|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 29
Арон внимательно следил за каждым движением полукровки, за каждым его жестом, за самым малейшим изменением в мимике. Без толку. Идеальная маска. Может, это и вовсе не его настоящее лицо? Может, он уже бесы знают сколько времени носит амулет на якорях, скрывая истинную сущность. Может, этот амулет работает не только на внешность, но и на поведение, помогая лгать и притворяться. Может...
Северянин усилием воли остановил поток мыслей. Как прежний Тонгил не свихнулся от этого постоянного потока врагов, в которых превращаются даже друзья? От бесконечного хождения по краю пропасти, когда все вокруг так и норовят столкнуть тебя вниз? Вспомнился собственный вопрос сыну — "Ты же не собираешься подсыпать магу яд?" — и испуганно-растерянные глаза ребенка. Нашел о чем спрашивать десятилетнего мальчика! Дожил.
Впрочем, по большей части вина за его нынешнее состояние лежала на человеке, стоявшем напротив. Человеке, которого он привык считать своим якорем в этом мире. Человеке, никогда, похоже, не говорившем правду. Что ж, Арон найдет другие якоря. Или создаст их сам. Только бы враги дали на это время.
Стеклянные крошки кристалла разом вспыхнули, разогнав легкий вечерний сумрак, собравшийся в комнате. Взгляд северянина метнулся к лицу полукровки, к его глазам, полнящимся сейчас шальным азартом. То ли не сумел удержать маску в предвкушении победы, то ли сбросил добровольно, уверенный в собственной неуязвимости.
Маг ощутил, как вокруг него шевельнулись щиты, как напряглись в неведомом ожидании Тени. Арон не смог бы сказать, как он это понял, но до приготовленного ему полукровкой оставалось едва мгновение. Руки сами, без участия разума, метнулись к жалам, которые мужчина всегда носил на себе. Северянин успел бросить один раз, с обеих рук, успел попасть — хотя не совсем туда, куда целился. Бесов полукровка дернулся в сторону, и серьезную рану нанес только один клинок. А потом мир вокруг мага взорвался.
Это не походило ни на что, испытанное прежде, и слава богам, длилось оно не дольше секунды. Барьер, отрезавший Силу, рухнул, и та, вернувшись, приливной волной ворвалась в эррэ... Когда северянин пришел в себя, оказалось: магический удар бросил его на пол. Уже наступил полумрак, стены испятнали хлопья пепла, на креслах слабо тлела обшивка. Больше всего досталось столу: из самого его центра вырастал язык пламени, слишком четко очерченный для натурального огня. Дверь, ведущая наружу, стояла распахнутой, на полу и на стене виднелись свежие следы крови. Но и только.
— Ничего, Мэль, — пробормотал Арон, с трудом поднимаясь. — Это ненадолго, "поводка" тебе не снять. Даже если руку отрежешь, не снять.
Мужчина постоял, собираясь с мыслями, потом, гася огонь, повел в воздухе ладонью. На душе было пусто. Умей Арон вспыхивать огненным гневом, стало бы легче, но его злость и ненависть всегда оставались холодными, промораживающими насквозь, делающими мир кристально четким, а дорогу к мести — безусловно ясной. Иногда — как сейчас — эта ясность резала душу ледяными осколками.
Северянин погладил "поводок" — серый браслет на запястье — и потянулся по невидимой нити ко второй части заклинания, к браслету на руке полукровки. Неожиданно споткнулся. Нить выходила за пределы крепости — и растворялась в воздухе.
Вот как, стало быть, ощущается барьер, выстроенный шаманской магией. Если бы Мэа-таэль сумел снять "поводок", нить бы не прошла, браслет показался бы пустым. Этого не произошло, поскольку для снятия "поводка" потребовалось бы найти Темного, по Силе равного Тонгилу. Шаман и не снял, он просто заставил связь между браслетами притвориться несуществующей.
Маг криво усмехнулся. Итак, легкий способ отпадает.
Подошел к шкафу, снял с верхней полки зеркало, положил на стол и послал вызов. Ответ пришел не сразу — то ли клановец уже спал, то ли оказался чем-то занят.
"Господин?" — прошелестело в сознании.
"У меня новое задание для тебя", — слыша, как внутренний холод проникает в голос и не пытаясь его скрыть, сказал Арон. — "Ты знаешь полуэльфа, который служит мне? Его прозывают Митрилом, его настоящее имя Мэа-таэль".
"Да, господин".
"Он оказался предателем. Найди его и доставь мне, живым или мертвым".
"Какая награда, господин?"
"За мертвого — двадцать таланов. За живого — шестьдесят. Живого, способного разговаривать и достаточно целого. За любое промежуточное состояние цена будет соответственно снижена — я не желаю тратить время на его выхаживание перед допросом".
"Это слишком большие деньги за голову не-мага", — в голосе клановца проскользнуло подозрение.
"В семье Таэлей есть могущественные шаманы; один из них проживает здесь, в Радоге. Мэа-таэль не имеет Дара, но искусно пользуется чужими артефактами. Кроме того, он носит амулет личины", — Арон вызвал в памяти образ человека, в которого превращался полукровка, и отправил клановцу. — "Возможно, он обратится к своему деду, и тот даст ему еще один, мне незнакомый".
"Понимаю, господин", — отозвался клановец.
"Постарайтесь избежать прямой схватки. Он двигается быстрее, чем Вольные, и оружием владеет лучше, чем твои люди".
"Лучше?" — недоверчиво переспросил клановец.
"Лучше", — подтвердил Арон. — "Кроме того, из-за его смешанной крови яды и сонные порошки могут действовать слабее или не действовать вовсе".
"Хорошо, господин, я буду иметь это в виду", — согласился собеседник.
"Тогда удачи", — пожелал северянин, прерывая контакт. Аккуратно убрал зеркало на место, привычно наложив на него иллюзию, и пошел к выходу. Шестьдесят таланов — достаточно большая сумма, чтобы даже союзники Мэля из оборотней, если таковые есть, испытали искушение его выдать.
Следующий день прошел, до краев наполненный заботами. Но слишком уж часто в голове мелькала привычная мысль "нужно спросить Мэля", а потом сменялась моментальным осознанием: ни спросить, ни просто поговорить уже не получится. Запланированный допрос в подземельях нельзя назвать разговором. Меньше месяца провел северянин в этом перевернутом мире, но казалось порой, будто полжизни, и полукровка успел стать важной ее частью, успел врасти в душу. И теперь приходилось с корнями выдирать остатки дружеских чувств.
Объявление Мэа-таэля предателем и назначение цены за его голову прошло спокойно, последовавшее за этим перераспределение ответственности — тоже. Волновал мага вопрос тайной сети осведомителей. В комнатах полуэльфа никаких записей не нашлось, да Арон не очень и рассчитывал. Либо полукровка помнил все наизусть, либо, вероятнее, нужная информация осталась в замке.
Ситуация в Радоге, тем временем, возвращалась в норму. Последних рыцарей Гиты, ускользнувших от наемничьих отрядов, выследили оборотни. Храмы Гиты, загоревшиеся одновременно по всему городу, превратились в руины, которые теперь трудолюбиво расчищались, освобождая место. Новые члены магистрата, в порыве благодарности господину Тонгилу за внеочередные выборы, так удачно поставившие их во главе города, отдали магу территорию разрушенных храмов в безвозмездную аренду на сто лет. Без обложения городским налогом.
Документ о переходе под руку наместника Севера подписали в тот же день, тихо и без всякой помпы лишив вольный имперский город его статуса.
Скоро можно будет спокойно вернуться домой, в замок. К Стае, к мрачным лабораториям и книгам по магии, к благополучно забытому каравану из Кирет-града, все еще ожидавшему решения своей судьбы, к заложникам...
Последнее, честно сказать, тревожило Арона. И Стая, и стражники-люди были ему верны, но что мог наслушаться Рик от живших в замке молодых нобилей? Особенно северянину не хотелось встречи сына с эльфенком — тот бы многое мог рассказать ученику своего похитителя. И тут уже не скажешь, будто это просто слухи, привычно очерняющие страшного Темного мага. Значит, от эльфа следовало избавиться прежде, чем везти сына в замок. И от эльфа, и от других мальчишек — Арон представления не имел, кого из них Тонгил-прежний брал в постель, и не горел желанием узнать.
Открытым оставался вопрос с Риеном, так не вовремя обнаружившим в себе Темный Дар. Отправить юношу домой означало подписать ему смертный приговор. Впрочем, это было решаемо.
Еще один момент заставлял северянина неприязненно морщиться: широко известные предпочтения Тонгила-прежнего. Обязательно найдутся умники как среди врагов, так и среди союзников, уверенные, будто новый ученик тоже не избежал его специфического внимания. И слухи эти рано или поздно дойдут до Рика. Как Арон ни ломал голову, на данный момент он нашел только один способ избежать подобного. И этот способ требовал, чтобы он вновь надел личину и отправился в город, оставив пока мальчика в храме.
Интерлюдия 5.
Существо размышляло.
Новая пещера, которую подарил Существу Злой, почти равнялась Просторной. Чуть короче туннели, чуть ниже свод, но не настолько, чтобы пришлось менять тело. Существу понравилось. И служители, приведенные Злым, оказались не так глупы и неуклюжи, как прежние, приходившие в "комнату". Пусть они не умели говорить как должно, но они хотя бы молчали.
Мир еще не обрел правильности, но теперь он менялся в нужном направлении.
Злой оказался совсем не таким, как описывал белоголовый. Злой не был злым, но Существо еще не придумало, как называть его по-другому. Внешне Злой не отличался от прочих двуногих, но он умел ставить воздушные стены, выпускать огненные лучи и говорить на правильном языке. А еще он умел понимать Существо глубже, чем просто в значении слов. Никогда прежде Существо не встречало таких интересных двуногих.
Служители в Просторной Пещере лишь восхищались красотой чешуи Существа и нахваливали вкусную еду. На Его редкие вопросы они отвечали так, что спрашивать дальше не хотелось. Злой объяснял понятно и просто, в отличие от белоголового выполнял обещания сразу. И не пытался заставить Существо сражаться со своими врагами. Подумав о белоголовом, Существо снова рассердилось. Двуногий, притворявшийся правильным, лгал Ему. Про ложь сказал Злой, и Существо вспомнило суть этого явления...
После встречи со Злым поток воспоминаний усилился. Иногда это оказывались слова, иногда образы, а иногда — мучительное ощущение, как дразнящий, знакомый запах, пока без формы и названия. И даже мысли Существа теперь текли более плавно, собственные чувства воспринимались ярче, внешний мир казался занимательнее, а желание навсегда вернуться в Просторную Пещеру уменьшилось.
На последней мысли рассуждения Существа споткнулись. Оно больше не хотело возвращаться в Просторную Пещеру? Не хотело вновь и вновь погружаться в долгий сон, а потом выходить к маленьким двуногим, которые принесут Ему вкусную пищу и отшлифуют чешую? Прежняя счастливая жизнь вдруг показалась — неинтересной?
Существо растерялось. Никогда прежде Оно не испытывало раздвоения в желаниях. Еще одна странность, принесенная Злым. Мир становился все более необычным. Но не страшно, Существо продолжит размышлять. Оно будет думать долго и упорно, и, в конце концов, во всем разберется. И тогда мир станет правильнее, чем когда-либо прежде.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
