Императрица Сиси

TrДumen und Gedichte schreiben oder reiten mit dem Wind.

Элизабет была четвертым ребенком в семье герцога Максимилиана Баварского и его жены Людовики, которая приходилась сестрой Софи, матери австрийского императора Франца Иосифа. После Элизабет родились еще три девочки и два мальчика — итого 9 детей. Большая семья, в которой, согласно поговорке, клювом не щелкают. Маленькую Элизабет ласково называли "Сиси", и это прозвище осталось с ней на всю жизнь.

В мюзикле заметно, что отношения между родителями Сиси довольно натянутые — отец всегда рад сделать ноги с семейного сборища, в то время как мать желает покрасоваться. В реальности все обстояло приблизительно так же. Людовику раздражало, что ее муж не выказывал никаких династических амбиций. Ее сестры — Софи, Элизабет, и Амалия — были королевами, в то время как сама она прозябала в герцогинях. Согласно легенде, Людовика так обозлилась на мужа из-за его равнодушия — чтобы не сказать пофигизма — что в первую брачную ночь заперла его в кладовой. Тем не менее, он научился каким-то образом из той кладовки выбираться, раз уж сумел сделать столько детей. Самому Максимилиану королевский пурпур нужен был как собаке пятая нога. Гораздо больше его прельщали приключения, экзотика, и верховая езда. Однажды он заявил — "Если бы я не был принцем, то хотел бы стать цирковым наездником." Именно от него Элизабет унаследовала любовь к лошадям. Так же Максимилиан писал стихи, пел песни и играл на музыкальных инструментах, любимым из которых была цитра. Неудивительно, что в мюзикле юная Элизабет говорит отцу

Leben, frei wie ein Zigeuner

mit der Zither unterm Arm.

Nur tun was ich will...

Переодевшись в бродячего музыканта, герцог Максимилиан посещал ярмарки, где пел и играл на гитаре, в то время как маленькая Элизабет танцевала, била в барабан и ловила монетки, которые бросали ей прохожие. Много лет спустя императрица показала одной из фрейлин несколько монет, сохраненных с тех самых пор, сказав — "Это единственные деньги, которые я когда-либо заработала своим трудом."

Элизабет обожала отца, который, к сожалению, редко бывал дома, постоянно разъезжая по экзотическим странам — Греция, Турция, Египет. Печальная выстраивается цепь — у Максимилиана не хватало времени на Элизабет, которая в свою очередь забросила Рудольфа, который редко уделял время своей дочке Эрци. Но даже в отсутствие отца, Элизабет не приходилось скучать. С детства она была окружена животными — собаки, пони, ягненок, кролики. Убежав от гувернантки, Сиси часто резвилась со своими питомцами, или бродила по лесам, или сочиняла стихи. Иными словами, росла свободной, часто сравнивая себя с чайкой. И откуда ей было знать, что судьба уже приготовила для чайки прочную клетку.

Софи, тетка Элизабет и мать австрийского императора Франца Иосифа, подыскивала сыну невесту. Выбор у нее был не велик, католические принцессы в протестантской Европе были штучным товаром. Тогда она вспомнила про Баварию и написала сестре Людовике, что неплохо было бы женить Франца Иосифа на его кузине Элен, по прозвищу "Нэнэ." Элен была старшей сестрой Элизабет, значительно уступавшей той в красоте. Но почему бы и нет, ведь Франц Иосиф все равно от работы головы не поднимает? Император и Нэнэ из Баварии наверняка поженились бы, если бы Людовика не вздумала захватить на встречу еще и Сиси, которой тогда еще не исполнилось и 16ти. Встреча императора и дам из Баварии прекрасно показана в мюзикле. На самом деле все и происходило примерно так. Подавленная важностью момента, Элен лишь пролепетала несколько слов, в то время как непосредственная Сиси щебетала вовсю — в конце концов, ведь не ее же замуж выдают! Император был покорен ее красотой, живостью, и естественностью. И судьба Элизабет была решена.

Sei kalt! Sei hart!

Софи, сестра Людовики Баварской, полностью разделяла ее чувства касательно власти. Ее муж Франц Карл, племянник императора Фердинанда был, как говорится, не рыба— не мясо, и к престолу не рвался. Что ж, решила амбициозная Софи, если ей не суждено стать женой императора, она станет его матерью. Поэтому все надежды она возложила на старшего из 4х сыновей — Франца Иосифа. И была права, потому что ситуация в ее семье напоминала строки из сказки — "было у отца три сына, старший умный был детина, средний был и так и сяк, младший вовсе был дурак." Правда, Софи повезло, и оба ее старших сына — Франц Иосиф и Максимилиан — были вполне себе умными (зато средний сын стал религиозным фанатиком, а младший гомосексуалистом).

Франц Иосиф рос довольно одиноким ребенком, у него не было иных друзей, кроме младших братьев. Впрочем, с напряженным школьным расписанием свободного времени для игр тоже не оставалось — в 9 лет он тратил на уроки 37 часов в неделю, а уже через несколько лет — 50 часов. В свободное время — если такое выпадало — мальчик любил возиться с солдатиками. На четвертый день рождения Софи подарила ему набор, и мальчик не потерял и не сломал ни единой фигурки. С детства питая страсть к военному делу, в 13 лет Франц Иосиф получил звание полковника драгунского полка, и теперь мог играть в войну по-настоящему.

В 1848 году чаяния Софи наконец сбылись — страну потрясли несколько революций, в связи с чем стало очевидно, что Фердинанд управлять империей не может. В принципе, все это знали с самого начала, потому что император Фердинанд был слабоумным, не мог трезво оценивать ситуацию, и фактически за него правил Меттерних. За всю свою жизнь Фердинанд, пожалуй, отдал лишь один связный приказ. Когда ему запретили есть галушки, которые отрицательно влияли на его пищеварение,он громогласно произнес — "Я император, и я буду есть галушки!" (если бы кто-то стал между мной и мои утренним кофе, я бы еще не так обозлилась). Итак, из-за нарастающей политической нестабильности Фердинанд был вынужден подписать отречение, но не в пользу своего брата, Франца Карла, а в пользу племянника, Франца Иосифа. Его молодость стала залогом новых надежд. Софи, разумеется, был в восторге, потому что не сомневалась, что любимый сынок будет делать все, что посоветует мудрая маменька. Именно так он себя и вел. До поры до времени. Пока на горизонте не нарисовалась хищница Элизабет.

Когда Франц Иосиф закусил удила и сказал, что женится только на Сиси и ни на ком другом, Софи взвилась до небес. По ее мнению, Элизабет была слишком молода, слишком легкомысленна, и вообще не подходила на роль императрицы. Но сын был непреклонен. Сиси или никто! Интересно, что даже Франц Иосиф, бюрократ до мозга костей, помешанный на политике и военном деле, потерял голову и просто влюбился по уши. По-человечески. Во время бала, данного в честь трех гостий из Баварии, он не спускал с Сиси глаз, а потом протанцевал с ней котильон — это означало, что император сделал выбор. После котильона он не только подарил ей традиционный "котильонный букет," но сгреб в охапку вообще все цветы, которые должен был разделить между присутствующими дамами, и отдал ей.

Ухаживать он умел хоть и не оригинально, но красиво. Один за другим в Поссенгоф полились подарки — бриллиантовая брошь в форме букета роз, его миниатюрный портрет в бриллиантовой рамке, шубка из горностая, попугай и т.д. Софи же послала будущей невестке четки — наверное, чтобы та молилась за здоровье свекрови — и долго дулась, когда в ответном письме Сиси обратилась к ней на "ты." Даже Франц Иосиф называл маму на "Вы" (Софи — это, конечно, ходячий анекдот про тещу).

Готовясь к свадьбе, Сиси насобирала 25 сундуков приданного, а так же хорошенько изучила австрийскую историю. Особенно ее заинтриговала история Венгрии, и уже будучи императрицей, она отстаивала венгерские интересы. Приданное Элизабет было значительным — 50000 гульденов (это составляло 100000 долларов в 1974 году — сейчас наверное нужно умножить на два). Франц Иосиф сразу же подарил ей 100000 гульденов и затем "утренний подарок" в размере 12000 золотых дукатов ("утренний подарок"— старинный обычай, согласно которому на утро после свадьбы муж дарил что-нибудь жене, дабы компенсировать потерю ее невинности. Узнав про этот обычай, современная женщина почувствует себя обделенной). Кроме того, император запланировал выдавать жене 100000 гульденов ежегодно "на булавки."

Наступило время венчания. Украшенный цветами корабль плыл по Дунаю, неся на своем борту драгоценный груз. Подданные собирались на берегах реки и махали вслед. Когда свадебный корабль причалил, Франц Иосиф вспрыгнул на борт и обнял невесту. Карета повезла обрученных по улицам Вены и горожанам казалось, что краше будущей императрицы никого не было на свете. Будущая свекровь встретила Элизабет с распростертыми объятиями, тут же назначила ей во фрейлины графиню Эстерхази-Лихтенштейн, скорее всего свою шпионку, и всучила ей пособие по церемониалу, которое той предстояло вызубрить перед вечерним приемом. Так что за день до свадьбы Элизабет сидела в обнимку с пособием по свадебному этикету, скорее всего, чувствую себя как студент в разгаре сессии. В церкви ее ожидала толпа народа и дер Тод на веревочке. Было ужасно душно, а многословный кардинал Плаушер разразился длинной проповедью. Затем последовал еще один прием, во время которого официальные лица были представлены императрице и поцеловали ее руку (хорошо хоть не ногу, хорошо хоть не голую). Последовал затяжной банкет, во время которого свекровь нашептывала Элизабет инструкции.

После такой свадебки Элизабет приползла в спальню совсем никакая. Людовика с помощью Эстерхази и 4х горничных помогла дочери раздеться, а через полчаса Франц Иосиф пожаловал в спальню с кузнецом с Софи. Элизабет тут же притворилась спящей, а Софи по своему обыкновению надулась и ушла. На утро Элизабет было велено прийти к завтраку — эта сцена показана в мюзикле, и она недалека от реальности. Разве что Элизабет протестовала потише. Поговаривают, что за завтраком Софи осведомилась, каков ее сынок в постели, а молодая жена разрыдалась. Нужно ли говорить, что отношения между свекровью и невесткой не сложились?

В отношениях Софи и Элизабет не было ничего уникального, самые что ни на есть банальные разборки невестки и свекрови. Только ругались они не из-за пересоленного борща, невыглаженных носков и пыли на телевизоре, а из-за придворного этикета и обязанностей императрицы. И масштабы были обширней, чем кухни в хрущевке. Элизабет называла свою вторую маму "эта ужасная женщина", а та ее — "баварская провинциалка." Франц Иосиф предпочитал в их ссоры не вмешиваться, надеясь, что со временем все устаканится. Но куда там! Как и следовало ожидать, со временем все стало лишь хуже. Особенно когда Элизабет забеременела первым ребенком.

Ich will mein Kind wiederhaben!

Как и в любой царственной семье, в семье Франца Иосифа и Элизабет ждали мальчика, наследника престола. Когда Элизабет забеременела, свекровь подначивала ее надевать что-нибудь обтягивающее, чтобы все видели ее живот — пусть знают, что скоро у Габсбургов появится принц. Сиси меньше всего хотелось растрезвонить на весь свет о своей беременности, мало ли чего, вдруг сглазишь. Поэтому конфликты между свекровью и невесткой не прекращались.

Ребенок родился 5 марта 1855 года. Наверняка по дворцу прокатился стон — ах, какой облом, не принц, а принцесса! Софи, не спрашивая Элизабет, окрестила девочку в честь себя (в мюзикле Сиси возмущается по этому поводу). Так же Софи сама выбрала малышке няню и кормилицу, и устроила детскую в своей половине дворца, подальше от Элизабет. Чтобы увидеться с дочкой, императрице приходилось подниматься по длинной лестнице, но даже когда она наконец обнимала девочку, Софи маячила неподалеку, как соцработник, надзирающий за неблагополучной мамашей. В следующем году Элизабет родила еще одну девочку, которую окрестили Гизеллой. Теперь обстановка накалилась. Ведь Софи сумела родить 4 сыновей, так что счет пока что бы 4:0 в ее пользу. Гизеллу, конечно, тоже отняли у матери. Но Элизабет более не желала мириться с таким положением вещей и потребовала, чтобы детскую передвинули к ней поближе, что в конце концов и было сделано. Согласно логике, Элизабет теперь должна была проводить с дочками все время, ведь она так скучала по ним. Но нет. Муж и жена отправились в путешествие по Альпам, пока Софи забрасывала их возмущенными письмами, лейтмотивом которых было "злые вы, уйду я от вас." Она возмущалась тем, что у нее отняли внуков, и утверждала, что Элизабет любит своих лошадей больше, чем дочек.

Известно, что Элизабет питала гораздо большую приязнь к Венгрии чем к Австрии, и венгры небезосновательно считали ее своей заступницей. Скорее всего, любовь к Венгрии была скорее хобби чем политической сознательностью. В любом случае, Будапешт привлекал императрицу больше чем Вена. Когда дети были еще совсем маленьким, Франц Иосиф решил навестить венгерских подданных и захватил с собой Элизабет, чтобы своим шармом она покорила оппозицию. Сиси согласилась сопровождать мужа, но на одном условии — она возьмет с собой обеих дочек. Софи, как обычно, раскричалась, что путешествие будет небезопасным для детей, но Элизабет лишь рукой махнула. Ведь свекровь принимала в штыки любое ее начинание. В Венгрии императорскую чету встретили на ура, задарили подарками, среди которых был и замок Godollo.

Оставив дочек в Будапеште, родители отправились в Дебречин, сопровождаемые восторженными криками венгров. Но прибыв по месту назначения, они обнаружили телеграмму. Путешествие мгновенно утратило все очарование. Старшая из двух девочек, Софи, была больна. Уже по приезду в Будапешт она чувствовала себя неважно, но доктор решил, что у нее режутся зубки. Теперь он харкала кровью — судя по всему, у девочки был тиф. Родители немедленно помчались в Будапешт, но изменить ничего не могли. Софи мучительно умирала 11 часов, в то время как Элизабет заламывала руки и кричала что это она виновата, она потащила с собой дочку, а потом бросила ее. Свекровь была с ней полностью согласна. Когда Франц Иосиф и Элизабет вернулись в Вену, в глазах свекрови императрица прочла молчаливое обвинение. У Сиси началась депрессия. В мюзикле, когда дер Тод показывает Элизабет тело ее дочери, женщина кричит, что никогда больше не призовет его. На самом же деле все было наоборот. Именно после смерти маленькой Софи Элизабет позвала Смерть. Мысли о самоубийстве посещали ее постоянно. Дни напролет она скакала в лесу, одна, а потом возвращалась во дворец и запиралась в комнате. Почти ничего не ела. Не желала никого видеть. Ей было всего 19.

Но отняв у императрицы одного ребенка, судьба, словно желая компенсировать потерю, подарила ей другого. Следующей зимой она снова была беременна. Франц Иосиф старался уделять ей побольше времени, относился к ней с нежностью, потакал всем ее желаниям. Новости о беременности Элизабет распространились по стране. Отовсюду, из самых глухих медвежьих углов ей слали письма с советами, как удостовериться, что у нее родится мальчик. Например, ей советовали во время полнолуния капнуть расплавленным свинцом в воду, и если застывший кусочек по форме напоминает половой член, его нужно отнести к алтарю Мадонны.

По сравнению с первыми двумя, на этот раз роды были очень тяжелыми, длились 24 часа. Элизабет кричала и бредила, и, по словам одной их повитух, в бреду предсказала падение дома Габсбургов и красные флаги на улицах Вены. С другой стороны, когда рожаешь, вряд ли в первую очередь думаешь о коммунизме. Когда ребенок наконец появился на свет, Элизабет в первую очередь спросила про его пол. Франц Иосиф ответил "Повитуха еще не знает," потому что боялся, что внезапная радость может повредить жене. Элизабет прорыдала — "Ну конечно, еще одна девочка. " Она не могла поверить своему счастью, пока наконец ей не принесли ребенка. Это был мальчик. Его окрестили Рудольф Франц Карл Иосиф, и мы поговорим о нем чуть позже.

Четвертого ребенка — снова девочку — Элизабет родила уже через много лет, а именно в 1868 году. Ее назвали Мари Валери, и всю ту любовь, которую она недодала предыдущим детям, Элизабет обрушила не нее. Это был "ребенок для себя." Гизелла любила бабушку гораздо сильнее чем Элизабет, которая никогда не уделяла ей время. Рудольф рос одиноким мальчиком, разрываясь между бабушкой и матерью. У Элизабет никогда не хватало на него времени. Помешанная на своей внешности, императрица считала, что дети ее старят. Впоследствии, когда у нее и Франца Иосифа появились внуки, такое отношение стало особенно заметным. Франц Иосиф был лучшим из дедушек, обожал возиться с внучатами, качать их на коленях, но Элизабет относилась к ним равнодушно, хотя охотно играла с чужими детьми.

Но Мари Валери получила все. Элизабет носилась над ней как наседка, играла с ней, внимательно следила за ее здоровьем. В отличии от Гизеллы, Валери была вылитая мать. Как и Сиси, она любила цветы и поэзию. Мать и дочь часто разговаривали по-венгерски, и это было для них чем-то вроде секретного языка, чем-то, что сближало их еще теснее. "Она мне не просто дочь," говорила Элизабет о Мари Валери, "она мой близкий друг."

В 1872 году 19летняя Гизелла помолвилась с Леопольдом Баварским. Они поженились в следующем году, а Элизабет, неизвестно зачем, подложила дочери свинью а-ля "Театр" Моэма. Пришла на дочкину свадьбу в диадеме с бриллиантами и аметистами и в чудном белом платье, расшитом серебром, с ярким пурпурным поясом. Разумеется, она притягивала все взгляды, а на бедную невесту никто не обращал внимания. Гизелла была только рада поскорее уехать от своей блистательной матушки.

Вряд ли Элизабет сильно переживала из-за того, что ее старшая дочка покинула родительское гнездо. Но замужество Мари Валери разбило ей сердце. Подросшая девушка влюбилась в Франца Сальватора, представителя тосканской ветви Габстбургов. Императрица была безутешна — ведь если младшая дочь выходит замуж, значит, она сама стареет. "По-настоящему я люблю лишь тебя. Когда ты покинешь меня, моя жизнь закончится. Так полюбить можно лишь раз в жизни. Всю свою способность любить я сосредоточила на тебе" — такими словами Элизабет напутствовала дочку. Впрочем, она не знала, что вскоре ей предстоит пережить еще одну потерю.

Ich kann hart und bЖs' wie die Welt sein, doch manchmal wДr' ich lieber gern weich.

Отвлечемся на время от Элизабет и поговорим о крон-принце Рудольфе. Как уже упоминалось, любимое хобби Софи было воровать детей у невестки. Этим она напоминала фей из английских сказок. Когда у австрийского престола появился наследник, Софи и его стащила под сурдинку. У Элизабет почти не было возможности видеть младенца, что, конечно, причиняло ей немалые душевные терзания. К ним вскоре прибавились и физические, потому что молока у императрицы хватило бы на небольшой молокозавод, но кормить сына грудью ей было запрещено — мол, не царское это дело. Мальчику выбрали кормилицу, а в няньки Софи назначила баронессу Каролину фон Велден, которую маленький Рудольф называл "Вово." Это был прекрасный выбор, и на всю жизнь Рудольф запомнил свою добрую няню. Даже в предсмертной записке он попросил жену передать Вово его наилучшие пожелания. Впрочем, мы забегаем вперед.

Из-за постоянных склок мамы и бабушки, Рудольф рос нервным ребенком. Когда ему что-то требовалось, он мог очаровывать, или же наоборот, быть чрезмерно упрямым. Время от времени, с мальчиком случались истерики, во время которых его могла успокоить лишь Вово. Кроме того, он не отличался крепким здоровьем, а одно происшествие вообще чуть не стоило ему жизни. В мюзикле Смерть впервые встречается с Рудольфом когда тому уже исполнилось лет 10, но в реальности первое рандеву произошло гораздо раньше. Когда мальчику было 5, он попытался залезть на дерево, но сорвался, ударился головой о камень и пролежал без сознания несколько часов. Потом до конца жизни он страдал сильными мигренями. Элизабет сообщили об этом происшествии, когда угроза жизни наследника окончательно миновала. В том же году он сильно заболел тифом, но Элизабет снова не было у его постели — она проводила время в Баварии с родней. Императрица всерьез озаботилась здоровьем сына лишь когда Софи, доселе отличавшаяся здравостью суждений, внезапно слетела с катушек и назначила ему в учителя генерал-майора графа Леопольда Гондрекура (это событие очень хорошо освещается в мюзикле). Бабка хотела, чтобы из ее шестилетнего внука сделали настоящего солдата. Увы, она совершенно позабыла про понятие "дедовщина."

Учитель Рудольфа был сволочью редкостной. Он не стеснялся лупить подчиненных почем зря, а однажды собственноручно высек армейского капеллана — тут бы ему и под суд пойти за рукоприкладство, но сыграли роль связи. Гондрекур нравился Софи своей консервативностью. Каждое утро, с Библией и четками в руках, он шествовал на мессу. По-крайней мере, теоретически. Поговаривали, что на самом деле его молитвенник был коробкой для сигар, а вместо церкви он посещал свою любовницу-хористку. Чтобы закалить Рудольфа, этот доморощенный Макаренко заставлял мальчика обливаться ледяной водой, а посреди ночи палил в его спальне из пистолетов (после таких упражнений мальчик еще долго мочился в постель по ночам). Однажды зимним утром императора и императрицу разбудили крики во дворе. Высунувшись в окно, они увидели, что Гондрекур учит шестилетнего Рудольфа маршировать, по колено в снегу и при свете фонаря. Вскоре мальчик заболел дифтерией, а врачи согласились, что его нервы сильно расшатаны. Едва только он поправился, учитель-псих преподал ему еще один садистский урок — отвел мальчика в зоопарк, а там толкнул в загон, запер ворота и заорал — "Сюда бежит дикий кабан!" Рудольф, естественно, заплакал от ужаса, в то время как Гондеркур и его помощник продолжали его запугивать. Терпению Элизабет пришел конец.

Она выдала мужу знаменитый ультиматум, столь блестяще обыгранный в мюзикле — или Гондеркур, или я (в мюзикле — или твоя мать, или я). Она потребовала, чтобы отныне все решения касательно ее детей принимала только она. Помявшись, император согласился. В принципе, в такой ситуации он согласился бы на все — ведь незадолго до этого он заразил жену гонореей (в мюзикле это происходит чуть позже, чем на самом деле). Всю жизнь Элизабет эмоционально шантажировала мужа, который не переставал стыдиться своего поступка. Так, благодаря венерическому заболеванию Элизабет, ее сын был избавлен от учителя -садиста. Тем не менее, психологическая травма осталась с ним навсегда. Как, впрочем, и чувство одиночества — сияющая мать слегка коснулась его жизни и снова уплыла по своим делам. Маленькому Рудольфу не хватало материнской любви. Взрослый Рудольф будет добирать любовь где только сможет.

Элизабет назначила наставником Рудольфу полковника Иосифа Латура, умного, доброго и терпимого человека, относившегося к маленькому крон-принцу с пониманием. Рудольф всегда делился с ним своими взглядами, даже самыми либеральными. Эмоциональное состояние мальчика очень беспокоило Латура — во-первых, его не радовало равнодушие Рудольфа к религии. Наследник католической династии рос агностиком, впоследствии его насмешки над церковью приводили родню в ужас. Во-вторых, учитель волновался из-за того, что его подопечный уж слишком интересовался смертью (не знал бедняга, кто шастает к Рудольфу по ночам!) Мальчик любил расспрашивать родственников на предмет того, кто как умер. В 9 лет он составил свое первое завещание. Хотя Латура и покоробил такой поступок, он всего лишь исправил ошибки и заставил ученика переписать завещание набело (если переписать завещание раз эдак 50, то всякое желание умирать отпадет само собой).

Как и Франца Иосифа, Рудольфа с детства мучали науками. Впрочем, мальчику повезло и его учителя были незаурядными людьми. Например, историю Венгрии преподавал венгерский священник Ронай. Он принимал активное участие в венгерском восстании 1848 года, после подавления которого ему пришлось эмигрировать в Англию и пожить там диссидентом. Когда в стране наступила "оттепель", его пригласили вернуться, и не просто вернуться, а поработать на благо династии. Священник воспринял свое назначение с энтузиазмом, потому что намеревался рассказать Рудольфу всю правду про венгерскую историю, включая и недавние события. Познакомившись со своим учеником, он был восхищен не по годам рассудительным принцем. Благодаря его урокам, у Венгрии появился еще один защитник — крон-принц Рудольф всегда был готов отстаивать венгерские интересы. Он рос либералом, и от записей в его дневнике папаша Франц Иосиф упал бы в глубокий обморок, а бабуля Софи заворочалась в гробу. Мальчик восторгался Французской Революцией, ругал церковь и проходился по монархии.

Помимо интереса к политическим событиям, у Рудольфа была еще одна страсть — охота. Уже с 12 лет он прекрасно управлялся с ружьем. Не удивлюсь, если он действительно ухлопал знаменитую мюзикловую кошку (упаковал ее а-ля Шредингер, обвязал коробку красивой ленточкой и подарил дер Тоду на день рождения). Увы, упоминаний о той кошке я не нашла нигде. Зато прочитала про другую кошку — Рудольфу было уже лет 20, когда он вернулся с охоты с клеткой, в которой сидел дикий кот. Бедное животное вытряхнули на землю и точным выстрелом крон-принц убил его прямо перед всем двором. Родители пришли в ужас, зато юноша был доволен. Уж мы котов душили-душили, душили-душили, душили-душили... А во время визита в Берлин в 1878 году Рудольф отправился на охоту в постдамские угодья, где и пристрелил белого оленя. Согласно примете местных охотников, убить белого оленя означало, что стрелок погибнет не своей смертью. Но крон-принцу о таких ужасах, разумеется, не рассказали.

Die Schatten werden lДnger

Уроками истории образование Рудольфа не ограничивалось. В частности, доподлинно известно что 27 декабря 1871 года Франц Иосиф организовал сыну оригинальный подарочек к Новому Году. Тринадцатилетний мальчик в сопровождении Латура и двух врачей посетил рыбное хозяйство, где ему и рассказали "о фактах жизни" — т.е. о птичках и пчелках, ну и рыбках, само собой. И не просто рассказали, а даже подписали официальный протокол, все чин чинарем. Невольно вспоминается анекдот:

-Сынок, думаю нам пора поговорить о сексе.

-Спрашивай, папа, что тебе непонятно?

Скорее всего, первую эскападу в бордель Рудольфу устроили тоже с разрешения отца, что вполне соответствовало духу эпохи. В течении всей своей недолгой жизни крон-принц предавался излишествам, и в публичных домах Вены его знали в лицо. Будучи юношей умным, Рудольф не давал родителям поводов к подозрению, и про его репутацию Казановы дома не догадывались. Хотя если копать поглубже, у Франца Иосифа рыльце тоже сильно в пушку.

Вена была полна прекрасных дам, которые не могли ответить отказом на галантные ухаживания крон-принца. В кофейнях часто обсуждали новых пассий Рудольфа и делали ставки, как долго продлится новый роман. Даже в своем завещании, написанном в 1879 году, Рудольф передавал "прощальный поцелуй всем прекрасным дамам Вены, которых он так сильно любил." Кроме того, ходили слухи, что крон-принц вел "Регистр Завоеваний," куда записывал имена девушек, потерявших с ним невинность. Все дамы из этого списка получали в подарок серебряный портсигар, гравировка на котором зависела от ранга адресатки. Одарив любовницу портсигаром, крон-принц зачастую забывал о ней. Впрочем, были у него и довольно романтические связи. Народная молва приписывала крон-принцу, например, такое увлекательное похождение — якобы он был влюблен в юную еврейку, но родители упрятали ее подальше от августейших глаз. Девица сумела сбежать, добралась до Праги, чтобы еще раз увидеть возлюбленного, но подхватила лихорадку и умерла. По другой версии, она простояла под дождем у окна крон-принца и заболела ("Я у дверей стою твоих, Лорд Грегори открой") А Рудольф потом якобы приносил цветы на ее могилу на еврейском кладбище. Скорее всего, это всего-навсего легенда, но с другой стороны — почему бы нет? Красиво же.

Несмотря на хаотичные связи, крон-принц был способен и на устойчивые отношения. В течение 9 лет одна и та же девушка разделяла с ним жизнь, давала ему ощущение комфорта, материнского тепла и вообще "нужности." Звали ее Мицци Каспар. Отношение историков к ней двоякое — с одной стороны, ее считают лучшей подругой Рудольфа, которая принимала его таким каким он был, и жила с ним по любви, а не из-за денег или подарков. После его гибели, Мицци уничтожила все его письма и хранила молчание, хотя могла бы написать мемуары и выгодно их продать на волне ажиотажа по поводу Майерлинга. С другой стороны, Мицци Каспар называют шпионкой, специально приставленной, чтобы следить на принцем. То, что Рудольф был под надзором, доподлинно известно — императору было прелюбопытно знать, чем же занимается либеральный наследник престола (зачем отслеживать СМСки, если можно на сына тайных агентов спустить?) Так же известно, что Мицци действительно донесла шефу полиции о том, что Рудольф замышляет самоубийство. Но велика вероятность, что таким образом она лишь хотела спасти любимого.

Мицци Каспар познакомилась с Рудольфом в публичном доме фрау Вольф (ага, той самой). Но их отношения вскоре переросли "товарно-денежную" стадию и вышли на качественно новый уровень. Поговаривали, что у Мицци было двое детей от крон-принца, но это, скорее всего, сплетни, если только дети не умерли во младенчестве. Мицци Каспар не отличалась образованностью, знатностью или даже особой красотой. Но она была добра, не требовала денег, не жаловалась — иными словами, с ней было хорошо. Она могла дать крон-принцу то, в чем ему отказала мать, а потом и жена — ощущения комфорта, когда никто тебя не пилит и не пытается самоутверждаться за твой счет. Мицци часто путешествовала с Рудольфом и, судя по всему, была рядом, когда он отправился на поиски невесты.

Помимо амурных похождений, крон-принца интересовало и продолжение династии. С момента совершеннолетия он принялся искать ту, которая смогла бы связать его цепями Гименея. Первой любовью Рудольфа была 16летняя Мария Антония, дочь герцога Фердинанда Тосканского. К сожалению, Франц Иосиф не счел ее подходящей партией для сына, хотя бы потому, что ее здоровье оставляло желать лучшего. Как впоследствии оказалось, беспокойство было обоснованным. У Марии Антонии началась чахотка, что в конце 1870х фактически считалось смертным приговором. С каждым днем девушка становилась тоньше, бледнее и прекрасней. Отчаявшись, она подалась в монастырь, где и скончалась в 1883 году. Сердце Рудольфа было разбито — в который раз! Тем не менее, в прессе неоднократно появлялись слухи о том, что крон-принц все таки умудрился тайком обвенчаться со своей возлюбленной, что у них даже был ребенок. Эти домыслы, скорее всего, далеки от реальности.

Вторая попытка оказалась более успешной, хотя смотря что считать за успех. Как наследник католической династии — хотя сама религия была ему сильно по барабану — Рудольф должен был взять в жены именно католическую принцессу. А найти ее было не просто. Наконец в 1880м году крон-принц навестил короля Бельгии Леопольда Второго и остановил выбор на его дочери, принцессе Стефании. И не просто выбрал ее, а даже умудрился влюбиться, по крайней мере на некоторое время.

Вот так он описал свою избранницу в письме к Латуру — "Я нашел то, что искал. Стефания красива, умна, прекрасно воспитана. Она станет верной дочерью и подданной Императору и хорошей австрийкой. Я очень счастлив." На самом деле, Стефания была довольно поверхностной девицей, с тенденцией к непрестанному нытью (хотя с такой семейкой как у Рудольфа еще не так взвоешь). Элизабет, разумеется, была шокирована такой новостью, потому что Стефанию она не одобряла (хммм, где-то мы это уже слышали...) Будучи в Лондоне, она получила телеграмму о помолвке, побледнела и долго не могла прийти в себя. "Слава Богу, что не случилось беды" — облегченно вздохнула фрейлина, узнав про содержимое телеграммы. Но Элизабет ответила — "Ага, щаззззз.... Надеюсь, что это не приведет к катастрофе." Тем не менее, сыну о своих опасениях не сообщила. Быть может, не хотела идти по стопам свекрови, а скорее всего просто в который раз показала, насколько он ей безразличен.

Свадьбу откладывали несколько раз, потому что невеста была еще слишком молода (скорее всего ждали, когда у нее менструация начнется), и чем дольше длилось ожидание, тем горше было осознание того, во что Рудольф ввязался. Не удивлюсь, если под конец он чувствовал себя как Берти Вустер после очередной помолвки. По крайней мере, фрейлина Мари Фештетич в мемуарах отмечала, то перед свадьбой крон-принц был очень подавлен. Нельзя сказать, что и Стефания была в таком уж восторге от всего происходящего. Хотя женщины в большинстве своем считали Рудольфа красавцем, невеста так охарактеризовала его — "Крон-принца нельзя назвать красивым, но и неприятной его внешность тоже не назовешь." Пылкой любви с ее стороны не наблюдалось. Кроме того, есть сведения, что мать Стефании случайно наткнулась на Мицци, которую Рудольф привез с собой в Бельгию. Сама королева не стала портить дочке настроение такими новостями, но вполне возможно, что кто-то ей донес.

После свадьбы у Рудольфа и Стефании началась "развеселая" жизнь. Принцесса оставила воспоминания, в которых подробно описала как все плохо и как никто ее не ценит. Например, из ее мемуаров мы узнаем, что за шарашкина контора был дворец Гофбург, где молодожены поселились после свадьбы. Несмотря на то, что прогресс цвел пышным цветом, в императорской резиденции не было даже туалетов. Стефании приходилось мыться в резиновой ванне, поливая себя водой, а грязную воду и ночные горшки выносили прямо через коридор, у всех на виду. Кухня была на том же этаже, что и жилые помещения, поэтому в комнатах вечно витал запах австрийской кухни, которую Стефания просто не переносила. Так что причину ее перманентного занудства можно понять, поневоле начнешь плакаться, если живешь в такой хрущобе. По мужу в своих записках Стефания проходится тоже ни раз и ни два. Вырисовывается портрет ревнивого маньяка, который не позволял ей даже письма домой писать. Хотя если прочесть его письма к ней — письма, которые он подписывал "Твой Коко," — то создается образ заботливого, хотя и вечно занятого мужа. Однажды она решилась пойти с мужем в низкопошибный кафе-шантан, чтобы понять его хобби. Ну, как на рыбалку с мужем поехать. "Эта была пикантная идея," пишет Стефания, но по мере того, как женщина сидела за грязным столом, вдыхая табачный дым и слушая разухабистые песни, всю свою пикантность эта идея растеряла. Больше Стефания на такие эскапады не отваживалась.

Отношения между супругами накалялись из-за еще одной важной проблемы — отсутствия сына. В 1883 году Стефания родила девочку, которую окрестили Elisabeth Maria Henriette Stephanie Gisela в честь ее прекрасной бабушки и в честь Св. Елизаветы Венгерской. В семье маленькую Элизабет называли Erzsi, на венгерский манер. Ей было всего 6 лет, произошла трагедия в Майерлинге. В посмертном письме к жене, Рудольф просил ее "Будь добра к бедной девочке, она единственное, что от меня остается." Не знаю, была ли Стефания хорошей матерью, но Франц Иосиф внучку просто обожал.

Сама же Эрци была личностью незаурядной. В 1902 году она вышла замуж за принца Отто Виндиш-Гратца (Отто Windisch-GrДtz, 1873-1952). У них было четверо детей: трое сыновей, Франц Иосиф, Эрнст и Рудольф, и дочь Стефания. Принцесса Стефания родилась в 1909 году, а умерла 7 сентября 2005 года (фактически, внучка Рудольфа — наша современница). В 1925 году Эрци присоединилась к социал-демократической партии. Ее даже называли "Красной Эрцгерцогиней." С мужем она развелась в 1948м, хотя еще раньше они проживали раздельно. В том же году она вышла замуж за Леопольда Пецнека, с котором прожила много лет. В последствии Леопольд был спикером в парламенте, а при нацистах некоторое время просидел в тюрьме. Дочь крон-принца Рудольфа и внучка императрицы Элизабет умерла 16 марта 1963 года в возрасте 80 лет. Согласно собственным пожеланиям, она похоронена в Вене, на HЭtteldorfer Friedhof, в безымянной могиле.

Но вернемся к счастливым родителям. Точнее, несчастливым. Рождение дочери принесло Стефании мало радости, ведь они с Рудольфом ждали сына. Заранее подобрали ему имя — Wenzel. Но наследнику не суждено было появиться на свет, потому вероятно, что Рудольф пошел по стопам отца и заразил жену гонореей. По крайней мере, так утверждала Стефания. В своем бесплодии она винила мужа, что семейной гармонии тоже не способствовало.

Прочитав про невоздержанный образ жизни Рудольфа, можно запросто посчитать его плейбоем, у которого лишь очередная юбка на уме. Это было бы очень далеко от истины. Рудольф был одним из самых блестящих людей своей эпохи и, если бы отец не задвигал его в угол, наверняка многое мог бы свершить. Как австрийские, так и венгерские патриоты возлагали на него большие надежды. С самого детства Рудольф отличался выдающимся аналитическим умом. Прекрасно разбираясь в политической ситуации, он писал статьи в либеральные газеты, предлагал реформы, отстаивал интересы Австрии на Балканах. Несмотря на растущий антисемитизм, он открыто водил дружбу с евреями. Он так же защищал интересы венгров, до такой степени, что, согласно некоторым версиям, даже состоял в венгерском заговоре против императора (эта версия отражена в мюзикле). Но, если уж цитировать мюзикл, тень становилась все длиннее. Надежды сменились разочарованием

Rudolf, wo bist du?

Жизнь крон-принца Рудольфа не была ложем из роз. Но именно в конце 1880х годов все стало по-настоящему плохо. Неприятности осаждали его со всех сторон. В 1886м Рудольф заболел гонореей и с тех пор мучился болями в суставах. Мигрени, от которых он страдал с детства, донимали еще хуже, и, в придачу ко всем этим хворям, у крон-принца стало ухудшаться зрение. Чтобы справится с болью, он принимал морфий (об этом он сам упоминает в письмах к жене). Прежде вежливый с подчиненными, Рудольф кричал на окружающих, вспышки гнева становились частью его характера.

Крон-принца удручало и то, что из-за проблем со здоровьем ему все трудней становилось предаваться любимому занятию — охоте. Зимой 1888 года произошел инцидент, который лишний раз это подтвердил — Рудольф чуть было не застрелил родного отца. Охота походила к концу, когда крон-принц заметил стадо оленей. Он выстрелил, но увы, не рассчитал расстояния, и едва не попал в императора, находившегося неподалеку. Один из егерей выставил руку, чтобы остановить Рудольфа, и этот жест спас императору жизнь. Пуля попала в руку егерю, раздробила кости, в результате чего его карьера была закончена. С тех пор Франц Иосиф опасался оставаться с сыном наедине, а то мало ли что ему в голову взбредет.

Это, впрочем, был не единственный конфликт между императором и наследником. Франц Иосиф держал Рудольфа вдали от дел, несмотря на то, что крон-принц интересовался политикой, хотел и мог принести пользу. Наконец и у императора что-то екнуло — нельзя же так, Рудольф уже взрослый мальчик — и он назначил сына генеральным инспектором пехотных войск. Хотя это звание и было весьма почетным и ответственным, император по-прежнему не воспринимал сына всерьез. На важные военные советы его не приглашали. Но настоящий подзатыльник принцу отвесил кайзер Вильгельм, когда приехал с визитом осенью 1888го.

Отношения Рудольфа и "Вилли" были прохладными, как арктическая зима. Вильгельм терпеть не мог Рудольфа из-за его скептического отношения к церкви, а Рудольфа передергивало от одной мысли о немецком коллеге. В 13 лет он даже написал стихотворение о том, как было бы славно, если бы Господь уничтожил Гогенцоллернов, которые всех уже достали. По прибытии в Вену, Вильгельм сделал все возможно,е чтобы выставить Рудольфа полным идиотом и неудачником, неспособным руководить армией. Проиллюстрирую эту ситуацию на бытовом примере — представьте, что к вам в гости заявилась нелюбимая родня, которая прохаживается по квартире, критикуя все от новых обоев до поведения вашего хомяка. С утра до вечера. 10 дней подряд! Поневоле завоешь. Но Вильгельм на этом не остановился — вернувшись на родину, он отправил Францу Иосифу письмо, требуя, чтобы император снял Рудольфа с поста генерального инспектора ради сохранения союза Австрии и Германии. Несмотря на то, что крон-принца с детства приучили повиноваться приказам, на этот раз он послал папу куда подальше и уходить с поста отказался. В те дни Элизабет обреталась в Греции и ей, как обычно, не было ни малейшего дела до того, что же в родном доме происходит.

Как можно заметить, и в семейной, и в политической жизни Рудольфа происходил кризис. Подлил масла в огонь еще вот какой пренеприятный эпизод — поздней осенью 1887 года эрцгерцоги Франц Фердинанд и Отто вместе со свитой скакали в пригороде Вены. Внезапно они заметили похоронную процессию и не нашли лучшего развлечения, чем пришпорить коней и перепрыгнуть через гроб. По одной версии, Рудольф тоже был с ними. Так или иначе, но сплетни связали его имя с этим происшествием. А член парламента, некий Энгельберт Пернерштофер, припомнил этот инцидент во время заседания, в результате чего у остальных членов парламента сложилось впечатление, что именно Рудольф и прыгал через гроб. Узнав про эти слухи, Рудольф вспылил и попросил, чтобы его офицеры явились домой к злосчастному Пернерштоферу и отстегали того плетьми. Что и было сделано. Ибо нефиг критиковать императорскую семью. Это происшествие, конечно, не могло не отразится на имидже крон-принца.

Начиная с лета 1888го года, Рудольф задумывался о самоубийстве, причем именно двойном самоубийстве. С такими идеями ему бы в Японию поехать, потому что в Австрии единомышленников у него было немного (зато уж после происшествия в Майерлинге двойные самоубийства превратились в настоящую манию). Он предложил идею нескольким друзьям, но те отказались. Наступил черед Мицци, но она не просто отказалась, а в ужасе побежала к начальнику полиции Краусу, надеясь, что тот повлияет на принца. Краус лишь велел ей держать язык за зубами. В конце концов, в ноябре 1888го, Рудольф нашел то, что искал. А именно Марию Вечеру.

Про эту темную лошадку венцы узнали только в последние недели ее жизни. Они могли смело задать вопрос — Who is Mr. Putin? Who is Miss Vecsera? Мнения о ней разделяются — кто-то считает ее романтичной девушкой, принесшей себя в жертву любви, кто-то вредной стервочкой, которая и набоковской Лолитой пол вымоет. В любом случае, доподлинно известно, что Мария Вечера была дочерью Альбина Вечеры и Элен Балтацци. Кто все эти люди?

Прадед Марии по отцовской линии был словаком. Иосиф Вечера родился в словацкой деревне, но позже перебрался в Пожонь (сейчас Братислава) — в 18м веке этот город был столицей Венгрии. По профессии Иосиф был сапожником, а в Пожони взял в жены немку Элизабет Киллнер, чей отец занимал высокий пост в гильдии сапожников. Разумеется, зять тоже стал членом гильдии. У Иосифа и Элизабет Вечеры родилось 10 детей. Младший сын Георг, родившийся в 1796 году, пошел по отцовским стопам и тоже женился на немке, Каролине Ульман. Тем не менее, Георг оказался гораздо более честолюбивым и на карьере сапожника останавливаться не собирался. В 24 года он поступил на службу в городской совет, а уже год спустя из помощника секретаря его произвели в секретари. Твердыми шагами поднимаясь по карьерной лестнице, в 1839 году Георг Вечера стал городским комендантом, в подчинении которого находилась полиция. Во время революции 1848 — 1849 годов он занял жесткую позицию против венгерских бунтовщиков. Например, по его приказу был арестован и повешен протестантский проповедник, чьи речи отличались чрезмерным свободомыслием. Этот поступок привел жителей Пожони в ярость, зато порадовал правительство. С 1850х по 70е годы он занимал различные посты при дворе. Кроме того, еще в 1849м Франц Иосиф хотел пожаловать Георгу Вечере дворянство, но тот отказался, очевидно считая, что жители Пожони просто выгонят его из города — мол, нажил себе титул на нашей кровушке. Вместо этого он попросил у императора разрешение для его сына, Альбина Вечеры, обучаться в Вене, чтобы затем присоединится к австрийскому дипломатическому корпусу. Франц Иосиф дал согласие.

Альбин Вечера, отец Марии, был спокойным и трудолюбивым юношей. По окончанию обучения, он начал блестящую дипломатическую карьеру. Уже в 1850м году он был отправлен в Бухарест в качестве помощника переводчика, в 1855 году назначен почетным секретарем австрийского посольства в Константинополе, затем, достигая все более высоких чинов, служил в Петербурге, в Лиссабоне, в Египте. Именно в Каире он и провел последние дни и был похоронен 4 ноября 1887 года. Происшествия с дочерью Альбин не застал. Можно сказать, ему посчастливилось — Майерлингская трагедия стоила бы ему карьеры.

В Константинополе Альбин познакомился с семьей баснословно богатого итальянского банкира, Теодора Бальтацци. Бальтацци были старинным купеческим родом, их имя упоминается в документах 15го, 16го и 17го века в северо-итальянских городах, Венеции и Далматии. Теодор Бальтацци был женат на Элизе, дочери Ричарда Саррела — английского помещика, ставшего купцом в Леванте, а позже — вице-консулом в Константинополе. У супругов Бальтацци было 8 детей: четыре дочери — Элен, Мария Вирджиния, Элизабет и Шарлотта — и четыре сына — Александр, Гектор, Аристид и Генрих. Сыновья были отличными наездниками, спортсменами и заводчиками лошадей. Именно от них Мария Вечера переняла страсть к скачкам. Все дочери Бальтацци вышли замуж за аристократов, за исключением одной — Элен.

Элен Бальтацци, мать Марии, родилась в 1847 году в Марселе. На момент знакомства с Альбином Вечерой ей было 17 лет. Когда они поженились в 1864м году, Альбин хотя и занимал высокую должность, но титула не имел. Впрочем, чуть позже ему было пожаловано баронство. Интересно, но Альбин Вечера, который постоянно разъезжал по свету, не брал с собой жену, обожавшую приемы. Куда бы он ни отправлялся, Элен с детьми неизменно оставалась в Вене, в доме на Schuttelstrasse 11, где 11 марта 1871 года и родилась Мария Вечера (которая впоследствии предпочитала называться "Мэри"). Девочку окрестили в церкви St. Nepomuk, в качестве крестной выступала ее тетя Мария Вирджиния. Вскоре после ее рождения Элен арендовала замок Шварцау, который Мария упоминает в прощальном письме к сестре Ханне, сравнивая его с Майерлингом. Элен так же навещала своих братьев и сестер, расселившихся по всей Европе, но к мужу не ездила никогда.

Помимо воспитания 4х детей, Элен была увлечена еще одной идеей — ей хотелось проникнуть в самые сливки общества. К своей задаче женщина подошла основательно — наняла превосходного шеф-повара, братья помогли ей наполнить погреб лучшими винами. Она устраивала роскошные приемы, о которых судачила вся Вена. Со многими аристократами она познакомилась через братьев, которые общались с любителями скачек. Например, в 1880х годах Генрих Бальтацци проживал в Пардубице, где построил конюшни и площадки, на которых лошади могли упражняться в прыжках. В конюшни зачастила Мари Лариш, большая любительница лошадей, как и ее тетка, императрица Элизабет. Элен Бальтацци время от времени навещала брата и успела подружиться с Мари. Впоследствии Мари Лариш представляла Элен своим знакомым — и, скорее всего, не бесплатно. Более того, Элен Бальтацци даже попыталась приударить за крон-принцем Рудольфом в 1870 году, когда он проводил лето в Венгрии. Мари Фештетич, фрейлина императрицы, писала что поведение "этой женщины" просто ужасно — куда бы ни поехал Рудольф, она следует за ним. Но от крон-принца Элен так ничего и не добилась. Если бы она только знала, какую жестокую шутку с ней сыграет судьба!

Мария Вечера с детства обожала платья и лошадей, кроме этих двух предметов ее мало что интересовало. Почти все свободное время она проводила на скачках. Всегда прекрасно одетая, юная Вечера считалась чуть ли не эталоном моды. В отличии от Элен, Мария навещала отца на его дипломатическом посту. В Каир она ездила 3 раза и, согласно запискам современников, в 15летнем возрасте завела там себе любовника-англичанина. Но все увлечения канули в прошлое, когда Мария положила глаз на крон-принца Рудольфа. Больше века отделяют нас от той истории, поэтому трудно судить о природе ее чувств — была ли это подростковая влюбленность в "селебрити", настоящая, исполненная трагизма любовь или каприз богатой девочки, ни в чем не знавшей отказа. В любом случае, история Рудольфа и Марии Вечеры стала одной из величайших трагедий 19го века.

Так и сохла бы 17летняя Мария Вечера от несчастной любви, если бы

а) у нее не было денег

б) рядом не бродила Мари Лариш, которой деньги всегда были нужны

Мари Лариш, кузина Рудольфа, была дамой, моральными принципами не отягощенной. Впоследствии она написала мемуары, где наступила на все любимые мозоли Габсбургов, в результате чего ей запрещено было появляться при дворе. Существует версия, что Мари Лариш сама была любовницей Рудольфа, и познакомила его с Марией Вечерой, чтобы сделать ему приятное. Эта версия уж слишком напоминает "Опасные Связи." Скорее всего, Лариш познакомила Вечеру с Рудольфом из-за денег. Мария встретилась с крон-принцем в Гофбурге, и несколько раз они выезжали вместе. Тремя месяцами спустя события развивались приблизительно так.

25 января 1889 года

Мария Вечера и ее компаньонка идут к гадалке, которая предсказывает Марии что-то настолько неприятное, что компаньонка приходит в ужас.

26 января

Компаньонка рассказывает Элен, что почти неделей ранее Мария купила золотой портсигар, но умоляла ничего не говорить матери. Тогда компаньонка решила, что это подарок старшей Вечере, но теперь у нее закрались сомнения. Когда Элен пытается заговорить об этом происшествии с Марией, у той начинается истерика. Несмотря на дочкины слезы, Элен заставляет ее открыть шкатулку, в которой и находит стальной портсигар с инициалами и гербом Рудольфа. Мария объясняет матери, что стальной портсигар ей подарила Лариш, которая выпросила его у крон-принца, зная, как Мария обожает Рудольфа. Мари Лариш подтверждает слова девушки -("Да какие проблемы, у него портсигаров как грязи, одним больше, одним меньше"). Так же обещает попросить Рудольфа вернуть золотой портсигар, который Мария якобы отправила ему через посыльного, хотя на самом деле вручила лично. (Вообще золотой портсигар в обмен на стальной — уж больно неравноценно получается.)

27 января

Франц Иосиф вызывает Рудольфа на пропесочку, говорит, что с Марией Вечерой ему нужно порвать раз и навсегда. По слухам, он даже подавал прошение о разводе и собирался жениться на молодой любовнице. Крон-принц обещает прервать отношения, но хочет увидеть Марию в последний раз, на что отец соглашается. Элизабет тоже обеспокоена отношениями Рудольфа и Вечеры, но опять же не хочет поговорить сыном.

Эту ночь Рудольф проводит с Мицци, что, конечно, вносит диссонанс в красивую историю любви.

28 января

Лариш и Вечера отправляются по магазинам. Когда Лариш заходит к ювелиру, а Мария остается в экипаже одна, она тут же убегает, берет другой экипаж до гостиницы, где встречается с крон-принцем, и его кучер Братфиш везет их в охотничий дом в Майерлинге. Вернувшись из магазина, Лариш находит записку, в которой Мария утверждает, что собирается покончить с собой. Когда она показывает записку Элен, сопровождая ее таким комментарием, что, мол, фигня все это, побалуется девочка и вернется, у старшей Вечеры начинается истерика. Она немедленно связывает произошедшее с Рудольфом, но Лариш успокаивает ее, говоря, что сама со всем разберется. После едет к начальнику полиции и говорит, что у Марии просто такие шуточки, а на самом деле она сбежала с Рудольфом, с котором давно уже состоит в связи. Меньше всего Краусу хочется быть втянутым в королевский секс-скандал, поэтому он просто заявляет, чтобы Элен подала в розыск. Теперь до Лариш начинает мало помалу доходить, что дела гораздо серьезнее, чем она предполагала, а сама она завязла во всем этом по самые уши. Она тут же делает ноги из Вены.

Элен Вечера подает заявления в полицию.

29 января

Прежде чем начать розыск, Краус обращается к премьер-министру Таафе за официальным разрешением. То ли потому что Таафе Рудольфа на дух не выносил, то ли потому, что у Элен Вечеры репутация была еще та, но разрешения премьер-министр не дает.

Рудольф и Мария проводят время в Майерлинге, причем Мария все это время остается в его комнате, так что граф Иосиф Хойос (Hoyos) и принц Филипп Кобург, которые тоже приехали поохотится в Майерлинг, даже и не подозревают о ее присутствии. В этот день Рудольф должен был побывать на обеде по поводу помолвки его сестры Валери, но он отправляет Стефании телеграмму, в которой сообщает, что приехать не может (вообще, удивительных размеров свинью он подложил сестре, такое устроить в день ее помолвки!) Крон-принц простужен, но друзья отмечают его отличное настроение.

Тем временем в Вене Элен Вечера сбилась с ног, потому что от дочери нет никаких вестей. Она просит об аудиенции с Таафе и умоляет премьер-министра позволить ей встретиться с императором. Тот отклоняет просьбу, потому что у Элен нет никаких доказательств. Кроме того, полиция не может просто так нагрянуть на императорские земли! Нужно подождать, может Мария и найдется. Как-нибудь. Сама по себе.

30 января

Ночью 29го декабря Рудольф ушел спать пораньше, напоследок приказав своему камердинеру Лошеку, чтобы тот никого не впускал в спальню, будь это даже сам император. Лошек решил, что крон-принц хочет провести приятную ночку с юной пассией. Но каково же было его удивление, когда Рудольф вышел из комнаты в 6:30 утра, одетый в халат, и сказал, чтобы слуга разбудил его ровно через час. Затем вернулся в спальню, насвистывая, и запер за собой дверь, чего обычно не делал.

В 7:30 камердинер постучал в дверь, но ответа не было. Граф Хойос решил, что Рудольфа нужно оставить в покое, пусть выспится. Но в 8 утра эта ситуация уже казалась подозрительной, ведь за закрытой дверью никто не подавал признаков жизни. К тому моменту в Майерлинг вернулся Филипп Кобург, и мужчины решили ломать дверь. Замок не поддавался, поэтому они вынуждены были выломать саму дверную панель. Когда Лошек заглянул в спальню, то закричал от ужаса — на кровати они увидели Рудольфа и Марию, крон-принц был в крови. Интересно, что первой версией было отравление стрихнином, для которого характерно кровотечение. Граф Хойос помчался в Вену, чтобы сообщить императорской семье о случившейся трагедии.

После небольшого совещания, решено было сообщить императрице первой, что довольно странно, потому что женщин в те годы старались беречь от страшных вестей. Логичнее было бы сообщить сначала Францу Иосифу, чтобы он успел подготовить жену к ужасной новости. В любом случае, в тот момент у Элизабет был урок греческого, и когда заплаканная фрейлина постучалась, сказав, что для императрицы есть срочная новость, та велела вестникам подождать Но вестники ждать не стали, а Элизабет вскоре поняла, что произошло действительно что-то очень серьезное. Услышав о смерти сына, якобы от отравления, она разрыдалась, но вскоре взяла себя в руки, успокоила мужа и отправила его к любовнице Катерине Шратт, которая могла утешить Франца Иосифа гораздо лучше. Сама же Элизабет позвала Валери, которая, узнав про смерть брата, тут же спросила, уж не покончил ли он с собой.

Но потрясения Элизабет не были исчерпаны. Во дворце ее ждала Элен Вечера, которую императрица меньше всего хотела сейчас видеть. Тем не менее, Элизабет, совершенно спокойная, вышла к рыдающей женщине и сказала, что дочь баронессы мертва. Потом добавила, что ее сын тоже мертв. Вечера упала на колени и, захлебываясь слезами, спросила — "Неужели моя дочь это сделала?" (Очень странная, но показательная реакция). Императрица погладила женщину по руке и сказала — отныне и впредь нужно помнить, что Рудольф умер от сердечного приступа.

Именно такую версию императорская семья сообщила в газетах. Но шила в мешке не утаишь, информация о том что произошло в Майерлинге вскоре просочилась в прессу. Медицинское обследование, произведенное в тот же день, показало, что ни сердечный приступ, ни яд к делу отношения не имели. Войдя в комнату, врачи обнаружили Рудольфа, сидящего на кровати — он выстрелил себе в голову. На полу валялся револьвер, а на прикроватном столике лежало маленькое зеркало — скорее всего, крон-принц использовал его, чтобы прицелиться поточнее. Мария Вечера лежала на кровати, на виске у нее виднелось пулевое отверстие. Девушка была полуобнажена, в руки ей Рудольф вложил розу. Как показало вскрытие, она умерла за 6 — 8 часов до смерти крон-принца. Выходит, он всю ночь просидел в комнате с покойницей? Но почему же он был так спокоен утром и даже насвистывал, возвращаясь к себе? Возможно, застрелив Марию Вечеру, он понял, что пути назад уже нет, и эта мысль придавала ему уверенность.

Итак, наиболее распространенная версия событий в Майерлинге выглядит так — Рудольф застрелил Марию Вечеру, а наутро покончил с собой. Это не обычное убийство и ни в коем случае не бытовуха. Как бы страшно это ни звучало, Мария знала, на что идет. О том свидетельствуют ее предсмертные записки. Матери она написала:

"Дорогая Мама!

Прости меня за то, что я сделала. Я не могу противиться любви. По соглашению с ним, я хочу, чтобы нас похоронили рядом на кладбище Алланд. В смерти я счастливей, чем в жизни.

Твоя Мария

P.S. Братфиш так красиво насвистывал."

Упоминание кучера, который действительно отличался художественным свистом, свидетельствует о некоторой наивности девушки, как и ее просьба быть похороненной рядом с крон-принцем — императорская семья прежде удавилась бы, чем такое допустила. Не вполне понятно, на что именно рассчитывала Мария — что "вот умру и посмотрю как вы все будете плакать" или же действительно считала, что больше ей жить незачем, потому что им с Рудольфом никогда не быть вместе. А вот такую записку она оставила Мари Лариш:

"Дорогая Мари!

Прости меня за все то горе, что я тебе причинила. Благодарю за все, что ты сделала для меня. Если тебе станет трудно жить — а я боюсь, что так и получиться после того, что мы сделали, — просто последуй за нами. Это лучшее, что ты можешь сделать.

Твоя Мария"

Разумеется, Мари Лариш доброму совету последовать не торопилась.

Помимо официальной версии, существовало и существует еще много версий разной степени бредовости. Перечислю их вкратце:

1. Рудольф покончил с собой в приступе депрессии, потому что считал, что сходит с ума, как Людвиг Второй.

2. Рудольф был замешан в венгерском заговоре против императора. Заговор был раскрыт, крон-принц покончил с собой, спасаясь от бесчестия (эта версия отражена в мюзикле).

3. Он не покончил с собой, но был убит, возможно, по приказу отца. Об этом знал Таафе, а у его потомков были документы, подтверждающие убийство Рудольфа. Этой версии придерживается историк Джудит Листовел (Judith Listowel) и даже неплохо ее аргументирует.

4. Рудольф покончил с собой не из-за любви, а по политическим причинам. И Мария Вечера вообще не причем. На самом деле, она не умерла, вместо нее в Майерлинг привезли труп другой девушки, чтобы происшествие походило на любовную трагедию. Поскольку Мария Вечера слишком много знала о политических связях Рудольфа, ее увезли на военном корабле, отправили в Техас, где она вышла замуж за фермера и нарожала кучу детей. (Это моя любимая версия, бразильские сериалы умываются завистливыми слезами.)

5. Это была "американская дуэль" — так называли самоубийство ради сохранения репутации. Якобы крон-принц соблазнил чью-то жену, потом он и ее муж бросили жребий, и Рудольфу выпал жребий умереть.

6. Крон-принца убил обезумевший лесник, который сначала кастрировал его, а потом застрелил. (Ноу комментс).

7. Случайное двойное убийство. Рудольфа и Марию застукал ее дядя, между ними завязалась драка, в результате которой дядя случайно застрелил Марию. Затем он убил крон-принца ударом бутылки по голове.

8. Мария была беременной и они с Рудольфом решили, что лучше умереть, чем плодить безотцовщину.

9. И наконец хит сезона! Мария была незаконнорожденной дочерью Франца Иосифа. Ни она, ни Рудольф об этом не подозревали. Но когда император узнал об их отношениях, он поведал сыну страшную тайну. Поняв, что совершили инцест, Рудольф и Мария покончили с собой напоровшись на говорящий меч Гуртанг.

Такие вот версии, одна другой краше. Но появились они позднее, а 30го января врачи сообщили императору результаты вскрытия. Услышав доклад , Франц Иосиф пришел в ярость, потому что наследник католической династии не мог быть самоубийцей. И уж тем более убийцей! Второй удар был нанесен когда выяснилось, что Рудольф, оставивший предсмертные записки матери и жене, не написал отцу ни строчки. Его молчание было пронзительней любого выстрела.

Далее начались проблемы с похоронами. Согласно тогдашнему церковному уставу, самоубийц нельзя было отпевать, но Габсбурги на то и Габсбурги, чтобы им все было можно. Обычно император не злоупотреблял своим положением — закон есть закон, — но теперь он приложил все усилия, чтобы замять происшествие в Майерлинге. Самоубийство Рудольфа списали на временное помешательство. С Марией Вечерой дела обстояли сложнее. Хотя причиной ее смерти врачи назвали самоубийство, церковные власти все же согласились похоронить ее на католическом кладбище. Существует жутковатое свидетельство о том, как ее тело забирали из Майерлинга — ее дядя Александр Балтацци приехал в Майерлинг с еще одним родственником. Труп Марии Вечеры к тому моменту уже вымыли и одели. Родственники усадили мертвую девушку в экипаж и поддерживали ее с двух сторон — если бы кто-нибудь заглянул в карету, то решил бы, что девушка спит сидя. Так они ехали четыре мили до кладбища.

5 февраля тело Рудольфа было выставлено в гофбургской часовне. Легенда гласит, что Элизабет приехала в часовню ночью, позвала привратника и сказала "Я императрица. Я хочу увидеть моего сына." Несмотря на то, что священник пытался отговорить ее, она отправился в часовню одна. Там она вскрикнула "Рудольф!", затем последовала тишина (поклонники мюзикла знают, с кем именно Элизабет беседовала в тот момент). Вернувшись из часовни, императрица растворилась в ночи. С тех самых пор она носила траур и часто прикрывала лицо веером — у нее развился нервный тик. Такой ее встречали горожане — дама в черном, бледная, прекрасная и бесконечно далекая.

Здание охотничьего дома Франц Иосиф отдал под монастырь кармелиток, в надежде что сестры будут молиться за душу его сына. Сейчас в этом здании расположен музей.

Wir wollten Wunder, doch sie sind nicht gescheh'n.

Настало время снова поговорить об Элизабет. Для этого нам нужно перенестись почти на 20 лет назад, от злосчастного 1889 года в год 1872. В этом году тень Софи нависать над невесткой. Майским вечером мать императора посетила театральное представление, а когда вернулась в свои апартаменты, то вышла на балкон охладиться (из-за газового освещения в театрах было очень жарко). На балконе она и уснула, проспала всю ночь, а утром слегла с температурой. После долгой борьбы, свидетельницей которой была Элизабет, Софи скончалась 28 мая 1872 года. Многие венцы шептались, что умерла их настоящая императрица. И они не могли быть ближе к истине, потому что Элизабет относилась к столице с неприязнью. По ее собственным словам, кроме ее лошадей и фрейлины Иды Ференчи в Вене не было ничего приятного.

Хотя Софи больше не надоедала невестке, за годы своей подрывной работы она изрядно испортила отношения августейших супругов. Добавить к этому еще и противоположные политические интересы, а так же давнюю обиду Элизабет за гонорею, которой ее наградил муж, и становится понятно, почему императрица почти не бывала дома. Ее собственный отец был фактически "воскресным папой", а она видела своих детей и того реже. Где только не побывала Элизабет за эти годы! Ривьера, Баден-Баден, Лондон, Афины, Смирна, Корфу, Амстердам, Рим, Нормандия... Исколесила всю Европу, причем по несколько раз. Ее путешествия напоминали не столько приятное времяпровождения, сколько бегство. Как пратчеттовскому Ринсвинду, ей было все равно куда бежать, главное откуда. На новом месте она с головой бросалась в приключения — как говорится, getrieben von TrДumen und hungrig nach GlЭck. В Англии ее любимой забавой была охота на лис — неудивительно, если учесть что императрица превосходно держалась в седле. Она даже брала уроки у профессиональной цирковой наездницы и училась выполнять сложные трюки. Предпочитая скачки на взмыленной лошади светским беседам, Элизабет манкировала приглашениями королевы Виктории. Дважды Виктория звала ее на обед, и дважды Элизабет ссылалась на занятость ("Вик, ну не до тебя сейчас"). Затем, в лучших традициях сказки о журавле и цапле, Виктория не стала принимать австрийскую коллегу, когда у той появилось свободное время. "Вот если бы у меня были такие дурные манеры!" написала Элизабет про Викторию в письме к мужу.

Во время одного из визитов в Англию в проводники ей был назначен молодой офицер, капитан Джордж Миддлтон. Гордый и независимый, он поначалу не придавал внимание тому факту, что его компаньонкой была сама австрийская императрица. Мало ли, будто мы императриц не видали. Такое отношение позабавило Элизабет, которая постаралась очаровать молодого человека, и ей это удалось. На тот момент ей было 39, ему 30, что не могло не льстить ее самолюбию. У императрицы хватало нахальства постоянно упоминать капитана Миддлтона в письмах к мужу, но Франц Иосиф на провокации не поддавался. Зато когда в Лондон приехал Рудольф, во время приема он очень демонстративно повернулся к Миддлтону спиной, тем самым дав понять, что именно он думает обо всем об этом. Отношения Миддлтона и Элизабет длились 6 лет. Были они любовниками или нет, сие мне неизвестно. Возможно, это было лишь платоническое увлечение на фоне общего интереса — лисьей охоты.

Всю свою бытность императрицей Элизабет была помешана на своей внешности. Ее диета казалась поистине экстремальной. Иногда в день ее питание ограничивалось 6 стаканами молока, которое брали у особых коров. Хотя она любила сладости, но редко притрагивалась к ним, лишь иногда позволяя себе немного шербета с ароматом фиалок. Можно только представить, в какое исступление ее приводил тайный поклонник, некий итальянский граф, который указал в своем завещании, чтобы Элизабет регулярно поставляли паннетоне, итальянский кекс, за его счет. Ты на строжайшей диете, а холодильник ломится от булочек — вот это кошмар так кошмар! Желая подольше сохранить молодость, императрица принимала ванны из теплого оливкового масла, оборачивала на ночь бедра мокрой тканью, спала на жесткой постели без подушки. Так же Элизабет любила маски из клубники, как в "Москва слезам не верит", и, согласно мемуарам Мари Лариш, не гнушалась и масок из сырого мяса. Так же Элизабет обожала прогулки, причем могла маршировать вплоть до 10 часов к ряду, в то время как выдохшиеся фрейлины едва плелись за ней. Во время прогулок она не надевала нижние юбки, а летом еще и чулки не носила, вот где эмансипация. Время от времени у нее распухали ноги, но она игнорировала советы врачей и продолжала жить, как ей нравится.

Помимо спорта, императрица увлекалась и искусством, хотя в меньшей степени. Еще с детства она писала стихи, хотя многие уничтожила в порыве самокритики. Ее любимой пьесой был "Сон в Летнюю Ночь" Шекспира, и ее апартаменты часто украшали картины, изображающие как Титания ласкает ослиную голову. Сама тема безумия не давала Элизабет покоя, отчасти потому, что в ее семье хватало оригинальных личностей — взять к примеру Людвига Второго или его брата Отто. Императрица часто посещала психиатрические клиники как в Австрии, так и заграницей. Возможно, для нее это было своеобразным психологическим закаливанием. Однажды она даже в шутку попросила у Франца Иосифа полностью оборудованную психушку в качестве подарка на Рождество.

Как же сам Франц Иосиф проводил время, пока жена ездила по заграницам? Его жизнь подчинялась размеренному церемониалу, который не оставлял места для эмоций. Например, аудиенция с императором согласно придворному этикету проходила так — в первый раз посетитель должен был поклониться, когда открывались двери в кабинет, второй раз на полпути от двери к императору, и в третий раз в десяти шагах от императора. И повторить то же самое по окончанию аудиенции, причем не поворачиваясь к августейшей особе спиной. Чем старше становились дети, тем больше отдалялись они от отца, если вообще когда-либо были к нему близки. Хотя Франц Иосиф постоянно просил жену вернуться, она никогда не возвращалась, так что его просьбы в конце концов переросли в старческое брюзжание. Нельзя сказать, что Элизабет не понимала, как одиноко живется супругу. Более того, она приняла довольно милосердные меры, чтобы помочь ему справиться без нее — помогла ему обзавестись любовницей.

Любовницу Франца Иосифа в прежние времена назвали бы фавориткой, потому что она была единственной и незаменимой и фактически стала ему второй женой. Звали ее Катерина Шратт, актриса, не слишком талантливая, но весьма симпатичная. Кроме того, Катерина оказалась девушкой милой и доброй, прекрасной кулинаркой, отличной хозяйкой, и кроме того ревностной католичкой (что не помешало ни ей, ни Его Апостольскому Величеству весело проводить время в течении многих лет — о, милая старина!) А еще она любила собирать паззлы, чем сложнее тем лучше. С императором Катерина Шратт познакомилась в 1885 году. К тому времени она уже побывала замужем и обзавелась ребенком. Катерине было 32, Францу Иосифу 55. Император заказал модному художнику Генриху Ангели ее портрет, и во время его работы вломился в мастерскую вместе с Элизабет, чем изрядно смутил бедную Катерину. Согласно одной версии, Катерина и Элизабет поговорили по-женски, и императрица намекнула, что неплохо бы Катерине потрудиться на той ниве, на которой не преуспела она сама. Стать императору опорой и щедро одарить его лаской. Шратт была не против. Их любовный треугольник часто называли "спокойным." Между Францем Иосифом и Катериной существовала душевная гармония (по крайней мере, до поры до времени). Они обменивались нежными и до невозможности сладкими письмами, гуляли вместе. Элизабет же радовалась, что в жизни ее мужа наконец появилась женщина, которая будет приносить ему на стол свежие цветы. Или собирать с ним паззлы. Отношения с Катериной Шратт у нее были самые дружественные. Они даже на диету вместе садились. Однажды сын Катерины, 12летний Тони, получил анонимку, в которой кто-то вылил на его мать ушата грязи. Мальчик, разумеется, расстроился. Тогда Элизабет пригласила его на императорскую виллу и, пока Франц Иосиф и Катерина прогуливались, объяснила Тони, что только гадкие люди могут написать такое письмо. Потому что на самом деле его мама очень хорошая. Интересно, что со своими внуками императрица так не нянчилась.

Связь императора и Катерины Шратт длилась долгие годы. Катерина заботилась о стареющем Франце Иосифе как преданная жена. Готовила для него. Покупала ему дорогие гаванские сигары, которые он любил курить, но не хотел транжирить на них деньги. Однажды на Рождество она подарила ему механического соловья, несомненно, намек на сказку про соловья и императора. А когда у него возникли проблемы на политическом поприще, Катерина заказала у флориста горшочек с четырехлистным клевером, чтобы приворожить удачу. Именно Катерина утешала Франца Иосифа после самоубийства Рудольфа, и именно она была рядом, когда не стало Элизабет.

Год сменялся годом, над домов Габсбургов сгущались тучи, и отвести беду нельзя было уже ничем. Даже четырехлистным клевером.

Der Tod! Nur der Tod...

Прежде чем поговорить о том, как императрица Элизабет станцевала свой последний танец, совершим еще один скачок во времени, на этот раз в 1848 год. Революция в Венгрии была подавлена, 13 генералов, замешанных в тех событиях, казнены. Судьба премьер-министра Лаоша (Людвига) Баттьяни висела на волоске. С одной стороны, трибуналу не хватало доказательств его вины, с другой — а почему бы не казнить его за компанию? Его жена написала матери императора, умоляя ее о милосердии, но Софи так и не ответила на то письмо. Тогда, согласно легенде, несчастная женщина обратилась к цыганке и та посоветовала проклясть Франца Иосифа. И в день расстрела Баттьяни его жена искренне пожелала императору, чтобы все те люди, которые ему дороги, тоже умерли не своей смертью. К 1898 году в эту жутковатую легенду поневоле можно было поверить.

К этому времени Франц Иосиф потерял брата, расстрелянного в Мексике, и сына, покончившего с собой в немалой степени по отцовской вине. Потери сотрясали и семью Элизабет. После гибели сына она уже не снимала траур и носила его локон в медальоне — когда Рудольф сделался лишь воспоминанием для обоих родителей, любить его стало гораздо проще. Смерть отняла у императрицы и двух любимых сестер: в мае 1890 года после мучительной борьбы с раком умерла Нэнэ, а в 1897 трагическое происшествие унесло жизнь Софи. Ее отец, веселый герцог Макс, поэт, музыкант и любитель приключений, скончался в 1888 году, ее мать Людовика — в 1892. Теперь у Элизабет больше не было причин возвращаться в родной Поссенгофен, память о детстве ускользала, словно песок сквозь пальцы. Nichts, nichts, gar nichts. Совсем ничего.

В сентябре 1898 года жители курортного швейцарского городка Ко (Caux) гадали, кто же эта таинственная дама в черном, которую они часто встречали во время утренних прогулок. Со встречными она разговаривала просто и приветливо, тем не менее горожане знали, что она прибыла на курорт в сопровождении свиты и остановилась в Гранд отеле, где сняла 15 комнат. В 61 год Элизабет по-прежнему была красива и продолжала столь же фанатично следить за собой. Все так же она совершала прогулки, хотя суставы начинали ее беспокоить, зачитывалась Гейне, общалась с друзьями. 9 сентября 1898 года Элизабет посетила виллу Джулии Ротшильд, принадлежавшей к знаменитому клану Ротшильдов. Джулия водила дружбу с сестрой Элизабет Марией, которой ее муж, Адольф Ротшильд, в свое время помог сбежать из Неаполя. Поездка прошла прекрасно — поместье располагалось на берегу Женевского озера, и весь день женщины наслаждались живописными пейзажами, читали стихи и пересказывали придворные сплетни.

Около пяти вечера Элизабет и ее фрейлина, графиня Ирма Штарай, вернулись в отель в Женеве, хотя их просили избегать этого города. В то время Женева была рассадником анархизма, так что августейшей особе находится там было небезопасно. Элизабет лишь отмахнулась — "Кто причинит вред старой женщине вроде меня?" Было решено, что слуги отправятся на поезде в Ко, а императрица и графиня Штарай покинут Женеву на пароходе, отплывавшем в 1:40. Будучи воплощением женственности, императрица на пароход опоздала — когда она покинула отель, на часах было уже 1:35. Пришлось поторапливаться. Солнце било в глаза, и Элизабет раскрыла зонтик. На улице цвели каштаны, о чем она, улыбаясь, и поведала фрейлине, которой, впрочем, до каштанов не было никакого дела — пароход вот-вот уйдет, и они останутся в этом жутком городе вдвоем, без охраны! На встречу им шел мужчина. Прямо перед Элизабет он запнулся и выпростал руки, словно желая смягчить падение. В этот момент императрица осела на землю, а перепуганная графиня Штарай нагнулась над ней. Мужчина уже исчез. "Как чувствует себя Ваше Величество?" спросила фрейлина по-венгерски, а Элизабет ответила, что все в порядке, поднялась с помощью прохожих и отправилась к пристани. Казалось, это и правда был пустяк. Она даже не взяла фрейлину за руку. Но дойдя по пристани, она вдруг пожаловалась на боль в груди. Взойдя по трапу на корабль, вскрикнула и попросила Ирму взять ее за руку, но фрейлина не смогла удержать ее и обе женщины опустились на пол. Фрейлина прижала ее голову к своей груди и протерла ей виски принесенной водой. А потом Элизабет открыла глаза. И в ее глазах графиня Ирма Штарай увидела Смерть.

В мюзикле Элизабет умирает почти мгновенно, на самом же деле она скончалась через час после того, как неизвестный мужчина нанес ей удар. Когда Элизабет уложили в постель на корабле, она впала в забытье. Первой версией был сердечный приступ. Но как только фрейлина расшнуровала ей корсет, чтобы легче дышалось, то заметила на ее сорочке темное пятнышко, не больше серебряного гульдена. В районе сердца была крошечная рана с запекшейся кровью. Теперь все стало ясно. Графиня Штарай сообщила капитану, что на его борту находится австрийская императрица, ставшая жертвой покушения (можно только представить, как это его "обрадовало"). Элизабет перевезли в комнату в отеле, где она и скончалась не приходя в сознание. Произошло это в 14 часов 40 минут 10 сентября 1898 года.

Убийцу императрицы задержали почти сразу. Им оказался 25летний итальянец Луиджи Лукени. Вот выдержка из его допроса (предупреждаю во избежание возможных разочарований — НЕТ, ни дер Тода он здесь не упоминает, ни гранд аморе)

Следователь (Lechet): Вас обвиняют в попытке покушения на Ее Величество Императрицу Австрии. Вы сознаетесь в этом поступке?

Лукени. Да (...)

Следователь. Ваша фамилия?

Лукени. Лукени.

Следователь. Имя?

Лукени. Луиджи.

Следователь. Когда родились?

Лукени. 23 апреля 1873го.

Следователь. Где?

Лукени. В Париже.

Следователь. Но вы же итальянец.

Лукени. Да.

Следователь. Имя вашего отца?

Лукени. Не знаю.

Следователь. Незаконнорожденный?

Лукени. Да. (...)

Следователь. Род занятий?

Лукени. Рабочий.

Следователь. Почему вы приехали в Женеву.

Лукени (молчит)

Следователь. Ну? Должны же вы знать, почему приехали в Женеву.

Лукени. Это я прекрасно знаю. Я прочел в газете — в лозаннской газете — что в Женеве остановился принц Орлеанский.

Следователь. И?

Лукени. Я приехал, чтобы убить его.

Следователь. Вы имеете в виду претендента на французский престол?

Лукени. Да... Но его я не нашел... Тогда я поклялся, что убью любую высокопоставленную особу, будь то принц, король или президент республики. Какая разница. Все они из одного теста.

(звонит телефон)

Следователь. Императрица Австрии только что скончалась от полученных ран.

Лукени. Да здравствует анархизм! (...)

Следователь. Опишите содеянное.

Лукени. Был час с небольшим, когда я заметил что императрица вышла из отеля с той женщиной, которая сопровождала ее вчера и сегодня утром.

Следователь. Вы сказали, "с той женщиной, которая сопровождала ее вчера и сегодня утром?"

Лукени. Да, именно так.

Следователь. Откуда вы это знали?

Лукени. Откуда знал? Потому что со вчерашнего дня я следил за ней. Откуда еще?

Следователь. Хорошо, продолжайте. Вы видели, что императрица вышла вместе со своей придворной дамой.

Лукени. Да, они направились вдоль озера к причалу Монблан. Чуть раньше из отеля вышел слуга с двумя пальто в руках — такие пальто носят великосветские дамы — и пошел к кораблю Geneve. Я знал, что Geneve отчаливает в 1:40 к Террье, что возле Ко. А в Ко, как мне было известно, императрица проходила лечение.

Следователь. И?

Лукени. Стало быть, все шло, как я планировал.

Следователь. Но вы ведь спланировали это не сами.

Лукени. А кто же еще?

Следователь. Вы лишь выполняли приказ. Вы подчинялись чьим-то командам. Нам это прекрасно известно (на самом деле, следователь блефовал в надежде, что Лукени выдаст сообщников).

Лукени. Верьте во что хотите. Все шло так, как спланировал именно я. Я один. Я подбежал к ней и преградил дорогу. Затем нагнулся и заглянул ей под зонтик. Я не хотел наткнуться на ту вторую. Ведь они обе были в черном. И вовсе она не была прекрасной. Наоборот, уже очень старой. И всякий, кто скажет иначе, не знает, о чем болтает. Или просто врет.

Следователь. И потом? Что случилось потом?

Лукени. Ничего. Я ударил ее. Вот и все.

Следователь. Чем?

Лукени. Очень острым орудием. (Как выяснилось позже, заточенным напильником, таким маленьким, что графиня Штарай даже не заметила его в руке Лукени).

Следователь. Почему вы решили бежать? Куда вы направлялись? Отвечайте немедленно!

Лукени. Я не собирался бежать.

Следователь. Не собирались? Выходит, вы убегали на всех парах просто упражнения ради?

Лукени. Я направлялся в полицию. Так было задумано с самого начала. Я хотел открыто заявить, почему я так поступил.

Следователь. Почему же вы не остались на месте? Так было бы логичней.

Лукени. Я не хотел, чтобы меня линчевала озлобленная толпа (...)

Следователь. Вы хотите что-нибудь добавить касательно вашего поступка?

Лукени. Я сознаюсь в преднамеренном убийстве австрийской императрицы. Я рад услышать о ее смерти. Я анархист.

Как выяснилось впоследствии, Луиджи Лукени, незаконнорожденный сын, воспитывался опекунами, которые взяли его не потому, что у них душа лежала к детям, а чтобы разжиться деньгами, которые правительство выдавало на содержание сироты. Он вырос в маленькой деревушке, пошел в школу в 6 лет, а после занятий подрабатывал помощником садовника. В 10 лет он закончил школу и устроился подмастерьем каменщика, в 16 работал на железной дороге. После записался в итальянскую армию, где служил под начальством принц Арагонского. Принц сообщил, что Лукени был одним из лучших солдат в его полку. По окончанию службы он даже стал камердинером принца. Затем ни с того ни с сего Луиджи Лукени уволился и связался с анархистами.

В заключении он развлекался тем, что писал письма в разные газеты, излагая им свои теории мироустройства. Среди его адресатов была и жена принца Арагонского — вот уж кому наверное было "приятно" получить весточку от бывшего слуги! Лукени надеялся стать мучеником революции. Правда, о мученическом венце нужно было раньше позаботиться — например, остаться на месте преступления, авось кто-нибудь да линчует. Но проблема заключалась в том, что в Женеве смертная казнь была отменена. Суд присяжных приговорил его к пожизненному заключению, что для анархиста стало было тяжким ударом. Потому что за долгие годы общественность, разумеется, утратила к нему всякий интерес. И когда 19 октября 1910 года он повесился в камере на собственном ремне, никому уже не было до него дела.

О смерти жены императору сообщили в тот же день. Закрыв лицо руками, он простоял в молчании несколько минут, затем сказал "В этом мире для меня уже ничего не осталось." Новости о трагедии мигом облетели Вену. Женщины и дети рыдали на улицах, оплакивая императрицу. Разумеется, некоторые горожане предпочитали скорбеть более творчески — не обошлось без погромов, направленных против проживавших в городе итальянцев. Соболезнования летели со всех европейских дворов, от президентов латиноамериканских стран, от императора Японии. Невозможно было поверить, что Элизабет, самая ослепительная женщина Европы, много лет служившая эталоном элегантности, погибла нелепой смертью от рук анархиста — она, которая так мало интересовалась политикой! Казалось, после Майерлинга и после этой трагедии ничто уже не могло быть хуже. Блистательный мир, полный красоты и благородства, стремительно приближался к закату.

...Это все? Но так несправедливо. За Элизабет должно остаться последнее слово. Поэтому на прощанье я расскажу вам еще одну историю, отчасти забавную, отчасти печтальную, но очень романтичную.

Итак, мы снова переведем стрелки часов назад и попадем в 1874й год, когда все наши герои жили и здравствовали. И отправимся на бал.

Балы при габсбургском дворе подчинялись строгому церемониалу и, скорее всего, были весьма скучны. Среди напыщенных аристократов особенно не разгуляешься, не повеселишься и не подурачишься. А хотелось. Другое дело — так называемые "элитные балы", которые на самом деле были не такими уж элитными. Скорее наоборот, ведь их организовывали разношерстные группы — работники железной дороги, художники, водители фиакров, военные, расквартированные поблизости. На таких балах-маскарадах молодой человек мог подойти к барышне безо всякого формального представления, обратиться к ней на "ты", и протанцевать с ней всю ночь, так и не узнав ее настоящего имени. Иными словами, то было время для легкого, ни к чему не обязывающего флирта.

Однажды самой императрице захотелось испытать это неведомое ощущение и она тайком посетила карнавал. Вообще-то, она любила путешествовать инкогнито, хотя довольно часто ее разоблачали. Чего стоит хотя бы тот случай, когда во Франции она решила прокатиться в трамвае и протянула кондуктору пригоршню монет, чтобы он сам отсчитал, сколько нужно. Тем не менее, в своих конспираторских способностях Элизабет не сомневалась. Мужа она в свои планы не посвятила — Франц Иосиф пришел бы в ужас, узнав что супруга решила пуститься во все тяжкие — зато взяла в конфидентки фрейлину Иду Ференчи. Та была только за.

Поздней ночью, когда весь дворец спал, Элизабет приступила к выполнению плана. Великая мастерица перевоплощений, она надела роскошное домино из желтой парчи, волосы скрыла под рыжим париком, а лицо — под маской с черной вуалью. Как же далека она была от народа! Дорогое одеяние не давало императрице слиться с толпой — еще бы, ведь простая модистка или домохозяйка никогда бы не позволила себе ТАК потратиться на маскарадный костюм.

Для пущей загадочности, Элизабет назвалась "Габриэллой."

Ида и новоокрещенная Габриэлла вошли в бальную залу, проследовали на балкон и оттуда следили за танцующими. Чувствую себя обделенной мужским внимание, Элизабет заскучала, а компаньонка предложила ей выбрать любого мужчину в зале, пообещав, что тут же его приведет. Как бы он ни сопротивлялся. Императрица указала на довольно симпатичного молодого человека. Ида спустилась в зал, заговорила с ним а-ля Азазелло с Маргаритой и поняла из его ответов, что юноша не принадлежит к высшему обществу. Иными словами, при виде Элизабет он не мог воскликнуть — "Сиси, а ты что здесь делаешь? И маску зачем-то нацепила." Следовательно, молодой человек был подходящей добычей.

— Вы не сделаете мне одолжение?

— Да, конечно.

— Моя подруга стоит на балконе, одна-одинешенька, и скучает до смерти. Вы ведь не откажетесь развлечь ее хотя бы несколько минут?

— Почему бы нет?

Подойдя к Элизабет, молодой человек представился Фрицем Пакером, клерком в одном из министерств. Фриц был не дурак и с первой же секунды разгадал, что женщина в желтом домино — важная птица. Поначалу разговор не клеился, тем более что Элизабет задавала ему самые некарнавальные вопросы — А что люди думают про правительство? А про императора? А императрицу Фриц видел? Ну и как она ему? Симпатичная ведь, правда? Наверняка бедняга решил, что нарвался на шпионку, ведь должны же доносители где-то проводить досуг. Потом он подумал, что, возможно, разговаривает с самой императрицей, но эта идея была еще более фантастичной. Он ответил "Габриэлле" что да, он видел как Элизабет скакала по Пратеру, что она была ослепительно красивой, но горожане критикуют ее, потому что она редко появляется на публике и вообще предпочитает общество лошадей и собак. Хотя что возьмешь с бедняжки, если у нее такая наследственность — кажется, ее отец хотел бы стать цирковым наездником.

Ни с того ни с сего таинственная незнакомка спросила — "Как вы думаете, сколько мне лет?" Вопросик еще тот, но за ответ Фрица можно было убить без особой жалости — "Вам-то? Ну где-то 36." Элизабет, которой на тот момент стукнуло 37, все же не сбросила нахала с балкона, лишь отозвалась "Не слишком-то вы вежливы. Можете идти." Но Фриц уходить не собирался, потому что несправедливо его таскать из зала на балкон, чтобы задать парочку вопросов и прогнать обратно. Его недовольство было вполне объяснимым, так что Элизабет отчасти успокоилась и смягчилась. С этого момента беседа текла более оживленно. Оказалось, что у них были общие интересы, оба любили Гейне. Следующие два часа они прогуливались по залу и танцевали. Молодой человек заметил, что его спутница явно не привыкла к толпам — она вздрагивала, стоило кому-нибудь ненароком ее задеть.

— А вы, должно быть, дама из высшего света. Принцесса, не иначе. Это заметно по вашему поведению.

— Однажды я расскажу вам, кто я такая, но не сегодня. Мы еще увидимся. Вы сможете приехать в Мюнхен или Штутгарт на рандеву? Видите ли, у меня нет дома и я всегда в пути.

— Я приеду, когда вы пожелаете.

Элизабет записала его адрес и сказала:

— Пообещайте, что когда проводите меня до кареты, вы уже не вернетесь в бальный зал. Только не сегодня. Не этой ночью.

Ее спутник пообещал но, провожая Элизабет, вскричал — "Я хочу знать, кто вы!" Он попытался сорвать с нее маску, но в этот момент верная Ида встала между ним и Элизабет.

Императрица убежала в карету, не оставив на лестнице даже хрустального башмачка.

Здесь бы и поставить точку, но жизнь иногда бывает такой графоманкой!

Неделю спустя Фриц получил письмо из Мюнхена (дата на письме поставлена рукой Элизабет, но текст написан измененным почерком). В письме говорилось, что Габриэлла обещала дать ему знать о себе и вот, она сдержала обещание. Ведь наверняка Фриц так ждал этого письма и скучал по ней. Юноша отправил ответ на указанный почтовый ящик. Элизабет всегда писала ему измененным почерком и устраивала так, чтобы письма уходили из тех городов, где ее в тот момент не было.

Через месяц она написала ему из Англии:

"Милый друг: Как мне вас жаль! Ведь вы так долго не получали от меня ни словечка. Должно быть, ваша жизнь была пустой, а время тянулось медленно. Но я не могла написать вам. Я смертельно устала. В голове нет никаких мыслей, день за днем сижу у окна и часы напролет смотрю на этот безнадежный туман. Потом вдруг становлюсь легкомысленной, как юная дебютантка, и мечусь с одного бала на другой. Думаю ли я о вас? Это мой секрет. (...) Часы показывают, что уже полночь. Быть может, сейчас вы мечтаете обо мне или мычите печальные песни в ночной тиши? Ради ваших соседей, я надеюсь, что все же первое."

Опять же не будучи идиотом, Фриц заподозрил неладное. Но "Габриэлла" уверила его, что ее зовут именно так, что сейчас она действительно в Англии. Она так же попросила его выслать фотографию, а в обмен рассказала про свою жизнь в Англии. Разумеется, в этом описании не было ни слова правда. С другой стороны, ну не могла же Элизабет написать "...а потом королева Виктория пригласила меня на файф-о-клок, мы мило пошушукались..."

Поскольку Фриц упоминал, что собирается провести отпуск с матерью и сестрой в Италии, Элизабет пожелала ему приятных каникул:

"Я знаю, что вы будете думать обо мне, не смотря на присутствие вашей матери и сестры. Я вплелась в вашу жизнь, бессознательно и беспрепятственно. Скажите, вы хотите распутать эту нитку? У вас еще есть время. А потом — кто знает?"

В своих посланиях Элизабет-Габриэлла плела фантазии, быть может, чувствуя себя королевой эльфов, превращая в сказку жизнь, в которой так мало сказочного. Но со временем ее друг по переписке начал догадываться о том, кем же была таинственная незнакомка. В одном письме он вскользь упомянул австрийскую императрицу.

И поток писем внезапно прекратился.

На целых 11 лет.

Теперь Элизабет исполнилось 48, у нее уже было несколько внуков. Она писала стихи, сравнивая себя с чайкой. Пребывая в поэтическом настроении, она однажды вспомнила карнавальную ночь, и вальсы, и желтое домино, в котором порхала по бальному залу, рука об руку с молодым человеком, чьи манеры оставляли желать лучшего. Снова написала Фрицу на его прежний адрес и попросила фотографию. Можно себе представить его недоумение:

"Дорогая "Желтое Домино",

Ничто не могло удивить меня так, как то, что вы наконец подали признаки жизни. Даже если скажу "я с луны свалился", все равно моих чувств не опишешь полностью. Что произошло с вами за эти одиннадцать лет?! Наверняка вы по-прежнему прекрасны и горды. Я же стал женатым человеком, лысым, уважаемым, но счастливым. Моя жена похожа на вас ростом и фигурой. А еще у меня есть очаровательная дочка.

Если вы сочтете нужным, то теперь, 11 лет спустя, вы можете без страха снять ваше домино и внести ясность в то загадочное приключение, которое очаровало меня более, чем какое либо другое событие в моей жизни."

Он так и не прислал ей фотографию, а через 4 месяца она вновь повторила свою просьбу. Тогда Фриц ответил не без раздражения, что спустя столько лет анонимность теряет всю прелесть.

И лишь когда миновало еще два года, Фриц сумел разгадать эту загадку. На его имя вновь пришло послание от таинственной незнакомки, судя по марке, отправленное из Бразилии. В конверте был один единственный листок бумаги, а на нем — стихотворение "Песня о Желтом Домино." Нельзя не признать — со своими мечтами Элизабет умела прощаться красиво.

Denkst du der Nacht noch im leuchtenden Saal?

Lang, lang ist's her, lang ist's her,

wo sich zwei Seelen getroffen einmal,

lang, lang ist's her, lang ist's her,

wo uns're seltsame Freundschaft begann.

Denkst du, mein Freund, wohl noch manchmal daran?

Denkst du der Worte, so innig vertraut,

die wir getauscht bei der Tanzweisen Laut?

Ach! Nur zu schnell schwand die Zeit uns dahin,

ein Druck der Hand noch, und ich musste flieh'n.

Mein Antlitz enthЭllen durft' ich dir nicht,

doch dafЭr gab ich der Seele ihr Licht.

Freund, das war mehr, das war mehr!

Jahre vergingen und zogen vorbei,

doch sie vereinten nie wieder uns zwei.

Forschend bei Nacht fragt die Sterne mein Blick,

Auskunft noch Antwort gibt keiner zurЭck.

Bald wДhnt' ich nahe dich, bald wieder fern.

Weilst du vielleicht schon auf anderem Stern?

Lebst du, so gib mir ein Zeichen bei Tag,

das ich kaum hoffen, erwarten vermag.

So lang ist's her, so lang ist's her!

Lass mich warten nicht mehr,

warten nicht mehr!

Перевод стихотворения:

http://rachelka.livejournal.com/258755.html#cutid1

http://sedulia.blogs.com/sedulias_translations/2006/03/the_song_of_the.html

Источники информации

http://www.kaiserinelisabeth.de

George Marek, "The Eagles Die"

Иллюстрации

http://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/190804.html#cutid1

http://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/191459.html#cutid1

http://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/192287.html#cutid1

http://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/196395.html#cutid1

http://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/202612.html#cutid1

http://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/210831.html#cutid1

http://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/238798.html#cutid1

http://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/217989.html#cutid1

http://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/222304.html#cutid1

http://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/228989.html#cutid1

http://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/230079.html#cutid1

http://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/239743.html#cutid1