|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 44 Чай и сокровища
Это была ошибка. Почему он пошел на это, он понятия не имел. Но вот он стоял с Гарри и Волком в розовом со слоновой костью коридоре миссис Кук и протягивал ей пальто. Он надеялся, что ему не придется обливиэйтить всю встречу из ее памяти. Он чертовски устал и не мог доверить эту встречу Люпину — тот бы все испортил. Он не собирался идти на риск вмешательства Министерства в его дела. Как оно, конечно, сделает, если эта женщина будет слишком громко говорить о неправильных вещах не тем людям.
Раньше он никогда не был в доме миссис Кук. Она заговаривала с ним много раз, после того как умерла его мать и до того времени, как умер его отец. На самом деле каждый раз, когда она видела его. В то время Северус часто посещал Паучий Тупик. Еще один долг, который он обязан был выполнить, чтобы облегчить отцу его последнюю болезнь. В конце концов, это была намного более быстрая и более милосердная смерть, чем предполагал Северус.
Это было одной из причин, по которой Темный Лорд (зная так мало о болезнях, которыми болеют магглы), предположил, что Северус приложил к этому руку. В день смерти старика Тоби миссис Кук была там, когда они забрали его тело. Она приглашала Северуса на ужин той ночью, довольно настойчиво, пока он не огрызнулся, чтобы она оставила его в покое. После этого он наложил магглоотталкивающие чары на дом.
Эти чары были деликатными. Когда дом выводился из мира магглов, нельзя было просто заставить его испариться. Как правило, чары просто заставляли дома исчезать из умов окружающих магглов. Иногда старые магглы держались за воспоминания о спрятанных местах дольше, чем можно было бы ожидать. К сожалению, миссис Кук была одной из них.
Похоже, миссис Кук обращала больше внимание на появления и исчезновения Северуса в течение лета, чем любой другой маггл. Ему пришло в голову, что она часто разговаривала с ним, и каждый раз приглашала его к себе домой. Это был первый раз, когда он согласился. Теперь женщине нужно будет заткнуться, прежде чем она начнет сплетничать по окрестностям.
Северусу не хотелось бы, чтобы причиной попадания старухи в дом престарелых были ее разговоры о доме, которого не существовало для остальных. Что еще хуже, ее дочери могут прийти и проверить, нет ли еще здесь дома Снейпа. Тогда придется обливиэйтить всех вокруг, вдобавок к штрафу за нарушение Статута секретности.
Рука, легшая на его запястье, заставила его подпрыгнуть:
— Северус? — Люпин стоял слишком близко к нему, а миссис Кук вешала их пальто. — С тобой все в порядке?
Северус расправил плечи:
— Прекрасно, — хмыкнул он. Он попытался отступить на полшага, но наткнулся на стену.
— Заходите сюда, ребята, — женщина-маггла направляла их в столовую, где у нее уже был готов чай. Снейп последовал за пожилой женщиной и раздраженно убрал локоть от Люпина. Он споткнулся, но Гарри был рядом и поддержал его. Мальчик встретился с Северусом взглядом и слегка улыбнулся ему.
Северус уставился на мальчика, внезапно удивляясь, почему ему никогда не приходило в голову...Волосы Гарри, спутанные и взлохмаченные, как у мужа Лили, были черными, как смола. Голова Джеймса имела цвет темно-коричневого меда. Нет, Лили не использовала всю расческу Джеймса.
— Сэр? — тихо сказал ребенок, — С вами все в порядке?
Он, должно быть, выглядит исключительно паршиво, если и Волк, и мальчик дергаются.
Столовая была похожа на остальную часть дома, насколько мог видеть Северус — вся декорирована оттенками розового. Очевидно, любимый цвет женщины. Стены были окрашены в спокойный белый цвет, так что розовый не подавлял. Он не мог не вспомнить о гостиной Петунии. Очевидно, что эти пастели были в настоящее время модными. Миссис Кук внимательно посмотрела на него:
— Все еще нехорошо, Северус? — сказала она. — Похоже, это что-то похуже гриппа. — Она выдвинула стул и Снейп довольно бесцеремонно рухнул на него.
Он не знал, что сказать, но встрял Люпин:
— Северус путешествовал этим летом в тропиках, подцепил какую-то гадость. Только недавно выяснили, что это было.
Северус решил, что для вранья это было неплохо, и устало кивнул:
— Малярия. — Он фыркнул, чтобы женщина не подумала, что он разносчик брюшного тифа или что-то в этом роде. Она понятливо кивнула:
— А, мерзкая штука. Мой брат, Редж, болел ею на войне, ты знаешь. Нужно много времени, чтобы выкарабкаться.
По крайней мере, ее манера не изменилась после того, что сегодня утром сказал ей Люпин. Она все еще казалась достаточно дружелюбной. Северус слишком устал, чтобы действовать. Он все еще не был уверен, что он здесь делает. Он понятия не имел, что будет делать, когда школа снова откроется. Четыре, пять часов бодрствования, и он был готов ползти обратно в постель еще на 16 часов сна. Он предположил, что его догнал и накрыл стресс, связанный с заботой о Гарри после неудачной попытки его повеситься. Мальчик рядом с ним выглядел так, словно был готов ловить Северуса при падении. Черт возьми.
— Я в порядке, Гарри, — сказал он таким домашним тоном, каким только мог, — Не суетитесь.
— Да, сэр, — мальчик немного отступил. Он внезапно стал невероятно уважительным. Возможно, Северус должен посмотреть в окно, чтобы увидеть, не приближаются ли четыре Всадника Апокалипсиса? Миссис Кук вышла на кухню и вернулась с тарелкой нарезанного мяса:
— Гарри, дорогой, ты принесешь картошку?
Гарри кивнул и отправился на кухню, вернувшись с миской вареного картофеля и чем-то еще. Северус не обратил на это особого внимания.
Гарри был таким же тихим, как мышь, когда они ели. Возможно, притворялся, что его не существует, оставляя разговоры взрослым. Северусу было нечего сказать, так что он предоставил беседу с женщиной Люпину. Казалось, что Люпин избегает личных тем, предпочитая вместо этого отвечать на вопросы женщины о себе:
— Мм, я провел последние несколько лет в Канаде, — говорил он, — Только что вернулся, видите ли.
Северус почувствовал, что миссис Кук одарила его скептическим взглядом, а затем удивился, увидев в ее глазах что-то вроде разочарования.
— О, да? — сказала она, снова обращая внимание на Люпина.
— И, поскольку школа закрыта, а Северус нездоров, он попросил меня остаться с ним, пока школа не откроется, — плавно продолжал Люпин.
Кажется, Северусу не придется напоследок накладывать Обливиэйт на бедную женщину. Хорошо, ведь невероятно трудно удалить такие конкретные воспоминания, как один разговор. В отличие от министерства, Северус не был убежден, что Обливиэйт был полностью безопасным. Особенно на старых магглах. Он задавал себе вопрос, сколько бедолаг ходило вокруг с предполагаемым слабоумием, когда на самом деле это был плохо наложенный Обливиэйт.
Когда они закончили, Гарри тихо предложил помыть посуду. Миссис Кук широко улыбнулась:
— Это было бы прекрасно, — сказала она.
— Я помогу тебе, Гарри, — любезно сказал Люпин, вставая и очищая некоторые тарелки. Северус и Люпин обсуждали это сегодня днем. Они пытались изменить привычку Гарри действовать как домашний эльф.
В ту минуту, когда два волшебника вышли из столовой, Северус почувствовал покалывание магии на его коже. И дверь в коридор, и дверь на кухню захлопнулись. Проклиная себя и свою глупость, Северус вытащил палочку из рукава. В комнате было тихо.
Старуха, похоже, не заметила, что что-то не так. Ее глаза были не сфокусированы, и она оставалась совершенно неподвижной.
— У меня для тебя кое-что есть, Северус, — сказала она мягко. Ее голос был немного пустым. Через секунду ее глаза сосредоточились на нем, и она виновато улыбнулась:
— Разве это не любопытно? Я совсем забыла об этом, — Она немного посмеялась, словно над собой.
Она встала механически, игнорируя палочку, которую Северус направил на нее. Северус продолжал целиться в нее, когда она отправилась в китайский кабинет. Она открыла стеклянную дверцу и достала коробку размером с большой ювелирный футляр, покрытую синим бархатом. Женщина не пыталась передать коробку ему, а поставила ее на стол перед собой:
— Эйлин передала это мне, прежде чем умерла, бедняжка. — Миссис Кук грустно сказала:
— Она сказала, что я должна отдать ее тебе.
Синий был любимым цветом его матери. Северус протянул руку, затем осторожно убрал ее назад.
Миссис Кук снова села и положила руки на стол:
— Она велела передать тебе, что это подарок для " Принца-полукровки ". Она сказала, что ты знаешь, что это значит.
Волшебник потрясенно уставился на нее:
— Разве ... она сказала тебе, что в шкатулке? — прохрипел он. Покачав головой, та ответила:
— Нет, просто я не должна отдавать ее кому-либо еще. Понимаешь?
"Кто-то еще" был, вероятно, отцом Северуса или министерством. Северус понял. Или, по крайней мере, он думал, что понимает. Очень медленно он постучал по ящику своей палочкой. Коробка на мгновение осветилась золотом, и зазвенела мелодия как из музыкальной шкатулки магглов, принадлежащей Эйлин. Мелодия была колыбельной, которую пела Эйлин. Все еще медленно двигаясь, он осторожно взял коробку со стола. Ничего не взорвалось. Коробка была тяжелее, чем казалась на вид. Магия в комнате внезапно испарилась.
Он услышал, как Люпин стучал в дверь из кухни. Дверь распахнулась. Люпин бросился в комнату, размахивая палочкой, готовясь к битве.
— Северус? — потребовал он. — Ты ...?
Миссис Кук сидела, сложив руки, ее глаза снова расфокусировались .
Северус беспомощно указал на женщину, а затем на коробку, совсем не уверенный, что он хотел этим сказать: "Я ... все в порядке". Он поспешно поставил коробку на колени, а затем убрал палочку в рукав, сожалея, что он не в мантии со множеством карманов. Люпин напряженно кивнул, но тоже убрал палочку.
Женщина встряхнулась:
— Гарри, дорогой? — она позвала мальчика с белым лицом, которого увидела за Люпиным. — Не могли бы вы поставить чайник?
Она стояла, словно ничего не случилось:
— У меня есть бисквиты в холодильнике, если вы, парни, заинтересованы.
Она суетилась на кухне, готовя чай. Люпин смущенно переводил взгляд с Северуса на кухню. Они услышали, как миссис Кук беседовала с Гарри, не обращая внимания на то, что Гарри смотрел через кухонную дверь, на своего опекуна.
— Что это было? — спросил Люпин шепотом, подходя к креслу Северуса. Северус глубоко вздохнул:
— Держи руку на палочке, — прошептал он.
Было глупо открывать коробку здесь, прежде чем он проверил ее на проклятия. Но только Эйлин знала о Принце Полукровка, и только Эйлин понимала значимость этой мелодии. Он готовился ко множеству бедствий, когда поднимал откидную крышку.
В коробке лежал ключ, похожий на ключ от сейфа в Гринготсе, конверт с именем Северуса, написанным узким почерком Эйлин, и золотой перстень с рельефной стилизованной буквой П. Северус видел такие кольца раньше. Это было кольцо, которое мог бы носить наследник старого чистокровного рода. На самом кольце были деления. Старые заклятия.
Однако Эйлин была Снейпом, когда она умерла. Последний из Принцев (его дед) умер незадолго до самой Эйлин, поэтому кольцо должно было перейти к ней и должно было иметь букву С. Северус долго смотрел на кольцо, прежде чем его осенило. Последний наследник линии Принцев (теперь, когда Северус забрал мальчика), был Поттер.
У Северуса не было абсолютно никаких шансов прочитать письмо здесь. Он быстро закрыл ящик. Люпин все еще напряженно стоял, положив руку на рукав:
— Что это? — прошипел он.
— Все нормально, — повторил Северус. Он сглотнул:
— Моя мать кое-что передала через нее.
Вот почему миссис Кук упорно помнила дом Снейпа. Эйлин положила на женщину заклятие, чтобы передать эту коробку. По всей вероятности, в то время, когда они остались наедине.
— Иди, закончи то, что ты делал.
Люпин резко кивнул и вернулся, чтобы помочь мальчику с посудой. Северусу понадобилось время, чтобы собраться. Все эти годы он не знал, что Эйлин собиралась скрыть свое наследство от министерства. У него перехватило дыхание, и он проглотил глоток старого гнева и старого горя.
— Теперь, Ремус, садись, дорогой, — миссис Кук вошла с чайным подносом. Гарри следовал за ней с бисквитами:
— Северус, ты совсем измучен? Ты очень бледен, — Она расставила чайные чашки и налила их. Затем она подхватила какой-то бисквит:
— Будешь? — она вопросительно посмотрела на Северуса. Он покачал головой, взяв чашку одной рукой. Он снова настраивался на разговор, крепко держась за синюю, покрытую бархатом коробку на коленях.
— Сэр? — Гарри говорил очень тихим голосом, в то время как Ремус беседовал с миссис Кук. — Что случилось?
Северус покачал головой.
— Итак, как же ты получил малярию, Северус? — он понял, что женщина обращается к нему.
— Я .. — его мозг работал недостаточно быстро.
— О, он был в Африке, занимался гуманитарной помощью, знаете ли, — вставил Люпин небрежно. Северус решил, что когда-нибудь ему придется задушить этого человека во благо волшебного мира. Тем не менее, это отвлекало ее от лишних вопросов. Северус не очень интересовался бисквитами но он был очень благодарен, когда Гарри взял его пустую чашку и наполнил ее.
Глава 45 Под слоями грязи
Снейп ушел в свою комнату, как только они вернулись от миссис Кук. Неудивительно, учитывая, насколько уставшим он выглядел. Что бы профессор ни получил от старухи, он был потрясен. Честно говоря, захлопнувшаяся дверь и неспособность Люпина открыть ее шокировали Гарри. Пауза была меньше чем на пять минут, но эти пять минут показались часами.
Гарри стоял неподвижно, чувствуя, как паника поднимается из живота, чувствуя себя совершенно бесполезным без своей палочки, в то время как Люпин стучал в дверь и пробовал разные разблокирующие заклинания.
Гарри был ошеломлен суровым осознанием того, что, если что-то случилось со Снейпом, он не знал, что делать. В этот момент у него не было времени осмыслить это. Теперь же, когда он лежал в своей постели, когда Сопун лежал у его ног, он вернулся к этой мысли. Ранее, до событий последних двух недель Гарри никогда не озаботился бы тем, что случилось с Снейпом. Ну, он полагал, что ему не было бы все равно, вообще, нехорошо, когда видишь как что-то-плохие-вещи-случаются-с-людьми.
Это чувство, однако. Это было похоже на то чувство, которое он испытал в прошлом году, когда увидел Джинни, лежащую неподвижно на полу Тайной комнаты. Холодный, свинцовый узел в животе, который угрожал подняться к горлу и задушить его. Гарри вздохнул и плюхнулся на бок. В комнате было очень темно. Сегодня вечером даже месяц не показывался, а в Паучьем Тупике было всего лишь несколько уличных фонарей.
Единственным другим источником света был небольшой ночник в ванной, который оставил Снейп, чтобы они не сломали шею в темноте. Он поставил его туда после инцидента с веревкой.
Хедвиг вечером отсутствовала. Гарри послал с ней письма и Рону, и Гермионе. У нее было плохое настроение, так как профессор Люпин привел Сопуна. Гарри предположил, что она ревновала собаку, до такой степени, что угрожающе ударила клювом, когда Сопун подошел слишком близко. Слегка улыбнувшись, Гарри подумал, что его питомцы хорошо подходят его опекунам. Они, как и два профессора, казалось, ладили только ради Гарри. Каждый питомец даже выбрал любимого профессора.
Хедвиг, похоже, нравился Снейп. По крайней мере, однажды она приняла от него угощение с достойным видом. Люпин, казалось, пугал ее. Это случилось сегодня вечером, когда профессор подошел, чтобы проверить его. Сова сидела на изголовье кровати, лениво прихорашиваясь. Когда Люпин вошел в открытую дверь, она взъерошилась и издала не обычное уханье, а тревожный крик "Крек, крек, крек". Люпин был осторожен и сохранял дистанцию.
С другой стороны, Сопун, казалось, думал, что ему нужно защищать Гарри от Снейпа. Он внимательно следил за человеком, и был не агрессивным, но очень настороженным. Профессор знал об этом и осторожно относился к Сопуну, всегда заботясь о том, чтобы никогда не смотреть собаке в глаза, не возвышать голос или не поднимать слишком быстро руку рядом с Гарри или животным. Гарри слышал, как тетя Мардж говорила Дадли, что этого надо избегать рядом с недружелюбными собаками. Собака очень любила Люпина, но это, вероятно, потому, что мужчина любил угощать Сопуна.
Теперь, когда он подумал об этом, возможно, Снейп просто был осторожен с Гарри. Фактически, оба мужчины обращались с Гарри так, как будто он был хрупким. Как бы Гарри не ненавидел признавать это, он чувствовал себя хрупким.
Если голос кого-то из учителей становился хоть немного суровым, Гарри мог почувствовать комок в горле и трепет паники в груди. Гарри перекатился на другую сторону, не в силах успокоиться. Сопун слегка заскулил и положил свою тяжелую голову на бедро мальчика. Вес собаки успокаивал, помогая ему чувствовать себя более сосредоточенным, с меньшей вероятностью потерять душевное равновесие.
Дверь другой спальни открылась и закрылась. Он услышал медленные шаги Снейпа в коридоре. Гарри не разрешали закрывать дверь после инцидента с повешением, поэтому он мог слышать каждый звук в доме. Открылась и закрылась дверь ванной комнаты. В туалете была смыта вода, и дверь ванной снова открылась. Вместо того, чтобы вернуться в комнату Снейпа, шаги направились в его комнату.
Мальчик решил, что он не хочет вступать в разговор с мужчиной, поэтому он просто закрыл глаза и притворился, что спит. Снейп придвинул стул и сел на него. В течение долгого времени зельевар просто сидел. Это было немного жутковато, когда можно было так смотреть, это казалось привычкой к профессору. Он просто не мог перестать смотреть на Гарри, как на какую-то ошибку. Снейп вздохнул. Гарри почти дернулся от звука, так громко это раздалось в тихой комнате.
— Гарри, мне очень жаль, — прошептал он так тихо, что Гарри был почти уверен, что он должен себе это представить. — Клянусь ... — Снейп замолчал. Еще раз вздохнул.
Сопун неуверенно пошевелился и поднял голову.
— Да, да, — пробормотал Снейп. — Я не разбужу твоего хозяина. Глупая собака, — Последнее было сказано без какой-либо злобы, тон его голоса успокаивал и звучал нежно, почти любяще.
— Чертов пес. Если бы ты не был так хорош для ребенка, я бы не пустил тебя в дом.
Гарри услышал, как он встал. Голова Сопуна вернулась, чтобы отдохнуть на бедре Гарри.
Затем этот человек сделал самое странное. Снейп осторожно потянул одеяло, чтобы накрыть плечи Гарри. Сопун снова приподнял голову. Гарри почувствовал, как собака напряглась, но, по крайней мере, он не рычала.
Ребенку было тяжело лежать неподвижно, понимая с некоторым изумлением, что этот человек его укрывает. Сделав это, его рука убрала волосы от глаз Гарри, напомнив Гарри о том, как Снейп рассказывал ему сказки в ту ночь... Не говоря ни слова, волшебник медленно вернулся в свою комнату. Дверь спальни открылась и закрылась.
Гарри не понимал, что с этим делать. Что-то в этом жесте заставило Гарри почувствовать ... он не знал, что. Это было так странно, ласково...
Все остальное, что Снейп сделал для Гарри — было сделано из чувства долга, чтобы помочь ему успокоиться или потому, что тот болел. Это имело смысл. В этот раз, однако ... в этот раз Снейп, казалось, укрыл Гарри так же, как миссис Уизли укрыла Рона и его прошлым летом.
Поскольку Рон всегда говорил своей маме, что он уже слишком большой,
чтобы суетиться вокруг него, она быстро чмокнула его в щеку перед сном.
Примерно через час, после того как Рон уже уснул, миссис Уизли прокралась
внутрь и укрыла их. Затем она стояла и смотрела на них по очереди. Это было настолько странно, что Гарри спросил об этом Рона. Он пожал плечами и сказал, что его мама всегда говорила, что она хочет убедиться, что они все еще дышат. Гарри подумал, не было ли это чем-то, что делают родители. Он не знал. Странно, что Снейп тоже это сделал. Гарри долго смотрел в затемненную комнату, и был благодарен за маленький свет в коридоре.
Следующие два дня были тихими, поскольку трое из них впали в своего рода рутину. Гарри и Люпин вставали и готовили завтрак. Люпин пытался вовлечь Гарри в разговоры, а Гарри давал самые короткие ответы, затем убегал. Чтобы читать "Сказки о Бидле Барде", или писать письма, или просто сидеть со Сопуном и смотреть на стену. В обед Снейп спускался, съедал что-нибудь, час смотрел на Люпина, а потом возвращался спать.
Он повторял это во время ужина, за исключением того, что он сидел с ними в течение часа или двух в гостиной, глядя в телевизор. Ясно, что Снейп понимал, что телевидение — лучший способ избежать разговора с людьми, которые живут с ним в одном доме. Гарри всегда предпочитал этот способ, когда Дурсли были поглощены просмотром. Хотя, возможно, это не работало так, как надеялся Снейп. Этот человек, похоже, любил полицейские сериалы, а Люпин просил у Снейпа объяснений.
Через день Гарри подумал, что он снова обрел свою способность заставлять взрослых забыть о своем существовании. К сожалению, не до конца. Люпин иногда отправлял Гарри на улицу, чтобы выгулять Сопуна. Обычно он выходил с ними. Быть снаружи было менее угнетающим для Гарри. Было легче перестать слушать Люпина, когда они были снаружи. По большей части Гарри только расстраивал его, отвечая на вопросы мужчины ворчливо и односложно, чувствуя, что ничего не было реально.
Очень вероятно, он мог бы так продолжать бесконечно, за исключением того, что профессора, очевидно, устали от его ухода от общения.
После обеда, через десять дней после ... события ... (Гарри все еще не мог назвать это точным названием), профессор Люпин остановил Гарри, прежде чем тот смог убежать обратно в свою комнату.
— Гарри? — сказал он, — Можем ли мы поговорить? — Он пригласил Гарри сесть за стол. Профессор Снейп сидел и пил чай за столом. Он все еще выглядел блекло, но сегодня он казался немного ярче. Он встал к завтраку, и казалось, что он намеревается не спать днем.
В то утро у него и Люпина была какая-то небольшая конференция в гостиной. У Снейпа было некоторое понимание акустики дома, потому что Гарри услышал его шипение: "Не здесь", когда Люпин попытался поговорить с ним на кухне. Мальчик послушно сел. Он сложил руки перед собой на столе, и стал смотреть на свои переплетенные пальцы, но не на Люпина или Снейпа.
Ему пришла в голову отдаленная мысль, собираются ли ему, наконец, сказать, что он создает слишком много проблем вокруг. Разговоры, которые начинались с "Нам нужно поговорить", были, как правило, те, что плохо кончались для Гарри. Это впечатление усилилось, когда профессор Снейп поставил перед ним чашку чая с запахом носков. Ребенок разжал руки и обнял ими чашку. Он взглянул на черные глаза мужчины, сидевшего напротив него.
Снейп, должно быть, снова прочитал его мысли. Он вздохнул и сказал:
— Не смотри так, Гарри, мы не планируем делать ничего страшного, и мы никуда тебя не отправим.
Люпин выдвинул стул, и сел в конце стола:
— Нет, конечно, нет. Я просто хотел поговорить о нескольких вещах, которые я нашел в доме твоих тети и дяди .
Гарри быстро сделал глоток чая с ароматом носков. Сегодня он был настолько горьким, что молоко и сахар не могли спасти ситуацию.
Он почувствовал, как его руки расслабились, и его сердце замедлилось.
— Хорошо, — тихо сказал он. Гарри подумал, что было реальным преимуществом стать подопечным мастера зелий. Зелья, которые Снейп продолжал давать ему, помогали ему спать всю ночь, не просыпаясь в холодном поту. Теперь же, успокаивающий состав, который он подлил в чай Гарри, был тоже кстати. Это помогло бы пройти через то, что в противном случае было бы весьма нервирующим разговором.
Люпин достал обычную маггловскую папку с файлами. Он открыл ее. Внутри было несколько фотографий, Люпин вручил Гарри верхнюю. Это была фотография внутренностей крошечного чулана, с чистящими принадлежности на полках у задней стенки. Голая электрическая лампочка освещала это место. На полу лежал грязный матрас детского размера, поверх него было сложено одеяло. Единственными движущимися существами на изображении были пауки — один, ползущий по голому полу, и другой, на бумаге, где было написано "Комната Гарри". Несколько сломанных игрушек были аккуратно уложены на ящик из под молока рядом с матрасом.
Сердце Гарри екнуло бы, если бы не успокоительное.
— Не могли бы вы рассказать мне об этом, Гарри? — мягко спросил Люпин.
-Что расказать? — тупо спросил Гарри, — Здесь я жил, пока не получил письма из Хогвартса. Дядя Вернон боялся, что волшебники следят за нами.
Он засмеялся коротким, суровым, безрадостным смехом.
— Конечно, это не так, им наплевать на это.
Он осмелился взглянуть на мужчин. Люпин был взволнован. Снейп смотрел прямо на Гарри.
Это был тот взгляд, которым он смотрел, когда поймал Гарри и Рона крадущимися в замок после прибытия на летающем автомобиле в прошлом году. Лицо его было белым, губы крепко сжаты.
— Ты здесь жил? — прошипел он низким, опасным голосом. Гарри уставился на него:
— Я же говорил вам об этом, — сказал он, немного оборонительно, — Таких уродов, как я, нужно запирать.
Он остановился. Он не собирался так говорить.
— Ты действительно понимаешь, насколько неуместным это было, не так ли? — Люпин положил руку на запястье Снейпа, удерживая его, но посмотрел на Гарри.
— Что неуместно? — спросил Гарри, не в силах, по какой-то причине, пожать плечами и ответил: — Ведь они меня не хотели.
— Как часто вы были заперты? — спросил Снейп смертельно спокойным голосом.
— Каждый день, довольно долго, — Гарри пожал плечами. Отдаленно, какая-то часть его мозга закричала "заткнись заткнись ЗАТКНИСЬ!". Однако сейчас это показалось неважным.
— Я же сказал — что если я был не в школе, или они не хотели, чтобы я что-то делал для них, — он сделал паузу. — Иногда мне разрешали брать учебники. Учителя звонили им, если я не мог делать домашнее задание слишком много дней. Если у меня были учебники, мне было чем заняться.
Гарри еще раз глотнул чаю, пытаясь вспомнить, где он раньше пробовал эту горечь. Оба профессора выглядели больными. Люпин завозился и вытащил еще одну фотографию:
— Ты расскажешь мне об этом?
Это была фотография двери с семью замками снаружи.
— Это вторая спальня Дадли, — ответил Гарри. Он никогда не думал об этой комнате, как о своей, даже когда весь сломанный мусор Дадли был убран: — Я спал там последние два лета.
— Почему там замки? — спросил Люпин.
Гарри не мог поверить, что мужчине надо было это спрашивать:
— Ну, чтобы меня остановить. Удержать от неприятностей.
— Чем они были недовольны? — спросил Снейпя, шипя. Гарри слегка улыбнулся:
— Примерно тем же, что и вы, профессор. — Боже, зачем он это сказал? — Я высокомерный маленький ублюдок, который думает, что он лучше всех. Я ни на что не гожусь, я никогда не буду ничем и никем, и было бы лучше для всех, если бы я просто перерезал себе горло. Я пробовал один раз, но это очень больно, — добавил он. Далекий голос в его голове все еще советовал ему заткнуться.
Он бы хотел прекратить вываливать все это, если бы мог:
— Полагаю, вы не хотели бы, чтобы я действительно покончил с собой, пока я здесь, не так ли? — Гарри, казалось, не мог прекратить поток вылетающих изо рта своих блуждающих мыслей:
— Я могу подождать, пока мы вернемся в школу ... Астрономическая башня довольно высока. Или, может быть, я просто сделаю так, чтобы это выглядело как несчастный случай ... Знаете, падение с метлы. — Пока Гарри не произнес все это, он не понимал, что он действительно думал об этом..
Двое мужчин уставились на него. Он горько засмеялся, оба профессора вздрогнули.
— Вы сказали, что у меня есть желание умереть, профессор. Вы в значительной степени уверены в этом. Мне жаль, что василиск не заполучил меня в прошлом году. Если я был мертв, по крайней мере, тогда люди говорили бы о мне хорошо.
Он чуть улыбнулся:
— Я сказал Гермионе, что Дурсли будут разочарованы тем, что мне не удалось убить себя.
Люпин пошевелился:
— Гарри, ты знаешь, что то, Дурсли говорили и делали, это было жестокое обращение? — Опять это выражение.
— Ну, да, если бы я был нормальным, я думаю, — Гарри тихо ответил. — Я имею в виду, что они не могут причинить мне боль, правда?
— Что вы имеете в виду? — с любопытством спросил Снейп.
— Только это ... — И снова Гарри был удивлен, что им действительно нужно было спрашивать. — Я могу это понять. Знаете, я имею в виду, что вещи просто не причиняют мне столько вреда, как кому-то нормальному.
Лицо Снейпа стало пустым, и через мгновение он сказал:
— Уверяю вас, Гарри, волшебники могут исцеляться быстрее, чем магглы, и мы живем немного дольше, но мы чувствуем боль так же остро, как и они.
Гарри усмехнулся:
— Не будьте глупым. — Голос его здравого смысла перестал говорить ему заткнуться. Вместо этого он сказал ему, что обзывание Снейпа глупым, безусловно, поможет ему умереть.
— Я урод даже среди волшебников. Никто больше не выжил после убийственного заклятия. Я бы хотел ... — он замолчал, внезапно чувствуя себя намного менее мутно, чем в течение последних дней. Онемение убывало, его пронзила острая боль. Физическая или эмоциональная, он не мог сказать, но его сердце болело.
— Что вы хотите? — спросил Снейп снова — странно, почти нежно. Гарри посмотрел на чашку, удивленный тем, что она пуста.
Он сглотнул от внезапного кома в горле:
— Я просто хотел бы быть нормальным. Мне жаль, что мои родители умерли. Хотел бы я понять, как перестать быть таким придурком. Хотел бы я никогда не слышать о Мальчике, Который Выжил.
Комок в горле пролился слезами. Они текли по его щекам. К счастью, не похоже было, что его обед собирается обратно наружу.
Люпин и Снейп смотрели друг на друга, в то время как Гарри раздраженно утирал свое лицо.
— Как ... ах ... как часто ты оставался без еды? — спросил Люпин через мгновение.
— Не так часто,— сказал Гарри, радуясь возможности поговорить о чем-то другом, — ну, вы знаете, раз или два в неделю.
— Молли Уизли говорила, по словам близнецов — они морили тебя голодом. — Хмурая линия между бровями профессора стала глубже.
— О, вы знаете близнецов, — ответил Гарри, — они преувеличивают.
Снейп и Люпин, казалось, немного расслабились, поэтому Гарри продолжил:
— У меня была банка супа каждый день, — он остановился, подумав, — Может быть, не каждый день. Большую часть дней.
Он зевнул:
— Простите, устал, — и пробормотал, — не знаю, почему ..
Кусочек мозга Гарри, который велел ему заткнуться, внезапно зацепился... Он посмотрел на Снейпа:
— Вы дали мне что-то, не так ли? — Он сказал это без эмоций, потому что в этот момент ничего не казалось слишком важным. — Зачем вы это сделали?
Люпин выглядел виноватым, но Снейп резко кивнул:
— Я думал, что было бы полезно получить от вас какую-то достоверную информацию. За несколько дней вы не сказали и пары слов ни одному из нас.
— Ты действительно ублюдок, не так ли? — Гарри сказал это раздраженно, но не в силах разозлиться. Снейп ухмыльнулся:
— Я пока не буду обращать внимание на твой язык и неуважение, я хорошо знаю, что это особое зелье удаляет внутреннюю цензуру. Но я обещаю тебе, я не буду так снисходителен в другое время.
При этом Гарри был вынужден продолжать:
— Да, но ты единственный, кто когда-либо выполнял свои обещания. Я ... ценю это. У меня никогда не было никого, кто сидел бы со мной, когда я болел, или позволял бы мне выбрать то, что я хотел съесть, или давал мне одежду. Ты просто ублюдок, но... ну, ты сделал для меня больше, чем кто-либо другой.
Теперь, когда Гарри начал эту тему, он снова стал болтать:
— Раньше я думал, что я нравлюсь Дамблдору. Во всяком случае, немного. Но если бы это было так, он не отправил бы меня обратно. Фадж сказал, что Дамблдор велел мне вернуться.
— Ты имеешь в виду ночь, когда ты надул свою тетю? — спросил Люпин. Теперь он был белее, чем чашка. Гарри подумал, что тот должен попросить у Снейпа успокоительное. — Скажи мне, что случилось той ночью?
Гарри пожал плечами:
— Все уже знают, о чем говорить?
— Я знаю, что ты убежал из дома, и тебя вернули назад, — голос Снейпа вернулся к обычному резкому тону. — Я не знаю в подробностях, что произошло потом.
— Вы видели, — пробормотал Гарри. Затем желание продолжить разговор снова переполнило его. — Дядя Вернон набросился на меня, после того, как Фадж ушел. У тети Мардж не было настоящей трости, поэтому, по-моему, она нашла карниз. И показала дяде Вернону, как им пользоваться.
— Карниз? — спросил Снейп. Оба мужчины выглядели ужасно.
— О, небольшие палки, на которых держатся тяжелые шторы. — Гарри поспешил объяснить, — Только один из тех, кто держит маленькие кружевные занавески на кухне. Они сделаны из пластика, и в них есть некоторый изгиб. Тетя Мардж сломала его об меня. Дядя Вернон использовал свой ремень той ночью. На следующий день миссис Фигг видела синяк, который он оставил на моем лице. После этого он пошел и нашел подходящую трость.
Люпин сглотнул:
— Как часто? — спросил он, совершенно спокойно, но челюсть была напряженной, и Гарри подумал, что он увидел отблеск чего-то твердого и острого в его глазах.
— Один раз в день. Обычно.
Это было так утомительно, все эти вопросы. Гарри поставил локти на стол и положил голову на руки.
— Уверяю вас, директор школы ничего не знал о том, как ваш дядя обращается с вами, — сказал Снейп серьезно. Гарри хотел издевательски усмехнуться, но Снейп еще не лгал ему.
— Вы так думаете? — спросил он тихим голосом. Комок в горле вернулся.
— Я просто считал, что он устал от моих гребаных фокусов. И Фадж сказал им, что я нуждаюсь именно в этом.
— Гарри, — Люпин казался немного раздраженным, — я не думаю, что Фадж имел в виду это так, как ваш дядя интерпретировал это. Думаю, он был бы в ужасе от того, как с тобой обращались.
— Но я сказал Шеклботу, что мой дядя собирается избить меня. Он был очень милым, но сказал, что Дамблдор ...
Снейп зарычал, низким горловым звуком, и Гарри перестал говорить. Люпин предупреждающе посмотрел на мужчину.
— Как часто они вас кормили? — Снейп снова смотрел на него. Опять же, смена темы была облегчением.
— Хм ... почти каждый день?
— Возможно, мне стоит спросить, чем они тебя кормили? — сорвался Снейп.
— Чай и тосты, в основном. В некоторые дни чай был еще теплым. Видите ли, Фадж сказал им, что у меня слишком много энергии. Они посчитали, что я слишком много ем. Иногда тетя Петуния давала мне бутерброд. Она оставляла его для меня в моей комнате. Она делала это раньше, когда я был наказан, вы видите. Иногда у меня были бутерброды, ожидающие меня в моем шкафу.
Люпин и Снейп бросили друг на друга резкий взгляд.
— Ты видел, как она оставила еду? — Люпин прижал его. Гарри покачал головой. Утомленный, неверящий, он положил голову на стол, на сложенные руки,
— Устал, — повторил он, чувствуя приятную усталость и тяжесть в ногах.
— Это все, что мы, вероятно, получим от него сегодня, — сказал голос Снейпа. Рука нежно гладила его волосы.
— Северус! — Голос Люпина был суровым шепотом. — Ты использовал на нем зелье правды?
— Не будь дураком. Конечно, я так и сделал, — прошептал Снейп.
Они, должно быть, немного отошли. Гарри услышал, как они разговаривают обычным голосом в коридоре. Любопытно, что он отразил волну сонливости, чтобы послушать их разговор.
— Нам повезет, если он снова доверится нам, — Люпин рассердился. — Ты не должен был этого делать, не сказав мне, по крайней мере.
— Тебе не повезло, что он заговорил, не так ли? — потребовал Снейп.
— Ты не имел права ...
— У меня было полное право, я ему о...— Снейп внезапно замолчал.
Он снова начал, тихим, менее сердитым голосом:
— Ребенок — это моя ответственность. Я отказываюсь смотреть, как он самоуничтожается. Я помогу ему преодолеть это, чего бы мне это ни стоило.
Услышав это, Гарри почувствовал странное теплое чувство в груди. На данный момент он не мог даже злиться на зелье истины. Он услышал, как Люпин вздохнул:
— Да, хорошо. Но теперь ты видишь мою точку зрения, не так ли?
— Да, Люпин. Скажи Молли и Артуру, что мы посетим их на Хэллоуин.
Снейп сказал, смирившись:
— Очевидно, мы не можем обойтись без помощи, когда ты...уйдешь.
Гарри покрутил это в голове, задаваясь вопросом, куда пойдет Люпин. Он решил, что его это не интересует, и пошел дальше спать. Некоторое время спустя Гарри почувствовал на коже покалывание магии, а затем его подхватили одной рукой под коленями, а другой под плечами — и он был прижат к чьей-то груди.
— Северус? Я думаю, что ты позволишь это сделать мне. — Люпин говорил очень тихо.
— Не будь смешным, — Снейп ответил так же тихо. — Я сделал его достаточно легким.
Волшебство, которое Гарри ощущал, должно быть, было чарами облегчения веса. От них нельзя было получить ощущение заботы. Он все еще так устал. Он прижался к груди человека, держащего его.
— Тсс, засыпай, все в порядке, — голос Снейпа загремел у щеки Гарри.
Снейп держал его, и он почувствовал неустойчивую походку мужчины, когда тот поднимался по лестнице. Мягкое уханье приветствовало их, когда Снейп положил Гарри на кровать.
— Привет, Хедвиг. Теперь тихо, твой хозяин нуждается во сне, — сказал Снейп, — И ты тоже, смешное животное.
Гарри почувствовал, как Сопун прыгнул на кровать. Затем джинсы и рубашка Гарри вдруг стали мягче и свободнее. Снейп использовал заклинание переключения, чтобы заменить их своей пижамой. Последнее, что Гарри услышал в тот вечер, было скрежетом и скрипом стула, говорящими ему, что Снейп снова сел.
Глава 46
На следующее утро Северус почувствовал, что он совсем не спал, после очередной ночи, наполненной грезами о мертвых. Однако прошлой ночью все было по-другому.
Вместо того чтобы беседовать с толпой неспокойных духов, которые заполонили его сны, он искал Эйлин. Каждый раз, когда он думал, что догонит ее, она уходила через другую дверь. Он всегда был на два шага позади нее. Он предположил, что это как-то связано с совами, которых он ждал. Ожидание совы из Швейцарии было дьявольски раздражающим. Если бы это был маггловский банк, он мог бы использовать чертов телефон. В то же время у Северуса были более насущные проблемы.
Сначала он не мог понять, что его разбудило, но потом он сообразил, что скрытые звуки издавал Гарри, двигаясь в соседней комнате. Северус подобрал часы рядом с палочкой и посмотрел на циферблат. На нем не было ни "Болезни", ни "Смертельной опасности". Это было облегчением.
Было слишком рано, еще не светало. Он собрался заснуть снова, но подумал, что за последний месяц выспался на год вперед. Вместо этого он лежал, слушая утреннюю рутину забот мальчика. У Гарри проявились все три вида бессонницы: он засыпал поздно, рано просыпался и плохо спал в промежутке. Это объясняло долгие часы брожения ночами по школе за последние два года. Он услышал шум открывания и закрывания ящиков, шаги по коридору. Дверь ванной комнаты открылась и закрылась, и через мгновение снова открылась и закрылась. Затем шаги его сына спустились по лестнице.
Мерлин, откуда это взялось? По-видимому, его подсознание решило за него. Каждую ночь Лили или Джеймс говорили, что он отвечает за него. Мальчик был его, Северуса, сын. Не только по крови, но и по духу. Северус сел и свесил ноги с края кровати. Лежа здесь в темноте, размышляя о том, что означали его сны, он никуда не собирался.
Пришло время встретиться с ребенком. Северус натянул халат и тапочки. Жара еще не наступила, и было немного холодно. Взмах палочки навел на халат утепляющие чары. Он остановился на верхней площадке лестницы. Как всегда, он слышал каждое слово и звук с кухни. Кастрюли и сковородки гремели громче, чем обычно.
— Не позволю им снова готовить для меня. Я настолько не доверяю им, что могу их бросить,— обиженно говорил ребенок. После этого раздался хлопок: — — Чертов мерзавец. И Люпин! Он еще хуже. По крайней мере, если Снейп — ублюдок, это потому, что он всегда ублюдок. Я говорю тебе, я почти готов собраться и ... — он замолк.
Собака заскулила.
— Нет, Сопун, убирайся. Это не твой завтрак, — продолжал он подавленным голосом. Еще один удар:
— Ну, не похоже, что мне нужно куда-то идти.
Это будет приятно, ехидно подумал Северус. Скрипучая пятая ступенька объявила о прибытии профессора. Стук и грохот на кухне прекратились на мгновение, затем снова начался шум. Звук проточной воды и своеобразный маленький "пуф " включаемой газовой горелки объявил, что ребенок поставил чайник.
Когда Северус вошел в кухню, мальчик стоял спиной к комнате, разбивая яйца в кастрюлю.
— Через минуту будет чай, — Гарри стиснул зубы. Собака, которая сидела рядом со своим хозяином, с надеждой ожидая что ей упадет, посмотрела на Снейпа и зарычала низким горловым звуком.
— Тихо, Сопун, — оборвал его мальчик. Он действительно был не в духе, если срывался на собаке. Хорошо. Это было намного лучше, чем апатия последних нескольких дней.
Северус боялся, что они потеряют ребенка от шока. Это случалось редко, но волшебники были способны желать собственной смерти. Смерть Лонгботтома была в значительной степени результатом этого, как показало вскрытие. Его магия просто прекратила исцелять его, оставив его не более живучим, чем средний маггловский ребенок.
Гарри ничего не сказал. С эффективностью длительной практики он сделал чай и приготовил завтрак. Кастрюли только немного дребезжали, пока он работал. Он тихо положил завтрак на стол. Замечательная сдержанность, учитывая, что Северус был уверен, что слышал, как мальчик скрипел зубами.
Они ели молча. Северус не хотел совершать первый ход. Во всяком случае, это оказалось ненужным. Мальчик практически жевал язык, чтобы держать все, что он думал, за зубами. Когда они закончили, Гарри очистил тарелки, втиснув их в раковину. Повернувшись спиной, он прошипел:
— Вы отравили меня.
— Не надо мелодрам, — вздохнул Северус, — это было мягкое зелье истины. Совершенно легальное, для детей. Ты не сказал ничего, что ты действительно не хотел, чтобы другие знали.
Минуту ребенок молчал. Он, казалось, погрузился в мытье посуды, но его тело было напряженным, а его движения были острыми.
— Почему я хотел говорить о ... об этом? — спросил он наконец, его голос был низким и яростным.
— О чем? — мягко спросил Северус.
— Дурсли. Как они ... Как они меня держали ... в ...— голос Гарри затих, и он сделал движение, словно нанося себе удар.
Когда он снова начал, Северус наклонился вперед, чтобы услышать шепот: — Почему я хочу говорить о том, как был заперт в чулане?"
Северус осторожно выбрал слова, не желая заставлять его либо взорваться, либо снова закрыться:
— Ты упоминаешь этот чулан с тех пор, как я осмотрел тебя. Признаешь ли ты это или нет, но ты хочешь, чтобы люди знали, — он говорил тем убеждающим голосом, который часто использовал с Гарри в последние дни.
— Не о чем говорить, — тихо сказал Гарри. Он прекратил мыть посуду. Упершись локтями в край раковины, он наклонил голову и закрыл лицо руками. Северус почувствовал прилив магии на кухне. Палочка мальчика нагрелась в кармане, рядом с его собственной. Северус понял, что молодой волшебник ни разу не попросил вернуть палочку. Еще один симптом депрессии, предположил Северус.
Побуждаемый тем внутренним стремлением, которое говорило голосом Лили, Северус встал и подошел ближе к мальчику. Он осторожно положил руку Гарри на плечо. Как и ожидалось, Гарри вздрогнул. Неудивительно, что Хагрид был так близок к ребенку — иметь дело с Гарри было немного похоже на обращение с одним из маленьких чудовищ лесника. Северус обдумал эту мысль, понимая, что это было удачное сравнение.
Все поведение, которое он воспринимал как вызывающее и высокомерное в течение последних двух лет, и то, что другие учителя видели как доказательство того, что мальчик унаследовал от Джеймса, оказалось в центре внимания.
Ребенок был почти диким. Если он шел своим путем, это было потому, что не было никого, чтобы показать ему другой. Он потянулся к нему снова, очень медленно, держа в голове свое сравнение. Плечо дрогнуло под его рукой. Волшебство, двигавшееся по комнате, начало греметь тарелками в шкафу и на полках.
Профессор осторожно повернул ребенка. Глаза Гарри были без слез, хотя и очень красны. Он уставился на взрослого волшебника с нечитаемым, пугающе бесстрастным выражением.
— Это не имеет значения, — он сказал, тупо, — не похоже, что я нормальный человек. — Его зеленые глаза были блеклыми, с глубокими кругами под ними.
Северус задался вопросом, может ли это зелье истины быть еще активным. Нет, даже в двойной дозе, оно работало всего час. Поэтому, как он и надеялся, та частичка правды прошлой ночью открыла какие-то врата. Раньше он видел это у студентов, и он хорошо помнил, как это ощущалось. После того, как он присоединился к Дамблдору, Поппи была тем, кто заставила его смотреть правде в глаза о своей собственной жизни. Она рекомендовала ему обратиться к настоящему целителю разума, но он никогда не мог этого вынести.
— Ты совершенно нормальный ребенок-волшебник, — строго сказал Гарри Северус. — Я хочу, чтобы ты прекратил это говорить. Волшебство двигалось по комнате уколами шипов. Кружки на сушке раскололись.
— ПОЧЕМУ?! — Гарри закричал. — Это то, что все думают!
Он быстро отступил, споткнувшись о собаку, которая стояла за ним. Опровергая свое утверждение о неуклюжести, Гарри быстро восстановил равновесие. Он шагнул назад дважды, пока не наткнулся на стену. Он прислонился спиной к задней двери, глядя в угол.
— Простите, — прошептал Гарри, глядя на разбитую посуду. Он снова был оглушен вспышкой спонтанной магии. Он побледнел, что предвещало одну из его панических атак. Его дрожь стала ярко выраженной. Северус нахмурился:
— Возможно, было бы лучше, если бы ты взял это, — он надеялся, что отвлечет внимание. Гарри поднял глаза, чтобы встретить взгляд Северуса, кусая губу. Он медленно двинулся к Северусу, его правая рука наполовину поднята, ладонь между ними, готовая защитить лицо. Внутренне Северус вздохнул — им придется с этим справиться. С нетерпением Северус потянулся к карману своего халата. Гарри застыл, широко раскрыв глаза, и подняв руку, ожидая, что Северус сделает что-то очень неприятное.
— Я думаю, было бы лучше, если бы ты использовал для этого свою палочку, — профессор медленно вытащил ее из кармана, где держал ее вместе со своей и протянул мальчику. Гарри протянул дрожащую руку, глядя украдкой из-под челки.
— Но... Мне нельзя использовать магию вне школы, -сказал он дрожащим голосом, когда обхватил ручку палочки.
— Думаю, в этом конкретном случае будет лучше, если ты это сделаешь.
— Простите? — глаза ребенка сузились, ожидая подвоха. — В прошлом году я получил предупреждение за использование чар левитации, которых не применял.
— Да, понятно, но министерство не может определить, кто именно колдует, — ответил Северус. — Я просто чувствую, что твоей магии будет лучше, если ты станешь направляешь ее, а не подавлять, как сейчас.
— Я ... о, — Гарри моргнул. — Эмм ... — он слегка взмахнул палочкой и пробормотал: "Репаро". Посуда послушно вернулась в нормальное состояние. Магия перестала двигаться так напряженно через комнату, ища выход.
— Гарри, сядь. Пожалуйста, — Северус откинулся на спинку кресла.
Молодой волшебник стоял там, уставившись на своего учителя, затем
встряхнулся и подошел к столу:
— Полагаю, вы хотите забрать мою палочку, — сказал он, озвучив поражение.
Северус отказался позволить ребенку снова погрузиться в свою апатию:
— Нет. Вообще-то, я думаю, было бы хорошо вернуть ее тебе. Просто пообещай мне кое-что.
Осторожное выражение вернулось на лицо мальчика:
-Что? — подозрительно спросил он.
— Я... — Мастер зелий колебался, неосознанно сжимая левое предплечье другой рукой, — мне нужно, чтобы ты поклялся, что придешь ко мне, прежде чем сделаешь что-то вроде того, что ты сделал...той ночью.
Он смотрел прямо в глаза гриффиндорцу ( а немного легилименции позволило бы ему опознать правду или ложь следующих слов мальчика).
— Я уже сказал Люпину, — прошептал Гарри, — я не буду ... не буду делать ничего глупого, пока я здесь. — Его глаза все еще были обреченными и опущенными. Гарри не ответил на вопрос, но это было неважно. Северус молча подключил легилименцию — быстрое погружение в разум мальчика, достаточно просто снять изображение на поверхности.
Астрономическая башня все еще занимала видное место, но, кажется, на данный момент ребенок не собирался причинять себе вред.
— Достаточно справедливо, — Северус хмыкнул. Он возьмет то, что сможет.
Теперь, он был в полной растерянности относительно того, куда дальше направить беседу. Но теперь, когда он заставил Гарри говорить, они должны были обсудить некоторые вещи. К счастью, Гарри не нужно было так сильно тянуть:
— Почему вас это волнует? — спросил он мягко.
— Волнует что? — спросил Северус нейтральным тоном.
— Дурсли. Никому никогда не было дела, — он опустил взгляд на руки. Они были тесно переплетены друг с другом так, что Северус мог видеть, как костяшки становятся белыми.
Ноготь большого пальца правой руки ковырял левую, привычный жест, насколько мог судить Северус по незаживающим царапинам у основания большого пальца мальчика. Мягко Северус потянулся через стол, чтобы положить обе свои руки на руки мальчика. Это заставило Гарри поднять глаза. Северус осторожно потянул его руки в стороны, опустил их вниз на стол и прикрыл ладонями:
— Меня это волнует, потому что это моя работа -заботиться.
Когда он говорил это, он держал взгляд мальчика. Ты можешь сделать это, сказал голос в голове Северуса, похожий на голос Лили. Северус сделал длинный вдох, надеясь, что его тщательно спланированная речь будет работать так, как он хотел "...должен признаться тебе..." Он колебался.
Люпин говорил Северусу: "Просто скажи ему. Будет намного хуже, если он узнает сам". Северус не верил, что все так просто. Он выбрал тщательно отредактированную версию правды.
— Твоя мать ... прежде чем умереть, она знала, что она и ее муж были ... на прицеле... у Темного Лорда.
Гарри уставился на него, смущение было написано на его лице, он не понимал что к чему, но был слишком испуган, чтобы отдернуть руки.
— Она попросила меня присмотреть за тобой, если с ней что-то случится.
Гарри не двигался, только сжал руки в кулак.
— Маггловский адвокат твоей матери сообщил мне, что я был назван твоим опекуном в ее завещании.
Это было правдой. Письмо, которое Северус показал Люпину два месяца назад, было от Лили, с просьбой присмотреть за Гарри.
То, что он не показал Люпину, было визитной карточкой адвоката Лили. Адвоката, который отправил информацию о магловском трастовом фонде Гарри и копию документов о передаче родительских прав на имя Северуса. Одна из школьных сов принесла его в Паучий Тупик через два дня после ужина с миссис Кук. Северус написал письмо и сообщил адвокату, что семейные обстоятельства Гарри изменились еще в сентябре. Адвокат ответил с запиской, объясняющей, что он пытался найти Северуса после смерти Лили и Джеймса, так как тот был официально назван опекуном ребенка в завещании Лили. Адвокат предположил, что Северус заключил неофициальное соглашение с Петунией, сказав, что это показалось ему вполне нормальным, учитывая, что Северус был безсемейным человеком. В мире маглов Северус всегда имел законную власть над благополучием Гарри.
Бывший Пожиратель смерти, ставший шпионом, не знал, что с этим делать. Он просто знал, что не чувствовал такой тяжести вины с тех пор, как держал на руках безжизненное тело Лили. Это была горькая память.
Впервые за многие годы, прошлой ночью Северус взял воспоминания из флакона, в котором держал их. Он смотрел их в омуте памяти вскоре после смерти Лили, так что он помнил это только из вторых рук — как вспоминается фильм.
Истинные воспоминания, с их сопутствующими эмоциями, он оставил в бутылках, на случай, если они когда-нибудь понадобятся. Прошлой ночью он забрал воспоминания обратно в разум. Он вспомнил сейчас. Он помнил слишком ясно: он проигнорировал вопящего ребенка в кроватке. Своего рыдающего ребенка. И почему? В то время он видел ребенка только как причину смерти Лили.
Северус поднял остывающее тело Лили и сел на уцелевшую стену, положив ее голову на колени. Только через несколько минут сюда поднялся Хагрид. Он не разговаривал с Северусом, просто грубо поглаживал его по плечу. Хагрид всегда понимал Северуса лучше, чем большинство людей. Слова бы только разъярили его. Огромный человек взял ребенка. Он мог держать Гарри в одной руке. Северус услышал, как Хагрид говорил мягкими тонами: "Что это на лбу, а? Бедный, маленький клещ". Когда Хагрид уходил, он сказал: "Дамблдор будет здесь через минуту".
И заговорил, перекрывая плач ребенка: "Ты..." Хагрид зарыдал, а затем заставил себя собраться, вытирая лицо о лацканы пальто, так как его руки были заняты: "Ты останешься с ней.. э...? Останешься здесь?"
Северус молча кивнул. На данный момент у него закончились слезы. Он должен был сказать Хагриду, что Лили хотела, чтобы он забрал Гарри. Именно тогда он должен был рассказать Дамблдору о своем родстве с Гарри. Но он этого не сделал. В глазах Визенгамота маггловский документ не мог бы превзойти права Петунии на кровь. Учитывая Дамблдора, который советовал отдать Гарри в родную по крови семью. Но Северус был биологическим отцом мальчика.
Он решил, что ему не нужно рассказывать Гарри эти подробности. Ребенок смотрел на него озадаченными зелеными глазами:
— И что это значит? — Вопрос, возвращающий Северуса к настоящему.
— Это означает, что...я... — Северус запнулся, ком в горле, — Та... причина, по которой я мог изменить твою опеку без участия Министерства, заключалась в том, что у меня всегда было на это право.
Гарри отдернул руки, и Северус позволил ему это.
— Так ...это ты отправил меня жить с Дурслями? — прошептал он. Его дыхание снова участилось. Еще одно начало панической атаки.
Северус хотел предложить мальчику успокаивающее, но он был уверен, что после прошлой ночи тот его не примет:
— Нет, это был Дамблдор. И, как и весь волшебный мир, я слишком доверял кровному родству.
— Но ... почему никто не ...? — прошептал ребенок.
— Не пришел проверить? — Северус закончил его мысль. — Честно говоря, потому что Петуния попросила нас не делать этого. Одно из ее условий было в том, чтобы мы не беспокоили ее. И ... и Лили любила Петунию. Я никогда не думал, что эта любовь была незаслуженна. Или, что кто-то может так радикально измениться. Твои бабушки и дедушки всегда были добрыми людьми... никогда не думал, что их дочь способна на такое...
За последние несколько дней Северус пришел к выводу, что Петуния не считает волшебников людьми. Она, должно быть, оправдывала свое обращение с Гарри, сказав себе, что у него не было таких острых чувств, как у нормального мальчика.
— Ты ублюдок, — Гарри сказал это тихо. Его дрожь усилилась, и он взял палочку со стола. Северус искренне надеялся, что ребенок не захочет его проклясть. Он не мог оставить это без последствий. Он мог не обращать внимания на выражения, в сложившихся обстоятельствах, но...
Голос Лили в его голове велел ему вытащить голову из задницы. Мальчик встал и положил палочку в задний карман. Его зеленые глаза ярко выделялись на бледном лице. Кружки снова разбились вместе с посудой в шкафу. Собака, о которой Северус забыл, заскулила, обнюхивая руки ребенка.
— Ты относился ко мне как к дерьму в течение двух лет, — Гарри игнорировал собаку. Он расставил ноги и сжал кулаки, готовый к бою. — Пусть Дамблдор отправит меня обратно к Дурслям. Тебе было наплевать на меня все это время. Что теперь изменилось?
При всем том, что тело мальчика дрожало от гнева, его голос был все еще низким. Чайник начал свистеть. Северус вытащил палочку и убрал шум. Он произнес заклинание быстрой отмены магии, и кухня замолчала. Если он и Гарри здесь задержатся, Северус стоило научиться у Молли постоянной защите от спонтанной магии.
— Вы хотите знать, как Дурсли обращались со мной? — Гарри рявкнул, не обращая внимания на палочку Северуса. -Я не знал своего имени, пока не пошел в школу. Я думал, меня зовут Урод. Или Помогай. Или Мальчик. Петуния только тогда называла меня Гарри, когда ей приходилось устраивать шоу для кого-то. Все думали, что Дурсли такие чертовски респектабельные! Они говорили людям, что я чокнутый. Вот почему они всегда оставляли меня с миссис Фигг, когда уезжали в отпуск. Или когда они брали Дадли с собой куда угодно.
По крайней мере, он говорит, подумал Северус. Он не был уверен, что ему удастся разобраться со всем гневом Гарри, но он был тем, кто выпустил джинна из бутылки.
— Они сказали мне, что мой отец был пьяницей, а моя мать шлюхой. Они запирали меня большую часть времени в темноте. Они били меня, если я плакал, или говорил слишком громко, или сжигал завтрак, или учился в школе лучше, чем Дадли или ДЫШАЛ НЕПРАВИЛЬНО!"
Голос Гарри начал подниматься к крику.
— Все думали, что все было в порядке в ту ночь, когда министр привел меня обратно. Он сказал им, что меня нужно взять в руки. Он сказал, что Дурсли поступали правильно. ОН СКАЗАЛ ИМ, ЧТО ДАМБЛДОР СЧИТАЕТ, ЧТО ДУРСЛИ ХОРОШО ПОРАБОТАЛИ СО МНОЙ. — Он сделал паузу, — Я сказал ему, что они собираются выбить из меня дерьмо. А ОН ВЕЛЕЛ МНЕ — НЕ ПРЕУВЕЛИЧИВАТЬ.
Мальчик задыхался, почти началась гипервентиляция:
— А потом Невилл умирает... И ВСЕ В ШОКЕ ОТ ЭТОГО. И ЭТО НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТ. И НЕВИЛЛ ВСЕ ЕЩЕ ...
При упоминании Лонгботтома гнев Гарри рухнул. Его крики скатились в рыдания. Он закрыл лицо руками:
— Я бы хотел, чтобы это был я, — он казался яростным, даже сквозь плач.
Северус стоял, не зная, должен ли он идти к ребенку или нет. Его проблема была решена, когда Гарри пробежал мимо него, вверх по лестнице, собака на буксире.
— Все прошло хорошо, — пробормотал Северус про себя. Он знал, что не посмеет оставить ребенка надолго.
Он положил часы-брелок на стол, чтобы он мог следить за ними, и подкрепился чашкой чая.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
