Соломинка

Когда-то Энакин так хотел вырваться на свободу, а оказалось, что заполучив ее, он остался в гордом одиночестве.

Не знающий, что и предпринять Энакин уже даже решил принять предложение Палпатина, и сходить с канцлером в Оперу — опять давали какую-то нудятину, которую татуинец считал даром потраченным временем.

Однако планы пришлось изменить: Падме устраивала небольшой прием, и одолеваемый паранойей Скайуокер не смог оставить ее одну.

Среди приглашенных неожиданно оказался и вернувшийся с фронта Оби-Ван — и Скайуокер вновь поразился, увидев его живьем, а не на голограмме. Кеноби пришел одетым в полный мандалорский доспех алого цвета с оранжевыми вставками, и клоны, сопровождающие его почетным караулом, смотрели на джедая, как на живое божество. Коди следил за всеми вокруг цепкими глазами, не снимая руки с бластера, а Скайуокеру вспомнилось, что говорили в Храме: в последние полгода на Кеноби так и сыпались покушения, апофеозом которых являлось нападение ситхов.

А самого Энакина только Вентресс изредка навещала, словно потеряв к нему интерес.

На приеме собрались те, кого Скайуокер знал, благодаря Падме или Оби-Вану, поэтому он мог более-менее поддерживать разговор. А в разгар неформальной беседы на комлинк Кеноби неожиданно пришел сигнал. Скайуокер решил, что это что-то срочное, поэтому вид явно страдающего Винду заставил изумиться.

— Оби-Ван, — тяжело вздохнул корун, — планы изменились. Завтра с утра... А! Что тут объяснять! Трасия вернулась. И она опять беременна!

Запись прервалась, присутствующие с огромным интересом уставились на закатывающего глаза магистра.

— Оби-Ван? — на правах близкого друга Бейл решил попробовать разузнать явно пикантные подробности происходящего. — Это что такое было?

Кеноби вздохнул, но отвертеться явно не получалось.

— Мастер-джедай Трасия Чо Лим вернулась из Неизведанных регионов. Судя по всему, опять с прибавлением.

Падме и Бейл переглянулись, Скайуокер очнулся от тягостных размышлений: видеть Кеноби и не иметь возможности с ним нормально пообщаться было мучительно.

— Еще раз? — решил уточнить Бейл. — Прибавление? Но ведь джедаям запрещено вступать в брак! За это изгоняют!

— Кто вам сказал? — неожиданно нахмурился Кеноби, и Органа растерянно пожал плечами.

— Всем известно. Джедаи не вступают в брак. Не так ли, рыцарь Скайуокер? — обратился за поддержкой сенатор. Рыцарь слегка покраснел, но кивнул. — И что с ней будет? Ее изгонят? — заинтересовался альдераанец, а у Скайуокера по спине потек холодный пот. Кеноби изумленно посмотрел на своего друга.

— Великая Сила! Бейл. С чего ты взял такую глупость?

— Но ведь браки запрещены... — неожиданно выпалил Энакин, и Кеноби выпрямил и так прямую спину. Вроде неуловимая мелочь, но Скайуокер рефлекторно подобрался: сейчас на него смотрел не Оби-Ван, не мастер Кеноби, а один из магистров Ордена и член Высшего Совета.

— Рыцарь Скайуокер, — голосом Оби-Вана можно было резать, как ножом, — произнесите третью строку Кодекса.

— Нет неведения, есть знание, — выпалил тот. Кеноби слегка кивнул.

— Что в Кодексе говорится о браках?

— Ничего... — медленно произнес Скайуокер, ничего не понимая.

— Что говорится в Уставе о браках и семьях? — продолжил допрос Кеноби, и Падме с Бейлом украдкой переглянулись: Скайуокер смотрел на своего бывшего мастера, как кролик на удава.

— Вступление в брак не одобряется, — напряг память Скайуокер.

— Не одобряется без чего? — поднял бровь джедай. Энакин беспомощно промолчал. — Я вам отвечу, рыцарь Скайуокер. Без разрешения.

— А почему джедаям вообще необходимо разрешение? — недоуменно поинтересовался Бейл. — Что в этом такого? И эти ваши непривязанности?

Кеноби неприятно усмехнулся.

— Бейл. Кто твоя супруга?

— Королева Альдераана, — пожал плечами Органа.

— И сам ты вице-король и сенатор. Не так ли? У вас есть общие интересы. Вы знакомы друг с другом. Вы знаете друг друга... Потому что общаетесь, живете вместе, работаете. Не так ли?

— Да, — с явной гордостью ответил сенатор.

— А теперь представь, что ты женился на рыцаре или мастере. Твоя супруга выросла в совершенно других условиях: ничего личного, вся ее жизнь посвящена служению другим. Она постоянно на миссиях, а они могут быть опасны — иногда нельзя даже весточку послать. И это тянется месяцами... Годами. К примеру, миссия на Мандалоре заняла год. Мы жили в канавах и ели подножный корм, а за нами шли отряды убийц. Твоя супруга будет подчинятся воле Сената, в котором ты работаешь — куда пошлют, туда и направится. Видеться будете редко. Знать что-то о друг друге? Для этого необходимо время, которого у вас не будет. И это так... Самый простой вариант.

Падме подалась вперед, напряженно слушая.

— Джедая могут убить. Искалечить, — ровный голос Кеноби звучал в полной тишине. — Продать в рабство. Использовать для целей, неприемлемых обществом. Он может пропасть без вести. Ты будешь ждать свою любимую месяцами, годами... зная о таких перспективах, что она может не вернуться? А теперь о непривязанностях. Представь, что кого-то из вас взяли в заложники. Что ты будешь делать? Ты сможешь пожертвовать одним разумным, чтобы спасти десяток? Или самому пойти на смерть? А ведь сейчас идет война. Поэтому браки... не одобряются. И касается это в первую очередь тех, кто постоянно в разъездах — то есть дипломатов. Мы должны быть беспристрастны. А брак — это прекрасный способ политического давления. В первую очередь.

Падме сидела, словно палку проглотив. Скайуокер застыл. Мешочек с косой казался раскаленным.

— Это, конечно, крайний вариант, — устало вздохнул Кеноби,— но и такое бывает. Трасия — прекрасный дипломат, целитель и исследователь. Она очень... неортодоксальна, хотя и является близким другом Мейса Винду.

— И в чем это выражается? — прокашлялся Органа.

— Она крайне неразборчива в связях, — махнул рукой джедай, — а еще несколько раз выходила замуж. Естественно, с последствиями в виде детей. Хорошо хоть, мозгов хватает развестись, и ей нельзя поставить в вину многомужество. А то и так головной боли хватает.

— И что с ней будет? — поинтересовалась Падме, бросив на своего супруга странный взгляд. Кеноби хихикнул.

— Да ничего такого. Винду будет долго распинаться о подобающем поведении, читать мораль... Назначит ей ясельный долг до конца беременности. Минимум. Будет долго возмущаться. Трасия похвастается успехами своих падаванов, возможно возьмет кого-то еще. И снова улетит неизвестно куда. Вот и все.

— А... Исключение? — пролепетал Скайуокер. Кеноби поджал губы.

— Рыцарь Скайуокер! Что вы делали на занятиях? Какое исключение? Целибат и прочие крайности отменили несколько веков назад. Если джедай хочет вступить в брак — он должен получить разрешение, только и всего! Чтобы политики не придирались! Как магистр Ки-Ади-Мунди. У него пять жен и восемь детей. Да, видит он их нечасто, но никто не жалуется. У нас Орден, а не... Не!

— Простите, — пролепетал выбитый из колеи рыцарь. — Я не знал.

Кеноби встал, осуждающе покачав головой.

— Нет неведения, есть знание, — наставительно произнес он. — Недостаток информации может быть опасен. Можно попасть в беду по незнанию...

Скайуокер покраснел. Уже. И сказать никому нельзя — такой позор.

— Поэтому спрашивайте. Узнавайте. Вам всегда помогут, рыцарь Скайуокер... Надо только спросить.

Кеноби откланялся и ушел в сопровождении целого отряда клонов, а Энакин остался, погрузившись в размышления.

Действительно. Почему он решил, что его непременно исключат? И вообще, почему он ни разу не спросил... А ведь Ки-Ади-Мунди постоянно перед глазами.

Почему?

Мог ведь задать вопрос. Но Оби-Ван никогда не лез в душу, а он никогда ничего о себе не говорил и почти ничего не спрашивал.

Зато постоянно жаловался.

Остаток вечера прошел как в тумане. Отвечающего невпопад Скайуокера перестали тормошить, оставив в покое, обсуждения завертелись вокруг исключительно политических тем.

Размышляющий Энакин слушал их, отмечая краем сознания, что вообще-то почти все понимает. Перед глазами встала Падме, небрежно от него отмахнувшаяся, когда он решил высказать свое мнение по какой-то политической проблеме. Дескать, он молод и ничего не понимает. А она сильно старше? Вспомнился Оби-Ван, пытавшийся вбить в не желающего учиться падавана хоть какие-то основы дипломатии. Бесчисленные миссии, на которых Кеноби приходилось идти на уступки и прогибаться — потому что Скайуокер даже не удосужился прочитать краткую справку о культурных особенностях обитателей очередной планеты, попросившей джедаев о помощи. Еще бы! А зачем? Не Избранного это дело — в мелкие дрязги вникать. Для этого мастер есть — вот он пусть и отдувается.

В очередной раз стало нестерпимо стыдно. И он еще орал, что готов стать рыцарем? А смог бы он как Оби-Ван: один, давление со всех сторон, на руках падаван и миссии одна другой сложнее. Свое прозвище Кеноби получил не зря. Это Скайуокер знал абсолютно точно.

Падме давно ушла спать, махнув на него рукой, а Энакин сидел в закутке, перебирая пальцами бусинки косички, и понимал, что они совсем друг друга не знают.

Элементарное: любимый цвет, любимое блюдо... Что вообще нравится или нет. А Кеноби постоянно поздравляет Сатин с Днем рождения... И дарит при оказии любимые цветы. И на Мандалор его послали, потому что и культуру знает, и язык... И знакомых с врагами полно.

Неожиданно с холодком подумалось, что лекция о браках произносилась специально для него. Что Кеноби знает, просто молчит, уважая его личный выбор. Что пытается помочь идиоту-ученику сделать все правильно — даже после отказа Скайуокера.

Энакин грустно смотрел на косичку в ладони, понимая, что выход всегда был перед глазами, только он не желал его видеть.

Что ж... Пресса называет его Героем без страха. Пора оправдать это прозвище.

Пора.

Энакин долго подбирал слова, искренне сожалея, что Сила не наградила его таким же хорошо подвешенным языком, как у его бывшего мастера. Процесс шел тяжело, но парень справился, и к назначенному сроку все было готово.

Разбирательство прошло именно так, как и предсказывал Кеноби. Трасия — привлекательная невысокая женщина — вышла из Зала совета веселая и ни капли не боящаяся наказания, которое ей назначили: полтора года ясельного долга.

Ее окружили разномастные падаваны — сразу трое, — и Трасия неторопливо засеменила прочь, провожаемая завистливым взглядом ждущего своей очереди Скайуокера.

Стражи кивнули, и Энакин, собравшись с духом, предстал перед изучающими взглядами магистров.

— Что привело тебя к нам, рыцарь Скайуокер? — в голосе Винду слышалось явное раздражение. Раньше Энакин обязательно принял бы это на свой счет, а теперь он ясно видел, что корун замучен войной и борьбой с Сенатом, что он только что всласть оторвался на смиренно выслушавшей его гневные нотации Трасии, пославшей своему другу воздушный поцелуй, и еще не остыл, что у него зверски болит голова, а это только начало дня...

— Уважаемые магистры, — поклонился Скайуокер, вызвав изумленные переглядывания. — Я прошу вас выслушать меня.

Он глубоко вздохнул и крепко сжал кулак, в котором была зажата косичка, источающая приятное тепло.

— Год назад вы посвятили меня в рыцари, хотя я даже не прошел испытания. Сейчас я понимаю, что в тот момент сложились особые обстоятельства, однако в гордыне своей в тот момент я решил, что готов. И совершил самую грандиозную ошибку в жизни — поставил свое эго выше учения и учителя.

Кеноби замер, превратившись в статую, остальные магистры — присутствующие во плоти и в виде голограмм — начали переглядываться. Винду изумленно уставился на Скайуокера, явно не веря своим глазам и ушам. Сгорбленный Йода, смотрящий куда-то вдаль, очнулся от размышлений, и Энакин почувствовал на себе пронизывающий взгляд гранд-магистра.

— Я был не готов, что и подтвердил своим воистину отвратительным поведением, в котором искренне раскаиваюсь. И считаю, что не заслуживаю звания рыцаря. Гранд-магистр... — Энакин поклонился Йоде. — Магистр Винду... — еще один поклон. — Мастера... Я прошу вас позволить мне продолжить свое обучение.

— Что ты имеешь в виду, рыцарь Скайуокер? — нахмурился Винду. Скайуокер сделал шаг вперед и опустился на колени перед креслом Оби-Вана.

— Мастер Кеноби. Годы назад вы взяли меня в падаваны, невзирая на перенесенное горе, исполняя данное мастеру Джинну слово. Я был глуп и не оценил вашу жертву, что вылилось в закономерный отвратительный итог. Сейчас, проведя время вдали, я вижу, скольким вещам вы меня обучили и сколько еще мне необходимо узнать. Мастер Кеноби... Прошу вас принять меня в падаваны. Это осознанный шаг, продиктованный Силой и моим сердцем.

В Зале установилась полная изумления тишина, пространство еле видимо колыхалось — настолько помещение наполнилось Силой. Кеноби встал, сделав шаг вперед на подкашивающихся ногах. Он осторожно протянул руки со слегка подрагивающими пальцами, отделил прядь волос на правом виске и принялся заплетать короткую косичку. Подошедший Пло Кун протянул на ладони белую бусинку, которой Кеноби скрепил волосы.

Он бережно поднял Энакина с колен и повернулся к мастерам.

— Уважаемый Совет... — голос Оби-Вана дрожал, но с каждым словом набирал силу. — Я, мастер Кеноби, беру Энакина Скайуокера в падаваны.

— Согласен я... — хрипло прокаркал Йода, в глазах которого Скайуокер с изумлением увидел слезы. — Радостно мне. Сегодня моя линия пополнилась еще один ростком.

Кеноби слабо улыбнулся, Скайуокер едва не заплакал от счастья, чувствуя, как вновь наполняется жизнью почти усохшая ученическая связь.

Винду покачал головой.

— Да... Умеешь ты удивить, падаван Скайуокер. Учти. Теперь спрос с тебя будет повышенный.

— Я понимаю, мастер Винду, и полностью согласен, — вновь поклонился Энакин.

— Хорошо. Что ж... Что у нас дальше? Мастер Кеноби?

— Уважаемые мастера, — пришедший в себя от потрясения Оби-Ван принял деловой вид. — Я получил крайне настораживающую информацию, напрямую подтверждающую данную некогда графом Дуку информацию.

Рука Кеноби нырнула за пазуху и вытащила стеклянную колбочку, наполненную прозрачным гелем, в котором что-то плавало.

— Этот чип был извлечен из одного из погибших клонов...

Скайуокер стоял чуть позади своего мастера и улыбался, чувствуя, как светлеет на душе. Он поговорит с Оби-Ваном и расскажет ему все. Начиная со случившегося на Татуине. И обязательно попросит разрешения на брак... Чтобы никто не смог ничего сказать против.

Больше он не пойдет на поводу у своего эгоизма. Хватит.

Интересно... Что скажут Падме и Палпатин, когда узнают?

Эпилог

Канцлер недоуменно моргнул, слегка наклонив голову к плечу. Посмотрел. Снова моргнул. Пожевал губами, видимо, решая: мерещится или нет.

Счастливый до невозможности Энакин терпеливо ждал.

Палпатин вздохнул, пытаясь подобрать разбегающиеся слова. Вид давно запланированного в ученики парня, гордо демонстрирующего свисающую с виска и немного прячущуюся в густых кудрях куцую падаванскую косичку, стал для ситха ударом в самое сердце.