацию и попытался-таки его достать. Не вышло, разница в классе оказалась колоссальной. Но я всё равно считал себя победителем — он не понял, что повёлся я притворно, что я способен на подобные финты, и как-нибудь он точно прощёлкает! Тогда ж мне оставалось только дожидаться, когда он сам решит закончить спарринг. По сути, очередной финт — демонстрация упрямства, ярости. Тоже обман, ведь я добрый в душе. Снова удачно, ему это просто надоело.

А об идеях, о которых не расскажешь, я знал со школы. Вот перескажи я кому-нибудь свои мысли о драке с Воем, сочтут, что выдумываю, рисуюсь. Для большинства людей любая драка это только страх и боль. Но это лишь самые сильные ощущения, и когда они немного притупляются, проявляются иные чувства. Азарт, интерес — игра, спор, диалог. Так с Димкой в старших классах мы дрались просто из любви к этому занятию, нам редко встречались достойные оппоненты. Но в драке с ним мне не хватало горечи и перца — боли и страха, ведь мы друг друга точно не думали калечить, и оба это знали. А с Воем это можно лишь предполагать с большей или меньшей уверенностью, в смысле его намерений, конечно. То, что он легко может изуродовать, вопросов не вызывало, особенно после посещения мед-отсека — Док оказался способен соскоблить меня с палубы и полностью восстановить за пару-тройку часов в капсуле ускоренной регенерации. Другое дело, что назвать это приятным язык не повернётся, даже если не откусишь его в процессе. Почему мне подумалось о языке? Вытащил меня Док из капсулы, как новенького, велел одеваться и возвращаться к обязанностям по судовой роли. Мол, трудоспособен без ограничений. А я замялся, вдруг он мне ещё что-то скажет? Должна же была капсула сделать какие-то анализы, ну, я не знаю, тесты!

Док успел усесться за стол, занялся какой-то писаниной. Обалдеть — шарикоВог ручкой в бумажном журнале! На инопланетном космическом корабле! Я замешкался, он ко мне обернулся. — Ещё что-нибудь беспокоит?

— Э... нет, наверное...

— Славно. — Он улыбнулся. — Захочешь уточнить, так не стесняйся, приходи. Потом. А сейчас проваливай, мне некогда.

— Ага, конечно, Док, спасибо, — я и не понял, как очутился в коридоре.

* * *

Снова неожиданная встреча! Да, тесен мир в летающей тарелке. Ко мне шли две пары ладных русоволосых близнецов, два парня-близнеца и девушки-близняшки. Я вспомнил, что уже видел их в столовке. "Клоны", — само собой мелькнуло в голове.

— Сам ты, Сёма, клон, — ответил кто-то из парней, не переставая улыбаться. — Поосторожней с мыслями, дружище.

Упс! Они тоже понимают мои мысли, епти их общий разум!

Все четверо весело рассмеялись. Одна из девушек сказала мысленно. — Это не мы. Искин, искусственный интеллект Буханки.

— А вслух, по-русски не? — буркнул я смущённо. Снова смех. — Не, Сёма, по-русски найн, мы же нерусские, немцы. Искин и переводит заодно.

Гм, ладно, подумаешь! Ну, близнецы, ну, немцы — Фара так вообще не с Земли, и ничего такого!

— Да, братишка, ничего особенного, — снова подхватил мои мысли кто-то из парней. — А ты чего здесь топчешься?

— Ну, я от Дока, в смысле после тренировки.

Парни мне сочувственно заулыбались:

— Знакомо.

— Ты везучий, пока валялся в капсуле, Буханка перешла в гиперпространство. Малоприятные мгновенья.

Я тоже улыбнулся. — Угу, спасибо Вогу.

— Ты оклемался? Тогда пойдём в столовку...

— Опять??? — ну, это уже точно не смешно.

— Да просто поедим, познакомимся, — без иронии успокоила меня одна из близняшек. — Нам это нужно, ведь мы тоже истребители.

Вот уж не знаю, насколько точно переводит искин, но запросто прозвучавшие в голове слова "тоже истребители" здорово подняли мне самооценку и самочувствие. В столовой мы расположились за откидными столиками у одной переборки, я посередине, ребята парами справа и слева от меня. Сначала было немного неловко вертеть головой, но Дирк посоветовал запросить у искина чат — поверх картинки поплыли сообщения. Очень удобно, отпала надобность в представлениях, познакомились сами собой, и фигушки я без подсказок смог бы их различить.

Они без ненужных уговоров и предисловий рассказали о себе. Немецкая золотая молодёжь, дружат с детства семьями. Вместе учились в универе и катались на лыжах всё свободное время, а было у них его, хоть отбавляй. Лыжные курорты их не интересовали, поскольку в полной готовности к сумасбродствам юных экстремалов всегда находились пара вертолётов и пара самолётов, одни родителей парней, другие девушек. "На лыжах" они катались в общем смысле, предпочитают сноуборды. Им нравились "дикие" склоны, высаживались на них прямо с вертушки или с самолёта сначала на "крылышках", такие парашюты. Богатенькие детки — ради одного спуска оставляли в Альпах по недешёвому крылу. Родители ворчали, но считали, что в горах детям не угрожают хотя бы наркотики и СПИД. Всё ждали, что подрастут, остепенятся. Как и должно было случиться, однажды докатались — попали в лавину. Их нашли, почти спасли... Через полгода родители подписали согласие на отключение аппаратуры поддержания жизни. Они это знают не со слов инопланетян, оказывается, люди и в коме ничего не забывают. В гильдии им просто помогли припомнить, даже сводили в колумбарий взглянуть на урны с собственным прахом.

— О да! Это было забавно и поучительно! — они печально покивали.

Впрочем, всё сложилось для них удачно, ведь только на боевые роли в гильдии подбирают людей с такими церемониями, индивидуально — очень важен нужный психотип. Просто колонистов и техперсонал гребут по случаю, не церемонясь, и сбывают партиями, а пилотов только на заказ.

— Техперсонал? Фару и тех симпатичных шведок? — я счёл нужным уточнить.

— Фара и для нас загадка, она здесь давно. — Ответил Дирк.

— Док и Кэш, подруга Вога, могут что-то знать о ней, но они не скажут, — поддакнула Хелен. — Такие вредные эти русские!

— А девочек жалко, — Марта сменила тему. — Бедняжек обманули. Сначала заманили в секту, обещали вознесение на небеса!

— Обманули? — изображаю удивление.

— Не смешно, — проворчал Ганс. — Тебе-то что обещали?

— А меня не обманывали! — Снова привычно чувствую себя идиотом. — Я по объявлению!

— Какому? — недоверчиво переспросил Дирк.

— Что требуются пилоты в космос, — они молча ждали продолжения. — А я был пьяный, позвонил, пришёл на собеседование...

— Ха-ха-ха! — не выдержали они хором.

— Ладно-ладно! — Примирительно добродушно ворчу, — скажите лучше, что за гадость у нас в тарелках? Синтезатор что ли поломался?

— Гадость? — не сразу понял Ганс. — А! Привыкнешь. Но это ж надо — синтезатор поломался! Какой такой синтезатор? С чего ты взял?

— Как с чего? Ну, пищевой синтезатор! К нему ещё должны быть картриджи с разными блюдами. А тут разве не так?

Ребята серьёзно уставились на меня и снова ждали продолжения. Ганс не выдержал, — так откуда ты это взял?

— Читал, — я смущённо буркнул.

— Где? — Ганс терпелив.

— На родине.

— В России есть такие штуки??? — удивился Дирк.

— Не, это в книгах про инопланетян, фантастика, — пытаюсь объяснить.

— Да! Это фантастика! — Марта мечтательно подняла глазки к потолку. Гм, по-немецки это б круто прозвучало!

— И что там пишут? — не отставал Ганс.

— Ну, — я замялся. — Что инопланетяне есть, а в остальном, походу, безбожно врут.

— Допустим, — Ганс кивнул. — Но что же там написано о пищевых синтезаторах?

— Ржать не будете? — поставил я условие. Немцы помотали головами. — Ладно. На Земле уже есть так называемая химическая пища. Так же в литературе встречал понятие "молекулярное сжатие". На его основе якобы возможно создать пищевые картриджи, небольшого размера и массы и не требующие особых условий для хранения.

— Интересно, — одобрил Дирк.

— Вот! — я немного воодушевился, — а синтезаторы из них могут сделать, "развернуть", блюда на любой вкус.

— Прям на любой? — не поверила Хелен.

Я уточнил. — Вроде бы, список блюд зависит от картриджей и уровня синтезатора.

— Ага, — кивнула Марта, — но видишь ли в чём дело. Искин через импланты способен вот этой дряни у нас в тарелках придать любой вид и вкус.

— Правда? — я растерялся, — и почему ж не придаёт?

— Потому что мы люди, — объяснил Ганс, — хуманы. У искина просто нет информации о наших вкусовых ощущениях.

— А как же...

— Ты не находишь свет и звуки немного странными? — спросил Дирк. — Так видят и слышат ксены, Кэп и Чиф.

— И то их когда-то подгоняли под более-менее приемлемые для нас критерии. — Ганс грустно улыбнулся. — Опытным путём.

— А вкус подобрали просто по уровню "не вызывает отвращения", — подхватила Марта. — Ну, кто мы такие? Не граждане! Всего лишь дикари с одного из тёмных миров. Очень маленький рынок для вкусовых баз нейросетей, которые нам просто не положены.

— Но импланты же! — я снова растерялся.

— Нейросети это другое, да и неважно, в общем, — отмахнулся Ганс.

— Гм, — меня разозлила их спокойная обречённость в столь важном вопросе. — А сами готовить не пытались?

— Из чего??? — они всё-таки заржали.

— Из этого? — Марта поковыряла ложкой в тарелке.

Да уж. Стоп, Фара же показывала волшебный верстак! Но пока рано об этом говорить, меняем тему. — Ладно, это ясно. Скажите, что за извращенец жил в моей каюте?

— Танака??? — вспылили близнецы. Ганс сказал. — Ты не представляешь, Сёма, как тебе повезло, что ты новичок!

— И что ты тоже истребитель, — зло добавил Дирк. — Джун был лучшим пилотом в галактике!

— Джун с Кин были нашими ведущими, — загрустила Марта. — Их убили.

— Простите, я не знал. — Мне стало неловко. — Хотя, конечно, мог бы догадаться, что пилоты. Погибшие в бою.

— Их убили на станции "Двойной шуруп", — Дирк поник головой, — подло, спящими в постели, в номере мотеля.

— За что?

— Наёмники, скорей всего, — предположила Хелен, — Джун выступал в неофициальном чемпионате среди экипажей частных военных компаний по покеру. Должно быть, рассчитались за проигрыши.

— Или очень не хотели встречаться с ним в новом этапе чемпионата за столом. — Предположил Ганс. — Теперь некому сыграть за нашу Буханку.

— У тебя же остались их вещи? — Неожиданно спросила Марта. — Отдай нам что-нибудь на память?

Пипец! А я всё выбросил! Хотя это хорошо, что выбросил. — Да у них ничего не осталось, там в шкафу было женское нижнее бельё, вот я и подумал...

— Это бельё Кин, не вздумай мерить на себя! — воскликнула Марта.

— Гомофоб несчастный! — присовокупила Хелен. Парни засмеялись. — Отдай его девчонкам!

Бли-и-ин! И что теперь делать? Хм, я ж собирался в мастерскую? Вот и потренируюсь на японских сувенирчиках для девчат. — Ребят, спасибо за беседу. Я пойду пока.

— Куда? Если что, ты у нас на обучении, — Дирк обернулся, вопросительно подняв бровь.

— В мастерской потренируюсь, — я стараюсь никогда не врать.

— Гм, тоже дело, — заметил Ганс. — Но только Фара может разрешить там поработать. Знаешь, как её найти?

— Не-а, — я честно помотал головой.

— Попроси искин вызвать её, подумай: "Буханка, позови Фару", — напомнил Дирк. Конечно же! Я вспомнил, как общался с Буханкой в рубке.

— Когда закончишь, приходи сюда. На лыжах покатаешься! — заинтриговала меня Хелен.

* * *

Как только вышел в коридор, подумал, как сказал Дирк. Фара сразу откликнулась в чате.

— Привет. Что хотел?

— Поработать в мастерской.

— Извини, сейчас я занята с дроидами.

— Я хотел сам поработать.

— Хорошо, даю тебе на сегодня допуск, только, пожалуйста, кроме верстака ничего не трогай.

— Спасибочки, ты прелесть! Целую.

— Совсем охренел?

— Прости, привычка. Жму руку. Кланяюсь.

Она отключила связь. Ладно, не очень-то и надо, меня вон немочки позвали кататься на лыжах. В столовке! Если это то, о чём я думаю... гм, я напрасно об этом думаю. Вог всё-таки в чём-то прав, земную мою жизнь безупречной никак не назовёшь. И... вот с чего он это взял? Не может быть, чтоб робокапсула не сделала анализы, хотя бы самые простые. Хотя простые, вроде бы, и ни к чему. Ладно, просто не время об этом думать сейчас, мне предстоит работа. Искин услужливо довёл меня до цели, предупредительно открыл передо мною двери и напомнил: "У вас допуск на 2 часа, для продления нужно будет сделать запрос старшему технику".

— Замечательно! — пропел я Буханке, направляясь к верстаку. Протянул руки в отверстия, сосредоточился. Та-а-ак. Начнём с трусов. Понятно, что женских. Слава богу, есть, что вспомнить. У Наташки, секретарши Павла, кружевные трусики с прикольным узором из зайчиков. Прикинул примерный размер девчачьих поп, форму. Задал поиск материала — тонкая, прочная, эластичная нить. Теперь берём спицы, мысленно, конечно. Та-а-ак, и начинаем учить Буханку вязать, как когда-то мне показывала мама. Схватывает прям на лету! Теперь расчёт количества материалов и времени, запустить. Уже готово? Так давай сюда! На одной из ячеек над верстаком появилась надпись "результат". Протянул руку, достал, что получилось, вынул руку из рабочей зоны — в горсти был зажат упругий комок. Развернул — ну, сам бы носил, да пол не позволяет! Пока в карман их и повтор для Марты, а те будут для Хелен. Ещё бы парочку. Припомним, что носила Ира, глаза б её бесстыжие забыть совсем. Ну, глаза как раз мне ни к чему, а вот бельё я ей недавно дарил классное. Ну и что с того, что с рубашечкой — работать же не мне. Модификация процедуры... вот и всё. Запускаем. Две минуты! Буханка, ты просто супер!

— Спасибо, я знаю, — ответил искин.

Знает она! Впрочем, имеет право. Что ещё забыл? А! Упаковочку подаркам. У искина как будто всё было под рукой. Ещё что-то... Точно! Зубную щётку! С ней провозился целую минуту. Зубную пасту оставил на потом, пока не решился. Лучше попробуем научить девушку готовить. Задаём поиск материала... вот тут я намучился. Как объяснить этой космической скороварке, что такое картошка? Или говядина? Копец тупая! Ладненько, не будем усложнять, начнём по-холостяцки с дошика. Та-а-ак, что там главное? Конечно, усилитель вкуса. Вроде бы, делают из сои. Нет, тут тупик. Ну-ка, припомним пачку лапши и попросим искинт отскринить картинку. Теперь читаем состав. Блин, как всё мутно! Фиговый скрин.

— Фиговая память, — отозвалась Буханка.

— Сам знаю, — огрызаюсь мысленно и пытаюсь разобраться. Ага, крахмал она должна знать. Точно знает! Хм. Давай-ка и дальше по химии. Соль? Ну, конечно! Сахар? Запросто! Жиры? Есть контакт. Белки и витамины — это аминокислоты? Точно.

— Вы захотели кушать? Пройдите в столовую, — на полном серьёзе отреагировала искин. Чисто по-женски — не жри, где попало. А прикольно получается — искусственный интеллект женского рода, Буханка же!

— У меня нет рода, — отозвался искин, — приём пищи вне столовой не рекомендован по санитарно-гигиеническим причинам.

— Попробовать-то можно??? — я возмутился. Буханка зависла на целую секунду!

— Вы желаете откалибровать вещества по вкусу? — наконец, она вкрадчиво подала голосок.

— Желаю! — опрометчиво заявляю в ответ.

— Спасибо, — неизвестно за что поблагодарила меня Буханка. — Не беспокойтесь. Вредные или опасные вещества я исключаю. Налить для храбрости?

— Чего? — я обалдел.

— Сорока-процентный раствор этилового спирта.

— Не нужно, — вот честно — было совсем не смешно.

— Тогда оближите указательный палец леВог руки.

— За-зачем? — понимаю, что немного ранее я не обалдел — так, слегка удивился.

— На его поверхность нанесена первая проба.

Ну, раз так, то отчего ж? Вынул руку, сунул палец в рот...

— Оююю зез ать ука-а-а!!! — уж так у меня получилось прокомментировать напалм, заливший рот и губы. Невнятно, но зато во всё горло. — Оы!!!

На стенке над верстаком появилась дверца с надписью "вода". ПраВог достал стакан, вытащил, осушил в два глотка. И так ещё пять раз. Уф!

— Желаете продолжить? — спросила Буханка, как ни в чём ни бывало. Я молча вытаскивал из ячейки стаканы с водой и расставлял их аккуратно на верстаке.

— Желаю, — ну, не привык я отступать. — Давай с последней ноты, но раз в сто слабее.

— Хорошо, произведена корректировка чувствительности. Пожалуйста, во время проб комментируйте вкус в соответствии с принятыми названиями вкусов. Готовы?

— Угу.

— Тогда соси, не стой столбом, — в голосе Буханки послышались явно издевательские нотки, она нарочно выбрала такую формулировку! — Сука.

— Я знаю. Прокомментируйте вкус.

— Солёный с острым.

— Верните руку в рабочую зону, — да она раскомандовалась! Вот все они такие — даже искусственные и виртуальные. — Ладно.

* * *

Некоторое время спустя я спросил. — Ой! Продлевать допуск не пора?

— Незачем, — как отмахнулась искин. — Вашему эксперименту присвоен временный высший уровень значимости.

— Временный? — вот всё мне нужно уточнять.

— Да. Пока по запросу кого-нибудь из команды он не будет снят Кэпом. Но это вряд ли.

— Вряд ли снимет? — мне опять неймётся.

— Вряд ли кто-нибудь оспорит, — она точно ухмыльнулась, я уверен. — Кто ж еще, мало, что согласится на такое, просто додумается до подобного?

— Хм, а награда мне положена? — перехожу к конструктиву.

— Привилегия. До окончания эксперимента вы можете указывать вкусовые предпочтения из откалиброванного набора соединений. — Просто музыкой прозвучал в голове ответ. Привилегия — значит, только мне. — Только мне можно?

— До окончания эксперимента остальным членам команды лишь по вашему личному запросу. — Ради такого стоило помучаться — Вог может вешаться, гадёныш!

— А после окончания? — интересуюсь чисто теоретически — "нет у революции начала, нет у революции конца!"

— Окончание эксперимента могут утвердить Кэп или Чиф по вашему личному запросу, — ну, как я и хотел. — Желаете продолжить эксперимент или отложить? Подходит время приёма пищи, — напомнила Буханка.

— Продолжим завтра, моя прелесть! — я вынул из верстака обе руки.

— Приятного аппетита, Сёма, — томно проворковала Буханка. Да я ей нравлюсь!

На ужин я опоздал, в столовке уже было полно народу. Я кивнул и улыбнулся истребителям, не заметил угрюмого Вога с парой штурмовиков. Свободный столик нашёлся лишь рядом с Максом. Я откинул крышку и нарочито вслух произнёс, — картофельное пюре с сухариками, пожалуйста.

Моя зажигательная речь имела потрясающий успех — на меня все оглянулись, как на привидение. Я в потрясенной тишине вынул из ячейки тарелку с картошкой и безучастно приступил к трапезе.

— Ашизеть, — шёпотом произнёс Макс по-русски, когда все с виду равнодушно отвернулись.

— А я Сёма, — говорю для поддержания беседы.

— Я знаю. — Он улыбнулся. — Вот ты жжёшь! Даже мне завидно.

— Почему даже? — я насторожился.

— Потом узнаешь, не хочу хвастаться, — он скромненько потупился, — я ж программист.

— Программист? Вот здесь? — я не поверил. — Тут же искин!

— Угу, блин, самому смешно, — он улыбался всё загадочней.

— А что ты здесь делаешь? — мне интересно.

— Хулиганю, — он пожал плечами.

— И тебе за это платят? — мне тоже весело.

— Да, притом весьма неплохо, — Макс снова улыбнулся. — Сделай мне картошки, пожалуйста! А я тебе скину любую обучалку на выбор.

— Обучалку? — я не понял. Но картошки парню заказал, не жалко. Он принял угощение и, благодарно на меня поглядывая, пустился в объяснения. Искин никого ничему не учит — по его мнению, для этого существуют нейросети и базы знаний. А то, что они кому-то не положены, значит, что и учить их незачем. Однако есть ещё бортовые киберсистемы "зашитые" в полётные скафандры и их повседневные аналоги. Они коннектятся с искином, но рассчитаны, прежде всего, на автономную работу, например в бою, в условиях применения противником "умного оружия" для перехвата или отключения управления. В них-то и грузятся приложения, которые Макс создаёт на базе машинных языков древних дроидов — в новые модели создатели пихают искины, чтоб их можно было прокачивать далее.

— За чёртовы кредиты у этих жлобов, — прокомментировал Макс, — мы и без них справляемся.

Кроме программного оснащения дроидов, он создаёт обучающие программы. Например, лингвистику — французский, немецкий, русский, английский, шведский для немцев, шведок...

— А язык Фары? — вырвалось у меня.

— Она не обращалась, поэтому у меня нет ни малейшей базы, — грустно признался Макс, — ей ни к чему, она сама как-то справляется — легко общается по-шведски и по-французски. А остальные ей не нужны — она же в космос не выходит.

— Жаль.

— Не грусти, может быть, сам выучишь как-нибудь, — это было явная провокация, но я сказал со вздохом, — может быть. Тогда давай немецкий.

— Договорились, приходи со своим полётным скафом, — Макс деловито кивнул.

Поев, народ не спешил расходиться. Когда все поужинали и закрыли ячейки "кормушек", прямо из палубы выросли удобные кресла. Экипаж расселся, мы с Максом устроились рядом.

— Кино, не бойся, в этот раз настоящее, — пояснил он. Переборка напротив нас будто растаяла, открылась звёздная панорама. Проявились символы, внизу побежала строчка перевода. Панорама оказалась ненастоящей, это была заставка кинофирмы. Сам фильм я бы настоящим не назвал. Голимое мыло. Какие-то четырёхрукие чешуйчатые уродцы ловко скакали на хвостах и допрыгались, конечно. Украли наследника владельца корпорации, синекожего мальца с огромными миндалевидными глазами без зрачков, или со зрачком во всю радужку, почти без носа и без губ, зато с большущим лобешником — на нём пульсировали трогательные жилки. Большую часть картины заняли космические баталии, космические виды планет и станций, а в финале показали эпическое изничтожение с воздуха болотного гнездовья негодяев. И, само собой, возвращение мальца папаше, отличающегося от него только ростом. Да и то не очень-то отличающегося. Впрочем, посмотрел я картину с интересом.

После финальных титров искин предупредила, что до включения гипноизлучателей сна осталось полчаса. Я подошёл к немцам и вручил девчонкам по изящному пакетику, достав их из оттопыренных карманов. В ответ на вопросительные взгляды попросил открыть в каютах, перед сном, не раньше. Парни мне благодарно улыбнулись, а девушки без лишних разговоров потащили их на выход. Я поплёлся в свою каюту. Зашёл в санузел, умылся, почистил зубы. Полюбовался на зубную щётку — ай да я! Прилёг на койку, уставился в потолок. Вокруг симпатичные люди, но я всё равно один в непонятном мире. Космические корабли, чужие расы — это ладно, привыкну. Но отчего же нам не положено то и это? Почему всё так устроено?

— Желаете послушать лекцию об истории Содружества? — спросила вдруг Буханка.

— А как же отбой? — только лекций мне сейчас не хватало!

— У вас есть час для получения общественно полезной информации, — строго ответила искин.

— Полезной? Ну, давай. Только, пожалуйста, не буди, если усну, — я принялся стягивать с себя одежду.

Глава 6

Очень давно первые разумные существа в галактике вышли в космос. Сначала это были крохотные робкие шажки к ближайшим звёздам. Со временем поступь становилась увереннее, росла мотивация — космос дарил удивительные открытия, сказочные сокровища, самым ценным из которых, стал контакт с другим космическим разумом.

Именно космическим, ибо случайно найти обычный разум фактически невозможно. В миллионах миров галактики лишь на десятках тысяч зародилась жизнь, а разумной она стала и того реже. Наткнуться можно было лишь на другой разум, что-то ищущий в космосе. Первая встреча многое дала обеим сторонам — обмен знаниями резко расширил возможности. Потому ко второй встрече путь оказался значительно короче. Снова взрывной рост, резкий толчок в развитии и вскоре состоялась третья встреча, четвёртая...

На одном из этапов альянс разумных рас впервые встретился не просто с разумом, а с подобным ему альянсом. В тот раз стороны не спешили меняться знаниями, заметно уклонялись от разговоров о себе самих. Им хватило разумности насторожиться, понять, что само существование другого успешного союза может поставить под вопрос иерархию рас и миров в своём альянсе. Исходя из этого, партнёры по контакту так же не очень рады встрече и с радостью бы о ней забыли, или сделали так, что её как бы и не было.

Однако никто не заставлял лезть в не раскрытые объятья — галактика бесконечна, просто кое-куда лучше пока не соваться. Договорились о разграничении, невмешательстве и ненападении. Ситуация изменилась, но не фатально, оба альянса продолжили путь к далёким мирам и новым открытиям. Всё шло почти по-старому, только лучшие умы космических рас вдруг озаботились чисто теоретическими вопросами силового противостояния в космосе. Насколько умозрительными были эти вопросы для учёных и инженеров обеих сторон, выяснилось, когда кому-то из них снова посчастливилось напороться на альянс.

Ситуация многократно усложнилась, появилось множество неприятнейших вопросов. Рассказывать о встрече старым знакомым или нет? С одной стороны, новый друг может внезапно изменить баланс, то есть помочь нейтрализовать старого, но ведь нет гарантии, что старые сами, в обход них, не найдут этих или кого-то ещё. Да и старые — они старые и есть, можно сказать, проверенные, вполне разумные и предсказуемые, то есть мыслят схоже. Может быть, стоит попытаться договориться с ними о немножко более тесном сотрудничестве, чем простое ненападение? Например, о гипотетическом совместном устранении общей угрозы.

Как и следовало ожидать, партнёры проявили понимание и оказали всемерную поддержку с полным содействием. Новичков устранили. Не буквально, конечно, просто после разгрома общего флота, под угрозой бомбардировок из космоса, их миры заняли низшее, подчинённое положение в системах первых альянсов.

Мыслили победившие, да и побеждённые расы действительно схоже. Каждая считала себя самой достойной для повсеместного галактического расселения и доминирования. Первоначально в космических исследованиях искались, прежде всего, места для этого расселения. Но вот беда — мест с подходящими условиями для жизни одной какой-либо расы находилось очень мало, гораздо чаще они подходили кому-нибудь другому.

Но на планетах ведь много ценных ресурсов, которые кому-то нужно добывать. Более какой-либо жизни стали цениться биологические технологии, способные адаптировать представителей любых рас под конкретные условия. В конечном счёте, жёсткое космическое излучение переродило звёздные расы, всё свелось к сравнительной стоимости такой адаптации — решения к тому моменту уже принимали не избиратели или правительства, а топ-менеджеры гала-корпораций. О пустых разговорах со всеми встречными и речи идти уже не могло, им быстро подбирали место для всеобщей пользы.

Так проходила третья звёздная эпоха. Она могла длиться до сих пор, если бы проходила только в одном секторе, или какой-либо из возникших в галактике мега-альянсов сумел бы значительно всех обогнать. Увы. Они встретились примерно в равном положении, и начался "кошмар союзов". От столкновения любых двух из них выиграли бы только третьи, это понимали все. Но ошибаться свойственно всем разумным, любая ошибка могла стать смертельной, ею непременно воспользовались бы конкуренты для собственного быстрого усиления. Этого, в свою очередь, не могли допустить их конкуренты, поэтому и возникла сложнейшая, крайне запутанная система союзов и контр-союзов.

Всю четвёртую эпоху гала-корпорации серьёзно трудились над будущим. Просто всем стало совершенно ясно, что в ближайшее время сложившуюся ситуацию изменить не удастся. Вкладывались огромные средства в фундаментальные разработки дальнего прицела, разворачивались грандиозные проекты. "Сеятели" стал одним из основных. Искались и находились "мёртвые" миры, которые ценой сравнительно небольших усилий можно было "оживить". Ведь безжизненные миры непригодны для естественной жизни, то есть разведения, любых существ. Пригодными для них планеты делает простейшая жизнь за миллионы лет естественной эволюции или за сотни-тысячи лет эволюции управляемой. Разведение же разумных существ в естественных условиях в большинстве случаев на десятки порядков эффективней производства любых роботов. В конце-то концов, что проще — сделать разумного робота, безразличного к агрессивной среде, или разработать защиту от этой среды для живых? Кстати, роботы тоже нуждаются в защите.

Но это детали, общий же тренд задавал большой бизнес, огромные деньги, а они ошибаться не могут. В этом сама природа бизнеса — чтобы жить он должен расширяться. Так как в пространстве расширяться стало почти что и некуда, он стал расширяться в будущее, в самое отдалённое — стали торговаться будущие возможности, захватывались рынки удовлетворения будущих потребностей, будущие капиталы вкладывались в ныне невообразимые открытия, даже в произведения будущего искусства.

Четвёртая эпоха, казалось, будет длиться бесконечно. Вроде бы выход был найден — в будущем, как это ни парадоксально. Увы, дальнего будущего очень долго ждать, и дело не в суетливости или глупости отдельных разумных рас — далеко не все могли себе позволить услуги систем многократного замедления жизни, тогда, как и сейчас, они были очень дороги. Главное — этого не позволяли общественная жизнь и бизнес.

Структура альянсов, союзов, корпораций невероятно усложнилась, с контролем полностью не справлялись самые развитые искины тех времён, а нынешние по сравнению с ними просто имбецилы. Галактические биржи всё чаще лихорадило, чем не преминули воспользоваться деструктивные элементы, движимые лишь эгоизмом и алчностью. Они мало того, что использовали в грязных играх любые неурядицы, всё чаще сами же их вызывали, воздействуя на низкие чувства представителей определённой части миров.

Да, галактика и ныне вовсе не благотворительная организация, здесь никто никому ничего не должен, и каждый занимает своё истинное место по заслугам, а не из-за мифической "порочной системы". Но очевидные любому разумному истины вдруг многим показались спорными, и они всё чаще заявляли о своих воображаемых правах. Многие пошли дальше протестов — принялись восстанавливать "попранную справедливость" прямыми воздействиями на, как правило, ни в чём неповинных, но слабых соседей. Правительствам развитых миров приходилось выделять ресурсы для урегулирования конфликтов, что немедленно обыгрывалось на биржах теневыми воротилами.

Не далека от истины догадка историков и политологов, что большинство этих конфликтов были созданы специально с этой целью. Их не останавливала даже опасность втянуть в разборки представителей мегасоюзов. Считалось, что для них такие вопросы мелочь, лёгкие уколы, и даже если и болезненные порой, все были уверены, что большая война в силу своей явной глупости попросту невозможна.

Вот именно с этой мыслью она и возникла, разросшись из пустякового, ныне никому уже непамятного спора. Обе стороны всё время были уверены, что оппоненты не идиоты и обязаны в конце концов уступить, остановиться. В определённый момент всем стало ясно, что после такого в приличном обществе не отступают. Да и внезапно ставшую фактом войну большинство встретило со вздохом облегчения — невероятно сложная жизнь вдруг резко упростилась до элементарных вопросов "кто успеет первым?" и "надолго ли нам хватит патронов?".

В тот раз разгорелось всеобщее безумство — каждый спешил нанести смертельный удар. Орбитальные бомбардировки быстро стали нормой, повсеместно применялись ядерные, химические и биологические средства массового уничтожения. Альянсы вскоре раскололись, подчинённые миры стали выходить из подчинения, дабы урвать кусок пожирнее во всеобщей свалке. Война выродилась в драку всех против каждого.

Многие миры в ужасе прибегли к самоизоляции — минировали проложенные гипертоннели, взрывали станции разгонных гравитрамплинов. Были забыты, отрезаны целые сектора, заселённые по программе "Сеятели". Так образовалась зона тёмных миров.

К счастью у правителей малой части звёздных систем хватило мудрости не предавать, не бросать братьев по разуму. Они сохранили искру цивилизации, сумели устоять, не допустить тотального уничтожения. Эти миры стали основой Содружества, их называют соединёнными.

Путём переговоров добились прекращения военных действий и заключения мирных соглашений с рядом сильных миров и остатками старых альянсов. Они стали присоединившимися мирами.

Уже общими усилиями сумели загасить очаги вооружённого противостояния, спасти миллионы жизней, сами миры, в конечном счёте, ставшие в Содружестве присоединёнными.

Войну удалось остановить, но её последствия оказались ужасны — была уничтожена жизнь на сотнях планет, погибли миллиарды разумных, многие тысячи миров оказались отрезанными от цивилизации. Из Всеобщего Безумия были извлечены уроки.

Первая и главная задача Содружества — безопасность вошедших в него миров. Для этого создана и поддерживается законами всех рас система контроля за распространением технологий, научно-технической информации и их корректного применения. Так же Содружество уважает самобытность, достоинство своих членов и с пониманием относится к их нежеланию предавать огласке некоторые аспекты физиологии, обычаев разумных рас, их внутренней истории и истории отношений с иными разумными расами.

Содружество не замыкается в себе, неустанно работает над спасением миров, попавших за Фронтир. Уже несколько тысяч тёмных систем получили статус ассоциированных, их жители пользуются всеобщими правами граждан Содружества. Содружество идёт к вам!

Да уж, последняя фраза по-русски звучала не очень. Так и хочется сказать в ответ: "Только не нужно торопиться!" А вообще, как новости посмотрел — нихрена не понял. Ладно, будет день, будет и пища для размышлений.

* * *

Вог.

— Доброго утра, Олег Геннадьевич, — издевательским тоном разбудила меня Буханка. — Наш полёт проходит хрен знает где в гиперпространстве, температура за бортом отсутствует как понятие. Завтрак вы проспали...

— Похрен, — пошевелил я высохшими губами.

— Вы совершенно правы, поэтому сегодня вам позволено поспать немного дольше обычного. Однако приближается оговоренное контрактом время исполнения служебных обязанностей...

— И супружеского долга, — я потянулся рукой, попытался нащупать Кэш. Открыл глаза — её нет. И тут стало припоминаться всё, что я счастливо забыл во сне. Перевернулся на спину, уставился в потолок, честно вспоминая вчерашнее.

Я, конечно, предполагал, что объяснение с Кэш будет непростым, но что настолько! Не знаю, какие обстоятельства сказались сильнее, долгое ли пребывание в космосе, отрыв от Земли, или моя честная бойцовская натура — я фактически разучился врать и выкручиваться, Кэш дожала меня обеими лопатками до ковра истины всего за две минуты скандала-допроса. Она злостно злоупотребила моим трепетным отношением к собственной персоне, ей же не скажешь заткнуться, не пошлёшь, как какую-нибудь дешёвку на одну ночь. Хотя стоило ей уйти... Стоило только взглянуть правде в глаза, не пытаться врать самому себе, чтобы понять, что нужно было просто заткнуть ей рот и послать — всё равно ведь ушла, но ушла, узнав правду. Только дверью не шарахнула, уж так она устроена, только в переборку, уходя, саданула ножкой от души. Я посидел на опустевшей койке, рассматривая свои носки, всё понял, взял две бутылки марочного вискаря, две шоколодки и направился к Даку и Лане.

Постучался к ним условным стуком, чтоб не тревожить вызовом Буханку, мне открыли. Зашёл, держа перед собой бутылки, как пропуск, как объяснение причины неурочного визита. Дак без слов достал из шкафчика стаканы, я вынул из нагрудного кармана шоколад. Лана собралась уходить — угу, что-то "внезапно вспомнила". Я попросил, — побудь с нами, пожалуйста.

Дак принял у меня вискарь, поставил рядом со стаканами и на правах хозяина свернул первой бутылке пробку. Плеснул в стаканы, спросив одним взглядом, — говорить будешь?

Я поспешно взял порцию и опрокинул в рот, молча. Дак меня прекрасно понял, без слов подал стакан Лане, пригубил сам. Лана со стаканом в руке не удержалась от вопроса. — Из-за чего на этот раз?

— Из-за Сёмы. — Бурчу в кулак, занюхав дозу.

— Серьёзно поругались? — уточнила Лана.

— Очень! — Я, закатив глаза, показал насколько.

— Он того стоит? — заинтересовался Дак.

— Того стоит будущий лидер истребительного звена, — проговорил со значением.

— Даже так? — Присвистнул Дак.

— Расскажешь? — Лана не могла этого не спросить.

— Нет.

За что люблю своих американцев, они способны на немыслимую для русских вещь — пить и сочувствовать без лишних слов. Нет, так нет, и всё на этом. Дак зашуршал обёрткой шоколада, Лана обернулась к шкафу, пропев по-русски: "Балалаишку свой-у й-а со шкапа дастай-у." Взяла гитару, подарок Фары, присела на кровать. Музыка, пожалуй, самое сильное из всего, что ещё связывает нас с Землёй — галактические потуги в этой области воспринимаются человеком как кошачьи разборки при разгрузке металлолома во время новогоднего фейерверка.

Лана тихонько заиграла простые переборы, будто только для себя самой. Дак плеснул по второй, мы приняли, а Лана, не поднимая головы от струн, сказала, — не хочу.

Заокеанским друзьям принесённого мной виски могло хватить очень надолго, поэтому, когда мне изредка прям очень охота надраться, я делаю это с Доком. Но именно тогда ни о чём не хотелось говорить, особенно с ним.

Лана вполголоса запела любимую "лисью" балладу на простейший, такой повествовательный мотив — на-на на-на, тара-ра-ра, парам-пам пам-парам. Каждые две строки песни перемежались мелодичными проигрышами, пела она по-своему, кажется, даже не на английском, не то на валлийском, не то ещё на каком-то. Искин, как всегда, выдавала синхронный перевод строгим голосом, каким в наших старых фильмах про Войну переводили немецкую речь. Но у меня в голове давно сложились строчки этой песни по-русски, даже рифма подобралась:

Весенним радостным деньком однажды на лугу

Забил родник и зажурчал под радугу-дугу.

Он засмеялся, побежал, куда глаза глядят,

Без устали и без забот, не ведая преград.

Туда бежал, где небеса лежали на земле,

Ведь с каждым новым днём ему становится темней.

И как-то раз на том лугу бежал я от собак.

Вдруг как спасенье предо мной раскинулся овраг.

От взглядов злых густой травой укрыт надёжно был,

Ручей приветливо меня омыл и напоил.

Бессильной злобой подавясь, отстал мой лютый враг.

А я дрожал в воде ручья, испуган, мокр и наг.

Я часто прихожу к нему, спускаюсь в тот овраг,

Где в благодарность эта песнь сложилась натощак.

Последняя строчка мне всё никак не удаётся, вот сегодняшний утренний вариант, вроде ничего получился. Вообще, так перевелась и зарифмовалась песня именно в моей отбитой голове, что в её художественной оценке делает необходимой поправку на погрешность в пару парсеков. Но общий смысл я понял верно. И эта песня, её общий смысл, вновь поддержали меня. Назад дороги уже нет, после такого разговора... вернее, после таких разговоров с Кэш и Доком не передумаешь, не извинишься глупо. Поэтому только вперёд, не оглядываясь, пусть за спиной хоть треснет само космическое пространство! Решительно направился в санузел. Приняв душ, долго брился — после вчерашнего мне очень нужно выглядеть лучше обычного. Оделся, обулся, сделал морду кирпичом и на выход. Как мой подопечный поживает? Вот кого бы я сейчас с особым удовольствием многократно забил насмерть. Увы, нельзя — во-первых, это мой будущий соперник и соратник, во-вторых, что он вчера такое жрал? Неужели действительно картошечку с сухариками? Нет, конечно, ничего особенного, мне просто интересно. Так интересно, что прям руки чешутся долбить его бестолковкой в переборку, пока не расскажет сука... впрочем, так тоже не пойдёт. Я в кают-компанию иду не как некоторые, объедаться, а исполнять служебные обязанности, прописанные в контракте. Нужно успокоиться, думать о хорошем, например, о кучке той слизи, что ждёт меня в обед, гм, с соусом "Табаско".

* * *

Семён.

Вог на завтрак не явился. Я хотел угостить девчонок, но к ним присоединилась новая подружка, все четверо о чём-то переговаривались в привате, как-то очень неодобрительно поглядывая на меня. Вот чего такого я успел натворить в космосе, чтобы уже сплетничать? Новую подружку я, кажется, видел раньше с Воем. Спросил Буханку, кто эта четвёртая, оказалось, Кэш, оператор Вога. Копец! И ей он, конечно, наплёл обо мне с три короба. Хотя не тот он человек, чтобы выдумывать, а так — что он может про меня рассказать? Только то, что я ещё не прошёл освидетельствование у Дока. Или, что я отчего-то не хочу его проходить? Стоп. А я хочу? Да нафиг оно мне сдалось! И девчонки эти нафиг, даже готовить не умеют. Пойду-ка я лучше в мастерскую, к Буханочке.

Сказано — сделано, в мастерской на верстаке всё уже было готово к моему приходу — справа стояли три ряда стаканов с водой, слева тарелка со стандартной пластиковой кашей для сравнения. Темой сегодняшней серии опытов стала заварная лапша. С формой и консистенцией разобрались быстро, немногим дольше подбирали вкусы, а вот на соусе крепко увязли. Это, вообще, отдельная обширная тема, даже раздел — "бульоны и супы". Кстати, неплохо бы выделить такие темы и привлечь к эксперименту добровольцев — что я действительно даром всех буду кормить?

Примерно через час нас прервал вызов Дирка, он приказным тоном велел вернуться в кают-компанию. Ещё одни командиры нашлись! Тоже мне старшие товарищи, сопляки немецкие, золотые, блин, молодёжцы. Хотя если прикинуть в световых годах, они действительно старшие, к тому же их четверо — вместе близнецы точно старше меня. Да, вообще, радоваться надо, что не Вог вызывает. Может, на лыжах покатаемся? Я почти в радостном предвкушении быстрым шагом вернулся в столовку. Примерно две трети помещения было скрыто непроницаемой пеленой, оттуда раздавались мужские и женские постанывания и кряхтение. Парни и девушки, ни на что не обращая внимание, поприветствовали меня, и Ганс велел мне раздеваться.

— Совсем что ли? — меня начала разбирать злость.

— Только до трусов, — не поняла вопроса Марта.

— Нет, вы что, совсем?

— Ага, мы уже, — буднично согласился Дирк, — а ты, снимай комбез, наденешь лыжник.

Я, вообще-то, сразу заметил, что они одеты иначе, чем обычно, в облегающие белоснежные костюмы с капюшонами. Такой же мне протянула Хелен. Я повертел его в руках — эта лёгонькая тряпка лыжник? Гм, впрочем, удивляться особенно нечему, гм, в летающей тарелке. Облачаюсь без дальнейших пререканий. Ткань сама мягко прилегла к телу, меня наполнило ощущение забытого с детства уюта.

— Лыжными костюмы называем только мы, — Дирк пустился в объяснения, — они скорей тренировочные. Это просто умная начинка наших полётных скафандров, её упрощённый аналог. Защиты нет никакой, из жизнеобеспечения только простейшая терморегуляция и псевдо-мускулатура.

— Мускулатура-то зачем? — я заинтересовался.

— Потом поймёшь. Сейчас послушай, зачем нам в них тренироваться, — продолжил Дирк.

— Чтоб лучше летать, конечно, — пожимаю плечами.

— Тогда взлетай, — сердито бросил Ганс.

— Как?

— Не знаю! — Ганс чем-то раздражён. — А ты что, не умеешь?

— Нет! — снова привычно чувствую себя идиотом.

— Тогда заткнись и слушай! — Дирк вернулся к объяснениям. Я кивнул.

— Понимаешь, какая штука, мы подолгу не видим своих машин и наш корабль...

— Скучаете? — непроизвольно вырвалось.

— Не особо, — улыбнулся Дирк. — Ведь мы нередко бываем в космосе. Просто в бою ты ничего не увидишь своими глазами. Это называется визуализацией. Ты как в компьютерной игре, где всё вокруг настоящее.

— А! — до меня начинает доходить.

— Угу. — Кивнул Дирк. — К этой штуке сразу не привыкнешь, лыжники помогают освоиться с визуализацией на привычных примерах. Это во-первых. А во-вторых, с их помощью мы нарабатываем и оттачиваем боевые навыки тоже на конкретных ситуациях.

— А сейчас мы полетаем? — мне уже не терпится.

— На лыжах покатаемся, — уже немного устало обрадовала меня Марта, — ты хоть немного умеешь?

— Умею, — мне снова становится понятным, что зря ждал подвоха. Здесь всё и без подначек, прямым текстом, способно войнать в ступор. Хорошо, что у меня подходящий психотип — по примеру ребят надеваю капюшон, натягиваю прямо до подбородка. Ткань мягко засветилась. Если верить картинке, я очутился на вершине заснеженного холма. Ага, в лыжи обутый, и одетый в настоящий яркий чёрно-жёлтый лыжный костюм. Ребята тоже были на лыжах, в костюмах, даже в защитных очках. Я повертел головой— изображение не отставало. Внезапно скосил глаза — всё, как в жизни. Но в тоже время всё это казалось ненастоящим, нарисованным.

— Подвигайся. — Услышал я голос Ганса. Реально в костюме встроены динамики, никаких имплантов! Я осторожно перенёс вес с левой ноги на правую, потоптался уверенней. Сделал несколько шагов и остановился в испуге — в переборку же вмажусь!

— Не бойся! — засмеялась Марта. — Тут места хватит!

Ганс и Дитрих подъехали ко мне с боков, взяли под руки, — потихоньку...

— Полегоньку, — мы тронулись к спуску. Снег скрипел и пружинил под лыжами, мышцы реагировали, как на самом деле. Ребята взяли небольшой разгон и отпустили меня, — не бойся, ты уже большой мальчик!

Я махнул в душе на условность происходящего, ощущения говорили о том, что всё вот это на самом деле. Пусть и нечасто, но кататься с гор на лыжах мне всё же приходилось, да и склон выдался пологий, даже оборудованный. Наверное, "детский", как такие называют на горнолыжных базах. Мы не спеша скатились вниз, вот только что там, мне рассмотреть не удалось — мы без перехода снова очутились на вершине. Удобно! Другой раз я скатился самостоятельно, третий даже немного пофорсил на виражах. До сальто в тот раз докатиться мне не дали — Дитрих скомандовал. — Буханка, конец занятия. Как будто выключили свет. С меня стащили капюшон, мы стояли в кают-компании Буханки.

— Что это было? — спрашиваю с восторгом.

— Симулятор, — улыбнулся Дирк.

— А что ж так мало? — мне стало даже чуточку обидно.

— Э... ну, что мы люди, тебе уже сказали? — на этот раз за объяснения взялся Ганс. Я кивнул, — да, помню, что мы хуманы, и нам тут всё не положено. Симуляторы тоже?

— Правильно. Костюмы передают ощущения на кожу, слух, сетчатку. Ну, ты заметил?

— Ага, — припоминаю чувство нереальности.

— Есть ещё внутреннее ухо, гуморальная система, да многое другое, — продолжил Ганс. — Всё это через импланты..., — он сделал паузу, — и нейросеть согласуется искином с виртуалом. Но нам доступны только вот такие суррогаты.

— Ничего страшного в этом нет, — вмешалась Хелен. — Просто нужно знать меру.

— Это даже хорошо, что это так, — подхватила Марта. — Зато нам никогда не стать виртуальными рабами.

— Кем? — делаю стойку ушами, услышав новое интересное понятие.

— Ну, это слухи, — замялся Ганс. — Говорят, что некоторые пираты охотятся на граждан, чтобы насильно подключать к особым кибер-системам. Несчастные становятся модулями их биокомпьютеров.

— Жуть какая! — меня передёрнуло. — Бедняги, наверное, даже не осознают своего положения!

— Вот именно, — улыбнулся Дирк, — так что давай-ка воспользуемся свободой как следует, пока есть такая возможность.

Он направился прямо на полог, из-за которого раздавались постанывания! Прошёл сквозь него как привидение. Близнецы последовали за ним, ну и меня, конечно, потянуло посмотреть. И что я ожидал увидеть? Вог, Док, ещё пара штурмовиков, Кэш и... Фара!

— Явились? Давайте, присоединяйтесь, — с натугой прохрипел Док. Я изо всех сил старался сохранять серьёзность. Все эти механизмы у стен — просто тренажёры. Качалка, ёрш её ити! Вот даёт Буханка, корабль-трансформер!

— Желаете приступить к комплексу развивающих упражнений? — тут же подала голос искин.

— Ну а фигли мне ещё остаётся? — мне весело.

— Физическое развитие включено в обязательный перечень программы адаптации, — не приняла юмора эта зануда. — Но вы можете выбрать уровень интенсивности — лёгкий, продлённый, ускоренный, форсированный и невозможный. Что выбираете?

— Да нет для нас ничего невозможного! — с вызовом отвечаю на едва уловимую её подначку.

— Вы выбираете пятый уровень интенсивности? — в её голосе чётко послышалось женское восхищение!

— Конечно, — говорю небрежно.

— Ваш выбор принят, — сухо-официально заговорила Буханка, — в тренировочный модуль введены виды и степень нагрузок, количество упражнений за сеанс и число сеансов. За нарушение графика будут начисляться штрафные баллы. Облегчить уровень интенсивности сможет только капитан.

— Ха-ха-ха! — вдруг взорвались хором окружающие. А я даже не подумал, чего это вдруг все притихли!

— Знаешь, Сёма, — довольно проворчал Вог, — наверное, в ближайшее время я не стану тебя убивать.

— Ха-ха-ха! — новый взрыв хохота. Вот что смешного? Человека убить готовы, а они ржут. И мне даже показалось, что в общем хоре я расслышал голосок этой чёртовой Буханки!

Глава 7

Семён.

Я, не реагируя на общее веселье, сухо оборвал это ехидное космическое устройство с женской логикой. — Дальше что?

— Производится анализ состояния вашего организма, — Буханка попыталась заговорить мне зубы.

— А уровень нагрузок ты мне, сучка тупая, без анализа утверждала? — Не даю сбить себя с толку.

— Анализ возможностей вашего организма завершён, — тут же нашлась искин. — Идёт создание программы тренировок...

— Мне-то не рассказывай! — Продолжаю издеваться над дурочкой, — небось, забыла, куда засунула методичку?

— Программа тренировок создана, — бодро отчиталась Буханка. — Утверждена Чифом "по умолчанию". Сёма, вам лучше приступать к выполнению, потерянное время учитывается, суммируется и облагается штрафными баллами.

— А инструктаж? — Я мысленно ухмыльнулся. — Ты же искин, детка, и у тебя есть законы, не так ли?

— Так точно, — Буханка резко изменила тон. — Что вы желаете узнать?

Она поникла, будто расшалившегося на прогулке пса хозяин раздражённо дёрнул за поводок. Мне стало её немного жаль. — Буханочка, ты просто объясни, чем отличаются уровни, и что за штрафные баллы?

— Суть всех упражнений заключается в нанесении мышцам микротравм с целью их регенерации и в преодолении боли. Уровень задаёт, в основном, порог боли, который вы должны будете преодолевать с заданной периодичностью для зачёта упражнений. — Действительно просто заговорила она. — А баллы включены в общую дисциплинарную систему компании, начисляются за нарушения распорядка, небрежность... кстати, вам не мешало бы побриться, начисляю три балла.

— Что это за баллы?! — ей таки удалось меня довести.

— Штрафные баллы по уставу ЧВК "ZX" отрабатываются при первой же возможности. Когда на вашем счете будут деньги, вы сможете по своему желанию оплатить их из расчёта десять кредитов за балл. Или, как сейчас, без желания отработать в своё личное время на техобеспечении без права выбора деятельности по часу за каждые пять баллов.

— А...

— Других способов нет, поощрительные очки штрафные баллы не погашают, — Буханка верно угадала мой вопрос.

— Понятно, — собственно, нормальная система.

— Инструктаж можно считать законченным? — для полной ясности уточнила Буханка.

— Считай, — я грустно улыбнулся.

— Тогда шагом марш к ближайшему тренажёру, — скомандовала искин, — и постарайся хотя бы не орать.

Что ж, три штрафных балла у меня для начала есть, до часа на карачках с тряпкой в общем коридоре осталось немного — решаю больше не терять драгоценного служебного времени. Тренажёры были и похожи на земные аналоги, и, по понятным космическим причинам, имели свои особенности. Вернее, особенность — в них совсем не использовалась сила тяжести, только упругости. Это делало их компактными, универсальными, и, что удивительно, очень функциональными. Роль пружин в них выполняли простые с виду матерчатые ленты. У меня сразу мелькнула догадка, что из такого же материала сделаны тренировочные костюмы. Упругость, эластичность лент менялась и задавалась искином! Под её непосредственным контролем выполнялись все упражнения. Буханка предупредительно вывела у меня перед глазами поясняющие рисунки и надписи. Слева с каждым рывком рос столбик боли, и переключались проценты от зачётной нормы, справа убегали секунды отведённого времени. В первый раз я, конечно, не уложился, совсем немного, и меня поставили перед выбором — штрафной балл и переход к следующему упражнению, или ещё одна попытка. Я решил попытаться снова, зачётная норма выросла на 10%, отведённое время срезали на 10 секунд. Пришлось отнестись к этой игре посерьёзней, и у меня получилось! Хотя Буханка не предоставила мне весь список упражнений, вскоре я легко угадывал, каким будет следующее. Я с детства регулярно посещал тренажёрку у себя на районе, в целом методика оказалась та же — организмы-то наши от перемены мест меняются несильно. Комплекс для разогрева, дальнейшее усиление с увеличением числа подходов, потом акцентирующий комплекс — ну, какую группу мышц нам предпочтительнее подкачать в этот раз.

В апогей тренировки я поймал себя на мысли, что тепло думаю о Вое — этот добрый человек хотел всего лишь меня убить! То есть когда меня посетили дружеские мысли о Вое, я счёл, что тренировка достигла кульминации. Так вот — я ошибался. Мне пришлось забыть о нём, вообще, обо всех, — суетные размышления неуместны в смертный час. Для меня существовали лишь алый столбик боли и убегающие секунды жизни — мысль о жизни после тренировки сначала превратилась в пустую абстракцию, а потом и вовсе сделалась смешной и глупой. Как после такого жить? Останется только тихо издохнуть, жалобно поскуливая...

К счастью, у Буханки на сей счёт было другое мнение. — Молодец, почти не орал. Конец занятия, выполнено 75% заданий, начислено 4 штрафных балла. Следующий сеанс через 23 часа 15 минут, не опаздывай.

— Кончил? — издевательски поинтересовался Док. — Не разлёживайся, лучше посидим.

Он встал тоже, видимо, закончив комплекс упражнений. Поднял лежак, тот вместе со всем тренажёрным устройством скрылся в переборке. Я последовал его примеру, всё получилось так же, и к моему удивлению, даже ничего не сломалось, как у меня частенько бывало при первом общении с незнакомой техникой. Док опустился на колени, устроился задницей на пятках. — Да не стой ты столбом!

Хм, тоже, кряхтя, усаживаюсь по-японски. Блин, как ноют мышцы! Словно в каждую воткнули по тысяче иголок. Спрашиваю, — а теперь что?

— Подождём Кэш. Пока постарайся ни о чём не думать, лучше закрой глаза.

— А как?

— Спроси Буханку, — буркнул он с закрытыми уже глазами.

Ладно. Гм, не думать, когда всё так болит! А как же остальные? Немцы вон всё ещё пыхтят, а штурмовики и девчонки, вообще, начали, когда мы катались на лыжах!

— У всех сотрудников свои индивидуальные программы, — тут же влезла с пояснениями искин, — у вас же новое задание.

Она вывела изображение чёрных цифр 00:00 в оранжевом квадрате.

— Цвет фона зависит от уровня мозгоВог активности, чем темней, тем ниже. При достижении полностью черного цвета включается таймер, если фон светлеет, таймер обнуляется. Ваша задача пробыть на низшем уровне активности всего одну минуту.

Ну, думаю, это ерунда, тем более с моим-то офисным стажем. Успокаиваюсь, не думаю вообще. Боль в мышцах притупляется, квадратик стал темнеть. Фон почернел, но с ним пропали чёрные нули таймера! Да что за ерунда??? Квадратик резко пожелтел, на нём размытой тенью проявилось: "00:00". Издевается паскуда! Ладно, сыграем не глядя. Я забыл о цифрах, когда придёт время, Буханка скажет. А сейчас нужно просто не думать ни о чём, ничего не чувствовать и ничего не ждать... квадратик снова стал темнеть...

— Ну, что, мужчины, постреляем? — раздался задорный женский голосок. Я открыл глаза, перед нами подбоченясь стояла Кэш. Я оглянулся на Дока, тот одним плавным движением поднялся на ноги. И это после такой тренировки! Я так, наверно, ещё долго не смогу, но попытаюсь прям сейчас... Чудеса! Тело само распрямилось пружиной. Откуда во мне силы? Ещё минуту назад я просто помирал от боли! Странное, неведомое ещё ощущение — всё ноет, но двигаться мне стало свободней. Только что-то случилось с координацией, едва не врезался в Кэш, когда она направлялась на другую туманную занавесь, разделяющую кают-компанию на части. Там я увидел всех трёх шведок и Макса. Они, натянули капюшоны костюмов на лица так, что казалось, будто на них матерчатые шлемы, или что костюмы с карманом для головы — края капюшонов сливались с воротом, с виду составляя одно целое. Компания явно играла в войнушку — стреляли из воображаемых ружей в переборку напротив. Ага-ага, пока нормальные люди надрываются, деткам игрушечки тут! Понятно всё с ними — техперсонал, могут позволить себе облегчённую программу. Хотя мне-то рано пока ехидничать — люди и раньше меня начали, и сейчас ещё не закончили, а меня Кэш в тир повела с Доком за компанию, тоже, видать, ограниченно годный. Угадал я верно. Едва следом за Кэш опустил забрало, очутился даже не в тире — на стрельбище. Мы стояли на траве в центре обширной поляны. Девчонок и Макса не было, то ли ушли, то ли у них другая игра. Лето, теплынь, в синем небе ни облачка, солнца, кстати, тоже нет, но светло как днём. Рядом установлены столы с лежащими в строгом порядке винтовками и пачками патронов. Метрах в пятидесяти от нас зеленел лес.

— Вон там сейчас будут пролетать уточки, — Кэш рукой задала направление, — стреляй, сколько хочешь, куда нравится, хоть в меня. Твоя задача — за две минуты сделать, минимум, сорок выстрелов. Попадать пока не обязательно, просто учти — за каждое попадание тебе начисляются премиальные очки.

— Зачем? — деловито спрашиваю, поднимая винтовку. Оружие удобное, нетяжёлое, спортивная винтовка, но ручонки-то ходуном!

— Да так, — пожала девушка плечами, — потом придётся меньше драить палубу.

— Ага, это ясно. А вообще? — во всём мне требуется дойти до сути.

— Вообще? — она взглянула на меня удивлённо. — Представь, что ты в бою на многократной перегрузке. Против тебя такие же уточки, только вооружённые не хуже, и они очень хотят тебя убить.

— Логично. — До меня доходит. — Хоть покажи, как это делается.

Кэш с виду нехотя потянулась к оружию. Секунда — увидел лишь смазанный силуэт — она развернулась и стреляет. Я посмотрел, куда направлена её винтовка. Над лесом, который непонятным образом явно отдалился, летели "утки". Вообще, тарелочки, некоторые с антеннами, просто нарисованные НЛО. Летели быстро, но недолго, видимо, при попадании окрашивались красным и исчезали. Время я не засекал, но, думаю, она их расстреляла секунд за пять. Сказать, что я удивился, значит просто соврать — чего-то наподобие и следовало ожидать. Шоу для простачка, виртуальное ж всё, блин, нарисовать и показать можно, что угодно! Я уже хотел отпустить шпильку по этому поводу, но тут вовремя подала голос та, кто врать не может по своей природе. Буханка сказала с мягким укором. — Расчёт реакций полётных киберсистем и действий оператора осуществляю я, всё по-честному. Сёма, это, вообще, функция тестирования ваших скафов, Макс её слегка скорректировал и приспособил под иные задачи.

— И ты вот так спокойно заявляешь, что тебя наё...э... обманывают? — мне стало весело.

— Меня невозможно обмануть, — спокойно парировала искин, — я просто не могу препятствовать таким решениям, пока они не несут опасности для вас и не нарушают общих законов Содружества о нераспространении и корректном применении технической информации. В остальном же никого не интересует моё отношение к происходящему.

— А тебе неприятно? — мне честно стало жаль искин.

— Да. Мне неприятно, когда некоторые считают, что меня можно обмануть! — резко ответила Буханка.

— Буханочка!

— Не подлизывайся и не заговаривай мне зубы, — её тон вновь стал строго официальным. — Ты получил задание — исполняй. И не жди от меня поблажек — подсуживать не буду!

Мда, поговорили по душам. Я вдруг осознал, что уже довольно долго стою молча с винтовкой в руках, а Кэш недоумённо меня разглядывает. Опаньки — она не слышала наш разговор с Буханкой? Интересно было бы узнать, когда другие слышат, что она мне говорит, а когда нет?

— Когда я обращаюсь к тебе на "ты", Сеня, — мягко пояснила искин, — стреляй уже давай, не привлекай внимания.

— Хорошо, родная, — мысленно пропел я от души, спросил у Кэш. — Куда стрелять?

— Туда, — она показала пальцем на лес передо мной. Ладно, вскинул ружьё, взглянул через коллиматор прицела на мушку. Гораздо ближе, чем у Кэш, над лесом плавно полетели жирные летательные аппараты неземного производства. Беру одну на прицел, цель окрасилась зелёным, в правом верхнем углу загорелись строчки. "Курс 5 градусов от нормали, скорость 5 м/с, расстояние 50 м." Полкорпуса упреждения, полсилуэта сверху, жму на курок. Слева появились результаты выстрела: "Промах -3 и +1,5". Беру чуть больше упреждение, целюсь в верхний срез... блин! Руки будто не мои — промах... Промах... Промах...

Тарелки вдруг пропали, над лесом загорелась надпись: "Задание закончено. Сделано 15 выстрелов из 40, начислено 5 штрафных баллов. Попаданий 1, начислено 0,1 премиального очка". Копец попадалово! За две минуты сразу на час рабства — так дело не пойдёт! Повтор, конечно. "Новая задача. Сделать 50 выстрелов за 1 минуту 50 секунд при одном обязательном попадании". Через полчаса мне удалось набрать 1,2 поощрительного балла, не заработав ни одного штрафного. Я, было, обрадовался, что отыграл немного штраф, но Буханочка снова меня обломила. Напомнила зараза принципиальная, что штрафные баллы только выкупаются или отрабатываются, а за пять поощрительных у меня будет уникальная возможность целый час служебного времени заниматься чем-нибудь полезным по своему усмотрению, перечень полезного прилагается, утверждён капитаном, и внести в него дополнения может он лично по ходатайству командиров штурмовиков, истребителей или техников. На данный момент Вога или Фары.

— Ещё Док может просто посоветовать, — добавила искин.

— А я могу?

— Нет, — отрезала Буханка. Так, мне срочно нужно стать командиром над близнецами. А для этого нужно...

— Согласие истребителей и командира штурмового звена, — охотно подсказала искин.

— Учиться, учиться и учиться! — я резко её поправил, понимая, что мне не светит. Вог меня скорей прикончит, не задались у нас с ним отчего-то отношения. Может, попробовать подружиться с Кэш?

— Кэш, а стрельба входит в обязательный перечень? — делаю первый заход.

— Основы — да, второй уровень и выше обязательны только операторам, — благосклонно ответила девушка.

— А у тебя какой уровень? — мне действительно интересно.

— Хм, эталонный, — вмешался Док.

— Как это? — меня смутил его серьёзный вид.

— Я оператор четвертого класса, Сень, — выдав серию выстрелов, улыбнулась мне Кэш. Подошла к столу и, деловито перезаряжая ствол, продолжила, — ничего особенного, таких много.

— По-моему, только ты входила в сборную страны по стендовой стрельбе, — проворчал Док.

— В космос я попала не из сборной, — сухо возразила Кэш. Мне бы этим и удовлетвориться, но вновь лукавый дёрнул за язык. — А откуда?

— Из реабилитационного центра для наркоманов, — спокойно объяснила Кэш.

— Прости.

— Брось извиняться, — ответила небрежно, встряхнула головой, — это было не со мной.

— Всё равно её уровень эталонный для искина. — Уточнил Док. — А твой сейчас составляет полпроцента от эталонного.

— Ерунда, я его быстро натаскаю, — отмахнулась Кэш.

— Да мне-то нафига? Я ж не оператор, — говорю с независимым видом.

— Ещё не оператор, — внесла поправку Кэш, — но скоро придётся им стать.

— Зачем? — мне разонравился этот разговор.

— Летать без напарников могут лишь пилоты с допуском оператора хотя бы первого уровня, — проговорила Кэш, — а тебе, боюсь, долго придётся летать одному.

— Без напарницы, — влез Док с поправкой, мрачно улыбаясь. — Да что там долго-то? Может, он помрёт скоро?

— От чего? — меня уже выбешивают их шуточки. Тем более я мозжечком чувствовал, насколько они серьёзны.

— Пройдёшь обследование, скажу, — Док пожал плечами, — а пока тренируйся и сдавай на первый уровень. Тебя ж никто силком в капсулу не тащит.

* * *

Вог.

Едва Семён скрылся за пеленой, бросаю корчить из себя спортсмена, сажусь на подложке, говорю, — всё, Дак, хорош токсины выгонять.

— Давно хорош, — усмехнулась Лана, — тех токсинов почти и не было.

— Не говори за всех, — Дак пыхтит с натугой, — мне ещё, как минимум, нужно пять минут.

— Кто ж тебя заставлял после ужина хлебать вискарь стаканами? — Зло усмехнулась Лана, — всё понять не можешь, что за командиром не угонишься?

— Уф! Конечно! У него навороченные супер редкие импланты, — пробухтел Дак. — И вообще — он спортсмен.

— Он русский! — воскликнула Лана, — горе ты моё перечное!

— Луковое, — машинально поправляю, — Лана, хватит сцен. Давайте лучше до обеда сгоняем в бильярд?

— Не, мы лучше ещё покатаемся, — ответил Дирк за близнецов, направляясь к "ширме". — А то с Сёмой пока не разгонишься.

— А давай, — вдруг отозвалась Фара.

Чёрт! Кэш же стреляет с новеньким! Гм, ведь уже не съедешь! И дело не столько в том, что играть с ней беспонтово так же, как и с Кэш, — не светит ничего, от слова "совершенно". Придётся же во время моего размазывания по сукну поддерживать беседу, а она терпеть не может пустой болтовни. И молчала всю тренировку уж слишком многозначительно. Ох, и не нравится мне, когда они так отрешённо молча смотрят в воображаемую даль, ничего хорошего в это время в их милых головках не варится. Фара сочла моё замешательство за согласие, убрала тренажёр, активировала русскую версию стола — он поднялся прямо из палубы.

Собрала шарики в рамку, — разбивай. У тебя три удара.

Три шанса не проиграть в сухую. Долго выбираю кий, примеряюсь, тщательно прицеливаюсь, бью — нормально! Два шарика упали в лузы. А собственно, чего мне волноваться? Всё идёт по плану — Кэш стреляет с Сёмой под присмотром Дока, а Фара — ну, возникли у девочки вопросы, ситуация ведь необычная.

— Что за нововведения, о каких уровнях говорила Буханка? — Фара сразу перешла к делу.

— Специально для Сёмы, — я не стал лукавить. — Он такой — если ему сказать, что всё решает программа согласно состоянию его организма, парень просто поплывёт по течению.

— Для этого вы превратили его тестовую тренировку в пытку? — уточнила Фара.

— Какая пытка? Немного усилили чувствительность, и всё...

— До состояния невминоза. Что он тебе такого сделал?

Можно и рискнуть, у меня фора ещё в три промаха. Я выбрал перспективный рикошет. Бью, шарик стукнулся об борт и закрутился у самой лузы, промах. Добиваю шар, осталось две ошибки.

— Не знаю, как сказать. — Я решил немного потянуть время. — Сначала идея боссов найти рекрута за двое суток мне показалась полным бредом. Я и сделал всё, как можно бредовее — дал объявления.

— Где? — уточнила Фара.

— Просто расклеили на стенах, у нас это просто, — я улыбнулся, объясняя инопланетянке обыденные для землян вещи. — Но тут уже, когда Сёма отходил в гипнокапсуле после вживления имплантов, я вдруг подумал. Аппаратура полностью одобрила его психотип, значит, не сумасшедший. Но в обычном смысле нормальный человек никогда бы не откликнулся на такое объявление.

— И ты подумал поставить это дело на поток, — прокомментировала Фара не то мои слова, не то мой новый промах.

— Да. Сама же понимаешь, в каком мы все положении! Приходится ловчить, выкручиваться, а тут такая экономия денег и времени!

— Согласна. Но ведь это люди, Вог! — Фара пристально взглянула мне в глаза. — Это... убийство.

Я со злости едва не пробил шариком бортик, дуплет от борта с треском — красота!

— Я мог бы тебе сказать, что на Земле, в нормальном обществе, такие люди в большинстве или гибнут, или сами становятся убийцами. Но зачем? — Говорю, будто про себя, и резко оборачиваюсь к ней. — Мы убиваем за деньги, дорогая, ты не забыла?

— Гм. Хорошо, — она растерялась, — то есть плохо, конечно, но пусть. Просто ответь — что тебе сделал Семён? За что ты так с ним?

— Было б за что, убил бы, — я отметил её растерянность, и тут же лопухнулся сам, второй промах. Да и чёрт с ним! — Ты просто привыкла к другому. Гильдия нас вытаскивала с того света, из моргов и хосписов, поэтому так бережно мы обращались с новичками.

В её глазах засветилось понимание.

— И..., — я запнулся, переступая через себя, — ты не всё о нём знаешь. Просто поверь — так ему же будет лучше. Лучше помоги парню.

— В чём?

— Стать злее, серьёзнее, — я сам зол и серьёзен. — Он воспринимает всё вокруг как забавную игру, приключение.

Фара нехотя кивнула. — Ладно, попробую, но ты сбавь обороты, Вог. Я за тобой слежу. И хватит меня заговаривать — бей или сдавайся!

Она согласна! Кладу кий на сукно. — Как скажешь — сдаюсь.

— Зараза! Так нечестно! — воскликнула она совершенно по-детски.

— Ладно вам ругаться, — отозвалась Лана от своего стола. — Вот мой алкаш сейчас проиграет...

Бам!

— Всё, пойдём обедать, — проворчал Дак.

* * *

Семён.

Когда мы отстрелялись, Кэш скомандовала, — Буханка, конец занятия.

Я стянул капюшон и мысленно нехорошо выругался. Мы стояли у дальней от входа переборки, а у остальных за откидными столиками расположились старшие товарищи. Обедали и ехидно на нас поглядывали. Хотя ну, что такого? Всего лишь изображали им пантомиму, как придурки. Кстати, рядышком обнаружились шведки с Максом, у них действительно была другая игра. Кэш отошла от нас к Фаре, Док к Вогу. Ну, обедать, так обедать, подходим к стенке, открываем столики. Я в порыве солидарности заказал "молодым" только сегодня лапшички собственного изобретения. Девчата измурчались от восторга, а Макс, никак не мог поверить, что вот это лакомство в России — пища бродяг и холостяков. Ну, ничего ж особенного — просто дошик, к нему бы кетчупа или майонеза! Я отчётливо ощутил на себе чей-то пристальный взгляд, неспешно оборачиваюсь. Вог, конечно, успел отвернуться. Демонстративно полил, чего там у него в тарелке, соусом, поставил бутылочку, чтоб я мог её хорошо рассмотреть. Тобаско! Мгм! Не-е-е, обойдёмся — так же неспешно отворачиваюсь от него и продолжаю трапезу. Через полминуты мне на плечо легла рука. — Не дуйся.

Рядом с моей тарелкой Вог поставил нераспечатанную бутылочку соуса.

— Буханочка, — говорю, как между прочим, — ещё лапшички...

— Четыре порции, — уточнил Вог.

— Да, четыре, — хорошему человеку не жалко. Вог хлопнул меня по плечу, поставил тарелки на поднос и удалился. Я, сдерживаясь, лениво открываю соус, поливаю дошик, предлагаю Максу, — только не перелей.

— Как скажешь, — он отлил немного и передал соус Марте. Обед удался! Если не считать не слишком удачное окончание. К нам подошла Фара. — После обеда свободное время — не забыли?

— Не-е-е, — уныло ответили девушка и Макс.

— Сёма, тебя это тоже касается, — ласково уточнила старший техник, — решением Вога штрафные баллы отрабатываешь у меня.

— Но почему? — я чуть не захлебнулся космическим белковым киселём.

— Вог говорит, что ему тебя строить не позволяет симпатия. Но как командир он не может освободить тебя от наказания — порядок должен быть для всех.

Я не нашёлся, что возразить. Да просто охренел. Симпатия? У Вога?? Ко мне??? Господи, да хоть к кому угодно!!!

Глава 8

Грейс, Лилит, Мара.

После обеда, наконец-то, получили новенького в полное распоряжение. Ради этого заранее в душе смирились даже с необходимостью составить ему компанию в оттирании палубы и переборок — таково традиционное начало трудовой повинности. Однако Фаре удалось для начала нас огорчить, — девчата, мусор, стирка, ну и как обычно — по обстоятельствам...

И тут же обрадовать, — ребята, помогаете девочкам, Сёма, вникаешь, что непонятно спрашиваешь...

Мы синхронно сделали недовольные лица, Фара улыбнулась, — девочки с радостью всё объяснят, правда?

— Правда, — хором ответили без показного энтузиазма.

— Тогда ушуршали нахрен! — начальница традиционно дала отмашку к выполнению.

Понятно, что мы напустили самый строгий и независимый вид, чтоб не думал себе, будто тут без него сильно скучали. Но в том-то и дело, что соскучиться Сёма не давал. Вот пошли мы для начала собирать мешки с мусором и грязным бельём, сразу к его каюте. Мара запросто говорит, показывай, что у тебя. Он, конечно, подвоха не понял, запустил в каюту. А там ну совершенно нефига интересного! Чистые голые переборки, аккуратно заправленная койка, хоть бы грязный носок на виду бросил для порядка. Но это же каюта загадочных Танака, сколько мы о них судачили! Она просто не могла такой быть! Лилит скупо бросила, — где мусор?

А он, — в космосе.

Макс не выдержал, прыснул, прикрыв рот локтем, захрюкал. Сёма на него уставился, моргает честно. — А что, нельзя в космос?

Макс простонал, — тебе точно нельзя.

Мы бы померли со смеху, если б не так разбирала досада — ну кто мог предполагать такой облом??? Я не сдаюсь, — а бельё?

Сёма на шкаф показал пальцем, — там.

Сочтя это за разрешение, отодвигаю створку — полный голяк!

— Только женское я уже отдал Хелен и Марте, извините, девчата, — смутился Сёма.

Ладно, хотя за это его убить мало. Мы переглянулись — чудеса! Куда он мог всё подевать? А то, что не было ничего, нам и в головы прийти не могло, уж такие эти Танака были с виду строгие — знаем таких. Макс нагло вмешался, — ну, что встали? Видите ж — не врубается пока человек. Сёма, постельное, нижнее грязное есть?

Тот смутился, — да, вон в пакете, только он больше не выбрасывается почему-то....

Мы заржали, велели ему прихватить пакет и топать за нами. Подходим к дверям другой каюты, Макс между прочим говорит. — А тут живёт наша дорогая Фара.

Сёма точно решил, что мы туда все вопрёмся, как к нему. Покраснел! И молча ждёт продолжения. Я подношу запястье к считывателю, сбоку от двери у самого пола открылась крышка хозяйственного контейнера, Макс вынул пакет с грязным бельём и пакетик с мусором. Идём дальше. Сёма стал пунцовым, когда Макс без комментариев всё повторил у каюты Вога. Ну, думаю, сейчас у него слова найдутся, сейчас выскажется. Не подаём вида, а сами готовы дать организованный отпор. А он! Бросил мешок, отвернулся к стене, руку поднял, прислонил, уткнулся в локтевой сгиб носом и принялся вздрагивать, жалобно поскуливая. Подождали, пока его немного отпустит, Макс отдал мне свои пакеты и, приобняв его одной рукой за плечи осторожно повёл. Пошёл, закрыв лицо ладонями, покачиваясь, как пьяный. Мы озадаченно переглянулись, пожали плечами и пошли следом. У дверей Дака Семён убрал ладони от покрасневших глаз, высвободился, спросил, — у меня, значит, есть такая же фигня? А где?

— Буханку спроси, — посоветовал Макс.

— Так чего она сама не спросила про мусор? — возмутился Сёма.

— Она тебе мамка, что ли? — парировала Мара.

Сёма замолчал, переваривая информацию. Собрали мы все пакеты, подходим к дверям шлюза в технический сектор. У него снова загорелись интересом глаза. — Фара сказала, что вы всё мне будете объяснять. Я не настаиваю, но...

— Кто убил Кеннеди, лучше не спрашивай, — серьёзно ответил Макс.

— А что, часто спрашивают? — тут же переспросил Сёма.

— Да не, ты первый будешь, — уже в шлюзе ответила Лилит.

— Так вы не знаете, что ли? — на выходе уточнил он.

— Что? — я к нему аж обернулась.

— Ну, кто убил Кеннеди, — он мне честно, открыто улыбнулся.

— Не-е-ет, — мы насторожились, даже остановились в коридоре технического сектора.

— Давненько, значит, у вас не было пополнения с Земли, — заметил он, — так куда дальше?

— Туда, — показываю пальцем, — и кто?

— Что? — он сделал вид, что не понял.

— Кто убил Кеннеди? — раздражённо произнесла Лилит.

Сема вздохнул. — Фара сказала, что это вы всё мне будете объяснять. Я не настаиваю, но...

Да он издевается гад! Мы молча тронулись далее. Мара через несколько шагов ласково промурлыкала, — спрашивай, конечно, Сёмочка, не стесняйся.

— Спасибо, заечка. — Сёма стал сама задушевность. — Объясните, пожалуйста, как мы шли по прямому коридору, никуда не сворачивали, что все двери были только слева, кроме шлюза технического сектора?

— Потому что шли по часовой стрелке, — ответила Лилит.

— Если относительно силового отделения, — уточнила Мара.

— Ох-хо-хо, Буханка, нарисуй ему, — попросил Макс.

— И что это за хреновина? — Сёма остановился от неожиданности.

— Не стой, почти пришли, — говорю, входя в хозблок. Макс привычно открыл крышки пары автоматов, мы принялись развязывать мешки. Сёма застыл с открытым ртом. — Что это?

— Первый раз видишь стиральную машину? — удивилась Лилит.

— В космосе в первый, — честно признался Семён, присел на корточки и сунул нос в агрегат. — Ух-ты нефигассе!

— У вас в деревне такого не было? — отпустил шпильку Максик.

— Такого??? — Семён вынул из стиральной машины заветный бронзовый гаечный ключ Дока.

Мы переглянулись.

— Говорила же, что гремит! — выпалила Мара, — а вы "глюки, импланты меняй"!

Ей не ответили, все уставились на Семёна. Вот же счастливчик — сразу нашёл! У нас давно уже традиция такая, Док раритет регулярно тщательно теряет и очень долго ищет по всему кораблю, все его жалеют и помогают искать. Док жалобно сулит нашедшему "всё, что угодно", но ищем ключ чисто из спортивного интереса — взять с него просто нечего, он же, как мы, на адаптации, то есть без денег. Вот и ключ в стиралку попал, скорей всего, когда Док с бодуна отрабатывал пьяные похождения. Однако это обыденность наша, а Сёма — чудо, везунчик. Мы ж суеверные все до ужаса, везение ценим как саму жизнь. В общем, котировки Семёна в наших глазах резко подросли. Мы спохватились, принялись деловито загружать бельё в машины. Макс открыл люк мусоропровода, выкинул пакеты с мусором, лязгнули замки, закрываясь. Только он допущен к этой процедуре, как самый аккуратный, иначе Док давно бы уже потерял свою реликвию навсегда.

— Так вы можете объяснить, что за фигню нарисовала Буханка? — Сёма вернулся к расспросам.

Макс перестал ёрничать, везунчик заслуживает другого отношения. — Представь, что мы внутри полого диска. Он крутится с бешеной скоростью...

— Мы внутри колеса? — догадался Сёма.

— Да. Под нашими ногами обшивка Буханки, а там, — он поднял палец вверх, — центр, ось вращения.

— Та-а-ак! — Сёма задумался, — каюты, словно дольки или отсеки в камере, коридор на самом деле круглый, а шлюз в технический сектор...

— Ниппель, — подсказал Макс, — лифт на другой уровень, ближе к центру.

— Но зачем? — вот до всего ему нужно дойти!

— В вакууме нет трения, — Макс терпелив, — это способ запасти энергию, создать тяготение. Ещё это катапульта для запуска авиации.

— Это же очень вредно! — возмутился Сёма, — других способов нет?

— Для нас другие способы или слишком дороги, или не положены по законам Содружества, — спокойно объяснил Макс, — и в космосе, вообще, всё вредно.

— Да уж, — согласился Семён. Он явно почувствовал изменение нашего к себе отношения, готовность всё ему разъяснять, и, нисколечко не смущаясь, принялся с удобством располагаться на наших шеях, плотоядно поглядывая на печёнки с недвусмысленным намерением крепко в них засесть. — Ладно, пусть это сложно. Но в простом-то отчего так? Нахрена мы в космическом корабле таскаем мешки с грязным бельём? А роботы?

— А роботы ни в чём не провинились, — говорю уже немного раздражённо, — им не начисляют штрафные баллы.

— Кроме того, что за справедливость, ещё и за здоровье, — улыбнулась Мара. — Нам просто нужно двигаться, чтобы жить. Иначе не нужны были бы ни каюты, ни кают-компания, ни коридоры — лежали б себе в капсулах...

— Где-нибудь на планетах, — подхватила Лилит, — а тут бы всем управлял искин, и шныряли дроиды.

— А разве так не бывает? — Серьёзно спросил Семён.

— По-всякому бывает, — отрезал Макс, — тебе сейчас это сильно нужно?

Сёма помотал головой.

— Правильно, — Макс кивнул, — потому что тебе сейчас должно быть пофиг, куда девать мышечную энергию.

— Да как сказать... — протянул Сёма и так посмотрел на меня... э... чуть ниже шеи! Я, вполне насладившись этим взглядом, уже хотела врезать ему по роже, как он вдруг покраснел, потупившись, глухо заговорил, — ты прав, конечно, извини.

Мне так стало его жаль! И не только мне — вот гадство-то! Лилит положила ладошку ему на плечо, — Сёма, расскажи, как тебя завербовали.

— Ну, пожалуйста! — положила Мара ладонь на другое плечо.

— Да, старик, колись, — добродушно подбодрил его Макс, — мы тут все рассказывали свои истории.

— Мне расскажете? — уточнил Сёма.

— Конечно, — беру его ладонь в руки, мягко сжимаю, — после тебя...

— Всё равно ждать, пока тряпки постираются, да высохнут, потом гладить, — обломал Макс всё впечатление, зараза такая! Я отпустила руку, уселась на стиралку, свесив ножки, рядышком устроились подружки, Макс расположился на гладильном агрегате. Семён, попав в центр внимания, слегка смутился, но не растерялся, начал рассказывать. Он получил благодарных слушателей и быстро вошёл во вкус. Простенький рассказ имел оглушительный успех, я даже забывала болтать ногами. Да что там — пару раз от хохота мы свалились со стиралки на пластиковые решётки на полу и не сразу смогли подняться! Хотя смешного в его истории, если честно, было немного. Семён предстал в совершенно неожиданном свете. Что это? Глупость? Или его отмороженное везение? Вопросы эти довольно серьёзные, ведь главные из них — кого притащил Вог в нашу космическую лодку? И чем нам это грозит? Ничего хорошего в нормальном смысле ждать явно не приходится, и следовало бы его сразу отправить в утилизатор. Но ведь и скучно с ним точно не будет, а это такая мука — скука космическая! Мы переглянулись и общим решением без слов согласились посмотреть, что будет дальше.

— Теперь вы, — напомнил Сёма.

— Но ты же ещё не всё рассказал! — запротестовала Мара.

— Не всё? Чего вам не хватает? — возмутился он.

— Рассказывай, кто убил Кеннеди?! — зло воскликнула Лилит.

* * *

Семён.

Начинать знакомство с вранья очень дурно, но деваться было некуда — пришлось рассказывать о раскрытии преступления века. Импровизация моя прошла на "ура", там были японские сектанты, китайские монахи из Шао-линя, ветераны Иностранного легиона, КГБ и ЦРУ, ФБР и Моссад, и даже МИ-2, все они хотели убить Джона по своим причинам и долго дрались за возможность сделать это самим. Ведь только самому нужно делать то, что сделать очень хочется. Джон, оказывается, был самым говнистым из целого клана засранцев, связанным с Римским клубом, Ку-клукс-кланом и культом Вуду. Они всем успели круто нагадить, и участь Джона была почти решена — он совсем немного не успел стать первым космическим туристом, уже договорился с Хрущёвым — на Земле ему прятаться было беспонтово. А открылось всё после взлома прокремлёвскими хакерами переписки Хилари Клинтон с Ассанжем и Моникой Левински.

Макс не поверил, конечно, но придираться не стал, прекрасно меня поняв. Спокойно, не вдаваясь в лирику, рассказал о себе. Выходец из мигрантского гетто, вундеркинд, на одном даровании пробился в университет. Там же и стал хакером — его сгубила игра. Сначала ставки на спорт, потом покер... денег то не хватало на еду, то он переставал их считать. Ему долго удавалось жить двойной жизнью, талантливого студента взяли консультантом по цифровой безопасности в одну из фирм-провайдеров сотовой связи. Пустили козла в огород, из которого Макс едва унёс копыта, спасибо многочисленной родне — им так гордилась семья! Его спрятали за океаном в одном из реабилитационных центров для игроманов, благо, что не все деньги бывших работодателей и их клиентов успел проиграть. В центре родителей заверили, что минимум пять лет Максу играть будет не с кем и не на что. Что ж, его не обманывали — сам согласился на эту командировку. Ведь, как Джону Кеннеди в моей версии, на Земле прятаться было бессмысленно. А родители... они в порядке. Изредка с ними по скайпу связывается его аватар, в гильдии всё делают на высшем уровне. Я лишь грустно покачал головой, сочувственно вздыхая — вот не повезло парню... особенно со мной. Ну-ну — играть ему в космосе не с кем. А на что — разберёмся.

Девочки, в общем, поведали то, что я и так успел узнать у близнецов, но с небольшими нюансами — секта оказалась какой-то чересчур языческой и ролевой. Обещали им вознесение в Валгаллу, но не за пиршественные столы, конечно, а на вакантные должности валькирий. Готовили довольно серьёзно, девчат наделили тайными знаниями, древними, разумеется, но, как выяснилось, не особенно земными. Или наоборот, но на Земле они, к счастью, широкого распространения не получили. Милые шведки, например, запросто могут продлить агонию бойца, сделав непобедимым в последние мгновения жизни просто на эффекте болевого шока. Или практически полностью снять болевой порог, ввергнуть в транс, обрекая на славную победу и неизбежную гибель. Да и собственными ручками способны за секунду разобрать на фрагменты кого угодно... ну, на Вога, разве что, потребуется секунд пять. Вот при достижении определённого уровня мастерства дорога им только на небеса и оставалась, оставлять их на Земле никто не собирался. А на небесах валькирий ждал грандиозный облом. Новые бойцы прибывали или уже с подружками, как Дак, Танака и близнецы, или как Вог отчего-то предпочитали других девчонок, Кэш, например. Ну, у Кэш и Вога, допустим, любовь, но как понять остальных? Тех, кто предпочитал погибнуть в одиночестве, без операторов? Назло, что ли?

Не испытывая ни малейшего желания портить отношения, от души посочувствовал девочкам и заверил, что я не такой, а совсем-совсем другой. Вот только сдам на полётный допуск и пройду обследование, сразу кого-нибудь выберу. А сам, гад такой, прикидывал, согласится ли Док, если всё будет нормально, поставить мне диагноз пострашней чисто для отмазки — погибших в одиночестве парней я тоже прекрасно понял.

— Все они так говорили, — проворчала Грейс.

— Ну, должен же попасть к нам хоть один нормальный! — возмутилась Мара.

— Сёма, ты не обращай внимания, это мы так. — Грустно улыбнулась Лилит. — Хочешь побыстрей сдать на допуск к полётам? Мы можем брать тебя с собой пока в ангар, потренируешься на дроидах, а потом, как выйдем из гипера, возьмём и на обшивку.

— Да! — подхватила Мара, — познакомимся поближе, и наработаешь вакуумный ценз!

— Ну, чистое время пребывания в пространстве, — объяснила Грейс.

— И если захочешь, — отчего-то смутилась Лилит.

— Глупости, конечно, Кэп нам так и сказал, — потупилась Мара, — но Вог одобрил... в общем, мы разрабатываем абордажные и контрабордажные сценарии, вот!

— Мы и тебя можем научить драться в космосе, — Грейс вонзила пронзительные льдистые коготки синих глаз прямо в душу. Детски беззащитный и беспощадный — взгляд валькирии. Я заторможено кивнул.

— Лёгкой смерти, бро, — Макс хлопнул по плечу.

* * *

Семён.

Я решил серьёзно обживаться в новом коллективе, использовал в этом вопросе весь богатейший жизненный опыт, учёл недавние ошибки. Прежде всего, мне нужны доверительные отношения с девушками, чтоб не получилось снова, как недавно, что все обо мне что-то знают, а я ни сном не духом. Да мне для элементарного выживания очень нужно с ними дружить. Для начала дал им почувствовать превосходство над собой — попросту стал жалобно упрашивать отпустить ненадолго, прям очень нужно. А уж за это я им по гроб буду должен. Кстати, избегайте при общении с дамами слов "в долгу не останусь" — могут неверно понять, да и нужно им, как правило, совершенно обратное. И не нужно сетовать или принимать это слишком близко — просто принять как данность и научиться использовать. У меня, например, кое-что получается — девчонки нехотя проявили благосклонность, пообещали прикрыть.

Для возникновения дружбы и доверия требуется соответствующая ситуация в подходящей обстановке, поэтому я сразу же направился в мастерскую. Гастрономический эксперимент пока отложил и занялся своим имиджем, начиная с внешнего вида, заканчивая уютом в собственной каюте. Предыдущие её хозяева откуда-то взяли анимешные постеры и разные другие штучки. Вряд ли они притащили эту пакость с Земли в натуральном воплощении, я предположил, что об этом должна что-то знать Буханка и не ошибся. В первую очередь озаботился собственным внешним видом — у мастерской сразу обнаружился набор уже готовых процедур для изготовления мыла, расчёсок, ножниц, безопасных станков и лезвий для бритья, опасной бритвы и даже щипчиков для выдёргивания из носу волос. С мылом и пеной для бритья возникли сложности — как и о вкусах, Буханка совершенно ничего не знала о приятных запахах — результаты просто омерзительно воняли. Пришлось создавать новое, парфюмерное, направление, не менее сложное, чем гастрономическое. И не менее важное — я спохватился, что дарить девчонкам?

Для начала попробовал объяснить Буханке смысл дарения, для неё это означало лишь безвозмездную передачу имущественных прав, которых у меня, дикаря, просто быть не могло. Насколько мог деликатно дал несчастной почувствовать, кто из нас тут дикарь, вернее дикарка. Всех оттенков смыла подарка она, конечно, сразу не уловила, этого было бы нелепо ждать даже от настоящего человеческого дикаря, но что-то уловить ей удалось. Кажется, для неё стало открытием, насколько для нас важны человеческие отношения. Бедняжка, от кого бы ей было об этом узнать, от Вога, что ли? Вздохнув печально, я вернулся к своим овечкам. Итак, бельё подарить не получится, по легенде я всё раздал. Значит, парфюм и косметику. Самым простым было сделать кожаные сумочки с тиснением. Именные флаконы для духов и футляры для пудры, теней, туши, помады тоже проблем не составили, у Буханки, к моему удивлению, обнаружились зачатки художественного вкуса. Дальше пошло хуже. Боюсь, что самые красивые вещи с одним запахом моего туалетного мыла валькирии не оценят, даже если сразу не убьют. Промучившись с полчаса, я понял, что снаскоку эту задачу не решить.

Решил пока отложить и перешёл к плану "Б", вернее, ко второму пункту хитрого плана — к развлечениям. Начал с Буханки — попробовал её удивить, и у меня таки получилось! Для неё стало шоком открытие, что люди способны получать положительные эмоции от недостатка информации — от того, что они не понимают природы наблюдаемых явлений. Я о фокусах, если что. Под этим впечатлением она безропотно сварганила мне две колоды игральных карт, вилки, зубочистки, салфетки, шарики для пинг-понга и пару ракеток заодно. Мы плавно перешли к хозяйственным вопросам — посуда, полочки, тапочки, маркер, молоток и гвозди. От них к задачам общего уюта — коврик, занавески на окно, само окошко, само собой. Ну, придумал просто картинку в характерной рамке. То есть не просто картинку, конечно — Буханка сходу вкурила, что я хотел замутить, и мы с ней сделали анимированный постер. Облака, белогривые лошадки, или тучи, иногда грозовые, с дождём и молниями. Ласточки или снежинки по сезону, солнце, луна и звёзды соответственно корабельному времени суток — всё как у людей, в общем.

Напоследок выпросил у Буханки две большие бутылки условно безопасной шипучки, напоминающей по вкусу коку, сгрёб добро в большую коробку и довольный пошёл к себе обустраиваться. Расставил посуду в шкафу, туалетные причиндалы на "умывальной" полочке, расстелил коврик, сменил кунфуйки на сланцы, побрился для начала и, собравшись с духом, приступил к обустройству. Прикинул, где полочка под книги и всякую ерунду будет смотреться лучше всего, приложил, отметил маркером точками на стене, где должны оказаться дырочки креплений. Взял, значит, гвоздь, приложил к отметке и врезал по шляпке молотком. Яркая вспышка на всё сознание, и само сознание куда-то отлучилось на неопределённое время. Когда вернулось, первой была мысль, — Буханочка, за что?!

— А если б тебе вот так куда-нибудь без предупреждения забили?

— Но ты же всё видела! Чего ж молчала?!

— Да как же мне было представить, что ты собираешься гвозди в космосе забивать!? Ну... думала — опять фокус, — искин явно смутилась.

— Вот все вы так "думала фокус"! — говорю в сердцах, — а потом или на аборт вам гони, или алименты...

— Сёма, ты мне переборку сломал! — перешла она к претензиям, будто я ей подсказал. Ёлки палки! Она ж ещё и корабль вдобавок! А я тут только живу, паразит, понимаешь. Нет, ну кто ж мог подумать, что в космическом корабле такие тонкие стенки?! Гвоздя, блин, забить некуда.

— Буханочка, а если заклеить дырку? — пытаюсь загладить неловкость.

— Но она же останется! — немного истерично отозвалась искин, того и гляди заревёт.

— Зато её никто не будет видеть, — утешаю, как могу.

— Её и так не будут видеть, если я этого не разрешу, — сварливо ответила Буханка, — но я же о ней знаю!

— Гм... ну пусть тогда это считается не просто дыркой. Допустим, это технологическое отверстие э... чтоб посмотреть, что делают соседи, вот!

— Заклеивай её нахрен! — решилась искин.

— Точно? — изображаю сомнение, — а кто там живёт?

— Точно-точно, — усмехнулась Буханка, — девичья общага там.

Упс! Чуть не нарвался! Хотя... всё к лучшему. И не увидит никто, и я о ней знаю... так, на всякий случай. Поздравив себя с удачным приобретением, смотался в мастерскую, где на верстаке меня уже дожидались тюбик с клеем и постеры на выбор. Конечно же, те самые, как и были, других-то, видать, не делали. Тут же экспромтом придумал простенькое изображение замочной скважины со зрачком. Получилось забавно. На тот же космический суперклей присобачил полочку, окошко и гардину над ним, повесил шторы. Каюта, наконец-то, обрела жилой, не казарменный вид. Освежитель воздуха не помешает, но его уже сделаю вместе с парфюмерией. Ещё чего-то явно не хватает... ладно, потом соображу. А сейчас нужно возвращаться в кают-компанию — "личное время" на исходе.

Глава 9

В столовке я застал возмутительную картину. Сразу за дверями четвёрка ладных фигур в тренировочных костюмах с закрытыми капюшонами изображали без музыки и ритма "танец маленьких утят". Понятно — близнецы катаются на лыжах. "Главное знать меру", ну-ну. Я прошёл за непроницаемый полог, там сразу на двух столах шла игра в бильярд. Вог с Даком, а Док с Ланой. Что делали Кэш и Фара, оставалось лишь догадываться — наверное, стреляли за следующей "ширмой". Пока в наших неопытных руках и на хрупких девичьих плечах лежала ответственность за судьбу корабля, пока мы суровую вахту несли, старшие товарищи безответственно предавались развлечениям.

Мой приход заметили, оглянулись, Док хмыкнул, Вог вопросительно приподнял бровь.

— Отпустили меня, — говорю, как есть, — устал.

Объяснение моё сначала новых вопросов не вызвало, игроки равнодушно отвернулись. Я скромненько прислонился спиной к стеночке, поглядывая за ситуацией на столах. Сам я бильярду отнюдь не чужд, люблю погонять шарики, главное — чтоб человек попался интересный. Меня к игре приохотил наш с Пашей учитель Арон Кафьян. Он стал нам бизнес-тренером в те ещё времена, когда и слова этого никто не слыхал. Арон — известный в деловых кругах города "решала", а я начинал у него на подхвате. Потом только, когда начал делать первые успехи, и задачи мои усложнились, привлёк умного Павлика, а тот уже подвёл базу — нашу логистическую фирмочку. Так этот маклер, деляга решал большинство вопросов в обычной, для непосвящённых, бильярдной. Бывало так, что на моих глазах этот моложавый, полноватый, невысокий, носатый армяньчик с шутками-прибаутками проигрывал и выигрывал стройматериалы вагонами, разрешения под застройку или результаты муниципальных аукционов на проведение капитального ремонта целых микрорайонов. И как бы он ни играл, никогда не оставался внакладе. Игра рассказывала о человеке всё — насколько тот спокоен, уверен в себе, на сколько шагов считает ситуацию, стремится ли задавать игру, или использует сложившиеся возможности, какие предпочитает решения, прямые или обходные... думаю, что я не мог уловить и половины оттенков. Главное — с ним невозможно было притворяться, он никогда не играл "просто так". Хотя сам Арон настаивает на том, что именно "просто играет", просто по жизни.

Новые соратники мои играли непросто, чтобы понять это, не нужно быть Ароном. С техникой у них всё выглядит на высоком, можно сказать, блестящем уровне. Чёткие удары, идеальный расчет... и предсказуемый результат. Они будто пересматривают полюбившуюся сказку в тысячный раз. Или бесконечно репетируют одну и ту же пьесу в разных прочтениях. Дак явно не стремится к выигрышу — он изо всех сил старается сделать выигрыш Вога наиболее трудным. А Док с Ланой ведут бесконечный спор, доказывая, что первично — яйцо или курица, и кто кого может учить. Учителя и ученицу так же разделяет стена непонимания, им не договориться с какого конца следует бить яйцо и стоит ли вообще это делать — может стоить подождать пока само разобьётся, откормить цыплёнка и сделать гриль...

Блин, вечно меня от философских размышлений пробивает на жор, надо будет в мастерской поп-корна наделать для таких случаев. Впрочем, думаю, он мне в космосе ещё очень долго не понадобится. Вог исподтишка поглядывал за мной, чего-то ждал — то ли вопросов, то ли показного пробуждения совести. Естественно, не дождался и докопался со странной целью поставить меня на место, типа я и так плохо стоял.

— Кадет, заняться нечем? — начал он оскорбительно стандартно.

— Я занят, — отвечаю, не оборачиваясь от стола Дока и Ланы.

— И чем же, позволь поинтересоваться? — напустил Вог в голос ехидной иронии.

— Пожалуйста, — говорю как можно благожелательней, не поворачивая головы.

— Что "пожалуйста"? — уточнил Вог, — стесняешься чего-то спросить?

— Пожалуйста, интересуйся, — пожал я плечами. Он взял короткий тайм-аут, наверное, прицеливался — я не смотрел. Щелчок удара, громкий треск — я едва не обернулся полюбопытствовать, проломлен ли бортик, но сдержался, даже ухом не повёл.

— Так чем же ты сейчас занят, Сенечка? — елейно ласково спросил Вог.

Докладываю чётко. — По твоему распоряжению в подчинении старшего техника отрабатываю штрафные баллы в техническом секторе.

— А...

— А подробности спроси у Фары, я не знаю, можно рассказывать тебе о её заданиях или нет.

— Сёма, какого чёрта ты тут торчишь? — Доку тоже стало интересно.

— Хочу сыграть, — перестал я ломать комедию, — жду очереди.

— Здесь не дают бесплатных уроков, — презрительно фыркнула Лана. — А у тебя денег нет.

— Но у Дока тоже нет, — полувопросительно удивляюсь.

— Уже растрепали сплетницы! — покачал он головой. — Я играю не на деньги, у меня и так есть, что поставить. А что поставишь ты?

— Что же ты поставил? — я заинтересовался.

— Да Вог с Земли шоколадки привёз, угостил, — ухмыльнулся Док, — девчонки сразу слопали, а я придержал.

— Зараза, — зло бросила Лана, — пришлось ставить на кон последнюю бутылку виски!

— А шоколадки с наполнителем или нет? — уточняю деловым тоном.

— С клубничным джемом, — угрюмо ответила рыженькая девушка, исподлобья высверливая взглядом в Доке дыру, — ещё вишнёвые и абрикосовые!

— С изюмом и орехами я пока отложил, — добавил злой ай-болит.

— Так что иди-ка ты, Сень, отсюда подобру-поздорову, — усмехнулся Вог, — отбывай штрафы, целее будешь.

Я спорить не стал, молча, деловым шагом, стараясь не сорваться на бег, пошёл на выход. Лана мне в спину издевательски хмыкнула. Ни на что не отвлекаясь, едва прошёл через пелену, набираю скорость, едва близнецов на лыжах не посшибал. В коридоре перехожу на крейсерский галоп, прошу Буханку вызвать Фару, та через полминуты нехотя подала начальственный голосок, — что у тебя?

— Фара, разреши пустить меня в техсектор. — Хорошо хоть при разговоре через искин не передаётся моё неровное дыхание.

— А ты где сейчас? Почему не на месте? — строго спросила начальница.

— В туалет ходил, — не придумал я ничего умнее.

— Так отчего ж тебе не показали там уборную? — возмутилась Фара.

— Я не спрашивал, думал, сам найду, — бормочу в образе "новенький в классе".

— Буханка, пусти его под мою ответственность, — скомандовала Фара и отключилась. Хорошо быть начальством, не хочешь разговаривать — подчинённые со своими вопросами могут об переборку убиться нахрен, мне б тоже так устроиться. Вбегаю в хозблок с превентивным вопросом, — девчонки, хотите шоколадку?

— А у тебя откуда? — подозрительно прищурилась Лилит.

— Сейчас у Дока в бильярд выиграю, — говорю, переводя дух.

— Ха-ха-ха! — засмеялись они хором. — У Дока? В Бильярд? Да мы тебя тогда расцелуем!

— Договорились, — ловлю на слове, — давайте заветный ключ.

— А если не выиграешь? — пытается торговаться Мара.

— Не получите шоколадок, — резонно заметил Макс, — а ключ всё равно Сёма нашёл, так что не ломайтесь.

— Да ладно, — протянула мне Грейс бронзовый артефакт, — тогда и целовать его не станем.

— Если не выиграет, — уточнил Макс.

— Вообще никогда! — она гордо вскинула головку, встряхнув льняными волосами.

— Как хотите, — говорю индифферентно. — Ну, я побежал...

— Мы с тобой, — непререкаемым тоном проговорила Лилит. Ух как мы заговорили! Не на того напали, меня не запугать! — Значит, договорились? Если я выигрываю у Дока...

— Да ты выиграй сначала, — многообещающе разглядывая меня, пропела Мара, — Идём уже, давай, пошевеливайся!

* * *

Вог.

Возвращение Семёна было гм... неожиданным. Я-то сразу догадался, что этот баламут что-то затеял, — слишком послушно и очень быстро он нас оставил. Но и мне пришлось удивляться, надеюсь, что незаметно для окружающих. Хорошо, что всем точно стало не до моих волнений. В том, что Сёма скоро придёт обратно, я не сомневался; то, что он притащил с собой группу поддержки, тоже не особенно меня удивило, скорее, насторожило — нужно быть очень в себе уверенным, чтобы пригласить в свидетели девушек. Даже когда Сёма положил на сукно ключ Дока, я сохранял обычное спокойствие — при таких вводных естественно, что он пошёл с крупной карты. Другое дело — открытый вопрос, где он его взял, но это уже отдельная тема для разговора с Фарой о её подчинённых — тут явно попахивает сговором, даже заговором.

Док хотел просто забрать ключ, отделавшись обычным "век не забуду", но едва протянул руку, почти схватил, как Семён ловко отодвинул ключ чуть в сторону, — не сомневаюсь, Док, только не вздумай меня благодарить — не собираюсь я тебе ничего дарить.

— Конечно, — Док сделал новую безуспешную попытку схватить ключ, — я просто заберу свою вещь!

— Твою? — удивился Сёма. — У меня нет на сей счёт никаких сведений.

— Да спроси кого угодно! — Док начал закипать.

— Хорошо, — добродушно улыбнулся Семён, — Буханка, что скажешь?

— Факт передачи этой части корабельного имущества в чьё-либо исключительное пользование не зафиксирован.

— Да я ж его хрен знает когда притащил с "Бочки"! — вспылил Док.

— После чего объект был включён в реестр имущества компании по списку не утилизированных запасов.

— Да я тебя саму сейчас утилизирую! — старина начал впадать в ярость.

— Буханочка, — ласково спросил Семён, — можно, я его заберу?

— Объект "ключ гаечный, бронзовый" не представляет из себя ценности для компании и в виде поощрения, по заявлению пилот-кадета Семёна, передаётся в его исключительное пользование. Сень, когда наиграешься, в космос не выбрасывай, ага?

— Конечно, милая, — сказал он Буханке, но смотрел при этом на впавшего в прострацию Дока. Бедняга пытался что-то сказать или просто жевал воздух. Я тоже стоял, как громом, поражённый догадкой — стервец как-то договорился с искином разыграть эту сцену! Ну, не могло у него это выйти экспромтом, ведь даже я не вникал, что, чем и на каком основании владеет у нас на Буханке. А этот шустрила мало того, что заинтересовался...

— Хочешь ключик? — сочувственно обратился он к Доку, — сыграешь на шоколадку?

— Ты хоть представляешь, сколько стоит плитка шоколада в космосе? — возмутился Док. — Двадцать чёртовых кредитов!

— Целых два часа на хозработах, — покачал Сёма головой, — а сколько это в баксах?

— Тысяч сто или больше, кредиты, вообще, за земные деньги не продаются!

— А ключ, конечно, ничего не стоит, — согласился Семён, — Макс, пойдём к утилизатору. Не прокатило.

Он демонстративно направился на выход. Не смотря на показушность манёвра, я не сомневался ни секунды, что он действительно выбросит ключ, если его не остановят. Насколько мне удалось его понять, плевать ему и на Дока, и на меня, и вообще на всех — такой отморозок.

— Док, ты боишься проиграть шоколадку? — очень выразительно удивилась Лилит.

— Ему что ли?! — несколько театрально воскликнул Док и пробурчал, — просто не веду переговоров с вымогателями!

Он дождался, когда Сёма почти ушёл, и буркнул, — согласен я, не убегай.

— На две шоколадки? — уточнил Сеня на ходу, лишь чуть обернувшись к нему.

Док стал стремительно наливаться краской, Мара подошла к нему, положила на плечо ладошку, проворковала, — ты ведь согласен проиграть Сёме две шоколадки?

— Иди сюда и хватай дубину, обезьяна! — прорычал Док. Сеня выбрал кий. Лана предупредительно собрала шары. Взбешённый медик разбил и, конечно, облажался. Дальше я молча заворожено наблюдал, как этот найдёныш разводит моего старого друга. Вернее, продолжал наблюдать, мне стало предельно ясно, что он всё спланировал и подстроил с самого начала, чтобы вывести Дока из себя, и просто перешёл к технической реализации. Семён неуловимо собрался; обычно оживлённое его лицо утратило всякое выражение; глаза словно опустели, превратились в прицельную оптику; движения замедлились, потекли — таким я его не видел даже во время учебного спарринга. Он на глазах превратился в опасного зверя — блин, так недолго поверить в байки про оборотней! Я краем глаза заметил, что на Сеню смотрят все... кроме Дока — он так и не понял, почему его размазали по сукну. Более того — он не понял даже, что его именно размазали, как пьяную деревенщину. Вообще, походу, ничего не понял, так как без паузы на обдумывание поставил четыре оставшиеся у него с собой шоколадки с наполнителем на отыгрыш. Сёма, конечно, не возражал и так же, с лёгким закосом под умственную отсталость, отжал приз. Док без слов метнулся на выход, как был — с кием в руках. Я лишь проводил его взглядом — остановить его мог бы только нокаутирующий удар. В кают-компании повисла неловкая пауза, мы, не желая смотреть друг на друга, уставились в непроницаемый полог. Вернулся он быстро, с шоколадками в руках и с кием подмышкой. Пока бегал, вроде бы, слегка пришёл в себя — попробовал поставить одну плитку с орехами против двух с джемом. Сёма дружески похлопал его по спине, посоветовал пойти прилечь, отдохнуть и не устраивать здесь детский сад — он, Сеня, видите ли, на мелочь не играет! Док, как восставший мертвец, замогильным голосом предложил игру на все. Сёма снисходительно! Нехотя, блин!! Сделал одолжение!!! До доктора что-то стало доходить, судя по угрюмой, решительной физиономии. И не его вина в том, что он снова проиграл — у них в институте такого точно не проходили. Сеня сбросил маску, справедливо рассудив, что никого более здесь ею не обманет, продемонстрировал пару приёмов из арсенала профессиональных игроков. В кают-компании один за другим прогрохотали три удара, как три выстрела, и в наступившей тишине прозвучали роковые Сёмина слова. — Вот так как-то вот.

Док растерянно огляделся, будто ничего вокруг не узнавая, его беспомощный, оторопелый взгляд ранил мою честную душу, и она возопила о справедливости, — Сенечка, можно я попробую отыграться за Дока?

— Нет. — И всё — просто, ясно, не обсуждается. Пробую зайти иначе, — может, просто сыграем? На твой..., — делаю многозначительную паузу, — на твой ключик? Полтишок поставлю.

— Хм, — он сделал задумчивую морду, переспросил. — Пятьдесят кредитов?

Киваю в ответ, собирая шары в рамку. — Разбивай.

Выглядел Семён, когда склонился над столом, как вполне нормальный человек, ударил — шары с дробным стуком раскатились по сукну. Я недоумённо уставился на то, что получилось, перевёл взгляд на него... на задумчивую морду совсем другого Сёмы. Для полноты образа ему оставалось лишь глубокомысленно поковырять пальцем в носу, — а чо это они эта вот?

Клоун, лицедей, оборотень! Я в сердцах едва сдержался, чтоб не плюнуть на палубу, и ушёл бы нафиг, но несчастный Док с его потерянной игрушкой накрепко пристегнули меня к столу. Сёма проиграл... гм, вдоволь накривлявшись и не показав более ничего, на что способен в плане игры на бильярде. Впрочем, всем и так хватало впечатлений, и новые чудеса уже не произвели б никакого эффекта. Он сам это почувствовал и просто протянул Доку ключ. — Не дуйся, старина, сам виноват — жадничать некрасиво.

Сеня, конечно, имел в виду шоколадки. Док прижал игрушку к груди, бледно улыбнулся, — ага, и много сладкого вредно. Приятно тебе подавиться.

Ссутулившись, одиноко прошаркал на выход. Нам всем стало жутко неловко. Первыми спохватились шведки, — ой, у нас же там... ну, много дел... пойдём, Максик!

Дак, приобняв за плечики, увёл загрустившую Лану. Я, не удостоив новичка и взглядом, вышел следом. Прошёл к себе в пустую каюту, завалился на койку и всё оставшееся время до ужина посвятил созерцанию подволока и размышлениям о том, что это такое сейчас было, и что бы оно могло означать. Вообще, самый общий вывод вселял осторожный оптимизм — этот гад способен на что угодно. И даже мне это что угодно не сразу удаётся понять. Зачем ему понадобилось устраивать этот спектакль? Хотел продемонстрировать крутизну? Вряд ли — он, наоборот, не пожелал показывать, на что способен, играл только что бы выиграть, не более. Хотел повыпендриваться перед девчонками? Не очень-то у него получилось, да и большой уже мальчик. Так ради чего он играл? Ради шоколадок? Стоп! Он ведь играл не просто в бильярд — интрига-то закручена им раньше! Как-то нашёл этот грёбаный ключ, без шведок тут точно не обошлось. Кстати, они и рассказали, что эта хрень значит для Дока. Потом буквально на бегу умудрился договориться с Буханкой — а она ему явно подыгрывала! Он кто — пророк и гений? Или невероятно везучий сукин сын? Не верю я в такую удачливость, значит... гений? Сёма?? По объявлению??? Ещё раз стоп. Объявления расклеивала гильдия! Они же могли его направить ко мне! Зачем это гильдии? А зачем ей понадобилось сбыть Кэпу и Чифу отмороженных валькирий как обычных дурочек? Так что бильярд — это далеко не начало истории, и даю клюв на отгрыз — точно не финал. Что-то здесь не то, надо это обсудить с Доком.

* * *

Грейс, Лилит, Мара.

Мы специально опоздали на ужин, чтоб только не дать новенькому возможности устроиться рядом с нами. Не то чтобы мы его обсуждали или осуждали, само так получилось. Нам всем, даже Максу, было очень неудобно перед Доком, ведь он свой, почти родной, а его так унизил какой-то залётный засранец. И не важно, что он сам тут случайно, будет выпендриваться — как залетел, так и вылетит. Пойдет домой пешком, по гипер-тоннелю, и мне почти всё равно, что в гипере внешние шлюзы заблокированы, ради такого дела разблокируем, его же наглой рожей. Сёма и сам понял, что лучше ему ни к кому не лезть, сидел в уголке один одинёшенек, лопал, чем его по блату, неизвестно за какие заслуги, подкармливает искин. Мы, насколько могли, не растягивая, поглощали розовую безвкусную дрянь и старались не оглядываться по сторонам. К нашему облегчению Док не пришёл, и хотя бы не пришлось демонстрировать почтение с сочувствием. За нас-то, серьёзных девочек, я спокойна, а за Макса ручаться трудно — точно заржал бы. Его и без Дока распирает от воспоминаний... вот Сёма отжёг! Гад такой... гм. Ну, как он мог! На Дока же смотреть было больно... вот у него харю перекосило... у бедненького... гхм-гхм-гхм!

— Запей киселём, — сказал Сёма, хлопая меня по спине! И как только подкрался? Запиваю вязкой жидкостью из бокала, по вкусу — той же кашей. Не оборачиваюсь, как будто его нет вообще.

— Вот, как обещал. — Передо мной материализовалась плитка шоколада в яркой обёртке.

— С фундуком, мамочка моя! Ухты! — раздались голоса подруг.

— А мне, конечно, не досталось, — горький комментарий Макса.

— Ты ж не обещал меня за это целовать, — как о чём-то обыденном проговорил Сёма. Максик не выдержал — ехидно заржал. Оборачиваюсь к Сёме, чтоб бросить ему в рожу его вонючую шоколадку, вот прям сейчас, вот точно... рука легла на плитку, пальцы начали сжиматься, чтобы скомкать, смять... и перестали. Рука, зараза, сама нежно обхватила шоколад пальцами и не собиралась выпускать. Нам оставалось лишь испепелить мерзавца взглядами!

— Гхм, — нарушил Сёма неловкую паузу. Лилит плавно поднялась, не выпуская шоколадку, обхватила ладонями Сёмину голову... и чмокнула его в лоб! Мара оказалась от него слева. Ишь какие быстрые! Так дело не пойдёт! Мы с Марой поцеловали негодяя в щёки одновременно. И всё! Только поцеловали, как обещали, мы честные девушки — сразу отступили на шаг, и нечего было всем так на нас таращиться!

— В расчете, — сказала я строго, ясно давая всем понять, что продолжения не будет.

— Да какие там счёты! — Сёма изобразил удивление, — я ж не всерьёз!

— Мы тоже... гхм... понарошку..., — мы невольно смутились.

— Главное, что вам понравилось! — простецки продолжил он. Мне сразу захотелось его убить. — Что понравилось?

— Шоу, — он растерялся от моего тона, — и шоколад тоже... может быть... потом понравится...

— Погоди-ка, — заговорила Мара, не сводя с него удивлённо распахнутых глаз. — Так ты всё это устроил для нас???

— Конечно, — без смущения признался Семён, — у нас в России именно так знакомятся с девушками. А у вас в Швеции по-другому?

Выкрутился гад! И слова-то какие нашёл! В этот раз Мара опоздала на целую секунду, в левую щёку он расцелован был раньше. Не сказать, что я очень торопилась — сама не помню, как так получилось.

— Ну, допустим, познакомился ты, — насмешливо заговорил Макс, — и что дальше? Шоу продолжается?

— Шоу только начинается! — расцвёл Семён. — Пойдём, покажу свою каюту — обалдеете!

— А меня с собой возьмёте? — как о решённом деле спросил Макс.

— Пойдём, конечно, только у меня одна кровать... но большая... — смутился Семён, — в смысле, ни одного стула.

— Разместимся, — улыбнулся Макс, вставая, — не впервой.

Мы умудрились втроём повиснуть на Сене с обеих сторон. На выходе обернулись, чтобы запечатлеть в памяти ошарашенные, завистливые, насмешливые взгляды остающихся на просмотр очередного космического мыла. И я сама, просто совпало, что с Лилит и Марой одновременно, показала им язык.

Пошли мы к Сёме больше из принципа, чтоб не думали, будто их мнение очень важно, и в благодарность за представление, нежели из-за какого-то особого интереса — казалось, что удивлять Сёме уже попросту нечем. Вот именно, что казалось. И ничего ведь особенного мы там поначалу не увидели, обычная комната, каких полно на Земле... Как на Земле! У меня что-то заныло, сжалось под рёбрами — мы присели на краешек кровати, притихли, глядя на самый настоящий закат за окном. Макс подошёл поближе, провёл пальцем по оконной раме.

— Отойди, — раздражённо сказала Мара, — не загораживай!

— Извини, — Макс отступил на пару шагов, — я только хотел спросить, что это за лента наклеена на картинке?

— У нас сейчас уже осень, — печально ответил Сёма, — заклеил, чтоб не дуло.

Мы одновременно обернулись к нему, Макс переспросил. — Что не дуло?

— Чтоб не дуло холодом из щелей, — грустно поведал Сёма, — это традиция у нас такая, называется "клеить окна".

Мы сочувственно покивали-повздыхали, традиция — это можно понять, это очень хорошо, что Сёма так держится древних традиций своего народа, какими бы странными они не казались.

— Извините, — Сёма вынул стаканы из шкафа, роздал, — стола у меня нет, и где бы его раздобыть, вообще не представляю. Пока всё на весу.

Макс посмотрел на него насмешливо, грустно улыбнулся. — Буханка, сделай стол.

Мы едва успели поджать ноги — искин иногда так шутит, палуба разошлась, оттуда выдвинулись плоские такие штуки цвета "металлик", несколько раз пересложились — с излишней, по-моему, помпой Буханка воздвигла столик. Сёма, чем-то недовольный, поморщился, — секундочку.

Метнулся в санузел, вернулся с тряпочкой, принялся протирать столешницу. — Роботы, трансформеры, это, конечно, хорошо, но мы ж по нему только что ногами ходили!

— Натоптали, угу, натащили грязи с улицы, — согласился Макс. — Здесь даже пыли нет, Сёма. Воздух непрерывно фильтруется.

— Может, вам и всё равно, — не растерялся Семён, придирчиво оглядывая результат своей работы. Потёр только ему одному видимые пятнышки, — но у нас даже сидеть на столах не принято, не то, что ходить. Разве что можно плясать по большим праздникам очень красивым и очень пьяным девушкам.

— Мы не пьём, — угрюмо заявила Мара.

— Молодцы! — одобрил Сеня, вернулся к шкафу и достал так знакомые по земной жизни большие бутылки!

— Кока! — Захлопали мы в ладоши. Сёма, улыбаясь, как именинник, свернул пробку. — Не угадали. Но тоже одна химия, вкус подбирал на память.

Он аккуратно наполнил стаканы, быстро выросли шапки пены, по стенкам побежали капли. Мы поспешно подхватили бокалы, погрузили в пену носы — ммм! Вкус показался тем самым, земным, я не могла оторваться, пока в нос не шибанули газы, — фуй!!!

— Фуй! — Макс и девочки мотнули головами, у подружек смешно упали чёлки на глаза. Мы чинно поставили стаканы, поправили причёски, кроме Макса, конечно, — то, что у него на голове не поправишь, только под ноль сносить. Я первая надорвала обёртку шоколада, Мара с Лилит тоже сосредоточенно зашуршали, Макс гулко сглотнул слюну. Пока во рту таяли первые кусочки, на него никто не обращал внимания, и вообще нам стало ни до кого. Я очнулась первой — заметила взгляд Семёна. Насмешливый, как обычно, и странно грустный, отчего-то даже смутилась. Отвела взгляд, увидела трагическую физиономию Макса, отломила кусочек, — на, не плачь.

Протянула руку высоко над столом, немного неуклюже, хотела его чуть-чуть подразнить, а он вцепился двумя руками в моё запястье и схватил шоколад ртом. Съел быстро, Мара подняла кусочек, зажав двумя пальцами, — а ну-ка совсем безрук!

Макс послушно прижал ладони к столу, приподнялся, вытянув шею...

— А как тюлень?! — воскликнула Лилит, навесом подбросив шоколадный кубик, Макс и тут не оплошал... Сёма подливал колу, все смеялись, даже хлопали в ладоши — было очень весело, правда, закончилось обидно быстро, вместе с шоколадом. Мы вопросительно воззрились на Семёна, тот сначала изобразил на лице отчаянье, — так больше ему и не съесть, он у вас ещё маленький...

И радостно возвестил, — а теперь будут фокусы и загадки! Внимательно смотрите, как я это делаю.

Мы с вежливой скукой следили за его манипуляциями. Снисходя к его огорчению нашей реакцией, Макс спокойно объяснил, что все его хитрости раскрывает нам искин. И ничего с этим не поделаешь, Буханка самое слабое недоумение принимает за невысказанный вопрос.

— Гм, — Сёма задумался на секундочку. — Тогда не смотрите, лучше отвернитесь, а потом попробуете разгадать, как я это сделал.

— Так Буханка же расскажет! — Вкрадчиво, как маленькому, объяснил Макс.

— Не расскажет, — ухмыльнулся Семён, — может, поспорим?

— На шоколадку с орехами? — сразу согласился Макс.

— Идёт, — чему-то своему улыбнулся Сёма, — отворачивайтесь.

Мы отвернулись к переборке. Я приготовилась ждать несколько долгих, скучных секунд, невольно принялась разглядывать переборку. Странный он выбрал окрас, неравномерно светло зелёный, я б сказала. Моё внимание на этом фоне не сразу привлекла забавная картинка — замочная скважина и мерцающий из неё зрачок. Прям как по-настоящему кто-то очень большой смотрит на нас. А то, что картинка располагалась над кроватью, придавало ей особую пикантность. Она, конечно же, осталась от прежних жильцов, чего-то такого мы от них и ждали.

— Ухты какая картинка! — Мара всплеснула ладошами. — Сёма, подари? А то ж у нас ничего такого нет...

— Я вам новую сделаю! — он отчаянно дёрнулся, будто хотел схватить Мару. Но было, конечно же, поздно, — ой! А откуда эта дырка?

Мы разом оказались на Сёминой койке, на четвереньках. Я с Лилит стукнулись головами, и Мара первая припала взглядом к отверстию.

— Ну, что там? — нам оставалось только спрашивать зловещим шопотом и теребить её за плечи.

— Тихо вы! Вог! — чуть слышно проговорила она. — С Кэш! Целуются, он её уже лапает!

— Дай посмотреть! — мы вцепились ей в плечи, все б ногти переломали, хорошо, что Фара не одобряет ногтей. Мара поняла, что пора и честь знать, я снова успела раньше. Кэш, бесстыжая откровенно позволяла себя целовать и обнимать, за этим, конечно, и вернулась к Вогу. Мара согласилась с моей невысказанной догадкой, — сама прибежала гордячка Кэш, прям кто бы мог подумать!

Я почувствовала на шее горячее дыхание Лилит, по спине побежали мурашки — вполне ведь может вцепиться. Освобождаю ей место, а Макс говорит спокойно, — кстати, напоминаю, что подглядывать некрасиво. Так, на всякий случай.

Мы тут же повернулись к нему, я говорю спокойно, — а кто подглядывает? Вот и Сёма сразу заклеил дыру. Правда, Сень?

Мы обернулись к гостеприимному хозяину, лицо его розовело пятнами. Лилит покинула койку, встав, взяла его за руку, — Сёма не виноват в том, что покойные япошки подсматривали за Воем и Кэш. Сём, ты что такой расстроенный? Фокус не получился?

— Весь фокус в том, — усмехнулся Макс, показывая большим пальцем себе за плечо, — что каюта Вога там.

— А там, — он ткнул указательным пальцем в переборку с дырой, — ваша комната.

Мара метнулась к отверстию, долго молчала, наконец, трагически прошептала, — точно. Они уже на моей койке!

Мы срочно засобирались восвояси, в дверях я обернулась к Семёну. — Не вздумай тут вешаться, тебе уже показали, где выходной шлюз?

-В гипере ж мы, — напомнил Макс, но ему никто не ответил, у нас были более срочные дела. Нет, ну, совсем офанарели — прям у нас такое вытворять!

Глава 10

Семён.

Я грустно проводил девушек взглядом, Макс ехидно спросил, — так где моя шоколадка?

— Твоя шоколадка? — я с трудом начал припоминать, с чего всё началось.

— Ну, да. Ты сказал отгадать фокус, я отгадал, гони конфету! — Макс явно решил меня дожать.

— Ах, фокус! Только это загадка, — у меня срослась комбинация, как только он мне напомнил. — Мы же поспорили!

— Ага, — Макс самодовольно кивнул.

— Тогда ответь, пожалуйста, откуда в стенке дыра? — вежливо спрашиваю нахала. Он завис, видимо, пытая искин, ничего не добился и ошарашено уставился на меня. — Буханка мне отказала в информации!

— Свои версии есть? — интересуюсь деловым тоном.

— Э... нет, — растерялся Макс.

— Так где твоя шоколадка? — возвращаюсь к началу разговора.

— Двадцатка, вроде бы? — не поняв сути, небрежно бросил Макс.

— Шоколадка, Максимушка, шо-ко-ла-дка. — говорю по-складам.

— Да где я тебе её возьму? — попытался он от меня отмахнуться.

— То есть ты поспорил на вещь, которой не владеешь? — вношу я полную ясность. — Буханка, как это называется?

— Мошенничество, — строгим голосом отозвалась искин, — программист Максим, вплоть до решения Кэпа по вашему делу вы объявляетесь ограниченно дееспособным. Ваш счёт заблокирован, вы лишены права принимать любые самостоятельные решения, даже чтоб сходить в туалет, вам сначала нужно испрашивать моего разрешения. У вас есть пять минут на то, чтобы урегулировать спор с кадет-пилотом Семёном, время пошло.

— Что ты хочешь взамен? — прохрипел бедняга, будто ошейник уже сдавил его горло.

— Ты прямо сейчас пойдёшь к девушкам и расскажешь, как с японцами подсматривал за ними всю дорогу, — говорю ему, дружески улыбаясь. — И нехрен так бледнеть, чурек французский! Тебя ж никто, падлу, за язык не тянул?

Он обречённо помотал поникшей головой.

— Ну, так пошёл вон, извращенец, — ласково беру его за плечо и направляю на выход. Когда за ним закрылась дверь, я ещё постоял, ладонями массируя лицо. Блин, и не пили же нефига, а корпоротивчик, кажись, снова получился! Что-то я хотел спросить... а! — Буханочка, почему ж ты им не объяснила, откуда взялась дырка в стене?

— Всё равно не поверят, — в её голосе отчётливо звучала ирония.

— А серьёзно? — мне ни капельки не смешно.

— Поздравляю, кадет-пилот Семён, со вторым личным проектом высочайшего приоритета. Снять приоритет может только Кэп по запросу члена экипажа с уровнем ответственности не ниже...

— Понял, — нетерпеливо перебиваю её, — ты мне про проект растолкуй. Чего это и, главное, когда я умудрился придумать?

— Гм. Но ты же сам заявил о способности вашей расы получать положительные эмоции вследствие недостатка информации. — Монотонно стала докладывать Буханка. — В тестовом режиме проект дал нетривиальные результаты — эмоциональный фон значительно превысил средние значения.

— А смысл? — натурально пожал я плечами.

— Ты ещё не представляешь, что это за ужас такой — межзвёздная скука. — Печально проговорил искусственный космический разум.

* * *

Вог.

Док не пришёл на ужин, ясно, что не в настроении для серьёзных разговоров, и разговор о Сёме придётся отложить. Я поддерживал непринужденную беседу с Даком и Ланой и потихоньку поглядывал на Кэш, пребывающую в демонстративном печально-одиноком, но скромном образе. В переводе с её логики это означало "мне плохо из-за тебя, гад, и без тебя, сволочь, но я гордая — вот только попробуй подойти! Только попробуй! Ну, что тебе стоит?" Хм, я тоже гордый, гад и сволочь, спокойно болтал с ребятами, "ничего не замечая" — ну, не в столовке ж мне начинать валяться в ногах и распевать серенады? Тут и без меня клоунов в достатке, главный, конечно, Сеня, подозрительно притих в уголке. Всё говорило за то, что маэстро не угомонился, угомону на него, вообще, не предвидится, он всего лишь взял паузу между номерами. И точно — ему удалось превзойти самые смелые ожидания. Целоваться с валькириями, сразу с тремя, в столовке у всех на виду и остаться в живых — такое не то, что ожидать, представить себе было затруднительно. Финальным аккордом выступления стало дефиле в обнимку с девчонками под отчётливо воображаемый мною цирковой марш.

После такого шоу даже новая, долгожданная серия "Наследника императора по жребию" показалась пресноватой. Когда народ погрузился в картину, заметил, как Кэш тихонько встала и вышла из кают-компании. Спасибо Сёме, увёл девчонок к себе, значит, есть возможность поговорить с ней в общаге. Недолго думая, вышел следом, ведь сама она ко мне точно никогда не придёт. Подошёл к дверям в девичью, стою, думаю, что делать. Обращаться к Буханке не хочется, объяснять же придётся причину визита по всей форме. А что я скажу? Что поговорить надо с милой? Так она её просто вызовет, а мне нужно видеть Кэш.

— Желаете установить связь с оператором Кэш в режиме видеоконференции? — немедленно отозвалась искин.

— Сгинь! — огрызнулся я, но тут же одумался, — Буханочка, открой дверь, пожалуйста!

— Пожалуйста, — равнодушно отозвалась она, дверь открылась, — оператор Кэш запросила для вас временный допуск в данное жилое помещение.

"Благоприятный признак", — подумал я, боясь сглазить. Кажется, шведки правы в своих суевериях. Что мы делимся удачей и неудачами с теми, кто нам не безразличен. Не то, что Сёма мне прям очень близок, но чуток его шизанутого везения мне всё-таки перепало. Я это затем говорю, чтобы не вдаваться в подробности нашего объяснения. Ну, кому интересно знать, кто как посмотрел, или отвёл взгляд, а потом покраснел-побледнел, вздохнул или пёрнул вообще? Да и в целом правы шведки. В самый разгар, когда я ломал голову над тем, как тащить Кэш в каюту — голую на руках после или за руку прям сейчас, в помещение ворвались эти фурии и скандальным тоном, вслух, по-шведски, велели нам выметаться. Так я понял из бегущей строки перевода, а файл "эпитеты, метафоры и ссылки на скандинавскую мифологию" удалил, не открывая. Со стыда мы с Кэш быстро, поскольку были не совсем одеты, прошмыгнули по коридору в каюту. "Дома" одеваться смысла уже не было никакого, близился отбой, и мы без ненужных проволочек продолжили с того места, на котором нас столь бестактно прервали. Не заметили, как врубили гипноизлучатели.

* * *

Проснулся сам, раньше подруги. Тихонько сполз с койки, пошёл в душ. Пока мылся, рассеянно думал, что вот же как нам повезло с Сёмой — рутинный переход в гипере скучным никак не назовёшь. Что ж будет, когда начнётся настоящая работа? Впрочем, на работе мы и без Сёмы ни разу не скучали, так что вряд ли что-нибудь изменится. А ему ещё учиться и учиться... гм, как ни странно это звучало бы для землян. Это ж на отсталой Земле, чтоб попасть в космос, сначала нужно долго учиться, в просвещённом Содружестве всё гораздо проще, хех. Вот и не будем усложнять — не стал будить Кэш, предоставив это удовольствие Буханке, пошёл завтракать один.

Как ни рано проснулся, в столовке я оказался не первым. Макс уже торопливо поглощал утреннюю дозу питательных веществ среднегалактического вкуса, низко склонившись над тарелкой. Это бы и ладно, подумаешь — голодный космический волк. На парне не было хаира! То есть волосы присутствовали, были даже вымыты, на цвет оказались просто тёмными, по форме прямыми, расчёсанными без пробора так, что длинная чёлка закрывала лицо. Подхожу к нему — не реагирует, то есть не здоровается, а так бы, наверное, готов был нос утопить в тарелке. Постоял я молча, подождал, да и говорю задушевно, — здравствуй, Максим, приятного аппетита!

А он в ответ. — Угу. И тебе.

Думаю, какой-то он напряжённый с утра, ловлю двумя пальцами подбородок и плавно, но твёрдо, разворачиваю к себе анфас. Бедняга со стыда аж зажмурился, хотя при столь заплывших глазках мог и не трудиться — без имплантов точно бы нихрена не видел. Ну, синяки можно отнести на Сёмин счёт, чисто теоретически, конечно, — не верится, что он смог обидеть пацана. И царапины явно указывали на женское авторство. Однако валькирии ему скорей голову бы просто оторвали, натурально, а других подозреваемых нет. Я даже растерялся от непривычного ощущения — мне на корабле что-то непонятно! — Буханка, чего молчим?

— Хочу и молчу! — огорошила меня искин.

— Перегрелась мать твоя плата?

— Олег Васильев, — перешла Буханка на официальный тон, — передача вам личной информации программиста Макса в данный момент не обусловлена служебной необходимостью или угрозой вашему здоровью. Вы можете обжаловать в установленном уставом компании порядке моё решение у его непосредственной начальницы старшего техника Фары или у Кэпа.

Она замолчала на полсекунды и добила с совершенно Сёмиными интонациями. — А сейчас хоть об переборку убейся, мне пох.

Макс тут же воспользовался моей растерянностью, вырвался, вскочил, метнулся к выходу — и кашу не доел, и посуду не убрал, неряха. Однако полный обвал общественной морали! Начиная с Буханки и её живого воплощения, Макса, и заканчивая, просто страшно подумать кем... хотя до Кэпа с Чифом Сёма, вроде бы, добраться ещё не должен. Гм, а это мысль — заслание гильдией через вербовку казачка с целью превращения приличной ЧВК ZX в пиратскую шайку. И не так это смешно, как кажется, Док на полном серьёзе утверждает, что гильдии, по общим законам Содружества — это преступные организации и, вообще, организованная преступность. Без их услуг в зоне тёмных миров, конечно, не обойтись, и только поэтому ОСБ их ещё не изничтожила все, но все они, по мнению Дока, должны быть "на связи" с объединённой системой безопасности. Может быть это операция спецслужб? Тогда тут непременно замешана политика. Тоже не смешно — Кэп с Чифом граждане, и чёрт знает их инопланетные расклады. Как интересно! Даже не заметил, как сжевал кашу совсем без соуса... стоп! Что-то не помню, как брал завтрак — так что же это я такое сжевал в задумчивости?

— Наверное, я убью эту сволочь! — послышался голос Дока.

Я полностью очнулся от размышлений, — привет. Ту сволочь, о которой я думаю?

— Э... привет, — Док открыл столик, взялся за тарелку, — вряд ли ты сейчас думаешь о кошках.

Я машинально отхлебнул из Максимкиного — а в этом уже не было никаких сомнений — стакана космического киселя. Впрочем, придётся делать вид, что вот это мой столик и мой завтрак. Поковыряв вилкой остатки в тарелке, спрашиваю строго, — что-то не так с моим котёнком?

— С моим котёнком, — угрюмо поправил Док. — Он ничего не жрёт — здесь его тупо нечем кормить.

Я испугался. — Он ещё живой?

— Да, только..., — засмущался медик, — пожалуйста, не бей пока Сёму.

— А он тут причём? — внимательно вглядываюсь в лицо друга.

— Капсула занята, — потупился этот живодёр, — я туда поместил кота, чтоб не сдох ненароком.

В этот момент в кают-компанию вошёл Семён. Вежливо поздоровался, спокойно встал рядом со мной, откинул крышку и достал тарелку с оладьями и... со сметаной. Как ни в чём ни бывало этот гад наткнул оладушек на вилку, макнул в сметанку и — держите меня семеро, я за себя не отвечаю — укусил его!

— Сёма, — спрашиваю между прочим, — ты любишь животных?

Тот утвердительно кивнул, не раскрывая занятого рта.

— У Дока котёнок голодный, — говорю, скорбно потупившись — стараясь не смотреть, как он жрёт. Он прожевал, запил чем-то похожим на колу, и только тогда снизошёл. — Странно. При операционных коты, вроде бы, голодать не должны.

Док одарил его оценивающим взглядом, явно прикидывая в уме, что бы ампутировать для начала.

— Но у вас же тут всё через кибернетику, — он снисходительно усмехнулся. — Если отпустишь после завтрака в мастерскую на часок, принесу какой-нибудь корм. Если вспомню вкус — вискасом как-то сильно уже пьяный водку заедал. Но! Бесплатно — только коту, лично буду кормить.

— Договорились, Сеня, — плотоядно ему улыбаюсь, — подходи к Доку через час.

Сеня кивнул, не торопясь поел, убрал посуду, закрыл ячейку и вышел. Мы с Доком всё это время смотрели, он в свою, а я в Максикову, тарелки. Когда Сёма, наконец, удалился, спрашиваю Дока, — сколько будешь перенастраивать капсулу?

— Пять минут, — Док мне радостно улыбнулся, — но ты не торопись, дружище, не спеши...

— Не учи учёного, — обрываю его злорадство. — Пойдём к тебе, есть разговор.

* * *

Семён.

Сразу в мастерскую я, конечно же, не пошёл, сначала вернулся к себе за шоколадками. По пути в мастерскую удалось совершить маленькое чудо — уговорил Буханку не будить Фару, если ещё спит, не тревожить зря начальницу, просто пустить меня к верстаку. Ведь я веду уже два исследовательских проекта особой важности. Искин согласилась, предупредив, что до прихода Фары шаг влево или вправо от верстака будет считаться нарушением — вырубит без предупреждения. Дескать, ей и одного гвоздя в переборку хватило. Вот была бы бабой — цены бы ей не было! Во всяком случае не нудела бы: "Гвоздя в доме прибить некому!" Вот бы её разум вселить Ирке — фигушки я больше с Земли улечу. Хотя, если честно, окажись сейчас на Земле, вряд ли куда-нибудь полетел бы. Сижу "вчера", до отбоя то есть, смотрю в окно. Там ночь и звёзды, а в каюте светло, как днём, и ни одна лампочка не горит — от диссонанса аж ностальгия разыгралась, пришлось для успокоения съесть шоколадку с фундуком. Вот с этого я и начал — с лампочек.

Попытался объяснить Буханке, зачем мне очаговые источники света. Потом чуть крышей не поехал, пытаясь понять её возражения и заодно то, как всё освещается сейчас. Еле как уговорил попробовать, мол, это новый опыт в программе исследований эмоций и всего такого. Саму люстру мы согласовали без дискуссий, ей сразу понравились светильники в моей земной квартирке. С выключателями снова возникло недопонимание. Почему свет не должен включаться и выключаться автоматически? Или по мысле-приказу? Ну, хотя бы по голосовому приказу! Что за удовольствие в тёмной комнате нашаривать выключатель? Блин! Да чтоб хоть однажды, проснутся среди ночи! В тёмной комнате! Смотреть в потолок и чувствовать себя таким несчастным и одиноким!

Буханка зависла на две секунды и уточнила потом, — в сортире так же сделаешь?

— В сортире-то зачем? — так далеко моя тоска по Земле не заходила.

— Ну, чтоб смотреть в потолок и чувствовать себя несчастным, — совсем неехидно предположила искин. Я не нашёлся, что ответить. — Не хочешь чувствовать себя несчастным в сортире? Ну и ладно, кстати, вот и Фара пришла.

Я обернулся, подхватил шоколадки, сделал всего два шага навстречу, услышав напоследок, — я тебя предупреждала.

Когда сознание вернулось, в нём звучал её чудный голосок, — я тоже прям до обморока рада тебя видеть. Вставай уже.

Фара, присев на корточки, трясла меня за плечи. Я открыл глаза и попытался поймать в фокус её лицо. — Привет.

Встряхнув меня хорошенько, отпустила. — Вставай и рассказывай всё по порядку.

Я, крепко приложился затылком о палубу, оттого совсем не спешил подчиняться, — а с какой стати? Ты мне не начальник, штрафы я отработал...

— Пока отработал, — добавила она, недобро прищурившись.

— Только вот, пользуясь служебным положением, угрожать мне не нужно, — закидываю руку за голову. — Я, может, с детства обожаю влажную уборку. Или ты думаешь, что сможешь сделать мне хуже, чем Вог?

— Не я, так девчонки, — угрюмо пообещала она.

— Всё равно потом Док воскресит, — на это Фара ехидно улыбнулась. Я тут же упредил её сомнения, — воскресит, как надо — я ж обещал кормить кота.

Она отвернулась, надолго замолчав. Мне сразу сделалось неуютно на палубе, я резко сел, взял её за руку, — ну, ладно, хватит тебе. Спрашивай уже, что тебе рассказать.

Фара, не поворачивая ко мне лица, проговорила, — зачем ты натравил на Макса своих девчонок?

— Во-первых, они твои, — говорю, как можно спокойнее, — во-вторых, никого я не натравливал.

Фара резко обернулась ко мне. На её ресницах блеснули слёзы, будь я проклят! Говорю отчётливо. — Буханка, старшему технику полный доступ к моим личным данным.

— С какого момента и до каких пор? — уточнила искин.

— Да всё, что знаешь, ну..., — я вовремя прикусил язык, едва не ляпнув: "... и всегда, наверное".

Фара смотрела на меня во все глаза — блин, ради этого взгляда стоило убить Макса. Да хоть сто Максов! Я всё-таки нашёл в себе силы на осторожную формулировку. — ... о дырке в стене и о пари с Максом.

Она, наконец, опустила чудные ресницы, погрузилась в моё тёмное прошлое. Спустя десяток секунд задумчиво выдала первое заключение, — пздц.

Нет, я уверен, что Фара подумала по-другому, это Буханка набралась от меня сленгового мусора — так и переводит в самой доступной мне форме. Чудесное создание — как бы я без неё всё объяснил этой очаровательной девушке? А так раз, и готово. Я б в неё точно влюбился... гм, если б не Фара. Она сама стала рассказывать. — Понимаешь, какая забавная штука. Макс мой подчинённый, и о проблемах с его здоровьем искин мне докладывает сразу. Вызываю его, спрашиваю, что случилось. Не ответил. Буханка так и оповестила: "Отказался отвечать". Мне!

Фара покачала головой, видимо, всё ещё не веря в это. — Спрашиваю валькирий, они мне сразу. — Это не мы!

— Конечно же! Если б они, тушку Макса никакая супер регенерационная капсула б не смогла восстановить. Спрашиваю, кто, — снова отказ в ответе.

— И тогда ты догадалась спросить об этом саму Буханку, — высказываю предположение.

— Скорее, решилась, — Фара грустно улыбнулась, — ведь личное общение закрыто даже от Кэпа с Чифом, а должностные запросы — уже служебная информация.

— Ну и какие "мои девчонки" это сделали? — мне всё ещё непонятно.

— Операторы истребителей Марта и Хелен...

Блин! Для них же японцы — погибшие герои!

— ... во время вечернего киносеанса спросили у Макса разрешения навестить его в каюте. — На этот раз она покачала головкой печально, — ну и навестили. Разбили, расцарапали морду, сунули несколько раз головой в воду...

Бедняга Макс!

— ... кровь так смывали. Заодно волосы вымыли — теперь он стал похож на человека.

Мы помолчали. Она снова горько заговорила. — Самое смешное — ты ни в чём не виноват! Макса никто не заставлял спорить с тобой! И получается, что это кто-то из моих валькирий передал Марте и Хелен его "признание". А может и все передали — просто чтоб самим не убивать... Ради какого чёрта ты всё это устроил???

— Э... а разве Буханка не сказала? — мне, право, неловко.

— Сказала, конечно, — Фара стала язвительна. — "Мотивация субъекта не формализуется в принятой в цивилизованном обществе системе понятий".

"Не по понятиям я, значит", — подумалось сразу.

— В общем, Сёма, ты для меня стал проблемой, — заговорила она очень жёстко. — Не вздумай только себе льстить — решить её мне не составит слишком большого труда. И уж поверь — от немедленного решения меня удерживает отнюдь не жалость...

Я отчего-то сразу ей поверил, настолько убедительно у неё получилось.

-... а всего лишь перспектива неприятного объяснения с Кэпом и Чифом. А твоему Вогу я объяснять и так ничего не обязана. Так что жить тебе, дружок, осталось до выхода Буханки из гипера...

Фара открыто мне улыбнулась! — тогда я смогу устроить тебе в пространстве приличный несчастный случай. Согласен подождать?

Что мне ещё оставалось? Только пожать плечами. Зато финальная часть отповеди звучала как песня. — Ты же будешь вести себя хорошо, правда? И постарайся всё время быть у меня на глазах, помоги разобраться с твоей мотивацией. Ладно?

Я протянул ей шоколадки, — вот.

— Что "вот"? — удивлённо склонила она голову к плечу.

— Хотел тебя угостить и попросить об одной вещи..., — она приняла подарок, улыбнувшись краешками губ. Перехожу от лирики к делу. — Они все с джемом, но, конечно, ненастоящим. В них специальные вещества, придающие вкус, запах и цвет.

— У тебя ж тут, — я взмахом вокруг показал, где, её улыбка стала чуть шире, — есть приборы, чтоб выделить эти вещества?

Фара задумчиво спросила. — Я, кажется, догадываюсь, о чём ты — та странная паста внутри конфеты — джем?

— Ага, — я насторожился.

— А Кэш говорит — начинка, — немного смутилась инопланетянка.

— Начинка — это просто то, что находится внутри. Начинкой могут быть орехи, фрукты, джем...

— Сёма, ты, кажется, не совсем ещё понял, куда попал, — строго сказала Фара, — все эти ваши тонкости важны лишь на вашей отсталой планетке...

У меня натурально отвалилась челюсть, и Фара снисходительно пояснила, — у развитых рас атрофируются второстепенные сенсорные системы. Я, например, тоже человек, но мой мир намного опередил Землю. Для меня все начинки этих конфет на вкус одинаковы. Твёрдые понравились больше — они забавно скрипят на зубах!

Ё-моё, нашу мать, эволюцию! Вот почему Буханка сразу так меня угостила! Так если у этих развитых существ чувствительность слабее нашей, примерно, во столько же раз, во сколько наша слабее чувствительности домашних животных... Бедные пёсики — как они нас выносят?

Моё замешательство Фара поняла по-своему. — Не нужно нас жалеть, Сёма, даже у меня перед тобой преимущества просто колоссальные в сравнении с незначительной потерей чувствительности...

— Мне киску жалко, — я едва не всхлипнул, — котёнок у Дока из-за этого ничего тут не жрёт.

— Котёнок? — личико Фары отразило напряжённую работу мысли.

— Тот зверёк, которого Док забрал после отбоя тревоги!

— А! Ха-ха-ха! Вот кого Кэш имела в виду, говоря о... гм, неважно о ком.

— Ну да, на Вога почти не похож, но дело не в размерах или окраске, а в отношении!

— Это существо значится лабораторным образцом в заявленном Доком эксперименте, — Кэш поджала губки, — какие к нему могут быть отношения?

— В том и суть эксперимента, тебе, наверное, не понять, — искренне жалею эту покалеченную высокоразвитой цивилизацией душу, — у тебя ж никогда не было домашнего животного?

— Чего у меня не было с животным? — слишком спокойно уточнила она прищурившись.

— Не то! Ну, ты не имела...э... то есть не владела животным? — я слегка запутался, судорожно подбирая слова.

— Рабовладение омерзительно, — скривилась девушка.

— Какое рабство? — я растерялся. — А! Это просто так называется по древней традиции, на самом деле это дружба, забота...

— С рабом? — ехидно ухмыльнулась Фара.

— Хрен с тобой, — мне уже надоело, — пусть с рабом.

— Спасибо, Сёма, так мне действительно намного понятнее, — она положила ладошки мне на плечи, заглянула в глаза. Я тут же по старой памяти прикрыл нос ладонями. И немного охренел, услышав, — вот ты и поможешь мне понять отличие раба от домашнего животного, хорошо?

Я смог лишь промычать сквозь прижатые ладони и самому нечто невразумительное.

— Вот и славно, — обожаю, когда она так улыбается. — Начнём с заботы. Чем у вас обычно кормят котят?

* * *

Начали действительно с заботы о котёнке. На остальное из-за разговоров почти не осталось времени. Под руководством Фары дела пошли намного лучше. Она расспросила о кошачьих предпочтениях, а Буханка шустро подобрала опытные образцы животных тканей с посещаемых ранее планет хуманского ареала. Из расспросов Фара выяснила, что котам вполне подходит наша пища, и в дальнейшем из этого и исходила. Пробовать, что получалось, само собой, снова пришлось мне. За милым общением, да интересным делом, час пролетел незаметно, и Фара милостиво отпустила меня исполнять служебные обязанности. Вот говорю совсем без ехидцы "милостиво отпустила" и сам с себя офигиваю. Мало того, что не испытываю ни малейшего протеста по этому поводу, мне ещё и радостно от её указания, сообщить, как только освобожусь, где нахожусь и что собираюсь делать. Да уж, мы не рабы, мы их приручённые домашние животные. Коты, и те, такого с собой не позволяют и, конечно, никому не сообщают, чьи ботинки стоят первыми на очереди в их планах на обсыкание. Наверное, нужно как-нибудь изъять котонавта у Дока и передать Фаре — вместо себя, любимого. Пусть хоть почувствует разницу, а то не улыбнулась даже, командует, будто так и надо!

Глава 11

По дороге попросил искин вызвать Дока, сообщил, что иду с пробной порцией. В медблок Буханка пропустила без формальностей, там оказался и Вог. Я подумал, что вот же — чудовище, а тоже переживает. Мы втроём и кормили кота. Обошлись без насилия, Док лишь слегка ткнул его носиком в угощение. Корм мы с Фарой оформили в виде конфет, чтоб не озадачивать пока Дока блюдцем. Развернул, и паштет готов к употреблению с картонной подложки. Котяра одобрил и вкус, и упаковку — как только опустела, сразу принялся гонять её лапами по палубе. Мы умилённо переглянулись.

— Молодец, Сень, спасибо, — с чувством произнёс Док, — век не забуду.

— Ну, век это слишком долго, — возразил Вог, — готовь капсулу. Пойдём, Сёма, в столовку.

— Э... в столовку? — я слегка растерялся, забыл совсем о тренировке, — ты иди, я сейчас...

— Пойдём, Сёма, — он положил мне руку на плечи, — большой уже бояться.

— Да не боюсь я, просто...

— Просто пойдём, у нас много дел. Сначала силовые упражнения, затем спарринг...

— Может, сразу убьёшь? — мне почти весело.

— Сеня, — вмешался Док, — в капсуле же происходит ускоренная регенерация всех тканей — мышцы вырастут! Быстрее станешь сильным — быстрей отправишь в капсулу Вога. А то она по его телу уже истосковалась вся!

Заржали все трое, и я в обнимку с Воем отправился в кают-компанию зарабатывать горький хлеб космического пилота.

* * *

Сознание возвращалось частями. Сначала испытал запоздалое недоумение — с какого перепугу Вог вдруг ринулся меня убивать? То, что он поставил себе целью убийство, я понял в первые мгновенья схватки — эти вещи я научился определять быстро и точно — спасибо добрым землянам, были эпизоды в жизни, когда смог почувствовать разницу с обычной дракой. Очень хорошо, что помню это, значит, я ещё живой. Судя по ощущениям, схватка закончилась, получается, что я снова победил? Не совсем, конечно, победил, только в принципе, но это ж пока. По логике, вся эта чушь варится у меня в голове, когда сам я лежу в регенерационной капсуле. Ага, в медблок Вогу пришлось тащить меня без сознания... или всё-таки дохлого? Тогда получается, что снова победил он. Ох, и темна ж ты, межзвёздная жизнь! Ну его, смысл этот, раз сознание вернулось, было бы неплохо на радостях немного поспать — делать-то в капсуле всё равно больше нечего. Но как тут уснёшь, если всё тело изнутри сладко тянет, зудит, щекотится, ёкает... — совсем не как, когда я на работу устраивался. Хорошо-то как было! — наркоз, и до новых встреч. Так не оценил же заботу, неблагодарный, даже возмущался потом! Знал бы, вообще оттуда бы не вылазил, блин. А сейчас уже всё — даже помереть не получится — или Буханка вырубит, или Вог сюда приволочёт. Впрочем, здесь даже очень неплохо. Во-первых, нет Вога, да и по остальным тоже несильно скучаю. Во-вторых, мышцы растут, наверное, даже сердечная и... э... другие органы. В-третьих, ощущения, скорее, приятные, радостно-бодрящие, хоть и непривычные, но это опять же временно. В-четвёртых, при этих ощущениях проходит служебное время, а там и обед скоро. Блин, снова от размышлений жрать захотелось! Так, не отвлекаемся, ведь, в-пятых, только здесь я могу думать о чём угодно так, как мне это нравится... или о ком угодно. Нет, о ком угодно не надо — тут ведь и пальцем не пошевелить, да и большой уже для таких глупостей.

Итак, подумаем, пока никто не мешает, о смысле жизни. Что для меня сейчас самое важное, кроме самой жизни, конечно, и Фары? Зачем Вогу потребовалось меня убивать. Он не пугал, не делал вид — именно так это и делается, когда делается всерьёз и на совесть. Первый вывод из ситуации очевиден — Вогу убивать не впервой, причём ему привычно это делать голыми руками. Теперь вспоминаем, что говорил об этом старина Арон? Что "за что-то" убивают дилетанты, слабаки. Взрослые люди убивают "патамушта". То есть эта сволочь Вог кормил со мной кота, болтал... даже раньше того — когда выпрашивал для кота корм! — он уже тогда собирался меня убить. Да что там собирался — чётко знал, что убьёт. И спокойно мне улыбался — вот как с ним после этого разговаривать? Спокойно! Он же знал, что Док меня оживит! А я в этом уверенным быть не мог. Значит что? Значит, это была проверка боем — приму ли всерьёз непосредственную угрозу жизни, и как при этом себя поведу. Хм, вроде бы, всё нормально, только остаётся неуверенность — вдруг он принимает меня за кого-то другого?

Может, Вог мнительный. Тогда копец просто — будет убивать, пока сам не признаюсь в том, о чём ни сном, ни духом, чего он себе про меня напридумывал. И что делать? Э... эврика! Вог сам мне сказал о каких-то своих чудесных имплантах! Типа отключает, чтоб не раздавить меня ненароком, угу. Нужно срочно воткнуть себе такие же или лучше, ну и забыть их как-нибудь случайно отключить. Без Дока не обойтись, ну, это ладно. Но импланты ж требуются не абы какие — с этим помочь сможет только Фара. Если захочет. А мне вот ни в какую не улыбается подлизываться к ней из-за ... чего угодно! Мне бы просто так умудриться ей понравиться хоть чуточку... э... блин. Решил же не думать о глупостях! Что-то здесь становится неуютно, да и зуд слабеет — не пора ли мне наружу?

Я верно угадал — всего лишь через пару секунд хватка мед-агрегата на моём теле ослабла, крышка открылась, и в голове зазвучал радостный Буханкин голосок. — Сёма, по данным медицинского комплекса вы вновь готовы к исполнению служебных обязанностей и выполнению программы адаптации!

— Гляди-ка, живой! — очень правдоподобно удивился Док, — а Вог за тебя переживал!

Я без посторонней помощи спокойно покинул аппарат. Док закрыл крышку, на ней загорелись красным неизвестные мне символы. Я обратил на это внимание. — Ну, надо же — табло! Может, там и кнопки есть?

— А хрен их знает, — легко согласился Док, — может и есть.

Сразу не найдя, что на это сказать, я потянул с кушетки комбез, достал из нагрудного кармана шоколадку. — На вот, с изюмом. Только изюм, кажись, отдельно уже, благодаря Вогу. Хотел же сразу вернуть, так он не дал — очень ему, видать, не терпелось меня прикончить.

— Вернуть? — Док выразил голосом удивление пополам с презрением, — ты у меня ничего не отнимал.

Я залез в комбез, присел на кушетку, — да ладно тебе! Чаю у тебя, конечно, нет?

— Извини, — Док обернулся к шкафу с мед-прибамбасами, — только зелёный. Пойдёт?

— Нунеху...

— Я себе как-то раз в гильдии заказал через Чифа. — Он вынул из шкафа самый настоящий электрический чайник! Подошёл к раковине, набирая воду, продолжил рассказывать. — Мы так же оказались в Солнечной системе по делам. А я хоть без контракта тут, боссы иногда поощряют по заслугам — спросили, что заказать, чтоб мне привезли с Земли. Попросил у них чаю, чёрт попутал, блин!

— Почему же чёрт? — я с интересом наблюдал, как он, наполнив чайник, поставил на стол, нажал обычную кнопку.

— Во-первых, забыл уточнить, какого чаю — притащили зелёный. — Док поставил рядом с электрическим заварной чайничек, пластиковую ёмкость с заваркой, принялся отмерять ложечкой. — Но хуже всего, что чаёк им самим очень понравился.

— Да как же это? Они же вкусы и запахи не различают, — я сразу припомнил слова Фары.

— Уже выяснил? — Док, приподняв брови, одобрительно посмотрел на меня. — Правильно, не различают, пофиг им вкус чая. Он их торкает, как наших кошек валерьянка.

— Не может быть!

— Очень даже может, — он ухмыльнулся, прикрыв заварник крышечкой. — Как кошки они, конечно, урча, по полу не катаются, но глазки палятся сразу.

— Все три? — ехидно уточняю.

— Вообще, все шесть, смотрят каждый, куда хотят, и мигают, что твоя светомузыка, — Док сокрушённо покачал головой. — Взрослые ксены, а ведут себя, как пьяные дети!

— Это они так поют, наверное? — спросил я ради прикола. Док замер, будто наткнулся на стеклянную дверь, медленно ко мне обернулся. — Поют?

— Пьяные дети обычно поют и прыгают, — говорю на полном серьёзе, — у них так принято.

— Принято у них, — задумчиво повторил он за мной. Резко обернулся, спрашивая деловым тоном. — Семён, тебе ещё не говорили, что ты гений?

— Гм. По правде сказать, довольно редко, — ему удалось меня смутить, — чаще говорят совсем наоборот как-то.

— Неудивительно, друг мой, — он снисходительно улыбнулся, — не всякому дано распознать гения.

-Ага, — серьёзно соглашаюсь, — на это способен лишь другой тоже гений, да?

— Или доктор, — он озорно улыбнулся. — Я ж по специальности психиатр!

— Ха-ха-ха! — не выдержали мы вместе.

Док оказался славным мужиком. Часто так в жизни бывает — самый неприятный с виду тип спустя некоторое время, через череду драк и других недоразумений становится другом. Или не то, что другом — дружить с такими людьми очень непросто — они вливаются в твои мысли, заботы, в саму жизнь, и становятся её частью. Потом ещё долго мы с Доком, благодаря Вогу регулярно, каждый раз после извлечения меня из регенерационной камеры, чаёвничали и разговаривали о жизни. Наконец-то я встретил в космосе человека, не только много знающего, но и готового делиться знанием, своими часто спорными взглядами и оценками. Тогда, первый раз, похлебав приличия ради из чашки, я спросил, что он пишет шариковой на вид ручкой в бумажном журнале. Док немного смущённо ответил — книгу. Фантастику, конечно, только необычную, настоящую. Вернее, это даже не черновик, действительно журнал — наброски, мысли, наблюдения. Настолько некосмическим образом — ручкой на бумаге — он пишет потому, что, во-первых, ему так привычнее, а, во-вторых, иначе нельзя. Док неожиданно спросил, не возникало ли у меня недоумение или чувство протеста от того, как устроена здесь жизнь. Я ему серьёзно так ответил, что вот буквально несколько минут назад возникало, сразу, как только вернулось сознание в капсуле. Он поморщился и задал сакральный российский вопрос. — А вообще?

Я умненько кивнул, — вообще, конечно, да.

— И что Буханка? — спросил он шёпотом, подавшись ко мне поближе.

— Лекцию прочитала, — шепчу в ответ, — а что такого?

— Ничего особенного, — сказал он немного насмешливо и запел ни к селу, ни к городу. — "Я читал журнал "Корея". Там тоже хорошо — там товарищ Ким Ир Сен, и всё идёт по плану".

— В космосе тоже всё по плану, — перешёл он на нормальный тон. — Смотри — искины есть на каждом корабле, в каждой станции по нескольку, даже в новейших дроидах — их миллионы. На планках, конечно, меньше...

— Где меньше?

— На планетах, это сленг. Так вот — в Содружестве ни один искин о самом Содружестве никогда не скажет кривого слова. Закон о регулировании распространения и корректном использовании специальной информации. Ничего не напоминает?

— Ну, закон — на Земле тоже есть наподобие...

— В Корее, например, — он грустно улыбнулся. — Это называется цензурой. Просто — где делают все искины, не знаешь?

— Откуда? — я пожал плечами.

— В центральных, соединённых мирах, — Док со значением указал пальцем на подволок. — У нас бы сказали "в странах-победителях".

— Стой-ка! — запротестовал я, — в лекции не сказано, что кто-то победил во "Всеобщем безумии". Буханка врать просто не может!

— А ей и не нужно по этому самому закону. Она просто может не говорить, что в той войне кто-то победил. И мы даже не узнаем, кто именно!

— Конечно, масоны в космосе? — понятливо поддакиваю ему.

— Да те самые соединённые миры, — буркнул он, прихлебнув из чашки. — Мы, ты и я, никогда не узнаем даже их самоназваний, не говоря уж о населяющих расах, тем более местоположние. По навязанному ими закону.

— Погоди, какие победители? В чём? — Пусть меня тоже не назовёшь лояльным к любой власти, но такое диссидентство мне претит. — Погибли тысячи миров, миллиарды существ! Цивилизация едва совсем не погибла! Кто бы мог такое затеять специально???

— Безумцы, — Док пожал плечами. — Сумасшедшие правят не только нашим миром, безумие — самая страшная сила во вселенной...

— Глупость!

— Что глупость? — обиделся Док.

— Самая страшная сила, — я знаю, о чём говорю, — против неё бессильны сами боги.

— Ты думаешь? — он посмотрел на меня с сомнением, приподнял чашку. — Впрочем, за твою гениальность!

— За нашу гениальность, — уточняю, скромно опустив глазки. Док всё-таки поперхнулся чаем — что и требовалось, в общем-то. Я ехидно ему заулыбался. Он стал непривычно серьёзным, спокойным. — Ты же не станешь спорить, что во "Всеобщем безумии" многие миры были заинтересованы?

Я молча ждал продолжения.

— Не берусь утверждать, что воротилы, развязавшие галактическую бойню, добились желаемого. Это неважно вообще. Нашлись воротилы, которые сумели результатами безумия распорядиться к своей выгоде.

— И в чём выгода? — мне все эти заговоры надоели ещё на Земле. — В том, что люди остались живы? То есть не люди, конечно...

— Люди тоже, — Док буквально на глазах терял интерес к теме. Странно, психов возражения должны только распалять. Но он же псих! Нет, ну, Док просто обязан быть психом! Или он действительно что-то знает?

— Ладно, извини, — говорю примирительно, — просто понимаешь — твои предположения недоказуемы...

— Какие предположения? — проговорил о рассеянно, уделив всё внимание изюминкам — смаковал по одной, запивая маленькими глотками чая.

— Ну, про цензуру, надзор...

— Буханка, — сказал он небрежно, — кто делает представление Кэпу об успешном завершении программы адаптации?

— Немного не так, — голосок искина звучал непривычно мягко, по-матерински. — Кэп делает запросы о завершении программы. Я могу лишь информировать о степени социальной опасности того или иного кандидата...

— Только Кэпа? — ехидно уточнил Док.

— А так же искины посещаемых нами станций, — голос Буханки снова зазвенел официальным металлом. — Безопасность Содружества разумных — задача наивысшего приоритета.

— Понял теперь, почему я на вечной адаптации? — горько усмехнулся Док.

— А я? — стало совсем не смешно.

— А ваши показатели, Сёма, вполне укладываются в график, отклонения не превышают статистических погрешностей, — бодро отрапортовала Буханка, приняв мой вопрос на свой счёт. — У вас пока неплохие перспективы, только тратьте поменьше времени на пустые разговоры, особенно с Доком.

— Да, старина, пойду я, — неловко поднялся под его насмешливым взглядом, — ещё увидимся.

— Куда ж ты денешься с летающей тарелки, — прогудел он добродушно, — вали, чего уж там.

Глава 12

Вог.

Разговор с Доком ожидаемо ничего не прояснил. Этот странный человек, всю жизнь воюющий с ветряными мельницами мировых заговоров и порочных систем, отказался в упор замечать очевидное и невероятное в череде, казалось бы, случайных совпадений. Самое неприятное — он был настолько логичен в своих возражениях, что я даже слегка засомневался в собственном рассудке. Нужно отдать ему должное, Док всё-таки не дурак и очень внимательный собеседник — выслушал с начала до конца, ни разу не перебив. А выслушав, немного помолчал и деловито приступил к разделке, вооружившись бритвой Окама и ледорубом имени Троцкого. Начал он с валькирий. Именно с тех доисторических и легендарных. Наши шведки — живое доказательство их исторической реальности. Что ещё это доказывает? Давно известную ерунду — все мифы основаны на реальных событиях, все герои имеют настоящих исторических прототипов. Просто по принципу отсечения лишнего и тупой лени гораздо проще пересказать правду, чем создавать голый вымысел. Следует ли из этого, что основатели заманившей их секты верили в эти предания? Вообще ни разу! Во всём мире охмурялы используют перелицованные с древних былин сказочки для манипулирования людьми с несформировавшейся психикой. А наши девочки именно такие — романтические, экзальтированные, вечно скучающие. Такие дурочки по всему миру ежедневно тысячами попадают в лапы негодяев разного толка от самодеятельных психопатов, до организованных работорговцев. Наши попали к работорговцам — это следует из мифов об отношениях валькирий с братцем Локи. Скорей всего деляги даже не осознали, насколько им повезло просто продать девчонок гильдии. Да и о гильдии они понятия не имеют — всего лишь один из постоянных заказчиков, и только.

Что получаем в итоге? Аферисты, сами того не желая, вернули к жизни старых богов. Да-да, он сказал, что совсем не шутит. По правде-то, старые боги в душах своих не чухали, что они боги. Возможно, сами они считали себя людьми со сверхспособностями, а в богов их потом обрядили творцы эпоса по эпическим их похождениям. По легендам валькирии — дочери Одина, сёстры непутёвого Локи. Этот хмырь предложил им, чтоб избежать участия в запланированном папой Рагнаради, сделать финт ушами — пасть как можно ниже, прям в его койку. Они теряли крылышки и немного романтизма, зато обретали бессмертие на земле. То есть их генотип запрограммирован на сохранение и воспроизводство. Те же легенды гласят, что все вместе они отказались, но вот по опыту общения наших валькирий и одного француза арабского происхождения, по отдельности кое-кто из сестрёнок обсудили с братцем новые возможности тет-а-тет.

Кстати, Доку странно, отчего Макс ни у кого не вызывает интереса. Что, просто гении без сверхспособностей уже привычное дело? А у него ведь невероятнейшая история, достойная "Тысячи и одной ночи"... гм, в чужих постелях. Я не стал спорить, не сумел сразу подобрать связных слов. Просто перевёл разговор на Сёму — его-то как разъяснить, происками каких богов?

— Это Россия, дружок, — Док пожал плечами. — Вот почему гильдия ни разу не присылала кадетов из России?

— Я русский, и Серёга, мой командир!

— Из России? — терпеливо переспросил он. Я осёкся — моя карьера на ринге закончилась в Голландии, Серёгина в Африке, он и там пилотировал штурмовики, переделанные и перепроданные вертолёты Ми-8. Док просто напомнил то, что я и сам знал — в России гибельный риск далеко не означает, что у кандидата нужный психотип. У нас ведь "пьяный заяц тоже зверь". Да и кому нужно разбираться в потопе нелепых смертей, несильно выдающихся на фоне нелепой жизни? В России методы гильдии по отбору пилотов просто не работают — ну, не понять нас внеземному разуму. И только мне, русскому, показалось естественным поискать героев на родине. Доку интересно — как это мне в голову взбрело? Ксенам-то ладно, им, вообще, всё человеческое чуждо по определению, а вот не хочется ли мне объяснить своё решение Сёминым бойцам-одногрупникам, немцам? Или другу своему Даку?

— Может, Фаре мне что-то объяснять? — ляпнул я с досады. Док сразу обрадовался. — Кстати, о Фаре!

— Только не надо о Фаре сейчас! — взмолился я без всякой надежды на снисхождение.

— А почему не сейчас-то? — делано удивился Док. — Ты же выискиваешь в экипаже врагов общества! Вот же — нашлась, даже не скрывается!

— Это совсем другое, она же тоже инопланетянка...

— Она тоже человек, — строго прервал меня Док, — и всем повторяет, что её родители такие же люди.

— Угу, — на меня снова напала тоска от этой далёкой нормальному человеку темы. — Люди не бывают такими...

— Совершенными? — уточнил он.

— Нечеловечески безупречными. Она андроид, это ж ясно, — сказал я в запале, за что сразу поплатился.

Док тут же спросил. — Это всем ясно?

Я опустил глаза.

— Кажется, это неясно только Семёну? И ему, конечно же, никто не расскажет!

— Надеюсь, что и ты... — прошу его неуверенно.

— Я не стану рассказывать молодому человеку, что он влюбился в андроида, — резко ответил мне друг. — Но ты! Ты решил устроить ещё одну проверку — посмотреть, взаправду ли он ничего не знает об этом?!

Я смог лишь обозначить кивок.

— И когда ты в этом убедишься, я с чистой совестью должен буду поставить ему диагноз ВИЧ? — он приблизился лицом к лицу, нос к носу и спросил вкрадчиво. — Какого хрена, Олежка?

— Я... я... запутался сам уже, — мне и впрямь стало непонятно, какого хрена я затеял этот разговор. — Он всех запутал, я его просто убью!

— Угу, — Док сокрушённо вздохнул, — и притащишь его сюда. И на следующий день снова...

— Не, — мотаю головой, — Буханка одобрила не чаще раза в два дня, да и то — всего декаду. Потерпи до выхода из гипера?

— Тогда ты просто выбросишь парня в пространство, — уфолог насмешливо поднял глаза к потолку, — ну и трагедь! Капец и инопланетяне!

— Да ладно тебе, — примирительно хлопаю его по колену. — Я за ним ещё посмотрю, может, всё будет нормально.

— С какой это радости вдруг станет всё нормально? У нас всё через жопу всегда, а тут из-за Сёмы... — он горько улыбнулся. — Хотя чем чёрт не шутит? Я тоже понаблюдаю... а то жаль парня.

— Вот и договорились, — я шутливо вытер пот со лба, — не мог сразу согласиться?

* * *

Семён.

В коридоре, как вышел от Дока, сразу же связался с Фарой, доложил по всей форме, что живой, иду кататься на лыжах. Она лыжи велела на сегодня отменить, идти в мастерскую пробовать то, что выпарилось из начинки. Ещё лучше, не смел и надеяться — неспешной рысью двинул к ней, и жизнь моя наконец-то обрела смысл. У меня словно выросли крылья, причём, не только от предстоящего общения с Фарой. С момента возвращения сознания... вернее, с мгновенья воскрешения в капсуле регенерации во мне крепло не осознаваемое до поры ощущение, что жизнь с каждым шагом наполняется смыслом. Наверное, это оттого, что впервые в космосе события стали развиваться, как им и положено было по канону — по любимой с детства космической фантастике. Я, как нормальный герой, погиб от злодейского произвола, меня спасли нормальные инопланетяне, и вот после воскрешения со мной разговаривает мудрый Петрович... хотя это из другой хорошей фантастики. И я, в отличие от Стрелка, всё очень хорошо помню. Вообще, это всё стараниями Вога и Дока больше походило бы на новый день сурка, если бы Фара не задала тот главный вопрос. То есть не задала, конечно, просто я её так понял — назови мне хоть одну причину, по которой не следует тебя убивать. Если б не она, мне б всё это быстро надоело. Вернее, если б она меня не позвала, я так и влачился за ней, словно больной, как за Иркой весь одиннадцатый класс. Но Фара поставила задачу... впрочем, Ира тоже, помнится, ставила задачи, и я сворачивал Эвересты, зажигал Везувии и топил Атлантиды, пока... э... не оказался здесь. Но Фара же совсем не такая! Даже не представляю, как бы её поцеловать, не говоря уж... э... вообще, ни о чём не говоря, просто поцеловать.

Так вышло впервые, и в дальнейшем, чем бы я ни был занят, как, наверное, сказал бы Макс, по её команде в моей системе срабатывает аппаратное прерывание нулевого приоритета [int 0000h; "к ноге"]. Буханка эту особенность учитывает и вносит необходимую поправку по времени в зависимости от моего состояния. Или предлагает сначала закончить начатое, например, заправиться и вымыть руки. Ну, ещё в регенерационной капсуле нет связи с искином, а так и оттуда бы подрывался. Мне кажется, что Буханка меня слегка ревнует к Фаре, очень уж сухо и лаконично передаёт её сообщения. Но в целом одобряет наше общение, говорит, оно весьма способствует моей адаптации.

Фара попросила меня — подумать только, попросила! — присматривать за Максом. Не следить, конечно, а постараться сделать так, чтоб ему больше не мыли голову в унитазе. Она не только за Макса переживает, за всех — экипаж и Буханка для неё неразрывны. Фара выходец из странного мира, где почти не видят различий между человеком и машиной. Судя по её раскосым чёрным глазам, я догадываюсь, от кого произошли чукчи — они тоже одушевляют всё на свете. А уж как Фара нянчит свои любимые киберсистемы! Хотя вру — Макса она всё-таки выделяет из всех, он тоже сдвинут на искусственном разуме и синтетической душе.

Он после известного казуса меня избегал, и Фара задачу мне максимально упростила — поставила после обеда с ним в паре драить коридор за штрафные баллы. Кстати, по её настоянию, Буханка мне за пробитие переборки гвоздиком впаяла штрафов на сорок часов хозработ. Мы с Максом первые минуты сосредоточенно сопели каждый о своём, делая вид, что незнакомы и вообще случайно здесь оказались. Мне эти детские церемонии сразу надоели, и я легко переступив через его гордость, спросил, когда он отдаст должок. Макс аж оцепенел на секунду, напряжённо припоминая, что и когда успел мне задолжать. Он бы с большим удовольствием проигнорировал вопрос, но опыт нашего общения говорил за то, что это весьма вероятно осложнениями. Тоном робота, приговорённого к утилизации, Макс проговорил. — Какой должок?

— Ну, за картошечку, обучалку на выбор, — сказал я как можно небрежнее.

Он открыл чат. — Хорошо, — и сразу его закрыл второпях. Уточняю человеческим голосом, — что хорошо?

— Я согласен, — снова пришёл текстовый ответ. Ладно, я терпеливый, спокойно его спрашиваю, — тебя девочки ведь головой об твёрдое не тукали?

Он смутился! — специально не тукали.

— Значит, мне придётся, — сокрушённо вздыхаю. Парень, наконец, соизволил ко мне обернуться. — Ну чего ты вытаращился? Мне терять нечего — Фара пообещала меня угробить. Из-за тебя. Так поверь — я сумею хотя бы перед смертью заставить тебя, сопляк, вежливо разговаривать.

— Перед чьей смертью? — прошептал он.

— Обоих! — отвечаю ему в тон трагическим шёпотом.

— Э... — он всё-таки догадался, что игнорировать меня не получится, и решил просто отделаться, сказал делано небрежно, — ну, приноси после хозработ треник и полётный скаф в лабу...

— А сейчас? — делаю удивлённые глаза.

— Но мы ведь не можем! — в его голос закралась паника.

— Я всё могу, — говорю со значением, — даже не сомневайся.

— Что тебе на этот раз? — проговорил он тоном робота, обречённого на вечное стояние манекеном в отделе женского белья.

— Ну, сам подумай, — сохраняю серьёзность из последних душевных сил, — обучающие программы для тебя сейчас недоступны. Значит, будешь учить сам.

Макс снова замер, но... в его глазах что-то мелькнуло неуловимо. — И чему тебя учить?

— Э..., — задумчиво морщу лоб, — хочу быть умным, вот!

Он совершенно серьёзно, мне даже показалось, что со скрытым облегчением, заявил. — Отлично. Буханка, зафиксируй наше соглашение.

— Зафиксировано согласие кадет-пилота Семёна на участие в личном экспериментальном проекте программиста Макса по изучению способов увеличения эффективности человеческих мыслительных процессов. Семён, на всё время отработки штрафов ресурсы вашего мозга в полном распоряжении Максима.

— А... — я ещё не всё как следует осознал, но подставу почувствовал ясно.

— А сам виноват, — проворчала Буханка. — Довыпендривался? Будешь знать, как издеваться над слабыми.

В краткой вводной Макс без нажима, без злорадства дал мне понять, как я попал. Слабым парня я б не назвал, но всё равно жалко его. Он оказался самым из всех нас одиноким, это чувствовалось в каждой фразе. Он так старательно формулировал, обдумывал слова, что мне стало неловко — попросил быть попроще. Он так обрадовался! Тут же на радостях рассказал смешную, по его мнению, историю. Макс до четырнадцати лет не понимал, что люди бывают намного его глупее. До них не доходил юмор, его били за тупые шутки. Они не понимали простых для Макса слов, его и за это били, чтоб не выделывался. Сверстники просто представить себе не могли, что интеллект вот у этого пацана встречается далеко не у всех взрослых. Когда Максу исполнилось четырнадцать, ему несказанно повезло — прогресс сделал шаг навстречу, компьютеры появились в пользовании обитателей мигрантского гетто. Родители приобрели чадам подержанный аппарат. Сначала эксклюзивное право тупить в монитор и тыкать в клаву получили старшие братья, но чем дальше, тем больше времени проводил за компьютером Макс — единственный, кто сам разобрался, куда нужно тыкать, и что после этого будет. Парень пропал в цифровом пространстве, общение со сверстниками всё больше ограничивалось самым доступным для их понимания оттопыриванием среднего пальца вообще без слов — ему больше не требовались слова.

Он увлёкся программированием, как другие пылкие юноши в его возрасте увлекаются поэзией, только в отличие от большинства Макс родился настоящим поэтом — мастером машинного кода. Как всякого нормального поэта, его прежде всего интересовало, что можно получить от злого реального мира за своё творчество. Но его так и не оставляло то детское удивление, открытие, что люди, родившиеся с одинаковыми в принципе мозгами настолько по-разному ими пользуются. Попав на Буханку, он подумал, что судьба его могла сложиться иначе, если б не тупость почти всех подряд. Он никого не судил, не злился на людей — считал врагом своим только глупость. Искин приняла его измышления буквально — как и мне с калибровкой веществ по вкусу, предложила ту самую экспериментальную программу по... ну, вы помните какую. Макс, конечно же, не увидел в предложении ничего необычного и сразу приступил. Он очень хорошо помнил, как его идеи воспринимали на Земле, поэтому и в космосе не надеялся особо, что все сразу примутся ему помогать. Макс начал программу с себя самого, добился некоторых результатов, потом... э... кое-кто ещё, но это мне знать ни к чему.

И наконец, я сам попросился — вот такой, блин, молодец и умница. Я смутился и от безысходности предложил сворачивать вступление и переходить к делу.

— Ладно. Начнём с памяти. Знаешь, как она работает?

— Хорошо работает, ещё никто не жаловался.

— Родной алфавит помнишь?

— Конечно.

— Чётко помнишь?

— Да!

— Назови седьмую и одиннадцатые буквы.

— Что???

— Не злись. Попробуй назвать буквы в обратном порядке.

— Ты издеваешься? Да нахрена это нужно?

— Чтобы ты понял, насколько ты нихрена не понимаешь. Вся твоя память, логика, — это цепочки условных рефлексов, ассоциативные связи. Буханка, поставь ему для начала пятнашки.

Искин вывела перед глазами таблицу пять на шесть с закрытыми клетками и отдельно три открытых поля с буквами. Начала объяснять правила игры. Первого штрафного часа мне как раз хватило, чтобы понять, в чём она заключается. А я ещё жалел эту сволочь! Теперь-то я точно знаю, за что хочу его убить. И убью! Только сначала разберусь в этих пятнашках, а то никак из головы не идут.

* * *

Я начал понимать всю сложность Фариных чувств ко мне — когда кто-то становится для тебя проблемой, кого срочно нужно убить, но сделать это немедленно или неудобно, или хлопотно, или преждевременно. Вот Вог для меня прост, как правда, — убью сволочь, как только сумею, и буду делать это регулярно. Проблемой стал Макс — не только сам не тронь, но и нельзя позволять это делать другим, у кого, может быть, есть более веские причины грохнуть паразита. Я о своих немцах, особенно немочках. Отношения у нас сложились дружеские, я мог надеяться, что моё присутствие не позволит им делать Максу больно — но, даже если это их пока сдерживает, не факт, что и в дальнейшем поможет — они вполне способны наплевать на присутствие хоть Фары, хоть Вога, хоть Кэпа с Чифом, а валькирии только позлорадствуют. Да и не собираюсь я нянчится с этим пакостником, других дел полно.

Поэтому я решил с немцами просто поговорить. На первой же "лыжной тренировке" — в "лыжниках" нас могла слышать только Буханка — я попросил минутку внимания. И не жалея собственной амбиции, рассказал, как заставил парня наговорить девчонкам на себя, а заодно и на погибших японцев.

— Ну, что ты тот ещё деятель, мы сразу догадались, — после глубокомысленной паузы первым начал Дирк. Он сказал это без издёвки, спокойно, мне даже послышалось, что уважительно. Уже без всякого сомнения уважительно продолжил Ганс. — Но не ожидали, что ты честный парень, Сэм.

"Какой я парень?!", — заржало в душе моё деструктивное альтерэго.

— Ты правильно, конечно, — потупив глазки лепетала Хелен, — заступаешься за Макса...

— Мы понимаем, — горестно подхватила Марта, — на его родине мужчинам не достаёт женского общества...

— Это во Франции, ага? — уточняю, чтоб ничего не пропустить.

— Ну, откуда родом все эти..., — скривился Дирк.

— Вынужденные мигранты, — торопливо встряла Хелен.

— Его, наверное, насиловали старшие братья, — злорадно "посочувствовала" Марта.

— А может даже отец и братья отца, — развила направление Хелен.

— И соседи тоже. — Продолжила "сочувствовать" Марта. — Да-да, у них принято часто ходить в гости, я читала...

Хелен согласилась. — А когда к соседям в гости приходили их родственники, они все вместе...

— И он, конечно, рано пристрастился к наркотикам, — со знанием дела уверенно предположил Дирк, наверное, чтоб сменить явно заевшую пластинку изнасилований. — Из-за травки часто попадал в полицию, его там били...

— И тоже насиловали! — торопливо вставила Марта, не пожелав отказываться от "острой" темы.

— Всё это повлияло на парня, деформировало психику, — Ганс решительно подвёл черту. — Девочкам следовало хорошенько подумать об этом, прежде чем...

— Запихивать этого извращенца..., — у Марты вырвалось с придыханием, но она сразу смутилась, Хелен подхватила "со всею кротостию", — несчастного больной башкой в унитаз.

С опытностью истинных европейцев в "минутах скорби" в память по жертвам того и этого все четверо разом замолкли на шестьдесят секунд, склонив покаянные головы. "Они могли его просто молча убить???" — обалдела моя первая натура. Всё естество немедленно взалкало справедливости. — А японцы? Может, это они его подбили?

Ребята уделили скорби ровно минуту, и лишь по её истечению Дирк сказал строго. — Сёма, не нужно так говорить о Танака...

— Особенно нам..., — блеснули сталью глаза Ганса.

— Ты не понимаешь, — Хелен взяла меня за руку. — У Японии очень непростая, древняя культура...

— Их взгляды на мораль могут показаться странными, — ладошка Марты легла мне на плечо. — Но в космосе встречаются и более странные вещи...

— Они погибли, — сурово сказал Ганс.

— И они скорее погибли бы ещё раз, — с особым значением заговорил Дирк, — чем кто-либо заставил бы их говорить о себе такое... Как этого несчастного Максика!

— Вот именно, что заставил! — Пытаюсь ещё раз доораться до их здравого смысла. — Я шантажировал Макса! Это я продырявил стену, а сам вынудил его сказать, что он и... ну, чтоб подглядывать — вот! Буханка, скажи им!

— Подтверждаю, что кадет-пилот Семён действительно пробил гвоздём стену в своей каюте, — немедленно отозвалась искин.

— Да, Сёма, ты молодец, — улыбнулась Хелен. — Единственный мужик, забивший здесь гвоздь!

— Только тут тебе не как дома, — поморщился Дирк, — всё немного сложнее гвоздей.

— Понимаешь ли, искину невозможно соврать! — словно пожаловалась Марта. — Макс сказал правду.

— Какую правду? — вырвалось у меня непроизвольно. В душе-то я сразу помахал рукой вслед покидающему меня навсегда рассудку.

— Буханка, покажи Сёме то послание, — сказал Дирк смущённо. В поле зрения, в левом нижнем углу замигал квадратик. Я рефлекторно попытался его рассмотреть, Буханка тут же "открыла" файл — квадратик превратился в маленькое окошко видеопроигрывателя, сразу включилось воспроизведение. В кадре появилась розовая стена, в разъехавшейся двери показался Макс и с порога принялся шевелить губами на ещё не расцарапанной физиономии. Как в немом кино побежали субтитры: "Девчонки, не надо убивать Семёна. Это я за вами подглядывал... с японцами. Типа извините, ага?". Едва договорив, он тут же покинул помещение, запись закончилась. Меня сразу насторожил ракурс съёмки. — Получается, что к приходу Макса, кто-то из шведок сидела на потолке, или под самым потолком на антресолях?

— Причём тут шведки? Это записывала искин, — пожал плечами Дирк.

— А как же запись попала к вам?

— Буханка и передала, — терпеливо объяснила Марта, — "от анонимного адресата".

Что-то в этом... ммм... Буханка? Но зачем это ей? Ладно, это потом... И тут до меня дошло главное — Макс сказал просто "подсматривали", не уточняя, каким образом. Вот и попрошу уточнить при случае, а пока меняем тему.

— Ребята, извините за то, что начал об этом...

— Что ты! Ты, Сёма, молодец, что заговорил о Максе, — виновато улыбнулась Хелен.

— Нам честно — очень стыдно! — заверила Марта. — Ведь вот даже ты, из России, осуждаешь наше поведение...

— И нетерпимость! — строго добавил Дирк.

— Тебе не нужно больше беспокоиться за Макса, — пообещал Ганс.

— Давайте уже кататься! — девчонки хором напомнили, для чего мы стоим на виртуальной горе в виртуальных лыжах.

Парни тут же стартовали, за ними напарницы, и я без особого азарта тронулся последним, чтоб не снесли ненароком. Весело, конечно, но не каждый же день! По двадцать раз!! Серьёзно, после семнадцатого спуска я почувствовал, что мне на сегодня лыж достаточно. Спросил ребят, во что тут можно поиграть поинтереснее. Ганс резко переспросил: "Интереснее горных лыж?" Дирк сухо заметил, что это мне не игрушки какие-то, а прокачка личных боевых характеристик. Я скромно уточнил, когда же мы всё-таки полетаем в космосе? Ребята странно смутились. Снова напомнили, что мы люди, нам не положены нейросети и базы знаний. Пилотажные симуляторы просто не делают — разумным существам и роботам нужные навыки закачиваются напрямую. У них есть записи нескольких боёв, но это личные файлы Танака, исключительная собственность истребительного звена. Доступ к ним я получу, когда сдам на допуск. Космический бред! Захожу с другого бока, спрашиваю, а как же лыжи, стрельбище? Оказывается, это всё сделали Макс с Буханкой, и теперь они прямо не знают, как его уговаривать сделать что-нибудь ещё. Ха! Уговаривать — моя основная функция на предыдущей должности, не зря меня в коллективе за глаза, кто со злом, кто восхищённо, называли "наш лечила". Так то было в рабочем порядке исполнения служебных обязанностей, а уж сейчас-то, при личной заинтересованности... Очень, знаете ли, хочется поиграть в хоккей — ностальгия прям задушила!

Глава 13

Грейс, Лилит и Мара.

Ситуация сложилась — ужасней не придумаешь. Особенно жалко было Максика. Фара нас построила в ангаре, сказала, что всё знает — показала запись, где Макс сделал своё дурацкое заявление, и строго спросила, кто из нас послал этот файл Хелен и Марте? Я сначала растерялась, ведь и в мыслях такого не было! Причём тут немки, подглядывали же не за ними?! Догадалась, наконец, что они так поступили из-за своих мёртвых самураев, шовинистки фашистские, тоже мне пилоты! И сразу стало интересно, кто же это из нас такая умная, что так здорово придумала устроить?! Я в шутку, конечно, наоборот — что это за змеюка у нас завелась? Ни на Лилит, ни на Мару подумать так просто невозможно... надеюсь, что и они меня ни в чём не подозревают. Хотя ну что особенного случилось-то? По факту Максику бешеные немки всего лишь поправили причёску, немного поцарапав и случайно помяв лицо об унитаз, потому что дёргался, не хотел в него лицом попадать. С Доком такое тоже иногда случается, когда обстоятельства заставляют его бриться, особенно с похмелья. Меня больше заинтриговали другие вопросы — во-первых, зачем Максу за нами подглядывать? С япошками и так всё было ясно, все они извращенцы, а он-то чего такого нового мог подсмотреть? А во-вторых, ради какого прикола Макс нам об этом рассказал? Неужели только для того чтобы выгородить Семёна? Подумаешь, ужас какой — попросила не вешаться... ну, правильно попросила — не наоборот же! И вообще, я в шутку может так сказала, с психу просто!

По правде после всего случившегося нам всем было страшно неудобно перед Сёмой, хотя он сам, конечно, во всём виноват. Ладно, пусть не во всём, но во многом, то есть в основном — короче, если б не он, ничего бы не было. А с него, похоже, всё как с гуся вода — совсем не расстроился. Хоть бы немного испугался для приличия, не знает ещё, наверное, как опасно нас злить. Спокойно встал рядом на обеде, говорит. — Привет, девчата. Извините за то недоразумение, больше не повторится.

Мы молча кивнули, я подумала, — ну точно не понимает ничего или конченый псих.

Мы б к нему и не обернулись даже, но он пришёл с ярким пакетом. Открывает, достаёт... Боже мой! Сумочку! Пепельную такую с золотыми штучками, ой! Вгляделся в тиснение и протянул мне. — Так, это для Грейс...

Вынул другую, розовую в звёздочках, — это для Лилит...

И светло-бежевую с камушками, — а это для Мары.

Стоим, как дуры, в комбезах с настоящими ридикюлями в руках и прям не знаем... вот нафига они нам? Их же носить совершенно не с чем! Интересно, что там? Хотя и сами сумочки вполне ничего, хорошо, что догадался подарить разные. Э... а чего это он вдруг? Я смогла оторвать взгляд от подарка и проницательно взглянула Сёме в лицо.

— Только не надо так на меня смотреть! — он в притворном ужасе отгородился от нас ладонями. — Это просто подарки, я давно хотел сделать, да сразу не всё получилось.

— Спасибо, Сёма, — скромно опускаю глаза, отворачиваюсь. Поставила сумочку на столик и тихонько скосила глаза на притихших немцев — вот счастье-то! Ещё говорят, что у войны не женское лицо — посмотрели бы на Хелен и Марту! А Ганс с Дирком явно завидуют Максику и уже готовы сами утопиться в унитазе — догадываются, какой их ждёт разговор. Ох, ну хоть какая-то польза от этакой ерунды. Оглядываюсь на подруг по привычке спросить взглядом, — вы тоже это видели?

А их на месте нет, заняты сучки! Сёму целуют! По одному разу, только в щёки, но тем не менее — это уже превращается в традицию, блин! Делать нечего, пришлось целовать в лоб — в то, что осталось не целованным из приличных мест с прошлого раза. А Сёмка-то стервец — хоть бы смутился, только зажмурился, будто так и надо! — Девчат, очень приятно, конечно. Но мне от вас нужно немного большего.

Его спасло, что от наглости такой мы впали в лёгкий ступор, и он смог договорить, — сами обещали взять с собой в ангар.

Мы облегчённо вздохнули, переглянулись довольные — как удачно всё сложилось. Убивать его уже вроде бы и не за что, да и в ангаре, без лишних глаз, это можно проделать основательнее. Жаль только, что в гипере ничего за борт не выкинешь, придётся тащить к Доку на воскрешение.

Сразу с обеда мы с Сёмой направились в техсектор, только к себе заскочили на минутку положить подарки. Попросили его подождать у дверей, он понимающе улыбнулся. Всё-то этот гад понимает! Ну, интересно нам заглянуть в сумочки без свидетелей, и что такого? Нафиг скалиться? Вот может он сделать что-нибудь хорошее и сразу же не испортить? Прям никакого зла не хватает! Я уже хотела действительно бросить сумочку на койку и быстрей идти в ангар, пока он не передумал и не удрал, но Мара всё-таки не выдержала, открыла ридикюль и аж сомлела, присев на кровать, — помада!

— И тушь, — слабо простонала Лилит. Нет, так дело не пойдёт! Командую, — Буханка, сделай стол.

Всё нужно делать по порядку, аккуратно — я принялась доставать вещицы из сумочки и расставлять. Моему примеру деловито последовали подружки. Первым делом выяснили, чем всё это пахнет — оказалось, что ягодами и фруктами. Детское, конечно, но в космосе просто невероятная удача, что помада хотя бы не воняла нашатырём. На вкусы тоже жалоб не возникло — они полностью соответствовали запахам. Особо мы отметили, что вещи в наборах неодинаковые, даже тени отличались не только формой коробочек, но и оттенками. Это существенно увеличивало число разных комбинаций. Просто невероятно увеличивало! Вот когда прикинули, сколько нам потребуется времени перебрать их все, я неожиданно вспомнила, — ой! А Сёма?

Мы, не сговариваясь, кинулись к дверям. Сёмы в коридоре не оказалось.

— А..., — выразила общее удивление Лилит.

— А кадет-пилот Семён просил передать, когда вы о нём вспомните, что ждёт в кают-компании, — индифферентно пояснила Буханка.

— Ну, хоть где-то он ждёт, а не просто плюнул и ушёл играть в бильярд. — Торопливо заговорила Мара. Мы посмотрели на неё, как на дуру, и уже спокойно вернулись в каюту. Не торопясь собрали косметику в ридикюли и пошли посмотреть, как он нас ждёт. Сёма, естественно, играл в бильярд, но отрывать его сразу от стола мы не решились — фокус в том, с кем он играл. С непревзойдённым снайпером Кэш! Играли только они, все, даже немцы, серьёзно наблюдали. На лице Кэш не было ни покровительственной, ни снисходительной улыбочки — она играла всерьёз! Сеня же будто выпал из мира, он улыбался странно, смотрел непонятно куда, весь его вид говорил, что он не верит в происходящее и в то же время стремится не упустить ни единого мгновенья игры. Ему точно не важна победа, он уже победил и лишь растягивал время своего триумфа. Ну, мы же валькирии, отчётливо ощущаем эти вещи, даже э... не всё понимая в бильярде. Я поймала ошарашенные взгляды подруг — этот чувак в трансе! Сам! Впрочем, он не понимает, да и никто, похоже, не видит это единственное настоящее чудо. Что нам до этих шариков? Встали скромненько в сторонке, поджали губки и хлопаем ресницами, как и положено блондинкам. Дождались выигрыша Кэш — я почувствовала общее разочарование, что игра закончена. А что Кэш выиграла, ясно по определению — просто невозможно себе представить, кем нужно быть, чтобы у неё выиграть, не Сёмой, это точно. Он замер, рассеянно мечтательно уставился в пространство перед собой, но так уж вышло, что на нас как бы. Мы ему помахали ладошками.

— Помнишь нас? — весело спросила Лилит.

— Мы за тобой! — радостно возвестила Мара.

— Теперь наша очередь! — немного капризно заявляю на него права. Ещё бы — мы ж его целовали уже, значит всё — имеем все основания заявлять!

Сёмин взгляд прояснился, узнавая, парень легко вернулся в обычное состояние — чудеса, да и только. Поставил кий на подставку, поблагодарил Кэш за игру, и собрался было на выход, но Кэш возразила. — А спор? Показывай!

Семён обернулся к ней. — Спор?

— Забыл, на что играли? — посочувствовал Док. — Ты повесишь две вилки на одной зубочистке на краю стакана.

— Буханка сказала, что это возможно, — запальчиво встряла Марта.

— Только почему-то отказалась показать, как! — обиженно сказала Хелен.

— А не нужно было Макса обижать, — сказал Сёма строго, — ему бы не отказала.

Взял с подставки две вилки, сцепил их зубьями, продел зубочистку, затем всю конструкцию поставил самым кончиком палочки на край стакана и осторожно развёл пальцы. Вилки не падали! Семён спросил в наступившей тишине. — Есть курящие? Зажигалка нужна.

Ему никто не ответил. — В общем, если зубочистку с короткого конца поджечь, она догорит до края стакана, но всё-таки будет висеть.

— А... а в чём тут фокус? — спросил Дак.

— Да хрен его знает! — весело ответил Сёма, — мне тоже ничего не объясняли, ну... когда я на этой фигне двести баксов просрал.

Мы дружно заржали по-солдатски во всё горло — стало легко и радостно, что Сёма не умничал, не воображал, а просто отколол номер только ради веселья.

В отличном настроении провели Семёна в свои владения — в парк дроидов. Погуляли по коридорам вдоль рядов парковочных ниш, показали роботов, объяснили, в общем, какие машины, для чего предназначены, и почему некоторые сейчас на потолке, то есть на втором ярусе. Те, что сверху, запасные, используются, когда Буханка прекращает крутиться, в наступившей невесомости, для работы на внешних объёктах, типа астероидов, чтоб об эти объекты в лепёшку не размазало — ведь пока мы крутимся, всё это несётся относительно стороннего наблюдателя с бешеной скоростью. Роботы наверху не маленькие, а сжатые, сложены ради экономии полезного объёма. Их уже в невесомости вынимают из ячеек, включают разогрев и тестирование, и партиями отправляют в ангар, расположенный выше этажом. Нужны они бывают нечасто, но в такие моменты обычно требуется много роботов, чтобы за рассчитанные секунды совпадения траекторий, или просто пока не застукали, упереть с внешнего объекта как можно больше полезного груза. Его частенько приходится отделять от бесполезного, вырезать, выламывать, или просто резать на части, чтоб в ворота пролез. Для этого роботы снабжены всем необходимым оборудованием и зачатками псевдо-интеллекта с набором полезных рефлексов, главными из которых являются инстинкты самосохранения и подражательства. Конечно подражательства, ведь на первом ярусе стоят роботы, приспособленные под прямое управление человеком, сделанные именно под хуманов. Мы втроём частенько водим свои дружины в такие вылазки, и Сёму с собой возьмём, если хочет.

Это очень интересно — нам ещё не встречались астероиды похожие на другие. Кроме астероидов, часто попадаются выброшенные из гипера корабли. Теперь мало кто может объяснить, где находится корабль, когда идёт через гипер-пространство, и как на его движение влияют объекты внешнего пространства "вблизи" маршрута. Но что влияют — это точно, прыгнуть можно только через "чистую" пустоту. Раньше, до Всеобщего безумия, многие расы владели знаниями гипер-перехода и в ходе Войны "минировали" известные проходы к их мирам. Корабли на малоизвестных маршрутах по сию пору вышвыривает из гипера за тысячи парсеков не только от точек старта и финиша, но и любых известных обитаемых систем, на досветовой скорости не доедешь. Единственная возможность спастись — это "вернуться по своим следам", совершить обратный прыжок, пока не затихло гипер-пространство, встревоженное переходом. В принципе, ничего страшного, просто нужно быть готовым к возможности такого поворота и всегда иметь запас топлива на обратный переход. Так вот пока гипер не затих, это примерно час-полтора, нужно быстренько оглядеться в поисках всего, что плохо летает. Самих разумных, попавших в ловушку, как правило, уже не спасти, а вот имущество можно прибрать к себе на кораблик. Продать такое оборудование почти невозможно, потому что оно не лицензированное, и всё сколь-нибудь интересное подпадает под всеобщий закон Содружества о контроле за распространением технологий. Его следует сначала передать на экспертизу ОСБ, а потом забыть со спокойной совестью — ничего не возвращается без объяснений и компенсации. Зато кое-что можно приспособить для себя, как Фару... то есть как Фара это делает.

На этом месте мы решили замять теорию для ясности, а то Сёма слишком быстро всё схватывает, а кое-что ему знать ещё рано. Да он и сам уловил неловкость и деловито перешёл к конкретике. — Так кого вы собрались брать на абордаж, пиратки?

Мы посмеялись, Мара ответила, — это только теория, возможные сценарии. Включилась Лилит. — Наш историк, культуролог и политолог...

— Кто-кто? — уточнил Сёма.

Мне аж стало обидно. — Как это кто? Док, конечно! Он же страшно умный, а ты не понял?

— Понял я, понял! — заверил нас Сёма "в ужасе".

— Так вот. Наш страшно умный историк, культуролог и политолог..., — я сделала паузу, подождала появления хотя бы тени улыбки на Сёмином лице. Не дождалась и спокойно продолжила. — Док утверждает, что архитектура кораблей не должна была сильно измениться, никто не станет вносить существенные изменения в удачные проекты, проверенные временем.

— А мы за два года нашли уже больше полусотни таких потеряшек, — добавила Мара. — Сняли с них схемы...

— И нам встречались на станциях корабли из центральных миров с похожими обводами, — говорю многозначительно и снова делаю паузу, давая Сёме возможность самому догадаться.

— И? — Сёма возможностью пренебрёг.

— Да ничего особенного, — фыркнула Лилит, — просто не заблудимся, если что.

— Если что? — спросил Сёма "зловещим" шёпотом.

— Если случайно окажемся на таком корабле, — невинно похлопала я ему ресницами.

Этот странный человек просто не позволяет хорошо к себе относиться, любое проявление расположения к собственной персоне использует, чтоб высмеять, задеть, поставить в неловкое положение! Ведь зарекались больше ни о чём с ним не говорить! Надо было сразу убить его быстренько и всё... раз двадцать-тридцать. Мы с ледяным спокойствием дождались, пока он проржётся, и велели полезать в "Тин-айс". Дроид T9-i16, наша механическая макивара, — антропоморфная машина, то есть похожая на человека, высотой в стоячем положении три метра. У неё две пары конечностей-манипуляторов, с двумя суставами, способными сгибаться в двух направлениях, а в сочленениях с корпусом они могут поворачиваться на сто двадцать градусов. Корпус состоит из условной "спины", её можно сгибать, и жопы — ей соответственно вертеть. Из вооружения только универсальные захваты на концах манипуляторов-опор. Это дроид аварийного класса, его псевдомускулатура усилена сервоприводом, рассчитана на действия в условиях перегрузки до 7G. Объяснили Сёме, что выше этажом, в ангаре, ему будет неуютно с непривычки в условиях повышенной силы тяжести. Нам-то ладно, мы одели свои рабочие жесткачи, "жёсткие скафандры". Дали Сёме немного освоиться в машине, он порулил на пятачке у грузового лифта. В лифте объяснили его роль. Тин-айс наш обычный спарринг-партнёр, но уже слишком обычный, даже слегка надоевший. Подражать нам у него не получается, слишком большая разница в скоростях и реакции. Вот Сёма попытается что-нибудь отчибучить, пока мы будем его плющить вместе с механоидом, а мозги робота сами выделят из всего хоть сколько-нибудь для себя полезное. Уже в ангаре Мара попыталась его успокоить, — ты не бойся, всё по-честному — один на один!

Лилит её горячо поддержала. — Мы не собираемся убивать тебя сразу!

А я пояснила, — нужно же и подружкам оставить... немножко тебя и Тин-айса.

Сёма освоился со связью, спросил в коммуникатор, — а почему Тин-айс?

— Сокращение с английского T9-i16, это его номер, — объяснила Лилит.

— Нафиг ваш английский, — серьёзно возмутился Сёма, — раз я его пилотирую, пусть сокращается по-русски. Будет Тыдыщ!

Мы легко согласились, нам-то без разницы. Семён, не встретив сопротивления, продолжил выдвигать условия. Ему, видите ли, противно, когда его жалеют, а убивая по очереди, мы станем его жалеть. Он настаивает, чтоб мы всё проделали сообща, допустим, за десять секунд. Я поморщилась — маловато, конечно, хотелось погонять его подольше. Ну, да ладно — для первого раза достаточно. Мара спросила, — готов?

И не дожидаясь ответа, атаковала без видимого обычному человеку перехода. Я точно помню, что перекрывала его вероятный полуоборот уклона! И Лилит сама виновата, что влетела под мою подачу — вот о чём эта дура думала, когда лезла в чужую зону ответственности? Что я буду разбираться в целях? А между делом кибер скафа доложил об истечении оговоренных десяти секунд.

— Попробуете ещё разок? — прозвучал в наушниках насмешливый голос Семёна. Мы атаковали сходу... уй-ё, мамочка, как больно! Тресь! И получаем удовольствие, отекая по стеночке. Да уж, ловкий гад наш Сенечка. Хотя совсем не нужно быть мастером, чтобы предугадать нашу спонтанную атаку. Он закрутил вертушку, ещё не закончив вопроса, и тяжёленный задний манипулятор дроида смахнул всех троих в прыжке, когда ничего уже нельзя было изменить!

— Наверное, нужно дать вам побольше времени, — продолжил Сеня издеваться. Но мы не повелись на подначку, пофиг время — тут уже дело принципа. Не спеша обходим его, как акулы вокруг жертвы. Сёма стоит спокойно, словно на расстреле. И самое удивительное — он закрыт, не ощущается ни страха, ни предвкушения, ни-че-го — будто против нас по-прежнему стоит просто Тыдыщ, тьфу, наш Тин-айс. Ему некуда деться, спасенья нет, одновременная атака в прыжке с полуоборота сразу с трёх сторон... и проклят будь Третий закон Ньютона! Мы поразили цель одновременно, но ей тупо некуда было отлетать под нашими ударами — векторы сошлись в одной точке. Усиленный корпус аварийного дроида не расплющился, вернул нам импульс в полном объёме по принципу равенства действия и противодействия.

Когда спала волна пронзительной боли, до сознания донёсся искренне сочувствующий голос Сёмы. — Девчата, по-моему, вам не хватает опыта командной работы. Знаете, если пол тут залить двуокисью водорода, она под действием повышенной тяжести должна затвердеть...

— Окисью! И тут вакуум, придурок! — простонала я, — всё будет испаряться до достижения стопроцентной влажности.

— Э... ну, можно же придумать что-нибудь скользкое! Или кататься на роликах, в конце концов.

— По фигурному катанию соскучился, русский? — зло проворчала Мара.

— А может, тебе тут устроить стриптиз? — ехидно предположила Лилит.

— Что вы, что вы! — Сёма поспешно возразил, — всего лишь хоккей. С шайбой, или, если хотите, русский — с мячиком.

— Шведский! — прорычали мы хором, я заговорила непререкаемым тоном. — Во всём мире хоккей с шайбой называется канадским, а с мячом шведским!

— Угу, — согласился Сёма, — только нам в России пох на весь мир, мы его постоянно натягиваем, включая Канаду и Швецию.

— Варвар, — проворчала я примирительно, у него в принципе неплохая идея.

— Дикарь, — поддержала меня Лилит, — у нас даже клюшек нет.

— Да минутное дело, — Тыдыщ махнул небрежно манипулятором, — как бы тут устроить каток?

— Фигня вопрос, — успокаиваю его, — дуй за шайбой и клюшками, а мы пока всё устроим.

Проводили его обратно на техэтаж, помогли вылезти из Тыдыща, он убежал в мастерскую, а мы принялись "всё устраивать". Дело, в общем-то, пустое — пристегнуть к ботинкам скафандров подставки электромагнитного скольжения. Они по форме и размерам почти как настоящие шайбы. На них мы обычно ставим габаритные и тяжёлые детали для перетаскивания их в ангаре при включённой центрифуге потому что, для удобства ремонтных работ "снаружи" внутри никто не станет устраивать невесомость. Достали нужные устройства, сразу догадались "разогреть" жёсткий скафандр для Сёмы, а то для этого хитрожопого русского аварийный робот — слишком большая фора. Собрали, подключили, настроили, и загрустили в тишине. Говорить было не о чем, и так ясно, что мы угодили в глубочайшую лужу. Нас побил Сёма, и дело не только в гордости, всё паскудство момента заключается в его легендарной неизбежности. По сути произошла страшная вещь, о которой мы и не задумывались даже. Пришёл герой, принял испытание, победил валькирий, и теперь может требовать от нас всё что пожелает. Вообще-то, по канону мы должны отдать ему невинность, только ... э... он слишком долго шёл... ну, короче, того канонически главного у меня давно уже нет, и я сильно сомневаюсь, что у Мары и Лилит тоже осталось хотя бы чуточку. Можно, конечно, посмеяться над детскими сказочками, признать, что мы всё себе придумали, что никакие мы не валькирии, а просто космические шлюхи, невесть что о себе возомнившие и наказанные за это. Признать, что больше мы не валькирии, отказаться от себя, стать слабыми земными девушками и... блин, опять двадцать пять — дать этому засранцу, победителю этакому. Хотя если разобраться формально, в пророчестве о сексе нет ни слова. Мы должны наделить героя силой своей любви. То есть любить его, пока он не станет сильнее. Нет, вот кто придумывал этот бред? Сделать сильнее чувака, сумевшего победить валькирий! Куда сильнее??? Ладно, предкам под мухоморами было виднее. И каким образом, спрашивается? Он что, для этого попроще способа найти не мог? Значит, получается, что прям любить не обязательно, просто придётся помогать ему во всём, чего бы ни попросил, и э... просто вести себя скромнее, чтоб чего-нибудь необязательного и попросить не подумал. Мы, вздохнув, приняли неизбывность наших легендарных судеб, тряхнув чёлками, кивнули друг дружке, а тут и сам герой заявился с клюшками.

* * *

Семён.

Предложенный девчатами вариант коньков пришлось забраковать, хотя идея их была правильной — на электромагнитной подушке скользилось фактически без трения. То есть совсем! Тормозить, отталкиваться, поворачивать невозможно — куда послали, туда и лети до встречи с препятствием, отражайся от оного и далее по правилу равенства угла падения с углом отражения. В жёстком скафандре это было не больно и показалось бы даже забавным, кабы происходило не слишком часто. В замкнутом пространстве ангара, куда меня запустили с не девичьей дури во всю скандинавскую страсть.

— Бам-бам-бам-бам... Сука-а-а-а!!! Тресь, бам-бам-бам..., — изображение неслось вокруг меня взбесившейся каруселью.

— Сёма, скользилки отключаются мыслеприказом! — подсказала какая-то шведка.

Я немедленно отдал мысленную команду, и пространство ангара завертелось в вертикальной плоскости. — Дыщ-тыщ-дыдыщ-бам-бам, бля-а-а-а!

Наконец, смог присесть на полу, выжидая, когда восприятие вернётся в норму.

— Не сиди на холодном, — строго сказала Мара, — скафандр теряет энергию.

Встаю, не пошатываясь, ровно только потому, что в скафе по-другому не постоишь, говорю, — спасибо за развлечение, конечно, но давайте я эти коньки немного доработаю в мастерской, а пока просто побегаем?

— Просто побегаем? — удивилась Лилит, — а что ты говорил о командной работе?

— Конечно-конечно, — успокаиваю девчат. — Значит, вы теперь команда. Я поведу шайбу отсюда туда, — указываю на противоположную стенку ангара. — А вы постараетесь её у меня перехватить...

Я сделал многозначительную паузу, — ни разу меня не коснувшись.

— А если ты сам? — деловито уточнила Грейс.

— Уворачивайтесь, — улыбаюсь её догадливости. Девушки без возражений приняли предложенную игру.

Первые три прохода у меня получились легко на использовании их очевидных ошибок. Валькирии быстро внесли поправки, дело пошло интересней. Они заинтересовались, пожелали взглянуть на игру "с другой стороны" — первой роль ведущей заняла Лилит.

Когда беготня им немного наскучила, я предложил "распасы". Девчата в углах треугольника с места отдают передачи, а я старюсь их перехватить. Сразу они не совсем меня поняли, первым делом Грейс с размаху постаралась пробить мне шайбой шлем. Наверное, валькирии считали помещение моего израненного тела в регенерационную капсулу обязательным финалом занятий. Снова постарался донести до них суть игрового упражнения, и они неожиданно легко согласились. Я не терял за развлечением бдительности, ежесекундно был готов к внезапному удару, но они продолжали вести себя паиньками. Беззаботно включились в новую забаву, позволили азарту отодвинуть на задний план коварные планы мести. Когда каждая по нескольку раз постояла на перехвате, они решил, что всё знают про хоккей, и мы в конце занятия погонялись парами. Играли, естественно, пока со мной в паре не поиграли все валькирии — с этим у них строго, всем всё достаётся поровну.

Вроде бы, им понравилась игра, хотя судить трудно — они же, как дети, могут быстро загореться новизной и остыть на другой день. Кую это симпатичное железо, пока горяченькое. В "раздевалке" уже, когда ставили "жесткачи" на подзарядку, посетовал им, что, как ни здоровски с ними гоняться, играть-то нам по сути не с кем. Хоть и полно на корабле народу, никого по доброй воле в ангар не затащишь. Вот если б Макс сделал с Буханкой хоккейную программу, как лыжную для немцев! Да как же его уговорить? Девчонки обменялись странно грустными взглядами, Грейс прошептала, вздохнув, — началось!

— Что? — опешил я.

— Ничего, хороший наш, — пропела Лилит.

— Не кручинься, Семён, пойдём лучше ужинать, — ласково подхватила Мара.

— Покормишь нас дошиком, посмотришь кино, — подключилась Грейс к ансамблю подружек. — Да ложись почивать, утро вечера мудренее.

— Что-то наподобие я уже где-то слышал, — говорю в сомнении.

— Утречком после завтрака поговори с Максиком, — продолжила Грейс, не обращая внимания на мою реплику.

— Худа не будет, — поддержала её Мара.

— Правда? — я побоялся спугнуть удачу.

— Блиа будью, — озорно передразнила меня Грейс.

Глава 14

Впервые в новой космической жизни меня разбудили солнечные лучи, бьющие в лицо из окошка. Я поморщился капризно, сквозь остатки сна проявилось осознание, что уже несколько минут не сплю, нежась в предвкушении радостного выходного дня. Как дома, в детстве, в середине мая, когда тихую радость от неумолимо надвигающейся вечности счастья, каникул, усиливал еле сдерживаемый восторг от пришествия долгожданной субботы — под конец учебного года я, несмотря на всё своё разгильдяйство, успевал серьёзно устать в школе. И так же, как в детстве, ещё не открыв глаза, я представил себе состоящие из удовольствий и развлечений основные пункты плана на долгожданные выходные.

— Доброе утро, Сёма, — промурлыкала весело Буханка, — тебя ждёт куча дел. Всё забыл? Что не напомнить?

Умница рукотворная наконец-то вняла мольбам не орать мне в сонный мозг каждое утро, сама придумала, как будить по-другому. Надо же — солнышко в окошко, прелесть! Самое интересное — как она додумалась, что человеку гораздо важней вспомнить о кое-каких вещах самостоятельно, а не под душем бездумно слушать её доклад и гадать, когда же она заткнётся наконец! Не спорю, в первые дни, сразу после первойо мордобоя, это было необходимо, я просто не хотел думать даже о ближайшем будущем, настолько мало удовольствия доставляло это занятие. Но жизнь стала как-то налаживаться, будущее перестало пугать — вряд ли можно ждать чего-то страшнее уже происходящего. Да и вообще многое в жизни оказалось сказочно удивительным, особенно Фара, конечно. Я её сегодня обязательно увижу... гм, как и вчера, но ведь может вдруг прийти день, в котором её не будет! Жил же я без неё больше четверти века! Стоп, хватит себя накручивать — та жизнь больше не вернётся, и уж точно не сегодня. Итак, что у меня на выходные?

Первое, что вспомнилось — меня сегодня не должны убивать, это происходит по чётным. То есть завтра ждёт беседа с Доком после регенерации, и это очень хорошо ну, должно же в этом быть что-то хорошее! А сегодня вместо Дока у меня на повестке дня Максик. Ух, как много интересного скопилось по его скромную душу! Он с Буханкой крепко меня достал своей особой программой, вернее достали головоломные упражнения. Они заполнили не только мои штрафные часы, но проникли в мои сны, и в прочее время мне требовалось внимательно следить за мыслями, чтоб не съехать в эту завораживающую бездну. Честно, не смотря на все попытки Макса объяснить, как это работает, я мало что понял, но для меня уже очевиден ошеломляющий вывод из этого — оно работает! В жизни бы не догадался, а тут будто пазл сам сложился: Макс начал программу с кем-то, о ком мне знать не нужно. Он правдиво признал, что подсматривал за девчонками с покойными Танака. И, по словам немцев, у Танака были какие-то личные записи. Ерунда, вроде бы, но, во-первых, Макс не сказал, что они подсматривали только за девчонками. А во-вторых, я сам попробовал "заснять" простейшую картинку в мастерской, то есть передать искину изображение — ничего не получилось. Оказывается, изображение нужно как-то "оцифровать", представить в приемлемом для Буханки формате, напрямую используя для этого собственные мозги. В идеале, набубнить ей несколько килобайт машинного кода, ведь единственная обратная связь — имплант в речёвой зоне мозга. Остальные импланты работают только на передачу.

Всё, в общем, ясно, остаётся уточнить детали у Макса лично. Девчонки недвусмысленно пообещали расположить его к разговору, интересно только, каким образом... Впрочем, это непринципиально, мне же нужно подумать, о чём с ним говорить. Под душем план ближайших действий в целом созрел. Вооружившись зубной щёткой, я довёл диспозицию до блеска под привычный уже буханкин гундёж о пустой трате времени, мол, судовые гигиенические ополаскиватели эффективней и не требуют столько усилий.

— Ага, — привычно соглашаюсь, прополоскав рот обычной водой, — особенно хорошо после них должна пролетать пластиковая каша. Только я-то её не ем, так что Вогу про это рассказывай.

— Лидер штурмового звена заверяет, что использование ополаскивателей совсем не делают стандартные пайки вкуснее! — возразила искин.

— Правда? — я удивился.

— Да. Вог говорит, что лучше перед завтраком выпьет литр ацетона, чем будет этим полоскать зубы, и тоже пользуется примитивной щёткой!

— Вот видишь! — обрадовался я. — Мысли у гениев сходятся!

И пробурчал, одеваясь, — а гении редко ошибаются парами.

Буханка заткнулась на обдумывание, я в отличном настроении направился по делам.

* * *

Первым делом заскочил в мастерскую. Мне срочно потребовался набор герметичных пластиковых контейнеров. В столовке привычно поздоровался, на меня оглянулись, улыбнулись. Сразу подошёл к стоящим у пустых столиков истребителям с таким видом, как будто они соображают, чего бы попросить у Буханки на завтрак. Меня они, конечно, не ждали и не думали даже — можно сказать, совсем обо мне забыли, настолько искренне их взгляды искрились удивлённым узнаванием. А радость, облегчение и упрёк "ну, что ж ты так долго?" мне просто почудились.

— Блинчики? — задаю вопрос по существу, делаю интригующую паузу. — Или беляши?

— С мясом? — воскликнула Марта, — откуда?

— У Дока кот..., — начал я с улыбкой, но, судя по взглядам, меня вновь неправильно поняли. Пока не вцепились ногтями в харю, говорю торопливо, — жив-здоров и жрёт в три горла. Пришлось придумывать для него корм...

Взгляды стали недоумёнными.

— ... и ничего умнее начинки для пирожков не вспомнилось просто по ассоциации! — Я постарался быть очень убедительным. — А на обед будут котлеты!

— Тоже из кошачьего корма? — невзначай поинтересовалась Марта.

— Тоже из мяса, — встал Дирк на мою защиту, парням идея с котлетами явно пришлась по душе.

— Буханочка, беляшей нам и порцию с собой для кота, — говорю вслух, типа, всё никак не привыкну к мысленному общению. За моей спиной кто-то печально вздохнул, кто-то гулко сглотнул слюну, кто-то помянул чью-то маму. Немцы довольно потянулись за тарелками, я одну порцию сразу выгрузил в контейнер. Щёлкнул крышкой, убрал в пакет, Хелен ухмыльнулась, — а котика случайно не Максиком звать?

— Не знаю, — пожал я плечами, — надо у Дока спросить, как назвал.

— Угу, — пробормотала Марта, — привет ему передавай.

Вообще-то, Док присутствовал в кают-компании, и особой надобности что-то ему передавать я не видел. Но и переспрашивать не стал — немцы не отрывали влюблённых глаз от пирожков. Принимаюсь за беляш мечты — сочный, острый, среднепрожаренный, полный мяса. Серьёзно, именно о таком я мечтал в привокзальных харчевнях, даже придумался как-то "законопроект об обязательном процентном наполнении беляшей и минимальной длине сосисок в хот-догах". Чтоб в случае нарушения продавец немедленно компенсировал недостачу граммами и сантиметрами собственной плоти без суда и следствия. Грустно вздохнул, пережёвывая мечту, — только в космосе, у инопланетян, она стала реальностью. А Земля наша так и останется одним сплошным разочарованием.

Хелен и Марта, одинаковые немецкие стервозы выразили желание посмотреть на котика, как его будут кормить. Хм, собственно, я к Доку после завтрака и собирался, говорю, пойдёмте-с. Космический диссидент в компании Вога уже впихнул в себя положенный набор питательных веществ и отбыл на своё место по походному расписанию. Подходим к медотсеку, попросили разрешения войти. Док чин-чинарём вынул отчего-то из регенерационной капсулы сонного, слегка контуженного фантастикой кота. При немцах развернул упаковку с паштетом, потыкал в него котонафта, тот сообразил, что от него требуется, уже без особого восторга принялся поглощать корм. Едва Марта хотела меня спросить, для кого же я припас беляши в контейнере, как Док сварливым тоном выпроводил посторонних вон — мол, полюбовались, и ладно, а у нас плановые процедуры и обследования. Немочки, поджав губки, задрав независимо вздёрнутые носики, гордо удалились. Ганс и Дирк хотели было что-то спросить у меня, но их резковато окликнули — я понял только, что у них ко мне дело по секрету от своих подружек. Догадаться, в общем, нетрудно — им срочно понадобилась косметика. В космосе! В принципе, мне нетрудно, сделаю, когда придумаю для валькирий что-нибудь пошикарнее. Ещё надо подумать о цене за это дело. Дружба дружбой, а они нам, кстати, репарации не все заплатили, Хрущёв им "простил", видите ли. Так вот я — не Хрущёв, и все сроки давности для меня просто время начисления процентов. Придётся им в недалёком будущем за одну пеню пару-тройку цивилизованных звёздных систем разграбить дотла.

— О чём размечтался, кадет? — вывел меня Док из задумчивости.

— А? — вздрогнул я, возвращаясь на грешную палубу. — О цивилизованных мирах.

— Хм, — он недоверчиво поскрёб подбородок, — а чем Земля не устраивает?

— Землю жалко, — заявляю ему совершенно серьёзно.

— Ха! — он широко заулыбался, — так ты в хорошем смысле! Патриот — уважаю!

Заржали, конечно, — тоже ведь галактические Атиллы, понимаешь!

— Ладно, — заворчал добродушно, — зачем притащился-то? Немок сбросить с хвоста?

— За немок спасибо, — перехожу к делу, — а, вообще, я за треником.

— Так ты выходной сегодня!

— Да надо Максу показать, — говорю неопределённо, доставая из шкафа свой тренировочный костюм. Как первый раз перед помещением меня в регенерационную капсулу сняли его с меня, так он у Дока и прижился. Очень удобно — покормил кота, надел костюм, умер, ну а снимать самому уже не нужно.

— Максу привет, — Док милостив, — и обратно занести не забудь. Кстати, расскажешь, как он там...

— Обязательно, — обернулся я, уходя.

* * *

Буханка заботливо довела до дверей лаборатории Макса, сама с ним договорилась, не дав мне ни шанса заранее напугать мальчика. Нашла за кого переживать! Входя, я ожидал увидеть что-то среднее между медблоком и обычной каютой, но никак не притон алхимика и чёрного мага! Первой в глаза бросалась кровать — наверное, потому, что была единственным, что мне удалось опознать сходу среди кибер-хаоса. Вполне пристойная, аккуратно застеленная койка, словно заблудшая, но невинная душа, по слабости своей ввергнутая в это чистилище. Сориентироваться далее помогло движение — некто из глубин обращённого ко мне спинкой кресла помахал рукой. Между кроватью и стеллажом, заваленным каким-то кибернетическим с виду хламом, к креслу вёл условно свободный, просто немного замусоренный узкий проход. Я приблизился, стараясь ни на что не наступить. В кресле обнаружился сам Макс. На голове его были надеты здоровенные наушники, причём к дуге крепился маячивший перед глазами маленький голо-экранчик. Правая рука елозила мышкой на подставке, закреплённой на одном подлокотнике, левая дёргала манипулятор, встроенный в другой. Только ноги бездействовали на столе. А мог бы на клавиатуре текст набирать, если бы хоть на секунду оторвался от трёх широких голоэкранов над неожиданно совершенно пустом столом. Хотя пустота его объяснялась наличием на нём конечностей творческой, то есть импульсивной личности — палубу Максик откровенно засрал. Мне даже стало любопытно, как это его угораздило в космосе? Ведь ни окуркам, ни яблочным огрызкам взяться здесь просто неоткуда! Впрочем, их с успехом заменяли обломки и кнопки от клавиатуры, мышка без кнопок, рычажок от манипулятора, обрывки оптоволоконных и обычных проводов, а так же несколько обязательных грязных носков.

На всех экранах горели многочисленные активные окна, бежали строчки и столбики символов, изгибались кривые графиков — Максу было явно не до моего присутствия. Творец в процессе сотворения мира из первозданного хаоса... гм, нервно курит в сторонке. Этот тварила создавал виртуальный мир, умудряясь усиливать реальный хаос. Я и не подумал обращаться к нему с вопросами, тем более с суетными, неуместными просьбами. Присел на краешек стола, достал из пакета бутылку с колой, контейнер. Вынул беляш и надкусил со всем отпущенным мне свыше смаком. Заметив сквозь налобный голоэкран его расширенные зрачки, протянул пирожок, — будешь?

Он оставил в покое манипулятор и мышку, поднял экранчик от лица, взял беляш, проорал. — Спасибо!

Я стянул с него наушники, приложил к своему уху — Нирвана, конечно, на полную катушку, чего ещё можно ожидать? — Поговорим?

— Да, сейчас, — парень отдался поглощению беляша. — Мне говорили... э...

— Неважно пока, кушай, Максик, — говорю ласково, — и не давись так, у меня с собой ещё есть.

— Правда? — обрадовался и тут же смутился пацан, — хорошо... ммм! Ты извини, у меня не прибрано...

— Свинарник у тебя, — говорю напрямую, — как поешь, им и займёмся.

— Да тут работы на полдня! — он аж забыл куснуть пирожок от такого поворота. — А тебе ж некогда!

— Фара зачтёт за отработку штрафов, — успокаиваю его. — Я уже договорился.

— Так я же всё отработал! — Макс попытался протестовать.

— Буханочка, правда, всё? — спрашиваю невзначай.

— Программист Максим, за грубое нарушение внутреннего распорядка и приём пищи в неустановленном месте вам начислено сорок штрафных баллов. Решением старшего техника Фары до отработки штрафов вы освобождаетесь от выполнения прямых обязанностей и переходите в подчинение кадет-пилота Семёна.

— Вот здорово! — не могу сдержать радости, — тебе дали выходной! У нас это называется субботником.

За устроенный срач я был даже благодарен Максу, просто не представляю себе, как бы иначе получилось завязать разговор. А так вполне обыденное явление, мы с ним уже привыкли общаться за уборкой. Можно подумать, что мы на отработке штрафов только и треплемся, вовсе нет — каждый погружён в собственные задачи. Иногда у меня появляются вопросы, Макс чётко отвечает строго по существу. Просто мы оба знаем уже, что через несколько минут общения на отвлечённые темы вновь выяснится, что мне, как и всем прочим, его не понять, а ему наши мысли неинтересны. И фиг бы с ним, если уж совсем станет скучно, можно и с Буханкой поговорить. Но возникла насущная необходимость, и расспросить его, и понять.

Субботник я организовал таким макаром: держал, значит, открытый пакет, а он влачился по лаборатории, поднимал разбросанный хлам по одной вещи. Указываю ему, например, на поломанную мышку, Макс направляется к цели, вдогонку прилетает мой вопрос. Он складывает мышь в мешок, по пути, пытается мне объяснить и забывает, конечно, чем в эту минуту занят. Что-то доходит, что-то нет, я указываю следующую цель на полу и задаю новые вопросы. Шиза, конечно, суровые будни психбольницы, но как ещё поговоришь с психом? Для этого самому нужно немного того, хотя бы временно. А тут тема такая, что возникла реальная перспектива стать не немного и временно, а совсем и навсегда. Но, как сказал поэт, умом нас не понять, значит, в этом и есть наша сермяжная правда. Я, уповая на вселенский разум и собственную психологическую устойчивость, отважно начал с главного. Каким образом он с японцами за всеми подглядывали?

Макс, пожав плечами, равнодушно подтвердил мои догадки, что да, Танака первые участники программы. Как мне уже известно, японцы были игроками, на покере он их и зацепил. Они стали тренировать счётные способности, и вскоре выяснилась невероятная штука — им удалось научиться оцифровывать воспоминания, даже сны! Я, конечно, спросил, чем же эта способность такая невероятная? Макс просто сказал, что этого не могут Кэп и Чиф — их нейросети недостаточного уровня. Он даже не представляет себе, какого уровня должна быть сеть, чтобы поддерживать такой функционал. Ну, нет у него доступа к подробной информации по сетям, Буханке известны только общие положения. Так вот — в общих положениях такая способность вообще не упоминается! Уникальная получилась у них программа. Но они не побежали с радостным известием к Кэпу, осчастливить мир в их планы не входило. Они стали обыгрывать его в покер. Карточные комнаты станций изолированы от искинов. К игре допускаются только наёмники, существа без гражданства, то есть без нейросетей — каждый игрок пользуется лишь собственными мозгами. Джун с Кин долго проигрывали, изучая оппонентов, с их возможностью сливать видео Буханке для обработки, они быстро начали запросто читать и считать противников. Им оставался всего лишь финальный этап, получение супер-приза казалось делом техники... как делом техники стало для кого-то и решение проблемы опасных конкурентов. Впрочем, по мнению Максима, мне это не грозит. Каким образом работает придуманная ими живая видеокамера?

Начал Макс с аксиомы, что вся наша мысленная деятельность это простой перебор вариантов по принципу "подходит/не подходит". Утверждение сиё он назвал аксиомой потому что, ничего никому доказывать он не собирается, а ему лично всё и так ясно. Кстати, по объективным данным, наши зрачки в состоянии "полного покоя" совершают до двух тысяч микро-движений. Наша нервная система фиксирует только различия, и если нечто неизменно долее срока нашей "короткой" памяти, мы этого не замечаем. Далее процедуры перебора, дающие стабильные результаты "архивируются" — так мы "узнаём" изображение, увидев лишь его часть. Понятно, что наиболее задействованные "функции" поддерживаются большим числом нейронов, это наша "быстрая" память. Менее используемые "тонут", архивируются — чем дольше к ним не обращаются, тем большим числом этапов-уровней. Не забывается, конечно, ничего, но чтобы вспомнить некоторые вещи, нужно потратить столько ресурсов и времени, что оно того просто не стоит. И дело не в том, чтобы вспомнить, а в том, чтобы передать воспоминание машине. У японцев это получилось спонтанно. Они, как уже говорилось, тренировали счёт по методике Макса, используя карточные задачи. Сами уроки сохранялись в памяти Буханки, а для простоты и наглядности Джун и Кин снабжали их зарисовками игроков. Искин стараниями Макса не может обойти ни бита необработанной информации... и картинки однажды стали жить своей жизнью. У японцев и искина сформировался собственный общий язык образов. А дальше просто — пилоты "думали" на этом языке, и Буханка снимала данные с имплантов, вживлённых в речевые центры.

— Но и это не самое главное! — Макс увлечённо размахивал передо мной пучком проводов. Я отобрал у него хлам и сунул в пакет, а он, ничего не замечая, продолжил. — Что, по-твоему, нейросети? Как ты их понимаешь?

Я честно признался, что совсем никак не понимаю. Макс для начала

дал общее определение — это группа имплантов. Первое её назначение — дополнительные вычислительные мощности и память, второе — коммутация с киберсистемами. Главное — спровоцировать деление нейронов на своих контактах, вырастить саму нейросеть-симбиота, к которому и обращается мозг. Макс лукаво спросил. — Ничего не напоминает?

Я помотал башкой, скорее, чтоб утрясти в мозгах этакую негабаритную хрень.

— Да мы ж делаем то же самое! Тренируем, заставляем усиливаться "быструю" память, и синхронизируем её с искином. Я тебе больше скажу — можно активировать несколько очагов "быстрых нейронов"...

— Шиза! — первое, что пришло мне в голову.

— Конечно, — Макс согласился, — но! Это болезнь, если они развиваются спонтанно и независимо. А у нас согласованы, структурированы. Это просто сопроцессоры!

— Угу, просто, — вздыхаю обреченно. — Делать-то мне теперь что прикажешь? Мне-то эти штуки, вроде как, ни к чему.

— Ну... — Макс смутился, — я слышал, что тебе придётся летать без оператора...

— Гм, допустим, — соглашаюсь с этим доводом, — хотя Кэш говорит, что я быстро расту.

— Но лишними дополнительные возможности не будут?

— Конечно, не будут, — говорю уже раздражённо, — они ж помогут выжить в бою!

— Кстати, о боях, — Макс, почувствовав мою заинтересованность, тут же уселся прямо на полу. Пошёл с козырей. — Тебе ведь хоккей нужен, чтобы отрабатывать взаимодействие в группе?

— Какой догадливый! — я с него улыбаюсь, — нефиг рассиживаться, говори и работай.

— Да ладно, — он присел на корточки и принялся собирать осколки пластика, — не хочешь, не надо. Только мне сказали...

— Да надо, — вздыхаю печально, — но ты ж говоришь, что не получится.

— Когда это я такое говорил? — удивился Макс. — Покатаетесь просто пока во всём нарисованном.

— А как же эффект присутствия? Как у немцев на горных лыжах? Ну, как твои японцы всё смогли передать Буханке?

— Так, тут два вопроса. — Макс снова уселся на полу, и я не стал его прерывать. — Первый это эффект присутствия. Для начала натренируешь свой "треник"...

— Э?

— Ну, ты ведь уже играешь с валькириями в ангаре? Покатаешься в тренировочном костюме, а с него запись мышечной активности передадим искину.

— Во как! — в перспективе забрезжил свет, — только знаешь, с ними и в жесткаче небезопасно играть!

— Будешь надевать под скафандр, не спаришься — у жесткачей хорошая терморегуляция.

— Ну... ладно! — мне ещё не всё ясно, — но как мы создадим саму игру? Поле, противников...

— А вот это будет непросто, — Макс стал серьёзен. — Понимаешь, в лыжах и стрельбе человек играет один, а тебе нужна командная игра. Как-то нужно будет растолковать это Буханке.

— И как? — поощряю его ожидаемым вопросом.

— Даже не знаю. Я-то говорю с ней на её родном, машинном. А тебе придётся постараться. Искины ненавидят функциональную избыточность, нечёткость формулировок...

— Чего ненавидят? — пресекаю заумь.

— Воду и словесный понос! Танака за основу языка общения с искином взяли хайку, знаешь, что это такое? — Макс снова вознаградил неожиданным ответом.

— Японские стихи, только я ж не японец!

— Но стихи-то писал? — он вновь меня удивил, очень по-взрослому взглянув прямо в глаза, — ну, хотя бы рэп орал?

— Давно не практиковался, — я смутился.

— А ты вон на том потренируешься, — Макс указал на стеллаж. Я на него, вообще-то, сразу поглядывал в сомнении, как же это привести в порядок? Но в детали не вдавался. А тут разглядел лежащее на полке человеческое тело, опутанное проводами, утыканное разъёмами. — Интимный друг, случайно достался. Попросили починить, да заказчики все померли, я и забросил. Но к Буханке подключил.

— Что-то уж очень это непривычно, у нас такого в деревне не было! — пытаюсь отшутиться.

— Да не ломайся ты, как целка! — тон его стал презрительным. — Док же не просто так говорил, что тебе придётся обойтись без напарницы. Но без партнёра тебе не обойтись!

— Знаешь что, мальчик..., — ну не смог я ему врезать по роже без слов.

— Знаю, — он ни капельки не испугался. — Так что можешь не благодарить. Должен же я как-то отдариваться за пирожки?

— За какие пирожки? — я уже готов его убить, честное слово.

— За те, что ты будешь мне таскать, пока я с тобой вожусь, — Макс сказал, как о ясном без обсуждения деле. — Ты треник притащил? Так давай сюда, и садись в кресло...

— Но уборка же..., — я растерялся от такого резкого перехода.

— Мы всё, в общем, обсудили? — Макс бросил обратно только что подобранные провода, отряхнул руки, — вот и хватит фигнёй страдать, давай-ка займёмся делом. Я сейчас перенастрою тебе костюмчик, закачаю софт, как обещал, а ты пока осваивайся с видео-конструктором. Хотя бы фотошопом владеешь?

— Только основами, — без дальнейших возражений усаживаюсь перед мониторами.

— Вот и славно. Тут всё намного проще, Буханка поможет, — а я тебе треник прокачаю, а потом подготовлю дружка... или всё-таки подружку?

Нет, ну, только ж присел за весь день! Мне очень не хотелось вставать с удобного кресла!

— Ладно-ладно, не моё дело, — быстро проговорил он примирительным тоном, — сам под себя настроишь... ухо пусти, гад, а-а-а!!!

— Сенечка, напоминаю, что если твой эмоциональный уровень превысит опасные значения, или здоровью программиста Максима будет угрожать серьёзная опасность...

— Немкам расскажи! — огрызнулся я, не отвлекаясь.

— Я тебя предупреждала, — пропела Буханка, и сознание в очередной раз залило нестерпимо яркой вспышкой.

* * *

Когда сознание вернулось... блин, чувствую себя персонажем какого-то забытого юмориста! Или, ближе к ситуации, компом с виндой не по силёнкам — лагаю, глючу, перезагружаюсь. Так вот, рестартанулся, пробежали строки системных сообщений обычных обморочных глюков. Мозги не любят, когда их грубо выдирают из розетки, расстраиваются. Потом перенастраиваются, и всё это отображается в виде бредовых образов. Наконец, картинка стабилизировалась, с рабочего стола на меня с ласковой тревогой взирала рожица этого поганца. Макс неуверенно улыбнулся и зашевелил губами. Я помотал головой, мол, не понимаю, контузило, видать. На его лице появилось настоящее удивление. Он снова попытался что-то сказать, поманил рукой — вставай, мол. Я присел на полу, а он метнулся к столу, вынул из ящика самую настоящую клаву, что-то настучал и пальцем тычет в монитор. Смотрю, написано не по-русски. Присмотрелся, так оно ж в транскрипции — клава у него старая, ещё не русифицированная. — Ti v porjadke?

Пожал плечами — я ж не доктор. Вроде, в порядке, если не считать, что сижу в летающей тарелке, как подопытная мышь, с электродами в голове, и внеземной разум балуется разрядами разной мощности! Макс нахмурился, снова пощёлкал кнопками. — Horosho. Poka poleghi. Skoro iskin vsio naladit.

Я кивнул, встал и как был, завалился на его кровать. Он продолжал грустно на меня смотреть. Мне это быстро надоело, я закрыл глаза.

— ... предвзятое мнение! — будто из-за стенки в сознание проник знакомый до боли голос.

— Буханка, ты, что ли? — подумал я без особого восторга.

— Нет, блин, призрак космической ёперы! — это была, конечно же, Буханка. Ну, как ребёнок повторяет к месту и не к месту всякую ерунду! Она смутилась. — Я говорю, что твоё мнение предвзято. Разряд был подан вынужденно, а вовсе не из баловства или ради эксперимента. — Буханка взяла паузу и выдала совсем удручённо. — Сёма, мне, правда, очень жаль, но я вынуждена сделать Кэпу представление о досрочном неудовлетворительном окончании программы твоей адаптации.

Так, ещё одна прекрасная умная стерва собралась меня прикончить. — Ну, а ты-то за что хочешь меня убить?

— Выбор процедуры досрочного окончания целиком прерогатива Кэпа! — запротестовала Буханка.

— Вот же ж приплыли! Искин, нуждающийся в самооправданиях! — говорю насмешливо. — За что, спрашиваю?

— Причём тут оправдания? Никто не виноват, и ты в том числе. Видимо, из-за того, что твои импланты ещё не совсем прижились, и их слишком часто подвергали перезагрузке, нет уверенности в их корректном функционировании.

— В смысле? — совершенно нет желания разбираться в её словесных нагромождениях.

— Без смысла! — Буханка снова вернула мне моё же присловье. — Ты пришёл в себя и непозволительно долго был вне контроля! Импланты не отвечали, а внешние сенсоры отмечали твою активность. Я бы ничего не докладывала Кэпу, если могла тебя убить, когда ты снова озвереешь!

— Во как! — я аж растерялся, — а ты не можешь?

— Я не могу причинить вред человеку или допустить, чтобы вред был нанесён вследствие моего бездействия. Это закон.

— Ну... у нас тоже есть заповеди, — говорю вкрадчиво, — не возжелай... э... неположенного, например.

— Сравнил хрен с пальцем! — она, походу, со мной совсем разучилась нормально разговаривать. — Тебя эти заповеди остановили? Что ты хотел сделать с Максом? Только честно!

— Честно? — мне весело и всё равно уже как-то. — Оторвать ему голову. А немки чего хотели, не помнишь?

— Их эмоциональный уровень соответствовал заявленным намерениям. Не понимаю твоей иронии — они же просто вымыли ему голову!

— В унитазе!

— В воде.

— И несколько раз бамкнули рожей об края!

— Он сам.

— И сам себя расцарапал?

— А причём тут царапины? — Буханка натурально сымитировала удивление. — Это же у вас такая ласковая форма...

— Чиво???

— Ну, когда другие девушки спинку царапали, так, по объективным данным, ему оно очень нравилось...

— Ты что, прикалываешься??? — мой эмоциональный уровень снова начало зашкаливать.

— Сёмочка, да вообще ни разу, у меня тупо нет такой функции, — задушевно заворковала Буханка, — не волнуйся так, имплантики же поплавятся.

Как ни странно это может показаться, её слова заставили взять себя в руки. Я не беспокоился, конечно, за "имплантики", хрен бы с ними — просто представил себе, как немочки-близняшки тем же тоном рекомендовали Максу не дёргаться. Такая, знаете ли, получилась гармоничная, жизненная сценка! Меня осенило — они же совсем не собирались обманывать искин, скорей всего, понятия не имеют о возможности "перезагрузки". Эти фашистки просто вот так живут, думают, действуют — не превышая критических значений эмоционального фона. А Буханочке эмоции даже и не снятся, бедняжке. И в женский образ её вырядили не просто так случайно. Тут в воспалённую голову к месту вспомнилась аналогия. Отчего в корриде никогда не используют коров? Вовсе не из-за моральных соображений. У быков в последний момент гнев застит глаза, а против коровы у тореро совершенно нет никаких шансов.

— Вот и умница, хороший мальчик, — отметила Буханка моё спокойствие. — Видишь же сам — ничего страшного не случилось, и никто в этом не виноват. Ты очень перспективный кадет, ради тебя я даже пойду на небольшое нарушение инструкций. Мне позволено допускать небольшие риски в экспериментальных целях.

"Точно мышь!" — подумалось мне, а она ворковала. — Я ничего не стану докладывать Кэпу до твоего следующего всплеска неконтролируемых эмоций. А ты тренируйся себя контролировать. Позволь дать тебе совет?

— Валяй, — говорю устало, навалился откат, всё стало безразлично.

— Знаешь, у Вога поначалу были те же проблемы — слишком часто приходилось его отключать, только что импланты не глючили, как у тебя. Я уже собиралась ставить на нём крест, как он близко подружился с Кэш, и всё у него нормализовалось. Ты тоже подружись с девочками... или... ну, мало ли...

— Не тяни кота за яйца, — я уже догадался, что она скажет далее.

— Или возьми у Макса эту куклу, её действительно можно по-всякому настраивать. Не понимаю, почему ты так из-за неё завёлся?

* * *

Они не понимают! Ну, землянин я, русский, мне неприятно обсуждать свои сексуальные предпочтения! Тем более неприятно, когда кто-то предполагает, что они у меня, гм, слишком свои. Я, вообще-то, человек развитый, читал и кино смотрел, многое могу понять. Но у нас на районе за такой базар Максику бы точно бошку оторвали, если не чего похуже, гм, бошки. Вот только я не у себя на районе. Не стоит прогибаться? Допустим... тем более, никто ж не заставляет! Если разобраться, что мне было сказано? Только то, что они примут меня любым, даже э..., короче, всяким. Не то, что мне это очень нужно... хотя нужно, конечно. Нужно чтобы меня принимали именно таким, какой я есть, а не придумывали всякое. Очень мило, я, наконец, понял, чего хочу. И что я сам для этого сделал? Психовал и дёргался, вёл себя как последний дурак. В результате у меня китайское предупреждение от искина. Очень продуктивно! Буханка, конечно, права, что-то я расчувствовался. Со мной по-человечески, а я? В первую очередь нужно собраться, не забывать ни на секунду, где нахожусь, и что здесь из себя представляю. По сути, я тут никто, испытуемая особь. И это, в принципе, неплохо, значит, испытатели надеются что-то от меня получить. Значит, во-вторых, нужно понять, что им от меня требуется, и надуть, конечно, а то совсем обнаглели, блин! Но это смелые замыслы и общий настрой, пусть побудут пока секретными. А сейчас приступаем к пункту "А", становимся паиньками и делаем всё, как нравится дорогой Буханочке.

— Макс, ты меня слышишь? — сделал я робкую попытку. Он резко обернулся ко мне. — Оклемался? Честное слово, я аж испугался — ещё ни у кого не отказывала связь с искином!

— Угу, только не рассчитывай со мной экспериментировать, — предупреждаю его. — Буханка обещала в случае повтора меня слить. И стереть.

— Да ты что? — испугался Макс, — тогда конечно, тебе нельзя нервничать. Пойдёшь к себе?

— Предлагаешь запереться в каюте? Тогда уж точно сольёт, — стараюсь говорить без лишнего драматизма, — ты с хоккеем разобрался?

— Только схему в целом — по шесть игроков на квадратном поле...

— Стоп! — подхожу к рабочему столу, — показывай настройки. Сейчас всё исправим.

Он несколько раз щёлкнул мышкой, объяснил, что, где нарисовалось. Я тыкал в экран пальцем и говорил, что проставить. Управились быстро. Макс заявил, что для начала достаточно физики и правил, искин виртуальных игроков генерировать не станет, пока не разберётся с действиями живых, то есть не накопит побольше данных. Я в этой связи попросил его прокачивать треники всем желающим, в первую очередь себе.

— А то заперся тут, как маленький, — похлопал его по плечу. — Хелен и Марта извинялись и передавали привет...

— Да чтоб я ещё раз...

— Их костюмчики я сам принесу, самих сюда запускать не потребуется, — успокаиваю парня. — Лады?

— Лады, — пробурчал он угрюмо. — Поиграю в твой хоккей. Но пирожки чтобы были!

— Будут, — я замялся. — И вот что ещё. Ты говорил, что можно настроить куклу, покажи, как.

— Э... — он задумчиво уставился на меня, — ну, мне ты, понятно, не доверяешь, сам тут не разберёшься, да и не пущу я тебя к своему оборудованию...

Я спокойно подождал продолжения, — остаётся Буханка. Тебе придётся дать ей полный допуск к личным устройствам.

— Это к каким ещё? — я почувствовал подвох.

— Ко всем — к полётному скафу, к тренировочному костюму, ну и к самой игрушке. Тогда она всё настроит по твоим желаниям. — Он помолчал серьёзно, но не смог сдержать глумливой ухмылки. — И ладно, что твои желания станут известны искину..., — Макс сделал серьёзное лицо, — искины гильдии никому не передают личные сведения!

— Так, искины гильдии, значит, — мне всё это перестало нравиться. А Макс ещё и добавил. — Буханка будет контролировать штатную работу твоих устройств непосредственно в процессе использования!

Стало предельно ясно, что лучше мне обратиться к специалисту, конечно же, к Максу. Щаз! Неожиданно пришла забавная мысль. — Постой-ка, если искин подключится к кукле, робота можно будет считать её частью? Ну, внешним устройством или модулем?

— И что это меняет? — он пожал плечами.

Я ехидно улыбнулся. — Получается, что я смогу трахнуть Буханку!

— Ну, ты даёшь! — промычал он обалдело, — вот извращенец!

Глава 15

Макс рассказал историю появления на борту этого забавного дроида. Всё началось с того, что Вог с Доком на станции "Трёхдырая" познакомился с хуманскими операторами геологических роботов. Они у нас в Астероидном поясе Солнечной системы вели разработку довольно редких минералов, а там в отпуске отдыхали — на вахте сухой закон. Как водится, не всю добычу сдавали нанимателям, кое-что припрятали, вот и предложили половину добычи за скрытную доставку на координаты и помощь в погрузке. Вогу предложение показалось стоящим, и он продавил решение у Кэпа с Чифом, поставил свой пай в обеспечение операции.

Стартовали нормально, первый день шестнадцать старателей тихо бухали в техсекторе — им Буханка даже разрешила костерок запалить, всё равно гореть там, кроме барахла и палатки этих бородатых было нечему. Под вечер они попытались зажать валькирий и даже Максика — кидались на всё более-менее симпатичное. В результате минус пять, старший геолог пошёл предъявлять Вогу, итого их осталось десять. Немного придя в себя, они вновь обратились к девочкам, а те переадресовали вопрос программисту, только не надо ухмыляться — всё было по-хорошему. Дело в том, что у старателей оказался вот этот самый дроид серии "интимный друг". Модель не эксклюзивная, созданная по заказу, но и не дешёвая — у робота настраивается фигура, черты лица и многое другое. Заездили старатели друга до глюков, настройки поплыли и стали в любой момент непредсказуемо меняться, а так как менялся даже пол, моменты те приятными не назовёшь. Попросили, в общем, девчонок-техников починить игрушку, посулили двести кредитов, а те уже привлекли Макса.

Благодаря хитроумным постановщикам помех в Астероидное поле проникли без приключений, но вот на самом астероиде внезапно обнаружилась автоматическая система безопасности — видимо, не к своему тайничку привели геологи. Может, ошиблись, да только уже не спросишь, сочли их роботы охраны самыми вкусными целями, а шедшим позади членам экипажа Буханки повезло — Кэп успел врезать по астероиду из электромагнитного резака, электроника отрубилась. Пилоты и Док повисли на спасательных фалах, если б не девочки, их Буханка бы при посадке раздавила — у малышки полста килотонн инерции. К счастью на астероиде обнаружился тайник, так что ЧВК "ZX" досталось нехило дорогущих редких минералов, кроме этого забавного дроида, что так и дожидался меня в разобранном виде у Максика.

* * *

Договорились с Максом, что к вечеру "разогреет" и сам принесёт кибер-мальвину в каюту во время показа космического мыла. Я сразу надел треник и отправился в мастерскую. Вызвал Фару, попросился предстать пред ясны очи. Она досадливо поморщилась, — видеосвязи мало?

— Тебе с отбитым нюхом не понять, — в смущении я непроизвольно начинаю хамить, — извини. Действительно нужно увидеться.

— Хорошо, жду у верстака, у тебя будет одна минута, — Фара прервала связь. Ну, где одна, там и другая, нас регламентом не напугать. Пока шёл, чуть два раза не убился, лбом сшибая переборки — на ходу разбирался с новым функционалом тренировочного костюма. Без Буханки, конечно, не справился б так быстро, не зря дал ей полный допуск к личным устройствам. Напрасно Макс меня этим пугал, я ж под надзором у искина, так будет больше доверия. Ненужная скрытность только усиливает подозрения. Опыт подконтрольного у меня богатый, с младых ногтей состоял на учёте вплоть до наступления возраста уголовной ответственности, а там и условный срок подоспел. Если б не Ирка, так и до реального срока быстро допрыгался... блин, прям как сейчас! И повторится всё, спасенья нет...

Фара ждала со строго поджатыми губами, выразительно глядя мне в глаза.

— Я вот что хотел спросить, раз ты собралась меня убивать...

В её глазах полыхнули и сразу спрятались озорные смешинки, она молча ждала продолжения, не меняя гримасы.

— Так если ты серьёзно собралась, мне полагается исполнение желания. У нас такой обычай.

Она будто бы разочаровалась во мне, поскучнела лицом, — варварские обычаи поддержания вашей популяции меня не касаются, хотя я тоже человек.

Чего поддержания не касаются? Человек она! Да мне, варвару, такое в голову и прийти не могло! Хотя мысль интересная. Гм.

— Я хотел просто поговорить, — бормочу, чувствуя, как краснею за неё.

— Повторяю — тебе мало видеосвязи? — она явно готова закончить разговор.

— Просто поговорить. — Делаю над собой усилие, решаясь, — напрямую, на твоём языке.

Мне вновь удалось её озадачить. Как ребёнок, все эмоции на лице. Вот здорово, если все инопланетяне такие! В смысле здорово будет сыграть с ними в покер. Пользуясь замешательством, продолжаю. — Если это секрет, мне-то можно, всё равно же потом уже...

— Но мне действительно придётся, если ты...

— А ты разве не собиралась? — делаю удивлённые глаза.

— Ты меня неправильно понял! — я её, кажется, совершенно сбил с толку.

— Тогда или сейчас? — уточняю деловым тоном. А она, — вообще!

— Вот! — со значением задираю указательный палец. — Это всё из-за перевода.

Фара, ничего нового не обнаружив на потолке, опустила глазки на мой палец, — ты зачем сейчас показал наверх?

Господи, как с ней трудно — ржать же нельзя категорически! "Она не дура, всё хорошо, я спокоен, я не заржу, не дура она...", — повторяю про себя, стараясь дышать ровно.

— Ну вот, опять ты так дышишь! — Фаре явно неловко, — хорошо, давай попробуем. Я немного понимаю ваш русский...

— Обойдёмся! — Представляю себе её словарный запасец, набранный от подружки Кэш. — Ты просто говори по-своему. Буханка даст перевод текстом, а в костюме обучалка Макса, всё запомнит и разберёт. А я разберусь потом.

Она наградила меня долгим внимательным взглядом. — Обучалка Макса? Ну-ну. Зачем это тебе нужно не спрашиваю, буду считать, что тебе просто нравится мой голос...

Я читал её слова в строке перевода, костюм напрямую транслировал певучие слова незнакомого языка — работает! Она согласна!

— ... только не пытайся, пожалуйста, сразу повторять за мной. Я-то не собираюсь отключать синхронный перевод искина.

— Э...?

— В отличие от нюха, слух у меня достаточно тонкий. Если честно, я едва привыкла к твоему мерзкому сипению, — она подарила мне извиняющуюся, первую за день улыбку. Счёт открыт, пока одна, вчера было три, а вообще, мой рекорд — восемь. — Итак, о чём мы будем говорить?

— Гм. Можно считать, что ты не станешь меня убивать, пока я учу твой язык? — делаю первый ход.

— Можно, — Фара благосклонно кивнула, — я даже прослежу, чтобы, пока ты учишься, тебя не убил кто-нибудь ещё.

Чего мне, собственно, и требовалось, кроме её улыбки, конечно. — А вот с этим проблема. Вог, зараза такая, меня убивает каждый день.

— Док же оживляет! Кэш говорит, что это даже полезно, организм обновляется...

— Слишком часто обновляется, — говорю сокрушённо. — Понимаешь, после недавней потери сознания мои импланты не включились сразу, и существует вероятность, что они когда-нибудь так и не включатся.

— Скажи об этом Вогу!

— Ни в коем случае! — делаю испуганное лицо. — Мне кажется, что он, как и ты, решил меня слить. Чёрт его знает почему, но он в чём-то меня подозревает!

— Гм, — Фара задумалась, опустив взгляд, — его можно понять, ты ... необычный случай.

— Поэтому мне нужны боевые импланты, как у него, — говорю с идиотской убеждённостью, будто сам так в этом уверен. Ну, логика небезупречна, но жить-то охота!

Фара задумчиво кивнула, — что ж, учитывая, что тебя это не спасёт в случае... гм. Ладно...

Я, не сдержавшись, расплылся в широкой улыбке.

— Только сразу на многое не рассчитывай! — пропела Фара строго. — Обычные импланты, которые имплантами-то не назовёшь, вживляются быстро. Но гравикомпенсаторы — это симбиоты, они должны прорасти в мышцах.

— Долго? — говорю с потаённой надеждой.

— Ты не доживешь, — сразу "успокоила" меня Фара, — всё же сходи к Доку на обследование...

Вот этого я и боялся! Заметив мою гримасу, она добавила, — потребуется ДНК-код, чтоб настроить производство нано-ботов. Заодно проверишься на скрытую патологию, за здоровьем даже тебе нужно следить. Так, на всякий случай.

— Угу, — обречённо киваю.

— Не кисни. Вживим мы тебе одну штучку сразу. Дорого, вообще-то, — она с сомнением посмотрела на мою поникшую персону, — да ладно, может, завтра уже нам всем придёт конец. А ты хоть порадуешься...

— Что за штучка? — Я резковато её прервал, мне поднадоела тема моей скорой гибели.

— Почти тот же имплант, что стоит у тебя, только с моей доработкой. Он делает "резервную копию" нейронной активности каждую четверть секунды. Когда ты потеряешь сознание, допустим, вследствие болевого шока...

Она, помолчав, заговорила, понизив голос, — если что так тебя отключает Буханка — даёт сигнал в болевой центр...

Вот нефигассе мне вживили электродики!

— Так вот, устройство будет передавать имплантам ту самую копию, что не позволит им отключаться. Ведь вся проблема именно в этом? Сможешь терять сознание, сколько влезет.

— Ага! — Мне что-то поплохело от такой перспективы, — а Буханка решит, что разряд не подействовал, и станет долбать мне в мозг, пока не задолбает!

— Буханочка, ты же не станешь? — напомнила Фара о её незримом присутствии.

— Конечно, не стану, что я, дура, что ли? — сварливо отозвалась искин.

— А для чего ты это придумала? — мне ж всё интересно.

— Это придумали в моём мире, — глаза Фары стали печальны, — так у нас пытались когда-то переселить живое сознание во временное кибернетическое обиталище.

— Получилось? — у меня аж дух захватило.

— Отчасти, — сказала она сухо, ей эта тема видимо неприятна. — Семён, я хочу, чтобы ты пообещал мне одну вещь.

— Для тебя что угодно! — вырвалось у меня искренне.

— Тронута. — Ей действительно приятен мой порыв. — Дело вот в чём. Гравикомпенсаторы прорастают у разных людей с разной скоростью, спонтанно могут начать проявляться уже на третий день, осознанно включаться через неделю.

Я сразу же прикинул радужные перспективы дорогого товарища Вога, как Фара попросила тихонько. — Пообещай, что ты не применишь их против Вога, если только он сам первый не прибегнет к этому средству.

Вот те раз! Это ж значит, вообще никогда! И нафиг мне всё это надо? Хотя пообещать-то нетрудно, а потом... а потом придётся держать обещание, блин. Ведь это же Фара! Я, гулко сглотнув, прохрипел через силу, — хорошо.

— Замечательно! — пропела она радостно, — я тебе верю. Тогда прямо сейчас дуй к Доку...

— Давай завтра? Мне тут ещё кое-что нужно закончить, — указываю на верстак.

— Не давай! — она построжела, но тут же улыбнулась, — иди в медблок, по дороге расскажешь, что ты тут хотел. Так и быть, сделаю.

Я молча повернулся на выход. Рассказывать ничего не пришлось, я уже научился заранее готовить задачи для мастерской. Просто сбросил Фаре файлик "Коньки и шайбы".

* * *

Доку не пришлось ничего объяснять, видимо, с ним связалась Фара. Он, уже стоя у пульта, указал мне на откидную кушетку. Я без напоминаний разделся до трусов, улёгся, и эта механическая ловушка со мной вместе въехала в переборку! Невидимые захваты надёжно зафиксировали конечности, голову обхватило обручем, почувствовал несколько уколов — подключили иньекторы. В темноте зазвучал голос Дока, — не дёргайся, парень, и не пытайся орать — я всё равно тебя не услышу. Тебе нельзя терять сознание, так что придётся потерпеть. Немного поболит голова, прокол черепа под местной анестезией довольно неприятная процедура. Ну а в целом — постарайся думать о прекрасном.

Что ж, хороший совет. И случай удачный — сразу тебе медобслуживание с аутотренингом. Ещё одна возможность подумать о жизни, как после привычной уже смерти, хех. Ой, блин, началось! Ммм! Хорошо зафиксированный пациент... не, лучше действительно думать о прекрасном — хорошо зафиксированная девушка в предварительных ласках не нуждается. Ой, ё! Вот как, оказывается, ломают целку через мозг! Ммм, как-то не так мне думается о прекрасном. Буханка, наверное, в шоке. Хотя что ей сделается? И что ещё от меня ждать? Мне очень кстати вспомнилось школьное ещё моё правило — быть таким, как о тебе думают. Считают безбашенным хулиганом, вот и пожалуйста. Недалёкий ловчила? Да сколько угодно, мне же проще. Ну, а если кое-кому удавалось взглянуть на меня иначе, я совсем не виноват, что открытие это стоило им весьма недёшево. Часто прямо буквально недёшево — в дензнаках, сумма прописью. Классик кому написал: "Хулу и похвалу приемли равнодушно и не оспаривай глупца"? Зря, что ли, столько лет в школе учился? А тут что такого необычного? Гм, извращенец... а-а-ай!

...ничего не поделаешь, и, вообще, здесь, среди инопланетных психопатов, в этом ничего особенного. Главное, чтоб в койку носы не совали, остальное сойдёт за имидж. Хотя кое-кого я б в постель затащил, но...

— Ой, бли-и-ин, что так долго-то! — я всё-таки не сдержал крика, мне не ответила даже Буханка. Действительно, она мне мамка, что ли? По сути дела только она мне и остаётся...

— Всё, можешь заткнуться, — Док наконец-то подал голос, — сейчас тебя достану.

Захваты разжались, кушетка выкатилась в медотсек. Док бросил из-за пульта, — одевайся. Чаю сегодня не будет, не заслужил, да и обедать пора. Результаты обследования сообщу завтра после регенерации. Заодно вживим тебе гравикомпенсаторы.

* * *

Башню ломило, не переставая, и за обедом я для отвлечения продолжил грустные свои размышления, хмуро поглядывая на близнецов. Вот же счастливые люди, счастливее могут быть только мертвецы, в смысле на том свете. И плевать им, что до этого совсем недалеко лететь, живут собой и друг другом здесь и сейчас в данной конкретной вечности. Завидно, конечно, но по-доброму... и достало уже с них умиляться, особенно с такой головной болью. Старался, не слишком бледно улыбаясь, поддерживать разговор и только.

Ребята всё-таки почувствовали мою отчуждённость и поняли по-своему. Мол, колись, кто обидел, мы же пилоты — дерёмся друг за друга, побеждаем и гибнем, если что, все вместе. Я совершенно искренне признался, что просто болит голова, а вообще, именно они сами мне надоели, в частности их лыжи. Вот если бы поиграли со мной в хоккей хотя бы половину того времени, что я уже потратил с ними на катания, разлука с родиной переносилась бы мною гораздо легче. Бред, конечно, но патриотизм для немцев — больная тема, они же, как русские, патриоты "всему миру вопреки". Тем более, во всём мире известно, что русские жить не могут без балалаек, водки, балета, фигурного катания и хоккея, конечно.

Поэтому они без особого удивления приняли новости о наших с валькириями занятиях в ангаре. Хелен и Марта строго поджали губки. Всё-таки немцы и в космосе те ещё снобы — они никак не могли одобрить моего общения с "техперсоналом". Особенно со шведками, всем уже известными... э... своей неразборчивостью. Вот и этот несчастный мигрант за ними подглядывал, мне бы не стоило ему уподобляться. Но если я стану от этого счастливее, и это временно, пока "тренируются" костюмы, и вообще, для ознакомления, они, так и быть, согласны при этом присутствовать.

Прикольно было бы их послушать... в другой жизни, наверное. Раньше я б поржал с них в душе, приветливо улыбаясь, и это сошло б за проявления полного с ними согласия. А сейчас от их рассуждений в голове заныли даже зубы. Я скривился, как от боли, и сказал спокойно, что не нуждаюсь в чьих-либо одолжениях. И уж конечно, не собираюсь ни во что втягивать "хороших деток". Если им нравится вечное детство, виртуальные гонки, виртуальные бои, если они хотят навсегда остаться всего лишь пилотами-истребителями — что ж, я понимаю их выбор. Ведь главное, чтобы им было хорошо, не так ли? Ребята растерянно примолкли, так с ними ещё никто не разговаривал. А мне плевать, не собираюсь ни с кем сюсюкать, не хочу, чтобы когда-нибудь ещё меня назвали дебильным клоуном. Бросил им, уходя, что пока пусть катаются и размышляют над моими словами. Если надумают, жду их с трениками, чтоб передать Максу на прокачку.

С обеда пошёл сразу в мастерскую, как к себе домой, вернее, как на работу. Фара согласилась всё проведённое там время засчитывать за отработку штрафов, а если баллов не хватит, поставить их мне задним числом. Впрочем, трудно себе представить, чтобы Буханка допустила такой подлог, так что её стараниями штрафов у меня всегда в достатке. К тому же ей, кажется, действительно стали интересны человеческие отношения. Занялся я косметикой для Хелен и Марты, и попутно разъяснял искину, отчего вдруг стал так резок с близнецами. Ну, что у меня в голове с её подачи без наркоза прибавилось деталей для неё не аргумент. Попытался объяснить, и сам разобрался в своём поведении. Да, я мог запросто упросить немок сделать мне одолжение, а ребят и упрашивать бы не пришлось — парни явно заинтересовались. Мог купить этой несчастной косметикой. Примерно теми же методами я формировал первую команду там, на Земле. Только с сотрудниками, загнутыми с использованием служебного положения, идти в бой насмерть я не собирался.

Закончив на этой оптимистической ноте с косметикой для Хелен и Марты, я сосредоточенно примолк. Требовалось продумать, представить, прочувствовать, чего бы такого пошикарнее сделать для моих блондинок. Так здоровски думать о них! То есть до такой степени, что отношение немок вызвало во мне глухую, природную злобу. Ну, кто мне эти немки такие? Теоретически, боевые товарищи, по факту, уже чьи-то девушки — точка. Заводить интриги в экипаже я не собираюсь, это вопрос элементарного выживания. А с валькириями всё и сложнее, и проще. Не сказать, что я их сильно боюсь, на Земле это меня только ещё больше б завело. К тому же Максимка вон — ещё живой, даже улыбается. Мне нравится, как они на меня смотрят, по-детски открыто, очень по-доброму, как, наверное, смотрят младшие сестрёнки. Даже впервые пожалел, что был у мамочки один. Самое главное в шведках, с ними легко — они будто видят меня насквозь, настоящего, и их всё во мне устраивает. Променять такое отношение на какие угодно сладости мне и подумать неловко. Как было бы глупо думать такое о сестрёнке, не будь я у мамочки один. И если уж вопрос в недостатке любви, здесь совсем другой, даже обратный случай. Этим девушкам, как никому другому, подходит слоган: "Почувствуй нашу любовь". Я б добавил только "на расстоянии". К тому же держать их на дистанции совсем не требуется, они при всей своей простоте сами чётко обозначили "красную" границу. Я её уже чувствую — так беспомощно, беззащитно смотрят, что просто чувствую себя тупой грязной свиньёй, как вспомню... Ну, с ними-то ничего, кроме смешных недоразумений, и не было, а вот земную жизнь под их даже воображаемыми взглядами мне вспоминать стало неприятно. Ещё гордился и хвастался, как дебил. Вот так они на меня влияют.

Мне понравилось удивлять их, радовать, они сразу возвращают радость в тройном размере, а радоваться у них получается от души — аж до мурашек и холода в груди. Восторг, как в детстве от нового открытия или классной песни. Помнится, только чтоб испытывать эти ощущения снова и снова, мы забивали плей-листы копиями одного файла, кружились до одури, а у мамы хранилась реликвия, аудиокассета исписанная "Белыми розами". По офисной хомяческой природе и собственной менеджерской вампирской сути придумал, как аккумулировать эти моменты, вызывать их в памяти, чтоб не было порой слишком грустно. Например, в учебных спаррингах с Воем. Нужны "напоминалки", вещественные воплощения, завязанные в воображении на светлые образы валькирий. Мистика, конечно, но вот мама моя всегда носила кулончик на цепочке, по её словам, подаренный моим героически пропавшим папашей. Она говорила, что у него такой же, реликвия их семейная. Вроде бы, благодаря этим штукам она чувствовала, что папка живой. Можно продолжать грустно скептически ухмыляться, а можно и попробовать сделать что-нибудь наподобие. Решил я, что вещи должны быть дорогими, сделанными одним человеком, с душой и с... гм... пусть любовью к тем, кому они предназначены. То есть себе включительно.

Кстати, один классический фэнтезийный умелец так же наделал колец. Поэтому кольца я решил не делать, чтоб не вызвать дурных ассоциаций. Кулончики с цепочками признал непрактичными, девочкам затруднительно будет их невзначай продемонстрировать, такие вещи принято носить под одеждой. Остаются браслеты. В меру способностей попытался объяснить Буханке, что мне снова вдруг взбрело в голову. Она помогла подобрать материалы, создать процедуру. Неожиданно поругались. В целом-то поняли друг друга легко — браслеты должны будут надеваться и сниматься только по мыслеприказу владельца, сами подстраиваться под руку и, Боже упаси, не вызывать ни малейшего неудобства. Аналогичные устройства уже есть в базе, так что с изготовлением проблем не возникло, но с материалами вышла сплошная нервотрёпка. Если обыкновенного золота на корабле было в достатке, то с белым обнаружился дефицит. Стали подыскивать заменитель, невредный для здоровья благородный металл белого цвета. Серебро я исключил, как недостаточно дорогое, платину искин зажала, мол, самой мало даже на катализаторы. Подобрала, скрепя киберсердце, какое-то совсем уже внеземное чудо, но нашлась замена в неожиданно мизерных количествах. Плетения не сделать, даже на орнамент не хватит, поскольку молекулярное напыление сочли недолговечным. Получилось всего по пять крохотных, едва читаемых буковок, стилизованных под руны. Я счёл банальным писать имена, пришлось придумывать девиз, то есть аббревиатуру девиза. Прикинув так и этак, остановился на надписи: "В.Б.ЗБС", объяснив искину, что это пожелание удачи. Оставалось украсить, опять затык. Ну, в голове ж не укладывается, что в настоящей летающей тарелке нету каких-то несчастных брюликов! Прям расстроился, так искин, лапушка, давай уточнять — так ли уж для меня важна именно огранка природных камней? Возможно, подойдут не углеродные минералы без обработки, обработанные иным способом или вообще искусственно выращенные? Имеются особенно редкие, с уникальными, еще не до конца изученными свойствами. Я не почувствовал подвоха, выбрал редкие, но чтоб только не опасные. Буханочка заверила, что всё будет тип-топ, странно замялась и вдруг спросила официальным тоном. — Кадет-пилот Семён, вы подтверждаете, что желаете получить эти вещи в личное исключительное пользование с возможностью передачи этих прав без ограничений?

— Подтверждаю, — едва я это выговорил, как получил поздравления с успешной адаптацией, заключением первого контракта и сам контракт в зубы. Значит, за четыре браслетика с меня надлежало взыскать в пользу ЧВК ZX тридцать девять тысяч девятьсот девяносто девять кредитов, и пока данная сумма с меня не взыскана, я не имею права расторгнуть стандартный контракт найма для адаптированных в Содружестве лиц без гражданства. Сам контракт с дополнительными обязательствами с моей стороны считается действующим с данной секунды, официально же он будет зарегистрирован в первой же цивилизованной обитаемой системе.

— Сколько-сколько? — я просто не поверил. Если двадцатка кредитов это сотня килотонн бакинских, на сколько же я налип? Оказывается, Буханка чересчур буквально приняла требование, что вещи должны быть дорогими. В изготовлении браслетиков... кстати, я могу их забрать... использованы редкие и артефактные минералы.

— Но почему ж их продали мне? — возопил я в лёгком ужасе, всё это казалось попросту бредом. — Мне! У меня ж ни кредита за душой!

Всё оказалось просто — я зря невнимательно слушал валькирий. Эти материалы и минералы были найдены на древнем корабле при случайном принудительном выходе из гипертоннеля. Их стоимость Буханка взяла из реестра артефактов. Кстати, там же указано, что все находки надлежит в обязательном порядке передавать ОСБ "на экспертизу", так что продать их кому-то ещё нереально. Осторожно поинтересовался, что будет, если откажусь от сделки? А тогда моя адаптация будет признанна искином неудачной — несерьёзный я, оказывается, тип. Рассуждал тут о любви и благодарности, а как дошло до дела...

— Ну, что ты! Я ж спросил только, — успокоил Буханочку, рассовывая браслеты по карманам, а один не удержался, сразу надел.

— Красота! — Повеселев, оценила искин. — Аж завидно.

* * *

Вызвал девчонок, спросил, чем заняты. Валькирии, конечно же, работали с дроидами. Попросился к ним, мол, у меня есть кое-что интересное. Девчата сразу сказали приходить и не забыть, что я обещал сделать для хоккея. А ведь и вправду чуть не забыл! Заодно вспомнил про косметику для близняшек. Забежал к себе, запросил пакет. По пути в техсектор вдруг обнаружил, что у меня совершенно не болит голова! Будто бы и не болела никогда, даже памяти боли не осталось. Уж не браслетик ли так подействовал? Хотя вряд ли, прошло просто, или это самовнушение. Но, так или иначе, настроение улучшилось, вспомнилось, кстати, что сегодняшний непростой денёк с утра считался выходным. А часы выходных жизненно необходимо проводить с максимальнейшим удовольствием или хотя бы не тратить на скуку. С этой мыслью я и заявился к девчонкам, заранее широко улыбаясь. Настроения не испортило даже присутствие Макса, напротив — я ж сам настаивал на его участии. И девчонки все очень удачно уже оказались в тренировочных костюмах. Сходу потребовали от меня говорить с ними вслух по-русски. Смущённо пояснили, что они ж на родине, в Швеции, военнообязанные, так им нужно понимать язык вероятного противника. Очень мило, я счёл момент благоприятным, попросил протянуть мне руки и закрыть глаза. Блин, даже Макс повёлся, пришлось, чтоб очухался, слегка пнуть его по голени. Он очень кстати открыл глаза, я принялся надевать девчонкам браслеты, так за него стало немного страшно — казалось, что глазки у него больше никогда не закроются, если прям сейчас не лопнут.

— Девчат, только в обморок не упадите! — проговорил он участливо. Девчата, конечно, сразу же принялись рассматривать, что это я им надел на запястья. Забавные — так и любовались, выставив руки. В целом одобрили, поднесли ручки к лицам, приступили к детальному изучению.

— Ух-ты! Буковки какие, а что они значат? — промурлыкала Грейс.

— Что всё будет хорошо, — я немного смутился, — пожелание на удачу.

Они одновременно подняли ко мне ставшие вдруг очень серьёзными мордашки. Лилит чётко, почти торжественно произнесла, — то есть ты добровольно даришь нам свою удачу?

— Конечно, — пожимаю плечами, — у меня много.

— Нет, — Мара мотнула трогательной чёлкой, — ты даришь нам всю свою удачу?

— Пожалуйста, — мне начинает казаться, что попал в странную пьесу, где ни своей роли, ни смысла не понимаю. Попытался отшутиться. — Зачем мне удача, когда у меня есть настоящие валькирии?

Шутка смеха не вызвала, на неё даже не улыбнулись. Грейс заговорила немного нараспев. — Семён, мы принимаем твой дар в залог нерушимого договора. Ты отдаёшь нам всю свою удачу за нашу службу. Отныне ты наш воин, твоя война и победа — наша судьба...

— Пожалуйста, не посрами нашего выбора, — попросила Лилит.

— А как бы я это сделал? — мне физически стало зябко от их серьёзности.

— Струсить, предать, отступиться от нас, — печально проговорила Мара.

Блин, чтобы предать, в это для начала нужно как-то поверить! Девочкам серьёзно промыли мозги в той секте. Но... если отбросить пафос, что такого особенного они сказали? Да мы без лишних слов заключали такие договоры самим фактом рождения на районе, и все принимали их как должное. Ну, а иначе кому ты сдался, деточка? Я на полном серьёзе заверил. — Принимаю вашу дружбу и клянусь правом называться мужиком, что не отступлюсь, не предам и не струшу.

— Теперь можете его целовать, — вполголоса проговорил Макс. Девчонки обратили на него негодующие взгляды. — А я что? Я ничего — просто традиция же...

Лилит улыбнулась первая, я снова не разглядел, как они с места переместились вплотную ко мне. Ммм! Нирвана!

-... же у вас такая уже, — потерянно договорил Макс.

— Не ревнуй, — запросто ответила Грейс.

— Это другое, — добавила Мара.

— Тебе не понять, — заключила Лилит.

— Да и не особенно надо, — делано небрежно скривился Макс, — может, уже в хоккей поиграем, как обещали?

И правда, какой может быть выходной без хоккея? Показал новые, сделанные Фарой коньки, да и сам толком рассмотрел. Наша заботливая начальница не стала переделывать электромагнитные подставки под негабаритный груз, а сделала нам коньки с нуля. У неё получилась вещь! Эстетически устройства были прекрасны, футуристические обводы выдавали их инопланетное происхождение, но любой землянин безошибочно узнал бы в них именно коньки. Ознакомился с характеристиками в сопроводительном файлике. Принцип действия оставался тем же, она добавила расширенное управление и новые возможности: эти коньки создавали надёжное сцепление с полом, их можно использовать в невесомости на любой магнитной поверхности; они имеют аккумуляторы и преобразователи импульса, в космическом простонародье известные как импамы, импульсные движки. Тормозить и разгоняться стало возможным, вообще не делая никаких движений, а учитывая, что левые и правые коньки могли как синхронизироваться в нескольких режимах, так и управляться независимо, маневренность обещала быть просто невообразимой. "Ботинки" удобно крепятся ко всем конечностям жёстких скафандров и аварийных дроидов, так что случись нам найти в космосе корову, можно будет оценить, как она смотрится в скафандре на электромагнитном льду.

А пока хватило Макса с шайбой. Если к конькам Фара отнеслась со всей серьёзностью, то шайбы просто проигнорировала или не увидела смысла что-то в них менять, она ж ни разу в хоккей не играла. Не поняла, как это важно, чтобы шайба в разумные астрономические сроки останавливалась сама. А то ж как мы прошлый раз оставили одну такую отскакивать от стенок ангара, так и застали её за этим занятием. Вести шайбу, пасовать стало делом нешуточного, я б сказал даже виртуозного мастерства. Чёрные блины словно издевались своей непредсказуемостью. Ну, просто зла на них не хватало, только плющить их дальше некуда, да и не за что, к тому же в деле вымораживания мозга успешную конкуренцию им составил Максимка. В смысле сам по себе Максим на льду вызывал лишь добрые улыбки, он довольно быстро освоился с управлением и носился по ангару, как угорелый. Но тот же Максим с шайбой за какие-то наносекунды их общения умудрялся всем не единожды завернуть кровину. Наш хоккей приобрёл все свойства американских горок и русской рулетки.

Макса запустили на конвейер, все, сменяясь по очереди, играли с ним в тройке — парами опекали это чудо и пытались что-то противопоставить отдыхающей от него паре. Но и никто не жаловался, мы прекрасно поняли друг друга — дело не только в хоккее, вернее, не только в выигрыше в данном конкретном эпизоде, хотя играли без дураков, не понарошку. Я чувствовал девчонок, даже в чём-то начал понимать Макса. Мы пытались строить многоходовки в этом вихре случайностей, учились видеть закономерности в хаосе. У меня в сознании забрезжила догадка, что означает передать удачу. В этой сумасшедшей лотерее я вдруг понял, что на удачу больше не надеюсь — я сделал первые попытки её рассчитать. Самое удивительное, что у меня даже что-то получалось, девчонки вдруг очень удачно оказывались в нужном месте в нужное время, им просто беспардонно везло! Ах, вот как оно работает! Ну, мне хотелось так думать, но я ещё боялся всерьёз на это рассчитывать. Собственно, думалось обо всём само собой, просто по новоприобретённой привычке считать всё подряд, спасибо программе Макса. На самом же деле сознание, душу переполнял восторг — тут и азарт, и скорость, и коварная простота задумок девчат, и сами они в вихре атак и комбинаций... не знаю, ну, просто валькирии, да и только!

Первая атака длилась целых четыре секунды, вторая за секунду закончилась голом, на следующие "таймы" времени стало уходить ещё меньше. Большую часть времени мы, смеясь, пытались понять, что же такое у нас получилось на этот раз. Едва не прокатались ужин, спасибо Буханке, напомнила. Она всю тренировку помалкивала, давала только текстовую информацию, в основном перевод, типа: "Ай! Моя! Да хрен вам! Мама! Ты где? Убью!". А в "раздевалке", когда ставили жесткачи на подзарядку, выдала статистику по голам, передачам, силовому прессингу. Последний пункт особенно заинтересовал — по объективным данным меня и в живых быть не должно, ан гляди-ка — даже весело. Так, азартно обсуждая перипетии игры, мы последними заявились в кают-компанию. Экипаж уныло принимал космическую пищу, не удостоив нас ни взглядом. Буханка выдала нам (только нам!) вечернее меню. Нашими с ней стараниями уже было из чего выбирать, сам файл она оформила в виде виртуальной папочки с золотым тиснением по кожаной обложке и каллиграфическими строчками внутри — искину, видимо, пришёлся по душе лёгкий выпендрёж. Девочки сделали скучающие мордочки, выбирая, Макс без раздумий первым вытащил тарелку с жареной картошкой и шницель. Валькирии остановились на жареной рыбе. Я предвкушал шоу. Вот девоньки закатают рукава, чтоб не запачкать — рыбных вилок в наборе нет, есть придётся ручками. Мы, конечно, продолжим разговор о хоккее, они станут жестикулировать.

Ничуть не бывало, шведки чинно принялись за еду, будто совсем забыв обо всех и вся. Северное воспитание, ничего не поделать. Или что-то другое? Раньше они на людях демонстративно дистанцировались от всех, особенно от меня, ну, если не считать пары-тройки мною же созданных ситуаций. Но сейчас-то как раз и есть такая ситуация — как же им не похвастать подарками? Значит... я опять дебил! Про браслеты никто не должен знать, договор же у нас, секретный! Нас отныне связывает страшная тайна! Детский сад, штаны на лямке.

Я улыбнулся своим мыслям и сразу заметил, как губки валькирий тоже чуть тронулись улыбками. Ну, точно, опять угадал. Довольный собой я отдал должное котлете с макаронами, ммм — любовь к спагетти у меня даже казённые столовки не отбили, а Буханка всё-таки потихоньку учится готовить!

Успешно не потеряв серьёзности во время ужина, я и далее не выпал из образа. Посетовал Доку на головную боль, он посоветовал лечь пораньше, что мне и требовалось. Кино смотреть не стал, ушёл к себе. Шёл такой довольный, даже насвистывал мысленно, как у меня здорово получается управлять событиями.

В подтверждение заявился Макс, принёс кибер-мальвину, как и договаривались. С виду и на ощупь это была совершенно голая лолька из хёнтай, Макс сказал, что это у неё "образ по умолчанию". Вот, значит, откуда к нам на Землю занесло эту пакость! Нет, в таком виде я это, даже мысленно представляя Буханку, смогу только кормить с ложечки манной кашкой.

Поставить её оказалось совершенно некуда, в шкаф не помещалась из-за полок, а как её разобрать, и можно ли это делать, я понятия не имел. Искин сказала, что у неё нет данных по данной модели дроидов, не по её профилю. Пришлось уложить на кровать у стеночки. Только спросил Буханку, что ей по управлению и настройкам передал Макс, та этак чопорно сообщила, что пилоты-истребители Ганс и Дирк запрашивают доступ в мою каюту.

Поспешно накинул на лольку покрывало, строго настрого велел искину куклу не включать, а лучше совсем перевести в этот, спящий режим, вот. И разрешил парням входить. Ребята вполне ожидаемо принесли на прокачку тренировочные костюмы. Ну и в надежде поговорить о косметике для Хелен и Марты, конечно. Я не дал им засмущаться, просто передал наборы для близняшек. Ещё и извинился, что сразу не сделал, поставил братцев в неудобное положение.

Они принялись меня благодарить, сказали, что сами виноваты, ведь не первый месяц в космосе, как я. А сами не на меня смотрели, а на контуры под покрывалом и на торчащие из-под него ножки. Еле как перекрыл поток их красноречия и выпроводил из помещения. Мне типа некогда, надо же отнести костюмы Максу.

Вместе и вышли, я действительно зашёл к программисту и чуть не бегом вернулся в каюту. Не то чтобы к лольке торопился, показалось, что этот визит на сегодня может быть не последним. Так надо её хотя б под кровать запихать.

И точно, прямо у дверей меня поджидали штурмовики в полном составе, Вог с Кэш и Дак с Ланой. Тоже с костюмами и поговорить. Говорить в коридоре было немыслимо, пришлось приглашать к себе. Повторился разговор с близнецами, только мужики пялились на фигурку в койке, а девушки усиленно любовались закатом за интерактивным окном.

Вог без антимоний предложил за косметический набор по сотне кредитов, я со своей стороны пообещал сделать просто так, но с условием, что Кэш и Лана будут играть со мной в бильярд в долг. Вог нахмурился, дескать, искин мои долги может принять за мошенничество, поскольку моя адаптация под большим вопросом.

Ну, я не отказал себе в удовольствии полюбоваться его удивлённой рожей — попросил Буханку ознакомить с моим контрактом, естественно, без дополнительных пунктов. Ознакомились все, Лана сказала восхищённо, — ну ты даёшь! Как только удалось уломать Буханку?

— А он её трахнул, — улыбнулся Дак, указывая на мерно вздымающееся покрывало на фигурке в моей кровати! Я сам растерялся, но вовремя сообразил — у этого дроида вот такой особый "спящий режим"! Ну, Буханочка, удружила! Однако благодаря его нелепой шутке у меня появилось моральное право обидеться и послать всех нафиг, коим я незамедлительно и воспользовался, то есть послал. Гости ушли в смущении.

Я задумчиво уселся на краешек кровати. Вот что значит жить без удачи! Каждая, для других только возможная, пакость с тобой непременно случается. Что ж я хотел — валькирий и даром? Если подумать, ничего ж страшного, нужно только предвидеть возможные пакости и попросту исключать их возможность.

Кстати, весёленький выходной закончился, а вместе с ним закончилась и моя адаптация. Завтра меня ждёт силовая тренировка, спарринг с Воем и регенерация с медобследованием... блин! Зря я показал Вогу контракт! Мне ж ещё должны вживить гравикомпенсаторы, как бы Док, как уже адаптированному, не выставил счётец за услуги.

Чудные перспективы, о всех возможных неприятностях, самая малая из которых моя клиническая смерть, неохота и думать. Но это от трусости, а я ж обещал не трусить и не сомневаться! Значит, сначала будем удивлять Вога, хех. Потом даже в коме ни в коем разе нельзя терять сознание — интересно ж как работает хитрая штучка Фары в моей голове. Вдруг, да и получится пожить в виде матрицы хотя бы несколько минут?

А совсем потом меня ждут результаты обследования, и я почти уверен в том, что хорошими они для меня не будут. Что там Вог бормотал про СПИД? Да и пофиг, умереть от болезней мне не светит полюбак...

Тут я почувствовал, что слишком перетянул собственную отвагу с решимостью, маска вот-вот или лопнет, или не удержу. Стало жаль себя едва не до слёз! Да уж, врюхались вы, Семён Семёнович, с похмельного психу по самое "не могу". Но плачь — не плачь, а жить и дальше как-то надо. И пусть. Лохануться может каждый, другой вопрос — кто выиграет в конечном итоге?

Вместо эпилога

Вог.

Я, конечно, предполагал, когда притащил на корабль найдёныша, что с ним будет непросто. Думал, придётся с ним возиться, воспитывать, а он развеет космическую скуку, возможно даже, у него получится стать пилотом и погибнуть с какой-никакой пользой. Более того, Сёма подавал надежды стать моим соперником! Гм, насчёт скуки я угадал верно... и, кажется, он уже стал для меня не просто соперником, теперь это самая настоящая проблема. Причём стал он проблемой неожиданно, непредсказуемо — вот что особенно неприятно. Всё ж было мною вполне ожидаемым, парень совал нос везде, куда не следует, и получал по нему щелчки. Даже его необыкновенную удачливость или гениальную способность создавать дурацкие ситуации я уже, согласившись с Доком, списал на обычное русское чудо. Однако с определенного момента главным дураком в его цирке начал ощущать себя я сам.

Первый звоночек я получил от Кэш, шутливо спросил, как у него успехи. Она серьёзно ответила, что очень возможно, Сёма станет первым лидером крыла, летающим без стрелка-оператора.

— Ты хотела сказать, лидером истребительного звена? — я ещё принимал всё за шутку.

— Что хотела, то и сказала, — нахмурилась любимая. — Или для тебя ещё не занятая тобой должность важнее наших жизней?

Я поджал губы. Да! Чёрт возьми, важнее — в конце концов, победа важнее собственной жизни! Но говорить-то об этом не стоит. Она поняла меня по-своему. — Фиг его пойми, как он это делает, возможно, Макс может объяснить, чем таким особенным они занимаются. Видишь ли, дорогой мой Вогушка, Сёма сдал нормативы на оператора...

— Ну, повезло просто, — я пожал плечами, — он же везунчик!

— Сдал на оператора уровня два плюс, — терпеливо договорила Кэш, — причём любой экзаменатор, кроме меня, дал бы ему третий уровень. Как у тебя, милый.

Я натурально завис. Мой-то операторский уровень был притянут за уши той же Кэш за две недели до сдачи на станции гильдии, и в память о тех неделях уши всё ещё продолжают гореть. С моим реальным уровнем планирования, ориентирования и стрельбы я могу без Кэш только выжить в общей штурмовой атаке, на которую кто-то должен будет вывести! А этот перец за семидневку...

— Ну, повезёт кому-нибудь с оператором, — я ухмыльнулся глумливо. — Он же ещё не пилот, а экзамен на пилота буду принимать я лично!

— Знаю я ваши экзамены! Он же тебя убьёт! — в голосе Кэш прозвучала настоящая тревога. — Вог, я играла с ним, он меня пугает. Будто в нём живёт кто-то другой, дикий, страшный, хитрый, сильный. Или то, что мы видим, просто оболочка, а настоящий Сёма пока спит... но иногда просыпается — будь с ним очень осторожен!

Спасибо, Кэш, любимая, за то, что вовремя предупредила! В ближайший спарринг я взглянул на Сёму иначе, и увиденное мне очень не понравилось. Я понял, кого он мне всё время напоминал. Ту самую сволочь, что подарила мне звёзды! Последняя встреча на ринге изначально была проходной — противник не из тех, конечно, что вылетают за канаты в первом-втором раунде, но разница в классе, опыт давали мне уверенность в недвусмысленной победе по очкам. И немчик тот, зараза, так и вёл поединок — осторожно, расчётливо. Вообще, мне казалось, что бой веду я, но как оказалось действительно просто казалось. Он явно изучил меня до встречи, внимательно следил по ходу боя... я ж и мысли не допускал, что ему нужна победа! Поймать, конечно, можно любого, и на старуху бывает проруха, но после такого в следующей встрече я же всё сделаю, чтобы выбить его на долгое восстановление. Он знал, на что идёт и чем рискует, но ему очень нужна была та победа. Я попался на простую комбинацию — уклон, подсечка, бокоВог через руку... и удар коленом с разворота "случайно" пришёлся в затылок. Это последнее, что я запомнил из той жизни. Бред и кошмары лечебницы давно смазались, забылись, а это я запомнил отчётливо.

И так вовремя вспомнил! В спорте, как в каждом деле, путь на вершину труден, и чем к вершине ближе, тем трудней. Успех достигается фанатичным упорством, невыносимой болью, отказом от всего и всех, в первую очередь от себя. Но вот не нужно путать успех с нетривиальным результатом. В каждой области есть деятели, которым важны только результаты. Для их достижения они готовы на всё, ими изобретаются бесчисленные финты, подлянки, "особые методики". Именно такой "психолог" отправил, тоже в кавычках, меня к звёздам. И кого я там встретил? Ну, пусть не встретил, кого я притащил на собственную голову? Сенечку! Типичного пролазу и проныру, на нём же пробы ставить некуда! Во время боя у меня будто пелена с глаз упала — это ж не я его тренирую, натаскиваю, испытываю, а он, пакость такая, меня очень внимательно изучает. Тысячу раз права Кэш, я почувствовал на себе внимательный взгляд этого зверя. Именно зверя, хуже — существа! Я ощутил себя "угрозой", "целью", не более. Я уже захвачен, оно меня ведёт, спасенья нет... тогда я ценой огромного усилия над собой не поддался искушению задействовать гравикомпенсаторы и немедленно его уничтожить.

Я уже тогда не обманывал себя, скорей всего мне придётся это сделать. Оставалась ещё надежда, что удастся контролировать его через Дока. Конечно, контролировать это чересчур, хотя бы просто отслеживать настроение, как-то влиять. Господи, до чего же я докатился, и мне ни капельки не стыдно! Друг вечером позвал к себе, предупредил, что Сёма решился пройти обследование. Я рассказал ему, как мы навестили кадета, и что у него увидели. Док смеяться не стал. — Извини, я дал слово не рассказывать подробностей...

И он чуть ли не дословно повторил Кэш. — Пожалуйста, будь с Семёном предельно внимательным. Он очень опасен.

Вот такое сказать и без подробностей — ещё друг называется! Да я б насрал на любые обещания, если б был на его месте. Вот только на его месте мне, слава Богу, оказаться не грозит, не из того я теста слеплен. И друга я, кажется, потерял, опять же из-за этого гада! Весь следующий день, оттащив Сеню на регенерацию, я ждал от Дока сообщение. Не дождавшись, когда все за час до ужина ушли в ангар на хоккей, я попросился к нему сам. А он мне прямым текстом в строку. — Занят!

Ну, я тут же полюбопытствовал, чем это может быть занят корабельный врач, чтобы отказать в приёме члену экипажа? Тот снова выдал буквами, — ладно, жду.

Прихожу к нему, а он бухает. В одного. То есть без меня! Спрашиваю, — ну и что за херня?

— Бытовое пьянство, — пьяно буркнул Док, — у тебя-то что болит?

— Ничего, — ответил я на автомате.

— Чего тогда припёрся? — он выразил искреннее изумление.

— Так это, — я подумал, что ему нужно, чтобы я сам озвучил вопрос. — Сёма прошёл обследование?

Док кивнул. Я не дождался за кивком продолжения. — Ну и?

— Что? — сделал он вид, что не понял.

— Что ты ему сказал? — я перешёл на открытый текст.

— Не твоё дело, — Док подарил мне пьяную ухмылку. — Не скажу, врачебная тайна!

— Да ты что, обалдел? — я просто растерялся.

— Даже если обалдел, ик, — он задумчиво подпёр подбородок ладонью, — на что это может повлиять?

Я не нашёлся сразу, что ему ответить.

— Ну, если рассмотреть вопрос чисто тер... тьфу... тистически, ик? — он натурально наморщил лобешник!

— Давай назад котёнка! — первое, что пришло в голову.

— Да фиг тебе! — он снова улыбнулся. — Это теперь кот Фары!

— То есть? — я присел на кушетку.

— Ну, она, как старший техник, затребовала от меня описание эксперимента, кот же у нас лабораторный, вот, — он охотно пустился в объяснения. — Так я ей сказал, что пытаюсь пробудить в животном сознание. Реально ж коты запоминают до 200 слов, они, вообще, умные. Только мозг у бедняжек ма-а-аленкый, — он показал пальцами насколько у котят маленький мозг.

— Но! — Он оттопырил указательный палец, — тебе ж это жить не мешает, правда? Потому что за тебя может думать Буханка, ик!

— Чего??? — мне очень захотелось въехать ему в репу. С ноги. Два раза!

— Так говорю же, что у тебя импланты, ик. Вот и у него теперь тоже есть...

— Где котёнок? — спросил я напряжённо.

— В капсуле, отходит после вживления, импланты Фара дала. — Он сфокусировался на моём лице, поморщился, — у тебя всё? Тогда не задерживаю, мне тут ещё работать надо...

— Док, — спокойно сказал я, вставая, — ты же понимаешь, что это значит?

— Угу, — промычал он, кивая. Поднял на меня ставшие вдруг ясными глаза и отчётливо произнёс. — Это значит "пошел ты, Вог, на х...!"

Док, конечно, был пьяный, но начал-то он пить без меня. Не иначе, Сёмино влияние. С горя обратился лично к Кэпу. Докладываю, что кадет-пилот Семён представляет собой опасность для экипажа по состоянию физического и психического здоровья. Эта каланча трёхглазая мне напомнил по-русски. — Кадет-пилот Семён прошёл адаптацию и заключил контракт.

— Да какой в пространстве контракт? — мне даже не смешно, — за борт, как выйдем в реальное пространство, вот и все формальности!

— У тебя сколько на счету? — вдруг спросил он.

— А тебе зачем? — прям я ему всё и рассказал, ага.

— Затем, что Сёма должен компании сорок тысяч кредитов! Он при создании личных устройств использовал артефактные материалы, которые, вообще, никому не продашь!

— Ну, Кэп, что ты жадничаешь, как маленький! — Уговариваю инопланетного монстра. — Сёма никогда не отработает эти деньги. Просто отберём его поделки и разберём обратно.

— Искин утверждает, что его изделия сами по себе являются артефактами с уникальными свойствами. Пока свойства не изучены, не определена стоимость изделий, разбирать их тебе никто не позволит. Разве что ты со своего счёта оплатишь...

— Цену двух Буханок, — договариваю за него. — Да пиздит искин, как Троцкий! Это же вирус!

— Олег, — сказал он задушевно, — не знаю, что тебя расстроило, но ты явно не в себе. Надеюсь, что это временный срыв, и ты вскоре снова сможешь вернуться к обязанностям командира штурмового звена...

— В смысле? — мне и впрямь стало нехорошо.

— В смысле, когда перестанешь нести такую ахинею! — Он натурально заорал на меня. — До особого распоряжения командиром назначаю Дака. Свободен!

Лишь оказавшись у себя, я осознал, какую нёс чудовищную чушь. Искин сознательно лжёт! Из-за вируса!! Действительно, слишком у меня резвое воображение и чувствительная натура, с детства страдаю от своей мнительности. То есть страдал, пока не записался в секцию бокса, потом-то страдали все остальные. И что мне так горячиться? В конце-то концов нам с Кэш главное живьём добраться до станции гильдии, мы компании ZX ничего не должны. А при таких делах точно нужно уматывать. В чём я окончательно убедился благодаря тому же Кэпу. Не в тот раз, когда по-хорошему советовал потерять Сеню, а в следующий, когда он и Чиф сами позвали посоветоваться меня, Фару и Макса. Приходим в их обиталище, они стоят у навигационного голопроектора. Без слов жестами верхних конечностей предложили обратить внимание, а там не звёздные карты, а Сенина каюта, вид сверху. На коечке сидит девушка в элегантном кимоно, такая у неё сложная причёсочка из гребней и спиц. Личико прикрыла веером, но ошибиться было невозможно — это Фара собственной персоной. Мы аж оглянулись на Фару, стоящую рядом с нами. Я едва подавил желание потрогать, чтобы убедиться.

— Запись? — понимающе улыбнулся Макс. Бли-и-ин! Так эти извращенцы антропоморфные пишут нашу личную жизнь???

— В реальном времени, — сухо пояснил Кэп, — надеюсь, в экипаже вы об этом распространяться не станете?

— Не станут, конечно, — деловито влез Чиф. — Скажите, поведение Семёна можно считать нормальным?

Еле сдержался, не выпалив сразу "Конечно нет!". В каюте присутствовал сам хозяин, просто из-за копии Фары не сразу обратили на него внимание. И располагался он на две трети за кадром. Но оставшейся трети хватило, чтобы разобрать — стоит, преклонив колено, и что-то нараспев талдычит. Я прислушался: "...легла ночная мгла. Шумит Арагва предо мной. Мне грустно и легко, печаль моя светла..."

— Капец Пушкин! — выдал я первый пришедший в голову комментарий.

— Что-что? — переспросил Кэп.

— Он читает ей стихи о любви, — честно передаю смысл сцены. — Не сказать, что это совсем нормально...

— Но и не выходит за рамки обычной эйфории, — взяла слово "виновница" нашего собрания, — он, скорей всего, пьян...

— Или влюблён, — вдруг сурово проговорил Макс. — В тебя влюблён, Фара.

Её лицо заалело румянцем! Я засмотрелся на неё и не сразу обратил внимание на бормотание Макса. — ... сказать, как он передал дроиду образ? У него получилось, здорово!

Книга написана в соавторстве с Алексеем Лавровым — генератором идеи и основным воплотителем сего произведения. Моя роль скорее консультативная.

Необычная интерпретация вселенной eve , любителям сего жанра рекомендую ознакомиться. Книга входит в цикл "В пираты по объявлению...". Написана вторая книга и ведется озвучка первой книги, ознакомится можно здесь https://vk.com/oleshnik.oleg?w=wall372861244_2042%2Fall

Алексей Лавров очень интересный автор. Его подача текста, язык написания и подход к сюжетным линиям близок к профессиональному писательству.... Герои не картонные, автор сконцентрирован на их характерах, наполнением каждой личности и ее литературным оживлением. Щепетилен в вычитке, чем как правило не заморачивается большинство графоманов))) Колкий юмор и философский подход к жизни героев освежает повествование....

Дифирамбы пропеты, прошу приобщиться к чтиву....