Технарь

— Мы живём не на внутренней поверхности шара! Мы живём на внешней поверхности шара!

Максим Каммерер встал посреди толпы как вкопанный. В него тут же кто-то врезался, рявкнул: "Ты чё, больной, массаракш?" Максим шагнул к стене, освобождая проход, и стал вертеть головой в поисках того, кто прокричал эти невозможные, немыслимые на Саракше слова.

Смеркалось. С неба сыпала слабокислотная морось, воняющая азотистыми соединениями. Угрюмая толпа рабочих вечерней смены в натянутых на уши кепках и кургузых плащиках ползла к станции надземки. Обочину тротуара плотно заняли уличные торговцы. Горластые бабки-лоточницы продавали папиросы и семечки, юркие молодые люди, украдкой распахивая полы плащей — порнографические открытки... Да где же он?

— Мы живём не на внутренней поверхности шара! — снова послышался сиплый, надорванный голос. — Мы живём на внешней поверхности шара! Истинная правда о нашем мире! Правда, которую от нас скрывают, в моей брошюре всего за четыре тысячи! Покупай, изучай, снимай с ушей лапшу, учись думать своими мозгами!

Теперь Максим увидел его — мужчину в плаще-дождевике с низко надвинутым капюшоном, из-под которого торчала разлохмаченной щёткой полуседая борода. Максим двинулся к нему, уверенно выгребая плечами против течения толпы, не обращая внимания на сыпавшиеся отовсюду массаракши. Остановился перед лотком с брошюрами, укрытыми от дождя полиэтиленом. Вытащил одну. Дрянная, противно шершавая бумага, скрепки, бледно размноженная на ротапринте машинопись: "Кекеш Зогу. Вся правда о нашем мире". Максим полез в карман, отсчитал четыре мятые бумажки и протянул продавцу.

Книжку он почитает потом. Книжка — не главное. Надо установить контакт с этим Зогу. Возможно, он действительно что-то знает...

— Откуда вы знаете? — спросил Максим. — Про внешнюю поверхность шара?

Кекеш Зогу приподнял капюшон и с подозрением вгляделся в разговорчивого покупателя. Он не выглядел городским сумасшедшим, как немного опасался Максим. Обыкновенный побитый жизнью старик, да и не такой старик даже — лет шестидесяти, на Земле бы ему ещё жить и жить, просто усталый, неухоженный, преждевременно постаревший от бедности, задёрганности и беспросветности жизни... Зогу улыбнулся щербатой желтозубой улыбкой — пожалуй, приветливо. Наверное, покупали у него нечасто, а вступали в разговор и того реже.

— Заинтересовался? — просипел он и огляделся по сторонам. Толпа редела, шансы продать ещё хоть экземпляр выглядели призрачными. — Если ужином угостишь — расскажу больше, чем здесь написано. — Он ухмыльнулся ещё шире и подмигнул, будто намекал на что-то неприличное.

— Идёмте, — сказал Максим, прикидывая в уме, сколько у него осталось денег. — Я знаю тут одно место.

Зогу сгрёб свои брошюрки в пухлый потрёпанный портфель и поспешил за Максимом. Они зашли в закусочную под нервно мигающей и потрескивающей неоновой вывеской, устроились за пластиковым столиком в полутёмном углу.

— Как тебя зовут, парень? — спросил Зогу, когда официантка в грязном фартуке поставила перед ними по кружке пива.

— Мак.

— Ну, Мак, будем знакомы. — Кружки стукнулись. — Так вот, представь себе шар, вроде мяча...

— Нет, я понимаю идею. — Максим сдул пену и отхлебнул немного жиденького пива со скверным мыльным привкусом. — Не надо объяснять на пальцах. Я о другом: откуда ты знаешь про форму мира? Где источник информации?

Зогу посмотрел на него с уважением и подозрением.

— Правильно ставишь вопрос, Мак. Где работаешь? Не в органах? — (Максим решительно замотал головой). — Да, непохож. Я-то этих ребят знаю, есть знакомые и в пятом управлении, и в девятом... не тот типаж, не та аура... Технарь?

— Временно безработный, — уклончиво ответил Максим. Официантка принесла по тарелке жареных сосисок, горчицу, и он взялся за нож. — А всё же как насчёт источника информации?

Зогу ответил не сразу, а только после того, как расправился с половиной сосиски. Судя по аппетиту, сегодня он не обедал, а может, и не завтракал.

— Я сам технарь, — сказал он, жуя. — Отставной программатор пятого разряда его императорского величества корпуса инженеров-вычислителей. Слышал про бомбовозы серии "Горный Орёл"? — Зогу ткнул себя в грудь. — Так это я их аэродинамику считал. Ещё на пятом "бивне" кодировал...

— На пятом чём?

— Ну ты, Мак, извини, темнота! БИВ-5, Большой Имперский Вычислитель! Зверь машина была! Память на ферритовых кольцах, четырёхтактное совмещение, чисто ламповая база... Кстати, полупроводники — вредительство. Однозначная диверсия. Радиацию не держат. Я начальству сразу сказал: "В гробу видал ваше кремниевое дерьмо. Ишь чего захотели — курсы переквалификации! Я кто по-вашему, школьник?" Ну и отправили меня эти суки в наладчики. Вернее, я сам ушёл. Как в армии говорят, подальше от начальства, поближе к кухне. С хрена ли работать с этими козлами? Старые кадры мы не уважаем, опытных людей не слушаем, понабрали мальчишек по объявлению, ну вот и результат — всё просрали! Полупроводники, массаракш! Где теперь ваши полупроводники? Там же, где вся Империя...

Максим не перебивал. Захмелевший с половины кружки натощак инженер вместо ответа на вопрос нёс какую-то околесицу, но в конце концов получить ответ было не так важно, важнее было дать ему раскрыться, разговориться и, может быть, окольными путями вывести на что-то действительно интересное...

— Так вот о форме мира. — Зогу неожиданно сам вспомнил, с чего начался разговор. — Меня когда отстранили от проекта, что-то так обидно стало. Захотелось разобраться, почему начальники такие идиоты? А времени свободного много появилось, записался в библиотеку, попросил книжки: экономика, социология. Стал читать... Массара-акш!... Ну и дерьмо кропают эти гуманитарии! Читаю, читаю — трепотня бессмысленная, голова пухнет, ничего понять не могу. Плюнул. Бросил. Попросил на ночь у приятеля из спецотдела ДСП-шную книжку: "Имперский статистический ежегодник". Сел с карандашиком. Через пару часов начал что-то понимать. Ещё через часик начал строить модель. Пока на бумаге, чисто прикидочно. Экономика — простая штука на самом деле. Четыре независимые переменные, восемнадцать диффуров. Закодировал разностную модель, утром на работу, там один "бивень" как раз простаивал — я в него свою модельку. Запустил на месяц назад: за час посчиталось, со справочником всё сходится в пределах погрешности. Запустил на месяц вперёд: модель прогнозирует критический износ инфраструктуры в энергетике. Подождал недельку, так и есть: три подряд аварии на подстанциях. Ну, думаю, сделал я всех этих гуманитариев! Работающая матмодель имперского хозяйства — это вам не диссертация по философии социологической психологии! Попаду теперь во все учебники, стану академиком, может и дворянство дадут. Но одного прогноза мало, для полной убедительности надо выдать ещё хотя бы один... Мак, может, по второй?

— Давай. — Максим щёлкнул пальцами, подзывая официантку.

— Пошёл я к старому приятелю, научному руководителю нашего института — академику Фрашери. Слышал про алгоритм Фрашери? Не слышал? Та-ак, понятен твой уровень... Короче, это один из главных алгоритмов сжатия данных без потерь, и на самом деле его прорабатывал я. — Зогу снова ткнул себя в грудь. — Да, основная идея была Фрашери, но до ума-то я доводил. Ну да ладно, сейчас не об этом. Иду к нему, прошу: "Не в службу, а в дружбу, выкрой мне как-нибудь часов тридцать на "бивне". Только без лишних бумажек, а? Серьёзное открытие светит, если что — беру в соавторы". Фрашери поворчал, но время выделил. Я запускаю свою модельку на три года вперёд... сутки машина считает... распечатывает результат... Смотрю — хватаюсь за голову. Массаракш и массаракш! По прогнозу — полный крах экономики империи!

— Показал кому-нибудь? — спросил Максим. Он был менее впечатлён, чем хотелось бы Зогу. Но тот уже впал в такое упоение собой, что не особенно следил за реакцией собеседника.

— Конечно! Показал Фрашери, тот аж заорал: "Изыди отсюда, какое нахрен соавторство, я этой твоей крамолы не видел, не слышал, знать про неё не хочу!" А мне-то что, я отмороженный, я и сейчас никого не боюсь, и при империи не боялся. Написал записку, подал по инстанции... — Зогу принял значительный и таинственный вид. — К сожалению, до императора не дошла. Есть у меня сведения, что притормозили мою записочку очень серьёзные люди на очень высоком уровне... Те самые люди, что при нынешнем режиме весьма известны... или, лучше сказать, весьма НЕизвестны... Понимаешь, о чём я?

— Понимаю.

— Короче, меры по моей записке приняты не были. И результат налицо. — Зогу обвёл рукой грязную закусочную. — Всё сбылось! Одна только закавыка. Крах случился не через три года, а через два. И с другими прогнозами то же самое — систематическая ошибка в сроках. Был какой-то неучтённый фактор. Какая-то скрытая переменная, не отражённая в справочных данных... ни в каких, подчёркиваю, справочных данных. Включая иностранные, понимаешь? То есть никаким влиянием из-за границы фактор не объяснялся. Сколько раз ни пересчитывал, сколько ни перепроверял... никак! Оставалось только одно объяснение. Неизвестный этот фактор имеет происхождение вне Саракша...

— Как это вне? — подыграл Максим.

— Ага! Вот сейчас ты скажешь, что я съехал с катушек, да? Я сам это подозревал, если честно. Времена-то были совсем хреновые. Империя развалилась, экономика рухнула, денег институту не платили, народ разбежался. Сам я целыми днями бегал, халтурил за гроши, а ночами сидел в вычислительном центре, все эти гроши — свои же деньги — как дурак тратил на электричество и гонял, гонял свою модель... Дома неделями не бывал, жена ушла к спекулянту... ты женат, Мак? Вот и правильно, от них всё зло... Короче, сам уже начал думать, что крыша едет из-за всего этого дерьма — ну откуда может взяться в нашей замкнутой вселенной фактор, внешний по отношению к ней? И тут-то я вспомнил про эписферную теорию...

— Какую?

— Эписферную, темнота! Это как раз про то, что мы живём на внешней поверхности шара. Один географ её придумал ещё в прошлом веке, его объявили сумасшедшим, теорию вспоминали как курьёз, но главное, что вспоминали... Короче, всё складывалось! Наш мир — шар в бесконечном пустом пространстве, вокруг него вращается тоже шар, только очень горячий — Мировой Свет, а ещё дальше — другие шары, другие саракши, на которых тоже живут люди, которые знают про нас, а главное — главное! — не хотят, чтобы мы узнали про них... Вот как ты думаешь, Мак, почему наша атмосфера непрозрачна? Почему у неё такой гигантский коэффициент рефракции, какого ни у одного газа не бывает при нормальных условиях? А это они сделали. Иносаракшиане. Они так маскируются. Скажешь, бред?

— Ну... — Максим до сих пор не научился хорошо скрывать свои чувства. — Пока не знаю, что и сказать, — совершенно честно ответил он. — Мне непонятно, как это следует из твоей модели?

— О! — Зогу уважительно поднял палец. — Попал в самую точку! Ответ: никак. Это следует из другой моей модели. О которой сейчас и расскажу.

Он аккуратно подтёр тарелку хлебом, съел, вдумчиво прожевал и продолжил:

— Я решил проанализировать историю. Думал, может, фактор всё-таки внутренний, но с длинным характерным временем, и чтобы выявить его, надо взять данные за несколько веков. Всю гуманитарную мутотень насчёт прогресса и культуры, конечно, читать не стал, а поднял большой справочник по хронологии и просто тупо посчитал частоту событий по временным промежуткам. Вычислил автокорреляции, сделал спектральное разложение... тебе эти слова вообще что-нибудь говорят? Ох, темнота... Короче, вывод такой: вся история наша — липовая. Реально достоверные события начались лет полтораста назад. Всё, что было раньше — фантазии, причём по ограниченному набору повторяющихся шаблонов. Каковые шаблоны мой метод и выявил. Понимаешь, что это значит?

— Пока не очень.

— Кто-то нас, короче, привёз на этот саракш извне, с какого-то другого саракша, атмосферу закрыл и всю нашу предыдущую историю сочинил. И этот мой неизвестный фактор, вносящий непредсказуемость в экономику — это как раз они. Иносаракшиане. Они воздействуют на наше общество. Они среди нас. А точнее, среди них. — Зогу указал пальцем в потолок.

Максим смотрел на него молча. Он не знал, что сказать. Рассказ старого инженера казался смесью удивительных прозрений с параноидальным бредом... а может, не бредом? Несколько секунд Максим боролся с искушением сказать о себе правду ... в конце концов, Зогу единственный на Саракше, кто может ему поверить хотя бы теоретически ...

— Ты считаешь, они нами правят? — наконец нашёлся он с вопросом. — Эти твои иносаракшиане?

— Как минимум у них есть влияние, — веско ответил Зогу. — И очень серьёзное.

— А зачем? Что им от нас надо?

— Почитай книжку, там написано. — Инженер, кажется, подустал от разговора. Он был сыт и расслаблен. — Я там анализирую всякие мифы, сказки... но если в двух словах, ничего хорошего. Скорее всего, пьют кровь. Необязательно в буквальном смысле. Может быть, получают энергию из наших страданий или типа того. Сам посуди — развалили империю, устроили столько войн, грохнули экологию...

Максим огляделся. Кроме них, никого в закусочной не было. Официантка за барной стойкой что-то считала, лязгая арифмометром, и даже не глядела в их сторону. Максим наклонился к Зогу, понизил голос:

— Как ты предлагаешь с ними бороться?

— Бороться? — Инженер хихикнул. — Ты спятил? Это невозможно. У них всё схвачено, абсолютно всё.

— Но говорят, есть... — Максим перешёл на шёпот: — ... Подполье...

— Ты как ребёнок, Мак. Подполье! Есть у меня один хороший знакомый из пятого управления. Довольно серьёзную должность занимает, и как раз по этим делам. Так вот, сидели мы с ним тоже за кружкой пива, выпил он чуток лишнего, да и проговорился: "Все главари подполья — наши люди, все на зарплате, многие при званиях. Мелкота — распропагандированные дурачки на развод, а главари — все до одного провокаторы, других туда не пускаем в принципе, так что имей в виду, держись подальше от этой мрази..." Вот и я тебе посоветую — держись подальше...

— Ну а что тогда делать?

Зогу похлопал по своему портфелю.

— Распространять информацию. Купил книжку — прочитай, расскажи знакомым, пусть тоже купят. Кстати, могу продать сразу партию, хочешь со скидкой?

— Распространять информацию, — повторил Максим, проигнорировав предложение, — о том, что у них всё схвачено, что они всесильны, что сопротивление невозможно, и что подпольщикам верить нельзя? Информацию прямо из пятого управления?

Зогу уловил сарказм. Его глаза неприязненно сощурились.

— Есть идеи получше? Я в общем-то много лет работаю над этой проблемой. Кто ты вообще такой, чтобы на меня наезжать, Мак?

Максим наконец не выдержал.

Искушение было слишком, слишком велико.