Послевоенная галактика Млечный Путь. Главы и зарисовки

Светлана, Лиара и Эшли. Ночная автомобильная прогулка. Какой же русский не любит быстрой езды?

В один из вечеров, когда Лиара и Эшли, отдыхавшие в этот месяц в доме у Светланы в Лосинске, откровенно заскучали, Стрельцова хитро усмехнулась и на несколько десятков минут исчезла из пределов дома. Послышался шелест шин и вскоре у дома остановилась большая и длинная земная машина. Предельно модернизированная, приспособленная к условиям бездорожья, тяжёлая, проявлявшая каждой своей линией сдержанную мощь и силу, машина была выкрашена в тёмно синий цвет, почти фиолетово-чёрный, тускло мерцавший в свете софитов, окружавших ограду дома.

— Так. — Светлана вошла в комнату, где Эшли и Лиара пытались переиграть друг друга в очередной карточной игре. — Мы ещё не настолько стары, чтобы коротать вечера за пасьянсами и преферансом. Обе — на выход. С вещами. Самое необходимое. Туристский комплект. Даю вам обеим десять минут.

Удивлённо посмотревшие на хозяйку Эшли и Лиара и не подумали перечить. Через десять минут обе стояли на крыльце и жадно разглядывали машину.

— Откуда такое чудо? — спросила Лиара.

— Свет, ты что замыслила, а? Колись. — сказала Эшли.

— Да ничего особенного, собственно. Небольшая длительная автопрогулка.

— На сколько? — недоверчивая Эшли решила таки докопаться до деталей.

— Максимум на несколько суток. Несколько тысяч километров. — сказала Светлана, подходя к машине и открывая водительскую дверцу. — Багажник открыт, часть вещей — туда, часть — в салон. И думайте, кто и где сядет. Мест всего четыре, так что — выбор небольшой. Я, естественно, поведу.

— Свет... Это... — Лиара обошла машину, погладила её борт.

— Модернизированный вариант одной из американских машин середины позапрошлого столетия. Изрядно модернизированный и усиленный. В России у нас часто дороги, откровенно говоря — так себе. Так что мы усовершенствовали этот вариант дополнительно. С учётом того, что у нас дороги часто являются в реальности просто направлениями. — Светлана наклонилась, зажгла свет в салоне. — Рассаживайтесь. — она отметила, что подруги уже захлопнули крышку багажника и замок закрылся нормально — мигнул и погас соответствующий светодиод на приборной водительской панели. — Эшли, ну что ты мнёшься?

— Я вообще-то сзади, если ты не возражаешь, Свет. — сказала Уильямс, влезая на заднее сиденье.

— Пристегнуться не забудь. — Светлана убедилась, что офицер разведки щёлкнула замком привязных ремней, нормально упаковавшись в сбрую гоночного типа.

— А шлема у тебя тут нет? — ехидно поинтересовалась Уильямс, начиная понимать, куда клонит Стрельцова.

— Нет. Вряд ли что-то сможет сломать крышу у этой малютки. — ответила генерал астросил разведки.

— Сказанула тоже — малютки. Это сухопутный крейсер. — Лиара открыла дверцу "штурманского места". — Позволишь?

— Охотно. Садись, пристёгивайся, осваивайся. — кивнула Стрельцова. — Ничего особенного, восемь метров длины, два с половиной в ширину. Обычная такая американская машинешка.

Лиара заглянула в салон и удивлённо провела рукой по переднему сиденью. Это не было обычное кресло, это была настоящая пилотская капсула. Вздохнув, азари, уже ясно осознавая, что делает очередную глупость в своей жизни, молча полезла внутрь, стараясь побыстрее и попрочнее утвердиться в этом коконе. Наконец замок щёлкнул, Светлана убедилась, что контакты системы безопасности сработали нормально.

— Светлан, я что-то не поняла... — Лиара оглядывалась по сторонам, привыкала к убранству салона. — Ты сказала... Несколько суток и несколько тысяч километров... Как такое совместить?

— Обычно. — Стрельцова села за руль, закрыла свою дверцу, проверила, защёлкнулись ли замки всех остальных трёх дверей, включила двигатель. — Мы пойдём быстро.

— Света, ты нас угробить решила? Для этого есть более безопасные и безболезненные способы. — с заднего сиденья прозвучал дрогнувший голос Уильямс. — Осмелюсь напомнить, у нас у всех троих дети имеются в наличии. Рано им сиротами становиться.

— Не только есть — будут. — Стрельцова усмехнулась, взялась за руль и машина медленно набрала скорость, довольно шустро выбираясь из мешанины дорог дачного центра на магистраль. — Сейчас. — она нажала несколько клавиш без обозначений. — Вперёд! Йо-хо-хо!

Из-под колёс сухопутного дредноута сыпанули искры. Лиара, вжавшись в спинку, наблюдала, как стремительно бежит под капот машины полоса дороги, как мелькают мачты системы дорожного освещения, как сливаются воедино отдельные деревья защитных лесополос по обе стороны автострады, с каким рёвом проносятся мимо встречные машины — грузовые и легковые.

— Светлана, снизь скорость. — попросила Эшли.

— Эш, гарантирую, тебе понравится. — Светлана легко и свободно вписала машину в затяжной поворот, чуть притормозила на выходе, затем снова увеличила скорость. — Мы идём под контролем автоматики. Здесь всё в порядке. А через несколько сотен километров уже пойдём по степи. Там сохранилась сетка старых дорог. Покрутимся. Там можно тоже держать приличную скорость — район большой и безлюдный.

— Светлана, не чуди. — Лиара мысленно благодарила всех азарийских богов за то, что ей досталось не обычное кресло, а пилотская капсула. В ней хоть какая-то надежда выжить при аварии всё же могла иметь не только место, но и реализацию. Рот азари приоткрылся от испуга, глаза стали круглымии огромными как блюдца. Лиара чувствовала, как на неё с заднего сиденья посматривает Эшли, внутренне тоже готовая испугаться и только в силу своей подготовки разведчицы не показывавшая напряжение и испуг вовне. А Светлана искоса наблюдала за готовой запаниковать Лиарой, спокойно выравнивая машину, скорость которой давно превысила сто пятьдесят километров в час.

— Светлана, молю, помедленнее. — пролепетала азари. — Я понимаю, что я боюсь, но — помедленнее.

— Я только начала, девочки. — проговорила Стрельцова. — Уверяю, вам понравится. Будете довольны.

С рёвом, достойным стартующей с космодрома ракеты первых выпусков, машина вырвалась с автострады на степной простор и пошла по просёлочной дороге.

Лиара изо всех сил пыталась поверить, что хотя бы здесь Стрельцова снизит скорость, но вспомнив, что эта американская большая и тяжёлая машина была приспособлена в полной мере к условиям бездорожья, поняла, что о снижении скорости Светлана даже не думает. Мощные лучи света прожекторов машины пробивали темноту на многие десятки метров вперёд, система безопасности заблаговременно заставляла убираться любые живые существа с курса, по которому спустя несколько секунд должна проехать громада машины, звуковой сигнал Светлана не использовала. Спидометр, поставленный на отсчёт пройденного от ограды дома Стрельцовой расстояние, давно уже зафиксировал первые полтысячи километров.

— Прибавим. — прошептала Стрельцова и машина быстрее начала набирать скорость. Эшли такая гонка начала нравиться — такого на тренировках в учебном Разведцентре не практиковали. А надо было бы — глядишь, кто-нибудь из курсантов отсеялся бы. Из-за слабости в коленках, например.

— Можете не паниковать, девчата. — Стрельцова через несколько часов стала снижать скорость. Взглянув на экранчик навигатора, Лиара изумилась — они были очень далеко от дома Светланы. Очень и очень далеко. — Сейчас мы постоим несколько часов и тем же манером вернёмся назад. Зато посмотрите на небо с Земли из степи. Посмотрите обновлёнными глазами. — она остановила машину, выждала минуты три, открыла дверцы. — Можете выгружаться. Полезно пройтись. В радиусе восьми километров нет ни одной разумной живой души, а неразумные животные отсечены системой безопасности машины и близко к нам не подойдут.

— Света... ты... ты. — На несколько ослабевших ногах Эшли наконец-то выбралась наружу, привалилась к борту машины. — Эта гонка...

— Прочищает мозги и заставляет ощутить, что такое реальная жизнь. Мы застоялись, девочки. Непростительно и недопустимо застоялись. — Светлана вылезла из машины, остановилась, едва касаясь рукой борта. В её позе ничто не выдавало напряжения или усталости. — Отдых, девичники, танцульки... Мы слишком расслабились, девчата. Уж простите за откровенность, но мужчин здесь не наблюдается, потому буду пряма. Мы непростительно разомлели. Ещё полгода и нам потребуется хороший такой полигон, чтобы понять — война никуда не делась, она не исчезла. Она постоянно будет напоминать нам всем о своём присутствии, о том, что она существует и продолжает иметь место в нашей реальности. Мы поставили на прикол легендарный фрегат-крейсер. Мы едва не потеряли его слаженный экипаж, члены которого постепенно обретают всё большее и большее пристрастие к обычной и мирной жизни. А между тем там, — рука Светланы указала на небосвод, усыпанный звёздами, — там далеко не всё в порядке, далеко не всё понятно и далеко не всё изведано. Мы уже расслабились больше допустимого.

— Что ты предлагаешь, Свет? — Лиара стояла у правого борта машины, держась обеими руками за крышу и стараясь унять дрожь в ногах. — У тебя есть предложения?

— Было бы странно, если у меня их бы не было. Не так ли? Никто не спорит — мы заслужили передышку. Но эта передышка не может, не должна стать хронической. И нам нужно продолжать держать себя в форме. Во-первых, нам нужно вырвать фрегат-крейсер со стоянки. Рано ему ещё становиться полумузейной рухлядью. Как только снимем со стоянки нашу "Норму" — мы сможем вернуть экипаж. Обновим, конечно, не без этого, но основу — вернём. Такой корабль должен продолжать летать. А там — будут новые проблемы, решить которые сможет только наша команда, наши партнёры и друзья. Независимо от того, входили они в постоянный состав экипажа фрегат-крейсера или работали удалённо, на планетах и космостанциях. — Светлана расстелила на капоте лист-рулон экрана. — Взгляните и скажите своё мнение, девочки.

— Кавалерист-девица. — выдохнула Эшли, обозрев огромное количество данных, сведённых в стройные тексты, таблицы, картинки. — Тебе в генштаб не предлагали? Скажем, министром галактической обороны заделаться или что-то в этом духе.

— Предлагали. Но я отказалась. Рановато мне ещё в штабную работу погружаться с головой. — кивнула Светлана. — Эш, твои исправления ты вносишь сама. Лиара сама вносит свои. А я пока подышу свежим воздухом и подумаю. О многом подумаю. Мне ведь тоже надо изменить порядок модернизации своего крейсера. Теперь, если мы решили сдёрнуть "Норму" с мемориального поля — надо изменить в этом порядке многое. В этом я сейчас уверена гораздо больше, чем раньше. — Стрельцова отшагнула в темноту, активируя инструментрон и раскрывая средний экран.

— Уверена она. — пробурчала Эшли, склоняясь над экраном. — Ли, приступай, ноги у тебя уже в норме, не прикидывайся.

— Стоило гнать сюда на такой скорости, чтобы поработать над всем этим. — шёпотом сказала Лиара, подходя ближе к карте-экрану. — Что, в доме нельзя было этим заниматься?

— Нельзя, Ли. — ответила Уильямс. — Светлана права, мы ударились в праздненства и забыли, что и "Норма" и "Волга" — боевые корабли, а не развлекательно-прогулочные туристские посудины. Ещё немного — и оба корабля начали бы мстить нам всем за наплевательское отношение к их сути. Стоило нам тогда устанавливать нормальные взаимоотношения с синтетами, если мы, органики, по-прежнему столь склонны к лени и ничегонеделанию.

— Не спорю, Эш. Но ведь попраздновать тоже надо. — Лиара включила свой инструментрон, что-то набирая на его клавиатуре.

— Прошло достаточно времени, Ли. Очень достаточно времени для праздненств и отдыха.

— Достаточно? Всего меньше полугода. Только-только отработали схему обновлённого Совета Галактики, заменившего Совет Цитадели и вобравшего этот орган в себя. Только установили возможности безретрансляторного сообщения между мирами рас. Только...

— Всё равно, Ли . — Эшли указала на пару пунктов световой указкой. — Это всё Светлана, — она указала на фигурку землянки, стоявшую поотдаль и рассматривавшую небо на востоке, — учла. Как и полагается генералу Астросил Разведки Земли. Да, у нас впереди — празднование первого полугодия с даты Победы над Жнецами. Мы это обязательно отметим. А потом мы встретим первый послевоенный год. И уже там время для отдыха должно остаться в прошлом. Мы воевали не для безделья, не для лени, не для разврата и ничегонеделания. Мы воевали для того, чтобы стать лучше, сильнее, умнее. Мы должны жить активнее, больше уделять внимание своим близким, своим партнёрам, своим родным, своим друзьям. Наша жизнь должна быть более глубокой и полной — мы ведь за это воевали, а не за то, чтобы бесконечно убивать. Да, мы будем развлекаться, это — тоже часть нашей жизни. Но теперь мы должны понять — война не начинается сразу вот так, за секунду. Она очень долго скрывается во мраке, долго формируется, долго усиливается. И проявляется только тогда, когда достигает критической массы. А если ей дать ещё немного времени — она уничтожит того, кто ей это время дал. Гарантированно уничтожит.

— Ты — разведчик, Эш, тебе виднее.

— Светлана — тоже разведчик. И я её понимаю. А ты, Ли, учёный и информационный посредник. Должна понимать.

— Поддерживаю. Должна. Но я...

— Да понимаю я это, Лиара. Понимаю. Ты — азари, тебе сложно мыслить так быстро, так интенсивно, как мы, люди. У нас нет столько лет жизни в запасе, сколько есть у тебя. — Эшли успокаивающе кивнула, взглядом указав на подходившую Светлану. — Всё. Кончаем болтовню. Работаем.

Несколько часов обсуждения пролетели незаметно. Садясь в пилотский кокон, Лиара внутренне согласилась с мнением обеих женщин. Они правы. Она снова расслабилась. И снова забыла, что расслабление уже едва не стоило обитателям Млечного Пути смерти в капсулах Жнецов и Коллекционеров. Высокая напряжённость жизни землян снова потрясла азари, заставила повнимательнее приглядеться к своей собственной жизни.

Искры из-под колёс машины, взвившиеся снопами в чернеющее небо возвестили степи о том, что металлическая повозка с тремя разумными наконец покидает её пределы. Вскоре индикатор скорости пересёк отметку в сто пятьдесят километров в час, но теперь в салоне царила другая тишина. И Лиара, и Эшли и Светлана думали. О многом думали. О том, что необходимо было делать дальше, чтобы никогда больше не повторилась война с противником хотя бы отдалённо сравнимым с Жнецами.

Глядя на уснувших в одной постели Эшли и Лиару, Светлана грустно улыбалась. Какой же русский не любит быстрой езды? Таких русских просто нет. Только надо научиться быстро запрягать — и можно тогда учиться быстро ездить.

Тихо вернувшись к себе в спальню, Стрельцова переоделась и нырнула под одеяло. Ночная автомобильная прогулка принесла ожидаемый результат. И это было хорошо.

Как в старые добрые времена. Встреча части команды на борту фрегата. Застолье

Шепард, Светлана, Мордин, Гаррус и Келли Чамберс собрались в одной из кают фрегат-крейсера, расположенной поближе к пилотской кабине.

Здесь был большой стол. Когда-то за ним колдовал Пресли и стол именовался навигаторским или штурманским. Были моменты, когда на нём появлялись пластиковые простыни звёздных карт, были моменты, когда над столом светились голографические изображения планет и астероидов, мерцали значки кораблей.

Сейчас здесь было тихо. Фрегат-крейсер стоял на одном из космодромов близ Лондона, на так называемом Мемориальном поле. Он так и остался боевым кораблём, не стал музеем. Сюда не водили экскурсантов, здесь был постоянный минимальный экипаж. В основном — люди, хотя были и турианцы и саларианцы. Часы над столом показывали второй час ночи. Сегодня часть отряда "Нормандия" собралась на свою очередную встречу. Одну из последних перед тем, как фрегат-крейсер снова вернётся к регулярным полётам, снова войдёт в состав действующего астрофлота Разведки Земли, заняв в рядах его кораблей совершенно особое, во многом — уникальное место.

Келли привычно быстро приготовила лёгкие закуски и кофе, сервировала поднос и подошла к столу, расставила перед каждым из нормандовцев приборы. Все оживились, похватали чашки. Разговоры пошли активнее.

Рядом со Светланой спиной к столу присел Гаррус в своём новом синем скафандре. Директор СБЦ тихо, но достаточно оживлённо переговаривался со Стрельцовой, она его внимательно слушала, изредка вставляя замечания, вопросы, реплики, поддерживавшие разговор. Сама говорила мало и Гаррусу это очень нравилось. Вакариан прилетел в Лондон только на несколько дней, повидаться с друзьями. Не со всеми, кого застанет. И сейчас он с особой полнотой понимал, сколь много удалось сделать Стрельцовой, чтобы побудить нормандовцев снова вернуться на борт своего корабля, получившего все мыслимые и немыслимые допуски к полётам и снова вошедшего в состав боевой части Астрофлота разведки планеты людей.

Нормандовцы блюли традицию, общались, встречались. Но чаще обменивались видеозвонками и письмами по Экстранету. А вот такие встречи были уже редкими. Точнее — становились редкими. Прошло всего несколько месяцев после победы, а разумные органики, да и синтетики тоже, бросились навёрстывать то, что они упустили за годы войны. Они обязательно будут встречаться чаще, в недалёком будущем — Светлана и здесь поработала в высшей степени фундаментально. Так они не так давно договорились и эту договорённость подтверждали постоянно не словами, а делами.

И сейчас Гаррус со Светланой говорили не о прошлом, а о настоящем и будущем. Не было за столом похоронных пенсионных разговоров о прошлом. Они сами, все, кто присутствовал в этом отсеке, были частью этого прошлого. Все, кто был сейчас в этой каюте. И им очень хотелось жить и в настоящем и в будущем. А в прошлом они сделали всё, что могли. Главное — они победили Жнецов. Окончательно победили.

Стала ли от этого жизнь в Галактике проще? Нет. Она никогда не была, не есть и не будет простой. Все нормандовцы это прекрасно знали и понимали. Они решили большую, но не единственную проблему Галактики. И смогут решить ряд других, больших, средних и малых проблем. На их век проблем хватит. Война с Жнецами закончилась, впереди — годы восстановительных работ и годы, десятилетия, хотелось верить — что и столетия относительно прочного мира.

Келли опустилась в кресло рядом с Мордином, они о чём-то шептались. Мордин пил кофе, Саманта специально для него заварила тот, какой он любил, к какому пристрастился. Никто не вспоминал о "Цербере", хотя рядом с Шепардом уже села, пододвинув поближе к столу своё кресло, Миранда.

Сам капитан вполглаза наблюдал за тем, как беседуют Гаррус и Светлана и Мордин и Келли, а на Миранду обращал слишком мало внимания. Лоусон не обижалась — она понимала, что Шепард ей банально не очень доверяет. До сих пор не доверяет. Сильно не доверяет. Тем не менее, она понимала и другое: как бы он ей ни не доверял, она пока что имеет все права и возможности здесь, в этой каюте находиться. Хотя и присоединилась к нормандовцам достаточно поздно — в последние военные месяцы. Когда стало ясно, что "Цербер" уже обречён, что его преследуют во всех обитаемых мирах, что его базы атакуют почти непрерывно. Что его будут преследовать и дальше — после неминуемой и полной победы над Жнецами.

В этот раз Шепард переговорил с Мирандой. На достаточно нейтральные и общие темы. Говорил не долго. Короткими, чёткими фразами. Внимательно и с долей искренней заинтересованности, слушал ответы собеседницы. Хотя всё чаще взглядывал на Светлану. Беспокоился о Стрельцовой. Лоусон не оскорбилась. Хорошо, что переговорил. Поддержал компанию. Всё нормально.

А для длинных и подробных разговоров у неё, у Миранды, есть муж — Шерлок. Здесь же она — просто член команды, стоящая далеко не на передовых и первых позициях в списке. Где-то ближе к концу. Так ей комфортнее и спокойнее. А там, рядом с Шерлоком, она — жена. Причём — любимая. Шерлок о ней многое знает и принимает такой, какой она есть. Или такой, какой она хочет быть. И Миранда не злоупотребляет доверием мужа, не переходит допустимых границ, не напрягает ситуацию. Они просто любят друг друга. Хотя очень часто просто любить — так трудно.

Разговор затянулся до раннего утра. К шести часам кофе был выпит несколько раз, все заготовленные закуски съедены. Прощались, уверенные в скорых следующих встречах. Каждый уходя, погладил стенку каюты и стол — попрощался на время с кораблём. На который все они когда-нибудь очень скоро обязательно вернутся. Ненадолго или надолго, а может быть — навсегда.

Светлана Стрельцова-Шепард в гостях у Лиары с младшей дочерью. Ли, ты не одна. Первый день после гибели мужа Лиары

Светлана усидеть на месте не смогла. Скоростной трассор доставил её на Тессию, скоростной челнок — прямо к крыльцу загородного дома Лиары и Майкрофта.

Лиара встречать её не вышла. И Светлана уже знала причину — первый день горя. И застать подругу можно было только в одном месте — в детской. Там она её и увидела.

Облачённая в белое траурное азарийское церемониальное платье, открывавшее статную фигуру ровно настолько, чтобы не нарушать строгих приличий, Лиара едва заметно баюкала самую младшую, третью дочь. Баюкала, глядя остановившимся взглядом куда-то в дальний угол детской, не замечая яркой расцветки, не видя игрушек, не слыша, вероятно, ничего.

Светлана тихо подошла сзади. Склонённая вперёд голова Лиары даже не повернулась. Азари явно ничего не слышала. Только когда рука Светланы накрыла головку Нерли, Лиара медленно опустила взгляд, узнала руку, поэтому не дёрнулась, только ещё ниже опустила голову.

Не плакала. Следов слёз не было. Светлана поняла — она загнала горе внутрь, страшась напугать спящих маленьких дочерей. И переживала горе молча. Дочери ещё слишком малы. Старшая, Арлин, та с которой она была на Иден-Прайм, уже улетела на пассажирнике на Кандрус, в детский центр. Улетела за два дня до того, как пришла весть о гибели Майкрофта. Стрельцова знала — ей, Арлин, уже сообщили. Не Лиара — другие. И очень скоро Арлин прилетит обратно, чтобы быть рядом с мамой и младшими сёстрами. Очень скоро. Просто Светлана успела раньше.

Лиара, и это Светлана чувствовала совершенно отчётливо, уже всё знала и не пыталась отрицать. Не пыталась отрицать реальность происшедшего. Она уже приняла потерю как факт. Который невозможно отрицать. Ей не на кого было направить агрессию — она не могла бросить маленьких дочерей и дом, не могла полететь на эту маленькую планету, забравшую её мужа. Забравшую отца её троих дочерей. Она даже забыла, быть может, на время, как называется эта планета. Светлана была уверена — Лиара всё вспомнит. Всё вспомнит, когда придёт время. Сейчас название планеты для неё — не важно. И хорошо, что не важно.

В документах, присланных на инструментрон Светланы все данные присутствовали. Но ей, генералу Астросил Разведфлота Империи было легче. А вот Лиаре — тяжело. Дети одновременно и спасали Лиару от накрывающей волны душевной боли и усиливали эту боль, не давая ей прожить все этапы горя так, как это было принято у азари.

Многое было у азари не так, как у людей. Но едино было одно — любая потеря близкого существа ранила душу и сердце, подкашивала физические и моральные силы. Которые потом могли и не восстановиться. А Лиара к тому же была ещё и неверующей. Конечно, она во многое верила, иногда даже истово, но прежде всего она верила в себя и в то, что только от неё зависит то, как сложится её собственная жизнь. Во многих случаях это помогало. А вот в таких — не очень. Она, Лиара, очень любила Майкрофта, очень любила. Он единственный смог пробить лёд её отчуждения и доказать, что его отношение к ней — не временное. Длительное. Глубокое и чистое. Лиара любила очень немногих и очень по-разному.

То, как вела сейчас себя Лиара, со всей определённостью указывала — она находится в состоянии, близком к тому, что у людей привычно именуется депрессией. Только вот это была азарийская депрессия, да ещё такая, которая попала под каток сложной индивидуальности. Такой сложной, какой всегда была Лиара. Сейчас Лиара сконцентрировалась на детях и похоже, что только дети, все трое, держали её на плаву, не давали совершить какую-нибудь непоправимую глупость. Если бы не дети, у Лиары явно опустились бы руки и все решения она принимала бы обессиленной. Светлана немо дивилась тому, как Лиара за считанные часы проходила тяжелейшие стадии, которые у большинства людей занимали несколько суток каждая. Да и не только суток — декад.

Ещё больше и острее Светлана ощущала, что на подходе самая опасная стадия — принятие горя. Лиара вот-вот расплачется, но при детях, она, скорее всего, плакать не будет. Даже при старшей.

Очень скоро Лиара задумается о будущем. И здесь ей будет нужна поддержка. Поддержка друзей и прежде всего тех, кого Т'Сони хорошо знала и принимала. Потому Светлана и поспешила к ней. Сразу поспешила, едва только на её рабочий стол легло сообщение о случившемся. Да, Лиара станет мудрее, намного мудрее. Станет. В будущем, в близком будущем. А пока её нужно сопровождать и оберегать.

Чем Светлана и занялась. Она помогла Лиаре уложить младшую дочь в кроватку, долго стояла рядом, не мешая матери смотреть, как малютка устраивается поудобнее. Больше всего в этот момент Светлана боялась, что у Лиары пропадёт молоко. До времени кормления ещё было далеко, но Лиара... продолжала стоять у кроватки. Видимо, вид спящей младшей дочери успокаивал её лучше всего. А может... просто давал возможность за что-то родное, близкое, знакомое, зацепить взгляд. Не за мебель, не за обои, не за двери, не за что-нибудь другое — за детей. За дочерей. За то, что осталось от Майкрофта, навсегда оставшегося для Лиары Майком.

Отойдя от кроватки, где уже крепко спала Нерли, Лиара тихо приблизилась к кроватке средней дочери. Майдара не спала, она сразу встала на ножки, придерживаясь за бортик, подошла и протянула к матери ручки. Лиара подхватила её, прижала к себе, маленькая азари успокоенно засопела, засыпая. Мама рядом, мама здесь. Значит, можно поспать.

Светлана подождала, пока Лиара уложит дочку, прикроет одеяльцем, отойдёт. Неожиданно Стрельцова почувствовала, как левая рука Лиары обнимает её, а голова азари склоняется ей на правое плечо. Так, обнявшись, они вышли из детской, прикрыли неплотно дверь и прошли на кухню, где Лиара тихо и мягко опустилась на стул у стола, жестом пригласив Светлану сесть рядом. Не напротив, рядом. Слева от себя. Свет в кухне был приглушён. Окно занавешено. Светлана поняла — Лиара не хочет, чтобы кто-нибудь из соседей видел её в таком состоянии. Потому все окна были закрыты занавесями или ставнями или жалюзи. Тяжёлыми, непрозрачными, изолирующими.

Лиара молчала, глядя на скатерть остановившимся взглядом. Светлана не смотрела на подругу. Она понимала слишком многое и это многое её откровенно пугало. Генерал астросил Разведфлота не была новичком в понимании таких моментов. И сейчас она уже обдумывала, как вырвать Лиару из этого ступора.

Светлана Стрельцова-Шепард и Лиара с детьми на борту "Волги". Ли, ты не одна

С огромным трудом Светлане удалось уговорить Лиару согласиться на несколько дней поселиться на "Волге" вместе с детьми. Генерал Стрельцова по-прежнему оставалась командиром разведкрейсера, звание штабного уровня этому нисколько не мешало, да и корабль после войны прошёл уже две модернизации. Экипаж подготавливал предложения по третьей. Почти никто не покинул борт корабля. Почти все остались, получили новые звания, новые награды. Кто-то женился, кто-то вышел замуж, кто-то развёлся, у кого-то родились дети. Жизнь шла своим чередом.

Первый день на борту крейсера Лиара откровенно дичилась. Если бы не Арлин и младшие дочки, было бы совсем тяжело. А так, глядя, как малышки, обнаружив столько интересного и нового, проявляют просто вулканическую активность, топая на нетвёрдых ещё ножках по почти бесконечным для них коридорам и переходам, смело штурмуя лестничные марши и отважно переступая через высокие пороги шлюзовых камер, Лиара подчинилась их энтузиазму и любопытству, сама стала с интересом знакомиться с изменениями, происшедшими на крейсере. Зная, что с подругой ничего не случится — вахтенные проконтролируют и помогут и ей и детям, Светлана взяла за руку Арлин и они вдвоём направились к командирской каюте — она обещала старшей дочери Лиары показать кое-какие материалы по истории рас Галактики. Такие, каких нет в Экстранете или в учебных ридерах.

Арлин устроилась у Светланы на коленях и с энтузиазмом стала тыкать в клавиши настольного инструментрона. Современные дети рождались с сознанием того, что компьютеры и инструментроны — крайне полезная и необходимая вещь. Светлана поправляла изредка действия маленькой азари, они оживлённо переговаривались, иногда даже шептались. Арлин не впервые была в командирской каюте крейсера и потому не оглядывалась по сторонам, смотрела либо на Светлану, либо на экран. Столько всего нового и интересного. И тексты, и графики, и картинки — таких точно в Экстранете нет. Память у Арлин была превосходная — с одного взгляда она запоминала очень много. И теперь была уверена — подружки будут жутко завидовать, а преподаватели будут довольны её новыми успехами в учёбе. Марку семьи Т'Сони Арлин держала очень высоко.

Увлёкшись разговорами и изучением содержимого всё новых и новых файлов, ни Арлин, ни Светлана не заметили, как у порога рабочего кабинета Стрельцовой остановилась Лиара. Она даже оставила обоих младших дочерей на попечение вахтенных. Светлана не стала оборачиваться, не стала скашивать глаза. Она просто почувствовала присутствие подруги. Примерно так же, как почувствовала присутствие мамы Арлин, не прекратившая читать и запоминать всё новые и новые тексты.

Лиара смотрела, как Светлана переговаривается с Арлин, как они вдвоём тыкают в экран и как Арлин часто взглядывает в глаза Светланы с живейшим интересом и вниманием. Генерал Стрельцова. Лиара отлично помнила её ещё капитаном первого ранга. Полковником, если числить по разряду сухопутных войск. За заслуги Светлане дали сразу генерала и удовлетворили её просьбу — оставили командиром разведкрейсера. Да, для многих разумных Млечного Пути "Волга" была легендой. И очень многие разумные высоко ценили тот факт, что крейсер продолжает летать. И будет летать ещё очень долго.

Потом, спустя несколько часов, Лиара и Светлана вдвоём укладывали на широкой кровати в спальне командирской каюты всех троих маленьких азари. Спать. Переполненные впечатлениями, немного уставшие, дочки Лиары заснули быстро, все трое, обнявшись. На одной большой взрослой кровати. Это было для них так необычно.

Вдоволь насмотревшись на спящих маленьких азари, Светлана и Лиара вышли в холл каюты. Сели в кресла и прошептались до самого утра.

Светлана почувствовала, что Лиара понемногу начала оттаивать, что она поверила — она не одна. Пусть несмело, пусть осторожно, пусть пугливо-боязливо, но поверила — она действительно не одна. Ей помогут даже сейчас, в этом всепоглощающем горе. Помогут, не оставят ни её, ни дочек. Да, прошло уже несколько дней после похорон. Лиара по-прежнему носила траур по мужу. По-прежнему уклонялась от развлечений, от отдыха, от ничегонеделания. И сконцентрировалась на дочках, на всех троих, не делая между ними ненужных особых различий.

Пребывание на "Волге" помогло Лиаре. Здесь она бывала реже, чем на "Нормандии". Крейсер был для неё нов, тем более, что он, как было принято в Империи, постоянно модернизировался, улучшался, совершенствовался. Светлана ясно ощущала, что на "Нормандии" Лиаре было бы очень тяжело пребывать даже короткое время. Пока. Пока не пройдёт Кризис Боли.

Светлана видела, что Лиара о чём-то напряжённо думает. И догадывалась, о чём именно. Она очень трудно сходилась с незнакомыми разумными. Гораздо легче она общалась с компьютерами, любила часами копаться в данных, выловленных в Экстранете, на полузабытых, но продолжавших работать серверах. Редко посещаемых, адреса которых не все помнили точно и чётко.

Только для Светланы она сейчас делала исключение. И не только общалась, но и гуляла вместе с ней. "Волга" шла к Цитадели. Шла медленно, далеко не на крейсерской скорости. Большой корабль величаво плыл в Пространстве. Марку "Волги" узнавали, приветствовали, как полагается приветствовать боевой корабль-легенду. Лиара с дочерьми гуляла по крейсеру, интересовалась всем новым. Продолжала оттаивать. По-прежнему в её одежде было очень много белого и светло-голубого — цвета траура, принятые в Азарийском Пространстве сравнительно недавно. Всё менялось. И победа над Жнецами также изменила очень многие традиции и обычаи.

Как-то в один из следующих дней, где-то ближе к полудню, Лиара, крутнувшись перед зеркалом в холле командирской каюты крейсера, пошутила грустно, что её белый комбинезон учёного, который она носила на Теруме, сейчас бы многие соотечественницы восприняли совершенно по-иному. Светлана кивнула, отчётливо чувствуя видя, что Лиара, говоря это, думала совершенно о другом.

— Ли. Если ты хочешь поговорить — лучше поговорить здесь. Не думаю, что говорить о чём-то вне каюты сейчас — это хорошая идея. — тихо сказала Стрельцова, уже догадываясь со всей определённостью, о чём столько времени думает её подруга. — Полагаю, время для этого разговора... пришло.

— Ты ведь меня проклянёшь, Свет. — тихо сказала Лиара, отходя от зеркала и подходя к рабочему столу командира крейсера. Да, теперь Светлана держала в каюте два рабочих стола. Один, как обычно — в кабинете, а второй — в холле. Так было удобнее. Не надо было бежать в кабинет или пускать туда гостей. В холле все вопросы решались быстро и по-деловому.

— Не прокляну. Потому что знаю, о чём ты хочешь сказать. Я знаю, что Джон к тебе... неравнодушен. Знаю, что он любит тебя. И знаю, что ты продолжаешь любить его. Знаю, что вы встречаетесь. И не нахожу в этом ничего плохого или опасного. У Джона — большое сердце и его любви хватит на многих. Я и мои дети не чувствуем себя обделёнными. Нисколько. Ни в коей мере. Если у вас чувства — я мешать не буду. За эти годы... за годы войны, мы прошли через такое, что эти... условности преодолимы. Главное — любовь. Джон любит тебя, Ли. И любит меня. Так уж произошло и я знаю об этом, понимаю Джона и принимаю его выбор. Ты... Ли, одна из немногих, кому я доверяю особо глубоко и сильно. Потому что тебе доверяет Джон. Ты поумнела, стала взрослой, опытной. Ты через многое прошла.

— Свет... ты...

— Да, Лиара. Я прекрасно знаю. Многое знаю и понимаю. Это только сначала кажется, что есть только чёрное и белое. С возрастом начинаешь интересоваться тем, что лежит между этими полюсами. Оттенками начинаешь интересоваться. Более того — начинаешь любить именно оттенки, ценить эти оттенки. Я всегда считала тебя, Лиара, достойной Джона.

— И... потому ты не препятствовала? — выдохнула азари. — Но как?

— Я, Лиара, женщина. Родилась и выросла в России. У нас такие вещи считывают, осознают и понимают очень быстро. Да, быть может, мы мало улыбаемся и ещё меньше веселимся. Что поделать, природа и климат у нас — суровые, по большей части. Мы очень долго возвращались к большим семьям, к жизни многих поколений рядом, а то — и под одной крышей. Когда-то это обозначалось словесно "коллективизмом", но понималось всегда гораздо глубже и точнее. Во всём богатстве полутонов. Применительно к самым разным ситуациям.

— Но ведь я...

— Нет, Лиара. Нашу семью ты не разрушаешь. Я и Джон любим друг друга. Как и прежде. Ничего здесь не изменилось и измениться не может. У нас уже двое детей и будут, обязательно будут ещё. Потому что этого хочу я и хочет Джон. Любовь Джона к тебе и твоя любовь к Джону выдержали испытание временем, расстоянием, обстоятельствами, событиями. И я не вижу причин становиться на пути Джона к тебе.

— Светлана... — Лиара посмотрела на сидевшую за столом Стрельцову с почти молитвенным почтением. — Ты... Вы...

— Если Джон сохранил к тебе такую любовь — кто я такая, чтобы мешать вашему счастью? Я также счастлива в любви Джона сейчас и буду счастлива в дальнейшем. У меня в этом нет никаких сомнений, Ли. Я знаю, Джон способен любить многих глубоко и крепко и этого знания мне вполне достаточно для спокойствия.

— Но... вы...

— Я, Лиара. Я. — Светлана встала, вышла из-за стола. — Я видела, как ты смотришь на Джона и видела, как он смотрит на тебя. Мне не надо было слышать ваши разговоры — я вполне могу понять ваши чувства, их остроту, глубину и полноту. Без слов, сказанных вслух. Тихо или громко.

— Я же...

— Какая разница, Ли? Мы все живём здесь, в этом мире, только один раз. И по сравнению с любовью любые года, любые расстояния, любые препятствия — ничто. Ты любишь Джона, ты постоянно думаешь о нём, ты заботишься о нём уже тем, что любишь его. Мы, люди, хорошо знаем, насколько это ценно и редко, когда кто-то вот так глубоко и нежно думает о тебе. И в России мы уже давно стараемся относиться к этому очень серьёзно.

— И...

— Ли, не будем ходить вокруг да около. Арлин уже давно считает Джона своим, числит его в своём личном ближнем кругу. Малышки тоже не протестуют — ты сама видела, как они быстро засыпают у него на руках, как любят с ним играть, как слушаются его. Да, они навсегда останутся дочерьми Майкрофта. Он дал им больше, чем просто основу. Поверь, если был бы хотя бы малейший сигнал от твоих детей, что Джон им неприятен...

— Верю, Свет. Потому что знаю. — тихо сказала Лиара. — Продолжай.

— Наступил мир. Мы воевали, чтобы наши дети росли спокойно, свободно и даже весело. Чтобы они больше не боялись каких-то там Жнецов, которые рано или поздно придут. Ты нам обоим не чужая, Ли. И твои и Майкрофта дети — тоже нам не чужие. Если Джон по ряду причин и не столь чувствителен, то я-то знаю, Ли. Многое знаю. У тебя даже лицо меняется, когда ты остаёшься наедине и начинаешь думать о Джоне. А думаешь ты о нём часто.

— Майкрофт об этом знал. Я от него этого не скрывала. — тихо заметила Лиара.

— И это делает ему честь. Большую честь, Ли. — сказала негромко Светлана. — Человеческая жизнь, к сожалению, намного короче, чем азарийская. Так захотела природа и вряд ли это можно изменить быстро в обозримом будущем. Но человек так устроен, что всегда хочет добиться своего. Наверное, так захотела эволюция. Или что-то столь же мощное и сильное. Ли, я не умею и не хочу мешать тебе и Джону. Я видела твои глаза, когда он только входил в комнату. Видела, как загорались в них искорки счастья. Не отрицай. Джон видел их и я тоже видела.

— Но как... Как такое совместить? — пролепетала Лиара, всё острее понимая, куда клонит Светлана.

— Просто, Ли. — ответила Стрельцова. — Война тяжело далась людям. Большинству из них. Очень мало, кто проживёт до двухсот лет — слишком велики были нагрузки, о которых люди раньше и понятия не имели.

— Джон... — прошептала азари.

— Да, Лиара. — тихо подтвердила Светлана. — Я здесь беспокоюсь и забочусь больше не о себе, а о Джоне. Увы. Мужчины живут меньше женщин. Хоть в России, хоть в Британии. И я хочу, Лиара, чтобы Джон прожил как можно дольше. Очень этого хочу. По понятным тебе и мне причинам хочу.

— И помочь прожить дольше Джону... — голос Лиары был едва слышен. Светлане пришлось читать едва ли не по её губам, превращавшимся в ниточки.

— Поможет твоя любовь, Лиара. Не только моя, но и твоя. Глупо отрицать очевидное — она у тебя сильная и чистая. И потому я не буду мешать твоим отношениям с Джоном. Потому что я верю ему и тебе. Очень верю. — Светлана остановилась в шаге от азари. — Согласись, что лучшего вряд ли можно измыслить.

— И... — Лиара несмело оборвала высказывание.

— Ли, — Светлана отошла к столу, взглянула в иллюминатор, теперь уже не прикрытый бронезаслонкой, — Если я кому-то верю, то я верю ему до конца. А тебе и Джону я верю. Как мало кому в этом мире и в этой Галактике.

— Знаю... — прошепала Лиара. — И потому мне страшно. Страшно... не оправдать твоё доверие, Света.

— И потому я верю тебе ещё больше, Ли. — твёрдо сказала Стрельцова. — Я видела, каким взглядом ты провожаешь уходящего Джона. Я знаю, как ты корила себя месяцами за своё поведение на той, первой "Нормандии". Я знаю, как ты благодарна и нормандовцам и Джону за своё спасение на Теруме. Я знаю, как ты благодарна за возвращение к тебе твоей мамы.

— Джон... — сказала Лиара и умолкла, снова не решившись продолжить.

— Да, Джон рискнул. Рискнул всем. И я знаю это, как никто. — подтвердила Светлана. — У людей очень короткая жизнь. И не все люди живут свой срок так напряжённо, как это делает Джон. Поэтому уверена, что твоё присутствие рядом с Джоном поможет ему. Более того, я знаю, что ты ему необходима. Особенно сейчас, в послевоенное время. Особенно потому, что ты — в нём, а он — в тебе. — Светлана отступила на шаг от иллюминатора, но не стала поворачиваться лицом к Лиаре, понимая, что любой взгляд резанёт сейчас по азари острее луча зенитного прожектора, а значит — причинит ненужную боль. — Есть ещё одно. Важное.

— Дети... — тихо произнесла азари.

— Да. — сказала Светлана. — Пока твои младшие очень малы... переход будет безболезненен для них обеих. Старшая... всё понимает. Для них всех троих Майкрофт останется отцом. Навсегда. А Джон... сумеет встать рядом и помочь и тебе и твоим детям. Знаю, верю и чувствую — он этого хочет. Если, конечно, вы оба этого хотите.

— Светлана... как я могу...

— Не надо, Ли. Всё просто. И одновременно — сложно. Детям, твоим детям, всем троим, нужен отец. Здесь и сейчас. Джона они знают хорошо, доверяют ему, привыкли к нему, не боятся его. Не бегают, не прячутся, когда он подходит. Тебе тоже нужна поддержка, исходящая от кого-то хорошо знакомого, чтобы не тратить силы, время на привыкание. Как бы там ни было — семья должна быть полной. Об остальном мы с тобой уже говорили достаточно. Думай. И знай, что любое твоё решение я поддержу. А сейчас — не изводи себя мыслями. Просто ляг и усни. Дай подсознанию поработать в комфортных условиях. Ничего, что сейчас день. Ты спокойно поспишь столько, сколько надо. Потом — покормишь младших. Снова поспишь. А там — примешь решение.

— Свет... Спасибо. — прошелестела Лиара. Азари подошла к дивану, присела на него. — Ничего, что я здесь?

— Ли, ты можешь прилечь где захочешь. Даже с дочками. Мне всё равно скоро на командирскую вахту. Так что располагайся, засыпай и ни о чём не беспокойся. Здесь ты и твои дети в полной безопасности.

— Верю, Свет. Верю. — Лиара встала. — Тогда я — к детям. Мне возле них... Легче и лучше думается.

— Хорошо. — просто ответила Стрельцова, устраиваясь за рабочим столом и включая инструментрон. — А я пока поработаю. Много сообщений пришло, надо прочесть и отреагировать.

— Жизнь... — несмело произнесла подошедшая к двери спальни Лиара. — Продолжается?

— Именно так, Ли. Именно так. — тихо сказала Стрельцова, не поднимая взгляда от экрана инструментрона. — Иди, отдыхай. Тебе сейчас надо отдохнуть и подумать. А решение ты примешь. Правильное решение.

За Лиарой закрылась створка двери спальни и Светлана смогла погрузиться в работу, изредка взглядывая на индикаторы каютной обстановки. Пока всё было в порядке. Лиара и её дети спали спокойно.

Светлана Стрельцова-Шепард и Лиара с Дочерью в развлекательном центре на Цитадели. Дети слишком быстры, Ли

Командирская вахта прошла спокойно и Светлана вернулась в свою каюту. Заглянула в спальню, убедилась, что Лиара и её дети спят. Прошла к столу, взяла ридеры, подключила к инструментрону. Углубилась в работу.

Она снова была полноправным командиром, но всегда ощущала заботу и внимание экипажа и в первую очередь — капитана первого ранга Титова, так и оставшегося её первым помощником. Вот и сейчас он подал ей и исходную информацию и проекты решений. Потому ознакомление и выбор Светлана осуществила быстро и полно. За работой пролетели четыре часа, время приблизилось к пяти вечера, до прибытия крейсера на Цитадель ещё оставалось несколько часов и Светлана, пересев в кресло, позволила себе расслабиться. Она слышала, как Лиара, проснувшись, покормила младших дочек, как потом немного повозившись, успокоилась. Дети, наверное, как всегда, прижались к ней. Так всегда было и так будет — присутствие мамы, самой родной и самой нужной, неизбежно заставляет детей держаться к ней поближе.

Углубившись в размышления, Светлана не заметила, как задремала, а потом и заснула. Сквозь сон она отметила, что "Волга" успешно легла в дрейф на внешнем рейде Цитадели, что стартовали первые челноки, установились каналы обмена информацией. Всё это было нормативным и не требовало ни её, командира крейсера, прямого вмешательства, ни её присутствия в Центральном Посту корабля. Титов всё делал прекрасно и она никогда не ограничивала его в возможности непосредственно поруководить экипажем и поуправлять кораблём. Диспетчера многих станций и космопортов знали эту особенность внутреннего уклада жизни легендарного корабля и не считали её нарушением правил или законов.

Стрельцова вынырнула из дремоты тогда, когда ощутила рядом присутствие старшей дочери Лиары. Арлин подошла, стараясь не особо громко топать, остановилась у кресла, где в расслабленной, свободной позе дремала Светлана, прикоснулась к запястью её левой руки. И, оглянувшись на Лиару, вышедшую из спальни, в красно-белом длинном платье — траур продолжался и белые полосы всем окружающим разумным об этом сообщали самым определённым образом, тихо сказала:

— Мама Света...

Мягкий взгляд Светланы коснулся лица Арлин. Девочка улыбнулась счастливой, полной улыбкой, поняла, что Стрельцова не спала, что она её не разбудила. Арлин не стала убирать руку, не испугалась быстро открывшихся глаз Светланы, не испугалась, когда она, встав с кресла, подхватила её на руки, закружила, обняла, подняла на вытянутых руках едва ли не к самому потолку холла и, наконец, дала возможность удобно устроиться на руках, позволила обнять себя за шею. Лиара с мягкой улыбкой наблюдала за этим, в её усталых и заледеневших глазах проявлялось давно забытое сияние. То самое сияние, которое так любил видеть и ощущать Майкрофт.

— Собралась? — Светлана, не отпуская с рук Арлин, подошла к рабочему столу, нажала несколько сенсоров на инструментроне, просмотрела доклады и общую сводку обстановки на корабле. — Знаю, мы уже на месте. — с этими словами она открыла дверь каюты. — Нас ждёт командирский челнок, Ли.

— Свет... может просто... просто пойдём погуляем по Цитадели. Ну его, этот центр? — спросила Лиара, когда, спустя сорок минут они вышли из периметра Причалов и направились к стоянке флайеров.

— Ли... — Светлана взглянула на подругу. — Пусть младшие поспят. Они всё чувствуют. Пусть не понимают, но чувствуют. А Арлин... — она посмотрела на маленькую азари, доверчиво прижавшуюся к ней и обнявшую обеими ручками за шею. — Она всё и понимает и чувствует. А мы с тобой и погулять успеем, и покушать, и многое другое. В том числе — о многом поговорить. — Стрельцова всунула в прорезь своё командирское удостоверение, машина дала доступ к ручному управлению и флайер полетел по хорошо знакомому Светлане маршруту.

Арлин сидела на коленях и старалась не мешать вести флайер, с интересом посматривая по сторонам.

— Она должна жить своей детской жизнью. У неё будет предостаточно проблем в будущем. А сейчас ей тоже нужно оттаять. Как и тебе. Мы прибыли. — Светлана прижала к себе Арлин и вышла из флайера, зная, что Лиара будет рядом.

На всякий случай она взяла подругу за руку и одним движением посадила Арлин себе на плечи, придерживая её за ножки. — Арли, посмотри, где тут ближайшее кафе. И посмотри, где тут игровые автоматы. Нам нужны городки. Я давно не играла.

— Хорошо, мама Света. — пискнула Арлин, оглядывая открывшийся ей с высоты интерьер. — Нашла! Вижу. Это вон-там! — девчушка едва не свёрзнулась, указывая вытянутой ручкой направление, но Светлана предупредила её движение и потянула Лиару за собой.

Заняв столик, они все втроём подошли к автомату, дождались своей очереди. Коротко пояснив Арлин правила и возможности, Светлана помогла девочке бросить первые несколько бит, наловчиться полностью сбивать фигурки из полей. Убедившись, что маленькая азари увлеклась игрой, Светлана потянула Лиару к столику, стоявшему рядом. Они сели и, поглядывая на игравшую Арлин, стали шептаться, потягивая витаминные и травяные коктейли.

— Знаешь, Свет. — сказала Лиара, искоса поглядывая на увлёкшуюся старшую. — Ты права. У неё должно быть детство. И она уже сейчас многое понимает. Так глубоко, полно и остро понимает, что я просто не знаю, как реагировать. Не по возрасту. Да, знаю, сегодняшние азари взрослеют быстро, но Арлин... Она взрослеет семимильными шагами.

— Возможно, Ли. — Светлана наблюдала, как Арлин, нисколько не протестуя, даёт бросить несколько бит подошедшим маленьким турианцам и дреллам. — Возможно.

— И зачем ты от меня скрывала, что сюда придёт "Нормандия"? — спросила Лиара.

— Я? Скрывала? — удивилась Стрельцова. — Ли, кому другому скажи. Ты же любишь Джона по-настоящему, а не виртуально, так что ты и сама вполне можешь чётко и полно понять, где он будет и когда. Да, он прилетает сегодня в двадцать два часа. До этого времени мы с тобой многое сможем сделать.

— Полагаешь, пришло время мне снова появиться на борту фрегата? — несмело спросила Лиара.

— Уверена в этом, Ли. Тебе там будет спокойно и комфортно. Там — Джон, там все, кого ты и без того хорошо знаешь. Корабль тебе знаком, не придётся напрягаться и нервничать. А дети, уверена, воспримут нормально.

— Многие уже сошли на берег. — проговорила азари, наблюдая, как Арлин кидает уже двадцатую по счёту биту.

— Да, сошли. Но если надо будет — они вернутся. Уверена, для них фрегат стал тем, что у людей принято называть родным домом. А я также могу сказать — Джон уже приготовил и тебе и детям там отдельные каюты. Со всеми удобствами.

— Считаешь?

— Уверена. Никто из нынешних нормандовцев не будет неправильно реагировать на твоё присутствие. Да и отдельная каюта позволит тебе сохранить автономность. — без улыбки сказала Стрельцова. — А у Джона, сама понимаешь, на его любимом корабле всегда найдётся дело. Но главное — рядом теперь будешь ты. Всю стоянку. А там — будет видно. Может и полетите вдвоём куда-нибудь. Вместе с детьми. Джон это организует. Убеждена.

— Ты мне так доверяешь, Свет... Я к такому... не привыкла. — тихо сказала Лиара.

— И хорошо, что не привыкла. — так же тихо ответила Стрельцова.

Они проговорили до позднего вечера, предоставив Арлин возможность освоить все новые игровые автоматы, во множестве появившиеся в этой части развлекательного центра. Глядя, как вокруг маленькой азари кучкуются обрадованные возможностью вдоволь поиграть и пообщаться дети, Светлана и Лиара продолжали потягивать коктейли, поглощать немудрёные, но очень полезные закуски и говорить, говорить, говорить.

— "Нормандия" встала на внешний рейд. Рядом с "Волгой". Распоряжение диспетчерской службы Цитадели. — сказала Светлана, взглянув на мигнувший экранчик инструментрона. — Арлин!

— Да, мама Света! — девчушка с готовностью подбежала, широко раскрыла руки и Светлана, подхватив её, мгновенно умостила на плечах. — Спасибо. — маленькая азари чмокнула Светлану в макушку и, вернув кредитный чип в протянутую руку командира "Волги", обхватила голову Стрельцовой. — Спасибо! Я рада и довольна!

— Вижу. — Светлана забрала со стола принесённый официантом-саларианцем контейнер. — Бери и подкрепляйся.

— Спасибо. — маленькая азари занялась завтраком.

Светлана пошла следом за Лиарой, стремительно уходившей к выходному порталу. Хоть и траур, но заметно, что Лиара уже немного очнулась. Хотя бы на время, но очнулась.

Флайер принял их всех троих в салон и спустя час с небольшим плавно опустил на плиты возле Причального комплекса Станции. На табло Светлана привычно отметила информацию о прибытии челноков с фрегата на один из пирсов. Лиара вышла из флайера, огляделась по сторонам, прочла информацию с табло.

Светлана ясно видела, как она меняется в лице, в походке, в фигуре. Азари вообще старели внешне очень медленно, а Лиара ещё не достигла даже середины тысячелетнего срока жизни, но сейчас она молодела с каждой секундой. Арлин, сидевшая на руках у Светланы, откровенно любовалась мамой. И Лиара, безусловно, чувствовала, ощущала взгляд старшей дочери и нисколько не стеснялась своего поведения, своих действий, тех изменений, которые с ней теперь, вот сейчас происходили.

Грэг, профессионал-водитель, узнал Лиару сразу, приветственно поклонился, распахнул двери салона, козырнул подошедшей Светлане, помог ей взойти на борт. Челнок взмыл вверх плавно и быстро. Так, как это умел делать только Грэг. Лиара неотрывно смотрела на приближавшийся фрегат. Светлана чувствовала, физически ощущала, как азари загоняет внутрь, глубоко внутрь траур, как достаёт из запасников души и тела лучшее, чтобы предстать перед своим Шепардом во всём блеске. Несломленной, непокорённой, сильной и глубокой...

— Через несколько минут будем на месте. — негромко сказал Грэг, не покидая своего рабочего места. В салоне была отличная звукоизоляция, шелеста двигателей почти не ощущалось и голос водителя все пассажирки услышали чётко. — Ангар уже открыт, вас ждут. — добавил Грэг, кладя машину на новый, причальный курс.

Арлин с интересом разглядывала приближавшийся корабль. Она была на нём несколько раз. Раньше. Но сейчас, видя резко помолодевшую маму, чувствовала, что сегодняшний прилёт на борт фрегата — особый. Необычный. Сама Лиара сидела спокойно и только Светлана ощущала, как внутри азари всё трепещет.

Как бы она ни хотела, возраст не скроешь — губы сжались, уголки немного опустились, поворот и наклон головы выдают напряжение души и сути с головой — даже Джон прочтёт такое на полном автомате. Прочтёт и поймёт, что Лиара ему доверяет в ошеломляющих масштабах. Не скрывает ничего.

Голубые глаза на чуть побледневшем лице выделялись как драгоценные камни на бархате. Светлана ясно ощущала, что Лиара готова сейчас сорваться с места и прыгнуть в шлюз, не дожидаясь ни стыковки, ни швартовки. И только усилием воли сдерживает себя.

Сдерживает, потому что немного опасается и боится. Ведь рядом — законная жена Джона. А она... она, Лиара, просто любит Шепарда. Может быть это и важно, и много, и достаточно, может и Майкрофт из-за Грани одобряет, но она пока боится рубить вот так, сразу, сплеча. Окончательно. Она должна увидеть и почувствовать Джона. Сама. Только она. Лично.

Арлин, почувствовав смятение в душе мамы, слезла с коленей Светланы и взобралась на лавку, где сидела Лиара, обняла за шею, прижалась, что-то лопоча. Успокаивала. Лучшим для любой матери и самым родным для Лиары детским языком.

Челнок плавно вошёл в направляющие и пододвинулся к площадке трапа. На ней уже стоял Шепард и Светлана помедлила, дав возможность Лиаре выйти первой. Ничего. Она может и подождать, а Лиаре нужна свежесть чувств и ясность.

Первой к Джону протянула ручки Арлин. Джон подхватил девчушку, та прижалась к нему, обняла, обхватила за шею и что-то зашептала на ухо. Джон улыбнулся, другой рукой прижал к себе Лиару, давая ей возможность обнять себя покрепче, спрятать лицо. Несколько минут — и Арлин поворачивается к выходящей из челнока Светлане, призывно машет. Стрельцова подчинилась желанию старшей дочери Лиары и через несколько секунд почувствовала, как Джон обнимает их всех троих. На чуть заплаканном лице Лиары светилась улыбка, а в глазах сверкали почти позабытые ею самой искорки счастья. Сверкающие глаза женщины, убедившейся, что её по-прежнему любит и ценит её мужчина. Дар крайне дорогой и важный.

"Силён старпом. — одобрительно подумал Грэг, приводя салон в порядок и передавая подошедшим вахтенным два небольших баула с вещами. — Всё у них получится. И всё у них будет хорошо. Они любят друг друга. Это — самое главное".

Шепард и Лиара с дочерью на борту "Нормандии"

В старпомовской каюте Лиара поправляла на Шепарде костюм. Арлин сидела в рабочем кресле Джона у рабочего стола, но смотрела своим мягким и внимательным взглядом на свою маму и Шепарда. А Лиара не стеснялась дочери, отдавалась заботе о Джоне, чувствовала на себе его любящий взгляд и понимала, что она счастлива.

Джон ради неё надел столь отвергаемый им парадный чёрный как смола, костюм, надел белую рубашку со стоячим воротником, смирился с тем, что надо застёгивать не привычные пуговицы или клипсы, а архаичные запонки. За время траура Лиара немного, но заметно похудела, а Джон, скорее всего сочтёт это проявлением возвращения в молодость. Как же ей хотелось снова вернуть то время, когда она ступила на борт этого корабля прямо с Терума. Прямо от вулкана. И ей всё острее казалось, что это время можно вернуть. На новом, другом уровне, но вернуть. Потому что слишком многое они вдвоём и каждый по отдельности поняли. Потому что рядом — старшая дочь Арлин, для которой Шепард — далеко не чужой. Потому что Светлана дипломатично ушла в каюту Андерсона, предоставив Лиаре и Джону вдоволь насладиться обществом друг друга.

А Арлин... Она им не помешает. Глупо скрывать от старшей дочери эти чувства, эти эмоции, эти отношения, эти взаимоотношения. Арлин и сама верит Шепарду так, что и Лиара изумляется и удивляется. Если верит ребёнок, то мама вполне может поверить — детское сердце обмануть трудно. Дети всё чувствуют намного острее. А сейчас Арлин, скрывая довольную улыбку, переводила взгляд с Лиары на Джона и обратно, понимая, насколько они оба счастливы и довольны. Лиара помолодела и для Арлин это не было тайной — настолько помолодеть её мама могла бы только рядом с очень дорогим и любимым разумным. И таким разумным оказался хорошо знакомый ей, Арлин, Джон Шепард. Человек-легенда, которого все знали под именем — брэндом "Капитан Шепард", хотя он сам уже давно носил не капитанские, а адмиральские погоны. И продолжал оставаться старшим помощником адмирала Андерсона, командира фрегата-крейсера "Нормандия". Два адмирала. Два капитана. Два Спектра-человека.

Мягко и бережно подхватив Арлин на руки, Шепард пропустил Лиару вперёд и они пошли. Пошли в обычный обход по кораблю. "Нормандия" дрейфовала рядом с крейсером, немо приветствуя и общаясь со своей боевой подругой, с которой пришлось столько пережить. А Лиара искоса поглядывала на шепчущую что-то на ухо Джону Арлин, обнимала Джона и прижималась к нему, кивая шедшим навстречу нормандовцам.

Она с интересом слушала рассказ Джона о происшедших на корабле изменениях, участвовала в разговорах с членами экипажа и команды и успокаивалась, всё больше и глубже веря, что она по-прежнему в безопасности, что она — под защитой, что рядом и вокруг неё — друзья, которые хорошо её знают и потому всегда помогут и поддержат. Когда боль и горе ещё столь остры, это отношение окружающих — крайне важно. И Лиара, видя, как довольна Арлин, сама испытывала удовлетворение, расслаблялась, снимала хоть на время, пока Джон и Светлана рядом, этот панцирь, спасший её суть от разрушения.

Она слишком хорошо помнила, как проводила долгие вечера, лёжа на жёсткой кушетке в свете софита и в мерцании часов-будильника, не снимая привычного научного скафандра, только отложив на расстояние вытянутой руки шлем. В такие минуты ей всегда было очень одиноко. Да, у неё была работа, да, у неё были родители, с которыми она всегда могла пообщаться по Экстранету, но ей хотелось большего.

И этим большим для Лиары всегда был Джон. Да, она знала, что он женат, что принадлежит он только Светлане. Но она верила, что когда-нибудь сможет доказать и Джону и Светлане, что она не станет им помехой, что не будет претендовать на что-то большее, не будет разрушительницей их личного и семейного счастья. Она уже тогда верила, что Джон тоже любит её. Пожалуй, в этом она была уверена даже больше, чем во всех талантах Шепарда явно внеземного и внегалактического происхождения, которые и так крайне редко проявлялись.

А когда началась война с Жнецами и "Нормандия" с "Волгой" канули в глубины космоса, декадами не проявляясь на локаторах, не снимая режима невидимости и выполняя сложнейшие задачи, Лиара часто просыпалась, взглядывала вверх, туда, где был космос, в котором шло противостояние между Жнецами и Сопротивлением. Тессия горела, горел Иллиум, горели другие планеты Азарийского пространства. И Лиара всё острее ощущала, как ей не хватает Джона.

Шла война и она воевала. Штурмовая винтовка стала ей столь же привычна, сколь раньше была привычна клавиатура инструментрона. Но сердцу приказать Лиара по-прежнему не умела. Не могла, да и не хотела выдрать из сердца и разума образ Джона. Не требовавшего от неё ничего сверхъестественного, никогда не давившего на её Путь, никогда не командовавшего ею и её судьбой. Любившего свою Светлану истовой, жертвенной любовью. Любившего своих ещё нерождённых детей.

А Лиаре, напряжённой как струна, сидевшей на жёсткой койке в убежище, казалось, что он и её любит. Любит по-прежнему, любит мягко, нежно, просто и одновременно — невероятно сложно и глубоко. Любит и верит ей и в неё. Верит, что Лиара выживет, что она победит врагов, что она не сдастся, не отступит, не предаст ни себя, ни своих близких ни своих сподвижников и коллег.

Сначала ей это казалось, но со временем она убедилась, что так оно и есть — Шепард дал возможность очень многим расам уверовать в свою способность покарать Жнецов и их приспешников, наказать их действенно и окончательно. Даже дерясь в окружении, даже дерясь в изоляции. Но — сражаясь и борясь с врагом, чуждость которого ощущали все органики и все синтеты. Врагом, сориентированным только на то, чтобы уничтожить обитателей, разумных обитателей Млечного Пути. Всех до единого.

Лиара знала, верила, чувствовала, что она по-прежнему свободна, что она сама определяет свою собственную судьбу, что Шепард примет любой её выбор, что он не претендует на какое-либо исключительное к себе отношение с её стороны. Всё это наполняло сердце Лиары огнём, а разум — холодом. И она воевала и боролась. Декада за декадой, месяц за месяцем. Боролась, потому что знала — так же борется и Джон и Светлана и все Нормандовцы и Волговцы.

Она воевала и боролась за освобождение своей родной планеты, своей Тессии. Видела многое и многих. В самых разных ситуациях. Освоила в совершенстве биотику и лёгкое стрелковое оружие. Единственное, что ей никогда не покорялось — это были гранатомёты и снайперские винтовки. Но штурмовые винтовки и любые пистолеты порхали в её руках словно не весили ничего. И разили врагов наповал. Максимум — два выстрела.

Лиара стала беспощадной. К своим собственным недостаткам, к своим проблемам, к своим слабостям. Она осваивала биотику, тренировалась и почти не снимала налобные концентраторы энергетики. А закрывая глаза, когда это было возможно, она представляла себе сотни тяжёлых и средних кораблей, атакующих флоты Жнецов и уничтожавших их. Да, кругом были разрушенные посёлки, города, здания, превращённые в руины. Десятки, сотни разумных органиков гибли и получали ранения. Но почти никто из них не сдавался. Не отступал.

И Лиара видела в этом результат работы Джона и его сподвижников. Результат работы Светланы, которая, несмотря на беременность, не уходила окончательно с поста командира разведкрейсера и неделями не покидала Центрального Поста своего корабля. Если уж люди воюют так отчаянно и так эффективно, то она, Лиара Т'Сони, дочь двух матриархов азари, обязана воевать во всяком случае не хуже. Любовь и верность требуют доказательств делом — эту истину Лиара усвоила глубоко и полно, на собственном опыте.

Бело-синий комбинезон Лиары часто обманывал церберовцев, воевавших на стороне своих работодателей-Жнецов. Никто не ждал от молодой азари подвохов, никто не видел в ней опасности. И Лиара, бледнея за секунды, всаживала в очередного бронированного полухаска три заряда. Три заряда из пистолетов. А потом — ещё и ещё всаживала заряды, но уже в другого полухаска. Никакой заполошной стрельбы, никаких очередей, напрасно расходующих боезапас. Только точные и чёткие выстрелы, неизменно несущие врагам смерть. Последнее, что видели хасколюды — это её лицо, искажённое маской презрения и ненависти. А затем неизменно следовала вспышка и тьма. Могильная тьма.

Росли перечни погибших и Лиара выкраивала минуты, чтобы убедиться, что там, в этих скорбных сводах не появились предельно дорогие её сердцу и душе фамилии. Она могла бы очень многое рассказать о каждом из нормандовцев и волговцев, ведь она не только воевала, она пыталась и старалась работать с информацией. Она всегда помнила, с каким трудом оправилась после тяжёлого ранения, с каким трудом вернулась к обычной жизни, вернула себе способность не только быстро ходить, но и быстро бегать и прыгать. Потому бело-голубой скафандр научного сотрудника она носила с гордостью и с полным правом. Когда была возможность — она возвращалась в научные подразделения Пространства Азари и работала там, справедливо полагая, что война-войной, а науку и исследования сражения и бои отменить не в состоянии.

Дневала и ночевала в лабораториях, промокала уставшие от чтения многих сот страниц глаза и всегда напоминала себе, что очень многим — намного тяжелее, чем ей. Намного больнее, намного сложнее. Всегда помнила себя на костылях — беспомощную и слабую. Ощущала, когда опускались плечи и голова клонилась вперёд, взгляд что-то начинал искать на плитах пола. Давала себе, если получалось, самый небольшой отдых и заставляла себя возвращаться. Либо — в бой, где поёт оружие и скрежещет смерть, либо — к ридерам, инструментронам, экранам компьютеров, рядам формул и цифровых выкладок.

Редкими спокойными и свободными вечерами она одевала на уставшие от биотических импульсов руки тонкие мягкие перчатки, касалась круглого кулона на тончайшей и крепкой цепочке и в её памяти сразу всплывал фрегат с гордой надписью "Нормандия". И пусть внизу, под кораблём, горела обитаемая или даже необитаемая, но ценная для разумных органиков планета, появление этого корабля означало коренное изменение в ситуации в очередной звёздной системе. Чаще всего — поражение Жнецов, уничтожение очередного подразделения их приспешников.

Лиара устремляла взгляд вперёд, прямо по курсу фрегата и верила, что этот корабль несёт освобождение многим обитателям Млечного Пути. Усиливает их веру в лучшее, подпитывает силы, вселяет уверенность в победе, в близкой и неизбежной победе над очередным воплощением Зла.

Младшая Т'Сони вела свою личную войну с "Цербером". Используя малейшие возможности, она перелопачивала горы данных, чтобы указать Сопротивлению на возможные места сосредоточения сил этих пособников Жнецов.

Когда она читала очередной ридер с новыми данными о церберовских войсках, к ней многие просто опасались приближаться — её голубые глаза почти полностью обесцвечивались, зрачки предельно сужались, губы превращались в ниточки, брови сходились к переносице, плечи распрямлялись, кожа на лице приобретала бледно-мраморный оттенок, подбородок заострялся.

Всем окружающим, большинству разумных было тогда ясно — Лиара не отступит. И очень скоро очередное подразделение церберовцев будет ждать гарантированный разгром. Ведь на стороне "Цербера" воевал Кай Ленг, едва не отправивший её, Лиару Т'Сони за Грань. И она делала всё и даже сверх всё, чтобы максимально ослабить хватку этого спрута, опоясавшего своими щупальцами всю обитаемую часть галактики. Чтобы Кай Ленг наконец-то получил по заслугам, чтобы он был уничтожен. Несмотря ни на какие новинки церберовских технологов и учёных. Действие должно быть равно противодействию.

Почти никто не видел её плачущей. А она плакала. Плакала, потому что знала — она так и не оправилась до конца от того ранения. И эта травма продолжает подтачивать её, лишает гибкости, силы, скорости. Да, она обрела способность и возможность ходить без костылей, даже без палочки. Но сейчас для войны этого мало. И ей нельзя останавливаться, нельзя жалеть себя, нельзя снижать нагрузку, хотя она устаёт. Очень устаёт и тщательно скрывает почти что от всех свою усталость.

Ей пришлось научиться выживать в кошмарных условиях. Ей пришлось стать своей среди воинов азари, а затем — среди воинов многих других рас. Она стреляла, ползла, маскировалась, бегала, рыла окопы, штурмовала отвесные стены и скальные уступы. На её красивом лице застывала маска сосредоточенной ненависти, скафандр покрывался грязью, кровью, к нему прилипали комки земли. Шла война в которой было уже не важно, есть ли у неё на плечах погоны или нет. Жнецы стремились уничтожить всех и любых разумных органиков. Уничтожить и уйти на очередные несколько тысяч лет.

Младшая Т'Сони не собиралась давать им такой возможности. Она всё полнее понимала смысл слов "Отечественная война". Тех слов, которые когда-то давно, ещё на прежней "Нормандии" услышала в разговоре техников. Жнецы хотят уничтожить всех разумных органиков Млечного Пути? Все органики будут этому сопротивляться. Все, как один. И тогда победа Жнецов из абсолютности превратится в вероятность, а потом — в фикцию. В сказку, которой не суждено перейти в реальность. Как бы этим гигантским машинам не хотелось обратного.

Голова пухла от цифр, выкладок, формул. Хотелось отдохнуть, уснуть, отключиться. Но Лиара давала себе право и возможность только на несколько минут замереть, прикрыв глаза и коснувшись ушных впадин пальцами, затянутыми в столь привычные и очень мягкие скафандровые перчатки. Несколько минут. И снова — работа. А затем, вполне возможно — очередное огневое боестолкновение с пособниками Жнецов. Тессия горела, но не сдавалась, не капитулировала, не отступала. Глядя на столичную планету, не сдавались и другие миры Пространства Азари. Война продолжалась, как бы ни хотели Жнецы её побыстрее завершить своей полной и окончательной очередной победой. Теперь эта победа не была уже столь абсолютно точно и полно гарантированной. Чаши Весов колебались, не приходя в равновесие и не даруя победу — пока что — ни одной стороне. Значит, нужно было работать и воевать. Исследовать, уточнять, рекомендовать, указывать. Воевать должны все органики. Потому что речь шла не о банальном междусобойчике, а о выживании. Выживании всей органической разумной жизни в Галактике.

Она не отступала перед трудностями. И очень часто покидала убежище одной из последних, самую малость уступив настояниям бойцов Сопротивления, обеспечивавших эвакуацию. Но даже тогда, когда впереди был зев эвакотранспорта, Лиара всегда окидывала взглядом покидаемую местность, запоминая всё до деталей. Когда-нибудь она напишет об этом.

Напишет подробную книгу. А пока она будет работать. В тылу и на передовой. И будет воевать. До победы. До победы над Жнецами. Другой победы она не примет. То, что она знала о Коллекционерах, о том, что они творили с разумными обитателями Млечного Пути на своей заретрансляторной базе, не позволяло ей даже помыслить о попадании в плен.

Когда-то давно, ещё на прежней "Нормандии" она прочла, что "в Евразии дети взрослеют рано". И теперь она согласилась со многими смыслами, скрытыми в этом казалось бы, немудрёном высказывании. Она тоже повзрослела рано и быстро. Повзрослела, потому что война с Жнецами не оставила ей, как и многим другим разумным органикам, иного выбора. Она редко улыбалась, редко расслаблялась и редко отдыхала. Потому что понимала — силу может сломить только ещё большая сила, а органики слишком уж расслабились. Слишком. И если они в самое ближайшее время не соберутся — впереди всех их ждёт только гибель и безличность. То, о чём Лиара узнала там, в госпитале. Ещё тогда, когда о столь массовых столкновениях с Жнецами обитатели Галактики не могли и помыслить — слишком это было непривычно. Слишком было это страшно и горестно.

А потом пришла эта война. Которую ждали, которую предвосхищали. Пришла и захлестнула Пространства сразу многих рас. И теперь и она воюет, хотя раньше любила больше спокойную, незаметную и многим непонятную научную работу. Редко когда ей удаётся теперь расслабиться на те же несколько минут. В такие минуты она неизменно думает о Шепарде, понимает, знает, что он, как мужчина, как старпом, воюет на самых сложных участках Противостояния. И продолжает любить её. Она эту любовь чувствовала. Только она. Другие, очень немногие, как она знала хорошо, тоже чувствуют эту любовь. И продолжают воевать, продолжают сражаться, продолжают бороться, чтобы у этой любви было продолжение.

И значит, она тоже будет воевать. Будет переступать через гуманность, через мягкость, через понимание запрограммированности ситуации. Потому что с таким врагом давать слабину нельзя.

И когда на одном из допросов, где она выполнила функцию эксперта, пойманный с поличным на уничтожении мирных обитателей очередного убежища диверсант-церберовец заикнулся о том, что азари годны только на роль... как он тогда, этот недочеловек, выразился, женщин лёгкого поведения, Лиара ощутила внутри себя такую волну гнева, что даже не уловила в деталях, как же она тогда на это отреагировала. Только потом ей рассказали о происшедшем в деталях. Она, как выяснилось, резко повернула голову к распятому на стене допросов церберовцу, сузила зрачки, затем — веки, превратив глаза в щёлочки, в которых плескалась жгучая всепоглощающая ненависть. В следующий момент её правая рука — от кисти до плеча вспыхнула биотикой и не успел церберовец даже вздохнуть, как был объят пламенем. Ей не препятствовали — он и так уже сказал всё, что знал. Его выпотрошили полностью. И он теперь только пытался, только пытался доказать, что он не сломлен, что он — господин, а все воины Сил Сопротивления — только рабы.

Тогда впервые она поняла, что тоже сильна чем-то не имеющим аналогов в мире Млечного Пути. Но сразу отбросила эту мысль в дальний угол сознания — кто же из разумных органиков знает свои возможности и способности до конца? Какое бы происхождение эти возможности и способности не имели, они были в распоряжении этого разумного органика с самого рождения. И только от него, конкретного разумного органика зависело, как и когда проявятся эти возможности и способности. Больше ни от кого. Ситуация да, спусковой крючок, но главное — желание и стремление напрячься, как говорили люди — прыгнуть выше головы, выйти за привычные безопасные рамки.

Самое время для таких выходов. Ибо победить такого сильного врага, каким оказались Жнецы, можно было только предельным напряжением всех сил.

И значит впереди — очередной бой, очередная вылазка к боевым порядкам сил Жнецов, очередное боестолкно-вение. Тессия превратилась в поле боя. Огромные территории и маленькие участки земли переходили из рук в руки по нескольку раз в сутки. Любая победа над Жнецами и их приспешниками давалась очень дорогой ценой. Пришлось приучить себя проверять, чтобы не оставлять после себя никого в живых — ни своих, ни чужих. Потому что тяжелораненные свои могли в следующий раз предстать перед своими бывшими сокомандниками уже как хаски. И желать только одного — уничтожить тех, с кем совсем недавно делили и кров и воду и оружие, и боеприпасы, и место для сна. Очень сложно стрелять в того, кто долгие недели жил рядом с тобой. Но стрелять надо было. Не выстрелишь ты — выстрелят в тебя. И попадут. Хаски уже не были органиками разумными, они уже приблизились к машинному состоянию и положению. И война с машинами становилась всё ожесточённее, всё непримиримее, всё непредсказуемее как по ходу, так и по результатам.

И вот среди этого непрекращающегося ужаса, терпя лишения, преодолевая трудности, сопротивляясь усталости, разумные органики проявляли свои лучшие качества. Никто не считал Лиару воином, никто не считал, что она должна быть воином в полном смысле этого слова. И, тем не менее, о ней заботились. Она часто засыпала, так и не дочитав очередной датапад, очередной ридер, очередной файл в инструментроне. А потом просыпалась на мягкой, насколько это было возможно, постели, укрытая тёплым покрывалом. Рядом находила сосуды с пищей и водой. Подкреплялась и принималась за работу.

Сколько всего было. А сейчас она рядом с Шепардом. На борту хорошо знакомого корабля. Боевого корабля глубинной разведки. И она знает, что всё у неё теперь будет хорошо. Она по-прежнему любит и по-прежнему любима. И ей больше ничего не надо — только знать и чувствовать любовь Джона и иметь полную возможность дарить ему свою любовь. Может быть действительно способную продлить дни его жизни. Хотя бы немного.

Я выиграла у самого капитана Шепарда! Лиара со старшей дочерью на "Нормандии"

Когда они, спустя несколько часов обхода, снова вернулись в старпомовскую каюту, Шепард потряс и обрадовал Лиару.

Пониманием того, что теперь он может и должен уделить внимание и её ребёнку. Её старшей дочери. Арлин азартно окунулась в новую игрушку, хлопала пальчиками по сенсорам, следила во все глаза за происходящим на экране, морщилась, демонстрируя неудовольствие и озорно улыбалась, видя, как Шепард начинает ей проигрывать. Без поддавков — такое Арлин просекала сразу. Никаких поддавков — только в полную силу. Не против тупых программных ботов, а против реального оппонента, тем более, что теперь в его роли выступал опытный и сильный капитан Джон Шепард. Никаких поддавков.

А Лиара, наблюдая и за Шепардом и за Арлин, не скрывала довольной улыбки, пусть и улыбалась одними губами, подперев рукой голову и сидя рядом с Шепардом, но не подсказывая дочери ничего, что ей было отлично видно на инструментроне капитана.

Арлин играла в полную силу. Так, как привыкла всегда играть. Она не терпела слабости и податливости. Играла и с интересом и огромным вниманием наблюдала за Шепардом и за мамой. Час проходил за часом, Лиара уже несколько раз подавала игрокам закуски и напитки, те сглатывали их почти не прожёвывая.

Противостояние на игровом поле нарастало и Арлин чувствовала, что она тоже счастлива — легендарный старпом "Нормандии" ей одной уделяет столько своего времени, столько своего внимания. Подружки в учебном центре обзавидуются, когда она им об этом расскажет. Многое расскажет, но не всё. Кое-что оставит только для себя.

Арлин не интересовал уж так особо результат игры. Она готова была согласиться с любым. Потому что хотела верить, хотела быть уверенной, что это — не последняя её игра с капитаном, которого мама, её родная и любимая мама в забытьи часто называла Джоном. Только Джоном. Капитаном Шепардом она именовала его только на людях, а наедине, даже при Арлин — чаще всего так — Джон. Редко, только под особое настроение — короче и ёмче — Джо.

Наконец на обоих дисплеях инструментронов высветились результаты и на дисплее инструментрона Арлин высветилась заставка, извещающая её о победе. Трудной, но победе. Полной победе. Шепард совершенно искренне состроил недовольную гримасу, откровенно удивляясь, как ребёнок смог одержать победу над ним, да ещё не на самом лёгком уровне сложности.

А Арлин ликовала, она была счастлива. Не поражение, не ничья. Победа. Победа в игре. И эта победа — гораздо большее. Для неё, Арлин, это было ясно. Джон Шепард оказался достоин занять место Майкрофта. Он не будет, он уже являлся прекрасным отцом. Которому без опасений доверила её, Арлин, её мама. Легендарная Лиара Т'Сони, имевшая ряд высших наград многих ключевых рас и оставшаяся такой же скромной и тихой.

Устроившись теперь уже на коленях у Джона, Арлин разглядывала на инструментроне видеоролики и фотографии, задавала десятки вопросов и со всем вниманием выслушивала ответы. А её мама была рядом и Арлин, как никто другой, видела и чувствовала — она оттаивает. Только Джон Шепард смог бы пробить её ледяной панцирь. И он пробил его теплом своего сердца, жаром своей души, совершенством своего разума.

Арлин переводила взгляд с Лиары на Джона и обратно и со всей чёткостью понимала — вот они, её родители. Да, Майкрофт — её отец и он навсегда есть и будет её отцом, но Шепард — тоже её отец, потому что он знал маму очень молодой, задолго до того, как она встретилась с Майкрофтом. Она взрослела под его незримым влиянием. Арлин понимала это как никто, по праву старшей дочери, по праву первенца.

И теперь у Арлин появилось убеждение, что очень скоро у неё могут появиться новые сестрички. Отцом которых станет Джон Шепард. Маленькая азари ясно видела, какими взглядами обмениваются Шепард и Лиара, как он бережно касается её плеча, как уважает её суверенитет и не спешит, насколько тёплое его отношение к её маме.

Мягко и ненасильственно Шепард брал Лиару и её детей под свою опеку и защиту, вводил в свою семью. Светлана Стрельцова становилась для Арлин и её сестричек второй мамой. Становилась мягко, естественно, без нажима и без спешки. Жить в такой крепкой, мощной, сплочённой семье Арлин уже почитала за счастье, видя, как счастлива её мама. У неё, Арлин, у её сестричек снова будет папа. Не отец, а именно папа.

А Лиара, её мама, единственная и любимая, уже не будет засыпать вся в слезах и просыпаться от ночных кошмаров, сжимая в руке датапады с портретами. нормандовцев, волговцев, других участников и бойцов Сопротивления. Всех, с кем её сводила судьба, кто оставил в её душе и сердце незарастающий след. Разный. Очень разный, но — след. Её мама снова будет счастлива помогать тому, кого она любит всем сердцем и всей душой. Не делает вид, что любит, не играет роль, а действительно, реально любит. Глубоко и полно.

У мамы теперь будет рядом тот, кому она сможет довериться со всей полнотой. На кого она сможет всегда опереться, кто ей всегда поможет и защитит, и убережёт, и посоветует. Он тоже воевал, причём на самом острие Сопротивления. Адмиральские погоны теперь так просто не дают, а ему, Джону Шепарду, дали. Хотя он всё больше и чаще ходит в гражданском, а адмиральский мундир с наградами одевает крайне редко — Арлин перевернула весь Экстранет, чтобы составить о Шепарде для самой себя самое полное впечатление и представление. И эти представление и впечатление ей очень нравились.

И ещё Арлин нравилось, что её мама стала в присутствии Джона чаще улыбаться. Не только губами, но и глазами и лицом. Арлин ощущала, как её мама расслабляется и даёт волю своей сути, рвущейся навстречу Джону.

Несмелая, мягкая, искренняя улыбка мамы говорила Арлин о многом. И в том числе о том, что мама освобождается от тисков горя. Потому что рядом с ней встал тот, кто знает её очень хорошо. Кто знает её давно. И кто никогда её не обидит. Ни её саму, ни её детей.

Все её дети будут и они уже стали его детьми. Во всяком случае она, Арлин, была готова подписать где угодно, где бы только говорилось о том, что она, Арлин Т'Сони, считает Джона Шепарда своим отцом. Сию минуту подписать. А главную подпись поставит, конечно, её мама. Тогда, когда они... как это говорят взрослые... зарегистрируют свои отношения.

Может быть она, Арлин, сумеет уговорить маму купить ей такой же комбинезон, какой она, Лиара, носила тогда, на старой "Нормандии". Пусть он будет любого цвета — Арлин знает, что Лиара не допустит кричащих резких цветов, да и сама Арлин их не признаёт полезными. Но комбинезон ей нужен. Она очень хочет быть похожей на маму. Молодеющую под взглядами Джона с каждой минутой. Пусть она молодеет, пусть обретает силы. Джон её любит всякой, но лучше, если она снова обретёт прежнюю форму. Будет лучше, если она будет знать, будет уверена в том, что старшая дочь — её помощница. Реальная помощница, а со временем — и сподвижница.

Хорошо, что она не делает проблемы из того, что она — не военнослужащая. Она и без военной формы и без военной обязанности сделала очень много для победы над страшными Жнецами. И Джон Шепард об этом знает. Он не просто знает, он признаёт заслуги мамы, считает их большими, значимыми, важными. И Лиара потому любит Джона глубже и сильнее. Для неё он не капитан, не адмирал, не офицер. Для неё он навсегда был и остался просто Джоном Шепардом. В которого она когда-то в молодости влюбилась, и чувство к которому сохранила в неизменности сквозь годы и расстояния, сквозь обстоятельства и события.

Арлин прочла горы материалов о Шепарде и пусть не всё ей стало понятно, она была твёрдо убеждена в том, что у Шепарда хватит и сердца и души для того, чтобы сохранить любовь и верность уже не одной, а двум самым важным для него женщинам — Светлане и Лиаре. Она была убеждена, что Джон по-прежнему будет воспитывать её и её младших сестричек своим личным примером. А пример у него — дай богиня, каждому иметь такой пример на каждый случай и на каждый день. Потому Лиара как никто доверяет Джону. И Светлана доверяет Джону. Сколько семей распалось на Тессии после войны?! А их семья не распалась — она воссоединилась, стала сильнее, мощнее, больше. Разве это не лучший пример для неё, Арлин и для её младших сестричек? Шепард, Джон Шепард и за несколько лет сможет научить их, его детей гораздо большему, чем очень многие люди способны научить своих детей и за десятилетия.

Засыпая в этот день в каюте Шепарда, Арлин слушала лёгкое дыхание спящей рядом мамы. А утром, едва открыв глаза — часы показывали уже десять утра, она увидела, как мама перед зеркалом примеряет подвенечное покрывало. А её шею украшают шесть ниток крупных бус из драгоценных жемчужин. Боясь даже громко дышать, Арлин наблюдала за мамой, почти что впервые за долгие дни несмело приоткрывшей рот, готовый наконец-то явить вовне её полную улыбку.

— Не спишь, Арли? — не оборачиваясь, спросила Лиара.

— Нет, мам. — Арлин выбралась из постели, подошла. — Мам... ты такая... красивая...

— Я — счастливая, Арли. Это в жизни важнее, чем красота. Красота приходит и уходит, а счастье остаётся.

— Ты так верила Джону, что взяла это с собой сюда? — Арлин прикоснулась к бусам и покрывалу.

— Да. Джону я всегда верила. — серьёзно сказала Лиара. — Эта вера помогла мне выжить и выстоять все эти годы Войны со Жнецами, Арли. И теперь эта вера поможет мне жить дальше. Джон... Он теперь рядом и этого мне вполне достаточно для счастья.

— Он должен жить долго, мам. — серьёзно сказала Арлин. — Он должен прожить очень долго. Очень много.

— Рада, что ты так думаешь, доча. — Лиара сняла покрывало, расцепила замки ниток бус, упаковала всё это в непрозрачный контейнер. — Ладно. Давай завтракать. А потом мы посетим "Волгу" и — вернёмся к себе домой.

— Согласна, мам. — кивнула Арлин.

— Хорошо, что согласна. — Лиара приобняла дочку.

Шепард и Лиара. Мы вместе, Джон. И я люблю тебя

"Как он узнал?... Как он понял?" — спрашивала себя Лиара, отвечая на поцелуи Джона в его каюте. Они целовались уже четверть часа, а "Нормандия" выруливала с внешнего рейда Цитадели. Адмирал Андерсон распорядился направить фрегат на Тессию. Впереди было несколько дней. Несколько дней рядом с Джоном. Рядом с ним, кого Лиара всегда любила. Да, возможно это была особенность азари — любить сразу нескольких разумных долгие долгие годы. Была. Теперь Лиара точно знала, на собственном опыте знала — это умение свойственно не только азари. Оно оказалось обычным и для людей.

"Может эти несколько дней станут частью нашего с Джоном свадебного путешествия. — думала азари, растворяясь в чувствах и эмоциях, в волнах тепла и любви, исходящих от Джона. — Я всегда мечтала о том, как это произойдёт. Я всегда хотела этого. Я всегда буду помнить Майкрофта, потому что долгие годы рядом со мной будут его дети, его дочери. И я всегда буду помнить Джона, потому что теперь он будет рядом со мной. И я... я обязательно рожу Джону его дочерей. Много дочерей. Я знаю, он любит детей. Я вижу это по дочерям Майкрофта. По сыну и дочери Джона. Шепард не делает никакой проблемы из того, что это будут азари. А сын Джона станет для всех моих дочек старшим братом. Любимым старшим братом, поскольку Александр унаследовал от отца способность любить, не зацикливаясь на сексе."

Гуляя по коридорам фрегат-крейсера, Лиара о многом имела возможность глубоко и полно подумать. Да, Шепард оставался старпомом, но здесь, на борту легендарного корабля, Лиара чувствовала везде заботу и внимание Джона. Члены экипажа и команды корабля, легендарные нормандовцы были рады видеть ту, которую всегда знали и любили. Все годы страшной войны. Все предвоенные годы странствий по Галактике. Ту, которая пришла на их корабль молоденькой азари, спасённой от гетов, прошла труднейший путь собственного взросления, была тяжело ранена, но вернулась к активной жизни, воевала и занималась научными исследованиями, занимала высшие посты в структуре Серого Посредника, работала теперь в информационной сфере и стала женой землянина, матерью его детей.

Она пришла на "Нормандию" снова в столь тяжёлый для неё и её детей момент. Пришла повзрослевшей. Она и Шепард любят друг друга. Всегда любили — для многих, очень многих нормандовцев это было очевидно. Теперь Шепард рядом с ней. И Лиаре будет легче пережить остроту горя, успокоиться, восстановиться. Потому что она — среди своих. Потому что рядом с ней Джон. Потому что она не одна. Её приняли, её поняли, ей помогли сейчас и помогут впредь.

Лиара останавливалась, погружённая в раздумья, не оглядывалась по сторонам. За несколько часов она обошла весь корабль. Светлана Стрельцова вернулась на "Волгу" — корабль нуждался в своём командире. Крейсеру предстоял короткий полёт в один из новооткрытых секторов Галактики. И Стрельцова покинула борт Нормандии, видя, что у Лиары с Джоном всё будет нормально.

Доктор Чаквас находилась рядом с дочерьми Лиары — ей было приятно помочь той, которую она знала долгие годы. Так что о дочках можно не беспокоиться — врач корабля быстро смогла стать своей для всех троих. Они поверили ей сразу, едва увидели. И сейчас играли. Играли спокойно и свободно. Привыкая, что этот корабль и его экипаж и команда — свои.

Майкрофт. Человек, ставший для Лиары не просто знакомым, но и любимым, на несколько лет — родным. Он, как никто, видел, что она страдает. Страдает от того, что тяжёлое ранение не даёт ей развернуться в полную силу, что, казалось бы залеченное, оно ограничивает её, сковывает, приносит новые приступы слабости, неуверенности в своих силах.

И он встал рядом с ней. Встал настолько естественно и спокойно, что Лиара поверила ему. Поверила — и стала матерью его детей. Троих маленьких азари. Майкрофт для Лиары стал тылом. Возвращаясь к нему, она оставляла за порогом оружие и научную отстранённость, становилась просто женщиной, просто супругой, просто матерью. У Майкрофта не было громких званий, он не имел много наград, он просто работал для победы. Работал, делая то, что умел хорошо делать. Был профессионалом в своём деле, в своей специальности.

Думая о Майкрофте, Лиара не заметила, как подошедший Джон обнял её и прижал к себе, дав возможность азари приклонить голову к его прочному плечу. Он почувствовал её состояние, понял, о чём она думает. И молча, ничего не говоря, поддержал её своим присутствием, дал возможность опереться, приклониться, ощутить поддержку.

По лицу азари текли слёзы, она молчала, прижавшись к Джону, ощущая смутно запах его формёнки и его уникальный запах, который была способна выделить из десятков тысяч других. Он обнял её, мягко, но решительно, дал ей возможность понять, что она не одна, что она по-прежнему под защитой. Медленно идущий фрегат давал возможность продлить эти моменты. Впереди была Тессия, а сейчас Лиара знала — Джон думает о ней, о Лиаре, понимает, знает, о чём она сожалеет. Это навсегда останется с ней, сколько бы она ни прожила. И с ней навсегда останется эта поддержка Майкрофта, поддержка Джона. Та поддержка, которая снимала с неё оковы того ранения...

Лиара спрятала лицо на груди Джона, давая себе возможность немного поплакать, вспоминая Майкрофта. Джон молчал, легонько прижимая азари к себе, поддерживая её. Нормандовцы проходили мимо них тихо, не беспокоили их двоих своим присутствием. Когда-то Лиара впервые услышала, как человек, землянин сказал: "Жизнь продолжается". И теперь младшая Т'Сони с особой остротой постигала смысл, заключённый в этой короткой фразе.

Да, Майкрофт погиб. И его не вернёшь. Он остался в сердцах Лиары и дочерей. Он остался в их душах и в их сознаниях. Он всегда будет рядом с ними. Они все четверо будут всегда его помнить. Для Лиары он навсегда останется её мужем, а для дочек — отцом, папой. Совсем недавно ей казалось, что её собственная жизнь потеряла большую часть смысла. Только дочери, маленькие дочки Майкрофта держали её в этом мире. Они были слишком слабы и неопытны, слишком уязвимы. Все трое. И Лиара осталась. Осталась, хотя почти поселилась в детской, рядом с дочерьми, едва только узнала о гибели Майкрофта. Только дочки держали её здесь, в этом мире. Майкрофт погиб, чтобы выжили другие разумные. Независимо от расы, независимо от пола, независимо от возраста. Своей гибелью он предотвратил гибель очень многих других разумных. И стал их спасителем. Стал ценен и важен для их родственников, родных, знакомых.

Оставшись в детской, баюкая одну из дочек, Лиара думала о Майкрофте. Она знала, что большинство нормандовцев и волговцев уже знают о происшедшем. Знают о её горе. И появление рядом Светланы Стрельцовой впервые за долгие часы дало Лиаре возможность немного оттаять. Первой прибыла в дом азари-вдовы та, кто стояла все эти годы рядом с Шепардом, кто стала женой Джона, стала матерью двух его детей. Прибыла не с сухим официальным визитом, а как подруга. Прибыла, хотя крейсер и экипаж нуждались в её присутствии. Прибыла, потому что, как быстро поняла Лиара, не могла поступить иначе. Как Светлана умела молчать... Молчать и говорить своим молчанием столь много того, что было Лиаре в те минуты необходимее всего.

Те часы, проведённые рядом со Стрельцовой, спасли Лиару. Спасли от выгорания, от истощения. Она сумела раз за разом вталкивать в окаменевшую подругу все необходимые ей порции еды, чтобы у азари не пропало молоко, чтобы Майдара — младшенькая, не пострадала больше других сестёр.

А когда Лиара увидела, как старшая, Арлин, обнимает Светлану и смотрит на неё... Как она прижимается к ней, генералу Стрельцовой, не по обязанности, не по протоколу, не по ритуалу, а просто поверив и поняв что-то для себя самой важное... Лиара смогла поверить, что она не одна. Что Светлана, прекрасно понимавшая и знавшая о том, что связывало азари с её мужем, не станет отдалять от себя Лиару, не станет видеть в ней конкурентку или иную угрозу её, адмиралу Стрельцовой, союзу с Джоном Шепардом, не станет... Много чего не станет делать, что сделали бы на её месте другие многие женщины.

Светлана и Лиара долго и много говорили. Тихо говорили, чтобы не разбудить дочерей. Только Арлин иногда заглядывала в комнату, стояла у порога, вслушиваясь в разговор и вглядываясь в собеседниц. Ни Лиара, ни Светлана не препятствовали в этом ей, тоже повзрослевшей за эти часы. Несколько раз Арлин подходила к Светлане, та сажала маленькую азари к себе на колени, обнимала и продолжала говорить с Лиарой. Вдова смотрела на Арлин, на Светлану и в её глазах исчезали искорки льда. Она поверила в то, что если рядом с ней сейчас Светлана, то рядом с ней сейчас и Джон. Она знала, помнила, сквозь туман горя ощущала — Шепард сейчас далеко, фрегат продолжал выполнять множество задач в Галактике.

Провожая Светлану, Лиара обняла женщину. Обняла уже веря в то, что лучшее — впереди, а не позади. Смутно, слабо веря, но — веря. И когда флайер взмыл в небо и стал удаляться, Лиара ощутила, как её обняла Арлин. Они обе провожали взглядами машину, уносившую в космопорт ту, кто стояла рядом с Джоном все эти месяцы, кто знала его, Джона Шепарда, как никто.

— Мам... — спросила Арлин, взглянув на Лиару недетским серьёзным и напряжённым взглядом. — Ты вернёшься к Джону?

Преодолевая нахлынувшее изумление и удивление, дивясь прозорливости своей старшей, Лиара смогла только кивнуть. Оказалось, что Арлин этого было вполне достаточно — она ещё крепче обняла маму и кивнула в ответ, зеркалируя понимание.

Вернувшись в каюту, Лиара села на диван и жестом пригласила Джона прилечь рядом. Он согласился и вскоре правая рука Лиары уже гладила Шепарда по голове, а левая лежала на его груди, ощущая толчки сильного сердца. Взгляды азари и человека встретились и на долгие часы соединились в неразрывную связь. Связь душ, сердец, сущностей.

Слова не были нужны — они не смогли бы передать и сотой части того, о чём говорили взгляды, касания. Рука Джона, его правая рука накрыла руку Лиары, лежавшую на груди Шепарда. Даже сквозь перчатки Лиара чувствовала тепло руки Джона. Его тепло. Тепло человека, знавшего в деталях о том, как Светлана побывала у вдовы в доме, знавшего, что Светлана полетела туда по собственной воле, по собственному выбору — он никогда бы не решился говорить с женой на такую тему и что-то рекомендовать ей. Это был выбор Светланы. Здесь она, как женщина, как мать решала гораздо больше, чем он — отец и мужчина, муж.

Он уснул у неё на коленях, уснул спокойно и тихо. Через несколько минут успокоенная, заснула и Лиара. И, как оказалось, им приснился один и тот же сон.

Ночь. Лунная тёмная ночь. Они стоят на неширокой просёлочной дороге и перед ними расступается стена леса. Далеко впереди стоит ещё одна стена деревьев, хмурых, мрачных, подёрнутых ночным туманом. Лиара протягивает руку, касается руки Джона, их руки соединяются и они делают первый шаг вперёд, к выходу на открытое пространство между двумя стенами леса.

Луна прямо перед ними, она словно манит их к себе, даёт возможность идти по дороге, сквозь лёгкую пелену тумана. Скоро, через несколько часов наступит рассвет. Мрак постепенно рассеется. Несколько шагов и они выходят из леса. Рядом с Джоном Лиаре не было страшно. Она знала, что сколько бы им ни пришлось идти к той стене леса, что чернела впереди, они дойдут. Они пройдут и этот лес насквозь и ничто и никто не остановит, не сможет остановить их двоих.

Её рука доверчиво лежит в руке Джона и Лиара понимает, что Джон всегда поможет ей. Он — рядом. Он — вместе с ней. Но она — свободна. Свободна в своём выборе и в своей жизни. Джон поймёт её правильно. Всегда поймёт.

Ранним утром она проснулась в кровати. Джона рядом не было. Откинув покрывало, Лиара встала, огляделась. На корабле было всё в порядке — никаких признаков беды, никаких признаков опасности. Обычное утро на боевом корабле.

Джона она нашла в ангаре. Он как раз проверял системы своего тяжёлого боевого скафандра, одновременно работая с новопоступившими сообщениями. Он был и остался воином. Лиара тихо подошла, встала рядом и прижалась к правому плечу Шепарда, почувствовала, как его рука накрывает её руку, лежавшую у него на плече. Взгляд Джона скользил по экранам, считывал информацию, левая рука нажимала клавиши инструментрона. Лиара наблюдала за Джоном, видела, как он отдаёт распоряжения, как реагирует на доклады. Ей важно было быть рядом с Джоном тогда, когда он работал, когда он принадлежал не только ей, но и своему экипажу, своему кораблю.

Сняв скафандр и броню, Шепард подошёл к Лиаре и обнял её за талию. Теперь уже руки азари легли поверх рук человека, а их взгляды снова встретились — Джон прижался щекой к щеке Лиары. Она понимающим взглядом смотрела на Джона и он смотрел на неё.

Слова не были нужны — она различила в этом жесте слишком многое и очень многое правильно поняла. Джон обнимал её, поддерживал, одновременно несмело и совершенно ненасильственно спрашивая о самом главном — о будущих детях. Ему не прожить столько лет, сколько сможет прожить она. Для людей дети всегда являлись почти что единственным способом продлить своё существование в веках. И сейчас Джон только спрашивал. Молча спрашивал, не голосом — мягкими касаниями, взглядом, теплом своего лица и своих рук, не допуская ни грубости, ни насилия, не настаивая на своём, предоставляя ей выбор. Соглашаясь с тем, чтобы прожить рядом с Лиарой и без детей. У него уже есть двое детей, земляне, люди. Девочка и мальчик. И он совершенно не заставляет, не принуждает Лиару к тому, чтобы она родила ему новых детей. Если она не захочет — он поймёт и согласится.

Ненадолго, совсем ненадолго он покинул её — ему, как старпому, нужно было отстоять старпомовскую вахту по кораблю. А когда он вернулся в каюту, он переоделся в обычную мягкую куртку и такие же мягкие обычные штаны, повесил формёнку в шкаф и сел рядом с Лиарой, нежно обняв её за плечи. Она коснулась рукой его щеки и их взгляды снова соединились. На несколько долгих и очень коротких для них двоих часов. Приглушённый свет в каюте, большие встроенные в стену аквариумы с пузырьками кислорода, пронизывающими толщу воды, свет индикаторных панелей, шипение приводов. Двое разумных, оставшихся наедине друг с другом говорили. Говорили тихо, почти шёпотом, Говорили о многом. Шепард внимательно слушал Лиару, изредка вставлял реплики, показывая, что понял, уловил, не пропустил ничего из того, что она уже сказала раньше мимо своего сознания и внимания.

Потом они снова расстались — служба властно призвала Джона к себе. А вечером они встретились уже в каюте Лиары. Пока она переодевалась в гардеробной в мягкое зеленовато-белое платье, Джон присел за один из её рабочих столов — она по-прежнему работала на Серого Посредника и сейчас отрабатывала общие несекретные сводки по одному из секторов новоосвоенной части Галактики. Не успев повернуться в кресле к экрану, Шепард ощутил, как Лиара оказалась у него на коленях, как обняла его и прижалась к нему всем своим гибким и сильныым телом, как успокоенно замерла, умостив голову на плече, правом плече Джона. Он обнял её, ощущая, как она закрывает глаза и тонет в ощущениях счастья, свободы, защищённости.

На Тессии они говорили. Говорили о многом уже в салоне флайера, несущего их двоих к квартире Лиары. Говорили о многом, когда ужинали.

Когда Лиара привела Джона в свой основной рабочий кабинет и остановилась, задумавшись на несколько минут перед экранами многочисленных инструментронов. Шепард подошёл к ней, склонив голову и чуть приобняв. Несколько минут тогда показались Лиаре вечностью. Она уже знала, что фрегат должен возвращаться. Бенезия с Этитой забрали дочек к себе — пусть они пока побудут у бабушек.

Уходя, Шепард обернулся, повернулся, вытянулся и отдал ей, Лиаре, воинское приветствие. Затем азари услышала шелест стартующего флайера.

Светлана Стрельцова-Шепард в гостях у Лиары. Трое детей — это прекрасно

Свой очередной ежегодный отпуск Светлана решила провести в доме у Лиары. Она долго, очень долго это планировала и очень хотела осуществить. Хотела подольше, круглые сутки быть рядом, неподалёку от Лиары и её детей, хотела помочь ей и её детям всем, чем она сможет помочь. Помочь преодолеть остроту утраты, помочь справиться с восприятием горя, помочь детям не замкнуться, не зациклиться на горе матери.

В том, что все трое маленьких азари чётко и полно ощущают горе своей матери Стрельцова не сомневалась — она никогда не считала детей неспособными понимать, осознавать, ощущать такое. Это — их мать, она для них единственная, она страдает и они это прекрасно чувствуют. Они тоже страдают без отца.

Майкрофт был прекрасным отцом, папой. Он столько вложил в Арлин, что Лиара неоднократно в разговорах со Светланой называла свою старшую дочь папиной дочкой. Как это было знакомо, хорошо знакомо самой Светлане. Нет, она сама не была папиной дочкой, но всегда, с самого раннего детства хотела заниматься мужским делом — служить в армии, служить в космических частях Армии Империи. Служить не солдатессой, а стать офицером, командиром большого и грозного корабля, минимум — корвета или фрегата. В этом сказывалось влияние её деда — адмирала Астрофлота Империи. Командира фрегата. Он, а не отец в большой степени повлиял на то, какой путь избрала сама Стрельцова. Он, а не отец.

Конечно, её отец, её папа тоже отслужил в армии Империи, дослужился до звания старшины — очень значительного и почётного в солдатской иерархии званий. Он поддержал выбор дочери осознанно, хотя, конечно, Светлана чувствовала, что он боится за неё — армия была к женщинам жестока. Очень жестока. И влияние деда помогло Светлане выработать к этой жестокости своеобразный иммунитет.

Но в свой отпуск Светлана отправилась без мыслей об армии. Она летела к подруге, к Лиаре, переживавшей утрату самого дорогого и любимого, очень близкого для неё человека. Которому Лиара, храня память и верность Джону, отдала, пусть и на время, своё сердце. Отдала часть души, значительную часть души, став этому человеку, не Джону, к сожалению, пока, нет, другому человеку, другому землянину женой, а со временем — матерью троих маленьких азари.

Стрельцова угадала. Её появление в доме младшей Т'Сони стало тем фактом, тем обстоятельством, которые помогли Лиаре окончательно оттаять. Да, Светлана прекрасно осознавала и ранее, что Лиару от самоубийства после смерти Майкрофта спасли только трое её детей — маленькие и слабенькие азари. Даже Арлин — и та была слишком мала, чтобы многое понять остро и полно. Нерли и Майдара вдвоём удержали маму от смерти, от гибели самим своим присутствием, тогда как Арлин удержала Лиару от опрометчивого, непоправимого шага на расстоянии, уже улетев на учёбу на другую планету. Да, Арлин потом немедленно вернулась — в этом ей поспособствовали наставники, работавшие в том учебном центре. Они правильно поняли — учёба учёбой, а мама — единственная и любимая сейчас нуждается в ней, Арлин, гораздо больше.

Дети, все трое, облепили Светлану со всех сторон, едва только она появилась на пороге загородного дома Лиары. Сама хозяйка долго не могла подступиться к гостье, едва успевавшей отвечать на водопад вопросов Арлин и удерживать на руках обеих младших сестёр, пытавшихся покрепче обнять знакомую им гостью и одновременно что-то сказать ей, по детскому обыкновению — на ухо.

Наконец первая волна восторгов спала и Светлана смогла переступить порог обиталища своей подруги. Продолжая отвечать на вопросы Арлин, Светлана прошла в холл и здесь опустила с рук Майдару и Нерли, сразу уцепившихся за её платье своими пальчиками. Лиара улыбалась своей немного усталой улыбкой, ей такое отношение детей к Светлане определённо нравилось.

— Свет, ты с дороги... Давай на кухню, подкрепишься. — сказала азари, за руку сопровождая подругу в самое сытное и тёплое место дома, едва ли не насильно усадив за стол и подставив поднос с полным обедом.

— Лиар, это что? — Светлана обозрела порции? Ты часом, меня с Грюнтом или Рексом не спутала?

— Завтрак. Или, если хочешь — восприми это как обед. Ты с дороги и тебе нужно подкрепиться. А я посмотрю на тебя. — Лиара села напротив и подпёрла голову руками. — Ты хоть в отпуске собираешься отдыхать?

— Собираюсь, Ли. Для этого я и приехала к тебе. Чтобы отдохнуть. Пока Титов там накомандуется всласть. Затем мне придётся вернуться и отпустить уже его в отпуск. Он тоже должен отдохнуть. Буду проводить проверку корабля в Тестовом квадрате. Как и полагается командиру корабля — лично присутствовать при всех тестах и испытаниях.

— Понимаю. — Лиара коротким жестом попросила младших детей вернуться в детскую. — Мы скоро придём к вам. Пока поиграйте.

Майдара кивнула и, уцепившись за Нерли, повлекла старшую сестру из кухни. Арлин осталась по праву старшей дочери и первенца. Лиара указала взглядом ей на свободный стул и маленькая азари обрадованно взобралась на него, усевшись поудобнее и обратившись в слух, став при этом удивительно незаметной.

Светлана коротко рассказала Лиаре о жизни экипажа крейсера, о корабельных новостях.

— А Джон?

— У него — всё в норме, Ли. Летает. Фрегат востребован, его командир — тоже, экипаж прошёл переподготовку — две недели учёбы, потом неделя тренировок и тестов. Все до единого подтвердили свой уровень. Сейчас фрегат улетел в очередной разведполёт. Кстати, я слышала от Джона, что скоро на Землю прилетит ненадолго Рекс с сыном Грюнта — Вардом. Ты как, ещё не надумала отдохнуть на Земле?

— Светлан... Сложно всё это...

— Ли, надо выбираться из скорлупы. Возьмёшь Арлин, может быть — и Нерли. Майдара пусть побудет у бабушек. Я, если смогу, постараюсь совместиться и на несколько дней тоже прилететь на Землю. Пообщаемся с Рексом, узнаем последниие новости кроганской жизни. Из первых рук, так сказать.

— Ладно, Светлан. Ты бываешь потрясающе убедительна. Я подумаю. — Лиара подождала, пока гостья допьет травяной напиток и, прибрав посуду в моечный автомат, встала. — Мы обещали детям. Арлин, иди, скажи, что мы сейчас будем. Мне, кстати, надо Майдару покормить. Потом, через часик, возьмём всех троих на прогулку в ближайший парк. Там есть площадка, они поиграют со сверстниками, а мы... мы поговорим. — чуть через силу сказала Лиара, выходя первой из кухни. Светлана последовала за подругой.

Майдара привычно оказалась на руках у матери, Нерли возилась с куклами, а Арлин завладела вниманием Светланы. Она обожала возиться с модельками техники, в особенности — с модельками фрегата "Нормандия" и челноков с транспортёрами. Подхватив старшую дочь подруги на руки, Светлана доставила ей громадное удовольствие, подняв к самому потолку и весьма похоже изобразив голосом рёв двигателей фрегата "Нормандия", модель которой Арлин не выпускала из рук. А когда она опустила малышку на пол, они с увлечением стали возить по полу модельки "Мако" и "Молота".

Лиара наблюдала за подругой, искоса поглядывая на уснувшую после кормления Майдару. Малышка уже не требовала грудь каждый раз, привыкла к тому, что еда бывает и в бутылочке. Сейчас она уснула, обложенная подушками, на большом диване.

Нерли отдавала предпочтение обычным куклам, изображавшим по большей части мирных животных. Машинки и механизмы её явно не привлекали, но она не претендовала на то, чтобы переключить внимание гостьи на себя, понимая, что рано или поздно Светлана непременно уделит и ей достаточно своего времени.

— Арлин, ты укатаешь Светлану. — с улыбкой сказала Лиара, глядя, как лежащая навзничь подруга держит малышку на вытянутых руках, позволяя ей изобразить очередной полёт модели фрегата. В ответ на материнское замечание Арлин только обернулась к Лиаре и улыбнулась, понимая, что маме приятно видеть её довольной и даже немного счастливой.

— Правда, Арли. Нерли тоже хочет поиграть со мной. У неё такие прекрасные собачки... — сказала Стрельцова, опуская Арлин на пол.

— Как у вас на крейсере, мама Светлана? — спросила Арлин, кладя "Нормандию" на полку игровой этажерки.

— Да. Почти такие же. — с лёгкой улыбкой сказала Стрельцова, подходя к игравшей Нерли и опускаясь рядом с ней на пол. — Давай, Арлин, подключайся. Животным тоже требуется внимание.

Несколько десятков минут сестрички увлечённо возились с куклами, разыграв несколько сценок, знакомых им из детских книг. В игре приняла участие и Лиара, вызвав у детей всплеск восторга.

Собрав детей на прогулку, Светлана и Лиара вышли из дома и направились к парку. Отпустив всех троих к сверстникам, игравшим на богато оборудованной детской площадке, подруги присели на лавочку и, поглядывая на дочерей, продолжили вполголоса разговор. Теперь больше говорила Лиара, старательно избегая темы смерти Майкрофта. Говорила немного и о своей работе, понимая, что Светлане известен и её статус в структуре Серого Посредника, и её загруженность его заданиями.

Незаметно наступило время обеда и Лиара позвала детей в ближайшее кафе, где её уже хорошо знали — она часто приходила туда, когда гуляла с дочерьми. Проследив, чтобы дети съели все свои порции полностью, Т'Сони отпустила их поиграть в детский уголок кафе и, заказав теперь уже обед для себя и для Светланы, стала говорить о самом важном — о своих детях.

— Если ты так хочешь, Светлана, я привезу Арлин на Землю. Но вот Нерли и Майдару я бы не хотела дёргать с Тессии. Они ещё недостаточно восстановились после случившегося. Я это вижу и это видят их врачи. — Т'Сони допила травяной настой и попросила официантку-азари прибрать посуду. Подождав, пока работница кафе отойдёт, продолжила. — О сыне Грюнта я слышала только хорошее. У такого отца плохих детей быть не может по определению. — Лиара не стала улыбаться, но Светлана поняла — ей приятно поговорить о тех, кого она хорошо знала. — Рекс предоставил Грюнту возможность стать военачальником в своём клане и Грюнт это оценил весьма положительно. Он — прирождённый воин. И Рекс не пытается столкнуть его на гражданскую стезю реализации. По меньшей мере в этом вопросе и у Рекса и у Грюнта нет противоречий.

Стрельцова кивнула, соглашаясь с мнением подруги. Лиара подозвала Майдару, достала из термостата бутылочку, покормила дочку, дала ей устроиться поудобнее на руках и встала.

— Пойдём, походим. Мне тоже надо подвигаться, Свет. Вечером предстоит работа. Там уж не до движений будет. Так что пойдём по парку, а там дойдём до парка побольше. Он недалеко — полтора-два километра. Майдара пока выспится после кормления.

— Может, пока...

— Нет, Свет. Майдара привыкла спать, когда я говорю. Это её... успокаивает и даёт возможность уснуть покрепче. — Лиара тёплым взглядом коснулась лица подруги. — Не беспокойся, Майда выспится. Она всегда высыпается, когда находится у меня на руках. Соня она, конечно, ещё та, но зато я тоже успокаиваюсь, когда она рядом.

Они вышли на парковую аллею и, не спеша, пошли по большому парковому кругу, продолжая разговор на общие темы. Арлин с Нерли бегали вокруг, играли на мягкой траве и были сверхдовольны прогулкой и возможностью побыть рядом с обеими мамами. Светлана изредка брала кого-то из старших дочерей Лиары на руки и те обнимали её за шею, тихо делясь своими детскими, но такими важными секретами, одновременно отдыхая и успокаиваясь.

Арлин шла рядом со Светланой, когда они вышли из парка на тротуар и направились к видневшемуся вдалеке большому парку. Войдя в ограду, Светлана, переглянувшись с Лиарой, отпустила с рук Нерли и та, взяв за руку старшую сестру, побежала вперёд, к большой детской площадке. Майдара всю дорогу до парка спокойно и тихо спала на руках у Лиары, не доставив никаких хлопот.

Остановившись в тени деревьев, окруживших площадку, Лиара и Светлана продолжили разговор, изредка наблюдая за детьми.

— Светлан... Хочу тебя спросить... Как ты насчёт третьего ребёнка?

— Знаешь, Ли. Сложно это пояснить развёрнуто, но я считаю, что пока мне вполне хватит двоих детей. Когда я родила Марию и Александра, была война, а сейчас, в мирное время... Подобные подвиги уже не для меня, Ли.

— А Джон?

— Он... согласен, Ли. На меня в этом вопросе он никогда не давил. Я знаю — он считает, что здесь решение принадлежит мне. И, знаешь, Ли. Вам с Джоном... Тебе и ему... пора подумать о свадьбе. Настоящей свадьбе. Не то что бы только узаконить перед другими разумными свои взаимоотношения, с этим как раз все окружающие согласны и без подписания всяческих договоров и даже берут с вас обоих пример, но чтобы ты...

— Намекаешь, что мне пора подумать о детях от Джона? — Лиара прямо взглянула в глаза подруги. — Что-ж. Наверное, ты права. — Лиара помедлила. — Я уже думаю об этом. И, знаешь, Джон догадывается, что я думаю об этом, но, вполне возможно, не догадывается, что именно я думаю по этому поводу.

— И...

— Я думаю, что я рожу ему минимум троих детей, Светлан. Как угодно, но рожу. Даже если мне придётся сократить предельно срок беременности, даже если мне придётся для этого поселиться в палате Центрального Госпиталя.

— Ты опять вздумала рисковать, Ли?

— Нисколько. Просто... Ты, наверное, хотела, очень хотела сказать, что трое детей — это действительно прекрасно, Светлана. Не так ли? — азари внимательно посмотрела в глаза подруги.

— В общем-то да. — кивнула Стрельцова. — Всё же ты рядом с Джоном не первый месяц. Ваши взаимоотношения... они прекрасны, но...

— Дети будут, Светлана. У Джона будут мои дети. От него. — твёрдо сказала Т'Сони. — Я не собираюсь отказывать ему в этом. Никогда не собиралась и не собираюсь ему в этом отказывать. Но всё должно быть постепенно. Майдара пока очень слаба. Очень. Должно пройти ещё несколько месяцев, прежде чем она восстановится. И знаешь, я действительно хочу свадьбу. Настоящую свадьбу, пусть скромную. А потом, после свадьбы — пусть будут и дети.

— Согласна, Ли. — успокоенно кивнула Стрельцова.

Утомлённые играми младшие дочери заснули на руках у Лиары и Светланы на обратном пути. Даже Арлин шла медленно — она тоже набегалась и напрыгалась, наигралась, удовлетворённая и довольная тем, что рядом с ней и её сестричками — обе жены Джона Шепарда, спокойные, уверенные и обрадованные возможностью побыть вместе.

Накормив детей ужином, Лиара и Светлана поужинали сами и вдвоём отправились читать детям вечерние сказки. Сестрички уснули быстро и крепко — сказалась длительность прогулки и то, что они вволю наигрались со сверстниками.

Вернувшись на кухню, Лиара и Светлана присели за кухонный стол. Наступило время взрослых разговоров.

Через час Лиара разобрала для Светланы постель в гостевой комнате и ушла к себе в спальню, пожелав подруге спокойной ночи. Отпуск генерала Стрельцовой начался.

За месяц Светлана и Лиара побывали во многих городах Тессии, посетили ряд музеев, посмотрели немало театральных постановок. Малышки были с ними рядом, только изредка оставаясь на попечении Этиты и Бенезии.

Провожая Светлану в Главном Космопорту Тессии, Лиара едва сдерживала слёзы. Она успела привыкнуть к присутствию Светланы рядом и теперь перспектива длительной разлуки с подругой её совершенно не радовала. Светлана понимала состояние Лиары и старалась всячески её подбодрить и успокоить, обещая регулярно связываться по Экстранету и, конечно же, писать письма. Лиара кивала, но, как Стрельцова ощущала, ей этого было явно недостаточно.

Командирский челнок подхватил Стрельцову и привычно полез вверх, к орбите, на которой свою хозяйку уже ожидала прибывшая "Волга". Предстояло посетить Тестовый квадрат, опробовать новые системы, новое оборудование и новое вооружение. Этим и занялась Светлана, когда взошла на борт и приняла рапорт главного вахтенного офицера крейсера.

Шепард с дочерью Лиары и Рекс с сыном Грюнта встречаются в детском развлекательном центре "Долина сказок" на Земле.

Лиара и сын Шепарда Александр на прогулке за городом. Лосинск. Россия

Оставив флайер у кромки леса, Лиара и Александр направились к своему любимому месту — на холм, на вершине которого росло старое дерево. Здесь Т'Сони привычно присела на мягкую, густую траву, а Саша... Ребёнок есть ребёнок, тем более — мальчик. Бегает, прыгает, кувыркается, пинает мяч.

Младшая Т'Сони в своём сверхпривычном, почти что домашнем серо-чёрном комбинезоне наслаждалась открывавшимся с холма видом. Мирная Земля. Россия. Маленький районный центр со смешным для азарийского восприятия названием — Лосинск. Светлана сказала, что тут в древности было немало лосей. Потом здесь появилось одно небольшое человеческое поселение — всего три... как она тогда сказала — хаты. Образовалось нечто вроде хутора. Лес тогда доходил вон до тех холмов, так что жили поселенцы достаточно уединённо. И могли видеть лесных красавцев каждый день. Лоси и сейчас здесь есть, только они редкие гости тут, на открытом месте. Людей они не боятся — в них уже давно никто не стреляет и капканы на них не ставят. Живут своей жизнью могучие, сильные, прекрасные в своей мощи и грации живые творения земной природы.

Редко когда раньше Лиара могла вот так отдаться простому созерцанию. Очень редко. Светлана долго уговаривала её приехать сюда, где она, как генерал Астросил Разведки Империи, получила участок и построила целый комплекс, назвала это всё имением и пояснила Лиаре, что так назывались барские усадьбы в древности. Конечно, было и официальное название — Чистые Ключи, но Светлана его употребляла гораздо реже. Чаще варьировала — либо "имение", либо "хутор", либо "гнездо".

Вокруг Чистых Ключей было огромное пространство дикой природы. Россия смогла защитить своё небо, свою территорию от Вторжения очень надёжно — Жнецы так и не смогли ни высадить десанты, ни обстрелять с орбиты территорию Империи. И потому здесь Лиара видела то, что на других планетах уже не существовало в первозданном виде — природу и жизнь разумных, помнившие ещё дожнецовские времена.

Александр играл. Он умел играть сам — вырос на корабле, где приходилось часто обходиться без постоянного присутствия рядом матери и отца, где приходилось самому себе находить занятие. Вот и сейчас он возил свои машинки по гранитному валуну, кое-где отмеченному пятнами мха, изображал голосом шум двигателя, переговоры экипажей и водителей.

Лиара помнила, как быстро Светлана и Джон решили, как назовут сына. Имя Александр было привычно и для России и для Британии, поэтому особых обсуждений и не было. Как сказала тогда Лиаре Стрельцова, если в её списке и в списке Джона присутствует одно и то же имя, значит предмет для обсуждения отсутствует в принципе. Надо просто соглашаться. И они быстро пришли к соглашению. Мальчику имя нравилось, он с ним сроднился — Александр Джон Шепард-Стрельцов. Звучит гордо и значимо.

— Мама, ты обещала рассказать. — Саша подошёл, присел рядом. Помолчал. Не торопил. Давал возможность собраться с мыслями. Он очень быстро перестал называть азари мамой Лиарой. Просто мамой стал называть не сразу, но вкладывал в это слово особый смысл. Легко читаемый Лиарой и Светланой, а также Джоном и их детьми.

— Хорошо. — Лиара раскрыла инструментрон и начала говорить, включив средний экран. — Дело было так...

Очередная история из времён Вторжения. Александру Лиара рассказывала только то, что невозможно было найти в Экстранете или в иных местах, где хранили разумные органики информацию. Говорила с Сашей о свойственных самым разным разумным, принадлежавшим к разным расам, чувствах, эмоциях, побуждениях, убеждениях, желаниях. Вспоминала тысячи реально существовавших разумных органиков. Младшая Т'Сони знала — Саша сам добудет и сам изучит всё остальное. А потом будут у него новые вопросы, новые сомнения. И значит, будут у них обоих новые темы для разговоров. Не имеющих ничего общего с уроками или занятиями. Просто общение.

Своих сестричек Александр обожал. И они обожали его. Старший брат. Человек, с которым они росли с младенчества. Сестра Мария, Маша, как часто было принято переиначивать имя, принятое и в Британии и в России, часто говорила, что ещё немного — и Саша станет настоящим мужчиной-азари. В ответ Александр неизменно улыбался и говорил, что при таком ожерелье красавиц-азари стать мужчиной-азари не согласится только полный чурбан неотёсанный, к коим он, конечно же, себя не причисляет.

А Лиара Т'Сони была для него вторым главным советчиком и одним из самых главных друзей. Когда-то он залез в платяной шкаф в её кабинете на Тессии и просто обмер, увидев парадное азарийское платье с рядами наград. Больше четырёх десятков медалей, два десятка почётных знаков, почти полтора десятка высших орденов множества рас нынешнего Пространства Галактики. И ведь Лиара никогда не говорила об этом, о том, что было связано с награждениями, поощрениями её самой за её труд — воинский и гражданский. В разговорах, в общении с ним, человеком и землянином, она тщательно избегала говорить о своих заслугах и о том, как эти заслуги были оценены. Всегда говорила только так: все работали для победы — и я работала для победы. Все воевали за победу — и я воевала за победу. Ничего больше.

Тогда-то Саша понял очень глубоко одну грань во взаимоотношениях его отца, Джона Шепарда и Лиары Т'Сони. Они в этом были очень похожи. Отец, папа крайне редко одевал мундир с наградами. Даже колодки одевал редко, только по очень значимым поводам. В большинстве случаев обходился просто мундиром, благо там не нужно было обязательно цеплять ни награды, ни колодки. И ещё больше любил носить обычные комбинезоны. Как военные, так и гражданские. А к ним, как помнил Саша из положений и статутов, награды и знаки вообще цеплять... не рекомендовалось, что ли.

Теперь, зная, в общих чертах, конечно, через что пришлось пройти Лиаре, Саша понимал — она как никто достойна быть рядом с его отцом. Она и повоевала с оружием в руках, и поработала со всей мыслимой и немыслимой результативностью в тылу, в лабораториях и на полигонах. А в общении с ним, мальчиком, она была очень простой, никогда не выделяла себя и свою работу, никогда не хвасталась и не кичилась своими заслугами. Зато рассказывать могла часами и сутками о таком, что далеко не в каждом сегменте Экстранета Млечного Пути можно было найти. С ней, с Лиарой, Александру было всегда интересно.

Увлёкшись разговорами, они и не заметили, как время миновало отметку полудня. Тень от дерева стала больше, длиннее. Лиара лёгким движением руки подтолкнула Сашу к оставленным на валуне машинкам — мальчик должен играть в мужские игрушки. Только так он сможет стать настоящим мужчиной. Саша подчинился с радостью — Лиара понимала его лучше многих других азари, равных ей по возрасту.

Впрочем, говорить о возрасте азари Александр остерегался — всё же тысяча лет жизни для него была слишком большой цифрой. Огромной. Рядом же с Лиарой эта огромность куда-то исчезала. По человеческим меркам Лиаре едва едва исполнилось двадцать-двадцать пять, максимум тридцать лет, а у неё за плечами было столько, что мемуары толстенные можно было начать писать уже сейчас. Чем, как знал Саша, Лиара тоже занималась. Тогда, когда у неё появлялась возможность.

Играя с машинками и солдатиками, Александр искоса посматривал на Лиару. Он знал, догадывался, что потом, совсем скоро, ближе к вечеру они обязательно пойдут пешком к тем дальним холмам, гряда которых высится вдалеке. Пойдут, а флайер будет лететь следом, в отдалении. Они присядут, пообедают и продолжат свой путь. Лиара, как знал мальчик, будет думать. О многом будет думать, полностью погрузившись в свои мысли. Сто с лишним лет жизни — это совсем не пустяк. А если часть жизни была отдана войне с Жнецами — то это вовсе не пустяк.

Родители Лиары — матриархи Этита и Бенезия вообще потрясали Александра, сколько бы раз и как бы долго или кратко он с ними виделся и общался. Не случайно в школе, где он учился, именно он, Александр Шепард-Стрельцов был лучшим экспертом по истории и культуре азари. Одноклассники и однопоточники совершенно серьёзно и неоднократно заявляли, что для Александра не существует никаких белых пятен и непонятностей в столь сложном для подавляющего большинства молодых землян предмете.

Имея таких родителей... Лиара не смогла бы стать другой. А то, что она полюбила отца ещё тогда, на первой "Нормандии", ещё до реконструкции корабля, указывало со всей определённостью: непоказную мудрость двух матриархов их единственная дочь унаследовала полностью, со всем почтением и благодарностью. И эта мудрость помогла ей сделать важные выборы, в том числе — сохранить верность и любовь к его, Александра Шепарда, отцу. Да, она могла быть тогда по азарийским меркам молода, даже глупа и непонятлива, но именно это и говорило Александру о том, что она, ныне столь известная и ценимая многими разумными, тоже была ребёнком, тоже делала массу ошибок и глупостей, тоже страдала и тоже боялась.

В общении с ним она много говорила о своём детстве. Мало что скрывала, мало о чём недоговаривала. Александр знал, что она имеет на это право — далеко не всё следует делать достоянием всех других разумных. Даже очень немногих. Что-то обязательно надо оставлять только для себя.

И теперь, когда она, вне всяких сомнений, скоро станет матерью новых азари, отцом которых будет уже его папа, легендарный и сверхизвестный Джон Шепард, Саша был рад и доволен: род Шепардов получил ветвь, уходившую на тысячи лет в будущее. Не на сотни — на тысячи. Общение с Лиарой, её родителями, своими сёстрами-азари давало Александру очень многое, уникальное. Формировало его, воспитывало. И ничуть не мешало оставаться человеком. Землянином.

Она никогда много не говорила о том, что случилось тогда в храме Атаме. И ещё меньше говорила о том, как она выкарабкивалась из почти что небытия. Так сложилось, что едва только она смогла снова научиться сносно ходить и немного даже бегать — началась война с Жнецами. Потребовавшая от неё, едва оправившейся от тяжёлого ранения, слишком многого.

Александру пришлось добывать информацию об этом периоде её жизни, рыская по полузабытым и забытым серверам Экстранета. Война многое стёрла. Но не стёрла одно — память разумных органиков. И воспоминания, во множестве появившиеся в Сети после войны помогали восстанавливать казалось бы давно утраченные детали. Да, то, как Лиара вернулась в строй, это можно с полным правом назвать её личным подвигом. Не зря же "Кристалл стойкости" и "Луч Тессии" были вручены ей ещё тогда, когда она проходила курс реабилитации в одном из госпиталей Тессии. Той самой Тессии, которую она потом будет защищать. И с оружием в руках и у лабораторного стола.

Миранда с мужем Шерлоком и Саманта Трейнор на Горизонте. Прогулка и общение

Горизонт. Одна из первых колоний на этой планете. Теперь здесь — музейный комплекс. Чтобы будущие поколения колонистов и жителей планеты знали, как начиналась история заселения и освоения этой планеты. Саманта держала на руках маленькую беленькую собачку. Щенок лизал ей лицо, повизгивал от радости и счастья.

Вокруг были тишина и покой — здесь всё было так, как тогда, когда здесь был дан первый успешный бой Жнецам, которые выслали вперёд расу мутантов-Коллекционеров, хасков-протеан. Стоявшая рядом с Самантой Миранда несколько удивлённо наблюдала, как собачка быстрым язычком касается губ Трейнор, а та не откидывает голову назад, улыбается и, по всей видимости, просто счастлива. Конечно счастлива, ведь она не одна, с подругой. Они прилетели сюда втроём — Шерлок Валлентайн, директор одной из горноперерабатывающих компаний, наконец-то выкроил в своём графике несколько свободных дней и решил доставить удовольствие Миранде и её лучшей подруге. И вот они здесь, на Горизонте, в музее одной из первых волн колонизации.

Как и полагается секретарю и аналитику по обработке данных, Саманта очень много рассказала Шерлоку и Миранде о том, что произошло тогда на Горизонте, вот прямо здесь. Супруги слушали её внимательно и заинтересованно — Саманта умела говорить ярко, образно, убедительно и очень очень информативно и подробно. Теперь тот страх и ужас стали историей. Да, современные проекционные технологии позволяли вот прямо сейчас увидеть через очки громаду того крейсера Коллекционеров, увидеть наступающих хасков, Коллекционеров, Преторианца. На планете до сих пор жили те, кого удалось тогда спасти от Коллекционеров. И этот музей никогда не пустовал.

Договор, Джон. Договор. Лиара и Шепард подписывают брачный договор

Цитадель. Станция, сохранённая ценой огромных жертв и усилий. Переставшая быть опасной, утратившая значение ретранслятора в Тёмный Космос. Сюда ежедневно прибывали сотни и тысячи разумных органиков и синтетов каждые несколько минут швартовались и отшвартовывались десятки кораблей и сотни челноков. Поэтому никто не обратил особого внимания на вышедших из обычного пассажирского челнока Шепарда и Лиару.

Сегодня у них был особый день. Они прибыли на эту станцию, чтобы подписать брачный договор. Местом подписания была избрана Штаб— Квартира Отряда. Юристы Отряда были уже предупреждены. Время подписания согласовано.

Поглядывая на Джона, привычно искавшего вокруг опасности и проблемы, Лиара вспоминала. Война позволила упростить многое. Упростить, убрав те детали, без которых можно было вполне обойтись. На войне время дорого как нигде и никогда. Потому и упрощали. Но теперь — мир и Лиара, надеявшаяся, что он будет долгим и стабильным, понимала стремление Джона всемерно защитить их семью и в первую очередь — её, Светлану и детей.

Да, для Светланы и Джона никаких особых проблем не существовало — они принадлежали к одной расе. А вот межрасовые взаимоотношения требовали таких "деталей". И Джон, её любимейший Джон, сделал всё, чтобы превратить эту муторную и нудную процедуру во что-то безболезненное и малопроблемное. Для неё, Лиары, беспроблемное. Он снова вышел вперёд, как и полагается мужчине, прикрывая свою любимую от излишних хлопот, волнений и тревог. Так, как он всегда это делал.

Какую же огромную работу он провёл... И это — при его адмиральской загруженности. При его известности. При его востребованности. Для таких разумных, как Джон, сверхплотный график — обычное дело. И Лиара крайне остро и полно ценила то, что уж для неё, Светланы и для детей Джон всегда найдёт хотя бы минутку. А потом найдёт и ещё и ещё минутку. Столько, сколько потребуется. Столько, сколько будет нужно, чтобы они, его близкие, не испытывали никаких особых трудностей и проблем.

Он старательно и неуклонно отодвигал бюрократию от торжества. От праздненства, от времени, когда они, Лиара и Джон, будут принадлежать только друг другу. Как и полагается двум разумным после свадьбы. Церемония должна была стать камерной. Лиара категорически протестовала против публичности церемонии и Джон понял её правильно. Снова местом проведения станет недоступная для многих других разумных Штаб-Квартира. Но это будет потом, а сейчас они идут к кафе, где всегда любили сидеть вдвоём. И тогда, когда кругом была война с Жнецами. Когда завтра, сегодня или вот сейчас через минуту или секунду их обоих могла ждать смерть. Могли ждать ранения, травмы. Могло ждать небытие.

Джон шёл рядом с Лиарой, но азари чувствовала — он ведёт её. Он оберегает её. Он прикрывает её от нескромных взглядов. От почти неизбежных толчков в толпе снующих туда-сюда разумных. Он не смотрит на неё слишком часто, но Лиара ощущала его внимание и понимание ежесекундно. Так, как это умела делать только она, получившая право высшего уровня доступа к его сути и душе. Выше этого уровня был только уровень доступа самого Джона.

Он помнил текст договора дословно. До запятой. И Лиара ощущала — он не считает необходимым называть его брачным. Он всегда называл его просто Договором. Договором, признающим равенство Лиары и Джона перед будущим. Договором, гарантирующим ей, его супруге, многое. Договором, который и через три сотни лет сохранит актуальность, потому что будет жива она, Лиара Т'Сони-Шепард и будут живы многие его и её дети. Очень многие. Лиара немо радовалась, что Джон продолжил традицию многодетности. И для него, ради него, ради Джона, Лиара была готова ещё много-много раз стать матерью теперь уже — его детей. Только бы он жил рядом с ней, только бы существовал, только бы она всегда могла быть рядом с ним. Если не удастся коснуться рукой, прижаться, то хотя бы — ощутить, постоянно ощущать душевную и духовную близость. С ним одним.

Они вошли на балкон, спустились по лестнице вниз, прошли мимо стойки кафе, лавируя между посетителями, выбрали круглый столик, сели не рядом, напротив друг друга. Попросили официанта-саларианца подождать подходить за заказом. Их многие узнавали и этот служитель кафе тоже узнал их — легендарную пару. Шепард взглянул на него и саларианец кивнул, поняв, что не следует делать их присутствие в кафе сенсацией для посетителей. Не время.

Лиара достала ридер, пробежала взглядом текст объёмного документа. Глупых пунктов в нём не было. Да и не могло быть — Джон этого не допустил бы. Да и она не допустила бы. Точно. Они оба не допустили бы в этот текст ни одной глупости, ни одной двусмысленности. Слишком он важен. Слишком он ценен.

Джон молчал, его руки лежали на столешнице, пальцы переплелись. Спина прямая, голова поднята, но в позе нет угрозы — только ожидание. Только мягкое, спокойное ожидание. Он так понимал её... Что Лиара таяла и сейчас, в этот официальный момент. Он привёл её сюда, в кафе, чтобы она могла в своём варианте спокойно и свободно сделать любые исправления. Лиара была убеждена, уверена в том, что эти исправления он примет без вопросов и выяснений. Он просто ей верит. Просто — и невероятно сложно верит.

Лиара углубилась в чтение, чувствуя на себе мягкий взгляд своего Джона. Не торопившего её, не нервничавшего, ни на чём не настаивавшего. Не глядевшего по сторонам. Не интересовавшегося красотами восстановленной гигантской станции. Не посматривавшего на часы, хотя прошли уже несколько десятков минут.

Время церемонии подписания приближалось — это Лиара ощущала со всей определённостью. Джон оставался спокойным. Человек. Мужчина. Который не сможет прожить рядом с ней сотни лет. Но даже те годы и десятилетия, которые он проживёт рядом с ней — будут для неё, азари Лиары Т'Сони, одними из самых лучших, глубоких и ценных. Он как мало кто из его соплеменников, умел вкладывать в минуту то, что обычно вкладывали в сутки и в декады.

Достав личный стилус-кодатор, Лиара поставила свою подпись на ридере рядом с подписью Джона. Свидетельствуя тем самым, что она согласна со всем, что говорится в документе. Шепард остался спокоен. Он никак внешне не отреагировал на подписание документа. Взглянув на Лиару, он отослал подошедшего саларианца-официанта, сказав ему, что на этот раз они заказывать ничего не будут. Может быть — позже. В следующий раз. Джон сказал служителю это мягко, но определённо. Именно так, чтобы не дать возможности воспринять его слова неверно.

Лиара встала и почувствовала, как Джон, тотчас же вставший рядом с ней, взял её под руку. Они направились неспешным шагом к стоянке наёмных флайеров. Люди называли эти машины странным для азари словом "такси". Пусть. Главное, они успевают к назначенному сроку.

В этот раз Джон разрешил машине лететь к Штаб-Квартире на полном автомате. Так, как требовала стандартная программа. Выйдя из салона на стоянке недалеко от здания, Шепард подал Лиаре руку, помог выйти и они так же не спеша направились к главному входу. Несмотря на то, что оба были в гражданском, охранники, стоявшие и у ограды и у входа отсалютовали им оружием и вытянулись в струнки. Кивнув воинам, Шепард открыл перед Лиарой дверь и они вошли в холл, коротко кивая знакомым и сокомандникам.

В Зале Торжеств уже был установлен стол, рядом стояли два кресла с высокими церемониальными спинками. Первой в своё кресло села Лиара. Джон прошёл к своему креслу, сел, огляделся. В зале были почти все нормандовцы и очень много волговцев. Распорядитель взял у Лиары её ридер, соединил со своим инструментроном, убедился в аутентичности текстов и в их неизменности. Через минуту перед Джоном и Лиарой были положены большие ридеры, в память которых уже были загружены официальные тексты Договора.

Лиара, коротко взглянув на Джона, достала свой личный стилус-кодатор и старательно вывела свою подпись на отведённом для этого месте в конце текста документа. Большую, официальную, редко употреблявшуюся подпись. Отметив, что его подруга уже подписала, свою подпись своим личным стилусом-кодатором поставил Джон. Также полную, официальную Так требовали процедура, протокол, ритуал, законы Земли и Тессии.

Через несколько десятков секунд перед Лиарой и Джоном легли листы договора, затянутые в изолирующие покрытия. Теперь, даже если документы в электронных базах данных будут стёрты или повреждены, у обоих останутся письменные свидетельства.

Одновременно поднявшись, Лиара и Джон отступили от стола. Их окружили, начали поздравлять. Ещё один шаг к важному для обоих единению был сделан. Ещё один шаг, свидетельствующий перед лицом всех и любых разумных серьёзность их, Лиары и Джона, намерений. Ещё один шаг, который определит их взаимоотношения и через многие десятилетия. Снимет многие проблемы, вопросы, устранит многие недоразумения. Позволит сохранить чувства, эмоции, сохранить верность, любовь, желание и стремление быть вместе.

Поздравления не заняли много времени и вскоре флайер, теперь уже управляемый Джоном, летел к "Мосту Цитадели". Туда по-прежнему не пускали очень многих, но для них обоих в такой день сделали исключение. Опустив машину на плиты Моста, Джон вышел, обошёл флайер, подал Лиаре руку. И очень скоро те, кто в этот момент смотрел на мост, могли видеть рядом с машиной две фигурки — человека и азари. Обнимающихся и целующихся.

И в горе и в радости. И в болезни и в смерти. Церемония единения. Свадьба Джона и Лиары

Церемония была камерной. Так, как они и хотели. Но вряд ли в этот момент Лиара и Джон видели кого-нибудь вокруг. Они видели и чувствовали только друг друга.

Только что прозвучали ключевые слова, сказанные каждым из них:

— Я, Джон Шепард, беру тебя, Лиара Т'Сони, в свои законные жёны, чтобы, начиная с этой минуты, любить тебя и заботиться о тебе в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас.

— Я, Лиара Т'Сони, беру тебя, Джон Шепард в свои законные мужья, чтобы, начиная с этой минуты, любить тебя, заботиться о тебе в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас.

И теперь они были соединены. Накрепко соединены, заявив о своём союзе перед множеством разумных. Органиков и синтетов. Информация об этом моменте уже ушла в Экстранет. Отзвучали аплодисменты, произнесены подобающие поздравления. И нормандовцы, и волговцы смотрят, как Шепард и Лиара не могут оторвать друг от друга взгляды, как они не могут расцепить пальцы, как они продолжают стоять лицом к лицу.

Церемония действительно была короткой и камерной. Но зачем другая церемония, пышная и долгая, многолюдная и общедоступная, двум разумным, которые любили друг друга задолго до неё, продолжали любить сейчас и страстно хотели продолжать любить друг друга в будущем, сколько бы лет им обоим ни было отмерено судьбой?

Вместе навсегда. Лиара и Джон. Первые минуты после церемонии

Глаза в глаза. Лицо к лцу. Руки Лиары обнимали Джона за плечи. Он нежно обнимал её за талию. Она прикрыла глаза, зная, что он правильно поймёт её состояние. Она наслаждалась. Тонула в понимании того, что они теперь едины. Ещё больше едины, чем раньше.

Да, она проживёт намного дольше его, Джона Шепарда. Но навсегда в её сути, душе, сердце сохранится его образ. Сохранится всё то, что он дал ей, ничего не потребовав взамен.

Шли первые минуты после церемонии. Они были только вдвоём, в своей комнате. Лиара так захотела и Джон не стал перечить. Ей хватило малюсенькой комнатушки, найденной на одном из этажей жилого сектора Штаб-Квартиры, чтобы почувствовать себя там хозяйкой. Чтобы придти туда вместе с Джоном и остаться там, в этой десятиметровой комнате очень надолго.

Она знала, понимала, чувствовала, ведала, что Джон, её Джон будет рад и счастлив побыть с ней наедине. Им так редко удавалось раньше быть вдвоём вот так.

Они молчали. Не нужны слова тем, кто любит сердцем, сутью и душой. Даже взгляды не нужны. Даже единения разумов. А нужно только одно — быть рядом, быть вместе. Пока ещё можно. Пока ещё можно. Лиара смутно ощущала, что впереди у них обоих не так уж и много дней. Джон... никогда не отступал перед опасностью, никогда не прятался за чужие спины, никогда не подставлял под огонь, смерть, боль тех, кем он командовал и руководил. И Лиара ощущала, что очень скоро он снова уйдет в очередной, следующий бой. Бесконечные бои. А как казалось, что после победы над Жнецами у всех органиков будет хоть несколько лет мира...

Лиара даже не пыталась гнать от себя это ощущение надвигающейся разлуки. Знала, понимала, что это ни к чему хорошему не приведёт. Её тонкие изящные пальцы, лежавшие на плечах бесконечно родного Джона вибрировали. Ей так не хотелось испуганно прижимать Джона к себе, выдавать ему это знание, гасить этот редчайший момент под давлением безжалостной, глухой, угрюмой реальности. Она не пыталась скрывать от Джона свою напряжённость, свою настороженность. Знала, что он всё равно прочтёт в ней всё это. И даже больше. Перед ним она всегда была открыта предельно полно.

Приглушённый свет заполнял небольшую комнату. Тем, кто прошёл столь страшную войну, многого не надо. Они привыкли обходиться малым. Подчас — ужасающе малым.

Ни она, ни он так и не изменили свои привычки: даже на церемонию они одели свои обычные комбинезоны. Он — полувоенный, чёрный с белыми вставками, а она — бело-синий научный.

Лиара почувствовала, как Шепард тоже закрыл глаза. Как тогда, на одной из планет, где они встретились перед очередным боем. Тогда она подарила ему видение. Ставшее их общим видением, позволившее им ещё глубже ощутить и понять, насколько они едины. Простое и ёмкое видение. В деталях понятное только им. Только ими воспринимаемое во всей полноте и многозначности. Как они тогда обнимались... Она буквально растаяла на нём, а он обнял её так крепко, что она в очередной раз поверила: она не одна, рядом с ней — её Джон.

Им обоим, видевшим, как во время войны очень многие разумные в перерывах между боями, не успев даже почиститься и помыться, приходили в наиболее пока что безопасные места, чтобы перед лицом своих боевых товарищей засвидетельствовать своё единство с теми разумными, которые были бесконечно им дороги и бесконечно глубоко любимы, не казалось странным, что на их собственной церемонии не было блеска, не было мишуры, не было роскошных нарядов. Для них существовало и было предельно важным только их отношение друг к другу. Трепетное, нежное, осторожное отношение. Для понимающих — свидетельствующее о глубине чувств и эмоций намного полнее, чем любые другие доказательства.

Сколько они так простояли, в этой тихой комнате, ни Лиара ни Джон не помнили. Слишком о многом они оба передумали за эти минуты. Слишком многое ощутили и почувствовали. В их душах звучало эхо любви. Той непоказной, истинной, глубокой любви, которая когда-то их связала ещё на первой "Нормандии" и потом провела, помогла выстоять и выжить в горниле галактического Противостояния.

Лиара и Светлана. Теперь мы больше чем подруги, мы — жёны лучшего для нас двоих мужчины

Светлана приняла Лиару у себя в комнате Жилого Сектора Штаб-Квартиры. Обняла прямо у порога, провела в комнату, прикрыв за собой дверь.

Они расцеловались по-особому, уже не как подруги. Точнее — не просто подруги. Теперь статус Лиары был равен статусу Светланы и азари ощущала, что женщина этому очень рада и довольна, что она не ощущает себя ущемлённой, оскорблённой, обманутой, отодвинутой в сторону. Её даже не напрягало то, что перед ней стоит азари, способная прожить тысячу лет, неодолимых для неё, человека.

На губах Светланы играла лёгкая улыбка, Лиара отвечала ей такой же улыбкой и они уже прекрасно понимали друг друга. Не было даже необходимости никому из них озвучивать банальную фразу о том, что они теперь — не просто подруги, они — жёны лучшего для них обеих мужчины.

Светлана не одела на церемонию ничего парадного — только простой полувоенный комбинезон без знаков различия, без наград. Какой смысл одевать генеральский мундир туда, где будут только те разумные, кто видел её в бою, кто видел её в самых тяжёлых ситуациях? Вернувшись к себе, Стрельцова облачилась в простую футболку, спортивные штаны и спортивную куртку. Знала — Лиара, придя, поймёт её правильно. Ведь теперь им обеим придётся встречаться гораздо чаще и далеко не всегда у них будет время полностью привести себя в порядок. Зачем делать вид, зачем казаться, а не быть?

Они устроились на диване и проговорили тихим шёпотом несколько часов. Об очень многом. Важном и нужном.

Лиара и Светлана. Ли, ты спи, я посижу, мне привычно засыпать поздно

За разговором ни Лиара, ни Светлана не заметили, как на Цитадели наступил вечер, плавно перешедший в ночь. Ощутив и поняв, что Лиара утомлена, Светлана открыла платяной шкаф, в котором Лиара с удивлением и изумлением обнаружила часть своих простых платьев и комбинезонов. Сама Светлана тоже переоделась в полувоенный чёрный комбинезон.

— Ли. Ты устала. Ложись, поспи. — Светлана села на диван. — Завтра будет день и ты обязательно встретишься с Джоном. А сейчас ты должна отдохнуть. — короткий жест. — Я привыкла засыпать поздно и спать сидя. А ты ложись.

— Я тоже привыкла. Разреши приклонить голову? — Лиара подошла к дивану, коснулась колена сидевшей Светланы. — Я сплю спокойно. Ворочаться не буду. Тоже привычка.

— Конечно, Ли. Ложись. Главное, что ты выспишься глубоко и полно. — сказала Светлана, наблюдая, как Лиара устраивается на диване и кладёт ей на колени свою голову. Азари не могли так, как люди, спать, не поворачивая голову набок — мешали отростки. Лиара поворочалась, повернулась на правый бок, благодарно взглянула на Светлану и закрыла глаза, успокаиваясь и засыпая.

Спустя несколько часов заснула и Светлана. Заснула спокойно, ощущая присутствие Лиары и окончательно свыкаясь с тем, что эта азари теперь будет почти постоянно рядом. Будет не обузой, не раздражителем, не соперницей. Будет подругой, чья глубокая, искренняя и верная любовь к Джону не подлежала никакому сомнению.

Танцпол Цитадели. Лиара и Джон. Первый танец пары

В десять утра следующего дня Лиара полностью проснулась только от того, что её нёс на руках Джон. Нёс к флайеру. Сквозь сон она смутно ощущала, как мягкие руки Светланы переодевают её в привычный научный бело-синий комбинезон, как застёгивают фиксаторы и пряжки, как поправляют рукава и перчатки. А потом она почувствовала, как её подхватил на руки её Джон и понёс по Штаб-Квартире. Она ощущала взгляды отрядовцев. Добрые, понимающие, одобряющие.

Спустя несколько десятков минут она ощутила, что её ноги наконец коснулись земли. Джон обнимал её, легонько прижимая к себе и не сводя любящего, внимательного, понимающего взгляда. Она обняла его, положив свои руки поверх его рук, огляделась и едва не вскрикнула от изумления — вокруг был Большой Танцпол Цитадели. В этот ранний час на нём было уже немало танцующих одиночек и пар, но никто не разглядывал Джона и Лиару, никто не мешал им наслаждаться обществом друг друга.

— Джон... Как ты сумел?

— Ли, ты — моя жена. А с жёнами я танцую. — тихо сказал Шепард, не сводя с неё влюблённого и тёплого взгляда. — И я очень хочу потанцевать с тобой. Разрешишь?

— Конечно, Джон... прошептала Лиара. — Конечно. Я рада... Я очень рада. — Она обняла Шепарда ещё крепче. — Начнём?

— Начнём, Ли. — сказал Шепард.

Как она танцевала! Она сама не подозревала, что сможет, сумеет так танцевать! Никогда бы не подумала, что это всё в ней есть. Очень скоро они кружились по танцполу в полном одиночестве. Только они одни. Только их пара. Все остальные посетители образовали круг и поддерживали Лиару и Джона вежливыми тихими аплодисментами.

Они кружились, кружились, кружились, переходя почти незаметно от танца к танцу, от ритма к ритму. Джон был восхитителен, неподражаем и непревзойдён. Много раз видя, как он танцует со Светланой, Лиара и не подозревала, что он умеет танцевать так, как он танцевал сейчас с ней, младшей Т'Сони.

Все зрители уже знали, что она — жена Джона Шепарда и потому не удивлялись тому, что она танцует с ним. Многие помнили, что Шепард до этого момента неизменно танцевал только со Светланой Стрельцовой и вот теперь он танцует со своей женой. Без всяких сомнений — любимой.

Несколько часов они танцевали. Изредка разговаривали. Тихо-тихо говорили, так, чтобы только слышать и понимать друг друга. Но больше — молчали, позволяя взглядам и душам говорить больше, полнее, глубже.

— Я — счастлива, Джон! — шептала Лиара на ухо Шепарду. — Я — счастлива и не скрываю, не могу скрыть этого! И это счастье подарил мне ты, Джон! Спасибо тебе!

Шепард молчал, улыбался своей мягкой улыбкой, а Лиара тонула в его взгляде, в его глазах и чувствовала, что ещё немного — и она рухнет в них, растворится в их глубине.

Лиара и Джон. Ночь поцелуев

Волшебная ночь. Ночь, когда Лиара, сидя на коленях у Джона, целовалась с ним. Целовалась так, как никогда прежде. Целовалась, проявляя всё накопленное мастерство, все задатки, все свои возможности. Потому что рядом был Джон. Потому что она слишком долго мечтала об этом моменте, об этих минутах, когда сможет зацеловать лицо Джона, не оставив на нём ни одного незацелованного места.

И Джон позволял ей это сделать. Он только обнимал её за талию своими сильными, нежными и мягкими руками, отвечал на её поцелуи, бережно касаясь своими губами её щёк, губ, шеи, лба. Минута проходила за минутой, а они целовались.

Лиара касалась руками его щёк, а её губы напряжённо искали его губы, чтобы соединиться с ними и никогда больше не разлучаться. В её душе звучала непередаваемо прекрасная музыка и младшая Т'Сони знала — она будет звучать в её душе вечно. Потому что Джон вечно будет рядом с ней.

Эта ночь была особой. Впервые рядом с Джоном Лиара дала себе волю. Впервые она могла показать, доказать, убедить Джона столь полно в своей любви, верности, преданности. Впервые рядом с Джоном она сняла броню с души и полыхнула почти полным внутренним светом. Впервые, находясь рядом с Шепардом, с Джоном, она была уверена, убеждена в том, что Светлана поймёт её правильно, что не будет осуждать или препятствовать. Впервые Лиара чувствовала себя свободной в проявлении своих чувств и своей сути в таких масштабах.

Они целовались. И не было в Галактике силы, способной им помешать. Они оба много пережили, много прошли, многое видели, ощутили, поняли. И главное — они сохранили любовь друг к другу, пронесли её через войну, через лишения, через испытания, через бои.

Пальцы Лиары, освобождённые от перчаток, ощущали кожу Джона, чувствовали биение крови в мельчайших сосудах, напряжение мускулов. Глаза в который раз запечатлевали в душе азари всё новые и новые детали его образа, его лица. Дыхание Лиары стало прерывистым, выдавало волнение и стремление ни на мгновение не прерывать эту Волну.

Джон ощущал, как она напряжена, как под его руками дрожит струной её гибкое тело, как она опирает свою руку о его руку, чтобы обнять его лицо бережно и в то же время — нежно и крепко. Он слышал и ощущал биение её сердца, любящего сердца молодой прекрасной азари, оказавшейся способной любить так, что перед светом этой совершенно реальной любви меркли и бледнели любые книжные описания, любые изыски режиссёров, драматургов и сценаристов. Лиара целовала его и, казалось, она сможет, сумеет так целовать его очень долго, почти вечность. И Шепард был убеждён, что так оно и будет. Она счастлива и рада, а это для него — самое главное.

Он целовал её лицо, видел её полуприкрытые глаза, губы, теперь уже не сжимавшиеся в линию, в две ниточки, а обретшие полноту и чувственность, ощущал её дыхание на своём лице. И дивился тому, что она скрывала в себе долгие годы, а теперь постепенно проявляла перед ним. Только перед ним одним. Дочь двух матриархов, учёный и воин, чьи заслуги признаны не только ключевыми расами Совета Галактики. Она предстала перед ним просто женщиной. Любящей женщиной, стремящейся быть любимой. Пусть не единственной, но — любимой.

Лиаре было так хорошо, что она согласилась бы умереть вот сейчас, сию минуту, только бы не прекращать эти поцелуи. Она тонула в ощущениях, в эмоциях, в чувствах и знала — эти минуты она будет вспоминать впоследствии не один и не два раза, но всегда они будут давать ей силы жить и действовать.

Ночь была тихой и спокойной. Обессиленные, Джон и Лиара уснули в объятиях друг друга, веря, что и в дальнейшем у них обоих обязательно будут такие моменты.

Лиара и Джон на Земле. Осеннее утро в Британии. Разговор двоих. О многом и о важном

Честер, что на Ривер Ди, принял Лиару и Джона, осыпав их осенними листьями.

Остановившись на окраине городка в небольшом мотеле, Шепард и Т'Сони взяли напрокат флайер и решили найти уединённое место, чтобы о многом поговорить. В этот раз и Джон и Лиара были в гражданских совершенно обычных и привычных землянам одеждах. Никаких мундиров, никаких комбинезонов.

С высоты двухсот метров окрестности Честера были как на ладони и очень скоро, оставив машину под деревьями, Лиара и Джон присели на траву.

Шепард предоставил Лиаре возможность начать разговор, мягко поддержал, высказал несколько уточнений и дополнений. Они беседовали вполголоса, изредка касаясь друг друга. Было уже прохладно и Лиара не стала снимать чёрно-белые тонкие, но тёплые перчатки, а вот Джон обходился не только без перчаток, но и его футболка была с коротким рукавом. Климат Британии был ему привычен. Шепард радовался, что Лиара не пытается вредить себе, стараясь соответствовать земным представлениям об одежде.

В этот раз они просто сидели на траве и говорили. Изредка целовались, изредка — обнимались. Но больше — говорили. О многом. О прошлом, о настоящем, о будущем.

Потом Лиара прикорнула у него на коленях и успокоенно задремала, заснула, зная, что она — под защитой, что ей не о чем беспокоиться и опасаться. Джон — рядом и это для неё сейчас самое главное. Он любит её, а она любит его. И больше ей ничего не надо было. Падающие с деревьев пожелтевшие и покрасневшие листья усеивали её платье, шелестели и чуть слышно скворчали, сворачиваясь, напоминая о надвигающейся земной осени.

Лиара в дремоте думала о том, что обязательно будет прилетать сюда, на Землю как можно более часто. А придёт время — она привезёт сюда своих детей, рождённых от Джона. Или, быть может, даже прилетит рожать их сюда, на Землю. Потому что это — мир её любимого мужчины. Мир, родной для него, а значит — и для неё. Дочки Лиары и Майкрофта любят Землю, она им не чужда. Это — родная планета их отца. Планета людей, столько сделавших для победы над сильным и безжалостным врагом. Над Жнецами.

Только вдвоём. Лиара и Джон. Прогулка на маленькую земноподобную планету

Шепард удивил и обрадовал Лиару. Взяв малый фрегат, не нуждавшийся в большом экипаже, он направил корабль к одной новооткрытой земноподобной планете в новом секторе Пространства Галактики.

Посадив фрегат, они выкатили из ангара лёгкий "Мако" и уехали на несколько десятков километров в горы. А там они были только вдвоём. Целовались, обнимались, говорили обо всём, танцевали, дурачились, Как сказала бы старшая дочь Лиары, оторвались на полную катушку.

И снова Лиара была счастлива — Джон отложил в сторону все дела и уделил ей внимание. Ей одной. Да ещё какое внимание — они были одни на этой планете. Единственные разумные её обитатели. И они были вдвоём. Никого больше не было. Ни надоедливых звонков инструментрона, ни бесконечных сообщений, ни просьб приехать, встретиться, уточнить...

Засыпая на коленях у Джона, Лиара обнимала его, словно боялась, что он растворится в воздухе. Этот полёт на новооткрытую планету, где кроме них никаких разумных органиков не было вообще, планету, где не нужно было носить наглухо закрытый скафандр, где можно было не опасаться корреспондентов, репортёров, журналистов, где можно было отдаться чувствам и эмоциям полностью, стал настоящим свадебным путешествием. Джон назвал это проще и короче — поездка. И Лиара не смогла с ним не согласиться. Поездка с большой, прописной буквы.

Несколько дней пролетели как одно мгновение. Но, Богиня, как же Джон угадал точно и полно, что именно ей хотелось больше всего. А ей хотелось побыть действительно наедине с Джоном. Ни Цитадель, ни Тессия, ни Иллиум, ни "Нормандия", ни "Волга" для этого не подходили — там бы Джона рвали на части и не давали ни минуты покоя. А тут... Тут несколько дней они могли быть действительно наедине друг с другом. Только он и она. Только они двое.

Женщина должна быть сильной, Лиара. Светлана и младшая Т.Сони в спорткомплексе Астросил Разведки в Лужанске, Россия

По возвращении на Тессию Лиара получила вызов от Светланы, к тому времени улетевшей на Землю в Россию, в Учебный Центр Астросил Разведки Империи, располагавшийся в городке Лужанске. Помня о том, насколько Шепард способен остро беспокоиться о безопасности дорогих ему людей, Светлана прислала скоростной спецтрассор, водитель которого помог азари оформить все необходимые документы и спустя несколько часов Лиара уже стояла у входа в периметр Учебного Центра.

Генерал Стрельцова вышла навстречу, провела Лиару на территорию Центра, поселила в гостинице и они вдвоём совершили почти трёхчасовую экскурсию по огромной территории Центра. Облачённая в стандартный армейский комбинезон Астросил Империи, Стрельцова была неотразима. Никаких знаков различия, никаких наград. Только обязательное к ношению на территории учебного центра оружие. Для Светланы — два пистолета и обязательная штурмовая и снайперская винтовки с полным боекомплектом. Как она пояснила Лиаре, едва они прошли из жилой в тренировочную часть Центра — здесь не отдыхают, здесь работают, чтобы в ходе боевых операций иметь побольше шансов выжить и вернуться.

Когда в полупустом спортивном зале Стрельцова выполняла стандартный армейский комплекс упражнений, они беседовали, пользуясь тем, что в зале они были вдвоём.

Лиара обратила внимание генерала Стрельцовой на большое количество женщин-военнослужащих, которых она видела в самых разных уголках учебного центра и Светлана без улыбки ответила, что в России женщина должна быть сильной. Хотя бы для того, чтобы выносить и родить нормальных здоровых детей. Хотя бы для того, чтобы быть действенной поддержкой для своего мужа. Хотя бы для того, чтобы чувствовать себя сильной и глубокой личностью.

Серый посредник — Яг — Лиара, ты доказала делом и сердцем свою верность расе Азари. Принимай дела по Пространству Азари. Теперь ты — одна из моих ключевых помощниц. Разговор с Посредником на "Сером Троне"

Учебный Центр остался далеко позади. Скоростной спецтрассор летел к Тессии. На инструментроне Лиары сиял значок получения сообщения от Серого Посредника. Цвет и контуры значка обозначали желание информационного брокера в любое удобное время переговорить с Лиарой по видеосвязи по важному вопросу. Лиара, убедившись, что ничего архисрочного нет — ни в сообщении, ни в значке не содержались признаки срочности связи, решила отложить разговор с Посредником до прибытия в свою квартиру на Тессии.

Серый посредник Азарийского пространства — новая работа Лиары

Посредник предложил Лиаре повышение. С уровня простого, хоть и высокопоставленного агента, она шагнула на расовый уровень и приняла пост Серого Посредника по Азарийскому Пространству.

Для облегчения задачи Посредник дал ей возможность слетать на родную планету Ягов, куда по-прежнему не ходили рейсовые корабли — Яги не желали никого видеть из числа непрошенных гостей и туристов и связываться с трёхметровыми гигантами большинство рас Пространства Галактики не хотели — сектор Ягов война с Жнецами если и затронула, то самым краем — он был почти единственным, сунувшись в который, войска Жнецов уже не выходили оттуда живыми.

С помощью своих технологий яги дали возможность Лиаре раскрыть второй уровень биотики — прекрасно обходившийся без зрительных эффектов вроде бело-голубого или синего свечения, молний и подобных красивостей. Серый Посредник не скрыл от Лиары, что слишком многим не нравится информированность агентов Посредника и для их защиты Яги идут на любые траты.

Вторая биотика была секретным оружием, которое надлежало применять в самых крайних случаях, но само её наличие заставило Лиару со всей ответственностью отнестись к словам Светланы о том, что женщина должна быть сильной.

Ария Т Лоак. Светлана, ты не биотик, поэтому я тебе поясню. У Лиары изменилась биотика. Я кое-что достала из материалов. Расскажу. Потом прочтёшь. Вечерний разговор

"Волга", выполнившая очередное задание командования Астросил Разведки, ненадолго легла в дрейф у станции "Омега" и Светлана посетила Штаб-Квартиру Отряда, по-прежнему располагавшуюся на этой обновлённой и немного перестроенной станции.

Ария встретила подругу в порту, провела её по станции, ознакомила с изменениями, разместила в новом жилом крыле базы Отряда. Как всегда было, они говорили почти непрерывно, говорили о многом. В этот раз у них была и тема — новый статус Лиары. И Ария многое рассказала своей подруге о том, что же меняется в младшей Т'Сони с обретением ею нового уровня владения биотикой.

Рядом с Арией Светлана не чувствовала себя маленькой девочкой, хотя всегда помнила, что Ария уверенно двигается к отметке девятивекового юбилея. Жёсткая и суровая матриарх рядом со Светланой расслаблялась, давала волю чувствам и эмоциям. Тем более, когда речь шла о соотечественницах и соплеменницах.

Зная, насколько для Светланы важна стабильность в семье, во взаимоотношениях с мужем, Ария подождала, пока Светлана отоспится в своём номере, а рано утром пришла к ней и на своём инструментроне показала многие документы, касающиеся тех изменений, которые уже произошли в Лиаре. Светлана была благодарна Арии за то, что матриарх и властительница гигантской станции не скрывает перед ней того, что составляло одну из тайн не только Азарийской Цивилизации, но и Серого Посредника.

Успокоенная, Светлана попрощалась с Арией на Причале и командирский челнок доставил её на крейсер. Предстояло вернуться к Марсианским Стапель-Комплексам, доложить командованию о результатах проведённой работы. Многое предстояло сделать.

Светлана — Ещё выше, Ли. Я хочу достать до потолка. Новая биотика Лиары

Несколько суток хода до Марсианских стапелей. Постановка крейсера на профилактику. Вылет на станцию "Дальний Предел", в штаб Астросил Разведки Империи. Доклад о результатах проведённой работы. Планирование дальнейших операций. Привычный для генерала Стрельцовой график жизни.

— Генерал, к вам — Лиара Т'Сони. — доложил вахтенный офицер крейсера по спикеру, когда Светлана проверяла соответствие документам содержимого очередного склада с имуществом десантных групп.

— Примите челнок. — Стрельцова взглянула на инструментрон, где уже высветилась дополнительная информация. — И проводите Лиару в мою каюту. Пусть подождёт. Скажите: как закончу — подойду.

— Хорошо, генерал. — вахтенный переключил каналы.

Проверка не заняла много времени и войдя в каюту, Светлана охотно обнялась и расцеловалась с Лиарой.

— Уже знаешь? — удивлённо спросила азари, видя, что Светлана улыбается своей хитрой улыбкой.

— Знаю. Я — разведчик, мне положено знать. — ответила Светлана, утягивая подругу к спальне. — Пойдём, покажешь.

— Тебе — охотно. Хотя это... — Лиара вошла в спальню, наблюдая, как Светлана прикрывает дверь.

— Секретное оружие. Ладно. Пусть будет так. — Светлана повернулась к Лиаре спиной, отключая некоторые системы. — Вот так. Теперь нам не помешают. Ой. — женщина почувствовала, как её ноги отрываются от пола и она повисает в воздухе в метре от поверхности. — А где свечение?

— Его не будет. — послышался довольный голос Лиары. — Поднять повыше или полетаешь пока на такой высоте?

— Полетаю пока на этой высоте, Ли. Это лучше чем невесомость на тренировках. Гораздо лучше! — Светлане всё больше и больше нравилось своё необычное положение. — И что?

— Можешь занять любое положение, принять любую позу. Сама понимаешь, это не боевая биотика. Там — всё по-другому. — Лиара не торопилась встречаться со Стрельцовой взглядом, давала подруге возможность освоиться, привыкнуть, адаптироваться.

— Спасибо. Мягко, как в перине.

— Могу сделать ещё мягче. Для тебя, Светлан.

— Знаю. Не надо, достаточно, — Светлана развернулась лицом к азари. — И ты можешь это сделать без рук?

— Да. Могу одними глазами, могу всем телом. В зависимости от необходимого результата. — подтвердила Лиара, довольно улыбаясь. — Знаю, в вашей земной культуре это часто называлось волшебством.

— Именно так, Ли. — кивнула Светлана. — А поднять к потолку?

— Момент. — усмехнулась Т'Сони. — Только смотри, не распрямляйся резко, можешь удариться головой о балку. — она подняла подругу повыше, не меняя положения своих рук. — Ну как?

— Восхитительно! — не скрывая радости сказала Стрельцова, нежась в поле биотики — мягком, упругом, податливом. — Давно я мечтала о таком.

— Люди во сне летают, читала и слышала об этом не раз. — сказала Лиара, без всякого напряжения удерживая Светлану в добрых двух метрах от пола каюты.

— Летают, значит растут и развиваются. У нас в России считают так. — подтвердила Светлана. — Лиар, не истощай себя. Знаю, что ты можешь это растянуть на несколько суток, но всё же я летать не умею. Хочу ходить и хочу сесть рядом с тобой и поговорить. Расскажешь?

— Тебе? С радостью. — Лиара бережно опустила подругу, дала ей возможность встать на ноги, выпрямиться.

Устроившись в мягких креслах у журнального столика, азари и человек проговорили несколько часов. Лиара рассказала о многом, что увидела и узнала на планете ягов, о том, что и как ей предстоит теперь делать на своём новом посту. Светлана слушала заинтересованно, задавала немало вопросов. И смутно ощущала, как в душе нарастает беспокойство. Не за Лиару. За Джона.

Что то должно было произойти. Страшное. Не с самим Джоном — это Светлана ощущала отчётливо и точно. С тем, кто для Джона был очень дорог. И до этого тяжёлого момента оставалось уже очень мало времени. И вырваться к Джону она, его жена и подруга не сможет быстро — крейсер пришёл на Марсианские Стапеля надолго — предстояло провести полную переподготовку всего экипажа, самой отучиться по сильно ускоренной и сверхнагруженной программе. Единственной, кому можно будет подстраховать Джона, становилась Лиара.

Коротко переговорив с азари, Светлана поймала её согласный молчаливый кивок и немного успокоилась — Лиара, конечно, тоже не бездельница, у неё много работы на её новом уровне. Но она, как никто другой, сможет подстраховать Джона своим присутствием, своей близостью, своим участием. С её помощью Джон переживёт этот непростой момент, с чем бы он ни был связан.

Посерьёзневшая Лиара попрощалась со Светланой у борта челнока и, кивнув прощально, скрылась в салоне. Кораблик стартовал с борта крейсера и вскоре растаял вдали в полумраке космоса, спеша доставить пассажирку на проходящий рейсовик.

Джон, ты не один. Смерть Андерсона

Как Шепард ни таил сложности и проблемы, Лиара, сопровождавшая его почти всюду, пока генерал Стрельцова занималась на Земле переподготовкой экипажа и команды "Волги", слишком чётко и полно отслеживала его состояние. В один из дней Шепард прилетел на Тессию из Центра Командования ВКС Альянса Систем в траурном мундире. После войны было немало случаев, когда бойцы и офицеры ВКС умирали от ран на рабочих местах. Шепард, остановившись в прихожей, теперь хранил непривычное молчание и не поднимал ни низко опущенной головы ни взгляда.

Огромная квартира вдруг показалась Лиаре непривычно гулкой и пустой и азари поняла — чтобы Шепард так себя повёл, должно было произойти что-то действительно очень страшное. Конечно, она бы могла воспользоваться своими возможностями в Сети Серого Посредника, но Джон был настолько убит горем, что Лиара решила оставить выяснение на потом, а сейчас уделить максимум внимания Шепарду. Случилось то, о чём говорила тогда Светлана, сама ещё не знавшая о том, что конкретно должно было произойти, но очень обеспокоенная ещё тогда, на Марсианских Стапелях. Джон не стал нервировать Светлану, и так сверхзагруженную учёбой и заботами об экипаже и крейсере, потому прилетел со станции "Арктур" к Лиаре.

Пока она ходила в свой кабинет, где задержалась буквально на несколько минут, Джон прошёл в свой кабинет, задёрнул занавеси и включил только настольный инструментрон, после чего сел в кресло, сложил, опёршись на локти, руки на коленях, скрестил кисти и ещё ниже опустил голову. Он не стал переодеваться, не стал переобуваться, хотя всегда старался как можно быстрее облачиться в домашнее. Когда Лиара вошла в кабинет, привлечённая необычной тишиной и необычным светом, Шепард даже не поднял головы.

Азари села рядом, положила левую руку ему на колено. Джон не отреагировал, продолжал сидеть неподвижно, как статуя. Правой рукой Лиара накрыла кисти его рук, но он и на это не отреагировал. Вообще никак. Только когда она опёрлась подбородком о его плечо, Шепард тихо произнёс только одно слово: "Андерсон..." и замолчал, не в силах продолжать.

Младшая Т'Сони поняла сразу — Андерсон умер. Умер, скорее всего на рабочем месте, в командирской каюте его любимой "Нормандии". А сейчас Джон пришёл уже с похорон. Воинских, официальных похорон. Проводил своего командира, начальника, коллегу и друга... Друга, которого он уважал, ценил и любил. Любил, никогда не претендуя на его место, на его должность, на его право командовать легендарным фрегатом. Корабль, столько прошедший, столько вынесший, осиротел, потеряв своего бессменного и лучшего командира. Лиаре показалось, что она слышит стон фрегата. Тихий, едва различимый, но от этого не менее страшный, не менее, внятно говоривший о том, что и корабли способны страдать от потерь, особенно, когда уходят из жизни их капитаны...

Лиаре было известно, что в ВКС Альянса, даже в его особом, Спектровском Командовании, куда была приписана "Нормандия", должность капитана традиционно передавалась старшим помощникам, особенно если они имели длительный ценз полётов на этом корабле и делом доказали право встать во главе экипажа, команды, принять на себя всю ответственность за корабль.

Шепард, по всей видимости, не избежал этой участи.

— Я чувствую себя... сложно я себя чувствую, Лиара. — тихо произнёс Джон. — Я знал, что на место Андерсона уже есть три канидатуры и никого из них экипаж и команда не примет. И мне пришлось согласиться... Стать командиром фрегата. Хотя я знаю и понимаю, что...

— Джон... Ты мне веришь? — тихо спросила Лиара.

— Как себе, Ли. — ответил Шепард.

— Тогда послушай. Послушай меня. Я прекрасно знаю, что никто из нормандовцев не пустит чужака в кресло командира "Нормандии". Никто. Потому что никто не достоин управлять и командовать столь заслуженным и легендарным кораблём, каким является теперь наша "Нормандия". Никто. Кроме одного человека. — Лиара сделала короткую паузу. — Тебя, Джон.

— Но я... — Шепард склонил голову ещё ниже. — Я же не Андерсон. И никогда не смогу стать вровень с ним.

— Ты, Джон, его ученик. Ты знаешь корабль, экипаж, команду, как никто. Ты прошёл на этом корабле десятки миллионов километров, ты с него десантировался сотни раз и возвращался на борт фрегата, ставшего домом для всех, кто ныне имеет и честь и право именовать себя "нормандовцами". Ты воспитал их, носящих знак "Нормандии" выше всех и любых других наград. Прошедших на фрегате через войну с Жнецами и оставшихся в живых. Пусть раненые, пусть травмированные, но они возвращались на борт фрегата и восстанавливались благодаря в немалой степени тому, что считали именно "Нормандию" своим домом долгие месяцы.

— Если уйдёт Чаквас... — прошептал адмирал.

— А она уйдёт, Джон. — подтвердила тихо Лиара. — Она не уйдёт только в одном случае. Если командиром фрегата станешь ты. Другого командира она не потерпит. И будет права, как жена Дэвида. — Лиара помолчала. — Если она уйдёт — уйдут с борта "Нормандии" очень многие. Следом за ней уйдут.

— Но кто... старпом? — выдохнул Шепард.

— Пресли. — коротко и тихо ответила азари. — И, если я правильно поняла твой следующий вопрос, то командиром десантной группы должен стать Кайден Аленко. Он вполне к этому подготовлен.

— Нет, Лиара. Я не смогу остаться командиром.

— Если "нет" — очень скоро "Нормандия" останется без экипажа. И без команды. — тихо сказала азари. — Это может произойти уже завтра. Фрегат-крейсер, причём ударный — лакомый кусочек для всяких карьеристов и проходимцев. Которым нужен командный или полётный ценз... для безопасного продвижения по службе. Ты такой судьбы хочешь для фрегата?

Шепард молчал. Лиара почти физически ощущала, как мысли ворочаются у него в голове.

— Посчитают, что я просто сел в ещё... неостывшее кресло. — тихо возразил он, по-прежнему не поднимая глаз и головы.

— И правильно сделал, что сел вот так — быстро и сразу. Тебе Светлана сможет более подробно пояснить, но свято место пусто не бывает. А место Андерсона, место командира легендарного корабля — заслуживает только одного преемника — тебя, Джон.

— Полагаешь?

— Убеждена и уверена в этом, Джон. — Лиара легонько сжала его круку и колено. — Ты поступил правильно, когда согласился стать командиром "Нормандии". Этим ты спас и корабль и команду от небытия. А Андерсон... Дэвид, убеждена, будет доволен. Он нам поможет. Уже из-за Грани, но поможет. Давай его помянем, Джон. — Лиара повернулась, левой рукой сняла с полки бутылку и бокалы, ненадолго сняла правую руку с рук мужа, вскрыла пробку, быстро налила на доннышки бокалов вино, подождала, пока Джон, видевший приготовления, встанет на ноги, вложила в его руку бокал и сказала. — Он — хороший человек, Джон. И — отличный офицер. — азари чуть приподняла свой бокал, отпила, поставила на столик. — Идём, Джон. Я тебя накормлю. Ты ведь не обедал и не ужинал. Нельзя так, командир.

— Ты... — Шепард шагнул к двери кабинета, но обернулся к Лиаре и исподлобья взглянул в её глаза.

— У фрегата "Нормандия" уже есть командир. Это — ты, Джон. И если ты так быстро согласился закрыть путь к мостику "Нормандии" для всяких проходимцев — значит, Андерсон может гордиться тобой. Он не зря тебя учил и воспитывал. Ты принял команду и фрегат вовремя, Джон. Остальное — ты решишь в рабочем порядке. А сейчас — покушаем и едем к Чаквас.

Карин Чаквас. Завещание Андерсона

Дверь открыла сама Карин, хотя Шепард подготовился к тому, что на пороге он увидит кого-нибудь из её многочисленных ассистентов и интернов. Чаквас поздоровалась с Джоном, обнялась и расцеловалась с Лиарой, пригласила войти, прикрыла дверь.

— Спасибо что пришли, Джон, Лиара. — Карин жестом пригласила гостей пройти в комнаты. — Я как раз ждала вас, чтобы поговорить. Садитесь в кресла. Там столик, будет удобнее.

Джон подождал, пока сядет Лиара, сел сам и вопросительно посмотрел на Карин. Он, конечно, всегда помнил, что Карин — врач, хирург экстра-класса, специалист по внеземным формам разумной жизни, понимал, что люди с такой подготовкой обладают стальными нервами. И сейчас Карин выкладывала на столик ридеры с зашифрованными данными. Всего три ридера. Два из них она положила перед Шепардом и Т'Сони, сняла шифровку, включила экраны. Третий положила перед собой, но включать не стала.

— Завещание? — тихо сказал Джон.

— Да. Официальное, имеющее полную юридическую силу. Пятый абзац, Джон, Лиара. — так же тихо ответила Карин.

— "Рекомендую в приоритетном порядке на должность командира фрегата-крейсера "Нормандия" Джона Шепарда, как человека и офицера, обладающего для этого поста всеми необходимыми качествами, знаниями, навыками и умениями."... — Шепард поднял взгляд на Карин, она кивнула:

— Да, Джон. Он рекомендовал вас.

— И потому...

— Потому никто особо не препятствовал вашему назначению. Хотя все видели, что вы готовы отказаться. Я смею думать, что хорошо знаю вас, Джон. И догадываюсь о многих предпосылках вашего отказа. Скажу прямо. Я сама была готова уйти с корабля, на котором больше никогда не появится мой Дэвид. Едва только фрегат встал на швартовку и стало известно о гибели... я склонна называть это так, — командира Андерсона, адмирала ВКС Альянса... мне на инструментрон поступили десять самых лестных предложений от командиров пяти крейсеров ВКС и от главных врачей пяти военных медцентров. — Чаквас пододвинула к себе этот выключенный ридер. — Не скажу, что это было в первый раз, скажу — так было регулярно. И если бы не тот документ, который я получила, когда пришла сюда, я бы ушла очень быстро. Не буду уточнять, куда и к кому — это сейчас не существенно. Важно то, Джон, Лиара, что в этом документе... содержится даже больше, чем я когда-либо ожидала прочесть. Он адресован мне, но вы также можете прочесть. — врач включила прибор и положила его перед Шепардом. Лиара склонилась над экраном. Её брови поползли вверх.

— Карин... Это... — изумлению азари, казалось, не было предела.

— Корабль сохраняет все особенности своего статуса, Лиара. А Джон теперь может набирать в экипаж тех, кого посчитает нужным и необходимым видеть в его составе. Остальное прочтёте сами. Я переслала копии текста, он довольно объёмный, на ваши инструментроны. — Карин прикоснулась к малому экрану своего инструментрона. — Поздравляю, командир.

— Спасибо, Карин. — Джон встал, церемонно поклонился вдове.

— Да, Джон. Я остаюсь в экипаже фрегата. Если вы там — значит и я там. Нельзя нам "Норму" кому попало передавать в руки. Слишком многое связано с этим кораблём, но не все это способны понять. — Чаквас встала, откупорила бутылку, налила на доннышки трёх бокалов. — Как врач, могу рекомендовать. Это безопасно. Помянем Дэвида.

Ушли Лиара и Джон от Чаквас только через несколько часов. За разговорами, как всегда было, время пролетело незаметно. Джон немного оттаял, хотя Лиара отчётливо чувствовала — он ещё не полностью оправился от удара. Ничего, скоро подойдёт срок окончания восстановления Тессии, она обязательно улетит туда вместе с Джоном, а там, на родине, она постарается привести его в норму.

Окончание восстановления Тессии. Шепард и Лиара на балконе гостиничного комплекса "Линия Света"

На Тессию опускалась ночь. Очередная, теперь уже мирная ночь. Сегодня по Пространству Азари было официально объявлено о том, что столичная планета расы полностью восстановлена. Остались, как было принято выражаться, мелкие доделки и усовершенствования. И уже несколько часов жители планеты наслаждались почти забытым уровнем комфорта и возможностей.

Море огней. Море светящихся линий, ряды новых и восстановленных зданий. И парящий над Тессией высотный комплекс "Линия Света", одно из самых высоких и густозаселённых мест на планете. На одной из вершин, на небольшой смотровой площадке стояли Джон и Лиара. Азари смотрела на родную планету, склонив голову на плечо друга и мужа, обнимавшего её нежно и бережно за талию. Смотрела, касаясь бортика балкона, наслаждалась видом полностью вернувшей себе мирный облик родной планеты. Понимала, что в этом — огромная заслуга миллионов азари, миллионов людей, миллионов представителей других рас.

Шепард, стоявший рядом, чувствовал, как рада и довольна его Лиара, как она расслабляется, созерцая успокоенную, засыпавшую мирным сном родную планету, как она привыкает к казалось бы давно позабытому виду своей родины. Ему, как никому другому было известно, насколько много для счастья Тессии и её жителей сделала Лиара. Сделала незаметно, не выделяясь, не проявляясь на свету, оставаясь в тени, как региональный представитель Серого Посредника. А теперь уже — полномочный Представитель Посредника в Пространстве Азари.

Лиара спасла его. В очередной раз спасла. Спасла от кризиса, неизбежного после такого удара. Когда ушёл Андерсон... Шепард до сих пор не мог даже внутренним голосом произнести это слово "умер", когда Шепард оказался один, перед нелёгким выбором, когда на него, казалось, смотрели не только нормандовцы и волговцы, но и почти все, с кем он встречался во время войны, до войны, после войны, когда он сделал шаг вперёд и заявил, что согласен взять на себя обязанности командира фрегат-крейсера... Он почувствовал, что и Лиара одобряет его выбор, его действие, его решение. И он ещё тогда, когда стихли тягучие звуки похоронного марша, решил, что не будет беспокоить Светлану, что полетит только к ней, к Лиаре. Полетит на Тессию. Полетит, потому что как никогда уверен — она его поймёт и примет. Мудрая азари. Его жена. Не первая, не вторая. Просто жена. Любимая. Подруга.

После визита к Чаквас, позволившего Джону окончательно уверовать в правильность своего решения, он улетел на фрегат — предстояло принять дела.

Невероятно тяжело было входить в опустевшую командирскую каюту. Карин оставила в ней минимум вещей, принадлежавших Дэвиду. Оставила, понимая, что Шепарду их присутствие в каюте поможет, а не повредит. Андерсон был рядом с Шепардом — теперь уже не физически. И, осторожно присев в командирское рабочее кресло, Шепард ощутил, как мягко вздрогнул фрегат, как дёрнулись индикаторные стрелки на пультах, как мерцнул свет. "Нормандия" принимала нового командира. Того, кто был ей знаком. Того, кто всегда был с её прежним командиром честен, открыт и порядочен.

Обойдя каюту, Шепард немо подивился тому, как со многим угадала Карин. Она оставила те вещи, без которых каюта выглядела бы покинутой и нежилой. Оставила, зная, что они не помешают Шепарду, что они покажут преемственность командиров лучше, чем что либо. Оставила, зная, что и Джон не будет их убирать и прятать, а также переставлять на другое место. Луч проектора высветил на стене портрет Андерсона. И рядом возник портрет нового командира. Его, Джона Шепарда, портрет. Шепард знал, что эти оба портрета теперь будут высвечиваться только при необходимости. Андерсон никогда не вывешивал свой портрет в своей командирской каюте. И он, Шепард, не будет.

Вошла Чаквас, присела за стол в рабочее кресло. Вошёл Джеф Моро, вошёл Чарльз Пресли. Вошёл, осторожно ступая Кайден Аленко, ещё не свыкшийся с майорским званием и несколько ошарашенно поглядывавший на свои новые погоны. Старшеофицерское звание Кайден получил по прямой рекомендации Андерсона, направившего представление в Штаб Командования ВКС Альянса Систем за два дня до своей смерти. Теперь десантная группа фрегат-крейсера подчинялась ему полностью. Последним вошёл Грег Адамс. Теперь и он входил в группу командования корабля.

Началось первое совещание, первое рабочее совещание под председательством нового командира фрегат-крейсера. Чувствовалось, что нормандовцы рады — им не приходится привыкать к новому руководителю, не приходится думать о возможности ухода с борта ставшего родным без всяких натяжек корабля. Несколько часов продолжался обмен мнениями. Светились экраны инструментронов, светились настенные экраны, мерцали звёздочки лазерных указок. Корабль и экипаж продолжали жить и работать. Кризиса удалось избежать.

Несколько дней Шепард провёл на борту фрегата. Его присутствие было абсолютно необходимо: только видя, зная, ощущая, что во главе команды и экипажа легендарного корабля стоит именно Шепард, службы обеспечения, службы снабжения работали с предельной эффективностью и с предельной нагрузкой, ибо их руководители и сотрудники понимали — Шепард им не простит наплевательского отношения к своим нормандовцам и к кораблю. Не простит.

Прессли успокоился тоже — наконец-то он занял подобающее место, стал полноправным старшим помощником, первым помощником командира фрегата. Он знал, что Шепард предоставит ему, Чарльзу Прессли неоднократно возможность полностью взять на себя управление кораблём и экипажем.

Полковник медслужбы ВКС Альянса Карин Чаквас в своём медотсеке привычно сверяла данные документации с реальным положением дел. Фрегат готовился к выполнению новых заданий, которых традиционно у командования ВКС Альянса было немало. Но столь легендарный корабль старались не посылать по пустячным поводам и потому предстояло подготовиться к неожиданностям наилучшим образом — простых задач у таких кораблей и их экипажей не бывает. Надо готовиться.

Джеф Моро вернулся к себе в пилотскую кабину. Пока шла подговка, пока шла догрузка он один привычно властвовал в столь знакомом ему отсеке. Все остальные пилоты — как органики, так и синтеты — были отпущены на берег.

А сейчас, в эти минуты, Шепард стоял на одной из высших точек Тессии, смотрел на возрождённую, мирную планету и понимал, что всё, что он пережил, что он изведал, через что прошёл — всё это было ради вот таких минут. Когда внизу, насколько хватает взгляда, расстилаются безбрежные чистые и опрятные жилые массивы, а их жители спокойно занимаются своими мирными обычными домашними делами и уверены в том, что завтра будет новый день, мирный день, спокойный день, что они теперь будут растить детей под мирным небом, гулять по мирным улицам, широким, отмытым от грязи, копоти, ярко освещённым солнцем, а ночью — залитым ярким рукотворным светом.

А рядом с ним стоит дочь Тессии — Лиара Т'Сони. Дочь двух матриархов азари, Серый Посредник Азарийского Пространства. Она воевала с оружием в руках за свою планету, защищала её от Жнецов и их приспешников и пособников, трудилась в лабораториях и на полигонах. Теперь она обеспечивает её жителей информацией, стоит на страже информационной безопасности своей расы. Она наслаждается видом возрождённой родной планеты, успокаивается, расслабляется, отдыхает.

Завтра будет новый день, новый трудовой, мирный рабочий день. Завтра они вернутся к своей работе. О них обоих мало знают жительницы Тессии. И в то же время — знают достаточно. Ни Джону ни Лиаре не нужна излишняя известность и излишняя популярность. Они счастливы быть вдвоём, видеть мирную, спокойно засыпающую планету, жители которой уверены в завтрашнем дне, в своём будущем. Они воевали за то, чтобы видеть и чувствовать это, чтобы быть вдвоём в эти минуты. Здесь не нужны слова. Достаточно просто быть вместе, вдвоём и вместе со всем народом азари.

Дочь Шепарда Мария и дочь Лиары Арлин в Лосинске за день до Нового года. Это всего лишь снег, Арлин

Мария прилетела в космопорт Москвы встречать пассажирник с Тессии. На нём должна была прилететь Арлин — дочь Лиары и Майкрофта, сестра Марии, почти постоянно обитавшая на Тессии, рядом с мамой, поддерживавшая и опекавшая её и младших сестричек. За окнами стеклянного купола шёл привычный снег. Для неё, человека и землянки — привычный. А вот Арлин вне всяких сомнений увидит его впервые. Когда она прилетала на Землю, то обычно была либо осень, либо весна, либо, чаще всего — лето. А вот зимой Арлин прилетает в Россию впервые.

Взглянув на инструментрон, Маша отметила, что к прибывшим с пассажирника шатталам уже поданы рукава "переходных тоннелей", значит, Арлин не будет холодно и мокро. Но за пределами космопорта — снег, он будет идти ещё несколько часов. Отметив на инструментроне несколько точек в пределах здания космопорта, где можно было приобрести зимние вещи, Мария взглянула на табло и направилась к выходному порталу, над которым уже светилась надпись, информирующая о прибытии очередного челнока.

— Мари! — Арлин, закинув лёгкую сумочку за спину, рванулась навстречу подходившей сестре, обняла, закружила. — Как я рада тебя видеть!

— Я тоже рада тебя видеть, Арли. — Маша обняла сестру. — Очень рада.

— Мари, а что это за белые хлопья? Я пока летела на челноке, всё смотрела и смотрела...

— Это всего лишь снег, Арли. Замёрзшая вода. Пока ещё недостаточно холодно, чтобы он не таял, потому вокруг достаточно мокро будет. А ты в таком лёгком...

— Ну так я не знала, что у вас тут такие снегопады... Челнок садился почти вслепую. Мама говорила в таких случаях, что пилоты садятся... как это... а, вспомнила, "по приборам".

— Возможно. Арли, тут есть магазины, за пределами космопорта достаточно холодно, сейчас всего плюс один, тебе надо приодеться. Пошли. Всё необходимое купим...

— Конечно, Мари. Идём. Я никогда ещё не прилетала в Россию зимой и вот... сподобилась, как говорил папа Майкрофт.

— Всё когда-нибудь бывает первый раз, Арли. — Мария решительно потянула сестру за собой к эскалаторам. — Идём. Там мы застрянем надолго. Хорошо бы вернуться домой засветло. Темнеет рано.

— Машина на стоянке?

— Да. Папа разрешил мне пользоваться. Ввёл некоторые ограничения, усилил требования безопасности, но разрешил. — они поднялись на несколько этажей во владения торгового центра и вошли в магазин одежды. — Вот это тебе как раз подойдёт. — Мари сразу выхватила взглядом лёгкую и тёплую шубку. — А вот этот шарфик тебе очень пойдёт... Прямо создан для этой шубки. Марш в кабинку и примерь. Я скоро подойду.

Несколько часов они ходили по торговому центру. Наконец ошалевшая Арлин слёзно взмолилась, прося, чтобы Мария перестала грузить её всё новыми и новыми обновками.

— Ладно. — улыбнулась старшая сестра. — Не хочешь — получишь обновки от моей мамы. У неё — не отвертишься. Она — скала. Идём. — хитро улыбнулась Мария и они направились к эскалаторам, идущим вниз, в помещения космопорта.

Когда они направлялись к выходным порталам, из динамиков грянул марш "Прощание славянки". И Арлин увидела, как сразу подтянулись земляне, как посуровели их лица, как выпрямились их спины.

— Уходит на боевое дежурство тяжёлый ударный дальний крейсер "Слава". По традиции крейсера, уходящие из космопорта, как боевые корабли, провожают под этот марш. — тихо пояснила Мария, когда они остановились, слушая величественную и немного грустную, берущую за сердце мелодию.

— Сколько ни слышу эту мелодию, Мари, — прошептала Арлин, — не могу сдержать слёз. Папа очень любил её, хотя, как и твой папа, он родился в Британии, а не в России. Народ, способный рождать такую музыку — поистине непобедим. — едва отзвучали последние аккорды, девочки поспешили к выходу.

— Идём, Арли. Здесь есть место, достойное твоих слёз. — тихо сказала старшая сестра. Они вышли из космопорта, прошли по аллее, уходившей направо и остановились перед обелиском. — Здесь тоже шли бои. Жнецы пытались высадить десанты, пытались зацепиться за нашу, русскую землю, пытались обрести плацдарм, с которого они бы могли без помех вершить своё чёрное дело. Космопорт — новейший, построен только год назад. До этого времени здесь было страшно находиться: кругом всё разрушено, выжжено, выкорчеваны деревья. Столько погибших было здесь с нашей стороны... Теперь все они покоятся здесь. А десантников Жнецов уничтожили. Распылили. — губы Марии сжались, она наклонилась, срывая обёртку с букетика простых полевых цветов, положила цветы на гранитную плиту, выпрямилась. — Помолчим, Арлин. Им нужно наше присутствие. Наше понимание.

Несколько минут тишины. Всё вокруг было в снегу. Едва проступали чёрные, охладившиеся ветви и стволы деревьев, едва были заметны стыки плит дорожки, а две девочки стояли перед памятником, вглядывались в строки надписи, читали фамилии и инициалы погибших. Эта война была столь близка и понятна, что не нужны были никакие слова.

Тихо повернувшись, Арлин и Мари медленно прошли по аллее, сели в флайер и вскоре космопорт остался далеко позади и внизу.

Дочь Тессии. Лиара на станции "Меч Азари" над Тессией на праздновании годовщины Победы над Жнецами

Собираясь на празднование одной из первых годовщин Победы над Жнецами, Лиара долго раздумывала над тем, в каком платье ей следует там появиться. Если предшествующие годовщины она не раздумывая одевала полувоенный комбинезон, цепляла колодки или награды — как ей казалось более достойным, так она и поступала. То теперь ей казалось, что надо сменить... как это говорили люди, имидж.

Вздохнув, азари закрыла шкаф с комбинезонами и полувоенными нарядами и открыла другой — с парадными гражданскими одеждами. Своё лучшее парадное гражданское платье с прикреплёнными оригиналами наград она отставила в сторону, остановив свой свой выбор на белом вечернем платье с однотонными узорчатыми рисунками. Крутнувшись перед зеркалом, Лиара удовлетворённо кивнула своему отражению: "Решено. Это мне подходит".

Спецтрассор доставил её на новейшую станцию "Меч Азари", висевшую над Тессией. Здесь должны были пройти далеко не основные мероприятия празднования, но Лиара и не стремилась попасть именно туда, где было слишком много официоза.

Её не сразу узнали в новом наряде. А узнав, восхищались её красотой и мощью, совершенством и спокойствием. Здесь Лиаре было уютно — не нужно было играть роль "свадебной генеральши", не нужно было выполнять протокольные требования. Здесь не нужно было много и подробно самой говорить о своём военном и научном пути — здесь было предостаточно разумных, для которых её работа не была чем-то неизвестным и непонятным.

Боевая военная станция принимала на своём борту тех, для кого война не была чем-то далёким, неизвестным и непонятным. В этот день Лиара видела, как молодели на глазах её сверстницы, матроны, матриархи, как их обступала детвора, маленькие, молоденькие азари дарили букеты цветов, просили рассказать о былом. В этот день Лиара никому не отказывала в том, чтобы рассказать о том, что она видела, помнила, пережила. С одним непременным условием: она не будет почти ничего говорить о себе.

Лиара — Опять я пришла раньше Джона. Ничего не могу с собой поделать. Свидание — как в первый раз

Лиара нервничала. Цитадель вокруг жила своей обычной жизнью, на азари в белом платье мало кто обращал внимание, а младшая Т'Сони вглядывалась в разумных, выходивших из многочисленных порталов на площадь, искала глазами только одного — Джона Шепарда. Часы на пилоне равнодушно отщёлкивали время и Лиара понимала — она опять пришла слишком рано. Что поделать, работа Серого Посредника была во многом построена на профилактике, предупреждении, заблаговременном реагировании.

А проще — ей очень хотелось первой увидеть своего Джона, побежать к нему навстречу, обнять и зацеловать его бесконечно дорогое для неё одной лицо. И что, что ей уже далеко не пятьдесят лет, что она уже мать троих детей, что её знают очень многие обитатели станции в лицо и по имени. Но сейчас она хотела видеть только Джона и больше никого другого.

Он обязательно придёт, прилетит, прибудет. Они же договорились и он обещал. А если он обещал — он сделает. Он столько раз возвращался к ней, приходил и тогда, когда у него было всё хорошо, и тогда, когда у него было всё плохо. И тогда, когда она нуждалась в нём — он угадывал её желание и тоже приходил.

Она сама не знала, как в их взаимоотношениях родилась такая традиция — проводить вот такие свидания. Да, она знала, что это очень сильно освежает чувства, усиливает эмоции. Но каждый раз она дивилась тому, каким разным может быть Джон на этих встречах. Он каждый раз открывал в ней самой что-то новое, что-то прекрасное, что-то притягательное и волнующее. Она твёрдо знала — он не останется надолго, его властно позовут к себе его дела, его нормандовцы, его корабль. Но несколько часов он будет принадлежать только ей одной. И мало найдётся в этом мире причин, способных прервать их свидание.

Она ждала и верила, что он придёт, он не опоздает. Он всегда был потрясающе точен. Секунда в секунду появлялся рядом с ней. И почему ей всё время начинает казаться, что Джон торопится, что он боится чего-то не успеть. Она боялась его об этом спрашивать — знала, что на такой вопрос он точно не будет ей отвечать. Потому что он не хочет ранить её. Потому что он по-прежнему оставался военным, офицером, адмиралом, командующим легендарным фрегатом. Потому что он привык выходить вперёд других при малейшей опасности. Никогда не прятался, никогда не трусил. Потому что он был тем, кого она всегда любила, любит и будет любить столько, сколько будет жить она и будут жить её дети — нынешние и будущие. Потому что для него превыше всего безопасность и спокойствие самых дорогих для него разумных. Да, Светлана тоже офицер, командир, генерал. Но Шепард даже её не пустит на передовую, не допустит, чтобы она опередила его, мужчину, чтобы она первая шагнула на линию огня, подставила себя под выстрелы, под взрывы.

А сейчас, когда вокруг мир, нормандовцы во главе со своим адмиралом— командиром не знают покоя. Не проходит недели, чтобы она, Серый Посредник Азарийского Пространства, не получала известия об очередном боевом походе фрегат-крейсера. Не проходит дня, чтобы она не узнала о новых успехах нормандовцев. И почти всегда упоминают многих, многих нормандовцев, многих, но не всех. Так тоже пожелал её Джон. Командование фрегата держится в тени.

И потому Лиара так внимательно смотрит на тех, кто выходит из порталов. Чувствует, понимает, знает — эти минуты останутся с ней и тогда, когда Джон уйдет за Грань, останется в её душе и сердце. Земляне-мужчины, такие, как её Джон, неисправимы — они идут вперёд, только туда, где труднее, опаснее, больнее всего. Спасают, защищают, дарят надежду. И потому каждый день рядом с Джоном для Лиары крайне ценен. Она ни с кем из азари не могла бы жить столь остро чувствуя, столь полно ощущая окружающий мир. А Джон каждый раз удивлял и потрясал её, заставлял обновиться, ощутить свою полноту, свою красоту, свою ценность, свою уникальность.

О, знакомая фигура. Опять он в гражданском... И с букетом простых цветов. Увидел её... Ускорил шаг, аккуратно обходя других разумных, пошёл навстречу ей. Пора. Она дождалась. Он — пришёл. Как всегда точно.

Лиара и Эшли Уильямс смотрят хронику Отряда. Ли, неужели это всё было? Аж не верится

Эшли Уильямс появилась в доме Лиары на Тессии как всегда неожиданно — без предупреждения, без запроса. Просто подошла на улице, улыбнулась своей белозубой улыбкой и смущённо развела руками, словно говоря: "Ну что, вот так всегда получается. У меня по-другому быть не может — работа такая". И Лиара, обнявшись и расцеловавшись с подругой, привычно берёт Эшли под руку и вот они уже в рабочем кабинете Т'Сони. Сегодня для Эшли у Лиары есть подарок — она снова уговорила ИИ, долгие годы живший в инструментроне Джона, показать ей очередной фильм из истории "Нормандии". Своеобразная хроника Отряда.

Эшли смотрела заинтересованно — многое ей было неизвестно. Она видела Кайдена, когда он ещё был только лейтенантом, когда он ещё не был столь известен, как сейчас. Она видела многих нормандовцев в совершенно непарадной обстановке и прекрасно понимала, что ИИ показывает ей далеко не всё, но и то, что он показал — было крайне ценно. Имея такие материалы, можно было наказывать лжецов и фальсификаторов, поддерживать интерес к истории Противостояния, воспитывать новые поколения на документальных свидетельствах истории.

Лиара, успевшая просмотреть фильм раньше подруги, теперь смотрела с ещё большим интересом, ведь рядом была жена Кайдена Аленко. Её реакция на увиденное позволяла дополнительно отделить вымысел от правды, понять многое скрытое в видеоряде и звукоряде. Хотя здесь никакого вымысла не было — ИИ фиксировал всё с машинной беспристрастностью, безжалостно точно и полно, проставляя на видеоряде время и дату.

А потом они долго обсуждали увиденное. Говорили и о многом другом. Лиара мало знала о нынешней работе Эшли, знала только, что она работает в разведке Альянса. Понимала — Эшли даже ей, хорошо знакомой Лиаре Т'Сони, не скажет ничего сверх минимума. Действительно, работа такая. Тем не менее, Эшли выкраивала время, чтобы пообщаться с нормандовцами и волговцами, а также с теми, кто, как и Лиара, воевал и трудился на планетах и в мирах рас Пространства Цитадели, вносил свой вклад в победу над Жнецами, в освобождение разумных галактики от угроз повторения страшных Циклов.

Ария Т'Лоак. Явик оказался прав. Я беременна. Сама не верю, но это — факт

Ария пребывала во власти сложных чувств. Несколько минут назад она вернулась из Медцентра "Омеги", где прошла самое полное медицинское обследование. И все врачи в один голос удивлялись, изумлялись и пребывали в полной растерянности. Восьмисотлетняя азари была беременна. И имела все шансы родить здоровую и красивую дочь. Не одну дочь — нескольких. И привыкшие к тому, что обычно матриархи физически не могут забеременеть — таковы были физиологические ограничения организма азари, медики потратили часы на то, чтобы попытаться опровергнуть сам факт беременности. Сама Ария,без улыбки терпевшая все их высокоучёные потуги, понимала, насколько необычен сам факт её нынешнего состояния. Не только для них, но и для неё самой.

Ладно там эти медики — забегали, как ошпаренные, едва только получили самые первые результаты. Ну что, спрашивается особого в том, что сама Ария Т'Лоак пришла к ним на обычное, совершенно обычное медицинское обследование? Она что, не из органической массы слеплена? Она что, дух бесплотный или кибер металлический? Она пришла к ним развеять свои собственные сомнения, проявила разумную осторожность, даже предусмотрительность. Нет, она не ввалилась во владения медиков с воплем: "Поясните мне, что со мной такое!". Она сам о многом догадалась сама.

Догадалась, потому что возраст у неё, как ни крути, предполагает огромный жизненный опыт, в том числе и в таких вопросах. Догадалась, потому что сразу вспомнила слова Явика, предупредившего, честно предупредившего её именно о такой перспективе. Неоднозначной перспективе для неё, давно уже позабывшей всё, что неразрывно связано, реально связано с вот такими-вот явно нехарактерными для матриарха состояниями тела и души. Догадалась, потому что после того, как ей предъявили мужчин-азари, стопроцентных мужчин-азари, поняла, что теперь уже она не сможет воспринимать хотя бы саму себя, как бесполое "оно".

Догадалась, потому что за тридцать лет, последних тридцать лет она сама слишком многое узнала о людях и, если поначалу, считала их возмутителями спокойствия, выскочками, которые просто напрашивались на силовые методы усмирения, то теперь, когда она столько узнала, поняла, осознала из всего того массива информации, ощущений, чувств, эмоций, неразрывно связанных с людьми, она сама на себя-то посмотрела совершенно по-иному.

И вот теперь она реально изменила перспективу своей жизни. Она замужем за человеком-землянином, она беременна от него. Она обязательно сохранит и родит этого ребёнка и он, этот ребёнок, её долгожданный ребёнок, о котором она иногда мечтала, вспоминая погибшую Лизелль, будет явно не последним. В том, что он действительно будет не последним, Ария была уверена. Нет, она совершенно не собиралась становиться ни многодетной матерью, ни уподобляться родильному агрегату. Явик, безусловно, совершил настоящее чудо, вытащив её с того света, дав возможность не просто выжить, а вернуться к активной, полноценной, полнокровной жизни и деятельности, он, протеанин, продлил её дни, дав ей право и возможность прожить ещё половину тысячелетия, увидеть не только детство и юность, но и зрелость её, Арии Т'Лоак, новых собственных детей.

Предстояло о многом подумать. Серьёзно подумать о том, что, казалось бы, несмотря на слова и на работу Явика, осталось для самой Арии в далёком прошлом. Даже её тело с трудом вспоминало то, чему было обучено самой эволюцией, самой природой. Оно с трудом адаптировалось к давно забытому состоянию. Как там люди говорили? Амфора мыслящей жизни? Как кратко и верно. Вполне в духе короткоживущей расы. И вот такой амфорой на склоне, казалось бы, лет, предстояло стать самой Арии.

Матриарх остановилась перед зеркалом. Постоянные тренировки, постоянные физические нагрузки, постоянное слежение за своим внешним видом, за своим физическим и морально-психологическим состоянием позволили ей, в общем-то пожилой даже по расовым меркам, азари, не стареть. Во всяком случае — столь явно внешне не стареть. В Медцентре ей пришлось согласиться раздеться — медики охренели вконец, им для полноты восприятия не хватало видеть целиком и полностью, причём одновременно всё тело матриарха. Они не соглашались выносить свой вердикт без полного доступа к её телу. Ко всему её телу. Конечно, пришлось поспособствовать — ситуация и в самом деле была неоднозначной и явно не рядовой. Пришлось засунуть куда подальше начальственный рык и начальственное самодурство и понять: если она хочет сохранить своего ребёнка, то она должна сделать для этого всё — мыслимое и немыслимое.

Внезапно вспомнилась Лизелль. Не мёртвая, а живая и здоровая. И Ария сама не заметила, как на глаза навернулись слёзы. Рот приоткрылся и губы, язык, связки произнесли вслух то, что в наибольшей степени приличествовало моменту:

— Лиз, я клянусь, что я сделаю всё, чтобы сохранить жизнь твоей сестре. Младшей сестре, Лизелль. Неожиданной, нежданной, но уже сейчас любимой. Я клянусь тебе, Лиз. Всем, чем могу поклясться важным и дорогим для меня. Твоя сестра будет жить. И она не будет единственной твоей сестрой. Я обещаю тебе это, Лиз.

Несколько минут вглядываясь в своё отражение в зеркале, Ария ждала ответа. Ощутив тепло где-то внутри, она поняла — её Лизелль одобряет её решение. Может быть, она радуется тому, что теперь её мама не будет столь одинока и несчастна. Может быть, Лизелль радуется, что у неё, уже ушедшей за Грань, за Предел, теперь рядом с её любимой мамой, будет живая сестра. И ещё радуется больше, зная, что сестра у неё будет не одна, что обе сестрички, как минимум две, будут с мамой очень долго, а потом примут на себя весь груз ответственности за её, Арии, её мамы, работу на "Омеге", в Траверсе и Терминусе. Два крыла. Два крыла для её любимой мамы.

Отойдя от зеркала, Ария оглядела свою комнату, свою квартирку. Прошлась по всем закоулкам взглядом. Прошла по комнатам, заглянула на кухню. Теперь многое надо менять. Теперь она — далеко не одна. Она не просто мужняя жена, она — мать. Да, уже сейчас — она мать. Мать своего горячо, исступлённо любимого ребёнка. Ребёнка, имеющего полное и всеобъемлющее право на то, что в этом мире его окружат любовью, комфортом, сделают его жизнь безопасной и спокойной. Она по-прежнему жила здесь, в небольшой квартирке. Да, у Арии была большая и парадная квартира. Несколько сотен квадратных метров простора. Но только здесь, в этой небольшой, даже маленькой по станционным и так не слишком размашистым меркам, квартирке, Ария чувствовала себя спокойно и тихо.

Только здесь она, властительница "Омеги", могла позволить себе быть самой собой. И очень надеялась на то, что первые годы жизни её дочери пройдут именно здесь. А потом, когда она повзрослеет, Ария вполне может переселиться жить в большую квартиру. Тогда, когда у неё уже будут две дочери — им обеим потребуется простор. Дети есть дети.

Ария сама не заметила, что уже несколько минут держит в руках инструментрон и что-то набирает на его клавиатуре. Виртуальной клавиатуре, конечно. Оказалось — список вещей, необходимых для ребёнка и для неё самой. Список, который формировался вот прямо сейчас в её сознании, плавно перетекал в память и отттуда — в файл инструментрона. Позднее, конечно, она, Ария, этот список неоднократно уточнит, расширит, дополнит. Сейчас ей было необычно осознавать, что оказывается, она помнит такие детали. Помнит, хотя после гибели Лизелль отрезала всё это от своего восприятия.

Теперь это давно забытое, давно надёжно закрытое, похороненное некогда знание, это понимание возвращалось. Возвращалось, потому что становилось необходимым и достаточным для того, чтобы избежать многих ошибок, многих просчётов. Возвращалось, чтобы ребёнок не пострадал, чтобы она, её новая дочка, родилась здоровой и нормальной. Родилась не у матроны — у матриарха, которой, вообще-то по статусу и по возрасту о новых собственных детях и думать-то не полагалось. Природа такова. Оказалось, что природа согласна на такое нарушение своих правил. Нечастое, скажем так, нарушение. И потому интересное и ценное как для Арии, так и для самой природы.

Предстояло решить, как будет проходить её беременность, на какой срок ей, Арии, следует ориентироваться. Предстояло решить, как об этом сообщить мужу и другу. Да, она официально зарегистрировала с ним отношения, чего вполне хватало для пресечения основной волны кривотолков и домыслов. Но для неё он, Драгомир, являлся прежде всего другом, ближайшим другом, а потом уже — мужем. Предстояло решить, как совмещать беременность с её работой по управлению станцией и подвластными территориями. Предстояло решить, как назвать ребёнка. Многое предстояло обдумать и решить. Садясь за рабочий стол, Ария ощутила, что сама необходимость таких действий воспринимается её сутью как нечто абсолютно необходимое и даже очень приятное и важное. Открыв экран настольного инструментрона, Т'Лоак погрузилась в работу — дела не ждали.

Ли, не истощай себя работой. Шепард и Лиара в Научном Центре Тессии

Лиара работала. Светились десятки экранов, непрерывным потоком шла информация. То и дело сотрудники приносили пачки ридеров. Всё надо было увидеть, во всё вникнуть, всё успеть понять, осознать, найти проблемы, нестыковки... Обычная работа информационного посредника, обычная догрузка информацией. Той самой информацией, которая, как и полагается, могла и вылечить, и убить. В зависимости от очень многих обстоятельств.

Лиара работала. Потому что без работы уже давным давно не мыслила себя. Да, теперь уже за стенами зала не гремели взрывы, не трещали выстрелы, не слышались крики или стоны разумных. За стенами зала была мирная жизнь. А здесь, на экранах и в строках ридеров часто жизнь проявлялась своей далеко не мирной стороной. И для того, чтобы разумные избежали ещё больших проблем, чтобы перед ними не засветилась Грань, Лиара действовала. Действовала, прикрывая, защищая, обеспечивая.

Лиара работала. Работала в полную силу, ощущая полноту своего существования, своей жизни. Ощущая каждой клеточкой своего тела, всем своим существом, всей своей душой. Она теперь — снова мужняя жена. Снова любима. Любима, боготворима, ценима тем человеком, перед которым она когда-то предстала самоуверенной азари-археологом. Любима тем человеком, который для неё стал всем ещё тогда на Теруме, когда она сама не отдавала себе в этом полного отчёта. Только со временем она поняла, что влюбилась. Влюбилась без памяти, без расчётов, без опоры на основные для любого разумного органика инстинкты. Влюбилась окончательно и бесповоротно. И этот человек раз за разом показывал ей, азари, способной прожить тысячу лет гарантированной жизни, сколько всего полезного, нужного, необходимого можно втиснуть в дни, месяцы, годы. Показывал ей, довольно снисходительно относившейся к тому, что люди вынуждены жить с таким напряжением, с таким накалом свой стадвадцатилетний срок гарантированной жизни. А ведь когда-то этот срок исчисляля сорока годами, восемьюдесятью годами. И люди привыкли жить в полную силу.

Конечно, не все люди. Далеко не все. Как и азари.. Для многих азари их собственная жизнь была сориентирована на удовольствия, на ничегонеделание, на прожигание отпущенных им бесконечных дней. От таких вот соплеменниц Лиара и сбежала в археологические экспедиции. Потому что как никто хорошо понимала, чем могут обернуться подобные настроения в будущем. Сотни, тысячи раз она выкапывала из грунта кости, когда-то составлявшие скелеты разумных или полуразумных существ. Кости. Всё, что оставалось от тел, способных верить, надеяться, любить, давать жизнь. Всё, что оставалось от сосудов, наделённых природой, эволюцией, разумом. Выбором. Свободой поведения. Тысячи раз она сидела над такими костями и думала о том, какова же была жизнь у их обладателей. Она уже знала об этой жизни немало. Но никогда не верила в то, что знает достаточно. Они, эти носители разума, тоже всего о жизни не знали — ведь она настолько многообразна. Они просто жили. Жили так, как умели. Жили, составляя невероятно длинную и прочную цепочку поколений, продолжая себя в детях, сохраняя себя в потомках.

Да, эти разумные, случалось, воевали. Так в Галактике не было святых. Не было, не выживали они там. Жизнь была далеко не так однозначна. Потому и разумные старались блюсти срединность, не допускали ни излишней святости, ни излишней грешности в себе самих и подобных себе. Случалось, разумные воевали. Часто случалось. Не без этого. Сокращали себе срок жизни. Единственной жизни, дарованной им тем, что люди, земляне именовали Судьбой. Или Роком. Сокращали, потому что иначе было нельзя. Иначе терялась полнота, качество, важность и ценность их жизни и жизни тех, кто был этим разумным дорог. По-разному дорог.

Протеане стали для Лиары отдушиной. Она тогда поняла со всей определённостью, что прошлое ждёт своего исследователя. Своего мыслителя, того, кто не побоится затратить многие часы на чисто черновую, техническую работу, чтобы понять, осознать и, возможно, принять в свою суть, в свою память нечто очень важное. О чём, быть может, давно и надёжно забыли современники этого исследователя.

Кто-то из азари, как и Лиара, посвятил себя на заре своей собственной жизни тому, что обычные разумные предпочитают изучать на закате своей жизни. Прошлому. Не своему личному. Общему и предельно конкретному. Пусть и пропущенному через современное, новое восприятие, но сохранившему свой собственный аромат, свои собственные, легко узнаваемые черты. Свои собственные особенности. Несмешиваемому с современностью. С его суетой, мельтешением.

Прошлое, настоящее давали то, что потом разумные назовут властью над будущим. Властью, близкой к абсолютной. Не находящейся в исключительном владении и пользовании всяких иерархов и чиновников. Властью, доступной каждому разумному. Властью определять своё и чужое будущее, свою и чужую судьбу. Властью, требующей от своего носителя часто не только понимания, но и самоотречения, огромной самодисциплины и глубокого, чёткого самооосознания. Властью, которая давала возможность понять, что и как нужно сделать сейчас, сегодня, в самое ближайшее время, чтобы в недалёком или в очень отдалённом будущем получить строго определённый, запланированный, запрограммированный результат.

Далеко не все разумные Галактики были готовы посвятить часы и дни подобной работе. Часто им требовалось почти полностью готовое решение. И они согласны были уплатить за это решение тому, кто возьмёт на себя труд просмотреть десятки, сотни, тысячи взаимосвязей, фактов, событий и определить веер вероятностей развития ситуации. Тому, кто всю жизнь посвятил этой работе, способной дарить величайшие разочарования и величайшие озарения. Тому, кто действительно имел власть, равную королевской, президентской, царской, но никогда не пользовался этой властью именно так, как это привыкли делать упомянутые титулованные разумные. Для кого прошлое, настоящее и будущее никогда не были сухой научной теорией, не были полигоном для игр, не были чем-то малозначащим и неважным.

Работа с огромными массивами информации внешне не выглядела какой-то особой и какой-то трудной. Обычная рутина. Обычная технология. И только те, кто действительно утверждался в этой сфере, не теоретически утверждался, а практически, собираясь пробыть, продействовать, просуществовать, прожить в этой сфере достаточно долго, знали, насколько большого напряжения всех сил, телесных и душевных требует такая внешне совершенно ничем не выдающаяся работа. Да, сейчас очень многое решала техника, компьютеры, ИИ, ВИ. Но всегда важным остаётся восприятие, мышление, память того, кто действительно обрабатывает эту информацию, обрабатывает, пропуская через свой разум, через своё восприятие, а часто — и через свою суть.

Это обычному разумному можно было в любой момент сослаться на усталость, на нежелание продолжать работать с прежней интенсивностью, на то, что он вроде как не подписался терпеть такие ограничения и такие лишения. А тому, кто действительно стал своим для информационной Ниагары, так поступать было просто невозможно. И Лиара знала это. Знала, потому что часто, когда "шла" информация, она забывала даже поесть и поспать, забывала подышать воздухом. Если она тогда и двигалась — то только от пульта к пульту, от клавиатуры к клавиатуре, от экрана к экрану. Часто — не ногами, не стоя, а сидя на стуле с колёсиками на ножке. Потому что быстрее надо было воспользоваться моментом. Тем самым моментом, который когда-то определил её выбор в пользу Информационного пространства, увёл от археологии к реальной жизни, от прошлого к настоящему и к будущему, подарил ответственность, несопоставимую с ответственностью археолога. Ответственность, сравнимую с ответственностью врача и воина, способных как дарить и спасать жизнь, так и калечить и отбирать её. Соединявших в себе несоединимое.

И Лиара работала. Часто — не покидая по нескольку суток офис Серого Посредника, офис своей фирмы, наплевав на то, что она вроде бы как руководитель и владелица этой самой фирмы, что она — только одна из немногих заместителей Серого Посредника Галактики Млечный Путь. Она работала на износ, работала, получая ни с чем не сравнимое... нет, не удовольствие, а удовлетворение именно в такие минуты, ловя, что называется, волну, вставая на её гребень и получая возможность с высоты оглядеть огромные пространства, заглянуть дальше, глубже, увидеть, понять, осознать, соединиться с чем-то большим, чем могло изначально крыться в строках рутинного задания, оказавшегося на поверку, столь интересным, глубоким, важным и ценным. Работала, потому что знала — это то, о чём она будет вспоминать на закате своей собственной жизни, когда у неё будет предостаточно времени предаваться воспоминаниям. Телесная немощь тогда будет надёжным средством обратиться к прошлому. О многом подумать. А сейчас она работает. Действует. Живёт так, как считает она сама, как планирует она сама. Как хочет она сама. Никто не командует ею, никто не говорит, что ей делать и как.

Да, она не одинока в этой работе. Рядом с ней работают другие разумные, многих, почти всех рас, населяющих ныне послевоенную Галактику. И никто из них, работающих в сфере информации, не считает, что может делать в этой сфере всё, что заблагорассудится. Информация таких наказывает быстро и точно. Жестоко и больно. Тому, кому много даётся — с того много и спрашивается — это Лиара Т'Сони знала хорошо. Без этого знания в сфере информационного бизнеса было делать нечего. Рыпаться без этого знания куда-то в этой сфере было изначально смертельно опасно.

Да, Лиара, как руководитель своей собственной информационно-посреднической фирмы, как одна из заместителей Серого Посредника, закономерно специализировалась на сложнейших и труднейших задачах, но и в этих задачах, в процессе их решения необходимо было заниматься очень подолгу черновой, технической, рутинной работой. Без этого невозможно было достичь значимого результата. Вообще ценного результата невозможно было достичь. И потому она, Лиара Т'Сони никогда не гнушалась, не чуралась, не избегала черновой работы. Зная — за уважение, за понимание необходимости качественного выполнения такой работы ей будет воздано. Может быть, не прямо сейчас, а потом, в будущем. Ради которого она, в том числе, и работала. Ради нормативного будущего. Будущего своей расы, будущего любой расы разумных, населявших Галактику, оправлявшуюся от огня и боли минувшей войны с Жнецами.

Работая, Лиара часто забывала об окружающем мире. Немногое смогло бы пробиться в кокон изоляции извне. Очень немногое смогло бы её отвлечь от работы. И сейчас она работала в полную силу. Работала, зная, что в комнате она уже давным-давно не одна. У дверей комнаты стоит Шепард. Джон Шепард, которому она присягнула на верность не только как подруга и хорошая знакомая, а прежде всего — как законная супруга, как жена.

Джон стоит тихо, даже не смотрит на неё, давая ей возможность не рисоваться, не делать вид, а просто действовать так, как ей удобнее, как она привыкла, так действовать, как только она посчитает за лучшее. Он смотрит, окидывая взглядом всё пространство комнаты, смотрит, как работает Лиара, не вникая в то, что проносится сотнями строк по более чем пяти десяткам экранов. Это — мир и жизнь Лиары. Азари, которую он давно глубоко и нежно любит.

Так любит, что Лиара просто терялась, ощущая эту любовь, тонула в ней и никогда не думала ей сопротивляться. Может быть, судьба подарила ей полное единение с Шепардом как награду за её работу. За работу одиночки-археолога, за работу информационного посредника, за работу воина-защитника? Может быть. Почему не может быть? Шепард любил Лиару, никогда не посягая на её право выбирать свой собственный путь. Он был рядом с ней в самые критические моменты, но никогда не надоедал своим присутствием — физическим или духовным.

Научный Центр Тессии стал для Лиары одним из самых привычных мест. Здесь она могла работать и над информационными и над научными вопросами и проблемами. Здесь она ощущала полноту жизни. Полноту жизни разумного существа, мыслящего существа, не зацикленного на собственной судьбе и собственных мелких интересах и проблемах.

Шепард стоял у входа, недвижимый как статуя. Ничем не отвлекавший её, Лиару, от работы. Безмолвный и в то же время удивительно тёплый. Азари чувствовала идущее от него к ней душевное тепло. Чувствовала и была благодарна Джону за это тепло. И за многое другое. За право жить так, как хочет только она. За возможность жить именно так. За свободу и независимость от него, легендарного Джона Шепарда даже тогда, когда он не только духовно, но и физически рядом, когда он молчит и даже не смотрит в её сторону. За то, что он никогда не считал необходимым ограничить мир Лиары рамками кухни, дома, узких хозяйственных интересов замужней азари.

Наконец в решении проблемы наметился перелом. Вся подготовительная, вся рутинная работа, выполненная до этого, позволила Лиаре быстро завершить работу, написать решение проблемы в файле, приложить ссылки на основные общедоступные материалы и, притушив экраны, встать с кресла. И сразу попасть в объятия стремительно и тихо подошедшего Джона. Своего Джона, которому она на самом деле присягнула на верность давным-давно, ещё на Теруме. Присягнула неосознанно, может быть — по-детски, но ведь, как говорят люди, "устами младенца часто глаголет истина". Присягнула, поверив, просто полюбив столь необычного землянина.

Присягнула, поверив, что он не видит в ней только самку, только прекрасное, столь близкое к человеческому женское тело. А видит в ней личность, видит в ней разумное существо, имеющее абсолютное право на собственную свободу.

И Джон действительно всё это видел в Лиаре. Она это не просто знала — она это ощущала и чувствовала все эти месяцы, все эти годы. Предвоенное время, когда она взрослела и лежала пластом на койке, изрезанная клинками Ленга, выкарабкивалась с колеи-дороги, увлекавшей её к инвалидности, к полусуществованию, к полужизни, все годы войны чувствовала, когда месяцами довольствовалась скупыми весточками даже не о Джоне, а о том, что ещё сделал легендарный без всяких натяжек Отряд. Который возглавляли Джон и Светлана. Два человека-землянина, два офицера. Два воина. Две личности, нашедшие себя не только как сослуживцы и как командиры-партнёры, но и как люди, как обычные люди, для которых обычная жизнь неотделима от любви. Полной, светлой, глубокой, безжалостной и прекрасной.

Шепард обнимал Лиару. Обнимал крепко и нежно, как и положено мужчине. Давал ей возможность обнять себя, ощутить его силу и надёжность, приклонить свою голову к его плечу. Как же всё же удобно, что он на целую голову, ну почти на целую голову выше её. Она может без помех прислониться головой к его плечу, может спрятать лицо у него на широкой и мощной груди, может ощутить себя в безопасности, под защитой, под охраной, может расслабиться, может поплакать, может просто помолчать, подумать о чём-то своём. Он поймёт. Он не будет настаивать ни на чём. Для него важно спокойствие и безопасность её, Лиары, её настроение, её состояние — физическое и духовное.

Они просто молчали, обнимая друг друга. И Лиара ощущала, что это молчание — едва ли не самое ценное в их взаимоотношениях. Да, они говорили вслух. Много говорили, даже спорили. Остро спорили, безжалостно, часто — не стесняясь в выражениях. Продолжая верить друг другу, любить друг друга, понимать, что разногласия уйдут в прошлое, а им предстоит обоим жить в настоящем и в будущем. Жить рядом и вместе. И потому нельзя переходить определённую границу. За которой — душевная боль. Личностная боль. Утрата спокойствия и стабильности.

Шепард пришёл к ней, как только освободился ненадолго от вала неотложных и первоочередных проблем. Пришёл, зная, как полно может отдаваться своей работе его любимая, его жена. Пришёл, чтобы своим появлением, чтобы своим присутствием поддержать её. И напомнить, что кроме работы есть ещё и другая жизнь. Просто напомнить. Своим присутствием напомнить.

— Ли, прошу тебя... Не истощай себя работой. — тихо сказал Джон, не размыкая объятий. Сказал только эти две фразы, а Лиара растаяла. Он не приказывал, не распоряжался, он — просил. Просил, понимая, что для неё её работа составляет важную часть её собственной жизни, в немалой степени определяет её суть. Она важна для Лиары, но он не хочет допустить, чтобы важная и нужная работа навредила его Лиаре. Его любимой, его подруге, его жене.

Т'Сони чувствовала, что он заглянул к ней на несколько десятков минут, ощущала, что внизу у входа в офис стоит командирский челнок и водитель ждёт, держа машину в положении готовности к немедленному взлёту. Он просто заглянул к ней на эти минуты, сказал эти две фразы и всё, а Лиаре почудилось, что она отдохнула на берегу Океана Тессии. Отдохнула. Потому что у неё появились силы, появилось желание дальше работать. Ведь Джон дал ей эти силы, дал, обнимая её, молча обнимая и не претендуя ни на что большее.

Такие встречи были нередкими. Редкими были как раз встречи, длившиеся несколько суток, несколько декад. А вот такие встречи — были даже частыми. Джон всегда был рядом с Лиарой, даже находясь в дальнем разведполёте на своей "Нормандии". Даже месяцами не появляясь перед ней вживую или на экранах дальней космической связи. Даже не проявляясь всего лишь голосом в сеансах аудиосвязи. Даже не проявляясь строками текстовых сообщений. Джон был всегда рядом с Лиарой. И никогда не давил на неё, никогда не пытался переделать её по своему желанию, по своему хотению, по своим лекалам и образцам со стандартами. И Лиара знала — он просто меняет её, меняет незаметно, ненасильственно именно тем, что не давит на неё. Просто бывает и всегда остаётся рядом.

Шепард с сожалением разомкнул объятия. Отступил на шаг. Поцеловал ей тыльные стороны обоих запястий — у людей так принято. Молча поцеловал, склонившись перед ней в поклоне, свидетельствуя ей, своей жене, своё почтение и уважение. Не улыбнувшись, понимая, что улыбка сейчас неуместна, он тихо повернулся и быстрым шагом вышел в открывшийся проём. Вышел, провожаемый её взглядом. Вышел, чтобы в очередной раз вернуться от неё, Лиары Т'Сони к своему кораблю и экипажу, к своей обычной работе. К тому, что для мужчины является высшим смыслом жизни.

Ли, ты для меня очень важна. Ты мне очень нужна. Лиара и Джон. Встреча после разлуки

Вечерняя Тессия. Светятся окна небоскрёбов, снуют флайеры и челноки, тротуары заполнены представителями всех ключевых рас Пространства Млечного Пути. Конечно же, среди спешащих или медленно идущих пешеходов много азари. Это их материнская планета. Их столичная планета.

— Грэг, снижайся. Сигнал видишь? — Шепард вошёл в пилотскую кабинку челнока, склонился над пультом.

— Вижу. — пилот челнока набрал на клавишах комбинацию и машина наклонила нос чуть ниже. Цифры индикатора высоты стали плавно уменьшаться. — Как дальше?

— Дальше я просто спрыгну. — Джон поправил форменный комбинезон и вышел из пилотской кабины в салон, подходя к боковой двери и берясь за рукоятку замка. Крышка плавно ушла вверх, в салон ворвался воздух Тессии. Глаза Шепарда уже нашли фигуру медленно идущей Лиары. — Потише, Грег, не надо никого пугать.

— Сделаю, адмирал.

Когда до поверхности дороги осталось три метра и снизившийся челнок чётко вклинился в поток машин, Шепард кивнул водителю и спрыгнул вниз. Мягко приземлившись, адмирал выпрямился, бесшумно ввинтился в поток и стал нагонять Лиару.

Обняв её за плечи, Шепард ощутил, как она вздрогнула, обернулась, сдавленно вскрикнула и повисла на нём, плача и обнимая его за шею. Азари обходили их с пониманием взглядывая на двух разумных, явно встретившихся после очень долгой разлуки. Такое на Тессии после войны с Жнецами было частой картиной.

— Джон, Джо, милый! — Лиара задохнулась от нежности, слёзы радости душили её и она не скрывала их, склонив свою голову ему на плечо и замерев, не веря, что Шепард жив, что он рядом с ней, что он наконец вернулся из двухгодичной экспедиции. — Ты вернулся! Вернулся ко мне?! Ты здоров?! Не ранен?! — Она отслонилась от него, её взгляд раз за разом сканировал его лицо, искал признаки тщательно скрываемой боли. — Богиня, я дождалась! Я верила! Я знала!

— Ли, родная! Спасибо тебе! За твоё ожидание! За твою веру! За твою верность! За твою любовь! Она помогла мне! — Шепард целовал её лицо, чувствуя, что ещё минута — и он тоже не удержит слёз. Два года он ощущал нежность подруги, её любовь помогла ему выстоять и выжить, сохранить здравость рассудка. Помогла вернуться.

Наконец, он, не спрашивая и не говоря больше ни о чём, молча подхватил Лиару на руки и как ледокол, наискосок, уверенно рассекая потоки пешеходов, понёс любимую к снизившемуся челноку. Только устроив Лиару в кресле и кивнув водителю, разрешив ему взлетать, Шепард подождал, пока мигнёт индикатор закрытия двери и машина снова наберёт высоту транспортного магистрального потока.

— Джон... Ты куда? Куда мы летим? — Лиара огляделась, узнала фрегат-крейсерский челнок и немного успокоилась. — Что ты задумал?

— В лучший ресторан Тессии, Лиара. В самый лучший ресторан. — Шепард не сомневался, что Грэг слышит его слова и отреагирует правильно. — Я хочу эти часы провести рядом с тобой.

— Но я... Я не одета соответствующе...

— Ли, ты для меня самая прекрасная и ослепительно красивая. А тех, кто с этим не согласится — я либо заставлю удалиться как можно дальше, либо уничтожу. — Шепард уселся рядом в кресло и взял в свои руки обе руки азари. — Я попросил Бенезию и Этиту побыть с твоими дочерьми. Они поняли правильно. Так что до утра мы с тобой. Наедине. Всё будет так, как ты захочешь, Ли.

— Джон, милый! — Лиара обняла Шепарда, зацеловывая его. — Спасибо! Спасибо за то, что вернулся ко мне! Спасибо! — Лиара задыхалась от обуревавших её чувств и эмоций. Слов явно не хватало и она молча прижалась к Джону.

Они прошли через главный вход в зал одного из лучших ресторанов Тессии, метрдотель-азари провела их в кабинет и пригласила двух официанток. Те быстро накрыли столик и удалились, оставив Лиару и Шепарда наедине.

— Адмирал... — Лиара коснулась своим бокалом края бокала в руке Джона. — За твоё возвращение, Джон!

— Поддерживаю, Ли. — Шепард мягким взглядом коснулся глаз и лица своей жены и отпил половину содержимого своего бокала, поставив сосуд на столик. — Рассказывай. Хочу знать всё!

— Всё-всё? — в глазах Лиары появилась столь любимая Шепардом хитринка.

— Всё, что для тебя важно — для меня тоже важно. Так что — рассказывай.

— Охотно, Джон. — Лиара едва заметно усмехнулась и начала рассказывать, с каждой минутой ощущая, как она успокаивается, свыкается с тем, что Джон вернулся и теперь будет рядом. Как всегда, они говорили долго и много. Иногда молчали, обдумывая услышанное, сказанное, то, что следовало ещё сказать. Шепард не забывал указывать взглядом Лиаре на стол, чтобы она за разговорами подкрепилась, поела. Он любил наблюдать, как она ест — спокойно, аккуратно, неспешно. Притушив свет в плафонах, Шепард пересел на диван, взглядом пригласил Лиару сесть на колени. Она с радостью согласилась.

— Джон... Твоё появление... Это было столь неожиданно и столь приятно... Похоже на похищение. — выдохнула азари, обняв Шепарда за шею и склонившись губами к его уху.

— Ты ведь не особо и сопротивлялась. — усмехнулся адмирал. — Я не слышал воплей "Похищают!", "Спасите!", "Помогите!".

— Так ведь не кто нибудь, а ты меня похищал. Ты — истинный, настоящий. Потому я и не сопротивлялась! — ответно улыбнулась Лиара. — Сдалась на милость своего победителя, покорившего меня, мою суть и душу очень давно. Глупо сопротивляться тому, кому веришь и любишь.

— Спасибо, Ли. — Шепард поцеловал жену в губы. — Знаю, тебе нелегко пришлось эти два года. Прости, много не смогу рассказать — это слишком необычно, слишком пионерно. И тебе не надо над этим сушить голову. Со временем эта информация станет более доступной, но только — со временем, постепенно.

— А пока мне вполне достаточно, Джон, что ты вернулся живым и невредимым. — сказала шёпотом Лиара, целуя его в лоб. — Вернулся ко мне. К моим детям.

Они помолчали. А затем Джон подхватил Лиару на руки, встал и они закружились по кабинету. Лиара любила вот так летать — в крепких и сильных руках Джона, способных поднять её к самому потолку и удержать. Джон поставил её на ноги и они закружились в медленном танце. Маленький кабинет вдруг оказался необычно большим — им обоим вполне хватило места, чтобы прижавшись друг к другу, чувствуя дыхание друг друга и биение сердец друг друга, кружиться вокруг столика. Джон изредка подхватывал со стола, с тарелки очередной кусочек и Лиара с готовностью открывала рот, быстро прожёвывала, глотала и целовала Джона. В щёки, в лоб, в губы. Целовала, свыкаясь с тем, что Джон вернулся.

Они кружились в тишине кабинета, кружились, подчиняясь звучавшему внутри их обоих ритму. Единому ритму для них. Единственному нормативному для них обоих.

Под утро Шепард на руках донёс спящую Лиару до челнока, кивнул Грэгу, устроил Лиару на мягком покрывале, застегнул ремни и кивнул, указывая на салонной карте точку квартиры Т'Сони. Всю дорогу до небоскрёба, где жила азари, Шепард сидел в кресле рядом с подругой. Попросив водителя подождать, он подхватил так и не проснувшуюся Лиару на руки и доставил в квартиру. Этита, прошедшая следом за адмиралом в комнаты, одобрительно взглянула на него, хлопочущего у постели, взбившего подушки и подоткнувшего покрывало.

Тихо прикрыв дверь спальни, Шепард прошёл на кухню. Этита с Бенезией уже приготовили лёгкий завтрак. Безмолвно пригласили поучаствовать в трапезе. Перекусывая, адмирал коротко рассказал им то, что можно было из результатов и хода экспедиции в Квадрат Меры. То, что самую малость превысит сказанное в официальном общедоступном информационном сообщении. За рассказом он и не заметил вставшую в проёме кухни Лиару, облачённую в лёгкое домашнее платье.

— Ли... — Джон поймал предупреждающий взгляд Этиты и встал, разворачиваясь к жене, подходя и обнимая её, вдыхая лёгкий утренний запах любимой. — Ты... Ты для меня очень важна. И очень... очень мне нужна. — Он склонился перед ней, целуя её руки. — Ты... ты мне очень помогла там... Всегда помогала. — он почувствовал, как она наклонилась, обняла его за плечи, целуя в макушку. — Спасибо тебе. — он знал и чувствовал — родители Лиары смотрят на него в эти секунды. — Спасибо. — он выпрямился, обнял Лиару за плечи, обернулся к Этите и Бенезии. — Простите. Мне надо возвращаться на корабль. — его взгляд снова вперился в глаза Лиары. — Я всегда буду рядом, Ли. Всегда. — он расцепил объятия, шагнул к двери, поправляя комбинезон.

Лиара опустилась на кухонный табурет, не сводя взгляда с тихо закрывшейся двери.

— Вернулся. — выдохнула она. — До сих пор не верю.

— Вернулся. — тихо произнесла Этита. — Ли, он — истинный, настоящий. Ему можно верить. И он обладает такой силой верности, какую могут нести в себе лишь немногие из его расы.

— Я... Я знаю... — прошептала азари. — Я... я люблю его ещё сильнее, чем раньше... И очень... очень боюсь за него. Он всегда так рискует...

— По-иному он не может. — сказала Бенезия. — Сколько месяцев я его знаю — он всегда способен удивить. Проявить нечто такое, что даже нам, матриархам, не было известно раньше. Лиара, тебе просто невероятно повезло — встретить и полюбить такого человека, такого землянина.

Лиара кивнула. Слова не были нужны.

Ли, я всегда рядом. Тяжёлая болезнь младшей дочери Лиары и Майкрофта. Ожидание кризиса. Нелёгкое и длительное выздоровление

Беда всегда приходит неожиданно. Вернувшись из дальней командировки, Лиара отметила, что Майдара, обожавшая часами возиться с куклами и самыми разными играми, вдруг утратила свою весёлость и подвижность, стала какой-то очень вялой и заторможенной. Подхватив дочку на руки, она сразу почувствовала, как медленно холодеют её ручки и ножки. Едва успев нажать на инструментроне клавишу вызова медиков Центрального Госпиталя, Лиара бегом отнесла Майдару в её постель, раздела, уложила, ощущая, как из тельца младшей дочери Майкрофта утекает жизнь.

Спустя несколько минут медики с прибывшего флайера шагнули через аварийный эваковыход прямо на этаж, где размещалась квартира младшей Т'Сони. А ещё через несколько минут Лиара почти бежала за носилками, на которых лежала Майдара, опутанная проводами и трубками. Врачи, как всегда в таких случаях были немногословны и азари едва успела шагнуть на борт отлетавшего от эваковыхода скоростного медтранспорта. Реванув сиреной, флайер рванулся к госпитальному комплексу по кратчайшему пути.

— Адмирал. — на связь с Шепардом вышла Оливия. — С Майдарой — беда. Она — в реанимации Центрального госпиталя Тессии. Лиара там, она успела на медтранспорт. Состояние малышки близко к критическому. Передаю информацию.

— Спасибо, Оливи. — Шепард, прочитав короткую, но предельно информативную сводку, уже застёгивал гражданский комбинезон. — Пресли, остаётесь за меня. Если будет вылет — проведёте его сами. — Он шагнул на борт командирского скоростного челнока, водитель кивнул, молча жестом руки показав, что маршрут подготовлен и машина пойдёт по спецмаршруту.

— Джон. — потеплевший голос киборгессы прозвучал уже в наушном спикере. — Я проинформировала Селезневу, Чаквас и Мишель. Чаквас подключится позже — у неё — сложная операция, которая не будет завершена раньше, чем через шесть часов. А Селезнева и Мишель уже вылетают прямыми спецрейсами на Тессию. Я проверила маршрут — если не будет каких-либо сложностей — они встретятся с вами уже в госпитале в Центре реанимации.

— Принято, спасибо, Оливи. — Шепард переключил каналы, кивнул водителю и челнок вырвался из ангара фрегат-крейсера.

Командирский челнок Шепарда всего на несколько секунд опередил спецмедтранспорты, на которых к Госпиталю прибыли Селезнева и Мишель. В коридоре, ведущем к Центру Реанимации, Шепард обменялся с медиками короткими фразами, ясно ощущая: они уже настроились на длительную, тяжёлую и сложную работу.

Перед закрытыми дверями реанимационного блока он нашёл Лиару. Селезнева и Мишель, сверкнув перед санитарками-азари своими медицинскими ай-ди картами, прошли внутрь, а Шепард осторожно обнял жену, понимая, что сейчас она не будет смотреть на него. Потому он просто обнял её.

Почувствовав присутствие родного человека, Лиара очнулась, встрепенулась, склонила голову. Слёз уже не было — всё выплакала в те минуты, которые провела у закрытой двери реанимационного блока. Несколько минут она стояла неподвижно, затем несмело коснулась Джона, обретая способность ощущать что-то, что составляло окружающий её реальный мир. Шепард не торопил её, понимал — любые слова будут излишни в такой момент.

— Ты... прилетел... — слова Лиара словно выталкивала из горла непослушным языком.

— Я не мог иначе, Ли. — Шепард не размыкал обьятий и не поднимал взгляд на Лиару, понимая, что он — здоровый и сильный будет сейчас не слишком понятен для убитой горем матери маленькой азари. — Я прилетел не один. Селезнева и Мишель уже там. И они работают. Скоро, через несколько часов прибудет Чаквас.

— Х-хорошо. — едва слышно сказала Лиара, прижимаясь к Джону, опираясь на него. — Спасибо тебе. Это случилось так неожиданно... — азари сбивчиво, но полно рассказала о случившемся всё, что знала, что сумела почувствовать и понять. — Уже больше часа... намного больше часа... я не знаю ничего точно о состоянии Майдары. Врачи... наши врачи... только и говорят, что делают всё, что могут. Внутрь — не пускают. Может... они и правы... Но мне... мне очень неспокойно.

Вместо ответа Шепард приобнял Лиару чуть крепче и сильнее. Оказалось, что это и было то, что ей в этот момент было нужнее всего. Несколько часов тянулись томительно и бесконечно. Наконец в закрытый для Лиары и Шепарда проход вихрем прошагала Чаквас, светанув перед санитарками-азари значком полковника медслужбы ВКС и значком военного хирурга. Санитарки-азари испуганно отшагнули, стремясь уйти от такого напора куда-нибудь в более безопасное место. Тихо прикрылась дверь реанимационного блока. Спустя несколько минут в холл вышла Селезнева.

Уловив присутствие знакомого медика, Лиара шагнула ей навстречу. Алла коротко, предельно простыми и понятными словами рассказала матери о том, что произошло с Майдарой. Особо указала, что разрушительный процесс удалось остановить. И теперь предстояло ждать кризиса.

В сопровождении Селезневой Лиара и Шепард наконец вошли в бокс, где поместили Майдару. Чаквас и Мишель стояли у изголовья. Лиара приблизилась к реанимационному кокону. Да, Майдара выглядела немного лучше, но пока... пока она была без сознания. Ритмичные вздохи автомата искусственного дыхания, показывали, что аппаратура приняла на себя большинство критически важных функций организма маленькой азари.

Опираясь на Джона, Лиара выслушала тихие пояснения Чаквас и Хлои, кивнула, подошла к изголовью, провела рукой по головке дочери, прикоснулась губами к её лбу, замерла, прислушиваясь к чему-то, слышимому и ощутимому только для неё одной.

Шепард прочёл файлы в поданном Чаквас ридере, не отпуская Лиару из своих объятий. Да, разрушительный процесс, смертельно опасный для маленькой азари, удалось остановить, но болезнь не собиралась так легко сдаваться, не собиралась отступать и отпускать свою жертву. Даже такую маленькую и слабенькую, как Майдара. Болезнь была безжалостна и глуха к обычным представлениям органиков о неприкосновенности детей.

Наконец Лиара сделала неуверенный шаг назад. В глазах азари стояли слёзы и она с некоторым облегчением обернулась к Шепарду, спрятав лицо у него на груди. Чаквас чуть кивнув, указала Джону на выход из бокса и Шепард повлёк Лиару за собой. Они вышли в холл, сели на полумягкий диван. Санитарка подвезла столик с больничным обедом.

Лиара сначала отказывалась есть, но Шепард проявил настойчивость и непреклонность. Ему пришлось кормить любимую с ложечки. Только когда тарелки и сосуды опустели и санитарка увезла столик, Шепард позволил Лиаре склониться к нему. Она прикорнула прямо на диване, только устроила свою голову на коленях мужа и друга.

Хлоя принесла покрывало — мягкое и плотное, Джон осторожно и аккуратно, опасаясь разбудить, прикрыл тело любимой и замер. Хоть врачи так и не определили срок наступления кризиса, ему очень хотелось верить, что кризис наступит очень скоро. Скоро, потому что Чаквас и Хлоя с Селезневой приняли на себя все обязанности по лечению Майдары. Медики-азари закономерно оказались на вторых ролях. И сейчас трое врачей, которым сам Шепард доверял безгранично, хорошо зная, на что они способны, действуя в своей области, готовились к любому исходу кризисного момента.

Первая бессонная ночь рядом с Лиарой миновала. Шепард несколько раз ознакомился с содержимым ридеров, регулярно передаваемых ему санитарками-азари, потому был в курсе состояния Майдары. Пока что признаков приближения кризиса не было.

Утром он побудил Лиару поесть, хотя сам прекрасно видел — аппетита у неё нет никакого и она делает над собой значительное усилие, чтобы проглотить очередной кусочек запеканки или выпить несколько глотков травяного витаминного чая. Сам он обошёлся минимальным пайком, который проглотил почти не прожёвывая — Лиара порывалась пройти в реанимационный бокс к Майдаре, но Чаквас сумела её отговорить, пояснив, что сейчас там работают медики-азари под контролем Хлои и лучше дать им выполнять свою работу спокойно и свободно. Знакомить любимую с содержимым медицинских ридеров Шепард не стал — их забрала Чаквас, пока Лиара отвлеклась на разговор с пришедшей в холл Этитой.

Дни потянулись нескончаемой чередой. Лиара наотрез отказывалась покидать холл реанимационного Центра, отказывалась выходить даже на закрытый ставнями госпитальный балкон. Она почти не двигалась, прикипев к дивану и часто нервно поглядывая на дверь реанимационного центра. За больше чем две недели она была внутри после того памятного ей посещения всего лишь три раза. И каждый раз едва выползала из бокса, настолько её обессиливал вид маленькой дочери, в которой жизнь едва теплилась.

Чаквас сохраняла спокойствие. Глядя на старшую коллегу также поступали и Алла с Хлоей. Шепард видел, что им тоже сложно быть бесстрастными и понимал: они делают над собой значительные усилия, ведь им приходится лечить далеко не чужого им разумного — Майдару нормандовцы и волговцы знали и любили. Отрядовцы регулярно связывались с Шепардом, узнавали о состоянии маленькой азари, выражали готовность помочь всем, чем смогут. А могли они многое. Шепард коротко пересказывал разговоры с отрядовцами Лиаре, когда в её состоянии и настроении наступала полоса просветления.

Ещё пять дней и в ночь наконец-то в состоянии Майдары наступил долго ожидаемый кризис. Чаквас, Селезнева и Мишель сработали оперативно — их вмешательство позволило поддержать силы Майдары и обеспечить поворот к выздоровлению. Через двое суток Чаквас разрешила Лиаре несколько часов провести рядом с дочерью — болезнь отступала. Лиара долго плакала, едва вышла из бокса, но теперь это были слёзы облегчения и осторожной радости.

Только через декаду Чаквас, проведя несколько десятков тестов и анализов, заявила о начале процесса выздоровления, едва уклонившись от объятий обрадованной Лиары. А ещё через декаду вахту по обеспечению выздоровления маленькой азари приняли на себя сёстры-азари и врачи-азари.

Попрощавшись с Лиарой, передав Шепарду всю необходимую информацию и открытую документацию, Чаквас, Селезнева и Мишель улетели на скоростных медтрассорах, возвращаясь к прерванным и отложенным работам.

Только тогда, когда Майдара на руках у Лиары преодолела в салоне медтранспорта путь от госпиталя до квартиры и оказалась в своей постели, Шепард позволил себе принять самую полную информацию о состоянии дел на фрегат-крейсере. Этита и Бенезия взялись восстанавливать Лиару — за время бдений в холле и у постели дочери она очень сдала. Ещё немного — и она сама стала бы пациенткой Реабилитационного Центра Госпиталя.

Только присутствие и забота Шепарда спасли младшую Т'Сони от ураганного истощения. Оставшись в квартире Лиары ещё на несколько дней, Шепард почти не отходил от подруги, заставляя её нормально питаться, двигаться и не впадать в панику и отчаяние. Майдара выздоравливала медленно. Несколько декад она лежала почти пластом, только изредка просыпаясь, выходя из забытья, больше похожего на морок. Лиара, видя её в таком состоянии, часто плакала. Только присутствие Шепарда удерживало её от разных опрометчивых поступков. Джон почти силой вытаскивал её на балкон, на короткие прогулки во дворике высотки, заставлял ходить, двигаться.

И лишь тогда, когда Майдара сутки проспала спокойно, как совершенно нормальная маленькая азари, Шепард передал на фрегат сообщение о том, что он скоро вернётся. Сделал это он, конечно, втайне от Лиары, пока она, сморённая дремотой, наконец-то на несколько часов уснула у него на коленях. Лечащая врач-азари, осмотрев малышку, заверила, что болезнь отступила и больше особых сложностей не предвидится.

Майдара была рада, увидев Джона рядом с мамой. В этот день она впервые попросилась на руки к Лиаре и та подхватила дочку из кроватки за секунду, словно опасалась, что сейчас Майдара вновь впадёт в забытьё. Но маленькая азари улыбалась и обнимала маму, что-то говоря ей шёпотом. И в глазаха Лиары мелькнул несмелый огонёк радости.

Шепард улетел на прибывшем на Тессию командирском челноке. Улетел, пока Лиара и Майдара спали вдвоём в одной постели. Улетел, попрощавшись только с Этитой и Бенезией. Они поняли Джона правильно — незачем было Лиаре видеть как улетает Джон. Он пробыл рядом с ней и дочкой Майкрофта в самый критический для них обеих период и теперь имел все права вернуться к своим командирским заботам, к Светлане и её детям.

На "Нормандии" Шепард долго говорил с Селезневой и Чаквас. Здесь, на фрегат-крейсере оба врача познакомили Джона с некоторыми деталями ситуации, в которую попала Майдара. Только с некоторыми деталями, оставив нераскрытой почти всю медицинскую информацию. Джон воспринял это спокойно. Главное — Майдара выздоровела.

Я хочу от тебя детей, Джон. Лиара и Шепард. Решение о детях

Шепард как всегда задерживался. Он был сверхвостребован. Его рвали на части, приглашали в несколько мест одновременно, ждали, присылали флайеры, были готовы прислать куда угодно и когда угодно фрегаты представительского класса — только бы он согласился прибыть, прилететь.

А Лиара не находила себе места. Случившееся с младшей дочерью Майкрофта со всей определённостью показало ей, насколько уязвимо её спокойствие и её безопасность. И Шепард, на несколько декад забросивший абсолютно все свои дела, переселившийся в госпиталь как можно поближе к палате реанимации, сделавший со своей стороны всё, чтобы дочка Лиары от другого мужчины-землянина выжила и выздоровела, безусловно, заслуживал большего, чем Лиара могла бы дать ему раньше.

Он заслуживал того, чтобы теперь Лиара стала матерью уже детей Джона. А он... Он не стал на неё давить, не стал даже заводить об этом разговор. Едва только состояние дочери Майкрофта стабилизировалось и врачи в один голос стали говорить о том, что больше кризисов не будет, он просто нежно и крепко молча обнял Лиару, кивнул ей и — улетел к себе на "Нормандию", вернулся к выполнению пунктов своего сумасшедшего графика, принялся навёрстывать то, чему не мог уделить внимание раньше, пребывая рядом с постелью дочери Лиары и Майкрофта.

Он работал, трудился, действовал. Предоставляя Лиаре самое полное право и самую полную возможность жить так, как она хочет, так, как она решила. Он был рядом. Появлялся, едва в нём Лиара испытывала малейшую нужду и уходил, едва только осознавал, что нужда в нём исчезала. Возвращался к своему кораблю, к своему экипажу, к своей команде, к Светлане и к её детям. Жил и действовал не только для и ради Лиары, но и для и ради десятков и сотен других разумных. Тысяч других разумных.

Он ни разу не говорил ей, его законной жене, о том, что хочет, чтобы она родила от него детей. Он уважал её суверенитет так, что Лиара просто немела от нежности и благодарности. Он понимал, что её работа сейчас не предполагает возможности снова и снова выходить даже в короткий отпуск по беременности и родам. Ему было вполне достаточно, что он мог в любое время прилететь к ней, побыть рядом, обнять, поцеловать, поговорить, помочь. Не претендуя ни на что большее.

Лиара нервно мерила шагами пространство своей большой квартиры. Она не стала говорить с Джоном подробно по видеосвязи. Просто попросила прилететь. По возможности — поскорее. И была уверена — он прилетит. Вне зависимости от того, знает или не знает он — зачем он должен прибыть. Для него было вполне достаточно всегда знать, что его зовёт Лиара, его любимая, его подруга, а теперь — и его жена.

Шепард вошёл в холл своим обычным быстрым и твёрдым шагом, огляделся, подошёл к стоявшей у окна Лиаре, обнял, привлёк к себе, ощущая её напряжение, её неуверенность, её нецельность:

— Малыш... — тихо произнёс Джон. — Я здесь, я с тобой... Скажи...

— Джон... — Лиара повернулась к нему лицом, взяла его руки в свои руки. — Я... я хочу, чтобы у нас были ещё дети. Твои дети, Джон. Прости... Я должна была сказать тебе это раньше... Я пойму... если ты не захочешь этого... — она несмело подняла глаза и её взгляд встретился с взглядом Джона. Он смотрел на неё мягко, внимательно, понимающе, выжидающе. — Ты... ты всегда очень далеко, у тебя много работы, опасной работы... Ты... ты никогда об этом не говорил... О детях... Твоих детях, Джон...

— Ли... родная... Я даже не буду спрашивать, уверена ли ты... — произнёс Джон.

— Уверена. — прошептала Лиара. — Уверена. Я хочу от тебя детей, Джон. Много детей.

Джон смотрел на Лиару и видел её, прошедшую путь от заносчивой азари-археолога до обладательницы высших наград множества рас пространства Млечного Пути. Видел её, воина и учёного, чей вклад в победу над Жнецами и в развитие азарийской цивилизации не подлежал никакому сомнению. Видел и понимал — Лиара сказала ему о своём желании обдуманно. Совершенно обдуманно.

Майкрофт уходил для Лиары во всё более отдалённое прошлое. Даже для неё, азари, человек-землянин, отец её троих дочерей, оставался важен и ценен только как личность, а не как тело. И Лиара, ставшая его, Джона Шепарда, законной женой, теперь имела право заявить о таком своём желании. Без этого их совместная жизнь теряла полноту, теряла нормативность.

Да, дети Майкрофта стали детьми Шепарда, детьми Светланы. Юридически и фактически стали. Здесь не было никаких сложностей — война с Жнецами научила решать такие ситуации быстро и полно. Да и не допустил бы Джон и не допустила бы Светлана другого решения. Дети Майкрофта взрослели. Взрослели быстро, как дети военного и послевоенного времени.

Лиара вернулась к работе, была очень занята в своём информационно-посредническом бизнесе, выполняла многие уникально сложные работы, была полностью удовлетворена своей востребованностью как высококлассный специалист. Она не была замкнута только на дом, только на домашнее хозяйство. Её знали и уважали десятки тысяч соотечественниц. Её слава и известность давно пересекли границы Азарийского пространства.

Она была счастлива тем, что дети Майкрофта после гибели отца не остались полусиротами, обрели семью, отца и вторую маму, были защищены, обеспечены, согреты непоказным, реальным теплом. Она была спокойна за детей Майкрофта и теперь, вполне вероятно, была внутренне готова к следующему закономерному шагу. К которому Шепард её никогда не подталкивал со своей стороны. Это могло быть только её личное, полностью самостоятельное решение. Никто в Галактике, никто во Вселенной не мог принять это решение за Лиару или вместо Лиары, никто не мог навязать Лиаре такое решение. Посмевшего надавить на Лиару Шепард просто бы уничтожил. Физически. Морально. Духовно. Уничтожил бы без всякой жалости и сожаления.

Лиара смотрела на Джона. И видела капитана Шепарда. Своего капитана Шепарда. Того, кого знала только она. И не знала даже Светлана. Того, кто ни разу не посягнул на её, Лиары Т'Сони, телесный суверенитет, ни разу не перешёл границу допустимого, ни разу не заявил резко и жёстко о своём мужском праве, о своём мужском желании. Ни разу не напомнил ей после подписания Договора, после свадьбы, о том, что вообще-то у разумных органиков существует такое понятие, как "супружеский долг". Ни разу. Ни разу ни в словах, ни в поведении не скатился до восприятия её, азари, как самки, как просто красивого, привлекательного для него, мужчины-землянина, женского тела. Ни разу не отдался во власть животного желания.

И теперь Лиара знала — её решение нормативно. Оно необходимо. Она проживёт ещё очень долго. И рядом с ней должны быть дети Джона, внуки Джона, правнуки Джона. А значит, рядом с ней должен быть и Джон. Полностью рядом. Полностью вместе с ней. У него всегда будет много работы, он чрезвычайно востребован.

Два года разлуки с Джоном дались Лиаре очень тяжело. Она... извелась. В деталях ей мало что было известно о том, чем был занят её Джон эти два года. Она твёрдо знала, что Эшли Уильямс ей, Лиаре Т'Сони, не конкурентка в борьбе за Джона. Майор разведки Альянса счастлива с майором астродесанта Кайденом Аленко в законном браке и не собирается отбивать у Лиары Шепарда.

Единственным действенным конкурентом для Лиары является работа Джона. И для того, чтобы обезопасить этого конкурента необходимы были дети. Дети Джона. Занимаясь ими, Лиара была бы более спокойна. Работа Джона по-прежнему была опасна. Могло случиться всякое. И Лиара уже сейчас чувствовала — она не простит себе, если Джон уйдёт за Грань, не оставив своих детей ей, Лиаре. Да, у Светланы и Джона были уже дети, достаточно, кстати, взрослые. А Лиара... Лиара продолжала медлить. Или медлил Джон? Или они оба медлили?

Зачем и для чего они медлили? Джон — понятно, он никогда на Лиару не давил в этом вопросе, предоставлял ей право и возможность самой определить и решить всё относительно этого момента.

А она? Чего она ждала, чего она медлила? Боялась? Так она всегда боялась за Джона. Декадами и месяцами боялась, потому что знала Джона, как никто — полно и чётко. Разве что Светлана смогла бы с ней сравниться по уровню и глубине понимания и знания Шепарда. Боялась Лиара за Шепарда, когда вышла из монастыря, когда лежала месяцами в госпитале, восстанавливаясь после ранения, когда воевала, когда работала в лабораториях под бомбёжками и обстрелами, под постоянной угрозой окружения, прорыва за периметр войск Жнецов, под постоянной угрозой плена, индоктринации, физической гибели.

Боялась. Потому что не могла не бояться — она любила Джона. Он лез на передовую с постоянством, вызывавшим ужас и оторопь у врагов и воодушевление и понимание у друзей и сподвижников. Он воевал, он руководил, он командовал. И он воспитывал. Воспитывал Лиару собственным примером, находясь на расстоянии от неё. Давая ей возможность жить своей собственной жизнью, построенной только по её собственным представлениям и желаниям. Никогда не посягал на её право работать, изучать, исследовать, торговать информацией. Никогда не посягал на её право с оружием в руках защищать свою планету, свою расу. Никогда глупо не ограничивал её в праве строить свою собственную жизнь только так, как хочет этого она, Лиара Т'Сони.

Джон молчал, с нежностью глядя на неё. С нежностью, любовью и пониманием. Никакого животного желания, никакого развязного стремления, никакого представления, что она что-то должна дать ему вот сию секунду, сию минуту отдаться ему телесно. И Лиара тоже молчала. В её позе, в её взгляде, в её молчании не было ничего завлекающего, ничего животного, ничего распутного. Они оба понимали — сейчас их души сверяют своё восприятие ситуации, приходят к важным решениям.

Лиара догадывалась: даже сейчас, когда она прямо заявила о своём желании, Джон не будет срывать ограничители со своей сути, не будет набрасываться на жену, не будет рвать на ней одежду, добираясь до её обнажённого тела, до его низины, не будет чинить над азари насилие, не будет уподобляться животному, ослеплённому гормональным ударом. Не будет. Потому что до последнего будет уважать её право на отказ, право на прерывание, право на откладывание момента реализации её желания. Джон снова и снова доказывал, что люди за сто или двести лет своей жизни могут понять, познать и осознать намного больше, чем азари за свою гарантированную тысячу лет жизни.

Они долго стояли друг против друга, держась за руки и обмениваясь спокойными, нежными взглядами. И, чувствуя, что Джон по-прежнему не будет выставлять для неё какие-либо рамки, Лиара решилась:

— Джон. Пусть это произойдёт на "Нормандии". Этот корабль связал меня и тебя воедино и он, вне всякого сомнения, достоин стать местом рождения наших детей.

— Родная.. — Шепард обнял Лиару, поцеловал в губы. — Спасибо. Согласен. Позволь...

— Конечно, Джо, — усмехнулась азари. — Лети. А я прибуду позднее, когда буду готова.

— Обязательно, Ли. — Шепард закружил Лиару по комнате, — Обязательно. Всё будет так, как ты хочешь.

— Нет, Джон. — Лиара коснулась глаз Джона своим мягким зовущим любящим взглядом. — Всё будет в этот раз так, как мы оба того захотим. Только мы оба. А не по отдельности.

— Конечно. — Шепард кивнул. — Тогда я — улетел! — он бережно поставил Лиару на ноги, убедился, что она в порядке, что у неё не закружилась голова. — Разрешишь?

— Лети, Джон. — Лиара легонько оттолкнула его рукой. — Лети.

И Шепард улетел. Улетел, давая возможность Лиаре принять другое решение, отказаться от этой перспективы и выбрать любую другую перспективу. Давая возможность подготовиться, сосредоточиться, принять окончательное решение.

Лиара понимала, что Шепард не будет возражать, не будет возмущаться, даже если прибыв на фрегат-крейсер, она пожелает просто посидеть рядом, поговорить. Он не будет настаивать ни на чём большем. Он очень повзрослел, помудрел, хотя как никто другой, Лиара знала — он в душе так и остался мальчиком, мальчишкой, обожающим корабли, обожающим всё, что связано с армией, с оружием. Мальчишкой, оказавшимся способным организовать Сопротивление, сломавшее хребет Жнецам.

Лиара и Шепард. Ночь единения

Ни Шепард, ни Лиара не назначали друг другу сроков знаменательной ночи. Лиара знала, что она вольна в своём выборе, она может прибыть на борт фрегата завтра, а может — через неделю, через декаду, через месяц. Джон всегда будет её ждать, будет рад её видеть, будет рад говорить с ней. И будет готов к высшему согласованию с ней тогда, когда она сама этого захочет.

Когда Шепард ушёл из её квартиры, вернулся на челнок, унёсший его на борт фрегата, Лиара долго стояла у окна, смотрела на звёздное небо над океаном Тессии. Просто смотрела, наслаждаясь вечной картиной. Не думала ни о чём конкретно. Впитывала спокойствие космоса. Спокойствие Галактики. Спокойствие Вселенной.

Повернувшись, азари сделала несколько шагов от окна, вышла на середину холла. Её глаза подёрнулись чернотой — сама суть Лиары соглашалась с необходимостью дать жизнь детям Джона. Хотя бы одному ребёнку. Несколько минут Лиара свыкалась с выбором своей сути и немо, молча радовалась тому, что сознание и подсознание в этом были едины — Джон достоин её детей и она вольна показать ему всё, что хранила все эти месяцы только для него, Джона Шепарда. Даже Майкрофт о многом не догадывался и не знал.

Медленно, очень медленно Лиара расстегнула свой научный комбинезон. Ожидая прихода Шепарда, она одела его на голое тело. Знала — это не спровоцирует Джона на вольности, не подвергнет её опасности. Ей казалось, что так будет лучше для того, чтобы они вместе приняли решение в принципе — быть детям Джона или не быть. И сейчас Лиара рассматривала своё отражение в экране выключенного инструментрона.

Азари старели очень медленно. Очень. Поэтому обнажённое тело Лиары не несло на себе признаков увядания. Ещё несколько сотен лет на нём не будет этих признаков, несмотря на то, что позади была тяжёлая война с Жнецами, позади были два года ожидания возвращения Джона... Инструментрон, чуть попискивая на руке азари, проводил медицинское обследование хозяйки. Как всегда в важные моменты её жизни.

Лиара вспоминала, сколько раз она была рядом с Шепардом, вместе с ним. Да, на них тогда были скафандры или комбинезоны, да, вокруг могли быть полотнища стенок палатки, стенки балков или борта кораблей. И она знала, что Джон не пойдёт ни на какие развязные приставания, не будет посягать на неё. Им обоим очень долго хватало объятий и поцелуев. И ещё больше и ещё на дольше хватало разговоров. А сейчас ей всего этого уже мало. И Джону, безусловно, тоже — уже мало. Значит, нужно будет подготовиться получше. Ночь единения будет длинной, будет полной, будет важной. Будет настоящей вершиной любви. Любви Лиары и Джона. Вершиной, порождающей дочь Джона Шепарда и Лиары Т'Сони. Первую, но не единственную дочь.

Лиара уже сейчас полагала, что одним ребёнком от Джона она ни в коем случае не ограничится. Детей от Джона должно быть много. Но первенец должна быть совершенно особой. Лучшей, сильнейшей, самой красивой. Как там в дальнейшем сложится ситуация — неизвестно. Джон и сейчас не прекратил лезть к чёрту на рога и в самое пекло спускаться — его уже не переделаешь. Он и в дальнейшем будет рисковать, защищая и оберегая других разумных. И потому первая дочь Джона должна впитать в себя максимум сути Джона. Лиара сделает для этого всё, даже если ей придётся отключить все ограничители поведения. Ради Джона она это сделает. Джон должен раскрепоститься, должен полыхнуть маячным, внутренним, самым главным Светом. Этот свет примет, воспримет, вольёт в себя его дочь.

Стоя перед зеркалом, Лиара методично меняла одежды, крутилась, критически оглядывая себя со всех сторон. Она прекрасно понимала, что тогда, в ту ночь она прекрасно обойдётся без всей и любой одежды. Но сейчас ей нужно зарядиться энергией от столь привычных для Джона одежд. Хотя бы вот от этой — брюк и куртки нормандовцев.

Обычная одежда. Привычная и для людей и для неё, Лиары Т'Сони. Азари крутилась перед зеркалом, расправляла складки, выгибалась, изгибалась, наклонялась. Да, Джону будет приятно. Он — человек, в его культуре это присутствует — интерес к одетому женскому телу. Он — мужчина, в своём воображении он способен дорисовать многое к реальному виду одетой азари. Британец Шепард мог быть холодным как айсберг и неприступным, как утёс. Мог быть сдержанным как лондонский осенний дождь, под который однажды попала Лиара, когда прилетела в Британию, выполняя одно из заданий Серого Посредника.

А ещё в культуре людей большое внимание уделяется женскому нижнему белью. Лиара достала из ящиков гардеробной несколько пакетов, вскрыла упаковки, расправила, примерила, крутнулась перед зеркалом, критически наблюдая за собой в зеркалах. Да, это Джону тоже понравится. Пусть срывает, пусть рвёт, пусть показывает ей, Лиаре, свою мужскую сущность завоевателя. Для него она это разрешит и допустит в полной мере. В эту ночь. И в последующие такие же важные и ключевые ночи. Которые обязательно будут. Лиара об этом позаботится.

Главным в эту ночь будет её тело. И, подумав об этом, младшая Т'Сони шагнула в душевую кабинку.

Несколько часов она мылась, использовав едва ли не весь арсенал чистящих средств. Вода для неё была привычной, материнской средой. В этом азари и люди были похожи. Не во всём, но похожи. Только убедившись, что теперь нигде на ней нет и малейших следов грязи и пыли, Лиара покинула кабинку, промокнула тело несколькими полотенцами, вдела ноги в шлёпанцы.

Больше десяти минут она стояла перед большим, в полный её рост зеркалом в холле. Стояла обнажённая, оценивающим, внимательным взглядом окидывая свою фигуру, стараясь представить себе, на что обратит внимание её Джон, когда она предстанет перед ним вот так — без всей и любой одежды. Она была уверена, что он будет её рассматривать.

Будет. Для мужчины-землянина обнажённое женское тело было сравнимо с эталоном высшей красоты и Лиара не хотела допустить никаких отступлений от полноты этого сравнения. В эту ночь была важна каждая деталь. Любая деталь и тем более — её тело, тело женщины, дающей жизнь, порождающей жизнь. Оставаясь азари, Лиара научилась мыслить, чувствовать, думать, как земная человеческая женщина. Конечно, не в полной мере, но в очень, очень значительной.

Вот биотикой в масштабах, доступных только азари, большинство земных женщин похвастаться не могли. И Лиара спокойно включила биотику на прогрев. Голубое свечение лёгкой дымкой обняло её тело с головы до пяток, просушило кожу окончательно, но не допустив пересушивания, не дав начаться процессу шелушения. Обнажённое тело азари посинело, давая возможность биотической дымке проникнуть в мельчайшие поры. Наконец в сознании Лиары мелькнул огонёк, возвестивший об успешном окончании процесса.

Несколько минут — и Лиара проходит в комнату, откуда открывается вид на Океан Тессии. Ночное светило льет на поверхность свой неверный, лучистый свет, волны барашками накатываются на побережье, едва едва шумит прибой. Азари замирает, впитывая в себя картину Океана. Это нужно для равновесия, для стабильности, для силы её сути. Совсем скоро она на несколько часов скроет в глубине эту настройку, чтобы снова вернуть её вовне уже в каюте Джона.

Флайер доставил Лиару в космопорт, челнок поднял к шлюзу пассажирника. Через несколько часов челнок "Нормандии" подхватил её на перегоне между двумя космопортами — и вот она уже идёт к двери капитанской каюты. Хорошо знакомой ей каюты. Каюты, доставшейся Джону от Андерсона.

У самой каюты её встречает Пресли, кивает приветственно и шёпотом просит пройти в каюту старпома, которая также осталась за Джоном. Лиара понимающе кивает — глупо скрывать от первого помощника Джона то, за чем она прибыла на борт фрегат-крейсера в этот раз. Нормандовцы такие вещи ощущают сразу. Пресли кивает, отступает, Лиара поворачивается и направляется к каюте Джона, его старпомовской, ещё более знакомой Лиаре каюте. Там теперь тоже три части — прихожая, рабочий кабинет и спальня. Прихожую Шепард устраивал редко — большей частью обходился без неё, но сейчас Лиара чётко ощущала — он восстановил её, понимая — его жене-азари эта маленькая комнатка будет сегодня нужна. Да и ему — тоже. Таинство надо подготовить, нельзя торопить момент. Всё должно быть естественно, всё должно быть выверенно.

Закрыв дверь на код и на защёлку, Лиара убедилась в том, что Джон уже здесь и ждёт её. Он уже в спальне, которую часто именовал комнатой отдыха. Снимая верхнюю одежду, Лиара уже ощущала его мягкое нетерпение, мягкое, обращённое к ней желание. Совсем не обидное, не животное, не развязное, не оскорбительное. И потому она спокойно и свободно обнажилась, на несколько секунд полыхнув биотикой, обнявшей всё её тело, дополнительно просушившей все поры. Пусть потом будет влага, пусть потом будет всё, как полагается. Пока она дойдёт до двери комнаты отдыха, кожа тела придёт в полную норму, снова будет слегка влажной. Но это уже будет нормально — она не зря мылась несколько часов. Она чиста, она понимает — в такой момент чистота критически важна и необходима.

Несколько шагов и ступени короткой лестницы позади. Вокруг — кабинет Джона, погружённый в полумрак. Только аквариумы светятся привычным неярким светом, шумит кислородная станция, на табло автопоилки стоит время следующего сеанса кормления рыбок — ещё несколько часов.

Наконец впереди приоткрытая дверь комнаты отдыха. Лиара проскальзывает в щель и ощущает на себе мягкий взгляд Джона, лежащего на кровати. Полумрак скрывает почти полностью его фигуру, но азари чётко ощущает — он именно там, он лежит навзничь и смотрит на неё, мягким, совершенно не обидным взглядом. Не оценивающим, не измеряющим. Любящим.

Легонько, совсем незаметно, вокруг тела обнажённой азари начинает куриться биотический дымок. Сама суть Лиары одобряет решение своей хозяйки. Всё будет сделано так, как надо, наилучшим образом. Лиара чувствует на себе мягкий взгляд Джона и идёт к кровати спокойно, медленно и абсолютно свободно. Знает, что в любой момент, в любую секунду она может остановиться, может отказаться продолжать, может повернуться и уйти. Джон поймёт. Она пришла сюда по собственной, по своей воле и в любой момент может уйти тоже по своей собственной воле. Это будет только её решение и только её выбор. В такие моменты у неё, как у женщины — полный и высший приоритет в решении.

И сейчас Лиара внутреннее спрашивает себя: продолжать идти или остановиться? И ощущает мягкий шепоток сути, своей собственной сути — продолжать идти. Всё нормально, всё будет хорошо. Продолжать идти.

Азари ощущает, что её обнажённое тело нравится Джону, что его желание нарастает, что он хочет её. Вот сейчас хочет, сию минуту, сию секунду. И она тоже хочет Джона.

Рот Лиары приоткрывается, сверкнули ослепительные острые белые зубы, губы наполнились, обрели объем и чувственность. В глазах блеснул свет софитов, уравняв голубизну радужки с голубизной кожи лица.

Лиара чувствует, как взгляд Шепарда ласкает её тело, как он медленно, почти незаметно опускается с лица на шею, касается плеч, грудей, застывает на несколько секунд на животе. Совсем ненадолго застывает, а внутри становится так тепло и приятно, что шаг Лиара делает летящим, едва касаясь пола ступнями.

Взгляд Шепарда скользит вниз, касается бёдер, опускается ниже. Лиара чувствует, как он на секунду замер в "низине" и заскользил ниже, по ногам, не доставив Лиаре беспокойства, не проявив никакого животного чувства, никакого ненормативного мужского нетерпения. Только желание, только мягкое желание, совсем не обидное, совсем не насильственное.

Прикрыв на несколько секунд глаза, Лиара делает последние два шага к кровати, замирает на мгновение — и мягко падает сверху на Джона, поддержанная полыхнувшей биотической волной, удержавшей её тело в нескольких сантиметрах от тела Шепарда.

Теперь она может открыть глаза. К этому моменту Лиара готовилась особо — этого не видел даже Майкрофт: перед глазами азари воздушной вуалью возникает, проявляется розоватое свечение, подтверждающее готовность сути Лиары к порождению новой жизни. Уникальной, особой, желанной жизни.

Глаза Лиары ласкают лицо Джона, биотическая волна поддерживает обнажённое тело азари в нескольких сантиметрах над обнажённым мускулистым телом человека. Лиара парит над Шепардом, не касаясь его, давая ему возможность рассмотреть своё лицо и тело во всех подробностях. Лиара читает во взгляде Шепарда любовь, обожание, мягкую жажду желания и радуется — она желанна, она любима.

Наконец руки азари касаются постели и Лиара чувствует пальцы Джона на своих плечах — он поддерживает её, не сдерживает, не отталкивает, а именно поддерживает, давая ей возможность убрать силовой кокон биотики, оставить только дымку. Шепард не протестует, не возражает против её биотики, если ей так она необходима, нужна, то пусть она её использует. Взгляды человека и азари соединились, Шепард смотрит только на её лицо, только на её глаза. В его взгляде нет похоти, нет животного желания, только любовь, только нежность, только стремление сделать ей приятно.

Лиара склоняется к Шепарду, соски её грудей касаются его торса, губы ищут его губы, голова поворачивается так, чтобы губы азари соединились с губами Шепарда, приподнявшего голову от почти плоской подушки. Он тоже хочет поцеловать свою Лиару, доверчиво склонившуюся над ним. Они соединяют свои губы в долгом поцелуе и биотика Лиары вспыхивает сильным синим светом, запечатлевая начало единения.

Силовое биотическое поле обнимает две обнажённые фигуры человека и азари, Шепард аккуратно и осторожно обнимает Лиару, оказавшись сверху, прижимает её к себе, целуя шею, плечи. Азари запрокидывает голову назад, будучи не в силах сопротивляться радости и желанию, она принимает ласку и поцелуи Шепарда, раскрывается как цветок навстречу его стремлению.

Глаза Лиары заволакивает чернота, но это — только следующая фаза единения, а не оружие. Низкий стон прорывается сквозь горло азари, когда Шепард плавно, постепенно входит в тело Лиары. Чернота в глазах азари нарастает, белки почти скрываются во тьме.

Тела двух разумных существ переплетаются в плавном танце, кровать остаётся где-то в метре под ними. Лиара прикрывает глаза, Шепард продолжает целовать её шею и плечи, обнимать, давая возможность азари обнять его ещё сильнее.

Кожа Лиары приобретает насыщенный синеватый оттенок, она решительно поворачивается, оказываясь сверху. Шепард готов к этому и они вдвоём опускаются на постель. Новые ласки, новые поцелуи, новые объятия. Новое единение.

Лиара приподнимается, уперевшись левой рукой о плечо Шепарда, лежащего навзничь на постели, приподнимается, позволяя обнять себя и целуя Джона в губы. Да. Именно этого, именно этого ей и хотелось. Полного единения. Поддержанного её биотикой, поддержанного её глубинной истинной сутью.

Незаметно они снова вдвоём, не размыкая объятий, воспарили над кроватью, приняли вертикальное положение. Как приятно, мощно, сильно и в то же время бережно и нежно обнимает её Джон! За талию и за шею. Обнимает, целуя, нежно касаясь губ, подбородка, шеи, плеч.

Наконец, уловив желание Лиары, Шепард поворачивается и они опускаются на постель. Рука Джона нежно касается её руки, прикрывающей левую грудь, Лиара прижимает его голову к своей, легко касаясь своей левой рукой затылка Джона. Она чувствует его губы на своей щеке, он благодарит, молча, ясно благодарит её за всё, что только что между ними случилось, за эти минуты счастья, минуты единения, минуты блаженства. Лиара чуть смущённо и довольно улыбается.

Устроившись поудобнее, Лиара прижимается к Шепарду, обнимает его за торс и засыпает. Джон несколько минут нежно смотрит на неё и Лиара чувствует его взгляд, благодарный любящий взгляд друга и мужа.

Несколько часов сна рядом с Джоном позволили Лиаре полностью отдохнуть. Сквозь сон она отметила, что Джон аккуратно и тихо сел в постели, намереваясь встать.

— Джо, ты куда? — сонным голосом спросила Лиара, приподнимаясь на локте.

— Прости, разбудил. Надо обойти корабль. Обычная проверка. — Джон повернул к ней голову, мягко взглянул в глаза жены.

— Всё в порядке? — Лиара сканировала своим взглядом лицо Джона.

— Да. Ты отдыхай, я скоро. — Шепард встал, быстро и чётко оделся, крутнулся перед зеркалом, проверяя соответствие формы одежды стандартам, тихо ступая вышел из комнаты отдыха, прикрыл за собой дверь, провожаемый внимательным и нежным взглядом подруги.

Выждав несколько минут, Лиара соскользнула с кровати, подошла к зеркалу, прикрыла ладонями груди, внимательно осмотрела своё отражение. Происшедшее уже оставило на ней свои следы: в глазах появилось то свечение, которое Лиара помнила со времени первой брачной ночи с Майкрофтом. На губах играла лёгкая довольная улыбка полностью удовлетворённой женщины. Женщины, ставшей в очередной раз матерью. Лиара прислушалась к себе. Да, ошибки быть не могло — она беременна. Джону пока можно об этом не говорить, впрочем, он и сам знает это — после такой ночи по-иному быть просто не может. У неё есть ещё время подумать, помечтать, спланировать дальнейшую ночь. В том, что эта ночь должна иметь продолжение, Лиара не сомневалась.

Успокоившись, Лиара легла ничком на кровать, поперёк, заняв оба спальных места, приподнялась на локтях, задумалась. Да, она действительно беременна. Джон сделал всё так, как надо. Она навсегда сохранит к нему благодарность за эти минуты счастья, удовлетворения, глубины и полноты мироощущения. За эти минуты единения и комфорта.

В глазах снова появилась тьма "объятий вечности" — суть Лиары фиксировала происшедшие с азари изменения. Подтверждала нормативность и полноту происшедшего между ней и Джоном. Лиара села на пятки, чуть склонила голову, прислушиваясь к себе.

За несколько минут до появления Джона она уже знала — он закончил обход и вскоре войдёт в свою каюту. Потому уловив стук открывшейся внешней двери, Лиара вскочила с постели, подошла к двери комнаты отдыха и, едва Шепард открыл дверь, протянула к нему правую руку, поворачиваясь боком и касаясь зовущим взглядом его глаз.

Джон подал ей свою руку и она, подведя его к постели, легла первой, выгнулась, ловя его восхищённый и заинтересованный взгляд, скользивший по её обнажённому расслабленному телу, после чего приподнялась на локтях, притушила движением пальца по сенсорам свет в комнате отдыха, а другой рукой притянула Шепарда к себе.

Несколько секунд она вглядывалась в лицо мужа и друга, затем приподняла голову и коснулась своими губами его губ. Джон нависал на ней, не касаясь её тела, не давя на неё, давая возможность двигаться, свободно дышать и вглядываться в его лицо своим мягким и внимательным, неизменно любящим и зовущим взглядом.

Минута истекала за минутой, а они всё не могли разомкнуть свои объятия и расцепить губы. Лиара давным давно закрыла глаза, наслаждаясь и утопая в волне теплоты и любви, идущей от Джона, от его обнажённого тела. Биотику она отключила — в ней не было никакой необходимости — свою роль она сыграла, а теперь они были просто вдвоём, просто едины, просто вместе. Просто — и в то же время крайне сложно.

На коже азари проступили крапинки — признак наибольшего удовлетворения и радости. А Джон продолжал целовать её лицо, шею, плечи, обнимая её своими сильными мягкими руками. Лиара не отталкивала от себя Джона, наоборот, мягко поддерживала его голову, сама проявляла инициативу и давала Джону зацеловать себя всю, всё своё тело без малейших исключений.

Она наслаждалась близостью, наслаждалась возможностью раскрепоститься, отдаться страсти и желанию в самой полной мере. Ни разу ей не захотелось прерваться, сделать паузу, остановить это буйство чувств, эмоций, движений, поз. Лиара и Джон любили друг друга, любили исступлённо, в полную силу, словно... словно в последний раз... Ощутив смысл этой мысли, Лиара постаралась не замереть в этот момент — что-то очень острое кольнуло её душу. "В последний раз..."

Неужели в Галактике есть что-то, что способно отобрать у неё Джона? Отобрать навсегда, оставив в душе незаживающую пустоту, саднящую рану?

Лиара подождала, пока Джон ляжет навзничь, оседлала его, положила обе руки ладонями ему на живот и вперила в его глаза долгий мягкий взгляд. Джон смотрел прямо ей в глаза, хотя азари ощущала — он видит её всю, видит её плечи, грудь, живот, но смотрит в глаза. И сама Лиара смотрела только в глаза Джона, хотя видела его торс, видела его мускулистые плечи, его лицо. Она снова и снова запечатлевала в глубине души его образ. Как бы там ни было дальше, что бы ни случилось, сегодня — её ночь. И эту ночь она никому не отдаст. Во всей Вселенной не найдётся силы, способной отделить её от Джона сегодня, сейчас, в эти быстротекущие и такие глубокие минуты.

Она лежала навзничь, Джон снова нависал над ней, упираясь рукой в кровать, а другой рукой держа её за правую руку. Он снова смотрел на неё, смотрел прямо в глаза, наслаждался. Она принадлежала ему сейчас. Принадлежала вся, полностью, без остатка. Она была перед ним открыта. Он познал её столько раз, сколько она позволила ему. И он видел в её взгляде восхищение, благодарность, удовлетворённость, счастье. Слова не были нужны.

Три часа сна. Три часа сна рядом с Джоном. Они были важны для них обоих. Когда Джон сел в кровати, Лиара, проснувшись, прижалась к его спине и взглянула на него благодарным тёплым взглядом. Он поцеловал её, коротко прикоснувшись к её губам, уже не настолько пухлым, чувственным, снова обретавшим обычную форму. Теперь и Лиара и Джон знают, каковы они оба наедине. Каковы они оба тогда, когда для них не существует ничего, кроме них самих, кроме их единения, кроме их близости.

Шепард встал с кровати, чуть обернулся к Лиаре, продолжавшей полулежать, опираясь на локоть правой руки и смотревшей на него, следившей за каждым его движением, за игрой мускулов под кожей.

Она догадывалась, что её вид, вот именно этот, когда она возлежит на боку, опираясь на локоть правой руки, не скрывая от взгляда мужа и друга своего обнажённого точёного тела, нравится Шепарду и он запечатлевает его в своей памяти, на огромной глубине, в самых потаённых уголках.

Повернувшись на спину, Лиара опёрлась о постель локтями, чуть согнула сведённые ноги. Пусть Шепард запомнит её всю, обнажённую, беззащитную, доверчивую, зовущую, ждущую, жаждущую. Пусть это поможет ему вернуться к ней, чтобы эта ночь имела своё продолжение, чтобы она всегда была с ними двоими, была их тайной, была их покровом.

Шепард не торопился уходить. Он смотрел на Лиару. Она читала в его глазах благодарность, нежность, любовь, ожидание продолжения.

Когда он тихо отступил на шаг, Лиара вскочила с кровати, встала перед Джоном и прямо глядя в глаза мужа и друга подняла правую руку, распрямив два пальца из пяти и согнув остальные.

— Джон, милый, у нас обязательно будет вторая такая ночь. Я хочу от тебя не одного ребёнка, а многих, как минимум, двух. Помни об этом. — нежным тихим шёпотом проговорила Лиара. — Я всегда жду тебя. Возвращайся, чтобы у нас было продолжение — и волшебная ночь единения и её вершины — новые наши дети.

Шепард молча кивнул и Лиара продолжила. Она приложила левую руку чуть выше левой груди, там, где стучало её сердце и склонила голову, благодаря мужа и друга за то, что между ними двоими было и случилось в эти часы, в эту ночь Единения. На её губах, почти вернувших себе обычную форму, играла лёгкая благодарная улыбка.

Шепард одевался, а когда он повернулся, Лиара стояла в двух шагах от него, прикрывая руками груди и глядя на него новым взглядом — взглядом женщины, ждущей ребёнка. И Шепард понял. Понял, склонив перед Лиарой голову. Через несколько секунд он вышел из комнаты отдыха. Его ждала командирская вахта у Звёздной карты — служба снова призывала адмирала Шепарда к себе. Лиара не обижалась на него. Она была довольна, она была рада, она была удовлетворена в самой полной мере: Шепард уделил ей одной предостаточно внимания, предостаточно нежности, предостаточно любви.

Если бы она знала, какое видение встанет перед её глазами спустя всего несколько секунд, она бы так не радовалась. Но она не успела ничего сделать. Даже двинуться с места не успела, как там, на месте двери, ведущей в рабочий кабинет Шепарда, встала она сама, прижимавшая к себе маленькую азари. Встала она с дочкой, с новой дочерью. А слева, прямо перед ней, прикрывая её, встал Джон, встал, приобняв её с дочкой. В его глазах застыла решимость защитить свою жену и дочь. И одновременно Лиара прочла в его глазах, в его выражении лица нечто другое, напугавшее её. Джон стоял, прикрывая её с дочкой, но он был показан более тёмным, чем обычно, чем даже она. Эта темнота... Лиара едва не вскрикнула, осознав, что это была за темнота. Могильная темнота. Джон... Её Джон увидит свою новорожденную дочь, увидит обязательно, но после этого он долго не проживёт, потому что впереди, там, куда он вот сейчас смотрит, спустя декады будет проявлена новая опасность, защищая от которой не только Лиару и её малышку, но и всех остальных органиков, Джон Шепард погибнет.

Видение плавно сменилось другим. Лиара увидела себя, полностью обнажённую, лежавшую на Джоне ничком и целующую его снова в губы. Джон... Он снова в своих форменных брюках, снова в своей форменной куртке со значком "Эн-Семь", снова. А вокруг тёмный фон и всё указывает на то, что кругом — небезопасно, что эти минуты — всё, что им двоим отвела судьба. Через секунды Джон встанет и уйдёт. Уйдёт навсегда. А она... Она останется. Останется, потому что Джон защитит её от беды, от опасности, от гибели. Погибнет сам, но её — защитит.

От душевной боли, скрутившей её сущность, Лиара рухнула на постель, так и не прибранную после ночи единения. В глазах стояли слёзы. Сердце стучало загнанным ритмом. Едва умостившись в полусидячем положении, Лиара смотрела на пропадавшее видение, смотрела и видела проступавшую дверь в кабинет Джона и понимала — она не может сейчас побежать к Джону и пересказать ему видение. Не может. Потому что чувствует — Джон знает об этом. Иначе он бы расслабился в большей степени, не прерывался на обход корабля, не прерывался на командирскую вахту. Он бы провёл всё это время с ней одной.

Остановившимся взглядом Лиара смотрела прямо перед собой. Видение давно исчезло. Надо было собираться и возвращаться на Тессию. Или на "Серый Трон". Она уже знала — через несколько дней "Нормандия" уходит в очередной разведывательный полёт. Срок возвращения, как всегда, заранее не определён.

Преодолевая слабость, Лиара поднялась с кровати, утвердилась кое-как на ногах, вибрирующих от перенапряжённых мышц. Одеваясь, она подняла взгляд на дверь, за которой скрылся Джон. Поправляя скафандр, пристёгивая укладки к поясным креплениям и проверяя оружие, Лиара выдохнула тихо-тихо вслух только одно слово: "Шепард..." и уже про себя добавила — "Джон. Будь осторожен, прошу, вернись ко мне. Как угодно, но вернись, вернись ко мне живым, молю!".

Это твоя дочь, Джон. Первые месяцы беременности Лиары от Джона

Вернувшись на "Серый Трон", Лиара не удивилась, что Серый Посредник уже знает о происшедшем между ней и Джоном. Было бы странно, если он об этом не знает.

— Ваша дочь будет особым ребёнком, Лиара. Поэтому вы должны уделить себе максимум внимания. Вам нужно чаще бывать на Тессии и как можно реже покидать Пространство Азари. — яг чуть склонил рогатую голову. — Так что до родов вы возвращаетесь на пост Посредника по Пространству Азари. Согласны?

— Да. — Лиара кивнула. — Спасибо.

— Не стоит. Главное, чтобы вы уделили себе и ребёнку максимум внимания. Вот билеты на проходящий пассажирник. И — ключи от домика на побережье Океана. Вам нужно как можно больше бывать на свежем воздухе. Успеете ещё надышаться офисной пылью.

Через несколько часов, прибыв на Тессию вечером, Лиара приняла дела у азари, убывавшей на одну из малых планет Азарийского Пространства в долгожданный отпуск и, переодевшись в купальник, отправилась на пробежку по побережью Океана.

Вечер вступал в свои права. Лиара бежала по песку, наслаждаясь тишиной, прерываемой только неумолчным шумом прибоя, наслаждаясь движением, ритмом, спокойствием. Так она будет бегать, пока позволит состояние. Её дочь должна быть сильной, должна быть здоровой. Яг прав, Лиара должна уделить внимание и себе, и дочери, а Тессия — её родная планета, подходит для этого лучше всех других планет Азарийского Пространства.

Искупавшись, вдоволь наплававшись и нанырявшись, Лиара медленным шагом направилась к дому. Яг угадал — ей этот воздух, свежий, напоённый влагой главного океана Тессии, будет необходим до самого момента родов.

Взбежав по лестнице и открыв входную дверь, Лиара обнаружила в прихожей плюшевого мишку. Панда с первого взгляда понравилась Т'Сони. Скинув купальник, азари прижала мишку к себе, его нос коснулся её подбородка. Конечно же, это — подарок от Светланы. Скрыть от неё происшедшее не было никакой мыслимой возможности. И Лиара знала, понимала, осознавала, что жена Джона одобряет её поступок, радуется вместе с Лиарой обретению взаимоотношениями Лиары и Джона необходимой полноты. Женщина земная поддержала свою азарийскую подругу просто и молчаливо. Без лишних слов, письменных и устных.

Теперь у Лиары была полная возможность работать спокойно и уверенно. Ощущая под сердцем развивающуюся новую жизнь, Лиара обрела стабильность. Долгожданную стабильность, необходимую стабильность.

Впервые увидев Лиару с уже обозначившимся животом, Шепард онемел от нежности и восхищения. Прилетев на командирском челноке прямо с фрегата, вернувшегося из очередного месячного полёта, Джон осторожно подошёл к Лиаре со спины, поймал её разрешающий кивок и очень бережно приложил руку к животу подруги. Лиара накрыла его руку своей рукой, взяла своей левой рукой левую руку Джона, ощутила нежный поцелуй на своей шее и смущённо улыбнулась.

Потом они долго разговаривали в спальне Лиары. Джон интересовался малейшими подробностями, но охотно признавал право жены умалчивать о некоторых деталях. Главное — они видели друг друга, ощущали друг друга, были рядом друг с другом.

Шепард убедился, что Лиара довольна, что она успокоилась и стабилизировалась. Азари достала из прикроватной тумбочки контейнер и подала его Джону, чуть склонив голову. Шепард открыл крышку. В коробке находился портрет Лиары в хорошо знакомом ему научном комбинезоне. Лиара на портрете смотрела чуть вправо. Усмехнувшись, реальная Т'Сони шёпотом уточнила: "Подожди полминуты. Этот портрет обладает секретом. Только тебе доступным, Джон.". Шепард кивнул и стал рассматривать изображение с возрастающим интересом. И вдруг голова Лиары на портрете чуть повернулась влево и глаза также изменили направление взгляда — теперь Лиара с портрета смотрела прямо на Шепарда. Её рот чуть приоткрылся, блеснули белые зубы. В глазах азари Шепард без всякого труда прочёл и любовь, и ожидание, и веру в него, Джона, её Джона. Которому она была столько месяцев верна.

Шепард осторожно отложил портрет и обнял Лиару. Настоящую, живую Лиару, нежно целуя её лицо. Лиара улыбалась своей полной, сияющей улыбкой, в её глазах искрились блёстки удовлетворения. Джон понял, ему понравилось. Этот портрет поможет ему выжить. Она верит в это. Она хочет этого.

Служба снова призвала Джона к себе. Он всегда был и оставался воином. Портрет, вместе с контейнером он, конечно же взял с собой. А Лиара несколько десятков минут крутилась перед зеркалом. Ей нравились происшедшие с ней изменения.

Альдара будет уникальным ребёнком — Джон сделал всё так, как надо. Об остальном позаботится она, Лиара Т'Сони, уже привыкшая к двойной фамилии — Т'Сони-Шепард. И даже если Альдара изберёт путь воина-азари, она, Лиара, не будет возражать. Шепард всегда был воином и его старшая дочь достойна того, чтобы пойти по стопам отца. Стать лучшей, стать сильнейшей воительницей азари. Лиара тоже воевала и прекрасно понимает — война никогда не кончается. Мир быстротечен, он неминуемо сменится войной и к этой новой войне нужно быть готовыми.

Лиара вспомнила, сколько она с Шепардом перебирали и выбирали имя для первенца. Ради Джона Лиара была готова максимально сократить срок беременности. Это было сложно, тяжело, трудно, но Лиара была готова пойти на это. Знала — она выдержит. Она должна успеть родить старшую дочь Шепарда до тех пор, когда произойдёт непоправимое и её Джон снова шагнёт навстречу врагу, прикрывая её, прикрывая органиков от новой беды. В том, что Джон защитит их от боли, от потерь, от тревог, Лиара не сомневалась. И Альдара должна увидеть отца и быть как можно ближе к нему, как можно дольше пробыть рядом с ним. Джон сможет ей многое передать, многому научить. Он многое успеет ей дать — в этом Лиара была уверена.

Шепард старался прилетать к Лиаре при любой возможности. Он часто приезжал к ней прямо в офис, входил в кабинет, учтиво и тепло раскланявшись с секретаршей Тайалой и оставив у неё на столике непременные сладости и букетик полевых цветов.

А потом он любил, подойти к Лиаре сзади, поцеловать её в щёку и встретиться с ней глазами. Лиара уже знала — он просит разрешения прикоснуться к её животу. Лёгкое прижмуривание глаз азари — и руки Джона обнимают её за талию. Т'Сони понимала — малышка чувствует присутствие отца и радуется его близости. А сама Лиара млела в его объятиях. Нигде и никогда она не ощущала столь полной защищённости, столь полного спокойствия, кроме как в объятиях Шепарда. Он был осторожен. Он был нежен. Он был мягок. Лиара целовала его лицо, положив свои руки поверх его рук и понимая — это то, что поможет малышке стать лучше, сильнее, мощнее, совершенее. Ей как никому нужно ощущать единство и любовь родителей.

Месяц сменялся новым месяцем и яг предложил Лиаре уйти в отпуск, уделить малышке максимум внимания. Азари и сама понимала — с таким большим животом трудно будет качественно работать даже в пределах Тессии. Ей теперь нужно ненадолго отойти от дел.

Она полюбила носить земные, человеческие одежды, предназначавшиеся для беременных женщин — ей казалось, что так будет лучше. И Шепард одобрял её выбор. Она радовалась, когда он замирал, прислушиваясь к тому, как его дочка легонько толкается, обозначая своё присутствие, своё существование с каждым разом всё определённее.

Под руками Шепарда Альдара успокаивалась, давала возможность матери отдохнуть, снова поцеловать Шепарда, снова положить свои руки поверх рук Джона, обнимающего её столь бережно и осторожно, что Лиара запоминала каждую секунду этой новой встречи. И потом раз за разом вспоминала её во всех деталях.

Лиара, ты должна быть осторожной. Ты носишь ребёнка Джона. Ария Т Лоак и Лиара на Иллиуме

Полной неожиданностью для Лиары стало появление в её прибрежном доме на Тессии Арии Т'Лоак. Почти девятисотлетняя азари, властительница огромной реконструированной и капитально обновлённой станции, правительница огромных территорий и миров Терминуса и Траверса, казалось, не умела стареть. На её личном фрегате Лиара улетела в дом Арии на Иллиуме — где только у королевы пиратов не было резиденций. Матриарх взяла над Лиарой плотное шефство, окружила Лиару заботой, позволила успокоиться и немного расслабиться — соотечественнице и соплеменнице, тем более, такой, как Т'Лоак, прекрасно знавшей и Шепарда, и Светлану, Лиара могла доверять полностью и без остатка.

Вечерами и ночами Лиара и Ария подолгу стояли на балконе, смотрели на засыпающий город, на светящиеся окна высоток и небоскрёбов, на наливавшееся ночной чернотой небо пограничной планеты. И говорили, говорили, говорили. Лучшей собеседницы и лучшей близкой подруги Лиара вскоре не могла себе пожелать и представить. Казалось, в состояниии, самочувствии, положении Лиары для Арии не было малейших недомолвок и тайн.

Азари-матриарх не стремилась занять позицию менторши и наставницы. Она просто помогала Лиаре самим своим присутствием. Чувствуя на своих плечах её руки, Лиара успокаивалась.

Они обе воевали. Но о войне теперь они обе говорили очень мало. Больше говорили о мире. О настоящем мире и о будущем мире. Могучий биотик, Ария помогла Лиаре обернуть её собственную биотику на благо малышки. И теперь под руководством Арии Лиара часто замирала, объятая биотическим сиянием, закрывала глаза, склоняла голову, чуть поддерживая левой рукой живот, а правой привычно прикрывая набухшие и отяжелевшие груди. Она прислушивалась к себе, к своим ощущениям, к малышке, искала проблемы, недостатки, опасности. Если находила — теперь она знала, как с ними справиться или кого следует попросить о помощи.

Она очень боялась потерять ребёнка. Очень. До дрожи, до потери сознания боялась. И часто, когда Шепард прилетал к ней на несколько часов или на несколько дней, она склонялась над ним и целовала его в губы, прикрыв глаза и боясь разбудить того, чье продолжение набиралось сил перед долгой жизнью у неё под любящим сердцем. Любящим и боящимся потерять отца малышки. Целуя Джона в губы, Лиара замирала, боясь потревожить сон Шепарда, боясь прервать его отдых. Он спал всегда спокойно, почти не менял позы. Не храпел, дышал едва заметно.

И ещё больше Лиара боялась того, что однажды ей придётся почти вот так же целовать уже мёртвого Джона. Ничего не могла с собой поделать — эти мысли сами лезли в голову и сопротивляться им она не умела. Что-то очень чёрное и страшное лежало впереди у Джона. Что-то способное поглотить его без остатка, поглотить и не вернуть ей, её и его дочери, детям Майкрофта и Светланы и самой Светлане.

Часто стоя у окна в своей небольшой квартирке, на Тессии, куда она прилетала, чтобы немного поработать, выполнить самые сложные заказы, поступившие в её фирму, Лиара задумывалась, замирала и боялась.

Боялась подумать о том, что когда-нибудь она будет вот так же стоять у окна. И впереди у неё будет одиночество. Потому что её Джон шагнёт в огонь и останется там, в этом всепожирающем пламени. Останется там, чтобы этот страшный огонь не опалил больше никого из разумных обитателей Млечного Пути.

Она старалась бояться этого только наедине с собой. Наедине с собой и дочкой. Знала, понимала, чувствовала, догадывалась: её дочь достойна уже сейчас знать о таких сложных вопросах реальной жизни достаточно много.

А когда рядом появлялся Джон, она просто молча прижималась к нему и замирала, обнимая его торс. Несколько минут таких молчаливых объятий заряжали её энергией жизни на несколько декад. Несколько декад, которые Джон снова будет летать где-то очень далеко, будет выполнять очередные задания командования Астросил Земли. Будет принадлежать команде, экипажу, кораблю. А потом — обязательно — Светлане и её детям. Несколько декад он будет жить полной жизнью, жизнью чрезвычайно востребованного и занятого человека.

А она будет ждать часа появления на свет его старшей дочери. И верить, что эта уникальная азари — не последняя его дочь. Не последняя. Только первая — самая лучшая, самая сильная, самая развитая, впитавшая в себя всю силу и суть Джона. Та, кто понесёт его славу, его честь, его мощь дальше в глубины столетий и тысячелетий. И, быть может, станет такой же известной воительницей, о которой будут говорить просто и чётко: это — дочь Джона Шепарда. И этих слов будет достаточно. Всем достаточно. И врагам, и друзьям. В ней будет жить Шепард, когда он покинет этот мир, перейдёт Грань, уйдёт за Предел.

Она такая славненькая. Лиара и доктор Чаквас в медцентре после рождения первого ребёнка Шепарда

Главный госпиталь Тессии принял Лиару Т'Сони на последнем месяце беременности. Джон улетел в двухмесячный разведполёт и Лиара немного успокоилась. Он знал, что его дочка очень скоро появится на свет, он знал об этом хорошо и точно. Он был рад и уверен, что у Лиары будет всё хорошо в этот очень ответственный момент её жизни.

Только в госпитале, лёжа на удобной больничной кровати, Лиара поняла, насколько предусмотрительным может быть её Джон. В палату в сопровождении лечащего врача — молодой, но очень опытной азари, вошли Карин Чаквас, Хлоя Мишель и Мордин Солус.

— Вы? — только и смогла спросить Лиара, до предела удивившись их появлению.

— Да, мы. — спокойно сказала Карин, подходя к кровати и беря в руки медицинский планшет с последними данными объективного контроля состояния Лиары. — Мы, Лиара. Джон попросил нас побыть с тобой и я согласилась. Надо же дать моим лучшим интернам возможность поработать полностью автономно. Вот я и оставила на борту фрегат-крейсера двоих лучших. А Мордин и сам не усидел у себя в клинике.

— Подтверждаю Лиара. — Солус по своему обыкновению вскинул инструментрон, произвёл сканирование. — Насколько я могу судить предварительно. — вы в норме. И ребёнок у вас — в порядке.

— А мне... — сказала Мишель. — будет приятно немного постажироваться в Центральном Госпитале Тессии. Среди гражданских медиков. И, конечно, помочь вам, Лиара.

— Хлоя скромничает. Её с трудом уговорили лучшие медики этого госпиталя уделить время не только тебе, Лиара, но и другим пациентам. Она сразу заявила, что прилетела только к тебе и к малышке. — Карин включила мониторы, посмотрела на пляску показателей. — И неоднократно подтвердила это не только по связи, но и в личных беседах.

— Уговорили... — с сожалением произнесла Мишель, забирая у Чаквас планшет и вчитываясь в строки данных. — Придётся совмещаться. Но всё равно — в основном я буду у тебя, Лиара. Остальные находятся под контролем не менее профессиональных врачей. И я всё равно не смогу составить полной конкуренции Карин. Она здесь — вне всяких рамок.

Лиара кивнула, смущённо улыбнулась. Попала. Трое лучших врачей "Нормандии", самые известные специалисты отложили все свои дела и прилетели на Тессию, чтобы дочка Джона родилась без проблем и избежала многие опасности. Чаквас кивнула Мордину и они, обменявшись взглядами с Лиарой, приступили к проведению обследования. Азари-лечащая врач вышла из палаты, убедившись, что пациентка находится в надёжных и хорошо знакомых руках разумных, которым она, без всякого сомнения, полностью доверяет.

Что и говорить, трое спецов вытрясли из Лиары душу, но зато с полной ответственностью заявили, что никаких мыслимых и немыслимых опасностей они не усматривают ни в реальности, ни в перспективе и теперь принимают на себя всю ответственность за доведение процесса беременности до логического нормативного конца. Редко когда ещё Лиару обследовали с такой дотошностью — даже тогда, когда она была тяжело ранена ножами Кая Ленга, азари не настолько фундаментально изыскивали малейшие признаки сопутствующих угроз и опасностей.

Через двое суток Лиара оказалась в родзале. Три азари-медика, лечащая врач, Мишель и Карин окружили роженицу. Мордин был рядом — в соседней комнате, возле терминалов систем объективного контроля. Роды прошли быстро и безболезненно. К вечеру Лиара уже была в той же палате и кормила дочку. Малышка проявляла просто зверский аппетит и Т'Сони в душе благодарила Чаквас, настоявшую на том, чтобы перед родами Лиара плотно поела.

Сама Карин вошла в палату, когда Лиара уже заканчивала кормление.

— Она такая славненькая. — тихо сказала Лиара, глядя, как малышка касается ручкой её грудей.

— Дочь Шепарда и не может быть другой. — так же тихо сказала Чаквас. — Будь спокойна, Лиара. Мы всё проверили — никаких проблем нет. Ни у тебя, ни у малышки. Как назвала?

— Альдара. — выдохнула Т'Сони.

— Прекрасное имя. — Карин отложила в сторону медицинский планшет. — Отдохни. — врач переложила малышку в кроватку, закрыла бортики, помогла Лиаре протереть груди салфетками. — Поспи. Теперь тебе нужно будет много и часто кушать — у неё, — Чаквас искоса взглянула на уснувшую маленькую азари, — прекрасный аппетит.

— Я готова. — сказала Лиара, опускаясь на подушки. — Спасибо вам, Карин.

— Мы с Мишель доведём сопровождение до выписки, Лиара. Мордин уже улетел — он просил передать наилучшие пожелания тебе и малышке — его рвут на части и он обещал быть вовремя. — Чаквас прикрыла Лиару одеялом. — Спи. Мать дочери Джона. — с этими словами врач вышла из палаты, притушив свет.

Лиара прикрыла глаза. Да. Она выполнила свою задачу. Первая дочь Джона родилась здоровой и нормальной. Теперь впереди у мамы и дочки был целый месяц до выписки из Госпиталя. За этот месяц Альдара окрепнет, пройдёт курс прививок, обследований, освоится в этом мире. И потом Лиара спокойно передаст дочку в руки отца, в руки Шепарда. К тому моменту он, конечно же, прилетит на Тессию, чтобы у дверей Госпиталя встретить свою жену и своего ребёнка. Своего без малейших натяжек и условностей.

Лиара и Джон с первой дочерью Шепарда

Месяц в госпитале прошёл спокойно и для Лиары и для Альдары. Врачи удивлялись, с какой скоростью растёт и развивается Альдара, неизменно проявлявшая огромный интерес к окружающему миру, обладавшая прекрасным аппетитом и ни на минуту не желавшая расставаться со своей мамой. Чаквас и Мишель были довольны — малышка избежала очень многих опасностей, столь характерных для новорожденных азари и Лиара успокоилась. Она поверила в то, что первая её и Джона дочь преодолела этот месяц успешно и впереди будут ещё многие успешные месяцы жизни.

Джон вошёл в палату с огромным букетом цветов и большим контейнером с подарками. Секунда — и цветы осыпают вставшую с кровати Лиару с ног до головы. Ей это понравилось. Очень и очень понравилось. Она улыбнулась, подвела Джона к кроватке, где спала Альдара. Шепард склонился над кроваткой, с нежностью и любовью глядя на свою дочку. Так прошло несколько минут. Альдара явно ощущала присутствие рядом обоих родителей, поэтому спала спокойно, не проявля нервозности и не собираясь просыпаться и плакать.

Отойдя от кроватки, Шепард распаковал контейнер, достал подарки и часть их сразу вручил жене. Она обняла и поцеловала мужа, тихо поблагодарив его. Для неё главным подарком было само появление Шепарда здесь и сейчас. Она не сомневалась в том, что Джон обязательно заберёт её и дочку из Госпиталя, как только разрешат врачи. У людей была такая традиция — лично забирать своих жён из родильных домов. Если бы Шепард мог, он бы, безусловно, простоял под окнами корпуса несколько дней — мужчины-земляне так часто делали, свидетельствуя своим подругам своё восхищение, уважение и любовь. Шепард себе позволить подобного не мог — он только что, несколько часов тому назад вернулся из Штаба Астросил Разведки с послеполётного совещания и сразу улетел к ней, к Лиаре, едва успев сменить обычный челнок на дальний командирский.

Обняв Лиару, Джон снова подошёл к кроватке, увидев, что девочка уже проснулась. Он подхватил потянувшуюся к нему Альдару и она сразу с комфортом устроилась у него на руках, обняла за плечи и что-то стала тихо лепетать ему на ухо. Своего отца, своего папу она узнала сразу. Лиара подошла сзади и прижалась к спине Джона. Теперь она точно не одна. Рядом — Джон и их первая общая дочь.

Они спустились вниз, к вестибюлю, вышли на крыльцо Госпиталя. Приняв у Чаквас и Мишель ридеры с информацией, Джон поблагодарил обоих врачей, передал им часть подарков, переговорил с лечащим врачом Лиары, поблагодарил и одарил её и они втроём направились к ожидавшему командирскому челноку "Нормандии".

Передав дочку Лиаре, Шепард переговорил с Чаквас и Мишель относительно сроков их возвращения на борт фрегат-крейсера, после чего устроился за управлением кораблика. Спустя несколько часов челнок входил в шлюз "Нормандии", лапы фиксаторов подхватили его, передвинули к трапу.

Их встречал весь экипаж фрегата-крейсера. Лиара довольно и счастливо улыбалась, держа Альдару на руках. Она вернулась на борт хорошо знакомого корабля. Теперь этот корабль будет знаком и Альдаре, с интересом оглядывавшейся по сторонам и по-прежнему не проявлявшей ни малейшего беспокойства. Маленькой азари было достаточно чувствовать и видеть рядом маму и папу, чтобы даже не помышлять о необходимости заплакать или ещё-как то выразить свои опасения и страхи и беспокойство.

Втроём они прошли в старпомовскую каюту Шепарда. Там уже было всё готово для малышки. И кроватка, и столик, и термостаты для детского питания. Всё-всё было готово. Джон опять обо всём позаботился заранее. Лиара благодарно прижалась к Шепарду, уложила дочку в кроватку, прикрыла одеяльцем и наконец смогла обнять Джона по-настоящему, полно, снова зацеловывая его лицо и давая зацеловать своё. Она была счастлива. Она не одна, теперь у неё рядом — копия Джона, его полноправная наследница, азари, которая станет лучшей во многих областях, утвердит и поддержит марку семьи капитана Шепарда.

День они провели в прогулках по кораблю. Фрегат-крейсер находился на внешнем рейде одной из малых планет, закреплённых за Астроразведкой Земли. Особая планета, куда не было хода обычным гражданским кораблям. Только военные разведкорабли Земли и Солнечной системы могли входить на её орбиту.

Она несколько раз покормила Альдару в присутствии Джона. Глупо было бы запрещать и препятствовать мужу и другу быть рядом в эти минуты. А потом Джон приносил из столовой фрегата контейнеры с пищей и они устраивали пир, пока Альдара спала в своей кроватке. Шепард ревностно следил, чтобы свои порции Лиара съедала без остатка, непременно — с пятью как минимум добавками.

— Джон, я так растолстею. — Лиара попыталась закрыть руками тарелку, когда Джон вознамерился положить туда два половника добавки. Какой-то очень питательный и густой суп, который одинаково любили и азари, и люди.

— Не растолстеешь. На Тессии тебя уже называют "Бегущая по волнам". — улыбнулся Шепард.

— Заложили. — Лиара поняла, что неугомонные корреспонденты засняли её во время пробежек по побережью Океана. — Хорошо, что ещё в Ассоль не перекрестили. А "Нормандию" не выкрасили в красный цвет алых парусов.

— И перезаложили. — кивнул, едва улыбнувшись, Джон. — Тебе нужно хорошо питаться. Альдара хочет видеть маму здоровой и сильной. Это для неё будет намного более лучшим примером, чем все многочасовые лекции.

— А ты бы прочитал Альдаре такую лекцию? — усмехнулась Лиара, заранее предполагая ответ.

— При необходимости — да, но считаю, что мы с тобой должны воспитывать дочь своим личным примером.

— Согласна.

Большая двуспальная кровать приняла всех троих. Альдара сразу успокоилась, оказавшись между родителями. Справа от неё была мама, слева — папа. Чего ещё желать маленькому ребёнку? Альдара прижалась к отцу, другой рукой прижимая к себе куклу, весьма напоминавшую Джефа Моро в его неизменной кепке. Лиара повернулась на левый бок, обняла дочку левой рукой, а правую прижала к сердцу. Как же хорошо. Она сотни раз представляла себе этот момент первой ночи с Джоном и дочкой. И вот эта ночь стала реальностью. Успокоенная, Лиара убедилась, что Альдара угомонилась и заснула. Шепард согрел её своим теплом, обнял рукой и Альдара уснула быстро и глубоко. Коснувшись взглядом лица мужа и друга, Лиара закрыла глаза. Несколько часов сна. Несколько часов молчаливого яркого спокойного счастья.

Джон, будь осторожен. Что-то нехорошее надвигается. Ночной разговор Лиары и Джона на балконе квартиры

Полмесяца, целых две недели Лиара провела на борту фрегат-крейсера. Это были дни полного, ярчайшего счастья. Альдара почти не покидала рук Шепарда. И он брал её всюду, ничего не скрывая от дочери, не ограничивая её детскими рамками. Малышка привыкла к огромному для неё кораблю, Лиара ясно видела — "Нормандия" больше не пугала маленькую азари ни размерами, ни запутанностью коридоров, ни множеством самых разных помещений.

Наступил день и Лиара перешла на борт командирского челнока. Шепард передал ей Альдару, кивнул водителю, проверил, все ли контейнеры с вещами были погружены на борт кораблика. Поцеловав Лиару, он вышел на трап и молча смотрел, как закрывается крышка люка салонного отсека. Лиара смотрела на Джона, баюкая уснувшую дочку.

Всё когда-нибудь кончается. И эти две недели пребывания рядом с Джоном, на его корабле подошли к концу. Впереди у Лиары была Тессия. Несколько декад работы на родной планете. А там — возвращение на "Серый Трон". Вместе с Альдарой. И никак иначе. У Джона — новый длительный разведполёт. Пройдут долгие декады, прежде чем он вернётся к этой планете, ставшей базой для легендарного фрегат-крейсера. И, получив межполётный отпуск, он обязательно прилетит к ней. Либо на Тессию, либо — прямо на "Серый Трон".

За эти две недели Лиара благодаря Шепарду ни разу не вспомнила о том страшном, потрясшем её видении. Благодаря присутствию Шепарда это видение ни разу не всплыло ни в сознании, ни в подсознании Т'Сони. И только когда командирский челнок "Нормандии" коснулся плит посадочного поля Главного космопорта Тессии, Лиара, подхватив Альдару на руки и приказав автотележке с багажом следовать за ней, вдруг ощутила в глубине своей сути лёгкий, почти неощутимый укол. Впереди у Джона и у неё — опасность. Опасность расставания навсегда. Навечно. На сотни и тысячи лет. Только присутствие Альдары спасло Лиару от обморока. Оказавшись в салоне своего личного флайера и задав курс к домику на побережье, Лиара расплакалась. Расплакалась, прижимая к себе малышку. Расплакалась, осознав, что теперь, когда у неё на руках — дочь Шепарда, то первое видение подтвердилось. Она вспомнила, какое испуганное, какое плаксивое выражение лица было у малышки в том видении.

Уложив Альдару в кроватку на веранде, Лиара заставила себя успокоиться. Она обязательно переговорит с Джоном. Переговорит не по связи, а лично. Переговорит, потому что не сможет скрыть от него своего беспокойства. Переговорит, но не будет рассказывать ему о видении. Это — только для неё. А для Джона... Для Джона она постарается обернуть дело мягче. Сошлётся на предчувствие. Он поймёт. Он всегда её понимал глубоко и полно. Эти частые разведполёты. Неспроста, ох, неспроста они продолжаются месяцами. Совсем неспроста.

На побережье становилось всё более прохладно — приближалась зима и Лиара с дочкой вернулись в городскую квартиру. Глядя на спящую в кроватке Альдару, Лиара в который раз обдумывала, что и как она скажет Джону. Он обещал прибыть, знал, что она уже не на побережье, не в загородном большом доме, а в городской квартире. В большой квартире, а не в той, маленькой.

Через несколько дней Джон прилетел. И Лиара сразу почувствовала — он знает. Знает гораздо больше, чем скажет ей. В этот раз он прилетел всего на сутки. Дав возможность Альдаре побыть с Джоном утром, днём и вечером, Лиара постаралась сохранить хотя бы внешнее спокойствие. А поздно вечером, когда малышка, угомонившись, сладко спала в кроватке, Лиара и Джон вышли на балкон квартиры.

Несколько десятков минут они молчали, глядя на панораму ночного города. Совершенно неожиданно она повернулась к Джону и увидела, что он тоже стоит уже не боком, а лицом к ней. Его рука касается её головы, а другая обнимает за талию.

— Джон... — Лиара почувствовала, как у неё перехватывает дыхание... — Молю, прошу... Будь осторожен. Что-то нехорошее надвигается. — Она знала, что пройдёт ещё несколько десятков минут и Джон, привычно постояв несколько минут у кроватки дочери, уйдёт к прибывшему прямо к небоскрёбу командирскому челноку. — Прошу тебя, будь осторожен! — Она знала, понимала, ощущала, что больше её Джону вслух говорить ничего не надо — остальное он поймёт и без слов.

Он понял. Обнял Лиару, привлёк к себе, дав ей возможность спрятать лицо у него на груди, прижаться, почти слиться с ним воедино. Молча. Слова не были нужны. Лиара всегда хорошо понимала Джона без слов. И он её тоже понимал без слов. Зачем слова, если есть глубокие и точные чувства?

Всё случилось так, как она предполагала. Обнявшись, они вернулись в квартиру, Джон прикрыл балконную дверь на защёлку, вместе с Лиарой подошёл к кроватке, несколько минут смотрел на спящую Альдару, потом шагнул к прихожей, повернулся к Лиаре, поцеловал её обе руки и — шагнул за порог. Дверь автоматически, медленно, пугающе медленно стала закрываться за ним. Отсекая взгляд Лиары. Потерянный, боязливый, нежный, умоляющий. Многое было в этом взгляде, который жёг спину уходившего Шепарда. Уходившего от неё, Лиары.

Он так и не сказал ей. Не сказал о вызове, пришедшем от Арии Т'Лоак. Не сказал о значке, содержавшемся в тексте вызова. Не сказал о том, что увидев этот значок, он распорядился готовить фрегат к немедленному вылету на "Омегу". В этот раз он будет действовать вне графика разведвылетов Астросил Разведки Земли. Это — его право. Право командира уникального, легендарного корабля.

Лиара смотрела на его маленькую фигурку, шедшую к снижавшемуся командирскому челноку. "Нормандия" уже близко, она пройдёт совсем рядом с Тессией, подхватит челнок и уйдёт. Уйдёт в новый полёт. Из которого её Джон может не вернуться. Лиара изо всех душевных сил цеплялась за это "может". Цеплялась исступлённо, истово, изо всех сил... Физических и душевных.

Она догадывалась, что до гибели Джона оставалось слишком мало времени. И большую часть этого времени она не сможет быть рядом с ним. С её главным другом и мужем. Он уделит максимум внимания. Уделит не ей, а экипажу и кораблю. Уделит тем, с кем шагнёт в пламя. Шагнёт, чтобы остаться в этом пламени навечно. Оставив ей память о видении, где его фигура отступает в полумрак, а она с дочкой на руках остаётся на свету. Остаётся жить. Без него, Джона, жить.

Шепард шёл к снижавшемуся челноку. Взгляд Лиары жёг ему затылок, жёг спину. Но оборачиваться он не мог. Знал, догадывался, понимал, что Лиара, если он обернётся, не утерпит и сиганёт тогда вниз, с огромной высоты. Прыгнет, чтобы в коконе биотики опуститься рядом с ним и шагнуть следом за ним в салон челнока. Шагнуть и никогда больше не разлучаться.

Поднявшись на борт взлетавшего челнока, Шепард кивнул водителю, сел, пристегнулся. Кораблик по крутой траектории ушёл вверх, к орбите, чтобы через несколько десятков минут состыковаться с фрегат-крейсером.

Впереди была "Омега". Впереди был разговор с Арией Т'Лоак. Значок в сообщении означал только одно — разведка азари-матриарха, разведка королевы пиратов нашла что-то такое, что зевнула Разведка Земли. В очередной раз зевнула. И за этой недоработкой Шепард отчётливо видел тенденцию. Ту самую тенденцию, которую уже один раз пришлось ломать, когда пришли Жнецы. Ту самую тенденцию к самоуспокоенности. Ту самую тенденцию к желанию не замечать никакую опасность. То, против чего он всегда выступал. Потому что она приносила только боль, кровь смерть множеству разумных органиков.