|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Необходимое предисловие.
Почему я решил это написать? Всё просто. Во всем ранее прочитанном чего— то да не хватает. А там где всё есть, не хватает самого фанфика. Очень много не завершено. Поэтому решил сам. Это проба пера, поэтому не судите строго. Да не постигнет моё начинание страшное заклятье — INPERFECTIO!
Типа пролог.
Маленький человек сидел у большого окна. За окном как не странно шёл дождь. Косые струи хлестали по тройным стеклопакетам норовя ворваться в комнату. Маленький человек точно знал — не ворвутся. Сюда не ворваться, и отсюда не вырваться.
Расположенное в глухом лесу здание VIP-нарколечебницы надёжно хранило тайны своих пациентов.
Сидя в модерновом инвалидном кресле-каталке, маленький человек смотрел, как по чуть зеленоватому стеклу стекают водяные струи. Вот и жизнь также стекла, и не заметил как.
Маленький человек не был олигархом, не был и просто богатым. Просто ещё одна гримаса судьбы.
Неожиданно встреченный одноклассник, в память о детских годах пристроил запойного знакомца в наркологию. Авось ТАМ зачтётся.
А поскольку одноклассник нынче выбился в люди и относился к категории VIP -персон, то и наркология была соответствующая.
Уход по высшему разряду и лечение, по каким — то почти секретным методикам, конечно, творили чудеса, но цирроз в последней степени и практически отнявшиеся от палёнки ноги вылечить просто не могли.
Маленький человек был благодарен однокласснику. Хотя бы за возможность умереть в человеческих условиях. А то, что последнее приключение не за горами, он знал точно. Бледная подружка уже стояла в уголке, приветливо помахивая, косой. Ну что же, не будем заставлять даму ждать.
Пришедшая с вечерним обходом сестра обнаружила в шикарной инвалидной коляске ещё теплое тело одного из VIP -пациентов. На полу, у ног ушедшего, валялась толстая потрёпанная книга.
Глава первая.
Пока еще не совсем Поттер.
Если вы проснулись утром и у вас ничего не болит, значит, вы умерли. Я же судя по ощущениям, был живее всех живых. И это с одной стороны радовало, а с другой напрягало. Напрягало, потому что боли были не мои. Не ныла тупо полуразложившаяся проспиртованная печень, не выворачивало артрозные колени. Голова, правда, раскалывалась, но без признаков скачущего давления.
Зато болела в двух местах челюсть. Из за здорово помятых рёбер дышалось через раз.
Волосы и пол лица выпачканы, в какой — то липкой дряни. В глазах все плывет и колышется, не желая принимать привычных очертаний.
Я попытался провести рукой по лицу и вырубился.
Господи за что! Чего я такого натворил в прошлой жизни, что не заслужил возможности, тихо избавить мир от своего присутствия.
Обычный советский человек, не вписавшийся в постперестроечный реалии и заканчивающий свои дни на помойке.
Мне не нужен второй шанс. Мне некому мстить. Я ничего не хочу менять. За что господи!?
Мало того что мне не дали уйти в небытие, так ещё засандалили в тело глубоко мне не симпатичного книжного персонажа. Честное слово я такого не заслужил. Так я стенал, потом ныл, потом тихо ворчал под нос, пока меня не посетила, наконец, здравая мысль — а идут они все на хрен!
Не дали помереть спокойно, засунули в тушку малолетнего придурка, ну дело хозяйское. Я вам тут понаделаю делов!
И так — я Поттер! У меня тело малолетнего узника Бухенвальда, к тому же покрытое синяками и шрамами. Я ни хрена не вижу без очков, и мне восемь лет. Вот так.
Правда, не всё так плачевно. Помимо куцей памяти реципиента, мне оказалась доступна и память внедрённого в мою голову Волди. И я в отличие от бывшего хозяина тельца знаю, как всем эти пользоваться.
И самое главное — магия!
То, что вместо крови течёт по венам, то, что наполняет все тело и заставляет ливер трястись как с глубочайшего похмелья. То, что постоянно норовит вырваться наружу и устроить им тут всем.
В Поттере магии много. И с этим надо, что— то делать. И так чувствую себя как шарик. Не в смысле что вот — вот полечу, а в смысле, что лопну скоро.
Пока я медленно приходил в себя, или не в себя, в знаменитый чулан под лестницей заглянуть никто не удосужился. То ли они ждут, пока труп Поттера мумифицируется, то ли привыкли, что на мальчишке всё заживает как на собаке. И это кстати факт. Челюсть и ребра уже не болели, а зудили явно заживая. Голова тоже не болела, только из пресловутого шрама постоянно что-то выступало.
Я стал уже вставать и понемногу прохаживался по чулану. Света кстати в нём не было. Хуже постоянного зуда от заживления было только прогрессирующее желание пожрать. Живот бурчал немилосердно, а выходить из под лестницы даже ночью я пока опасался.
Магичить тоже пока было стрёмно. Вдруг чего не так, и весь дом к едрене фене разнесёт — доказывай потом что не верблюд.
И вот настал момент, когда я не выдержал. Во мне всё бурлило. Бурлила магия, только что из задницы не капала, бурлил желудок, стоная на все лады о встрече с какой нибудь заплесневелой корочкой хлеба. Бурлил переполненный мочевой пузырь. Меня ведь никто не выводил, а ссать в хате — это уж увольте.
Доведённый до ручки и мечтая только об одном — как нибудь разрядиться, я направил палец на капитальную стену и шепнул первое, что пришло в голову — Люмос!
Вспышка ярчайшего света и меня отдачей впечатало в стену. Нехренашки в чашке! Силен, однако, бродяга. Но так и убиться недолго. А если так — Люмос минимум! Вспышка получилась поменьше, и отдачи не было. Прикольненько. Изображая из себя сумасшедший фонарик, помигал ещё немного. Внутреннее напряжение вроде спало, но жрать и писать хотелось по-прежнему. К тому же сильно заболел указательный палец, который я использовал вместо палочки. Надо сделать перекур, а там глядишь и дельная мысля, проявится.
Мысль естественно появилась и была она пряма как рельс и чисто как слеза. Но её осуществлению мешала дверь. Дверь встала между мной и моими мечтами как Барлог перед Пендальфом. Там за дверью ждали меня холодильник и сортир. Подходящих заклинаний в голову не пришло, и я с разбега саданул хилым тельцем произведение неизвестного плотника. Крючок блямкнул и сломался. Вот она — долгожданная Воля.
На моё счастье была ночь. Где то наверху сотрясали храпом стены Дурсли. Вволю пописав, и набив желудок содержимым холодильника, я отправился обратно в чулан. Дверь запирать не стал.
Утро добрым не бывает. Мало того что оставшуюся половину ночи я усиленно пугал унитаз (а не надо было обжираться на голодный желудок), так ещё разбужен был самым наглым образом. Некто, громко орущий по-английски (фак через полслова) выволок меня за ногу из чулана и принялся лупцевать ремнём. Нападение было неожиданным и ответить чем — то я не смог. Оставалось сжаться под градом ударов в комочек и постараться уберечь голову.
Надолго моего мучителя не хватило, и схваченного за шкирку меня молодецким пинком водворяют обратно в чулан. Вот это я бодрячка словил с утреца.
Тело простимулированное ременным массажем зудело и ныло, а местами горело огнём.
Интересно, а род Поттеров нигде случайно не накосячил во вселенском масштабе. Иначе за что пацану такие муки. Хреново всё— таки, быть последним в роду. Накосячившие предки спокойно разлагаются в фамильных склепиках, а ты отдувайся за всех.
С Дурслями что-то определённо не так. Исхерачить пацана практически до смерти, бросить на неизвестно, сколько в чулан, вытащить только для того чтобы ещё раз исхерачить и снова ни полслова. Либо они садисты, да такие, что гестапо отдыхает, либо одно из двух.
Ну, пусть согласно канона они ненавидят магию, пусть не любят навязанного им мальчишку, но убивать то зачем. И ведь не страшатся наказания. Это о чём— то да говорит.
Ну, Дурслям дурслеево, а мне надо как то выбираться из ситуёвины. Кормить они меня не собираются. А в азарте могут и окончательно прибить. Значит надо линять. И желательно подальше. Или поближе. Поближе к волшебникам. Туда где их побольше. Где мои магические потуги останутся незамеченными.
Но тут проблемка. Мне всего восемь. И выгляжу я как анатомическое пособие, одетое в лохмотья. К тому же колдовать через пальцы ужасно неудобно. Получается только через указательные (я пробовал через другие, и даже через фигушку, но не получилось). А значит, наверное, придётся задержаться в этом гостеприимном доме. Пусть Дурслям будет хуже.
Убраться от Дурслей я всё же решил. Ненадолго. Недельки на полторы-две, пока тепло.
Аки тать в ночи совершил набег на холодильник, набив попавшую под руки сумку тем, что, по моему мнению, долго не испортится. И покедова. На волю! В пампасы!
Дурслеев городишко, как его там — Литл — какой-то, оказался совсем не великим. И всего минут через двадцать я уже вышел на окраину и поплёлся в сторону смутно виднеющегося вдалеке леса.
По мере удаления от ПМЖ моих дражайших родственников в голове постепенно складывались и оформлялись первоочередные задачи.
Из краткосрочных — перво-наперво уйти подальше и найти место, где в относительной безопасности можно перекантоваться пару недель и всё хорошенько обдумать.
Ну а долгосрочных набирается столько, что и представить страшно. Подумаю ка я об этом завтра.
До намеченного места я плёлся долгонько. Казалось вот она спасительная тень опушки, ан нет. Короче, добравшись, я кулем свалился под первый же куст. Ноги гудели, в боку немилосердно кололо, во рту кака.
А и плевать! Торопиться то всё равно некуда, так что поваляемся ка вволю.
В блаженстве вытянув усталые ноги, я незаметно уснул.
Проснулся от того что физиономию немилосердно жгло. Вот дурень то развалился на солнце. Теперь, наверное, нос и уши облезут.
Проинспектировав сумку, выяснил, что воды я с собой не взял. Сюрпризец, однако. Придётся поискать какой никакой ручеёк, не из лужи же пить.
Под эти невесёлые мысли побрёл подальше в подлесок, прятаться от жары.
Странный лесок, однако. И хотя до этого я в английских лесах не бывал, но зато вдоволь насмотрелся в своё время немецких с их аккуратными просеками и собранным в кучу валежником. Здесь же ничего подобного не наблюдалось. Сплошной бурелом.
Продравшись через густо сдобренные валежником заросли, был вознаграждён за свои мытарства. Вот оно — подходящее местечко. Каменистая крутоватая горка, вершина которой заросла кустами. Самое оно.
Солнце припекало, хотелось поскорее укрыться в тени и я, уже собравшись начать подъем, припомнил, что такие вот горочки — любимое место для змей. Ну, это пофиг. Али я не змееуст.
— Здравствуйте жители этого холма — зашипел я на парселанге — позвольте говорящему быть вашим гостем?!
В ответ камни на склонах зашевелились, и десятки самых разных змей хлынули мне под ноги.
Глава вторая.
Гилденстерн.
Йозеф Гилденстерн умирал. Не помогали ни сваренные собственноручно зелья, ни трогательная забота домовых эльфов.
Сколько — то ему осталось? Может месяц, а может и меньше. И хотя природный источник магии под домом был по-прежнему силён, а накопители полны, Йозеф чувствовал что умирает.
И хотя по магическим меркам ему было всего ничего, что для волшебника без малого девяносто. Конец был близок.
Йозеф родился в далеком 1900 году в семье прибалтийского торговца. И был он тогда не Гилденстерном, а вовсе даже Розенбергом и имел старшего брата по имени Альфред.
Семья не была магической. И редкие вспышки стихийной магии у младшего сына всегда находили приемлемое объяснение, не затрагивающее упоминание потусторонних сил.
Да и время было такое, что не до магии. Мировая война, бесконечные переезды больше похожие на бегство. То появлявшийся, то пропадавший надолго Альфред.
К девятнадцати годам Йозеф так и не имел законченного образования. А так как не было и работы, он хвостом таскался за старшим братом.
Жизнь же Альфреда кипела. Бесконечные собрания, на которых рассуждали о несправедливом поражении в войне, о кознях жидомассонов и расовом превосходстве германской нации. Полезные и не очень знакомства. Да и статус младшего брата великолепного оратора Розенберга давал возможность худо — бедно, но сыто жить.
В 1919-м Дитрих Эккарт свел их с фон Зебботтендорфом. Именно Рудольф, сам бывший неплохим магом, разглядел в Йозефе магические задатки и помог развить их, взяв под своё крыло.
В 35-м пути братьев разошлись. Альфред с головой ушёл в политику, а Йозеф понемногу оттачивая магическое мастерство, оказался под жёсткой опёкой фон Зебботендорфа. В конце концов, именно Рудольф познакомил его с приехавшим недавно из Британии, подающим огромные надежды магом — Геллертом Гриндевальдом.
Десять лет пролетели как миг. Пока войска третьего рейха железной лавиной катились по Европе, пока старший брат делал карьеру в качестве ближайшего помощника недалёкого Адольфа, Йозеф в компании с такими же, как он доверенными лицами Гриндевальда сортировали и изучали захваченный в Европе магический хлам.
А когда русские танки подошли к границам рейха, предусмотрительный Геллерт приказал начать эвакуацию трофеев в более безопасные места. Что— то осело в сейфах Британского Гринготса, благо с гоблинами у Гриндевальда были свои, особые отношения. Что — то спряталось в специально купленных на острове магических поместьях.
Так Йозеф Розенберг стал Йозефом Гилденстерном, выпускником Хогвартса какого-то далёкого года и владельцем Гилденстерн-холла.
В апреле 45-го Гриндевальд лично посетил Гилденстерн-холл.
"Брат!" — а именно так Геллерт обращался к своим самым доверенным сотрудникам: "Похоже, мы проиграли. Проклятые русские вот — вот войдут в Берлин. Я постараюсь максимально смягчить последствия нашего поражения, есть у меня некоторые каналы.
Но ты, ты остаешься здесь. Я надеюсь не на долго. Магическая ценность сосредоточенных здесь вещей огромна и мне придётся применить "Завесу".
Запасов хватит надолго. Домовики позаботятся о тебе, и будут держать тебя в курсе о происходящем в большом мире.
Держись брат. Я обязательно вернусь".
С тех пор минуло сорок три года. Он ждал. Каждый день ходил в библиотеку, где на магических портретах были изображены соратники.
В мае сорок пятого заговорил портрет Зебботтендорфа, а в октябре сорок шестого с группового портрета вождей третьего рейха грустно помахал рукой старший брат.
Портрет Гриндевальда был всё также недвижим, и это вселяло надежду. Из приносимых домовиками газет Йозеф узнал о поединке Гриндевальда с Дамблдором, и о последующем за этим заключении Геллерта в Нуменград.
В восьмидесятом Йозеф почувствовал, что заболел. Силы, и магические и жизненные медленно покидали его.
За сорок лет Гилденстерн перебрал, изучил (насколько хватало его умений) и классифицировал все две с половиной сотни артефактов хранящихся в Гилденстерн-холле. Не получив начального магического образования он был тем не менее неплохим практическим артефактором-классификатором. Всё же общение с величайшим магом столетия принесло свои плоды. Зебботтендорф величайшим магом себя не считал, хотя в некоторых вопросах был более сведущ, чем Гриндевальд.
Возможно, среди хранимых артефактов и были вещи способные поддержать пошатнувшееся здоровье, но Геллерт был жив, и все они принадлежали ему.
Так бы и зачахнуть бедному Йозефу, но неожиданно с внешней стороны "Завесы" пришел сигнал. Приближается некто имеющий пусть и отдалённое магическое сходство с Гриндевальдом, а значит могущий пройти через "Завесу".
Глава третья.
Почти Поттер.
Хорошо— то как! Если на минутку отвлечься от просто нереального количества висящих на до мной проблем, и закрыв глаза наслаждаться тёплым ветерком, ласковым солнцем, пением птиц. Если не знать, что где-то в шотландских горах ждёт тебя, как паук в своей паутине, великий, блин, светлый волшебник.
Змеи приняли меня вполне дружелюбно. Нашипевшись с ними о том, о сем, водворился на любезно предоставленную мне вершину холма. Это у них самое блатное место. И живут здесь — здоровенный полоз и маленькая юркая гадюка. Как эти два вида между собой соседствуют, не знаю. Кстати с определением кто есть, кто в шипящем царстве проблем не возникло. Просто я знал, что вот это гадюка, это полоз, а это ужик.
Солнце клонилось к закату, усталость накатывала волнами, и я поудобнее устроившись на траве уснул.
Итак, палочка. Палочка необходима как воздух. Без этого с позволения сказать инструмента, огромный багаж знаний доставшийся мне от Волдика бесполезен. Не то что бы я совсем ничего не могу. Некоторые заклинания получаются огого как. Но только те действие, которых я могу представить. Например, Ступефай — это как удар кирпичом по голове. Или, например режущие; аристократичное Секо как бритвенный разрез, а Диффиндо как удар топором.
Хотя и здесь не всё гладко. Применил Инкарцеро на сухой древесный ствол, и он оказался опутан не магическими верёвками, а ржавой колючей проволокой. Причём заклинания получались у меня каждый раз разной мощности и какие-то рваные.
Так вот, многие из известных мне заклинаний можно использовать только при наличии палочки. Ведь кроме воли заклинателя и собственно магии для их использования необходимы еще, определённые действия палкой. Кроме того по моему разумению палочка служит ещё и своеобразным трансформатором помогая правильно дозировать расход магической силы.
Так думая о насущном я два дня изучал окрестности холма пока не набрёл на невеликий лесной ручей. На берегу этой неизвестной водной артерии, вероятно, откуда— то издалека принесённое течением лежало ОНО. Решение моей проблемы. А именно — тридцатисантиметровый кусок бамбукового удилища.
Практически готовая палочка. Остаётся наполнить её чем— то волшебным и вперёд к вершинам магомастерства.
Из волшебного имелась только собственная кровь. Вот её— то я и использую. Кроме того имелась ещё одна идея, вполне кстати реализуемая.
Возвратившись в своё временное жилище на холме, сразу же приступил к реализации задуманного. Осторожно Секанул по ладони и появившуюся кровь стал сгонять в полую сердцевину бамбука. Мёртвая деревяшка потяжелела и стала ощутимо тёплой. Так теперь аккуратной пробочкой заткнуть выходное отверстие. А далее самое прикольное. Змеи ведь время от времени меняют кожу. Вот я и попросил Ссашеса (это, кстати, тот самый блатной полоз) кожу какой нибудь из змеек, чтобы натянуть на палку как чехол. Благо змеек этих тут как грязи и всяческих размеров.
Полученную шкурку я аккуратно закрепил на палочке нитками, а затем из чистого озорства, аккуратно тоненькой щепочкой написал на змеиной коже кровью.
С оной стороны — Поттер, великий и ужасный, а с другой — Не влезай, убьёт.
Поместил получившийся шедевр на специально приготовленную подставку — и вырубился.
Проснулся от громкого ворчания. Это проявлял недовольство мой желудок. Захваченный идеей обретения палочки я эти дни питался, чем попало. Теперь же вспомнив, что у меня полная сумка консервов решил устроить праздник живота. Получился, однако, облом. Ни простого, ни консервного ножа я не взял. Получается вот он локоток, а не укусишь. Хотя о чём это я!? Я же волшебник и палка у меня есть, практически настоящая.
На транфигурацию подходящего сучка в консервный нож у меня ушло около часа. Ножик, правда, получился, кривоват и раза в два больше обычного, но это мелочи. Главное банки им открывались как надо.
Набив пузо, пошёл пробовать получившееся изделие по настоящему.
Палочка получилась просто прелесть. Моя прелесть! По виду похожа на внезапно окаменевшую гадючку. Кровяные буквы как бы впитались в змеиную кожу, но не совсем, образуя еле заметный на ощупь узор.
Особо усердствовать я не стал. Мало ли? Вдруг ещё припрётся кто!
Пара Редукто па близлежащим кустам. Релашио в сухое дерево. Агуаменти, чтобы прекратить начинающийся пожар. Причём все заклинания невербально, ну не привык я голосить. Ну и на сладкое — Серпенсортиа!
Какая красотища! Магический малайский крайт. Великолепная четырёхметровая полосатая змеюка. Воплощённая смерть. Ну ладно, не время ещё. Фините!
Так я развлекался ещё два дня, а потом закончились консервы, и пошёл дождь. Настала пора возвращаться.
За всеми своими поскакушками линию поведения с Дурслями я так и не выработал. То ли пугануть их как следует, то ли заимперить. Хотя империть опасно, всё— таки одно из непростительных. Мало ли, вдруг сигнализация сработает.
Придётся запугивать и желательно покачественнее. И кстати Волдик ведь был легимент хоть куда. Будет и нам на ком потренироваться.
Кстати о Волди. Витает, поди, в своих эфирах и не знает, бедолага, что у него здесь наследничек подрастает.
Ну не дятел, ли я!? И ещё какой. Я — то ведь уже наследник. Какой никакой, а законный наследователель рода Блэк. И какого спрашивается хрена, я неделю хипую на свежем воздухе, если у меня и дом есть и даже домовой эльф.
Как только разберусь с Дурслями, обязательно провентилирую этот вопрос.
К Литл — не помню его как, добрался уже в сумерках. Тихонько Алахоморой открыл дверь и как был, мокрый и грязный прошествовал в гостиную.
Родственнички вкушали ужин и заметили меня не сразу. А уж когда заметили. Вернон и Петуния одновременно вздёрнулись из-за стола и открыли рты, очевидно с намерением меня поприветствовать.
" Не надо тётя"!
Палочка в моих руках смотрела им в лица. И это подействовало! Видно этот предмет не так уж им и не знаком. По крайней мере, ни звука я не услышал. Только и Вернон и Петуния стали вдруг одного цвета — белые.
"Дадли! Быстро сдернул в свою комнату!"
Жиртрест вопросительно глянул на родителей и, наверное, увидел там нечто, потому что без промедления кинулся на второй этаж. Только половицы заскрипели.
"Вот и славно. А теперь можно и поговорить. Правда, тетя!?"
И дождавшись безмолвного кивка, продолжил:
"Тётя, вы, очевидно, знаете, на что способен человек с вот таким приспособлением. Поэтому буду краток. Я по-прежнему живу в чулане. С вас еда и мелкие услуги. За это я не трогаю вас, и особенно Дадлика. Проверять мою решительность не советую. Не выживите. Сделаю с вами вот так!"
Легонькое Редукто в угол, где стоит, вернее уже стоял телевизор. По полуобморочным взглядам понял — сработало.
" И таки да, не советую о случившемся информировать некоего Дамблдора. Будет только хуже".
Довольный своей речью и произведённым эффектом отправился спать.
Глава четвёртая.
Поттер.
Утро добрым не бывает. Похоже, для меня это становится уже перманентным состоянием.
Вроде бы и выспался. И ближайшее будущее не предвещает глобальных проблем. И всё равно, на душе муторно. Может это просто отходняк после турпохода.
Возвращение в дом, где тебе не рады настроение однозначно не поднимает. Попытаемся поднять его завтраком.
Пожрать нормально не получилось. Не знаю как там Волди, со своей постоянной круговой легилименцией, но я от этого кроме изжоги, ничего не получил.
Застав Дурслей за завтраком, не замедлил к ним присоединиться. Ну а то, что они синхронно прекратили жевать и, опустив головы, застыли над своими тарелками, это уже их проблемы.
Расправившись с яичницей и попивая чай, решил пробежаться у родственничков в головах, авось, что полезное узнаю. Узнал!
Вернон. Чёрная, всепоглощающая ненависть, с трудом сдерживаемая инстинктом самосохранения. Воспоминания и мысли загнаны, куда -то в угол подсознания. Мысли о казнях египетских для меня, единственного довлеют надо всем. А где же мысли о работе, о любимых дрелях. И этот персонаж считается успешным бизнесменом? Видать персонал подобрался хороший.
Дадлик. Тоже ненависть, но изрядно разбавленная страхом.
Петуния. А вот с Петунией не всё ясно. Присутствуют и ненависть и страх, но ещё и любопытство, направленное на мою палочку. Что — то вроде "Такой я никогда не видела". А какие, видела? И где это ты на них насмотрелась милая тётя?
Прямо таки тайны мадридского двора. И как бы эти тайны не вышли мне боком.
Да процесс общения с этой семейкой на самотёк пускать нельзя. Нужен какой-то инструмент сдерживания и напоминания. И я, кажется, знаю какой.
"Тетя, Вернон. Я вижу, вы не отнеслись серьёзно к моему вчерашнему заявлению. Чтобы в будущем избежать эксцессов, за вами присмотрит один мой знакомый. В обед я вам его представлю".
Я уже собрался уходить, но решил дожать ситуацию.
"Вернон"! Я шагнул к Дурслю — старшему и упер кончик "Моей прелести" ему за ухо: " Ты же будешь добросовестно трудиться, и не наделаешь глупостей? Ведь, правда"!?
Ах, этот, навевающий ностальгию цвет кумача. Я конечно не раз видел, как люди краснеют, но чтобы вот так однотонно по всей поверхности. Просто шедевр, какой то.
Не переборщить бы. А хватит этого борова кондратий, а лишние хлопоты нам ни к чему. Своих выше крыши.
Ну, вот сделал гадость — сердцу радость. Пора заняться своими насущными проблемами.
Во первых — нормальный внешний вид. Вернулся и озадачил Петунию покупкой новой одежды.
Во вторых, конечно же, обещанный к обеду знакомый. "Моя прелесть" будто услышала мои мысли, сама скользнула в руку. " Серпенсортиа"! И вот мы имеем великолепного представителя змеиного рода.
А какое благородство в осанке, как голову держит — просто король. Как же назвать то тебя. Пусть будешь — Шурик. Нет, не так. СсШшурик. Самое оно.
Ты то и будешь у нас тем самым знакомым призванным следить за порядком.
"Иди ссюда". Я протянул к змею руку ладонью вверх. Змей прянул в мою сторону и покладисто положил свою голову в мою ладонь. Тяжелый какой, зараза.
С СсШшуриком прообщался до вечера. Замечательный собеседник. А уж слушатель просто великолепный. Дал змею расклад по местным реалиям, разъяснил задачи, установил приоритеты. И на ужин повёл знакомиться с родственниками.
Когда мы с СсШшуриком вошли в гостиную Дурсли кушали. Что за манера такая — жрать, когда я прихожу пообщаться.
Видно судьба моя такая — отбивать у Дурслей аппетит. Ничего им полезно. Да и мышцы лица потренируют. Вон как физиономии меняются.
Обьяснил им статус нового члена семьи. Порекомендовал не обижать и пореже попадаться на глаза. Особо предупредил, чтобы не болтали лишнего. Кроме того наказал Петунии каждый вечер наливать литровую чашку молока и оставлять на кухне. Магическим змеям конечно молоко по барабану, но это дисциплинирует.
Здесь, наверное, надо пояснить. Что за змей такой шибко вумный у меня. Дело в том, что призванные Серпентсорией существа разумны. Именно поэтому данное заклинание не получило широкого распространения. Призванного змея нужно контролировать, а для этого заклинатель должен быть либо достаточно силён, либо владеть парселтангом. На призванного не распространяются законы трансфигурации о временных рамках. Он дееспособен пока этого хочет заклинатель. Ну, или пока он жив.
Кроме того внутреннее ощущение совершенно чётко давало мне понять, что и " Моя прелесть" играет здесь не последнюю роль. А уж то, что СсШшурик мог говорить со мной, делало его поистине идеальным исполнителем поставленной задачи. Шансы накосячить у Дурслей стремились к нулю.
Пару дней просто отдыхал. Спал, кушал, опять спал. Сидел во дворе под навесом, слушая дождь. В голове то и дело всплывала картинка. Тёмная комната, тройные стеклопакеты, маленький человек в модерновой инвалидной коляске.
Ну, уж нахер! Умерла, так умерла. А мы ещё повоюем!
Глава пятая.
Поттер.
Петуния, наконец— то принесла новую одежду. Почти по размеру. С родственниками мы очень мило общаемся. Они стараются не попадаться мне на глаза, и видимся мы только за ужином. Это я так решил. Надо же все-таки контролировать паршивцев. Бережённого, как говорится Бог бережёт, а не береженого конвой стережет.
Даже за столом Дурсли на меня не глядят. Всё их внимание приковано к СсШшурику. Просто как бандерлоги какие-то. Змей повсюду меня сопровождает. Не то, чтобы в этом была какая-то необходимость. А таки мне не скучно, и ему есть чем заняться.
Содержимое Дурслеевых мозгов не изменилось. Глухая ненависть, теперь изрядно разбавленная страхом. Чем восьмилетний ребёнок мог заслужить такое отношение — непонятно. Вполне вероятно, что когда-то над их психикой здорово поработали. Это меня не на гуманизм пробило, а так, чисто спортивный интерес. Я вообще— то вполне терпимо отношусь к чужим недостаткам, ибо сам далеко не безгрешен. Но вот только при виде Вернона у меня сразу начинает ныть сломанная челюсть.
И вот настал тот день, когда я мог совершенно точно сказать себе — к встрече с Кричером готов. В закутке между гаражом и сараем для инструмента встал в величественную позу и щёлкнул пальцами.
" Кричер"! Никто не появился. Но в глубине души создалось впечатление, что где-то далеко, меня только что послали.
" Кричер, козлина! Быстро сюда"!
Пространство около меня затрепыхалось, и из него нехотя вывалился домовой эльф. Я раньше никогда не видел домовиков и представлял их немного иначе. А тут стоит сильно недопохмелённый магистр Йода в некоем подобии грязной наволочки и смотрит на меня как солдат на вошь.
" Кричер?"
" Да хозяин. Хозяин звал, Кричер пришёл".
Причем слово "хозяин" было буквально выплюнуто в мою сторону.
"Кричер. Кто сейчас пользуется моим домом. Отвечай, живо"!
И на меня проистекло. Из получасовой сбивчивой речи домовика я узнал, что домом время от времени пользуются такие же конченые грязнокровки, как и я сам. Что бывший хозяин вверг дом в разорение, а его и мои дружки растащили всю посуду и другие ценные вещи. Что проклятые грязнокровки и предатели крови ведут себя в особняке так, как будто настоящих Блэков уже не осталось. И что он Кричер конечно будет служить новому хозяину, но считать его грязнокровкой и предателем крови он от этого не перестанет.
" Заткнись"! Домовик слегка ошарашено замолчал. " Заткнись и слушай! В дом никого кроме меня больше не пускать. Это приказ. Защиту над домом привести в надлежащий вид. В доме навести порядок. Понял? Понял, я тебя спрашиваю!? Нечего башкой мотать. Попроси леди Вальпургу назначит время, когда мы можем поговорить. И ещё. Появишься передомной в таком виде, уши обрежу. Выполняй!"
Да распустил Сириус прислугу. Он хоть и старейший эльф в доме, но за рамки приличия выходить не надо.
Что мы со всего этого имеем, кроме геморроя. Ну во первых раз эта ушастая скотина явилась — мои права на имущество Блэков подтверждены. В доме насколько я знаю из хозяев только портрет матушки Сириуса. С ней кровь из носа надо находить общий язык. Дамблдорий уже повадился таскать на Гримо 12 всякую шушеру из подконтрольного ему Ордена. Значит Наземникус уже начал раскулачивать крепкое хозяйство Блэков. Всё это не есть гут.
Я долго думал, пускать или не пускать Дамблдория на Гримо. Если пускать, то, как скоро его клевреты растащат нажитое непосильным Блэковым трудом. А ведь там есть вполне приличные вещи. Одна библиотека чего стоит. Да и про медальончик забывать не след.
Если не пускать, то неизбежно возникнут вопросы: кто, как и почему. И не приведут ли поиски ответов к несчастному сиротинушке в чулан. Хотя тут у нас всё ровно. Дурсли хозяйствуют, а я на ПМЖ под лестницей. Легиментить меня директор вряд ли будет. Всёж таки я ещё мал для подобных фокусов. Так и без мозгов можно Избранного оставить. Да и возможно реакция Дамблдория не будет такой острой. Времена нынче мирные. Надобности в регулярных собраниях, наверное, нет.
И всё же решил рискнуть и закрыть дом от посторонних. Мне нужна база. Место, где кто-то сведущий научит меня как себя вести в этом долбанном магомире. В аристократы не стремлюсь, но и лохом выглядеть не хочу.
Что-же касается чистоты крови и прочих связанных с этим заморочек, то возможно во всём этом есть какой-то смысл.
Но мне пока однозначно рано забивать себе этим голову.
Кроме того мне нужен консультант по финансовым вопросам. Бабки у меня однозначно присутствуют. Но вот как до них добраться. Не припрётся же восьмилетний пацан в Гринготс качать права и искать свои миллионы.
С гоблинами тоже не так всё безоблачно. Слишком восторженно и со всех сторон несутся вопли об их честности и непредвзятости. Возможен просто грамотный пиар.
Поэтому просто жизненно необходимо законтачить с леди Блэк и разговорить старушку. Она просто кладезь информации о магомире. И не использовать это — грех.
Глава шестая.
Леди Блэк.
Невыносимо дерьмово видеть, как по твоему дому ходят чужие люди. Как бьют чашки из твоего любимого кофейного сервиза, якобы случайно роняя их на пол. Как подлорождённый Флетчер, которого в прежние времена и не знали, как звать, тащит, не стесняясь, столовое серебро и когда то так милые твоему сердцу, драгоценные безделушки.
Как урождённая Прюэт, ставшая предательницей крови хозяйничает на твоей кухне.
Как с хозяйским видом проходит мимо прожженный интриган, ворюга и содомит — великий светлый маг Дамблдор.
Всё это так дерьмово. А вдвойне дерьмово то, что ты просто портрет. Портрет, висящий на стене. И даже сказать ты ничего не можешь, потому что рыжий предатель крови заколотил раму досками. Собственноручно, как последний дерьмовый магл.
Но даже ничего не видя, ты понимаешь. Там за досками уходит в небытие один из самых древних и чистокровных родов магической Британии.
Ах, Сириус, Сириус. Что же ты наделал. Старший сын — опора рода. Сын, которого любила больше жизни, и который ударил в самое сердце. Ах, если-бы был жив Регулус!
Так, а может и не так, рассуждала высокородная Леди Вальпурга Блэк. Может быть, полученное воспитание не позволяло ей использовать бранные слова, может наоборот приходили на ум идиомы частенько испозуемые в своё время кузеном Даниэлем, долго жившим у русских.
Вальпурга Блэк не знала, сколько прошло времени с тех пор как её заколотили досками. Время не критичный фактор для обитателей волшебных портретов.
Проходили мимо люди. Из соседней гостиной доносились громкие мужские голоса поминашие Тог-кого-нельзя называть. Ублюдки. Томаса давно нет, а они всё ещё боятся называть его по имени.
" Хозяйка, хозяйка, потерпите. Кричер поможет". Скрип когтей по плотно пригнанным доскам. Проклятый предатель крови проявил неожиданную сноровку не оставив даже щели.
Она, правда, это слышала? Или это игры воображения , уставшего от замкнутого пространства.
Снова скрип когтей по дереву, и удаляющиеся лёгкие шаги.
Глава седьмая.
Поттер.
Кричер явился на следующее утро. Был он одет в белоснежную наволочку с гербом Блэков и напоминал горного инженера царских времён из известного анекдота — был до синевы выбрит и слегка пьян (образно выражаясь конечно).
С гордым видом домовик сообщил, что готов перенести меня на Гримо, но возникло одно обстоятельство мешающее исполнить моё поручение относительно леди Вальпурги. А именно: её портрет заколочен толстыми досками, и поговорить с неё не удалось.
Ну что же придётся выступить в роли рыцаря — спасителя. Взял Кричера за руку, и вперёд!
Впечатление от эльфийской аппарации осталось самое благоприятное. Вот ты стоишь в одном месте, и тут же раз — оказался в другом. Без шума и пыли.
Перенеслись мы в холл, и первое что я увидел — её. Точнее его-бедалажный портрет хозяйки дома, висевший в простенке между лестницами на второй этаж. Довольно большой, где-то полтора на метр портрет был наживую забит нестругаными досками. Почему то, первой пришла мысль — каково это постоянно видеть перед собой покрытое заусеницами дерево.
Так, и чем же мне это дело отдирать. Доски были прибиты прямо к раме, и если использовать гвоздодёр то она, скорее всего, разрушится. Хотя портрет не из дешевых и рама, скорее всего дубовая. Так, что можно попробовать.
Но сначала.
" Леди. Леди Вальпурга"! Я постучал по доске. " Не могли бы Вы на время покинуть Ваш портрет, пока мы пытаемся Вас освободить".
Добыв с помощью домовика кинжал (нормального инструмента в доме не нашлось) мало по малу удалось отделить доски и явить свету освобождённое полотно.
На переднем плане кресло, более похожее на небольшой трон. Ваза с фруктами на изящном столике. Задний план задрапирован тяжёлыми бордово-черными шторами.
Из— за штор настороженно озираясь, вышла женщина и опустилась в кресло. Ни хрена себе старушка!
Величественная дама бальзаковского возраста. Достоинство и порода так и прут. Хотя взгляд не высокомерный, а скорее изучающий и немножечко удивлённый.
" Уважаемая леди. Разрешите представиться — Гарольд Поттер. По воле обстоятельств наследник Вашего сына". Лёгкий полупоклон. Эх, хорошо, что в своё время смотрел "Три мушкетёра" и " Гардемаринов". Хотя бы видел, как это делается.
А леди, то за время заточения подрастеряла великосветские навыки. Вон оно, всё на лице написано. Даже рот открыла. Наверное, чтобы разразиться гневной тирадой о всяких грязнокровках и предателях. Но произнесла совсем другое:
— Чему обязана вашим посещением?
— Прибыл засвидетельствовать Вам своё почтение и обговорить некоторые незначительные хозяйственные вопросы.
— Почему Вы обращаетесь с этим ко мне. Ведь владелец дома теперь Вы, и хозяйственными вопросами занимается Кричер.
Эх, хороша чертовка! Сморит на меня как на домового эльфа. Всем своим видом показывает, что снизошла до разговора со мной только в силу обстоятельств. Будто не её только что освободили из забитого досками чулана. По мне что чулан, что портрет всё едино.
Н-да, видно конструктивного диалога не получится. Собираю валяющиеся на полу доски и подхожу к портрету с намерением снова его заколотить.
-Что Вы собираетесь делать?
-Как что! Заколотить Вас обратно и удалиться отсюда несолоно нахлебавшись.
-Как, как?
— Не получив желаемого результата. Вот как! Послушайте леди. Я не обучен всякого рода политесам. Я ещё представляю как вести себя в общении с такой ослепительной женщиной как Вы. То есть извините, сморкаться и ковырять в носу я не буду.
Но от всякого рода приплясываний ради бога увольте! Мне в общих чертах известно Ваша позиция. И я уже сделал некоторые шаги, способные, по моему мнению, помочь нам в нахождении общего языка. Например — закрыл дом для посторонних.
Леди! Я не аристократ в Вашем понимании. Я прибыл не для того чтобы лобызать ручки и сыпать комплименты. Я прибыл торговаться. Торговаться к обоюдной выгоде. У Вас есть то, что нужно мне. У меня есть то, что нужно Вам. Но понимания я не встретил. Поэтому я сейчас восстановлю статус-кво Вашего портрета и откланяюсь.
Вот это я завернул. С чего бы это меня так прорвало. Может, сказалось постоянное напряжение последних дней. И все с досады вылил на нарисованную тётку.
Нарисованная тётка между тем поднялась с кресла, и смотрела на меня, поджав губы.
Я, конечно, не собирался снова заколачивать её. Но если она сейчас уйдёт, забью двумя досками. Крест — накрест.
— Что Вы хотите?
_ Информации леди, только информации. Ну и советов, но это позже.
— И что Вы можете предложить мне?
— Возрождение рода Вас устроит? Я могу Вам точно пообещать, что ни сикля Дамблдору с его птичьим Орденом не достанется. Как впрочем, и Вашему старому знакомцу — Тому. Этот вопрос очень обширен. И я думаю, что мы к нему вернёмся после того как между нами возникнут более доверительные отношения.
— Хорошо. Но если Вы ответите на один вопрос.
-Да хоть на два.
— Кто Вы, Гарольд Поттер!?
Я всегда был самокритичен. Не боялся признавать ошибки ( правда только перед собой) и назвать себя тем кем являюсь. Так вот — я долбодятел!
В своём стремлении достичь цели и заполучить ценного союзника я забыл о своей внешней оболочке. Представляю картинку — восьмилетний недокормыш рассуждает о вещах, которые ему по определению знать не полагается. И от того, что тетка нарисованная, она не стала тупой. И в этом самом магомире штучки с вселением в чужие тела далеко не редкость.
А уж учитывая родовую направленность Блэков, что могла подумать Вальпурга? С кем она разговаривает? Ну, уж ни как не с представителем Света. А я еще сетовал, что леди растеряла свои великосветские замашки. Столько времени разговаривать неизвестно с кем и никак этого не показать.
Короче пришлось колоться. Конечно, весьма дозировано. Ни к чему леди знать много. Плохо будет спать. А кстати портреты спят?
Проговорили мы долго. Непонятно почему повеселевший Кричер замучился таскать мне кофе и бутерброды. Леди Блэк в своём портрете попивала нескончаемый кофе из нарисованной чашки.
Поведал нарисованной тёте о трудном Гарриковом житье-бытье. Продемонстрировал шрамы и неправильно сросшееся ухо (это Гарика Вернон в пятилетнем возрасте уму-разуму учил). Согласился, что большинство маглов — дерьмо. Порадовался, что тётя все-таки нарисованная, и значит Дурсли, да и много кто ещё поживут пока на этом свете. Договорились, что я составлю подробный список с интересующими меня вопросами, а леди Вальпурга с помощью домовика подготовит ответы, либо укажет источники, где эти ответы я найду сам.
Весьма довольный собой, с целым ворохом информации в голове был доставлен домовиком туда, откуда взяли. Тихонько зашёл в дом и уже вознамерился проскользнуть в свой чулан, как заметил в гостиной Петунию.
— Что-то случилось, тётя?
-Э-э, Гарри. Дело в том, что послезавтра первое сентября, и тебе надо будет ходить в школу. И ещё. Гарри, где твои очки?
Глава восьмая.
Гильденстерн.
Итак, Йозеф умирал. Или не умирал. Чёрт его знает! После непонятного сигнала из-за "Завесы" мысли о неотвратимом конце постоянно соскакивали на другое.
Неожиданно вспоминался конец тридцатых — начало сороковых, когда Организацию Туле, её основатели потихоньку задвигали в тень, делая её своеобразным кружком для избранных. На первый план стремительно выдвигалась новая игрушка Геллерта — Аненербе. Молодые и резвые поскакали в разные стороны, роя носами и выискивая лакомые куски.
Им же, старым испытанным товарищам оставалось в комфорте, в тиши лабораторий изучать добытое. В участии в экспедициях членам Туле было решительно отказано.
Вспоминался Гриндевальд, с его поистине братским отношением к членам кружка. Он не делал тайн, отвечая на самые сокровенные вопросы. Такое доверие накладывало огромную ответственность. И они гордились его доверием и этой ответственностью.
Много позже, изучая записи Геллерта хранящиеся в библиотеке Гилденстерн-холла, Йозеф нашёл лабораторный журнал, который вёл Гриндевальд, когда разрабатывал — Клятву Туле. Немного пафосный, безобидный с виду текст скрывал в себе целую серию магических клятв и обетов. Неприкосновенность информации была гарантированна.
Вспоминался странный товарищ Гриндевальда — британец Альбус. Не раз и не два в сопровождении Геллерта посещавший их лаборатории. Странный маг очень большой силы (это было видно из того как вели себя рядом с ним некоторые артефакты).
Их ссора перед началом войны, про которую Гриндевальд рассказывал усмехаясь.
Вспоминалось многое, мысли метались от одного к другому. О чём не думалось совсем — так это о смерти. Окончательно добили Йозефа начавшиеся сниться сны эротического содержания.
Наверное, это знак, рассуждал Йозеф. Зачем то нужно было, чтобы я, подойдя к последней черте, постоял у края, а затем повернул обратно. И если это судьба, то я думаю Геллерт не будет против.
-Тилдер! Рядом беззвучно появился старший домовик.
-Тилдер. Прикажи вынести мою кровать на балкон, а сам принеси мне экспонат N 111.
На балконе было прохладно, и эльфы укрыли Йозефа тёплым пледом. Экспонат N111 представлял собой непрозрачный зелёный камень, оправленный в блеклое серебро. Серебряные полоски переплетались, образуя причудливый узор.
Гилденстерн знал свойства камня, знал и его туземное название — Камень Жизни. Он даже рискнул в своё время на несколько экспериментов с Камнем, и впечатлённый по самое не могу, поклялся сам себе, не прикасаться к экспонату N111 без крайней необходимости.
Теперь эта крайняя необходимость, похоже, настала. Он устроился поудобнее на кровати и глубоко вздохнув, положил камень себе на грудь, к сердцу.
Приятная истома охватила тело, в голове появилась необычная лёгкость, воздух вокруг вдруг оказался пропитан восхитительными ароматами, Йозеф несколько раз глубоко вздохнул и, чувствуя, что теряет сознание, опустил артефакт.
Мир вокруг выглядел слегка подвявшим, но Йозеф знал, что это последствия работы артефакта.
Зато сам он будто скинул лет двадцать. Впрочем, почему как будто. Артефакт высасывал энергию из окружающего пространства и вливал её в объект приложения сил.
-Тилдер! Завтрак и газеты в малую гостиную!
Глава девятая.
Поттер.
С очками действительно получилось — не очень. Я их ни разу не одевал. Они, наверное, и сейчас валяются в чулане. Почему? Да потому, что со зрением у меня всё в порядке. Вполне возможно это последствия переноса. Но откровенничать об этом с Петунией не буду. Ограничился сухим:
-Так надо, тётя. Всё в порядке.
В школе мне понравилось. Особенно учительницы. Особенно та, что преподавала физкультуру. Очень уж она ладно скроена.
На уроках откровенно скучал. Большинство сведений сообщаемых педагогами было мной усвоено ещё в той жизни, пусть и на другом языке. От нечего делать скользил взглядом по головам одноклассников. Нет, я не применял легилименцию. Боже упаси, на детях то. Просто их эмоциональный фон был очень ярок, и любование им доставляло удовольствие.
Дадлик в школе старался не отсвечивать. Выходили мы с ним из дома одновременно, но добирался он до школы какими-то ему одному известными путями. Да и учился он на год старше.
До конца сентября над всем Литл — не помню-дальше-как стояло безоблачное небо. Я ходил в школу. Немного работал в саду (просто для собственного удовольствия), читал газеты. Да я начал читать газеты. Магические мне были пока не доступны, но и из магловской прессы узнавал много интересного. Особенно интересовался событиями на Родине. А там все, к сожалению, шло своим чередом.
Ещё раз посетил дом на Гримо. Удостоился почти трёхчасовой лекции на тему: Быт и нравы природной магической аристократии. Узнал много интересного. С тех пор фолиант под названием " Зерцало чести" стал для меня настольной книгой.
Поведение настоящего аристократа, по словам авторов книги, строилось исходя из пяти базовых принципов: не верь, не бойся, не проси, фильтруй базар и будь готов за этот базар ответить.
Не знаю как аристократы нынешние (книга датировалась 1600-каким то годом), а прошлые поколения были довольно крутыми ребятами, ну и девчатами конечно. Ведь правила распространялись на всех. Включая женщин и детей. Если следовать рекомендациям фолианта, то идеальным магоаристократом мог бы стать один мой знакомый из прежней жизни. Парень больше десяти лет провёл на крытке. И годы там, приучили его к разговору короткими, чёткими предложениями. Исключающими всякую двусмысленность. Там где от каждого слова зависит статус, а иногда и жизнь, много и цветасто не поговоришь.
До вхождения в большой магомир у меня ещё достаточно времени. Буду тренироваться.
Жизнь понемногу устаканивалась. Появилось время на раздумья о себе, об окружающем мире, о том, что меня ждёт в будущем. До появления в моей жизни основных проблем в виде Волди и Дамблдория оставалось три года. Много это или мало. Это много если ты готов к встрече с апонентами и тебе есть, что им противопоставить. И это чертовски мало если ты сопливый пацан, которого в силу сложившихся обстоятельств держат за полного лоха. Причём — все!
Да наверное этого времени хватит для того чтобы выработать чёткий стереотип поведения и железобетонно его придерживаться. И я даже уже вижу его примерный макет. Истинный природный аристократизм. Ни тени высокомерия, но в тоже время — чёткое определение себя в иерархической лестнице. Демократизм в общении — не имеющий и тени фамильярности. Дружелюбное, но ровное отношение к окружающим, независимо от статуса. Примерно так.
Но над всем этим благолепием довлеет одна проблема. Я никак не могу совместить свой разум пятидесятилетнего с телом и эмоциями ребёнка.
Сентябрьская идиллия закончилась большой проблемой. И имя ей — Пирс Полкинс.
Как я уже говорил, Дадлик в школе старался не приближаться ко мне близко, и домой мы ходили разными дорогами. Но не в этот раз.
Не знаю, что там, в юном Дурсле взыграло, но он в компании таких же малолетних дебилов встретил меня недалеко от дома и вознамерился побить. Четверо придурков на год, на два старше Гаррика решительно наехали на моё ещё не оправившееся от многолетнеё дистрофии тело. И получили.
Без применения палочки, без малейшего намёка на заклинания. Просто стихийным выбросом их отшвырнуло от меня и припечатало в стену какого-то ангара.
И пока неудавшиеся налётчики валялись в отключке, решил немного покопаться у них в бошках. С чего это они так охамели.
Исследование удивило. Трое, включая Дадлика припёрлись просто за компанию, элементарно поведшись на слабо. А вот четвёртый, тот самый Пирс оказался экземпляром прелюбопытнейшим.
В моём детстве, когда рыболовный сервис не был развит, приманку изготавливали сами рыболовы. В том числе и опарыша. Так вот копание в мозгах Пирса по ощущениям сравнимо с разведением этого вида рыбьей приманки.
Мерзость и зловоние. Распятые на дереве котята, сожженные заживо щенки, препарированные лягушки.
Ну, просто Зигмунд Рашер в детстве . Может добить его, пока не очухался. Сколько друзей наших меньших останется жить на этом свете.
Пока я решал судьбу Полкинса нападавшие зашевелились, и мне пришлось ретироваться. Поработаем— ка с дебилами индивидуально.
За свою продолжительную жизнь (интересно, а какого он года рождения), Тёмный Волдик набрался всяческих знаний. Нужных и не очень. В черепушку как в копилку укладывалось огромное количество знаний — авось, когда пригодятся. Вот и пригодились.
Дадлику я ничего корректировать не стал. Кузен у нас в этом смысле лицо неприкосновенное (вдруг Дамблдорий решит посетить). Просто оставил его на полчаса наедине с СсШшуриком. Ему хватит.
Двоим, просто подкорректировал жизненные установки. В сторону Кодекса юного строителя коммунизма. Может, вырастут достойными людьми.
С Пирсом вышло сложнее. Такой юный, и такой скользкий тип. Пришлось элементарно глушанут его в тёмном переулке лёгоньким Ступефаем, и оттащить для обработки в кусты.
Пока чистил эту выгребную яму, по недоразумению называемую мозгом устал порядочно. Мальчик оказался ещё тот фрукт. Сцены насилия, подсмотренные в жизни и по телевизору, помноженные на определённые свойства характера. Бесконтрольность и вседозволенность дома. Вот далеко неполные причины зарождения нового Чикатилы. Замучился подчищать. В определённый момент плюнул и стал чистить глобально, выматывая целые куски воспоминаний и эмоциональных переживаний, и заменяя их муляжами. Это конечно далеко меня не красит. Но пусть лучше идиотом останется, чем вырастет в вивисектора — любителя. Наскрёб этого дерьма почти трёхлитровую банку. Хорошо тару с собой захватил. Надо будет палочку продезинфицировать хорошенько.
Уложил подновлённого Полкинса в кустах поудобнее и от — правился домой — спать.
Глава десятая.
Поттер.
Магическая аристократия. Пугающее и одновременно притягивающее словосочетание. То, что, по мнению одних — основа основ магомира, а, по мнению других — тяжкие оковы на движении вперёд. Поговорить об аристократии госпожа Блэк любила. Чувствовалось, что по этой теме ей очень даже есть что сказать.
Слушая её излияния, сопоставляя с тем, что уже знал, постепенно сам для себя составлял картину той части магического общества, членами которой было большинство магов. В той или иной степени.
Мира, в котором предстоит жить. А может, чёрт возьми, и не только жить.
Взаимоотношения магоаристократии между собой были чётко расписаны неким негласным табелем о рангах. Писанные и не писаные правила, которого соблюдались неукоснительно. А если и не соблюдались, то исключение как раз подтверждает правило.
Верхушку этого генеалогического баобаба венчали великие рода: Мерлин, Моргана и Основатели. За ними те, которых можно назвать природной аристократией: современники и прямые потомки Великих: например — Блэки, Повереллы, Прюэты и как не странно Уизли. То, что Рональдов предок упорол мегакосяк и весь род до сих пор за него расплачивается, значения не имеет. Ну и конечно ещё достаточно большое количество угасших родов, названия которых сохранились только у всезнающих гоблинов.
Далее идут относительно новые рода — производные от природных и те, чьё основание не имеет легендарных оттенков. То есть конкретно известно, что например, тогда — такой-то основал такой-то род. Например — Малфои или Поттеры.
И на всё это накладывается множество нюансов. Браки, вассалитет и прочие заморочки.
На настоящий момент официально прямых наследников Великих не было. Формально многие могли называть себя потомками, но фактически это ничего не давало.
Например, когда Волди именовал себя наследником Слизерина, то формально был в своём праве, а фактически так и оставался полукровкой, которого не признали ни перстень, ни магия Рода.
И из этого вытанцовывалось весьма интересная коллизия: полукровка Волди практически заклеймил рабской печатью половину Британских магоаристократов, подарив им весьма скользкий статус.
Задайся он целью нагнуть своих клевретов по полной — и такая возможность у него есть.
Короче информация, изливаемая на меня Вальпургой, была обширна. Было над, чем подумать.
Конечно, возникает вопрос — а с чего это злобная леди так разоткровенничалась. Подозреваю, что тут сыграли свою роль следующие обстоятельства: проблемы с мужем и сыновьями немного сдвинули Вальпурге крышу, и она, являясь фактическим главой рода находясь от свалившихся на неё обстоятельств сильно не в себе, при помощи Родового перстня повыжигала с Гобелена всех кого считала недостойными. Почти десяток Блэков.
И хотя формально она была в своём праве, многие родственники, ушедшие в мир иной и обитавшие теперь на портретах, сильно обиделись.
И когда леди Блэк умерла — портретная община Гримо 12 не приняла её.
Оставшись в одиночестве, у неё было достаточно времени, чтобы взглянуть на некоторые вещи по другому, и оценить свои поступки.
Школа и самостоятельные изучение истории магии занимали всё моё время. Кроме того я начал ходить в секцию плавания. Моё далёкое от совершенства тело требовало помимо полноценного питания и разумных физических нагрузок.
Кстати с Пирсом всё было нормально. Не скажу, что он стал другим человеком, но внутренней агрессии в нём поубавилось. И то хлеб.
Это произошло в середине октября. Мерзейшая английская осень вдруг одумалась и подарила несколько погожих деньков. И в один из таких деньков, стоя на заднем дворе Дурслеева дома я вспомнил Змеиную горку. Ссашеса с подружкой и остальных ползучих. Захотелось увидеть их всех, посидеть на каменистом, нагретом скупым солнышком склоне. Закрыв глаза я представил вид, открывавшийся в вершины Горки и ... почувствовал под ногами каменистую осыпь.
Глава одиннадцатая.
Поттер.
— Вот это ни хрена себе! Да я полон талантов!
Безовсяких яких взял да аппарировал. А ну ка ещё. На Гримо! К Дурслям! Опять на Горку. Здорово. Никаких неприятных ощущений. Самочувствие во всех смыслах — отличное.
На Горке глобальных изменений не произошло. Змей не видно. Спят уже, наверное. А я так хотел с Ссешесом поболтать. Хотя о чём это я!? Серпентсортия! И собеседник готов.
А ну ка ещё один, и ещё. Раз уж снова сюда попал, то не мешало бы побродить по лесу. Благо с таким охранением опасаться нечего. И в сопровождении трёх шипящих телохранителей двинулся вглубь лесного массива.
Хорошо, что я блин, в Англии. Леса здесь все-таки пореже и поухоженее. В Сибири я бы так не погулял. А здесь иди себе спокойненько, огибая редкие завалы.
Пробираясь меж деревьев всё дальше подсознательно ощущал некий зов. Нечто, там, в глубине неустанно звало к себе. Словно приглашая на сбычу самых голубых мечт и раздачу самых розовых слонов (автор извините родом из того времени когда слова: голубой и розовый несли чисто эмоциональный окрас и к извращенцам отношения не имели).
Змеи скользили впереди и по бокам, прикрывая от возможных неприятностей.
Бурелом справа, бурелом слева, а между ними проход оставленный как будто специально для меня.
Иногда правда возникало ощущение, что приходится пробираться через какой-то невидимый заслон.
Давненько я не ходил по лесу. Даже подустал немного. Решив перекурить, поискал глазами, какой нибудь пенёк, но сопровождающие змеюки, словно почувствовали моё желание. Две из них переплелись в некое подобие кресла, а третий остался на страже. Ну, надо же. Прямо царь, какой — то.
Покачиваясь в удобном кресле, отдохнул. Попутно пошипев со змейками о погоде и окружающем пейзаже. Вполне приятные собеседники.
Дальнейший путь долго не продлился и закончился на большой поляне. Ровная, очевидно регулярно подстригаемая трава говорила об обитаемости этого места. А возвышавшийся на противоположном крае поляны дом, за красивой кованой оградой, не оставлял в этом сомнений.
Ворота были гостеприимно распахнуты, и в них стоял человек.
Мужчина лет пятидесяти. Седой, немного сгорбленный, но ещё вполне крепкий. В мантии. И это не оставляло никаких сомнений в его принадлежности.
Нормальный человек этот монструозный балахон вряд ли оденет. Хотя о чём это я? Сам— то кто!?
При виде меня, волшебник, а я не сомневался, что он — волшебник, приветливо замахал рукой, приглашая меня войти.
Он даже пошёл мне навстречу, но увидев змей, испуганно дёрнулся и отступил за ограду.
Понимая его опасения, скомандовал сопровождению держаться чуть позади, и пошёл к воротам. Возможно, это было довольно самоуверенно, но я мало опасался незнакомца. "Моя прелесть" чуть выглядывала из рукава, готовая к действию. А хвостатая охрана тем более не оставляла нападавшему шансов.
Незнакомец же видя моё приближение, широко улыбался, и держал руки на виду, подчёркивая дружелюбность намерений.
-Здравствуй мальчик. Что привело тебя к моему дому?
-Здравствуйте мистер. Просто гулял по лесу.
-Просто гулял по ЭТОМУ лесу!?
-Да мистер. Просто гулял по ЭТОМУ лесу.
— Ну что — же разреши представиться. Йозеф Гилденстерн. Хозяин Гилденстерн-холла. Ну а дом за моей спиной, как ты уже, наверное, догадался — Гилденстерн-холл.
-Очень приятно, мистер Гилденстерн. Поттер. Гарольд Поттер.
Э-э. Прости. Тот самый Поттер?
-Да мистер, тот самый.
Блин. Да я оказывается популярен как Алла Пугачёва. Оказался у чёрта на куличках и тут знают.
-Ну что же мистер Поттер. Весьма рад знакомству. Проходи в дом, раздели со мной трапезу, порадуй старика свежими новостями. Смею тебя уверить, опасаться в этом доме нечего. Тем более с таким-то сопровождением.
— Да я и не опасаюсь.
Странный старикан. Органолептические признаки говорят о его неопасности. Попробовал скользнуть по его мыслям, и был весьма удивлён и озадачен.
Эмоциональный фон, безусловно, отражал радость от встречи. Но за пёстрой радугой начиналась непролазная серая хмарь. Которая даже не позволяла к себе приблизиться. Силен, однако, дедульник
Дедульник между тем разошёлся не на шутку. Его разлагольтвования о радости встречи со мной становились всё эмоциональнее и цветистее.
-Ну что Вы, мистер Гильденстерн. Мне право неудобно.
-Что вы, что ты Гарольд! Это такое счастье. Тебя словно Господь послал. Да, что говорить — ты мне просто жизнь спас!
При этих словах Гилденстерна вокруг него вспыхнуло яркое голубое свечение. Магический кокон окутал его полностью и с тихим хлопком исчез.
Ни хрена себе! Дедок договорился до того, что признал передо мной Долг Жизни. Это серьёзно. И даже очень. Такими вещами не разбрасываются.
Гилденстерн и сам видимо слегка офигел от происшедшего. Но затем сразу успокоился, и продолжал щебетать дальше.
Уже в сумерках, подходя к дому Дурслей, я продолжал размышлять о произошедшем сегодня.
Странный парень этот Гилденстерн. Совершенно искренне рад был меня видеть. А после признания Долг Жизни причинить какой-то вред он мне просто не сможет. Да и отобедали мы на славу. Не говоря уж про приглашение посещать Гилденстерн-холл, когда вздумается и обещание царских подарков.
Но как говориться дьявол в деталях. В своих речевых оборотах Йозеф частенько поминал Господа и ни разу Мерлина. А ведь он, несомненно, волшебник и должно быть наоборот. И волшебной палочки его я не видел.
Кроме того, при всём радушии, дальше гостиной меня не пустили. Значит, есть, что скрывать.
Кроме того чувствовалось, что английский для него не родной. Я конечно не лингвист, а всё равно заметно.
И ещё! Он явно не аристократ. Ни под какие признаки подробно освещённые Вальпургой он не попадал.
А, что мне с этого. Да ничего катастрофичного. Наконец— то завёл знакомого волшебника. Живого имею в виду. Возможно, смогу использовать это с пользой для себя. Ведь наверняка у него имеется и библиотека и тренировочный зал. Так, что воспользуемся его приглашением по полной.
Глава двенадцатая.
Гилденстерн.
Свершилось. Он пришёл! Впервые на моей памяти через "Завесу" прошёл не её создатель. Оповещательные чары сработали, когда неизвестный волшебник оказался на границе первого круга.
А дальше случилось нечто невероятное. С замиранием сердца следил я за тем, как некто приближается к поместью через барьеры "Завесы".
Причём само заклинание не было нарушено. Неизвестный не разрушал неприступные барьеры, а словно находил в них, одному ему известные потайные калиточки, и через них проходил всё дальше и дальше.
Эмоции у меня были столь сильны, что я не подумав даже, что визитёр может быть опасен, кинулся его встречать.
И вот он — долгожданный миг! На дальнем краю поляны колыхнулись ветки, и на коротко стриженый газон ступил освободитель.
Вернее сначала на поляне показались два здоровенных магических крайта. Размеры змеев поражали. Их головы возвышались над землёй более чем на полтора метра. А затем из лесу вышел и их хозяин. Худой черноволосый мальчик в магловской одежде.
Мальчишка остановился на несколько минут, рассматривая поместье, а затем, увидев меня, решительно двинулся к воротам.
Странная штука — жизнь. Казалось бы, только что я радовался тому, что наконец-то прервалось моё одиночество. А вот, теперь и сам не знаю, не рановато ли?
С одной стороны никаких угроз мой новый знакомый в себе не нёс. А с другой!? Уж очень странный мальчик, этот Гарри Поттер.
Внешне эта странность ничем не проявлялась. Обычный мальчишка. Но и, наверное, всё.
Внимательный, не детский взгляд. Спокойная манера разговора, более присущая умудрённому жизненным опытом человеку.
Необычного вида палочка, напоминающая застывшую змею. При виде Поттеровой палочки, кстати, сразу же мелькнула мысль, что нечто подобное я когда-то видел.
А его сопровождение! Три самых настоящих магических крайта. Причём складывалось стойкое убеждение, что он общается с ними невербально. А ведь это дорогого стоит.
И наконец, его магия. Прущая через край сила, способная при правильном использовании привести её обладателя очень высоко. Магические безделушки, там и сям расставленные в гостиной прямо-таки купались в лучах этой силы, впитывая её живительную энергию.
Хорошо еще, что я при встрече, не совсем контролируя эмоциональные всплески, и находясь под впечатлением от произошедшего признал по отношению к Поттеру Долг Жизни. Тем самым гарантировав мальчишке безопасность. А то чёрт его знает, как бы повёл себя этот странный малец и самое главное его хвостатые телохранители.
Ну да ладно. Как бы то ни было, будем считать, что встреча прошла успешно. Мы мило поболтали за обедом. Причём говорил в основном — я. Гарри тактично молчал, изредка задавая вовсе уж невинные вопросы. И вообще за всё время он умудрился практически ничего мне о себе не сказать. Кроме того, что он действительно Гарри Поттер. Тот самый.
Ближе к вечеру Поттер сославшись на необходимость попасть, домой пораньше, отбыл, твёрдо пообещав в скором будущем навестить старика.
Я понимал, что разговор наш получился сумбурным и малоинформативным. В основном голые эмоции с моей стороны. Но в то же время некое внутреннее убеждение говорило мне, что это наша далеко не последняя встреча.
И уже отходя ко сну, я все-таки сформулировал ту мысль, что ворочалась у меня в подсознании с того самого момента как я увидел выходящего из лесу мальчишку — я вляпался. И во что— то очень серьёзное.
Глава тринадцатая.
Поттер.
Между тем наступила зима. А там не за горами и Новый Год. Надо будет не забыть и заказать себе на рождество Деда-Мороза с подарками. Не от Дурслей же подарочка ожидать. Хотя, скорее всего с Дедами у них тут напряжёнка. А Санта это как-то западло.
В школе всё было ровно. Используя богатый житейский опыт, отношения с одноклассниками и учителями удалось наладить вполне сносные.
Дражайшие родственнички же всё более и более напрягали. Даже регулярные встречи за ужином, и мои попытки легонько влиять на их серое вещество, напряжённости не ослабляли. Очевидно, назревал кризис в отношениях, и его надо было использовать на свою пользу. Знать бы ещё как?
Может быть, тут дело было не только в Дурслях, но и во мне. Любые намёки на послабление режима для домочадцев поднимали во мне внутреннюю бурю протеста.
Даже вот сегодня, идя домой под декабрьским то ли снегом, то ли дождём, вспомнил, в чём в такую погоду ходил прежний Гаррик. Хорошо, что при входе мне из Дурслей никто не попался. Прибил бы, не задумываясь.
Наши посиделки с Вальпургой становились уже традицией. Практически каждый вечер я проводил в компании портрета и Кричера. Слушал бесконечные рассказы леди Блэк о прежней жизни, попивал кофий и играл с Кричером в дурака. Домовик кстати играл довольно сносно, и даже иногда у меня выигрывал.
Дом на Гримо старательный Эльф давно уже привёл в порядок, но я продолжал довольствоваться небольшой гостиной на первом этаже. Ну не лежала у меня душа к родовому гнезду Блэков. Наверное, чтобы полюбить этот дом, надо в нём родиться.
Посетил несколько раз и боевой зал Блэков. Оборудование конечно на любой вкус. И то есть, и сё. Не хватает только одного — толкового учителя, который бы всё разъяснил и проконтролировал.
Конечно, доставшаяся мне в нагрузку память Волди хранила немало различных заклинаний. Но во первых палочка у меня, мягко говоря нестандартная, а во вторых, в работе с палочкой многое определяет мышечная память наработанная годами — а вот она то как раз мне и не передалась.
Поэтому пока погодим. Всему, как говориться своё время.
Пару раз посетил Гилденстерна. Старик был искренне рад меня видеть, но разговора у нас не клеилось. Было видно, что Йозефа так и распирает от желания мне, что-то рассказать. Но как это сделать он ещё не придумал.
А я и не настаивал. Мне просто приятно было находиться в его обществе. Он разговаривал со мной как с равным. Без притворства и амикошонства. Кроме того меня допустили таки в библиотеку, и я нашёл там немало интересного. Правда подборка литературы была какая-то однобокая. В основном всё по артефакторике. Но и это меня заинтересовало. Тем более, что мне попалась парочка книг из цикла — "Артефакторика для чайников".
В конце декабря произошло событие, надолго поднявшее моё настроение на поистине заоблачную высоту. Выходя после уроков с территории школьного городка, я заметил стоящего под деревьями странно одетого мужчину. Палочка в его руках не оставляла сомнений в его принадлежности, а то, что он стоял не прячась наводило на мысли об использовании маглоотводящих чар. Мужик явно кого— то напоминал, Но вот кого? Посторонние обитатели магомира и знать не знали о месте моего нахождения. А кто знал. Правильно. Дамблдорий и его прикентовка. И мужик, скорее всего это — Наземникус Флетчер, ворюга и алкаш, используемый Дамбиком для всяких делишек, в том числе и для слежки за Гарриком.
Волшебник явно кого-то высматривал в толпе проходящих мимо ребятишек. Уж не меня ли? Вообще— то подобные встречи в мои планы не входили, и я попытался скрыться в школьном дворе. Но не тут — то было.
С криком: "А, вот ты где"! мужик подскочил ко мне и схватил за руку. Обдав ядрёными запахами перегара и чеснока.
Я сначала опешил, а затем заорав во всё горло: " Помогите! Помогите! Педофилы детей воруют", невербальным "Фините" снял с нападающего магоотвлекающие чары.
К чести английских обывателей, среагировали они почти мгновенно. Сразу двое проходящих мимо взрослых бросились мне на помощь. Один из них, крепкий мужчина в строительной униформе, без лишних слов врезал Наземникусу в челюсть, а затем, подхватив меня, переместил себе за спину. Второй — по виду клерк, подбежав, саданул упавшего волшебника ногой в бок, и, не переставая его пинать, рявкнул на уже начинающую собираться толпу: "Быстро позвоните в полицию"!
Я хотел было подольше задержаться на этом празднике жизни, нечасто выпадают такие приятные моменты, но затем по здравому размышлению решил все-таки ретироваться.
После веселухи начнутся вопросы. А оно мне надо?
Глава четырнадцатая.
Локконс.
Гольдхер Локконс любил свою работу. Она позволяла ему в полной мере насладиться пусть небольшой, но властью над магловским стадом. Гольдхер Локконс был обливейтером Министерства Магии Британии. И не просто обливейтером, а старшим группы.
И пусть группа состояла всего из трёх волшебников, включая самого Гольдхера, но его заслуги в нелёгком деле защиты Статуса Секретности хорошо оплачивались, и даже были оценёны орденом Мерлина третьей степени. Что позволяло надеяться на политическую карьеру в будущем.
Поэтому вызов, поступивший уже в конце смены, не застал Локконса в врасплох, хотя и позабавил — раздолбай Наземникус попал в магловский полицейский участок, и его требовалось оттуда забрать. Ну и заодно подчистить там всё. Статус Секретности превыше всего!
Сидевший на стуле в дежурной части полицейского участка Флетчер выглядел препогано. Распухший нос, знатные синяки под глазами и скособоченная фигура, говорили о том, что маглы постарались на славу.
Оставив напарников разбираться в дежурной части Гольдхер поднялся в кабинет к начальнику, чтобы забрать относящиеся к задержанию бумаги и почисти память магловским полицейским задержавшим Наземникуса.
Заобливейтив для страховки всех находившихся на втором этаже полицейских, Локконс спустился вниз и застал странную картину. Флетчер валялся на полу, пытаясь закрыть голову руками, а Шейл Фамос и Ирвинг Грасс волтузили его ногами.
-Эй! Вы что это делаете!? Прекратить! Немедленно прекратить!
-Шеф. Да вы только посмотрите, чем этот ублюдок занимался. Маглы его в педофилии обвиняют. Детишек тварь около школы подкарауливал.
-Детишек? Детишек это плохо.
Локконс подошёл к скулящему на полу Наземникусу и тоже пнул его.
-Здесь всё чисто? Тогда тащите его в Мунго. Пусть подлатают и передают ребятам Боунс. Такими делами они занимаются.
Уже в больнице, предупредив дежурного врача, что Флетчером могут заинтересоваться подчинённые мадам Боунс, Гольдхер подошёл к привязанному к кровати Наземникусу. Время от времени у них возникали общие дела и они слегка приятельствовали.
-Какого чёрта, Флетчер! Как тебя угораздило?
-Гольдхер, дружище.
Наземникус еле шевелил разбитыми губами.
— Срочно сообщи обо мне Дамблдору. Пусть заберёт меня отсюда.
— Да, да конечно. Обязательно сообщу.
В голове у Локконса словно щелкнуло, и сложился некий пазл. Флетчер ближайший подручный Дамблдора, по крайней мере, он сам об этом неоднократно говорил. Про Дамблдора же говорят, что он в молодости здорово увлекался мужчинами, а под старость значит, на мальчиков потянуло. И если Флетчер просит сообщить Директору, значит Директор в курсе, чем Наземникус занимался около магловской школы. И это скверно. Очень скверно. Поскольку теперь и Локконс посвящён в эту тайну, а значит жизни его — сикль цена. Великий Светлый волшебник прихлопнет его как муху, и следов не найдут.
Мысли эти вихрем промчались в голове у Гольдхера. Что-же делать. Как что! Применять профессиональные навыки.
-Прости дружище Флетчер, но — Обливейт Максима. Меньше помнишь, крепче спишь!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
