Мир. Глава 7

Чем дальше в лес...

Зеленые береты, зеленые холмы

Пока горит планета —

В большом порядке мы

Из книги 'Джин Грин — неприкасаемый'

Чем дальше в лес, тем толще партизаны

Шуточная поговорка

Том смотрел в окно, за которым открывалась панорама рисового поля, каждый крестьянин на котором мог оказаться, а скорее всего и был на самом деле, вьетконговцем. И опять вспомнил о Корее.

— Зато в Северной Корее нас никто не смог тыкнуть в задницу измазанными в дерьме кольями, — грубо заметил он.

Старший военный советник при вьетнамском командующем округом, полковник Трэйн слегка нахмурился, услышав его солдатский жаргон, но ответил уже более миролюбиво.

— Я практически не сомневаюсь в том, что вы с Корни быстро найдете общий язык. Насколько я помню, в ходе той операции вы применили несколько трюков, которые не описаны ни в одном учебнике по спецподготовке.

Его заместитель, похоже, посчитал это намеком и тут же вставил фразу насчет того, что на следующий день в Фанчау отправляется 'Грузовой вагон' (транспортный самолет С119 'Флаинг бокскар'), который доставит в группу нового переводчика взамен убитого двумя днями ранее и полтонны снаряжения.

— Вы вполне могли бы им воспользоваться, — заметил Трэйн. — Кстати, как долго вы намерены там находиться?

— Пока не знаю. А может, полковник, я дам вам знать об этом по рации?

— Отлично. Но учтите, что, если попадете в серьезный переплет, я всегда смогу организовать вашу эвакуацию.

— Об этом не может быть и речи!

Трэйн в упор посмотрел на Томпсона, который спокойно выдержал его взгляд. Полковник пожал плечами.

— Ну что ж, как вам будет угодно. И все же я не вполне...

— Никаких проблем не будет. Уверяю, я не потерял формы после Кореи, а мой напарник проходил службу как раз в рейнджерах.

— Хорошо. Но еще одно, — посчитал нужным предупредить Трэйн. — Корни пребывает в расстроенных чувствах

Том кивнул. — Наслышан. Из-за того, что по распоряжению командира вьетнамской дивизии генерала Хо мы перевели из его лагеря две группы 'хоа-хао'?

— Вы знаете, что такое 'хоа-хао'?

— Кажется, это довольно крутые и хорошо подготовленные парни, так?

— Именно. Все они — выходцы из дельты Меконга, принадлежат к одной религиозной секте и немного отличаются от остальных вьетнамцев этнически. Генералу Хо не понравилось, что две группы 'хоа-хао' будут сражаться вместе...

— Я корреспондент, а не политик, сэр, — с подчеркнутым холодком в голосе заметил Томпсон.

— Мы тоже стараемся не вмешиваться в политику, — запальчиво произнес Трэйн, — и чем руководствовался генерал Хо, принимая это решение, меня совершенно не интересует.

'Зато это может интересовать Корни, когда он находится у камбоджийской границы, можно сказать, в самом центре вьетконговской территории, и внезапно лишается двух групп своих самых умелых и толковых бойцов', — мысленно продолжил его Том. — Обещаю вам с повышенной осмотрительностью относиться к каждому своему слову,— произнес он вслух.

— Будем надеяться, — завершил разговор полковник. Это прозвучало почти как угроза, но Томпсон лишь примиряюще улыбнулся.

На следующий день старенький Си-119, натужно треща моторами и подпрыгивая на грунте во время разбега, унес 'журналистов', переводчика и сопровождающего груз сержанта-снабженца в небо. Том отчего-то опять вспомнил Корею.

Его раздумья прервал переводчик, спросивший.

— Извините, сэр. Вас откомандировали в Фанчау?

Томпсон отрицательно покачал головой, нисколько не удивившись. В самом деле, на нем и его фотографе — форма войск специального назначения: легкий камуфлированный комбинезон для джунглей, а голову украшал зеленый берет армейских рейнджеров. Что еще мог подумать вьетнамец?

— В Фанчау я пробуду неделю или около того. Я писатель. Точнее, журналист. Вы меня понимаете?

Лицо переводчика неожиданно просияло.

— Журналист, понимаю. Да. А для какого журнала вы пишете? — спросил он с надеждой в голосе. — 'Тайм'? 'Ньюсуик'? 'Лайф'? Или 'Кольерс'? — и не мог скрыть своего разочарования, когда узнал, что всего лишь 'Старс энд Страйпс'

Самолет подлетел к Фанчау и начал делать 'коробочку', заходя на аэродром. Наконец внизу показалась жалкого вида грязная полоса приземления, и шасси самолета коснулось земли. При посадке Том успел рассмотреть в иллюминатор гористую местность на близкой границе с Камбоджей. Самолет остановился и, подхватив свои вещи пассажиры потянулись к отрываемой бортовым техником дверце. Спустившись по лесенке на землю, Томпсон обнаружил, что вокруг мельтешат бойцы вьетнамских ударных групп в характерной униформе и кепках. Заметив среди них зеленый берет американского сержанта, Том подошел к нему и представился. Он подтвердил, что слышал журналистах, однако, к удивлению, заявил, что сегодня их никто не ждал.

— Радио, сэр. Ловится с трудом, — пояснил сержант. — Но старик все равно будет рад вас видеть. Он все спрашивал, когда же вы прибудете. Эй, куда! — разговаривая с Томом, сержант успевал следить и за разгрузкой самолета, наводя относительный порядок. Вьеты, на взгляд Тома, неплохо понимали его короткие приказы и весьма выразительную жестикуляцию.

— Простите, сэр. Вам на вон тот джип, — извинился сержант. — Том вас довезет до лагеря. Оружие у вас есть? В рюкзаках? Неосторожно. Достаньте и зарядите — сегодня у нас была стычка недалеко от лагеря. Патруль за ними выслали, но все возможно.

Со взлетно-посадочной полосы были видны приземистые белые постройки с темными крышами, возвышавшиеся над глинобитными стенами Фан Чау, и стальная пожарная каланча. За ними к западу маячили каменистые холмы, раскинувшиеся по обе стороны от вьетнамо-камбоджийской границы. К северу от Фан Чау также располагались холмы и густые джунгли из относительно невысокого кустарника; местность к югу от него оставалась открытой и голой. Взлетно-посадочная полоса пролегала примерно в миле к востоку от лагеря. Стоявший 'под парами' джип немедленно тронулся, как только Том и Саймон в него забрались. При этом водитель иронически посмотрел на пистолеты-пулеметы, висящие на груди пассажиров, и их береты, но промолчал. Джип тронулся и через десяток минут. Когда он подъехал к прямоугольному форту, окруженному глинобитными стенами, мешками с песком, боевыми расчетами пулеметчиков и рядами колючей проволоки, Томпсон увидел нескольких человек, которые разматывали новые катушки с проволокой

— Это новый лагерь?

— Да, сэр, — ответил водитель. — Старый, находившийся по соседству с Фанчау, совсем другой — со всех сторон окружен холмами. Мы называли его маленьким Дьен-Бьен-Фу. Здесь же неплохой обзор, да и с гор вьетконговским минометам нас тоже не достать.

— Насколько я слышал, вы вовремя подсуетились и покинули старый французский лагерь.

— Мы тоже так считаем. Там бы они нас запросто накрыли. Зато когда достроим этот, то сможем устоять против кого угодно.

— Много еще работы осталось?

— Не очень, сэр. Надеюсь, что пару дней Ви-Си (от англ VC. Так кратко называли бойцов армии Национального Фронта Освобождения Южного Вьенама — от Viet Сong (Вьетконг) сокращение от слов 'вьетнам конг шан' — вьетнамский коммунист) не атакуют...

— Стоит ждать атаки? — спросил Саймон.

— Да, сегодня утром уже прощупывали. Четверо разведчиков столкнулись с патрулем. Обычно мы не попадаем в засаду так близко от лагеря, так что возможно все.

— Понятно, — кивнул Саймон и тут джип остановился рядом с бетонной постройкой под деревянной крышей.

Понадобилось несколько секунд, чтобы глаза начали привыкать к прохладному полумраку, разительно отличавшемуся от жаркого и яркого солнечного света. Навстречу им двинулась могучая фигура капитана Лемуэля Кортни. На его худощавом, приветливом лице появилась широкая улыбка, а голубые глаза чуть прищурились.

Обхватив своей громадной лапищей ладонь Тома, он представился и поприветствовал его, а затем и Саймона с прибытием в Фанчау. — Ну и ну, — прогудел он, — выбрали же вы времечко, чтобы прибыть к нам. Сейчас у нас довольно опасно.

— А что случилось? — встревоженно спросил Том.

— Черт-те что, вот что я вам скажу! Эти вьетнамские генералы совсем очумели! Вата в головах вместо мозгов. Позавчера их узкоглазый желтокожий командующий взял да и увел двести пятьдесят моих отборных молодцев — и что, вы думаете, сделали американские генералы? А ничего — они продолжают играть в политику, тогда как мой лагерь остался почти оголенным.

— Не понял, Стив, о чем вы говорите?

— Я говорю о двухстах пятидесяти парнях 'хоа-хао'. Отборные были вояки. И вот сейчас генералу Хо взбрело в голову, что не следует позволять им воевать вместе друг с другом. Потому как они, дескать, могут сговориться со своим полковником и совершить очередной переворот. В итоге он лишил меня лучшего ударного подразделения во всей дельте Меконга. Идиот безголовый! А наши...Зато у нас стало еще больше вьетнамских "боевиков", про которых точно даже не скажешь, на чьей стороне они воюют — на нашей или вьетконговской. Так что лучше вам будет вернуться назад — он махнул рукой и повернулся к взводному сержанту, которого представил как Бергсона.

— Он вам расскажет последние новости.

— По данным разведки, на протяжении последних нескольких недель во всех окрестных вьетнамских деревнях спешно изготовляют лестницы и деревянные гробы, а это верный признак того, что они что-то затевают, причем в самом ближайшем будущем. Лестницы предназначены для преодоления колючей проволоки и минных полей, а затем для переноски убитых и раненых. Вьетнамцы лучше воюют, когда знают, что в случае гибели их похоронят в хороших деревянных гробах. Они видят гробы, и от этого повышается их моральный дух.

— Мы же к атаке пока не готовы, — добавил Кортни, — и потому она, судя по всему, произойдет в самом ближайшем будущем. Поэтому сейчас лейтенант Вилкат договаривается с ККК.

— С кем? — удивился Том. — Ку-Клукс-Клан здесь?

— Нет, — усмехнулся Лэм, — это не наши южные 'друзья' из Вирджинии. Так называются камбоджийские бандиты, действующие на этой территории. Настоящие сукины сын, но очень любят деньги. И оружие. Иногда даже нападают на наши патрули, чтобы его добыть. А Вилкас предложит им и то, и другое, натравив их на Вьетконг.

— Получится? И как к этому отнесутся в Сайгоне?

— Будем надеяться, пожал плечами Кортни. — что Сайгон промолчит. Я ведь покупаю этих 'клановцев', а не нападаю сам или подчиненными арвинами,— усмехнулся он. — И еще... Раз уж вы прибыли к нам, смените ваши 'пукалки' на что-то посолиднее Всякое бывает. Бергсон, обеспечь.

Распрощавшись, журналисты вышли вместе с сержантом наружу. Миновав несколько железобетонных бараков под деревянными и соломенными крышами они наконец остановились перед одним из задний. Стоящий при нем часовой появлении отдал честь сержанту и с любопытством осмотрев новеньких, молча пропусти их внутрь. Войдя, Томпсон заметил, что кроме наружной соломенной крыши, барак имел внутреннюю железобетонную, превращавшую его в неуязвимый для легкого оружия блокгауз. А само содержимое помещения могло свести с ума любого любителя оружия. На нескольких стеллажах лежали обильно смазанные русские и французские винтовки, несколько пистолетов-пулеметов МАС-38 и ППШ. Дальше в тусклом свете лампочек виднелись несколько пулеметов и даже английский взводный миномет.

— Трофеи, — пояснил Бергсон и провел их в угол, где оружие уже лежало на стеллажах в ящиках. — А это наш 'горячий резерв', — ответил он на немой вопрос спутников. — Выбирайте — 'Спрингфилд', М1, 'Бэби'... есть даже английский 'номер девять' и пара довоенных 'Томпсонов'. Ну и пистолеты с гранатами, конечно.

'Журналисты' вооружились. Саймон взял привычный 'Бэби Гаранд' в десантном варианте, а тОм, подумав, решил попробовать английский автомат.Сержант ыдал им еще по паре новеньких, недавно принятых на вооружение противопехотнхы 'ананасок', очень напоминающих русские Ф1, только со съемным осколочным чехлом, и по пистолету Браунинга.

Расписавшись в получении и увешанные оружием и снаряжением, словно рождественские елки, журналисты отправились в отведенный им кубрик в стоящей в центре лагеря казарме 'зеленых беретов'. Куда к их немалой радости кто-то из посыльных уже принес их вещи.

Ночь прошла спокойно. Как и следующий день, посвященный пристрелке оружия, интервью с рейнджерами и вьетнамцами, фотографированию лагеря и прочей журналистской работе. При этом в лагере отмечалась повышенная, почти лихорадочная активность. По всему наружному периметру лагеря укладывалась 'концертина' — скатанная в громадные рулоны колючая проволока, названная так из-за своего частичного сходства с гармошкой, — концы которой приколачивались к вбитым в землю металлическим столбикам. Непосредственно за колючкой, в зарослях высокой травы прокладывались ряды уже обычной колючей проволоки. Внутренний периметр лагеря был окружен массивными бревенчатыми стенами, укрепленными мешками с песком, у основания которых проходили новые ряды колючей проволоки, а в землю были закопаны бамбуковые колья, заостренные концы которых были под углом направлены наружу. А со всех сторон лагеря разместили минометные позиции округлой формы, обнесенные мешками с песком. Дооборудовался также третий, последний рубеж обороны — дополнительно защищенный мешками с песком командный бункер, способный выдержать прямое попадание мины восьмидесятимиллиметрового миномета. Над ним возвышался защищенный наблюдательный пункт.

А к вечеру в лагерь вернулся лейтенант Вилкат вместе с патрулем и взводом спецназа арвинов. С ними заявилось и двое камбоджийцев. Один из них, темнокожий, невысокий, но крепкий на вид, оказался главой 'отряда повстанцев' ККК, очень недовольным потерями своей банды в стычке с вьетконговцами. По дошедшим позднее до Тома слухам камбоджиец пытался выдавить из Кортни дополнительную оплату и еще немного оружия, но ничего не добившись, покинул лагерь в самом сумрачном настроении.

Вскоре после полуночи Тома и Саймона разбудил сержант Бергсон, который сказал, что капитан просит Томпсона пройти в оперативную комнату. Войдя в нее, он увидел Кортни, усталого, но преисполненного решимости, и лейтенанта Вилката — бодрого и энергичного, как будто он встал после не менее чем восьмичасового сна.

— ...Похоже на то, что по нас и в самом деле собираются ударить, — сказал Кортни в тот момент, когда Том входил. — Вокруг лагеря замечены новые огни — фонари, сигнальные вспышки, даже факелы. Надо сообщить в штаб, пусть держат авиацию в готовности к вылету.

— Куда бы вы хотели нас определить? — спросил Томпсон у Кортни.

— Вы пойдете с Бергсоном и Фальком. Они займут позицию у миномета и скажут вам, что надо делать.

— Слушаюсь, — Том демонстративно зарядил автомат и поставил на предохранитель, а Саймон — еще и проверил фотоаппарат.

— А вот с этим я бы подождал, — заметил Бергсон, кивая на фотоаппарат. — Готовы? Тогда за мной.

Они вышли из оперативки и через плац направились к обложенному мешками с песком бункеру округлой формы, Минометная позиция располагалась у западной стены, обращенной к границе, откуда ожидалось нападение противника. От наружного периметра лагеря до зарослей низкорослого кустарника и каменистого подножия холмов было не более трехсот ярдов открытого пространства.

— Вы умеете снимать добавочный заряд? — спросил Бергсон у Саймона.

— Разумеется. 'Всегда впереди' (Девиз рейджеров 75-го полка — Рейнджеры всегда впереди), сэр. Два года... Только скажите, сколько надо.

— Отлично, парень. Стрелять будем, скорее всего, на малую дальность, а поэтому снимем пару. Кроме того, вам обоим поручается в случае атаки не подпустить к зоне огня наших же вьетнамцев. Возможно, среди них спрячутся вьетконговцы, которые захотят забросать нас гранатами.

— Постараемся не проглядеть их, — дружно ответили оба корреспондента.

— В нашем расчете будут и вьетнамцы?

— Да. Сейчас они пока отдыхают. Но если начнется фейерверк, они сразу прибудут, и я познакомлю вас.

Фальк указал на вырытый в центре позиции маленький склада боеприпасов. Все вместе выволокли из глубин два ящика с минами и принялись открывать картонные трубки. С каждой мины они сняли по два добавочных заряда. Мины, лежавшие во втором ящике, трогать не стали, чтобы при необходимости можно было увеличить дальность стрельбы.

Во время одного из многочисленных обходов позиций капитан Кортни, остановился у позиции миномета и долго рассматривал что-то в бинокль при неярком свете луны. После его ухода Бергсон и Фальк принялись негромко обсуждать возможность атаки этой ночью. Как разведчик, Фальк подтвердил, что имеются сведения тщательной подготовки вьетконговцев к наступлению. Бергсон же возражал ему, говоря, что Вьетконг умышленно имитирует подготовку наступления чуть ли не по всей территории Вьетнама исключительно с целью устрашения американцев.

— Ставлю тысячу пиастров против пятисот, что сегодня они не ударят, — успел сказать он. Фальк повернул голову и с интересом посмотрел на товарища, однако не успел даже рта раскрыть, чтобы ответить, как воздух содрогнулся от ожесточенной пальбы.

— Слишком долго думаешь, приятель! — прокричал Бергсон изумленному Фальку. — Пари отменяется.

От бункера к бункеру прокатилась волна громкого предостережения: 'Мины!' Том едва успел прижаться спиной к стене бункера. За позицией что-то мощно взорвалось. И тут же прогрохотала серия других взрывов. С востока на лагерь обрушился шквал мин.

— Зажигалки! — прокричал Фальк, когда белые языки пламени от начиненных белым фосфором снарядов начали лизать крыши лагерных построек. Из располагавшихся справа от позиции бараков, в которых находились подразделения вьетнамцев, послышались растерянные возгласы. По левую руку от бункера, рядом с американским , стоял один из бараков, в котором жили камбоджийские солдаты. В ярких вспышках огня я успел заметить, как из строения поспешно выбегали камбоджийцы, на ходу надевая на себя военное снаряжение и тут же разделяясь на два потока: один устремлялся к северной стене лагеря, другой — к южной.

— Молодцы, черти, — проговорил Бергсон. — Подготовились заранее.

В дальней части лагеря уже вовсю полыхали два вьетнамских барака, из которых доносились пронзительные вопли.

Фальк поморщился.

— Бог мой! Похоже, кое-кто из этих парней прямо так и сгорит в своих гамаках.

Затрещал зуммер полевого телефона, Бергсон снял трубку.

— Четвертый слушает, — сказал он. Пока он вслушивался, над головами сидящих в укрытии снова послышался протяжный свист, заставивший всех броситься на землю. — Да, -сказал Бергсон. — Шестьсот метров, двести семьдесят градусов.

Он положил трубку на рычаг, а лагерь содрогнулся от новой серии оглушительных взрывов.

— А ну-ка, парни, посвети мне на двести семьдесят градусов, чтобы получше прицелиться, — сказал он.

Фальк выполнил команду, пальнув из ракетницы, лежавшей рядом с минометом. Глядя в прицел, Бергсон установил новые азимут и угол возвышения.

— О'кей. Заряд четыре. Пальнем-ка по ним четыре раза зажигательными.

Действуя как хорошо отлаженный автомат, Фальк четырежды пальнул из миномета. После чего все опять залегли. Примерно с полминуты они пережидали, пока лагерь содрогался от разрывов вьетнамских минометов. Снова зазвонил телефон, Бергсон снял трубку.

— С башни сказали, что наши мины попали в цель. А теперь давай осколочными.

Фальк сделал четыре выстрела осколочными минами. Вокруг слышалось громкое эхо выстрелов других американских минометов. С двух позиций непрерывно палили осветительными минами. Их содержимое заливало кружающую местность нездоровым, бледно-желтым сиянием. Том заметил, что к бункеру приближаются какие-то люди, и поднял свой автомат.

— Свои, — заметил Бергсон.

Сразу после второго залпа вновь зазвонил телефон; Бергсон схватил трубку.

— Башня подтвердила, что мы опять не промахнулись, — доложил он. — Давай-ка еще разок врежем туда же.

Пока Бергсон с Фальком и двумя вновь прибывшими вьетнамскими минометчиками занимались стрельбой, Том осторожно высунул голову над краем ограждения и осмотрел территорию лагеря.

Несколько построек были объяты пламенем. По всему лагерю грохотали взрывы от зажигательных и осколочных мин, наполнявших воздух едким запахом пороховой гари. Сидевшие на стенах арвины непрерывно палили куда-то в ночь. И останавливались, похоже, только тогда, когда цель исчезала из виду. Пока дело ограничивалось минометной дуэлью, и сидевшие на вышке наводчики старались подкорректировать огонь, чтобы накрыть боевые расчеты противника. Каждый боеспособный обитатель лагеря находился в расположенных у его стен укрытиях, которые были обнесены мешками с песком и защищали людей от осколков мин, разрывавшихся как внутри лагеря, так и за его пределами.

С каждой минутой жар от горящих построек и дым становились все более невыносимыми. Ливень падавших зажигательных мин не прекращался., Кроме того, вскоре стало попросту нечем дышать от зависавшего в воздухе тошнотворного запаха горящей плоти. В очередной раз зазвонил полевой телефон. Бергсон снял трубку, выслушал сообщение и скомандовал:

— Заряд три. Они движутся с севера и запада.

Вьетнамские и американские минометчики действовали согласованно. Поэтому ответный огонь оказался не менее

В который уже раз зазвонил телефон. Том заметил, что огонь у лагерных стен заметно усилился.

— Заряд два! — прокричал Бергсон. — Они пытаются прорваться через наружное ограждение.

Они слышали, как непосредственно за внешним периметром рвутся наши собственные мины. Установленные вдоль стен лагеря станковые и крупнокалиберные пулеметы безостановочно поливали свинцом вражеские позиции. Со стороны западной и северной стен доносились звуки выстрелов пятидесятисемимиллиметровых безоткатных орудий и минометов.

Прижав ухо к телефону, Бергсон прокричал:

— Заряд один! — затем подскочил к миномету, изменив угол возвышения, и снова вернулся к телефону. — Они уже добрались до 'концертины'!

Жутковатый, пронзительный свист летящих снарядов, тут же сменившийся чередой оглушительных взрывов показал, что и вьетконговцы имеют безоткатные орудия, причем калибром явно крупнее американских. Над Фанчау нависла серьезная опасность..

Находясь на возвышавшемся над командным бункером наблюдательном пункте, стены которого были основательно укреплены стальными листами и мешками с песком, Кортни следил за развитием наступления. Вьетнамский начальник лагеря сидел непосредственно внизу в практически неприступном бункере и по телефону принимал доклады подчиненных. Вьетнамец и сержант Борст, как специалист по тяжелому оружию, находились в башне и корректировали минометный огонь. Сержант Брюнинг, сидевший в узле связи командного бункера, регулярно информировал руководство группы о развитии обстановки. Самолеты поддержки были уже на пути к месту сражения, следовало лишь немного продержаться.

Несколько часов спустя Кортни рассказал Томпсону, как выглядела битва с его позиции. Вражеские мины и снаряды рвались поблизости от проволочных заграждений, прорывая в них бреши, в которые пытались просочиться вьетконговские солдаты. Теперь практически все наступление было устремлено на северную и западную стены лагеря. Пулеметный и винтовочный огонь обороняющихся отбил первую волну наступления вьетконговцев. , Множестов наступающих застряло в хитроумно переплетенной колючей проволоке. Но вскоре к ним присоединилась еще одна группа, которая также принялась осаждать наружный периметр. Минометы вели огонь на минимально возможное расстояние, однако вьетнамцы продолжали продвижение вперед; многие из них несли с собой лестницы, которые они набрасывали поверх проволочных заграждений.

Неожиданно пулемет, располагавшийся в северо-западном бункере, открыл огонь по собственным северной и западной стенам. Вьетнамцы, приготовившиеся было к схватке с наступающими коммунистами, как подкошенные падали у стен лагеря. В то время, как другие либо бросались назад, в глубь лагеря, либо напарывались на остро заточенные бамбуковые колья, насквозь пронзавшие их тела.

— Это лазутчики! Им удалось захватить бункер, — крикнул Борст.

— Вижу! — отозвался Кортни и резко скомандовал в трубку телефона. — Вилкат, приготовьте свою ударную группу к тому, чтобы немедленно отбить северо-западный бункер. В него пробрались вьетконговцы!

Позиция Вилката, размещавшаяся в минометном бункере рядом с оперативной комнатой, позволяла ему с близкого расстояния наблюдать за сражением у западной стены. Вместе со Вилкатом находился вьетнамский лейтенант Кау, который по телефону переговаривался с капитаном Ланом, обосновавшимся в своем безопасном бункере. Вилкат принялся яростно втолковывать Кау, что он должен собрать всех находящихся в его подчинении бойцов, чтобы бросить их на северо-западный бункер. Оба офицера наблюдали губительные последствия обстрела из этого бункера.

— Черт, кажется мы влипли, — громко высказался Саймон, хладнокровно беря на прицел карабина ближайший проход к позициям.

— Парень, — ответил Бергсон, стараясь перекричать грохот окружавшей их битвы, — сейчас ты сможешь по достоинству оценить подготовку нашего отряда к нетрадиционным способам ведения войны!

В то же мгновение северо-западный, а за ним и северо-восточный бункеры взлетели на воздух, заставив замолчать стрекотавшие из них пулеметы. Первая волна вьетконговцев уже прорвалась через наружный периметр ограждения лагеря и находилась не далее чем в тридцати ярдах от его стен. Вдоль северной стены почти одновременно прогрохотало не менее дюжины взрывов, поднявших в воздух толпу облаченных в черное бойцов противника.

— Пластиковые мины! — прорвался сквозь грохот взрывов голос Бергсона. — Как видите, получилось неплохо!

Вилкат и лейтенант Кау вызвали подкрепление со стороны южной стены и руководили продвижением бойцов к двум дымящимся бункерам. Заскочив в северо-западный бункер, Вилкат прошил очередью из своего карабина М3 раненого вьетконговца, после чего следовавшая за ним смешанная группа вьетнамцев и рейнджеров подправила завалившийся набок пулемет, из кучи всякого хлама извлекла ленты с патронами, перебросила тела убитых за песочное заграждение и принялась поливать огнем новую волну вьетконговцев, в очередной раз бросившуюся на приступ лагерных стен.

В течение всего этого времени вьетконговский миномет не умолкал ни на минуту, кося направо и налево защитников внутри лагеря. Одна из мин упала на главный бункер и своей взрывной волной свалила на пол наблюдательного пункта Трэйна и Борста, хотя мешки с песком спасли обоих от смертельного поражения осколками.

Поднявшись на ноги, Томпсон осмотрел поле битвы. В небе уже планировал самоле, сбрасывавший мощные осветительные бомбы, от которых стало светло, как в полдень. Минометчики, которым теперь уже не нужно было стрелять осветительными минами, переключились на осколочные, которые стали поражать позиции партизан. Сейчас, когда снова заговорили пулеметы обоих бункеров, а северная стена превратилась в смертельную преграду, всем стало ясно, что расчет коммунистов на скорый прорыв провалился. Вьетконговские артиллеристы продолжали методично обстреливать лагерь, однако основная часть снарядов пролетала в вышине, явно с расчетом поразить башню. Сама по себе она являлась довольно маленькой целью, однако, лишившись наблюдательного пункта, минометчики Фанчау не смогли бы уже, как прежде, вести прицельный огонь. Бункеры снова попали под непрерывный и яростный обстрел безоткатных орудий. Неожиданно с запада донеслись звуки сигналистов: со стороны погруженных в темноту подножий холмов и зарослей низкорослого кустарника, которые располагались в нескольких сотнях ярдов от лагеря, на освещенную территорию выбежали не менее двухсот вьетконговских солдат. В этот же момент партизаны ожесточенно атаковали и с севера. Под прикрытием ожесточенного огня ракет, минометов и станковых пулеметов вьетконговцы бросились через образовавшиеся бреши в наружном кольце колючей проволоки и пошли на приступ северной стены. Находившийся в поврежденном северо-западном бункере Вилкат оказался под перекрестным огнем обеих противоборствующих сторон. Коммунисты находились уже не далее чем в двадцати ярдах от северной стены, когда лейтенант Кау прокричал из занятого им бункера какую-то команду и, перепрыгнув через песочное ограждение, бросился на солдат противника. Через стены уже перелезал взвод орущих бойцов, которые, орудуя винтовками с примкнутыми штыками, принялись поражать вьетконговцев. Штыки пронзали тела, разрывали глотки, и через пять минут ожесточенной, кровавой рукопашной схватки наступление партизан захлебнулось. Теперь Вилкат получил возможность направить огонь обоих пулеметов на коммунистов, которые пытались прорваться через западный наружный периметр.

Кортни, внимательно контролировавший ход сражения, взорвал очередную дюжину пластиковых бомб, установленных вдоль западного периметра. Несколько одетых в черное солдат противника с криками попадали на землю, но другие продолжали продвижение. Огонь их минометов и орудий прорвал 'концертину' и остальное проволочное ограждение, а потому, даже несмотря на огонь крупнокалиберных пулеметов с западной стены, вьетконговцы продолжали свое продвижение. Минометы партизан с поразительной точностью поражали позиции за внутренней линией обороны, убивая и раня защитников лагеря.

Через бреши в наружном западном периметре продолжали просачиваться солдаты противника, навстречу которым со стороны южной и восточной стен бежали арвины, намеревавшиеся сорвать очередное наступление. Огнем была снесена часть стены, бункеры стали объектами непрекращающегося обстрела из безоткатных орудий. Благодаря самоотверженным действиям бойцов лейтенанта Кау, лишь северная стена смогла успешно преградить путь вьетконговцам.

Казалось, все кончено — сейчас вьетконговцы бросят в бой еще один батальон. И лагерь падет.

Со стороны холмов, располагавшихся за пределами зоны, которую освещали самолеты, донесся резкий, пронзительный сигнал полковой трубы, к которому тут же присоединились несколько других. Услышав эти звуки побледнел даже казавшийся до того невозмутимым Бергсон.

— Все парни, — заметил он. — Надеюсь, завещание у вас написаны. И молитесь!

Тут к позиции подошел спустившийся с командного пункта Кортни.

— Эй, журналисты, вы здесь? Идемте со мной, — крикнул он. — Бергсон, Фальк — тоже. Готовимся к прорыву.

Трубы зазвучали громче, словно приблизились к периметру лагеря.

Вся группа, за исключением Вилката, работавшего на рации Борста и медиков, собралась вокруг бункера. — Проходите внутрь, — скомандовал Кортни. — По моей команде направляйтесь в сторону юго-восточных ворот. Борст передаст самолетам, чтобы те освещали только западную стену лагеря. Оказавшись за его пределами, мы двинемся на восток, к холмам, и упаси нас Бог нарваться на наших же старых друзей из ККК. Черт — выругался Кортни. — Смотрите!

Все подходы к западу от лагеря, вплоть до самых холмов освещенные самолетами, внезапно заполнили черные фигуры солдат противника. На территории снова стали разрываться летающие мины, на фоне которых все так же отчетливо слышались звуки полковых труб. К Кортни приблизился лейтенант Кау, во время стремительной контратаки раненный в лицо, руку и ногу.

— Сэр, — обратился вьетнамский лейтенант, — почти всех своих бойцов я разместил вдоль западной стены, тогда как остальные остались практически неприкрытыми. Какие будут новые указания?

— Вы и ваши люди проявили себя смелыми солдатами, — ответил Кортни. — Где сейчас капитан Лан?

— По-прежнему в бункере. — Кау указал вниз под то место, на котором они стояли.

— Моя рекомендация такова: изо всех сил, до последнего сопротивляйтесь наступлению вьетконговцев, а по ходу дела можете сказать пару слов своему Будде.

— Я католик, сэр.

— Ну, тогда Иисусу, — добавил Кортни, отнюдь не желая обидеть вьетнамского воина. — И учтите, что американские военнослужащие получили приказ в случае падения лагеря покинуть его территорию.

— Ясно, сэр. Мы прикроем ваш отход. Для этого я оставлю в юго-восточном бункере полный расчет моих людей.

Кау козырнул и, несмотря на свои раны, проворно засеменил к западной стене, чтобы руководить финальной стадией обороны Фанчау. Глаза Кортни повлажнели.

— Бог мой, после того как встречаешь такого человека, как Кау, начинаешь проклинать себя последними словами за все то недоброе, что ты сказал о вьетнамцах.

Минометы, огнем которых теперь руководил стоявший на доселе не разрушенной башне вьетнамский сержант, последовательно пробивали бреши в рядах свежего вьетконговского батальона.

— Похоже на то, что им чертовски важно овладеть этим плацдармом, — пробормотал Кортни. — Они уже потеряли два батальона и теперь посылают на смерть третий, лишь бы захватить лагерь.

Остающиеся пулеметы продолжали яростно палить по рядам вьетконговцев, тогда как минометы противника методично сокрушали позиции западного сектора лагеря.

Внезапно небо над головами разорвал оглушительный грохот, приближения которого осажденные так ждали. В небе появилась группа из шести истребителей Т-28, которые на бреющем полете прошли над лагерем и открыли огонь из своих крупнокалиберных пулеметов.

Сразу же в рядах наступающих появились целые просеки, заполненные мертвыми, изуродованными телами. Одновременно с этим в массе черных коммунистов вспыхнули очаги ослепительно белого огня — это взрывались падавшие с самолетов напалмовые бомбы. Облаченные в черную форму фигуры вспыхивали, делали еще пару шагов, после чего буквально испепелялись. Живые факелы успевали разве лишь огласить окрестности своими предсмертными воплями. Напалмовые бомбы сорвали наступление.

Т-28 резко перегруппировались, совершили круг и стали заходить для очередного смертоносного бомбометания.

Однако партизаны по-прежнему отказывались смириться с поражением. Практически все остававшиеся в живых вьетконговцы открыли огонь по самолетам. Небо окрасилось разноцветными полосами от трассирующих пуль, вылетавших из их пулеметов. И именно под этот огонь пилоты направили свои машины. Внезапно один из низко летящих Т-28 вспыхнул. Спланировав к гористой местности, он врезался в один из холмов. Склон котрого сразу же превратился в преисподнюю кроваво-желтых всполохов пламени. Остальные самолеты, словно в отместку за гибель товарища, совершили очередной заход, сокрушая из своих пулеметов остатки третьего батальона коммунистов.

Сидевшие на стенах солдаты восторженно кричали, подпрыгивали и обнимали друг друга.

— Постарайтесь получше описать это, Том, — крикнул Кортни. — И не забудьте отметить, хотя бы для наших генералов, что если бы у меня были те двести пятьдесят 'хоа-хао' до такого бы точно не дошло. И вы не видели Вилката?

— Я видел, что в укрытие, в котором он был, попал снаряд, — ответил стоящий рядом с Томом Саймон и указал рукой в сторону развороченного северо-западного бункера.

Продолжение будет