Игра вслепую. Фанфик по Гп.1 - 7 главы.

Игра вслепую.

Глава 1.

Мы садимся в Хогвартс-экспресс едва ли не последними. Дядя Вернон, ругаясь всё время поездки на пробки на дорогах и на меня заодно, привез меня к станции за несколько минут до отправления поезда. Рон вместе с матерью дожидались меня на платформе 9 и 3/4. До чего же приятно вновь возвращаться в школу. Рон и Гермиона едут в купе для старост, а я скучаю в гордом одиночестве. Может оно и к лучшему. Нет, я конечно безумно рад видеть их обоих, но... но если честно я не очень хочу говорить с ними, потому что они будут меня жалеть, говорить что я не виноват в гибели Сириуса, а я знаю что в самом деле виноват и если бы не я, то Сириус был бы жив. И я просто не вынесу жалости на их лицах. Меня в последнее время жутко бесит чужая жалость, будто есть в ней что-то лицемерное. Сириус погиб из-за меня, и не зачем меня жалеть. Если бы я послушал Дамблдора и серьезно относился к урокам окклюменции, то ничего бы этого не произошло. Снейп, конечно, та еще сволочь, но дело не в этом, в конце концов ему-то плевать на смерть Сириуса. А теперь уже всё равно какой ублюдок Снейп и какой из него фиговый преподаватель, и как замечательно наш директор разыграивает из себя доброго дедушку, когда ему это надо — Сириуса уже не вернешь, хоть что делай. Сириус... моя единственная надежда на нормальную семью. Что ж, надо бы уже смириться с тем, что есть вещи, которых у меня уже никогда не будет.

Первый день нового учебного года, праздничный пир, распределение первоклашек. Какие же они маленькие, не верится что и мы такими были. Шестой курс наверное будет еще тяжелее хорошо хоть СОВы уже сданы, а до ТРИТОНов еще есть целый год. Впрочем, я уверен, что Гермиона уже с завтрашнего дня начнет напоминать мне и Рону о подготовке к экзаменам. Интересно кто будет в этом году вести ЗОТС, хорошо бы кто-нибудь нормальный, но зная директора, думаю нам это не светит. Ладно, не Амбридж и на том спасибо. И дай Мерлин, чтоб не Снейп — предмет он может и знает, но нам его и на Зельях будет более чем достаточно. За раздумьями я благополучно послушиваю приветственную речь Дамблдора.

Вечером в гостиной Макгонагалл раздает нам наши раписания, предметов значительно меньше чем в прошлом году, а вот часов по ним больше. У меня это Чары, ЗОТС, Трансфигурация, Травология и Зелья, у Гермионы — тоже и еще Руны и Арифмантика, она еще хотела взять Нумерологию, но Макгонагалл ей запретила, сказала, что предметов слишком много и у нее не хватит сил и времени. У Рона — ЗОТС, Чары, Трансфигурация и Зелья, которые ему, как и мне нужны для поступления в Школу Авроров. Он долго жалуется на количество часов по Зельям и Трансфигурации, я молчу, хотя согласен, что шесть часов Зельеварения в неделю — это слишком. Гермиона весь вечер рассказывает нам о своих путешествиях в Германию и Францию, а потом мы расходимся по спальням. Мне сниться уже привычный, до жути надоевший кошмар о том, как Сириус падает за Арку. Вот только я уже не кричу во сне, за лето у Дурслей я научился смотреть кошмары молча.

Я просыпаюсь с больной головой, но это к счастью не шрам, а всего лишь обычная боль. Первой парой сегодня стоят Зелья и это не может не влиять на настроение тех, кто вынужден посещать их.

Снейп выглядит хуже обычного, так словно лето тоже далось ему не легко. Впрочем, на его сарказм это не влияет. Слава Мерлину, ему сегодня видно не до меня, так, окинул меня неприязненным взглядом и не сказал ни слова. Хотя радоваться еще рано — у него еще целый урок впереди. Я внимательно изучаю рецепт на доске и начинаю нарезать ингредиенты. Сегодня мы готовим зелье Сна-Без-Сновидений. Мне бы оно точно не помешало, но я не собираюсь посвещать кого-нибудь в свои проблемы. Сам разберусь. К тому же на данный момент моя главная проблема — сварить это чертово зелье так, чтобы Снейп не очень сильно придирался. В классе тишина — никому не хочется стать мишенью для насмешек саркастичного зельевара, да и зелье в самом деле сложное. Много ингридиентов, и слишком много действий, требующих феноменальной точности. Ну, скажите, как возможно " ...медленно помешать зелье по часовой стрелке тридцать восемь раз, потом два раза против часовой, еще семнадцать раз по часовой, снова семь раз против часовой, добавить измельченную белладонну, помешать пять раз против часовой стрелки, добавить двенадцать капель настойки пустырника... " и это даже не половина рецепта! Сбиться со счета здесь по-моему раз плюнуть. Помню Снейп как-то говорил, что для того, чтобы достичь успехов в зельеварении надо быть очень внимательным, иметь хорошую память и координацию движений. Ну, в общем я с первого курса понял, что Зелья — это не мое. Видимо для этого надо иметь или усидчивость Гермионы или талант Малфоя. Сейчас я могу признать, что он видимо и в самом деле талантлив. Смерть Сириуса заставила по-другому посмотреть на многие вещи и все насмешки и гадости от Малфоя кажутся ребячеством и меня почти не задевают. Теперь пустырник — три... пять... семь... мне вообще многое теперь кажется абсолютно бессмысленным... девять... тот же квиддич... чувство свободы... как будто можно стать свободным от самого себя... двенадцать... тринадцать... черт... две лишние капли. А, Мерлин с ним, с этим зельем, всё равно уже испортил. Может если бы голова не так сильно болела, то мне было бы легче отсчитывать необходимые капли и секунды до добавления следующего ингридиента.

— Мистер Поттер, сообщите мне какого цвета, по-вашему, должно быть зелье, которое вы готовите? — вкрадчивый, негромкий голос из-за спины заставляет меня вздрогнуть и уронить в котел лишнюю порцию багульника. Что за идиотская привычка подкрадываться со спины?! Упырь чертов! Ну да, а я похоже стал неврастеником, нервы и в самом деле ни к черту.

— Светло-синего. — отвечаю я сверяясь с рецептом. Он насмешливо фыркает у меня за плечом. Ну да, я и сам вижу что оно скорее зеленое, но какое ему до меня дело?! Я бы никогда не пошел на эти проклятые Зелья, если б это не нужно было для того, чтобы стать аврором. Всё равно он никогда ничего не объясняет, а я полный ноль в его предмете, так на фига издеваться? Он ведь никогда ничего не объясняет только доводит меня до такой злости, что я уже ничего не соображаю и ничего не слышу.

— Вы не страдаете дальтонизмом? Нет? Тогда потрудитесь объяснить почему ваше зелье имеет насыщенный зеленый оттенок.

— Не знаю, сэр. — тихо отвечаю я. Злости нет. Ну, почти нет. Скорей бы он уже отстал от меня. Пусть снимает эти чертовы баллы, только пусть отстанет от меня поскорей. Надоело быть Мальчиком-Для-Издевательств.

— Я не расслышал, мистер Поттер, вы что-то сказали? У вас проблемы с голосом? Или вы настолько глупы, что не можете ответить на простой вопрос?

— Нет, профессор, с моим голосом всё абсолютно в порядке, если вас это в самом деле беспокоит. — за нашим разговором наблюдает весь класс — гриффиндорцы с явной жалостью на лице, слизеринцы — с довольными улыбками. И я бы не смог точно ответить кто из них вызывает у меня большее раздражение. Слизеринцы по крайней мере никогда не прикрикрываются фальшивой жалостью и сочувствием. — И я сказал, что я не знаю почему зелье поменяло свой цвет. Сэр. — я знаю, что мое вежливое обращение звучит как издевка, так и надо, пусть получает своей монетой.

— Десять баллов с Гриффиндора за испорченное зелье! — он наверное ждет моего возмущения, чтобы снять еще баллы, но я молчу. И кому нужна вся эта комедия? Неужели исцеляет уязвленное когда-то самолюбие? Не верю.

— А вы что уставились? Вам удалось в кои то веки сварить приемлемое зелье? — Снейп рявкает на остальных, заметив обращенные к нам взгляды. Все тут же опускают глаза, а он переходит от моего стола к следующему. Теперь голова болит еще сильнее. Я только сейчас замечаю, что во время нашего разговора до боли сжимал кулаки. Мерлин, и чего я до сих пор реагирую на его насмешки? Вроде за пять лет можно бы уже привыкнуть. Да и Дурсли привили мне неплохой иммунитет к чьим-либо оскорблениям. Так нет же, всё равно реагирую! Урок наконец заканчивается. Мда, если б еще у нас сегодня Зелья не стояли и четвертой парой, то жизнь могла бы казаться прекрасной.

Хорошо еще, что начало учебного года в этот раз пришлось на среду и завтра долгожданные выходные. У меня создалось стойкое ощущение что мы проучились не три дня, а как минимум месяц. Да и судя по усталым лицам однокурсников, не я один устал. Кажется, такое количество уроков и домашних заданий ужасают даже Гермиону. Похоже она тоже устала, у нее ведь на два предмета больше, чем у меня. Хотя ее никто не заставлял брать еще и Руны и Арифмантику. Так что она сама виновата. Снейп добавил бы что-нибудь про Мисс Всезнайку и желание выделиться, но я промолчу даже мысленно, хотя в чем-то могу и согласится. Гермиона — мой друг, а потому я промолчу. После обеда была Трансфигурация и с нее мы плетемся на Зелья. Такое ощущение, что все преподаватели как с цепи сорвались. Уроки у МакГонагалл никогда не казались легкими, но сегодня это было нечто. Да еще и огромное эссе задала к следующему уроку. Что в таком случае нам сегодня устроит Снейп? У меня опять жутко болит голова. Она вообще по-моему постоянно болит, кроме ночи. Ночью место боли занимают кошмары. Сегодня мне снова снился Сириус, а потом Беллатрисса Лестрейндж и мое неудавшееся Crucio. Почему-то сейчас меня стала пугать мысль, что я мог применить пыточное проклятие, пусть даже и к ней. Хотя благодаря Вольдеморту я знаю, что такое наслаждение чужими муками. Наверное, я именно этого и боюсь — что могу забыть остановиться.

Снейп сегодня еще более раздражен чем обычно. Где-то в середине урока мой шрам дергает резкой болью и я невольно вздрагиваю. Я чувствую отвращение Вольдеморта. Интересно, что же способно вызвать отвращение у Темного Лорда? Я на секунду вижу скорчившуюся у моих ног жалкую фигуру Петтигрю. А потом видение проходит. Не знал, что он терпеть не может подобное самоуничижение. Голова болит еще сильнее, я тру виски в надежде чуть ослабить боль и натыкаюсь на очень внимательный взгляд Снейпа. О, Мерлин, ну почему он заметил?! Я опускаю глаза к полуготовому зелью и слышу как он что-то выговаривает Дину по поводу его неудашегося зелья. А может мне просто показалось, что он заметил? Зачем ему смотреть на меня, в конце то концов? И когда к концу урока я уже уверяюсь в том, что мне показалось, когда я уже вместе со всеми иду к выходу из класса, то слышу:

— Поттер, задержитесь.

Рон кидает на меня полный сочувствия взгляд и уходит. Я жду когда последние ученики выйдут из класса и ловлю злорадную ухмылку Малфоя. После этого я закрываю дверь. Снейп резко взмахивает палочкой, накладывая на кабинет Silencio. Это уже становится интересным.

— Поттер, объясните, что с вами происходит. — он говорит серьезно, без малейшего намека на издевку или ненависть.

— Ничего, сэр. Я совсем не понимаю о чем вы.

— То, что вы, Поттер, вечно ничего не понимаете для меня не новость, при вашем уровне развития это не удивительно. И всё-таки что с вами?

И как он ухитряется одновременно издеваться и интересоваться моим самочувствием?

— Я же сказал — ничего. Сэр.

— Зубы заговаривать будете вашему декану или мадам Помфри. Мне что вас Веритасерумом поить? — он злится и говорит чуть громче. Мда, а он ведь и в самом деле может меня Веритасерумом напоить. Вряд ли, конечно, вроде его нельзя использовать без разрешения Министерства, но Мерлин знает, что Снейпу в голову может придти. На четвертом курсе он уже обещал напоить меня Сывороткой Правды. Правда на пятом курсе он же не дал сделать этого Амбридж.

— Поттер, вы уснули? — Снейп громко щелкает пальцами перед моим носом.

— Эээ... Нет, сэр. — черт, а он же не отстанет, пока не выяснит что со мной. — Просто голова сильно болит.

— Из-за Темного Лорда? — по-моему у меня еще и галлюцинации, потому что в голосе Снейпа мне слышится участие. Если я скажу, что видел Вольдеморта, то ничем хорошим это не закончится.

— Нет. Просто головная боль.

— И давно у вас болит голова?

— С конца лета.

— И вы не догадались сказать об этом мадам Помфри? — мне не нравятся его интонации — будто он о чем-то догадывается, но предпочитает молчать. Конечно, я не сообщил мадам Помфри, потому что она бы тут же доложила Дамблдору, а меня достала эта лицемерная забота. Снейп тем временем отходит к шкафу и достает оттуда два каких-то пузырька с зельями.

— Поттер, вот это вы выпьете днем, это от головной боли. А вот это — вечером, это снотворное. Не перепутайте: снотворное — синего цвета, по три капли на стакан, обезболивающее — желтого, по пять капель. Запомнили? Тогда брысь отсюда.

— Эээ... Спасибо, профессор. До свиданья. — я закрываю за собой дверь, не дожидаясь ответа, и прячу в карман зелья. Вот откуда Снейп узнал, что я плохо сплю? И почему вообще помог мне? Никогда не думал, что он способен просто помочь. Да и кому — сыну так ненавидимого им Джеймса Поттера? Мне и то до сих пор стыдно за отца и за Сириуса. Как они могли так поступать?! Оправдание вроде "были молодые-глупые" смешно. Я-то так не поступаю, и Малфой, какой бы он ни был, так не поступает; наша вражда это совсем другое — мы враги в масштабах политики и то до такого... эээ... бескорыстного унижения никогда не скатывались. И да, мне неловко за то, что я залез в думосброс Снейпа. Ну почему он может ненавидеть меня за внешнюю схожесть с моим отцом и помогать мне даже после того, как я влез в его воспоминания?! Я не понимаю Снейпа. А было бы неплохо понимать мотивы его поступков. Но это потом, а сейчас спать, спать, спать. И никаких кошмаров, спасибо Снейпу.

Глава 2.

Ура! Начались занятия по ЗОТС! И ведет их Тонкс! Наконец Дамблдор нанял нормального преподавателя !Сначала все подозрительно косились на Тонкс, особенно слизеринцы, и никто не верил, что она будет нормально вести Защиту, но сейчас её даже змеиный факультет принял. На днях видел Малфоя, который ссорился с пятикурсником из Райвенкло, при чем ссорился из-за Тонкс. При чем Малфой её защищал! Я думал у меня после зелий Снейпа галлюцинации начались! Хотя Малфоя и всех слизеринцев можно понять — Защита предмет важный, его многие на ТРИТОНы выбрали. К тому же Тонкс добрая и веселая, хотя и строгая, как оказалось. Занятия в АД мы больше не ведем потому, что во-первых есть уроки ЗОТС, а я не вижу смысла всё это продолжать, во-вторых времени и так постоянно не хватает, в-третьих я не хочу, чтобы ребята снова ввязались за мной в очередную авантюру, хватит и того, что Сириус погиб из-за меня. Так спокойней и безопасней. К тому же в прошлом году мы все были друзьями, во многом благодаря Амбридж, а сейчас... у меня такое ощущение, что я вырос, а они нет и это... раздражает. Для них войны еще нет, они спорят о квиддиче и соревнуются за Кубок Школы, влюбляются, ссорятся, мирятся, враждуют, а мне всё это кажется глупыми играми, потому что я не только знаю, что война идет, но уже успел устать от нее и хочу, чтобы она поскорее закончилась. А еще надо мной висит это чертово пророчество, из-за которого я должен убить Вольдеморта, а я не хочу НИКОГО убивать. Вообще интересно: если я должен убить Вольдеморта, то почему меня не учат боевой магии? ЗОТС — это безусловно здорово, но со школьным уровнем знаний не стоит выходить даже против Упивающихся, не то, что против их хозяина. Я не понимаю кого я должен убить таким способом — Вольдеморта или себя? Дамблдор говорил что-то насчет силы любви, но я это даже представить не могу.

— Дружище, ты же собираешься играть в этом сезоне? — хлопает меня по плечу Рон. И чего ему неймется? Раз не записался в команду — значит не собираюсь. Я в Трансфигурации и Зельях и так с трудом разбираюсь, хотя сижу над учебниками часами. И я считаю это более важным, чем полеты за золотым шариком. Вряд ли я когда-нибудь буду профессионально играть в квиддич. Видя выражение моего лица Рон неуверенно продолжает:

— Ну, Гарри, ты не записался в команду, но ты же лучший ловец! — я молчу и хмуро гляжу на него. — Ты же не собираешься бросать квиддич? Это же настоящее преступление! — я позволяю себе улыбку и Рон с облегчением вздыхает. Я ухмыляюсь:

— Мне жаль, Рон. Но именно это я и собираюсь сделать — уйти из команды. Ищите нового ловца.

На лице рыжего недоумение сменяется злостью:

— Гарри, ты не можешь так поступить! Мы... мы же команда!

— Почему не могу, Рон? Команда переживет мой уход, уверен, что среди младших курсов есть достойные игроки.

— Но... но мы же проиграем Слизерину!

— Рон, у вас прекрасная команда. Победа в ваших руках и зависит от вас, а не от меня.

— Но почему?! Почему ты бросаешь квиддич?!

— Потому что есть вещи поважнее.

— Какие например?!

— Например, несделанное эссе по Трансфигурации и завтрашняя контрольная по Чарам.

— Ты? Ты из-за учебы бросаешь команду?! — он что не замечает, что орет едва не на весь замок?! — Это нечестно! Ты... ты хочешь, чтоб мы проиграли слизеринцам! Ты предатель!

— Как хочешь, Рон. -вздыхаю я, с ним всё равно бесполезно спорить. — Я не предатель и не хочу, чтоб вы проиграли. Но еще, Рон, я хочу выжить на этой войне. И квиддич мне в этом никак не поможет. Нам пора на Историю Магии. — спокойно заканчиваю я, и иду к классу. Рон так и стоит с открытым ртом.

На Истории Магии я сижу один. Монотонный голос Бинса усыпляет и я кладу голову на девственно чистый пергамент. Гермиона что-то маньячно строчит в своем свитке, опять весь курс будет перед экзаменами просить у нее конспект. Слева что-то шепотом обсуждают Забини и Буллстроуд, Парвати с Лавандой листают очередной номер Ведьмополитена, большая часть аудитории мирно спит. Еще бы, у нас сегодня две пары у Биннса. Зато его предмет в расписании шестого курса появляется только раз в две недели. Я закрываю глаза, пытаясь вслушаться в бормотание профессора-призрака, но безуспешно.

Я вижу перед собой книгу на незнакомом языке. Гермионе она бы наверное понравилась... Стук в дверь и я устало откладываю книгу, опять этим идиотам, моим слугам что-то надо, видно в очередной раз с чем-то облажались. Ну почему Люциусу именно сегодня понадобилось смыться в это чертово Министерство? Вообще ощущение, что все думающие люди меня сегодня покинули. Таак, стоп. Откуда вдруг книга, старший Малфой и Министерство? Кажется, я догадываюсь чьи мысли я попал. А значит надо сидеть тихо и мыслить в унисон.

Дверь открывается и Паркинсон склоняется в раболепном поклоне:

— Мой Лорд... — Мерлин, избавь меня от этого идиота! - Сидлт и в самом деле предал вас, как вы и говорили.

— Прекрасно. Надеюсь вы выполнили мой приказ?

— Д-да, милорд.

Я заглядываю в его мысли и вижу, что несколько Упивающихся попытались таки нарушить приказ. Правда не вышло, всё-таки Паркинсон не полный идиот. А они свое получат на ближайшем собрании.

- Выполняйте и дальше. Не отстраняйте Сидлта от операций, ведите себя так будто не догадываетесь о предательстве. Всё ясно?

— Да, мой Лорд.

Я снова один. Пусть этот мальчишка шпионит, большого вреда это пока не принесет. А там глядишь догадается послать эту войну вместе с Дамблдором куда подальше. У него в конце концов жена и ребенок, должно же у человека быть хоть какое-то чувство самосохранения.

Ч-ч-чего он только что подумал? О детях? Темный Лорд? Брееед.

-Тебе ссскучно, хозззяин?

— Сскучно, Наги.

— Наигралсссся в сссолдатиков и войну?

— Это хобби Дамблдора - игра в куклы. Я только и делаю, что ниточки обрываю. - Нагини обвивается вокруг моей ноги.- Это не моя игра.

Чт-то он сказал? Это не его игра? А чья, Салазар его задери?! Дети-жены шпионов Дамблдора его значит волнуют? Он не обо что головой не стукался?! А то на больного вполне смахивает...

— Поттер... Опять ты на мою голову свалился? Точнее в мою голову...

— Эээ... да я уже того... пойду пожалуй... эээ... пора, да...

— Поттер!!!

Перед глазами расплылась тьма.

— Поттер! Поттер, да просыпайся ты уже, урок закончился, вставать пора!

Я тру лоб, шрам слегка покалывает, но боли нет. Кто меня разбудил? Ну, кто бы сомневался, Малфой, благо что не старший, тот вроде в Министерстве должен сейчас быть.

— И что ты делаешь ночью, Поттер? — ехидно ухмыляется. Рядом стоит разъяренная Гермиона и Невилл.

— Трансфигурацию учу, Малфой. Орать перестань.

— Да, ладно, Поттер, а я думал ты на ЗОТС спешишь.

— Мерлин!

Малфой в ответ хмыкает и уходит.

— Гермиона, ты меня разбудить не могла?

— А ты бы сам попробовал, Гарри! Мы тебя втроем будили! Нельзя так безответственно подходить к урокам. История Магии — это очень важно...

— ЗОТС важнее и мы сейчас на нее опоздаем. — говорю я подхватывая сумку. — А Тонкс опозданий не любит.

Мы выходим в коридор и быстрым шагом идем к лестнице. Хорошо хоть кабинеты рядом и мы не намного опоздаем.

— Гарри, ты и в самом деле учил Трансфигурацию?

— Да, Гермиона, ты, что ничего не слышала?

— Просто это странно, Гарри...

— Я что по-твоему позаниматься не могу?!

— Может и можешь. — скептически говорит она. — Ты за шрам сразу схватился... Это Сам-Знаешь-Кто?

— Нет, это не Вольдеморт. И шрам тут не причем, у меня башка с недосыпа раскалывается.

— А, ну ладно. — кивает она. Мне показалось или это прозвучало... разочарованно? Хорошо хоть голова на самом деле не болит, спасибо Снейпу с его зельями, я бы без них эту неделю не пережил. Я стучу в дверь и мы с Гермионой входим в кабинет.

— Извините за опоздание, профессор Тонкс, мы просто...

— Да, я знаю, Гарри, проходите. Драко передал мне, что тебя и Гермиону с Невиллом задержал профессор Биннс. — волосы у Тонкс сегодня синие. Я плюхаюсь за парту и весь урок мне не дает покоя вопрос — зачем Малфой нас прикрыл?

— Малфой. — окликаю я его после урока.

— Что тебе, Поттер?

— Зачем ты нас прикрыл?

— Просто так. — он снова ухмыляется.

— У всего есть причины. Даже если ты сделал это не ради собственной выгоды, то всё равно ты это почему-то сделал.

— У нас общая проблема, Поттер. Называется Трансфигурация. Меня вчера Пэнси будила.

— Ясно. Спасибо, что прикрыл.

— Не стоит благодарности, Поттер. Нам еще два года вместе учится.

Мы разошлись в разные стороны. Странный меня ждет год: и враги — не враги, и друзья — не друзья.

Ночью, не смотря на принятое снотворное мне снова снится Сириус. Он и Беллатрикс Лестрейндж. Сириус падает за Арку и я не успеваю ему помочь. Что-то над ухом кричит Ремус, пытаясь меня удержать, думая, что я рвусь к Арке, но это не так. Сириус уже исчез в черной бездне и красный луч от проклятия Лестрейндж давно рассеялся. Я вырываюсь из рук Ремуса и кричу в догонку Беллатрикс:

— Crucio!

Получи мою боль, мне больно и тебе пусть будет также. Нет, не также — сильнее, больнее. Из палочки вырывается только сноп искр. А я так хочу, так хочу, чтобы она корчилась в муках передо мной. Я хочу не уничтожить её, нет, я хочу её замучить, за то, что причинила мне боль, за то, что ослушалась приказа... Просыпаясь, я полусонно шепчу:

— Crucio...

И открываю глаза. Иногда я боюсь самого себя. И мне всё еще хочется выкрикнуть третье Непростительное и направить палочку на кого-нибудь. Потому что они все счастливы и беспечны, потому что у них есть семья, потому что... у меня нет ничего из того, что есть у них. Потому что у меня осталась только магия и моя душа. И за это я готов их возненавидеть. Иногда я боюсь себя. А иногда я начинаю понимать Тома Риддла. Я даже не понимаю, что больше пугает меня во сне — Сириус падающий за Арку, растеренно-удивленное лицо Лестрейндж или моё Crucio.

Мда, моя физиономия в зеркале явно дает понять, что у меня плохой сон — бледное лицо, покрасневшие глаза; впрочем, после душа я выгляжу вполне нормально, настолько, что никто не спрашивает с сочувственной улыбкой на лице как я себя чувствую. По крайней мере я чувствую себя более-менее выспавшимся, кошмар приснился только под утро. Первой парой Трансфигурация, и я успел и написать эссе и выучить, то, что МакГонагалл нам задала. По-моему сегодня к Трансфигурации готовы только два человека — я и Гермиона. Ах, да, еще Малфой, он вроде упоминал, что учил. Я не понимаю, как мы должны успевать делать столько уроков, сколько нам задают. Это всё просто невозможно успеть сделать в дневное время. А учитывая, что у некоторых еще и квиддич...

После Трансфигурации ко мне подходит Джинни. Интересно, ей, как и брату хочется узнать почему я больше не играю или дело в другом? Выглядит она раздраженной. Но как только она встречается со мной взглядом она растягивает губы в радостной улыбке. Выходит неправдоподобно, я слишком много видел таких приторно-сладких улыбок, и хорошо знаю, что под этой улыбкой может скрываться. Джинни, малышка Джинни, она очень изменилась за лето. Или не изменилась, а я просто никогда не видел этой фальши. Не видел или не хотел видеть.

— Гарри! — громко говорит она. — Я тебя везде искала! Я... ты в выходные что делаешь?

— Уроки учу, Джин.

— А, ну ладно. — кажется она обиделась. — Завтра тренировка и я хотела...

— Джинни, если ты еще не в курсе — я не играю в команде.

— Почему? Я думала Рон просто ошибся.

— Он не ошибся. Причины можешь узнать у него. Ты что-то еще хотела?

— Да, Гарри, тебя просил зайти к нему профессор Дамблдор. Пароль — рахат-лукум.

— Спасибо, Джин. Я пойду.

— У тебя всё в порядке?

— В полном, не надо обо мне беспокоится.

И лучше держаться от меня подальше, Джинни, потому что все, кто со мной — в большой опасности.

Глава 3.

Странно... Дамблдор вызвал меня за тем,чтобы расспросить о видениях, ну и о моих отношениях со слизеринцами и с Малфоем-младшим в частности. Откуда он узнал о моих видениях? Я устал отрицать то, что я ничего не видел. Дамблдора я похоже так полностью и не убедил. Странно то, что он явно знал о моем сне на Истории Магии. Кто же ему донес? Не так много было свидетелей моего пробуждения после урока — Малфой, Гермиона и Невилл. Кто-то из них. И Дамблдор точно не знает, что у меня теперь бывают видения и наяву, а не только во сне. Он не знает ничего о том, что произошло на уроке Зелий. Снейп на меня не донес? А ведь он явно понял кого и что я видел на его уроке. Мда, ну и диллема — почему на меня донес кто-то из гриффиндорцев, если это не Малфой, конечно, решил мне напакостить, и почему Снейп, ненавидевший меня с первого курса — промолчал о том,что знал?

Сейчас у нас Чары. Флитвик что-то говорит своим писклявым голосом, но я с трудом заставляю себя вслушиваться в урок. Я сижу один — Гермиона сидит с Невиллом, Рон до сих пор дуется на меня и сел вместе с Симусом. Меня достала его привычка злиться на меня за то,что я вырос и стал ответственней.Так было часто — и на четвертом курсе перед Турниром и после, но сейчас я это чувствую намного острее. Если я не нужен моим друзьям таким, какой я есть, то какие они друзья, если даже не пытаются меня понять? Кто же донес на меня Дамблдору? Малфой? Невилл? Гермиона? Раньше я бы даже не подумал на однокурсников и во всем сходу обвинил Малфоя, но сейчас... Нет уж, Малфоя я всегда в этом обвинить успею. Пора учится оценивать ситуацию с разных сторон. А то получится как со Снейпом — я не доверял ему и за это поплатился смертью Сириуса. Ну что мне мешало тогда прийти к единственному члену Ордена Феникса, бывшему на тот момент в школе? Правильно, моя предвзятость. Снейп может и ненавидит меня, но помог бы наверное. И Сириус был бы жив. Второй раз я не буду совершать такую ошибку. Итак, Малфой — самый вероятный кандидат на роль доносчика, он ведь мне с первого курса пакостит. Но если подумать, то Малфой вряд ли знает о моей связи с Вольдемортом через шрам, стало быть он не мог оценить мой глубокий сон на Истории Магии как важную информацию. Если предположить, что знал, то зачем он известил об этом директора? Чтобы он меня заподозрил в связи с Темным Лордом и перестал опекать? Бред... Малфой не настолько глуп. И потом я просто не могу представить Малфоя что-то рассказывающего обо мне директору. Он его сумасшедшим считает и терпеть не может. Я мог бы допустить, что Хорек сказал Снейпу, а тот уже передал директору, если бы не одно обстоятельство — Дамблдор ничего не знал о том, что у меня было видение на Зельях, и о моих проблемах со сном и постоянной головной болью тоже. Значит, не Малфой. Остались Гермиона с Невиллом. А вот кто из них двоих — убей не знаю. Оба могли действовать из лучших побуждений. Гермиона наблюдательна, Невилл не слепой и из него легко вытянуть информацию. Гермиона слишком правильная, Невилл слишком доверчивый. Мерлин, ну почему я должен думать кто из них за мной негласно присматривает?! Мне надоело, что мной вечно манипулируют и вечно меня конролируют и не дают жить нормально. Ну да, я же должен исполнить это гребаное пророчество! Меня бесит этот контроль за каждым моим шагом, начиная с первого курса. Ну не верю я, что Дамблдор додумался понаставить таких препятствий на пути к философскому камню, что трое первокурсников прошли без потерь. Насчет Тайной Комнаты, ну ладно, не знаю. Но как можно было не заметить под личиной старого друга, которого видел три раза в день, Пожирателя Смерти — это мне непонятно. Будто полоса препятствий специально для меня, чтоб был готов для исполнения пророчества. Ненавижу эту расписанную не мной жизнь!

К концу урока я кипю от злости, едва сдерживаясь, чтоб не запустить в кого-нибудь чем-нибудь тяжелым. С Чар плетусь в гостиную, у нас сорок минут еще до Травологии. Хоть немного отдохну и успокоюсь.

— Гарри! — громко окликает меня Гермиона едва появившись в гостиной и я нехотя открываю глаза. Ну что еще? — Ты хоть что-нибудь слышал на сегодняшнем уроке Чар? — кому — что, а Гермионе — дисциплина.

— Нет, не слышал.

— Это безответственно, Гарри! Нам сдавать ТРИТОН по Чарам... Ты меня вообще слушаешь?!

— Нет, Гермиона, не слушаю и не буду слушать, если ты не перестанешь на меня орать!

— Я не ору на тебя! Я не виновата, что иначе до тебя не доходит! Ты должен слушать, что нам говорят на уроке...

— Должен?! Что еще я должен, чтобы иметь честь считаться вашим с Роном другом?! Играть в квиддич, слушаться тебя, хамить Малфою без причины, докладывать тебе о своих перемещениях?!

— Эй, приятель, перестань на нее кричать! — а вот и Рон к нам присоединился.

— А ей на меня значит можно?!

— Гарри, ты перестал с нами общаться, ты не слушаешь ни Рона, ни меня.

— И ты разговариваешь с Малфоем! — это Рон видимо имеет ввиду наш обмен репликами после ЗОТС.

— А что мне запрещено разговаривать с Малфоем, Рон?! Или ты и Гермиона решили тоже распоряжаться моей жизнью и решать с кем мне общаться и как себя вести?! Я достаточно взрослый человек, чтобы обойтись без вашего контроля за моей жизнью!

— Не смей орать на нее! — начинает Рон, я вижу злое лицо Гермионы и почти выбегаю из гостиной. Отдохнул, нечего сказать. Обратно я не пойду. Поговорить бы с кем-нибудь, кто не будет указывать как надо поступать. Идея! Тонкс! Можно к ней зайти. Она выслушает меня наверняка поймет. Она хоть против слизеринцев ничего не имеет и не будет меня попрекать разговором с Малфоем. Тонкс вообще оказалась на редкость лояльной. Она смотрит не на то к какому факультету человек принадлежит, а что он собой представляет. Раньше я бы возмутился — как можно хорошо относиться к слизеринцам, а сейчас думаю, что и я туда мог попасть и вряд ли это бы что-то сильно во мне изменило. Слизеринцы такие же как мы, разве что более сдержанны. Глупость вся эта вражда факультетов, полный бред.

Стучусь в кабинет Защиты и не дождавшись ответа захожу. Тонкс сидит за столом положив голову на руки.

— Тонкс? — осторожно окликаю я ее. Не нравится мне что-то в этой картине.

— Гарри? Ты чего здесь? — она шмыгает носом и я понимаю, что не ошибся и она действительно плакала. Мда, пришел за утешением, а ей оно и самой бы не помешало.

— Тонкс, что случилось? Тебя кто-то обидел? — я сажусь на стул напротив нее. Не верится сейчас, что эта плачущая девчонка с темно-зелеными волосами — аврор и преподаватель Защиты. Сейчас она выглядит едва ли не моей ровесницей. — Тонкс, ну посмотри на меня. — она поднимает лицо с покрасневшими от слез глазами. Глаза у нее на сей раз темно-темно-синие, чуть ли не черные. — Из-за чего ты плачешь? Я могу чем-нибудь помочь? — я стараюсь говорить как можно мягче, хотя она уже успокоилась. Если у нее и была истерика, то до моего прихода.

— Нет, спасибо, Гарри. Ты... ты просто... просто будь аккуратней, хорошо? Будь осмотрительным, ладно?

— Я обещаю, что буду осторожным во всем, но может расскажешь что случилось?

— Да, одно к одному всё. Со Снейпом поскандалила из-за программы по Защите. Эй, Гарри он здесь ни при чем, он меня до слез не доводил, не надо так злиться, он нам еще живым пригодится. — она уже пытается шутить, значит уже в норме. — Дамблдор меня обвинил в пристрастии к слизеринцам, что я с ними слишком мягко обращаюсь. — у меня чуть глаза на лоб не вылезли — это наш-то директор, вечный поборник справедливости и всепрощения такое сказал?! И сказал это Тонкс, которая старается одинаково добро относиться ко всем?! Хорошо, что я уже понял, что Дамблдор не так прост и добр, а то я бы здесь в обморок грохнулся. — И, Гарри, я не должна тебе этого говорить, но... Дамблдор приказал мне следить за тобой во всех возможных ситуациях. И постараться настроить тебя против Слизерина.

Час от часу нелегче, только слежки за мной для полного счастья не хватало! Значит, не нравится вам моя лояльность к слизеринцам, директор?! Следить за мной решили, под красивые слова "мальчику нужна защита, за ним нужно присматривать..." Вы бы лучше за мной присматривали когда меня Дурслям отдали! Видимо часть этих мыслей отражается на моем лице, потому что Тонкс говорит:

— Гарри, ты только не говори Дамблдору, что я тебе сказала.

— Не буду. Так ты... согласилась за мной следить?

— Да. Лучше я, чем кто-либо еще.

— И зачем ты мне всё рассказала?

— Я не считаю, что это правильно — следить за тобой. Я сказала, чтобы ты был в курсе и был осторожен. А еще я отказалась настраивать тебя против Слизерина.

— Директора сильно беспокоит моя... хм... лояльность?

— Нет. Не так, как то, что ты отдалился от своих друзей и стал менее предсказуемым.

— А твои отношения со слизеринцами?

— Я всё равно ничего не буду менять в своем отношении, Гарри. Это жестоко — вымешать на детях последствия войны и поступки их родителей. — она трет лицо ладонями, будто прогоняя непрошенную усталость. Ее волосы приобретают ярко-фиолетовый оттенок. Если б всё было так просто... просто жестокость к детям врагов... Но это ведь схема под меня, чтобы я делил мир на черное и белое (в чем меня не раз упрекал Снейп) , чтобы поступал так, как запланировано! Летом у меня было много времени,чтобы подумать! И много времени на то, чтобы научится хоть частично скрывать свои эмоции! Это сейчас едва помогает — мне хочется уничтожить всё вокруг.

— Спасибо, Тонкс. — говорю я, еле сдерживаясь, чтобы не заорать — она-то в этом не виновата. — Спасибо. Ты настоящий друг.

— Не за что, Гарри. Ты приходи еще. Я постараюсь тебе помогать.

— Приду. Я пойду уже, у меня скоро Травология. Ты держись. Всё будет хорошо.

— Счастливо, Гарри. Иди, а то опоздаешь. — она уже грустно улыбается, и смотрит на меня глазами цвета жаркого летнего неба; с ней всё будет в порядке.

Глава 4.

Я с облегчением закрываю за собой дверь кабинета и дохожу до поворота твердым, быстрым шагом. А после я срываюсь на бег, от которого выбивает воздух из легких. К черту Травологию! К черту вообще всё! Я бегу пока не оказываюсь в галерее Глумливой Эльзы, здесь редко кто ходит и я позволяю себе сорваться. Я бью стены кулаками, ногами и едва ли не рычу от потрясающей ярости и собственного бессилия. Я даже не чувствую боли в руках. После пяти минут погрома я чувствую, что у меня нет даже сил стоять на ногах и сползаю на пол, прислоняясь спиной к холодной стенке. Плевать я хотел на всё.

— Мистер Поттер. — раздается тихий, шелковистый голос. О, Мерлин! В конце галереи, скрестив руки на груди и прислонившись к стене, стоит Снейп. Интересно, он давно здесь? Его-то сюда какая нелегкая принесла?! Перепалки с ним я сейчас просто не выдержу. Ну почему он вечно оказывается рядом, когда мне и так плохо?!

— Можно узнать почему Золотой Мальчик Гриффиндора не на уроке? — опять он язвит. Он что нормально разговаривать вообще не умеет? Я молчу. Снимите с меня баллы и исчезните побыстрей, профессор.

— Поттер, ты меня слышишь? — тон меняется с язвительного на спокойный и ровный. Я киваю.

— Тогда вставай и объясни, что на этот раз произошло.

Я опираюсь рукой об пол, чтобы встать и сдавленно шипю от боли. Салазар задери, что у меня с рукой?! Я встаю, стараясь не шевелить руками. А еще я и на ногах еле держусь и в глазах у меня всё как-то плывет.

— Что с рукой?

— Ничего, сэр.

— Упаси меня Мерлин от гриффиндорского героизма! Покажи руку. — не дожидаюсь он берет меня за запястье и внимательно осматривает кисть.

— Здесь больно? — он нажимает пальцами на костяшки.

— Нет.

— А здесь? — а что по тому с какой силой я пытался вырвать у него свою руку непонятно? Теперь еще и на запястье синяк будет от хватки Снейпа. — Кулак сжать можешь? А пальцами подвигать? Ясно. Поздравляю, Поттер у тебя перелом.

Угу, вот радости-то. Опять в Больничное крыло тащиться.

— Следуй за мной, Поттер. — сказал Снейп и полетел, ну то есть пошел конечно, в глубь галереи. Там вообще-то тупик, куда он собрался? Ага, остановился перед одной из стен, что-то прошептал и в стене открылся проем. Видимо даже Мародеры не знали все тайные ходы Хогвартса. А меня он подождать немного не хочет? Не все между прочим носятся по лестницам с такой скоростью.

— Поттер, шевелись быстрее, я не собираюсь на тебя весь день тратить.

— А куда мы идем, сэр?

— Что, раньше эта мысль не волновала? Сейчас увидишь.

Неужели ему так сложно просто ответить на вопрос? Эта лестница по-моему бесконечна. Ну и зачем он притащил меня в свой кабинет? Как-то сразу вспоминается второй курс и наше с Роном неудачное путешествие на Летающей Машине и то, как он на нас здесь орал и угрожал исключить. Ну и уроки Окклюменции, конечно. От этого воспоминания меня передергивает — так и вижу как Снейп снова направляет на меня палочку и кричит:

— Legillimens! — а потом раз за разом просматривает мои самые неприятные воспоминания. Мне совершенно неуютно здесь находиться.

— Поттер, долго вы собираетесь изображать статую?! Да сядьте уже и не мельтешите. — снова перешел на "вы", интересно почему? Он отходит к шкафу, а потом ставит на стол три разных пузырька с зельями и одну склянку видимо с мазью.

— Поттер, что у тебя со второй рукой? — в ответ я молча протягиваю ему руку — Понятно. Просто сильный ушиб. Выпей это. — он протягивает мне бутылочку со знакомым мне зельем. — Это обезболивающее. Пока втирай мазь в обе руки. Минут через пять надо будет выпить костерост.

Я начинаю размазывать светло-зеленую, приятно пахнущую мазь по правой руке. Ей вообще больно шевелить, тем более чем-то мазать, но от мази вроде боль становится меньше.

— Поттер, ты понимаешь различие между "намазывать" и "втирать"? Тебе надо не распределить мазь по поверхности руки, а втереть ее так, чтобы она впиталась, иначе эффективность снижается в несколько раз. — поучительно-раздраженным тоном говорит Снейп. Сам бы попробовал втирать мазь в сломанную руку. Между прочим мазь и так неплохо действует.

— Мерлин, это что так сложно сделать?! — восклицает он. А вот насчет "сам бы попробовал" это я зря, потому что Снейп хватает меня за руку и начинает втирать мазь в кисть. Я стискиваю зубы, чтобы ничего лишнего не сказать, а на глаза невольно навертываются слезы. Я смаргиваю влагу и натыкаюсь на изучающий взгляд Снейпа. Мерлин, теперь он на до мной издеваться будет,что я не в состоянии немного потерпеть боль!

— Поттер, — говорит он неожиданно спокойно и тихо, — потерпи немного, я скоро закончу. Это мазь от ушибов и если ее не применить, то действие костероста будет еще больней.

Он что меня успокаивает?! Похоже на то. Боль и в самом деле постепенно уходит и я вижу как прямо на глазах спадает опухоль.

— Теперь костерост. — указывает мне на бутылочку из темно-коричневого стекла. Отвратительно знакомый запах и вкус. Самое плохое, что боль от сращивания костей такая, что кажется, что их тебе ломают. С Crucio не сравнится конечно, но всё равно больно. Я прикусываю губу и чуть запрокидываю голову. Это же всего лишь обычная боль, почему я едва сдерживаюсь,чтобы не застонать, а в глазах появляется непрошенная влага?! Когда я прихожу в состояние воспринятия реальности оказывается, что Снейп втирает мне мазь во вторую руку. Он заканчивает и спрашивает:

— Ну, так что произошло, Поттер?

— Эээ... я неудачно упал на руки, сэр. Спасибо вам за помошь.

— Учитесь врать логично. Пригодится. Поттер, я выходил из галереи, когда вы туда внеслись. Может теперь объясните, что заставило вас кидаться на стены, будто раненный гиппогриф? — он усмехается, а я опускаю голову и чувствую как щеки опаляет румянец. Мерлин, ну почему он это видел? Почему именно он?! Кем он теперь меня считает? Неуравновешенным психом? Он и так считал меня импульсивным идиотом, не способным контролировать простейшие эмоции, после наших уроков окклюменции. Я молчу, просто не знаю что сказать.

— Поттер, вы дар речи потеряли? — хмыкает Снейп. Не потерял, но и сказать ничего не могу, равно как и не могу поднять на него взгляд.

— Поттер? — я ни за что не посмотрю на него. Я так и сижу, изучая взглядом пол, а Снейп почему-то тоже молчит. Тишина тяжелая и вязкая, так и давит на плечи.

— Так что всё-таки случилось? — в голосе ни насмешки, ни презрения. Он подцепляет меня пальцами за подбородок, заставляя поднять голову. — Ну? —

— Я просто... Просто очень злой был, ну и... В общем... — Ну, пожалуйста, ну пусть он забудет об этом!

— Я заметил, Поттер. А теперь хотел бы знать причины вашего... поведения. Предупреждая вашу очередную ложь — я уверен, что вы редко получаете переломы нападая на стены.

Черт, и что мне ему сказать?! Какую придумать ложь, чтобы он в нее поверил?! Ну, не правду же ему говорить?

— Поттер, я жду.

А может в первый раз за пять лет доверится ему? В конце концов, он помог мне в начале сентября и по-прежнему помогает, давая мне снотворное и болеутоляющее зелье. И сейчас он не отправил меня в Больничное крыло объясняться с мадам Помфри, а сам меня вылечил. Но с другой стороны — он ненавидит меня с моего первого курса и наверняка будет рад сделать мне очередную гадость и рассказать о моем разговоре с Тонкс Дамблдору. Он меня ненавидит... Всё это время ненавидел. Ненавидел ли? Спасая меня на первом курсе на квиддичном матче, защищая от неконтролирующего себя Люпина в полнолуние, не давая Амбридж напоить меня Веритасерумом... Странная такая ненависть... Может быть и можно ему довериться, но если я всё же ошибаюсь, то я очень серьезно подставлю Тонкс. И что тогда делать? Во-первых я точно не буду говорить о том, что это мне сказала Тонкс, ну а во-вторых если что есть Obliviate.

— Я... Профессор, вы можете пообещать что никому об этом не расскажете? — он удивлен, пусть и не показывает этого. Он не ожидал что я скажу такое, что я попрошу его сохранить мою тайну.

— А не многого ли вы хотите, Поттер?

— Не много, сэр. Всего лишь прошу сохранить то, что я вам скажу в тайне. — он никогда на моей памяти не нарушал данного слова, и видимо слово Снейпа дорогого стоит. Он стоит и рассматривает меня, словно бы пытаясь понять стоит ли мне верить.

— Хорошо, Поттер, так и быть об этом разговоре никто не узнает. — говорит Снейп, недовольно скривившись. Я на всякий случай нащупываю палочку в кармане, слово, конечно, словом, но вовремя брошенное Obliviate всё-таки надежней. — Ну, я вас внимательно слушаю. —

— Хорошо. Видите ли, сэр, я случайно узнал, что профессор Дамблдор приказал Тонкс следить за мной...

— И это, конечно, вывело из себя нашего Золотого Мальчика?

— Не только это, профессор. Хотя меня откровенно говоря достало, что за мной следят, когда мне ничего не угрожает, а в самые опасные моменты я всегда остаюсь один. Еще я знаю, что Тонкс приказали настроить меня против слизеринцев. Этого вам достаточно? — я пытаюсь усмехнуться, хотя меня чуть ли не трясет, когда я вспоминаю о разговоре с Тонкс. А если еще вспомнить ссору с Роном и Гермионой, и то, что она или Невилл доложили о моих видениях Дамблдору... Мне этого достаточно, чтобы задуматься стоит ли доверять моим друзьям. О доверии к директору я уже не вспоминаю. Я слишком много понял этим летом.

— Достаточно для чего, Поттер? Для того, чтоб напомнить вам, что вы импульсивный, избалованный идиот, который не ценит заботу о нем?! Или для того, чтобы напомнить, что директор пытается сохранить вашу никчемную жизнь?!

— Хороша забота! Вы что ничего не понимаете?! Везде, где мне грозила опасность я был один! Везде! И с Квиреллом, и с василиском и с Барти Краучем! И когда Вольдеморт возродился я тоже там был один! А в министерстве со мной были пятнадцатилетние дети! Где тогда были все эти наблюдатели?! — я кричу и ничего не могу с этим поделать.

— Вы идиот, Поттер, который только и может обвинять всех в последствиях своих поступков!

— Ну, да, конечно только меня как-то уж очень аккуратно подводили под все эти опасности! Один философский камень чего стоит! Как же, надо же было проверить как я себя поведу! И весь этот фарс только для того, чтобы я исполнил это гребанное пророчество! Я иногда начинаю думать, что моя жизнь распланирована с самого детства! А меня достало быть марионеткой! Ясно вам?!

— Мне ясно, что вы слишком много о себе возомнивший мальчишка, который пытается снять с себя ответственность за свои поступки! Мне интересно, Поттер, — говорит он елейным голосом, тихо, вкрадчиво, почти ласково, — а ответственность за смерть вашего обожаемого Блэка вы на кого переложили? На меня или на Дамблдора?

Это как удар под дых, также неожиданно и больно. Боль от которой хочется умереть и отчаяние, от которого не хочется жить, и которые меня уже никогда не оставят. Гнев уходит, и я опускаю голову, я просто не хочу видеть сейчас злорадство на лице Снейпа.

— Нет, профессор, — говорю я, голос хрипит так, что становится неузнаваемым, — я никого не виню в смерти Сириуса. Я знаю, что это моя вина, я знаю, что из-за меня погиб единственный человек, который хотел стать мне семьей. — перед глазами плывут красные круги, наверное я слишком переволновался. И с чего я решил, что Снейп мог меня не столь уж сильно и ненавидеть? Зачем причинять мне боль, снова напоминая, что я практически сам убил человека, который хотел обо мне заботится, который хотел стать мне отцом? Я и так этого никогда не забуду.

— Поттер... — начинает он, но я перебиваю:

— Не надо, сэр, пожалуйста. Я знаю, что вы его ненавидели и знаю, что у вас были причины, но... но он уже умер и ничего не изменишь, и пожалуйста, не говорите сейчас о нем. — я знаю, что звучит это жалобно, но я в самом деле сейчас не выдержу рассуждений Снейпа о Сириусе.

— Поттер...

— Я никого не виню в смерти Сириуса. Но я ненавижу, когда мной манипулируют. И знаете, профессор, что самое смешное во всём этом, — я неожиданно для себя усмехаюсь, — вы такая же марионетка как и я. Чтобы вы не говорили и не делали, вы — такая же кукла на веревочках.

Я смотрю на Снейпа и в его лице что-то меняется, почти неуловимо, но это не гнев и не удивление, скорее какой-то невысказанный вопрос. Я упорно смотрю на него, хотя перед глазами всё как-то странно расплывается. И в последний момент я понимаю выражение его лица — это не вопрос, а недоумение словно я озвучил его крамольные мысли и какие-то неявные догадки.

— Вы догадывались... — шепчу я беззвучно. После наступает тьма.

Глава 5

Первое, что я вижу открыв глаза, это слегка обеспокоенное лицо Снейпа рядом. Впрочем, его беспокойство тут же пропадает, стоит ему заметить, что я пришел в себя.

— Вы всё-таки соизволили очнуться, Поттер?

Мда, это ж надо было грохнуться в обморок! Да еще при Снейпе! Нашел время и место! О чем он там говорил, до того как я потерял сознание? О крестном. Так, а я обозвал его марионеткой. Странно, что он не в ярости. Зол на меня, но это по-моему его постоянная реакция на меня. А я в последнее время начал даже не жалеть... может сочувствовать ему в чем-то, пытался увидеть в нем хоть что-то хорошее, почти поверил, что его ненависть ко мне сильно преувеличена и отчасти наиграна. Дурак ты, Гарри. Вечно пытаешься увидеть в людях что-то хорошее, что-то оправдывающее их действия. Сколько раз мне надо ткнуться носом в то, что меня ненавидят, используют или просто завидуют, чтобы я перестал верить кому попало?! Мало мне было Дурслей! Мало было Вольдеморта! Мало было Дамблдора! Слежки моих друзей, зависти Рона... Нет, мне еще и Снейпу надо довериться, чтоб уж наверняка предали и сделали больно!

— Вы такая же марионетка. — почти злорадно говорю я. — Но вы об этом уже задумывались, ведь так?

— В отличии от вас, Поттер, я не доверяю всем подряд. Что, впрочем, не отменяет того факта, что вы всего лишь неблагодарный сопляк. Вы не верите Дамблдору, который вас защищает, вы не верите людям Ордена, которые наблюдают за вами, чтобы защитить вас. Кому же вы будете верить, Поттер? — он вопросительно поднимает бровь, хотя не ждет, что я отвечу.

— Никому. — отвечаю я. — Я никому больше не собираюсь верить. — Снейп удивлен, он не ожидал ответа, тем более такого ответа. — У меня через десять минут Травология, профессор, так что с вашего разрешения я пойду. Спасибо за помощь. — меня чуть шатает, когда я поднимаюсь со стула, но всё о чём я сейчас мечтаю это уйти отсюда поскорей. Подальше от Снейпа.

— Идите, Поттер. — кивает он. Даже баллы забыл с меня снять, то ли слишком удивлен, то ли ему слишком надоело возиться со мной. Ну, вот и хорошо. Уже открыв дверь я оборачиваюсь к Снейпу и произношу на пределе слышимости, полностью уверенный, что он меня услышит:

— Вы были последним человеком, которому я попытался поверить, сэр, можете этому порадоваться. — я выхожу за дверь даже не взглянув на его лицо, мне плевать, что он думает по этому поводу. Мне на всё плевать. Я больше никому не позволю мной манипулировать.

На Травологию я, конечно, не иду. Я просто лежу на пожелтевшей траве у озера и пялюсь в хмурое небо. Осень в этом году ранняя. Я не соврал Снейпу, я действительно не собираюсь больше кому-то доверять. Я всегда был один, ну и в этот раз справлюсь один. Надо мной висит это чертово пророчество, но... но я не хочу убивать, я не хочу участвовать в этой войне. Я всегда хотел просто жить, иметь любящую семью и дом, где меня будут любить и где всегда, что бы не случилось, будут ждать. Мечты... Я втянут в эту войну еще до моего рождения, я — человек, который должен убить Вольдеморта. Странно, что когда-то Вольдеморт предлагал мне перейти на его сторону, он ведь уже тогда знал о пророчестве. Или спустя одиннадцать лет после убийства моих родителей он решил, что пророчество могло иметь и другое окончание? Он ведь знал только первую часть. А вторую знают Дамблдор и я. Директор... Я перестал ему верить этим летом, когда вспоминал всю свою жизнь, анализировал и раз за разом натыкался на нестыковки. Я думал о всем, что произошло с моего приезда в Хогвартс, чтобы не думать о Сириусе, это было слишком больно. А когда я стал находить в событиях эти несовпадения, эту нелогичность поступков директора и не только его... Вот тогда мне стало не до боли. Я обязан был выяснить почему мою жизнь намеренно исковеркали и превратили в полосу опасностей. Пророчество и Дамблдор. Дамблдор и пророчество. Что-то не дает мне покоя в этом сочетании. Окончание пророчества знаем только я и Дамблдор. А год назад знал только Дамблдор. Потом от него узнал я. Пророчество. Дамблдор. Неясная мысль ускользает. Я смотрю на часы и понимаю, что пора идти на следующий урок. Мне никуда не хочется. Мне вот интересно, Снейп доложит Дамблдору о моих словах?

— Гарри, где ты был?! Почему ты прогулял Травологию?! — Гермиона говорит что-то еще, но я молча прохожу мимо. Она догоняет меня и хватает за руку. Подавляю желание просто стряхнуть ее ладонь. И когда она успела стать такой... крикливой, занудной, пытающейся постоянно меня контролировать? Или я просто никогда этого не замечал? — Гарри, не игнорируй меня! Почему ты прогуливаешь уроки, где ты был на ужине, почему тебя невозможно найти?! Мы же должны знать где ты находишься, мы ведь твои друзья!

— Если вы считаете себя моими друзьями, то это не значит, что вы должны за мной следить, и это не значит, что я должен отчитываться тебе где я нахожусь!

— Но, Гарри...

— Гермиона, если ты считаешь себя моим другом, то ты перестанешь следить за мной, контролировать каждый мой шаг и постоянно обвинять меня во всем. Ты также перестанешь на меня кричать и требовать у меня ответа на свои вопросы.

— Гарри, я и Рон твои друзья! Как ты можешь требовать от нас такого! Мы не можем оставить тебя одного! И должен кто-то контролировать, как вы с Роном учитесь! А поскольку вы оба абсолютно безответственны...

— Хватит! Ты либо принимаешь мои условия, либо нет.

— Нет, — отвечает она ни на минуту не задумавшись, — я не могу так сделать, Гарри. Мы твои друзья и должны знать о тебе всё! Мы лишь заботимся о тебе! Надеюсь скоро ты сам это поймешь! — она разворачивается и уходит. Вот и выяснили. Я старательно не замечаю боли в груди. Минус один друг. Я бы понял, если бы она хоть на секунду задумалась, прежде, чем сказать "нет"... Она даже не задумалась. Нужны ли мне друзья, которые не хотят мне доверять настолько, чтобы позволять быть самостоятельным? Я бы не задумываясь согласился, если бы она или Рон, попросили меня о том же. Похоже мы по-разному воспринимаем значение дружбы. Уже идя прочь от кабинета в сторону Большого Зала, я слышу чью-то злую фразу:

— Ну, ты и дура, Грейнджер! Кто бы мог подумать, что ты такая эгоистка.

Обернувшись, я вижу, что это сказала Пэнси Паркинсон. Только среди слизеринцев мне защитников не хватало! А если вспомнить мой сегодняшний разговор с их деканом... Мда, чувствую мне завтра будет весело на Зельях.

Ночью мне снится Беллатрикс Лестрейндж, только я вижу её не в Отделе Тайн в Министерстве, а в каком-то старом доме.

— Crucio! — кричит она. — Crucio, ублюдок! Это тебе за меня! За меня и мою семью! За моего брата и за моего мужа! — человек под прицелом ее палочки корчится от боли и кричит. А я не могу оторвать взгляд от ее лица, оно было красивым даже искаженное яростью, я помню. Но сейчас я не могу не смотреть на нее потому что она плачет и ее лицо искажено не злостью или ненавистью, а болью. Никогда не думал, что Беллатрикс может плакать.

— Белла... — окликает ее чей-то голос, в нем много жалости и сочувствия. — Успокойся, он уже мертв. Он уже получил своё за то, что тебе пришлось пережить в Азкабане.

— Не только мне. Сириус тоже там был. Даже дольше, чем я. — всхлипывает она.

— Ты же его никогда не любила.

— Его было за что ненавидеть. Он был... Он никогда не был хорошим человеком. Но даже он не заслуживал Азкабана.

Картинка сменяется другой. Мы стоим перед зданием Министерства. А я снова смотрю на всё глазами Вольдеморта.

— Ну, что, Поттер, ты видел, что сделала Белла вернувшись из Азкабана? Знаешь кого она убивала? Одного из чиновников, который когда-то помог запихать её братца в тюрьму.

— Даже если Лестрейндж всего лишь мстила... За что она запытала Лонгботтмов?

— Когда-то именно они поймали её и её мужа. Лонгботтомы были аврорами. И весьма неплохо поразвлекались при задержании. Авроры тоже знаешь ли любят Crucio бросаться. Поищи в газетах об этом, там должно быть. При задержании авроры убили племянницу старшего из братьев Лестрейндж. Она была беременна и вряд ли оказывала сопротивление. А задержание проводилось у них дома и было для них неожиданностью.

— Зачем ты мне это рассказал? — я в недоумении, почти в шоке.

— Возможно ты сделаешь из этого правильные выводы. Если достаточно умен.

— Правильные... А если я сделаю из этого вывод, который тебя не устроит?

— Значит, ты дурак, Поттер. И мы всё-таки встретимся на поле боя.

— Почему я должен верить тебе?

— Потому что я показал тебе это для того, чтобы ты увидел, что творится вокруг тебя. Мои подчинненые может не самые умные и добрые люди, но это и об Ордене Феникса сказать можно. А верить всему, что говорят люди и пишут газеты... О тебе газеты, кажется тоже много чего писали... Просто задумайся, Поттер. Мы сегодня нападем на Министерство. Ты этих лицимеров тоже по-моему не особо любишь. — он даже приуменьшил. Министерство я не люблю от всей души, почти ненавижу. И спасать я их не побегу. — Это начало войны, Поттер. Я тебя заранее предупреждаю. Советую тебе уйти с моего пути и ни во что не вмешиваться, а лучше вообще уезжай из Англии и забирай всех, кого любишь с собой. Так ты сохранишь и жизнь и свободу. Задумайся над своей жизнью. А теперь, извини, у меня дела. — меня тут же вышвыривает из разума Вольдеморта. Кошмарный у меня сегодня денек, под девизом "Такого не может быть!" Поругался с друзьями, получил поддержку от двух слизеринцев, попытался довериться Снейпу и в довершении всего получил совет от Вольдеморта убраться подобру-поздорову подальше от всяких войн! Куда мир катится?! Почему Вольдеморт мне рассказал о Беллатрикс? Соврал ли он мне или сказал правду? Почему посоветовал уехать из Англии? Каких выводов он от меня хочет? Что он считает нужным, чтобы я понял? В любом случае завтра я пойду в библиотеку и разыщу там всё, что только смогу о супругах Лестрейндж и о Лонгботтомах. Мерлин, а там ведь сейчас уже напали на Министерство! Я не пойду никого предупреждать. Они причинили много боли мне и Сириусу, пусть теперь они поплачут над моим крестным, пусть ответят за его двенадцать лет в Азкабане! Соврал ли мне Вольдеморт? И что мне всё-таки делать? Можно ли обойти это треклятое пророчество? Под эти мысли я и засыпаю. Часы показывают пол пятого. Оставшийся кусок ночи мне сниться всякая жуткая ерунда, вроде чьих-то криков и чьих-то мольб о помощи.

Утро... Какое кошмарное слово. Когда я прихожу на завтрак в Большой Зал, там уже сидят почти все ученики. И все какие-то притихшие, что-то обсуждают в пол голоса. Что еще случилось?

— Невилл, можно твой Ежедневный Пророк? — спрашиваю я. С Роном и Гермионой я даже не обменялся приветствием. Они, впрочем, тоже успешно меня игнорируют.

— Конечно, Гарри. — неловко протягивает мне газету. На первой странице крупным шрифтом "Нападение на Министерство! Это начало войны?" Старательно изображаю удивление. Если статью писала Скитер, то правды там, конечно, едва ли на четверть, но всё равно пробегаю статью глазами. Напали на здание Министерства под утро, над зданием осталась Черная Метка. Авроры долго добирались до места, потому что министерские не сразу подняли тревогу. Итого: девятнадцать убитых, около трех десятков раненых, многие в тяжелом состоянии, и огромная паника в Министерстве. Авроры никого не успели задержать. Кто-то клянется, что видел Вольдеморта. Остальная статья — коктейль из намеков на бездейственность Министерства, похвала нашим доблестным аврорам (которые никого не поймали и вообще прибыли к концу раздачи Авад), вопросы о том, что же делать. Меня, слава Мерлину, в этой статье только упомянули, что мол Мальчик— Который— Выжил еще год назад говорил, что Вольдеморт возродился. Мне ничуть не жалко этих девятнадцать чиновников. Сомневаюсь, что они хоть когда-нибудь кому-то помогали просто так. Зато подлостей насовершали. Интересно, что в статье вообще не упомянули Фаджа. Почему? В моей голове так и крутятся сплошные вопросы и все они так или иначе связаны с Вольдемортом, Орденом Феникса и Дамблдором. К сожалению, с размышлениями и визитом в библиотеку приходится повременить. Уроки никто не отменял.

Вместо Зелий нам поставили Чары. Я почему-то уверен, что Снейп либо в Больничном Крыле, либо отлеживается у себя в комнатах, после вчерашнего нападения на Министерство. Он, насколько я знаю, тоже не любит попадать к мадам Помфри. Как ему удается так долго шпионить для Дамблдора? Неужели Вольдеморт не разу не задумался о том, что его слуга может быть двойным агентом? И почему меня всё это волнует?

Глава 6

День прошел чересчур мирно. Правда все слишком пришиблены новостью о нападении на Министерство. Поэтому и нету никаких глупых шуток, или чьих-то дуэлей. Всем стало страшно. Ничего, их страха не хватит надолго, и через несколько дней они станут абсолютно прежними детьми, не думающими о начавшейся войне. Чтобы испугаться по-настоящему, чтобы от всей души желать, чтобы войны не было, надо увидеть смерть. Надо услышать своими ушами Avada Kedavra и увидеть смерть от яркого зеленого лучика. Надо посмотреть в голубые глаза Сириуса, падающего за Арку... Я надеюсь, что этим детям, особенно тем, кто еще на пятом курсе и младше, не придется вырастать слишком быстро. Рон и Гермиона весь день так и игнорируют меня, впрочем, стараясь не выпускать из поля зрения, будто им тоже поручили за мной приглядывать. Я изо всех сил пытаюсь не жалеть о потерянной дружбе. Рон мне вовсе ничего не сказал. Хотя я и не сомневался, что он займет сторону Гермионы. Он влюблен в неё и ради неё пойдет на многое. И всё-таки мне грустно. Сегодня все слишком серьезные и грустные. Но они отойдут очень скоро, а я уже нет. Хотя мне кажется, что еще один человек на шестом курсе не скоро придет в себя. У Малфоя после прочтения Пророка такой вид, что мне становится его жаль. Он слишком бледен, серьезен и похоже полностью погружен в себя, никого вокруг не видит. Не знаю чем он так напуган. Может представлял себе деятельность Вольдеморта чуть по-другому, а может волнуется за своего отца. Он счастливый, ему есть за кого волноваться. Хотя ему, как и мне, не повезло быть втянутым в эту войну. Ни ему, ни мне не удастся отойти в сторону. По идее, мы окажемся на разных сторонах и возможно когда-нибудь нам придется кричать Убивающее проклятье, направив друг на друга палочки, но я его в чем-то понимаю и в чем-то искренне сочувствую, как и многим другим слизеринцем, чье участие в войне предопределено принадлежностью к древнему роду или просто к своему факультету. Многим из них тоже не удастся сохранить нейтралитет, даже если они этого захотят. Им просто не дадут этого сделать, при чем не только их собственные семьи и Вольдеморт, но и гриффиндорцы, Дамблдор и аврорат также не позволят им выйти из игры, раз и навсегда отнеся их к "темным". Я понимаю, что нам, скорее всего, придется в своё время сражаться друг с другом. Но я их сейчас понимаю намного больше, чем импульсивных, доблестных гриффиндорцев.

В библиотеке сегодня абсолютно пусто. Даже Гермионы нет. Впрочем, мне и так еле удалось ускользнуть от нее, благо я лучше нее знаю тайные ходы Хогвартса и мантию-невидимку я в последнее время постоянно ношу с собой. Стол, за которым я расположился почти полностью завален стопками газет двадцатилетней давности. Я решил поискать упоминания не только о Беллатрикс и Лонгботтомах, но вообще всё о действиях Вольдеморта и Ордена тогда.

Информации было немного. Да и на счет правдивости газетных статей всем известно. Я до отбоя успел пересмотреть лишь половину газет, но даже то, что я успел найти было... неприятным. Во-первых Вольдеморт мне не соврал на счет Лестрейндж, во время задержания в их доме действительно оказалась их родственница, находящаяся на пятом месяце беременности. Она погибла от Авады. Сомневаюсь, что женщина, ждущая ребенка оказывала аврорам какое-либо сопротивление. Такие же сомнения испытывал автор статьи, к тому же муж погибшей подал на авроров в суд. И он и его жена были, по словам знакомых, абсолютно добропорядочными людьми. От мысли о том, что кто-то мог убить женщину, носившую в себе ребенка, было жутко и противно. И ведь это сделали авроры, которые по идее должны были охранять порядок и жизнь людей. Этими аврорами были супруги Лонгботтомы. Но я бы был очень рад если бы это оказалось самым неприятным из того, что я узнал. Газетные статьи были скупы на информацию и еще более скупы на факты, но я, раздумывая в течение последних трех месяцев над моей жизнью, кажется научился читать между строк. А может пресса была тогда чуть более свободной, не знаю. В любом случае во время первого возвышения Вольдеморта жалобы на авроров в превышении полномочий, пытках и издевательствах над задержанными и убийстве подозреваемых были не редкостью. Насколько я понял авроры вовсю ловили Пожирателей Смерти и не гнушались ни чем, чтобы поймать их. Страдали же в основном невинные люди. Простые люди опасались и тех и других, потому что обе стороны с легкостью кидались направо и налево Crucio, Avada Kedavra и еще десятком пыточных проклятий. Единственное, что Пожирателей простые граждане часто не интересовали вовсе. Они нападали на высокопоставленных чиновников или убивали из мести за свои семьи и семьи друзей. Были среди них, конечно и действительно свихнутые на пытках личности, но среди авроров таких было подавляющее большинство. Но самое главное — я не нашел ни одного серьезного упоминания о том, что Вольдеморт был категорически против маглорожденных волшебников. За Вольдемортом стояла аристократия, которая недолюбливала маглов и маглорожденных волшебников, но не была совсем против них. Кто-то из аристократов предлагал просто забирать маглорожденных из их семей не в одиннадцать лет, а раньше, чтобы они успевали адаптироваться к магическому миру еще до начала учебы. Более того, все эти главы чистокровных семей знали кем был их лидер, а Том Риддл был полукровкой. Похоже они просто хотели сохранить культуру магического мира в неприкосновенности, и сохранить традиции и ритуалы своих семей, потому что у каждого рода были свои тайны и секреты, более того главу рода защищала магия предков, поэтому и получалось, что чистокровные маги и их наследники были намного сильнее тех, за кем не стояла магия многих поколений предков. Похоже главный спор вокруг маглорожденных и полукровок (о которых чистокровные отзывались весьма лестно, ведь полукровки часто оказывались очень одаренными волшебниками, которых с радостью принимал почти любой род) развязали не Том Риддл и его последователи, а кто бы вы думали? Альбус Дамблдор и Орден Феникса, в котором в основном и состояли все те авроры, на которых постоянно поступали жалобы. Это была война двух политиков, Риддла и Дамблдора, за одним встала немногочисленная, но сильная аристократия, за другим все те, у кого не всегда были силы и мозги, но было желание жить хорошо и богато, а еще у них бы огромное стремление к власти, несмотря на то, что многие из них не представляли, что с ней делать. Им обоим было плевать на рядовых магов, оба хотели власти. А дальше... А дальше Джеймс Поттер и Сириус Блэк становятся аврорами и вступают в Орден Феникса. Потом появляется пророчество Трелони, Водеморт узнает о нем, но знает лишь начало, где говорится, что родится мальчик, который будет равен по силе Темному Лорду и который сможет его убить. Лорд убивает Поттеров, но развоплощается сам, не сумев убить их сына. Честно, его можно понять: он узнал, что у врагов должен родится очень сильный маг, который естественно будет на стороне своих родителей, и решил убить его заранее. Самое страшное начало происходить после исчезновения Вольдеморта. В то время, когда я попал к Дурслям, был осужден Сириус Блэк, за то, чего не совершал. Суда как такового над ним не было. А главой Визенгамота в то время, как и сейчас, был Дамблдор. После исчезновения Вольдеморта авроры начинают изо всех сил притеснять чистокровных, устраивая настоящий террор и травлю на них. Не удивительно, что Малфои так ненавидят Дамблдора! И самое неприятное для меня: мой отец и крестный тоже во всем этом участвовали пока один не погиб, а другой не оказался в Азкабане вместе с теми, кого сам туда посадил. Такого стыда за своего отца и Сириуса я не испытывал даже после того, как увидел ту безобразную сцену в думосбросе Снейпа. И еще одно: неужели Сириус не понял, что Дамблдор не пошевелил и пальцем, чтобы вытащить его из тюрьмы! Это называется предательством! Я выхожу из библиотеки, чувствуя как жуткая ярость согревает кровь в венах. Как они все смели мне врать?! Они посмели мной руководить! Как же, смотри мальчик, Вольдеморт, он плохой, он темный, иди и убей его, стань убийцей в свои семнадцать лет! А Малфой, он тоже плохой, он богатый и плохо поддается контролю, так что ненавидь его! И Снейпа ненавидь, он же бывший Пожиратель, хоть его и переманили на нашу сторону! Ненавижу! Не-на-ви-жу! Какое прекрасное слово! Ненавижу! Ненавижу! Я чувствую клокочущую во мне силу и у этой силы, как и у меня, лишь одно желание — уничтожить, разорвать, растоптать их всех! Не-на-ви-жу! Будь они все прокляты! Будь прокляты все, кто предавал меня!

— Что вы здесь делаете после отбоя, Поттер? — возникает перед глазами моя вечная Немезида, Снейп. Тот человек, которого по чужой задумке я тоже должен ненавидеть. Вчера я попытался довериться этому человеку. Я его не ненавижу. Но я ненавижу многих других! От всей души ненавижу, стоит только вспомнить заголовки старых газет! Предатели! Гады! Сволочи! Ненавижу!

— Поттер, немедленно прекратите! Уймите свою магию! — шипит Снейп. Воздух вокруг нас светится и переливается всеми цветами радуги. — Поттер, успокойся! Ты должен конролировать свою силу!—

Я никому ничего не хочу быть должным! Я ненавижу всю эту гребаную жизнь!

Снейп встряхивает меня за плечи:

— Поттер, сосредоточся и возьми под контроль свою магию! — его лицо совсем близко, но отчего-то расплывается перед глазами. И его плохо слышно. Я чувствую лишь свою ненависть, чувствую как она сжигает меня. Зельевар видимо что-то решает и резко взмахивает палочкой. Вокруг нас появляется серебристый щит.

— Ненавижу их всех! — шепчу я, хочется кричать, но получается лишь этот полушепот-полухрип. Магия выплескивается из меня, глаза сами собой закрываются от яркой вспышки света. Не помню как я прислоняюсь к стене, ноги не держат, всё тело будто ватное и не моё. Я почти падаю на пол, поправляю съехавшие на бок очки.

— И что вы расселись на полу, Поттер? — как-то устало говорит Снейп. Я не собираюсь говорить ему, что сейчас я не в силах встать и на ногах не удержусь, но видимо он и сам это понимает, потому что подхватывает меня подмышки и поднимает с пола. Если он меня отпустит я упаду. Слезы отчего-то навертываются на глаза и дико хочется заплакать. В этот момент я наверно понимаю вампиров в их жажде крови, потому что мне до смерти хочется ощутить хоть чье-то прикосновение, почувствовать на мгновение человеческое тепло. Я шатаюсь чуть вперед и прислоняюсь к Снейпу.

— Поттер, отцепитесь от меня! — звучит у меня над ухом его злой шепот. Вместо этого я прижимаюсь к нему еще сильнее и прячу лицо у него на груди. "Только не отпускай меня, пожалуйста!" — хочется сказать мне, но из горла выходит только какой-то странный всхлип. Я ни за что не буду плакать.

— Поттер... Да чтоб вас... — он не делает больше попыток оторвать меня от себя, наоборот обнимает за плечи и просто молчит. Мне давно не было так тепло и уютно. Впрочем, это не удивительно, учитывая, что обнимали меня за всю жизнь считанные разы. Мы стоим так несколько минут пока до меня наконец не начинает доходить к кому я сейчас прижимаюсь и что он об этом думает. Я чуть отстраняюсь и он мгновенно отпускает меня. Мда, фокус не удался. Я тут же начинаю падать, но упасть мне не дают. Снейп доводит меня до ближайшего подоконника и усаживает на него. Мерлин, надо же было мне устроить при Снейпе стихийный выброс магии и чуть ли не истерику после! Да еще и так явно показывать сейчас свою беспомощность! Я чувствую, что почти мгновенно краснею. Наверно Снейп это тоже замечает, потому что как-то тяжело и обреченно вздыхает:

— Поттер... — и садится на подоконник рядом со мной. — Перестаньте уже смущаться по поводу и без. Вас так смущает выброс вашей магии? Вы были разозлены и в этом нет ничего удивительного, со многими магами это происходит, когда они в ярости. Вы достаточно сильны и вам еще только шестнадцать, неудивительно, что вы не всегда можете контролировать свою магию. Вы меня поняли? — я киваю, не смотря на него, подтягиваю к себе колени и кладу на них голову. Мне как в детстве хочется сжаться в комочек и получить ту иллюзию защищенности, что иногда приходила ко мне в чулане.

— Вы также смущаетесь из-за того, что я увидел вашу слабость. Не стоит этого делать, потому что я не жду от вас никаких героических свершений и прекрасно знаю, что после выброса стихийной магии обычно нет сил даже стоять на ногах. По поводу остального, Поттер, вы возможно не знаете, но физический контакт это один из способов восполнения сил, он работает только когда маг почти полностью опустошен, что с вами и случилось, так что могу вас заверить, что в тот момент вы бы прижимались почти к любому человеку, чтобы восполнить свои силы. — в его голосе звучит усталость, ему наверное надоело всё время возится со мной, да он и сам вряд ли успел прийти в себя после прошлой ночи, особенно если в него попало несколько аврорских проклятий.

— Спасибо, профессор. — шепчу я, у меня нет сил и желания разговаривать громко.

— За что?

— За всё. Вы мне столько раз помогали. Вы ведь поставили щит, когда у меня начался выброс, да?

— Да, я поставил щит, чтобы вас не обнаружили.

— Спасибо. А... — я обрываю свой неуместный вопрос в самом начале, но видимо всё понятно по моему лицу.

— Об этом никто не узнает. Даже Дамблдор.

— Спасибо.

— Поттер, вы себя уже лучше чувствуете?

— Да, сэр.

— Тогда идите уже в спальню, отбой был полчаса назад. — я киваю и слезаю с подоконника, ноги дрожат, но уже держат. Я смотрю на Снейпа, и думаю, что он мрачный, жестокий и очень желчный человек, что у него вечно угрюмое выражение лица и он за все шесть лет не сказал мне ни одного доброго слова, но зато защищал меня и никогда не лгал мне. Ну же, надо ему сказать, другого такого случая не представится, когда еще он будет таким спокойным.

— Профессор, — говорю я всё тем же громким шепотом, — простите меня за думосброс, я правда не хотел. Мне очень жаль, что так получилось. — его лицо меняется, застывая неподвижной маской. Я знал, что он не обрадуется моим извинениям, поэтому торопливо говорю дальше. — Я прошу у вас прощения за поведение моего отца и за поведение Сириуса Блэка. Мне... Они поступали с вами несправедливо и просто отвратительно... Если бы я мог что-то изменить... Я бы это сделал. Мне очень жаль... — на его лице всё та же застывшая маска. — Я знаю, что вы мне не верите и это ничего не изменит, но всё же... — я отвожу взгляд от его лица, я и так знаю, что он никогда не простит не меня, не их. — Спокойной ночи, сэр. — я быстро ухожу в сторону гриффиндорской гостиной. Глупо было ждать что он что-то мне ответит. Ничего, завтра он отыграется за эти извинения на своем уроке. И я не буду считать его неправым. Потому что я могу представить какими были мой отец и Сириус. И мне за них стыдно. Гнев ушел вместе с магией и осталась безнадежность. Мне врали всю жизнь. Врали о Дамблдоре, о моем отце, об аврорах и Пожирателях, о Вольдеморте. Даже не столько врали, сколько недоговаривали. А нет лучшей лжи, чем полуправда. Дамблдор за это заплатит — обещаю я себе. Я больше никому не буду верить просто так. И никогда больше не позволю держать меня в неведении. Я ложусь в кровать, задергиваю полог и сжимаюсь в комочек, как мне и хотелось. Жаль, что Снейп никогда не поймет, что я — не мой отец, более того, что я вообще вряд ли похож на него хоть чем-нибудь, кроме внешности. Впрочем, не мне осуждать Снейпа.

Глава 7

После того вечера, когда моя магия вышла из под контроля и я просил у Снейпа прощения за поступки моего отца и крестного, в наших с ним отношениях мало что изменилось. Он действительно тогда отыгрался на Зельях, вволю поиздевавшись надо мной. Я этому не сопротивлялся. Это его право, это моя плата за всё, что ему причинили двое Мародеров. Странно, но после этого урока он практически перестал замечать меня, даже баллы снимать стал не так часто. Он по-прежнему отпускает ехидные замечания на уроке Зелий, но они не носят столь личного характера. Впрочем, даже если он снова начнет вести себя как раньше, я не скажу не слова против. За прошедшую неделю я так и не помирился с моими друзьями. Теперь уже можно смело сказать, что бывшими. Рон пытался со мной помирится, но это вылилось в очередную ссору. Гермиона изо всех сил старалась меня "вразумить", но после того, что я узнал о событиях двадцатилетней давности, её доводы были для меня ничем. Она со мной больше не разговаривает, Рон же настроил против меня половину шестого курса Гриффиндора и теперь злобно называет меня только по фамилии. Меня это не задело так сильно, как должно было. К сожалению, дальнейшие мои изыскания в библиотеке лишь подтвердили те первые сведения, что вывели меня из себя. Я всего лишь пешка в игре Дамблдора. Если бы не было этого пророчества... Но оно есть и с этим ничего не поделаешь. Тонкс по-прежнему шпионит за мной по поручению директора, да и Гермиона "присматривает" за мной. Дамблдор явно сильно не доволен моим поведением и ссорой с друзьями, но пока молчит. А я занимаюсь учебой. Подшивки старых газет быстро закончились и я взялся за материал школьного курса по Трансфигурации, ЗОТС и Зельям, всё равно всё, что можно было прочесть о первой войне, я уже прочел, так что пора бы и практическими знаниями обзавестись. А еще чтение очень хорошо позволяет отвлечься от насущных проблем.

Я мирно шел из библиотеки на улицу, осень в этом году ранняя и пасмурная, но довольно теплая, так что читать, сидя у озера, намного приятней, никто не мешает. Я завернулся в мантию невидимку, чтобы уйти незамеченным. Из-за угла на меня чуть не налетели Рон с Симусом, еле успел отскочить. Я бы пошел дальше, если бы Симус презрительно кривя губы не спросил у Рона:

— А Поттер где шляется?

— Понятия не имею. Где шляется, там пускай и остается.

— От него в этом деле мог бы быть толк. И вообще, весь курс ведь участие принимает, даже Грейнджер. — похоже я что-то пропустил. Я осторожно пошел за ними, мало ли что они там придумали.

— Не сравнивай Гермиону с Поттером! — тем временем отвечал Рон.

— Ах, да, как я мог забыть! У вас же любовь на всю жизнь!

— Не твоё дело!

— Ладно, не кипятись. — они зашли в пустой класс, а мне удалось проскользнуть за ними. — Так всё-таки все будут участвовать?

— Да, после нападения на Министерство многие решили, что пора устроить веселую жизнь слизеринцам.

— И что вчера придумали?

— Ну, да, ты же бегал за своей Парвати! — улыбается Рон. Что-то мне не нравится их идея отомстить слизеринцам за то, к чему они отношения не имели. — Завтра мы напустим на них боггартов, когда они пойдут на свой урок ЗОТС с Хаффлпафцами. На ЗОТС ходит весь их курс, так что не одна змея не уйдет.

— А где мы столько боггартов достанем?

— Гермиона сказала, что много и не надо, пяти-шести хватит. На счет боггартов Дин с кем-то там обещали, что найдут. Кажется в парочке заброшеных классов на пятом этаже они водились когда-то. С чарами поможет Гермиона. Ну, а мы все будем в засаде.

— В смысле? Я что-то не понял, что мы будем делать, Рон?

— Когда на них накинутся боггарты они будут беспомощны, Джинни с Дином и Гермионой нашли какие-то чары для усиления мощности боггартов. Мы быстренько обстреляем их проклятьями, наших лиц они не увидят и уйдем. Главное не забыть после всего этого Priori Incantem на палочку наложить, чтоб потом не смогли определить какими заклинаниями мы пользовались и что это вообще были мы.

— Отличный план! И кто у нас такой гений?

— Это коллективное творчество, мы всем шестым курсом придумывали, да еще и с пятого кое-кто присоединился.

— Молодцы! Мы их сделаем! Мне кажется Поттер смог бы нам помочь, может всё-таки поговорить с ним?

— Нет, Симус! Поттер — предатель, он стал водиться со слизеринцами и предал гриффиндорцев! Не стоит с ним говорить.

— Хорошо, я и не настаиваю.

Мерлин, они с ума сошли! Мало того, что это откровенная подлость и того, что они направляют эту подлость на, в принципе, невиновных людей. Они что, совсем не соображают, что развяжут настоящую межфакультетскую войну?! И эту подлость готовятся совершить люди, с которыми я пять лет прожил в одной комнате, которым верил и которых считал честными и благородными! Боггарты... они кажутся безобидными тем, кто боится гигантских пауков или мумий. И все равно это страх. Они усилят боггарты чарами. И я не знаю во что могут превратится боггарты слизеринцев. Я не знаю во что сейчас может превратится мой боггарт, но точно знаю, что не хочу чтобы его кто-нибудь увидел и вообще не хочу встречатся с боггартом. И думаю, что никто не хочет выставлят на всеообщее обозрение свои страхи. А потом — заклятиями в спину, а шестикурсники знают уже достаточно весьма опасных проклятий. Особенно после прошлогодних занятий АД.

— А Снейпа вы всё-таки тоже решили проучить?

— Да. Ему понравится наше представление.

— Что за представление?

— Видишь ли, мы с Гермионой случайно, давно еще, узнали чего боится Снейп. — я не хочу верить, что Рон говорит об этом. Они не посмеют использовать это знание. — Мы заманим его в Визжащую хижину, а там — очень хорошие чары иллюзии и всё будет так как мы запланировали!

— А как вы его заманите туда?

— Это тайна.

— Ты уверен, что Снейп испугается ваших иллюзий?

— Этих — испугается. Он, конечно, потом будет в ярости, но ему не до нас будет, ему еще своих змеек в порядок приводить придется.

— Так чего боится Снейп?

— Оборотней. А теперь пошли, нам еще всё подготовить надо.

Они уходят, а я долго сижу и думаю о том, как эти дети могли оказаться такими подлыми, и как Рон с Гермионой могли решиться использовать эту историю с Визжащей хижиной против Снейпа. Я думал, что поступить отвратительней, чем тогда поступили Мародеры, невозможно, но им растет достойная смена. Потом я выхожу из класса и иду туда, куда не один вменяемый гриффиндорец добровольно не пойдет.

Я долго стучу в дверь, так как не знаю пароля. Наконец, дверь начинает открываться и я поспешно снимаю мантию-невидимку, под которой пришел сюда. В коридор выглядывает Забини, который видимо так удивлен моим появлением на пороге слизеринской гостиной, что просто молчит.

— Позови, пожалуйста, Малфоя, мне нужно ему сказать одну очень важную вещь.

— Скажи мне — я передам.

— Не могу. Позови Малфоя.

— Ладно. — хмурится он. — Жди.

Ждать приходится долго. Наконец в дверном проеме появляется Малфой.

— Поттер? Что тебе от меня надо?

— Поговорить. Не здесь. Где-нибудь, где нас никто не подслушает и не увидит.

— Хорошо, пошли. — он удивлен, без сомнения, хотя пытается казаться спокойным, а еще я чувствую его страх — он не уверен, что я не запущу в него каким-нибудь заклятием, когда мы окажемся в нелюдном месте.

— Ну, и что ты хотел мне сказать? — он завел меня в какую-то нишу в одном из коридоров подземелий. Здесь светло и почти никто не ходит.

— Завтра у вас ЗОТС с Хаффллпафом. Когда пойдете на урок, будьте осторожны и держите палочки наготове.

— Что конкретно нам собираются устроить? — беспокойство за свою безопасность и безопасность сокурсников явно перекрывает у Малфоя все другие эмоции.

— На вас выпустят боггартов. — Малфой смешно фыркает. — Их усилят чарами. А потом, я не уверен, что ты хочешь, чтоб весь курс знал чего ты боишься. — ухмылка с его лица мгновенно пропадает. — Боггарты — всего лишь отвлекающий маневр, вас будут атаковать в спину, когда вы будете беспомощны. Так что подучите заклинания от боггартов и магические щиты. — он молчит несколько минут, пытаясь справится с удивлением и возмущением. Когда это частично удается, он спрашивает:

— Почему я должен тебе верить, Поттер? Ты ведь тоже гриффиндорец.

— Можешь не верить, просто будьте готовы к нападению.

— Хорошо. Почему ты решил пойти против своих друзей?

— Они мне не друзья и замыслили подлость. Это во-первых. А во-вторых, Малфой, я делаю это на будущее, мало ли мне пригодится ваша ответная услуга.

— Ясно. Спасибо.

— Учти, что на вас будет нападать не пять человек, а весь шестой курс Гриффиндора. И сделай так, чтобы о том, что я вас предупредил, знали только те, кто об этом не проговорится где-нибудь не в том месте. — он кивает, и я иду к выходу. Малфой смотрит мне вслед, хочет убедиться, что я действительно ушел из подземелий. Надеюсь, они серьезно воспримут мои предупреждения. Выйдя из подземелий, я достаю карту Мародеров, теперь мне надо найти Снейпа. Судя по карте, он в своем кабинете, так что я надеваю мантию-невидимку и вновь спускаюсь в подземелья. С Малфоем всё прошло удачней, чем я думал, еще бы повезло со Снейпом.

На мой стук в дверь почти сразу же раздается недовольное:

— Войдите!

— Добрый вечер, профессор Снейп. — говорю я.

— Поттер, что вам здесь надо? Я когда-нибудь смогу не лицезреть вашу физиономию каждый день?

— Через год, сэр. — ухмыляюсь я, хотя я не уверен, что доживу до конца седьмого курса. Я вообще почти ни в чем не уверен.

— Что вы хотели, Поттер? У Гриффиндора сегодня слишком много баллов? — вот тут я понимаю, что не знаю как ему это сказать. Он будет в ярости, это очевидно. И сорвет он свою ярость на мне. А мне так не хочется опять с ним ругаться. Но, с другой стороны, не я ли сам себе обещал не сопротивлятся и не отвечать на все его издевки? В конце концов, за всё надо платить.

— Нет, сэр. Понимаете.... только вы сначала дослушайте, ладно? Ну... В общем там студенты розыгрыш готовят... Ну, то есть не розыгрыш... Скорее что-то вроде мести... Ну и...

— Поттер, не тяните кота за хвост.

— Не ходите завтра в Визжащую хижину! Там... Ну, просто не ходите, ладно?

— Поттер, — начинает он вкрадчиво, — что завтра будет в Визжащей хижине? Ну? Пришли сдавать мне чью-то неудачную шутку, так извольте уж рассказать всё.

— Там иллюзия будет, — я тихо вздыхаю, за последнюю неделю я устал от чужой ненависти, — чары иллюзии, которые будут изображать оборотня в полнолуние. — вот теперь я отвожу глаза и смотрю на одну из стен.

— Что?! — сильнее он был возмущен только, когда я влез в его воспоминания о моем отце. — И кто же является автором этого... безобразия?

— Эээ... Ну, вообще-то шестой курс Гриффиндора... — то, что я сейчас сделал можно назвать предательством, ведь я только что сдал Снейпу своих однокурсников, а он не оставит просто так попытку оживить его худший кошмар почти двадцатилетней давности. Но я считаю их поступок подлостью. И потом, а разве мои однокурсники и так называемые "друзья" меня самого не предали? Так что я , наверное, в праве поступать так, как поступаю.

— И откуда же, Поттер, ваши однокурсники узнали о том, как развлекались Мародеры, когда учились на пятом курсе?

— Не от меня. Я им ничего об этом не говорил.

— И?

— В смысле?

— Поттер, если вы говорите, что они узнали это не от вас, то думаю вы знаете, кто еще оказался так осведомлен о моей юности?

— Только трое: я, Рон и Гермиона. — обреченно говорю я. Мне не хочется верить, что они могли решится на такое, но я сегодня слышал, что говорил Рон и как он это говорил.

— Вот как... Грейнджер и Уизли... Что же вы, Поттер, пришли сдавать своих верных друзей? — он усмехается, хотя я вижу, что он очень зол.

— Они совершают подлость. И у меня нет друзей, сэр. — это тяжело говорить. Одно дело так думать и другое — первый раз сказать это вслух. У меня действительно нет друзей. Вообще нет. Я потерял всех. Точнее, видимо у меня их никогда и не было. Я видел то, что хотел в них видеть.

— Значит Золотого Трио больше не существует? Вы наверное огорчены, Поттер, не так ли? — Снейп говорит это злорадно и от этого мне еще больнее. — Ваши друзья решили, что вы не достойны их дружбы?

— Не думаю, что это имеет значение, сэр. — я пытаюсь говорить спокойно, этот урок я усвоил еще в детстве — не показывай своей боли, чтобы не сделали еще больнее.

— Странно, что вы так считаете. Мне казалось, что гриффиндорская дружба нерушима. Впрочем, мне нет до этого никакого дела. А вот что мне интересно, так это почему вы решили не участвовать в забаве ваших однокурсников? — он подходит ближе, говоря всё тише. — Неужели вас не привлекает слава вашего отца?

— Меня не привлекает слава подлеца и неблагодарного человека. И знаете что, сэр? Вы возможно никогда этого не поймете, но меня зовут не Джеймс Поттер. И не так уж я на него похож. Мне кажется, что мы похожи только внешне. Жаль, если вы так ничего и не увидите сквозь свою ненависть к мертвому человеку. — сказав это я молниеносно выскакиваю за дверь.

— Поттер! Вернитесь немедленно! Минус... — дальше я уже не слышу. Надо будет потом посмотреть скольких баллов лишился Гриффиндор. Меня это почему-то вовсе не огорчает. Баллы, Кубок школы, квиддич... Каким смешным и нелепым мне всё это кажется в последнее время. Возможно когда Снейп немного остынет, он поймет что я хотел ему сказать. А может и наоборот, будет еще сильнее меня ненавидеть. Какое мне до этого дело? Я предупредил его и слизеринцев и думаю, что поступил правильно. А воспользуются они моим советом или посчитают это ловушкой — это их дело. Меня это не должно волновать. Благодарности ожидать просто глупо.

За ужином мои одкурсники о чем-то шепотом переговариваются, я делаю вид, что мне абсолютно не интересно. Никто не высказывает мне враждебности, ну, кроме Рона, но все стараются обойти стороной. Ничего, после того что было на втором курсе меня вряд ли можно удивить подобным бойкотом. Игнорируют меня даже те, кого я сам учил еще в АД. Надеюсь, у слизеринцев хватит ума не обсуждать полученную от меня информацию во время ужина. Иначе вместо игнорирования я получу открытую вражду от своего факультета. А этого мне как-то не хочется. Не хочется окончательно со всеми ссорится. Хотя точнее будет сказать — не хочется со всеми ссорится раньше времени, то есть до завтра. Я как единственный не участвующий в "розыгрыше" первым попаду под подозрение, если он не удастся. Да, не логично, (ведь все думают, что я вообще не знаю об этом), но когда это тот же Рон пользовался логикой? Дурацкий сегодня получился день: я потратил кучу времени, подслушивая Рона с Симусом и предупреждая Малфоя и Снейпа о том, что удалось подслушать. А до озера я так и не дошел.