Прислуга

Этого парнишку я приметил недели две назад. Невысокий, худощавый, можно даже сказать — хрупкий. Длинные, до лопаток темные волосы стянуты в неопрятный хвост на затылке, что резко контрастировало с по-кукольному девичьим лицом с огромными серыми глазищами и припухлыми губками. Одним словом — родись он девушкой, то пользовался бы огромной популярностью. А так... скорей всего он даже еще ни разу не целовался.

Ко всему прочему у парнишки была хоть и старая, но опрятная одежда, что говорило о его бедности.

В общем, после двух недель присматривания к его поведению, я решил сделать ему одно предложение.

Когда я подошел к нему, он насторожено сжался, будто был готовый в любой момент бежать.

— Парень, у меня к тебе есть предложение, — сказал я. — Никакого криминала — гарантирую. Сейчас, если согласен, мы присядем где-то в укромном месте, и я расскажу тебе о том, что хочу предложить. Если обещаешь выслушать меня до конца, а заодно подумать над ним без воплей типа 'это мерзость!', то получишь вот эту купюру, — перед носом у парня я помахал зеленой купюрой с цифрой 50. — Ну что, согласен?

Ответ был очевиден.

— Если коротко, то все обстоит так. Я довольно-таки богатый человек. И, как известно, когда деньги становятся не целью, а лишь средством достижения оной — человек начинает удовлетворять свои желания и фантазии. Так вот — живу я один — жены нет, ибо мы в разводе. А дочка не балует меня своим вниманием. А особняк у меня большой... В общем — мне нужна прислуга. Ничего сверхсложного — убирать, готовить еду, ходить за покупками и так далее по списку. За это я буду платить очень даже прилично.

— Заманчивое предложение, — тихо вставил парнишка. Голос у него был очень приятный. Может даже слишком — как для мужчины.

— Именно, — согласился я с ним. — Но вот тут-то и начинается тот самый момент о желаниях и фантазиях. Если коротко — мне нравятся женственные мальчики. Причем не просто женственные, а постоянно носящие женскую одежду и ощущающие от этого сильнейшее смущение и унижение... Не смотри на меня так — сам знаю что извращение. Но меня секс как таковой мало интересует — мне дешевле будет просто проститутку нанять. Тут больше эстетическо-эмоциональное, чем физиологическое удовольствие. Проще говоря, мне нравиться наблюдать за стыдом и смущением таких индивидуумов.

— Если бы не деньги, я сейчас бы очень сильно вам нагрубил, — заметил парень.

— Вот-вот... именно об этом я и говорю. Потому и подбирал кандидата в тяжелом положении. В общем так — если надумаешь стать моей служанкой, то вот моя визитная карточка. Если что — звони. Платить буду пять штук в месяц. Минимальный срок контракта — от трех, до пяти лет. Так же есть неделя испытательного срока — если не сможешь выдержать это время — разбежимся в разные стороны. За испытательную неделю получишь 200 зеленых. А теперь бывай...

Продержался парень ровно шесть дней, после чего все-таки позвонил.

Договорившись где его подобрать, после шести вечера заехал за ним. Как и было обусловлено, он меня уже ждал.

На этот раз его волосы, как и все тело, были тщательно вымыты. К тому же по уговору он сам побрил все свое тело, полностью избавившись от нежелательной растительности.

Забрав его, я поехал в сторону одного из моих торговых центров.

Подъехав с черного входа, мы спокойно попали в уже закрытый для покупателей комплекс.

Как только двери за нами были закрыты, а весь комплекс залил яркий свет, я обернулся к парнишке и приказал ему раздеться догола. Его смущение было великолепным, как и страх по поводу того, для чего мне это потребовалось. Я лишь усмехнулся:

— Если бы я хотел тебя изнасиловать или и вовсе разобрать на органы, то просто бы оглушил еще в машине — благо большой физической силой ты не наделен. Это просто часть нашего договора.

Через пару минут он красный как рак предстал передо мной в первозданном виде, и при этом так трогательно прикрывая ладошками паховую область. Погладив его по щеке, чем вызвал очередную долю страха и смущения, я достал из своей сумки, загодя приготовленные пластиковые стриптизерские босоножки на огромных каблуках и собственноручно одел их на парнишку. От новой обувки его и без того стройные ножки стали еще краше.

— Теперь одна из самых унизительных частей твоего нового туалета, — проговорил я, доставая из, все той же, сумки пластиковое полое подобие членика в 'неактивном' состоянии. — Надень эти кольца, так чтобы они оказались за яичками, а потом сверху одень этот 'членик'. А сверху навесь этот замочек... Ты должен сделать это сам с двух причин, во-первых, ты должен понять, что секс с тобой меня не интересует — разве что ты предварительно оденешься полностью в женское, и на коленях будешь меня об этом умолять. А во-вторых — это твой последний шанс отказаться. Ежели нет — то на следующую неделю ты станешь бесправной служанкой.

Пару минут он раздумывал. Я не торопил. Но потом, решившись, он дрожащими руками одел 'пояс целомудрия для мальчиков' на свой членик.

— Хорошая девочка, — улыбнулся я, и, не удержавшись, погладил его по голове. — С этого момента, ты должна говорить, вести себя и реагировать как девушка. За каждый промах буду наказывать не только урезанием оплаты, но и очередным унижением. Ко мне обращаться либо Хозяин, либо Господин. Далее — носить тебе, отныне, позволено лишь туфли на самых высоких каблуках — за пару дней ты к ним привыкнешь. Также, кроме женской одежды, на тебе всегда должен быть одет корсет. Шнуровать буду лично. Что еще?.. Пока вроде ничего — как приедем ко мне в особняк — еще пару правил расскажу... Ах да — руки держать либо за спиной (не будешь так делать, придется сковывать их наручниками), либо спереди на уровне живота, когда носишь форму горничной. Все ясно?

— Да...

— Наказание первое — забыла добавить Господин.

— Да... Господин...

— Наказание второе — забыла обозначить свой пол.

— Да, Господин, я поняла...

— Вот теперь молодец. Пойдем — сразу же выполним наказания.

Зайдя в магазин с косметикой, я выбрал самые 'женственные' цвета косметики — розовые тени, алая помада, тушь... Через пару минут его личико окончательно стало женственным. Второй частью наказания стали проколотые ушки, где теперь висели массивные платиновые серьги сделанные 'под старину'.

Дальше начался отбор белья в соответствующем отделе. Парнишка попытался было схитрить и выбрать самый простой набор, за что тут же был наказан ярко-голубой краской для волос, которой я пообещал покрасить его волосы по прибытию в особняк.

После этого отобрал десяток самых соблазнительных наборов белья разных цветов (лифчик, трусики, пояс для чулок и сами чулки), а также несколько не менее эротических ночнушек и пары закрытых и на несколько размеров меньших купальников. Упаковав выбранное в сумку, я заставил тут же одеть его белый кружевной набор, в лифчик которого подложил несколько силиконовых увеличителей. Удовлетворенно похмыкав на появившуюся вполне женственную грудь, я добавил к его туалету белый же корсетик. Утонченная талия была выше всяких похвал. Еще несколько разноцветных корсетов разной жесткости отправились в сумку.

Следующим отделом был обувной. Тут я помучил его изрядно.

Мало того, что одевал на него ножки каждую новую обувку самостоятельно, при этом лаская под видом небольшого расслабляющего массажа его икры, так еще и заставлял в каждой паре дефилировать. Причем дефиле подразумевало не только походку от бедра, но и всякого рода нагибания, поклоны, и даже опускание на колени. В общем, и отсюда мы ушли не с пустыми руками.

Дальше... дальше я затянул его в отдел свадебных платьев.

Тут я мало того, что одевал его по всем правилам, в том числе с бижутерией и постоянным обновлением макияжа и одеванием фаты. Так еще и, одев на него белые туфли лодочки с перекрещенными на подъеме ремешками и самыми высокими шпильками, в каждом платье заставлял танцевать со мной по паре танцев.

На седьмом платье он сломался, и с его глаз потекли слезы.

— Так не пойдет, — тут же возмутился я. — Хочешь плакать — делай это как настоящая девушка — опустись на колени, прижми ладошки к лицу и рыдай в голос. Я хочу, чтобы ты не только вела себя как девушка, но и ощущала себя оной.

Через пять минут, когда он успокоился, я сказал:

— Давай еще три платья примеряешь, и выберешь то, которое тебе больше всего понравиться. Если выбор мне понравиться, то позволю самостоятельно одеваться. Но у меня на виду, — под конец обломал я его.

Выбранное платье оказалось больше всего подходящее какой-то принцессе. Настоящий, жесткий корсет. Пышная юбка-колокольчик с множеством нижних юбок и кружевами по краю. Много разных милых бантиков, симметрично разбросанных по нему. Длинные рукава, на концах расходящиеся кружевными конусами. И в довершение очень туго облегающие перчатки выше локтя и тяжелая, до пола фата. Мне понравился его выбор.

Следующим мы посетили отдел молодежных течений.

— Оденешься правильно — позволю по своей комнате ходить на невысоких каблуках. Нет — будем прокалывать тебе язык. А если совсем плохо — то еще и соски.

В виде напутствия шлепнул по ягодицам. Шлепок был звучным, так как кроме белья и туфлей на нем вновь ничего больше не было.

Через двадцать минут он предстал передо мной на суд.

— Неплохо, — прокомментировал я увиденное. — Тебе очень идет стиль Готической Лолиты.

И, правда — черное с белым кружевом и бантиками платье сидело как влитое. А короткая пышная юбка с множеством подьюпников, из-за которой она стояла таким себе колокольчиком, и пышные на плечах рукава придавали ему еще более хрупкого вида.

— Только вот туфельки тебе надо было выбрать другие, — заметил я, указывая на белые туфли-лодочки которые выглядели 'не в тему' с таким нарядом. Их я заменил на более массивные черные с толстым каблуком, кружевом по контуру и тканевыми, так же обшитыми по контуру, завязками на лодыжках. То же самое касалось и чулок — теперь они были до середины бедра, черного цвета и с белыми бантиками. — Видишь — так ты выглядишь более хрупко и нежно. Да и незащищенностью от тебя так и веет... Но и это не единственная твоя ошибка, — с этими словами я взял с ближайшей полочки чепчик в тон платью и несколько белых ленточек.

Дав ему налюбоваться на хрупкую девушку в зеркале с двумя смотрящими в стороны хвостиками перетянутыми лентами, поинтересовался:

— Ну и какой уровень наказания ты получила, как думаешь?

— Ну... Наверное язык проколоть...

— Правильно мыслишь, — согласился я. — Но если согласна, то можно поменять прокалывание языка на соски. Выбор за тобой.

— Лучше соски, — буркнул он, и совсем тихо добавил. — Это не так заметно.

На это заявления я лишь криво улыбнулся. Он не представляет, на что согласился — может оно конечно и незаметней... Но вот ощущения ему гарантированы незабываемые.

Проколоть соски было несложно — они оказались очень твердыми от возбуждения. Правда, сам парень так не считал, пока я для демонстрации не ущипнул за один из них, параллельно с этим погладив внутреннюю сторону бедра. В его глазах читалось ТАКОЕ удивление от вдруг нахлынувших чувств...

В проколах, вместо простеньких гирек, я вставил на коротеньких цепочках шарики-колокольчики. А в довершение, пока парнишка ничего не понял, быстро расклепал фиксаторы, из-за чего их теперь можно было снять только при помощи плоскогубцев. Но об этом ему я говорить не стал — пусть будет сюрприз.

За этим мы прошлись еще по нескольким отделам, выбирая ему разные наряды. На вопрос зачем — я поинтересовался, в чем же он собирается ходить хоть за теми же продуктами? Видя, что его начало трясти, я повернул его к зеркалу во всю стену и спросил:

— Как ты думаешь — признают ли в этой девушке бедного тощего паренька, которым ты был еще пару часов назад? Ты не забывай, что тебе еще предстоит красить волосы в голубой цвет.

Парень минут на десять молчал, обдумывая, что же возразить, после чего с тяжелым вздохом (от чего девушка в зеркале, одетая как Готическая Лолита, очень красиво повела грудью) признал, что между этой нежной девушкой и тощим пареньком нет ничего общего...

После этого, погрузив обновки в машину, я под ручку посадил парнишку на его место.

Приехав домой, я тут же провел парнишку внутрь.

— Заведи руки за спину, — с порога распорядился я. И он выполнил требуемое, помня подобное условие поведения...

Только вот в ту же минуту на его запястьях защелкнулись толстые, больше похожие на кандалы, наручники со всего одним соединяющим браслеты звеном. А еще через минуту, подобные украшения красовались и на его лодыжках, лишь с той разницей, что там цепь была сантиметров тридцать.

Парнишка не делал попыток бежать, понимая, что и так полностью в моей власти.

— Не бойся, — успокоил я его. — Я тебя не обманывал и это не ловушка. Просто одно из моих условий — а именно служанка, кроме ношения соответствующей униформы, должна быть еще и постоянно скована в своих движениях... А потому сейчас я отведу тебя в твою комнату. Там к твоим оковам добавиться из этого же набора еще и массивный ошейник на длинной цепи. Длина спокойно позволит тебе ходить по комнате и прилегающей к ней ванне. Но дальше пройти ты не сможешь. Снять оковы тоже — замки специальные — магнитные. И ключ есть только у меня. С кандалами на руках и ногах ты расставаться не будешь. Разве чтобы в магазин сходить... Когда же будешь работать по дому — руки будут скованы спереди и на длинной цепочке. Вечером руки будут заковываться за спиной. И по этой причине я буду помогать тебе чистить зубы и еще кое-что по мелочи. Спать ты, кстати, тоже будешь скованной. И даже с некоторыми дополнениями. Такими, например, как стальные кольца на бедра, чтобы не могла развести ножки... впрочем, их ты тоже будешь носить постоянно, — все это я говорил, ведя его по коридорам к комнате. — Если храпишь, то кляпа тебе не избежать... Вот так то. Теперь иди сюда и подставляй шейку. Хорошая девочка... Хм... кстати, совсем забыл — тебя же надо назвать. Про свое старое имя пока можешь забыть... О! Придумал! Будешь Дианой — есть такой персонаж хентая — принцесса-рабыня. У нее, кстати, тоже волосы голубые... Ну да ладно — ты пока посиди, или в туалет там сходи, а я схожу вещи твои принесу...

Когда я вернулся с вещами, Диана все так же сидела на краю кровати. Последняя, как и все в комнате, было всех оттенков розового. Мне в свое время пришлось прилично потратиться, чтобы превратить это место в натуральную комнату Барби. Но результат того стоил.

Занеся и разложив вещи по местам, я взял заранее подготовленный цифровой фотоаппарат и начал фотографировать Диану в разных ракурсах и позах... Естественно большая часть фотографий были сделаны так, чтобы как можно лучше показать, что это очень женственный мальчик, да к тому же полностью беспомощный из-за массивных оков. И мало того что каждая фотография прямо-таки дышала унижением и беспомощностью, я постарался добиться еще и некоего возбуждение со стороны новой служанки. И если судить по расширившимся зрачкам и еще нескольким косвенным признакам вроде мелкой дрожи по всему телу — ей начинала нравиться эта игра. О чем я не замедлил ее уведомить.

— Что ж — теперь пора привести тебя в нормальный вид.

С этими словами я снял на время с Дианы оковы и полностью ее раздел, после чего наручники вернулись на свои места. Так же, как и подобранные в магазине легкие босоножки на шпильках и с множеством ремешков.

Заведя в ванну, первое, что я с ним сделал — это несколько раз, до полного очищения, промыл кишечник. Сопротивления Диана почти не оказывала — это сложно сделать в ее-то положении.

— Промывать тебя буду дважды в день — утром и вечером. Кстати от этой процедуры дня через три-четыре у тебя будет повышенная эрекция. И когда это начнется — начнут болеть запечатанные яички. Так что если не захочешь мучиться постоянной ноющей болью — тебе придется просить меня помочь тебе подрочить... Ну а теперь займемся твоими волосами...

Через полтора часа Диана обзавелась ярко-голубой шевелюрой, а заодно я обработал его тело специальным депиляционным кремом. А под конец, уложив голышом на кровать, и распяв его при помощи прикрученных к углам наручников в таком виде на ней, сделал расслабляющий массаж. А о том, что в составе крема, который я при этом хорошенько втирал в его кожу, было несколько компонентов, от которых повышается чувствительность и легкое возбуждение — Диане знать не положено.

За этим я позволил ему самостоятельно надеть тот наряд, в котором он проведет остаток сегодняшнего вечера. Выбор юноши пал на синее легкое платье с мягким корсажиком и открытой спинкой. Естественно также соответствующий набор белья и туфли с неизменными отныне высокими каблучками и макияжем. А также уже привычные наручники — лишь руки были скованы на этот раз спереди и имели цепь в тридцать сантиметров, да добавил кольца на бедра и пояс на талию под платье, соединенный с ними цепями, чтобы сразу свыклась с повышенной скованностью верхней части ног. Волосы опять были стянуты в два хвостика. И мы отправились на кухню, где, я надел на нее красивый фартук с волнистой окантовкой и она тут же, как настоящая домохозяйка, начала готовить легкий, но вкусный, запоздалый ужин.

Я сидел на высоком барном стуле и следил, как нанятый мною парнишка, уже сносно научившийся за несколько часов держаться на каблуках, вполне сноровисто носиться по кухне обживая свое новое хозяйство, а заодно и готовя.

Пища была вполне съедобна. Это радовало — думаю, через недельку-другую этот навык поднимется до еще более приличного уровня. И я с удовольствием наблюдал, как она осторожно ест, еще толком не привыкнув к тому, что ее свобода жестко ограничена как цепями, так и женской одеждой...

— Ну что, хочешь посмотреть телевизор, или спать?

— Лучше спать, — прикрыла ладошкой зевок Диана.

Когда он помыл посуду, я тут же подхватил его легкое тельце на руки и отнес в спальню.

Уже знакомая процедура раздевания, поход в туалет, смытие макияжа.

Когда он вошел в спальню одетый только в одни босоножки и пояс целомудрия, я уже разложил то, в чем ему предстояло спать.

В телесного цвета боди он спокойно оделся, и лишь после этого сообразил, что по тугости и стянутости тела, тот мало чем отличается от хорошо зашнурованного корсета. Дальше были такого же цвета не менее тугие чулочки. Поверх же всего этого была одета кружевная ночнушка, лишь чуть ниже ягодиц, розового цвета.

Осмотрел результат, я вынес вердикт:

— Завтра купим тебе специальную футболку-безрукавку с качественной имитацией женской груди.

После этого я достал из-под кровати коробку с еще пару дней назад купленной обувью. Больше всего она походила на пуанты в тон ночнушке. Но с тем отличием, что имела длинную шпильку — а это в свою очередь делало невозможным ступать в ней на полную ступню. Да к тому же несмотря на свою внешнюю изящность — обувь была очень прочной, и ножки можно было держать лишь будто стоя на носочках как настоящая балерина. Все это я рассказал Диане, по очереди одевая и оплетая ее икры длинными лентами.

— Первые пару дней ножки твои конечно будут болеть с непривычки. Но зато это даст тебе возможность быстрее привыкнуть к каблукам. Да и после такой обувки на простых, даже очень высоких шпильках, ходить тебе будет легче. А это, учитывая, что почти вся твоя обувь будет запираться на тебе на специальные замочки, а значит у тебя не будет возможности их снять без моего разрешения даже на минутку, очень облегчит тебе службу в будущем... Ну а теперь давай выберем, как же тебя сковать на ночь. Есть два варианта — сковать по рукам и ногам, или же распять, как я это делал во время массажа. Выбирай... А я объясню тебе плюсы и минусы того и другого положения. Если просто сковать, то ты сможешь менять свое положение, и иметь относительную свободу, если вдруг захочется почесаться. Из минусов — очень скоро начнут болеть руки, так как сковывать их я буду за спиной. Да к тому же увеличиться давление на закованный членик. Если же распять — то естественно пошелохнуться или почесаться у тебя не выйдет. К тому же будешь ощущать себя более доступно и беззащитно... Из плюсов — во-первых, членику будет не так доставаться, а во-вторых руки болеть почти не будут... Ну так что ты выбрала?

Выбор Дианы пал на распятие. Вот и хорошо. Подтянув специальным механизмом цепи, чтобы лишить малейшей возможности пошелохнуться мою служанку, я одел ей тугую кожаную повязку на глаза и сев рядом, начал нежно поглаживать ее беспомощное тело, параллельно рассказывая очень эротическую сказку на ночь о прекрасной девочке-рабыне.

И когда она уснула, вымотанная сегодняшним, насыщенным унижениями пополам с постоянным возбуждением, днем — я позволил себе сорвать легкий поцелуй с ее приоткрытых во сне губ.

Когда я вошел в спальню Дианы, то она уже минут как десять безуспешно билась в своих оковах. От этого великолепного зрелища я не мог оторваться минут пятнадцать, пока не заметил, что моя служанка начала выбиваться из сил. Так что, сделав пару снимков всегда готовым фотоаппаратом, я поздоровался:

— Доброе утро, Диана.

Распятый на кровати парнишка испугано замер, когда услышал мой голос. Все-таки это была хорошая идея — завязать ему глаза.

— Доброе утро... Хозяин, — слегка придя в себя, выдал он.

'Уже прогресс' — улыбнулся я, перековывая его ножки так, чтобы они были скованы вместе вчерашними кандалами. Руки Диана безропотно позволила сковать за спиной. Я с удовольствием так и сделал, при этом слегка сильнее, чем необходимо, выкрутил ему руки. Конечно это больней, зато как красиво выпятилась грудь и прогнулась спинка... После чего посадив на краю кровати, снял повязку.

— Как спалось? — интересуюсь, и параллельно сажусь рядом и начинаю расчесывать ее голубые волосы.

— Непривычно... Хозяин, — после некоторого раздумья выдает Диана. Я согласно киваю и заплетаю ей косу, впрочем, замечаю ее грустный взгляд, устремленный на свои непривычно высоко поднятые коленки — все-таки балетные туфельки очень красиво подчеркивают стройность его ножек. Хотя уверен — при этом они доставляют ему много неприятных ощущений.

— Если сможешь сама дойти до ванны в этих туфельках — то спать будешь в простых туфлях...

— А если нет... Хозяин?

— А если нет — я хорошенько тебя отшлепаю. И ты при этом должна будешь голосить и плакать как девочка, также называя меня папочкой обещать быть хорошей девочкой.

Конечно же, он согласился на предложение. Наивный... Ведь было бы глупо ожидать что без опыта это будет очень сложно. Тем более, ножки, проведя всю ночь в непривычном и неудобном положении, просто не могли нормально двигаться по крайней мере без расслабляющего массажа и некой передышки... Так что было чудом даже то, что Диана смогла пройти на дрожащих ножках половину расстояния, после чего без сил рухнула на колени.

Улыбаясь про себя, я подхватил легкое тельце служанки, и вновь усевшись на кровать, положил ее себе на колени так, чтобы попка явственно выпятилась.

Шлеп!

— Ой!

Шлеп!

— Ай! — Диана попыталась скованными ручками прикрыть ягодицы. За что тут же была наказана намного мощным шлепком по своей аппетитной попке, а сразу за этим ее тонкую шейку охватил высокий жесткий кожаный ошейник. К которому, посредством нескольких цепочек, я притянул ее скованные запястья. Таким образом, она теперь могла достать выкрученными руками только до лопаток.

Удовлетворившись тем, как она тяжело сглатывает из-за стянувшего горло ошейника, продолжил наказание.

— Пожалуйста, не надо!.. Нет!.. Хозяин!.. Ай!.. — наконец потекли первые слезы, и Диана более звонким голоском всхлипнула. — Пожалуйста, папочка, не надо!.. Я буду... буду хорошей... хны... девочкой!.. — после этого я нанес завершающий удар по ягодицам и теперь делал круговые движения по покрасневшей коже. От этого Диана притихла, и лишь тихонько всхлипывала, когда у меня поглаживания выходили слишком грубые. А еще она была настолько восхитительно беспомощной в своих тяжелых и массивных на вид оковах, на хрупких запястьях и лодыжках, да в сочетании с розового цвета ночнушкой и туфельками...

Аккуратно посадив скованную служанку себе на колени (она тихонько ойкнула от боли в попке) я погладил ее по головке. Ее огромные, влажные от слез, зеленые глазки испугано следили за моими действиями. Придерживая ее, чтобы не упала, левой рукой за талию, правой я стер оставленные слезами мокрые дорожки.

— Ну что, будешь хорошей девочкой? — ласково спросил я.

— Да папочка...

— Ну, вот и умница. Теперь поцелуй папочку, и мы пойдем мыться. А то вон, какая ты зареванная...

Диана послушно чмокнула меня в щеку, и лишь после этого поняла, что же собственно она только что сделала. Ее глазки стали еще больше от удивления. Я же слегка ехидно улыбнулся и позволил себе погладить правой рукой внутреннюю сторону ее бедра. После чего, молча, взвалил скованного и все еще пребывающего в ступоре юношу себе на плечо и направился в ванну.

Утренний моцион занял около сорока минут, после которых я уложил вымотанную очередным промыванием кишечника Диану на кровать. К этому моменту из одетого остались лишь оковы, ошейник и вновь одетая повязка на глаза.

Предвкушая последующие действия, я достал из шкафа униформу горничной. Когда только я заметил парня, то дал заказ на изготовление оной, и лишь в конце ее подогнали под его габариты. Причем подогнали так, что униформа будет ОЧЕНЬ туго на нем сидеть.

Первым делом я надел на него кружевные трусики-шортики, которые качественно скрыли под собой закованный в пояс целомудрия членик. А также добавил пару белоснежных и очень тугих плотных чулок. От чего его ножки стали еще более соблазнительны. Не удержавшись, я погладил их, после чего вернул на лодыжки кандалы, которые пришлось перед этим снять.

Дальше я надел на Диану силиконовые увеличители груди, и еще раз пожалел, что не купил накладную грудь раньше. Причем если при одевании нижней части кандалы снимались, то сейчас его запястья все так же были жестко выкручены за спиной. И я этому был очень рад — так как следующим шел корсет. О!.. Что это был за корсет... Многослойный, закрывающий тело от верха груди и до уровня лобка, да еще и с настоящими китовыми усами в виде костей жесткости... Ко всему прочему он был прошит по периметру множеством тонких стальных тросиков которые в конце выходили к шнуровке. Сама же шнуровка была изготовлена из какого-то очень прочного материала...

Так что, надев корсет на хрупкое юношеское тело, я сел ему на бедра, тем самым лишая даже призрачной возможности вырваться и начал медленно, можно сказать со вкусом и расстановкой, шнуровать на нем это произведение искусства.

И по мере того как корсет все туже и жестче заключал в своих объятиях юношу, тот начал проявлять все больше беспокойства. В конце он тихонько поскуливал от боли, с которой сдавливало его ребра.

— Глупая, расслабься, — посоветовал я. — И старайся дышать грудью, а не животом — легче станет. А через пару часиков ты окончательно к нему привыкнешь... — закончил я наставлять скованную служанку, параллельно завершая шнуровать корсет и пряча концы оной в специальный клапан, поверх которого навесил маленький замочек. После чего померил ее талию и с удовольствием огласил вердикт. — Ты не представляешь, какая у тебя красивая талия получилась — всего 54 сантиметра. Как для начала это просто замечательный результат.

И поверх корсета добавил кожаный поясок, который цепочками крепился к кольцам на бедрах, как это было вчера.

Полюбовавшись получившейся картиной, я взял в руки униформу. Черная материя была очень мягкой на ощупь. Что впрочем, было не в урон ее прочности. Да к тому же она почти не тянулась. И из-за этого она была довольно-таки тяжелой. Во многом униформа повторяла викторианский вариант. Кроме нескольких исключений. Во-первых, у этой формы было декольте, причем украшенное белыми кружевами. Во-вторых, длинная юбка все же заканчивалась на тридцать сантиметров ниже колена, а не почти на уровне лодыжек. Это в свою очередь позволяло любоваться стройными ножками, закованными в массивные кандалы. Да и вообще — я очень люблю наблюдать за ходьбой в красивых туфельках. Так что вид был потрясающий. Особенно в сочетании с несколькими белого цвета, шелковыми подъюпниками, которые придавали приличного объема юбке униформы. Ну а пышные плечики в сочетании с длинными тугими рукавами, на конце которых были белые кружевные манжеты, довершали картину. Мечтательно улыбнувшись, я начал одевать эту часть одежды на притихшую на кровати Диану.

Пышное и тяжелое платье просто великолепно подчеркнуло тело моей служанки. Сейчас нельзя было даже подумать, что передо мной стоит не настоящая девушка. Осталось лишь добавить несколько штрихов.

Первым делом поверх платья лег белоснежный (ну люблю я контраст, люблю) шелковый фартук с красивой оборкой по контуру и широкими плечиками. Что добавило Диане еще большего сходства с хрупкой анимешной горничной, которую я когда-то видел по телевизору и которая мне так понравилась. А на спине я завязал огромный пышный бант.

Вторыми стали, также белые, перчатки, которые полностью закрыли руки юноши.

Третьими были элегантные черные туфли-лодочки на высоких каблучках и пряжками через подъем стопы, которые в сочетании с маленькими бантиками сзади на уровне лодыжек придавали им некоего романтического налета. А тоненькие цепочки, проведенные под подъемом все той же стопы у самих каблучков, и присоединенные к браслетам кандалов на лодыжках лишили возможности снять туфли без помощи ключей.

После этого, подведя юношу к трюмо, что стояло в углу комнаты, усадил его на небольшой пуфик. После завершения переодевания его запястья вновь были скованы за спиной, но лишь с той разницей, что больше не было ошейника и цепи, которая крепила их к нему.

— Предупреждаю сразу, — сказал я. — Сейчас я сделаю тебе макияж и прическу. Позже это будешь делать ты сама под моим присмотром... Но сейчас даже не вздумай открывать глаза — сделаешь это, и получишь очень жестокое наказание. Это ясно?

— Да Хозяин, — дрожащим голосом откликнулся юноша.

Ну, я и приступил к наложению макияжа.

Для этих целей, кстати, я использовал специальную косметику. Ее разработали то ли для актеров, то ли для моделей позирующих в помещениях с повышенной влажностью... Одним словом ее практическим невозможно было смыть без помощи специальных кремов. Так что если служанка попытается смыть макияж, то ее будет ждать сюрприз. Да и в платье с непривычки она вспотеет быстро, а об этом тоже не стоит забывать.

Над макияжем я работал где-то с полчаса. Но результатом остался доволен. Красиво подведенные глаза в сочетании с легким румянцем и ярко-алыми губками имели восхитительный эффект. Так и захотелось впиться в эти самые губки...

Поборов это желание я занялся прической. После некоторого раздумья просто уложил их в простую, со спадающими назад волосами, прическу, в которых сзади на уровне затылка крепился огромный белый бант. Так же был одет и классический белый чепчик горничной. Как по мне вышло очень даже ничего...

Последними были взятые вчера в магазине платиновые сережки 'под старину', которые и закончили картину.

Помог встать служанке на ноги. Снял кандалы, удерживающие запястья за спиной и надел вместо них другие — с цепью в 40 сантиметров уже спереди — в них ей предстояло не просто проходить, а проработать, целый день.

Отойдя в сторону, сказал:

— Малышка, скажи, как тебя зовут?

— Диана, — тихо выдохнула она.

— Я не слышу. Громче.

— Диана.

— Это просто имя... Как тебя зовут?

— Меня... меня зовут Диана, — наконец сообразила она, что от нее требовалось.

— Хорошая девочка, — улыбаюсь. — Повтори это еще раз, не забыв сказать кем ты работаешь, и после этого можешь открывать глаза.

— Меня зовут Диана, и я являюсь рабыней-горничной Хозяина, — выполнила она мое требование, открыла глазки и... тихо охнула, совсем по-девичьи приложив ладошки к алому овалу губ.

— Именно ею ты и являешься, — шепнул я замершей от удивления служанки в ушко. Крак... и ее тонкую шейку охватывает толстый стальной ошейник. — А это небольшое напоминание... Налюбовалась? Вот и славно... Пойдем, тебя ждет работа.

На кухне к ошейнику Дианы была пристегнута уже привычная цепь, а самой служанке было приказано приготовить легкий завтрак. Ничего особенного — кофе и яичница с тостами — то, что надо для меня.

— Теперь слушай меня, — обратился я к служанке. — Сейчас мне нужно съездить по делам в город. Меня не будет часа три. Ты за это время должна, по крайней мере, начать уборку дома. Пылесос, как и всевозможные чистящие средства, находятся в коморке под лестницей. Сегодня можешь заняться только первым этажом — все же к своей униформе тебе еще нужно привыкнуть... Что еще? Дом не покидать — в твой ошейник встроен электрошокер — выйдешь хотя бы на метр за территорию особняка и потеряешь сознание от удара током. Если управишься раньше (хотя это и маловероятно) можешь осмотреть особняк полностью... Но в те комнаты что закрыты на ключ даже не думай попасть... И еще одно — твоя униформа должна всегда оставаться чистой и опрятной. Если что-то загрязнила — сразу же неси в стирку. Благо фартучков и перчаток в твоем шкафу предостаточно.

После этого я спокойно собрался и уехал по делам.

Когда я вернулся, Диана как раз ставила пылесос на место. И если судить по внешнему виду — моей игрушке пришлось ох как не сладко. О чем недвусмысленно говорили как бусинки пота на ее лбу, так и дрожащие ножки и ручки. Просто великолепно. Против воли я улыбнулся.

Она была настолько уставшая и беспомощна, что мне захотелось еще сильнее ее сломить. А потому я тут же грозно поинтересовался:

— Диана, ты как встречаешь своего хозяина? — от моего голоса она так приятно вздрогнула...

— Простите хозяин, — испугано пролепетала она. — Но я не знаю, как должна вас приветствовать...

'О! Она, уже не задумываясь, говорит о себе в женском роде, да к тому же и не думает перечить мне.'

— Во-первых, ты должна была сама открыть мне дверь — служанка как ни как. Во-вторых, после этого замереть в поклоне до тех пор, пока я не пройду мимо или не отдам тебе свою верхнюю одежду или еще какой-нибудь предмет... А ну-ка давай поклонись как нужно, — приказал я, после чего наблюдал как служанка неловко принимает требуемую позу. Я слегка поморщился. — Нет, не так. Ножки вместе, попку оттопырь назад. Вот так. Спинку держи ровно, благо это не сложно, ведь на тебе корсет. Или быть может мне его потуже затянуть? Вот-вот, так-то лучше. Ручки держи спереди. Но не скрепляй их в замок. Лучше положи ладошку на ладошку. Ага, правильно. Головку чуть склони, а глазки вообще опусти к полу. Ведь ты не просто служанка, но еще и рабыня на данный момент, а потому все твое естество просто должно дышать подчинением и беспомощностью. Вот так. А что ты должна сказать?

— Добро пожаловать домой, Хозяин, — тихонько пролепетала она.

— Ну что ж... как на первый раз неплохо. Но впредь не забывай подобное. И что с того что я ничего не говорил? Ты обязана угадывать мои желания. А теперь приготовь мне что-нибудь легкое покушать. Ну и себе заодно...

После перекуса я поинтересовался:

— Ну как дела на рабочем месте? Очень тяжело?

— Д-да, хозяин...

— Ну, это понятно — ты ведь раньше такое не носила, — согласно кивает. — А как твои яички — еще не болят?

От вопроса Диана покраснела, но пролепетала:

— Ноют, хозяин...

— Угу... И что же — будешь терпеть? Ведь через день-два они будут болеть по-настоящему... — я криво улыбнулся, наблюдая за тем, как расширяются ее глаза.

— А что же делать, хозяин?

— Ну... тут есть два варианта. Хотя их лучше и совместить, — откинувшись на спинку стула, ответствовал я. — Первый — это подрочить. А второй — это вколоть дозу женских гомонов... А совмещение хорошо тем, что между необходимостью дрочить будет больший промежуток времени... Ну, что выбираешь?

На несколько минут служанка задумалась, а потом краснее еще сильней, спросила:

— А подрочить я смогу сама?

— Нет, — качаю головой. — В этом деле я буду принимать непосредственное участие... Да не бойся ты так — насиловать я тебя не буду... Хотя если в один прекрасный день ты этого захочешь, то тебе нужно будет встать на колени и попросить: 'Хозяин, ваша смиренная рабыня просит взять ее девственность'. Вот так то... Ну а подрочить я помогу тебе по-другому — сначала я тебя жестко свяжу, причем так что ты шелохнуться в принципе не сможешь. В твой ротик будет вставлен крупный кляп, а глаза будут завязаны. В попку введу небольшую анальную затычку со встроенным вибратором. А в довершение другой вибратор будет прижат к твоим яичкам, которые я буду ласкать... Так что когда созреешь — милости прошу. И еще одна вещь — тебе также нужно будет попросить меня помочь тебе подрочить. И лучше всего делать это стоя на коленях... — к концу моей речи у Дианы глаза были, что называется 'на влажном месте'.

На этом наш разговор закончился. Я занялся делами, которые уже несколько дней откладывал, а Диана продолжила уборку дома. Ни в этот день, ни на следующий она не решилась меня попросить об оргазме, хотя я то и дело замечал, как ей становиться больно от переполненных яичек.

Единственное что изменилось — это поза, в которой она спала. Почему-то моя игрушка попросила связать ее веревками, да еще и кляп вставить. Впрочем, я был не против — вытянутой в струнку она выглядела просто восхитительно.

А еще по утрам продолжался наш договор, но пока Диане, ни разу не удалось дойти до ванны самостоятельно. А потому она каждое утро оглашалось великолепными вскриками полными боли и унижения. И даже послушно целовала меня в щеку и называла папочкой.

Вот и сегодня она запалено дыша, рухнула на колени почти у самых дверей. И после положенной порки, дрожащая всем телом, сидела у меня на коленях. С этого ракурса мне было великолепно видна ее накладная силиконовая грудь-безрукавка. На сосках которой (как и на настоящих) на цепочках, позвякивали маленькие колокольчики.

И тут вместо уже привычного поцелуя в щеку Диана неумело ткнулась своими пухленькими губками в мои. Я даже сначала опешил от подобного, но в следующее мгновение уже уверенно и со знанием дела ответил ей. При этом мои руки жили свой жизнью — левая сильнее привлекла стройное, скованное тело ко мне, а правая — намотала ее волосы на кулак.

Разорвали мы поцелуй где-то минут через пятнадцать. Диана загнано дышала ртом, что говорило об ее полной неопытности в этих делах. А я же... я же все так же продолжал удерживать ее в своих объятиях.

— То, что ты сейчас сделала — тебе этого просто захотелось или же есть какая-то причина?

-Я... я... — она не знала, что на это ответить. А я же не собирался ее торопить — пусть до нее дойдет вся глубина ее падения как парня.

И пока рабыня соображала, что же мне ответить — моя правая рука, отпустив ее волосы, скользнула ей между ножек. Вялая попытка помешать мне была провалена, и я легонько сжал ее яички. Диана тихо застонала, а ее глаза наполнились болью пополам с обреченностью

— Господин... — простонала она. Зрачки у Дианы были расширены и при этом мутные от желания. Поразительно!

— Да? — мягко отвечаю, продолжала легонько сжимать и массировать ее яички и в упор, не замечая ее умоляющего взгляда. Хотя, честно говоря, одни только эти большие влажные глазки полные слез, боли и неимоверного желания одновременно — завели меня неимоверно.

— Господин, умоляю... Я больше не могу... — стонет Диана, закрывая глаза и начиная ерзать у меня на коленях от нетерпения.

'Э нет!' — мысленно усмехаюсь я. 'Так легко ты не кончишь!' — после чего спешно убираю руку и веду ошеломленную такой переменой рабыню в ванну.

К моему удивлению даже в ванне Диана все еще пыталась получить оргазм — для этого она старалась то и дело вывести из себя кончик клизмы, чтобы я его постоянно вставлял в нее. Заметив ее мутные от возбуждения глазки, я тут же сориентировался и быстро заменил насадку. Теперь в ее попке находился небольшой металлический шарик на тонкой ручке. Он был достаточно крупным, чтобы просто так от него не избавится, но в то же время, недостаточно большой чтобы использовать его для достижения оргазма.

Пронаблюдав, за тем как ее личико принимает обреченное выражение, я закончил с промыванием.

После этого я помог Диане облачиться в ее униформу. Кроме обыкновенного комплекта одежды сегодня к ней были добавлены и кое-какие новые детали. А именно небольшие квадратики липучек-электродов, которые были приклеены на ее ягодицах, сзади на пояснице и над лобком. Небольшой приборчик, к которому тянулись все провода, был спрятан в небольшом кармашке-футляре, закрытом на замочек, которых хорошо маскировался большим бантом ее фартучка. Причем что удивительно — она даже не поинтересовалась, зачем их надо было прицеплять к ней. Приняла как что-то само собой разумеющееся.

Затем настало время нанесения макияжа. Здесь служанка уже сама управлялась. Хотя это и было сложно делать со скованными кандалами руками. Впрочем, за прошедшее время она уже смогла слегка приспособится.

Я с удовольствием наблюдал, как Диана осторожно водит помадой по своим губкам, и при этом чуть ли не кончает от самого процесса.

'Все-таки вовремя я решил добавить ей новую часть туалета. Интересно, сколько она выдержит?' — мелькнула у меня мысль, когда я заметил, что юноша непроизвольно трет свои ножки друг о друга, при этом поджав их чуточку в сторону как настоящая девушка. Его стройные ножки были невероятно восхитительны в стальных объятиях кандалов и черно-белой гаме чулок и туфелек.

На этом утренний ритуал можно было считать законченным. А потому, когда она переступила порог своей комнаты, я нажал на кнопку пульта, который до этого мирно покоился у меня в кармане.

Диана испугано ойкнула и смешно подпрыгнула на носочках, при этом попытавшись схватится за свою попку. Но из-за длинны цепи кандалов на запястьях максимум, что ей удалось — это свести руки за спиной. В этот же момент ее вновь легонько ударило током. На этот раз спереди. Теперь она присела и стала с легкой паникой на лице тереть лобок.

Не удержавшись, я хмыкнул и сказал:

— Это мой тебе подарок — так ты меньше будешь думать о том, чтобы подрочить. Боль совсем маленькая... Зато как восхитительно ты ойкаешь. А теперь пойдем на кухню. Что-то я сегодня проголодался не на шутку...

Весь день Диана вынуждена была ходить чуть ли не на цыпочках из-за постоянных ударов током. Ее охи и вскрики, когда разряд оказывался особенно сильным, были просто восхитительны. Причем некоторые из разрядов она сама вызывала. А все из-за того что прямоугольники электродов были чувствительны к сильному надавливанию. Так что чаще всего разряд приходился на лобок. Хотя и ягодицам тоже досталось, когда служанка пыталась присесть на что-либо тверже мягкого пуфика.

Ближе к вечеру ее уже фактически трясло. Причем не от боли, а от усилившегося желания, которое разряды лишь усугубили, окрасили более яркими красками. Вскоре по моим расчетам она должна начать ассоциировать боль и желание как одно целое. И это было хорошо.

Около шести вечера я заявил, что сегодня мы поедем в магазин. Благо недалеко находился круглосуточный гипермаркет. От этих слов ножки Дианы предательски затряслись, и она рухнула на колени. С ее глаз потекли слезы.

— Ну и чего мы плачем? — интересуюсь ласковым голосом. — Что случилось такого, чего ты не знала? Разве я тебя не предупреждал? Предупреждал. Тогда в чем причина? Вот. А потому встала и марш в свою комнату — выбирать платье. Если выбор мне не понравится, то в магазин ты поедешь все также закованная в кандалы.

Тихо охнув, юноша кое-как поднялся на дрожащие ножки и посеменил выбирать одежду.

Ну что я могу сказать? Диана выбрала ожидаемый вариант. А именно — платье готической Лолиты, в котором я и привез ее в мой дом.

Переодевание не заняло много времени, так как корсет все так же оставался одетый на ней. Остальная же часть одежды была заменена за пятнадцать минут — благо расцветка униформы и платья совпадали. То и то были выдержаны в черно-белой гаме. Электроды кстати тоже остались на ее теле. И даже более того — было добавлено еще несколько под корсет и на спинку. Чтобы не было курьеза — автоматический режим был отключен и все разряды теперь посылались только с пульта.

Вместо длинных перчаток на служанке были сейчас одеты коротенькие белые атласные с кружевной окантовкой в тон платью. Их длинна была достаточна лишь для того, чтобы скрыть следы на запястьях от кандалов.

Пока мы ехали к гипермаркету — Диану прямо-таки трясло от волнения и страха. Мне даже пришлось пару раз нажать на кнопку с максимальной мощностью разряда. Как ни удивительно, но в ее глазах исчезла большая часть страха, сменившегося желанием. Вот тебе и собака Павлова. Точнее хорошенькая такая киска...

Когда я припарковал машину на стоянке, то обернувшись к сжавшейся на своем сиденье Диане, сказал:

— Значит так, дорогуша. Пока мы на людях — у тебя есть два варианта поведения. Первый — служанки. То есть — очень тихой, кроткой девушки с вечно потупленным взором. При этом ты всегда должна называть меня Хозяином. Причем на людях тоже. И никаких попыток сопротивления, даже если я задеру твою юбку кверху посреди многолюдной площади, — лицо юноши сильно побледнело, а пальчики вцепились в край юбочки. — Второй же вариант — это роль 'дочурки'. То есть — называть меня 'папочкой', постоянно жаться ко мне и вешаться на шею. Вести себя расковано и игриво. Много смеяться. В общем — быть озорной девчушкой, которая просто-таки обожает своего папочку. В этом случае можешь просить о небольших покупках для тебя лично. Естественно если они не выбиваются с твоей легенды.

После некоторого колебания Диана все-таки выбрала роль 'дочурки'.

А потому, когда вошли в сам гипермаркет — у меня на локте висела озорная девочка с блестящими глазками и сильным румянцем на щеках. Для окружающих казалось, что это от смеха. А я же знал — это были сдерживаемые слезы и сильнейшее смущение.

Правда постепенно Диана все больше осваивалась со своей новой ролью. Под конец даже смогла оторваться от моей руки и подбежать, как настоящая девочка, к полке с мягкими игрушками, где тут же схватила огромного белого плюшевого медвежонка. При это я успел заметить в ее глазках мелькнула такая отчаянная надежда... И не на то что это все закончится как можно скорей. А на что?..

Впрочем, я быстро сообразил — все-таки юноша был из бедной, неблагоприятной семьи. А значит, и с игрушками были проблемы. Причем большие. Так что, подойдя к ней, я, ласково погладив напрягшуюся служанку по головке, после чего тихо шепнул на ушко:

— Если он тебе нравится — он твой. Как и другие игрушки. Ты ведь хочешь еще что-то?

Диана с недоверием посмотрела на меня, после чего молча прижалась к моему боку, тихо всхлипывая. В глазах у нее светилась настоящая благодарность.

'Вот ведь... А ларчик-то просто открывался. Что ж — теперь у меня есть один из рычагов управления моей игрушкой' — покачал я головой.

Таким образом, можно было считать, что поход по магазинам имел огромный бонус.

Уже поздно ночью, когда я укладывал Диану спать, она вывернулась из моих рук, и, полуобернувшись ко мне, прижалась своими губами к моим.

— Спасибо Хозяин. Спасибо за все, — прошептала она, перед тем как в ее ротике привычно занял свое место кляп.

Утром я обнаружил, что Диана во сне подмяла под себя своего плюшевого медвежонка и даже сейчас продолжала ритмично тереться об него своим лобком. Впрочем, даже в этом случае возможности достигнуть оргазма у нее не было.

Также сегодня она смогла дойти самостоятельно до ванны... Чтобы тут же развернуться и самостоятельно лечь на мои колени, выпятив при этом попку. Удивительные, однако, дела творятся в этом подлунном мире.

Шлепки я наносил не сильные. Скорее стимулирующие. Правда при этом не забывал, как бы между делом, аккуратно надавливать, а то и поглаживать через ткань белья, его анус.

Попытку Дианы вновь поцеловать меня в губы — я аккуратно пресек. В данный момент моей целью было, как можно сильнее ее раззадорить и возбудить. Что я и проделывал во время ванных процедур и одевания корсета с униформой. Причем на этот раз я поместил электроды на все тело.

И надо сказать своей цели я добился. Уже к середине дня Диана тяжело дышала и вздрагивала от любого звука.

Я как раз сидел в гостевой и ждал, когда служанка подаст мне кофе.

О том, что Диана рядом меня возвестил тихий перезвон цепей сковывающих ее лодыжки кандалов приправленный восхитительным цокотом тонких шпилек туфелек.

Когда она поставила поднос с кофе и печенюшками, я приказал ей:

— Обернись, пожалуйста, ко мне спиной. И ручки сведи сзади, — юноша покорно подчинился. И я тут же защелкнул на его браслетах замочек, тем самым надежно сковав его запястья и дополнительно, из-за длинны цепочки, зафиксировав их к телу. — Присядь.

Диана тут же опустилась на колени где стояла, по-девичьи подобрав под себя ножки.

Полюбовавшись, некоторое время получившейся картиной, я собрался с мыслями и заговорил:

— Сегодня оканчивается испытательная неделя. И сегодня у тебя есть шанс отказаться от своего положения служанки-рабыни... Или же и дальше ею остаться на ближайшие полгода. Решать тебе. Думай, — после чего встал и, взяв из небольшой шкатулки на столике, кляп, вставил его Диане в ротик. За ним ей на глаза легла повязка на глаза. — У тебя час чтобы все обдумать. После этого я вернусь и выну кляп. В зависимости от твоего решения я либо освобожу тебя окончательно, либо — лишь частично.

После чего молча, развернулся и вышел из дому. Позади осталась полностью беспомощная, закованная в кандалы, стоящая на коленях ослепленная и безмолвная служанка, которой предстояло сделать очень важное для нее решение.

— Ну что ты решила? — спрашиваю юношу, который все так же продолжал стоять на коленях.

— Я... Мне вообще-то всегда нравилось что-то подобное, — наконец смущенно призналась она, слегка дергая головой в надежде избавится от повязки на глазах. Впрочем, без особого. — Не знаю почему, но всегда нравилось... И ваше предложение... Кто бы согласился на него? Только безумец или тот кто этого безумно желает... А потом я боялась вам признаться до последнего момента... Но сейчас... сейчас я хочу чтобы вы сделали со мной все что пожелаете...

— Прямо-таки все? — криво улыбаюсь.

— Все... но пускай это будет постепенно... Я ведь неопытна и иногда мне становиться страшно от собственных желаний... — она нервно облизала своим влажным язычком губки. — Потому прошу делать все постепенно, мой Господин. Но ни в чем себе не отказывая...

— Да? А если я хочу в конце превратить тебя в то, что называется she-male? Сделать тебе настоящую женскую грудь? Или удалить яички и на их месте сделать женскую киску, при этом оставив членик? Поставить собственное клеймо? В конце концов, сломить тебя, превратив в послушную куклу и продать тому, кто дороже заплатит?

От моих слов рабыня испугано задрожала, но ничего больше не предприняла.

— Если это ваша воля, то я с ней смирюсь... — одними губами ответила она.

— Что ж, — я встал и резко поставил ее на ноги. На которых она впрочем не удержалась из-за того что провела долгое время в одной позе. Пришлось привлечь ее к себе за талию и тем самым вынуждая прижаться ко мне, подставляя в удобном ракурсе свои пухленькие губки. — Часть из сказанного я с тобой сотворю... со временем. А пока мы сделаем тебе парочку косметических изменений, — после этого я с жадностью впился в ее губки. И лишь когда полностью удовлетворил свою жажду, отстранился.

Позже я позвонил одному знакомому и договорился, что через часик он заедет ко мне. А тем временем...

Повалив Диану лицом вниз на диван, я достал несколько мотков веревки и болезненно стянул ей вместе локти, начал связывать их вместе. Лишь после этого остался довольным уровнем ее беспомощности. На лодыжках у нее остались кандалы с цепью в двадцать сантиметров. А все это в сочетании с полностью одетой униформой создавало просто потрясающий эффект.

— Нравиться? — спрашиваю рабыню, усаживая ее себе на колени.

— Да господин... — глаза хоть и завязаны, но щеки пылают, тем самым полностью выдавая чувства своей хозяйки.

— Ну, так что — хочешь, чтобы я помог тебе кончить? Или быть может мне помучить тебя еще недельку-другую? — ласково спрашиваю, при этом моя рука уходит под юбку Дианы.

— Умоляю господин...

— Хорошо... Но сначала ты должна сделать приятное мне. Ты ведь понимаешь о чем я?

Диана действительно понимает. Она осторожно соскальзывает на пол и опускается на колени. В ее положении это сложно и требует многих сил и внимания. А я же любуюсь за тем, как колышется ее юбка при каждом движении. Великолепно...

Когда дело дошло до ширинки, она слегка растерялась — все-таки руки были жестко связаны за спиной. Да и делать все приходилось вслепую. Но практически сразу сообразила, что надо делать, ткнувшись носиком, быстро нашла ширинку и своими зубками осторожно расстегнула ее...

Она очень старалась сделать мне приятное. Ее неумелые движение дышали таким желание угодить, что уже очень скоро я против воли намотал ее волосы себе на кулак вынуждая заглатывать мой член полностью... А когда кончил, то плотно прижал ее к себе тем самым вынуждая глотнуть все до последней капли.

— Хорошая девочка, — погладил ее по головке, после чего вернул ей в ротик огромный шар кляпа. Усадил ее себе на колени. — Знаешь, у меня сейчас есть просто огромное желание тебя изнасиловать. Причем насиловать так чтобы ты выла от боли и беспомощности, чтобы всего за раз полностью подавить твою волю... Но я не сделаю этого. Это будет слишком глупо и банально... А потому я буду ломать тебя постепенно. А так как ты сама попросила это с тобой делать, то о свободе отныне вообще можешь забыть. Твое мнение больше ничего не значит, так же как и желания или надежды. Только подчинение и желание угодить мне или тому на кого я укажу. Скоро придет мой знакомый, и он сделает с тобой то, что навсегда отрежет тебя от прошлой жизни. Ты в принципе не сможешь ничего изменить... И права выбора у тебя уже нет — ты больше не можешь отказаться от чего-либо. Твоя судьба теперь принадлежит мне. Страшно? — Диана кивнула. — Нравиться? — более активное кивание. — В таком случае забудь навсегда о том, кем ты была. Отныне ты Диана — моя рабыня и служанка. Мы тебе даже документы изменим — по ним ты будешь моей приемной дочерью. И возраст скосим — вместо 17 тебе станет 15. То есть ты не сможешь сбежать из-под моей опеки никаким способом. А то, что к 18 годам у тебя появиться настоящая женская грудь — я тебе гарантирую. А сейчас... — я сходил в свою комнату и вернулся со шприцом. — А сейчас ты примешь первую дозу гормонов — они постепенно сделают очертания твоего тела более женскими, а заодно помогут расти груди и округлиться твоему телу.

Пара свечей для гормональной терапии легко вошли в ее анус. Полюбовавшись оттопыренной попкой Дианы в окружении шелка платья и капрона чулок, я невольно облизнулся.

— Вот так-то лучше. Свечи как по мне будут самым лучшим вариантом — нет опасности посадить печень. И знаешь что еще? Думаю, пора добавить к твоей униформе одну деталь... — в моей руке появилась анальная затычка, которая будучи обильно полита смазкой была легко введена в попку Дианы. — Не дергайся, сейчас я ремешки зафиксирую чтобы она случайно не выпала... Вот так, — смачно шлепнул по ягодицам. — Сейчас еще встроенный вибратор включу... Вот. Ну как — нравиться? Нет? Это же замечательно... Ну-ну — поплачь, легче станет. Ты ведь сама об этом мечтала... Но какая же ты все-таки восхитительна в своей беспомощности... Так и хочется додавить тебя... О! Придумал. А надену-ка я на тебя сегодня балетные туфельки. Думаю это как раз то что надо, чтобы окончательно унизить тебя... Думаю этот день ты запомнишь как самый унизительный в своей жизни... А теперь... — я рывком поставил ее на ноги.

Тут же, прямо в гостиной, я зафиксировал Диану в специальном механизме, который до этого качественно изображал креативный торшер. Теперь моя рабыня стояла на коленях, причем эти самые колени были широко разведены, а сама она выгибалась дугой назад. А благодаря тому, что я еще и задрал ей юбку — открывался неплохой вид на закованный в пояс целомудрия членик, а также на провод с пультом от анальной затычки. Также после некоторого раздумья я заменил ее кляп — на крупное кольцо, которое удерживало ее ротик широко открытым и при этом позволяло свободно туда проникать.

И пообещав Диане еще разок отыметь ее в ротик в таком положении до того как придет мой знакомый, вставил через кольцо приличных размеров резиновый дилдо. Пускай попрактикуется, пока я буду занят заваркой кофе. Да и просто как кляп подобная конструкция великолепна.

Когда мой знакомый прибыл — я как раз кончал в ротик Диане. А так как дверь была не запертой — то он все видел. Точнее она. Или не точнее, так как моим знакомым была транси мулатка двадцати шести лет по имени Луиза. Ее тело как всегда было затянуто в очередное латексное произведение, созданием которых она собственно и зарабатывала.

Осмотрев ее одежду, я хищно улыбнулся — то, что на ней было надето, представляло собой настоящую тюрьму скрытого ношения.

На первый взгляд казалось, что транси одета как бизнес леди, одежда которой изготовлена из какого-то блестящего материала. Так оно и было — из латекса.

Да вот только скроена она была так, что двигаться в ней было довольно-таки тяжело. Например, легкий на вид черный корсет под грудь и белая блузка на самом деле были единым целым. И это был действительно корсет. Только вот состоял он из толстейшего латекса и стали.

Юбка была настолько тугой, что ножки не было возможно развести даже на полсантиметра.

Пиджачок так и вовсе верхней частью рукава до локтя был пришит к нему самому.

На руках были одеты перчатки. С внутренней стороны они имели жесткие резиновые вставки, из-за чего сжать пальцы в кулак не представлялось возможным.

Туфли на Луизе и вовсе были шедевром. На первый взгляд они казались элегантными туфлями-лодочками на высоченных шпильках с массивными пряжками на лодыжках. На самом деле это были балетные туфли с приделанным носком. Пряжка и вовсе была из стали для маскировки покрытая тканью и замыкающейся на замок. Впрочем, как и большая часть одежды.

Ключи же от этого всего находятся в небольшой полости в дилдо, который вставлен ей в попку.

Кстати у этой транси нет яичек — их удалили по ее же просьбе — ей нравиться, когда ей указывают на ее место у ног повелителя. Она никогда не станет Госпожой — пару лет назад она уговорила одного сильного гипнотизера, и тот поставил ей блок. Она не может физически повелевать — попытка приказать что-то приведет к тому, что она сама опуститься на колени и выполнит любое повеление того кем она имела неосторожность попытаться командовать. В пределах разумного конечно. Но пределы эти ой как велики...

— Приветствую Вас, — Луиза низко поклонилась. Улыбнувшись, я вставил Диане в рот резиновый член и двинулся к транси. Резко развернув ее, я вынул из кармашка у нее на пояснице наручники с одной осью вращения и прикрепленными к корсету. Как всегда защелкнув их на ней замками в противоположную сторону от ладошек, сгреб ее волосы в кулак и жестко заставил встать ее на колени.

Она всегда была понятливой девочкой, а потому тут же начала с упоением и немалым профессионализмом очищать мой член. Впрочем, ей пришлось тут же приять в себя очередную порцию спермы — она всегда умела возбуждать мужчин.

Удовлетворившись, я влепил транси оплеуху, от которой та растянулась на полу.

— Благодарю, — прошептала она, целуя мне ногу.

— Теперь насчет заказа, — как ни в чем не бывало начал я. — Мне нужно для своей служанки самое лучшее твое произведение. Такое, в котором рабство, беспомощность, желание и невозможность оного утолить выйдут для нее на новый уровень.

— Будет исполнено Господин, — вставшая к тому времени на колени Луиза низко поклонилась, вновь целуя мне ногу. Я улыбнулся и произнес скучающим голосом:

— А еще мне надоело, что такая жемчужина как ты до сих пор не имеет хозяина. А потому завтра же перевезешь свои вещи ко мне.

— Но господин...

— Молчать, — не повышая голоса, скомандовал я. — Отныне ты забудешь о том, что ты общественная рабыня. Эту дурь я из тебя быстро выбью, — увидев, что она вот-вот собирается что-то еще сказать, я схватил ее за волосы и притянул к себе. — Семь лет назад я начал тебя обучать покорности, но ты пожелала стать собственностью другой Госпожи. Я не перечил. Но теперь мне это надоело. Ты моя вещь и всегда ею останешься. Ответь мне, почему ты прошла все те операции, что свели твою эрекцию практически на нет? Ведь тогда бы ты могла выступать в активной роли как это делают многие транси. Но самостоятельно отказалась от этого. Какова причина?

— Господин... — ее губа задрожала, а из глаз потекли слезы. Правда при этом тушь не пострадала. Да и было бы сложно, если это бы произошло, так как это была не тушь, а татуаж. — Да Господин... Повинуюсь...

И в ее голосе я услышал облегчение и радость. Удивительно — даже не думал, что тогда мне удалось привязать эту нимфоманку к себе настолько сильно. Впрочем, это хорошо.

— Вот и хорошо. А сейчас скажи-ка мне дорогуша — ты до сих пор не разучилась делать татуаж?

— Нет, мой Господин...

— Вот и хорошо. Инструменты у тебя с собой? Замечательно. Метнись, давай за ними в машину и приступай к работе. Тут непаханая целина так сказать. Какой татуаж? Да полный естественно. Именно — как у тебя. Что? Она сама просила, чтобы я делал с ней все что пожелаю. В каком стиле? Что-то среднее между твоим и чем-то детским. Невинное, покорное, и в то же время порочное... Ах да. Еще одно. Нанеси ей клеймо новичка. Специализация... Ну пускай будет 'игрушка-служанка-дочь-наложница'. Правда, знакомое сочетание? Разве что в твоем случае не было 'дочери', а лишь 'вещь'.

Следующие насколько часов я имел огромное удовольствие от лицезрения того, как моя зрелая, уже ограненная как драгоценный алмаз, и вернувшаяся ко мне рабыня — помогает сделать свой последний, необратимый шаг юной Диане. Шаг, который кардинально изменит ее жизнь. Без возможности остановиться или вообще повернуть все вспять.

Впрочем, на данный момент моя служанка покорно переносила причиняемую ей татуировочной иглой боль. Лишь ее глаза не отрывались от меня, смотря с покорностью и легким налетом обреченности. Только время от времени из ее глаз капали слезы, когда игла прохаживалась по особо чувствительным местам...