Государственная Казна

ГОСУДАРСТВЕННАЯ КАЗНА

Пятая книга из серии "И осень бывает в белом".

ЧАСТЬ I

УДАР ШПАГОЙ.

У берлоги мишка бурый,

тушка мишки будто сито.

Пуля может быть и дура,

но с гранатой — карта бита!

Глава 1.

Плохие новости.

Пермь, 1797 год, начало мая. Май... Погода, как говорится, так и шепчет: "Займи, но выпей, да не один, а с девицей и на сеновале..." Эх, хорошо! Птички поют, тёплый ветерок теребит волосы на непокрытых головах мужчин, находит приют в их бородах... С девицами такие вольности не получаются, у них, кроме висящих из-под платка девичьих кос, и поиграть-то не с чем, да и косы слишком тяжелы, не забалуешь. А замужние, те и вовсе полностью попрятали свои волосы под тёмной материей платков, а их косы остались лишь только в памяти... Непокрытые головы мужчин, чёрные платки женщин, память...

— Покой, Господи, душу раба Своего, Ильи Васильевича Котловского, и елика в житии сем, яко человек, согреши, Ты же, яко Человеколюбец Бог, прости его и помилуй, и вечныя муки избави, и Небесному Царствию причастника учини, и душам нашим полезныя сотвори, — распевно читал молитву батюшка, а четыре дюжих отрока отпускали гроб в могилу.

Марсель Каримович Агеев и Алексей Петрович Казанцев стояли рядом, находясь недалеко от могилы и с грустью смотрели, как падают комья земли на лежащий на дне могилы гроб.

— Такого человека потеряли, Марсель... — сказал Тобольский наместник.

— Мне доктор сказал, что если бы не наша медицинская помощь, то умер бы он ещё в прошлом году. Да... Займись мы его здоровьем на три года пораньше, то сейчас Илья Васильевич был бы с нами, — и, вздохнув, Агеев перекрестился вместе со всеми после очередного жеста батюшки.

— Знать бы всё заранее...

— Всё, Алексей, знает только Господь Бог. А нам нужно жить дальше...

— Интересно, кого на его место пришлют?

— Будем надеяться, что тоже достойного человека...

В этот момент к Агееву подошёл неприметный мужчина и что-то тихонько ему передал. Марсель Каримович кивнул головой, и неприметный мужчина, не привлекая к себе внимания, ушёл.

— Что-то случилось? — спросил Казанцев.

— Потом, не здесь, — ответил Агеев.

— Ясно.

Только часа через три Тобольский наместник и Томский губернатор смогли поговорить спокойно, вдали от пристальных посторонних глаз. Они сидели в салоне вагона, который был специально сконструирован для поездок Казанцева по Сибири. К нему примыкал ещё один вагон, в котором находилась его охрана. Десять человек из этой охраны сейчас несли службу у вагонов, не подпуская к ним посторонних.

— Итак, Марсель, что случилось?

— Много новостей сегодня пришло. Одна из них очень нехорошая...

— Что за новость?

— В Париже убили российского посла.

— Ох, ты... И чем это грозит? — спросил Казанцев и потянулся к столу за чашкой, над которой поднимался пар от горячего чая.

— Россию хотят втянуть в войну с Францией или, как минимум, поссорить наши государства.

— А кто это мог сделать, кому это выгодно?

— Многим это выгодно. Три страны сразу попадают под подозрение. Это Великобритания, Пруссия и Османская империя, она же Порта, она же будущая Турция...

— Чего ты так осман выделил? — спросил Казанцев, прихлёбывая чай.

— Потому, что вечно воюют с нами не по своей воле. Постоянно их кто-то сбивает с мирного пути. Кстати, между Портой и Пруссией союз, и в случае войны между Россией и одной из этих стран, другая окажет союзнику активную поддержку. Пруссия в последней войне получила от Франции хорошего тумака, теперь злобу затаила... А наш император по моим сведениям хочет или уже — хотел с Францией заключить союз.

— Насколько я помню по истории, Павел I всегда симпатизировал Пруссии...

— Мы несколькими подложными письмами всю его любовь отбили. Ты заметил, что он даже политику своей матери не стал резко менять?

— Ага, есть такое дело, — покивал головой Казанцев.

— Так вот, Павлу I, когда ещё Екатерина II была жива, доставили несколько писем. В них сами прусаки смеялись над его любовью к ним и той глупостью, которую он хочет ввести в армии, да и не только... Там ещё было указано, мол, хорошо, что он такой дуростью занимается, потому что России это ничего хорошего не принесёт. Так что пусть варвары по своей дремучести повторяют ошибки за другими, а Европа тем временем уже по-новому будет жить... И после смерти Государыни успели подбросить разные нелицеприятные в его адрес выражения и именно от прусаков. В общем, обрабатываем нашего императора со всех сторон, дабы глупостей меньше совершал. А к Франции у нашего августейшего монарха любовь из-за того, что их короля убили. Вот эту любовь кто-то желает похерить. Великобритании это очень выгодно, она с Францией воюет и ей нужны союзники. Кстати, англичане Павлу прошение подали, чтобы мы им помогли строить железные дороги... Мол, мир, труд, май, жвачка!

— И что ты про это думаешь?

— Нам сначала себе их нужно построить, а потом кому-то там помогать. Инженеров с опытом подобного строительства у нас единицы, а англичане именно их просят. Не нравится мне всё это! В Тюмень, да и вообще в Сибирь в последнее время слишком много сомнительных личностей стало заглядывать. По документам к ним не подкопаешься, но уж чересчур эти товарищи любопытные.

— А служба безопасности что говорит? — спросил Казанцев.

— Пока только приглядывает за ними. Она у нас тоже не вездесущая. Да и не хватает её на всех. К каждому заморскому купцу или путешественнику наших людей не приставишь. Кроме иностранцев — своих дурней хватает... Слава Богу, Петербург с Москвой железной дорогой соединили. Говорят, Павел I был в восторге. На коронацию в Москву уже по ней ехал. Теперь требует, чтобы Петербург с Гатчиной железной дорогой соединили.

— Ну, там не далеко, построят... А что наш Государь англичанам на их просьбу ответил?

— Обещал подумать. Но если Россию с Францией поссорят, а англичане что-нибудь вкусненькое предложат, то он может и с англичанами захотеть дружить.

— Кстати, а посла нашего, когда убили?

— Позавчера утром... А сообщение пришло только пять часов назад. Сам знаешь, радиотелеграфная связь у нас ещё действует слабовато. Сколько лет мы с этой проблемой бились! Считай с первых дней нашего появления в этом мире... Только специалистов в этой области у нас пока единицы, да и антенн в нужных местах не хватает. Но ребятки во Франции сработали чётко, тут же везде стали распространять информацию, что это дело рук англичан, даже не дожидаясь расследования.

— А кто на самом деле? — спросил Казанцев.

— Мутная там история... Один французский офицер выказал любовнице нашего посла чересчур откровенные знаки внимания. На этой почве у посла взыграло ретивое, и он захотел наказать обидчика, но в результате погиб сам.

— Любовная интрижка, — легкомысленно хмыкнул Казанцев.

— ПОСОЛ РОССИИ!!! — парировал Агеев. — Знаешь, как эту историю могут раздуть? Так и вижу заголовки газет: "Французские офицеры убивают посланников российского императора!" и пол Европы это подхватит... Тем более офицер тот не простой, большие связи имеет. Наказывать его не станут, если только для вида, чтобы с русским императором слишком явно не ссориться. Так до Павла быстро донесут, что его дурят, а он, как дитя неразумное сразу обидится, начнёт топать ножками и стучать кулачками.

— Для чего тогда наши агенты запустили утку, что это англичане?

— Чтобы посеять сомнения в умах людей. Действуют на опережение. Тем более у французов с Великобританией война, а с Россией всё хорошо.

— А что, во Франции сами не понимают, что с нами им выгоднее дружить?

— Понимают, как же не понимать! Поэтому будут извиняться, будут обещать наказать обидчика, будут говорить кучу комплиментов в сторону нашего монарха... Короче, будет много слов. Но представь, что девушка тебя хвалит, говорит нежности, обещает подарить наслаждение... И так изо дня в день обещает, обещает, обещает... Когда ты начинаешь ясно осознавать, что тебя тупо дурят, то, какие это может вызвать эмоции? А если ты император самого большого государства в мире?

— Неужели им офицер дороже...

— Дороже! — перебил Агеев, — это ИХ офицер, а любовная интрижка только повышает его рейтинг в данной истории. Тем более этот офицер имеет, как я уже говорил, неплохие связи. Я бы тоже своего подчинённого всячески защищал, чтобы остальные видели, что те, кому они служат, всегда будут за них горой. Это аксиома, Алексей! Неужели ты за столько лет этого не понял? Те, кто этой аксиоме не следует, теряют всё...

— Понял я, Марсель, понял! Только сам знаешь, что я инженер, а не политик. Мне нравится что-то создавать, строить, а не психологическими выкрутасами заниматься.

— Да, знаю. Прости, что-то увлёкся... Ещё похороны эти...

— Всё нормально. Проехали, — примирительно сказал Казанцев и допил оставшийся в чашке уже холодный чай, после чего продолжил, — я надеюсь, что наши люди решат эту проблему?

— Я тоже надеюсь... Есть кое-какие идеи на этот счёт, обмозговать их нужно. Пойду, прогуляюсь. На свежем воздухе и думается лучше, и погода сегодня чудесная.

— Иди...

Глава 2.

Париж.

В ресторане "Grand Taverne de Londres", что находится в Пале-Рояль, за богато сервированным столиком сидели французский кавалерийский офицер Николь Саварен и некто, под именем Джон. Офицера выделяла яркая красивая внешность. Про таких говорят "сердцеед" или "любимчик дам". При росте около ста восьмидесяти сантиметров, он имел волнистые густые иссиня-чёрные волосы, доходящие до плеч, высокий лоб, пронзительные голубые глаза, прямой нос, слегка выпуклый вперёд подбородок. Над пухлыми губами красовались залихватские усы а-ля Чапаев. Атлетическое телосложение говорило о его пристрастии к физическим упражнениям. И вправду, он в совершенстве владел шпагой, лихо управлял своим скакуном, и прекрасно стрелял из пистолета. А ещё Саварен обожал карты. Азарт, захватывающий его во время карточных игр, заставлял забывать обо всём на свете...

— Ну что, дорогой мой Джон, — сказал офицер, пригубив из бокала янтарного цвета жидкость, сделанную виноделами Тосканы, — свою часть сделки я честно выполнил. Давайте мою расписку и две тысячи ливров.

Сидящий напротив офицера господин достал расписку, из которой следовало, что Николь Саварен должен ему пять тысяч ливров. Эти деньги любитель карточных игр проиграл Джону, а так как отдать их не было возможности, то пришлось ему пойти у удачливого картёжника на поводу...

— Вот ваша расписка, а вот обещанные мною две тысячи ливров, — ответил Джон, — как видите, я тоже соблюдаю свою часть договора.

— Если вам будет нужно, чтобы я ещё кого-нибудь проткнул шпагой, можете смело обращаться ко мне, — и офицер пошловато засмеялся, пряча деньги и расписку.

— В отличие от вас, мой блистательный офицер, у меня есть только одна возлюбленная, которую соблазнил этот мерзкий русский. Умей я владеть шпагой, как вы, то за помощью бы не обращался.

— Как знаете, Джон, как знаете... Не желаете отобедать со мной?

— Нет. Меня ждут дела.

— Тогда всего хорошего, Джон.

— Всего хорошего, — ответил английский шпион и направился к выходу.

Не успел Николь Саварен осилить и треть своего обеда, как к нему за столик подсел Шарль Талейран — министр иностранных дел Франции.

— Что празднуешь, Николь? — спросил он.

— Удачную сделку, Шарль, — улыбнулся офицер. — Я сегодня заработал две тысячи ливров...

— Николь! — оборвал Талейран благодушное настроение офицера, — ты убил русского посла. Их император так просто этого не оставит.

— Он первый бросился на меня, — хмыкнул Саварен, — как минимум четыре человека это могут подтвердить.

— Зачем тебе нужно было убивать этого старого дурака? Ты прекрасно мог бы наказать его по-другому!

— Ну, прости, Шарль, так получилось.

— Николь, тебе срочно нужно куда-нибудь уехать. Повторяю, русский император так просто этого не оставит, а нам сейчас с Россией никак нельзя портить отношения. Эта затянувшаяся война с Англией всем уже порядком надоела, а если мы ещё получим в качестве врага этих северных варваров, то ничего хорошего точно не будет.

— И куда мне ехать?

— Лучше всего, если ты отправишься в США. Я дам тебе с собою рекомендательные письма. А когда здесь всё успокоится, то сможешь спокойно вернуться.

— Шарль, а как быть с деньгами? Дорога мне предстоит не близкая...

— Ты поедешь туда в качестве офицера для тренировки местных солдат, дорожными деньгами мы тебя снабдим.

— Хорошо. Раз это так нужно, то я готов отправиться, куда ты пожелаешь.

Глава 3.

Петербург.

Павел I нервно ходил по своему кабинету. На его столе лежала газета, полученная из Австрии. Заголовок на первой странице гласил: "Французский офицер убил русского посла". Через некоторое время двери открылись, и камердинер императора доложил:

— Ваше Императорское Величество, французский посол ждёт Вашей аудиенции.

— Пусть заходит, — ответил Павел I и остановился посередине кабинета.

В кабинет вошёл этакий живчик, напоминающий кривую жердь, увенчанную париком. Глядя на него появлялась только одна мысль: "Что за несуразность?"

— Рад приветствовать Всероссийского Императора в полном здравии! — произнёс посол, делая движение похожее то ли на поклон, то ли на пляски скелета.

Павел I пропустил слова приветствия мимо ушей. Он подошёл к своему столу, взял лежащую на нём газету и подал её представителю Франции.

— Господин Левербен, что вы можете сказать мне по этому поводу?

Посол быстро пробежался глазами по статье, достал из камзола другую газету и протянул её императору.

— Что это? — спросил удивлённый Павел.

— Ваше Императорское Величество, здесь написано, как всё было на самом деле.

Павел внимательно прочитал поданную ему газету.

— Вы хотите сказать, что это ссора двух мужчин из-за женщины, и никакого убийства не было?

— Совершенно верно, Ваше Императорское Величество. Больше того, наш офицер защищался, потому что Ваш посланник первым на него напал!

— Почему же тогда он просто не остановил нашего посла? В газете, которую я вам дал, достаточно ясно указывается, что ваш офицер один из лучших фехтовальщиков Франции! Как минимум он мог бы обезоружить, или, в крайнем случае, нанести незначительную рану... Но он совершил хладнокровное убийство!

— Ваше Императорское Величество, мы тоже крайне опечалены этим трагическим случаем и скорбим вместе с Вами... Но очень трудно предугадать реакцию двух мужчин, пытающихся добиться расположения одной и той же дамы!

— Вы хотите сказать, что ваш офицер посредством убийства желал добиться расположение дамы? Что за чушь?! Убийство, а тем более убийство посла Российской Империи не должно остаться безнаказанным! Надеюсь, господин Левербен, вы меня поняли? Через месяц я жду результатов, — и Павел I повернулся к французскому послу спиной и подошёл к одному из окон своего кабинета, показывая всем своим видом, что аудиенция закончена.