|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 45. И снова Россия. Не бей меня по морде?
Рассекать простор на почтовых по российским трактам безусловно приятнее, чем топать пешком, это Александр понял сразу. Вот только скорость передвижения по России оставляла желать лучшего и дело не только в традиционно плохих дорогах. Попадется по дороге большая станция, значит будут лошади и ее сразу же после замены проезжают не задерживаясь, а вот если маленькая, то там можно поневоле задержаться на несколько дней. Реалии дорожной жизни оказались весьма и очень сильно отличными от тех, что описывали в своих произведениях писатели-классики. Что с них взять, это люди творческие и они 'так видят'. Если в Польше и в Малороссии эти дорожные проблемы были еще не видны, то в центральной России просто настоящая беда настала.
.........................................................
-Где лошади сволочь драная? Сгною! -ревет грозный начальственный бас, бог весть что за 'енерала' занесла судьба на небольшую ямскую станцию в этот утренний час.
-Ваше высокопревосходительство, помилуйте... -пытается что-то сказать в оправдание сгорбившийся станционный смотритель.
Как же помилуют тебя, дожидайся... раздается смачная пощечина, от подобного звука — "хрясь" зубы невольно сжимаются. Теперь Сашка понял, почему у этих станционных смотрителей такой затравленный взгляд и вечно вжатая в плечи голова. Только по одному этому признаку в любой толпе с первого взгляда их можно отличить.
-Чтоб через час были! -раздается грозное повеление и 'енерал' важно удаляется во внутренние помещения станции, попить чайку и отдохнуть с дорожки.
-Тут правит не тот у кого есть бумага, а тот у кого длинней дага-дага... -так и сорвалось у наблюдавшего сцену на крыльце Александра.
-Да за тобой братец записывать надо, так афоризмами и сыпешь, -невесело улыбнулся штабс-капитан.
Действительно бумага у него есть и не одна, но вот бить морды смотрителям ни малейшего желания нет, поэтому и сидят они тут уже второй день в ожидании положенных по закону лошадей. А вот всякие 'левые' путешественники без надлежащей подорожной, но с длинной 'даго-дагой' спокойно проезжают дальше.
-Что за господин хоть приехал? -спросил Гришка, тоже вскоре подошедший на шум, он опоздал немного и начала не видел.
-Адъютант какой-то непонятно у кого, гвардеец судя по мундиру и манерам, я его не знаю. -ответил ему Денисов.
Смотритель тихонько ругаясь поплелся на задний двор, Сашка последовал за ним. Его глодало любопытство, откуда все же берут этих самых дефицитных лошадей. Ранее когда ему объясняли, как работает вся эта почтовая система, нашему современнику казалось, что на каждом яме обязательно имеется специальный загончик, а там пасется табун голов в полста. Подъехали скажем проезжающие, им отдают лошадей из этого резерва, а уставших животных выпускают на травку погулять и восстановить силы, все же живое существо, а не бездушная стальная машина — без отдыха никак. Однако, ни на одной станции ничего подобного Александр не заметил, в лучшем случае на крупных имелась маленькая конюшня, а на мелких и того не было в помине.
-Вот жизня наша собачья! -процедил чиновник-смотритель, попутно осторожно ощупывая припухшую щеку, кажется все зубы в этот раз уцелели, -Вас служивых бьют тока на учении, а тута кажинный божий день по физии лупят! Этот еще ласковой, иной и не спросит, а сразу в морду даст. Мать их... а я ведь тоже дворянин и царев слуга...
Александр не ответил ничего, только плечами пожал, извечный вопрос: 'Кому на Руси жить хорошо?', поди разберись, по последним данным выходит, что всем разом, но никому конкретно.
-Егорка!!! Давай поди сюды малой! -заорал чиновник, обращая к неведомому Егору и откуда-то из-за кривых поленниц выскочил на зов рыжий мальчишка-подросток в старом заношенном до дыр и неоднократно перешитом солдатском мундире с чужого плеча.
-Беги сынок в деревню приведи старосту и мужиков, кому очередь седни выпала! -последовало конкретное распоряжение, и Сашка не успел подивиться: приемный сын он этому мужику может, на отца совсем парнишка совершенно не похож.
-Племянник, это мой. Покойной сестрицы сынок, за своего теперь держу. -пояснил смотритель, увидев отразившееся на лице солдата недоумение, -Родители померли горячкой, а парня хотели в кантонисты забрить по сиротству, я вот не дал. Больно уж их там муштруют в солдатской то школе при полку, почитай едва половина доживает до выпуску, а там опосля почитай пожизненно лямку тянуть.
-Так ты же вроде дворянин? -Александр не сразу поверил услышанному.
-То личное дворянство братец, горбом своим и старанием выслужил, а вот родня моя — нет, они все в мещанах числятся, а муж у сестры, царствие ему небесное — обер-офицерским сыном был. Мне до потомственного еще по табели о рангах как до луны раком. Хоть зад тут всем заподряд не лижи, а не подымешся ни в жисть.
Тем временем постепенно подошли вызванные из деревни крестьяне, оказывается есть в Российской империи и такая специфическая повинность, впрочем каких только нет. Стоят и молчат, глаза в землю уперли, только и мнут к руках свои неуклюжие бесформенные шапки.
-Давайте лошадей! -хмуро пробубнил смотритель, ни к кому конкретно не обращаясь, и явно не ожидая получить сразу требуемое.
-Ваша милость!!! Пожалейте, в поле ведь оне, и на рынок нынче поехали по приказу их милости управляющего! -загалдели и застонали на десять голосов мужички, но и тут никого не жалеют.
-Мне что? Староста вели подать батоги! -в своих требованиях смотритель отступать был не намерен.
Пришлось долго лупить по серым сгорбленным спинам в армяках, староста и его помощник даже взмокли от проявленного усердия, прежде чем наконец набрали необходимое количество 'добровольцев'. Сперва экзекуции не выдержал один, за ним еще трое крестьян, остальные продолжали упорствовать.
-Врут мерзавцы! Кони у них есть! -уверенно заявил смотритель Сашке и действительно вскоре из деревни привели требуемую смену. Как раз примерно в один час все действие и уложилось и вызов мужиков, и палочная расправа, и привод лошадей — адъютант установил вполне реальный срок, а значит не в первый раз так поступает.
-Чего ради страдаете, если лошади есть? -не удержался и спросил унтер-офицер одного из тех мужиков, что сумели выдержать палочные удары, а били их здорово, почти как солдат шпицрутенами. Единственное отличие, что тех таскают взад-вперед через строй, а эти покорно стояли на месте, наклоившись и подставив спину под палки.
-Сплошной раззор нам служивый с энтих казенных прогонов, почитай даром возим! -ответил крестьянин, оказывается виновата экономика... -Лучше уж батожье терпеть, оно грят 'божье', чай не кнут, али арапник господский. Кожу не сымат, до кости не просекат.
-Вот эдак и живем, сперва меня мордуют, а затем я мужиков тиранствую! -философски заметил смотритель, когда они с Сашкой входили в изрядно закопченное временем и самоварами помещение станции. Хотел было унтер прогуляться вечерком в ближайший лес за первыми летними ягодами, но хлынувший потоком прохладный по-осеннему дождь мигом загнал его под крышу. Ночь Александр провел неспокойно, терзался сомнениями, а правильно вообще они поступают? Судя по всему в богом спасаемой российской империи путь наверх только один — дать своевременно 'в морду', тому кто ниже и только так и не иначе. Знания, опыт, таланты, везение — это все вещи полезные, но отнюдь не необходимые, на первом месте всегда тупая и грубая сила. По всем признакам штабс-капитан Денисов Иван Федорович сам по себе подняться не сможет никогда, да и Сашка тоже не поможет. За то тот наглый адъютант точно со временем станет генералом. Хоть не беги в самом деле прочь из страны, раз до бункера у Сосновки добраться не судьба. Вот только что делается за пределами России, Александр представлял очень смутно, если там как раз расцвет 'дикого капитализма', то можно запросто угодить из огня в полымя... Прелести последнего Сашка уже испытал на своей шкуре вначале 90-х и повторения этого "рая" что-то не хотелось.
Утром станционный порадовал егерей, добыл таки он лошадок и для штабс-капитана. Опять пошла суматоха сборов, правда на сей раз короткая, поскоьку вещи уже давно упакованы. Только закончили, как сразу выяснилось, что капитанского денщика, нижнего чина Зайца нет — исчез боец бесследно. Кинулись его искать, осмотрели все имеющиеся помещения вплоть до погреба и убедились, что денщик отсутствует, как сквозь землю солдатик провалился и никто из обитателей станции его не видел.
-Может сбег, али в лес отлучился, али в деревню до девок? -предположил было Григорий, задумчиво почесывая макушку.
-Нет этот никогда не сбежит! Скорее я от него убегу. -уверенно отвел эту версию штабс-капитан и поиски продолжились.
-Гриша до деревни почти верста, а в лес нашего Зайца можно загнать только под угрозой оружия. -добавил свое мнение Сашка, -Здесь он на почтовой станции где-то ныкается!
Что тут делать, пришлось начать розыски снова, пока они втроем носились по двору, за ними хвостиком следовала стайка детишек станционного смотрителя, их почти полдюжины, самой младшей девочке всего по виду годика два-три. Дети, скорее всего, воспринимали происшествие как забавную игру и жаждали в ней поучаствовать.
-Где это лодырь, куда он делся? В сортире утонуть не мог часом? -задался вопросом под конец штабс-капитан.
-Ваш благородие, ежели найдем ирода, вот те крест тама и утоплю! -свирепо прорычал в ответ Гришка.
Тут унтер-офицер наконец заметил, что кто-то упорно дергает его за штанину сзади, обернулся, а это младшая дочка смотрителя старается изо всех сил. Кроха что-то пыталась сказать, но разобрать было нельзя, слишком уж сильно ребенок коверкал слова, сплошное, 'лям-ням-лям' у нее выходило. Штабс-капитан внимательно выслушал девочку, даже наклонился специально, что бы ни пропустить ни одного слова.
-Ничего не понимаю! А ну Григорий расспроси ее, кажется малышка что-то знает? Ты у нас с детьми возится мастер.
-Иди милая на ручки сюды. -Гриша подхватил и нежно поднял ребенка на уровень груди и прислушался к детскому лепету, -Так, почто говоришь, где дяденька? Сашка подержи дите я счас!
В момент солдат аккуратно и бережно передал свою ношу Александру, и выдернув из плетеного забора увесистую палку кинулся на чердак, по лестнице он не влез, а скорее взлетел. Оттуда вскоре раздались крики и вопли и вот уже кубарем скатывается вниз знакомая неуклюжая фигура, нашлась все-таки, к великому сожалению всех драгоценная пропажа.
-Как мы его не заметили? Смотрели ведь и там! -недоумевали одновременно Александр и Денисов. Гриша объяснил, что 'энтот черт' улегся между разложенных кулей с овсом, и накрылся сверху мешковиной, со стороны выглядело в точности, как будто еще два мешка лежат. Девочке тут же на радостях выдали гривенник на леденцы — царская награда по местным меркам, надо бы ей лучше большой кусок сахара дать, но весь свой запас они давно извели дорогой. Денщику тоже досталось, Григорий щедро отвесил пару весьма чувствительных тычков под ребра, и правильно — сколько его кричали-звали, зачем столько спать, что ему ночи не хватает? Григорий просто рвал и метал, он часы считает до встречи с родными и близкими, восемь долгих лет в разлуке, а тут полдня потеряли на поиски Зайца...
Опять в они пути, опять дорога и опять сплошная полоса невезения, снова застряли едва проехав верст полтораста. Сашка недоумевал, как только местные вообще передвигаются, но ему объяснили, что более-менее состоятельные помещики имеют для таких случаев собственный 'выезд' и услугами станций обычно не пользуются, разве что в качестве гостиницы. Для того что бы раз в году съездить в Москву иной барин зачастую специально содержит десять-двенадцать дорогих, сильных и выносливых лошадей, которые более никакой работой не заняты. Еще один замечательный пример 'рачительного' управления в рабовладельческой стране, позднее Сашке рассказали и о других таких местных 'достижениях' народного хозяйства. Колхозники-разгильдяи времен застоя СССР нервно курят в сторонке, им до настоящих российских помещиков им далеко, как до Луны.
С утра на станцию пожаловали деревенские бабы в надежде продать чего-нибудь из нехитрой снеди проезжающим и выручить копейку другую. Сашка и опомнится не успел, как его приятель уже трется возле одной пухленькой и весьма еще привлекательной женщины, незаметно пощупывая ее за задницу, просторный сарафан этому занятию нисколько не мешает. Поглядел унтер-офицер на подвиги подчиненного и ему тоже захотелось кое-чего. И все из-за этой Ривы, до нее как-то на баб особо не тянуло, а вот после началось какое-то сплошное безумие, нет точно испортила его эта маленькая горячая ведьмочка. А Гришка орел однако, свою толстуху уже уволок куда-то подальше в кусты, 'ягодку малинку поискать' отправились.
Сашка поманил издали одну приглянувшуюся молоденькую бабенку, завязался у них немой диалог знаками, пошли сюда мол сюда поговорим, дело к тебе есть. Та сперва засмущалась, завертелась, даже полные алые губки краем платочка прикрыла, но вскоре эта 'Гюльчатай' передумала, увидела, что подруги отвлеклись и вот уже рядышком, на расстоянии вытянутой руки.
Унтер, как только она оказалась вблизи, тут же втянул любопытную в старый каретный сарайчик, захлопнул дверь на щеколду и там между поломанными телегами, экипажами и сваленной в кучи старой упряжью все и произошло. Ароматы конечно стояли в этом 'райском уголке любви' отнюдь не амбре, но солдату выбирать не приходится. Они даже почти не разговаривали, короткий поцелуй в губы, затем еще один в ухо, и далее Александр действовал быстро и решительно, желание его просто убивало, и на долгие уговоры и любовные игры времени не было. Рывком развернул удивленную молодку спиной к себе, и надавив рукой под лопатки согнул ее в поясе, чтобы уложить затем вниз лицом на телегу, прямо на соломенную подстилку. Пришлось и легонько стукнуть ей сзади под сгиб ноги, чтоб на коленки опустилась.
-Погодь ундер почто эдак... -не успела бабенка и рот открыть, а сарафан и рубашка уже у нее на спине, белые ягодицы вызывающе блестят в полумраке сарая, словно приглашают 'возьми меня' унтер.
Он не стал долго любоваться открывшимися перспективами, а надо сказать, что посмотреть было на что. Сразу приступил к делу, молодая крестьянка даже ойкнуть не успела от неожиданности и удивления, а 'насос' уже заработал в нарастающем темпе: раз-раз-раз, ритмичный хлюпающий звук только усилил сходство с этим механизмом. Проходит некоторое время и вскоре в такт движениям Сашки раздалось знакомое бабье "ох-ох-ох", еще одно последнее усилие, приглушенные взвизги, стоны — прямо в солому, судорожные толчки задом и все — можно заканчивать, приехали...
Александр спокойно уселся рядом на повозку, разглядывая лежащую на животе задницей вверх, колени на земле, разомлевшую бабу, они отработали — теперь можно немного и поговорить за жизнь к примеру, накопившееся за много дней напряжение снято полностью. Между тем молодая женщина быстро пришла в себя, стыдливо одернула вниз подол своего просторного одеяния, развернулась и удобно пристроилась рядом с солдатом.
-Экий ты прыткий служивый, не хотела ить я с тобой, а согрешила! Батюшка будет на исповеди пытать, что скажу? -опять засмущалась бабенка, но о содеянном вроде сильно не сожалела, вероятно ее удивил или напугал несколько необычный сам способ сношения.
-Рубля на свечки, грехи замолить хватит? -сразу же, без долгих предисловий, перевел в практическую плоскость разговор Сашка, с местными расценками его ознакомили накануне. Такая сумма обычно была верхним пределом, как правило стандартной ценой за 'любовь' был двугривенный, а иногда и просто несколько копеек, но Сашка старался в таких случаях не обижать своих 'наемниц'.
-Рупь с полтиной! Поял ты меня молодец не по-нашему, ровно кобель какой! Добавь за экий срам! -она попыталась изобразить 'благородное возмущение', наивная попытка, какая разница в самом деле сверху-снизу-спереди-сзади, все едино, все кончается в одном месте.
Придется унтер-офицеру раскошелится и в этот раз. В самом деле Александр в последнее время предпочитал со своими случайными подружками исключительно вариант 'мужчина сзади', что временами служило поводом для недоразумений, это не праздная причуда. Причин было две, первая чисто психологического свойства, если лицом к лицу, то слишком уж много ненужных воспоминаний потом остается, так ту сумасшедшую еврейку он до сих пор забыть не может. А вот когда вместо глаз видны только ягодицы партнерши, процесс приобретает черты исключительно физиологического действия — 'сунул, вынул и пошел', словно зарядку сделал. Вторая причина, тоже отчасти психология, но другого плана, в последнее время девки и бабы стали жаловаться, что после секса с Сашкой у них 'женское место' болит, что это такое он не знал, может быть матка, это надо будет уточнить у специалистов. Появилось в его поведении во время соития нечто 'животное', чего раньше не замечалось совсем, в какой-то момент он терял голову и начинал 'долбить' любовницу как безумный до отказа, невзирая на писк, визг, плачь и протесты женщины. Оказаться в роли известного героя Баркова у Александра не было ни малейшего желания. Поэтому пришлось принять меры предосторожности, как бы в самом деле не убить случайно очередную женщину, то что в ХХ веке легкая травма — здесь вполне может послужить причиной гибели. По крайней мере историй, что кто-то кого-то 'залюбил насмерть' ходило немало и проверять на себя правда это или преувеличение Сашка не хотел.
Александр честно отсчитал молодке положенное вознаграждение серебром, нравственность нравственностью, но что бы там местные моралисты не сочиняли насчет народа-богоносца, а бабе надо обязательно выплатить оброк и подати. Иначе неизбежно придется продавать за бесценок перекупщикам все, что собрано тяжелым трудом в поле и на подворье, а затем сидеть зимой вместе с детьми и мужем голодом. Вот и поднимают подол, раз-другой и глядишь — семь или десять рублей для барина, 'отца родного' и для казны собрала добытчица, и еще совсем немножко осталось для себя. Молоденькие девки, те обычно такими вещами не занимаются, кто их с ребенком потом возьмет, если залетят, а вот молодые и замужние бабенки сплошь и рядом, как в народной пословице '... не лужа, хватит и мужу'. Генетическая экспертиза в 19-м веке еще неизвестна, и если даже очередной ребенок в крестьянской семье уродится 'не в мать, не в отца, а в проезжего молодца', то все равно будет считаться 'законным' в отличие от такого же, но рожденного вне брака. Опять сплошная экономика, самого препоганого свойства, и так по все дороге, только Валдай исключение, но там девицы этим древним ремеслом владеют уже вполне профессионально.
-Прибавь ищо гривенник, свому водки штоф возьму. Не то поди унюхат, ен у меня знашь ревнивой! -попросила еще женщина, уважил Сашку и такую небольшую просьбу.
На этом они и расстались, солдат и простая деревенская баба, чтобы больше никогда не встретится вновь. Спустя много лет Александр будет слушать на каком-то торжественном собрании длинную и запутанную речь очередного радетеля о народном благе: этот словоблуд почти час доказывал тезис, что чем крестьяне беднее, тем дескать нравственность и мораль у них выше, а потому народ надо умышленно держать в 'черном теле'. Конечно из питерского или московского салона этим как бы 'экономистам' виднее, но очень уж захотелось тогда дать тому ученому от души в морду...
Александр тогда даже пожалел, что остальных баб не "попробовал", дальше до самого Питера с этим делом было хуже — более-менее привлекательные попадались редко.
Пока ехали дважды попадали в дорожно-транспортные происшествия, хорошо хоть скорости в начале 19-го века по меркам современников Сашки совсем смешные и поэтому обошлось без жертв. Что удивительно, так люди себя при этих происшествиях вели себя точь в точь как в веке XXI. В первый раз немного поругались с "обидчиками", но потом разъехались мирно без драки. Но вот во второй не обошлось без рукопашной схватки, хоть вроде и не бог весть какая беда — сцепились экипажи колесами, на узкой дороге такое не редкость. С высоких дрожек как пуля из ствола ружья соскочил какой-то Собакевич, из разряда "ты ндраву моему не перечь!" весь до глаз заросший бакенбардами по последней моде и пошла жаркая баталия. Этот тип, ничего не говоря, первым делом врезал в ухо ямщику, а затем накинулся и на сидевшего с краю штабс-капитана, Сашка в последний момент едва успел блокировать удар. Вежливые у нас господа помещики, нечего сказать — вальсы Шуберта и французская булка так и прут из всех щелей, пришлось ответить на хамство в том же духе. Дуэли, перчатки и секунданты, это красиво и благородно, но исключительно для светских раутов, собраний и салонов, а здесь в дорожной грязи важнее — у кого кулак крепче и удар сильнее. Читателя, воспитанного исключительно советским кинематографом Автор отсылает к воспоминаниям нашего классика, уж как Александр Сергеевич сокрушался тогда, что подобно английским аристократам не владеет благородным искусством бокса. Точно так же когда-то и Пушкину самым простонародным образом "морду начистили" в придорожном трактире, когда тезка нашего Сашки не рассчитал своих сил и получил жестокий урок.
Втроем они без особых затруднений слегка поколотили "быкующего" барина, Гришка ухитрился украсить на память великолепным фингалом его "благородную" физиономию, и затем зашвырнули хама в глубокую придорожную канаву — пусть там полежит немного, отдохнет и одумается. "Вражеский" кучер, и денщик Денисова благоразумно соблюдали нейтралитет и участия в схватке не принимали, "свой" водитель кобылы тоже не стал лезть в разборки господ и военных. Покончив с диким барином, расцепили повозки, труд для шестерых взрослых мужчин невелик, и тронулись дальше в путь. Из кювета им вслед неслись матерная брань и угрозы, тот мужик орал во всю ивановскую, что он дескать уездный предводитель там чего-то, и не потерпит такого страшного оскорбления...
-Б...ть!!! Да я у самого губернатора... Всех запорю мерзавцы!!! Всех в Сибирь отправлю на рудники!!! -неслось из грязной вонючей ямы, насмешливое эхо глумливо дублировало, -"Ять, ять, ять...!"
Выбраться оттуда самостоятельно хулиган не смог, а его кучер на помощь хозяину не шел, робко жался в стороне, дожидался когда "супротивники" уедут прочь. Пришлось предводителю сидеть в грязи, пока его обидчики не отъехали шагов на пятьсот и только тогда его вытащили на свет божий. Ругань тотчас прекратилась, барин сразу нашел себе новое занятие — принялся избивать своего робкого кучера.
-Предводитель уездного дворянства, надо полагать, да-с... одичали господа немного вдали от столиц и цивилизации. -ответил штабс-капитан на немой вопрос Сашки.
-Иван Федорович, его команчи за нами в погоню не кинутся? -забеспокоился Александр, слишком уж часто незначительные происшествия в этом мире приводят к серьезным последствиям, -Может нам стоит оружие зарядить?
-Достань из футляра пистолеты, остальное оружие трогать не будем. -после некоторого размышления распорядился Денисов, -Военных команд в подчинении у него не имеется, "предводитель" — это выборная должность в системе самоуправления уезда. Разве вот дворовых своих он за нами послать соизволит вслед.
-Отобъемси ваш благородие! -заверил командира Гришка, -Чай не в первый раз! Вы ваш благородие пальто сымите, али шинелку форменну оденьте — ени вас за шпакского принимают поди, вот энто и борзые.
И в самом деле штабс-капитан с утра мало того, что пальто гражданское накинул поверх мундира, сражаясь с насморком, так еще и кивер укрыл чехлом от дорожной пыли. Со стороны боевой офицер стал сильно похож на "шпака", так тогда презрительно называли тех несчастных из числа привилегированных сословий, кому военной или полу-военной формы не досталось. Вот и ввел Иван Федорович во искушение очередного буйного дурака, жаждущего продемонстрировать всем окружающим свой эксклюзивный "ндрав", таких в России хватает.
Уездные дикари-команчи по всей видимости догнать путешественников не сумели, или не смогли, что совсем не удивительно, если принимать во внимание состояние дорог в крае. Но на российские пути сообщения жаловаться грех, Александр давно уже принял точку зрения местных, что "дорога" такая же стихия, как скажем океан и как-то поправить положение невозможно. Едешь себе, едешь вроде бы ничего... стоп — впереди "топь", приходится вылезать и обходить "нехорошее место" пешком по полям, иначе лошадям не вытащить по грязи повозку вместе с пассажирами, один раз пришлось даже разгрузить отчасти багаж. Обычно посреди рукотворной трясины уже застрял и скучает кто-нибудь в ожидании помощи, ямщики быстро между собой договариваются, цепляют дополнительных лошадей пристяжными и вот один экипаж совместными усилиями вытащили на сухое место, затем второй. Единственное отличие от бездорожья века ХХ — люди обычно не толкают транспортные средства и не помогают четвероногим "двигателям". Иное дело в походе и на войне — нижним чинам иной раз приходилось "вытягивать" пушки и обозные фуры, но там совсем другие реалии.
Глава 46. Столица империи.
После той памятной драки с уездным предводителем команчей дальше пошло удивительно гладко, даже лошади как ни странно находились на станциях и больше суток нигде не задержались. Более-менее приличный тракт начался только на подъезде к Петербургу — верст за тридцать, пожалуй теперь местами дорогу можно было даже назвать гордым термином "шоссе", в том значении, которое было принято за этим словом в начале 19-го века. Движение стало заметно оживленнее, чувствуется приближение большого города. Скакали, кто на взмыленных ямских тройках, кто сидя в перекладных тележках, важные фельдъегеря и курьеры иной по виду и важности генералу не уступит, придерживая на груди толстые сумки с депешами и мотаясь на ухабах усталой спиной. Проплывали мимо, точно линейные корабли, скрипя ременными рессорами — "аглицкая" сталь еще не всем по карману, запряженные шестериками, вместительные дормезы со знатными барами, с женами и любовницами, их детьми, гувернерами, моськами и дворней. Иная такая повозка — полный аналог передвижного дома на колесах, где все свое припасено, вплоть до трехведерного самовара, притороченного сзади вместе с сундуками и чемоданами. Последние в начале 19-го века сильно отличаются от своих потомков — имеют форму скорее цилиндра и служат для хранения верхней одежды. Отсюда и "чемоданы" первой мировой войны, так прозвали по аналогии снаряды тяжелой артиллерии. Гремели окованные железом неуклюжие пригородные дилижансы — пришельцы с "запада", явно лишние на разбитых российских трактах, с глазевшими сквозь маленькие запыленные амбразуры-окошечки вечно жующими пироги пассажирами. Потряхивали налитыми жиром загривками полупьяные купчики, звучным чмоканьем понукая сытых лошадок, запряженных в обильно подмазанные дегтем, густо окрашенные в желтый цвет одноколки. Шли в туго перепоясанных суконных армяках бородатые лапотные крестьяне с топорами или другими инструментами, потребными в плотницком, печном, штукатурном, бондарном делах. Кто на заработки, кто с заработка, последние уже, как правило навеселе, но "в дым" пьяных не было. Низко кланялись всем встречным бедно одетые старики и старухи — богомольцы и паломники, начавшие дальний путь по святым местам. Тут же паслись и многочисленные сборщики "на церковь" как настоящие, так и мнимые. Гнусаво пели псалмы и вполголоса переругивались вереницы слепцов и профессиональных нищих с поводырями. Бодро шагали коробейники-прибауточники с целой лавкой-коробом на сутулой, натруженной спине. А вот и до боли знакомое — бредет этап: конвойные солдаты подгоняют посаженных на прут колодников, звенят цепи, видны бритые, бескровные, посиневшие от долгого острожного сидения лица. Шли, скрипя колесами, казенные и торговые обозы с кладью скрытой под серыми рогожами. Попадались навстречу иногда небольшие воинские команды, но движения крупных частей в окрестностях Петербурга Александр не заметил, не то служивых как в СА гоняли по другим, проселочным дорогам, не то просто так уж в тот день сложилось.
Остался позади очередной полосатый верстовой столб, еще езды час долгий путь закончится. Но злодейка-судьба не может не приготовить хоть мелкую пакость напоследок. Громкий щелчок, словно выстрел из пистолета, лошади испуганно заржали и сами по себе остановились не дожидаясь понуканий, а сидевший на облучке рядом с ямщиком денщик Заяц поспешно соскочил и бросился бежать прочь, еле догнали и вернули потом. Трофейному экипажу, добытому на одном из разоренных фольварков Восточной Пруссии и проделавшему вместе с 13-м егерским полком длинный путь, пришел конец. Передние колеса сложились наподобие буквы V вершиной вверх — лопнула ось, отъездились...
-Как уж так угораздило сломатся, железная же она? -недоумевал штабс-капитан рассматривая обломки, действительно редкость, обычно не выдерживают нагрузки деревянные оси.
-Бывает Иван Федорович, может раковина в литье попалась? -предположил Сашка и ошибся.
-Кованная должна быть, из чугуна такие изделия не выделывают.
-Значит металл 'устал', есть такое понятие в моем веке, -поспешил исправить первоначальное предположение Сашка, -Только не спрашивайте, что это значит — не знаю.
-Эвон чухон порожний на телеге едет, пойду остановлю! -Григорий получив санкцию начальника в виде кивка, бегом кинулся ловить 'попутку'.
-Как он их от наших крестьян отличает? -изумился Сашка, одеты практически одинаково и по лицу поди пойми, в российской провинции такие не редкость.
-На голову смотри! У вас в двадцатом веке это называется 'шапка-ушанка', судя по твоим рассказам. -не преминул пояснить штабс-капитан и в самом деле, уроженцы Финляндии носили в ту пору такой специфический головной убор круглый год.
Чухонец охотно согласился подвезти, благо сам ехал в том же направлении, но запросил за свои транспортные услуги совершенно сказочную плату. Такого баснословного гонорара хватило вероятно бы на проезд до Парижа и обратно.
-Господи, неужели пока мы добирались наш бумажный рубль так низко упал? -огорчился Денисов, заранее прикидывая в уме возможные потери, ведь командировочные и прогонные выдали ассигнациями, -Эдак скоро за него даже меди не предложат!
-Позвольте Иван Федорович поговорить нам с эти нацменом самим, обождите минут десять в сторонке! -зло ответил Сашка, он быстрее чем начальник сообразил в чем дело. Рубль конечно "просел", инфляция — зло неизбежное, но не настолько, чтоб за него давали теперь в морду.
Справились они даже быстрее, чем первоначально предполагал Александр, после проведенной короткой, но интенсивной разъяснительной работы с жадным финном все стало на свои места. Курс российской государственной денежной единицы был восстановлен на прежнем уровне. Оказалось, что один вовремя и умело нанесенный удар по почкам очень способствует укреплению пошатнувшегося было рубля.
-Тебе Гриша надо в министры финансов податься, тогда глядишь Россия и заживет! -не мог сдержать иронии Сашка и в самом деле, курс ассигнаций прямо на глазах вырос на два порядка, таким достижением не мог похвастаться ни один известный отечественный экономист. Сперанский, финансовый гений того времени в подметки не годится простому малограмотному нижнему чину.
-Почто не дал ищо вдарить чухну? Ен бы нас даром довез! -кипятился Григорий, еще бы, до родного дома ему оставалось верст пятнадцать от силы.
Вот и долгожданный Санкт-Петербург, столица российской империи, прорубленой когда-то Петром Великим "окно в Европу". Или 'Питербурх' — как обычно говорят в народе, короткое и звонкое слово 'Питер' еще не прижилось. Иногда Александр путался и у него наряду с Питером был и Петроград — вот это неофициальное название иногда понимали, иногда нет, на кого уж как попадешь.
Обосновались они в самом 'логове зверя', во владениях военного министра Аракчеева, в переносном смысле конечно. Это кусочек земли ограниченный по периметру улицами Кирочной, Литейной и Преображенской. Тут почти все большие строения принадлежали военному ведомству, так или иначе все было связано с артиллерией: от арсенала и Литейного двора до церкви Святого Сергия — традиционного покровителя российских пушкарей. Показали Сашке и дом 'самого' инспектора российской артиллерии — маленький особняк на углу Кирочной и Литейной улиц, скромненько так и со вкусом, ничего лишнего и никакой помпезной роскоши. Дальше по Кирочной тут и там, до самой Преображенской, выросли каменные и деревянные постройки, в которых расквартировались различные команды и хозяйственные заведения относительно недавно рожденного ведомства. А в окрестных улицах и переулках, занимая квартиры сообразно служебным местам и окладам, расселись большие и малые чины аракчеевских департаментов — сначала артиллерийского, позднее после войны 1812 года добавится еще и поселенческий.
Штабс-капитана Денисова поселили в одной из казенных квартир, предназначенных для командированных в столицу чинов, нанять "вольное" жилье в городе, как ранее он собирался, было строго воспрещено. Скорее всего это было вызвано тем, что могущественный ставленник царя в очередной раз нарушил закон, вызвав в столицу ссыльного офицера, и совершенно не желал его 'светить' лишний раз перед гражданскими властями города. Все приезжие были обязаны регистрироваться и уведомлять о своем прибытии полицию, а вот 'аракчеевцы' могли этим правилом и пренебречь. Александра с Гришкой разместили в казарме писарей и топографов, достаточно уютной и комфортабельной, по сравнению с обычным солдатским жильем, что бы там не говорили про прижимистость графа, но на 'своих' он особо не экономил. Вместо нар здесь были обычные кровати и даже с совершенно забытым Сашкой постельным бельем. Кормили на новом месте тоже сносно, всегда можно было и подзакусить и выпить чаю в трактире или кухмистерской. Все хорошо прекрасная маркиза, все хорошо как никогда... вот только делать пока совершенно нечего, оказывается, что комиссия, ведающая различными перспективными военными проектами только еще создается. Штабс-капитан Денисов сразу нашел себе занятие, точнее ему нашли, загрузив по уши 'бумажной' работой, да еще он ожидал и приезд жены с детьми со дня на день, но Сашка и Григорий пока были свободны как птицы. Питерец тут же отпросился и убежал к родным, а Александр не придумал ничего лучшего, как прогуляться по столице российской империи и ознакомится с ее достопримечательностями. Трудно сказать с чем такое совпадение связано, но почти каждый "выход в город" для унтер-офицера заканчивался различными неприятностями, не взлюбил его Петербург определенно, лучше бы было сюда и не приезжать.
Интересно было ему, недавнему провинциалу, наблюдать многое и в столичной уличной жизни начала 19-го века. То промелькнет аристократический выезд, сверкнув зеркальным лаком каретного кузова, раззолоченным гербом на дверце и холеными рожами лакеев на запятках. То проедет эскадрон кавалергардов в ослепительной белоснежной форме, на отчищенных до атласного блеска крупных рыжих конях. То, громко выхваляя на ломаном языке свой товар, пройдет черномазый итальянец с лотком гипсовых фигурок или шарманщик огласит дворы заунывной мелодией. "Все так же рыдает шарманка, в России она иностранка", а вото ее владелец больше смахивает на обычного цыгана. Туда-сюда и унтер-офицер в толпе детей рассматривает пестро одетую обезьянку, сидящую на плече шарманщика. Замезло несчастное "обезъянко", да тут не Италия, хоть и лето стоит в разгаре, а что не очень уж и жарко. Однажды он медленно прошел по Фонтанке от Семеновского моста до Невы, вглядываясь в скупой рисунок чугунных перил набережной, в разнообразные фасады многоэтажных домов. Подивился наш современник скромности Летнего дворца Петра, осененного вековыми липами, садовый доми не дать не взять, и наконец вышел к Неве, где надолго замер перед величавой красотой решетки, увенчанной гранитными вазами. После обеда он вниз по отправился по Шпалерной, мимо длинного ряда крашенных суриком казенных сараев военного ведомства и казарм, мимо пустого, с запыленными стеклами Таврического дворца к великолепному Смольному собору. В третий раз не поленился, ведь общественного транспорта здесь еще нет, и добрался через весь город до самого Екатерингофа, осмотрел все затейливые беседки и мостики, поглазел на игравших в кегли немцев-мастеровых и едва нашел дорогу обратно. На "бестолковые шатания" были потрачены всего два-три дня, сущая мелочь, но надо ведь думать и о будущем, когда еще судьба сюда в следующий раз закинет?
Глава 47. Пока без названия.
Местные дожди — это какое-то стихийное бедствие, без всякого преувеличения, в средней полосе такие эпические потопы большая редкость, здесь так и говорят горожане "снова казнь египетская на нашу голову". Когда он миновал Почтамтский мост и Фонарный переулок, вдруг разверзлись "хляби небесные" и ударил ливень, за шиворот мундира вода потекла ручьями, сыро и неприятно однако. Александру тут же и расхотелось далее изучать город и неудержимо потянуло как-то сразу назад, в уютную казарму военных топографов, где сейчас пыхтит, как маневровый паровоз двухведерный "артельный" самовар и запекается до состояния сухариков на печке нарезанный на мелкие кубики ржаной хлеб, распостраняя по всему помещению просто убойно-восхитительный дух. Но куда деваться, пришлось срочно забежать под какую-то арку в одном из питерких "дворов-колодцев" и там пережидать непогоду. Намокнешь и потом придется приводить в порядок мундир, а это еще то развлечение, особенно с учетом примитивной бытовой техники начала 19-го века, где сковородка с углями служит вместо утюга. За сводчатым проездом внутри двора виднелась площадка перед каретным сараем, рядом — хлипкий "в одну жердочку" навес с мешками, на которых безмятежно дремал весьма побитый жизнью бомж-оборванец, завернувшись с головой в старую дерюгу, привычному человеку и питерская сырость нипочем. Вот из глубины двора выскочила босоногая молодая баба с ведром, покрытая от дождя лишь задранной на голову верхней юбкой. Ловко огибая раскисшие от воды кучки навоза она перебежала к водосточной трубе у стены дома, поставила под нее свою кадушку и, тут же, по-спринтерски рванула прочь.
Солдатский кивер представляет собой образец совершенно дебильного головного убора, рожденного нездоровым воображением свихнувшегося на почве бантиков, кантиков и прочих выпушек униформоложца-мазохиста. Его и в "сухую" погоду носить нижнему чину неудобно, а в дождь и совсем начинается "китайская пытка": кап, кап... и прямо на темя попадает, вода постепенно просачивается через неплотную ткань верха и причиняет массу неприятностей. Нашить сверху кожу для гидроизоляции, как сделано в "офицерском" варианте, привыкшая всю дорогу экономнить на спичках "казна" конечно же не захотела, для "серой скотинки" сойдет и так.
Сняв с головы "трубу", Сашка энергично встряхнул ее и брызги полетели веером во все стороны, надевать обратно "эту хрень" не хотелось но и держать в руках крайне неудобно. Едва он напялил на себя столь ненавистный ему элемент обмундирования, как в подворотню заскочила бедно одетая девочка лет девяти-десяти с беленьким узелком на локте. Став в полутьме напротив унтер-офицера, она замерла, мельком взглянув на него с явным выраженным испугом во всех чертах бледного круглого личика. Потом оглянуляделась по сторонам, как бы прикидывая, куда дальше рвануть, а не убежишь — двор "глухой", здесь только один вход и выход, как раз через арку.
Зная, что нижние чины многим детям, особенно в крестьянско-мешанской среде, кажутся страшными, особенно такие относительно высокие, как он, Сашка, чтобы не пугать лишний раз девочку, стал смотреть во улицу. Там ничего не происходило, лишь дождь исправно поддерживал должный уровень воды в огромных лужах. Российская императорская армия никогда любовью даже у чисто русского населения не пользовалась, поскольку то и дело ее солдат привлекали в качестве карателей для различного рода "подавлений", да и в полиции служили точно такие же нижние чины из рекрутов по набору. "За пожарный скорый суд нас "поротями" зовут!" — опять из какого-то советского мультфильма, но по сути верно, в чем Александр имел возможность неоднократно убедится на собственном опыте. Им еще повезло, у них в губернии начальство все же было не столь "отмороженное" как у соседей, где по слухам, за отказ выйти на барщину, одну деревеньку вместе с жителями просто "раскатали" прямой наводкой из пушек.
И все же, что этого ребенка так напугало? При первом взгляде он рассмотрел только испуганное ожидание на ее лице, и линялый голубой платочек, охвативший щеки, потертый салопчик, крытый бумажной синей тканью, потрескавшиеся и залатанные туфли простой кожи. Обычная бедная одежонка вроде бы, но и нищенкой не назовешь, попрошаек в Питере было немного, тех полиция регулярно отлавливала и высылала прочь, чтоб столичным глаза аристократам, а равно заезжим иностранцам не мозолили. В российской империи ведь "процветание", если официально, об этом каждый день в газетах пишут.
Однако же пребывать и далее в роли пугала Сашке надоело, может еще час или два придется тут торчать. Ни леденцов, ни сахара у него с собой нет, обычно установлению добрых отношений с маленькими жителями села эти "сладкие" предметы очень даже способствуют. В одном из карманов завалялось только несколько свинцовых шариков калибром 12мм. Откуда "дровишки" и зачем? На войне у него всегда с собой были специальные "ложные" патроны — штук десять, более и не надо, они были снаряженны стандартной круглой пулей. Если бы вдруг да возникла реальная угроза попасть в плен, то он намеревался выбросить, или иным образом уничтожить настоящие заряды — и "длинные" и "с Минье", которыми вел стрельбу из винтовки, заменив их подделками. Со временем нужда в таком трюке отпала, поляки-мятежники солдат российской армии в плен не брали, бумага и порох куда утилизировались, а шарики-пули так и остались невостребованными.
Два шарика в руках один в воздухе, затем уже два в полете, один в руках... жонглер из унтер-офицера не бог весть какой, но все же пока получается. Единственная зрительница в полном восторге, видимо такими зрелищами даже в столице дети не избалованы, а ведь вроде бы и цирк у них в Питере есть? Была она так испуганна, да еще как мокрая мышка, а теперь — улыбается, в лукавых глазках даже огонек зажегся, и когда Александр все "сплоховал" уронил, не сумев в очередной раз поймать пальцами, одну пулю — девочка кинулась ее подбирать.
-Ой дяденька солдат, совсем укатилась, в щелку меж камнями упала и теперя не достать.
-Брось, не пачкайся в грязи. У меня еще найдутся. -остановил ее Сашка.
-Ой и в самом деле не достать вашу пульку... жалко.
-А чего ты так испугалась, если не секрет, я вроде на полицейского не похож, у них совсем другая форма? -попытался "разговорить" девчонку Сашка, все равно еще долго тут сидеть, так хоть поболтать теперь хоть будет с кем.
-Я вас, дяденька солдат, нисколько не боюсь, -зазвенел в ответ звонкий как колокольчик голосок. -Старик за мной гнался, барин эдакий с крестиком как у тебя, тока у него не беленький был, а с зеленой каемочкой.
Александр выглянул на улицу, высынувшись из под прикрытия арки, там никого не было, проливной дождь всех пешеходов загнал в различные укрытия.
-Никого нет, если и был твой "крестик с каймой" то потопом его смыло, -пошутил он. dd> -Нет, они до дождя от самой Невы не отставали. Сзади близко идут, гостинцы разные сулят, говорят всяко-разно. А на канале, как от дождя в подворотню впервой забежала, они за мной, стали за руки ловить, куда-то вести силком хотели!
-Что хоть барин говорил, что тебе сулил? -чисто из спортивного интереса спросил Сашка, хотя и так было понятно.
Рассказывали ему как-то сослуживцы про одного такого помещика, что "специализировался" чуть ли не на пятилетних, мужики его по сговору прибили, троих отправили за такое преступление на пожизненую каторгу.
-Он это... я не поняла дяденька солдат, а еще за коленки меня хватал, юбки вот мне задирал.
-Ладно, ладно не бойся, нет тут нигде твоего барина с крестиком.
Не зови черта, он обязательно придет — старая восточная мудрость, не успел Александр и рта закрыть, как пожалуйста к ним заявился и "барин с крестиком", собственной персоной.
Это был на редкость подозрительного вида субъект, ни дать ни взять из коллекции Чезаре Ломброзо "Преступные типы". Александру вообще местная "элитка" на "морду лица" не нравилась, принятая в 1800-х манера отпускать роскошные баки уродовала даже вполне себе приятных на вид людей, а уж тех, про кого в народе говорят "бог шельму метит" и подавно превращала в монстров. Одет был, этот, судя по хамским манерам — чиновник согласно тогдашней моде: в черном плаще и высокой шляпе, с полей которой, когда он нагнулся, входя под арку, потоком хлынула вода. И еше у этого "крестика" была с собой внушительных размеров трость, ну как же — для солидности такие игрушки носят, ну или для того что бы треснуть по спине зазевавшегося извозчика. Вошедший разом повернулся к Сашке спиной, всматриваясь в девочку, и через минуту, по-паучьи растопырив волосатые, как у орангутанга руки, двинулся к ней. Времени "любитель" решил зря не тратить, долго гонялся за "дичью", загнал и теперь можно приступитьк самому приятному. dd> -Вот куда схоронилась моя цыпочка! -заворковал он, пытася "облапить" девчонку, -Зачем бежала от доброго дедушки? Разве что плохое тебе делал?
Александр скорей угадал, чем увидел через плечо "старичка", как барин взял одной рукой девочку за подбородок, а второй похоже тискает за грудь, чего он там только нашел — плоская же еще "девица" совсем, не выросло там у нее еще ничего. Но вот та резко рванулась в сторону, и Сашка рассмотрел помертвевшее от страха лицо ребенка, общаться с "добрым старичком" ей явно не хотелось. dd> -А ну, оставь ее в покое! -потребовал он, но "барин с крестиком" легкомысленно пропустил слова унтер-офицера мимо ушей, видимо возня с девчонкой занимала его больше.
Пришлось Александру вмешаться, он не без труда оторвал "доброго старичка" от его жертвы и развернул лицом к себе, к стене спиной приткнул. Проделал он это аккуратно без грубости, можно сказать "нежно", хоть руки и "чесались", было сильное желание проучить этого "любителя цыпочек".
-Ты уже и по-русски не понимаешь? -осведомился унтер-офицер у этого так называемого "барина". В том, что случай свел его с каким-то мелким чиновником-паразитом, да еще с явно криминальными наклонностями, сомнений не было. Другой и не будет отлавливать чужих детей по подворотням для собственного развлечения. Знатному и богатому любителю "клубнички" такие блюда подают в постель "горячими".
-Никак мне грозить вздумал, кислая шерсть? А!? Совсем охренел унтер? -"барин" грозно рыкнул на Александра, старась произвести впечатление своим "ндравом", здесь так любят делать по любому поводу.
— Да знаешь ли, кто я таков?! Ты, вошь казенна!? -видя, что унтер-офицер молчит продолжил на него орать "барин", пытаясь развить наметившийся было успех. dd> Распахнув плащ, господин чиновник гордо продемонстрировал толстый живот, над которым в петлице фрака одиноко болтался какой-то иностранный орденок или даже значок.
-Орден почетного легиона никак? -спокойно отметил Сашка, он собственно и сам чуть такую же "цацку" не получил, опоздал лишь на почаса к церемонии награждения, -У нас не Франция вроде, туда бы ты приятель ехал и там выеживался.
-Б..ть, да я... Да я у самого министра иностранных... -начал "бухтеть" барин, набычился весь, его мутные глазки, совсем как у борова, налились кровью. Еще немного таких усилий — и лопнет от натуги как пузырь, как распираемый воздухом презерватив. Надеялся он запугать "грозным видом и барским гневом" нижнего чина, но неожиданно заткнулся, когда понял, что не получится.
-Мне все равно... -спокойным тоном, глядя в глаза "почетному легионеру" произнес Сашка, и этого хватило с лихвой. Примерно таким же приемом он то и дело осаживал в уездном городе N разных наглых купчиков — те тоже были с "ндравом", часто действовало даже сильнее, чем хороший удар "в рыло".
Далее как будто все улеглось, "барин с крестиком" отошел от них в дальний угол двора под другой навес, девочка напротив прижалась поближе Александру, видя в нем естественного защитника от столь любвеобильного "барина". Так они и стояли до самого конца, пока ливень не прекратился. Он на всякий случай проводил "девицу" до родительского дома, предосторожность оказалась совсем не лишней. Так чиновник, пытался увязатся за ними следом — якобы туда же надо, пришлось еще раз Сашке ему "внушить" на этот раз "вручную", одного тумака для воспитания приличных манер на первый раз вполне хватило. Скандалить и призывать на помощь себе полицейских обиженный "барин" не рискнул, да и не было их поблизости. Какой-то приблудный герой-дворник попытался было по мере сил "пособить их милости" в расчете заработать немного себе на водку. Да вот только действовал работник метлы и лопаты совсем вяло и ограничился лишь угрозами и "теплыми словами" в адрес унтер-офицера и его маленькой спутницы. Можно было бы и этого "ругателя" за компанию вздрючить, но Сашка твердо решил, что на сегодня приключений уже хватит, брань на вороту не виснет в конце концов.
Унтер-офицеру за последний год не приходилось чувствовать в своей ладони детские или девичьи пальцы, и доверчивое их прикосновение наполнило сердце умилением и радостью. Он взглянул в лицо своей спутницы — на нем сияло счастливое, торжествующее выражение. Хоть кому-то он сегодня помог, хоть вроде особо и стрался, просто так вышло.
Пока шли, а оказалось почти по пути для Александра, то и познакомились. Девочку звали Анютой, ее родители — питерские обыватели и мещане, заняты одновременно и мелочной торговлей и каким-то ремеслом, в большом городе такое сочетание встречается часто. Иной мещанин и лавочку какую-нибудь небольшую содержит, и тут же и сапоги чинить и выделывает, обычное явление.
-Батюшка у меня такой умелец, хоть часики какие немецкие, хоть механику хитру — все починит! -не удержалась и похвасталась новая знакомая.
Хотел было Сашка угостить ее мороженным, но как на зло ни одного ларька по дороге они встретили, не было такого лакомства и у разносчиков коробейников. Всякий "шурум-бурум" — пожалуйста, а вот такого простого продукта, каким он обычно угошал в 21 веке свою племянницу — нет. Пришлось заменить отсутствующее мороженое обычными "петушками" на палочке, на вкус — то же самое, что и во времена сашкиного детства, разве, что там больше отдавало жженым сахаром, а здесь — медом и какой-то травой.
"В гости" к Анюте, унтер-офицер напрашиватся не решился, хоть девочка и тянула его настойчиво за собой, уверяя, что "батюшка будет рад", очень даже возможно, но в другой раз. На прощанье Александр вынул свой новый "рабочий" блокнот, заведенный им сразу же после войны и сделал кое-какие пометки. Мастер, "доводящий до ума" различные мелкие механизмы, вроде часов и музыкальных шкатулок, мог оказатся весьма полезен при практической реализации различных "прожектов". Начали они с винтовки, и кто знает, может получится Аракчеева раскачать и еще на что-нибудь. Анюта даже сообщила, что ее отец "русифицирует" импортные шкатулки, меняя "программу" — как раз одну такую она и отнесла только что клиенту. А значит — изготовить относительно миниатюрное электромагнитное реле, ему вполне по силам.
заодно Сашка прикинул, где бы ему поискать подобных специалистов, например тех, что заняты на починке или изготваливают разные пособия для учебных заведений, в частности электростатические машины. Судя по воспоминаниям штабс-капитана Денисова такие "игрушки" уже появились в товарных количествах. Может ему стоит посетить с деловым визитом российскую Академию Наук, если туда нижнего чина пустят конечно. Не все же там до единого сплошь академики, должны же быть еще и техники и ремесленники, из числа тех, кто снабжает ученых мужей различными инструментами и приборами для исследований, вроде его старого знакомого Бауэра. Но эти "великолепные замыслы" так и остались не реализованными, вскоре им с Григорием пришлось покинуть Санкт-Петербург.
Глава 48. Шпион — выйди вон.
Почему до Сашки после этого инцидента не добралась столичная полиция, ведь "вычислили" бы они его на раз — форма выдает с головой, в таких вещах аборигены хорошо разбираются. Нет у них, у егерей на кокардах номера полка, еще не ввели, не было у Александра при себе и патронной сумки с "шифром", но среди "гвардейского" Петербурга он все равно выглядит "белой вороной". Таких нижних чинов в Санкт-Петербуге раз-два и обчелся, как правило это прикомандированные для различных нужд, и как правило — у Аракчеева. Такое впечатление, что стражи порядка, проведя предварительное расследование и выяснив, где обитает "буйный" унтер-офицер не захотели лишний раз связыватся с могущественным временщиком.
Отправившись неа следующий день в центр города, Александр в очередной раз совершил ошибку, что поделать — несмотря на 8-м лет прожитых в этом времени он так и остался человеком ХХ века. Передвигаться по столичным улицам, для нижнего чина днем удовольствие еще то. Слишком уж много попадается на пути различных офицеров и чиновников, куда ни глянь — сплошные мундиры и черт не разберет, генерал это идет навстречу, высокопоставленный чиновник, или просто министерский курьер. Человек без мундира в ту пору — не человек, а недоразумение, по крайней мере в России.
Первое же, что пришло в голову — а почему бы ему не напялить на себя "гражданку" вместо формы? Кто больно приглядыватся будет к разным "чуйкам и зипунам", их сотни на улицах мельтешат, а если взять в руки какой-нибудь инструмент так и совсем сойдешь за мастерового. Тряпки можно одолжить на время у родственников Гриши, наверняка у них что-то найдется на его рост. Идея казалась стоящей, но соседи-топографы Александра отговорили, и в самом деле после стольких лет в строю выправку никаким сюртуком или поддевкой не скроешь, хоть женское платье не одевай, а для полиции такой "ряженный" по умолчанию — 100% дезертир. Получалось, что только в "родном" мундире Сашке и можно передвигатся днем по столице, в противном случае задержат чуть ли не сразу, даже сто метров от "владений" Аракчеева не отойдешь.
Надо бы ему вылезти в очередной "поход" или рано утром, когда 'благородия' и 'превосходительства' еще спят сладким сном, или поздно вечером, когда при плохом уличном освещении можно легко проскочить мимо любого генерала. Но он пошел днем, и чуть сразу и не "спалился", неприятности словно сами его ожидали за каждым углом, за каждым поворотом.
В одном месте ему дорогу преградила парочка — полковник, судя по мундиру гвардеец и штатский, видимо чиновник военного ведомства. Эти двое оживленно спорили и казалось были всецело поглощены этим занятием. Александр рассчитывал незаметно проскользнуть мимо, но едва лишь он отошел шагов на пять, как сзади за спиной раздался могучий "командный" рык...
-Унтер! А ну поди сюда, бегом, кому говорю сукин сын!
-Что такое! Почто шапку не снял? -набросился на Сашку субъект, судя по погонам — целый полковник гвардии, "шишка" немалая. Хоть это и не полковой командир и не шеф гвардейского полка, но по чину почти равен генералу, и "армейцев" надо полагать представитель столичной военной элиты "на дух" не переносит. Дело дрянь... глаза у этого "кадра" прямо горят, физиономия красная, сразу можно понять, что нижнему чину такая встреча ничего хорошего не сулит.
-Виноват ваше превосходительство... контужен я в последнюю кампанию... голова плохо соображает! -моментально нашелся унтер-офицер и сняв головной убор, замер ожидая реакции, пронесет или не пронесет на этот раз нелегкая? Остается только надеяться, что ответы Александра вполне удовлетворили разгневанное 'грозное начальство', ведь думать нижнему чину по уставу не положено и следовательно голова отнюдь не самый важный орган у солдата.
Он ошибся, машинально отдал честь на ходу, так как это было принято в советской армии, взял 'под козырек', а по требованию устава следовало "ломать шапку", снять головной убор. Сашка тут же исправил ошибку, но бдительное начальство заметило и устроило разнос. Ранее, когда 13-егерский сидел в провинции 'фрунтом' особо их не напрягали, 'по уставу' солдаты фактически обращались только со своими полковыми офицерами, все остальные проходили по разряду 'рваная гарниза', их считали полицией и соответственно умышленно не замечали. Строевая подготовка конечно у них была, но примерно в том же объеме, что и в той "прошлой жизни" и особенно не напрягала. Никаких фокусов и трюков с привязыванием досок к ногам для "спрямления", выгибанием груди колесом и стаканов с водой на кивере 13-й егерский полк не знал, нижних чинов обучали только тому, что действительно могло потребоваться на поле боя. На войне же солдат, как правило, всегда с оружием и поэтому церемония отдачи чести почти такая же, как в СА ХХ века. Вот и не привился у нашего современника соответствующий нужный навык, да тут еще и периодически "всплывал" старый со времен срочной службы. В своем полку уже давным-давно привыкли к "ненормальному" и когда он иногда ошибался, то офицеры его просто поправляли. Для справки надо сказать, что Александр совсем немного опередил время, с 1801-го года армия начала получать вместо недолговечных войлочных шляп-треуголок "новинку" — кивера и сразу возникла проблема, нижние чины постоянно роняли головные уборы и зачастую дорогостоящий предмет экипировки безвозвратно погибал под колесами проезжающего рядом экипажа или под копытами лошади. Последовало разумное распоряжение использовать ремешок, но как в таком случае быстро снять кивер? 'Ломать шапку' как положено уже не получается, вот тогда и ввели тот самый жест, что первоначально продемонстрировал офицеру Сашка. Только вот до этого события еще как минимум пять лет...
-Кто такой? Какого полку? -осведомился 'обиженный' военачальник уже более спокойным тоном.
-13-егерский полковника ХХХХХ, ваше превосходительство! Нижний чин, унтер-офицер Александр Р-в. -бодро и четко, как и следовало отвечать при встрече с "чужим" офицером, отрапортовал Сашка.
-Поглядите сударь на это чучело гороховое! Это что, солдат по-вашему милостивый государь? -патетически воскликнул полковник, обращаясь скорее не к унтер-офицеру, а к своему прежнему собеседнику. Впрочем Александру тоже досталось, каждое свое слово из этой фразы гвардеец сопровождал весьма болезненным тычком рукой в грудь нижнего чина. Особенно неприятно было, когда затянутый в лайковую перчатку увесистый кулак штаб-офицера натыкался на медную пуговицу, на солдатском мундире их много, слишком много... можно было бы и убрать половину.
-Полегче господин полковник, вы не на плацу у себя все же пребывать изволите! -неожиданно осадил гвардейца штатский. Нет, Александр ошибся, это скорее был не какой-нибудь мелкий коллежский секретарь, а судя по одежде и манере держатся, чиновник и при том не самого низкого ранга, если уж с штаб-офицером не считает нужным обращатся "по чину". И что совсем удивительно, незнакомое "их превосходительство" в самом деле вняло призыву и заметно "сбавило обороты".
-Так вот сударь мой, из-за этой дрянной сволочи мы войну и проиграли! -выдал гвардеец безапелляционным тоном, не терпящим возражений. Сашка конечно в другой обстановке сумел бы аргументировано опровергнуть сказанное, но тут пока следовало держать язык за зубами. Как раз для сохранности тех самых весьма важных для солдата частей тела. "Дантисты" в гвардейских полках редкостью в ту пору не были. Одно случайно вылетевшее лишнее слово и считай — одним зубом меньше.
-Бог с вами, да не кричите так громко, на нас уже люди оборачиваются. -продолжил "чиновник", где-то это человека Александр уже видел ранее, но вспомнить пока не смог. Умное волевое лицо, пристальный взгляд, седые виски — видимо обладатель этих внешних признаков уже много чего перенес в этой жизни.
-Простите, не сдержался! Но сами смотрите ваше высокопревосходительство... нет выправки, мундир паршивый, никуда ведь не годится такой воин? То ли дело наши гвардейцы, подобраны молодец к молодцу.
-Нижний чин, как нижний чин... -задумчиво произнес "чиновник", как бы оценивая Александра, -Видывал я солдат и похуже. Что до мундира, то сукно может и не совсем уставное, зато добротное, а ведь некоторые полки у нас в рванье до сих пор ходят.
Действительно, так оно и было, 13-егерский полк в свое время сучайно "раздобыл" подходящую ткань, из нее и кое-как пошили форму взамен изношенной в походе. Другим повезло меньше, мундиры кое-как состряпанные из разноцветных кусков, или даже "трофейные" слегка перекрашенные, вплоть до самого 1812 года в армии у нижних чинов встречались частенько.
-И не настолько уж плох унтер-офицер, коли его знака военного ордена, недавно введенного удостоили, -продолжил "чиновник", и тут же практически без перерыва засыпал Александра вопросами, -За что награда пожалована? Когда вы в полк поступили? Почем до сих пор обер-офицерское звание вам не присвоено?
Сашка попытался было ответить, но не успел и рта открыть, его опередил полковник.
-Да это же нижний чин из рекрутов по набору, куда ему до обер-офицера! У них в 13-м других и сроду не было, видно же, видно что морда хамская, простонародная...
-Почему?
-Известная история, полковой командир в 13-ом поступает строго по уставу. Присвоение первого чина следует только после 4-х лет выслуги в строю. И службу надо тянуть без поблажек наравне с рядовыми нижними чинами! Это кто же к ним пойдет? Благородному человеку никак не вместно якшаться столько времени со всяким быдлом.
-Занятно, а вот Суворов, Александр Васильевич долго служил рядовым... а нынешним дворянам выходит в тягость? -не без сарказма осведомился "чиновник", -А у вас в полку как поступают?
-Как, как... -неожиданно замялся его собеседник, словно его уличили в чем-то нехорошем, -Как у людей... по-обычаю. Унтер-офицера присваивают в первый же месяц. Через год — обер-офицера, ежели не совсем тупой недоросль попадется и будет принят полковым обществом.
-Мда... чудны дела господни... Похоже, что у нас дисциплина существует только для нижних чинов, а не для господ офицеров. Так все мы отвлеклись, ты за что Георгия получил унтер?
С крестом и в самом деле занятная история вышла, первоначально Александра представили к другой награде — знаку святой Анны. Но пока бумаги ходили где-то там по канцеляриям, "Анна" вдруг трансформировалась в недавно введенный георгиевский крест для нижних чинов. Скорее всего это было связано с тем, что начиная с 1800 года усиленно "подчищали" в армии все, что хоть немного напоминало о прежнем императоре: мундиры, знамена, ордена и медали. Неизвестному ретивому чиновнику в приступе усердия вдруг показалось, кто "Анна" подозрительно смахивает на мальтийский крест, и вот результат — "аня" превратилась в "егорку". Александр возражать против такой замены не стал, впрочем, его мнение никого и не интересовало.
-За взятие люнета, -и Сашка кратко изложил как было дело, похоже, что история "чиновнику" была уже известна, может быть он ознакомился с документами и сводками в архиве.
-Что люнет, они там как крысы, ночью и тишком подкрались, пропозли! А сей нижний чин и по роже видно — писарек, больно красиво говорит по-книжному, поди за пролитие чернил, а не крови крестик себе схлопотал! -взъелся гвардеец, хоть его и не спрашивали, -Мы полдня под картечью в поле стояли, а у них поди половина полка разбежалась без боя!
-Стоять то вы стояли... да вот не выстояли ничего существенного, не случись у французов несчастья с зарядными ящиками, так всю бы гвардию и положили там попусту. Может надо было как-то по другому действовать?
Обладатель эполет обжег Сашку ненавидящем взглядом, точно личного врага, но промолчал, снова за него высказался "чиновник" не утративший в пылу жаркого спора ни единого процента своего "олимпийского" спокойствия.
-Давай доложи унтер, как дело было, много ли у вас в последнюю кампанию беглых? И много ли вы вообще потеряли людей?
-Три нижних чина пропали без вести, а дезертиров — ни одного, -Сашка постарался произносить слова отчетливо, не торопясь, точно ответ на экзамене, -По остальным потерям... извините ваше высокопревосходительство, не могу назвать точные цифры, ибо запрещено, хоть и знаю, я помогал составлять ведомость.
-Врет чернильная душа! Ей богу сукин сын, выгораживает своих вестимо! -чуть не в голос заорал полковник-гвардеец, слова Александра видимо задели за живое. И в самом деле на фоне разбегавшихся, после неудачного сражения под Фридландом, рот и эскадронов такая ничтожная убыль казалась нереальной.
-Да нет господин полковник, так и есть... Просматривал намедни реляции и донесения с той кампании, надо было отчет составить. беглых солдат у них почитай что, и нет вовсе и боевые потери на удивление невелики. Сие сразу в глаза бросается, так только в 13-м так, да еще в одном полку. -устало взохднул обладатель седых висков, и тихо прибавил, — Иди солдат...
-Тот самый егерский полк, про который анекдоты и басни сказывают. -доносилось сзади. Полковник-гвардеец похоже опять оседлал своего излюбленного "обличительного" конька, -Их полковой командир совсем из ума уже выжил, и людей таких же себе подобрать сподобился. Гренады ручные какие-то, ружья нарезные... Совсем уж анекдот, так к примеру старик утверждает, что единственный де, его солдат-охотник со штуцером выбил чуть ли не сотню французский офицеров и надобно непременно завести таких же стрелков в каждом батальоне и даже в ротах. Даже ваш любимый, а ныне покойный, Александр Васильевич таких нелепых басен не рассказывал!
-Однако, в военном ведомстве многие считают, что он — из последних наших 'суворовцев', оставшихся в строю, наряду с Каменским и Багратионом. Остатний меч Екатерины, как выразился поэт Державин в своей оде? -осторожно заметил "чиновник", имея ввиду конечно не унтера Сашку, а его полкового командира. Похоже, что не все здесь разделяют столь модные в последнее время 'ура-идиотические' взгляды поклонников 'фрунта' и это обнадеживает, отметил про себя унтер-офицер, поспешно удалясь прочь от спорщиков, с него на сегодня хватит с лихвой. dd> -Полно вам сударь, один такой ржавый меч уже закопали намедни под 300 пудовым камешком! -последнее, что услышал Александр, далее расстояние уже не позволяло ничего разобрать. dd>
Пока Сашка изворачивался отвечая на вопросы и его пытались 'взыскивать' за этой сценой внимательно наблюдал с расстояния нескольких шагов еще один человек в мундире полковника гвардии — правда это был "от кавалерии". И когда спорщики унтер-офицера наконец отпустили, соглядатай потихоньку двинулся вслед за ним, стараясь не привлекать ничьего внимания.
Александр не спешил, рассматривая достопримечательности, коих надо сказать на его пути было немного. Но гораздо интереснее был сам Петербург, его проспекты и обитатели, в крупных городах ему не доводилось бывать. Провинция другое дело, но там — по сути большая деревня, свиньи, козы и коровы пасутся иногда даже перед резиденцией градоначальника, а улицы ничем не лучше проселка, такая же грязь. Сашка так увлекся, что совершенно не заметил, что за ним ведется слежка, полковник между тем жестом подозвал к себе проходившего мимо солдата-преображенца. Тот послушно подбежал к офицеру, и получив указания стремглав кинулся прочь выполнять. Но ничего подозрительного за своей спиной унтер-офицер не замечал, как и его невольный спутник, историк Степаныч когда-то, он был покорен зрелищем: весь Петербург начала 19-го века лежал перед ним, один только медленный темп городской жизни чего стоил. Тут люди не бегают сломя голову как в ХХ веке, а солидно передвигаются... у Сашки вообще тогда сложилось впечатление что здесь царят одни пешеходы, транспортных средств было очень мало.
-Постой пехота! Погодь, куды бежишь! -неожиданно обратился к нему возникший впереди великан-гвардеец, ослепив на мгновенье начищенными до зеркального блеска пуговицами мундира, -Табачка, брат не найдетси?
Сашка пролез в карман за кисетом, поделится в таких случаях для солдат — святая традиция, на 'пехоту' он не обиделся, ведь так оно и есть. Странно только, что нижний чин — преображенец, если судить по форме и вензелям, похоже сам себя к инфантерии не относил? Ах да, конечно это же гвардия — это 'королевские' войска.
Пока Сашка отмерял и отсыпал табак, а дылда-гвардеец мусолил в руке мятую бумажку, сзади к унтер-офицеру подошел еще один преображенец, стараясь не шуметь, но "вбитая" за долгие годы службы привычка к "фрунту" и тяжелые солдатские сапоги — плохая подмога в таком деликатном деле. Александру сразу, с первого взгляда 'простота' на физиономии просителя показалась неестественной, наигранной, словно маску служивый на себя натянул, поэтому врасплох его не застали, он отреагировал вовремя и ударил первым.
Раз — и предварительно растертая пальцами мелкая табачная крошка полетела назад через плечо, прямо в лицо и в глаза одному из нападавших, два — короткий удар лбом в солнечное сплетение 'вологодскому' впереди, тот намеревался схватить унтера 'за грудки' но не успел, теперь судорожно пытается вздохнуть. Второй, ослепленный табачной крошкой, противник своих намерений не оставил и обхватывает Сашку руками сзади, что, поймал? Пустое — освобождаться от таких примитивных захватов Александра научили давным-давно, еще в школе. Вывернувшись из "дружеских" объятий и вырубив 'хватателя' отработанным приемом, он не утерпел, не удержался и от души врезав дополнительно первому, полностью рассчитавшись за потерянный табак. Унтер-офицер для этой ненужной расправы задержался лишь на несколько столь драгоценных секунд, и это все решило. Только к голливудских фильмах самого низкого пошиба киногерой с легкостью раскидывает целую толпу врагов, в жизни такое явление наблюдается крайне редко. Александр мог справится в рукопашной схватке с одним сильным, но неподготовленным противником, при некотой удаче с двумя, если они действовали вразнобой и не слаженно, как и получилось в этом случае, но трое в такой ситуации для него уже однозначно — приговор. Он по призванию — стрелок, даже на войне старался всегда по возможности избегать подобных столкновений, особенно когда в ход шло холодное оружие.
-Доржи супростата!!! Уйдет!!! -на унтера из проулка вывалилась огромная толпа бугаев в мундирах преображенского полка, чуть ли не целая полурота набежала вполном составе на шум драки против одного. Минут пять от силы Александр еще продержался, исключительно за счет приемов самбо и приобретенного в многочисленных драках богатого практического опыта, а затем его тривиально скрутили, насовав от души по ребрам пудовыми кулачищами для "порядку" и для "острастки", надо полагать, но сильно все же не били. Возможность вовремя убежать он упустил по глупости... так вот, плохой из него "Джеки Чан" вышел.
-Ваш превосходительство! Словили ево нехристя! -радостно гаркнул усатый фельдфебель преображенцев, едва завидев высунувшегося из-за угла дома полковника, того самого, что следил за Сашкой от самого момента столкновения с генералом и его спутником.
-Тащите живей сюда! -распорядился офицер и даже направление указал рукой, куда следует, но это проще сказать, чем сделать. Пока они дрались вокруг собралась немалая группа любопытных и народ все прибывал и прибывал. Тот, кто вероятно рассчитывал 'изъять' унтер-офицера без свидетелей, просчитался, незаметно не получилось. Теперь надо продираться вместе с задержанным через постоянно уплотняющуюся людскую массу.
-Батюшки, это почто солдатики правосланыя смертным боем бьются, нешто бунт? -недоумевает какая-то рябая на лицо толстая тетка в облезлом дворянско-купеческом салопе непонятного цвета и фасона.
-Шпиена вишь салдаты гвардейские пымали! Подсыла хранцузского значится от самого Бонопартия! -вылез с предположением местный 'знаток' в ливрее. Всем известно, лакеи и швейцары — люди сведущие в политике, поскольку дочитывают обрывки газет за господами и подслушивают их разговоры.
-Шпиен! Шпиен! -загалдела, зашумела и закудахтала толпа — видно, что такая версия многим обывателям пришлась по вкусу, в воздухе замелькали сжатые кулаки, зонтики и трости, -В Фонтанку ево и утопить антихриста, утопить!
Александр благоразумно помалкивал, раз уж попался по глупости, то лучше пока не выеживатся, вдруг еще и в самом деле линчуют, хоть вроде и не должны — столица все же. Обошлось на этот раз без принудительного купания в Неве, разве что один мужик, судя по бороде и фартуку — дворник, сумел его больно достать, ткнув древком метлы в бок по уже сломанным ребрам. До гауптвахты Преображенского полка, что находится совсем рядом, пленника волокли по улицам больше получаса, гвардейцам сильно мешали продвигаться многочисленные зеваки, прямо первомайская демонстрация собралась.
-Разойтись, кому сказано! -орал во все глотку фельдфебель и размахивал руками как ветряная мельница крыльями, пытаясь проложить путь своим подчиненным, но какое там, народ лез словно мухи на мед, откуда только люди набежали, ведь еще совсем недавно улица напоминала выжженную солнцем аравийскую пустыню.
На преображенской "губе" Сашку продержали еще примерно часа два в офицерской одноместной камере, предварительно вытурив оттуда первого "сидельца", а затем начался настоящий цирк, правда не очень то было приятно выступать в роли единственного коверного клоуна. Но это будет не скоро, а пока он более-менее неплохо устроился, в шкафчике возле кровати словно специально кто-то оставил початую бутылку рома, а на столике у окна — медную чарку и пару граненых стаканов вдобавок, жаль закуски совершенно не было, ни единой крошки.
-Однако неплохо же "наказывают" тут офицеров, или это вообще не гауптвахта, а дом отдыха? -думал он дегустируя крепкий алкоголь, много пить не стал, не то время, но чарку все же принял для "расслабления", огонь пробежал приятной волной по жилам и почти никакого опъянения, это ведь не дешевая копеечная сивуха. Нашлась и пища для ума, от прежнего обитателя камеры осталась какая-то книга без обложки, делать все равно нечего, можно и почитать. В тот момент Сашка был полностью уверен, что все происшедшее с ним проходит по разряду "недоразумение". Он столько лет прожил в провинции на глазах у множества людей, все видели его "странности" но никто ничего не говорил, а тут "замели" буквально с порога. Даже тот придурок-мажор из бригады Ермолова в шпионаже нижнего чина не додумался обвинить в своих доносах, так что особо опасатся вроде бы нечего. Посидит он тут до вечера, а там может и все прояснится, разберутся и отпустят, вроде бы даже "стандартные" 300 палок по уставу ему "отвесить" не могут без санкции полкового командира, или лица его заменяющего.
Книжонка дрянь, да еще и английском языке, который Александр не очень то и понимал, ведь ему читать приходилось в основном технические тексты. Но не то "инглиш" того времени примитивнее современного, не то память у него необычайно обострилась — оказалось, что и художественный текст ему вполне доступен, хоть и не весь. Что-то ему это рыцарский роман напоминает... очень похоже на "Айвенго", почти тот самый сюжет лишь часть героев отсутствует напрочь, так еврейка Реббека есть, а вторая девка даже и не упомянута, или автор забыл назвать ее по имени, и еще куча нестыковок впридачу. Может это какой-то ранний, неизвестный в наше время вариант от Вальтера Скотта ему попался?
-Встать! Смирно! -рявкул начальственный бас и тут же в унисон хлопнула дверь узилища, на сцене появились новые лица.
Александр вскочил с койки, где до этого момента возлежал, как ужаленный осой и вытянулся во "фрунт". Только этого еще не хватало, не иначе пришли навестить необычного заключенного офицеры Преображенского полка. Подполковник — еще полбеды, в гвардии не бог весть какая птица, у них полковники чуть не ротами командуют, а вот генерал-майор с ним, это уже хреново, нет даже скорее архихреново, это как бы сам командир полка ли пожаловал, шефом у них состоит аж сам император. Черт... он и ром спрятать обратно в тумбочку не успел, они внезапно нагрянули, за шумом не услышал шагов.
-Вольно! -это уже генерал скомандовал, до этого глотку похоже рвал подполковник, -Почто пьян? Где взял?
Александр только пожал плечами, собственно почему ему нельзя выпить немного рома, раз уж есть в наличии? Он же не в карауле находится в данное время, а скорее в увольнении и следовательно может употреблять горячительные напитки. Запах может быть и есть, а так все в порядке, он вполне вменяем. В подобных случаях в российской императорской армии положено бодро рапортовать: "Водку пил ваше (далее согласно чину офицера) но не пьян!". Однако Сашка промолчал, справедливо полагая, что и так видно, да и не дали ему ответить.
-Господин подполковник, соизвольте объяснить мне, почто тут появилось спиртное? Не арестованный же унтер-офицер же с собой приволок? Я специально своего внучатого племянника сюда засадил, дабы отучить от пагубного зелья, а тут оказывается водку пьянствуют?
Теперь настал черед оправдыватся уже подполковника, ничего вразумительного он сказать не смог, пробурчал только, что возможно бутылку принесли к "проштрафившемуся" посетители, не обыскивать же всех, тем более "губа" у них неофициальная, как бы ее и нет.
-Этого унтера выпроводим прочь и снова моего сукиного сына сюда! А то обрадовался похоже свободе, я ему покажу, как медному всаднику ведра на голову одевать.
-Ладно, а это что за клоун? Шпион? Ты что нижний чин, изменил государю императору? Отвечай! -продолжил генерал, на этот раз вопросы были заданы непосредственно унтер-офицеру, пришлось отвечать по существу.
-Так точно, ваше высокопревосходительство! Предал, только сам не знаю как. -вырвалось у Сашки почти как у Гашека вышло, почти классика. Но ничего, прокатило — гости, или точнее — "хозяева" Преображенского полка только засмеялись. Ответ понравился, грубую шутку нижнего чина оценили по достоинству. Все же тупых "держиморд" на должностях командиров гвардейских полков, как и надеялся Сашка, было немного. Обычно таких офицеров "сплавляли" с повышением в армию, а в особо тяжких случаях и сразу в отставку. В противном случае разговор бы сразу начался с "отеческого благославления", иначе говоря — с рукоприкладства, а так пусть строго но все же пока еще расспрашивают. Не то что бы все тут в гвардии "мягкие и пушистые", но прежде чем бить "не пойми кого" все же разберутся, сперва головой поработают, а потом уж руками.
-Гляньте подполковник, смелый однако мерзавец попался. Документы, бумаги у тебя есть?
Унтер-офицер полез рукой за ворот мундира, у него этой макулатуры целый конверт с собой имеется, штабс-капитан Денисов велел носить постоянно с собой, здесь все-таки столица, а не Мухосранск, где тебя каждая собака знает, здесь вера только казенным бумажкам с печатями. Теперь уже и косить под "дурака" особого смысла не было, оружейный мастер, пусть даже состоящий за штатом, человек более-менее образованный и сведующий, хотя бы в рамках своей специальности. Кроме того, несмотря на то, что прожил он в начале 19-го столетия несколько лет, все никак не удавалось освоить в полном объеме ни "простонародную речь", ни тем более "благородную". Если и пытался Сашка говорить как все нижние чины, то сразу же внимательный собеседник его "ловил" на разных несоответствиях, актером от природы он был плохим. В итоге помучавшись немного на раннем этапе Александр плюнул на все эти тонкости и впоследствии общался с местными аборигенами и письменно и устно, почти как привык ранее, лишь иногда вставляя пару-тройку архаичных терминов, когда был не уверен, что "новые" слова народ правильно понимает. По крайней мере такой подход избавлял от весьма обременительной необходимости постоянно врать, и подделываться под "тупого мужичка".
-Ума не приложу, зачем графу Аракчееву потребовалось гнать сюда людей "для опытов" аж из Польши, поближе он никого найти не смог? -с недоумением отметил подполковник, разглядывая выданное Александру командировочное предписание.
-Неисповедимыми пути господни... -генерал прищурился разглядывая Сашку, вспоминая — где то они уже встречались, или просто фамилия уже знакомая, и наконец его "осенило" -А ведь я тебя знаю, ты в Тильзите непотребный дом ручной бомбой взорвал, мне потом немцы всю плешь проели этим вашим разбоем!
-Никак нет ваше высокопревосходительство у меня выписка из приказа есть, подтверждающая, что я в то время находился под арестом, -бодро отбился от обвинений Сашка и чуть тише, втайне надеясь, что его не расслышат добавил потом, -...за пьяное буйство.
На "разборках" по поводу того прискорбного случая в борделе Александр не участвовал, вызывали в комендатуру других солдат, но кое-что ему сослуживцы потом рассказали. Вроде комендантом Тильзита тогда был генерал-майор Козловский, Михаил Тимофеевич. Скорее всего это он и есть собственной персоной, а значит можно и не боятся особо, судя по отзывам нижних чинов этот высокопоставленный военначальник — "не злой". За тильзитский погром так никого и не наказали тогда, расследование происшествия быстро зашло в тупик, на том все и закончилось.
-Хороших однако в 13-ом егерском полку унтер-офицеров завели, даже не хочу знать каковы там рядовые, а ведь меня чуть не назначили вашим шефом, едва отбоярился от такой монаршей милости. Так... да ты братец награжден — тут вот указано, почто присвоенный знак военного ордена не носишь на мундире, неужто потерял?
-Носил ваше высокопревосходительство, но снял сегодня, из-за него привязался ко мне один штаб-офицер, совсем не по делу... а потом ваши ребята налетели. Я не успел нацепить орден обратно. Вот он, смотрите, -Александр достал из кармана и своего "Егория", похоже, что пока его ответы полностью удовлетворили "строгое начальство".
На время его оставили в покое, между тем у генерала возникли кое-какие вопросы, к подполковнику, выполнявшему функции не то начальника штаба полка, не то полкового адъютанта.
-Нехорошая история, а с какого простите времени наши преображенцы вдруг да стали исполнять обязанности сыщиков? — обратился генерал к своему спутнику, -Мы что теперь не то полиция, не то Тайная канцелярия?
-Не могу знать, я только что прибыл из Москвы, из командировки по части новой оружейной комиссии и ваш вопрос, ваше высокопревосходительство, уместнее задать офицеру, дежурившему сегодня по полку. С дежурного и спрос в таких случаях.
-Чтоб больше такого самоуправства без моего ведома не было! -коротко распорядился генерал, и тут же снова спросил своего заместителя, -А с эти чертом, что изволите теперь делать, он такой же шпион как я папа римский. Сие явление обычное — мужик как мужик, нахватался поди где-то "господских манер", был бы не в чине унтер-офицера, так и за денщика сошел.
-Выгнать его в шею, мы все равно за него не отвечаем. -последовал великолепный ответ подполковника вселивший в Сашку надежду на скорое освобождение. И в самом деле все складывается пока очень даже хорошо, осталось только откозырять на прошание и вперед к свободе строевым шагом ...арш!
-Постой что сие такое, книга? Грамотный поди, что хоть там написанно, понял немного, али нет?
-Хрень какая-то ваше высокопревосходительство, вроде как ранний Айвенго, первая редакция, -и Александр, считавший себя уже освобожденным, кратко изложил и сюжет и прочие подробности. Дружелюбный тон генерала как-то совсем усыпил у него бдительность и на мгновение он совершенно забыл где находится и с кем в данный момент разговаривает, -До Стивенсона, а тем более до Марка Твена эта писанина не дотягивает, слишком простенько. Детская литература.
Подполковник молча поднял со стола потрепанный томик, пролистал немного и распахнув примерно на середине продемонстрировал книгу генерал-майору, у того от увиденного даже лицо несколько вытянулось, так его это поразило.
-А ведь это действительно шпион иностранной державы, ваше высопревосходительство! Ошибки быть не может. Много ли найдется в армейской пехоте унтер-офицеров из рекрутов по набору способных сие прочесть и понять? Да и у нас в полку только один ваш родственник английским языком владеет!
-Врет он все шельма, что я нижних чинов не знаю, придумал сказку поди! -отмахнулся было генерал сперва по привычке, но тут же одумался, -А ведь содержание передал правильно. Запамятовал, у меня есть другой экземпляр, в переводе... Попался ты братец, хотели мы тебя выпустить, а теперь уж сиди в темнице до победного конца.
На прощанье, когда "гости" уходили, уже будучи за спиной генерала подполковник показал Александру кулак, как бы намекая: "Был бы ты мой солдат, я бы тебе задал на орехи, мерзавец!"
Где он в это раз пролетел? Раньше и не такое случалось брякнуть, остерегался только про политику и ничего, никто за решетку его не кидал. Скорее все произошло следующее: Сашка так и не адаптировался к окружающей среде, скоре сама среда — коллектив его принял "как есть". На "нернормального" унтер-офицера просто перестали обращать внимание, тем более, что "странности" никого особо не тревожили. Особого отдела в то время еще нет, есть правда военная полиция, но ее никто в глаза не видел, лишь однажды какую-то бумагу они прислали в канцелярию полка. Пока он был среди "своих", то мог особенно не беспокоится, из "замкнутого на себя" коллектива наружу почти ничего не выходило. Даже если кто-то из уездных обывателей донес на "крамольные речи" или неадекватное поведение унтер-офицера, то все равно "бумага" двинулась бы "по команде", через командира полка, а их "старик" таким вещам никогда хода не давал, предпочитая не выносить сор из избы. На войне у Александра начались первые серьезные неприятности, как столкнулся с "чужими", но и там до него ни у кого руки не дошли, у потенциальных "обидчиков" были заботы и поважнее, чем разбиратся с каким-то "неправильным" нижним чином. В итоге он окончательно потерял бдительность, абсолютно "нюх утратил" и в Питере, где чиновник на чиновнике сидит и чиновником же погоняет его быстро "приняли" и трех дней по городу не погулял. Одно только пока в плюс — он относительно не пострадал, ребро сломано правда, но уже заживает и боль "отпустила" еще когда его тащили по улице, а от ссадин на лице вскоре не останется и следа.
Офицеры ушли оставив Сашку в покое, тому только и осталось, что сидеть и дожидаться решения своей участи и ждать пришлось недолго. Вскоре за окном послышалось ржание лошадей и выкрики команд, едва он выглянув, так сразу же и понял, что прибыл конвой для доставки арестованного в крепость.
-Ну ни чего себе, вот так почетный караул! -невольно вырвалось у Александра, когда понял как его собираются охранять при транспортировке, во дворе гауптвахты вместе с черным казенным экипажем унтер-офицера ждал целый взвод драгун с палашами наголо.
-Иди давай изменщик, неча тут разговаривать! -весьма невежливо подтолкнули его в спину сопровождавшие важного "арестанта" солдаты в мундирах преображенского полка.
Недолгая поездка в крепость, в какую именно, он так тогда и не понял, доставила ему очень мало удовольствия. Посудите сами, полбеды если слева у занавешенного окна сидит драгун в блестящей каске с длинным палашом наголо — явная глупость в тесном пространстве экипажа невозможно действовать таким оружием, но видно так 'положено'. А вот справа... справа, ой... к Александру подсадили молоденького безусого корнетика в игрушечном драгунском мундирчике, наверное, только из училища "господина офицера" выпустили, точно цыпленка из инкубатора. Парнишка балуется с двуствольным пистолетом, всячески вертит и крутит эту "дуру" в руке — видимо безумно горд, что ему поручили такую важную и почетную миссию по сопровождению опасного государственного преступника. Всю дорогу пришлось гадать, что случится раньше: корнет себе что-нибудь отстрелит, или продырявит одного из своих попутчиков — или Сашку, или драгуна — а может быть и двоих сразу, это уж как получится. Они изо всех сил пытались отодвинуться подальше от столь опасного и непредсказуемого соседа с его страшной 'пушкой'.
-Ваше благородие! Осторожнее ради бога, ведь курки у вас взведены! -первым не выдержал и нарушил тишину Сашка, но лучше бы он этого не делал, может быть обошлось, а так...
-Что?! Молча-а-ать!!! -завопил фальцетом, срывая голос и выкатив глаза корнет, напуганный такой дерзостью арестанта, пальцы у него непроизвольно разжались и громоздкий пистолет вывалился из трясущейся руки прямо на пол под ноги... 'ба-бах'... кувалдой врезало по ушам дуплетом и все кругом моментально затянуло вонючим сизым пороховым дымом.
-Господи... богородица спаси мя и помилуй! -пробормотал откашливаясь и крестясь свободной рукой солдат опасливо съежившийся слева от Сашки.
-Все живы, нет? -первым из троицы пришел в себя Александр и толкнул в бок локтем корнета, тот никак не отреагировал, неужели убит — а вроде крови на одежде не видно?
Между тем после выстрела повозка остановилась, и стало слышно, что снаружи испуганно ржут лошади и бегают, суетятся-ругаются спешившиеся конвойные драгуны. Может быть там, снаружи кого-нибудь пулей из пистолета случайно зацепило?
-Что у вас случилось корнет, что это еще за канонада! -распахнулась дверь и внутрь экипажа заглянул уже знакомый Сашке гвардейский полковник, а вместе с ним проник и долгожданный, живительный свежий воздух.
-Их благородие стрелять изволили, и вроде теперь в полной отключке пребывают, но живой. -сообщил Александр, поскольку один его конвоир утратил дар речи, а второй и вовсе временно самоустранился, вот и пришлось отвечать за них. Офицер смерил его тяжелым взглядом, но ничего не сказал, а драгун только торопливо закивал головой в знак подтверждения сказанного.
Дверь с оглушительным треском захлопнулась и снаружи раздалось приглушенная тонкой стенкой брань:
-Твою мать...! Ничего нашим идиотам поручить нельзя, чуть кучера у меня не застрелили! -раздалось снаружи, кажется, эту фразу произнес все тот же полковник.
.........................................................
Двенадцать шагов в длину, пять в ширину, зато потолок высоко до него метра четыре не меньше — рукой не достать, крохотное зарешеченное окошко, вероятно бывшая амбразура, нары и маленький столик в углу с потрескавшейся глиняной кружкой, да еще вместительная вонючая жестяная посудина с крышкой у входа. Жить тут будет весьма скучно и неприятно, а зимой еще и холодно, это Сашка понял сразу, прямо с порога. Он так до сих пор и не узнал толком в чем его обвиняют, на гауптвахте докричатся до кого-нибудь было решительно невозможно, временами такой гвалт стоял за дверью камеры. Как потом ему потом объяснили, это офицеры-преображенцы и бог знает как проникшие на территорию полка гражданские зеваки рвались посмотреть на пойманного 'шпиена', а выставленная полковником временная охрана их не допускала, кажется там у них даже до настоящей драки дошло. Но здесь в крепости совсем тихо, словно в могиле, слышно даже как сверчок где-то за стеной шуршит. Он встал с топчана, подошел к двери и пару раз неуверенно стукнул кулаком по старому, отполированному временем и бесчисленными прикосновениями рук дереву.
-Чаво тебе? -раздалось оттуда, судя по недовольному сонному голосу, страж случайно задремал на посту и был разбужен Александром.
-Слышь брат, сделай милость, скажи за что меня тут держат? -пожалуй очень актуальный вопрос, его первым Сашка и задал.
-Не велено! -глухо раздалось в ответ из-за двери, но ни глазок, ни окошечко не открылись.
-Чего не велено? -не понял унтер-офицер, -Ты скажи толком!
-Говорить с тобой чортом эдаким не велено, вишь камера секретна! -ответил ему невидимый за дверью солдат.
-Ну так разговариваем же! -в свою очередь удивился Сашка.
-Малехо поди можно... -после некоторого раздумья ответил охранник и замолчал, первый диалог закончен.
Сашка присел на вытертые задницами и спинами других узников нары, что делать теперь дальше — придется соображать самому. Жаль, но спичек с собой нет, раскладывал бы он сейчас как Штирлиц в том фильме ежиков. Удивительное дело, но они его толком не обыскали после поимки, гвардейцы лишь охлопали по карманам, проверяя, нет ли с собой ножа, да отобрали кошелек с кисетом, заглянуть за голенище сапога никто не догадался. Не забрали записную книжку и карандаш, остались при Александре и все его документы, предусмотрительно захваченные с собой перед прогулкой. Основных версий столь странного задержания и последующего ареста было всего три, первым номером — обвинение в шпионаже, возможно в столице народ психует после блестящей 'победы под Фридландом' и хватают всех без разбору по малейшему подозрению. Другой вариант — столь сурово теперь карают за неправильное воинское приветствие, и третий — гвардия получила новую привилегию бить всех остальных нижних чинов подряд по желанию, а сопротивление последних приравнено к бунту и жестоко подавляется. Все три предположения выглядели, по мнению Александра, достаточно бредово, но все же со 'шпиеном' — предпочтительнее, недаром стражник случайно обмолвился, что дыра, куда его засунули почитается местными 'секретной'. Одно только непонятно, какие военные тайны должен разведывать потенциальный шпион, Сашка всего лишь пообщался с нижними чинами аракчеевского департамента и теперь знает почти все секреты российской артиллерии, местные военные доверчивы как дети — надо полагать, что адъютанты главнокомандующего так же легко и непринужденно выложат и все планы своего босса собеседнику за бокалом шампанского. Собственно в Пруссии на войне, там так и было, обо всех 'секретных' и тайных намерениях командования заинтересованные лица всегда знали заранее, смотришь бывало — маркитанты сворачивают свои походные лавочки и уезжают, верный признак того, что скоро тронутся в путь в том же направлении и войска.
Долго предаваться размышлениям, заниматься самосовершенствованием и постигать дао, Александру не дали, не прошло и часа, как вот он уже стоит спиной к стене во внутреннем дворике цитадели. Все бы ничего, но в тридцати шагах напротив шеренга солдат в блестящих касках и незнакомых красно-зеленых мундирах замерла по стойке 'смирно', и гнида-полковник сбоку довольно руки потирает, да еще лыбится гад... так бы и удавил эту скотину, его же аксельбантом.
-Заряж-а-ай! -громом среди ясного неба раздается команда и стены старой крепости вторят, -"Ай, ай, ай!"
Александр замер, не поверив в реальность происходящего, пытаясь понять, что случилось: видно что эти красно-зеленые лезут в патронные сумки, что-то оттуда достают..., вот разглядел — свернутые из бумаги серые цилиндрики. Похоже карьера унтер-офицера Сашки, уроженца ХХ века подошла здесь в начале 19-го столетия к логическому концу, сейчас его расстреляют и на этом все закончится, понять бы еще за что? Как долго же они возятся, видимо стараются делать точно по уставу на 12 или 11 темпов, а у них полку практиковали только ускоренное 'боевое' заряжание, уставное никогда не использовали. Осталось ему по всему дышать воздухом 19-го века меньше минуты, перед глазами как бы ускоренно успевает промелькнуть вся жизнь, нет не вся, только последние восемь лет, остальные как бы "за кадром". Чертовски обидно, и ведь ничего сделать не успел толком из задуманного, сначала какие-то девки, затем война-стрельба, рукам и ногам работа на изнурение, опять девки и все... Может хоть напоследок этого гада, полковника прибить — нож за голенищем сапога так и просится в руки, жгет через ткань форменных брюк кожу кожу. Нет, все бессмысленно, один черт конец, отсюда не убежишь, это не кино и компьютерная игра, это жизнь...
Так что они там делают, ах да — "скуси патрон, сыпь на полку", Сашка обычно свои гильзы рвал ногтями, уж очень вкус у пороха неприятный. Минуточку, а почему патроны у них короче обычных, или только показалось? В глубине сознания затлел уголек надежды, и постепенно из него стало разгораться могучее пламя, да это же холостые! Правда, еще был вариант, что используют уменьшенный заряд, но Александр о таком приеме никогда не слышал. Нет точно холостые патроны, они даже пулю толком не прибивают шомполом, так заткнули пыж кое-как и все.
-Цель-с-с-ся! -чеканно скомандовал полковник, с наслаждением растягивая короткое слово чтоб продлить удовольствие, и на Александра уставились немигающим взором все три десятка ружейных стволов.
А вдруг в одном из них кроме бумажного пыжа еще и свинцовый шарик находится, за всеми не усмотришь... А вдруг один из солдат не заметил, и вместо холостого патрона по ошибке взял из сумки другой бумажный цилиндрик, чуть длиннее и тяжелее? Нечего гадать, нечего строить прогнозы, скоро узнаем... прямо сейчас.
-Пли-и-и!!! -торжественно произнес "главный гад" и махнул носовым платочком, словно окончательный приговор вынес, грохот залпа ударил так, что показалось, будто рушатся крепостные стены.
Дым от ружейных выстрелов рассеялся на редкость быстро, помог налетевший свежий ветер, вероятно рядом с крепостью, совсем близко река или может быть даже море, судя по специфическому 'сырому' запаху и привкусу соли. Минут пять ровным счетом ничего не происходило, солдаты сами по себе, без команды снова взяли ружья 'на плечо', а полковник зло и внимательно сверлил взором Сашку. Надо сказать взгляд у него неприятный, дорого бы дал Александр, за возможность в свою очередь увидеть этого типа сквозь прицел винтовки.
-Тертый калач к нам в руки ныне угодить соизволил, другому намедни после эдакой потехи нижнее белье менять пришлось! -наконец выдал заключение руководитель импровизированной расстрельной команды, причем Александру показалось, что полковник сперва произнес "другой", то есть в женском роде, но быстро поправил оговорку.
-Так видно же, что холостыми заряжают ваше высокоблагородие, -слетело с побелевших губ унтер-офицера, пожалуй не стоило этого говорить, но слово не воробей, вылетит — не воротишь.
-Волоките сего господина ко мне в кабинет. -последовало короткое распоряжение, и из-за спин солдат появились безоружные тюремные охранники, собственно те же нижние чины, только в другой форме.
.........................................................
-Сколько можно дурака валять? Коли попался, так отвечай как положено! Имя, фамилия, воинское звание! -полковник даже вспотел от усердия, пришлось ему расстегнуть ворот шитого серебром мундира, -Я вашего брата за свою службу государю переловил почитай не одну сотню!
Александр хотел было повторить, но вспомнил, что у него с собой есть командировочное предписание, достал и отдал этому 'фоме неверующему' пусть сам читает и делает выводы.
-Шутить изволите любезный? -деланно обиделся тот, но документ все же внимательно просмотрел, -Да я таких цидулек наделаю хоть пуд, коли нужда объявится!
Сашка снова, в четвертый раз повторил, что он простой нижний чин, унтер-офицер 13-го егерского полка и далее... Странно, что это полковник там скрипит пером такое, никакой новой информации он ему не сообщил, а с момента начала допроса тот уже успел целый лист стандартного размера исписать и принялся за второй.
-Это ты будешь в Сибири медведям рассказывать! -опять взъелся обладатель красивого гвардейского мундира. -Унтер говоришь, да еще из рекрутов по набору? Так я и поверил, держи карман шире, где тебя эдак чудно честь офицерам отдавать научили?
Вот в чем дело оказывается, спалился Сашка на тех самых 'нержавеющих скрепках', теперь лучше об этом эпизоде не упоминать совсем. Похоже, что такой способ воинского приветствия принят пока только в иностранных армиях. Остальное тоже понятно, до 'ненормального' унтера в полку никому особо дела не было, дисциплину нижний чин не нарушает, службу тянет — чего еще от него требовать? Любопытные сослуживцы пытались было что-нибудь выведать, но вскоре отстали, мало ли что у человека на душе, зачем бередить былое — здесь как в иностранном легионе, прошлое солдата подлежит забвению. Лишь при встрече с 'чужими', последние иногда удивлялись: 'ты нерусский чай родом, али из господ штрафной?', но удавалось всегда подобрать подходящую отговорку. Что сказать в этот раз Александр пока не придумал, за прошедшие годы он привык к своему положению, так свыкся с мыслью, что хоть кричи 'я из будущего!' то все равно никто не поверит, что чувствовал себя в относительной безопасности. Это первый серьезный прокол случился с ним впервые за восемь лет жизни в 19-м веке, стоило только расслабиться, как "взяли" в оборот. Странно только, что обходятся с ним слишком уж мягко, но не исключено, что считают априори если "шпион" — значит обязательно офицер.
-Ваше превосходительство! Если не верите документам, то вызовите и опросите людей, которые лично меня знают, они смогут подтвердить! -и Александр назвал ряд фамилий, в первую очередь своего непосредственного начальника, затем полковых офицеров, и еще ряд лиц, которые по его предположению могли находиться в данное в время в Санкт-Петербурге.
Полковник ничего не ответил, только усиленно зашуршал остро заточенным гусиным перышком. Странный вообще субъект, этакая неприятная помесь Мюллера с Маниловым, не поймешь кого больше, по непонятной причине выгнал писаря и беседует с Александром с глазу на глаз. Одно правда хорошо, руки не распускает, не то принципиальный противник мордобоя, не то боится — тут надо ведь навык и привычку иметь, а может просто 'шпиена' в ближайшем будущем нужно будет до вышестоящего начальства представить? Ничего это еще предстоит Александру узнать, хорошо хоть пытки уже отменили, спасибо последнему императору, а то бы пришлось и на дыбе повисеть, и раскаленного железа попробовать для разнообразия.
-Вот и чудно... чудненько... Давыдов, Ермолов, Денисов... все наши записные смутьяны в сборе, -прошептал чуть слышно допрашивающий, снова что-то старательно выводя у себя в очередном листе, и уже громко добавил, -И что, более никого знать в нашей России-матушке не соизволите? Со Михаилом Михайловичем, со Сперанским часом не знакомы, может виделись когда ненароком?
-Нет, но доводилось однажды встречаться на войне с генералом князем Багратионом. Может быть он меня вспомнит. -добавил Сашка не чувствуя пока никакого подвоха и надеясь, что такая 'весомая' фамилия окажет положительное воздействие и не ошибся.
Хмурое и напряженное лицо полковника неожиданно просветлело, нет, скорее даже засветилось внутренним огнем озарения, словно только это его обладатель и желал услышать. Он так интенсивно заработал пером, что вскоре сломал хрупкий стержень гусиного перышка и посадил жирную кляксу.
-В Санкт-Петербург зачем к нам пожаловать изволили? -спросил он Сашку ловко присыпав песочком поврежденный лист бумаги, -Почто вам в Вене не сиделось?
Унтер-офицер сильно удивился, ведь цель командировки указана в предписании, но на вопрос ответил подробно, сообщив где его с сослуживцами разместили в столице.
-Пустое... чему вас только на службе у австрийского императора учить изволят? Комиссия графа Аракчеева секретная, о сем мероприятии и не все генералы поставлены в известность! Нешто я должен поверить, что некий нижний чин с вшивого армейского полка сию тайну ведает?
Александр поспешил заткнуться, до него наконец дошло, что здесь любое его неуместное слово будет истолковано против него же, и адвокатов поблизости что-то совсем не видно. Между тем полковник закончил писать свою 'оперу', вышло у него целых три листа стандартной казенной бумаги примерно соответствующей формату А4 ХХ века.
-Финита ля комедия... не извольте беспокоиться. Теперь дело сшить на тебя будет можно! -отметил странный следователь окончание 'тяжких трудов' и взглянул на своего 'шпиена', -Поди прочесть хошь? Вижу по глазам, хочешь. Но изволь без фокусов, не то сидеть тебе до разбирательства в карцере на хлебе и воде! Память меня господь не обидел, ежели будет надобно, то перебелю заново, и может еще и добавлю!
Александр молча кивнул и углубился в чтение рожденного фантазией полковника опуса, протоколом допроса этот документ назвать было нельзя при всем желании. Начиналось примерно так: некто, не пожелавший себя назвать, по всему виду штаб-офицер или чиновник военного ведомства цесарской службы, задержан мною на углу улиц Литейной и Преображенской, дальше красочное описание мнимых подвигов полковника при захвате "шпиона" — ну это понятно, сам себя не похвалишь, кто о тебе вспомнит... Затем какие-то странные предположения на предмет того как, и зачем 'шпион' появился в столице. Потом черным по белому сообщалось, что Сашка признался на допросе, что прибыл в Россию с целью сбора сведений о секретной комиссии графа Аракчеева. Но это еще не все: дальше — больше, означенный шпион вступил в сношения с осужденным по делу масонской ложи мартинистов штабс-капитаном Денисовым Иваном Федоровичем. С сообщником они завербовали, в тексте было сказано 'прельстили и привлекли' но смысл был именно такой, еще ряд офицеров российской императорской армии и чиновников военного ведомства, в том числе генерала Ермолова и его бывшего адъютанта поручика Давыдова, ниже шел еще ряд фамилий совершенно незнакомых Сашке людей примерно два десятка. Хотя нет, одна вроде известна, Милорадович — это не тот ли генерал, которого по ошибке убили декабристы вместо нового царя? Потом сплошной верноподданно-хвалебное 'бла-бла-бла' ни о чем, характерное для практически любого казенного документа той эпохи, а вот концовка и вовсе дикая. Поскольку вражеский агент сознался, что встречался и беседовал с генералом князем Багратионом, то бдительный полковник предположил наличие с армейской среде глубоко разветвленного заговора с целью физического устранения священной особы его императорского величества. Просто полный отпад, логика у этого деятеля потрясающая — 'в огороде бузина, а Киеве дядька', но изложенно на редкость складно и убедительно, надо бы авантюрные романы полковнику сочинять на досуге — такой потрясающий талант писателя пропадает, Дюма он точно за пояс заткнет.
-И только отсутствие фотографического аппарата помешало обвиняемому сделать снимки вокзала... -пробормотал, как ему казалось, про себя цитату из бессмертного произведения Ярослава Гашека потрясенный до самых печенок унтер-офицер, но тут неожиданно выяснилось некстати, что слух у этой гвардейской крысы потрясающий, может быть специально тренируется, как раз для таких целей?
-Какого еще аппарата? Не стесняйтесь уважаемый, договаривайте все, что там измыслили! -гвардеец тотчас откинул в сторону перочинный ножик, которым чистил гусиное перо и резко выдернул у Сашки бумаги, -Премного благодарствую, что напомнили, а я дурень забыл... так и укажем, что подозреваемый, по его собственным словам, сведущ в искусстве изготовления адских машин!
Александр дернулся как ужаленный сотней ос одновременно, но этот порыв к счастью упоенный новым открытием полковник не заметил. В самом деле, они привезли с собой не только его винтовку и сопутствующие принадлежности, но захватили несколько самодельных гранат в качестве образцов, а у штабс-капитана Денисова имеются с собой эскизы электрических запалов, да и еще много всякой всячины, что при желании можно счесть криминалом... Это же так он под монастырь всех 'своих' подведет, что же теперь будет?
-Я такой бред не подпишу! -поспешил 'встать в позу' Сашка, благо пока обстоятельства позволяют, но оказывается его и не собирались принуждать.
-И не надобно. В нашем деле первый почин важен и абы подать вовремя и как положено! -цинично заметил на это возражение полковник, и поспешил объяснить бестолковому 'иностранцу', -Вот лейб-гвардии поручик Семеновского полку Шубин, к примеру, ляжку себе проколол ножиком в Летнем саду... Выдал сие за месть заговорщиков и теперь в фаворе, ибо преступный замысел раскрыл, жизни за государя императора не пожалел!
-Ваше высокоблагородие, да кто же этому поверит, что вы тут нагородили? -изумился Сашка, такому внезапному обороту, по его представлениям показания, без подписи обвиняемого силы не имеют, вещественные доказательства нужны, следственные эксперименты, свидетели и так далее.
-Ничего, не печалься цесарец, наверху у нас дураков завсегда хватает, а мне аки прохвосту Андрейке Шубину карточные долги покрыть надобно. А то беда — все фонды казенные промотаны на гулящих девок, винишко, да на картишки! -весело засмеялся полковник, вскочивший со своего места, дружески хлопая обалдевшего Александра по плечу, -Тебя им представлю унтер, или кто вы там на самом деле быть изволите, и уверуют — лучше доказательства и не сыскать! Да мне еще и крестик дадут за усердие, ха-ха-ха!
-Б...ть! -Сашка пытался собраться с мыслями, что же теперь делать дальше, а проклятого полковника уже и след простыл, только дверь дубовая звонко лязгнула железным замком вслед за ним.
.........................................................
Сон не шел, как ни вертись — неудобно на голых жестких досках, убогое полотняное одеяло ему дали, а вот матрас постояльцам в этом трехзвездочном отеле не положен, скорее всего потому, что здесь арестованных долго не содержат. Кропоткин, князь-революционер помнится писал, что ему в тюрьме пищу приносили из ресторана, но не то рестораций и кафе в окрестностях места заключения нет, не то на шпионах принято экономить, а гостиничный сервис — исключительно для революционеров. Вероятнее всего последнее соображение, полковник ведь признался, что у него финансовый кризис по весьма распространённой у местных администраторов причине : "большие растраты-с судари мои". Сашка к еде неприхотлив может долго протянуть и на самой простой пище, вот только без привычного "чая" будет трудно обойтись, хоть бы морковный заварили или травы зверобоя настой на худой конец.
Ночь, полная луна робко заглядывает в узкое окошечко-бойницу, сверчок за стенкой тарахтит точно зуммер полевого телефона, японец от такой романтической картины кинулся бы непременно танку слагать, а вот нашему брату славянину не до стихов. Александр в сотый раз проворачивал в голове все детали вчерашнего дня, начиная с того момента, как он покинул казарму топографов. Все же не отпускала мысль, что все происшедшее с ним имеет оттенок какого-то идиотского розыгрыша, театрально действия или постановки, одна драка с нижними чинами Преображенского полка на улице чего стоит. Зачем такие сложности, унтер-офицер ни от кого не скрывался и не бежал, полковник мог бы просто арестовать его на прямо там или на Невском, и отправить на гауптвахту, по любому надуманному обвинению — 'нарушение формы одежды' к примеру. В провинции не уследишь за всеми этими новациями по поводу выпушек, кантиков и прочей ерунды, пока они добирались до столицы, что-то опять успели поменять, не то пуговицы, не то галун. Можно было поступить и еще проще, задержать нижнего чина прямо в казарме, все одно лучше чем устраивать 'куликовскую битву' на потеху и развлечение всему городу... Уж очень все вчерашнее смахивало на то, что Сашка стал жертвой чьей-то личной инициативы, личной 'самодеятельности', и в самом деле, что за спецслужба такая странная, где один и тот же человек и выслеживает, и задерживает и даже допрашивает подозреваемого — чудеса да и только.
-Эй хранцуз! -заскребся охранник за дверью, кричать солдат боялся и поэтому пытался привлечь внимание заключенного легким стуком, -Спишь, али нет? Поди сюды, спросить надобно.
-Какой спишь, я все е...л такой спишь! -невесело пошутил Александр вспомнив поговорку одного знакомого татарина-сослуживца еще времен СА, -Чего тебе служба?
-Война будет у нас с Бонапартием, али нет?
-А я почем знаю? -в свою очередь не преминул спросить Сашка.
-Дык ты энто от ево поди. Мож знашь? -не отставал солдат-охранник.
-Из деревни давно? -Александр наконец-то уловил в речи собеседника знакомый 'акцент', примерно так же говорили у них в полку первое время набранные в сельской местности рекруты, потом все различия постепенно стирались.
-Четвертой год почитай пошел, на Николу забрали. -не стал скрывать и признался тот, -Баба с робятами малыми дома сталась, вот и спрошаю тя.
-Где они у тебя живут? -Александр все еще раздумывал, может и в самом деле стоит сказать. Для него уже не важно — сделал все что мог, а вдруг да чью-нибудь участь получится изменить к лучшему, пусть хоть у одной бабы, пусть у одной семьи этого солдата.
-Из под Саратову мы, майора Бобринского хрестьяне. -сообщил ему солдат.
-Тогда не бойся, туда французы не дойдут! -заверил Сашка и сразу стало легче на душе, -Они на Москву и на Питер двинутся, но доберутся только до первопрестольной.
-Энто когда, в каком годе зачнут?
В 1812, летом и двинутся, как только травой можно будет лошадей прокормить. -уточнил сроки предстоящей войны Александр, последнее излишнее, жители села такие вещи себе представляет лучше городского жителя.
-Москву чай антихристы спалят?
-Спалят. -спокойно подтвердил унтер-офицер, ожидая бешенной вспышки 'народного гнева' в ответ, но в очередной раз просчитался.
-И хер с ей! Сама скока раз горела и без антихриста. -спокойно заключил за дверью нижний чин, бывший крестьянин саратовской губернии, -Тока господа податей с народа сдернут поди опосля вдвое за раззор.
На этом пришлось прерваться, из-за стены послышали шаги и шум, видимо к любопытному часовому пришла смена. Сашка прикинул, что контакты с охранниками могут быть весьма полезны. Не исключено, что через них получится со временем подать весточку штабс-капитану Денисову. Только вот спешить не стоит, можно нарваться на провокацию, если за сутки его не найдут, то тогда и стоит попробовать, но никак не раньше.
Утро прошло тихо и спокойно, а вот пообедать спокойно не дали, опять потащили на допрос. Оказывается, все-таки подпись от Александра на протоколе допроса нужна.
-Давай чиркни, чего тебе стоит! -потребовал полковник, сегодня он был уже не столь уверен как вчера, возможно он навел кое-какие справки об подозрительном нижнем чине, -Я убрал из твоего признания всех господ офицеров!
Действительно в этот раз Сашке предлагали весьма сокращенный вариант вчерашнего 'сочинения'. Но он все равно наотрез отказался, кто его знает, может 'эта' бумага придаст видимость правдоподобия той, вчерашней, ведь все ключевые моменты остались.
-Чего упираешься? -зашел с другой стороны полковник, и намекнул на возможность сделки, мол от него зависит возможность облегчить участь 'шпиена' -Тебя все равно сошлют лет на десять во внутренние губернии, в Пермь, али Сызрань поедешь. А ежели чистосердечно признаешься, то государь и помиловать может, с австрийцами у нас на сей момент дружба и как бы не сердечное согласие.
-Ради бога! -постарался не выдать веселья Сашка, услышав куда его собираются ссылать на жительство, -Я ваше высокоблагородие там и родился.
-Тогда садись и пиши, кто таков и откуда взялся и как попал в Санкт-Петербург! -велел обладатель гвардейского мундира неизвестного Сашке полка и подвинул унтеру бумагу и письменный прибор.
Александр недолго возился в этот раз, более-менее приемлемая биография или 'легенда' у него уже давно была отработана до самых мелочей, и вскоре выдал требуемое. Полковник быстро пробежал глазами, что-то подчеркнул карандашом и опять смылся, а Сашку конвойные отвели обратно в уже знакомую камеру.
Все решилось вечером, его снова вызвали на допрос, только в этот раз кроме уже примелькавшегося ненавистного полковника-гвардейца в кабинете присутствовал еще и штабс-капитан Денисов. Это можно сказать, без пяти минут победа, сразу отлегло от сердца, Иван Федорович Александра в беде определено не оставит. Наученный горьким опытом общения с местной бюрократией унтер-офицер в этот раз скромно помалкивал, предоставляя слово непосредственному начальнику.
-Как это отпустить арестованного, нет сударь позвольте! -не желал упускать лакомую добычу из рук полковник, -Это ваш Сашка по всему видно не из заводских крестьян, как он тут написал в своей записке, вы на рожу то его гляньте любезный. Лжет ведь мерзавец! Али я крестьян не встречал?
-Успокойтесь! -штабс-капитан по-видимому в приватном разговоре не считал нужным соблюдать установленные формы обращения к старшему по чину, -Меня вы надеюсь хорошо знаете?
-А то как! На ваших приятелях-мартинистах из масонской ложи я себе карьеру и сделал! -не смог удержать улыбку гвардеец, а вот оказывается в чем дело, это 'старые знакомые', между тем 'хозяин' продолжал упрямо гнуть свое, -Да ваш унтер даже слова изволит подбирать ровно 'момент' штабной, быдло так сроду не говорит! Я вашу ученую братию за версту нюхом чую! Нижний чин не тот за кого себя выдает, я это сразу увидел и намерен вывести негодяя на чистую воду.
-Вы знаете меня, а знаю этого унтер-офицера Сашку и могу засвидетельствовать его слова перед судом, если такая нужда возникнет! -категорично заявил Денисов, и не останавливаясь на достигнутом продолжил давление, -Арестовали и держите вы его в крепости незаконно, шпионами должна заниматься особая сенатская комиссия!
-Ишь какие баре, о законах они вспомнили! -наигранно возмутился полковник, всплеснув руками, -Я ведь могу и вас штабс-капитан арестовать, вы соизволили в столицу явится, а по приговору суда сие не положено!
-Как угодно, я к вашим услугам! -кротко согласился тогда штабс-капитан, -Только учтите любезный, что графу Аракчееву это не понравится, а с ним бодаться у вас как говорят в народе 'пупок развяжется'. У меня есть письменное распоряжение инспектора артиллерии вернуть нижнего чина немедленно, вам показать бумагу, или на слово мне поверите?
-Ай-ай! -попытался напоследок шантажировать Денисова полковник, загородив собой выход из кабинета, -Государь и не ведает какие люди вокруг Алексея Андреевича собрались! Один заговорщик из мартинистов, другой иностранный шпион, ну а как их братец, великий князь Константин Павлович ему расскажет правду?
-Государь наш много чего не знает! А ежели до него дойдет о ваших с князем подвигах по женской части, да о растратах казенных средств? -парировал довод гвардейца Денисов, и полагая разговор законченным обратился непосредственно к Александру, -Собирайся и пошли, их превосходительство тебя отпускает.
В дверях камеры полковник не утерпел, и попытался было 'наехать' в самом конце на Александра, даже замахнулся картинно для удара, но бить не рискнул, лишь сильно ткнул кулаком в бок, однако сломанные накануне ребра уже зажили и выпад пропал впустую. Видимо, устраивать драку было не в его интересах, чем бы закончилось непонятно, за дверями камеры-кабинета не оказалось никого, бдительные стражи бесследно исчезли. Как впоследствии объяснил Александру штабс-капитан, комендант крепости, где держали унтер-офицера, не знал о наличии 'секретного' узника и поэтому оказал полное содействие прибывшему посланцу могущественного Аракчеева. К тому моменту, когда в кабинете происходил разговор, конвой уже был давно отозван и на помощь 'крепостных' солдат полковник рассчитывать в потасовке не мог, а 'свои' гвардейцы были далеко.
-Кабы знал наверняка, что это нижний чин попался, то хоть морду бы набил для острастки! Смотри унтер, попадешься ты мне ещ в руки, поквитаюсь!
-Не обессудьте господин полковник, но на войне вам лучше с ним не встречаться. У нас в 13-м егерском полку Сашка не самый лучший унтер-офицер, у него единственный и главный недостаток — стреляет без промаха! Может статься, не он к вам в руки, а вы к нему на прицел эдак случайно угодите? -не удержался и с сарказмом ответил "сыщику" штабс-капитан и на том они и расстались, как оказалось впоследствии навсегда. Но собственно этот тип 'героев того времени' туда, где летают пули и не стремился никогда попасть, надо же кому-то охранять престол и священную особу императора в столице, или нет?
Пока ехали обратно в город, Александр не удержался и расспросил начальника, пытаясь выведать хоть немного информации о своем недавнем обидчике. Денисов отвечал неохотно, сперва каждое слово приходилось из него тянуть как клещами, но потом немного разговорился. Оказывается Александра словила одна из тайных "полиций", именно так и называют — во множественном числе. Их несколько, сколько конкретно никто не знает. Этот полковник, по идее, должен был заниматься охраной цесаревича, но вот захотелось ему не то орденок боевой получить, не то еще какие резоны появились. Скорее всего, 'телохранителю' надо было отчитаться за промотанные казенные средства, вот он и отыскал подходящего "козла отпущения". На практике реальная же деятельность 'гвардейца', так Александр условно окрести этого типа заключалась оказывается в поставках женщин для развлечений великому князю. Никакой контрразведкой не пахло и в ближайшем приближении, в российской империи такое полезное в рамках государства учреждение появилось только в ХХ веке.
-Ты что не знал? Цесаревич у нас давно претендует на лавры маркиза де Сада! Вот у него и проблемы с любовницами, 'чумазыми' из народа князь брезгует, а остальные не хотят даже за хорошие деньги. Хотел бы я знать, как этот полковник их уговаривает?
В отличие от начальника, Александру механизм соблазнения был в общих чертах понятен: одних запугивали арестом и Сибирью, если не помогало — отправляли на пару суток посидеть и отдохнуть в одиночную камеру, если и после этого жертва упорствует, то далее следовал 'расстрел'. Для баб наверное хватит с избытком, разве, что вдруг попадется упертая-ненормальная, как та еврейка, забыть которую Сашка до сих пор не может. Никаких следов понятное дело на теле жертвы от таких "процедур" не остается, и доказать в суде потом хоть что-то она не может, впрочем ее и слушать не будут, не те времена. Это "до", но судя по рассказам Денисова 'после' любовниц великого князя или направляли в дом для умалишенных, или в ссылку, или высылали прочь из страны, а тех кому повезло меньше остальных — так сразу на кладбище.
-Всех молоденьких, хорошеньких француженок уж давно больной на голову князюшка в Петербурге вывел подчистую. В последний год только их и 'употребляет' из патриотических соображений, был недавно большой скандал с женой придворного ювелира — залюбил ее насмерть на паях с адъютантами, но сошло это ему с рук. Списали на нижних чинов из охраны дворца, как всегда у нас солдат оказался в итоге виновен. -поделился информацией штабс-капитан и замолчал.
-Иван Федорович, а вы за супругу свою не боитесь, может быть не приезжать ей в столицу? -обеспокоился унтер-офицер, вспомнив об ожидаемом приезде Софьи.
-Офицерских жен он не трогает — боится, было раз дело, пригрозили убить, с тех пор занят купчихами, мелкими чиновницами и гувернантками, да вот еще француженок регулярно изводит. Все равно детей пора на ученье пристраивать... -вздохнул штабс-капитан, и уверенно но печально добавил еще несколько слов, -Не бойся, мы теперь под Аракчеевым ходим, это не какой-нибудь великий князь!
Понятно, граф — это сила "намбер уан" в России, но состоять "у него" это все равно, что на тигре верхом ездить, тут надо быть или непомерно крутым как новоиспеченный генерал Ермолов, или вовремя соскочить, до того как зверю захочется кушать. Чем же объясняется такая "любовь" всесильного временщика к скромному штабс-капитану и его непутевым подчиненным, восемь лет их в упор не видели и вдруг прозрели, нет... причина в другом. Этот вопрос требует для раскрытия отдельной маленькой главы, что и будет приведена ниже. Пока лишь нам, как и Александру придется удовольствоваться скудной информацией, что Денисов, Сашка, Гришка и винтовка играют весьма важную роль в планах как лично графа, так и всего военного ведомства, которое за исключением гвардии и флота пребывает полностью под контролем у Аракчеева.
Глава 49. Пока без названия.
Чтобы понять причину столь неожиданного возвышения "из князи в грязи" маленького незаметного унтера и его сослуживцев надо отмотать ленту времени на два месяца назад, когда Сашка, Денисов и компания были еще в Польше. Благо на бумаге возможны и не такие чудеса, ах если бы в реальной жизни можно было бы вернуться в прошлое и что-нибудь там поправить. Следует немного рассказать о политической и экономической обстановке в России в период между 1807 и 1811 годами, время было донельзя мутное и смутное, авторитет власти после "победоносной" войны сильно пошатнулся. Петербург превратился в "город должников", щедрые субсидии раздаваемые во время войны царем своим приближенным направо и налево прекратились, поскольку Британия урезала спонсорскую помощь. Русский рубль в очередной раз упал в цене по отношению к большинству европейских валют где-то на 25 процентов, что сделало иностранные товары особенно дорогими. За этот период между тем цена кофе выросла более чем вдвое, сахар подорожал втрое, а бутылка шампанского обходилась против прежних 3,75 в целых двенадцать рублей. Русским дворянам, основным потребителям импорта, приходилось платить огромную цену не только за шампанское, но и за все прочие предметы роскоши, что не производилось внутри их страны, тогда как сами они не могли найти рынка сбыта для продукции своих вотчин.
Горький коктейль из уязвленной гордости и финансовых трудностей лишь способствовал росту критики в адрес политики Александра Первого и его нового ставленника, статс-секретаря, Михаила Михайловича Сперанского, фактически являвшегося премьер-министром. Сперанский не был утонченным аристократом, он происходил из семьи священника. Способный человек, выходец из довольно невысокого общественного слоя, аскет по жизни, он был чужд любым социальным или финансовым амбициям. Радикал в душе, он пребывал в уверенности относительно несовместимости самодержавия и торжества закона. Ему хотелось бы дать старт куда более далеко идущим реформам государственного устройства. Однако Михаил Михайлович прекрасно осознавал ограничения, диктуемые существующим положением, и сосредотачивал усилия в первую очередь на совершенствовании механизмов управления. Вскоре после своего назначения на должность в 1807 году Сперанский провозгласил так никогда и не вступившую в силу реформу судебной системы, взялся за финансовые структуры правительства и администрацию.
Аристократия, чувствуя в нем смертельного врага, делала все возможное и невозможное в стремлении подорвать позиции министра. Скоро распространились лживые слухи о том, будто на самом-то деле Сперанский франкмасон и революционер, состоящий в тайных сношениях с Наполеоном, а потому ищет путей уничтожить всю общественную систему российской империи. Но угроза нависла не только над смелым чиновником-реформатором, опередившим на добрых полвека свое время...
Что бы там ни выиграл от договора с императором французов император Александр первый, ему не пришлось долго ждать негативной реакции части подданных, в глазах которых он не спас ни своего лица, ни чести России, ни ее интересов. Сестра царя, Екатерина, назвала достигнутое соглашение унизительным провалом, а мать не пожелала объятий сына, когда тот возвратился в Санкт-Петербург. Двор, и так-то не одобрявший обращения государя с пользовавшейся популярностью в свете императрицей Елизаветой, которую царь отодвинул на второй план из-за любовницы, Марии Антоновны Нарышкиной, ощущал себя преданным. Приверженцы традиций из "старой" аристократии выступали против любых переговоров с презренным 'выскочкой' и "узурпатором". Вельможные великосветские патриоты рассматривали соглашение как продажу интересов России. Как казалось тогда многим, Наполеон выставил Александра в Тильзите, а позднее и в Эрфурте полным дураком. Талантливый для своего времени драматург Владислав Александрович Озеров написал пьесу 'Дмитрий Донской', историческая героика которой встречала овации в полных театральных залах и выставляла царя Александра на фоне сложившихся условий в неблаговидном свете. Хотя русская армия неизменно терпела поражения от Наполеона, молодые офицеры испытывали веру в себя и лелеяли мечты о войне до окончательной победы, а потому, естественно, тоже ощущали себя обманутыми. Что до нижних чинов, то мнение народа, иначе говоря — быдла и хамов, никого в России в ту пору не занимало. Недоумевали и священники, еще вчера "корсиканец" был объявлен святейшим Синодом антихристом, а сегодня он уже союзник и велено молится за его здравие в храмах. Генерал Вильсон, бывший британский советник при русской армии, развернул настоящую войну слухов против политики Александра. По углам в столице активно шептались о возможном низложении, и даже физическом устранении столь неудачно правящего царя.
-Берегитесь, государь! Вы кончите, как ваш отец! -предостерег императора однажды некий бдительный придворный, пожелавший остаться для истории неизвестным. Поскольку в предыдущее столетие в России случалось немало дворцовых переворотов, многие предполагали, что разочарованные вельможи могут отважиться снова прибегнуть к 'шарфику и табакерке', или как выразился один иностранный дипломат: 'Я видел, как властелин сей входит в собор следом за убийцами деда, окруженный душегубами отца, тогда как замыкают процессию, вне сомнения, иные, которые станут его палачами'.
Сразу после войны в военном ведомстве решили провести некоторые преобразования в подражание победителям, но в основном ограничились введением отдельных элементов форменной одежды и снаряжения "как у них", да еще какими-то мелочами, так велели разучить музыкантам новые марши на манер французских.
Это очень точно после 1807 года подметил посол Наполеона в Санкт-Петербурге, герцог и дипломат, Арман де Коленкур в своих докладах в Париж: "Музыка на французский лад, марши французские и ученье французское". Были и другие перемены, но по большей части формально-административные и соответственно малополезные. В первую очередь изменения коснулись конечно же военной формы сухопутных войск — новые трынчики, выпушки, погоны и так далее. Наполеоновская униформа в то время диктовала "передовую" военную моду в Европе, по крайней мере до 1815 года, сами французы от нее стонали, зубами скрипели, но как-то с горем пополам носили. Особенно много нареканий вызывали короткие штаны и легкие полуботинки с гетрами — дешево, сердито и дико неудобно. Среди офицерской молодежи стало модным изучение работ военного теоретика Жомини, в боевой жизни армии, неофициально конечно и только у 'передовых' командиров, стали активно применяться элементы тактики колонн и рассыпного строя. До 1812 года были внедрены новые уставы и инструкции по боевой подготовке войск, усовершенствовали дивизионную и ввели постоянную корпусную систему организации армии. Разительные перемены произошли в высшем и полевом управлении войск. Словом, успели сделать многое, хотя далеко не все, подгонял страх потерпеть последнее поражение, от которого можно было и не оправиться.
Нельзя сказать, что в России для усовершенствования вооружения совсем ничего не предпринималось. Так постоянно действующий 'Ученый Комитет по артиллерийской части' по повелению военного министра графа Аракчеева еще в 1807 году приступил к сравнительным испытаниям над ружьями русскими, английскими и французскими. Позднее по инициативе генерал-фельдцеймейстера проводились опыты над уменьшением силы отдачи оружия путем придания большей кривизны прикладу и устройством в казеннике различной формы камор для порохового заряда. Занимались так же экспериментами по выявлению влияния зазора, диаметра затравки и расположения ее по отношению дна канала ствола. Были рассмотрены и совсем анекдотические прожекты введения чугунных пуль, которые якобы сами по себе должны были попадать в цель, так называемое 'аракчеевское яичко'. Никаких существенных практических результатов эти изыскания не принесли и проблема с неудовлетворительным состоянием ручного огнестрельного оружия решения не получила.
Бюрократическая громадина уж слишком была инертна и неповоротлива, чтобы раскачать ее на нечто крупное нужен был гениальный администратор, и надо сказать, что такой человек в России по счастью был тогда. Современники его не любили и прозвище "змей" надолго закрепилось за этим государственным деятелем, но такова судьба всех более-менее решительных администраторов, политиков и реформаторов.
Отечественные историки традиционно очень мало уделяют внимания "незнаменитому времени" 1807-1811, а зря. Тогда налицо был определенный кризис власти, очень напоминающий по всем внешним признакам тот, что толкнул в 1856 году на проведение радикальных реформ другого царя — Александра второго, вошедшего в российскую историю под именем "Освободитель". Были в России в то время и свои реформаторы, не было недостатка и в соответствующих "прожектах", но видимо не судьба... Очень может быть, что именно тогда российская империя и упустила свой первый шанс, превратившись в итоге в вечного аутсайдера западной цивилизации. Жаль, а "щастье" выходит было совсем рядом, рукой подать. Для сравнения можно взять ту же Пруссию, и прочие германские земли, где окончательный демонтаж феодализма, под принуждением штыков Наполеона произошел примерно в те же годы 1806-1815-е.
Вот в такой интересной обстановке и встретились однажды весной 1809-го года некие Алексей Андреевич и Петр Иванович.
Князь Багратион вместе с секретарем разбирал в то утро многочисленные бумаги у себя на квартире, готовясь сдать корпус новому командиру, после недавно закончившейся победоносной войны со шведами. Решительные действия генерала по захвату Аландских островов вынудили северного соседа быстро пойти на мировую и в результат к российской империи была окончательно присоединена Финляндия, сомнительное, впрочем приобретение. Рутинную "бумажную" канцелярскую работу генерал просто ненавидел всеми фибрами души, но куда деваться, благо хоть помощники толковые под руками есть. Сегодня, по случаю церковного праздника, пришлось отпустить всех штабных офицеров, и теперь ему помогал только личный секретарь-писарь из дворовых, молодой смышленый парнишка. Работа понемногу спорилась толстые пыльные папки и пудовые шнуровые книги постепенно приводились в надлежащий порядок. Но тут случилось НЕЧТО...
-Ваше высокопревосходительство!!! "Сам" прибыть изволили!!! -с порога выкрикнул запыхавшийся красный как варенный рак лакей, верно летел бедняга со всех ног, аж постучать в дверь забыл и испросить разрешения войти.
-Кто пожаловал? -не сразу понял своего усердного слугу генерал, но тот трясясь от усердия все никак не мог выговорить столь 'страшную' фамилию. Петр Иванович быстро подошел к окну, судя по небогатому, и скорее скромному экипажу внизу во дворе нежданный визит нанес ему не кто-то из ближайшей родни императора, как он предположил первоначально, те в таких убогих казенных возках не ездят, а значит...
Это мог быть только военный министр и генерал-от-артиллерии Аракчеев Алексей Андреевич, одно лишь упоминание о всесильном временщике заставляло людей в ту пору бледнеть и заикаться, так страшились его все в столице, да и в провинции надо сказать тоже побаивались.
-Проси! -коротко и по военному распорядился князь, и сразу же приказал секретарю,
-Ваня поди на кухню распорядись, чтоб нам с графом чай принесли и закуску к нему. И пусть вино доброе держат наготове, достанут из погреба самое лучшее кахетинское. Скажи мусье повару, коли подаст немецкую отраву заместо вина, как в прошлый раз, то велю драть розгами на конюшне, не посмотрю, что иностранец!
-Может вам мундир парадный и ордена принесть ваше высокопревосходительство? -поспешил осведомиться напуганный до полусмерти помощник генерала, еще бы, не каждый день второй человек в империи изволит в гости пожаловать, а хозяин страшно подумать — встречает гостя в затрапезном, местами протертом до дыр домашнем халате.
-Пустое и так сойдет! -князь "самого" не боялся никогда, даже когда был еще просто полковником. Таких людей в империи было немного, пожалуй, можно их пересчитать по пальцам одной руки.
В тогдашней запутанной властной иерархии разобраться несведущему человеку было непросто, да какое там — невозможно. Зачастую великие князья, министры, и даже родной брат императора пресмыкались и заискивали перед каким-то ничтожным выходцем из новгородской губернии, которого раньше бы и на пушечный выстрел к кормилу власти не подпустили. Тут получалось в точности как в широко известном советском культовом мультфильме "Остров сокровищ": "Одни опасались Пью, другие — Билли Бонса, а меня... хе-хе... боялся сам Флинт." Так вот генерал князь Багратион занимал в российской пирамиде власти примерно такое же место, как Джон Сильвер среди пиратов, если принять Флинта за Аракчеева.
Совсем не заслуги на поле брани, и не принадлежность к побочной ветви грузинского царского дома возвысили генерала до таких сказочных высот. Дело житейское — Петр Иванович был давним и единственным любовником сестры императора Александра Первого, Екатерины Павловны Романовой. Эту весьма властную и честолюбивую особу современники за глаза, а особо приближенные и в глаза нередко называли "Екатериной III". В ту пору окружение императора вполне серьезно рассматривало вариант с заменой нерешительного и неудачливого царя его шустрой и бойкой сестрицей. Слишком уж понравилось сановникам правление другой Екатерины — Великой, еще бы такая халява была, как ни при одном из последующих правителей. Золото из казны просто рекой лилось на придворных подхалимов, да что там золото, налево направо дарились имения с тысячами крепостных рабов! Павел Первый уже начал заметно скопидомничать, копейки считать, все реже и реже раздавал казенных крестьян на сторону и пытался взять под личный контроль расходы. А нынешний царь и совсем не жалует верных слуг, пока англичане деньги давали на войну с Наполеоном, так охотно делился с приближенными, а вот потом эту практику прекратил.
Будем справедливы к последнему и самому результативному "суворовскому" военачальнику, он никогда не использовал свое положение для личных целей, разве что иногда мог позволить себе бравировать независимостью перед "сильными мира сего".
Неформальный разговор за чаем у двух генералов с самого начала не клеился, официально граф навестил бывшего подчиненного для того, что бы поздравить с недавним присвоением звания генерала-от-инфантерии, предпоследней ступеньки в табели о рангах. Но было заметно, что Аракчеев прибыл не за этим, слишком уж осунулось за последние тревожные дни его лицо, да и вся фигура потеряла былую выправку, а ведь раньше был как образцовый "оловянный солдатик", импонируя показным молодечеством императору, большому почитателю и ценителю фрунта. Забегал, засуетился Алексей Андреевич, почуял "шестым чувством" грозящую опасность. Понял граф, что трон под покровителем зашатался, вот и психует — это обстоятельство не укрылось от наблюдательного взора его собеседника. Внимая временщику, пустившемуся в перечисление обид и неприятностей, внезапно обрушившихся на царя-батюшку после неудачной войны, князь машинально теребил пальцами скопившиеся в ящике письменного стола документы и прочий мелкий хлам, внезапно под руку ему как бы сам по себе попал плотный бумажный цилиндрик перевязанный суровой ниткой — ружейный, точнее винтовочный патрон. В этот момент и возникла у него озорная мыслишка зло пошутить, над "вторым человеком" в империи... разыграть всесильного царского фаворита.
-Что вы удивляетесь Алексей Андреевич? Побили нас богопротивные французы — итог сей войны вполне закономерный! Так теперь будет всегда, коли надлежащих выводов не сделаем.
-Как такое могло быть, разве божьим попущением? Ведь раньше всегда мы их колотили! -встрепенулся задетый за живое словами князя Аракчеев, жалкие остатки волос прикрывавшие плешь встали у него дыбом. Он не участвовал в последней войне, поэтому был склонен всемерно преувеличивать понесенные потери, как собственно и почти весь чиновный Петербург.
-Вы ружья наши видали? -продолжал потихоньку развивать тему Багратион, -В гвардии еще ничего, но вот в армейских полках почитай дубье, древколье а не огнестрельное оружие!
-Не обессудьте генерал, ружья дрянь, служат иное по сто лет, а в полках нет даже мерительных калибров, для заказу патронов присылают мне оттиски стволов на бумаге. -признался военный министр, на самом деле положение было еще печальнее, так собранное ополчение пришлось частично вооружить пиками, даже старых ружей для них не хватало, -Но ведь раньше у Суворова было почитай тоже самое, если еще не хуже?
-Тогда сударь мой любезный все решал штык! И в минувшую войну коли нам удалось сойтись для рукопашной, так наши чудо-богатыри французов побеждали. -убедительно продолжал "вешать лапшу на уши" собеседнику князь. -А теперь исход сражения почитай полностью зависит от силы ружейного огня.
-Допустим. -согласился с очевидным, вроде бы фактом гость, -Но у французов ружья в лучшем случае бьют на пять десятков шагов дальше наших, да и то не все, а только самые новые и не расстрелянные, кои сравнительно немного?
-Так и было под Прейсиш-Эйлау и ранее, но под Фридландом у Бонапарта часть солдат уже была вооружена новыми нарезными длинноствольными штуцерами системы Минье. Такое оружие легко достает до тысячи шагов и дальше, а уже с 400 искусный стрелок из него почитай не промахивается, в цель идет каждая пуля. Сравните сие с нашими "старушками", из коих далее ста палить нет смысла, только воздух дымом зазря испортишь!
Багратион с минуту-другую наслаждался произведенным впечатлением, на выразительной и туповатой как кирзовый солдатский сапог физиономии временщика отображалось глубокое и искреннее недоумение. Но железо надо ковать пока горячо, и поэтому в ход немедленно пошли новые 'убойные' аргументы.
-Вот смотрите Алексей Андреевич, наш полк идет в атаку, до супостатов пусть будет 1500 шагов! -генерал быстро набросал на листе бумаги схему, где квадратики соперничали с кружками и треугольниками, -Построились мы в колонну, согласно последней фрацузской моде, кареями у нас один генерал Неверовский ходит, а я грешный так не умею.
Аракчеев внимательно следил за изложением материала, хоть его современники и считали глупцом, но по части практической сметки временщик мог обставить кого угодно, на том и поднялся наверх. Недавно проведенная модернизация материальной части российской полевой артиллерии весомое тому свидетельство.
-Противник открыл по нам ружейный огонь из трех или двух шереножного строя. -на бумаге под карандашом князя стали появляться колонки цифр.
-Только пройдя половину положенного пути мы уже потерпим убыль убитыми и ранеными трети людей! -Багратион, конечно безбожно жульничал, поскольку данные о проценте попаданий предоставленные штабс-капитаном Денисовым были получены в ходе наблюдения за Сашкой, которого никак нельзя назвать "средним" стрелком. -Шагов с 400 наших офицеров враг будет бить на выбор, как мишени в тире. К моменту когда надобно сойтись в штыки в рядах начальствующих лиц почитай и не останется вовсе, положат даже всех унтер-офицеров.
Собеседник хитрого потомка грузинского царя удрученно молчал и страдальчески морщил лоб, картина и в самом деле получалась на редкость безрадостная. Под бойким пером генерала "правильное" сражение превращалось в безжалостную бойню, где одна сторона практически безнаказанно истребляла другую.
-Нас всех не перебили под Фридландом только благодаря вашей артиллерии Алексей Андреевич! Ваши пушки оказались лучше вражеских и пришлось ими жертвовать дабы спасти от полной погибели нашу славную пехоту! -дипломатично смягчил горькую пилюлю для временщика Багратион, но останавливаться на достигнутом не собирался, -Но позволю себе предположить, что в следующих баталиях новые прекрасные шестифунтовки своим войскам уже так сильно не пособят! У французов по настоящее время один солдат из трех с нарезным ружьем, но они скоро перевооружат винтовками всю свою линейную пехоту. Бог пока хранит — враги еще не знают, что можно издали поражать прислугу полевых орудий, не попадая под их картечи. Страшусь даже представить, что будет, ежели они пустят ход особливые зажигательные пули супротив ваших зарядных ящиков.
-Постойте, постойте Петр Иванович! -наконец справился с мыслями, ошеломленный напором генерала, Аракчеев, -Винтовальные ружья и штуцера весьма мешкотно и тяжко заряжать, и это всем известно! От них же высочайше велено отказаться и заменить гладкими?!
Нарезное оружие в тот период времени повсеместно специалисты считали негодным для вооружения линейных войск, так что не надо относить сказанные выше слова исключительно за счет невежества или косности инспектора артиллерии и военного министра. Вот, например, какая информация сообщалась в руководстве инспектора Сестрорецкого оружейного завода генерал-майора Гогеля 1-го 'Наставление о солдатском ружье' изданном 17 лет спустя: "Штуцер — короткая винтовка с нарезанным внутри стволом. Их полагается по несколько в эскадронах легкой кавалерии, потому, что заряжание оных насильно загоняемой в ствол пулею, не позволяет употреблять их как фрунтовое ружье." Таким образом, штуцера остались в незначительном количестве и преимущественно у кавалерии, у того рода войск, что обычно сражается холодным оружием и стреляет мало. Да и раньше, по крайней мере, в российской армии ими вооружали частенько барабанщиков, флейтистов и далее вплоть до фурлейтов-обозников — те категории солдат, которые в бою активного участия не принимают. Поэтому с точки зрения военных авторитетов начала 19-го века снятие с вооружения "бесполезного, обременительного хлама", совершенно не вписывающегося в распространенную тогда линейную тактику, вполне оправдано и даже рационально.
-Сие непреложная истина только для нарезных ружей старой системы под круглую пулю! -генерал с трудом справился наконец с толстой бумагой патрона, разорвал оболочку и извлек оттуда странный свинцовый "наперсток", -А вот извольте, новая пулька системы француза Минье, чорт бы его побрал. Ею можно быстро заряжать нарезной ствол, внутрь входит свободно, а при выстреле расширяется до калибра пороховыми газами. Я видывал таковые длинные трофейные винтовки у наших солдат, и при мне унтер 13-го егерского полку из такого оружия уложил с одного выстрела наповал французского вольтижера, почитай за добрых 500 шагов прямо через реку Алле. Если не верите, то можете справится у любого из чинов моего штаба, они засвидетельствуют, ибо все до единого там были со мной.
-Господи придумают же ироды нерусские всякую напасть на нашу голову! -Аракчеев задумчиво вертел в руках такой безобидный с виду, но вдруг внезапно ставший просто убийственным, свинцовый "колпачок", услышанное и увиденное потрясло его, как ничто и никогда ранее.
Генерал в ответ только кивнул, стараясь изо всех сил не выдать охватившего его веселья, в таком виде "грозного временщика" еще никто и никогда не видел и вряд ли когда-нибудь увидит, злая шутка удалась на славу.
-Получается наши гладкие ружья супротив этих новых нарезных — палки со штыками? -главный российский артиллерист быстро уловил основную суть вопроса, это все меняет в корне...
Теперь есть у графа весомое оправдание, просто 'железобетонное', для недавнего унизительного поражения понесенного от Наполеона. Можно смело валить все шишки на отсутствие нового оружия и на техническую отсталость, а это вполне поправимо. Автоматически, сам собой, снимается неприятный и весьма болезненный вопрос о компетенции как командующего и его штаба, так собственно и самого царя, назначившего такого бездарного главкома. Бог с ними с новыми нарезными ружьями, Аракчеев не без оснований полагал, что с этой задачей он сможет справиться в сжатые сроки, сумел же он разобраться с артиллерией — российская теперь по праву считается лучшей в мире. Осталось только правильно подать столь ценную информацию как государю императору, так и питерскому высшему придворно-сановному обществу. А то еще выйдет как с тем немцем-шарлатаном и его чугуными 'яичками'. Он ведь с самого начала противником был той глупой затеи, но государь настоял на своем, а в результате вышло потом: 'Аракчеев — ты дурак!'.
-Что вам и говорю сударь! Или мы заведем такие же винтовки, или впредь придется в крепостях отсиживаться, а в поле ни ногой, ибо издалека подстрелят.
Дальше все пошло как по маслу, лакей подал вина, генералы обмыли грядущий успех русского оружия. Затем и черед водочки подошел, подвыпившего Аракчеева стали одолевать сомнения.
-Пульки и бумаги ты мне дал Петр Иванович, премного благодарствую за такой подарок. Но государю надобно вы еще и саму трофейную винтовочку представить, и лучше бы с умелым стрелком для комплекту?
-Чего нет граф, того нет! -честно признался Багратион, -Не отбирать же мне тогда было у нижнего чина его оружие?
-И где сейчас мне того унтера сыскать, поди погиб под Фридландом? Много там наших солдатиков полегло, ой много и без толку...
-Да нет, живой он. Помню, что его маршал Мюрат хотел видеть в Тильзите — представили. Нижний чин принца в Немане искупал, подстрелив под ним лошадь на мосту, вот была потеха! Его там час вытаскивали, чуть не утоп король неаполитанский, мать его.
-Поляки того унтер-офицера часом не прибили? 13-егерский полк потом после войны там восстание усмирял, бои вроде были? -поспешил спросить Аракчеев.
-Там ведь не кампания почитай, так беспорядки, как всегда... А вспомнил... давеча их полковник ходатайствовал о награждении среди прочих отличившихся и того самого унтер-офицера за отличную стрельбу, первым же выстрелом нижний чин уложил в высочайшем присутствии главаря мятежников на чужой, австрийской стороне границы, значится и тут наш человек уцелел. У нас в военном ведомстве, как водится, не поверили и ничего не дали, хоть сие необычайное известие даже в официальную реляцию об уничтожении самой крупной банды мятежников попало.
-Постой князь, я припоминаю, в 13-м егерском есть один штабс-капитан, все прожекты сочиняет на предмет нарезных руже.. Да он же вроде того, не в своем уме? -снова возникли сомнения у временщика и надо сказать вполне обоснованные, -Не он ли тебя часом намеренно ввел в заблуждение? Может специально подучил нижнего чина и ружье подкинул?
-Не извольте беспокоиться граф, француз то ведь свою пульку не вчера выдумал, а кабы еще ни при прежнем ли ихнем короле, по заказу самого известного артиллериста и фортификатора Грибоваля. -постарался по мере сил развить свою удачную мистификацию генерал, он тоже порядком захмелел ему вдруг понравилась идея, что таким способом можно подвинуть эту самую винтовку, а то ведь у нас и не почешутся, пока в самом деле не огребут от противника хорошую плюху — сколько можно учится на своих собственных ошибках, пора начинать на чужих...
-Французики чай тоже не семи пядей во лбу, только сейчас дошли! -продолжил он успешно охмурять Аракчеева, -Ничего удивительного сударь мой, что наш штабс-капитан Денисов предлагал почитай тоже самое пять лет назад. Сие новшество и тогда известно было, попросту не верили в действенность, велите поднять в архиве старые бумаги, глядишь и сыщут. Денисов себе сие изобретение и не приписывает, так и везде стоит в прожектах — пуля Минье, али винтовка системы Минье.
-И все же говорят... поди основания есть? Неужто мы как всегда просмотрели, а супостат увидел и опередил?
-А бросьте граф... Давайте еще по рюмочке за успех российского оружия!
Спустя час после отъезда военного министра, генерал Багратион отчасти протрезвел, и до него дошло, что шутка получилась слишком серьезной, такая вот забавная игра слов.
-Ванька! Вели квасу, али кислых щей подать, голова раскалывается, что же я дурак наделал эдакое... что же теперь будет?
Глава 50. Пока без названия.
Аракчеев, будучи от природы человеком осторожным, решил все проверить сам лично, хотя бы для начала опросить штабных офицеров, бывших с Багратионом в Восточной Пруссии. Троих из них он нашел в течение недели в Санкт-Петербурге, в том числе и того самого 'злобного' немца-полковника, который терзал унтера Сашку вопросами, и все они удивительный факт подтвердили. Да было такое дело, трофейная французская винтовка в руках нижнего чина из 13-го егерского полка продемонстрировала феноменальную точность и дальнобойность, недостижимую ранее. Все свидетели отметили, что проблем и трудностей с перезарядкой странного оружия унтер не испытывал: 'как обычное гладкое ружье, никакой существенной разницы'. В тот же день был срочно отправлен курьер для вызова в столицу упомянутых в разговоре с Багратионом персон, а вечером императору Александру первому лег на стол соответствующий предварительный верноподданный доклад.
Пока штабс-капитан со своими бойцами добирался до столицы, геоически преодолевая российское бездорожье, чиновники, получив предварительно авансом хорошую нахлобучку, живо отыскали в недрах архива военного ведомства самые ранние записки Денисова, датированные еще 1802 годом, мыши их съесть пока еще не успели. И только тогда Аракчеев с ведома своего босса решил довести информацию до 'широкой общественности'. Какими каналами он воспользовался, история умалчивает, но явно не сам бегал по газетам и по великосветским салонам. Вскоре только ленивый не ругал военное ведомство и заодно и самого временщика, снабдившее войска заведомо 'негодным оружием', про царя и его генералов критики разом забыли. Стрелочник был найден, разговоры, что император 'неправильный' и надо его 'того' как предшественника, столь популярные недавно среди офицеров гвардии и 'высшего общества' быстро стали достоянием истории. Теперь особой горечи от поражения не было и в самом деле: у них 1000, а у нас 100 шагов — цифры объясняли все просто и наглядно. Нечто подобное будет происходить в России и после проигранной Крымской войны, там тоже будут грешить сплошь и рядом на вражеские штуцера Энфильда, которыми у противника были вооружены якобы в каждом сражении все поголовно, да-да начиная прямо с Альмы. У специалистов подозрения возникли сразу, но вот 'обществу' такое простое и примитивное объяснение пришлось в самый раз, сомнения исчезли: коварный враг просто опередил Россию, введя у себя 'новые винтовальные ружья'... ну мы им еще покажем! Последовал могучий взрыв 'патриотического негодования', вовсю раздуваемый финансируемой из казенных средств прессой. Жертвой этого умело направляемого сверху бардака чуть не стал унтер-офицер Сашка, решивший не вовремя прогуляться по столице. 'Петроградские полу-французы и немцы ополчились против французов природных' -так охарактеризовал эти события штабс-капитан Денисов. И в самом деле, от опереточного барско-дворянского патриотизма попахивало за версту обычным идиотизмом или заказной показухой, а возбужденный народ в столице был готов бить при удобном случае всех 'ненаших' без разбора, да их и не различали сроду. Примерно тоже самое творилось и в Москве, зато в провинции была тишь, да гладь, там политикой особо не интересовались. Один питерский герой сделал из бюста Наполеона ночной горшок и тем сильно гордился, другой спалил свою коллекцию редких книг, и далее остальные 'зажигали' в том же "патриотическом" духе. Но от импортного французского шампанского и предметов роскоши господа 'патриоты' отказываться что-то не спешили. Аракчеевская история с винтовками породила в те годы множество баек и анекдотов, опередивших свое время лет на пятьдесят, достаточно вспомнить уже ставшее хрестоматийным: 'Так у их ваш превосходительство ружья хранцузские, а у нас казенныя!'.
Что удивительно, так нашлось немало очевидцев из числа офицеров, участников той недавней войны, утверждавших, что они видели своими глазами, как российские пули бессильно падали 'за ...цать' шагов от супостатов, в то время как вражеские выкашивали подряд целые полки. Сработала психологическая установка, на войне частенько кажется, что противник обладает куда как лучшим оружием, чем свои. Недолеты при ружейной стрельбе наблюдали и ранее в предыдущих войнах, просто никто внимания не обращал до поры до времени. Это следствие примитивных прицелов и просто нервной обстановки боя, когда не всегда удается верно определить расстояние до цели. Кроме того в России в ту пору, да и частенько позднее, 'большим начальникам' принято по традиции сообщать в основном те сведения, которые они и хотят услышать от подчиненных, такая вот своеобразная "обратная связь". То же самое будет и десять лет спустя с военными поселениями, на местах давно твориться адский звездец, а наверх уходит только исключительно положительная информация, дабы начальство не прогневалось.
Но больше всего Александра тогда удивило, что по словам всезнающего штабс-капитана Денисова, подтверждение созданной с легкой руки Аракчеева легенды пришло в итоге из далекой Франции. Похоже, что тамошняя контрразведка сумела подсунуть российскому военному агенту ловко состряпанную фальшивку. Полковник Чернышевский неплохо разбирался во всех французских политических реалиях и интригах, но видимо, будучи кавалеристом мало чего понимал в технике и в оружии. Что уж там такое ему показали неизвестно, но он подтвердил, в общих чертах полученную графом Аракчеевым от Багратиона заведомо ложную информацию. Доклад главного российского резидента был весьма расплывчат и туманен, поэтому в военном ведомстве из него приняли за истинные только факты, подтверждающие официальную версию, а остальные отбросили, как недостоверные.
Как бы то ни было, но из Петербурга отдел аракчеевской комиссии, ведавший стрелковым оружием, вскоре было велено было срочно перевести в Москву, подальше от всяких подозрительных иностранцев, да и от своих неспокойных 'патриотов'. Возможно, в принятии этого решения сыграло роль и последнее столкновение Сашки и его начальника с 'главным охранником' великого князя Константина Павловича, под началом которого формально находилась вся гвардия. Александр не успел даже толком по городу побродить, до знаменитой александровской колонны он так и не добрался — не нашел памятника, может быть первоначально ее установили в другом месте, а казанский собор увидел только в лесах. В кунсткамеру нижнего чина как и ожидалось не допустили, равно как и в другие интересные места, разве, что медный всадник оказался где и положено... Единственный светлый момент — унтер офицер познакомился с родственниками своего сослуживца Гриши и был ими тепло и сердечно принят в семейной обстановке, после стольких лет скитаний и казарменной жизни такая встреча особенно приятна. Штабс-капитана почти сразу услали в длительную поездку по оружейным заводам, для ознакомления с возможностями российской промышленности и подбора нужных кадров. Александру и Григорию же предстояло отправиться в первопрестольную, они предполагали сперва, что поедут как и ранее по России на почтовых, но реальность оказалась куда как прозаичнее.
-Нижним чинам не положено! -сказал, как отрезал чиновник ведавший выдачей погонных сумм и предписаний в департаменте Аракчеева, по виду настоящий сухарь в облике человека, таких в ведомстве временщика хватало с избытком, -Так доберетесь, не велики баре! Пешком дойдете, как раз пока господа начальники переезжают и поспеете.
Возражения унтер-офицера, что в данный момент 'время-деньги' распорядитель презрительно пропустил мимо ушей и определив день на сборы, приказал явиться к следующему утру на этапный пункт, для следования во вторую столицу установленным порядком. Ничего не поделаешь, апеллировать к вышестоящим чиновникам унтер-офицер не мог, его просто никто бы не стал слушать, таковы уж повадки российской бюрократии, пришлось смириться, хорошо хоть погода в начале осени стояла почти летняя. Совершенно никого не обеспокоило и то обстоятельство, что Александр потащит с собой и считавшуюся пока секретной винтовку, боеприпасы к ней и прочие принадлежности и образцы.
Получив от казначея причитающиеся командировочные из расчета по шесть копеек серебром в сутки, друзья закупили водки, немудреной закуски и на прощанье устроили грандиозную пьянку, отблагодарив гостеприимных топографов у которых жили все эти дни в Петербурге, и поутру отправились в путь. Вышли они с рассветом и почти три часа потратили на поиски этапа, в окрестностях столицы столь примечательные места было принято прятать от глаз подальше и если бы словоохотливый встречный оборванец не показал им дорогу, так и бы не нашли. Гриша вообще с утра уговаривал сослуживца не торопится, можно ведь и потом нагнать этапную партию в пути, наняв для скорости 'вольного' ямщика, но унтер-офицер настоял на своем. По неизвестной причине аракчеевский чинуша посчитал приятелей 'одиночными' нижними чинами, а ведь формально они составляли отдельную команду и могли перемещаться самостоятельно, этот существенный момент Сашка упустил в споре с распорядителем и вот теперь приходится расплачиваться.
Небольшая справка — этапным порядком двигались в те времена по дорогам России все нижние чины, в одиночку направляемые в другую воинскую часть — 'для продолжения службы или для других нужд'. Ведь служба-то, где бы она ни проходила, была такова, что отправить без конвоя или присмотра хоть за пятьдесят верст любого, самого исправного и дисциплинированного солдата начальники боялись, редкие исключения навроде 13-го егерского полка не в счет. Александр с Григорием, по мнению чиновников военного ведомства, "справными" не числились, несмотря на честно заработанные знаки отличия военного ордена, награды шли одной статьей, а 'неблагонадежность' совсем по другой. Отцы-командиры считали, что как окажется воин один на большой дороге, как припомнит, что уже перенес, да прикинет, что ждет его впереди, так и начнет мучить его непреодолимый соблазн — дезертировать, сбежать очертя голову куда глаза глядят. На самом деле убегали далеко не все, многим просто некуда было податься, за долгие годы, проведенные в казарме, люди привыкали к такой жизни и иного существования для себя и не мыслили. Но вот по части пьянства и прочих безобразий — тут, к сожалению надо признать, что начальство было право: "Ветер дует, дождь метет — солдат девку в лес ведет. Девка бает — не хочу, солдат бает — заплачу. Мы робяты ежики в голенищах ножики!".
К слову, в Питере не смотря на хваленую "гвардейскую" дисциплину и принятый в войсках жесточайший фрунт, дела обстояли ничуть не лучше, ночью в одиночку вблизи некоторых "знаменитых" казарм лучше было не появляться, Сашку об этом в первый же день сразу предупредили нижние чины из топографического отдела. Столичные воины "озорничали" кое-где на ночных улицах с ножом и кистенем, а командиры обычно смотрели на такие подвиги подчиненных сквозь пальцы. В провинции такого вопиющего "беспредела" не было, там солдаты "честно" дрались на кулаках с аборигенами, сходились по праздникам стенка на стенку. Грабежей, да еще вооруженных Александр припомнить не мог, бывало нижние чины курицу "дикую" словят, или картошку чужую выкопают — так мелкие житейские шалости.
Поплутав по каким-то ободранным зарослям чахлых кустов "не арестанты" Сашка и Гришка добрались в итоге до этапного пункта. Глупее ситуации придумать было нельзя, нижние чины с оружием и снаряжением должны были топать до места назначения "не в роде арестантов", но на общих правах с ними, хорошо хоть к пруту приковывать их было не положено. Этапный пункт представлял из себя громадный пустырь, обнесенный по периметру крепким забором с единственными воротами. Внутри находилось с пяток полусгнивших строений, видимо предназначенных для ночлега арестантов, а вдоль стен этой "крепости" была устроена настоящая свалка всевозможных гниющих отбросов, что же классика уже: "Возле всякого забора навалено сорок телег всякого сора. Не дай бог памятник поставить какой или просто забор, и нанесут бог весть откуда всякой дряни." На пересыльных этапах в провинции Сашке уже бывать доводилось и не раз, но те были относительно маленькие и там так отвратительно не воняло. Ради любопытства он заглянул в одну из построек, и сразу пришел к выводу, что воровать за последние восемь лет меньше не стали, полы понятное дело гнилые, крыша тоже, но такого разгрома раньше видеть не доводилось. Напрочь отсутствовали выдранные с мясом дверные петли, скобы и даже печные вьюшки. Слоовохотливый дедушка-сторож из местного персонала растолковал солдатику, что прежний смотритель все железо и чугун пропил, а новый никак не восстановит утраченное.
Постепенно вместительный двор стал заполняться, из питерских тюрем и полицейских участков пригоняли арестантов, предназначенных к отправке в места заключения или ссылки, а так же массу всяческого народу, в основном, если судить по внешнему облику все тех же российских крестьян, заявились и многочисленные провожающие. Сашка было поразился, откуда столько набрали, обычно бывает меньше, но ему пояснили, что по осени столицу усиленно "зачищают" от разных нежелательных элементов. Разумная мера, поскольку с наступлением холодов обездоленные и голодные люди будут готовы на любое преступление. Всем распоряжался партионный унтер, испитая рожа "поперек себя шире", его гнусливый, но громкий голос был слышен по всему этапу: то он материт арестантов, то "отечески" вразумляет "в рыло" своих же конвойных солдат. Особого порядка Александр не заметил, если не считать щедро раздаваемые направо и налево охранниками пинки и затрещины арестантам и прочим следующим "не в роде", иногда попадало по ошибке и совершенно стороним людям. Толпа ревела, стонала и материлась на добрую сотню голосов — одним словом был обычный этапно-пересыльный бедлам, знакомая атмосфера, точно отмотал Сашка восемь лет своей жизни назад, когда его самого гнали вместе с другими бедолагами по этапу...
Нельзя сказать, чтобы гостям местный хозяин не обрадовался. Партионный сразу заявил, что они должны поступить в его распоряжение, заместо выбывших по болезни нижних чинов конвойной команды. Однако кормить горячей пищей егерей и бесплатно везти багаж, новый самозваный начальник наотрез отказался. А это уже беда, у них с собой помимо оружия и принадлежностей — одних пулелеек только взяли пять штук, есть еще и личные вещи. При откомандировке в столицу солдатам в полку выдали белье, сапожный товар, мундирную новую пару, новые летние штаны — "чтоб все как у людей было!". Такое своеобразное 'приданое' заняло половину казенного ранца. Да и своих вещей набился полный вещевой мешок. Без ложки, чашки и хорошей трофейной бритвы, без лишней нижней рубахи и кальсон, пары портянок, сапожной щетки и полотенца даже солдату трудно прожить в дальней дороге. За провоз всей этой клади на казенной подводе партионный унтер захотел взять с них из расчета пять копеек в день. Заплатить было можно, деньги у них на руках были, но требование состоять в конвое сразу же лишало приятелей возможности кормится в придорожных трактирах и харчевнях, а провизии они с собой легкомысленно не взяли — тащить показалось тяжело. Расстояние от Петербурга до Москвы примерно 700 километров по прямой, а сколько по кривой российской дороге бог знает. Этапная партия в идеальном варианте за день проходит 20-25 километров итого выходит 700:25=28 дней в самом лучшем случае, почти месяц воздухом питаться?
-Ты что крыса тюремная совсем охренел? -первым не выдержал Гришка, вчерашний хмель все еще бродил у него в голове, еще бы после "товарищеского ужина" сопровождавшегося выпивкой с топографами, проститься явились родственники и друзья, чтобы достойно проводить солдата в Москву и последовало "продолжение банкета" до часу ночи. Пришлось даже за водкой в портерную раз пять сбегать дополнительно, от дежурного по казарме гуляки откупились угощением, вином и деньгами.
-Молчать, б...ть! -неуверенно рыкнул было партионный, но вступать в драку с незнакомыми нижними чинами, да еще по виду армейцами побоялся.
С точки зрения военного устава и законов империи творилось грубое нарушение дисциплины, но кроме писанных в России в ту пору была масса неписанных правил, и вот согласно им прав был рядовой Гриша. Существовал официальный порядок, согласно которому офицеры гвардии считались чином выше армейских коллег, явочным порядком нижние чины распространили это положение на себя. Доведись Александру командовать солдатами-гвардейцами, его бы тоже такие подчиненные далеко-далеко послали. В свою очередь армейские части с глубочайшим презрением относились ко всяким вспомогательным и внутренним войскам, не сведенным в полки. Такой обычай даже искусственно поддерживался командирами на всех уровнях, ну как же — "славная традиция". А то как же, у армейцев и знамя есть высочайше пожалованное и шеф назначен царем, а эти — "вшивая гарниза".
-А нам, егерям по х... !!! Наел морду на арестантских харчах, халявщик, командер б...кий! -Гришка разошелся в этот раз не на шутку, как бы мордобоем не закончилось, -Не будем твои колодников стеречь, пущай на волю разбегаются! Рестовать??? Кого рестовать — Сашка кажи энтому гаду бумагу!
Александр попытался сперва было узнать, где находится партионный офицер, что бы решить возникший вопрос с ним. Но "их благородие" уже оказывается давно отбыл в Москву, не барское это дело в разборки со всяким быдлом вникать, для этого как раз партионный унтер имеется.
-Чаво за бумага у тя? -подозрительно сощурил налитые кровью проросячьи глазки партионный, накануне он и сам сильно поддал на дорожку, а затем еще и опохмелился и поэтому соображал с утра туго, -Нешто от царя, будет врать то!
-Бери выше от Самого!!! -торжественно заявил Григорий, и ничего не поделаешь, пришлось Александру извлечь из-за пазухи и предъявить на обозрение свой "мандат", заготовленный для крайних случаев.
После недавнего происшествия, когда унтер-офицера чуть не взяли на улице за австрийского "шпиена", штабс-капитан Денисов выхлопотал подчиненному небольшую такую справочку на четвертушке листа. Ничего особо ужасного в этой серенькой казенной бумаженции не было: нижние чины такие-то прикомандированы туда-то для производства опытов по артиллерийской части и все. Ничего сверхъестественного, ничего... кроме подписи в самом конце листочка.
-Ара...чее...ев??? Аракчеев!!!! Матерь божья, спаси мя и помилуй! -партионный унтер не сразу разобрал буквы, но когда до него дошло, то изменился прямо на глазах, был красный как вареный рак, а тут посерел весь и даже как будто внешне в размерах уменьшился. Враз протрезвел служивый, перекрестился дрожащей рукой и примирительно залепетал, -Так энто братцы я ничаво, я энто так для порядку тока... я ничаво...
-Вот б...ть, видал?! Нас рестовать? Будешь теперя медведей по камчаткам водить, коли сразу тама не сожрут! -гордо заявил Гришка, наблюдавшие за разыгравшимся скандалом арестанты, конвойные солдаты и прочие, следующие по этапу "не вроде", явно выражали ему горячее одобрение, еще немного и пожалуй аплодисменты пойдут, как в театре.
Вопрос таким образом урегулировали: приятели отдали артельщику три рубля на продукты и поступили на довольствие вместе с остальными конвойными солдатами, охранять "колодников" договорились по очереди и только между этапами. По расписанию партия должна была отправится в 9-ть часов утра, но выход протянули почти до обеда, пока считали всех по головам — дважды ошиблись, пришлось выгнать за ворота всех провожающих, прочих приблудных и только тогда цифра сошлась.
Противно скрипит влажный песок под старыми солдатскими сапогами, вновь и вновь приходится отмерять своими ногами версты. В 20-м и 21-м веке Александру довелось немало поколесить по стране, но пройтись на "своих двух" хотя бы от Питера до Москвы — совсем другое удовольствие, каждый конкретный километр чувствуешь натруженными ступнями... говорят, при дальних переходах солдаты ломают там какие-то мелкие косточки. Девять лет назад его гнали несколько сотен верст прикованным к "пруту" вместе с другими рекрутами, дабы не сбежал будущий "защитник отечества", а сегодня ему самому приходится следовать в качестве конвойного, на цепь посажены другие неудачники, по всем признакам обыкновенные беспаспортные мещане и крестьяне. Но это так, "простые" арестанты и "невродии", настоящие преступники идут в голове колонны под усиленной охраной, заковыванные полностью в кандалы, исключение сделано только для женщин.
-Что у тебя кума в мешке звенит? Никак золото в Сибирь несешь? Зачем, там поди своего хватает? -спросил Сашка одну из осужденных на каторгу баб еще в Питере, во дворе этапа.
-Казна богато железа подарила! -бойко ответила та, и развязав дорожный сидор продемонстрировала Сашке и Григорию свои "браслеты" — ручные оковы.
Солдаты из числа инвалидной команды пояснили новичкам, что по новым правилам женщин с 1800 года заковывать до Москвы не велено, вот они и несут кандалы с собой в качестве багажа. С чем связано Александр не понял, может быть, очередная попытка властей "пустить пыль" в глаза иностранцам — вот мы какие гуманные, а может простой меркантильный расчет — баба не сможет долго идти в "железе" а казенные подводы стоят денег. В любом случае очередная глупость чиновников, можно подумать оков в Москве не хватает? Чего-чего а со "скрепами" духовными и железными в России полный порядок — на всех хватит и еще запас немалый останется.
Кинули они с Гришкой жребий, кому первому охранять и "повезло" унтеру, ему надо сказать всегда везет в таких случаях. Что-то много нынче в Питере лишних людей набрали, на прут положено цеплять не более семи пар, а обычно и того меньше — пять-шесть, но партионный ухитрился пристегнуть девять и заботам Сашки поручены сразу 18 человек. Как назло все собрались разного возраста, роста и даже пола — этот краснорожий черт сзади прикантовал совсем молоденькую девку, тащится за мужиками как собачонка на веревочке. Почти что никто в группе не может приспособиться идти если не в ногу, то хоть слаженно, наступают друг другу на пятки, бранятся, сильные свободным кулаком бьют слабых, дергают что есть мочи за прикованную наболевшую руку. Постоянно приходится конвоиру вмешиваться и урезонивать буянов. Сколько мучений, слез, злобы... А ведь если разобраться, то выяснится, что многие из них ни в чем не виноваты. Двое, те, что идут в первой шестерке — крепостные сукновалы, отпущенные своим барином на оброк. У них, сонных и бывших "выпимши", на постоялом дворе стащили заработанные деньги вместе с отпускными билетами — плакатами, паспортами от помещика. И теперь бредут они на родину, голодные и измученные, примкнутые рядом к цепи... остальные вроде тоже отнюдь не "соловьи-разбойники". Уголовников заковывают в кандалы сразу, еще в тюрьме, здесь же на пруту простые беспаспортные, бродяги, и частично 'невродии' — те, кто как и Сашка 'не в роде арестантов', но следует под конвоем. Настоящее мучение направлять и подгонять такое шествие, уже через час Александр сорвал голос, его товарищи по несчастью давно вовсю пинали арестантов, а наиболее нетерпеливые и раздражительные временами слегка подкалывали отстающих штыками. Солдаты инвалидной команды утверждают, что ранней осенью или летом это еще что, настоящий ад наступит зимой, когда холодное железо кандалов будет обжигать голую кожу как огнем.
Дорогу осилит идущий — не то автор этого афоризма российских трактов не видел, не то все же ездил, а не пешком ходил, но далеко не все способны пройти без приключений и десять верст... В следующей впереди Александра "сороконожке" крики, ругань, замешательство: третий слева немолодой мещанин, хромавший еще от самого этапа, свалился кулем прямо в пыль лицом и только неестественно вывернутая вверх рука торчит, удерживаемая казенной цепью.
-Стой! -унтер притормозил "своих" арестантов и кинулся на выручку соседу.
-Вставай ирод! -рябой солдатик смачно пинает упавшего в бок, дергает его за шиворот, пытаясь поднять, ему помогают остальные "колодники", из числа тех, кто прикован рядом, да без толку. Похоже, что мужик окончательно спекся, даже сказать ничего не может, лишь бессильно хрипит, кровавая пена на губах, может статься уже агония — человек помирает.
-Брось ты его, видно же, что не пойдет! -Александр с трудом остановил вышедшего из себя конвойного.
Слегка побитый оспой низкорослый солдат матерится почем свет стоит, ключа от наручников оказывается у них нет, да и не положено его иметь при партии, и теперь до следующего этапа придется тащить обезножевшего на руках. Такое впечатление, что партионный с похмелья нацепил не разбирая кого попало на прут и вот закономерный результат.
-У ево разговор известнай, дашь три рубли — подешь вольно так, нет — пожалте в оковы! -сдал с потрохами начальника злой как черт солдатик. Нет снова ошибочка, и здесь не обошлось, без маленькой такой коррупции... берут в этой жизни все, даже последний конвойный унтер-офицер на пересыльном этапе.
Сашка пошарил по карманам, где же его старая добрая отмычка, столько раз простенький на вид кусочек металла выручал, не подведет и теперь. Искомая 'штучка' нашлась в неуставном внутреннем кармашке мундира рядом с записной книжкой и карандашом. Чик-чик и наручник открыт, казенные замки особыми секретами не избалованы, но виден определенный технический прогресс — раньше этапируемых просто заковывали под заклепки, это Александр на собственной шкуре испытал.
-Во ундер мастер рукастый! Замки индо орехи шелкат! -загалдели не ожидавшие такого оборота очевидцы-арестанты, -Поди на отдыхе, али на постое по сундукам купеческим шарит, али по фатерам господским?
Александр с конвойным солдатом не сговариваясь и не обращая внимания на подколки, схватили упавшего и оттащили на обочину в сторону, следующий сзади обоз подберет. Большой задержки не вышло, простояли минут пять, колонна и так растянулась почти на версту. Прошли еще с пару километров худо-бедно, и снова по рядам гремит "Стой!", что-то впереди случилось не разобрать с середины. Александр далее скомандовал оправится, пятый час в пути, а особенности хождения на "пруту" не дают возможности произвести этот несложные физиологический процесс индивидуально, только все разом.
-А теперь все отвернулись! Девчонке тоже надо. -просьба к "арестантам" конвойного, по сути приказ, но как всегда нашелся один "непонимающий" и его пришлось вразумлять отдельно и вручную.
-Тебе что русский язык не понятен, надо прикладом добавить? -и Александр отвесил шестому слева мужичку увесистый подзатыльник.
-Вишь боярыня кака... -прошипел непонятливый но послушно отвернул морду в сторону близлежащего поля.
-Дяденька солдат я не могу посредь дороги, срамно! Люди смотрят! -девка чуть не прыгает на месте от нетерпения, покраснела вся, залилась румянцем.
Сашка огляделся кругом, место как назло открытое, рядом лишь жиденькие кустарник. Партионного вроде поблизости не видно, он судя по крикам в голове колонны кого-то не то убивает, не то распекает, да и девчонка на матерую преступницу совсем не похожа.
-Дай сюда лапку! -отмычка скользнула в паз, щелкнул замочек и свободна птичка, он еще подивился изобретательности тюремного ведомства, предусмотрели оказывается специальный вкладыш-уплотнитель, иначе полудетскую ручку в оковах не удержать, выскользнет.
-Ой дяденька спасибо! -и девица рванулась молнией прочь.
-Далеко не отходи, давай за те кустики. -только и успел крикнуть ей вслед унтер. Пришлось краем глаза присматривать за ней мало ли чего, но формально приличия соблюли. Вот уже прибежала обратно и покорно протягивает ручонку, чтобы снова надели наручник... Сашка только тут рассмотрел немного "преступницу", он первоначально ошибся с возрастом — не иначе этот окосевший черт партионный ребенка ему навязал. Сразу он не заметил, поскольку обычно в народе детей принято в рванье для экономии одевать, так девки донашивают тряпки оставшиеся от старших сестер и более-менее их наряжать начинают к годам 14-ти, когда заневестятся и пора замуж отдавать. А эта девушка или девочка одета была хорошо и чистенько, по мещанско-крестьянской мерке конечно — этот момент и сбил первоначально Сашку с толку.
-Как зовут? Сколько тебе лет? -Александр не стал торопиться, благо время у них было.
В ходе распросов выяснилось, что девица — Глаша, Глафира — если по-полному, и ей только в этом году исполнится двенадцать, так и есть почти ребенок. Внешность ничего — миловидная блондинка, красоткой назвать трудно, но это ведь подросток, вырастет и там видно будет, может выйдет красавица, может просто привлекательная, но уж точно дурнушкой Глаше не бывать. На лицо, как говорят в народе, девчонку "бог не обидел".
-Что же ты Глашенька натворила? Стянула у барыни чего? -Сашка в очередной раз опознался, поспешно отнеся девочку к категории дворовых. Обычно их за кражи и осуждали на ссылку, стащит бестолковая девка у барыни какую-нибудь грошовую безделушку и вперед в Сибирь, как же господа свое добро и свой интерес стого блюдут. История известная, сколько таких ему уже рассказывали — не сосчитать. Мещанки как правило попадались на более серьезных преступлениях, стандартное для них — "убила мужа", сначала супруг ее мордовал-убивал, а потом она его "пристроила".
-Я не воровка! Нас с маменькой барин в другую деревню перегоняет! -Глаша вторично покраснела, глаза увлажнились и даже губки обиженно надула, еще немного и заплачет, совсем как маленькая девочка.
-Ладно, пошутил я, прости дурака! Иди коза к маме в обоз, не буду тебя на прут обратно прицеплять. -Александру стало неудобно, обидел девочку подозрением и он поспешил загладить свою вину таким нехитрым способом.
-А вам унтер партионный худа за то часом не сделает? А мне, а матушке? -девица замялась в нерешительности, и не уходила, -Ой я боюсь дяденька солдат, кабы чего не вышло!
-Я сам себе унтер! -уверенно заявил Сашка и "придал ускорение" девчонке легким шлепком по обтянутой сатином тощей заднице, чтоб соображала быстрее, -А ну бегом к маме! Разберусь с твоим партионным сам, на меня валите если что. Скажешь, унтер-офицер Сашка тебя отпустил.
Убежала, только пискнула от хлопка по попе, как мышка... Он тогда еще не знал и не мог даже и представить, что в этот момент прошел некую развилку на жизненном пути, это факт он осознает потом, годы спустя.
Вечером, только собрались Александр с Григорием пойти отдохнуть, как откуда ни возьмись, точно легкокрылая ласточка, прилетела Глаша.
-Матушка зовет чай пить, пожалуйте не обижайте! -выпалила она на одном духу. Ну какой солдат откажется от такого приглашения?
Познакомились они тогда с Дарьей, и ее дочками, старшую Александр днем освободил от цепи, а младшая следовала вместе с матерью в обозе к новому месту жительства. Как ни изобретательна и запаслива казна, но на двухлетнего ребенка подходяшей цепочки не нашлось. Что до старшей, то Александр имел поздне вечером неприятный разговор с партионным насчет 'своей' девки.
-Сбежит баба, ей че — солдатка, почитай вольная и деток за собой утащит! Отвечать хто за их пропажу будет? -упирался старый пропитый насквозь служака, от замечания Сашки, что малолетних приковывать нельзя он отмахнулся, как от несущественного, -Завсегда так арестантов и 'невродий' гоняю! Бабу на цепь неможно, она не крепостная и барин ей не указ, своей волей с нами идет.
-Сколько? -не стал долго спорить Александр, о здешних порядках, а заодно и о расценках, его уже уведомили накануне конвойные солдаты.
-Три рубли! -ничуть не смущаясь выставил свою цену партионный, поторговались слегка и сошлись на одном.
К великому сожалению, по ошибке Александр отдал тогда за Глашу свой главный военный "сувенир" — серебряный рубль, подаренный генералом Багратионом. Спохватился, предлагал даже пять, лишь бы вернуть, но поздно, что пропито, то ушло... назад не воротишь. Пить в конвойной команде умели и любили, ее фактический начальник всю дорогу постоянно подавал пример подчиненным.
Кипит, булькает вода в старом, прокопченном в долгих походах и помятом медном чайнике, который когда давно расторопный Гришка стащил у зазевавшейся купчихи. Оранжевые отблески огня отражаются на давно не чищенных, позеленевших боках посудины. Дарья не спеша и обстоятельно, как умеют только русские крестьянки, рассказывает новым знакомым о своей жизни, больше собственно и не о чем говорить, про войну солдатам вспоминать не хочется, да и там большинство "забавных" историй отнюдь не для женских и детских ушей. По началу вышла неприятность, когда они только пришли слух неприятно резануло уже частично подзабытым французским, нет не тем убогим жаргоном, на котором обычно говорили местные дворяне: 'сир, баньжур... ву пле... тьфу стой куды прешь скотина, али барина не углядел!' — к нему привыкли, а именно натуральным. Гришка даже машинально перехватил ружье, как бы для для нанесения удара штыком, с "лягушатниками" у него были связаны не самые приятные воспоминания, вот руки сами и отработали, хоть никакого врага перед ним и не было в помине.
-Господи! Что ваш товарищ делает? -встрепенулась испуганная женщина, а Глаша вскочила и храбро бросилась вперед, грудью заслоняя мать от страшного штыка.
-Не бойтесь! -Александр сразу понял в чем дело и моментально отвел оружие приятеля в сторону, -Мы этих французиков целый год убивали, а они в свою очередь нас. Вот Гриша мой приятель, еще и не остыл, не вините уж его бедного.
-Я только старшую дочку немного пытаюсь выучить иностранному языку... -призналась новая знакомая, -Неужто так вас насторожила?
-Да нет все в порядке! -успокоил ее Сашка и Григорий к тому моменту понял свою промашку и отложил ружье, пристроив его возле казенной повозки, туда же Сашка поставил и свою винтовку, недоразумение таким образом было полностью исчерпано.
Посидели поговорили о том о сем в основном о жизни, Глаша помалкивала лишь посматривала на унтера временами, зато вот ее младшая сестренка так и лезла к Григорию, чуть не оборвала все пуговицы мундира. Французский язык у идущей с этапом солдатки и необычный вид Глаши получили логичное объяснение, когда друзьям была поведана история ее злоключений. Дарья, хотя пожалуй женщина была еще молода, просто перенесенные невзгоды преждевременно ее состарили, воспитывалась в семье помещика как приемная, внебрачная дочь, наряду с остальными детьми барина. Вместе с "молодой хозяйкой" ее обучал нанятый француз-гувернер месье Этьен, это человек в отличие от многих своих соотечественников-проходимцев действительно был педагогом с большой буквы. По крайней мере, языком Вольтера и Руссо женщина владела свободно, не то что местная знать, про которую рассказывают анекдоты на вроде такого: "Месье Ланжерон, о чем это там генералы Платов с Милорадовичем разговаривают и спорят, переведите для меня, будьте любезны. — Не могу ваше величество понять, они говорят по-французски!"
Уже после вступления наших войск в Париж, которого в этом варианте реальности не будет, подобное 'знание' французского нередко играло с русскими офицерами разные забавные шутки. Так, один офицер в ресторане, отчаявшись разобраться в чужеземных буквах, просто отчеркнул карандашом первые четыре блюда и удивлялся, почему ему подали четыре разных супа. Другой, услышав, как официант предлагает ему 'пети пуа', велел принести, соблазнившись красивой звучностью слов. Каково же было возмущение, когда оказалось, что это просто горох!
Детство у Даши, хоть и росла она сиротой, рано потеряв мать, прошло относительно счастливо, пролетело как короткий сказочный сон, а вот дальше начался кошмар взрослой жизни. Барин выдал родную дочку замуж и почти сразу же занялся приемной или 'воспитанницей', как ее называли в доме, ничего удивительного в те времена ни одна красивая женщина или девушка из дворовых не могла избежать пристального "внимания" хозяина. Как правило, многие из детей обитавших в людских помещичьего особняка были в той или иной степени родственниками барина, но на их положении это не сказывалось. Так и оставались всю жизнь бесправными рабами, хоть и был им барин действительно "отцом родным", причем некоторые обладали таким сходством с родителем, что иногда возникали досадные ошибки. Не стала исключением и Даша, когда через семь месяцев "плоды любви", а точнее насилия над девушкой стали визуально заметны, то господина стали терзать приступы совести. Дабы обрести душевное спокойствие барин, не особо печалясь, сбыл по дешевке беременную дворовую девку приятелю, большему любителю всяческой экзотики, у того в домашнем гареме были заведены и калмычки и эфиопки и прочие редкости. Что с ней проделывал этот господин, Дарья не стала рассказывать новым знакомым по вполне понятным причинам. Но по ее исказившемуся ужасом лицу было ясно, что ничего хорошего. Единственный плюс в таком новом положении — этот "любитель" быстро пресытился необычной наложницей и поспешил избавиться, выдал ее замуж в дальнюю деревню, за немолодого уже кузнеца, почитаемого местными жителями страшным уродом, эдакого российского Квазимодо.
-Глаша у меня законная! -горько улыбаясь продолжила рассказчица, -она через два дня после венчания родилась.
Про Дарью господа забыли и она обрела тихое семейное счастье, ужасный с виду, но добрый сердцем, кузнец не стал попрекать насильно навязанную супругу за прижитого с барином ребенка. Стерпелись-слюбились, как в пословице, вскоре пошли и еще дети, из них выжила только младшая — двухлетняя Маша, которая сейчас настойчиво пытается оторвать понравившуюся пуговицу с мундира Гришки. Прямо как в сказке получилось, обрела принцесса счастье в объятиях чудовища. Крепостных крестьян у этого барина — некоего барона с немецкой фамилией зажимали очень сильно, вопреки обычаю, оброком были обложены даже грудные дети, а кроме того несчастных заставляли еще и барщину исполнять — полевые и прочие хозяйственные работы в поместье. Все это неофициально конечно, но кому народ будет жаловаться, коли вся местная власть — сплошь приятели и собутыльники хозяина, а до царя далеко как до бога... Тем не менее, молодожены прожили первые годы неплохо, даже отчасти зажиточно, семью выручало кузнечное ремесло, скорее даже искусство: мастер был на все руки, хоть мудреный замок изготовить, хоть фигурную решетку на окно — приезжали к нему даже из столицы заказчики.
-Сгубили моего Ермолая ироды! -у Дарьи навернулись на глазах слезы в этом месте рассказа, -Такого золотого человека сгубили по злобе своей!
Все началось с того, что в деревне барин сменил очередного управляющего, он всегда это проделывал раз в четыре года, чтоб извороваться не успели и рвения не утратили. Своих русских специалистов помещик не привлекал, предпочитая иностранцев — эти беспощаднее и свирепее, и не смогут войти в сговор с крепостными мужиками с целью обмануть хозяина. Очередной "правитель" тотчас приступил к внедрению "ордунга", все молодые женщины и девушки были переписаны в особую ведомость. Затем "их немецкое величество" установил график, по которому женская половина деревни должна была обслуживать его весьма немалые сексуальные потребности. Не то что бы барские управляющие и раньше не сожительствовали с крестьянками, зачастую принуждая их насильно, но такой откровенный произвол был пока в новинку. Как правило, прежние помещичьи назначенцы Ермолая и его семью не трогали, попадали под раздачу другие крестьяне, из разряда не сумевших вовремя откупится взятками. Он платил официально немалый оброк, постоянно делал кое-какие работы по помещичьему хозяйству и неофициально давал хорошие "подарки" управляющему, благо деньги от выполнения заказов были. Наступил "новый немецкий порядок" и однажды вечером за Дарьей явились посыльные от господина управляющего — пришла ее очередь "постелю стелить" немцу. Взыграла у Ермолая в жилах цыганская кровь предков, в селе не без оснований считали, что он вышел в "проезжего молодца" из заночевавшего рядом однажды табора, и не отдал кузнец тогда свою жену иностранному "дяде". Немец, прозванный местными жителями "Карлой" — обычно добавляли еще и одно общеизвестное прилагательное, начинающееся с "е", лично явился со своими подручными разбираться с непокорным 'быдлом'. Бывший прусский фельдфебель, привыкший легко "ломать" сопротивление строптивых новобранцев в этот раз просчитался, при ближайшем рассмотрении оказалось, что сельского мастера бог не только талантом не обидел, но и физической силой тоже. В результате короткого но очень бурного разговора господину управляющему сломали челюсть, не помогли и прихваченные "на всякий случай" ржавая драгунская сабля и пистолет, а помощники-холуи трусливо сбежали, бросив своего патрона, им не было расчета драться с обезумевшим от ревности кузнецом.
На этом второй счастливый период в жизни Даши и закончился. Это только в сказках герой всех и вся побеждает, в жизни часто выходит по-другому. Почти одновременно явились для разбирательства из города барин с вооруженными до зубов охранниками и чиновник с солдатами, в деревню заявилась целая военная команда во главе с офицером для усмирения, разве что артиллерии с собой не привезли. Бунтовщика в момент скрутили и жестоко посекли для "порядку" и в надзирание всем остальным крестьянам. Это было сделать нетрудно, поскольку Ермолай, опасаясь за жизнь жены и дочерей, не сопротивлялся представителям власти, дальше господа-начальники стали решать как должно "подавлять" восстание "противу существующей власти". Сперва хотели наказать супругов строго по закону: за такое противоправное действие, как покушение на барского управляющего, крестьянину полагались сечение кнутом и пожизненная каторга, как для преступника, так и для его сообщницы, но юриспруденцию победила банальная жадность немца-помещика. За каторжника казна уплачивала ему в компенсацию всего лишь 300 рублей серебром, за двоих получалось в сумме 600, малолетних дочерей не учитывали, они шли в Сибирь как бы бесплатным довеском. А вот за рекрута можно было выручить 800 и даже при некоторой ловкости рук больше — до 2000. Жадный барин не устоял — Ермолай отправился на службу отечеству, а его семью было приказано убрать из деревни с глаз подальше, чтобы не вводить остальных крепостных в искушение. Вот эти 200 рублей и решили судьбу женщины и ее детей, при этом хитрые судейские чиновники не постеснялись и выманили у нее еще пару сотен, почти все ее сбережения на черный день, обещая облегчить участь мужа.
-На юг его погнали, на войну с персиянами, и с тех пор ни единой весточки нет — совсем пропал. Сгинул поди... -пожаловалась, всхлипнув Дарья.
Александр поспешил успокоить собеседницу, на царевой службе всякое бывает, может ее мужик в самом деле жив-здоров и еще вернется домой. Но судьбе было угодно распорядится, так что кузнец действительно сгинул безвозвратно — женщина в своем предположении не ошиблась. Позднее Сашка будет долго искать этого человека, неожиданно ставшего родственником, и через военное ведомство, но все безрезультатно — не удалось найти даже следов. На югах и на Кавказе в ту пору был такой бардак, что иногда бесследно исчезали старшие офицеры, а уж нижних чинов и вовсе не считали.
-А куда вас теперь гонят? -спросил в конце рассказа Григорий, и услышав ответ они с Сашкой переглянулись — Сосновка! Неужели та самая деревня? А ведь оттуда до заветного бункера на горе можно сказать рукой подать.
Именно так и называлась новая деревушка бывшего Дарьиного хозяина, недавно приобретенная им в относительно глухих местах, но можно сказать, что в дальнем подмосковье. Как будто все сходиться, разве не исключен вариант, что это просто совпадение и речь идет о совершенно другом населенном пункте, мало ли в России всяких Сосновок-Малиновок. Сама Дарья после сдачи мужа в рекруты автоматически перешла в сословие солдаток, и теперь лично свободна от крепостной зависимости, но коварный параграф уложения освободив женщину оставил в рабстве у помещика ее дочерей. Какая же баба сбежит от хозяина, бросив на произвол судьбы детей, вероятно так рассудили хитрые законодатели стоявшие всегда на страже интересов дворянского сословия. Фактически в повседневной жизни и эта юридическая норма не всегда выполнялась "барами", они такие забывчивые оказывается, когда заходит речь о их личных интересах. Частенько солдатки, будучи формально свободными, по факту оставались всю жизнь крепостными. Иногда их, после гибели супруга вторично насильно выдавали замуж за крепостного — помещикам, как известно законы не писаны, да и само понятие "законность" до 1861 года в России, по мнению специалистов, весьма и весьма относительно... Кулак барина или чиновника — вот и весь закон на местах пополам с порядком.
Пока разговаривали, и пили чай, точнее настой зверобоя и еще каких-то травок, Сашка ущипнул слегка сидевшую рядом Глашу за бедро, пришла вдруг в голову такая идиотская фантазия. Нет никакой эротики, никакого влечения к этой девице тогда еще и в мыслях не было, как говорят в ХХ веке просто: "Детство в одном месте заиграло". Однако реакция девочки на глупую шутку поразила унтер-офицера, как она на него заинтересованно или оценивающе посмотрела, совсем не по-детски, словно взрослая опытная женщина... сразу зацепило за душу. Закончилось знакомство с Дарьей тем, что они перенесли ее пожитки и детей на казенную телегу, заодно избавив солдатку от необходимости платить за провоз багажа — нижние чины свой собственный перевозили бесплатно. Столоваться тоже стали вместе, казенный артельный кашевар готовил на редкость отвратительно, вечно каша у него выходила горелой, а вместо супа получалась мерзкая баланда, и часто брали из общего котла только кипяток, да положенные на душу полфунта вареного мяса, дальше готовили пищу самостоятельно. Всю дорогу до самого момента расставания Александр и его приятель присматривали за новой знакомой и всячески опекали ее, что оказалось отнюдь не лишним... среди полутора сотен "овец" покорно бредущих по этапу затесались и настоящие "волки", ну или "шакалы" по крайней мере.
-Слышь служивый бабу свою дай побаловаться! Заплачу! -перед самым Валдаем 'подкатил' на очередном этапном дворе к Сашке арестант из проворовавшихся приказчиков с заманчивым предложением — ухватки молодец уже приобрел на службе у купцов, а вот насчет ума похоже было туго. Морда у субъекта на редкость наглая, привык видать, что с деньгами ему не откажут, как же для солдата и рубль редкость, и вчерашний купчик — большое начальство.
-Тебе чего других не хватает? -миролюбиво осведомился унтер-офицер. И в самом деле, некоторые представительницы прекрасного пола, из числа следовавших с ними по этапу вовсю торговали собой, скорее всего из-за этого их и выслали из столицы.
-Господску, чисту бабу хочу поять, аж свербит тама, на нашенских потаскух уже елда не стоит!
-Свербит говоришь? -ласково осведомился Сашка и выдернул из ножен отточенный до бритвенной остроты кортик, -Это же болезнь нехорошая, сейчас я тебя братец исцелю!
-Эй ундер, ты почто так? Ножик убери! -заверещал козленочком любитель 'продажной любви пытаясь удрать, но Александр в последний момент ловко поймал его за шиворот чуйки.
-Куда это ты бежишь? Недуг лечится хирургическим путем, раз — и о бабах больше думать не будешь! -кастрировать Сашка его не собирался, просто пошутил. Для "вразумления" хватило и одного легкого укола клинком в ягодицу — смелый приказчик от страха тут же и обмочился на потеху всей честной публике. Более, вплоть до самой Москвы, никто из арестантов, да и из конвоя к Дарье и Глаше с такими предложениями не подходил.
Дела этапные, дела казенные, надо сказать пару слов и о них. Со 'своим' прутом Александр поступил просто и красиво, еще в самом начале сделав мужикам следующее предложение.
-Выбирайте! Или я вам водки на последнем остроге поставлю, или прямо сейчас вырежу в лесу дрын подлиннее и буду вас им херачить до самой Москвы!
Немного посовещавшись, арестанты и "невродии" пришли к выводу, что водка все же лучше, и для здоровье полезнее, чем 'березовая каша', тем более, что соседи Сашки из числа конвойных отдавали предпочтение другим методам воздействия. Этап еще на второй неделе пути выбился из положенного графика, и поэтому приходилось двигаться форсированными переходами. И спереди и сзади только и слышалось: "...твою мать!... живее скотина!", под аккомпанемент матерной ругани и хлестких ударов... Солдаты окончательно потеряв остатки терпения били и подгоняли подопечных чем угодно, от прикладов ружей до ремней и самодельных дубинок. Только когда мимо проезжали богатые "господские" экипажи расправа временно прекращалась, мало ли начальство какое еще увидит. Если будет опоздание, то палки от заботливых 'отцов-командиров' неизбежно получит конвой, поэтому никакого иного выбора у служивых не было.
К счастью у Александра и Григория такая необходимость не возникала, арестанты и прочие 'невродии' пристегнутые к их пруту сами подтягивали отстающих, стонали, ругались но исправно шли вперед. Это стоило расходов на несколько штофов сивухи, одних нервов Сашка и Гришка, подменявший по другим дням приятеля, себе больше спасли. По дороге Сашка пару раз уже угостил 'огненной водой' своих невольных попутчиков, чтобы приободрить и подтвердить серьёзность намерений и ему верили.
Вот и последний этап перед Москвой, расстались с Дарьей и ее девочками, с трудом удалось Сашке всучить ей некоторую сумму денег на дорогу. Подыскали они с Григорием надежного провожатого, довезти до Сосновки брался один из местных крестьян, из соседнего села, так надежнее, чем пользоваться услугами посторонних возчиков. Александр сразу предупредил мужика, что он обязательно проверит, добралась ли их попутчица со своими детьми до указанной деревни, затем попрощались и расстались, впрочем не надолго.
Глава 51. Пока без названия.
Как оказалось, и чего в тайне опасался Сашка, в Москве их никто не ждет, царь поехал на очередную встречу с Наполеоном, Аракчеев увязался за ним, а в отсутствие 'хозяина' чиновники решили на новое место не спешить. Учреждения, куда они должны были с Григорием прибыть, еще не существовало в природе, хоть не иди обратно в Санкт-Петербург. Непонятно было куда вообще следует заявить о своем появлении и что делать дальше, комендатуры в этом столетии еще не завели. Была идея отправится прямо в канцелярию к градоначальнику, благо он еще и местный 'главнокомандующий', но добрый чиновник на пересыльном пункте отговорил от этого замысла, дав вполне разумный совет. И в самом деле ничего хорошего бы не вышло, по слухам Ростопчин здорово чудил, и не факт, что Александру, попадись он генералу под горячую руку помогла бы грозная аракчеевская бумажка, поскольку 'главный москвич' считался одновременно и одним из самых главных недоброжелателей временщика. Решили пока снять квартиру и ждать появления в городе чинов комиссии, рано или поздно приедут эти господа. Но возникла непредвиденная трудность, без документов, без специального предписания официально никто не пустит солдат на постой, поэтому решили попытать счастья на окраине, где народ не столь законопослушен.
-Сашка глянь! Не Софья ли это часом, жена нашенского штабс-капитана Денисова? -вдруг огорошил своего спутника Гришка, толкнув под локоть, и действительно встреченная по дороге молодая женщина кого-то напоминала... А вот еще и дети у нее, ну точно — это скорее всего Софьюшка, белобрысые мальчики-близнецы и девочка лет шести с нею.
Пока Александр прикидывал, она или не она — все же за столько лет изменилась, Софья сама увидела приятелей и подошла к ним. Оказывается, что действительно супруга ротного командира приехала в первопрестольную несколько дней назад, поскольку в Питере мужа, убывшего в командировку, уже не застала.
-Сашенька, Гриша пойдемте ко мне, квартира большая и хорошая, я там одна с кухаркой и детьми. Поживете пока мой Иван из Тулы не приедет. Найдется комната для вас! -сразу же накинулась на них "мать-командирша" и как не отговаривались, пришлось в итоге согласится. Так даже надежнее, если говорить честно, то доверять 'секретное оружие' и прочее барахло кому попало не хотелось, а постоянно таскать с собой винтовку не будешь. Оставив тяжести в новом жилье, Александр с Гришкой решили немного прогуляться, надо было зайти на пересылку и оставить тому самому чиновнику адрес временного места проживания, как уговаривались ранее, мало ли вдруг о них "наверху" вспомнят и начнут разыскивать.
А там как раз царила суматоха, принимали осужденных арестантов, которых пригоняли в Москву из всех северных, северо-западных, западных и многих центральных губерний. Из других в Сибирь гнали через Казань, минуя вторую столицу. Сюда же прибывали с востока и с юга крестьяне, препровождаемые в разных направлениях к своим помещикам, подследственные и беглые 'не помнящие родства'. Отсюда уходили все этапные партии за "Камень, за Урал, в неведомые холодные дали". В нескольких кузницах, расположенных рядом, острожные кузнецы ловко заковывали и перековывали осужденных и 'препровождаемых' кандальников. Тут же цирюльники ржавыми инструментами брили им наполовину головы. Из московских тюрем и полицейских частей на Воробьевы горы привозили или волокли на мешках арестантов, наказанных кнутом, хрипло стонущих или обморочных, накрытых кровавыми кусками холста, прилипавшими к изрубцованным спинам. Зрелище, что называется сугубо на любителя, но не будем забегать, самая поганая экзотика еще ждет впереди.
Народу во дворе было много, в данный момент формировался новый этап, на этот раз из Москвы. Гриша остался снаружи поговорить с местными девками и бабами, а Сашка подался в канцелярию. В толпе зрителей и провожающих преобладали простые люди, и прочая "не аристократическая публика" — войлочные шапки и колпаки, поношенные фуражки и разноцветные головные платки, чуйки и косоворотки, потертые кафтаны, холщовые и кожаные фартуки мастеровых, поношенные башмаки, стоптанные сапоги и лапти. Но пришли и многие москвичи других сословий: видны были лакированные цилиндры, широкополые шляпы, форменные картузы чиновников и военных, разноцветные сюртуки, нарядные платья купчих и мелкопоместных дворянок.
Едва делопроизводитель — коллежский регистратор записал указанные данные в свой гроссбух, как снаружи раздались пронзительные женские и детские крики и скверная ругань, такое впечатление что там что-то случилось, драка не драка, но нечто похожее.
-Помещики за своими приехали, сейчас комедию будут ломать! -объяснил причину возникшего переполоха чиновник и они с Александром вышли наружу посмотреть на бесплатное "представление".
-Руки прочь убери дрянь эдакая! Захочу и заберу, ибо власть от государя императора имею! -орал во всю глотку некий красноносый господин в потертом сюртуке, пытаясь отобрать у ссыльной крестьянки пятилетнего мальчишку, баба однако упиралась изо всех сил и ребенка не отдавала. Народ вокруг, пришедший кто простится, кто подать по давней московской традиции 'несчастненьким' милостыню открыто негодовал, многочисленные женщины, жалея мать плакали.
-Они эдак каждый раз соизволят поступать! -регистратор мрачно сплюнул под ноги, ему такое зрелище тоже было неприятно, хоть и насмотрелся всякого непотребства на службе за долгие годы, -Сошлют в Сибирь кого из негодных к работе своих крепостных, а потом приедут сюда и детей ихних изымают, по закону имеют полное право. Народ в столице богатый, глядишь, купцы-староверы шапку по кругу пустят и соберут бабе за дитя рублей под триста серебром и остатняя публика прибавит сотню-другую от себя. Иной барин сюда к этапу прибывает, иной прямо к благодетелям на домы за деньгами едет. У нас эдак целое общество образовалось по откупу таких детишек.
Между тем барин с помощью конвойного солдата сумел успешно отстоять от покушений матери свою малолетнюю 'крещеную собственность'. Женщина валяется у него в ногах, умоляя отдать ей назад ребенка, но без выкупа господин на такую великую жертву не согласен. Далее все вышло так, как и предсказал чиновник. Пошла чья-то шапка по кругу, люди скидывается, кто десятку, кто по-беднее гривенник, даже Александр с Гришкой уделили толику от своих небольших капиталов на такое благое дело. Довольный жлоб-'предприниматель', распихав по карманам в карманам монеты и ассигнации, швырнул, как ненужную вещь, рыдающей бабе мальчонку: "На тебе дура — подавись!"
-Это еще чего служба, вот при матушке Екатерине единожды разрешили помещикам на каторгу крестьян сдавать в зачет рекрутской квитанции, такой Содом начался... Думали, почитай вся московская губерния, без остатку, на Акатуй и в Нерчинск отправится, хорошо хоть запретили сей безбожный промысел сразу! -поделился невеселыми воспоминаниями чиновник.
-И часто у вас так бывает? -не смог сдержать удивления при виде столь безобразного торга, задал вопрос Сашка, когда они вернулись в этапную контору.
-Вот-с имеется запись, -охотно ответил ему регистратор, посмотрев свои служебные книги, -24 числа сего месяца уходила партия: 132 человека каторжане и ссыльные по судебным приговорам и еще 57 крестьяне, которые без суда, из них сорок беспаспортные, следующие к помещикам, а 17 — мужчины, высылаемые по приказам трех помещиц и одного помещика в Сибирь. С ними добровольно следуют семь жен и двое малых детей. А пять жен оторваны от своих дитятей. Они умоляют о милосердии, чтоб отдали им хотя бы самых малых, кои не достигли еще 12 лет. Господам благодетелям удалось выкупить лишь одну девочку 3 лет... уж больно дорого просил хозяин. А в другой партии на той же неделе среди высылаемых в Сибирь по воле господ помещиков было два отрока 9 и 12 лет от роду. Ни начальник тюрьмы, ни начальник конвоя не изъяснили мне, почему столь строго наказаны малолетние, возможно ли это по какому закону, али порядку.
У Александра, когда он вышел из казенного здания, вдруг неожиданно возникло очень сильное желание, хоть кого-нибудь покарать за этот самый 'законный порядок'.
-Гриша ты мешок для нашего барахла купил? -спросил он приятеля, когда выбрался из конторы на свежий воздух.
-А то как же, как уговаривались! -ответил тот, действительно для хозяйственных нужд хотели приобрести тару взамен пришедшей в негодность в дороге, -Ты чего задумал?
-Да вот хочу этого скота, что ребенка у бабы отнимал, проучить немного! Он никак в трактир побежал?
-Куда же ему еще деватся, по всему видно зашибает сей дворянчик и крепко!
Двинулись они за этим сальным господином в сюртуке прямо по пятам, нисколько не скрываясь. Как оказалось Григорий ошибся, не в смысле, что 'их милость' алкоголик — это за версту видно по лицу, а насчет истинной цели посещения последним питейного заведения. Оказывается все не так просто, друзья пристроились недалеко, за соседним столом благо на них никто внимания не обращал. Рядом беспечно беседовали двое, один — тот самый мелкий помещик, недавно устроивший безобразную сцену на пересыльном пункте, а другой похоже, судя по мундиру — судейский чиновник.
-Благодарствую Лаврентий Нилыч, без вас мне этого мошенника Тимошку с его бабой и отродьем в дальний путь бы не спровадить.
-Не жалко вам сударь их, все же тоже люди, тож православные христиане?
-Оброк не мне год не платил, вишь болен де и работать не может? Ничего в Сибири теперича отработает! -и обладатель сюртука довольно похлопал себя по тугому карману. -На нем, на его бабе, да их приплоде почитай целый капитал составил.
-Долг платежом красен, мне за труды надобно! -напомнил судейский, и ему уделили с барского плеча пару ассигнаций.
-Есть у меня еще одна семья. Фроловы прозываются, экие мерзавцы. Батюшка мой покойный изводил их под корень, да извести никак не смог до конца, уж в рекруты парней и мужиков сдавал и ссылал бывало в Сибирь, а все не переводятся... -продолжил изрядно захмелевший помещик.
-Как угодно вашей милости, -чутко уловил пожелание заказчика судейский чиновник, предвкушая очередной жирный куш, -Желаете негодяев под бунт подвести, с кнутом, клеймением и рванием ноздрей? Но эдак будет дороже, чем просто сослать.
-Желаю!!! Под бунт! Только сыновей у этого скота сперва в рекруты сдам в следующий набор, а затем пусть под кнутом подыхает, али в Сибири на каторге! -решился после недолго раздумья сюртук и на его пропитой сальной роже расплылась блаженная улыбка, -Один черт имение в опеке и этого мужика у меня никто из соседей не укупит, так хоть денег на нем заработаю.
Пока эти двое обсуждали свои 'далеко идущие' планы, у Александр прикидывал, где бы сподручнее избить господина 'благородного' коммерсанта. Григорий подсказал, что прямо у трактира не стоит, слишком много ненужных свидетелей, несмотря на вечернее время, а значит надо ловить его на одной из боковых улочек.
.........................................................
Посиделки закончились и полуштоф в облезлом сюртуке заткнутый человеческою головой вместо пробки вывалился из гостеприимного питейного заведения наружу, а за ним отправились и друзья-приятели, прикидывая дорогой, где бы этого господина сподручнее "проучить". Ему было, по-видимому, лет пятьдесят. Лицо, его не имело ничего особенного: желтое, стекловидное, морщинистое, па подбородке несколько бородавок, которые в медицине называются мышевидными, с рыжими, завившимися в кольцо волосами, какие отпускают па бородавках для счастья дьячки и квартальные. На "благородном" носу небольшой шрам, глаза мутные и серые, волосы — странная вещь, черные, густые, почти без седин, так что их можно было бы назвать даже очень красивыми, если бы картину не портили не две-три небольшие, в грош величины, плешинки, виною которых, очевидно, были не природа и не добрая воля. Между людьми, которых зовут пьющими, и настоящими пьяницами — огромная разница. От первых несет вином только в известных случаях, и запах бывает сносный, даже для некоторых не чуждый приятности: такие люди, будучи большею частию тонкими политиками, знают испытанные средства к отвращению смрадной резкости винного духа и не забывают ими пользоваться. Употребительнейшие из таких средств: гвоздика, чай в нормальном состоянии, гофмановы капли, фиалковый корень, наконец, лук, чеснок. От вторых несет постоянно, хоть бы они неделю не брали в рот капли вина, и запах бывает особенный, даже, если хотите, не запах — как будто вам под нос подставят бочку из-под вина, которая долго была заткнута, и вдруг ототкнут. Господин помещик, фамилию которого Александр так и не узнал никогда, принадлежал ко второй категории и отбивал резкий запах сивухи различными настойками. В любом случае следить за "сюртуком" можно было исключительно посредством обоняния, столь уж резким ароматом от него разило шагов за десять. По-доброму бить морду надо было сразу у кабака, но нижние чины замешкались — все же вторая столица и вот теперь им приходится следить за "энтим распьянущим чортом", как сразу назвал господина помещика Григорий. Сашка спихнул обязанности Пинкертона на приятеля, а сам отдался всецело обозрению Москвы, хоть и вечер начинается, а посмотреть тут было на что.
Петербург — административный центр страны, город по преимуществу административный, бюрократический и официальный. Едва ли не целая треть его народонаселения состоит из "служивых", и число штатских чиновников едва ли еще не превышает собою числа военных офицеров. В Петербурге все служит, все хлопочет о месте или об определении на службу. В Москве вы часто можете слышать вопрос: "чем вы занимаетесь?" в Петербурге этот вопрос решительно заменен вопросом: "где вы служите?" Слово "чиновник" в Петербурге такое же типическое, как в Москве "барин", "барыня", "купец", "приказчик" и так далее. Чиновник — это туземец, истый гражданин Петербурга. Если за состоятельным петербуржцем пошлют лакея или посыльного мальчика, девочку хоть десяти лет, каждый из этих посланных, отыскивая в доме квартиру, будет спрашивать у дворника или у жильцов: "Здесь ли живет чиновник, имярек такой-то?", хоть искомый может не иметь никакого чина, нигде не служить и даже намерений таких не иметь. Такой уж специфический петербургский "норов"! Петербург любит подтрунить над Москвою, над ее неловкостью, патриархальностью и типично российским безвкусием. Москва кольнет Питер тем, что он не умеет говорить "по-русски". В Петербурге, на Невском проспекте, гуляют в два часа люди, как будто сошедшие с журнальных раскрашенных картинок, выставляемых в окна модных ателье. Даже старухи фланируют по бульварам с такими узенькими талиями в рюмочку, что делается смешно, а на гуляньях в Москве всегда попадется в самой середине цивильно одетой толпы какая-нибудь бочкообразная матушка с платком на голове и уже совершенно без всякой "талии".
Одним словом если Питер — лицо российской империи, грозное, строгое и напыщенное, то Москва — ее толстая задница. Вдвойне удивительно, ибо в 21 веке, откуда прибыл Александр, все было с точностью до наоборот, там витриной страны являлась Москва...
Первопрестольная — город купеческий, что бы там про не не говорили бойкие писаки. Достаточно поглядеть на Замоскворечье, чтобы убедится в этом утверждении. Ядро коренного московского народонаселения составляет купечество, плюс его немалая "челядь"-обслуга. Девять десятых этого многочисленного сословия носят православную, от предков завещанную бороду, длиннополый сюртук синего сукна и сапоги с кисточкою, скрывающие в себе оконечности плисовых или суконных брюк. Одна десятая позволяет себе брить бороду и, по одежде, по образу жизни, вообще по внешности, сильно походит на "благородных", иначе говоря мелких дворян средней руки. Большинство старинных барских домов перешло в начале века в собственность купечества, местные "знатные роды" постепенно проживаются-спиваются-вырождаются. По смерти Петра Великого Москва сделалась убежищем опальных дворян высшего разряда и местом отдохновения удалившихся от дел вельмож, но к началу следующего века ситуация изменилась далеко не в пользу дворянства. И вообще этим огромным зданиям, памятникам уже отживших свой век нравов и обычаев суждено, почти всем без исключения превратится или в казенные заведения, или, как мы уже сказали, поступить в распоряжение богатых коммерсантов.
Но не в одних княжеских и графских палатах, — хороши также эти купцы и в собственных дорогих каретах и колясках, которые вихрем несутся на превосходных лошадях, блистающих самою дорогою сбруею: в экипаже сидит "поштенная" и весьма довольная собою борода, возле нее помещается плотная и объемистая масса ее дражайшей половины, разбеленная, разрумяненная, обремененная жемчугами, иногда с платком на голове и с косичками от висков, но чаще в современной французской шляпке, а на запятках стоит лакей-сиделец в длиннополом иноземном сюртуке, в рыжих сапогах с кисточками, пуховой шляпе и в зеленых перчатках... Проходящие мимо купцы средней руки, приказчики и мещане с удовольствием пощелкивают языком, смотря на лихих коней, и гордо приговаривают: "Вишь, как наши-то каковы!" Московские же дворяне, смотря из окон, с досадою думают: "Мужик проклятый, развалился в экипаже, как и бог знает кто!" Для русского купца, особенно москвича, упитанная статная лошадь и толстая важная жена — первые и важнейшие блага в жизни... В Москве повсюду встречаете вы купцов, и все показывает вам, что Москва, по преимуществу, город купеческого сословия. Ими населен Китай-город, они исключительно завладели Замоскворечьем, и ими же кишат даже самые аристократические улицы и места в Москве, каковы — Тверская, Тверской бульвар, Пречистенка, Остоженка, Арбатская, Поварская, Мясницкая и другие улицы. Базисом этому многочисленному сословию в Москве служит еще многочисленнейшее сословие: это — мещанство, которое создало себе какой-то особенный костюм из национального русского и из басурманского немецкого. В этом стиле неизбежно красуются черные перчатки, войлочная шляпа или картуз такого замысловатого устройства, в котором равно изуродованы и опошлены и русский и иностранный типы головного убора, выростковые сапоги, в которых прячутся нанковые или суконные штанишки, сверху что-то среднее между долгополым еврейским лапсердаком и кучерским кафтаном, красная александрийская или ситцевая рубаха с косым воротом, а на шее обязательно грязный пестрый платок косынки. Прекрасная половина этого сословия представляет своим костюмом такое же дикое смешение русской одежды с европейскою: мещанки ходят большею частью в платьях и шалях "порядочных" женщин, а волосы прячут под шапочку, сделанную из цветного шелкового платка, белила, румяна и сурьма составляют неотъемлемую часть их самих, точно так же как стеклянные глаза, безжизненное лицо и желтые зубы. Это мещанство есть везде, где только есть русский город, даже большое торговое село — старые знакомые Александра, еще по провинции. Молоденькие, правда ничего, попадаются такие, что прямо хоть стой, хоть падай, иная так стрельнет озорными глазками в солдатиков — любого бравого молодца убьет на месте.
Но время идет, с десяти часов вечера Москва уже пустеет, и особенно осенью скучны и пустынны эти кривые улицы с еще более кривыми переулками. Широкие проспекты Петербурга, сравнительно с "московской деревней", почти всегда оживлены народом, который куда-то спешит, куда-то торопится. На них до двенадцати часов ночи довольно людно, и до утра везде попадаются то там, то сям запоздалые. Кондитерские и портерные весь день полны народом: немцы, французы и другие иностранцы, туземные и заезжие, пьют, едят и читают газеты. Многие улицы в Москве, как то: Тверская, Арбатская, Поварская, Никитская, обе линии по сторонам Тверского и Никитского бульваров, состоят преимущественно из "господских" домов. И тут вы видите больше удобства, чем огромности или изящества. Во всем и на всем печать семейственности: и удобный дом, обширный, но тем не менее для одного семейства, широкий двор, а у ворот, в летние вечера, многочисленная дворня или всевозможные вольные "приживалы". Везде разъединенность, особенность, "феодальность" — каждый живет у себя дома и крепко отгораживается заборами и запорами от соседа. Это еще заметнее в Замоскворечьи, этой чисто купеческой и мещанской части Москвы: там окна наглухо завешены занавесками, ворота закрыты на могучие засовы, при ударе в них раздается сердитый лай цепной собаки, все мертво, или, лучше сказать, сонно. Любой дом или домишко на окраине похож на маленькую крепостцу, приготовившуюся выдержать долговременную осаду.
Последнее обстоятельство играло на руку Александру, "подведомственному" здесь просто некуда приткнуться, осталось только выждать пока стемнеет и народу на улицах убавится. Все шло удачно, пьяненький "сюртук" свернул в сторону, хотел должно быть срезать расстояние, пройдя в шель между домами на соседний переулок. Надо сказать, что застройка на окраинах второй столицы местами была "патриархальная" как в дереве и нередко участки разделяли небольшие проходы-тропки, где телега уже не проедет, а отдельный пешеход еще вполне пройдет. На выходе из одного такого туннеля подвыпившего помещика и подкараулили Сашка с Гришкой, заранее обежав дом по другому пути. Мешок на голову и кулаком в "солнышко", чтоб не шумел сильно, хотя последнее пожалуй излишне, пьяница только икнул и замолк...
-Тащим его обратно в ту дыру! -принял решение Александр, "учить" негодяя прямо на улице он счел неудобным, хоть это и не Тверская, а безымянный проулок в предместье.
-Слышь, Лександр, а энтот вродь повыше? Не обознались часом? -у сообщника возникли подозрения и как оказалось вполне оправданные.
-Сейчас поглядим! -и в самом деле, Александр не уловил запаха сивухи, которым был буквально пропитан "сюртук", за которым они уже битый час следили.
-Твою мать! Ты кто таков будешь? -невольно вырвалось у Гришки, когда в полумраке они, сняв мешок, разглядели хорошенько пойманного. Судьба зло подшутила над приятелями, в последний момент пьяница-помещик свернул куда-то в сторону, пойди разберись в этих окраинных лабиринтах, здесь сам черт ногу сломит.
-Студент я братцы мои, приехал в университет поступать, а вы господа почто разбойничаете? -откликнулся ошеломленный столь бесцеремонным обращением молодой парень, по виду совсем еще "зеленый", и принялся поправлять смятый щегольской воротничок по последней мещанско-купеческой моде. Действительно ни перегара, ни сального сюртука, ни отвратной морды — как они так обмишулились? По виду юноша из небогатых мелкопоместных дворян, может быть поповский, купеческий, или обер-офицерский сын — другой бы не стал шататься на ночь глядя по неспокойным местным улицам. Что поделать, раз ошиблись, то пришлось извинится, прости дружок, не за того тебя приняли.
-Полицию почему не стал звать? -не преминул спросить Сашка, по его представлениям случайный человек бы сразу заорал "караул!". Студент объяснил ему, в чем дело, оказывается он уже успел плотно пообщаться с местными "стражами беспорядка" и вторично с ними встречаться не хотел.
Владимир, а так звали нового знакомого, как и егеря прибыл в первопрестольную накануне с целью поступить после гимназии на обучение в Московский Университет. Почему не в казанский — тот ближе, сказать трудно, видимо по причине "так захотелось", к слову обучение в ВУЗе тогда вопреки представлениям Сашки было абсолютно бесплатное, но учились только 3 года. Самое начало XIX века характеризовалось в России либеральными начинаниями в области образования. В 1802 году было создано Министерство народного просвещения — специальный государственный орган, который со временем стал не столько органом, способствующим развитию народного образования, сколько средством надзора. Молодой монарх Александр I, взошедший на престол в начале XIX века, обратился к новым общественным силам, которые помогли бы ему укрепить его положение — к либеральному реформизму, так как это привлекло бы на его сторону большинство просвещенных дворян. Открылась "отдушина" и для других "неподатных" сословий, первоначально в высшие учебные заведения принимали всех, кто смог выдержать вступительный экзамен, за исключением разве что крепостных и женщин. Но к сожалению крах реформатора Сперанского, случившийся позднее, подрубил на корню и развитие системы образования, там опять вернулись к сословно-кастовым началам.
Прибывшего на покорение второй столицы лопоухого провинциала Володю местные старожилы, что называется сразу взяли в оборот. Первый же попавшийся на пути "полицай" ласково встретил "понаехавшего" гостя столицы словами: "Постой-ка братец, а не беглый ли ты часом? А ну пойдем со мной!" Далее Владимиру пришлось пару часов провести в участке доказывая, что он "не верблюд", документы остались на квартире, а посылать за ними в полиции наотрез отказались. Выручила молодого человека природная смекалка, он назвался старшим лакеем князя Юсупова, известная "громкая фамилия" ожидаемое действие возымела. Надавав юноше тумаков "для порядку" и вытряхнув деньги из карманов, чины полиции задержанного милостиво отпустили на все четыре стороны, велев напоследок: "Чтоб больше не попадался, экий прохвост!" После такого знакомства с разбойниками, официально состоящими на "государевой службе" будущий студент не особенно удивился и столкновению с нижними чинами, если полиция почти открыто грабит обывателей, то и военным не зазорно. Опять автор занимается тотальным очернительством, скажет иной патриот-читатель? Бог с вами любезный, просто посмотрите по любой поисковой системе происхождение термина "архаровец" и все станет на свои места. Правда, к моменту появления в Москве Александра и Григория, генерал от инфантерии Николай Павлович Архаров, бывший с 1775 столичным обер-полицмейстером, уже давно отставлен, но кадры сохранились, в неприкосновенности остались и заведенные "традиции и обычаи". Архаров в 1780-е создал из всяческого отребья отдельный полк, называвшийся первоначально "архаровским", а служащих в нем московский народ прозвал 'архаровцами'. Это формирование наводило "порядок" в городе с крайней жестокостью и самоуправством, фактически терроризировало москвичей. Архаровцы славились 'нетрадиционными методами сыска', многие из них сами являлись бывшими преступниками, хотя и формально раскаявшимися, но сохранившими прежние грубые привычки и бесцеремонность обращения с гражданами. Не прошло и полгода, как полк стал пользоваться дурной славой, а слово 'архаровец' приняло тот смысл, который мы сейчас в него вкладываем. Ну конечно с точки зрения современных историков деятельность генерала по поддержанию порядка была "эффективной", но примерно то же самое говорят и о всей "крепостнической системе" в России. Вот только выводить хитрые циферки в оправдание рабства и произвола — это отнюдь не на своей шкуре пробовать палки и прочие прелести... бумага она все стерпит.
-Коли не убили, так надобно отметить знакомство! -с ходу предложил предложил студент, и троица двинулась по направлению к одному из трактиров. По дороге парню объяснили, кого и за что собирались бить, новый знакомый намерения егерей полностью одобрил, -За такие делишки "темная" почитай в самый раз будет! Совсем нелюди — дитя у матери отымать вздумали.
Трактирчик, куда студент привел егерей, оказался на редкость уютным, столы чистые и никто под ними не валяется и даже специфический запах сивухи не бьет в нос, половые в относительно белых рубашках и никто из посетителей по пьяни нецензурных песен не орет. То же самое, что в 21 веке — места надо знать, где-то просто люди чай и водочку пьют с обильной закуской и беседы ведут, а где-то идет шальной разгул, заканчивающийся обычно потасовкой, поножовщиной и прочими интересными событиями.
За чаркой "злодейки" разговорились, оказывается в руки Сашке и Гришке попался будущий филолог, или как тогда называли эту дисциплину "словесность", иногда добавляя "изящная". Александра всегда ставила в тупик непонятная тяга соотечественников к подобным гуманитарным "наукам", вроде бы в 18-х и 19-х столетиях и людей умных в России хватало, а вот из ученых мировую известность получил только Ломоносов, позднее Менделеев все остальные "российские" мировые знаменитости фактически были иностранцами на службе российской империи.
-Тебе чего лавров Баркова захотелось? -попытался он вразумить студента, -Физика, математика, химия — там просто поле для трудов не паханное. Изучал бы их...
-Так все уже давно открыто, еще Галилеем и Ньютоном! Экий ты братец темный, я погляжу! -ответ несколько обескуражил Александра, но сдаваться он не спешил, может хоть одного отечественного Теслу или Герца получится вырвать из цепких загребущих лап этой самой пресловутой "словесности". Почему бы не попробовать, физика начинает входить в начале 19-го века в моду. Вольта уже предположил, а затем и доказал, что электричество можно получать с помощью химических реакций, и создал в 1800 году первый такой источник тока, вырабатывавший электричество. В Царскосельском лицее Александру Пушкину и его однокашникам на уроках физики показывали уже не только лягушачью лапу, но и 'вольтов столб'.
-В механике может быть так и есть, но как насчет электричества и магнетизма? -попытался он поддеть бывшего гимназиста и будущего студента, -Неужели можно принять на веру весь этот бред о эфире, флюидах и перетекающей магнитной жидкости?
-А ты солдат откуда слова то такие ученые знаешь? -изумился новый знакомый, и отодвинул подальше от себя недопитую чарку, неужели сработало? Или просто праздное любопытство, но Александр решил продолжить, а вдруг да получится.
-Вот например задачка — возьми гальванический элемент, тьфу оговорился... Вольтов столб одним словом... намотай из медного провода катушку, -Александр продемонстрировал на пальцах, понял ли его студент или нет, но показал как уж смог, -Далее подключи кратковременно эту хрень между полюсами столба, а рядом держи компас.
-Ну и что, эдак только попусту медь изведешь? -усомнился в целесообразности такого странного опыта Владимир, но в глазах у парня появилось нечто похожее на интерес, -В чем суть сего фокуса?
-Слушай внимательно — компас! Магнитная стрелка в момент замыкания отклонится, дернется! Что там твой новый гимназический учебник Шрадера на этот счет говорит? -унтер не мог сдержать снисходительной улыбки, и в самом деле, о электромагнитной индукции в этом мире еще ничего не знают, более-менее изучена только электростатика. По крайней мере такое мнение сложилось у Сашки после знакомства с соответствующей литературой разве, что книги у штабс-капитана Денисова немного устарели к 1809 году.
-Я непременно попробую сей эксперимент... как только доберусь до физического кабинета в университете! -пообещал Владимир, для него сегодня тройной шок и потрясение: ограбили в полиции, напали и чуть не избили на улице, и вот теперь едва знакомый нижний чин настоятельно рекомендует провести некий непонятный физический опыт.
-Ты, Володя подумай, а может быть ту силу, что дергает стрелку можно использовать, для передачи сообщений на расстояние, скажем? И еще: не возникнет ли в свою очередь в катушке ток, если через нее протянуть магнит, а если вставить внутрь катушки железный сердечник, то не превратится ли он в свою очередь в магнит при подключении проводов к вольтовому столбу? -Александр продолжал задавать вопросы, на которые никто кроме него не знал ответа, то что давно стало в 21 веке историей и вошло в школьные учебники, здесь в начале 19-го еще предстоит кому-то открыть...
И очень может статься, что этот "некто" сейчас пьет водку в трактире вместе с нижними чинами 13-го егерского и закусывает печеными яйцами. До этого момента контактов с местной российской наукой у пришельца из будущего по вполне понятным причинам не было, но ведь есть в Москве университет, и вроде бы там кто-то из профессоров как раз в это время занимается гальваническими элементами. Кажется фамилия ученого совсем простая, только вот вспомнить бы еще, не знал, да еще забыл. Что-то вроде не то Иванов, не то Петров, не то Сидоров, но к сожалению тут память Александру помогать отказалась.
-Сашка ты давай по нашенски говори, а не по басурмански! -возмутился было Гришка, ничего не поняв из разговора, но одного легкого намека, что сведения "оттуда" оказалось достаточно, сослуживец все понял и не обиделся. О физике, столбах и катушках для первого раза сказано достаточно. Затем поболтали еще о политике, о войне и о бабах, пожали руки на прощание и разошлись. Как впоследствии оказалось — навсегда, более этого парня Сашка не видел, мало ли народу сгинуло в 1812, может статься и среди них этот несостоявшийся Эдисон, судьба обычно безжалостна к таким, везет только избранным.
Неделю, пока ждали из Тулы Денисова, Софья загрузила Гришку столярными работами, там шкафчик поправить, тут полочка новая нужна, дверь закрывается плохо и так далее. А вот Александру, чтоб не скучал придумали занятие "умственное". Решила предпреимчивая "мать-командирша" сделать из него репетитора по математике и физике для своих детишек, благо и сам Сашка был не против такого занятия.
-Хочу их в кадетский корпус на казенный кошт пристроить, а туда без экзамена не берут! -пожаловалась Софья, французский язык, словесность и закон божий она сама как могла вдалбливала в головы близнецов, но точные науки оказались молодой женщине не под силу.
Со слов жены штабс-капитана выходило, что сашкин тезка — редкостный оболтус и хулиган, гроза соседских кошек и девчонок, а вот брат у него наоборот — умница, проявляет склонность к наукам. Но занимаясь с мальчиками Александр особой разницы не заметил, может быть матери виднее, а может и заблуждается.
-Хотела сперва Ваню в горный корпус в Петербурге пристроить, но боюсь разлучать братьев. -сообщила по-секрету унтер-офицеру, объясняя принятое решение, Софья, -Пусть уж вместе науки постигают в московском кадетском, вдвоем им проще будет. Как представила, что он один-одинешенек там в Питере, так всю ночь потом плакала вместе с младшей моей Анечкой, ревели как две дурочки.
-Розгами там часом воспитанников не дерут? -не удержался и спросил Сашка, слухи про местные учебные заведения ходили разные, и как правило не очень хорошие.
-Так везде у нас Сашенька, даже в гимназиях сие в ходу! И на горох коленями ставят и лозой секут, и просто бьют чем попало. -расстроилась было Софья, но смахнув набежавшую слезу тут же решительно заявила, -Куда нам деваться? Надо уже мальчиков пристраивать, без образования им ходу нет.
Как впоследствии выяснилось старались они, подготавливая к экзамену будущих воспитанников кадетского корпуса зря, на приемной комиссии детей спрашивали одни только молитвы, все остальные науки вероятно были сочтены второстепенными и познания кандидатов в этой области педагоги лишь "приняли к сведению". Но пока суть да дело, жена штабс-капитана изо всех сил обустраивала новое московское "семейное гнездышко", каждый день после обеда следовал шоп-тур по лавкам.
-Ты Лександр хозяйку нашу одну не пущай, а то город тута больно воровской! -Григорий недвусмысленно направил Сашку с Софьей в качестве телохранителя, хотя о таком одолжении его и не просили.
Торговые ряды на окраине — отдельный замкнутый мирок, живущий своими обычаями и законами. Отовсюду слышатся распевные, бойкие выкрики купцов и мелких торговых торговых сидельцев, сыпавших шутками и прибаутками, нет от них спасенья, хоть уши ватой не затыкай. Зазывалы прохожих хватают за полы одежды и чуть ли не силой притягивают к своим лавкам. Продают и покупают все: купцы, ремесленники, монахи и монахини, крестьяне и гулящие люди. Взахлеб расхваливают свой товар и назойливо суют его в руки покупателя. Грязную улицу между рядами лавок наводнили пирожники, молочники, яблочники, ягодники, огуречники, квасники... Все — с лукошками, корзинами, мешками и лотками. Снуют веселые коробейники с коробами на головах, шныряют в густой толпе щипачи-карманники, заигрывают с мужчинами просттоволосые гулящие девки, жмутся к рундукам и лавкам разного рода нищие-попрошайки.
Александру в какой-то момент сильно захотелось пить, и он без особого труда разыскал нужного продавца. Сразу же подскочил рыжий молодец в кумачовой рубахе и продавленном войлочном колпаке. Через шею перекинут ремень с двумя большими медными кувшинами. В руке — большая и сролу немытая оловянная кружка, гигиена здесь не в чести. Молвил квасник профессиональной скороговоркой:
-Квас ягодный и хлебный, для чрева приятной, не вредной!
Сашка полез было в карман за мелочью, но тут его дернул за рукав монах в рясе до пят.
-Испей лутше, служба, мово медвяного. Зело душу веселит.
Медовый квас в Москве любили., так же как в Петербурге сбитень Монахи готовили его на своих пчельниках. Процеживали сыто, добавляли сущеного калача вместо дрожжей, отстаивали и сливали бурду в бочку. Получался вкусный медовый квас, прозванный в народе 'монастырским'. Унтер протянул денежку монаху и опрокинул предложенный стакан. Парень с кувшинами обидчиво фыркнул, помешали конкуренты, и отошел в сторону. А перед Сашкой уже стоял другой подошедший торговец в синей поддевке с сушеной воблой на лотке:
— Пьешь квасок и воблой закусок! В печи вялена, на солнце сушена, от бога дадена. Кто ест — беды не знает, сама во рту тает!
Оставил он Софью на какую-то минуту и чуть было не дошло до беды. Пестрый шел народ по улице: в зипунах, кафтанах, чуйках, однорядках, но большинство в сермягах, обладателем которых был ремесленный люд. Попадались люди и в европейском платье с бритыми лицами, но заметно реже, чем в северной столице. Пока солдат баловался кваском, да отбивался от сомнительных предложений накрашенных девок, его спутница заскочила в галантерейную лавочку, занавесочки-простынки при смотреть. На выходе ее уже ждали... dd> -Здорово жили, госпожа матушка. Шапчонка и плаща мне твои приглянулись. Сама отдашь или мне снять? -как из под земли вырос здоровенный верзила в зеленом рваном полукафтане и картузе набекрень. Не привыкшая к такому обращению Софья попыталась уйти, но нападавший моментально прижал ее к стене лавки и зло прошипел, скаля здоровые как у волка зубы: dd> -Али не поняла дура? Гони мошонку, да живо! dd> Подоспевший Сашка не сразу и сообразил, что требуют от молодой женщины, лишь потом догадался, что грабитель хочет получить кошелек — "мошну", но намерения его сомнений не вызывали. dd> -А ну отпусти ее придурок! -Александр оттолкнул обладателя полукафтана и освободил таким образом Софью, но противник не захотел оставить их в покое. Молодчик стремглав выхватил из широкого рукава своей одежды какой-то небольшой блестящий металлический предмет и попытался ударить им унтер-офицера. К счастью, навыки борца и реакция того не подвели, поймав занесенную для удара руку врага, Александр грамотно взял парня на болевой прием. Короткий, почти звериный визг-вой пополам с матом на мгновение перекрывает шум рыночных рядов, и нож, нацеленный было в его живот, выскользнув из раскрытых пальцев "добра молодца" падает в грязь под ноги, вслед за картузом. dd> -Пусти служба! -скрипит зубами неожиданно попавший в ловушку любитель чужого добра. dd> -В полиции отпущу. -спокойно отвечает ему Сашка, в другое время не стал бы он связываться, да уж больно нагло вел себя этот "зеленый". dd> -Эвон как? А ежели я сам сыщик, че тогда? -корчится тот, безуспешно пытаясь высвободится. dd> Ситуация складывается непонятная, а вдруг и в самом деле так? Александр пытается найти решение, Софья поодаль прижалась к доскам стены ни жива не мертва, на лицо белее тех самых простынь, которые закупила. От нее вряд ли следует ждать совета, но тут из лавки выскакивает на шум солидный, почтенного вида бородатый дяденька с метровым дубовым аршином наперевес. dd> -Камчатку на татьбе ундер егерской словил! -рапортует бородачу вихрастый мальчишка из числа зевак, свидетелей той короткой стычки. dd> -А-а-а попался архаровец! -радостно орет купец и аршин взлетает словно разящий меч Ильи Муромца. Хрясть... удар, удар, еще удар... dd> Сашка и оглянутся не успел, как целая толпа собралась бить грабителя: аршины деревянные и железные, безмены, какие-то увесистые палки-скалки — все, чем можно наносить удары и калечить немедленно пошло в ход. dd> -Помилосердствуйте православные, не губите! -скулит избиваемый, но "учителей" его мольбы не трогают. Лупят со всей силы, благо сопротивляться Камчатка, удерживаемый Сашкой, не может, только и остается ему, что орать благим матом, упования на милосердие... Ага сейчас, тебя наши добрые люди пожалеют, только сначала немного убьют. dd> -Вот они патриархальные московские нравы! -только и бегущей строкой как экране телевизора пролетает мысль, а вслед за ней вдогонку и другая, -А ведь если его запинают насмерть, то отвечать придется тебе, унтер-офицер. Спросят, должны обязательно спросить в полиции, почему не пресек самосуд! dd> Прикинув, но не стоит лишний раз "влипать в нехорошую историю" Александр незаметно ослабил хватку. Почуяв свободу его "зеленый" партнер по спаррингу к тому времени усилиями торговцев уже превращенный отчасти в "красного" рванулся прочь, только пятки засверкали.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
