Нелегал - роман издан

Нелегал.

Тирр в последний раз оглянулся на заполненный клубами первозданной Тьмы зал, в котором его преследователи, вопя, обменивались ударами вслепую и не понимали, что сражаются друг с другом. Идиоты, до чего же предсказуемы. Он мог бы с легкостью обратить их же магию против них самих, но даже этого не потребовалось. Когда воины Дома Рэвэйр ворвались в главный зал Дѓома Диренни, они применили 'вуаль тьмы' одновременно и не сговариваясь. Каждому из них было глубоко наплевать на то, что его собственный купол магической тьмы совершенно непроницаем для товарищей: все они стремились добраться до него, Тирра, первыми, дабы снискать милость богини и матери своего дома. И теперь, когда множество куполов заполнило зал, ослепли все и сразу. Кроме самого Тирра, конечно, он давно уже научился противодействовать столь простым заклинаниям.

Маг хмыкнул и направился к ступеням, ведущим на второй этаж. Поднявшись наверх, прошел мимо корчащихся на полу воинов без опознавательных знаков какого-либо из знатных Домов. Штурмовой отряд, проникнув на второй этаж через окна, угодил в расставленные для них магические ловушки. Глупцы. Они разве не знали, что отправляются за головой фантастически сильного мага? Знали. Думали, должно быть, что им не приготовят встречу? Зря.

Тирр подошел к двери в обеденный зал, и та послушно открылась перед ним. Еще не так давно тут вкушали изысканные яства его мать и сестры, и приглашение присоединиться к ним за обедом мужчины, будь то Тирр, его безмозглый брат-параноик Кайран или мужья матери, которых глава Дома меняла как перчатки, могли получить лишь в знак особого благоволения, то есть нечасто, а точнее, очень редко. Теперь же Тирр Волан шагает по залу с видом хозяина. И право имеет: в конце концов, он и есть хозяин поместья, как последний оставшийся в живых представитель Дома Диренни. Ненадолго, впрочем: снаружи доносятся воинственные крики прибывающих воинов.

Мирлорчар появился за спиной мага, вывалившись из потусторонней бездны в клубах черно-лилового пламени, яд с его хелицер капнул на мраморный пол. Тирр оглянулся через плечо, злорадно прищурился, увидев, что демон-паук находится прямо на руне, и щелкнул пальцами. Чудовище, даже не успев сдвинуться с места, в одно мгновение оказалось охвачено жарким пламенем.

Боковая дверь с грохотом открылась, пропуская в зал жрицу в сопровождении отряда воинов, и в это время внутренности мирлорчара, закипев прямо внутри панциря, с треском и шипением прорвались наружу. Огромный паук буквально взорвался, окатив брызгами крови и яда всю группу. Лишь жрица уцелела, выбросив перед собой руки и спасшись от смертельного дождя благодаря магическому барьеру, но ее солдаты завопили страшными голосами, когда яд паука-демона начал разъедать доспехи и кожу. Впрочем, их участь предводительницу не вразумила.

Жрица шагнула через корчащееся тело, забыв о манерах и выкрикивая заклинание вслух, дабы его эффект проявился в полную силу. Тирр встретил ее взгляд, от которого любой другой мужчина застыл бы, неспособный пошевелиться, и улыбнулся:

— Я бы предложил тебе попробовать еще раз, но у меня мало времени, — с этими словами он выбросил в сторону жрицы раскрытую в пародии на приветствие ладонь, и невидимая сила сбила женщину с ног и припечатала к стене.

Не оглядываясь на сползающую на пол жрицу, Тирр покинул зал и оказался в задней части дома, на лестничной площадке. Тут его, впрочем, сразу же перехватили еще три высшие жрицы из двух разных Домов. Одна спускалась с антресольного этажа, две другие поднимались снизу.

Маг изящно уклонился от первого брошенного в него снизу кинжала, а траекторию второго изогнул так, чтобы оружие, описав дугу, попало в спускающуюся сверху жрицу. Впрочем, психокинез никогда не был его коньком, и кинжал угодил в бедро, а не в грудь. Женщина, взвыв, покатилась по ступенькам.

Сразу после этого Тирру пришлось отражать магические атаки двух оставшихся неприятельниц. Он рассеял летящий в него огненный сгусток и выбросил в сторону врага левую руку, с кончиков пальцев сорвались струи пламени. Обе жрицы защитились барьером, но черное, свитое из первозданной тьмы щупальце, бесшумно появившееся из стены позади, не заметили. Щелчок пальцев правой руки — и вот одна из неприятельниц уже бьется в его хватке, хрипя и задыхаясь.

Вторую жрицу Тирр ударил невидимой 'волной гнева', проигнорировав попытку парализовать его взглядом, и когда та пошатнулась, ударил еще раз другой рукой, а потом в третий раз двумя сразу. Барьер, напитанный ее никчемными силами и молитвами, не выдержал мощи величайшего мага мира. Жрица, получив сокрушительный удар, с которым не всякая булава могла бы поспорить, врезалась в стену, и ей еще очень повезло, что боком, а не плашмя: всего лишь сломанная ключица вместо разбитого затылка.

Разделавшись с нападающими, маг с достоинством пошел наверх, в свои убогие апартаменты младшего сына. Он не стал тратить время на добивание поверженных жриц: одна стонет, лежа на лестничном пролете внизу, вторая хрипит в объятиях теневого щупальца, третья лежит с кинжалом в бедре, то ли ударилась головой при падении, то ли искусно притворяется. Можно было бы легко и мучительно расправиться с ними, но Тирр не стал разменивать свою глубокую скорбь на убиение трех жалких жриц. Выживут — йоклол с ними, пусть живут, зная, что их так называемая высшая магия, вымоленная на коленях у своенравной госпожи, ничто по сравнению с силой истинно одаренных.

Да, все могло бы быть совсем иначе. Он, Тирр Волан, мог бы быть не жалким младшим сыном не особо могущественного Дома. Его планы шли куда как дальше. Подумать только, вот прямо сейчас имение осаждают воины и высшие жрицы сразу нескольких других знатных Домов, и им противостоит всего лишь один-единственный молодой маг. И не просто противостоит, а успешно ведет смертельную игру в поместье Диренни, которое превратил в свое поле боя. Что там другие, его собственные мать и сестры так и не заметили, как Тирр исписал все помещения своими невидимыми рунами. И теперь жаждущие преподнести богине его голову корчатся и умирают в магических ловушках. Что ж, по крайней мере, они порадуют Паучиху если не успехами, то хотя бы своими предсмертными муками.

Маг поднялся на третий этаж и открыл дверь в комнаты с низким потолком, где прожил все свои годы после того, как завершил обучение в академии. Как жаль, что все заканчивается, не начавшись. Тирр мог бы многое сделать, может быть, даже захватить власть в Мензоберранзане и заставить жриц прислуживать ему... было бы здорово. Но увы, планы провалились на самой первой стадии: обдумывания. Все из-за брата-идиота. Умственная неполноценность и беспредельная паранойя — взрывная смесь.

Тирр тяжело вздохнул. Чего греха таить, его жизнь могла закончиться вот так, как сейчас, в любой момент. Он слишком многое на себя взвалил, точнее, собирался взвалить. И прекрасно понимал, что запросто мог бы просчитаться где-нибудь, и это непременно закончилось бы вот такой травлей, как теперь. Тирр был готов к тому, что любая ошибка будет для него последней, но вот так глупо, из-за чужой тупости... Как же обидно!

Внизу послышались шаги множества ног и бряцанье оружия: большой отряд поднимался по ступеням. Маг криво улыбнулся и принялся негромко, нараспев декламировать заклинания, и там, куда смотрели его глаза, одна за другой стали появляться простейшие руны. Мог ли кто-то из учителей подумать, что не блещущий талантом ученик из Дома Диренни будет чертить магические руны-ловушки одним взглядом? И вот сейчас этот несравненный талант пропадет. Хотя об этом никто, по большому счету, не будет сожалеть.

Тирр удовлетворенно кивнул сам себе, покрыв целый пролет рунами. Пускай поднимаются. Он выбросил из головы преследователей, вошел в свою комнату и закрыл дверь, наложив на нее руну поискуснее. Снаружи теперь не открыть без тарана.

Вот и все. Можно подводить итоги своей жизни. Нечего, впрочем, подводить. Много лет хитрый и умный Тирр оставался в стороне от интриг и перипетий подземного мира, совершенствуя свое магическое мастерство и строя великие планы. И все это сгубила случайность. Получив величайший дар — непревзойденный магический талант — он бездарно его профукал, так по-настоящему и не применив. Пара десятков жриц и множество воинов, которых Тирр смел с пути, не напрягаясь — ничто. Безусловно, звонче пощечины Паучиха еще не получала от смертного, но по большому счету, это не имеет значения.

Что ж. Дальнейшее сопротивление смысла не имеет, свое самолюбие он потешил достаточно, убедившись, что даже высшая, божественная магия жриц для него сущий пустяк, и наглядно всем это доказав. Тирр сокрушил очень многих за последние два дня, и истощил свои силы, накопленные десятилетиями. Как бы ни были ничтожны его враги — их слишком много даже для него. Полчище крыс не одолеть и василиску.

Он нацепил на пояс ножны с саблей и достал из сундука котомку, собранную на этот случай. Вещи в ней все равно вряд ли понадобятся, но Тирр привык все делать основательно. Иногда и драуки* превращаются обратно, чем йоклол не шутит. И когда маг шагнул к стене, завешенной ковром, на его пути в клубах дыма и лилового огня появилась та, которую поминать не стоило. Йоклол собственной персоной.

*Драук — дроу, превращенный в полупаука в наказание за что-либо (прим. автора)

— Думал, сможешь вот так взять и уйти от гнева госпожи?! — прошипело прекрасное женское лицо в центре бесформенного облака, глаза йоклол сверкнули яростью и злобой, длинные щупальца метнулись из ее тела к Тирру.

Маг незамедлительно нанес встречный удар, буквально оторвав одно щупальце и отбив в сторону другие, и контратаковал, поразив прислужницу магией. Демоница взвыла, выдохнув струю дыма в лицо Тирру, но он устоял, поборов оцепенение, вползающее под кожу и в легкие вместе с частицами губительных вихрей, и ухмыльнулся.

В йоклол полетели пара мечей, висящих на стене, и стакан с водой. В полете брызги вытянулись и мгновенно замерзли, превратившись в ледяные иглы. От мечей демоница увернулась, несмотря на размеры, но от тучи ледяных дротиков уклониться не так просто, как оказалось. Йоклол взвыла, попыталась схватить Тирра, но снова неуспешно, а тот, шагнув ближе, вскинул руки и обрушил на нее всю свою мощь. Прислужница завизжала, когда ослепительные струи, срывающиеся с пальцев мага, впились в нее. Запахло горелым.

Йоклол отчаянно защищалась, призвав на помощь все свои сверхъестественные силы, но надолго ее не хватило. Шаг за шагом Тирр теснил ее, сжав зубы и выжигая силы своей души до дна, крушил и сминал защитный барьер демоницы, и в конце концов припер к стене. Та попыталась улизнуть обратно в Бездну, но не тут-то было.

Огненный круг возник вокруг йоклол, и она забилась в панике, оказавшись в западне. Конечно, долго ее столь простая руна не удержит, но Тирру и не требовалось большего. Он поднял с пола упавший подсвечник и шагнул почти вплотную.

— Окажи милость, прислужница, передай своей госпоже кое-что от меня, — улыбнулся Тирр и с размаху врезал подсвечником по искаженному злобой прекрасному лицу йоклол.

Демоница с визгом исчезла, вырвавшись из кольца, маг устало улыбнулся. Подумать только, сама богиня вмешалась, понимая, что ее последователи не соперники Тирру. Это ли не наивысшая оценка силы и мастерства?!

За дверью послышались крики, хрипы и кашель угодивших в ловушки воинов, и звуки вернули Тирра к грустной реальности. Время подходит к концу.

Он сорвал со стены ковер, обнажая сложнейший рисунок, начерченный магическими мелками. Последний подарок учителя. Осторожно подправил пальцами стершиеся символы и обводы. Конечно, полагалось бы дорисовать недостающее как положено, но это уже ни к чему. Да и вообще, все это рисовалось только на крайний случай вроде этого, учитель ему прямо сказал: даже если не умрешь — оттуда не вернуться. Путь в один конец.

Маг зашептал заклинание, круг ожил и замерцал, стены вздрогнули, когда прямо по ним прошла трещина грани мироздания. Вот он, путь в никуда. Что ждет там незадачливого беглеца? Может быть, смерть, но более вероятно, что небытие. За проломленной гранью, разделяющей миры, может быть что угодно. От абсолютного Ничто без времени и пространства до мира, построенного на совершенно иных законах и принципах. И Тирру очень повезет, если там, за гранью, будет не смертельное для него место, а такое, в котором он не будет существовать вообще. Тогда — не мучительная смерть, а просто исчезновение. И конечно же, там не будет богов. По крайней мере, не будет никого из тех, кому Тирр пытался присягнуть. Так что его душа тоже исчезнет, словно ее никогда и не было.

На миг он заколебался. Один шаг — и нет возврата. А есть ли варианты? Их нет. Бегство на поверхность изначально могло бы удаться, если бы Тирр предвидел последствия смерти брата и ушел, даже не возвращаясь домой. А теперь поздно, поместье штурмуют со всех сторон. Проломиться сквозь толпы атакующих не удастся: даже у величайших магов силы не безграничны, и он свои основательно порастратил.

В дверь ударили чем-то тяжелым. Маг вздрогнул. Что бы ни делалось — все к лучшему, любил говаривать его учитель. Он прав, должно быть. Потому что там, наверху, Тирр тоже долго бы не протянул. Поверхностники ненавидят и боятся дроу*, и любого из них убьют при первой же возможности. Что бегство на поверхность, что в другой мир — конец один и тот же. Просто в другой мир — быстрее.

— Зато моя душа не достанется Паучихе, — пробормотал Тирр и шагнул в портал.

*Дроу (самоназвание — илитиири) — подземные темные эльфы (прим. автора)

* * *

Николай Басов по прозвищу Ломщик проверил в последний раз пистолет и сунул его в наплечную кобуру, надел пиджак, застегнул туфли, взглянул на себя в зеркало — хорошо ли выглядит. Нет, он, конечно, не на свиданку собирается, но тут дело особое. Перед серьезными людьми не стоит появляться абы в чем. Недаром Онассис, только приехав в Штаты, на все оставшиеся деньги купил дорогой костюм. И то, вшивый грек имел дело отнюдь не с такими акулами, как Ледокол, а этот авторитет к тому же слегка помешан на имидже, своем и окружающих.

Ломщик спустился в подвал, отодвинул неприметную бочку и вынул из пола несколько плиток, засунул руку в образовавшееся отверстие и выудил на свет божий черный дипломат. Открыл и заново пересчитал пакеты. Пять кило, все на месте. Пять килограммов первоклассного товара, словно кирпичики, на которых он выстроит свое светлое будущее. Этих, конечно, мало, но пока это только фундамент. Первый этап.

Никто, кроме самого Басова, не знал, чего ему стоило заложить этот фундамент. Выйти на забугорных поставщиков с реальным порошком, высочайшего качества, было не трудно, а очень трудно. Затем наметка плана, покупка товара. Это было проще, но куда рисковей. Встреча состоялась на съемной квартире поставщиков, и Ломщик, идя на это рандеву, знал, сколько бабла должен принести, и не знал, сколько людей там будет. Когда поставщик, восточной внешности невысокий мужик, показал товар и дал пробу на кончике выкидухи, Басов молча кивнул, положил на стол свой дипломат, повернул его к азиату, правой рукой открыл замки и поднял крышку.

Он знал, что охрана — их оказалось трое — будет пасти каждый его шаг и каждое движение. И знал, что двести косарей — это не та сумма, на которую можно не бросить ни единого взгляда. Все четверо арабов уже на второй секунде созерцания поняли, что перед ними кукла, пачки нарезок, где реальными деньгами были только первые бумажки. Но к тому моменту Ломщик держал в левой руке, предусмотрительно скрытой от взглядов поднятой крышкой дипломата, пистолет. Не чтоб он был беспредельщиком, просто двухсот штук зелени у Басова никогда не было. К тому же, он прекрасно знал, что себестоимость пяти кило кокаина — менее двух тысяч долларов, но в процессе доставки и перепродажи по цепочке дилеров цена возрастает в сто шестьдесят раз. Да, эти четверо чернозадых предлагали ему скидку порядка пятидесяти косых, но платить двести тысяч за товар, себестоимость которого две штуки?! Кидалово, развод беспредельный. Так что Ломщик считал себя в своем праве, нажимая на спуск.

Он отработал этот момент тысячи раз, до автоматизма. Выучился стрелять с левой руки, зная, что правую из поля зрения не выпустят. Один дохлый шанс на то, что успеет выстрелить четыре раза до того, как по нему пальнут в обратку, и к тому же без права на промах. И Ломщик таки реализовал этот шанс.

Затем он связался с Ледоколом — человеком со связями и большими делами, среди которых была и дурь. Правда, за наркоту авторитет взялся недавно, своих наработок не имел, потому предложение купить пробную партию высококачественного товара принял без особых раздумий. Конечно, за то время, что авторитет распродаст товар, порадуется, подсчитывая прибыль, и потребует партию побольше, необходимо найти новый канал, но на этот счет Ломщик не беспокоился: один картель он прокинул знатно, но их на белом свете вагон и малая тележка. Другой путь отыщет.

И вот теперь Басов отправляется на встречу с Ледоколом. Разумеется, он назначил ее в людном месте: Ломщик предпочитал учиться на чужих ошибках, и самые легко усваиваемые из них — фатальные. Так что он подстраховался, чтобы не разделить участь своих собственных поставщиков. В ночном клубе в это время народу всегда много, а Ледокол не настолько отмороженный, чтобы устраивать беспредел в таком месте.

Выйдя из дома, построенного еще отцом в далеких семидесятых, Басов закрыл входную дверь и нажал на брелок-дистанционку, открывая гараж. Привычно огляделся по сторонам. Не то чтоб он боялся чего-то, ведь конспирация провернута просто великолепная. Да, его наверняка сейчас ищут люди картеля, который он киданул на двести штук, мочканув агента с охраной в придачу. Но не найдут. Сюда, к родительскому дому на окраине Санкт-Петербурга, не приведет ни одна ниточка, ведь Басов не всегда был Басовым. Он уже так давно живет под чужим именем, что почти забыл свое...

Ломщик ничего не услыхал, скорее почуял колебания воздуха за спиной и нутром хищного зверя понял — беда! Он рывком обернулся, запуская руку под пиджак. Стоит, сука! Подкрался незаметно, беззвучно!

Басов не стал раздумывать, кто же этот длинноухий задохлик с обесцвеченными волосами до лопаток и почему его глаза отсвечивают красным. Убийца картеля, вампир или хоть сам черт — для всех бед у него один ответ.

Пистолет рывком вышел из кобуры, палец привычно опустил предохранитель. Незнакомец тоже не стал ждать, пока ему выстрелят в лицо, необыкновенно быстро вскинув руку с растопыренными пальцами.

Последним, что увидел Ломщик в своей жизни, был ослепительно белый свет.

* * *

Тирр глубоко вздохнул, стараясь не обращать внимания на запах горелой плоти. Да, чистый, прохладный, свежий воздух. Из бесчисленного множества возможных миров ему посчастливилось попасть в такой, где можно дышать и где обитают существа из плоти и крови. Правда, Тирра попытались убить в первые же пять секунд, но он был готов и к гораздо худшему. Впрочем, это худшее вполне может случиться, если не прекратить наслаждаться свежим ветерком.

Маг оглянулся по сторонам. Он стоял в небольшом дворике, огороженном забором в его рост, перед невзрачным домом с открытым широким проемом, в котором стоял какой-то крупный предмет. Окна дома темны, за забором слышатся незнакомые звуки, иногда похожие на голоса, иногда вовсе не похожие ни на что, слышанное раньше. Движения в поле зрения нет. Кажется, повезло: убийство местного жителя осталось никем не замеченным.

Тирр попытался сориентироваться на местности, но выглянуть за забор не рискнул. Первым делом, надо спрятать тело и убедиться, что он тут действительно один. В доме могут быть другие, необходимо перебить их до того, как они что-то поймут. Но вначале — труп. Стараясь не касаться к превращенной в обгорелую массу голове, Тирр поволок тело за воротник прямиком в зияющий вход. Быстрый осмотр показал, что помещение — пристройка, не соединяющаяся с остальным домом, и, судя по всему, предназначена для хранения крупного предмета, занимающего почти все пространство. Тем лучше.

Маг затащил убитого в дальний угол и произнес, едва слышно шевеля губами, два заклинания. Первое сделало труп невидимым, второе убережет его от разложения несколько дней, чтобы запах гниющей плоти не нарушил маскировку.

Дверь в дом заперта, ну что ж. Тирр сосредоточился и начертил на ней пальцем руну. Незначительное усилие воли — и внутри что-то щелкнуло, затем небольшой рычажок на уровне пояса опустился вниз. Дверь медленно и беззвучно приотворилась, впуская непрошенного гостя.

Тишина. Маг закрыл за собой дверь и минуты две стоял молча, осматриваясь и вслушиваясь в звуки дома, просто на случай, если его вторжение замечено и обитатели затаились.

Дом соответствовал миру снаружи. Такой же необычный, мало напоминающий все прежде виденные дома. Помимо обычной мебели и предметов, пусть выполненных в незнакомом стиле, но понятных, цепкий глаз зацепился за множество вещей, сама суть которых от разума Тирра ускользала. Люстра, свисающая с потолка, но без единой свечи, вместо них — странные, почти до полной невидимости прозрачные кругляши. Утварь о четырех ногах, слишком высокая, чтобы быть табуретом, но слишком маленькая, чтобы быть столом, и еще один странный, угловатый предмет на нем, с вьющейся в виде пружины проволокой, выходящей из него и в него же уходящей. Одежда, висящая прямо на стенах... Многое тут не так, как было дома. Непривычно и странно. Но тут уж ничего не поделать, придется привыкать.

Выждав немного и не обнаружив никаких признаков присутствия кого-либо живого, Тирр также отметил, что совершенно не видит магии. Ни единого магического предмета, никакого заклинания. Конечно, если он не замечает, это еще не значит, что магии тут и правда нету. Ведь не замечала же семья Тирра его собственные руны, но дело, разумеется, в искусстве мага, наложившего чары. Однако допущение, что сам Тирр мог бы не обнаружить чужую магию, вряд ли можно было бы назвать рациональным.

Он прошелся по первому этажу, заглядывая в комнаты. Ни однадверь не заперта, кроме самой первой, входной. В нескольких — затхлый воздух, сырость, запах плесени. В большой комнате, напоминающей маленькую трапезную, на столе, стоящем посреди, валяются разные мелочи и мусор. На подоконниках — пыль. На многих предметах тоже слой пыли, где тоньше, где толще. Камин чист: в нем давно не горел огонь.

Итак, судя по всему, покойный хозяин дома жил тут один, хотя обитель по размерам могла бы вместить пару-тройку низкородных семей. А еще и второй этаж есть. Видимо, владелец имел либо статус, либо определенный достаток, если, конечно, владел домом единолично, но при этом не имел ни слуг, ни рабов. Если все так — превосходно. Лишь бы только никто не хватился его, и не заявился сюда на поиски.

Обжитыми в доме выглядели всего две комнаты, одна — спальня, назначение второй Тирр определить затруднился. Полным-полно совершенно непонятных вещей, стол да стул... Рабочий кабинет? Если да, то угадывать профессию бывшего владельца и вовсе безнадежное занятие.

Маг вновь вышел в прихожую и присел на ступеньки, ведущие на второй этаж. У него есть убежище, по крайней мере временное, его присутствие в этом мире пока что никем не замечено. Еще бы знать, чего опасаться в первую очередь... Обитателей мира, само собой, но чего от них ждать? Насколько большую опасность представляют?

Решив начать с осмотра трупа, Тирр вышел из дома во двор, зашел в пристройку, рассеял заклинание невидимости на трупе и присел рядом. Установить схожесть с известными народами будет не так-то просто, лицо сожжено полностью. Рост — чуть выше самого Тирра, для эльфа капельку высоковат, до орка как лягушке до луны иноходью. Повыше дварфа, но чуть уже в кости. Хм... габариты человека. Цвет кожи соответствующий, пять пальцев на руках, те же пропорции тела и конечностей, такие же суставы. Ладно, с этим покончено. Делать вскрытие, чтобы посмотреть, как он внутри устроен, Тирру нечем, негде, и сил нету. Маг выгреб из карманов мертвеца все содержимое, вновь наложил заклинание невидимости и вышел из пристройки, по дороге подобрал вещи, выпавшие из рук убитого в момент смерти: неизвестную металлическую вещь, которой тот пытался то ли ударить Тирра, то ли еще что, и большой черный прямоугольный плоский предмет с чем-то похожим на ручку для переноски.

Он занес все это в дом и вернулся во двор, соображая, как закрывается пристройка. Присмотревшись, заметил, что внутри стены над входом выдолблен проем, куда втягивается металлический заслон. Попытка вытянуть его вниз не увенчалась успехом: Тирру не хватило веса. Тогда он начертил на краешке металла руну и начал нараспев произносить слова заклинания. В стене что-то щелкнуло, заслон послушно выполз и стал на свое место, перекрыв вход и спрятав за собой труп.

Маг удовлетворенно отметил, что какой бы ни был мир, хоть родной, хоть новый, стихии и материя продолжает подчиняться его воле и мастерству. Один в чужом, неизведанном плане бытия, Тирр Волан не растерялся, не пал духом. Он не беспомощен, и за свое право на существование еще поборется. Он все еще жив — это главное.

Войдя обратно в дом, маг закрыл дверь и наложил на нее сразу две руны. Любой, кто попытается войти, совершит большую ошибку, скорее всего последнюю. Тирр очень устал, но не успокоился, пока не заколдовал все окна первого этажа, зашел в спальню, по пути закрывая и заколдовывая все внутренние двери. Он слишком ослабел, чтобы превратить этот дом в настоящую крепость, но хотя бы минимальный круг обороны выстроен. Пока и этого хватит... если повезет.

Маг вытер лицо рукавом и рухнул, не раздеваясь, на кровать, забывшись в тревожном сне.

* * *

Это была откровенно паршивая идея — дожидаться восхода солнца на поверхности. Впрочем, и сам рейд был идеей ничуть не лучшей. Особенно после того, как лунные эльфы, которым предполагалось устроить резню, устроили засаду своим подземным родственникам. Потери, град стрел вдогонку... жрице Наамитар этого показалось мало, и дабы внушить своим подопечным не только еще большую ненависть к жителям поверхности, но и к миру наверху вообще, она заставила их дожидаться рассвета. Огромное багровое солнце, поднимающееся откуда-то из-под земли в призрачном мареве, занимало все больше места на горизонте и жгло все сильнее. Казалось, весь мир вот-вот вспыхнет и утонет в океане огня. Тирр попытался заслонить глаза рукой, но конечности застыли, налитые свинцом. Он не мог даже смежить веки и с ужасом взирал на надвигающуюся огненную смерть. А океан пламени с ревом приближался, метался из одной стороны света в другую...

Он открыл глаза, проснувшись в холодном, липком поту. И тот же час со сдавленным криком закрыл лицо руками: невыносимо яркий свет заливал все вокруг. И рев пламени — он тоже никуда не делся. Кошмар происходил наяву. Тирр, не открывая глаз, пополз к двери, ударился головой в стену, пополз вдоль нее и ударился еще раз. Сориентировавшись вслепую, наконец, он сделал еще один рывок и ткнулся лицом в сброшенное с кровати покрывало: попытался выбраться из спальни, но вернулся туда, откуда начал путь. Не зная, что делать дальше, не понимая, что происходит, Тирр засунул голову под одеяло и замер, тяжело дыша. Ярчайший свет перестал, наконец, полосовать глаза сквозь веки, да и рев снаружи стал слегка глуше.

Конечно, спрятать голову — не выход, но такового и не существует. Что бы не происходило снаружи, ему никак нельзя противодействовать: что может сделать слепой? В мучительном ожидании прошла минута, вторая. Ничего не изменилось. Источник шума, доносящегося снаружи, казалось, быстро менял свое местоположение, то туда, то сюда, иногда сразу навстречу самому себе, то затихая, то нарастая. И скоро Тирр заметил, что шум этот постоянно менял громкость, тембр, составные звуки. Безусловно, это не пожар, но что-то иное. А когда до него долетели звуки речи на неизвестном языке, стало понятно: ничего страшного не происходит. Специфический быстро перемещающийся ревущий и шуршащий шум — обычное явление здесь. По крайней мере, местных обитателей это не тревожит.

Рассвет. Вот оно что. Окна-то прозрачные для солнечных лучей. Начался новый день, мир снаружи ожил, проснулся, зашумел, задвигался. А Тирру приснился старый кошмар, плавно переходящий из сна в явь. Уставший, измотанный, он совсем забыл о том, что оказался на поверхности, а не в Подземье. Что ж, у нового мира обнаруживается все больше и больше сходства с прежним.

Тирр вытащил из ножен кинжал и после непродолжительной возни вслепую отрезал от шерстяного одеяла, которым укрывался, продолговатый лоскут. Завязал себе глаза и рискнул вытащить голову из-под покрывала. Повязка слегка раздражала чувствительную кожу лица, но зато от света защищала отлично.

Наощупь он отыскал свою котомку, достал немного припасенного сушеного мяса рофов и перекусил, слегка сожалея о том, что оставшаяся рофятина — последняя, которую он съест в своей жизни. Тирру нравился вкус мяса рофов, хоть оно и считалось преимущественно едой низкородных илитиири. Но вряд ли ему повезло настолько, чтоб в мире, куда его занес побег, водились рофы.

Подкрепившись, беглец разулся, снял верхнюю одежду и поудобнее устроился на кровати. Конечно, его ждало множество важных дел, но нечего и думать о том, чтобы что-то предпринимать при свете солнца. Это будет крепкой помехой в первое время, придется вести исключительно ночную жизнь, но, если вдуматься, пока что весьма мудро будет бодрствовать, когда весь мир спит. Все, что ни делается — все к лучшему.

Однако заснуть оказалось не так-то просто. Мир снаружи шумел раз в десять сильнее, чем Мили-Магтир в разгар боевой тренировки. Тирр вздохнул и пошарил рукой вокруг, прикидывая, чем бы заткнуть уши.

* * *

Граф Серж де Мор поудобней перехватил меч, внимательно следя, когда хитрый эльф сделает первый выпад. Двуручник — не очень хороший выбор против противника с двумя короткими клинками, который умеет ими пользоваться да еще и одинаково хорошо владеет обеими руками. Но за поединком наблюдает прекрасная дама, и он не может спасовать.

Кэйла Мэнша — и откуда эти длинноухие берут такие идиотские имена, а? — атаковал быстро и сразу с двух сторон, правым мечом ударив сверху, подсев и взмахнув левым понизу, метя в ноги. Графу не осталось ничего иного, как поспешно разрывать дистанцию. Ответный удар двуручником эльфа совершенно не впечатлил: он легко уклонился, шагнул вперед и снова ударил двумя руками сразу, нанеся де Мору двойной смертельный удар в грудь.

— Кореллон свидетель, вас, людишек, убивать не только просто, но еще и весело. Ваши лица так забавно меняются в момент осознания того, что все кончено.

— Черт бы тебя побрал, Кирилл! — в шутку разозлился Сергей, снимая шлем, — ну скажи мне, как фехтовать против того, у кого две правые руки?!

Кэйла Мэнша снял парик, перевоплотившись в Кирилла Меньшова, и своим обычным тихим голосом заметил:

— В твоем случае, вопрос стоило бы сократить от 'как фехтовать против того, у кого две правые руки' до 'как фехтовать'. Ты держишь меч как палку, машешь ним, как палкой, и удивляешься, когда проигрываешь.

Сергей вздохнул, расшнуровывая кирасу:

— На случай, если ты не заметил, он и есть палка. Разве что железная.

— В том и проблема твоя. Ты держишь в руках металлический прут с приваренной гардой и рукоятью, обмотанную изолентой, и видишь в своих руках металлический прут с приваренной гардой и рукоятью, обмотанную изолентой. В тебе есть тяга к романтике, ты умеешь вживаться в роль, когда мы играем в настолку. Но есть некая разница между игрой для зрителя и игрой для себя. Хороший актер, стреляя из бутафорского пистолета, выглядит так, словно стреляет из настоящего. А Оскары достаются тем, которые стреляют из бутафорского, как из настоящего. Стрелять из боевого оружия и выглядеть стреляющим — не одно и то же. Держа в своих руках бутафорский меч, ты видишь бутафорский меч. Сравни свой с моими, прочувствуй разницу.

Парные 'эльфийские' клинки Кирилла всех, кто видел их впервые, поражали наповал. Изящные, отполированные до блеска, с ровными углублениями кровостока, сужающиеся к острию чуть изогнутые лезвия с наборными кожаными рукоятками, блестящими навершиями и витиеватыми гардами, они являлись вложением огромного количества времени, сил и эмоций. Ничего удивительного, что все всегда принимают их за настоящие и неизменно спрашивают, нет ли проблем с ментами. И только вблизи становится заметно, что острия и лезвия мечей скругленные. У Кирилла практически на каждой игре или реконструкции, в которых он принимает участие, интересуются стоимостью и производителем, и удивляются, узнавая, что мечи изготовлены хозяином собственноручно.

— Киря, только не надо начинать сызнова про то, что как ты корабль назовешь, так он и поплывет. Немногие готовы угрохать столько же времени, как ты, чтобы получить такой вот результат. К тому же, исход боя не зависит от того, сколько времени ты их полировал. У тебя неоспоримое физическое преимущество в виде врожденной двуправорукости, вот и весь секрет. И даже если я убью десятки часов на создание такого же клинка, как твои, это не даст ответа на вопрос, как против тебя фехтовать.

Тот стащил через голову кожаную стеганку, заменяющую ему доспех, и кивнул:

— Верно. Тут дело не в самом оружии, а в отношении к поединку. Мечи — точка фокусировки. Когда я беру их в руки, то беру оружие, чтобы сражаться в смертельном поединке с заклятым врагом. А для тебя это учебно-игровой бой палками. Разные уровни восприятия, разное отношение, разная отдача психики и тела. И не стоит уподобляться профессиональным спортсменам, которые готовятся к бою с определенным противником и учатся драться именно против него. Воин встречается со многими врагами и дерется против каждого из них, уповая на мастерство, а не заученную тактику, работающую против лишь определенного врага. Когда ты сможешь победить других, равных мне по мастерству — сможешь победить и меня.

— Да, теоретическую базу под свою точку зрения ты ловко подводишь. Но это все же игра. А как у тебя ситуация с актом вандализма на кладбище? И это, по-моему, не единственное дело, которое у тебя глухарем висит.

— Разнос получен, лейтенант Морин, — улыбнулся Кирилл, — но давай впредь ты будешь мне головомойки устраивать, когда дослужишься до капитана, а пока мы в равных званиях. И к тому же, когда ты переводишь стрелки, компенсируя свой провал в игре иллюзорными успехами в работе, ты признаешь мое превосходство.

— Ребята, вы снова собираетесь собачиться? — вмешалась Маргарита, — вот почему у вас каждая игра заканчивается съездом на ваши ментовские неурядицы?

— Потому что у полицейских служба — не дружба. Даром что район тихий. Другой вопрос, что люди, в нем живущие, обычно не в курсе, ценой каких усилий достигается их благополучная спокойная жизнь. Но в чем-то ты, конечно, права. Ладно, давайте пивка выпьем и по домам. И да, Серый, я тебе официально заявляю, что с подобным отношением к поединку, даже игровому, тебе на предстоящем турнире делать совсем нечего. Если ты не оставил мыслю произвести впечатление на даму своего сердца — смотри, чтоб не оконфузиться.

Сергей вздохнул, пакуя кожаный нагрудник в сумку:

— Да мне еще не поздно дать задний, если только... Марго, ты ведь сестре ничего не говорила?

Марго покачала головой:

— Нет, конечно, я тебя не выдам. Лиля пока не знает, что ты собрался после игры на турнире выступать. Хотя я не уверена, что за месяц можно так хорошо натренироваться, чтобы победить.

Троица, болтая, прошла через парк, купив по пути пива и кваса для Марго, и вышла к парковке.

— Все жду лета, — вздохнула девушка, доставая ключи от машины, — времени прибавится. А то университет уже заколебал слегка.

— Ну кому как. Лето вам — сезон отпусков, нам — сезон квартирных краж, — осклабился Сергей.

— Лиля велела напомнить тебе, что в пятницу мы идем в клуб, ты не забыл?

— Нет, как бы я мог.

— Значит, странствовать по Торилу мы будем без паладина, — вздохнул Кирилл.

— А Стас игру не может перенести с вечера на обед?

— Нет, он же в больнице дежурит ночью. Да ты не бери в голову. Дискач — это святое. В твоем возрасте, по крайней мере.

— Не говори как убеленный сединами старец. Ты только на год старше меня.

Сергей уселся на заднее сидение в отличном расположении духа. О том, что завтра предстоит идти на работу и выслушивать показания очередного потерпевшего от пары неуловимых гопарей, разбавленные едкими замечаниями о том, что хоть милицию и переименовали в полицию, бездельников от этого в ней не убавилось, он старался не думать.

* * *

Тирр проснулся с намерением в первую очередь обезопасить свое убежище от солнца, но как только он собрался приступить к осуществлению задуманного, то обнаружил, что за него об этом уже позаботились. Каждое окно было оборудовано занавесями из плотной, тяжелой ткани, скользящей на специальных кольцах по металлической балке над окном. Забавно, солнце докучает и жителям поверхности, оказывается, хотя, судя по количеству пыли на давно не чищеной ткани, ими пользовались не так уж и часто. Обыскав дом на предмет строительных инструментов, Тирр нашел их в подвале: запыленные и частично покрытые ржавчиной. Гвозди нашлись там же.

Помимо всего этого, в подвале нашелся также пустой тайник. Дыра в полу, прикрывающаяся плитками и сверху еще металлической бочкой, не могла быть ничем иным. Внутри ничего не обнаружилось, видимо, ценности были изъяты, судя по следам на полу, совсем недавно, после чего маскировать тайник не стали.

Прибивая занавеси к окнам, Тирр еще раз потасовал кусочки мозаики. Дом практически нежилой, как жилье использовались две комнаты всего, да и то, одна — лишь время от времени. И кухня, полная не только посуды, но и других непонятных вещей. В этом доме — один жилец, крайне агрессивно настроенный по отношению к незваным гостям, и один опустошенный тайник. Может ли быть такое, что прежний владелец и сам тут прятался? Вполне вероятно. Ну что ж, раз этот полузаброшенный дом считал подходящим укрытием тот, кто жил здесь раньше и понимал в окружающем мире явно больше того, кто в нем всего лишь вторые сутки, то и для самого Тирра это подходящий вариант, особенно с учетом того, что других, в общем-то, нету.

Маг отошел на шаг, потирая ушибленный палец, и критически оглядел свою работу. Теперь, когда ткань прибита к краям окна, она станет пропускать минимум света. Все равно будет очень светло, даже чересчур ярко, но лучше, чем было. Неплохо для того, кто держал молоток в руках первый раз в жизни, но что делать, если слуг нет? Тирр поморщился, понимая, что его ждут и другие окна, и понадеялся, что ему хватит пальцев на руках. Впрочем, окон оказалось всего три: по одному в каждой комнате и на кухне. В другие комнаты заходить надобности вроде бы нету.

Наконец, работа закончена. Маг остался ею в целом доволен: сделано на совесть, и на остальные два окна пострадал всего лишь еще один палец. Но Тирр всегда всему учился быстро, даже унизительной черновой работе, которой в детстве ему выпало куда больше, чем полагается сыну благородной семьи: сестры сызмальства возненавидели его, как только заметили его несколько более высокий рост. Когда Тирр подрос, невозможность посмотреть на него сверху вниз стала раздражать практически любую женщину, а не только мать и сестер. Да, женщинам в первую очередь интересны мужчины, отличающиеся от остальных, но рост — не самое выгодное отличие.

Он отнес молоток и оставшиеся гвозди вниз: к педантизму его приучил наставник, отшлифовавший талант молодого мага и научивший его почти всему, на что хватило времени. Смерть учителя в свое время потрясла Тирра, не столько самим своим фактом, столько тем, что за сорок лет юности молодой маг первый и последний раз сожалел о чьей-то смерти.

Тирр продолжил осмотр дома, скрупулезно исследуя детали, пытаясь через них вникнуть в суть этого мира. Попутно он нашел запас различной одежды прежнего хозяина, но ее осмотр оставил на потом. Внимание его привлекла картина на столике в одной из нежилых комнат, в простой деревянной рамке, изображавшая группу из трех местных жителей. Высокий мужчина, обнимающий стоящую рядом женщину, и мальчик между ними. Маг, глядя на эту картину, с трудом поборол чувство неправильности. В конце концов, для других — эльфов, орков, дварфов — это нормально, что мужчина такого же роста, а то и выше женщины, видимо, тут дела обстоят таким же образом.

Лицо мальчика, круглое, с пухлыми щеками и словно приплюснутым носом, сразу же напомнило ему лицо убитого жильца. Конечно, Тирр видел его лишь мельком, одно мгновение, но все же сходство есть. И что гораздо важнее, так это открытие, что лица на картине — определенно человеческие. В своем мире он видел людей только несколько раз и всегда мертвыми, но общие черты, присущие людям, есть. В том числе хорошо видные во рту улыбающегося мужчины клыки.

Маг поскреб пальцем картину. Гладкая. Совершенно гладкая, глаже, чем бумага или холст, на которых рисуют художники людей, краска совершенно не шершавая, да и получились люди на картине словно живые. Ни один художник так нарисовать бы не смог.

Ладно, картина картиной, но теперь совершенно ясно, что заклинание занесло Тирра в город, населенный людьми, самыми что ни на есть обычными людьми. И это в некоторой степени хорошо. Будь он населен слаадами, к примеру, все обстояло бы гораздо хуже.

Маг вернулся в комнату, улегся на кровать и задумчиво уставился в непривычный взгляду белый потолок. Предстоит решить множество сложных проблем, например, продовольственную. Его собственные запасы подходят к концу, воды во фляге — несколько глотков. Да, разжиться пищей можно у людей, более сложный вопрос, как это сделать, не попавшись им на глаза. Конечно, у Тирра имеется кое-что на подобный случай: ему очень повезло с учителем.

Несколько лет назад старый маг обучил своего ученика забавному заклинанию, которое называл 'маской чужого лица'. По его словам, с его помощью он однажды после неудачной вылазки наверх сумел спрятаться в толпе лунных эльфов. Эльфы видели учителя, даже заговаривали с ним, но никто не обратил внимания на то, что у собеседника серая кожа, белые волосы и отсвечивающие красным глаза.

— Это просто, Тирр, все гениальное всегда просто, — сказал наставник, — они смотрят на тебя, они видят твое лицо, глаза, цвет кожи, волосы — но не обращают внимания, понимаешь? Никому не приходит мысль о том, что он стоит лицом к лицу с чужаком. Что там эльфы, ты сможешь спрятаться в толпе даже орков, и ни сами орки, ни сторонний наблюдатель не обратят внимания на то, что ты — не из их числа.

Еще тогда юный Тирр нашел заклинанию новое применение. Предложив знакомому ученику Магика продать недорого ценную, но уже не нужную самому книгу, он наложил на себя 'маску чужого лица' и отправился на встречу, которая должна была состояться на торговой площади. Найдя в толпе знакомого, он несколько раз подходил к нему, спрашивал то да се, и ни разу не был узнан. Под конец он прямо спросил, не ищет ли тот трактат об элементалях.

— Да именно его и ищу, — обрадовался тот, — мне должны были как раз его принести, да вот не пришел знакомый почему-то.

Тирр продал ему книгу и отправился домой. На следующий день отыскал своего покупателя в Магике.

— Прости, что не пришел вчера, искал трактат да так и не нашел. Видимо, его у меня украли.

— Так и есть. Ты не поверишь, — ухмыльнулся знакомый, — но вчера на площади ко мне подошел какой-то тип и продал этот трактат, даже немного дешевле, чем ты обещал. Видимо, это и есть вор.

— А как он выглядел? — быстро спросил Тирр.

Приятель почесал затылок:

— Да как-то не запомнил я лица. Обычный илитиири, ничего особенного, никаких примет. А ты в следующий раз не будь разиней — не обворуют.

'Знал бы ты, кто из нас двоих разиня', мысленно хихикнул тогда маг.

И вот теперь ему остается лишь уповать на то, что заклинание будет оказывать на людей этого мира такое же воздействие, какое оказывало дома на эльфов, илитиири и прочих. В самом деле, людишки горят одинаково что тут, что там, так отчего другие заклинания должны перестать работать?

Тирр встал у большого зеркала в прихожей, держа в левой руке баночку с волшебной мазью, откинул волосы со лба, макнул палец в мазь и начал чертить на лбу руну, шепча тихо заклинание. Мазь почти мгновенно высохла, впитывая в себя искусное чародейство и прилипая к коже. Он улыбнулся своему отражению: настоящий маг с недюжинным умом нигде не пропадет. Даже в чужом мире.

* * *

Калитка тихо скрипнула, выпустив Тирра на улицу. Оглянувшись по сторонам, маг убедился, что вокруг никого нет, и начертил на ней запирающую руну, затем, чуть подумав, добавил руну-метку: в неисследованном месте и заблудиться можно.

Улица поражала своей непривычностью. Тирр привык к подземным городам, с планировкой как горизонтальной, так и вертикальной. Здесь же — до предела приземленный, плоский город, все дома по обе стороны неширокой улочки — от одного до трех этажей, не больше. Местами ослепительно светятся окна, но в целом терпимо, если не смотреть на них.

Само пространство между двумя рядами домов тоже оказалось необычным. Под ногами — шершавый черный камень, но цельный. Словно весь город выстроен на одном-единственном плоском камне. Правда, Тирр заметил, что середина улицы имеет как бы углубление по отношению к краям, но с плоским, опять же, дном. Непохоже на канаву для сточных вод, мелкая очень и широкая.

Впереди светлым пятном замаячил человек, идущий навстречу. Вот сейчас маскировка подвергнется проверке. Тирр незаметно коснулся пальцами рукояти кинжала: если человек распознает в нем чужака, нельзя позволить ему закричать. Однако он прошел мимо, даже не взглянув на мага, и тот облегченно вздохнул. Заклинание действует, дурача людишек, иначе длинные белые волосы и красный отсвет глаз выдали бы его непременно.

Тирр неспешным шагом направился дальше по улице, осторожно посматривая по сторонам. От людей, несмотря ни на что, надо держаться подальше, потому что вздумай кто-то заговорить с ним, будут трудности. Находясь же на некотором расстоянии, маг может чувствовать себя в безопасности: магия надежно скрывает его истинный облик, а одежда убитого, найденная в шкафу, выглядит обыденно. Правда, штаны пришлось немного подвернуть, куртка оказалась мешковата слегка. Ничего похожего на пивафви в гардеробе Тирр не нашел, хотя если бы такие плащи были в ходу здесь, можно было бы еще и волосы скрыть дополнительно. Единственное, что не подошло совсем — это обувь. Большие, тяжелые, твердые башмаки — ни дать ни взять кандалы. Потому сапоги он надел свои, благо, цвет тот же, и ничем особенным они от местной обуви не отличаются, если только не рассматривать их вблизи: вряд ли тут шьют обувь из кожи ездовых ящеров.

Навстречу попалась какая-то женщина совсем невысокого роста, едва по плечо Тирру, полноватая, с сумочкой через плечо и цокающими каблуками. Она также не удостоила мага взглядом, и он подумал, что пора бы начать привыкать к нетипичному росту мужчин и женщин.

Внезапно, когда между ними осталось шагов пятнадцать, раздался звенящий предостерегающий сигнал, то ли из карманов женщины, то ли из сумки, и она произнесла несколько слов на неизвестном языке с вопросительной интонацией, приближаясь к Тирру.

Маг внутренне подобрался, сомкнув пальцы на рукояти оружия, и ничего не ответил, продолжая идти вперед. Идиот, он мог бы предвидеть, что у местных будут магические двеомеры, предупреждающие их о чужаках! Пусть вероятность и была мала — но как можно было упустить это?! Ладно, еще несколько шагов, Тирр взмахнет приветственно левой рукой, на самом деле создавая вокруг них барьер, поглощающий любые звуки, выхватит кинжал и ударит в шею сбоку, а лучше в висок. И можно будет только надеяться, что этого никто не заметит. Конечно, 'вуаль тьмы' очень бы пригодилась, но третьей руки для создания заклинания у него нет, а применить чары только лишь мысленно, скорее всего, не выйдет: недавнее сражение истощило его силы, на восстановление уйдут месяцы, если, конечно, Тирру удастся столько прожить.

Женщина снова задала вопрос, правда, другой. Расстояние сократилось до четырех шагов, и за миг до атаки маг обратил внимание, что она на него не смотрит, глядя на мостовую перед собой. Тирр разминулся с женщиной, в последний момент удержав руку с оружием в кармане, и она опять заговорила, теперь уже довольным голосом.

Маг перевел дыхание. Итак, нет у нее никакой магической защиты от чужаков. С кем она говорила — хороший вопрос. Он обернулся, глядя вслед, но не заметил ни единого всплеска, даже самого незначительного магического возмущения вокруг нее.

Значит, жителям этого мира доступна некая иная магия, которую искусный и могущественный чародей обнаружить не в силах. Видимо, разновидность высшей магии, дарованной божеством: это могло бы все объяснить.

С облегчением вздохнув, Тирр двинулся дальше. В самом деле, почему он вообразил, что у первой встречной может оказаться двеомер, определяющий чужаков? Еще у отряда стражи — понятно, но у всех поголовно? Вряд ли.

Кстати, о страже. По количеству патрулей и численности солдат можно сделать некоторые выводы об обстановке внутри города. Маг неторопливо шагает уже минут десять как, но пока ни единого солдата не заметил.

В этот момент взгляд зацепился за совсем уж крохотный домишко, стоящий прямо на улице, даже не обнесенный оградой. Не домик, а хибарка какая-то, без единого окна, но с дверью. Дверь частично прозрачна, но забрана витиеватой решеткой. Интересно, кто мог бы жить в этой прямоугольной лачуге? Да она же меньше, чем комната в его собственном доме!

Тирр потянул за цепочку на шее, доставая из-под одежды свое самое большое сокровище — медальон со вставкой из прозрачного магического кварца. Поднес окуляр к лицу и посмотрел сквозь него на домик. Внутри — ничего живого, и ничего магического, хотя странные мерцающие контуры медальон ему показал. Какова же природа этой энергии? Неведомое колдовство? Осматривая строение, маг остановил взгляд на широкой доске над дверью. Вывеска! Руны на ней, понятное дело, неизвестны, но слева и справа от них — изображения. Конечно, для него они выглядят совсем не так, как их видят люди при свете дня, но слева, среди прочего, нарисованы не то овощи, не то какие-то другие плоды. Справа — бутылка и ломти чего-то. Продовольствие?

Маг огляделся по сторонам, затем принялся вполголоса читать заклинание. Секунду спустя он исчез.

Улыбнувшись, Тирр переложил медальон в левую руку и поднес его к глазу, чтобы видеть невидимую правую, подошел к двери, стащил с правой руки перчатку и пальцем начертил на холодном металле руну. Конечно, без материального компонента заклинание долго не удержится, но ему много и не надо. Дверь будет в его власти несколько минут, на поиски съестного должно хватить. Затем он принялся чертить руны прямо на стене, напротив того места, где его окуляр обнаружил странную мерцающую энергию. Охранная магия, не иначе, или глиф. Но и на это у Тирра есть свой ответ: короткое слово — и на том месте, куда устремлен его взгляд, появляется руна. Любую магию, даже самую хитроумную, можно преодолеть или просто обойти с помощью еще более хитроумного волшебства. Относительно простое заклинание способно иногда удержать от срабатывания куда более сильные заклятия.

— Откройся, — приказал маг, натягивая перчатку, как только все было готово.

Дверь клацнула скрытым механизмом и повиновалась, впуская его внутрь, затем получила второй приказ и так же послушно закрылась.

Внимательно оглядев помещение, с окуляром и без, Тирр не обнаружил ни магии, ни ловушек. Его ноздри уловили запах пищи вкупе с другими запахами, значит, не ошибся. Продовольственная лавка, полная странных вещей и негромкого гудения.

Фрукты он отыскал сразу: продолговатые желтые, круглые оранжевые и еще такие же оранжевые, но поменьше. Сунул в карман несколько круглых, взял в руки гроздь желтых. Сразу же всплыл очередной прокол: отправляясь на поиски провизии, Тирр не захватил с собой ни мешка, ни сумки. Ну ладно, унесет, сколько сможет, в карманах и за пазухой. В следующий раз придет уже с котомкой, дело плевое, раз войти в лавку оказалось так просто.

Помимо фруктов, было бы неплохо запастись мясом. Поиски привели Тира к негромко урчащему ящику с прозрачной крышкой, под которой царила темнейшая тьма, но наружу просачивался аппетитный запах копченостей. Он быстро сообразил, что крышка не поднимается, а сдвигается в сторону, и открыл хранилище. Оттуда на него дохнуло холодом. Вот, значит, отчего темно так — люди тоже додумались хранить мясо с помощью магии. Сильно обескуражило лишь то, что и в этот раз Тирр обнаружил магию, только почти вляпавшись в нее. Натура ученого возжаждала как следует разобраться во всем, но осторожность взяла верх: чем быстрее он смотается, тем лучше. Маленькой вспышкой огня маг разогнал магический холод и его взгляду открылись кольца колбасы, брикеты копченого мяса и прочая снедь.

Маг быстро спрятал за пазуху пару колец, длинную цепочку маленьких колбасок и закрыл саркофаг. Уходя, он напихал в карманы несколько пригоршней чего-то мелкого в хрустящей обертке и прихватил прозрачную бутыль воды. Бутылка, правда, оказалась мягкая какая-то, точно не стеклянная, но в совершенно ином мире странности бутылок — последние, которыми стоит забивать голову.

Уходя, Тирр приказал двери закрыться и развеял и без того иссякающую руну. Здешние колдуны, возможно, способны дать фору даже ему, раз он не может своевременно обнаруживать их магию. И это беспокоило Тирра больше всего.

Вернувшись домой без приключений, он принялся исследовать свои трофеи. Фрукты оказались с нежной, сладкой сердцевиной, хотя добираться до нее пришлось с помощью кинжала: есть их с кожурой было не слишком-то вкусно. С желтыми Тирр поступил еще проще: разрезал надвое поперек, после чего кожура легко отслаивалась пальцами.

Колбаса ему тоже понравилась, хоть и с незнакомым вкусом. Маленькие колбаски показались сыроватыми, и Тирр решил оставить их на потом: он найдет топливо для камина и поджарит. Мелочь в обертке оказалась не чем иным, как конфетами, вкусными и сладкими, совершенно не похожими на те, которые ему приходилось есть дома, и Тирр спохватился только после того, как съел все до единой.

Вода преподнесла сюрприз. Сообразив, что крышка из неизвестного белого материала попросту отвинчивается, он раскупорил бутылку и услышал шипение, в жидкости появились пузырьки газа. Тирр принюхался, но ничего не учуял. С опаской попробовав воду, обнаружил, что она почти обычная. Привкус непривычный, но вода вполне пригодна для питья. Глотнув побольше, маг почувствовал, как пузырьки скребут по горлу. Новые ощущения понравились, казалось, благодаря газу вода лучше утоляла жажду.

Закончив с трапезой, Тирр уселся в кресло напротив окна в комнате с не прибитыми занавесками и задумчиво уставился на черное небо с крохотными светлыми точками-звездами. Теперь, когда он знает, что непосредственная опасность его жизни не угрожает, надо выработать план действий. А еще — избавиться от трупа в пристройке.

* * *

Новый рабочий день принес сплошные разочарования. Только придя на работу, Сергей узнал, что ночью взломали продовольственный магазинчик, и теперь обоснованно опасался, что новое дело, скорее всего, получит именно он. Конечно, есть небольшая надежда, что участковый вычислит гоблинов с ходу, но в последнее время госпожа Фортуна упорно поворачивается к Сергею задом, так что не стоит питать особых надежд. Ко всему прочему, вчерашнее предчувствие его не обмануло: неуловимые гопники гопстопнули очередного 'фраера'.

В одиннадцать утра вернулся Петр Ефимов, следователь ОВД, дежуривший в следственно-оперативной группе, добродушный и любознательный толстяк. Заметив в коридоре Сергея, он махнул ему рукой:

— Привет, Серега. Слушай, это ты занимаешься сатанизмом-вандализмом на кладбище?

— Нет, это дело у Меньшова. А что?

Ефимов вздохнул, доставая мобильник:

— Так ты ему передай, пусть бы ловил быстрее. А то сатанисты уже с помощью своего, хе-хе, мессира начинают ларьки обносить.

— Это как? — удивился Сергей.

— Смотри. В восемь утра факт кражи обнаружили девушки-продавщицы, потому что дверь была не заперта. Выехали мы, и вот что обнаружили. На замке нет следов взлома, то есть отмычки отпадают, да и замок не тот, что легко отмычкой открыть. Эксперт пытался искать отпечатки пальцев, но нашел только это, — Ефимов продемонстрировал Сергею сделанный на мобильный снимок, на котором запечатлена дверь со странным белым иероглифом в центре.

— Что это?

— Это — порошок для снятия пальчиков. Символ начертили пальцем.

— То есть, четкого отпечатка нету?

— Именно. Смазано все. Так вот, это еще не все. Деньги не исчезли. Хозяин ларька заезжает в семь на машине и увозит выручку, но точка работает до девяти, и если еще что-то выторгуют, то девушки прячут деньги, а в кассе оставляют небольшую сумму, если залезет вор, то подумает, что это вся вечерняя выручка, и не станет искать тайник. Так вот. К кассе никто даже не прикасался. Деньги на месте, до последнего рубля.

— А тайник?

— То же самое. Его и не искали.

Сергей недоверчиво приподнял бровь:

— А зачем тогда было вламываться? Бухой алкаш влез за бутылкой?

Ефимов спрятал телефон и ухмыльнулся:

— Из алкоголя ничего не взяли. Пропало несколько килограммов мясных изделий, да еще вор запустил лапу в ящик с конфетами и пару обронил. Ну и может что по мелочи, не будут же они устраивать полный переучет из-за пачки печенья или там банки кетчупа?

— Хм, так может вообще не стоит тратить время? Человек просто зашел взять себе колбасы на ужин. Овчинка выделки не стоит.

Следователь кивнул головой:

— Я с владельцем пообщался — он слово в слово то же самое сказал. Ущерб настолько невелик, что не стоит времени, и если бы хозяин знал это сразу — не стал бы нас вызывать вообще. Так что я пишу отказной материал да и с концами. Я тебе, Серега, вот что сказать хотел. Что за символ на двери? Кирилл как появится — спроси его. Я скину фото ему на и-мэйл, пусть глянет. Любопытно мне. Да и потом, как дверь-то открыли? На замке — ни следа.

— Либо ключ, либо забыли закрыть, — предположил Сергей.

— Я тоже об этом подумал. В обоих случаях продавщицы первые под подозрением либо в пособничестве, либо в халатности. Но я так на них посмотрел — с виду девушки приличные, и не похоже, чтоб лукавили. Хозяин им платит хорошо по нынешним меркам, они за работу свою тряслись, понимаешь, всерьез тряслись. Я ничего не исключаю, может, актрисы от бога, но даже если так, разменивать талант на пару кило колбасы и рисковать хорошим местом? Ну не верю и все. Так что не стал ничего владельцу говорить. Просто отказной напишу, если рецидива не будет, значит не будет.

Но давай мы с тобой предположим, что продавщицы непричастны и дверь заперли, как обе божатся. Получается, дубликат ключа утек у хозяина. Но что, если это не так? Как еще можно отпереть солидный замок? Сигнализация не сработала, взлома-то не было.

Сергей покачал головой:

— Петр, ты всерьез веришь, что сатанисты отперли дверь без ключа и взлома?

— Тогда скажи мне, зачем чертить пальцем на двери черт знает что? Визитная карточка вора? На двери продуктового ларька? Это даже на стебную американскую комедию не катит. Но все то, что я тебе только что сказал, сущие цветочки.

— А что же тогда — ягодки?

Ефимов выдержал паузу и сказал:

— Ларек на пульте охраны.

— И?

— Тревоги не было. Я спецом уточнил у хозяина, как там устроено. У дежурного поступает сигнал, когда дверь открывается, и если нет звонка по телефону от продавщиц — выезжает группа. Словом, стандартная схема. Так вот. Сигнализация не подала тревогу ночью, но подала, когда дверь открыли продавщицы.

— Как такое может быть?

— А никак. Но произошло. Ты хоть понимаешь, что начнется, если кто-то изобретет способ обхода сигнализации? Точнее, если способ станет известен — ведь по факту он уже есть.

Вернувшись в свой кабинет, Морин организовал себе чаю и сел с кружкой в руках за стол. Новый материал не внушал ни малейшей надежды, очередной ограбленный вновь не смог вменяемо описать гопарей, зато стало хотя бы понятно, что сладкая парочка не только использует шапочки с прорезями, но и одежду меняет. Впрочем, винить потерпевшего было бы глупо: когда у тебя перед глазами лезвие выкидного ножа, трудно сосредоточить внимание на чем-то еще. И грабители, похоже, хорошо это знают.

Сергей откинулся на спинку стула, закончив читать показания. Можно держать пари, что гопари — не из их пригорода, а скорее всего из совсем другого района Питера. А работают, сволочи, только тут, гастролеры доморощенные.

Кирилл появился сразу после обеда.

— Здорово, Киря.

— Привет. Угадай, кто это? — он с ходу продемонстрировал другу мобильный телефон. С экрана на Сергея спокойно смотрел парень лет двадцати восьми, коротко стриженый, в очках-хамелеонах и скромной, неброской, но приличной рубашке.

— Фигурант?

— Точно. Угадай, кто он.

— Откуда я знаю?!

— Не поверишь. Лидер секты сатанистов.

— Никогда бы не подумал, — признался Морин.

— Это еще что. Знаешь что он мне сказал? Многие действия, такие как вандализм кладбищ, изнасилования, ритуальные убийства, похищения младенцев и тому подобное не являются элементом практики сатанизма ЛаВея, так как, с одной стороны, противоречат основам данной религии и философии, с другой — Церковь Сатаны не потворствует незаконной деятельности. Еще он протестовал против слова 'секта' на том основании, что сатанизм ЛаВея — одна из официально признанных религий в мире, в том числе в США. Забавно, правда?

— Думаешь, он и его паства непричастны?

— Какая разница, что я думаю? Повесить на него дело попросту не удастся, никто не поверит, что такой приличный, интеллигентный человек может гадить на могильных плитах и писать ругательства. Строго говоря, я ему и сам начинаю верить. Скорее всего, он и вправду ни при чем.

— Кто у тебя дальше в списке подозреваемых?

— Никто.

— Будет висяк.

Кирилл пожал плечами:

— Еще разок пистонов вставят. Велика беда.

* * *

Тирр проснулся еще засветло, потому вставать не спешил. Конечно, он ни на миг не забыл о том, что находится в весьма опасном положении и не имеет возможности тратить время столь расточительно, но и шататься по залитому светом дому занятие не из приятных, так что можно все же поваляться немного в постели. Спешить некуда, да и думать проще, когда ничем другим не занят.

Самая большая проблема — незнание языка. Проблема чуть поменьше — полное незнание обстановки, но с решением первой можно будет решить и вторую. Самое маленькое из затруднений — продовольственный вопрос, достать еды оказалось несложно, но проникать дважды в одну и ту же лавку будет крайне неосторожно, надо искать другие. И те, другие, тоже со временем кончатся. Что делать потом — начинать по второму кругу или ходить за припасами еще дальше — Тирр пока не придумал. Если он проживет настолько долго, что лавки в округе кончатся — к тому времени что-то придумает.

А еще было бы неплохо помыться. Проблему с отхожим местом он решил просто, сжигая экскременты в камине, при этом стремительный вихрь, подчиняясь его воле, уносил запах и пепел вверх, в трубу. Но вот где взять воду, Тирр пока не нашел. Дома воду из источника носили рабы. Он вспомнил, что на поверхности люди копают колодцы практически где хотят, у каждого дома свой. Однако обследование прилегающей к жилищу территории ничего не дало: колодец отсутствовал.

Тирр уже был готов предположить, что здешние людишки вообще не моются, но тому имелось два весомых возражения. Убитый человек должен был бы невыносимо вонять, будь это так, но он хоть и пах не слишком приятно, тем не менее, не вонял. Кроме того, маг нашел в доме крохотную комнатушку без единого окна и с вместительной белой емкостью, которая очень напомнила ему ванну. Конечно, белый металл вместо черного полированного мрамора, да плавно скругленное, а не прямоугольное, дно, но судя по размерам, это ванна и есть. Пара стоящих рядом флакончиков с то ли благовониями, то ли с маслами, и белый кусок, на ощупь похожий на мыло, лишь укрепили Тирра в его догадке: это ванна для принятия омовений. Однако ответа на вопрос, откуда же бралась вода, изделие из белого металла не дало.

Дома оно как-то попроще все было. Маг приказывал рабам приготовить купель, и те споро наносили воды в ведрах. Здесь же рабов нет, и даже будь во дворе колодец, Тирр бы упарился, таская воду ведром собственноручно. Потому что ведер в эту ванну влезло бы не меньше сорока.

За окном потемнело, и маг сел на постели. Для более комфортной жизни ему требуются занавески потолще и хотя бы пара рабов. Знать бы, где их взять! Однако тут он вновь натыкается на самую большую проблему. Чтобы что-то узнать, нужно понимать язык. А чтобы узнать язык, ему требуется жертва для ритуала. Кто-то, кого не хватятся, в идеальном случае. Или кто-то, кого не будут долго и упорно искать. Нищий, например. Или, еще лучше, нищенка или чья-то рабыня, ведь тут женщины слабее мужчин, что значительно упрощает задачу.

Маг ухмыльнулся. Характерная для всех мужчин-илитиири подсознательная, вбитая в глубины мозга боязнь поднять руку на женщину могла бы сыграть злую шутку с ним в другой ситуации. Но теперь уже этот фактор можно сбросить со счетов навсегда.

Тирр быстро позавтракал, запил шипучей водой, оделся и обновил руну на своем лице. Достал из котомки пузырек с парализующим ядом и аккуратно смазал лезвие кинжала. Охота — занятие рискованное, но тут уж ничего не поделать. Конечно, найти подходящую жертву будет сложно. Задача, если на то пошло, не столько в том, чтобы найти жертву, требуется еще и верно определить степень риска. И ни в коем случае не облажаться. Если похитить кого-то ценного или влиятельного, положение может стать катастрофическим. Однако Тирр не имел ни малейшего понятия, как тут выглядят рабы. Дома было проще, любой встреченный на улице не-илитиири почти наверняка раб. Но как отличить человека-раба от свободного? Хорошо если рабы тут в лохмотьях ходят, а если нет? Что если нелояльных рабов держат в загонах, а на улицы выпускают только верных, облаченных в одежду со знаком владельца? Как тогда узнать раба, если Тирр совершенно не разбирается в местной одежде? Проклятье, все слишком сложно!

Он тяжело вздохнул. В любом случае, вовсе не обязательно пороть горячку. Нужно пройтись хотя бы по нескольким кварталам, осмотреться обстоятельно, изучить город и попытаться понять социальную организацию его жителей. Ну и не зевать, ясное дело, подвернется под руку кто — не упускать удачу.

Однако свое решение Тирр в жизнь не воплотил. Прошагав неспешно несколько кварталов, он заметил впереди внушительные массивы подозрительно правильной формы прямоугольной формы и зарево ярких огней у подножия, да и сами сооружения местами светились. Решив узнать, храмы ли это или же обитель правителя города, маг пошел к громадным конструкциям, и чем ближе подходил, тем больше их попадало в поле зрения. Почти во всем отличные от уже виденных домов, эти сооружения, впрочем, имели одну сходную с ними деталь, а именно — квадратные окна. Тирр покопался в памяти, но так и не припомнил ни единого стрельчатого, овального, круглого, треугольного или любой иной отличной от прямоугольной формы окна. До чего же худо обстоит дело с архитектурой у этих людишек, подумалось ему. Что ж, ладно.

Он сосчитал окна в высоту и ширину ближайшего здания. Девять этажей произвели определенное впечатление, в таком доме наверняка живут десятки семей. Закралась мысль, а какова разница между обитателями тех огромных хором и домиков вроде того, где поселился сам Тирр? Что, если он угодил в кварталы, где, собственно, и живут рабы и слуги? Маг тот час же оскорбился от своего предположения, но, поразмыслив, решил, что ничего менять не будет. Пропасть из-за разыгравшейся гордости было бы досадно.

Подойдя еще ближе, маг столкнулся с новым препятствием. Свет. Яркий свет бил из хитроумных светильников, установленных на высоких металлических опорах или подвешенных над серединой улицы на веревках. Не чета солнечному, но все равно очень уж ярко.

Тирр с досадой поджал губы. Это обстоятельство для него пока непреодолимо. На светильники издали смотреть больно, а что же будет, окажись он прямо под ними, на залитом светом пространстве? Ослепнет на счет 'раз'. Разумеется, надо постепенно привыкать к свету, оказавшись на поверхности, хотя бы для того, чтобы не быть таким беспомощным, но на это уйдут месяцы, если не годы. Маг повернулся и двинулся стороной. Подойти близко к огромным домам он пока не может, зато обойдет их по кругу и узнает примерное количество. Потом, узнав примерное число жителей в каждом, можно будет подсчитать, сколько тысяч люду тут проживает.

Итак, что он имеет? Сам Тирр проживает в темном, неосвещенном районе, скорее всего, рабском или бедняцком. Оно даже и к лучшему, по крайней мере, на первых порах... Его размышления прервал доносящийся издалека шум, совершенно незнакомый и притом быстро приближающийся. Слишком быстро, чтобы не сказать — чересчур.

Тирр шевельнул пальцами, приближаясь к повороту улицы, освежил в памяти несколько заклинаний. Судя по скорости нарастания громкости, источник шума появится быстро, оставит ему совсем мало времени на противодействие и уж точно ни секунды — на раздумья. Тирр вышел на середину улицы, чтобы иметь пространство для маневра, у стены его припрут сразу же. Принимать решение придется молниеносно, маг это понимал, и все равно оказался застигнут врасплох.

Рычащее чудовище выскочило из-за угла с дикой, никогда ранее не виданной скоростью, Тирр успел только заметить два огромных, ослепительно ярких глаза. Собственно, даже не он их заметил, ярчайшие диски сами ринулись к нему, впились в его глаза тысячей игл, а потом наступил мрак.

Рвущийся из груди вопль боли маг задушил усилием воли: голосовые связки ему нужны сейчас, чтобы попытаться выжить, хотя какие там шансы у слепого?! Он выкрикнул заклинание, усилив его глифом правой руки, и взмыл в воздух на высоту, в несколько раз превышающую собственный рост, и одновременно левой рукой создавая на месте, на котором стоял, сферу, сотканную из чернейшей тьмы. Монстр завизжал тонко, пронзительно и оглушительно, и Тирр вдобавок еще и оглох частично, но тем не менее разобрал, как визжащее чудовище с дикой скоростью пронеслось под ним, отклоняясь в сторону. Видимо, боится магической темноты. Закономерно, скорее всего, при таких-то глазищах существо не полагается на другие органы чувств, если вообще имеет их.

Вопль монстра внезапно прервался, сменившись таким чудовищным грохотом, словно Железная Цитадель Ллос, разбежавшись на своих восьми ногах, впечаталась в скалу. Тирр понял, что это его шанс. Он скороговоркой пропел заклинание, одновременно плавно скользя вниз и в сторону. Жаль, из-за слепоты он не может проверить, сработало ли заклинание, сделав его невидимым.

Ноги коснулись земли, не жесткого твердого покрытия улицы, а мягкого грунта. Должно быть, спустился на чей-то приусадебный участок. Сделав один шаг, Тирр тот же час наткнулся на высокий куст и, не раздумывая, свернулся на земле калачиком и закатился под него. Если куст и невидимость скроют его, может быть, удастся остаться незамеченным до тех пор, пока к глазам не вернется способность видеть.

Откуда-то издали послышались голоса людей, скрип двери, шаги. Возможно, они совсем рядом, но оглохшему Тирру кажутся далекими. Ужасный монстр больше не подавал признаков присутствия, может, мертв, может, затаился, может, исчез. Люди встревоженно переговаривались и перекликались, и вскоре, перемещаясь от ближайших домов, собрались примерно в том месте, откуда ранее донесся грохот. Возможно, нашли труп. Тирра это устраивало, лишь бы за его поиски не взялись.

За несколько последующих часов, показавшимися несчастному слепцу вечностью, неподалеку творился шум и гам, звучало странное повизгивание, рычание, гудение и завывание. В другой ситуации он бы испытывал беспокойство и любопытство, но теперь было все равно. Если глаза ослепли окончательно, можно будет подняться во весь рост, громко крикнуть, привлекая внимание, и попытаться перед смертью убить пару-тройку людишек. Хотя, если вдуматься, идея тоже не очень, они возьмут да разбегутся в ужасе. Тогда гибели придется ждать дольше, пока те не вернутся с подмогой.

Тирр горестно вздохнул. Даже если он выберется отсюда незаметно, ослепший, он не сможет отыскать свой дом. А отыщет... все равно конец, как ни крути. Он сбежал сюда, надеясь на мгновенное небытие, вместо этого получил отсрочку и робкую надежду на удачу, а в итоге, все равно конец тот же. Даже хуже: приговоренный к смерти страдает сильнее, если перед казнью уверить, что все это ошибка, и его сейчас отпустят.

Стал донимать легкий озноб, но маг лежал, закрыв незрячие глаза и не шевелясь, и сожалел о том, что не умер моментально, шагнув в портал. С неба упали первые капли воды.

* * *

Все стихло. Несколько раз люди ходили туда-сюда в десяти шагах от него, вся остальная деятельность происходила на улице. Тирра, забившегося под куст за ограждением, так никто и не заметил, однако скоро начнет светать, наступит день — и его найдут. Забавно, но дня он больше не боится. Нет разницы между днем и ночью.

Тирр тяжело вздохнул, поднял веки и едва сдержал возглас: он увидел свои колени у лица. Мутно, расплывчато, но его глаза снова видят. Они не получили серьезных повреждений, что дает надежду на полное восстановление со временем. И, значит, не все потеряно. А еще ему дико повезло, что никто не заметил его под кустом, когда заклинание иссякло.

Маг оглянулся по сторонам, обнаружив себя на клумбе в дворике, похожем на его собственный. Дом рядом темен, его обитатели, разбуженные шумом и грохотом, снова уснули. Время выбираться. Он осмотрел себя, грязного и промокшего: в такой одежде он непременно привлечет к себе внимание.

Беззвучно прочитав заклинание, Тирр стал невидимым снова, затем так же беззвучно взмыл в воздух, плавно перелетел через ограждение и опустился на мостовую с другой стороны. Оглянувшись, он не заметил ничего, свидетельствующего о недавно разыгравшейся здесь стычке: солнцеглазый зверь исчез, хотя что-то было не так, как раньше. Напрягая мутные глаза, маг все же понял, что именно. Толстое неизвестное дерево, росшее на другой стороне улицы, лишилось части коры. Зверь, потеряв ориентацию в магической тьме, созданной Тирром, с разбегу врезался в это дерево и, по всей видимости, убился. На шум сбежались люди, и утащили тушу, задействовав, судя по урчанию, другого такого же.

Теперь он понял, для чего служат настильные дорожки по обе стороны улицы. Для пешеходов, в то время как средняя часть оставлена этим существам с ослепляющими глазами. После этой догадки Тирр обругал себя: идиот, ведь он же видел, что люди ходят только по краям! А когда пересекают улицу, оглядываются налево и направо! Заметить важную деталь и не придать значения, за что едва не поплатиться жизнью... Маг пообещал себе, что впредь будет внимательнее: учиться на собственной шкуре себе дороже, ему еще охота пожить.

Оглядевшись еще раз, он трусцой припустил по направлению к дому, глиф-метка служил ему путеводным указателем. Главное, следить за заклинанием: нельзя показаться на глаза кому бы то ни было в таком виде. Невидимость сейчас — его лучший друг, и потому Тирр призраком скользил по улице, держась с краю, и замирал, если кто-то попадался навстречу, чтобы звуки шагов его не выдали.

Он открыл калитку в ограде, убедившись, что никто не смотрит: сама собой открывающаяся дверь обязательно насторожит любого зрителя. Вошел во двор, запер ее за собой двумя рунами и устало сел на ступеньки у входной двери, не имея сил войти в дом и поглядывая вокруг подслеповатыми глазами. Впрочем, зрение быстро возвращалось к норме, днем выспится, на следующий вечер будет в порядке, на это Тирр очень надеялся. Что ж, он продрог, вывалялся в грязи и промок, и на горячую ванну можно не рассчитывать: рабов-то нет, как и источника воды, впрочем. А еще маг только теперь обратил внимание, что под ванной у него дома нет очага, в потолке нет вытяжной трубы. Хозяин дома, видимо, мылся в холодной воде. Варвар он в любом мире варвар, что тут еще сказать?

Тирр исподлобья взглянул в черное ночное небо без единой звезды. Горячей ванны нет, но он все-таки помоется. Дождь, вот значит какой он. Дома маг частенько недоумевал: как на поверхности может идти дождь? Откуда вода берется? Ведь в небе нет летающих озер и рек. Здесь, в чужом мире, та же картина. Однако незнание ему сейчас не помеха.

Тирр устало поднялся со ступенек и вошел в дом, чтобы взять мыло и полотенце.

* * *

Сергей повесил куртку на спинку кресла, чтобы просохла, и с затаенной обидой в глазах выглянул в окно: ну что за непруха, дождь кончился, когда он взялся за ручку на двери. Небеса не могли перестать плакать на четверть часа раньше, перед его выходом из дома? Закон подлости в действии.

В кабинет вошел Кирилл с чашкой кофе в руке и сонно зевнул.

— Здорово, Киря, как дежурство?

— Да трындец. Еще один гонщик разогнался насмерть, на повороте звезданулся в дерево на скорости больше ста, хвала Кореллону Ларетиану или кто там наверху. Минус один обдолбанный убийца на дороге.

— Он под кайфом был?

— Экспертиза установит. Из клуба ночью с подружкой своей возвращался, так что результат экспертизы я могу предсказать.

— А девчонка что? Тоже?

— Нет. В больнице, а может и дома уже. Мозгов не садиться в машину с придурком за рулем не хватило, но она хотя бы пристегнулась, оттого почти не пострадала. А водитель вылетел через лобовое стекло и в то самое дерево головой попал. Но думаю, в этот момент он уже мертвый был. Слушай, Серый, тут еще деталька забавная есть. Девчонка рассказала, пока ей помощь оказывали и в 'скорую' паковали, что парень ее не виноват. Якобы виноват пешеход, стоявший посреди дороги. По ее словам, они сворачивают, не сбавляя скорости, там поворот плавный. И прямо на проезжей части стоит мудак.

— И водила свернул и влетел в дерево? — догадался Сергей.

— Судя по следам шин — нет, хотя это уже к гайцам. Не в том дело. По ее словам, этот тип поднялся в воздух, а на том месте, где он стоял, возникло облако темноты. И когда машина влетела туда, она ослепла. Потом удар и провал в памяти.

— Ясно. Тоже обдолбанная.

— В том и дело, что нет. Утверждает, что пила только 'берн', правда, много. Энергетики, к слову, та еще дрянь. Сделаны по принципу 'качелей', как это называется у наркоманов, и представляет собой не только алкогольный коктейль, что не очень страшно в принципе, а фармацевтический коктейль, что хуже. Это когда несколько препаратов даются одновременно, и никто не скажет, как это сработает. А особенно если препараты — антагонисты, скажем, алкоголь и кофеин. 'Качели' — одномоментный ввод релаксанта и стимулятора, не говоря уже о всякой химии типа красителя и консервантов, тоже печени подарочек. Самое худшее, что молодежь считает это пойло безвредным — градусов-то мало. А на практике — хуже водки, потому что с водкой панкреатит заработать еще постараться надо, а это дерьмо словно специально заточено.

— При чем тут это?

— А при том. 'Берн' дрянь, но слабый и наркотиков, бьющих по мозгам, не содержит. Если насчет дури девчонка не врет, получается, она в адеквате была. И парень ее якобы крикнул что-то вроде 'Урод!', наверно, он тоже видел того типа.

Сергей скептически посмотрел на друга:

— Киря, а ты вообще представляешь, как со стороны, например, с моей, все это выглядит? Она сочинила невесть что, чтобы...

— Вот оно, Серый, вот оно. Чтобы что? Выгородить парня? Смысл, если он уже кони двинул? Выгородить себя? С нее какой спрос, она же не за рулем была. Врать ей нет смысла. Как заключение придет, станет ясно, все ли у нее с головой в порядке и что из веществ принимала.

Кирилл уселся за свой стол и отхлебнул из кружки. Сергей почесал подбородок и повернулся к другу:

— Давай с другой стороны посмотрим. Она описала совершенно фантастические, невозможные события. Как такое может произойти?

— Легко, Серый. Хороший каскадер может подпрыгнуть, пропустив машину под собой — вот тебе и взлет. Дымовая завеса — вот тебе и облако тьмы.

— И зачем это твоему каскадеру?

— А ты не понял еще? Убийство без следов. Без факта непосредственного причинения смерти. Идеальное убийство. Единственный прокол — выжившая свидетельница.

Сергей тяжело вздохнул и покачал головой:

— Киря, это же фантастика. Даже положим, что ты прав. И что? Скажешь такое на людях — засмеют. Или тебе новый висяк нужен? С кладбищем разберись, потом уже ищи каскадеров с дымовухами.

Кирилл поставил кружку на стол:

— Да я не собирался. Я и сам понимаю, что это все звучит неправдоподобно. Пока история не повторится где-то еще, никакого дела не будет, девчонке не поверит никто. А когда произойдет то же самое — ну, вот тогда будет очередной глухарь, потому что, правду скажем, я не представляю себе, как искать такого каскадера. Ладно, забудь. Я, пожалуй, тут с бумагами закончу, сдам дежурство и домой. Посплю немного и к Стасу двину. Когда я тебя в следующий раз шинковать буду во славу Кореллона?

— Да уж точно не завтра: ты и сам знаешь, как Марго и Лиля в клуб ходят. Отсыпаться буду, надо думать. А вот в воскресенье, если выкроишь часок...

— Заметано.

Когда Кирилл вышел, чтобы помыть кружку, Сергей внезапно подумал, что взлом без взлома и убийство без убийства — это уже совпадение.

* * *

— Юрий Петрович, там пришел какой-то чернозадый фраер, говорит, что к вам, — доложил Игнат.

Ледокол кивнул: зови, мол. В другой раз он отчитал бы быка, потому что не чернозадый, а араб, не фраер, а представительный человек... и так далее. Он давно уже устал втолковывать своим людям, что рано перенимать у более развитых организаций структуру и методы работы, вначале менталитет надо перенять. В противном случае, как не работай, как не учись — уркой был, уркой останешься. Всему надо учиться, и дело это непростое, после телогрейки носить приличный прикид от солидных кутюрье так, словно родился в нем. И первое, что надо менять, ибо оно заметней всего — это лексикон. Пытаешься превратиться из криминального авторитета в бизнесмена, или из урки — в охранника, так и говори, как бизнесмен или охранник.

Но в этот раз Ледокол не стал читать лекций, все его мысли полностью поглощены предстоящей встречей. Вчерашний собеседник, представившийся Ибрагимом, хоть и не сказал, кого именно представляет — дураком был бы, если б сказал, подобные вещи телефону доверить есть лоховство последнее — но тонко намекнул: он знает о желании авторитета выйти на рынок с хорошим товаром и работает на организацию, занимающуюся поставками оной.

Вошедший в кабинет выглядел примерно так, как его себе представлял Ледокол, только на порядок солиднее. Безупречный внешний вид, на руке ролекс, пиджак и жилетка пошиты точно по фигуре и наверняка во Франции или где-то еще, о складку на брюках можно порезаться. Галстук тысячи за три-четыре зелени, не меньше.

Авторитет поднялся навстречу гостю, они обменялись рукопожатием.

— Господин Семецкий? — уточнил араб на превосходном русском, с едва заметным акцентом, и Ледокол отметил про себя, что это не какая-то голимая чурка, прикатившая из чуркистана и не научившаяся нормально изъясняться на языке страны, куда приехала.

— Он самый. Садитесь, будьте любезны. Изволите чего выпить?

Старый авторитет окинул гостя изучающим взглядом. Холеное лицо, отличный маникюр, осанка гордого человека, никогда не топтавшего зону. Примерно так Ледокол сам мечтал выглядеть, но каждый раз, одеваясь для посещения любого мало-мальски приличного светского мероприятия, смотрел на себя в зеркало и понимал, что рожей не вышел. В телогрейке в молодые годы он и то внушительней смотрелся, чем на старости — в пижонском прикиде.

— Благодарю вас, господин Семецкий, но серьезные разговоры требуют трезвой головы, — сказал Ибрагим, садясь в кресло. — Видите ли, мы знаем, что вы собирались купить партию снежка.

— Не могу сказать, что меня радуют ваши слова, — нахмурился Ледокол, — я как-то не привык, что люди, скажем без обиняков, посторонние, так легко узнают подробности моего бизнеса. Как не радует и факт, что кто-то вообще начинает проявлять к ним интерес.

— Увы, имели место события — подчеркну, господин Семецкий, события, а не слова — которые нас обрадовали еще меньше. Несмотря на то, что вы ищете выход на поставщика, а мы ищем выходы на дилеров, я здесь по несколько иной причине. Видите ли, наш агент, работающий над созданием собственной сети распространителей, был убит во время продажи небольшой партии. Разумеется, мы не могли этого так оставить, вы же понимаете.

Ледокол почувствовал, как мурашки начинают свою пробежку по его спине, он покосился в сторону шкафа-купе и нащупал под подлокотником рукоятку пистолета.

— И вы подозреваете меня? — спокойно спросил авторитет.

— Вовсе нет, господин Семецкий, в противном случае я бы пришел не один и без предварительного уведомления. Мы навели справки, и полагаем, что вы так мелко плавать перестали еще лет двадцать назад. Однако налицо совпадение. У нас пропала небольшая партия товара, вы собирались купить небольшую партию товара. Уж не о пяти килограммах ли речь шла?

Ледокол откинулся на спинку кресла:

— Вот оно что... Мне как-то не очень и верилось, что этот сукин сын смог наладить канал у меня под носом, да еще и так чтоб шито-крыто...

Ибрагим забросил ногу на ногу:

— В том и дело, что шито-крыто, агент ведь убит. Словом, как вы понимаете, господин Семецкий, нам нужен тот, кто предлагал вам товар. Кстати, сделка-то почему сорвалась?

— Николай Басов. Ломщик погоняло. Досье на него ищите у наших друзей в фуражках, сам я мало что о нем знаю, не питерский он, шустрила залетный. Не явился на встречу, почему — сам хотел бы знать. Попытки его найти ничего не дали, по телефону не ответил. В общем, не завидую этому кретину, когда вы его отыщете. Послушайте, Ибрагим, раз уж мы встретились, пусть и при таких обстоятельствах, то можно было бы обсудить еще одно дельце. Мы уже знаем, что мне нужен поставщик, а вам — дилер. Вот и тема нарисовалась, вы не находите?

Араб кивнул, соглашаясь:

— Верно. Питер — большой город, большой рынок сбыта. Кому не хочется откусить кусочек от этого сладкого пирога? Вот меня и послали сюда, посмотреть что и как, пощупать почву под ногами, аккуратно проверить, как тут со сбытом нашего товара. Но начинать новые дела, не закончив старых, не годится, понимаете меня? Мы с вами знакомы шапочно, а работать предпочитаем с надежными людьми. Поможете отыскать Басова — мое руководство увидит, что у вас есть нужные качества. Докажите, что с вами можно сотрудничать — и вы в деле.

Ледокол внутренне улыбнулся: вот оно. Сучий потрох Басов подставил его, но старый авторитет все равно свое получит, обратив любое худо себе в добро.

— Договорились. Но и вы подсобите будущему партнеру, докажите, что достойны доверия. Какая крыса слила вам информацию о готовящейся сделке?

— Земцов, — без раздумий назвал фамилию араб.

— Благодарствую. В общем, я свяжусь с вами, как только что-то узнаю, — пообещал Ледокол.

— Буду ждать с нетерпением, — ответил Ибрагим и поднялся с кресла.

Они вновь обменялись рукопожатием, и араб направился к дверям, обернулся у порога:

— Хороший у вас клуб, кстати. Всего доброго.

Авторитет проводил гостя взглядом и сделал условный жест. Дверь шкафа отъехала в сторону и в комнату вышел Егор, пряча в карман пистолет.

— Леший, два дела. Бросай все и отыщи Басова. Землю рой, но найди. Он мне нужен живым.

— Понял. Второе?

— Земцов. Меня очень удивляет, что он еще жив.

— Понял, шеф. Сделаю. Но у меня мысль такая возникла... а все это точно нам надо? Я четко усек, что вы говорили о цене и накрутке... Но теперь это выглядит ненужным геморроем.

Авторитет хмыкнул:

— А ты хотел сделать большое бабло без напряга? Есть только один способ легко стать богатым: родиться в семье миллиардера. В остальных случаях надо вертеться.

— Можно же и попроще сделать. У соседей наших все давно налажено и схвачено, Юрий Петрович, и вы с ними корешитесь. Думаю, вы бы легко вышли на их поставщиков.

— Да я и вышел, — кивнул Ледокол, — это все несложно. Но и навар не то чтоб очень. Всяческая дурь в Питер попадает по длинной цепочке, и конечный продавец наваривает совсем мало. А если взяться за кокаин... Ты пойми, Леший. Прибыль — в разы выше при меньшем обороте, если мы будем у начала цепи. Вот чего я хочу.

— Угу, эск... эксклюзивом торговать прибыльнее, — согласился Егор, — но кокаин — товар редкий в наших краях, очень быстро об этом узнают те, кто может доставить нам хлопоты. Как же, новый наркотик, новые каналы, куча мусорья сразу же захочет на этом выслужиться...

— А вот мусоров я как раз и не боюсь, — хитро прищурился Ледокол, — большая прибыль — она не нам одним нужна. Ежели кто и дернется... я на него очень-очень быстро управу найду.

— У вас настолько хорошая крыша? — обрадовался Егор.

Авторитет только фыркнул:

— А ты как думал? Была бы плохая — я бы и не рыпался. Короче, принимайся за дело!

Он проводил помощника взглядом, как за минуту до этого — Ибрагима, достал из стола початую бутылку водки. Можно, конечно, позвонить на кухню, и ему тот час же принесут все, от абсента до бурбона, но сейчас авторитету понадобилась родная сорокаградуска. Он налил себе рюмку и выпил залпом.

Забавная штука жизнь. Жили-были две суки. Один слово дал, да не сдержал, еще и слегка подставил Ледокола. Второй, трепло продажное, сливал информацию налево. Два минуса, а в итоге — плюс. Большой и жирный. Потому что благодаря им нужный человек, которого старый авторитет так долго искал, сам пришел в директорский кабинет принадлежащего ему клуба.

Ледокол на миг почувствовал признательность к людям, которые так его подвели. И если Ломщика ждет очень неприглядная участь — картели на расправу скоры и изобретательны — то Земцову повезет больше. Пусть никто не скажет, что Ледокол — неблагодарный и жестокий.

Он взял мобильный и позвонил.

— Алло?

— Короче, Леший, я насчет Земцова. Сделай, чтобы операция прошла без мучений для пациента.

* * *

Тирр вышел из дома, едва солнце ушло вниз и на мир опустилась тьма. Простое незнание многих непонятных ему, но понятных людишкам вещей может убить чужака в любой момент, например, просто выскочив с ревом из-за угла. А ведь эти звери — для людей совершенно обыденное явление. Прислушиваясь к звукам мира снаружи, Тирр понял, что днем они частенько бегают по улице туда и сюда, возя на себе хозяев. Временами также подают сигналы, то ли друг другу, то ли людям, заливаясь подвыванием на сорок разных ладов, словно певчие птицы. Скорее, друг другу, так как хозяин такого солнцеглазого зверя в соседнем дворе несколько раз выходил из дому, стоило его твари начать завывать, и заставлял ее заткнуться. Людей эти вопли раздражают, Тирра же и вовсе бесили, мешая выспаться, и потому маг пообещал себе при возможности расправиться с мерзкими существами, отомстив и за ослепление с последующими предельно неприятными часами, проведенными в болоте под кустом, и за многократно нарушенный сон.

Осознав, что промедление смерти подобно, и легко может к оной привести, Тирр вышел на охоту с решимостью найти необходимую ему жертву этой же ночью. Однако срочная необходимость сама по себе опасна, если не идет рука об руку с удвоенной осторожностью.

Также Тирра насторожило обилие людей на прежде малолюдной улице. Вчера и позавчера их было заметно меньше. И хотя за свой внешний вид маг не опасался, встреч старался избегать: неровен час, попытаются заговорить. Что он им ответит?

Впрочем, в этот раз еще больше, чем обычно, в глаза бросалась полнейшая беспечность людишек. Ходят неторопливо, по сторонам не смотрят, разговаривают, не опасаясь, что встречный услышит, о чем речь, смеются. Некоторые, в основном, молодежь, держат в руках бутылки и попивают из них. Такие обычно ведут себя громче других. И — хоть бы один стражник попался. За все время Тирр не увидел ни одного. Более того, вооруженных людей он тоже не заметил, хотя это легко объясняется. Ведь если та странная ребристая штука, которой его пытались треснуть — треснуть ли? — действительно оружие, то спрятать такое совсем просто. И на самом деле далеко не все встреченные могут быть безоружны.

Маг шел, как и все, не торопясь, стараясь ничем не выделяться среди других, благо с одеждой, подобранной из гардероба бывшего хозяина дома, он снова угадал. Опять пришлось подворачивать штанины и терпеть мешковитость куртки, ну да ладно. Разберется с делами первостепенной важности, а там сообразит как одеждой разжиться.

В глаза бросилась вывеска на первом этаже двухэтажного дома. Раньше Тирр ее не видел, а точнее, просто не обращал внимания, сосредоточившись на других проблемах. Лицо человеческой женщины с какими-то линиями поверх него, очень искусно нарисованное, письмена... Симпатичная, внезапно подумал маг, да, лицо непривычно, но чем-то приятно. Смотрит спокойно, выражение глаз какое-то беспечное, не то, что у женщин-илитиири. Мягкое. Нет у этой женщины внутреннего стержня, жесткости, целеустремленности.

Рассматривая линии и два круга, начерченных поверх лица, Тирр внезапно понял, что это не линии, а проволочная конструкция с двумя круглыми... кварцами? Вот оно что, да это же приспособление, позволяющее держать у глаз, причем у двух сразу, по кварцу, не занимая рук! Изгиб посередке ложится на переносицу, две тонкие проволочки уходят за уши и там, видимо, загибаются, как крючки... Ведь он такое уже видел... Где? Дома, услужливо подсказала память. Дома на той мебели, которая слишком высокая для стула и слишком маленькая для стола, на ней рядом с парой непонятных вещей лежит и похожая конструкция, только там не кварцы, а что-то, смахивающее на обсидиан по цвету, но прозрачнее.

Тирр быстрым шагом вернулся домой. Да, вот она, эта вещь. Правда, у нее не такая конструкция, металлическая оправа окуляров потолще, сами окуляры — черные и прозрачные... волшебные? Маг не смог обнаружить в них ни единого свойства, точнее, ни единого полезного. Вредное нашлось: приладив устройство к своим глазам, Тирр потерял возможность видеть тепло. Поднеся к глазам руку, он удивился: сквозь эти прозрачные черные кристаллы она выглядела так, словно остыла до температуры окружающей среды. Конечно, точно так же с теплом поступал и его собственный волшебный кварц, но взамен спрятанного им тепла он показывал намного-намного больше. Странные окуляры основательно затемняли все, на что смотрел маг, а тепло при взгляде свозь них становилось и вовсе невидимым. Для людей это свойство ничего не значит, видеть температуру тел и вещей они и так не способны, если только предмет не раскален очень сильно и не светится обычным светом.

Нацепив приспособление, Тирр прошелся по дому, пытаясь сообразить, на что люди смотрят сквозь него. Причем это что-то должно быть рядом, вокруг, оно часто и регулярно встречается — но в доме ничего необычного он не заметил. Подошел к двери, открыл ее и выглянул наружу. Ничего, за исключением того, что весь мир стал тусклее.

Маг уселся на ступеньки, вертя окуляры в руке. Должно же у них быть свое предназначение! Иначе в чем смысл окуляра, который не позволяет увидеть что-то новое, и ухудшает видимость того, что и без самого устройства видно превосходно?

В доме через дорогу вспыхнул свет в окне. Мгновенно, что явно не похоже на разгорающийся светильник, и Тирр непроизвольно прищурил глаза: он смотрел прямо на это окно, и яркий свет больно резанул по глазам. Маг исподлобья посмотрел на источник света, затем на окуляры, и в его голове появилась догадка. Он надел устройство и вновь посмотрел на окно. Поразительно, но яркий свет стал много тусклее и уже не причинял глазам неудобства.

Тирр вспомнил, что убитый, выйдя из дома ночью, сам был без этого устройства. Все сходится: предназначение окуляров в том, чтобы защищать глаза человека от солнца, которое слишком ярко даже для них, или от ярких глаз ручных чудовищ. Словом, от яркого света. Окуляры, созданные не для того, чтобы видеть больше, а чтобы видеть меньше. Забавно, но мудро, рассудил маг, радуясь своему открытию. Теперь он может бояться яркого света намного меньше, что значительно повышает шансы на выживание.

Заперев дом снова, Тирр вновь отправился на поиски жертвы, держа окуляры в левой руке. Теперь, лишь заслышав урчание солнцеглазого, он тот же час наденет приспособление. Настроение значительно улучшилось, словно после убийства заклятого врага: еще одна опасность устранена благодаря гениальной догадке. Впрочем, ничего другого Тирр Волан от себя и не ожидал.

* * *

В этот раз он решил дойти до тех большущих кубических строений: неестественный яркий свет, остановивший его в прошлую ночь, больше не преграда. Тирр рассудил, что жертва ему нужна непременно сегодня, потому похитить придется кого получится, и делать это надо подальше от своего дома. Конечно, он не имел гарантии, что заклинания, воздействующие на разум и психику людей, будут работать тут так же, как и дома, и к тому же вообще не имел практики. Дома он успешно потренировался на рабах-дуэргарах и свирфнеблине*, прислуживавшем старшему брату, и полагал, что все точно так же будет действовать и на людей. Полной уверенности Тирр, впрочем, не имел, а применение подобной магии против людей из другого мира — и вовсе авантюра. Да, их тела горят, как и должны, но можно ли сказать то же самое о их разуме и душах?

*Дуэргары и свирфнеблины — подземные дварфы и гномы соотвественно, населяющие Подземье Торила вместе с дроу (прим. автора)

Свой план маг продумал с учетом подобной помехи. Жертва должна быть одна, в безлюдном месте. Если заклинания не подействуют должным образом, Тирр моментально убьет ее кинжалом до того, как та поднимет шум. После чего сможет провернуть следующую попытку, но уже поближе к дому, с применением парализующего яда.

Добравшись до кубообразных домов, он убедился, что его новый двойной окуляр действует, как надо, защищая чувствительные глаза от невыносимо яркого ненатурального света, льющегося из светильников на столбах. Правда, оправы кристаллов прилегали к лицу неплотно, но если найти одежду с капюшоном, проблема будет решена. Жаль, в этом мире его пивафви будет выделяться, нужно найти похожий, но местный наряд.

Дойдя до первого сооружения, Тирр услышал за спиной отдаленный звук: приближался солнцеглазый монстр. Он обернулся. Так и есть, пара ярких огней приближается прямо к нему. Маг остановился, надел приспособление и шевельнул пальцами, освежая в памяти заклинания. Ему по силам одолеть даже йоклол, так что эту зверушку он и вовсе наизнанку вывернет, если она хотя бы посмотрит в его сторону.

Но существо пробежало мимо, точнее, проползло на животе, потому как ног Тирр не заметил, успев хорошенько рассмотреть его. В холке чуть ниже мага, но длинное, широкое, без признаков головы, зато с горбом на всю спину. Глаза не круглые, а прямоугольные, по краям широкой морды... ну и уродец. Ничего даже отдаленно похожего Тирр никогда в жизни не видел. Маг приподнял окуляры, чтобы получше рассмотреть существо, и заметил, что передняя часть его, перед горбом, светится теплом. И выступы на животе, которыми оно упирается в землю.

Солнцеглаз замедлил передвижение и Тирр внезапно обнаружил, что выступы эти круглые и крутятся. Колеса? Зверь с колесами? Подумать только. Хотя в ином мире и такое может быть. Вряд ли их вывели люди — слишком глупы для этого. А вот боги... они вполне могли.

Зверь закатился за угол ближайшего дома и там затих. Послышалась возня и беззаботные голоса людей — мужской и женский. Существо ответило им негромким писком и умолкло, а люди пошли прочь, послышался звук открываемой двери. Вошли в дом.

Тирр выждал минуту и неторопливо направился следом за зверем. Во дворе царил мрак, разрываемый только светом из некоторых окон: остальные жильцы явно спят. На небольшой площадке застыли сразу четыре таких зверя, очень похожих друг на друга, и маг отличил новоприбывшего по свечению 'головы', остальные три, видимо, спали. Маг принюхался. В воздухе чувствовался резкий незнакомый запах.

Шагнув ближе, Тирр убедился, что ни одно существо не реагирует на его присутствие, даже на негромкий шепот. Так и есть, кроме глаз, других органов чувств нету. И это странно, зачем тогда они поют, если не слышат? Он шагнул к зверям и несильно пнул ногой одно из них, готовясь защищаться.

Зверь взвизгнул так, что у Тирра заложило уши, и начал завывать разными голосами, не шевельнувшись, впрочем. Маг от неожиданности отпрянул и побежал прочь, наложив на себя заклинание невидимости. Вот оно что. Хозяина зовет.

Маг добежал до следующего дома, скрылся в его тени и развеял заклинание, убедившись предварительно, что его никто не видит. В общем, все понятно с этими светлоглазыми, неагрессивны. По крайней мере этот. Остальные три не проявили ни малейшего беспокойства, что, конечно, странно, но йоклол с ними. Сейчас Тирру не до животных.

Выйдя на улицу, он прошагал вдоль строений квартал, удивляясь, что их все больше и больше. Местами прямо на зданиях висели вывески, и многие из них еще и светились разными цветами. Людей тут и там становилось все больше по мере того, как Тирр продвигался вглубь квадратных домов. Стало понятно, что весь город состоит из них.

Еще мешало освещение. Двойной окуляр исправно служил новому владельцу, но свет местами слишком яркий, глаза начали слезиться, и маг решил дать им отдых. Люди ничего не видят ночью и потому пытаются превратить ее в день, а Тирру одно мучение. Он свернул во двор ближайшего дома: там, кроме редких освещенных окон, нет источников света. Снял окуляр, протер глаза и убедился, что они по-прежнему хорошо видят и свет им не вредит.

В этот момент из-за угла здания появились двое людей, идущих энергичной, целеустремленной походкой. И прямо на Тирра. Один из них вынул руку из кармана с зажатым в ней предметом. Разбойники, догадался маг. Они увидели, как одинокий прохожий сворачивает в темное место, и пустились в погоню. Конечно же, они не знают, на кого нарвались, и дорого за это поплатятся.

До людишек остался шаг, и из предмета со щелчком выпрыгнуло узкое лезвие ножа. Человек заговорил, грубо и непочтительно, судя по интонациям, но Тирр не дал ему закончить. Он ухватил кисть грабителя двумя руками и повернул ее против сустава, вынул из раскрывшейся ладони нож. Левой он всадил лезвие в руку второго бандита, замахнувшегося каким-то предметом вроде свинчатки, правую сложил в глиф, чтобы усилить заклинание, и окружил себя и врагов кругом, за пределы которого не проникнет ни один звук изнутри. Затем прошмыгнул между бандитами, презрительно ухмыляясь. Люди, что дома, что тут — увальни увальнями. Крика он не услыхал, шагнув за невидимую черту, повернулся лицом к врагам и накрыл их куполом магической тьмы, одновременно вскидывая руки с раскрытыми ладонями. Улыбка мага стала шире и злее, когда с растопыренных пальцев сорвались струи огня. Охваченные пламенем люди извивались в обычном для сгорающего заживо танце, а потом рухнули на мостовую, корчась и вопя в неописуемой муке.

Тирр нацепил двойной окуляр на нос, морщась от запаха горелой плоти, и на всякий случай огляделся по сторонам. Разумеется, казнь никто не заметил: заклинания надежно заглушили вопли и скрыли сцену от глаз случайного наблюдателя, и если кто-то сейчас смотрит в окно, то черной полусферы из первозданного Мрака не видит, так как во дворе и так темно. Тьма не видна в темноте.

Когда людишки перестали корчиться, Тирр безмолвным жестом погасил пламя и рассеял всю остаточную магию, чтобы не оставлять следов, и быстрым шагом двинулся прочь, предвкушая, как удивятся жильцы дома, обнаружив два сожженных тела у себя под окнами, и радуясь, что десять лет тренировок в Мили-Магтир не пропали впустую. Нож он отобрал так легко и быстро, что даже сам немного удивился своим рефлексам, неплохо для мага, что и сказать.

Правда, самодовольство изрядно отравила мысль о том, что любой маг, если он, конечно, не идиот, заподозрит проделку другого мага. Вопли горящих заживо должны были разбудить всех на пол версты вокруг, и мысль о магическом барьере напрашивается сама собой. Что ж, будет случай проверить, насколько знающи и умны здешние маги. А пока все же надо отыскать место потемнее и дать отдых глазам.

* * *

— Лиля, ты как ребенок трехлетний! Всякую гадость в рот суешь!

Та в ответ только захлопала ресницами. Предварительно принятые ею горячительные напитки помешали прочитать лекцию о том, что ЛСД — не наркотик.

Сергей никогда не любил дискотеки. В юности он посещал их частенько, чтобы знакомиться с веселыми и общительными девушками, у которых пользовался популярностью, но и только. Вместе с взрослением пришло понимание того, что на дискотеках тусуются не его типы представительниц прекрасного пола. Жизнерадостность и общительность — это чудесно, но Сергей все больше и больше ценил интеллект, воспитанность, культурность и образованность. Люди растут, приоритеты, ценности и мировоззрение меняются, обычные дела.

Когда он стал работать в уголовном розыске, то познакомился с Кириллом Меньшовым, который открыл ему мир ролевых игр и исторических реконструкций. И Сергей ими в буквальном смысле заболел. Рыбалка, футбол и дискотеки окончательно ушли в прошлое.

На одной из игр, посвященных борьбе людей и эльфов с орками, он познакомился с приятелем Кирилла Ильей, а также с сестрами Ильи — Маргаритой и Лилей. Лиля отыгрывала эльфийскую принцессу, а Марго — ее телохранительницу, которым правитель Невервинтера, недолго думая, предоставил дополнительного охранника в лице графа Сержа де Мора. И пусть игра оказалась на редкость короткой, ибо людишки вместе с эльфами в сражении огребли люлей у орков по полной программе, ее вполне хватило на то, чтобы человек-рыцарь признался эльфийке в любви. И как-то само собой разумеющимся стал перенос отношений из сказки в быль. Лиля очень положительно отнеслась к тому, что граф в реальной жизни оказался 'ментом' и что он на шесть лет старше ее. Сама она училась на третьем курсе журфака вместе с сестрой, цитировала по памяти Марка Твена, Ницше и Коэльо, обладала проницательным умом, широким кругозором, добрым кротким нравом, прелестным личиком и хрупкой изящной фигуркой. И уже на втором после игры свидании Сергей понял: это девушка его мечты.

Но Фортуна — леди коварная. Сегодня ты думаешь, что она тебе улыбается, а завтра понимаешь, что на самом деле это была коварная ухмылка. Вскоре выяснилось, что Лиля и ее старшая сестра любят посещать и дискотеки, и ночные клубы. Пришлось вновь вспоминать отрочество: не бросать же девушку мечты из-за такой малости, как пристрастие к ночным клубам?

Но даже это были еще цветочки. Отец Лили оказался большой шишкой, исполнительным директором российского филиала международной корпорации, производящей медицинское оборудование и препараты. И перспектива иметь зятя-'мусора', к тому же не полковника-начальника, а обычного сыскаря, его совсем не обрадовала. Допытываться о причинах нелюбви к полиции Сергей не стал, в конце концов, хватит уже и того, что он не из их круга.

Сдаваться Морин не собирался, решив, что если он собирается в отдаленном будущем жениться, то подняться хотя бы на ступеньку-другую карьерной лестницы точно не помешает. Одна беда — без выслуги лет да капитанской должности капитана не получишь. Конечно, звание можно получить досрочно и сверх 'потолка', если какое-нибудь дело порезонанснее раскрыть и одновременно с этим как-то так раскорячиться, чтобы как минимум к званию 'Герой России' представили. Но о таком разве что мечтать можно.

Еще Сергей узнал, что и Лиля, и Марго носят в одежде вшитые радиомаячки, а в клуб их сопровождает пара неразговорчивых парней-шкафов с лицами, не слишком обезображенными интеллектом, и терпеливо ждет снаружи в своей машине хоть до утра. Он всегда несколько настороженно относился к людям, неусыпно контролирующим своих чад, но не без философии. Может быть, если б он сам был большим денежным мешком, то тоже вот так бы трясся за собственных детей, постоянно опасаясь похищения.

В этот раз посещение ночного заведения обернулось неприятностью. Что творческая личность Лили падка на вещества, освобождающие сознание, Сергей знал и раньше, потому всегда был настороже. Но вот сегодня — взял да прощелкал. Сыщик называется. И правда, хорош полицай, если у него под носом своя же девушка закидывается колесами или еще какой дрянью.

Хотя Николай Михайлович, гипотетический тесть Сергея, отнесся к гипотетическому зятю с прохладцей, Лиля сообщила ему, что отец стал гораздо меньше беспокоиться, когда она и Марго стали посещать ночные заведения в компании 'мента'. Сергей знал, что еще пару лет назад охранники не ждали в машине снаружи, а ходили на дискотеки вместе с девушками, из-за чего в семье не стихали бурные скандалы. Закончилось тем, что однажды Лиля и Марго выбрались из здания через окно туалета, оставив с носом не ожидающую такого коварства охрану, и до утра тусили в соседнем клубе, а Николай Михайлович угодил в больницу в прединфарктном состоянии, навоображав себе массу ужасов. Результатом стал компромисс: охрана отныне не распугивает приятелей дочерей босса своими хмурыми лицами, а Лиля и Марго обзавелись радиомаячками.

Что до Сергея, то при всей к нему персональной нелюбви отец Лили ничего не сказал против такого бойфренда дочери, и Морин прекрасно понимал, почему.

— Всегда так, — как-то в шутку заметила Марго, обращаясь к сестре, — мои парни ему не нравятся, а против твоего и слова не сказал.

Лиля хихикнула:

— Помнишь, что папа говорил? Если твоих ухажеров пугает один вид охраны — на кой черт они нужны такие... бесхребетные?

В ответ Марго показала Лиле язык и обе рассмеялись.

Сергей, фактически, стал для Николая Михайловича третьим охранником, неотлучно находящимся с дочерями, против которого те не возражают. Пока речь не идет о свадьбе, все всех устраивает.

Собственно, на этом он и решил строить дальнейшую стратегию. Сергей опасался, что Лиля, слишком мягкая, особенно по сравнению с упрямой сестрой, может не набраться смелости пойти против воли отца, если тот не даст благословения на свадьбу. Что в обычном сыщике может понравиться фармацевтическому воротиле как в спутнике дочери? Пожалуй, только одно. Надежность. И частенько Сергей думал — а как это доказать, не прибегая к спектаклям вроде подстроенных нападений? Учитывая, что последний раз он дрался всерьез еще в школе и разок — при задержании, можно полжизни прождать подходящего момента. И как-то идея в голову пришла: выиграть рыцарский турнир, время от времени устраиваемый одним из питерских клубов. Отец Лили частично разделял увлечение дочерей, даже выступал спонсором турнира и одним из судей. Гениальный план Сергея заключался в том, чтобы попросить у Николая Михайловича Лилиной руки в тот момент, когда тот объявит его победителем. В такой торжественный момент, когда все зрители будут приветствовать чемпиона, он просто не сможет сказать 'нет', тем более что делать это придется при всем честном народе. Правда, задача оказалась из разряда 'легче сказать, чем сделать', так как уже трижды кряду звание чемпиона оставалось за ролевиком из Москвы, парнем двухметрового роста, благодаря которому орки выигрывали раз за разом.

Но вот именно сейчас Сергея мало беспокоил предстоящий турнир, потому что стоило ему отвернуться, как Лиля закинулась какой-то дурью, и горемычный гипотетический жених подозревал, что это может оказаться куда менее безобидная вещь, нежели ЛСД. Да хоть и ЛСД — что он отцу Лили скажет? Причем Сергей обнаружил это по поведению подруги, и как раз в тот момент, когда они уже вышли из клуба. Времени на раздумья осталось всего ничего: на стоянке их ждут охранники Иван и Георгий, парни вечно хмурые и молчаливые, но не тупые и весьма наблюдательные.

— Лиля, когда же ты повзрослеешь... Марго, неужели ты... А, ладно, — махнул рукой Сергей, понимая, что Маргарита, подзаправившись дайкири и кровавой мэри, наблюдатель тоже уже никакой, — слушай, обожди немного тут. Я сейчас с Лилей в туалет и обратно, пять минут. Главное — не выдай меня, ладно?

— Что ты задумал? — удивилась Марго, несколько неуверенно ворочая языком.

— Что-что... Промывку желудка, а ты что подумала?

— Ладно, — хихикнула та и облокотилась на ограду: — я тут постою, свежим воздухом подышу.

Сергей скривился, хоть и ничего не сказал: ага, свежий воздух да на проспекте Испытателей. Правда, бурное движение тут только днем, ночью выхлопных газов поменьше. Он повел Лилю обратно в клуб, проходя мимо бара, взял двухлитровую бутылку минералки и направился к женскому туалету, 'предвкушая' предстоящую сцену. Так и вышло: туалет не был пуст.

— Ну ни хрена себе кобели оборзели! — возмутилась накрашенная блондинка, как раз умывающая руки в раковине.

— Язычок попридержи, — огрызнулся Сергей, — не видишь, ей плохо?!

— Я сейчас охрану позову — еще и тебе плохо станет, — заявила та.

— Пошла вон, тупая корова, еще вякни хоть слово — вместе с охраной в обезьянник попадешь, — рявкнул Морин, и блондинка поспешила ретироваться.

Он откупорил бутылку и протянул безучастно стоящей рядом Лиле:

— Пей давай, горюшко ты мое.

— Все? — испугалась девушка.

— Все, заинька, все. Давай-давай, не теряй времени.

Лиля осилила только половину, и то с трудом.

— Умница. Теперь — два пальца в рот.

Та печально вздохнула, зашла в одну из кабинок и склонилась над унитазом.

— Не идет, — виновато сказала секунд двадцать спустя.

— Помочь?

— Ты издеваешься?

В этот момент дверь отворилась и на пороге показалась пара парней, неуловимо напоминающих Ивана и Георгия. Охрана.

— Что вы...— начал было один угрожающим тоном.

Сергей продемонстрировал корочку:

— Мужики, проблемы?

— Да, проблемы, — кивнул второй, — потому что в женском туалете мужчинам нечего делать, независимо от того, из каких они органов. Это нарушает правопорядок и мешает нормальной работе заведе...

— Слышь, кретин, а то, что в заведении продается наркота считай что в открытую, никому не мешает? Давай поспорим, что когда я устрою в этом притоне судный день, вы, двое из ларца, одинаковы с лица, будете крайними? Исчезните к чертовой матери отсюда, мудаки!

Он решительно подошел к двери и с треском захлопнул ее под носом у охранников. Если кто-то из этих придурков рискнет ее открыть снова — не досчитается зубов. Конечно, подобная выходка могла бы поставить жирнющий крест на его карьеристских планах, но именно сейчас Сергея меньше всего волновали последствия. Хотелось пойти в зал, отыскать паскуду-толкача, приволочь в туалет и утопить в писсуаре. В этот момент из кабинки послышались характерные звуки: Лилю наконец-то вырвало.

Несколько минут спустя Сергей вывел девушку из туалета. Промывка желудка, конечно, из крови дурь не удалит, но, по крайней мере, хуже уже не станет. Хотя состояние Лили не заметит только слепой, да и за Марго он не уследил, дал набраться выше нормы. Ну ладно, он усадит их в машину Марго, сам сядет за руль — он не пил ни капли — и отвезет к себе домой. Машина охранников стоит через одно парковочное место — те не заметят. Подумают, что девушки просто слегка навеселе, как обычно.

Выработав план действий, Морин немного успокоился, но пребывал в этом состоянии недолго. Выйдя из клуба, он обнаружил, что Марго бесследно исчезла.

* * *

Тирр гордился собой. Пришел, выбрал жертву и увел, причем из весьма людного места, и никто даже не заметил. Блестяще выполнено.

Ему, конечно, повезло. Совершенно случайно наткнулся на здание, из которого лились ритмичные звуки, напоминающие музыку, которую играют большой поварешкой на котелке и пустых тарелках. Подле слонялись или стояли люди, у многих в руках бутылки. И Тирр понял — это увеселительное заведение. Жертва под воздействием опьяняющего зелья — вдвойне беспомощная.

Кандидатку он приметил почти сразу. Невысокая молодая женщина, на голову ниже его самого, хрупкая, в штанах с прорехами. Из низов, значит, ее исчезновение никого волновать не будет. И крепко одурманенная — голыми руками бери.

Девушка стояла у декоративного металлического заборчика, за которым простиралась чрезвычайно широкая дорога для солнцеглазых, которые периодически по ней и пробегали. Поблизости только парочка у того же заборчика, группа молодых людей подальше... Все остальные не в счет, темно, а людишки в темноте не видят ничего.

План родился в голове моментально. Тирр приблизился на расстояние двух шагов и применил последовательно два заклинания, ввергая жертву в ступор и насылая сонливость. Девушка качнулась, ухватилась за перила рукой, блуждающий взгляд окончательно потерял фокусировку. Тирр подошел вплотную, обнял ее за талию правой рукой, ее левую руку положил на талию себе и прижал. Теперь со стороны они выглядят как обычная парочка. Никто ничего не должен заподозрить.

Так и вышло. Тирр не забыл наложить на нее руну, сбивающую со следа, и заклинание, маскирующее магию, чтобы не опасаться случайной встречи с магом, который мог бы заподозрить неладное. Жертва не пыталась ни заговорить, ни сопротивляться, находясь в полубессознательном состоянии, и Тирр увел ее совершенно беспрепятственно. Правда, обратный путь дался нелегко: пришлось постоянно обновлять заклинания, удерживать девушку в вертикальном положении и почти что тащить ее на себе. По счастью, она оказалась очень легкой.

Придя домой, Тирр усадил жертву в мягкое кресло и растянулся на кровати, чтобы передохнуть и обдумать дальнейшие действия. По его расчетам, до рассвета осталось всего ничего, больно уж короткие тут ночи, за это время он должен успеть провести ритуал, почерпнув знания языка из головы жертвы, убить ее и еще затемно вытащить тело из дома и спрятать в пристройке, рядом с бывшим хозяином. И да, надо будет избавляться уже от двух трупов.

Он встал, раскрыл свою котомку и достал магические мелки. Правда, запас у него скромный, на первое время только, а потом надо будет озаботиться пополнением. И начать понемногу оборудовать магическую лабораторию.

Кресло с жертвой маг отодвинул в самый угол, скатал ковер с пола. Сам пол настелен из деревянных дощечек. Выглядит, конечно, красиво, но сейчас Тирр предпочел бы каменный. Хотя разницы быть не должно, по идее, но... деревянный магический стол? Выбора, впрочем, особого нету: каменный пол есть только в подвале, и слишком уж грязный и неровный. Не подойдет.

Вначале он сделал разметку, на глаз прикинув свой рост и рост девушки, обозначил центры двух кругов так и примерно рассчитал диаметры обоих так, чтобы они соприкоснулись. Нанес два внешних круга, потом принялся за внутренние. Отмерил расстояние от соприкасающихся краев и сделал маленькие круги для головы.

Закончив с предварительной разметкой, Тирр вынул кинжал, окунул кончик в баночку с парализующим ядом и уколол девушку в шею. Ее сон превратился в глубокое забытье, проснись она во время чтения заклинания — будет катастрофа. Затем достал свои записи и отыскал нужную: предстояло начертить под сотню знаков и рун, а это не та задача, которую стоит делать по памяти, особенно если в качестве объекта воздействия заклинания — собственная драгоценная голова.

Тщательно выводя руны, маг мысленно сделал себе выговор: снова напорол горячки. Мог же не спешить, сначала все приготовить, и только потом отправляться на охоту, потратил бы эту ночь на неспешное черчение, завтра пошел бы за жертвой. Хотя, если вдуматься, сегодняшняя удача в виде поддатой нищенки могла бы и не подвернуться, почти полное отсутствие отребья на улицах Тирр уже отметил. Все же, что ни делается — все к лучшему... по крайней мере, на это очень хотелось надеяться, потому что одна-единственная ошибка из-за поспешности может дорого обойтись Тирру. Утешение одно: в этом случае он уже не сможет осознать произошедшее. А может быть, вообще ничего осознать не успеет, если повезет, ясное дело.

Работа, впрочем, пошла споро. Через час маг положил то, что осталось от мелка, обратно в мешочек: еще на пару-тройку рун помельче хватит. Уселся на кровать, вытер выступивший от усердия пот со лба, откупорил бутылку и сделал пару глотков, наслаждаясь скребущими по горлу пузырьками. В бутылке осталось еще примерно столько же, и Тирр очень надеялся на то, что остаток допьет попозже. Но если он где-то все же ошибся, вода ему, скорей всего, больше не понадобится.

Маг поднял девушку с кресла и уложил в круг источника, предварительно развеяв оба наложенных на нее заклинания, чтобы они не стали помехой, выровнял ее голову в центр меньшего круга и на секунду задумался. Что ему нужно? Знание ее языка. Он аккуратно написал соответствующие значки. А что если она чужеземка здесь, и в этом городе говорят на другом? Тогда ему нужно знание местного языка, а если точнее — знание того, как произносятся на местном языке все известные магу слова... кроме тех, которые в языке людей не имеют аналогов, ибо слова — к словам. Тирр стер написанное и внес поправки, мрачно подумав, что будет очень смешно, если она действительно чужеземка и знает местный плохо. Прямо до слез смешно.

Маг вздохнул и занял свое место в круге копии. Его голова оказалась рядом с головой девушки, и Тирр внезапно подумал, что немытыми волосами от нее не пахнет. Пахнет чем-то другим, резким, но не алкоголем. Однако времени на подобные изыскания уже не оставалось.

Он вздохнул и пожалел, что не знает ни единого местного бога: помолиться бы не помешало, да некому. Больше оттягивать нет смысла, признался себе Тирр и принялся читать заклинание.

* * *

Сергей некоторое время стоял, поддерживая за талию Лилю, и озирался, пытаясь взглядом отыскать в толпе Марго. Тщетно. Интуиция сыскаря подсказала: дело плохо, и ощущение непоправимого усилилось, когда, набрав ее номер, он услышал в ответ равнодушное 'абонент вне зоны покрытия или отключил телефон'.

Сергей подвел Лилю к машине Марго, но спохватился, что ключи исчезли вместе с ней. Дерьмо, теперь скрыть от охранников состояние подруги не выйдет, но хорошо бы, если б это стало самой большой неприятностью.

Георгий вышел из машины навстречу, видя, как Сергей подводит охраняемую особу, и вопросительно на него посмотрел.

— Парни, что у вас приборчик показывает? Маргарита куда-то запропастилась, — как можно беспечнее сказал Морин, усаживая Лилю на заднее сиденье, — а мобилка не отвечает.

— Куда... запропастилась? — вяло поинтересовалась девушка.

— Сиди тут, зайка, и ни о чем не волнуйся, — улыбнулся тот и повернулся к охранникам.

Иван как раз колдовал над приемником с озабоченным видом, затем выбрался из автомобиля и встревоженно взглянул на напарника:

— Жека, прибор не ловит. Нет сигнала.

Георгий шумно втянул воздух носом:

— Вот черт. Дай сюда!

Сергей сглотнул, подумав, что Николай Михайлович оказался не таким уж и параноиком. Отсутствие сигнала означает только одно: Марго похищена.

В этот момент зазвонил телефон: полковник позвонил.

— Морин? Не разбудил?

— Слушаю вас, Петр Никифорович, нет.

— В общем, у нас 'чэпэ'. Два сожженных трупа, так что собирайся, оперативная бригада уже...

— Никак нет, Петр Никифорович, у меня самого тоже 'чэпэ', и мне сейчас не до чужих покойников.

— Что случилось?

— У девушки моей сестра исчезла. И подозрения хреновые — пропала из-под носа у охраны. Меньшов же дежурный сегодня — он пускай и едет, а я как-нибудь в другой раз отработаю.

Полковник несколько секунд помолчал, потом сказал:

— Ну ладно, и без тебя обойдутся сегодня. Ищи давай, завтра доложишь, что там. Еще киднэппинга мне не хватало до кучи... Работай, в общем. Отбой.

Сергей спрятал мобильный в карман.

— Не ловит, — подытожил тем временем Георгий и с презрением бросил дорогущий прибор на сиденье.

— А второй работает, — заметил Иван.

— Еще бы он не работал, если маячок на заднем сиденье в машине, — раздраженно отозвался старший, — в общем, вези Лилию Николаевну домой. Нигде не останавливайся, пока не приедешь. И дальше по указанию шефа действуй. Я остаюсь тут и попытаюсь найти.

— Понял, — кивнул Иван и завел двигатель.

— Значит так, надо найти свидетелей — это раз, — перехватил инициативу в свои руки Сергей, — второе — кто знал?

— Кто знал — о чем? — насторожился охранник.

— О маячках, ясен пень! Нет сигнала — значит, заглушен похитителями. И получается, что похититель — кто-то из своих. Кто-то, кто знал и про маячок, и про то, как его глушить. Или — как его вывести из строя.

— Николай Михайлович, его супруга, Маргарита Михайловна, Лилия Михайловна, Иван и я, — перечислил Георгий и добавил с ноткой неодобрения: — однако я не могу знать, кому еще, помимо вас, они растрезвонили о маячках. А почему мысль о похищении?

Сергей указал пальцем:

— Вот тут стояла Марго — в тридцати метрах от вас, хотя из-за темноты вы могли не видеть. Я отсутствовал минут пять, не больше. И вот ее нет на месте, и я не думаю, что она ушла сама! И сигнала нет.

— За последние пять-семь минут у клуба не останавливалась ни одна машина, — сказал Георгий.

— Значит, увели. Тихо-мирно, хоть я и не понимаю, как! Она заложила лишку, но была вменяема! Черт. Искать надо. Давай за мной!

Он энергичным шагом подошел к группе парней и задал вопрос, но еще не выговорив его до конца, предугадал ответ — не видели они ничего. Вся компания поддала неслабо, и по сторонам не глазеет — обсуждают тачки.

Затем Сергей подошел к парню и девушке.

— Извините, что прерываю, вы не видели, куда запропастилась девушка, которая тут стояла минут семь назад? Невысокая такая, в светлой курточке?

Парень неохотно перевел взгляд на Морина:

— Ушла она куда-то.

— Вот так взяла и ушла? — удивился Сергей, — сама, что ли?

— Да, а что тут такого? Ноги у нее вроде как были, — ухмыльнулся парень.

— Она ждала меня, вот что такого. Куда ушла?

Тот пожал плечами:

— Ну че пристал? Не смотрю я за чужими девушками. А тебе стоило бы, потому что ждать-то ждала, да не тебя. С каким-то другим типом ушла. Вот туда, мимо нас пошли они.

— Понятно. А выглядел этот другой как?

— Не смотрел. Совсем не смотрел, понимаешь? Парнями интересуюсь еще меньше, чем чужими девушками. Тоже невысокий, пониже тебя, вот все что могу сказать.

Сергей сжал челюсти: худшие опасения подтверждаются. Неброско одетый мужчина, каким-то образом без шума уводящий подвыпившую девчонку, дочь богатых родителей — хреновая примета. Все, что ему остается — пройтись в указанном направлении, спрашивая всех, кого можно... А многих ли спросишь ночью на безлюдной улице? Один крошечный шанс, что Марго знает этого человека и тот, может быть, ее парень, которого у нее, по ее же словам, нет.

Когда он сделал шаг, кивком позвав Георгия, девушка внезапно окликнула Сергея:

— Этот парень, с которым ушла ваша... знакомая. Он был... странный какой-то.

— Странный? Чем именно? Пожалуйста, постарайтесь вспомнить! Почему вы так подумали?

Та на миг призадумалась и сказала:

— Он ночью в темных очках ходит.

* * *

Сознание возвращалось неохотно, вместе с приступами тошноты и головокружения. Тирр перевернулся на живот, подвел под себя руки и с трудом встал сначала на колени, потом, на четвереньках добравшись до дивана, забрался на него. В голове — абсолютный первозданный хаос из обрывков мыслей, слов, символов. Хороводы слов, понятные вперемешку с непонятными и чужими, вертелись один за другим, словно заводные, и складывались в бессмысленные реплики, фразы и совершенно бесформенные словесные конструкции. И все это мельтешит перед глазами метелью, в которой каждая снежинка — символ, и сопровождается звоном в ушах и позывами к рвоте.

Тирр смежил веки, пытаясь представить, что он находится в полной пустоте и темноте, где нет ничего, ни шума, ни звуков, ни образов, ни мельтешащих слов и знаков. В давние времена он с успехом применял медитацию перед изучением новых уроков, успешно осваивать сложные заклинания проще, если выбросить из головы все лишнее. В этот раз он был бы рад выбросить не все лишнее, а просто — все. Бездумье убивает мозг, говаривал старый Харримандир, но сейчас мозг убивает Тирра, пытаясь свести с ума бредом, которому позавидовал бы и умалишенный, и Тирр был бы рад отплатить мозгу той же монетой.

Несколько минут маг пытался совладать со своим воображением, и в какой-то момент гротескные слова перед глазами стали замедлять свой бег и исчезать, желудок прекратил свой бунт, а до слуха долетел уже привычный вой солнцеглазого зверя, вой на сорок ладов и от каждого уши сворачиваются в трубочку. Вскоре Тирр поймал себя на мысли, что не может понять, что же изменилось и успешным ли было заклинание, и тот же час подумал, что раз он продолжает мыслить связно — значит, получилось. Должно было получиться.

Наверно, надо что-то сказать на только что выученном языке. Тирр Волан, величайший маг мира — для начала это. А потом что-то посложнее. Он открыл рот и заплетающимся языком проблеял нечто совершенно невразумительное. Ну конечно, новые слова выучить — это одно, как они звучат, Тирр уже знает, но их же еще произносить надо уметь.

— Тирр Волан, величайший маг мира, — тщательно выговаривая каждый звук, сказал он.

Итак, получилось. Тирр сказал три слова на совершенно чужом языке и сам же понял, что сказал. Проанализировав фразу, он понял, что теперь уже не осталось никаких сомнений в существовании магов: если бы в этом мире не было магов, не было бы и слова. А ведь до чего же блестящая мысль! Выговаривая слова нового языка, обозначающие что-либо, существование чего Тирр хотел бы знать, он получит ответы: знание нужного слова означает наличие того, что оно обозначает. Если чего-то в этом мире нет, то и слова на языке здешних людей подобрать будет нельзя.

Немного подумав, маг открыл рот и заговорил, тщательно выговаривая каждое слово:

— Боги. Жрецы. Магия. Король. Война. Деньги. Торговля. Оружие. Стража.

Он перевел дыхание, осмысливая услышанное от себя же. Итак, людишки практически те же, что и в родном мире. И законы мироздания, видимо, совпадают, за исключением, возможно, сущих мелочей: не совпадай они, во всем остальном тоже совпадений не было бы. Перевел взгляд на стол и лежащие на нем вещи. Черный металлический предмет, которым хозяин дома собирался огреть непрошенного гостя, так и остался вещью без названия, ничего удивительного, в языке илитиири нет ему названия, значит, выучить здешнее название маг тоже не мог: слова идут к словам, нет слова в базовом языке — значит, слова в изучаемом не подобрать.

Тирр встал, похрустел шейными позвонками, сделал несколько шагов: все хорошо. Самочувствие в порядке. Заклинание удалось, несмотря на то, что копирование знаний из головы источника в свою собственную — задача практически невыполнимая. Хотя — почему невыполнимая? У него же получилось. Рискованно — это да. Возможно, на деле все не так уж и сложно, просто какой маг рискнет проверять на себе? Да никакой, если только не попадет в такое же опасное положение, как Тирр.

Его взгляд остановился на жертве: все еще спит. Лучше всего будет свернуть ей шею: во-первых, не будет крови, во-вторых, безболезненная мгновенная смерть. Девушка не сделала Тирру ничего плохого — у него нет причин причинять ей ненужные страдания.

Он опустился на колени возле ее головы и подложил правую руку ей под затылок. Левую положить на лицо, приподнять голову и резко повернуть... Волосы шелковистые на ощупь. И кожа лица гладкая и нежная. Для нищенки она слишком ухожена.

А ведь ее убивать преждевременно, мелькнула мысль. Теперь Тирр знает язык людей, но знаний о мире ему это не прибавило. Мало просто уметь говорить — надо еще знать, что. Нужна легенда. Нужно представление о здешних людях и их обычаях. И тут пленница пригодится ему еще раз: Тирр дождется, когда она придет в себя, и попытается поговорить, завязать знакомство. Девушка наверняка будет задавать вопросы, он постарается ответить на них и по реакции определит, правильно ли отвечает. А когда пленница раскусит его — тогда и убьет. Правда, этот процесс может оказаться чуть сложнее, нежели свернуть шею спящей, но от риска никуда не деться, из жертвы, прежде чем избавиться от нее, нужно получить всю возможную пользу. Выучить язык — полдела, а Тирр Волан привык дела доводить до конца.

Он поднял девушку на руки и положил на диван, снял с нее сапожки, куртку и укрыл одеялом. Интересно, что обувь с виду новая и не истоптанная. Как-то не вяжется с дырявыми штанами, тоже, кстати, чистыми. Ну ладно, чего гадать, скоро все станет на свои места.

Маг постелил ковер обратно и уселся в кресло, беззвучно шевеля губами, пробуя на языке новые слова.

За окном стало светать, и он надел окуляры. Да, вот еще задача: как объяснить свою светобоязнь? Ладно, люди-то носят такие днем — но ночью или ранним утром наверняка нет. Больные глаза? А есть ли у людей такая болезнь? Высокая чувствительность? Откуда? Не самая простая проблема, одним словом.

Час спустя девушка шевельнулась, открыла глаза и уставилась в потолок. Моментом позже к ней пришло понимание, что она находится в чужом доме. Тирр не стал ждать, пока ее беспокойство по этому поводу станет помехой.

— Приветствую, — дружелюбно сказал он, и как только голубые глаза уставились на него, улыбнулся.

— Привет, — отозвалась та и приняла сидячее положение, — а ты кто? И как я тут очутилась?

Голос спокойный, но взгляд мутноват: то ли последствия принятия алкоголя, то ли наложенных заклятий. Парализующий яд Тирра подобного эффекта после воздействия не имеет, это точно.

— Мы, можно считать, не знакомы, к сожалению, поскольку твоего имени ты так и не сказала, а мое, видимо, не запомнила. Ты пришла сюда своими ногами... по большей части.

Маг отметил, что понимает чужой язык уже почти как собственный: привык практически сразу, и даже может думать на нем, без необходимости вначале переводить ее слова на родной и затем свои ответы — на ее язык. Как будто он много лет уже говорит на нем.

— Мы в клубе познакомились?

Неизвестное слово резануло слух. В клубе... в том увеселительном заведении, видимо.

— Возле. Попытались познакомиться, точнее, но дело, как я только что упомянул, недалеко зашло.

— Ты всегда знакомишься с пьяными? — хмуро поинтересовалась девушка.

— У меня не так много... друзей, чтобы я мог позволить себе разборчивость. И ты не выглядела сильно одурманенной, если честно. Это уже чуть позже тебя... разморило. Ты совсем ничего не помнишь?

— Не-а. А потом что было, когда я оказалась тут?

— Я уложил тебя спать — что же еще мне оставалось?

— Мало ли, — хмыкнула собеседница, и Тирр заметил, что ее настроение немного улучшилось, — ты разочарован?

Маг пожал плечами и перехватил инициативу:

— Не бросать же тебя посреди улицы. Как спалось? Как самочувствие?

— Не то чтоб очень, если честно, сам видишь.

— Настолько неважно, что тебя не беспокоит то, что ты оказалась в доме совершенно незнакомого мужчины?

Девушка пожала плечами:

— Ну ты вроде выглядишь как приличный человек.

— Весьма польщен. Может быть, в таком случае, попытаемся исправить неважно получившееся знакомство? Могу я, наконец, узнать твое имя?

— Маргарита. Или Марго, если коротко. Как тебе больше нравится. А тебя как зовут?

Первый скользкий вопрос. Тирр не знает ни одного местного имени, назови он любое, в этом мире неслыханное — не избежать удивления или даже подозрения. Но деваться-то некуда, а сама Марго дала ему подсказку.

— Можешь звать меня Тирр. Очень рад с тобой познакомиться, Марго.

— Взаимно. Забавное имя. Это уменьшительное от какого? Теодор, что ли?

— Браво, — искренне улыбнулся маг.

— Слушай, Теодор, нескромный к тебе вопрос. Как ты умудрился увести меня так, что моя охрана не заметила?

Вот тут Тирру стало не по себе. Неужели у нее есть охрана?!

— А у тебя разве есть охранники? — удивился он.

— Представь себе.

Вот это уже нежданный поворот. Кто же она такая, если имеет собственную охрану?! Вот уж повезло так повезло, что те ничего не заметили, иначе дело могло бы совсем худо обернуться. И, видимо, таки обернется: когда она исчезнет, ее будут искать.

— Я тебя смутила? — лукаво спросила Марго.

— Нет. Но удивила, признаюсь. Видишь ли, я до этого момента и не подозревал, что у тебя есть охрана. Как они тебя упустили — уж не меня спрашивай. Видать, не слишком-то бдительны.

— Представляю себе их физиономии, — хихикнула девушка и скривилась: — слушай, у тебя пива нет? Голова трещит.

Пивафви? Вряд ли она имеет в виду одежду, просто совпадение корней слов.

— Видишь ли, я не знаю, что это такое, — признался Тирр, — я приезжий.

— Я заметила по твоему акценту. Но ты очень хорошо говоришь по-русски, даже удивительно, что ты не знаешь, что такое пиво. А лед в холодильнике есть?

Холод? Холодильник... Вещь, которая холодит? Да, именно так, раз в нем может быть лед. Но ничего особенно холодного в доме Тирр не замечал.

— Я не думаю, что у меня есть холодильник, — виновато признался он, — я даже не знаю, как это выглядит.

— Ты с луны свалился? — приподняла бровь Марго.

Маг уже собрался было спросить, неужели там тоже кто-то живет, но вовремя догадался, что это такое шуточное выражение.

— Нет, но это не так уж далеко от истины. Я же говорил — я приезжий. Издалека. Я быстро учу языки, но не знаю, что такое холодильник. Догадываюсь по названию, но никогда не видел.

Девушка, сидя на диване, наклонилась вперед и посмотрела куда-то в дверь, ведущую в прихожую.

— Ты издеваешься надо мною, приезжий издалека? У тебя на кухне стоит холодильник, и ты говоришь, что никогда его не видел? — резко спросила она.

— Извини, — спокойно ответил Тирр, — но я совершенно серьезен. Веришь ли ты мне или нет, но услышал это слово только сегодня. Этот дом достался мне вместе со всем содержимым, и я до сих пор не знаю назначения многих вещей.

Марго поднялась с дивана, поманив мага пальцем, провела его на кухню и указала пальцем:

— Тогда смотри. Холодильник — вот эта вот штука.

Тирр с сомнением посмотрел на белый кубообразный предмет размером с шкаф:

— Он не холодный, даже теплый.

Девушка как-то странно на него посмотрела и ухватилась за неприметный выступ сбоку. Несильный рывок, и одна стенка, оказавшаяся дверцей, отошла в сторону, явив взору мага одновременно яркий свет и темный холод.

— Как тебе фокус? Ты смотри, и пиво внезапно нашлось в изрядном количестве. Знаешь, Теодор, если ты зажал мне банку пива, мог бы придумать сказочку попроще.

Тирр почувствовал себя оскорбленным:

— Если бы я... зажал тебе банку пива, я бы так и сделал! Я понятия не имел, что эта штука открывается!

'И если бы знал, что внутри столько снеди, я бы не забирался в тот маленький домик ради куска колбасы', добавил мысленно.

— Ты понимаешь, насколько бредово это звучит? — поинтересовалась Марго.

— Могу лишь догадываться. Просто у меня на родине холодильников нет, и до этого момента я не знал, что в нем хранится еда. Так что если ты видишь внутри пиво, будь добра взять, сколько тебе хочется.

— Ладно.

Девушка протянула руку, взяла с прозрачной полки серебристую продолговатую кругляшку и показала ее магу:

— Вот это — банка с пивом, приезжий издалека.

— Тут так принято — насмехаться над гостями? — мрачно спросил Тирр.

— О, где же мои манеры? Прости-прости. Но я не каждый день встречаю человека, ни разу не видевшего холодильника. В голове не укладывается.

Она поддела пальцем металлическую петельку на торце кругляшки и оторвала небольшой кусочек верхнего донышка, приложила отверстие к губам и отхлебнула. Маг последовал ее примеру, но когда он, резко дернув, вырвал левой рукой часть тонкого металла, кругляшка сжалась в его руке и содержимое выплеснулось ему в лицо. Марго звонко захохотала, и Тирру захотелось убить ее немедленно.

Он вытер рукавом лицо и отхлебнул то, что осталось внутри, скривился.

— Горькое и невкусное.

— Зато с похмелья — в самый раз. Извини, что засмеялась — не смогла удержаться. Ты правда очень забавный.

— Рад, что тебя это развеселило.

— Блин, ну я же извинилась!

— Я не обиделся.

— Честно?

— Честно.

Она вернулась в комнату, направляясь к дивану, но остановилась посередине. Тирр подошел сзади и проследил за ее взглядом: на тумбочке, частично накрытые найденной на кухне ветошью, лежали остатки его мясного запаса, а сверху — фрукты.

— Если желаешь чего-нибудь — угощайся.

— Спасибо, я не... Не хочу есть. Просто теперь я начинаю верить, что ты действительно не знал о холодильнике.

— Рад, что ты больше не считаешь меня лжецом, — ответил маг, садясь в кресло.

Знакомство наладилось, подумал он, и если все так удачно пойдет и дальше, ему даже не придется убивать Марго. Можно, конечно, убить ее, чтобы перестраховаться, но с другой стороны, если она уйдет от него живой, ее не будут искать, сам Тирр, может быть, обзаведется дружелюбно настроенной знакомой, имеющей свою охрану, и самое главное — не придется избавляться от еще одного трупа.

Марго уселась на диван и отхлебнула из банки.

— Ладно. Тогда позволь спросить, откуда ты? Я даже не знаю... наверно, и в такой отсталой стране, как Индия или там Руанда, люди знают, что такое холодильник. Даже в тибетских монастырях сегодня есть и электричество, и холодильники.

— Не во всех, — коротко ответил Тирр, порадовавшись тому, что Марго, задавая вопросы, сразу же подсказывает ему ответы.

— Страшно даже подумать, в какой глуши ты жил, — покачала головой девушка.

И в этот момент тихо зазвенела руна у входа, своей тревожной, только хозяину слышной трелью сигнализируя, что к дому кто-то приближается. Несколькими секундами позже в дверь постучали.

* * *

Все было напрасно. Почти три часа Сергей и Георгий обшаривали окрестности клуба и опрашивали каждого встречного. Маргарита исчезла бесследно, а ее телефон так и не ответил, и сыщик начал падать духом. На мрачного, словно ночь, охранника он старался не смотреть: пусть пропавшая ему не приходится сестрой девушки, но для телохранителя потеря охраняемой персоны равнозначна профессиональной смерти. О том, что скажет отцу Лили, Сергей боялся и подумать. А Лиле-то что сказать?

И когда надежды уже не осталось, зазвонил телефон у Георгия. Тот приложил мобилку к уху, выслушал и ответил:

— Подбери нас в конце проспекта Испытателей.

Затем повернулся к Сергею:

— Это Иван. Приемник поймал сигнал.

Больше никто ничего не сказал. Рано прыгать от радости: если радиосигнал уже не глушится, это скорее к беде. Сергей боялся, что хитроумный прибор приведет их либо к выброшенной одежде Марго, либо, что гораздо вероятнее, к ее мертвому телу.

Иван появился через десять минут, притормозил у обочины, ожидая, пока пассажиры загрузятся, и кивнул напарнику на прибор:

— Пеленгуй. Прокатимся пару кварталов и попробуем определить.

Двадцать минут спустя они остановились у неприметного дома в Коломягах, для уверенности Георгий прошелся перед ним туда-сюда с прибором.

— Точно тут.

— Вызовем ментов? — спросил Иван.

— А один уже прямо здесь, — огрызнулся Сергей, — у нас нет времени!

— А у нас, как и у вас, нет постановления прокурора на обыск в частном доме.

— Стоп, — возразил Георгий, — у нас нет оснований подозревать похищение. Это может быть такой же номер, как в прошлый раз, когда они выбрались через окно туалета и продолжили загул. Сначала постучим и мирно разузнаем, что тут происходит.

— Тут слишком уж тихо для загула, — вспылил Сергей, — если ее похитили не ради выкупа, ее могут убить в тот момент, когда мы постучимся, и скажут нам, что нет, не видели такую! И наши слова о том, что маячок нас привел, запоздают!

— Если похититель глушил маячок, то знает о нем, — парировал Георгий и отчеканил: — это наша работа, и мы будем выполнять ее, как считаем правильным. А непрофильные специалисты могут подождать в резерве у ворот.

Морин сжал челюсти и ничего не ответил.

* * *

— Кто бы это мог быть? — задал риторический вопрос Тирр.

— Кто-кто... охрана приперлась, чтобы забрать меня домой, — вздохнула Марго.

— Ты не рада? — маг заметил вздох девушки и истолковал его верно, хотя в этот момент больше хотел бы знать не причину расстройства, а способ, которым его нашли.

— Меня уже достали папины квадратные рыцари круглого стола, — призналась та, — когда тебя всю жизнь опекают, словно маленькую, это временами бывает обременительно, знаешь ли. Никто не любит, когда его личную жизнь контролируют, причем при помощи пары шкафообразных бугаев.

Мысли заметались, завертелись клубком с бешеной скоростью, раскладывая все по местам. До этого момента Тирр мог лишь догадываться, почему его новую знакомую охраняют и кто, в другом мире могут быть весьма странные обычаи. Но теперь он знал расклад точно. Охрана не ее личная, это слуги ее отца, который, видимо, является достаточно важной персоной, вельможей высокого ранга. И такой союзник Тирру бы очень не помешал. И самый простой, точнее, вообще единственный на данный момент, способ подобраться к нему — его дочь. Марго относится к нему дружелюбно, но теперь Тирру нужно гораздо большее. Он должен произвести сильное впечатление.

— Ты — моя гостья, и можешь оставаться, сколько тебе будет угодно, — с достоинством произнес Тирр.

— Как мило. Но это тебе придется им сказать, а они не из тех, до кого быстро доходят отрицательные ответы. И учти, тот, который немного меньше, не совсем адекватен.

— Я это сейчас улажу, — кивнул маг и направился в прихожую, к двери, в которую как раз постучали еще раз, энергично и настойчиво.

Не доходя два шага до входа, он неслышно прошептал приказ, и дверь открылась. На пороге, почти полностью заслонив собой ослепительный утренний свет, возвышались двое мужчин в темных костюмах, к которым невероятно точно подошла характеристика Марго: два комода и только. И глаза смотрят тяжело, исподлобья.

— Чего угодно? — ровно произнес Тирр, глядя нарочито прямо перед собой, чтобы не дать незваным гостям повода подумать, будто на них смотрят снизу вверх.

— Мы разыскиваем Маргариту Санникову, и имеем основания думать, что она находится в этом доме, — отчеканил тот, что побольше.

— Если вы говорите о Марго, то так оно и есть. Но это еще не объясняет, что вы двое делаете в моей усадьбе. Не соизволите ли ее покинуть, да поживее?

Верзилы несколько секунд недобро его созерцали, затем первый, старший, видимо, снова заговорил:

— Мы прибыли по распоряжению ее отца, чтобы забрать ее домой. И сразу же покинем вашу усадьбу.

Тирр холодно усмехнулся:

— Марго находится в моем доме в качестве моей гостьи, и покинет его, когда пожелает. Ее многоуважаемый отец достаточно важная персона, чтобы его слуги могли вторгаться в мой дом? Если нет, вам лучше убраться отсюда, пока я вас сам не вышвырнул. Вы меня поняли?

Младший как-то странно хрюкнул, насмешливо, должно быть, старший, заскрежетав зубами, все же сохранил видимость учтивости:

— Не ищите себе неприятностей. Мы хотим забрать Маргариту Николаевну домой... по-хорошему.

В этот момент калитка рывком распахнулась и во двор вбежал еще один человек, тоже высокий, но немного уже в плечах, и крикнул:

— Да что вы его слушаете, он же вам зубы заговаривает! Слышь, мудак, если Марго...

Тирр услыхал в доме торопливые шлепки босых ступней по ковру и понял, что медлить больше нельзя. Он молниеносно скользнул мимо громил навстречу третьему, оскорбительно вопящему, и выбросил в его сторону руку. Как только его раскрытая ладонь коснулась одежды чужака, маг ударил его, не со всей мощью, конечно, но от души. Человек, получив сокрушительный удар волной гнева практически напрямую, через касание, сложился пополам и отлетел от крыльца на середину дворика, угодив во вчерашнюю лужу, глубокую и оттого не высохшую.

Следом за этим Тирр повернулся к охранникам, которые только-только начали разворачиваться к нему, и нанес хлесткий удар ногой под колено старшего, обычный удар, отработанный до автоматизма много лет назад в Мили-Магтир. Громила начал заваливаться назад, а маг выбросил кулак, целясь под дых младшему, и усилием воли буквально снес противника с крыльца, приложив о стену. Затем снова переключился на старшего, и успел зарядить ему коленом в голову, когда тот уже почти свалился. Люди такие неуклюжие, медленно двигаются, медленно падают. Конечно, старшего тоже можно было уложить психокинетическим ударом, но Тирру захотелось попробовать свои собственные физические силы на значительно большем сопернике, нежели те, с кем он дрался в академии. Двое других, впрочем, тоже уверены, что получили от него сокрушительные удары, заметить разницу между обычным ударом и психокинезом, замаскированным под оный, может только маг.

Когда в дверях появилась встревоженная Марго, один охранник лежал, держась за голову, второй хватал воздух ртом у стены, а третий, который поменьше, пытался подняться из лужи. И над ними невозмутимо возвышался, внутренне ликуя, Тирр: все прошло чудесно, словно по нотам сыграно, конфликт успешно спровоцирован и так же успешно разрешен, закончившись целиком и полностью в пользу мага.

— Охренеть, — только и сказала девушка, и в этом непонятном слове Тирр расслышал изумление, — как это ты их так?!

— Пустяки, — просто ответил он, — и не таких отправлял пыль глотать. Ну или хлебать из луж. Ты оказалась права: вежливых слов они не поняли, а вот тот еще и крайне оскорбительно себя вел.

— Сергей? А ты-то что тут делаешь?!

— Тебя спасать приехали, — прохрипел третий из лужи, — твой новый друг заглушил маячок, ты знаешь об этом?

— Я не знаю, что означает слово маячок, но если ты не перестанешь на меня клеветать, я тебе добавлю, и уже посильнее, — сказал Тирр.

Тот, кого назвали Сергеем, как раз поднялся на ноги и двинулся к нему с весьма прозрачными намерениями. Маг только улыбнулся и поманил его пальцем, копируя давешний жест Марго.

— Прекратите сейчас же! — потребовала девушка, — вы что, вообще отмороженные?! Знаешь, Сергей, я была о тебе лучшего мнения! Вламываешься в чужой дом, ведешь себя, как обычный наглый мусор! И в довершение всего, ты еще и к отцу подлизаться решил в роли бесплатного охранника? Уж извини — мне третий в дополнение к и без того доставшим первым двум нахрен не нужен! Исчезните, все трое!

При этих словах Тирр отметил, что Сергею услышанное очень не понравилось.

— Позволю себе понадеяться, что вы теперь отнесетесь к моей вежливой просьбе покинуть мой дом более серьезно, — он одарил всех троих ласковым взглядом василиска и украдкой вытер слезы, катящиеся из глаз.

Свет забрезжившего утра слишком уж ярок, даже в окулярах. Слети они во время драки — маг оказался бы в большой беде.

— Забудь о них, — почти приказала Марго, — оклемаются и уйдут. Подумать только, троих здоровенных мужиков отмудохал один, который меньше и легче любого из них... Офигенные телохранители. Профи высшего класса.

Тирр пошел за ней в дом и запер дверь, наложив на нее дополнительную руну. На всякий случай.

— Так, погоди. Я с похмелья совсем запамятовала, что надо бы домой позвонить. А то и правда, ты меня умыкнул, а родители волнуются. Так, где же телефон...

Марго пошарила по карманам и достала предмет, очень похожий на одну из вещей прежнего владельца. Послышалось негромкое попискивание, когда она села на диван и принялась нажимать на предмет пальцем, появилось свечение.

— Алло? Папа? Да, я. Да, абсолютно...

Тирр вышел из комнаты, притворив за собой дверь, дабы не быть лишним. Возможно, его такт оценят. Если нет — ну, разговор-то он все равно услышит.

— Говорю же, что в порядке... Да. Очень приличный парень. И посылать Георгия с Иваном вламываться в чужой дом было совсем ни к чему, тем более что против Теодора они все равно не потянули. Да нет, они сейчас вернутся и ты сам на них полюбуешься, охранничков своих... Нет! С чего бы вдруг? Зато меня устраивает! Все, никаких больше хвостов! Двадцать один год терпела, больше не буду. Нет, не потому. Говорю же, он классный. Тебе понравится. Я потом приеду. Да, пап, я тоже тебя люблю. Пока.

Тирр слушал этот диалог, стоя у холодильника, и ликовал. Вся ситуация обернулась не просто успехом, а невероятной, фантастической удачей. Также он отметил, что того третьего, который из лужи хлебнул, Марго не упомянула, хотя сама обращалась к нему крайне неодобрительно, с упоминанием слова 'подлизаться'. Видимо, этот Сергей также ищет подход к отцу девушки, возможно, тем же способом, что и сам Тирр, и потому является конкурентом. И поскольку о событиях, выставивших его в дурном свете, она не сообщила папе, то, видимо, маг опередил соперника пока еще не столь решительно. Однако этим Тирр займется попозже, когда более точно представит себе диспозицию, а убирать соперников с пути он наловчился еще до того, как стал магом.

Когда Марго вышла из комнаты, Тирр задумчиво изучал содержимое холодильника. При этом ему даже не пришлось играть, потому что припасы действительно вызывали массу вопросов: многое из всего этого маг видел впервые и мог только догадываться, съестное ли оно и из чего приготовлено. Надписи на банках и прозрачных плотных обертках ему ни о чем не говорили: выучиться читать Тирр позабыл, но не расстроился по этому поводу. Такое чудовищное насилие над собственной головой, как впихивание в нее новых знаний не совсем естественным, чтобы не сказать — совсем неестественным способом, все же огромный риск. Чем меньше он узнал, тем лучше, остальное освоит обычным методом.

— Где у тебя ванная? — спросила Марго.

— Слева от тебя дверь, — ответил Тирр и добавил: — но боюсь, я не знаю, где взять воду. Колодца в доме нету.

— Как и холодильника? — отозвалась девушка, коснулась рукой белого прямоугольника на стене.

Из дверного проема тот же час ударил ослепительный свет, и стало понятно, почему в доме нет свечей и светильников. Секундой позже послышался шум льющейся воды.

— Надо же, действительно нет. Иди сюда, приезжий издалека... хи-хи, не обижайся. Итак, трубопровода и кранов ты тоже не видел?

— Нет, — ответил маг, прищурив глаза и наблюдая, как Марго манипулирует с крутящимися серебристыми набалдашниками на сложной системе труб, выходящих из стены.

— Ужас. А мыло, судя по всему, использовалось часто. Где же ты тогда мылся?

— Под дождем, — просто ответил Тирр.

— Да уж, ты нигде не пропадешь, — заметила собеседница и закрылась внутри.

— Я привык. И хуже бывало, — сказал он в дверь и вернулся к холодильнику.

В нижнем отделении, еще более холодном, нежели верхнее, нашлось замороженное мясо, с виду напоминающее рофятину, а в специальном держаке на стене — крупный мясницкий нож. Отыскав деревянную доску, использовавшуюся для нарезки продуктов, Тирр принялся нарезать мясо ломтями, одновременно соображая, где бы его пожарить: очага в кухне не оказалось.

— Ты любишь жареное на огне мясо? — громко спросил он, подойдя к двери ванной.

— Шашлыки? Конечно, — донеслось в ответ сквозь потоки воды, — но где ты жарить собрался? Во дворе, что ли?

— Нет, в камине.

Дверь открылась, и на пороге появилась Марго, уже умытая и причесанная.

— Ты выглядишь еще лучше, чем утром, — одобрительно заметил Тирр.

— Спасибо. Я так понимаю, цивилизованной кухни ты тоже никогда не видел. Окей, сейчас я покажу тебе несколько местных чудес.

За последующие двадцать минут маг постиг предназначение двух хитроумных приспособлений: плиты, дающей жар за счет сжигаемого внутри газа, поступающего по трубам неизвестно откуда, и зажигалки, похожей на металлическую палочку с ручкой, поджигающей этот газ без огня. А также узнал местный способ приготовления мяса на сковороде при помощи все той же плиты и растительного масла. Получилось довольно неплохо, особенно с салатом из круглых красных и длинных зеленых овощей, которые Марго достала из все того же холодильника. Правда, Тирр резонно полагал, что трапеза понравилась бы ему еще больше, если бы ее приготовили рабы и подали хозяину, не вынуждая присутствовать при готовке. Также он отметил, что девушка, пусть и из хорошей влиятельной семьи, не чурается стряпни. Ничего удивительного, с учетом того, что у людей женщины слабы и бесправны, однако, раз уж даже дочь видного отца умеет готовить, значит, с рабами тут дело обстоит неважно.

— А где ты научился так драться? — полюбопытствовала Марго, прожевав кусок мяса.

— Дома, — пожал плечами Тирр, разрезая сочный ломоть тупым, словно шутка дуэргара, столовым ножом.

— Дай угадаю... у тебя дома каменный век, ни холодильника, ни водопровода. И еще там учат боевым искусствам. Выходит, я угадала насчет тибетского монастыря?

— Не совсем, но довольно близко, — кивнул маг, подумав, что соседний план бытия — это действительно совсем близко в масштабах мироздания, и тот же час обругал себя.

Привычка не лгать женщинам все еще сидит внутри, словно вторая натура, и если раньше она помогала выживать, то теперь только мешает. Человеческие женщины — не жрицы Ллос, они не умеют божественной милостью распознавать ложь, в разговоре с ними не надо хитрить и давать честные ответы, в которых нет правды. С другой стороны, если не лгать — то и запоминать ничего не придется.

— Ты не похож на китайца, и на азиата вообще. И имя у тебя европейское. Как тебя туда занесло?

— Правильнее было бы спросить, как туда занесло моих родителей — я же там просто родился.

— А где сейчас твои родители?

— Умерли.

— Извини.

— Да ничего.

Марго отправила в рот очередной кусок мяса, откусила дольку зеленого плода, поднялась, подошла к окну и обнаружила, что занавески прибиты к стене гвоздями.

— Зачем ты прибил занавески? Любишь полумрак? И почему ты все время в темных очках? Даже несмотря на то, что тут и так сумерки?

Тирр боялся этого вопроса. Он не знал, что на него ответить, но раньше все было просто: если бы ответ не подошел, Марго можно было бы просто убрать и с концами. Но теперь ее ни в коем случае нельзя убивать, иначе придется бросать уже обжитое место и снова скрываться, что крайне рискованно. Да и с планами на ее отца прощаться не хотелось.

— У меня глаза очень чувствительные. Больно от яркого света.

— Хм... это что, болезнь такая? Тебе бы врачам показаться.

— Уже. Они сказали, что это скоро пройдет.

— И то хорошо. Ты, получается, Питера днем еще не видел?

Тирр усердно заработал челюстями, чтобы выиграть время на раздумья.

— Что это?

— Это город, в котором ты сейчас находишься. Как можно не знать, в каком городе находишься?

Ну, на это ответ давно готов.

— Я с другом приехал. Он сказал — 'поехали со мной', и я поехал. Я не спросил, куда. Мне было все равно.

— Понимаю. А Россия тебе как?

— Когда уже ты перестанешь спрашивать меня о вещах, о которых я слышу первый раз? — очаровательно улыбнулся Тирр.

Марго засмеялась:

— Ну ты даешь. Россия — это страна, в который ты находишься. Можно сказать, соседствующая с Тибетом. Как можно жить рядом и никогда не слышать?..

— Я никогда не покидал своего монастыря.

— И в монастыре никто и никогда не упоминал про Россию? Про одну из самых больших стран в мире? Знаешь, мне даже обидно как-то.

Надо бы остановиться, мелькнула мысль, отрицание всего — слишком подозрительно. Придется рискнуть.

— Ах, я просто не сообразил. Упоминали, конечно, просто на моем родном языке она немного иначе звучит. Я же твой язык еще не очень хорошо знаю, — извиняющимся тоном сказал Тирр.

Марго хлопнула себя по лбу:

— Верно. Я же совсем забыла, что на других языках Россия звучит как Румыния!

— А, Румыния, ну так бы сразу и сказала, — улыбнулся маг, радуясь, что угадал, — естественно, слыхал частенько про то, насколько она обширна.

Конечно, это был риск, предположить, что на других языках этого мира название страны звучит по-разному. Однако и в этот раз ему повезло, кинул камнем во тьму, попал в свирфнеблина, как говорится.

— Так ты, значит, ночью выходишь из дому? А днем спишь? — сменила тему Марго.

— Пока да. Когда моя странная болезнь пройдет, буду как все.

— Надеюсь на это. В общем, Теодор, у меня сессия на носу, ты, правда, не знаешь, что это, но мне все равно надо готовиться. Извини за недоразумение с охраной — я действительно очень рада с тобой познакомиться. Скомкано все вышло, но, думаю, мы это исправим в другой раз?

— Конечно, — улыбнулся Тирр, — а как мы встретимся в следующий раз?

— Может, я тебе позвоню? Обычно я предпочитаю, чтобы парни звонили мне, но опасаюсь, что ты не умеешь. У тебя телефон вообще есть?

— Если ты про такую маленькую штуку, которая передавала твои слова отцу — то нет.

— Ах, так ты подслушивал? — улыбнулась Марго.

— Я не подслушивал, — с достоинством возразил маг, — я услышал. У меня еще и уши чувствительные. Ты говорила так громко, что я не смог не услышать.

— Ничего страшного. Иди сюда, я покажу тебе телефон.

Она подвела его к входной двери и показала на тот самый предмет, с вьющейся в виде пружины проволокой, выходящей из него и в него же уходящей.

— Смотри. Вот телефон. Вот это трубка. Прикладываешь ее к уху, а вот сюда говоришь. Гляди, как я это делаю.

Марго левой рукой прижала трубку, которая оказалась на практике согнутым параллелепипедом, проволокой привязанным к основной части двеомера, к уху, правой стала нажимать на квадратные выступы на самом телефоне. Каждое сопровождалось писком разной тональности.

— Алло, Лиль? Это я. Марго! Да просто я от парня звоню. Потом расскажу. Слушай, скажи мне номер телефона, с которого я звоню.

Она достала из кармана свой телефон, маленький и без трубки, и стала нажимать на него тоже.

— Ага, есть. Да, я приеду скоро. Пока.

Девушка положила трубку на телефон и повернулась к Тирру.

— Теперь смотри. Я сейчас позвоню тебе со своего телефона.

— Зачем? Мы же рядом находимся.

— Чтобы ты понял, как это делается. Когда я начну звонить, твой телефон подаст звуковой сигнал. Как только ты поднимешь трубку, начнется разговор. Когда мы закончим говорить, просто кладешь трубку назад. Смотри.

Она извлекла из своего двеомера серию писков и приложила к уху. В тот же момент устройство у двери издало резкую громкую трель. Тирр поднял трубку.

— Вот. Слышишь меня в телефоне?

— Да. И там, и тут. А чтобы я... позвонил тебе, что я должен делать?

— Положи трубку. Так, теперь гляди. Ты снимаешь ее левой рукой, правой начинаешь нажимать на кнопки. Следи за рукой. А лучше — запиши.

— Я не умею писать, — признался маг, — точнее, умею, но не эти значки. Скоро научусь. Просто покажи мне, а я запомню.

— Уверен?

Тирр кивнул, подавив желание заявить, что знает назубок несоизмеримо более сложные ритуалы, нежели несколько раз нажать на определенные места.

— Ну ладно. Тогда — до встречи, Теодор из монастыря, — хихикнула Марго.

Она вернулась в комнату, надела свои сапожки и куртку, подошла к двери и потянула за ручку. Дверь не шелохнулась.

Маг молча стер взглядом защитные руны, протянул руку и нажал на ручку.

— Далеко тебе до дома?

— Не беспокойся. Вот моя охрана на машине, они меня отвезут. Я тебе позвоню.

Девушка махнула ему рукой на прощание и упорхнула. Тирр постоял еще минуту, щурясь на солнце и слушая ее гневные слова, обращенные к телохранителям, потом вернулся в дом, восстановил руны на двери и пошел на кухню. Достал банку пива, зашел в комнату, расшнуровал сапоги и сел в кресло, вытянув ноги. Пиво горькое и невкусное, но другого пока что нет, придется привыкать. После сегодняшнего успеха можно и выпить.

Отхлебнув из банки, маг прокрутил в уме события, начиная с того момента, как он оказался в этом мире. Попал в мир, похожий на родной, сразу в место, закрытое от посторонних глаз, со всего одним недружелюбным местным жителем, которого оказалось совсем легко убить. Заполучил при этом убежище, полное разных невероятных вещей. Успешно пополнил запасы еды, хотя имел под боком прилично продовольствия. Попав в переделку с солнцеглазым зверем, который называется машин, практически не пострадал и выпутался, потеряв всего лишь одежду, испачканную в земле. Нашел жертву, оказавшуюся охраняемой дочерью влиятельного вельможи, успешно увел из-под носа у охраны, даже не зная о ней, удачно провел ритуал и выучил язык, не пострадав при этом, обзавелся дружелюбно настроенной знакомой с влиятельным отцом и произвел на нее хорошее впечатление.

Как ни крути, но вывод напрашивался сам. Каким бы умным, находчивым и искусным маг ни был, налицо огромная удача. Даже происшествие со зверем — его собственная ошибка, и из этой передряги он все равно удачно выбрался. Длинная вереница везения с первого же мгновения, как он шагнул в портал — и вряд ли это совпадения. Кто-то весьма могущественный определенно присматривает за Тирром, и настроен он явно доброжелательно. Но маг отлично понимал, что любая удача имеет свою цену, а доброжелательность не бывает бесконечной.

До этого момента он был занят собственным выживанием, однако теперь стало очевидно, что надо все же начать то, с чего, по-хорошему, и стоило все начинать. Дома Тирр не имел возможности присягнуть подходящему, достаточно милостивому богу. Может быть, в этом мире ему больше повезет с покровителем.

* * *

Ледокол проснулся от вибрации на столике рядом с кроватью, когда солнце уже сияло за окном вовсю, несколько раз моргнул, скосил глаза влево и протянул руку за мобильником.

— Шеф? Это я, — раздался негромкий хрипловатый бас Одинцова.

— Что у тебя, Леший?

— По Ломщику нарыл мальца. Случайно выяснил, что его знает один из скупщиков, Однорукий. Вместе когда-то ларьки обносили и вместе зону топтали, точнее, колонию. Не залетный он, а питерский. И настоящая фамилия его не Басов, а Заварский. Заварский Николай Андреевич.

— Масть сама прет в руки...— пробормотал авторитет, взял со спинки кресла у кровати халат, накинул его и вышел на веранду, тихо, чтобы не потревожить спящую Анастасию, прикрыв за собой дверь.

— Так, и что дальше? Это все?

— У меня — все. Дальше дело за вами, шеф. Очевидно, Ломщик ведет двойную жизнь, отмотав свою первую отсидку, он оставил настоящее имя для нормальной жизни, а нам известен по подставным документам. А я не могу отыскать человека, зная только его 'фио'. Но тут есть еще одна деталь. Ломщик, как вы помните, впервые вышел на нас через Лосинского, с которым тоже топтал зону, но уже попозже.

— И что из того? — нетерпеливо спросил Ледокол.

— А то, что вторую отсидку он отмотал уже не как Заварский, а как Басов. Я навел справки. Это стоило мне бабла, но и результат есть. Дело в том, что некто Николай Басов сидел в той же колонии, что и Заварский с Одноруким, в то же время, и вышел на волю за месяц до Заварского. Дальше его след исчезает полностью. Точнее, след не исчез, но на деле наш Басов — Заварский. А настоящего Басова нет.

— Так-так. Ты намекаешь, что Ломщик убил Басова, забрал его документы, и дальше жил под его именем?

— Именно, шеф. Ломщик полностью легализовал свое это, как его, артер...

— Альтер-эго. Урок тебе, Леший. Иногда лучше промолчать и сойти за умного, чем открыть рот и развеять все сомнения.

— Понял, шеф. Так вот. Ломщик живет по абсолютно легальным документам уже тридцать лет, и даже на вторую отсидку пошел как Басов. Его настоящее имя с точки зрения закона чисто. За ним ничего нет, кроме былого срока в колонии лет тридцать назад. И потому я никак его не отыщу, ни через братву, ни через ментов. Разве фартанет. Я еще попытался найти родню Заварского, но я только знаю, где он жил в юности с матерью после развода родителей. Тот дом снесли двадцать лет уж как.

— Лады. Теперь я свои связи подключу, и если что, дам нужным людям твой мобильный, и они с тобой свяжутся. А ты не расслабляйся пока. Ломщик просто-таки обязан где-то всплыть со своим товаром. Да, что там с новым супермаркетом?

— Как это 'что'? — удивился Леший, — все как обычно.

— А почему сразу не отзвонился?

— Чего ради вам в два часа ночи звонить? У меня не бывает осечек в этом деле, если вы вдруг забыли, — в голосе помощника Ледокол разобрал нотки обиды. — Владелец будет платить исправно. Не пришлось принимать никаких мер — мило и культурно поговорили да по рукам ударили.

— Хорошая работа, — одобрил авторитет, — и найди, наконец, козлов, которые тачки угоняют, не отстегивая долю. Отбой.

Он сел в шезлонг у бассейна и зевнул. Теперь, когда он знает настоящее имя Ломщика, найти его — дело техники, хоть и не самое простое. Однако каждый человек должен где-то жить, закупаться, где-то бывать, чем-то владеть, иметь машину и права. Ломщик хитрый жук, никогда не появлялся на своей тачке, чтобы не спалиться. Но машина у него наверняка есть. И права на имя Заварского.

Ледокол еще немного подумал и набрал номер.

* * *

Сергей закрыл кран, наскоро вытерся полотенцем, еще раз осмотрел впечатляющий синяк на груди и вышел из ванной. На кухне он налил себе водки и выпил. Совсем немного: алкоголем горе залить можно, но проблема при этом не исчезнет.

Имидж со всех сторон положительного и надежного парня, который он так тщательно выстраивал, по большей части для отца Лили, дал крепкую трещину. Конечно, если вдуматься, вся череда события началась с его жесточайшей халатности, когда он ненадолго выпустил Лилю из поля зрения и та успела разжиться наркотой. По этому поводу состоялся крайне неприятный разговор с Николаем Михайловичем, в котором Сергей все же вышел формальным победителем, показав характер и сохранив лицо.

— Придержите свое возмущение при себе! — резко перебил он гипотетического тестя. — Я не нуждаюсь в поучениях чужого отца, потому как с моим воспитанием отлично справился и мой собственный! Большой шишкой он не стал, зато его сын знает, что такое 'хорошо' и что такое 'плохо', и что наркотики относятся ко второй категории! Да, не уследил! Но прежде чем рассказывать мне, какой я плохой охранник, стоит задуматься о том, что быть плохим охранником еще не так страшно, как плохим отцом!

Николай Михайлович не нашел, что возразить, и был не в том состоянии, чтобы продолжать ссору, однако Сергей отлично понимал, что безоговорочная капитуляция собеседника еще не значит, что гипотетический тесть не спрятал камень за пазухой на будущее, и эта маленькая победа на фоне полнейшего фиаско — мираж.

В этот момент телефон запищал, требуя внимания: звонил Кирилл.

— Киря? Здорово. Как раз собирался тебе позвонить... Что ночью стряслось?

— У тебя голос какой-то вялый, — заметил тот.

— Потому что дышать больно. Так что за трупы?

— Гопари твои, так что дело можешь закрывать. Их сожгли.

Сергей присвистнул:

— Сожгли? Ты шутишь? Как?

— Огнеметом, видимо. Трупы обнаружили во дворе многоквартирки. Рабочая версия заключается в том, что их туда привезли, но я так скажу, это туфта. Зачем кому-то привозить трупы в город, если обычно их везут из города и прячут?

— Если их во дворе сожгли, воплей было бы немеряно.

— Это единственный довод в пользу привоза. Потому как никто из жильцов ничего не видел и не слышал. Совсем ничего. Забей, короче. Как появишься на работе — тебя введут в курс дела. Оно обещает быть резонансным, но Никифорыч надеется спихнуть его фээсбэшникам. Главное, чтобы подтвердилась версия об огнемете. Если из экспертно-криминалистического управления придет заключение о том, что имела место горючая смесь — огнемет, как пить дать. Меня вот другое интересует. Какой же мразью надо быть, чтобы людей живьем жечь?

— А мразей-то на свете всегда было предостаточно.

— Увы. Да, так что у тебя приключилось? Все уже нормально, я так понимаю?

— В целом, да. Марго пропала, нашли ее только утром по маячку. Ее новый бойфренд умыкнул. Да, кстати, на работу я, должно быть, только через пару дней выйду. На больничном буду.

— Что случилось?— встревожился Кирилл.

— Да парень Марго. В общем, он звезданул меня кулаком, словно булавой. Теперь дышать больно.

Выслушав рассказ друга, Меньшов сказал:

— И что делать собираешься? Помощь нужна?

— Шутишь? Он уработал нас троих в считанные секунды. При том, что ростом меньше меня и легче килограммов на двадцать. Я просто не понимаю, как он отправил меня в полет на пару метров. Дал раза — и я в луже лежу. Поднимаю голову — охранники тоже уже лежат.

— Ты видел дюймовый удар Брюса Ли?

— Это как?

— Он касался пальцами раскрытой ладони груди человека, и начинал движение руки к нему, складывая при этом ладонь в кулак. Таким образом, амплитуда удара составляла всего лишь длину его пальцев. Пару дюймов, то бишь. Он так сбивал с ног кого угодно. Конечно, перед камерой Брюс Ли всерьез никого не бил, вместо удара выполнял толчок. Доброволец отлетал назад на шаг-другой и садился в специально подставленное кресло. Видимо, это мастер из таких вот умельцев. Так что делать будешь?

— Говорю же, ничего, — вздохнул Сергей.

— Да нам ведь не обязательно его бить. Но наказать надо. Мы же можем его совершенно легально задержать на три часа для установления личности. А потом его задержат ребята из соседнего отдела... На этой шарманке можно долго играть. Да способов проучить много есть.

Морин вздохнул и опустился на стул.

— Нет, Киря, не прокатит. Тут дело не в том, что я не способен расквитаться, а в том, что я не могу этого сделать. Я и так по уши в заднице. Он выставил меня в дурном свете перед всеми. В том числе перед Маргаритой. Она, видимо, в восторге от своего нового парня, а я просто стал жертвой недоразумения. Пока что о том, что меня искупали в луже с одного тычка, знаем только Марго, я, охранники и ты. Георгий и Иван меня не сдали, приняв весь позор на себя, и Марго, насколько я могу судить, тоже об этом умолчала, когда рассказывала отцу, какой этот Теодор весь из себя приличный, крутой и классный. Но если что-то предпринять, Марго мне этого не простит. Я у нее в глазах упал, когда повел себя как, цитирую, 'обычный наглый мусор', и чуть что — она утвердится в своем мнении. Мне не нужен в гипотетической родне враг, иначе родня так и останется гипотетической. И знаешь, Киря, мне даже обидно, что вроде как давно знакомы, вроде как друзья — и так внезапно мнение обо мне круто изменилось, причем из-за недоразумения.

На том конце трубки послышалось сопение. Потом Меньшов сказал:

— Я так понимаю, она просто не в курсах была в момент конфликта, что для вас все выглядело как похищение. Я при встрече попытаюсь объяснить ей, что все это недоразумение и что ты за нее волновался, опасаясь, что она в руках преступника или даже маньяка.

Сергей облегченно вздохнул:

— Я, собственно, именно об этом и хотел попросить. Тебя она, в отличие от меня, выслушает.

— Не вопрос. Я так понимаю, завтра Кореллон обойдется без жертвоприношения человечьего графа?

— Передай ему мои извинения — и так едва дышу. А мне еще в травмопункт топать, больничный оформлять.

— А можно было бы и дело завести, — мечтательно протянул Кирилл, — снять побои и завести.

— Брось. Какие побои? Он как бы у себя дома был, куда мы вторглись. Хлюпик побил мента и двух профессиональных охранников — ты себе заголовки в бульварных газетах представляешь? К тому же я более чем уверен, что Николай Михайлович встанет на его защиту, а это означает лучшего адвоката или даже пару их. Марго будет за него, охранники если и дадут показания, то только обеляющие поганца, свидетельствовать против воли босса они не станут. Дохлый номер, Киря. Да и я тебе честно скажу — хрен с ним. Я не мстительный. Лишь бы последствий для меня и Лильки не было — со всем остальным готов смириться. И не такое дерьмо в жизни случается, подумаешь.

— Мда... что делает любовь с людишками. Втюрился в юбку и все. Был граф, стал размазня... Не то что мы, эльфы.

— А не пошел бы ты лесом, длинноухий?

Оба засмеялись.

* * *

Тирр проснулся засветло, несмотря на то, что лег поздно, и предыдущая ночь была весьма изматывающей. Возможно, потому, что это был первый раз после бегства, когда он спал спокойным, глубоким сном.

Потянувшись, поднялся с постели и направился в ванную. Повертел набалдашник, пока из трубки не потекла чистая, холодная вода, с наслаждением умылся. Вернется домой под утро — еще и искупается как следует. Здорово, что вода натекает сама, даже рабы не нужны. Вот еще бы еда готовилась сама собой, было бы замечательно.

Тирр позавтракал остатками копченой колбасы, но этого оказалось маловато. Тогда он решил зажарить маленькие колбаски, благо теперь их не придется жарить в камине, ломая мебель на растопку. Колбаски, правда, преподнесли сюрприз: немножко пошипев, они начали громко взрываться, выстреливая с двух сторон клочья розового мяса, и маг поспешно убрал сковороду с синего огня. С опаской попробовав кусочек начинки, он пришел к выводу, что вполне себе ничего. Сами же колбаски, точнее, кожура, оказалась совершенно несъедобной, она не желала жеваться, к тому же Тирр обратил внимание на надписи на ней. Ломать голову над тем, какой идиот додумался делать колбасу из кишок, совершенно несъедобных и прочных, да еще и подписывать каждую колбаску, он не стал.

План действий на ночь в этот раз казался довольно простым и безопасным. Во-первых, стоит навести справки о здешних религиях и божествах, хотя Тирр обоснованно опасался, что ночью храмы могут быть заперты, а жрецы разойдутся по домам. Во-вторых, надо разузнать, какие деньги тут в ходу, и, по возможности, разжиться ими. Для этого, разумеется, понадобится обнаружить достаточно большое их количество в одном месте. В-третьих, обзавестись одеждой поприличнее, потому как, судя по подслушанному разговору Марго с отцом, возможность быть представленным оному вельможе может выпасть довольно-таки скоро. Однако прежде еще придется понять, что же именно тут считается приличным. И наконец, надо бы уже избавиться от трупа в пристройке. Но, опять же, сперва стоит сообразить, как.

В этот момент телефон подал сигнал, прервав ход мыслей. Тирр подошел к двеомеру и поднял трубку, прислушался, в очередной раз недоумевая, почему так называют согнутый параллелепипед.

— Алло? Теодор, это ты? — услышал он голос Марго.

— Да, я.

— Когда поднимаешь трубку, надо говорить 'алло'.

— Алло.

Девушка засмеялась:

— Да теперь уже ни к чему. 'Алло' говорят для того, чтобы собеседник знал, что ты слышишь его. Ты только что проснулся?

— Недавно.

— И какие у тебя планы на вечер?

— Собрался пойти погулять, посмотреть город.

— Будешь с кем-то знакомиться — избегай выпивших, — хихикнула Марго.

— Зачем, если я уже с тобой познакомился? — спокойно поинтересовался Тирр и заметил, что собеседнице его слова понравились.

— Ну ладно. Я немножко не в тонусе, не злоупотребляю спиртным обычно, а тут лишку хватила. Завтра буду в порядке, утречком заскочу к тебе в гости, если ты не против.

— Я буду рад тебя увидеть, — маг постарался, чтобы эти слова прозвучали тепло и искренне.

— Тогда до встречи, Теодор.

— До встречи.

Он положил трубку и задумался. Женщины его народа редко церемонились с мужчинами, но иногда бывали и исключения. Его старшая сестра Фаадир изредка, в знак особого расположения, приглашала своего избранника, крепкого и внешне привлекательного командира одного из отрядов охраны дома Диренни, на трапезу в уединенном флигеле поместья, где, впрочем, мужчине отводилась скорее роль прислуги, нежели сотрапезника. Мужчины других сестер завидовали своему более удачливому товарищу. Вместе с тем, годом позже былое расположение не помешало Фаадир избавиться от своего избранника, когда он ей то ли надоел, то ли не угодил, самым жестоким образом: превратив в драука.

Разумеется, у людей нравы иные, однако инициатива следующей встречи исходила от Марго, видимо, привыкла задавать тон в общении с мужчинами. Возможно, в человеческом сообществе в вопросах отношения полов играет роль не сила, а статус. Или что-то еще. Это тоже надо будет осторожно выяснить. А пока Тирр решил, что ему следует должным образом приготовиться к свиданию, чтобы все получилось как надо, а не как сегодня. Марго явно не брезгует готовить пищу собственноручно, однако если к ее визиту все уже будет готово — беспроигрышный вариант. А подстроиться под ситуацию, либо будучи радушным хозяином, либо оставив себе второстепенную роль, он всегда успеет. И даже если окажется, что здесь не принято ни так, ни так — всегда можно извиниться и сослаться на то, что дома у Тирра все немного иначе. Что ж, пункт пятый в планах на ночь — раздобыть приличное угощение для Марго.

Среди прочих вещей бывшего хозяина дома он нашел весьма полезный головной убор: добротную кожаную шапку с плоским выступом спереди. Такие нередко были на людях, преимущественно молодых мужчинах, часть из которых носила эти шапки выступом вперед, а некоторые — выступом назад. Тирр прикинул, что этот выступ, если шапку натянуть посильнее, окажется аккурат над глазами и защитит от падающих сверху лучей солнца. В сочетании с затемняющими окулярами, или, как их назвала Марго, очками, получится очень даже неплохая защита от света, с которой можно и в сумерках на улицу выйти. А выходить все же придется, выходя из дому только ночью, он не приучит глаза к свету.

Дополнительное преимущество новой шапки в том, что она будет выступом затенять лицо. Хотя, если вдуматься, если его маскирующая руна подведет, то спрятать волосы и уши все равно не получится.

Покинув свое убежище, Тирр убедился, что его расчет оправдался: несмотря на то, что ночь еще не вступила в свои права, глаза чувствовали себя довольно сносно, хоть и немного слезились. Он энергично зашагал в сторону высотных домов, попутно приглядываясь к идущим навстречу людям и к тому, что на них надето.

Дойдя до первых высоток, он обратился к первому встречному мужчине:

— Приветствую. Вы не подскажете мне, где тут ближайший храм?

Тот указал пальцем:

— А вон прямо за тем домом. Только церковь закрыта уже, поди.

Тирр вежливо поблагодарил и направился в указанном направлении, щурясь каждый раз, когда мимо проносился солнцеглазый зверь. Также маг увидел и совершенно новую разновидность. Хотя все звери были совершенно разные по форме тела и цвету, они были примерно одинаковы по размеру. Но попалась и парочка покрупнее, внутри которых Тирр заметил довольно большое число людей. Забавно, как людишки умудрились вывести таких странных существ с прозрачными вместительными панцирями? Или это просто такие комнатки, притороченные к спине зверей? Сильные звери, должно быть, если носят по десятку наездников сразу да еще и с немыслимой скоростью, хотя катиться на колесах оно полегче будет, чем бежать ногами.

Храм, или церковь, как ее назвал человек, он узнал сразу: совершенно другой стиль архитекторы, крыша шарообразная и отсвечивающая золотом, на котором был установлен не то указатель, не то символ в виде креста. Дверь действительно оказалась заперта, потому маг запомнил место, чтобы вернуться сюда в другой раз. Попутно также стоит выяснить, сколько вообще богов в этом мире. Если окажется, что их много, определить из них того, который помогает Тирру, окажется непросто, если только божество само не даст знак.

Буквально через несколько домов Тирр нашел еще одно необычное здание, то ли с огромными окнами, то ли просто с прозрачными стенами, все светящееся изнутри, в котором сновали туда-сюда люди. Они время от времени выходили из дверей, обычно с увесистыми сумками или другими вещами в руках. Маг вошел внутрь и понял, что его догадка верна: это оказалась продовольственная лавка, только очень уж большая.

Он медленно пошел вместе с жиденькой толпой, внимательно поглядывая по сторонам, на стеллажи с товаром и стеклянные витрины. В первую очередь Тирра интересовали здешние деньги, и он скоро их увидел. Вопреки ожиданиям, это оказались не кусочки серебра или золота, а бумажки, показавшиеся знакомыми. Ну да, точно, в толстом складывающемся кожаном кошеле, извлеченном из кармана прежнего владельца дома, таких много. Но... не возвращаться же за ними. Также маг заметил интересную деталь: каждый раз, когда одна из торговок, которых в базарном строении было несколько, получала эти бумажки, она совала их в пасть забавной штуки, мерцающей синим светом, и только потом прятала в выдвижной ящик. Тирр сразу же сообразил, что этот двеомер — заменитель зубов, по сути. Монету на зуб попробовать можно, а бумагу — нет, размокнет от слюны и порвется. Потому подлинность денег проверяет магический артефакт. Сами деньги, видимо, тоже в той или иной мере магические, либо помечены магией: в противном случае, нарисовать копию для умельца труда не составит, проверяющий двеомер должен как-то распознавать деньги, и делает это с помощью магии. В то же время сами торговки наверняка не владеют магией. Забавно, но люди, владея разными волшебными двеомерами, магическую суть которых Тирр постичь не мог, сами не колдуют. Возможно, чародейство практикуют только члены гильдии магов, которые и продают остальным волшебные вещи. Может быть даже, магов держат в рабстве и заставляют работать задаром: о том, что люди относятся к своим магам так же плохо, как и к чужакам, он знал. Тут, возможно, та же картина.

Тирр заметил прилавок с большим количеством разных конфет в блестящих обертках, и ему захотелось есть. Он свернул за небольшой металлический шкаф, внутри которого стояли разноцветные бутылки, убедился, что на него никто не смотрит, и шевельнул губами, читая заклинание невидимости. Затем на ощупь достал из-под одежды свой волшебный кварц, взял его в левую руку и, бесшумно ступая, двинулся к прилавку, у которого как раз стояли два покупателя. Зайдя за него, он оказался в двух шагах от торговки.

Благодаря шуму, никто не расслышал шелеста оберток, когда маг правой рукой, за которой наблюдал в волшебный окуляр, набрал полную пригоршню конфет и отправил их в свой карман. Затем Тирр пристально посмотрел на проверяющий двеомер и молча проклял его, после чего двинулся обратно к шкафу с бутылками, скрылся за ним, дождался, когда на него никто не будет смотреть и развеял заклинание.

Выйдя из-за своего укрытия, он не спеша двинулся мимо прилавка с конфетами. Проклятый двеомер, как и следовало ожидать, лишился своих сил, и торговка растерянно постукивала по нему.

— Надо же, сломался, — сказала она покупателю, взяла у него деньги и спрятала в выдвижную панель стола, не проверяя.

Тирр развернул конфету и отправил в рот. Вкусно. Конфета совсем не такая, как раньше, даже вкуснее и слаще. Он уже собрался бросить обертку на пол, когда в его голову пришла новая идея.

Если сломать проверяющий артефакт, торговки не смогут определять магическую пометку денег, и им придется полагаться только на свои глаза. А уж глаза, тем более человеческие, обмануть — ерундовая задача для искусного мага.

Тирр выпрямил обертку на левой ладони, стащил с правой руки перчатку и указательным пальцем начертил на ней такую же руну, как на своем лице, только вместо глифа 'лицо' испольовал другой, означающий деньги. Это оказалось не очень просто, так как из-за малого размера бумажки и толщины пальца уместить руну удалось только со второй попытки. Полюбовавшись совершенством только ему видимых сияющих волшебством линий, маг направился к другому прилавку, на котором в стеклянной витрине красовались различные вычурные пирожные. Там как раз стояли еще двое покупателей, и Тирр еще не доходя проклял светящийся синим двеомер. Тот практически сразу погас.

Возникла заминка, но торговке пришлось продолжать продавать, терять прибыль ей явно не хотелось. Она приняла деньги у покупателя, тщательно их рассмотрев, вынула из выдвижного ящика сдачу и вручила вместе с прозрачным мешочком печенья. Затем продала длинную булку второму, и Тирр внезапно осознал, что номер может не получиться. У всех бумажек разная ценность, и торговка не определит, сколько давать сдачи, это поставит ее в ступор, а затем она поймет, что у нее в руках не деньги. Хотя... проблема совсем уж детская.

— Мне вот это пирожное, — показал пальцем маг, — и вот это, посыпанное белым. И это коричневое.

— С вас девяносто шесть рублей, — сказала торговка, складывая выбранные Тирром лакомства в прозрачный мешочек.

Тот протянул ей обертку:

— Благодарствую, сдачи не надо.

Он взял добычу и с достоинством пошел прочь, готовый в любой момент наложить на себя невидимость, краем глаза заметив, что торговка положила 'денежку' в карман, а не в стол. Потом она вычтет разницу между стоимостью покупки и номиналом денежки и присвоит ее. Должно быть, это не ее лавка, она тут только наемная работница. Действительно, все торговки — женщины, наверняка унизительная работа, которую мужчине, даже низкородному, делать зазорно.

Интересно, а как отреагирует хозяин этой огромной лавки, когда узнает? Скорее всего, он не поверит работнице и накажет ее, подозревая в воровстве. Ладно, Тирр ее выручит... а заодно и себя.

Он съел еще одну конфету, наложил на обертку руну и стал в очередь к торговке, продававшей вина в странных бутылках. Когда перед ним остался всего один покупатель, проклял определяющий двеомер и тот послушно погас. Слабовата магия, если так мгновенно нейтрализуется. Впрочем, проклинает тоже не кто-нибудь, а редкой силы мастер.

Ситуация повторилась в точности. Торговка посокрушалась, но продолжила продавать выпивку. Очередь дошла и до мага, он попросил самое хорошее вино, та заломила немыслимую цену:

— Тысяча пятьсот рублей.

Тирр расплатился оберткой, подсчитывая в уме, что это вино стоит как сорок шесть пирожных, взял темную, полупрозрачную бутылку и пошел прочь. До него долетел обрывок разговора торговки с приказчиком:

— Миш, у меня считыватель сломался, — пожаловалась женщина.

— Ты что, издеваешься?! — взвыл Миш, — третий считыватель за десять минут!!

Маг хмыкнул, покидая магазин. То-то же хозяину придется поудивляться.

Вскоре Тирр набрел на скамейку и присел перекусить. Откупорил бутылку с помощью кинжала, отпил немного. Вкус превосходный. Оно и понятно, люди свою выпивку делают не из грибов, а из сладких ягод. И пахнет хорошо.

Маг достал из мешочка пирожное и принялся за еду, запивая вином да поглядывая на проносящихся мимо зверей да идущих пешеходов. Еда тоже превосходна, хоть и непонятно, из чего приготовлено, а как вкусно. Еще и с красноватой желеобразной начинкой, тоже сладкой. Второе пирожное оказалось коржиком с белой массой внутри, похожей на крем из молока рофов, а третье — коричневой мягкой массой с прослойками серого. И тоже вкусно.

После трапезы настроение Тирра поднялось. Бутылку он опустошил только наполовину, вино, конечно, очень легкое и ароматное, но напиваться не стоит. Голова ему нужна абсолютно ясная, а такого вина у него будет вдосталь. Потому маг закупорил бутылку и оставил ее на скамейке: пускай какой-нибудь нищий найдет и допьет. Не жалко.

* * *

На поиски достойного угощения для Марго времени ушло много больше, чем Тирр рассчитывал. Он нашел еще одну продовольственную лавку, но гораздо обширнее первой и к тому же темную внутри. Видать, ночью торговля не везде работает, что, в общем-то, предсказуемо.

Маг без труда проник в помещение через черный ход, здраво рассудив, что выходящая на улицу главная дверь непременно привлечет чье-то внимание, если будет открываться и закрываться сама по себе. Но как только он принялся изучать разнообразие предложенных товаров, к дому подкатили на дикой скорости завывающие солнцеглазы, из которых проворно выскочили люди в одинаковой одежде и странных шапках с круглыми верхами и такими же выступами, как шапка Тирра. Вот, собственно, и стража. Они проникли в здание и через главный вход, и через черный и принялись обыскивать торговый зал, часть скрылась в других комнатах.

Маг, недовольно морщась каждый раз, когда узкий яркий луч света из маленьких двеомеров в руках стражников скользил по нему, сидел прямо на одном из прилавков и наблюдал за суетой. Как он и предполагал, заметить его люди не смогли: свет оказался обычным, и обнаруживать невидимок не мог. Стражники также держали в руках точно такие же предметы, который Тирр заполучил, убив прежнего хозяина дома. Никаких сомнений — оружие. Еще бы понять, как оно работает.

Возня длилась полчаса, сопровождаемая хоть и понятными, но странным фразами в адрес кого-то по имени Дежурный, а также громкими криками с предложениями выйти и сдаться. Потом стражники, раз сорок пройдя мимо Тирра, но так и не найдя его, вышли из лавки, заперев за собой двери, забрались в своих зверей и уехали. Маг еще немного подождал и принялся за дело.

Однако он успел перепробовать только половину сортов колбас, как услышал уже знакомый вой. Стража примчалась снова, не прошло и трех минут. Тирр тяжело вздохнул и, дабы скрасить время ожидания, принялся рассматривать все вокруг через магический кварц. Было совершенно ясно, что лавка защищена какой-то магией, которая моментально дает знать о проникновении страже. Гипотеза подтвердилась: во всему зданию внутри стен текла и переливалась некая странная сила, точно такая же, как в той маленькой лавочке, в которую Тирр забрался впервые.

Маг проследил все линии и обнаружил, что они уходят куда-то за стены, отделяющие торговый зал от помещений для торговцев и товаров. Дождавшись, пока стража, вдоволь наругавшись непонятными словами, не уедет, Тирр слез с прилавка и двинулся вслед за линиями силы. В первой же комнате он нашел вставленное в стену средоточие их. Кварц показал высокую интенсивность силы, но пока маг пытался понять, с чем он имеет дело, снаружи донеслись уже знакомые голоса: стража вернулась, но на этот раз без воплей.

— Выходите с поднятыми руками, здание окружено! — крикнул стражник и негромко добавил: — чувствую себя дураком. Ложная тревога. Хочется задушить кретинов, которые ставили тут датчики.

Медлить некогда. Тирр стащил с руки перчатку и начертал на артефакте руну, которая многократно усилит наложенное заклятье, затем шепотом проклял его и бесшумно пошел по коридору прочь: мало ли что может случиться, когда мощная магия разрушается проклятием.

В двери показались двое стражников, и в этот момент раздался мощный резкий хлопок, от которого у мага заложило уши. Для стражи это тоже оказалось неожиданностью:

— Мать твою в бога душу! — процедил один, шарахнувшись, — так и инфаркт заработать можно! Звук как от выстрела!

— Хозяин магазина — конченный мудак, — отозвался его товарищ и кивнул на артефакт, из которого сочился дым: — пробки сгорели. С чего бы, спрашивается? Это жлобье доверит работу какому-нибудь алкашу за бутылку, чтобы нормальным людям не платить, а мы потом мотаемся по ложным срабатываниям... Нет чтобы не пожалеть денег и сделать сигнализацию по-человечески. А теперь — все. Если кто-то еще этой ночью залезет, мы уже не узнаем, и поделом будет козлу.

Тирр едва удержался, чтобы не спросить, а как еще, кроме как по-человечески, можно сделать в мире, где помимо человечков и нет никого больше, затем подумал, что, наверное, все же кто-то еще есть. Надо еще будет разузнать, что за существа козлы.

Стража, ругаясь и поминая мать владельца лавки, вышла наружу, заперла двери и уехала. Маг вернулся в зал, осмотрел все в окуляр и убедился, что линии исчезли. Он принялся за дело, полагая, что магия, извещавшая стражу, наконец-то рассеяна, и оказался прав.

Провозившись до утра, Тирр набрал всяческих яств полную сумку. Саму сумку, странную и прямоугольную, с ремнем, чтобы вешать на плечо, ему посчастливилось найти во внутренней комнате. В лавке он нашел не только готовую к употреблению колбасу, но также огромное количество сладостей, пирожных, печенья и конфет, а также большие пироги, целиком состоящие из крема и других незнакомых, но сладких продуктов. Кроме того, Тирр отыскал прилавок с уже готовыми блюдами — салатами и многими другими, названий которых он не знал. Множество, тысячи, должно быть, других продуктов, неизвестных и явно требующих готовки, осталось без внимания: не до них.

Таща увесистую, битком набитую сумку, маг покинул продовольственную лавку, когда ночь уже подошла к концу. Пожалуй, поработал он славно, мышцы напряжены под весом, для него непривычным. Жаль, раба нету. В голове легкий туман: Тирр перепробовал множество вин, выбирая самое лучшее. Из каждой бутылочки по маленькому глоточку — но бутылок-то много.

Пройдя половину дороги, он присел на скамью передохнуть. В глаза бросился еще один торговый дом, но в огромных витринах стояли чучела людей в разнообразной одежде. Внутри уже видны люди: началась торговля. То, что надо.

Маг наложил на сумку с припасами заклятие невидимости, чтобы никто не стибрил, и налегке пошел к лавке одежды, нащупывая в кармане конфеты.

* * *

Подходя к своему дому, Тирр заметил у ограды остановившегося солнцеглаза бежевого цвета с полупрозрачным затемненным панцирем, внутри которого сидел человек. Когда он подошел к самой калитке, подозрительно косясь на незваного гостя, кусок панциря отошел в сторону, и наружу выбралась Марго.

— Привет, Теодор.

— Привет. Не ожидал тебя так рано, — виновато вздохнул маг, толкнул калитку и сделал приглашающий жест: — входи и будь моей гостьей.

Они подошли к двери, Тирр незаметно развеял запирающую и огненную руны и открыл дверь:

— Прошу.

— Ты что, дверь не запер на ключ?

— Кажется, забыл.

Не говорить же ей, что дверь была заперта куда надежнее, и горе тому, кто попытался бы ее выломать.

— Плохо. Надо запирать, иначе обворуют. Но я тебе не удивляюсь. Ты откуда?

— Откуда-откуда... Хотел надлежащим образом приготовиться к твоему посещению. Но ты меня опередила.

Девушка сняла красивые белые ботиночки и прошла в комнату.

— Сейчас, я все сложу на кухне...

Маг поставил тяжелую сумку на стол и подвигал затекшим плечом: нет, вес-то для него пустяковый, но непривычно. Любую мало-мальски тяжелую вещь за ним носил слуга, а теперь приходится самому пыхтеть.

Еще не обернувшись, Тирр услышал мягкие шажки по полу: Марго вошла на кухню.

— Теодор... У меня к тебе есть очень серьезный разговор.

Он обернулся:

— Я весь внимание.

— Почему ты мне врал?

— О чем ты?! — маг выпучил глаза в удивлении и негодовании.

— Понимаешь, вчера я тебя подловила на лжи. Румыния — не Россия, а совершенно другая страна. И если бы ты это знал — не попался бы.

Тирр незаметно шевельнул пальцами, освежая в памяти заклинание. Девушка продолжила:

— Ты не знаешь, что такое холодильник, не видел никогда телефона и понятия не имеешь о водопроводе, хотя все это есть в твоем доме. Ты ходишь в темных очках даже в сумерках и обладаешь огромной физической силой. Конечно, закосить под иностранца тебе удалось неплохо, но любой иностранец знает, в какой стране находится. А ты никогда не слышал ни о России, ни о Румынии. Знаешь, я не очень-то верю в мистику, и могла бы подумать, что ты мастерски меня разыгрываешь. Но тебе удалось на время заглушить и маячок, и мой телефон. Ты увел меня перед носом у охранников. Слишком много тонких деталей для розыгрыша. И акцент — его вряд ли можно так искусно подделать, а значит — ты точно не из России. У меня появилась дичайшая мысль о том, что ты — вампир, пролежавший где-то сотни лет.

— Брось, какой я вампир? — возразил Тирр, пытаясь выиграть время, — ведь ты же видела меня при свете солнца.

— Видела. А ты попался еще раз. Вампиров не существует, но на мое предположение ты ответил искренне, так, словно не сомневался в их существовании. Я не знаю, кто ты, но полагаю, что ты очень многое скрываешь.

Маг тяжело вздохнул:

— Да уж, с названием страны я прокололся. Ловко ты меня раскусила.

— Ну ведь я же будущая журналистка, как-никак.

— Не знаю, что это значит, но звучит как-то нехорошо. Зловеще. Но и ты тоже не слишком осторожно поступила. Заподозрила во мне чужака — а пришла одна. Стража, полагаю, уже окружила дом?

— Стража? Ты сказал — стража?

— Да, а что?

— Слово вышло из обихода давно. Теперь вместо нее — 'полиция'. Но ты и этого не знаешь, употребляя старые слова. И — нет никакой стражи, нет полиции. Я никому не сказала о тебе. Правда, чуть-чуть подстраховалась, сообщила дома, куда еду. А кроме того — у меня твой пистолет.

Тирр уже успел заметить, что Марго держит правую руку за спиной. Теперь ясно, почему.

— Кажется, знаю, о чем ты. Это оружие?

— Да. Причем такое оружие, которым хрупкая девушка может легко убить нескольких сильных мужчин. На расстоянии.

Маг невесело усмехнулся, подумав про себя, что предыдущему владельцу оно не помогло, вслух сказал:

— Ладно. Ты меня разоблачила. Не так-то это было и сложно, видимо. Не могу понять только, почему не сообщила полиции, если знаешь, что я чужак.

— Положим, в русском языке 'чужак' еще не значит 'враг'. Мне кажется, ты хороший человек. Не знаю почему, но ты мне нравишься, и я хочу помочь тебе. Но для этого ты должен рассказать мне правду.

Тирр устало опустился на стул, лихорадочно соображая. Марго села напротив, положив руки и пистолет на стол, и заглянула ему в глаза:

— Теодор, ты можешь мне доверять.

Он снова усмехнулся, сожалея лишь, что собеседница не понимает всей комичности сказанного ею. У илитиири нет собственного слова 'доверять', если изредка они говорят о доверии, то заимствуют соответствующее слово из языка поверхностных эльфов. Что ж, терять уже нечего, осталось лишь два пути: рассказать Марго правду или убить ее, сведя на нет практически все достижения, кроме языка, и лишившись убежища.

— Похоже, у меня и выхода другого нет. Хорошо. Ты знаешь о том, что план бытия, в котором ты живешь, не единственный? Есть множество, мириады других миров.

— Идея параллельного мира мне знакома. Но это — только лишь допущение, такое же невероятное, как и существование вампиров. Фантастика.

— Ничуть не фантастика, ни одно, ни другое.

— Вот как? Ты утверждаешь, что ты — пришелец из параллельной вселенной?

— Я не утверждаю, что я пришелец, я и есть пришелец.

— И как ты сюда попал?

— Через магический портал, как же еще?

Марго скептически склонила голову набок:

— То есть, теперь я должна поверить еще и в магию? Ее не существует! Я просила рассказать мне правду, Теодор, а не выдумывать еще более невероятную ложь.

— Если бы магия не существовала, в твоем языке не было бы такого слова.

— Это вымысел. Сказки для детей... и не только.

Маг молча прочитал заклятье невидимости и исчез, не говоря ни слова и потешаясь, глядя, как глаза девушки расширяются от удивления.

— Теодор? Ты тут? Куда ты делся?

— Протяни руку к тому месту, где я был, и коснись меня. Я сижу на этом же стуле. Заклятье невидимки. Теперь веришь в то, что я маг?

Марго осторожно нащупала руку Тирра.

— Офигеть. Так ты правда из... другого мира. Еще и маг. Появись обратно, пожалуйста, а то мне как-то не по себе.

Он развеял заклинание, подумав при этом, что если в этом мире действительно нет магов, то Тирр Волан из несуществующего уже дома Диренни не просто величайший маг мира, а вообще единственный. От открывшихся перспектив захватило дух.

— А что ты еще можешь?

— Как-нибудь покажу, если к тому времени ты меня еще не выдашь. Много чего. Но это требует огромных сил, так что я не использую магию без крайней надобности.

— Ну конечно же, я тебя не выдам! — горячо воскликнула Марго, — с какой стати мне тебя выдавать?!

— Например, с той же, с которой люди не любят магов. Они везде их не любят, хоть там, хоть тут. Иначе на мой вопрос, не выдашь ли ты меня, ты бы ответила что-то вроде 'а чего тебе бояться-то'?

— Ну, понимаешь, главная проблема в том, что ты один такой на весь мир, если только кроме тебя нет других гостей...

— Исключено. Портал ведет в случайный мир, большинство из которых вообще имеет другие законы природы. В таких мирах я бы не то что умер, а попросту исчез. Это был огромной риск.

— А почему ты тогда вошел в него?

— Почему-почему... Да убили бы меня, причем не самым приятным образом. Терять уже было нечего, даже моментальная гибель была бы предпочтительнее. А то, что я попал в обитаемый мир, удача просто невероятная.

— Да уж... Ну так вот. Твоим магическим даром хотели бы располагать очень многие. И они не остановятся перед тем, чтобы разрезать тебя на кусочки и посмотреть, как ты устроен внутри, узнать, как ты колдуешь, и самим научиться. Но я тебя не выдам.

Тирр кивнул:

— Не сомневаюсь. Ты хочешь, чтобы я служил тебе?

Марго покачала головой и улыбнулась, но это была не холодная, торжествующая улыбка, как у женщин его народа, а другая, мягкая и располагающая.

— Нет, Теодор. Я просто предлагаю тебе свою дружбу.

* * *

Воскресенье выдалось погожим. Ледокол вместе с Анастасией посетил ресторан, а затем свозил ее по книжным магазинам.

— Знаешь, Настя, я вот все не могу избавиться от мысли, что ты... особенная, — флегматично заметил старый авторитет, кладя на заднее сиденье пакет с несколькими книжками.

— В самом деле? — лукаво стрельнула глазами та, — и почему же?

— Потому что все, которые были до тебя, просили свозить их по бутикам и ювелиркам. Ты первая, кого книги интересуют больше побрякушек.

— Юра, это потому, что побрякушки ты и так мне даришь. Не то чтоб я не любила украшения с красивыми камешками, но у меня всего два уха и одна шея. Не носить же мне по кольцу на каждом из десяти пальцев и по пять-шесть цепей, как черные рэперы?!

Ледокол улыбнулся. Настя в свои двадцать два, помимо утонченной красоты, в избытке обладала тем, чего у прежних своих женщин старый авторитет никогда не замечал, а именно — недюжинным и острым умом, и на этом список ее достоинств еще не заканчивался. Будучи почти в три раза старше, он влюбился в студентку, подрабатывавшую барменом в одной забегаловке недалеко от клуба, словно ее ровесник, и при этом верил, что является для Насти кем-то большим, нежели обычный немолодой папик с толстым кошельком. Конечно, Ледокол лишился наивности очень давно, даже раньше, чем девственности, и розовой мечтой о взаимной любви себя не обманывал, однако Настя попросту не дала ему ни единого повода подозревать, что ее мотивы исключительно меркантильны. Даже слежка, которую авторитет устроил за своей молодой любовницей в течение недели, ничего не обнаружила: если у Насти и был кто-то еще, то она ухитрилась скрыть это даже от умудренного жизнью старого уголовника, что сам Ледокол считал предельно маловероятным.

Много раз он хотел сказать Анастасии, что не понимает, как раньше жил без нее, но всегда останавливался, так как готов был биться об заклад, что ответ будет чем-то вроде 'о, это же совсем просто, ведь большую часть твоей жизни меня и на свете не было'. Уж за чем за чем, а за словом в карман она не полезет.

— Хорошо, что солнце пригрело, — заметил Ледокол, выруливая со стоянки, — вода в бассейне будет теплой.

— Вот и прекрасно, — ответила девушка, уже открыв одну из купленных книг, с драконом на обложке.

Он никогда не говорил ей, что считает несколько странным чтение сказок в двадцать два года. Может быть, не в девушке дело, а в нем самом, переставшем верить в сказки лет в десять, когда родители погибли и будущий вор в законе попал в детдом.

Впрочем, радужным планам Ледокола насчет купания нагишом вместе с Настей сбыться в этот раз было не суждено: у дома уже ждал Леший с ноутбуком под мышкой.

— Добрый день, шеф, — поздоровался тот и полупоклоном головы приветствовал Анастасию.

— Привет, Егор, — ответила девушка, доставая свои покупки с заднего сидения.

— Что стряслось? — поинтересовался авторитет, мысленно отметив, что уроки не пропали впустую, и теперь Леший манерами мог бы сойти в высшем обществе за приличного человека, если бы поменьше говорил.

Беда лишь в том, что в высшем обществе одними манерами далеко не продвинешься, иногда надо еще и открывать рот и что-то базлать, а с этим дела обстояли похуже. Пять минут общения — и всем становится ясно, что перед ними — типичный то ли урка, то ли мент с характерным мировоззрением, только немного окультуренный.

Ледокол криво улыбнулся своим мыслям. Когда-то и он был таким же, не умел ни нож правильно за столом держать, ни говорить дольше десяти секунд, не ввернув ни единого мата. А ведь смог же. Выходил в уборную и за каждое вырвавшееся слово отвешивал себе оплеуху. И сработало. Всех подручных авторитет научил говорить культурно тем же методом. Дело того стоит, Леший, хоть и умный, но урка конченный был, словно с экрана телевизора, показывающего сериал о блатоте, сошел. Два года под крылом Ледокола — и его уже частенько принимают за мусора средней паршивости либо частного сыщика. Прогресс налицо.

— Давешний супермаркет, который мы под крышу взяли, киданули на шестьдесят штук деревянных, — пояснил Егор, — ну а хозяин, ясное дело, нас напрягает. Менты, говорит, точно не найдут, на вас, мол, надежда, иначе разорюсь.

Ледокол не скрывал от Анастасии, чем занимается: бесполезно, все равно догадается, умная же. Правда, тут он схитрил, рассказав честно и о клубе, и о своем крышевательном бизнесе, но умолчав об остальном. Догадывается ли девушка о других делах, Ледокол не знал, но если и догадывается — делает вид, что не знает. Мудро.

— Плохо быть вором в законе, — с иронией заметила Настя, — в выходной день и то не дадут искупаться в бассейне. Страшно даже подумать, как обстоят дела в магазине, который из-за шестидесяти тысяч рублей может разориться.

Авторитет едва удержался, чтобы не сказать 'браво': девочка в десятку попала, сформулировав его собственную мысль.

— Ну мы же не менты, — развел руками он, — нам филонить нельзя, им 'хозяин' платит казенные бабки, нам — люди свои кровные. Но — реально, Леший, слезы из-за шестидесяти кусков деревянных? В крупном торговом центре?

— Слезы лить мы будем, если не найдем гада, — мрачно заметил Леший, — потому что насчет разорения владелец не шутит. Расскажу щас — не поверите, какой у нас шустрила завелся. Закупился недешевыми шмотками и расплатился фантиками от конфет.

— Чего-о-о? — выпучил глаза Ледокол.

— Фантиками от конфет, — повторил тот, — в кассах разных шмоточных отделов общая недостача — шестьдесят кусков, вместо бабла — обертки.

— Явно продавщицы хозяина нагрели, — покачал головой авторитет, отпирая дверь.

— Шесть разных, включая собственных племянницу и крестницу? — с сарказмом возразил Леший и добавил: — но и это еще не все. Шеф, вы когда-нибудь видели беловолосых негритосок-лесбиянок? Мы с хозяином просматривали записи камер наблюдения — и выпали в осадок натурально.

— И нашли вора?

— В том-то и дело, что нет. Стервец вывел из строя всю систему видеонаблюдения, камеру за камерой, оставив только те, которые были в отделах, куда он не зашел.

— А разве в торговых центрах не используются считыватели денег? — полюбопытствовала Анастасия.

— Используются. Но и их он тоже сжег везде, куда заходил.

— И что, никто ничего не заподозрил?

— Нет, конечно. Когда к продавщице подходит покупатель и хочет приобрести вещь стоимостью в полтысячи долларов, она разве скажет 'ой, извините, я вам не продам, у меня считыватель сломался и я не смогу проверить ваши деньги'? Конечно, массовый выход из строя считывателей подозрителен и для идиота, но заведующий с обслуживающим персоналом с выходом из строя камер разбирался. Каждая продавщица думала, что считыватель перегорел только у нее.

Они вошли в дом и расположились в гостиной.

— Настя, сообрази нам чего горло прополоскать.

— Сейчас, — кивнула девушка и направилась к бару.

Тем временем Леший подключил свой ноутбук к плазменному телевизору шефа и воткнул в него флэшку:

— Любуйтесь. Так, вот эта запись... Ага, вот.

Дешевая камера делала черно-белый снимок каждые несколько секунд: на системе видеонаблюдения владелец магазина сэкономил. Вскоре на экране появилась группа посетителей, чуть позади от которых находилась весьма необычная фигура: стройный, среднего роста человек с длинными белыми волосами.

— С чего ты взял, что это негритоска? На пацана похож.

— Дальше смотрите.

На следующем фото невысокого качества тот стоял, повернув голову, так что на снимке можно было различить нижнюю часть узкого, гладкого безбородого лица темного цвета. Верхняя часть оказалась скрыта козырьком бейсболки.

— Вот, глядите, не бывает у мужиков таких узких, элегантных лиц. И очень уж стройная. Если бы еще буфера — ну точняк девка девкой. Только в мужской одежде, словно лесбийка.

Тут появилась Анастасия с двумя бокалами, протянула один коктейль Ледоколу, второй — Лешему, и взглянула на экран, затем выдала:

— Егор, это не женщина. На уши посмотри, ты видел негритянок с такими ушами? Это дроу, причем мужчина. Косплейщик, и надо сказать, неплохой.

— Кто-кто?!

— Дроу — выдуманные существа, подземные темные эльфы. А это — человек, который косплеит дроу.

— Кос... что?

— Косплей — костюмированная игра, по-русски. Это когда люди переодеваются в героев мультиков, фильмов, книжек. Это, видимо, парень или высокий мальчик, покрашенный под дроу, с париком и накладными ушами. Но это мужчина, фигура мужская, осанка мужская, манера держаться мужская.

На последующих снимках фигура удалялась от камеры, идя мимо прилавков.

Ледокол отхлебнул из бокала и посмотрел на помощника:

— Ну ладно. Негритоска или... кос-что-то там, какая разница? Каким боком он или она к кидалову? Продавщицы что рассказали?

Леший выдержал эффектную паузу:

— Вот в том и фишка, шеф. Его в магазине вообще никто не видел. Ни охранник у входа, ни хотя бы одна продавщица. Фото показали всем, кто был — все делали большие глаза и спрашивали, кто это. Словно призрак, невидимка, которого не засек никто, только камеры засняли.

— Гипнотизер, — сказала Анастасия, — вот в чем дело. Тут и фантики, тут и незаметность.

— Это как тот чувак, что за проезд в автобусе фантиком расплатился? — осенило Лешего.

— Этого 'чувака' звали Вольф Мессинг, — уточнила девушка, — и он действительно предъявил кондуктору в поезде обертку от конфеты. Еще гипнотизер вполне мог, купив вещи за фантики, заставить забыть о нем. Мессингу, когда он в Союзе в КГБ подался со своим талантом, дали задание: войти в Кремль без документов. Он представился охраннику Берией и его пропустили.

— Вот ни хре... фига себе. В общем, шеф, тут вам карты в руки. Нужны ваши связи у мусо... ментов, чтобы пробить по их базам досье на гипнотизеров-уголовников. Я не представляю, как искать гипнотизера, которого никто не видел. Ведь и описать того, кто покупал, продавщицы не сумели. А теперь, шеф, просто представьте, что этот дроу-косплейник, или как он там, кинется в забег по ювелиркам, которые мы крышуем. Там убытки будут уже не килорублями исчисляться, а килобаксами. Десятками килобаксов. Шеф, вы себе представляете последствия?!

Авторитет сокрушенно покачал головой. Если это произойдет, предприниматели, которые прежде исправно платили, платить откажутся. Не то чтоб их согласие кого-то волновало, любого можно заставить платить, но убыток — факт объективный. Стоит кинуть ювелирку на большие деньги — и она просто прогорит либо еще раньше закроется. Заставить платить можно любого... у кого есть деньги. Если бабла нет — не поможет ни паяльник, ни утюг 'тефаль'.

— Достать бы полный список всего, проданного в обворованных отделах, и точную сумму недостачи в каждом. Или на крайняк точную сумму недостачи всего, — сказала Анастасия.

— Зачем? — удивился Ледокол.

— Мы попробуем вычислить, что именно он купил, и вы будете искать человека в такой одежде, — пояснила девушка, — разумеется, получится только при условии, что в магазине нормальные наценки с фиксированным процентом, тогда все вещи будут стоить по-разному. Если же хозяин жлоб, на все клеящий одни и те же ярлыки из трех-четырех девяток, то пиши пропало.

— Умница, — восхитился Ледокол.

— Юра, ты сомневался?

— Так, Егор, кати к хозяину, пусть даст точные списки. А я по своим каналам пройдусь.

— И надо бы узнать точно, отчего сломались камеры и считыватели, — добавила девушка.

Когда Леший ушел, авторитет откинулся на спинку дивана и потянулся за телефоном. Настя ушла в свою комнату, стрельнув напоследок глазами:

— Я почитаю пойду. Как закончишь с делами — приходи в бассейн.

* * *

— Слушай, Теодор... так твое имя все же Тирр?

Марго удобно расположилась на диванчике, к которому маг пододвинул столик с разложенными на нем яствами, держа двумя пальцами пирожное и откусывая от него по кусочку.

— Да. Тирр Волан из дома Диренни, ныне не существующего, к твоим услугам, — с достоинством представился маг.

— Так а что с ним случилось?

— Все погибли, мать, брат и сестры. Остался только я.

— А отец?

— Я никогда не знал своего отца.

— Извини, — виновато произнесла девушка, — не хотела лишний раз напоминать.

— Я уже смирился.

Несколько часов последних часов Тирр провел с огромной пользой: он узнал очень много нового для себя. И о зверях, которые на самом деле оказались повозками, ездящими благодаря хитроумному устройству внутри, об оружии, которое запускает маленькие кусочки металла с такой силой, что пробивает тело насквозь, об устройстве общества людей и о самой стране.

— Слушай, Тирр. Ты у нас недавно, но уже обзавелся немаленьким таким домиком с обстановкой. Откуда у тебя деньги?

— А что, этот дом стоит много? — задал он встречный вопрос, чтобы выиграть время на раздумья.

— Немало, хоть он и в состоянии не аховом. Если тут еще ремонт хороший сделать, да марафет навести, цена существенно вырастет.

Маг хлопнул себя по лбу:

— Ах вот оно что! А я-то голову ломаю, что за обычаи такие странные. Просто знакомый, с которым я сюда приехал, поехал куда-то далеко по делам, а мне разрешил здесь пожить и еще и заплатил. Вот и думаю, что вроде бы я должен был ему платить, а не он мне, а оказывается, он меня тут вместо охранника оставил.

Он продемонстрировал ей кошель с бумажными деньгами, доставшийся ему от прежнего хозяина.

— Да, люди побогаче так делают, — кивнула Марго, — ты, видимо, умеешь располагать к себе людей.

— Если я тебе показался порядочным человеком с первого взгляда — почему другие не могут иметь такого же мнения?

— А пистолет тоже он тебе дал?

— Нет. Пистолет был у какого-то головореза, от которого я знакомого и спас, собственно. Тогда мы и познакомились. В общем, удачно вышло, сам удивляюсь.

Тирр умолк и моргнул. После полной трудов ночи и половины дня бодрствования, его неумолимо клонило в сон. Марго, впрочем, тоже устала говорить, даже охрипла немного.

— А почему там, откуда ты прибыл, темно?

Тирр давно ждал этого вопроса:

— У нас солнце не такое яркое. Да, а скажи, ты видишь тепло?

— Ты имеешь в виду — инфракрасные лучи? Нет. А ты?

— А я немного вижу.

Маг крепко удивился, когда заметил в торговой лавке, где он разжился одеждой, закрепленные у потолка фонари, светящие теплом. Зачем нужен тепловой фонарь тому, кто не видит тепла? Разумеется, он сразу заподозрил, что с фонарями этими не все ладно, потому проклял все, которые увидел. И вот теперь, когда Марго подтвердила неспособность здешних людей видеть тепло, понял, что не напрасно потратил силы: магические они были, не иначе.

— В общем, Тирр, сделаем так. Всем говори, что ты Теодор Диренни — это имя звучит как итальянское. И говори, что ты итальянец по происхождению, который не знает языка родителей.

— Понял, — кивнул тот и зевнул, деликатно прикрыв рот рукой.

— Ох. Я как-то упустила, что время для тебя позднее. В общем, я поеду домой, а ты ложись спать. Я так вижу, твои глаза приспосабливаются к свету понемногу?

— Да. Дело идет на лад.

— Вот и чудесно. В общем, я завтра утром буду занята — у меня занятия в университете. Но я тебе позвоню. А после них приеду. Покажу тебе город. Как ты на это смотришь?

— Я буду очень рад, — очаровательно улыбнулся Тирр, — ну и город тоже посмотрю с удовольствием, разумеется.

Нехитрый комплимент пришелся Марго по вкусу, может быть, сыграла свою роль искренность. Маг поймал себя на мысли, что девушка, невысокая, хрупкая, не отличающаяся ни грацией, ни ловкостью, да еще и к тому же слабая, ему все же нравится. В создавшейся ситуации Тирр оказался в непривычном для себя положении более сильного партнера. Это было неестественное, нелепое и извращенное, и в то же время — приятное, сладкое ощущение. Должно быть, именно это чувствуют женщины его народа.

Он вздохнул, вспомнив единственную женщину в своей прежней жизни, к которой питал слабость: десятницу из одного отряда его Дома, крепкую, сильную и грациозную. Она нравилась Тирру прежде всего тем, что была немного выше других женщин и, как следствие, немного выше самого мага. С другими все было не слишком хорошо: одинаковый рост раздражал его партнерш, да и самого Тирра. С ней же рядом он не чувствовал того дискомфорта и смотрелся вполне естественно, будучи на полголовы ниже. Тирр понимал, что его место — рядом с ней. Однако идиллия длилась недолго.

Старший брат Кайран, подозревая младшего в кознях против себя, попытался провоцировать его на активные действия, для чего без труда разлучил Тирра с десятницей, заняв место ее мужчины. Все произошло совершенно естественно и закономерно: она выбрала из них двоих того, чей ранг был выше. Тогда молодой маг впервые по-настоящему захотел убить брата, а заодно и свою бывшую пассию. Впрочем, в тот раз Кайрана спас трезвый ум Тирра: убив брата, он вернул бы себе место возле нее, но делать это было бы крайне неразумно по многим причинам. Ну а убийство десятницы без убийства брата смысла не имело.

Что ж, как бы там ни было, теперь Тирру надо привыкать быть сильным полом: другой мир, другие правила. И он подумал, что когда все же привыкнет, это ему наверняка понравится. Ведь в том, чтобы быть сильнее своего партнера, тоже есть толика власти. А власть — самая сладкая вещь в мире, хоть в том, хоть в этом.

* * *

Звонок в дверь прозвучал в самый неподходящий момент, как раз когда Сергей потянулся губами к шее Лили, а руками — к ее маечке.

— Ну что за блин, — вздохнул он, — кого это принесло?! Чуть отложим, заинька.

— Вот так всегда, — обиженно надула губки девушка, — я когда-нибудь перережу провода к звонку.

Принесло, как оказалось, Меньшова, уставшего, но широко улыбающегося.

— Привет, Серега. Я вот с работы ноги волочу — дай, думаю, зайду, посмотрю, как ты.

— Спасибо, Киря, я в норме. Проходи.

Кирилл снял туфли и вошел в комнату. Лиля уже успела одеть свою кофточку обратно.

— Здравствуй.

— Привет.

— Лиль, как насчет твоей фирменной яичницы с томатами на троих? — осторожно полюбопытствовал Сергей, предчувствуя, что замена любовных утех кулинарией должного энтузиазма не вызовет.

— Хорошая мысль, хотя так думают явно не все, — заметил Кирилл и добавил: — Лиля, хочешь я расскажу просто зашибенную историю, случившуюся сегодня ночью? Клянусь, так, находясь на месте преступления, мне смеяться еще не приходилось. А потом ты приготовишь свою фирменную яичницу.

— А что произошло? — навострила ушки девушка.

Кирилл сел в мягкое кресло и вытянул ноги:

— О, это нечто. Ночью обнесли продовольственный магазин. Я не стану рассказывать, как там сигнализация срабатывала три раза, пока не сгорела, и как там парни из отряда быстрого реагирования перепугались из-за сгоревших пробок. Это все ерунда. Дело в том, что когда сигнализация накрылась, вор, которого так и не нашли, все же доделал свое дело... Вот тут и начинается веселье. Украдено не очень много съестного — пирожные, конфеты, мясные изделия, немного готовых блюд — ну, зашел человек себе покушать взять. И бутылка вина. Так вот. Вор, перед тем, как что-то воровать, пробовал все. Как в том анекдоте — украл мало, но понадкусывал, что смог.

Лиля захихикала, Сергей заметил:

— Пальчиков оставил немерено?

— Нет, пальчиков нету вовсе. Слушайте дальше. Вино вор выбрал не абы какое — а хорошее. За тысячу рублей с чем-то. Ну, 'хорошее' — понятие относительное, кто пьет напитки по тысяче баксей за бутылку, а кто и за триста рублей. Но — вы поняли, вор взял не чернила, а приличный напиток. А теперь — внимание. Начинается самое смешное. Дело в том, что он совершенно не разбирается в винах. Не отличает хорошее от плохого по этикетке.

— Ты хочешь сказать, что вор...

Кирилл кивнул, ухмыляясь от уха до уха:

— Там в винно-водочном отделе — наименований под восемьдесят, цены — от четырех сотен до двух тысяч. Вор попробовал каждое. Откупорил и сделал маленький глоточек из каждой бутылки. Ты можешь себе такое представить? Из каждой.

Лиля каталась по дивану, дрыгая ногами, у Сергея на глазах выступили слезы — смеяться было больно.

— Это тебе не понадкусывать, бутылка хорошего вина — не пирожок надкушенный, а дороже в десятки раз, — добавил Кирилл.

— А деньги?

— Денег в кассе не было — но к ней и не прикасались. Вор пришел исключительно с гастрономическими целями и вел себя крайне аккуратно. Каждую бутылку закрыл пробкой и поставил на место. Но, как вы понимаете, продать откупоренную бутылку уже не получится. Убытки только по винной части составили около шестидесяти-семидесяти тысяч.

Лиля, утерев выступившие от искреннего смеха слезы, хихикнула:

— Культурные же воры пошли. Перепробовать все вина — это сколько времени надо?

— А он явно никуда не торопился. Кстати, Ефимов заметил, что его сын, когда приглашал в гости девушку, накрыл стол примерно со схожим меню. Сладости, деликатесы, легкое вино.

— Как романтично, — вздохнула Лиля, — ограбить магазин, чтобы пригласить на свидание девушку... Сергей, тебе непременно стоит об этом подумать.

— Я, между прочим, могу себе это позволить без воровства, — обиделся Морин.

— Это не романтично!

— Жизнь, она такая, — вздохнул Кирилл, — готовить яичницу с томатами тоже не романтично, но делать-то приходится?

— Ну ладно, — согласилась Лиля, направляясь на кухню, — будет вам яичница. Хи-хи... все бутылки...

Как только подруга вышла из комнаты, Сергей уселся на диван напротив друга:

— Вор, получается, профессионал, залезающий в гастрономы как в свой холодильник?

Меньшов покачал головой:

— Сергей, я тебе вот что скажу. Почерк фантастически неправдоподобный. Влезть в магазин за продуктами и не поинтересоваться кассой? Но дело в том, что это в общем-то фигня. Совершено еще два преступления, не влезающих ни в какие рамки.

Тот откинулся на спинку дивана:

— Даже не знаю, чего еще ожидать.

— И правильно — потому что не угадал бы все равно. Вечером, незадолго до описанного только что обноса с дегустацией, в другом продуктовом магазине сгорели, друг за другом, три считывателя в разных отделах.

— Что это?

— Прибор, проверяющий деньги. Ты их каждый день видишь в кассах. И в двух отделах преступник купил продукты и вино в сумме на тысячу шестьсот рублей. Расплатившись фантиками от конфет.

Сергей потер рукой ноющие ребра и недоверчиво уставился на друга, словно стараясь просветить его взглядом.

— Ты не смотри на меня так, Серега. Не вру. Две разные продавщицы. Три сгоревших считывателя.

— Сговор в самом магазине? Но за тысячу шестьсот...

— Верно мыслишь, дружище, овчинка выделки не стоит. А утром произошло то же самое — в супермаркете, отдел стильной одежды. Там — шесть сгоревших считывателей. И шесть покупок, за которые уплачено фантиками. Точно такими же фантиками, как в продуктовом. Шестьдесят тысяч рублей. И в довесок — вышедшая из строя система видеонаблюдения. Неизвестным образом выведены из строя все камеры наблюдения, которые могли запечатлеть момент передачи из рук в руки фантиков.

— Быть такого не может. Фантастика прямо.

— Петр Никифорович то же самое сказал. Слово в слово, не считая добавленной после конструкции в три этажа. Однако печальный факт в том, что версия сговора восьми продавщиц двух магазинов и выход из строя девяти считывателей и шести камер наблюдения, причем самих по себе, тоже фантастика.

— Ты предлагаешь возбудить дело против инопланетянина, гипнозом взламывающего мозги землян и своим супер-пупер-электроимпульсным бластером сжигающего электронику? — с неприкрытым сарказмом осведомился Сергей.

— Я бы проще сказал. Гипнотизер. Вольф Мессинг однажды выдал фантик за билет в поезде, и я не вижу, почему его нельзя выдать за крупную купюру.

— А камеры он тоже загипнотизировал?

Кирилл развел руками:

— Пока не знаю. Поймаем — узнаем.

— Ну что ж. Надо давать запрос на поиск гипнотизеров с криминальным прошлым...

— Не прокатит, Серега, нутром чую. Он не преступник. То есть, по факту преступник, конечно, я имею в виду, что у него мышление не как у уголовника. Поставь себя на его место. Ты — вор и аферист. Ты умеешь заговаривать людям зубы, и они берут у тебя обертки вместо денег. Еще можешь уболтать камеры тебя не снимать. Твои действия?

Сергей почесал подбородок, одновременно принюхиваясь к запахам, просочившимся из кухни, и сказал:

— Я бы прошелся по ювелирным магазинам. И быстро, потому что закономерность — дохнущие считыватели и камеры как признак присутствия нашего 'мессинга' — просекут моментально. Ты, получается, просек — суток не прошло. Так можно снять максимальный барыш за время, которого никому не хватит на адекватную реакцию...

— Вот! — Меньшов направил указательный палец в грудь Сергею, — вот оно. Ключевое слово — 'максимальный барыш'. В том и дело — наш фигурант не гонится за деньгами. Я спецом уточнил — в магазине были шмотки в разы дороже, там можно было одеться не за шестьдесят тысяч, а за много большую сумму. Но наш гипнотизер явно 'покупал' для себя, а не перепродать. Он не жадный, берет только то, что ему нужно, и не гонится за лишним, мыслит не так, как мыслят те, кого мы с тобой обычно ловим.

— Что если он только схему опробовал? Началось все вчера вечером, продолжилось утром...

— ... И прямо сейчас 'мессинг' должен бы носиться как угорелый, да все по магазинам с золотом-серебром. Он же понимает, что его схему просчитают. Но — дело к вечеру близится, я весь день вертелся как белка в колесе, кое с кем беседы проводил, чтобы, чуть только считыватель сдохнет — нам звонили. И тишина. Чтит день воскресный наш гипнотизер, не работает по выходным.

— Ага, только одежкой прибарахлился, невзирая на воскресенье.

— Так, скорее всего, ради воскресенья и расстарался, — ухмыльнулся Кирилл, — чтобы было в чем на людях показаться. И это укладывается в мою теорию: он берет только то, что нужно, и только когда нужно. Не заморачиваясь с накопительством, не гонясь за шиком и роскошью. Скромный, так сказать, вор. И вот тут прослеживается аналогия с взломом гастронома. Там дегустатор тоже вел себя культурно, не насвинячил, ничего не разбил и каждую бутылку закупорил и на место поставил. И не поинтересовался кассой. Технический почерк преступлений разный — но идеология, так сказать, одна и та же.

— Кушать подано, — донеслось из кухни, — идите жрать, пожалуйста!

— Все, сворачиваем планерку и бежим — а то у меня слюнки текут.

* * *

Тирр проснулся еще засветло. Не оттого, что выспался, просто вопли зверя, оказавшегося повозкой, разбудили. Конечно, вопящая повозка — явление странное, но теперь мага переполняло не любопытство, а обычная злость. Он перевернулся на другой бок и постарался закрыть ухо подушкой. Когда-нибудь он пройдется по округе и сожжет к йоклол все эти распроклятые солнцеглазы.

Второй раз Тирр проснулся, когда солнце только-только ушло на покой. Зевнул, вспомнил о предстоящих делах и грустно вздохнул. Если дело должно быть сделано — оттягивать бессмысленно. Труп сам по себе не исчезнет и сам себя не закопает — придется попотеть.

Маг надел штаны и рубашку, обулся, обновил на лице руну, нацепил окуляры и вышел во двор, прикинуть, где лучше всего похоронить тело. Он сразу смекнул, что закапывать надо за домом, на узкой полоске земли между задней стеной и забором, за густыми кустами, и быстро присмотрел подходящее место.

Вернувшись в дом, Тирр спустился в подвал, помня, что видел там лопату, нашел нужное орудие труда и вышел во двор. Подошел к железной опускающейся двери, ведущей в помещение для хранения прежде незнакомой вещи, оказавшейся повозкой-солнцеглазом, поднял ее. И в следующий момент его окликнули.

Тирр обернулся и тут же заметил за оградой высокого человека, внимательно присматривающегося к дому. Он-то Тирра и окликнул:

— Здорово, приятель!

Тирр подозрительно на него покосился, пытаясь сообразить, кто это и что ему нужно. Манера говорить непривычна, здешний люд друг к другу обращается в множественной форме, на 'вы', этот же попроще немного. Маг выбрал из словарного запаса Марго подходящий ответ:

— И тебе того же. Чего надо, человече?

— Да я хозяина этого дома ищу. Кореш он мой давний. Думал, никого дома, подожду его — а тут оппа, и ты выходишь.

Дело дрянь, подумалось Тирру. Прежний владелец, оказывается, хоть и один жил, да только пропажа его не осталась незамеченной. Придется выкручиваться.

— Накладочка, — пожал плечами маг, — с некоторых пор я и есть хозяин этого дома. А твой, как ты говоришь, кореш тут больше не живет. Дом он мне продал и уехал, надо думать.

— Ах, как жаль! Рассеянный он — хуже некуда. Телефон молчит, дом свой продал... Где я его теперь искать должен? Ладно, чего я тебя своими проблемами напрягаю... А ничего у тебя тачка, — внезапно изменил тему незнакомец.

Тирр хотел было с сарказмом заметить, что тачки он тут не видит, но тут мелькнула мысль о том, что тачкой тот называет повозку.

— Мне тоже нравится, — кивнул маг.

— Судя по модели, лет десять ей, но выглядит довольно ново...

— Да я выбирал, чтоб ездила хорошо и стоила недорого, — наобум, словно о ездовом ящере, ответил маг.

— Давно купил?

— Еще полгода не прошло.

Незнакомец понимающе кивнул:

— Умно. Время идет, тачка подешевела — но немец на то и немец, что на износ стойкий. Ладно, приятель, извини за беспокойство. Это, если вдруг увидишь Николая — ну, у кого ты дом купил — скажи, пускай Егору позвонит.

— Ладно, — согласился Тирр и проводил странного человека взглядом.

На всякий случай он решил выждать. Вернулся в дом, устроился у окна с колбасой и красно-белым слоеным салатом и подкрепился, наблюдая за тем, что происходит снаружи.

Прошло два часа. Больше никто Тирра не побеспокоил, окна в соседних домах в большинстве своем погасли. Маг вышел во двор, опасливо огляделся по сторонам, вошел в пристройку и выволок из-за повозки тело, стараясь не вдыхать запах начавшей разлагаться плоти. Магия магией, но процесс разложения простыми заклинаниями не пересилить, точнее, пересилить-то можно, но ненадолго.

Волоча труп за дом, Тирр воровато оглядывался. Конечно, мертвец все еще невидим, но тащить вес, значительно превышающий собственный, не так-то просто, со стороны это выглядело бы, словно человек волочит что-то тяжелое и невидимое. Или практикуется в искусстве пантомимы, хотя время и место для этого не слишком-то подходящие.

На копание могилы ушло несколько часов, на протяжении которых Тирр несколько раз порадовался, что провел десять тяжелых лет в Мили-Магтир: хотя в боевых навыках маг всерьез никогда не нуждался, хорошая физическая подготовка ему уже не раз пригодилась — а тут и вовсе без нее никуда. О чем он мучительно сожалел — так это об отсутствии рабов. Самонаполняющиеся ванны люди придумали, а вот самокопающую лопату — не смогли.

Ночь перевалила за половину, когда Тирр спустился в подвал, чтобы положить лопату. Кровавые волдыри на ладонях — немыслимо для сына знатного рода, зато труп наконец-то спрятан. Вымыв руки в ванной, он отыскал в холодильнике початую бутылку крепкого прозрачного спиртного напитка — много крепче вина — протер им волдыри, прогрел острие кинжала на синем огне и аккуратно вскрыл вздувшуюся кожу, выпуская жидкость. Раны обработал зельем: до полудня заживет, Марго ничего не заметит.

Пряча баночку с мазью, он тяжело вздохнул. Собрать в котомке вещи первейшей необходимости и пару толстых ценных книг, исписанных собственноручно — хорошо, но прямо сейчас Тирру сильно недоставало множества других нужнейших вещей. Вот что бывает, если делать ради отметки 'сделано'. Знай маг наперед, что бегство через портал будет успешным — хранил бы в больших сумках все самое-самое ценное свое имущество, включая то, которым пользовался каждый день. Но увы: Тирр шагнул сквозь грани Мироздания, готовый к смерти, а не жизни, даже котомку взял просто потому, что для того ее и приготовил, и теперь из-за своего фатализма и недостатка оптимизма утратил необходимейшие для каждого мага вещи.

Он снова тяжело вздохнул и решил, что больше ничего не будет делать спустя рукава, для галочки. За жизнь, равно как и за любую возможность, всегда надо цепляться отчаянно, используя каждый шанс по полной, даже если кажется, что он мизерный. Поступи так Тирр ранее, сейчас у него были бы важнейшие книги, компоненты, двеомеры и прочее оборудование, и ему не пришлось бы строить новую магическую лабораторию с нуля.

Маг опять прошел к холодильнику, достал оттуда одно пирожное, вернулся в комнату, уселся в кресло и откусил первый кусочек. Работая челюстями, он одновременно стал прикидывать необходимый на первое время объем работ. Магическая лаборатория, ясное дело, сама собой не построится, так что труда и сил предстоит вложить немеряно. Дома Тирр использовал в своей практике множество волшебных вещей — рунные отливки, магический стол, сложные двеомеры, компоненты, реагенты — которые были изготовлены не им, а другими магами или магическими ремесленниками, специализирующимися в своих отраслях. Очень многое можно вычеркивать смело просто потому, что Тирру неизвестны секреты изготовления либо нет нужных умений. Еще один длинный список исключений — то, для чего не достать материалов. Специально обработанный магически инертный адамантит, как и адамантит вообще, в этом мире вряд ли известен, так что с рунными отливками придется попрощаться. Магический стол... придется довольствоваться каменным, так, словно Тирр — нищий неискусный маг. Нет, можно, конечно, переплавить на отливки саблю, но жалко хорошую вещь, да и оружейный адамантит — обычный, а секрет обработки его в магически инертный, опять же, неизвестен.

Доев пирожное, он подвел неутешительные итоги: максимум, что можно сделать — это лабораторию начального уровня. Многие обычные приспособления и оборудование для алхимии Тирр найдет, либо чем-то заменит. Кое-какие двеомеры создаст сам, хотя это отнимет массу сил и времени. На первое время обойдется. Дальше видно будет, в этом мире тоже полно своих секретов, и наверняка искусный чародей многому найдет новое применение.

И что немаловажно, в каждом плохом всегда есть что-то хорошее. Множество оборудования воссоздать не удастся — но и силы на это не придется тратить.

Еще час Тирр трудился над дальнейшим превращением своего убежища в крепость. Он понял, что к дому могут подходить или пытаться войти люди — не обязательно враждебные, мало ли какие причины могут у них быть. Потому первую линию обороны маг полностью изменил, убрав смертоносные ловушки и понаставив вместо них менее опасные, вызывающие сильное недомогание. Теперь, если некто захочет забраться в дом через окна или дверь, ему придется несладко, но он не сопоставит эффект ловушки с попыткой проникновения.

Вторую линию обороны — для тех, кто все же проникнет в дом, может быть, даже по трупам своих товарищей — маг оставил прежней, но усовершенствовал ее, внеся в глифы рунные знаки 'враг' и 'вор'. Это гораздо удобнее, чем следить, чтобы Марго куда-то не вляпалась и стирать перед нею руны, а потом ставить их обратно.

Основательно умаявшись, ближе к утру Тирр лег спать, рассчитывая отдохнуть до полудня, а затем отправиться с Марго посмотреть город, однако его планы были грубо нарушены воем самоездящей повозки в соседнем дворе. Непонятно отчего, но она завывала без умолку. Тирр немного подождал, затем вышел из дома и заглянул в соседний двор через ограду. Все окна темны, повозка завывает, хозяева не спешат наружу утихомирить ее. Либо привыкли, либо их просто нет дома, чтоб им пусто было.

Все на свете имеет свой конец, и терпение мага в том числе. Он сжал челюсти: ладно же! Взглядом начертил несколько крупных рун на повозке и, пользуясь частичной прозрачностью, внутри нее, хитро ухмыльнулся и театрально щелкнул пальцами, затем повернулся и пошел домой. А в соседнем дворе занималось зарево пожара и неистово вопила повозка, корчась от жара. Впрочем, через минуту она заткнулась — уже навсегда.

Однако и после этого поспать Тирру не удалось. Он только-только погрузился в сладкую дрему, когда чудовищный вой, по своей громкости превосходящий все, слышанное ранее, буквально прилетел откуда-то. Маг, морщась от звука и изо всех сил зажимая уши, выглянул в окно и заметил большую повозку, воющую и сверкающую синими огнями, и людей, поливающих подожженного солнцеглаза тугими струями воды. Называется, из огня да в полымя, лучше терпел бы вой маленькой повозки, потому что большая орала слишком уж громко.

Тирр схоронился в подвале и просидел там, пока вой не стих. Мощный звук изрядно помучил его чувствительный слух, и маг решил, что в следующий раз, когда какая-нибудь повозка станет ему мешать, он ее сожжет и скроется в подвале еще до того, как примчится водовоз с бригадой тушения. Да, это мало похоже на спокойную жизнь среди глупых людишек, больше смахивает на боевые действия. Но Тирр Волан, могущественнейший и единственный маг, не прогнется под этот мир, и если быть войне — он, йоклол возьми, ее выиграет!

* * *

Понедельник не задался. Сергей проснулся после полудня, позавтракал, прочитал две 'смс' игривого содержания от Лили, затем съездил в травмопункт и оформил больничный, сказав врачу, что получил травму на тренировке.

— С большими парнями тренируетесь? — полюбопытствовал травматолог во время осмотра, — так это с умом делать надо. Боюсь, что у вас, батенька, трещина в ребре, и хорошо, если только одна. Неважно вы выглядите... Рентген покажет, впрочем.

Сергей в своем неважном самочувствии ничего странного не находил. Вчера вечером, после ухода Кирилла, он и Лиля довели начатое до логического конца, причем два раза. Конечно, энергичные телодвижения отдавали сильной болью в груди, но ради Лили он стерпел бы и большее. Рентген, впрочем, опасения врача не подтвердил. Сергей взял рецепт на обезболивающее — на всякий случай — и отправился на работу, объяснить начальству, что и как, и заодно посмотреть, что нового по делу о сожженных гопниках.

Кирилл встретил друга широкой ухмылкой

— Хорошо живешь, Серега. Надо бы и мне сообразить себе больничный на недельку, — и он выложил на стол фотографии.

— Знакомо? Это из того магазина, куда залез дегустатор.

Сергей опустился на стул и внимательно рассмотрел снимок: металлическая дверь и на ней налет белого порошка, применяемого для снятия пальчиков, образующий странный символ.

— Как на двери того ларька?

— Именно, — кивнул тот, — и опять никаких следов взлома. Словно дверь ключом открыли. А вообще, за ночь много чего интересного произошло на подведомственной территории. Несколько ограблений, хулиганство, два дорожно-транспортных, пара краж и поджог. Слушай, Серега, а где живет этот новоявленный сэр Галахад, уделавший тебя под орех?

— А в чем дело? — насторожился Морин.

— Да я про поджог. Сожгли машину у частного дома, как раз в Коломягах. Пожарная бригада не смогла на месте установить причину возгорания, а хозяев дома не оказалось. По счастью, бак был пуст. В общем, я пальнул наугад.

Выстрел Кирилла оказался метким: машина сгорела аккурат по соседству с домом Теодора.

— Забавное совпадение, — заметил Меньшов, — хотя забавного что-то многовато происходит. Меня интересует, каким образом таинственный дегустатор, рисующий на дверях иероглифы, смог три раза не быть обнаруженным оперативной группой? Это ведь парни, наученные искать спрятавшихся под прилавками застигнутых врасплох воров. Потом — сгоревшая гопота. Экспертиза следов горючей смеси не обнаружила, так что, готов поспорить, фээсбэшникам дело сбагрить не удастся. Применение огнемета не доказано, видите ли. И еще я кое-что уточнил. В больнице мне сказали, что пострадавшая в том странном ДТП была не под веществами. Спиртное — да, немного. Но глюки медики исключили, слишком мало выпила. И на следующий день она свои показания повторила безошибочно.

— Ты про того пешехода, который дымзавесы ставил?

— Да-да, Серый. Я и у гайцов справился — нет характерных следов шин, когда водитель пытается вписаться в поворот, но не справляется с управлением. Покойный гонщик прошел половину поворота, и после этого влетел в дерево по прямой, не пытаясь вывернуть. Словно мгновенно ослеп.

Морин кивнул:

— Действительно странно. Надо бы провести экспертизу насчет поджога автомобиля...

— Ефимов этим занимается.

— Ясно. Знаешь, я согласен, что у нас за короткий промежуток времени произошло много нестандартных преступлений, но это не повод вдаваться в фантастику. Всему есть объяснение, другой вопрос, что нам оно не всегда известно.

Кирилл отхлебнул из кружки с чаем, спрятал фотографии в папку и вздохнул:

— Мне крыть, в принципе, нечем. Но как ты объяснишь выход из строя камер? Знаешь, отчего они навернулись?

— Нет.

— Превышение напряжения, как сказали в сервисном центре. Фишка в том, что на камеры подается питание из одного источника. Сгореть должны были все и сразу.

— Хм... Странно. Слушай, тебе что, все эти дела приписали?!

— Нет. Часть у Синицына, часть у Шматко, кражу в продуктовом получил Ефимов. А дело с гопниками я забираю себе.

Сергей забросил ногу на ногу, поморщившись от боли в груди, и заметил:

— Такое впечатление, что тебе еще один висяк получить захотелось.

Кирилл покачал головой:

— Нет. Просто у меня есть сильная мотивация отыскать ублюдка или ублюдков, которые это сделали.

— Как по мне, не стоило бы искать. Тип сделал обществу услугу, избавив нас всех от пары махровых рецидивистов, и меня лично — от лишнего дела. Киря, оно тебе вообще надо?

— Ты не видишь леса за деревьями, — вздохнул тот, — ты пойми, что убийца многократно хуже. Гопники были хитрые, ушлые, грамотные. Сколько гоп-стопов сделали — хоть бы кого порезали. Пугали ножом — но и только. Они сознательно держались перед чертой, не переступая, ты понимаешь? Гопота, но здравомыслящая, не отморозки. А вот тот, кто их сжег заживо — черствый, безжалостный, лишенный сострадания подонок. Это чудовище, иначе того, кто сжигает людей заживо, не назовешь. Я должен его найти, чтобы такие среди нас не ходили. Мы давно привыкли, что людей стреляют средь бела дня — но огнеметы это слишком даже для такого беспредела, как у нас в стране.

Сергей покачал головой:

— Мне кажется, что ты не должен браться за дело, которое воспринимаешь слишком близко к сердцу. Чтобы не бередить душевные травмы.

— Травмы?! — возмутился Кирилл, — это, черт побери, слишком мягко сказано! Мой отец сгорел в нескольких метрах от меня — и ты это называешь травмой?! Послушай, как бы там ни было, но сгореть заживо — это настолько ужасная смерть, что ее никто не заслуживает! И тот, кто поступает так бесчеловечно, должен быть пойман и посажен за решетку до конца жизни.

Морин вздохнул: правда у каждого своя. Он знал, что когда Кириллу было десять лет, его отец погиб во время пожара. Нижние этажи дома пылали, словно ад, огонь стремительно поглотил почти весь подъезд. Маленький Киря вместе с матерью и отцом, у которого правая рука была в гипсе, поднялись на последний этаж, надеясь спастись через чердак, но лестница отсутствовала: ее сняли, чтобы на чердаке зимой не околачивались бомжи. Отец Кирилла подсадил сына и жену, но забраться сам не смог из-за сломанной за неделю до этого руки, а мать, женщина невысокая и хрупкая, втащить мужа не смогла. Не хватило сил. Отец погиб за несколько минут до приезда пожарных, а Кирилл с матерью через общий чердак попали в соседний, еще не загоревшийся подъезд, и спаслись. С тех пор Меньшов очень болезненно воспринимал все, связанное с пожарами и огнем.

— Ладно, — вздохнул Сергей, — у меня больничный на неделю, но я постараюсь выйти на работу раньше, раз такая запарка.

Кирилл кивнул:

— И это... Ты постарайся разузнать про этого Теодора что-то. Я сегодня звонил Марго, был вопрос по играм в воскресенье, и как бы между прочим утряс твое... недоразумение. Но ты ушами-то не хлопай. Он ведь не промах, себе на уме, Марго от него в неописуемом восторге, а знакомы они всего ничего. Два дня. Понимаешь, к чему я клоню?

Сергей понимал — и легче от этого ему не стало.

* * *

Телефон у Ледокола зазвонил аккурат в тот момент, когда он высадил Анастасию возле университета и выехал на дорогу.

— С добрым утром, шеф. Я нашел Ломщика, — сказал Одинцов.

— Отличная работа, — обрадовался авторитет, — теперь надо его пригласить на дружескую встречу с Ибрагимом...

— Не выйдет, шеф. Если быть совсем уж точным, я нашел дом и тачку Басова-Заварского. Но полагаю, что знаю, где теперь Ломщик.

— Где?!

— В земле. В общем, дело так было. Я получил от вашего человека списки всех Николаев Андреевичей Заварских. Таких, которые теоретически по возрасту могли быть нашим Ломщиком, оказалось всего два на весь Питер. Я лично разыскал обоих — это совсем другие люди. Тогда я напряг вашего человека еще раз, что стоило мне бабла, и получил у него данные на Андреев Заварских, в том числе умерших, которые могли бы быть отцом Ломщика, и прошелся по адресам, где те живут или где жили до смерти. Буквально в третьем же доме, в Коломягах, я увидел открытый гараж, а в нем — машину Заварского-Басова. Цвет, модель, номер — все совпало с теми данными, что вы нарыли по своим каналам. Но вместо Ломщика там обнаружился какой-то совершенно левый чувак, который сказал мне, что дом он у нашего Басова купил. Контактов его не имеет.

— Мать же твою в бога душу! — выругался Ледокол, — да толку нам с дома, если Ломщик его продал и свалил!

— Это не все, шеф, — спокойно сказал Леший, — я спросил нового владельца о тачке, и тот сказал, что купил ее меньше полугода назад. Смекаете?

— То есть, он не сказал, что купил машину вместе с домом у Ломщика? — ухватился за догадку авторитет.

— Именно. Новый владелец не сказал, что купил ее вместе с домом. По его словам выходит, что машину он купил месяцы назад, а дом — пару дней назад. Но мы-то знаем, что и то, и то принадлежало одному человеку. И тут еще одна деталь, шеф. Аккурат в тот момент, когда я подошел к дому и во двор заглянул, у того типа в руках была, хе-хе, лопата. Хреновая примета для нашего Ломщика.

— Так, погоди-ка. Если бы он и правда купил дом и машину у Басова, то так бы и сказал... Насчет машины он врет наверняка. А значит, и про дом врет.

— Вот-вот, — поддакнул Одинцов, — и лопата. Я так думаю, нашего Басова попросту нет в живых.

Ледокол притормозил на светофоре и сказал:

— Дело дрянь. Если он мочканул Ломщика ради 'снежка' — мы теперь не найдем ни убийцу, ни товара. Ищи его свищи. Ты сразу должен был действовать!

— Если бы он просто кокнул его, чтобы забрать товар, на кой черт закапывать тело? — задал риторический вопрос Леший, — можно же просто взять что надо и уйти. Я так думаю, он на дом позарился, ко всему прочему. Владелец — одинокий человек, семьи не имеет, дом если намарафетить — загнать в два счета можно, по бабкам неплохо будет. Сделает ремонт, организует липовые документы и продаст. Я бы сказал, что это сообщник Ломщика, все он знал и грохнул аккурат так, чтобы и 'снежок' заграбастать, и дом. В общем, шеф, давайте добро и я с ребятами приступаю.

Ледокол вздохнул. Принцип 'скальпеля Оккама' гласит, что из множества возможных объяснений истинным, скорее всего, будет самое простое. Но принцип западла гласит обратное: если тебе кажется, что все просто и понятно — на самом деле все гораздо хуже.

При личной встрече с Ломщиком авторитет с первого же взгляда понял: это волк-одиночка, хитрый, матерый, подозрительный и осторожный. Крайне маловероятно, что у него есть сообщник. И этот новый владелец непрост. Возможно, профи в стиле чейзовского Прокейна, который исповедовал правило 'воруй у тех, кто не сможет заявить в полицию', то есть у других преступников. Заварский прятался ото всех — Ледокол его долго искал, и если бы не открытый гараж у дома, случайно замеченный Лешим — еще не факт, что нашел бы. А этот — нашел, все разузнал и провернул дело так, чтобы, как заметил Егор, получить все и сразу. А еще один вариант — человек картеля.

— Добро, Леший. Только аккуратно, без шума и так, чтобы можно было дать задний ход в случае чего. Этот чувак может быть кем угодно.

* * *

Тирр проснулся ближе к полудню, умылся, обновил руну на лице, зажарил кусок мяса и съел, закусывая разноцветными плодами, на второе пошел странный салат, который Марго назвала 'селедка в шубе', на сладкое — пирожное. Затем оделся в новоприобретенную одежду и остановился напротив зеркала. Штаны впору, ткань на ощупь приятная и мягкая, странные короткие чулки, которые, как узнал маг, называются носками, очень удобны, эластичны, да еще и сами держатся на ногах, без завязок. Рубашка, застегивающаяся на круглые штуки вместо обычных завязок, чуть великовата, куртка, которую Тирр так и не сумел застегнуть, тоже хороша, и цвет неброский. Обувь, похожая на обычные сапоги, но без голенищ, непривычна и не слишком удобна, но это, видимо, с непривычки, да и весят всего ничего.

Шляпу маг выбрал чуть большую по размеру умышленно, да еще и с широкими полями: она, случись что, скроет уши и затенит лицо. Стоя перед зеркалом, он убедился, что выглядит более-менее неплохо, на свой собственный вкус, а сходство по одеянию с манекенами на витринах позволяло думать, что по здешним обычаям он одет хорошо: уж продавцы одежды наверняка разбираются в местной моде и выставляют на витрины самое лучшее. Конечно, Тирр предпочел бы облачиться в длинный вышитый камзол с удлиненными полами, мягкие кожаные туфли, а на голову надеть обруч с самоцветами, но, во-первых, оным гардеробом он не располагал, а во-вторых, имел сильные опасения, что подобное одеяние привлечет к себе много излишнего нездорового внимания.

Проблема возникла только с нижним бельем: свою набедренную повязку Тирр сжег в камине, несколько дней ходить в одной и той же, словно какой-то неряшливый нищий — это слишком. Запасной он из дому не прихватил, потому нашел в шкафу чистые простыни, отрезал лоскут от одной и соорудил себе новую набедренную повязку. А в уме сделал пометку: раздобыть запас белья, а заодно и приличную сменную одежду.

Марго появилась после полудня, руна на двери сообщила о ее появлении во дворе тихой, только хозяину слышной трелью. Тирр нацепил окуляры, выждал несколько секунд и открыл дверь как раз в тот момент, когда девушка подняла руку для стука.

— Приветствую! — лучезарно улыбнулся маг.

— Привет, — улыбнулась в ответ Марго, — ты что, прямо у двери меня ждал?

Тирр покачал головой:

— Ты уже забыла, что я маг? Входи и будь моей гостьей!

Девушка улыбнулась и вошла в дом, сняв сапожки в прихожей. К ее приходу на сковороде уже дожаривалась пара сочных кусков мяса, на столе в тарелках ожидали блюда, не съеденные в прошлый раз. Людишки, конечно, глупы в своем большинстве, но холодильник — изобретение воистину гениальное. Без него вся снедь, которой Тирр запасся вчера — а он запасся основательно — уже была бы несвежей, а то и испорченной. А так — еды хватит еще на несколько дней. Конечно, для Марго придется раздобыть что-то еще, угощать гостью одним и тем же много раз не годится, но сам маг будет питаться всем этим еще три-четыре дня.

— Вижу, ты приготовился, — заметила Марго, принюхавшись, — очень кстати, а то я из университета прямиком к тебе поехала.

— Польщен неимоверно, — сказал Тирр.

— Еще бы. Я просто опасаюсь, что ты, приезжий издалека, можешь вляпаться во что-нибудь, чего ты никогда не видел. Помимо холодильника и водопровода в наших краях полно невиданных тобой вещей, и некоторые из них могут быть опасны.

— Не сомневаюсь, — согласился маг, накладывая в тарелку Марго горячее ароматное мясо.

После обеда Тирр впервые проехался на солнцеглазе, принадлежащем девушке. Скорость передвижения впечатлила, однако комната внутри него была слишком маленькой и тесной. Кресло удобное, но вот свободы движения — никакой. С ящера, случись что, можно спрыгнуть, из самобегающей повозки так просто не выскочишь.

Своими мыслями он поделился с Марго.

— Перво-наперво, Тирр, не 'солнцеглаз' а 'машина' или 'автомобиль'. Если ты такое скажешь на людях, они подумают, что у тебя не все дома.

— Если быть точным — у меня вообще никого дома, ведь я же отсутствую.

— Это иносказательно. 'Не все дома' — выражение, которое следует понимать 'не все хорошо с головой'. Во-вторых, если ты выпрыгнешь из машины на ходу — серьезных увечий не избежишь, да и убиться — раз плюнуть.

За последующий час они побывали в разных местах города, и его размеры Тирра поразили. Когда же он узнал, что нем обитает около пяти миллионов людей, то сохранил невозмутимое лицо с трудом. Шутка ли — пять миллионов! Целое человеческое королевство, расположенное па поверхности над его собственным родным городом, насчитывало примерно столько же, притом если считать не только людей, но и эльфов.

Но особенное впечатление на мага произвел огромный стальной корабль, стоящий на пристани. В другой ситуации он бы подивился широкой, степенно текущей реке, но титанический гигант полностью поглотил его внимание. Почему металлическое судно не тонет, Тирр догадался сразу, все остальное ему объяснила Марго:

— Вон те колонны на надстройках — паровые трубы, корабль приводился в движение путем сжигания угля и превращения воды в пар. А пар вращал специальные винты, которые гнали воду и корабль плыл. То, что ты видишь на палубе — пушки. Это как пистолет, только их пули — очень большие и тяжелые, и способны снести дом или потопить другой такой вот корабль.

— Потрясающе, — выдохнул Тирр, — а когда он отплывает? Я хочу посмотреть, как он будет плыть!

— Никогда, — вздохнула Марго, — он свое отплавал, ему больше ста лет, что для корабля очень уж много. Это его вечная почетная стоянка, сам корабль уже не может плавать, часть его механизмов заменена на макеты, а на борту — музей. Это такое место, где хранятся частицы нашей истории: вещи, документы, изображения.

— Ну что ж, хоть какое-то применение старому кораблю, — сказал маг.

Они стояли на набережной, облокотившись на ограждение, и созерцали широкую реку и корабль у берега.

— Понимаешь, сам корабль и есть главный экспонат этого музея. Это крейсер 'Аврора', он сыграл немаловажную, пусть и спорную роль в истории этой страны. Но это уже другой разговор. Слушай, Тирр, я хотела тебя спросить... ты собираешься вернуться обратно в свой мир?

Тирр покачал головой:

— Это невозможно, даже если бы я хотел. Портал ведет в один из множества миров, причем случайным образом. Пути назад просто нету. Войдя в портал, вернуться уже нельзя. А почему ты спросила?

— Просто чтобы знать, воспринимать тебя как зашедшего погостить на время или как нового жильца нашего мира, — улыбнулась Марго.

— Как жильца, — вздохнул маг, — причем уже навсегда. Я не думаю, что мне достанет смелости еще раз шагнуть в портал. И как раз поэтому, не расскажешь ли ты мне о здешних богах? Я пытался выяснить это самостоятельно, но храм был закрыт.

— Даже не знаю, что сказать, — растерялась девушка, — как теолог я не очень. Я могу рассказать тебе о своей религии, конечно, но учти, я не слишком образцовая верующая.

— Я весь внимание, — заверил ее Тирр.

Следующую четверть часа он слушал историю сотворения мира и человека богом по имени Яхве, о великом потопе, о том, как Яхве послал своего сына, чтобы тот умер за грехи людей, и выучил десять заповедей.

— Несложно запомнить, а хорошему человеку — и выполнять несложно, не так ли? — задала риторический вопрос Марго.

— Конечно. Но ты так и не сказала, что именно получают присягнувшие Яхве взамен за поклонение?

— Присягнувшие? Хм... Рай после смерти для праведных, ад для грешников.

— И все? — осторожно спросил Тирр.

— В общем-то, да.

— А его жрецы...

— Священники.

— Священники. Что они получают за служение?

Марго пожала плечами:

— То же самое. Рай после смерти.

Маг задумчиво посмотрел на мерно бегущие волны. Итак, если Яхве не помогает присягнувшим ему в смертной жизни — это не тот бог.

— А как последователи Яхве относятся к... иноверцам?

— Раньше — очень плохо. Но теперь гораздо терпимее. Нет, ну фанатики конечно есть, но в целом христианство учит любить своего ближнего, даже если тот — не христианин. Если уж на то пошло — то в десяти заповедях сказано, например, 'не убий', а не 'не убий христианина'.

— Про других богов ты можешь мне рассказать?

— А христианство тебе не понравилось? — насторожилась Марго.

Тирр прокрутил в голове несколько вариантов ответа и пришел к выводу, что наилучшим из них будет правдивый.

— Мне понравилось учение Яхве, но, видишь ли, у меня есть основания полагать, что за длинной чередой удачи и слепого везения скрывается чья-то воля. Я пытаюсь понять, чья именно. Думаю, это разумно — присягнуть именно тому, кто мне помог и кто благоволит ко мне, ты не находишь?

Девушка кивнула:

— Справедливо. Но, видишь ли, здешние боги не вмешиваются в дела смертного мира. И между прочим. У тебя разве нет своей веры? Может, именно твой бог и помогает тебе?

Тирр хмыкнул:

— Невозможно, боги моего мира остались в моем мире. Ко всему прочему, там у меня не было покровителя, потому что я не имел возможности присягнуть тому, кому хотел бы. В городе, где я провел всю свою жизнь, была только одна религия и одна богиня, ее искренним верующим я не являлся, присягая ей под принуждением, и именно ее гнев стал не последней причиной, по которой мне пришлось бежать.

Марго с любопытством и не очень хорошо скрытой иронией воззрилась на спутника:

— И крепко ты ее прогневил?

— Достаточно, чтобы она послала по мою душу пару мерзких потусторонних тварей, — ухмыльнулся Тирр.

Ирония на лице девушки сменилась откровенным недоверием:

— Ты хочешь сказать, что в твоем мире боги вот так запросто вмешиваются в дела людей? В это трудновато поверить, знаешь ли...

— В магию ты тоже не верила, — возразил маг и спохватился: — постой, так здесь такого разве никогда не бывает?!

Марго медленно покачала головой:

— Никогда. Я тебе больше скажу. Многие люди вообще не верят в богов, потому что за тысячи лет нашей истории боги ни разу не явились смертным и никак не дали знать о своем существовании. Все, что я тебе рассказала о Яхве, записано в священной книге, но нет никаких доказательств того, что это не вымысел. Конечно, периодически случаются необъяснимые вещи, чудеса. Но на деле подавляющему большинству божественных чудес находится свое объяснение рано или поздно.

— Но послушай же! Когда ты попадаешь в беду, и тебе безумно везет раз за разом даже тогда, когда, казалось, шансов нет никаких, это слишком трудно списать на везение!

— Понимаю, — согласилась Марго и достала из кармана монетку: — давай предположим, что я подброшу ее сто раз. И она сто раз упадет гербом вверх...

— Крайне маловероятно, — ухмыльнулся маг.

— Верно. Но давай мы все же предположим, что это случилось. Я сто раз подбросила монетку, и она сто раз упала на одну и ту же сторону. Ты и это объяснишь вмешательством божества?

Некоторое время Тирр смотрел на реку невидящими глазами. Мир без богов — как такое может быть? А если они и есть, то в любом случае на какое бы то ни было покровительство в этой жизни можно не рассчитывать, да и рай после смерти под большим вопросом. Но с другой стороны, во всем плохом всегда есть что-то хорошее. Если здесь нет ни единого божества, то получается, что он, Тирр Волан — могущественнейшее существо этого мира. Не сильнейший среди смертных, а просто — сильнейший.

— Вижу, тебя эта новость потрясла, — заметила Марго через пару минут молчания.

— Не без этого, — признался маг.

— Признаю справедливости ради, меня тоже потрясает то, что боги твоего мира так запросто проявляют свое присутствие. Другой вопрос, что это в голове укладывается с трудом. А что дальше было? После того как за тобой погнались твари?

Тирр не без удовольствия вспомнил о сваренном в собственном панцире мирлорчаре и об ударе подсвечником, и на его лице появилась кривая улыбка:

— Я с ними справился. Одну убил, второй задал трепку. Я все-таки один из сильнейших магов. Даром что растратил бездну сил и теперь похож на тень себя самого, со временем восстановлюсь.

Марго вздохнула:

— Да уж, твой мир явно не так скучен, как этот. Как тут говорят, долг платежом красен: теперь твоя очередь рассказывать мне о своем мире!

* * *

Ледокол прекрасно понимал, что некоторые вещи не делаются с бухты-барахты, и потому не особо нервничал. Леший не лох, дело знает, и ребята его натасканы. У него может возникнуть масса задержек, не стоит мешать. Однако когда телефон, наконец, зазвонил, старый авторитет шестым чувством почуял неладное еще до того, как услыхал в трубке слабый голос помощника.

— Шеф, в общем, у нас накладка вышла... Митяй, он у меня специалист по врезке замков, свалился с сердцем аккурат когда мы дверь вставляли, и только я скорую вызвал — самого скрутило... На ногах только Витек остался, ну а один он с работой не справился. Сам себе не верю, что такое произошло, ни я, ни Митяй на сердце отродясь не жаловались...

— Ты откуда звонишь, Егор?!

— Из реанимации, шеф, откуда ж еще? Как только дали телефон, так и звоню. Меня откачали, врачи сами удивились, с чего я так слег, а вот Митяй сейчас между жизнью и смертью висит. В общем, шеф, такие дела, подвели мы вас, с тем подрядом сами справляйтесь. Звоните Саркисяну, он тоже замки вставлять умеет. И это, шеф, подвал там есть, только вчера построенный, а хозяев, когда нас скорая увозила, не было.

Ледокол привычно слушал между слов. Леший взял двоих ребят и при попытке проникнуть в дом Басова со спецом по взлому и самим Лешим приключилась беда. При этом могилу Ломщика Егор все же обнаружил.

— Я к тебе кого-нибудь пришлю, — сказал авторитет.

— Митяю не помешает, — согласился тот, — а я уже в порядке, врачи говорят, что завтра, может, выпишут. А пока — голова кругом от лекарств.

Ледокол набрал номер одного врача, потерявшего работу за махинации с лекарствами, чьей помощью частенько пользовалась братва, схлопотавшая пулю, но не желающая объясняться с полицией, и отправил его в больницу: оплатить лекарства и услуги для своих людей, а заодно разузнать, что же с ними приключилось.

* * *

Тирр никогда не подозревал, что имеет такой талант к сочинительству. Многих вещей он рассказать не мог, так как разные детали могли бы натолкнуть на мысли о том, что маг на самом деле не человек. Ничтоже сумняшеся, Тирр 'переселил' себя былого в придуманный город на окраине мира, где царит религиозная диктатура, а магов держат в черном теле. Кое-какие обычаи он взял у своего народа, также описал известные ему обычаи людей, а еще часть просто придумал. В центре города 'построил' храм, где регулярно производились человеческие жертвоприношения богине, но на самом божестве останавливаться не стал. Соседние с городом территории населил народами, терпящими бесчеловечное обращение и всяческие поборы от религиозных лидеров и их армии: это понадобилось ему, чтобы внятно ответить на вопрос 'почему ты сбежал в другой мир, а не просто из города?', который, конечно же, последовал.

— Ты шутишь?! — удивился Тирр, — да все соседи люто ненавидят мой родной город, и любого его жителя убьют при первой же возможности. О том, что я лично такая же жертва правящей верхушки, как и они, слушать никто бы не стал. Вернейшая смерть в муках.

Завершая общую картину мира, маг повесил на небо три луны и описал нескольких других божеств, которым он хотел бы поклоняться, но не имел возможности. Не мудрствуя лукаво, он позаимствовал характер и натуру божеств, а также особенности религий, у Кореллона Ларетиана, Эйлистри и Мистры.

Рассказ занял добрых три часа, и Тирр даже слегка охрип: так много говорить без умолку ему доводилось нечасто. Наконец, Марго заметила это и сжалилась над ним, предложив продолжить рассказ в следующий раз. Они зашли в ближайшую забегаловку подкрепиться широкими блинами, усыпанными всякой всячиной, под названием 'пицца'. Тирр не стал повторять свой трюк с оберткой и расплатился деньгами из кошелька, доставшегося ему вместе с домом. Сопоставив на глазок стоимость обеда с общим количеством денег, маг пришел к выводу, что, с одной стороны, не так уж там и много денег. С другой — он дал одну бумажную денежку, ему на сдачу их дали аж шесть. Денежки-то разные по стоимости, хотя все — бумага бумагой. Но без умения читать тут не разобраться.

Тирр и Марго вернулись к машине, и девушка сказала:

— У меня, кстати, есть для тебя кое-что.

Она открыла маленький тайничок под панелью и достала оттуда широкую, но тонкую книгу.

— Это букварь. По нему я научу тебя читать и писать.

— Будет просто чудесно, — обрадовался маг.

Он открыл книгу и на первой же странице увидел несколько рисунков, под каждым из которых было слово, и одну большую букву в центре, похожую на наконечник стрелы с перемычкой.

— Каждому звуку в русском языке соответствует одна буква, — пояснила Марго, — вот эта белая птица — аист. Вот этот полосатый плод — арбуз...

— ...И оба слова начинаются на один и тот же звук, — догадался Тирр, — и в начале каждого слова стоит такой же значок, как в центре страницы.

— Браво. Это и есть буква 'а'.

На следующей странице был зверь бегемот и обычная бочка. Дальше — вода, горы, дом... Двадцать минут спустя Тирр уже знал все буквы и безошибочно читал названия вещей и животных, которых видел на рисунках первый раз в жизни.

— Это просто феноменально, — восхитилась Марго, — ты выучился читать меньше чем за полчаса!

Маг самодовольно улыбнулся:

— Я согласен с тобой, но только наполовину: это просто. Должен признать, что идея записывать любое слово с помощью всего лишь трех с небольшим десятков символов фантастически гениальна. После того, как я выучил грамоту своего народа, русская грамота — сущий пустяк.

— А как пишут у тебя на родине? — полюбопытствовала девушка.

— Чернь использует довольно сложную систему, когда каждый слог передается одним-двумя символами, иногда целые слова заменяются символами-рисунками. Возможных слогов в произношении очень много — и букв тоже много. Но представители благородных домов используют рунное письмо, переняв его у магов. Кроме того, священные тексты написаны исключительно рунами, так что хочешь не хочешь, а надо учить руны.

— Так ты — благородного происхождения? — заинтересовалась Марго.

— Естественно. Я думал, это было понятно, когда я представился и назвал имя своего дома.

— Не сообразила как-то. Мало ли что это могло значить в другом мире.

— Тоже резонно, — кивнул маг.

— А что такое руны? Чем они отличаются от других букв или значков?

Тирр поерзал, устраиваясь на сидении поудобнее:

— Руна — символ, отражающий истинную суть вещей. Она имеет мистическое и волшебное значение и часто используется в магических знаках и двеомерах для усиления или контроля. Фактически — рунное письмо есть абсолютный язык, все боги пользуются им. Ну и смертные тоже, получили эти знания от богов. И, в общем, так вышло, что маги стали использовать руны не только для магических или религиозных целей, но и просто для письма. Потому что написать один знак проще, чем несколько. Раз маг или жрец уже знает руны — отчего не писать их? Потому у черни и благородных — разное письмо.

— Понятно, — сказала Марго, — теперь тебе осталось выучить цифры и счет. Ты как считаешь?

— Что значит 'как'? Так же, как и ты.

— То есть до десяти, потом счет идет на десятки, сотни...

— Ну да, а как же еще?

— Мало ли. Вот у нас был в одной стране — Швеции — король, который собирался перевести свое королевство на восьмеричную систему вместо десятичной.

Тирр фыркнул:

— Он что, был кретином? На руках десять пальцев — счет до десяти, можно сказать, дан богами. Считать до восьми — это как-то неестественно.

— Кто знает, — пожала плечами Марго, — у него, надо думать, были свои соображения на этот счет. В общем, смотри.

Она достала блокнот и чудесную палочку, которую не надо макать в чернильницу, и написала все цифры от нуля до единицы — причем изображение нуля оказалось таким же, как и у илитиири: пустым кружком. После чего Тирр легко прочитал на вывеске магазина, с какого времени по какое он работает и в какие дни.

— С днями недели, месяцами, временем разберемся в другой раз, — предложила девушка, и маг охотно согласился, поскольку успел устать, да и глаза слегка разболелись, благо, дело к вечеру стало клониться.

На обратном пути маг говорил мало, сосредоточившись на чтении вывесок, мимо которых они проезжали. Но под конец пути его осенило:

— Слушай, Марго, а как обстоит дело с целительством? Раз нет магии — получается, все осталось на откуп знахарям и травникам? Кто здесь больных лечит?

Девушка хихикнула, не отрывая взгляд от дороги:

— Думаю, наша медицина покажется тебе чем-то сродни магии. Хотя, надо признать, медики умеют лечить далеко не все. А что умеют лечить целители-маги в твоем мире?

— Все, — коротко ответил Тирр, — включая мор, который, бывало, буквально косил другие народы.

Марго немного помолчала, объезжая здоровенную машину с большой круглой штуковиной позади отсека для извозчика и крупной надписью 'огнеопасно', и сказала:

— А ты, в таком случае, не желаешь ли стать целителем?

Маг со скепсисом подумал, что своим силам он найдет применение получше, чем растрачивать их на исцеление людишек, пусть даже за деньги, но вслух сказал совсем другое:

— Видишь ли, я не умею. Я не целитель.

— Жаль, — вздохнула Марго, — идея-то была неплоха.

— Да, — согласился Тирр, — уверен, будь я целителем, мне бы много платили за исцеление того, что не может исцелять здешняя медицина.

— Ты прямо мысли мои читаешь. Ты случаем не...

— Нет, читать мысли мне не дано. Вот жрицы у меня дома — они могли. Но, разумеется, исключительно благодаря божественной милости. Магия не позволяет читать мысли — по крайней мере, мне неизвестна даже теоретическая возможность этого.

Марго остановила машину у дома Тирра.

— Ну, как тебе Питер? — улыбнулась девушка.

— О, он просто потрясающ! — восхитился маг. — Я уже видел раньше часть города — но весь, он такой огромный, и столько всего невиданного. И столько людей... Я бы такое вряд ли смог бы себе представить, если б раньше мне кто рассказал. И вообще, я просто восхитительно провел время в твоем обществе, — сказав это, Тирр зевнул, деликатно прикрыв рот рукой, демонстрируя, что устал.

Сквозь стекла окуляров он внимательно наблюдал за лицом собеседницы. Вечер, безусловно, удался: ранее Тирр продемонстрировал силу и мастерство, чуть позже — способности мага, а теперь — цепкий и недюжинный ум, освоив чтение практически в мгновение ока, да еще и однозначно подчеркнул благородное происхождение. Суммарно произведенных впечатлений, по идее, должно с лихвой хватить для повышенного интереса к его персоне со стороны Марго. И сейчас, рассматривая мимику и глаза девушки, Тирр убедился, что так оно и есть, но спешить не стал. Здешних обычаев и нравов он пока толком не знает, характер потенциальной пассии до конца не разгадал, да и упрощать ей задачу не собирался. Теперь ее черед. И если, как рассчитывал Тирр, Марго попытается использовать высокое положение своей семьи для того, чтобы произвести ответное впечатление — его этот вариант устроит больше, чем любой другой.

— Хорошо тебе, — вздохнула девушка, — ты сейчас завалишься баиньки, а мне к сессии готовиться.

— Что такое сессия? Могу я как-то помочь?

— Только если сможешь предсказать, какой билет я вытащу, — хихикнула она, — если коротко — сессия это период проверок знаний. Я учусь в университете, и то, как я усваиваю науки, регулярно проверяется.

— Ах, — печально вздохнул Тирр, — я не знаю, что такое билет, но предсказывать будущее невозможно без милости бога. Магу это недоступно, увы, как и любому другому смертному. Но, с другой стороны, на то и испытания. Обманув учителей, ты обманешь себя. Если бы я не учился в военной академии прилежно, а на испытаниях обманывал инструкторов — при стычке с твоими охранниками на земле оказался бы я, а не они.

— Ты прав, — согласилась Марго, — что ж, отдыхай, а мне пора домой.

— Когда я смогу увидеть тебя вновь? — спросил маг и, выдержав нужную паузу, быстро добавил: — ... и ты мне еще что-нибудь покажешь?

Формально — вежливое и ненавязчивое приглашение без могущих оказаться неприличными или табуированными в здешнем обществе намеков. Но по паузе Марго должна догадаться, что на самом деле собеседник интересуется ее персоной куда больше, нежели чудесными кораблями. Девушка едва заметно прищурилась с лукавинкой в глазах, и Тирр понял, что тонкий комплимент не просто попал в цель: Марго не поняла, что он был сделан умышленно, и теперь думает, что угадала сокровенные мысли мага. До чего же просто внушать ей нужные выводы. Так просто, что даже неинтересно.

— Конечно, — улыбнулась Марго, — я тебе позвоню завтра. Или ты мне позвонишь... ну, если чего случится. Я с радостью помогу, если что.

— Я буду ждать звонка, — заверил ее Тирр.

Помахав рукой вслед удаляющейся машине, он направился к дому и еще посреди двора понял: что-то не так. Мгновением позже догадался: защитный глиф на двери сработал. Руна исчезла, оставив после себя только слабый остаточный контур.

Маг обошел вокруг дома и убедился, что все в порядке, никакие другие ловушки не потревожены. Вернувшись к двери, присел у порога, достал из-за пазухи свой кварц, прошептал заклинание для обнаружения следов и принялся изучать результаты в магический окуляр. Кварц с готовностью открыл взору хозяина следы обуви на ступеньках и бледные пятнышки касаний к замку и ручке. Часа три, может три с половиной назад. Три человека. Установить, на кого из них подействовала ловушка, Тирр не смог, и это ему очень не понравилось. Налицо серьезный просчет: ловушки установлены в расчете на одинокого чужака, который, попав под воздействие магии, почувствует себя худо и утратит интерес к дому. Но вот их оказалось аж три, и если, не приведи йоклол, поражены оказались сразу двое или все трое, то одни и те же недомогания сразу у двоих людей просто не могут не вызвать подозрений... если только они не совсем уж безнадежные недоумки.

Вдобавок, маг определил по тусклым следам, что к двери касались в перчатках. В то время как здешние жители их обычно не носят: климат-то теплый. Тирр — ясное дело, он опасался вляпаться в неизвестную магию и потому, влезая в магазины за снедью, надевал свои отлично зачарованные, обошедшиеся ему в баснословную сумму защитные перчатки из осторожности. А теперь в его дом пытался зайти человек, также носящий их. Признак, мягко говоря, не очень хороший.

Маг вошел в дом и наложил на дверь глиф взамен рассеявшегося, затем, наложив несколько дополнительных защитных рун, принялся перетаскивать свои нехитрые пожитки на второй этаж. Спать на первом, да еще и у окна, рискованно. Если произойдет вторжение, Тирр легко скроется, выбравшись из окна второго этажа, пока враги будут корчиться внизу в муках, наводя панику и страх среди тех, кто избежит ловушки.

Самым трудным оказалось в одиночку втащить на второй этаж кресло. Пара старых, покрытых пылью кроватей и небольшой мягкий диванчик, на котором бывший хозяин свалил горой несложенные занавески и тем самым защитил от пыли, наверху нашлись, но вот мягкое кресло, так понравившееся Тирру, оказалось на весь дом одно-единственное. Ступеньки, к счастью, удобные и широкие — иначе предприятие завершилось бы пшиком.

Втащив кресло наверх, маг перевел дух, подумав, что так вкалывать не приходилось даже его рабам. А впереди Тирра ожидало приколачивание штор к стенам.

* * *

Позвонил Лекарь поздней ночью, но Ледокол и не думал ложиться: в голове масса мыслей, не слишком-то приятных. Если Леший прав и Басов действительно закопан у своего же дома, как дальше быть? Ибрагим ждет результатов, позвонить и сказать что-то вроде 'мы нашли того, кто вас кинул, но он, это, мертвый' — не вариант. Выглядит подозрительно. Где товар? Черт знает. Кто убил кидалу? Черт знает. Как убедить потенциального партнера в том, что Ледокол непричастен к кидку? Ответ все тот же — черт знает. Единственный вариант — найти и убийцу, и товар, и вернуть все Ибрагиму. Причем вариант не только единственный, но еще и хороший.

И вот, когда успех был близок, случилась осечка. Два человека из бригады внезапно попадают в реанимацию. У Ледокола по этому случаю была куча вопросов. Лекарь дал ответы на многие из них, но ответы эти только породили новые вопросы.

— Диагноз у обоих один и тот же — сердечный приступ, — сообщил шефу медик, — но в случае с Одинцовым — не подтвердившийся.

— Инфаркт, что ли? — удивился авторитет.

— Не совсем, Юрий Петрович. Инфаркт миокарда, он же разрыв сердца — лишь одно из возможных сердечных недомоганий. Есть еще ишемическая болезнь, связанная с поражением кровоснабжения тканей сердца, и некоторые другие заболевания, все вместе проявляющиеся в смертельно опасном ухудшении работы сердца и имеющие в народе общее название 'сердечный приступ'. Я говорил с врачом в реанимационном отделе и читал историю болезни — у обоих пациентов поставлен диагноз ишемической болезни, и должен сказать, что по симптомам, которые описал врач, я бы тоже поставил такой же диагноз. Странность в том, что у Одинцова все внезапно пришло в норму, симптомы исчезли. А вот у его, кхм, коллеги — все подтвердилось, состояние весьма серьезное.

— Леший говорил — его лекарствами накачали, — заметил Ледокол, — может, вылечили?

Лекарь негромко хмыкнул:

— Поскольку вы не медик, Юрий Петрович, то не можете понять, насколько... э-э-э... фантастически звучат ваши слова. Ишемическая болезнь сердца — заболевание крайне серьезное, излечению легко и быстро не поддается. Чтобы вы представили себе в общих чертах — это как получить сквозное огнестрельное ранение, которое заживет за полдня. Такого быть не может.

— А эта, ишемическая болезнь твоя, да у двух людей сразу, которые сроду на сердце не жаловались — это может быть?! — рассердился авторитет.

— Мне в это верится с трудом, — ответил собеседник.

— Но они оба в больнице! Как такое могло произойти?!

— У меня есть предположение, чисто умозрительное, конечно, но могущее объяснить заболевание двух людей одновременно.

— И?

— Препарат, вызывающий ишемическую болезнь. Проще говоря, яд. Одинцов сообщил мне, что беда случилась, когда он с коллегой, — тут Лекарь снизил голос до шепота, — возились у чужой двери.

— Тогда бы отравились все трое!

— Не обязательно. Например, ядом могла быть обработана дверная ручка, и касались к ней только двое.

— Отравление через касание? — удивился Ледокол, — это возможно?

— Еще как, — хмыкнул Лекарь, — полевой командир чеченских боевиков Хаттаб — слыхали о таком? Так вот, его убили, передав отравленное письмо якобы от матери. Яды, впитывающиеся через кожу — давно не ново в этом мире.

Авторитет потер лоб:

— Но Леший и Митяй были в перчатках!

— А я и не утверждал, что они обязательно отравились таким образом. Более того, я также не утверждал, что дело в яде. И вообще, смазывать дверь своего дома ядом — бред, шизофреник и то не всякий додумается. Однако же, одновременный сердечный приступ у двоих здоровых людей, а затем исчезновение ишемической болезни у одного из них — тоже бред. И потому я предложил в качестве примера вариант с ядом. Дело не обязательно в нем, объяснение может быть любым, даже совсем невероятным. Я хочу сказать одно: произошедшее теоретически возможно. Лично я пока могу придумать лишь одно объяснение: препарат, вызывающий сердечный приступ. Яды у спецслужб и криминала давно имеются, и прогресс не стоит на месте. Этим можно объяснить волшебное выздоровление Одинцова: он получил недостаточную дозу, и ишемическая болезнь, проявив симптомы начальной стадии, окончательно не развилась. Вместе с тем, говорю сразу, что версия с ядом также крайне маловероятна, хотя и вполне возможна. А что же было на самом деле — этого не знаю. Не ясновидящий я.

Ледокол вздохнул. Дело мало того что осложнилось — а сложностей старый авторитет не боялся — так еще и вышло за рамки нормального человеческого понимания, и вот это беспокоило его гораздо больше. Бояться неизвестного и непонятного — свойство человеческой психики, выработанное за миллионы лет эволюции еще хвостатыми предками, и за свою жизнь Ледокол очень хорошо понял, для чего человеку дан страх перед неизвестным.

— Хорошо, — сказал он в трубку, — проследи, чтобы с Митяем все было тип-топ. Завтра приезжай ко мне в клуб, сочтемся.

С другой стороны, ситуация, в целом усложнившись, кое в чем все же прояснилась. Если предположить, что Лекарь прав и два человека попали в больницу не по простому совпадению... Да какое, к чертям собачьим, совпадение?! Два абсолютно здоровых мужика попадают в больницу с одной и той же болезнью, которой у них не может быть... Угу, совпадение, как же! Выведены из строя, вот как это называется у военных. Выведены из строя неизвестным способом при попытке забраться в дом, где, предположительно, жил Ломщик... и где хранил наркотики, которые попятил у картеля. И если это действительно именно так...

Ледокол прошел к бару и налил себе на два пальца коньяку. Первый блин вышел комом, и теперь убийца Ломщика настороже. Залпом выпив спиртное, он вернулся в кабинет и снова взялся за телефон: пора подключать к делу резервы. Леший — парень с мозгами, но в нестандартных ситуациях теряется. А чутье старого волка подсказывало авторитету: дело может оказаться из ряда вон выходящим.

* * *

Рано поутру Тирр, на всякий случай обновив руну на лбу, предпринял экспедицию за продовольствием. Вариант, уже опробованный им несколькими днями ранее, он отверг как чрезмерно рискованный. Ему нужен способ попроще.

После получасовой прогулки маг отыскал огромный магазин, возле которого стояло множество самобегающих повозок. То и дело новые подъезжали, их ездоки заходили внутрь громадного здания, а другие люди, неся свои покупки, наоборот, выходили, садились в свои повозки и уезжали, многие уходили пешком.

Внутри магазина Тирр даже немного растерялся: помещение оказалось еще больше, чем казалось снаружи. В холле покупатели оставляли свои вещи в специальных шкафчиках со множеством дверок-ячеек, брали пластмассовые корзины и шли к расставленным на полках товарам, и мага насторожило то, что продавщиц не видно. Люди берут все, что им заблагорассудится.

— Могу я вам чем-то помочь? — раздался голос сбоку.

Тирр повернул голову и увидел рядом высокого крепкого мужчину в несколько непривычной одежде и с белым значком на лацкане. Охранник. Ну конечно, вместо того, чтобы идти вместе с толпой, маг остановился посреди вестибюля, принялся вертеть головой и тем самым привлек внимание охраны. Впрочем, проблема ерундовая.

— Хм... Не думаю. Я просто впервые в Питере, — пояснил маг, — у нас в Тибете таких огромных магазинов я не видел. Слушайте... а где продавщицы?

— Смотрите, — сказал охранник с едва заметной усмешкой, — берете корзинку, входите вот сюда, выбираете все, что вам нужно, идете там дальше по торговому залу, выходите к кассам, вон они, кстати, в кассах оплачиваете покупки и снова выходите сюда, в вестибюль, вот по этому коридору.

— А, я понял, — кивнул Тирр, — несколько человек в этих... кассах — это проще, чем отдельный продавец у каждого прилавка, а вы тут следите, чтобы все шли через кассу, а не сюда обратно.

— Да, вы все совершенно верно поняли, — сказал тот.

— Спасибо, — поблагодарил Тирр, взял корзинку и пошел вслед за всеми к разложенным товарам.

По пути он подсчитал количество странных фонарей, светящих теплом. Многовато. Конечно, проклясть их все особого труда не составит, но вот охрана это заметит сразу. Возле касс народу много, попытаться расплатиться фантиками может не получиться, к тому же есть вероятность того, что былые проделки Тирра в тех магазинах уже стали известны. Поломки штуковин, куда суют деньги для проверки, могут привести к осложнениям. Должен быть другой способ.

Неторопливо расхаживая между длинных стеллажей и испускающих холодную тьму металлических ящиков, маг наполнил корзинку расфасованным по белым непрочным тарелочкам мясом, уже готовом к жарке и затянутом прозрачной пленкой, парой булок, фруктами, конфетами, металлическими банками, похожими на пивные, но с надписью 'сгущенное молоко', такими же банками, но плоскими и с изображением рыбы. На самый верх этих припасов легли четыре прозрачные, но не стеклянные коробочки с ломтиками пирожных внутри.

За это время план уже сформировался в голове Тирра, донельзя простой и эффективный. Расхаживая вдоль стеллажей, он завернул в самый отдаленный угол, дождался, пока никого не будет рядом, присел, словно выбирая что-то, лежащее на нижней полке, и тем самым скрылся из света волшебного фонаря. Затем молча наложил на себя заклинание невидимости и двинулся к выходу. Разминулся с парой входящих покупателей, прошел в пяти шагах от охранника и преспокойно покинул магазин, проскользнув в дверь следом за уходящим посетителем.

Поддерживая заклинание, Тирр прошел по улице, еще довольно безлюдной, свернул в первую же подворотню и рассеял магию. После чего преспокойно отправился домой.

Итак, проблема снабжения решена. В магазине много продуктов, вряд ли кто-то сможет заметить недостачу. Никакого риска с обертками, никаких проклятий. Просто взял что надо и ушел. Так просто, что даже неинтересно.

Прикинув на глазок время до полудня, Тирр пошел во вторую ходку. Возле охранника он прошел так, словно посещает магазин сотый раз, и тот его, ясное дело, не узнал. Теперь мага интересовали готовые и полуготовые блюда: салаты, пицца, котлеты, закуски и прочая снедь. Но перед этим он завернул в другой угол, где продавалась не еда, а всяческая всячина, начиная с посуды и игрушек и заканчивая носовыми платками и чулками. Здесь Тирр отыскал нижнее белье и чулки и набрал себе небольшой запас, после чего отправился в отдел с провизией.

Тут возникла заминка: у стеклянных прилавков, в которых все это было разложено, продавщицы таки имелись, но, понаблюдав пару минут, Тирр разобрался, что к чему. Эти продавщицы только взвешивают еду и пакуют, наклеивая сверху на упаковку бумажки со странными значками. А платить нужно по-прежнему в кассах, куда маг идти и не собирался.

Основательно нагрузившись упаковками с основными блюдами, он прихватил еще большую порцию сладости под названием штрудель и большое круглое пирожное в прозрачной упаковке. На выбор их было много, и Тирр, почитав ценники, пришел к выводу, что такие большие здесь называются уже не пирожными, а тортами. Выбрал он случайным образом, лишь бы Марго этот торт понравился.

В конце маг отправился в винный отдел и попросил подвернувшегося под руку служащего, расставлявшего бутылки, выбрать ему самое хорошее и изысканное вино.

— Романтический ужин или праздничный стол? — уточнил тот.

— Романтический ужин.

Получив бутылку, Тирр поблагодарил служащего и направился в самый дальний угол магазина.

Во второй раз метод сработал точно так же, как и в первый, но пришлось дольше ждать подходящего момента для исчезновения: людей стало больше. Видимо, удобнее всего ходить за продовольствием по утрам.

Дома Тирр упаковал припасы в холодильник и присел передохнуть. Вот уж запасся так запасся. Надолго хватит, по крайней мере ему. Для Марго надо будет добывать все новые и свежие блюда. Правда, возникла проблема. Во-первых, девушка может заподозрить, что Тирр живет на слишком уж широкую, по меркам приезжего издалека, ногу. Во-вторых, деньги все равно будут нужны ему во время прогулок с Марго. Вывод один: надо их добыть в достаточном количестве, и потом еще придумать легенду, откуда у него много денег. Маг знал, что люди относятся к воровству несколько странно, считая его предосудительным. Безусловно, воровать — плохо... если попался. Но если не попался — что плохого-то?

Хмыкнув, маг отправился в ванную искупаться: времени должно хватить, гостья еще не скоро заявится.

* * *

Когда Марго вошла в дом, Тирр на кухне как раз дожаривал мясо.

— Привет, Тирр.

— Здравствуй. Я очень рад тебя видеть. Присаживайся, я как раз заканчиваю с готовкой.

Девушка села на табуретку и забросила ногу на ногу.

— Между прочим, у тебя дверь сама по себе закрывается и открывается.

— Естественно, я так специально сделал.

— Я не знаю, как с этим обстояло дело в твоем мире, но тут крайне разумно запирать двери на замок. Они сделаны, чтобы препятствовать войти, а не для того, чтобы открываться перед всеми подряд. Я же говорила, с такой беспечностью тебя обвору...

— Они и не открываются перед всеми подряд. Только перед тобой.

Марго умолкла на несколько секунд, но Тирр краем глаза уловил выражение лица и глаз. Она глубоко польщена таким знаком внимания и доверия, без сомнения.

— Я тебе привезла несколько книжек, школьные учебники — сменила тему девушка, — если ты освоил грамоту в два счета — то и со всем остальным проблем возникнуть не должно.

— Школа... там учат детей?

— Именно.

— Ты полагаешь, там могут обучить чему-то, чего я не знаю? — ухмыльнулся Тирр.

— Полагаю, что да. Вот например. Тебе известно, что Земля, наш мир, круглая?

Маг немного подумал и ответил:

— Если это так, то мы, стало быть, находимся где-то на наивысшей точке. Потому что поверхность, как я заметил, ровная, а не покатая. Там, ближе к краям, люди тоже как-то умудряются жить, не падая вниз?

Выражение лица Марго стало лукавым:

— Куда — вниз?

— Что значит — куда? Вниз.

— А что, по-твоему, есть низ?

Тирр почувствовал себя крысой, на которого охотится ездовой ящер. Она играет с ним, безо всякого сомнения. Хотя... а действительно, что такое низ?

— Низ — это направление, в котором падают подброшенные предметы.

— Браво. А ты никогда не задумывался, почему подброшенные предметы падают?

— Потому, что они имеют вес, — ухмыльнулся маг, — невесомое, например, дым, не падает, напротив, улетает ввысь.

— Отлично. В таком случае, следующий вопрос. Почему предметы имеют вес?

Тирр перевернул мясо на сковороде, убеждаясь, что оно со всех сторон покрыто аппетитной румяной корочкой, и сказал:

— Мне кажется, что твои вопросы носят наводящий характер, или я ошибаюсь?

— Не ошибаешься.

— Тогда почему бы тебе сразу не сказать мне то, к чему ты хочешь меня подвести? Проверяешь, насколько я сообразителен?

Марго покачала головой:

— Я уже не сомневаюсь в твоей сообразительности. Но некоторые вещи, известные мне еще со школы, тебе будет крайне трудно представить себе. Я пытаюсь подвести тебя к этому, выводам, сделанным самостоятельно, ты скорее поверишь, чем услышанному от меня.

— Если бы у меня было туго с воображением, я не стал бы ни сильнейшим магом моего мира, ни магом вообще. Расскажи мне, а я попытаюсь понять.

Он положил мясо в две тарелки, одну поставил перед Марго, затем выставил на стол салаты, заранее нарезанные фрукты, пирожные и штрудель.

— Хм... бананы к жареному мясу — это оригинально, — заметила девушка.

— Надеюсь, ты меня простишь, если я подал что-то не то не с тем. Я понятия не имею, из чего приготовлено большинство этих блюд, честно говоря.

— Я заметила. Хлеба ты тоже не ешь?

— Что такое хлеб?

— Я тебе покажу, когда поедем на экскурсию.

Она отрезала кусочек мяса, отправила в рот и принялась за салат, состоящий из разноцветных кубиков, перемазанных чем-то белым, похожим на сгущенное молоко, только белее.

— Вкусно. Вернемся к весу. Я тебе расскажу в общих чертах. Когда-то давно люди думали, что Земля — плоская.

— Мой мир как раз плоский.

— Скорее всего, он не плоский, а тоже круглый.

— Ты судишь о мире, который ты никогда не видела, по своему, который может оказаться совсем не таким? — возразил Тирр.

— Я сужу по совпадению. Мои предки тоже думали, что Земля плоская. Они полагали, что раз они могут как угодно долго идти и не видеть краев или склонов — значит, плоская. Видишь ли, вес существует благодаря так называемой силе всемирного тяготения. Два любых предмета притягиваются друг к другу. И Земля, будучи очень большой, притягивает к себе любые предметы. Потому подброшенное всегда падает вниз — на землю. Чем больше предмет — тем сильнее он притягивается к земле. И тем тяжелее его поднять. Тем больший у него вес.

— Ты хочешь сказать, что низ — там, где земля?

— Совершенно верно. Земля круглая, люди живут со всех ее сторон, по всей суше. И человек, который сейчас стоит на противоположной стороне, направлен ногами к нам, а головой от нас. И ему кажется, что это он находится на самом верху, а мы для него — вниз головами.

Тирр задумчиво жевал мясо, обдумывая услышанное, потом сказал:

— Значит, если я буду идти только в одном направлении, я когда-нибудь выйду в то же место, откуда начал путь?

— Да. Именно так и было доказано, что Земля круглая. Мореплаватель Магеллан на корабле отправился на запад и вернулся с востока. На это у его экспедиции ушло почти три года.

— Понимаю. Получается, низ находится в середине Земли, потому что она самый большой предмет, притягивающий к себе все остальное.

— В масштабах Земли — так и есть. Но есть предметы, несоизмеримо большие, нежели Земля. Например, Солнце. Оно больше в сто с лишним раз.

Тирр присвистнул от удивления:

— Ничего себе... отчего оно такое маленькое на небе?

— До него очень далеко. Если бы от земли до Солнца была проложена дорожка, на путь к Солнцу понадобилось бы четыре с половиной тысячи лет непрерывной ходьбы.

— А звезды?

— Солнце — всего лишь звезда, одна из миллиардов. И многие другие в тысячи раз больше него. Просто они еще дальше. Невообразимо далеко, понимаешь?

— И все это висит... в пустоте?

— Летит в пустоте, подчиняясь определенным законам, в том числе закону всемирного тяготения.

— Занятно, — кивнул Тирр, — хотя не уверен, что могу себе представить все это.

— Угу. Речь идет о размерах, расстояниях и скоростях, которые в наши головы не укладываются. В общем, книгу о том, как устроен мир, я тебе тоже привезла. Меня только интересует, действительно ли ты мне поверил, или просто отмахнулся, чтобы я перестала рассказывать тебе бредовые сказки? Людям понадобилось очень много времени, чтобы осознать, что Земля не плоская и что не Солнце крутится вокруг Земли, а Земля — вокруг Солнца.

— Ну я ведь не... — маг осекся на полуслове, сообразив, что фраза 'я ведь не тупой человечек' будет явно неуместна, и, подумав немного, закончил: — скажем так, поверить трудно, но я не могу найти ни одного рационального контрдовода. Как боги моего мира для тебя: нельзя по-настоящему поверить, не увидев, но и отрицать глупо.

— В книге по астрономии — это наука о звездах и планетах — есть и фотографии. Но все намного проще. Дома у моего брата стоит телескоп: специальная подзорная труба, в которую хорошо видны ближайшие к нам небесные тела. На другие планеты, которые вращаются вокруг Солнца вместе с Землей, и на луну ты сможешь полюбоваться собственными глазами.

Марго положила вилку в опустевшую тарелку и покосилась на штрудель. Тирр проворно убрал грязную посуду и поставил на стол чистую, положил ей изрядную порцию сладости, затем и себе порцию отмерил, выставил на стол вино.

— Нет, я пить не буду. Я же за рулем.

— Что такое руль?

— Та круглая штука, за которую я держусь, управляя машиной.

— Понятно. Тогда выпьем в другой раз.

Штрудель оказался настоящим деликатесом. Пока они молча поглощали это лакомство, Тирр продолжал обдумывать услышанное.

— Слушай, — сказал он, когда Марго проглотила последний кусок, — если все вещи притягиваются друг к другу... сила притяжения зависит от размеров напрямую?

— Именно.

— И вещь, в три раза более тяжелая, притягивает в три раза сильнее?

— Да.

— И силу притяжения ученые твоего народа могут измерять? Например, силу притяжения двух камней?

— Да, могут.

— И силу притяжения к Земле любого из этих камней?

— Да, а что?

Тирр выдержал эффектную паузу и, словно говоря о чем-то совершенно простом, обронил:

— Да ничего. Я просто подумал, что могу таким образом измерить вес всей Земли, сравнив силу притяжения двух одинаковых камней и силу притяжения одного из них к земле.

Пальцы Марго, разворачивавшие конфету, замерли, а сама она внимательно посмотрела на мага.

— Я что-то не то сказал? — забеспокоился Тирр.

— Да нет. Ты... сам до этого додумался?

— Ну да, это же очевидный способ!

— Именно так вес Земли и измерили, — негромко сказала девушка.

Маг не стал разыгрывать ложную скромность, просто тяжело вздохнул:

— Жаль, что не я первый до этого додумался.

Лишний раз блеснул умом — уже хорошо.

— Ладно, благодарю за угощение, теперь идем, я дам тебе книги. Они в машине остались.

На заднем сидении солнцеглаза Марго расположилась почти что целая библиотека: более полусотни книг, совсем маленьких и тонких.

— Это все учебники, мои и сестры. У нас в семье книги принято хранить, даже ненужные, вот и пригодилось, как видишь. Правда, дома пришлось соврать, что я увожу их, чтобы отдать в детский приют. Иначе мне было бы сложно объяснить, зачем они понадобились.

— А что мешало сказать правду, если обо мне твой отец и так знает? Ну, кроме того момента, что я из другого мира?

— Ну, видишь ли, раньше я уже рассказала ему, что ты из хорошей семьи, культурный и образованный.

— Я и есть культурный и образованный, — слегка обиделся Тирр.

— Разумеется. Но мой отец бы не понял, как можно быть образованным и не знать истории, мироустройства и прочих обычных для нас вещей. И если бы я сказала, что везу учебники тебе, это вызвало бы как минимум недоумение.

— Резонно, — согласился маг и раскрыл первую книжку: — а отчего буквы такие крохотные... и одинаковые??

Марго хихикнула:

— Потому что у нас они не от руки пишутся. Каждый учебник изготовлен в количестве десятков, а то и сотен тысяч. Как именно — я тебе расскажу как-нибудь в другой раз. Считай пока это такой магией.

Тирр понес стопки перевязанных бечевкой книг обратно в дом, прикидывая, во сколько бы обошлось изготовление всего одной копии с помощью магии. А сотни тысяч... Да если бы он мог копировать книги в таких объемах у себя дома, то разбогател бы как... нет, вряд ли. Убили бы моментально, какой маг согласится, чтобы бесценные знания были доступны всем и каждому?!

— Думаю, у тебя не возникнет проблем с освоением учебного материала, — сказала Марго.

— Я тоже так думаю, — кивнул маг.

В этот раз спутница решила показать Тирру архитектурные достопримечательности города. Храмы и некоторые старые здания, безусловно, выгодно отличались от безликих квадратных домов с квадратными окнами, но особого впечатления не произвели. Тот, кто видел свисающие с потолка башни Мензоберранзана, вряд ли удивится обычным человеческим строениям.

Однако парк, куда они попали чуть позже, магу понравился. Тихое, спокойное место, много неглубоких водоемов, в которых плавает разная живность. Успокаивающий шелест листвы и пение птиц настраивали на философский лад. Тирру пару раз приходилось бывать в лесу дома, но там все было иначе. Когда из любого куста может вылететь стрела или толпа лунных эльфов — тут уж не до размышлений, побыстрее бы обратно в Подземье убраться.

В первом попавшемся трактирчике со смешным названием 'кафе' Тирр купил пару маленьких пицц и фруктовый сок в пакетах, а Марго — еще и странный большой желтоватый плод. Они уселись на лавочку возле водоема.

— Вот это — хлеб, — пояснила девушка магу, — точнее — булка, этот тот же хлеб, но немного более сложный рецепт, и как результат — вкус получше.

— Из чего его готовят?

— Из муки. Муку — из зерна.

— Понятно.

— В твоем мире что, нет ни хлеба, ни даже зерна?

Они, конечно, были. Тирр знал, что некоторые редкие деликатесы, которые ему лично случилось попробовать всего несколько раз в жизни, когда мать дома или сестры бывали в расположении духа, достаточно высоком, чтобы угостить мужчин редкими сладостями, готовились из необычайно ценного белого порошка, который попадал в Подземье с поверхности крайне нечасто. Что ж, теперь он знает, из чего готовят порошок.

— Нет. В нашем краю такое вообще не росло. По крайней мере, те виды зерен, что росли, для изготовления муки не годились.

На вкус булка оказалась очень даже ничего, но пицца понравилась больше. Марго тоже отдала предпочтение ей, а булку стала ломать на кусочки и бросать в воду. Водяная живность тот же час собралась поближе, издавая скребущие звуки и наперегонки бросаясь за каждым куском белого мякиша.

— Почему всех этих зверей не переловят, таких медленных и доверчивых? — полюбопытствовал Тирр, — они непригодны в пищу?

Спутница хихикнула:

— Во-первых, это не звери, а птицы. Утки. Во-вторых, они тут в роли домашних питомцев, только, так сказать, на общих началах. Не они в пищу людям, наоборот, люди их кормят. Для жителей больших городов это хороший способ немного сблизиться с природой. Многие держат разных животных дома по этой же причине.

— Понимаю, — кивнул Тирр.

Про себя он подумал, что люди странные существа: держать дома ненужных животных, да еще и тратить на них еду... Хотя в мире, где птица плавает, могут быть и более странные вещи, например, летающая рыба.

Когда булка кончилась, утки довольно быстро потеряли интерес к Марго и вновь отплыли от берега. Девушка повернула голову к магу:

— Слушай, расскажи мне, как ты колдуешь? Магия — это ритуал? Или что?

— Ритуал — всего лишь разновидность применения магии, — пояснил Тирр. — Видишь ли, я не могу тебе точно сказать, что есть магия. Просто потому, что не знаю. Магия во многом схожа с божественной силой, и некоторые полагают, что это одно и то же, разница лишь в количественном аспекте. Разумеется, служители богов это отрицают. Кто-то говорит, что магия — дар богов смертным. Кто-то — что это способность повелевать скрытыми силами Мироздания. Так или иначе — все мои заклинания, которые я тут успел опробовать, работают точно так же, как и дома. Мой учитель считал, что магия не имеет отношения к богам, что не они дали смертным магию, она существует вне зависимости от существования богов, и те сами пользуются ею так же, как и смертные, но, владея сверхъестественным могуществом, могут больше. Это как руны. Руны абсолютного языка существуют независимо от богов, в этом я тоже убедился. Другой вопрос, что впервые это знание пришло к смертным от божеств — но богам и положено знать больше.

— Хм... ты просто произносишь заклинание — и происходит магический эффект?

— Нет. Заклинание включает в себя в первую очередь ментальный компонент, усилие воли, без этого все остальное бессмысленно. Для усиления эффекта добавляется глифовый компонент, то есть жест. Заклинание может быть усилено еще больше с помощью словесной составляющей и алхимических компонентов. А ритуал нужен в тех случаях, когда заклинание слишком сложно для применения его, так сказать, 'на лету'.

— Чтобы быть магом, надо иметь врожденный талант? Или можно просто выучиться?

— Талант ко всему иметь надо. В целом, весь мой народ имеет некоторую склонность к магии, у нас маг — тот, кто владеет чародейством многократно лучше остальных. У других народов это не так. Среди совсем бездарных, которые никакой предрасположенности к магии не имеют, тоже изредка попадаются маги. Но вот имели они редкий среди своего народа дар или выучились — я не знаю. Я же говорил, наши соседи нас крепко недолюбливают.

Марго сложила руки на колене, и Тирр обратил внимание, что она сидит совсем близко от него.

— А как ты делаешь, чтобы дверь сама по себе открывалась?

— Магия дает своему адепту власть над стихиями и материей. Я могу подчинять своей воле вещи, чтобы они выполняли свое предназначение по моему приказу... или не выполняли.

— Зашибись... У нас в фильмах...

— В чем?

— Ну... я тебе это позже объясню. В сказках, одним словом. Так вот, колдуны могут сражаться мечами, не касаясь к ним. Многими летающими мечами одновременно. Ты так можешь?

Тирр хмыкнул:

— Сказка она и есть сказка. Меч не создан для того, чтобы летать. Можно приказать двери закрываться и открываться, газовой плите — зажечь синий огонь, твоей машине — ехать. Они созданы, чтобы делать это. Приказать твоей машине взлететь я не могу. И мечу не могу. Они не способны выполнить подобный приказ.

— А ты... можешь влиять на людей? Заставлять их подчиняться?

— Напрямую — нет, это прерогатива богов. В основе магии лежит воля, и потому ею нельзя воздействовать на волю. Огнем нельзя сжечь огонь, понимаешь?

— Понимаю. А откуда берется энергия, которая открывает и закрывает дверь?

— Из заклинания, на нее наложенного, откуда же еще?

— Я вот почему спрашиваю... в тех книгах, что я тебе привезла, написано о законе сохранения энергии в целом. Ничто из ничего не появляется и в никуда не исчезает. Получается, магия нарушает этот незыблемый, казалось бы, закон природы?

Тирр покачал головой:

— Не думаю. Законы мироздания если и может кто-то нарушить, то лишь боги, но никак не маги. Я объясню тебе иносказательно. Твой солнцеглазый автомобиль сделан из металла и весит очень много. Ты не сможешь его и с места сдвинуть. Но, легко вертя рулем и дергая за рычаг сбоку, ты, тем не менее, заставляешь его ехать туда, куда тебе надо. Сила, двигающая машину, заключена в ней самой, ты только управляешь этой силой, прикладывая свою собственную к нужным деталям. Так и магия. Она существует независимо от меня, я лишь управляю ею. Кое-кто, правда, утверждал, что магия не просто управляется магом, но и порождается им самим, что это сила его собственной души. Такая точка зрения тоже имеет право на существование, опровергнуть-то ее нечем. Некоторые школы магии, впрочем, практикуют приемы заимствования внешней силы, но вопрос о том, откуда берется заимствованная энергия, тоже без ответа.

— Между прочим, это бы объяснило, для чего богам поклонение смертных, — заметила Марго, — поклоняясь богу, ты даешь ему часть своей силы.

Маг с уважением посмотрел на собеседницу:

— Ты сама до этого додумалась? Именно так сторонники этого утверждения аргументируют свою гипотезу.

— Ты считаешь, что лишь тебя могут посещать умные мысли, вроде той, как взвесить Землю? — хихикнула Марго.

— Ладно, теперь и ты меня удивила, — улыбнулся Тирр.

— А тебя, кстати, как, провозгласили величайшим магом или ты сам пришел к такому выводу? — хитро прищурилась девушка.

— Сама решай. Все, чему меня учил учитель, у меня получалось лучше, чем у него, хотя в мастерстве я с ним состязаться бы не мог. В магической академии я всегда был третьим-четвертым, не выкладываясь и на одну десятую. Просто не хотел быть объектом зависти. Единственный, кто знал о моих истинных возможностях, был учитель. Я был сильнее его во всем, и он сам мне сказал, что никогда не видел такого магического дара. Кроме того, я сумел сделать то, что, по словам учителя, даже теоретически невозможно. Магические руны чертят пальцем, чтобы передать ей нужную силу. Я черчу их взглядом. Я могу сотворить два заклинания. Одновременно. Что, по мнению других магов, в принципе невозможно. Я хочу сказать, не то чтоб я был несоизмеримо лучше всех остальных — но я все же ощутимо сильнее, и могу сделать невозможное, на что даже искуснейшие маги не способны. И если бы мой учитель скоропостижно не погиб — я был бы еще сильнее. Слишком многому он меня научить не успел.

— А почему два заклинания нельзя сотворить одновременно? — полюбопытствовала Марго.

— Петь умеешь?

— Конечно.

— Спой две песни одновременно.

— Понятно.

Тирр вздохнул, погрузившись в воспоминания:

— Под конец я научился даже сопротивляться божественной магии жриц. Маг, противостоящий богу — каково? И перед тем, как сбежать сюда, я задал хорошую трепку и другим знатным домам, и жрицам этих домов, и магам этих домов. И когда богиня поняла, что ее служительницы мне не ровня — послала своих подручных. Но я и их одолел. Как ты считаешь, после всего этого я могу называть себя величайшим магом двух миров?

Когда они пошли обратно к машине, Марго сказала:

— Слушай, Тирр. Мне нравится проводить время с тобой, но завтра у меня его как раз не будет.

— Что-нибудь случилось?

— Нет. Ну то есть да, у нас небольшое семейное торжество, так сказать. Отец защитил диссер... э-э... в общем, получил ученую степень.

— Как это?

— Ах... одним словом, он заслужил признание общества за некоторые свои идеи в области врачевательного оборудования.

— Он ученый? — уточнил Тирр.

— По большому счету — нет. Отец возглавляет предприятие, которое изготавливает инструменты для врачей, и его пост — руководящий. Но в душе он всегда хотел не только производить новое, но и двигать прогресс. Хобби, своего рода. По большому счету, официальное признание его заслуг — просто формальность, но отец этим гордится. Он доказал, что может не только руководить, но и изобретать.

— Кажется, начинаю понимать. Что ж, мои искренние поздравления твоему отцу. Добиваться успеха — всегда приятно.

— Ага. Я, собственно, вот о чем. Все я к тебе в гости хожу да я. Мог бы и ты теперь ко мне в гости пожаловать. Да и родителям, знаешь ли, интересно, кто ты такой и каков из себя.

Тирр обдумал услышанное и пустил пробный шар:

— Ты же, кажется, говорила, что торжество семейное?

— Я подразумевала, что отмечать папин триумф будем в узком кругу среди своих, так сказать. Предполагается, что придут парень моей сестры и подруга брата. Мог бы и ты со мной прийти. Папа прямо сказал, что ему очень интересно посмотреть на того, кто раскатал Георгия и Ивана — ну, охранников — за две секунды.

Вот оно. Тирру удалось произвести впечатление не только на Марго, но и на ее отца. И теперь он приглашен на праздник для 'своих', что можно рассматривать как очень даже неплохой знак. Отлично. Просто превосходно.

— Неплохая мысль, — кивнул маг, — мне тоже интересно познакомиться с твоими родителями.

Они подошли к машине, и тут дверцы ее внезапно открылись, как только девушка сунула руку в карман за ключами. Марго на секунду остановилась в замешательстве, потом посмотрела на Тирра. Тот лукаво улыбнулся в ответ.

Садясь в кресло и захлопывая дверцу, маг немного наклонился влево, девушка, делая то же самое, наклонилась вправо, не сговариваясь, они посмотрели друг на друга, и их лица оказались совсем рядом. Секунду или две Тирр смотрел Марго в глаза, пока не вспомнил, что сильный пол здесь он, и, стало быть, первый шаг делать ему.

Маг плавно качнулся в сторону девушки, на всякий случай оставляя ей время на то, чтобы отстраниться, но Марго не отстранилась, только прикрыла глаза. Ее губы показались Тирру мягкими и теплыми, податливыми, а не требовательными, как у женщин илитиири, и он поймал себя на мысли, что ему это нравится. Его рука нащупала руку девушки и осторожно сжала ее, погладив подушечками пальцев ладонь.

— А ничего, что нас видят другие? — шепнул Тирр ей на ухо через несколько секунд.

— Целоваться привселюдно тут не возбраняется, — хихикнула Марго, отстранилась и вставила ключ в скважину возле руля.

Когда машина остановилась у дома, Тирр невинно поинтересовался:

— Ты не очень спешишь домой?

— Совсем не спешу, — лукаво улыбнулась Марго.

Они вышли наружу, и маг отметил на будущее, что надо будет разобраться с тем, как именно работает хитрый ключ, позволяющий запирать двери машины на расстоянии. Он пропустил Марго вперед, вошел за ней в прихожую и негромко приказал:

— Свет.

Белая прямоугольная штука на стене послушно клацнула, приводя в действие светильник у потолка.

— Ты и включатели заколдовал?

— Ну да. Удобно же.

Марго закрыла дверь рукой, сбросила, не наклоняясь, обувь, повернулась к Тирру и обвила руками его шею. Второй поцелуй длился гораздо дольше первого, и маг, положив руки на талию девушки и несильно прижав ее к себе, успел подумать, что быть на голову выше женщины уже почти не кажется ему неестественным. Он всегда быстро ко всему приспосабливался. Другой мир — другие правила, надо не только принимать их умом, но и учиться жить так, словно вырос в этом мире. Стать частью его, потому что в прежний уже не вернуться, а жить с комфортом хочется все равно. В этот момент Марго принялась торопливо расстегивать пуговицы его рубашки. Еще один аспект жизни наладился.

Не прекращая целоваться, они медленно продрейфовали в спальню, по пути Тирр успел избавиться от обуви — хорошую он себе выбрал, даже шнурков нет, удобно одевать и снимать — и помог девушке стащить свитер через голову. Через тонкое полотняное нательное белье без рукавов, названия которому маг не знал, отчетливо проступили очертания небольшой округлой груди с затвердевшими сосками. Тонкие пальчики Марго заскользили по его торсу, ощупывая неровности и выпуклости хорошо очерченных, твердых мышц. Результат тактильного осмотра ее явно обрадовал, Тирр, впрочем, и не сомневался в этом. Десять долгих лет в Мили-Магтир обеспечили его не только большой физической силой и боевыми навыками, но и, что сам маг считал самым полезным, телом тренированного бойца, которое очень нравилось женщинам, и илитиири, и человеческим.

Сняв рубашку, он уронил ее на пол и прижал девушку к себе крепче, одной рукой поглаживая ее спину, а второй приласкав ягодицу и бедро, и тоже остался доволен результатами проверки. Не такая сильная и стройная, как женщины илитиири, Марго на ощупь оказалась мягче и нежнее. Непривычно, но приятно.

Добравшись до кровати, Тирр усадил девушку и опустился рядом на колени, стащил с нее тонкую одежку и положил ладони на грудь, лаская ее большими пальцами и ощущая усиленное сердцебиение, одновременно с этим принялся покрывать поцелуями шею и плечи. Марго, часто дыша, одной рукой вцепилась в волосы на затылке Тирра, вторую он почувствовал у себя на спине. Их губы снова встретились в страстном порыве, затем девушка стала торопливо покрывать поцелуями скулы и лоб Тирра, ее руки начали скользить ниже и вцепились в ремень брюк.

Маг осторожно подвел руки под колени Марго, собираясь опрокинуть ее на кровать и помочь снять ее собственные брючки, и наклонился, чтобы поцеловать набухшие соски, но в этот момент девушка внезапно замерла. Тирр поднял голову и встретился взглядом с ее округлившимися глазами. Фраза 'я что-то сделал не так?' уже приготовилась сорваться с языка, но Марго заговорила первой, и ее слова ввергли его в ступор:

— Слушай, Тирр... Да ведь ты же дроу!!

Первый раз в жизни Тирр Волан из дома Диренни, величайший маг двух миров, не нашел, что ответить.

* * *

Ледокол внимательно выслушал сообщение Плешивого, включив телефон на громкую связь, велел продолжать слежку и прервал разговор.

— А ничего себе наш 'прокейн' устроился. Хозяин дома в земле сгнить не успел, а он уже к себе девок водит, — сказал он, обращаясь к Одинцову.

— Вот скажите, шеф, почему бы просто не грохнуть его, а?

— Злости поубавь, Леший, она хреновый советчик. Грубо работаешь — мало живешь. А если это все же не он?

— Он это, нутром чую. Если же не он... все ошибаются, с кем не бывает.

Ледокол вздохнул:

— Это было бы проще всего. А теперь представь себе, что новый жилец и есть убийца Ломщика. Лады, ты его грохнул. Залез к нему в дом, поискал, и кокаина не нашел. Что дальше делать будешь? Ибрагиму что скажешь? 'Вот, я нашел того кто присвоил твой 'снежок', но я его грохнул, и потому он признаться не сможет, а товара я не нашел'. Вот как ты думаешь, что тебе Ибрагим ответит?

— Понял, шеф. Так можно любого бомжа мочкануть и отдать под видом...

— Плохо ты понял, Леший. Если Ибрагим подумает, что мы просто не смогли найти виновника — полбеды. Гораздо хуже, если он подумает, что 'снежок' мы нашли и зажилили. Любой бы на его месте так подумал. Сечешь?

— Секу, — вздохнул Одинцов.

— То-то же. Я и сам думаю, что это он, наглый хитрый ублюдок. Но нам непременно надо отыскать товар. Без этого совсем никак, это наше доказательство, что мы справились. Была у меня мысль ночью в гости нагрянуть, и нового хозяина хапнуть, и обыск устроить. А не нашли бы — паяльничек все выведает.

Одинцов встрепенулся:

— Шеф, так давайте так и сделаем! Милое дело! Если уж точно чувак окажется левым — ну, будем в масках, чтобы не узнал, доходчиво разъясним, что случится, ежели ментам стукнет, и разбежимся. Все гладко и без последствий, как вы любите.

— Ты уже попробовал, не далее как вчера. Напомнить, откуда именно тебя сегодня утром выписали? Из кардиологии, а Митяй все еще в реанимации.

Леший скептически поджал губы и покачал головой:

— Шеф, вы повелись на фантазию Лекаря? Отравление через касание? При том, что мы в перчатках были?

— Лекарю я то же самое сказал. Это просто вариант. Что бы ни произошло на самом деле — вас двоих увезла скорая, а вы ведь еще даже в дом попасть не успели. Но у меня есть идея на этот счет. Торопиться не будем. Если это все-таки он — никуда не денется.

— Но если не он — вор с кокой уже давно свалил, а мы теряем время и топчемся вокруг совершенно левого чувака.

Авторитет кивнул:

— Так и есть. Но дело в том, что если настоящий убийца уже умудрился продать и дом, и тачку и свалить — все, ищи ветра в поле. Не найдем. По крайней мере, если бы я был на месте 'прокейна' — я бы все сделал чисто. Документы липовые на дом и тачку делаются в считанные часы, впаривается все это добро — и до свидания.

— Ну с вашими-то связями понятно, что быстро...

— А ты думаешь, у него связей нет? Уверен, что есть. С кондачка на такие дела не пускаются.

У входной двери раздалась трель звонка.

— Это Анастасия, — сказал Ледокол, поднимаясь, — о деле базар сворачиваем.

Он вошел в прихожую и отпер дверь, впуская девушку.

— Здравствуй. Как твои дела?

— Отлично, — улыбнулась та, — зачеты в кармане, курсовая почти готова.

Проходя через холл в свою комнату, Настя поздоровалась с Одинцовым и заметила:

— Что-то неважно выглядишь, Егор.

Леший склонил голову в полупоклоне:

— Как для вернувшегося из реанимации — грех жаловаться.

Авторитет проводил девушку взглядом и уселся в любимое кресло, глядя через прозрачную дверь веранды в сад.

— В общем, Леший. Пороть горячку не будем. Запиши номер машины его девахи и пробей, кто она такая, гайца, который для меня это делает, ты уже знаешь, — он продиктовал Лешему номер, полученный СМС-кой от Плешивого.

— Понял. Что еще?

— Ты козлов нашел, которые тачки угоняют?

— Когда я должен был этим заниматься? Я Заварского искал.

— Ну так займись пока ими. И гипнотизера надо отыскать, причем желательно до того, как он нагреет наших подзащитных на тонны зелени.

В этот момент в холл заглянула Настя:

— Я себе коктейль делаю. Кому охота — заказывайте, пока бармен тут.

— Мне 'кровавую Мэри', — сказал Ледокол.

— Егор, тебе?..

— Мне мятный и без бухла, на этом, как его, тонике. На сердце не жалуюсь, но когда внезапно проводишь ночку в кардиологии — как-то стремно.

Леший выпил залпом свой коктейль, попрощался и вышел из дому, направившись к своей машине.

— Егор собственным водителем обзавелся? — с иронией спросила Настя, сев с бокалом напротив Ледокола.

Авторитет сделал глоток из своего, потом ответил:

— Если ты про быка, который Егора возит — это временно. Выписать-то выписали, но лекарствами накачали по самое не балуйся, и еще вдогонку пилюльки прописали, от сердца.

— За одну ночь вылечили, да еще и в кардиологии? — недоверчиво покачала головой девушка, — это не нарыв на пальце вскрыть.

— Да он туда по ошибке, видимо, попал, — не стал вдаваться в объяснения Ледокол, — нашим докторам лишь бы заполучить пациента, а там ему вколют все что надо и что не надо, главное счет выставить побольше за лечение.

— Ясно. Насчет номера, который ты Егору продиктовал — я знаю, чья это машина.

— О как? — заинтересовался тот.

— Маргарита Санникова из параллельной группы. Как она попала в твое поле зрения?

Авторитет удивленно покачал головой и снова отхлебнул из бокала.

— Как тебе сказать, — вздохнул он, — неприятная история вот случилась. Что ты о ней знаешь?

Анастасия задумалась:

— Довольно много. Мы с ней как бы хорошие знакомые, ходим в один и тот же клуб и у нас много общих знакомств.

— Клуб — это тот, где вы в рыцарей и принцесс играете?

— Он самый.

— Что она собой представляет как человек?

Девушка пожала плечами:

— Человек как человек, что тут еще сказать. Нормальный человек, в общении приятна. Богатая, но нос не задирает и от народа победнее нос не воротит, что для богатых вообще редкость. Было дело, на первом курсе я совсем без денег сидела, так Марго дала мне взаймы и через своего брата помогла барменом устроиться.

— А деньги где берет?

— Как это — где? У нее отец то ли исполнительный, то ли генеральный директор российского филиала крупной компании, и у него вроде еще и акций немного есть. Они медицинские принадлежности в несколько стран поставляют. В основном, правда, Азия да Африка, но даже там деньги крутятся ты догадываешься какие. А что случилось-то?

Ледокол вздохнул:

— Имею опасение, что она связалась с очень плохим человеком.

Анастасия скептически посмотрела на собеседника, потягивая из бокала коктейль.

— Она? Вряд ли. Если не считать того, что младшая сестра иногда дурью балуется, вся семья очень благополучная и интеллигентная. Парень сестры ее мент, и у брата друг тоже мент. И она сама правильная. Это я могу с вором в законе встречаться, — улыбнулась девушка, — а вот Марго вряд ли.

Авторитет с сарказмом хмыкнул, и тут у него появилась новая идея.

— А я и не говорил, что она сознательно, — сказал он, — я же сказал — есть подозрение. Возможно, тот, у кого дома твоя хорошая знакомая сейчас находится, человек не только нехороший, но и очень хитрый. Меня все время преследует мысль, что этот сукин сын обставил меня на полкорпуса, а эту Маргариту ему обвести вокруг пальца — и вовсе раз плюнуть. Но только ты ей не говори ничего, пока твоя подруга ничего не знает — она в безопасности. Да и вдруг я ошибаюсь?! Слушай, ты с ней в университете увидишься?

— Разумеется. Хочешь, чтобы я выведала про ее парня что-то?

— Было бы очень хорошо, Настена.

— Ладно. И кстати. Я сегодня на парах пока сидела, подобрала пару вариантов, что именно мог купить гипнотизер из супермаркета.

Анастасия вышла и вскоре вернулась с листом бумаги:

— Вот смотри. Вариантов там не так уж и много, во всех случаях совпадают две вещи. Рубашка от Диора и туфли 'Геокс'. Только этим вещам по цене соответствует недостача в отделах. Брюк в то утро продалось много, но это джинсы во всех случаях. Шапки и куртки — полный тупик, потому что там, как я и боялась, куча шмоток в одну цену.

— Жаль, — вздохнул Ледокол, — по рубашке и туфлям мне еще искать человека не приходилось. А вода сегодня, кстати, теплая. Пойдем искупаемся?

* * *

Тирр ошарашенно пытался собраться с мыслями. Все планы — дуэргару в задницу, потому как выкрутиться в этот раз уже не получится. Он не очень-то и пытался что-то придумать, понимая, что приемлемого выхода просто не существует. И теперь в голове назойливо вертелась мысль: йоклол побери, как?!

— Э-э-э... неужели тут тоже есть дроу? — пробормотал Тирр, просто для того, чтобы выгадать несколько секунд, но ответ ошарашил его еще больше.

— В том-то и дело, что нет! — заявила Марго и добавила: — точнее, раньше не было. Теперь есть... ты. Офигеть просто. Самое забавное, что ты не отрицаешь того, что ты дроу, значит, ты не просто похож на них. Ты дроу, черт возьми. Эльф. Убиться дверью, настоящий эльф!

Она довольно бесцеремонно рассматривала лицо Тирра и даже подергала за ухо.

— Фига себе... настоящие.

— Так тут нет дроу? — осторожно спросил маг.

— Не-а.

— Совсем?

— Совсем. И глаза светятся красным, надо же...

— И в других краях нет?

— Говорю же — нет! Вообще. Совсем. И никогда не было.

Тирр набрал в грудь воздуха и выпалил:

— Если нас тут никогда и не было, откуда, йоклол побери, ты вообще знаешь про дроу?!!

Марго хихикнула:

— Ага, и йоклол в нашем мире тоже нету. Но я знаю это слово, и знаю, что оно значит. Видишь ли, Тирр... Дроу — сказочные существа. Мы вас выдумали.

Маг с сарказмом фыркнул:

— Ну да, конечно! И ты собиралась лечь в постель с выдумкой. Ты хоть понимаешь, как нелепо это звучит? Если только твой народ не способен своим воображением создавать целые миры...

Девушка только пожала плечами:

— Сама в шоке. Нет, слушай, ты не разыгрываешь меня? Ты настоящий дроу?

— Илитиири, если уж быть точным. Но поверхностники называют нас именно 'дроу'. Или 'драу', кто как.

Мысли носились в голове с бешенной скоростью. Здесь дроу — персонажи сказок. Люди этого мира никогда не сталкивались с илитиири, простой факт, что Марго преспокойно сидит в объятиях дроу вместо того, чтобы с визгом пытаться удрать, тому доказательство. Если так... может быть, ему удастся вывернуться.

— Тирр, послушай... ведь я же и раньше видела, что у тебя серое лицо, белые волосы, красные глаза и длинные уши! Почему я ни разу не обратила на это внимание?!

Маг печально вздохнул и поскреб засохшую краску на лбу: так и есть. От руны — слабый остаточный след.

— Вот почему. Глиф, который не позволяет узнать во мне чужака. Все видят. Никто не обращает внимания. А ты своими поцелуями просто слизала часть руны. Все магически сильные краски лишены водостойкости.

— Просто поверить не могу. Охренеть. А у тебя есть еще краска?

— Есть.

— Ну хоть это хорошо. А что ты собираешься делать, когда она у тебя кончится? — с беспокойством спросила Марго, и Тирр с трудом поверил своим ушам.

Итак, везение продолжается. Девушка, видимо, не собирается его выдавать, либо же искусно играет роль, подозревая, что Тирр попытается ее убить. Впрочем, даже убийство практически ничего не решает: и так все знают, куда и к кому ездит Марго, выбор предельно невелик. Либо рискнуть и остаться, либо снова податься в бега, попрощавшись со всеми достижениями.

— Сделаю еще, делов-то, — пожал плечами он.

— А твою богиню, случайно, не Ллос ли звали? — полюбопытствовала Марго.

— Откуда ты знаешь?! Только не говори мне, что вы и ее придумали!

— Ммм... Но это так. Ллос, Мензоберранзан, Подземье — все это в наших книгах. Как такое может быть?

Тирр поскреб переносицу:

— Ну, если строго умозрительно, в Мироздании бесчисленное число миров. И потому, что бы ты ни придумала, обязательно найдется хотя бы один мир, где оно есть. Хотя в такое совпадение поверить куда как труднее, чем в монетку, сто раз упавшую на одну сторону.

— И не говори.

Марго обвила руками шею мага, прильнула ближе и негромко сказала:

— Давай немного позже поговорим на эту тему. А пока, ты не напомнишь мне, на чем мы остановились?

Ее соски, снова отвердевшие, уперлись Тирру в грудь.

— С удовольствием, — улыбнулся он и опрокинул Марго на кровать.

И когда Тирр прижал девушку своим телом к постели, та обхватила его ногами и хихикнула:

— Мой парень — эльф. Офигеть.

* * *

Два часа спустя Тирр лежал, обнимая Марго за плечи, а она, подперев голову левой рукой, с любопытством смотрела на него.

— А что это за медальон у тебя на цепочке? Прозрачный кристалл в середине по форме огранки линзу напоминает.

— С его помощью я могу увидеть то, чего нельзя увидеть глазами.

— Например?

— Магические ловушки, невидимок, призраков. Много чего.

Девушка приподняла медальон и взглянула сквозь него на Тирра.

— Честно говоря, я и тебя-то сквозь него вижу плохо.

Маг ухмыльнулся:

— Во-первых, для того, чтобы видеть через него, надо быть волшебником. Во-вторых, надо быть мной. Я заколдовал его вдобавок таким образом, чтобы никто другой не мог воспользоваться.

— Зачем? — удивилась Марго.

— Чтобы не украли.

— А тебе в голову не приходило, что это бесполезно? Вор, не знающий об этом, все равно украдет.

— А тебе в голову не приходило, что воры в моем городе прекрасно знают, что воровать у магов идея крайне плохая? — парировал Тирр, — это обычная практика — зачаровывать вещи только для хозяина.

— Слушай, а почему при свете дня твои глаза кажутся не красными, а зелеными?

— Ты так спрашиваешь, словно я сам сотворил их. Понятия не имею, почему.

— Забавно. А твой дом, Диренни — он какой по счету в Мензоберранзане был?

— Что значит — какой по счету? — удивился Тирр.

— Ну, первый, самый могущественный — дом Бэнр...

— В Мензоберранзане нет такого дома, и никогда не было.

Марго озадаченно почесала затылок:

— А дом До'Урден?

— Никогда не слышал. Откуда ты взяла эти имена?

— Из книг.

— Стало быть, ошибаются книги. Я не знаю таких домов, и нумеровать благородные дома — вообще довольно странно, как по мне.

Девушка призадумалась и задала следующий вопрос:

— А у жриц Ллос есть хлысты со змеиными головами?

— Это как?

— Ну плетка, только вместо кожаных хвостов — живые змеиные головы, которые жалят того, кого бьют. Или саму жрицу, если Ллос отвернулась от нее?

Маг скептически хмыкнул:

— Чушь полнейшая.

— А полудроу-полупауки? Драуки?

— Странно. В этих твоих книгах вымысел переплетается с действительностью. Драуки существуют, в отличие от тех плеток.

— Действительно странно, — согласилась Марго, — выходит, в общих чертах то, что написано о дроу, их богине, подземном мире — верно, а детали помельче уже не соответствуют истине. А правда, что в Подземье живут, кроме дроу, глубинные гномы и подземные дварфы?

— Свирфнеблины и дуэргары. Да, правда. И я, кстати, тоже хотел тебя спросить. Козлы — они кто такие?

Девушка приподняла брови:

— Козлы? Это животные такие. На четырех ногах, с рогами.

Тирр искренне удивился:

— А что, животные могут быть владельцами крупных магазинов?

— Нет, конечно. С чего ты взял?

— Услышал разговор в магазине, о том, что владелец — козел.

Марго уткнулась лбом в грудь Тирра, и ее плечи затряслись от хохота. Насмеявшись, она пояснила:

— 'Козел' применительно к людям — обидный эпитет. Оскорбление. Хотя сами козлы, вообще говоря, животные безобидные и довольно симпатичные. У вас, получается, нет обыкновения оскорблять друг друга, сравнивая собеседника с животным?

Маг покачал головой:

— Нет, не приходило такого в голову. У нас если ругаются, то предлагают, например, состричь с головы волосы из задницы дуэргара, намекая, что голова собеседника и есть та самая задница.

Марго хихикнула и сказала:

— Ну, в общем, будешь знать, у нас вот сравнения с животными в ходу. Козлами называют людей, которые чем-то не угодили или плохо поступили, свиньей — неряшливых, тупых — баранами.

— Мы говорим о таких — 'тупой, как шутка дуэргара'.

— Надо будет запомнить. А вот теперь, честно говоря, по такому случаю я бы не отказалась выпить.

Тирр сел на кровати и натянул штаны:

— Может, еще и чего покушать не откажешься? У меня там торт дожидается.

— Хорошая идея, — одобрила Марго.

— Сейчас все будет.

Он пошел на кухню, достал из холодильника торт, нарезал его ломтями, вынул из буфета пару блюдечек и ложки, поставил два бокала, откупорил бутылку, затем пошел на второй этаж и принес оттуда маленький низенький столик, по всей видимости, имеющий декоративное назначение, расставил на нем все и принес в спальню. Столик, хоть и низковат, оказался очень удобен для Марго: девушка улеглась поперек кровати на живот, подперев голову рукой, а второй пододвинула к себе блюдце с тортом и взяла ложечку. Сам Тирр сел прямо на ковер, скрестив ноги, напротив нее: высота столика именно к такой позе и располагала.

— Жаль, свечей нету, — посетовала Марго.

— Включить свет?

— Не надо. Электрические лампочки — это не романтично.

— Понимаю. Для романтических трапез тут принято свечами пользоваться?

— Вроде того.

Тирр сделал изящный жест рукой, повесив прямо над столом бледный призрачный огонек.

— Так сойдет? — улыбнулся он.

— Зашибись, — расцвела девушка, — а это можно... потрогать?

— Иллюзия. Светящееся облачко магического эфира. Его не получится потрогать.

Маг наполнил бокалы вином и протянул один Марго. Она улыбнулась ему.

— За нас?

— За нас, — согласился Тирр и медленно, с наслаждением выпил чудесный напиток.

Жизнь идет на лад, подумалось ему.

* * *

Ночевать Марго осталась у него, сославшись на то, что выпивши управлять солнцеглазом рискованно.

— Все равно мне утром в университет, а конспекты и так в машине лежат, — пожала она плечами, достала свой маленький телефон без трубки, чтобы позвонить домой, и заметила: — тебе не надо выходить из комнаты, все равно ведь услышишь, эльф ты мой длинноухий.

Еще одним небольшим сюрпризом для Тирра стало то, что Марго предпочла разделить с ним постель, а не спать одна, как обычно поступали женщины его народа.

— А почему это тебя удивляет? — в свою очередь, удивилась девушка и тут же полюбопытствовала: — постой, а правда, что женщины илитиири больше и сильнее мужчин?

— Правда, — кивнул маг.

— И... как ты относишься к тому, что я меньше и слабее тебя?

— Это похоже на то, что бы ты чувствовала, если б меньше и слабее был я. Непривычно. Но я привыкаю, и мне даже начинает это нравиться. Приятно быть более сильным партнером. Хотя... скорее всего, понять меня до конца тебе будет сложнее, чем мне — вписаться в понятные для тебя рамки.

Утром Тирр проснулся раньше и успел приготовить для Марго завтрак, после которого девушка упорхнула в университет.

— После обеда я за тобой заеду и отвезу к нам в гости, — напомнила она, уходя.

Маг поджарил себе кусок мяса, очистил от кожуры длинный зеленый овощ, вышел из дому и уселся на крыльце. Принявшись за еду, он вслушивался в звуки просыпающегося мира за оградой. Делать что-либо не хотелось, а мысль о необходимости заняться лабораторией вызывала сильнейшую боль воспаленной лени. К йоклол лабораторию, по крайней мере — сегодня. Конечно, сама собой она лаборатория не построится, но пока что Тирр не представляет себе, с чего начинать. Точнее, с чего начинать он знал: с материалов. Но где именно их искать в этом мире — не имел ни малейшего понятия. Каменный стол можно достать в каменоломне, но знать бы еще, где искать саму каменоломню...

Краем глаза маг заметил движение справа от себя. Повернув голову, увидел небольшого мохнатого зверька, пристально наблюдающего за ним желтыми глазами. Тирр таких уже видел не раз, но зверьки эти всегда торопливо убегали с пути, держась на расстоянии и от людей, и от самого Тирра.

Он положил в рот остаток плода и откусил кусок от надетого на вилку мяса, внимательно глядя на животное. Зверек пристально наблюдал не столько за магом, сколько за куском мяса. Должно быть, голоден. И, словно подтверждая это, существо открыло небольшую розовую пасть и издало тонкий писк.

Тощее, когда-то оно было светло-серым, но теперь грязная шерсть приобрела темно-коричневый цвет. В пасти тонкие белые клычки, явно хищник. И поведение, несвойственное тем уткам, которые уже привыкли к кормежке. Зверек весь напряжен, в любой момент может броситься наутек.

Тирр откусил еще кусок мяса и принялся работать челюстями. Животное снова запищало, должно быть, этот писк для других таких же, или, возможно, для людей должен казаться жалобным. Но вот незадача: Тирр ни его сородич, ни человек.

Он прожевал мясо, перевел взгляд на оставшийся на вилке кусок и внезапно обнаружил, что ломтик в румяной корочке уже не вызывает особого желания съесть его. То ли Тирр насытился, то ли голодный взгляд зверька отбил аппетит. Животное, словно прочитав его мысли, снова пискнуло, с тоской и безысходностью в голосе.

Маг снял с вилки мясо и бросил зверьку: в самом деле, не есть же через силу. Тирр сыт, не жаль поделиться остатками. Существо тот час же вцепилось в ломтик зубами и принялось за еду, урча то ли от радости, то ли от голода.

С неба начал понемногу капать дождь, и Тирр вернулся в дом: тут его ждали книги.

Просмотрев заглавия, он решил отложить точные науки на потом: после обеда его ждет знакомство с новыми людьми, которые могут оказаться не глупее Марго. А второго прокола с Россией и Румынией маг очень не желал.

Для начала он бегло просмотрел географический атлас и запомнил названия королевств, потом взялся за историю. Книги о древних и средних веках, раскрытые в произвольных местах, показались неинтересными, к тому же изучать ее в данный момент вряд ли имеет смысл. Тирр отыскал учебник по истории странным образом обозначенных веков. Знаки, состоящие из косых крестиков и палочек, не говорили ему ровным счетом ничего, однако маг отметил, что древние века и средние века названы все вместе, скопом. В то же время третья книга названием отличается: века поименованы каждый отдельно, видимо, это и есть ближайшее прошлое мира. Четвертая книга, о новейшей истории, сбила с толку: если третья — о последних веках, то о чем четвертая? Тут Тирр сообразил, что люди, живущие недолго, меньше века, склонны мерять время годами, а не столетиями. Получается — новейшая история о последних годах.

Тирр пошел на кухню, достал из холодильника прозрачную коробочку с пирожным и внезапно обнаружил, что запивать-то и нечем. Есть, правда, сгущенное молоко, но оно слишком уж сладкое, к сладкому десерту будет чересчур. Ну ладно, там видно будет, пока обойдется одним пирожным.

Он вернулся в комнату, взял в руку книгу и уже собрался отправиться на второй этаж, усесться в мягкое кресло и заняться изучением, когда услышал тихий звук, доносящийся от затянутого шторой окна. Осторожно приблизившись, маг немного оттянул занавеску и заглянул в образовавшуюся щель.

Оказалось, источником звука послужил тот самый зверек, усевшийся на подоконнике. Когда начался дождик, он воспользовался тем, что окно образовывает в стене нишу, и укрылся там от воды, льющейся с небес. В этот момент ветер изменил свое направление, и капли дождя стали барабанить по стеклу и подоконнику, попадая и на зверька. Тот съежился, подобрав под себя тощие лапки, и забился в самый угол.

Тирр недовольно сжал губы. Он рассчитывал, что вода прогонит существо, но оно и не думало искать себе другого, более сухого укрытия. Возможно, просто не умело.

— Пошло вон, — негромко сказал маг.

Зверек повернул голову, встретился взглядом с Тирром и снова запищал. Маг возмущенно покачал головой: умял такой здоровый кусок мяса и еще хочет? Наглое же зверье в этом мире! Даже те утки не были настолько глупы, чтобы выпрашивать подачки: кому охота их покормить, и так покормит, остальным-то какое до них дело? Но мохнатое животное, видимо, не очень-то и кормят, раз такое тощее. По стеклу забарабанили капли покрупнее, и оно снова запищало, даже не думая уходить.

Тирр внимательно изучал зверюшку, пытаясь сообразить, какую с нее можно извлечь пользу, и тут заметил, что узкая полоска между туловищем и головой существа, на которой не растет шерсть, есть не что иное, как ошейник. Зверюшка, оказывается, домашняя... была. Что-то произошло, и существо лишилось крова и хозяев, а может быть, его просто прогнали... В какой-то мере, Тирр понимал, что в таком случае приходится чувствовать: сам он пережил еще худшее менее двух недель назад.

Чуть поколебавшись, маг отодрал угол занавески, протянул руку и начертил на окне руну.

— Откройся, — приказал он, и створка послушно приоткрылась.

Зверек, казалось, только этого и ждал. Он прошмыгнул в проем, спрыгнул с подоконника на пол и сразу же отблагодарил Тирра, начав отряхиваться от воды и слегка забрызгав его штаны. Маг гневно засопел и уже собрался было наподдать зверьку ногой, когда сообразил, что только запачкает об него тапочек, доставшийся в наследство от прежнего хозяина.

Тут Тирр вспомнил о нежилой комнате возле кухни, в которой бывший владелец устроил свалку ненужной или поломанной мебели и всякой рухляди. Несильно подталкивая зверька ногой, он загнал его в эту комнату и закрыл дверь. Пусть пока там посидит, а дальше видно будет.

Зверек сразу же начал пищать. Маг открыл дверь и посмотрел на него сверху вниз, пытаясь понять, чего ему еще надо. Существо же уселось на задние лапы и задрало голову, глядя на Тирра круглыми желтыми глазами с овальными зрачками.

Маг отыскал какое-то тряпье и бросил в угол комнаты, указав на него зверьку:

— Вот сюда иди.

То ли тот понял речь, то ли просто сообразил, что ему дали подстилку, и стал принюхиваться к незнакомому запаху тряпки. Тирр вышел в кухню, взял из шкафа два блюдца, в одно налил воды, во второе положил кусочек сырого мяса и вернулся в комнату. Зверек новой порции очень обрадовался и сразу же принялся за еду.

— Сиди тут и не пищи, — приказал ему маг и запер дверь.

Надо будет расспросить Марго, что это за существо и какой с него прок. А пока пусть сидит себе и радуется теплу и еде.

Кстати, о воде. Молоко сгустили, видимо, для того, чтобы оно занимало меньше места, решил Тирр, и если это так — оно может быть легко превращено в обычное. Достаточно долить воды.

Он закипятил на плите воду, налил в большую кружку на дно молока, развел его на три четверти кипятком и дал немного остыть. В результате получился просто отличный напиток, в меру сладкий и отдаленно напоминающий то молоко, к которому Тирр привык дома. Ясное дело, что здешнее молоко на вкус иное, нежели рофье, но и так неплохо.

Маг отнес пирожное, молоко и книгу на второй этаж, уселся в свое любимое кресло и принялся за чтение. Перевернув страниц сорок, наскоро пробегая глазами упоминания никому неинтересных фактов, он, наконец, наткнулся на более интересное для себя чтиво: описание войны с применением различных видов местного оружия. Не совсем понятно было, отчего война называлась 'Первая мировая', в то, что до нее люди не воевали, Тирр ни секунды не верил.

Где-то через четверть часа до его слуха донеслись вопли с первого этажа: зверек буквально завывал непонятно почему. Тирр отложил книгу и взялся за свой медальон. Беглый осмотр сквозь пол ничего не дал, никаких незваных гостей. Маг осторожно спустился по лестнице, и внезапно ему в ноздри ударил чудовищный смрад, показавшийся странно знакомым.

Ну конечно же! Газ, горящий синим огнем! Подогревая себе воду, Тирр либо забыл завернуть вентиль, либо завернул не до конца, а может, просто нечаянно зацепил, отходя от плиты. Так или иначе, в прихожей дышать стало трудно из-за отвратительного запаха.

— Откройтесь все! — крикнул маг, дверь и окна выполнили этот приказ, распахнувшись настежь.

Он прошел на кухню, закрыл вентиль до упора, затем вернулся в прихожую и принялся читать заклинание, запуская по дому небольшие вихри: одни выдували наружу отравленный воздух, другие нагоняли снаружи прохладный чистый. Несколько минут спустя уже ничто не напоминало о случившейся неприятности.

Тут Тирр вспомнил о зверьке: тот уж несколько минут как молчал. Маг заглянул в комнату, где раньше сидело животное, но его там не оказалось: окно в комнате открылось, как и все остальные, и зверек сразу же удрал. Ну и йоклол с ним.

Тирр повернулся к входной двери и увидел пару больших желтых глаз да два торчащих над порогом уха: животное вернулось и теперь осторожно наблюдало за домом, пытаясь сообразить, прошло ли то бедствие. Хорошая память у зверушки, помнит, что тут можно получить поесть, вот и пришло обратно.

— Ну ладно, — негромко сказал маг, загоняя животное обратно в комнату, — будем считать, что свое мясо ты отработал.

А про себя подумал, что ни один поступок, который он совершил в своей жизни, и ни одна оказанная услуга не окупалась сторицей так быстро. Полон дом газа — крайне чревато, газ-то горючий. А случись подобное ночью, да еще если бы он спал на первом этаже, как этой ночью с Марго, можно было б и задохнуться во сне. Хорошо что зверек поднял тревогу. Собственно, вот и ответ, какой с него прок: если держать его на первом этаже, впредь можно не бояться нечаянно не перекрыть доступ газа полностью. Чуткое животное тотчас же начнет вопить.

Немного подумав, Тирр вошел в комнату к зверьку и налил ему в блюдце с водой немного молока. Заслужил, заморыш, что и сказать.

* * *

Марго появилась только ближе к вечеру, Тирр уже ждал ее, нарядившись в свою лучшую одежду.

— Привет, Тирр, — улыбнулась девушка.

— Привет, — улыбнулся в ответ маг и притянул ее к себе для поцелуя.

В этот момент из-за закрытой двери донесся писк.

— О! Кто это у тебя мяукает? Ты кота завел?

— Он сам пришел.

— А зачем ты его запер там? Чтобы не убежал?

— Он грязный.

Марго немного приоткрыла дверь и зверек сразу же попытался выскользнуть, но был пойман.

— Вот блин, прям ужас грязный-то какой и тощий, — огорчилась Марго, — да еще и маленький. Тебя не посетила мысль его вымыть?

— С какой стати я должен его мыть? — искренне удивился Тирр, — я ему что, слуга?

Девушка взглянула на него с укоризной:

— Странный ты. Жалеешь как-то наполовину. Есть дал, а помыть лень.

— Жалеть? С чего бы?

— Действительно, с чего бы жалеть тощего бездомного котенка?! — сверкнула глазами девушка и выдала фразу, которая магу очень не понравилась: — Хотя, я же совсем забыла, что ты дроу. Зачем ты тогда вообще пустил его в дом? Пусть бы себе на улице преспокойно подыхал. И мясо на него мог бы не тратить.

Тирр обругал себя последними словами: он внезапно понял, что в книгах, о которых Марго говорила раньше, описан не только мир Подземья и илитиири, но и их социальное устройство, а также, по всей видимости, взаимоотношения с другими народами Торила. Вдобавок Тирр, словно безнадежный идиот, совсем упустил из виду то, чего никак нельзя было упускать: люди находят различия в поведении дроу и людей, а также добродетели первых предосудительными. А Марго ведь человек. И хотя ни она сама, ни ее окружение никогда никак от илитиири не страдали, ее оценка будет примерно той же. Ведь добродетели людей и в том мире, и в этом те же самые, и разница, надо думать, осталась той же. А он, кретин, всю жизнь неусыпно контролировавший любые проявления эмоций, попал в другой мир и расслабился, решив, что теперь это ни к чему. Проклятье! Надо что-то с этим делать.

— Когда он пришел на запах мяса, я как раз наелся, — пояснил маг, — вот и бросил ему, пусть и он поест. Потом пошел дождь, и этот зверек... котенок, он сидел на подоконнике и пищал. Писк мешал мне спокойно читать, я его и впустил. Дом большой, все равно я во всех комнатах сразу не живу.

— Мог бы пинком прогнать и не париться, — посоветовала Марго, но сарказм стал каким-то менее злым, кажется, Тирр выбрал линию поведения правильно.

— Получить пинка от того, кто вначале дал поесть, больнее вдвойне, — пожал плечами он, — да и с чего бы мне его пинать? За писк? Он ведь и издохнуть от пинка мог бы.

— Выходит, ты его все-таки чуточку пожалел?

Воистину, мир другой, а людишки те же. Только они умеют так самозабвенно выдавать желаемое за действительное. И такие предсказуемые: именно в этих словах Тирр как раз и нуждался, чтобы полностью исправить ситуацию.

— Как тебе объяснить... Понимаешь, в нашем языке слова 'жалость' нет. Точнее, есть слово 'сожалеть', но оно употребляется только по отношению к себе. Можно сожалеть о чем-то, но нельзя жалеть кого-то. Когда мы говорим о таком чувстве, то заимствуем слово из языка поверхностных жителей. Так что я не был уверен, что правильно понимаю тебя. Но если ты имеешь в виду неприятное ощущение, которое у меня возникло, когда я ел, а он пришел и стал смотреть на мясо голодными глазами — то, наверное, это и есть жалость?

— Стало быть, в книгах неверно написано, что дроу чужды жалость и сострадание? — полюбопытствовала Марго, от ее неодобрения не осталось и следа.

— Да не то чтоб так... но проявление подобных эмоций считается слабостью, — развел руками Тирр, — потому те, кому все это не чуждо, тщательно скрывают свои чувства.

— Здесь жалость и сострадание считаются добродетелями, — сказала Марго.

— Я предполагал, но не был в этом уверен, — словно оправдываясь, ответил маг.

Мысленно он перевел дыхание. Положение исправлено, чего и стоило от себя ожидать. Но впредь не стоит похлебку башмаком черпать, чтобы лишний раз не напрягаться, выкручиваясь из неудобного положения. Хватит с него, пятьдесят лет напрягался и выкручивался, до того как в портал шагнул.

— Теперь — можешь быть уверен. А котенка я тогда себе заберу. У меня есть один — будет второй.

— Эммм... не то чтоб мне было жалко, но он мне самому нужен.

Тирр коротко пересказал происшествие с плитой, Марго кивнула:

— Вот видишь. У нас вообще есть поверье, что все поступки — хорошие и плохие — возвращаются обратно. А еще в народе говорят: 'поступи с другим так, как бы ты хотел, чтобы с тобой поступили'. Или — 'не сделай другому того, чего себе не желаешь'. Раз так, его все-таки надо помыть.

Маг вздохнул:

— Ну ладно. Но я не умею мыть котов.

— Научу, — улыбнулась девушка.

Она понесла зверька в ванную комнату и посадила в маленькую ванночку, прикрепленную к стене. Тирр раньше недоумевал, зачем она нужна. Большая ванна — мыться самому, странная высокая ванночка на полу с крышкой идеально подошла, чтобы ходить в нее в туалет, но вот эта маленькая на стене... Для животных, оказывается.

Марго пустила воду и отрегулировала вентилями температуру.

— Мыть кота надо в воде, которая немного теплее твоих рук, — пояснила она и сунула котенка под кран, — и следи, чтобы вода не попала ему в уши!

— Конечно-конечно, — закивал Тирр, подумав, что коты не йоклол знает какие большие господа, чтобы величайший маг двух миров им прислуживал, да еще и за ушами следил. Проще будет придумать, как зачаровать плиту, чтобы она сама всегда закрывала газовый вентиль, чем возиться с животным.

Марго сняла с животного грязный ошейник и повертела в руке:

— Совсем никуда не годится. Ни одной блохи не отпугнет...

— А здешние блохи боятся ошейников? — полюбопытствовал маг.

— Это специальный ошейник. Он пропитан веществом, которого блохи боятся. Ну или — был пропитан...

Животное, попав под струю воды, мяукнуло и попыталось удрать, однако Марго держала его осторожно, но уверенно: практика есть.

— По-моему, ему совсем не нравится мыться, — заметил маг.

— Угу. Кошки воду не любят, обычно. Но это для его же пользы.

Котенок, сообразив, что удрать не получится, смирился со своей участью и перестал вырываться, но его мордочка стала выглядеть еще унылей, чем раньше, а намокшая шерсть прилипла к бокам, отчего стало видно, как сильно он отощал. Марго дважды вымыла его с мылом и повернула голову к Тирру:

— Теперь бы его вытереть чем-то.

— Полотенце, которым я вытирал свою голову, их королевскому величеству Тощему Коту сойдет или они побрезгуют? — с сарказмом ответил маг.

Марго прыснула в ответ:

— Неужели ты завидуешь, что я уделяю ему столько внимания?

Тирр лукаво прищурился:

— А это, между прочим, мысль. Меня бы вполне устроило, если бы ты вместо него меня искупала.

— Я подумаю над этим, — улыбнулась девушка, — а пока найди какую-нибудь тряпицу его вытереть.

Маг отыскал в комнате, где поселил котенка, какую-то ветошь и принес в ванную:

— Сгодится?

— Вполне.

Она вытерла зверька и занесла в комнату, усадила на подстилку и укрыла сверху. Тот вначале начал отряхиваться, а потом принялся вылизывать шерстку, спрятавшись в складках.

— Ну вот, так намного лучше, — подытожила Марго результаты своей работы, — когда он высохнет, то станет намного симпатичнее и пушистее. Сам увидишь. А теперь едем, как раз к праздничному столу успеем!

Садясь в солнцеглаз Марго, маг заметил чуть дальше по улице стоящую машину серого цвета. Она стояла тут утром, когда Тирр ходил за продовольствием. Вообще-то маг уже понял, что стоящий у обочины автомобиль — это нормально, их не только во дворах и пристройках держат, но и прямо на дороге. Но они обычно пусты. А внутри этого сидит человек. И утром сидел. Занятно.

Когда Марго проехала квартал и на перекрестке свернула направо, Тирр, скосив глаза, заметил, что серый солнцеглаз отъехал от обочины и развернулся следом.

— А далеко нам ехать? — невзначай поинтересовался маг.

— Мы за городом живем.

Новость, однако. Влиятельный вельможа — за городом?

— А почему не в центре города? — осторожно поинтересовался Тирр и пояснил: — я не знаю, как тут, а у нас чем богаче и влиятельнее знатный дом, тем ближе к центру он находится. И у людей точно так же было: дворец короля в центре столицы, самые богатые вельможи — неподалеку.

— Вообще-то, похожая картина и у нас, но с парой нюансов. Квартиры в центре города, особенно такого, как Питер, всегда стоили очень дорого. Но одно дело у вас, другое — у нас. У вас ведь, хи-хи, солнцеглазиков-то нет, верно? Когда мы приедем, давай я во дворе немного погазую на холостых оборотах, а ты сзади постоишь и попробуешь подышать выхлопными газами? В Питере автомобилей десятки тысяч, если не сотни. Вот и представь себе, каково жить в центре большого города. Вот потому-то давно уже наметилась тенденция: у кого есть деньги, тот выбирается жить за город в собственном особняке. С нашими солнцеглазами — догадался же ты их так назвать — расстояния теряют свое значение. Зачем жить в каменных джунглях, если можно иметь дом вдали от шума и задымленности большого города?

— Понимаю, — кивнул Тирр.

Автомобиль выехал за город. Вскоре впереди показались первые дома поселка, и маг подумал, что жить в маленьком отдельном доме в здешних краях явно престижнее, чем в больших кубических коробках. Получается, с домом Тирру повезло. Еще он подумал, что надо будет выучиться управлять солнцеглазом, доставшимся ему вместе с особняком. Потому как едут они всего лишь четверть часа, а расстояние покрыто такое, что на ящере пришлось бы в седле трястись часа по меньшей мере два.

Марго свернула с шоссе и покатила по переулку, утопающему в зелени. Тирр обратил внимание, что дома по обе стороны все сплошь побольше его собственного, и редкий особняк в два этажа: в основном в три. Раскрашены все по-разному, но преобладают белые или желтые стены, черепица чаще красная.

— Какие-то цветастые дома, — поделился он своими мыслями.

— А ты хотел чтобы они какие были? Черные и мрачные?

— Почему мрачные? Черный цвет придает величественности.

— Ну это, знаешь ли, вопросы вкуса. Темные цвета — мрачные. Светлые — жизнерадостные. Мы предпочитаем жить в разноцветных уютных домах и поселках, а не давить на окружающих величественной мрачностью. Да, кстати, жертвенных алтарей и пыточных комнат у нас, к сожалению, тоже нет, — хихикнула Марго.

Тирр уже открыл было рот, чтобы спросить, с какой стати устраивать пыточные в жилых домах, но догадался, что девушка над ним подтрунивает, и решил, что наилучшим ответом будет шутка.

— Я примерно так и думал, — кивнул он, — но ничего страшного в этом нет. Я уже принялся оборудовать ее в подвале своего дома. Мне осталось только достать соответствующую утварь и озаботиться звуконепроницаемостью. И все будет в лучшем виде. Хочешь быть первой посетительницей моей пыточной? В роли зрительницы, конечно же.

Марго прыснула, и Тирр внезапно подумал, что такого легкомысленного отношения его персоне не позволяли себе даже женщины его собственного народа. Надо научить ее относиться к себе с большим уважением, нежели сейчас.

— Ты знаешь, Тирр, это вряд ли. 'Железные девы', дыбы, гарроты и 'испанские сапожки' — это не те вещи, которые у нас продаются в магазинах.

— Все эти названия мне ни о чем не говорят, — признался маг, — но, думаю, я разберусь, как ими пользоваться. Постараюсь где-нибудь раздобыть что-то из этого перечня.

— Разве что в музее украдешь, — засмеялась Марго.

— А где находится этот музей? — совершенно серьезно поинтересовался Тирр.

— Ты же шутишь, надеюсь? — в голосе девушки засквозило беспокойство.

— Не люблю разочаровывать женщин, — пожал плечами тот, — если в твоих книгах написано, что у дроу дома непременно должна быть комната для пыток — я постараюсь не обмануть твоих ожиданий.

— Шутник. И кого бы ты там пытал?

— Придумал бы что-нибудь. У тебя есть враги?

— Нет!

— Тогда у твоего отца наверняка есть. Не бывает больших людей без большого количества врагов.

Марго подъехала к металлическим воротам в каменной ограде, и Тирр отметил, что каменная ограда смотрится куда как лучше металлической. Как-нибудь он и себе сделает такую, только сперва разживется деньгами и узнает, где найти работников. Девушка достала ключи, направила брелок на ворота, извлекла из него тонкий писк, и те поползли в сторону.

— Видишь, у нас тоже есть магия, которая открывает перед нами двери, — улыбнулась она.

Ладно же. Тирр молча нарисовал на воротах руну и щелкнул пальцами. Металлическая панель, наполовину открывшись, поползла обратно.

— Когда вернемся ко мне домой, попытайся проделать с моей дверью то же самое, что я проделал с твоей, — вернул улыбку он.

Марго несколько раз безуспешно попыталась открыть ворота и сдалась:

— Ну ладно, ладно! Твоя магия круче моей.

Маг широким жестом позволил двери выполнять команду брелка.

— Ты только имей в виду — никакого колдовства у нас дома. Если ты такое проделаешь, объяснить это моим родителям будет затруднительно, а бабушка и вовсе может решить, что ты приспешник Сатаны. А это может иметь для тебя очень печальные последствия.

— Твоя бабушка — тоже высокопоставленная вельможа? — уточнил Тирр.

— Хуже. Она немножко... э-м-м, близко принимает к сердцу все, что связано с религией. Сатана — это бывший слуга, а теперь главный враг Яхве и всего человечества, и если бабушка решит, что ты его посланник — быть тебе облитому святой водой. А твоя мазь на лбу, как мы уже знаем, совершенно неводостойкая!

Машина закатилась во двор, где уже стояли еще три, и затихла. Выходя наружу, Тирр успел заметить, как мимо закрывающихся ворот проехал тот самый серый солнцеглаз.

— Значит учти, тут будет Сергей, которого ты в лужу окунул. Все это недоразумение, так что не вздумай строить планы мести, — Марго погрозила пальцем.

— А этот Сергей...

— Парень моей сестры.

— А с чего вдруг я должен мстить? — искренне удивился Тирр, — это он мстить должен...

Мысль '...и потому его стоит убрать до того, как он на что-то сподобится' он вовремя придержал при себе.

— Он не будет тебе мстить! Недоразумение это, понимаешь? Он думал, что ты меня похитил.

— Ладно-ладно, я сделаю вид, что вижу его первый раз в жизни, — заверил девушку маг, чтобы побыстрее сменить тему. Неровен час, догадается, что их знакомство именно похищением и было.

Он поправил куртку, рубашку:

— Ну, как я выгляжу?

— Отлично! Идем, а то нас уже все заждались, пока я твоего кота купала.

На дом Тирр успел взглянуть только мельком, белые стены с безвкусными прямоугольными окнами ему не понравились, но размеры трехэтажного особняка с небольшим садиком все же впечатлили: безусловно, дом, достойный высокопоставленного человека.

Входная дверь оказалась не заперта, но Тирр не стал выяснять, почему Марго отчитывала его за незапертую дверь, хотя в ее доме картина та же самая. Гораздо больше его заинтересовало, где же, йоклол его возьми, привратник.

— Так нету у нас привратника, — ответила девушка и указала на стенную вешалку: — вот сюда куртку повесь и шляпу.

— А охранники где? Мы просто так вошли в незапертую дверь, и никто даже не заметил! Где слуги? Знаешь, если бы в поместье дома Диренни могла вот так зайти любая приблуда...

Марго захихикала, прикрыв рот ладошкой, и сказала:

— Во-первых, Тирр, мы не дроу, врагов у нас нет. Просто нет. Охрана в доме не нужна — по всему участку сигнализация, мы на пульте у полиции. Кто-то полезет через забор — у них загорается лампочка. Учитывая, что служащим, ответственным за нашу усадьбу, отец на Новый год — это у нас праздник такой — скажем так, дарит премию, то, сам понимаешь, охрана примчится очень быстро. И слуг у нас нету... в твоем понимании. Есть приходящая кухарка, приходящая домработница и приходящая медсестра для бабушки. Ну и есть семейный доктор, живущий неподалеку, но про него нельзя сказать, что он у нас работает.

— Твой отец, твоя мать, твои брат и сестра, твоя бабушка и ты — я все верно посчитал? Шесть человек, и на всех аж трое слуг?! Да-а-а....

— Не удивляйся, у нас немного другие порядки. Понимаю, тебе сложно будет привыкнуть...

— Да я не удивляюсь. Я ничему не удивлюсь в этом мире: другой мир на то и другой. Просто вспомнилось мне, что дома у меня жили мать, четыре сестры, мой брат и я. Да иногда еще некоторые мужья матери, которые выбирались обычно из охраны или слуг, пользовались кое-какими господскими привилегиями. У нас помимо собственно охраны были слуги, числом до двадцати, и еще рабы... Я вот представил себе, что было бы, если б нам прислуживало всего трое слуг, и мне стало их по-настоящему жаль...

— Да уж, — улыбнулась Марго, — а теперь идем, я познакомлю тебя со своей семьей.

Тирр проследовал по вестибюлю в столовую комнату, где уже был накрыт праздничный стол, за которым расположились семь человек: четыре женщины и трое мужчин.

— Приветик! — прощебетала девушка и, не ожидая ответных приветствий, сделала шажок в сторону, чтобы не заслонять Тирра от любопытных взглядов: — знакомьтесь, это Теодор!

Пока она представляла всех по очереди, начиная с отца и матери, и дальше по кругу, маг, вполуха слушая и запоминая имена, внимательно изучал главу семейства.

Чуть выше самого Тирра, худощавый, с узким костлявым лицом и высоким лбом — довольно типичные черты для мыслителя, хоть человека, хоть илитиири. Глубоко посаженные глаза смотрят испытующе, с интересом и, вроде бы, благосклонно. Одет в брюки и белую рубашку, то есть в том же стиле, что и маг. Повезло угадать с одеждой.

— Мира и процветания вашему дому, — с достоинством произнес Тирр, — а вам лично — дальнейших триумфов.

Николай Михайлович встал из-за стола и шагнул навстречу гостю, протягивая вперед руку. Тирр принялся мучительно соображать, что надо делать, но тут на выручку поспешила Марго:

— Ах, забыла совсем, что в Тибете не принято приветствие рукопожатием, — сказала она, — там же иначе здороваются, а я не объяснила, как у нас.

Маг 'отзеркалил' жест и отметил про себя, что хозяин дома обладает довольно сильными, для пожилого человека, руками. Сразу после этого он поклонился, склонив голову, матери дома и ее матери, адресовав жест, за незнанием правильного порядка, обеим женщинам сразу, благо, рядом сидят, затем обменялся рукопожатиями с братом Марго, Ильей, и уже знакомым ему Сергеем. Странно, что здесь хозяева встают навстречу гостю, но надо будет иметь это в виду. После он поприветствовал полупоклоном младшую дочь дома и избранницу Ильи, и на этом процедура знакомства закончилась, все уселись за стол снова, Илья кивнул магу на стул рядом с собой, Марго села напротив.

Практически сразу Тирр оказался перед новой проблемой: Николай Михайлович — ох и зубодробительные же имена у этих людей! — обращался к нему во множественном числе, а Илья — почему-то в единственном. Однако он выкрутился, решив отзеркаливать обращение, и убедился, что поступил правильно: Сергей делал точно так же, обращаясь на 'ты' только к своим ровесникам. Его статус здесь, по идее, такой же, как у Тирра: спутник дочери дома и гость. Посему маг решил повторять и его манеру общения, и действия за столом.

А стол оказался весьма и весьма хорош: похлебка с пряным запахом, вино, множество салатов и закусок, а также несколько блюд, намазанных или уложенных на тонкие кусочки хлеба.

— Пробуйте пальчики, — радушно предложила ему мать Марго, Светлана Васильевна.

Тирр отчаянно попытался сохранить неподвижное лицо, но, видимо, легкий перекос все же произошел, так как Марго сразу же вмешалась:

— Это название такое. Крученики по-другому. Только вынимай спичку перед тем как есть.

Тут появилась кухарка с крупной фаршированной рыбой на блюде, и маг получил небольшую отсрочку перед тем, как на него посыплются вопросы. Лишь бы Марго не дремала.

Вопреки ожиданию, ничего не посыпалось, хотя Тирр отметил повышенный интерес к своей персоне со стороны родителей Марго, ее брата и сестры. Мать матери, хрупкую старушку, больше заботило, хорошо ли кухарка приготовила блюда, подруга Ильи болтала о непонятных вещах с Лилей, сестрой Марго. Лиля, правда, поглядывает на мага несколько неодобрительно: видимо, знает об инциденте и задета тем, что ее собственный избранник был окунут в лужу избранником сестры. Соперничество между сестрами и людям не чуждо. Сам же Сергей делает вид, что вообще не замечает Тирра. Минус одна проблема, по крайней мере, в данный момент.

Желудок, уместив в себя порцию горячей, непривычной на вкус, но вполне съедобной похлебки, в которой плавали белые кубики неправильной формы, оранжевые кружочки, какое-то белесое зерно и кусочки мяса, приятно отяжелел. С того момента, как маг очутился в этом мире, он питался чем попало, и жидкая пища оказалась очень приятным разнообразием. Надо будет научиться готовить похлебку самому, так как собственные слуги ему пока что, скорее всего, не светят.

Поглощая различные деликатесы, маг внимательно прислушивался к разговору отца семейства, пытаясь выловить крупицы полезной для себя информации, но Николай Михайлович говорил о чем угодно, кроме своих служебных и научных дел, и Тирр силился понять, то ли он не желает обсуждать серьезные вопросы в присутствии чужих, что весьма вероятно, то ли у людей вообще такое странное обыкновение: во время трапезы молоть языками впустую.

Примерно через четверть часа хозяин дома отлучился из-за стола со словами:

— Итак, сейчас будет гвоздь программы. Минут через десять.

— Гвоздь чего? — одними губами спросил Тирр у Марго и тут же спохватился, что он ведь иностранец, и тонкостей языка ему позволительно не знать.

— Это выражение такое, — пояснила девушка, — в данном случае подразумевается главное блюдо.

— Ясно, — кивнул он.

— А ты неплохо по-русски гутаришь, — заметил Илья, повернув лицо к магу, — давно язык выучил?

— Месяц назад не знал ни слова по-русски, — ответил Тирр.

— А говоришь почти без акцента. Даже не верится.

— Произнеси быстро любую бессмысленную околесицу, — предложил маг.

Илья на секунду задумался, потом выдал скороговоркой:

— Явольбильйонфагготканальягеррмайорпятьсотсемьсотстопятьшестьсот!

— Явольбильйонфагготканальягеррмайорпятьсотсемьсотстопятьшестьсот, — повторил маг, скопировав при этом интонацию собеседника.

— Да уж, слуховая память хоть куда, — одобрил Илья, — я вот даже сам не запомнил, что сказал.

Краем глаза Тирр заметил хитрую ухмылку на лице Сергея и понял, что стоит ожидать пакости. Так и вышло.

— Давай я попробую, — предложил тот и выпалил: — надворетраванатраведрова!

— Надворетраванатраведрова, — повторил маг, подумав, что читал заклинания и посложнее.

Недруг скорчил кислую мину и попытался уравнять счет:

— Ты ведь знал эту скороговорку, не так ли?

— Первый раз услышал, — ровно ответил Тирр.

— Честно-пречестно? — коварная ухмылка Сергея стала еще шире, — видишь ли, ученые доказали, что при произношении подобных скороговорок запинки возникают даже не из-за нетренированности голосовых связок, а из-за специфики строения человеческого мозга. Эту скороговорку нельзя произнести правильно с первого раза, и это доказывает, что ты знал ее раньше.

— Это доказывает лишь то, что мой мозг совершеннее твоего, — холодно парировал маг.

— Ну ладно, один-ноль в твою пользу, — неохотно, с наигранной улыбкой сказал тот.

— Нет, это уже два-ноль, — лучезарно улыбнулся Тирр и по выражению лица оппонента понял, что выпад достиг цели. Так ему и надо, пусть знает, что связываться с величайшим магом двух миров — даже только на словах — себе дороже выйдет.

— Серега, тут дело такое, ловить монаха на скороговорках идея дохлая, — хмыкнул Илья, — я не знаю, какая в точности учебная программа в нынешних монастырях, но медитации, пение мантр, занятия боевыми искусствами, всяческие хитрые штучки вроде бросания иглы и прочие применения внутренней энергии, ну там самоисцеление или крошения кирпичей кулаком... В общем, все это нехило развивает не только контроль над телом, но и контроль над разумом. Я прав, Теодор?

Маг бросил быстрый взгляд на Марго, опасаясь, что ему могут снова подбросить пакостный вопрос вроде России и Румынии, и та едва заметно кивнула.

— В значительной степени да, — ответил он, — с некоторыми оговорками. Иглу бросать меня не учили, и я не монах. Так уж просто вышло, что я жил в монастыре, и учился вместе со всеми. А иглу бросать — это как?

— Передача когда-то была о восточных хитрых умениях. Там один китаец бросал обычную швейную иглу так, что она пробивала стекло. А другой, учитель какой-то гимнастики, ходил по натянутым над землей бумажным рамкам, которые в принципе не могли выдержать его вес. На фоне этого хождение по битому стеклу воспринимается уже как сущий пустяк.

В этот момент величайшего мага кто-то пнул под столом в ногу. Оказалось, таким образом Марго привлекла к себе его внимание, чтобы незаметно скорчить недовольную мину. Вот и поди пойми, что ей не понравилось. Напротив, она должна была бы радоваться, что ее избранник так изящно поставил на место избранника сестры. Надо будет разобраться, какие у Марго взаимоотношения с сестрой, а пока... пока придется вести себя поскромнее, раз демонстрация интеллекта вызывает неодобрительную реакцию.

Неловкое молчание нарушил новый посетитель: упитанный, чем-то напоминающий мохнатый белый шарик с вертикально вверх поднятым хвостом кот прибежал в столовую и остановился, глядя на людей большими желтыми глазами.

— Снежок, иди сюда, — поманил кота Илья.

— Блин! Илюха, не корми его! — сказала Марго.

— Я не могу спокойно есть, когда он смотрит мне в рот, — ухмыльнулся тот в ответ.

— Ты сам посмотри на него! Он скоро при беге будет пузо по полу волочить! Он же не поросенок на мясо!

— Я совсем маленький кусочек ему дам, — извиняющимся голосом ответил Илья и протянул Снежку ломтик крученика.

Тирр, посматривавший на животное искоса, повернул голову сильнее, чтобы лучше разглядеть, и встретился с ним глазами. Внезапно кот выгнул спину дугой, вздыбил шерсть и зашипел. Пока маг пытался сообразить, чего следует ожидать, зверек попятился, развернулся и бросился наутек.

— Что это с ним? — удивилась девушка Ильи.

— Твои духи унюхал, наверно, — пошутил тот.

— Негодник! Сам же их и подарил!

— Ну так ведь я на себя рассчитывал, чтобы мне нравилось, а не коту.

Тирр украдкой обменялся взглядом с Марго и незаметно пожал плечами, намекая, что он тут ни при чем.

Итак, его маскировка на животных не действует. Или, по крайней мере, именно на этого кота. Снежок, видимо, испугался, увидев у незнакомого ему человека нечеловеческую внешность и глаза, отсвечивающие, как у хищника. Надо будет иметь в виду этот момент, и при первой же возможности провести пару экспериментов. Интересно, почему его собственный котенок не испугался? Или, может быть, испугался, но голод оказался сильнее страха?

Его размышления прервал Николай Михайлович, вернувшийся с большим блюдом, на котором дымилось мясо, нанизанное на уложенные рядышком длинные металлические спицы. Тирр отметил, что на хозяине дома появился белый фартук, и это слегка озадачило его. Недоумение усилилось, когда Николай Михайлович с галантным поклоном преподнес блюдо вначале супруге, а затем принялся обносить гостей, словно слуга. Маг попытался представить себе собственную мать, обходящую своих дочерей с блюдом, и едва не засмеялся, когда эта фантасмагорическая картинка вырисовалась перед его мысленным взором.

Он внимательно проследил за Сергеем и в точности повторил его слова, беря с блюда спицу с мясом:

— Спасибо, Николай Михайлович.

Длинный круглый кусок мяса, насаженный на спицу, пах восхитительно и на вкус оказался не хуже. Марго, уже откусив немного мяса и прожевав, поинтересовалась:

— Ну как тебе, Теодор?

— Пожалуй, из всех жареных колбасок, которые я ел в России, эта лучшая, — признался он.

Присутствующие сдержанно засмеялись, Марго пояснила:

— Это не колбаса, это люля-кебаб. В принципе, ты отчасти угадал, потому что готовится кебаб тоже из фарша, но на этом сходство и заканчивается. Правильно приготовленный люля-кебаб в Питере можно найти в очень немногих ресторанах.

— Не имею ни возможности, ни желания оспорить это, — согласился Тирр, проглотив еще кусок.

В этот момент мать Марго наклонилась к уху мужа, который как раз сел на свое место, и очень тихо прошептала фразу, из которой даже тонкий слух мага разобрал только окончание: '...в порядке?' Ответ был так же тих и неразборчив: '...принял таблетку'.

Доедая кебаб, Тирр раздумывал о том, что бы это могло значить, однако его размышления вскоре прервала кухарка: настало время десерта.

* * *

Ледокол выслушал доклад Плешивого и сказал:

— Значит, так. Продолжай наблюдать за домом. Как только типок его покинет — звони.

Он прервал связь и набрал другой номер:

— Толстопуз, надо начинать. У тебя все готово?

— Полюбому, шеф, — ответил собеседник, — костюмы готовы, а бус мы с Саркисяном как раз закончили перекрашивать.

— Выезжайте. Встречаемся на месте, но не спешить. Я туда подъеду чуть раньше вас, осмотрюсь. Понял?

— Понял, не дурак, дурак бы не понял!

Авторитет вошел в гараж, завел машину и выехал из дома, предварительно отправив Насте 'смс', что уехал по делам.

Итак, 'прокейн' преспокойно водит к себе подружку и сам с нею ездит. Нормальное поведение для любого, кто не живет в чужом доме, убив хозяина, которого к тому же разыскивает картель. Левый чувак? Вряд ли, ой вряд ли. Был бы левый — зачем бы врал о машине и доме? Одно из двух: или 'прокейн' полный идиот, решивший поселиться в этом доме и при этом думающий, что его никто не достанет, либо Ледокол где-то очень сильно просчитался. Что ж, поживем-увидим.

Подъехав на место, авторитет достал из наплечной кобуры пистолет и проверил магазин. Не то чтоб он собирался вступать в перестрелку, просто старая привычка. Как говорили самураи, даже если меч понадобится лишь один раз за всю жизнь, его надо носить с собой каждый день.

Улица, чтоб не сказать улочка, узкая, тихая, безлюдная. Дома по большей части неброские, оно и понятно. У кого есть деньги — живет не в Коломягах, а если и в Коломягах — то уж точно не на этой улице. Болотце, одним словом. Хорошее место, если залечь надо, да только Ломщик и тут от смерти не укрылся.

В этот момент из-за угла показался небольшой микроавтобус без окон, со строгой надписью на борту — 'Дератизация'. И номер телефона — его, Ледокола, запасной номер, просто на всякий случай, если какому прохожему вдруг захочется от крыс избавиться. Фургончик с ненастоящим или не отвечающим номером у дома мог бы навести рядового обывателя на подозрения, а так... если кто и позвонит, Ледокол заломит такую цену, что любой лох тот же час возлюбит крыс своих. И все шито-крыто.

Фургончик остановился у дома Ломщика, из него появились трое в костюмах химзащиты, с баллонами на спине и в респираторах западного образца. Ни дать ни взять честные труженики на ниве избавления населения от грызунов.

Авторитет не смог сдержать улыбку. Отличный план и отличная маскировка. Пока чертов 'прокейн' в гостях, средь бела дня к нему в дом, не боясь никакого яда, входят 'дератизаторы', ищут снежок... если находят — хорошо, по-тихому сваливают. Ледокол звонит Ибрагиму и сообщает, что дело в шляпе, и дальше уже пусть он марается, наказывая редиску. Если не находят... тогда, как ни крути, придется устроить с типком рандеву на троих: он, Ледокол и паяльник. Ну и еще Леший, чтобы паяльником орудовать.

Авторитет обменялся взглядами с Толстопузом и незаметно кивнул, давая добро на начало операции. 'Дератизаторы' вошли в калитку, пропав из его поля зрения. Но на такой случай у него есть мобильник, а высокий забор весьма на руку: скроет от посторонних глаз манипуляции у двери дома, заглянуть через него может только высокий человек вроде Лешего, и то поднявшись на цыпочки.

Набрав номер Толстопуза, он приложил телефон к уху:

— Ща входим, — доложил тот, — вот только Саркисян замок починит.

Минуты потянулись медленно. Ледокол хорошо слышал, как возится с замком Саркисян, позвякивая инструментами.

— Ну что так долго возитесь? — нетерпеливо сказал он минуты через три.

— Да вот, что-то не ладится... Сарик, в чем дело-то?

Голос взломщика прозвучал тихо, но Ледокол расслышал его:

— Да бля буду, замок открыт... Смотри вот, до упора провернул, видишь, тут язычка нету? Открыт замок.

— Дерни посильнее, — скомандовал Толстопуз, в трубке послышалась возня, потом голос Саркисяна: — говорю же, не открывается... Изнутри закрыта... на шпингалет или еще что... Это... Толстый, слышь, мне чет хреново...

— Отбой! — приказал Ледокол, — Толстопуз, тащи Саркисяна в фургон! А Костян пусть соберет инструменты и заметет следы! И сваливайте! Фокус не удался, фокусник был пьян...

А сам подумал, что очень кстати взял на дело Лекаря, который сейчас сидит в микроавтобусе и готовится откачивать пациента.

Из соседнего дома возле того места, где стоял у своей машины авторитет, вышла женщина средних лет с хозяйственной сумкой. Когда калитка на другой стороне улицы открылась, выпуская Толстопуза, почти что тащившего на себе едва переставляющего ноги медвежатника, тетка остановилась, глядя на них, и недоуменно спросила:

— Что тут произошло?

— А то я знаю? — пожал в ответ плечами Ледокол, — дератизатор, видимо, отравился. Может, маску надел плохо, может, просто бухой. Дурак за что ни возьмется — все ему боком вылезет.

* * *

После десерта с легким вином беседа за столом слегка оживилась, но Марго снова выручила Тирра, уведя его из-за стола со словами:

— Теодор, идем, я покажу тебе папину коллекцию холодного оружия.

Маг моментально сообразил, что в мире, где воюют пистолетами и пушками, мечи и кинжалы, скорее всего, вышли из употребления, коллекционирование оружия наверняка является чем-то сродни престижной моды, стало быть, хозяин дома ею наверняка гордится.

— О, это всегда с радостью, — согласился Тирр, встал из-за стола, поблагодарив за угощение и отпустив пару тонких комплиментов насчет превосходной готовки, и пошел следом за Марго.

Оружейная комната оказалась во всем доме единственной комнатой с окнами, забранными решеткой. Видимо, коллекция имеет большую ценность, или же в комнате, помимо оружия, еще и тайник спрятан.

Арсенал, к удивлению мага, подобрался какой-то не очень впечатляющий. Несколько алебард и копий на стенах — типично человеческое оружие. И видок не больно презентабельный, и материал — с виду сталь сталью, не особо качественная, на некоторых еще и следы выведенной ржавчины.

Марго, заметив скепсис на его лице, пояснила:

— Ценность тут как бы не в качестве оружия как такового, а в происхождении его. Все это, в основном, вещи, которым триста-четыреста лет, а вот этой алебарде — все шестьсот. Культурные ценности.

На расставленных вдоль стен витринах под стеклом покоились мечи и сабли. Качество большинства из них было под стать оружию на стенах: грубые, неискусно сработанные поделки неискусных людских оружейников. Попался, правда, широкий, добротный палаш, несколько неуклюжий на вкус Тирра, но в хорошем состоянии и с рукоятью, отдаленно напоминающей рукоять его собственной сабли, и довольно изящная, хорошим мастером выкованная шпага.

— Неплохое оружие, — отметил маг, — заточка, правда, недостаточно хороша. Выправить бы клинок да отполировать...

— Так дело в том, что ее точили в последний раз лет триста назад, — донесся от двери голос Николая Михайловича, — и с тех пор шпага лежала в чулане, завернутая в тряпицу, среди разного хлама. Просто чудо, что она так хорошо сохранилась. Словно три столетия промелькнули одним днем. И если ее сейчас наточить... дух веков улетучится.

— Понимаю, — кивнул Тирр, — но меня научили видеть в оружии прежде всего оружие. Я и сам храню саблю своего отца, больше как память, поскольку в клинках, как вы знаете, не нуждаюсь. Но если однажды мне понадобится нечто более действенное, нежели мои руки — она послужит мне так же, как служила моему отцу. Так, как и должно служить оружие.

— Хорошо сказано, Теодор. Может быть, вы оцените вот это, — Николай Михайлович указал на слегка изогнутое оружие, занимающее на горизонтальной подставке центральное место и в комнате, и, видимо, в самой коллекции.

— Почему этот меч не под стеклом? — полюбопытствовал маг, взглянув на экспонат.

— Потому что это единственный предмет в коллекции, которому всего лишь пять лет. Собственно исторической ценности он не имеет, но в нем — древняя традиция. Это японская катана, выполненная по всем правилам и сертифицированная Обществом по сохранению художественных японских мечей. Я привез его из Японии три года назад.

— Художественный меч? — удивился Тирр.

— Да. Это не только и не столько оружие, сколько произведение искусства. Качественный меч, сохраняя свойства эффективного оружия, должен доставлять эстетическое наслаждение наблюдателю, обладать совершенством формы и гармонией художественного вкуса. В чем вы можете убедиться сами, если достанете его из ножен. Только осторожно — он очень острый.

Маг снял меч с подставки и вынул из ножен, внимательно осмотрел клинок и одобрительно заметил:

— Неплохо. Зональная закалка, уплотнение ковкой, безукоризненная заточка... Баланс, правда, не наилучший.

Он убедился, что Марго стоит с противоположной стороны от меча, на всякий случай немного отошел и крутанул для пробы пару раз, перебросил из руки в руку.

— Сильно ощущается отсутствие навершия на рукояти, — сказал Тирр, возвращая оружие в ножны и ставя на подставку.

Николай Михайлович как-то странно посмотрел на него и сказал:

— Вообще-то меч двуручный. Японские кузнецы в пору становления холодного оружия не знали способа получения высококачественной стали, клинки быстро тупились, и оружие было эффективным только при рубящих ударах, что изначально предопределило двуручный хват. В более позднее время, когда была открыта высококачественная сталь, длинная рукоять уже закрепилась как традиция, равно как и фехтование двумя руками. А вы, Теодор, явно владеете определенными навыками, весьма редкими в нынешнее время. В монастыре научились?

— Так и есть, — кивнул маг.

Покинув оружейную комнату, они направились втроем обратно в столовую комнату, однако Марго взяла со стола два бокала и вновь увела Тирра подальше от любопытных взглядов и могущих оказаться сложными вопросов, в этот раз на веранду.

Тут она протянула один коктейль магу, украдкой оглянулась, убеждаясь, что их никто не подслушает, и сказала:

— Знаешь, папе понравилось, как ты одной рукой с катаной управился. Только вот что, Тирр. Давай ты больше не будешь вешать лапшу на уши ни мне, ни моей семье?

— О чем ты? — искренне удивился тот, — какая лапша?

— Это выражение такое. Вешать лапшу на уши — значить дурачить, обманывать. Я о сабле твоего отца, которую ты хранишь, как память. Не ты ли мне сказал давеча, что отца никогда не знал? Я, конечно, понимаю, что для дроу очень характерно манипулировать другими, но при всем моем к тебе расположении, мне подобное поведение не нравится. У нас так не принято.

— А каким образом, позволь спросить, эти два моих высказывания вступают в противоречие? — полюбопытствовал Тирр и, отхлебнув из бокала, пояснил: — я действительно не знал своего отца. Но сабля, которую ты могла видеть у меня дома прислоненной в углу комнаты, принадлежала именно ему, если только брат меня не обманул, что вряд ли.

— Надо же. Я была уверена, что дроу не свойственна сентиментальность, — заметила Марго.

— В принципе, так оно и есть, — пожал плечами маг. — Мне, как младшему сыну благородного дома, полагалось соответствующее моему статусу оружие, но мать решила, что магу добрый клинок ни к чему. И когда я закончил обучение в Мили-Магтир и пошел в Магик, то получил из семейной оружейной совершенно непутевую саблю. Ножны дорогие, рукоятка дорогая, как и полагается, но клинок настолько никудышний, что это, с позволения сказать, оружие было бы стыдно обнажить. Я, вообще-то, не особо уважаю мечи — но бессмысленные бесполезные украшения уважаю еще меньше. Мой брат был воином, и ему досталась не только сабля его отца, но и моего. Потому я у него ее купил. Кайран, хоть и получал большее денежное довольствие, чем я, вечно нуждался в деньгах, а я, как и все мало-мальски приличные маги, всегда их имел. Я не стану вешать тебе лапшу на уши, что сделал это из чистой сентиментальности, но из всего, что я взял с собой из своего мира, пожалуй, именно сабля — наименее полезна. Зачем я ее взял? Сам не знаю, вместо нее стоило бы прихватить целую кучу более нужных вещей, которых мне теперь дико не хватает.

Марго минуту или даже полторы молча смаковала коктейль, и когда заговорила на совсем другую тему, Тирр понял, что недоразумение исчерпано.

— Слушай... Так ты хорошо фехтуешь?

— Все относительно. В Мили-Магтир я не был выдающимся учеником. Но если сравнивать меня с людскими солдатами — то да, я несоизмеримо лучше их. И дело даже не в том, что все дроу гораздо быстрее людей. Людские солдаты обучаются очень короткий срок. Иногда месяцы, иногда год-два. И все. Дальше он должен учиться в битвах на своем опыте, потому как редкие военачальники заботятся о постоянном обучении своих солдат. А мы учимся в военной академии десять лет. Сама понимаешь, уровень мастерства у нас и людей несопоставим. А что до Земли... Я не думаю, что в мире, где вместо мечей воюют пушками, найдется много бойцов, равных мне.

— Понимаю. Я вот почему спросила... ты мог бы научить кого-то драться на мечах?

— Мог бы. А зачем?

— Значит, так. Все что я тебе сейчас расскажу — большой-большой секрет.

— Я весь внимание, — навострил уши маг.

— Сергей хочет жениться на Лиле, но папе он кажется не очень подходящей парой для нее. У нас тут вскоре будет что-то вроде рыцарского турнира — не всерьез, у нас такой вид спорта. В общем, Сергею непременно нужно этот турнир выиграть. А фехтовать он, как ты уже догадываешься, не умеет.

Тирр состроил мину, в полной мере выражающую весь его скепсис:

— Два вопроса. Первый — а тебе в этом какой интерес? И второй — какой интерес мне? С какой стати я должен его учить?

— Ох, какой же ты все-таки... дроу, — вздохнула Марго, — видишь ли, Лиля Сергея любит, я хочу помочь сестре. К тому же, он мой друг.

— Помнится, в прошлый раз ты была очень сердита на него, — осторожно напомнил маг.

— Ключевое слово — была. Говорила же тебе, все случившееся — одно большое недоразумение. К тому же, у нас принято прощать обиды, особенно такие мелкие. И потом. Ты же не собираешься жить тут затворником? Раз ты сюда навсегда — стоит начать заводить новые знакомства и новых друзей.

Тирр наигранно тяжело вздохнул и ответил:

— Ну хорошо. Я помогу тебе помочь твоей сестре.

Девушка улыбнулась:

— Я знала, что могу на тебя рассчитывать. Ладно, давай пойдем обратно в дом, там еще десерт будет.

Маг искоса взглянул в сторону комнаты на сидящих за столом людей:

— Будет не очень здорово, если меня попытаются втянуть в разговор. Признаться, я слова-то не все понимаю, а смысл временами и вовсе ускользает.

— Если будут задавать сложные вопросы — я тебе подскажу. К слову, ты неплохо выкрутился, копируя манеры и действия Сергея. Я ведь совсем упустила из виду, что правила поведения в гостях у вас наверняка отличаются, и вспомнила об этом, только когда представляла тебя. Боялась, что может и конфуз получиться.

— Ах, если б я за столом только конфуза мог опасаться, — криво улыбнулся Тирр, — как-то раз, когда я имел честь разделить трапезу с матерью и сестрами, я вызвал недовольство сестры и получил массивным кубком по лицу. Так что я, так сказать, ученый в плане манер.

— Что ж ты сделал-то? — сочувственно спросила Марго.

— Если б знал — было бы не так обидно. Но труд объяснить мне, за что я схлопотал по роже, никто на себя не взял. О, я хотел спросить. Что такое 'таблетка'?

— Грубо говоря — маленький кусочек целебного вещества, который глотают. А что?

— Твой отец говорил твоей матери, что принял таблетку. А мне он сразу, с первого взгляда показался каким-то... уставшим.

Девушка кивнула:

— У него сердце пошаливает. А он сегодня принялся люля-кебаб готовить, хотя ему советовали ограничиться шашлыком. Кебаб при готовке, видишь ли, надо долго вымешивать, чтобы фарш стал вязким, шашлык куда как проще.

— И отсюда сразу же новый вопрос. Я не хочу ничего обидного сказать, всего лишь пытаюсь уяснить непонятное. Почему, имея кухарку, твой отец сам занимается готовкой? Почему вообще глава дома занимается готовкой, а потом еще и носит блюдо, словно слуга?

— Потому что у нас это не зазорно. Я расскажу тебе историю об одном человеке, чтобы ты лучше понял обычаи и характер людей. Его звали Цинциннат, и он имел репутацию выдающегося лидера и полководца. Однажды его страна попала в беду, и было решено поставить верховным правителем Цинцинната. К нему отправили посланников, и те нашли его в его поместье, работающим в поле наравне с рабами.

— Рабами? — оживился Тирр.

— Дело было больше двух тысяч лет назад, тогда рабство было в порядке вещей. Так вот, Цинцинната пригласили быть верховным правителем. Он согласился, возглавил войско, разбил угрожавших стране врагов, навел порядок в столице, после чего досрочно сложил с себя полномочия и вернулся в свое поместье. Спустя годы в стране началось восстание, и тогда снова вспомнили о Цинциннате. Цинциннат снова получил абсолютную власть, подавил восстание, навел в стране порядок, а потом опять сложил с себя полномочия и вернулся в свое поместье.

Тирр обдумал услышанное и спросил:

— Ты хочешь сказать, что такое поведение для людей — нормально?

— Нет, не совсем нормально, скорее, огромная редкость. Однако подобная простота нравов считается добродетелью. Цинциннат в этом плане — исключение, почему он, собственно, и вошел в историю. Однако я хочу сказать, что не всем людям свойственна жажда власти. И работать своими руками — не стыдно, даже если ты большой вельможа. К тому же у славян, к которым относятся и русские, гостеприимство — национальная черта. Готовить для своих гостей угощение собственными руками — не унизительно. И угощать их лично — не унизительно. Это проявление искреннего радушия... Понимаешь, о чем я?

— Кажется, да, — кивнул маг, — если только я правильно понимаю, что такое 'гостеприимство'.

— У вас такого слова нет? — догадалась Марго.

— Угу.

— Я так и думала. Тебе будет сложно привыкнуть, потому что у нас многое не так, как у вас. Моя мама в свободное время занимается вязанием. Не потому, что это необходимо, а потому, что многим, и ей в том числе, нравится что-то делать своими руками. Сейчас вернемся — обрати внимание на серый свитер Ильи. Его связала мама. Не самый модный свитер, безусловно. У Ильи достаточно денег, чтобы одеваться в дорогих магазинах, но свитер он носит мамин. Не потому, что он красивее или теплее — а потому, что мама связала.

— Я понимаю, — солгал Тирр.

Вечер, безусловно, удался, подумал он, садясь на свое место за столом, какое-никакое впечатление он уже произвел. Однако что может быть лучше хорошего впечатления? Очень хорошее впечатление. И теперь, благодаря подсказке Ильи, он имеет отличный план действий. Нет, не отличный — превосходный.

Маг прикинул, на чем возле Николая Михайловича проще всего будет начертать руну, и решил, что бокал подойдет. Мимолетный взгляд в сторону хозяина дома — и на прозрачной стеклянной поверхности искрится и переливается невидимый для других знак. Теперь лишь вопрос времени, когда Николай Михайлович возьмет бокал в руку.

Тем временем Лиля предложила всем посмеяться, вспомнив, что в каком-то канале должна начаться передача чего-то непонятного неизвестно кому. Пока Тирр размышлял, что же такое должно передаваться, раз местом передачи выбран канал, в руке Ильи появился черный блестящий артефакт. Он направил странную вещь на большую черную скрижаль, установленную у стены, и та внезапно ярко вспыхнула буйством огней и красок. Черная поверхность мгновенно превратилась в картину, столь же искусную, как портрет семьи бывшего хозяина обители Тирра, но эта не только еще и двигалась, но и издавала звуки.

К счастью для мага, первые несколько секунд он просто не понимал, что видит, и этого времени ему хватило, чтобы сосредоточиться на самоконтроле. Поэтому, когда Тирр все же осознал, что именно перед ним находится, то сумел сохранить бесстрастное выражение лица, несмотря на охватившее его изумление.

Там, на этой скрижали, разворачивалось странное действо. Люди, огни, мерцающий разноцветный свет, сцена, похожая на абсурдный, фантасмагорический театр... Время от времени картинка резко менялась, показывая сидящих длинными рядами, словно в амфитеатре, зрителей, заходящихся хохотом. Вслед за зрителями начали посмеиваться и собравшиеся за столом.

Тирр понял, что огромная скрижаль, формой и пропорциями похожая на прямоугольный телефон Марго, передает не только голос, но и картину. С легким разочарованием он подытожил, что почти волшебная наука Земли сумела то, чего маги Торила так и не осуществили: передачу на расстояние не только написанного текста, но также звуковых и зрительных образов. Поразительно.

Постепенно маг вник в происходящее действо. На ярко освещенную круглую сцену выходил человек, обязанный развеселить двоих других, которые, насколько понял Тирр, являлись известными шутами. И если состязающемуся удавалось сделать так, чтобы эти двое засмеялись, он получал денежное вознаграждение. Если не удавалось, то, вопреки ожиданию, он просто уходил, и за этим не следовало ни скармливание хищникам, ни телесное наказание, ни даже унижение. Вслед уходящему не летели ни гнилые плоды, ни нечистоты. О последнем Тирр искренне сожалел: высказывания были настолько тупыми, что скорее бы он засмеялся шутке дуэргара.

— Ночью из зоопарка сбежал ленивец, — возвестил очередной шутник, — наутро сторож нашел его в пяти метрах от ограды.

Зал захохотал, шуты хранили серьезные рожи, а маг искренне недоумевал, зачем ленивцу понадобилось сбегать аж на пять метров от забора. С таким же успехом можно было вообще не рыпаться. И надо будет иметь в виду на всякий случай, что ленивых людей держат в зоопарке.

— Дети из детского садика выложили комочками из манной каши слово 'хватит'.

Забавный метод протеста. Исключительно человеческий. Слово... чего стоит слово, не подкрепленное силой? Ничего.

— Кастрированный кот не согласен с выражением 'все, что не убивает нас, делает нас сильнее'.

Довольно очевидная истина, на самом деле. Но вроде бы действо посвящено смеху, а не философии. И зачем люди обсуждают мнение кота? Дуэргару понятно, что точка зрения животного всем побоку, в ином случае его бы не стали кастрировать. И главные шуты тут единодушны с Тирром: они тоже не смеются.

— Ваня понял, что дрессировка тигров — не его, но руку было уже не вернуть.

Человек пытался дрессировать животных, видимо, весьма опасных. Неудача стоила ему руки. А что смешного-то? Шуты, правда, по-прежнему хранят серьезные рожи, но зрители хохочут над увечьем неудачника. И после они еще обвиняют дроу в жестокости?

Вообще, довольно забавный перевертыш получается. Люди говорят, что дроу злы и бессердечны, но на самом деле илитиири просто не свойственен немотивированный альтруизм, и они стремятся к достижению целей, невзирая на средства. Вместе с тем сами людишки, якобы более милосердные существа, весело смеются над страданиями калеки, в то время как злой жестокий дроу, слушая эту шутку, изо всех сил пытается понять, в чем же тут, йоклол побери, веселье?!

Тирр вздохнул: высшая мера несправедливости — это обвинение в жестокости и злобе от еще более жестоких. Но справедливости тоже нет, ни в том мире, ни в этом.

Он словно невзначай достал из-под рубашки свой кварц и взглянул сквозь него на скрижаль. Так и есть, она вся мерцает и светится внутри необъяснимой энергией, которая течет к ней по металлической нити, уходящей в стену. Тщательнее присмотревшись, маг заметил, что нитей, на самом деле, две. Словно кровеносные сосуды, по которым кровь бежит к внутренним органам и обратно.

Тирр встал, взял свой стул, обошел стол вокруг и сел возле Марго, пододвинулся к ней поближе и наклонился к самому уху:

— Что это за скрижаль такая? — очень тихо спросил он.

В этот миг действо прервалось и сменилось странной картинкой, на которой разговаривали человеческим языком два существа, формой напоминавшие зубную щетку.

— А это что такое?!

Марго налила себе немного вина в бокал.

— Мы пойдем подышим свежим воздухом, — сказала она остальным и поманила Тирра за собой.

Они вышли на крыльцо, с которого открывался неплохой вид на садик, девушка облокотилась на перила и пояснила:

— То последнее, что ты видел — реклама. Никогда ее не смотри — это такой способ издевательства над людьми. А эта, как ты сказал, скрижаль, называется 'телевизор'. У тебя дома, кстати, тоже есть такой, но ты просто не знал, что это за штука.

— Он показывает то, что происходит в другом месте?

— Да. Или то, что происходило раньше.

— Все, что угодно? Телевизор знает все-все, что происходило? — насторожился маг.

— Нет, конечно. Телевизор может показать то, что видели устройства под названием 'видеокамера'. Это называется — 'снять на камеру'. Устройство, типа искусственный глаз, направляется на что-нибудь. Оно запоминает все что видит, это называется — 'записать'.

— И вот это представление кто-то из вас снял на камеру?

— Нет. Снимают на камеры специальные люди. Потом с помощью мощного устройства снятое отправляется на расстояние по воздуху на огромные расстояния. И вместе с нами это шоу смотрят десятки и сотни тысяч других людей.

Маг кивнул:

— Я понял. С помощью камеры человек может показать то, что он видел, тем, кто не видел. Умно.

— Не только. Камеры используются еще для многих других дел. Вон, смотри!

Тирр поднял голову и увидел фонарь, светящий теплом. Форма и размеры немного не такие, как у тех, в магазине, но предмет явно сходного типа.

— У нас они стоят вокруг всего дома. Если залезет вор — камера его обязательно запомнит, и полиции легче будет искать.

Маг самодовольно хмыкнул: он оказался прав, опасаясь тепловых фонарей. Теперь он знает, что именно они собой представляют.

— Ясно. Скажи мне, а что это за сила, которая течет к телевизору по металлической нити?

Марго несколько секунд смотрела на него, не понимая, затем догадалась:

— Ты про электричество? Ты его что, видишь через свой медальон?

— Да. Что это такое?

— Даже не знаю, как тебе и объяснить. Знаешь, в книгах, что я тебе привезла, тех, которые называются 'Физика', написано про электричество с научной точки зрения. Если же говорить проще — это энергия, которая приводит в действие очень многие наши устройства, свет в доме, и многое-многое другое. Снимать шоу на камеру, передавать на расстояние и смотреть — все это тоже невозможно без электричества. Это, если хочешь, фундамент всех наших технологий, и высшие научные достижения тоже были бы невозможны без электричества.

— Потрясающе, — сказал Тирр, — а откуда электричество берется?

— Производится на электростанциях. Это такая фабрика, где вырабатывается электричество. Например, с использованием течения воды в реке. Или сжиганием угля. А есть и более эффективные способы.

— И... как много телевизоров может обеспечить одна электростанция?

Марго засмеялась:

— Вообще-то, мощность электростанций правильнее мерять не телевизорами, а городами.

Городами?! Вот это да... Получается, электростанции производят энергию в божественных масштабах. Что будет, если все это могущество сосредоточится в одних руках? Которые, конечно же, не станут размениваться на мелочи вроде телевизоров, показывающих предельно дурацкие действа?

Маг прикрыл глаза, и его воображение услужливо изобразило образование вулкана посреди города. Земля будет дрожать и раскалываться по его воле, извергая потоки раскаленной лавы. Страшные бедствия обрушатся на головы тех, кто посмеет воспротивиться... Да что там бедствия! Тирр сможет проклинать не мелкие вещи вроде камер, но целые города. Вместе со всем, что в этом городе находится. Вместе со всеми жителями. Он, Тирр Волан из дома Диренни, будет, по сути, богом. Единственным и неоспоримым богом этого мира. Богом, не нуждающимся даже в поклонении ничтожных смертных.

Как здорово, что он попал именно в этот мир. Дома Тирр строил далеко идущие и предельно сложные планы, надеясь когда-нибудь захватить власть в Мензоберранзане. Тут же план мирового господства умещается всего в два вшивых пункта: научиться использовать электричество лично, а не посредством всяких хитрых штучек, а потом завладеть электростанцией. Сначала одной, а затем и всеми.

В этот момент в доме началась какая-то суета, послышались встревоженные голоса. Тирра это, по большому счету, теперь уже волновало мало, хотя... Пожалуй, стоит все же быть немного осторожней, богом он пока еще не стал.

Вернувшись в дом вслед за девушкой, он застал за столом только Сергея и подругу Ильи.

— Что случилось? — спросила Марго.

— У твоего отца сердечный приступ, — мрачно ответил Сергей.

— Черт, — тихо выдохнула она.

Дверь в комнату, где находился больной, открылась, и оттуда выбежала его жена, на ходу бросив кому-то:

— Я сейчас звоню в скорую...

— Антону Богдановичу звони, мама! — крикнул вслед Илья, — скорая пока еще приедет, а он будет тут в пять минут!

По ступеням, ведущим на второй этаж, сбежала Лиля с коробкой, внутри которой позвякивало стекло. Пузырьки с лекарствами, видимо.

В общем-то, самое время уходить, подумалось Тирру. Молча и безо всяких церемоний. Этим людям уже не до него, и ему уже не до них. Он больше не нуждается ни в вельможе Николае Михайловиче, ни в его родне. А раз так — стоит ли тратить время в их обществе? Жаль, конечно, что он начал свой план с руной на бокале, можно было бы и без этого обойтись. Теперь уже нет большого желания доводить начатое до конца и тратить силы на исцеление отца Марго.

Однако в следующий миг дал о себе знать глас разума. Марго Тирру, по большому счету, тоже не нужна особо, но, во-первых, до того момента, как он будет выбирать себе женщин по своему вкусу, еще может пройти некоторое время, глупо было бы надеяться, что великую мощь электричества маг освоит моментально, а значит, девушка ему пока еще пригодится. Во-вторых, тот час, когда он станет повелевать людишками в открытую, не прячась, тоже еще не настал, а Марго знает о нем правду. Истребить всю семью прямо сейчас — еще менее рационально и куда более расточительно, чем потратить немного сил на исцеление Николая Михайловича.

И самое главное — что стоят какие-то крохи силы для того, чья мощь скоро станет божественной? Кто сам станет богом? Сущий пустяк. К тому же, бог вполне может позволить себе глупости вроде снисходительности или великодушия: богам позволено все.

Тирр вошел в комнату, где больному отмеряли какие-то капли и белые кругляшки, и негромко сказал:

— Вижу, плохо дело. Давайте я попробую?

Несколько встревоженных лиц обернулись к нему, глядя с непониманием.

— Меня в монастыре не только драться учили, — пояснил маг и посмотрел на Марго: — может, ты объяснишь лучше?

— Давайте пусть Теодор попробует! — сказала она, — он... умеет. Не на одни же таблетки надеяться, а Антон Богданыч еще неизвестно когда будет...

В этот момент вернулась Светлана Васильевна:

— Я дозвонилась, но он, как назло, не дома был, а в клинике подзадержался. Едет сюда и будет не раньше, чем через четверть часа... Коль, ты как?

— Могло быть и лучше, — слабым голосом, не открывая глаз, ответил хозяин дома и добавил: — в самом деле, пускай Теодор продемонстрирует чудеса восточной медицины.

— Оставьте нас наедине, будьте любезны, — попросил маг, дождался, пока все выйдут, селя на кресло возле дивана и сказал: — ни о чем не думайте. Не открывайте глаз. Ни о чем не беспокойтесь.

Он простер раскрытую ладонь правой руки над грудью больного и принялся молча читать заклинание.

* * *

Одинцов почувствовал, как в кармане вибрирует и пищит особым сигналом телефон, и сказал водителю:

— Притормози вот тут. Вон ларек, шаверму поешь или там хот-дог.

Выйдя из машины, он принял вызов и двинулся не спеша по улице, следя, чтобы никого не было поблизости.

— Князь? Что у тебя?

— Все путем. Я уже знаю, кто именно прикрывает твоего пахана.

— А нас с тобой он прикрыть согласится?

На том конце раздался негромкий смешок:

— Деньги не пахнут, Леший, слыхал такое? Ему насрать, кто башлять будет, мы или Ледокол. Лишь бы в срок и вся сумма полностью.

— Мы можем считать, что уже все схвачено?

— Не сразу. Как первый раз бабло принесем — так и станет схвачено. Но учти, если наш план даст трещину, и Ледокол вовремя не сможет, а мы вместо него не успеем — нас с тобой сразу же за жопу возьмут. Меня — он, тебя — твой пахан по наводке сверху. У тебя с сетью что?

— То же самое, Князь. Все путем. Я всех толкачей и так прекрасно знаю, и товар от кого брать им тоже по барабану. Только одна проблема. Это сам Ледокол. Он очень рассердится на нас, так что нам прикрытие надо не только от ментов, но и от Ледокола. Я понимаю, что серьезных людей не стоит напрягать лишний раз, но шефа мочить тоже не вариант. За него впрягутся, а на нас будет этикетка беспредельщиков. С братвой ссориться...

— Ярлык, Леший, ярлык, — хмыкнул собеседник, — ты не переживай. Все будет как по маслу. Но достать ловкача надо раньше Ледокола. Чтобы Ибрагим понял, что Ледокол уже вчерашний день. Только командовать умеет, весь его дутый авторитет — на мне, тебе и других, кто за него пашет да черную работу делает.

— Вот из таких я и подобрал себе людей. Которые пойдут за мной, а не Ледоколом. В общем, смотри, Князь. Тут один вариант: через девку достать суку. В его дом зайти нельзя даже в военном защитном костюме. Ты в курсах, что уже и Сарик...

— В курсах. И это, Леший. То, как наш ловкач свой дом защищает, наводит на мысли. Если мы способ знать будем — это покруче 'снежка' оказаться может. Но вариант с девкой из головы выбрось.

— Почему?!

— Я сказал — выбрось и все. И не дай тебе бог по-своему поступить — жалеть будешь сильно, но недолго, да и то только если успеешь пожалеть. Понял?

— Князь, какая муха тебя укусила?

— Меня никто не кусал. Я просто счел нужным тебя предостеречь от непоправимой ошибки. А ловкачом сам займусь, и когда понадобится твоя помощь — дам знать. Мы с тобой по лезвию бежим, и если оступимся — кранты, лажануть недопустимо. Все, отбой.

Одинцов спрятал мобильный в карман. Князь играет втемную, ослу понятно. А часики тикают. Время уплывает. Ледокол, видать, тоже почуял дикую наживу на том, как 'прокейн' обороняет свое логово от воров. И тоже решил отстранить Егора от дела и от доли. Но больше всего Лешего бесила обида и на авторитета, и на Князя за то, что оба поняли, на чем можно сорвать куш, и при этом оба же решили, что он, Егор Одинцов, такой тупица, что сам не догадается. Что он тупее их.

Леший повернул обратно и зашагал к машине. Жизнь покажет, кто тут дурак, а кто нет, и очень-очень скоро.

* * *

Тирр, сидя в просторной кухне, откусил приличный кусок люля-кебаба и еще раз порадовался своему умению принимать правильные решения. Небольшая, легко восполнимая трата сил — и каков результат.

Когда дверь открылась и Николай Михайлович вышел в столовую комнату так, словно это не он только что балансировал между жизнью и смертью, это подействовало на остальных почище любой магии. Отношение к Тирру изменилось кардинально: от интереса и легкой степени симпатии до восторга, причем в один момент. Он, выйдя следом, скромно улыбался, но не успешной попытке исцеления, а своим мыслям. До чего же просто все. Делаешь человеку плохо, исправляешь сделанное — и вуаля, ты уже друг семьи и самый дорогой гость. Дома, конечно же, такой номер не прошел бы.

— Я позвоню Антону Богдановичу, пусть не едет, — сказала Светлана Васильевна, когда общая радость немного улеглась.

— Нет-нет, пусть приедет, — возразил маг, — сердце не шутки. Приступ-то я снял, а причина могла и остаться. Так что пусть осмотрит и убедится, все ли хорошо. Только знаете, не говорите ему, что это я. Не хотелось бы афишировать свои... умения.

На самом деле опасения вызывало любопытство профессионального медика, которые, если верить Марго, очень много знают и умеют, и могут задать неожиданно коварные вопросы. Тирр взял со стола пару ломтиков хлеба с намазанной сверху серой массой, отдававшей рыбой:

— Когда лекарь приедет, я в саду где-то посижу да перекушу. Что-то после всего этого аппетит разошелся.

Но в сад его не пустили, вместо этого отвели на кухню, где перед Тирром на столе сразу же появились несколько дополнительных порций уже слегка остывшего люля-кебаба, здоровенный ломоть очень вкусного пирога неизвестно из чего, сладкий кисель и прочая снедь. И что особо примечательно — дома вокруг него так суетились только слуги. Но если ими двигал страх наказания за нерасторопность, то эти люди, видимо, искренне стараются ему угодить, и Тирр поймал себя на мысли, что слуги, желающие услужить, которых не требуется подгонять и наказывать — это куда как приятнее. И намного безопаснее, если учесть, что свой амулет для определения яда в пище маг забыл дома.

И вот он преспокойно сидит себе на кухне в полной уверенности, что люди, перед тем как пойти встречать прибывшего лекаря, выставили перед ним на стол лучшую еду, которая у них в доме нашлась. Хороший урок на будущее — доводи начатое до конца. Выработал план — осуществи. Результаты могут быть весьма незначительными, но тем не менее, весьма приятными.

Однако благодушное настроение испарилось, когда в спину с силой ткнулся тонкий пальчик Марго:

— Тирр! Ты опять мне врал. Скажи, я могу надеяться на то, что ты когда-нибудь научишься говорить мне правду, или дроу в этом совершенно неисправимы?

— О чем ты? — искренне удивился маг, оглядываясь, нет ли кого поблизости.

— Ты уверял меня, что исцелять не умеешь!

— Я говорил правду. Я не умею. Я не целитель.

— А как же папа?

Тирр вздохнул:

— Я объясню. Открой окно, пожалуйста.

Марго подозрительно на него посмотрела, но просьбу выполнила.

— Ты умеешь бросать ножи?

— Нет, — ответила она, — а при чем тут?..

Маг взял со стола нож для резки хлеба и протянул девушке:

— Вон в то дерево бросай.

— Я не умею! Тирр, не увиливай!

— Я не увиливаю. Ты задала мне вопрос, ответ на который будет тебе сложно осознать. Я пытаюсь подвести тебя к этому ответу, выводам, сделанным самостоятельно, ты скорее поверишь, чем услышанному от меня. Бросай.

Нож упал в траву, не долетев до цели два шага.

— Ну и?

— Ты говорила, что не умеешь бросать ножи. Это помешало тебе бросить? 'Не умею' и 'не могу' — не одно и то же.

— Но я даже не попала!

— А я попал, вот и вся разница. Некоторые вещи можно делать, совершенно не умея. Дрова рубить, например. Вопрос только в качестве результата и в том, как много сил пришлось тебе потратить сверх того, что тратит человек умеющий. Как ты думаешь, я просто так настоял на том, чтобы твой отец показался лекарю? Я не целитель, и не уверен в том, что у меня получилось как надо. А вдобавок, меня еще и во лжи упрекают.

Марго опустилась на стул рядом с ним.

— Прости. Я, в самом деле, очень благодарна тебе. Просто... репутация твоего народа, так сказать, дает о себе знать. Совсем немножко.

Тирр кивнул:

— Понимаю.

А про себя подумал, что такая подозрительность уже начинает надоедать. Прожила бы хоть с полжизни в Подземье — еще право имела бы, а так... Подойдя к окну, он протянул руку в сторону сада, над которым уже сгущались сумерки, и нож из травы сам прыгнул в раскрытую ладонь.

— Ты же говорил, что не можешь заставить мечи летать!

— Не могу. Но я могу двигать предметы силой воли. Ты отвезешь меня домой? А то праздник, омрачившийся подобным неприятным событием, уже, видимо, закончился.

— А тебе обязательно возвращаться сегодня? — лукаво прищурилась Марго, — почему бы тебе тут не переночевать?

— Хм. Если твои родители не будут против, то отчего бы и нет?

— А отчего бы им быть против? — передразнила она, скопировав интонации мага.

— Ну я же мысли не читаю. Послушай, я вот ломаю голову над одним вопросом. Если твой отец считает Сергея неподходящей парой для Лили, отчего приглашает его в гости да еще и угощает деликатесами? Как-то оно непоследовательно выходит.

— Как тебе сказать... Вот такие мы, люди, непоследовательные. Лиля его любит, а папе что делать? Запретить ей с ним встречаться? Какой папа захочет причинять страдания своим детям? Да и времена нынче уже не те. Так что пока речи о свадьбе нет — все остается как есть. Папа не хочет ссориться с Лилей, и видеть Сергея зятем — тоже. Такое вот распутье.

Тирр кивнул:

— Понятно. Победа Сергея в фехтовальном состязании изменит отношение к нему твоего отца?

— Возможно, но еще не факт. Однако там есть хитрый план.

— А чем Сергей не угодил-то?

Марго развела руками:

— В том и дело, что ничем не угодил. В нем нет никаких выдающихся качеств, помимо редко встречающейся у полицейских кристальной честности и порядочности. И карьеры, по мнению папы, тоже не сделает, потому как правоохранительные органы — не то поле деятельности, где честность является преимуществом. Иными словами, Сергей, скорее всего, так и останется на всю жизнь никем. А что он просто хороший и приятный человек — ну так хороших людей на свете много. И если кандидат в мужья Лили, помимо хорошести, других достоинств не имеет, то отцовского благословления на свадьбу Лиле не получить.

Интересно, сочтет ли Николай Михайлович божественную мощь достаточным достоинством, подумалось Тирру. Впрочем, вопрос носит исключительно академический характер, потому что тогда магу уже не будут нужны ни чье бы то ни было отцовское благословление, ни сама Марго.

— Надо думать, во время сегодняшнего моего визита твой отец намеревался составить свое впечатление и обо мне? — из чистого любопытства спросил он.

Марго взяла со стола фрукт и с хрустом откусила кусок.

— В какой-то мере да, для галочки, как говорится, — сказала она, прожевав. — Папа знает, что если я решу выскочить замуж — ни у кого разрешения не спрошу. Правда, до недавнего времени он все равно пытался контролировать мою и Лилину личную жизнь с помощью Ивана и Георгия, банально отпугивая от нас любых ухажеров и мотивируя это тем, что на кой ляд такие бесхребетные нам сдались. Но вначале вышла осечка с Сергеем, потому как менту нечего бояться шкафообразных громил. А затем и ты их уделал.

Маг взял еще одну порцию люля-кебаба и принялся неторопливо жевать.

— Что после ужина делать будешь? — полюбопытствовала Марго.

— А что ты предложишь? Просветишь меня на предмет чего-нибудь интересного, что есть в этом мире?

— Запросто, — ответила девушка, и Тирр заметил, что ее глаза стали хитрыми-хитрыми: — у меня в комнате есть еще один телевизор, покажу тебе пару познавательных передач. И вообще там можно провести время разными интересными способами.

— Тогда ну его, этот телевизор, — ухмыльнулся маг.

Он пошел вслед за Марго на второй этаж, где располагалась ее комната: обширная, с окном чуть ли не во всю стену, с множеством непонятных вещей и кроватью у стены. Кровать, более чем широкая для одного, может оказаться узковатой для двоих, ведущих себя не слишком спокойно, хотя вряд ли это большая проблема, поскольку Тирр особо напрягаться не собирался. Все, что ему требуется — это дождаться, пока обитатели дома уснут.

— А твой отец нас не хватится? — спросил он, помогая Марго стащить кофточку через голову.

— Конечно, хватится, — хихикнула та, — но будь уверен, что он все поймет правильно.

В этот раз маг предоставил Марго проявлять инициативу, и результат ему очень понравился. Разница во внешности между женщинами людей и илитиири огромна, но разница в поведении в постели — еще больше. Из всех женщин, которые были у него в родном мире, или, точности ради, у которых был он, ни одну, в отличие от Марго, не беспокоило удовольствие партнера, и потому Тирр мысленно отдал ей еще одно очко, констатировав ее преимущество перед женщинами илитиири по совокупности критериев.

Два часа спустя, когда в доме затихли все звуки, а за окном воцарилась темень, Марго устало уронила голову на подушку, прижавшись щекой к щеке Тирра.

— Не делай так, — попросил он.

— Извини, а как — 'так'?

— Когда ты прижимаешь свою голову к моей, то отдавливаешь мне ухо.

Девушка прыснула от смеха:

— Я нечаянно. Слушай, а как же вы спите на боку с такими торчащими в стороны ушами?

— Никак, ясное дело. Я только на спине сплю. Честно говоря, вчера ночью для меня стала сюрпризом привычка людей спать в обнимку друг с другом, я только теперь сообразил, что мы так не можем попросту из-за длины ушей. Тебе завтра в университет?

— Ага. А еще тебя домой отвезу вначале, твой кот, небось, соскучился уже. Как ты его назвал?

— Никак. А надо?

— Конечно. Ты же не будешь его звать 'эй, кот, иди сюда?' По имени надо, а кот по имени Кот... Оно как-то странно, ты не находишь?

— А он разве поймет, если я буду его звать? Мой ящер понимал, но у кота мозг еще меньше...

— Кошки понимают, когда их зовут по имени. Я думаю, вы с ним поладите.

— Конечно, — кивнул Тирр, подумав про себя, что ладить с котом для величайшего мага, стоящего на пороге великого свершения, как то... мелко.

— А как ты звал своего ящера? — полюбопытствовала Марго

— Ну если перевести на русский, — сказал Тирр, лаская ладонью грудь девушки, — то его кличка звучала бы как Аципут.

— Аципут? Такое странное имя... Аци... Постой. Если произнести наоборот — получится 'тупица'.

— Догадливая какая. Я его так и звал — тупицей наоборот.

— Как-то нехорошо над животным насмехаться, — хихикнула Марго.

— Он на меня не обижался. Я же говорю — у него был мозг меньше моего кулака.

Он выждал еще полчаса, пока Марго погрузится в глубокий крепкий сон, тихо встал с кровати, натянул штаны и рубашку и, мягко ступая по ковру, вышел в коридор и направился в обеденную комнату.

Вот и скрижаль со странным названием 'телевизор'. Маг взглянул на него через кварц и убедился, что хотя большая часть его безжизненна, тонкая струйка энергии течет в него и мерцает, словно готовится пробудить двеомер по приказу владельца. Металлическая нить, выходящая из телевизора, уходит в странное утолщение в стене. Чуть приглядевшись, Тирр понял, что оно его можно разъять, и вытащил часть, к которой крепилась нить телевизора. На хвостовике обнаружились два металлических штырька, которыми нити соединяются с нитями внутри стены.

Еще один взгляд через кварц показал, что энергии в стене больше нет, как нет ее и в телевизоре. Понятно. Стало быть, когда энергии течь не во что, она не выходит наружу, а просто исчезает. Или, может быть, источник просто перестает ее посылать.

Диаметр отверстий в стене оказался чересчур мал, но Тирра это не обескуражило. Марго упоминала о вязании, а вяжут, как правило, металлическими спицами. Быстрый поиск дал результат практически сразу, клубки шерстяных ниток и набор тонких спиц маг нашел буквально в следующей же комнате. Отлично.

Тирр вошел в коридор, нашел свою куртку на вешалке и вытащил из кармана свои перчатки, порадовавшись собственной предусмотрительности, а затем намочил их в ванной. Защитное зачарование на самих перчатках — хорошо, но защита лишней не бывает. Вода — природный нейтрализатор многих видов магии, и пренебрегать подобным фактором маг не собирался.

Надев перчатки, он создал магический круг, за который не выйдет ни один звук, вокруг места, где собирался начать эксперимент. Затем принялся читать вслух защитные заклинания. Великая мощь — всегда великий риск. Даже вшивый арбалет при неумелом обращении способен оторвать горе-стрелку пальцы, а когда речь идет о силе, которая питает множество чудесных приспособлений...

Наложив последний оберег прямо на утолщение стены, маг крутанул в пальцах спицы, чувствуя, как просыпается в нем азарт, схожий с охотничьим. Только в этой охоте добычей будет не дикий роф, и даже не василиск или мантикора, а трофеем — не кусок мяса и не череп чудовища, но нечто большее.

Тонкие металлические спицы легко вошли в отверстия, и энергия электричества ворвалась в тело Тирра, вызвав сильную боль и еще больший восторг: вот это мощь! Мышцы мага напряглись, и вместе с ними напряглась и его воля. Укротить этот источник могущества и подчинить себе — значит стать богом. Ну или почти богом, что несущественно, ибо людишки разницы не заметят все равно.

С первых же мгновений он с неудовольствием отметил, что привычные приемы заимствования внешней силы не работают. Более того, воздействие электричества становится все болезненнее с каждой секундой, мысли начинают путаться. Решив, что для первого раза хватит, Тирр попытался разжать пальцы, но не тут-то было. Загадочная сила, вызвав болезненные спазмы, лишила мага контроля над собственным телом, явно не желая отпускать.

Борясь с волнами накатывающей боли, он понял, что дело оборачивается худо, и вместе с тем внезапно вспомнил, что именно напомнила ему эта боль. Молнии. Состязаясь с другими учениками Магика в тренировочных дуэлях, он не раз испытывал на себе мучительную боль от тонких ослепительных изломанных линий, срывающихся с кончиков пальцев оппонентов и вонзающихся в его тело. И, к огорчению остальных дуэлянтов, защиту от них Тирр в скорости освоил на высшем уровне.

Он попытался применить защитный барьер сразу в полную силу, но это ему не удалось: крепко сжатые челюсти разомкнуться отказались. Маг, тем не менее, прекрасно обошелся только лишь мысленным прочтением заклинания. Боль уменьшилась, мысли обрели утраченную упорядоченность.

Однако с этим стоит что-то делать, и срочно. Электричество не желает отпускать его, лишив контроля над собственным телом, и стремительно выжигает силы, которые приходится тратить на защитное заклинание. Тирр пока сдерживает разрушительную мощь, но ситуацию не контролирует.

Проклятие утолщения в стене, в которое маг воткнул спицы, ничего не дало, а попытка многократно усилить его с помощью руны провалилась сразу же: мелкая дрожь, сотрясающая все тело, начертить руну взглядом не позволила. Тирр напряг всю волю, стараясь исторгнуть пронизывающую его силу прочь, но после короткого противостояния чудовищному напору он понял, что с таким же успехом мог бы попытаться загнать обратно наверх низвергающийся со скалы поток водопада.

Стало совсем худо, силы истощались, защитный барьер вибрировал и рвался на части, ежесекундно теряя клочья эфира, боль захлестывала сознание. В последней отчаянной попытке маг вложил всю свою волю в последнее заклятие и послал его по металлическим артериям, через которые в него вливалась убивающая его энергия, пытаясь проклясть сам источник этой силы. А затем щит разлетелся тысячей осколков и клочков, боль исчезла, и вместе с ней — окружающий мир, и Тирр, паря в черном Ничто, понял, что проиграл.

А ведь присягнуть кому бы то ни было он так и не успел, подумалось с сожалением, но, если смотреть правде в глаза, это ничего не изменило бы. Даже если в этом мире есть боги, и даже если бы Тирр кому-то из них присягнул... после дерзновенной попытки самому стать богом вряд ли кто простил бы ему такую дерзость.

Вдали показался яркий свет, и Тирр устремился к нему, осознавая, насколько жалок он будет, стучащий костяшками по кованым скобам врат в рай неизвестного ему бога, но свет внезапно исчез, никто не явился, чтобы предъявить права на одинокую парящую в пустоте душу.

Вот и все. Конец.

* * *

Сергей, откинувшись на спинку дивана и обнимая за плечи Лилю, вполуха слушал, о чем говорят персонажи какой-то американской комедии и слова Лили о ее планах на лето в перерывах между репликами с телеэкрана, но мысли его были далеки и от телевизора, и от этой комнаты, и от Лилиных поползновений. Знать, что ты в этом доме нежеланный гость, не слишком-то приятно, и будь его на то воля, он бы и вовсе не появился на торжестве недружественно настроенного человека. Однако Сергей хорошо понимал, что по отношению к Лиле это малодушие. В самом деле, с братом придет его девушка, с сестрой — невесть откуда взявшийся выскочка, а самой Лиле каково будет сидеть в одиночестве?

Потому он сжал зубы, решив, что пора проявить твердость... в очередной раз. Даже несмотря на то, что предыдущие волевые поступки ничего не дали. Просто ради Лили.

И вот теперь Сергей дико жалеет о своем решении. Мало того, что скоропалительная и ребячливая попытка поставить зарвавшегося Теодора на место обернулась против него же — не лезет в карман за словом, гад — так еще и он стал свидетелем того, как этот самый Теодор внезапно становится буквально другом семьи, просто один раз употребив свои умения, в то время как Морин употребляет свои ежедневно на службе, пытаясь сделать жизнь города чуточку спокойнее. Но этого никто не оценит. И ведь как же вовремя Николая Михайловича приступ-то свалил?!

Сергей мысленно сосчитал до десяти и глубоко вдохнул. Да, черт побери, он завидует. Дико, по-черному. В один день пришлый засранец добился того, чего сам Морин уже год добиться не может. Тут бы только мертвый не позавидовал.

Лиля засмеялась, глядя на экран, и отвлекла его от печальных мыслей.

— Сколько смотрю этот момент — столько раз смеюсь, — сказала она Сергею, — а ты что-то приутих...

В этот момент свет настольной лампы замигал, по экрану телика пошла рябь. Секунду спустя все прекратилось, но затем началось вновь.

— Ну что за?.. — расстроилась Лиля, — опять какая-то сорока-ворона на тарелку спутниковую села!

— Тарелка ни при чем, — подсказал Сергей, — потому как у тебя лампа мигает. Перебои в электросети, тут уж ничего не попишешь.

— Фиг с ней, — махнула девушка и направила на телевизор пульт: — в другой раз посмотрю. Давай мы другое кино покрутим!

Он не стал говорить, что под крышей не слишком гостеприимного к его персоне дома не очень-то и хочется, и вяло согласился:

— Ну давай. Режиссером у нас кто станет?

— Я! — вызвалась Лиля и достала из тумбочки у кровати пару розовых замшевых наручников: — у нас будет серия о пытках!

— Ну блин, — вздохнул Сергей, — опять ты за свое.

— В прошлый раз ты тоже ныл, а в итоге тебе понравилось!

— Естественно, режиссером-то я был.

— Ну вот, теперь поменяемся ролями. Не все ж мне жертвой быть!

— Ты только призабыла малость, что жертвой была опять же по собственному желанию.

Лиля, не слушая его возражений, проворно нацепила наручник на левое запястье Сергея, и в этот момент где-то в доме что-то гулко грохнуло, и настольная лампа погасла.

— Что это? Выстрел? — насторожилась девушка.

— Пробки сгорели, — ответил Сергей.

— Какие пробки? У нас автомат.

— Тогда сиди тут, а я схожу гляну.

Он запахнул рубашку, уже расстегнутую Лилей — и когда она успела? — и вышел в коридор, доставая из кармана мобильный. Крохотный светодиод на торце — фонарик не аховый, но лучше, чем никакого.

Одновременно с ним в коридоре показался Илья.

— Что это было? Свет пропал, что ли?

— Как видишь.

Сергей дошел до ступеней, ведущих вниз, и в нос ударила вонь сгоревшего пластика и еще чего-то.

— Так и есть, щиток навернулся, — прокомментировал Илья.

На первом этаже мелькнул луч света: это оказался Николай Михайлович с фонарем.

— И часто такое случается? — полюбопытствовал Сергей.

— Да нет, первый раз... Ну и воняет. Это отчего же он так?

— Не могу знать, не электрик я...

В этот момент сверху послышался голос Марго:

— Что случилось? Теодор, ты где?

— Тут его нет. Он же был у тебя?..

— В том и дело, что был! Штаны и рубашка исчезли, а тапочки остались!

Маргарита, закутанная в халат, протирая глаза одной рукой, спустилась следом, второй держась за перила.

— Теодор! Ты где? Папа, посвети в прихожую! На вешалку, а не на счетчик... обувь и куртка на месте, значит, он не погулять вышел...

Илья осмотрел щиток со счетчиком и пощелкал переключателем:

— Накрылся медным тазом. Прям взорвался изнутри, вот трещина... до сих пор дым сочится... Короче, надо электриков вызывать, а пока мы без лепестричества останемся.

Сергей зашел в столовую, светя себе бледным светодиодным фонариком, и внезапно остановился как вкопанный:

— Едрить же твою налево! Он тут!

Возле столика, на котором стоял телевизор, на полу неподвижно застыл Теодор. Подойдя ближе, Морин только усилием воли удержался от трехэтажного выражения: из розетки, куда раньше был включен телевизор, торчала вязальная спица. Вторая такая же намертво зажата в правой руке.

Марго появилась в комнате второй и, увидев эту картину, бросилась к лежащему и принялась тормошить его:

— Тирр! Господи, Тирр, ну как же... Тирр! Ну очнись же!

Сергей наклонился к нему, приподнял веко и посветил фонариком в глаз. Зрачок резко сузился, свидетельствуя, что кровообращение в мозгу не нарушено. Пульс, медленный и слабый, тем не менее четко чувствовался на шее.

— Живой, — сообщил он столпившимся вокруг.

Помимо Ильи и Николая Михайловича, появились Светлана Васильевна и Лиля.

— Я звоню Антону Богданычу, — бросил Илья и побежал за мобильником.

— Лиля, за аптечкой бегом! — скомандовала дочери Светлана Васильевна и сказала остальным: — надо его укутать. Коля, грелку принеси, переносить его нельзя. Дышит ровно, обморок... Нашатырь нужен...

Николай Михайлович быстро вернулся с одеялом:

— Угу, грелка. Как же. Когда старая порвалась — ты электрическую купила... Но... как это случилось?!

— Неудачная попытка самоубийства, — сказал Сергей, стаскивая с руки Теодора кожаную перчатку с искусно вышитым узором: — полюбуйтесь. Он намочил перчатки снаружи и внутри для лучшего контакта.

— Доча, что ж такое случилось между вами, что он свести счеты с жизнью решил? — медленно произнес глава семейства.

— Да какое там! — в сердцах воскликнула Марго, — дура, какая же я дура, я же должна была догадаться, что так и будет!! Господи, Тирр, не умирай, а? Ну пожалуйста, не умирай!

В этот момент вернулась Лиля с нашатырем, и страдальца привели в чувство неожиданно легко. Теодор, чуть приоткрыв глаза, снова их закрыл и принялся что-то бормотать на совершенно непонятном языке. Выглядел он довольно жалко, с кожей, побледневшей от привычного темно-серого цвета до светло-серого, и Сергей невольно ему посочувствовал. Вот только отчего он к розетке полез? Хороший вопрос, еще бы ответ на него.

— Давайте перенесем его в комнату на диван, — предложила Марго, воспрянувшая духом, но ее мать отрицательно покачала головой.

— Пораженного током никуда нельзя нести, — сказала Светлана Васильевна, — по крайней мере, без необходимости. Укрыть только можно. Сиди, следи за пульсом, пока доктор не приедет, горемыка.

Так, на коленях, держа Теодора за руку, Марго сидела все время до прибытия семейного врача. Антон Богданович, осмотрев пострадавшего, разрешил перенести его на диван, сделал инъекцию какого-то лекарства и предписал тепло и покой.

— Сколько пациент подвергался воздействию тока? — спросил он, завершив манипуляции.

— Сложно сказать, — пожал плечами Сергей, выключая фонарь, которым он подсвечивал врачу, — если перебои с электричеством были вызваны именно им... минуты четыре, полагаю.

— Три с половиной, не больше, — поправила Лиля.

— Крепкий паренек, — хмыкнул Антон Богданович, — по нему не скажешь. Такое воздействие обычно заканчивается с очень тяжелыми последствиями, а то и... хуже. А он даже не обмочился.

Тут он как-то странно посмотрел на левую руку Сергея, Сергей проследил за его взглядом и вспомнил о болтающемся на запястье розовом наручнике. Смутившись, он спрятал руку за спину.

— В общем, его бы в больницу под наблюдение надо, но... транспортировка может также иметь негативные последствия. Так что пока пусть лежит здесь. И наблюдать надо. С утра прислать к вам медсестру?

— Мы сами пока проследим, — заверила Светлана Васильевна, — спасибо, что приехали. Счет пришлите, как обычно.

Прощаясь, врач заметил уже из коридора:

— И еще, учтите, что большинство выживших самоубийц повторяет свою попытку, и нередко — в очень скором времени.

Николай Михайлович, оставив у больного супругу, поманил Марго пальцем в коридор, где уже ждали, помимо него, Сергей и Илья.

— Маргоша, ты нам ничего не хочешь... объяснить? — спросил он, — о чем ты должна была догадаться? Почему он... сделал это?

Сергей видел, как по лицу Марго пробегают противоречивые эмоции и отражения мучительных поисков ответа. Однако она, ошарашенная произошедшим, все же сдалась:

— Ну, если коротко — Теодор видит электричество.

— Как — видит? — удивился Илья.

— Глазами, как же еще?! Это его дар, он видит электрический ток. Только принимает за некий вид энергии. И, скорее всего, после сеанса... после демонстрации чудес восточной медицины решил пополнить собственные запасы 'ки'...

Запинается. То ли под взглядами трех пар недоумевающих глаз, то ли от скепсиса слушателей, то ли...

— Сунув два пальца в розетку?! Он же не на батарейках!

Марго покачала головой:

— Дело в том, что Теодор совершенно не понимает природы электроэнергии. Он никогда раньше с нею не сталкивался. В монастыре, где он вырос, нет ни электричества, ни телевизора, ни мобильных телефонов. Там по сей день царит тысячный год от Рождества Христова.

— Я была уверена, что у него как минимум диплом университетский, — заметила, выйдя в коридор, Светлана Васильевна, — манеры интеллигента, лексикон интеллигента... Маргоша, ты же уверяла нас, что он образован!

— Ну так он и есть образованный. Только образование не гуманитарное или научное, а... духовное, что ли. Вы не спрашивали, я не уточняла.

Вот оно что, подумалось Сергею. Оттого-то и запинается, что правда наружу вышла. Шила в мешке не утаишь. Блестяще образованный Теодор Диренни оказался на деле средневековым варваром, не имеющим ни малейшего понятия об электричестве. Морин мысленно хмыкнул с удовлетворением. Воистину, иногда засранцев даже не нужно наказывать — бог накажет и сам... Однако следующая реплика главы семьи заставила Сергея скрежетать зубами с досады.

— Ну раз так, доча, — сказал Николай Михайлович, — придется тебе поменьше в эльфов играть да в интернете сидеть. Будешь теперь просветительской деятельностью заниматься. Чтобы Теодор знал, что в цивилизованном мире к чему, и пальцы в розетки не совал.

Нет, ну каково, а?! Как только выясняется, что новоявленный экстрасенс — дикарь полнейший, Николай Михайлович сразу же становится на его сторону. Хотя... Сергей тяжело вздохнул и признался себе, что его собственную неприязнь за купание в луже и несколько часов, проведенных в мучительных опасениях за жизнь Марго, остальные люди разделять вовсе не обязаны. Действительно, Теодор феноменально сильный боец, умный, воспитанный человек, приятный собеседник, да еще и с паранормальным даром снимать сердечные приступы. Отчего бы его и не любить? А что обычный правильный парень и честный мент на фоне этого 'монаха' смотрится бледно и серо — его, Сергея, проблема и ничья больше.

— Да за этим дело не станет, — махнула рукой Марго, — говорила же, он очень-очень умный. Я вчера ему рассказала о том, что Земля круглая, и про всемирное тяготение, и он сразу же придумал, как взвесить нашу планету. Еще и огорчился, узнав, что этот способ уже до него придумали.

В этот момент Теодор снова начал бормотать, и Марго с матерью вернулись к нему, а Сергею не осталось ничего другого, кроме как вернуться в комнату Лили и объяснить ей, что он ну совсем не в настроении для пыток. Может, сказать, что у него голова болит?..

* * *

Тирр приоткрыл глаза и медленно повел ими из стороны в сторону. За окном день, но все словно в тумане, то ли последствия воздействия электричества, то ли лекарств. Да и какая теперь разница.

Целый день он пролежал в постели, то погружаясь в полудрему, то просыпаясь. Большую часть времени Марго провела рядом, сидя на стуле и читая какую-то книгу, и периодически проверяла пульс. Вот и сейчас он видит склонившееся над ним лицо.

— Тирр, как ты себя чувствуешь?

— Лучше бы я умер, — медленно двигая губами, прошептал маг.

Ближе к утру он оклемался достаточно, чтобы Марго решила выплеснуть на него свои недоумение и досаду.

— Ну скажи, какой черт тебя надоумил в розетку спицы сунуть?! Зачем?!

— Сила... могучая сила, текущая по медным венам, — чуть слышно ответил Тирр.

— Ну блин, а? Как же я не догадалась, что ты непременно туда полезешь... Подзарядиться решил? Сверхмагом стать? Сама на себя зла: должна же была предвидеть, что голодный до власти и могущества дроу непременно сунет пальцы в розетку как можно быстрее, и при этом не поинтересуется природой электричества!

— Если бы мне удалось... — прошептал маг, собрался с силами и повторил: — если бы мне удалось... я стал бы равным любому богу...

Марго сокрушенно спрятала лицо в ладонях, потом сказала:

— Если ты решил, что электричество хоть чем-то сходно с магией... Ты ошибся. Это природное явления, а не чудесная энергия. С таким же успехом ты мог бы попытаться получить магию из огня, ветра или солнечного света.

— Природное? — удивился Тирр.

— Молнию видел когда-нибудь?

— Один раз... на поверхности. Ослепительная молния и раскат грома следом... Но какое отношение имеет электричество к?..

— Прямое. Молния — это огромный разряд электричества между тучей и землей. В твоем мире кто-нибудь мог превратить молнию в собственные волшебные силы?

Так вот что такое электричество... всего лишь сила молнии, приспособленная под нужды людей. Молния — не магия, а лишь эффект, который может быть получен с помощью магии, наподобие огня. Но никак не наоборот. Это открытие подействовало на мага так же сокрушительно, как и само воздействие электричества.

Идиот, самонадеянный глупец! Обманул сам себя, поверив в глупейшую мысль, что вот так запросто можно стать богом... Кретин. Ведь простая проверка или даже дальнейшие расспросы могли бы выявить истинное положение дел. Да только Тирр не хотел никого расспрашивать. Не считал нужным. Сладчайшая мечта вот-вот готова была воплотиться в жизнь, и пускай это была всего лишь несбыточная иллюзия, мешающая трезво смотреть на мир, но она была. Несколько прекраснейших часов своей жизни маг провел, преисполненный непоколебимой веры в то, что ему уготовано в скорейшем времени стать божественным. И вот теперь, когда он знает глубину своей ошибки, мечта испарилась, оставив его в одиночестве, больного, беспомощного и отчаявшегося.

Тирр закрыл глаза, почувствовал влагу на щеках и внезапно понял, что плачет.

Еще мага очень удивило отношение к нему семьи Марго. Илья и Лиля заходили справиться о его здоровье дважды, когда уезжали в университет и когда вернулись. Николай Михайлович навестил его перед отъездом на службу и поинтересовался:

— Теодор, а вы сами себя излечить, как меня излечили, не можете?

Тирр, разумеется, не мог. Еще ночью он обнаружил, что попытки чтения заклинаний заканчиваются ничем. В дуэль с электричеством он растратил все свои силы полностью.

Мать Марго приходила несколько раз, приносила белые таблетки и колола руку иглой с лекарством. Мать матери тоже пришла, но принесла не таблетки, а маленькие портретики, и поставила их у изголовья.

— Это иконы, — пояснила Марго позже, — бабушка верит, что бог поможет тебе выздороветь.

Даже Сергей неожиданно проявил интерес к состоянию мага, хоть и не стал беспокоить лично, но Тирр слышал, как в коридоре он спрашивал Марго о его здоровье. Хотя в случае с Сергеем все как раз понятно: видимо, он уже знает, что Тирр согласился обучать его фехтованию.

-... Не говори так, — вернул его из глубокой задумчивости голос Марго, — я понимаю, что ты лишился своей мечты... Но взгляни на все иначе. Зачем тебе огромная сила? Ты и так настоящий маг, конкурентов в этом мире у тебя нету.

— Сила — это власть, — вздохнул Тирр.

— А зачем тебе власть? Я знаю, что она очень много значит для дроу, но попытайся мне объяснить. Зачем она тебе? Власть, помимо небольшого утоления тщеславия, приносит сплошные проблемы. Тебе вот уже только жажда ее принесла большую неприятность. И оно надо?

— Власть — это слуги. Много власти — много слуг...

— Без слуг — совсем никак? — с плохо скрытым сарказмом полюбопытствовала Марго.

— ...Чем больше слуг — тем меньше вероятность, что кому-то из них удастся свергнуть своего господина. Каждый следит за каждым. Любой с радостью выслужится, сдав другого, замыслившего козни.

Девушка покачала головой.

— Не знаю, как у вас, — заметила она, — а у нас напротив, чем больше слуг и вассалов, тем выше вероятность заговора.

Тирр вяло повторил новое слово в голове. Звучит знакомо, но ведь люди не умеют колдовать...

— Заговор — это что? Заклятие?

— Нет. Это тайный сговор слуг, придворных или вассалов с целью свергнуть правителя.

Объяснение породило только новые вопросы.

— А смысл какой сговариваться? Если сговорившихся двое или больше, а свергнутый правитель — один, как они власть делить-то будут?

— Один станет новым правителем, другие — его приближенными...

Тирр скептически хмыкнул:

— Идиотизм. Чем помогать кому-то занять место правителя, рискуя шкурой, проще безо всякого риска донести теперешнему, получить награду и стать его приближенным, ты не находишь?

Марго почесала голову и обдумывая слова мага.

— Понимаешь, Тирр, люди устраивают заговоры не только с целью узурпировать власть, — сказала она. — Например, заговор с высокой вероятностью случается против жестоких правителей. Или против таких, которые вредят собственной стране, не могут отстоять государственные интересы и такое прочее. На заговоры людей толкает не только лишь жажда власти. Иногда это делается для того, чтобы спасти родину от тирана.

— Что такое 'родина'?

Девушка тяжело вздохнула.

— Этим словом мы называем страну, в которой родились. Тебе это покажется странным, но некоторым людям свойственно любить свою страну.

— Да, мне это действительно кажется странным, — согласился маг, — я примерно знаю, что слово 'любить' в языке поверхностников может быть направлено на другого, но даже не подозревал, что так можно сказать еще и о стране.

— У вас нет такого слова?

— Есть... но оно используется не так. Можно любить деликатес или свою работу. Если нужно сказать о неравнодушии к другому илитиири, мы говорим — 'питать слабость'.

Марго удивленно приподняла брови:

— Фига себе! То есть, у вас получаются словесные конструкции вроде 'мама питает слабость к своим детям'? Странный у вас язык...

— У нас нормальный язык, — медленно возразил Тирр, — просто в нем нет слов для несуществующих понятий. Я раньше знал, что женщины поверхностных народов поголовно подвержены слабости к своим детям. И, честно говоря, не понимал, как это. Теперь... теперь вот я своими глазами видел, что такое действительно бывает. Слушал слова, которые говорила твоя мать тебе, твоим сестре и брату, читал по лицам эмоции. Наверное, я не смогу описать словами свои впечатления. Это как если бы ты вдруг увидела то, чего нет... То, чего не бывает.

В комнате воцарилось недолгое молчание, потом девушка спросила:

— Так, значит, это правда, что матери дроу не испытывают никаких... материнских чувств к своим детям?

— Не буду говорить за всех, — устало вздохнул маг, — но моя ко мне — ни малейших. И я даже подумать не мог, что может быть как-то иначе. Но вчера вечером убедился, что все-таки может.

— У нас тоже бывает такое, — тихо, почти шепотом сказала Марго, — когда дети остаются без родителей и попадают в приют. Жизнь там не сахар, и многие из них вырастают... более жестокими, чем обычно бывают люди. Мне даже страшно подумать, в каком мире вырос ты. Я вряд ли смогу вообще понять, как это — вырасти без материнской любви.

Маг кивнул, соглашаясь.

— Думаю, да. Может, оно и к лучшему, что мы друг друга никогда не поймем до конца. Ты, видимо, в общих чертах представляешь себе, как устроен наш подземный мир, но опасаюсь, что если бы ты смогла на минуту или две побыть в моей шкуре в моем мире, то сочла бы меня чудовищем. Еще хуже, если бы я немного побыл в твоей: после этого, неровен час, сам бы счел себя монстром. А почему ты не ездила в университет? — решил он перевести разговор с рискованной темы.

Марго улыбнулась ему.

— А ты как думаешь? За тобой вот присматриваю. Три дня под надзором как минимум, врач сказал, — она забралась на кровать и уселась рядом с магом, обхватив колени руками. — Слушай, Тирр... Ты мне доверяешь?

— Можно подумать, у меня широкий выбор.

— Скажи мне, какой самый плохой поступок ты сделал в своей жизни?

— С чего бы вдруг? — насторожился он.

— Ну, как тебе сказать. В знак доверия. Я расскажу тебе, какой самый плохой поступок совершила я, а ты мне — какой самый плохой совершил ты.

В голове зароились мысли одна другой мрачнее. Вопрос-то с подвохом, ясное дело. Как выкрутиться? Да и стоит ли выкручиваться? В голове каша из сожалений о том, что можно было сделать в прежней жизни, и тоски по умершей мечте. Напрягаться, хитрить, читать эмоции по лицу... Нет сил для этого. Точнее, силы есть, нет воли. Бороться, цепляться за жизнь... зачем? Жить для него теперь значит страдать, понимая, что вера в радужную мечту уже не вернется и что сама мечта несбыточна. К йоклол.

— Ладно, — согласился Тирр, — рассказывай.

Марго легла поверх одеяла на бок, подперев голову рукой и глядя на него в профиль.

— Когда я была на первом курсе университета, за мной ухаживали два парня, — начала она, — и как-то раз я шутки ради назначила каждому из них свидание в одном и том же месте в одно и то же время, а сама не пришла.

— Зачем? — удивленно спросил маг, — в чем тут шутка-то?

— Сама не знаю. Мне было интересно, что из этого получится. А получилось очень плохо. Они подрались.

— А что плохого? Эффективный способ выяснить, кто из них двоих сильнее.

Девушка вздохнула:

— Я не хотела этого. Драка закончилась тем, что один из них угодил в больницу со сломанными ребрами и носом, а второго отчислили из университета, и он попал в армию.

— И погиб?

— Нет. Но жизнь я ему поломала. Причинила зло двум людям, которые мне ничего плохого не сделали, просто так. Из-за легкомыслия. Я никому никогда об этом не рассказывала, тебе первому.

На несколько минут повисла тишина, а потом Марго напомнила:

— Теперь твоя очередь.

Маг вздохнул:

— Знаешь, твоя формулировка дает мне отличную возможность вывернуться, потому как у нас поступки не делятся на плохие и хорошие, только на правильные и ошибочные. Но ладно, уговор есть уговор. Если изменить постановку вопроса на то, о каком поступке я сожалею больше всего... Тут я опять мог бы выкрутиться, сказав, что больше всего сожалею о том, что никогда не строил козней против своего брата... Но это вызовет с твоей стороны новую тучу вопросов, а я не в том состоянии, чтобы заниматься сочинительством...

— Так что же ты сделал? — тихо просила Марго.

— Убил всю свою семью, — так же тихо ответил маг.

* * *

Морин налил кипятка в кружки и помешал ложечкой как раз в тот момент, когда в дверях кабинета появился Кирилл с папкой в одной руке и парой пицц в другой.

— Пиццу заказывали? — деловито осведомился он.

— Ага, спасибо, вот вам на чай... Точнее, вот вам чай.

— Хорошее время для перекуса и отдыха от праведных трудов, — сказал Кирилл, положив свою ношу на стол.

— Есть подвижки?

— Есть. Я таки нашел засранцев, которые на кладбище гадили. И — о, счастье — они несовершеннолетние. Я одного застращал — он и скуксился. Чистосердечное у меня в папке. Сейчас оформлю все и передаю в отдел по делам несовершеннолетних. Минус один висяк.

— А дело о аутодафе гопников?

— А вот там мрак. Никто ничего не видел, не слышал. Я обошел все квартиры, люди напуганы, детей выпустить погулять боятся, говорят много и охотно — да только не по делу. Масса догадок и ни единого факта.

— Я же предупреждал, что будет висяк новый.

— Тоже мне, Кассандр вещий выискался... Кто ж знал, что будет настолько невероятный тупик?!! Сам офигеваю... Кстати, как там у тебя званый вечер? Удался?

Сергей уселся на стул и потянул одну пиццу к себе:

— Не то чтоб очень. Как поедим, я тебе для лучшего усвоения такой прикол расскажу — почище твоего обноса с дегустацией.

Меньшов отхлебнул чаю и принялся вскрывать упаковку с едой:

— Даже так? Почему я не знаю?

— Потому что не криминал. А просто прикол. Своего рода свидетельство, что бог не фраер, все видит.

— Рассказывай.

— После того как поедим. Если сейчас расскажу — ты от смеха весь кабинет пиццей заплюешь.

Несколько минут оба дружно жевали, затем Кирилл сгреб со стола крошки в пенопластовую тарелочку из-под пиццы и откинулся на спинку кресла:

— Все, я прожевал и проглотил последний кусок. Можешь рассказывать, не опасаясь за наш кабинет.

Сергей допил чай и ухмыльнулся:

— Значит, слушай. Не буду рассказывать ничего о том, как прошел вечер, важно, что на нем присутствовал Теодор Маргариты. Точнее, важно не это, а что он отколол поздним вечером, когда все спать легли. Мы с Лилей как раз у нее кино смотрели...

— Ну это уже дело, — одобрил Меньшов.

— Я имел в виду — кино, а не 'кино'. 'Кино' покрутить мы после собирались. Так вот. Начинаются перебои с электроэнергией, а затем внезапно чуть ли не взрывается щиток. Выхожу я посмотреть, что случилось, и нахожу Теодора, лежащего без сознания. Он взял вязальные спицы Светланы Васильевны и засунул в розетку, предварительно надев мокрые перчатки.

Меньшов некоторое время молча смотрел на друга, переваривая услышанное, потом спросил:

— Зачем?

— О, вот тут начинается самое смешное. По словам Марго, он видит электричество, но, оказывается, понятия не имеет, что это такое. Потому что, цитирую ее же, в том монастыре, откуда он приехал, до сих пор царит тысячный год нашей эры.

— И наш высокообразованный благовоспитанный наследник боевого искусства Брюса Ли внезапно оказывается дикарем?

— Киря, ты мою мыслю повторил. У меня точно такая же проскочила. А из розетки он хотел почерпнуть немного внутренней энергии, представляешь?

Меньшов криво улыбнулся:

— Просто замечательно. Думаю, вопрос о том, как избавить семейство Лили от этого авантюриста, отпал сам собой?

Сергей вздохнул и покачал головой:

— Ты не поверишь, но это открытие ничуть не уронило Теодора в глазах Николая Михайловича. Сукин сын — это я про Теодора — умеет обращаться с холодным оружием и, что еще невероятнее, снимает сердечные приступы.

Меньшов приподнял одну бровь:

— Даже так? Ну-ка, поподробнее с этого места.

Следующие десять минут он внимательно слушал рассказ Морина и не сказал за это время ни единого слова. Когда Сергей закончил говорить, Кирилл задумчиво взглянул в сторону окна и медленно произнес:

— Это он, Серый. Приступ у Николая Михайловича не сам по себе случился. Теодор руку приложил. Или не руку — я не знаю, как и чем он это делает. Сам навел порчу, сам же снял. А что, отличный способ втираться в доверие.

— С чего ты взял? — удивился Морин.

Тот недовольно поджал губы, затем, словно нехотя, процедил:

— Не спрашивай, Серега. Ни о чем не спрашивай. Мне не следовало этого говорить вообще — я по дружбе тебя предупреждаю. Это он. Просто поверь мне. Поверь и держи ухо востро.

Сразу после этих слов Кирилл вышел из кабинета, оставив Сергея в полном недоумении.

* * *

Марго молчала, и Тирр уже начал жалеть, что не сочинил какую-то историю.

— Почему ты это сделал? — спросила она наконец, — хотел стать главным в своем Доме?

Маг насмешливо фыркнул:

— Шутишь? Я мужчина. Я не мог быть главой Дома и вообще не имел никаких прав, помимо дарованных мне моей матерью. Догадываюсь, что ты обо мне подумала, но в этот раз все куда как проще. Я всего лишь не хотел умереть в муках на жертвенном алтаре. Вопрос стоял ребром, я их или они меня.

Лицо девушки изменилось, отразив новую эмоцию, но Тирр решил не гадать, какую именно. И так сейчас узнает.

— А они-то почему хотели тебя убить?

— Долгая история. Если вкратце — потому что мой старший брат Кайран был идиотом. Предельная подозрительность для нас норма, но он был ненормальным даже по нашим меркам. Плюс куцые мозги...

— Я никуда не спешу, — прозрачно намекнула Марго.

Маг тяжело вздохнул:

— Мы с ним выполняли одно дельце... Хитрый план, направленный против Дома, давно враждовавшего с нашим. Моя мать хотела подняться в Храме Ллос на пару ступенек, для продвижения требовалось спихнуть оттуда конкурентку, а для этого — подменить ее ритуальный жезл на проклятую подделку. В общем, комбинация многоходовая. У нас все было спланировано до мелочей. От меня требовалось преодолеть магическую защиту чужого поместья и еще кое-какие делишки провернуть по магической части. Кайран должен был вскрыть сейф и подменить жезлы. И вот, когда я свою часть сделал, он решил меня убрать и ударил мне в спину кинжалом. Я, впрочем, ждал от него подобного идиотизма, и наш короткий бой закончился его смертью.

— Я только не понимаю, а зачем он это сделал? Я знаю, что у вас младшие браться иногда убивают старших, чтобы самим стать старшими, но... Ведь он же был старше?

— Именно. И он всегда боялся, что я его убью. Пару минут назад я говорил, что никогда не строил козней против брата и сожалею об этом? Вот тут и была моя промашка.

— Совсем не понимаю...

— Видишь ли, я никогда не хотел убить Кайрана ради статуса. Не то чтобы я не желал стать старшим сыном своего Дома, но это было нерационально. Крайне ничтожная прибавка в статусе, мизерное увеличение денежного довольства... Я не нуждался в деньгах. Взамен за незначительную выгоду я стал бы старшим. Это значит, что когда-нибудь появился бы и младший, и тогда мне пришлось бы жить, постоянно оглядываясь через плечо.

— Постой! — ужаснулась Марго, — ты хочешь сказать, что матери действительно приносят в жертву Ллос своих третьих сыновей?!!

— Так и есть. Почему это так поразило тебя, если ты и раньше это знала?

— Я поверить не могла, что это правда! В голове не укладывается...

— Ты не много потеряла, — печально хмыкнул маг и продолжил рассказ: — так вот, пока я младший — нет никого, кто мог бы претендовать на мой статус. И я мог спокойно заниматься магией, не тратя время на интриги и прочую мышиную возню еще и внутри своего Дома.

— А ты не пробовал... поговорить с братом по душам?

— Пробовал. Я объяснил ему все это, но только усугубил ситуацию.

— Почему? Звучит же рационально и логично...

Тирр зло хмыкнул:

— В том и беда. Глупейшему из рофов ясно, что он не поверил ни единому моему слову, вот только я этого не понимал. Задним умом, как говорил мой учитель, все сильны... И чем рациональнее звучали мои доводы, тем сильнее Кайран боялся, что не понимает, где я собираюсь его подловить. Он вечно старался обострить конфликт, спровоцировать меня на активные действия, и для этого отнял у меня женщину, к которой я питал слабость. Вот тогда мне действительно захотелось заставить его сдохнуть в муках... Но я не стал мстить. Это того не стоило.

Одним словом, моя ошибка была в том, что я никогда не желал враждовать с братом. Если б я строил против него не слишком хитрые планы и интриги, это соответствовало бы его ожиданиям, Кайран полагал бы, что опережает меня на шаг и держит все под контролем. Но он ничего не мог понять, а мысль о том, что я видал его статус в заднице дуэргара, в его крошечный мозг попросту не уместилась. То, что я много умнее, Кайран знал прекрасно. И в конце концов у него сдали нервы.

И все бы ничего, но Кайран напал на меня тогда, когда я свою часть плана выполнил, а он свою — нет. Сделать его часть самому мне не удалось. У нас сейфы, как ты понимаешь, предназначены для защиты в том числе и от магов. Преодолеть очень хитрую магическую защиту тихо я не сумел, и план провалился. Мне, раненному, пришлось отбиваться еще и от нескольких жриц, дочерей конкурентки матери. Две из них погибли, что привело к плохим последствиям, и моя мать надумала решить проблемы, пожертвовав мною. В буквальном смысле, свалив все грехи на меня и принеся в жертву Ллос. Вот так все и вышло. Паучиха, конечно, пришла в бешенство, когда менее чем за сутки я лишил ее нескольких жриц, которым она благоволила за редкий талант к интригам. А дальше... дальше ты знаешь.

Рассказывая, Тирр внимательно наблюдал за Марго. Она не сделала ни одной попытки отодвинуться и, по-видимому, полностью поверила во всю историю.

— Знаешь, я вот попыталась представить себе, что было бы, если б в нашей семье царило такое же отношение к другим, как у тебя. Я не в состоянии это вообразить, но с такой семьей и враги не нужны...

— Да семья нормальная была, — вздохнул Тирр, — не хуже, чем в других Домах. Во всем виноват исключительно тупица Кайран. Он намеревался сбросить мой труп с балкона в реку, утекавшую в толщу камня и вернуться домой без меня, но с выполненным заданием...

— И твоя мать простила бы ему убийство?

— Ну не то чтобы простила — наказала бы очень жестоко. А что еще она могла сделать, если бы я уже был мертв? Если бы я вернулся домой победителем — может быть, избежал бы наказания вообще. Мать ведь знала, что я не склонен к интригам внутри семьи, я же был на редкость лояльным сыном Дома. Но — мне не удалось.

Марго задумчиво уставилась в потолок, подложив руки под голову:

— Тебе стоило просто вернуться домой, отказавшись от плана. Труп брата сбросил бы в ту самую реку...

— Издеваешься? — фыркнул Тирр, — сорвать выполнение плана, который готовился матерью двадцать лет?!! Она бы мне скорее убийство всех дочерей простила, чем это. Провал плана — немилость Ллос. Вернуться домой, не выполняя?! Ха... Вторая моя глупость была в том, что я все же вернулся домой. Стоило бежать на поверхность тот час же. Или в Чед-Насад. Или к последователям Ваэрона... Хотя вряд ли я долго прожил бы наверху.

Марго изменила позу, сев на постели со скрещенными ногами.

— Вот теперь я уже точно ничегошеньки не понимаю, — сказала она, — провал коварного плана жрицы Ллос против другой жрицы Ллос, к тому же более высокого ранга, вызвал гнев богини?! Где логика?!

Тирр засмеялся, подивившись ее редкой наивности.

— Как раз в этом. Как ты думаешь, для чего Паучиха тем щедрее одаривает милостью, чем выше ранг жрицы? Именно для того, чтобы, с одной стороны, желающих сместить было много, а с другой — чтобы сделать это было очень трудно, чтобы только очень сложные и хитрые многоходовые комбинации могли привести к успеху. Ллос развлекается, наблюдая за этой борьбой, и чем хитрее и коварней интриганы — тем сильнее благоволение Ллос. Она очень милостива к тому, кто хорошо ее развлекает, вот и вся логика. Ничего сложного, не так ли?

— Да уж, на редкость добрая богиня, — желчно заметила Марго.

— Угу. И никакого выбора.

— Ну ладно. Я съезжу к тебе домой...

— Зачем?

— Накормлю твоего котенка. А ты пока отдыхай, поправляйся.

— Знаешь, я бы лучше и сам домой отправился. Мне спокойней там. Я за долгие годы уже привык спать за линией обороны из рун и за дверями, которые сами предупредят меня о врагах. Здесь... С одной стороны, забота твоей семьи меня поражает, но я чувствую себя уязвимым. Особенно теперь, когда порастратил все силы.

— Врач тебе прописал покой, — возразила девушка.

— Я в порядке. Ну, почти. А дома у меня есть еще пара зелий на подобные случаи.

Тирр попрощался с матерью и братом Марго, поблагодарив за гостеприимство и заодно удивившись тому, что Светлана Васильевна не желала его отпускать, также ссылаясь на предписание лекаря.

— У меня дома котенок скучает, — оправдался за легкомысленное отношение к авторитету врача маг, вспомнив, что раз кота держат в этом доме, то легко поймут другого кошачьего хозяина.

Когда солнцеглаз Марго выехал за ворота, за ними снова увязался другой автомобиль. Не тот же самый, что накануне, однако поведение осталось прежним: следование на некотором расстоянии. Вот же йоклол по его душу! Кто он такой, хозяин этого автомобиля? Что ему нужно? Вероятно, то же самое, что и незнакомцам, пытавшимся проникнуть в дом.

Тирр вспомнил, что прежний владелец дома имел в подвале тайник и, весьма вероятно, прятался в этом неприметной, полузаброшенной обители. От кого — вопрос хороший. Осталось лишь получить ответ, и он уже придумал, как. Осталось только пару дней отлежаться, избавиться от слабости в конечностях, восстановить силы.

Дома его ждал небольшой сюрприз. Котенок во время отсутствия мага выбрался из комнаты, видимо, Марго, вернув его на место, неплотно прикрыла дверь. И теперь, как только Тирр и девушка вошли в прихожую, котенок примчался откуда-то и уселся прямо перед ними.

— Вот, гляди, он пришел тебя встречать, — улыбнулась Марго, — приятно же, правда?

— Зачем он меня встречает?

— Ну как это зачем? Скучает же. Радуется, что ты вернулся.

Маг внимательно посмотрел на зверька. Высохнув, он стал пушистее и даже как-то приятнее глазу, а мордочка, прежде унылая и печальная, приобрела странное выражение, казалось, будто котенок все время улыбается.

— Кстати, — сказала Марго, — гладить кошку полезно для сердца. А у тебя сердце пострадало от тока — делай выводы. И тебе хорошо, и ему.

Тирр повесил куртку на вешалку и полюбопытствовал:

— А ему какая польза с этого?

— Никакой. Просто приятно. Животные любят ласку. Вот смотри.

Она наклонилась к котенку и протянула ему руку. Зверек сразу же подошел и смешно боднул головой раскрытую ладонь, а затем стал тереться о нее бочком, издавая негромкий урчащий звук.

— Мой ездовой ящер ласку не любил, — заметил Тирр, — все, что ему надо было — это пожрать вволю и чтобы я на нем как можно реже ездил. Хотя неудивительно — с его-то крошечным мозгом.

— Ты иди, ложись, — скомандовала Марго и сунула ему в руки кота, — и заодно имя ему придумай. А хотя — я уже придумала. Будет Пушком. Так, погодь, надо все-таки покормить его вначале, и тебя заодно.

В нижнем ящике холодильника, куда Тирр раньше не удосужился заглянуть, она отыскала замороженную рыбу, слегка разогрела ее на сковороде и отдала Пушку, который обрадовался просто невообразимо. Для себя и мага Марго сварила какие-то белые кругляши, найденные там же, где и рыба.

— Это пельмени, — пояснила она, — снаружи тесто, похожее на хлебное, внутри мясо.

Блюдо оказалось неплохим, и Тирр съел немного, хоть и не был голоден. Пока Марго мыла посуду, маг пошел в комнату, где лежали его вещи, порылся в котомке и извлек шкатулку с зачарованными вещами: он вспомнил, что среди могущих еще когда-то пригодиться двеомеров был положен один, уже ненужный. Память не подвела: кольцо действительно оказалось здесь, в свое время Тирр просто не удосужился его оттуда убрать.

Он вернулся на кухню, взял девушку за руку и вложил в нее свой подарок.

— Марго, должен тебе сказать, что меня очень поразила твоя забота и твоей семьи. Возьми это как знак моей признательности.

Она приоткрыла рот и подняла брови в немом восторге, увидев у себя на ладони витиеватое серебряное кольцо с крупным гранатом.

— Какая красота, — восхитилась Марго, — никогда не видела такой искусной работы!

— Еще бы, ведь свирфнеблинов, сделавших его, в этом мире нет. Я рад, что оно тебе понравилось.

Глаза девушки загорелись от внезапной догадки:

— Оно волшебное?

— Вообще-то да. С его помощью я раньше учился правильно формировать сгустки пламени, но уже давно освоил это в совершенстве. Так что, по большому счету, теперь кольцо — всего лишь украшение, сослужившее мне свою последнюю службу, став подарком.

Марго надела драгоценность на палец и вытянула руку, любуясь:

— Как у нас говорят, 'прелесть'.

Она чмокнула Тирра в щеку:

— Мне надо ехать. Возьму конспекты у кого-нибудь и буду догонять сегодняшние лекции. А вечерком еще к тебе загляну, ты не против?

— Конечно же, я буду рад, — ответил маг, пытаясь сообразить, что такое 'конспекты'.

— Все тогда. Не скучай. О, придумала.

Марго подошла к объемистой черной штуке на тумбочке в углу комнаты взяла лежащую на нем черную коробочку:

— Вот это телевизор. Он не плоский, просто потому что немного устаревший. Это пульт от него. Направляешь его, нажимаешь вот тут — и он включается. Я тебе включу канал с познавательными передачами, смотри, учись. Только, пожалуйста, не лезь к розетке!!

— Ладно, — кивнул Тирр.

Когда Марго ушла, он несколько минут смотрел, как на лицевой поверхности ящика у стены бегают мыши или какие-то похожие зверьки, и слушал голос невидимого рассказчика, вещающего о жизни этих существ. Но на большее время терпения не хватило: в душе закипела злость. Мыши? Мыши?! Да за каким чудом они ему сдались!! Гребаный телевизор вначале дал иллюзию невероятного могущества, а затем... затем обломал так, что дальше и жить не очень хочется. Тьфу! Мыши!! Гори они ясным пламенем!!

Машинально Тирр выбросил в сторону телевизора руку с растопыренными пальцами и уже ощутил знакомый зуд, но глас разума взял свое. Конечно, было бы здорово окатить проклятый ящик огнем или просто шваркнуть им о стену, но если уж силы начали возвращаться, стоит их потратить чуть разумнее, например, на собственное исцеление.

Он направил на телевизор пульт и принялся жать кнопки, чтобы он потемнел и заткнулся. Но, видимо, что-то не то нажал, потому что мыши исчезли, а вместо них появились бегущие люди в одинаковых одеждах и с палками в руках. Они кричали что-то, убегая в заросли высокой травы, то и дело слышался дробный стук, то у одного, то другого на спине появлялись пятна, после чего человек падал и оставался лежать.

Тирр догадался, что видит солдат и войну, ведущуюся необычным способом и необычным оружием, и это его заинтересовало. Непонятно только, а где другие, вражеские солдаты? И, йоклол возьми, как так получается, что солдаты гибнут один за другим, а тот, который с видеокамерой, все живой да живой? И главное, почему его так интересуют детали смерти этих воинов? Должно быть, снимает враг.

Тут направление поля зрения изменилось, рывком, мгновенно, и теперь на скрижали виднелось только затянутое дымом поле. Внезапно из клубов дыма выскочили с ревом два не то чудовища, не то повозки с множеством колес, обмотанных гибкой лентой, с серым цветом шкуры и небольшими черными крестами. На верху каждого установлены длинные штуки, подозрительно напоминающие пушки на виденном ранее корабле.

Наблюдая за повозками, маг отдал должное изобретательности людей. Ленты на колесах — идея гениальная. По перепаханному полю мчатся как солнцеглазы по ровной дороге, оно и неудивительно: сами себе ровную дорогу стелют. И вес просто огромный: покосившийся набок грузовой солнцеглаз, попавшийся на пути одного из них, был смят в лепешку, словно таракан под сапогом.

В этот момент спереди на одной повозке часто-часто засверкал огонь, послышался стук. На телевизоре, или, может быть, в нем, вновь появились солдаты, и еще двое упали. Снова повозки, пламя из пушки, дым и грохот, взметнувшаяся вверх земля, еще двое падают, сраженные наповал. Стальные громадины гонятся за убегающими солдатами и вот-вот настигнут, но тут сбоку из кустов выползает наперерез еще один монстр, похожий, но другого цвета, поменьше, немного иных очертаний. Вражеский.

Тирр зачарованно наблюдал, как появившийся экипаж вступил в бой с двумя первыми. Грохот и пламя из пушки, затем один из серых получает дыру в боку, исторгает из себя огонь и дым, останавливается. Через верх наружу спешно выбираются сидевшие внутри люди. Стальной монстр начинает гореть, еще больше заволакивая поле черным тяжелым дымом. Две повозки — вторая серая и коричневая — начинают кружить вокруг горящего.

Носитель камеры волшебным образом переместился куда-то в темные недра одной из повозок, где солдаты, управлявшие ею, кричали друг другу в целом понятные слова, сложенные в непонятные фразы, выглядывали через узкие бойницы наружу и крутили странные круглые механизмы. Тирр быстро уяснил суть происходящего: коричневый танк, меньший и с тонкой пушкой, атаковал сбоку и пробил один из двух серых в борт, но второй развернулся к нему передом, пробить его спереди коричневый не мог. Оказывается, у этих повозок есть панцирь, способный выдержать даже удар пушки.

И вот теперь меньший из двух монстров пытался обойти противника сбоку, при этом уклоняясь от ответных выстрелов. Видимо, серый пробьет его даже спереди. Серый поворачивался следом, не желая подставлять под удар уязвимые бока.

Бой, вероятно, должен был закончиться поражением меньшего, Тирр хорошо видел это и по накалу страстей, и по лицам людей в коричневом. Один из них кричал другому, по имени Таран, или о чем-то под названием 'таран', трудно понять. Но человек с камерой все чаще прыгал из повозки наружу, показывая зловеще поворачивающуюся пушку 'серого', и внутрь, показывая предельное напряжение людей в 'коричневом'.

И в самый критический момент, когда стало совершенно ясно, что 'серый' поворачивается сам и поворачивает пушку слишком быстро, а 'коричневый', убегая вокруг него, все же не успеет, какой-то солдат из тех, за кем гнались 'серые', подполз и бросил под колеса вражеской повозки предмет, похожий на бутылку. Снова грохот, лента рвется, слетает с колес, 'серый' замирает, но продолжает поворачивать пушку. Однако теперь коричневый успел увернуться от выстрела и сам выстрелил в ответ, пробив в борт. Серый танк замер, гулко грохнул, а затем навершие вместе с пушкой отлетело в сторону. К небу взметнулся столб пламени.

Пока солдаты-пехотинцы и выбравшиеся из повозки обменивались приветственными жестами, маг задумчиво постукивал пальцами по пульту. Да уж, эти бронированные повозки — не какие-то там колесницы, а пушки в деле весьма впечатляющи. Будь Тирр в добром здравии и полон сил, он бы еще мог с таким чудовищем потягаться, но его обескуражило то, что подобная мощь дается просто так, не по милости бога, без врожденного таланта и многолетних тренировок. Залез внутрь такой передвижной крепости — и все, ты ужас, несущийся по полю боя. Воплощение бога войны. Правда, только до тех пор, пока кто-то другой не залезет в другую такую повозку.

И хотя передача, по большей части, показывала разговоры людей, позже Тирру посчастливилось увидеть нападение летающих рукотворных птиц на длинную вереницу серых бронированных повозок и грузовых солнцеглазов. Крылатые механизмы с воем и ревом неслись вниз, выпуская длинные потоки светящихся огоньков, а люди в серых одеждах выпрыгивали из машин и бежали прятаться в лесу и придорожной канаве, на дороге загорались все новые и новые бронированные экипажи. Потом серые, стреляя вверх из скорострельного оружия, сделанного из нескольких тонких пушек, подожгли одну птицу.

Человек с камерой внезапно очутился внутри нее, а камера — у самого лица человека, управлявшего ею. Искаженный хриплый голос кричал, веля прыгать, но горящая птица, неумолимо приближаясь к земле, снова разворачивалась в сторону длинной колонны серых. Солдат в птице, в отличие от того, кто ему приказывал, видимо, не идиот. Дураку же ясно, что выпрыгнуть и упасть с высоты значит гарантированно убиться, люди не владеют колдовством левитации в принципе, а даже случись чудо и смерти удастся избежать — внизу враги. А просто отлететь чуть подальше, снизиться, заставить птицу сесть на землю и спокойно выбраться наружу — ума не хватило. 'Не идиот' — еще не значит 'умный'.

Солдат, растянув губы в улыбке, ничего хорошего не предвещающей, направил падающую крылатую машину на колонну. Думать не о том, чтобы выжить в бою, а о том, чтобы убить врагов... Видимо, у него были на то веские причины, Тирру, не знающему, кто с кем и за что воюет, его не понять. Серые в ужасе прыгали с солнцеглаза, везущего многоствольную пушку, но пылающая птица неслась на них с неотвратимостью Рока. Земля вздрогнула, клубы огня и дыма взметнулись до небес, грохот сбил разбегающихся солдат с ног, стоять, остался только человек с видеокамерой. В прошлый раз он смаковал гибель коричневых солдат от оружия серых панцирников, теперь снимал в деталях разгром каравана серых. Интересно, на чьей же он стороне?

В самом конце дело дошло до боя серых и коричневых на улицах разрушенного города. Пехотинцы дрались вначале с помощью палок, которые оказались то ли очень маленькими пушками, то ли очень длинными пистолетами, а затем сцепились в рукопашной схватке.

— Что за увальни, — презрительно фыркнул маг.

Ему сразу бросилась в глаза даже не врожденная человечья неуклюжесть, а полнейшее неумение драться лицом к лицу. У многих были прикреплены к палкам ножи или длинные тонкие иглоподобные острия, и этим оружием они сражались крайне неумело, неуклюже и медленно. Некоторые пустили в ход маленькие лопатки — тоже без малейшего мастерства. Тирр поймал себя на мысли, что окажись он в гуще этой свалки со своей саблей, или даже с таким же уродливым копьем, как у тех солдат — бой закончился бы очень-очень быстро победой той стороны, на которой выступил бы маг.

Бесспорно, никакой командир не пошлет в бой солдат, совершенно не умеющих драться. Но война в этом мире ведется дистанционно, будь то бронированные повозки, летающие птицы или пехотинцы — они воюют на расстоянии и только в отчаянных или особо жарких боях сходятся в рукопашном бою. Отсюда и неумение драться. Да уж, можно со спокойной душой назваться не только величайшим магом, но и величайшим фехтовальщиком этого мира.

Больше всего его обескуражили кругляши, которыми воины бросали друг в друга. Отрывали кольцо, швыряли в сторону противника, после чего кругляш испускал пламя и грохот, почти как заклинание огненного шара. Обидно, что тут еще сказать. Кто-то десятки лет осваивает магическую науку, а кто-то берет в руку такой вот предмет и вуаля — он уже великий маг. Тьфу.

Тирр зевнул и откинулся на подушку. Надо будет понять, как человек с камерой умудрялся мгновенно перемещаться из одного места в другое, да еще и оставался невредимым и незамеченным, решил он и принялся жать на кнопки, надеясь увидеть еще что-то интересное. Однако ничего похожего на войну он не нашел. Куда ни глянь — везде разговоры понятными словами о непонятных вещах.

Тут в комнату вошел котенок и уселся недалеко от кровати, глядя на Тирра большими желтыми глазами.

— Чего надо? — задал риторический вопрос маг, — ты же наелся досыта. Тебе что, мало?

Зверек воспринял слова как приглашение и проворно запрыгнул на постель. Пока Тирр размышлял, как эффективнее отучить животное забираться на кровать хозяина, Пушок вольготно улегся рядом, прижавшись к нему теплым пушистым бочком. После купания котенок стал приятен не только глазам, но и на ощупь, так что пусть себе сидит, решил маг. Может, в этом и правда что-то есть, держать дома мелкую зверушку и позволять ей свободно бегать по комнатам и забираться на кровать.

— Нагадишь на постель — зажарю тебя в собственной шкурке, — предупредил Тирр котенка, но тот только замурлыкал, демонстративно подвергая высказанную угрозу сомнению.

Наконец, телевизор показал передачу о четырех людях, ищущих убийцу какого-то то ли менялы, то ли ростовщика. Тирр с удивлением обнаружил, что делают это они не для того, чтобы забрать у преступника награбленное, а потому, что это, оказывается, их профессия. У каждого из них имелась грамота, свидетельствующая, что предъявитель — работник службы по розыску убийц, и пистолет, точно такой же, как и доставшийся Тирру. Сама по себе передача впечатления не произвела, однако маг узнал, что полицейские умеют определять, из какого именно пистолета убита жертва, даже если эти пистолеты совершенно одинаковые, и способны узнавать с помощью хитрых манипуляций, кто именно держал оружие в руках, по отпечаткам пальцев.

Тирра несколько расстроил тот факт, что наука в некоторых аспектах почти догнала магию, но оказалось, что эта процедура не может быть использована для поиска преступника, а только для доказательства вины. Для определения требовалось сравнить отпечатки на оружии с пальцами убийцы, обнаружить оного влет с первого же взгляда, как это мог бы сделать Тирр, эта процедура не позволяла. Первенство, стало быть, снова за магией.

Передача закончилась, и маг выключил телевизор, выдернув провод из стены, затем снова улегся в постель. Проклятый ящик, оказывается, не такая уж и бесполезная штука, решил он, засыпая под мурлыканье котенка.

* * *

Сладкий сон прервала резкая трель у входной двери: телефон, Марго звонит. Тирр снял с груди обнаглевшего Пушка и положил сбоку, надел тапочки и направился в коридор, чтобы снять трубку.

— Алло! — сказал он.

— Слушай сюда, шустрила, — раздался в трубке мужской голос, — девка твоя у нас. И если ты хочешь получить ее обратно целой, а не по кускам — снежок придется вернуть.

— Я думаю, она не одобрит, если я отдам тебе ее кота, — миролюбиво заметил Тирр, пытаясь сообразить, где он слышал этот голос.

— Ты что несешь?! — прорычал звонивший, — зубы мне не заговаривай! Я прекрасно знаю, что Ломщик в земле за своим домом, который ты, видимо, уже считаешь своим, а снежок у тебя!

— Вспомнил. Ты же Егор, так? Твой приятель Ломщик напросился сам, ему не стоило бросаться на меня с пистолетом. Что тебе вообще от меня надо? Если под словом 'снежок' ты имеешь в виду не кота, то я понятия не имею, о чем вообще речь.

— В непонятливого поиграть решил? — недобро процедил Егор.

— Я понятливый, просто иностранец. Я не знаю, что такое 'снежок'.

— Кокаин, мать твою налево!

— Час от часу не легче. Что такое 'кокаин'?

— Охренел?! Ты вообще понимаешь, что я от твоей девки щас начну кусочки отрезать?!

— Я понял три вещи. Что Марго у тебя, что тебе от меня что-то нужно, и что ты сам не понимаешь нормальной речи. Я дважды спросил, что именно тебе надо, ты вместо разумного ответа только психуешь, потому не вижу смысла продолжать этот разговор. Позвони мне, когда перебесишься и будешь в состоянии вести конструктивный диалог.

Тирр положил трубку. Рискованный ход, но иногда с огнем можно бороться только огнем. Если собеседник бесится от нормальных спокойных слов — остается только поставить его на место решительным действием. А ему самому нужно время, чтобы обдумать случившееся.

Телефон зазвонил через минуту.

— Алло?

— А ты с яйцами, — хмыкнул в трубку Егор, — значит слушай сюда. Со мной шутки плохи, начнешь выкручиваться...

— Ты готов по-человечески объяснить, что такое 'кокаин', или мне снова трубку положить?

С той стороны послышалось сопение, затем собеседник сказал:

— Это наркотик, который Ломщик украл, убив четырех человек.

— Он запрещен?

— Да.

— Уже понятнее. Я-то думал, чего он тайник в подвале устроил.

— Вот то, что там лежало, ты мне и принеси.

— Там было пусто. Я потому тайник и нашел, что его не стали прятать заново.

— Значит, Ломщик имел 'снежок' при себе, когда ты его кокнул.

— Как выглядит этот наркотик?

— Белый порошок в пакетиках. Пять кило.

— У него не было при себе порошка. И пакетиков тоже не было. И я не знаю, что такое 'кило'.

— Все шутки шутишь? Кого ты обмануть решил? Ты слишком хорошо говоришь по-русски, а слова 'кокаин' и 'кило' — понятны любому человеку, говорящему на любом языке!

— Твои сомнения в моей правдивости ничего не значат. Действительность никак не зависит от того, веришь ли ты в нее. Если ты хочешь получить свой наркотик обратно — придется поднапрячь мозги и объяснить мне то, чего я не понимаю.

Егор снова засопел, но взял себя в руки:

— Ты его прямо в доме убил?

— Возле.

— Что у него с собой было?

— Пистолет, связка ключей, маленький телефон и какая-то черная хрень. Прямоугольная и плоская.

— Дипломат?

— Я не знаю, как эта вещь называется.

— С ручкой для переноски?

— Да.

— Он и есть. Открой его и посмотри, что внутри.

— Ладно.

Тирр вернулся в комнату и подошел к предмету, к которому не притрагивался с тех пор, как занес в дом в день своего прибытия. Осмотрев его, он нашел защелки по бокам и открыл дипломат. Внутри лежали именно те самые пакеты с порошком.

— Открыл. Кокаин внутри.

— Вот и славно. Принеси его мне.

— И ты отдашь мне Марго?

— Нет, разумеется. Вначале я посмотрю, то ли ты мне принес. И не дай тебе бог меня обмануть.

— Какая гарантия, что ты сам меня не обманешь?

— Никакой. Если твоя телка дороже тебе, чем кокаин — то хозяин положения тут я, сечешь? А потом ты еще ответишь мне за то, что я на 'скорой' в кардиологию попал. И расскажешь, как это сделал.

— Ладно, — согласился Тирр, — куда принести?

— Мой человек будет ждать тебя на углу проспекта Испытателей на черном вольксвагене. Скажешь, что принес подарок Егору, он ответит — 'Леший будет рад'. Не ошибешься.

— Где находится проспект Испытателей и что такое вольксваген?

— Вот сука, не беси меня, а?! Плохо ведь кончится!

— Я сейчас оденусь. Через пять минут позвонишь мне и расскажешь, как дойти до проспекта Испытателей и что такое 'вольксваген'.

— Ну, фраер, зря ты со мной связался...

— Попытаешься мне угрожать — разрежу один пакет и высыплю содержимое в унитаз. После второго бранного слова мой адрес высыплю все остальное. И на сколько бы ты кусков потом Марго не порезал — наркотик не вернешь. Так что хорошо подумай, прежде чем что-то сказать, — отрезал Тирр и положил трубку.

Ничего, скоро выяснится, кто с кем зря связался и что для кого плохо кончится.

* * *

Это был полнейший пердимонокль — объяснить иностранцу, находящемуся в глубине Коломяг и не знающему ни единой улицы в городе, как попасть на проспект, находящийся неподалеку. На сердитое предложение взять такси 'прокейн' отреагировал в том же духе:

— Что такое такси?

И ведь с яйцами мужик, ничего не скажешь. Откуда взялась такая темная деревенщина, Егор узнал у девчонки. Из Тибета, оказывается. Приехал из дичайшей тьмутаракани, по сравнению с которой даже Мухосранск — центр цивилизации. Сразу же неизвестным образом встретил Ломщика в самый неподходящий момент и сходу его замочил, после чего — видали нахала? — поселился в доме убитого. Если там, откуда этот тип прибыл, подобные порядки являются нормальным явлением, то страшно подумать, какие же тогда в тех местах отморозки.

Леший хмыкнул и повертел в руках кольцо. Он, по сути, уже может считать себя богатым, потому что красный камень размером с половину грецкого ореха, оправленный в серебро, почти наверняка натуральный рубин, а не искусственный. Безделушка, судя по виду, старинная, и чикса откровенно сглупила, надев на палец целое состояние: такую вещь могут и с пальцем отнять. Как он и думал, кольцо действительно подарок 'прокейна'. Чувак, приехавший из забытого богом еще пятьсот лет назад монастыря, вполне может иметь старинные побрякушки.

А с девчонкой, видимо, будут проблемы. Если по уму, то ее надо бы грохнуть, но могут быть последствия. И если на мнение Ледокола при наличии надежной крыши можно и болт забить, то вот ссориться с Князем Егор совсем не хотел. Вначале полюбому надо выяснить, какое отношение она имеет к Князю, к тому же, если 'прокейн' и правда принесет на обмен 'снежок', значит, она для него что-то да значит. Надо заставить сукина сына рассказать, как он делает то, что делает, и помозговать, какие преимущества это даст.

Леший подбросил в руке кольцо и выглянул в окно. Вечереет, а звонка от Слоняры все нет. Будет очень досадно, если превосходный план даст сбой. А ведь, казалось бы, он прост и надежен. Послать двух быков, одного — принять 'снежок', второго — незаметно заснять на камеру факт передачи 'прокейном' чемоданчика, затем отдать Ибрагиму и чемоданчик, и пленку. Мол, товар угнанный мы нашли, виновник вот он, на пленке, наше дело сделано, дальше пусть картель сам наказывает своего обидчика, дело сугубо личное. И если в процессе наказания кто-то скончается от сердечного приступа — это будут уже не его, Егора, проблемы. Лишь бы сам Ибрагим жив остался.

План нравился Лешему в первую очередь тем, что он не встретится с ловкачом из монастыря лично. На встречу послал быков, разбираться с ним за смерти дилеров тоже не он будет. Сам 'прокейн', если не гонит, в убийстве людей картеля не виновен, но пусть это Ибрагиму доказывает. Базар, скорее всего, будет гнилым.

Он отошел от окна, бросив взгляд в соседнюю комнату, где сидела, привязанная к стулу, девчонка. Тихо как-то себя ведет, что на богатых не очень и похоже. Не грозится папиными связями и полицией. Видно, мешок на голове не помешал ей догадаться, что находится она в заброшенном складском помещении за городом, где ей точно никто не поможет и даже не услышит.

Вскоре солнце опустилось за горизонт, темнело все сильнее. Егор снова подошел к окну, смотрящему в сторону города, так как только из этого места в здании мобильный видел сеть, и набрал Слоняру.

— Ну что там? Не появился?

— Нет. Что делать дальше?

— Жди пока. Я не удивлюсь, если тупица заблудился и так и не нашел тебя.

Учитывая, что девчонка подтвердила и то, что ее хахаль попросту не знает многих слов, и то, что он совершенно не ориентируется в городе, такой вариант все еще возможен. Хотя более вероятен другой.

— Что-то он не спешит тебя спасать, — заметил Леший, входя в комнату с пленницей.

Двое амбалов самозабвенно режутся в преферанс, играя каждый в две руки, пожалуй, это единственное развлечение из интеллектуальных, на которое способны их мозги. Развлечение попроще — с пленницей — они бы предпочли картам с радостью, но Одинцов это дело запретил строго. Там еще неизвестно, как дело повернется, и девчонка ему нужна живая и невредимая. Пока, по крайней мере.

— Может, он и не собирается, а? Как ты сама-то думаешь, что ему дороже — ты или чемодан с наркотой? — задал он риторический вопрос.

Заложница ничего не ответила, но ее лицо отразило усилившееся уныние. Возможно, она знает своего знакомого получше и понимает, что тот просто не станет ее спасать, а ударится в бега с товаром.

— Короче так, братва, — повернулся Леший к подручным, — я еду в город, а вы остаетесь тут. Жратва у вас есть — считайте, что выходной сегодня.

— В жопу выходной без бухла, — скривился Веретено.

— Что поделать, — пожал плечами Одинцов, — ждите моего звонка, короче.

Инструктировать их он не стал: троих охранников на это дело он подобрал тертых. Им не впервой.

Спустившись из конторского этажа на первый, ныне пустующий складской этаж, Леший направился к выходу. Видимо, придется набраться терпения, да побольше. А тем временем посетит знакомого ювелира и узнает, сколько же килобаксов счастья ему привалило в виде крупного рубина.

Дверь наружу была чуть приоткрыта, и через нее Леший, несмотря на сгущающуюся темноту, заметил край какого-то предмета. Мгновением позже он понял, что видит кроссовку лежащего снаружи Носатого.

— У нас проблемы, братва! — крикнул Леший, доставая из кармана пистолет и взводя курок, — Носатого убили! Тащите девчонку вниз!

Прижимаясь к стене, он приблизился к двери так, чтобы видеть труп Носатого. Одежда мертвеца в крови, длинная рана начинается от левой ключицы и заканчивается у правого бедра. Егор никогда не видел ран от шашек или сабель, но догадался, что выглядит это примерно вот так. На лице Носатого застыло выражение муки, рот открыт в немом крике. Как так вышло, что никто ничего не услышал?!

Тут появились Веретено и Сундук, Веретено держит заложницу левой рукой, в правой волына.

— Кто? — шепотом спросил Сундук.

— Я откуда знаю?! Выпотрошили его... Слышь, чикса, у хахаля твоего сабля есть?

— Не видела, может и есть. Если нет — значит, у отца моего взял катану. Он спец по саблям, — ответила пленница с плохо скрытым мрачным торжеством в голосе.

— Как он нас нашел? — недоуменно произнес Веретено.

— Вот же сучка... — догадался Одинцов, — признавайся, у тебя радиожучок?!

— А прикинь. И это значит, что кроме Теодора тут еще и папины охранники. А они уже предпочитают пистолеты, а не сабли.

Лешему стало понятно, отчего она так спокойно и покладисто себя вела. Знала, что за ней рано или поздно приедут. А он сам не имел понятия, что у нее вшит жучок и что ее папаша посылает охрану каждый раз, когда дочурка к вечеру домой не явится. Стало быть, вот от чего предостерегал Князь. Вопрос, откуда он знает девку и ее семейку, интересен, но в данный момент неважен. Теперь бы выбраться как-то.

— Значит так, братва. Ща хватаем ее и бежим к машине. А затем сваливаем. Но вначале — говори, сучка, где жучок!

— В брелке, который ты у меня забрал.

Леший достал из кармана ее ключи с брелком в виде черепашки, бросил на пол и наступил ногой. Черепашка хрустнула, и под панцирем нашлась маленькая фиговинка с батарейкой от часов.

— Рискованно к машине ломиться, — заметил Сундук, — ты же слышал, у охранников дуры. Положат нас на полпути!

— Кретин, — сплюнул Егор, — они не будут стрелять, чтобы в девку не попасть. Готовы? Вперед!!

Они выскочили из дверей и, образовав тесную группу, побежали к машине Лешего, но не успели пробежать и десяти метров, как 'бээмвуха' вспыхнула. Пока братки ошарашенно смотрели на огонь, стоящий рядом 'вольксваген' Сундука загорелся тоже.

Егор соображал быстро. Они остались без колес, надо бежать обратно на склад. Стоящие посреди двора, они отличные мишени для снайпера, который, может статься, уже рядом: люди, вызволяющие своих дочек без ментов, силами собственной охраны, вполне могут иметь в штате и такого специалиста.

Внутри здания он перевел дух, захлопнув дверь и закрыв ее на замок.

— Влипли! — заныл Веретено, — во что ты нас втравил, Леший?!

— Заткнись! — рявкнул Одинцов, — выкрутимся! Так, сучка, давай зови своего долбаного рыцаря! Побазарим!

— Тебе надо — ты и зови, — презрительно ответила заложница.

Сундук замахнулся на нее рукояткой пистолета, но Леший вовремя придержал его за руку:

— Совсем сдурел? Вырубишь ее — и таскать на спине будешь? Она наш щит, придурок! Значит так! Надо звонить Слоняре и Битому, пусть подкатывают. И с подмогой!

— Тут уж если звонить — то Ледоколу, пусть с бригадой приезжает, — сказал Сундук, — ты же видишь, этот тип по беспределу работает! Мочит с ходу и без базара! Тачки взорвал! Ты думал — он лох, а фраер козырным оказался! И тут еще охрана где-то!

— А Ледоколу что скажешь? Думаешь, он простит, что мы у него из-под носа прибыльную мазу увести решили? Не будь идиотом.

— Так мы ему говорить не будем!

— Во лошара... он сам все поймет, когда узнает, от кого нам защита понадобилась. Паяльничком приложит — ты сам же первый и запоешь!

Проверив мобильный, Леший еще раз убедился, что из здания, да еще и с первого этажа телефон сеть не ловит.

— Поднимись наверх, — скомандовал он Сундуку, — и звони Слоняре. Пусть соберет кого сможет и приедет как можно быстрее. Только в окне не мелькай — вдруг правда снайпер.

Тот поспешил по ступенькам на второй этаж, но, дойдя до дверей, остановился и оглянулся через плечо, сказав Лешему:

— А тут окно разбито! Я даже не слышал, как...

Одинцов увидел, как перед Сундуком появился темный силуэт, но предупреждать криком было уже поздно. Из спины братка появился черный, слегка изогнутый клинок, он повернул голову и взглянул на своего убийцу, один раз выстрелив и выпустив из слабеющих пальцев пистолет. Тот рывком выдернул оружие и исчез за углом, позволив Сундуку покатиться вниз по ступенькам.

— Волк позорный! — завопил Веретено и дважды выстрелил вслед тени, затем повернулся к Одинцову: — и че теперь делать?!

Леший лихорадочно соображал, но путевых мыслей не было. Никогда не приходи с ножом на перестрелку, гласит народная мудрость, но гребаный ниндзя из монастыря оказался крут, придя на перестрелку с саблей и уже убив двоих.

— Эй, ниндзя, ты меня слышишь?! — завопил Одинцов.

— От ниндзя слышу, — донесся откуда-то сверху голос недруга.

— Слушай сюда! У меня твоя чикса, если ты не забыл! И если ты не хочешь, чтобы она прямо сейчас сдохла...

— Ты живешь, только пока она жива, — последовал холодный ответ, — она умрет — следом умрешь сам, но не сразу, и я обещаю, что перед этим ты будешь молить меня о смерти.

— Да кто ты, мать твою за ногу, такой?! — завопил в бешенстве Леший.

— Можешь считать меня первым после бога — не сильно ошибешься.

— Вот же сука, а?.. — тихо процедил Веретено, — Что же делать?! Отдай этому психопату девку, пусть оставит нас в покое! Не справимся же!

— Справимся! У него даже ствола нету! Носатого и Сундука он убил поодиночке, нам главное держаться вместе.

Сам Леший не питал особых надежд. Приободряя братка, он прекрасно понимал, что дело из рук вон плохо. 'Прокейн' не побоялся выйти с саблей против четырех стволов, стало быть, уверен в себе. А подобные люди редко бывают уверены в себе без причины.

— Ладно, хрен с тобой, — крикнул он, — твоя взяла! Мы сейчас идем до шоссе, ловим машину и уезжаем, а твою чиксу оставляем там. Договорились?

— Какая гарантия, что ты слово сдержишь? Какая гарантия, что не убьешь ее, садясь в машину? Не пойдет.

— Твои условия?

— Вы оба сдаетесь на мою милость, а дальше видно будет. Может быть, вам удастся убедить меня сохранить ваши никчемные жизни.

— Советую согласиться, — обронила заложница, — убивать вас вопреки моему желанию он не станет. А я, так и быть, вас прощу.

— Гонишь, сучка. Люди вроде него вряд ли станут учитывать бабское мнение в мужских делах!

Пленница мрачно хмыкнула:

— К сожалению для тебя, ты не знаешь, что твои слова 'люди вроде него' содержат в себе принципиальное противоречие. По причинам, которые я тебе не раскрою, он будет меня слушать. Я таких как он знаю лучше тебя.

— Не отпустит он нас, — покачал головой Веретено, — мы знаем и про Ломщика, и про кокаин. Леший, давай просто оставим ее тут и ломанемся к шоссе!

— Думаешь, не догонит? От монаха-ниндзя хрен убежишь.

— Так у нас же стволы! Увидим, что догоняет — застрелим и делов-то.

— Дурак, что ли? За окном вот-вот ночь настанет. Мы иначе сделаем. Выйдем во двор и позвоним Слоняре.

— Он и Слоняру взорвет.

Леший зло выругался:

— Идиот! Каким образом?! Наши тачки он заминировал, пока они во дворе стояли! Предупредим Слоняру, чтобы не по дороге подъехал, на случай, если и там фугас заложен, что вряд ли. Главное ща — смотреть в оба, понял?!

Крепко держа пленницу, они выбрались во двор и остановились на полпути между входом и горящими тачками. Леший быстро набрал нужный номер, и Слоняра, к счастью, ответил тот же час:

— Леший, чувак тот не пришел...

— Знаю. Бери Битого и срочно кати к нам. Дорогу ты...

— Алло? Леший? Это ты?

— Я! — громко крикнул в телефон Одинцов, — Слоняра, ты слышишь?!

— Леший, че молчишь-то? Леший? Алло?

Затем послышался вопрос Битого, в чем дело, и ответ Слоняры Лешему очень не понравился:

-... Да молчит он... Алло, Леший?! ...Молчит. Связь есть, а в трубе тишина...

Битый предположил, что у Лешего просто кнопка повтора в кармане нажалась, и Слоняра, согласившись, прервал связь.

— Вот бля... Угораздило мобилку сломаться в такой момент! Не стой столбом, — прикрикнул он на братка, — ты звони Слоняре! А лучше — дай сюда трубу!

Все происходило, словно в кошмарном сне. Слоняра сразу же принял вызов, но слова Лешего, как и прежде, терялись где-то в недрах телефона.

-... Ну вот, теперь Петруха-Веретено звонит и молчит, — поделился своим недоумением с напарником браток, — шуткари, бля...

Связь снова оборвалась, и Одинцову стало страшно. Еще у него в кармане дорогая мобилка, отобранная у заложницы, но в голове — зловещее подозрение, что и с нею будет то же самое. Каким-то необъяснимым образом мобильные телефоны отказались передавать его слова.

— Что такое?! — с беспокойством спросил Веретено.

Леший в бешенстве швырнул мобилу в огонь:

— Дрянь дело. Никто не приедет. Твоя тоже не пашет.

— И что делать?!

Он прикинул варианты, не забывая посматривать по сторонам. Деваться некуда, через лес ночью с заложницей не выбраться.

— Назад пошли. Придется тут отсидеться. Значит так, ща идем в бухгалтерию на первом этаже — там только одни двери и одно окно, и то с решеткой. Запремся там и будем сидеть. Либо дождемся, когда Слоняре надоест ждать на проспекте Испытателей и он вернется, либо до утра посидим, а как рассветет — доберемся до шоссе. Днем он ничего не сможет поделать со своей саблей.

Снова обратно, снова бегом, таща заложницу чуть ли не волоком. 'Прокейн' где-то здесь, рядом, ныкается, чтобы сливу не схлопотать. Вот и бухгалтерия. Окно с решеткой, дверь, правда, хлипкая, но высадить с плеча и не получить несколько пуль в упор невозможно. Безопасность, по крайней мере временная.

Чуть отдышавшись, Веретено спросил:

— И дальше че делать будем?

— Отсидимся, вот и все. Ты держишь окно, я — дверь.

— Давай этой сучке будем пальцы ломать. Пусть визжит, это заставит мудака появиться, и тут мы его...

Леший взвесил все 'за' и 'против' и подумал, что такой план имеет рациональное зерно. Девка — их щит, но что, если ее не убивать, а только мучить? С другой стороны, если план не сработает и 'прокейн' не полезет в западню... Действительно, сам Егор бы не полез на рожон из-за бабы, отчего считать врага глупее себя? В итоге они останутся с живым, но неспособным передвигаться щитом, и по лесу утром ее придется на горбу тащить. Хотя... а нужна ли она им утром будет? Днем пистолет гораздо круче сабли. Но охрану, которая пока себя не обнаружила, со счетов сбрасывать нельзя, и никакой гарантии, что у врага и вправду нет огнестрела. Без щита никак.

— Делай что я говорю. Сидим тут в углу, ты пасешь окно, я смотрю за дверью. Все. Отсидимся и завтра выберемся отсюда, — сказал Леший.

В ответ откуда-то донесся крик:

— Ты правда думаешь, что сможешь пересидеть ночь в комнате? Дожить до рассвета надеешься? Сейчас, погоди минутку...

— Да бля, он что, слышит нас?! — выпучил глаза Веретено.

— Тссс! Слышишь? — Леший кивком указал на дверь.

За ней слышался шум, подозрительно напоминающий шаги. В коридоре и правда кто-то шагал, медленно и неуверенно, словно пьяный. Одинцов понял, что это может быть и отвлекающий маневр: пока он с Веретеном будет смотреть на дверь, второй участник штурма может разбить окно и начать стрелять.

'Следи за окном!' приказал он братку жестом. Вражина каким-то образом слышит все, что сказано в комнате, чтоб его.

Шаги приблизились вплотную к двери, затем раздался щелчок замка, открывшегося самостоятельно, и в этот момент нервы сдали одновременно и у Лешего, и у Веретена. В два ствола они принялись палить в дверь. В тот же момент сидевшая на полу заложница пнула Егора под колено, выводя из равновесия, но первая пуля все равно успела покинуть ствол, пробила деревянную преграду и с чавканьем впилась в плоть по ту сторону двери. А Веретено и вовсе палил безостановочно. Послышался звук падения тела.

Леший наотмашь ударил пленницу по лицу, та упала и, уже лежа, всхлипнула:

— Тирр...

— А вот это ты зря, — донесся до Одинцова зловещий голос 'прокейна'.

— Тваюжмать! — выдохнул он и открыл дверь.

За нею, глядя в потолок, лежал Сундук. К колотой сквозной ране живота добавилось несколько пулевых.

— Во бля! — сказал Веретено, — мы же Коляна убили...

Леший понял, что Сундук, оказавшись не мертвым, а только раненым, пришел в себя, попытался дойти до них — и только для того, чтобы быть убитым по ошибке. И когда он это подумал, покойник медленно принял сидячее положение, а затем попытался встать.

— Хренасе! — выпучил глаза Егор, — Сундук, ты это... лежи, не вставай!

Но тот медленно поднялся, качнулся вперед, издал протяжный стон, вытянул перед собой руки и поковылял к Лешему и Веретену.

— Ты че?! — опешил браток, отпрянув назад.

Но Сундук, неуклюже переставляя ноги, двигался прямо на Лешего, и тот поразился неживому, остановившемуся взгляду подручного. Руки, еще теплые, но уже начавшие остывать, вцепились в куртку и шею. Егор рывком освободился от захвата и отбросил Сундука прочь ударом ноги.

— Бля буду, он же мертвый!

Сундук, растянувшись на полу, снова начал подниматься, медленно, неуклюже, и Леший внезапно подумал, что с ним наяву происходит немыслимое, которое он только в ужастиках про зомби и видел. Это бред. Этого не может быть.

Вскинув пистолет, Егор дважды выстрелил Сундуку в голову и оба раза попал. Но тот лишь покачнулся и, невзирая на пробитую глазницу и развороченный затылок, снова попер на Лешего, лязгая зубами.

Заложница пронзительно завизжала, Веретено и Леший принялись стрелять, но пули, попадая в тело Сундука, только незначительно замедляли его продвижение. В следующую секунду у обоих стрелков одновременно кончились патроны, тогда Егор размашисто ударил бывшего подельника ногой в грудь и вышвырнул его из комнаты, после чего тотчас захлопнул дверь и закрыл на замок. На несколько секунд воцарилась мертвая тишина.

— Что это было? — вращая глазами и стуча зубами от страха, спросил Веретено.

Леший сглотнул и ответил:

— А то ты сам не видел! Сундук ожил... Только не полностью... Либо я под кайфом, либо мир сошел с ума. Дурь не употребляю — остается второй вариант.

— А что делать-то будем?!

Егор помедлил с ответом, размышляя. В фильмах, которые он видел, мертвецам, будь то настоящие мертвые трупы или зараженные вирусом полуживые люди, неизменно стреляли в голову, чтобы убить их. Однако наяву способ оказался бесполезным: Сундук просто не заметил ни потери глаза, ни пары сквозных дыр в черепе и утраты значительной части мозга.

Трясущимися руками Леший достал из кармана запасной магазин и перезарядил пистолет. У Веретена же боеприпасы вышли все: помимо магазина в пистолете, он запасного не носил.

— Вот идиот! — обругал подручного Егор, — и на что тебе теперь пустая волына?!

— Ну бля, Леший, один хрен Сундука не берет!

— Помимо сундука есть еще чувак с саблей, забыл? Короче так. У нас есть только один способ избавиться от покойника. Расчленить его.

— Чем?!

— Топором, — шепотом сказал Леший. — За углом на первом этаже есть пожарный щит. Там и багор, и лопата, и топор есть. План такой: открываем дверь, сбиваем Сундука с ног, ты бежишь за топором, а если появится тип с саблей — я тебя прикрою. И вообще — он же не знает, что у тебя нет патронов.

— Вот же трындец, — сглотнул Веретено.

Выглянув в одну из дыр, пробитых пулями, Егор обнаружил, что Сундук лежит неподвижно, и под ним уже успела растечься небольшая лужица.

— Он вроде как таки откинулся, наконец, — заметил браток.

— За топором все равно дуй. Если ты не забыл, за дверью еще Носатый есть.

— Ты думаешь, и Носатый?..

— А отчего нет? Сундук-то поднялся. Это он, чувак с саблей, нутром чую. Он мертвеца поднял.

— Откуда ты знаешь? По ящику показывали кино, там мертвецы начали оживать в какой-то момент одновременно. Везде, по всему миру...

— Кино меньше смотри, — зло сплюнул Леший, — говорю же — это шаман наш виноват.

— Давай отдадим ему девчонку! Я не подписывался с колдунами воевать, Леший!! — истерически завопил Веретено.

— Не глупи. Он нас не выпустит живыми. Ты бы отпустил тех, кто на тебя наехал да еще и узнал твою тайну? Значит так. На счет 'три' делаем как задумали. Ты за топором, я прикрываю.

Он сгреб в охапку заложницу и подтащил к двери:

— Приготовились... раз... два...три!!

Веретено распахнул дверь, Леший стремительно сделал два шага и наступил ногой на грудь мертвеца, на случай, если тот решить встать. Девчонка попыталась упираться, не желая подходить к трупу, но Егор почти поднял ее в воздух. Касаясь земли носками сапожков, пленница задыхалась и никакого сопротивления оказать не могла.

Веретено бросился за угол. Послышалось бряцанье металла: он нашел пожарный щит и снял топор. А в следующий миг у двери гулко грохнул электрощиток и свет пропал.

Леший вздрогнул так, словно у его виска выстрелили из ружья. Темень непроглядная, только виден слабый светлый контур: входная дверь, набухшая и перекошенная, прилегает неплотно, и в щели проникает свет от догорающих машин. Где же, мать его, Веретено?!

Словно в ответ, послышался стон и бульканье, и Егору стало ясно, что братка больше нет: беспощадный враг отыскал его, ослепшего в темноте после яркого света. О том, как именно ублюдок сам умудряется видеть, он уже не думал. Пятясь к двери и таща задыхающуюся заложницу, Леший вглядывался во мрак и внезапно заметил в десяти шагах от себя два красных огонька.

— На, сука! — крикнул он и выстрелил в эти огоньки.

Неясная тень метнулась в сторону, за угол. Леший не стал мешкать. Еще двадцать шагов — и он вываливается из смертоносной темноты на освещенный двумя пожарами двор.

Тяжело дыша, Егор оглянулся вокруг. Над головой ночь уже почти полностью вступила в свои права, до шоссе полтора километра по проселочной дороге или чуть меньше по ночному лесу. И ублюдок с саблей где-то совсем близко, ждет за границей между светом и тьмой.

Леший облизал пересохшие губы: не доживет он до утра. Машины еще горят, но скоро погаснут. И жить ему осталось только до этого момента.

Он набрал полные легкие воздуха, приставил к голове заложницы пистолет и завопил:

— Выходи, сука!! Мне нечего уже терять, я знаю, что не справлюсь с тобой! Но перед тем, как ты меня убьешь, я убью ее!! До трех считаю! Не покажешься — разнесу ей башку нахрен, и тебе придется довольствоваться подружкой-зомби, перед трахом надевая ей на голову целлофановый пакет! Раз!! Два!!!

— Ладно, — донесся до него усталый голос из темноты.

— Не выходи! — отчаянно крикнула пленница, но Леший сильнее сжал локтевой захват на ее шее.

Прямо напротив Егора из темноты буквально выплыл невысокий тип, тот самый, с которым он беседовал у дома Ломщика, и Леший на миг оцепенел от ужаса. Серая кожа, длинные, торчащие в стороны остроконечные уши, изящное длинное лицо, белые волосы и красные, недобро отсвечивающие в темноте глаза. Да, он самый. И снимки камер супермаркета — вот, значит, кто на них был. Сказочное существо, демон, вампир или сам Сатана — но это был не человек. Смертен ли он? Сейчас станет ясно.

Красноглазый приближался, и когда до него осталось менее десяти шагов, Леший вскинул пистолет. Девчонка попыталась оттолкнуться носками от земли и боднуть его в подбородок, но Егор отшвырнул ее в сторону и принялся раз за разом нажимать на спуск, всаживая в грудь ублюдка пулю за пулей. Промахнуться с такого расстояния было невозможно.

— На тебе, сука, на! На!! Наааа!!!

Он посылал пулю за пулей почти в упор, где-то на четвертом выстреле подумал, что враг должен был бы хоть как-то отреагировать на попадания в грудь, на шестом понял, что пистолет ему уже не поможет, а после седьмого боек сухо щелкнул по пустому патроннику, и в этот миг Леший с запозданием заметил, что враг в свете двух пылающих костров не отбрасывает тени. Но что-либо сделать уже не успел: спину пониже лопатки и всю левую сторону груди пронзила невыносимая боль.

Егор попытался оглянуться через плечо, противник ему в этом подыграл, наклонив голову вперед, чтобы заглянуть в глаза своей жертве, и их взгляды на секунду встретились.

— Ну, фраер, зря ты со мной связался, — с ухмылкой передразнил красноглазый и толкнул в спину.

Земля качнулась навстречу Егору, но удара он уже не почувствовал.

* * *

Тирр качнулся и сел на землю, чтобы не упасть. Повернув голову в сторону, он убедился, что с Марго все в порядке, не считая ссадины на щеке. Могло быть и хуже. А вот с ним самим могло быть и получше, но увы. Враг, которого другие именовали 'сундуком', успел выстрелить, а сам он, не восстановившийся после борьбы с электростанцией, увернуться не смог. Не успел.

Марго приняла сидячее положение и несколько раз перевела взгляд с Тирра на то место, где исчез фантом-приманка и обратно.

— Боже... Тирр, ты меня напугал! Я думала, он тебя изрешетит!

— Он тоже так думал, — устало отозвался маг, — давай я развяжу тебе руки.

Похитители вместо веревки использовали широкую липкую ленту, потому он аккуратно разрезал ее кинжалом, предварительно вытерев его от крови Лешего о его же одежду.

— Как ты? В порядке?

— Почти.

Марго села рядом на землю и положила голову ему на плечо.

— Извини, — тихо сказала она.

— За что? — вяло спросил Тирр.

— Знаешь, когда ты в первый раз бросил трубку, я подумала, что ты не придешь. И потом, когда тебя все не было и не было, я уже совсем было отчаялась. А ты все-таки пришел. Это так не похоже на дроу.

— Вы, люди, любите выдавать желаемое за действительное. Была бы на твоем месте, скажем, любая из моих сестер — я бы и не пришел.

— А для меня почему такое исключение?

— Потому что ты относилась ко мне лучше, чем мои сестры. Если бы тебя убили — где б я еще нашел такую?

Марго попыталась обнять его, и ее пальцы коснулись мокрой от крови ткани.

— Ох, да ты же ранен!

— Царапина. Я уже обработал ее целебной мазью, пока вы в комнате отсиживались, ничего страшного. Просто сил стоять нет. Чувствую себя как мочалка, словно из меня выжали не только всю кровь, но и душу.

— А ты не можешь себя исцелить?

— Нет. Я сам не понимаю, откуда взял силы, чтобы сжечь машины и поднять мертвеца, какое там исцелить... В общем, надо как-то отсюда выбираться.

— Постой, а где же Георгий и Иван?! — спохватилась девушка.

— Я откуда знаю? Их тут и не было.

— А как же ты меня тогда нашел?!

Тирр протянул руку к трупу Лешего и выгреб из карманов вещи Марго: мобильник, бумажник, ключи и кольцо с рубином.

— Держи. Теперь ты понимаешь, почему я говорил, что воровать у магов — хреновая идея? Мысль украсть вещь, мною зачарованную — хреновая вдвойне.

— Ну и дура я! — вздохнула Марго, — как я могла забыть, что дроу не свойственна благодарность! Ты знал, что меня могут похитить, и...

— Я подозревал, что такое может случиться, — согласился маг, — вот и принял меры. Только ты уж определись, как бы ты хотела, чтобы я поступал. Когда поступаю, как привык — ты недовольна. Поступил по-человечески — ты снова недовольна. А мне ведь было приятно, что подарок тебе понравился.

— Извини, — вздохнула девушка, — я сейчас позвоню папе, пусть охрану за нами пришлет. Он-то думает, что я у тебя...

— Да уж, влип, — подытожил Тирр, — я хотел попросить тебя не говорить никому, но этот ублюдок тебя ударил, и скрыть факт твоего похищения вряд ли удастся. Что дальше делать — теряюсь в догадках.

— Это как раз решается. Я папе потом объясню, что и как, а пока скажу, чтобы он надлежащим образом проинструктировал Георгия и Ивана.

— Как им можно доверять? Я так понимаю, они вольнонаемные работники...

— Они-то как раз очень лояльные охранники. Дело в том, что на одной недавней войне они были ранены, и Иван, как это у нас называется, контуженный немного. Я ведь говорила тебе, что он может быть не совсем адекватен. Словом, Ивана никто не хотел брать на работу, а Георгий его не бросил, они искали работу только в паре.

— Почему?

— Потому что они в одном бэтээре горели вместе. Тебе сложно будет понять, но для людей это иногда много значит.

— Что такое бэтээр и контуженный?

— Бронированная машина, в которой ездят солдаты. А контузия случается при попадании в него из, например, пушки. Те, которые выживают, получают контузию. Легкая контузия проходит, а если сильнее — то это навсегда.

— А отец твой почему взял их?

— Потому что люди стоящие. Когда бэтээр подбили, Иван вытаскивал из горящей машины всех, кто там был. В том числе и Георгия. Остальные были уже мертвые, но Иван не знал и лазил за всеми по очереди. Не было у него времени проверять. И когда полез за последним — в бэтээр снова попали. Иван выжил, но теперь слегка не в себе. Но Георгию он после этого роднее брата. Такие вот люди странные.

Тирр сразу вспомнил картину пылающего пробитого панцирника, из которого поспешно выбирались солдаты в горящей одежде.

— Не вижу ничего странного, — устало пожал плечами он, — если бы кто-то полез за мной в горящий бэтээр, он бы и мне был роднее всей семьи. Но у меня такого друга не нашлось...

Марго понажимала на свой телефон:

— Не ловит сеть. Тирр, это все твоя магия? Как ты так сделал, что они не смогли вызвать подмогу?

— Просто. Наложил круг тишины, из которого не может выйти наружу ни один звук. Но заклинание давно уж рассеялось.

— Значит, у меня мобильный просто слабоват. Не ловит. В низине находимся.

— Леший говорил, что надо из окна на втором этаже звонить.

— Я туда не пойду! Там же мертвец, которого ты поднял!

Тирр покачал головой:

— Я не некромант. Я не могу поднимать мертвецов в обычном понимании слова.

— А как же этот?..

— Так же, как и дверь. Тело — суть инструмент души. Мертвое, оно не имеет воли, и значит, я могу заставить его выполнять свои функции. Ходить, хватать, кусать, душить... Как кукловод — марионетку. Мертвец и тогда бы тебя не тронул, потому что это я двигал его руками и ногами, понимаешь? А теперь — он просто лежит. Нечего бояться.

— Ну ладно, — решилась Марго.

— Погоди немного.

Маг притянул девушку к себе, осторожно коснулся ссадины на ее лице и принялся вполголоса читать заклинание. Через несколько секунд от кровоподтека не осталось и следа.

— Вот так оно лучше будет.

— Лучше бы себя подлечил!

— При моей ране капля силы не поможет. Я и так переживу... А если ты вернешься домой с синяком — секрет сохранить не удастся. Слушай, я думаю, что звонить все же не стоит. Будет слишком много вопросов, мне придется очень многое объяснять. Секрет, который известен больше, чем двоим — не секрет.

— Тебе и так придется объяснять! — заявила, сверкнув глазами, Марго, — ты хоть понимаешь, в какую историю вляпался и меня втравил?!

— Понимаю. Но объяснить тебе будет проще. Ты мне поверишь, что я не имел никакого понятия о наркотиках, твой отец — нет.

— Ну и как мы выберемся отсюда пешком и ночью?!

— Выйдем на дорогу, остановим машину, я парализую водителя, и мы сможем вернуться до того места, где осталась твоя машина. Откуда тебя похитили?

— С окраины, там живет моя однокурсница, у которой я собиралась взять конспекты... Но, черт побери, Тирр, ты предлагаешь совершить еще одно преступление! Нападение с угоном!

— Хозяин машины не пострадает. Я остановлю машину, парализую водителя, мы положим его на заднее сидение и все. Ты оденешь мои перчатки, чтобы не оставить отпечатков. А хозяин потом очнется и поедет дальше по своим делам, мое парализующее зелье безвредно.

— Только идиот остановится на ночной дороге, — покачала головой Марго.

— Если увидит перевернутую машину, мешающую проехать — еще как остановится. Главарь разбойников с десяти шагов не распознал иллюзию, сама видела.

Девушка с сомнением покачала головой:

— А справишься? Тирр, ты выглядишь совсем плохо!

— Бывало и хуже. Царапина от пистолета — сущая чепуха по сравнению с кинжалом брата, воткнутым в самое сердце...

— И ты выжил после этого?! — глаза Марго стали круглыми от удивления.

— Ну я же прямо перед тобой и живой, не так ли? Кайран оказался идиотом. Выдернул кинжал, чтобы ударить еще раз, и у меня была секунда, чтобы исцелиться. Если бы он оставил клинок в ране — это было бы невозможно. Он позабыл, что имеет дело с магом, способным залечить любую рану одним словом. Тогда я еще не порастратил все свои силы, как теперь.

— Ну ты даешь. Ладно, там в комнате осталась моя сумочка — надо забрать, чтобы меня по ней не нашли. Ты уверен, что не оставил улик против себя?

— Не оставил. Полицейские поймут, что все разбойники были убиты саблей и кинжалом, этого недостаточно будет, если только никто не проболтается про мою саблю.

Когда Марго исчезла в здании, Тирр устало растянулся на земле, перевел дыхание и скосил глаза на Лешего. Протянул руку, ухватил мертвеца за волосы и повернул его голову так, чтобы видеть лицо, затем начертил на лбу руну и принялся читать заклинание. Конечно же, остатки сил он сохранил как раз для этого.

— Отвечай мне. Кому ты служишь?

Леший, глядя мимо мага остекленевшими глазами, открыл рот и начал говорить.

* * *

Дома у Тирра они оказались только к полуночи. Марго еще в машине заметила, что возвращаться небезопасно, на что маг только махнул рукой:

— Они потому-то и похитили тебя, что просто взять да ворваться ко мне не смогли. Попытались и оказались в заднице дуэргара. Мой дом — крепость, так что можешь быть спокойна.

Первым делом он отыскал в котомке пару баночек и хорошенько обработал рану, сделав перевязку с помощью порезанной на лоскуты рубашки. Все равно с двумя дырками и кровью испачканная, ни на что больше она не годится. И куртка тоже безнадежно испорчена, потеки крови запачкали даже брюки слегка. Как хорошо, что он отправился спасать девушку в одежде из гардероба бывшего хозяина, а не в своем приличном наряде.

Марго успела отыскать лекарства, которые Ломщик почему-то хранил в ящике буфета на кухне. Поздновато, конечно, но перевязочные материалы сгодятся, когда надо будет менять повязку.

— Тебе очень больно? — спросила она таким голосом, словно рана Тирра причиняла ей самой физические страдания, — вот это проглоти — обезболивающее. Должно помочь.

Маг отправил в рот белые кругляши и запил глотком воды.

— Терпимо. Бывало и больнее, к тому же, не раз.

Приперся котенок и без спросу запрыгнул на кровать.

— А как ты защитил дом? — полюбопытствовала Марго.

— Везде защитные глифы. Первый ряд обороны — так, предупреждение. Второй ряд — посильнее, хватит, чтобы убить целый отряд врагов. В мире без магов защита непреодолима, но я и дома сгубил с ее помощью нескольких колдунов, когда враги лезли в каждое окно моего поместья десятками.

Тирр достал кинжал, собрал волосы на затылке в один пучок и отхватил их.

— Зачем ты это сделал?

— Запачкал, пока лежал, глядя в небо. А мыть сил нету.

Марго вздохнула:

— А я пойду помоюсь. После тех взглядов, которыми эти уроды меня раздевали, чувствую себя грязной.

Маг лежал, слушая журчание воды в ванной, и размышлял. Итак, имеется главарь местной преступной банды по прозвищу Ледокол, который желает заполучить белое наркотическое вещество. Четверо его подручных погибли, но это ерунда. Главарь уже знает, что из дома Тирра так просто не выцарапать, посему пошел на похищение Марго. Слежка на солнцеглазе — его же рук дело, стало быть, Марго у себя дома не может быть в безопасности. Ее семья, впрочем, тоже, и это, к сожалению, опять же Тиррова проблема: случись что с родными Марго, девушка будет жутко зла на него. Что ж, с Ледоколом придется разбираться как можно быстрее, и это проще сказать, чем сделать. Маг признался себе, что не очень хорошо представляет, как это сделать. Мало того, что он снова растратил все свои силы, только-только накопленные, теперь он еще и ранен, даже исцелиться не может. Какова вероятность, что Ледокол устрашится гибелью своих людей? Вряд ли на это стоит рассчитывать.

Однако на этом трудный день не закончился. Конечно, Тирр понимал, что ему придется много объяснять, но не думал, что настолько. Марго дала ему отсрочку, пока купалась, но затем устроила самый натуральный допрос.

— Давай, рассказывай по порядку, — сказала она, сев на край кровати и вытирая волосы полотенцем, — как ты умудрился познакомиться с бывшим хозяином дома, который оказался наркоторговцем, как произвел на него хорошее впечатление и все такое прочее, о чем мне врал.

— Судя по твоему сарказму, ты думаешь, что у меня был выбор? — хмыкнул маг.

— Выбора у тебя, конечно, не было, — согласилась девушка, — и за ложь я тебя не осуждаю. Но это никак не меняет того факта, что ты убил человека, пусть даже наркоторговца, а что он оказался наркоторговцем — так это только новые вопросы порождает.

— Какие, к йоклол, вопросы... Я появился во дворе этого дома, вот и все. Я не выбирал места, просто трещина в грани мироздания вывела меня именно сюда. Прямо за спину этого человека. Прямо в тот момент, когда он нес кому-то кокаин. И меньше всего в тот миг мне хотелось с кем-то драться или наживать новых врагов, но увы. Да-да, я пробыл в этом мире меньше пяти ударов сердца, а меня уже попытались убить. Что мне оставалось делать, кроме как защищаться? Где тут хоть в чем-то моя вина?!

— Почему ты остался жить в этом доме? Прямо на месте убийства?! А если бы кто-то хватился хозяина? У него вполне могут быть друзья, подельники, да семья, наконец!

Тирр тяжело вздохнул:

— А ты посмотри на ситуацию моими глазами. Куда еще я должен был деваться, оказавшись в неизвестном мне мире?! Да еще и посреди города, населенного людьми?! Я ведь не сразу придумал, как замаскироваться. Спрятался тут, затаился, а дальше уже начал думать, как быть.

Говоря это, маг очень опасался следующего вопроса, предчувствуя, каким он будет, и интуиция его не обманула.

— Отлично. Не было у тебя никакого друга. Каким образом ты выучил русский язык, да еще и настолько хорошо, что моя мама думала, будто у тебя университет оконченный за плечами?! У кого?

— У тебя, — признался Тирр, — мои знания русского — это твои знания минус все слова, которым нет соответствий в известных мне языках. С помощью магии я скопировал знания из твоей головы в свою.

— Ох и нифигашеньки ж себе! — вытаращила глаза Марго, но затем ее удивление сменилось мрачной догадкой: — так вот, значит, зачем ты со мной 'познакомился'... Выбрал подвыпившую жертву и умыкнул, не так ли?

— Прости. Но, как ты понимаешь, у меня выбора не было. Без знания языка я бы пропал. И потом, в чем проблема? Что ни делается — все к лучшему, как говорил мой учитель, вот и мы благодаря случаю познакомились.

— Проблема в том, что ты проводил надо мной свои ритуалы без моего согласия! А если бы у тебя что-то пошло не так?! И вообще, ты говорил, что не можешь воздействовать на волю и сознание! Опять вранье?!

— Я не мог спросить у тебя согласия в виду незнания языка, — напомнил Тирр, — а что до воздействия — я не воздействовал на тебя. Просто копировал знания. А знания имеют свойство при копировании оставаться на прежнем месте в прежнем объеме. Единственным объектом воздействия была моя собственная голова, и если бы у меня что-то пошло не так — ты бы очнулась в компании пускающего слюни идиота. Ты сама была совершенно вне опасности.

Марго покачала головой, осмысливая услышанное, затем сказала:

— Ладно. Проехали. Будем считать, что ты ни в чем не виноват... Пока. Следующий вопрос — машины ты как сжег? Магией?

— Как же еще?

— И помешал вызвать подмогу, наложив заклинание тишины?

— Именно.

— Значит, это ты на днях сжег заживо двоих людей прямо во дворе жилого дома так, что никто ничего не слышал. Я права?

— Ты вменяешь мне это в вину?! — возмутился Тирр — они напали на меня первые!

— У тебя что, совсем сердца нет?! Тебе самому не кажется, что это чересчур?! Хотя о чем это я, о каком сердце может идти речь, если ты дроу.

Маг почувствовал, как внутри закипает злость.

— Вот в этих словах — человечья натура! Ты меня упрекаешь в бессердечии, но почему-то забыла, что меня пытались убить в первые же пять секунд, а те двое, судьба которых тебя так расстроила, выбрали меня жертвой нападения только потому, что я был меньше каждого из них! Вы везде одинаковы, людишки, хоть на Земле, хотя на Ториле. Это люди на меня напали без предупреждения, вдвоем на одного, да еще и думая, что я слаб, это люди смеются над калекой, потерявшим руку при дрессировке хищников — но бессердечные почему-то дроу. Как говорил мой учитель — в чужом глазу соринку видно, а в своем бревно заметить трудно.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, а затем Марго сдалась:

— Прости. Я тебя понимаю, но и ты меня пойми. Люди бывают разные, хорошие и плохие. И я не хочу, чтобы ты уподоблялся последним. Хотя, опасаюсь, тебе будет трудно понять разницу между 'хорошо' и 'плохо'.

— А ты попытайся мне объяснить, — устало ответил Тирр, поправив подушку под головой.

Девушка задумалась на несколько секунд, потом сказала:

— Плохо — это когда ты поступаешь с другими так, как не хотел бы, чтобы поступили с тобой.

— Ну и? Так уж повелось, что люди, илитиири, дуэргары и прочие, прочие, прочие поступают друг с другом так, как не хотели бы, чтобы поступили с ними. Вся жизнь такая. Любой, самый мелкий зверь, и тот ест свою добычу, не желая при этом быть съеденным. Те двое, они хотели поступить плохо со мной, и мне пришлось поступить плохо с ними.

— В чем-то ты, конечно, прав, но только отчасти. Ты ведь мог не убивать их, не так ли?

— Я не увидел причины подвергать себя ненужному риску, заботясь о сохранении жизни врага. И потом, у меня не было четкого представления о их возможностях, потому действовал наверняка.

— Ну ладно. Скажи мне вот что. Что там главарь бандитов говорил о кардиологии и скорой помощи?

Тирр мысленно перевел дух: пронесло.

— Ну, тут все просто. Они пытались забраться в мой дом и угодили в ловушку. Вот и пострадали.

— А что сделала ловушка?

— Вызвала легкое недомогание, вот и все. Ты же не станешь говорить, что это тоже плохо?

— Нет-нет, что ты. А как именно работает эта ловушка? Что именно делает с теми, кто в нее угодит?

Маг насторожился, почуяв подвох.

— Ну, разные вещи делает. Заставляет кашлять, задыхаться, вызывает головокружение. В таком вот духе.

— А на сердце эта магия не влияет случайно?

— Нет, конечно же, не влияет, — ответил Тирр и в следующий миг по выражению лица Марго понял, что попался.

— Тирр Волан из Дома Диренни, — отчеканила Марго голосом, в котором проскочили металлические нотки, — ты мне врешь! Кардиология — это больница, в которой лечат сердце! Почему же ты соврал мне? Дай-ка догадаюсь... Может быть, чтобы я не провела параллели с внезапным сердечным приступом у папы, который так кстати для тебя случился?!

Тирр открыл уже рот, но закрыл его, так ничего и не сказав, понимая, что в этот раз крыть нечем.

— Как ты догадалась? — жалобно спросил он.

— Элементарно! Я еще тогда заподозрила, что дело нечисто, но ты ловко оправдался. Но это еще цветочки. Хочешь, я сейчас угадаю, что ты все это время думал? Что раз ты здесь единственный маг, то можешь вытворять любые фокусы, и никто ничего не поймет!! Так вот! Ты сильно нас, людишек, недооцениваешь!!

— Прости, — печально вздохнул Тирр, — я правда не желал зла твоему отцу, все было под контролем.

— Правда?! — фыркнула Марго, — в устах дроу само это слово звучит насмешкой! Слушай меня внимательно, Тирр Волан. Дважды прощаю тебе подобную выходку против моей семьи...

— Почему дважды?! — возмутился маг, — это единственный случай...

— Потому дважды — что в первый раз и в последний! Если ты еще когда-нибудь выкинешь любой номер, причиняющий вред моей семье, или попытаешься втихую манипулировать — ты об этом пожалеешь. И не думай, что мне просто повезло догадаться — шила в мешке не утаишь! Мы немножко умнее, чем тебе говорили твои учителя, и умеем сопоставлять факты!

— Больше — никогда, клянусь. Не сердись на меня, мне и так несладко приходится в этом мире.

Он протянул руку и коснулся руки Марго.

— Не ври мне больше, — уже почти спокойно ответила та и поинтересовалась: — а где, собственно, наркотики? И что дальше ты намерен делать со всей этой историей?

— Да вон, на столе стоит этот... дипломат. А история — она уже считай что закончена. В живых остался только один из шайки Лешего, который ждал меня в городе. Я не думаю, что он вздумает рыпнуться теперь.

— А наркотики?

— Они много стоят?

— Много. Только не говори мне, что ты сам собираешься их продать!

— Почему?

— Потому что это плохо. Торговать наркотиками не только противозаконно, это еще и на редкость гнусно.

Тирр взвесил все 'за' и 'против'. Его происки всплыли на поверхность, и было бы глупо полагать, что Марго вот так взяла и все простила да забыла. Надо отыграть несколько очков.

— Возьми на кухне нож, выпотроши пакеты и спусти их в туалет, раз это так плохо, — зевнул маг, — я, по правде говоря, всегда презирал и дурманящие зелья, и тех, кто их употребляет.

Девушка не стала заставлять просить себя дважды, и несколько минут спустя из ванной послышался звук сливающейся воды. Тирр тем временем принялся исследовать содержимое бумажника Лешего. Когда Марго вернулась, он как раз вертел в руках странную прямоугольную пластинку, блестящую, легкую, словно бумажная, но более прочную и упругую.

Девушка пришла не с пустыми руками, держа пару оранжевых корзинок из магазина:

— Откуда это у тебя?

— Я ходил за покупками, — ответил маг, — кстати, я должен бы приготовить тебе угощение — но уж не обессудь, совсем плох.

— За покупками? Тирр, эти корзинки нельзя уносить из магазина. В мою голову закралось ничуть не удивляющее меня подозрение, что ты еще и в магазинах воруешь.

— А что мне оставалось? — печально развел руками маг.

— Да уж, пустился ты во все тяжкие, — вздохнула Марго, — а меня попросить не мог? Я бы тебе помогла.

— Мне это как-то не пришло в голову, — признался Тирр, — я... не привык просить. У меня дома это довольно... бесполезное занятие.

Девушка достала из нагрудного кармана кольцо с рубином:

— Как вариант — ты мог бы продать вот это. Хотя велик риск, что тебе не дали бы истинной стоимости камня, да и ты понятия не имеешь, как и где продавать, но все же мог бы попытаться. А воровать — непорядочно.

— Если бы я его продал, что бы тогда тебе подарил в знак признательности за твою доброту?

Марго вздохнула и положила кольцо на тумбочку у кровати:

— Моя совесть не позволяет мне принять настолько дорогой подарок от того, кто ворует в магазинах от безденежья. К тому же, теперь я знаю, что ты это сделал лишь для того, чтобы знать мое местонахождение.

— Неправда, — возразил, обидевшись, Тирр, — я хотел сделать тебе приятно. Вот как мне тебя понять, если ты упрекаешь меня за плохие поступки, и при этом обижаешь меня, когда я пытаюсь поступить хорошо?! Я не намерен продавать то, что уже подарил, если ты не принимаешь подарок — что ж.

Он повернул лицо к окну и приказал:

— Откройся.

Схватил кольцо и едва не вышвырнул его в темноту ночи: девушка схватила его за руку в последний миг.

— Блин!! — воскликнула Марго, — ты хоть понимаешь, что только что хотел выбросить вещь стоимостью во множество тысяч?!

— Отвергнутый подарок — ничего не стоит. По крайней мере, с точки зрения эгоистичного корыстного дроу, — с сарказмом сказал Тирр.

Марго вздохнула, глядя на лежащее на ладони украшение:

— Прости. Я не хотела тебя обидеть. Правда. Но воровать по магазинам — тоже не вариант.

— Я уже решил эту проблему, — зевнул маг, — если тебе не трудно — вытряхни из карманов моей куртки все, что там лежит.

Девушка вышла и вскоре вернулась, неся в руках два кошелька для бумажных денег, три маленьких телефона и два пистолета.

— Ты еще и мародерствуешь?

— Я не мародерствую, я собираю трофеи. Боевые трофеи, заметь. Так, ну-ка, посмотрим... Как я и думал. Быть разбойником всяко прибыльнее, нежели честным.

Маг вынул из всех трех кошельков деньги: стопка образовалась приличная, к тому же, кроме обычных, уже знакомых денег, в том, который принадлежал Лешему, нашлись другие деньги, с непонятными надписями.

— Это доллары, или баксы, — пояснила Марго, — деньги другой страны. Так уж вышло, что они стоят тут дороже своих, примерно раз в тридцать.

— А это что? — Тирр показал ей тонкую пластинку.

— Банковская карта. На ней держат деньги, чтобы не носить их при себе.

— На ней? Не вижу на ней денег.

— Знаешь, давай я в другой раз тебе расскажу про нашу банковскую систему. А пока ты можешь считать, что внутри этой карточки написано, сколько денег у владельца есть в банке.

— Деньги в банке... это как у ростовщика или ты про посуду? И смысл носить карточку, если деньги все равно не при себе?

— Понимаешь, платить можно прямо этой картой. Она вставляется в специальное устройство, и деньги переходят с твоей карточки на карточку того, кому ты платишь. А еще можно получить свои деньги, вставив ее в особый механический ящик, который выдает деньги. Банкомат называется.

— Ну вот, оказывается, у меня теперь снова много денег.

— Не все так просто. Надо знать специальное кодовое число. Пароль.

— Мне — не надо. Я с банкоматом как-нибудь договорюсь.

Марго спрятала лицо в руках:

— О, нет... Дернул же черт за язык... Ты теперь начнешь банкоматы обчищать?

— Нет, что ты! Только свое заберу! — поспешно, заверил ее Тирр, может быть, даже слишком поспешно, — а еще — я продам тот солнцеглаз, что стоит в пристройке.

Девушка сокрушенно покачала головой:

— Ты не сможешь его продать: у тебя нет на него документов, удостоверяющих, что ты законный владелец. Не только у вас есть методы уберечь имущество от воровства. У нас они тоже имеются — с помощью законов, а не магии.

— Хм... И что, солнцеглазы не воруют?

— Воруют. Но чтобы продать краденую машину... Это сложно. Надо со всех деталей убрать номер и поставить другой.

— Номер — как клеймо?

— Именно.

Тирр хмыкнул:

— Все-таки ездовой ящер лучше солнцеглаза. Его украсть нельзя.

— Почему? — удивилась Марго.

— Потому что ни за кем, кроме хозяина, он не пойдет, и возить другого не будет. Он и меня-то возить желанием не горел... А уж попытка переклеймить его и вовсе чревата. Скажем так, ящер будет очень недоволен, а недовольство зверя с восьмисантиметровыми зубами может иметь серьезные последствия. А солнцеглаз я как-нибудь продам. Мне просто нужен выход на нужных людей.

— Это еще не все проблемы. Дело в том, что и домом владеть просто так нельзя. Нужно иметь документы, дающие право владения.

— Зачем нужны документы на дом?! — удивился маг.

— Вот как раз для того, чтобы нельзя было убить жильцов и поселиться самому!

— Йоклол возьми! Да и ладно. Пока о смерти Ломщика никто не знает — я могу тут спокойно жить. Никаких проблем, которые я решить не смог бы.

— Они у тебя все-таки есть. Я уверена, что в магазинах, где ты затаривался едой, есть видеокамеры.

— И что с того? — насторожился Тирр.

— Я совсем забыла тебе сказать, что у нас дома ты тоже попал на камеры. Пока ты спал после того, как тебя тряхнуло током, я зашла на наш домашний сервер и просмотрела записи. Понимаешь, камерам как-то безразлично, что у тебя там на лбу начерчено. Тебе руна эта очень идет, честно. Но камере все равно. На записях очень хорошо видно и твой цвет кожи, и уши. Как ты думаешь, будет твоя магия работать через видеозапись?

— Йоклол бы сожрала! — воскликнул маг и ударил кулаком в ладонь, да так, что рана тот час же отозвалась болью, а котенок испуганно спрыгнул с кровати.

Он прокрутил в голове возможные варианты. Руна действует на людей, но на записи это будет уже не руна, а ее изображение. И потому любой сразу же поймет, лишь взглянув на телевизор, что перед ним — чужак.

— Надо что-то с этим сделать, пока никто из твоих родных не увидел записи!

— Я уже сделала, — успокоила его Марго, — стерла их сразу же. Но в магазинах записи остались. В принципе, я думаю, что ничего страшного не будет, подумают, что переодетый человек. Но надо быть поаккуратней с камерами.

Тирр глубоко вздохнул.

— Пожалуйста, скажи, что хотя бы на сегодня плохие новости кончились, — попросил он.

— Ну ладно. Так и быть, больше у меня плохих новостей нет. Иди сюда, Пушок, на ноги ложись, — она посадила котенка в ногах, а сама легла поверх одеяла на кровать рядом с Тирром и сказала: — да уж, денек выдался безумный. Ты мастер влипать в переделки. Впредь, прежде чем что-то отколоть — советуйся со мной хотя бы, хорошо?

— Хорошо, — согласился маг, — а теперь, поскольку я ранен, не возьмешь ли ты на себя труд приготовить покушать нам на троих?

— Сейчас что-то соображу. И у тебя вроде вино еще оставалось. После такого денька и выпить не грех.

— О да, — согласился Тирр, — хотя бы за то, чтобы на этом наши неприятности закончились.

* * *

Новый день принес Сергею крайне приятный сюрприз: стоило ему появиться на работе, как поступил звонок. Санитар одной из больниц, заступив на смену после отпуска за свой счет, в первой же палате наткнулся на знакомое лицо. Лицо это, Дмитрий Удовичев с погонялом Митяй, разыскивалось по нескольким делам, в том числе за ограбление этого же санитара, уже давно, и теперь у Сергея появилась возможность закрыть сразу три дела, в том числе два поросших мхом висяка. Мир, населенный шестью миллиардами — до невозможности тесен, и преступникам стоило бы знать это в первую очередь.

Приехав с оперативной группой в больницу, Морин выяснил, что подозреваемый — действительно тот, кто ему нужен, однако никакой возможности доставить его в тюремную больницу нет.

— Пациент совершенно нетранспортабелен, — заверил врач, — мы его с трудом вытащили, но попытка перевезти его куда-либо может закончиться летально.

— В таком случае — не могли бы вы перевести его в отдельную палату, чтобы приставить к нему охрану? Прямо тут в коридоре ребята будут очень в глаза бросаться.

— Денька через три приходите, — посоветовал реаниматолог, — тогда уже сможете его со всеми предосторожностями забрать к себе в каталажку. А пока, если очень хотите, можете оставить кого-нибудь тут в комнате отдыха. А отдельных палат у меня просто нет. Есть, но заняты все.

— Преступники и раньше сбегали из больниц, — заметил Сергей, раздосадованный легкомысленностью врача.

— Ну конечно, — с сарказмом согласился тот, — даже если этот крут настолько, чтобы уйти, унося под мышкой аппарат 'искусственного сердца', дальше, чем позволит длина электрического кабеля, он все равно не сбежит.

— Понятно. Пациент хотя бы в состоянии ответить на несколько вопросов?

— Ну если только вопросов. Устраивать в моем отделении допросы с пристрастием я вам не позволю, смекаете? И ведите себя тихо-тихо: там и помимо вашего клиента больные есть.

Однако Митяй оказался то ли слишком плох, то ли слишком умен для несознанки и прочих осложнений, потому согласился сразу же подписать чистосердечное признание по всем трем выдвинутым обвинениям.

— А как это ты умудрился в реанимацию-то попасть? — полюбопытствовал Сергей, пряча подписанное Удовичевым и врачом как свидетелем признание в папку.

— Ай, — вяло махнул рукой Митяй, — че ты издеваешься, гражданин начальник? Прям вот на дело пошел — и схватило. И меня, и кореша моего.

— Да я не издеваюсь. А какое дело? И кто кореш?

— Не-не, ты нам дело не шей. Сказано же — только пришли, и ничего сделать не успели. Прям вот на месте и слегли оба. С улицы скорая забрала, никуда не залез и ничего не взломал!

Врач сделал красноречивый жест: пора закругляться.

— Ну давай, выздоравливай, медвежатник, — хмыкнул Морин, покинул палату и уже в коридоре спросил реаниматолога: — а откуда его скорая привезла? И что, его подельник тоже схватил приступ?

— Вот-вот, — кивнул тот, — тогда на дежурстве коллега мой был — так рассказывал и мы все удивлялись. Аккурат двоих с идентичным диагнозом привезли, но у одного затем таинственным образом пропали симптомы, и мы его выписали. А адрес — сейчас справлюсь.

Жизнь — штука хитрая. Когда внезапно тебе выпадает выигрышный билет, стоит непременно ожидать расплаты. Врач по телефону из своего кабинета выяснил, откуда именно 'скорая' привела одновременно двух пациентов, и это оказался тот самый дом, во дворе которого Сергей принял купание в луже.

Что ж, Кирилл оказался прав на все сто: этот проклятый Теодор Диренни способен вызывать у людей сердечный приступ по собственному желанию. И снимать, вдобавок. Но даже это еще было не самым страшным.

Кирилл как раз в этот день взял отгул, поэтому вечером Сергей позвонил ему, назначив встречу в скверике возле его дома.

— А почему бы тебе не зайти ко мне? — спросил Меньшов, и его голос прозвучал как-то необычно, словно звонок его очень не обрадовал.

— Наташка твоя где?

— Тут. Пельмени варит.

— Вот потому и не зайду. Разговор есть — между четырьмя глазами.

— Скоро буду.

Сидя на лавочке в ожидании, Сергей видел в ста метрах от себя подъезд и пару машин у тротуара, одна из которых, почти новая 'ауди', принадлежала Меньшову. Раньше он не понимал, откуда у друга взялись деньги на нее, но не задумывался над проблемой. А теперь догадка появилась, к сожалению.

Кирилл появился через пять минут и сел на скамейку рядом.

— Здорово, Серый. Что стряслось? — спросил он спокойно, хотя лицо его выдавало некоторое напряжение и озабоченность.

— Здорово, Киря, — мрачно ответил Морин, — а стряслось... Сегодня в больничке некто Митяй объявился. С сердечным приступом. И теперь я догадываюсь, откуда ты знаешь, что именно Теодор вызвал приступ у Николая Михайловича. Киря, скажи мне, как так вышло, что ты оказался в курсе событий, если первым, кому Митяй все рассказал, был я? А ты знал, еще когда Удовичев преспокойно лежал в больнице, никем не узнанный.

Кирилл вздохнул:

— Окей, ты прав. Я знал. И?

— Откуда?!

— Ну ясно же, откуда. Видишь ли, так вышло, что новый знакомый Марго замешан в очень-очень плохом деле. В деле с наркотиками и убийствами. И ладно бы случайно — но он непосредственный участник.

— А ты умеешь обрадовать. Но тут не в том вопрос. Как ты сам оказался в курсе такого очень-очень плохого дела? Митяй частенько работает на некоего Ледокола...

— Я знаю, Серый. Собственно, о том, что случилось с Митяем при попытке влезть в дом Теодора, мне рассказал не кто иной, как правая рука Ледокола.

— Так как же, черт возьми, ты сам оказался замешан в дело с криминальным авторитетом?!

Кирилл вздохнул:

— Ты рано или поздно догадался бы. Это долгая история. Я уже давно имею дела с Ледоколом.

Сергей потрясенно молчал. Да, оборотни в полицейских фуражках всегда были и будут, но когда им оказывается лучший друг — слова подобрать трудно.

— И ты вот так спокойно мне об этом говоришь? — произнес, наконец, Сергей.

— Да, а что?

— Ты ставишь меня перед моральной дилеммой, Киря... А как же закон и справедливость?

— Настучать на друга или нет? Брось, Серый. Это бесполезно. Закон, говоришь? Понимаешь, сама формулировка 'и' неверна. Или закон, или справедливость. Закон — неэффективная система для того, чтобы можно было без труда управлять серыми массами граждан, только и всего. Ледокол кто? Криминальный авторитет, имеющий массу грехов на душе. И что, Серый, и что?! Ничего! Мы с тобой знаем это, но Ледокол ходит на свободе. И посадить его никто не может.

— И ты с ним связался!!

— Ну да. Серый, пойми одну простую вещь. Бороться с мафией невозможно. Посади Ледокола или убей — появится новый. Менталитет такой у нас. И сам термин — вор в законе — исключительно наш, русский. Я понял это раньше тебя, только и всего. И ты поймешь рано или поздно, когда разочаруешься в законе, который так чтишь. И потому, если я не могу бороться с Ледоколом и им подобными по закону — что ж. Я буду им помогать бороться с такими же, как они сами. Да, я ссучившийся мент. Но моя совесть чиста. Я делаю, что могу и как могу. Когда Ледокол убивает какого-нибудь жулика за какой-нибудь проступок, или убирает конкурента по моей подсказке — это и есть торжество справедливости. Да, я продался. Но в нашем обществе минус один криминальный элемент каждый раз, когда один преступник убивает другого. И если я не могу по закону сажать в клетку навсегда таких — ладно. Я буду помогать одним убивать других.

— Киря! Это же неправильно!! А наркотики — Ледокол уже и за дурь взялся? И ты ему помогать будешь?!!

— Наивный... Что ты имеешь против наркотиков? Нет, я понимаю, что из-за такого хобби Лили у тебя к ним неприязнь, но с точки зрения процветания нашего вида они необходимы. Каждый сдохший от передоза наркоман улучшает генофонд человечества, убирая из него собственные ущербные гены. Неправильно, говоришь? Ты не видишь леса за деревьями. Твой давний друг оказался продажным ментом, которых ты, как я хорошо знаю, ненавидишь. Но это ли твоя наибольшая проблема? Среди твоей потенциальной родни — убийца, живущий в доме убитого им человека. Манипулирующий твоим потенциальным тестем, что мы уже доказали, и как гипотеза — не только им. В считанные дни добившийся того, что ты сам, честный, правильный мужик, добиться не можешь. А все потому, что у него перед тобой есть колоссальное преимущество: отсутствие совести. Что делать-то будешь, Серега? Ничего? А скоро Маргоша выйдет замуж за него, это вполне возможный вариант. Потом ее отец составит завещание в пользу Теодора или Марго. И умрет. А еще до этого умрут другие. В том числе твоя Лилька.

Сергей молчал, и голос Кирилла стал жестче:

— Да-да, старый мой друг. Твоя Лиля в любой момент может умереть на пару с братом, просто для того, чтобы не делить наследство отца на троих. Чтобы все досталось Марго, а точнее — Теодору. Вот представь себе, что сейчас у тебя в кармане звонит телефон, и Марго со слезами сообщает тебе, что Лили больше нет. Умерла. От сердечного приступа. Что делать будешь? Пойдешь, надерешься с горя и покатишься по наклонной? Или просто попытаешься забыть и жить дальше? Потому что твой закон никак тебе не поможет. Даже отомстить не сможешь по закону. Возьмешь пистолет и пойдешь квитаться по справедливости, но поперек закона — вот все, что тебе останется, если кишка не тонка.

— Замолчи!!

— Что, Серый? Слишком страшно звучит? Так ведь это ничуть не фантастика. И вот тут — о, какое счастье! — оказывается, что твой друг, ну или может быть, бывший друг — продажный мент на побегушках у криминального авторитета. Пути которого, к твоей вящей радости, пересеклись с путями Теодора.

— Хватит!! Вот что, Киря, я тебе скажу! Не лезь в это дело! Я сам с этим разберусь!

— Ты забываешь, что Марго и Лиля — подруги моей Наташки и мои тоже. Сестры моего друга. Мы с ними знакомы дольше, чем ты с Лилькой. Меня это касается не меньше, чем тебя. Слушай, Серега. Я знаю, что открытие тебя не радует. Никто не хочет иметь в друзьях продажного мента, и если наша дружба сегодня закончилась — я пойму. Но давай сделаем так. Мы отложим наши личные разборки на потом, а пока, как в прежние времена, объединимся против общего врага. Который хуже и меня, и Ледокола, и всей его кодлы вместе взятых. Потому что Ледокол — он хотя бы понятия чтит, на мокрухи не идет и по беспределу не работает. А этот Теодор — совершенно отмороженный тип. У него есть возможность без напряга убирать всех, кто ему мешает, но нет совести, которая удержала бы его в узде. Это чудовище.

Сергей с шумом выдохнул и уже спокойнее сказал:

— У тебя нет никаких доказательств. Я понимаю, что три сердечных приступа при странных обстоятельствах — слишком дикое совпадение, но все же... Больше у тебя на него ничего нет.

— Серьезно? Ладно. Он убил хозяина того дома, где сейчас живет. Я этого своими глазами не видел, но точно знаю, что за домом у забора есть свежая могила. И точно знаю, кто в ней лежит. Охренеть, правда?

Сергей быстро обдумал услышанное и сказал:

— Так это все меняет. Доказательство, после которого гребаному итальянцу из монастыря будет очень трудно вывернуться из...

— Ага, щас. Два раза. Серый, ты вначале постановление на обыск получи, не имея на то ни малейших оснований. Знаю, я по глазам твоим вижу, что ты задумал. Залезть втихаря и откопать труп, а тогда дело неизбежно заведут... Но это, дружище, уже не по закону, сторонником которого ты себя мнишь. И потом — не вариант. Доказать еще надо, что убийца именно Теодор. А учитывая расположенность к нему отца твоей Лильки, у него точно будет хороший адвокат.

— Наверное, ты прав. Но опять же — а как ты докажешь, что убитый умер от руки Теодора? С чего такое предположение?

— Никак. Но это еще не все. Мне известно, что вчера вечером Теодор убил еще четверых людей. То есть, я не видел это лично, и не имею прямых доказательств, но все четверо были убиты холодным оружием. Из коллекции Николая Михайловича казацкая шашка или та катана, что он привез из Японии, не пропали случайно?

— Откуда ты знаешь?!

— Серый, не задавай мне вопросов, на которые ты не хочешь знать ответы. Послушай меня. Это дерьмо может закончиться, если ты мне поможешь. Теодор, или кто он такой, перешел дорогу очень серьезным людям, по сравнению с которыми Ледокол — так, шантрапа из подворотни. И весьма круто перешел, по мозолям. Всего в этой истории уже девять трупов. Пострадать могут невиновные, включая твою Лильку. Сделай так, чтобы завтра Марго не находилась дома у Теодора. О, завтра же игра у нас должна быть, у Стаса выходной и у тебя выходной вроде. Отличный повод.

Сергей засомневался. Все, что говорил Кирилл, звучало разумно, но... Он привык верить Кириллу, как верил все пятнадцать лет, которые они были знакомы. Как верил в то, что Киря — честный, правильный мент. И вот чем оно кончилось. Что ж, в этот раз он не поверит. Просто из принципа.

— Я вначале сам разберусь. Все, что ты сказал, звучит достоверно, но никаких доказательств против Теодора, как ты сам и признал, у тебя нет. Иногда дорогу криминальным авторитетам переходят случайные прохожие, знаешь ли. Да и потом... вызывать приступы на расстоянии — ты сам понимаешь, как нелепо это звучит?!

— Знаю. А взлетающие пешеходы с дымовыми шашками, бесшумные аутодафе, открытые без взлома двери и прочая хрень — это как? Тоже нелепо. И все здесь, неподалеку произошло, вокруг нас, можно сказать. Словом, как знаешь, только не затягивай с этим.

Кирилл повернулся и зашагал обратно к дому, а Сергей молча смотрел ему вслед. Привычное 'пока' как-то странно застряло в горле. Киря, Киря... обычный продажный мент. Куда мир катится.

В этот момент тот обернулся и негромко сказал:

— И это, Серый... Будь осторожен. Те четверо — они все были вооружены, и минимум двое из них стреляли. Не помогло.

— Я буду, — мрачно кивнул Сергей и пошел к остановке.

Внезапно его сердце ушло в пятки: в кармане раздался телефонный звонок. Но это оказалась не заплаканная Марго, а всего лишь Стас.

* * *

После стычки с бандой Лешего Тирр отсыпался весь день, проснувшись только пару раз, чтобы поесть, и всю ночь. Марго позвонила родителям, сообщив им, что после университета будет у Теодора, и какой-то старосте в университет и сказалась больной.

— Помнится, всего два каких-то дня назад кто-то упрекал меня, что я вешаю лапшу на уши твоим родителям, а теперь сам поступает так же, — заметил по этому поводу маг.

— Между прочим, я делаю это для твоего блага, если ты вдруг не заметил, неблагодарный!

— Я делал то же самое с той же целью — для своего блага, разве не так?

— Трудно бывает объяснять очевидные вещи, особенно дроу, — печально вздохнула Марго, — понимаешь, иногда приходится делать не очень хорошие вещи, чтобы добиться хорошего результата. Я сказала папе и маме неправду, но поступила так не ради своей выгоды, а чтобы не бросить тебя, раненого, без присмотра и сохранить все произошедшее в тайне. В этом разница.

— Значит, если плохой поступок сделан не для себя — то он уже не такой плохой?

— Ну, примерно так, — подтвердила девушка, не замечая расставленной ловушки.

— Отлично, — кивнул Тирр, — тогда давай ты будешь делать плохие поступки ради меня, а я — плохие поступки ради тебя, раз уж у вас, людей, так заведено. Но результат получится тот же самый, как если бы каждый из нас совершал свои поступки для себя.

— О господи, — вздохнула Марго.

— Нет, серьезно. Ты говоришь, что мы, дроу, плохие и эгоистичные. А разница лишь в том, что вы и мы одни и те же результаты получаем разными путями, при том что ваш путь — какой-то извращенный.

— Наверное, ты прав. Как-то вот так получилось, что у нас плохие поступки вызывают меньшее осуждение, если сделаны для другого человека. И тут есть один важный момент. Когда ты поступаешь плохо, не получая от этого выгоды, только осуждение — ты не хочешь впредь так же поступать и не будешь... без крайней на то причины. А если врать, обманывать, воровать, манипулировать для себя — это затягивает. Остановиться все труднее, что мы и видим на твоем примере. Со временем ты перестаешь понимать разницу между добром и злом...

Маг деликатно зевнул:

— Все твои рассуждения о моем примере были бы корректны, если б не одно 'но'. Ты совсем упустила из виду, что я не перестал видеть разницу между добром и злом. Я ее никогда и не видел. Это звучит бредово для меня, потому что я вообще не умею делить поступки на плохие и хорошие — только на правильные и ошибочные. Добро? Зло? Бессмысленные категории. Я допускаю, что разница есть — но как-то так вышло, что мне ее никто не показал.

— Я тебе покажу разницу — и прямо сейчас. Если бы на моем месте была женщина твоего народа — как ты считаешь, стала бы она помогать тебе выпутываться из передряг, в которые ты влип, или поискала бы себе другого мужчину, может быть, не такого классного и экзотичного, как ты, но с которым в комплекте не идет целый ворох серьезных проблем?

— Ты права, — со вздохом согласился Тирр, — если честно, я об этом уже не раз думал.

— Угу. А еще вспомни Ивана и Георгия. У тебя не нашлось никого, кто полез бы в огонь за тобой, а мы, люди, так иногда поступаем. Просто представь себя на моем месте. Представь себе, что у тебя нет секретов от твоего брата, а у него — нет секретов от тебя, и что пока твой брат у тебя за спиной — твой тыл надежно защищен. Представь себе, что твои родители любят тебя и пойдут ради тебя на все, даже отдадут тебе часть своего тела — сердце, печень или почку — если ты будешь при смерти, и умрут, чтобы ты жил дальше.

— Я верю, что у вас так случается, — тихо сказал Тирр, — но... я не могу себе такого представить. Просто не могу. Для меня твои слова звучат как небылица.

— Со временем ты поймешь, хоть и не все. А пока — просто поверь, что жить среди хороших людей намного легче и приятней, чем у тебя дома, в Мензоберранзане. Но всегда помни: чтобы быть своим среди хороших людей, ты должен соответствовать. Лжеца и подлеца рядом с собой никто терпеть не будет.

— Я запомню это, — кивнул маг и подумал, что на самом деле вовсе не обязательно пытаться стать 'хорошим'. Главное — не дать заподозрить обратное.

Весь день и последующую ночь Марго провела с магом, присматривая за ним и заказав по телефону доставку каких-то таблеток, которые он проглатывал без лишних вопросов и вновь погружался в сон.

Вторую ночь Тирр спал, самому себе на удивление, очень хорошо, и к утру борозда, пропаханная по коже пулей, уже практически перестала болеть и затянулась. Целебная мазь, припасенная в котомке, подействовала замечательно, плохо лишь то, что она подходит к концу. С другой стороны, он ведь больше не собирается быть подстреленным.

Марго проснулась раньше него и уже успела пожарить пару сочных отбивных на завтрак. Привлеченный запахом котенок, словно истинный илитиири, покинул свое место в ногах хозяина ради кусочка мяса. И теперь вертится под ногами девушки, выпрашивая подачку.

— Как ты? — спросила из кухни Марго, увидев, что Тирр сел на постели и потянулся.

— Замечательно. Не впервой же.

— Ох, не вспоминай. Кушать хочешь?

— Естественно.

Они позавтракали отбивными и салатами, оставшимися с предыдущих трапез, и допили остаток вина. Котенка Марго осчастливила крупным куском размороженной рыбы, а потом выпустила погулять во двор.

— А если он сбежит?

— Не сбежит. Он ведь уже знает, что его дом здесь.

Пушок и правда не собирался далеко уходить, а разлегся прямо на крыльце, греясь на солнце.

— А скажи, у твоего народа какие еще есть присказки?

— Что тебя интересует?

Марго пожала плечами:

— Да понимаешь, ты позавчера сказал про соринку в чужом глазу и бревно в своем. У нас точь-в-точь такая же есть. Твой учитель говорил — 'что ни делается, все к лучшему'. И такая у нас тоже есть. Слово в слово. Получается, кроме совпадений между нашими книгами и твоим миром, есть полно других совпадений. Забавно.

— Угу. И про одну мою идею учитель однажды сказал: 'это еще глупее, чем прятать шило в мешке'. Я спросил его, почему так? Он ответил — да потому, что рано или поздно вылезет.

Тут у Марго зазвонил телефон, оказалось — Сергей.

— Нет-нет, — сказала она после пары минут болтовни, — он сегодня не может давать уроки... В другой...

— Я вполне могу дать ему не только пару уроков, но еще и люлей в придачу навешать, — заметил маг, — почему бы не начать сейчас?

— Ну ладно, — согласилась девушка и договорилась о встрече.

— У нас, кстати, сегодня должна быть игра, — сказала она Тирру, закончив разговор по телефону, — может, пойдешь со мной? Познакомишься с новыми людьми.

— А во что вы играете?

— Тебе это может показаться странным — но мы играем в людей, орков, эльфов, дроу... Это называется 'ролевая игра'. Мы собираемся за столом, придумываем себе героев и играем их роли так, словно находимся в сказочном мире под названием Торил, где с нами случаются всякие приключения.

— Однако же! — приподнял бровь Тирр, — получается, вы играете... в нас?!!

— Вот в том и дело. Теперь ты понимаешь, почему я так поразилась тому, что ты оказался дроу? Будь ты каким-то невиданным существом — я и то меньше удивилась бы. Появляется внезапно придуманный людьми дроу из придуманного людьми мира — как это объяснить? Я-то помню твою версию о бесконечности миров и совпадениях — и тут мало того, что где-то есть мир, похожий на придуманный нами, так ведь и ты попадаешь не куда-нибудь, а именно туда, где придумали мир, в точности похожий на твой.

— Знаешь, я, попав сюда, думал, что не удивлюсь ничему. И не удивился, ни солнцеглазам, ни огромным кораблям, ни бронированным повозкам и летающим боевым машинам, ни передаче на расстояние образов и голосов... Ни даже тому, что этот мир без богов. Но теперь я все же удивлен. Сам не могу понять, как такое возможно. Мне было бы проще всего объяснить совпадение чьей-то волей, богом, который перенес меня из всех возможных миров именно в этот. Словом, что есть, то есть. Объяснения — роскошь, не всегда доступная для нашего понимания. Ну ладно, вся это философия без толку. Я пойду подыщу себе в гардеробе бывшего владельца что-то приличное, а то мой парадный наряд для тренировки не годится.

Марго хитро прищурилась:

— А ты, должно быть, в хорошей форме, раз уже готов учить Сергея? Это я к тому, что до встречи у нас еще два часа.

— Хорошая новость, — улыбнулся Тирр и встал из-за стола: — два дня назад, когда мы собирались к тебе в гости, ты обещала подумать о том, чтобы искупать меня вместо кота. И я подумал — ванна не то чтоб очень большая, но мы как-то поместимся туда вдвоем.

'Особенно если я буду сверху', без труда прочел он во взгляде Марго.

* * *

Сергей посмотрел на часы и на всякий случай еще раз проверил, есть ли патрон в патроннике пистолета. Что там говорил Кирилл? У тех четверых неизвестных, которых, если верить ему, убил монах-экстрасенс, были стволы, но не помогли им. Ну ничего, посмотрим.

Марго и Теодор появились почти минута в минуту. Все трое обменялись приветствиями, но в этот раз Сергей не стал протягивать подозреваемому руку, ограничившись лишь приветственным взмахом.

Странный тип. Марго шла под руку с ним, и потому он хорошо рассмотрел кисть Теодора. Длинная, изящная, пальцы как у пианиста, гладкая серая кожа — и никаких мозолей размером с пятак на костяшках, каковые обычно бывают у каратистов высокого класса, способных колоть кирпичи и доски. Похож ли он на человека, убивающего налево и направо? Сложно сказать, убийцы вообще редко выглядят как убийцы, если только не психопаты.

— Ты хочешь прямо тут тренировку устроить? — полюбопытствовал Теодор, поздоровавшись, — специальных мест для этого нет, что ли?

— Ну так ведь парк и есть специальное место для игр, отдыха и тому подобного. В первой половине буднего дня тут прохожих мало — так что глазеть на двух странных типов с бутафорскими мечами толпа не соберется. Мы вообще частенько тут упражняемся.

Он раскрыл сумку и вытащил оттуда два меча и два комплекта защитного снаряжения, пояснив:

— Одолжил у Стаса снарягу.

— Это — мечи? — скептически усмехнулся Теодор, повертев в руках стальной прут с приваренной поперечиной и обмотанной изолентой рукояткой.

— Вроде того. Или глефа, если взять наоборот.

Сергей надел кирасу, налокотники и защитный шлем, визави защитой пренебрег.

— Без защиты можно больно получить, — заметила Марго, — а иногда и с ней бывает неслабо.

— Ключевые слова — 'можно получить', — ответил, почти не пряча позерства, Теодор, — но я так думаю, что обойдусь без этого. А если получу — будет мне наказание за самоуверенность.

Красуется, проходимец. На зрителя играет. А зритель один — Марго.

— Это все-таки глупо, — сказал Сергей, — выйдет неприятно, если я тебя нечаянно ушибу.

— Да брось, — ухмыльнулся тот, — у тебя есть шанс расквитаться со мной за купание в луже, ты должен радоваться, что я без этой так называемой брони.

Морин сжал челюсти: этот тип явно не заботится о том, чтобы завести нового друга. Теодор согласился помочь, но, видимо, не ловит от подобного занятия особого кайфа.

Бойцы застыли друг напротив друга, и Марго скомандовала:

— Готовы? Начинайте!

Теодор почти моментально сделал стремительный выпад в корпус, Сергей попытался отбить атаку, но противник точно так же быстро изменил направление удара и произвел укол. Да что там укол, если бы у него был настоящий двуручный меч, его острие вышло бы из спины Сергея. И все это проделано так быстро и непринужденно, словно Теодор не стальной прут держал, а деревянную тросточку.

— Неплохо, однако...

— Неплохо? Если ты про мой выпад, то он так себе. А ты поразительно медленный. И вообще, почему ты держишь меч так?

— Как — так? — не понял Сергей.

— Двумя руками за рукоять.

— Так он же двуручный!

— Вот именно что двуручный, — кивнул Теодор. — Ты никогда в жизни не сможешь отбить мою атаку, держа такую тяжелую дылду за конец. Про правило рычага слыхал? Так вот, это рычаг, работающий против тебя. Смотри, как у меня: левая рука держит за клинок перед гардой. Благодаря этому, я могу намного быстрее изменить положение оружия, чтобы парировать удар или произвести укол.

Сергей с сомнением покачал головой:

— Так это уже, поди, копье выходит, а не меч. И потом, как ты держишь за лезвие? Оно вроде как острое.

— Ты вообще настоящий двуручный меч в руках держал? Я имею в виду — действительно меч, а не экспонат коллекционный? Сам посуди, зачем точить клинок у самой гарды? Рубят концом у острия, за счет большой длины оружия скорость удара будет высокой. Лезвием у самой гарды ты толком ничего не нарубишь. И потом — отбивать удары тоже нужно участком клинка, который ближе к эфесу. Все тот же принцип рычага.

— Ну я как-то привык, что мечом рубят...

— Тебе приходилось драться на мечах? Или хотя бы видеть настоящий бой? — приподнял бровь Теодор.

— Мне — нет. А тебе? — запустил пробный шар Сергей.

— А мне, представь себе, приходилось. Не на смерть, ясное дело, но нельзя научиться не бояться острого лезвия, не фехтуя настоящим оружием. А мои учителя практику за плечами имели, им убивать приходилось, и не раз. Если у тебя есть более компетентные преподаватели — лады, что я тогда тут делаю?

Марго вмешалась в обсуждение, как-то чересчур поспешно заметив:

— Там в монастыре преподавали очень старые мастера. В период Второй Мировой Тибет был местом неспокойным. Ну ты понял.

— Понимаю, — кивнул Сергей и кивнул Теодору: — ладно, я попробую держать, как ты.

— Лучше вообще оберни меч глефой, — посоветовал тот, — ты слишком слаб для боя каким бы то ни было мечом, а глефой защищаться тебе сподручней будет. Будем считать, что гарда меча — лезвия глефы.

— Ну ладно.

Они застыли друг напротив друга, затем Теодор, пританцовывая, двинулся вперед и замахнулся, явно рассчитывая ударить боковым свингом одновременно с шагом. Сукин сын, конечно, быстр, но Сергей тоже не безнадежен. Он встретил удар, поймав оружие противника поперечиной гарды, и рванул свое вверх. Теодор говорил о рычаге — отлично. Сейчас этот принцип будет использован против него.

Расчет был верным: оружие каждого — это рычаг, работающий против своего владельца. Но он держит свою глефу правой рукой за конец 'древка', а левой — у лезвия, и значит — его рычаг много короче. В итоге, меч Теодора буквально вырвался из рук хозяина, но восторжествовать Сергей не успел, а понимание того, что противник свое оружие просто отпустил, пришло с запозданием, когда Теодор шагнул почти вплотную, пользуясь высоким положением глефы, и вцепился в нее мертвой хваткой. Рывок — и Сергей летит через бедро, ему в грудь упирается собственное оружие.

— Браво, — зааплодировала Марго.

Теодор отвесил ей поклон и шагнул назад:

— Поднимайся. Правило первое: если твое оружие короче — сокращай дистанцию, чтобы длина оружия врага играла против него. Правило второе: лезвие всегда должно быть между тобой и противником. Стоило тебе поднять глефу клинком вверх, как я у тебя ее отобрал.

— Да уж, ловкий прием, — пробормотал Сергей, вставая с земли.

— Прием? Я просто сильнее тебя, вот и все. Правило третье: всегда исходи из предположения, что противник сильнее тебя. Правило четвертое: думай головой. Ты уже видел, как я быстро управляюсь с этой железной дылдой, должен был догадаться, что я физически сильнее.

— Я новичок во всем этом, куда мне знать такие тонкости, — признался Морин и поинтересовался: — а что, вас там так и учили, с боевым оружием на тренировках? Много было увечий?

— Да нет, практически не было. Мы тренировались в очень крепких, тяжелых доспехах специальным тяжелым, но плохо заточенным оружием. Одновременно преодолевали и страх перед острым клинком, и силу наращивали. Я во всей этой тяжести двигался, как ты — без. Потому и сильнее.

— Ну ладно. Давай еще раз.

Теодор атаковал первым и, сделав несколько обманных движений, нанес удар, Сергей блокировал его гардой, но противник сделал круговое движение острием и произвел ощутимый укол под дых. В ребрах отозвалась слабая боль от давешнего удара.

Несколько раз подряд сценарий повторялся один в один, а затем Теодор, вместо того чтобы уколоть Сергея, шагнул вплотную и двинул ему в ухо локтем.

— Твою мать! — выругался Морин, сидя на земле и ожидая, когда в голове перестанет звенеть.

— Это было грубо, — с осуждением сказала Маргоша.

Теодор с сарказмом хмыкнул:

— Напомни мне, мы просто играем, или тут идет тренировка ради победы в турнире с высокими для ученика ставками? Меня, думаешь, как-то по-другому учили? Если ученик раз за разом пропускает одну и ту же атаку — ему надо дать дополнительный стимул.

— Я не знаю, как там у вас в монастыре, — сердито сказал Сергей, — но тут у нас принято вначале хотя бы показать правильную защиту!

— А ты все правильно делал, — усмехнулся Теодор, — вплоть до того момента, как останавливал мой меч.

— А дальше я что делал?

— В том-то и дело, что ничего. Правило пятое: защита продлевает твою жизнь на одну секунду, не более. Защищаться, не контратакуя — верный путь в могилу.

— Ну сказать-то можно было вначале?!

Тот покачал головой:

— Нет, нельзя. Видишь ли, времени у нас мало до турнира, потому мне приходится учить тебя самыми эффективными способами. Вообще, по-настоящему хорошо усваивается либо свой печальный опыт, либо чужой фатальный. Учить тебя всяким приемчикам и контрприемчикам — бесполезно. Меня этому учили десять лет. Каждый день все десять лет. Изучить все возможные атаки твоего противника за пару недель — невозможно. Один шанс — выработать у тебя интуитивное понимание ситуации и возможных путей развития событий. А для этого придется пострадать. Но если ты считаешь, что твоя дама этого не стоит...

Сергей заиграл желваками, внезапно поняв, какую игру ведет Теодор. Чертов сукин сын и правда оказался гадом, очень красиво обосновав необходимость колотить своего ученика и поставив последнего в положение, когда тот не может спасовать. Садист хренов.

Тут ему на помощь пришла Марго:

— Теодор, давай как-то помягче, а? Я вот тоже не понимаю, что делать в такой ситуации. Вначале все-таки объяснять надо для тех, кого сызмалу не учили.

— Как тебе будет угодно, — кивнул Теодор и повернулся к Сергею. — Правило шестое, вытекающее из второго и пятого: после защиты всегда прерывай атаку противника и атакуй сам. Но ты не сможешь прервать атаку, если твое оружие не угрожает противнику. Когда ты не угрожаешь мне клинком — я бью тебя в ухо.

— И как мне угрожать тебе, если глефой я блокирую твое оружие? — спросил Сергей.

— Когда ты остановил мой меч — отводишь оружие назад, поворачиваешь на четверть оборота так, чтобы поперечное лезвие было параллельно клинку меча и колешь меня. Остановленный меч не имеет скорости, я не могу им тебя рубануть, потому что раскроюсь при замахе. А ты глефой можешь наносить быстрые уколы, и защищаться придется уже мне. И не забывай: твое оружие всегда перед тобой и всегда мне угрожает. Каждый раз, когда я не буду бояться твоего лезвия, я буду бить тебя в ухо. Или куда получится.

— Действительно, — с сарказмом заметил Морин, — чего бояться незаточенной палки?

— Когда при ударе ты сможешь пырнуть меня — получишь право вернуть мне этот удар, — пообещал Теодор. — Возможно, ты подумал, что мне это нравится — так вот, не нравится. Просто другого способа быстро сделать из тебя мало-мальски подготовленного бойца не существует. Нельзя за две недели научиться тому, чему учатся как минимум месяцы, а то и годы. А тебе ведь не только умения не достает, а еще и силы. Марго говорила, чемпионом регулярно становится очень большой парень?

— Так и есть.

— Вот потому и становится. Он больше, и значит, такая вот железная палка для него весит меньше, чем для тебя. А стать за две недели сильнее его еще невозможней, чем стать искуснее.

Они опять разыграли атаку, и Сергей смог перейти в наступление, но Теодор разорвал дистанцию, стремительно отпрыгнув. Однако уже на второй попытке он слегка изменил направление атаки, и Сергею удалось перехватить меч у Теодора у самой гарды. Теодор же продолжил напирать, и в тот момент, когда Сергей отвел глефу назад для укола, стремительно ударил его крестовиной в живот, да так, что удар прочувствовался даже сквозь кожаный нагрудник.

Вот же засранец! Он лежал, кашляя, а Теодор навис над ним и произнес:

— Правило седьмое. Одна и та же контратака работает только один раз.

* * *

После тренировки они втроем отправились домой к Сергею.

— Все начнут собираться через полчаса, — сказал он, — успею душ принять. А то мало того, что с меня течет пот градом — еще ведь и в траве вываляли...

— А ты даже не вспотел, — хихикнула Марго.

— С чего бы мне потеть? — удивился Тирр, — я же не надевал на себя кучу бесполезной экипировки.

Марго отыскала в шкафу несколько книг:

— Вот, почитай. Это книжки по игре 'Подземелья и Драконы', для которой, собственно, и придуманы дроу.

Маг повертел книгу в руках и заметил:

— Она не очень старая на вид.

— Так и есть. Вообще, первое упоминание дроу в книге об этой игре произошло чуть более тридцати лет назад.

— А кто ее написал?

— Гэри Гайгэкс.

— Выходит, он и придумал, хе-хе, нас?

Марго кивнула:

— Да так и получается.

— А я могу с ним встретиться? Мне интересно спросить у него, как это случилось.

— Боюсь, что нет, Тирр. Видишь ли, он умер несколько лет назад.

— Жаль. Столько вопросов останется без ответа.

Девушка ушла на кухню, чтобы приготовить бутерброды для игроков, а Тирр раскрыл первую книгу из стопки и принялся штудировать. Глубоко в душе он все же ученый: Харримандир привил ему любовь к знаниям. И если дома Тирр просто не мог разбазаривать время на не имеющие практической ценности изыскания, то теперь, когда учителя нет и учиться не у кого, у него времени полно. Возможно, он найдет подсказки в этих книгах.

Гости начали собираться примерно через четверть часа. Вначале пришли вместе Лиля и Илья, затем совершенно незнакомый парень по имени Стас.

— Настена запаздывает и Кирилла нету, — заметил Илья.

— Кирилл не придет, у него проблемы на работе, — сказал Сергей.

Тирр уловил некоторую напряженность в его голосе, но истолковать не смог.

Игроки расселись вокруг стола, вооружившись карандашами и загадочными перьями, пишущими чернилами без макания в чернила, тетрадками, листами бумаги, а также игральными костями самых разнообразных форм, от пирамидальной четырехгранной вплоть до почти круглой стогранной. У каждого нашлась книга, а то и две, Стас принес с собой их аж четыре.

— Теодор, ты новичок? — поинтересовался Стас.

— Сильно сказано, я вообще не представляю себе, как вы играть будете. Так что я всего лишь интересующийся зритель.

Суть игры маг уловил быстро. Все игроки описывали действия и говорили от имени воображаемого персонажа с Торила, а Стас, исполняющий роль 'мастера', то есть судьи и ведущего, рассказывал им, где находятся герои, что они видят, какие последствия вызывает тот или иной поступок, говорил от имени других жителей Торила. Он же являлся окончательным арбитром, своего рода аналогом верховного бога, определяющим успешность или неуспешность любого действия игрока. Частенько результат зависел от броска одной или нескольких костей. Все время играющие консультировались с книгами, в которых излагались правила, и маг подумал, что игра, правила которой изложены в как минимум нескольких томах, должно быть, не так уж и проста, как казалось.

Тут раздался звонок в дверь.

— Настя, должно быть, — сказал Сергей и отправился открывать.

Несколько секунд спустя он вернулся вместе с гостьей, при виде которой у Тирра застыла в жилах кровь: это была самая что ни на есть натуральная женщина-илитиири, только одетая в обычную на земле одежду. И тоже в черных очках — значит, недавно здесь.

Он принялся лихорадочно соображать, что делать. На принятие решения у него считанные секунды. Кто она такая?! Судя по дорогому украшению на шее — не из черни. Как тут оказалась?!! Вот уж вопрос так вопрос, но ответ прост: так же, как и Тирр. Маг прошел через портал, чертежи которого получил от учителя, но и сам Харримандир тоже от кого-то узнал этот ритуал. Зачем она тут? Вот это довольно очевидно. Было бы глупо полагать, что Паучиха смирилась с нанесенным оскорблением. Он, Тирр, крепко просчитался, полагая, что в другом мире будет в недосягаемости. Слуги Ллос, преисполненные желания заслужить милость богини, будут идти по его следу даже здесь.

И вот теперь Тирр в дерьме по самые свои длинные уши. Ей осталось только повернуть голову, чтобы увидеть свою цель. А дальше все просто. Кто кого убьет? Сейчас все станет ясно. И людям — им тоже станет ясно то, что среди них — чужаки...

— Обалдеть, Настена, ну и прикид у тебя! — хором восторгнулись Лиля и Марго.

— Мне тоже очень нравится, — улыбнулась та, сняла очки и Тирр внезапно увидел, что ее глаза не отсвечивают зеленым. Обычные человеческие глаза.

— Шикарные уши, — одобрил Стас и подошел поближе, чтобы рассмотреть.

— Только не дергай — едва приклеены!

Расспросы посыпались со всех сторон:

— Где уши взяла?

— А что за краска?

— Где такое же взять?

Тирр облегченно перевел дух и рассеял зажатый в кулаке за спиной крошечный сгусток тьмы. Маскарад. Настолько искусный, что одурачил даже настоящего илитиири. Конечно, при тщательном рассмотрении стало ясно, что черты лица у нее совершенно не как у женщин дроу, но из-за того, что девушка оказалась очень высокой по меркам людей и на полголовы выше Тирра, сильнейшее ощущение, что он снова дома, в Подземье, помешало ему самостоятельно понять, что к чему. Если бы не восторг Марго и Лили — маг мог бы наделать массу непоправимых ошибок.

— По интернету заказала из США. Знали бы вы, как на меня пялились в маршрутке... Это было что-то с чем-то. Я еще контактные линзы закажу — у меня будут глаза с черными белками и красными зрачками...

Что за глупости! Тирр едва не сказал этого вслух. Белки у дроу не черные, и красным отсвечивают только в темноте. Хотя людям, искренне полагающим, что дроу существуют только на бумаге, этого позволительно не знать.

— Тогда бабки на улице будут креститься при виде тебя, — хихикнула Марго.

— Одна в маршрутке и вправду крестилась, — хихикнула фальшивая илитиири.

— Ну вот, тебе на турнире победа в номинации лучшего образа строго гарантирована, — заметил Сергей, — выглядишь как настоящая дроу.

— Почти как настоящая, — поправила Марго с загадочной улыбкой.

Игра пошла своим чередом. Тирр тем временем просматривал книги, убеждаясь, что совпадений слишком много. Гэри Гайгэкс, описывая не только дроу, но также богов, демонов и другие народы, как говорится, попадал в потемках в глаз через раз, а иногда и подряд. Местами появлялись неточности, местами — совершенно невероятные и явно выдуманные подробности, но в целом тенденция никуда не делась: автор книг описывал мир Торила так, словно сам там побывал, иногда вставлял различные гиперболы, домыслы и просто вымыслы, но в целом его описание было достоверным. Даже слишком достоверным.

Но уже в третьей книге, рассказывающей историю одного молодого илитиири, все пошло наперекосяк. Мало того, что герой был — нет, вы только подумайте! — добрым и носил неслыханное в Подземье имя Дзирт, так еще и Мензоберранзан описывался с диким количеством вымысла. Начиная с того, что ни одно из имен, упомянутых в книге, Тирр никогда не слыхал и мог бы поклясться, что это совершенно чужие для илитиири имена. И заканчивая тем, что ни одного знатного Дома, описанного в книге, в Мензоберранзане не было. Про всяческие небылицы вроде плетки со змеиными головами и знаки Дома, дававшие власть над животными, и вовсе говорить нечего. Сплошное вранье.

Тирр взглянул на титульную страницу книги: так и есть. Автор не Гайгэкс, а какой-то совершенно другой человек с труднопроизносимым именем. Маг задумчиво почесал подбородок и проанализировал информацию. Итак, о дроу и Ториле на Земле пишут разные люди, но только Гайгэкс весьма точен, все остальные пишут чушь. Что, если он и правда побывал на Ториле? Возможно ли такое? У людей нет магов, но они благодаря знаниям о законах мироздания способны сделать то, что маги делают с помощью заклинаний, а кое в чем так даже опережают волшебство. Может ли у них быть знание о том, как пересечь грани миров?

Размышления мага прервали подвижки за столом: игроки решили сделать перерыв и перекусить, Стас вышел на балкон и сунул в рот маленькую белую палочку.

— Был у меня один знакомый курильщик, — ухмыльнулся Илья, — последний год своей жизни он ел, пил и дышал через дырочку в горле. Но ты кури, кури...

— Да иди ты, — беззлобно отмахнулся тот.

Тирр с любопытством наблюдал, что будет дальше, но тут в руке Стаса появился маленький предмет, очертания которого показались магу очень знакомыми. Щелчок — и коробочка раскрывается напополам, обнажая механизм с колесиком. Колесико издало звук, похожий на 'чичирк', появился язычок пламени. Стас поднес огонек к палочке во рту и поджег ее, но Тирра это уже не интересовало.

— Теодор, тебе с ветчиной бутерброд или с сыром? — спросила Марго.

— Мне — карандаш и лист бумаги, — ответил маг, взял требуемое со стола и зашел на кухню.

— Скажи мне, а что за штука, которой Стас поджигал палочку во рту? — тихо, так чтобы услышали только сидящие рядом Лиля и Настя, спросил он.

Настя тот час же поднесла руку к лицу, пытаясь скрыть улыбку, Лиля захихикала в открытую, а Марго пояснила:

— Это зажигалка и сигарета. Кстати, курить сигареты очень вредно для...

— К йоклол сигареты, где он взял такую зажигалку?!

— Да в любом магазине продаются.

— Хорошо. А тебе о чем-нибудь говорят символы: зигзаг, палочка с точкой сверху и буквы 'рро'?

Сердито покосившись на Настю, плечи которой затряслись от беззвучного смеха, маг нарисовал символы, которые были на зажигалке учителя.

— Это 'Зиппо'. Просто надпись не на русском языке. Это фирма, которая выпускает такие зажигалки...

Марго еще что-то говорила ему, а потом объясняла Насте, что Тирр только недавно из Тибета приехал, но маг ее уже не слушал. Все части головоломки стали на свои места, и потрясение от разгадки оказалось ошеломляющим.

Итак, старый Харримандир имел не похожую вещь, а именно зажигалку, сделанную на Земле. Когда Тирр однажды увидел ее у учителя, то спросил, для чего она ему. И правда, зачем магу зажигалка?!!

— Просто на память, — улыбнулся в бороду учитель, — и потом, мне нравится иметь вещи, которых больше ни у кого нет.

— Тот, кто это сделал, может сделать еще, — пожал плечами ученик.

Харримандир тогда только хитро улыбнулся. И вот теперь Тирр понял, почему.

Что ж, он, Тирр Волан, не первый дроу на Земле. Это доказанный факт: учитель тут побывал раньше. Даже время совпадает: Харримандир объявился в Мензоберранзане не то тридцать лет назад, не то чуть меньше, сообщив, что перебрался из Чед-Насада. Вполне вероятно, что он и правда был оттуда, но между отбытием из Чед-Насада и прибытием в Мензоберранзан учитель определенно побывал на Земле. И если так — значит, он лгал, уверяя своего ученика в том, что портал ведет в случайный из миров. Прокол в гранях мироздания вел на Землю — и только на нее.

Тирр уселся в кресло и задумался. Итак, старый Харримандир знал способ попасть в другой мир и пользовался им. По всей, видимости, он прятался среди людей точно так же, как теперь прячется его ученик, ведь учитель заранее обучил его этому заклинанию. Совпадение? План! Безусловно, старый маг знал либо предполагал, что его ученик пойдет по рискованному пути и может проиграть, как и случилось. И потому заранее обеспечил Тирру и возможность сбежать в чужой мир, и способ выжить в этом мире. Для чего? Ответа уже не узнать, потому что учителя разнесло в клочья вместе с верхушкой его башни на окраине Мензоберранзана. Сложно сказать, какой эксперимент ставил Харримандир — но он провалился, и грохот, перепугавший весь город, стал вестником последнего фиаско старого колдуна...

Тирр прикрыл глаза, воссоздавая в памяти образы. Вот стальные птицы пикируют вниз, сбрасывая на колонну 'серых' продолговатые предметы, и под адский грохот в небеса взлетают пламя, дым, грунт и обломки солнцеглазов. А вот учитель чиркает колесиком зажигалки, извлекая язычок пламени. Конечно же, это возможный ответ. Грохот, разнесшийся по всему городу и многократно усиленный эхом, так похож на грохот оружия, и ничего странного в этом нету. Потому что учитель мог принести с собой с Земли не только игрушечную зажигалку.

А ведь вариант гибели Харримандира в результате несчастного случая при эксперименте исключен. Старый маг всегда был очень осторожен и уж точно не стал бы проводить взрывные эксперименты в своей башне... Да, йоклол побери, да!!! Начисто снесло верхушку башни, то есть жилую комнату и кладовую, где старый маг хранил свои наиценнейшие вещи и припасы!!

Тирр едва не вскочил от возбуждения. Все складывается чем дальше, тем понятней. Будь это эксперимент — разнесло бы именно лабораторию на первом этаже, а не спальню на третьем. Учитель был несколько жадноват и не раз высказывался о том, что его добро никогда никому не достанется. Конечно, мало ли почему оружие с Земли сработало прямо в кладовой, причин много быть может. Но при последней встрече Харримандир дал Тирру попользоваться кое-какими ценными вещами, в том числе рунными отливками.

— Мне они пока не нужны, потом вернешь, — сказал он.

А на следующий день Тирр остался без учителя, и тот факт, что возвращать отливки больше не нужно, оказался крайне слабым утешением. И ведь опять совпадение. А много совпадений и неясных деталей обычно указывают на систему: учитель подарил ученику то, что не смог забрать с собой.

Тирр задумчиво взглянул в окно. На первый взгляд бредовая идея может оказаться правильной: Харримандир не погиб в своей башне. Напротив, он просто замел за собой следы. И сейчас, как бы дико это не звучало, старый учитель находится где-то на Земле.

В этот момент игроки снова уселись за стол и погрузились в процесс. Маг оставил свои размышления на потом и украдкой нащупал в кармане инструмент для извлечения спиралевидных гвоздей: пора действовать.

* * *

Чем больше Сергей наблюдал за Теодором, тем сильнее убеждался, что хоть он и не слишком приятный тип, его поведение не похоже на поведение расчетливого преступника. Читает очень быстро, страницы летят одна за другой. Получается, в монастыре его учили быстро читать? Вряд ли. Одарен от природы недюжинным умом? Видимо, так и есть. Взгляд внимательный, цепкий, вдумчивый.

И вот тут — первая нестыковка. Да, люди влипают в скверные дела. Многие — по своей воле, многие — по глупости, многие — случайно. Глупость отбрасываем, остаются случайность и умысел. Но приняться мутить темные делишки в чужой стране сразу по прибытии — опять же признак глупости. Так ведь не похож Теодор на дурака. Гастролеры, к примеру, приезжая на новое поле деятельности, иногда неделями готовятся, изучают почву, так сказать. А приезжий итальянец, поди, зажигалки не видел никогда, и об электричестве без понятия. На его месте даже при наличии желания провернуть дельце Сергей бы долго изучал обстановку. А этот — только приехал и здрасте. И живет в доме, хозяин которого закопан у забора. Если верить Кириллу — им же закопан. Это уже не глупость, это идиотизм. Или беспредельный цинизм и самоуверенность, бьющая через край.

Чем дольше Сергей размышлял, тем отчетливей понимал, что ситуация не похожа ни на что. Как ни крути, какие допущения не делай — не получается выстроить четкую гипотезу, потому что всегда остается хоть какая-то неувязка.

— Серый, по тебе атака василиска, у тебя шесть кубов на волевой спасбросок, — вырвал его из задумчивости Стас.

— Задумался немного.

Он положил в стакан шесть десятигранных костей и бросил. Две десятки и восьмерка — этого хватит.

— Пронесло, — подтвердил ведущий, — василиск промахнулся и подставил спину всей команде, кроме графа. Теперь ваш ход, атакуйте.

— Я огненный шар в него бросаю, — сказала Настя.

— Не пойдет. Ты уже использовала это заклинание в бою, и потом, напоминаю, что морда чудовища от тебя в метре. Следующей целью он точно тебя выберет.

— Ладно, тогда 'сферу тьмы', — решилась та и бросила кости: — получилось! Отхожу под прикрытием магии!

— Сфера накрыла тебя, василиска и всю команду, — подтвердил мастер, выдержал паузу и добавил: — благодаря чему ослепли все, кроме тебя!

— Ну спасибо тебе, лапочка, — сказал Илья.

— Мужики — все в равной степени дураки, хоть люди, хоть эльфы, — заметила Лиля. — Я же говорила — не надо брать в партию хаотично-злого персонажа, да еще и дроу! А вы — 'она такая симпатичная, такая харизматичная...' Расхлебывайте теперь!

— Ничего страшного, — махнула рукой Марго, — как говорится, не имеет значения, что натворила женщина, если есть мужчина, который готов за это ответить. А у нас в команде таких мужчин аж двое.

Остальные засмеялись, и Сергей засмеялся вместе со всеми, но как-то вымученно. Надо что-то делать, на что-то решаться, а ему банально недостает понимания ситуации. Ладно, попытка не пытка. Может быть, все же удастся приоткрыть глаза Маргоши на происходящее. Он просто не может бездействовать, когда под угрозой близкие люди.

Когда очередной эпизод игры подошел к концу и гости начали собираться по домам, Сергей убедился, что Теодор все еще внимательно читает, и сделал едва заметный знак Марго.

— Выйду на балкон, свежего ветерка глотну, — сказал он вслух.

— И я, — подхватила та.

На балконе Сергей непринужденно прислонился спиной к поручням, чтобы краем глаза наблюдать через окно за Теодором, дождался, пока Марго притворит балконную дверь, и негромко сказал:

— Есть важный разговор о Теодоре. Я знаю, что со стороны это будет выглядеть, как попытка свести с ним счеты, но у меня есть очень дурные вести. Я узнал о нем кое-что очень плохое. Точнее — узнал много плохого, но не все могу доказать.

— Я внимательно слушаю, — заверила его Марго.

— Итак, первое. То, что я могу доказать. Теодор способен по своей воле вызывать сердечные приступы. Я не знаю, как он это делает, но помимо твоего отца его жертвами стали...

— ...Воры, пытавшиеся влезть в дом Теодора, — кивнула Марго, — я это знаю. Сергей, я ценю твои усилия, но ничего нового ты мне, скорее всего, не расскажешь.

— Так ты знаешь, что он вызвал приступ у твоего отца?!! — опешил Сергей.

— Знаю.

— И ты ему это простила?!

— Я дала Теодору еще один шанс, пребывая в уверенности, что он больше так не поступит. У него есть смягчающие обстоятельства, и я знаю, что зла папе он не желал.

— Ладно. А то, что хозяин дома, якобы принадлежащего Теодору, закопан у забора позади дома, причем, скорее всего, им же, ты тоже знаешь? — поинтересовался Сергей, и ответ его ошарашил.

— Знаю. Это была самооборона от ничем не спровоцированного нападения. А сам бывший хозяин — конченный уголовник.

— Да-да, именно что уголовник. И там очень темная история, замешанная на наркотиках. Ты все еще уверена, что Теодор случайно в нее влез? Он преспокойно живет в доме убитого им чело...

— Сережа, ты продолжаешь рассказывать мне то, о чем я знаю больше тебя. Так вышло. Теодор попал в беду не по своей воле — нет в этом его вины. А наркотики я лично в унитаз спустила. Полегчало?

Морин тяжело вздохнул:

— Есть данные, что он убил значительно больше людей. У твоего папы катана случайно не пропала? Где ты была позавчера вечером?

— У него я была, так что у Теодора алиби. У тебя есть против него какие-либо доказательства, чтобы официально возбудить дело?

— Пока я не получу постановление на обыск и эксгумацию трупа — вряд ли. Марго, я понимаю, что Теодор тебе очень нравится, потому что он мастер в своей области. В том числе — по манипулированию людьми. Неужто ты не видишь, что он за тип?

Марго пожала плечами:

— Пускай первый камень бросит тот, у кого за душой нет ни единого греха. Теодор не ангел — но не такой плохой, как тебе кажется. И во всей этой истории он жертва обстоятельств. Я знаю его много лучше чем ты. Знаю о нем такие секреты, что ты и представить себе не можешь.

— Например? — насторожился Сергей.

— На то и секреты. Теперь вот что, Сережа. Давай мы проясним один важный момент. У нас в семье всегда считалось, что закон — хорошо, а семья — это святое. Нельзя идти против своей родни — это непростительно.

— Непростительно для всех или для всех, кроме Теодора? — едко вставил Сергей.

— Я же сказала, что у него есть смягчающее обстоятельство. Например, его пытался убить собственный брат. Ну не повезло ему с семьей, и он не знал, что бывает иначе. Теперь Теодор раскаивается в том, как он с папой поступил. Так вот, Сережа. Если ты всерьез желаешь когда-нибудь стать частью нашей семьи — с присутствием в ней Теодора тебе придется смириться.

— Наш пострел везде поспел, — мрачно заметил Морин, — раз-два и в дамках. Марго, ну пойми ты, что люди вроде него всегда заканчивают плохо...

Девушка криво усмехнулась:

— Знаешь, буквально позавчера эти же слова о Теодоре — 'люди вроде него' — я уже слышала. Только плохо все не для Теодора закончилось. Не суди — да не судим будешь. Одним словом, я хочу донести до тебя простую истину. Теодор теперь часть нашей семьи по факту, независимо от того, как сильно это тебе не нравится. И если попытаешься свести счеты с ним, неважно под каким соусом — ты заимеешь непримиримого врага, который ляжет костьми, но не допустит тебе стать его родственником. Это я про себя говорю.

— Ах, если бы только один я с ним сквитаться хотел, — хмыкнул Сергей.

— Спасибо, что напомнил. На всякий случай предупреждаю, что если у Теодора будут какие-либо неприятности с законом — виноват по умолчанию будешь ты. Ваша ментовская кухня — мутная водица, и я не стану разбираться, причастен ты к проблемам или нет.

Сергея подобный ход возмутил до глубины души.

— Вот уж завернула! — фыркнул он, — может, мне его еще и покрывать теперь?!

— Конечно, — подтвердила Марго, — ты сам виноват, что влюбился в девушку, у которой большая, дружная семья. Поверь, никто тебя не поймет и не простит, если ты поставишь что-либо, в том числе и закон, превыше родни. Даже Лиля такое осудит, потому что мы все так воспитаны. Теодор теперь на хорошем счету, и любой выпад в его сторону против тебя же и обернется. Не нравится расклад — ищи себе жену без родственников.

Она помолчала, собираясь с мыслями, и тихо заговорила:

— И вот еще что, Сережа. Раньше я воспринимала свою семью как нечто обыденное. Как норму. Но после того, как узнала историю Теодора, поняла, какое же это счастье — иметь хорошую, дружную семью, которая тебя не предаст. Тебе этого не понять в том же объеме, у тебя только мама и папа были. А у Теодор не знал даже материнской любви, он в почти что буквальном смысле слова вырос в аду. Вечер у нас в гостях изменил его сильнее, чем все события в его жизни до этого, для него это было откровением. Теодор не безнадежен, поверь мне. И я за него еще поборюсь.

— С кем?

— С его прошлым, к которому ему возврата уже нет. В общем, остановимся на том, что Теодор теперь твой потенциальный родственник. И я требую от тебя соответствующего к нему отношения. Я сама отношусь к тебе лояльно уже по факту, что ты парень моей сестры — и требую того же от тебя по отношению к Теодору. Теперь твой черед вернуть должок. Я ясно донесла до тебя свою мысль?

— Вполне, — мрачно ответил Сергей.

Он проводил гостей и уселся на диван. Что там Кирилл говорил о людях, которые посерьезней криминального авторитета будут? Дело дрянь, совсем дрянь. И что хуже всего — даже понятия нет, что к чему. Но вот Кирилл, он ведь в курсах, но темнит.

Сергей еще немного посидел, принимая трудное решение, а затем пошел во вторую комнату и достал пистолет из сейфа, куда положил его, вернувшись домой. На всякий случай. Сейчас он пойдет к Кириллу и заставит все выложить. Конечно, как именно заставит, Сергей представлял себе плохо, но одно знал точно: пора вытравить из памяти, что когда-то Кирилл был лучшим другом и ни на миг не забывать, что теперь это всего лишь уголовник в погонах. Обычная продажная сволочь, угрожающая дорогим для Сергея людям. Если бы была гарантия, что упомянутые им серьезные люди будут разбираться только с Теодором, может быть, он остался бы в стороне, но даже тогда пострадает Марго, которая этого пройдоху любит. И потом — что если этот итальяшка-экстрасенс и правда не виновен? Сергей все-таки мент, и все-таки честный. Помнящий, что когда-то давно сказал ему отец:

'Сынок, никогда не поступайся принципами'.

* * *

— Маргоша, подбросишь меня домой? — прощебетала Настя, спускаясь по ступенькам следом за Тирром.

— Конечно, — согласилась та, — куда подвезти? Ты все там же живешь?

— Эмм...нет. Я больше не снимаю ту квартиру с тараканами. К Юре перебралась.

Маг без труда уловил некоторую напряженность в голосе Насти и навострил уши.

— И как оно? — полюбопытствовала Марго, — спокойно живется? Круг общения не... не напрягает?

— Да нет, — махнула рукой лже-дроу, — я вообще вижу обычно только одного Юриного помощника, культурный такой тип, особенно как для братка. Прочую блатоту практически не встречаю, но уверена — они тоже теперь... культурные. Знаешь, как Юра всех своих братков научил вежливо общаться?

— Штрафовал за мат? — предположила Марго, — я такое в одном сериале видела.

— Гораздо эффективнее. Давал оплеуху. Он хоть и шестой десяток разменял — быка может нокаутировать. Рассказывали — Юра во время второго срока в одиночку раскатал целую камеру — пятнадцать человек. Дело было задолго до того, как я на свет появилась — а до сих пор люди помнят. Недаром и кличка у него — Ледокол.

— Этот Юра — большая шишка в преступном мире? — оживился Тирр, — он случайно не поможет продать машину, на которую у меня нет документов?

— Я не интересуюсь его делами, — спокойно ответила Настя, — но думаю, что Юра знает нужных людей.

Ледокол жил в большом особняке, правда, поменьше, чем дом семьи Марго, и с виду поскромнее, но уж куда получше, чем полузаброшенный дом Тирра. К тому же, для важной фигуры преступного мира вполне разумно иметь не слишком броские хоромы. Зато внутри, должно быть, роскошь редкая. Да и квартал явно поприличнее, дома по соседству один другому под стать.

Марго высадила Настю у самого дома, та, выходя из машины, помахала на прощание рукой.

— Передай, пожалуйста, Ледоколу, что я, кхе-кхе, зайду к нему в гости... по одному делу, — сказал маг.

— Я передам, — согласилась Настя и вошла в калитку.

— Тирр, за каким лешим... тьфу! За каким чертом тебе понадобилось связываться с уголовником?! — возмутилась Марго, отъезжая от обочины, — ты едва-едва из одной истории выпутался, уже в другую влезть пытаешься?!

— Ну мне как бы деньги нужны, — заметил Тирр, — а продать мой солнцеглаз без помощи здешнего заправилы я вряд ли смогу. И потом — ты преспокойно проводишь время в обществе женщины этого уголовника — и ничего?

— Настена — не уголовница! — заступилась за подругу девушка, — а что такой у нее парень, чтобы не сказать — папик, ну так жизнь штука злая. Каждый крутится как может. Настя круглая сирота, подрабатывала в кабаке барменом и едва концы с концами сводила...

— Угу. Жизнь штука злая, — хмыкнул маг, — каждый крутится как может. Только, йоклол сожри, почему ей крутиться можно, а мне — даже солнцеглаз продать нельзя? О, кстати. Я как раз захватил с собой эту... карточку. Покажи мне, пожалуйста, банкомат — попробую получить с него долю Лешего.

Это устройство оказалось крупным ящиком с экраном, как у телевизора, и кнопками. Тирр сунул карточку в специальную щель.

— Что дальше?

— Дальше тебе надо ввести пароль. Вот этими кнопочками.

Маг оглянулся по сторонам, убеждаясь, что поблизости нет любопытных прохожих, начертил пальцем руну на экране и потребовал:

— Давай сюда деньги.

Ничего не произошло, но на экране появилось какое-то другое поле для ввода, не то, которое было раньше.

— Надо же, без пин-кода прокатило... Он хочет, чтобы ты ввел сумму, — подсказала Марго.

— А че там вводить... банкомат, давай сюда все деньги.

И тот принялся выдавать бумажки толстенными пачками. Тирр распихивал их по карманам, но карманы вскоре закончились. Некоторое количество денег уместилось в сумочку девушки, но ящик продолжал отсчитывать все новые стопки денег. По счастью, машина рядом стояла, и Марго уносила деньги несколько раз.

— Неужели у этого бандита столько денег?! — удивился маг.

— Мне кажется, ты не то ему приказал! — прошептала девушка, — ты сказал — 'давай все', и он дает все, а не деньги с карточки!! Останови его!

— Стоп, — приказал Тирр и заметил: — а как узнать, сколько там было?

— Прикажи ему выдать состояние счета.

— Банкомат, выдай состояние счета! О, смотри. На счету еще триста тысяч этих, рублей...

— Боже, помоги мне... Это минус триста тысяч! Ты перебрал на триста штук больше!!

— Ну что ж, так и будет, значит, — заметил маг, — потому что приказ взять деньги обратно банкомат не выполнит. Не его функция.

Марго рассерженно прошептала:

— Раз ты такой умный — мог бы догадаться, что деньги внутри сами не возникли — их туда кладут инкассаторы! Открывают и кладут! Прикажи открыться и положи обратно лишнее!!

Маг тяжело вздохнул:

— Оглянись — вокруг люди. Пока мы достаем деньги — ничего подозрительного. Как только откроем — я думаю, нас запомнят и сообщат в полицию, ведь мы же не инкассаторы.

Они сели в машину, и Тирр поневоле залюбовался количеством пачек на заднем сидении.

— Ты хоть понимаешь, что за это кому-то придется отвечать?!! — возмутилась Марго, — это большая сумма!! Непременно кого-то посадят в тюрьму за воровство — либо банковского служащего, либо инкассатора, либо программиста: потому как снять со счета столько денег, чтобы в минус ушло, невозможно!

— Ничего, я знаю, как сделать, чтобы невиновные не отвечали за эту ошибку, — вкрадчиво ответил Тирр. — Если то же самое произойдет с банкоматами нескольких банков — будет всем ясно, что служащие не виноваты, все дело в воре, который научился изымать деньги из банкоматов.

Марго в отчаянии спрятала лицо в руках.

— Я так и знала, что ты это предложишь, — простонала она.

— Я — всего лишь дроу, не имеющий правильных представлений о добре и зле, — саркастично улыбнулся Тирр, — потому скажи мне, как поступить. Совершить еще пару краж и заодно поправить мои финансовые дела или ничего не делать и позволить пострадать невиновным людям? Что хуже?

— А ты умеешь оправдывать свои неблаговидные поступки, — вздохнула Марго.

— Я ничего не оправдываю. У нас есть два варианта, и я сделаю, как ты скажешь. Твое решение?

— Вот подлиза. Ежу понятно, что невиновные страдать не должны... а банк небольшой потери даже не почувствует. Но! Тирр Волан, я осуждаю тебя за то, что ты облажался, и имею подозрение, что ты сделал это умышленно!

— Чистим еще несколько банкоматов? Да или нет?

— Негодник. Да.

— Как прикажешь, — ухмылка Тирра стала шире и коварнее, — но прошу заметить, что я обобрал один банкомат нечаянно, и ты за это меня осуждаешь, а сама велишь обобрать еще несколько и уже умышленно, а не по ошибке.

— Ты мерзкий интриган и манипулятор! — Марго показала магу язык и завела машину: — я сделала это только для того, чтобы невиновные люди не сели в тюрьму, а не ради корысти!

— Да-да, — поспешно согласился он, — в этом разница между хорошими людьми и плохими дроу: негодяй-илитиири делает одно преступление ради выгоды, а благородный человек — несколько их и оправдывает это высшими мотивами. Марго, я тебя предупреждаю: если ты не перестанешь попрекать меня моей натурой, я стану таким же хорошим, как все люди. А то создается впечатление, что хорошим можно совершать поступки, запрещенные для остальных.

— Не надо. Ты мне больше нравишься таким, какой ты есть.

Тирр наклонился к ней и впился в губы Марго долгим поцелуем. Через минуту, отстранившись, спросил:

— Так где тут следующий банкомат?

* * *

Рано поутру Тирр попытался приготовить для Марго пельмени, поставил их размерзаться и взялся за книжку по физике, посадив себе на колени котенка. Зачитавшись, он спохватился только тогда, когда пельмени как следует слиплись. Немного подумав, маг нашел на кухне деревянный валик непонятного предназначения и раскатал всю массу в большой то ли блин, то ли лепешку. Поставил на огонь сковороду, выложил туда блин, сверху покрошил колбасы, копченого мяса, наложил салата, состоящего из разноцветных кубиков, перемазанных белым соусом, и накрыл сверху крышкой. Если повезет — получится что-то вроде тех блинчиков, усыпанных всякой всячиной.

Марго вошла на кухню, кутаясь в рубашку и принюхиваясь.

— С добрым утром, ушастик мой. Чем это пахнет? Пицца, что ли?

— Можно и так сказать. Раньше это были пельмени — а теперь вот что вышло. Сейчас посмотрим, можно ли его есть...

Блюдо оказалось не только вполне себе съедобным, но еще и очень сытным. Остаток Тирр отдал котенку, и тот набросился на еду, довольно урча.

— Сроду такой нажористой пиццы не ела, — одобрила Марго. — Я поеду за конспектами, и дома заодно покажусь. К тебе ближе к вечеру приеду. И будем дальше учить Сережу.

— Хорошо.

— Слушай, как ты считаешь, есть у Сергея хоть какие-то шансы?

Маг медленно покачал головой:

— Ручаюсь, что ни малейших. Ни должной физической подготовки, ни мастерства, ни таланта. Будь у нас хотя бы несколько месяцев — можно было бы пытаться. Я даже уверен, что год занятий под моим руководством сделал бы из Сергея чемпиона. Но у нас меньше месяца. Я сделаю что смогу — но его спасет только чудо. При отсутствии умения превосходство в силе и размерах действующего чемпиона — решающее.

Когда Марго ушла, Тирр завернул свои деньги в прозрачный пакет и спрятал в подвале, в тайнике Ломщика, оставив себе только часть. Всего он после чистки банкоматов располагает более чем миллионом рублей, а это приличная сумма, по словам Марго. Что ж, на ближайшее будущее финансовые вопросы решены.

Пару часов маг провел на крыльце с книжкой в компании греющегося на солнце Пушка, а потом стало жарковато. Должно быть, весна сменяется летом, самым жарким временем года. И Тирру стоит задуматься о летнем гардеробе: недавно приобретенные приличные одежды скоро станут неудобными и слишком теплыми.

Он взял с собой немного денег и отправился за обновками.

Пройдя по тому же маршруту, по которому когда-то ходил на охоту за 'языком', Тирр оказался на все той же широченной улице и неспешно двинулся мимо магазинов и увеселительных заведений. Торопиться некуда, да и не с руки: жарковато стало, а что же в полдень будет? Хорошо все-таки в Подземье было, на поверхности зима или лето, а в подземном царстве лишь незначительные колебания температур. Ни сильного холода, ни изнуряющей жары.

Вскоре внимание мага привлекло небольшое, человек на двадцать, сборище людей и зычный, с заметным акцентом голос зазывалы:

— Угощайтесь, люди добрые! Вот такой великолепный кофе подают в нашей кофейне! Самому падишаху я бы не продал этот замечательный кофе — а вас угощаю даром! Если по душе вам сей душистый напиток — заходите в нашу кофейню, не пожалеете! Лучший кофе в городе — только у нас и только для вас!

Толпа эта находилась возле небольшого солнцеглаза с большим ящиком вместо пассажирских мест и кормового лючка для поклажи. Сбоку одна стенка корпуса откинута и образовывает подобие столика, прямо из солнцеглаза торчат краники — эдакий самоездящий бочонок, только не для воды, а для какого-то другого напитка. Возле столика хлопотал человек в поварском переднике, наливая в маленькие невесомые стаканчики черную жидкость и раздавая их всем желающим. Второй, тоже в белом переднике, рослый, смуглый — зазывала с хорошо поставленным голосом, холеный и приметный.

Ход показался Тирру интересным. Зазывала раздает людям маленькие порции напитка под названием 'кофе', в надежде на то, что потенциальным клиентам понравится и они придут за добавкой. Должно быть, сильна конкуренция. Потому как если бы и правда кофе в той кофейне был самым лучшим — молва сама бы шла среди людей. С другой стороны, напиток как минимум приличного качества, раз зазывала уверен, что подобная щедрость окупится.

Сам маг пробовать этот напиток не собирался, но когда он проходил мимо, зазывала обратился к нему так, словно только его и ждал:

— Здравствуй, добрый человек! Вот, отведай лучшего кофе в городе! От чистого сердца, от широкой души подношу!

И правда, стаканчик он поднес Тирру собственноручно. Конечно, маг не был бы илитиири, если бы с ходу не просек намерения зазывалы: пройдоха наверняка имеет наметанный глаз и навскидку выделяет из толпы тех, у кого водятся деньги. Таким потенциальным клиентам он вручает кофе лично. Тирр одет в приличный наряд, стоящий немалые деньги, тем и привлек внимание зазывалы.

Маг собрался было отказаться, так как пить неизвестно что ему вовсе не хотелось. Но весь облик человека перед ним источал такое искреннее радушие, что отказываться Тирр не стал.

Кофе оказался горячим, горьким, с сильным вкусом и запоминающимся ароматом. Решительно не тот напиток, которого хотелось бы отведать еще раз, но если добавить сладкого сгущенного молока — может быть, будет вкусно. К тому же рядом люди хвалят, спрашивают адрес кофейни, и пьют в точности, как Николай Михайлович пил хорошее вино на званом ужине: медленно и со вкусом. Должно быть, и правда хороший напиток, и не вина зазывалы, что именно Тирру горькое не нравится. Может, Марго любит такой кофе, если так, то место, где его готовят хорошо, он уже знает.

— Благодарю, превосходный напиток, — с достоинством поблагодарил маг, взял у зазывалы маленькую прямоугольную карточку с написанным адресом и пошел дальше по своим делам.

Да, дела, не забыть про дела. Так, а зачем же он вообще пошел? Тирр шагал, пытаясь вспомнить, но мысли вертелись хаотично. Одежда? Да, точно. Но зачем ему одежда, если и так жарко? Жарко, сил нет. Глаза сами собой закрываются, разморило его крепко.

Маг качнулся, увидел, как шершавое покрытие дороги несется на него и успел выставить перед собой руки.

— Человеку плохо! — крикнул кто-то, но кто кому кричал, Тирра уже не интересовало.

Дорогие читатели!

У этой книги есть два продолжения:

Первое: http://samlib.ru/editors/p/pekalxchuk_w_m/nelegal-2trjukachi.shtml Второе: http://samlib.ru/p/pekalxchuk_w_m/tr-2.shtml