|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА
12 мая 1942 года нас привезли на аэродром. Уже темнело. После того как мы выгрузились, нас встретил и провел к двухмоторному "Дугласу" пожилой старшина с голубыми петлицами.
— Будьте здесь, товарищи, — сказал и ушел, вместе с нашим командиром.
Какое-то время мы осматривались, разглядывая летное поле, самолеты и ангары. Парни и девушки разговаривали тихо, натянуто, неестественно, словно мы уже высадились в тылу и враг находиться где-то неподалеку. Не успели мы освоиться, как приехал тот же пожилой старшина, стоя на подножке полуторки. Спрыгнул, подошел к нам: — Двое — в кузов! Забирайте парашюты!
Какое-то время мы занимались прилаживанием мешков и надеванием парашютов. У кого получилось сразу, у кого не сразу. Нашим девушкам этим помогали заниматься Леша Крымов и Володя Богатырев. Градов нас выстроил, после чего старшина всех внимательно осмотрел, кое-где подправил, что надо подтянул. Одобрительно кивнул, после чего подойдя к заместителю командира отряда, вытянулся, четко отдал честь и доложил: — Товарищ командир, осмотр группы закончен! Нарушений нет! Старшина Синица!
— Нет, и хорошо.
Старшина открыл планшет, висящий на боку, и достал из него какую-то бумагу.
— Товарищ командир, распишитесь вот здесь.
Когда старшина ушел, Градов нас распустил, но уже спустя десять минут пришли мотористы и сняли брезент с моторов, а за ними появились летчики вместе с нашим командиром. Я посмотрел на часы. Было ровно девять тридцать вечера.
— Ну, что готовы к подвигам? — спросил один из летчиков, проходя мимо нас.
— Готовы! — подтвердило вразнобой несколько голосов.
— Тогда грузитесь! — приказал он, забираясь по трапу в самолет.
Не успели мы забраться внутрь, как инструктор-парашютист хлопнул тяжелой дверью, отрезав нас от внешнего мира. Не успели мы торопливо рассесться на узких металлических скамьях вдоль бортов, как из кабины пилотов вышел летчик. Его инструкция о правилах поведения на борту самолета была предельно лаконична.
— Всем все понятно?!
— Так точно! Да! Понятно!
Он кивнул головой и вернулся в кабину. Спустя пару минут заработали моторы, набирая обороты, взвихрились винты. Самолет легко оторвался от взлетной дорожки. Мы все сразу прильнули к иллюминаторам и стали смотреть, как сливаются с темнотой пятна жилых кварталов и полосы пригородных улиц, а спустя пару минут, когда самолет набрал высоту, и за стеклом разлилась чернильная темнота, мы развернулись, бросая друг на друга испытующие взгляды. На потолке самолета зажглась синяя лампочка, тускло осветив лица моих товарищей по несчастью. Впрочем, так считал я сам, вкладывая в эти слова иронию и понимание того, что нас там ждет, исходя из своего опыта, а в их глазах легко читался страх, волнение, гордость и отчаянная радость, что именно им доверили ответственное и опасное задание. Опыт партизанской войны у меня был, правда, не в условиях болот и лесов Беларуси. Афганские горы, джунгли Африки.... Впрочем, основа есть, а остальное приобретем. Командир нашей группы, похоже, тоже понимал, что нам предстоит, и наверно, поэтому сидел неестественно прямо, с неподвижным лицом. Его заместитель, подрывник, сидевший рядом с ним, напряженно морщась, разглядывал карту, лежавшую у него на коленях. Дмитрий Богатырев, крепкий и плечистый парень, кандидат в мастера спорта по вольной борьбе, бросил на меня ободряющий взгляд. Дескать, все нормально, парень! Он единственный, кроме Крымова и девушек, относился ко мне по-приятельски. Остальные парни нашей группы, крепкие и сильные, относились ко мне, в целом, неплохо, но с легким налетом превосходства. Я был среди парней единственным студентом, да и моя основная специальность звучала не сильно воинственно: военный переводчик. Да и по ширине плеч я был неровня нашим спортсменам, поэтому и разговоры за моей спиной были соответствующие.
"Ну и что, если он знает немецкий язык?! Там воевать надо! Не языком трепать, а бить врага! А если с немцем в рукопашную придется схватиться, насколько духа у этого студента хватит?".
Мне об этих пересудах по секрету рассказала Наташа, которая слышала это от Леши Крымова. Все эти неувязки складывались из-за того, что нас объединили в группу всего за несколько дней до вылета, поэтому толком мы друг друга не знали, да и то, что все они были молодые, от семнадцати до девятнадцати лет, с еще не сложившимися, полувзрослыми понятиями о жизни, накладывало свой отпечаток. Я их не осуждал. Еще молодые и зеленые. Пусть опыта наберутся, тогда и поговорим. Правда, сколько их останется в живых к тому времени, когда мы сможем говорить на равных, наверно и сам господь бог не знает.
Аня, сидевшая, между мной и Наташей, то и дело вздрагивала, хватаясь за меня или за подругу, когда самолет проваливался в воздушные ямы. Спустя какое-то время в висках часто и отчетливо застучала кровь, и заложило уши. Давала себя чувствовать большая высота. Нервы у всех натянулись, но при этом мы изо всех сил старались казаться спокойными. Неожиданно луна вынырнула из-за туч и в иллюминаторы потек мертвенно-белый свет.
— Ой, луна! — неожиданно громко воскликнула Аня, вызвав своим восклицанием снисходительные улыбки молодых парней, как вдруг самолет ощутимо тряхнуло, мгновенно стерев ухмылки с лиц. В глазах растерянность и страх. После чего встряхнуло еще раз, за ним другой, третий. Растерянность прошла, и все сразу прильнули к иллюминаторам. Внизу я увидел вспышки орудийных залпов, отдаленное зарево, разноцветные пунктиры трассирующих пуль и бьющие в нас лучи двух немецких прожекторов. Они нас засекли, и теперь вражеские зенитки открыли огонь по "Дугласу". Вдруг пол самолета ушел из-под ног, да так резко, что захватило дух — это пилот повел самолет на снижение, а в следующую секунду вышел штурман и объявил, что самолет приближается к месту выброски. Не успела за ним закрыться дверь, как инструктор громко скомандовал:
— Приготовиться!
Все торопливо вскочили и подтащили грузы к люкам, затем построились: шесть человек, друг другу в затылок, к левому люку, пять — к правому. Инструктор распахнул дверцы бортовых люков, и вместе с ураганным шумом ветра в кабину ворвался оглушительный рев моторов. Медленно, словно резиновые, потянулись одна за другой секунды ожидания. У люка замерцал зеленый огонек: сигнал "приготовиться". Напряжение внутри меня достигло высшей точки.
— Груз пошел!! — крикнул во весь голос инструктор. — Второй пошел!! Пошли!! Быстрее!!
Во рту пересохло, ноги, словно налились свинцом, но все это прошло, стоило мне оказаться перед люком. Встречный поток ветра ударил мне в лицо, когда я прыгнул в темноту.
Приземлился я удачно, на самой опушке леса, не зависнув на дереве. Выкарабкавшись из-под полотнища, я огляделся. За спиной стоял подлесок, а за ним темная полоса деревьев. Впереди шли заросли кустарника, а за ним поле.
"Где наши? — когда я приземлялся, то видел пару блекло-белых пятен парашютных куполов совсем недалеко отсюда. — Вроде,... они должны быть несколько левее".
Неожиданно ветер нес оттуда болотные запахи и кваканье лягушек.
"Так там не поле, а болото. Вот высадили, так высадили".
Отстегнув парашют, я только снял с груди вещевой мешок, как услышал чей-то негромкий голос: — Ребята! Наташа! Тут есть кто?!
Это был голос Ани.
— Я тут! Костя! — отозвался я.
Сразу за мной подал голос Семен Шкетов, лыжник-перворазрядник: — Не шумите! Стойте на месте! Я сейчас подойду!
Когда мы собрались втроем, я увидел, что Шкетов мокрый и грязный. Только открыл рот, как Аня меня опередила с вопросом: — Что с тобой, Сеня?
— Тут рядом болото, будь оно проклято! Хорошо, что сел с самого края. А как вы?
— Нормально, — отозвался я.
— Может кто-то из наших попал в болото и им требуется помощь, — встревожено предложила девушка. — Надо идти их искать.
— Кто спорит, вот только парашюты надо спрятать, — согласился с ней Семен.
Недолго думая, мы утопили их в том месте, где утонул парашют Шкетова. Какое-то время мы совещались, определяя направление наших поисков, а потом двинулись вдоль болота.
Спустя пятнадцать минут быстрой ходьбы мы наткнулись на нашу группу, стоявшую на краю леса. Встретили они нас каким-то зловещим молчанием, а когда мы подошли, так же молча, расступились. На земле лежал Вася Потапов, наполовину закрытый парашютным шелком. Его голова была неестественно вывернута, а глаза широко открыты.
— Ой! — громко воскликнула Аня. — Что с ним?!
Командир, поморщившись, негромко сказал: — Несчастный случай. Видно, упал на деревья, а затем скользнул по ветвям....
Еще пару минут прошло в гнетущем молчании. Никто не ожидал, что наша миссия, еще даже не успев начаться, обернется человеческой жертвой.
— Нам надо идти. Скоро светает и нам надо как можно скорей дальше уйти от места выброски, к тому же нам надо найти грузовые тюки, а так как Потапова мы похоронить по-человечески не можем, поэтому его тело надо где-то спрятать, — заместитель командира проговорил это твердо, глядя нам по очереди в глаза.
— Это война, товарищи, — выступил следующим командир, — и без жертв она не бывает. Вася Потапов навсегда останется в наших сердцах. Звягинцев и Крымов, займетесь телом.
"Похоже, наш командир только речи толкать умеет. Хотя.... Время покажет".
Тело Потапова было решено похоронить в болоте, потому что на большее у нас просто не было времени. Меня и Крымова отрядили на эти "своеобразные" похороны, а остальные разошлись на поиски тюков. Спустя полчаса все снова собрались. Из трех тюков нашлись только два.
— Выступаем, — после этой команды, мы быстрым шагом пошли вдоль болота. Никто не говорил, так как неожиданная смерть товарища на всех наложила свой горький отпечаток. Шли мы скрытно и по мере возможности бесшумно. Сначала мы пересекли затопленную луговину, чтобы сбить со следа собак, если враги пойдут по нашему следу, а затем углубились в лес. Насколько я мог понять, наши командиры старались избегать открытых мест, таких как просеки и лесные тропы. Идти было тяжело. Спустя пару часов вещевой мешок и самозарядная винтовка Токарева казались мне просто неподъемными. Пот заливал глаза, а корни деревьев, словно специально лезли под ноги, заставляя спотыкаться. Свою первую короткую стоянку мы сделали только через три часа. Мы все просто повалились на траву, вытягивая гудящие ноги. Первые десять минут мы лежали, восстанавливая дыхание и вытирая пот с лица. Спустя какое-то время командир привстал, оглядел наши усталые и невеселые лица и начал говорить: — Товарищи бойцы, мы сейчас находимся на территории Беларуси. Где-то, приблизительно,... в семидесяти-восьмидесяти километрах от города Могилева. Сразу хочу отметить, что все не так плохо. Да, нелепая гибель товарища Потапова омрачает наши умы, но мы отомстим за его смерть и поэтому, чтобы его смерть была не напрасной, должны с честью выполнить поставленные перед нами задачи. Теперь о самих задачах. Как вы уже знаете, по прибытии в указанный район мы в первую очередь должны будем организовать базу, после чего приступить к организации партизанского движения, привлекая и используя местных жителей, солдат и офицеров из окруженцев. После создания партизанского отряда нашей основной задачей станет борьба с немецко-фашистскими оккупантами. Мы должны внести панику в наступающие части противника, заставить фашистов на каждом шагу задерживать темп их движения. Будем взрывать мосты, нападать на отдельные машины, уничтожая вражескую технику и водительский состав. Второй, не менее важной задачей, можно считать разведывательные действия.... — он говорил сухим, казенным языком, словно делал доклад на собрании, не понимая, что сейчас этим ребятам, как они не храбрятся, нужно участие, их нужно успокоить и подбодрить. — Теперь я предоставлю слово товарищу Граду.
Перед самой отправкой нас предупредили, что на время, проведенное в тылу врага мы должны обращаться к нашим командирам по прозвищам, которые были взяты от их фамилий. Командир — товарищ Зима, а его заместитель — товарищ Град. Встал Градов.
— Вы молодцы, ребята. Прыгнули хорошо, кучно, тем более что у всех это был первый прыжок. Да и собрались быстро. Молодцы. Теперь я хочу поговорить с вами о том: кто, чем будет заниматься. Все эти дни я присматривался к вам, а еще поговорил о каждом из вас с вашими преподавателями и сделал для себя выводы, после чего посовещался с товарищем ко.... Зимой. Для начала мне будет нужен помощник по взрывному делу. Я знаю, что трое из вас изучали его на курсах подрывников, но пока возьму только одного. Это боец Белов. С ним я буду заниматься отдельно. Трое, боец Звягинцев, боец Васильева и боец Макарова первое время будут работать только на базе, а там посмотрим. Всем остальным бойцам будут, время от времени, ставится задачи по тем пунктам, которые перечислил товарищ Зима. И еще. Всем соблюдать тишину. Все, отдых закончен. Мы выходим.
Второй раз мы остановились, когда начал накрапывать дождик. Забравшись под развесистую ель, мы уселись на траву, укрывшись плащ-палатками. Небо затянуло тучами, и дождь усилился. Несмотря на потоки воды, льющиеся с неба, мы все, молча, блаженствовали после тяжелого перехода, время от времени бросая беспокойные взгляды в сторону командиров, которые тихо совещались, водя пальцами по карте. Неужели снова погонят под проливным дождем? Спустя какое-то время тучи ушли и дождь прекратился. Лишь изредка порывы ветра стряхивали дождевую воду с деревьев. Все изредка переглядывались друг с другом и были готовы услышать приказ: — Выступаем, — как нас неожиданно обрадовал заместитель командира.
— Мы посоветовались с товарищем Зимой и решили здесь остановиться на ночевку. Объясню. Прошел сильный дождь и скрыл наши возможные следы. К тому же нам все равно нужно становиться на ночевку, так почему не сейчас? Но сразу хочу предупредить: огонь не разжигать. Сегодня обойдемся сухим пайком.
— А покурить? — спросил его Сергей Демин, доброволец, пришедший по комсомольской путевке от завода.
— Курите, но осторожно. С постами ближе к вечеру разберемся.
Заводские парни сразу закурили, с удовольствием затягиваясь папиросами. Закурила и Аня. Некурящие спортсмены начали потрошить свои вещевые мешки, доставая продукты. Потихоньку завязались разговоры. Я прислушался к словам Наташи, которая сейчас делилась своими впечатлениями, сидя с Крымовым.
— Честно говоря, я не так все представляла. Мне виделось поле с убитыми и разбитой военной техникой. Гитлеровцев, которые везде. Фашистская речь, стрельба.... А тут лес тихий и спокойный. Мы даже ни одного выстрела не слышали.
— Ты, Натка, радоваться должна. Мы же не на передовой воюем, а будем тайные диверсии совершать. Нас фрицы не должны не видеть и не слышать, — в голосе Крымова слышались снисходительные нотки.
— Все так, Леша, но все равно как-то странно. Словно мы сидим в Измайловском парке.... — договорить ей не дала вдруг неожиданно донесшаяся откуда-то издалека пулеметная очередь.
Разговоры сразу смолкли, заставив всех насторожиться. Какое-то время все молчали, но так как выстрелов больше не было, люди снова расслабились, но разговоры стали вести заметно тише.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
