Атлант 2-07

Глава седьмая. История Мьёл.

Отец Мьёл был профессиональным наемником по имени Корд, который отвоевал в различных конфликтах около 17 лет, и после одного очень не удачного найма, когда от сотни наемников остался десяток, решил отойти от дел, и начать вести оседлый образ жизни. Он покинул Гильдию, забрал все свои накопления и уехал подальше от столицы, в места, по его мнению, спокойные. Более 15 мирной жизни, двое детей, любящая жена, помогли наемнику забыть ужасы войны, но не заставили его растерять остатки здравого смысла, и детей, не смотря на пол, основам владения оружием учил, да и сам о тренировках не забывал, поддерживая форму.

Это была обычная летняя ночь, две луны сегодня взошли над горизонтом и хорошо освещали все окрестности. Одна из них была боло-серго цвета и олицетворяла Бога смерти, а вторая небесно-голубого цвета, и олицетворяла бога знаний Геоса, всего лун было 4, и каждая из них имела своего бога покровителя, и благоволила магии разной направленности.

Мьёл спала в комнате со своим старшим братом. Когда слегка скрипнув дверью, в их комнату вошел отец, он положил свою руку дочери на лицо, закрывая рот, а потом потряс ее за плечо. Мьёл проснулась, и хотела спросить, "в чем дело?", но рука не дала произнести ни слова, отец, второй рукой показал "тихо", прижав палец к губам, и прошептал:

— В деревне чужие. Быстро одевайся, и в подпол. — Мьёл огляделась, её брат уже встал с кровати и одевался, только в отличие от неё он не собирался в подвал, он доставал из-под лавки подогнанный под него кожаный доспех, на который они с отцом потратили не один месяц, и прицеплял сбоку кинжал, не учебный, а настоящий. Хоть впотьмах и сложно было разглядеть выражение его лица, но выглядел он крайне серьезно.

— Я поняла. — шёпотом ответила Мьёл, по его тону было ясно, что сейчас не время не только для споров, но даже для возражений. Она быстро оделась, прошла в большую комнату, в которой был люк в подпол. Ковер, его закрывающий, был откинут в сторону, а мать Мьёл перетаскивала туда ценные вещи, включая несколько кувшинов воды и еду.

Мьёл начала помогать перенести в подвал самые ценные вещи из дома, всё, что можно было быстро собрать и спрятать, и тут совершенно неожиданно, все услышали истошный женский крик на другом конце деревни "Помогите! Убивают!!". С этого момента события начали развиваться очень стремительно. Буквально через несколько секунд к первому, уже было затихшему, крику присоединился второй, но этот уже был мужской, полный обиды, силы и ярости и Мьёл его узнала, это был крик деревенского кузнеца, мужика огромной силы, но с добрым сердцем. И если первый еще мог кто-то не услышать, то второй услышали все. Отец сделал два плавных шага к окну, и буквально через 2 секунды в окне появился силуэт мужчины, тот ловко поддел раму, так, что она выскочила, но не дал ей упасть, чтобы не наделать шума, прислушался все ли тихо в доме, а потом перелез в комнату. В тот момент, когда он залез, и обернувшись, показал напарнику жестом следовать за ним, Корд, который все это время стоял в полуметре от него, сильно потянул того за руку, так чтобы разбойник с одной стороны полностью ушел из полосы света от лун, а с другой встал к нему точно спиной. В слабом свете слегка блеснула сталь кинжала, который вошел точно в сердце, и, пробив грудную клетку, натянул небольшой бугорок кожаной брони со стороны груди. Рука отца зажала рот разбойнику, не дав проронить и звука. Второй в это время влезал в окно, он, как оказалось, был с арбалетом, и должен был прикрывать своего напарника. Не теряя ни секунды, и не дожидаясь, пока второй привыкнет к темноте и сможет разглядеть, что произошло в комнате, отец рывком отбросил уже мертвое тело, сделал резкий шаг в сторону окна, и, схватив второго разбойника за дальнюю от руку, резко дернул. Тот не смог удержать равновесия, тем белее, что еще не встал обеими ногами на пол, его резко закрутило, и он начал падать на пол, но еще до того как коснулся пола, он почувствовал резкую боль в горле, и упав попытался закричать, но вместо крика получилось только бульканье, и ощущение вкуса крови на языке. Пока разбойник падал, Корд успел перерезать ему горло.

— Плохо дело. — Сказал отец. Его слова прозвучали как гром, разорвав тишину которая до этого стояла в комнате, и, выводя из оцепенения всех кто в ней был. Всё действо не заняло и двадцати секунд, и все кто были в комнате, наблюдали скорую расправу молча, даже забывая дышать. — Эти наверняка пришли не только пограбить, но забрать с собой рабов. Значит так, вещи что перетаскали, это всё, жизнь дороже. Мьёл, Мариана, живо в подпол, там разберите ящики и вещи у дальнего угла и по лазу к сараю, сидеть в схроне, найти не должны, только если все полы вскрывать не будут, но это врятли, сидите там и не звука.

— А вы? — Спросила мама.

— Мы задержим их ненадолго, забаррикадируем дом, прирежем еще пару ублюдков, подожжём здесь всё и к вам. Всех мы точно перебить не сможем и в покое они нас не оставят, только смерть инсценировать, пусть думают что мы сгорели. В идеальном варианте хорошо, если они сами дом подожгут, что бы ни каких подозрений не было.

— А может вы сразу с нами?

— Нельзя. Поймут что спрятались, а ещё тел должно быть больше, что бы хоть как то скрыть наши следы.

— Пожалуйста, будьте осторожны и постарайтесь вернуться целыми.

— Поверь дорогая, это в наших интересах. — Улыбнулся отец. — Всё, идите, есть еще максимум минут десять прежде чем появиться подкрепление, будут проверять те дома, в которых напортачили и смогли поднять тревогу, а потом те, где слишком тихо.

В этот момент за окном стало значительно светлее, появилось зарево первого пожара. Я взглянула на отца и брата, которые уже развели кипучую деятельность, баррикадируя все окна и двери кроме одного, через которое, по их мнению, и должно прийти подкрепление, никакого света они не зажигали, не давая отобрать у себя преимущество привычки глаз к темноте, и не становясь прекрасными целями для стрелков.

Грег, глава разбойников, Северная империя.

Грег, главарь шайки разбойников был человеком не только удачливым, что при его профессии практически обязательно, но также умным и осторожным. В его банде насчитывалось около ста человек, и был даже один маг. Они наводили ужас на несколько провинций Северной империи, но вот уже почти три года умудрялись скрываться от поисковых команд разозленных стражников, буквально растворяясь на просторах империи. И причин тому было много: во первых, они постоянно кочевали, и никто кроме него не знал следующую цель их нападения, во вторых, во многих городах империи у него были прикормлены стражники, некоторым он давал взятки золотом, некоторых покупал рабынями, а некоторых наркотиками, эти стражники по амулетам связи предупреждали о начинающийся облаве, позволяя ускользнуть разбойникам или о особо богатых караванах и количестве охраны, увеличивая и так не маленький список удачных нападений, и в третьих он никогда не сбывал ценную добычу в пределах империи, у него были очень прочные связи с Южным халифатом, куда и уходила основная часть добычи, в том числе и рабы, захваченные в империи, которые там очень ценились.

План захвата каждого поселка продумывался до мелочей, в деревню или селение заранее проникало несколько человек, под видом странников или беженцев, вызнавая, как устроена оборона поселка, и вычленяя важных людей в поселке. Так же, в их обязанность входило перерезать ночью стражу на воротах, и впустить основною часть ватаги внутрь, а потом указывать на самые богатые дома, и те дома, в которых жили сильные войны или авторитетные лидеры, способные организовать оборону. От ватаги отходили по два три человека на один дом, и начинали его зачищать, практически одновременно с разных сторон деревни. Такой подход давал крайне положительный результат и на количестве добычи и боевых потерях, их практически не было, редко кто вообще сопротивлялся, а из тех кто пытался: что может сделать сонный человек без оружия против того кто с оружием и готов убивать?

Был и еще один секрет успеха: когда происходила естественная убыль ватаги, атаман предлагал некоторым пленникам присоединиться к ним, и многие соглашались, такова человеческая природа. Об этой деревне он узнал как раз от одного из своих разбойников, который жил в этом селе около двух лет назад. Посватавшись к одной из первых красавиц деревне, он получил от нее отказ, дескать любит она другого, местного кузница. Но с отказом не смерился и решил невесту выкрасть. Подкараулил её с утра, когда та пошла за водой к колодцу, оглушил, положил в повозку, накрыв мешковиной и сеном сверху, и поехал на выезд из деревни. К несчастью на воротах в тот день стоял Корд. Это обязанность была переходящей, в течение каждого месяца все мужчины от 18 до 50 лет стояли на воротах парами или тройками, охраняя покой деревни. Корд как бывший наемник отметил некоторую несуразность и скованность в позе похитителя, задержал повозку на воротах, а потом услышал стон из-под сена. На этом история похищения и закончилась, виновника торжества босого и без вещей из деревни выгнали с наказом, увидим в селе еще раз — умрешь. Незадачливый похититель, через какое то время сумел прибиться к ватаге Грега, где и пробыл до настоящего момента. Именно он подробнейшим образом рассказал атаману, где и чего можно взять, что на село это из-за его удаленности редко кто-то нападал, и в последний раз это было очень давно. Единственным, что он попросил себе, была жена кузнеца, и кузнеца он хочет прирезать самостоятельно. Еще он очень хотел отомстить Корду, за то, что тот тогда вычислил его на воротах, но посчитал, что девушка значительно важнее, а Кордом он сможет заняться позже, как пленником.

Не всё в этот раз пошло гладко, впрочем, как и всегда, какие-нибудь небольшие накладки случались каждый раз, все предусмотреть не возможно, но главное, что стражу с ворот сняли, не поднимая тревоги, и вся ватага тихо вошла в деревню. Первой накладкой была жена купца, который сейчас отсутствовал, и супруга этим воспользовавшись, проводила ночь с любовником, в тот в момент, когда разбойники забрались в дом, они оба не спали и среагировали достаточно быстро, мужчина схватил нож и попытался защищаться, а женщина заголосила в три горла, перебудив пол деревни. Конечно нож не сабля, защиты мало, да и бабу быстро успокоили из арбалета, но свое дело она сделала, пол деревни растревожила.

Второй накладкой был кузнец, который оказался здоровенным детиной, и когда проснулся от скрипа половиц в детской, подумал, что это жена зачем-то встала, перевернулся на другой бок, но тут же услышав лёгкий удар и почти сразу последовавший за этим истошный женский крик на другом краю села, вскочил, и решил проверить, в чем дело. Зайдя в детскую, где был его полугодовалый ребенок и жена, он увидел, как какой-то человек перерезал горло его ребенку, и оглушил его возлюбленную. В глазах у кузнеца помутилась, от горечи потери и гнева на виновника происшествия он громогласно закричал и кинулся на противника, он даже не заметил арбалетный болт, выпущенный дрогнувшей рукой, и попавший не в сердце, а в руку. Кинжал, которым пытался отмахнуться от кузнеца разбойник, улетел в угол, а самого разбойника он буквально разорвал на части голыми руками, второй разбойник бросил попытки перезарядить арбалет, и бросился на кузнеца со спины, целясь кинжалом в сердце. И опять ударил не очень удачно, кузнец вместо того что бы упасть замертво — с наполненными кровью глазами развернулся к нему, и одним ударом просто свернул ему шею. После чего постояв несколько секунд, подошел к своей жене, наклонился над ней, как бы защищая её от всех опасностей мира, и умер в таком положении. С кинжалом в сердце очень сложно выжить.

Всё это докладывали Грегу, пока он шел через деревню со своим личным десятком телохранителей, проверяя, как идут дела у его ватаги. Один дом загорелся, и его сейчас тушили, во время захвата мужик опрокинул керосиновую лампу, и дом буквально вспыхнул, но допустить распространение огня было нельзя, они конечно все здесь сожгут, но только после того как разграбят, иначе слишком много добычи погибнет в огне.

— Еще двое не вернулись. — Доложил Грегу его первый помощник.

— В какой дом они пошли?

— Дом бывшего наемника, вроде Корд зовут, я отправил туда еще троих, что бы все проверили, а то вдруг, те два остолопа, позарились на сладенькое, и насилуют там девок, они новенькие, могли еще не осознать всю тяжесть нарушения приказов.

— Понятно. Где его дом говоришь? Я сам посмотрю.

— Вон там, на отшибе немного, рядом еще сарай или конюшня стоит.

Корд. Дом в осаде

Корд украдкой выглянул в окно.

— Еще трое идут. — Сказал я сыну. — Бери арбалет, и спрячься за дверной проем, первых двоих беру на себя я, а твоя задача снять третьего, справишься? Помнишь, как я тебя учил стрелять из арбалета? Постарайся бить наверняка, от этого зависят наши жизни.

— Я справлюсь, папа.

На этот раз я подготовился лучше, мы убрали тела, и перестелили ковер, так что бы он закрывал пятна крови на полу. Полили горючим маслом прихожую и кухню, на случай неожиданного проникновения, и что бы быстрее поджечь дом, перетащили из другой комнаты шкаф, и поставили его недалеко от окна, так что бы за ним в случае чего можно было спрятаться, и при необходимости опрокинуть его так, что бы он закрыл окно. За этим шкафом я и стоял, дожидаясь пока второй разбойник начнет залезать в окно и перекроет сектор обстрела арбалетчику, предыдущая тактика оказалось очень эффективной, и менять что либо я пока не хотел.

Первый из тройки разбойников аккуратно заглянул в окно, но не увидев в темноте ничего угрожающего, начал залезать в окно, второй в это время внимательно смотрел за происходящим, и только после того как первый полностью залез и осмотрелся, в окно полез второй. Именно этот момент я посчитал оптимальным для нападения, тихо шагнув из-за шкафа, с силой метнул нож, который с сухим хрустом, по самую рукоятку вошел в горло первому разбойнику. Затем, не обращая внимания на опадающее тело, сделал два быстрых шага, и вонзил меч прямо в сердце второму нападающему, который все еще возился на подоконнике, так и не успев привыкнуть к темноте. Всё что он успел увидеть, это быстро приближающаяся тень оттуда, где только что стоял его товарищ. Остро заточенный клинок легко прошел кожаный нагрудник колющим ударом, и разбойник начал заваливаться назад, выпадая из окна. Я не позволил ему упасть наружу, схватив разбойника за руку, потянул его на себя, стараясь сделать так, что бы его падение внутрь выглядело как можно более естественно, но получилось не очень, разбойник просто ввалился в дом, зацепившись ногой за подоконник. Сделав полшага в сторону от окна, негромко скомандовал сыну:

— Стреляй.

Сын прицелился, место, где стоял арбалетчик, он приметил давно, кроме всего прочего его отлично освещала луна и зарево от горящего неподалеку дома. Плавное нажатие на курок, и арбалетный болт попал точно в голову. Это конечно была удача, но он и ранее не промахивался с двадцати метров помидору, а голова человека побольше будет.

— Молодец сынок, перезаряжай арбалет. — Скомандовал я, и он начал перезаряжать арбалет.

Грег. Штурм дома

Именно этот момент "штурма" непокорного дома и застал Грег. Подходя к дому, он увидел, как его человек страхует тех, кто в доме, держа на прицеле оконный проем. Вот, забирающийся в окно странно дернулся и завалился внутрь как куль. Арбалетчик насторожился, но пару секунд спустя дернулся всем телом и завалился на спину с арбалетным болтом, вошедшим в глаз.

— Черт. Это уже ни в какие ворота. — Грег сильно не любил терять своих людей. — Так! Подойти по стенке, забросьте три факела в комнату, но так что бы не подставиться под болт. Арбалетчики, приготовьтесь стрелять, как только увидите цели, двое, ломайте двери. — Начал раздавать он команды десятку, который был с ним. — Ну чего встали коровы беременные? ВЫПОЛНЯТЬ! Живее! Живее!

Десяток споро распределился по задачам, и все начали работать в привычном ритме. Арбалетчики заняли позиции, три факела полетело в комнату, озаряя темноту в доме, а в ответ вылетел арбалетный болт, слегка поцарапав щеку одному из арбалетчиков. В комнате стало светло, и второй арбалетчик увидел юношу, который залезал в подпол, такую цель он упустить не мог, раздался звон спускаемой тетивы, и тихим хлопком болт вошел прямо бод лопатку. Малец точно покойник, после таких ран не выживают. Примерно две минуты ничего не происходило, арбалетчики держали окно на прицеле, а другая пара личного десятка доламывала входную дверь, на удивление крепкую, да и еще не плохо забаррикадированную. Окончательно выломав дверь, двое с максимальной осторожностью, прикрывая друг друга, вошли в дом. Вдруг произошла вспышка, как будто кто-то вылил масло в огонь, дом почти мгновенно вспыхнул, ослепляя арбалетчиков и сжигая тех, кто был в доме. Из дверного проема выбежала одна горящая фигура, а вторая пошатываясь вышла, и, сделав пару шагов, упала замертво.

— Да что за... — Не успел договорить Грег, как из горящего дома, из того самого злополучного окна, вылетел человек, с волосами огненно-рыжего цвета, которые сливались с ярким пламенем, и на максимальной скорости сократил дистанцию до арбалетчиков. Оба выстрели, один выстрел ушел в молоко, а второй попал в ногу, но на скорости движения это почти никак не сказалась. Арбалетчики с разряженным оружием оказались легкой мишенью, первый вообще умер так и не успев понять что происходит, второй успел достать кинжал и смог отразить два удара меча, до того момента пока Корд, самым кончиком лезвия не вскрыл ему горло.

— Это вам за сына. — Было последним, что услышал арбалетчик в своей жизни.

После этого Корд рванулся к Грегу, с его личным десятком, от которого сейчас осталось всего шесть человек. Телохранители Грега не растерялись, они уже были не в одном бою, и преимущественно были бывшими солдатами, выстроились полукругом, на такой дистанции, чтобы не мешать друг другу, и прикрывать от ударов противника. Корд продержался против них около 30 секунд, насколько бы хорошим бойцом он не был, но выстоять против шести обученных солдат невозможно, и так он смог ранить двоих, прежде чем сразу два смертельных удара достигли его тела, один был сбоку, а второй со спины.

— Силен был сучонок... и хитер, девять человек потеряли только на нем. Ладно заканчивайте тут. — Грег развернулся, и в сопровождении троих телохранителей, направился дальше по селу.

Настроение у него было хуже некуда. В личный десяток попадали не только самые умелые, но и самые верные люди, они все принесли ему личную клятву верности на крови, такая клятва считается нерушимой, и он этих людей очень ценил. А за сегодня, на одном только штурме этого проклятого дома он потерял четырех. А ведь были еще те пятеро, которых он порубил до этого, и двое у кузнеца. А может он еще не о всех потерях знает, в прошлом селе, которое он захватил и разграбил два месяца назад, потерял только одного человека, а здесь уже одиннадцать. Ох, достать бы эту сволочь, которая навела на эту деревню, но кузнец уже и так его на куски порвал. Что ж, правы были селяне, когда говорили ему — вернёшься, умрешь.

К облегчению Грега, больше невосполнимых потерь не было, только пара легкораненых, сверх того, что он потерял у дома наёмника. Буквально через час все было кончено, все жители села захвачены, связаны и разделены по нескольким амбарам, так, что члены одной семье не содержались в одном помещении. Каждому было обещано, что если сбежит он, всю его семью сначала будут пытать, а потом убьют очень медленной и мучительной смертью, какой, пока не знают, но атаман большой придумщик. Нескольких баб, не из молодых, но все еще симпатичных, вытащили из сарая, и пустили по кругу, людям надо снять напряжение, но товар при этом портить нельзя, красивые и пригожие пойдут на рынок невольников, а девственницы там идут по отдельному прейскуранту, так что к молодым девкам и пальцам никто не прикасался, атаман следил за этим строго.

Теперь немного отдыха, а с утра заняться вдумчивым разграблением села, и отсевом живого товара, как раз поспеет отряд с повозками и клетками для перевозки рабов. Грег занял дом старосты, лег в еще теплую кровать и дал себе возможность немного поспать до рассвета.

Мьёл

— А папа точно успеет выбраться?

— Точно доченька, у тебя самый сильный папа на свете.

Они проползли по туннелю, который вырыл отец более 10 лет назад, он как никто другой был знаком с тем, что бывает с деревней после того как в ней порезвиться ватага разбойников, и смерть при захвате деревни была самой легкой участью. То, что на это село уж полсотни лет не нападала шайка больше 10 человек, от которых селяне успешно отбивались сами, благодаря постам на воротах, и вовремя поднимаемой тревоге, ничего для Корда не значило. Именно поэтому, когда у него родился сын, он начал потихонечку копать схрон, в котором вся его семья, могла бы безопасно пересидеть подобное нападение, руководствовался он опытом, которого успел набраться, пока воевал. Подземный ход был не широк, и не высок, примерно полметра на полметра. Этого было достаточно, что бы проползти одному, и один мог обороняться от сотни, если потребуется.

Он потратил две зимы на то что бы выкопать этот туннель, длина его получилась около 50 метров, и вел он к схрону, который был под сараем, из сарая в него можно было попасть, только если полностью сломать весь пол. По сути, пол сарая был потолком схрона, иначе, без вентиляции, в земляном мешке можно было задохнуться. В сарае всегда была огромная куча абсолютно ненужного хлама. Жемчужиной коллекции был расколотый диск жерновов для мельницы, который весил килограмм 250 и лежал у самого входа. Всевозможные сломанные инструменты, разбитая посуда, и тому подобный хлам сразу давали понять любому кто сюда заглянул — это хламовник, в котором даже на дрова взять нечего, а если и захочешь покопается, сначала продеться вытащить проклятый диск жерновов от мельницы, который в прошлый раз сюда в всемером перли, и не только потому что тяжелый, а еще и потому что хрен возьмёшься, ручка к этой каменюке не прилагалась.

Сам схрон был не большим помещением, размером примерно два на три метра, и высотой метр восемьдесят, там была невысокая кровать, которая занимала половину помещения, что бы в случае необходимости на ней могли спать всей семьей, стояла большая бочка с питьевой водой, на дне которой лежала серебряная монетка, так вода значительно дольше не тухла, но не смотря на это Корд каждый месяц менял там воду, и небольшая бочка с вином, разбавляя которое обычной водой, можно было гарантировано ее обеззаразить, этому он научился, слушая их отрядного лекаря. Запасы еды, как минимум на неделю, и небольшое отхожее место в виде дырки в полу, которая закрывалась крышкой, дырка была верхом бочки без дна, достаточно большого объема, закопанной в этом месте. Именно так достигалась полная автономность схрона.

Марианна и Мьёл перетаскали все припасы и драгоценные вещи еще до того как пришло подкрепление, Мьёл уже начала вбивать клинья в первые крепи туннеля, те специально были сделаны так, что бы в случае необходимости его можно было обрушить, после этого о существовании туннеля можно было только догадываться.

Сверху начался штурм, сначала было слышно несколько шагов, звон тетивы арбалета, Мьёл услышала, как Отец что-то говорит брату, через полминуты крышка погреба открылась, и Мьёл поняла, что отец с братом скоро присоединяться к ним. Спустя еще примерно минуту, в дом влетело несколько факелов, осветив пространство комнаты, брат быстро, на вскидку, выстрелил, повернулся к люку, чтобы спуститься и рухнул в низ, с арбалетным болтом в спине. Глаза Мьёл расширились от ужаса и понимания того что ее брат только что умер.

— Быстрее бегите! Я их задержу еще немного, и отомщу за сына. Меня они уже точно не отпустят, а вы еще можете спастись! — Крикнул отец. Звук его голоса доходил до неё как сквозь вату, а в голове стоял постоянный противный звон, который приглушал все звуки и не давал двигаться.

Вдруг волна боли от пощечины вернула Мьёл в реальность, внутри неё как будто лопнула пелена, и звуки рывком приобрели нормальную громкость, а тело подвижность. Пощёчину ей дала мать, посмотрела в глаза, кивнула сама себе, увидев них осмысленное выражение.

— Ты слышала, что сказал отец. Делай!

Они отползли до первой крепи, под которую уже были вбиты клинья, пара ударов, и ход позади них начал проседать. Мьёл смотрела на это и понимала, что там осталось всё. Её отец, её брат, её дом. Они вдвоем с матерью добрались до схрона и слышали, как произошел хлопок в доме, когда он загорелся весь разом, слышали крики заживо горящих людей, и слышали финальный выход Корда, слова о мести за сына и ругательства Грега.

Как и приказал Корд — они сидели тихо, их никто не искал, но бандиты из деревни не ушли.

Грег. Следующий день.

День выдался суматошным, тщательный обыск домов, сортировка ценного и малогабаритного, ценного габаритного, то что можно продать здесь, в империи не вызывая подозрений, и то, что нужно увозить в Южный халифат, и продавать там. Все люди естественно относились ко второй категории, рабство в империи было официально запрещено, кроме тех случаев, когда кто-то пересекал границу империи уже будучи рабом при хозяине. Но даже в этом случае, если раб сбегал, никто его в розыск не объявлял. Таковы были законы империи.

Пережить переход могли не все, да и не всех стоило вести, за стариков и детей давали очень мало, за стариков потому как они были немощны, а за детей потому как их еще надо было вырастить. Всех кому меньше десяти, старались убить еще при зачистке, так же относились и к старикам, незачем зря тратить силы и средства, на то что бы их перевезти в халифат, за них не дадут и трети тех денег, что будут потрачены на еду и охрану, уж больно товар не ходовой.

Всего жителей в селе было около 250, 72 человека эту ночь не пережили, кто-то оказался слишком молод или слишком стар, а кто-то смог оказать сопротивление и погиб при ночном штурме. В караван рабов можно взять 50, максимум 70. Значит надо отбирать, а еще надо восстановить потери в численности отряда. И так, займемся отбором девушек. Из всех жителей села, были отобраны молодые красивые девушки, в возрасте от 11 до 21 года, таких оказалось 31, потом выбрали наиболее молодых и привлекательных из оставшихся, еще 20 человек, они могут стать хорошими служанками новым хозяевам, и разнообразить досуг его людей пока те будут доставлять товар до скупщика. Выбрали еще 20 крепких парней от 18 до 25 лет, эти пойдут как рабы для утех или на бои, которые часто устраивают в халифате. Осталось еще почти 110 человек, примерно поровну мужчин и женщин.

Всех оставшихся собрали на центральной площади, перед домом старосты, куда они поместились более или менее свободно. Тех, кого определи на продажу, уже отвели на другой конец деревни, и начали готовить к путешествию, сажая в клетки. Все жители деревни, собранные на площади, были связаны по рукам и ногам, и сейчас стояли на коленях на земле. Люди Грега вытащили к краю площади большой дубовый стол из дома старосты, поставили на него кресло, которое нашли в одном из домов, и Грег начал выступление перед собравшимися невольными слушателями с импровизированной сцены:

— Вы нам не нужны, и соответственно вы умрете, но вы можете добыть себе право на жизнь! При штурме поселка погибло 11 моих людей, а это значит, в моем отряде освободилось 11 вакансий. Здесь все просто: кто хочет присоединиться к нашей ватаге? — Сказанное Грегом ошеломило людей, и в ответ ему было непонимающее молчание, пока спустя несколько тяжелых мгновений не прозвучал голос из толпы:

— Я хочу, меня здесь не особо то и любят, может хоть у вас приживусь. — Это был Эртан, балагур и не любимый в деревне человек, а если откровенно, многим он не нравился. Склонность к авантюризму и обману, кроме того он был жестоким человеком, постоянно считал, что все ему завидуют и поэтому не хотят иметь с ним дело. По толпе прокатился небольшой гомон.

И тут до большинства начало доходить, что есть только два варианта, или присоединиться к ватаге, или смерть. И люди начали выкрикивать. Всего таких собралось 24 человека, но не у всех мотивы были одинаковы, были те, кто хотят выжить любой ценой, были те, кого эта жизнь тяготила, и они хотели приключений, и под таким давлением, они приняли свое решение, а были и те хотели любой ценой отомстить.

Грег приказал выстроить их всех в ряд, и прошёлся перед строем связанных людей, останавливаясь перед каждым, и внимательно смотря в его глаза. За долгое время Грег очень хорошо научился разбираться в людях, и их взглядах. Смотря каждому в глаза, он понимал человеческую суть. На самом деле ничего сверх естественного здесь не было, Грег был слабым магом разума, именно по этой причине ему удавалось так виртуозно управлять отрядом и заводить новые связи, но талант он свой не развивал, и пользовался им только интуитивно, чего вполне хватало. В глазах каждого он прочел причину, по которой тот хочет присоединиться к отряду, она была яркой и эмоциональной, и даже такой необученный маг разума, как Грег, мог легко ее прочитать. Пройдя до конца, он указал на семерых из группы, и его люди без лишних вопросов убили этих людей, перерезов им горло.

— Мстители, по крайней мстители МНЕ, в моей ватаге не нужны. — Прокомментировал он свои действия. — Урок всем понятен?

Оставшиеся в живых мужчины немного заторможено закивали головами.

— Ну что ж, начнем второй отборочный тур! Развяжите их, и выдайте кинжалы. — Приказы споро выполнились, все из ватаги знали, что будет дальше, почти каждый из них прошёл через это. Бывшие пленники растирали затекшие руки, и смотрели на кинжалы в своих руках, а также смотрели на 20 арбалетчиков, которые контролировали их действия.

-Так. Вас семнадцать... значит каждому по шесть. Сейчас вы должны доказать верность отряду кровью. Кровью своих односельчан, обратного пути нет, либо вы с нами до самого конца, либо вы остаетесь здесь с перерезанной глоткой. Каждый из вас должен убить минимум по 6 человек, я сегодня добрый и разрешаю не убивать своих родственников. У вас 10 минут, мои люди очень внимательно будут следить, и считать убитых каждым. Ну, давайте, время пошло.

Грег сел на свой импровизированный трон и начал наблюдать за происходящим на площади. 17 человек не могли решиться, как им быть, и что делать. Отличился опять Эртран, у него много к кому в деревне были счеты и обиды, и сейчас был лучший момент для сведения этих счетов. Он подошел сначала к своему соседу, и, не взирая на его причитания, просто перерезал ему горло, потом был муж сестры, с которым он постоянно ругался, и так переходя от одного человека к другому, он их убивал, перерезая горло, а остальные 16 человек просто смотрели на это оцепенев, смотрели, как умирают те, с кем они прожили всю жизнь. Еще трое из оставшихся пошли в толпу связанных сельчан, сводить старые счеты. Прошло еще пара минут, и еще пятеро, судорожно сжимая клинки, вышли к односельчанам, сея смерть. Грег подал сигнал арбалетчикам, и оставшиеся семь человек, которые так и не решились сделать шаг, упали пронзенные арбалетными болтами.

— Вы доказали мне свою решительность, ты — Он указал на Эртрана, — назначаешься старшим над своим десятком, добейте тут всех, потом перетаскайте тела в дом старосты, всех сожжем там.

За дальнейшим он наблюдать не стал, скучное это зрелище. Тем более, что не в первый раз. В этот раз и новичков нужно было много, и смельчаков оказалось мало, если бы их было больше, то Грег потом бы устроил поединки насмерть среди оставшихся, что бы уменьшить количество претендентов. Он пошел проследить за тем, как пакуют невольников. Девочек-девственниц загнали в отдельную клетку, девушек не девственниц в другую, мужчин в еще одну, и в четвертую симпатичных женщин. Клетки представляли из себя деревянный настил на двуосной телеге, длинной около четырех с половиной метров и ширеной три, на этом настиле стояла железная клетка из клепаных полос железа, шириной три сантиметра и толщиной пол сантиметра. В одном из углов клетки было отверстие в полу, для справления естественных нужд, верх клетки был закрыт деревянным пологом, что бы рабы не умерли от солнечных ожогов. Все шло по плану, и завтра утром они должны были покинуть село, спалив его до тла.

Вечером к нему подошел Эртран.

— Атаман, извините за дерзость, но я не видел среди сельчан семьи Корда, рыжеволосый такой, пришел к нам в деревню лет пятнадцать назад, у меня к нему особы счеты, эта сволочь мне дважды зубы пересчитывала, и оба раза я их недосчитывался, просто хочу убедиться, что эта падла сдохла.

— Сдох он, и девять моих ребят прихватил. Сам видел. А как говоришь, его семья выглядит?

— Дочка у него, и сын, дочери 12, а сыну 13 или 14 должно быть. У дочери огненно-рыжие волосы, прям как у отца, а сынуля сложен не плохо, отец его бою учил, волосы черные в мать.

— Рыжеволосых среди баб точно нет, и мои не прибили. Может в доме сгорели? ЖАН! ЖАН! Иди срочно сюда! — Подозвал он помощника.

— Что нужно сделать, атаман?

— Сколько тел было в доме? Ну, тот, который сгорел, с этим рыжеволосым воином.

— Там было шесть тел, пятеро наших и мальчишка в подвале, видимо сын.

— Проверь еще раз. Там должно быть еще два тела, женских. Если что можешь взять Тира, пусть магией проверит.

— Что ни будь ещё?

— Нет, пока всё. Исполняй, по результату сразу доложи. — Когда Жан ушел, Грег повернулся к Эртрану. — А ты полезнее, чем я думал.

Мьёл

Мы сидели в подвале всю ночь и следующий день, в течение дня мы слышали, как два раза к сараю подходило несколько человек, заглядывали внутрь, видели собранный там хлам, и уходили. Когда солнце начало садиться, во двор вошло несколько человек, наверное, не меньше десяти, судя по звукам голосов.

— Обыщите еще раз пепелище, там должно быть еще два тела. Вечером они точно были в деревне, мы допросили парочку сельчан. — Прозвучал низкий хрипловатый голос.

Послышались шаги, шум разбираемых обломков, и ворчание людей, которым явно процесс не очень нравился.

— Нет здесь никого! Ни живых, ни мертвых, мы все облазили. На кой они нам сдались? Итак караван под завязку, рабов девать некуда... — Проворчал хрипловатый голос.

— Во первых, не тебе решать! Это личный приказ атамана. Эти девки жена и дочь того рыжеволосого, который уложил девятерых, и ранил еще двоих, очень не любит атаман людей терять, так что им наверняка особая участь уготована. А во вторых никто не должен сбежать. Мы живы, и хорошо живем только потому, что о нас мало что известно, или ты хочешь, что бы какая ни будь сопля вышла к городу и наши портреты по всем столбам висели? Или еще хуже, сразу магическую ищейку навесили? Так, раз сами не нашли, бегом к Тиру, пусть магией проверит, если они живы и зарылись в какую ни будь нору, он их найдет.

Мьёл услышала, как человек побежал прочь из двора. Ужас. Ужас и страх пронзили все её тело, и она задрожала. Неужели все зря? Неужели её отец и брат погибли зря? Столько трудов, переживаний, потерь. Она почувствовала, как её обняла мать, и начала нашёптывать ей, что все будет хорошо, и их не найдут. Из её глаз лились горячие слезы, но она ничего не могла с ними поделать.

Спустя десять минут во двор зашло еще два человека, слышно было плохо, но видимо один объяснял другому сложившуюся ситуацию. Прошло еще несколько минут полной тишины, потом прозвучал голос мага:

— Я чувствую, двое живых, там, под сараем. — Не смотря на то, что они уже были морально готовы это услышать, эти слова прозвучали как гром, как приговор, гулким эхом звучавший в тишине.

Несколько человек быстрым шагом приблизились к сараю, открыли дверь, и начали вытаскивать весь хлам который там был. Раздавались ругательство на количество ненужных вещей, раздался мат человека, которому отдавили пальцы разбитым жерновом, недоумения, как они могли сюда забраться, но минут через двадцать из сарая вытащили всё. Начали искать люк, ведущий в подвал, но не могли его найти.

— Несите топоры! Тир, можешь точно показать, где именно они прячутся? — раздался уже знакомый низкий голос.

— Рубите прямо центру, тут большая пустота в низу, не промахнетесь.

— А ловко они замаскировались, если бы не приказ атамана, да чуйка мага, мы бы и не нашли.

В очищенное от хлама помещение вошли несколько человек, и почти тут же раздался звук топоров, рубящих дерево. Мать развернула Мьёл к себе лицом и сказала:

— Они почти наверняка меня убьют, я знаю, о чем говорю, твой отец много чего рассказывал, да и я не всю жизнь здесь прожила, но ты должна выжить! Слышишь! Мы с отцом хотим, что бы ты выжила, и если у тебя, когда ни будь получиться, отмсти. Но не сейчас, слушайся их во всем и выживи. Даже если меня будут бить или убивать. Выживи!

Первые доски уже начали выламывать, расширяя проход в схрон, и спустя всего минуту, лаз был уже шириной в метр. Вниз полетел факел, сразу выхватив из темноты всё крохотное помещение, и немного ослепив девушек, они долго время не видели света, лампа конечно была, но они её не зажигали, боясь выдать свое присутствие случайным лучом света.

Вниз спрыгнул один из разбойников и сразу сильно ударил Марианну в живот, та согнулась от боли, Мьёл бросилась на помощь, но сильный удар по голове погрузил мир во тьму.

Очнулась она на свежем воздухе, голова очень сильно болела, ей даже было больно шевелить, а еще было больно думать и вспоминать. Она открыла глаза, и поняла, что лежит во дворе, возле сарая, а руки и ноги связаны. Рывком вернулись воспоминания последних дней, от чего боль в голове сначала стала нестерпимой настолько, что она даже слегка застонала, но потом стало легче.

— Очнулась? — К ней подошел хорошо сложенный, среднего роста человек, с интеллигентными чертами лица, и от него веяло некоторой властностью. — Меня зовут Грег, я тут главный, и ты теперь принадлежишь мне. — И тут она вспомнила этот голос, именно он отдавал приказы о штурме дома! ТАК ЗНАЧИТ ВОТ КТО, УБИЛ ОТЦА И БРАТА! Вспышка гнева и ненависти, которые произошли в душе Мьёл, сильное желание убить этого человека, видимо отразились в её глазах, и Грег даже немного отшатнулся, столь чиста эта ненависть была. Вспышка не прошла даром, тут же появился рвотный позыв, который девочка не смогла сдержать, её стошнило, и мир опять погрузился во тьму.

Грег

— Нашли крыс! — Сразу выпалил Жан, как только подошел. — Представляете, от дома к сараю ход был прокапан, по нему проползли, а там и схрон был оборудован, причем со знанием дела, там маг их и нашел, если бы не он, хрен бы мы поняли, где искать!

— Веди! Посмотрим на этих барышень.

Дойдя до двора, Грег увидел связанную девушку и женщину, девушка была без сознания, а женщина в сознании, но на лице и теле следы побоев. Эртран, увязавшийся с ним, негромко подсказал:

— Это они. Девку зовут Мьёл, а бабу Марианна, жена... а нет, вдова Корда.

— С девушкой не перестарались? Что-то она сильно бледная. — Смотря на её огненно-рыжие волосы спросил Грег.

— Я аккуратно, не в первый раз. — Ответил один из воинов. — Пару дней помучается, головной болью и все пройдет. Сочная девка. С бабой тоже все в порядке, вас ждали, как рассудите, что с ней делать.

Раздался стон со стороны девушки, Грег решил лично ее поприветствовать, в новом для нее статусе.

— Очнулась? — Он подошел к ней. — Меня зовут Грег, я тут главный, и ты теперь принадлежишь мне. — Заглянув в ее глаза он ожидал увидеть страх, боль, смятение, покорность судьбе наконец, но спустя пару секунд, которые ушли у девушки на осмысление, его обдало такой волной ненависти направленной конкретно на него, какую он не видел еще ни у одного человека, она была настолько яркой, что Грег даже немного испугался, отшатнувшись от девочки, но её скрутил рвотный спазм, и она опять потеряла сознание.

Постояв несколько секунд, отходя от шока, Грег сказал:

— Девочку к девственницам, бабу в обоз к прислужкам, пойдет с нами.

— А можно Марианну мне? — спросил Эртран.

— Не сейчас, может позже — рассеяно ответил Грег, все еще находясь под впечатлением. Если бы он нашел их вчера, они бы умерли очень мучительной и долгой смертью, он бы мстил за своих людей, если бы они нашлись днем, то возможно он заставил бы их убить друг друга, но сейчас он уже остыл, да и девочка его сильно удивила. Что ж, рыжеволосый воин был очень не прост, и даже после смерти заставлял себя уважать, жизнь он жене и дочери купил, но ни кто не говорил, что она будет легкой.

Мьёл

Она очнулась от тряски, голова все еще болела, и мир был слегка приглушенным, открыв глаза она поняла, что лежит на полу телеги, а голова на чьи кто коленях. Оглядевшись, увидела, что в это что-то типа фургона, только стены сделаны и толстых железных полос, и кроме нее в этом фургоне было еще около 20 девушек. Все лица были знакомы, это были ее соседки, сверстницы.

Все были понурые, а кто-то и вообще плакал в уголке. Короткий разговор восстановил те события, которые Мьёл пропустила по разным причинам, ей рассказали и про отбор, и про новых членов банды, отдельно высказав про Эртрана, который сам большую часть и рассказал, когда сегодня утром приходил позлорадствовать. Новичков к клеткам еще не подпускали, но Эртран был вроде как на особом счету у главаря ватаги.

Правила поведения объяснили сразу, еще с вечера. Все клетки, кроме той, в которой везли прислужек, женщин, которые будут стирать, готовить, и также греть постель разбойникам в пути, запирались на замок, и никого от, туда не выпустят до самого халифата. Дороги до туда почти две недели, так что особо соскучиться не успеют. В туалет ходить в отверстие в полу, там бак, который прислужки будут каждый вечер вычищать, разговоры только шёпотом, за попытку бунта смерть.

Весь день прошел однообразно. На Мьёл, как и на остальных напало некоторое оцепенение, которое, просто съедало все время. Вечером они остановились, и им дали поесть, еду приносили войны, деревянные тарелки, деревянные ложки. На ужин была похлебка, из овощей и что удивительно мяса. Впрочем, немного поразмыслив, Мьёл поняла, что как товар они должны выглядеть хорошо. Сон был беспокойным, кто-то из девочек постоянно вскрикивал, и просыпался от кошмаров, в результате не выспался никто.

Утро началось с кормежки, была какая-то каша, Мьёл съела её, даже не ощутив вкуса. Весь день был похож на предыдущий, они ехали проселочными дорогами, избегая крупных трактов. Если спереди был крупный отряд, о нем заранее предупреждал авангард, телеги накрывались брезентом и становились на ближайшей поляне, как на стоянку купеческого каравана, тем более что таких крытых телег с добром, которое награбили в селе, было не мало. Отряд пропускали, стараясь как можно меньше вступать в разговоры, а одиночек могли и под нож пустить. Это конечно удлиняло время путешествия, но значительно снижало риск быть разоблаченными.

Весь день прошел в разглядывании окрестностей, они пропустили один крупный караван, мимо, встав примерно в ста метрах от дороги, так что докричаться до них было не возможно, да и пара охранников которые дежурили с арбалетами, отбивали охоту. Вечером та же похлебка, но спали сегодня все намного спокойней, видимо, в еду, что то подмешали.

Самое страшное для Мьёл начались на четвертый сутки. День прошел как обычно, в длинной тягомотной дороге, и в вязком тумане горечи потери и страхе перед будущим. Её товарки по несчастью почти не разговаривали друг с другом, кто-то просто не мог или не хотел, а тех, кто пытался, одергивала охрана, которая постоянно следила за тем, что бы пленники вели себя смирно. Тычок длинной палкой под ребра, быстро успокаивал самых "разговорчивых", они видели несколько раз такое, когда мужчины в соседней клетке пытались докричаться до оставшихся в живых родственников. Вечером, когда караван встал на ночлег, повозки поставили полукругом возле лагеря. Обычно они стояли немного на отшибе, так что пленники практически не видели, что происходит в лагере, но в этот раз выбранная для ночлега поляна не могла так свободно вместить весь караван, а народу было предостаточно, как и повозок.

В этот раз Мьёл и другие пленники смогли наблюдать, что происходит в лагере, когда тот стоит на ночлег, и как развлекаются разбойники с прислужками. Кроме выполнения черновой работы, такой, как чистка бака с нечистотами пленников, приведения лагеря в порядок, женщины должны были удовлетворять мужчин. Из них ни кто уже не сопротивлялся, видимо тех, кто отказывал, разбойники уже вразумили, или пригрозили смертью родственников, у кого такие оставались. Разбойники никогда не подпускали прислужек, так они называли тех невольниц, которых специально взяли для этой роли, к клеткам с пленниками в одиночку, и никогда не давали с пленниками говорить, за этим постоянно следило несколько человек, что выдавало не малый опыт в перевозке "живого товара". В этот день, повозку, где содержали Мьёл, пришла чистить Марианна, дочь даже не сразу узнала мать, все происходящие последние несколько дней воспринималось как будто через пелену тумана, и облик матери сильно изменился, она вся поблекла, на лице были видны следы побоев, а глаза были абсолютно потухшими.

— Мама!? — воскликнула Мьёл

— Доченька? Это ты? С тобой все хорошо? — Тут же отозвалась мать, и почти сразу получила несильный удар древком копья в спину.

— Молча! — Прикрикнул стражник, и посмотрел на Мьёл. — Тоже хочешь? Нет? Вот и молчи.

С минуту Мьёл наблюдала, за тем, как мама делал свою работу, и только потом обратила внимание на второго стражника, который стоял и ухмылялся, смотря то на неё, то Марианну. Когда их взгляды встретились он, смотря на Мьёл, но обращаясь явно к Марианне, проговорил:

— А ты помнишь, как отказала мне пятнадцать лет назад? Я ведь тогда увивался за тобой как щенок. А если бы не отказала, сейчас бы все могло быть по-другому.

— Нет Эртран, ты и тогда был уже с гнильцой, ничего бы не изменилось. — Ответила Марианна.

— А ведь я и сейчас могу тебе помочь, если ты будешь ласкова со мной сегодня ночью.

— Ты ничего здесь не решаешь, здесь ты такое же ничтожество, каким и был в деревне, ничего не изменилось. — И хотя произнесено это не громко, в голосе звучали отзвуки стали, настолько твердо это было сказано.

— Блять! Да ты совсем охренела? Я тебя поколечу! — Начал заводиться Эртран, и сделав шаг, сильно ударил Марианну в живот, от удара она пошатнулась, и, схватившись за живот упала на землю. — Ну что съела?

— Мама! — закричала Мьёл.

В этот момент второй охранник положил руку на плечо Эртрану:

— Не зарывайся. Они тоже денег стоят, если сдохнет, по твоей вине, с твой же невеликой доли вычтут, смотри, как бы самому в клетке не оказаться. — Полностью подтверждая шаткое положение Эртрана в ватаге, сказал второй охранник.

— Я с вами еще поквитаюсь, и за то, что дважды мне отказала, и за этого ублюдка Грега. — Зло выплюнул Эртран, и пошел прочь от клеток.

— Вставай. Баки сами не почистятся. — Сказал оставшийся бандит, Марианна с трудом поднялась, и продолжила чистить бак от нечистот.

Уже почти закончив, она поймала взгляд Мьёл, и сказала:

— Помни, что я тебе говорила схроне. Не сейчас. Выживи.

— Я помню мама. — Тихо ответила Мьёл. Её переполняла гнев и злость, хотелось убить Эртрана голыми руками, потом она представила как всаживает ему кинжал в подбородок, как учил отец, или как берет кинжал и перерезает ему горло, как приятно ощущается тяжесть кинжала в руке... Этот гнев рассеивал пелену перед глазами Мьёл, делая мир четким и контрастным.

Закончив все манипуляции, маму отвели к следующему контейнеру, а Мьёл осталось наедине со своими чувствами. Постепенно она успокоилась, и мутная пелена снова её накрыла, притупляя чувства и восприятие, смиряя ее с судьбой.

Но неприятности на этом не закончились, спустя несколько часов, когда стихли пьяные голоса отдыхающей смены, Мьёл, тоже успевшую уснуть разбудил голос Эртрана, позвавший её по имени. Убедившись, что она проснулась, он повернулся к Марианне, которая стояла позади него:

— Я оскорблений не прощаю, тебе Мьёл, я, конечно, ничего сделать не смогу. Да и тебя я убить дорого встанет, но помучиться, вас, сучек, я заставлю. — С этими словами он несильно ударил Марианну в живот, от удара она присела на землю, этого Эртран и добивался, он задрал подол ее платья, расстегнул свои штаны, и начал, преодолевая слабое сопротивление насиловать её.

Мьёл снова ощутила, как поднимается волна слепящего гнева, из её души, пелена безразличия в этот раз отступила намного быстрее, но гнев был бессильный. Она, еще несколько узников и охранники смотрели на то, как Марианну насилуют, охранники, кто с улыбкой, кто с безразличием, а вот пленники с ненавистью и страхом, но ничего поделать с этим не могли.

— Мама... мама... мама... — шептала Мьёл, бессильно пытаясь разорвать клетку которая ее держит. Эта изощренная пытка продолжалась не долго, видимо Эртрана страдания сильно заводили, и он не смог долго продержаться.

— Ну что, понравилось? Завтра продолжим — бросил Эртран, и, натянув штаны, пошёл в сторону лагеря.

Гнев, в груди Мьёл стал ощущаться как комок пламени, и никуда деваться не собирался, постоянно сохраняя ясность и четкость восприятия, не давая свалиться в тупое безразличие. Именно по этому, с утра, она заметила, как перед тем, как дать еду пленникам, маг, что то в нее подсыпает. "Наверное, именно по этой причине накатывает это отупение и безразличие" подумала Мьёл. Но не есть было нельзя, она должна выжить. И отомстить. Теперь у нее появилась четкая и ясная цель в жизни. Она должна стать сильной, и убить всех этих ублюдков, которые разрушили всю её жизнь, во что бы то ни стало.

Эртран сдержал свое обещание, и теперь приходил каждую ночь, и на глазах у Мьёл, охранников и пленников насиловал Марианну, обязательно следя за тем, что бы Мьёл это видела.

Комок ненависти и гнева, поднимавшийся ночью, днем уже никуда не уходил, но решимость, которая появилась у Мьёл, заставляла этот комок остывать, и превращала его в холодный ледяной щит, защищая девочку от невзгод внешнего мира, постепенно, Мьёл приноровилась делать это сама.

Мама с каждым днем выглядела все хуже, и уже на тринадцатый день, от похищения, или на девятый от начала личного ада Мьёл, Эртран пришел один:

— Ты знаешь, сдохла, твоя мамаша. Маг наш говорит, что потеряла всякую волю к жизни, и ушла во сне, а жаль, мне нравилось с ней забавляться, я бы с удовольствием продолжил, да и на твою рожу приятно было посмотреть! Ха! А ты знаешь, это ведь благодаря мне вас тогда нашли, я тогда подсказал атаману, что старая лиса Корд не мог не выкопать нору. Ну, бывай, с тобой мне конечно не повеселиться, но мир велик, других баб хватает, надеюсь урок ты усвоила?

Гнев в душе Мьёл поднялся такой силы, что заполнил ее всю. Она начала ощущать жар, как будто гнев и вправду был настолько горячим, что мог обжечь её саму, но маленький ледяной островок защиты, который она возводила предыдущие дни, не дал этому пламени разгуляться во всю. Мьёл собрав всю свою волю в кулак, начала, уже привычно, подчинять разбушевавшийся огонь, не смотря на то, что в этот раз он был значительно горячее, чем обычно. Всё что угодно, только не думать о маминой смерти. Мама умерла. Её больше нет! Больше никого нет! Я осталась одна в этом жестоком мире! Этот ублюдок, он убил её! Новая волна гнева поднялась, сметая возведенные до этого преграды, и буквально выжигая её душу, туманя разум, и сводя её с ума.

— ВЫЖИВИ! СЛЫШИШЬ, НЕ УМИРАЙ! — Вдруг раздался голос её мамы, и ледяной островок, стал чуть больше.

— ВЫЖИВИ И ОТОМТИ! ТЫ СМОЖЕШЬ! — Раздался голос отца, и её разум стал ясным, а восприятие четким.

Мьёл вдруг осознала себя, плывущей в реке огня, на айсберге, который таял, и тут же поняла, что этот айсберг, это она и есть, её разум и её душа, которые, стремительно растворялись в реке огня.

— Я... Я справлюсь, папа, мама, я справлюсь и отмщу за вас и за брата.

Мьёл видела, что огонь, разлившийся по ее телу, убивает её, она собрала всю свою волю, и начала давить на стихию в своем теле, собирая этот огонь, и превращая его в лед, который должен был ее защитить, не дать ей раствориться, потеряв рассудок. Огонь, Лед и Воля. Именно воля заставила пламя превращаться в лед, отступать от завоеванных позиций, а лед принимать все удары на себя, защищая рассудок и душу Мьёл. Когда она, одержав победу, над пламенем в своей душе, открыла глаза, она уже была другим человеком, с сильным ледяным стержнем, и огнем в душе, который теперь ей полностью подчинялся.

Ей показалось, что борьба шла несколько дней, она потеряла счет времени, но оказалось, что Эртран все еще смотрит не неё, ожидая ответа, видимо вся ее внутренняя борьба в реальности заняла всего несколько секунд. Он уже начал поворачиваться, собираясь уходить, не услышав ответа. Перед глазами Мьёл очень четко встала картина, как она втыкает кинжал ему в сердце, ведет его вверх, разрезая плоть и кости, проводит через горло и, направляя вверх, вгоняет его в подбородок, по самую рукоять.

Буквально разрезав тишину, прозвучали слова Мьёл:

— Эртран! Я. Тебя. Убью. Клянусь всеми богами, убью! — Хотя сказано это было обычным голосом, от ледяного холода и силы, в него вложенной, поежились все, и охранники, и пленники, и Эртран. На пару секунд повисла тишина.

— Ха! Буду ждать с нетерпением! — Немного фальшивя, ответил тот, явно ожидавший не такой реакции от сопливой девчонки, и поспешно развернувшись, пошел в сторону лагеря, который только начинали ставить.

Она ощутила что-то холодное и руке, опустив глаза, она увидела что ее рука сжимает очень тонкий, полностью прозрачный, стилет, который был сделан полностью изо льда, но не смотря на всю кажущуюся хрупкость, Мьёл осознала, нет, у неё появилось точное знание, что этот невзрачный, почти не видимый, клинок, является её овеществлённой яростью, и этот клинок не сломит никакая сталь, и никакой доспех не будет ему преградой. Словно дождавшись взгляда, клинок рассыпался осколками льдинок, которые истлевали в воздухе раньше, чем касались земли. "Как красиво!" успела подумать Мьёл, прежде чем упала на пол без сознания.

В этот день она самостоятельно прошла инициацию внутреннего источника, и стала магом. Инициация очень опасный процесс, и не подготовленный человек имеет шанс пережить ее не более чем в одном случае из десяти.

Мьёл. Несколько дней спустя.

Очнулась она днем, голова опять ужасно болела, оглядевшись по сторонам, она отметила, что пейзаж разительно изменился. И изменились люди в охране, одеты они были совсем иначе. Другие девочки просветили её, что она пробыла без сознания больше четырех дней, и даже маг не смог поставить ее на ноги. Два дня назад, они достигли Южного халифата, где в первом же городе их всех передали или продали купцу, и теперь они едут в столицу, на рынок рабов, где их и продадут.

Следующие несколько дней запомнились Мьёл очень смутно, она просыпалась, ела, засыпала, просыпалась, ела, и опять засыпала, во всем теле была слабость, которая очень медленно уходила.

На шестой день, после того как Мьёл очнулась, они прибыли в крупный город, где их сначала перегнали в какие то бараки, расселив по четыре человека в тесных клетушках. Единственным плюсом было то, что их, сводили помыться в баню, где они смогли смыть с себя всю дорожную пыль, привести себя в порядок, и кормить стали на порядок лучше. И даже выдали новую одежду, что-то вроде простыни которую надо было оборачивать вокруг тела.

Через день, их вывели на большой помост, где и происходили торги. Сам процесс запомнился очень смутно, вроде её, и тех девушек, которые были с ней, выводили последними, они были более ценным товаром. Кто её купил, она тоже не поняла, так как языка не знала. Вокруг гомонили, что-то выкрикивали, некоторых девушек раздевали, демонстрируя товар "лицом", потом рабынь, постепенно уводили с помоста. Её, и ещё пять девушек, купил один человек. Из тех девушек, что были куплены вместе с ней, ей никто не был знаком, выглядели они по разному, и не были уроженками Северной империи, но все они были молоды и красивы.

Их отвели на край помоста, где их взяли в кольцо несколько крепких мужчин, судя по одинаковой одежде, охрана господина, который их купил. На карете их отвезли в роскошный особняк, огороженный высокой стеной, и разместили в одном из крыльев особняка, которое, судя по всему, предназначалась специально для наложниц. Мужчина, который их купил, отвел их в достаточно просторную комнату, в которой было четыре двух ярусные кровати. Он задал несколько вопросов, на своем языке, но только одна из девушек смогла что-то невнятно ответить, после чего он оставил их в комнате, заперев дверь на замок.

Мьёл выбрала себе нижнюю кровать у стены и села туда. Думать не хотелось, её все еще одолевала некоторая слабость, силы ещё не восстановились после того случая с Эртраном. Она легла на кровать, и некоторое время просто пролежала, никак не реагируя на происходящее. Спустя пару часов, ей наскучило лежать, и она решила исследовать новое помещение. Комната была достаточно просторной, в ней было три окна, и вдоль стены стояло четыре двухъярусных кровати, сделано все было красиво, и даже с шиком, на кроватях были перины, которых Мьёл не видела даже дома, там она спала на соломенном матраце. Стены были выкрашены в белый цвет, окна обрамляли маленькие декоративные колонки с лепниной, в комнате также стояла пара столов, несколько шкафов, которые органично вписывались в интерьер, видимо они предназначались для личных вещей. Из комнаты вело две двери, одна та через которую они вошли, а вторая располагалось в противоположном конце комнаты, к ней и Мьёл и направилась. Открыв дверь она увидела огромную ванну, в которой явно можно было купаться втроем или вчетвером, не испытывая никакого стеснения, отдельно было огорожено пара кабинок, в которой стояли какие то белые штуки.

Спустя еще некоторое время, когда за окнами начало темнеть, человек их купивший вернулся в комнату, в компании еще двоих. Судя по тому, что одеты они были в мантии, они были магами. Громкими короткими фразами, их покупатель привлек к себе внимание, и жестами попросил собраться возле него. Первый маг по очереди подходил к каждой, клал ладонь на голову, заглядывал в глаза, и замирал так минут на десять, потом, подходил к следующей. Те с кем он закончил, отходили в сторону, повинуясь командам, и с ними начинал разговаривать второй маг и покупатель. До Мьёл очередь дошла четвертой, маг положил руку ей на голову, заглянул в глаза, и вдруг у нее в голове раздалось: "Не сопротивляйся, я передам тебе знание эфирского языка, будет немного неприятно". После этих слов, она почувствовала, как в голову как будто хлынула река, леденящая, но в тоже время состоящая из отдельных шариков капель, или снежинок. Потянувшись к одной из них, тот внезапно лопнул, отпечатав в сознании образ стола, и его звучание, которое был ей совершенно не знакомо, потом она вдруг поняла, что так стол называется на эфирском! Капельки снежинки начали лопаться одна за другой, отпечатывая в сознании разные образы, и понятия, связывая их с теми, что она уже знала, но некоторые слова и образы были новыми. Мьёл начал захватывать процесс, и она начала сама помогать шарикам лопаться, и распределять их, раскладывая на виртуальные полочки, создавая связи между новыми словами и старыми, эти связи были не полными, она чувствовала, что часть слов должны быть связаны больше, ведь те, что были у нее, несли за собой больше эмоциональных образов и понятий, но постепенно поток начал угасать, и она потянулась к источнику, пытаясь забрать ещё, в ответ она почувствовала некоторое удивление, но поток восстановился, и с прежней силой хлынул в голову Мьёл. В этот раз вместо нежных и прохладных капелек, посыпалась колючая и ледяная лавина, снежинки кололись, но каждая такая снежинка связывала множество понятий вместе, несла более сложные образы, и была значительно более "живая". Спустя несколько минут, Мьёл почувствовала, что больше не может, и попыталась прекратить поток, что к ее несказанному облегчению удалось это очень легко, и она почувствовала, что с обратной стороны, от мага, пришла волна одобрения, и довольства хорошо проделанной работой.

— Ты меня понимаешь? — Спросил Мирг, именно так звали мага разума, который только что передал ей знание языка, а также множество новых слов, образов, культурных понятий, и знание, как и где их употреблять. От потока нахлынувшей информации Мьёл слегка растерялась, и маг поводил перед лицом ладонью, и, улыбнувшись еще раз спросил: — Ты понимаешь меня или нет?

— Да... Да, я понимаю. — Немного заторможено ответила Мьёл.

— Хорошо, тогда иди туда. — Он указал рукой в направлении их покупателя и второго мага.

Мьёл подошла к ним, их покупатель сидел за столом, разложив перед собой несколько листов бумаги, и взяв новый листок, посмотрел на нее:

— Как твое имя?

— Меня зовут Мьёл. — Она не видела причин, не отвечать ему, и понимала, что отвечать все равно придется и лучше сделать это добровольно.

— Откуда ты и сколько тебе лет?

— Я из села "Старое Лисовье", это на юге Северной Империи.

— Ты понимаешь, что с тобой произошло, и где ты оказалась? — Этот вопрос начал поднимать волну гнева, в душе Мьёл, но она легко его задавила, и ее ответ звучал твердо.

— Да, мою деревню сожгли, родителей и брата убили, а меня продали в рабство.

— Это хорошо, что ты все понимаешь. — Удовлетворено кивнул покупатель. — Моё имя Колонг, я служу третьему принцу халифа Эрнилу, и вы все были куплены в дар ему, ему очень нравятся молодые и неопытные девушки. К сожалению, принц сейчас в дальней поездке, и вернется только через полтора месяца, за это время вам нужно обучиться этикету, и правилам обращения, сейчас ваша жизнь принадлежит ему. За время его отсутствия, вы будете помогать по дому, убирать, стирать, готовить. Во избежание всяких "недоразумений" — Это слово он выделил особенно. — Тебе сейчас оденут ошейник послушания. Сразу предупрежу, снять самостоятельно ты его не сможешь, ошейник магический, он не позволит тебе бежать, отдалишься от дома более чем на сто метров без разрешения, и ошейник начнет сжиматься, чем дальше от дома, тем сильнее, также ты не сможешь навредить хозяину или его имуществу. Ты всё поняла?

— Да мне все понятно.

— Ты продолжаешь меня радовать! Можешь приступать. — Последнее было сказано второму магу, и тот, достав из сундучка небольшую ленточку розового цвета, подошел к Мьёл, обернул ленточку вокруг шеи, соединив её концы, как только концы соединились, они мгновенно срослись, и ленточка ужалась до размеров шеи, не сдавливая ее.

— Ужин вам принесут сегодня в комнату, а завтра будете есть в общей столовой, она на первом этаже, в этом же крыле дворца, впрочем, завтра за вами придет служанка, и проводит до нужного места. Всё, можешь быть свободна, иди к себе на кровать.

Мьёл послушно пошла к себе на кровать, и стала наблюдать, как проходят все те же процедуры остальные девушки, но очень скоро, её начало клонить в сон, и она, незаметно для себя уснула. Сон был странный, обрывки и кусочки чужой жизни, которые пришли к ней со знанием языка, постепенно укладывались, образуя причудливые образы и видения. Её разбудили, когда принесли ужин, она поела, и её снова сморил сон.

На следующее утро, их разбудила служанка, которая отвела их в общую столовую, где они достаточно плотно покушали, затем отвели к портному, где подобрали несколько платьев для каждой, а также одежду для работы. В обед, уже переодевшись, они занимались хозяйственными делами, делали уборку по дому, помогали на кухне и в саду. Дел находилось много и на всех. Так прошло несколько дней, за которые девочки успели познакомиться с большинством обитателей особняка. А обитатели делились на несколько категорий: самыми привилегированными были личные слуги Эрнила, управляющий поместьем Колонг, несколько старших слуг и повар, они занимали несколько просторных апартаментов в крыле для прислуги. Потом шли вольнонаемные слуги, и охрана, хоть часть из них и жили в замке, они были вольны покинуть его тогда, когда считали нужным, и последняя категория, это рабы и рабыни, именно они выполняли всю самую черновую работу, каждый из них носил ошейник, и не мог покинуть поместья без особого разрешения старших слуг. Наложницы, которых кроме них было еще пятеро, стояли отдельным особняком, с одной стороны они были рабынями, а с другой стороны, никакой грязной работы по дому они не выполняли, в отличие от девочек.

На пятый день к ним в комнату пришел Колонг, и объявил что с этого момента и далее, они большую часть дня будут тратить на обучение этикету. В подтверждение его слов на следующее утро к ним в комнату пришла Кана, одна из наложниц, которая начала преподавать правила этикета: как правильно сидеть, как правильно есть, как правильно приседать, как правильно нужно ходить и кланяться. Это было сущее мучение, девочки делали множество ошибок и их заставляли повторять все вновь и вновь. А после обеда, их отправили в сад, где их обучали медитации и усмирению чувств. Учителем медитации была наложница, которая значительно выделялась на фоне других, её звали Томила, и в отличии от других ошейник на её горле был черным, и иногда переливался разными цветами радуги. Томила была более яркой, сильной на вид и в ней чувствовался стержень, который отпугивал остальных девушек от неё, и так притягивал к ней Мьёл. На третий день занятий на медитативной площадке в саду, Мьёл удалось с ней поговорить, после того как остальные девушки ушли в комнату.

— Почему твой ошейник не такой как у остальных? — Спросила Мьёл

— Ха... потому что я маг... — С грустью в голосе ответила Томила. — Этот ошейник блокирует взаимодействия мага с его источником, не давая тому колдовать, и отрезая от магических сил. Когда я попыталась убить Эрнила, его охрана смогла отбиться, и меня пленили, а ему показалось что будет забавно сделать меня рабыней и наложницей.

— Ты хотела убить Эрнила? Но за что?

— Он убил мою сестру. Примерно пару лет назад, пока я была на обучении, моя семья попала в крупные неприятности, и, к сожалению, не смогли расплатиться по долгам. Я, как только это узнала, сразу же отпросилась у учителя, помчалась сюда, но было уже поздно, мою семью, отца, мать и младшую сестру, схватила стража, и в уплату долгов они были проданы с аукциона. Отца и мать купил один человек, и их я смогла найти достаточно быстро, и выкупила их назад, им повезло. Конечно, мне тоже пришлось залезть в долги, но я маг жизни, и немного могу оперировать стихиями и я могу заработать на своих умениях. Сестру мне пришлось искать пару месяцев, пока я где подкупом, где угрозами не узнала, что её купил Колонг. Придя сюда, я попыталась выкупить сестру, предлагая деньги, которые за нее уплатили, а также некоторую компенсацию, за то, что её здесь содержали. Колонг тогда посмеялся в ответ мою просьбу, сказав, что его господин Эрнил ни в чем не нуждается. Я простолюдинка, и маг, не закончивший обучение, не могла претендовать на встречу с третьим принцем халифа, начала собирать сведенья про него от разных людей. И знаешь, чем больше я узнавала, тем меньше мне нравилось происходящее, он любит маленьких девочек, мало кто из них долго проживает. Труп моей сестры выловили в канале, еще до того как его успели объесть раки, и раны на ее теле были страшны, где то содрана кожа, где то сломаны кости. К тому моменту я достаточно узнала, что бы точно сказать, что это дело рук Эрнила. Когда я обратилась к страже, выяснилось, что буквально за день до этого к ним поступило заявление, от уважаемого мистера Эрнила, в котором говорилось, что моя сестра сбежала четыре дня назад, и соответственно мистер Эрнил никак не может быть повинен в ее смерти. Вот тогда я и решилась убить этого ублюдка.

Рассказ Тамилы задевал за живое Мьёл, из глубин души поднимался огонь гнева, который распалял её все сильнее.

— Я подготовила покушение, я знала, что рано или поздно он выедет из дворца на карете, сделала несколько мин, подготовила место, но, к сожалению, попытка провалилась, я не только не смогла его убить, но и попала в плен. Теперь я здесь, в насмешку судьбе готовлю вас к участи своей сестры. За время, что я здесь, я уже увидела, как исчезли пять девочек из этого дома. Он будет играться с вами как с куклами, пока ему не надоест, а потом убьет, и выкинет в канал, как мусор. Я не могу противиться приказам Эрнила, ошейник доставляет мне огромную, боль если я попытаюсь причинить вред хозяину или ослушаться его, даже то что я тебе сейчас рассказываю, должно бы причинять мне боль, но в механизме работы ошейника есть несколько недостатков, во первых, он реагирует на сильные эмоции, а во вторых, в спорных ситуациях, когда действие нельзя однозначно охарактеризовать, пользуется мнением своего носителя, то есть моим. А я сейчас свято уверена, что делаю добро хозяину, не зря же я ваш учитель по контролю за чувствами. Я должна воспитать в вас сдержанность и покорность, но немного углубила программу. Он знает, как нужно пытать, и как причинить максимальную боль, он даже оставил мне надежду, на свободу, если вдруг он погибнет, и я буду считать, что это произошло с моей помощью, или это сделала я лично, ошейник спадет с меня. Надежда. Она иногда делает больнее чем любая пытка.

К концу рассказа на Мьёл нахлынула волна чувств, в которой было смешано все, и страх, и отчаянье, и безысходность, и гнев, и надежда, и желание отмстить за своих родных, и за сестру Томилы. К тому моменту, когда Тамила закончила, в руке у Мьёл был ледяной кинжал, также полностью прозрачный, и очень тонкий, его почти невозможно было увидеть с расстояния уже в десять метров, хотя и вблизи он выдавал себя только небольшим преломлением света.

— Так ты маг! Да еще и можешь воплощать стихию! Никогда не слышала, что бы это могли сделать в столь юном возрасте, да и еще у тебя нет метки инициатора, кто тебя инициировал? — Закидала вопросами Томила.

Как и в первый раз стоило Мьёл перевести взгляд на клинок, как тот начал трескаться и рассыпался осколками, истаявшими еще до того как долетели до земли.

— Я маг?

— Ну да, это же только что было воплощение стихии, когда маг своей волей создает предмет из стихии, обычно по такой стезе идут маги-войны, в ближнем и среднем бою им нет равных, они буквально создают оружие прямо в бою, меняют его форму и свойства во время удара, удлиняя или укорачивая клинок. Создают доспехи, по прочности превосходящие сталь, способные защитить почти от любой угрозы. Инициация такого мага очень сложное дело, сначала следует несколько лет подготовки, а потом учитель и ученик объединяют сознание, что бы пройти инициацию стихией, к которой довлеет ученик, остальные стихии он проходит сам, но такая инициация, хоть и значительно безопаснее, но оставляет след на теле, в районе виска. Там проходит канал связи с учителем, туда потом наноситься татуировка с названием школы, и именем учителя. Но даже при такой тщательной подготовке, только семеро из десяти проходят инициацию, остальные растворяются в стихии навсегда, теряя рассудок. Расскажи, как тебе это удалось?

Рассказ Мьёл не занял много времени, Томила особенно просила вспомнить состояния и ощущения, которые испытывала Мьёл во время инициации.

— Значит огонь и лед. Это очень сложное сочетание, если ты смогла выдержать такое, возможно у тебя есть способность к магии разума. А знаешь, у меня появилась прекрасная идея! А давай сделаем приятный сюрприз нашему дорогому хозяину? Я научу тебя самоконтролю, что бы ты могла воплощать стихию тогда когда тебе нужно, а ты покажешь пару красивых фокусов нашему дорогому хозяину? Это удачно, что когда на тебя надевали ошейник, ты была в сильнейшем истощении, сама ты медитировать не умеешь, хотя это первое чему учат магов, а без осознанной помощи мага, силы восстанавливаются очень медленно.

— А может я смогу его уби.... — жесточайший приступ всепоглощающие боли скрутил Мьёл, она завалилась набок и упала на землю. Спустя какое то время, сознание прояснилось, Мьёл обнаружила, что голова ее лежит на коленях у Томилы.

— Мы. Сделаем. Приятный. Сюрприз. Нашему. Любимому. Хозяину. Пара. Фокусов. Ты все поняла? — Медленно и очень четко разделяя слова произнесла Томила. — Ты должна верить в это. Думать про это как про сюрприз. Приятный, и не опасный. Если поняла, повтори.

— Мы... сделаем приятный сюрприз нашему любимому хозяину.

— Вот и молодец, теперь у тебя будут немного другие тренировки, и сейчас я покажу тебе, как правильно медитировать, что бы восстанавливать и накапливать магическую силу, а то три секунды для воплощения это маловато.

Объяснения не заняли много времени, тут помогло то, что Мьёл уже смогла почувствовать течение магической энергии в теле, и знания языка, которые передал ей маг, она с его согласия, взяла больше, чем он давал остальным, в том числе там присутствовали и магические термины, которые не пришлось объяснять с нуля.

В новом ритме у Мьёл не оставалось времени даже на сон, с утра им преподавали этикет, где заметного прогресса удалось добиться только через две недели, все девочки, так или иначе, были не из богатых семей, и такому их раньше никто не учил. А вот с медитацией у неё получалось все значительно лучше, и уставала она там значительно сильнее. Томила, после общих занятий оставляла ее с собой, заставляла ее сначала медитировать, заполняя резерв, а потом воплощать стихию. Уже через неделю таких интенсивных занятий, у неё получилось воплотить ледяной клинок только волевым усилием, без эмоциональной накачки, через две она могла уже менять его форму и длину, в зависимости от своего желания. Пока занимались только со льдом, что бы добиться максимальных успехов в одном направлении. Еще через две недели, Мьёл смогла создать ледяной доспех вокруг руки, и продержать ледяной кинжал не меньше 20 минут.

Так, за тренировками, пролетел месяц, и случилось то, что должно было случиться. Приехал Эрнил. Об этом сразу стало известно во всем дворце, слуги переполошились, готовя покои, еду, и все остальное для хозяина. Вечером всех девочек позвали ужинать в приемный зал, а не в общую столовую, Колонг хотел представить хозяину его новых наложниц, а так же показать то, чему все они научились за время его отсутствия.

Эрнил остался доволен представлением, и поклоны, и умение сесть, а так же вилки и ложки в руках девочек вели себя нормально, несмотря на то, что Кана кривилась глядя на то, как они едят.

Вечером к ним в комнату пришел Колонг и увел одну их девочек к Эрнилу. Через несколько часов она вернулась, вела себя отстраненно, молчала, ни с кем не разговаривала, и уснула, свернувшись калачиком, так и не проронив ни слова. На следующее утро завтрак тоже был в зале приемов, Эрнил был весел, явно в хорошем настроении, и изучал девочек теперь значительно внимательнее, что не осталось ими не замеченным. Ярко рыжая копна, почти алого цвета сильно выделяла Мьёл на фоне других девочек, и взгляд Эонила всё чаще останавливался именно на ней. В своих догадках она не ошиблась, и этим же вечером, Колонг пришел за ней.

Он провел её длинным коридором, в покои Эрнила, в эту часть замка доступ наложницам, без разрешения хозяина, был запрещен. Перед покоями стояло на страже два охранника, войдя в покои Колонг показал Мьёл на следующую дверь, а сам остался контролировать, как она дойдет. Мьёл подошла к двери, и постучалась в неё. Через несколько секунд дверь открылась, и она увидела обнаженную Томилу. У неё была грудь второго размера, прекрасно сложенное тело, с легким рельефом мышц, волосы были зачесаны слева, спадали на грудь, слегка прикрывая её.

— Заходи, хозяин уже ждет. — сказала Томила, Колоног увидев что Мьёл дошла, развернулся и вышел из покоев Эрнила.

Мьёл на одеревеневших ногах зашла в следующий зал, это была большая комната, треть из которой занимала огромная кровать, на которой можно было поместиться вдесятером, на стенах было много кожаных изделий, ремней, и непонятного назначения инструменты, почему то вызывающее неприятные ощущения. На кровати лежал обнаженный Эрнил, который увидев Мьёл, сказал Томиле:

— Так значит, эта девчушка тебе понравилась? Колонг говорил, что ты так и увивалась вокруг нее.

— Да, хозяин, она способная девочка.

— Ну что ж, сейчас проверим, а ты, раз она тебе так понравилась, мне поможешь. Мьёл? Так тебя зовут? Раздевайся, а ты, Томила, продолжай, на чем остановилась.

Тамила подошла к Эрнилу и начала делать ему миньет, Мьёл не зная, как ей правильно поступить, решила попроситься в ванную.

— Господин, можно я схожу ванную комнату, мистер Колонг пришел слишком неожиданно, и я не успела привести себя в порядок. — О том, как нужно готовиться, перед тем как идти к господину, их просветила Кана, показав при этом все необходимые действия, которые надо в этом случае делать.

— Хорошо, но только не долго, у тебя пять минут максимум, у меня на тебя сегодня большие планы.

Мьёл прошла к еще одной двери, за которой была ванная, там она разделась, включила воду, сделала все необходимые процедуры, ослушаться она не могла, ведь это был прямой приказ хозяина. Потом она подошла к зеркалу, у нее было еще максимум две минуты. Посмотрев на свое отражение, она отчетливо подумала: "Хозяину наверняка понравиться, если у меня будет красивый ледяной ошейник", и тончайший слой льда, который был крепче стали, покрыл шею Мьёл пройдя под ошейником, в этот момент, она создала кинжал, и перерезала ошейник, который потеряв контакт, более не мог её контролировать и причинить боль. Ледяной ошейник по воли Мьёл исчез, и она разрезала розовую ленточку ошейника вдоль, и повязла у себя на шее, теперь это была абсолютно бесполезная ленточка, но Мьёл наделась, что Эрнил не заметит подмены в полумраке, и ей хватит времени, что бы подобраться поближе.

Войдя в комнату, Мьёл увидела, что ничего не поменялась, Томила делала то, что ей приказал Эрнил. Обернувшись на звук открывшийся двери, Эрнил осмотрел Мьёл. По сравнению с Томилой её фигурка была недоразвита, грудь только обозначилась, выделялось только красивое лицо, и копна ярко-алых волос. Отодвинув рукой Томилу в сторону, Эрнил встал с кровати и подошел к Мьёл.

— Неплохо, неплохо... — Он обошел её кругом. — А ведь похожа на твою сестричку. Да, Томила? Та почти такой же была.

Момент, когда Эльран сделал полный круг вокруг неё, Мьёл посчитала идеальным для удара, клинок мгновенно материализовался в её руке, она нанесла удар в сердце, и, не встречая никакого сопротивления, повела клинок вверх, вскрывая грудную клетку. Клинок дошел до шеи, выше Мьёл просто не доставала, потом повинуясь ее воли, наконечник клинка принял форму блюдца, фактически отрубая голову Эрнилу. Его голова свалилась с шеи, а тело начало заваливаться на Мьёл, обливая её кровью из раскрытых ран, в голове у Мьёл помутилось, а желудок начал выдавать совершенно отчетливые позывы, но ей удалось их перебороть.

Тамила лежала на кровати без сознания, её глаза были широко раскрыты, от боли, но ошейник уже расползся, и лежал рядом с её шеей. Мьёл отбросила ошейник подальше, и увидев, что Томила уже приходит в себя, пошла в ванную, смыть с себя кровь и одеться.

Через несколько минут, вернувшись в комнату, она увидела Томилу, которая хоть и выглядела ослабевшей, сидела на краю кровати, и медитировала.

— Сейчас, подожди немного Мьёл, мне надо восстановить силы, когда ты начала убивать этого ублюдка, я должна была защитить его ценой свое жизни, но я ослушалась, и за это ошейник наградил меня такой волной боли, что я должна была умереть, но к счастью эта сволочь сдохла раньше, и ошейник распался. Спасибо Мьёл, ты даже не представляешь, как я тебе благодарна. А сейчас я немного помедитирую, мы с тобой соберемся в дорогу и сбежим отсюда. У нас есть немного времени, иногда Эрнил забавлялся со своими жертвами до самого утра.

Примерно через час, восстановив большую часть сил, они обыскали покои Эрнила, найдя в них предостаточно денег и ценных вещей. Вещи отбирали, так что бы они точно поместились две небольших сумки. Наконец, когда все приготовления были завершены, они начали реализовывать план побега.

Томила снова разделась, подошла к двери, ведущей в покои, и, приоткрыв их, попросила одного из стражников позвать Колонга. Стражник, не в первый раз слыша такую просьбу, от девушки в таком виде из покоев хозяина, оправился за Колонгом, а Томила тем временим, незаметно наложила чары на пол, где стояли стражники. Закрыв дверь, она начала ждать, когда появиться Колонг, ждать пришлось не более десяти минут. Колонг вошел в покои, увидел обнаженную Томилу, и, улыбнувшись, хотел что-то спросить, но тут его ноги начали обвивать очень быстро растущие ростки, через секунду Кололг уже падал на пол, не в состоянии удержать равновесия. Руки оказались прижаты к телу, а один из ростков достаточно сильно сдавил горло, так, что Колонг с трудом дышал. Томила приоткрыла дверь, убедившись что стражники за дверью находятся в таком же состоянии. Удавка на шеи Колонга продолжала сжиматься, и тамила подошла к нему.

— Твой хозяин мертв. Мы убили его. У тебя есть, что сказать, что бы попытаться сохранить свою жизнь? — Повинуясь легкому прикосновению руки, удавка на шее Колонга немного ослабла.

— Я могу показать, где лежат самые ценные вещи хозяина. У него есть тайник.

Немного подумав, Томила провела пару минут колдуя над растением которое обвило Колонга, несколько ростков проросли под кожу, с том числе и тот который обвивал горло.

— Одно неверное движение, и ты будешь умирать несколько суток, и уверяю тебя, никто не сможет тебе помочь. — Ростки которые удерживали руки и ноги осыпались прахом, но те которые проросли внутрь, никуда не делись.

Тамила оделась, позвала Мьёл, и они прошли в рабочий кабинет Эрнила. Там за книжной полкой оказалась потайная комната, где хранились самые ценные вещи. Несколько редких и дорогих артефактов, броня, амулеты, оружие, драгоценные камни. Драгоценные камни в сумку полетели сразу, потом амулеты, небольшие артефакты, накопители, а также пара комплектов оружия.

— Теперь выведи нас из замка. Незаметно выведи.

К удивлению девушек, их повели не к центральному выходу, а в один их тупиковых коридоров, который оказался не таким уж и тупиковым. Правильно нажатые камни, и стена достаточно легко отошла в сторону, за потайным ходом явно ухаживали. Длинный извилистый коридор освещаемый фонарём который они взяли при входе вывел их в небольшой дом, который был на расстоянии более километра от дворца.

— Я знаю этот район, дальше мы сами. — Легкое движение пальцами, и Колонг падает на пол, расцарапывая горло руками, где под кожей видны бугры ростков. — В городе оставаться нельзя, есть у меня один знакомый вояка, как раз воин-маг, но свое уже отвоевал, живет, точнее жил пару лет назад, в одной горной деревушке. Там нас врятли найдут, а деньгами мы нынче богаты. Ну как Мьёл, ты со мной?

— Конечно. А я стану сильнее? Мне обязательно нужно отомстить одному человеку.

— Станешь, обязательно станешь! — Улыбнулась Томила. — И отомстим, я тебе помогу, за мной должок.

Посмотрев в сторону дворца, они увидели, как крыло где располагались личные покои начало заниматься пламенем, несколько магических мин, замедленного действия, которые так удобно создавать магией жизни, и покои Эльрана охвачены пламенем, пожар, конечно, потушат, но это позволит хоть на какое-то время сбить погоню со следа.

Скрытно выбраться из города, и добраться до места было не сложным, особенно когда у тебя есть деньги, а погоню еще не снарядили. А старый воин-маг Нодин, жил всё там же, и не отказал в приюте.