|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 9.
Рука девушки медленно и как-то неуверенно коснулась посоха, испуганно отдернулась, а затем почти ласково объяла его пальцами. Камни на его поверхности заиграли причудливыми переливами, словно радуясь этому прикосновению, но тут же погасли и налились зловещим багрянцем едва Нея повернулась и, опустившись на колени, с поклоном протянула посох эльфийской Владычице.
— Не спеши, девочка, тебе еще нужно его собрать.
— Собрать? — повторила Нея, смотря перед собой пустым и одновременно преданным взором. — Я соберу, хозяйка.
Эльфийка улыбнулась и, повернув голову, многозначительно посмотрела на стоявшего позади нее Варка. Маг сделал шаг вперед, опустился на одно колена и, положив рядом с ногами девушки сверток материи, осторожно развернул его. Навершие, ограненный красный камень в причудливой оправе, нижняя часть древка с заостренным концом.
Взгляд Неи равнодушно скользнул по разложенным предметам. Она взяла навершие безуспешно попыталась прикрепить его к древку, аккуратно положила назад и вновь обратила свой взор к Владычице.
— Нужна твоя кровь.
— Кровь? — девушка, склонив голову набок, непонимающе посмотрела на эльфийку, забормотав: — Кровь, нужна моя кровь, кровь.
В ее пустом взгляде мелькнули искорки понимания. Она подняла руку на уровень глаз, затем медленно, словно сомневаясь в своих действиях, поднесла ладонь к губам и вдруг резко впилась в нее зубами. Капли крови упали на пол, почему-то взвившись дымными струйками. Нея вновь взяла древко с навершием, богато окропив их алыми каплями, и на этот раз они с легким щелчком стали единым целым. Щелк, щелк, щелк. Посох заблистал своими гранями, а камни на нем налились ярко-алым цветом, словно радуясь своему воссоединению.
Глаза Владычицы вспыхнули темнотой, тень за спиной выросла, а руки жадно устремились к такой желанной для нее вещи.
— Отдай, мне..., — прохрипела она, водя шевелящимися словно змеи пальцами над посохом, но не касаясь его. — Отдай... Я должна владеть им.
— Зачем? — голос Неи был абсолютно равнодушен. — Он нравится мне, он такой красивый.
Эльфийка отпрянула точно от удара и, взметнув тенью, словно полами обычного плаща, с гневом посмотрела на Варка, рявкнув:
— Возьми ее под контроль, маг!
— Стараюсь, — лицо кровника скривилось от дикого напряжения. — Но посох дает ей силу, и она блокирует меня. Хорошо еще, что пока неосознанно.
Он вытянул руку с растопыренными пальцами, и в свете висящих в воздухе магических светильников стало видно, что о них к девушке тянуться тонкие кроваво-красные нити, оплетая ее с ног до головы тонкой сеткой. Пальцы мага принялись медленно сжиматься, словно он пытался натянуть сеть, а его лицо резко заострилось и было видно, что на это действо уходит много сил. Повинуясь его манипуляциям, Нея словно через силу поднялась на ноги, затем опустилась на одно колено и, склонив голову, протянула посох эльфийке.
— Передаю его вам, хозяйка.
Пальцы Владычицы осторожно коснулись посоха кончиками и тут же отдернулись, но почти сразу же она ухватила его вновь, буквально вырвав из рук девушки и жестом руки отшвырнула ту прочь словно какую-нибудь тряпичную куклу. Варк облегченно выдохнул и достав из кармана сюртука платок, втер со лба струившийся по нему пот, затем покосился на эльфийку которая поглаживая не отрываясь смотрела на посох.
— Наконец-то он мой, только мой. Слышишь старик! — крикнула она, глядя-куда-то вверх. — Ты так не хотел его мне отдавать, боялся чего-то, все сделал для этого! А теперь гляди!
Ее рука с зажатым посохом "взлетела" вверх.
— Гляди! Любуйся! Он мой!
Мир на мгновение дрогнул и поплыл перед глазами кровника, а до ушей донесся тихий гул, идущий откуда-то из недр самой земли. Магические потоки сбились, закружились, рвясь и заматываясь в причудливые клубки, взрываясь разноцветными хлопьями. Эндрис на несколько секунд закрыл глаза, пытаясь несколько отрешиться от творящейся вокруг вакханалии, затем вновь посмотрел на Владычицу и осторожно поинтересовался:
— Госпожа, посох мы получили, не лучше ли вернуться в форт и приказать магам подготовить портал в столицу?
— Мой дорогой, Эндрис, ты чего-то боишься, — рассмеялась в ответ эльфийка, а ее плащ из теней взметнулся вверх словно пара крыльев. — В моих руках мощь, которая может изменить саму суть этого мира, кто сможет бросить мне вызов.
Грохот, раздавшийся из-за закрытой двери библиотеки, заставил Варка обернуться и сделать несколько шагов назад, так как одна из створок приоткрылась, пропуская внутрь израненного гвардейца в разодранной форме.
— Ваше высочество, на нас напал..., — только и успел произнести он, так как из пола выдвинулся каменный шип, насадив беднягу на свое острие словно муху.
Створки дверей с грохотом распахнулись, едва не сорвавшись с петель.
— Эллар, ты предсказуем, — эльфийская владычица с усмешкой посмотрела на появившегося на пороге коммандера, однако завидев его спутника удивлённо вскинула брови, затем нахмурилась. — Не ожидала, что ты еще жива райзеновская дворняга.
Человеко-волк в ответ лишь оскалился и угрожающий посмотрев на Варка готовившегося применить одно из своих заклятий, предупреждающе зарычал.
— Оставь посох и уходи, — бросил Эллар усталым голосом, делая шаг вперед. — Я не хочу драться с тобой.
В ответ эльфийка заливисто рассмеялась.
— Наивный, наивный Эл, неужели ты и вправду веришь, что я это сделаю? Действительно? Не одну сотню лет искать все части этого посоха и вот теперь: "Ой, он мне не нужен, оставлю лучше его доблестному коммандеру, а сама пойду любоваться на цветы манроглии". Бредово звучит, не находишь?
— Эйн, прошу, не надо...
Рот Владычицы презрительно скривился.
— А я смотрю, ты боишься? Вот только за кого? За меня или себя? А может за сестру? — она прищурилась. — Хотя, погоди, старик же предсказал вашу судьбу. Да, да не удивляйся, я, точнее она, тогда была в соседней комнате и все слышала. Как он там сказал: "Ты потеряешь лицо, а затем жизнь и все, кого ты любил, кого знал, исчезнут из этого мира".
Лицо Эллара помрачнело.
— Ты обещала не трогать сестру.
— Я обещала освободить ее от клятвы, и я сдержала слово. Остальное..., — она махнула рукой. — Впрочем, я не мстительна, Эл, ведь это ты пошел против меня, а не она, так что это только наши дела и других сюда впутывать я не хочу.
Тряхнув своими золотистыми волосами, она очаровательно улыбнулась и, склонив голову набок, задумчиво посмотрела на Варка.
— Дорогой, — произнесла она елейным голосом. — Помнится, я обещала, что ты вместе со мной припадешь к источнику великой силы, что ж....
Посох в ее руках засветился призрачным светом, заставив коммандера вскинуть руки, активируя защитное заклятие, а Авикса угрожающе зарычать, однако сорвавшийся с вершины посоха луч ударил в грудь остолбеневшего кровника окутав его тело искрящейся оболочкой. Эндрис недоумевающе посмотрел на свои светящиеся руки, а затем все его тело неожиданно скрутила сильнейшая судорога, бросившая мага на пол и заставившая биться в агонии.
— Знаете, — сказала эльфийка равнодушным взглядом наблюдая за своим подручным тело которого стало вдруг вытягиваться, увеличиваться в размерах, а на голове над ушами проклюнулись изогнутые рога, — что отличает подлинного мага крови от обычных адептов этого искусства? Это то, что в каждом из них живет демон. Да, да самый настоящий демон, и чтобы он не проснулся, бедняге Варку в детстве пришлось убить свою мать и выпить ее крови. Однако стоит подтолкнуть...
Варк с рычанием поднялся на ноги, покачиваясь и оглядывая библиотеку мутным взглядом, затем посмотрел на свои руки, ощупал лицо, рога и, подняв морду к потолку, взревел.
Эльфийка шагнула к нему и, успокаивающе проведя пальцами по бугрящемуся мышцам покрывшемуся темно-серой чешуей предплечью, прошептала:
— Ну, успокойся, дорогой. Для меня ты все так же прекрасен. А теперь иди, иди туда, — кончик посоха указал в сторону выхода. — Утоли свою жажду крови. Если хочешь, убей всех, мне никого для тебя не жалко, иди.
На миг глаза Варка прояснились, он явно хотел что-то сказать, но изо рта, медленно превращающегося в украшенную кривыми клыками пасть, вырвалось лишь хриплое рычание. Он опустился на одно колено, подставив ладони Владычицы свою рогатую голову, затем поднялся и, тяжело топая, направился к выходу.
Эллар, с холодной невозмутимостью наблюдавший за происходящим, словно очнулся, дернувшись было за Варком, но скинувший волчий облик Авикс его остановил, крепко ухватив за плечо.
— Пусть идет, там найдется, кому о нем позаботиться. Наша судьба здесь, иль забыл?
Коммандер угрюмо посмотрел на товарища и нервно дернул плечом, скидывая его руку.
— "Наша судьба здесь", — какие громкие слова, волчонок.
Натан тяжело вздохнул и повернулся к Владычице.
— Я уже давно не волчонок, Эйн, а скорее матерый волк. И я так же как Эл не хочу драться с тобой, но в отличие от него я понимаю, что этого не избежать. Ты зло, первородное зло и тебя нужно остановить. Здесь и сейчас.
— Я зло? — тонкие брови эльфийки удивленно приподнялись. — Поверь, волчонок, ты ошибаешься — это не так, совсем не так. Твой взор зашорен ложными ценностями. Дружба, любовь, верность, зависть, ненависть, разврат все это стороны и грани одной медали. Не веришь? Ну возьмем разврат. Ты узнаешь, что твоя любимая гуляет по другим мужикам, спит твоими друзьями, и кипишь в праведном гневе, желая ее наказать, считаешь падшей женщиной. Но это тут, а вот в небольшой империи Таврос, что лежит по другую сторону океана, женщина, которая за год имела меньше десяти мужчин, считается неполноценной и недостойной любви. Так что все относительно мой дорогой, волчонок, и ваш учитель это знал и никогда не считал меня вселенским злом. Скорее отступницей, безобидной хулиганкой.
Она игриво хихикнула, шаловливо захлопав пушистыми ресницами.
— Он просто любил тебя. Любил как родную дочь, — выдавил Авикс, нервно играя желваками. — Любил и надеялся. Впрочем, хватит болтовни, либо отдавай посох, либо...
— Либо что? — спросила эльфийка, прищуриваясь. — Убьешь меня?
— Если потребуется.
— Вот как, — тонкие губы женщины скривились в презрительной усмешке. — Что ж, волчонок, ты хотел, чтобы я была злом, я буду ЗЛОМ, — ее голос огрубел, обрел мощь, а вокруг заклубилась мгла, заковывая ее в свои доспехи. — И да случится предначертанное. Я уничтожу вас, а затем изменю этот мир, так как хотела это сделать моя мать. Эта будет новая реальность и в ней не будет места таким как вы!
Авикс зарычал, а его лицо стремительно изменилось, превращаясь в волчью морду, из пасти которой на пол упало несколько светящихся синим светом капель. Прыжок. Пылающие неоном когти рвут призрачный плащ, но в бессилии скользят по доспехам из колышущейся мглы, обнявшей плотной пеленой гибкий женский стан. Эриктогар тут же отпрыгивает назад и принимается кружиться вокруг своего противника, готовясь к новой атаке и постоянно косясь на своего застывшего в нерешительности товарища.
— Тебе не одолеть меня, волчонок, смирись, — голос эльфийки больше похож на шипение огромной змеи, а слова давят точно многотонные каменные блоки, пытаясь сломить волю, заставить повиноваться. — Смирись.
— Нет.
Новая атака. На этот раз когтистые лапы эриктогара работают с бешённой скоростью, но каждый раз на их пути каким-то чудом оказывается пылающий алым пламенем посох. Кажется, что Владычица двигается медленно и лениво, но, тем не менее, все атаки Авикса проваливаются практически в самом начале, зато его теле с каждым таким выпадом появляется новая рана. И уже понятно, что эльфийка просто играет со своим противником, буквально наслаждаясь каждым мгновеньем этой неравной схватки. Часть пола неожиданно вздыбливается бугром, скидывая с себя эльфийскую колдунью, а поднявшаяся в воздух пыль оборачивается настоящим дождем из тонких каменных игл. Взмах туманных крыльев, иглы замирают в воздухе, затем текут словно смола, падая вниз тяжелыми каплями, а сам мир дрожит, плывет и под ногами друзей разворачивается огненная бездна и лишь под их ногами сохраняются небольшие островки черной как смоль, покрытой пеплом, земли.
Лицо Авикса вновь стало человеческим.
— Думаешь, твои миражи нас испугают? — сказал он, вытирая рукавом ползущую из уголка рта струйку крови.
— Миражи? Ты думаешь это мираж, волчонок! — демонический хохот Владычицы, заставляет лицо Натана скривиться. — Нет, дружок, это не мираж. Это новый мир, что грядет на смену этому. Оглянись, посмотри, разве он не прекрасен!
— Прекрасен, о чем ты говоришь, — Авикс, не сводя глаз с эльфийки, опускается на одно колено, пытаясь перевести дыхание — воздух тяжел и тягуч словно смола и каждое слово дается с трудом. — Тут все мертво, один огонь и прах. И это твой дивный новый мир.
— Ты просто слепец! Вы все слепцы! — в голосе окутанной мраком фигуры слышится раздражение, а бездонные провалы тьмы вместо глаз вспыхивают черным пламенем. — Этот мир не мертв, он просто другой.... и он прекрасен.
— Хватит, Эйн, хватит этого, остановись! — Эллар срывается в крик, но тут же переходит на шепот. — Остановись, прошу.
Он делает шаг вперед и лава под его ногами послушно твердеет.
— Остановись.
— Заткнись!
Рука эльфийки резко удлиняется, превращаясь в когтистую лапу, тянется к коммандеру, но стена еще не остывших камней преграждает ей путь, откидывая в сторону, и тут же осыпается вниз.
— Остановись, Эйн, или мне придется тебя остановить.
— Ты не сможешь этого сделать, Эл, просто не сможешь, — мгла сползает с лица женщины и ее глаза с грустью смотрят на застывшего в нерешительности эльфа. — Ты не сможешь, дорогой.....А я смогу!
Лава рядом с ногами Эллара вскипает, изгибается огненной змей, которая, резко развернувшись, плюет в лицо замешкавшегося коммандера. Тот хватается за лицо рукой и, падая на колени, кричит от нестерпимой боли, а сквозь пальцы просачиваются, свисают, куски растворяющейся кожи.
— Ах ты сучка!
Поворот головы, мир вокруг вновь меняется, возвращаясь в свое привычное состояние, глаза женщины пылают тьмой и Авикс катится по полу библиотеки.
— Вы не сможете меня остановить, — шипит Владычица. — Слишком слабы, слишком человечны....
— А я? — тихий голос, словно гром, словно мягкий удар.
Эльфийка замирает и медленно поворачивает голову, к стоящему в дверях человеку, а ее тонкие губы приоткрываются от удивления.
— Ну, здравствуй, доченька.
— Я совершил ошибку, Лекс, большую ошибку. Я слишком жаждал новых сил, а еще больше знаний, — седая голова мага поникла, а лоб прочертили глубокие горизонтальный морщины. — После того как мы победили в той войне, я приказал Ри вернуться в хранилище и собрать осколки камня Дайлорана. Ты не представляешь, Лекс, какая в них таилась мощь, какая сила. — Глаза Тавора вспыхнули безумным огнем. — Нужно было просто понять, как ее извлечь из них, как подступиться...
Он глубоко вздохнул, словно пытаясь взять себя в руки, затем продолжил более спокойным голосом.
— У меня ушли десятилетия, чтобы создать этот проклятый посох. Лекс, ты не представляешь какая это сила. Помнишь, ты мне рассказывал о бомбе из своего мира, которая может уничтожать огромные города, поверь, мощь, что таится в этом посохе сродня этому. И все же главная моя ошибка не в этом, — он на некоторое время замолчал, словно набираясь сил сказать главное. — Лекс, самая моя большая ошибка в том, что я позволил Эйнураль помогать мне в этом деле, совсем забыв о том, что она не только ваша с Таиль дочь, но и в какой-то степени дитя Посланницы. Та тоже передала ей свою часть, посеяла зерно хаоса в ее душе. Скорей всего это никак не отразилось бы на ее жизни, слишком мало было это зернышко, если бы не посох.
Старый маг снова замолчал, смотря сквозь меня невидящим взглядом.
— Оно проклюнулось, Лекс, а я понял это слишком поздно, — сказал он едва слышным голосом. — Слишком поздно, дружище. Душа твоей дочери была сильна и светла, а изменения слишком незаметны. Даже когда я лежал на смертном одре, рядом с ним стояла все та же светлая королева эльфов, провожая меня в последний путь. Но все же я знал, что так будет не всегда, предвидел, замечал изменения.
Пауза вновь затянулась.
— Почему ты не уничтожил посох? Неужели эта сила настолько привязала тебя к себе?
Голограмма мага вздрогнула, словно мой вопрос застал ее врасплох , затем отрицательно покачала головой.
— Нет, тут другое. Я просто не смог. У нас ведь не было такого меча как у тебя. Мы как-то попытались расплавить один небольшой осколок в плавильной печи гномов, так взрыв разрушил половину подземного города. Погибло очень много народа. Однако дело даже не в этом, в конце концов, можно было бросить эти осколки в море, раскидать в пустыне, чтобы вода, ветер и время сделали свое дело. Проблема в другом....Понимаешь, после того как пробудилось зерно, оно каким-то неведомым образом оказалось связано с посохом и уничтожив его, я убил бы твою дочь Лекс. Понимаешь это, Лекс, убил бы Эйнураль! — его руки сжались в кулаки, натянув просвечивающиеся сквозь кожу старческие вены.— И дело тут даже не в том, что она была владычицей эльфов и ее смерть скорей всего привела бы к новой войне — это только одна из причин. Главное, ты же знаешь, что я любил ее не меньше чем ты, нянчил с пеленок, был почти как дедушка... любимый дедушка, — прошептал он. — И как я мог это сделать, а?
Я слушал исповедь давно умершего архимага, а в душе закипала злость вперемешку с горечью.
— Думаешь, мне было легче, когда я убивал ее мать? — спросил я шепотом, стараясь не сорваться в крик и одновременно чувствуя, как плачет моя душа, предвидя будущее.— Думаешь, сейчас мне будет легче? Хочешь сказать, что я опять должен жертвовать, чтобы спасти это сраный мир? Зачем? Для чего? Почему я? Ответь, старый друг. Скажи, что мне теперь делать, как быть?
Тавор лишь молча отвел взгляд.
Внешне Эйнураль почти не изменилась: все те же золотистые волосы, тот же точеный овал прекрасного лица, стройный гибкий стан и все тот же немного детский взгляд бездонно — голубых глаз из-под пушистых ресниц, которые при виде меня удивленно расширились. И все же одновременно с этим я видел и другую ее сторону — могущественную сущность, похожую на огромную туманную птицу, которая пропитала всю ее душу и тело, слилась с ней, сочась сквозь глаза своей тьмой. Но самым главным было оно, то, что Тавор назвал "Зерном Хаоса". Ярко-красной звездой зияла оно в груди моей дочери, пустив свои отростки по всему телу.
— Ну, здравствуй, доченька, — повторил я, устало спускаясь вниз по ступеням, и внутренне ощущая, как от каждого моего шага вздрагивает окружающее пространство. — Не ожидал, что так встретимся.
— Отец..., — знакомый голос заставил на мгновение сжаться мое сердце. — Это правда, ты? Но как...? Почему...?
— Потому что я пришел спасти тебя, дочка.
Тень внутри дочери колыхнулась, охватывая ее плотной пеленой, поглощая пробившийся откуда-то изнутри отблеск белоснежного света.
— Спасти, — Эйнураль хрипло рассмеялась. — Спасти от чего. Спасти от кого, отец? Спасти кого? Ты думаешь, что я все та же маленькая девочка, что любила сидеть у тебя на коленях. Разочарую — я не она. Я вообще не она, та давно сдохла, превратилась лишь в тень, в отблеск...
Слова вылетают словно плевки, обжигая, но уже не раня, ибо мое сердце неожиданно закаменело совсем как тогда на стене, когда мой клинок пронзил грудь ее матери.
— ...я не она, но, тем не менее, я тоже твоя дочь, другая, настоящая.
— Я понимаю, — мой голос так же спокоен.
Я поворачиваюсь к внуку, одежда которого превратилась в изодранные лохмотья, а все тело покрыто кровоточащими ранами. Видно, что он с трудом стоит на ногах, но, тем не менее, поддерживает практически висящего на его плече эльфа, лицо которого превратилось в кровавую маску и приветственно киваю.
— Рад видеть тебя, Эл, спасибо, что выполнил обещание и все эти годы заботился о ней.
Эллар, поднимает голову, непонимающе смотрит в мою сторону, затем неожиданно отталкивает от себя Натана и делает шаг ко мне.
— Нет, не позволю.
На кончиках его пальцев загораются огоньки заклинаний, но тут же гаснут, под моим всепонимающим взглядом.
— Не надо, — шепчет он. — Не надо.
— Уведи его, Нат. Я хочу, чтобы мы остались одни.
Внук понимающе кивает и, подхватив осевшего эльфа, буквально на горбу тащит его к выходу из зала, по пути подхватив еще и лежащую у стены молодую девушку. Я провожаю их глазами, затем вновь поворачиваюсь к дочери.
— Что ж, хватит болтовни, давай покончим с этим.
— Покончим с этим? — женщина рассмеялась. — Покончим. Ты повторяешься, отец.
— Я тебе не отец.
— Уверен? — моя противница улыбается. — Я ведь плоть от плоти твоей, я ведь все помню, пап, все твои уроки и наставления, даже ту песню из твоего мира, что ты иногда пел мне на ночь:
Цепи якорей, гремят в порту
Верят корабли в мою мечту.
— Прекрати, — слова буквально продавливаются сквозь стиснутые зубы. — Ты не она. Ты всего лишь бездушная сущность. Даже не сущность — процесс, некогда запущенный безумным богом, чтобы изменить этот мир по его усмотрению. Вирус...
— Хм, — она тяжело вздыхает. — Возможно, ты и прав, Лекс, но что это меняет. Та Посланница была моей матерью и во мне живет ее память, как ты предал ее, отринул, хотя она любила тебя.
Из моей груди вырывается нервный смешок.
— Любила? Не говори глупости. Она не могла любить, она просто выполняла заложенную в нее программу.
— Думай так, если тебе от этого легче, — голос Эйнураль резко изменяется, грубеет, наполняясь мощью, а мгла полностью поглощает ее фигуру. — В одном ты прав, отец, пора это заканчивать.
Она поднимает посох над головой и мир вздрагивает, стены вокруг начинают осыпаться, открывая вид на пустынную равнину, покрытую пожухлой выгоревшей травой, а над головой вспыхивает зеленое солнце. Иллюзия качественная, причем наложенная на локальное изменение пространства, но я прекрасно вижу ее границы и могу разрушить в любой момент. Только зачем.
Клинок с легким шелестом покидает свои ножны, вспыхивая слепящей белизной.
И снова мы кружимся в танце, не в последнем свадебном танце отца с дочерью, а в бездушном танце смерти, где сталкивается не столько наше оружие, сколько наши души. Мы словно огромные птицы порхаем над этой бесконечной равниной, сталкиваясь, почти падая в объятия друг друга и вновь разлетаясь в разные стороны. Все предрешено и результат мне давно известен, но я просто тяну время, пытаясь найти выход и линия вероятностей разворачивается передо мной, ветвясь словно густая крона причудливого дерева. Да, я вновь шагнул к "вершине" и на этот раз более решительно, но видимо такова моя судьба.
Движение реальности, дрожь слоев.
Я оборачиваюсь и приветливо киваю старому знакомому. Ангел Смерти в ответ лишь дергает своими пегими крыльями и замирает в ожидании, наблюдая за нашим танцем безучастным взглядом. Он не принадлежит ни этому миру, ни миру Хаоса, а посему в нем нет ни сочувствия, ни жалости. Он судья...судья беспристрастный и незримый. Он терпеливо ждет, ибо знает, что вскоре все закончится. Удар....Смерть удовлетворенно кивает и расправляет крылья...
Тьма спадает с лица Эйнураль, она медленно опускает глаза, с ужасом смотря на кончик торчащий из ее груди катаны, затем падает на колени, посох выпадает из ослабевших рук Я делаю шаг назад, бережно вынимаю клинок, опускаюсь рядом и, обняв за плечи, аккуратно укладываю ее голову к себе на колени. Багровый огонь внутри нее гаснет с каждым ударом сердца.
— Отец, я ведь твоя дочь, — шепчет она мне. — Не та я, а эта.
— Да, — киваю я, гладя по волосам. — Ты тоже моя дочь.
Она улыбается.
— Я рада, что ты меня признал, рада, что мы увиделись...., пусть и так, — ее глаза закрываются, а голос становиться все тише. — У меня нет имени, отец, никогда не было. Я всего лишь тень, которая скоро растает. Скажи, как бы ты меня назвал?
— Наверное Талнаура.
— Талнаура — Изменяющая. Да, мне нравится.
Огонь вспыхивает и гаснет, а я плотно сжимаю глаза и, подняв лицо к равнодушному небу, издаю утробный вой. И иллюзорный мир дрожит от моей выплескиваемой боли и отчаянья, реальность вокруг сжимается, возвращаясь в свое привычное состояние.
Я провожу рукой по мокрым глазам, размазывая слезы, затем раскрываю руку, и над ладонью вспыхивает белоснежный шарик. Бережно, стараясь не дышать, я опускаю его на грудь своей девочки и с замиранием сердца жду. Толчок, еще один толчок и еще. Сердце медленно, но уверенно начинает набирать свой привычный ритм. Я терпеливо жду. Пушистые ресницы дрогнули и пошли вверх, а на меня уставилась пара бездонно-голубых глаз. Мгновение узнавания, удивление, испуг, безумная радость.
— Папа — это, правда, ты?— голос ее дрожит от слабости.
— Да, дочка, это я.
— Папа, мне снился странный сон, дурной сон, я там была другая, злая и бессердечная, я ненавидела всех в этом мире, — ее глаза закрываются, а по щекам катятся крупные слезы. — Это было так страшно, я пыталась исправиться, пыталась заставить себя не делать многие вещи, но у меня не получалось. Я даже Элла прогнала, представляешь.
Я улыбаюсь и успокаивающе глажу ее по голове.
— Это был всего лишь сон, дочка, просто дурной сон и он кончился...теперь навсегда.
Я осторожно поднимаю свою девочку на руки, на секунду замираю, а потом подошва моего сапога решительно опускается на лезвие катаны, и та вспыхивает белоснежным пламенем, истончаясь на глазах, точно лист бумаги. Очередь посоха: тихий хруст под ногами, облачко алой пыли.... Теперь действительно все кончено, я устало улыбаюсь и со своей драгоценной ношей неторопливо иду к выходу.
Эпилог.
Спираль мироздания похожая на причудливого вида ожерелье, состоящее из "ромашек" миров различного размера и расцветок, нанизанных на туманную нить, что плавает в киселе первозданного хаоса окруженного защитной оболочкой праматерии. Каждая такая "ромашка" — это целый мир, точнее так называемый "веер миров", где каждый лепесток — вселенная. Вселенная с мириадами звезд, планет и разумных существ. В каждом из этих маленьких лепестков свои законы, свои боги и свои демоны. А все вместе — это, по сути, зародыш нового Древа Миров, которое вскоре развернет свои ветви, прорвав тонкую защитную оболочку. Каким станет это дерево: еще одним прекрасным светящимся неземным светом гигантом, или примет какую-нибудь уродливо-гротескную форму, не могло сказать ни одно из обитавших в нем существ обладающее истинным знанием о природе их вселенной. Даже туманное существо, контурами своего тела напоминавшее человека и стоящее рядом с готовым прорасти семенем, находилось в некотором смятении. Тяжело вздохнув, оно окинуло взглядом растущую вокруг поросль молодых миров, затем прошлось среди готовых прорости семян, своим видом больше всего напоминавших огромные размером с дом шары в каждом из которых тускло мерцала знакомая спираль, после чего вновь вернулось к вызывавшему беспокойство зародышу.
— Что-то случилось, Смотрящий? — рядом с туманным существом возникло еще одно, заставив первое прервать свое созерцание вызывающего беспокойства семени и обернуться.
— Первород проник в зародыш и разрушает стат-формирования, Корректор, — ответил Смотрящий.
— Странно, — прибывший подошел к семени и пару минут вглядывался внутрь прозрачной оболочки, затем спросил.— Как это могло произойти?
— Один из внутренних Знающих попытался взять частицу "перворода" дабы использовать ее в своих целях.
— Интересно, — по туманной фигуре Корректора пробежали разноцветные сполохи, говоря Смотрящему, что его собеседник находится в некотором замешательстве. — Какие действия предприняты?
— Уровневые стабилизаторы уже предупредили провинившегося о его ответственности, сплетя фрактал его нити с кодом пораженного фрагмента.
— Понятно, — Корректор кивнул. — Не вмешивайся, подобное изменение может дать интересный росток, так как проникновение "перворода" не всегда ведет к вырождению сути — все зависит от зрелости семени. Возможно, мы получим еще один шедевр нашего сада, типа "древа Шандара".
Смотрящий невольно посмотрел в сторону названного Корректором дерева, на миг залюбовавшись его густой переливающий мириадами цветов кроной.
— Но можем получить и "мертвяк", — сказал он через некоторое время. — К тому же пораженный фрагмент находиться рядом с одной из "матриц — плоскостей" Создателя и неизвестно во что это выльется поэтому...
По фигуре Корректора пробежала цепочка молний.
— Все же думаю, стоит рискнуть, — резко прервал он Смотрящего. — Огради семя "тетро-щитом" и продолжай свою работу.
— Но....
— Все, — фигура Корректора потемнела, заставив Смотрящего невольно отступить на пару шагов назад. — Если боишься, отправь в семя "стайер-тень", но сильно в происходящее не вмешивайся. Это семя может дать нам много интересного и если оно выродится, ничего страшного, в конце концов...— он кивнул в сторону бесконечного поля покрытого шарами различных размеров.
— Понятно.
— Вот и хорошо, — фигура Корректора вновь стала туманно-серой. — Действуй.
После ухода Корректора, Смотрящий несколько мгновений стоял, бездумно смотря на поврежденное семя, непроизвольно отслеживая его перемещение по ячейкам реальности, а в его памяти вспыхивали странные образы, всплывавшие откуда-то из глубин памяти, давно забытые, порой специально загнанные в дальний угол его многомерного сознания. Память о том, когда он был всего лишь мелкой личностной песчинкой. Давно, очень давно...
Вершина шестиэтажной башни из стекла и камня, что буквально за полгода выстроили гномы, рядом странная серокожая эльфийка, которая доверчиво прижимается к плечу.
— Как все прошло? — спрашивает она, задумчиво наблюдая за тем, как гномы заканчивают благоустройство первой улицы, тянущейся в сторону покинутого эльфийского форта. Асфальт уже положен и теперь бригады устанавливают лавочки, да проверяют сливные колодцы.
— Эллар вновь принял корону, хоть и поломался для приличия. Эйнураль пока находится в небольшой прострации, многое не понимает, многих не узнает, но тут просто нужно время, однако договор мы все же заключили. Арания и Республика подписали сразу, а вот родарцы немного поартачились, но, ты же знаешь, Флойрина порой бывает чертовски убедительна. Так что теперь все эти земли наши, и мы возродим Рамион, только не как крепость, а как город, что станет столицей нового государства.
Эльфийка заливисто смеется.
— Ты такой мечтатель, дорогой. Целое новое государство, нас же всего пятеро.
— Семеро, считая Колючку. Да и твою сестру, думаю, аранские целители быстро в себя приведут, а там и Нат со своей пассией подтянется.
— Ну, тогда десять, — она ласково проводит рукой по уже заметно округлившемуся животику.
— Тем более. Видишь как нас много, к тому же некоторое ближайшие гномьи кланы уже готовы нас признать, да и в ничейных землях найдутся те, кто примет наше покровительство. Хотя, соглашусь, дел конечно еще много, очень много. Но мы же не боимся трудностей?
— Я точно нет, — эльфийка улыбается. — Пока ты со мной я ничего не боюсь, ведь я знаю, что если что-то случиться, то ты просто вновь спасешь этот мир. Наш мир.
— Конечно же спасу, куда я денусь.
— Пообещай.
— Обещаю.
-Обещаю, — шепчет Смотрящий и удивленно наклоняет голову прислушиваясь к звучанию этих невольно вырвавшихся слов. Как же давно это было, очень давно; одно биение сердца, а может один вздох вселенной тому назад. Несколько долгих минут, секунд или даже тысячелетий он стоит неподвижно, затем тяжело вздыхает, а из его груди ударяет белый луч, который проникает сквозь защитную оболочку семени, тонкой иглой упершись в один из вееров спирали.
Круг судеб и жизни замкнулся.
Конец.
Новокузнецк 2018г.
К читателям.
Ну вот, мои читатели, и закончена последняя глава, точка поставлена. Пора прощаться с Александром и его друзьями. Надеюсь, эта трилогия вам понравилась, и ее чтение доставило вам удовольствие, а герои стали родными и узнаваемыми.
Если не трудно, напишите, ваши впечатления. Что понравилось, а что нет. Как читалось, выскажитесь обо всех плюсах и минусах.
Заранее спасибо всем кто был со мной все эти годы, пока писалась книга. Спасибо за вашу поддержку и терпение.
Искренне ваш, Дмитрий К.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
