Нам с тобой ...

—

Разбежавшись прыгну со скалы...

Мой выходной — мои правила. Именно так и никак иначе. Да четверг, но есть прелесть в выходных днях среди недели. Я не спешил вставать. Включив легкую, добрую комедию собирал в кучу мысли и планы на сегодняшний день. Из планов — сегодня на коп. Из мыслей — что бы съесть. Проваляться лишний час в кровати, дав возможность всем спешащим по своим делам горожанам добраться до мест и освободить дороги. Пусть спешат, у них на сегодня еще миллион дел.

Сегодня я готов на маленький подвиг, поэтому после душа замешиваю на стакане молока тесто для блинов. По будням такая роскошь не доступна из-за вечного цейтнота. Долой надоевшие яичницы, овсянки и остатки ужинов. Блины — вот завтрак достойный сегодняшнего дня, благо в холодильнике есть и варенье и сметана. Или нечто на сметану похожее. Ароматный чай с прошлогодним липовым цветом. Домашний, заказанный с огромным трудом цветочный мед. Эх хорошо.

Неспешно завтракаю листая новостную ленту в интернете. Ни в коем случае не вчитываться, а лишь регистрировать взглядом заголовки событий. На кой оно надо, новости в наше сумасшедшее время смотреть и вникать опасно для психики. Если новостные сайты в интернете еще как-то вменяемы, то от круглосуточного политического бубнежа по всем каналам телевизора крышей подвинуться вполне реально. Видимо там вышли на новый уровень — бюджетненько, остренько, прайм. Эра телевизионных балаболов.

Вот в общем-то и нужный настрой и заряд бодрости на весь день.

Сегодня на коп. С вечера собранные лопата и металлодетектор, стоят у входной двери в ожидании выхода. Берцы и трехцветный камуфляж, рюкзак с термосом и бутербродами, очки, плеер, телефон. Подхватив весь этот нехитрый скарб прыгаю в машину.

Увлечение бродить по покинутым местам с лопатой и металлоискателем подцепил совершенно случайно. Видео ролик из интернета, любопытство, тематический форум и спустя месяц раздумий я купил Терку. Друзья, как то так сложилось, совершенно не оценили моего нового увлечения. Некоторые увлекаются рыбалкой, некоторые пивом. Так что предложение часами бродить по лесу с лопатой приняли прохладно. Зато от вопросов, что ценного нашел, отмахиваться приходится постоянно. Советчиков тоже достаточно. Мол не там копаешь, не туда ездишь, как так почему железо не собираешь, скатайся по местам боев. Ну и плюнул и езжу только один. Не объяснять же каждому, что в поиске мне любопытны любые находки и что копать по местам боев не собираюсь. Что в поиске интересен сам процесс. Откопать непонятную железяку и очищая ее щеточкой размышлять откуда эта вещь, как использовалась и как давно. Но как часто бывает, работа и быт отбирают все свободное время. На хобби времени нет. Поэтому когда удается вырваться из рутины, отбросив проблемы работы стараюсь выкроить полный день на поездку.

Прошлой осенью сравнивая старые карты и спутниковые снимки нашел координаты покинутой деревеньки Подопхаи. Чудное название подтолкнуло на поиск информации, пол дня было отдано только на то чтоб найти истоки такого слова и собрать крохи информации. Подопхаи на современном языке означают нечто вроде Выселок. В том понимании что при перенаселении одного села в приказном порядке некоторые семьи отправлялись на жительство в выбранное для деревни место, где и строили свой быт заново, разделывая новые поля. От более двух сотен лет истории деревни в интернете найти удалось совсем немного информации. Точнее практически никакой. Только про годы Великой Отечественной из мемуаров нашлось, что деревеньку оккупировали и потом впоследствии силами наступающей армии при помощи партизан отвоевали.

В раздумьях незаметно для себя пронеслись двадцать километров трассы и свернув в незаметный съезд я повел машину по лесной дороге. Конец апреля выдался довольно прохладным, но все равно опустил передние стекла и весенний чистый воздух ворвался в салон автомобиля. По едва зазеленевшим кочкам белым бисером мелькают цветы подснежников. Запахи леса всегда действуют слегка опьяняюще и одновременно бодрят поднимая настроение. Веселый щебет птиц раздается наверное с каждого дерева в округе. Уже останавливая на выбранной полянке машину заметил как две шустрые белки устроили веселую чехарду на двух рядом стоящих соснах. Бегая кругами по стволу и то и дело перепрыгивая с одного дерева на другое.

Оставив машину в стороне от дороги, мало ли какой тут расхититель леса на КАМАЗе будет ехать, и прихватив все необходимое, я спустился к узенькой речушке. Здесь, в низине, на месте старого брода была положена секция железобетонной трубы и присыпана щебнем. Для вездеходов и серьезного грузового транспорта вполне удобный мостик, для моей же легковушки практически непреодолимое препятствие. Еще пара километров пешком по противоположенному берегу и вот она деревня.

О том что когда-то здесь был населенный пункт понять можно только внимательно оглядевшись. Несколько жалко смотрящихся старых яблонь затянутых диким хмелем. Чем не брошенные домашние питомцы которые в прошлом дарили сочные фрукты хозяевам и гостям, теперь хилые, больные, да и яблочки мелкие и невзрачные горчат, никому не нужные осыпаясь по осени в густую, сорную траву. Холмики заросшие крапивой все что осталось от домов. От крепких и основательных, от маленьких и местами неказистых, от сараюшек, бань. От теплых, уютных наполненных жизнью, смехом, суетой. По паре оставшихся бетонных столбов можно приблизительно определить где проходила дорога. Летом или осенью такие места обычно представляют буйные заросли сорняков и полевых трав. Лишь Апрель самый удобный месяц для копа, потому что прибитая за зиму снегом трава не мешает металлоискателю. Печальное зрелище. Деревня пережившая Наполеоновскую и Гитлеровскую армии без следа канула в лету на рубеже 21го века.

Терка приветственно пиликнув динамиком перешла в рабочий режим. Я отключил оповещение на отклик черного металла, все таки мусора тут присыпано землей прилично, стал обходить приглянувшиеся места. Из осенних находок мне запомнилась жестянка с немецкими надписями. Как потом оказалось это крем для ног 1940 г выпуска. Фирма по сей день является популярным производителем косметики в Германии. Пяток монеток разных лет, найденных в основном вдоль предполагаемой дороги. Небольшой чугунок, закопанный донышком вверх, заставивший понервничать. В начале возникло предположение что это может быть миной, потом когда обкопал аккуратно вокруг и понял что это, предвкушение и мысленные благодарности леприконам. Даже то что чугунок оказался пуст и набит всего лишь песком сильно не разочаровало. Старый инструмент, косы, топорища, подковы — таких находок на счету каждого поисковика предостаточно и для постороннего наблюдателя никчемный мусор. Ну да кому они интересны эти посторонние.

Новый четкий сигнал на дисплее и резкий звук на высоких тонах заставил остановиться. Двигая катушку крест-накрест определил точное место залегания и обкопав лопатой снял дерн с частью земли. Проверив что в ямке сигнала больше нет, а над дерном металлоискатель по-прежнему уверенно пиликает, стал не спеша разделять комки земли. Очередной находкой стала винтовочная гильза. Копать по местам боев мне не нравится. Но в центральных регионах страны сложно найти место по которым не прошли ужасы Великой Отечественной Войны. Вот и тут еще один подарочек из прошлого, эхо отгремевших сражений.

Из того что удалось найти в интернете в мемуарах и сводках военного времени я знал, что немцы вошли в пустую деревню, покинутую жителями и в последствии обосновавшись, разместили зенитные орудия и еще какие-то тыловые службы. Позже осенью 1943 года партизаны отбили деревню и удерживали ее до подхода основных частей Красной Армии. Серьезных боев здесь не было, но гильзы попадаются довольно часто и поле чуть южнее деревни засыпано осколками.

Сбросив снятый ком земли обратно в ямку я притоптал его и закинув лопату на плече двинулся дальше к присмотренному ранее холмику. Судя по всему строение было довольно большим и я решил посмотреть что могло сохраниться вокруг него. Обычно такие места завалены строительным мусором и копать там сложно. Много битого кирпича, лопата все время на что-то натыкается, а звенящий сигнал металлодетектора указывает лишь на сильно проржавевшую бесформенную железяку. Это место ничем не отличалось от себе подобных и я больше работал лопатой разгребая завал, чем прозванивая место. Погода видимо вспомнив что на дворе весна грела ярким солнышком и даже ветерок утром еще довольно свежий теперь был теплым и ласковым. Результатом получасового труда стали пробка водочная, пяток гвоздей, ржавая велосипедная цепь, горлышко бутылки с тисненой надписью "cogna.." и судя по форме клемма от аккумулятора.

Изрядно подустав я решил попить чаю и дожевать утренние блинчики и заметив в центре кургана довольно большой валун стал устраиваться на пикник, попутно размышляя, что это могло быть за строение. Судя по всему раньше здесь был или гараж или большой сарай, следов от печки нет и найденные практически сгнившие венцы уж очень небольшого диаметра. В моем представлении брус для дома должен был быть раза в два больше. Да и непонятной формы валун монументально возвышавшийся в центре совсем не вязался как мне кажется с интерьером крестьянской избы. Хотя в гараже такое украшение тоже было бы лишним. Может мельница. Но хоть устройство мельничного жернова я тоже себе плохо представлял валун на него никак не походил.

Закончив жевать я снова взялся за Терку и стал обзванивать место вокруг валуна. Как там говорил Вини Пух — Это бзззззз не спроста. Ну вот и проверим. И снова звенит все вокруг, показывая гвоздики, куски проволоки, обломок чугунной сковороды. Но меня разобрал азарт и место вокруг валуна уже расчищено и углублено на штык лопаты. Мелкий металлический мусор кучкой лежит в сторонке. Рядом кучка побольше из вывороченных камней и обломков кирпича. Я уже практически готов был сдаться когда металлодетектор издал новый звук непривычной тональности. Поскольку признаков "чернины" вокруг уже не осталось я решил копнуть и этот сигнал и уже потом привести место к начальному виду присыпав траншею.

Снова катушкой крест-накрест точнее определяю место. Обкопав предполагаемую находку, откидываю грунт в сторону и проверяю сигнал. Нет, в комьях откинутой земли металлоискатель молчит и снова указывает на ямку. Еще углубив и вынув пару лопат, разделив землю на кучки проверяю где металл. В зазвеневшем коме аккуратно разделяю землю просыпая ее через пальцы. И вот оно в ладони зажат бесформенный плотный комочек. Старой мягкой зубной щеточкой счищаю налипшую и спрессованную смесь глины и песка и на перчатке остается зеленовато-коричневое колечко, с маленькой печаткой и непонятным узором по ободку. Находка довольно увесистая, но определить металл на глаз не могу. Может бронза, на медь судя по патине и окислам не похоже. Аккуратно промыв колечко тонкой струйкой воды из бутылки минералки протер его чистой тряпицей. Рисунок от этого четче не стал. Стянув перчатку я положил находку на ладонь и стал всматриваться в завитушки на ободке.

Внезапно, колечко будто мгновенно растаяв, бронзовой лужицей растеклось по ладошке и в следующий миг без остатка впиталось под кожу. Что за. На руке остались несколько крупинок песка и все. Впав в ступор я на автомате потянулся к бутылке с минералкой и тщательно помыл руки. Ничего. Никаких странных ощущений или признаков ухудшения самочувствия не было. Как впрочем не было и умных мыслей в голове. Что это могло быть? Ртуть? Да нет, ртуть насколько я знаю при очень низкой температуре принимает твердое агрегатное состояние. Может я зря полил водой. Есть же вещества которые в соприкосновении с водой... Эммм. Что? Впитываются под кожу. Нет бред. Хоббитов туда обратно нам тут тоже не надо. Не хватало еще заделаться магом и пугать окружающих файерболами на день победы. Может попробовать шарахнуть молнией в бетонный столб стоящий на краю овражка?

На всякий случай я отошел от места раскопок метров на десять и присел на поваленную временем березку. Закурив снова стал обдумывать ситуацию. Нужно срочно собрать все вещи и ехать в город, в поликлинику. Говорить про колечко пожалуй не стоит, но попросить сделать общие анализы надо. Мистика какая-то. Оглядывая ладошку, ногти и по-прежнему ничего не наблюдая меня начало обволакивать липким беспричинным страхом. Так и до паники недалеко. Взяв себя в руки, отдышавшись решил все таки действовать по порядку, не забивая голову причинами, вернуться в город и там уже обследоваться. Может все примерещилось и курс разноцветных таблеточек поправит перегоревшие винтики в голове.

Вернувшись к валуну я неспешно перекидал дерн и землю на место. Почистил лопату, термос и минералка отправились в рюкзак и еще раз оглядел вокруг проверяя не забыл ли чего, собрался уходить. Каменюка возвышалась над взрытой землей и веяло от нее теперь чем-то нездешним, неизведанным, но в общем-то и опасным валун не выглядел. На бочине обогреваемой солнцем остался след ладони. Хотя кажется я на камень не опирался, да и след был не от свежей земли, а слегка розоватый. Примерещится же такое. Подойдя ближе я протянул ладонь и накрыл ей след на камне.

Ладошку кольнуло как от легкого электрического разряда. Запахло озоном и за спиной что-то ощутимо хлопнуло. Потянуло прохладным ветром и на земле вокруг заиграли непонятные отраженные блики. Поворачивался я очень и очень медленно. Будто решая в процессе, хочу ли я увидеть то что там хлопает, или мне стоит со всех ног бежать вперед не оглядываясь. Какого лешего было трогать этот валун. Будто других камней не видел.

Все таки отпрыгивать и петляя по полю убегать в сторону машины не стал. Картина открывшаяся мне еще больше обескуражила. Но видимо пережитый стресс с колечком добавил организму и психике запас прочности. Метрах в двух за спиной, мерцая легкой рябью появляющейся на прозрачном озерце под легким ветерком, открылся разлом. Или портал. Или червоточина. Это как бы ее по-научному обозвать еще. Открылось окошко туда. Неслабое такое окошечко, около четырех метров овальной формы. И где это Туда? И явно мне Туда не надо.

Сквозь рябь было видно, что местность за разломом не сильно отличается от окрестности деревеньки. Все те же овражки, только деревья более кряжистые, вместо поля, начинавшегося метров через сто, смешанный лес. И весна по ту сторону вошла в силу, кроны деревьев и кусты покрывала молодая сочная листва. Яркая, высокая трава уверенным плотным ковром расстелилась повсюду. По эту сторону массивные, но редкие облака вяло ползущие по небу, на той стороне заметны небыли. В ряби портала как в воде отражался мой силуэт.

Вот и славненько, помахав рукою отражению, я вознамерился ждать санитаров. Но поскольку сидеть без дела было бы скучно стал осматривать открывшийся проход. С обратной стороны была сплошная, темная, холодная муть и вглядываться в нее было не комфортно. Обойдя пару раз разлом я попытался все спокойно обдумать. Есть портал непонятной природы. На той стороне немного изменившаяся, но все-таки узнаваемая местность. Будущее или прошлое там? Или это иллюзия. Параллельный мир? Кому рассказать? Нет то что сейчас срочно названивать в экстренные службы и на телевидение я не буду это понятно. Взяв лопатку за деревянный черенок аккуратно погрузил ее до половины в зеркало портала. Вынув осмотрел и пришел к выводу что ничего не изменилось. Любопытство кошку сгубило, но кошки, впрочем, как и десятка лабораторных крыс под рукой не было. Значит нужно будет съездить в город и закупиться добровольными порталоиспытателями в зоомагазине. Привязать клетку с хомяком и забросить внутрь. Потом понаблюдать за ними недельку. А получится ли снова открыть разлом? Вот тоже интересный вопрос, ну да время покажет. Перехватив лопату на манер копья я метнул ее в окно. Как показалось лопата пролетела пленку ряби и без всяких отклонений и задержек воткнулась в землю с той стороны. Будем считать что запуск искусственного объекта прошел успешно. Нужны Белка и Стрелка.

Еще минут пять я бродил у окна портала, рассмотрел размытые границы, оглядел валун более пристально. Сделал десятка два фотографий на смартфон. Уже совершенно успокоившись стал прикидывать кому и как об этой находке сообщить можно и какие выгоды извлечь. И тут абсолютно точно понял — через десяток секунд портал закроется. Визуально все было по-прежнему, но он закрывался. Как это знание образовалось и откуда пришло объяснить было невозможно. Только ощущение последних просыпающихся крупинок через узкое горлышко стеклянной колбы песочных часов. Сейчас разлом схлопнется и если его не удастся открыть вновь, по ту сторону все так и останется неизвестным и неизведанным. А вся эта история будет лишь странным приключением или упущенным моментом. И в неосознанном порыве подхватив рюкзак и металлоискатель, зажмурившись, глубоко вздохнув и задержав дыхание одним рывком шагнул в провал.

Ну вот, допрыгался.

Мы наш, мы новый мир ... откроем.

* * *

— ...твою селезенку! Чернов! Оглох??

Раздавшийся стук деликатным назвать не представлялось никакой возможности. Кулачища баламута дубасили в доски запертой на засов двери с такой силой, что грохот заполнил все помещение арсенала. Чернов, внезапно вырванный из сладких объятий Морфея резким шумом, недоуменно потянулся и спустил ноги с импровизированной лежанки.

— Че надо то? Кто там буянит?! — стянув с крышки большого сундука овечий тулуп и пристроив его на вешалку, он двинул к дверям. — Обед что ли?

— Дрыхнешь морда? Отпирай давай, меня к тебе на усиление послали.

— Че ты мелешь, я тебя щас сам пошлю. Какое к бесам усиление? — заспанный сторож пригляделся через дверную щель к стоявшему на пороге и потянул запорный брус из пазов. — Нашелся усилитель, лучше б Наташку прислали. Говори чего шум развел.

Вновь прибывший, пройдя в дверь, двинулся сразу к стеллажу с винтовками и взяв одну закинул за спину. Порылся в ящике где в промасленных тряпицах лежали сложенными патроны.

— Запирай. Меня Ермолаев отправил. Тревога у нас. — распихав по карманам пару свертков с боеприпасом, возмутитель спокойствия стал карабкаться по стоящей в центре помещения лесенке. — Вооружайся и тоже поднимайся, там все перескажу.

Когда они оба устроились на дощатой площадке, расположенной на крыше, обложенной в два ряда мешками с песком и с утлым соломенным навесом, Чернов пихнул в плече напарника.

— Гена, ну давай рассказывай, что там. Немцы?

— Типун тебе ... Не немцы. Вроде бы. — он поудобнее облокотился на мешки и направив винтовку в сторону выхода из деревни продолжил. — Мы с Сенькой по утру на торфяное озеро корчаги повезли. На Белку загрузили и двинули. Едва расставить успели, тут как громыхнет. А над Той полянкой марево. Она же недалече, километра три по прямой если. Вот мы тишком туда и наведались.

В видимой как на ладони деревеньке намечалась суета. Ермолаев, приодевшийся в форменное у своей избы начищал сапоги. Все кто не участвовал на работах в поле подтягивались к северным воротам. Борисыч уже стоявший там, дирижировал коллективу, что-то втолковывая и размахивая руками. Настька шустро просеменила через мостик к столовой и уже через минуту быстрым шагом спешила обратно, волоча нечто замотанное в рушник. За ней поспешала Наташка Ярцева, а уж следом за которой радостно вились три собачонки. Ох, и любят повариху шавки.

— И что, неужто пришел кто?

— То-то и оно, глядим мужик с лопатой бродит вокруг каменюки этой проклятой и матерится. Вроде по нашему. Оружия не видать, только кочерга странная как миноискатель и лопата. Ну мы с Семеном сговорились, он пойдет знакомится, а я в кустах с Белкой. Ежели что, то гнать мне, во все лошадиные силы, наших предупредить. Ну а коли он картуз снимет и помашет им, то значит свой и все равно гнать, Борисычу весть передать. Семен вышел, парой слов обмолвились они и гляжу обниматься полез, а потом и мне машет, поспешай мол.

— Передал значит? Слушай, а может это Егор? Ох и свернул бы я ему физиономию на бок.

— Сдурел? Какой Егор то? Времени сколько прошло. Нет, тот помоложе и щуплый. О! Вона идут!

— И накой нам это сейчас надо? Ну ладно бы годков пятьдесят назад. Теперь же ... — Чернов сплюнул и прищурившись взглянул на шагающие с холма фигурки через прицел винтовки. — Ген, может стрельнуть пока не поздно? Да охолонись ты, это я от огорчения. И чем стрелять то, из этих патронов хорошо если один из пяти годный.

— Раз в год и палка стреляет. Поживем увидим, как теперь сложится.

* * *

На ум пришли строки из бородатого анекдота " Я то куда дурень полез! Я же читать не умею! ".

Сидя на полянке и разминая ушибленное плечо оглядывался вокруг. Чертовы устроители портала, табличку "осторожно ступенька" повесить не удосужились, поэтому на втором шаге споткнувшись не удержался и жестко приложился плечом. Громко, кратко и нецензурно высказавшись о неудачном приземлении услышал уже знакомый хлопок разлома и сообразил, что обратного пути нет. Надеюсь только пока.

Дышалось легко, значит воздух тут есть и он пригоден для дыхания. Гениально! Экспериментатор блин. Вокруг все указывало на скорое лето. Солнышко прилично припекало. Знакомо щебетали птички, мелкая вполне привычная насекомость жужала вокруг. Деревья и трава тоже выглядели как дома. Эх где ты дом. В памятке попаданца, а кем меня теперь еще назвать, первым пунктом идет проверка связи, дабы удостовериться, что ты точно попаданец, а не перепивец. Как и ожидалось сигнала сети нет, но удалось вывести на экран последнюю загруженную карту с навигатора. Сравнив мысленно карту, ландшафт около деревни где я копал и полянку где очутился, пришел к выводу что место все таки тоже, хоть и здорово изменившееся. В сторонке все также журчит мелкая речушка, поля заменил довольно чистый и крепкий лесок. Эльфов на первый взгляд заметно небыло. В центре полянки стоял валун, этот выглядел как внушительных размеров мраморный блок и на одной из граней четко выделялся силуэт ладони. Чтож, судя по всему шанс вернуться есть. В пяти километрах ниже по течению, Дома, речушка впадала в такую же и они на пару образовывали нечто более соответствующее гордому названию Река. Там начиналось село и проходящая через него трасса. Наверное стоит в первую очередь прогуляться туда и посмотреть что в этом месте здесь. Но сначала осмотреть каменюку и попробовать открыть проход.

Подойдя к камню я с некоторой опаской вновь приложил ладонь к следу, ожидая легкого электрического укола, но к моему глубокому сожалению камень остался глух. Все попытки хоть как-то активировать портальный девайс ни к чему не привели. Поливание водой, мытье рук, матерные выражения — все впустую. И почему-то внутри я был уверен что так и должно быть, сейчас камень не сработает. Как говорится "приходите завтра". Хотел было пнуть, но подумал что мало ли как хрупкая каменная техника к этому отнесется. Попытки прозвонить вокруг Теркой и поискать колечко отложил на потом. Взгляд привлекла тропинка, едва натоптанная и уходящая вдоль реки в лесок. Грибники или эльфы, но тут явно кто-то ходил и очень хотелось верить, что это не дикие животные кровожадной натуры. Очень уж не хотелось оказаться здесь первым и единственным человеком. Нужно попытаться найти местных и разузнать что и как тут. Может залечь у поселения, если такое обнаружится и скрытно понаблюдать издали.

Переложив складной, китайский нож из рюкзака в карман камуфлированных брюк и взвалив на плече металлодетектор с лопатой я направился по этой тропинке намереваясь дойти до устья двух речушек. И почему я не охотник, сейчас бы шел с ружьем. А так вся надежда на лопату. С металлоискателя много не настреляешь. И нож одно название, хлебушек порезать на привале. Хочется конечно верить что тут вокруг безопасно, но обманываться не стоит.

— Эй, товарищ, подождите! — я ощутимо всем телом вздрогнул. Не успел и десятка метров от полянки отойти, как громкий окрик из кустов заставил обернуться. Эльф?

Вывалившийся из кустов мужик длинноухого лучника из расы перворожденных напоминал слабо. Вообще не напоминал если быть точным. Хвостов, чешуи и ложноножек тоже не наблюдалось. Высокий, крепкий дядька, с окладистой бородкой, в просторной нательной рубахе без пуговиц и в серых штанах очень похожих на галифе, в мягких высоких кожаных сапогах и с винтовкой на плече. На голове у сего аборигена красовался то-ли серый картуз, то-ли кепка с алой звездочкой в центре. В руке вещмешок, но не привычной зелено-болотной окраски, а тоже темно серого цвета. Мужик уверенно направился ко мне, с подозрением, но как мне показалось и с надеждой оглядывая меня. Поскольку он шел открыто и винтовку по-прежнему с плеча не снимал, лишь привычно придерживал за антапку, я тоже не стал ничего предпринимать и в боевую стойку с лопатой на перевес переходить не спешил.

— Здравствуйте, товарищ. — мужик подойдя ко мне несколько растерянно осмотрел меня с ног до головы и протянув руку для приветствия неуверенно выдавил, — Вы Русский? Кто вы?

Вот тебе бабушка и юрьев день. Напугал меня бородач изрядно своим окриком, но покрайней мере теперь точно стало понятно, что я тут не один. Опять же в спину мне не стрельнул, связывать или еще как лишать свободы пока не торопится. Ходит правда гад тихо. Прочистив в раз охрипшее горло я тоже протянул руку.

— Русский я. Из под Смоленска. Антипов Дмитрий. Эмм, турист вроде как.

От моих слов бородач широко и искренне улыбнулся. На вид дядьке было около пятидесяти, но сейчас глаза светились радостью и какой-то надеждой, которые махом смели лет двадцать с простодушного лица. Он крепко сжал мою руку, а потом проревев по-медвежьи что-то вроде "аааэрррх" обнял обеими руками и крепко стиснул.

— Свооой! Свой же! — отпустив меня из объятий он крепко саданул ладонью по пострадавшему уже от приземления плечу. — Турист! Ха!

Стащив картуз он махнул им в сторону кустов и звонко свистнул. Соловей-разбойник блин. Таких встречающих надо десятой стороной обходить, плече снова ныло, а уши заложило от богатырского посвиста.

— Пойдем провожу до села. — он подхватил брошенные вещи. — Меня Семеном звать, то есть красноармеец Коваленко. Вот дела же! Вот сейчас шуму то будет. И не ждал же никто давно.

Тут кусты из которых вышел дядька затрещали и оттуда чуть в стороне от нас на полном скаку вылетел конь со всадником.

— Гони! — мой новый знакомый еще раз заливисто свистнул вслед всаднику. И уже обернувшись ко мне пояснил, — надо председателя предупредить. А мы пока пешочком пройдемся, тут близко.

— Послушай. Семен ты можешь мне толком объяснить, что тут происходит и собственно куда я попал. — глядя вслед конному, я несколько обалдевая от событий повернулся к странному красноармейцу. Бородач, уже собиравшийся идти по ранее обнаруженной тропинке, остановился и почесав ту самую бороду, принялся объяснять.

— Тут Дим видишь какое дело, циркуляр у нас есть на такой случай. Гостей к председателю вести. Там, значит, все и растолкуют. Из меня рассказчик, как из козы баянист. И расспрашивать, как-бы не почину мне тебя. Так что не боись, всему свое время. Ты только скажи мне, — он замялся и снова с непонятной надеждой спросил, — а ты сам пришел? Ну в проход, сам?

— Вроде того. — буркнул я, все еще раздосадованный своим безоглядным поступком. — Ну веди, Сусанин.

Семен хмыкнул и направился по дорожке быстрым, легким шагом и сразу взял такой темп, что пришлось поторапливаться дабы не отстать.

Какое то время мы шли в молча. Я украдкой оглядывал одежду спутника, впрочем он тоже бросал на мои вещи любопытные взгляды. Его вещи оказались груботканными и довольно просто сшиты. На рубахе если вглядеться можно было увидеть, что нити местами разной толщины, по вороту и манжетам шла незатейливая вышивка крестиком, бледно-красной и серой нитками. Штаны из более плотной материи и тоже довольно грубой, без карманов, с кожаной вставкой по внутренней стороне бедра. Сапоги из мягкой коричневой кожи, тоже были явно ручной работы с подошвой и каблуком, как мне показалось, из пресованной кожи. Все вещи имели следы поношенности, штопки и ремонта. Штопанные вещи и аккуратные заплатки вообще смотрелись непривычно, ну не принято мудрить с заплатками сейчас. Вот такое средневековое рукоделье. Единственной более современной деталью была винтовка и звездочка на кепке. В голове возникало все больше вопросов, а гипотезы и предположения о том что здесь происходит и кто эти люди я старательно отбрасывал подальше. Еще слишком мало фактов и разумно будет дождаться когда, как обещал мне провожатый, всю обстановку обрисует таинственный председатель.

— А это у тебя что за приспособа такая? — все таки не удерживался от вопроса Семен. — Миноискатель похоже? Ты сапер?

— Почти угадал. — я улыбнувшись и внутренне облегченно вздохнув, что выдалась возможность сбавить темп, стал рассказывать что такое металлоискатель и для чего на нем экран. Что наушники тут не нужны и что используется он для поиска скрытых в земле металлических вещей. Что прибор может определить какой металл скрыт, глубину и приблизительно объем.

— Справный миноискатель. — подвел итог моему рассказу красноармеец Коваленко. — А костюмчик почему в пятнах. Зеленые, белые, коричневые. Это для маскировки?

— Да. Это камуфляжная раскраска, но ее носят все кому не лень. Охотники, рыбаки, грибники.

— Эвон как. Грибники говоришь камуфлируются. От грибов что ли? А ягодники тоже так ходят? — непонятно было потешается ли Семен, или пытается вытянуть из меня какую то информацию. — Да, каких только чудес на свете не бывает. Не нам про то судить, верно турист?

Пройдя еще немного и поднявшись на пологий холм мы остановились. В низине по ту сторону холма действительно две речушки сливались в одну и на ее берегу раскинулось село. Я не спеша продолжать движение, закурил и стал осматривать открывшуюся картину. Два десятка рубленных домов в окружении пристроек, сад, пара мостиков и брод, еще десяток больших построек на втором берегу реки. Село опоясано реденьким плетнем, центральный въезд и выезд обозначены чем то вроде арки. Вдоль реки по обе стороны раскинулись поля, судя по однообразному зеленому ковру на них, уже засеянные. На лугу у устья пасли скот. Козы, свиньи, коровы, одним довольно внушительных размеров стадом бродили вдоль берега.

— Дима, угости папироской. В жизни таких не видел. — от созерцания деревушки меня отвлек Семен. Я протянул ему сигарету и чиркнув зажигалкой помог ему раскурить ее. Почти сразу он поперхнулся дымом, натужно раскашлялся и едва отдышавшись тут же о каблук притушил сигарету. — Ох ну и дрянь. Ты уж извини, но редкостная мерзость.

Порывшись в своем мешке он вытянул длинную курительную трубку и зачерпнув из деревянного маленького тубуса пригоршню сухой травы сноровисто набил чашу. Подпалив от зажигалки лучинку основательно раскурил и выпустив клуб сладкого, ароматного дыма махнул в сторону села.

— Вот тут и живем. Сейчас уже крепко встали, хозяйство богатое. По началу тяжко пришлось. Ну да что уж теперь. — дав мне еще пару минут он махнул рукой. — Ну пошли что ли, вон уже люди собрались. Встречать будут. Чего их томить.

Кивнув я зашагал вниз. Внимательно всматриваясь в домики подметил, что большинство кровлей крыто черепицей, часть кажется соломой и то в основном на хозпостройках. Огородики за домами совсем небольшие, что в общем то не очень соответствовало моим представлениям о огородах деревни. Как мне помнится обычно от центральной улицы в обе стороны ставились дома, а все что за домом считалось огородом. Хоть до ближайшего леса сажай. Заборчики, все тот же бесхитростный плетень, едва на пол метра от земли. На дальнем берегу дымила труба над одним странного типа сооружением. Несколько пристроек будто стянули в кучу и накрыли одной крышей. В одной из больших пристроек, готов прозакладывать что угодно, была баня. На специально сооруженных козлах сушились веники и рядом аккуратной стопкой красовались деревянные бадейки и шайки. Около пристройки поменьше на веревках висело и сушилось разнообразное белье. Соседнее длинное строение тоже ни с чем спутать было нельзя. Рядом с ним под навесами стояли длинные столы и лавки.

Пока я все это осматривал мы почти подошли к въездной арке. На самом верху ее красовалась деревянная пятиконечная алая звезда. За воротами толпились человек пятнадцать. Все смотрели в нашу сторону и напряженно молчали.

— Ты вот что. — остановил меня Семен. — Давай мне все свои вещички. У нас,значится, народ простой, здоровкаться начнут, обниматься, а у тебя руки заняты. — он уверенно и настойчиво взял лопату, терку и рюкзак и возразить у меня в общем-то ничего не нашлось. Как там он говорил. Есть циркуляр и все объяснят. Ну что-же посмотрим.

Мы снова двинулись к встречающим до которых оставалось едва тридцать метров. Люди собрались разные, мужчины и женщины, все явно за пятьдесят. Одежда мало чем отличалась друг от друга. Мужчины почти все как и мой попутчик, рубахи, галифе, бороды, кепки. На некоторых нечто вроде жилеток или безрукавок. Многие в лаптях чудно заплетенных поверх портянок. Женщины в длинных серых юбках с оборками и заправленных белых, расшитых блузах. В алых и белых косынках. Некоторые с расшитыми платками на плечах. Может это какая-то секта? Выделялись одеждой двое стоящих впереди мужчин. Первый невысокий, плотный с круглым лицом, на котором красовались пышные буденовские усы, одет был в пиджак, жилетку и такого же материала брюки. Этот костюм тройка коричневого цвета на общем фоне сразу бросался в глаза. Второй был милиционер. Да вот так сразу и понятно. Милиционер советских времен. Молочно-белая гимнастерка перетянутая ремнем с кобурой. Тонкий ремешок через плече, петлицы и фуражка. Он единственный из всех присутствующих мужчин был гладко выбрит, что учитывая практически сто процентную бородатость остальных мужиков обращало на себя внимание. Цепкий взгляд, умные глаза на слегка вытянутом лице. Внимательно оглядел меня, потом перевел взгляд на Коваленко идущего чуть позади.

Тем временем мы почти дошли до ворот и пиджачный открыто улыбнувшись вышел на встречу и протянул руку для рукопожатия.

— Здравствуйте товарищ. Я Герасимов Игорь Борисович — председатель колхоза "Оплот надежды". Добро пожаловать к нам. Мы очень рады. Правда. Вы не представляете просто как мы рады вам.

— Добрый день Игорь Борисович. Я Дмитрий Владимирович Антипов. — ответив на рукопожатие и тоже постарался выдавить из себя улыбку, — я хоть ничего не понимаю, но поверьте мне тоже очень рад знакомству. Семен пообещал мне что вы все проясните.

Люди стоявшие вокруг тоже облегченно заулыбались. Все стали о чем -то вполголоса переговариваться. Мужики чесали бороды, и пихали друг друга. От группки женщин раздалось нечто вроде "Ох и худенький". Протиснувшаяся невесть откуда собачонка, сначала обежала все собрание, а потом виляя доброй половиной тела вместе с хвостом и припадая на передние лапки, просеменила ко мне . Не знаю почему, но именно тут меня отпустило все напряжение копившееся с момента окрика в лесу.

— Конечно, конечно. Мы с вами все обговорим, у нас тоже очень много вопросов. Может даже больше чем у вас. Но не беспокойтесь Дима, вы здесь среди друзей.

Сбоку раздалось едва слышное вежливое покашливание.

— Участковый Ермолаев. Предъявите документы товарищ Антипов.

— Саша, ну что ты так сразу. Человек только пришел.

Ну кто бы сомневался. Зоркий и бдительный страж порядка оказался участковым. Козырнув он протянул руку и в этот раз явно не для рукопожатия. Протянув в ответ ему обложку в которой благодаря удобству и наличию дополнительных секций удобно хранились паспорт, водительские права и паспорт на автомобиль я несколько минут наблюдал как участковый внимательно листает и читает документы. На лице доблесного шерифа не отразилось ничего. Очень внимательно изучив все, он кивнул сам себе и убрав мои документы в свой нагрудный карман обратился к председателю.

— Думаю вопросов будет больше чем ты мог представить, Борисыч.

Возникла небольшая заминка, но поскольку страж порядка ничего дальше пояснять не стал, народ снова о чем то зашушукался. Председатель тоже словно очнувшись продолжил приветственную программу.

— Товарищ Антипов! Ну как говорится хлебом и солью мы рады приветствовать вас на нашей земле. Угощайтесь! Настасья, где ты там.

Из рядов встречающих улыбаясь вышла плотненькая, русоволосая и розовощекая женщина несущая на тканом расшитом полотенце круглый каравай. Ну тоесть круглую булку хлеба с воткнутой сверху маленькой деревянной чашечкой-солонкой. Протянула мне это угощение и пробормотав что-то вроде " угощайся милок, уж чем есть, пирогов то не ставили, кто же ждал". Я оторопел и почти растерялся незная как себя вести. Нет конечно все такое в фильмах видел. Хлеб да соль. Но так меня самого еще никто не встречал. Поэтому не сумев от волнения ничего из себя умного выдавить кроме "спасибо большое", отломил краюху и повозюкав ей в солонке с черно-серой крупной солью спешно заживал угощение. Хлеб, еще теплый и восхитительно вкусный запил поданным в глиняной крынке молоком. Соль имела странный цвет и несколько необычный вкус, но об этом решил пока не спрашивать.

Все вокруг улыбались и настороженность с лиц пропала. Пара теток украдкой вытерли слезинки в уголках глаз. Семена с моим барахлом обступили мужики и судя по донесшемуся "не хватай", изучали мои вещички. Как ни странно, но кроме председателя и участкового больше никто не спешил знакомится и вмешиваться в беседу, так и стояли чуть позади едва слышно перешептываясь. Впрочем с торжественной частью явно закончили.

— Товарищи! — председатель обернулся к селянам. — Вечером мы все соберемся и у всех будет возможность послушать рассказ нашего гостя. Более того думаю, что он обязательно ответит на ваши вопросы. Но лучше если все будут в сборе, а то знаю я вас — на одних пересказах все на изнанку перевернете. Поэтому когда харчи в поле повезете передайте чтоб не задерживались. Мы же пока введем товарища в курс нашего житья. Соберемся после заката в столовой. Пока же прошу всех вернуться к выполнению своих трудовых обязанностей. Агриппина Сергеевна выдели одну из доярок помогать на кухню. Настасья на обед никаких изменений, а к вечеру мы на вас рассчитываем. Уж расстарайтесь. Праздник неожиданно объявился, но небольшое застолье устроить не грех.

Люди стали неспешно расходиться. Игоря Борисовича тут же оттянули в сторонку две женщины, одной из которых оказалась та самая Настасья и судя по обрывкам разговоров бурно обсуждался праздничный ужин. Председатель отмахивался обеими руками от насевших поварих и ворчливо повторял " Шиш вам а не поросенка, улов проверьте может рыбы с реки принесут или пирогов пеките. И самовар в сельсовет тащи, с баранками." Что ему в ответ протарахтели тетки я не понял, но Борисыч поперхнулся и погрозил второй женщине кулаком. Впрочем ни капельки ту не испугав. Меня от этой сценки отвлекла легшая на плече рука участкового.

— Пойдемте в сельсовет. Пока Товарищ Герасимов раздаст указания у вас будет время передохнуть, умыться с дороги. — и уже обернувшись к председателю, — Борисыч догоняй! — Тот лишь кивнул и отмахнулся. Ну а я спорить не стал. Действительно пошагал вслед за Ермолаевым и неотступно топающим рядом красноармейцем Семеном.

Идти оказалось довольно далеко, на другой конец села и поскольку попутчики не донимали меня беседой то ничего не мешало внимательно осмотреться вокруг. Как я успел заметить еще на подходе, домики были бревенчатые, на довольно высоком каменном фундаменте. Небольшие оконца зияли пустыми рамами и в то же время причудливо обрамленные красиво резанными наличниками. Под окнами большинства домов стояли глухие съемные ставни. Никаких фронтонов у крыш небыло, избушки были накрыты пирамидками черепичных крыш с торчащими из них печными трубами. Символически разгороженные плетнем участки с висящими на них крынками и половичками. Небольшие цветущие плодовые деревца, скорее всего вишни, маленькие грядочки. Поленницы под навесами с соломенными крышами. На некотором отдалении за домами стояли сортиры. Ох как прохладно в феврале когда удобства во дворе. Собачьи будки мирно соседствовали с маленькими курятниками. Куры и петухи бродили вокруг домов совершенно не обращая на прохожих внимания. Впрочем как и собаки. Собак было довольно много и хоть большинство встретившихся барбосов были едва ли в половину больше средней кошки, но у каждого дома их крутилось по паре штук. Кошек на глаза не попалось, а собакам на появление нового человека было наплевать. Лишь одна или две вяло махнув хвостом дали понять, что мое присутствие замечено.

— Вот так и живем! — Семен прокомментировал заметив мое внимание. — По четыре, пять человек. Кто, значит, с кем уживается лучше. Мой дом вон через один будет. Если на постой не определят куда еще, то милости просим.

Следующий дом ничем не отличался от уже виденных. На соломенной крыше практически пустой поленницы заметил две пары снегоступов. Крылечко с лавочками скрывала тенью статная береза, в кроне которой я приметил пару скворечников интересно сделанные из чурбаков.

— На постой уже решено устроить в комнате при сельсовете. К вечеру там все организуют. Кровать и тюфяки есть, — участковый разрушил планы Семена. — Стол и сундук притащат. Там и до кухни близко. А у тебя и так угла свободного нет, нечего теснится. Или ты решил с гостем отметить знакомство? Опять зерна на солод уволок? Узнаю что снова брагу поставили, пеняйте на себя.

— Да ну, когда это было!

— 12 сентября в том году. А потом еще к доктору приставал за разрешением перегнать в спирт и обещал поделить честно.

— Ну было и было. Так то эксперимент был. И не для себя же, для всех.

— Потравитесь эксперементаторы.

Семен дальше тему развивать не стал. Может и правда ушлый красноармеец припас нечто горячительное для особого случая. Впрочем вот уж не отказался бы. Интересно как тут у них с этим делом — по карточкам? Или автолавка приезжает раз в неделю. Тем временем мы спустились к речушке через которую был перекинут один из мостиков едва ли двух метров в ширину. Весь настил был явно свежий из некрупных бревнышек, стянутый на манер плота веревками к балкам перекинутым от опоры к опоре. По одному краю мостика были устроены перила. Дальше дорожка вела к десятку крупных строений среди которых узнавались очертаниями столовая, склады, коровники и видимо кузня-баня, над трубой которой вился дымок. В начале этой промзоны и стоял дом сельсовета. Просторная вытянутая изба с широким крыльцом, коновязью у которой стоял печального вида коняка меланхолично пожёвывая свежекошенное сено из большого короба. В аккуратно обложенных камнем клумбах зеленели пока еще не распустившиеся цветы. Над входом на легком ветру покачивалось полотнище алого флага с вышитыми серпом и молотом.

Задерживаться у входа мы не стали и пройдя внутрь помещения через довольно низенькую дверь я попал в просторное помещение сплошь заставленное лавками. С одной стороны было сделано нечто похожее на подиум и рядом стояли пяток плетеных кресел. Внимание привлек странного вида метровый щит, на резной раме которого гордо именовалось "Доска почета". Само по себе наличие такой доски в данном антураже было само собой разумеющимся. И текст на доске выведенный аккуратным трафаретным шрифтом был читаем. Но вот лишь присмотревшись я сообразил что доска с зачерненым основанием покрыта крашеным воском, а весть текст лишь прочерчен на ней. Сообщение на доске гласило " Коллектив колхоза Оплот Надежды выражает огромную признательность Чуркиной Екатерине Матвеевне и восхищается ее самоотверженным поступком сохранившим коллективную собственность!!! 27 марта товарищ Чуркина без сомнения и колебания прыгнула в воду за свалившимся с моста козленком и вынесла его на берег!..." там еще что-то было про "ровняться, вручен вымпел, поздравляем", а меня вдруг одолела мысль " Интересно, а козлы тонут?"

Семен взявший на себя роль гида стал объяснять куда посмотреть и на что обратить внимание.

-Ага, Катька бой-баба, вода холоднючая, а она хряп с моста и козла этого за ногу хвать. Чуть не утопила бедолагу. — он почесал бороду и оглядевшись продолжил. — Тут значится у нас актовый зал, собрания проводим ну и концерты когда праздник. Вон за занавеской доктора кабинет. Только его нет пока. — он махнул куда-то в сторону, — У них на опытном участке высадки какие-то по плану были. Но скоро будет, без него не обойтись. Не доктор, а цельный проффесор.

— Болтун ты Сеня. Проходите в кабинет.

— И ничего я не болтун, доктор у нас голова! А кабинет вона с той стороны, — и он показал на противоположенную от докторской стену. — вот и кабинет.

В отличии от медпункта проход в кабинет преграждала деревянная дверь из широченных, плотно подогнанных досок. Войдя внутрь взгляд сразу привлек длинный, метра в четыре и шириной больше метра, сверкающий глянцевым лаком дубовый стол. Массивные резные ножки, панели с орнаментом, изящные кромки. Выполненный с тщательностью и любовью настоящим мастером после всего виденного до этого простого и даже местами топорного, в прямом смысле слова, быта он обескураживал. Такой стол мог бы стать украшением офиса любого руководителя. В довесок к нему рядком стояли десяток стульев, с гнутыми ножками и широкими спинками, сделанных из того же материала и не менее аккуратно.

— Видал как умеем. — Семен ухмылялся видя какое впечатление произвел стол. — Эт Борисычу на юбилей сладили. За дубом верст за семь ехать пришлось, там и сушили, и заготовки пилили, и столешницу кололи. Одну пилу сломали, ох и шуму за нее потом было. Не скажешь же как сломали, тайна. Потом две недели мастерили. Мужики значится стругают на втором складе, а пара баб рядом ходит. Глядь, Борисыч идет, так под руки его и давай голову клумить, да в сторонку уводят. Доктор тогда как-раз подсобил. Воску с маслом намешал и говорит натирайте чтоб как у кота, значится. В общем всем миром делали. Председателя чуть удар не хватил, когда ему показали подарок. Ну и там доктор подсобил.

Едва мы начали рассаживаться как в актовом зале послышались шаги и обрывки разговора. В дверь вошел уже знакомый "пиджачный" председатель, а за ним следом еще один высокий, сухопарый мужчина. Новоприбывший тоже носил костюм, черный пиджак и штаны выглядели или выгоревшими на солнце или сильно полинявшими от стирки, настолько бледный был цвет. Но сам костюм был скроен более аккуратно и сидел на вошедшем вполне пристойно. Добрый, участливый взгляд сразу же остановился на моей скромной персоне и мужчина целеустремленно двинулся на встречу.

— Феноменально! Нет! Вы только подумайте! Просто невероятно! — долгое, крепкое рукопожатие и доктор, а кто же это еще мог быть, наконец представился. — Доктор Белозерцев. Евгений Михайлович, к вашим услугам юноша. В прошлом полевой хирург, сейчас же начальник мед. службы колхоза. Эм... и зоотехник по совместительству, и агроном иногда. И все-таки! Вы только подумайте! Как там? Расскажите, непременно расскажите все! С подробностями!

— Подожди ты. — председатель, уже успевший занять свое место, оборвал тарахтение хирурга и повернулся к Семену. — Вот что, ступай на вход. Совещание у нас будет сейчас. Любопытных гони в шею. Настю только пропусти, обещала скоро быть с чаем да печевом. И гляди чтоб под окнами не бродили, вечером все.

Семен оглядел всех, разочарованно поскреб бороду и потопал на выход. Мы же расселись за стол, участковый достал мои документы и разделив их передал на изучение остальным. Дав несколько секунд Герасимову и Белозерцеву на то чтоб вчитаться в написанное, повертеть в руках ламинированные права, изучить не самые удачные фотографии он наконец повернулся ко мне.

— Итак Дима, расскажи нам, как ты прошел сюда, что сейчас по ту сторону прохода, время какое. Можешь ли обратно проход сделать.

— Документы. Почему документы часть на английском языке? — вставил свои пять копеек доктор.

И все так пристально смотрят на меня. Ждут что я сейчас начну рассказывать. Угу, трибуну только повыше дайте. Меня вдруг одолело раздражение на весь этот цирк, на сектантов этих. Или может это секретный советский проект по коммунизации параллельных миров?

— Вот что. — я несильно хлопнул ладонью по столешнице и протянув руку, собрал свои документы. — Сейчас, для начала, вы сами мне все расскажите. Кто вы, эльфы вашу бабушку? Для чего тут обитаете? Зачем соорудили портал? И когда вы его включите чтоб пройти обратно? Только после этого можете меня расспрашивать.

Ермолаев насупился, уж больно не понравилось милицейскому как я забрал свои документы. Он уже готовился что-то сказать, но тут вмешался доктор.

— Это разумно. — он почесал переносицу указательным пальцем. — Да. Разумно. Юноше действительно будет проще ориентироваться в своем рассказе и в ответах на наши вопросы если он будет знать историю нашего прибытия в это место. Разрешите мне. Эх как давно все было.

Участковый досадливо хмыкнув, изобразил невнятным жестом, мол дело ваше и отойдя к окну принялся набивать трубку, явно отвлеченно о чем-то размышляя.

* * *

— Товарищ комиссар. Товарищ комиссар. — легкое прикосновение руки к плечу мигом сбросило липкий, тяжелый сон. Впрочем и не сон даже, а всего три часа настороженной дремы. — Светает, вы разбудить просили.

Он приподнялся и неуклюже спрыгнул с борта грузовика, где завернувшись в шинельки спали еще четыре бойца. Закоченевшее и неотдохнувшее тело, казалось впитавшее в себя добрую половину утреннего тумана, протестовало. Механически запеленав ступни в портянки, надев сапоги и затянув портупею, Ермолаев постарался найти фуражку, только едва посветлевшая полоска неба над лесом света давала мало.

— Залезай в кузов — он кивнул в направлении машины, — час до отбытия у тебя есть. Вздремни.

— Есть час вздремнуть! — боец в момент залетел на освободившееся место и обняв винтовку моментально уснул.

Тем временем младший лейтенант НКВД Александр Ермолаев старался привести сонные мысли в порядок. Канонада на западе утихла, однако как бы в противовес идущей с востока полоске рассвета, та часть неба щерилась черно-алыми отсветами пожаров. Вспомнился командир третьего дивизиона Иван Богданов, который провожая комиссарскую полуторку и умудрившись добиться согласия сопроводить часть подвод с ранеными, все повторял "Снаряды кончаются, ты уж скажи им пусть снарядов подбросят". Вспомнился приказ 18-му артполку "С данных огневых позиций не отходить. К вам будет послано подкрепление пехоты", продублированный в том числе и с его Александра участием. Что выехать из города удалось за час до темноты, а поскольку зажигать фары и неспешно тащиться сопровождая три конные подводы по дороге часто обстреливаемой авиацией противника и опасаясь передовых групп немцев было равносильно самоубийству, съехав пару верст с дороги заночевали в деревеньки со странным названием Подопхаи. Впереди еще 30 верст и выдвигаться надо рано, едва водитель сможет различать дорогу.

— Коваленко — он обойдя машину слегка пихнул крайнего бойца.

— Я, товарищ комиссар. — пробурчал тот не потрудившись не только пошевелиться, но даже пилотку с лица стащить.

Вот же поганец. Нет понятно что стойки смирно и положенных по уставу трех строевых шагов Ермолаев не ждал, ну хоть пилотку то с ряхи стащил бы и глаза открыл. И не боится же страшных НКВДщных петлиц. Впрочем кому они нужны эти строевые шаги, забот и без этого хватает.

— Через час выезжаем, собрать фляжки, ведра, все что есть и наполнить водой, у селян спроси что-нибуть. Но чтоб именно спросил. Скажешь нам ехать далеко — раненых поить надо будет. Потом поднимай всех. Кузов оборудовать под перевозку ран-больных.

— Так не влезут же! — вот тут боец откинул пилотку приподнялся и удивленно уставился на командира.

— Выполнять. — Александр и сам понимал что усадить на полуторку четверых бойцов, двух санитарок и двенадцать раненых задачка непростая, да и растрясет больных, но другого выхода уже не видел.

— А завтрак когда?

— Если за час не соберетесь, то немцы завтрак принесут.

— Есть час на сборы! Ненадобно нам немецких завтраков, у нас вон и сало есть, селянки вчера угостили, чтоб значит фашисту не досталось. И хлебушка найдем, вон яблонька сочная, не переживайте товарищ комиссар. Все будет готово.

Александр направился к стоящим в ряд пяти телегам, на которых из зоны боев вывозили остатки разбомбленного госпиталя. Две измученные девчонки санитарки и уставший, казалось не спавший с начала войны хирург, земляк Ленинградец. Нужно было убедить упрямого медика переложить раненых в машину и оставив лошадей селянам двигаться максимально быстро. Впрочем если будет налет, то спасти лежачих будет сложно. Оставлять же раненых в деревне было опасно, он точно знал, оккупированные села будут осмотрены и укрывающих, раненых, жителей расстреливают без суда. О том как вести себя деревенским если в деревню войдут немцы, он вчера перед сном долго разговаривал с председателем соседнего колхоза заехавшим сюда, привезя жену в дом матери. И хоть Борисыч, как тот просил себя называть, сам до половины додумался своим практичным деревенским умом, разговаривали они долго. На совет покинуть колхоз и вступив в армию отойти к местам сбора, тот отмахнулся заявив что не бросит в беде своих людей, несмотря на то что коммунист и неприязнь фашистов к партийным осознает.

Доктор уже суетился вокруг раненых, меняя повязки. Одна из сестричек сматывала развешанные на просушку бинты, другая ассистировала.

-Аааа, Александр Владимирочич, доброе утро голубчик. — Александр поморщился, потомственный врач Белозерцев иногда в беседе вставлял словечки от которых нормальному советскому гражданину становилось не по себе. Одно только " милостевый государь" при знакомстве, едва не превратило все в конфликт. Но то как самоотверженно Евгений Михайлович оберегал и выхаживал своих пациентов говорило за себя.

-Доброе. — Александр ответил на приветствие не-то с вопросительной, не то с подозрительной интонацией, впрочем ехидничать не стал и сразу перешел к делу.

Как оказалось двое раненых за ночь скончались и размещать в машине нужно будет только десятерых больных из которых трое смогут двигаться сидя. Две щупленькие девчонки много места не займут. Оценив предусмотрительность старлея распорядившегося запастись водой и обсудив способы эвакуации раненых с машины в случае налета, они уже собирались расходиться и руководить сборами, как вдруг какой-то мужичок прикативший в центр деревеньки на велосипеде, стал тренькать в звонок, бить палкой в пустое ведро и периодически кричать что-то типо " Сюда! Все сюда!"

— Это что за фокусы? -недоуменно пробормотал доктор, моя руки в припасенном ведре с водой.

— Пойдем Евгений Михайлович. Это либо по твоей специальности, либо по моей. Или свихнувшийся, или паникер, саботажник. — Александр поправил кобуру с пистолетом и не особо удивляясь, доводилось и не такое видывать в прифронтовых зонах, зашагал к велосипедисту.

Встревоженные жители, явно не сомкнувшие за ночь глаз быстро окружали горлопана. В деревнях такое часто доводилось наблюдать, вроде все при деле, улица пустая, а стоит погреметь и покричать и не пройдет пяти минут как все село вокруг стоит и внимают. Деревенские послушать всегда с охоткой, вот только послушают, послушают, а сделают по своему. Это Александр тоже знал, еще с тех времен когда совсем молодым выпускником ездил в составе агитпоезда, разъясняя селянам о необходимости перехода к коллективному хозяйству. Слушать слушали, а скотину били и за копейки на рынок везли, лишь бы в колхозы не сдавать животинку.

— ...Безопасное место, там вы сможете безбоязненно дождаться возвращения красной армии и вернуться к своим домам. Брать с собой только самое необходимое и инструмент, место там глухое. Нет ничего далеко нести не придется, Кур, коз, поросят, берите. Но крупную скотину нет. Агриппина ну что ты мелешь, Борька твой сорок пудов, поди весит и ходит то еле-еле. Ласковый? Кто ласковый? А кто чуть не сожрал соседскую, шавку когда та в свинарник за кашей полезла? Нет уж пусть на немца тут охотится.

— Это что за деятель? — Александр легонько толкнул в бок Борисыча.

— Так эт Мольнар. Егор. Вон его дом. — и председатель махнул рукой в старую рубленную избу и стоящий рядом не то амбар, не то огромный сарай. — Он в город за женой поехал, угораздило же ее за матерью третьего дня уехать. Вот вернулся, пробраться не смог. Говорит собирай деревня вещи — спрячу вас от фашистов.

— Дурачок ваш местный?

— Да ну, скажешь тоже,он то с женой лет пять назад приехал, на заработках в столице был. И с тех пор у нас в колхозе, почитай самый важный механик, руки золотые.

— Тогда какого черта он тут вытворяет, — пробурчал комиссар и уже к велосипедисту — Эй, товарищ, подойдите.

Деревенские шустро отхлынули в сторонку и начали обсуждать услышанное. Некоторые бабы отправились явно собирать скарб, как там еще власть решит, дело не понятное. Но собрать вещи и удобно сложить у выхода не помешает. Особых споров слушать ли горлопана небыло, видимо доверяли местные Мольнару, хотя может страх, ожидание оккупации и крушение надежд что все обойдется тоже свою роль сыграли.

— Что это вы товарищ тут за агитацию развели? — отойдя почти к самым подводам с ранеными начал комиссар? — Или партизанский отряд собираете из баб, стариков и детей? Что за самоуправство и почему не согласованно с властями. Назовитесь!

Окончание фразы Александр практически прорычал в лицо мужичку. Это часто срабатывало, от спокойной беседы, вдруг перейти в рев. Но не тут то было, агитатор по прежнему с доброй, да черт возьми именно доброй, не ехидной, не снисходительной, не с рассеянной, а именно с доброй улыбкой смотрел на старлея.

— Мольнар Егор. Жителей села провожу в безопасное место. Никто там не станет угрожать. Там безопасно. Вы поможете им. С вами селяне будут еще в большей безопасности.

Чем дольше этот человек говорил ему, тем спокойнее становилось на душе у Александра. Рука, в начале разговора сжимавшая пистолет, расслабленно опустилась вдоль тела. Накатила волна тепла и доверия. Взгляд этого человека казалось втягивал в себя волю и злость, но так же забирал усталость и тоску которая поселилась внутри подпитываемая картинами ужасов войны.

— Вы свою задачу выполнить не сможете сейчас. На дорогах немцы, вам не прорваться к Ельне. Пройдете с селянами и когда будет спокойнее я вас выведу. Поможете людям обустроиться. Тут вы видите старики, бабы, дети. Вы им поможете.

Старлей пробовал разозлиться, чтоб скинуть с себя эту ватную умиротворенность, отвести взгляд от бездонных глаз Мольнера. В конце концов у него приказ, у него раненые, которых надо довести до госпиталя. То ли последнюю мысль он произнес вслух, а может это было очевидно, но Егор продолжал.

— Больных возьмете с собой, там они поправятся, — оказывается они уже шли около обозов и тот клал на грудь каждому раненому руку. Остановившись около двух самых тяжелых он с сожалением продолжил. — не всех. Этих двоих оставите тут. Я позабочусь о них.

— Я не брошу ни одного пациента! — вдруг встрепенулся доктор, тоже как-то неестественно заторможенный и расслабленный.

— Это больше не пациенты. — тот положил ладони на лоб сначала одному бойцу, затем второму. — Собирайтесь, у нас есть пол часа.

Повернувшись он зашагал обратно к селянам и в пару фраз разогнал всех собирать вещи. Пока он уходил и доктор и Александр смотрели в след не имея сил шелохнуться. Потом ярость вернулась, старлей выхватил пистолет, какое-то время смотрел вслед странному человеку, затем зло сплюнув повернулся к машине.

— Стародубцев! Машину заводи! Подгоняй сюда, грузимся и выезжаем!

Бойцы удивленные внезапной раздражительностью командира засуетились.

— Они мертвы. — как-то рассеянно прозвучало за спиной. Обернувшись Александр увидел что два бойца пару минут назад находившиеся на грани жизни и метавшиеся в болезненном бреду затихли и на измученных лицах появилось упокоенное выражение. Маска.

Отъезд задержали еще на двадцать минут, отведенных на то чтоб вырыть неглубокую братскую могилку где и похоронить четверых ушедших раненых. Взять с председателя обещание что бойцов по возможности перезахоронят и погрузить в кузов оставшихся. Машина тронулась, но преодолеть дорогу было не так просто. Около того дома на который показывал староста собралось все село. Пол сотни человек, пяток коров, козы, тюки, мешки. Детвора ревела не переставая, дети чуть постарше, нагруженные в половину своего роста пытались утешать младших. Вспомнилась колонна беженцев под Киевом. Завывание вражеской авиации. Бессильная злоба, дикая, затуманивающая, до боли в груди. Неспособность что либо сделать, как то остановить разгулявшуюся косу смерти в исполнении асов люфтваффе. Он встрепенулся. Оглядел толпу. Какая-то тетка державшая на спине мешок в котором что-то хрюкало и визжало. И явно не в один голос. Освобожденные доктором телеги селяне тоже пригнали сюда и набили их под маковку.

— Товарищ комиссар посигналить? — водитель рассеянно смотрел на этот затор и прикидывал как объехать селян.

Ермолаев не собирался идти вместе с чертовым Мольнером. Он четко решил что если этот странный тип подойдет еще раз, то он прострелит ему ногу. Но сейчас видя это жалкое зрелище, в котором дети держащиеся друг за друга мал-мала-меньше, с надеждой идут в неизвестное безопасное место. Как в людях мысленно смирившихся с приходом врага вдруг начинает теплиться надежда. Тоска отступившая под взглядом незнакомца начала возвращаться вновь. Доктор сидел рядом в кабине и молчал. Молчал так показательно, что Александр скрипнул зубами.

— Отделение спешится! Принять часть поклажи у населения, детвору в кузов, потеснятся. — даже отсюда с двух десятков метров он увидел как ему улыбнулся чертов горлопан и стал открывать ворота амбара.

Его бойцы уже через минуту подсаживали детвору в кузов. Он и сам потянул руки к исхудавшей, изможденной женщине и принял у нее маленькую, щуплую, девочку лет семи.

— Как тебя звать милая?

— Настя. А вы нас защитите дядя солдат?

— Конечно дорогая, для того солдаты и нужны. — он сглотнув комок протянул ребенка принимающему в кузове доктору. Девочка болезненно ойкнула, но сразу же собралась и стиснув куклу присела на место. Белозерцев еще несколько минут повозился с девочкой, незаметно оглядев ее руки, шею. Перекинулся с ней парой слов и нахмуренный спрыгнул с машины. Подойдя к матери вежливо поздоровался и уточнил чем болеет девочка. Беззвучно плача, женщина объяснила, что зимой у ребенка обнаружили лейкемию и врачи только развели руками. А теперь еще война. Бедная мать находилась на грани. Оставив врача успокаивать мать, Александр направился к Егору.

— Будет тяжело. — рассеянно улыбнувшись проговорил тот когда комиссар прошел в амбар. — Ну ничего. Зато так будет правильно.

Старлей не понял к кому это относилось. То ли что будет тяжело идти, то ли что там будет тяжело. Оглядевшись он сообразил что огромный амбар на самом деле пуст, лишь у стены возвышается большой камень. Мольнер совершенно не удивился решению Ермолаева присоединиться к селянам. И занимался тем что пытался втолковать какой-то бабе, что три мешка угля брать с собой не надо. Затем отведя в сторону комиссара объяснил.

— Сейчас я открою проход и вы по два-три человека будете туда идти. Ничему не удивляйтесь. И солдаты пусть поддерживают порядок. Сначала люди с вещами, потом телеги, потом машина. У нас мало времени, поэтому нужен порядок и четкое выполнение правил — прошел и в сторону, освобождая путь. Председатель пойдет первым и будет наводить порядок там.

И опять этот странный человек не дав ничего уточнить ушел, направившись к селянам которые тащили плуг. Александру оставалось только идти ставить боевую задачу отделению. Бойцы выслушали, тоже ничего не поняли.

— Так это, товарищ комиссар, тут что люк под землю? Бункер вроде как?

— Не знаю Гена, не знаю. — задумчиво проговорил Ермолаев.

— Эмм. Так я это. Семен! Красноармеец Коваленко!

— Да какая разница. — все так же негромко и задумчиво.

— Виноват! Товарищ старший лейтенант! Исправлюсь!

Урезонить хохмача Александр не успел, в центре амбара полыхнуло белым пламенем, запахло как после грозы и отворилось окно . Окно ведущее на полянку у леса, расцвеченного теплыми цветами августовского рассвета. Мирными цветами. Стало очень тихо. Кажется даже поросята в мешке у дородной тетки перестали визжать, все в изумлении таращились в такое чудо. Вперед вышел Борисыч. Постоял, размашисто перекрестился и шагнул вперед. Общий выдох пронесся в едином порыве, но никто не шелохнулся. Борисыч отчетливо видимый на той стороне помахал рукой. Из толпы селян, протиснувшись между ног, копыт и колес выскочила маленькая собачонка, тявкнула и без сомнений сиганула к председателю. Закружилась по полянке уткнув в землю остренькую мордочку, вбирая чутким носом запахи нового места.

— Ну а че мы, глупее Жульки? — вышедшая из толпы тетка поудобнее ухватила за руку мальчонку, закинула мешок с поросятами на спину и направилась к проходу.

* * *

Доктор продолжал рассказывать, а я сидел и тихо обалдевал. Прошедшие сюда в 1941 году люди так и не дождались проводника Егора, то ли сгинувшего в страшные дни Великой Отечественной, то ли по иным причинам не вернувшимся за беженцами.

— Поначалу мы осмотревшись отошли сюда к речке, — взял на себя рассказ Борисыч, — шалаши смастерили. Сашка, — он кивнул на участкового. — тот солдатиков своих у камня в захоронке посадил, если немец пройдет, то чтоб знать дали. И почитай, почти до конца сентября ждали. Худо-бедно осмотрелись вокруг. Наша это земля, только леса буреломные, да луга. Ни деревень, ни полей, нету ничего. Как и небыло никогда. Отстояли мы табором почти до первых морозов и только тогда зашевелились. Зима впереди, а запасов почитай и нет.

В общем и деды, и прадеды по большому счету от нас, потомков ничем не отличались. Как говорится пока гром не жахнет, мужик не перекреститься. Ближе к холодам, осознав что в ближайшее время обратного пути не предвидится, селяне в спешном порядке соорудили две большие землянки, накрыв наспех сделанными крышами из бревен и лапника. Расположив их входами напротив друг-друга, сделав внутри небольшие закутки для скота, грубые нары в два яруса и выложив подобие очагов. Пол устелил все тот-же сосновый лапник. Озаботились сбором и сушкой грибов, заготовкой дров. Лес, дремучий и богатый на дары густой стеной окружал поселение. Собирали все, что могло помочь перезимовать. Рябину, бруснику, клюкву, даже жёлуди из небольшой дубравки. Провизию захваченную из домов за месяц благополучно подъели почти всю. Доели бы точно и остальное, но лес баловал дичью — лоси, кабаны, зайцы, давались охотникам легко, практически не пугаясь людей. Бобры, утки, гуси, нагулявшие за лето, тоже частенько попадали в общий котел.

-Ты не представляешь, — председатель казалось снова переживал те тяжелые моменты — сидим, обсуждаем что еще можно запасти на зиму, и тут кто-то ляпнет "а что мы по весне сажать будем". У меня, веришь, пот холодный по спине. Думаю— дед покойничек в гробу перевернулся и строго так пальцем мне, мол вот он крестьянин потомственный, дурак мол, одним завтрашним животом думаешь. Кинулись, собрали все что можно. Картохи пару пудов всего,гречи и пшеницы чуток, морковка, луковички, да чеснока малость. Вот те крест — все богатства те я одной рукой бы поднял. Сам сорную яму по щепотке помогал перебирать.

Приспичило колхозникам, помойку появившуюся за время после перехода перерыли, отсортировали. Дополнением к семенному запасу стали яблочные огрызки, шелушеные стручки гороха с несколькими пропущенными горошинами, семена тыквы и недоеденные подсолнухи. От безнадежности выбрали и крупные кортофельные очистки. В скарбе селянок нашли семена капусты, помидоров, огурцов, укроп, лук. Все богатство передали под надзор одной из бывших медсестер, с наказом следить за состоянием и тщательно оберегать. Чем она и занималась до ранней весны.

Уходившие в августе люди встали перед проблемой теплых вещей и с наступлением первых заморозков в заготовительных рейдах колхозники выглядели похлеще француза 1812 года. Пара ватников, пяток шинелей, один заношенный тулуп, вот и вся зимняя одежда на без малого сотню человек. С обувью дела обстояли еще хуже. По сухой погоде спасали лапти и две пары портянок, в дожди и слякоть солдатские сапоги. С первыми снегопадами за пределы поселения уходить было разрешено только чтоб проверять силки и на речку за рыбой и водой.

Рыбу впрок решено было не заготавливать, благо сплетенные жаки исправно поставляли на оскудевший стол разнообразную речную рыбу. Красноперка, линь, подлещики, карасики набивались в плетеные корзинки и хоть пустой рыбный навар к концу зимы порядком всем осточертел, река прокормила оторванных от привычного мира людей. С началом подготовки к зиме Ермолаев собрал все оружие. Для охоты на лесного зверя теперь использовались силки, петли, капканы. Эксперименты с ловчими ямами себя практически не оправдали. За ту первую, самую тяжелую зиму патроны на охоту выделяли всего два раза для добычи лосей. Первого удалось добыть легко, а за вторым подранком охотники бродили почти весь световой день и уже по темноте, с факелами, на волокушах, насквозь промерзшие, дотащили тушу к землянкам. Весь охотничий отряд следующим же днем свалился с сильной простудой.

Раненые бойцы наудивление быстро поправились, востановили силы, уже через месяц после попаданства на равных участвуя в сооружении временного жилья. Прилив сил и бодрости, улучшение самочувствия ощутили и все остальные. Стали проходить привычные хвори. Порезы, царапины заживали с такой скоростью, что доктор только удивлялся. За всю его практику даже близких к этому показателей не только он сам не видел, но и не читал о подобном в работах своих коллег.

— Что же это получается, — неудержался я. — вы тут бессмертные все что-ли?

— Нет. Здоровья место это нам прибавило знатно. Все так. Только и погост свой тоже у нас есть. Там на холме за дубравой. — Борисыч побарабанил пальцами по столу — Двоих не уберегли. Никита Городецкий под лед провалился. Антонину в лесу деревом зашибло. Ну и троих по старости схоронили. Бабку Матрену первой зимой в последний путь проводили. Дед Максим тот годков двадцать назад помер, баба Женя лет двенадцать. Им уже когда мы пришли сюда всем седьмой десяток шел.

Тут нас прервали. В дверь легонько стукнув вошли Семен и Настасья, неся в руках две объемные корзинки. На стол тут же споро расстелили тканую скатерку, из корзинок появилось печево и глиняные крынки, заботливо обмотанные тряпицами и затянутые бечевкой.

— Угощайтесь! Кушайте пока горячее, все только из печи. — Настасья ловко достала из второй корзинки плетеный короб с куринными яйцами, солонку, пучок зеленого лука и черемши. — Чай, самовар и баранки я потом принесу.

Семен ухватил пирожок, получил в бок от хозяйки и они вышли. Я осмотрел стол с предложенным угощением сообразил как сильно оказывается проголодался. Горка горячих, румяных расстегаев с рыбой, посыпанных мелко порубленной зеленью, исходящий ароматным паром из крынок рыбный бульон. Куриные яйца оказались сырыми, я подсмотрел и намотал на ус как доктор ловко расколотив одно, аккуратно перелил содержимое в открытый верх пирожка. На время обеда все серьезные разговоры были отложены. Но как только последний расстегай, был съеден пришла моя очередь рассказывать.

И на Марсе будут яблони цвести.

— Первым делом, дорогой вы наш, — взялся меня расспрашивать док. — скажите какое сегодня число. Уж больно спорная это у нас тема. Календарь то мы ведем, но как понимаете на его точность особо рассчитывать не приходится.

Я назвал дату и Белозерцев признался, что где-то они успели на день обогнать наш календарь. Затем предотвращая череду вопросов начал сам обстоятельно рассказывать, что и как происходило в нашей стране после 41го года. Про то как остановили наступление фашистов, о том как пядь за пядью освобождали захваченные земли и как наконец весной сорок пятого был взят Берлин и подписана капитуляция. О фактах ужасных зверств врага на захваченных территориях. О концентрационных лагерях, массовых казнях и изготовлении предметов роскоши из останков жертв. О том что историки до сих пор не пришли к единому мнению о количестве жертв той страшной войны. О том как вели себя союзнички непосредственно во время войны и после ее окончания при дележке репараций. Впрочем, и о вкладе союзников в борьбе с фашистами тоже рассказал — ленд-лиз, сопровождение конвоев в северных морях. О подвигах мирного населения, в глубоком тылу работавших на износ для обеспечения армии всем необходимым. Когда разговор зашел о блокаде Ленинграда, я заметил как посерели лица у Ермолаева и Белозерцева. Пришла мысль что для меня этот рассказ о достойном уважения и вечной памяти подвиге дедов, а для сидящих рядом людей это события их современников, соседей, и даже родственников и близких. И что я даже представить себе не могу что они сейчас чувствуют.

Подведя итог рассказу о страшной войне я искренне извинился за скупость и краткость рассказа, и пообещал, если будет возможность достать книги, мемуары, документальные и художественные фильмы, мысленно прикинув что нужно будет внимательно подобрать материал, так чтоб не затесалась современная псевдо-интерпритация фактов.

— Так вы все таки сможете открыть проход обратно? — встрепенулся от печальных мыслей Док.

— Мне кажется да. — я задумался и припомнил то ощущение которое испытывал после перехода стоя у камня. — Может не сегодня и не завтра, но мне показалось что переход откроется. Не могу объяснить как, но чувствую портал будет.

— Чудесно, чудесно. — пробормотал доктор. — Знали бы вы, сколько времени мы провели там пытаясь разобраться как вернуться домой. Что-ж, поживем — увидим. Продолжайте, прошу вас.

Я продолжил. События современной истории в памяти возникали довольно хаотично, потому дальнейший рассказ был довольно сумбурный. Парад Победы, востановление разрушенных городов и хозяйства, сотни тысяч пленных немцев на работах. От строительства городов, мысль перескочила на комсомольские стройки, БАМ, города на крайнем севере и дальнем востоке. Как по путевкам и направлениям люди уезжали во все уголки страны и практически на пустом месте возводили дома, инфраструктуру, производство, при этом долгие годы проживая рядом в бараках. Вспомнил про ядерное оружие и пришлось снова вернуться назад и рассказывать о его появлении, об ударе Американцев по мирным Хиросиме и Нагасаки. О том как появление такого оружия в нашей и еще нескольких странах стало сдерживающим фактором, ну или ошибочно им считается. Пришлось надолго углубиться в тему гонки вооружений, железного занавеса и напряженных отношений в мире в конце прошлого века. Рассказывал о мирном применении атома, электростанции, двигателя атомоходов позволяющие по несколько лет работать автономно. Вспомнил и ошибки, страшную трагедию на ЧАЭС и не столь давнюю аварию в Японии. И снова назад к шестидесятым, первые шаги в освоении космоса, гонка изобретений, первый спутник, первый пилотируемый полет, первый выход в космос. Упомянул и про американцев высадившихся на луну, не став добавлять о сомнениях по этому факту которые до сих пор обсуждают на научных, псевдонаучных и диванных форумах. О современных совместных программах и МКС.

Слушали меня не перебивая, лишь в конце каждого этапа или блока задавали уточняющие вопросы. День уже давно перевалил за середину, еще раз забегала Настасья и я понял почему в распахнутое окно слегка тянуло дымом. На застланном скатертью столе появился сверкающий самовар, заварник с черным ароматным чаем, глиняные плошки с кусковым сахаром, с медом, вязанка сушек, сушеные яблоки. Мне персонально выделили стеклянный стакан в бронзовом подстаканнике и маленькую чайную ложечку, остальные довольствовались глиняными кружками и деревянными ложками без всяких росписей, какими красуются сувенирные экземпляры в магазинах. От долгого рассказа очень хотелось пить и я с удовольствием выхлебал две чашки, полакомился угощением. Только так и не сообразив что делать с довольно крупными кусками сахара оставил его нетронутым.

По моим соображением, до заката оставалось не более двух часов и я перешел к оттягиваемому этапу. Скупо, исключительно по фактам и стараясь ничем не выражать своего отношения к происходившему стал перечислять события последовавшие после распада СССР. Дележка ресурсов, крах социальных, культурных, образовательных программ. Необдуманные экономические и законодательные реформы. Разгул бандитизма. Внутренние вооруженные конфликты. Взяточничество и коррупция абсолютно во всех сферах. Позорно брошенная практически на самообеспечение одна из самых сильных армий мира. То как в считанные годы рассыпалась прахом, разворовывалась и распродавалась индустриальная отрасль. Как теперь долго, натужно и зачастую больше на бумаге все восстанавливается. Как теперь уже и решения принимаются правильные с верхов, но инерция и недоверие тормозит инициативу. Периодически приходилось себя останавливать от уж чрезмерного сгущения красок и добавить в палитру чего-то хорошего. Но именно такие факты вспоминались с трудом. Да, кратно улучшилось качество медицины, особенно в платной сфере. Да, всем доступна связь практически с любого уголка страны, впрочем, это сейчас во всем мире так. Да, можно в любой момент поехать за границу отдохнуть, море, пальмы, коктейли, только стоит озаботиться покупкой конвертируемой валюты. Да, ассортимент товаров в магазинах удовлетворит любые потребности, есть все, только производится почти все не у нас. Все "но" я старался умалчивать или сглаживать. Рассказывая, в чем-то позорный этап истории наблюдал за реакцией слушателей. И может мне показалось, а может от не совсем точного изложения, но воспринимали они эту часть спокойно. Больше эмоций, потрясений, переживаний выражали, когда слушали о ходе Великой Отечественной Войны. Удивление, гордость, узнавая о космических полетах и уточняя достижения советских космонавтов. А тут лишь хмурились. После того как я закончил рассказ, на несколько минут повисло молчание. В окно с улицы доносились звуки гармошки, кажется со стороны местной столовой.

— То есть после войны, страну отстроили за пять лет, а после смены политического строя вы уже два десятилетия разгребаете ошибки? — кажется впервые с начала моего рассказа спросил Ермолаев. -Я правильно понимаю?

— Ну не пять и не двадцать, да и вряд ли эти события можно сравнивать. В любом случае я попытался обрисовать ту картину в которой живу и так как я ее понимаю.

— Да, да. Хорошо, думаю если все получится как вы говорите, товарищ Антипов, литературу и по войне, и по современной истории вы нам предоставите. Будет любопытно рассмотреть всю информацию с разных источников. Пока же нам остается ждать результатов как поведет себя ... хм, портал. — участковый помолчал несколько секунд и продолжил. — Ваш рассказ всех нас впечатлил, но сейчас мы пойдем к коллективу и мне бы не хотелось излишне волновать людей. Расскажите все, как и нам, только более лаконично. Если будут вопросы, отвечайте по существу, но ненужно накалять обстановку. Думаю вы разумный человек и все сами понимаете. Вот про космос очень познавательно. И атомный ледокол. Ленин, говорите, назывался?

— Честно признаться, мне совсем не нравится идея выступать на публике, да и не готовился я.

— Не беспокойся, люди у нас хорошие. И кому как не тебе про все рассказывать, первый гость за столько лет. — Борисыч подошел к окну и глянув в сторону столовой стал набивать трубку. — Сейчас мы это дело перекурим и пойдем, все уже собрались.

Я сидел на крыльце сельсовета и запрокинув голову рассматривал звездное небо попутно пытаясь собрать все мысли в кучу. День выдался суматошным. Обычная поездка превратилась в череду захлестнувших событий, где после злополучного шага в портал от меня уже ничего толком не зависело. Эльфы оказались коммунистами, орков и буржуев как класса в округе верст на тридцать за последние семьдесят с гаком лет не наблюдалось. Шанс вернуться домой довольно призрачный, в чем я даже сам себе боюсь признаваться. Из плюсов — кормят тут вкусно, обещали жилье отстроить, все колхозники долгожители и да, прав был Борисыч, люди тут хорошие.

Когда мы пришли к столовой народу собралось уйма. Все нарядные, женщины с расшитыми платками на плечах, мужики в кожаных, начищенных сапогах, некоторые в жилетках и пиджаках. Никаких лаптей. Думаю что присутствовали все. Люди сидели на лавках за длинными столами негромко переговариваясь. В сторонке на подогнанной телеге гармонист негромко наигрывал незнакомую мелодию, причем играл он скорее для себя чем на публику. Пахло свежим хлебом и жарящимся мясом. Чуть в сторонке под навесом был сделан своеобразный вертел, на котором запекалась тушка упитанного поросенка. Видимо не смог председатель отстоять животинку. Колоритный горбоносый бородач с пышными черными бровями меланхолично точил титанических размеров нож, периодически поворачивая свинку. Солнце уже касалось верхушек деревьев.

Все собрание прошло довольно спокойно и как-то по-домашнему что ли. Председатель представил меня всем и не затягивая я оттарабанил первую часть. Ждал что будут вопросы и выкрики из зала, но нет. Все слушали внимательно. Между делом кухарки и шашлычник разносили тарелки и кувшины с угощением. Закончив о войне и первых годах восстановления, стал отвечать на вопросы, попутно разложив на столе весь свой багаж предложил желающим подходить и смотреть. Одна из кухарок принудила сделать перерыв, чтоб накормить гостя. И пока я прикидывал что и как дальше говорить и попутно с аппетитом уминал ужин, руководство провело планерку и подведение итогов. Что вспахали, что посеяли, кого подоили — не вслушивался. В кувшине предложенном поварихой было то ли слабое пиво, то ли ядреный квас. Мясо почему-то казалось самым вкусным из того что пробовал, хотя его приходилось подсаливать и не было кетчупа. Отварная картошечка с маслом, сметана в которую едва удавалось воткнуть деревянную ложку, сыр, зелень. С трудом оторвавшись от стола, я продолжил лекцию по истории и к тому моменту когда вновь принялся отвечать на вопросы то практически совсем стемнело.

— А скажите, товарищ Антипов, сколько нынче конь стоит? А на чем пашете? А трактор сколько стоит? Выходит конь то дешевле.

— Почему на Луне не стали строить город? А под водой города строят?

— Ежели Советскую власть отменили, можно ли забрать из колхоза свою корову и бабу? — раздался общий гогот, вопрошавший получил крепкий подзатыльник от сидевшей рядом тетки. Борисыч ухмыляясь в усы продемонстрировал залу кулак.

— А чужую? — хохот вновь захлестнул аудиторию и непонятно о чем спрашивал шутник.

Как ни странно, ожидаемых сложных вопросов не было. Никто не спросил как это столько трудов отцов и дедов наших мы благополучно просрали. Хотя может и спросят еще когда во всем разберутся. Запомнился и встал отчетливо вырисовывающейся проблемой вопрос заданный одним хмурым дядькой.

— Это что получается, нам вещи собирать надо будет ежели и вправду проход сработает? Обратно поведешь? — от ответа меня спас Борисыч, сказав что этот вопрос будем решать отдельно и только после того как поймем работу портала.

Уже совсем стемнело, с официальной частью закончили и народ собрался у большого костра, играла гармонь, что-то пели. Подходили люди, мужики то норовили долбануть по плечу, то расплющить ладонь в крепком рукопожатии. Все куда-то приглашали, то в гости и махая в непроглядную темень пытались описать приметы избы, то в кузню, она же оказывается и гончарная иногда, то в баню. Наконец меня выдернул Семен и повел показывать апартаменты. Комнатка при сельсовете была рядом с медпунктом и также вместо двери занавеска. Наверное при необходимости она является больничной палатой. В темноте едва разгоняемой свечой рассматривать было нечего, сундук невероятного размера куда покидали все мои вещи, сверху набитый пухом тюфяк, такая же подушка и лоскутное одеяло. Возвращаться к столовой смысла уже не было, там сводный отряд женщин убирал посуду, а остальные за гармонистом потопали к деревне.

Семен остался ночевать в сельсовете, расстелив на лавку шинельку и подложив под голову кажется валенок уже через минуту уснул. Мне не спалось. Тихонько выйдя на крыльцо и закурив я снова и снова повторял себе этот вопрос " Обратно поведешь? ".

В дальний путь собрались мы,

А в этот край далекий

Только телепортом можно долететь.

Спать на пуховом тюфяке то еще удовольствие, поэтому просыпаясь и пытаясь выплыть на поверхность из этой перины искренне завидовал Семену с его шинелькой и валенком.

Сон меня сморил довольно поздно, ну или очень рано. С востока небо над кромкой леса уже отчетливо серело. Под утро с речушки наполз туман и стало довольно прохладно. И хоть промучился я пол ночи, решая возникшую проблему и ища приемлемый для всех выход, путей решения так и не нащупал. Шутка ли, вывести и легализовать почти сотню человек в наш современный мир, учитывая что выходцы эти более семидесяти лет не знали его реалий. И сделать это нужно так, чтоб даже у самого привередливого проверяющего, не возникло подозрений и сомнений. Перебрал казалось все мыслимые и немыслимые варианты, все пришлось отбросить. Один, два человека еще как-то могут затеряться в городе, в селе уже труднее, в деревне вообще не реально. Но колхозников много и я сомневаюсь что люди пережившие столько всего вместе захотят разделяться. Отстроить заброшенную деревеньку в сторонке от шоссе, недостатка в таких деревнях нет, копали-знаем. Это тянет за собой ворох других проблем. Как провести электричество, как обеспечить продуктами и товарами с магазинов, ну и самая тривиальная — где взять денег. И вопросы все равно возникнут, попадется лесничий любопытный или грибник кто уже не первый год там бродит, а тут село строится и люди незнакомые. А если всплывет правда, то о спокойной жизни можно забыть навсегда. Дойдет информация до частных лиц и обязательно попробуют выдавить сверхприбыль из ситуации. Дойдет до силовиков и хоть я сомневаюсь в существовании секретных лабораторий, но думаю специально для нас соорудят. Ни лабораторной крысой, ни инструментом зарабатывания денег в чьих-то руках становиться категорически не хотелось. Вот так просидев почти до зари, решил отложить этот вопрос до того момента как получится активизировать портал.

Судя по часам на изрядно подсевшем смартфоне до полудня оставалось еще два часа. Вчера обсуждая планы с доктором и Борисычем, решили отправиться изучать реакцию прохода после обеда. Так что времени вагон, нужно только добрести до речушки сполоснуть заспанную мордаху и бодрым шагом идти на кухню выпрашивать чего нибуть вкусненького. Хмуро поглядев на тюфяк, в центре которого была видна "утоптанная" округлая яма почти до самых досок, попытался его встряхнуть и расправить. Это что получается, я сидя спал? Садисты! В подтверждение этой мысли чихнув три раза сбежал от поднятой пыли на улицу.

— Здоров Турист! Утро доброе! — Семен валявшийся на травке в теньке бодро вскочил на ноги и улыбаясь двинулся на встречу мне. — Силен ты, задери тебя комар, спать.

— Утро добрым не бывает. — заезженной фразой ответил я, щурясь под ярким теплым солнышком.

— Это кто тебе такую глупость сказал? — он даже обескураженно приостановился, задумался и отмахнувшись продолжил. — Утро бывает только добрым и никак иначе. Пойдем я тебе полью, умоешься. Да и отряхнуться не мешает, а то ты весь в пуху, будто в курятнике спал.

Зайдя за угол сельсовета обнаружилась бочка до краев наполненая чистой водой, в ней же плавал деревянный ковш. Раздевшись по пояс я с удовольствием умылся. Вода еще не успела согреться на солнце и потому такое умывание мигом взбодрило. Одежду действительно пришлось тщательным образом выхлопать, чтоб подозрений в посещении курятника больше не возникало.

— А меня к тебе приставили. Следить, значится, чтоб не сбежал! — Семен беззлобно хохотнул. — Шучу, шучу. Ты у нас турист, вот я и буду твоим туристоводителем.

— Гидом что ли? — попытался уточнить я.

— Кем? Нее незнаю такого. Экскурсоводом буду. Щас перекусим, дождемся доктора и пойдем к камню проходному. Борисыч сказал без него идти, а как вернемся просил отыскать его.

В столовой мы задержались, тетки заведовавшие кухней завалили мой стол разной снедью. Сыр разломанный на неаккуратные, но такие аппетитные кусочки, творог со сметаной, ломти свежего пшеничного хлеба. В центре водрузили здоровенную сковороду с глазуньей на шкварках, возможно от вчерашнего зажаренного не вертеле порося. Непривычный вид, практически оранжевых желтков на поджаренных белках вызвали настойчивое урчание в животе. Давай мол, начальник не тормози. Глиняная мисочка с мытым редисом и еще непонятным желтоватым корнеплодом. Первым делом я проверил свои подозрения и откусил кусочек именно от него. Да, блин, так и есть. Вкус репки почти забытый с очень раннего детства укрепил мои подозрения. Репу я не любил и попробовав ее как-то, будучи в гостях у бабушки, долго донимал взрослых какого лешего дед в сказке посадил репку, и нафиг ее тащили из земли если есть это невозможно. Незаметно запихнув в карман надкусанный корнеплод, принялся за завтрак. А пока разбирался с яичницей принесли самовар и заварник. В чае помимо его тонизирующего аромата имелись оттенки смородинного вкуса. Не удержавшись заглянул в чайничек, поверх темных листочков плавали макушки смородиновых веток. Эх, где вы чайные пакетики прополосканные под струйкой из куллера? Где, где говорите? Вот там и оставайтесь!

Доктор нашел нас сам, как раз когда хозяйки заканчивали собирать нам в дорогу снедь.

— А, доброго утра друзья. Доброго утра! — Белозерцев сегодня был в простой, скорее всего повседневной одежде и, о чудо, тоже в лаптях. -Все в сборе? Чудненько! Просто замечательно. Как спалось, голубчик? Хорошо себя чувствуете? Если есть какие-то недомогания не стесняйтесь и все как есть, кристально честно излагайте.

Этот Гиппократ от сохи, даже умудрился пощупать мне лоб и оттянув веко заглянуть в глаза. Наскоро убедив врача, что самочувствие восхитительное и никаких негативных последствий переход не принес я уточнил когда мы пойдем к монолиту. К столовой уже подъехала телега, в которую грузили корзины и кувшины с провизией для работающих в поле колхозников. Кухарки стали неспешно накрывать столы, видимо скоро селяне потянутся на обед.

— А что с этим тянуть? Сейчас и пойдем. Семен телегу возьмем или прогуляемся пешком?

— Так и на телеге можно Евгений Михайлович, — Семен почесал бороду. — только, один леший, от оврага пешком проще идти. В ту сторону я и не помню когда тележными ездили, по зиме только на санях было.

— Как вы, Дмитрий Владимирович, осилите прогулку?

Я все таки сбегал за своим рюкзаком, куда переложил собранную нам еду, в освободившуюся бутылку набрали квас. Неспешно двинулись в направлении деревни. По дороге свернули к небольшому срубу с причудливого вида будкой на крыше. Как оказалось это был арсенал колхоза. Заспанный кладовщик-часовой буркнув "Стой кто идет" не дожидаясь ответа распахнул дверь, почесал пузо и отобрал у Семена прихваченные пироги и крынку с молоком. Выдал в замен винтовку и четыре патрона. Мне ружжо не дали. Зато за нами увязались две шустрые собачонки, то ли у них служба такая была, сопровождать винтовку, а может просто надоело сидеть в деревне с ее размеренной, тихой жизнью.

Едва выбрались за деревню, эти два проходимца, точнее провожатых взяли такой темп, что я снова начал отставать. Поэтому единственным спасением было поскорее завязать беседу.

— Евгений Михайлович, это что получается вы как в 41-м году сюда пришли, так с нуля все собственными силами и обустраивали?

— Да. А что оставалось делать. Тут женщины, дети и помощи ждать неоткуда было. Как разведчики кругом верст на тридцать все обошли, стало более менее понятно, ни сел, ни деревень, да что там дикая природа вокруг.

— Дело в том, что у нас в некотором роде это довольно популярная тема для обсуждений. Сможет ли человек в полном отрыве от цивилизации обустроить быт, и не скатиться к проживанию в пещере. А тут у вас полноценная деревня, хозяйство. Так сказать проверенно временем.

Доктор задумался и какое-то время мы шли молча. Семен же просто слушал и сам в беседу не лез.

— А знаете Дима, скорее всего так и есть. Один человек, ну или допустим малая группа, мне думается, неизбежно в процессе столкнется с такими вопросами, где их жизненный опыт не подскажет правильного подхода. Нам же в этом, можно так сказать, повезло. Все что вы видели это построено на знаниях и навыках почти всех поселенцев. И еще, мы к огромному сожалению, тоже уткнулись в ряд проблем которые никак не можем решить. Вы видели окна? На зиму они закрываются глухими ставнями и помещения освещаются свечами, маслеными лампами.

— Погодите, стекло же кажется легко получается при плавлении песка?

— О ! Ну если у вас появится желание, я с удовольствием поучаствую в эксперименте его изготовления под вашим руководством. — доктор лукаво улыбнулся. — В частности то что у нас получалось не удалось использовать даже в качестве мозаичных окон. От бычьих пузырей мы тоже отказались. Зимой все равно такое окно надо закрывать и утеплять, следовательно самой главной задачи оно не выполняет. И это не все. Попытки изготовить бумагу, тоже не увенчались успехом к сожалению. На электрификацию, радио и хотя бы паровой двигатель не только знаний, но и ресурсов не хватает.

О своих высокоэрудированных познаниях о том, что бумагу можно изготовить из перемолотой в кашу травы или опилок я решил умолчать. Вот если бы в моем распоряжении был удобный диван, планшет и устойчивое соединение с интернетом, точно бы объяснил дремучим попаданцам где они ошибались и как нужно правильно делать. Зато вспомнив, скинул рюкзак, порывшись в нем извлек из бокового кармана тетрадь-блокнот и простенькую китайскую ручку. Пролистав и вырвав десяток исписанных листов протянул Белозерцеву.

— Огромное спасибо! Бесценный подарок! Очень признателен! — доктор был очень рад блокноту, — хотя даже не знаю кому она нужнее. Может Игорю Борисовичу передам. Так вот, о чем это я... Ага! Бумага, стекло, станки. Все что вы видели это построено благодаря навыкам и знаниям людей. Кузня, фермы, гончарные, ткацкие, плотницкие работы. Многое умели сами, что-то пришлось восстанавливать по памяти. И признаюсь, далеко не все удавалось с первого раза. Стеклодувов к сожалению среди нас нет. А понимания общих принципов не всегда достаточно для достижения хороших результатов. От некоторых экспериментов пришлось отказаться. Вот с чугуном и сталью например так вышло. Слишком много шлака, примесей, недостаточный нагрев. Да и древесный уголь как топливо не самый лучший вариант. После двух попыток, оставили эту идею и перешли к более насущным делам. Теперь железо варим редко, исключительно по крайней необходимости. Уж больно много отнимает сил. Никудышное конечно, а что поделать.

— Вы хотите сказать что и руду добываете?

— Руду. Болотное железо, слышали о таком?

— Очень смутно себе представляю. Это как? Бродить по болоту и собирать рыжие камушки?

Доктор рассмеялся, а мне почему-то стало стыдно за свои познания. Я точно помню что в каком-то учебнике истории было написано нечто озвученное мной. Мол, ходил первобытный человек по болоту, собирал рыжие камни и плавил их в костре.

— Нет конечно. Само собой бродить по болотам в поиске железа идея бесперспективная и получить хоть сколько-то руды думаю нереально. Вы же наверное представляете что болотами местный край не обделен. Вот, на окраине болота снимаем верхнюю часть почвы, затем углубляясь вынимаем грунт. Промываем, зачастую рядом, а чтоб не перевозить далеко, место под выемку выбираем у ручьев. Труд конечно титанический, но деваться то, по большому счету некуда. Если содержание болотного железа в выемке устраивает, то на это место ставим маленький сруб и подкапывая под ним заглубляем. Наращивая по мере необходимости. Первоначально, идея со срубом никому в голову не пришла и лишь чудом удалось избежать потерь, когда такая шахта в считанные секунды вдруг оплыла и практически похоронила добытчиков. Люди работают почти все время в холодной воде, из выборки поднимаются тонны грунта, а выход руды довольно скромный. Более чем скромный. Полученную таким способом руду приходится еще готовить для плавки. Обжигать, дробить. Ну а про качество металла на выходе я уже говорил. Худо-бедно спасает закалка, но и тут наши возможности ограничены простейшими способами. Так что как я и сказал, железом мы занимаемся теперь редко.

Доктор погрузился в свои невеселые мысли. Мы отшагали уже половину пути до портала и я поспешил с расспросами, чтоб прояснить остальные интересующие моменты в жизни села.

— Доктор, а соль? Я точно знаю, что соль на деревьях не растет. Ее же издревле покупали. Да и вчера я обратил внимание на ее странный цвет и вкус.

— Соль. Да с солью бесспорно нам очень повезло. Еще по первой зиме в разговорах местных я слышал упоминания о минеральном источнике, где до революции даже небольшой заводик был. Воду в бутылки наливали и как лечебную продавали по губернии. А с запасами соли к концу зимы стало очень плохо, как бы мы не старались их растягивать. Как вспомню жидкую, пресную, рыбную похлебку... — доктор скорчил кислую мину. — В марте Костя Серов вызвался попробовать выпаривать соль из воды источника. Он сам из мурманских, говорил, что прадед и дед из морской воды соль добывали. Бабкины рассказы помнит и готов этим делом заняться. Снарядились едва снег сошел. Источник нашли на том месте где селяне его и помнили. Дальше все просто. Выпарив воду получили в сухом остатке смесь солей, крохи конечно, но глаза боятся а руки делают. Еще недели три ждали, выбрали поросенка одного и его солью этой подкармливали. Потом уже не утерпели и всем в котел пошла. Костя теперь там и обитает большую часть лета.

— А почему цвет такой странный?

— Цвет. Соль которую получали простым выпариванием стали смешивать с некоторыми добавками. Сделали затон в русле этого ручейка и засадили его обильно, привычными к этой воде, водорослями. А еще березовые поленья в той же воде притапливают. Позже траву и дерево пережигают в золу. Вам непременно нужно самому все это увидеть, очень интересный процесс.

Я пообещал, что обязательно побываю на солеварне, тем более мне и в самом деле стало любопытно.

— Правда соль эта совершенно не подходит для длительных консерваций. Только еще как-то яблоки моченые, квашенная капуста и квашеные огурцы в бочках получаются. Мясо и сало не больше месяца. Рыбу солить не выходит. А грибы после пары случаев легкого отравления только отварные или сушеные. Вот такой парадокс. Я к глубокому моему сожалению не химик и более точно определить состав нашей соли не могу.

— А чай? — я вспомнил о еще одном неясном моменте. — Ароматный, крепкий, бодрящий. Разве в наших широтах его получается успешно выращивать?

— А чай, молодой человек, мы и не выращиваем. — доктор легко подхватил мой следующий вопрос. Оглядевшись вокруг, уверенно сошел с тропинки и через пару метров указал мне на полевое растение. — Чай у нас растет сам и везде. Это "верба-трава" или как ее еще называют "иван-чай". Довольно не сложный процесс сбора, рубки и последующей ферментации. После активная просушка и пожалуйста. Говорят, что этот чай поставляли даже в англию, но мне в это слабо верится. Не будут надутые английские лорды пить чай из сиволапой России. Вот из прижатых к ногтю колоний и с огромным трудом добытый, это да. У нас же каждый заваривает кому как нравится. И с малиной, земляникой, смородиной, липой, шиповником. Кто с молоком. Сахар в прикуску по праздникам. Мед отжатый и в сотах.

— Может и шоколад вы делаете? — не удержавшись с дуру брякнул я.

— Увы. Шоколад и кофе остались только в воспоминаниях, — то с какой тоской Белозерцев произнес эти два слова заставило меня смутиться. — Впрочем как и многое другое.

— Простите Евгений Михайлович, сбило с толку как вы мне все свои достижения описывали, будет шоколад и кофе будет.

— Дай то Бог. Не извиняйтесь Дима, просто если не хотите утонуть в женских слезах не произносите этих слов на кухне. А мы кстати почти пришли. Ох и давно я тут не был, лет пять наверное уже.

Мы действительно пришли. Портальная приспособа стояла на своем историческом месте, в центре опушки греясь в лучах дневного солнца. Интересная беседа по пути сюда не оставила времени задуматься с чего начать изучение и какие танцы с бубном предположительно должны зарядить монумент. А то что он разрядился я не сомневался. Стоило лишь сравнить те ощущения которые я испытывал перед прикосновением к камню с той стороны до открытия прохода, во время его работы и после закрытия. В начале, после происшествия с странной печаткой, уловил течение холода от валуна и внутреннее напряжение, почти иссякшее перед отчаянным шагом в портал. Может именно чувство этого иссякания и подсказало о закрытии червоточины. А может это я "разрядился". Думать о том, что заряд был одноразовый не хотелось. Неспешно обойдя стороной камень я приблизился со стороны прекрасно видимого отпечатка ладони, остановившись метрах в пяти. Никаких странных ощущений, в ушах только звенит от волнения. Еще два широких шага, вновь старательно прислушиваюсь к себе и к окружающему миру. Бросив взгляд на спутников увидел как пристально следит за мной Белозерцев. Ну и что мне делать? Опять бегать и материть камень? Искать новую печатку? А хватит ли заряда аккумуляторов после вчерашней демонстрации Терки колхозникам? Еще два небольших шага и ... Есть! Есть, будь они неладны эти порталоделатели! Я все таки почувствовал легкий исходящий холодок от монумента. Исходящий ритмичными, неспешными пульсациями в мою сторону. Да очень слабо, но готов прозакладывать все что угодно вчера этого чувства не было.

— Есть! — прокаркал я охрипшим горлом и обернулся к Белозерцеву. — Слабо, но есть. Холодные волны. Думаю он заряжается. Незнаю как передать словами, но вчера этого небыло.

— Уверены? Пройдитесь вокруг и еще походите рядом. — доктор был бледен и на лбу, даже с моего места было видно, блестели бисеринки пота. Семен же был спокоен как танк, убедившись что все хорошо, завалился прямо на траву и кажется стал набивать трубку.

— Да уверен! Вчера пол часа об эту каменюку терся, полный ноль. — последовав совету Евгения Михайловича отошел на пару шагов назад и мгновенно перестал чувствовать камень. Походил вокруг. — А там дома я его метров с десяти чувствовал и не волнами, а сплошным потоком. Как думаете стоит попробовать активировать его?

— Почему нет, пробуйте. Только даже не знаю, стоит ли вам в него заходить, если сработает.

— Да, конечно. — я приблизился к отпечатку и приложил ладонь. — Нам нужно только убедиться.

Но ничего не произошло. Вместо легкого электрического разряда я почувствовал шершавую нагретую на солнце поверхность камня.

— Жаль, весьма жаль. — доктор видимо сообразивший что сегодня "кина не будет" приблизился. — Нет, я ничего не ощущаю. Вы говорите волны холода? Позвольте мне?

Белозерцев встав на мое место тоже попытался накрыть след пятерни своей. Тщетно.

Семен, которому видимо надоело валяться на травке и наблюдать наши научные изыскания крикнул что пойдет за рыбой на озеро. Интересно ему правда безразлична вся эта суета у портала? Все-же в жизни деревни многое изменится если мы разберемся в механизме открытия врат. Фаталист или просто человек дела? Понимает, что в этой ситуации от него ничего не зависит и предпочел заняться насущным? Если так то очень хорошее и правильное качество. Чаще бывает наоборот, бестолочь с завышенным самомнением лезет давать советы, поучать и самое главное критиковать. "Я же вам говорил". За такую фразу нужно на пятнадцать суток принудительных работ задерживать.

Попытки прозвонить землю на полянке в поисках артефакта успехом не увенчались. Терка не издала ни единого звука пока я по расходящейся спирали двигался от монумента обследуя грунт. Покопавшись в настройках я повторил эту процедуру еще раз. И снова пусто. Что же отсутствие результатов это тоже результат.

Оставив монумент в покое мы устроились на границе леса, расстелив мою куртку и выложив на нее припасы. Есть не хотелось и потому мы просто углубились в беседу, изредка отщипывая кусочки булки и скармливая угощение ластящимся собакам. Доктор решил что настала его очередь приставать с расспросами, поэтому стал вопрошать по интересующим его темам. Какие прорывы в химической отрасли. Какие из недавних открытий в физике мне запомнились. До каких высот добралась современная медицина. Из наспех припомнившегося, кратенько рассказал о масштабном производстве пластика, на которое теперь идет весомая доля мировой добычи нефти. О выращивании кристаллов, честно признаваясь, что понятия не имею как это делается, но факт. Что физики смастерили коллайдер, но я не знаю для чего и что он представляет. Немного углубился в тему бытового применения лазеров. Потом подведя итог сказанному покаялся, что все эти достижения с более чем десятилетней историей. О новых открытиях мне известно еще меньше.

— Как же так! — возмутился Белозерцев, — Вы юноша совсем не интересуетесь происходящем в мире? Настолько нелюбопытны? Не читаете газет и не слушаете радио? Стыдно, знаете ли иметь такой ограниченный кругозор.

Вот уел, так уел. Без сомнения ученые разных стран и разных отраслей, периодически извещают мир о новых открытиях. Что там из читанных заголовков в памяти осталось? Квантовая телепортация. Прогнозируемое глобальное потепление. Поиски квазичастицы. Да блин, я понятия не имею чем занимается современная наука и сдается мне, что я не один такой. А много чаще в новостях мелькают лица наших и иностранных политиков, чиновников. Больше интерес общества привлекают репортажи с мест катастроф, бряцанье оружием и грязное белье звезд шоу-бизнеса. Ажиотаж вокруг нового "яблочного" телефона, курсы валют и цены на топливо. Бес с ним, естествоиспытателем, притащу ему подписку какого-нибудь журнала типа "наука и жизнь" за последние двадцать лет. Интересно есть ли такие журналы? А кроссворды на последней страничке на них еще сохранились?

Дабы хоть как-то отмыться от позора с познанием в науках, закатил получасовую лекцию о достижениях медицины. Вспомнились современные ожоговые центры с кроватями на воздушной подушке, донорской кожей от животных, высокоточном диагностическом оборудовании. Рассказал, что смог вспомнить о применении видео оборудования в хирургии, ультрозвука, лазеров, ну и так собрал всякого из сериалов, более-менее правдоподобного и тоже до кучи пересказал. Стал припоминать о новых, сильных антибиотиках.

— Простите, как вы сказали? Антибиотики. Это что?

— Антибиотики, это лекарственные препараты. — вопрос Белозерцева изрядно меня обескуражил. Как это хирург незнаком с пенициллином? — Если я ничего не путаю, их получали из плесени. Очень эффективное средство которое помогает организму бороться с воспалением и инфекциями. Их же назначают и после операций кажется. Вы же в прошлом военный врач, неужели не использовали.

— Да,да. Кажется припоминаю. — доктор потер переносицу и нахмурил брови. — Рассказы о таком препарате слышал, но все на уровне слухов. Знаю точно, нам они не поставлялись. Кто вы говорите изобрел такое решительно чудодейственное средство?

— Это надо в интернете смотреть. — смущенно пробормотал я.

Дождавшись Семена, в село мы шагали волоча две объемные, плетеные корзины, где в избытке проложенные крапивными листьями, трепыхались, глубокого золотого цвета, караси. Улов впечатлял своими размерами. В каждой корзине поместилось не меньше шестнадцатилитрового ведра рыбы. Карасики были как на подбор, ни одного меньше ладони. Как говаривал старшина в части где я служил, карасики сорок второго размера. Либо рыболов отпустил всю мелочь, либо на том озере это основной размер. Может мне тоже, выпросить удочку у местных и встретить закат раскладывая мысли по полочкам, неотрывно следя глазами за покачивающимся на воде поплавком?

— Евгений Михайлович, а расскажите как вы все пережили первую зиму? У вас это очень интересно получается. Я имею в виду рассказывать.

— Холодно и голодно. — двумя словами обрисовал всю картину шагавший рядом Семен.

— Нет, ну это я понимаю, еще предполагаю нечем было заняться. А все-же расскажите.

— Первую зиму. Семен все правильно сказал, испытание выпавшее на наши головы оказалось очень трудным. Зимы здесь хоть и очень мягкие, предположу, что предел низких температур десять градусов ниже нуля. По Цельсию разумеется. Но снега выпадает много, с середины ноября и по конец января метет два дня из пяти. Та зима была не исключение. Темные и довольно сырые землянки, скученность. Вы не представляете! Шутка ли, по сорок человек и по несколько голов скота. Работы на улице воспринимались как поощрение. Ежедневно пара человек направлялись в лес ставить и проверять силки, еще двое-трое занимались поддержанием полыньи и сбором улова с корчаг. В феврале когда кончился наспех заготовленный корм для скотины пришлось идти на крайние меры. Мы прорубали огромные полыньи где собирали водоросли. В мелкую крошку рубили веточки и кору с кустарников и молодых деревьев. Хоть запас дров был внушительный, периодически отправляли людей на заготовку леса под будущее весеннее строительство, ну и запас дров понемногу пополняли. Лед с реки выпиливали и складировали пересыпая опилками взятыми с лесозаготовок. Планируя по весне оборудовать полноценный склад с ледником. Понимаете, нам просто необходимо было занять людей делом. Нужным само собой. Человек осознающий важность своей работы не поддастся унынию.

Заранее определившись, что левый берег реки менее заболочен и более ровный, запланировали по весне первые поля распахивать именно там. Поэтому смешанный лесок, за зиму вырубили вчистую. Строительную древесину по снежку волоком стягивали в поселение. К середине зимы одежды на выход прибавилось. Куртки мехом внутрь, обшитые грубой дерюжной материей, шапки-треухи, меховые рукавицы и даже пара вязанных свитеров из вперемешку начесанной шерсти собак и коз. По требованию доктора, ежедневно, перед обедом обе землянки тщательным образом проветривали. Детвору закутанную и замотанную выпроваживали на прогулку. После обеда и практически до самого сна, поделив роли, с детьми занимались учителя. Математика, чтение, история, биология, основы физики и химии. Грамматикой заниматься приходилось только теоретически, хотя для малышей отсыпали песком короб, где они палочкой выводили свои первые буквы и слова. Так сложилось, что вечерние уроки с детьми стали чем-то вроде общих посиделок. Уставшие после тяжелой работы люди наскоро умяв скудный ужин, пододвигались поближе, внимательно и с интересом вслушиваясь в лекции о истории древнего Рима, учили наравне со школьниками, правила умножения дробей, иной раз даже тянули руку когда преподаватель начинал опрос.

— Вы не представляете, как всем эти занятия полюбились, Едва началась вторая зима, пусть тоже суровая, но не такая беспросветная и уже полная надежд на весну, все село так-же стало приходить на уроки. Бабульки за шестьдесят лет, крестятся, бормочут "прости Господи" и повторяют английские глаголы за Леночкой. Хотя о чем я, — доктор по мальчишески хихикнул. — Бабульки за шестьдесят, а сам то пень уже четырнадцать лет как за век перевалил.

Отметили наступление Нового Года, нарядив разлапистую, трехметровую елку рукодельными игрушками. Гулянье, хороводы, катание на санях и угощение из добытой к празднику лосятины. Танцы, задорные частушки и душевное хоровое пение под не стихавшую до самого утра игру баяниста. Не омрачило веселье отсутствие горячительного, сама радостная обстановка пьянила и поднимала настроение, после двух мрачных месяцев. Так-же шумно и оживленно отметили Масленницу. Насыпав и залив водой длиннющую горку, смастерив арки и тоннели. Вдоль берега расставив вылепленные снежные фигуры, где была тройка лошадей с санями, медведь с медвежатами, собаки, олени. На реке организовали площадку, где на льду, наспех вырезанными клюшками гоняли мяч, под насмешливые и азартные выкрики болельщиков. Побеждала дружба, ибо синяков и ушибов на всех игроках в сумме выходило поровну. Вечером все завороженно смотрели на тлеющие остатки большого и страшного соломенного чучела, ярко сгоревшего и символизирующего окончание такой тревожной зимы.

-Жесть. — пробормотал я.

— Что простите? — Доктор закончивший повествование, отпил квасу чтоб смочить пересохшее горло.

— Представил себе. Даже мороз по коже. Это прямо подвиг какой-то.

— Нет не думаю, это просто противостояние навалившимся обстоятельствам. Подвигом, этих людей, думаю стоит назвать то, что смогли построить.

Мы какое-то время шли молча. Я прокручивал в голове рассказ и пытался припомнить, что мне в нем показалось требующим уточнения.

— Послушайте, вот вы говорили детей учителя воспитывали. А где они? — я попытался точнее сформулировать всплывший вопрос и то, что подсознательно замечал в деревне, но не придал этому должного внимания. — Я имею в виду где детвора, в селе на собрании и просто на улицах я почему-то их не замечал.

— Дети. Дети выросли Дима. — как-то сконфуженно ответил Белозерцев. — Выросли как и положено всем детям. Через пару лет, уже здесь на свет появились два малыша, но больше дети не рождались. Вот вам еще одна странность этого места. Очень печальная странность, особенно если учесть, что улучшение здоровья повлияло и на усиление влечения. Хм. Как бы вам объяснить. Даже у тех моих пациентов которые, в силу возраста, испытывали его крайне редко.

— Ага, помню — Семен гоготнул. — Вот шороху то по всей деревне было, как только теплые деньки наступили.

— Тут на самом деле веселого мало, представьте что несмотря на все старания у нас есть женщины которым так и не довелось испытать радости материнства. По прошествии стольких лет они уже не надеются на чудо, смирились. И это не только их личная трагедия. Несмотря на то что мы смогли здесь обосноваться, что нас ждало лет через тридцать? Я, простите, реалист и очень сомневаюсь что к этому времени удастся сохранить хотя бы половину численности населения. У нас не принято обсуждать эту тему, хотя ее понимают все. Пусть может я ошибаюсь, но все-же. Теперь благодаря вашему появлению, снова появляется надежда.

Вот же блин. Не было печали. Тяжела и неказиста, жизнь попаданца-телепортиста. Само собой я искренне желаю встретившим меня людям добра и каждой селянке полну горницу детей. Но ума не приложу как помочь в этом. Ладно поживем увидим.

Окончание дня я провел на общественно полезных работах. Скоренько отчитавшись председателю о наших достижениях в изучении прохода, ощущая себя бездельником и тунеядцем, попросил определить меня куда-нибуть на работу. И был послан. То-есть наскоро прикинув с Борисычем, где я могу быть полезен и придя к выводу, что толку от меня ноль, был отправлен на кухню. И кто меня за язык тянул. На кухне, в зависимости от необходимости, ежедневно трудилось от трех до восьми человек. Здесь оказывается имелось целых две печи, длинный дощатый стол, судя по люкам в полу два погреба, полки и стеллажи заставленные простой глиняной посудой, еще был причудливый очаг сужающийся к верху. Из металлической посуды несколько сковород и четыре классических чугунка. Помимо ежедневной готовки еды на всех, здесь же занимались консервированием, изготовлением колбас, сушкой яблок, грибов, ягоды. С началом зимы кухня превращалась в цех по лепке пельменей и переработке свеклы в патоку. Кухонные авралы имели сезонный характер и сейчас в разгар весны большую часть работ выполняли малыми силами. Но от помощи не отказались.

Довелось мне и дров порубить — напиленные чурки сложенные в поленнице кололись по необходимости. И воды наносить. От коромысла отказался после первой попытки, с непривычки телепало меня в разные стороны, потому воду в две дубовые бочки перетаскал привычным способом. Хотя назвать деревянные ведерки, каждое килограммов по пять, привычными можно было лишь с натяжкой. Выдав мне пяток, явно самодельных ножей разной конфигурации предложили их наточить. И уже на первом ноже поменяли точило. Отдали эту работу Семену, который ковырялся с рыбой. И чего их не устроило, я же точно так делал. Перечистил принесенных карасей и наконец за заслуги был награжден ломтем свежего хлеба, жаренной рыбкой и компотом.

— Эх, хорошо! Сейчас бы с медведем побороться! — Семен потянулся, отряхнул бороду от крошек и подмигнув обратился ко мне. — Ну что, турист, какие планы? Музеев мы еще не отстроили, но могу экскурсию в свинарник организовать или в коровник.

Он махнул в сторону, где от реки, пастух, при помощи хворостины, собак и какой-то матери, гнал большое смешанное стадо к вытянутым строениям фермы. Мычаще-блеящая скотина, направление в целом выдерживала верное, но как и везде, находился какой-нибуть баран считавший, что ему не по пути с коллективом. Время от времени молодым бычкам, приходило в их бестолковую, рогатую голову подложить свинью, меланхолично шагающей рядом козе. И только с помощью звонкого лая лохматых надзирателей удавалось восстановить порядок. Я задумался, предложенная прогулка по ферме не заинтересовала, ее и отложить можно. При случае, конечно стоит там побывать, любопытно будет глянуть, как там все организованно. Сейчас же, я решил попросить своего провожатого, обучить меня езде на местном, вездеходном транспорте. Так сложилось, что до этого времени покататься на лошади мне не доводилось и я не собирался больше с этим затягивать.

— Как думаешь, Семен, сможешь до заката научить меня сносно держаться на лошади.

— Это что-же, братец, ты на коне не ездил ни разу? — он с прищуром взглянул в небо, что-то для себя прикинул и махнув рукой, зашагал к конюшне. — Попробуем. Наука то не мудреная, знай себе держись, да понукай.

В конюшне, в своих стойлах стояли четыре лошади, разом повернувшие свои головы к нам едва мы вошли. Пахло здесь весьма специфически. Особенно после запахов весеннего, жаркого вечера, с нотками цветущей черемухи, которые ласковый ветерок разнося по селу, как заправский парфюмер, смешивал с ароматами свежего хлеба пекарни, дыма из печи кузни и отголосками деревенской суеты. Тут же витал едва ощутимый запах сырости, лошадиного пота, запах стружки устилавшей пол вперемешку с песком, а еще пахло сухим сеном, большой сноп которого стоял в углу у входа. Развешанная по стенам, разнообразная упряжь и утварь привлекла мое внимание.

— Ну вот, пусть Рудый тебя поучит. Иди турист, знакомься с транспортом. — выбор Семена пал на крупного, кряжистого коня с любопытством уткнувшегося тому в шею и кажется собиравшегося перекусить воротником красноармейца. — Куда! А ну отпусти хулиганище!

Конь был бесподобен, темно-рыжей, в закатных лучах почти алой масти, с высокими черными носочками и черной же косматой гривой, белой звездочкой на широком лбу. Назвать такого красавца рабочим, не повернулся бы язык, настоящий богатырский конь. Настороженно подняв ушки, скосив на меня взгляд он громко фыркнул и потыкавшись мордой в подставленную раскрытую ладонь отвернулся не проявляя любопытства. Пошарив по карманам и отыскав утаенную там репку, я разрезав ее пополам снова протянул ладонь. Учуяв угощение Рудый снова повернул в мою сторону голову, аккуратно взяв губами еду, долго хрустел и пережевывал. Гурман, что ему той репки.

Одев сбрую и оседлав коня, Семен вывел его на луг, спускавшийся к реке. Наскоро объяснив мне как взбираться и как рулить предложил пробовать. Ну да, мы тоже не лыком шиты. Сотни раз в кино видел как это все делается. Влезть в седло получилось довольно легко, правда по большей части потому, что с силой подтянулся на руках. Устроился поудобнее в седле, взял уздечку, крикнул заветное "Но!" и ... ничего не произошло. Выслушав советы от наставника и подтянув поводья, снова выкрикнув классическое "но!", несильно ткнул пятками в бока Рудого. О чудо! Животное, поразмыслив пару секунд, двинулось вперед степенным шагом. Не успел я ощутить азарта бешеной скачки, как вредная скотина остановилась и низко наклоня голову стала жевать приглянувшуюся травку. Вцепившись в седло, я уж было решил, что сейчас кувыркнусь вперед.

— Нет. До заката точно не успеем. — Семен явно потешался.

Спустя еще десяток минут и пару попыток освоить управление парнокопытным, я наконец наслаждался скачкой. Под цокот копыт, улыбался, рвущемуся в лицо ветру. Мы уходили в закат. Точнее Семену надоела наша битва разумов с конем, он взял его за узду и повел к конюшне. Но все равно, это было нечто, ехать верхом на здоровенном животном. От хорошего настроения я даже тихонько напевал:

-От прадеда пахло ромашкой и мятой,

я пахну бензином и синим огнем.

Сто дюжин коней под капот я запрятал,

а прадед везде успевал на одном.

Не выдаст черт — не съест свинья.

Мы — сыновья своих отцов,

Но блудные мы сыновья. (В. Высоцкий)

Проснувшись утром я с удивлением обнаружил, что еще довольно таки рано. Туман затянувший низины у реки не спешил рассеиваться под лучами едва выглянувшего над лесом солнышка. Впрочем, как я скоро определил, рано было только для меня. У кухни уже суетились женщины, около фермы и конюшни колхозники занимались привычными и ежедневными делами. На том берегу, в селе то и дело мелькали люди. Семена ушедшего вчера ночевать к себе, видно не было и умывшись, ощутив несколько непривычный заряд бодрости я с удивлением для себя самого решил пробежаться. Чтоб не пугать селян и не дразнить собак, зашагал к северным воротам деревни. Встречающиеся по пути люди, радушно улыбались и желали мне доброго утра, с расспросами не приставали. Может потому что еще считали меня чужаком, а может просто не принято. Идет себе человек, значит так надо.

За воротами деревни, подтянув шнурки на берцах и повесив на плетень куртку с футболкой, легкой трусцой побежал по уже знакомой тропинке. Поскольку дорожка была едва натоптанная, носки ботинок быстро заблестели от утренней росы. Бежалось легко, но и непривычно. Все таки последний раз планировал, начать бегать по утрам, лет пять назад. А действительно бегал в армии. Поэтому недолгие минуты бега, чередовал с ходьбой.

Сегодня суббота, потому у колхозников рабочий день закончится через пару часов после полудня. А потом, как обещал Семен, будет баня. Вот тоже интересно у них получилось, с календарными днями где-то напортачили, умудрившись обогнать календарь на один день, а с днями недели все сходится. После моего рассказа дату исправили и ожидаемый, через неделю с небольшим, праздник Международной солидарности пролетариата, перенесли. А на памятном собрании,в вечер моего прибывания здесь, единогласно добавили к праздничным 9 мая, планируя впервые за историю существования колхоза отметить День Победы.

У портального камня я долго не задержался. Отдышавшись и побродив вокруг, убедился что девайс никуда не исчез. Ощутив привычные пульсации холода, сообразил что зарядка все еще в процессе, не хватает только привычной пиктограммы цилиндрика, с зигзагом молнии и бегающей зеленой полоской. Остается надеяться, что он самостоятельно зарядится и для работы ему не требуется, скажем факельного шествия и жертвоприношений. Поприседав и сделав полтора десятка отжиманий двинулся обратно, той же легкой трусцой.

Наскоро ополоснувшись после пробежки речной водой, перепугав стайку рыбешек, гревшейся на мелководье, отправился на завтрак. Настя встретившая меня у столовой, усадила за стол и натащив снеди которой казалось хватило бы на троих, пообещала если будет мало, принести добавку. На мои протесты, что столько мне не сесть, к большой миске рассыпчатой, гречневой каши, добавилась горка пышных, масленных оладьев и крынка парного молока. Спас от обжорства меня председатель, который тоже забежал позавтракать, вот ему я и сбагрил половину завтрака.

— Значит говоришь, пока проход не готов. — он принял у меня тарелку, куда я отложил большую часть каши, плюхнул туда кусок масла и помешивая, выслушал мой отчет о утренней прогулке. — Что же обождем еще. А какие планы на сегодня у тебя?

— Да какие у меня могут быть планы. Определите мне работу, до вечера время занять, а потом баня же.

— А чем тебе на кухне помогать не понравилось?

— Понравилось, только лопну я тут. — немного поразмыслив я добавил. — Мне бы в новом месте где поработать. Любопытно тут все, так помогая и осмотрюсь. С людьми познакомлюсь.

-Добре. — он что-то прикинул. — На картофельном, сегодня изгородь правят. Работа не хитрая и лопата твоя сгодится. В провожатые Семена бери, если не надоел еще, он у сельсовета болтается.

Сказано-сделано. Доев и сердечно поблагодарив хозяек кухни, разыскал бородатого красноармейца. Тот, привычно устроившийся на травке в тенечке, натянув свою кепочку на глаза предавался медитации. Когда я подходил, он приподняв картуз, вопросительно глянул на меня.

— Привет. Работу я нам с тобой нашел. Показывай где картофельное поле. Забор городить будем.

— А что тут показывать, вон оно. — Семен легко вскочив, отряхнулся и махнул рукой в сторону. — Тут по дороге шагай да шагай.

Пока мы выходили из промзоны, как я мысленно обозвал левобережные постройки колхоза, экскурсовод указал на два незамеченных ранее строения. Первое, вытянутое, с непривычно большими для местных построек окнами, оказалось ткацким цехом, со слов Семена всю ткань, пряжу и нитки изготавливали там. В этом же помещении имел свой угол единственный на всю деревню портной. Как ни странно сапожников было трое, а портной всего один. Им оказался тот угрюмого вида дядька, который крутил на вертеле праздничного поросенка и по мере готовности, состругивал мясо, устрашающего вида ножичком. Вот блин разрыв шаблонов, в русской, забытой богом деревеньке, портняжничал грузин. Николоз, без сомнений явившийся на сборный пункт, в тяжелейшее для страны время и получив серьезное ранение, волею судьбы очутился здесь. Выросший в семье потомственных портных, знакомый с кройкой и шитьем с малолетства он оказался очень востребован. Нужно будет непременно познакомится с ним и заказать себе пиджак с карманами. Ну а если серьезно, то наверняка у портного есть свои потребности в его деле, которые по возможности можно легко перекрыть.

Второе строение, стоящее на сваях на берегу, делавшей в этом месте крутой изгиб, реки, оказалась мельница. Впрочем сейчас со снятым колесом совершенно таковую не похожая. Высокая, в два этажа, имевшая на себе следы частых переделок. На мой вопрос "и как там все организованно", Семен емко ответил через какое место. Судя по его рассказу, проблем в ремонте и обслуживании эта кофемолка-переросток, доставляла больше чем готовой продукции, но без нее в хозяйстве никуда не деться. Поэтому и приходилось бесконечно экспериментировать и перестраивать, пытаясь улучшить ее работу.

На пол пути до нашей цели, нас нагнала попутка. Кобылка запряженная в узкую, с высокими бортами телегу, управляемая колхозником. Мужика я узнал, именно он при первой встрече с Семеном, вылетел из кустов верхом на лошади и понесся с вестями в село. Гена, как тот представился, будет на своем гужевом самосвале, подвозить нам жерди для забора, потому, до места работы нас прокатит с ветерком.

Нет, все таки ехать на коне и за конем, это две разные вещи. Во-первых, лицезреть телепающуюся конскую задницу, приятного мало, потому удобно устроившись спиной по ходу движения я обозревал уже пройденный маршрут. Во-вторых, скотина совершенно не заботилась о комфорте пассажиров, периодически портя воздух. Эх у железных коней выхлоп совсем иной. Нужно будет еще раз поразмыслить, над тем, действительно ли мне хочется прокатиться на тройке с бубенцами.

Добравшись до места, где уже двое мужиков приступили к работе, мы наскоро поделили обязанности и занялись делом. Нужно было не просто восстановить и собрать прохудившуюся изгородь, а еще в полоске не засаженной почвы, метров тридцать ширины убрать весь прорастающий кустарник. Поскольку лес вокруг деревни был прорежен и расчищен на несколько километров вокруг, то жерди заготавливали далеко в стороне. На заготовку и доставку выделены были отдельные люди. Сама же изгородь в пол метра высотой больше напоминала плетень. Часто вбитые колья и переплетающие их горизонтально ветки, разной толщины. Работа спорилась, мы возводили пролет за пролетом, а я смог оценить размах засеянных полей и с трудом верилось, что такую площадь возделывают пять-шесть десятков человек. Семена поблизости я не заметил, потому обратился к новому знакомцу.

— Гена, подскажи а что вы на полях сажаете.

— Так, здесь картоха и чуть дальше буряки. — он махнул вдоль леса, озадаченно что-то соображая.

— Картошка и что еще? — слегка растерялся я.

— Буряки, свеклу значит. Вот. То поле пшеницу озимую сеяли и то поле, тоже пшеница, а за леском опытное, там еще гречу ростим, и подсолнухи и морковка там. А то поле где я вас нагнал, сейчас лен. И часть горохом засажено, до следующего года. Отдыхает значит.

— Неслабо. И как только справляетесь. — Я еще раз оглядел поля и тут взгляд наткнулся на высокий частокол чуть впереди у леса. — А там что?

— О, это у нас свинобойня. — он оглядел фронт работы. Мужики заканчивали разгружать телегу с жердями. — Пойдем покажу, потом вернемся.

Отойдя к примеченному мной непонятному сооружению я внимательно огляделся. Бревна, толщиной не меньше сантиметров десяти каждое, были прочно вбиты в землю, плотно друг к другу, образуя разомкнутый круг метров пятнадцати диаметром и метра полтора высотой. С наружной стороны, местами присыпаны для большей прочности. Со стороны леса имелись широкие, подъемные ворота, опускающиеся в канаву укрепленную двумя солидными бревнами. К воротам примыкала крепкая вышка с которой, судя по всему, их можно было резко опустить или поднять.

— Впечатляет? Тут мы с кабанами договариваемся чтобы не шалили. Им же в поле забраться это как праздник, а семейки у них голов по двадцать. Перекопают, перепоганят все. Столько не съедят, сколько напакостят. Вот и приходится раз в три года заманивать.

— Расскажи. — мне стало любопытно, ведь действительно кабан, та еще свинья, а как я понял тратить патроны на охоту в колхозе запрещено.

— Ну, если кабанчики начинают в поле ходить, оставляем внутри приманку. Что есть, то и кладем. Картошку, яблоки и прочее. Затем от леса делаем три или четыре ряда изгороди, с просветами к центру, а боковые отходы тупиковые. На вышку пост. Троих обычно назначают и еще троих в объезд полей с колотушками, но тем сюда близко подходить нельзя. Так с недельку дежурить приходится, потом секач сюда выводит семейство свое. Он хитрый и осторожный. Потому на посту должна быть тишина и никаких запахов. Кабан как до корма дойдет, оглядится, побродит и зовет своих. Тут то и начинается потеха. Мужики воротину бросают и кабаны в ловушке. Потом уж не спеша факелы разжигают, сигнал подают. Когда народ собирается, начинаем поучать. Шума побольше, колья острые и факела со стен тычут. Паленым за версту воняет. Треть семейки тут забиваем, а секача только хорошо подпаливаем и шкуру слегка подпортить можно. Так считай до утра и гоняем по кругу. Потом уж лишний народ уходит, а воротину с вышки поднимаем. Таких загонов у нас шесть штук по разным местам. Иной раз по три охоты в год устраиваем, а бывает и лет пять тишина. Секачи по лесу, считай все меченые ходят. А коли наука впрок пошла, к полям нашим не идут.

Да уж действительно, после такой Варфоломеевской ночи, дикие свиньи за десяток верст должны обходить колхозные поля. Я еще раз изучил строение, забрался на вышку, с интересом оглядел систему блоков. Канаты, видимо по причине дефицита, были сняты, в остальном же, простой и потому надежный как лом, подъемный механизм был готов к использованию. Под соломенной крышей, заметил гнездо ласточки. Птичий домик, слепленный хозяевами из кусочков земли и соломинок, расположился под самой верхом навеса и, судя по мгновенно скрывшийся головке с острым клювиком, был обитаем. Решив не беспокоить обитателей пентхауса я спустился.

— В целом все понятно и признаюсь, придумано хитро, только зачем отпускать кабанов, раз уж удается их в этот капкан заманить? Это же столько мяса.

— Мяса и так хватает. Только как говорится, свято место пусто не бывает. Ежели перебить всю семейку, то очень быстро на ее место новая придет и тоже в поле сунется. Так и будешь все лето ночевать на засидках. А старый секач, раз или два угодивший в загон, не поведет своих к полям. Найдут свинки чем прокормиться. Да и в лесу, ежели дорожки пересекутся, уйдет от греха подальше. За хвост конечно его не подергаешь, затопчет. Однако если грибники или ягодники шуметь в лесу будут, собачки брехать, костерок еще распалить не помешает, то развернется и уведет своих в чащу.

— Эй работнички, куда запропастились? — к нам подошел Семен. — Телегу мы освободили, вези еще жердин. Их пристроим и баста на сегодня.

— Идет, я сейчас мигом обернусь. Кабанью ловушку показывал вот гостю. А то он пристал, мол что за невидаль. — Гена хитро мне подмигнул. — Ну я и объяснил, что да как.

— Да, кабаны иной раз достают хуже пареной репы. А про свинячью свадьбу говорил?

— Не, запамятовал. Когда это было, уж сто лет прошло.

— Ну не сто. — Семен взял на себя роль рассказчика. — По первому времени, как весной хозяйство налаживать стали, сообразили, что поросятки наши из одного приплоду все. И то еще, что один хряк и четыре свинки. Оно бы ничего, вырастил, забил. А вот разводить и не выйдет. Захирела бы порода. И тут на свежее поле дикие кабаны повадились. Ну мы два и два сложили в уме, значит. Свинок стреножили как сумели и в поле том, месяц ночевать оставили. Под присмотром конечно. Кому там из кабаньего племени наши свинки приглянулись не ведаю, а вот сладилось у них. Ты, Дим, зря отказался от похода на ферму, я покажу тебе наших поросей, которые от той свадьбы ведут свою историю. Загляденье. Рысаки прям, а не свинки. Щетина не в пример моей. Ладно, что стоять, пойдем подсобим мужикам.

— Ты говоришь, ночью в поле оставляли, — в процессе работы, я переварил всю новую информацию и вновь пристал с вопросами. — А волков не боялись?

— Волков бояться — в лес не ходить. Говорю же с приглядом. Летом эти бестии близко не подходят к селу, им прокорма хватает. Зимой да, бывает кружат неподалеку. Пакостят. То зайца с петли снимут, то у ферм кружить пробуют. Бывало и зазевавшуюся собачонку скрадут. Только и наши шавки не просты, стоит одной тявкнуть, со всего села сбегаются и такой переполох устраивают, лишь клочки по закоулочкам летят. Пару раз за зиму мы охоту на их племя устраиваем. С загонщиками, сетями и дубьем. Кто конный тот собак везет. И не гляди, что они у нас с локоть в высоту.

— Что значит с сетями и дубьем? А почему не с луками?

— Да тьфу на тебя, какие луки. На скаку? И баловство это, мы не монголы кочевые чай.

— Луки это же дальнобойное оружие. Ну допустим на волка не удобно и собаку можно поранить. А вот оленя подстрелить или утку?

— В чем-то ты прав, вот только на лося и косулю охота, скажем так, не приветствуется. Нет, если кто сможет убедить председателя в такой надобности, Борисыч добро даст. А тот же Леший, лесничий то-есть, место покажет, да и добыть поможет. Но таких случаев я не помню. Они, лоси эти с козами, у нас, как бы на тот случай, ежели что со скотом случится. — Он три раза сплюнул через левое плечо. — Потому и ходят непуганые. Уток и гусей одно время держали, голов по сорок. Тоже наука не хитрая. Хошь яйца по весне собери, хошь мелких утят. Они же глупые, легко даются. У мельницы и был утятник. А луком утку влет... Попробуй, но по мне так замаешься и с голоду ноги протянешь. Степан Андреевич птицу на кухню приносит порой, тех же уток по осени. Давай завтра сведу, познакомишься.

Отговорившись неопределенным "посмотрим" я задумался о том какие неправильные мне попаданцы достались. Вот любой нормальный человек у нас точно знает, что если не удалось запастись "шишигой", с кузовом полным боеприпасом и калашами, срочно начинай мастерить лук и учись из него стрелять. Что освоив стрельбу из лука на звук, ты всегда будешь сыт и все опасные хищники станут тебя стороной обходить. И только после этого стоит переходить к выплавке высоколегированных сталей и муранского стекла. Что в большем коллективе, придется кормить всяких нахлебников и бесполезных людей, потому для настоящего выживальщика важно вовремя от этого стада отделиться. Еще неплохо прихватить, спортивного телосложения бабу, которая будет подавать патроны или стрелы, во время жестких схваток за хабар. Что своя рубаха ближе к телу, а чужие сапоги будут носиться так же долго, как любимые кроссовки. И что результаты охоты можно очень дорого и выгодно для себя продать собратьям по попаданству. Эти же безумцы, по началу впроголодь, не покладая рук строили себе светлое будущее. Вместе делили все невзгоды и общим умом организовали тот быт, который у меня, выходца из совершенно изменившийся цивилизации, вызывает зависть.

Гена подвез последнюю партию жердей, загрузив на этот раз телегу в два раза больше против прежнего. Видимо забрав весь приготовленный материал. Заготовщики, мужик с теткой, присоединившись к нашей бригаде, сразу включились в работу и мы довольно скоро управились с делом. Внимательно осмотрев и пересчитав весь инструмент, все наконец расселись на гужевую маршрутку. Двинулись в деревню. Лошадку никто не поторапливал и она, как у классика, плелась рысью как-нибудь. Интересно и с пользой проведенный день, поднял настроение, а баня в перспективе обещала приятный вечер. Меня попросили рассказать что-нибудь. Перебрав в уме первые пришедшие в голову темы, решил остановиться на кино. Даже не столько на самих фильмах, а скорее то как киноискусство развивалось все это время. О появлении цветных фильмов, кинотеатрах в каждом районном центре, с каким интересом люди встречали все новинки проката. И как мгновенно полюбившаяся картина расходилась цитатами по всей стране. О том как с приходом телевидения, показ новых и не только, фильмов опустошал улицы городов. В тот момент когда рассказ зашел о появления видеомагнитофонов, меня перебил наш возница.

— О кавалер нарисовался. — при этом махнув в сторону кромки леса.

Над мелким кустарником, росшим по краю деревьев, возвышалась вытянутая, носатая, безрогая морда. Лось, смотревший в нашу сторону или точнее в сторону запряженной Белки, промычал и двинулся параллельно нам, впрочем соблюдая солидную дистанцию метров в сто. Прошагав так немного и не дождавшись ответа от ошалевшей с такого внимания кобылки, гордо удалился в чащу. А я вспомнил анекдот про вежливого, любвеобильного лося и неудачливом волке. Предупредив о его пошлости, пересказал попутчикам. Правда все-таки немного изменив сюжет и обернув волка, волчицей.

— ...Чпок! Добрый вечер. — надеюсь что ушедший в лес зверь не принял раздавшийся громовой гогот на свой счет.

Про лекцию о кино тут же забыли. Выслушав пару ответных анекдотов, рассказал один из любимых, где запертый в пустом помещении русский мужик, теряет один чугунный шар и ломает второй. Так мы в колхоз и въехали, под шуточки и широко улыбаясь.

Деревня встречала нас разноцветными полотнищами флагов сушащегося на веревках белья. Оказывается вечер субботы использовали еще как общий прачечный день. На мостках, невдалеке от бани выполаскивали и совместно отжимали выстиранное белье. На берегу царила суета. До нас доносились громкие выкрики и иногда веселый смех. Освободившиеся раньше, уже, судя по характерным, хлестким звукам, во всю парились. На крылечке, на козлах лежали разные веники и стопкой возвышались деревянные шайки. А на лавке у бани, раскрасневшиеся, в чистых нательных рубахах и портках, сидели трое мужиков попивая холодный квас из больших глиняных кружек. Вобще, как я понял баню грели каждый вечер. Протапливали едва чтоб согреть воду, помыться желающим и на мелкие бытовые нужды. А вот по субботам с обеда банно-прачечный комбинат был к услугам всего села. Топились поочередно обе печки, тем самым обеспечивая пар до самого позднего вечера. То, что баня была общая я предполагал, а раздавшийся с реки женский визг, когда две распаренные тетки сиганули в воду, подтвердили мои догадки. Народ не толпился почем зря, подходили небольшими группками. Впрочем долго не задерживались и я вскоре понял почему.

Закончив с делами, мы с моим провожатым тоже двинулись в сауну. Прихватив деревянный тазик, льняную мочалку и раздевшись в узком, длинном предбаннике я наконец шагнул внутрь. Баня. В просторном и темном помещении, освещаемым лишь светом из не очень большого оконного проема, ополаскивались несколько человек. Пара мужиков, один из которых тер спину второму и женщина моющая волосы каким-то отваром. На неплотно подогнанных, сырых досках пола, местами лежали березовые и дубовые листочки. Низкий, потемневший от времени потолок. Бревенчатые, тщательно проконопаченные стены. Две большие деревянные бадьи, стянутые проклепанными железными лентами. Одна с холодной водой, вторая, накрытая крышкой, с горячей. Куда периодически подливал воду истопник, таская ее ведрами из своей комнатки-котельной, где собственно и топились печи. Теплый, хлебный, сырой дух, смешивался с запахами пареных веников и обильно заглушался дымным угаром. На стене, на полочке стояли десяток свечных огарков и причудливая глиняная плошка, судя по всему масленая лампа.

— Ну чего застыл, турист. Бросай вещи на лавку и пошли погреемся.

Семен выбрал из тазика самый приличный веник. Распахнув дверь в парную, вошел выпустив клуб пара, наскоро притворив ее за собой. Мне ничего не оставалось как повторить его маневр. Здесь было еще темнее и еще сильнее пахло дымом. Если бы не крохотное, застекленное и до невозможности закопченное окошко, то двигаться пришлось бы на ощупь, чего в бане делать совершенно не рекомендуется. Парная тоже оказалась довольно просторной. Лавки в три этажа, верхний едва на метр ниже потолка. Одну стенку почти полностью заменили собой две кирпичные кладки печей. Семен плеснул воды на каменку и помещение с шипением наполнилось горячим паром с густым ароматом хлеба. И все равно комната больше напоминала коптилку, нежели парную. Глаза начинали слезиться. Я конечно не воинствующий сибарит и запросто обхожусь в полевых условиях без золотого унитаза, но баня меня откровенно разочаровала. Выискивая в неясном свете трещины на кладке, откуда могло так тянуть дымом и не находя оных в аккуратно выполненной печи, вспоминал ладную липовую вагонку, электрические светильники, душевые в ранее посещенных саунах.

— Семен, а откуда стекло взяли? Доктор же сказал не получилось у вас его делать.

— А, дак это единственное окно на всю деревню. С автомобиля сняли, вот все что осталось. Машину то мы, почитай всю до винтика разобрали и в дело пустили.

Сбрызнув еще воды на камни, он взялся за веник и принялся меня парить. Хлесткие, обжигающие прикосновения веника, в финале сменил шокирующий взрыв ощущений от выплеснутого ведра холодной воды и я наконец был отпущен из жаркой парной. На второй заход в коптильню не решился, потому ополоснувшись и вытершись льняным полотенцем, отправился пить чай.

В местном пабе подавали квас с сушками и вяленой рыбкой, чай, пирожки с повидлом. Подумав решил остановить свой выбор на первом пункте меню. Фройляйн Настя брякнула на стол передо мной, о чудо, слегка запотевшую на теплом весеннем воздухе литровую, глиняную крынку. Резкий, холодный напиток с горчинкой горелого хлеба и густым вкусом хмеля оказался как нельзя кстати. Никакой приторной сладости и термоядерной газированности обзываемых квасом напитков из магазина. Опорожнив махом половину кружки и оценив вкус, признал, невзирая на огромную любовь к пиву, что этот квас можно смело ставить в противовес продуктам немецких пивоваров. От добавленного к напитку хмеля, а может от переизбытка дыма в парной, слегка зашумело в голове. В приятной расслабленной неге, которую испытывает всякий недавно вышедший из бани, я неспешно попивал квас, почти без интереса ковыряясь в поданных угощениях. Вяленый подлещик оказался едва соленый, все-таки берегут ценный ресурс в деревне, и немного не досушенным. Сушки пресными и обильно посыпанные маковыми зернышками. Изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами с редкими селянами, по той или иной причине заглядывающими на кухню, я неспешно, мысленно размышлял, на какую работу мне здесь устроиться, если выйти обратно в наш мир не получится. Выходило что дорога лежит прямиком в пастухи и только в компании с опытными собаками.

Неслышно подошел и сел рядом Ермолаев. Повозившись устраиваясь поудобнее, залил кипятком из металлического, закопчённого чайника с отломанным носиком, чайный сбор в обшарпанной железной кружке. Как ни странно, я вдруг сообразил, что участковый мне за эти дни совершенно не попадался на глаза. Либо наблюдал со стороны и с докладов агентов, а я не сомневался что Семен отчитывался по полной программе о моих похождениях. Либо был занят и в мое знакомство с деревней решил не вмешиваться. Сегодня Александр был одет в "гражданское", но подчеркнуто опрятно и подтянуто. Высокие кожаные сапоги начищены до блеска, тщательно выбрит и опоясан широким ремнем с звездой на бляхе.

— С легким паром. — он кивнул мне, отдав чайник Насте, надломил пирожок и отложил его в сторону. — Ну что Дмитрий Владимирович, обжился? Как тебе здесь? Как люди?

Я задумался, что ответить. В принципе рад был беседе, потому как скрывать от местного шерифа мне было нечего и поговорить с ним правда хотелось. Едва заметная и практически ненавязчивая отстраненность, показное безразличие и фатализм местных уже несколько стал напрягать. Ну вот не так я себе представлял общение с местными. Думал замучают вопросами, упреками, просьбами. Эти же нет, вежливо здороваются, готовы помочь и рассказать что спрошу. От самих же селян явного интереса к той, запортальной жизни, так и не увидел.

— Спасибо. Обживаюсь потихоньку. Честно говоря я настолько впечатлен увиденным, зная предысторию вашего появления, что только удивляюсь как все ладно получилось. Люди здесь приветливые, открытые, общительные. Только немного смущает, что сторонятся и с вопросами не лезут. Думал будет иначе. Семен, тот два дня со мной, а ни разу не спросил ничего.

— Ну Семен получил указания такие, с вопросами не соваться. А то, уж точно, пристал бы как банный лист. — Александр ухмыльнулся. — А люди у нас обычные. Это же деревня, ты пришлый и незнакомый, вот к тебе и не цепляются. Только поверь моему опыту, все косточки тебе перемыли уже и рассказы твои по ниточкам перебрали. Развлечений в селе не много, так что это самая первая тема. Пока тебя за своего примут, времени может пройти не месяц и не два.

Лавка, все-таки не самая удобная мебель и как на ней не елозь, комфортно устроиться не выйдет. Видя что разговор Ермолаев заканчивать не собирается, я предложил шерифу спуститься к реке и расположиться там на травке, в стороне от лишних глаз. Прихватив чай, квас и тарелку с пирожками, мы отошли ближе к мельнице, где и удобно устроились на обрывистом бережку, у текущей воды.

— Итак, что ты обо всем этом думаешь? — участковый устроился поудобнее и наконец взялся за пирожки.

— О чем именно? — немного растерявшись, от столь расплывчатого вопроса, уточнил я.

— Да о чем угодно. Что больше всего тревожит или беспокоит?

— Что думаю. — Я взял долгую паузу собирая мысли в кучу. — Думаю, что влипли мы с вами серьезно. То как вы здесь в отрыве выжили это чудо, но еще большим чудом будет вывести вас не привлекая внимания. Поверь, даже с моим поверхностным представлением о работе спецслужб, догадаться как быстро нас вычислят я могу и хорошего от этого, ждать не стоит. Сделать документы, пусть даже бумажные, дающие шанс пройти не особо внимательную проверку, не реально. Не говоря уже о полноценной регистрации во всех инстанциях. Теоретически это возможно, но даже представить не могу каких денег будет стоить для сотни человек. Возникнут вопросы. А учитывая глобальную информационную сеть, пусть косвенно, но пересекающуюся в разных направлениях, купленный паспорт будет филькиной грамотой. Ни пенсию, ни медицинские услуги, да что там, даже билет на поезд не купить будет. На работу не устроиться толком ...

— Стой. Не беги вперед паровоза. С чего ты решил, что придется кого-то выводить?

— Но как-же? Да вы отстроились, столько пережили, но если будет шанс вернуться неужели кто-то станет сомневаться в выборе. В цивилизацию, в общество.

— В том то и дело. — Александр провел по лицу ладонью, поморщился и продолжил. — В том и дело, мы здесь столько пережили, люди вложили силы и душу. Здесь теперь наш дом. Ты либо ничего не понимаешь в людях, либо заблуждаешься именно в отношении нас. Подумай. Подумай чего сейчас опасаются жители села больше всего?

— Хочешь сказать опасаются, что придется все бросить и возвращаться назад в старый мир?

— Это для тебя он старый, а для нас совершенно изменившийся и новый. Нет этого никто не ждет. Никто и с места не сдвинется и не подумает отсюда уходить. А вот того, что нас попытаются принудить к возвращению, это да. И тогда будет плохо, тут вариантов всех не предугадаешь, как себя поведут люди. Но это не самая ожидаемая проблема, есть еще. Догадался?

Пришлось несколько минут, в полной тишине переваривать услышанное. Идея, что все вынужденные робинзоны выстроятся у портала в очередь на выход, оказалась провальной и Александр четко указал, как я был не прав. Переселить себя обратно, на совсем, люди не дадут, он тоже верно подметил. Там сейчас для них новый, неизвестный мир, где они окажутся с пустыми руками на пустом месте. Что же еще может тревожить селян.

— Власть? — наконец выдавил из себя я предположение. — То, что с заработавшим порталом в деревню придет новая власть?

— В точку. Непонятная и незнакомая власть из президентской России. Эти люди, да что уж там и я тоже, еще помним как пришли коммунисты и начали учить деревню жить по новому. Чаще предварительно разорив и разломав старое. Потом едва очухались и встали на ноги, проклятая война. Потом здесь по крупинкам, через "не могу", строили колхоз рассчитывая только на себя. Вот и думай.

— Ну скажем так, совсем не в моих интересах делиться информацией о портале с кем либо из власть предержащих. Более того если эта информация попадет в руки сильных того мира, я просто стану дверной ручкой без собственного мнения и права голоса.

— Да, я это уже понял. И людей постараюсь успокоить. Убедить, что хранить тайну портала в твоих интересах.

Стало смеркаться. Мы какое-то время просто молча смотрели за бегущей у ног рекой. Каждый думал о своем. Я прикидывал новую концепцию помощи деревне, предстояло не выводить людей, а если заработает проход постараться обеспечить их необходимыми вещами, инструментами, механизмами. Сколько же на все это потребуется денег, страшно было даже задумываться. Но помогать нужно. Мыслей о том, чтоб развести руками, мол жили так семьдесят лет и еще проживете даже не возникало. Казалось разговор на этом завершился и я прикидывал пойти ли сразу спать или еще навестить столовую, как вдруг Ермолаев продолжил.

— Значит говоришь, Россия стала президентской. Вот же как бывает. — он помолчал, как бы размышляя продолжать ли начатый рассказ. — Я малым совсем был, помню тяжелые годы, голодные, шальные. Как темнота деревенская, все ждала когда власть советская сменится. Собирались бабки и по Библии даже гадать пытались, сколько еще стране бедовать. Ходила в те годы байка такая. Мол Ленин к ведунье ходил, спрашивал чем все закончится. А она ему "Видишь Молот-Серп, ты наоборот прочти и сам поймешь". Он читает "Престолом". Мужики в те годы еще как думали, по старому. На царя все уповали. Вот только, с оглядкой, о царе говорить не решались. Говорили власть крепкая нужна, но не царская, пусть президент будет. А у президента и престол найдется.

И почтальон сойдет с ума разыскивая нас...

Рассвет. Ох неужели я вздумал просыпаться с рассветом, ужасно вредная привычка. Хотя не мудрено, учитывая что спать ложусь через час-полтора, как стемнеет. Солнце, поднявшись над вершинами деревьев, ласково и нежно согрело сквозь окно, теплыми лучиками пробежавшись по небритой физиономии. И тут же спряталось в затянувшие небо облака. Сначала в полупрозрачную дымку, а потом будто укутавшись в пуховый платок, скрылось в серых тучках. Будет дождь.

Решив не бросать начатые вчера тренировки, все той же, легкой трусцой, чередуемой быстрым шагом направился к заветной полянке. От пасмурной хмари, на улице оказалось довольно зябко. Редкие, но резкие и холодные порывы ветра заставили пожалеть, что не стал одеваться на пробежку, а выскочил как вчера, раздетый до пояса. Впрочем физическая нагрузка быстро разогнала кровь по сонному телу и бежалось легко. Не жарко, не холодно, движения не скованы лишней одеждой. Ночью видимо тоже шел легкий дождь, потому окружающие краски наполнились контрастом, влажным блеском. Воздух, после дождя, напитался буйством ароматов полевых трав, свежестью и почему-то пахло грибами. Уже приблизился к лесу, когда из травы поднялся здоровенный русак, серый, всклоченный, с черными кончиками длинных ушей. Неизвестно кто из нас двоих больше удивился встрече, но я едва не слетел с дорожки. А тот, вскочил и ошарашенный моим появлением метнулся впереди меня по тропинке, забавно виляя задними лапами. Так мы и пробежали метров десять друг за другом, когда заяц на полном ходу, резко шарахнулся в сторону, шурша в полевой траве сделал петлю и залег, где-то затаившись. Мысленно пожелав косому счастливо оставаться, я уже шагом зашел в лесок.

Ходить кругами у камня, даже не пришлось. Едва пройдя лес и ступив на опушку, сразу стало понятно — портал готов к работе. Можно назвать это интуицией, можно назвать предчувствием или придумать специальный термин, но я точно знал, стоит опустить ладонь на отметину и тихим громом хлопнет распахиваясь дверь. Дорога между мирами. Ведущая домой. После появления в этом странном месте, видимо какие-то тревожные опасения, глубоко в душе оставались и пусть неосознанно тревога присутствовала. Сейчас же стало понятно, что на третий день проход готов к работе и я не останусь замурованным на пол века здесь. И что дальше? Пройти, хлопнув дверью и уже потом дома, сидя на любимом диване с бутылочкой пива, строить планы и взвешивать перспективы? Подходить и осматривать монолит необходимости не было, что там смотреть — заряжено, готово, поехали. Так что я просто развернулся и неспешно зашагал обратно в село. И все таки, что дальше. Логично предположить, что и с той стороны время на зарядку уйдет столько-же. Следовательно у меня будет три дня там чтобы приготовить все необходимое. А что необходимо? Трактор? О да, вещь в хозяйстве определенно полезная, особенно при наличии всяких сеялок, плугов и отвала в качестве навесного оборудования. Только за какие шиши его купить? В принципе можно взять кредит и показав кукиш спрятаться за порталом. Утопия. Нет, глупости, трактор без топлива, это просто груда металла. А таскать порталом соляру в бочках идея еще бредовее, чем взять кредит. Нужно для начала что-то попроще. Что можно бюджетно взять у нас и так необходимо здесь. Первой пришла мысль про стекло. Решено. Окна в деревне очень нужны, а достать в городе стекло не проблема. И совсем не обязательно для этого идти в магазин. Есть контакт знакомого монтажника в строительной фирме, думаю получится договориться забирать старые, демонтированные окна. Можно поспрошать соседей и друзей. На худой конец, заехать на свалку и озадачить тамошних сторожей. Нисколько не сомневаюсь, что местные, деревенские мужики легко сделают рамы. Ах да, при наличии нормального инструмента легко. Значит к списку еще добавим всяческие строительные инструменты. В меру конечно. И косы думаю тоже нужны. И лопаты с вилами. Ох епт... сколько всего надо.

Погода хмурясь, все-таки вернулась к прерванному ночью мокрому делу. Весь окружающий воздух вдруг наполнился мелкой водяной пылью, едва-ли похожей на дождь, но тем не менее быстро промочившей волосы и тело, осевшей мельчайшими бисеринками на ткань штанов. Чтобы совсем не замерзнуть я опять перешел на бег и за считанные минуты добрался до сельсовета. Заметив движение в медпункте, заглянул и поздоровавшись с Белозерцевым, попросил его никуда не уходить. Озадачив встретившегося Семена, передать участковому с председателем о необходимости важного разговора, занялся переодеванием и сушкой. Стоит обзавестись гардеробом по эту сторону врат, чтобы впредь не щеголять в подмоченных штанах. Поразмыслив слегка решил, что стесняться здесь особо нечего, деревенские уверен и не такое видывали, все-таки снял влажные, камуфлированные штаны и развесил их у окна.

Руководство появилось менее чем через час. Мужики заходя откровенно ухмылялись разглядывая мой прикид. Ну да, пятнистая куртка, трусы и высокие ботинки, на деловой костюм мало походили. Впрочем явно догадываясь о теме разговора настроены все были серьезно. Мы снова втроем расселись в кабинете Борисыча и доктор поспешил с расспросами.

— Итак Дима, рассказывайте. Я правильно понимаю, что вы нас собрали обрадовать что портал готов?

— Именно. Портал готов к активации прямо сейчас. Только вот один момент. Я хочу чтоб для всех окружающих, проход заработает только завтра. Ну то есть, пусть все думают что период перезарядки портала длится четыре дня. — у меня было время подумать и я решил выставить такое условие. — Правду будем знать только мы четверо. Можете считать это уступкой моей личной паранойи. А завтра я с любыми добровольцами, кого вы решите со мной отпустить вернусь в тот мир. Да и сейчас будет время подумать какими ресурсами я могу помочь колхозу со следующим визитом. Вот.

— Идет. Я поддерживаю твою идею с запасным днем. — Ермолаев согласился практически мгновенно. Остальные лишь кивнули в подтверждение его слов. — А еще завтра ты пойдешь один. Мы тоже поразмышляли и обсудили давеча этот момент. Дело в том, если тебя хватились, а я так понимаю это более чем вероятно, то возможно организован поиск. Будет очень подозрительно если тебя встретят в компании странно одетых людей. Так что, сходишь один, оглядишся.

— Логично. Я как-то об этом и не подумал.

— В том то и прелесть коллектива Дима. — доктор улыбался. — Одна голова хорошо, как говориться, а всем миром и батьку бить проще. Ну да это лирика. Давайте к делу. Что вы, молодой человек говорили про помощь?

— Где та тетрадь которую я вам давал. Мы сейчас вместе подумаем, что я смогу принести с собой в следующий раз и составим список. Правда многого не обещаю. Я подумал пока шел сюда, решил что со стеклом смогу помочь. Инструменты куплю. Но думаю вам виднее, так что давайте все запишем.

— А и правильно. На бумаге оно удобнее будет. Игорь Борисович будьте так любезны. — председатель извлек из сункука подаренный блокнот и шариковую ручку. — Значит первым пунктом так и запишем "Бумага, писчие принадлежности, перья, чернила"

— Уважаемый Евгений Михайлович, позвольте я сам буду писать. Мне мой почерк больше знаком.

Тот явно нехотя передвинул тетрадь по столу. Было отчетливо видно, как человек истосковался по настоящей бумаге, как ему хотелось самому заполнять список, как буквально чешется рука привыкшая раньше много писать, но здесь я был не преклонен. Потому черкнув лаконичное "канц. товары", предложил собравшимся высказываться.

Повисла тишина и все поглядывая друг на друга, стали усиленно соображать что заказать. От себя написал "стекло, лопаты, косы", озвучил, на что Борисыч рассеянно покивал. Пол часа обсуждали плотницкий инструмент, как оказалось я и половины названий не знаю, но вдаваться в пояснения не стали. Пообещал гвозди, молотки, топоры, пилы, ножовки, рубанок, напильники, стамески и ручную дрель. Где искать такую понятия не имею. Намного проще было бы, будь в селе электричество. Выслушав пожелания о диаметрах и длинах потребных сверл, стало совсем тоскливо. Ценники на эти товары растут с их размером. В процессе обсуждения плотницкого инструмента, пожаловался, что так и не довелось позавтракать и мы отправили незаменимого в этих делах Семена на кухню. Уже через десяток минут Настя расставляла на столе крынки с молоком, свежие булки завернутые в широкий льняной рушник и большую плоскую тарелку, с горкой наполненную жареной с луком, до золотистой корочки, картошкой. Едва слышно пожелав нам "приятного аппетита", мышкой выскочила из кабинета.

Я набросился на еду, редко и односложно отвечая на предложения поступающие от остальной компании. "Оружие и патроны" — нет не реально. "Порох, дробь, капсюли" — нужно спросить у старых охотников, а через магазин сомневаюсь. "Сети рыбацкие, капканы" — не проблема. "Пару барашков мясной породы, давно пора обновить поголовье" — скорее всего решаемо, если брать молодых, но я так понимаю это терпит. "Часы, хоть пару" — да, обязательно достану пару настенных и десятка полтора наручных, надежных, китайских хронометров. "Рожь, овес, ячмень, вишню" — легко.

Внезапно дверь резко отворилась и в кабинет уверенным шагом прошла тетка. Я тотчас узнал старшую повариху — Ярцеву Наталью. Людей на важных постах нужно и должно знать по именам.

— Наташа, ты не видишь, мы заняты. У нас совещание, как тебя Семен пустил. — Борисыч попытался навести порядок.

— Все насовещались! А ну дай сюды. — это уже мне. Она протянула руку и выхватила список. Быстро пробежавшись взглядом по едва на половину исписанной бумажке продолжила. — Значит так, если у меня на кухне расколется еще хоть один чугунок или, упаси бог, сковорода, вы всем, я не шучу, всем селом будете есть одну только печеную картоху. Понял?

Борисыч, вроде как даже ошалевший от такого напора слегка кивнул. Мне вернули листок и эта фурия продолжила.

— Пиши. Пиши давай чего смотришь. Кастрюли, как минимум чтоб штук десять. От ведерной и поменьше. Записал? Дальше. Пиши сковороды. Пусть будет три, но лучше пять. Чайников пяток и не мелких. И Два самовара. Дай прочту. — кухарка прочла написанное, кивнула и положила листок на стол. Сунула мне в руку сладкий пирожок, гордо пошла на выход. — Извините что побеспокоила, пойду я. Дела у меня. Обед надо готовить.

Угу. Самовара. Два. Нет я не самоубийца и говорить Наталье, что самовары точно не повезу не стал. Да и пирожок оказался вкусный.

— Деревня. И как только узнают все. — председатель тоже, наплескав себе молока в кружку, принялся за булку.

— Хочу напомнить, что ты обещал предоставить литературу по истории страны. — шериф рассеянно постучал пальцем по листочку. Пришлось вписать и этот пункт.

— Да, еще Дима, если получится достать любые другие книги, вы уж постарайтесь их принести тоже. — в словах доктора слышалась надежда. — У нас есть томик Лермонтова и журнал "Молодая Гвардия". Зачитанные и затертые. А так, порой, хочется открыть новую книгу, окунуться в сюжет, сопереживать героям. Я понимаю, что это может быть дорого, а отдавать свои мало кто согласится, но если получится, пусть хоть пять — десять томов. Может со временем нам удастся сделать подобие библиотеки. Очень бы хотелось.

— С книгами Евгений Михайлович, никаких проблем не будет. Огромное количество, на любых языках и совершенно не займет места. Я достану пару планшетов и загружу в них архивы с литературой. Любой желающий сможет их читать и сохранять закладки. Читать с экрана как на моем телефоне, только больше. А с зарядкой аккумуляторов что-нибудь придумаем.

— Читать с экрана. — видимо Белозерцев мало что понял из моих слов. — Дима, а обычные книги можно? С экрана наверное тоже будут желающие почитать, но дайте нам немного освоиться для начала. И что это за библиотека будет, если в ней будут лежать два экрана и никаких книг.

Ну что же, значит все-таки придется ехать на свалку. Как не печально, но именно там, правильно простимулировав сторожей, удастся довольно быстро собрать приличную коллекцию. Домашние, давно не открывавшиеся серии русских классиков и двадцатитомник научной фантастики тоже обретут новых, более внимательных хозяев. А вообще идея с библиотекой мне нравится. Представилась теплая, протопленная изба, зимний вечер, лампа с зеленым абажуром, кресла, стеллажи с книгами. Тишина иногда прерываемая шелестом переворачиваемой страницы.

— Сделаю! Как говорится "библиотеке быть". Можете готовить помещение. И лампы с зеленым абажуром будут.

— У нас нет электричества и это тоже проблема которую нам предстоит решить. — Ермолаев перевел разговор на новую тему.

— Да, по поводу электричества я немного думал. О полноценной мощной энергосети, хотя бы на тридцать киловатт, сейчас и речи быть не может. Финансово это не осуществимо. Нужно будет собрать всю доступную информацию о гидро, ветро и солнечной энергетике и принимать решение что строить. Временное решение будет бензогенератор, но до бесконечности таскать для него топливо, сами понимаете, не выход.

Меня видимо не понимали, а вот становиться ишаком, раз в восемь дней тянущим бочку бензина в колхоз, очень не хотелось. Хотя видимо на первых порах без этого не обойтись.

— Думаю идеальным решением стала бы небольшая гидроэлектростанция, может быть со страхующими ветрогенераторами. Для начала, если основное потребление электричества будет идти на освещение, то хватит и пары ветряков. Но нужно будет определить место где часто дует ветер. А под дамбу, потребуется огромное количество цемента и арматуры. Эх, еще бы и проект толковый. Но думаю основную информацию найти не сложно будет.

— Этот вопрос отложим на будущее, обмозгуем все варианты. Лучше конечно если плотину можно будет сделать из дерева, ибо цемента много изготовить сразу у нас не получится. — Борисыч решил притормозить возведение воздушных замков. — Лампочки в избах повесить хорошо бы было, да и без них пока справлялись.

— Вы и цемент делаете? — я сначала удивился, а потом припомнил что у некоторых домов и правда видел каменные фундаменты.

— Делаем, по необходимости. Известняка и глины хватает. Только волокиты много, особенно с дроблением и помолом. И возить далековато. — председатель поморщился. — Ступицы для колес нужны и оси для телег. Может и колеса, если есть где взять. А то морока одна, в страду они как на зло ломаться начинают по очереди.

Я записал, с этим сложностей возникнуть не должно было, потому как была задумка где искать.

— Еще ткани нужны. Ситец, брезент, хлопок. То что из льна и конопли ткать можем едва хватает. Лоскутки все на вес золота. Так что за материю век благодарить станем.

— Не нужно век. Давайте определимся какие цвета ткани нужны и я достану.

— А накой нам цвета? Сами покрасим. Липа, дуб, черника, крапива, хвощ. — Борисыч проследил как я вписываю "ткань + красители". — Ниток, иголок да булавок прихватить не забудь. О! И ножницы. Николозу в работе пригодится.

Записав требуемое, добавил "пуговицы" и задумавшись прибавил "швейная машинка" со знаком вопроса. Кажется нечто такое, неработоспособное в гараже у соседа бросалось в глаза. Нужно будет с ним переговорить. Вспомнились виденные в магазине печные дверцы, заслонки и печные плиты со съемными кольцами под кастрюли. Предложение вызвало общее одобрение, а перебрав в уме ассортимент магазина хозтоваров, к этому же перечню добавились навесные, дверные петли, керосиновая и паяльная лампы.

Время близилось к обеду, когда разговор сам по себе начал иссякать. Обсудили далеко не все, но мои собеседники видимо осознавая внушительный перечень заказов решили остальное отложить на потом. В конце-концов критических проблем в жизни колхоза не было, а те что присутствовали, одним махом не решить. Тем более не решить мне одному. Подводя итог беседе, я попросил участкового помочь и оценить придуманную легенду моего отсутствия. Если действительно были организованы поиски с привлечением властей, то нужно будет отвечать на вопросы. Ермолаев выслушав мой рассказ, посоветовал еще больше его упростить не упирая на маловероятные случайности, но добавить конкретных, легко проверяемых и никому не нужных деталей. Еще предложил написать очень подробно всю легенду, заучить наизусть, а отвечая на возможные вопросы использовать заученное мысленно меняя больше половины слов их синонимами. Пожав плечами на такое странное предложение, ответил что подумаю.

Отобедав и побродив неприкаянным около часа, решил все таки себя чем-нибудь занять. Что поделать, но бывает у меня такое, если на завтра запланировано нечто важное, то время начитает тянуться, как смола по коре дерева. Спасение только одно, нужно срочно заняться каким-то делом. Высмотрев Семена упросил его продолжить обучение верховой езде, а получив согласие, сбегал на кухню прихватить пару репок и моченое яблоко. Рудый, по причине невостребованности в выходной день, был свободен и меланхолично пожевывал свежескошенное сено в своем загоне. Потрепав транспорт по холке, с удовольствием расчесал пятерней шелковистую гриву, угостил лакомством. Схрумкав репку и аккуратно взяв у меня четвертинку яблока, конь смешно вытянув губы вытолкнул языком угощение на пол. Громко фыркнул мне в лицо.

— Ну извиняй сынку, бананы у нас не растут.

Сегодня или Рудый был в настроении, или у меня все удачно выходило, но через час уже вполне справно правил черногривым красавцем. Конь послушно переходил с шага, на легкий галоп. Поворачивал и останавливался следуя твердым командам. Семен вовремя подметив ошибку, пояснил, что понукать нужно более резко и уверенно, иначе мои скромные постукивания каблуками по бокам Рудый воспринимал как нежное почесывание.

Езда на таком огромном животном, доставляла массу, ни с чем ранее не сравнимых, впечатлений. Освоив управление транспортом в достаточной мере и сделав несколько кругов у конюшни, мы направились в объезд колхоза. Двигались чаще шагом, что дало возможность еще более внимательно осмотреться, изучить устройство села. Ничего лубочного и картинного в нем не было, напротив все указывало на максимальную практичность, скудость ресурсов и экономный подход селян. Поленница, обязательно в десятке шагов от крыльца. От высокого крытого крыльца. С низенькой, основательной, дощатой дверью в сени. Махонькие окна с основательными ставнями. Как минимум возле половины домов стояли курятники, на довольно высоких столбах и с жердочками-лесенками. По началу вызвало удивление непривычная оживленность вокруг хат. Где-то мужики под руководством баб вскапывали палисадники, где-то хозяин увлеченно резал очередной наличник для окна. Там у речки продолжались постирушки, здесь в тенечке Чернов с незнакомым мне дядькой занимались тех.обслуживанием телеги. Потом я сообразил что у людей, всю неделю занятых важными делами, наконец то выдался выходной. Все встреченные улыбались, здоровались. Мужики, поголовно при шляпах, эти самые головы разували, сжимая картузы или кепки в кулак. Шутить про крестьянские замашки и барина на коне не решился, это у меня фантазия разыгралась и проснулось дурашливое настроение, а деревенские могли, и не понять, и по шее навешать. Впрочем, были бы правы на все сто процентов.

— Слушай, Семен. Поехали куда-нибудь. Возьмем удочки и на рыбалку, можно еще куда.

— Где же я тебе сейчас удочку то найду, если у кого и завалялась, ни волоса хорошего, ни крючков нет. У Лешего жерлицы и донки есть, так его до темноты и с собаками не сыскать. — Семен задумался, прикидывая как организовать рыбную ловлю, — Хочешь корчаг поставим. Или тут, с пол версты ниже по реке, место рачье есть. Только вода еще холодновата, озябнем.

— Ну, хрен с ней, с этой рыбалкой. — мерзнуть в стылой реке желание отпало мгновенно. — Что еще интересного есть. Поехали на опытное?

— А там что? Грядки как грядки, саженцы, навоз. И нет там никого, воскресенье же. Люди отдыхают. Хочешь, можем шашки взять? Поиграем.

Угу. Давно не брал я в руки шашек. Интересно это он о чем. В красном уголке, на щелбаны, по доске двенадцать пробок переставлять или и правда в арсенале лежат выкованные казацкие шашки. Я, как только-только начинающий кавалерист, однозначно против рубки до первой крови.

— Нет. Шахматы тоже не предлагать. Давай на солеварню может прокатимся?

— К Косте Серову? Нет, пожалуй засветло не успеем. — что-то прикинув и взглянув на солнце он задумался. Идея ему явно понравилась и теперь он сам искал способ как все провернуть. — Хотя если не мешкать и через часик уже выехать. А завтра по утру домой. И хлебушка свежего ему завезем, и еще припаса всякого. Вот только Борисыч будет против.

— Давай так. Я беру на себя руководство, а ты собирай в дорогу что нужно.

Уже минут через сорок мы удалялись от деревни. Председатель с участковым действительно оказались не в восторге от затеянной экскурсии, однако препятствовать не стали. Потребовали соблюдать осторожность. Выдали одну винтовку, пяток патронов и пообещали Семену кучу неприятностей, на случай "ежели чо". Мой провожатый, только философски пожал плечами. Удлинив поводья Рудого и привязав их к седлу своей лошади двинулся вперед.

Большую часть времени ехали молча. После того как миновали колхозные поля и луга, дорога петляла исключительно по лесу. По довольно чистому, ухоженному, без непроходимых кустов, без завалов трухлявого валежника. Хворост, сухостой, сломанные деревья селяне незамедлительно пускали на топливо. Вырубкой же, строевого леса, руководил местный лесник, со слов попутчика, сурово отстаивая каждое дерево в десяти верстах вокруг. Не разбитая, едва наезженная, узенькая дорога резко меняла направление, каждые пару километров, иногда просматриваясь весьма условно. Ехать здесь ночью самоубийство. Но поскольку в обратный путь решено было выдвигаться по утру, а до сумерек Семен божился доставить к месту, особо волноваться не приходилось. Тем более, что мысли занимала совершенно иная проблема. Чертова коняга оказалась на удивление неудобным транспортом. Тысяча чертей! Каналья! Не проехали мы и трети пути, как я горячо пожалел, что организовал эту поездку. Очень хотелось сесть как-то по другому, начала донимать усталостью спина. Седло еще недавно воспринятое как ладно выполненный, колоритный девайс, вдруг стало орудием весьма изощренной пытки. Кони двигались чередуя легкий галоп рысью. Следовало всматриваться вперед, опасаясь низко наклоненных веток. Это испытание казалось просто бесконечным. Лишь как-то отвлекало мысленное конструирование супер-навороченной, эргономичной, антитрясской, пыле-ветко-мухозащищенной кареты с минибаром.

На середине пути лес стал совсем дремучим. Замшелые, кряжистые стволы, оплетенные вьющимся кустарником, скрывали солнечный свет. Взгляд уже через несколько метров терялся в этом мрачном величии вековых деревьев. Нередко попадались красавцы в два, реже в три обхвата. Горделиво стоявшие в особицу, растолкав более хилых собратьев, сучковатыми плечами.

Ближе к концу пути, лес снова изменился. В его бесконечной, плотной стене рваными прорехами, зияли обширные вырубки и ровные ряды молодых посадок. Дорога заметно расширилась, спрямилась, четко проявилась укатанная тяжелыми телегами. Миновали крытую, наполовину истраченную, размером с приличный дом поленницу. Стоявшие в ряд распилочные козлы, припорошенные мелкими опилками. Внезапно лес кончился, открыв низинку поросшую высокой луговой травой. Разогнавшийся вдоль деревьев ветерок принес соленый запах моря. Знакомо. Помню как удивился будучи на рыбалке в Сибири, жарким летом учуяв в ветре соленый морской бриз. Однако все объяснилось наличием поблизости грязевого, соленого озера. Здесь уверен ситуация та же. С пару километров по дороге, виднелся сруб избы, пара хоз.построек и в лучах заходящего солнца блеснул небольшой водоем.

— Эгегей, хозяин! Дома есть кто? — Семен оставил коней у крытой коновязи. Плеснул в корытце из бочки в которую собиралась дождевая вода с крыши. Саданул кулачищем в дверь и еще раз позвал, — Ну где ты, пень старый?

— Сам ты старый! — Голос доносился из за дома, затем из за угла выглянула волчья морда. Зверь сел, поджав хвост, нервно зевнул и не мигая уставился на нас. — Борей, откуси этому болтуну что зазря болтается.

Вышедший следом за псом мужик, щуплый, жилистый, с копной совершенно седых волос и с такой-же снежно-белой окладистой бородкой, опирался на самодельный костыль. Левая нога оканчивалась грубо сделанным, деревянным протезом чуть ниже колена. Прислонив палку к стене дома, он крепко обнялся с Семеном.

— Но, но. Полегче медведь. Что приперся-то, на ночь глядя? Да еще и Туриста с собой прихватил.

— О как. А ты шельма, откуда уже пронюхал про нашего гостя?

— Дык то сороки на хвосте принесли. Все знаю, как вы бездельники живете. — Солевар заухмылялся, довольный нешуточным удивлением Семена.

— Поменьше ты с птицами разговаривай. Ишь общительный какой, богодельню ради тебя одного строить никто не станет. В коровнике огородим закуток и то ладно.

Я так и продолжал стоять слегка в сторонке, подзависнув, разглядывая крепкую, но скособоченную фигуру Кости. Отполированную постоянным использованием деревяху, заменившую часть ноги. Такой же затертый костыль. Палку, с обмотанным кожаными ремнями упором. И этот человек, один живет за добрых тридцать километров от села, более того занимаясь важным делом.

— Да не кисни ты паря. — Серов поймал мой взгляд. — Свезло мне крупно. Именно так. Расчет наш весь накрыло. Кто сразу богу душу отдал, кого еще лечить пытались. Только живой я один остался. Так что свезло.

— Зубы то не заговаривай, колись как прознал, что к нам Дима пришел?

— Ну что ты прицепился. Леший вчера навещал. Роса еще не подсохла, а он тут как тут. Считай до обеда проболтали. Ладно, давай знакомиться турист.

Познакомились. Крепкое рукопожатие, прямой и открытый взгляд, уверенность и жизнерадостность внушали симпатию. Еще сразу было заметно что мой новый знакомый, в отличии от Семена, любит поговорить. Костя сразу уточнил, условия на солеварне довольно спартанские, но чем богаты, то полностью в распоряжении гостей. Пообещал провести меня по вверенному хозяйству и все разъяснить. Представил меня Борею. Своему верному, вот уже полтора десятка лет, компаньону. Действительно имевшему волчьи корни в третьей ступени.

— Сеня! Едят тебя мухи! Ты ошалел совсем? Чем ты лошадей поил? — Оказалось по незнанию с моей стороны и несообразительности со стороны Семена, мы истратили больше половины запаса пресной воды. Что вроде как и мелочь, не посреди океана же, но ехать за водой придется все равно. — Запрягай Галку, а то застоялась кикимора. Мы тебе кадушку сейчас погрузим.

Закрепив в телеге пухлую, литров на сто пятьдесят бочку с удобной крышкой, забросив ковш и ведро, водовоз отправился обратно по дороге. В паре километрах, в лесу протекал ручей, где и набирали воду. А меня, гостеприимный хозяин повел на экскурсию.

Осмотр начался с жилой части. Дом не впечатлил. Он казался каким-то более казенным не в пример виденным избам в селе. Тот же бревенчатый сруб пятистенок, грубый дощатый пол, четырехскатная черепичная крыша, оконный проем и глухие ставни к нему. Внутри лестница на чердак, пара широченных нар, стол, лавки, в подкопченом углу глиняная, масленая лампа. В сенях на полках и вешалках минимум необходимых вещей. В довольно просторной, крепко слаженной, конюшне мирно уживались коза и пожилая лошадка Галка. Еще был сарайчик с каким-никаким инструментом. Все довольно скромно. Налюбовавшись на все это хозяйство перешли непосредственно к солеварне.

— По началу как место это нашли ужас что было. Болотина, лес, комары с пятак. Жужжат как самолеты. Ну думаю вызвался на свою голову, тут мне и кранты. Только глаза бояться, а руки делают. Как с солью получилось все, то шалашик рядышком смастерили и понемногу стали значит участок расчищать. Первые годы то, не хватало людей чтоб пруд выкопать, дом срубить. Но все вышло лучшим образом. Теперь как снег сходит я тут дней по десять в месяц обитаю.

Костя с гордостью показывал нехитрое оборудование. Посмотреть было на что. Поворотный журавль с привязанным на конце ведром, позволял инвалиду не утруждаясь зачерпывать соленую воду из пруда и подносить ее к десятку стоящих в ряд пузатых бочек. Рядом в небольшом очаге грелись камни. Еще немного поодаль большой чан, подвешенный на цепях над другим очагом. Рядом большущая крытая поленница. Пруд метров пятнадцать в диаметре с отсыпанными и утоптанными берегами. Небольшой затон ниже по течению после каменной запруды. Часть затона плотно заросшая рыжеватой травкой, другая часть завалена березовыми поленьями.

Оказалось не живет солевар все лето на выселках. Приблизительно раз в месяц снаряжается всем необходимым, запрягает пенсионерку Галку. Закинув в телегу "дежурную" козу и прихватив верного Борея приезжает к источнику. Здесь он занимается подготовкой к варке. Сгущает в бочках рассол, понемногу испаряя и выветривая воду, доливая из источника свежей. Замачивает березовые чурочки. Отсыпается в прок. Спустя неделю с села приезжают еще три мужика, чья задача в основном сводится к заготовке леса, распилке и подвозу дров. Сам же Костя следующие дня три, практически безотрывно занят на варке. Занятие требует постоянного внимания, контроля температуры, бережливого отношения к инструменту. Если зазеваться то плохонький чан из отвратительного местного железа, вмиг прогорит. За одну такую вахту мужики заготавливают пуд с небольшим соли. Смешивание с пеплом пережженных березовых дров и водорослей добавляет еще около килограмма и ненадолго защищает соль от окаменения. Заканчивают добычу до первых заморозков.

Не отказал себе в удовольствии испытать журавль. Зачерпнув ведерком воды с огромным удовольствием напился. Да водица соленая, кажется с йодом. Но привкус больничных бинтов совсем не портил воду. Еще похоже на то, что вода слегка газирована.

— Здорово! Это, не Ессентуки Московского разлива.

— Ага, водичка у нас вкусная. Но одной водой сыт не будешь. Скоро совсем стемнеет, надо к этому времени картохи испечь, да на стол пособрать что есть. Вон и Сеня возращается.

Солнце уже скатилось за макушки деревьев, окружавшего луг, леса. Поэтому мы споро поделив обязанности принялись за дела. Перетаскали привезенную воду, помыли и прикопали в золе рабочего очага пару десятков картошин, обложив сверху углями. Обиходили всех лошадей и закрыли их в конюшне крепкой воротиной. На стол, гостеприимный хозяин, поставил завернутые в тряпицы кругляш козьего, молодого сыра. Стопку кривобоких, но изумительно пахнущих свежим хлебом, лепешек. Несколько крупных луковиц и пучок сочной, зеленой черемши. Более чем скромный брусок соленого сала, с яркой прослойкой мяса, нарезали полупрозрачными ломтиками. В глиняном горшочке, в мутном рассоле, плавали соленые огурчики. Поздний, вечерний сумрак разгонял дрожащий, скупой свет двух масленых ламп. И главным украшением стола было блюдо с разломленной, парящей жаром, картошечкой, поспевшей в самый последний момент.

Мы расселись на лавках. Опустившаяся непроглядная ночь, полумрак в избе, звуки ночного леса, все это как-то не располагало к беседе. Борей зайдя в хату улегся прямо в дверях на пороге, мордой к лесу. Окружающий колорит давил и действовал угнетающе.

— Ну что, так и будем как дурни сидеть и жевать эту петрушку? — тихий голос Семена разбил повисшую унылость. — Костя, не заставляй меня идти искать самому.

— Да я что, против разве. Сейчас все будет. Сразу бы сказал. Будто мне жалко. — Солевар подхватив костыль и один из масленых светильников вышел на улицу. Отсутствовал он меньше пары минут, а вернувшись и радостно улыбаясь, грохнул на стол глиняную бутыль, а-ля амфора, с плотно забитой горловиной. — Вот она родимая. Слеза. Тут рябина и мед, от всех болезней!