Свет моей души

1

Одиночество... У этого слова много определений. Я каждый день придумываю новые. Например, сегодня, мне представляется, что одиночество — это такое состояние, когда абсолютно все равно, что за окном отвратительная погода. Осень уже вступила в свои права, и улицами завладела промозглый ветер, моросящий дождь. Но меня это почти не трогало. Разве что беспокоило отсутствие нормальной теплой одежды. Мой родной город, Морфолк — столица Окраиной Империи, погружался в осеннюю серость, скуку и слякоть. В такое время обычно торопишь зиму. Хочется, чтобы снег быстрее скрыл эту серость и грязь.

Я возвращалась домой быстрым шагом, стараясь обходить лужи, потому что сапоги оставляли желать лучшего. Если ступить в воду, непременно промочу. Старый заношенный плащ совсем не грел. Его когда-то носила мама. Он был красивым, теплым, с большим меховым воротником. Сейчас же плащ выцвел, протерся в нескольких местах. А меховой воротник пришлось и вовсе отпороть за жалкий тусклый вид. Наверное, я легко бы смогла сойти за простую бродяжку, если бы не роскошный ярко-синий палантин, которым я постоянно укрывала голову, плечи, и даже лицо. Мягкая ткань согревала в холодные дни и дарила приятную прохладу в жару. Подарок знахарки приносил мне много приятных сюрпризов, да и жизнь делал намного легче.

Я шла, сжимая корзину с овощами озябшими пальцами. В это время на улицах было много прохожих, поэтому приходилось опускать край палантина так, чтобы не было видно моих глаз, а то не оберешься косых взглядов... Как бы упросить хозяйку хоть немного повысить жалование? На те гроши, что я получаю, уж точно не одеться на предстоящую зиму. Но леди Клаус такие глупости не волновали. Она считала себя благодетельницей, раз уж оставила несчастную сиротку в доме, да еще и обеспечивает. По ее мнению... Как я дожила до такой жизни? совершенно бесполезные двадцать два года. Что я помню? Только одиночество и грусть.

Особняк Клаусов был одной из достопримечательностей Морфолка. Старинный, внушительный, увитый зеленью, цветущей разноцветными бутонами... Впрочем, осенью особняк неизменно утрачивал привлекательность. Зелень пропадала, бутоны сохли. Почерневшие вьющиеся стебли становились похожи на щупальца неизвестного подземного монстра, овивающие каменные стены. Казалось, еще чуть-чуть, и дом скроется в темных недрах... Иногда мне даже представлялась эта картина. Признаюсь, я бы не очень расстроилась, случись такое наяву.

Я вошла через неприметную калитку на заднем дворе и прошмыгнула в дом через ход для слуг. Леди Мартина Клаус терпеть не могла, когда обслуга попадается на глаза. Она жила в твердой уверенности, что слуги должны быть незаметными и ненавязчивыми, потому как полноценными людьми их не считала. А уж себя-то вместе с ненаглядным сыночком возносила до небес. Неудивительно, что муж очень быстро сбежал от такого сокровища. Да и остальные мужчины не задерживались.

Зайдя на кухню, поставила корзину с овощами на стол и наконец-то сняла надоевший промокший плащ. Со вздохом осмотрела вещь, подсчитывая прорехи, затем осмотрела сапоги, которые, конечно же, промочила. Еще раз вздохнула и разложила мокрую одежду у разожженного очага. Сама присела рядом, грея руки, зябко кутаясь в палантин, с которым никогда не расставалась. В кухню вошла кухарка Лэйси, высокая моложавая женщина, которая никогда не грустила, даже если хозяйка разносила в пух и прах ее готовку. Улыбнувшись мне, она принялась доставать овощи из корзинки. Лэйси всегда была добра со мной, вежлива, но все же некоторую настороженность по отношению к себе я чувствовала. Впрочем, к другому отношению и не привыкла.

— Ну как обстановка? — спросила я.

Мне пора было заняться уборкой, поэтому сперва неплохо было выяснить, в каком настроении хозяйка, и в какой комнате предается отдыху после тяжелых ежевечерних балов.

— Кричат опять, — ответила Лэйси. — Как обычно. Похоже, Джозеф опять что-то стащил.

Ну вот, это надолго. Джозеф Клаус — семнадцатилетний сын хозяйки, ее главная любовь и гордость. Грубиян, разгильдяй и вообще отвратительный тип. Целыми днями пропадает в игорном доме со своими дружками. Мамашины деньги спускает на выпивку и продажных женщин. Леди Клаус слишком поздно поняла, что упустила сына. Решила бороться с ситуаций, лишив Джозефа денег. Но тот не растерялся и принялся таскать из дома все, что можно было выгодно продать. Ужасная семейка...

Погревшись еще немного, достала свои принадлежности для уборки. А было их немало. Хозяйка вдобавок к прочим прелестям характера обладала маниакальной страстью к чистоте. Палантин я снять не могла, чтобы не раздражать окружающих видом своих волос, поэтому обернула ткань вокруг головы и закрепила шпильками, чтобы не мешала при уборке.

Крики стояли на весь дом. Леди Мартина со свойственной ей преувеличенно-актерской манерой отсчитывала сына за очередной проступок. Отлично, буду подальше от ее комнаты, а то еще попадусь под горячую руку. Но уйти я не успела, потому что ругающиеся родственники выскочили в коридор, хлопнув дверью так, что весь дом, кажется, содрогнулся.

— Отдай сейчас же! Ты не понимаешь, что наделал! Этот гарнитур достался мне от прабабки! Это фамильная ценность! Я все терпела, Джозеф, но это переходит всякие границы! Рубины, бриллианты... Бешенные деньги! Отдай, прошу тебя... Приказываю! Отдай драгоценности, и я сама оплачу твои долги, обещаю! — кричала леди Клаус.

Признаться, я всегда восхищалась эффектной внешностью этой женщины. Высокая, черноволосая, с великолепной фигурой. Выглядела она лучше многих моих ровесниц. Роскошные наряды и драгоценности украшали ее еще больше, придавали царственный вид. Она и при дворе Императора выглядела бы абсолютно органично. К несчастью для нее, род Клаусов не был настолько знатен, чтобы быть вхожим ко двору.

— Ты сумасшедшая! — закричал Джозеф, тряся кудрявой головой. — Ничего я не брал! Не смей на меня кричать!

Последний раз я видела этого мальчика трезвым, кажется, еще в детстве. Безвкусно одетый, в блестящем кафтане и высоких красных ботфортах, выглядел он комично. Впрочем, Джозефа такие мелочи не волновали. Он считал себя хозяином жизни, а потому мог выглядеть и вести себя, как ему вздумается.

— Тогда где драгоценности? Где этот гарнитур, ответь!

— Наверняка, служанка стащила! Сама напустила в дом кучу отребья, а меня обвиняешь! Это Сильвия, я уверен! Она же бездушная, проклятая!

Услышав собственное имя, вздрогнула. Вот змей кудрявый! Постоянно портит мне жизнь с тех пор, как я ему отказала. Наглец приставал ко мне, в очередной раз напившись, как скотина. Все хотел посмотреть, что там, под палантином. К счастью, он щуплый и невысокий, даже ниже меня. Поэтому справиться с ним мне не составило труда. Теперь он мне постоянно мстит.

Я бросилась в свою комнату, так как была уверена, что у подлеца Джозефа хватит наглости что-нибудь подбросить мне. Оказавшись в своей каморке, принялась судорожно осматривать постель, но не успела ничего проверить, потому что леди Клаус ворвалась ко мне разъяренной фурией. Джозеф маячил тут же, бросая на меня злорадные взгляды. Теперь меня точно ничего не спасет. Как обычно в таких ситуациях, на меня накатило безразличие. Я равнодушно смотрела, как хозяйка выкидывает из ящиков комода мои вещи, перетрясает постельное белье. В такой крошечной каморке, которую и комнатой-то можно назвать с трудом, не сложно отыскать что угодно. Даже то, чего там быть не должно. Леди Мартина сдернула простынь, и на пол упал широкий золотой браслет с красными и белыми камнями. Я даже не испугалась. Знала, что так будет...

Хозяйка больно вцепилась в мои плечи и встряхнула.

— Где остальное, мерзавка, отвечай! — прошипела она. — Еще серьги и колье! Где они?

— Я ничего не брала, — прошептала, осознавая бессмысленность оправданий.

Джозеф подскочил и воскликнул:

— Не слушай ее! Она ведь бездушная, на все способна! Таким нельзя верить!

Бездушная... Так меня называют люди, когда видят мои глаза и волосы. Я не хочу верить, но иногда мне кажется, что у меня и правда нет души. В тот день, двенадцать лет назад, что-то во мне умерло, перестало существовать. Какая-та важная часть меня... В тот день я встретила змеевика.

Не знаю, как эти существа называют себя, но прозвище "змеевики" закрепилось за ними сразу, как они появились на материке. Это произошло очень давно, десятки лет назад. змеевики обладают двумя ипостасями. Они могут выглядеть, как люди, что нипочем не отличить. А могут превращаться в подобие ящериц на двух ногах. Кажется, именно эта ипостась для них главная, ведь так они могут жить под водой. Изначально так и было. У них были большие города в океане, омывающем берега Окраинной Империи. Змеевики обладали недоступной людям магической силой. У них были удивительные и непонятные устройства, которые называют энергетическими кристаллами. Эти устройства поддерживали жизнь под водой, черпали энергию прямо из недр планеты, питали самих змеевиков. Эти существа были почти всемогущими и не считали нужным общаться с людьми. Океан давал им все, что нужно для жизни.

Но однажды произошла катастрофа. Кажется, энергетические кристаллы по какой-то причине вышли из строя. Города змеевиков были разрушены, могущественные технологии утрачены. Даже магия покинула их, оставив жалкие крохи. Говорят, после катастрофы небо светилось несколько недель, а многие людские города на побережье оказались затоплены и разрушены.

Выжившие змеевики вышли на сушу. Им пришлось учиться жить рядом с людьми, теперь всегда пребывая во второй ипостаси. Сначала люди прониклись несчастьем и приняли новых жителей в своих городах, дали им кров. Но вскоре обнаружилась новая напасть. Некоторые змеевики стали нападать на людей. Привыкшие тянуть бесконечно энергию из окружающего мира, они не могли жить по-другому. Энергия людей оказалась лакомой для них. Среди людей тут же разошлось поверье, что змеевики подобно мифическим демонам забирают душу. Выжившие после такого люди считались бездушными, проклятыми, помеченными змеевиками. Отношение к ним было соответствующим.

Змеевиков тогда чуть не истребили. Большая часть их общины разбрелась дальше по материку, а оставшиеся заперты в резервациях. Им запрещено посещать людские города. Единственной пользой от них оказалось производство магических амулетов. Знахарки, целители, гадалки и прочие подобных профессий люди с большой охотой покупали у змеевиков магические вещицы. Даже городские стражники снабжены специальными амулетами, распознающими сущность змеевиков, чтобы ни один из них не проник в столицу. Говорят, что магическими штучками активно пользуется сам Император, например, для омоложения. Это объясняет, почему змеевиков все же окончательно не выгнали из Империи или не перебили.

Так и стали сосуществовать две расы. Сейчас уже более-менее мирно. А у меня, видно, судьба такая. Мои родители всю жизнь работали в доме Клаусов. Мы с братом Луисом родились и выросли тут. Прежний хозяин, господин Альберт Клаус, был очень добрым и душевным человеком. Даже странно, что у него такие неприятные дочь с внуком.

В детстве мы с братом любили выбираться за городскую стену тайными ходами, про которые не знают стражники, такими узкими, что только ребенок и пролезет. Мы представляли себя хитрыми разбойниками, под покровом ночи проникающими в императорскую сокровищницу... В очередной раз выбравшись за стену, обнаружили в нашем секретном месте гостя. Мальчик, совершенно обычный, чуть помладше нас. Мы с братом были погодками. Мне как раз исполнилось десять. Я решила, что мальчик, как и мы, обнаружил секретный ход за стену. Познакомившись, стали вместе играть. Он был веселым и активным, как и все дети. Наверняка, он не желал мне зла, уверена. Кажется, это происходит у змеевиков инстинктивно, неконтролируемо...

Мы с мальчиком зачем-то взялись за руки, и я почувствовала... Холод. Будто из меня разом вытянули все тепло. Меня будто сковало так, что я не могла пошевелиться. Взглянув на ребенка, увидела желтые глаза с узкими зрачками, как у кошки. Ручки его покрылись желтой блестящей чешуей, а вместо волос появились непонятные коричневые отростки. Я хотела закричать, но не смогла. Он продолжал держать меня за руку, он улыбался, обнажив острые клыки. Это было невероятно страшно.... Луис, испугавшись, сбежал, даже не попытавшись мне помочь. Последнее, что я запомнила — жуткая клыкастая улыбка на лице ребенка.

Луис привел родителей. Я лежала на камнях без сознания. Так я провела больше недели. Как говорила мама, между жизнью и смертью. Родные не надеялись, что я поправлюсь. господин Альберт, который всегда был добр к нам, привез в дом какую-то очень сильную знахарку из соседнего города. Она провела в моей комнате двое суток, выгнав всех прочь. Я выжила, но осталась меченной. Красные глаза и белоснежные седые волосы... Знахарка подарила мне тот самый синий палантин, который с тех пор стал моим постоянным спутником. А то не очень приятно, когда все показывают пальцем и называют бездушной.

Не знаю, что именно забрал у меня змеевик... Может быть, и правда душу. А может быть, все хорошее, что было со мной... Приятные воспоминания, радость, удовольствие. Я помню только мрачное, плохое, неприятное. Хорошие воспоминания потускнели, почти стерлись. Я разучилась радоваться, улыбаться, превратилась в мрачное существо.

И пришло одиночество. Родители вскоре умерли один за другим, а брат уехал в другой город. Он теперь совсем не общается со мной, и я даже не знаю, чем его обидела. Неужели тоже считает меня бездушной, проклятой? Думать об этом горько. Старый господин Клаус тоже скончался, и домом полностью завладела леди Мартина. меня она всегда ненавидела, но все же не выгнала. А всем друзьям до сих пор рассказывает, какая она благородная, приютила несчастную сиротку...

— Что ты молчишь? — взвизгнула хозяйка. — Почему ты всегда молчишь?

Вынырнув из воспоминаний, подняла глаза на нее. Женщина вздрогнула, как бывало обычно со всеми, кто видел мои необычные ярко-красные глаза.

— Да она продала уже все! — крикнул Джозеф. — Только браслет и остался!

Я чуть не рассмеялась от этих слов. Продала? Конечно, продала, выручила кучу денег и продолжаю ходить в обносках.

— Джозеф! Отправляйся в Магистрат за инспектором! — приказала хозяйка, толкая меня на кровать. — А с тобой, мерзавка, я еще разберусь!

И почему я думала, что хуже моя жизнь уже не станет?

2

Что такое одиночество? Наверное, это такое состояние, когда наплевать на любые неприятности. Хотя, конечно, преувеличиваю. Я не сумасшедшая, и меня вовсе не радовала перспектива остаться без крыши над головой. Но именно сейчас я бы согласилась пойти куда угодно, даже в тюрьму, лишь бы подальше от леди Клаус и ее мерзкого сыночка.

Хозяйка чинно восседала за столом и уже полчаса описывала на листе бумаги все мои прегрешения. При этом вид у нее был такой довольный, что я с трудом сдерживала желание вцепиться ей в волосы. Что она там пишет, интересно? Какие мои проступки придумывает? До чего же подлая женщина... Ладно, хоть Джозеф не притащился сюда. Наблюдать еще и его довольную физиономию было бы выше моих сил.

Старший инспектор восточного отделения Магистрата сидел напротив леди Мартины и взирал на нее скучающим взглядом. Еще бы, он прекрасно знаком с этой семейкой. Джозеф — частый гость Магистрата. То пьянки, то драки, то дебоши... Впрочем, сегодняшнее происшествие внесло некоторое разнообразие.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей о расправе с Мартиной, принялась разглядывать мужчину. Короткие темно-русые волосы, серые глаза, полные, четко-очерченные губы. Отросшая челка спадает на глаза, поэтому ему время от времени приходится откидывать ее. Довольно молодой для такой должности, наверное, не больше тридцати лет. Темные круги под глазами придают усталый вид симпатичному лицу. Одет, как и все служащие Магистрата в темно-бордовую форму: кафтан с золотистой вязью по воротнику и прямые брюки, заправленные в кожаные сапоги. Довольно приятный мужчина... Если бы только встретиться с ним при других обстоятельствах.

Моя уже бывшая хозяйка размашистым движением поставила подпись в конце листа и протянула его инспектору. Как же его фамилия? Стайс, кажется... Мужчина пробежался глазами по писанине, бросил хмурый взгляд на леди Клаус, сочувствующий — на меня.

— Леди Клаус, а не могли бы вы написать коротко и ясно, без лишних отступлений? Вы обвиняете Сильвию Элери в краже драгоценностей. То, что она плохо делает уборку и недостаточно почтительна с вами, тут совершенно не причем, — произнес инспектор Стайс, возвращая лист.

На лице леди Мартины отразилось недовольство, плавно переходящее в бешенство.

— Да как вы смеете! Я поймала воровку в собственном доме, а вы заставляете меня бесполезной писаниной заниматься? И вообще, почему я должна разговаривать с простым инспектором? Требую, чтобы меня принял начальник!

Началось... Я вздохнула и откинулась на спинку скрипучей и жутко неудобной лавки. Вообще-то арестованным положено сидеть в темной каморке под охраной, но для меня сделали исключение. Кажется, инспектор Стайс даже пожалел меня.

Выслушав пламенную речь, мужчина закатил глаза, потом встал и жестом показал леди Клаус следовать за ним. Я осталась одна в кабинете. Да уж, до чего дошла. Сижу арестованная в Магистрате. Что же мне делать дальше? Если Мартине поверят, что наиболее вероятно, меня отправят в городскую тюрьму до суда. А если не поверят, тогда я окажусь на улице. Даже не знаю, какая участь хуже. Я с грустью посмотрела на два листка бумаги, лежащие на столе. Один исписанный сверху донизу моими ужасными прегрешениями, а другой — мой, где в нескольких строчках объяснялось, что я не брала никаких драгоценностей. Кому поверят? Знатной даме или безродной служанке? Ответ очевиден...

Я прикрыла глаза и представила на секунду, что все это всего лишь страшный сон... А когда открыла, обнаружила, что в кабинете уже не одна. Передо мной стояла девочка лет шести-семи в голубом платьице в горошек. В руках она держала кудрявую куклу с фарфоровым личиком, одетую в пышное бальное платье. Темно-русые волосы девочки, убранные в хвост, совсем растрепались, а бант развязался. Ее появление здесь показалось мне настолько странным, что я даже подумала, что мне привиделось.

Девочка смотрела на меня молча, а потом вдруг улыбнулась. Я невольно улыбнулась в ответ.

— Здравствуй, тебя как зовут? — спросила я.

Вместо ответа девочка залезла на скамейку и протянула мне свою куклу.

— Какая красивая у тебя кукла. А у нее есть имя?

В ответ снова молчание. Ребенок продолжал разглядывать меня и улыбаться. Она вдруг протянула ручку и попыталась стащить мой палантин.

— Не трогай, милая, не надо, — мягко попросила я. — Давай я лучше тебе косичку заплету?

Девочка кивнула, отложила куклу и умостилась на моих коленях, все также не произнося ни слова. Я аккуратно заплела ей волосы в длину. Косу, вплела голубую шелковую ленточку. Девочка спрыгнула с моих колен и подбежала к зеркалу, весящему на стене. Покрутилась так и эдак.

— Нравится? — спросила я.

Она улыбнулась мне и кивнула. В этот момент в кабинет вернулся инспектор Стайс. Девочка тут же подбежала к нему. Мужчина подхватил ребенка на руки, поцеловал в щечку.

— Ты что здесь делаешь, Лиззи? — укоризненно спросил он. — Я же просил тебя тихонько поиграть в соседней комнате.

Лиззи ничего не ответила, а только обняла мужчину. Он погладил ее косичку и с благодарностью кивнул мне.

— Нужно поработать, возвращайся к себе.

Лиззи кивнула, и мужчина опустил ее на пол. Она тут же подбежала ко мне и крепко обняла. Я очень удивилась такому детскому порыву, да и инспектор взирал на эту картину потрясенно. Отстранившись, Лиззи помахала мне ручкой и скрылась за дверью. А я почувствовала, что пока рядом находился этот милый ребенок, все мои мрачные мысли куда-то исчезли, уступив место чему-то светлому и приятному. Наверное, это его дочь. Как же хорошо, когда есть семью. Счастливый человек...

— Мисс Элери, сожалею, но вам придется отправиться в городскую тюрьму, — произнес инспектор, пристально глядя на меня.

Я вздохнула, стала и подошла к нему.

— Вы ведь знаете, что я не виновна? — тихо спросила.

— Знаю, но у вашей хозяйки большие связи.

— Бывшей хозяйки, — машинально поправила я.

Мужчина вдруг прикоснулся к моей руке и тихо сказал:

— Я что-нибудь придумаю, Сильвия... Обещаю, вам подберут приличных соседей.

Хорошо бы... Находиться в одной камере с убийцами и разбойниками не очень-то хотелось. Попробуем найти плюсы в этой ситуации. По крайней мере, хотя бы в ближайшее время мне не придется ночевать на улице. Уверена, леди Клаус непременно позаботится о том, чтобы меня больше не приняли служанкой ни в один дом Морфолка. Да и кому нужна бездушная?

Инспектор Стайс провожал меня до самого экипажа. В карете уже находился сопровождающий из Магистрата. В последний раз взглянув на сероглазого мужчину, потуже запахнула плащ и села в карету. Инспектор Стайс смотрел с сожалением. Мне даже почудилось на секунду, что он чувствует вину за произошедшее со мной.

Ладно, тюрьма так тюрьма. Я как никто другой умела смиряться с плохим. А плохого в моей жизни было очень много. А еще сколько будет... Морфолская тюрьма выделялась в элитном городском квартале серым неопрятным пятном. Каменные обшарпанные стены и окна с частыми решетками навевали исключительно мысли о тщетности бытия. Внутри все выглядело еще плачевнее, чем снаружи. Хмурые лица охранников в черной форме, снующих между камерами, добавляли мрачности атмосфере. Видимо, делалась ставка на то, что люди перестанут совершать преступления, чтобы не оказаться в этом жутком месте. По городу даже ходили слухи, что коридоры тюрьмы наполнены призраками арестантов, приговоренных к смертной казни. Они вечно заперты здесь, обречены вечно скитаться по серым холодным камерам в поисках выхода.

Хмурый здоровенный охранник что-то долго писал, а потом повел меня по совершенно одинаковым серым коридорам. Как они запоминают здесь дорогу, даже представить не могу. Сплошные коридоры с цепочкой одинаковых ржавых железных дверей с окошком для принятия пищи. Наконец мы остановились около одной из них. Охранник зазвенел ключами, и дверь вскоре отворилась с громким лязгом.

Камера оказалась холодной и сырой. Около стены прямо на полу на грязном матрасе лежала женщина, закутанная в старое дырявое покрывало. Я в растерянности встала посреди камеры, размышляя, как же смогу жить в таком ужасном месте.

— Наконец-то компания, — произнесла соседка хриплым голосом и громко прокашлялась.

— Здравствуйте, — тихо сказала я, разглядывая женщину.

На вид лет сорок, невысокая, полноватая, смуглая. Черные спутанные волосы подвязаны шелковым платком, украшенным блестящими монетками. Длинная цветастая юбка и светлая блузка наверняка когда-то были красивым нарядом. Но сейчас одежда была мятая и грязная.

— Здравствуй, здравствуй. Садись, не стесняйся.

Я с сомнением покосилась на матрас у противоположной стены. Застеленный таким же дырявым покрывалом. Вздохнув, опустилась на него, укрывшись. Стало потеплее, но я все еще продолжала дрожать. Но это, видимо, от стресса.

— Меня Кайза зовут, — доброжелательно произнесла женщина.

— А я — Сильвия, очень приятно, — вежливо ответила я.

— Очень интересно, — протянула Кайза. — Глаза какие... А волосы что прячешь? Понятно все...

Я отвернулась.

— Из дома выгнали, да? — сочувственно спросила она.

Я рассказала свою печальную историю, а Кайза внимательно слушала, время от времени цокая и всплескивая руками.

— Не удивительно, — заключила она. — К таким, как ты всегда плохо относились. Хотя если разобраться, ни в чем ты не виновата.

— Конечно! — воскликнула я. — Разве виновата, что я такая? За что меня все ненавидят?

Кайза встала и приблизилась ко мне. Пристально посмотрела в глаза.

— Света в тебе нет, девочка. Все высосал, змей...

Я вздрогнула от ее слов. Казалось, будто женщина в подробностях знает, что случилось со мной в детстве.

— А говорят, души нет... — прошептала я.

Кайза вздохнула и села рядом со мной.

— Чушь это. Нельзя у человека душу забрать, невозможно. Знаю я змеевиков этих, сама видела их, амулеты покупала... За то и сижу здесь. Лицензии нет, видите ли... Чертовы законники! Я так тебе скажу. Думаешь, чего змеевики до нас охочи?

— И чего же?

— Людской сущности им не хватает, вот, — заявила Кайза с таким видом, будто сообщила невероятно умную вещь. — Не хотят они быть змеями, вот и тянут из нас свет, чтобы настоящими людьми стать. Завидуют...

— Чему же завидовать? — усмехнулась я.

— А кто ж их знает, нелюдей, — отмахнулась Кайза. — А амулеты у них отличные. Я знаешь ли и раньше даром обделена не была, и лечить могла, и пророчить. А с амулетом так вообще пошло дело! Если б не законники...

— А что, вы и мое будущее видите? — заинтересовалась я.

— А чем ты хуже других? Не слушай, что говорят, нет на тебе никакого проклятья. Но одно скажу: остерегайся ребенка!

— Так это вы прошлое увидели, а не будущее, — возразила я, чувствуя, как снова начинаю дрожать.

Перед глазами вновь встало страшное лицо того мальчика с желтыми глазами и клыками...

— Я знаю, что говорю, девочка, — загадочно проговорила Кайза.

А я почему-то вспомнила миленькую дочурку инспектора Стайса.

Кайза еще что-то рассказывала, а меня сморил сон. Я опустилась на жесткий сырой матрас, не обращая внимания на холод, обиды и страх перед будущим. Мне хотелось отключиться от всего, забыться. И желательно больше не просыпаться...

Снилось мне что-то теплое, приятное, будто весеннее солнышко... Меня разбудила соседка и сказала, что за дверью ждет охранник. Меня почему-то выпускают. Я даже не знала, радоваться мне или огорчаться. Куда же я пойду теперь? Что буду делать?

— Еще увидимся, девочка, — сказала Кайза на прощанье и подмигнула.

3

Наверное, одиночество — это то, что преследует бесконечно, омрачая любые события в жизни. Казалось бы, нужно радоваться, что не придется больше сидеть в холодной камере, лелея обиды и горечи. Тем более зная, что абсолютно ни в чем не виновата. Но что мне делать сейчас? Единственный родной человек для меня в этом мире — брат Луис. Я могла бы поехать в его город, тем более от Морфолка каких-то полдня езды в экипаже. Даже могла бы найти брата там, благо городок не большой. Но где взять денег на поездку? Придется походить по тавернам, по игорным домам, попробовать наняться хоть прачкой, хоть посудомойкой, чтобы заработать хотя бы немного денег.

Процедура моего освобождения не заняла много времени. Личных вещей при мне не было, лишней одежды тоже. Все на мне. Охранник сунул мне прошение Магистрата о моем освобождении, потом попросил поставить роспись в его документах. И я наконец-то оказалась на свежем воздухе. Сегодня похолодало, и все вокруг покрылось белым инеем. Серое обшарпанное здание тюрьмы, покрытое инеем, даже казалось красивым. И не верилось, что там заперты худшие люди города.

Я стояла в растерянности, не могла определиться, куда же мне пойти. Неподалеку остановился экипаж. Если бы было хоть немного денег... Не знаю, долго ли я протяну в ветхой одежде на морозе, обходя город пешком в поисках работы. Из кареты тем временем вышел инспектор Стайс. На нем был теплый черный плащ с богатой меховой отделкой и широкополая шляпа. Мне вдруг стало неловко за свой несчастный вид, поэтому я отвернулась и не спеша пошла по улице, надеясь, что мужчина меня не заметит. Но надежды мои не оправдались.

— Сильвия!

Нет, это мне кажется...

— Сильвия, подождите!

Я остановилась и несмело оглянулась, чуть приподнимая край палантина, чтобы было лучше видно. Кожу на лице тут же защипало от мороза.

Инспектор Стайс быстрым шагом направлялся ко мне. Его решительный вид настораживал. Даже мысль возникла, что с моим освобождением произошла какая-то ошибка, и сейчас меня вновь вернут в камеру. Признаться, я бы не расстроилась. Хоть там и мерзко, но все же теплее, чем на улице.

— Хорошо, что успел, — сказал мужчина, поравнявшись со мной. — Здравствуйте, Сильвия.

Он тяжело дышал, и вокруг его лица витали облачка пара.

— Здравствуйте, — чуть слышно ответила я.

Губы совсем замерзли и плохо двигались.

— Думал, вдруг уйдете, и я потом вас не отыщу. Сильвия, мне нужно поговорить с вами, это очень важно... Да вы замерзли совсем! Идемте.

Он вдруг обнял меня за плечи и повел к карете. Мне сейчас хотелось только согреться, поэтому я бы пошла с ним куда угодно. Я сжалась в уголке, растирая озябшие руки. Инспектор Стайс расположился рядом и сделал знак вознице трогаться.

Мужчина смотрел на меня обеспокоенно. Я же старательно прятала глаза. Сказывалась выработанная годами привычка. Однако он не шарахался от меня, как большинство людей, не смотрел с презрением или нездоровым интересом. Он обращался со мной, будто с обычным человеком.

Инспектор вдруг взял мои руки в свои и согрел своим дыханием. Я замерла, совершенно не понимая, что происходит. Верно, я замерзла насмерть прямо у тюрьмы и попала в странный мир. Рукам сразу стало горячо. Мужчина потер их ладонями, потом отпустил, все также продолжая внимательно смотреть на меня.

— Куда мы едем? — нарушила я молчание.

Окно кареты покрывали белые морозные узоры, поэтому проследить путь я не могла.

— В Магистрат, — ответил инспектор. — Сильвия, скажите, у вас ведь нет родственников в городе?

— Нет, — согласилась я, не понимая, к чему он клонит.

— И наверняка вам некуда идти.

Я отвернулась, ничего не ответив. Сейчас, когда он был так близко, я еще больше осознавала свою ущербность, жалкий вид, одиночество... Почему он такой внимательный ко мне?

— Ясно, — протянул мужчина. — Так и думал. Пожалуй, я могу решить вашу проблему.

Неужели не ослышалась? Я даже приподняла палантин, чтобы получше разглядеть его лицо, чтобы понять, о чем он думает.

— Вы серьезно? — спросила я.

— Абсолютно. Лиззи нужна няня, и я хочу предложить вам поселиться в моем доме.

— Почему именно я? — спросила удивленно.

— Просто Лиззи — очень непростой ребенок. Она не приняла ни одну из женщин, которых я нанимал. Категорически отказывается надолго оставаться без меня, плачет, устраивает истерики. Сейчас поехал за вами, оставил ее под присмотром коллег, еле-еле уговорил потерпеть немножко. А вчера увидел, как Лиззи тянется к вам, как обнимает. Понял, что, возможно, вы — мой последний шанс.

Экипаж остановился, и я снова оказалась в здании Магистрата. Только сегодня я уже не была арестованной, обвиняемой, но оттого чувствовала себя не лучше. Да и предложение инспектора очень неожиданное. Лиззи — милая девочка, но у меня ведь совсем нет опыта общения с детьми. Если я не справлюсь? Если девочка и со мной быть откажется? Снова неопределенность...

Инспектор Стайс проверил племянницу, игравшую в соседнем пустом кабинете, потом усадил меня за стол и принес кружку горячего ароматного чая. И я почувствовала, что оживаю. В кабинете было очень тепло, поэтому плащ я сняла, оставшись в темно-синем шерстяном платье и палантине. По-прежнему испытывала неловкость за свой внешний вид. Все-таки инспектор — очень симпатичный мужчина. Меня никогда особо не волновали подобные вещи, но сейчас отчего-то все изменилось.

— Инспектор Стайс, скажите, а как вышло, что меня выпустили? — спросила, окончательно согревшись и перестав дрожать.

— Леди Клаус отозвала обвинения, — ответил инспектор, пожав плечами. — Кстати, меня зовут Рэймонд. Вы больше не обвиняемая, поэтому церемонии ни к чему.

— Как это забрала? — удивилась я, даже не обратив внимания на его последующие слова.

— Пришлось немного припугнуть ее, — ответил Рэймонд с улыбкой. — Я напомнил ей обо всех грешках сына. Обещал, что Джозеф отправится в соседнюю с вами камеру.

— И она не побежала жаловаться вашему начальнику, не устроила скандал?

— Уж с собственным начальником я смог договориться, — отмахнулся инспектор.

А я поняла одну важную вещь. Наверняка инспектор Стайс и вчера мог мне помочь, не отправлять в тюрьму, но не посчитал нужным. А потом придумал этот план, устав от постоянных истерик ребенка. Вот и зря напридумывала историй о его хорошем бескорыстном отношении. Впрочем, другого быть и не может. С чего бы инспектору проявлять заботу о незнакомой девушке, если не от выгоды?

— Инспектор...

— Рэймонд, — поправил он. — Можно просто Рэй. Так легче запомнить.

— Рэймонд, — послушно повторила я, все же стесняясь называть его сокращенным именем. — Лиззи совсем не говорит? Я ее вчера спрашивала, спрашивала, а она молчит.

— Я не знаю, с рождения это или нет. А, может быть, в ее жизни произошло что-то настолько страшное, что она потеряла эту способность.

— А где ее родители?

— Моя семья родом из Старфина. Это на юге Империи, небольшой портовый городок. После учебы я попал по распределению в Морфолк, а мать с сестрой остались в родном городе. Мы постоянно переписывались, а однажды я узнал, что моя сестра исчезла. Мать только знала, что у нее появился мужчина, и она с ним сбежала. Я бросил все силы на ее поиски, но до сих пор не знаю, где она... Где моя Джулия...

Повисла пауза. Рэймонду явно не просто было говорить обо всем этом. Но мне показалось, что ему давно уже хотелось выговориться кому-то, поделиться болью. Кто же еще поймет его, как не тот, кто сам испытывал боль, и не раз. Я отлично подходила на эту роль. Будто собравшись с силами, инспектор продолжил:

— Поиски не увенчались успехом. Джулия всегда была замкнутой, плохо сходилась с людьми, не имела друзей. Я не смог найти не единой зацепки.

— Но ведь ваша мама наверняка должна была знать хоть что-нибудь, они ведь жили вместе.

— После смерти отца мать замкнулась в себе и перестала интересоваться нашими делами. Вот такая грустная семейная история...

— Я как раз по части грустных семейных историй, — произнесла я и улыбнулась.

Рэймонд улыбнулся в ответ. Я не привыкла к такому простому доверительному общению, к таким пристальным взглядом, поэтому быстро отвела глаза, уставившись на чаинки в чашке.

— Как же Лиззи нашлась? — спросила я, желая услышать историю до конца.

— Это просто мистика какая-то. Однажды останавливается около моего дома целый торговый обоз. Я удивился, вышел спросить, в чем дело. А Лиззи стоит, такая маленькая, в грязном порванном платьице, заплаканная... В одной ручке — сумка, в другой — кукла... Оказывается, торговцы нашли ее прямо на тракте, одну, плачущую и замершую. Но одна она была явно недолго. Такое впечатление, будто оставили ее за несколько минут до появления людей. В сумке Лиззи нашли записку с моим именем и адресом, подписанную Джулией. Больше никаких сведений в ней не было. А Лиззи так и не заговорила, как я не старался. Каких только врачей не привозил... И тот тракт объездил вдоль и поперек. Хоть какую-то зацепку найти пытался...

— Очень загадочная история...

— Еще какая. Но я все же надеюсь, что однажды вновь увижу Джулию... Ну что, Сильвия, вы согласны помочь мне? Обещаю хорошее жилье, жалование и человеческое отношение. Все, чего вам не хватало в сумасшедшем доме Клаусов.

Мне очень хотелось помочь Рэймонду, да и маленькой Лиззи, оставшейся без материнской ласки, тоже. Но оставался один важный момент...

— И вы доверите ребенка бездушной? — спросила я, глядя прямо на него, не скрывая своих рубиновых глаз.

— Я не верю в эти глупые предрассудки, — уверенно ответил Стайс. — Вы такой же человек, как и все остальные, просто вам не очень повезло в жизни. Давайте лучше узнаем мнение главного действующего лица.

Рэймонд подмигнул, вышел на пару секунд и привел Лиззи. Она все так же не расставалась с любимой куклой. Сегодня на ней было яркое платьице в цветочек, а волосы такие же растрепанные, как вчера. Чувствуется мужская неумелая рука.

Увидев меня, девочка подбежала и обняла меня ручками за талию, подарив очаровательную улыбку. Меня тут же заполнило необычное чувство. Внутри будто сжалось все, а в горле появился ком. Кажется, я вот-вот расплачусь. Взяв ребенка на руки, поцеловала ее в щечку. Лиззи обхватила ладошками мое лицо и внимательно всмотрелась. У нее оказались очень красивые зеленые глаза. На миг мне показалось, что в них плещется что-то совсем не детское, что-то непонятное, загадочное... Будто девочка знает какую-то тайну, которой непременно хочет с кем-то поделиться, и решает теперь, достойна ли я такой чести. Но через секунду Лиззи улыбнулась, вновь став обычным ребенком.

— Кажется, все решено, — с улыбкой сказал Рэймонд.

Дом Стайса оказался далеко не таким шикарным, как особняк Клаусов, но в то же время уютным. От него веяло спокойствием и уверенностью в завтрашнем дне. Стены, выкрашенные в белый цвет, и желтые ставни навевали мысли о теплом солнышке и о лете. Несмотря на то, что тут обитал холостяк, внутри было чисто и хорошо прибрано. Видимо, Рэймонд может позволить себе горничную.

Сначала мы отправились в детскую, полную игрушек, раскрашенную в разные цвета. Лиззи водила меня за руку, показывала по порядку все игрушки, книжки, нарядные платья. Рэймонд ни в чем не отказывал любимой племяннице. Когда он объявил, что сейчас покажет мою собственную комнату, Лиззи нахмурилась, покачала головой и усадила меня на свою маленькую кроватку, показывая, что я буду спать здесь с ней. Никакие уговоры не помогли. Через некоторое время детская кровать была вынесена в коридор, а ее место заняла широкая кровать из гостевой комнаты. А из мебели прибавился большой дубовый комод для моих вещей. Если бы еще они у меня были...

Рэй пожелал мне хорошо устроиться на новом месте и помчался обратно на службу. Мы с Лиззи остались одни. Она отнеслась к уходу любимого дядюшки спокойно, хотя я опасалась слез. По обыкновению взявшись за руки, мы путешествовали по дому. Девочка все показывала мне, улыбалась. Жаль, что она не может разговаривать...

Через пару часов прибыл посыльный из дома Клаусов с двумя сумками моих вещей. Наверняка, Рэй постарался. Я очень обрадовалась, ведь наконец-то смогу переодеться, привести себя в порядок. Мы с Лиззи с энтузиазмом принялись разбирать сумки. И тут меня ждал очень неприятный сюрприз. Вся моя одежда оказалась безжалостно разорвана и изрезана. Последняя месть леди Клаус... И тут я разрыдалась. Не помню, когда плакала последний раз. Но сейчас я будто выплеснула все плохое, что копилось внутри, все обиды и разочарования, все несбывшиеся надежды. Я рыдала, сжимая в руках остатки одежды, превратившейся в лохмотья.

Лиззи смотрела на меня растерянно, потом залезла в шкаф, достала что-то и села рядом со мной. Коснулась ладошкой моего лица и принялась вытирать слезы маленьким вышитым платочком. У меня внутри будто все перевернулось. Я не помнила ни заботы, ни ласки, даже материнской. А этот простой жест ребенка всколыхнул давно забытые чувства. Я посадила Лиззи к себе на колени и крепко обняла. Ну что, милая, теперь мы вдвоем.

4

Думаю, одиночество — это такая странная штука, когда даже незначительные неприятности кажутся огромным горем. Ну, подумаешь, пропала одежда. Это всего лишь одежда, тем более, старая и потрепанная. К тому же работу я нашла, крыша над головой есть, значит, не все так уж и плохо. Лиззи довольна моим обществом, а, значит, в ближайшее время Рэймонд точно не выставит меня на улицу.

Однако все это я понимала рассудком, но слезы лились и лились. Девочка и обнимала меня, и целовала мокрые от слез щеки. Но от этих трогательных жестов плакать хотелось еще больше. Тогда Лиззи взяла меня за руку и потянула за собой. Мы пришли к неприметной двери в дальней части дома, где я еще не бывала. За дверью оказалась роскошная спальня с огромной кроватью с шелковым постельным бельем, с балдахином. Рядом резной столик с зеркалом и два больших шкафа. Пол застелен мягким ковром с длинным пушистым ворсом. Интересно, чья эта комната?

Лиззи раскрыла дверцы шкафов, и я увидела множество красивой женской одежды. Здесь были и платья, повседневные и нарядные, пышные юбки, шелковые блузки, расшитые жемчугом и отделанные кружевом, изящные дамские шляпки, перчатки, пояски. У меня глаза разбежались от такого изобилия красоты. Лиззи принялась доставать разные платья, раскладывать их на кровать. Потом подвела меня к ним и жестом попросила примерить.

— Нет, Лиззи, я не могу, это ведь не мое. Кто-то ведь живет в этой комнате, — сказала я девочки.

Она в ответ помотала головой и вновь показала на красивое бархатное платье нежно-сиреневого цвета.

— Лучше пойдем, Лиззи, а то Рэймонд будет сердиться...

— Не будет.

Я вздрогнула и обернулась. В дверях стоял инспектор Стайс. Лиззи тут же подбежала к нему. Мужчина подхватил девочку на руки и поцеловал в щечку и отпустил. Лиззи снова начала рыться в вещах.

— Эту комнату я берег для Джулии, — задумчиво сказал Рэй. — После смерти матери перевез все ее вещи сюда, все надеялся, что она однажды вернется.

— Извините, я не хотела сюда врываться. Меня Лиззи привела, потому что вся моя одежда...

Я замолчала, испугавшись, что снова расплачусь.

— Леди Клаус постаралась? Этого следовало ожидать. Сильвия, здесь столько одежды, вы можете взять что-нибудь для себя.

— Нет, я не могу, неудобно...

— Ерунда, — отмахнулся Рэй. — Будет жаль, если пропадут такие красивые вещи. Не думаю, что сестра была бы против.

— Лучше не надо, — все же заупрямилась я.

Рэй вздохнул, потом подошел к одному и шкафов, порылся там и вытащил бордовый плащ с теплой подкладкой, отделанный роскошным лисьим мехом. Я залюбовалась дорогой вещью. У меня никогда не было ничего подобного, приходилось довольствоваться обносками.

— Тогда возьмите хотя бы этот плащ. Я заметил, что ваш совсем износился, а скоро придут холода. Это подарок, от души, за вашу помощь, — сказал мужчина, внимательно глядя на меня.

Лиззи подскочила к нему и энергично закивала головой, указывая пальчиком на плащ. Немного поколебавшись, я все-таки взяла дорогую вещь. Лиззи захлопала в ладоши. А Рэй протянул мне бархатный мешочек, в котором звенели монеты.

— Я подумал, что вам сейчас очень нужны деньги, особенно в свете последних событий. Это ваше жалование вперед на два месяца. Купите себе все, что нужно.

Дрожащей рукой взяла деньги и пробормотала слова благодарности. С одной стороны, мне было стыдно и неудобно пользоваться добротой Рэя, но с другой стороны еще более стыдно мне было за свой жалкий вид.

Мы с Лиззи сходили к портнихе, купили два готовых платья, белье, ночную сорочку. Еще заказали сшить теплую блузку с широкими рукавами и юбку к ней с теплым подкладом на зиму. Разобравшись с одеждой, отправились к башмачнику, где я, наконец-то, обзавелась новыми красивыми сапожками, а свою старую дырявую обувь выкинула без сожаления. Настроение сразу улучшилось, вернулась уверенность в завтрашнем дне.

Вернувшись домой, приготовила ужин, что оказалось очень легко, ведь у меня была маленькая помощница, которая с готовностью выполняла все поручения, быстро и умело. Видимо, мать приучала ее к домашней работе с самого раннего возраста. Поужинав с нами, Рэй куда-то уехал, а я отправилась укладывать спать Лиззи. Искупала ее в чугунной ванне, переодела в ночную рубашку и уложила под одеяло. Девочка улыбалась, гладила меня по рукам. Бедняжка, ну что же ты не говоришь? Как же хочется услышать твой голосок...

Так началась моя новая жизнь. Сказать честно, она мне очень нравится. Не было никаких обид, потрясений. Не приходилось больше прятаться по углам, чтобы не попасться на глаза хозяевам. Не приходилось сносить несправедливые укоры и крики. А еще в этом доме ко мне относились, как к обычному человеку. Рэй и Лиззи будто вовсе не замечали моих особенностей. Я не чувствовала настороженности, неприятия. Я даже глаза разучилась прятать, правда палантин по-прежнему не снимала. Все-таки мои длинные седые волосы производят странное впечатление.

Я взяла на себя всю работу по дому. Это было мне совсем не в тягость, ведь я всю жизнь занималась только этим. К тому же с таким хорошим отношением хозяина делать домашнюю работу мне было приятно. Приятно быть по-настоящему полезной, чувствовать искреннюю благодарность, а не снисхождение. С Лиззи мы ладили прекрасно, все делали вместе. Вместе готовили, вместе прибирали, играли, гуляли. Девочка оказалась очень активной, живой, улыбчивой. Я наконец-то услышала живой детский смех, правда, говорить она по-прежнему не могла. А, может быть, просто не хотела...

Мне очень нравилось делать Лиззи разные красивые прически, благо ее длинные волосы позволяли, нравилось наряжать ее в нарядные платья, шить одежду для ее кукол. Я даже стала задумываться о том, как было бы замечательно, если бы у меня однажды появился свой ребенок. Это ведь такое счастье. Но узнав это удивительное чувство, ко мне вдруг пришло неприятное осознание. С Джулией наверняка случилось что-то страшное, непоправимое. Иначе не объяснить, почему она оставила дочь.

Рэймонда мы видели мало. Он целыми днями был на службе, приезжал ужинать, а потом вновь уезжал куда-то. Я, конечно, не спрашивала, куда. Но была уверена, что у такого красивого мужчины непременно должна быть дама сердца. Я даже представляла, какой она может быть. Красивая, с длинными густыми волосами, с яркими глазами, прекрасно одетая... Противоположность мне. Однажды Рэймонд женится, и его любимая заменит Лиззи маму. В этом я не сомневалась, ведь Рэй обязательно свяжет судьбу только с женщиной, которая искренне полюбит Лиззи. От этих мыслей мне становилось грустно.

Однажды вечером, уложив маленькую подопечную, я отправилась на кухню прибрать после ужина. В гостиной я неожиданно натолкнулась на Рэя. Он стоял возле разожженного камина и задумчиво смотрел на огонь. От неожиданности я ойкнула.

— Простите, я думала, вы уехали, — объяснила я. — Не буду вам мешать...

— Подожди, Сильвия, — остановил меня Рэй. — Может, поговорим?

Поговорить мне хотелось. Я ведь целыми с Лиззи. Я болтаю, конечно, но ведь она не может мне ответить, поэтому я соскучилась по живому общению.

— Кажется, вы чем-то расстроены, Рэймонд?

— Все как обычно, вздохнул мужчина. — Очередной роман окончился ничем.

— У вас еще все впереди. Просто надо найти человека по душе, а это непросто.

— Непросто...Особенно в моем случае. У меня ведь есть Лиззи, а, значит, я должен, прежде всего, заботиться о ней.

— Уверена, если женщина по-настоящему полюбит вас, то и Лиззи полюбит обязательно. И малышка повзрослеет, перестанет всех отталкивать. Все наладится, непременно.

Мне почему-то всегда казалось, что у всех вокруг все будет хорошо, кроме меня. Рэй слушал, не отрывая от меня пронзительного взгляда. Все-таки есть в нем что-то притягательное, необычное... Даже не понять, что. Да, красивый, обаятельный, но не только в этом дело. Я всех людей воспринимаю по ощущениям, даже малознакомых. Вроде бы, толком не пообщалась с человеком, а внутри уже есть ощущение. Или приятное, легкое, а, может, наоборот, тяжелое, гнетущее. Рядом с Рэем мне было приятно. Он просто излучал положительные эмоции, отчего моя мрачная натура с готовностью бросалась в новые ощущения. Все-таки, как же повезет его избраннице...

— Сильвия, а вы любили когда-нибудь? — спросил вдруг Рэй.

Я немного опешила от такого вопроса. Любовь... Вот про одиночество я много знаю, а про любовь не очень. Хотя...

— Нет, не любила, — ответила задумчиво.

Не знаю, что такое любовь. Для меня это что-то непонятное, неопределенное, намного сложнее остальных чувств. Горе, одиночество, разочарование — вот, что мне хорошо знакомо...

— Это не страшно, — сказал мужчина с улыбкой. — Вы еще так молоды.

А я вспомнила Майкла... Сколько же лет прошло? Года четыре, кажется... Служил он у соседей Клаусов, ухаживал за лошадьми. Красивой внешностью не отличался, но был очень доброжелательным и приветливым. Я стеснялась Майкла поначалу, не знала, как с ним разговаривать. А он приходил в любую свободную минутку, сладости мне приносил, цветы. И мне было приятно. Кажется, впервые после встречи со змеевиком, во мне стали просыпаться положительные чувства. Радость, удовольствие... Майкл нравился мне, даже очень. Не знаю, была ли это любовь, да и способна ли я вообще любить... Мы ведь не целовались с ним даже... Он говорил, что я самая красивая, и что он обязательно на мне женится. Я бы согласилась, не задумываясь...

А потом о наших встречах узнала его мама. Конечно, устроила скандал. Запретила ему даже смотреть в мою сторону, ведь я бездушная, проклятая... Он не захотел ей перечить. Теперь-то я понимаю, что если бы Майкл любил меня по-настоящему, то преодолел бы все преграды. Наверное... Вскоре он женился. Стыдно признаться, я тогда смотрела сквозь изгородь на соседний сад, спрятавшись в кустах сирени, наблюдала, как прислуга празднует свадьбу. Смотрела на Майкла, на его красивую молодую жену и представляла себя на ее месте. Разве кто-то захочет сделать меня своей невестой? Седовласую, красноглазую, бездушную... Было невыносимо больно. И я все думала, разве можно чувствовать такую боль, если нет души?

— Сильвия?

Я вздрогнула, вынырнув из грустных воспоминаний.

— Извините, задумалась... Пойду к Лиззи, а то вдруг проснется, испугается, что меня нет. А вам нужно отдохнуть. Вот увидите, завтра все наладится.

— Спасибо, Сильвия, — сказал Рэй, а потом вдруг подошел ко мне близко и дотронулся до моей руки.

— И вы не переживайте... Тот, кто обидел вас, просто идиот.

Я непонимающе посмотрела на него. Неужели у меня все эмоции на лице написаны?

На следующий день еще больше похолодало, и пошел настоящий снегопад. Все застыло от мороза, и снег уже не таял, покрывая все вокруг пушистым белым покрывалом. Я тепло одела Лиззи, сама нарядилась в новый теплый плащ, и мы отправились прогуляться в саду. Девочка вовсю резвилась, кидала в меня снежками, ловила снежинки ртом, развлекалась, как могла. Набегавшись вдоволь, взяла меня за руку и повела куда-то вглубь сада. Там около самой изгороди, в окружении кустов черемухи, ветви которой сверкали и переливались на солнце, покрытые инеем, я увидела нечто странное...

Прямо из снега торчал длинный нежно-зеленый стебель с крупной ярко-алой розой. Сначала я подумала, что цветок кто-то просто вставил в снег, но потом обнаружила, что он растет из земли, по-настоящему растет. Как растение не погибло в такой холод, понять я никак не могла. Лиззи же этому явлению совсем не удивлялась. Она села на корточки перед цветком и принялась гладить его нежные лепестки.

Мы вернулись на то же самое место на следующий день. Ночью стало еще холоднее, и зима окончательно вступила в свои права. Однако алая роза по-прежнему цвела и благоухала, будто не хотела верить, что лето ушло. Ее лепестки оставались такими же нежными и даже не думали увядать от холода. Кажется, в этом доме происходит что-то странное...

5

Наверняка, одиночество — это такая досадная помеха, от которой даже хорошее время в жизни воспринимается иначе. Вроде бы все спокойно, без происшествий, но постоянно ждешь какого-то подвоха. Кажется, вот-вот случится что-то плохое, и в мою жизнь снова вернется серость и безысходность.

Мы с Лиззи каждый день навещали загадочную розу в саду, и я все чаще думала о ней. Мы с Лиззи показали интересное явление Рэю. Он поудивлялся вместе с нами, и сказал, что, наверное, это самое настоящее чудо, которое почему-то было подарено нам троим. Теперь это наш общий секрет. Неужели в жизни бывают настоящие чудеса? Разве мир не наполнен серостью? Но Рэй рассказал, что его Джулия всегда верила в чудеса, и теперь верит и он.

Однажды ночью я проснулась от странных звуков. Сначала спросонья я никак не могла понять, что происходит. А потом до меня дошло, что Лиззи бормочет что-то во сне. Склонившись к ней, мне удалось расслышать:

— Мама... Мамочка...

Похоже, бедняжке снится мать. И, о чудо, она говорит! Я погладила Лиззи, пытаясь разбудить, как вдруг увидела нечто удивительная. Над ребенком появилось странное свечение, постепенно принимающее человеческую форму. От неожиданности я отпрянула и чуть не свалилась с кровати. Странный фантом начал приобретать человеческие черты. Я разглядела волосы, заплетенные в две косы, узкое лицо. Призрак протянул руки к Лиззи, будто желая погладить ее по голове. Девочка встрепенулась и опять зашептала:

— Мамочка... Мамочка...

Замерев, наблюдала эту удивительную картину. Страха за ребенка не было, лишь уверенность, что гость из иного мира не желает девочке зла. Не знаю, сколько это продолжалось, но я, кажется, потеряла сознание, а когда очнулась, Лиззи спокойно спала в обнимку с любимой куклой.

Неужели мне все приснилось? Нет, не может быть. Я не спала, точно не спала. Лиззи говорила, а я видела призрак ее матери. Похоже, я потихоньку схожу с ума...

Всю ночь я промаялась без сна. А лишь только забрезжил рассвет, отправилась на кухню приготовить завтрак, пока Лиззи не проснулась. Пока разжигала очаг, на кухне появился Рэй. Я не часто видела его в простой домашней одежде, все больше в форме. Теперь в просторных брюках и в тонкой рубашке, расстегнутой на груди, он вызывал во мне какие-то новые эмоции, скорее приятные. Его вид навевал мне мысли о семье, о доме, о второй половинке... Я вздохнула и отвернулась, поправив палантин.

— Доброе утро, Рэймонд, я, наверное, разбудила вас?

— Нет, мне просто не спится что-то сегодня, — ответил мужчина, усаживаясь за стол. — А вы, Сильвия, что так рано?

Рассказать ему? Вряд ли он решит, что я сумасшедшая, раз уж считает чудом неувядающую розу в саду.

— Я видела кое-что странное, — сообщила я, разливая по чашкам ароматный травяной чай — лучшее средство привести в порядок мысли.

— Странное?

Поставив перед Рэем кружку, села за стол напротив него.

— Кажется, Лиззи навестил призрак Джулии.

Глаза Рэя расширились от удивления. Я быстро принялась рассказывать о ночных событиях, о том, как Лиззи звала маму, о женщине с косами.

— Мне это не приснилось, я уверена, — сказала я.

— Я вам верю, — произнес Рэй, сделав большой глоток обжигающего чая. — Если с кем-то и может случиться такое, то только с Джулией. Она всегда была одержима всем необычным, сверхъестественным. Даже купила себе амулет, надеясь развить в себе способности...

— Рэймонд... Но ведь это означает, что Джулия умерла, — почти шепотом сказала я. — Призраков живых людей не бывает...

Мужчина смотрел куда-то сквозь меня.

— Знаете, Сильвия, о чем я часто думаю? — вдруг спросил он.

— О чем же?

— О том, что нужно быть рядом с родными всегда, держаться вместе. Я уехал и оставил Джулию одну, хотя знал, в каком состоянии мать. Просто не мог видеть, как разваливается моя семья. Я поступил ужасно. Я должен был больше времени уделять родным, тогда бы ничего плохого не случилось с ней!

Поддавшись порыву, дотронулась до его руки, не зная, как по-другому выразить поддержку.

— Не вините себя, прошу. Однажды все выяснится, уверена. Ведь все тайное становится явным. Вы узнаете, что случилось с Джулией!

Рэй накрыл мою руку своей. Его ладонь оказалась очень горячей, чуть шершавой.

— У тебя ведь есть брат, Сильвия?

Вот так просто перешел на "ты". Действительно, немного странно поддерживать церемонии, находясь так близко, держась за руки. Однако, я такого перехода еще стеснялась.

— Да, есть, только он далеко от меня сейчас. Луис... Я вас так понимаю, Рэймонд, потому что мне очень не хватает его. Не знаю, чем я его обидела или разозлила, но он больше не хочет со мной общаться. Что-то сломалось между нами, после... несчастья, которое произошло со мной. Мы были детьми, но что-то изменилось...

Я говорила и не замечала уже, как по щекам текут слезы.

— Сильвия, расскажи, как это случилось...

И я рассказала. Впервые в жизни. Я ведь даже маме не рассказывала, чтобы не пугать. А тут словно плотину прорвало. А перед глазами стоял жуткий ребенок-змеевик. Та ситуация казалась намного страшнее именно потому, что все случилось из-за ребенка, невинного существа, за личиной которого скрывалась настоящая опасность. Я говорила, говорила, обливаясь слезами, рассказывала, как люди стали относиться ко мне, как сторонились и бросались обидными словами... А потом обнаружила, что Рэй сидит со мной рядом, приобняв, гладит по спине.

— Не плачь, Сильвия, прошу. Это все неправда. Предрассудки, суеверия... Ты не бездушная! Ты не можешь быть такой! Я ведь вижу, как ты относишься к Лиззи, как искренне улыбаешься... У тебя есть душа, Сильвия, и она прекрасна.

Я замерла, глядя в его глаза, которые сейчас казались мне двумя драгоценными камнями. Их блеск завораживал, утягивал куда-то в глубину. И я представила, что видит он. Страшные, нечеловеческие глаза... Я отвернулась.

— Иногда мне кажется, что во мне исчезло все хорошее. Я не могу больше радоваться по-настоящему, не могу получать от жизни удовольствие...

— Может быть, просто было мало поводов для радости?

Я несмело посмотрела на Рэя. Он улыбался, и мне тоже захотелось улыбнуться.

— Знаешь, Лиззи, мне кажется, тебе нужно сделать первый шаг, самой разорвать этот круг. Напиши брату письмо, расскажи о своей жизни, как скучаешь по нему. Уверен, его сердце растает.

Проводив Рэймонда на службу, я решилась. Достала лист бумаги и принялась писать письмо Луису. Сначала, подбирать слова было трудно, но потом все пошло само собой. Лиззи, притихнув, сидела рядышком, наблюдала со мной.

— Лиззи, помнишь, ты что-то говорила ночью? — спросила я, упаковывая письмо.

Девочка покачала головой.

— Милая, ты ведь можешь, я уверена, — вкрадчиво попросила я. — Постарайся... Скажи... Лиззи... Ну, повтори!

Лиззи молча отвернулась и достала из шкафа мой плащ. Ладно, не все сразу. Я вздохнула и стала одевать ее, чтобы пойти отправить письмо Луису. На улице я показывала Лиззи животных, птичек, растения, и спрашивала, что это такое. Девочка лишь улыбалась, глядя меня, и молчала. Мне даже подумалось на мгновенье, что она делает это специально. Но подозревать в обмане маленького ребенка было глупо, и я убедила себя, что однажды все-таки смогу помочь Лиззи снова начать говорить.

Когда приготовили ужин, Лиззи вновь потащила меня в комнату, полную нарядов. Мне не хотелось находиться там, но я все-таки согласилась, потому что надеялась, что там, где много воспоминаний о матери, Лиззи, возможно, начнет все же говорить.

Девочка жестом показала мне встать посреди комнаты, а сама полезла в шкаф, достав темно-бордовое платье из мягкого бархата, расшитое бисером, со скромным вырезом и пышными рукавами. Подняв его на вытянутых ручках, Лиззи запрыгала от нетерпения. Все-таки хочет нарядить меня, как не отпирайся. Да и, если честно, мне и самой захотелось примерить такую красоту.

Облачившись в платье, повернулась к ребенку. Лиззи радостно захлопала в ладоши и подтолкнула меня к кровати. Я послушно села. Девочка достала из ящика туалетного стола серебряный гребень и заколку, усыпанную разноцветными камнями. Она залезла ножками на кровать и принялась разматывать мой палантин. Я сначала хотела остановить ее по привычке, но потом передумала. Пусть ребенок развлекается.

Лиззи отбросила палантин, расплела мою длинную седую косу и принялась расчесывать волосы. Потом подняла их наверх и закрепила заколкой. Спрыгнув на пол, полюбовалась работой и снова похлопала в ладоши. Потом открыла дверцу шкафа с зеркалом во весь рост, предлагая мне посмотреться.

Вообще-то я не люблю зеркала, но сейчас мне стала любопытно. Я с опасением взглянула в зеркало и замерла от удивления и восхищения. Темно-бордовое платье удивительным образом сочеталось с глазами, а седые волосы, собранные в высокую прическу, пусть неумелую и неаккуратную, придавили мне необычный, но завораживающий вид. Я почему-то напоминала сама себе сказочное волшебное существо, вовсе не отталкивающее и проклятое, а прекрасное, притягательное...

Я услышала громкий вздох и обернулась. В дверях стоял Рэй, а я как обычно не заметила его прихода. Он смотрел на меня, не отрываясь, и я никак не могла понять выражения его глаз. Он сделал пару шагов вперед и едва слышно произнес мое имя. В моей голове разом пронеслись самые разные мысли. Например, что он возмущен тем, что я надела платье его сестры. Еще мне казалось, что он наверняка сейчас думает, какая же я некрасивая с этой копной седых волос... А вдруг, наоборот, я ему понравилась...

Мне не удалось узнать, потому что рядом раздался детский голосок:

— Ты такая красивая!

Мы разом уставились на Лиззи, которая рассматривала меня, грызя гребешок.

— Что ты сказала, милая? — спросил Рэймонд.

— Рэй, смотри, какая Сильвия красивая!

Мы с мужчиной переглянулись, не в силах больше сдерживать радостных эмоций.

6

Бывают такие моменты в жизни, радость от которых перекрывает даже неприятное чувство одиночество. Надеюсь, в том, что Лиззи заговорила, наконец, есть и моя заслуга. Девочка, словно устав от бесконечного молчания, тараторила без конца целых полчаса, наверное. Она расхваливала мое платье, сообщила, чего хочет на ужин, огласила список наших вечерних игр и занятий, даже поинтересовалась, как прошел у Рэя рабочий день. И ни слова о матери или прошлой жизни.

Мы с Рэем сидели рядом на кровати, наблюдали за веселящимся ребенком, и, наверняка, думали об одном и том же. Как же спросить Лиззи о матери? А вдруг она видела что-то страшное, вытесненное из сознания? Вдруг плохие воспоминания принесут вред? Наконец, Рэймонд решился. Он подозвал племянницу и посадил на колени.

— Милая, как хорошо, что ты заговорила, мы с Сильвией очень счастливы, — начал Рэй.

Девочка улыбнулась и стала теребить его пуговицы на форменном кафтане.

— Лиззи, дорогая, скажи, ты помнишь свою маму?

— Помню, — тихо ответила девочка. — Она такая красивая, как роза в нашем саду.

— А где она сейчас, ты знаешь? — продолжил Рэй, заметно нервничая. — Где вы жили до того, как ты приехала ко мне?

Лиззи задумалась. Улыбка с ее лица исчезла. Вместо ответа она посмотрела на меня и выдала:

— Сильвия, ты красивая, как мама.

— Милая, ответь дяде, пожалуйста, — попросила я, гладя ее ручку.

— Не помню, — ответила Лиззи, спрыгнула с колен, подхватила куклу и выбежала из комнаты.

Мы с Рэеем растерянно посмотрели друг на друга.

— Год прошел... Думаешь, она, правда, все забыла? — задумчиво спросил Рэй.

— Возможно, просто вспоминать не хочет. Будем надеяться, со временем Лиззи хоть что-то расскажет. Надо как-то осторожно, аккуратно...

— Я все же попробую еще раз поговорить с ней.

Рэй пошел к двери, но потом повернулся и снова посмотрел на меня. Выражения его глаз я опять не смогла понять, но захотелось намотать на голову палантин. Я так привыкла к этой вещи, что без нее чувствовала себя почти голой.

— Ты прелесть, Сильвия, — произнес мужчина и быстро вышел из комнаты.

Я прижала ладони к горящим щекам, чтобы хоть немного остудить жар, пылающий во мне. Надо срочно переодеваться, потому что этот образ плохо на меня влияет. Я ведь никогда не могла воспринимать себя, как привлекательную женщину, которая может нравиться мужчинам. Даже, когда за мной ухаживал Майкл, мне все это казалось чистым недоразумением. Но там было другое дело. Просто парень, слуга, такой же, как я. А Рэй... Совсем другая ситуация. Мне нельзя позволять себе надеяться на что-то большее, чем просто доброе отношение. Иначе снова придется наблюдать за свадьбой исподтишка и чувствовать, как сердце разрывается.

Я переоделась в свое скромное серенькое платьице, замоталась палантином и отправилась накрывать ужин. Нужно знать свое место... Оказалось, Рэймонд не преуспел в выведывании тайн племянницы. На все вопросы о прошлой жизни Лиззи либо отвечала, что не помнит, либо просто притворялась, что не слышит. Рэй был явно расстроен этим, хотя старался это скрыть. Я вновь попыталась успокоить его, попросила дать малышке время.

Теперь, когда Лиззи вновь могла говорить, у нас появилось много новых занятий. Например, в дом стала приходить гувернантка, миссис Маринер, улыбчивая доброжелательная бабуля. Она учила Лиззи буквам, рассказывала про окружающий мир, учила писать и считать. Я тоже с удовольствием слушала ее уроки, так как у меня самой гувернантки никогда не было. Мама учила меня сама, как умела, в перерывах между работой. Поэтому я и не считала возможным самой учить Лиззи, так как пробелы в образовании у меня имелись немалые. Поэтому мы с Рэем и договорились, что он пригласит миссис Маринер на три дня в неделю заниматься с девочкой. Лиззи оказалась очень сообразительной, все схватывала на лету. Гувернантка восхищалась своей ученицей, говорила, что она опережает по развитию многих учеников такого же возраста.

Однажды Лиззи затеяла под вечер игру в догонялки. Принялась бегать по залу, хохоча и хлопая в ладоши. Благо комната позволяла, места много. Я притворялась, естественно, что никак не могу ее догнать. Так мы гонялись по кругу, пока не пришел Рэймонд. Так получилось, что я запнулась за одну из игрушек, которые Лиззи без конца разбрасывала по всему дому. Не пойму, как я раньше ее не заметила... Запнулась и чуть не шлепнулась на пол, но Рэй успел меня подхватить. Его руки обвились вокруг моей талии, а глаза оказались очень близко. Я вдохнула мужской запах, и у меня закружилась голова. Запах табака, легкого парфюма и еще чего-то едва уловимого, терпкого. Впервые со мной такое случилось. Я не позволяла Майклу дотрагиваться до меня, но сейчас вдруг осознала, как же это приятно — близость мужчины.

— Простите, я случайно, — принялась извиняться я, ведь люди обычно старались держаться от меня подальше.

— Прекрати уже мне выкать, — услышала я его голос слишком близко, мягко отстранилась, подняла злосчастную игрушку.

Лиззи смотрела на нас во все глаза, загадочно улыбаясь. Будто сама специально все устроила.

А поздно вечером Рэй снова куда-то уехал, ничего не объяснив. Я пыталась убедить себя, что его просто могли вызвать на службу, тем более так уже бывало. Но внутренний голос упорно твердил, что мужчина отправился к любовнице. Это было бы совершенно естественно. Он ведь молод, красив, холост. А я... всего лишь домработница и няня его племянницы. Всего лишь обслуга, кем и была всю жизнь, и буду наверняка.

И почему я снова плачу, ну почему? Ведь все нормально в моей жизни, в кои-то веки! Никто меня не обижает, не унижает, ну что еще нужно? Оказалось, все-таки нужно... Пусть я и утратила нечто важное в себе, но все-таки осталась женщиной, желающей мужского тепла.

Лиззи снова достала маленький вышитый платочек и принялась вытирать мне слезы, на этот раз приговаривая:

— Уходите, слезки, мы не будем плакать. И с красивых глазок вам не надо капать...

— Откуда ты знаешь такой стишок, милая? — спросила я, попытавшись улыбнуться.

— Мне мама так говорила, когда я плакала. Но ведь я теперь уже большая, не плачу. А вот она плакала, как ты...

Я замерла, завороженная очередной вспышкой детских воспоминаний.

— Я ей рассказывала стишок, вытирала слезки, и все проходило, — рассказывала Лиззи, баюкая свою куклу.

— А почему мама плакала? — осторожно спросила я.

Но Лиззи отвернулась и принялась укладывать куклу в игрушечную кроватку.

А ночью мне приснился странный сон. Я снова увидела призрак Джулии. Он настойчиво звала меня за собой, говорила, что покажет нечто важное. Я отчетливо слышала ее голос, мелодичный, завораживающий. Я накинула теплый халат, надела домашние туфли и пошла за фантомом по коридорам дома прямо к выходу. Не обращая внимания на мороз, брела прямо по снегу в сад, следуя за призраком, который время от времени махал мне рукой. Джулия привела меня к загадочной розе, которая светилась в темноте. Будто повинуясь чьему-то приказу, я безжалостно выдернула розу и принялась рыть руками землю. Несмотря на холод, это оказалось несложно. Разрыв землю, увидела небольшой камешек, блестящий, полупрозрачный, синеватый, с острыми краями, будто осколок чего-то хрупкого...

Я проснулась, будто от толчка. Сон был такой реальный, что... Я поняла, что сжимаю что-то в руке. Лиззи боялась темноты, поэтому в комнате всю ночь горели свечи. Я увидела, что подол ночной сорочки мокрый и грязный. Руки тоже оказались испачканы землей, а в ладони я сжимала тот самый камешек из сна. Синий с голубыми прожилками. Похоже на хрусталь или что-то подобное. Значит, это был не сон?

Умывшись и переодевшись, кое-как дождалась утра. Рэй домой не вернулся, и поделиться мне было не с кем. Пока Лиззи не проснулась, оделась и побежала в сад. Роза валялась в снегу, увядшая и почерневшая. Еще раз взглянула на камень. Он был теплым, и вовсе не от тепла моей руки. Я чувствовала, что это не просто безделушка, не просто мусор, валявшийся в земле. Это все что-то значит! Это все связано с Джулией!

Когда Лиззи проснулась, переделала все утренние процедуры и позавтракала, я показала ей загадочный камешек.

— Лиззи, ты когда-нибудь видела это? — осторожно спросила я.

Девочка равнодушно взглянула на вещицу и просто ответила:

— Это папин камень.

Я даже вздрогнула от такого заявления.

— Твоего папы? — переспросила на всякий случай.

— Да.

— А как зовут твоего папу, милая?

— Папа Силлиан... Он злой и кричит постоянно.

— А мама...

Лиззи вдруг взглянула на меня совсем не детским взглядом и прошептала:

— А мама умерла.

У меня задрожали руки.

— Милая, ты... ты уверена?

— Мама сама мне сказала, я ее видела... И ты тоже видела.

Лиззи вдруг бросилась ко мне на шею, обняла крепко-крепко ручками и зашептала, отчего у меня слезы навернулись:

— Не отдавай меня папе, пожалуйста! Я хочу остаться с тобой и с Рэем. Не отдавай!

Прижала девочку к себе, расцеловала щечки, по которым уже скатились дорожки слезинок.

— Я никому не отдам тебя, обещаю, никогда не отдам!

В моей жизни впервые появился смысл — маленькая девочка, ставшая мне бесконечно дорогой. Вместе с ней я научилась улыбаться, радоваться мелочам. Она любила меня, как и я ее, просто потому, что я рядом. Несмотря на мои особенности. Ей было все равно, какая. Проклятая или бездушная, не важно. Лиззи просто любила меня, а я любила ее.

С трудом дождалась вечера, чтобы рассказать обо всем Рэю. Он вернулся со службы необычно хмурый и задумчивый. Накормив их ужином, я отправила Лиззи в комнату играть в куклы, а сама позвала Рэя в кабинет поговорить. Показала ему загадочный камень, рассказала о том, что услышала от Лиззи. Рэй слушал и хмурился еще больше. Позвал племянницу и стал сам ее спрашивать. Лиззи вновь повторила, что ее папа злой, что всех обижает. Что жили они в каком-то желтом доме с одним окошком. Как оказалась одна посреди тракта, девочка объяснить не смогла. Лишь повторила, что хочет остаться с нами. Тут уже Рэю пришлось утешать ее и заверять, что никому никогда ее не отдаст.

— Вокруг продолжают твориться странности, — заметила я, когда Лиззи успокоилась и вернулась к игрушкам.

— Надо будет постараться выяснить, что это за камень, и кто такой этот Силлиан, — сказал Рэй. — Знаешь, я все-таки буду надеяться до самого конца, что увижу Джулию...

Я подошла к нему и несмело погладила по плечу, желая утешить, но еще больше желая просто прикоснуться к нему. Мне вдруг живо представилось, как его обнимает другая женщина, как целует, ничего не стыдясь, не стесняясь собственной внешности...

— Конечно, надейтесь, это помогает жить.

Рэй обернулся и пристально посмотрел на меня.

— Сильвия, я же просил говорить мне "ты".

Я опустила глаза и хотела отойти, но мужчина удержал меня. Другой рукой он дотронулся до моего палантина и осторожно отвел край ткани так, что показался кончик спрятанной седой косы.

— Тебе не нужно скрываться, Сильвия, — произнес он. — Без него намного лучше...

Конечно, седовласое красноглазое чудовище... Почему он смотрит так, что все внутри переворачивается?

— Мне... нужно к ребенку, — пробормотала я и поспешила сбежать.

7

Казалось бы, простые слова, простые прикосновения, которые наверняка ничего не значат для Рэя. А для меня это все значит очень многое. Все его слова, мимолетные взгляды, прикосновения я собираю, будто драгоценные бусины, храню внутри, как самую большую ценность. Наверное, одиночество совсем замучило. Почему бы не помечтать, если в реальности возможно так немного.

А в реальности были совсем не романтические проблемы. Например, синий камешек, который я нашла по подсказке призрака, и который до сих пор оставался горячим. Рэй рассказал, что показывал его многим специалистам, но никто даже не смог определить, что это за материал. Не удалось и выяснить, кто же такой этот загадочный Силлиан, которого так боится Лиззи.

Сегодня в городе открылась традиционная ярмарка, которая всегда была главным зимним праздником. В этот день в Морфолк съезжались множество торговцев с разными диковинными товарами, артисты и менестрели, чтобы развлекать многочисленную публику. Рэй объявил, что сегодня совершенно свободен, поэтому мы идем на прогулку. Я сначала не хотела идти, потому что не люблю большие скопления людей, шум, но Лиззи заявила, что без меня никуда не пойдет. Ребенок для меня, конечно, важнее, чем собственные страхи, поэтому пришлось согласиться.

Я нарядила Лиззи в зеленое платьице в горошек из теплой ткани с длинным рукавом, сверху надела вязаную кофточку, чтобы не замерзла. Волосы заплела в косичку с шелковым зеленым бантом. Сама хотела надеть новый теплый костюм из блузки и юбки, который вчера забрала у портнихи. Но Лиззи заупрямилась. Она объявила, что сегодня праздник, поэтому я тоже должна быть красивой. Выбежав из комнаты, вернулась с тем самым бардовым бархатным платьем и попросила меня нарядиться. Было неудобно в очередной раз надевать вещь Джулии, но с другой стороны так хотелось вновь почувствовать себя красивой, чтобы Рэй увидел меня такой.

Надев чудное платье, почувствовала, что настроение стремительно улучшается, будто я зарядилась какой-то доброй светлой энергией. Даже показалось, что краем глаза увидела призрачную фигуры с двумя длинными косами...

Надела на Лиззи вышитое яркое пальто, меховой капор, сама облачилась в новый плащ, замоталась палантином, и мы отправились на веселую прогулку. Рэй уже ждал нас в прихожей, одетый в привычный теплый плащ с лисьим воротником и широкополую шляпу. Увидев нас, он улыбнулся и подхватил Лиззи на руки. Мы доехали на экипаже до центра Морфолка, а оттуда решили пешком прогуляться до городской площади, которая сегодня была заполнена торговыми обозами, палатками, лотками.

Рэй сегодня пребывал в отличном настроении. Он говорил, что очень устал на службе за последнее время, поэтому очень рад просто отдохнуть, прогуляться в замечательной компании, отвлечься от всех забот. Благо, погода сегодня радовала. Солнце светило ярко, пролетал редкий снежок, ярко искрившийся в его лучах. Мы прошлись вдоль палаток с одеждой, кое-что купили для Лиззи, но ребенок уже тянул нас к лотку с разными сладостями, где навыбирала кучу леденцов и конфет — целый месячный запас. Довольная и счастливая, побежала играть в снежки с другими детьми.

Рэй отошел куда-то, а я прикупила корзину овощей, запас которых уже кончался в доме, а еще сладких булочек с разными начинками, которые славились нежным вкусом. Вернулся Рэй с каким-то свертком, взял меня под руку и повел к импровизированной сцене, где проходил концерт. Лиззи уже заняла там место и во все глаза смотрела на выступающих артистов, хлопая в ладоши, подпевая и подпрыгивая.

Нагулявшись вдоволь, прошлись по лавкам с игрушками, чтобы порадовать Лиззи. Девочка выбрала себе свистульку в форме птички, раскрашенной разными цветами. И я поняла, что в доме теперь редко будет тишина. Лиззи забралась на руки к Рэю и тут же засвистела ему прямо в ухо, испытывая новое развлечение. А торговка, смотревшая на нас, сказала, что у Рэя замечательная семья. Я немного смутилась от таких слов, а Рэй, поглядев на меня и на Лиззи, сказал, что семья у него действительно прекрасная.

Это был замечательный день, полный хороших впечатлений. Вечером я укладывала Лиззи и читала ей сказку из новой красочной книжки, купленной сегодня на ярмарке. Это была сказка о принце и принцессе, которые очень любили друг друга, но были разлучены злобной мачехой. Но отважный принц преодолел все преграды, чтобы быть рядом с любимой, расколдовал ее, снял мачехино проклятье... Кто бы меня вот так расколдовал?

— А почитай еще, — попросила Лиззи. — Сильвия, а я когда-нибудь стану принцессой?

— Ты станешь прекраснее любой принцессы, — пообещала я, целуя детскую ручку.

— И принц у меня будет?

— Не знаю насчет принца, но обязательно будет мужчина, который очень сильно полюбит тебя.

— Как Рэй полюбит тебя? — спросила вдруг Лиззи. — Ты будто принцесса, а он будто принц.

— Это всего лишь сказка, милая...

— Вы ведь поженитесь? — спросила девочка, невинно хлопая глазками.

— Лиззи, это все взрослые дела, очень... сложные, — сказала я, подбирая слова. — Понимаешь, бывает, люди встречают друг друга, начинают нравиться...

— Ты нравишься Рэю, — заявила Лиззи. — Почитай еще одну сказочку, пожалуйста!

Когда Лиззи уснула, я осторожно вышла из комнаты, чтобы прибрать на кухне, так как не успела после ужина. В коридоре встретилась с Рэем. Кажется, сегодня он никуда не собирается уезжать, что меня несказанно радовало.

— Сильвия, идем, у меня есть для тебя подарок.

Он взял меня за руку и повел в свою комнату. У меня даже сердце замерло от предвкушения. Мужчина достал тот самый загадочный сверток, появившийся в его руках на ярмарке, развернул его, и я увидела темно-бордовую дамскую шляпку с вуалью, украшенную гроздью ягод вишни, искусно изготовленных из бархатной ткани. Сейчас в подобных шляпках щеголяли все модницы Морфолка.

— Я подумал, что это тебе подойдет, — сказал Рэй, казалось, немного смущаясь. — Ты сможешь спрятать волосы, раз стесняешься, да и вуаль... Примерь, пожалуйста.

Я стояла и никак не могла решиться. Но, в конце концов, он ведь уже видел меня без палантина. Пока размышляла, Рэй приблизился ко мне и медленно снял палантин, освобождая длинную белую косу. Провел по ней ладонью, вызвав у меня мурашки. Затем надел шляпку, расправил вуаль. Я повернулась к зеркалу и взглянула себя. Все еще не переодевшись, оставалась в бардовом платье, и новая вещь очень подходила к нему. Я даже напоминала теперь сама себе знатную даму. Вот только некрасивые волосы портили впечатление, поэтому поспешила убрать их под шляпку. Вот теперь я вполне могла сойти за обычного человека.

— Тебе нравится? — спросил Рэй, вставая позади меня.

— Очень, спасибо вам большое, — ответила я, проводя пальцами по бархатным вишням.

Мужчина мягко развернул меня к себе и произнес:

— Не так. "Спасибо тебе, Рэй". Повтори, пожалуйста.

— Спасибо тебе, Рэй, — повторила я и улыбнулась.

Он улыбнулся в ответ, но потом улыбка исчезла, а глаза как-то странно загорелись.

— Мне очень хотелось увидеть тебя настоящую, ничем не скрытую, — прошептал он, снимая шляпку и гладя меня по голове. — Ты такая красивая...

Он склонился ко мне, чтобы... Чтобы поцеловать? Я отвернулась, взяла палантин и шляпку и выскочила из комнаты, услышав напоследок разочарованный вздох. Нет, к такому я точно не готова.

На следующий день мы с Рэем старательно делали вид, что ничего не произошло. Хотя, быть может, и впрямь ничего особенно не произошло, и опять все напридумывала. А днем случилось чудесное происшествие! Пришел посыльный и принес мне ответ от Луиса! Мне хотелось буквально петь от радости. Лиззи прыгала и кричала:

— Ура! Нам письмо!

После я вслух читала ей послание брата и вытирала слезы радости, за что Лиззи обозвала меня плаксой. Все реву и реву все время.

Луис просил у меня прощения за то, что оставил одну, обещал, что обязательно навестит меня, познакомит со своей женой. Оказалось, жизнь его сложилась удачно. Он нанялся служить в городскую стражу, получил собственное жилье, женился. В каждом предложении письма звучали извинения и сожаления. Оказывается, все эти годы Луис винил себя за то, что произошло со мной. Он ведь тогда испугался, убежал, даже не попытавшись оттащить от меня змеевика. Это тяготила его всю жизнь, и он решил просто сбежать, чтобы не видеть меня, ведь я была ходячим напоминанием об ужасах детства. Луис не знал, как искупить вину, как выразить все, что у него на душе. А тут я написала письмо, и все его эмоции, копившиеся годами, вылились на бумагу.

Я чувствовала, что у меня будто камень с души свалился. Луис вовсе не обижен на меня, не считает проклятым чудовищем. Он по-прежнему любит меня, и я его очень люблю, ведь он мой самый родной человек на этом свете. Вечером поспешила поделиться радостью с Рэем. Мне хотелось показать ему, что чудеса и, правда, возможны. Я ведь и не надеялась, что брат захочет со мной общаться, а он написал мне. Может, и с Джулией все обязательно прояснится!

— Знаешь, что я придумал? — сказал Рэй, пробегая глазами дорогое мне письмо. — У меня отпуск скоро. Мы могли бы втроем навестить твоего брата.

— Наверняка, у тебя были свои планы.

Он придвинулся ко мне и прошептал:

— Никаких планов... Только ты. Позволь, пожалуйста...

Я не поняла, о чем Рэй просит, а он вдруг стал разматывать мой палантин.

— Я хочу посмотреть на тебя. Пожалуйста...

Сняв досадную преграду, он принялся медленно расплетать мою косу, а я чувствовала, что совсем не против. Мне нравилась его близость, хотелось большего, намного большего, и я не могла сама себя убедить, что поступаю неправильно.

Рэй ласково погладил меня по голове, по волосам, потом приподнял пальцами мое лицо за подбородок.

— Смотри мне в глаза, прошу, не бойся. Ты прелесть...

И я посмотрела... В его глазах плескалась страсть. Я никогда не видела такого, не чувствовала, но почему-то была твердо уверена, что это именно страсть. Наверное, мне нужно тоже придумать определения этому слову, чтобы разобраться. Как было с одиночеством. Страсть предшествует любви? Или они бывают вместе? Я могу чувствовать так же остро?

Рэй прикоснулся к моим губам своими, и я затрепетала, задрожала. Он тут же прижал меня к себе. Я чувствовала его тяжелое дыхание, биение сердца.

— Не знаю, Рэй... — прошептала я, сама не вполне понимая, что хочу сказать. — Вдруг я больше не смогу чувствовать, радоваться... Вдруг, и вправду нет души.

Рэй отстранился и посмотрел на меня.

— Это неправда. Твоя душа прекрасна. Ты можешь чувствовать, позволь мне показать...

Он взял меня за руку и прикоснулся губами к запястью, а другой рукой обхватил талию. Его прикосновения будто обжигали. Он стал целовать мою руку, поднимаясь выше, а его ладонь погладила спину, плечо, обхватила затылок, а губы неожиданно переместились на шею. Я зажмурилась и застонала, обнимая его в ответ. Какой он теплый, близкий, родной...

— Ты ведь чувствуешь? Ну скажи... — услышала шепот, от которого внутри все переворачивалось.

— Да... да.

Я, правда, чувствовала. И радость, и удовольствие, и предвкушение... Счастье? Наверное, даже счастье. А вот одиночества не было. Ведь Рэй так близко.

— Я так долго ждал тебя...

— И я тебя ждала...

Шепот и поцелуи в полумраке... О таком я не позволяла себе даже мечтать.

Рэй прижал меня к себе так крепко, что перехватило дыхание, а потом поцеловал в губы. Очень нежно, не торопясь, познавая новое, неизведанное. Я наслаждалась новыми ощущениями, наслаждалась его теплыми нежными губами, сильными руками. И чувствовала себя желанной женщиной, отчего мое сердце пело.

— Сильвия! Ты где?

Мы замерли и отстранились друг от друга.

— Ребенок — это главное, — прошептал Рэй и рассмеялся.

— Нужно идти, — шепнула я. — Отпустишь?

— Попробую...

Однако продолжал меня обнимать. Пришлось приложить усилия, чтобы освободиться. Рэй рассмеялся, еще раз поцеловал меня и отпустил. Голова немного кружилась, и я опасалась, что ноги откажутся держать меня.

— Я приду за тобой, когда Лиззи уснет, — пообещал Рэй.

Поспешила к девочке, которая, как оказалось, нацепила на себя драгоценности матери и крутилась перед зеркалом.

— Малышка, пора спать.

— Смотри, Сильвия, я принцесса!

— Конечно, принцесса, которой уже давно пора спать. Давай-ка переодеваться. Нужно все убрать в шкатулку, чтобы не потерять, — сказала я, расправляя постель.

— Я сама уберу!

Лиззи подставила свой стульчик к комоду и залезла на него, чтобы достать шкатулку из-под драгоценностей. Вдруг, стульчик покачнулся, и Лиззи стала заваливаться назад. Я бросилась к ней и подхватила. Девочка, видимо, испугавшись, вцепилась мне в руку, да так сильно, что я даже вскрикнула от боли. Взглянув на руку, с удивлением обнаружила струйки крови. Это что такое? И тут разглядела, что маленькие пальчики Лиззи оканчиваются острыми золотистыми коготками, которые сейчас вонзались в мою кожу. Перевела взгляд на милое личико и... не смогла сдержать крика. На меня смотрели желтые глаза с узкими зрачками, а кожа на лице покрылась мелкими золотистыми чешуйками. Не может быть, не может быть... Я определенно сошла с ума.

Дверь хлопнула, и в комнату вбежал Рэй.

— Что случилось? — встревожено спросил он.

Я взглянула на него, а когда повернулась обратно к Лиззи, она уже стала прежней. Обычным ребенком. О произошедшем напоминали лишь глубокие царапины на моей руке.

8

Кажется, я все же сошла с ума от одиночества. Я слышала, это со многими случается рано или поздно, но сама надеялась избежать такой участи. Ведь я пережила нападение змеевика и сумела сохранить ясность разума. Очень жаль было бы жить так долго и все-таки свихнуться. Лиззи не может быть такой, никак не может! Моя маленькая девочка, мой свет, моя радость... Она не может быть такой, как эти... чудовища!

Будто сквозь пелену наблюдала, как Лиззи забилась в угол и смотрела на меня круглыми глазами, беззвучно плача. А Рэй что-то говорил мне, перевязывая поцарапанную руку, с которой по-прежнему текла кровь.

— Сильвия, прости, я случайно, — услышала я детский голосок. — Прости...

— Все хорошо, Лиззи, мне не больно, — хриплым голосом ответила я.

Я и вправду не чувствовала боли. Совсем ничего не чувствовала.

Рэй взял Лиззи на руки, вытер слезы, внимательно осмотрел ее.

— Милая, иди, поиграй в маминой комнате, а мы с Сильвией немного поговорим. Будь умницей, — попросил он дрожащим голосом.

Лиззи еще раз взглянула на меня, а я заставила себя ей улыбнуться. Малышка взяла куклу и вышла из комнаты. Рэй медленно приблизился и опустился рядом со мной. Я по-прежнему сидела на полу, прислонившись к кровати, не в силах двинуться.

— Рэй, ты видел это? — шепотом спросила я. — Пожалуйста, скажи, что не видел... Скажи, что я сумасшедшая!

— Значит, мы оба сумасшедшие, — мрачно ответил мужчина. — Я видел... Всего секунду, но видел отчетливо. Желтая чешуя, когти... Это просто бред какой-то. Она тебя сильно поцарапала...

— Понимаешь, что это значит? Ты видел когда-нибудь змеевика в истинной ипостаси?

— Только в книгах.

— А я видела наяву! Лиззи выглядела точно, как тот ребенок, который... Разве, что волосы ее остались прежними. Я не верила своим глазам, Рэй, я была уверена, что сошла с ума!

— Выходит, отец Лиззи — змеевик! — воскликнул Рэй, потрясенно глядя на меня.

— Это бы все объяснило. И ее превращение, и то, что ты никак не мог найти мужчину Джулии. Тебе ведь бы и в голову не пришло искать его среди змеевиков.

— Как же нам быть, Сильвия? Вдруг с возрастом особенности Лиззи станут сильнее? Придется защищать ее от людей! Если бы найти кого-нибудь надежного человека, может быть, знахаря, который бы разбирался в этом...

— Кайза! — воскликнула я.

Эта мысль так неожиданно пришла мне в голову, просто озарила. Ведь она предупреждала, что мне нужно опасаться ребенка!

— Кайза? Это та самая, что ли?

— Мы с ней сидели в одной камере. Она сможет помочь, уверена! Узнай, где она сейчас.

Оказалось, Кайзу уже выпустили из тюрьмы, так как за нее поручились коллеги, у которых в Морфолке было организовано сообщество. Кайза обзавелась наконец-то лицензией, и теперь на окраине города красовался ее магический салон с яркой вывеской: "Мадам Кайза. Привороты, пророчества, целительство". Кажется, дела у нее шли неплохо. Небольшой деревянный домик, украшенный резьбой, с веселенькими занавесками и кованой калиткой. Из трубы валил дымок, навевая мысли о домашнем тепле и уюте.

— А зачем мы приехали сюда? — спросила Лиззи, глядя поочередно то на меня, то на Рэя.

— Здесь живет моя знакомая. Мы ее навестим, — сказала я.

Лиззи забрала ладошки из наших рук и побежала по тропинке, протоптанной в снегу, к двери, на которой висел колокольчик, и дернула несколько раз. На пороге появилась Кайза. Признаться, я даже сначала засомневалась, что это правда она, ведь от ее грязного потрепанного вида не осталось и следа. Ее черные длинные волосы были уложены аккуратными кольцами и подвязаны знакомым шелковым платком с монетками, а фигуру подчеркивало модное зеленое платье с пышной юбкой и смелым декольте. Казалось, женщина даже помолодела.

Кайза посмотрела сверху вниз на Лиззи и тепло улыбнулась.

— Это кто у нас тут такой маленький? — спросила она, гладя девочку по голове.

— Здравствуйте! А мы к вам в гости! — с улыбкой объявила Лиззи, указывая пальчиком на нас с Рэем.

— Ух ты, давно у меня не было таких важных гостей. Рада видеть вас, инспектор Стайс, надеюсь, не арестовать меня пришли? — с усмешкой спросила Кайза.

— Не сегодня, — туманно ответил Рэй, подозрительно глядя на бывшую заключенную, которую сам же и арестовывал прежде.

— Здравствуйте, Кайза, мы пришли за помощью, — сказала я.

— Здравствуй, милая, рада, что у тебя все хорошо, — проворковала женщина, приобнимая меня за плечи. — Заходите, пожалуйста, располагайтесь...

В доме Кайзы ничего не говорило о том, что хозяйка занимается магией. Не было обычного для магических салонов мрачного антуража в черных тонах, лишних безвкусных деталей, чтобы бросить пыль в глаза клиентам. Да и сама знахарка не выглядела, будто гость из потустороннего мира. Обычная женщина, к тому же, хорошая хозяйка, судя по аппетитному запаху, доносящемуся с кухни.

Мы втроем расположились на удобном диване в цветочек, а Кайза села напротив нас на стул, держа в руках золотой круглый медальон на длинной цепочке. Наверное, это и есть амулет, заряженный энергией змеевиков. Кайза посидела, прикрыв глаза, несколько секунд, а потом надела медальон на шею. Ее взгляд остановился на Лиззи, которая сейчас была увлечена наблюдением за большим пушистым рыжим котом, который лежал на подоконнике и смотрел в окно.

— Ну что, Сильвия, убедилась, что я правду говорила? — спросила Кайза.

Я напряглась, вспоминая непонятное предсказание женщины.

— Скажите, Кайза, что вы видите в ней? — нетерпеливо спросил Рэй.

— Две сущности, — ответила женщина. — Вы прекрасно знаете, какие, Инспектор. В ней живет часть змея. Об этом я предупреждала Сильвию... Лиззи, милая, можешь погладить котика. Не бойся, он не кусается.

Лиззи вопросительно посмотрела на Рэя, тот кивнул, и она отправилась знакомиться с рыжим пушистиком. Девочка осторожно погладила его, потрепала за ушки. Кот совсем не возражал против такого внимания, принялся урчать и мурлыкать.

— Вы можете сказать, как часто будет проявляться... вторая сущность? — спросил Рэй, не отрывая глаз от племянницы.

— И опасна ли она для людей? — шепотом добавила я.

— На эти вопросы вам не ответит ни один человек, — бесстрастно ответила Кайза. — Это дело змеевиков. Их дитя. Вот к ним и обращайтесь.

Рэй разочарованно вздохнул, а я достала из кармана заветный камешек и протянула знахарке.

— Взгляните на эту вещицу. Что скажете о ней?

Кайза повертела камешек в руках, провела длинным ногтем по острому краю.

— На нем кровь... Будет...

Мы с Рэем тревожно переглянулись.

— Я чувствую в нем энергию, как от моего амулета. Это принадлежит змеевикам. Кто дал тебе камень?

— Призрак, — призналась я.

— Не удивительно, что ты ее видишь, Сильвия. В тебе ведь тоже есть часть магии змей. Ты еще не раз ее увидишь...

Кайза вернула мне камень.

— Простите, но это все, что я могу сказать, — произнесла Кайза. — Сильвия, ты можешь приходить сюда в любое время. Я всегда рада тебе.

— Рэй, одевай пока Лиззи, — попросила я, протягивая мужчине детское пальто.

Рэй кивнул и пошел к ребенку, а я тихо сказала Кайзе:

— Пожалуйста, пусть этот разговор останется между нами.

— Ты зря сомневаешься во мне, девочка. Я никогда не выдаю тайны клиентов. А тебя все же хочу предупредить. Я знаю, он очень красивый мужчина, все понимаю, сама была молодой... Но тебе грозит опасность рядом с ними! — заявила Кайза, перейдя на шепот. — Ее отец рано или поздно объявится... Я вижу кровь...

Взглянула на Рэя и Лиззи, и мое сердце забилось сильнее.

— Я люблю ее, — прошептала я. — Она вернула мне утраченное. И его люблю...И не оставлю! Я должна все выяснить, должна помочь Лиззи, быть рядом, я обещала!

— Смотри, девочка... У судьбы много дорог. Надеюсь, ты выбрала правильную.

Я молча обняла женщину и поцеловала в щеку. Сегодня я мало узнала полезного, но рядом с Кайзой мне почему-то становилось легче, и хотелось верить в лучшее, даже несмотря на ее мрачные предсказания. Сама ведь сказала, что у судьбы много дорог, а, значит, не все из них несчастливые.

Кайза проводила нас до порога. Лиззи помахала ей ручкой и вежливо попрощалась. Домой мы с Рэеем возвращались в молчании, размышляя каждый о своем. Я, например, думала, где мне найти змеевика, который может ответить на все мои вопросы. Задачка та еще... Они очень обособлены, осторожны... они чужие.

Утомившись насыщенным днем, Лиззи быстро уснула и даже сказку не попросила. Я поцеловала ее и пошла в гостиную. Рэй сидел за столом и внимательно разглядывал что-то. Я подошла к нему и заглянула через плечо. Оказалось, мужчина изучает карту запада Окраиной Империи, где находился Морфолк и его родной город Старфин.

Рэй обернулся, улыбнулся мне и притянул к себе, обняв рукой за талию.

— Смотри, Сильвия, вот здесь, — сказал Рэй и ткнул пальцем в место на карте недалеко от Старфина. — Это селение змеевиков. Всего лищь в паре часов езды от моего родного города. Здесь живут змеевики, которые приняли законы Империи и следуют им. За много лет с ними не было ни стычек, ни конфликтов. В город им, конечно, вход запрещен, но торговля с ними ведется активная. Если где-то и стоит искать отца Лиззи, то только здесь. Завтра соберу в Магистрате побольше людей, и мы...

— Подожди, Рэй, не спеши, — перебила я мужчину, усаживаясь на стул рядом с ним. — Подумай хорошенько, разве мы можем придавать дело огласке? Нужно, чтобы об этом знали как можно меньше людей. Мы ведь по-прежнему не знаем, что дальше... будет с Лиззи. Лучше я одна съезжу туда, попытаюсь разузнать...

— Нет, Сильвия, я не могу отпустить тебя одну! — возразил Рэй, беря мои руки в свои.

— Мне не страшны змеевики, ты же знаешь, — ответила я и улыбнулась. — Если кто и должен пойти в их логово, то только я.

— Мне нужно подумать, — заколебался Рэй.

— Не о чем думать, — прошептала я, а потом набралась смелости и прикоснулась губами к его колючей щеке.

Рэй протянул руку и снял палантин с моей головы.

— Не прячься больше, пожалуйста. Я хочу видеть тебя...

— Я постараюсь, — ответила с улыбкой. — Спокойной ночи, Рэй.

Мне очень хотелось побыть с ним, но я боялась оставить Лиззи одну.

Вернувшись в нашу спальню, обнаружила над спящим ребенком светящийся фантом. Страха я уже не чувствовала. Призрак провел рукой вдоль тела Лиззи, будто желая прикоснуться.

— Я ведь смогу защитить ее, Джулия? — шепотом спросила я.

Призрак опустился передо мной, протянул ко мне руку и исчез. А я почему-то поверила, что у меня обязательно все получится.

9

Что такое одиночество? Честно говоря, уже и не помню точно. Какие-то отголоски, горькие, неприятные... Как можно думать об одиночестве, когда рядом милая болтушка Лиззи и сдержанный Рэй, который смотрит так, что внутри разливается тепло и настоящий свет, будто ко мне возвращается все утраченное. Не буду больше думать о плохом, ведь у меня появилась важная цель. Целое селение змеевиков... Готова ли я вновь столкнуться с этими жуткими существами? Смогу ли преодолеть страх? Конечно, смогу, ради Лиззи.

Утром, перед отъездом в Старфин, Лиззи попросила меня быстро сходить с ней в сад, проверить кое-что. Времени оставалось не так много, но я все же выполнила ее просьбу. Малышка привела меня на то место, где раньше росла чудесная роза. Какого же было мое удивление, когда я увидела цветок на прежнем месте, такой же красивый и благоухающий вопреки зиме и морозу. Хотя я прежде сама выбросила замершие останки прежнего цветка.

— Лиззи, откуда ты узнала о розе? — удивленно спросила я.

— Мне мама сказала, — ответила девочка и погладила нежные лепестки пальчиком.

Я решила, что это очень хороший знак.

В Старфин мы приехали поздним вечером и сразу же направились в гостиницу. Родительский дом Рэя пустовал, но он не хотел ехать туда, так как его по-прежнему преследовали неприятные воспоминания. Побывать там он решил завтра, вместе с Лиззи, пока я буду у змеевиков. Признаться, я очень волновалась. Даже поесть не смогла, как следует. Рэй, глядя на меня, тоже нервничал, поэтому я изо всех сил старалась взять себя в руки. Только маленькая Лиззи воспринимала поездку, как развлечение.

Мы поселились в комнате с двумя кроватями. Рэй расположился на маленькой, а мы с малышкой на той, что побольше. Все-таки между мной и Рэем присутствовала какая-то скованность, недосказанность, но такие проблемы сейчас явно не время было решать. Мы с ним будто взяли небольшую паузу. Но мужские взгляды неизменно меня согревали, дарили надежду на светлое завтра.

Рэй встал на рассвете, когда мы с Лиззи еще спали, и отправился искать экипаж. Оказалось, желающих прокатиться до деревни змеевиков, да еще и ждать там, найти оказалось очень нелегко. Наконец, Рэю удалось уговорить одного возницу, при этом пообещав крупную сумму. Половину денег отдал сразу, а другую было условлено отдать, когда я вернусь в город.

Рэй проводил меня до кареты, пока малышка спала, поцеловал на прощанье, попросил быть осторожной. А еще сказал, что ждет до вечера, а потом поднимает весь Магистрат Старфина на мои поиски. Я заверила, что все будет хорошо. Все, что нужно, змеевики уже забрали у меня. Не удержалась и сама поцеловала мужчину в губы, поправила новую шляпку с вуалью и отправилась на встречу со своими давними страхами.

Деревня змеевиков оказалась окружена по периметру высоким забором из досок, окрашенных в ядовито-желтый цвет. Кажется, они вообще неровно дышат именно к такому цвету. Напоминает глаза их истинной ипостаси. Возница остановил карету на дороге поодаль от границ селения, и мне пришлось минут двадцать идти пешком. А потом еще долго искать калитку в этом самом заборе, чтобы попасть внутрь. Наконец, калитка нашлась. Наверху висел колокольчик. Я позвонила, и с той стороны раздался недовольный бас:

— На сегодня торговых обозов не значится. Идите прочь.

Я немного растерялась, подбирая слова.

— Здравствуйте, — вежливо сказала я. — Мне бы поговорить с кем-нибудь, ну кто у вас главный. Это очень важно! Я не торговка!

— Посторонних не впускаем, — безапелляционно заявил голос.

Я порылась в кармане и достала заветный камешек.

— Прошу вас, я не посторонняя. Посмотрите, пожалуйста!

За забором раздалось шуршание, недовольное бурчание, но калитка все же отворилась с громким скрипом. Выглянул старичок в черной шляпе и шерстяном балахоне и внимательно посмотрел на меня. Особенно его внимание привлекли мои глаза. Я молча показала ему камень. Лицо старичка вытянулось от удивления.

— Тебе к Омелии надо, — сухо сказал он и сделал мне знак следовать за ним.

Дома в древне были выстроены из толстых круглых бревен, а крыша странная, плоская, покрытая толстым слоем соломы, смешанной с каким-то клейким желтоватым веществом. В каждом доме было по одному окошку с ярко-желтыми ставнями. В отличие от любой людской деревни, наполненной звуками домашней живности и птицы, в этом поселении стояла тишина. Похоже, змеевики не занимаются хозяйством, да и земледелием тоже. Дома стояли ровной шеренгой, не огороженные заборами. То есть не было устроено ни садов, ни огородов. Впрочем, они — не люди, поэтому пытаться понять их ни к чему.

Старичок привел меня к одному из домиков, постучал в дверь и ту же поспешил уйти. Я осталась на крыльце в одиночестве. Через пару минут дверь открылась, и я увидела на пороге женщину лет тридцати с большими зелеными глазами, ярко выделяющимися на худом лице. Она с ног до головы была закутана в серую шерстяную ткань, и голова тоже была укрыта теплой шалью, отчего волос разглядеть мне не удалось.

— Здравствуйте, — вежливо сказала я. — Вы, верно, Омелия?

— Да... А вы?

Она внимательно всматривалась в мои глаза.

— Я приехала узнать о Джулии Стайс. Вы ведь знакомы с ней?

Омелия тут же побледнела и явно занервничала, однако в дом пустила. Внутри было тепло, и я с удовольствием сняла плащ и шляпку. Уж здесь мне точно таиться нет смысла. Внутри дом казался просторнее, чем снаружи и представлял собой одну большую комнату, где помещались разные зоны: спальное место, гостиная, кухня. Был и привычный очаг, однако в нем вместо дров я увидела какой-то светящийся камень, от которого явно шло тепло. Да и на кухне стояли непонятные мне металлические предметы.

Омелия продолжала зябко кутаться в теплое одеяние.

— Никак не могу привыкнуть к вашим холодам, — объяснила она, заметив мой удивленный взгляд. — В человеческом обличье очень сложно переносить их.

Женщина предложила мне сесть в плетеное кресло с длинными подлокотниками, и сама устроилась напротив. Нужно было с чего-то начать разговор. Первой заговорила она:

— Кем вы приходитесь Джулии?

— Я няня Лиззи. Меня зовут Сильвия.

Омелия встрепенулась, подалась вперед:

— С девочкой все в порядке?

— Да, с ней все хорошо. Расскажите, пожалуйста, все, что знаете о ее матери. Это очень важно.

— Джулия появилась в деревне несколько лет назад. Мой брат, Силлиан, привез ее. Они провели свадебный обряд по нашим обычаям.

— Как они познакомились?

— Не знаю, Силлиан никогда не рассказывал, да и я не интересовалась. Это ведь против наших законов... Все сторонились ее, да и я поначалу. Но брату всегда было плевать на правила... Он занимался торговлей и часто ездил по городам. Конечно, за стену вход закрыт, но с бродячими торговыми обозами у него были налажены хорошие связи. Может быть, так они и познакомились. Обручились, стали жить на окраине деревне, подальше от осуждающих взглядов. Сначала все было хорошо. Родилась Лиззи. Я часто ходила к ним, помогала с малыщкой. Думала, как хорошо все, спокойно... А потом началось...

— Что началось? — тихо спросила я, наклоняясь вперед, чтобы ничего не упустить.

— Не смог Силлиан противиться собственной природе. Вы ведь не понаслышке знаете, на что мы способны. Некоторые из нас...

Омелия многозначительно посмотрела на мои седые волосы.

— Знаю, — призналась я. — Он выпил Джулию, ведь так?

— Так, — чуть слышно ответила Омелия. — Но это не самое страшное. Знаете, когда умран... Для вас привычнее — змеевик. Итак, когда мой сородич чувствует потребность к поглощению энергии, он становится агрессивным, неуправляемым. Так было и с Силлианом. Он бил Джулию на глазах у Лиззи. Бедняжка даже разговаривать перестала. Кажется, ей тоже доставалось...

— Почему же вы ничего не сделали? — потрясенно спросила я.

— Вы не поймете. У умранов все не так, как у людей. Мужчины у нас главные, а женщина и слова не может сказать против. А уж чужая семья — запретная тема. Мы не вмешиваемся в чужую жизнь.

— Даже если этой жизни угрожает опасность? — спросила я, чувствуя, как меня переполняет негодование.

— Вам не понять, — грустно проговорила Омелия. — Силлиан запретил мне приходить к ним, а через пару дней я увидела Джулию в синяках, с седыми волосами, и сразу все поняла.

— Как она выжила после этого? Меня в детстве еле спасла знахарка.

— Вы были ребенком, поэтому и пошла такая сильная реакция. Брат уехал в очередной раз торговать, а Джулия вместе с Лиззи ушла из деревни. Я даже обрадовалась, подумала, что она решила сбежать, но через некоторое время она вернулась уже одна. Я спрашивала ее о девочке, но она молчала. Брат вернулся и убил ее... Задушил... А сам исчез, и я до сих пор не знаю, где он.

Я закрыла лицо ладонями, не в силах больше слушать эти ужасы. Почему? Ну почему Джулия не сбежала вместе с дочерью? Почему не сбежала раньше от этого изверга? Кажется, я сказала это вслух...

— Джулия однажды сказала мне, что Силлиан будто околдовал ее. Что она не может оторваться от него, не может справиться с этой больной любовью. А еще говорила, что теперь ей точно нельзя возвращаться к людям, ведь она теперь бездушная, проклятая...

— Как и я, — прошептала, машинально проведя рукой по волосам.

— Вы ведь совсем не знаете нашей истории, Сильвия. Наш народ первым появился на планете, зародился в океане еще до появления людей. Люди же — наш эксперимент, новый вид, возникший в результате изменения генов. Умран без одной ипостаси... Впрочем, вы вряд ли поймете мои слова. Неизвестно, по какой причине, но эксперимент был прекращен, и подопытные забыты. А через тысячи лет на поверхности планеты появилось развитое людское общество. Но умранам было уже неинтересно это. Наших предков заинтересовала новая идея — добиться вечной жизни. Так у умранов появилась способность к поглощению энергии из окружающего мира. Наши предки действительно перестали стареть, но и душевное состояние их нарушилось. Участились преступления, убийства, в обществе начался хаос. И тогда были изобретены поглощающие кристаллы, ставшие основой нашего мира. Мы, правда, жили вечно, пока кристаллы не взорвались от бесконечного поглощения и не уничтожили все, чего мы добились за миллионы лет. Так мы оказались беспомощными. Беспомощнее, чем люди — наше творение.

Я достала из кармана камень.

— Откуда это у вас? — удивленно спросила Омелия.

— Лучше я не буду говорить, иначе вы сочтете меня сумасшедшей. Это, правда, принадлежало Силлиану? Это часть вашего прежнего мира?

— Да. Это осколок поглощающего кристалла. Теперь ими усеяно океанское дно...

— Значит, теперь ваш народ лишился бессмертия?

— Лишился. Он у некоторых из нас все же осталось стремление к поглощению чужой энергии. Люди оказались в этом смысле самыми подходящими существами. Ведь мы с вами, по сути, одинаковы. Но вы более человечны, эмоциональны. У вас есть то, что называется душой. А мы прагматичные, жесткие, нацеленные на выживание. И теперь зависим от вас.

— Омелия, скажите, Лиззи... Насколько она отличается от людей? Я видела, как она меняет ипостась. На мгновенье лишь, но я очень боюсь, что это будет проявляться сильнее. А вдруг в ней тоже проснется жажда энергии?

— Браки между нашими народами случались, и не так редко, как вы думаете. Оказывается, человеческая сущность сильнее нашей. Лиззи будет перекидываться в моменты сильных эмоций, если испугается, или будет взволнована. Но это можно контролировать... А энергию тянуть она не станет, не волнуйтесь. Это свойственно лишь чистокровным умранам.

Услышав эти слова, я немного успокоилась. Но осознание того, что убийца Джулии разгуливает на свободе, очень меня беспокоил.

— Сильвия... Мне бы очень хотелось увидеть Лиззи, — дрожащим голосом произнесла Омелия.

Она, конечно, родственница малышки, которых и так мало, но все же женщина ничего не сделала, чтобы помочь несчастной Джулии. Поэтому особой симпатии я к ней не испытывала.

— Пожалуйста... Я смогу научить ее контролировать себя.

— Не знаю, — ответила я. — Нужно подумать. В любом случае, только тогда, когда буду уверена, что Лиззи ничего не угрожает.

— Скажите, она счастлива? Растет в любви?

— Можете не сомневаться в этом. Больше ее точно никто не обидит, — твердо заявила. — Я все для этого сделаю.

А потом мы с Омелией долго брели по снегу на окраину деревни. Там располагалось кладбище змеевиков. Женщина подвела меня к небольшому гранитному валуну, на котором было выдолблено знакомое имя. Я поплакала нал могилкой Джулии и дала себе слово, что однажды вернусь сюда вместе с Рэем и Лизи и привезу Джулии большой букет цветов, которые, уверена, не завянут на ее могиле.

Омелия проводила меня до калитки, и я отправилась в обратный путь, всю дорогу размышляя над услышанным. С одной стороны, было облегчение оттого, что моя маленькая девочка вовсе не монстр из моих детских воспоминаний. Беспокоил лишь Силлиан. С одной стороны, я понимала, что змеевикам не попасть за городскую стену, но тревога все же не оставляла. Хотелось поскорее вернуться к людям, ставшим такими родными. Увидеть Рэя, ощутить его ласковые прикосновения. Обнять Лиззи, поцеловать пухленькую щечку, услышать ее задорный смех. Свет... Он во мне. Он вернулся. Вошел в мою безрадостную жизнь вместе с Рэем и Лиззи. И я сделаю все, чтобы его сберечь.

10

Я всегда считала, что жизнь мою разрушил змеевик. Но сейчас я думаю, что его нападение было всего лишь толчком ко всем несчастьям. Ни мифическое проклятье, ни отсутствие души, ни отношение со стороны окружающих не так страшны, как страшно одиночество. Именно оно портило мне жизнь все эти годы, забирало свет. Оно разрушало меня изнутри, не давало дышать в полную силу.

Но теперь одиночества нет. Я уверена, ведь рядом малышка Лиззи, которая сидит у меня на коленях, доверчиво обнимает. А еще есть Рэй, который держит меня за руку и смотрит так, что сердце замирает. Мы возвращаемся в дом, который, надеюсь, однажды станет и моим домом тоже. В дороге мы с Рэем не разговаривали о самом главном, чтобы Лиззи не услышала лишнего. А вечером, по приезду домой, я в подробностях рассказала обо всем Рэю. Мы вместе поплакали о тяжелой судьбе Джулии, проговорили до поздней ночи. Я поделилась с ним своими тревогами, но Рэй заверил, что змеевикам точно нет хода в город. Хотелось бы верить...

А потом Рэй меня поцеловал. Я скучала по его поцелуям, обжигающим, нежным. Мне казалось, именно так я становлюсь полноценной женщиной, желанной, дорогой. Он чувствует, я знаю. Я нужна ему, но все же хотелось бы услышать. Бывало, я часто мечтала раньше о нежных словах, искренних, пылких, от которых внутри будто сжимается все. Ведь я тоже достойна хотя бы крупицы счастья...

— Рэй...

— Сильвия?

Сосредоточиться, не терять разум...

— Скажи, пожалуйста... Я так хочу быть нужной тебе, по-настоящему. Так хочу быть любимой, ты даже представить себе не можешь! Ты и Лиззи... Вы — мой свет, моя душа. Ты — мой свет...

— Сильвия, милая...Это ты — мой свет. Я так ждал тебя, такую настоящую, ласковую, отзывчивую... Ты просто прелесть. И волосы, и глаза... Ты похожа на сказочную нимфу...

Губы, покрывающие лицо поцелуями... Руки, расплетающие косу, гладящие по волосам... Я слушаю и верю. В самом деле, чувствую себя настоящей красавицей! Впервые в жизни не стесняюсь и не стыжусь собственной внешности. Мы будем вместе всегда? Я об этом мечтаю...

— Ты меня любишь?

— Ты меня любишь?

Кто первый из нас задал этот вопрос, уже не понять, да и ответов не требуется. Все уже понятно. Любовь окружает нас, буквально витает в воздухе. Счастье — просто быть рядом.

— Ты останешься со мной? — тихо спросил Рэй. — Это не из-за малышки, не думай. Я нуждаюсь в тебе не меньше, чем она. Хочу, чтобы мы стали настоящей семьей.

— Странно, я думала, что леди Клаус отравляет мне жизнь, но благодаря ей я встретила тебя. Вот уж воистину никогда не узнаешь, где встретишь счастье.

А ночью мне приснилась Джулия. Казалось, она взволнована, встревожена чем-то. Призрак указывал рукой на спящую Лиззи и прожигал меня горящим взглядом. Мне стоило обратить на это больше внимания, подумать, но, к сожалению, утром в моей голове были лишь розовые облака. Любовь переполняла меня, заставляя чувствовать себя настоящим живым человеком. Я проводила Рэя на службу и стала готовить завтрак.

Когда раздался стук в дверь, я сразу поняла, что началось... Но все же мне хотелось верить, что мою новую счастливую жизнь ничего не сможет разрушить. Этого не может быть, не может быть... Я не хотела открывать, но Силлиану не нужно было разрешение. Он вошел в дом, легко выломав замок, плотно закрыл за собой дверь. Я стояла посреди гостиной, замерев, рассматривая предмет моих постоянных страхов. Это был он, я не сомневалась. Внушительный, широкоплечий, высокий с ярко-рыжими волосами до плеч и пронзительными зелеными глазами, дивный цвет которых унаследовала малышка. Одет совсем не по-зимнему — черный кафтан, белая рубашка с кружевными манжетами, брюки, высокие кожаные сапоги. Красивый мужчина, просто убийственно красивый. Ощущение от него было совершенно однозначное — бежать, спасаться...

— Здравствуй... Сильвия, — произнес он низким грудным голосом, от которого я похолодела. — Как удачно, что ты посетила мое прежнее жилище.

Он улыбнулся, а я вздрогнула, увидев острые клыки.

— Думала, в деревне некому доложить мне обо всем? Думала, я не найду тебя?

Змеевик сделал шаг вперед, а я резко отпрянула, запнувшись за кресло.

— Как ты попал за стену? — хрипло спросила я, судорожно пытаясь найти выход.

— Открою тебе страшную тайну, Сильвия, — с усмешкой проговорил Силлиан. — Я выпил достаточно людишек, чтобы амулеты не распознавали мою истинную сущность. Я могу быть где угодно.

— Зачем ты пришел? — зашептала я, пытаясь унять дрожь. — Оставь ее в покое, дай нормальной жизни. Ты уже отнял у нее мать...

Змеевик оказался рядом в одно мгновенье. Он сжал мои плечи так сильно, что я застонала от боли. Он возвышался надо мной, давил, казался еще больше...

— Твое счастье, человечка, что тобой уже кто-то воспользовался. Лучше не перечь мне и уйди с дороги, если хочешь жить. Я все равно заберу ее, — прошипел он, и я увидела, что его глаза пожелтели, а зрачок превратился в узкую щелочку.

— Папа!

Я вздрогнула, услышав детский голосок. Змеевик тоже вздрогнул. Он тут же ослабил хватку и посмотрел на дочь... Если бы он был человеком, я бы, пожалуй, решила, что смотрит он с нежностью и любовью. Хотя, возможно, он все же любил свою дочь, да и Джулию любил, просто своей, непонятной мне любовью. Жесткой, прагматичной... Он видел цель, видел свою собственность и непременно хотел ее вернуть, а на все остальное наплевать. Нет... Я должна помочь Лиззи. Кто, если не я... Не боюсь! Не боюсь больше!

Собрав все силы, оттолкнула змеевика и побежала, не оглядываясь. Схватила Лиззи на руки, зашептала успокаивающие слова. Малышка, похоже, была в шоке. Не плакала, не кричала, лишь судорожно обнимала меня за шею. А мне было не до шоков и размышлений. Нужно действовать быстро.

Я вбежала в комнату Джулии, рывком раскрыла окно, крепко запертое на зиму, в кровь сдирая пальцы, ломая ногти. Сдернула с кровати одеяло, укутала Лиззи и велела ей прятаться в саду у маминого цветка. После вытолкала ее в окно, благо комната находилась на первом этаже. Лиззи, кутаясь в одеяло, побежала вглубь сада...

Меня больно дернули за косу. Я покачнулась и чуть не упала, но Силлиан удержал. Он обхватил меня своими огромными ручищами. Желтые глаза сверкали бешенством.

— Я тебе горло перегрызу, — прорычал он. — Но сначала проверю, может, еще что осталось.

Он схватил меня за запястье и больно сжал. Его облик тут же начал меняться. Кожа покрылась мелкими желтыми чешуйками, а вместо волос появились уродливые коричневые наросты. И ощущение... Мерзкое, гадкое... Совсем, как тогда...

Глаза змеевика вдруг стали человеческими. Он взглянул на меня удивленное, продолжая сжимать руку, которая уже онемела.

— Я уже пил тебя... Давно, очень давно...

Нет, невозможно... Неужели Силлиан и есть тот мерзкий змеевик? И ощущение такое знакомое...

— С детства любил лакомиться людишками. А ты... ты была очень вкусной... Столько света, жизнерадостности. Настоящий деликатес! А, может, отведать твоей крови?

В зеленых глазах появилось безумие. А меня охватила настоящая ярость. Бывало, раньше я представляла, как набираюсь сил, откидываю прочь змеевика-ребенка, бью его изо всех сил, чтобы больше не смел прикасаться ко мне. Больше не смел портит ничью жизнь!

Не знаю, правда ли то, что мою энергию забрал именно Силлиан. Это уже не важно. Ведь мне больше не страшно! Я не боюсь его! Больше не боюсь!

Змеевик склонился к моей шее, и я почувствовала холодное прикосновение клыков. Пусть думает, что я полностью в его власти, как в детстве... Дрожащей рукой достала из кармана платья камень, с которым уже давно не расставалась. Кайза ведь говорила, что на нем будет кровь... Да, она, правда, обладает способностями...

Размахнувшись, воткнула камень в шею змеевика острым краем. Потом еще, и еще... Силлиан захрипел. Сомневаюсь, что рана от маленького камешка причинила ему сильный вред, но ведь все-таки это осколок кристалла. Я так до конца и не поняла, что же это за кристаллы, долгое время обеспечивающие змеевикам-умранам бессмертие. Понятно лишь, что, как оружие, они очень эффективны.

Силлиан отпрянул от меня. Его тело сотрясала дрожь, а кровь из ранок на шее просто хлестала. Он уже полностью принял истинный облик. Руки превратились в трехпалые лапы с длинными суставчатыми пальцами с золотистыми когтями. Губы узкие, чешуйчатые, а между ними то и дело высовывается длинный раздвоенный язык. Вместо носа — два круглых отверстия, через которые змеевик шумно дышал. Он прикрыл лапой раны и стал заваливаться на бок, не отрывая от меня дикого желтого взгляда. Второй рукой он все пытался дотянуться до меня, но я больше не боялась. Видимо, много лет назад, вместе со всем, что мне дорого, змеевик забрал у меня еще и страх перед своей расой. Жаль, Джулия не смогла сопротивляться этому огромному страшному мужчине. Он гипнотизировал жертву, будто змея... Я уберегу малышку. Я ведь обещала, тебе Джулия!

Выскочила в окно и прямо так, в одном платье и домашних туфлях побежала искать Лиззи. Она сидела, укутавшись в одеяло около алой розы, а снег вокруг растаял, будто что-то защищало ребенка от холода. Такая же сила, которая не давала розе погибнуть. Схватив Лиззи, побежала к калитке. Меня тут же окружили прохожие, впечатлившиеся зрелищем растрепанной седой женщины без теплой одежды, практически босиком, с ребенком на руках. Кто-то остановил экипаж, и мы с малышкой вскоре оказались в Магистрате.

Силлиана вскоре нашли мертвым в комнате женщины, которую он погубил.

А вечером, когда инспекторы Магистрата, наконец-то, покинули дом, я уложила Лиззи спать и отправилась в комнату Рэя. Малышка не плакала и не задавала никаких вопросом, но мне почему-то казалось, что она тоже почувствовала облегчение. Как и я.

Рэй сидел на кровати и задумчиво смотрел на осколок поглощающего кристалла в бурых пятнах крови.

— Я не должен был оставлять вас, — тихо проговорил мужчина, поднимая на меня усталый взгляд. — Должен был все время находиться рядом! Я ведь чуть не потерял вас...

Я села рядом с ним и обняла за плечи.

— Перестань, Рэй. Откуда нам было знать, что Силлиан сможет обойти проверку амулетом? Если на то пошло... Ведь он выследил нас, потому что я поехала в деревню змеевиков. Но ведь это тоже было необходимо. Я знала, что смогу защитить Лиззи. Ведь Джулия верила мне...

— Прости, что тебе пришлось это пережить.

Я еще крепче прижалась к нему, наслаждаясь близостью. Ни в чем он не виноват, и не за что извиняться.

— Думаешь, Силлиан сказал правду? Думаешь, он был тем ребенком?

— К чему ему обманывать? Да и я сама почувствовала это. К тому же, раньше ведь правила были не такими жесткими. Змеевики могли свободно передвигаться по Империи. Знаешь, о чем я подумала? Получается, это я в какой-то степени способствовала тому, что у Силлиана снесло крышу. Он ведь впервые в жизни выпил человеческую энергию и больше не смог без этого...

— Сколько сюрпризов преподносит нам жизнь, — задумчиво проговорил Рэй. — Знаешь, а давай я возьму все-таки отпуск, и мы отправимся в путешествие втроем? Навестим Омелию и твоего брата. Как тебе идея?

— Замечательно, — прошептала я и потянулась за поцелуем, но Рэй вдруг отстранился.

— Сильвия, ты давно смотрелась в зеркало?

Признаться, вопрос меня слегка шокировал.

— Что? Что не так?

— Твои глаза...

Я вскочила и бросилась к круглому зеркалу, висящему на стене. И не поверила сама себе... Мои глаза, нечеловеческие, страшные... вдруг превратились в обычные, голубые.

— Не может быть, — прошептала я.

Наверняка, это просто сон...

Рэй встал рядом со мной и обнял за талию.

— Кажется, к тебе вернулось что-то очень важное, — с улыбкой проговорил он. — Моя голубоглазка.

— Рэй, это... Это же просто чудо!

— Ты на волосы взгляни внимательней.

Точно! Совсем чуть-чуть, но виднелись отросшие темно-каштановые корни. Я что, превращаюсь в нормального человека? Захотелось петь и прыгать от радости. Рэй подхватил меня на руки и закружил по комнате, а потом мы долго и самозабвенно целовались.

Рэй вскоре взял отпуск, и мы, правда, отправились в путешествие. Мне не очень приятно было возвращаться в деревню змеевиков, но я должна была выполнить обещание, данное Джулии. я положила на ее могилу большой букет лилий, а Лиззи положила маме ту самую неувядающую розу, которую мы вместе срезали накануне. Омелия, не переставая, обнимала и целовала Лиззи, украдкой утирая слезы. Мы с Рэем решили, что позволим ей общаться с малышкой, тем более, что оставался вопрос ее непроизвольных трансформаций.

А потом мы целую неделю гостили у Луиса и его семьи. Мы решили забыть все обиды и начать все заново. Все-таки мы родные люди. Там, в доме брата, Рэй подарил мне обручальное колечко и официально попросил у Луиса моей руки.

Эпилог

— Мама, папа, смотрите, как я умею! — воскликнула Лиззи и принялась демонстрировать все па, которые вчера изучила с преподавателем танцев.

Я залюбовалась ее плавными движениями, стройной гибкой фигуркой. Совсем большая стала, моя малышка. Двенадцать лет уже... Мы с Рэем сидели в беседке в саду, наслаждаясь вечерней прохладой, и наблюдая за выступлением дочери, которые она устраивала для нас каждый день с тех пор, как занялась танцами. Моя дочь... Как же приятно так называть малышку.

Прежние тревоги нас уже не беспокоили. Да и плохие воспоминания Лиззи стерлись, уступив место новым впечатлениям. Мы даже получили специальное разрешение, чтобы Омелия могла приезжать к нам. Все-таки, Лиззи не за чем часто посещать деревню змеевиком. Разве что, проведать могилу матери. Омелия учила Лиззи контролировать вторую ипостась, не перекидываться в момент сильных эмоций. Сейчас я могла наблюдать лишь изменение цвета ее глаз, но, думаю, и с этим она со временем справится. Ведь нашу семью связывает общая тайна — происхождение малышки. Мы сохраним ее, и она обязательно будет счастлива. Я ни на секунду не позволю ей думать, будто она чем-то отличается от людей, будто чем-то хуже их.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Рэй, гладя мой заметно округлившийся живот.

Да, нас скоро станет четверо. Лиззи часто говорит, что хочет братика. Уверена, она буде замечательной старшей сестренкой.

— Все хорошо, не волнуйся, — ответила я и погладила мужа по колючей щеке.

У меня до сих пор замирает сердце, когда Рэй на меня смотрит. Он ведь дал мне все, о чем я мечтала. Любовь, семь... душу. Он вернул мне свет. Думая об этом, машинально глажу волосы. Они отросли, стали густыми и блестящими. Седые пряди я безжалостно срезала тогда, когда новые волосы стали чуть скрывать уши. Пришлось некоторое время шокировать окружающих смелой стрижкой, но это уже было ерундой. О прошлой жизни напоминает лишь старый синий палантин, который я все же продолжаю носить, но уже лишь для украшения, а не для того, чтобы скрыть внешность.

А еще мне иногда снится Джулия. Я чувствую ее присутствие, чувствую, что она незримо находится рядом с дочерью. И чувствую, что она, наконец-то, обрела покой. И счастлива. Как счастлива и я. Счастлива рядом с Рэем, Лиззи и еще с кем-то таким же невероятно дорогим, кому еще предстоит появиться на свет.