|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
20
Отступление 41
Крепость Шариот
Бывшая южная провинция Ольстера
Лагерь шаморцев
В шатре командующего было жарко и жутко воняло кислым потом и немытым телом. Сюда примешивались ароматы жареного конского мяса и переродившегося кумыса.
— Ты неплохо сегодня сражался, Даданджи, — чавкая набитым мясом ртом, проговорил Сульдэ. — Первым взобраться на стены вражеской крепости может только настоящий воин, настоящий бессмертный. Об этом говорят и твои раны...
Сидевший на мохнатых шкурах рядом с ним Даданджи, голова которого была перевязана какой-то бурой тряпкой, кивнул ему в ответ. Сегодняшний штурм, действительно, дался ему нелегко. Уже на стене, куда он взлетел по штурмовой лестнице, ему едва не срубил голову какой-то шустрый мечник. От его удара хоросанский шлем на голове Даданджи смяло едва не в лепешку, словно он был не из доброй стали, а из гнилой кожи. Слава Богам, ольстерский мечник не стал добивать его, а бросился на другого шаморца.
— Крепость была почти в наших руках, — угрюмо буркнул он в ответ, хотя похвала командующего ему явно пришлась по душе. — Если бы посланная сотня вовремя оказалась под стенами, то Шариот уже лежал бы у наших ног, а ольстерские бабы под нами.
Сульдэ с сытым рыганием отложил толстую кость в сторону и смачно приложился к кубку с кумысом.
— Завтра крепость падет. У этого мальчишки больше нет сил. Перебезчики говорят о больших потерях, — Даданджи тоже отложил в сторону кость, которую только что глодал. — Еще один штурм и все, войне конец... Тогда мы сможем отдохнуть.
_______________________________________________________________
Южная провинция Ольстера
Замок Шариот
В этом месте кромка леса проходила почти по самой верхушке холма, откуда открывался вид и на внушительную громаду самой крепости и на широко раскинувшийся сотнями и сотнями ярких огоньков-костров шаморский лагерь. Редкие деревья почти не закрывали обзор для выходящих из леса фигур, одетых в мешковатые белые одежды. Сразу же за ними тяжеловесные бютяги, ведомые под узды погонщиками, осторожно тащили здоровенные фургоны, оставлявшие глубоко вдавленные в снег следы.
— Стой, стой, — вскинул руку вверх Колин, останавливая первого фургона. — Распрягайте. Кром готов уголек и машину, но пока ничего не разжигай, — из люка на верхушке фургона мелькнула большая голова Крома, кивнула и тут же скрылась в глубине повозки. — А, вы, расчехляйте китайские фонарики. Черт! Во втором фургоне самый большой ящик тащите! Так ясно? Тогда быстрее, быстрее...
Тройка бывших легионеров, расположившихся рядом с ним, рысью умчалась в сторону темневшей второго фургона. Колин же повернулся к Квину, облокотившемуся на дерево.
— Не опоздали ли мы сотник? Больно уж обшарпанной выглядит крепость, — гном обшаривал взглядом стены крепости и пространство рядом с ними, хорошо совещенные лунным светом. — Как думаешь?
Сменив позу, Квин оторвался от ствола дерева и тоже стал осматривать крепость. Судя по ничего не выражающему лицу, ничего страшного он там не увидел. Собственно, это он и сообщил.
— Вряд ли опоздали, Владыка. Штурм был и скорее всего не один и не два. Возле стен виднеются неубранные тела. Похоже сегодня днем штурмовали... Такие крепости, как Шариот, могут месяцами, а то и годами, стоять в осаде. С хорошим гарнизоном крепость не по зубам, если конечно у нападавших нет осадных машин или в городе не заведется предатель.
Колин тяжело вздохнул. С последним, как раз, было не все так однозначно. По словам короля Роланда, когда они с ним беседовали около месяца назад, при его дворе предателей как блох на уличной собаке. Поэтому можно ожидать чего угодно — и потравленных ядом стражников у ворот, и спущенных со стен веревочных лестниц, и открытого для врагов подземного хода.
— Ладно, будем надеяться, что мы успели во время. Квин, готовь своих мушкетеров. Пусть обновят заряды в своих дурах. И берегите их от влаги! Иначе толку от них никакого, — Квин понимающе кивнул; то, что их тайного оружия не любит влагу, он уже давно понял. — Мы же пока запустим им под хвост огненного дрозда, — видя непонимающую мину Квина, Колин пояснил. — Пуганем их немного. Пусть шаморские черти потрясуться чуток. Ха-ха-ха. Посмотрят на китайские фонарики! Ха-ха-ха! О, уже ящик тащат...
Гном пошел навстречу людям, с проклятьями корячившими деревянный ящик. Как оказалось, больше тысячи бумажных фонариков с крошечными свечными огарками весили отнюдь не пару килограмм.
— Сюда его давай, — кивнул Владыка на более или менее открытое место. — Отсюда ветерок наши фонарики вмиг домчит до места. Бог мой, их же кондрашка хватит от этих огоньков... Вскрывайте крышку. Давай, давай! Только содержимое не повредите.
Массивную деревянную кружку моментов своротили, открывая нутро ящика. Внутри лежали, аккуратно уложенные, бумажные пакетики со свернутыми в клубок тоненькими веревками-стропами.
— Еще людей зови. Людей, людей. У нашего брата слишком пальцы здоровые, — Колин с ухмылкой продемонстрировал свои сосиски-пальцы, которыми словно самой природой было предназначено держать здоровенную рукоятку топора, кирки или дубины. — А теперь смотрите на меня внимательно... все нужно делать очень аккуратно. Запускать фонарики будем партиями по тридцать — сорок штук. Поэтому кладите рядом с собой сразу пару — тройку заготовок.
Бывшие легионеры начали деловито раскладывать плотные бумажные пачки и клубки ниток на лежавшие на земле щиты. Все эти вещи, непонятные и незнакомые для них, конечно вызвали у них удивление, но страха перед такими штуковинами, как раньше, у них уже не было. Прививку от страха перед такого рода новинками они получили хорошую.
— Значит, делай раз. Распрямляем фонарик. Теперь он должен напоминать бумажное ведро, только перевернутое... Блин, прямо кружок умелые ручки! Ха-ха, — усмехнулся гном, глядя на потуги людей. — Все сделали? Так... Хорошо! Теперь делай два. Вот эту веревочную сетку, похожую на рыболовную сеть, накидываем на наше ведерко.
А вот тут-то приключилась незадача. Слишком уж тонкая это оказалась работа, к которой пальцы воинов — людей оказались совсем не готовыми. Они то сминали фонарик, то запутывали сетку, то роняли всю эту конструкцию в снег.
— Куда ты грабли тянешь? Не так надо! Легче, легче надо! Бабу свою, чай, так не хватаешь, а нежно берешь, — Колин метался от одного человека к другому, поправляя, показывая, исправляя всех и каждого. — Ну, получается?! Показываем все... Воде, ничего. Пойдет. Теперь, делай три! К концу веревочной сетки прикрепляем вот эту свечку. Место специальное находим и туда вставляем свечку. Ты, куда вставляешь, баран?! — у одного из солдан руки, действительно, оказались крюками, и ему пришлось снова помогать. — Видишь, не лезет! Я сейчас эту свечку тебе сам вставлю!
Наконец, первая партия с горем по-полам была собрана и готова к применению. После чего, Колин медленно прошелся вдоль шеренги и лично поджег лучиной каждую свечку.
— А теперь, черти полосатые, аккуратно держим наши фонарики. Аккуратнее, говорю! — Владыка отошел немного в сторону от шеренги. — ...
Было заметно, с каким смешанным чувством бывшие легионеры смотрел на то, что держали в своих руках. Одни глядели с тщательно скрываемым страхов, другие — с любопытством, третьи — почти со священным трепетом.
— Сейчас они начнут вырываться у вас из рук. Да не бойтесь! Нежно держите их, — все внимательно следили за фонариками, постепенно вырастающими в своих объемах. — А, ничего так выходит... Черт, что-то они больно сильно надуваются.
И вот наступил момент, когда фонарики скользнули в небо. Медленно — медленно крохотные огоньки поднимались над головами людей и гномов. Наконец, подхваченные легким ветерком фонарики устремились в сторону спящей крепости и лагеря.
— Что встали, как вкопанные?! — Колин с трудом оторвался от завораживающего зрелища двух десятков огоньков в темном тебе и наорал на остолбеневших людей. — Готовь вторую партию! Быстрее! Быстрее! В воздух должна подняться целая волна! Как только покажется дно ящика, крикнете мне.
Еще раз окинув взглядом засуетившихся людей, Колин бросился к своему супер оружию — самодельному вагону — броневику с паровым двигателем. К сожалению, полноценным супер оружием это изделие, отнявшее у него уйму сил и нервов, считать было никак нельзя! Паровой движок здесь больше напоминал бомбу замедленного действия, которая могла рвануть перегретым паром и кипятком в любой момент. Железные колеса были мало приспособлены для передвижения по снегу. Из оружия вообще были лишь здоровенные лезвия — косы, которые крепились около днища и выдвигались в нужный момент. Словом, по замыслу Колина, это супер оружие должно было иметь больше моральный эффект, чем реальный боевой. Весь его расчет был на то, что эта движущаяся сама по себе повозка с яркими огнями — фарами до усрачки напугает шаморскую пехоту. Свою лепту должны были внести и люди — мушкетеры, вооруженные здоровенными мушкетами.
— А потом, старина Роланд, надеюсь и ты высунешь свой нос из крепости, — бормотал гном, лезя в душное нутро фургона. — Лишь бы все пошло по плану... Заводи, Кром, эту колымагу! Квин, дальше, как договаривались! Ну, с Богом.
... Судя по скрежету, который издавало железное брюхо броневика-паровоза, нужное давление уже набралось. Мысленно перекрестившись, Колин дернул за рычаг с здоровенным набалдашником и фургон резко дернулся.
— Бл-ть! Поехали! — если бы не веревки — ремни, Колина бы точно размазало о рычаги управления. — Давай, Кром, поддай парку!
Тяжелая колымага с сопением перегретого пара и громыханием железа начала катиться со склона вниз, в сторону вражеского лагеря. Позади нее слева и справа двигались остальные фургоны, которые тянули низкорослые битюги. По замыслу Колина, в нужный момент все эти фургоны должны были образовать собой своеобразную крепость, которая бы отвлекла внимание от крепости и дала Роланду возможность ударить шаморцам в спину.
— Пошла, родимая, пошла, — закричал от восторга Колин, ощущая, как фургон набирает скорость. — А давай-ка, прочистим всем тут уши и разбудим их, — он потянулся к висевшему короткому шнуру, открывавшему заслонку паровой сирены. — Кром, уши закрой! Бл-ть! — внутри машины все настолько сильно грохотало, что приходилось орать друг другу. — Уши, уши, свои, говорю закрой! Сейчас, наш дракончик голос подаст...
И едва шнур пошел вниз, как раздался оглушающий просто ЗВУК! Это был гулкий трубный звук, ощущаемый даже через затычки в ушах. И можно было только посочувствовать тем, что слышал это впервые.
— С добрым утром, уроды! Ха-ха-ха-ха! — расхохотался Колин, едва только представил себе рожи шаморских командиров. — Меняйте штаны и подштанники! Сейчас мы в добавок врубим и свет!
В этот момент врубились находящие почти на самом носу фургона две здоровенные под полметра в диаметре фары, внутри которых горела карбитная лампа. Прямо из переда колымаги в темноту ударили два здоровенных световых снопа, на километр протянувшихся вперед.
— Броня крепка и танки наши быстры! — орал Колин гимн танкистов, всматриваясь в освещенное фарами пространство перед фургоном. — И наши люди мужества полны! В строю стоят подземные танкисты — своей великой Родины сыны! Угольку, Кром! Наддай! Давление падает!
Броневик явно начал терять скорость. Похоже, мерзлая земля поля с трудом держала тяжелую машину, колеса которой начали вязнуть.
— Кром! Оглох там что ли? Жару давай! — кричал Колин, уже различая ряды кольев лагерной изгороди. — Я их уже вижу! Сейчас косы выпустим! Давай, Кромчик, старина! Угольку!
И Кром наддал так, что машина взбрыкнула в очередной раз и с жалобным стоном железа вновь дернулась вперед. Под днищем застучало с такой силой, что каждый из этих ударов отдавался во всем теле. Броневик явно пошел в разнос.
— Еще немного, дружище. Еще самую крохотульку, — бормотал Колин, утирая с лица ручьями текущий пот. — Нам бы только шороху побольше навести, иначе никак...
Это пугающий клин ревущего зверем и слепящего светом железа в лагере уже давно заметили и оценили по достоинству. Из близ расположенных палаток уже давно разбежались все легионеры, побросав и копья и щиты и мечи. Опустели сторожевые вышки, что стояли через каждую сотню шагов по периметру.
Растерявшихся легионеров комтуры пытались выстроить живой стеной между этой опасностью и шатром командующего. Командиры мечами плашмя охаживали тех бойцов, что не хотели вставать с земли и орали благим матом. Потерявших оружие ставили в первую линию, чтобы смыть такой позор кровью.
Наконец, первый фургон, в темноте напоминавший какое-то неведомое чудовище, с треском снес сторожевые колья из дерева и ... благополучно застрял в широкой канаве. Паровая сирена раз за разом оглашала окрестности своим жалобным воем, но машина окончательно села на брюхо.
— А-а-а-а-а! — легионеры это тут же встретили радостными криками. — А-а-а-а-а!
Еще через мгновение кто-то из сотников, решив рискнуть, принял решение атаковать этого монстра.
— Копья вперед! Первая турия марш! Вторая за ней! — он резко взмахивал сотенным бунчуок — символом власти сотника. — Вперед бессмертные! Для вас смерти нет! Бессмертные! Вперед! — и сам возглавил третью турию. — Раздавим эту тварь!
И вот уже бесформенная масса легионеров начала наступление на широком фронте, охватывая двумя рукавами застрявшую машину и остальные повозки. С каждым шагом, что приближал шаморцев к этим штукам, становилось все более понятно, что в них нет ничего сверхъестественного. Перед ними были всего лишь необычные фургоны, стенки которых выглядели изготовленными из начищенного металла.
Едва сотник увидел идущих рядом с повозками людей и гномов, он вновь скомандовал атаку. Теперь перед ними были такие же живые существа, которых шаморцы всегда и не раз били. Это стало ясно и остальным сотниках, которые тоже двинули своих людей вперед.
— Лучники, бой! — трое лучников из каждой турии тут же начали выпускать стрелы в сторону повозок, надеясь поразить укрывшихся в них и за ними. — Приготовить копья!
Однако, в этот момент со стороны фургонов в их сторону начали лететь какие-то камни. Многие легионеры, как их и учили, подняли вверх прямоугольные щиты. Лучнике просто спрятались за спинами тяжелых пехотинцев, в полной уверенности, что ни дротики ни камни с такого расстояния им совершенно не страшны.
— Закрыться! Закрыться! — запоздало кричал сотник, тоже поднимая щит верх. — ...
Сотник, конечно отметил странность этих кувшиноподобных камней, но было уже поздно. В ту же секунду вокруг него разразился самый настоящий ад — раздававшиеся непрерывной чередой сильный хлопки, разлетающиеся в разные стороны здоровые мужики в доспехах, наполнившие воздух громкие крики и стоны; забарабанившие по напяленному не тело доспехам осколкам и т.д....
Потеряв ориентацию, он кулем свалился на землю, тут же придавленный кем-то другим, залитым кровью. В его нос и рот стал забиваться едкий желтоватый воздух, который клубами стелился по земле. И каждый вздох тут же начинал отдаваться хрипящим натуженным кашлем, от которого хотелось выплюнуть на землю свои внутренности.
Скинув с себя убитого, сотник попытался встать, но вновь свалился от какого-то удара. Вокруг продолжали оглушительно рваться гранаты, засыпавшие все вокруг глиняными, металлическими осколками, горчичным порошком и кипящей известью. Все это от десятков гранат на землю падало адской смесью, жгучие капли которого осыпали каждый пять этой земли.
Кашляя и растирая слезящиеся глаза, сотник все же смог встать. Вокруг него все пространство на десятки шагов было покрыто шевелящимся, сморкающимся и стонущим ковром из тел, лежащих вперемешку со своими мечами, копьями и луками. Его сотни больше не было.
— Ы-ы-ы-ы-ы, — он повернулся в сторону все еще ревущего раненным зверем фургона и потряс черным от грязи и крови кулаком. — Ы-ы-ы-ы-ы! — только это бессвязное проклятье рвалось из его перекошенного рта. — Ы-ы-ы-ы-ы!
Это был жест бессилья! Что он еще мог сделать? Он и его ребята сделали все, что могли. Все они легли прямо здесь! Вот здесь, в землю! Все, кто прошел с ним десятки компаний, сотни жестоких сражений, полегли здесь под стенами никому не известной крепости...
— Смерти нет, — треснувшимися губами шептал он клич легионера. — Смерти нет..., — еще громче повторил сотник. — Смерти нет...
И тут за его спиной из желто-черного дыма вышла высокая фигура, за ней вторая, третья. Шеренга за шеренгой, турия за турией из дыма выходили все новые и новые легионеры второй сотни.
— Смерти нет, есть только легион! — скандировали сотни мужских глоток свой клич, который годами сопровождал каждого из них и впитался в их нутро кровью и потом сражений. — Есть только легион! Всегда легион!
Испуганные, потрясенные, харкающие слизью и истекающие кровью легионеры все равно шли вперед, потому что они не могли иначе.
— Ы-ы-ы-ы-ы, — выплевывая выбитые зубы, заулыбался сотник. — Ы-ы-ы-ы-ы, — и волоча по земле меч, вырывающийся из руки, он тоже встал в строй. — Ы-ы-ы-ы.
Он был счастлив! Безумно счастлив! Легион жив. Легион не может умереть. Он часть легиона, а значит и он бессмертный!
— Приготовить дротики! — заорал сотник второй сотни, когда до первого металлического чудовища, изрыгающего дым и огонь, осталось с полсотни шагов. — Кидай! Кидай! — вслед за ним прокричали комтуры сотни. — Кидай!
Десятки дротиков с узкими наконечниками ровно взлетели в небо. Через мгновение взлетела еще одна волна, и еще, и еще. Легионеры раз за разом отправляли в воздух тяжелые стрелы с полуметровыми стальными наконечниками, пока, наконец, не опустел запас дротиков у каждого.
Баамс! Баамс! Баамс! Баамс! Баамс! Баамс! Металлическим дождем дротики обрушились на железную крышу повозки, тут же отскакивая в разные стороны. Баамс! Баамс! Баамс! Баамс! Баамс! Баамс! Тяжеленные дротики, что с легкостью дырявили кавалериста в доспехах, безуспешно стучали о железо. Баамс! Баамс! Баамс! Баамс! Баамс! Баамс!
Бессмысленность их усилий уже читалась на лицах легионеров. Метал их дротиков не протыкал шкуру этого чудовища. Уже то один то другой опускали занесенный для броска дротик, не желая его бессмысленной потери.
Сотник же понимал не только это. Бессмертные всегда шли до самого конца, но, как сражаться, если враг неуязвим. Еще немного и легионеры начнут пятиться назад.
Что ему делать? Здесь лишь его вторая сотня и остатки первой. Остальные давят отчаянный рывок обороняющих крепость. Если он ничего не придумает, то этот непонятный отряд на странных повозках сомнет его и ударит в тыл остальных.
— Закрыться щитами! — опустошив свои запасы, первая линия легионеров тут же накрылась щитами. — На колено! — опустившись на одно колено, они превратились в металлическую стену, за которой остальные могли не опасаться стрел или дротиков. — ...
Хлопнув по плечу стоявшего рядом легионера, сотник одним прыжком взобрался на подставленный щит. Отсюда было прекрасно видно, как странная повозка из металла, плюясь дымом и страшно ревя, застыла в нескольких десятках метров перед линией щитов. Казалось, железное чудовище застыло перед последним броском.
— Совсем как медведь..., — всплыло в его голове. — Вот он встал на дыбы, зарычал... Проклятье... как медведь... Ха-ха-ха! — сотника вдруг вспомнил, как в своем родовом поместье они выкуривали медведей из берлоги. — Выкурим этих тварей.
Соскочив на мерзлую землю, он тут же начала претворять в жизнь свою задумку. Одна из турий почти в полном составе уже понеслась по полю, выкапывая из сугробов мерзлые копны неубранной соломы. Под мокрой и подгнившей от влаги соломой встречались и сухие пласты, которые им и были нужны.
— Первая линия! — он опять взлетел на подставленный щит. — Забросать вязанками этот фургон! Быстрее, быстрее! Вторая линия, приготовить факелы! Быстрее, вашу мать!
Стоявшие в задних рядах шустро передавали по цепочки увесистые вязанки тем, кто был перед ними. Вскоре кое-кто из легионеров уже начал с уханьем метать вязанки в сторону чернеющего металлом фургона. Через несколько минут из-за линии щитов уже за раз взлетало по нескольку десятков снопов соломы.
— Поджигай! Выкурим гадов! — тыча мечом в сторону противника, не переставал орать сотник. — Огонь!
И вот в небо взлетел первый факел, за ним второй, третий, четвертый. Словно метеоры палки с горящей тканью или паклей перелетали через головы легионеров первой линии и падали на валявшиеся вязанки соломы.
— Держать щиты! Держать щиты! — первая линия еще плотнее сомкнула строй, препиравшись в монолитную стену. — Лучники, приготовиться! Сейчас они полезут...
Вязанки с мокрой и сухой соломой начали заниматься огнем. В небо клубами поднимался удушливый черно — серый дым, который плотным одеялом стал накрывать полосу, разделяющую врагов.
— Приготовиться..., — комтуры застыли в полуобороте, глядя на сотника. — ...
Но из черной стены дыма полезли отнюдь не ослепшие и задыхающиеся люди из плоти и крови. Из удушливой тьмы вырвался черный объятый пламенем фургон и с оглушительным ревом врезался в стену щитов. От мощного проминающегося удара легионеры словно игрушечные солдатики разлетелись в разные стороны. Часть из них была с хрустом перемолота железными колесами и наколота на длинные железные шипы.
— А-а-а! А-а-а-а! — разорванная в клочья первая линия словно волны от берега отхлынули назад. — А-а-а-а! — бросая тяжелые щиты и копья, легионеры с ужасом глядели на продолжающее ползти высоченное железное чудовище. — А-а-а-а!
Когда же остатки сотни уже готовы были без оглядки броситься прочь, случилось нечто, что живые по обе стороны воспримут совершенно одинаково. И шаморцы, и ольстерцы, и гномы назовут это чудом...
Бронированный монстр вдруг перестал ползти вперед и встал, как вкопанный! Его оглушающий рев внезапно сменился тонким, словно забирающимся в твое самое нутро, свистом. Из носа повозки прямо в сторону легионеров ударил столб кипящей воды, заживо зажаривший всех, кто не успел убраться с его пути.
На самой макушке фургона в этот же самый момент с металлическим звоном откинулся люк и оттуда в облаке пара показалась гномья голова с совершенно обалдевшими глазами. Башка с растрепанными волосами жадно глотала морозный воздух и с хрипом орала куда-то вниз.
— Кром, бл-ть, вылазь! Вылазь оттуда! — продолжая орать, почти полностью голый потный гном уже вылез на крышу фургона. — Сейчас же лезь, баран! Котел сейчас рванет! Брось ты эту заслонку! Она приварилась! Кром, твою мать!
Слепленный на коленке паровой двигун окончательно пошел в разнос. Так любовно лелеемый клапан все же не выдержал полной нагрузки, которую Колин дал на машину в последний момент.
— Бл-ть, баран..., — прорычал он и вновь приготовился нырнуть в люк. — Кром!
Но, запас прочности первой паровой машины этого мира окончательно иссяк и она рванула. Фургон, оббитый со всех сторон листами черного металла и хранивший приличный запас гранат, в доли секунды превратился в тучу разлетающегося во все стороны хлама — железных деталей, кусков металла и дерева, ошметков человеческой плоти и т. д. Вся это смешавшись с раскаленным паром и кипятком смертельной волной прошлось по остаткам шаморских турий, превращая орущих легионеров в кровавый фарш.
Мощный взрыв и поднявшаяся в воздух туча осколков и дыма в виде уродливого грибообразного облака погрузили поле брани в тишину. Словно по мановению волшебной палочки смолкли боевые кличи, стоны умирающих и торжествующие вопли победителей. Не слышался звон клинков и ржание рвущихся вперед коней.
Сотни и сотни шаморцев и ольстерцов, столкнувшихся в яростной схватке перед холмом с высоким шатром на нем, молча стояли и со страхом смотрели в одну сторону. Там еще клубилось расползающееся черное облако, вокруг которого на земле лежали изломанные тела людей.
-Ту-у-у-у-у-у! — в это мгновение в воздухе раздался тяжелый гулкий звук боевого гномьего рога. — Ту-у-у-у-у-у! — низкие протяжные звуки словно плыли над землей. — Ту-у-у-у-у-у!
Из леса, откуда в первый раз и выползли те ужасные черные повозки, спускалось войско. Множество массивных фигурок с узнаваемыми даже с такого расстояние квадратными щитами и плоскими шлемами шли в плотном порядке. На поле выходила часть легендарной железной стены гномов, которая даже этим своим обрывком внушала уважение и страх.
— Ту-у-у-у-у-у! Ту-у-у-у-у! — не переставая ревел рог, пугая и предупреждая. — Ту-у-у-у-у! Ту-у-у-у-у!
Чуть в стороне из леса выходили уже отряды людей, с длинными самострелами на плечах и стягами наемных отрядов юга. Это были знаменитые стрелки — наемники, продававшие за золото свое умение стрелять быстро и точно в цель тяжелыми металлическими болтами.
— Ту-у-у-у-у! Ту-у-у-у-у! — не утихал голос боевого рога, под звуки которого тяжелые пехотинцы гномов уже выстроились в массивные тупоносый клин. — Ту-у-у-у-у!
Первым в клине шел здоровенный, почти квадратный, седобородый гном, мастер войны Грут, друг и наставник погибшего владыки Кровольда. Это именно он привел сюда, под стены Шаритота, тех, кто отринул власть старейшин и решил попытать счастью под рукой нового владыки.
Под прикрытием его строя шли и наемники — стрелки, которых на службу нанял Роланд. Прятавшиеся в лесу, они тоже решили выступить именно в этот момент.
Эпилог
Холодный ветер гулял по полю, перепаханному взрывами гранат, стрел и дротиков. Сотни скрюченных трупов уже едва виднелись из под растущих на глазах сугробов. Крутыми буграми возвышались десятки лошадиных тел, некоторые из которых еще жалобно стонали и продолжали шевелиться.
Войска продолжали стоять друг против друга, разделяемые не полной сотней шагов. Со стороны крепости застыли потрепанные гвардейцы и ополченцы Роланда, так и не дошедшие до шатра Сульдэ. Напротив них такие же угрюмые и настороженные стояли шаморцы.
Со стороны леса остатки легиона обходили гномий клин, внутри которого шли наемники — стрелки.
Шагавший впереди всех Грут был без щита. Обеими руками он держал здоровенную обоюдоострую секиру.
— .., — угрожающе прохрипел он в седую бороду, когда в снежной пелене прямо у него на пути показались контуры какой-то фигуры. — ...
Не сбавляя шага, он лишь по удобнее перехватил рукоять секиры. Кто бы сейчас не появился из этого белого марева, ему не поздоровиться.
— Что..., — вдруг шаг его начала сбиваться, что сразу же отразилось а на всем клине. — ...
Расплывчатые контуры вдруг превратились в массивную коренастую фигуру, двигавшуюся рваными прерывистыми движениями. К дикому удивлению Грута это существо было почти полностью обнаженным. На нем не было ни теплой одежды, ни доспехов, ни оружия.
Грут предостерегающе поднял руку, заставляя клин застыть на месте, а сам медленно пошел навстречу этому серому существу. С каждым новым шагом волосы его начинали вставать на дыбы, а в голову закрадывалась страшная мысль...
— Кто ты? — между ними уже было не более восьми — девяти шагов, как Грут, наконец, все понял. — Подгорные Боги, помилуйте меня...
Приближающее существо было, когда-то, явно гномом. Коренастый, массивный костях, был одет в мощные мышцы, которые были словно в доспехи закованы в пласты льда. Льдом были покрыты и волосы на его теле и голове. Удивительнее всего было то, что все эти полупрозрачные ледяные наросты казались совершенно естественным продолжением тела этого гнома.
— Ледяной Владыка..., — опускаясь на колно, выдохнул Грут, с ужасом ловя взгляд красных зрачков. — Я, Грут..., — он тут же опустил голову, чтобы только не видеть этого совершенно равнодушного, нечеловеческого взгляда. — Я и мои братья пришли служить тебе, Владыка.
"Это правда... Подгорные Боги, это истинная правда! Ледяной Владыка вновь обрел свое тело...". Эти мысли словно проворные туннельные крысы метались в его голове. "Ледяной Владыка жив...".
Вслед за своим предводителем на правое колено начали опускаться и остальные гномы железной стены. Линия за линией по клину бежал холодеющий шепот — "Ледяной Владыка", "Ледяной Владыка", заставлявший гномов падать на мерзлую землю.
А покрытое льдом существо было всего лишь Колиным, который только что очнулся после взрыва. Оглушенный и с лопнувшими капилярами в глазах, он в действительности, совершенно ничего не понимал и брел по снегу словно в бреду. Его движения были неровными от сильных ушибов по всему телу. Ледяные же доспехи на нем образовались, когда он весь покрытый потом и маслом вылетел из обжигающего горячего нутра паровой машины.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
