Ингви фон Крузенштерн

Глава 1

— Бой! — хлестнул приказ.

Я тут же бросился вперёд, сконцентрировав внимание на брате. Зрением филина вижу его так, словно мы нос к носу. Подмечаю любую эмоцию на лице.

Биркир стоит, не шелохнётся. Расстояние стремительно сокращается за счёт усиления бега магией. Шаг как прыжок. Раз! Раз! Раз! Коленом вперёд.

— Ха! — крикнул я на выдохе.

Чёртов лис! Чего он замер валуном?

Биркир вздрогнул. По его телу прошла волна. Словно молнией прошибло.

Меня что-то схватило сверху и отбросило. Пролетел всю арену и с треском въехал в дощатую стенку. Боль, искры в глазах. Попытки откашляться. Грудь словно придавила гора.

Задыхаясь, я вызвал в памяти образ Иггдрасиля, потом Древа Рода и обратился к духам умерших. Шёпот в ушах и лица пращуров перед глазами, поверх красных пятен и звёзд.

Дыхание восстановилось и я стал подниматься. После неудачной атаки, брат привычно воздержался от добивания.

Оглядываюсь.

На родовой арене собралась вся семья и гостящие родственники. Взгляды сосредоточены на нас. Тренирует отец, он же отдаёт приказы и судит.

Учебная арена в тридцать шагов хорошо подходит для отработки боёвки. Вокруг потрескивает защитный барьер, созданный мамой. Среди отцовских жён она самая способная, ещё и из боярского русского рода. Барьеры получаются крепкие и зрителям ничего не грозит.

Я закусил губу, выступила кровь. Что же делать? Ставил всё на быструю атаку, а Биркир качнул эфиром и как щенка отбросил. Ётуновский гад! Как же бесит эта его мощь!

— Ну! Чего встали?! — крикнул отец.

— Чтоб ты в Муспельхейме сгорел! — прошипел я.

— Что ты там бурчишь?! — не расслышал он.

— Й-я!!! — подпрыгнул я, словно рысь, вызвав дух животного в поддержку.

Приземлился сбоку от брата. Тут же уход влево. И вовремя — землю пропахал невидимый плуг. Я с ноги вхожу в атаку, добавляя магической силы — лёгкий щит лопается и кончиком носка удаётся задеть голову. Биркир вышел из концентрации и, к моей радости, вынужден перейти на рукопашку.

Тут мы почти равны. Я комбинирую удары, вяжу работу верхних и нижних конечностей. Верчусь волчком. Брат хорош, успевает пару раз выпустить молот — сносящую с ног эфирную волну. Я к такому готов. С болью в связках ушёл в слепую зону. Обманный в корпус, пару мерцаний, подсечка. Уклонение от локтя.

— Ох! — пришёлся по мне короткий удар ногой.

Пробую перехватить инициативу, но сверхбыстрый удар прилетает в челюсть, и я лишь на остатках сознания успеваю отскочить.

Дух секача, срочно!

Звон из головы пропал. Пру кабаном обратно! Нужно сменить на рысь, но не успеваю, и брат пробивает серию в корпус, с завершением в голову. Улетаю к стенке. Перед глазами всё плывёт.

Это конец по идее, но меня взяла досада. В боях с Биркиром всегда так — он старше и способней. Уже вошёл в младшем чине в отряд отца, а я плетусь в хвосте. Все только похлопывают по плечу, обещая, что скоро освою Северный Путь и стану полноценным воином. Намекают, что пора бы выбрать либо русскую школу, либо родную. Не хочу выбирать!

На мой зов откликнулись элементали воздуха. Мощный порыв промчался по арене, затрещали доски и заголосили собаки вдалеке. Между мной и братом возник тугой вихрь. Обрёл схожие с человеческими черты и тут же ринулся на Биркира.

Пошатываясь и по-рыбьи хватая воздух, я воздвиг себя на ноги. Злорадно смотрю, как с диким напором элементаль обрушивается на брата. Свистят воздушные плети, трещат искры и поднимается пыль. Отец что-то кричит.

Вот он спрыгнул с помоста и побежал к месту схватки. Ярл Кальмарского ленства, Свейского Королевства — Торбен Ярый, сильнейший среди свеев. Конечно ему не составило труда разбить оковы из моей последней магической энергии и воздух со звуком 'Пуф-ф!' раздался в стороны. Пав на одно колено, на земле остался Биркир.

— Я тебе сколько раз говорил использовать только Северный Путь?! — угрожающе надвигаясь, зло выговорил отец.

— Какая разница, как ты победил?! — упрямо нагнул я голову.

— Большая! — рявкнул он. — Русы берут дурной силой, но в тебе и кровь свеев. Должен выбирать! Такой объём эфира лучше использовать в искусстве севера.

— Но мне трудно, отец!

— Потому и заставляю тебя, чтобы рос, а не как лодочка качался на волнах.

— Отец, — подошёл хмурый и сосредоточенный Биркир, — Ингви — сильный боец. Почти Воин. Не гневись на него.

— Ох уж эта дурная кровь! — сплюнул ярл.

— Торбен! — это уже мама прибежала. — Прекрати!

На лице отца началась борьба, но вдруг пахнуло снегом, и он резко успокоился.

— Прости, Елизавета, — коснулся плеча он. — Так, всё! Закончили тренировку. Пойдёмте трапезничать, вон уже Гретта идёт.

Мы живём в длинном доме ярла. По сравнению с жилищами в деревне неподалёку — это очень вместительное строение. Каменное, в два этажа, с балконами по обе стороны, двускатной крышей, что упирается в подсобные постройки. Всё украшено резными фигурами чудовищ и зверей. Морды драконов, троллей, великанов, дриад и морских дев. Медведи, рыси, волки и ястребы. Множество морских обитателей и узоров. Я вырос тут и каждый уголок чувствую как своё тело. Это родовой дом, а Ринкабихольм — родная деревня, где прошло детство. Мы — северные люди и потому пик силы у нас только на родной земле. Пользоваться эфиром можно везде, но далеко от земель Туле — тотемные духи могут даже не отозваться, мало того, что не прийти.

Способных чувствовать и управлять маной, магической энергией, называют гальдрамадрами и одарёнными. Их таланты ценятся во всём мире. За столетия возникли целые рода, старающиеся приумножить мощь поколения за поколением. Тут работают удачные супружеские союзы, обильные тренировки и расширение познаний в области использования маны. Гардарика или Русь — это страна гениев и ремесленников, хорошо подобранная пара для одарённого ребёнка оправдывает всё. Там общество сильно разделено на простолюдинов и господ. Северный Путь — это изнуряющие тренировки, формирования личных связей с тотемами и, преимущественно, защитная тактика.

В большинстве стран одарённые пришли к власти и основали Королевства или Империи. Если же кто-то из простолюдинов заявлял о наличии способностей, то попадал на службу и применял одарённость в мирных целях. Как правило, сильных одарённых вне родов нет.

Проблемы возникли тогда, когда из английской школы боевых искусств выделилась новая ветвь, названная некромантией. Её основатели — изгои и сброд, гонимые за бесчестие и бесчеловечность. До того, как они обозначили себя силой, между тремя полюсами, — норманнами, русичами и англами, — царило равновесие. Первое время никто ничего не понимал, но тут и там вспыхивающие конфликты, и поводы для них, подвели рода к выводу, что этот процесс управляемый. А потом пришли вести с Британских Островов — среди знати идёт скрытая, но крайне жестокая и кровавая бойня. Зачинатели — орден Некромантов. С тех пор на границах стало неспокойно и всё идёт к большой войне. С каждым годом растёт взаимная ненависть.

Отец возглавил длинный стол в главном зале. Слуги успели расставить парящие блюда, разлить в кубки и кружки напитки, и мы приступили к трапезе. Ем без аппетита, находясь в мыслях о случившемся. Русский стиль боя мне и вправду легче даётся. Пусть, я толком ничего не знаю о нём, а слабенький элементаль — единственное, что сумел освоить, но это проще, чем вызов тотема и слияние с ним.

По рассказам бывавших в Гардарике, в самих Москве и Петербурге, русские бойцы даже в чине Сержанта могут многое, а уж Полковники и Генералы — это вообще дикое зрелище. Отличительной стороной стихийной магии является внешняя эффектность, а техника управления эфиром русских возводит эту сторону до небес.

— Ох-хох! — разразился смехом дядя Хротгейр. — Задал ты сегодня Биркиру!

— Ингви — сильный воин, — спокойно отозвался брат. Мы пересеклись взглядами, нахмурившись, отвечаю:

— Биркир — силён, как Ётун!

Моя вторая мама, ещё одна жена отца Сольгерд, широко улыбнулась, показав ровные ряды здоровых и крепких зубов. Она с Исландии и такая похвала её сыну очень приятна.

— У меня отличные дети! — пророкотал отец и поднялся выпить мёда. Мелкие братья и сёстры не дотянулись, а мы крепко стукнулись кубками и кружками.

— И прекрасные жёны — всё не могу выбрать, какая лучше! — пуще прежнего рокочет отец, сыто хохоча.

Улыбка сама собой выходит наружу. Наш пир продолжается значительно веселей.

— А я не выбираю! — хохочет Хротгейр. — Сплю с обеими.

Мама Елизавета усмехнулась.

— В твоих землях сам Имир стучит зубами от холода. Когда я гостила, то слышала эти страшные звуки, — картинно вздрогнула она. — Тебе пора найти ещё одну снежноголовую дочь Фриг, чтобы точно не замёрзнуть.

— О Великий Отец! — воскликнул дядя. — Кто поселил дух скальда в златокудрую деву битв?! Брат! Сразись со мной за её сердце!

Отец потемнел лицом и привстал из-за стола. Дядя распрямился, показывая сколь щедро одарила его земля Туле — похож на тролля.

— Остыньте, о достойнейшие из Свеев, остыньте, — встала мама, — я буду молвить.

Мужчины сбросили пелену гнева и с почтением воззрились на неё.

— Если погибнешь ты, Хротгейр, то Нагльфар поплывёт по алым волнам, столь сильна будет рана обители любви. Ежели муж мой отправиться в Вальхаллу, то упадут с небес два белоснежных камня и заалеет пена матери штормов у обрыва.

— Один! — поражённо воскликнул Хротгейр. — Забери у меня дар слуха, не то я сойду с ума. Давайте скорей выпьем мёда, пусть хмель остудит головы!

И мы снова сдвинули ёмкости с питьём. Трапеза продолжилась в том же настрое.

В окрестностях Ринкабихольма

Когг принадлежащий купеческой гильдии, но переоборудованный под военное судно, легко коснулся дна недалеко от города Кальмар, Свейского Королевства. Стоявший на носу мужчина в плаще с глубоким капюшоном развернулся и двинулся к борту. Сморщился при взгляде на воду и прыгнул. За ним последовали пятеро спутников. Все они облачены в тёмные одеяния.

Стоило последнему плюхнуться, как весла окунулись в воду и корабль спешно начал отчаливать. Спустя некоторое время на берегу остались только недавние пассажиры.

В полном молчании они отошли к ближайшему лесу. Выудив кинжалы, приступили к начертанию фигур на земле. Расставили в углы ритуальные предметы и замерли. Началось колдовство. Воздух меж ними засветился, вспыхнул и сложился в портал. Один за другим из него стали выплывать силуэты других культистов. Всего около тридцати.

— Итак, господа, — скрипучим голосом заговорил тот, что стоял на носу корабля — главный среди магов, — у нас только пара дней на подготовку. Я повторю для каждого персональные задания, но не смотря на все успехи, вы должны понимать — род Крузенштернов, будь он проклят, крайне могуществен. Благодаря тайной помощи короля, мы можем застать обоих братьев, всех жён и детей в одном месте. Торбен — маг в статусе Генерала. Хротгейр — крепкий Полковник. Повторяю! Особенно тебе, — ткнул он пальцем в одного из помощников, — это непредсказуемо опасные враги. Не подпускайте их близко. Работаем на дистанции. Но сначала подготовка...

Глава 2

Сон не шёл. Я оглядел тёмную комнату. Глаза почти привыкли, но с кошачьим зрением всё же лучше.

Биркир спит тихо и спокойно, притом крепко. Мелкотня обычно разметывает шкуры, сопит, бубнит и чавкает, как и в этот раз. Нянька Гретта чуть-чуть похрапывает — это мы сильно её утомили за день. Сёстры Сага и Руна тоже что-то бормочут.

Я по-кошачьи встал и бесшумно двинулся к одному из окон. Писк и стук быстро бьющегося сердца послышались справа — мышь. Спрятавшись за сапогом, провожает взглядом.

Из щелей и резных отверстий ставен, обдувает свежий воздух. Захотелось подышать на крыльце.

Страж-дух встретил пристальным взглядом, но пропустил. Отперев засов я выбрался на крыльцо, ощущая букет неясных гнетущих чувств. Стоит вспомнить Торхильду — синеглазую ведьму, тут же накатывает тоска. С тех пор, как покинул пещеру и вспомнил всё, ищу во всех девушках её. Но сейчас нутро грызёт что-то ещё.

Звёзд высыпало немеряно. Глубокая чернота небосвода мириадами глаз наблюдает за мной. Воздух мятежен, как перед бурей. Я с тревогой тронул эфирное поле и воззвал к духам.

С ними тоже творится что-то неладное. Они спокойны, но малость скованы и подрагивают. Так не должно быть.

Я спустился с крыльца во тьму безлунной ночи. Тревога только усилилась. Ко всему прочему добавилось чувство обречённости.

Иду сквозь редкий лес, следуя зову. Меня словно кто-то ведёт.

С опушки оглядел тёмный Ринкабихольм и окрестности. Эфир не должен быть таким спокойным... похоже на то, что его специально успокаивают.

И тогда я вызвал зрение филина. Сердце бешено забилось, кровь обратилась жидким пламенем.

Редкой цепью, выстроившись в линию к нам идут враги. Понял это безошибочно, как опытный капитан чует шторм.

Ступор быстро прошёл. Я собрал магическую силу, чтобы вбросить в эфир, но одумался — наш стиль боя иной. Пусть враги думают, что мы спим.

Не теряя времени рванулся обратно. Сердце трепещет и бьётся о грудную клеть. Магии избегаю пока полностью.

С порога влетел в родительскую. Дверь. Кровать. Спящий отец.

Он тут же распахнул глаза.

— Там... там...— не могу отдышаться.

Он просто вошёл мне в голову усилием воли. Глаза полыхнули и я невольно выдохнул. Всё. Можно просто ждать указаний.

Взвыли собаки. Столько тоски слышится в их голосах, что меня одолело отчаяние. Совсем не воинское. Не боевое.

Отца я услышал не в общем эфире, а кровью — родовыми связями, которые недоступны посторонним. Он поднимает всех. Близится большой бой.

Обе мамы спешно оделись и побежали собирать детей. Отец прикрыв глаза замер. Лицо побелело и нахмурилось. Тут он воззрился на меня и строго говорит:

— Сын! Слушай и не перебивай. Против нас очень сильный враг. Вместе с Гретой собери всех, включая Руну и Сагу. Отступайте тайным ходом и доберитесь до Кальмара, там схоронитесь у дяди Бранда. Я навещу вас, как только закончится битва.

— А если не навестишь? — дрогнул мой голос в жуткой тишине комнаты.

— Духи на нашей стороне, сынок. Никогда не сдавайся, понял меня?! — спросил он с кривой улыбкой, знакомой многим даже за пределами земли Свеев.

— Понял! — расправил плечи я.

— Тогда бегом!

Я помчался выполнять приказ. Хорошо, когда есть могучий отец, знающий, как быть в реальном бою. Мне доводилось видеть только ссоры ярлов, да и те бывали редко, ведь отца знали, боялись и уважали.

Гретта успела всех одеть и собрать. С Биркиром мы встретились в дверях. Он крепко обнял меня и быстрым шагом ушёл во тьму главного зала на зов отца.

Битва разразилась когда мы дошли до люка тайного хода. Меня стало трясти от мощи устремившейся в эфир. Могучей волной, вихрем, ураганом! Как вулкан взрывается мощным грибом ввысь, с искрами и потоками уничтожающей лавы, так и сейчас эфир забурлил, закричал и взвыл. Мелких духов выжгло напрочь, средние бегут без оглядки, а сильным суждено биться, повинуясь приказам магов.

Я застыл в ужасе и потрясении, как и остальные из группы. Все мы в той или иной степени можем чувствовать эфир. И сейчас слышна не только родная магия, но и чужеродная. Мне стало жутко от её 'привкуса'. Некоторые из нападавших — просто чужаки, но от пары особо могущественных, веет могильным холодом. Или даже воняет, смердит мертвечиной. Это не замораживающий хлад Дикой Охоты, это именно ожившая мертвечина.

Придя в себя мы стали спешно спускаться во тьму лаза. У меня и сестёр есть ночное зрение, так что служим замыкающими. Другой магией пользоваться нельзя, ибо её могут засечь и тогда бегство будет под угрозой.

Мелкие дети всхлипывают, но держатся. Собралась целая ватага — как с отцовской стороны, так и с дядиной. Я веду группу лёгким бегом. Предстоит одолеть под землёй пару миль, прежде чем выйдем в окрестностях Кальмара.

Мир сотрясают удар за ударом. Даже тут, смягчённые толщей земли, они приводят в трепет. Становится ясно, что чины Генерала и Полковника у гальдрамадров — это не просто регалии. Что бы я там делал со своими фокусами? Биркир, — сейчас, спасаясь бегством, я могу признать его силу, — и тот наверняка только на подхвате. Прямого удара врагов ему не выдержать — это ужасающая мощь.

Боль в сердце. Сильная. Меня охватило отчаяние. Убит дядя, Хротгейр и обе жены, питавшие его маной. Я упал на колени. Сзади никто не налетел лишь потому, что Сага тоже остановилась, почувствовав то же. Малышня ударилась в плач.

Я сам реву, но безмолвно. Боги! Как же так?! Неужели возможно победить дядю на родной земле?!

В голову словно проникла тень, и я услышал бестелесный голос:

— Беги, человек! Скорей!

Не в силах удивляться, поднялся и продолжил бегство.

Ещё удар — Биркир при смерти. Руна не выдержав послала пучок магической силы с исцеляющим эффектом. Я только безмолвно рот раскрыл в крике. Странный дух в голове завыл, словно поджариваемый заживо.

Почти мгновенно ощутил колдовской взор главного из врагов. Он нашёл нас. В предчувствии ёкнуло сердце и почти тут же стены задрожали.

Крик ужаса вырвался из глотки. Я попытался противопоставить чужому заклинанию своё, но дикая сила отбросила и хлестнула не щадя. Стены тоннеля резко схлопнулись, давя в себе жизни и предсмертные крики всех нас.

Вокруг возникло свечение глубокого фиолетового цвета. Некая сила спасла меня, но и только. Не чуя души, с ужасом осознал, что все мертвы. И Гретта, и сёстры.

Ко мне прорвался голос мамы:

— Сынок, родименький! Беги. Мы не удержим их мощь. Ты выжил, я вижу. Прошу тебя, отомсти за нас, когда станешь сильным. Я задержу врагов и прикрою тебя.

— Мама, — всхлипнул я, оседая наземь.

Её не стало. Она умерла героически, истратив силу досуха. И вызвала такой огненный вихрь, что один за другим стали дохнуть враги. Не помня себя побежал дальше.

Отца постигла та же участь. Сольгерд вложила себя в него и на землю Туле упал взгляд Древнейшего — великана Мимира. Как дети разглядывают и примеряют оружие отцов, так и с этим заклятием мы только могли мечтать, что когда-то осилим. Легендарное мастерство и невообразимая сила нужна для этого.

Мимир выдохнул. Через портал ворвался порыв ветра со снегом, какой бывает в пургу. Снежинки стали медленно оседать на землю. Но это не простой снег. Ни огонь, ни защита ему не страшны. От каждого касания всё промерзает так, что уходит глубоко в землю. В моём окровавленном потерями сердце и изорванной в клочья душе, взыграли огоньки радости, чувствуя, как один за другим умирают враги. Их душам нет больше места ни в одном из миров. Их рода прокляты и умрут. Этих людей просто высекло из реальности. Навечно.

Я побежал прочь, терзаемый муками мести. Как же я хочу убить их всех! Хочу видеть их страдания, кровь, боль, страх!

Изо рта рвётся вопль, раздирая связки. Ненавижу!

Глава 3

Почти не помню, как добрался до Бранда. А ещё, раз за разом, видел гибель близких. Каждого по отдельности и всех вместе.

Бранд напоил чем-то пахучим и горячим и я тут же отрубился.

Очнувшись, долго не мог понять где я и что случилось. Только сейчас память начала вытаскивать фрагменты вчерашнего, как иглы из-под ногтей. Из глотки вырвался стон.

— Очнулся, малец, — раздался хриплый голос Бранда. Он высек огня зажигая свечу. Мы в маленькой комнатке с корабельными снастями и соответствующими запахами. Я расслышал шум моря и птиц. — Долго ж ты спал. Около суток.

— Дядя Бранд, как отец? Мама? Дядя Хротгейр? — подскочил я.

— Не знаю, малец. Не знаю, — отвёл старый волк взгляд выцветших глаз. — Говорят, что все мертвы. Враги бежали. Остались только трупы. По сохранившимся предположили, что они выходцы с британских островов. К вечеру прибыл Бьёрн Рыжебородый и велел языками не молоть. Парочку возмутившихся успели высечь. Мутное дело, малец, очень мутное. Ты что расскажешь?

Я попробовал поднять взгляд, но лишь понуро вздохнул. Бранд — единственный в округе человек, которому можно доверять полностью. Закалён множеством боёв. Легендарная личность. Щедро покрыт шрамами, испытал на себе столько бед и тягот, что сложно понять, чем он живёт. Правда, седины в жёлтых волосах, усах и бороде пока нет.

Я стал рассказывать. Слезы постоянно норовили прорваться, но удалось сдержаться. Каждое слово давалось с трудом.

Тяжёлым вздохом ответил старый воин. Пожевал словно бы гранитные губы и говорит:

— Вот что, малец. Я твоему отцу многим обязан, так что тебя из беды вытащу. Ты держись, последний в роду теперь. Вся, родня ныне с Одином пирует. Это великая смерть.

— Х-хорошо, дядя Бранд.

— Ты безусый молокосос или воин?! — гневно посмотрел он.

— Воин! — постарался вложить уверенность я.

— Вот и зови меня, как воин, а не сопляк!

— Да, Бранд.

— Так-то лучше. Сейчас пока нужно обезопасить твоё пребывание в порту. Я разузнаю что к чему, а ты поживёшь тут. Подыщу одежду подобающую и с остальным помогу.

Сначала он побрил меня. Потом пришлось надеть дурно пахнущие обноски. Затем, неожиданно, засветил в глаз и разбил губу. Вдобавок измазал сажей.

— Мы не знаем, что творится в среде ярлов. Тебя не должны узнать, понял? — на мой вопль возмущения, рявкнул он.

— Да, — с обидой отозвался я, внутри понимая, что Бранд прав.

Около двух дней я трудился в порту. Тяжёлая работа спасала от ужасных мыслей о произошедшем.

Разгрузка и погрузка, фасовка, работа посыльным. Ремонт судов любых размеров и видов, вязка снастей. Дрянная еда, мятежный сон и частые драки. Меня раза три успели крепко поколотить. Скрипя зубами, терпел каждый плевок в свою сторону, хорошо понимая, что магия под большим запретом. А в уличной рукопашке, портовская голытьба почему-то легко одолевала меня. Пусть толпой, но могла. Я научился убегать, хотя раньше бы никогда на такое не пошёл.

С некой обидой и удивлением, открыл для себя мир простого люда и понял в каком благоденствии жил.

Злость, обида, ненависть, тоска, боль — всё это наполняет меня до краёв. Я погружался душой из одного чана в другой, наполняясь тяжестью произошедшего. И лишь в моменты, когда пять разъярённых ровесников неслись следом, становилось не до мыслей о смерти родни.

К возвращению Бранда я успел составить план, как буду жить и работать дальше.

— На, поешь, — бросил он мешок на стол. — Ну, гляжу тяжко тебе приходится?

— Я их всех потом размажу, — прорычал я и вгрызся в кусок вяленого мяса.

— Не размажешь уже, — бросил он и устало растянулся на огромном мотке верёвки. — Один! Одноглазый чёрт, когда же ты меня призовёшь?! Ненавижу эту жизнь сильней, чем мерзкое дыхание Хель под ухом. Слышал когда-нибудь?

— Нет.

— А я много раз. Смеясь, она говорила, что ещё не время, — сплюнул он. — Так, короче, тебе оставаться в Кальмаре нельзя. Паскудная тварь, что видимо только по воле Локи стала конунгом, да будет он проклят, не спешит выяснять, что тут стряслось. У них две версии: братья передрались друг с другом и нападение пиратов. Пиратов, Ингви! Понимаешь?!

Он расхохотался, перешёл в кашель и обматерил ярлов и конунга с такой изощрённостью, что распутным женщинам стало бы стыдно.

— Не знаю, что там у них происходит, но за уничтоженный род Крузенштернов мстить не спешат. И я боюсь, что если кто-то прирежет тебя в порту, прознав истину, — чесаться тоже не станут. Так что, Ингви, остаётся одно. Есть у меня старый знакомый, на Русь ходит. Ты же наполовину русич? Вот и отправляйся на родину. Будет трудно, но здесь я не могу тебя оставить, дружок.

— В Гардарику?! — переспросил неверяще я.

— В неё самую. Готовься, скоро отплытие.

Глава 4

Кольбейн и его кнорр, подходят друг другу, как бывалый воин и доспех. Как ножны и меч.

Корабль пережил не одно буйство на море и, как мне кажется, не одно нападение, судя по зарубкам и впитавшимся пятнам крови. Капитан суровый, с прищуром, шрамами, тёмным высохшим лицом и таким же голосом. Бранд сумел убедить взять меня на борт, с высадкой в Колывани — русском городе на западных рубежах.

Напутствовал:

— Как устроишься, напиши мне. Послание передашь через Кольбейна. Он частый гость в тех портах. Понял?

Я только кивнул. Не мог тогда, не могу и сейчас, качаясь на волнах, представить, что такое 'устроиться' на Руси. Страх и неуверенность грызут нутро. Бегая по поручениям, выливая вёдра с помоями, стирая руки о канаты, я мучился неизвестностью будущего. За короткий миг потерял всё. В том числе поддержку родных.

Быт на кнорре разнообразием не отличается. Команда — восемь человек, а так, как я оказался самым младшим и никак не защищённым, получил работы по полной.

Судно забито под завязку и когда выяснилось, что для меня свободного места нет, я нашёл тёплый уголок между бочками и мешками, где можно схорониться во время дождя и даже высокой волны. Здесь я уже не стеснялся пользоваться магией, но без внешних эффектов. Просто согревался и пережидал непогоду. До той поры, пока не пошлют вычерпывать воду или ещё что-нибудь.

Однажды мне стало совсем худо. Получил тумаков от помощника капитана по прозвищу Акула, вылил два ведра с отходами, и под моросящий ледяной дождь забрался в свой закуток. Команда и капитан предались пьянству, кутаясь в тёплые шкуры под трепещущим полотном навеса.

В очередной раз нахлынули воспоминания о случившемся. Сердце и душа закровоточили от горя. Я давлюсь стонами и всхлипами. Остался совсем один. В жутком мире. Кругом бессердечные уроды. Им плевать, помру ли я от воспаления или иной болезни. Обращаются хуже, чем с псом. Я мечтал, что стану великим, как отец, а сейчас у меня даже имени нет. Кольбейн и команда зовут Треской. Мелкая рыбёшка. Червяк.

Вспомнилась моя первая любовь и сердце отозвалось стонущей тоской. Словно наяву вижу тот день...

Из воспоминаний Ингви о ведьме Пещеры Прилива

Рослый парень приблизился к краю обрыва над морем. Плечист, но долговяз. Взгляд серебристых с синим ободком глаз заскользил по открывшейся безбрежной панораме. Дует умеренный морской ветер, чайки радуются отливу и пиршеству на освободившемся от вод берегу.

Парень не долго любовался морем. Оно его нисколько не удивляет и особо не манит, ведь живёт он возле него с раннего детства. Сегодня, рискнув и убежав из дома, Ингви решился на приключение — отыскать путь в Пещеру Прилива, в которой, по слухам, живёт ведьма. Это опасно и отец сильно накажет, если узнает. Не спасут даже увещевания матери.

Единственный видимый с лодок и кораблей вход — это небольшой чёрный зев в центре стены обрыва, откуда иногда виден свет. Но это всё слухи, ведь никто не рискует подплывать ближе — дно у берега изобилует клыками скал, а море над ними словно сходит с ума и даже в штиль, стоит только подплыть, поднимается волна.

Опять же, по слухам, есть и второй вход. В него можно попасть только в час отлива, возле основания обрыва. Никто толком его не видел, у места дурная репутация, но слухи — вещь очень упорная, а для юной головы сына Ярла ещё и заразная. Потому он развернулся и поспешил к берегу — скоро как раз будет пик отлива.

Крутой каменистый склон вывел на дикий пляж. Привычно воняет слизью, тухлой рыбой и морем. Где-то далеко поют дельфины. Солнце в зените.

Ингви приблизился к торчащим клыкам оголившихся скал, выглядящих, как пасть монстра. Вонь усилилась. Тут и там виднеются остатки судов, верёвок и прочего хлама. Словно кладбище.

Набравшая песка кожаная обувь погрузилась в чёрный ил, но снимать её нельзя — ноги запросто можно рассечь. Ингви теперь с трудом переставляет ноги, приближаясь к первым острым скальным выступам.

Схватился за скалу и тут же одёрнул руку. Нашёл взглядом порез — жирная капля крови набухла и скатилась струйкой. Вокруг места пореза стала распространятся синюшная опухоль. Яд!

Ингви с ужасом начал качать эфир, щедро плеская, словно пьяница несущий полное ведро воды. Потом собрался, насупился и уже обстоятельно растворил яд. Кожа быстро обрела здоровый вид, а порез затянулся.

— Великая Хель! — сплюнул парень. — Я даже входа ещё не нашёл, а уже чуть не сдох.

Богиня оставила реплику без ответа, но у Ингви вдруг открылось зрение — он увидел, что скальные клыки обмазаны светящейся, фиолетовой смолой, от которой исходит пар.

Двигаться по скользкому дну по колено в воде тяжело. Ещё и злые волны яростно накатывают. Парня качает, каждый склизкий участок норовит стать последним. Если схватиться всей пятернёй за ядовитую поверхность, то даже силы эфира может не хватить. И уж тем более, если врезаться корпусом.

Поэтому, когда очередная волна особо сильно толкнула, Ингви рухнул вперёд, в воду. Поток вдруг подхватил, взвихрившись. Чутье закричало, что задействована магия, но элементаль воды оказался столь сильным, что скрутил по рукам и ногам.

Его влекло всё ближе к скальной стене. Ингви даже успел увидеть зев пещеры, но потом его приподняло и тут же бросило в пучину. Дна почему-то не оказалось и сверху стал быстро меркнуть свет. Как только элементаль выпустил, Игви постарался выплыть, быстро заработал руками и ногами, ощущая острое желание сделать вдох. Ужас начал охватывать разум.

Сверху словно жёсткая крышка. Невидимая, но крепкая. Не будь парень одарённым или, как говорят на севере — гальдрамадром, то сгинул бы, уподобившись многим другим искателям. Но род взял своё и парень сумел успокоится и тут же вызвал тотем осетра, могучего и быстрого. Мышление чуть помутилось, но стало намного лучше видно и желание дышать практически исчезло. Ингви огляделся.

У самого дна чернеет вход. Не задумываясь, юноша поплыл в ту сторону. Воздух начинает заканчиваться, а того, что удаётся получать за счёт тотема, не хватает. Если бы было время на подготовку, то плавать Ингви смог много дольше.

Что-то успело внутри вздрогнуть и сжаться, но во тьму подводного лаза парень сунулся сразу. Проплыл пару саженей. Со всех сторон его стали стискивать водоросли или что-то на них похожее — в сгустившейся тьме не различить.

Но почувствовал другое — магический след существ, коим противно всё живое. Это страшные твари, их образы часто являются в кошмарах и даже отец не любит говорить об этом. Говорят, что лучше даже в мыслях избегать упоминания их имён.

Первым гальдрамадрам в древности пришлось труднее всего, ибо тварей, порождённых теми существами было намного больше нынешнего. Тогда и был найден Святой Огонь — единственное, что позволяет отпугнуть их.

Безмолвно крича от боли и пытаясь выпутаться, Ингви собрал последние остатки эфира и сотворил это пламя.

Сначала появился свет и, к ужасу парня, он высветил кости и черепа, на которых растут эти водоросли. Перед глазами пронеслись десятки судеб, оборвавшихся здесь. Потом пошли пузыри пара, от которых щупальца стали корчится, а юношу стало спешно выталкивать наверх. Спустя мгновения, отхаркиваясь и плюясь он выбрался на пол пещеры. Лишённый сил и с плывущим от перенапряжения сознанием. Но пока не отполз от воды на несколько саженей, не позволил себе его потерять.

— Милочек, просыпайся, — пропел чей-то приятный голос.

— Акх-гхар, — смог выдавить из себя Ингви и с трудом разомкнул веки.

Тут же сощурился от яркого света. Полежал немного. Вскоре глаза более-менее привыкли, и парень смог оглядеться.

Сбоку от лежанки сидит молодая женщина с длинными распущенными волосами. Лежанка находится в пещере, но не дикой, а вполне обжитой. Где-то неподалёку журчит вода. Из хода наружу доносятся крики чаек и шум прибоя.

— Вот, молодец, — с мягкой улыбкой похвалила красивая женщина. — А теперь садись.

Ингви выполнил просьбу. Попробовал что-то сказать, но горло опять выпустило лишь не членораздельные звуки.

— Они забрали у тебя дар речи, — печально сказала она.

Ужас отобразился на лице юного человека. Он заметался в приступе безумия, но ведьма, а то оказалась именно она, повела рукой и юноше полегчало.

— Погоди метаться. Я могу вернуть тебе этот дар. Ты же уже вспомнил, как оказался здесь?

Лицо покрылось потом так, что слетело несколько капель. Он кивнул.

— Успокойся и освободи себя от страха. Ты должен выслушать меня.

Парень не сразу смог справиться с собой, однако при помощи Зова Рода это удалось. Ведьма поправила юбку на простом, ладно сидящем платье. Затем подняла взор и Ингви едва снова не потерял равновесие — на месте её глаз клубится синева. Глубокого, яркого с прожилками цветов, словно драгоценный камень. На фоне миловидного, с лёгкой россыпью веснушек лица, выглядит пугающе.

— Может ты слышал о ковене Синеглазых Ведьм?

Он помотал головой.

— Это запретный и преследуемый ковен. Очень давно, когда мир был намного жестче нынешнего, мои сёстры приняли в себя силу древнего тёмного бога. Напрямую он не угрожал жизням людей, а вот от помощи в то трудное время было нельзя отказываться. Пока ситуация была опасной, ведьм терпели и почитали, но когда Безликие были оттеснены, мы подверглись гонениям. Только за знание о нас можно быть убитым, Ингви, запомни это!

Глаза ведьмы полыхнули, и парень чуть отшатнулся. Удовлетворившись, женщина продолжает.

— Нас осталось немного. И все прячемся, как прокажённые, — горько выплюнула слова она. — Словно не благодаря нам живы люди. Но этого уже не изменить. Я живу больше трёхсот лет. Свою силу и знания получила от другой Синеглазой. Мы связаны клятвой, что перед смертью должны передать семя новой ведьме. Уже долгое время я ищу преемницу, но всё тщетно. Ты же понимаешь, что будет, если, например, Лилья получит этот тёмный дар?

Парень мелко закивал, помянув приглянувшуюся девушку с деревни.

— Поэтому я вынуждена просматривать судьбы, денно и нощно искать. Обосноваться в этой пещере было хорошей идеей. Пару заклинаний и никто сюда даже соваться не хочет. Кроме некоторых, — рассмеялась она. — Ныне покойных. И лишь ты сумел прорваться. Я очень встревожена, очень взволнована. Ты Тот или нет?!

Последние слова она сказала с безумной страстью. Приблизилась, обжигая взглядом и дыханием. Ингви замер, как перед гигантской коброй.

— Подумай хорошо, юноша. Я готова пойти навстречу и одарить тебя всем, чем смогу. Но ты должен поклясться. Ты должен принять в себя мою силу и потом, когда у тебя родится первая дочь, оберегать и заботиться, пока ей не исполнится шестнадцать. В награду за согласие, я верну тебе голос, обучу великому искусству и сохраню жизнь.

Стало ясно, что в душу к Ингви просится страх. За короткий век он мало повидал, чтобы оставаться спокойным. С другой же стороны, не ведая о Синеглазых ведьмах, парень может и согласится на предложение, ибо сложись обстоятельства так, что кто-нибудь рассказал бы о них, подготовил к встрече, то ужас сковал бы несчастного юнца, стоило глазам женщины заполниться синевой. За многие века, слухи о них обросли самыми жуткими подробностями.

Ингви кивнул.

— Закрепим же клятву на крови, — радостно и торжествующе провозгласила она. — Протяни левую руку. Вот та-а-ак, ладонью вверх. Потерпи чуть-чуть...

Её ноготь на указательном пальце, словно нож стал резать ладонь. Из тоненьких порезов выступила кровь и тут же спеклась. Спустя короткое время, на ладони появилась сложная фигура из рун, линий и узоров.

— Готов? — став мрачнее и грознее, спросила ведьма.

Он кивнул. Лицо бледное, но рука не дрожит.

— Тогда начнём!..

Она положила свою ладонь сверху и прикрыла веки. Юноша поморщился от резкой боли в порезах. Уста ведьмы разомкнулись и послышался речитатив. И хотя наречия Ингви не знакомо, но каждая фраза вызывает дрожь.

Это продлилось не долго. Вскоре она убрала ладонь и на месте кровяного рисунка, остался светящийся синим. Начав меркнуть, он словно погрузился внутрь, а на месте порезов снова оказалась целая кожа. Без шрамов.

— Вот и всё, Ингви. Спасибо! — на её лице гуляет искренняя улыбка, а голос полон обещания.

— Я проклят? — сумел сказать он.

— Да. Навсегда. И не видать тебе света белого. Будешь прислуживать мне, раб! — ведьма коварно расхохоталась. — Ну, чего с таким ужасом смотришь. Шучу я, дурень. Все вы похожи, ибо воспитываетесь на поверьях и небылицах. Ведьмы то, ведьмы это... В своё время знаешь сколько ко мне простушек ходило, чтобы приворот, порчу, худо какое навести? Понимаешь? Не я же им в головы паскудство это закладывала.

— И ты делала?

— Тьфу ты! Вот ничего не меняется! — она обиженно отвернулась. — Делала. Иногда. Когда жить было не на что. Что?! — снова повернулась. — Я не обязана заботиться и блюсти кодексы. Чем могла, тем и зарабатывала.

— Извини. Я просто спросил. Подумал, что если ответишь нет, то солжёшь. Но ты честная.

— Хм-м...— удивлённо воззрилась она уже нормальными зелёными глазами. — А ты не такой, как все.

— Может быть.

— Ладно, Ингви фон Крузенштерн, теперь можешь спрашивать, — развела руками молодая по виду женщина. — Или сначала поедим?

— Здесь уютно, — огляделся парень, подмечая и кровать, и стол, и стулья. Есть пара шкафов, сундук и зеркало. У дальней стены купальня. — Как ты всё сюда притащила?

— Ведьмовские штучки, — хитро улыбнулась она. — Так что насчёт еды?

— Хочу. А-а...— растеряно стал озираться парень.

— Ты садись, садись, — взяла она под руку. — Остальное оставь мне.

Ведьма скрылась за выступом скалы, а потом явилась с парящими бараньей похлёбкой тарелками. Таким же образом на столе оказались ломти свежего хлеба, пару яблок и кувшин душистого мёда.

— Ты не бедствуешь, — заключил Ингви.

— А должна?

— Я не знаю. Просто так почему-то казалось.

— Это домыслы селян, — отмахнулась девушка.

— Почему же ты заперта здесь, если можешь так колдовать? — поинтересовался парень и жадно принялся за еду. Судя по заблестевшим глазам — вкусная.

— Заперта...— повторила она задумчиво. — Метко сказал, метко. Но всё равно связи нет. Это так, важные, но мелкие радости. Хорошо, что хоть они есть.

— Тяжело вам пришлось, — с набитым ртом пробубнил Ингви. Шумно проглотил. — Я имею в виду Синеглазых ведьм. И чего люди с вами так?

— Кушай давай лучше, — чуть раздражённо отозвалась она. — Ты многого не знаешь.

— Спасибо, вкусно очень, — кивнул Ингви. — Я люблю похлёбку, но эта — лучшая из всех, что ел.

— Я рада.

— Как тебя зовут?

— А что?

— Да так, ты ведь знаешь моё имя, — отозвался парень и занялся мясом на кости.

— Мы зовём друг друга по счёту первых ведьм. Я — Шестая.

— А до этого как звали?

Она кинула злой взгляд.

— Какой ты настырный!

— Это не так, — покачал он головой. — Просто ты давно с людьми не общалась. Сейчас все так разговаривают.

Женщина обижено отвернулась.

— Эй, ты тоже кушай, — взволновался парень. — Не держи обиды, мне не нужны твои секреты. Просто я хочу звать тебя нормально. Давай будешь Брюн?

— Нет!

— Астрид?

— Нет.

— Но почему?

— Не хочу и всё, — отозвалась она, но повернулась.

— Торхильда может?

— Ладно. Чёрт с тобой.

— Хорошее имя. Я так дочь назову.

— Первую? — вскинула бровь ведьма и стала кушать.

— Да, — кивнул парень и озабоченно посмотрел вдаль. — Она не будет страдать?

— От чего именно?

— От этой синевы вашей.

Женщина картинно закатила глаза и выдохнула.

— Ну и выражения. Сам дар не мучает. Это уже люди начинают.

— Вообще ты странные вещи говоришь, Торхильда.

— Почему? — удивилась она, даже ложку опустив обратно.

— На землях Туле нет преследования ведьм. У нас хватает шаманов и гальдрамадров.

— Так я не говорила, что родом с севера. Действительно, тут намного спокойней. Но не нужно расслабляться. Тайным орденам, что охотятся на нас, границы стран не помеха.

Ингви погрузился в раздумья. Кивнул пару раз.

— Расскажи, зачем вы приняли тёмную силу?

— Для людей были очень тяжёлые времена, ты забыл что ли?

— А что это за сила?

— Бога Ахримана.

— Хм-м...— смутился парень. — Я знаю только наших.

— Он не людской бог, но влиять на жизнь может, — пояснила девушка, склонив голову набок и с лёгкой насмешливостью глядя на гостя.

— Ты сказала об орденах. Разве сюда они не могут попасть?

— А тебе было легко? — приподняла она бровь.

— Ясно, понял, — опять смутился Ингви. — Если это орден, то значит обладает большой силой. Как так получилось, что простой людской страх сформировался в орден?

— Вовсе не обязательно обладать силой и влиянием, чтобы создать орден, Ингви, — со смехом отозвалась она. — Но в случае с теми, что охотятся за нами — ты в точку попал, — последние слова смели улыбку с лица. — Это умелые, целеустремлённые и безжалостные существа. Называть их людьми я не хочу. Распространяется слух, что синеглазые ведьмы всюду чинят худо. Нет горше доли, чем если одна такая поселится в округе. И потому, если кто хочет счастливо прожить жизнь, а также озабочен судьбами потомства, должен срочно сообщить о ведьме представителям власти. Для этих, в свою очередь, другая наживка — щедрая награда.

Парень несколько скептически приподнял бровь.

— Правда щедрая. Главы ордена следят, чтобы выплачивали монетку к монеточке. А если хочешь, то малыми частями.

— Я просто не думаю, что кто-то из ярлов на такое пойдёт.

— А нынешний конфликт твоего отца с конунгом? — резонно парировала она.

— Нет, — упрямо вытянул шею Ингви, — тут мы между собой решаем. А если враг придёт, то вместе бить будем.

— Мальчишка ты ещё, — мягко улыбнулась она. — Но сути дела это не меняет.

— Откуда тебе всё это известно?

— Сила Ахримана велика, Ингви.

— Почему же просто не обезглавить эти ордены?

— За ними тоже стоят сильные существа, сопоставимые по возможностям с богами. Так что, приходится выживать, — по-разбойничьи улыбнулась она.

— Ладно, что-то у меня в голове рагу получилось, — помотал ей парень. — Расскажи лучше, чему научишь особому?

— О, наконец ты спросил, — незнакомо для Ингви улыбнулась женщина. — Этой науки ты не найдёшь больше нигде. Дай руку...

Несколько дней слились в один. В сплошную череду 'упражнений'. Воистину такой науки нет ещё в мире, думалось Ингви, ибо ведьма учила его искусству соблазнения.

Что говорить, как реагировать, где прикасаться и что делать. На многочисленные попытки парня отстоять честь, ведьма рассказывала, что не везде в мире вопросы выживания стоят столь же остро, как на Севере. Есть земли, где собирают по два урожая за год и даже не смотря на тиранию властителей, простой люд не голодает. Более того, едва возвысившись, люди стараются поскорее окунуться в многообразие удовольствий, начинающихся от банального поглощения пищи и заканчивающихся за гранью приемлемого. В тех землях вовсе не обязательно рождаются дети после близости, скорее наоборот. Изворотливость и жажда впечатлений нашли много способов избежать беременности. И даже среди столь искушённых в удовольствиях, умения Ингви будут давлеть.

Минувшие дни впечатались в память крепко-накрепко. Ведьма сразу взяла обещание, что юноша не будет поддаваться чувствам и постарается отнестись к процессу обучения как к полезной и крайне приятной процедуре, но без влюблённости. Он, конечно, влюбился по уши, но держал чувства в узде.

— Я старая, Ингви. Мне больше трёхсот лет. Не смей посвящать мне пылкость души и сердца. Есть куда более достойные девушки.

Таковы её слова.

Момент прощания прошёл скомкано. Смятение, волнение и ярые всполохи пробудившихся чувств одолевали сына ярла. У ведьмы и самой глаза намокли. Но вторая клятва звучала так, что Ингви больше сюда не вернётся. И такая клятва прозвучала.

Он что-то шептал, смотрел на её молодое и красивое лицо, с удивительными зелёными глазами за которыми настоящая бездна знаний и опыта. В момент наивысшего наслаждения, парню удалось заглянуть за грань и то, что увидел, потрясло до основания. Сила, могущество, простор — такой бог стоит за спинами синеглазых ведьм.

* * *

Помню, что в доме разразился скандал, каких ещё не было на моей памяти. Отец успел поднять всю округу на поиски. Каждый мелкий дух с воем носился по окрестности в поисках наследника. Успел даже клич дать на сбор войска. К счастью, лгать мне не пришлось, да и не получилось бы. Ведьма стёрла все воспоминания, сказав, что восстановятся со временем. И это оказалось к лучшему ещё и потому, что влюбился я в неё крепко. Если бы из памяти не ушла подоплёка чувствам, то наверняка бы сбежал в пещеру опять.

Спустя пару недель, страсти улеглись, а ко мне стали возвращаться воспоминания. Я уже мог владеть собой, но пришла мысль, что если окунуться в объятия другой женщины, смогу скорее унять чувства.

В Ринкабихольме — деревне рядом с нами, проживает вдова. Женщина статная, ладная, но ходили про неё въедливые слухи. И вот, расставшись в итоге с несколькими мужчинами, она решила жить одна. В мужском внимание недостатка не испытывала, ибо слухи ещё и другую славу сослужили. К ней я и пошёл.

По меркам Вьяры я ещё не был мужчиной и даже приблизительно не вхож в круг тех, кто мог заинтересовать в плане интимной близости. Это послужило мотивом проверить изученное умение и соблазнить женщину. К изумлению, спустя лишь немного времени общения на участке земли, что она обрабатывала в тот день, в глазах Вьяры вспыхнул огонёк. После уроков ведьмы, я легко раздул его до такой полыхающей страсти, что у женщины подогнулись ноги и закатились глаза. Тут же на месте она ощутила вверх удовольствия. Такова оказалась мощь умения.

Мы продолжили в её доме. Поздним вечером я покинул его и долго мылся в ручье, терзаемый стыдом, раскаянием и злостью. Синеглазая ведьма всё не шла из головы.

* * *

Вынырнул из воспоминаний, уловив далёкий зов. Прислушался, сосредоточился — голос ведьмы. Через многие мили морских просторов дозвалась она.

— Ингви, — слышится мне, — ты не один... голоса предков... они с тобой... твоя кровь. Отец, мать... все остальные за твоей спиной. Я с тобой... Ахриман с тобой... помни о клятве... помни о клятве... клятве.

Меня пробрала дрожь. Тряхнул головой и прояснившимся взором оглядел тёмные ряды товаров, а потом едва видимых в ночи моряков, успевших заснуть за время моих воспоминаний. Возле кормового весла разглядел капитана. Видимость хоть и низкая, но зато ветер с шумом надувает парус. Волны бьются о корпус.

И вдруг, после слов ведьмы, вся мрачность мира, дополненная моросящим дождём, начала растворятся. Мир остался прежним, но я воспрял. Огонь жизни заструился по жилам, я ловко подскочил с жёсткой лежанки и направился к Кольбейну, покачиваясь в такт судна.

Хочется просто поговорить. Чувствую, что сейчас можно и морской волк не проигнорирует, не сопроводит крепким, обидным словом.

Неожиданно, когда оставалось шагов пять, пришло видение — тонущие члены команды, плавающие на массивных морских волнах тюки и бочки, а потом я увидел тёмный скальный клык под водой.

Кто-то схватил за плечо, тряхнул. Хватка стальная, властная. Я открываю глаза и вижу Кольбейна.

— Заболел что-ли? Чуть за борт не упал.

— Всё... всё нормально. Капитан, впереди скала, под водой, мы разобьёмся.

Итак хмурое лицо совсем потемнело.

— Что ты несёшь?!

— Я знаю. Я могу предвидеть, — скороговоркой заговорил я. — Только что было видение.

— Дуй на нос и командуй! Если это бредни, то я тебе покажу потом!

Не задумываясь, я рванул к носу корабля и почти тут же сначала ощутил приближающийся клык, а потом он на миг обнажился, оказавшись между пологими холмами волн.

— Право руля! — крикнул я и Кольбейн мгновенно сменил направления судна.

Мы проходим впритирку. С ужасом смотрю на сально-чёрную треугольную скалу, неведомым образом оказавшуюся на пути. Но вот пошла волна, нас потащило вверх, а клык скрылся под водой. Тревога начала успокаиваться.

Капитан поманил.

— Что-то ещё?

Я помотал головой, со всё ещё гулко отбивающим такт сердцем, словно в груди у меня барабан.

— Молодец! Хвалю. В команду пойдёшь?

Смысл не сразу добрался до головы. Кругом волнуется море, несётся туман, подстёгиваемый ветром. С носа раздаётся полусонное бормотание и бессвязные звуки разбуженной команды.

— Я... я это...— удалось выронить слова мне, вдруг потерявшись в мыслях.

Стать моряком — это устроить жизнь. Такими шансами не разбрасываются. Кольбейна знают и уважают, а значит если покажу себя, то и меня начнут. Конечно, если бы не весь ужас недавнего нападения, то какие к чёрту моряки и прочее — я был сыном самого влиятельного рода в Свейском Королевстве. Только сейчас, когда мы плывём в Колывань... что ждёт меня там? То, что я наполовину русич, ещё не делает из меня боярина. А жизнь простолюдина на Руси много тяжелей, чем нашего бонда. И если добавить сюда, что я приблуда, предложение от Кольбейна становится подарком небес.

Я застонал от запротестовавшего нутра. В груди всколыхнулись чувства, а в голове разразился гром от голосов духов. Мой путь, на их взгляд, лежит именно в Колывань.

— Простите, капитан. Это лучшее предложение в моей жизни, но я должен плыть в Гардарику.

— Жаль, весьма жаль, — нахмурился Кольбейн. — Но смотри, раз в месяц я бываю в Колывани. Кроме зимы и конца осени. Если что, приходи.

Я согнулся в поклоне.

— Спасибо. Большое спасибо.

Моё частично звериное нутро взметнулось и я, перекрутившись в прыжке, отбил ногой арбалетный болт. Тело взвыло от боли в едва не разорвавшихся сухожильях.

Из тумана выплыла огромная бригантина, медленно подстраивающаяся для абордажа.

Пираты заорали на все голоса. Полетели стрелы и болты. Тут меня объял мороз страха.

На бригантине человек сорок-пятьдесят отборных головорезов. Нас перебьют, если я не покажу свою силу.

Метнул взгляд на команду кнорра — забегали, достают оружие. Пара уже ползают раненными в ногу. Что же делать?! Им нельзя видеть меня в деле.

Я посмотрел на парус и решил оборвать его, накинув на команду. Но тогда лучше сорвать с бригантины.

Стихийные духи пришли на помощь, затрещала ткань. Словно тряпица, парус оторвался с первой мачты вражеского корабля и полетел к нам. Команда Кольбейна только рты успела разинуть, как их накрыло. И тогда я вызвал дух морского монстра, коих плавает в глубинах множество.

Тело задрожало, а разум помутился. Я с трудом удержался, чтобы не вцепиться в мечущегося Кольбейна. Крики, плеск и удары волн, шум ветра — всё слилось в единый грохот. Сиганул на бригантину.

Немного не хватило силы — ухватился за край. Рывок! На лицах пиратов удивление. Оружие начинает поворачиваться в мою сторону.

Ненависть! Испепеляющая ненависть! Я отомщу за всё!

Шальная сила полнит тело. Я прыгнул к первому, что поднял в мою сторону арбалет, судорожно пытаясь его перезарядить. Пальцы легко вошли в глотку и тут же выскользнули обратно, вырвав трахею.

Свет! Нужно погасить факелы! Я вызвал ветер.

На потерявшую удаль команду пиратов упала тьма. Я вижу отлично, но не как днём, а искажённо. Всё, что тёплое, как например бьющиеся возле кожи вены или головы — почти белым, а остальное — в оттенках жёлтого и красного.

Делаю прыжок. Удар наотмашь. Я в окружении. Но реакции сейчас таковы, что враги движутся словно замороженные. Я бью, разрывая артерии и вены, ломая кости и повреждая органы. Нарастает общий вопль боли и страха.

Ещё, ещё крови! Я хочу видеть их смерть и мучения! Хочу убивать и пить кровь, пожирать их сердца, печень. Вырывать кишки.

Только воспитанная отцом воля смогла притушить зверинный, демонический зов, и после десятка смертей, я спрыгнул обратно на кнорр. Прошло совсем мало времени и наша команда только начинает выбираться из под паруса, но даже те, кто успели раньше, во тьме меня не увидят.

Я наклонился к воде и постарался смыть кровь с лица и рук. Затем пробежал к своему месту среди товаров и затаился. Пиратская бригантина ожидаемо стала удаляться, оглашая туманную ночь криками страха, боли и отчаянной злости. Ничего не понимающие моряки лишь провожают ту робкими проклятиями, словно бы спрашивая, что случилось.

Вскоре кому-то удалось распалить факел. Меня нашли, вытащили и долго смеялись, какой оказался трус. Только Кольбейн не щерил улыбкой. Внимательно смотрел и хмурился.

Колывань. Красивая крепость Российской Империи, только недавно отошедшая во владения русскому Императору, по мирному договору между англами и русичами. Среди жителей большинство австрийцев и баварцев. Ещё много коренных жителей — балтов. С приходом русской власти, порт стал оживать. Сейчас тут полно кораблей.

Мелких рыбацкие лодчёнки, похожи на осенние листочки на воде, в сравнении с гигантскими галеонами, парой великанов стоящих на якоре недалеко от пирса. Доносится гул стихийно растущего портового района, что на фоне Вышгорода, — высокой части города, стоящей на холме с обрубленными краями, — смотрится как грязный, чадящий муравейник. Ещё Колывань зовут Ревелем и именно Вышгород скорее отображает второе имя — красивые каменные дома со светлой штукатуркой, высокий шпиль городской ратуши, что сейчас, на рассвете, особенно красиво смотрится на фоне общего ансамбля — водной глади, пустынного равнинного берега и мощной крепости, сурово вырастающий красными стенами из почти не ухоженной земли. Ревель от веку был крепостью и только сейчас начинается освоение земель вокруг под поля и сады. Крепнет торговля в порту. Интересно, надолго ли?

Глава 5

— Треска, подойди! — крикнул Кольбейн и я стал озираться спросонья.

Пока маневрировали в гавани под ругань и прочие крики команды, умудрился заснуть.

— Есть! — громко отозвался в итоге и заковылял на корму. Нога безбожно затекла.

Мы пришвартовались к пирсу. Повсюду кишит портовая жизнь, шибая в нос то вонью, то ароматом. Чаще вонью, учитываю сколь много тут её источников: тухлая рыба и мясо, помои и очистки с ближайших харчевен, всевозможные экскременты, коих полно и на суднах, и на берегу. Но вот какофонию разбавит дымок какой-нибудь коптильни или жаровни, пробуждая желудок к борьбе за существование, как тут же на смену приходит вонь от дубилен, со шлейфом болотистых участков бухты.

— Хорош нос воротить, — вырвал из созерцания Кольбейн. Ему приходится говорить громко, ибо нас окружает портовый гвалт.

— Мне помочь с разгрузкой? — кивнул я на команду, что начала ворочать тюки.

— Нет, дружок. Разговор к тебе есть, — пожевал он губами, похожими на куски верёвки на просоленном лице. — Как хоть зовут?

— Инг... да зовите, как звали — Треской. Что уж там, — скривился я.

— Нет, ты не Треска, ты Окунь. Ещё юный, но с острыми шипами и зубами, — хлопнул он по плечу. — Обязан я тебе, Окунь. Дважды ты спас всем нам жизнь. И хочется мне отблагодарить. Проси, чего пожелаешь.

— Я... ну...— пришлось буквально хватать себя за язык. Геройствовать мечтал с детства, так что просто от факта признания уже счастлив. Но теперь надо привыкать искать возможности для выживания. — Это, капитан... может у Вас есть тут в порту знакомые? Мне нужна работа и жильё.

Тот кивнул.

— Понял. Что ж, я тебе назову пару имён — можешь к ним обратиться насчёт работы. Это просто знакомые, поручиться за них я не могу. А на жильё дам денег, только береги и не показывай местным — вмиг обдерут, — тут он потемнел лицом и добавил: Хотя тебя, наверное, не обдерут.

Я криво улыбнулся.

— Ты, Окунь, сильно не светись поначалу. Лучше будет уяснить, что к чему и от кого зависит жизнь в порту. Освойся, а потом уже умения показывай. Совет такой.

Словно зная, как пойдёт разговор, он снял с пояса кошель и вручил мне.

— Благодарю.

— Береги себя.

Мы пожали на прощание руки, и я направился к сходням, начав даже насвистывать.

Прежде чем ступить на пирс застыл, блаженно щурясь и улыбаясь, от вдруг вышедшего из-за туч солнца. Вокруг шум, балаган, а меня словно приподняло над суетой и осенило истым счастьем. Немного подёрнулось пеплом прошлое, притупилась боль. Впереди открытый мир, полный тайн и приключений. Меня ничего не держит и почти ничего не связывает. Иди куда хочешь, делай что вздумается. Благодать...

Кто-то пихнул сзади, и я едва не распластался на дощатом полу. Обернулся закипая, но, увидев раздосадованную морду Акулы с бочкой в руках, сразу же успокоился. Ребятам работать ещё полдня, а я с деньгами и свободен, словно морской змей — ветер. Махнул рукой и двинулся в глубь пышущей жизнью портовой части города.

Из одежды мне достались матросские штаны с глубокими карманами и белёная рубаха, тоже из конопли, но помягче. Мешочек с монетами я сразу сунул в складки кармана и сейчас ищу названные Кольбейном ориентиры.

Справа и слева закончились высокие склады, собранные из не ошкуренной доски и сколоченные словно специально с таким пренебрежением к какой-либо эстетике, что кривизной и устрашающим нависанием можно пугать детей.

На перекресток вышел уже порядком испачкав ботинки и штаны до колена — переулки пока только претендуют на мощение. После недавнего дождя все в грязных лужах, щедро плескающих на стенки, отчего на тех видны светло-коричневые засохшие разводы с кусочками земли.

Перекрёсток оживлён. Справа, в сотне шагов, гомонит рынок. Вперёд уходит дорога, что должна в итоге привести к воротам Вышгорода. А ещё начались лавчонки, харчевни, кабаки и постоялые дома дрянного пошиба. Насчитал два публичных дома.

Что-то на периферии сознания тревожно шевельнулось. Люди снуют туда-сюда, но группа лысых парней моего возраста не отрывает пристальных взглядов. Я почти успел оформить тревогу в осознаваемую опасность, как один из них толкнул в спину, а второй успел подставить подножку. Страх действовать в полную силу отнял драгоценные мгновения, и я почти тут же осознал себя лежащим на грязных камнях, а один из напавших успешно нашёл кошель.

— Валим! — скомандовал рослый, развитый, со шрамами на лице и чуть ли не белыми глазами, парень.

Меня взяла досада и гнев. Хулиганы сработали чётко, видно, что не первый раз. А я был расслаблен. Ну что же, пора показать им, кто есть кто!

Я постарался вызвать тотемный дух волка. Не вышло. Может Ястреба?! Есть. Слабый, но теперь я могу видеть с высоты куда они побежали.

Нужно ускорить себя. Но едва приступив к накладыванию скоб на магическую энергию, чуть не обжёгся. Нельзя пока тревожить эфир — в городе полно боевых магов. Ястреба они не заметят, но вот ускорение могут. Придётся своим ходом.

Я уже успел вскочить и живо припустил следом, сопровождаемый вскрикам свидетелей происшедшего. Хулиганы умело сливаются с толпой. Если бы не Ястреб...

Поворот. Проулок и ещё поворот. Тупик, но есть дверка — видел сверху.

Несусь по безлюдному с плохим освещением проходу. Отсюда они не выбегали, но вот уже конец и выход, а хулиганов нет.

В нос попал затхлый сырой запах. Зрение кошки едва ли не само появилось, взяв щепотку сил. Люк под землю!

Я прыгнул к нему и рывком открыл. Если бы кто-то смотрел со стороны, то обомлел бы от нечеловеческой ловкости, грации и силы. Отцовская школа снова пригождается.

Спрыгнул во тьму, не хватаясь за лестницу — тут не больше двух саженей. Ноги спружинили удар, и я тут же рванул по хлюпающему тоннелю. Высокий и каменный, со странным запахом.

Над нами уже мощный слой земли и теперь можно применять магию.

В прыжке сменил Рысь на ускорение, и спустя пару ускользающих мгновений, что упали словно капли воды кругом, нагнал грабителей.

— Стойте все! Конец комедии! — криком скомандовал их главный и я тут же нашёл в нём того белоглазого. — Ты кто такой?

— Сейчас вы все умрёте. Отдавай деньги.

— Шмыга! Верни кошель и предыдущий отдай, — тут же скомандовал главарь, возвращаясь взглядом ко мне. — Погоди убивать! Давай раз на раз смахнёмся.

— Да запросто, — шагнул я навстречу, краем глаза наблюдая, что делают остальные. Впрочем, в едва разбавленном светом полумраке, они не представляют особой угрозы.

— Эй-эй! — поднял главарь руки. — Давай хоть выйдем из подземелий. Слово даю, что бежать не будем и в спину не ударим.

— Хер я на тебя и слова твои ложил! Уже был удар в спину, так что идите первыми.

По венам разгулялась шальная злость и я чувствую силу. Очень сладко нагнать добычу и растерзать. Победа невообразимо приятна.

Выбрались на территории дубильни — кругом растяжки с кожей и в нос просится резкий запах. Она на окраине портового района, дальше — поля и робкий лесок.

— Пошли к лесу, а то если стражники заметят — всем прилетит, — спокойно предложил белоглазый.

Я кивнул. Под солнечным светом они осторожно поглядывают, все кроме вожака. Всего шесть парней. Пара здоровых кабанов, ещё двое хлыщей, но юрких. Пятый — средний, с наметившимся горбом. Главенствует белоглазый.

Дошли в молчании, только Шмыга вернул кошель и прибавил сверху. Я оглядел полянку — хороша, почти арена. Сосредоточился на белоглазом.

Он начал сразу, едва остановились. Мне пришлось использовать всё умение рукопашного боя, чтобы тут же не получить в лицо.

Бьёт быстро, метко и наверняка, с провалом. Такой пропустишь и всё — либо перелом, либо потеря создания. Выносливость хороша, почти не сбился с дыхания. Опытный боец.

Я застыл и удар в грудь пришёлся со всей силы. Белоглазый не ожидал, что остановлюсь. Пошатнулся. Я же принял всю энергию удара, свернул в петлю, щедро расходуя ману и вернул в кулак потерявшегося противника. Его отшвырнуло. Дружки рванулись, но вожак, морщась от боли воскликнул:

— Стойте! Ослы, блин! Сказал же раз на раз, — кряхтя и шипя, он сел. Глянул с хитрецой. — Поговорить надо.

Одного взгляда хватило, чтобы банда разбрелась кто куда. Я подивился дисциплине. Белоглазый не прост.

— Значит ты маг, — констатировал он.

— С чего взял?

— Ладно, не отбрыкивайся. Когда догнал нас в тоннеле, то сразу стало ясно. Простой человек так не может, — усмехнулся он и с трудом поднялся. — Да и эта твоя волна. Чуть плечо не выбил.

— Могу и убить, — холодно отозвался я, всё ещё ощущая злость.

Он приподнял светлую бровь, заглянув мне в глаза и кивнул лысой головой, так что лучик солнца блеснул на загорелой коже.

— Да всё, остынь. Не хочу я с тобой ссорится. Вижу, что серьёзный парень. Деньги же вернули? Давай одежду подгоню или вон, ребята постирают.

Он протянул руку. Я постарался понять, хитрит ли, но всё оказалось чистым. Белоглазый искренне хочет подружиться.

— Хорошо, — пожал я его руку — мозолистую и сухую, как у матросов.

— Иван!

— Ин...— снова споткнулся я, спешно подыскивая русский аналог. — Игорь.

Он подмигнул.

— Ну, Игорь, так Игорь. Может того, отметим встречу?

— Как?

— Выпьем, к девушкам наведаемся, — плотоядно обнажил он ряды ровных, здоровых зубов.

Я засомневался, но Иван спешит со словом:

— Расскажу, что тут к чему заодно.

— Пошли.

Глава 6

Портовая часть города всё так же гудит работой. Что-то постоянно продаётся или покупается, с нескольких мест раздаётся стук столяра или удары кузнеца, как из ремесленной справа. Дядька устало распрямился и утёр обильный пот. Проводил нас взглядом. Вскоре молот снова стал бить, сдабривая каждый удар искрами. Запах кузницы вытесняет другие, и я блаженно надышался её крепким духом, пока снова не вернулся кислый и дурной.

— Вижу, не местный ты, Игорь, — хитро покосился на меня Иван.

— Скажи лучше сразу, чего хочешь от меня.

— На вид из дворян, но стержень есть.

Меня беспокоит его смекалистость. Неужели тут все такие?

— Ошибаешься. Я простолюдин. Работал матросом.

— А магии где научился?

Я быстро пробежался взглядом по его банде — идут на расстоянии, кто-то в стороне. Давно же они воровством промышляют, раз научились маскироваться. Но сейчас главное, чтобы не слышали.

— Нашлись добрые люди.

— А ты не прост, Игорёк.

Меня немного разозлил его тон и смешок, но удалось быстро успокоиться.

— Так и ты не рубаха.

— Да ну?

— Ребят хорошо вышколил.

— Сами такие прибились, — хитро улыбнулся он, но глазами похолодел. С их цветом выглядит пугающе, словно не человек перед тобой, а драуг.

Я собирался сказать что-нибудь колкое, как на улице, пересекающей нашу, стали разбегаться люди — шарахаются в стороны от копыт конного отряда, в середине коего мчит карета.

Я замешкался и получил в лицо грязи, как и на недавно выстиранную одежду. Вспыхнувшей злости не дал выйти Иван, вдруг повисший на плечах и умело оттянувший назад, выведя меня из равновесия.

— Что за мрази?! — было возмутился я, но он зашипел.

— Тихо ты! Это боярин Скотович. Все здешние земли принадлежат ему.

— А Император? — сглупил я.

— Он же не сам ими заведовать будет! — огрызнулся Иван.

Кавалькада далеко не уехала — остановилась чуть ниже, возле большого склада. Мы, как и прочие зеваки, осторожно стали приближаться.

В двери ворвалось сразу около пяти воинов и почти тут же вышли. Я заметил сундучок в руках.

За ними, едва не падая, оглашая округу криком, выскочил полноватый мужичок, умоляющий пощадить.

Дверцы кареты открылись и на свет показался осоловело-жирный, хрякоподобный человек в богато украшеной одежде. Тут тебе и нить золотая, и пуговицы костяные. И так пышное тело, словно торт украшено всякими висюльками и камнями. Карета заметно склонилась под весом.

— Ваше благородие, умоляю, не забирайте все деньги! — бросился в ноги мужичок.

— А ну! — едва ли не взвизгнул боярин Скотович и охраняющие воины тут же отбросили просящего подальше.

Следом выбежала женщина, вся в слезах, тоже пала в грязь, пачкая добротное платье. Я проникся к ним симпатией.

— У нас не монастырь прощения тут! — важно заявил пухлый дворянин, пуще прежнего краснея, словно варёная морковка или свекла. Противно прокашлялся. — Должен был давно налог уплатить... кхак-кхе! я тебе и так давал неделю.

Заведующий складом мужичок вдруг повернулся к жене, схватил за волосы и так поднял на ноги.

— Сгинь, дура! Пошла давай! — и, подкрепив слова пинком, толкнул её в сторону дверей.

Женщину бросило в больший плач. Она, споткнувшись, растянулась на грязных камнях, завыла от обиды и боли. К ней подбежали зеваки, тоже женщины, и помогли подняться.

— Ваше благородие, — елейно заговорил муж, — Вашими заботами мы тут все живы. Простите дурака несчастного. Отвернулась что-то от меня удача. Жена вон дура! Дайте неделю срока ещё, молю вас. Товар уже есть, осталось продать.

— Ну, — жирно проворчал Скотович и снова прокашлялся, — что бабе место указал и, что раскаиваешься — это хорошо. Кхак-кхе! Пусть люди видят, что у меня есть благодетель доброты. Даю тебе две недели срока. Верните ему сундук!

Мужичок на коленях, в слезах и соплях, начал кланяться и благодарить. Потом принял деньги и долго осыпал боярина лестными словами и пожеланиями, поминая всех известных богов.

Я с отвращением сплюнул.

— Чего? — с хитрецой глянул Иван.

— Противно! Жирный этот... грязью меня облил. Такое чувство, что не только снаружи, но и внутри.

— Ты потише, браток, — острым взглядом окинул окружающих белоглазый. — Услышат — тебе не жить.

Тон я убавил, но не пыл:

— Этот пирожок мне не соперник.

— А Гридь и два Воя в его охране?

Я сначала не понял, но быстро сообразил, что речь о чинах боевых магов. Вои — это вторая ступень развития способностей. А Гридень — третья.

— Не бреши!

— А я что? Такие слухи ходят, — пожал он плечами. — Если это правда, то от тебя мокрого места не останется. В самом прямом смысле.

Я закрыл глаза и сосредоточился на эфире. Отъезжающий отряд Скотовича растворился, слившись с синевато-серым фоном мира, но несколько бойцов остались. Четыре Новика, два Воя и тот самый Гридень. Огонь у первых и вода у последнего. Пришлось признать, что мне не тягаться с ними. Пока.

— Пошли тогда в кабак или куда ты меня звал! — зло бросил я.

— Сообразительный у меня друг, — обрадовался тот. — Было бы досадно потерять такого едва обретя.

— Мы ещё не друзья!

— Главное, что 'ещё' Игорь, главное, что 'ещё'.

Медный Пятак оказался мутным местом. На отшибе портового района, он вобрал в себя весь преступный дух, оседающий в главном зале в виде посетителей. Моряки от роду склонны к разгулу, но и среди них есть деление. В Медном же Пятаке собираются преимущественно пираты. Иногда украшенные шрамами, но чаще изуродованные. С некой удивительной настойчивостью, они носят свои шляпы, словно признаваясь в злодеяниях. Может, конечно, снимают выходя из кабака, но тут, в мрачном полуподвальном зале, полном всякого дыма, крика и хрипа, стараются не снимать. Среди гиблого люда пираты пользуются уважением.

В виду пока низкого авторитета, наше место оказалось почти у дверей. Я сижу спиной к проходу. Постепенно начинаю понимать чего белоглазый посмеивался, усаживая именно на эту лавку. Проходящие мимо, через раз цепляют то локтем, то рукой. Или влетят спьяну. Ясно, что ждать извинений или раскаяния со стороны публики не приходится.

— Ну ты можешь и подраться, если хочешь, — оскалился Иван. Сыграл бровями и забулькал содержимым кружки.

Я фыркнул, ловя очередной внимательный взгляд из зала, — присматриваются, хотя с виду разгульничают.

— Твоего разрешения забыл спросить.

— Только без фокусов.

— Фокусы тебе цирк покажет, а у меня мастерство.

— О чём гутарим? — склонился один из команды Ивана, который Шмыга.

— О фокусах, — сказал я.

— Знаю, други, знаю, — он громко прочистил зубы и срыгнул. — Недавно кокнули стражника. Хренового мага распотрошили.

Шмыга истерично заржал, выпучив глаза.

— А фокус в том, что никто сыскать убийцу не могёт. Тю-тю, канул в землю.

— Мага? — не поверил я.

— Агась, — затряс он головой.

— Откуда известно?

— Сорока принесла, — снова заржал Хлыщ. — Бабьё теперь ссытся. Упырь, говорят, ночью бродит.

Я перевёл вопросительный взгляд на Ивана.

— Ну, он имеет в виду, что если это вампир, то он начнёт и девчат таскать.

— Зачем?

— Стихи им читать, конечно. Игорь, — скривился он, — ты чего тугодум такой?! Насильничает он их, а потом кровь всю выпьет и даже съест местами.

Меня прошиб мороз. Всего раз я слышал о таких тварях, но посчитал это байками матросов, подслушанных где-то в кабаке.

— Мерзость какая, — сплюнул я и выдул половину кислятины из кружки. — Почему думаете, что это вампиры?

— Так упыри они...— было начал вещать Шмыга, но Иван остановил.

— Я расскажу. Пока это всё слухи. Власти города молчат, но стражника выпотрошили знатно. Голову словно раздавило, грудь вся в кашу, руки и ноги едва не оторваны. Из-за травм и не поймёшь, вытекла кровь или её высосали. Но на стене ближайшего дома обнаружили подозрительные следы, как от лапищи с когтями.

— Может зверь какой? — подумал о медведе я.

— Да, может быть, — не стал отрицать он и повёл головой, словно тянет шею. — Но слухи — дело упорное, сам знаешь. Тут же вспомнили, что за последний месяц две девки пропали. Орлы из гарнизона все окрестности перепахали, в каждый дом заглянули, но так и не смогли найти убийцу, пусть бы и медведя. Нет их, сука, в округе и всё.

— Погоди, а в доме, ну на котором следы, жил кто-то? — пришла мне догадка.

Иван развернулся и поманил служку, а я залез в карман и отсчитал несколько монет.

— Пару кувшинов браги и жаренного мяса. Хлеба ещё принеси.

Босоногий мальчишка кивнул пару раз. Потом что-то вспомнил:

— А кончилася брага? Ести вино и пыво. Ащо водка.

Иван повернулся ко мне с вопросом, и я передал монет.

— Пиво.

— Вина и пиво. Бегом только! — бросил служке он и повернулся. — Чего расщедрился, я же угощаю.

— Бери, пока не забрал.

— Ах-хах, ладно. В общем, дом жилой был конечно, только забились люди в погреб и вытащили их только к полудню, обделавшимися от страха. Понятно, что никто и ничего не видел. Слышали только, как девка кричала, помимо стражника. Новиком он был, кстати.

— Сдуреть можно...— протянул я и задумался. Сзади очередной раз кто-то въехал локтем. Я чертыхнулся.

— Весело у нас, да? — подмигнул Иван.

— Да уж не скучно.

— А чего ты озаботился-то? Совершенно не о чём переживать — если упырь тебя выберет, то шансов нет. Говорят, что его одолеть только Боярин или Князь может.

— Имеешь в виду чины боевых магов?

— Именно, — кивнул он и поспешил приложиться к только принесённому напитку, щедро плеснув в кружку.

— Что-то уж слишком опасная тварь получается, — проговорил я и с силой отпихнул привалившегося мужика.

— Ты чо малой?!!

— Хорош меня пихать уже! — огрызнулся я.

— Ты чо там...

Слушать не стал. Ярость уже застлала глаза, и я запрыгнул на лавку, чтобы с ноги въехать по обросшей роже.

Иван возник меж нами словно молния.

— Эй, эй, эй!!! Тише вы, тише. Биба, я тебе пива поставлю, только отойди подальше, — обратился он к этому гаду.

— Херасе! Будет тут ещё мне... ваще оборзел... давай своё пиво.

Зал, радостно затаивший дыхание в предвкушении, издал общий выдох разочарования. Почти тут же интерес к нам иссяк.

Иван старательно усадил меня обратно и даже голову пару раз развернул к себе. А потом и вовсе приказал одному из своих здоровяков поменяться со мной местами.

Служка отнёс обещанное пиво, а я только благодарно глянул на Ивана — неизвестно чем бы всё окончилось. Хмель затуманил мозги, я мог и убить.

— Уф! Опасный ты парень, Игорь. Лучше тебе не пить больше.

— Ты прав, — буркнул я и сосредоточился на состоянии крови. Магическое зрение видит алкоголь как, зеленоватый туман. Я растворил его полностью, превратив в воду.

Открываю глаза.

— А ты чего сейчас сделал? — едва ли не по-детски спросил Иван — видимо ему все эти магические штуки очень интересны.

— Просто успокоился. Ты мне лучше дорасскажи про упыря этого вампирского.

— А на чём остановились?

Я тоже нахмурился, припоминая и почти тут же говорю:

— Больно силён монстр.

— Так редкий же. Про них больше легенд ходит, чем реальных историй.

— А в тоннелях под городом они смотрели? — вдруг подумалось мне.

— Кто? — со смехом спросил Иван, но вдруг побелел. — С-сука... мы же там часто бываем.

Я криво усмехнулся и кивнул на вино.

— Ты выпей, выпей.

— Ну его... что-то тошно стало. Пойдём выйдем, воздухом подышим.

Но выйти мы не успели — в двери ввалился запыхавшийся мужик. Горло сипит, глаза чуть не вываливаются. Показал на кружку. Я протянул свою — всё равно уже не буду.

Выдув до последней капли, заросший до бровей плотной бородой дядька, стал говорить:

— Новый труп, мужики! Почти возле ворот в Вышгород. Это жуть, сразу и не поймёшь, что человек лежит. Словно свиная туша с неба шлепнулась.

В зале поднялся гул, заскрипели, а где и попадали стулья. Все побежали смотреть и мы с ними.

Ходу не больше версты. Мы успели одними из первых, но вскоре вокруг трупа собрался, казалось, весь портовый район. Я с отвращением и страхом смотрел на человеческие остатки, что ещё недавно были живым стражником. Пугали не внутренности — этого я успел повидать, стынет в жилах кровь от неведомой силы, что безжалостно убивает людей, а мы только и можем, как стадо баранов ждать, когда за нами придут в очередной раз.

— Да расступитесь вы! Чего сбежались?! Потроха не видели? — раздалось из-за голов. Факелы, в руках зашевелились, и я понял, что кто-то пробивается к центру.

— Комендант крепости, — шепчет Иван, — Его Высокородие, полковник Неелов Дмитрий Григорьевич.

— Он что, всегда к убитым приходит?

— Убитый среди стражи не простой, — скривил губы Иван, — смотри на обрывки формы — убили Гридя. Шуму будет...

Глава 7

Вскоре из гарнизона прибыла стража и людей погнали с места происшествия. Мы тоже отошли, но оказавшись на удалении, остановились поделиться впечатлениями и обменяться мнениями.

— Вот это жопа! — сквозь зубы сказал Иван, оперевшись о стену дома, перед которым мы встали в закоулке. Ребята поддержали вожака и стали рассаживаться; кто на бочку, кто на ящик, а кто на покосившуюся телегу. Факел воткнули в дырку от сучка на её борту.

— Это да, — кивнул я, вслушиваясь в обрывки фраз удаляющихся людей и живущих в доме, чьи голоса доносятся из-за плотно закрытых ставен. — В порту крепнет страх.

— Я бы так не сказал, — внимательно глянул Иван. — Чудище— чудищем, а гибнут-то в основном дворяне. Некоторые, вон, даже втихую радуются и чуть ли не защитником называют. Я уже успел услышать первые правдивые истории. Мол, этот вампир — бывший человек. Дворяне лишили его последних средств к существованию, над женой надругалась солдатня, затем утопив, а дети померли с голоду. Его горе было столь велико, что он превратился в упыря и теперь наказывает всех из высшего сословия.

— А как же тогда они объясняют, что он девок ворует? — усмехнулся я.

— Вот тебе смешно, Игорь, а люди начинают верить. Говорят, раз он человеком был, значит осталось что-то человечье. Жена любому мужику нужна, вот и тягает. А потом просто его упырьская натура берёт верх. Так что он у них ещё и страдалец.

Вожак поморщился, да и мне стало не по себе. Послушаешь и понимаешь — завтра очередную несчастную погубит, а народ только посочувствует негодяю.

Я продолжаю наблюдать за действиями коменданта и его приближенных. Интересно узнать, что сейчас говорят люди имеющие власть. Впрочем, Скотовича, понятное дело, тут нет и не будет.

Вдруг пришла идея.

— Подождите здесь, я щас!

— Если поссать, то вон угол, — успел вдогонку сказать Шмыга, но я лишь рукой махнул.

Напротив стоит ещё дом. Только что погас дрожащий свет в окнах, жильцы стали укладываться. Наверняка тоже обсуждают увиденное. Но мне важно, что этот дом ближе всего к стражникам.

Робкая луна не может дать света, чтобы меня заметили. Среди воинов есть маги, так что я заранее усилил слух и подбираюсь, старательно скрывая собственную магическую сущность. Конечно, если бы они специально искали, то увидели, но пользуясь дистанцией и отвлечённостью, я смог приблизиться.

Морщась от прочих громких звуков, подсушиваю коменданта:

— ...будет стоить очень дорого. Либо мы убьём тварь, либо Император лишит чинов и званий, переведя куда-нибудь на Север, сосать вместе с медведями лапу. На тебя, Игорь Янович, вся надежда. Пусть твои ястребы найдут логово твари.

Мой тёзка стоит спиной так, что лица не видно. Жаль нет Ивана, чтобы спросить кто это.

— Самуил Архипович, что у нас с материалами по упырю?

— Со дня на день придут, — скрипнул голосом ещё один дворянин. От него я сразу ощутил мощную ауру мага. Либо сильный Гридь, либо даже Боярин. — Там всё, что известно Империи о них.

— Надеюсь, это нам поможет. Ладно, Савелий Валентинович, скажи своим похоронить бойца. Расходимся. А мне ещё к Его Благородию, — едко произнёс комендант, — на поклон, с успокоениями идти.

Я с облегчением развеял усиление слуха и поспешил вернуться. Голова порядком разболелась и каждый шаг отдаётся вспышкой. Факел успел догореть, поэтому ребята вздрогнули от моего появления.

— Ты где был? — ожидаемо спросил Иван.

— До ветру ходил и луной любовался. Пошлите... с-ш-с...— я морщась втянул воздух от боли в голове. — Пошлите уже спать.

— Хм-м...— выдал Иван и попытался рассмотреть меня, но сейчас слишком темно и только я могу их видеть нормально. — Ладно, только куда. У тебя дом-то есть?

— А если в ночлежку?

— Неа, — вступил Шмыга, — ща всё забито. Белый, может к нам на хату?

Вожах нахмурился, а я решил молча наблюдать за его реакцией.

— Хорошо, пошлите. Только ноги все собьём в этой темени...

— Не собьёте, — отозвался я и со стоном полез на телегу — в дальнем углу, под остатками сена заметил добротный факел.

Моих скромных умений хватает, чтобы разжечь огонь. К общему удивлению, я распалил маслянистую тряпицу.

— Ведите.

Идти пришлось не близко. Ветхое строеньице, напоминающее сарай, но с пристройкой, оказалось убежищем воровской компашки Ивана. От усиливающейся боли, мне было не до разглядываний, вопросов и прочего. Стоило ребятам указать место, как меня тут же сморил глубокий сон.

Резко сев на подстилке из сена, отрешённо стал отряхивать голову, всё ещё пребывая в сновидениях. Полночи за мной гонялся вампир и такое впечатление, словно я обежал все окрестности Колывани. Потом были голоса предков, слышал отца и мать, а следом бой и столь крепко я лупил гада, что загляденье. Жаль, что это только сон.

— Мастак ты спать, — к испугу раздался голос Ивана, да так, что я дернулся, подскочил в боевой стойке, готовый ломать и крушить.

Взгляд нашел новообретённого знакомого сидящим чуть поодаль от лежанок. Под ним ящик, а рядом бочка, где разложена простая снедь, частью поеденная.

— Отвали! — буркнул я, с трудом успокаиваясь из-за сна.

— Эх... грубый ты парень. Есть будешь?

— А ты подозрительно добрый, — хмуро глянул я и подтащил себе ящик.

В обиталище Ивана довольно светло — утреннее солнце охотно попадает в узкие окошки сверху и выпиленные недавно снизу. Приятно пахнет сеном и сосной. Обиженно пискнув, из ящика выметнулась мышь, напоследок остро глянув чёрными бусинками.

На столе оказался подсохший хлеб, вяленая рыба и яблоко. Я с охотой взялся дербанить пахучую рыбину, а хитрый взгляд Ивана продолжал наблюдать.

— Чего? — с набитым ртом спросил я.

— Странный ты. Всё не могу понять, откуда родом и, что важнее, дворянского ли происхождения?

— И сдалась тебе моя история, — хмыкнул я и продолжил есть.

— Ну, в нашем мире не спрашивают о прошлом, это верно, — кивнул он и я догадался, что речь о ворах, контрабандистах, пиратах и тому подобной публике. — Просто, вот смотрю, как ты ешь и верю, что матросом был. Голубых кровей сынки к иной пище привыкли. Но ты не похож на простолюдина, от тебя просто прёт дворянством. Поэтому не могу успокоиться.

— Лучше умолчу.

— Не доверяешь? — криво улыбнулся он.

— Мало ли, что ты задумал? — посмотрел прямо я.

— А то, что ты жив-здоров и деньги целы ничего не говорит? — едко спросил белоглазый.

— Вчера, ты хочешь ска...

— Я говорю о том, — перебил он, — что ты переночевал тут, в моём убежище. И никто тебя не тронул, хотя я сто раз мог шею тебе перерезать. Забрать деньги, а труп кинуть в море, на поживу рыбам и чайкам.

Повисла тишина. Я боролся с собой, но червяк недоверия продолжает извиваться. Может он по лицу понял, может просто догадался, но Иван сплюнул с досады и говорит:

— Да хрен с тобой, Игорь. Не хочешь доверять — не доверяй. В банду ко мне пойдёшь?! — он посмотрел открыто, так, что я спокойно могу прочувствовать, что слова полны искренности.

— Подумать могу? — не нашёлся с ответом я, порядком растерявшись.

— Думай! — едва не рявкнул он и встал, намереваясь выскочить из убежища.

— Погоди! — тоже оказался я на ногах и схватил за плечо. — Не держи обиды. Ты уже загладил вину за нападение, да и что уж там — пропитание у тебя такое. Я понимаю.

Встретил его пылающий белым огнём взгляд и тут уж нутро меня убедило — Иван не врёт. Он искренне расположен ко мне.

— Прости. И спасибо.

Иван покатал желваки, выдохнул и улыбнулся.

— Давай брататься?

— А-э...— только успел протянуть я, а он уже вытащил нож и резанул ладонь.

Порыв подхватил и меня. Грубо забрал оружие и тоже рассёк кожу. А потом мы соединили руки, смешав кровь. И поклялись.

Напоследок я направил особым образом потоки магической энергии, чтобы ускорить восстановление себе и новообретённому брату.

— К вечеру заживёт.

— Спасибо! — довольно улыбнулся он и глянул на ладонь, где рана успела зарубцеваться. — Ну, пошли погуляем?

— Давай.

— Расскажешь про себя-то?

— Не сейчас, хорошо? — хмуро глянул я.

— Конечно, брат.

Над Колыванью раскинулся бесконечно глубокий купол небес. Ни облачка, ни ветерка. Начинается дневной зной. Кружат в вышине орлы и ястребы, стрекочут кузнечики, парят стрекозы. По пыльной заросшей дорожке, мы идём в сторону портовой части города.

— Так что, ко мне пойдёшь? — напомнил Иван, смакуя сорванную травину, удочкой свисающую почти до земли.

— Карманы выворачивать? — отозвался я, но в голове обкатывал предложение вполне серьёзно.

Кровный брат только сыграл мимикой, словно понимал, что слова сказаны просто так.

И это второе значимое предложение с момента, как я покинул земли Свеев. Сначала Кольбейн, теперь Иван... жизнь даёт мне шанс как-то встать на ноги. Подумаешь воровство. После случившегося, я и на грабёж согласен, а то и чего похуже.

Но некий зов, могучая внутренняя тяга опять противится. Не сказать, что слышу его постоянно, но это точно есть во мне и если войти в транс, то наверняка разберусь. Но для транса нужно особое место, вроде капища. Похоже, приходит время начать вспоминать то, чему учил отец. В своё время я запоминал эти практики только ради того, чтобы отвязаться.

— Нет, брат, — покачал я головой, — предложение хорошее, даже заманчивое, но меня ждёт иной путь.

— Вот и правильно, — ощерился он, сверкнув желтизной с чёрной крапинкой сколотого зуба сбоку.

Я даже опешил.

— Чего это?

— Ну, тоже думаю, что мир вне закона не для тебя. Только вот что твоё?..

— Знать бы наверняка...— в тон ему протянул я.

— А магия что?! — озарился глазами Иван, на смуглом лице. — Может в гимназию или академию?

— Это как?

— Неужели не знаешь? — расхохотался он.

— Как будто должен!

— Понятно, понятно, — хитро глянул новообретённый брат. — Тогда слушай — в Империи есть несколько заведений, где готовят боевых колдунов. В основном для армии и смежных направлений. Два года в гимназии, год в академии. Отбор идёт по всем городам.

— И тут тоже? — мгновенно сориентировался я.

— Да.

— Что нужно, чтобы поступить?

— Не знаю, но можно поспрашивать. Ты и сам мог бы у стражников узнать.

— Не, лучше ты, — вспомнились слова Кольбейна. — Мне лучше тихо пока сидеть. Освоиться.

— Ах-хах, ладно! — хлопнул он меня по спине. — Но когда-нибудь ты мне всё расскажешь. Так, ладно, а сейчас что будешь делать?

— Посмотрю, как ты делаешь своё подлое дело, — улыбнулся я.

— Не, пока нужно будет наведаться в несколько мест, куда не могу тебя взять, — сообщил он, посерьёзнев и добавил: — Это по твоему вопросу.

— Тогда я погуляю, осмотрюсь в городе.

— Скажу ребятам, пусть присмотрят.

— За мной? — усмехнулся я.

— За моим братом, — криво усмехнулся он и показал ладонь.

Я кивнул и оглядел порт — открылся панорамный вид на бухту, корабли на сливовой воде, пирсы и темнеющую нижнюю часть Колывани. Чадят трубы, доносится гул и крики чаек, творится жизнь.

— Только к воротам Вышгорода не ходи — всё равно не пустят, — словно позвал Иван, развеяв зыбкий транс от панорамы. — Тем более после вчерашнего.

— Ладно. Назад дорогу знаю, если что или в кабаке, или в убежище увидимся.

— Погоди прощаться — до порта нам по пути, — ткнул он в бок, — пошли.

Разошлись на рынке. Я было предался задумчивости, но едва не попал под колёса — купец специально направил двух тяжеловозов, чтобы мне ноги переехать — разозлился, что я застыл на середине въезда на рынок.

Отпрыгнув, я удостоил толстяка с козлиной бородкой гневного взгляда, а он погрозил кулаком.

Пусть и громкий, но шум рынка монотонен, в нём смешиваются крики зазывал и животных, сотни разговоров, торгов и смеха. Под такое хорошо размышлять. Я же скорее не мог выбрать — стоит ли найти Кольбейна, чтобы передать Бранду весть или погодить до следующего раза, когда будет точно понятно, что у меня всё в порядке?

Пожалуй, лучше более уверенно встать на ноги.

Сунув руки в карманы и позванивая монетами, стал гулять по рынку. Ворья теперь точно можно не опасаться — я свой.

И в городе, и по периметру торжища, заметно усиление отрядов стражи. Вчерашнее убийство мало того, что у всех на устах, но и гарнизон встревожен — солдаты злые, а вокруг магов вижу, как вихрится эфир — в полной готовности атаковать.

Люди приходят на рынок по разным причинам и, если взять только тех, кто продаёт, мы найдём там особых представителей — прирождённых торгашей. Вот уж кто рыбой ощущает себя в мутных водах рынка, кто порой из ничего может сделать состояние и кто, зачастую, является крайне нужным человеком, когда нужно найти редкую вещь. Я чуть не купил гуся у такого мастера, сумевшего так уболтать, что в голове начался подсчёт монет.

— Вали лучше отсюда, — подпихнул меня Шмыга, возникший из-за чьей-то спины, — а то звенеть будет нечем.

Торговец одарил моего спасителя испепеляющим взглядом и тут же переключился на нового человека.

Вскоре мы оказались на окраине рынка и он, показав щербатую улыбку, вернулся в волнующееся море люда. В целом я насмотрелся на товары и сейчас хочется погулять в более спокойном месте.

После слов Ивана, что в Вышгород путь закрыт, желание там побывать только возросло. Но пока нужды особой нет, а попадать в немилость гарнизона не хочется. Колывань рядом с границей Империи, если случится нападение, то её стороной не обойдут. Поэтому нравы тут самые спартанские и лишь пьяный звон золота немного смягчает нрав коменданта. Но городу пока рано называться торговым. Люди преимущественно заняты в строительстве двух боевых кораблей для защитной флотилии. Город всесторонне укреплён и уж если война, то враги тут надолго застрянут. Жаль только, что портовый район сожгут.

Пока иду к пирсам, избегая луж, телег и часто пробегающих посыльных мальчишек, подумалось о роли флотилии. По сути-то крепостью является только Вышгород. Бухта не защищена и если враг синхронно ударит с моря и по суше, то флотилия может потерять возможность отступления к берегу. Интересно, какие на этот счёт мысли у коменданта?

В самом конце пирсов находится верфь, я двинулся к ней, понаблюдать за работой. Можно закрыть глаза и лишь по запаху найти — ещё свежими дёгтем и смолой. Но закрывать очи мне перехотелось, ибо, как и другие зеваки, стал свидетелем дворянской ссоры.

Возле пирса стоит трёхмачтовый красавец барк, застыли грузчики на сходнях, а капитан и некий дворянин, судя по одежде или, как они её зовут — ливрее, что-то громко втолковывает. Экипаж рядом роскошный, с четырьмя белыми конями и солидным отрядом охраны, среди которого есть маги.

Дворянин отчитывал капитана за груз, что намок в шторм. Я сочувственно взглянул на испещрённое лицо старого морского волка, с бельмом на левом глазу и чуть косо стоящего. Слушать отповедь от какого-то щёголя, с едва пробившимися усами, когда ты вывел судно из шторма — тяжело. Но либо в пираты, либо в торговлю. Приходится терпеть.

Неожиданно, дверка экипажа распахнулась и на свет показалась симпатичная мордашка леди. Вот она собрала платье и, не дождавшись ухажёра, сошла на пирс. Я оценил дворянку — лет шестнадцать, то есть ровесница, волосы чистые, богатые, собраны в замысловатую причёску с украшениями из дерева и драгоценных металлов. Лицо миленькое, с небольшим носом и приподнятыми, словно в удивлении, бровками.

— Серж, ну хватит тебе ругать господина капитана, — произнесла она, но Серж даже не обернулся, продолжая изливаться. — Серж?!

Капризные нотки в голосе чуть прервали этот поток, но сморщившись, ухажёр продолжил отчитывать волка.

— Ну, Серж! — она подошла сбоку и потянула на себя. Дворянин с раздражение отпихнул девушку и та, вскрикнув, потеряла равновесие. Стала пятится. Подол пышного платья попал под ноги и вот, к общему аху, леди стала падать с пирса в воду.

Я не мешкал. Звериные инстинкты уже включились, щедро подпитываемые магией. Прыгнул!

Чуть не хватило, ещё прыжок. Отталкиваю девушку обратно, но сам безнадёжно падаю в воду. Успел запомнить её удивлённый взгляд, как вода сомкнулась сверху.

Рождённому у моря — вода второй дом. Я легко выплыл на поверхность, огляделся в поисках удобного места, чтобы выбраться. Сердце стало успокаиваться, но нос разобрал вонь идущую от воды. Обидно упасть во всё то многообразие, что тут плавает, но времени выбирать не было.

Смущённый, я поднялся на пирс и под взглядами сотен людей, застыл — девушка уже пришла в себя и сейчас идёт навстречу. Личико от моего вида и запаха сморщилось.

— Как тебя зовут, господин спаситель? — проговорила она, взирая немного сбоку и приподняв подбородок.

— Игорь, благородная леди, но я вовсе не господин, — проговорил, низко склонившись. — Я простолюдин и сирота.

— Ясно. Выпрямись, пожалуйста. Как я могу отблагодарить тебя за спасение, Игорь?

Сзади быстро подошёл её ухажёр, цокая сапогами по дереву пирса.

— Снежана, оставь ты его! Для черни долг и радость спасти господина.

У меня закипело нутро. Что ж, раз я не могу надавать этому козлу по морде, то сделаю по-другому. Умение, дарованное Синеглазой ведьмой, пришло в движение. Эфир качнулся едва-едва, вряд ли кто-то заметит.

Девушка развернулась ко мне. Внимательно вгляделась в лицо и вдруг подняла руку, снимая что-то с моей головы — это оказались очистки от репы. Зрители издали общий вздох.

— Знаешь Серж, — задумчиво проговорила она, — а ведь это из-за тебя я чуть не упала в эти помои. А Игорь мало того, что спас, но и сам упал. Испачкался, испортил одежду.

— Ты чего городишь?! — покраснел щёголь. — Этот... выродок, он... коснулся тебя! Пусть радуется, что я не спалил его на месте!

Хоть огонь гнева и полыхнул у меня в груди, но ауру огневика смог ощутить. Интересно, он учится в гимназии?

— Серж, прекращай! — оскорблённо и разочарованно сказала Снежана, отстранившись от дворянина и, что важно, приблизившись ко мне. — Ты и так устроил тут театр. Хватит уже.

— Что?! — побелил глаза дворянина и вдруг поднял руку. Я бездумно шагнул вперёд, но девушка с лёгкой улыбкой остановила.

— Считаю наш променад оконченным, Серж, — ледяной голос дворянка пробрал всех зрителей и вышиб гнев из щёголя. — Можешь возвращаться обратно, твоя помощь больше не требуется.

— А... а ты? — нашёлся спросить он.

— А у меня ещё дела. Всё, — взяв меня за руку, бросила она, — прости, нужно идти. Господин капитан, можно занять ещё немного вашего времени?

Старый волк потемнел, но кивнул. Оставив обомлевшего Сержа позади, мы вернулись к экипажу и уже там, тихим голосом, Снежана заговорила:

— Можете продолжать разгрузку. Всё что намокло нужно высушить. Я потом распоряжусь сделать уценку товарам, если это будет нужно.

Теперь уже на лицо капитана пал свет облегчения. А меня так подмывает пояснить, что не удержался:

— Госпожа, можно мне сказать?

Она приподняла вопросительно бровь.

— То, что барк вообще вышел их шторма — хорошо. Этот уважаемый капитан совершил значимый поступок, показал мастерство. Часты случаи, когда судна тонут. Вместе с товарами.

— Откуда ты знаешь? — сдвинула она бровки.

— Я матрос. Бывший.

— Ваше высокородие, — хрипло заговорил морской волк. — Парень дело говорит. Шторм был дьявольский. Еле спаслись.

— Хм-м...— внимательно поглядела на меня леди Снежана. — Ясно. Приму к сведенью и доложу отцу. Может мы даже поднимем вам жалование.

Капитан поклонился и она его отпустила.

— Всё, Игорь, а нам пора. Забирайся в экипаж.

Я растерялся, но предпринял героические потуги остаться спокойным, даже руку даме подал. Приятно касаться мягкой ткани белых перчаток. Потом обернулся и крикнул:

— Капитан! Будьте добры отрез чистой ткани. Не хочу пачкать обивку экипажа.

Тот кивнул матросам и скоро я, довольно улыбаясь, забрался-таки внутрь, подложив под мокрые штаны защиту.

— Прошу простить за запах и вид, леди Снежана, — склонил я голову. — Разрешите узнать, куда мы направляемся?

Заметно, что девушка от перечисленного и вправду не в восторге, но чувство благодарности, подкреплённое моим воздействием, перевешивает.

— В качестве благодарности, я дарую тебе возможность отмыться в бане и предоставлю одежду.

Я бы мог соблазнить эту своенравную дворянку прямо тут, но, конечно, делать этого не стану. Возможно потом, когда избавлюсь от гнусного запаха, отбивающего всяческую охоту.

— Премного благодарен, госпожа.

Она кивнула и перевела взгляд к проёму окна. Но почти тут же снова разомкнула уста:

— Откуда ты? Говоришь, как дворянин, но произношение не местное.

Я про себя только усмехнулся. Тяжело прикидываться чернью, но главное, что совершенно не хочется.

— Я сирота, леди Снежана, детства не помню и, Вы правы, когда говорите, что не местный — вырос на палубе. Сколько себя помню, проводил в плаванье. Бури, шторма, штили. И семь ветров раздувают паруса.

— Как романтично! — воскликнула она, позабыв о сути вопроса. — Расскажи мне ещё про море.

Мне с трудом удалось удержаться от смешка, чтобы не испортить момент. К счастью, историй знаю не один десяток, немного убавив жестокости и присовокупив любовную линию, смогу восхитить дворянскую дочь.

Дорога минула за повестью, только отвлекся, когда мы въезжали в Вышгород, но вновь скрыл удивление и торжество.

— Знаешь...— замялась девушка, когда экипаж остановился и кучер оповестил о конце пути, — меня очень увлекла эта история. Я отправлю экипаж обратно к баням, чтобы тебя привезли к нам в дом. Прошу, не забудь на чём остановился.

— Хорошо, — склонил голову я, пряча улыбку. — Что мне сказать банщику?

— Скажи, что граф Александров покроет расходы, — отмахнулась она и нетерпеливо застучала пальцем по лакированному подлокотнику.

— Я поспешу, Ваше Высокородие.

Едва покинув комфортное гнёздышко экипажа восторженно огляделся. Солдат из отряда охраны даже окликнул, чтобы я наконец сошёл со ступеней.

Вышгород отличается от всего того, что мне приходилось видеть. Но рассказы про высокие каменные дома я слышал. Отец так и не свозил нас на Готланд — остров недалеко от Кальмара, где такие дома были.

Улица мощена добротным камнем, сверху стёсанным, чтобы меньше бил в колёса. Через равные участки устроены клумбы для деревьев и кустарников. Последние в цвету, и я с упоением вдохнул чистый, ароматный воздух, с удивлением и радостью подмечая отсутствие в нём ставших привычными запахов дёгтя, рыбы, дыма и прочих тонов портовой части города. Поймал на себе взгляды чинно гуляющей пары взрослых дворян и устыдившись, поспешил в раскрытые створки общественных бань.

Глава 8

Бани оказались вместительным зданием, где чаны и бассейны соседствуют с парильнями и мойками. К моему облегчению, людей оказалось мало. И как бы не хотелось провести больше времени нежась в пылких руках пара, пришлось быстро приводить себя в порядок, но я успел даже выстирать одежду, мало ли, вдруг Снежана забудет об обещании. Однако, мальчик служка занёс стопку белья и с поклоном вышел. Да, когда мы голые, то и не определишь, кто голубых, а кто грязных кровей.

Большая часть дворян во всех странах являются носителями магических способностей. Это, на самом деле, и определяет наш статус, а уж простая принадлежность роду, когда способности не проявились, по сути ложь и притворство. Примером может служить Скотович — свин, волей обстоятельств поставленный во главе и объедающий остальных.

Одежда оказалась не простой. Красивые брюки из плотной синей ткани, белая рубашка с вышивкой и тёмно-синий же сюртук. Гулять в таком по портовому району точно не стоит, но для Вышгорода в самый раз, тем более, что очень хочется одеться нормально.

Экипаж уже ждал, словно я важный человек. Кучер, как раз раскурил трубку, и я только махнул, когда он стал тушить. Смело запрыгнул и сел рядом на широкое сиденье.

— Время терпит.

— Юная госпожа места себе не находит — так вас ждёт, — сообщил он. Молод, чуть старше меня, лицо простое, открытое. В глазах акварельное небо, а улыбка широкая, с кривоватыми массивными зубами.

— Игорь! — протянул я руку.

— Василий, — оторопел кучер.

— Хорош меня величать, лады? Давай на равных.

Он осветился, кивнул.

— Хочешь пыхнуть? — предложил Василий трубку.

— Давай попробую...— принял я изогнутый корешок и глубоко затянул дым.

Горло пережало, глаза чуть из орбит не полезли. Ни вдохнуть, ни закашляться. Ещё и звериное начало взвыло, что это яд, отрава! Наконец удалось выдавить кашель, и я зашёлся, ощущая, как дерёт, жжёт и болит в горле.

Со слезами и хрипло, спрашиваю возничего:

— Что... что это за трава?

— Табак, — рассмеялся он и стегнул коней. — Первый раз всегда так, потом привыкнешь.

— А... а, кхе-кхакх... зачем его курят вообще?

— Ну-у... нравится просто дымок пускать. Ещё в голову даёт. Ненадолго. Типа, как хмель.

— Жуть... кажется, что чуть не помер, — пробормотал я и сплюнул — во рту осталась горечь и отвратный запах. — Есть чем рот сполоснуть?

Кучер посмеялся и протянул флягу, потом снова приложился к трубке. Я с интересом наблюдаю, как спокойно переносит он это дело. Прогнав дым по рту, он выпустил длинную струйку. Вспомнились картинки с изображением духов ветра, что надували щёки и выпускали струи, похожие на дым. Стоит признать, что выглядит впечатляюще.

Дом графа Александрова оказался трёхэтажным и относящимся к той группе зданий, что даже среди и так красивых, украшенных строений Вышгорода, смотрится богаче и выразительней. Перед домом маленький участок с круглым фонтаном и парой кованных скамеек по бокам. Огораживает кованный же забор с витиеватым рисунком из листьев, плодов и животных.

— Ладно, увидимся Игорь, — пожал новый знакомый ладонь.

— Ага, до встречи. Надеюсь, я не на долго.

— Граф здесь, так что поаккуратнее — нрав у него жёсткий, — склонил он сочувствующе голову.

— Хорошо, спасибо.

Новость несколько огорошила. Всё же я рассчитывал если не соблазнить, так хотя бы пофлиртовать со Снежаной. Возник мимолётный соблазн сбежать, но гордость тут же отвесила пощёчину той части меня, кою можно назвать малодушной.

Навстречу вышел слуга.

— Вы Игорь?

Кивнул, вглядевшись в глаза пожилого человека, начавшие выцветать.

— Прошу за мной. Госпожа ждёт.

Возникла мысль, что мы уединимся в её комнате и встречаться с графом не придётся. Хорошо бы.

— Леди Снежана ждёт меня одна? — обратился я, оглядываясь в роскошно и со вкусом обставленном холле, с уходящим на высоту второго этажа потолком и двойной лестницей по бокам. Возникла шальная мысль, что попади сюда вор, то нажился бы на долгие годы вперёд. Как и армия врага, буде ей удалось бы сломить оборону.

— Именно так, — легко склонив голову, поведал слуга, повернув налево к двери.

Мы прошли коридор с тремя большими окнами, очень богато украшенных портьерами. Под ногами приятно прогибается ковёр, а со стен смотрят величавые лица дворян, либо же можно полюбоваться на натюрморт, битву или пейзаж. В паре встреченных углублений в стене стоят муляжи рыцарей в полном доспехе. В тёмных прорезях забрал словно поселилась смерть, сопровождая нас внимательным взглядом. Спину сковали мурашки.

Наша дверь — последняя в коридоре, и я облегчённо выдохнул, когда дошли, отец девушки не повстречался.

— Войдите! — уловил я полный нетерпения голос.

— Госпожа, уважаемый гость Игорь прибыл, — сопроводил меня голос пожилого мужчины.

— Наконец-то! — раздражённо воскликнула Снежана, вскакивая с кресла и опаляя огоньками маленьких тёмных глаз.

Дверь закрылась. Я начал оглядываться — комната без кровати, но с небольшим диваном. Есть несколько кресел и стол. Только девушка не дала на это времени:

— Что так долго, Игорь?

— Простите, леди Снежана, — склонил я голову, — старался очиститься лучшим образом для вашего общества.

— Ну! Продолжай рассказ. Что там было с тем юнгой?..

Удалось легко вспомнить момент, на котором остановился ещё в экипаже. Эту историю мне рассказывал Бранд. Правда с его уст всё выглядело намного кровавей и жёстче, но я на ходу смягчаю и выдумываю романтические подробности.

В присутствии девушки, томление внизу живота только усилилось. Я стал постепенно влиять на её разум, сопровождая это всё уклоняющимся в близость рассказом. Герои уже не путешествуют, они заняты друг другом.

Дыхание Снежаны стало глубже. Рот немного приоткрылся, позволяя малиновым губам выглядеть ещё более чувственно. На щеках выступил румянец, а в глазах зажёгся особый блеск. Высокая же грудь приподнимается в такт, маня взгляд. Больше медлить не хочу.

Я сижу на диване и, улыбнувшись одними губами, поманил девушку пересесть ко мне с кресла. Её язычок быстро облизал малиновки и Снежана сменила место. С удовольствием ловлю аромат её волос.

— Дальше рассказ продолжиться с примерами, моя пылкая Снежана, — низким голосом вымолвил я, поедая её глазами.

— Я не против, — охотно отозвалась она и раскрыла руки в объятьях.

Меня понесла ревущая река страсти. Поцелуи, ласки, стоны — всё это фоном проносится мимо, я же мчусь к яркой цели познать темпераментную дочь графа полностью.

Вдруг, в коридоре послышались голоса. Один знаком, а второй я сразу, почему-то, приписал отцу красавицы, что, объятая пламенем желания, сейчас подо мной и чью грудь я ощущаю в ладонях.

— Это отец! — вымолвила она и краска тут же отлила от лица, едва не сделавшись меловым. — Что делать?!

Продолжение...

Я подскочил как испуганный кот, а Снежана успела поправить наряд, когда дверь распахнулась и в проёме возник граф, — русоволосый гигант с суровым взглядом и давящей магической аурой. Сразу понял, что дёргаться смысла нет.

— Так! — прорычал он. — Ты что за хмырь?!

— Я...

— Молчать, гад! — воздух от его крика сгустился и сковал меня, резко приподняв над полом. — Убью!

— Папа! Папочка! Стой, пощади Игоря. Он ничего плохого не сделал!

— Чего ты мелешь? Какой-то мерзавец заперся с моей дочерью в комнате и это, по-твоему, ничего плохого?!

Гнев графа только разростается. Я с досады заскулил, ибо ничего не могу поделать, даже пальцем пошевелить. Возле порога белеет лицом перепуганный слуга.

— Папа! Он спас меня в порту. Это правда. Я пригласила его к себе, чтобы...— замялась Снежана и все оправдания тут же рухнули.

— Чтобы что?

— Ну-у... послушать историю про моряков, — вконец смутилась она, а я, хотя это точно не отвечало вызову текущего момента, посмеялся про себя над манерой моих 'рассказов'.

— Каких ещё моряков?! — вскипел граф Александров.

— Ты же знаешь, как мне нравятся истории про пиратов и морские путешествия, — уже в голос и подняв голову, сказала дочь могучего мага.

Я со страхом ловлю каждый его взгляд. Вот так неожиданно жизнь повисла на волоске, а у меня даже челюсть не открывается, чтобы произнести оправдания.

— Не мычи там, смерд! — бросил мне граф. — Что это за щёголь, Снежана? Чей сын?

— Я... он... не знаю, — уставилась она в пол.

Граф перевёл гневный взгляд посиневших от струящейся маны глаз на меня.

— Ну, чьих будешь?

— Я сбежал, — просипело горло, только чуть отпущенное его удавкой. — Сбежал из дома. Не хочу с ними больше видится. Сам по себе.

— Ну вот, ещё и дурак. Ничего, ничего, проучу тебя, чтобы впредь знал своё место, негодник.

В его правой руке стал формироваться жгут. Граф — маг воздуха, уверенный Гридь. В голове тут же пронеслись все слухи о могуществе русичей.

— Вот тебе! — вдруг хлестнул он и по спине, с переходом на плечо, пришёлся удар. — Так тебе гадёныш!

Я не могу дёрнуться и даже взвыть от боли. Только мычать. Слёзы потекли жгучие, я постарался отстранится от мук, сосредоточил внимание на духовном стержне, что звенящей струной пронизывает тело. Вновь память развернула уроки отца, — как он учил успокаивать нутро, называя это оком шторма.

Голоса, прочие звуки и вспышки боли отошли на второй план. Я словно оказался под водой. Всё размыто, кроме чёткой мысли контроля состояния.

Мимо проплыли коридор и холл. Вот мы оказались на дворике перед фасадом. Все силы направляю на сохранение транса и на восстановление от стегающих ударов. Неожиданно они прекратились.

Из мутной картины мира выплыли два стражника. Подхватили обмякшего меня и поволокли к воротам. Я прекратил транс и окунулся в океан боли тела. Стоны и проклятья сами вырвались из горла.

— Тебе ещё повезло, парень, — бросил на меня взгляд тот, что справа.

— Эт точно. Зашибить мог и не заметил бы, — покивал второй.

— Во-во! У графа Александрова нрав ого-го, дюже дурной.

— Глава рода! — с выражением сказал первый и прибавил: — Боярин всё-таки.

— Он же...— с трудом выдохнул я. — Он же граф.

— Я имею в виду боевой чин.

— Не... не Гридь разве?

Поясняет второй стражник, ибо первый просто покачал головой:

— Официально он Гридь, но среди наших всем известно, что уж больно могуч граф. Больно могуч.

Второй зыркнул:

— А ты? Что-то плохо тебя чувствую. С какого рода?

— Я это... вышел из рода... разругался. Теперь сам, — выдал я им удобную легенду.

— У-у! — подхватили оба блюстителя порядка.

— Да пошли они! Род слабый, надо, говорят, укреплять. Подыскали мне одну...— тут я перевёл дыхание, едва не уйдя в обморок. — Фух! Уродина она была, каких свет не видывал, но с потенциалом. Я и так, и эдак пытался к ней привыкнуть, так оказалась ещё глупой вконец. Отказался я. Всё, говорю, отец, делай что хочешь, а не возьму такую в жёны. Пришлось уйти.

Стражники от рассказа начали цокать и качать головой. Одобрили выбор, а потом правый спрашивает:

— Говор у тебя ненашенский? Как, говоришь, род твой бывший назывался?

— Так с севера я, с Мурманова Берега, слышали о таком?

Оба мотнули головами. Ну, а мне сочинять нетрудно, так что к воротам мы пришли незаметно.

— Васё-о-ок! — смешно искривляя рот, крикнул стражник слева. — Слышь, Васёк!

Из башни вышел ещё один стражник.

— Пусти паренька на лежанку, дух перевести — от Александрова, только что, получил плетей на брата.

— И живой? — удивился Васёк.

— Слава Богам.

Я не стал отнекиваться. Сил в ногах и правда нет. Выдул воды полкувшина и завалился на широкую, умягчённую сеном и покрытую мешковиной, скамью.

Каптёрка разбудила манящей кислотой аромата браги и дразнящим, жирным запахом жаренного мяса, от которого желудок буквально забился о рёбра. Рот наполнился слюной, и я шумно сглотнул.

Под грохнувший хохот, услышал:

— Говорил же! Вставай, дружок, поешь с нами. Да и познакомимся заодно.

Тут служат маги, потому света в помещении хватает. Пара лучащихся шариков висит по сторонам от могучего стола, повидавшего многое. Рядом четыре лавки, места на которых хватит на большую компанию. Я поспешил присоединиться, ибо голод буквально сводит с ума.

Когда гусь порядком осел в животе, щедро перемешанный с хлебом и запитый брагой, настало время историй. Признаться, пока ещё челюсти перемалывали еду, уже продумывал, что буду отвечать, но стражники попались словоохотливые и после пары вопросов в мою сторону, взялись рассказывать сами. Я с большим удовольствием слушаю, впитывая каждое слово.

Пусть с неохотой, но пришлось вскоре покинуть уютную каптёрку, насквозь пахнущую дымом, потом и сеном.

Ворота устало проскрипели, словно сетуя на трудный день и я восторженно впился взглядом в картину закатного пейзажа. Вышгород стоит на холме, так что округу видно далеко. На чуть рябой поверхности воды тут и там застыли суда. Вьются сотни дымков над портовым районом, а лёгкие мазки облаков багрово пламенеют.

Ещё раз тепло попрощавшись со стражниками, я легким бегом направился к убежищу Ивана.

По дороге вспомнились утренние мысли найти Кольбейна, если не уплыл ещё. Даже смех разобрал — вот Бранд узнал, что я устроился нормально, а следом грянет весть, что зашибли последнего Крузенштерна за попрание девичьей чести.

Усиленные отряды стражи, а также поисковые группы, устало провожают меня взглядом. Щёгольская одежда совсем не вписывается в портовый район, так что я взял правее к убежищу, чтобы скорее выйти на равнинный участок и вне застройки срезать путь.

— Слыш, нарядный, поди сюда! — окликнули меня сбоку сиплым голосом.

Кровь помчалась с удвоенной скоростью, а кулаки сжались. Из сумрака переулка, что меж двух домов, вынырнул Иван и вся ватага.

Я нервно рассмеялся, встречая их весёлые морды.

— Ну, рассказывай, как там Александровская дочка?

— Откуда, побери вас чёрт...

— Мир слухами полнится, брат, а у меня работа такая — быть в курсе всего, — торжествует Иван.

— И сколько вы меня тут ждёте уже? — опешил я.

— Не долго. Как из ворот вышел, так и ожидаем. Знатный костюмчик, кстати, — сыграл белоглазый бровями.

— Ну его в сраку! — сплюнул я, живо вспомнив, как граф отстегал недавно. — Найдёшь что-нибудь нормальное?

— А то! Ремесленник, грузчик, матрос?

— Без разницы, — махнул я рукой, и мы двинулись в сторону убежища, — главное не быть пугалом в порту.

Памятная заросшая дорога услужливо начала виться под ногами, уводя нас от порта и поднимаясь на лёгкую возвышенность. Без подробностей стал рассказывать и перешучиваться с бандой. Те пихают, намекают всячески, мол, знатный я ухарь.

По-вечернему спокойно. Дребезжат насекомые в траве, смолкают далёкие чайки, а небосвод стремительно темнеет. Мирное течение эфира ничего не нарушает, нигде не твориться сильного колдовства. И всё же что-то начало тревожить. Что-то звериное и глубинное...

Я тревожно посмотрел по сторонам. Сумерки, конечно, уже залили низины тьмой, но всё же простор вокруг просматривается хорошо. Незамеченным не подойдёшь.

Хмуро оглядываю удалённые строения. Понемногу смолкли разговоры.

— Ты чего? — приподнял брови Иван.

— Сложно сказать...

Названный брат тоже окинул взглядом крайние дома портового района. Сощурился. Между нами и домами поля, ни единого деревца нет. Кусты и те низкие.

У меня внутри словно струну кто-то дёрнул. Легонько, но все волоски тут же вздыбились и кожу сковал мороз. Явственно ощущаю, как организм стал готовится к бою. Заныли скулы.

— Ты слышишь что-то?

Я покачал головой.

— Ребзи, — с нервным смешком сказал Шмыга, — завязывайте пугать, а!

Струна дёрнулась явственнее. Я неосознанно потянулся к тотемным духам. На зов откликнулся только Ястреб, но и то слабо — я с других земель.

— За мою спину встаньте все, — изменившимся голосом выговорил я.

Сказал так, что никому даже в голову не пришло оспаривать или переспрашивать. Уж не знаю, почувствовали ли они, но я уже чётко чую, что за нами идёт охота. Нос уловил странно знакомый запах.

На пике напряжения смог дозваться тотема Волка. Тоже слабый, но сейчас мне нужно всё, что есть. Ибо к нам мчится упырь.

Взор ястреба позволил заметить сливающуюся с тьмой тварь. Несётся от порта.

В голове промелькнули мысли о неясной устойчивости вампира к стихийной магии. Сволочь свалила Гридя, значит шансы очень малы. Но я не намерен сдаваться.

Туша чудища взмыла в воздух, из горла вырвался булькающий полухрип-полукрик.

Я не успеваю просто уйти с линии атаки и потому встречаю ударом ноги, пытаясь отбросить. Упырь настолько массивный, что лишь слегка отклонился. Меня отбросило наземь.

Я дернул головой сопровождая взглядом полёт, и с ужасом вижу, как длинные когти на одной из лапищ, вошли в глазницы крепыша из банды Ивана. Упырь перелетел его. Дёрнул. Хрустнула шея, потом череп и его часть, словно крышка, отлетела прочь. Мразь развернулась и заклокотала, сбивая копытами землю.

Вид твари ужасен до смерти. Жёлтые, длинные зубы, словно специально заточенные, серповидные мощные когти и сверхбыстрые реакции.

Я успел пойти в атаку раньше врага. С усилением, снова с ноги. Удар в грудь. Мы встретились где-то посередине. Под истошные крики парней и над уже мертвым товарищем.

Упырь смог извернуться, но энергетического щита не избежал. Тварь отбросило на несколько шагов, а стоило моим ногам коснуться земли, как я снова прыгнул. Кровь уже кипит от боевой злости.

Мне едва не снесло голову от удара лапищей. На козлиных ногах, лохматая, словно бы опалённая тварь, скачет с невообразимой скоростью.

С рёвом вновь в атаку. Тотем Волка немного помогает ускориться, ибо он больше для погони и выслеживания. Чистая рукопашка и простейшие плуги со щитами. Скрут, присядка, подсад. Два силовых удара в боковую часть груди.

Упырь взвизгнул, отпрыгнул и вдруг помчался прочь. С такой скоростью, что преследовать нет смысла.

Я было дернулся к погибшему, но что толку. Оглядываю оставшихся.

Лучше всех держится Иван, понемногу отползавший во время боя в траву. Остальные едва не бредят от ужаса, кто-то намочил штаны. Нужно привести их в чувство.

От города к нам стремительно приближается конный отряд. Нутро похолодело — что им говорить?

— Брат, нам нужна легенда и быстро. Ещё надо, чтобы они не проговорились, — кивнул я на Шмыгу, что скрючился и дрожит, обхватив колени.

— Д-да, я понимаю... сейчас.

Оставшийся крепыш пришёл в себя быстро, а вот с остальными проблема. Впрочем, пока войны будут задавать вопросы это даже лучше.

— Мы скажем, что вампир просто пробежал мимо и убил походя, — хмуро и сквозь зубы произнёс Иван, наблюдая как приближается стража. На лице заиграли желваки. — Можно добавить, что тварь сытая, мол, только недавно убивала. Вот и не стала остальных губить.

— Так и скажем, — кивнул я. От перенапряжения дрожат ноги.

Отряд оказался очень мощным. Сформирован сплошь из боевых магов разных стихий. Эфир загудел, как колокол, в который шибанули бревном. Нас быстро взяли в кольцо, а на землю спустился главный, тот, кого комендант назвал Игорем Яновичем.

— Что тут случилось?

— Напали, господин капитан, — склонился Иван и я следом. — Нечисть, страшная и ужасная!

— Кто?! — прорезался гнев в голосе. — Упырь?

— Да, Ваше благородие. Мы спокойно шли домой, как что-то выпрыгнуло, выметнулось и вот уже мой дражайший друг, сирота Серёга падает, а голову его того... снесло, — тихо, со всхлипом закончил Иван.

— Мать вашу! А вы чего живы тогда? — больше для порядка спросил капитан, рассматривая труп.

— Слава Богам, господин капитан. Уберегли. Только Серёгу нет. Сытый поди, вампир этот.

— Поди, — эхом отозвался задумавшийся вояка. — Поди, с-сука! Куда он убежал?!

Мы дружно показали в нужную сторону. Игорь Янович лихо вскочил на коня и отряд рванул вслед за тварью. Только я уверен, что бестолку, — вампир быстрей любой лошади.

Пока мы дурнями слонялись туда-сюда, стараясь хоть как-то решить, что делать, маги ожидаемо вернулись. Ребятам помогли прийти в себя. Есть такая волшба чисто практического применения — ободрение, чтобы без страха и упрёка в бой бросаться.

Отряд ускакал докладывать о происшествие. После мы долго копали могилу, хоронили, отмывались и уже потом пошли заливать пережитое в Медный Пятак.

— За Серого! — поднял кружку Иван. — Земля ему пухом.

Мы сдвинули емкости и решительно приложились.

— Отличный был парень, — снова заговорил главарь. С чувством и горечью.

Мы поддержали. Дальше названный брат стал рассказывать, как познакомились с Сергеем, сколько всего перенесли и какие были у того планы на жизнь. Пусть, они и замешаны на воровстве, но у меня защипало в глазах, и я скорей приложился к кружке с элем — сегодня мы не скупимся на выпивку.

Место досталось получше прежнего — напротив входа, у стены. Стол крайний, дальше уже проход за хозяйскую стойку и на кухню. Вот, в очередной раз, мимо проходит разносчик, в руках пара полных кувшинов. Подвыпивший матрос, шедший в нашу сторону, вдруг запутался в ногах и всем весом въехал в хлипкого парнишку, снеся как воробья. Один кувшин мелкому удалось сохранить, но второй прилетел мне точно в голову и тут же разбился, окатив кислым пойлом. Итак потерявший всякий вид костюм, совершенно испортился.

Свирепея я с ожиданием воззрился на неуклюжего выпивоху. Он с трудом сфокусировал взгляд, протяжно рыгнул и под грохнувший смеяться зал, заговорил:

— Ну-с... чего уставился белобрысый?

— Извинения будут? — прорычал я, ощущая, как вздуваются вены от гнева.

— Чо?! Может ещё нассать на тебя, прыщ?

С лавки соскочил Иван. Глаза бешенные.

— Ты чо сказал, сука?! А ну иди сюда!

И понеслась. Матрос оказался крепким, да ещё и с братвой. Тут уже и остальные подтянулись из банды Ивана, удары коего хоть и доходят до пьяного борова, но особого эффекта не оказывают. Но у меня нет возможности помогать с обидчиком, ибо надо прикрывать — один из дружков матроса подкрался сбоку с дубаком. Я отбросил скромность и стал биться так, как бился бы на войне. Прыжок закончился свороченной у врага челюстью. Он тут же рухнул.

Кабак загудел. Драки тут постоянно, но хорошие бывают редко. Вот уже люд полез из-за столов, теснимый укрупняющимся побоищем. Я с удовольствием луплю по рожам, рёбрам и яйцам. Все подручные предметы идут в ход. Уже трое лежат без сознания.

Что-то обожгло бок — нож! Он чудом прошёл по касательной. Гнев плеснул так, что я усилил удар магией и обидчик отлетел как ядро, выбив окно и вывалившись наружу. Свечи и факелы, задетые в пылу драки, начали стремительно гаснуть. Зал погружается во мрак, полный криков, воплей и стонов. Трещат кости, слышны шлепки и треск ломающейся мебели. В какой-то момент я понял, что пора выбираться, ибо свалка начала превращаться в мясорубку.

Стал по одному вытаскивать своих. В полутьме я хорошо вижу и потому осторожно, уворачиваясь от предметов и ударов, повел к выходу.

Но мы не успели — подоспела стража. Стихийные маги сразу осветили место происшествия, громогласно приказав остановить драку, а тех, кто не успел, тут же принялись стягать знакомыми жгутами, с тем лишь разнообразием, что ещё и водными.

Довольны быстро шум утих, драка кончилась, а на руинах бывшего зала кабака слышны лишь стоны покалеченных.

Я глянул на Ивана, что стоит с заплывшим глазом.

— Что теперь будет?

— В темницу посадят, — понуро пожал он плечами.

Глава 9

Всех участников драки опросили и, выявив зачинщиков, заключили в неволю. Здание темницы прилегает к Вышгороду и имеет просторные, подземные этажи с тюремными комнатами. Мы быстро попали в одну из них. Щёлкнул массивный замок и стражник, насвистывая, отправился наверх, доигрывать партию в карты. С ним удалился ореол света от свечи, но, к счастью, у нас есть пара своих.

В меру своих возможностей постарался подлечить пострадавших товарищей. Настроение, впрочем, у нас приподнялось после драки, так что разговор живо вспыхнул обсуждением подробностей и периодическим смехом.

— Вижу, весело вам, — вдруг раздался знакомый скрипучий голос. Мы вздрогнули и дружно обернулись, встретившись взглядами с тем самым человеком, с которым разговаривал комендант. Над ним возник светящийся шарик света.

— Магмейстер, — шепнул мне на ухо Иван, — капитан Городецкий Самуил Архипович, командует всеми боевыми магами.

Тем временем, высокий чин открыл дверь клетки и вошёл. То, что он нас нисколько не боялся было понятно не только потому, что явился без сопровождения, но и по взгляду, и по эфирному отклику. Именно от него я тогда ощутил ауру Гридя или даже Боярина.

— Приветствуем Вас, Ваше высокоблагородие, — склонился Иван и мы следом.

— Доброй ночи, хотя, судя по ушибам, ссадинам и синякам, таковой она не является, — поцокал он. — Зачем драку затеяли?

— Прощения просим, господин магмейстер. Друг погиб от упыря, были в растрёпанных чувствах. А потом полезли до нас. Ну и не удержались.

Самуил Архипович выслушал внимательно, покивал.

— Причина уважительная, но заплатить вам придётся, ребята. Хозяин увеселительного заведения уже жалобу написал. Или отработать.

Мы снова поклонились.

— Но это вторично. Главное, что я узнал способности одного из вас, — тут его взгляд упал на меня. Воля мага быстро сломила всяческое сопротивление и тщательно ощупала, если так можно выразится.

— Самые скромные, Ваше высокоблагородие, — отозвался я.

— Вижу. Не блещешь. Но немного странный характер, я бы сказал. Какого ты рода, юноша?

— Простите, господин магмейстер, — подхватил я обращение от Ивана, — больше я не в роду. Ушёл. Полностью рассорился с отцом. А странный потому, что с севера. С Мурманова Берега — там у нас немного свой стиль.

— Вот как, — вскинул он бровь. — Ну, печально, конечно, что безродный. Впрочем, я хочу предложить тебе пройти отбор тут, в Колывани. Если сил хватит, то отправим тебя в Петергоф. В гимназию, будешь на довольстве Империи.

Я ошарашенно оглядел друзей и снова повернулся к капитану.

— Вы это серьёзно, господин?

— Конечно. Чего таланту пропадать. А ты точно закончишь жизнь в канаве или в тюрьме сгинешь, за убийство. Ну?

— Спасибо большое, Ваше высокоблагородие. Огромное спасибо, — низко склонился я.

— Погоди, погоди. Тебе ещё отбор проходить. Не один ты тут такой нашёлся. Выберем одного-двух, может больше.

Я несколько раз кивнул, ощущая, как внутри разгорелся огонь счастья.

— Ладно, я пойду, — скрипуче проговорил он и двинулся к выходу. Потом добавил: — Завтра или деньги внесите, или получите наряд на работы. Как будет кончено, обратишься к стражникам и тебя проводят куда надо.

Стоило высокому чину покинуть комнату, как мы ударили по рукам. Недавний разговор о моём поступлении вдруг обрёл шансы на исполнение. Не иначе как чудом это не назовёшь. Некоторое время ещё пообсуждали, да завалились на лежаки спать, предварительно задув свечи.

— Игорь...— слышится мне во сне, приятным голосом. — Игорь!

— Эй, брат! Проснись уже, — распихал меня Иван. — К тебе пришли.

Я спросонья подскочил, опять готовый бить и побеждать. Сначала вообще не понял, где оказался. Почему кругом камень стен, а сверху, через узкие зарешёченные окна, попадает утренний или дневной свет?

Обернулся к решётке входа. В сопровождении двух мордоворотов, к нам пожаловала дочь графа Александрова.

— Моё почтение, госпожа, — поклонился я, — прошу простить за вид и место встречи.

— Да уж, — наморщила она личико, — ты умудрился всего лишь за день испортить хороший костюм. Ещё и в темницу попал.

— Очень сожалею.

— Ну и ладно, — махнула она прелестной ручкой, объятой в белую перчатку, — я тут, знаешь ли не за этим. Ваш долг погашен и скоро вас выпустят. А тебя, Игорь, я буду ждать в гостинице Семь Морей, только прошу, приведи себя в порядок.

Тут уж ребята подскочили и низко склонились, осыпая госпожу множественными благодарностями и пожеланиями.

— Буду рад снова увидеться с Вами, Ваше высокородие, — чинно поклонился я.

Девушка бросила пылкий взгляд, тут же перевела на окружение и, сморщимв нос от запахов и вида, поспешила покинуть тёмное место.

— Да брат, ты далеко не простой человек, — подошёл Иван и похлопал по плечу.

Я улыбнулся и перехватил его заинтересованный взгляд.

— Самый обыкновенный, только битый.

— Ну, видывал я битых. Всяких разных, — усмехнулся он, — а вот такого в первый раз. Спасибо!

Стражник не преминул показать нам, кто тут главный. Пришёл вальяжно, поплёвывая и звеня ключами. Долго цокал и рассматривал нас, словно бы на сырой стене темницы выросла какая-то неведомая хреновина и он, едва ли не по-профессорски, пытается понять, как бы эту мразоту наречь. В итоге открыл и выпустил. Спустя пару коридоров и лестниц мы вышли из душных и влажных катакомб на свет божий.

— Благодать-то какая! — потянулся Иван.

— А ну пшли вон! — рявкнул глава тюремной стражи. — Ночь посидели и уже им благодать.

— Идём, идём, дядька, — подал голос Шмыга, — чего ругаешься? Может мы ненадолго.

— Чего? — не понял грузный и бородатый чин.

— Ну эта... ещё вернёмся тоись, — ощерился Шмыга и загоготал. Стражник, впрочем, шутку оценил и загоготал с такой силой, что птицы сидевшие на верхушке башни, дружно разлетелись от испуга.

Я глянул на названного брата и спрашиваю:

— А где эта гостиница, в Вышгороде?

— Семь Морей? Нет, у нас в порту. Она типа для иностранных купцов, людей благородных, но по каким-то причинам не могущих или не хотящих селиться в Вышгороде.

— Покажешь?

— Да запросто, только давай наконец сменим одежду.

И вновь нам надо спуститься к портовому району. Я задумчиво оглядел темнеющее марево, полное жизненной энергии и потенциала. Какой будет наша новая встреча со Снежаной? Чего она хочет? Неужели близости? Нутро свело в предвкушении. Хорошо бы, конечно, но как вспомню наказание от графа, так всё желание пропадает. Не слишком ли я рискую, посягая на его драгоценную дочь?

И всё же я решился идти на встречу. Во-первых, потому, что она ждёт, а заставлять леди ждать совсем не по-мужски. Во-вторых, гостиница не в дворянском районе, никто и не узнает, что я был с ней. В конце концов, раз она сама занимается делами, то почему бы и со мной их не вести. Просто не в фамильном доме. Нужно быть аккуратней.

Банду Иван отправил заниматься привычным делом, а меня повёл к контрабандисту за одеждой.

— Простая подойдёт, — сказал я, вильнув в сторону от пронёсшегося всадника.

— Даже если забыть, что она высокородная дворянка, — тихо проговорил белоглазый друг, поглядывая по сторонам, — то, учитывая кто внёс сумму штрафа, ты должен явиться в хорошей одежде. Я сейчас...

На гомонящей улице, с ремесленными лавками по бокам, образовалось скопление народа — идёт распродажа. Хватает и людей родовитых, с охраной. Иван рыбкой влился в гущу и тут же пропал из вида. Я лишь плечами пожал и начал обходить.

Примерно в середине, что-то ткнулось в ногу и тут же карман потянуло вниз. Я дернул головой, пытаясь увидеть вора, но всё случилось слишком быстро и неожиданно. Да и карман был пустой... хотя стойте! Я сунул туда руку и неожиданно нащупал пару кожаных кошелей с монетами.

Не успел удивиться, как над толпящимся народом стал нарастать крик.

— Воры! — кричит какой-то мужчина. — Берегите карманы!

— Обокрали! Помогите! Стража! — подхватила женщина.

Я быстро сообразил чьи деньги в кармане. Неужели Иван?

Люди раздались в стороны, образовав в середине круг. Я стал высовывать голову, привстал на носочки, стараясь разглядеть, что там.

Пара крепких мужчин, видимо охранников, держат Ивана и пытаются выкрутить руки. Спокойствие, с которым тот на всё реагирует, заставило меня повременить с действиями.

— Попался, воришка проклятый! — зло выговорил один.

Продолжение...

— Живо отпустили меня! — скомандовал названный брат. Топнул ногой, попав по пальцу левому охраннику, извернулся, высвобождая руки и тут же отскочил. — Стоять! Я выверну карманы и, если там пусто — вы извинитесь.

— Ах ты гад! — закричал один, но народ кругом рассудил, что это справедливо — никто точно не видел, что своровал именно Иван.

Белоглазый снял рубаху, показывая, что никаких скрытых отделов нет. Потряс ей. Затем вывернул оба кармана штанов, в которых затерялось несколько медяков. Расставив ноги шире, Иван заговорил:

— Ощупывайте, придурки.

Два крепыша озлобленно переглянулись и подошли. Конечно, найти ничего не удалось и тут уж волна народного гнева обрушилась на инициаторов обыска. Мол, а не сговорились ли они с ворьём, отвлекая тут ложными подозрениями, когда виновников уже и след простыл? Кто-то из мужиков не удержался, да и залепил по лицу, началась потасовка.

Иван тихо-тихо выскользнул из толпы, и мы двинулись дальше, постоянно оглядываясь. К месту событий уже спешат стражники, так что вряд ли получится большой мордобой.

— Ну ты даёшь, брат, — покачал я головой. — Но зачем?

— Странный вопрос, — весело отозвался Иван.

— Тебя едва не поймали.

— Ещё более странное увещевание, Игорь, — с усмешкой глянул он.

— Поясни.

— Хождение по краю. Разве тебе не знакомо это чувство? Для полноценной жизни нужен риск, иначе теряется смысл.

— Знакомо конечно, — досадно поморщился я, — но было напряжённо смотреть, как тебя едва не повязали. А если бы я кинулся выручать?

Иван с улыбкой прикинул последствия и оттопырил губу, уважительно покивав.

— Лады, я в следующий раз предупрежу.

— В этот раз надо было, а так я теперь понял уже, чего ожидать.

— Вредный ты, — отозвался брат и стал вглядываться в двухэтажный дом из почерневшей доски, с двухскатной крышей, мрачно нависающей над крыльцом. — А вот и нужный дом.

Окна плотно закрыты ставнями, с перекинутой наискось железной полосой и замком снизу. На массивной двери тоже висит здоровенный замок. Я удивлённо посмотрел на Ивана, но тот и бровью не повёл — оказалось, что нужно обойти дом, протиснувшись между ним и стенкой следующего. По утоптанной земле стало ясно, что ходят тут часто.

Внутренний двор оказался закрыт со всех сторон. С боков его прикрывают стены домов, а спереди высокий забор с воротами.

Белоглазый повёл ко второй двери, уже свободно открывающейся. Сразу за ней мы оказались перед длинной лавкой с кучей вещей. Света из ряда окон хватает, чтобы разглядеть всё в подробностях, а вот закряхтевшего из дальнего тёмного угла хозяина, не было видно. Я чуть сощурился и рассмотрел высокого, кряжистого мужчину с выветренным лицом и глубоко посаженными глазами.

— Здорова Грот!

— И тебе, Белый. Кто с тобой?

— Мой брат. Ему нужен хороший наряд.

— Насколько хороший? — сдвинул Грот брови и вгляделся в меня.

— Игорь, сколько у нас есть?

Я передал оба кошелька, а Иван быстро пересчитал разномастные монеты.

— Весьма хороший.

— Если можно, то без всяких висюлек и украшений, — вступил я, поймав тяжёлый взгляд контрабандиста. — Просто добротные ткани, что будут ладно сидеть и хорошо смотреться на мне.

— Я не портной. Но выбрать есть из чего...

Хотя тянуть со встречей мне вовсе не хотелось, но подгонка займёт время, за которое я успею сходить в общественные бани. Иван решил остаться у контрабандиста, а мне напомнил, где их искать.

Нижние бани — это те, что расположены в Портовом районе. Мне посчастливилось побывать и в Верхних вчера, но разница не такая принципиальная. В конце концов, важно ведь только хорошо распариться и начисто вымыться. В обоих же комплексах всё для этого есть. Только вот...

— Ребят, дайте мыло, — обратился я к шумной компании сверстников, тоже оказавшихся в мойке. Пара из них кажется даже постарше.

— Подождёшь! — отозвался самый мелкий.

— Это... правда не могу ждать. Тороплюсь, — улыбнулся я, всё ещё протягивая руку.

— Блин! Сказал же жди, — зло окрысился парень. В полутёмной мойке, я оглядел примолкнувшую компанию, уставившуюся на меня с ожиданием. Слышно, как часто капает вода с бочек.

Ссориться совсем не хотелось и, хотя гнев уже забурлил в груди, я попытался сгладить момент:

— Да ладно вам, что мыла жалко. Намылюсь только и всё.

— Не, он точно хочет получить, — дёрнулся ещё один их них, но стоящий рядом товарищ придержал.

— Кажись он с Белым общается...

Мелкий этого или не слышал, или наплевал, но вдруг бросил кусок мыла и тут же сиганул с ударом ногой.

Делаю скрут с боковым ударом в челюсть. Противник потерял сознание ещё в полёте, так и рухнув на деревянную обрешётку пола.

Я обвёл оставшихся взглядом и говорю:

— Вышли отсюда! Без резких движений, а то как этот лягушонок растянитесь.

Кто-то, конечно, вознамерился проверить, но главарь, сидящий в углу, рявкнул:

— Стоять! Тихо все.

У меня уже в голове шумит от боевой ярости. Захотелось с глазу на глаз потолковать.

Я двинулся в сторону заправилы, как тут же дорогу заслонил наиболее крупный из банды, явно старше меня. И мгновенно согнулся, получив под дых. Больше желающих не нашлось.

— По нормальному не можете жить, что ли? — посмотрел я ему в глаза.

— А ты моя мама, что ли?

— На вопрос отвечай нормально.

— Ты чего такой дерзкий вообще? — привстал он, глядя исподлобья. — То, что с Белым якшаешься, ещё не значит, что с уважаемыми людьми можешь так базарить.

Мне начало туманить разум от злости.

— На вопрос, мразь, ответь!

— Всё! Порвём вас скоро, — прошипел он и стал отступать, вместе с дружками.

— Я тебя щас тут прибью, если не завалишь хлеборезку!

Он ничего не ответил. Мойка опустела и я вернулся к делу. Мысли же взялись грызть проблему, как уберечь брата от мести. За себя я не шибко переживаю — способы убить мага-рукопашника есть, но скорее всего Иван сильно пострадает. Надо будет обсудить на пару.

Погружённый в раздумья вышел с территории бань. Комплекс большой, поэтому даже улица зовётся Банной — уходит вверх, обходя рынок и прилегающие строения, а затем вниз, к военным верфям. С гиканьем, пьяной песней и визгливыми голосами девиц лёгкого поведения, со стороны моря движется команда матросов. Видимо, недавно с плаванья — сразу хотят отмыться.

Я пошёл вверх, свернув в переулок. Почти сразу же, из тёмного угла метнулся силуэт с блестящим предметом в руке. Мои инстинкты, выпестованные отцом до совершенства, взвыли в тревоге. Я словно кот подпрыгнул, делая петлю. В воздухе схватил врага за голову и уже приземлившись, дёрнул, ломая шею через плечо. Резкий поворот. Перехватываю за грудки и к стене — ухватить гаснущие искры в глазах и посмотреть кто нападает. Один из парней, что были в мойке.

Тут меня словно кто под управление взял. Правая рука напряглась, дернулась сначала назад и почти тут же рванулась вперёд, нацелившись в грудь умирающему. Я ощутил ход магической энергии, сформировавшейся вокруг пальцев. К изумлению, кисть легко погрузилась в грудь, ломая грудину и рёбра. Я обхватил ещё бьющееся сердце. И едва не вскрикнул...

Воспоминания обрушились резко и обжигающе. Это было ещё дома, на Свейской Земле. Отец показывал и рассказывал нам с Биркиром тайную технику рода — поглощение способности к управлению магией. И усиление за счёт этого своей. Пусть, у несчастного парня и было за душой чуть-чуть, но я ощутил, как сдвинулись границы моих возможностей.

В лёгкой прострации отступил, а тело юноши повалилось на землю. Я огляделся. К счастью, обошлось без свидетелей. Стряхнув руку от крови, завернул в рубаху. Нужно спешно покинуть место, только тяжело сосредоточится, ибо в голове после перехода силы, словно хор раздался — духи предков. И я в очередной раз дал себе зарок — провести сеанс спиритизма, чтобы поговорить и задать уже накопившиеся вопросы.

Кровь смыл у контрабандиста. В этом мире не принято задавать вопросов, так что вскоре мы с Иваном вышли, словно дворянин и его лакей. Правда, не хороший дворянин, раз слуга столь дрянно одет.

— Что случилось-то? — глянул брат. Мы, наконец, идём в сторону гостиницы.

Я пересказал, опустив только подробности с поглощением способности. Белоглазый нахмурился, наверняка подумал, что я проблемный человек, но в итоге говорит:

— Ладно, чего теперь маяться. Смерть своего их отрезвит. А к Бахроме я схожу, посмотрим, что скажет. По любому с его стороны косяк.

— Бахрома — это главарь?

— Да. Можно сказать, соперник мой, — зло глянул брат. — Но у нас был устный договор не лезть друг к другу. Мелкий дернулся — словил в челюсть. Всё честно. Зачем нужно было выводить конфликт на иной уровень, я не понимаю.

— Один пойдёшь?

— Да. Так лучше будет.

— Если что-то тебе сделают, то где их искать потом?

— Кровожадный ты парень, Игорь, — рассмеялся он и рассказал, как можно будет найти Бахрому.

Гостиный двор 'Семь Морей' показался из-за поворота. Центральная часть высокая, презентабельная. Со свежей краской на фасаде, украшенными окнами, острой крышей и кованным петухом на коньке. Из нескольких кирпичных труб идёт дым, на просторном дворе стоят телеги и экипажи. Мерно жуют пищу кони, кто сено, а кто и зерно.

Назад и вбок уходят каменные крылья, вероятно, с комнатами. Чуть поодаль — местная баня. Дела у заведения идут столь хорошо, что охраняют его аж два Новика — прилично, учитывая, что даже худосочный дворянский род попросит за работу высокую плату. И всё же, ради правды, стоит сказать, что сюда попадают самые неудачные сыновья, каких всегда больше в семьях.

Блюстители порядка меня почуяли, но проводили ленивыми взглядами. В 'Семи Морях' хватает родовитых посетителей, от которых фонит много сильнее. Я на их фоне смотрюсь слабаком, что даже хорошо.

— Ладно, брат, — улыбнулся Иван, — желаю хорошо провести время. Покажи там этой дворянской дочке. Ну и передавай мой низкий поклон.

Я со смехом обнял и взбежал по широкому крыльцу, навстречу дивным ароматам главного зала — традиционно обеденного.

Засеменила милая девчушка — разносчица и прислуга. Одета хорошо, чистенькая и аккуратная. Только ещё юна совсем.

— Здравствуйте! Чего изволите, господин?

— Меня ждёт леди Снежана, — с полуулыбкой проговорил я, наслаждаясь её робким восторженным взглядом.

Она пуще прежнего смутилась, сделала поклон и пригласила следовать за собой.

Мы прошли прямо, потом по роскошной лестнице на второй этаж, пропустили несколько дверей, — добротной работы, с резьбой и лаковым покрытием, — нас сопровождают лица благородных людей с картин, а также черные горошины глаз горлиц в окне, что мило воркуют и с интересом глядят, пока идём.

— Вам сюда, господин, — склонилась служка. — Что-нибудь принести?

Я с досадой понял, что денег нет ни копейки. Помотал головой и отпустил девчушку. Она с готовностью побежала, напомнив только, что в комнате есть верёвочка колокольчика на случай, если что-то всё же понадобится.

— Разрешите войти? — постучался я.

— Скорей уже! — раздался знакомый голос и я, не сдерживая улыбки, вошёл. — Ты бы мог и быстрее прийти, Игорь!

Её взгляд с удивлением зацепился за наряд. Некоторое время царила тишина и, в итоге, я получил оценивающий кивок. Девушка сменила гнев на милость.

Комната из того ряда, что продолжает меня удивлять. На родине я не видел такой роскоши, а вот по приезду на Русь встречаю всё чаще. Не графский дом, конечно, но тоже на уровне. И ткани дорогие, и мебель, и в целом богато, со вкусом.

Снежана села на стул с круглой, обитой тканью спинкой. Наряд на девушке сменился на красное платье, настолько броское, словно страстная натура девушки обрела плоть, выбрав форму платья.

— Ну это... всё хорошо прошло? — чуть подрастеряв напор спросила она.

— Вполне, — начал отвечать я и занял другой стул. Между нами располагается столик, — благодаря вашей заботе. Иван просил передать благодарность.

— Прекрати выкать, пожалуйста. После того, что было...— румянец стремительно залил её щёки. — Иван — это тот, с необычными глазами?

— Да, — кивнул я и сделал лёгкую паузу. — А что с отцом, не сильно... эм-м, тебя наказал?

— Это было...— смутилась она, — не просто — убедить его, что ты оказался у нас дома по уважительной причине. Я сама виновата, как-то не подумала о приличии, всё так смешалось...

— Прости меня! — припал я на колено и взял её нежную, сейчас уже без перчаток, ручку в ладони. — Мне тоже следовало проявить такт.

— Хорошо, прощаю, — с лукавством взглянула дворянка. — Может ты продолжишь рассказы о море?

Я взглянул в лучащиеся искреннем интересом глаза. Раз уж ей так нравятся пропитанные солью путешествия, то почему бы и не рассказать парочку.

Увлекает не только искренняя реакция, что подобно волнам накатывает на девушку в нужные моменты, но и само повествование, ведь известное дело — главное начать, а дальше само пойдёт.

Прибегала пару раз девушка-разносчица. Мы успели плотно перекусить и попить ароматного травяного отвара с мёдом, а потом голод к морским приключениям у Снежаны утих, уступая место иному.

После обучение у синеглазой ведьмы, я могу ощущать чужое вожделение. Ещё сама дворянка не осознала всего, как последовали мои слова:

— Давай пока прервём рассказ, чтобы осталось на другие встречи.

— Другие? — осветилась она, но тут же приняла надменный вид. — Да, возможно.

— Спасибо, леди Снежана, — склонил я голову, продолжая окутывать её томностью взгляда. — Позволю себе заметить, что у тебя напряжены плечи, может стоит дать им небольшой отдых? Я бы мог размять их.

— Вы... то есть ты прав, — пуще прежнего распаляясь, отвечает девушка и я уже вижу, как к лицу прилила кровь, — но мог бы начать с ног, пожалуйста. А то эта обувь...

— Конечно, — охотно подхватил я, видя пока только ступни в чулках. — Я буду вынужден приподнять платье, но ты останови, когда дальнейшее оголение твоих прекрасных ног, будет угрожать чести. Один миг...

Я закрыл дверь на массивную щеколду и тут же вернулся. Девушка уже высвободила одну ногу из туфельки, осталось лишь подхватить объятую чулком ножку и начать древний танец прелюдии.

Несмотря на имя, Снежана распаляется очень быстро. Не долго удавалось сохранять неспешность и намекающий характер ласк. Огонь пронял и меня. Сначала задрал платье, а потом и вовсе снял, с часто дышащей девушки, хищно смотрящей на меня. Грудь, всё ещё скрытая нижней рубахой, часто вздымается, словно призывая меня успокоить два холмика с острыми вершинами. Что я и сделал.

Я набросился на её пухлые губы с поцелуем. Руки скользят по телу девушки, не в силах насытиться нежностью и гладкостью кожи. Пусть мысли и рвутся лишь к тому, чтобы скорее овладеть, но чувства эстета тоже берут своё, несколько отстранившись, я окинул взглядом шикарное тело Снежаны, что оказалось той приятной полноты, когда под пальцами ощущается шелковистая мягкость. Тут меня и её захлестнула волна страсти.

Она старается стонать тише, я же с наслаждением впитываю отражение каждого толчка на её лице и теле. Магическая энергия, щедро плещущая в молодом теле, сейчас очень хорошо чувствуется и мы сплетаемся не только телами, но и, кажется, ею. Такого я ещё не испытывал. Голову дурманит страсть. Перед самым пиком сумел умертвить семя, готовое ворваться в пылающие глубины и уже потом потерял ощущения времени и пространства. Наш общий экстаз просто вышиб сознание из тел.

Её сытый, млеющий взор, в купе с горячим шёпотом, вернули меня к бренной земле. Лежим на кровати в том виде, в каком сотворила природа. Чувствую в душе, как расположен к Снежане и насколько мы сблизились теперь. Только вот, словно на заднем фоне, истаивая под яркими, тяжёлыми красками плотного мира, вижу образ Торхильды — синеглазой ведьмы. И чего-то ещё за ней, но моему существу становится страшно лишь от попытки понять, какой силы там сущность.

— Игорь, а что теперь будет? — спросила Снежана чуть погодя.

Я начал помогать девушке одеваться, любуясь и телом, и смущением.

— Всё будет хорошо. Иначе никак.

— Ну, я не об этом... как мы теперь?

— Будем встречаться, так же чудесно проводить время вместе, — легко отозвался я, осыпав лёгкими поцелуями шею.

— Но это ведь опасно. И... и неправильно, — смутилась дворянка, отбросившая на время надменность и родовую уверенность.

— Просто доверься мне.

— А как же папа? — обернулась встревожено она.

— Графу Александрову я могу только пожелать здоровья, — усмехнулся я.

— Ну, Игорь, — уткнулась она мне в грудь, обводя пальчиком шрамы и соски. — Я же волнуюсь.

— Это хорошо. Знаешь какой я смелый, когда девушки волнуются обо мне?

— Девушки?!

— Ух, ты ревнивая выходит? — смотрю я ей в глаза.

— Конечно! — вспыхнула она, но тут же осеклась. — То есть нет, конечно. В нашем случае, ты должен дорожить моим обществом больше, чем жизнью. Понимаешь?

— Прекрасно, моя принцесса. Ой, как дорожу!

— Вот и правильно, — смягчилась она, а ко мне заплыла мысль, сказать из какого я рода. Но, ясное дело, выгнал шаловливый эфир прочь.

Глава 10

Я покинул гостиницу первым. Теперь нужно наведаться к воротам Вышгорода, выяснить насчёт отбора в ученики.

С небес загрохотало, да так, что некоторые бабы вскрикнули, а одна уронила яйца. Я оглядел надвигающуюся тучу, что насупившись мясистыми бровями, распахнула рваные клочки похожие на огромные лапы и летит, осеняемая изумрудом и синевой молний. Снова загрохотало. Впрочем, толстого рыжего кота это не испугало, он лениво спрыгнул с лавки и направился к разбившимся яйцам.

В такое время, когда на замершее селение вот-вот набросится вихрастый ветер, поднимая пыль, мелкий мусор и трепля деревья, эфир тоже лишается покоя и, если для каких-то умений не хватало магических сил, вполне возможно, что удастся ненадолго улучшить способности. Только одно мешает использовать природные явления для победы — другим магам они тоже помогают.

Когда я подошёл к воротам, то ветер уже успел отгуляться, порядком припорошив пылью красивый наряд, а с мрачных небес стали падать крупные капли. Уныние от перспективы промокнуть совсем хотело забраться в душу, ибо на воротах сменилась стража, но тут вышел знакомый начальник и я тут же оказался в каптёрке. Круг знакомых стремительно увеличился. Пока на улице хлещет ливень, мы весело режемся в карты, пьём немного разбавленное вино и травим пошлые шутки. Благодать!

Между делом узнал про набор. В виду того, что преимущественно он идёт из дворян, то подноготную стражники знают всю. Уточнили только, чего я не в курсе, хотя должен. Тут вновь пригодилась легенда об Мурмановом береге.

Для всех могучих родов Российской Империи, включая императорский, обучение в гимназии, а затем академии, является едва ли не обязанностью. Рода пекутся о сохранении влияния и богатства, а уж если сынок или дочь, так тщательно спланированные удачным супружеством родителей, решат таланты не развивать — это сильно понизит значимость всего рода. Там едва ли не каждый — Гридь, хватает Бояр, а главы обычно в чине Князя. Трудно представить, какие возможности сосредоточены в их руках.

Я вспомнил гибель моего рода.. Отец ведь тоже был архимогущественным магом, но англам удалось как-то одолеть не только его, но и дядю, при поддержки всех жён. Багровая ненависть полыхнула на дне души. Я пока не даю ей выхода, ибо клятвы и святой долг обязывает сначала увеличить силу и лишь потом искать возможности стократно воздать кровным врагам. Стало даже как-то стыдно за недавний проступок с графом Александровым — он ведь мог и убить. Осталась бы месть неисполненной.

И всё же, смогут ли русские архимаги устоять перед мощью англов? Не изобретён ли на Туманных Островах новый способ убийства, да такой силы, что былая мощь меркнет в сравнении с ней? Слишком опасные признаки... И не лучше ли мне будет признаться во всём, да предупредить совет родов, а также самого Императора о возможной угрозе? А потом найти родню по материнской линии и получить их защиту. Вот только мама говорила, что рассорилась с ними напрочь. Примут ли?

Тут же вспомнились слова Бранда о конунге. А что, если существовал заговор, некая сделка между королём свеев и англами? Вдруг это лишь межклановые интриги и я, отправившись на поклон к русичам, только выпишу себе приговор? Да они ведь и сами могут прибить — к чему им сильный конкурент, буде такое случится, и я присягну на верность Российскому Императору. Формально, такое право у меня есть, но на практике, тот же Александров может легко прихлопнуть, как жирную муху.

Это если враги не отправят убийц раньше, чтобы добить последнего Крузенштерна. Ну уж нет! Я сейчас словно наконечник на могучем копье рода. Мне нельзя помирать.

— Ты поостерегись там, Игорёк, — добродушно посмотрел пожилой стражник, с жёлтыми следами от дыма на белых усах. — Местные рода тоже выставляют своих сынков раз от раза. Кого-то порой забирают на учёбу. Только это не значит, что они слабые. Во всяком случае для тебя. Даже не знаю, чего посоветовать для победы.

— Да пущай сильней шибает и всё! — хряпнул об стол кулаком начальник.

— Так у Игорька не так много сил, разве не понял ещё?

— Я в рукопашную могу, — взяла меня досада.

— Не пойдёт, Игорёша, не пойдёт. Отбор по могуществу идёт, а не практической стороне. Ты можешь хоть десять раз морду набить, но коли на дистанции продуешь — всё, не прошёл.

— Энто да-а...— огорчился начальник и приложился к кружке. — И чего ж тады ему делать-та?

— А мне откуда знать, — пробурчал пожилой стражник и полез к трубке. — В моё время не было гимназий этих всяких. Пришёл, залепил шаром или молотом старшине, и всё, зачислен. Строго нынче, строго.

— У тебя какая стихия-то? — глянул на меня другой стражник.

— Ещё не знаю, — растерялся я, — могу воздушного элементаля делать. Могу плуг. Ну там щит слабенький.

— Тогда воздух, наверное, — выдохнул дым усатый дядька. — Я тебе покажу парочку умений. Попробуй потренироваться перед боями, ага? Пара-то дней есть.

— Конечно! — взвился я. — Спасибо.

— Ну! Сиди, сиди. Мне-то нетрудно показать, а вот освоишь ли...

Начальник крякнул и покачал головой. Остальные тоже как-то скуксились.

— Вот увидите, я смогу!

— А мы поддержать придём, да мужики? — подхватил пожилой стражник.

Дружный гул стал ответом, а я широко улыбаясь, заранее благодарю и обещаю угощения. Разговор тут же перепрыгнул на обсуждение видов выпивки, и кто чего бы сейчас выпил. Да не меньше бочки. С кабаном на вертеле и спелой девицей под боком.

Дождь кончился стекая последними каплями под отголоски бурчащей тучи. В чистых лужах Вышгорода отражается вечернее небо, а воздух чист как хрусталь.

Со мной отправили самого молодого из стражников — довести до капитана Городецкого Самуила Архиповича, точнее к заму, что внесёт меня в список и выпишет документ участника турнира. К высочайшей ратуше, чей шпиль видно на всю округу, сбоку прилегает канцелярия. Там и обитает заместитель магмейстера.

Пришлось на ходу выдумать и подпись, и фамилию, а то упрямый дворянин напрочь отказывался выдавать документ. Видите ли, Игорь из Колывани — это неправильно. Сошлись на Колыванском. Хорошо ещё с отчеством не стал упрямится.

— Вот и хорошо, — подбодрил стражник, поправляя стёганку, после того, как яростно почесал плечо. — Документик-то береги.

Мы возвращаемся к воротам. Выходит на прогулку высокородный люд. Отряды стражи предельно усилены.

Я похлопал по кафтану в области груди.

— Не потеряю.

— А одежду смени лучше, вот что думаю, — поднял он наставительно палец. — Знаешь, я взял за правило крестьянскую робу таскать. Упырь этот проклятый, всё дворян норовит загубить, а так авось и не заметит.

— Так девок же ещё.

— На то она и девка, что когда для этого дела, то разница не велика. Хоть дворянка, хоть холопская дочь, — он вжал голову в плечи и оглянулся, ибо сболтнул лишнего.

Но я хохотнул и говорю:

— Это уж точно. Ну, до дому главное дойти, а там сменю.

— Вот-вот, смени. А то, когда ещё поймають этого страшилу. Комендант уж и награду назначил высокую.

— И сколько?

— Сундук золота! — выпучил глаза стражник. — Вот те зуб, я на сборе лично слышал. Потряс он бояр, да графьев.

— И князьёв, — вслед добавил я, задумавшись.

— Ага, и князьёв. Эх, вот бы и мне за дочку... тьфу! то есть дочь княжескую в жёны взять...

— Хах, — рассмеялся я, поняв, что он имеет в виду. — Проще уж вампира победить.

— Куда мне, Новику. Так и буду ворота охранять, — скис он.

— Родина большая, городов много. А в них ворот. Ты не их сторожишь, а Русь защищаешь. За великими полководцами всегда тысячи простых вояк.

В глазах стражника разгорелось пламя. Он улыбнулся и говорит:

— Можешь подбодрить. Ты прав. Руси-матушке служу и всеславному Императору.

— Держись! Ладно, увидимся ещё.

Добрались до ворот. Я махнул тем, кто оказался снаружи и не дремлет, а потом вышел на уже знакомую дорогу. Путь снова лежит к убежищу. Надо переодеться, а потом предстоит поиск особого места. В пылу событий и под гнётом чувств, я не сделал ни одной медитации. Отец бы выпорол за такое. Если был бы жив...

Путь минул без происшествий. Убежище, в сумраке пахучего после дождя вечера, встречает тёплым светом изнутри. Я словно домой возвращаюсь, где ждут и любят. Аж слёзы к глазам подступили и пришлось постоять-подышать, прежде чем войти.

— А я-то думаю, кто это к нам колёса катит, — рассмеялся Иван, стоило войти.

Я с радостью оглядел банду. Отбросы по сути, пропащие люди, а сейчас смотрю и сердце сжимается за них. Сроднились мы. И погибшего искренне жаль, но в глазах юных волчат нет грусти, ибо их вырастила улица. И я не могу их за это винить.

— Вечер в хату, друзья.

— Смотри-ка, по-нашему забалакал, а? — ощерился Шмыга. Остальные загугукали.

— С вами заговоришь, — усмехнулся я и плюхнулся на ящик. Взял с бочки-стола кусок хлеба. — Как 'улов'?

— Дела идут, — отозвался Иван, — но мы с тобой впереди.

Я вспомнил утренний случай и ожидаемо спрашиваю:

— У Бахромы был?

Иван кивнул и цыкнув сплюнул.

— Пёсий выродок, посмел после случившегося мне предъявлять что-то. За убитого. Я сказал, что не наших рук дело. Смотрящий же рассудил обоюдку. У них там точно сговор с Бахромой. Чую, дело к резне идёт.

— Не парься, — дёрнул я щекой, — если что, помогу.

— Так нельзя, брат. Я не могу за тебя прятаться, — хмуро глянул Иван. Остальные притихли.

— А я не буду ждать, пока кого-то из моих друзей убьют. Хрен вонючий, сначала выделывается, на рожон лезет, а теперь ещё и предъявляет, — заметно разозлившись закончил я. Шею сдавил гнев. — Тварь паршивая, я их там всех в кашу уделаю. Мрази!

— Ну всё, всё, — вдруг улыбнулся Иван и чуть привстав, похлопал по плечу, — чего ты кровожадный-то такой? Я улажу вопрос, в конце концов пригрожу, что одного безжалостного убийцу пошлю, так они вмиг угомоняться. Знаешь, какой шум из-за этого убитого поднялся?

Я дернул головой, спрашивая.

— Ой, ребята не дадут соврать, — Иван глянул на своих и те дружно загомонили, подтверждая. — Так-то вроде понятно, что парнишку ты завалил, но человек не может пробить грудь рукой и вырвать сердце. Так что, страху нагнал порядком, брат. Никто толком понять не может, что случилось.

Я пару раз вдохнул и выдохнул, окончательно успокаиваясь. Иван прав, меня легко захлёстывала лютая ненависть. Душа молча страдает из-за смерти близких и жаждет отмщения, а люди просто оказываются не в том месте и не в то время.

Ребята молча смотрят. Спрашивать не будут, но интерес всё же горит.

— Давайте не будем об этом. Просто скажу, что за себя можете быть спокойны. Я держу себя в руках. Это точно.

— Хорошо, — кивнул Иван, — но тебе уже дали прозвище. Лютый.

— Да уж, — усмехнулся я.

— Нормалёк! — показал палец вверх Шмыга. — Зато бояться будут.

Беседа пошла дальше. Я рассказал, что получил документ. Отбился от сальных вопросов и шуточек насчёт Снежаны. А потом, переодевшись, предупредил, что пойду по важному делу. Один и, что вернусь только к утру. Ребята восприняли нормально, кажется они уже привыкли к моим странностям и даже гордятся, что в их банде есть такой участник. Сегодняшней ночью мне предстоит найти особое место для ритуала и совершить обряд.

Глава 11

Опустилась душная и полная таинственных звуков ночь. После недавнего боя с вампиром, страх встречи с ним ушёл. Совершенно непонятно, почему ему удаётся побеждать боевых магов уровня Гридя, но при этом от меня вампир получил урон и бежал. Ещё там, в тоннелях, во время преследования Ивана и банды, я учуял некий запах, а потом вновь — возле распотрошённого трупа. В конце концов, бой с упырём всё подтвердил. Отныне я знаю его запах.

Мне предстоит обойти всю округу. Вполне вероятно, если он выползет из-под земли, то сможет заметить одиноко бродящего человека ночью, да ещё и вдалеке от возможной помощи. Но случившееся недавно должно его остановить. Во всяком случае я надеюсь на это. Сегодня вовсе не хочется драться и проверять прочие умения на практике.

Обряды для школы Севера необходимы. Это позволяет нам получать поддержку от земель на которых живём и принимаем бой. Они усиливают, успокаивают, помогают войти в ритм. Я всего пару раз выбирался далеко от Ринкабихольма и хорошо помню, как было необычно, даже неудобно ощущать себя в новой среде. Про Колывань и говорить не приходится. Ко всему прочему, уже пару раз я слышал явственный голос предков, рисковал в драках, а тут ещё и турнир с обещанными низкими шансами — самое время для проведения обряда.

Место нужно особое, сильное, где уплотнения эфира, называемые нитями, сходятся в пучок. Нити пронизывают мир насквозь и подчиняются грандиозному замыслу. Частично можно заметить, что от формы плотного плана зависит и их расположение, особенно узлов. Не то чтобы в этих местах можно сотворить нечто выдающееся, — возможности мага, конечно меняются от места к месту, но не значительно, — просто с таких мест ты словно бы можешь дозваться до всей округи. Это, как большой город собирающий в себя десятки дорог и трактов. Центр паутины. Так я услышу всех духов, живущих в Колывани и области.

Блуждая среди полей и гаев наткнулся на пару подходящих мест, но есть ещё время подыскать другие, — впереди целая ночь.

Мне повезло. Отойдя на несколько вёрст так, что Колывань скрылась за горизонтом, а по пути ещё и деревушка попалась спящая, я отыскал прекрасный лес. Старый, с многолетними буреломами, в сердце которого бьётся мощный эфирный узел — чудное место для ритуала. Стоило мне сунуться, как леший — дух-сторож вперил в грудь неприятный взгляд. Первая проверка.

Лес стал оживать. Проснулся матёрый и огромный медведь. Зашевелился могучий лось. Встрепенулся волчий вожак, а сонный вепрь качнулся, едва не упав.

Я сосредоточился на сознании лешего, продолжая с трудом пробираться в чащу.

Мысленно произношу:

'Пусти меня!'

Ответа не последовало.

'Пусти меня! Мне нужно провести ритуал!'

Леший упорно молчит, а животные уже двинулись навстречу.

'Пусти меня! Я, Ингви фон Крузенштерн, наследник рода. Мне нужно провести ритуал гармонизации. Пусти меня!'

Неожиданно леший успокоился. Я даже остановился несколько опешив. Лес очень старый и существо в нём живёт тоже древнее. Могучее. Но сейчас мне удалось его уговорить. Это большое достижение.

Утерев холодный пот я двинулся дальше, ощущая, как животные возвращаются к своим лежбищам.

Продираясь через очередной бурелом разодрал лицо до крови. Почти тут же споткнулся и едва не прошиб грудь сучком. Начиная уже материться, я настырно пру дальше.

Вдруг провалился в заросший травами омут. Почти с головой ушёл, еле-еле успел схватиться за тот самый сук, что недавно чуть не ранил.

Пыхтя, плюясь и сыпя проклятиями, выползаю на твердь. Одежда мокрая, воняет илом и тиной. Ещё и ледяная! Посреди лета.

— Чёрт бы тебя побрал, старый ты пердун!

Леший никак не отреагировал. Хотя, может ещё заготовил ловушек для второго испытания.

Перемазанный грязью и кровью, наконец, выбрался из бурелома. Листвяк перемежается хвойными. Такое впечатление, что деревья высадила чья-то рука — так равномерно растут. Одного возраста, высоченные, разлапистые, с могучей шумной кроной. Это и есть сердце, тут раскинулся эфирный узел.

Я лёг и расслабился. Земля, конечно, холодная, но скоро я перестал это чувствовать. Ощущение привычного мира пропало. Я будто спускаюсь по лесенке, всё глубже и глубже. Нет больше ни земли, ни купола небесного, а только нити, верёвки и канаты текучего, пульсирующего эфира.

Маги лишь управляют эфиром, за счёт накопления силы в себе. Результат зависит от знаний, опыта и объёма энергии. А ещё от стихийного положения сил, полюсов и даже погоды. Если обладать большой хитростью и великим знанием, то можно одолеть значительно более сильного противника, отыскав такое место, где его возможности снизятся. Сейчас, ощущая-созерцая мерцающий мир токов, я теряю себя, вовлекаясь в вечное движение. Сохранить разум, совершить задуманное и вернуться — вот задача проводящего обряд. Людей со слабой волей запросто может затянуть в прекрасный омут энергий.

Я остановился, если можно так выразиться, и огляделся. Нужно связать себя с тонким миром Колывани, чтобы духи и стихии, легко узнавали при обращении и охотней приходили на помощь. О дружбе не может идти речи, но наладить отношения я могу, тем паче, что если тут в округе не живёт смыслящего мага, у духов накопилось достаточно проблемных мест, прочистив и восстановив которые, я заслужу их расположение.

Так и получилось. Тут и там, желтым, красным и сине-чёрным цветом, вспыхивают нездоровые участки эфирной сетки. Существа, что показывают мне их, уже с любопытством смотрят на бледный огонёк духа, столь уверенно и смело вошедшего с ними во взаимодействие. Это и есть Северный Путь — истинное мастерство земли Туле. Война никогда не была в приоритете у моих предков. Лишь по необходимости шло развитие и в этом плане, в основном же, мы искали способы познания мира через наблюдение и гармонизацию. Если я стану шаманом здешних мест, то возможности возрастут многократно, а взору откроются тайны.

Прежде чем отправлюсь на исправления проблем с эфирными уплотнениями, нужно воззвать к предкам. Транс глубокий и ровный, всё должно получится.

Я осознал себя стоящим, хотя твёрдого основания тут нет. Всё пространство вокруг светится, как небеса на восходе или закате. Переливаясь разбавленной радугой. На фоне этого проступают белёсые лица предков и чем дальше они по древу, тем более расплывчато видно.

С болью в сердце я различил образ отца. К несчастью, говорить с предками так, как мы говорим с живыми людьми нельзя. Можно лишь прочувствовать, примерно понять, одобряют ли они твой путь. Верно ли ты движешься.

Я уже сделал выводы из тех случаев, что со мной произошли недавно: на корабле Кольбейна и после предложения Ивана вступить в банду. Следует просто уточнить.

Сосредоточился и постарался как можно ярче представить те события, основываясь на чувствах. 'Вопросы' и 'ответы' здесь похожи на то, как человек ловит равновесие на неустойчивой поверхности. Мы словно приноравливаемся друг к другу, реагируем на лёгкие колебания и, в итоге, я понимаю общее отношение предков к своему выбору.

Как и думал, мне не следует идти путями отличными от боевых искусств и магического боя. Нужно развивать возможности, чтобы потом суметь раскрыть заговор, узнать кто убивал и кто способствовал убийству родных.

Ещё я помянул случай с убийством нападавшего и последующим впитыванием его силы. Предки дружно поддержали, подразумевая, что нужно у всех врагов забирать малейшие задатки к магии, тем самым усиливая себя.

Возвращение в чащу прошло скачком. Я дёрнулся и сел. Тело затекло и замёрзло. Начинают воспаляться органы. Пришлось заняться ещё и самолечением — очень нелюбимое занятие. Всегда трудное, забирающее душевные и магические силы. Но обязательное.

Луна уже склонилась к горизонту, когда я двинулся к первому проблемному участку эфирной сети. Пришлось обходить лежбище медведя. Может он и не напал бы, но рисковать не хочется — слишком огромный. Не привычный нам буро-коричневый, тоже и могучий, и леса хозяин, а из тех редких представителей, что в раза три больше. Один след от лап по размеру, как крышка от бочки. Ни драться, ни убивать такого не хочется — я гость, а он хозяин.

И снова пришлось влезть в грязь, расцарапать кожу шиповником, вляпаться в чью-то кучу, может даже и медведя. Раздражённый, я вырвался из леса и с облегчением вдохнул свежего ночного воздуха.

Проблемное или, как мы говорим, больное место, расположено неподалёку от леса. Люди решили забрать воду на полив из маленькой речушки. Прокопали канал. И всё вроде хорошо, да только на эфирном поле это отразилось плохо. Будь на тот момент здесь шаман, то можно было бы избежать больших последствий. Но его не оказалось и теперь, если бы эфир имел запах, как воздух, то вонял бы нестерпимо. Ибо образовалось нечто вроде болота.

Я почуял тварей сразу, но не смог понять, что же это такое. Белёсые клочки тумана, похожие на заячьи скелеты, вдруг резко понеслись ко мне, вынырнув изо рва. Бестелесные, — мои руки и ноги проходят сквозь призрачные тела, не причиняя вреда, — они принялись напрыгивать, и тут же магическая сила стала иссякать.

Я отскочил и побежал. Призраки бросились следом. Как же быть?

Вокруг ног и рук создал привычные усиливающие рукавицы. Эти уплотнения неплохо пробивают любую магическую защиту, может и тварей пришибут... Пинок, удар рукой! Оба скелета с визгом отлетели, быстро растворяясь в воздухе.

Я натужно выдохнул и огляделся. Противников больше нет. Можно расслабиться.

Голова загудела от догадок и попыток понять, что же это было? Может, потому что у себя мы вовремя восстанавливаем эфирную сеть, такого не происходит, но за всю жизнь мне ни разу не приходилось слышать об эфирных призраках. И посоветоваться не с кем.

Дальше началась нудная работа по восстановлению тока. Её трудность в том, что требуется большая концентрация, чтобы соединить одну ниточку с другой. К концу очень интересно смотреть, как из одного сгустка, навстречу другому, высовывается хоботок и они срастаются.

Я полюбовался на сделанное и открыл глаза. Конечно, обычным зрением не увидеть эфирной сетки и тем более тоненькой ниточки, что мне удалось проложить. Позже она увеличится до нужных размеров.

Ночь начала свежеть — подул ветерок с моря, принося родные ароматы. Забрехал пёс в деревне неподалёку — это из неё люди прокопали канал. Сейчас там тьма, все спят, только вот пёс что-то почуял. Но и ему в предутренний час особо не хотелось лаять, вскоре утих.

Огромный филин пронёсся над головой. Дал ещё круг. Потом стал хлопать крыльями, мощно гоняя воздух и, в итоге, сел на старую жердь.

Склонив голову на бок громко ухнул.

Это не сама птица прилетела, а здешний главный дух в её обличии. Благодарит. Чувствую, как силы полнят меня и воспринимать мир становится легче, — я вошёл в глубокое взаимодействие с местностью.

Поклонившись, двинулся дальше — идти не менее двух вёрст. На ходу принялся обдумывать и предугадывать: встречу ли там нечто похожее на призраков? Нарываться на драку вообще нет желания, да и усталость даёт о себе знать, несмотря на гармонизацию сил.

Филин продолжает сопровождать меня, то ухая, то хохоча, а иногда словно рыдая. Меня это только успокаивает. Нервничать может заставить полная давящая тишина.

И снова люди нарушили естественный ток, вырубив светлый берёзовый лес и распахав поле. Маленькое скопление эфирных уплотнений теперь словно бы отмирает и усыхает, лишившись былого основания. Я давно заметил, что скопления возникают в наиболее диких местах и точно вне городов.

К счастью, драться ни с кем не пришлось, но работы тут намного больше, чем со рвом. Небо начинает рассветать, так что, нужно спешить.

Лечение больного места далось предельным напряжением сил. Когда всё закончилось, я упал там же, где стоял.

— Дышит, кажись, — прорвался голос. — Но грязный какой, словно свин. Одежда порванная, расцарапанный... Упился поди вчера.

— Калдырь! — заключил другой голос.

— А ведь юный ещё, но синяк, — ввернул первый.

— Да-а... овладел им змей. Хорошо хоть я не пью.

— А ну врать-то! — возмутился первый. — Кто давеча выхлебал пива, три во-о-от таких кружки?!

— Вот заливаешь... Они маленькие были, считай на несколько глотков.

— Харя ты! Так чего брешешь?

— Я на свои не пью, а ежали угощают, то грешно отказываться.

Удалось продрать глаза. Перевернулся и глянул на спорщиков, увлекшихся так, что даже не замечают меня.

Наконец, мужики обратили внимание.

— Ну! Не стыдно тебе, пьяница? — спросил тот, что слева — постарше, русоволосый и русобородый.

— Не помню, батенька. Вроде не пил много, а всё в тумане.

— Да поди брага перебродила, — авторитетно заявил правый.

— Не-ет, — выпятил губу первый, — от браги голова только болит сильнее, а тут, может он кальяну надышался? Было такое.

— Да какой тебе кальян, дурья ты башка, — возмутился второй, — он выше медяка монет не видал. Вот те зуб.

— Тады не знаю, — насупился первый. — Слышь, парень, иди-ка ты во-о-он в тот дом. Жене моей, Машке, скажи, пусть супом накормит и пирогом. Может вспомнишь. И помойся — весь в крови и грязи. А нам работать надобно.

Я поблагодарил и припустил к дому. Есть действительно хочется сильно.

Тётя Маша оказалась дородной женщиной, с удивительной ловкостью для своих объёмов. Хата полна детьми разных возрастов, тут же принявшимися меня высмеивать и допытывать, пока не получили подзатыльников.

— Игорёша, ты хоть и грязный, как свинтус, но не из простых будешь, — произнесла с теплой улыбкой она и навернула ложку мёда. Рядом дымится чашка с чаем.

— С чего бы? — внимательно глянул я, продолжая уминать суп.

— А по лику видно. Думаешь, я рож нашенских, деревенских не видывала? Очень на родовитого смахиваешь. Пусть и расцарапанный, как котяра.

— Может мне тогда куда-нить заявиться, да потребовать надел и душ на нём? — со смехом спросил я.

— Ах ты, шутник. Дам тебе сейчас!

— А вдруг дадут, — пуще прежнего смеюсь я.

— Или высекут, да так, что потом на всю жизнь запомнишь.

— Это да. Тогда не буду.

— А ты, Игорёша, с города? В порту работаешь? — спросила тётя Маша и подставила мне здоровый кусок пирога.

— Спасибо! Да, грузим, таскаем, чиним.

— Умничка. А родня твоя где?

— А мы с братьями, на заработках. Сами из Смородиновки — это деревня под Москвой.

— И так далеко приехали?! — схватилась она за лицо.

— Да взбаламутил нас один прохожий. Мол, в Колывани нынче денег двойную плату дают. Ещё и берут всех, потому что корабли строят, один за другим. Ну мы и рванули.

— А теперь что? — взволновано спросила она и снова запустила ложку мёда в рот.

— А бох его знает, тёть Маш, — картинно закручинился я. — Сейчас деньги копим, чтобы назад уехать. Только не хочется с пустыми руками. Надо хоть заморского чего привести. Так и живём.

— Ай-ай-ай! — искренне переживает она, что мне стыдно стало за враньё. — Ну, удачи вам. Если что, то уж за обедом можете в гости прийти — накормлю.

Я как раз доел. Смахнул крошки в ладонь, кинул в рот и склонился.

— Сердечная Вам благодарность, тёть Маша! Туго будет, придём. Пусть Боги пошлют Вам, детям и родным здоровья и богатства.

Она растрогалась, да и заключила в объятья. Душистая и сдобная, словно большой тёплый кулич. Немного напомнила мою маму, но, всё же, Елизавета была очень близка к северному типу по характеру. То, что они сошлись с отцом говорило об этом. Порой могло казаться, что ей вообще никто не нужен, такая самодостаточная и холодная. Но, конечно, это не так. Было. Я вдруг всхлипнул.

— Ой, ну ты чего?! — отстранилась тётя Маша.

— Да ничего...— отвернулся я, утирая слёзы. — Дом вспомнил просто.

— Игорёша, родной! — притянула она обратно. — Ну, ничего, ничего... всё образуется. Вернёшься.

— Спасибо, — буркнул я ей в плечо.

Вскоре уже вышагивал в сторону Колывани, насвистывая что-то неопределённое. Забавы ради, подбираю камни с узкой просёлочной дороги и швыряю, стараясь попасть в далёкие кусты. Каждый раз в цель. Только сейчас начинаю понимать, сколько полезного вложил в меня отец за время тренировок. В груди даже трепещет чувство, что если не буду ошибаться, то смогу стать очень сильным, очень богатым и влиятельным. Таким, что легенды начнут слагать про великого Ингви из славного рода Крузенштернов. Тогда я сброшу маску и поведу в бой великую силу, чтобы пройти Британские Острова из конца в конец, выжигая заразу некромантии везде, где встречу.

Идти не долго, но и не близко. Вышгорода даже не видно — так успел наблудить за ночь. Мысли стали возвращаться к важным повседневным делам. До турнира остался день, — и ночь по существу, ибо гармонизировать эфирную сетку лучше в это время суток, — то есть нужно успеть, как можно больше вылечить, хотя бы основных проблемных мест. По мелочи же можно ходить и ходить, да хоть в тот сарай, стоящий рядом с колодцем. Вода ушла, потому, что место было испорчено, если так можно выразиться. Когда где-то происходит любое насилие, то эфир реагирует на это. Именно поэтому в городах, где концентрация плохих событий самая высокая, эфирные уплотнения не формируются. Там просто фон, причём несколько ослабленный.

Сарай старый, служил для временного хранения урожая и складирования инструмента. Но сейчас поля всё ещё заброшены — с войны прошло мало лет, чтобы Колывань снова зацвела, тем паче, что была очень строгой крепостью.

Чувствую, как фонит это место. Даже странно. Колодец пересох давно, а фон идёт такой, словно тут жертвоприношения совершаются каждый день. Я свернул с дороги к нему. В груди шевельнулась тревога.

Почти тут же уловил крик. Глухой. Девичий.

Ноги сами перешли на бег, уже боевой, мягкий. По жилам потёк металл напряжения и готовности сражаться. Я опустил на себя купол изолирующий звуки.

Стоило приблизиться к сараю, как стали слышны сдавленные стоны. Мощные створки оказались запертыми, а другого входа, кроме узких окон сверху, нет.

Я качнул силу сформировав плуг. Крепкие сосновые доски громко затрещали и разлетелись в стороны, словно бы великан пнул.

Не дожидаясь пока мелкая труха осядет я рванул вперёд. Жаль, что не могу пока вызвать тотем Рыси, а то прыжок бы вышел более мощным.

Я только фокусировал зрение, как в грудь прилетел огненный шар. С большим трудом вызвал щит. Рубаху прожгло, а кожа резко покраснела. Меня отбросило ко входу.

Сверху возникла огненная плеть. С болью в жилах, рванулся в сторону. Тут же снова прыжок с кувырком — воздушная плеть хлестнула бок.

Я предельно ускорился, чтобы выиграть время и, хотя бы понять откуда бьют. Запрыгнул на полку, куда складируют сено. Быстро пробежал, ощущая, как позади полыхнуло. Снова прыжок и, уже в воздухе, филином осмотрел обстановку.

В углу забилась голая девушка. Обрывки одежды валяются на полу. Посередине стоят двое — маги, Новики. Один огневик, а второй воздушник. Головы только поворачиваются, пытаясь проследить за мной, а руки застыли в предыдущем жесте — послали тот огненный мяч, взорвавшийся за спиной.

Всё плохо! Мне убивать чьих-то сынков не с руки. За это можно и жизни лишиться. Но сволочи, насилующие тут крестьянку, похоже свидетеля оставлять не намерены. Может попробовать договориться?

Голову заволок гнев и стоило ногам коснуться стены, как я снова прыгнул, усилив прыжок магией. Доски выгнулись и бросили меня в воздух. Маги не успевают даже выцелить.

Гнев душит и не даёт мыслить рационально. Я медлю с атакой, потому, что не могу решиться. Может вообще сбежать? Что мне эта девчушка?

И тут в голове вспыхнула боль. А с ней пришли видения. Сарай оказался местом кровавым и очень плохим. В земле вокруг уже пять трупов и каждый был когда-то девушкой. Местный дух выбрал меня орудием возмездия, поэтому я увидел всё, что творилось с ними. Живот скрутило. Меня вырвало ещё в воздухе и упал я мешком, потеряв всякую ориентацию. Из горла вырвался рык, словно бы если я рвал свой же язык. Крик, полный такой ненависти, что я позабыл себя.

Мир перестал существовать. Всё обрело пульсирующий багровый образ, словно напитанный кровью.

Маги не стали медлить и ударили сообща. Двойная плеть, огненная и воздушная. Она хлестанули по мне лежащему и тело подбросило. Боль взорвала сознание, но после увиденного я перестал быть человеком.

Эфирная сеть охотно откликнулась. Каждый дух услышал мой зов. Я ощутил мощную поддержку и выбрал тотем Секача — матёрого кабана, опасного в гневе. Побежал, понёсся, набирая скорость. Руки-бивни вошли в их животы и упёрлись в позвоночники. Я схватил хребты, поднял оба ставших лёгкими тела, пробегая ещё немного вперёд. А потом дёрнул назад и переломил обоих. Кровь окатила меня волной. Каждая капелька приносит невыразимое наслаждение. Я кровожадно взглянул на измятые тела.

Выпустив хребты, засунул руки под рёбра. Разорвал легкие и добрался до сердец. Вырвал ещё бьющиеся, а потом впился по очереди в каждое, впитывая все способности без остатка.

Тело сковало от наслаждения. Такого я даже с ведьмой не испытывал. Невыразимое блаженство, экстаз. От низа живота пошли судороги, и я упал на колени, а следом в лужу тёплой крови, содрогаясь, словно бы умираю.

В возникшей тишине раздался икотный всхлип девушки. Я очнулся и приподнялся, мутным взглядом уставившись на неё. Вот только от пережитого и увиденного, юный разум помутился. Страх заволок мир и сейчас она боится меня даже больше, чем двух только что убитых мерзавцев. Мне стало очень жаль, но лечить помутнения я не могу. На ум неохотно пришла мысль, что лучше бы умертвить девушку. Мне стало очень противно от случившегося. За себя, за них, за мужской род.

Стыд обжёг сердце, что я, ничтожество, не смог спасти девушку и теперь она безумна. Как ей теперь жить? Не могу даже пошевелиться, ибо не знаю, что делать.

Вдруг в сарай что-то влетело. Я медленно повернул голову, обречённым взглядом найдя птицу — филина, того самого, прилетавшего ночью. Он громко ухнул, а в голове зазвучал голос:

'Отнеси в чащу. Мы поможем. Мы спасём. Мы вылечим. Мы благодарим. Мы ценим.'

— Где... к-куда именно?

Я зажмурился и узрел лес, что видел вдалеке. Кивнул несколько раз, а когда разомкнул веки, то филин уже пропал, словно исчез, а не улетел.

Чтобы девушка не бросилась бежать или не начала кричать, я погасил ей сознание. Обмякшее лёгкое тельце, понёс перед собой, с болью глядя на следы утех двух сволочей-магов. И боюсь вспоминать то, что творилось в сарае до этого. Мне придётся очень постараться, чтобы гармонизировать это гиблое место. Самое противное и ужасное, что теперь я несу в себе разъедающую энергию. Показанное духами — это не просто события, это именно переживания, причём не только жертв, но и насильников. Я будто сам творил всё это. Тёмное и багровое удовольствие от причинения боли, от издевательств, отныне стало мне знакомым.

Выглянул из сарая — где-то вдалеке едет обоз. Я быстро шмыгнул за стену, чтобы меня не было видно и побежал в сторону леса. Хорошо, что места заброшенные.

Лес принял дружелюбно. До чащи дошёл без новых царапин и ушибов. Девушка тихо стонала в беспамятстве и моё сердце каждый раз сжималось.

Откуда ни возьмись, нашлась круглая полянка. Я бережно положил спасённую на траву и замер, прислушиваясь к ощущениям. Лес ждал и готовился. Можно смело довериться ему.

'Приходи. Потом. Забери. Потом. Потом. Два солнца. Приходи'.

Я кивнул и побежал обратно, но, выйдя из леса сбавил темп. Сил осталось совсем мало, не до бега.

Идти к стражникам сейчас нельзя — слишком уж вид красноречивый, а мертвых вскоре найдут. Рубаху лучше вообще спрятать, чтобы сгнила, а самому умыться и направиться сразу в убежище.

Я упал на пороге, прямо на Ивана, каким-то чудом оказавшегося дома. И некоторое время плавал в беспамятстве. Трудами брата смог прийти в себя, подкрепился и погрузился уже в транс — случившееся требует восстановления. Душа начала гаснуть под гнётом пережитого.

Северный магический путь поставил меня на ноги к раннему вечеру. Я бы ещё поспал, но следует идти к старому стражнику на обучение — завтра турнир, а я из стихийной магии могу только воздушного элементаля делать. Ивана в убежище уже не было, и я в очередной раз подивился чуткости брата. Рассказать сейчас всё равно бы ничего не смог.

Надел ношенную, но зато целую рубаху, сменил штаны. И снова дорога через портовый район, своими дымами и прочими запахами въедающийся не просто в ткань, а глубже, сквозь кожу в душу и крепко обосновываясь там, как нечто дорогое. Я уже не морщусь от вони, а едва ли не с любовью втягиваю, смешно задирая нос. Так получилось, что этот город стал первым, кто встретил меня после трагедии. Встретил и приютил. И всё равно, что заботливыми руками стали не самые лучшие люди, пусть они и воруют, но разве насильники-дворяне лучше? Каждая ли мать дворянка столь же добра, как тётя Маша?

Дядька Степан тоже отдыхал, когда я вошёл в сторожку. Табак в трубке давно затух, а задремавший стражник опустил голову на грудь, тихо похрапывая. Его товарищи на воротах сказали, что это он давно так, поэтому будить я стал с чистой совестью.

— А?.. Что?.. Это ты, Игорь. Хорошо, что пришёл.

— Извиняюсь, дядь Стёпа, не хотел будить.

— Ой, и правильно, всё равно уже скоро очередь моя. Ну-с, готов выучить пару умений?

— Конечно! — постарался эмоциональней кивнуть я, да только трудно это после случившегося.

— А чего случилось — осунулся весь? Царапины, ушибы...— нахмурился он.

— Ай, — было отмахнулся я, но решил подстраховаться, — напились вчера какой-то дряни. Плохо теперь.

— Праздновал поди, что на турнир попадёшь? — хрипло расхохотался стражник, хлопая себя по поясу. Я догадался, что ищет огниво и просто создал огонёк на кончике пальца. — Шпашибо!

Он прикурил.

— Угадали, дядь Стёпа, — понурил я голову.

— Да тут гадать нечего, сынок. Ну, пошли во двор.

Оказалось, что ничего сложного в освоении стихийной магии нет. Нужны задатки и усердие. Тоже самое, что махнуть мечом может всякий. Один раз или несколько. А вот махать им сколько надо, выхватывать, комбинировать со щитом, отбивать удары — всё это требует долгих лет тренировки. Выносливость и мастерство, пестуется усердием и временем.

К удивлению, я словно шёл по знакомой тропе. Пожилой стражник только больше губу выпячивал и головой качал, наблюдая, как у меня выходят плети, вихри, толчки. Поглощённые днём способности дали о себе знать. Я, во-первых, стал сильнее, а во-вторых, если повторить несколько раз то, что говорит дядька Степан, то во мне просыпается чувство умения. Как если бы это был тысячный раз.

— Да, удивительно! — заключил стражник и похлопал по лавке. Мы во дворе, вечереет. Ветер тихо шумит в кронах деревьев.

Я сел рядом и снова поджёг ему табак.

— А не обманываешь ли? Может тренировался уже? — спросил он, прищурившись.

— Нет, честно пречестно! Само как-то выходит.

— Да-а... дела. Ну и слава Богам, сынок. Чего их гневить, да? Дали способности — значит надо так.

— Согласен.

Он улыбнулся.

— Завтра давай, чтобы одолел всех. Тебе в гимназии надо учиться. Хотя, даже не знаю, чего будешь первое время делать. Там ведь с азов начнут.

— Я постараюсь, дядь Стёпа.

— Молодец, Игорёк, так держать!

Как бы не хотелось пойти в Убежище, провести с друзьями вечер, послушать истории, да и самому чего рассказать, но мне надо обратно к сараю. По всему выходит, что я даже немного в долгу у духов, а это может плохо кончится. В самый важный момент помешают и всё, пропаду.

Плохо всё ещё потому, что если трупы лежат там, то придётся их хоронить — нельзя оставлять лежать, нужно обязательно провести обряд погребения. А ещё и девушек 'отмолить' — перед смертью они страдали, души не могут покинут останков и заперты в них. Это тоже страдания. Так что работы предстоит едва ли не больше, чем прошлой ночью.

Если же трупы нашли, то рядом могут быть солдаты. Убитые мерзавцы пользовались тем, что в окрестностях чинит горе вампир и под шумок похищали девушек. Поэтому, убитых спишут на него же, что для меня лучше, но придётся ждать, пока стража уйдёт.

Смирившись с участью, я спокойно двинулся к месту недавних событий, содрогаясь душой от воспоминаний.

Глава 12

Сумерки только начали сгущаться, когда памятное строение показалось среди полей. Стражников нет, как и вообще кого-либо из людей. Пробежало несколько лисиц, а вороньё разлетелось, словно комья земли от взрыва. Я лишь мазнул взглядом по изломанным телам и скорей принялся за работу. Начал с упокоения душ.

Признаться, опыта в таком у меня нет. Всё по наитию. Просто мне понятна логика вещей в тонком мире и на её основе я могу предпринимать действия. И конечно, сразу ничего не вышло. Вроде бы я и освобождаю душу от опутывающих её мучений, но она не уходит. А долго быть с ней в контакте не могу — слишком ужасна была смерть. Приходится прерываться и начинать снова.

Вероятно, так и бился, если бы не вмешательство внешних сил, присутствие которых изменило общий фон. Меня слегка оглушило и захотелось зевнуть. Получилось рассеять узлы, что связывали плохую энергию и она стала растворяться, равномерно распространяясь по загаженной местности. Душа дёрнулась и тут же исчезла, осыпавшись искрящейся пылью.

Я открыл глаза и натужно выдохнул — оказывается задержал дыхание, напрягая все силы.

Ещё четверых освободил так же. Получившаяся в земле тьма стала даже пугать, ибо в ней явственно наблюдается движение и формирование чего-то нового. Тут же вспомнились призрачные заячьи скелеты и я, хоть порядком вымотался, но приступил к формированию верной эфирной сетки — чем быстрей 'свежий' поток начнёт вымывать гниль, тем лучше. Мало ли какая беда тут прорастёт.

Могу откровенно себе признаться, что если бы днём не поглотил способности двух мерзавцев, то не сумел бы завершить начатое. Почему-то так получается, что работаю на пределе постоянно. Голова кружится, а живот крутит, словно впервые на корабле и меня взяла морская болезнь. Ноги трясутся, как у старика, сейчас бы выпить чего-нибудь горячего и посидеть перед камином...

Мысль потянула другую. Вместо того, чтобы хоронить падаль, называемую по ошибке человеческими останками, я лучше спалю их — тоже хороший вариант.

До самого темна подготавливал всё так, чтобы возле трупов было больше всего углей. Притащил поломанные створки, повыламывал ещё досок. В итоге получился приличная гора — хватит, чтобы сжечь всё до костей.

Пламя занималось паршиво и хвататься за толстые доски совершенно не хотело, но я упёрся, расходуя последнее что имею, и те поддались. Спустя немного времени нужно было убираться прочь из сарая, дабы не сгореть, что я и сделал.

Но не остановиться и не понаблюдать за тем, как занимается сарай целиком, было нельзя. Сначала густой дым, подсвеченный багровым, просто вырывался из окон и образовавшихся от выломанных досок щелей, через которые виднеется жуткое пламя. Потом занялась крыша, чуточку подымила и вот уже по стенками побежали струйки огня. Грандиозный костёр взметнулся к небесам, выжигая всю хмарь трагических событий. А я ощутил, что закончил большое дело. И не только я, но и духи — из тьмы выступил огромный косматый волк. Мне пришлось использовать всю волю, чтобы не вздыбиться, как кот. Хотя кожу сковало, а волосы вздыбились.

Он спокойно обошёл меня по кругу, принюхался к руке. Глянул в душу и лизнул. Я окаменело наблюдаю, как громадный хищник спокойно развернулся и пропал в жирной тьме. Ничего объяснять не нужно, я сослужил службу и это ценят. Можно смело топать в убежище, отсыпаться.

Путь назад оказался долгим и выматывающим. Но всё же я дошёл и даже перемолвился парой фраз с Иваном, жаждущим узнать, что же со мной происходит всё это время.

Сон пришёл быстрый и крепкий, стоило лишь лечь.

Разбудили утренний ливень и гром. Я собрался уже приуныть, прекрасно представляя дорогу до Вышгорода и сам турнир, мокрым и промозглым, да только стоило глянуть из двери и стало понятно — прояснится скоро.

— Как спалось? — бросил в спину Иван.

Я обернулся и встретил взгляды всей банды. Широкая улыбка выползла на лицо.

— Да вроде нормально.

— Стонал просто, — глянул он и занялся чаем, сдувая плотный парок с кипятка.

— Так мож девка снилась, — задорно отозвался я и подтащил свой ящик к 'столу'. Оглядел скудные останки и взялся подъедать.

— Шмыга! — бросил Иван и парень достал шмат отличного сыра, ещё хлеба и даже масло.

— О-о! — облизнулся я, с любовью взирая на еду. — Живём!

— Знаешь, брат, не похоже было, что девой забавлялся. Всё нормально? Чего весь в синяках и ссадинах?

Я успел напихать полный рот и с рыбьими глазами ищу, чем бы запить. Шмыга быстро глянул на Ивана и, получив кивок, достал кувшин отборнейшего вина, судя по залитой сургучом пробке и печати. Я хищно откупорил и залил терпкой жидкости в рот. Блаженно прикрыл глаза и медленно проглотил.

— Ах-х! Прекрасно. Спасибо, друзья, — оглядел я банду и те, как умеют, улыбнулись. — В общем, слушайте, что было...

Недавние события стали облекаться в слова и попадать в жадно оттопыренные уши. Конечно, про убийство магов распространяться не буду, во всяком случае всем, но основную часть ребята услышат. Тем более надо поведать о турнире и пригласить для поддержки.

Отлично отпировав, мы бережно убрали пустой кувшин в уголок. Спрятали остатки еды от мышей, а крошки смахнули на пол, чтобы серые зверьки не обижались. Шмыга всё уговаривал надеть кафтан, но мы на пару с Иваном пояснили, что для драки лучше что-то менее ценное. Так что вышли в привычном составе и виде. Сияющая голубизна уже успела проявиться из-за туч, а те, едва бухтя, поплыли орошать земли.

Стражники немного помялись, откровенно сомневаясь в добропорядочности моей компании, но я заранее взял с них слово, что все вещи останутся на своих местах и мы только по делу зайдём в Вышгород. Заявил служакам, что ручаюсь за каждого и те пропустили.

Нас встретил Самуил Архипович. А точнее мы его повстречали и он провёл к месту действия. Турниры проходят нечасто, поэтому люду собралось порядочно. В основном это дворяне, чинно рассаживающиеся на сколоченных наспех трибунах. Пусть биться будут и не великие маги, где зрелища было бы в разы больше, но всё же крайне интересно понаблюдать, как юные маги будут лупцевать друг друга.

Правила просты — противник должен либо сдаться, либо получить очевидный урон. Такой, что дальше продолжать бой не станет смысла. За нами будет наблюдать цвет гарнизона и многие из способных простых служащих. Уже позже, коллективно решат, кого стоит отправить в гимназию, а кому ещё нужно сил поднабраться. Да и умения их применять.

— Игорь, тебе к претендентам, — спокойно оповестил магмейстер и повёл к отдельно стоящей скамье. Идем через площадь перед ратушей и многие провожают взглядами.

— А какое место надо занять, чтобы точно взяли?

— Почему спрашиваешь?

— Да шансы, думаю, маленькие первое занять, — отозвался я, немного досадуя на собственную откровенность.

— Если скажу, что только победитель может рассчитывать на обучение?

— Это будет печально, господин магмейстер, — нервно рассмеялся я.

— Если хочешь получить мою рекомендацию — побеждай. Иначе не дам.

На мне всегда это работает, — не могу мириться с положением внизу, мне надо наверх. Поэтому кровь уже начала закипать от боевой ярости и решимости. Пусть я не в лучшей форме, но и возможности уже повыше, чем ранее. Считай, несколько тотемов доступны, да и стихийное мастерство подтянул. Уделаю всех!

На лавке сидят пятеро. Все разные: здоровяк-толстяк; просто крепыш; долговязый, как жердь; уродливый на лицо и девушка с темно-русыми волосами. Первые трое из дворян, судя по добротной одежде, а остальные из простых. Теперь, считая меня, трое.

Итого получилось три пары. Интересно, с кем поставят? Я прислушался к противникам, так и замерев перед скамьёй и попеременно заглядывая в глаза. Первый хитрит — успокаивает силу, чтобы не фонила — это удобно на турнирах. Остальных слышно нормально. И почти все сильны. Если будут учится, то Новика возьмут точно.

Я сел с краю, чувствуя, как участники недобро напряжены. Каждый жаждет урвать имперское довольство и устроить жизнь. Наверняка и родня грызёт. Это с низов дворянство выглядит, как битьё баклуш и плевки в потолок. Мол, коль уж свезло благородным родиться, то всё, живи в своё удовольствие и горя не знай. Но и тут есть свои обязанности, ожидания, служба та же и многое другое, соблюдение чего может порядком досаждать.

Но никто из них не прошёл того, что выпало мне. Во всяком случае, мой долг обязывает победить. И либо уйду одолев всех, либо лягу без чувств. Нет иного пути!

С площади донёсся голос глашатая. Долго и нудно распространялся нарядный служивый о том, какой высокий люд тут собрался и какая высокая честь нам, ещё не достойным уважения юнцам, оказана. Далее пошёл рассказ о величии Императора, его семьи, представителей главных родов. Сидящего в передних рядах графа Александрова тоже упомянул. Ну и о священном долге не забыл рассказать. У меня нет к тому скепсиса. Воистину свят воинский долг, отданный ради спасения Родины, только мне нельзя складывать голову до тех пор, пока не отомщу и не продолжу род. Так что Родина пусть подождёт.

А вот то, что Снежана здесь, меня, конечно, подстегнуло. Уж что-что, а девушки — это моё уязвимое место. Хочу показать себя, пусть знает, какой я могучий.

Глашатай, как старый хриплый пёс, умолк и отошёл. Капитан Городецкий же, кажется с облегчением выдохнул и вышел заместо.

— Случайным образом, мы разбили претендентов на три группы. В итоге, первыми на бой идут...

Я и девушка! Кто бы мог предположить...

Она крепкий огневик. Судя по взгляду ещё и в себе уверена. Ладно, на поле битвы джентельменов нет. Вот одолею и подхвачу подающую без сил. А сейчас бой!

Струя рыжего огня вырвалась из руки и помчалась ко мне. Спас щит, ибо пришлось спешно перестраиваться с одной формы, на другую.

Я вызвал ветер, и огонь разметало на безобидные всполохи и искры. Пущенный противницей мяч, вмял за пару шагов до себя. Призываю тотем дикой кошки для ловкости и тут же уклоняюсь от второго шара. Его затушили уже создатели турнира.

Зрители начали шуметь. Ко мне устремились сразу три огненных жгута, извиваясь и стегая. Я увернулся и подпрыгнул, тут же создал магические рукавицы. Жгуты разлетелись на клочки.

Лицо соперницы исказилось в ухмылке. Опять летит огненный шар, а снизу, едва не подловив, подкралась огненная змея.

Я взвился пропуская шар под собой. Кувырок завершаю так, что ноги смотрят вниз, а из них бьёт мощная струя воздуха. Огонь в очередной раз размётан. Щедро вложил силы в воздушный жгут и стегнул им. Девушка, как раз переводила дух, так что плеть отбить не смогла. Короткий вскрик и хрупкое тело отбросило на десяток шагов, грубо протащив по брусчатке. Бой кончился, а я помчал показывать, что джентельмен.

Сначала её трясло от злости и даже лекаря подпустила не сразу. Но уже усаживаясь на лавку, я отметил, что отошла и поглядывает с любопытством.

— Игорь.

— Знаю. А я...

— Марина.

Губы разошлись в победной улыбке, а на её лице мелькнуло раздражение.

— Как ты научился так скакать?

— Жизнь заставила, — проигнорировал я издёвку. — Понравилось?

— Неплохо. Просто тебе повезло. Но в следующий раз я не позволю тебе победить.

Узкий носик оказался смотрящим вверх и на его фоне я поймал взгляд от Снежаны. Конечно, рукоплескать при отце она не стала, но огоньки в глазах говорят, что старания оценены по достоинству.

Грудь выпятил пуще прежнего и, уже не обращая внимания на бывшую соперницу, стал наблюдать за импровизированной ареной.

Следующими стали здоровяк-толстяк и крепыш. Я только усмехнулся 'случайности' выбора — капитан Городецкий явно не напрягался.

Впрочем, это всё лирика, а вот готовящийся бой интересен по-настоящему. Не только потому, что кто-то из них станет противником, но и просто в силу зрелищности. Как и рассказывали ещё в Свейском Королевстве — русский стиль очень эффектный.

А главное, зачем смотреть на процесс только глазами простого человека? Я смежил веки и с торжеством оглядел обоих парней — толстый всё же неплохо одарён. Если его научить, подумалось вдруг, то будет очень мощный атакующий.

Вода и вода. И тут каждому, наверное, очевидно, что победит более одарённый. Вот взвились струи магической энергии, завибрировал эфир и перед силуэтами бойцов возникли сияющие голубым струи.

Я открыл глаза. Струи оказались своего рода шестами, которыми парни стали отчаянно друг друга дубасить. Принявшая плотную форму мана, изгибается и сталкивается с такой же. Летят брызги и слышны шлепки, словно кто-то босыми ногами топает по лужам, но я прекрасно знаю, что если получить таким 'шестом', то можно и жизни лишится.

Поняв, что тут они примерно равны, парни дружно сменили тактику. Но толстяк успел первым послать в соперника тонкую, очень быструю струю воды, способную с лёгкостью пробить толстую доску. И тут же ещё и ещё, будто намеревается пронзить пиками противника.

Я уж было попрощался с крепышом, но тот исхитрился обернуться в водяной вихрь, выждал пока струи иссякнут и атаковал сам. Водяной жгут стегнул по неповоротливому парню, только и успевшему, что подставить ладонь и пустить из неё в ответ ту же воду.

Вся площадь покрыта водой, брызги долетаю и до трибун, но дворяне так увлечены боем, что нисколько не беспокоятся об этом. Толстяк же завалился набок — в жгут противник вложился порядочно. Я прикрыл глаза и глянул остатки маны — ещё прилично, но и досуха ребята расходовать не могут.

Толстяк метнул копье. Оно оказалось не таким сильным, — не хватило времени сделать правильно, — а крепыш, хоть и согнулся пополам, всё же оклемался и попробовал атаковать. Над головой пышнотелого парня возник водяной вихрь малого диаметра, ставший быстро опускаться. Такая атака должна сильно его потрепать.

Побелев лицом, толстяк сиганул в бок и треснулся коленом и локтем о камни. Взвыл от боли, а шустрый крепыш не стал ждать и вдарил сверху жгутом. Бой кончился его победой, под вопли противника.

— Знатный бой! — заключил я и покосился на Марину.

— Я бы обоих уделала. А так, помочились друг на друга, но один оказался с более мощной струёй, — ехидно засмеялась она.

Неожиданно для себя, я вдруг тоже рассмеялся. Прикольная всё же девчонка.

— Тебе было бы неудобно мочиться, нам в этом плане сподручнее.

— Так сначала надо опрокинуть, — хитро глянула она, — а потом уже мочить.

— Ну ты даёшь! Опасная.

— Ты ещё не знаешь, какая, — вовсе не угрожающе произнесла она, а скорее констатируя, как наблюдатель.

— Прям теперь борюсь с собой, — намекающе проговорил я, действительно ощущая, что хочу познать её в постели.

Марина недоумённо подняла взгляд и я залюбовался игрой света в голубых, с жёлтой каймой глазах. Личико аккуратненькое, с бледными губами небольшого рта.

— В смысле?

— Хочу узнать насколько опасная. Может покажешь?

Я посмотрел прямо, с вызовом.

— Опять драться, что ли? — растерялась она, всё ещё отгоняя догадки.

— У меня есть способ получше. Может встретимся сегодня в порту, после турнира?

— А где? — вылетело у неё и лишь потом девушка прикрыла рот, но я уже ухватился за верёвочку.

— Давай около нижнего входа на рынок. Ну или вместе пошли.

— Я... я подумаю, — покраснела Марина. — Дурак! Надо было побить тебя. Особенно там.

— Где? — рассмеялся я.

— Знаешь где, — буркнула она.

Я быстро глянул в сторону Снежаны — переговаривается с другой молодой дворянкой и склонился к уху Марины, шепча:

— Покажи мне сегодня. Ручками.

Её лицо стало пунцоветь, пока не сравнилось с помидорным цветом. Довольный, я вернул внимание на арену. Удовольствие от предвкушения не мешает другому.

Долговязый дворянин производит вид не утешительный. Пусть с точки зрения одарённости всё и обстоит иначе, только его источник, словно потерявший управление конь, несущийся на полном скаку в кромешной тьме затуманенного разума. Стало понятно, что на некоторую существенную часть, он блаженный. Иногда издаёт звуки, морщится или улыбается. В этом смысле, они словно бы похожи, только противник уродлив внешне.

Однако, всё оказалось иначе. Уродливость, словно цветное пятно на белье, либо же шило в мешке — показывает подлую сущность парня. Блаженный склонен к огненному мастерству, но пока он пытался слабым разумом придать мане форму, уродливый атаковал воздухом. Повалив долговязого дворянина, он стал не сильно стегать его, вызывая вскрики боли и рыдания. Блаженный уже свернулся, поджав колени зовёт маму, а уродливый, кровожадно осклабив зубы, продолжает бить. Со всех сторон поднялся гул возмущения, но сволочь до последнего стегал долговязого. Я чуть не сорвался. Горло душит такая ненависть, что едва удаётся дышать.

Бой остановили. Рыдающего от боли дворянина унесли в лекарню. Лица людей выражают растерянность и омерзение. И тогда я подошёл к магмейстеру Самуилу Архиповичу.

— Господин! Позвольте мне выйти с ним на бой, — пролязгал я. — Дайте показать силу. А Марина пусть с этим, который крепкий, бьётся.

— Изволю, — хмуро кивнул капитан. — Готовься.

Я кивнул. Ощущая, что уже. Готов не просто победить, не завоевать рекомендацию магмейстера, — на это сейчас было даже как-то всё равно, — а вот наказать бессердечную мразь хочется. Причём так, что скрипят зубы и белеют костяшки. Будь проклято правило дистанции, уж я бы выбил зубы уроду!

Устроители решили всё быстро, а дворяне взволнованно загудели. Я встал напротив ненавистного противника и буравил его мерзкие тёмные глазёнки взглядом. Тварь паршивая! Сейчас ты узнаешь, что зря свершил такое на глазах у наследника рода Крузенштернов.

Слова только начали вылетать из глотки капитана, как я, крепко сосредоточившись, вызвал воздушного элементаля. Вложился без остатка, всю ненависть влил. От резкой слабости упал на колено, поэтому не сразу понял, почему ахнули трибуны.

Воздушный дух оказался не таким, как на арене дома. Выше, плотнее и даже цветом темнее, таким, как бывают тучи в подбрюшье. И внутри него сверкают багровые молнии. Я даже несколько опешил, вдруг ощутив, что элементаль получился очень могучим и крайне злым. Всё его естество желало убить противника и уж тут меня взял мороз, ибо контроля над духом нет. Это самостоятельный убийца.

Что-то хлестнуло по элементалю сбоку, но тот даже не дёрнулся, а вот удар по уродливому парню оказался ужасным по силе. В застывшей тишине площади что-то громко хрустнуло и я тут же понял, что это кости. Левая рука парня повисла плетью. Но он даже вскрикнуть не успел, как из глаз духа вылетела молния. Тело противника осветилось на миг, подброшенное в воздух и выгнувшееся от судороги, а потом шмякнулось на стесанную бурсчатку. Бой следовало остановить, да только дух мне не подчиняется.

Бросился вперёд Самуил Архипович, ринулись к сражающимся стражники, но элементаль успел нанести последний удар прежде, чем совокупная мощь сильнейших магов разнесла его в клочья. По камням потекла кровь, смешанная с кусочками мозгов. Бой окончен.

Я растерянно взглянул на магмейстера. Что же теперь будет? По факту я убил противника. И пусть он был негодяем, но меня могут и наказанию подвергнуть. Тем более за дворянина.

Шум стал вытеснять повисшую было тишину. Люди обсуждают произошедшее, делятся эмоциями и пытаются сформировать отношение к случившемуся. Я замер в ожидании.

Неожиданно, слово взял граф Александров:

— Дамы и господа, тише, прошу вас, тише, тише... Я не думаю, что случилось что-то из ряда вон. Мы все были сначала поражены бессердечием погибшего и, я уверен, Игорь тоже. Эмоции возобладали над разумом и случилось то, что случилось. Соболезную родственникам. Вам будет выплачена материальная помощь от лица города. Правда же, Дмитрий Григорьевич?

Комендант коротко кивнул, а вот пухлый боярин Скотович сморщился, но от комментариев воздержался. Собравшийся же люд дружно поддержал такое решение.

Я получил уважительный взгляд от графа Александрова, пылкий от Снежаны, а после окунулся в объятья подбежавших друзей. Крайний бой было решено не проводить.

Капитан Городецкий, своим приходом оторвал от меня ивановскую банду. Крепко пожал руку и поздравил с победой. Я же словно оглох от счастья. Всё случилось слишком неожиданно и быстро. А теперь ещё и новость, что поеду в гимназию. Отличный повод для того, чтобы устроить грандиозную пьянку в портовом районе.

Отправиться туда мы смогли только после бурных поздравлений от стражников. Количество хорошо знакомых людей, настроенных благожелательно, стремительно растёт. Я с охотой принял поздравления от каждого, а немного прослезившийся дядька Степан сказал, что сейчас тоже пойдёт и достанет особую бутылочку, что держит именно для таких случаев. Мы крепко обнялись.

Путь к порту сопровождается бурным обсуждением боёв. Ребята без устали вспоминают самые эффектные моменты, додумывают обстоятельства и делятся мыслями, кои одолевали в моменты напряжения. А ещё продолжают нахваливать меня. Глупо будет опровергать то, что это очень приятно. Но всё же я был вынужден сузить этот поток и перевести тему на обсуждение чего-то ещё кроме меня.

Тут вспомнилась Марина и я сначала вытащил все деньги, сунув их ничего не понимающему Ивану, а потом уже пояснил. Друзья с новыми силами стали галдеть и одобрять решение пошлыми комментариями. Брат же вернул часть денег, сказав, что на выпивку им хватит, а вот мне будет нужно на что-то снимать комнату в гостинице. Договорились, что они подождут, пока я покажу этой девчуле все прелести близости, а потом мы уже вместе крепко ужрёмся чем-нибудь.

К рынку я подошёл уверенный, что Марины не будет. После всего случившегося, у неё наверняка душевная болезнь, какое уж тут свидание.

Последние усталые торговцы выезжают с территории. Даже животных не стегают, ждут пока скотина соберётся с силами и потащит телегу быстрее. Я привалился к деревянному столбу доски объявлений. Шумит бесчисленная детвора, стараясь урвать последние часы света, прежде чем родители загонят в дома. В порту всё ещё стучат и кричат, словно соревнуясь с вечногорланящими чайками.

— Всё таки ты пришёл! — задорно раздалось сбоку.

Я резко обернулся, не скрывая улыбки.

— Тоже самое могу сказать.

Её наряд впечатляет. Не какой-то исключительной роскошью или вызывающим стилем, а тем тонким духом, когда стеснённая в средствах девушка выбирает лучшее из имеющегося. И ты смотришь, сердце щемит от умиления, а в душе пылает пожар бросить к её ногам весь мир. Впрочем, сарафан выглядит красиво и свежо, подчёркивая юность и тонкие черты девушки.

— Вот же уставился!

— Прости. Очень впечатлился.

— Чем?! — усмехнулась она, намекая, что грудь маленькая, а бёдра не так круты, как у некоторых сверстниц.

— Может я эстет, ценитель исключительного. Вижу прекрасное там, где другим пусто.

— Витиевато болтаешь. Как будто грамотный.

— Что ещё раз подчёркивает, что впечатлённость тобой оправдана, моя фея, — выдал я, понимая, что начинаю нести вздор.

— Я не твоя! — стрельнула бровью Марина.

— Ещё нет, но уже в моей паутине, — облизнул я губы, — прекрасный мотылёк.

— Фу! Не люблю пауков, Игорь.

— А вкусно покушать? Давай я угощу тебя отличным ужином?

Она взяла меня под руку и отвечает:

— А если меня одолеет сонливость после? Будет где прилечь?

Меня аж огонь опалил, столь сильно взвилось желание. Склонился к уху и шепчу:

— Отнесу туда на руках, моя фея.

— Т-ты это...— проняло её, что даже с шага сбилась, — не напирай так.

Я понял, что лучше действительно сбавить обороты — страсти плещется столько, что готов расплескать. А от того, что мы уединимся где-нибудь в подворотне, будет потом противно. Не с портовой же девкой встречаюсь!

— Всё же удивительно, что ты пришла, — сменил тему я, видя как раскраснелась девушка. — Думал, что после увиденного тебе будет не до того.

— Ты про то, как размозжил голову тому уроду? — осторожно переспросила она.

— Кхм-м... да.

— А что если скажу, что не переживаю из-за такого? — словно прощупывая, произнесла она.

Я понял, что у неё на этот счёт есть ещё какие-то соображения.

— Буду удивлён.

— И тебе не мерзко идти под руку с таким монстром?

— Это ты монстр? — рассмеялся я.

— Говорила же, что ты меня не знаешь ещё.

— Марина, — томно глянул я на неё, — да у меня от предвкушения узнать, тело сводит. Можешь быть спокойна.

— Ну... чтобы ты потом не плевался и не блевал, — вдруг остановилась она и подняла голову, — скажу всё как есть. Меня заводит вид кровавых драк. Когда ты расправился с тем червём, то я была готова хоть там отдаться. Ну, всё?! Расхотел со мной ужинать?

Я даже растерялся как-то. Неожиданно было такое услышать, тем более от девушки. Но именно отвращения не испытал. Стало только интересней узнать, что же она за человек и какие тайны скрывает внутренний мир.

— Ну, если мы просто поедим вместе, ничего особого не произойдёт, — отшутился я.

— О! Уже 'просто поедим'? — приподняла она бровь.

— Что ж, стоит признать, что действительно озадачился вопросом, какая ты. Вдруг и впрямь ужасная, а моя бравада тут же потускнеет, прознав об этом.

— Вот и хорошо, — удовлетворённо кивнула она. — Я уж было подумала, что ты дурачок.

— Знаешь, — двинулся я, снова подставляя локоть, — сразу подумалось, а, как ты, ну... находишь себе веселье? Ищешь потасовки или сама кого губишь? Просто если сама...

— Нет, я никого не обижаю первой, — серьёзно отвечает она.

— Это людей, а может над скотиной издеваешься?

— И с чего такие мысли? — картинно скривилась она, словно слышит это не первый раз.

— Ну, просто если я, допустим, люблю рыбный суп, то я его ем. Ты говоришь, что любишь жестокие побоища. Вот и подумалось...

— Нет.

— А как же тогда...

— Игорь, я ведь тебе сразу сказала, что больная на голову и что не надо ко мне клинья подбивать. Ты не послушал. Так вот — я понимаю, что там внутри, — постучала она по голове, — есть проблемы. И я вовсе не хочу свои проблемы, перекладывать на других. Чтобы кто-то страдал. Хоть животное, хоть человек. Проживу тихо жизнь и помру. Всё.

Я глянул на огорчившуюся девушку, что в свете фонарей главной улицы выглядит очень милой. Может и у меня есть странность, но после такого признания только сильнее захотелось быть с ней.

— Не против, если хотя бы сегодня, ты не будешь одна?

— Ты правда этого хочешь?

Я уловил в голосе тщательно скрываемую надежду.

— Очень.

— Ну, я отговаривала, как могла. Потом не жалуйся, — улыбнулась Марина.

— Я?! Жаловаться? Ещё чего. Это ты держись, ещё узнаешь, какой я любопытный...

Чтобы не ошибиться с заведением, повёл Марину в 'Семь Морей'. В тёмное время ресторан выглядит ещё краше. Площадь перед ним хорошо освещается, шумят многочисленные посетители — от мужских компаний, до чинных пар. Мы легко присоединились к общей атмосфере праздника, присаживаясь за свободный стол.

Я пошёл распорядиться насчёт комнаты и еды.

— Господин, — обратился ко мне распорядитель, — может Вы хотите отужинать уже в комнате? Только нам нужно будет некоторое время, чтобы всё подготовить. Поэтому пока предлагаю лишь перекусить тут, а когда будет готова комната мы сообщим.

Я согласился и внёс половину суммы. Вышло много, потому что среди прочего, распорядился поставить ванну с горячей водой, но, во-первых, я не волнуюсь и не держусь за деньги, а во-вторых, 'Семь Морей' не дешёвая гостиница, было бы глупо ожидать копеечных расценок. Одно только магически поддерживаемое освещение выходит в круглую сумму.

Марина быстро умяла свою порцию закуски и я отдал половину своей. Наблюдать за девушкой очень интересно, ибо таких я ещё не встречал. Да и симпатичная, что ни говори. Природа не обделила ни красотой, ни талантом. Ввиду этого первый вопрос:

— Ты дворянка?

— Нет, конечно, ты что.

— А почему тогда магия тебе подвластна? — резонно спросил я, любуясь, как легко и изящно она поглощает еду.

— Урод, наверное. Мама крестьянка, отец пахарь. Ничего необычного.

— И тебя это совершенно не волнует?

— Ну, твоё удивление понятно, конечно, но знаешь, когда ты реально отличаешься, то на способности к магии обращаешь не больше внимания, чем на остальное.

— Например? — предвкушающе спросил я.

— Да хотя бы то, что когда папка в очередной раз начинал лупить мать, а все братья и сёстры дружно принимались реветь, да прятаться, я во все глаза смотрела. Меня завораживали эти ссоры.

— И часто он её бил?

— Смотря, что ты считаешь редко. Как вообще относишься к тому, чтобы иногда жену проучить? — сыграла она бровями.

— Хах, — несколько нервно отозвался я, — ещё не женат, так что не знаю. Вообще, у нас так не принято.

— У вас? — тут же подхватила она и я чуть язык не откусил с досады.

Пришлось додумывать, что на Мурмановом берегу такие же порядки, что и на Свейской земле. Женщина у нас равна мужчине, но не подменяет его. Как левая нога не заменяет правой. Обе важны и нужны. Впрочем, вполне может быть, что на дальнем севере Российской Империи действительно такие же порядки.

— Понятно, — кивнула она, — далеко же тебя закинуло. Ну, а лупил почти каждый день. Пока не померла.

Я только рот раскрыл, не найдя что ответить.

— Да, такой вот поворот.

— И, что потом? Сколько тебе тогда было?

— Тринадцать.

Я подождал, давая понять, что на первый вопрос тоже хочу услышать ответ.

— Тебе правда интересно?

Закралось плохое предчувствие, но не отступать же. Кивнул.

— Он опять пьяный был. Может чуть переусердствовал, да и залепил матери вот сюда, — показала она на висок. — Она быстро умерла. Папка ещё, представляешь, — хихикнула она, — тряс её, пихал, мол, чего тварь прикидываешься. Ну, а потом что-то там в его долбанутой башке переклинило и полез он ко мне, ну, чтобы трахнуть, а я взяла да и пришибла алкаша вонючего.

— Чёрт подери! — с трудом удалось вымолвить. — Я не знаю что сказать... а потом куда? Что было?

— Сбежала, — улыбнулась она. — Ну а что ещё было делать? Ему бы за мать ничего не было. Бабу надо молотом, чтобы была золотом. А вот мне за батьку бы такое устроили, перед смертью, что у тебя аппетит пропадёт, если сказать.

— Да уже, — буркнул я.

— Понимаю, Игорь. Поэтому стараюсь не рассказывать особо ничего. Навидалась, знаешь ли.

— Это точно. Но ты, вроде бы, не особо переживаешь, да?

— Ага, — широко и искренне улыбнулась девушка.

Вскоре к нам подошёл служка и пригласил в комнату. Идти не далеко — на первом этаже. Под впечатлением от услышанного, жажда скорей затащить Марину в постель поутихла. Неожиданно для себя, я проникся тяжёлой долей, выпавшей на её плечи. Пусть и самой жертвой обстоятельств эта тяжесть не ощущается.

'Семь Морей' действительно отличное место — комната оказалась большой, с ширмой для принятия ванны, широкой кроватью, шкафами, столом и двумя стульями с высокими спинками. Несколько свечей щедро наполняют её светом, а на полу распростёрся шикарный ковёр.

Стол полон еды и напитков, а под ванну напихали раскалённых кирпичей, чтобы вода медленнее остывала. Служка поклонился и вышел, а я задвинул щеколду на крепкой двери.

— Спасибо, Игорь, — вдруг сказала девушка.

— За что?

— За прекрасный вечер.

— Но он же только начался.

— Просто я никогда раньше не проводила его так и... в восхищении даже только от комнаты.

Я обошёл улыбающуюся девушку. Аккуратно приподнял подбородок и говорю:

— Считаю, что ты этого достойна. Не думай, что покупаю этим твоё тело.

— Ой, мне бы и в голову не пришло. За те деньги, что ты отдал, можно было десяток шлюх взять. Что и поумелее, и покраше. Так что просто спасибо. Я ценю.

Склонился и легко поцеловал её.

— Пожалуйста, Марин. Хочешь понежиться в горячей воде?

— Мечтаю! — с горящими глазами, сообщила она.

— Тогда прошу, — поднял приглашающе руку и, приобняв девушку, провёл до парящей ёмкости. Рядом, на табуретке, теснятся мыла, скребки и мочало, а от самой воды идёт приятный запах хвойного отвара.

Я помог Марине раздеться и с удовольствием стал любоваться наготой. Грудь действительно мала, но тело не смотрится детским, в нём есть женственность и грация, в том числе в бёдрах. Попа кругленькая и вздёрнутая, а между расходящимися ягодицами видны половые губы. И здесь меня взяла оторопь.

— Прости, но почему у тебя нет там волос?

Она хихикнула и, подбоченясь, развернулась, демонстрируя идеально гладкий лобок, словно была ещё незрелой.

— А что?

— Да так, просто.

— Я их убираю. Мне так больше нравится.

— А как именно? — удивился я. — Неужели бреешь?

— Ой, не-е-ет. Если сбривать, то потом, знаешь, как всё чешется? Неудобно, а потом ещё и болит. Я же огненный маг. Выжигаю.

— Эм-м...— озадачился я, став разглядывать её пах в поисках ожогов.

Девушка заливисто рассмеялась.

— Не ищи, просто я могу контролировать огонь так, что уходят только волоски.

— Запах, наверное, при этом...— подумалось мне.

— Ну, знаешь!

— Прости-прости, это я так, чисто практически вдруг задумался, — улыбнулся я, а потом, приняв более серьёзный вид, говорю: — Марин, выглядишь просто великолепно. Я восхищён.

— И даже маленькая грудь не отвращает? — с наигранной подозрительностью спросила она.

— Абсолютно. Боюсь, что она наоборот, лишь притягивает. Хочу узнать, насколько мягка.

— Так приятно-о... ты бы знал, Игорь, — лучась глазами, ответила девушка. — Ещё никогда такого не слышала.

Я протянул руки и обнял ладонями два ровных холмика с бордовыми бугорками. Немного сжал, а потом поводил по груди ладонями, получая удовольствие от того, как нежные соски трутся о кожу и проскальзывают между пальцами.

Перешёл дальше, на рёбра. Тонкая шелковистая кожа обтягивает их и можно гладить волнистые переливы, снова возвращаясь к груди, а потом выше, к ключицам. Утончённость тела не слабо возбуждает и низ штанов явственно топорщится. Мне захотелось прижаться, чтобы потереться членом. Так и сделал.

— Сожми ещё шею, — горячим шёпотом выпалила Марина. — Посильнее. Да, так! — уже хрипло слетело с её губ. — Будь грубее, Игорь!

Я лизнул её выпирающую ключицу и так поднялся выше, ощущая, как под кончиком перекатываются жилки и вены.

— Хорошо, моя фея. А ванна пусть подождёт, да?

— Я её...— со стоном отозвалась она. — Потом... сама разогрею... да-ах...

Это она отозвалась на мой укус. Девушка открыла во мне новые оттенки страсти. Ещё там, перед ратушей, я ощутил нечто сладко-садистское, но не понял нового чувства, зато сейчас оно уже вовсю расправило крылья.

Впился в рот, словно там спасение жизни. Настырно проник языком и стал играть с её нежным и сладким. Но и Марина не отстаёт, отзывается.

Наши руки пришли в движение одновременно. Я заскользил по спине к попе, а она вдруг просунула свою между нами и, ухватившись за моё естество, сжала. Потом скорее задрала рубаху, дёрнула за шнурок и сняла портки с члена. Теперь уже мягкая ручка объяла его без мешающей ткани.

Я сжал её ягодицы и немного растянул, показывая, как мне приятно и как сильно её желаю. Девушка прервала поцелуй и притянула меня второй рукой за затылок.

— М-м, Игор-р-рь, — прорычала она на ухо, укусив за мочку, — ты такой бесподобный. Прошу, будь смелее, настырней, грубее. Ты же уже понял, какая я дурная и дрянная. Давай, герой, давай! Покажи мне силу. Ту самую, которой раздавил ту мразь. Ах!

Её шёпот затуманил мозг. Умелая ручка только раздувает огонь с каждым движением.

— Иди сюда! — прорычал я, поднимая её за попу. Под пальцами мокро и они приятно погружаются в складки.

Член туго вошёл, под вскрик Марины, и я немного озадачился — не больно ли? Но Марина с безумным взглядом шепчет:

— Продолжай! Игорь, продолжай! Просто...— толчок. — Я...— ещё толчок. — Не была...— я с усилием проник в неё, удерживая за ягодицы и щупая пальцами, как половые губы натянулись и обхватили член. — Не была с мужчиной...— дальше стоны и вскрики. — Только пальцы... сама... понимаешь?..

Я кивнул, с неким новым чувством. Слушать и представлять, что Марина оказалась развратницей, невыразимо приятно. Я сжимаю и растягиваю её попу, продолжая до упора входить в нежное лоно. Девушка почти в беспамятстве, шепчет и стонет.

Когда палец случайно скользнул по анусу, девушки взвилась особенно пылко.

— Игорь... и туда... туда тоже! — услышал я и под гнётом страсти выполнил её просьбу, ощущая, как и сам сильнее воспылал. Пусть и знал о подобном от синеглазой ведьмы.

Чудом не потерял контроль перед пиком. Умертвил семя и уже потом стал выстреливать, наполнять пылающее нутро девушки. Её лоно тоже начало сжиматься в такт и настолько сильно, что проталкиваться по нему стало трудно. Вершины чувств мы достигли вместе.

Немного позже, отдыхая от любовных утех в горячих объятиях воды, мы с улыбкой переглядываемся. Я заметил, что блаженное выражение лица Марины немного омрачилось.

— Что такое? Тебе больно?

— Ой, это желанная боль. Ты бы знал сколько ночей я лишь мечтала о ней. И о прочем тоже, — хихикнула девушка. — Просто, знаешь, я волнуюсь насчёт беременности.

— Ты действительно странная, — рассмеялся я, — но это только заводит меня. А насчёт детей не волнуйся. Я умертвил семя, он бесплодно.

— Что, правда?! — она аж привстала. — Ты правда так умеешь?!

Я кивнул.

— Никогда о таком не слышала, — восторженно произнесла девушка. — Но как же продолжение рода?

— Это разовое действие, главное, не забыть, — сыграл я бровями.

Девушка закатилась смехом, а потом вдруг посерьёзнев, говорит.

— Игорь, ты это... хотя бы до того, как уедешь в гимназию, проведи со мной ещё время, ладно? Никогда так не было хорошо.

Я поднялся, глядя в тёмные ободочки глаз. Прихватив Марину за голову, притянул для поцелуя и страстно слился губами. Девушка с готовностью раскрыла горячий рот, принимая мой нахальный язык.

Оторвавшись, говорю:

— Мне тоже с тобой хорошо. Обещаю, что мы ещё не раз встретимся.

— Но ведь ты же уедешь из Колывани, — огорчилась она.

— Хочешь со мной?

— Конечно! — воскликнула Марина. — Но у меня нет денег.

— Главное, что хочешь. Остальное не важно, — проговорил я и блаженно откинулся на стенку ванны.