Война князей. Книга I Властелин огня

Война Князей

Книга I.

Властелин Огня

Алексей Вязовский

Глава 1

Звонок о возгорании в Доме на Набережной поступил к нам на пульт в 12:10. Уже через четыре минуты обе дежурные машины выскочили из депо и помчались по Знаменке в сторону Большого Каменного моста. Водители, заслышав вой сирен, тревожно оборачивались и послушно уступали дорогу. Проскочив на красный свет оживленный перекресток и Москву-реку, мы завернули во двор. Тут уже толпились сотни растерянных, паникующих людей. Я окинул взглядом знакомый дом. Первый советский правительственный жилой комплекс. Огромный, двенадцатиэтажный, с двумя широкими "крыльями". Выкрашен в унылый серый цвет. Кто тут только не жил за долгие годы — члены ЦК, сотрудники НКВД, деятели культуры... Вон вся стена увешана памятными досками.

Дым валит из распахнутых окон правого крыла, так, что даже солнца не видно. Ну, молодцы, — пустили кислород. Они бы еще бензина плеснули в пламя.

Напарник мой, Витя Жигунов — полноватый, с ранними залысинами весельчак — заметив распахнутые окна, тихо матерится. Отрытого огня не видно, но это ничего не значит. Вокруг суетятся люди, консьержки выводят жильцов. Ревет сирена пожарной сигнализации.

— Нет, ты посмотри Темыч! — Жигунов, надевая на спину баллон со сжатым воздухом, кивнул в сторону парочки подростков, что снимает нас на камеру телефона — Устроили, тут понимаешь, реалити шоу. А ну брысь...!

Темыч — это я. Артем Федоров. Тридцать три года. Возраст Христа. Не был. Не состоял. Не привлекался. Зато служил в армии, воевал в горячих точках, после демобилизации, помыкавшись по разным работам, пошел в МЧС. Пять лет тушу пожары, но чтобы такой "элитный"...

— Значит так, парни — к нам запыхавшись, подбегает наш начальник, Дмитрий Павлович Мезенцев. Трет ежик седых волос, надевает подшлемник и каску — Возгорание на предпоследнем, одиннадцатом этаже. Все знаете, какой дом будем тушить?

Мы дружно киваем. Буржуйские хоромы, позолота, квадратный метр по миллиону рублей. И вперемешку с "элиткой" — квартиры "старожилов", забитые разной рухлядью и хламом. А еще деревянные перекрытия полов и чердаков, черные выходы на лестницы "для прислуги". Плюс к этому строительные материалы родом из 90-х.

— Я уже вызвал подмогу из 7-й части. Первая и вторая тройка — разведка. Третья и четвертая — эвакуируем людей. Остальные разворачивают гидранты и готовят стволы. Бегом парни, бегом!

Бойцы из второго расчета, прибывшие чуть раньше нас, уже тянут рукава мимо припаркованных во дворе машин. А там сплошь дорогие иномарки — поршаки, мерсы, лексусы... Я вижу как один из пожарных "случайно" локтем сворачивает боковое зеркало у красного спорткара. Да... Не любят у нас богачей.

Быстрым шагом мы по широким лестницам практически пустого дома поднимаемся на десятый этаж. Людей не видно, лифты обесточены. Дыма становится все больше, наверху горит какая-то ядовитая дрянь. Дважды мы встречаем бегущих навстречу людей — мужчину в форме охранника и пожилую женщину. Они сильно кашляют, обоих забирает пожарный из соседней тройки. Наконец, доходим до очага возгорания. Горит сразу несколько квартир. И все полыхает будь здоров. А главное — уже занялся подвесной потолок в боковых коридорах. Ладно, работа привычная. Сначала ищем людей. Столько раз было, что человек впадает в ступор. Ему спасаться надо, а он скукожился под кроватью, закрыл руками голову и воет. Вот таких мы и разыскиваем.

Дошли до очага возгорания. Чувствую, что даже в БОПе стало прилично припекать. Рядом идет Витька, хрипит под маской. Вдыхать легко — сжатый воздух сам в легкие просится. А выдыхать приходится с усилием. Шипим прямо как Дарт Вейдер из Звездных Войн.

/БОП — боевая одежда пожарного. Штаны, куртка, шлем с подшлемником, специальная обувь и перчатки, а также снаряжение (топоры, краги, ремни, пояса...)/

Вдалеке начинает рушиться подвесной потолок. Дальше нам ходу пока нет — хотя проверить надо кровь из носу. Возвращаемся на 10-й этаж. Тут уже змеятся рукава, парни обдают нас водой. Хо-ро-шо!

Пока я отряхиваюсь, рядом начинается какая-то суета, раздается женский крик. Тоненькая блондинка в коротком синим платьице, размазывая слезы и косметику, рвется к нам. Ее держит охранник. Вокруг уже полно дыма, женщина кашляет.

— Кто пустил?! — грозно рычит Мезенцев

— Там мама, спасите маму!

— Где? — начальник подскакивает к девушке и дает ей вдохнуть из маски

— В 101-й квартире. Она не ходячая!

— Ключи — Мезенцев трясет девушку — Давай ключи!

— Вот они! — блондинка подает нам ключ-связку с сердечком.

Я, матерясь, дергаю за рукав Мезенцева — Мы побежали!

— Так, работает тройка Федорова — Мезенцев раздает указания — Остальные готовят водную атаку. Шевелитесь!

— Живей, Тема! — мы с Жигуном тащим на себе два топора, два лома и запасной комплект дыхательного аппарата. Сквозь огонь добегаем до входа в 101-ю квартиру. Замок от жара перекосило, начинаем ломом выбивать дверь. Слава богу, она не железная. Дом элитный, под охраной, просто так даже во двор не попадешь. До нас уже добивают струи воды, так что работать можно.

Наконец, мы вскрываем дверь и видим пожилую женщину в халате, что приползла прямо ко входу. Она сильно кашляет. Тут же надеваем на нее дыхательный аппарат.

— Витя, Андрей — тащите женщину вниз — я машу рукой в сторону лестничной клетки — А я осмотрю квартиру.

Без этого никак. Паникующие жители часто забывают домашних животных. Да и по инструкции положено. Задымление растет, жар нарастает. Наконец, большая трехкомнатная квартира осмотрена, и я иду на выход. Уже выходя в коридор, слышу над головой какой-то громкий треск, по каске и плечам что-то сильно бьет. Падаю прямо на пол. В голове гудит, во рту привкус крови. Похоже, обвалились антресоли над коридором. Лишь бы не рухнул потолок. Тогда конец! Пытаюсь подняться — не получается. Сверху что-то давит. Вокруг горят обломки. Пожар разгорается. Меня опять что-то сильно бьет, я теряю сознание. И тут же прихожу в себя от жгучей боли. Вокруг такое пламя, что термостойкий костюм пожарного начинает прогорать. Под каской тлеют волосы, брови... Я что-то кричу от боли, извиваюсь. Наконец, приходит спасительная тьма...

— — -

Прозвенел третий колокол, и едва его низкий гул рассеялся в воздухе, как за Йеном пришли. Отворилась дверь кельи, пожилой, худощавый маг-наставник Эримус негромко позвал его по имени:

— Йен! Просыпайся. Пора...

Последнюю ночь перед ритуалом парень почти не спал. Ворочался с боку на бок, представляя в красках, как будет происходить инициация. Несколько месяцев подготовки уже должны были бы придать ему уверенности в собственных силах, но магия это такое дело, что с ней нельзя быть уверенным ни в чем. Излишняя самоуверенность — беда многих молодых послушников, и до добра она еще никого не доводила. И Йен ужасно волновался. Сегодня решалась его судьба...

Быстро умывшись и накинув на себя приготовленную для ритуала белоснежную хламиду, подросток вышел из кельи. Остановился перед наставником, отводя неуверенный взгляд в сторону. Тот улыбнулся:

— Волнуешься?

— Немного...

Эримус отечески потрепал его по плечу, оценив сдержанность подопечного

— Все будет хорошо. Мы все когда-то через это проходили, и ты пройдешь. Идем, нас уже ждут.

Легко наставнику говорить, для него инициация уже в далеком прошлом. А Йену все только предстоит. И пусть его готовили к ритуалу пробуждения силы, многому научили в стенах Ордена, но это не отменяло того факта, что любая нарождающаяся магия своенравна и непредсказуема. Особенно магия Огня.

Йен поежился. "Всемогущий Единый, помоги!" — прошептал парень и сотворил знак солнца перед грудью. Солнце — это тоже огонь.

Сейчас наставник вел Йена длинными темными коридорами в Главную базилику Храма принадлежащего Ордену Огня — одну из четырех Главных базилик на острове Всех Святых. Именно здесь стихийные волшебники Риона проходили свое второе рождение. Йен, с трудом переставляя ноги, молился Единому. Сначала прочел по памяти "малое прошение". Потом начал повторять Большой молитвослов. По пути к ним присоединялись другие послушники и подмастерья. Все в торжественных одеяниях, несущие каждый по факелу. Пламя в них билось и металось, словно чувствую свою роль в предстоящем ритуале.

...Когда князь Тиссен узнал о том, что в его младшем сыне пробуждается магия, да еще и магия Огня, он долго не мог поверить в свою удачу. Придворный колдун перепроверил дважды. Ошибки нет. Астрологическая карта Йена была выслана нарочным на Остров. Ее изучил лично Магистр Альтус. И он подтвердил: да, Йен может пройти инициацию. Сначала стать подмастерьем, потом мастером, а может быть и Магистром. Маги Огня не рождались в княжеской семье уже три поколения. Они вообще были самым малочисленным отрядом рионских чародеев, но зато и самым ценным. Каждый посвященный огненной стихией был буквально на вес золота. А Орден Огня был самым могущественным изо всех магических Орденов, с ним остерегалась связываться даже святая Инквизиция. Надо ли говорить, что и Магистр Ордена — маг Альтус был одним из самых влиятельных людей Риона. И вот теперь у княжеского сына появилась возможность когда-нибудь, пусть в далеком будущем, занять этот высокий пост. А потому на Йена его семьей возлагались особые надежды. И эта непомерная ответственность давила тяжким грузом на плечи подростка.

Меж тем, впереди уже послышалось стройное пение братьев. Сама церемония инициации была весьма торжественно обставлена и ритуальные гимны были ее неотъемлемой частью. Высокие своды Базилики терялись в предрассветном сумраке, и тусклый свет, проникающий через высокие стрельчатые окна, пока не давал полного представления о величии этого зала. Но алтарная часть была сейчас ярко освещена большим количеством свечей, и присутствующие на ритуале члены Ордена имели возможность увидеть всю церемонию во всей ее красоте и величии.

Йена торжественно подвели к красному с прожилками камню, и он без чужой помощи улегся на него, аккуратно расправив складки своего ритуального одеяния. В отличие от многих присутствующих, оно у него было пока девственно чистым. Лишь после завершения инициации ему предстояло сменить эту скромную хламиду на парадное облачение, украшенное вышитыми языками пламени. Отец даже успел прислать бордовую шелковую рясу подмастерья на Остров. Заботится...

Алтарь был теплым и мелко подрагивал от переполнявшей его энергии. Йен глубоко вздохнул и попробовал почувствовать токи силы, проходящие через тело. В районе солнечного сплетения потеплело, кровь живее побежала по жилам. В ушах появились гулкие удары. Все идет, так как должно. Так, как рассказывал ему наставник.

Йен закинул голову и посмотрел наверх. На втором ярусе Базилики, в специально ложе, сидели двое. Ярко рыжего, с острым лицом и черными глазами мужчину он узнал сразу. Магистр Альтус. Тридцать лет, самый молодой глава Ордена в истории Риона. Талантливый маг из Фесса, о котором отец всегда тепло отзывался. А ведь фессцев князь Тиссен очень не любил. Сосед Альтуса прятал лицо под капюшоном сутаны. И только разглядев символ белого солнца на широкой груди, Йен понял, что на его инициацию явился сам Глава святой Инквизиции, Мессир Вергелиус. В прошлом великий воин, паладин, уничтоживший лично двух опаснейших личей и гнездо высших вампиров. О его подвигах слагались легенды. Какая честь! От этого Йен начал еще больше волноваться. По телу прокатилась предательская дрожь, гул в ушах усилился.

Верховный жрец храма Огня Инварис приступил к главной части ритуала, нараспев зачитывая магические тексты из священных книг. Братья по Ордену вторили ему, призывая родную для них стихию откликнуться и направить свою силу в неофита, заполнив до краев его внутренний источник и сформировав в его теле магические потоки. Под сводами Базилики, там, где колонны врастали в крышу, начал вращаться прозрачный огненный вихрь.

Мессир Вергелиус склонился к уху Альтуса:

— А мальчишка силен... Уже сейчас понятно, что из него выйдет великий маг. Не волнуешься за свое будущее?

— С чего бы это? — Магистр недовольно дернул уголком рта, вызывая перед внутренним взором магическое око. Альтус почувствовал, что что-то идет не так, но не мог понять что именно. Потоки силы изливались из алтаря в строгом соответствии с заклинанием Инвариса. И хоть вихрь вращался излишне быстро, но такое уже случалось и раньше.

— Так ведь князь Тиссен не успокоится, пока его сын не займет твое место.

Альтус поморщился. Вергелиус просто обожал строить козни. И как такой прославленный воин так быстро переродился в законченного интригана? Или у святой Инквизиции есть собственная тайная инициация, о которой островные маги ничего не знают?

— Брось! Когда это еще будет... Да и будет ли вообще. Сам знаешь, сколько братьев погибло за последние годы.

Первый Инквизитор откинул капюшон и насмешливо посмотрел на Магистра, пытающегося сохранить невозмутимый вид. Альтус зло скрипнул зубами. Инквизитор... мерзкая змея, отравляющая своим присутствием любой праздник.

— А князь уже подобрал второе имя своему отпрыску?

— Мессир, имя выберет себе сам молодой маг, и только после инициации. Плохая примета, знаешь ли, торопиться...

Инквизитору знать не нужно, но князь действительно лично подобрал сыну имя и весьма амбициозное. Юлиус. Так звали одного из первых Понтификов Церкви Единого. Того самого, кто основал Святую Инквизицию и призвал к походу князей на Инферно. Поход кончился катастрофой, объединенная армия была разбита в первой же битве, но как ни странно, это только укрепило позиции Юлиуса. Спустя два года он вновь объявил Святой Поход, и в этот раз нечисть удалось отбросить за реку Фиен. Во многом это произошло благодаря паладинам, которые научились бороться с личами и костяным драконами. И конечно, магии. Боевые чародеи тогда первый раз показали свою силу — перед началом сражение провели ритуал поднятия земляных големов и те просто проломили центр армии Инферно.

Воспоминания Магистра прервал резко усилившийся гул, идущий от алтарного камня. Тело подростка вдруг засветилось слепящим белым светом. Магические потоки начали дрожать и искажаться, сливаясь в один огромный жгут, который одним концом пробил крышу Базилики, а другим уперся в голову Йена. Сам жгут переливался всеми цветами радуги и пульсировал, как будто перекачивая что-то сверху вниз. Парень выгнулся дугой и закричал от боли.

-Инварис! Прекращай ритуал! — Альтус вскочил на ноги, отбрасывая стул прочь

— Поздно... — пробормотал Вергелиус

Через пару ударов сердца, стихия вырвалась из-под контроля Верховного Жреца и тело мальчика воспламенилось, как вязанка сухого дерева. Его истошный вопль, полный дикой муки вывел из ступора окружающих магов, и все они бросились к алтарю, пытаясь общими усилиями взять под контроль разбушевавшуюся стихию. Энергетический жгут начал хлестать из стороны в сторону, сразу задев Инвариса. Жрец с погасшей аурой кулем повалился на пол — его смерть была мгновенной.

Магистр Альтус вздел руки, творя мощное защитное заклинание, выстраивая непроницаемый для стихии щит над алтарем и пытаясь отрезать взбесившиеся магические потоки от Йена. Бесполезно. Набравший неимоверную силу огненный жгут раз за разом пробивал щит, выстроенный Магистром, осыпая братьев Ордена снопами искр и вызывая в зале Базилики новые крики. Подмастерья и мастера окутались личными энергетическими щитами и начали отступать к выходу. Трусы! Здание Храма уже дрожало, и с потолка падали камни.

Альтус понял, что пришло время запретных чар. Магистр выхватил из-за пазухи медальон с изображением костяного черепа и резким движением разломил его пополам. В тот же миг из руки мага ударил клубящийся столп первозданной тьмы. Он с треском слизнул огненный жгут, всосал в себя пламя с горящего Йена, одним дыханием погасил свечи и факелы. В Базилике наступила темнота, разбавленная лишь тусклым утренним рассветом.

— Ты теперь мой должник — Альтус почувствовал, как Вергелиус вытаскивает из его ладони осколки медальона — Демонический артефакт в стенах Храма... в присутствии Мессира Инквизиции...

Тихий, леденящий душу шепот Вергелиуса наводил настоящий ужас. Но Магистр знал, что поступил правильно.

Вскоре послушниками подмастерьям удалось зажечь свечи. Мальчик к этому моменту представлял собой совершенно жуткое зрелище, от которого передернуло даже Инквизитора, давно привыкшего к публичным сожжениям ведьм на костре.

На почерневшем теле Йена не осталось живого места, все оно было покрыто волдырями и кровоточащими рубцами. Волосы, брови и ресницы мальчика полностью обгорели, сделав его лицо неузнаваемым. От болевого шока парень сразу же потерял сознание, и сейчас его худое скрюченное тело безжизненной черной мумией лежало на алтарном камне Храма. Несколько орденских лекарей хлопотали вокруг него, проводя магическую диагностику тела, но уже первые их выводы были безутешны — Йен умрет. Так же, как умер Верховный Жрец.

— — —

Боль смешивалась в моем сознании со звуками и запахами. Сначала пахло полынью. Потом почему-то ромашкой и шалфеем. Вокруг раздавались гавкающие звуки, словно кто-то говорил с кем-то и даже кричал. Боль, терзающая тело, была невыносимой. Любое движение, любое колебание воздуха бросало меня в пылающий огонь. Эта боль приносила величайшее страдание и одновременно дарила спасение. Потому что иногда она становилась совсем невыносимой, и тогда пропадало все: и запахи, и звуки и тот ад, в котором я пребывал.

Тогда я парил в космосе, повторяя свой путь по огненному столбу. Экстаз! Но так продолжалось недолго. И снова возвращалась боль, а вместе с ней и неразборчивый гул голосов. Он накатывал шипящим морским прибоем, то пропадая вовсе, становясь далеким неразборчивым шепотом, то вдруг взрываясь грозной морской бурей.

— Больно... Сделайте хоть что-нибудь! — Я вплетал в этот шелест свой голос, но, похоже, меня никто не слышал.

Спустя какое-то время боль стала понемногу отступать, и я пришел в сознание. Только сознание мое странным образом ...двоилось и путалось. Я одновременно был и Артемом Федоровым, и Йеном Тиссеном. Сознание одной личности накладывалось на сознание другой, оттого воспоминания в моей голове, образы и слова сливались в какую-то дикую невообразимую мешанину. Голова моя кружилась, все вокруг плыло.

Меня попытались чем-то напоить, но мой язык словно прирос к гортани, а губы срослись от сухости. Через силу я смог сделать пару глотков, и о-о-о...!Это было сказочное чувство — мягкая, прохладная, катящаяся ледяным шаром по горлу вода.

Я вздохнул и с трудом открыл глаза. Яркий солнечный свет ударил по зрачкам, и от этого перед глазами закружились разноцветные пятна. Пока я пытался привыкнуть к свету, в ногах раздался шорох. Перевел туда взгляд, пытаясь сфокусировать зрение...какой-то бородатый, зверообразный мужик пристально смотрел на меня.

— Вы кто? — я почему-то говорил с ним на незнакомом языке, но это не доставляло мне никакого дискомфорта. Чужие слова были на удивление привычными и родными.

Мужик сочувственно покачал кудлатой головой, но ничего не ответил. Вместо ответа поднес к моим губам грубую глиняную кружку, заставляя меня снова сделать глоток воды. О, как же я был ему благодарен! Погибающий в жаркой пустыне так не жаждал воды, как я. Откинувшись назад, присмотрелся к мужику. Моя нянька оказалась горбуном лет сорока — пятидесяти, одетым в зеленый камзол, штаны и сапоги. Засученные по локоть рукава открывали его руки — длинные, мощные, перевитые тугими веревками жил, с широкими ладонями и узловатыми пальцами... Лицо и руки горбуна покрывал темный, въевшийся под кожу загар... Олаф. Точно, этого горбуна зовут Олаф, и он мой верный слуга. Осознание этого факта почему-то даже не сильно меня удивило.

Перевел взгляд дальше. Мы находились в небольшой комнатушке со сводчатым потолком, где кроме деревянной кровати, на которой я лежал, был грубо сколоченный стол, два табурета и какой-то большой сундук. На стене искусно нарисовано восходящее солнце с пятью разноцветными лучами — белым, синим, зеленым, красным и коричневым... Вот и вся ее скромная обстановка. Если не сказать спартанская. На узком стрельчатом окне со свинцовым переплетом в грубом глиняном горшке незнакомое растение, усыпанное голубыми цветами. Пока я скользил рассеянным взглядом по комнате, все здесь казалось мне незнакомым и непривычным, но стоило сосредоточить взгляд на цветке, как откуда-то из глубин подсознания медленно всплыло его название: эмония... Но даже от этого небольшого усилия картинка поплыла перед глазами. Следующей моей мыслью было: а где же стерильная чистота, капельницы и реанимационные приборы? Где все врачи, наконец?! Я попытался еще раз приподняться и сфокусировать взгляд, но это усилие уже окончательно подорвало мои силы, и я со стоном вновь впал в забытье.

— — -

Князь Альбрехт Тиссен сидел за столом своего кабинета, снова и снова перечитывая послание, доставленное почтовым голубем. Маленький клочок бумаги всего с тремя короткими строчками: "Ваш сын не прошел инициацию. Сильно обгорел, находится при смерти. Пытаемся спасти. Альтус". Наконец, князь оторвал глаза от послания, и медленно поднес его к горящей свече, разгоняющей предрассветный сумрак кабинета. Тонкая бумага моментально занялась, превращаясь в маленький факел. Огонь быстро добрался до пальцев князя, но тот не торопился отпускать обгоревший клочок. Казалось, он даже не замечал, что пламя жадно лижет его пальцы, лишь по застывшему лицу князя волной прошла судорога. И только когда по кабинету поплыл запах горелой кожи — он с глухим стоном бросил пепел в каменную чашу, что стояла рядом с рабочим столом.

— Ой! — от двери раздался звон разбитого стекла и испуганный женский вскрик.

Миловидная, пухленькая служанка, увидев обгорелые пальцы хозяина, выронила из рук поднос, на котором стоял кувшин вина и бокал. Осколки стекла разлетелись по всему кабинету, и в помещении запахло пряной фесской лозой.

— Господин! — служанка неуклюже повалилась на колени — Не гневайтесь ради Единого! Я сейчас же все уберу

Тиссен встал из-за стола и сделал несколько шагов к служанке, стоящей на коленях. Не спеша обошел лужу вина, растекшуюся по полу, и взял служанку за подбородок, заставляя девушку посмотреть ему в глаза. От страха ее начала бить крупная дрожь. Этот крупный, рано поседевший мужчина с жуткими, словно застывшими глазами, вызывал у нее ужас с самого первого дня, как она устроилась работать в замок. И не у нее одной. Слуги здесь вообще старались лишний раз не попадаться на глаза своему господину

— Рина, Рина... — князь, наконец, отпустил ее лицо, и брезгливо махнул рукой, разрешая ей подняться и заняться уборкой — Как долго ты работаешь в моем замке?

— Три года, мой господин...

Девушка опустила голову, пытаясь скрыть страх в своих глазах и, ползая на коленях, продолжала быстро собирать осколки стекла на поднос. Она раньше даже и не догадывалась, что господин знает ее имя, и это открытие Рину пугало. Князь задумчиво рассматривал служанку, не спуская с нее своих страшных, чуть навыкате глаз

— Да ты непраздна?! — с вялым удивлением заметил он

— Уже четыре месяца как... Ваша светлость.

— И кто же отец?

Служанка замерла на секунду, как испуганная мышь, и снова продолжила работу, спеша поскорее убрать следы своей провинности и сбежать отсюда

— Конюх вашей светлости, Григ

— Григ Большой Дуб? — князь покачал головой — И когда только успели? Вы же не женаты!

— Мы подавали прошение в канцелярию Вашей светлости — щеки Рины покраснели — Но ответа пока не было...

Князь никак не отреагировал на ее слова, как будто и не слышал их... Погрузившись в свои мысли, он медленно подошел к двери, ведущей на балкон, и распахнул ее, впуская свежий воздух в кабинет. Северный ветер ворвался и закрутился небольшим вихрем у ног князя, повинуясь едва заметному движению руки. Потом послушно лизнул волдыри на обожженных пальцах мага, и те прямо на глазах начали затягиваться молодой розовой кожей. Невидящим, остановившимся взглядом князь смотрел на пейзаж, расстилающийся у его ног.

— Подойди сюда.

Равнодушный, и какой-то безжизненный голос князя заставил служанку испуганно вздрогнуть и попятиться к двери, но ослушаться господина она не посмела. Рина подошла, робко перешагнула порог балкона и c ужасом посмотрела вниз. Сотни локтей высоты. По замку ходили слухи, что в первый день полнолуния Тиссен обретал такую силу, что мог взлетать и парить на крыльях ветра. Именно поэтому у балкона не было ограждения.

— Ближе...

Прошептав губами молитву Единому, Рина отчаянно сделала еще пару шагов и приблизилась к князю.

— Посмотри вниз — князь махнул рукой — Что ты видишь?

От неприступных мрачных стен замка в разные стороны простирались улицы и площади столицы княжества. Сначала шли богатые аристократические кварталы с особняками больше похожими на небольшие, хорошо укрепленные крепости, потом торговые кварталы, отмеченные несколькими крупными рыночными площадями. И лишь затем, за границами старой крепостной стены, местами уже разрушенной и даже снесенной, ютились кварталы ремесленников и трущобы городской бедноты. Там жила семья самой Рины. Границей городу теперь служила мощная хорошо укрепленная стена новой цитадели, с несколькими сторожевыми башнями и воротами, от которых разбегались дороги в разные концы Западного Эскела. Эти высокие укрепления отделяли столицу от ее сельского пригорода, утопающего в зелени садов и полей. Совсем вдалеке виднелась синяя полоска Закатного моря.

— Видишь, Рина, как мои предки потрудились над тем, чтобы наше княжество процветало? Они отдавали все силы, не щадили своей жизни и жизни своих детей, чтобы ты и подобные тебе, могли жить под зашитой неприступных стен. Но разве вы, неблагодарные, способны оценить это?

Неожиданно князь схватил испуганную девушку за волосы и силой заставил ее шагнуть к краю. Ветер взвыл в шпилях замка.

— Смотри, разве кто-то там внизу плакать о том, что у меня больше нет сына? Разве кому-то там есть до этого дело? Нет. Все хотят хорошо жрать, сношаться и никто не хочет думать, какую цену мы платим за это...

Рина от ужаса начала тихонько подвывать, но князь не обращал на это никакого внимания. Холодный взгляд его был прикован к далекой линии, где небо сливалось с морем.

— Раньше, когда Империя защищала нас — продолжал распаляться Тиссен — Мы могли себе позволить быть разнеженными и толстыми. Но теперь... Инферно захватывает наши земли, угоняет в рабство людей Эскела. Черные земли наступают. Вокруг предатели. Они только и ждут случая продаться адским отродьям.

Князь как куклу встряхнул служанку, та закричала от страха.

— Мой бедный Йен! Он бы мог нас защитить. А твой жалкий нищий выродок сможет?! Но он будет жить, а моего бесценного сына уже никогда не вернуть...

Тиссен запрокинул голову и посмотрел в серое небо. Над цитаделью неслись грозовые облака, ветер завывал все сильнее.

— Господин, я прошу вас — девушка схватилась за живот и умоляюще посмотрела на князя — Ради Единого!

— И во имя его!! — закончил за служанку ритуальную фразу князь, сталкивая ее с балкона. Раздался вопль ужаса, и тело девушки полетело вниз, кувыркаясь в воздухе. Порыв ветра надул юбку Рины, падение чуть замедлилось, но повинуюсь новому движению руки Тиссена, ветер ударил ее сверху, буквально впечатывая тело в камни мостовой. Мелкие фигуры людей, испуганно оглядываясь вверх, брызнули во все стороны.

— -

Две луны на небосводе. Маленькая голубая и большая белая. Тира и Лея. Я лежу на кровати и рассматриваю это чудо. Свет двух лун, соединяясь, делает ночь ярче и загадочнее. Бело-голубые тени причудливо ложатся на стену, на которой нарисовано солнце. Я уже знаю, что это символ Единого бога. Местные носят его на одежде. А еще я знаю, что нахожусь в другом мире. Он называется Рион. А меня зовут Йеном — я младший сын князя Тиссена.

Но кто я на самом деле? Боль отступила, сумбур в голове немного унялся, все больше я ощущал себя Артемом Федоровым. Воспоминания о пожаре, беспокойство за товарищей — привычный поток сознания... Йен никуда не делся, но с каждым днем он становится все слабее и прозрачнее. Его личность, жизненный опыт вплелись в меня самым замысловатым образом. Например, я теперь знал, как создать большую сферу огня и ключ-заклинание к нему. Но не смог вспомнить, что это вообще такое. Я чувствовал разлитую в воздухе магию, видел разноцветные энергетические линии и сгустки, клубящиеся в воздухе, но не мог к ним прикоснуться. Моя рука подростка просто проходила сквозь эти загадочные субстанции. Я мог что-то вспомнить из истории жизни Йена, но не специально, скорее случайно. Оставалось пялиться в потолок, терпеть боль и разглядывать по ночам бело-голубые спутники Риона.

Меня лечили. Прошлым утром в келью приходил очень необычный человек. В красном балахоне, худощавый и сутулый. С обязательным солнцем на рукавах. Длинные седые волосы гладко зачесаны назад и собраны в хвост, который скреплен заколкой с каким-то большим камнем, издали похожим на рубин. В руках небольшой жезл. Явно магический. Седой произнес несколько быстрых слов и жезл начал излучать теплый оранжевый свет. Он попадает на мою кожу, и я вижу, как потихоньку разглаживаются и сходят рубцы от ожогов, опадают струпья. От этого света по телу прокатывают волны приятной дрожи.

— Йен, ты меня слышишь? — мой "врач" берет табурет и садится у постели

Я киваю. Пытаюсь что-то прохрипеть, но связки тоже обожжены. Накатывает новый приступ боли, который я стоически терплю

— Олаф, скотина, где ты там шляешься?! — громко кричит седой в сторону двери. В келью заходит горбун, низко кланяется седому.

— Лекарства, что я оставил, давал?

— Да, ваша милость — Олаф мнет в руках серую накидку, на которой вышита какая-то птица с хищным клювом. Стоит мне остановить на ней взгляд, как память Йена просыпается и подсказывает, что это каргач — птица с герба Тиссенов. Местный аналог ястреба или коршуна.

— Послушай меня Йен — маг осторожно кладет руку на плечо. Я морщусь, но терплю — Ритуал прошел не так, как мы ожидали. Стихия Огня вышла из под контроля и выжгла твой источник силы.

Старик тяжело вздыхает и отводит взгляд в сторону.

— Ты теперь пустышка. Человек без дара. Понимаешь?

Я еще раз киваю. Пустышка так пустышка. У меня тут посерьезнее проблемы. Возродился в чужом теле, обгоревший, весь в струпьях. От боли чуть не сошел с ума. Это странно, но случившееся переселение душ меня совершенно не трогает. Как будто я на наркотиках, и скоро все эти галлюцинации пройдут.

— Мы думали, ты умрешь — седой маг щелчком гасит жезл, встает, подходит к окну — После таких магических ожогов даже большое исцеление Магистра на тебя не подействовало. Он, кстати, уже написал твоему отцу о случившемся...

Олаф вздрагивает. Я удивленно смотрю на сморщившееся лицо горбуна. Отец... Какие-то образы мелькают перед глазами. Крупный мускулистый мужчина с резкими чертами лица. Пучеглазый. И это князь Тиссен?

— Я пойду — маг набрасывает поверх хламиды серую накидку — Завтра зайду снова.

За седым закрывается дверь, Олаф наливает в кружку какое-то варево. Дает мне выпить.

— Придет он... Чуть побыл и уже убежал — горбун ворчит, бережно вытирая мой рот сухой тряпкой. Варево придает мне сил, и я вспоминаю имя старика. Эримус. Маг Огня. Наставник Йена. Значит, теперь и мой тоже.

Эта попытка отнимает у меня последние силы, и я проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь ночью и опять вижу две луны. Какие же тут должны быть приливы при таких спутниках?

Боль есть, но она сейчас умеренная, пульсирующая. Рядом, на полу храпит Олаф. Я стараюсь лежать тихо, не двигаясь. Стоит только пошевелиться и слуга тут же проснется. У него очень чуткий слух. А ему еще весь день за мной ухаживать. Я копаюсь в памяти и понимаю, что сейчас знаю об Олафе больше, чем о ком-либо другом.

Горбун родился в Восточном Эскеле, в семье обедневших дворян. Выполнял тайные задания князя, потом что-то случилось, и он сбежал к соседям-западникам. Альбрехт Тиссен взял его на службу. После страшного ранения, полученного в сражении с костяными гончими — м-нда, а жизнь тут веселая идет — cильный и крепкий воин в одночасье превратился в немощного калеку. Сломанную спину маги-лекари вылечили. Но не до конца. Покалеченного воина оставили в замке и даже дали работу — приставили к малолетнему княжичу нянькой, приказав обучить мальчика воинскому ремеслу. С тех пор Олаф неразлучен с Йеном. Научил фехтованию и стрельбе из лука, правильно держаться в седле. Семь лет учебы и упорных тренировок. И когда семья узнала, что у Йена просыпается дар, на Остров Всех Святых в Орден Огня с ним отправили именно Олафа.

Мои мысли перескакивают на семью Йена. Пока все в тумане. Князя Тиссена я помню. А кто моя, то есть Йена, мать? Лишь расплывчатый образ, как на картине — невысокая женщина в зеленом охотничьем костюме. Стоит, положив руку на локоть отца. Старший княжич Ульрих. Брат Йена. Мой брат. Высокий лоб, упрямый мощный подбородок... Можно даже было бы назвать его красивым, если бы не холодное, надменное выражение лица. Старший брат весь в отца — спеси и жестокости в наследнике князя на двоих хватит, а то и на пятерых. Впрочем, жестокость и спесь — это фамильная черта всех членов княжеского рода. И не только законных. Уж сколько Йен натерпелся от княжеских бастардов, живущих под одной крышей с законными наследниками. Наглые, постоянно грызущиеся между собой как свора злобных собак, старающихся завоевать расположение своего хозяина. Да только одного не понимают глупые щенки — князь их держит в замке не по доброте душевной, этого слова он и не знает вовсе, а для того, чтобы они все были у него на глазах.

Мои раскопки памяти Йена прерывает какая-то мелькнувшая за окном неясная тень, на миг закрывшая от меня свет двух лун. А через мгновенье в распахнутое окно заглядывает чье-то лицо, скрытое темным капюшоном. За спиной незнакомца торчит рукоять меча, и лишь его глаза блестят во тьме. Я тихонько пинаю ногой Олафа. Надо отдать должное воину: горбун тут же просыпается, тихо сжимает мою ногу, но не перестает громко храпеть. Потом я вижу, как через подоконник рывком на перекате заскакивает незнакомец. Причем умудряется сделать это практически бесшумно. И так же бесшумно рвет из ножен свой меч, края которого алеют в темноте кроваво-красным. Его замах прерывается ловким ударом Олафа, который одной рукой снизу всаживает ему в пах кривой нож, а другой отталкивает прочь.

— Тревога!! — сиреной ревет горбун, закрывая меня собой

Убийца завизжав, роняет меч на пол, хватается обеими руками за рукоять ножа и с силой вырывает его из себя! Разворачивается и пытается рыбкой сигануть обратно в окно. Движения его настолько быстры, что выглядят смазанными, просто какая-то нечеловеческая скорость! И прыжок отличный. Но горбун и тут не подвел. Бросился вперед, успевая схватить человека за ноги. Они оба повалились на пол и начали бороться. Вот тут в свете двух лун я и увидел, что напавший на нас совсем не человек. Во время борьбы черный капюшон слетел с его головы, и под ним обнаружилось мертвенно бледное лицо, с оскаленным ртом и торчащими из него длинными клыками, которыми это жуткое существо тянулось к шее горбуна. И главное, на нем не было крови! Хотя после такой раны она точно должна быть.

Олаф, рыча от натуги, держал убийцу за шею, но силы явно не равны. Несмотря на рану, напавший очень и очень силен. Казалось, что эта рана в паху даже не беспокоит его, а вот Олаф уже начинал сдавать.

Я сваливаюсь кулем с кровати, и чуть не плача от скрутившей меня боли, ползу к валяющемуся на полу светящемуся мечу убийцы. Хватаю рукой изогнутый клинок, которым можно одновременно и рубить и колоть. Ладонь пронзает острая боль, и она становится липкой от крови, сочащейся из лопнуших волдырей. Воя от боли, привстаю на колено и со всей силы втыкаю клинок в спину твари. Очень вовремя! Убийца уже прижал руки Олафа к полу и был готов порвать клыками его горло.

Меч легко протыкает спину убийцы и ярко вспыхивает. Проткнутая мечом тварь визжит в ультразвуковом диапазоне, пытаясь вскочить. Рукоять клинка, скользкая от крови, вырывается из моей руки, и меня отбрасывает в сторону. Мое тело просто горит от нестерпимой боли, но еще сильнее полыхает посреди комнаты убийца. Олаф хватает меня в охапку и тащит к двери, в которую уже врываются маги со светящимися в темноте жезлами, и вооруженные мечами люди с факелами. Первый же маг, бьет в убийцу искрящимся разрядом молнии, и того просто впечатывает в стену.

— Вампир! — орет горбун, опять загораживая меня собой

Еще один магический удар — и пылающее тело вампира вместе с мечом, исчезает в ночи, вынеся собой кусок стены вместе с оконным проемом. Ночь во дворе тут же превращается в день — вокруг дома зажигается сразу несколько светящихся сфер. А у меня в глазах темнеет от боли, и я просто повисаю на руках Олафа.

— Скорее! — я еще слышу, как кричит магам горбун, укладывая меня на кровать — Да, помогите же княжичу!

Глава 2

Ох, как больно, а обидно-то как! Марта всхлипнула и снова потерла то мягкое место, по которому еще недавно гуляли розги, умело направляемые отцовской рукой. Крепкая рука у батюшки, ничего не скажешь. Но сильнее боли была обида на него. За такой пустяк и так больно отхлестать родную дочь, а ведь она почти взрослая! Скоро пятнадцать зим — сваты начнут ходить. Подумаешь, плохо закрыла за собой дверцу птичника. Ну, сбежали три дурные курицы, так ведь их вовремя и поймали. Чего ж так сильно пороть, неужели совсем ее не жалко?!

Марта обиженно шмыгнула носом и поудобнее примостилась на рыхлом снопе пшеницы. Овин у батюшки был добротный, высокий, с крышей крытой дранкой. Девушка давно устроила себе здесь тайное убежище под самой крышей, куда ловко взбиралась по хлипкой приставной лестнице. Хоть их овин и стоял на отшибе за огородом, но из его маленького оконца, расположенного под самой крышей отлично просматривалась вся деревня. И сейчас Марта обиженно сопя, наблюдала, как старшие братья возвращаются с сенокоса. Им-то хорошо, их уже розгами давно не секут, а вот ей еще достается время от времени. Ну, ничего: еще год от силы, и выдаст ее батюшка за какого-нибудь хорошего парня, а там и власть его над ней закончится. Будет Марта сама себе хозяйка в доме мужа, а уж ему-то она обижать себя не даст.

Вскоре злые слезы высохли на лице Марты, да и саднящая боль слегка поутихла. На улице уже начало вечереть... Скоро матушка на стол будет накрывать к ужину, а значит, пора домой возвращаться, помогать. Отец у них хоть и дюже гневливый, но зато и отходчивый — зла долго на провинившихся домочадцев никогда не держит. Глядишь, и в этот раз Марте повезет. Она уже приготовилась спускаться вниз, как ее внимание привлек шум в самом конце деревни. Крестьяне, возвращавшиеся с поля, в страхе разбегались по дворам, крича что-то на ходу соседям и подхватывая на руки детей, игравших посреди улицы. А уже через минуту по центральной улице деревни промчалась группа из шести всадников, от одного вида которых кровь застыла в жилах Марты.

На мощных черных лошадях восседали высокие худые, одетые в темные доспехи люди. Резко осадив лошадей, они остановились рядом с небольшим деревенским Храмом Единого, и тогда Марта смогла рассмотреть их получше. Бескровные бледные лица с тонкими губами резко выделялись на фоне черных панцирей и сферических шлемов. И даже на расстоянии веяло от них какой-то жутью.

— Темные Лорды... — прошептала в отчаянии Марта

Но еще страшнее Лордов была огромная свора псов, окружавших их.

Тощие, поджарые — сквозь их кожу с редкой шерстью выпирали ребра и хребты, словно на них совсем не было мяса. На оскаленных мордах собак потусторонним светом ярко алели глаза, особенно заметные в наступающих сумерках. От жуткой головы с костяным наростом, по выступающему хребту и до самого кончика хвоста, тускло мерцала зеленоватая полоса. Об этих чудовищах, порожденных Тьмой и обитающих в Инферно, даже взрослые всегда рассказывали шепотом. После встречи с костяными гончими выживших почти никогда не оставалось, с этими жуткими монстрами Темных могли справиться разве что маги или очень опытные воины.

Один из пришельцев небрежно взмахнул рукой, и свора, повинуясь его безмолвному приказу молча, сорвалась с места, растекаясь по деревне светящимся в сумерках потоком. И начался кромешный ад... Для костяных псов не было преград, они врывались в дома и сараи, проникая через выбитые окна и двери, выгоняли людей на улицу. Как пастушьи собаки собирают в отары овец, так костяные гончие дружно гнали жителей деревни по улицам к Храму. Тех, кто отставал и спотыкался, они, подгоняя, кусали за ноги. Тем, кто падал и не мог сразу подняться, они просто перегрызали шею или вырывали горло. А тех, кто пытался от них отбиваться, разрывали на куски.

С ужасом смотрела Марта, как две гончих заскочили в их двор, играючи пробив тесовые ворота. На крыльцо выбежал отец в бригантине легионера с мечом и щитом. Осмотрелся. Позади него встали братья с копьями. Прозвучал боевой клич легионеров "Фесс!", и даже в овине Марта почувствовала мощь этого крика. Первого же бросившегося пса, отец ударил щитом навстречу и располосовал клинком. Исчадье завизжало и отскочило прочь, ошарашено мотая мордой. На землю закапала светящаяся зеленая кровь. Марта торжествующе засмеялась. Меч отца был зачарован полковыми магами Фесса, и тварям Инферно пришлось почувствовать силу отставного легионера на своей шкуре. Два других пса кинулись вдоль дома. Но ставни окон уже были надежно закрыты изнутри, и ворваться внутрь у гончих не получилось. Отец с братьями отступили в дом, закрыв за собой крепкую дубовую дверь. Попробуй теперь их возьми! Даже если псы и разобьют дверь, то в сенях не развернешься — нападать можно только по одному. А там, глядишь из замка барона и помощь подойдет. Марта сотворила у груди знак Единого. Покрутившись по двору, гончие выскочили на улицу и бросились за помощью к своим хозяевам. А те уже и сами спешили псам на подмогу. Первый же всадник, заскочивший во двор, взмахнул рукой с жезлом и в дом полетел звенящий сгусток тьмы. Крыльцо с сенями просто осыпались прахом при соприкосновении с этими чарами, открывая гончим проход в дом. Марта вскрикнула от ужаса. И тут же заткнула себе рот рукой. А псы тем временем уже целой сворой ворвались в дом, и оттуда раздался их торжествующий вой вперемешку с бранью отца, криками братьев и испуганным визгом младшей сестренки. Девушка закрыла уши ладонями, не в силах слушать звуки, доносящиеся из дома, где убивали ее родных, и в отчаянье зажмурилась, мечтая стать невидимой или оказаться далеко отсюда.

Вскоре в доме все стихло... Марта открыла глаза и увидела, как наружу одна за другой выбрались костяные гончие с оскаленными, окровавленными мордами, и повинуясь жесту всадника, помчались дальше по улице. Одна из гончих вдруг внимательно принюхалась и неуверенно направилась в сторону овина. Сердце Марты ушло в пятки. Чтобы не завыть от накатившего страха она прикусила зубами ладонь и замерла, затаив дыхание. Гончая остановилась, навострив уши, снова принюхалась, задрав вверх свою жуткую морду, перепачканную кровью, а потом, разочарованно фыркнув, потрусила назад к своим товаркам. От нехватки воздуха у Марты потемнело в глазах, и она несколько раз судорожно вздохнула, приходя в себя. Умом девушка понимала, что никто из ее родных не выжил в схватке со сворой гончих, но глупое сердце отказывалось в это верить. Оно еще надеялось, что хоть кто-то уцелел. Ну, кто-то же из них должен был остаться в живых, пусть и раненным?!

Выждав некоторое время и убедившись, что улица опустела, Марта на подгибающихся ногах, осторожно спустилась по шаткой лесенке, стараясь не издавать громких звуков. Огляделась и крадучись, направилась через огород к дому. Ей уже удалось подобраться к черному проему, ведущему в дом, и даже заглянуть через порог в темноту горницы, когда в спину что-то толкнуло, и она, придушенно пискнув, обернулась. За ее спиной стояла костяная гончая, скалясь жуткой пастью с острыми длинными клыками и уставившись на девушку светящимися в полумраке глазами. Девушка дернулась, но грозное рычание пса стало ей красноречивым предупреждением. И Марте не оставалось ничего делать, как покорно отойти от дома и под присмотром гончей отправиться к Храму, куда уже согнали всех выживших жителей деревни.

Перед Храмом темные всадники, изредка переговариваясь между собой, равнодушно взирали, на толпу перепуганных мужчин, плачущих женщин и детей. Трое из них, повинуясь приказу старшего, спешились и широко распахнули двери. Отобрав четверых крепких мужчин, они велели им вытащить из Храма алтарный камень и бросить его посреди улицы. Один сразу же начал чертить большую пентаграмму вокруг поверженного в пыль алтаря, а двое других загонять людей в пустое здание, заперев за ними его двери на железный засов. Снаружи под охраной гончих остались только шесть крепких молодых парней и девушек. Нарисованную на пыльной земле пентаграмму заключили в идеально ровный круг, после чего в углы ее лучей воткнули горящие факелы, а контуры самого рисунка присыпали черным порошком, напоминающим по виду вулканический пепел.

В это время гончая, поймавшая Марту, радостно завыла, призывая хозяина оценить свою находку.

-Ну, что тут у тебя...? О, какая милая птичка...

Подъехавший темный — пожилой толстый мужчина с серой обвисшей кожей — нагнулся и схватил Марту за подбородок и поднял ее опущенное к земле лицо. С интересом посмотрел в испуганные заплаканные глаза, перевел оценивающий взгляд на искусанные припухшие губы, длинную шею и высокую девичью грудь. Ухмыльнулся, похабно облизнувшись.

— Весьма смазливая! Голубые глаза, коса в руку... Эй, не хотите развлечься?

Марта вскрикнула, дернулась, но темный ее держал крепко.

К нему подъехала пара всадников.

— Тарс, эта девчонка Спящая — к Марте наклонился худой, с запавшими глазами мужчина — Полгода — год, и в ней проснется сила.

— Ну, пока не проснулась — давайте позабавимся? Как в старые времена, а Валдис?

— Тарс, если ты ее хоть пальцем тронешь — Валдис усмехнулся — Владыка сам с тобой развлечется

По лицу толстяка пробежала судорога. Валдис же задумчиво провел рукой в перчатке по щеке девушки, по шее.

— И не скажешь, что простая деревенская девка — светловолосая, с правильными чертами лица...

На бледном породистом лице с длинным крючковатым носом, делавшим Валдиса похожим на сердитую хищную птицу, появилась жестокая улыбка:

— Тьма благоволит нам! Сначала мы наткнулись на деревню без войск, теперь на будущую ведьму. Славная добыча!

Костяная гончая ткнулась носом в руку хозяина, выпрашивая заслуженную награду, и она тут же получила ее. Сгусток темной силы сорвался с черного жезла Лорда, обвитого железной змеей с распахнутой пастью и мгновенно впитался в тело, заставив пса утробно заурчать от удовольствия. От головы до хвоста по телу пробежала волна зеленоватого света, отчего остальные гончие завистливо заскулили. Марту передернуло от отвращения, и она отвела взгляд в сторону. Темный Лорд в это время не спеша слез с лошади, и внимательно осмотрел результат работы своих слуг. Видимо Лорда все устроило, потому что он, молча начал наносить какие-то древние символы по углам пентаграммы. Потом обернулся к пленникам, стоящим у забора, и ткнул наугад в одну из девушек, в которой Марта с ужасом узнала Маришку — невесту своего старшего брата.

— Эту на алтарь, остальных на лучи.

Марта содрогнулась от этих слов, понимая, что ей сейчас придется увидеть своими глазами гибель знакомых с детства людей. Она ожидала, что парни и девушки начнут сейчас кричать и вырываться. Но Лорд обездвижил жертв заклинанием, лишая их даже возможности сопротивляться. Он равнодушно ждал, пока его слуги разложат вялые тела по лучам пентаграммы и разорвут на них рубахи и платья до пояса. Теперь видимо настал главный момент ритуала. Валдис встал слева от обнаженной Маришки, распростертой на алтаре, его спутники разместились во внутренних углах пентаграммы. Оценив представшую перед ним идеальную картину, Лорд начал читать заклинание, вгоняя и слуг и застывшую в стороне Марту, в транс длинными монотонными фразами на незнакомом языке. В какой-то момент древние символы в углах пентаграммы стали по очереди вспыхивать, и очнувшиеся от транса помощники Лорда в том же порядке принялись хладнокровно вскрывать горло жертвам, напитывая их кровью черный круг, затворяющий пентаграмму.

Марту начала бить крупная дрожь.

Наполнившись кровью жертв, маслянисто-черный порошок засветился вслед за символами, и костяные гончие, предчувствуя финальную часть ритуала, заволновались, в нетерпении поскуливая, и толкая друг друга мордами. Наконец, Лорд достал из ножен на поясе ритуальный кинжал с черным кривым лезвием, и, громко произнеся финальную фразу, одним точным движением вспорол Маришке грудную клетку. Вырвал сердце у еще живой девушки и, бросив его на алтарь, отступил за контур пентаграммы, подавая пример своим слугам.

Оскверненный алтарь, еще недавно бывший святыней Храма Единого, а теперь залитый кровью черного ритуала, натужно загудел и через пару мгновений с грохотом взорвался, расколовшись на множество мелких осколков. Острые обломки вонзились в тела жертв, превращая их в кровавое месиво. В центре пентаграммы, на месте взорвавшегося алтаря начала медленно клубиться призванная некромантом Тьма, отчего волосы на голове Марты зашевелились. Сначала Тьма с громким чавканьем поглотила то, что осталось от жертв ритуала, а потом стала расползаться черным туманом за пределы круга, обволакивая ноги своих верных адептов. Лорды дружно опустились на одно колено, опуская вниз свои жезлы. Те с омерзительным чавканьем начали напитываться черной силой.

Этого Марта уже выдержать не могла. Она упала на колени и ее вырвало на землю.

Лорды засмеялись. Тьма тем временем истончилась. Ее остатки всосались в землю, превратив землю внутри пентаграммы в серый прах.

Валдис встал на ноги и подошел к девушке. Схватил за косу, поднял с земли. Его пустые, мертвящие глаза впились в ее лицо.

— Открой рот

— Что?!

— Рот открой — Валдис еще сильнее за волосы приподнял Марту над землей. Девушка от боли закричала и невольно открыла рот. Лорд быстрым движением, обдирая губы, вогнал внутрь свой жезл со змеей. Пасть гада ожила и впилась в язык Марты. Темные обступили Валдиса со всех сторон, с интересом разглядываю корчащуюся и мычащую девушку. Из ее груди шел истошный вой, которому, впрочем, мешала змея.

— Малая инициация? — Тарс погладил собственный жезл со скорпионом на верхушке — Не слишком ли быстро?

— Тьме слабаки не нужны — Лорд резко дернул змею на себя и тихим всхлипом вырвал язык изо рта Марты. На подбородок девушки хлынула кровь, она еще раз завыла от ужасной боли — Тьме нужна Молчащая. Девчонка девственна — из нее получится отличная ведьма.

Валдис встряхнул жезлом и змея выплюнула не землю то, что раньше было языком Марты.

— Поджигайте — Валдис взгромоздил потерявшую сознание девушку на лошадь и махнул рукой в сторону Храма

— — -

— Ну ты и везунчик, княжич! — по моей новой келье, которая впрочем, как две капли воды была похожа на прежнюю, прохаживался высокий рыжий мужик, обряженный в красную мантию. Магистр Ордена Огня Альтус, местная шишка. А возле окна, задумчиво покачиваясь с пятки на носок, стоял наставник Эримус. Ночная суета уже улеглась и о произошедшем напоминала лишь далекий стук топоров — это плотники закрывали дыру в стене временным деревянным щитом. За окном светит солнце, поют птички... И не скажешь, что совсем недавно я свел тесное знакомство с клыкастой тварью.

— Выжить после встречи с вампиром... — наставник покачал головой и подошел к столу, на котором лежал кривой меч твари. Вгляделся в письмена, что покрывали клинок — Это то, о чем я думаю? Ас Урум? Огненный меч дроу?

— Не просто дроу — поднял вверх палец Альтус — Иниса третьей ступени. Инициированный вампир-убийца

— На Острове Всех Святых — тяжело вздохнул Эримус — Куда мы катимся...

— Лучше спроси, куда смотрит Инквизиция — усмехнулся в ответ магистр — Мессир Вергелиус так и не изволил явиться лично. Прислал каких-то рядовых паладинов.

— Не интересен им инис — поддакнул наставник — Йен, возьми ка еще раз в руки Ас Урум

Я осторожно взял протянутый мне Эримусом меч и по краям изогнутого клинка тут же пробежали багровые сполохи.

— Ведь такого просто не может быть...! — магистр достал из-за пояса жезл и несколько раз провел им над мечом — Кому сказать — не поверят! "Пустышка" овладел Ас Урумом. Наши лучшие маги десятилетиями бьются над загадкой оружия дроу... Как этот меч выбирает кому служить, как он переходит из рук в руки, как пробивает зачарованные доспехи? Откуда он вообще берет свою энергию?! Понятно, что это сильнейший артефакт, но я не вижу здесь, ни одной силовой линии!

— Нужно провести новые опыты — наставник еще раз вгляделся в письмена на клинке — Теперь у нас хотя бы есть действующих образец, и можно...

— Нельзя! — Альтус хлопнул рукой по столу — Я не собираюсь вооружать паладинов Вергелиуса еще и Ас Урумами.

А руки то у магистра ухоженные. Мозолей нет, крестьянской работы никогда не видели.

Эримус кивнул, полностью соглашаясь с Альтусом. В этом вопросе у них было полное единодушие. Но был еще один вопрос, который не давал магам покоя:

— Послушай, Йен... а ты сам как думаешь, почему этот инис хотел тебя убить? — наставник присел рядом со мной на кровать

— Я не знаю. Честно...!

Ну, не признаваться же мне им, что сегодня я первый раз в жизни видел живого вампира. На краю сознания при слове "инис" правда смутно забрезжили какие-то неуверенные воспоминания Йена, но они были такими старыми и размытыми, словно парень о них слышал в далеком детстве. Эти инисы для него были скорее сказочными персонажами... Я покачал головой:

— А может, он меня с кем-то перепутал?

Магистр с наставником переглянулись и посмотрели на меня, как на умалишенного. Похоже, я что-то не то сейчас брякнул.

— Перепутать жертву, имея идеальный нюх вампира? — Альтус насмешливо фыркнул, лишая меня всяких иллюзий

— Пойдем ка, Эримус, ко мне в кабинет — рыжий маг похлопал меня по плечу — А ты, Йен выздоравливай. И упражняйся с мечом.

Я вопросительно посмотрел на магистра. Как я калека могу тренироваться с мечом? Да у меня даже встать на ноги не получается. Оба мага меня подлечили после нападения, но боль никуда не делась, лишь затаилось где-то под кожей.

— В том смысле — поправился Альтус — Что надо понять, как долго будет активирован меч. Держи ладонь на рукояти и следи за ним. Завтра мы попробуем перепривязать его на кого-нибудь другого, чья кровь ему подойдет.

Маги кивнули мне, прощаясь, и вышли прочь, а я так и остался лежать как дурак с мечом в руке, с недоумением поглядывая на смертельно опасную диковинку... И вот что мне делать? Надо расспросить Олафа.

На ловца и зверь бежит. Словно в ответ на мои мысли в дверях нарисовался горбун — в одной руке глубокая глиняная миска с едой, в другой кружка с отваром. Пустой желудок тут же отозвался голодным урчанием. Олаф заботливо подоткнул мне под спину скатанное валиком одеяло, придавая измученному телу сидячее положение, и приступил к моему кормлению. Но сначала заставил меня глотнуть теплого травяного отвара. Я заглянул в миску и увидел там какую-то кашу, подозрительно напоминающую хорошо разваренную армейскую перловку. Отвращение, появившееся на моем лице, заставило Олафа сочувственно вздохнуть.

— Княжич, ничего другого вам сейчас нельзя. Нужно потерпеть несколько дней, пока гортань не подживет. Давайте, хоть немного поешьте, а завтра я вам бульончику куриного раздобуду...

И мне пришлось послушно открыть рот, с трудом глотая ненавистную кашу. Но хоть дрянь эта была на вкус слизкой, она все равно нещадно царапала мое бедное обожженное горло. Пока горбун кормил меня, давая запивать перловку отваром, он постоянно косился на меч. Как и велел магистр Альтус, я не выпускал из рук клинок, а он продолжал время от времени вспыхивать каким-то жутковатым багряным светом, даже и не думая "выключаться". А вот, кстати, и повод немного поспрашивать Олафа об инисах.

— Расскажи мне, что ты сам знаешь об инисах? Встречался с ними раньше?

Горбун неодобрительно покачал головой

— Княжич, инисы редко участвуют в битвах. Темные Лорды их используют в особых случаях, когда нужно выполнить очень сложное задание. А вчера нам с вами просто повезло.

— Чем же?

— Здесь, на Острове Всех Святых, твари Инферно теряют половину своей силы, а может и даже больше. Будь мы где-нибудь в Фессе, инис бы справился с нами играючи. Ну, а потом и мой нож немного помог...

— А что в нем особенного?

— Этот нож посеребрен, да еще и заговорен против разной нечести. Пару раз он спасал мне жизнь на войне, и иниса вчера задержал, правда, ненадолго. Если бы вы вовремя не проткнул его этим мечом...

Ну, да... понятно. Мы бы сейчас не разговаривали. Я посмотрел на меч с невольным уважением. Только с чего вдруг этот клинок решил, что я его новый хозяин? Маги говорили что-то такое про привязку кровью, но неужели этому мечу так моя кровь понравилась, что он прямо на ходу хозяина поменял? Я даже поежился... Хотя в этом сумасшедшем мире, наверное, и не такое еще возможно.

— Вот помню, лет двадцать назад — горбун достал из-за пазухи фляжку, глотнул. В воздухе запахло вином — Гнали нашу сотню вдоль Великой реки. В Суране дело было. Это еще когда фессцы хотели его обратно отбить. За четверо суток отряд из ста наемников уполовинили. И каких наемников! Лучших! Гномьи доспехи, отрядный маг-огневик. И не видели мы этих инисов ни разу, только стрелы из тела выдергивали. В стык доспехов били. Судя по следам — не больше двух за нами шло. Перед самой границей с Фессом только отстали.

— Вдвоем преследовали сотню? — удивился я — А это точно были дроу?

— Да чтоб у меня все волосы вылезли, если вру. Да и отрядный маг говорил. Эльфийская нежить. Следы легкие, будто дети ходят. Мы больше всего в первый день потеряли — идем через лес, впереди дозор, сзади. Все как в уставе написано. Вдруг вижу, мелькает что-то. Всполохи какие-то. Мы бегом. Маг наш раскрутил огненный бич, вырвался вперед. Только там уже ловить некого было.

Горбун мрачно глотнул вина.

— Лежат голубчики дозорные вдоль тропинки, все десятеро, никто пикнуть не успел. А их головы рядом так аккуратно сложены. Это их этими самыми Ас Урумами покрошили — горбун кивнул на меч, что я сжимал в руке — Пока мы суетились, и тыловой дозор отправился в райские сады к Единому. Девятерых убили, одного утащили — нашли его потом всего изрезанного, без глаз. Пытали. Вот такая война — никого не достали, а двух десятков уже нет.

— А самое обидное — Олаф стукнул кулаком по столу — Тренировались они на нас. Маг так и сказал — молодняк учится. Уж больно грязно пытали, без выдумки.

— И что же дальше?

— А что дальше? Кругом лес, и сколько мы в него не всматриваемся — все без толку. Залегли в овраге, командиры начали советоваться. Звон лежим, два... Вдруг из леса стрелы полетели. Навесом. Паника, беготня. Командиры нас и убили. Один закричал "В атаку!", другой "Назад!". Маг поставил щит и первым ломанулся вперед. Первым же и угодил в волчью яму. Так насадился на кол, что когда вытащили — уже остыл. Еще пятеро зажмурились от стрел. Вернулись обратно на тропу, считаемся, еще семерых нет! Тех, что отступали.

Олаф закрыл лицо руками, замолчал. Я тоже лежу, задумавшись. В Чечне духи тоже любили устраивать засады. Стрельнут из РПГ на горной дороге по головной машине, потом подожгут последнюю и все — ты в мешке. Со склонов долбят, еще и фугас какой рванет, если разведка хлебалом прощелкала... Пока вертушки вызовешь, пока раненых вытащишь — половина отряда 200-е и 300-е.

— Ну и чем все кончилось? — я прерываю молчание

— Позором нашим. Добили раненых, рванули по тропе. Щитам загородились, только толку от них... Клевали нас всю дорогу. Но так, для вида уже. Как мага уработали, так поостыли инисы. Выгнали из Сурана и все. Половина сотни легла в землю.

Олаф допил фляжку, убрал за пазуху.

— Полусотника, что выжил — на рудники. Нас всех пинком на улицу без оплаты. Хорошо, что еще в живых оставили. А так вполне могли каждого седьмого обезглавить.

Мнда.. Что зимой и летом — одним цветом? Кровища!

— — -

Приказ Королевы явиться к ней, советник Дианель получил неожиданно и, прервав доклад секретаря, сразу же направился в солнечный парк, где повелительница изволила отдыхать от полуденной жары под сенью древних мэллорнов. В галерее он остановился перед огромным зеркалом и придирчиво оглядел свое отражение. Королева эльфов была само совершенство, и от ее подданных требовалось выглядеть безупречно. Сейчас в зеркале отражался высокий подтянутый эльф, выглядевший по людским меркам лет на тридцать, но его истинный возраст не знали даже члены семьи. Догадывались, что он немногим младше повелительницы, но никому и в голову не пришло бы задать ему некорректный вопрос о возрасте. Перворожденные ценили не количество прожитых лет, а то, как много славных дел было сделано за эти годы. В этом отношении у Дианеля пока нет соперников, его заслуги перед Великим Лесом были общепризнаны. Вздохнув, советник поправил вышитый ворот голубого камзола, провел длинными изящными пальцами по темным бровям и задержал их в уголках зеленых, как весенняя трава глаз. Он по-прежнему был красив, но самые первые морщинки уже появились на его безупречном лице, и с этим нужно что-то делать. Прожитые годы и постоянные заботы — это не повод распускать себя. Не хватало еще дождаться упрека от Королевы.

Дианель прошел быстрым шагом мимо охраны по террасе дворца, начал уже спускаться по широкой лестнице в парк и замер на ее ступенях, любуясь открывшейся ему картиной.

Прекрасная Лилея в длинном белом платье задумчиво сидела на бортике мраморного бассейна, над которым на веревках за руки был подвешен молодой человек. Судя по холщовым портам и грязной куртке — фесский крестьянин. Веревки через специальный штифт на ветке мэллорна шли к барабану, рядом с которым стояли двое слуг. Крестьянин, вращая глазами, с ужасом смотрел вниз. В его рту торчал большой кожаный кляп на завязках.

Королева под мерное журчание небольшого фонтана кормила крошками хлеба радужных эларий — священных эльфийских рыб. Повелительница эльфов была уже не молода даже по меркам самих Перворожденных, но возраст в этой завораживающе красивой женщине пока ничто не выдавало. Ну, если только ее фиалковые, слегка выцветшие глаза. Она подняла их на Дианеля, и приветливо улыбнулась ему. Спокойствие повелительницы эльфов давно уже не могло ничто смутить. Советник преклонялся перед умом и красотой этой эльфийки, но пламенные чувства она могла вызвать разве что у самонадеянной молодежи, не имеющей представления об истинном характере королевы.

Советник приблизился к Королеве и смиренно преклонил перед ней колено. Исполнения этого ритуала Лилея требовала со своих придворных неукоснительно

— Приветствую тебя, Дианель! Надеюсь, я не оторвала тебя от каких-нибудь срочных или важных дел?

— Моя прекрасная Повелительница! Вы выглядите ослепительно! Не существует в мире таких дел, которые помешали бы явиться мне на ваш зов.

— Ты прав, дело, которое я хочу обсудить с тобой, не терпит отлагательств. Но оно и не терпит суеты. Составь мне компанию, покорми со мной эларий...

Дианель, внутренне содрогнувшись, поспешил подняться с колена. Королева махнула платком и слуги начали крутить барабан. Эларии в бассейне заволновались, начали выскакивать из воды. Дианель посмотрел на их зубастые пасти и глубоко вздохнул. Сейчас начнется.

Крестьянин что-то понял и начал извиваться. Замычал громко и протяжно. По его лицу побежали слезы. Лилея еще раз взмахнула платком и флейтисты, что стояли на верхней галерее заиграли заунывную мелодию. Рыбы еще больше заволновались. Грязные босые ноги крестьянина уже касались воды и он их поджал. Бесполезно. Слуги еще раз повернули барабан и первая элария в прыжке вцепилась в пятку парня. Он взвыл.

— Помнится, Верховный Понтифик приглашал тебя посетить его с визитом — Лилея встала с бортика и отошла на пару шагов в сторону. Крестьянин бил ногами по воде и кровавые брызги могли запятнать белоснежное платье с длинным подолом и высоким стоящим воротником.

— Он обещал нам сделать интересное предложение — Дианель с трудом отвел глаза от пожираемого заживо простолюдина

— Вы уже догадываетесь, в чем оно будет заключаться?

— Понтифик мечтает о новом Святом походе на Инферно — отчеканил советник — Ищет сильных союзников. Но он понимает, что ценой нашему участию может быть только возвращение эльфам утерянной святыни.

— Все правильно — королева задумчиво кивнула — Твоя задача убедиться, что ларец по-прежнему надежно запечатан, и угрозы для сохранности Священного Первозерна нет. Только после этого можно будет выслушать конкретные условия магов.

Дианель скосил глаза на крестьянина. Тот все еще пытался поджимать ноги, но эларии допрыгивали уже до его бедер и ягодиц. Парень громко мычал и дергался. Флейтисты заглушали его стоны музыкой.

— И вот что еще — Лилея с наслаждением следила за мучениями человека — Недавно наша Провидица сделала новое пророчество. На прочитай

Королева подала Дианелю свиток со стихами. Эльф прочитал вслух:

Дитя иного мира, сгоревшее в огне,

Восстанет словно феникс на древнем алтаре

Сверкающим мечом укажет свет во тьме

Все зло, шипя и корчась, исчезнет на земле.

Эльф удивленно посмотрел на Лилею.

— Вот прям так все зло?

— Ты читай дальше

И каждому воздастся, по грехам его.

Придет в наш мир — иное божество

Сам юный Император примирит свет и тьму

И каждый человек поклонится ему!

Эльф пожал плечами.

— Ну тут про людей говорится... Перворожденные никому не поклоняются! Мы первые дети творца

— Дианель, а новое божество тебя не волнует?

Эльф еще раз перечитал свиток. Все выглядело странно.

— В Ордене Огня был инициирован молодой светлый маг — Королева забрала свиток — Точнее его попытались инициировать. И случайно сожгли. В Астрале были большие возмущения, наши друиды встревожены.

— Сын князя Тиссена — кивнул советник — Слышал об этом случае

-Кроме того, удивительно еще и другое — точно такое же пророчество сделано в Ордене Молчащих. Я получила донесение от нашего шпиона из Инферно, в котором говорится, что Темные Лорды сильно обеспокоены.

Рыбы добрались до срамного места простолюдина и его живота. Вода в бассейне покраснела и бурлила словно вулкан в Инферно.

— Настолько обеспокоены — продолжала тем временем Королева — Что приняли самое радикальное решение — на Остров Всех Святых ими отправлен инис. Да не простой, а третьей ступени. Порадуй меня, мой Советник, скажи мне, что ты полностью в курсе происходящего.

— Ну... по моим сведениям — замешкался Дианель — Младший сын князя Тиссена обещал стать сильным магом Огня, но во время ритуала стихия вышла из-под контроля. В результате Верховный Жрец Храма погиб, а молодой княжич сильно пострадал и чуть не умер от ожогов. Его внутренний источник силы полностью выгорел. Магом ему уже не быть.

Королева задумалась.

— Отправить на Остров иниса — осторожно произнес советник — Ради младшего Тиссена... Что за странная причуда? Простой жестокостью Темных это не объяснить.

Лилея взглянула на крестьянина, который был уже по грудь в воде. Голова упала на плечо — похоже парень был уже мертв. Королева еще раз махнула рукой и слуги последний раз повернули барабан. Тело полностью погрузилось в кипящий от радужных рыб бассейн.

— Ты же знаешь, Дианель, что предназначение Первородных в этом мире — строго блюсти равновесие?

Советник согласно поклонился.

— Не допускать чрезмерного усиления ни одной из сторон — продолжила Лилея — Но в последнее время это равновесие резко нарушено — темные захватывают все больше и больше светлых земель. Возможно, пришла пора немного изменить ход истории. Но прежде чем вмешиваться, я хочу иметь полное и главное, достоверное представление о происходящем среди людей. Поэтому тебе придется самому отправиться на Остров Всех Святых и разобраться на месте в том, что там у них творится.

— Моя Королева, мне только наблюдать за происходящим на Острове, ни во что не вмешиваясь?

— Отчего же? Я даю тебе самые широкие полномочия, так что действуй по своему усмотрению. Но знать об этом никто не должен — для всех мы по-прежнему нейтральная сторона, не вмешивающаяся в войны князей.

Взмахом руки эльфийка отпустила советника, давая ему понять, что аудиенция на этом закончена. Дианель снова преклонил колено, прощаясь с Повелительницей. Но прекрасная Лилея так погрузилась в свои мысли, что уже не заметила этого...

Поднимаясь по широкой лестнице, советник, поколебавшись, спросил одного из гвардейцев:

— А кто был этот казненный парень?

Военный, поправил ножны с мечом и пожал плечами:

— Какой-то грязекопатель. Заблудился в лесу, забрел на священную землю. А почему это волнует Вашу Светлость?

— Совершенно не волнует — покачал головой советник.

Глава 3

Ночью я опять не сплю. Отлежался за день, теперь смотрю в потолок, думаю о разном. Олаф тоже не спит, хотя упорно делает вид. Вечером он убеждал меня, что инисов в ближайшее время ждать не стоит. Я бы может и поверил горбуну, если бы был желторотым юнцом, как Йен. Но только мне уже давно не пятнадцать, и ложь от правды, даже если она и произносится во спасение моих нервов, я отличить могу. И Олаф врет не убедительно, и под окном нашим теперь выставлен караул. Ходят воины очень тихо, но в той оглушительной тишине, что царит на острове по ночам, даже их осторожные шаги звучат вполне отчетливо. Вот и ворочаемся с Олафом, с боку на бок.

Сейчас, когда дикая боль немного отступила и в мозгах наступило относительное просветление, в голове моей стали всплывать всякие интересные вопросы. Ну, прямо как у русской интеллигенции: "Кто виноват?" и "Что делать?". На звание русского интеллигента я, конечно, не претендую, куда мне с моим "неоконченным высшим", да в калашный ряд? Я парень простой. Но ответы на эти вечные вопросы все равно получить хочется. Вот, например: какая сволочь забросила меня в этот чокнутый мир, да еще в тело обгоревшего парнишки? И за какие такие грехи? Пусть святостью я в прошлой жизни не отличался, но ведь и тварью не был. В безоружных не стрелял, никогда не мародерствовал и вроде как был нормальным человекам. А что семьи не завел, так это не оттого, что сильно ее не хотел, просто не сложилось. Может, еще бы и женился, если бы не умер.

Вообще, судьба у меня чудная. Сколько помню себя, внутри всегда было странное ощущение, что живу не своей жизнью. Счастливое детство, любящие родители, достаток в семье. А потом раз...! И все в один миг рухнуло. Родители погибли — на горной дороге в машине отказали тормоза. Из нашей большой квартиры в центре Москвы меня через месяц беспардонно выперли, предъявив моей убитой горем бабушке документы, что та заложена под кредит в банке. А когда бабуля пошла искать правду в милиции — единственное жилье не положено арестовывать — там только развели руками. Проклятые девяностые. Время беспредела. Так я и оказался у нее в хрущевке на окраине столицы. Школу там же закончил, в институт поступил. На микроэлектронику. И даже три курса благополучно проучился. А на четвертом новая напасть — бабуля слегла. Рак печени. С метастазами. Тот год вообще, у меня был, как в тумане: больницы, вечная нехватка денег на лекарства, ночные подработки и постоянный недосып. И хоть родной дядька помогал нам финансово, положение это не сильно спасало. Бабушка умерла через полгода, а я, завалив сессию, отправился служить в армию. Попал в инженерные войска. В роту, где было много дагестанцев. А где даги — там напряги. Ох, как же мы дрались. Два зуба выбили. Но ничего, выдержал, не сломался. После армии думал восстановиться и доучиться, но не судьба, наверное. Так и осталась мне на память об институте только строчка в графе анкеты об образовании — "незаконченное высшее".

Да, ладно, что все про меня... А вот какой урод напортачил здесь во время проведения инициации и угробила бедного Йена? Кто-то ответит за произошедшее с ним, или здесь тоже принято разводить руками? Теперь, когда маги встречаются со мной взглядом, они глаза в сторону отводят, но подозреваю, что это не из чувства вины, а просто смотреть им на меня такого "красивого" неприятно. Зеркал здесь в кельях нет, видимо это дорогое удовольствие, да и магам они ни к чему — чай не красные девицы. Но в памяти вдруг неожиданно всплыло, как Йен перед отъездом на Остров рассматривал себя дома в большом зеркале. Симпатичный парнишка... Был. А теперь к его лицу даже страшно притронуться — брови и ресницы обгорели, кожа вся в шрамах и струпьях. Смогу ли я вообще нормально ходить — и то непонятно.

И как мне дальше жить, тоже непонятно. На этом Острове меня долго держать не будут, здесь вам не богадельня, а Орден магов. Боевых магов. И с калеками в этом мире не церемонятся — выживай, как хочешь. Из того, что я вспомнил про Олафа, стало понятно, что только ленивый не попрекнул его тем, что он из милости оставлен в замке, будто он все семь лет свой хлеб даром ел. Паршивый народ живет в замке Тиссенов, судя по воспоминаниям Йена, и, похоже, меня ничего хорошего там тоже не ждет. Не зря Олаф так горько морщится, когда слышит имя князя. Чует мое сердце, этот папаша уже мысленно похоронил своего младшего сына, калека без магии ему даром не нужен. Есть старший наследник, бастарды...

Я тяжело вздохнул. Что у нас в сухом остатке? Магией овладеть не могу, военная карьера в связи с подорванным здоровьем мне не светит. Родственникам я не нужен — в лучшем случае назначат мизерное содержание и гуляй, доживай свой век калекой. И век этот будет недолог. Местные режутся с тварями из Инферно, которые наступают на земли людей. С одной из них я уже даже свел знакомство. Впечатления — ниже средних. Нет, не получится тут спокойно жить. Значит, придется "поджигать леса". Первым делом — надо все разузнать о здешних реалиях. Память Йена тут помощник слабый. Ну что парень видел к своим пятнадцати лет? Замок отца? Балы, загонная охота? Главное столичное развлечение в Западном Эскеле — порка простолюдинов, да сжигание ведьм на центральной площади. Ну ладно, учеба. Счет, письмо, немного этикета, генеалогия с геральдикой. Плюс Олаф с острыми железками, молитвы Единому и ритуалы, в которых участвует князь. А где история, география, иностранные языки? Про естественные науки молчу — какая уж тут химия и биология в средневековье. Но литература, музыка? Все, что осталось в воспоминаниях Йена — эльфийские флейтисты, да военные барабаны. Похоже, парень из отцовского замка никуда дальше окрестных лесов не выезжал, первое его большое путешествие было именно сюда — на Остров магов, или как его здесь еще называют, Остров Всех Святых. И про этот вояж в его памяти все отпечаталось сумбурно: бесконечные дороги, ночевка под открытым небом, переправа через какую-то широкую реку... Такое ощущение, что они очень спешили на Остров, а поэтому гнали, как ненормальные. Йен так уставал от выматывающей ежедневной скачки, что не до впечатлений было.

Ладно, на Острове еще учили магии. Но тоже все для меня бесполезное. Малая сфера огня, мерцающий разряд, вызов духа Истинного Пламени... Нет, так дело не пойдет. Первое чем стоит заняться — это самообразованием. На этой позитивной мысли — я, наконец, заснул.

— — -

Как ни странно, эта ночь прошла вполне спокойно. И вторая, и третья... Никто больше не покушался на мою обожженную тушку, хотя Олаф бдительности не терял. Боль, поначалу доводившая меня до отупения, потихоньку отступала, и я чувствовал себя все лучше. Даже уже приноровился осторожно переворачиваться без помощи Олафа с боку на бок и садиться в постели, цепляясь за спинку кровати. Быстрее всего почему-то зажили мои обожженные руки. И хотя выглядели они по-прежнему ужасно, но я уже мог держать пальцами ложку. Достижение. Маги, которые продолжали меня лечить, удивлялись такой живучести, но объясняли ее молодым возрастом и отменным здоровьем.

Правда, лица их день ото дня становились все кислее. И связано это было с тем, что с мечом у них ни чего не получалось. Уж не знаю, что они там с ним делали в своих "лабораториях", но Ас-Урум никак не желал менять хозяина. В моей руке он светился и переливался сполохами. Стоило мне выпустить его из рук — и клинок превращался в обычное оружие. Мало того, наставник Эримус проговорился, что теперь ас-урум начал еще и "жалить" тех, кто хватал его за рукоять голой рукой без перчатки. Я при этом всячески изображал на своем лице сочувствие их беде, но в душе если и не злорадствовал, то потешался над неудачами магов.

Под это дело я сразу же выпросил у Эримуса что-нибудь почитать про инисов. И наставник принес из Храмовой библиотеки первую книгу, увиденную мною в этом мире. Здоровенный рукописный фолиант на желтом пергаменте с незатейливым названием "Бестиарий Тьмы", написанный уважаемым среди коллег магом, большим знатоком темной нечисти. И стоило мне бросить взгляд на обтянутую кожей обложку, как сердце мое радостно екнуло: я смог прочесть не только название книги, но и имя автора — Лютиус Нул. Правда шрифт в книге был слишком вычурным, чем-то отдаленно напоминающим арабскую вязь, да и красивые завитушки здорово отвлекали от чтения, но благодаря памяти Йена я справился. С первыми страницами, конечно, помучился здорово, а потом постепенно читать стало легче. Ну, что сказать? Занятный талмуд. Личи и костяные гончие, черные пауки и упыри... Текст сумбурный, автор частенько "растекается мыслью по древу", и нет такого четкого изложения материала, как в наших учебниках. Как по мне, так этот "Бестиарий" скорее похож на сборник легенд или даже сказок — одно описание костяных драконов чего стоит! Но Йен почему-то был уверен, что драконы существуют. Видеть сам не видел, но от многих о них слышал. Вопрос: откуда вся эта живность взялась? Ответ — из бездны. Не больше и не меньше. Спрашивать у Олафа лишний раз мне было страшновато, как бы чего мужик не заподозрил, пришлось отложить выяснение.

Про инисов в "Бестиарии" написано так. Изначально инисы появились от смешения дроу с Высшими вампирами. Потом оказалось, что темные эльфы поддаются еще и обращению через сложный некромантский ритуал, подвластный только каким то Лордам из Инферно. При этом часть эльфийских способностей у них замещается способностями вампиров. Например, появляется обостренный нюх, фантастическая скорость перемещения, поразительная живучесть. Инисов в этом мире немного, поэтому их очень ценят и берегут в кланах дроу. Они способны выстоять в открытом бою не только против магов, но и против светлых эльфов. Живут закрытыми сообществами и часто идут в наёмники. В иерархии инисов есть три ступени, третья — элита, где каждый владеет легендарным мечом Ас-Урумом. За своих инисы жестоко мстят. Последний абзац описания оказался самым печальным. Если инис погибал, то клан посылал еще двух. Потом четырех. Был зафиксирован случай, когда нападение осуществлялось восемью вампирами.

На этих словах я невольно поежился. Хреново. Надо так понимать, что инисы от меня теперь вообще не отстанут, это только вопрос времени. Что ж... Такая угроза жизни — хороший стимул побыстрее встать на ноги. И уже на следующее утро попросил Олафа помочь мне подняться с кровати. Горбун поворчал, что мне еще рано вставать, но просьбу мою выполнил, и я несколько минут простоял босиком на полу, пошатываясь от слабости и держась за спинку кровати.

— Вот же нетерпеливый!

В дверях нарисовался Магистр Альтус, собственной персоной, и, судя по добродушному тону, ругать меня за самоуправство он не собирался.

— Ну, раз ты так рвешься ходить, давай-ка сегодня уделим твоим ногам особое внимание.

Проведя магические процедуры, после которых мои ступни начало болезненно покалывать, как иголками, он уселся на табурет в изголовье кровати. Сунул свой длинный нос в "Бестиарий", раскрытый на инисах, и одобрительно хмыкнул.

— Правильно, о своих врагах нужно знать побольше. Жаль, что о вампирах мы вообще мало знаем, они очень скрытны. Я вот о чем хотел с тобой поговорить — Альтус тяжело вздохнул и отвел глаза в сторону — Ты парень взрослый, должен понимать... Таким, как прежде, тебе уже не быть. Мы с Эримусом делаем все, что возможно, но вернуть тебе прежний вид не в наших силах.

— А в чьих? Кто-то сможет помочь мне?

— Боюсь, это под силу только эльфийским целителям. Но в Великий лес тебя никто не пустит, да и стоит это огромных денег. Которых, прости, нет даже у твоего отца.

— И больше никак?

— Второй способ — поколебался магистр, но продолжил — при обращении в вампира через темный ритуал.

Нет уж, увольте. Лучше калекой поживу! От одной мысли о вампирах меня передернуло от омерзения. Это он так шутит что ли?! Видно профессиональная деформация и здешним магам не чужда. Магистр вывалив на меня главную плохую новость — поспешил поскорее смыться. Интересно, как он собирается объясняться с князем Тиссеном? "Извините, мы случайно сделали вашего сына инвалидом и уродом"?

— — -

Очнулась Марта от тряски и жуткой боли во рту. Пока была в беспамятстве, ее переложили на телегу, в которой была запряжен серый мерин. Девушка узнала коня — это был Серко мельника. Правил им какой-то лохматый мужик в черном панцире, но без шлема. Марта открыла рот и сквозь слезы и боль потрогала обрубок языка. Кто-то прижег рану и кровь уже не шла. Замычала от отчаяния. На ее стон обернулся лохматый. Засмеялся, сверкнув золотым зубом. Тут Марта заметила, что кто-то задрал подол ее платья до самых бедер. Она рванула ткань вниз и получила в ответ еще порцию хохота.

Раздались смешки из соседних телег. Девушка обернулась и насчитала пять повозок и всего троих конных Лордов. Валдиса, Тарса и еще одного незнакомого. Костяные гончие куда-то делись, как и солнце. Обоз уже явно выехал из Фесса и ехал по землям проклятого Браора. Небо заволокли серые тучи, поднялся ветер. Впрочем, дорога улучшилась. Колеса телег грохотали по плотно уложенному булыжнику. Фесские леса уступили место степям. То тут, то там попадались группы дурно пахнущих мертвецов, которые усердно копали ямы вдоль дорог. Впрочем, зомби не проявляли никакой злобы и даже не смотрели на проезжающих всадников. Каждую группу возглавлял погонщик — человек или дроу с длинным посохом, на вершине которого был закреплен маленький, светящийся череп. Марта и не заметила, как к ней подъехал Валдис:

— На, выпей

Лорд протянул медную фляжку, из которой шел ужасный запах. Девушка замотала головой, забилась в угол телеги. Валдис приказал остановить повозку и спешился.

— Это кровь горгулий, дура — Темный Лорд схватил Марту за косу и запрокинул голову — Пей! Кровь заживляет раны

Сквозь всхлипы и рыдания, девушка сделала глоток. Несмотря на запах напиток оказался не так уж плох — белого цвета, тягучий. Резко ударил в голову. Дыхание участилось, боль отступила.

— Ну вот, а ты боялась — Валдис вскочил в седло

— Только юбочка помялась — засмеялся возничий и тут же получил плеткой по голове от Лорда. Закрылся рукой, заскулил.

— Еще раз тронешь девчонку, даже одежду — Валдис пригрозил кулаком — Мигом отправишься к живым мертвецам.

Марта посмотрела направо, где новая группа зомби таскала камни к дороге.

— Ничего не бойся — Темный Лорд подъехал ближе — В Инферно будущей Молчащей ничего не грозит. Не пройдет пару лет и ты тут будешь чувствовать себя как дома.

Валдис обвел рукой степь и дорогу. Вверху, далеко в небесах, парил змей с длинным, шипастым хвостом. Воздух был сух и от пыли першило в голе. Марта тяжело вздохнула. На нее опять навалилось отчаяние и новая боль. Только теперь уже болело сердце — за погибших родителей и братьев. По щекам поползли слезы.

— Ну, ну, будет — Валдис достал из-за пазухи фиолетовый платок и кинул его девушке — Боль пройдет, а сила останется. Наш Владыка будет через нас править этим миром. А его верные слуги получат все, что захотят — бессмертие, богатство, власть над людьми и эльфами...

К Темному Лорду подъехал Тарс. Толстяк все также масляным взором плотоядно рассматривал Марту и та, подоткнула подол платья под ноги.

— Да, Владыка силен — покивал Тарс — Посмотрите на это

Караван повозок повернул налево и перед глазами девушки открылось огромное изрытое ямами и усеянное обелисками с изображением черного солнца поле. В ямах рядами лежали гниющие трупы. Тысячи трупов.

— Тут — толстяк махнул рукой — Наши погонщики берут материал, здесь же зомби заряжаются энергией. Вон там — новый взмах — Оссуарий. Курганы и склепы скелетов-копейщиков. Костяные гончие кстати, там же живут. Скоро Владыка прикажет, мы поднимем нежить и обрушимся всей силой на Фесс. И никакие жалкие маги с Острова этому не помешают. Как они не помешали завоевать Суран и Браор.

Тарс заглянул в глаза Валдиса и тот согласно кивнул.

— Тебе, девка, еще повезло — продолжил толстяк, понукая лошадь — Так бы ты стала материалом для погонщиков или обслуживала помощников Лордов в борделе, а тебе такая честь выпала — стать Молчащей.

Тарс назидательно поднял палец вверх. Марта отвернулась. Ее взгляд наткнулся на курящуюся жаровню, рядом с одной из ям. Заглянув внутрь, девушка отшатнулась. В жаровне тлел голый детский трупик. Девочка — механически определила Марта. Окружающий ужас уже не воспринимался. Не было ни тошноты, ни слез. Марта почувствовала, что она уже умерла и попала в адские чертоги демонов. Единый отвернулся от нее и впереди муки вечности. Но муки почему-то не наступали. Боль во рту прошла, прибавилось сил.

— Я становлюсь темной? — равнодушно подумала Марта

— — -

Раз, ...два... Раз, ....два... Левой, ...правой... Левой, ....правой... Это я медленно шаркаю по коридору, держась рукой за стену. Дохожу до своей бывшей кельи, осторожно разворачиваюсь, меняя руку на стене, и в обратный путь — раз, ...два... Раз, ...два... Далеко отходить боюсь, мало ли чего. В первый раз вышел в коридор и дорвался! Ну, думал, увижу, наконец, все своими глазами. Мечтатель, блин... А ноги-то как свело судорогой! Еле до кровати добрался. Зато сразу выводы сделал правильные — лучше меньше, но чаще. И теперь по нескольку раз в день — ать-два. Олаф, видя мои успехи, повеселел на глазах. Не ожидал он такой прыти от своего юного господина. И маги явно не ожидали. А я упертый по жизни. Зубы сцепил и вперед. Потому что точно знаю: нельзя сейчас мне залеживаться, эластичность мышц потом хрен восстановишь.

И вот шаркаю я по коридору, мечтаю, что через день увеличу расстояние и все-таки выйду на улицу. А там можно будет присесть на скамью, немного передохнуть, и заодно поглазеть на магов, на Базилику... Но мечты мои безжалостно прерывают:

— Так это он и есть?

Передо мной останавливается Магистр Альтус в компании какого-то типа, нашивки на одежде которого отличаются от уже привычных глазу символов магов Огня. Лицо вытянутое, слово морда у лошади. Сам лысый, но глаза колючие.

— Йен, познакомься: старший дознаватель Инквизиции Руфос Ройс. Давай вернемся в твою келью, господин Ройс хочет с тобой побеседовать.

— Нет, отчего же? Юноша уже ходит, а значит, вполне может дойти и до кабинета, здесь недалеко.

— Не думаю, что он сможет — Альтус с сомнением смотрит на мои ноги, которые уже начинают слегка подрагивать от напряжения.

— Сможет. Если захочет.

Дознаватель брезгливо кривит губы, окидывая меня взглядом. А мне не в первой такое отношение. Привык я уже, что от меня здесь многие шарахаются, встретив в полутемном коридоре. Некоторые себя знаком Единого осеняют и ускоряют шаг.

— После обеда жду тебя в кабинете Магистра.

— Хорошо, я постараюсь. Дойти. Или приползти.

Меня даже не удостаивают взглядом, не то что ответом. Просто обходят, как абсолютно пустое место, и продолжают свой путь. Альтус отводит взгляд и спешит за инквизитором. Похоже, это важная шишка, с которой даже Магистр не берется спорить...

С трудом добредаю до кровати и падаю на нее без сил. Олаф укоризненно вздыхает

— Опять перестарались, княжич?

— Нет. Просто дознавателя из Инквизиции встретил.

— И что он хотел? — Олаф мгновенно подбирается, почуяв опасность

— На допрос вызывает. Велел в кабинет Магистра явиться.

— А дойдете ли вы туда сами?

— Не знаю... Ты поддержишь если что.

Олаф кивает, и отправляется на кухню за обедом. А я пускаюсь в размышления на тему, чем мне этот допрос может грозить. Скорее всего, опять будут меня пытать про меч. Главное, чтобы он ни о чем другом не спрашивал, а то погорю я, как швед под Полтавой.

Не успел доесть обед, примчался наставник Эримус.

— Ты готов?

Дождался моего кивка, но остановил меня жестом, не давая подняться с кровати. Подсел поближе. Покосился на приоткрытую дверь и тихо зашептал.

— Йен... ты главное, ничего не бойся. И не болтай ничего лишнего, особенно про семью. Руфус Ройс не просто дознаватель, он инквизитор высокого ранга. Не знаю почему, но его очень интересует твой отец.

— Да я ничего и не знаю про дела ...князя Тиссена.

— Правильно! Так и отвечай Руфусу. Тем более три последних месяца ты провел здесь, на Острове и не знаешь, что происходило дома. Если он будет проверять тебя на Сфере Истины, тоже не нервничай. Не можешь ты знать ничего такого, что заинтересовало бы Инквизицию.

А вот это уже засада... Какая еще такая "Сфера Истины"?! Магический детектор лжи? Йен, похоже ничего про нее не слышал? Или слышал? Память молчит, как убитая. Ладно. Хватит паниковать, будем действовать по обстоятельствам.

В кабинет Магистра мы идем втроем. Наставник поддерживает меня под руку, Олаф страхует за спиной. Переходы, залы, анфилады... Спешащие мастера и подмастерье, бегущие курьеры в куртках с изображением птичьих крыльев. Последние несколько метров до кабинета Магистра Альтуса я уже преодолеваю на чистом упрямстве. Чертов садист Руфус! В кабинете Эримус сразу усаживает меня на скамью с высокой спинкой и отходит к окну. Олафу велено оставаться за дверью. Инквизитор что-то пишет, а я с любопытством осматриваю помещение. Тут есть на что посмотреть.

Во-первых, приличное количество книг и свитков в шкафах. Во-вторых большая, в целую стену карта Риона. Закатное и Северное море омывают большой полу-континент, состоящий из шести княжеств. Мелкие название разглядеть не могу, но два нижних — выделены особым, багровым цветом. Наверное, неспроста! Снизу княжества подпирает черное Инферно со множеством значков и пометок. Слева горы гномов, справа пущи эльфов — темных и светлых. Нахожу в море наш остров. Он непропорционально велик.

В-третьих, кабинет Магистра просто набит различными артефактами и диковинками. Рядом с картой висит черный клык какого-то животного размером в руку. В специальной деревянной стойке покоятся несколько посохов с разными набалдашниками — тут и драгоценные камни и чьи-то черепа. В центре комнаты — что-то вроде медной астролябии с зодиакальным кругом, только более сложно устроенное.

Инквизитор поднимает голову от бумаг, словно только сейчас заметил мое появление. Молчим, рассматриваем друг друга. Наконец, Руфус берет чистый лист плотной сероватой бумаги и кладет перед собой:

— Имя. Возраст. Титул.

Начинается допрос по всем правилам. На мое счастье вопросы сначала идут простые, и память Йена работает, как надо. С небольшой задержкой, но все ответы четко всплывают в моей голове. Потом инквизитор переключает свое внимание на происшествие с инисом. Мои пояснения, состоящие в основном из "я не знаю", Руфуса явно не устраивают. И на столе вскоре появляется бронзовый треножник, на котором покоится шар размером с небольшой мяч. Шар выточен из какого-то прозрачного кристалла и внешне выглядит вполне безобидно. Но я уже начинаю нервничать, и ничего не могу с этим поделать. Инквизитор, заметив мою нервозность, оживляется

— Так... Кладем обе руки на Сферу. Для начала мы проверим твою магию.

Шар удобно помещается в моих ладонях и оказывается приятным на ощупь — гладким и холодным, как самое обычное стекло. Я с волнением смотрю на него, опасаясь самого худшего. Но минута, две, три ...и ничего не происходит. Руфус выглядит разочарованным.

— Ладно... Магии в тебе действительно не осталось. Ни капли. Внутренний источник выгорел до дна. Теперь повтори свой рассказ про иниса, и говори мне только правду.

Я повторяю слово в слово. Как увидел иниса в окне, как Олаф ударил его кинжалом, как вампир начал душить и чуть не убил Олафа. Как я свалился с кровати, и смог дотянутся до меча. Шар все это время прозрачен, как слеза ребенка. Инквизитор скучнеет прямо на глазах. Мне даже интересно, а чего он ждал? Что я окажусь Темным Лордом? Или как там еще их называют — этих исчадий местного Ада... А может я хитростью и коварством завладел ас-урумом, починив его себе?

Промурыжив больше часа, Руфус наконец теряет ко мне всякий интерес и дает мне подписать заполненный допросный лист. Я замираю от мысли, что даже не знаю, как расписывался Йен. Память молчит, и я начинаю тянуть время, делая вид, что вчитываюсь в каракули инквизитора

— Что-то не так? — оба мага вопросительно смотрят на меня.

— Нет. Все в порядке. Просто ...отец запрещает мне подписывать документы, не прочитав их.

Руфус презрительно усмехается

— Не умничай! И не задерживай меня, младший Тиссен — подписывай и иди.

— Обращайтесь ко мне с уважением! — я кидаю лист на стол и жестко смотрю на инквизитора. Ну... Кто кого? Руфус первый отводит взгляд.

Делать нечего... Тянуть больше нельзя, и я неловко беру в руку гусиное перо. Скрюченные пальцы держат его крепко, но писать-то я здесь еще не пробовал. Тем более пером! Решаю поставить внизу листа хоть какую-то закорючку, а что взять с немощного калеки? Пока я прицеливаюсь, моя рука вдруг на автомате уверенно выводит вполне приличный вензель из первых букв имени и фамилии Йена. Я ошарашено смотрю на этот неожиданно появившийся автограф, а Руфус уже выдергивает у меня из рук допросный лист и, дунув на него, бросает в ящичек для документов, обтянутый кожей. Бювар...?

— Все, Тиссен, идите. Некогда мне

Он небрежным жестом велит мне выметаться из кабинета, а я даже не могу подняться со скамьи — настолько мое тело задеревенело от долгого сидения. Эримус открывает дверь и зовет на помощь Олафа. Тот быстро подхватывает меня на руки и выносит в коридор. За спиной я слышу голос Руфуса

— И это обгорелое убожество — сын князя Тиссена?! Видно наш князь здорово прогневил Единого!

Кровь бросилась мне в лицо, но дверь уже захлопнулась и я не слышу, что ответил наставник этому крысенышу. В молчании мы бредем обратно. Но уже каким-то другим маршрутом. Проходим мимо огромного тренировочного зала. Здесь маги учатся вызывать заклинания. Стены покрыты защитными рунами, я вижу большие опалины на полу.

Прошу Олафа посадить меня на скамью, давая возможность отдышаться и ему и себе. Неужели в этот раз пронесло? Похоже, что так... Наличие в этом отсталом мире "детектора лжи" стало для меня очень неприятным сюрпризом. Расслабляться здесь нельзя ни на минуту, то инисы с Ас-Урумами нагрянут, то инквизиторы со Сферой Истины.

Тем временем в зал заходит группа молодых подмастерьев. Пятеро парней в красных рясах. Шутят, смеются. Нас с Олафом в углу не замечают. Выстраиваются в круг, поднимают руки, начинают читать заклинания. Сначала призывают огненного элементаля. Растят его вверх, вкачивая энергию. Дотянув до трех с чем-то метров, развеивают. После чего делятся двое на трое. Начинается дуэль. У двоих в руках вспыхивают и переливаются огненные сферы. Не сговариваясь, они бросают их в своих товарищей, и тут же создают новые. Перед их визави прямо из воздуха возникает огромный призрачный щит, по которому эти сферы с шипением стекают вниз. Я даже вижу потоки силы, с которыми работают маги. Вижу ...и могу только сожалеть, что мне такого не дано. Никогда мне не быть огненным магом, и все, что осталось на память от волшебства — это способность видеть эти потоки, сгустки и завихрения силы, наполняющие собой странный мир, в который меня забросило.

Между тем в зале появляются еще двое зрителей, наблюдающих за тренировкой магов. Молодые парни чуть постарше Йена. На них память срабатывает моментально: Йохан и Ханс — такие же послушники, как и я, ожидающие ритуала инициации. Ханс, высокий, с орлиным профилем и копной густых волос, приехал в Орден из Микении чуть раньше меня. Но его внутренний источник изначально настолько слаб, что маги до сих пор сомневаются, есть ли смысл проводить над ним ритуал пробуждения силы. Йохан — полная противоположность Хансу. Черноглазый, настоящий живчик — откуда-то с островов Северного моря. Должен был пройти инициацию вслед за мной, но судя по тому, что он пока еще ходит в хламиде послушника, его ритуал, наверное, отложили. Отношения с ними у Йена сложились неплохие, и хотя у каждого послушника в Ордене есть свой личный наставник, они частенько пересекались на службе в Храме, а иногда и тренировались вместе. Парни, увидев меня, сначала растерянно замирают, а потом, смущаясь, подходят поздороваться.

— Здравствуй, Йен — первым кланяется Ханс — Как ты себя чувствуешь?

— Сейчас уже лучше

Заметно, что они не знают, как со мной теперь разговаривать, и жалость на лицах парней смешана с испугом, который они даже не в состоянии скрыть. Отводят взгляды. Понятно, что каждый из них боится, что и с ним может случиться такое. Чтобы поддержать разговор, спрашиваю Йохана:

— Твою инициацию перенесли?

— Да. Ты же знаешь, что Верховный маг Инварис погиб во время твоего ритуала. Теперь все ждут назначения нового Верхового.

— А что говорят? Кого прочат на этот пост?

— Пока неизвестно. Но возможно, Верховным жрецом станет твой наставник...

— Эримус?!

Неожиданно. Хотя какая мне теперь в принципе разница... Магом мне уже не быть, и к Ордену Огня я скоро никакого отношения иметь не буду. Уеду на материк, может, никогда их всех уже и не увижу

— Ты здесь, Йен? А я тебя потерял.

Наставник появляется в зале и избавляет бывших приятелей Йена от необходимости продолжать наш тягостный разговор. Они тут же с облегчением прощаются со мной и сбегают из тренировочного зала.

Эримус садится рядом, перехватывает мой тоскливый взгляд, которым я провожаю очередную вспышку огня

— Не трави себе душу, Йен. Не стоит. Магия от этого не вернется. Надо жить дальше.

— Я это понимаю. Но как именно мне жить дальше? Я же ничего не знаю. Только здесь я понял, что меня в замке ничему толком не учили.

— Ну, ты ведь не наследник, тебе много и не нужно знать. Для младшего княжича ты вполне образован.

— Да кто знает, как повернется жизнь, и что будет завтра?

— Князем тебе все равно никогда не быть. Смирись с этой мыслью. Даже если что-то случится с Альбрехтом и братом, отцовский трон придется отстаивать с оружием в руках, и тебе его не удержать. Ты, Йен, неглупый парень и сможешь найти свое место в жизни.

— Для этого нужны знания, которых у меня нет.

— Скажи мне прямо, что ты хочешь, и чем я могу тебе помочь?

— Разрешите мне читать книги из библиотеки, пока я еще на Острове. "Бестиарий" вещь нужная и интересная, но я хочу больше узнать об истории мира.

— Хорошо... Вечером я занесу тебе одну книгу. Возможно, для тебя она будет сложновата, но я потом отвечу на все твои вопросы. А теперь идите в келью. Тебе нужно отдохнуть. И ты молодец, Йен. Хорошо держался во время допроса.

Наверное, настоящего Йена сильно порадовала бы похвала наставника, но я лишь кивнул головой Эримусу и встал, тяжело опираясь на руку Олафа. Этот допрос вымотал меня и физически и душевно, но первый экзамен в этом мире был сдан. И теперь пора двигаться дальше

— — -

Просыпаюсь от скрипа двери. За окном уже сумерки, но в вошедшем я без труда узнаю наставника. В руках у него новый фолиант, видимо обещанная мне книга по истории. Он тихо кладет ее на табурет, стоящий у кровати, и также тихо удаляется. Я потираю глаза и осторожно потягиваюсь, стараясь сильно не напрягать тело. Мышцы отзываются слабой болью, но она уже вполне терпима. А учитывая допрос, который я терпеливо высидел сегодня, так это и вообще нормально. Пальцы привычно нащупывают рукоять меча, и по клинку пробегает багряный сполох, словно Ас-Урум приветствует меня. Для меня это уже становится, чуть ли не ритуалом — проснуться и первым делом прикоснуться к мечу, чтобы удостовериться, что он рядом. Не знаю, почему. Просто тянет к нему и все. Днем его маги забирают, а вот на ночь всегда возвращают, и я кладу меч к стене, поближе к правой руке. После прочтения "Бестиария" понятно, что новое появление инисов — лишь вопрос времени. Понимают это и сами маги. Ас-Урум — это сейчас моя единственная надежная защита, поэтому возвращение мне меча на ночь, то немногое, что Магистр может для меня сделать. На ночной дозор из стражников и боевых магов, конечно, тоже есть надежда, но она слабее, учитывая, что инисов, судя по прочитанному в книге, теперь сюда заявится уже двое. А это совсем другой расклад...

Услышав мое копошение, в келью заходит Олаф и зажигает масленый светильник, стоящий на столе. Слух у Олафа отменный, в этом я уже успел убедиться. Он и за дверью слышит, когда я просыпаюсь.

— Поесть надо бы, княжич. Проспали вы ужин...

— Давай. Не откажусь.

Пытаюсь сладко зевнуть во весь рот, но мышцы лица протестуют против такого насилия над ними. С мимикой у меня вообще пока полная беда. Улыбаюсь я только уголком губ, брови в удивлении мне не поднять, даже не нахмуриться толком. И вообще, я, наверное, сейчас похож на Фантомаса, только еще страшнее. Такой же лысый, ни бровей, ни ресниц, одни глаза на лице, а все это лицо — сплошная маска из рубцов.

Есть я теперь хочу постоянно, не то что в первые дни. Гортань поджила, и глотание пищи больше не доставляет мне неудобств. Но Олаф упорно продолжает мелко сечь для меня мясо, как для маленького ребенка. Начинаю подозревать, что ему просто доставляет удовольствие ухаживать за мной. Только он почему-то странно реагирует на все мои "спасибо" — замрет на секунду ...и продолжает свои дела, как ни в чем не бывало. Похоже, я снова прокололся. Не принято здесь благодарить своих слуг.

Сегодня у меня впервые на ужин жареная свиная колбаса с чем-то похожим на тушеные бобы. Колбаса очень вкусная, хоть и измельчена Олафом чуть ли не до состояния фарша. Бобы в меру приправлены какими-то душистыми травами. Не кавказское лобио, конечно, но тоже вкусно. А то я уж начал опасаться, что здесь вся еда пресная, как та перловка, которой меня Олаф потчевал несколько дней подряд. Пока я не взвыл и не попросил о пощаде. С другой стороны: перловка — это скорее всего ячмень, а если есть ячмень, то значит, и пиво здесь наверняка варят. Эх, пивком бы я сейчас заправился!

Заметив довольное выражение на моем лице, Олаф добродушно усмехается

— Понравилось?

— Вкусно!

Поев, перехожу к "десерту". А на сладкое у меня сегодня долгожданная новая книга — "Хроники Риона". И пусть у нее не такая богатая обложка, как у "Бестиария", и бумага погрубее, зато и шрифт в ней попроще, а для меня сейчас это важнее. Нужно срочно набираться знаний об этом мире, но в памяти у Йена сплошные лакуны, которые мне теперь предстоит заполнить.

Конец ознакомительного фрагмента.

Продолжение следует.