|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Они вошли в город через час после рассвета, когда открылись ворота. Будь дело зимой, Эйс спланировал бы путешествие, чтобы не ночевать в чистом поле, но поздней весной ночевка в чистом поле вполне комфортна, даже лучше, чем в переполненном постоялом дворе, кишащем вшами и клопами.
Их было тринадцать людей и две женщины. Четверо людей были важнее других, их имена есть в этой истории, они таковы: Шоддом, Эйс, Хулуд и Тит. Другие люди тоже имели какие-то имена, но для нас они не важны. Что касается женщин, то имена их одинаковы (Римма), а различают их по прозвищам: одну, которую трахает Шоддом, зовут Дамиана по месту рождения, а вторую, которую трахает Эйс, зовут Эйсова, а другого прозвища она не заслужила. Римма Дамиана примечательна красотой и вздорным характером, раньше она работала проституткой в храме Иштар, но потом ее оттуда выгнали из-за вздорного характера и она стала работать сама по себе. Однажды Шоддом нанял ее потрахать, между ними возникла любовь, Дамиана бросила ремесло и стала повсюду следовать за возлюбленным, так бывает.
Пророк Шоддом был мужчиной средних лет, худощавым и с бегающими глазами. Подобно варварским шаманам, он обитал в трех мирах одновременно, иногда он слышал голоса богов, чертей или духов, а иногда не слышал. Время от времени боги, черти или духи отверзали ему уста и тогда он начинал проповедовать либо пророчить. В отличие от большинства пророков и проповедников, Шоддом проповедовал сравнительно разумные вещи, вот, например, одна женщина обратилась к нему однажды с таким вопросом:
— Мой муж меня бьет, стоит ли мне его прогнать?
— Прогони, — сказал ей Шоддом.
— Но тогда он не будет ухаживать за моим огородом! — сказала женщина.
— Тогда не прогоняй, — сказал Шоддом.
— Но он меня бьет! — сказала женщина.
— Тогда прогони, — сказал Шоддом.
— Что-то я ничего не понимаю в твоих словах, — сказала женщина. — То ты говоришь: "Прогони!", то говоришь: "Не прогоняй!" Как мне быть?
— Либо так, либо так, — сказал ей Шоддом. — И то и другое достойно, прими любое решение и следуй ему.
— Но я не могу ничего решить! — заплакала женщина.
— Тогда так и будешь всю жизнь скулить, как побитая сука, — сказал ей Шоддом.
— Ах! — воскликнула женщина. — Зачем ты пророчишь мне такую плохую судьбу?
Шоддом от этих слов покраснел и стал трястись, он всякий раз так делает, когда боги, черти или духи отверзают ему уста. Потрясся сколько положено, а потом ?перестал трястись и начал проповедовать. Что именно он проповедовал в тот раз, никто не понял, потому что это происходило бессвязно. Но когда под конец проповеди он еще раз назвал ту женщину сукой, это поняли все.
— Да пошел ты на хер, лжепророк! — крикнула в ответ глупая женщина.
Услышав хулительные слова, Эйс подмигнул вначале Титу, затем Хулуду. Они подошли к вопящей женщине с двух сторон, Тит заломил ей руку за спину, а Хулуд настучал по лицу. При других обстоятельствах от такого поступка могла начаться драка, но в тот раз Эйс рассчитал правильно — вздорная баба не вызвала у зевак сочувствия. Ее, пожалуй, даже если бы стали насиловать прямо на улице все вместе, и то никто не вступился бы. Однако проверять не стали, пошли дальше.
Приведенный пример может показаться ничтожным, однако из него видно, насколько мудрые советы дает людям Шоддом. Другой на его месте сказал бы "Прогони!" либо "Не прогоняй!", а Шоддом сразу понял, что вздорной бабе какой совет ни дашь — по-любому все испортит, так что лучше не осквернять уста негодным советом. А может, не сам он лично понял, а тот дух, что отверз его уста, это не суть важно.
Они подошли к воротам, к тому месту, где толпа начинает превращаться в очередь.
— Эй, Шоддом! — закричал какой-то купец. — Глядите, ребята, тут вещий Шоддом! А с ним младший брат Эйс и все ученики!
— Какого хера он вещий? — спросил его другой купец. — Кто все эти люди?
— Осел ты невежественный! — воскликнул первый купец. — Эй, святой человек, испытай мое гостеприимство!
Шоддом вопросительно поглядел на младшего брата.
— Давай испытаем, — решил Эйс.
Шоддом пожал плечами и ничего не сказал.
— Мы испытаем твое гостеприимство, — сказал Эйс купцу. — Благодарим за честь, почтенный, прости, не знаю твоего имени.
— Муса из Турана, — представился купец. — Мы с тобой однажды бухали. Помнишь, тогда Шоддом превратил вино в воду?
Эйс пожал плечами. Он совершенно не помнил тот случай, знал дату, когда это якобы случилось, но весь тот симпозиум вылетел из памяти от начала до конца, твердо запомнилось только одно — как потом болела голова сутки напролет. Эйс подозревал, что чудо с вином собутыльникам примерещилось, как и добрая половина других Шоддомовых чудес, но говорить о том вслух неуместно. Скромность — чувство хорошее, но только в умеренных пропорциях, сильно скромного человека царьком не сделать. Впрочем, насчет последнего сейчас лучше не думать, а то в таверне говорили, что нынешний царек где-то нанял колдуна, который слышит злоумышляющие мысли даже тогда, когда они не выражены вслух, это, скорее всего, ерунда, но все равно стремно, лучше не думать.
— А я помню! — сказал Муса. — Пойдемте с нами, святые люди, ворота без очереди пройдете!
Эйс дернул брата за рукав, дескать, пошли. Но брат застыл как столб и пялился на Мусу то ли как лягушка на стрекозу, то ли наоборот, как стрекоза на лягушку.
"Сейчас будет пророчить", понял Эйс. "Или проповедовать. Нет, скорее пророчить".
— Приветствие, — сказал Шоддом. — Должно быть приветствие.
— Зиг хайль, — сказал Муса и сделал приветственный жест по обычаю своей родины.
— Нет, не то, — помотал головой Шоддом. — Иначе. Ветка с листьями. Папоротник.
Эйс решил, что пророчество пора прекращать, не пойдет оно по кайфу.
— Эй, брат, ты что несешь? — сказал Эйс и дернул брата за рукав сильнее. — Какой к чертям папоротник в пустыне?
— Можно наломать пальмовых веток, — предложил Муса. — Они похожи.
— О да! — воскликнул Шоддом и улыбнулся во весь рот.
Выражение его лица стало глупым, он прислушался к чему-то из верхнего то ли нижнего мира, послушал-послушал, а потом вдруг сказал:
— Да иди ты на хер, не по нраву мне твое предложение.
Муса сделал благоговейный жест, поискал кого-то глазами, нашел, щелкнул пальцами. Нарисовался писец с вощеной дощечкой и стилом, приготовился записывать.
— Путь праведника исполнен сомнений и печали, — произнес Шоддом. — Ибо свершу над ними мщение яростное ибо я есть господь!
Поднял руку с отставленным указательным пальцем и ткнул этим пальцем в ничем не примечательное пустое место и было видно, что в этом пустом месте кроется нечто сверхъестественное.
— Кто есть господь? — переспросил писец. — Простите, я не расслышал.
— Моему брату часто отверзают уста сверхъестественные сущности, — пояснил Эйс. — В этот раз, видимо, отверз господь. По крайней мере, он сам так сказал.
— Который господь? — подал голос писец.
— Кто их разберет, — сказал Эйс. — Они все одинаковые.
— Он есть одно во всем и все в одном, — провозгласил Шоддом. — Йа! Йа, Шаб-Ниггурат!
— Все в одном — вроде Йог-Сотот, — подал голос Тит.
— А ты их различаешь? — удивился Хулуд.
— Неуверенно, — сказал Тит.
Тут к ним подошла бесноватая девица в мужских штанах, с непокрытой головой, а все ногти на руках и ногах у нее были выкрашены в цвет крови, однозначно бесноватая. А на тунике был нарисован с большим искусством конопляный лист, должно быть, раньше ткачихой была, пока бесы не одолели.
— Может, исцелишь? — предложил Эйс брату.
Надо сказать, что Шоддом умел исцелять бесноватых. Был, помнится, в городе Хосаграде один мытарь, у него ноги отнялись с перепугу, когда визирь обвинил в растрате, притом необычно отнялись: когда лежит, двигались как положено, а когда пытался встать — не держали. Эйс как увидел, сразу понял, что клиент вовсе не расслабленный, а бесноватый, позвал брата, тот исцелил в лучшем виде. Подошел такой серьезный и сказал три слова:
— Встань и иди.
Бесноватый встал и пошел, куда глаза глядели, а дело было в башне и глаза глядели в сторону балкона. Вышел он на балкон, перевалился через перила, упал на камни и разбился насмерть. Эйс тогда подумал, что их с братом растерзают.
— Судьба, — сказал Эйс.
— О да, судьба! Точно, судьба! От судьбы не уйдешь! — заголосили зрители вразнобой.
Эйс понял, что их не растерзают, а наоборот, накормят, напоят и подложат смазливых баб. Так и вышло.
Любопытно, что эта история в пересказе приобрела совершенно другой смысл. Больной якобы был не парализованным, а вовсе мертвым и даже чуть-чуть разложившимся, а Шоддом якобы не погубил его, а наоборот, поднял из мертвых, но не так, как черножопые колдуны поднимают своих зомбей, а нормально, по-человечески. Удивительно, как сильно некоторые истории искажаются в пересказе.
Бесноватая девица держала в руке длинную палку с маленьким зеркальцем на конце. Помнится, в Дагобаде в таверне говорили, что тамошние воры используют такие палки с зеркальцами, чтобы незаметно заглядывать за угол, если вдруг понадобится. Эйс ни тогда, ни позже так и не понял, на кой хер вору незаметно заглядывать за угол, но решил на всякий случай быть осторожнее.
Девица тем временем погляделась в зеркало и сказала собственному отражению:
— Привет, я снова с вами! Не забываем любить и подписываться!
— Шлюха, что ли? — растерянно спросил Хулуд.
— Сегодня мы с вами в славном городе Хорасане! — провозгласила девица. — В будущем его будут звать Акбарабад, но аборигены этого еще не знают, ха-ха-ха!
— О, пророчица, — сказал Тит. — Эй, пророчица, а кто воссядет на престоле ближайшем будущем?
— Кому какое дело, понятия не имею, все царьки одинаковые, такая ерунда, — ответила пророчица.
Зрители после этих слов принялись улыбаться, переглядываться и подмигивать друг другу. Стандартный лжепророческий трюк: уклониться от ответа на неудобный вопрос, объявив его незначительным, дескать, я подобной ерундой не занимаюсь. Квалифицированные пророки считают этот трюк низким и никогда не практикуют, вместо него практикуют другой прием, гораздо более достойный — произнести нечто несомненно являющееся ответом, но совершенно непонятное. А кстати...
— Учитель! — позвал Хулуд. — А кто воссядет на престоле в ближайшем будущем?
— Петух укажет, — ответил Шоддом.
— О, так вы и есть учитель! — воскликнула девица.
После этих слов все поняли, что человеческий язык для нее не родной, слова произносит правильно, а один-много путает и окончания согласует неправильно.
— А какой петух укажет на следующего царька? — обратилась девица к Шоддому.
— Уважительно обращайся, сука! — сказал ей Эйс.
— Голожопый и шлемоблещущий, — сказал Шоддом.
— О! — воскликнула девица. — Глядите, он прорицает!
Хулуд угрожающе сдвинул брови и строго спросил:
— Ты на кого, сука, бочку катишь? Давно в хавло не прилетало?
Девица, однако, не испугалась и даже не обиделась, а повернула зеркальце Хулуду в лицо и воскликнула:
— Глядите! Он гневается!
— А зеркало у нее колдовское! — подала голос Римма Дамиана. — Глядите, Хулудова морда в нем не зеркально отраженная, а как по жизни!
Хулуд поглядел на свое отражение и сначала ничего не понял, но когда Дамиана сказала:
— У него бородавка по жизни на правой щеке, а в зеркале должны быть на левой!
Тогда понял и опешил, да так, что временно утратил дар речи. Впервые в жизни он столкнулся с настоящим несомненным колдовством. Обычно ведь как? Всякое непонятное и тревожное объявляют колдовством, потому что когда на непонятную и тревожную вещь навешен все равно какой ярлык, она становится чуть-чуть более понятной и чуть-чуть менее тревожной. Но при этом в глубине души никто всерьез в колдовство не верит. А тут раз! Морда в зеркале отражена неправильно!
Колдунья повернула зеркало на Дамиану, та сделала знак, отгоняющий нечистую силу. Колдунья не отогналась.
— А вы кто такая? — спросила она Римму. — Римма Дамиана, надо полагать?
Дамиана сделала другой знак, более сильный, для особо сложных случаев. Колдунья по-прежнему не отогналась.
— Глядите, друзья, это Дамиана! — провозгласила колдунья. — А на фресках она красивее! Дамиана, а вы уже покаялись?
— Чего? — не поняла Дамиана. — В чем я покаялась? Что за херню ты вообще несешь?
— О, как весело! — воскликнула колдунья. — Почтенный Шоддом, а вас не затруднит произнести слово "пенис"?
— Осторожнее, учитель! — сказал Хулуд. — Я чую ловушку в ее словах.
— А я не чую ничего, кроме пениса, — рассмеялся Шоддом. — О, я уже произнес!
— Великолепно! — воскликнула колдунья. — А вас не затруднит произнести такие слова: "Лучшие айпады в магазине эльдорадо"?
— Да ты совсем обнаглела и одурела! — возмутился Эйс. — Колдуй, да не заколдовывайся! Цыц!
Последнее слово было адресовано Хулуду, который протянул руку к спрятанному мечу. Толковая идея — доставать оружие в прямой видимости стражи! Кстати, затевать ссору, пусть даже с бесноватой бабой — тоже не самая толковая идея.
В начале очереди нарисовался офицер оккупационных войск, одетый по ихнему чужеземному образцу: вместо штанов короткая нелепая юбчонка, на башку надет до блеска начищенный шлем, так что глазам больно, когда в нем солнце отражается, а в темя для красоты воткнули конского волоса, но не единым пуком, а так, чтобы получилось нечто вроде гребня, как у петуха... Как у петуха...
— Голожопый и шлемоблещущий, — пробормотал Муса и поглядел на Шоддома в благоговейном ужасе.
— Что за херня тут творится? — обратился офицер к народу. — Чего раскричались? Ты кто такой?
Последний вопрос он задал Шоддому, указав на того пальцем.
Эйс испугался, что сейчас все купцы и путники начнут кричать типа: "Ого!", "Ну ни хера себе!", "Пророчество сбылось!", но никто не закричал. Эйс понял, что Шоддом произнес пророчество довольно тихо, мало кто его расслышал. Ну и слава всем богам.
— Шоддом меня зовут, — представился Шоддом. — Я служу богу, не нуждающемуся в имени.
— А, понятно, фанатик, — кивнул офицер. — Чего раскричались?
— Тут одна бесноватая девица... — начал Шоддом, обвел окрестность глазами, а девицы нет, как сквозь землю провалилась. — Да ну, ерунда, дура какая-то голосила, при виде почтенного воина сбежала.
Эйс сделал шаг вперед, офицер положил руку на рукоять меча. Эйс улыбнулся, дескать, не хотел угрожать, простите, и показал серебряную монету. Офицер протянул руку, сграбастал. Смерил взглядом Эйса, затем Шоддома, спросил:
— Братья, что ли?
— Так точно, — ответил Эйс.
— Служил? — заинтересовался офицер.
— Никак нет, — помотал головой Эйс. — Ну, то есть, нет. Видел, как солдаты с офицерами разговаривают.
Офицер рассмеялся и пошел прочь. А купцы и прочие путники остались ждать своей очереди, чтобы пройти воротами в город.
* * *
Гостеприимство Мусы превзошло все ожидания: дом богат, кухарка готовит превосходно, вина хоть залейся, рабыни пригожи и податливы, так и ластятся, превыше любых похвал гостеприимство Мусы! Эйс решил, что надо сказать брату, чтобы на выходе благословил дом по полной программе, заслужили. Но это потом, сначала надо сходить на дело.
Дело было запланировано в Гесперидском саду, есть там одна приметная постройка, похожая одновременно на заброшенную гробницу и заброшенное овощехранилище. Зимними ночами там собираются бродяги, летними — пьяницы и развратники. А днем там не собирается никто, потому что те, кто могли бы собраться днем, боятся тех, кто мог бы собраться вечером. А Эйс никого не боится, особенно когда меч можно больше не прятать, а носить открыто на поясе. Строго говоря, оружие в городе разрешено носить только гражданам, но какой разумный человек начнет спрашивать случайного прохожего, законно ли тот носит меч? Стража, конечно, может докопаться до любого, но в приличном районе днем — практически исключено.
Дело назначили на полдень, это время удобно тем, что легко понять, когда оно наступает, но неудобно тем, что жарко. Пока Эйс добрался до места, семь потов сошло, а еще дорога в гору, ужасно! На обратном пути легче будет.
Подошел Эйс к странной постройке, отворил дверь, вошел внутрь, а там хорошо, прохладно! Пованивает нечистотами, но не сильно, терпимо, по-любому лучше, чем на жаре. В углу навалена куча соломы, рядом большой камень, сел Эйс на него, вытер пот со лба, развязал бурдюк с водой, приложился — хорошо!
А вот и тот, с кем Эйс назначил встречу. Пришел без униформы и почти без оружия, с одним коротким мечом. Выглядит почти как человек и если бы не бритая морда по ихнему оккупационному обычаю, можно было бы принять за человека на полном серьезе, а так нельзя.
— Здравствуй, брат! — поприветствовал его Эйс.
— Пенджабский шакал тебе брат, — скривился тот, кто пришел.
— Мой брат говорит, что все люди братья, — сказал Эйс.
— Будь так, у всех было бы одно родовое имя, — сказал тот, кто пришел.
— Когда мой брат станет царьком, он, наверное, так и сделает, — сказал Эйс. — А что, превосходная идея! Чтобы у всех мужчин была в имени одна общая часть, символизирующая, что они все братья. Единое общечеловеческое имя.
— И каким же будет это общечеловеческое имя? — спросил тот, кто пришел.
— Да каким угодно, — ответил Эйс. — Лев, например. Шоддом Лев, Эйс Лев, Хулуд Лев, Балазарий Лев!
— Но-но, — нахмурился тот, кто пришел, его как раз звали Балазарием. — Не надо впутывать мой народ в ваши местечковые заморочки. Как у тебя, все подготовлено?
— Все в лучшем виде, — кивнул Эйс.
— Предатель проинструктирован? — спросил Балазарий.
— Да, — кивнул Эйс.
— И как он? — заинтересовался Балазарий. — Согласился?
— А чего ему не согласиться? — пожал плечами Эйс. — Если все пойдет по плану, он станет героем.
— Но если не по плану — предателем, — сказал Балазарий.
— Это не должно стать большой проблемой, — сказал Эйс. — Если что-то серьезно сорвется, мы все будем висеть на столбах, и ты в том числе. Так что лучше чтобы не сорвалось. Бабло принес?
— Да, конечно, — кивнул Балазарий.
Сунул руку под плащ, вынул увесистый мешочек.
— Ровно тридцать пять, — сказал он. — Месячное жалование пехотинца-ветерана, между прочим.
Эйс принял мешочек, привязал к поясу. Открывать и пересчитывать не стал, Балазарий не в том положении, чтобы обманывать.
— Давай еще раз все проговорим, чтобы не перепутать, — сказал Балазарий. — Вы всей шоблой размещаетесь на ночлег здесь...
— Уточнение, — перебил его Эйс. — Мы разместились у Мусы из Турана, у него отличный богатый дом с вином и шлюхами, надо быть полным идиотом, чтобы разместиться на ночлег здесь, а не там. Мы придем сюда помолиться.
— На кой тут молиться? — удивился Балазарий. — Как залегендируешь?
— У Шоддома будет видение, — сказал Эйс. — Если не уговорю — будет у меня, но лучше у него. Придем, помолимся, разведем костер, начнем бухать, это в таких случаях всегда происходит само собой. Шоддом начнет либо проповедовать, либо пророчить, а тут как раз стража. Главный стражник спросит: "Кто здесь Шоддом?", а Хулуд скажет: "Вот он" и поцелует в щеку. Слушай, бред ведь получается! Кто в такую херню поверит? Шоддома каждая собака знает в лицо, зачем его опознавать?
— Кому надо, те поверят, — сказал Балазарий. — Это как представление в театре для детей. Когда ангел спрашивает со сцены: "Дети, куда побежал Сатана?", это не значит, что ангелу не хватает сведений. Это просто деталь представления. В нашем случае отчет о восстании будет неполным без этой детали.
— Не понимаю, — сказал Эйс. — Нет, не надо еще раз объяснять, я уже понял, что это ваши национальные заморочки, при наличии предательства все равно с какой стороны юридический состав дела меняется, ты это уже говорил, неважно. Но с точки зрения здравого смысла это безумие.
— Не надо путать два мира, — сказал Балазарий. — Есть мир людей, а есть мир законов. Есть мир здравого смысла, а есть мир безумия. Если посмотреть на обыденную жизнь глазами законника, она тоже безумна. Я как-то читал ваши законы, там написано, что нельзя смешивать нити разного вида в одной ткани, правда ведь?
— Ах, — вздохнул Эйс. — Зачем вы травите... Короче, Хулуд опознает Шоддома, стража его арестует...
В центре помещения сам собой завихрился вихрь, какой-то мусор взлетел и заклубился. Стало отчетливо видно, что в одном месте насрано.
Едкая пыль стеганула по глазам, Эйс зажмурился, отвернулся, а когда повернулся обратно, увидел, что посреди помещения стоит большой лысый мужик, на вид пожилой, но в силе, а одет не то чтобы как воин, но близко к тому. А лицо у него недоуменное.
— А где Шоддом? — спросил мужчина. — Все ученики тоже должны быть здесь...
Поглядел в сторону приоткрытой входной двери и вдруг хлопнул себя по лбу и воскликнул:
— Срань господня, поясное время!
— Это кто? — спросил Балазарий Эйса.
— Понятия не имею, — ответил Эйс. — Впервые вижу.
Незнакомец строго поглядел на Эйса и сказал:
— А я знаю, кто ты такой! Ты предатель Хулуд, ты предал спасителя человечества за тридцать монет!
— Мы договаривались на тридцать пять, — сказал Эйс и строго поглядел на Балазария.
Балазарий сделал смущенное лицо и развел руками.
— Ах ты плут, — сказал Эйс. — Не тот народ называют... сам знаешь как.
Развязал на мешке тесемки, вывалил монеты на камень, пересчитал. Все верно, тридцать, не тридцать пять. Попробовал одну монету на зуб, вроде нормальная. Хоть в этом не обманул.
— Давай остальные, — потребовал Эйс.
Балазарий порылся под плащом, вытащил еще пять монет. Эйс положил их в мешочек, завязал, убрал.
— Благодарю, — обратился он к лысому мужику. — А ты кто, демон справедливости, надо полагать?
— Кто я такой, пусть тебя не волнует, — ответил тот. — А ты, предатель Хулуд, готовься предстать перед создателем!
— Я не предатель Хулуд, — заявил Эйс. — Я Эйс, младший брат пророка Шоддома. А ты, я гляжу, совсем не разбираешься в том, о чем судишь. Ты, должно быть, глупец.
— Точно глупец, — согласился Балазарий. — Стоит такой безоружный и выпендривается на двух вооруженных мужей. Или ты типа ангел?
С этими словами Балазарий извлек из ножен меч и принял стойку готовности. Лысый демон сделал колдовской жест, в меч Балазария ударила молния, в мгновение ока меч раскалился докрасна, Балазарий вскрикнул, выпустил рукоять и затряс обожженной ладонью. Эйс понял, что к ним действительно явился демон. Либо ангел, но это сути не меняет, это тот же демон, только как бы добрый.
Эйс незаметно опустил руку в особый тайный карман, пришитый к штанам и отчасти к поясу, чтобы не болтался при ходьбе. Нащупал свинчатку, вот сейчас демон отвернется, метнуть в голову и бежать, пока ошеломлен. Однако что получается, высшие силы против?
— Так это что получается? — подал голос Эйс. — Высшие силы не желают видеть моего брата Шоддома на царьковом троне?
Лысый демон недоуменно уставился на Эйса и сказал:
— Ты же его предать собрался руками Хулуда.
— Комедия положений, — заметил Балазарий. — Он откуда-то узнал о нашем плане, но только внешнюю сторону, всю эту затею с предательством он принимает за чистую монету.
— А что, там есть потайной замысел? — удивился демон. — Тогда рассказывайте.
Эйс и Балазарий переглянулись, Балазарий начал говорить.
— Замысел очень простой, — сказал он. — Нынешний царек — неуправляемый дурак, только одно дело умеет делать хорошо — стрелять по воронам из лука. Но для управления царством этого мало, даже если царство такое мелкое и задрипанное, как здесь.
— Но-но! — нахмурился демон. — Престол Сулеймана славится в веках!
— Давай обойдемся без пропаганды, у нас серьезный разговор, — сказал Балазарий. — Ты престол Навуходоносора видел? А престол Тиглатпаласара? Престол Сулеймана сосет! А царство у него мелкое и задрипанное, хромая ворона от рассвета до заката пешком пересечет из конца в конец.
— Ну, не знаю, — сказал демон. — В священном писании написано иначе.
— Священное писание на то и священное, чтобы преувеличивать родину и умалять прочие страны, — сказал Балазарий. — Но у нас серьезный разговор, не мракобесие. Так вот, нынешний царек убог и ничтожен даже для своего задрипанного престола. Не менее пяти политических партий планируют против него взбунтоваться, как только представится подходящий случай. И стоит начать бунтовать одним, сразу присоединятся другие, начнется гражданская война всех против всех, кровавая баня, беженцы на всех дорогах, а усмирять кому? Легионерам! А нам это надо? Короче, мы решили посадить на престол пророка Шоддома. Одобряешь?
— Ну да, конечно, одобряю, — кивнул демон. — А зачем Хулуду его предавать?
— Царька и правительство недостаточно просто свергнуть, — стал объяснять Балазарий. — Их надо скомпрометировать так, чтобы самый последний погонщик ослов понимал, что этих дураков надо свергать немедленно, пока не накликали несчастья, как на Гоморру.
— А что, та катастрофа в Гоморре реально произошла? — удивился демон. — Это разве не миф?
Эйс и Балазарий снова переглянулись. Раньше они оба предполагали, что высшие силы, решающие судьбы ныне живущих, в целом компетентны. Но почему они так предполагали? Разве действующие цари и царьки компетентны? А если боги в целом такие же, как цари, а божки — как царьки...
— Это миф, — сказал Эйс. — Это как про кентавров и сатиров, все знают, что таких существ в природе нет, но о них сложено столько прекрасных мифов, что люди предпочитают закрывать глаза на правду и представлять себе, что в мифах тоже есть доля правды. Ровно такая, чтобы можно было сделать вид, что поверил, не больше.
— Ты рассуждаешь, как просвещенный цивилизованный человек, — сказал Балазарий. — Удивительно слышать такие слова от дикого варвара.
— Однако я все еще не понял, зачем Хулуду предавать Шоддома? — сказал демон.
— Это часть сложного замысла, — стал объяснять Балазарий. — Нам нужно устроить так, чтобы царькова стража преследовала пророка, во-первых, заведомо беззаконно, а во-вторых, совершенно бестолково, чтобы народным массам легко было возмутиться и свергнуть царька. Тут главная фишка не в том, что Хулуд укажет на Шоддома, это как раз смысла не имеет, его в городе каждая собака знает, смысл в том, чтобы он его поцеловал. Эти варвары такие гомофобы!
— Не понял, — сказал демон. — Стало быть, пророка Шоддома арестуют не за проповеди и ниспровергание устоев? Просто какому-то дураку померещится, что он гомосексуалист?
— Вот именно, — улыбнулся Балазарий. — Царьковы стражники примут пророка с учениками за сборище дерзких гомосеков, кого-то изобьют, кого-то арестуют. Случайные зеваки засвидетельствуют...
— Откуда возьмутся случайные зеваки ночью? — перебил его демон.
— А это уже моя забота, — сказал Балазарий. — Зеваки найдутся и засвидетельствуют, что царькова стража напала на всенародно любимого проповедника и нанесла серьезное оскорбление. А еще засвидетельствуют, что в рукопашной схватке стражники проявили себя позорной немощью, что как бы намекает на успех вооруженного восстания, если его возглавит кто-нибудь толковый.
Листья в центре комнаты снова завихрились, по глазам опять резануло, а когда отпустило, вихрь опал, а на его месте стояла давешняя бесноватая девица с крашеными ногтями и волшебным зеркальцем на палке.
— Ласковая мяукалка снова с вами в потоке времени! — провозгласила девица. — Не забываем любить и подписываться! Глядите, это Эйс, младший брат так называемого божьего сына! А кто это с ним? Похож на Ромула Ромуальда, но другой, того мы видели вчера, представьтесь, пожалуйста, почтенный сотник или кто вы там такой, пожалуйста?
— Ебена мать! — сказал демон. — Да ты же Баффи Шпанова! Как ты сюда пробралась? Запрещено же!
— На себя посмотри, козел! — отозвалась Баффи Шпанова. — Бесноватый упорыш! Историю собрался менять, урод недоношенный! Пророчества должны сбываться, драножопый ты верблюд! Я тебя узнала, ты Сява Энтерит! Твой канал сосет!
— Мой канал несет добро и благодать! — рявкнул демон по имени Сява. — А ты безобразная шлюха, морда у тебя как у лошади и жопа как у лошади!
Эйс и Балазарий переглянулись и расхохотались. Этот демон или ангел или кто он там такой верно подметил: и морда как у лошади, и жопа как у лошади, ха-ха-ха!
— За те слова ты ответишь по всей строгости закона! — выкрикнула Баффи и навела на Сяву зеркальце.
Сява сделал колдовской жест, в Баффи ударила молния, но не поразила, а прошла насквозь, Баффи при этом стала то ли прозрачная, то ли типа того, не поймешь, в реальности или в иллюзии. Но что-то колдовское с ней точно случилось.
— Сдвиг по фазе! — торжествующе провозгласила она. — Пульсирующий генератор с аппаратно непредсказуемой гаммой! Накося выкуси!
Сява метнул еще одну молнию, она тоже прошла насквозь. Сява непонятно выругался.
— А интересно, — сказал Эйс. — Почему они между собой говорят по-человечески, а не по-своему?
— Такая магия на нас наложена, — сказала Баффи. — Понимание чужих языков загружается целиком, по частям нельзя, не знаю почему. Наверное, дорого.
— Ты им зубы не заговаривай! — воскликнул Сява Энтерит. — И мне тоже! Покайся, шлюха внимания!
Он еще дважды метнул молнии, но добился лишь того, что в комнате стало дымно и противно. Не настолько, чтобы стало тяжело дышать, а ровно настолько, чтобы стало противно. Будто в каменоломне рабы готовят на костре что-то условно съедобное.
— Итак, любимые мои зрители! — громко провозгласила Баффи. — Глупый фанатик обессилел от неудач, давайте продолжим. Итак, вы Эйс, младший брат божьего сына, правильно?
— Неправильно, — помотал головой Эйс. — Наш с Шоддомом отец никакой не бог и даже не божок, нормальный мужик, знатного рода, обедневшего, но не до нищеты. Я гляжу, ты совсем не понимаешь, о чем говоришь!
— А я, кажется, понимаю, о чем она говорит, — сказал Балазарий. — По-моему, она пророчит, что Шоддому суждено прослыть божьим сыном, как Геркулес.
Баффи и Сява переглянулись и рассмеялись. Балазарий понял, что сказал нелепость. А Эйс понял, что это хороший повод узнать грядущее.
— А расскажите мне, что будет дальше, — потребовал он. — Сядет Шоддом на престол?
— Да, — ответил Сява.
— Нет, — ответила Баффи.
Они еще раз переглянулись, Сява сказал:
— Это не тот престол.
Баффи сказала:
— Это иносказание.
— Ебена мать, — сказал Эйс. — Давайте без иносказаний. Суждено ли моему брату Шоддому стать царьком этого города?
Оба демона отрицательно помотали головой.
— Спасибо, — сказал Эйс. — Все, операция отменяется.
— Какого хера? — воскликнул Балазарий. — Тогда бабло отдавай!
— Хер тебе, а не бабло, — сказал Эйс. — Обстоятельства непреодолимой силы.
— Какой еще непреодолимой силы?! — возмутился Балазарий. — Два чудика напророчили какую-то херню — это не непреодолимая сила! Все идет по плану!
Произнося эти слова, он сошел со своего места, как бы случайно сблизился с лысым демоном и вдруг внезапно пырнул его мечом в брюхо.
— Ах ты пидор! — сказал демон, согнулся и завалился на бок без чувств, а из брюха текла кровь.
— Ну ни хера себе! — воскликнула девица Баффи. — Глядите, дорогие мои зрители! Не забываем любить и подписываться! Какой первобытный зверь, какой зверь!
— Да один хер помирать! — воскликнул Балазарий, взмахнул мечом и рубанул Баффи по шее наотмашь.
Меч прошел шею насквозь, не встретив сопротивления. Балазария качнуло.
— Ах, какой зверь! — повторила Баффи. — Примитивные люди подобны котлам, в них кипят первобытные эмоции! Цивилизованному человеку без защиты и дня не прожить в этом времени. А такому дураку, как Сява, не прожить и часа. Однако пора его спасать.
Она нагнулась над поверженным Сявой и принялась колдовать. Балазарий еще раз рубанул ее по шее, но единственным результатом стало то, что Баффи ему сказала:
— Заколебал, дурень.
Эйс подумал-подумал и решил попробовать. Вынул из кармана свинчатку, размахнулся и запустил демонице в висок со всей дури. Пролетело голову насквозь, она даже не заметила.
— А ты опасный тип, — сказал Балазарий.
— Иначе нельзя, — сказал Эйс. — В окружении пророка должен быть хотя бы один опасный человек, иначе беда.
— Тем не менее, договор остается в силе. — сказал Балазарий. — В этом городе есть только одно обстоятельство непреодолимой силы — оккупационная армия. Попробуешь меня кинуть — всю вашу компанию повешу или вообще на крестах распну!
Баффи подняла голову и заулыбалась.
— Вы слышали, дорогие мои зрители? — обратилась она непонятно к кому. — Вот так и творится история! Любите и подписывайтесь! Оставайтесь на канале и узнайте, чем все кончится! Окажется ли Шоддом на царьковом троне? Или ему суждена мученическая гибель? Вы все узнаете в свое время!
— Погоди, — сказал Эйс. — Получается, будущее таки не предопределено полностью?
— Разумеется, — сказала Баффи. — Будущее никогда не предопределено полностью, даже в черной дыре.
— Да что ты мне голову морочишь?! — возмутился Эйс.
Баффи оставила его возмущение без внимания. Погляделась в зеркало и сказала:
— А на сегодня всё. Всем чмоки-чмоки!
Она сделала вид, будто целует собственное отражение в колдовском зеркале, а потом перестала гримасничать, сделала нормальное лицо, а палка с зеркалом у нее складная! Там какой-то хитрый механизм, она его сложила, убрала зеркальце, наклонилась над Сявой, произнесла что-то непонятное насчет спасения, оба демона замерцали и пропали без следа, а вихрей в этот раз не было.
— Чертовщина какая-то, — резюмировал Эйс.
Развернулся и пошел прочь, не оглядываясь. Вспомнил, что забыл свинчатку, но решил не возвращаться, ну ее к чертям.
* * *
Шоддом ничего не знал ни про демона Сяву Энтерита, ни про демоницу Баффи Шпанову. Он не смог ни соотнести их ни с одной из надмировых или подмировых сил, ни узнать о них что-нибудь осмысленное от этих самых сил. Сожрал Шоддом волшебный гриб, провел медитацию, открылись врата верхнего мира и врата нижнего мира, но не принесла медитация никаких новых сведений, вернулся Шоддом в обычный мир ни с чем. И сказал так:
— Сдается мне, пора убираться из этого города.
— А как же монеты? — спросил его Эйс. — Вернуть жалко, да и неудобно, а зажать и не вернуть — сам говорил, что за такие дела демоны душу сожрут только так.
— Могут сожрать, — кивнул Шоддом. — А могут не сожрать, тут не угадаешь. Я думаю, все же надо зажать.
— Когда сядешь на трон, тридцать серебряных монет станут для тебя мелочью, — подала голос Римма Дамиана.
— Заткнись, сосуд греха, когда люди беседуют, — сказал ей Эйс.
Он терпеть не мог, когда бабы включаются в разговоры мужей не чтобы ответить на заданный вопрос, а просто так, потому что захотелось языком поболтать. Эйс полагал, что женщина должна знать свое место, а рот пусть открывает только когда кто-то что-то спросил. А Шоддом свою бабу разбаловал, имеет право, но все равно нехорошо.
— Я не сяду на трон, — сказал Шоддом. — Я так полагаю, случившееся суть знамение. Кем бы ни были те потусторонние сущности, они ясно сказали, что существует пророчество, что на троне мне не сидеть.
— Демоны противоречили друг другу в деталях, — напомнил Эйс.
— Это противоречие легко разрешается, — сказал Шоддом. — Очевидно, я сяду на какой-то другой трон. Так какого, спрашивается, хера мутить дела именно в том городе, где случилось неблагоприятное знамение? Пойдем в Дагобад или в Сиус или куда-нибудь еще, где плохого знамения не случилось.
— Зато здесь все остальное хорошо складывается, — сказал Эйс.
— Кроме дурного пророчества, — уточнил Шоддом.
— Демоны говорили, что напророченное не имеет абсолютной силы, — сказал Эйс. — Будущее можно изменить.
— Можно, — кивнул Шоддом. — Но реально оно навряд ли изменится. Таково общее свойство всех пророчеств, в них нет ничего обязывающего, любой их участник мог бы изменить любую их часть как угодно, но никогда так не сделает потому что не суждено. С этим пророчеством, думаю, будет так же.
Дамиана кашлянула, с опаской поглядела на Эйса и подвинулась в такое положение, чтобы труднее было достать ее по башке. И сказала:
— Если будущее предопределено, то эта наша беседа тоже предопределена. Шоддом откажется от трона и тем самым поможет пророчеству сбыться.
— Или не откажусь, буду казнен и тоже помогу пророчеству сбыться, — сказал Шоддом. — Такова природа пророчеств, никогда не угадаешь, как они повернутся. По-любому, я решил. Собираемся и покидаем город. Прямо сейчас!
— До заката не успеем, — сказал Эйс.
— Тридцать пять монет откроют любую дверь, — сказал Шоддом.
— Думаю, хватит и тридцати, — сказал Хулуд. Подумал и добавил: — Так что, мне больше не нужно разыгрывать то представление?
— Похоже на то, — согласился Эйс.
— Отлично, — сказал Хулуд. — Не по нраву мне быть предателем, пусть даже понарошку.
— Ладно, решили, — сказал Эйс. — Эй, ребята, собирайте вещи, мы уходим!
Неожиданно подала голос Римма Эйсова.
— Я с вами не пойду, — заявила она.
— Почему? — удивился Эйс.
— Ты говорил, что Балазарий обещал нас всех распять на крестах, если мы его обманем, — сказала Римма. — А я не хочу, чтобы меня распяли на кресте, я жить хочу.
— Балазарий ничего не узнает, — сказал Эйс. — Было пророчество, что Шоддом сядет на престол, так что все у нас получится отлично.
— А в том пророчестве было сказано, что жена его брата останется жива, когда все получится отлично? — спросила Римма.
Слово "жена" резануло слух, но возмущаться этим конкретным словом прямо сейчас неуместно, а эта сука хитрожопая так и задумала, однозначно.
— Нет, такого в пророчестве не было, — признался Эйс.
— Тогда я не пойду с вами, — сказала Римма. — У меня дурное предчувствие. По мне лучше в рабство продаться, чем на кресте висеть.
— Думаешь, тебя в бляди возьмут? — удивился Эйс.
— В бляди не в бляди, но в уборщицы точно возьмут, — сказала Римма.
Дамиана подошла к Шоддому, обняла его и спросила:
— Милый, а может, лучше все же царьком?
— Да как вы меня все достали! — воскликнул Шоддом. — Не могу я ничего решить, пусть боги решают. Хулуд, дай монету!
Хулуд протянул монету, Шоддом сказал:
— Портрет царька — царьком, герб — валить из города!
Подбросил монету, она упала гербом вверх. Ученики обрадовались и заголосили вразнобой:
— Ну, теперь все понятно! Давно бы так! Нечего было голову ломать!
Начали собирать вещи. Римма Эйсова попыталась улизнуть, Эйс настучал ей по жопе, она вначале расплакалась, а потом покорилась, стала собирать вещи вместе со всеми. Домашние слуги всполошились, кто-то куда-то побежал, явился Муса из Турана, пьяный, помятый и запыхавшийся, стал голосить, что его гостеприимство не заслужило подобного оскорбления. Эйс прервал его, обнял за плечи и сказал добродушно:
— Твое гостеприимство, почтенный Муса, выше всяких похвал. Однако моему брату было видение.
Муса недоверчиво вылупился на Эйса, затем на Шоддома, поискал в их лицах признаки иронии или иносказания, ничего такого не нашел и огорчился.
— Какая жалость! — сказал он. — А я так хотел, чтобы моя рабыня понесла от того, кто отмечен божьей милостью!
— Думаю, какая-то уже понесла, — сказал Шоддом. Воздел глаза к небу, подумал и уточнил: — Скорее всего две. Может, и три, но это сомнительно, а две наверняка.
Надо сказать, что боги благословили Шоддома бессмысленным талантом управляться с цифрами, он мог, например, выполнять четыре действия без абака, воображая абак в уме. Этот талант имел неочевидное последствие, Шоддом говорил, что вероятности событий можно воображать числами и это позволяет в некоторой степени угадывать грядущее. Правда, предсказания получаются не настолько точными, чтобы от них была реальная польза, но лохов впечатлять годятся.
— Отлично! — обрадовался Муса. — От вашего визита останется добрая память, это прекрасно!
Собрали вещи, вышли на улицу. Чтобы не привлекать лишнего внимания, Эйс решил изобразить, что они вовсе не покидают город насовсем, а набухались, вышли проветриться и пошли гулять куда глаза глядят. Вещи навьючили на рабов, которых предоставил Муса, рабы направились к воротам одной улицей, а пророк с учениками нестройной галдящей толпой пошли другой параллельной улицей. Чтобы имитация попойки была правдоподобнее, младшим ученикам налили вина, но не так, чтобы конкретно захмелели, а в меру.
Прошли они через весь город, подошли к воротам, позвал Эйс начальника стражи, показал десять сребреников. Оккупант протянул руку заграбастать, но не тут-то было, отдернул Эйс руку и потребовал:
— Сначала выведи.
Сделал начальник стражи наивное лицо и сказал:
— Как же я тебя выведу? Ворота незаметно не отворить, вон они какие огромные.
Эйс сказал ему так:
— Во-первых, ты выведешь не только меня, а всех нас, всех тринадцать человек и двух баб впридачу.
— Тогда давай больше, — потребовал начальник стражи.
— А во-вторых, — продолжил Эйс, — ты нас выведешь не через ворота, а через потайной ход, который с внутренней стороны открывается в винном погребе рядом с караулкой, а где он открывается с внешней стороны — то мне неведомо.
Насупился начальник стражи и спросил:
— А откуда ты знаешь такую важную военную тайну?
Эйс ответил четко и без запинки:
— То, откуда я ее знаю, принесет тебе еще десять монет.
Начальник стражи подумал и сказал:
— Сдается мне, оно принесет мне еще двадцать.
Эйс сделал вид, что тоже подумал, и сказал:
— Уговорил, языкастый.
— Половину вперед, — потребовал начальник стражи.
Эйс подумал, не стоит ли попрепираться, и решил, что не стоит. Отсчитал пятнадцать момент, позвал людей и женщин с улицы, зашли они в коридор рядом с караулкой и едва они туда зашли, как двери с обоих торцов захлопнулись, а потом одна отворилась и через нее вошел Балазарий. И спросил строго:
— Вы что творите, мракобесы?
Эйс решил не отвечать, потому что ясно-понятно, что вопрос риторический. А Шоддом стал возмущаться, дескать, не мракобес я, а избранник божий, а Эйс, к несчастью, стоял далеко от брата, так что ни за рукав не дернуть, ни на ногу не наступить.
Балазарий рассмеялся и сказал:
— Я гляжу, Эйсов брат еще бесноватее, чем о нем говорят. Не оттого ли, что пожелал стать царьком этого города?
Стражники захохотали так, будто это была шутка. Эйс сделал грустное лицо, отчасти виноватое, и сказал:
— Сдается мне, еще не поздно отыграть все обратно.
— А по-моему, уже поздно, — возразил Балазарий. — Сам посуди, зачем мне вести дела с тем, кто меня предает после первого же мистического события? Я веду дела с теми, кого не смутить ни ангелам, ни демонам! Эй, Марк, пойдешь со мной в ад сражаться с Сатаной?
— Да запросто, — ответил легионер и захохотал.
— Вот ответ благородного мужа, — сказал Балазарий. — Пойдемте к наместнику, братцы-акробатцы, пусть решает, что с вами делать.
Отделили легионеры Эйса и Шоддома от товарищей, завели в караулку, а там сидит Ромул Ромуальд собственной персоной, одетый как нормальный человек, а не как павлин, как обычно к народу выходит.
— Вот, — сказал Балазарий. — Удрать пытались. Разрешите доложить подробности?
— Докладывай, — кивнул Ромул.
— Сегодня в полдень я встретился с одним из них, вот с этим, — Балазарий указал на Эйса, — в Гесперидском саду. Мы стали обговаривать детали запланированного, все было хорошо, он на тот момент предавать нас не собирался. Вдруг явился демон в облике лысого воина, сказал, что его имя Сява Энтерит, я потом пробил у колдунов и священников, никто такого имени не знает.
— Врешь, — сказал Эйс. — Демон не представлялся, его потом демоница назвала.
Балазарий подумал и кивнул.
— Да, действительно, — сказал он. — Запамятовал подробность. Но неважно. Явился демон и принялся говорить странные вещи и угрожать. Я сначала хотел его зарубить, но он отбился волшебством, тогда я передумал его убивать и стал с ним беседовать. По ходу беседы стало ясно, что насчет этих двух мракобесов существует пророчество и что тот демон явился то ли чтобы исполнить его, то ли наоборот помешать, я так и не понял, и вообще, скоро стало ясно, что демон глуп и все перепутал, он, например, принял Эйса за Шоддома, а меня за тебя, мой господин. А когда он понял, что все перепутал, он стал расспрашивать, какое дело мы затеяли с этими мракобесами, а я решил, что не будет вреда рассказать ему правду. Но не успел, потому что явилась демоница, которую демон назвал Баффи Шпанова, а она не отрицала, что таково ее имя. Они стали ссориться, а этот мракобес, — от ткнул пальцем в Эйса, — спросил их, суждено ли Шоддому стать царьком.
— И как? — заинтересовался Ромул.
— А никак, — ответил Балазарий. — Они заспорили и не пришли ни к какому определенному выводу. А я улучил момент, достал меч и все-таки выпустил кишки тому демону, который мужик. Ту демоницу, которая баба, тоже хотел зарезать, но она оказалась неуязвима, пришлось отпустить. А этот, — он снова ткнул пальцем в Эйса, — пока я с ними возился, улизнул.
— Вовсе не улизнул! — возразил Эйс. — Ушел открыто, не скрываясь, ты просто от страха ничего не соображал.
Балазарий гордо выпрямился и сказал:
— Я считаю, немного позора испытать страх перед лицом двух демонов, одного из которых ты только что зарезал, а другой оказался неуязвим и непонятно, станет ли от мстить за первого или нет. А если кто подвергает мою храбрость сомнению, так мы с ним проверим, кто прав, а кто нет, перед ликами божьими с мечами в руках!
— По-моему, ты совершенно прав, — сказал Ромул. — Не вижу никакого позора, что ты его не задержал. А в поступках этих типов позор вижу — обещали кое-что сделать и не сделали.
— Еще не поздно все исправить, — сказал Эйс.
— Мне не нужен царек, который сдриснет из города после первого же сраного пророчества! — сказал Ромул. — Мне нужен царек в меру твердый и в меру толковый, чтобы не приходилось разжевывать каждый пустяк, чтобы мог принимать самостоятельные решения хотя бы в мелочах. Потом, это... погоди, Балазарий, так с теми пидарасами из храма мне теперь самому придется разбираться? Ну, удружил!
Балазарий набычился и сказал:
— Я сделал все, что в моих силах, а если правитель недоволен, так пусть поступает со мною по закону и уставу, а я чести и достоинства не уроню ни при каких обстоятельствах!
Ромул улыбнулся и обратился к Эйсу:
— Понял, варвар, как надо оправдываться, когда налажал? То-то же! Ладно, с пидарасами я как-нибудь разберусь. А с этими что делать, как думаешь, Балазарий?
— Может, на крестах распять? — предложил Балазарий.
— Фу, не люблю, — поморщился Ромул. — Слишком жестоко. Может, повесить за шею? И пусть висят, пока вороны не обклюют со всех сторон.
— Можно и так, — не стал возражать Балазарий. — Но по-моему, лучше распять. А еще лучше на колы посадить. Воспитательный эффект будет гораздо лучше.
— Да ну, этот народ невоспитуем, — махнул рукой Ромул. И громко крикнул: — Дежурного палача ко мне!
Посреди комнаты возник вихрь, со стола сдуло какую-то сушеную траву, Ромул попытался придержать рукой, да куда там! А внутри вихря возник демон Сява и был он жив-здоров и не скажешь, что нынче в полдень из него выпустили кишки. Огляделся Сява, узрел Балазария, да как закричит:
— Ах ты сучий потрох!
Взмахнул рукой и метнул молнию Балазарию в лоб, тот задергался и упал, то ли мертвый, то ли просто без чувств.
— А ты, стало быть, тот самый Ромул оккупант? — обратился демон к Ромулу.
— Типа того, — кивнул Ромул. — А что?
— Через плечо, — непонятно ответил демон Сява. — Не смей обижать пророка, он царек всего человечества!
Ромул покосился на лежащего без чувств Балазария, а под ним натекла лужа непонятного происхождения, тревожно за него.
— Ладно, — кивнул Ромул. — Не буду обижать, уговорил.
Демон Сява повернулся к Ромулу спиной, а к пленникам лицом, и сказал:
— О великий Шоддом! Великая честь...
— Сзади! — перебил его Эйс.
Демон Сява отпрыгнул в сторону с замечательной ловкостью. Меч Ромула пролетел мимо, сам Ромул на мгновение утратил равновесие, он бы его скоро восстановил, но Сява метнул в него молнию и Ромул не восстановил равновесия, а задергался и тоже упал без чувств. Караульные легионеры метнулись на выход, в дверях столкнулись, но не застряли, а как-то просочились наружу.
— О великий Шоддом! — обратился демон к пророку. — Великая честь лицезреть тебя воочию и это... все такое...
— И я тоже рад тебя видеть, — сказал ему Шоддом. — Зачем пришел?
— Спасти тебя! — заявил демон. — На тебя все злоумышляют: и оккупанты, и местные власти, хотят поймать тебя и казнить. А я желаю тебя спасти, чтобы ты жил долго, процветал и проповедовал!
— А царьком он станет? — спросил демона Эйс.
— Этого города? — переспросил демон и рассмеялся. — Конечно нет! Его престол другой, намного выше и важнее?
— Дагобад? — спросил Эйс.
— Бери выше! — ответил демон. — Ему суждено сесть рядом с небесным вседержителем по правую руку и... что-то там делать...
— То, что ты говоришь — очевидное иносказание о посмертной судьбе, — сказал Шоддом. — По жизни мне что суждено?
Демон сделал виноватое лицо и сказал:
— Ну, типа, быть казненным. Но мы это изменим!
— Вот же, блядь, пиздец, — сказал Шоддом и грязно выругался. — Удружили боги, пидарасы херовы! Я ведь предчувствовал, что в том гадании скрыта подлянка!
— Не понял, — сказал демон. — Какие еще боги? Бог един!
— Да иди ты на хер, — сказал Шоддом. — Каждый бог говорит своим ученикам, что он един, но надо быть совсем дураком, чтобы принимать эти слова всерьез.
У демона стало лицо, как у ребенка, у которого только что отобрали пряник. Эйс решил, что нельзя допускать, чтобы он начал психовать, а то события окончательно выйдут из-под контроля.
— Итак, демон Сява, ты прибыл, чтобы нас спасти, верно? — спросил Эйс.
— Я прибыл спасти только Шоддома, — уточнил демон. — До его учеников мне дела нет.
— Тебе придется спасти всех, — заявил Шоддом. — Без них не спасусь, один за всех и все за одного.
— Ладно, пусть будет так, — кивнул демон. — Пойдемте спасаться.
Он стал открывать дверь, в нее влетел дротик. Очевидно, метатель хотел поразить демона, но промахнулся. Демон снова захлопнул дверь и взглянул на братьев растерянно.
— Что, не осилишь? — спросил Эйс.
Демон пожал плечами. Эйс понял, что воинское мастерство демона ничуть не соответствует мощи его оружия и что он боится облажаться.
— Может, лучше я посражаюсь твоим оружием? — предложил Эйс. — Я в армии служил, в одном походе участвовал. Никого, правда, не убил, но воинское дело в целом знаю.
— Так нельзя! — воскликнул демон, довольно истерично, что странно для мужика, похожего на воина.
— А ты можешь нас перенести через верхний мир? — спросил Эйс. — Ну, как сам сюда вошел?
— Это запрещено, — ответил демон. Подумал и добавил: — Однако другого выхода не вижу. Давайте!
Привесил молниеметалку к поясу и вытянул руки. Одну руку взял Шоддом, другую — Эйс, а другой рукой Эйс незаметно снял молниеметалку с пояса демона и сунул себе под плащ. А потом Эйс и Шоддом взялись за другие руки и получился как бы маленький хоровод из трех человек. Демон сделал что-то волшебное, завихрился ветер, защипал глаза, Эйс моргнул, а когда выморгнул, они уже стояли не в караулке оккупантов, а хер знает где посреди пустыни, а солнце вот-вот сядет, холодно, а воды нет и костер развести не из чего.
— О, получилось! — радостно воскликнул демон. — Пророк спасен! Ну, я пошел.
— Стоять! — крикнул Шоддом. — Ты что творишь, засранец? Куда ты нас перенес?
— В безопасное место, — ответил демон.
— Какое на хер безопасное место?! — заорал Шоддом.
— Да какая разница, какое именно, — пожал плечами демон. — В пустыне почти все места безопасные. Здесь вас никто не найдет.
— Вот именно! — сказал Шоддом. — Мы здесь сдохнем от голода, холода и жажды!
— Это вряд ли, — сказал демон. — Ты однажды бродил сорок дней по пустыне, преследуемый дьяволом, и ничего с тобой не случилось.
— Когда это? — удивился Шоддом. — Запои у меня бывали, но такие длительные никогда. Ты опять все перепутал! А ну быстро перенеси нас куда-нибудь еще, чтобы место было реально безопасное!
Демон развел руками и сказал:
— Где же я вам найду безопасное место в этой стране? Здесь безопаснее всего.
— Ты как бы намекаешь, что мы с братом прокляты? — спросил его Эйс. — Что хорошей судьбы нам с ним не сыскать? А не твое ли это проклятие, демон?
Произнеся эти слова, Эйс потянулся к мечу на поясе, ничего не нащупал и вспомнил, что обезоружен оккупантами. Хотя...
Вытащил молниеметалку, навел на демона, тот сначала охнул, а потом пригляделся, как Эйс ее держит, и вроде приободрился. Эйс прикинул, куда конкретно глядел демон, прежде чем приободриться, и заметил под большим пальцем подвижную железку. Сдвинул ее, демон охнул вдругорядь и спросил:
— Разве ты умеешь обращаться со скорчером?
— Я много чего умею, — ответил Эйс.
Эти простые слова ввергли демона в глубочайшее изумление. Некоторое время он открывал и закрывал рот, не произнося не звука, а потом начал бормотать бессвязные слова, примерно такие:
— Ты тоже пришелец из будущего? Но ты же его брат... Петля времени? Но тогда пророчества получаются несамосбывающиеся, стрела времени расщепляется, вселенная уходит вразнос...
Неподалеку сам собой сформировался вихрь, песок подняло в воздух, сформировало кольцо, а потом оно вдруг распалось, виски кольнуло мгновенной болью, а на месте вихря возникла из ниоткуда демоница Баффи Шпанова, только раньше волосы у нее были нормальные человеческие, черные, а теперь стали розовые, будто в шербете вымоченные. А лицо то же самое и колдовское зеркальце на палке тоже то же самое.
— И снова привет, я снова с вами! — сообщила она своему зеркальцу на палке. — Не забываем любить и подписываться! Глядите, пророк Шоддом удалился в пустыню вместе со своим братом! Давайте спросим их, эй, Шоддом, так ты станешь царьком этого самого городишки, как его там...
Эйс при виде демоницы отвлекся, а демону Сяве того только и надо было! Набросился на Эйса со спины, ухватил за руки, Эйс сдавил молниеметалку со всей дури, чтобы не отобрали, а она как пыхнет огнем! Швырнула молнию прямо в песок под ногами, оттуда как брызнуло горячим! Хорошо, Эйс вовремя зажмурился, это обычная привычка пустынника, привычного к песчаным бурям. А демон не зажмурился и пасть не захлопнул, теперь отплевывается, внимание отвлеклось! Вырвался Эйс из ослабших объятий демона и метнул ему вторую молнию прямо в раззявленную пасть. Голова демона взорвалась как перезрелый арбуз на полуденном солнце, брызнула кровищей, демоница Баффи заверещала, Эйс повернулся к ней, но молнию метать не стал.
— А давай, брат, ей вдуем? — предложил он пророку.
— Не сумеете, — сказала демоница. — Сдвиг по фазе, в пустоту будешь тыкать, как мечом давеча.
— Однако стоит проверить, — сказал Эйс.
На лице демоницы отразился испуг и Эйс понял, что она не так уверена в своих словах, как пытается показать. Рассмеялся Эйс злым воинским смехом и стал демоницу ловить, а она стала уворачиваться, но неловко, а потом вообще перестала уворачиваться, а принялась хохотать, как хохочут бесноватые женщины, и при этом приговаривала:
— Ой, не могу! Сейчас меня изнасилует... этот самый, ой, умора! Не забываем любить и подписываться! Такого вы еще не видели!
После этих слов она отбросила волшебное зеркало на палке и перестала сопротивляться совсем. Совокупилась она сначала с Эйсом, затем с Шоддомом, показав при этом замечательное мастерство. Шоддом ей так и сказал:
— Ты, подруга, трахаешься лучше, чем Римма Дамиана!
Демоница расхохоталась и произнесла непонятное:
— Повтори это на камеру, пророк!
Подобрала отброшенное в сторону волшебное зеркало, подсунула пророку под лицо, тот повторил серьезно:
— Истинно вам говорю, Баффи Шпанова трахается лучше, чем Римма Дамиана.
А Баффи погляделась в волшебное зеркало и радостно крикнула:
— Слышали? То-то же! Не забываем любить и подписываться!
И еще некоторое время весело кричала непонятное. А потом успокоилась и Эйс решил, что пора переходить к делу.
— Унеси нас из пустыни, — потребовал он. — К какому-нибудь городу, но не к тому, откуда нас утащил Сява, а к какому-нибудь другому.
— О, так вас Сява утащил! — обрадовалась Баффи. — Глядите, дорогие мои, — обратилась она к волшебному зеркалу, — что бывает с теми, кто пренебрегает техникой безопасности! Нельзя изменять прошлое, можно только наблюдать, делать обзоры и брать интервью, а деятельно вмешиваться нельзя! Вот Сява вмешался, спас пророка от неправедного суда и гибели, а чем ему пророк отплатил? Неблагодарный!
— Это не я, это мой брат, — сказал Шоддом.
— Это я, — подтвердил Эйс. — Только не из неблагодарности, а просто так, не нарочно. Подрались мужики, один другого случайно убил, обычная житейская ситуация.
— Глядите, дорогие мои, какими дикими были наши предки, — сказала Баффи волшебному зеркалу. — Однако они довольно ласковые. Но жить с такими мужиками нельзя! Потому что они необузданны и неуправляемы! Однако не забываем любить и подписываться! С вами была Баффи Шпанова!
Вокруг демоницы закрутился вихрь, по глазам резануло, пришлось зажмуриться, а когда глаза открылись, демоница исчезла. Поглядели братья друг на друга и поняли, что остались в пустыне без воды и топлива, а ночь уже опускается, где-то на севере одинокий волк воет, а вот уже не одинокий, а луны нет, новолуние, без костра от волков не отбиться, а костер развести не из чего, беда.
— Навряд ли мы переживем эту ночь, брат, — сказал Эйс.
— Чем бы эта история ни кончилась, поэты сложат о ней прекрасную поэму, — сказал Шоддом.
— Что-то я не вижу здесь ни одного поэта, — сказал Эйс.
— Значит, не сложат, — сказал Шоддом.
— Может, сходишь в верхний мир? — предложил Эйс. — Послушаешь, что говорят, может, услышишь что-нибудь дельное. Или, может, напрямую помощи попросить у надмировых сущностей?
— Навряд ли мне удастся сходить в другой мир, когда так холодно, — сказал Шоддом. — Однако попробую.
Попробовал, но не осилил. Понял Эйс, что помощи им с братом ждать неоткуда, придется обходиться собственными силами. Побрели они куда глаза глядят, забрели в зыбучие пески и Шоддом просто утонул, а Эйс стал в отчаянии метать молнии куда придется и случайно убил молнией сам себя.
Ромул Ромуальд выжил после удара молнии и почти не покалечился, только обзавелся большим шрамом, стал чуть-чуть припадочным и ничего сверх того. Пленных учеников Шоддома казнили, Ромул сначала хотел их повесить, а одна женщина из числа пленников стала причитать, дескать, не распинайте меня на кресте, Ромул послушал ее и сказал:
— А что, отличная идея!
И повелел распять всю Шоддомову братию на крестах, кроме Риммы Дамианы, потому что такую красивую бабу нельзя казнить без веских оснований, лучше поработить в проститутки. Так и поступили.
В итоге из всех спутников пророка пережила указанные события только одна женщина. Она не говорила о своем прошлом, из-за этого в народе распространилось убеждение, что оккупационные власти якобы казнили всех Шоддомовых учеников поголовно и самого Шоддома тоже. А по прошествии нескольких лет Дамиана увлеклась вином, утратила осторожность и стала рассказывать клиентам, что трахалась с самим Шоддомом и что тот якобы не погиб вместе со всеми учениками, а то ли избежал гибели чудесным образом, то ли вообще воскрес. Однако дать ясное описание того, что именно случилось с пророком, она не могла, из-за этого история пророка Шоддома стала обрастать невероятными подробностями и обросла так, что правды в ней осталось чуть-чуть.
Демон Сява ожил в своем демоническом мире. Поначалу он порывался отомстить примитивным обитателям прошлого, замочившим его как последнего лоха два раза подряд, но потом передумал, потому что страхование жизни стоит денег, а излишне рискованные поступки задирают страховой взнос до небес. В страховой компании Сяве сказали, что в третий раз его замочат насовсем и услышав это, он отказался от мести.
А видос Баффи Шпановой удалила с ютубчика цензура, потому что он оскорбляет чувства верующих.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
