А давай его съедим! Часть 2.Общий файл.

ЧАСТЬ 2.

Глава 1.

Камиэль задумчиво смотрел на колоритную пару, стоящую напротив. Высокий, крупный черноволосый мужчина, которого он помнил еще ребенком, и изящный молодой человек с непокорным взглядом золотистых глаз. Ситуация складывалась не слишком приятная. Несмотря на разительную красоту обоих, ни физический, ни моральный аспект предстоящей сделки его не прельщал. В конце концов к красоте окружающих он давным-давно привык, и попросту не считал это достаточным поводом к проявлению малейшего интереса с его стороны. Дарено слишком долгое время был ректором, а наивные или чересчур самонадеянные студенты иногда начинали выказывать ему совершенно однозначные знаки внимания, которые он, впрочем, с легкостью игнорировал. Ему было комфортно одному. Лишние привязанности всегда влекли за собой и лишние проблемы, решать которые не было ни сил, ни желания, ни времени. Камиэль прекрасно отдавал отчет, что с его крайне нестандартной для эльфа внешностью и не самым мягким характером, единственное, что могло привлечь к нему и без того избалованных излишним вниманием эльфов, это власть. Фактически, время от времени на него даже своеобразную охоту объявляли. Только ставки не делали. И тогда ректору приходилось усиленно игнорировать взгляды исподтишка, а иногда и грубо ставить на место некоторых особо зарвавшихся малолетних наглецов. Его не любили, но боялись. Дарено данное положение вещей полностью устраивало. Точнее, устраивало до последнего времени. А потом вдруг на горизонте объявился еще один Универсал, и вся его отлаженная жизнь вмиг полетела в тартарары.

В первый момент Камиэль хотел просто устранить юношу, но помешал Варнагар. Война с вампирами ему была не нужна. Потом уже Универсала захотелось не просто устранить. Было что-то такое в этом парне, что неимоверно бесило. Щенок словно задался целью вывести Дарено из себя: начиная с испорченных туфель и кончая уничтоженным зельем, и все это за одни сутки! Да еще и внутреннее противоречие. Камиэль не понимал, как они оба умудрились запустить процесс Слияния при столь стойкой взаимной неприязни.

С появлением Вадика жизнь враз усложнилась. Каким образом парень-Универсал оказался магически и кровно связанным с вампиром? Такого просто не должно было случиться! А еще эта ипостась оборотня. Любой нормальный Универсал никогда бы не умер от банального яда. И уж тем более не оккупировал бы тело оборотня в качестве своего нового пристанища. Универсалы всегда считали себя высшей расой, гордились тем, кто они есть. А почему бы и нет? Красивые, умные, талантливые, с невероятным запасом магических сил — им было, чем гордиться. Правда, сам Камиэль свой народ скорее презирал. Но на это были причины. Он не был чистокровным эльфом. Кто-то из предков в его роду связался с человеком, и это вылилось спустя столетия в причудливом переплетении генов новорожденного эльфа. Никто не мог сказать, отчего так произошло. Просто произошло и все. Мать и отца Камиэля никто и никогда не заподозрил бы в нечистокровности. Впрочем, так же, как и всех остальных предков. Вот только самому Камиэлю не повезло. С раннего детства его травили за длинный нос, за слишком худощавое, нескладное телосложение, за чересчур светлую кожу, проще говоря, за не эльфийский экстерьер. Поэтому презрение к своему народу стало для мальчика своеобразной защитной реакцией. А еще он всегда считал страшной глупостью эти бесконечные войны в борьбе за магический потенциал других родов, когда и свою то магию девать некуда было. Но Камиэль хотел выжить, поэтому учился убивать. И в том, что он стал настолько эффективным убийцей, было не в последнюю очередь виновато его детство. Бесконечные стычки со сверстниками с самых ранних лет закаляли характер и волю. Язвительные насмешки над тем, что он не в силах был изменить, бесчувственность. Нередкие магические схватки — бесценный опыт. Камиэль не был добрым, потому что никто никогда не был добрым с ним. Он не был ни великодушен, ни велик. Зато он умел быть рациональным. Когда ты мало подвластен эмоциям, контролировать собственную жизнь становится не в пример проще.

По крайней мере до тех пор, пока не возникает откуда-то кто-то, кто заставляет вынырнуть из своего добровольного заточения в бесчувствии одним своим дерзким взглядом. А сейчас этот кто-то нагло смотрит в темные глаза ректора и буквально по буквам транслирует, что плевать ему на тебя хотелось с высокой колокольни. И на тебя, и на магию, и на процесс Слияния. По законам их народа он должен был бы попытаться убить Камиэля при первой же встрече, но и на это парню было плевать. Вадик не был воспитан в традициях Универсалов, жил среди людей. Кстати, интересный вопрос, каким образом? Полукровка? Возможно. Чистокровный эльф слишком сильно бы выделялся, что неизбежно привлекло бы к нему нежелательное внимание со стороны сородичей. Но кем тогда были его родители? Как им удалось столько лет скрываться? Кто их убил? Вопросов было больше, чем ответов на них. А Дарено терпеть не мог загадки.

Возможно, еще не поздно вернуть все на круги своя. Убить щенка и не мучиться вопросами. Это было заманчиво. Все портила только связь с Виктором. Убийство Вадика неизбежно влекло за собой очередную затяжную войну, на сей раз с вампирами. Поэтому было проще смириться, принять Универсала в свой род. Только, черт возьми, почему он еще и с Виктором породниться должен?! Ладно, предположим, что Слияние допустит в их союз и вампира, что, кстати, маловероятно. И что тогда? Эльф, оборотень и вампир — замечательное сочетание! Не говоря уже о том, что Вадик является его студентом. Нет, серьезно, куда ни глянь, чушь полнейшая получается. А еще и мальчишку уламывать придется каким-то образом на секс. Можно подумать, Дарено так уж этого и желает. Только вот выбора нет, потому что для полноценного Слияния секс необходим. А тут еще Виктор. На словах то он согласился, но что будет, когда до дела дойдет? Поубивают они друг-друга к чертовой матери!

Единственный разумный вариант — заставить мальчишку в себя влюбиться. И как это сделать, спрашивается? Цветочки дарить, свидания при луне устраивать? От такой перспективки Камиль поморщился. Да и вряд ли щенок на такое купится. А Виктора влюбить в себя вообще не получится по ряду причин. Правда, он ради безопасности Вадика на многое пойдет. Теоретически. Что, опять же, упирается в практику. Все-таки они друг-друга точно если не убьют, то покалечат.

Размышления Камиэля прервал настойчивый стук в дверь.

— Ратмир, это Лазарь! Впусти меня.

Резким движением ректор развернулся и пошел открывать. Смерив холодным взглядом замершего на пороге студента, он насмешливо поинтересовался:

— По какому поводу вы ломитесь в комнаты господина Царева?

Оторопевший Ежик начал испуганно заикаться, неуверенно пятясь:

— Ратмира на завтраке не было. А сейчас пара первая начнется. Вот я и...

Скептически поднятая бровь ректора остановила маловразумительный поток речи:

— Тогда что вы здесь делаете? Всего хорошего! — и Дарено захлопнул дверь перед носом окончательно растерявшегося студента.

Когда с настырным студентом было покончено, Камиэль развернулся к вампиру и оборотню.

— Полагаю, все оставшиеся вопросы можно отложить на потом. Сейчас Вадику пора идти на занятия, да и у меня полно дел. Увидимся позже.

С этими словами ректор ушел, оставив меня озадаченно переглядываться с Виктором.

— Вик, что делать будем?

Вампир притянул меня к себе и мягко поцеловал в губы.

— Иди на занятия, Вадик. Я должен буду сейчас уехать. Надо с Домиником и Варнагаром поговорить. Черт, как все не ко времени! Война эта...

Только тут я спохватился, что даже не поинтересовался у мужа, как дела.

— Вик, расскажи мне. — попросил я, обнимая супруга за талию.

Но вампир мягко отстранил меня, задержав в ладони только руку.

— Потом, ладно? Я бы хотел к вечеру вернуться. Приеду, и мы обо всем поговорим, обещаю. А сейчас иди.

Я только обреченно кивнул и вышел вместе с мужем из комнаты, даже не вспомнив про учебники. Не до учебы мне сейчас было. Совсем.

Глава 2.

Виктора провожать не пошел. Боялся, что прилипну к нему намертво. Дошел с ним до ближайшего лифта, чмокнул на прощание в щечку, как девица благовоспитанная, и поскакал на пары.

Правда, далеко уйти не успел. За очередным поворотом меня словил Ежик и буквально припер к стенке. Глаза решительные, губы сжаты, а ручки то дрожат, ага. И колючки синие то и дело дергают. Чего это он так распереживался то?

— Ратмир, а я уж думал, что придется твой хладный труп искать после визита Дарено. Что ему надо от тебя было?

Я продолжал прокручивать в голове разговор с ректором, поэтому нес все, что в голову в тот момент приходило, а приходило многое и все с каким-то пошленьким акцентом.

— Потрахаться предлагал! — буркнул я, смахивая с плеча руку друга. Ежик поперхнулся, закашлялся, пошел красными пятнами. Если это он так инфаркт репетирует, то очень даже правдоподобно получается.

— Чего?! Это у тебя шутки такие?

— Какие уж тут шутки... — отмахнулся я, и видимо что-то было такое в голосе, что заставило Ежика мне поверить. С ужасом уставившись на меня во все глаза он прошептал так тихо, что я бы и не расслышал, если бы в тот момент не был так близко к нему:

— Что, вот так вот просто пришел и сказал, что хочет тебя?

Я искренне изумился.

— Хочет? Ну, если только убить. А в этом смысле — вряд ли...

Лазарь окончательно потерял суть разговора.

— А зачем тогда?

Я наконец то вынырнул из раздумий, и мысленно прокрутил весь разговор с Ежиком еще раз. И зачем я ему это все выболтал, кто бы меня просветил? Ладно. Слово не воробей... Придется доводить до абсурда, чтоб никаких сомнений не было, что я обкурился или просто не в себе...ага... с рождения.

Изобразив на лице нечто вроде изумления, словно бы и сам до конца не верю в то, что сейчас скажу, я выпалил:

— Сказал, надо.

Лазарь совершенно обалдело потряс головой:

— А ты?

Я с силой хлопнул Ежика по спине и ухмыльнулся похабненько так:

— Да ты не дрейфь! Я отказал. Но намекнул, что ты не против. Он обещал вечерком к тебе заглянуть.

На Лазаря смотреть было уже не просто смешно, а даже страшноватенько как то. Глаза из орбит повылезали, по щекам снова поплыл отвратительно-алый румянец, а все колючки на голове встали дыбом.

— Что ты... как ты... зачем ты... — заикался Лазарь, не замечая, как из ослабевших рук выскальзывает сумка с учебниками и с громким хлопком падает на пол.

Я сделал вид, что страшно расстроен.

— А мне казалось, что он тебе нравится, только ты признаться боишься. Че, не надо было? — Лазарь так посмотрел, словно у меня копыта вдруг выросли... на голове.

Виновато потупив взор, я извинился.

Лазарь хотел меня ударить и даже руку уже поднял, но потом вдруг резко передумал и дрожащим голосом промямлил:

— И что мне теперь? — и с такой надеждой уставился мне в глаза своими гляделками трехцветными, будто я ему сейчас должен как минимум амнистию какую подписать. Может, конечно, я и сволочь, но даже у меня в груди от жалости что-то вдруг екнуло. Екнуло и заткнулось.

— Ну, Лазарь, не переживай так. Один раз не пи... — и ожидаемо схлопотал по морде. Не, я его не убил. Я же понимаю, когда на самом деле виноват. Поэтому только потер ушибленную скулу и спокойно предложил:

— Ну, давай я его найду и скажу, что он не в твоем вкусе. Что ошибся я, короче.

— Ошибся?! — вдруг заорал Лазарь, угрожающе нависая надо мной. — И это ты называешь "ошибся"?! Я натурал!

Я невольно слегка отступил от разъяренного эльфа.

— Это поправимо. — тут уж мне пришлось перехватывать кулак Ежика, вознамерившийся сломать мой нос. — В смысле, я все возьму на себя.

Эльфа ощутимо передернуло и он буквально выплюнул мне в лицо:

— Ратмир, ты на самом деле такой идиот, или прикидываешься?

Вообще-то прикидываюсь, но мне странно верят. Обреченно опустив взгляд в пол, я выдохнул:

— Лазарь, я же понимаю, что виноват перед тобой. Сначала зелье, потом идея эта с ректором дебильная... А раз виноват, то и отвечать мне.

Ежик молчал. Я на него не смотрел и думал, а не перегибаю ли я сейчас палку?

А затем Лазарь вдруг схватил меня за руку и решительно выпалил:

— Не надо ректора искать. Я просто сегодня у тебя переночую, и все будет нормально.

Я в очередной раз удивился. Странные люди эти эльфы. В смысле, странные эльфы эти... Короче, странные! Элементарно отказать одному гею он не может, а напроситься в постель другого — это запросто! Он что, до сих пор мне так доверяет, или отбиться думает в случае чего? Свои сомнения я тут же и выдал вслух:

— О чем разговор, друг! — с силой в очередной раз хлопнув его по плечу, я радостно продолжил. — Кровать у меня большая. А если приставать ночью начну, так ты спихни меня с нее, и всех делов! До полнолуния еще далеко. Озвереть я вроде не должен, ага.

Ежик странно на меня посмотрел и вдруг попятился к стене.

— С другой стороны, я вот давно уже думаю, что зря я в эту Академию поступил... — часто-часто вдыхая затараторил он, отползая от меня по стеночке. — Решено, сегодня же и уеду!

— Прощай, друг! — патетически заявил я. — Мне будет тебя не хватать!

Ежик развернулся, подхватил сумку с учебниками, и мелкими перебежками поскакал по рекреации прочь от меня, с такой отчаянной физиономией, что сил моих терпеть уже не осталось. Сложившись пополам от смеха, я быстро затараторил на выдохе, опасаясь что придурочный ушастый и правда сбежит:

— Пошутил я, успокойся. Ректор ко мне с ревизией приходил. Типа, как на новом месте устроился, не надо ли мне чего: простынок там шелковых или кровать пошире.

На бегу Лазарь споткнулся на ровном месте и удивленно крякнув растянулся на полу, подминая под себя сумку с учебниками. Нет, кажется, палку я все-таки перегнул...раз эдак дцать. Кинувшись к Ежику, я хотел помочь ему подняться, но он меня отпихнул, поднимаясь сам.

— Ратмир, ты больной! Придурочный блохастый оборотень! — заорал он что есть мочи. — Как ты мог со мной так поступить? Я думал, что мы друзья!

Тут уж я действительно стал слегка переживать. Если бы я точно был уверен, что Ежик покипит и успокоится, но пока я еще слишком плохо знал его характер и не мог с уверенностью утверждать. Поэтому на сей раз действительно искренне смутился:

— Ну, прости дурака, Лазарь! Я и не думал, что ты такой доверчивый. — растерянно развел я руки в стороны.

Эльф сверлил меня грозным взглядом, сжимая кулаки:

— Я не привык от друзей таких подлянок ожидать! — продолжал кричать Ежик. Складывалось впечатление, что сейчас меня в этой рекреации и прикопают. Например, в виде удобрения вон тому фикусу.

— Прости! Ты больше не хочешь со мной дружить? — по-детски получилось как-то, ну и пусть. Я то знаю, что меня иногда круто так заносит.

Лазарь поначалу растерялся от такого вопроса. Перестав, наконец, кричать, он серьезно на меня смотрел и о чем-то сосредоточенно думал. А потом вдруг слегка улыбнулся и протянул руку:

— Хочу. Но если ты надо мной еще раз так пошутишь... — он многозначительно сжал протянутую ладонь в кулак. Так я в этот кулак и вцепился двумя руками.

— Не буду. — пообещал я. — Над тобой не буду! Пошли на пары?

— Да! — вдруг спохватился Ежик. — Я чего искал то тебя... Нельзя тебе сейчас на пары идти.

— Почему?

— Сейчас у нас боевые искусства по расписанию.

— Ну, и... — чего это с ним?

— Их отец Деррика ведет, болван! И как мне сказали, он очень не в духе. Деррик до сих пор в больничном крыле. У него что-то со связками. А профессор за сыночка своего и убить может.

Я только отмахнулся.

— Фигня все это! Ничего он мне не сделает. — уверенно заявил я, потому что знал, что Виктор его за это в порошок сотрет, а ректор, подозреваю, добавит.

— Ну, как знаешь... — с сомнением протянул Лазарь, подбирая свою сумку с пола в очередной раз. — Тогда идем.

И мы вместе направились в спортзал. Странно, но после выяснения отношений с Ежиком я как-то вдруг успокоился. И даже предстоящая близость с ректором перестала пугать. Что я, стыдливая девственница что ли? В конце концов, не изнасилует же он меня! Да и Виктор не позволит. А если меня к Дарено самого потянет, как ректор и говорил, значит так тому и быть. Правда, форсировать события я не собираюсь, буду сопротивляться до последнего. Если уж я в этой охоте трофей, то пусть буду трофей не за красивые глаза доставшийся!

А глаза у ректора и правда красивые...

Глава 3.

Мдяя... Заклиналась ворона не клевать... ну, да... вот это самое. Однако ж клюет, зараза! Это я к тому, что с выводами поторопился. В последние десять минут складывалось впечатление, что меня по ошибке записали пахарем, при этом не выдав соответствующих инструментов. Проще говоря, попытавшись пропахать в очередной раз борозду на матах собственной физиономией и опять в этом деле не преуспев, я осознал, насколько тяжело приходится сельхоз. труженикам в наше время. Маты были жесткие, смешки сокурсников обидные, а профессор боевых искусств неумолим. Честно говоря, садист он и сволочь последняя! Я то на урок шел думая о том, что уделаю его в пол пинка: если не физической силой, так магией. Вот только сам уделался по полной, потому что магию использовать не мог, и две мои ноги были тоньше, чем одна его рука. Короче, я снова влип.

Нехорошие подозрения зародились уже в тот момент, когда в раздевалке в моем шкафчике кроме спортивной формы и кроссовок обнаружился странный браслет, назначение которого мне объяснил Ежик. Эти браслеты полностью блокировали магию и подбирались индивидуально ректором, так что шансов у меня заметно поубавилось, как только я нацепил на руку побрякушку. Когда же я вышел в спортзал и увидел отца Деррика, то активы мои тут же подлым образом превратились в пассивы. Не имело ровно никакого значения, что я оборотень, потому что профессор меня мог просто одним весом задавить, если бы захотел. При такой то комплекции — да запросто! Какой, к чертям, профессор?! Гора мускулов как минимум вдвое выше меня ростом и раза в три тяжелее! Я уже собрался было потихоньку отползать прячась за спинами студентов, только не вышло. Профессор меня заметил и проявил чудеса гостеприимства, с порога заявив, что своими ногами я отсюда не уйду. Слабая надежда хотя бы просто остаться с ногами, робко выраженная мной в виде тихой просьбы, была встречена профессором хмурым взглядом исподлобья и громовым хохотом сокурсников. Профессор обещал подумать над этим вопросом, но гарантировать ничего не мог.

Так что в ближайшие тридцать минут разминки, когда нас толпой гоняли, как сидоровых коз, мысль, что это, возможно, моя последняя в жизни пробежка, буквально по пятам меня преследовала. Следующие после разминки две минуты я усиленно пытался развить способности к мимикрии, потому что профессор выбирал себе партнера по спаррингу. Это официально. Не официально — искал мальчика для битья. Мальчик, то есть я, был бесцеремонно выдернут из-за громоздких тренажеров, за которыми скрывался, и водворен в центр зала. Профессор предложил напасть на него со спины и очень удивился, увидев, как я с тихим подвыванием начал гордо галопировать по спортивной площадке, преследуя цель смыться отсюда к чертовой матери. Под громовой хохот студентов я упорно уворачивался от разъяренного мужика до тех пор, пока он не приказал остальным нелюдям сомкнуть круг и ни при каких обстоятельствах меня из него не выпускать. Затем он снова предложил нападать. Ну, я и напал, мертвой хваткой вцепившись ему в икроножную мышцу зубами. Не ожидавший от меня подобной подлости, профессор явно сильно расстроился. Никогда не слышал, чтобы так ревели! От профессорской ноги меня отдирали всемером. Потом кто-то робко посоветовал красному, как рак, мужчине сделать уколы от бешенства. Так, на всякий пожарный... Я подтвердил свою заразность, но был проигнорирован и снова выставлен посреди зала.

А дальше меня просто учили летать. Безуспешно, но профессор очень старался, раз за разом перекидывая мое бренное тело через себя, демонстрируя различные техники бросков. При этом он заранее предупредил, что еще одна выходка с зубами, и кушать мне будет нечем. Кушать хотелось уже сейчас, поэтому пришлось срочно беречь зубы и действовать кулаками, которые эта обезьяноподобная громила каждый раз успешно перехватывала. Через десять минут встать я уже не смог. Правда, сломано ничего вроде не было, но тело превратилось в один сплошной синяк. Так что я просто лежал на матах мордой кверху и уныло созерцал потолок, пока сердобольный Ежик не оттащил меня в мою комнату. Не могло быть и речи о больничном крыле. Там меня уже поджидал сыночек этого изверга-профессора. Пришлось ограничиться холодным компрессом и слабыми попытками Лазаря слегка меня подлатать с помощью магии, которые, впрочем, успехом не увенчались. Устав изображать из себя умирающего лебедя, я отправил Ежика на следующий урок, а сам быстренько стащил с руки браслет, пожелал себе крепкого здоровья и (о, чудо!) тут же самоисцелился. Все-таки магия это вам не хухры-мухры!

Душа жаждала мести. Прихватив с собой мобильник, спустился в спортзал и нашел профессора в душевой, в которую вошел без проблем, наплевав на защитные заклятия. Не решившись отвлекать мужчину, тихонько стащил все его шмотки и сжег в ближайших кустах. Потом вернулся и затаился в темном уголке в коридоре за большой кадкой с развесистым растением около входа в душевые. Как и ожидалось, профессор вышел минут через десять в чем мать родила стыдливо прикрываясь мочалкой и то и дело озираясь по сторонам. Короче, фотосессия профессорского зада прошла вполне успешно и уже через несколько минут все те, у кого на данный момент был включен в телефонах Bluetooth, обогатились одной скабрезной фотографией, присланной неким В. Имя телефона в сети после рассылки я тут же заменил. Нечего оставлять после себя улики. Да знать не знаю, кто такой В.! А для подстраховки я еще хотел потом попросить Ежика прислать мне эту же фотографию. Типа, сам получил как и все остальные.

Теперь можно было спокойно отправляться в свои комнаты и притворяться больным до приезда Виктора. На уроках появляться было нельзя. По идее, я сейчас при смерти. Поэтому я спокойно принял душ и с комфортом развалился на кровати в одних плавках. Гостей не ожидалось до вечера, так что можно и расслабиться. Взяв книгу по магии Иллюзий, углубился в чтение.

Но уединение мое было прервано самым бесцеремонным образом. И вот так ворваться в комнаты минуя защиту мог только ректор. Что уж он там сказать мне собирался, не знаю, но при виде моего великолепия, вольготно раскинувшегося поверх покрывала, потерял дар речи. Оглядев с ног до головы, он вперился в мое лицо таким взглядом, что стало жутко. Черные глаза, словно рентгены, просвечивали насквозь. Я поспешил зарыться в одеяло, возмущенно пыхтя. Но когда Дарено что-то стал доставать из нагрудного кармана, направляясь к кровати, я откровенно запаниковал. В голове мелькнула странная мысль: если это презерватив, натяну его ректору на голову, а если смазка, то вообще сожрать заставлю! Короче, не желаю я, чтоб меня насиловали!

Но Дарено достал из кармана сотовый и, покопавшись в нем, сунул мне под нос фотку голого профессора боевых искусств. Ну, кто же знал, что у ректора тоже есть мобильник?! Пришлось разыгрывать из себя идиота.

— Что это?! — прорычал эльф, гневно раздувая ноздри.

Невинно похлопав ресничками, я предположил:

— Ваш парень? Ничего так... Только волосатость местами повышенная. Профессор, вы бы поаккуратнее с ним, — и, понизив голос, заговорщицки прошептал. — А вдруг у него в этих зарослях блохи?

Ректор молниеносно выхватил мою тушку из одеяла и так затряс, что у меня даже зубы пару раз клацнули.

— Щенок! Что ты себе позволяешь? Не считай меня идиотом! Я ходил в душевые. Запирающие заклятия нарушены тобой!

Упс! А вот об этом я как-то не подумал... Но помирать, так с музыкой! Когда ректору надоело меня трясти, и я был водворен на пол, то тут же кинулся атаковать:

— Он меня избил! До полусмерти, между прочим!

Дарено холодно смотрел в мои глаза, почему то остерегаясь опускать взгляд ниже.

— Полагаю, вы уже все залечили.

Я вскипел:

— Да какая, к черту, разница?! Я ему не груша боксерская, чтобы удары на мне отрабатывать!

Но ректор был все так же невозмутим:

— А вы в курсе, что его сын до сих пор в больничном крыле? Ваша магия не дает его связкам залечиваться самостоятельно и блокирует любое постороннее вмешательство. Вы знаете, что это значит?

Стоять перед ректором в одних плавках было неловко. Провоцировать не хотелось. Так что, развернувшись, я стащил с кровати одеяло и упаковался в него. Ну и что, что вид дурацкий? Зато стратегически важные части тела прикрыты! Безразлично пожав плечами и поправив тут же съехавшую импровизированную одежду, я предположил:

— Помрет?

Ректор совсем озверел. Он попытался снова меня схватить и потрясти, но одеяло сильно мешало. Я из него выскальзывал. Поэтому он со злостью сорвал единственное мое прикрытие и отшвырнул в сторону.

— Нет! Но выздоравливать Деррик будет очень долго!

Я ответил Дарено таким же яростным взглядом.

— Это не повод, чтобы использовать свое служебное положение для мести! И перестаньте меня раздевать, в конце концов!

Эльф оторопело замер и даже слегка покраснел:

— Это не то, о чем ты подумал...

Все больше входя в раж, я стал наступать на Дарено:

— Я ни о чем не думал. Но если вы хотите увидеть меня раздетым, то хотя бы имейте совесть дождаться согласия!

Честно говоря, не думал, что ректор может еще сильнее взбеситься. Даже кожу начало от его магии покалывать слегка. Нависнув надо мной, он зашипел:

— Наглый щенок! Я могу сделать с тобой все, что захочу. Ты уже принадлежишь мне!

С этими словами он приподнял меня над полом, притиснул к себе и впился в губы поцелуем, который больше походил на укус. Я пытался брыкаться, но Дарено держал очень крепко. Губы ректора были жесткими, одна рука больно сжала мою ягодицу. Не сказать, что я был в восторге. Вот только запах... Запах эльфа кружил мне голову. Да еще магия эта проклятая. Вдруг появилось такое ощущение, что теперь я дома. И даже боль не имела значения. И желания мои значения не имели. Я сам не понял, как мои руки оказались в волосах Дарено, мягко перебирая длинные пряди. И поцелуй постепенно из жесткого становился страстным. Язык ректора бережно зализывал ранки, оставленные зубами. Нежно, словно прося прощения, скользил по моему небу. Рука на ягодице расслабилась и нырнула в плавки. От прошедшего по коже тока я вздрогнул, но сопротивляться почему-то не хотелось.

Дарено почувствовал мою дрожь, тут же приходя в себя. Он отпихнул меня на кровать, а сам развернулся и молча вылетел из комнаты.

Я потрясенно смотрел ему вслед. И что это было?

Глава 4.

Прошло уже минут двадцать. Все это время я продолжал наматывать километры, нервно бегая кругами по комнате от перевозбуждения. Холодный душ не помогал, а дотронуться до себя я решительно отказывался. Не хватало мне еще кончить с мыслями о Дарено. Да никогда! Ну, или хотя бы пока при этом не будет присутствовать Виктор... Тьфу ты, бесовское отродье! Опять меня не в ту сторону понесло. Нормальный бы человек дал бы ректору в морду, а не раздумывал о радужных перспективах на будущее. Шутка ли сказать, ворвался, обслюнявил, облапал, почти обесчестил! Но как обслюнявил...

Все! Если сейчас же мой гордый стояк по хорошему не уляжется, я самокастрируюсь. Рыдать будем после.

Чтобы хоть чуть-чуть успокоиться, начал думать о тетке. Гормоны гормонами, но на нее всего семенного запаса планеты не хватит. Я уже давно обратил внимание, что даже фонарные столбы при ее появлении как-то уныло поникают. Размалюется, как индеец перед охотой, навешает на себя килограммы драг. металлов вперемешку с камнями сомнительного происхождения, да еще и чулочки ажурненькие на толстые ляжки нацепит, и все это с выражением морды лица обкурившегося бульдога. Красота неописуемая! А уж когда рот откроет, все, пиши пропало! Никакая пожарная сирена и в сравнение не идет. Все-таки надо, надо тетку навестить. Вот только пересплю с ректором...

Кирдык-хана! Он то тут опять каким боком? Кстати, насчет "боком". Вроде бы, видел я в той книжке, которую мне Варни презентовал, одну позу такую интересную. Для троих вполне удобно должно быть. Решить только, кого куда... Ну, или, точнее, кого в кого...

Едрит-Мадрит! Что ж такое то?! Я уже реально сходить с ума начал. То чуть не плакал от отвращения к себе, то принимался истерически похихикивать в предвкушении. А член все стоял. Хотю секса! Чичас же!!! Звонок другу Вик мне не простит. Помощь зала тем белее. А до вечера еще ой как далеко. Может, магией его, в смысле стояк, того...пришибить малек? А вдруг сломается? Что мне его потом, домкратом что ли подымать?

Еще минут пять и я пойду сам искать Дарено. Найду и изнасилую в особо извращенной форме — на глазах у всех тех, кто в этот момент будет рядом. Интересно, меня за это просто отчислят или сначала прибьют, а потом отчислят?

В конце концов неимоверным усилием воли я приструнил так и не прибившийся к рукам орган и тяжело плюхнулся в кресло с книжкой. Так, что тут у нас... "Магия Иллюзий — древнейшее магическое искусство. Чем сильнее творящий ее маг, тем более интенсивным будет конечный выброс. В процессе заклинания маг визуализирует в сознании различные образы, что обычно сопровождается сильнейшим физическим напряжением, до тех пор, пока требуемая иллюзия не приобретает законченный, четкий образ. В момент реализации иллюзии магия полностью овладевает своим создателем, заставляя раскрыться весь внутренний потенциал мага...". Из всего контекста для меня словно жирным шрифтом выделялись слова "физическое напряжение", "интенсивный выброс", "заставляя раскрыться" и особенно жирным "овладевает". Дальше читать я просто не смог. Какой сексуально озабоченный маньяк писал эту книгу? И вот такую вот пошлятину дети читают?! О том, что все студенты этой Академии далеко уже не дети, я в порыве праведного гнева поспешил забыть.

Еще около получаса метался по комнате, затем заставил себя лечь и считать овец. Сон наваливался медленно, неохотно. Постель казалась жесткой, подушка чересчур горячей, простыни скользкими, а свет за окном отвратительным. Как все-таки умудрился заснуть, я так и не понял.

Проснулся от того, что кто-то настойчиво стучал в дверь. Злой, как сто чертей, с помятой рожей и зверским оскалом, я так резко распахнул ее, что чуть не пришиб очередного гостя. За дверью стоял слегка обескураженный моим внешним видом Виктор. Не долго думая, я втащил его в комнату, захлопнул дверь и бnbsp; — Вик, расскажи мне. — попросил я, обнимая супруга за талию.

&

&уквально набросился на мужа с поцелуями.

Вампир ловко вывернулся из захвата и грозно на меня посмотрел, складывая руки на груди в лучших традициях Дарено.

— Золотце, объясни ка мне, что сегодня весь день происходит с моим кольцом?

Я удивленно перевел взгляд на руку вампира. Обручальное кольцо слегка светилось красноватым светом. Ничего не понимая, я посмотрел на свое кольцо. Оно было все таким же золотым, каким я его помнил. Никаких тебе красноватых всполохов и давящей магии.

— А что происходит? — почему-то понизив голос сказал я.

— Это я у тебя спросить хотел. Кольцо начинает светиться, если намечается измена. Между прочим, солнышко, это уже второй раз. Позавчера вечером оно тоже начало реагировать, но недолго. Я подумал, что это просто кто-то за тобой приударил и ты его отшил, поэтому говорить ничего не стал. Но сегодня уже с утра началось и продолжается до сих пор. Ничего сказать мне не хочешь? — голос Виктора был ровным, спокойным, но под внешним спокойствием угадывалась жгучая ревность напополам с растерянностью. От его заявления я аж рот раскрыл. И что мне прикажите ему говорить? Не переживай, дорогой, я просто ректора хочу-не-могу? Решил начать издалека, чуть ли не с сотворения времен. Вик слушал внимательно, не перебивая. А я вдруг понял, что такими темпами и к пенсии не расскажу. При этом нервничал я все больше и больше, и в конечном итоге все-таки не выдержал, выпалив на одном дыхании прямо посреди какой-то другой заумной фразы о влиянии магии:

— С точки зрения подсознания, противоположности должны притягиваться и... О чем это я? Ах, да! Он меня поцеловал.

Виктор побледнел, а зрачки его вдруг невероятно расширились, почти полностью скрыв радужку. Упс! Плохой признак. Наверно, я переборщил. Надо было помягче как-то. Сейчас меня будут убивать.

Но, вопреки самым страшным опасениям, вампир не сдвинулся с места, только каким-то совершенно беззащитным жестом растрепал свои волосы, и очень тихо сказал:

— Понятно.

Блин, что делать то?

— Вик... — я осторожно подошел к нему, медленно протянул руки и крепко сжал за талию, в любой момент ожидая, что вампир меня отшвырнет. Виктор продолжал стоять, словно натянутая струна, глубоко и часто вдыхая кислород. — Вик, прости, а? Я не специально. Ничего не могу с собой поделать. Когда он рядом, словно затмение какое находит, будь проклята эта магия! — и судорожно вздохнув, уткнулся мужу лбом в грудь. Какая же я сволочь! Маленькая, похотливая дрянь. Вот сейчас он меня и бросит. Потом останется только пойти и попросить Дарено меня прикончить.

Виктор в очередной раз удивил, одной рукой до боли притиснув к себе, а второй мягко перебирая пряди волос.

— Ладно, Вадик... Я понимаю. Просто тяжело мне, малыш. Ты не волнуйся, я привыкну. Все будет хорошо. Все будет хорошо... — он снова и снова повторял эту фразу, как мантру какую. Я не выдержал и разрыдался, словно маленький, шумно всхлипывая и размазывая слезы по его рубашке. Какое тут, к дьяволу, хорошо?! Будет только хуже! За три неполных дня два поцелуя, и я уже готов при одном воспоминании о них из штанов выпрыгнуть. Господи, Виктору то это все за какие грехи?

Плакал я долго, будто хотел душу наизнанку вывернуть. Все это время Виктор не прекращал меня гладить, сцеловывая с лица слезы, ласково проводя по спине рукой. Наконец, я выдохся и затих.

— Вадик, расскажи мне, пожалуйста. — тихо, но настойчиво прошептал вампир на ухо. Я слегка отстранился от мужа, обеспокоено вглядываясь в зеленые глаза. Зрачки уже приобрели нормальную форму, а вот взгляд был словно больным: печальным и в то же время решительным.

— Вик, может не стоит? — с сомнением тихо прошептал я.

Мой муж снова резко вдохнул, стиснув меня так, что стало почти больно, и решительно попросил:

— Пожалуйста.

И я стал рассказывать. И о том, как это впервые произошло, и о том, что я чувствовал при этом, и про второй поцелуй с ректором, память о котором меня весь день с ума сводила. Когда я закончил, Виктор был еще более бледен, чем обычно, но вроде бы почти спокоен. Единственное, что он меня спросил, было:

— Малыш, Дарено к тебе в комнату сам пришел?

Пришлось рассказать и про отца Деррика. Надо же было объяснить, зачем ректор приходил. И вот тут то реакции Виктора я не ожидал. Когда говорил о том, как сильно мне на боевых искусствах досталось, вампир будто озверел. Взгляд стал холодным-холодным, словно две леденющие глыбы на тебя смотрят.

— Я его убью! — перебил меня вампир, резко развернувшись и попытавшись покинуть комнату. Я бросился за ним, в последний момент крепко перехватывая за талию.

— Вик, не надо! Я же уже отомстил ему.

Вампир остановился и развернулся ко мне, мягко прикрыв дверь:

— Я про Дарено, Вадик. Я так понимаю, что он в курсе был?

— Ну, да... — растерялся я. А при чем тут ректор?

— Дарено прекрасно знал, что произойдет. И не вмешался. Гадина белобрысая! А если бы тебя покалечили? — на моей памяти это было впервые, когда мой муж с такой ненавистью отзывался о другом человеке. Точнее, не человеке, но это детали. Главное, что до этого момента он никогда не позволял себе таких оскорбительных высказываний в чью-либо сторону.

— Вик, не надо, пожалуйста...

И тут вампира прорвало. Глаза снова потемнели, ноздри хищно расширились. Схватив меня в охапку и, словно куль, бросив на постель, он яростно навалился сверху, жестко целуя в губы и даже слегка покусывая, но не до крови.

— Уже защищаешь его, малыш? — между поцелуями шептал мой муж. — Так понравилось, как он тебя целовал? Я заставлю тебя забыть о нем! Со мной ты будешь думать исключительно обо мне!

Я не был напуган. Знал, что Виктор мне больно не сделает ни за что. А вот болезненное возбуждение, мучившее меня весь день, снова вернулось. Со стоном прикусив нижнюю губу вампира, я выгнулся всем телом, ища большего контакта. Ремень Виктора больно царапал живот, но мне было плевать. Судорожно, дрожащими от нереального напряжения пальцами, я стягивал с него одежду, чуть ли не рыча от нетерпения. Под корень сломав ноготь, когда пытался добраться до ширинки мужа, я даже не обратил на это внимания. Зато Виктор заметил каким-то образом. Может быть, просто учуял кровь. Бережно перехватив мою руку, он втянул саднящий палец в рот и стал зализывать рану. От этого зрелища у меня крышу снесло окончательно. Громко застонав, я чуть спину не сломал, сильно выгнувшись навстречу бедрам вампира, протискивая одну ногу между его ног, а вторую закидывая мужу на талию.

— Вик, давай же! Пожалуйста... — умолял я его, и изо всех сил терся возбужденным членом о ногу супруга. Но в тот момент, когда вампир наконец-то избавился от брюк и рубашки, дверь вдруг со страшным грохотом открылась, долбанув по стене. Виктора с меня просто снесло потоком магии. В дверях стоял Дарено с таким непередаваемым выражением лица, что у меня от страха на миг остановилось сердце.

— Что здесь происходит?! — прорычал ректор, входя в комнату и резко захлопывая дверь. Я невольно сжался в комочек. Виктор быстро встал от стены, куда его припечатала магия, болезненно поморщившись, и тут же загородил меня собой, ничуть не смущаясь своего почти обнаженного состояния.

— Что тебе надо, Дарено? — спросил он, окидывая эльфа ненавидящим взглядом.

Вот черт! Нет, не так... ВОТ ЧЕРТ!!! Они же сейчас поубивают друг друга!

Глава 5.

Оттаскивать этих двоих олухов, вцепившихся друг в друга, как родные, было занятием совершенно неблагодарным. Это я понял, когда неудачно подвернулся под ногу Виктора. Он об меня споткнулся, от чего я красиво грохнулся на пол, а сам вампир по инерции перелетел через бренную кучку моих костей и впечатался прямо в страстные объятья Дарено. Обидно было, что это происшествие ни одного из самцов, выяснявших территориальные претензии, совершенно не остановило. Более того, я вдруг почувствовал, что в комнате начинает попахивать магией, и поток этот явно исходит от ректора. Кажется, дела совсем плохи. Если Дарено магией все-таки воспользуется, собирать нас с Виком будут долго, отскребая от стен то, что останется. Как всегда включились инстинкты. Я начал буквально высасывать из ушастого его магию, причем и сам не знал, как это у меня получается. Ощущение не из приятных, словно распирает что-то изнутри. Надо было срочно что-то делать, потому что я понятия не имел, насколько меня хватит. Пробовал уговаривать — вежливо проигнорировали. Пытался угрожать — насилу увернулся от стокилограммового тела вампира, метко брошенного магией Дарено в мою сторону. На всякий случай заполз под кровать, усиленно делая вид, что я там живу. И в самый неожиданный момент просто протянул руки и схватил обоих мужиков за ноги. Как и предполагалось, мужчины тут же сдались на милость победителя и присоединились ко мне, звучно брякнувшись на пол и живописно растянувшись буквами "зю" и "ять" соответственно. Удивление на лицах обоих граничило с шоком, когда я серьезно так поинтересовался, отплевываясь от пыли, забившейся в рот:

— Тьфу... Я тут подумал... Тьфу...Вы, случайно, не знаете, каков прогноз погоды на завтра?

Ответить мне не успели. Я ведь как-то совсем из вида упустил, что все это время продолжал прокачивать в себя магию ректора. Накрыло неожиданно. Боль была адская. Скрючило так, что я чуть наизнанку не вывернулся. И орал, и орал, только сам уже не слышал, что ору. Как-то вдруг пришло понимание, что вот так и умру, катаясь в пыли под кроватью. Не самая достойная смерть. Сквозь боль прорывались какие-то совершенно дикие мысли.

Вообще-то, умирать проще, если знаешь, что там, за гранью кто-то ждет тебя. Кто-то родной и любимый. Но меня за гранью никто не ждал. Родителей я не помнил, братьев и сестер не было, а дружба всегда носила поверхностный характер, да и первый я был из тех, кого знал. Смешно сказать, но, за все время моего существования, успел побывать только на одних похоронах — своих. Даже хомячка никогда не оплакивал. Не тосковать же мне, в самом деле, по невинно убиенным тараканам? Хотя, нет. Неправда. Один человек все же был — Веник. И вот от этой мысли совсем хреново стало. Не вполне уверен, что он мне там обрадуется. Может, повезет и я его не встречу? Ни его, ни Алрио. А то жутковатая картинка загробной жизни вырисовывается: в теплом кругу двух моих невольных жертв и стайки рассерженных комаров. Впору делать сеппуку с харакири , чтоб гарантированно попасть в ад. Говорят, там тепло. Пламя, расплавленная магма, вертел в задницу — романтика!

Ах, да! Я еще забыл про Мая. Вот кто уж точно будет просто счастлив меня видеть. Короче, куда не плюнь, одни сплошные бонусы. Но мне не привыкать. Главное, чтобы боль эта проклятая в покое оставила.

Вика жалко. Будет по мне, непутевому, убиваться. И зачем только он меня встретил? Все-таки непруха — вещь страшная. Жил бы себе припеваючи, мочил Тиару до опупения, цапался с братишкой, строил своих клыкастых. А тут я, маленькая личная трагедия вселенского масштаба.

Да, еще Дарено...А что Дарено? Очень надеюсь, что ему хотя бы икнется пару раз. Основательно так икнется, чтоб разорвало!

И, кстати, он же что-то говорил про то, что Универсалы умирают безвозвратно. Вот и проверим теорию. Но если он ошибся, и я в космосе не растворюсь, то вернусь привидением и буду до конца жизни его терроризировать. Ради такого дела я готов даже ад оставить местным аборигенам. Хотя... Пошалить можно было бы знатно! Интересно, кто-нибудь когда-нибудь пробовал у Сатаны рога спилить? Не то, чтобы я очень в них нуждался. Это так, в порядке эксперимента научного.

Ладно, не будем о веселом. Мне сейчас вроде бы положено грустить и предаваться воспоминаниям. Так и быть, предаюсь! Что тут у нас? Детство... Темные углы и ремень, а еще коньки на день рождения... без лезвий и на два размера меньше. Что-то совсем не весело. Так, переходный возраст это уже лучше: ужонок в теткином белье, контрабандная мелочь за помывку машин, контрабандные же диски с хулиганской (по мнению тетки) музыкой, и бесконечные прополки на даче не разгибая спины. Ну, тоже ничего сверх ординарного. А вот юность это интересно. Вампиры, оборотни, эльфы, Вик, костлявое нечто с длинным носом и пыльный пол под кроватью, как итог. Оказывается, у меня была очень насыщенная жизнь в свои неполные восемнадцать... что-то около месяца...

Понятия не имею, сколько вся эта пытка длилась, но вдруг осознать себя одним сплошным куском сведенных от усталости и боли мышц было странно.

— Вадик, ты как? — раздался обеспокоенный голос Виктора откуда-то сбоку. Не открывая глаз, попытался прохрипеть в ответ хоть что-то, но очередная судорога скрутила тело, и я только смог злобно зашипеть, стиснув зубы. Через минуту мышцы расслабились, на сей раз окончательно. Боль отступила. Я осторожно приоткрыл один глаз и со счастливо-идиотской улыбкой впялился в своего вампира, который стоял справа от кровати и пристально на меня смотрел.

— Привет... — еще не вполне владея голосом, но уже довольно отчетливо прошептал я. И тут Виктора затрясло. Никогда не видел его истерики. Вампир дико ржал, схватившись за живот и согнувшись пополам, в то время как на пол капали прозрачные слезы.

— Вадик, ты всерьез хотел у дьявола рога позаимствовать? — сквозь смех спросил Виктор.

Я сконфужено покраснел. Прекрасно помню, какие мысли мне в голову приходили.

— Вик, я что, всю эту ересь вслух нес?

Вампир выпрямился, посмотрел на меня, кивнул, не прекращая сотрясаться от хохота.

— Мда... Надеюсь, Дарено этого уже не застал. — полувопросительно-полуутвердительно сказал я. И чуть не подскочил, когда у самого уха раздался приглушенно-насмешливый шепот:

— Если вы о своем лестном пожелании некому костлявому нечто с длинном носом, Царев, то ответ у меня только один — не дождетесь!

Наверное, так сильно я в своей жизни еще никогда не краснел. Оказывается, все это время я лежал на боку, плотно прижатый к жесткому телу ректора, который даже сейчас продолжал слегка поглаживать меня по обнаженному животу. Как я мог этого не заметить? Попытка отползти от Дарено успехом не увенчалась. Во-первых, страшно ныли мышцы. А во-вторых, эльф меня просто не пустил, плотнее прижав к себе. Я вздохнул, набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:

— Профессор, если вы так медитируете, то спешу вас огорчить. Вы не монах, а я не четки, так что сейчас же прекратите меня гладить. Да, и я очень надеюсь, что то, что упирается в мое бедро — это указка в вашем кармане.

Дарено сдавлено хмыкнул. Теплый воздух скользнул по моему уху, а по телу внезапно заскользили предательские мурашки.

— Царев, я сейчас несколько не одет, так что карманам взяться неоткуда.

Краснеть мне вдруг стало нечем, потому что вся кровь резко устремилась к паху. Недовольно заворочавшись и попытавшись прикрыться от пытливого взгляда Виктора, я снова был остановлен легким укусом. На сей раз в шею. Терпеть такое становилось невмоготу.

— Вик, как ты считаешь, это нормально, когда обнаженный ректор упирается членом в своего студента, в то время как муж этого студента стоит и наблюдает? — злобно поинтересовался я у вампира. На мое удивление, Виктор только плечами пожал и спокойно сказал:

— Он тебе жизнь спас.

Тут уж я разозлился не по-детски. Что за хрень, в самом деле?! Кто из нас троих спятил?

— Ааа... Ну, да, это все объясняет, — язвительно протянул я, и опять попытался отползти от Дарено. Снова безрезультатно. Да что такое то?! Меня приклеили к нему, что ли? — И теперь по законам жанра я должен его отблагодарить своим телом, да?

На эту возмущенную тираду ректор начал беззастенчиво поглаживать второй рукой мои ягодицы, ничуть не смущаясь Виктора.

— Вообще-то, Вадик, еще пять минут назад ты так стремился меня именно таким способом отблагодарить, что я теперь удивляюсь твоему упрямству, — многообещающие интонации в голосе ректора почти повергли меня в ступор.

Я ошарашено уставился на мужа во все глаза:

— Вик?...

И тут мой так называемый супруг впервые за все это время отвел взгляд и слегка покраснел даже.

— Ну, кажется, твоя магия запустила процесс Слияния, — смущенно пробормотал он, осторожно присаживаясь на кровать и протягивая руку к моему лицу.

— И?... — я, честно говоря, уже догадался, что за этим должно последовать. Но верить не хотелось до последнего.

Поверить пришлось, когда Виктор наклонился к моему лицу и поцеловал, а в это время рука Дарено мягко проскользнула под резинку моих трусов и уверенно накрыла член. Слияние, говорите? Ну-ну...

Извините, что не отвечала на комментарии. Кое-кому из нас не мешало бы помнить, что провайдеры и альтруисты две вещи взаимоисключающие, так что не стоит игнорировать платежи. Но прочитать теперь столько комментов было вдвойне приятно.

Короче, это лирика. Сейчас будет предупреждение. Внимание! Рейтинг следующей главы — NC-17! Так что все дружно ныкаемся от любопытных глаз и получаем удовольствие. Для тех, чья трепетная душа против полигамии, советую главу пропустить. Достаточно будет удовлетворится одной фразой — секс был. Приятных фантазий вам, смелые господа и отчаянные дамы!

Глава 6.

Мне все говорят, что я импульсивен. Не согласен. Импульсивность — это когда кто-то пинком под зад придает тебе ускорение, вызывая тем самым естественную реакцию организма. Мне такое ускорение в принципе никогда не требовалось. Я изначально готов возмущаться и вопить по любому поводу. Даже сейчас, когда рука ректора так будоражаще торчит у меня в трусах, а перед глазами от возбуждения красное марево, я все равно в бешенстве. Вариантов поведения, как всегда, мало. Хочется одновременно две взаимоисключающие вещи. Со мной такое иногда случается. Интересно, смогу ли я как-то исхитриться и получить сразу обе? Если сейчас, повинуясь разуму, выпихну из комнаты свихнувшегося мужа и суповой набор, который ректор, то в ближайшие минут сорок сдохну от перевозбуждения. Если не выпихну, то сдохну от отвращения к себе чуть позже. Пока я так размышлял, Виктор усилил натиск, заграбастав голову руками и впихнув свой язык мне в пасть в поисках чего-то утерянного там раньше, не иначе. В это же время острая коленка ректора больно клюнула меня в ляжку, попытавшись протиснутся между ног. Господи, в этом эльфе нет ничего мягкого — одни сплошные углы! Выражение "костьми лягу" — это точно про него, потому что больше ему и ложиться то нечем. Поймав себя на последней мысли, нервно забулькал в рот Вика. Вообще-то предполагалось, что это будет гаденькое похихикивание, но...как говорится, как шмогла. Так и не придя к какому либо решению, спустил все на тормозах. В этом речевом обороте два ключевых момента: спустил и на тормозах, то есть заставил себя расслабиться, быстро получил удовольствие, пока эти двое тормозов не очухались и не перешли к более активным действиям, и, ужом выскользнув из двойных объятий под предлогом внезапно возникшей тяги к белому фаянсовому другу, спешно покинул комнату, оставив эльфа с вампиром самоудовлетворяться. Правда, одежку прихватить не удалось. Свою, по крайней мере. А вот мантию ректора я все ж таки спер. И, пока я, завернувшись в эту хламиду, резво скакал по коридорам, вслед мне неслись нестройные проклятия и обещания страшной кары, если сейчас же не вернусь и не закончу то, что начал. При этом я глупо улыбался и думал о том, что уже закончил.

На счастье в этот же момент из-за поворота выпорхнула стайка весело переговаривающихся студентов, так что моим завоевателям пришлось временно поумерить пыл и схоронится в комнате. Ну, естественно, нельзя же, чтобы студенты увидели своего ректора и еще какого-то мужика в неглиже, выходящими из комнат одного из учащихся. Мне же на такие мелочи жизни, как непрезентабельный вид, было, откровенно говоря, по фигу. Поэтому я воспользовался ситуацией и быстрее припустил по коридору, игнорируя заинтересованные взгляды сокурсников на забавно ошарашенных мордочках. В трусах липко и мокро, мантия на пару размеров больше болтается плащ-палаткой, а на шее наливается здоровенный засос. Несмотря на некоторые неудобства, я практически счастлив.

Счастье счастьем, однако ж помыться бы не мешало. О том, чтобы вернутся в свои комнаты, не могло быть и речи. Возникла идея воспользоваться гостеприимными апартаментами Ежика, но как я ему свой вид буду объяснять? Зато общие душевые возле спортзала должны быть сейчас свободны. Вот туда я и направился. Встреченные мной по пути студенты изумленно открывали рты, косясь на ректорскую мантию, но молчали. По счастливому стечению обстоятельств, никого из преподавателей я не видел. Добравшись, наконец, до душевых, скинул с себя осточертевшую уже ректорскую тряпку и трусы, и встал под обжигающе-горячие струи воды. Идиотская улыбка приклеилась к лицу намертво, от чего в рот время от времени затекала вода и приходилось шумно отплевываться. Все-таки я крут! Так кинуть двоих возбужденных мужиков, это еще суметь надо.

Радовался я не долго. Неожиданно по телу прокатилась волна боли, от которой колени подогнулись. Рухнув на пол, жадно хватал воздух ртом, в то время как боль раз за разом прокатывалась по венам огнем. Господи, какой же я дурак! Ну что мне стоило закончить этот идиотский ритуал? И не пришлось бы сейчас подыхать на полу душевой, скручиваясь в бараний рог.

Периодически я терял сознание, затем снова выныривал на поверхность, и все это время жесточайшая агония сводила меня с ума.

В очередной раз придя в себя, обнаружил, что лежу на кровати в незнакомой комнате, плотно зажатый с двух сторон. Дежавю, мать его! На ухо что-то шептал Дарено, но слова проскальзывали мимо ушей. Только ощущение правильности происходящего не давало мне в тот же момент попытаться высвободиться. Откуда то я знал, что ели сейчас мы ритуал не завершим, то сегодняшнюю ночь я не переживу. Слова Дарено начали постепенно доходить до моего отупевшего от боли мозга:

— Глупый мальчишка, ты угробить себя хотел? Ничего не имею против, только не на территории моей Академии, — странно, но голос ректора не был таким злым, каким хотел казаться. В интонациях явно проскальзывало облегчение и даже зачатки нежности. Виктор вообще молчал и только судорожно стискивал меня все сильнее. Чувствовать всем телом прохладную, обнаженную кожу было приятно. Почему-то сейчас не было ничего отвратительного в острых изгибах ректора, так четко повторяющих контуры моего собственного тела. Мягкие скольжения длинных, тонких пальцев вдоль руки, плавный переход к талии, резкий подъем к бедру, снова и снова. Виктор что-то сбивчиво шепчет мне в макушку, целуя волосы. Его рука ложится поверх руки Камиля и некоторое время следует за ней. Потом перехватывает инициативу, чуть сжимая, и уверенно направляя к моему паху. Я громко вздыхаю, упираясь лбом в плечо мужа, когда две прохладные ладони синхронно обхватывают член. Теплый язык ректора вылизывает влажную от испарины шею. Кожа горит и плавится под настойчивыми руками, терпкий аромат возбуждения щекочет ноздри. Так хорошо, что почти больно.

Камиль шепчет какое-то заклинание. Внутри меня становится влажно, слегка пощипывает от нырнувших внутрь пальцев. Глаза сами собой распахиваются широко-широко встречаясь взглядом с Виктором. Зрачок полностью скрыл зеленую радужку. Кончики белых клыков слегка показываются из-под верхней губы. Он провокационно облизывает их языком, накалывается на острый кончик. Ранка на розовой плоти быстро заполняется кровью. Алое на розовом — невероятное сочетание! Я не выдерживаю, тянусь к этой капле, и в тот момент, когда уже ощущаю ее солоноватый вкус, Камиль одним движением бедер входит в меня. Больно...Стой...Хорошо... Жжет... Хорошо... Больно...Нет, не останавливайся! Быстрее! Я шепчу все это, и вижу как тонкая рука эльфа протягивается к вампиру. Виктор прижимается ртом к белому запястью Камиля, резко вонзает клыки. Эльф дергается от боли, глубже входя в мое тело. Хорошо... Я смотрю, как Виктор слизывает с кожи Дарено яркие струйки крови, то плотно прижимаясь губами к ранкам, то играя с ними самым кончиком языка. Это охренительно возбуждающее зрелище! Белое, красное, розовое... Мне хочется сейчас увидеть лицо Камиля и я поворачиваю голову. Глаза ректора прикрыты. Ресницы бросают на кожу длинные тени. На виске бешено пульсирует жилка. Крылья носа трепещут от рваного дыхания. Правый уголок нижней губы плотно закушен. Я смотрю на него и понимаю, что сейчас он почти красив. Это странно. Хочется попробовать на вкус тонкие губы. Хочется вот так же прикусить зубами мягкую плоть. Я не сдерживаюсь. Не могу противиться своему желанию. Слегка извернувшись, провожу языком по губе, задевая прикусившие ее зубы. Заставляю Камиля отпустить. Он подчиняется. Его глаза распахиваются, и я так близко к нему, что вижу, как три цвета радужки перетекают один в другой. От этого кажется, что глаза светятся. Ритм движений ректора становится рваным, хаотичным. Теперь уже он сам впивается мне в губы, завоевывая территорию, предъявляя права, ставя на мне метку. Я остро чувствую, как наши с Виктором члены трутся друг о друга, как с силой вжимаются, когда очередной толчок Камиля заставляет нас сблизиться, а потом слегка отдаляются, когда мои бедра непроизвольно подаются назад в попытке не отпустить то горячее внутри меня, что так правильно заполняет.

В какой то момент Камиль резко переворачивает меня и я лежу, распластавшись на Викторе. Ноги вампира широко разведены, взгляд расфокусирован. Еще одно заклятие, выдохнутое мне в шею Камиэлем. Подушка, приподнявшая бедра моего мужа. Плавное скольжение внутрь. Горячие стенки пульсируют вокруг, сводят с ума силой сжатия. Я сам подставляю шею под клыки вампира, и чувствую обжигающий взгляд Камиля. Он больше не сдерживается. Входит в меня так глубоко и сильно, как только может, задает ритм моим собственным толчкам внутри Виктора. Всего несколько десятков движений. Белая вспышка. Я еще успеваю увидеть, как выплескивается мне на живот сперма Виктора. Она светится мягким, перламутровым светом. Приподнимаюсь, чтобы получше рассмотреть. Капля моей крови срывается с шеи и падает на этот перламутр, медленно растекаясь по краям. Снова белое, красное и розовое. Красиво... Потом обволакивает тьма.

Глава 7.

Веки никак не хотели открываться. В голове было пусто. К телу с правого бока прижималось чье-то теплое тело, чужое дыхание топорщило мелкие волоски на виске. Слегка обернувшись, встретился взглядом с Камиэлем. Виктора не наблюдалось, зато было слышно, как где-то за дверью шумит вода. Значит, вампир в душе.

Вспомнилось все и сразу. Покраснеть хотел, но не вышло, потому как приток крови наблюдался в обратном от головы направлении. Рука ректора плотно прижимала к себе, а в бедро упиралось явное доказательство, что мне здесь рады. Лежать так было приятно, но очень уж мышцы затекли. Поэтому, не вняв грозному предупреждению эльфа, ни с того ни с сего вдруг заоравшему "Стой!", сладко потянулся. Точнее, попытался потянуться... И на пару с Дарено тут же злобно зашипел. Оказывается, мы вчера увлеклись слегка, ну и влипли. В прямом смысле. Семя засохло на волосах. У ректора на паховых, а у меня на попе. Не то, чтобы я сильно волосатым был именно в этом месте, носки то точно не свяжешь. Но пушок какой-никакой имелся. В прошедшем времени. С этого момента тоже имеется, только, видать, островками, потому как с моего благословения была проведена внеплановая депиляция без анестезии. Сразу вспомнилась незабвенная фраза кухарки Доминика. Выдал я сию конструкцию резво, без запинки, четко определив приоритеты, что, куда, кому и как надолго надо засунуть. И тут же в ентом нелегком деле подсобить вызвался под предлогом, что не раз подобное уже делал и точно знаю как. Короче, будет больно, но недолго. Эльф удивленно взирал на меня во все глаза, переваривал. А то! У меня язык с рождения подвешен правильно. Подумаешь, раздваивается на конце временами.

Похлопал эльф глазенками, похлопал и вдруг румянцем залился — любо-дорого посмотреть. Ну прям не эльф, а девица красная. А потом таким ржачем богатырским зашелся, что любой конь от зависти копыта откинет. Я возмущенно пофыркал еще для порядка, а потом и сам пару раз сдавлено хрюкнул в кулак. Лежу, значит, балдею, потираю пощипывающую кожу в месте экстренного удаления волос. Улыбка довольная по всей роже размазалась.

Дарено отсмеялся, одеяло откинул и встал с кровати. Как был голым, так и встал. У меня рот открылся самопроизвольно, челюсть на кровать брякнулась и признаков жизни не подает.

— Надо же... — протянул я задумчиво, увлеченно рассматривая обнаженного ректора. А ведь он не урод. Ну, худощавый, жилистый, особенно по сравнению с Виком. Но при этом как-то удивительно гармоничен. Пропорции правильные. Все в нем длинное какое-то: туловище, руки, ноги, нос, ну и там тоже, соответственно. Но особенно почему-то привлекли узкие ступни. Или просто это сочетание цветов так на меня подействовало: белая-белая кожа и неожиданно беззащитные розовые подошвы. Вот как такое быть может — все в Дарено жесткое, острое, длинное, а ступни вдруг практически идеальные? И еще, конечно, волосы красивые. Платиновые, густые, почти по щиколотку. И как это они нам ночью не мешались? Хотя, если учесть, что Дарено сверху был, то, в принципе, понятно.

Сожалений о прошлой ночи не было. Я физически не способен сожалеть о том, что мне понравилось. А мне понравилось ведь. Классно было, красиво, правильно... Приятные воспоминания пришлось отложить на потом, когда Камиль вдруг обернулся, поймал мой изучающий взгляд, нахмурился и язвительно так спросил:

— Что такое, Царев?

И вот это самое "Царев" неожиданно больно резануло по ушам, ведь для меня то, что произошло, было ничем иным, как занятием любовью, а для него, судя по всему, банальный трах. Я разозлился. Может, для этого ушастого я и в постели был Царевым? А ведь и правда, он же меня кроме как мальчишкой глупым, вообще никак ни разу не назвал! Что ж, господин ректор, может я и эпизод в вашей жизни, но такой, что в память намертво въедается. Это я вам точно говорю!

Как можно более скептически оглядев Дарено с ног до головы, презрительно бросил:

— Смотрю на вашу тощую задницу. Вчера я ее не видел, кажется. Повезло!

Глаза Дарено зло сощурились, на щеках выступили два слегка розоватых пятна. Он дернулся было, попытался от моего взгляда спрятаться за волосами, а потом выпрямился, длинные пряди одним взмахом головы за спину откинул, подбородок вздернул и безразлично сказал:

— Зато я вчера имел удовольствие на вашу задницу насмотреться со всех сторон, так сказать.

Стоит и реакции моейnbsp; В какой то момент Камиль резко переворачивает меня и я лежу, распластавшись на Викторе. Ноги вампира широко разведены, взгляд расфокусирован. Еще одно заклятие, выдохнутое мне в шею Камиэлем. Подушка, приподнявшая бедра моего мужа. Плавное скольжение внутрь. Горячие стенки пульсируют вокруг, сводят с ума силой сжатия. Я сам подставляю шею под клыки вампира, и чувствую обжигающий взгляд Камиля. Он больше не сдерживается. Входит в меня так глубоко и сильно, как только может, задает ритм моим собственным толчкам внутри Виктора. Всего несколько десятков движений. Белая вспышка. Я еще успеваю увидеть, как выплескивается мне на живот сперма Виктора. Она светится мягким, перламутровым светом. Приподнимаюсь, чтобы получше рассмотреть. Капля моей крови срывается с шеи и падает на этот перламутр, медленно растекаясь по краям. Снова белое, красное и розовое. Красиво... Потом обволакивает тьма.

ждет. Дыхание спокойное, руки в кулаки не сжаты, а только чувствуется в нем напряжение какое-то. То ли плечи сведены, то ли еще что.

— Ну, значит, не одному мне вчера повезло, — нагло заявляю я. Демонстративно отбрасываю одеяло, встаю с кровати и иду в ванну к Виктору, буквально чувствуя, как взгляд спину прожигает.

Как только Вадик скрылся за дверью ванной, плечи Камиэля устало поникли. Ссутулившись, он тяжело опустился на постель, плотно, до боли стиснув голову руками. Боже, что же он наделал! С самого начала ведь знал, что ничем хорошим это не кончится. Малодушно испугался одиночества, схватился за шанс этот, как за соломинку последнюю. И ведь даже признаваться себе не хотел в своем страхе. Убедил сам себя, что так проще будет, что с вампирами война ни к чему. А что проще то? Как раз проще было бы убить Вадика сразу. Мог же, черт возьми! С учетом того, что про Универсалов он сам и рассказал, то мог так убить, чтобы и следов никакихnbsp; не осталось. Никто его не посмел бы обвинить. Вот только посмотрел в глаза шальные и совершил ошибку. Глупо то как! Влюбился? А как это? Не помнил уже Дарено, что такое любовь. При всем желании не вспомнил бы, а желания то как раз и не было никакого. Всю жизнь насмешки над внешностью не трогали, а тут одно замечание, и как нож в сердце. Неужели, он хотел бы Вадику нравиться? Зачем ему это? Ну, смазлив мальчик, этого у него не отнять. Только он за жизнь таких красавцев видел, что Вадик и рядом не стоял. Характер ершистый, но и таких Камиэль встречал. Так что же в этом мальчике такое, что хочется его прижать к себе и не отпускать никогда?

Вскочив с кровати, когда услышал, как в душе выключили воду, он яростно начал одевать раскиданные где попало вещи. Еще до того, как Вадик с Виктором вышли из ванной, уже стоял у входной двери. Кинул последний тоскливый взгляд на закрытую дверь, за которой слышалась веселая перебранка и смех, и стремительно вышел из комнаты.

Ректор быстро шел по направлению к своему кабинету. Перед глазами то и дело проплывали картинки прошлой ночи: стоны Вадика, мелкие бисеринки пота на золотистой коже, шальной взгляд Виктора. Нежность в терпкой смеси с отчаяньем. Вампир же до последнего пытался в себе ревность подавить.

Почему опять он? Почему именно с Виктором судьба так настойчиво сводит Камиэля? Что хочет этим показать, играя в свои жестокие игры?

Ведь ему казалось, что переболело все давно. И с вампиром он вот уже несколько сотен лет не то, чтобы часто общается, но по крайней мере и желания придушить голыми руками больше не возникало.

И тут на тебе! Сам себя так подставил, что врагов не надо. Связь тройную создал, рискуя всем, между прочим. Неизвестно ведь было, как попытка ее установить подействует. Теоретически, если бы их с Вадиком магия не приняла бы вампира, то могло и рвануть так, что пол Академии разнесло бы к чертям собачим. К чему все эти риски? Чтобы видеть теперь в глазах Вадика то презрение, которым он его только что окатил?

Говорят, мудрость приходит с годами. С сегодняшнего дня Камиэль уже не так в этом уверен. Ничего от мудрости не было в его импульсивном порыве приручить того, кто прирученным быть не желает.

Дарено летел по коридору, распугивая студентов и преподавателей своим хмурым видом. Сейчас он ненавидел Виктора, на которого с такой любовью смотрел Вадик. И мальчишку ненавидел за то, что на него он так никогда не посмотрит. Но больше всего Камиэль ненавидел себя самого за глупые надежды... nbsp; И вот это самое "Царев" неожиданно больно резануло по ушам, ведь для меня то, что произошло, было ничем иным, как занятием любовью, а для него, судя по всему, банальный трах. Я разозлился. Может, для этого ушастого я и в постели был Царевым? А ведь и правда, он же меня кроме как мальчишкой глупым, вообще никак ни разу не назвал! Что ж, господин ректор, может я и эпизод в вашей жизни, но такой, что в память намертво въедается. Это я вам точно говорю!

Глава 8.

Раздражение Камиэля достигло предела, когда он подлетел к своему кабинету и обнаружил возле дверей взъерошенного и окровавленного Варнагара. Бывший ученик тяжело привалившись к стенке отчаянно пытался удержаться на подгибающихся ногах. Вокруг него собралось уже несколько человек из преподавательского состава. Они встревожено переговаривались, пытаясь отправить вампира в больничное крыло, на что он только огрызался и слабым голосом требовал Виктора.

— Что здесь происходит? — прогремел Дарено, перекрывая гул голосов. Все преподаватели, как один, испуганно вскинули головы в сторону ректора, а Варнагар неожиданно резко побледнел.

— Дарено, что ты сделал с моим братом? — голос вампира был тих и слаб, но в глазах читалась неприкрытая ненависть напополам с недоумением, словно мужчина вдруг узнал страшную новость, но упорно отказывался в нее верить.

— Господа и дамы! — Камиэль раздраженно оглядел своих коллег, заинтересованно наблюдающих эту сцену. — Если вам не хватает работы, только скажите. Буду рад помочь занять досуг. Судя по всему, учебная нагрузка недостаточна для вас, если вы с такой легкостью находите время на ротозейство. Вот вы, господин Альвела, разве не должны сейчас вести занятие у третьих курсов?

Намек ректора был более чем прозрачен. Преподаватели ретировались так быстро, как только могли, напоследок бросая на вампира слегка виноватые взгляды. Встреча один на один с взбешенным ректором не сулила Варнагару ничего хорошего, что подтверждала хмурая физиономия Камиэля, брови которого были сведены у основания внушительного носа, а в темных глазах ясно прослеживалось недовольство.

-Где мой брат?! — четко выделяя каждое слово, спросил Камиэля вампир, принимая боевую стойку, насколько это было возможно в его состоянии. Тревога Варнагара росла просто в геометрической прогрессии по мере того, как он раз за разом с титаническими усилиями активизировал древнюю поисковую магию вампиров, позволяющую находить главу рода. И раз за разом находя вместо Виктора Дарено. Такое случалось, когда глава рода погибал на дуэли за первенство в клане, и статус Мастера автоматически переходил к его убийце.

— Думаю, со вчерашнего дня Мастером вашего клана стал я, — равнодушно констатировал Камиэль, открывая дверь в кабинет. Если бы не его феноменальная реакция, лежать бы Дарено сейчас в луже собственной крови. Вампир издал нечеловеческий крик, полный боли и ярости, и кинулся на Дарено, пытаясь дотянуться до горла эльфа. Даже в таком плачевном состоянии Варнагар был невероятно опасен. Камиэль в последнюю секунду плавно, но очень быстро, успел поднырнуть под руку вампира и, развернувшись, вдруг оказался у того за спиной, надежно припечатывая его к стене жестким захватом.

— Как был придурком, так и остался, — зашипел Камиэль на ухо Варнагару, с силой выворачивая его руки. — Жив твой брат! Прежде чем кидаться, тебе надо было элементарно пораскинуть мозгами. Или ты знаешь много случаев, когда Мастером вампиров становился эльф?

— Тогда почему, черт возьми, кровная магия определяет тебя моим Мастером? — в ответ зашипел Варнагар, однако вырываться перестал.— Где Виктор и Вадик? — поняв, что сболтнул лишнее, невольно выдав Ратмира, вампир ощутимо напрягся.

— Полагаю, они все еще в моей ванной. Свои проблемы ты можешь смело переадресовать мне. Не вежливо беспокоить молодоженов в такой момент, не так ли, Варнагар? — вкрадчиво прошептал на ухо Варнагару ректор, почти ласковым жестом отводя с лица вампира прилипшую от крови к щеке прядку волос.

Варнагар пораженно застыл, понимая, что эльфу каким-то образом стала известна их тайна. Дарено отпустил вампира и приглашающим жестом махнул в сторону кабинета. На деревянных ногах Варнагар прошаркал вслед за ректором.

— Что происходит, господин ректор? — тихо прошептал вампир, тяжело опускаясь в ближайшее кожаное кресло возле массивного стола.

Камиэль последовал его примеру, насмешливо сверкнув глазами.

— Приятно, что вы наконец-то вспомнили про элементарную вежливость, — язвительно констатировал он. — Прежде, чем ответить на этот вопрос, позвольте немного полечить вас, господин Велесов.

Вампир внезапно ощутил, как невероятно мощный поток магии, направленный в его сторону, стал мягко окутывать измученное тело. Буквально через пять минут от страшных, не поддающихся лечению ран не осталось и следа. Варнагар, конечно, с некоторых пор знал об Универсалах, но даже он не мог представить себе, какой силой должен обладать эльф, чтобы так запросто нейтрализовать последствия тяжелейших проклятий.

— Ничего себе! — пораженно выдохнул вампир, когда терзавшая его вот уже несколько невыносимо долгих часов боль вдруг совершенно неожиданно исчезла.

— Рад был помочь, — отозвался Дарено, улыбнувшись краешками губ. Глаз улыбка не достигла. — Итак, как я уже сказал, со вчерашнего вечера главой вашего рода стал я.

— Как? — подался вперед вампир.

— Триумвират, — лишь одно короткое слово заставило Варнагара снова напрячься. Стиснув кулаки, вампир с яростью уставился на ректора, готовый в любой момент снова кинуться.

— Спокойней, молодой человек! — предупреждающе повысил голос Камиэль. — Триумвират был создан по взаимному согласию всех трех сторон, — и Дарено рассказал Варнагару, каким образом так получилось. По мере повествования вампир то сильно бледнел, нервно стискивая подлокотники кресла, то порывался вскочить и бежать к Виктору, но Дарено умел одним только словом заставить Велесова вернуться на место.

— Как видите, Велесов, выбора ни у кого из нас особо и не было, — завершил свой рассказ Камиэль.

Несколько минут в кабинете царило молчание. Варнагар напряженно обдумывал услышанное, а ректор просто давал ему на это время, откинувшись на спинку кресла и даже не смотря в сторону вампира.

— Очень удачно, не так ли, Дарено? — вдруг подал голос Варнагар. — Ты всегда мечтал отомстить моему брату. К тому же, думаю, приятно заполучить себе сразу столько привилегий, да еще и двух красивых любовников в придачу.

— Закройте рот, Велесов! — гаркнул Камиэль, вскакивая с места. — Вы понятия не имеете, о чем говорите. Или ты предпочел бы, чтобы Вадик к настоящему моменту был мертв?

Вампир только скрипнул зубами, но промолчал.

— Итак, Велесов, зачем вам понадобился Виктор? — через минуту, наполненную яростным сверлением друг друга неприязненными взглядами, спросил Дарено, снова опускаясь в кресло.

— Вас это не касается! — отрезал Варнагар.

— Не смей указывать своему Мастеру, что его касается, а что нет! — рявкнул Камиэль, подкрепляя свои слова потоком подчиняющей магии. — Говори.

Вампир пытался некоторое время сопротивляться, но противостоять такой мощи просто не мог.

— Вы, наверное, в курсе, что наш клан ведет войну против Тиары. До вчерашнего вечера перевес был на нашей стороне, потому что к нам присоединился Доминик со своими людьми. Но Тиара каким-то образом завладела артефактом Тааэля. Понятия не имею, откуда он у нее. Факт остается фактом: шестнадцать вампиров из моей семьи мертвы. Еще более двадцати скорее всего не доживут до завтрашнего утра. Потери среди оборотней, которые также встали на нашу сторону, колоссальны. Мы проигрываем, Дарено! Черт возьми, мы проигрываем! — отчаянье в голосе Варнагара было настолько ощутимо, что Камиэлю даже стало на секунду жаль этого мальчишку, который попытался откусить кусок, оказавшийся ему не по зубам. Как ни крути, война всегда оставалась грязью. Кто бы не нес потери, это всегда было отвратительно. Камиэль так устал от бесконечных битв. Давно, еще когда был уничтожен последний, как думал Дарено, Универсал, он поклялся себе не встревать больше в очередную бессмысленную войну. Кажется, пришло время нарушить собственную клятву. Почему-то он не мог допустить, чтобы Виктор и Вадик ввязались в заведомо проигрышный бой. При всей своей силе, Виктор был не способен противостоять темной магии артефакта, а Вадик просто не знал, что надо делать.

Решение было принято. Поднявшись из-за стола, Камиэль отрывисто бросил своему бывшему ученику:

— Поехали, Варнагар! Я разберусь с артефактом.

— Я хочу поговорить с Виктором, — заартачился вампир, но в глазах его полыхнула надежда.

— Нет! Мои любовники ничего не должны об этом знать. И не спорьте, Велесов, я не предлагаю свою помощь дважды. — с этими словами ректор стремительно вышел из кабинета, уверенный в том, что вампир последует за ним. В конце концов, выбора у него особо и не было.

Глава 9.

Не знаю, как в других сказках, но конкретно в этой если что-то большое неожиданно где-то сдыхает, то оно всенепременно начинает разлагаться и вонять. Это я к тому, что трупы закапывать надо, пока они еще свежие. Вот, например, Дарено я без зазрения совести и с превеликим удовольствием закопал бы пораньше, не дожидаясь его кончины... эээ... конца... Гм! Короче, не дожидаясь...

Причин на такую вопиющую жестокость с моей стороны была масса. Начать можно, к примеру, с того, что подлый змей, накормивший несчастную женщину по имени Ева испорченным продуктом, стопроцентно был этому конкретному ушастому ближайшим родственником, а закончить, пожалуй, глобальным потеплением, потому как за сотни прожитых им лет Дарено извел на себя одного столько кислорода, что мне и не снилось. Только все это сущие пустяки по сравнению с тем, что мой ректор после потрясающего секса посмел назвать меня по фамилии, причем, заметьте, чужой!

От последнего факта в и без того нелицеприятной биографии эльфа, я был в таком бешенстве, когда ворвался к Виктору, что даже забыл смутиться. К тому времени мой муж уже успел помыться, но все еще стоял в ванне, вытирая голову полотенцем. Буркнув под нос воодушевляющее приветствие, я в наглую заперся к нему и крутанул смеситель. Сейчас запах эльфа раздражал до кровавых звездочек в глазах. Мой вампирчик на мгновение даже дар речи потерял, когда прямо на полотенце обрушились потоки воды. Он замер на месте и усиленно захлопал зеленым глазом, в то время как второй стыдливо скрывался за краешком махровой материи.

— Вадик, что случилось? — тихо поинтересовался вампир, настороженно кося в мою сторону.

— Дарено случился с утра пораньше, и, поверь мне, это просто страшное зрелище даже для моей подкованной психики, — недовольно пробулькал я, подставляясь бодрящим струям воды.

Виктор рассеянно стащил с головы полотенце, еще пару секунд задумчиво повертел насквозь промокшую тряпку в руках и откинул ее на пол, поворачиваясь ко мне лицом:

— Ясно. Опять поцапались...

— Угум... — пробубнил я себе под нос, яростно намыливая мочалку. — Идейные противоречия. Я ему заявил, что, после прошлой ночи, как честный эльф он должен на мне женится. А он сбежал!

Виктор весело фыркнул и поинтересовался, отобрав у меня мочалку:

— Детеныш, а тебя не смущает, что ты в некотором роде уже... замужем?

Под мягкими прикосновениями Виктора я тут же успокоился, расслабленно утыкаясь лбом в кафель:

— Вот и я про то. Теперь он просто обязан, иначе как я буду объяснять своему мужу внебрачную связь?

— Тоже аргумент, — массируя мыльными руками мою спину, покладисто согласился вампир.

— Вик, он меня не любит! — жалобно прогундосил я, выгибаясь под ладонями мужа. — Ага, чуть пониже потри.

— Странно, что тебя это так волнует. Ты его тоже, — движения вампира с каждой секундой становились все более чувственными. Нелепый разговор, казалось, совершенно не способен отвлечь его от моего тела.

— Не сравнивай, Вик. Он меня активно так не любит, а я просто не люблю. Большая разница, как видишь, — продолжал жаловаться я, упираясь ладонями в стену и пошире расставляя ноги.

— Ага! Он тебя активно не любит, ты его пассивно... Гармония полная! — несколько резко ущипнув меня за пятую точку недовольно пробурчал вампир.

— Ревнуешь? — промурлыкал я, становясь на цыпочки и изо всех сил вжимаясь в пах мужа пострадавшим местом.

— И в мыслях не было! — наиграно возмутился Виктор, неожиданно разворачивая меня к себе лицом и впиваясь в губы собственническим поцелуем, от которого перед глазами все в миг поплыло. Крепко обхватив за талию, вампир приподнял меня над полом, а я сомкнул ноги за его спиной, с предвкушающим трепетом вжимаясь членом в твердые кубики пресса. Виктор в поисках чего-нибудь подходящего на роль смазки завертел головой, не выпуская меня из объятий, а мне в голову неожиданно пришла чудесная мысль. По крайней мере, на тот момент она казалась чудесной... Вспомнив заклинание, которое Дарено ночью несколько раз успешно применял в самые ответственные моменты, решил, что такой великий маг, как я, просто не может облажаться на подобной мелочи, и громко его повторил. В ту же секунду понял, что маг из меня действительно великий, потому что размеры катастрофы просто поражали: я, Виктор, стены и даже пол ванной были буквально облиты скользкой жидкостью с острым запахом ванили. И ничего удивительного в том, что Вик на этой жиже поскользнулся, в общем то, не было. Скорее, удивило меня то, что при падении я каким-то образом умудрился так перегруппироваться, что оказался у мужа на животе, совершенно при этом не пострадав. И вот сижу я на мягком, радостно лыблюсь и счастлив так, как только идиоты в дурдоме и бывают. А потом глаза на Виктора опускаю и вдруг вижу совершенно перекошенную физиономию, а в глазах зеленых обещание скорой смерти и пытки, пытки...

Короче, как я его до лазарета дотащил, помню смутно. Вроде как у меня истерика случилась по дороге... Ага, раз эдак пять! И Дарено как на зло пропал пропадом. Все из-за него, сволочи ушастой! Ой, не спроста он мне ночью это заклинание дебильное все шептал, ой, не спроста! Планировал, поди, Кощеюшка, что на костях моих попляшет.

В итоге Виктора я все-таки допер с грехом пополам, и даже одеть нас обоих как-никак исхитрился. Ну, не голышом же по корпусу щеголять, в самом деле! А в себя пришел, когда медсестра стала настойчиво выпытывать, в чем это мы на пару с преподом так извазюкались. А я на нее наорал в ответ от сильного смущения, видать. У Вика перелом копчика оказался. Это мне все та же медсестра поведала, когда я пригрозил ее наизнанку вывернуть. Женщина оказалась закаленная в боях и к тяготам жизни привычная. Выперла меня из палаты и всех делов. Так и сказала: "Шли бы вы, Царев, на занятия. А за профессором я сама пригляжу". И глазками масляными в сторону палаты Виктора стреляет. Это она зря. Я своего никому не отдам. Прокляну так, что мигом все мысли непотребные из головы повылетают.

Правда, в этот раз пришлось ради конспирации подчиниться и уйти, потому как меня бы не поняли, если бы я продолжил поливать подушку профессора горючими слезами. И так пять минут поливал. А потом еще десять головой об стенку стучался. Вот ведь дело-дрянь! Себя за минуту вылечил и без последствий, а Вика пробовал-пробовал, и все впустую. То же мне Мерлин недоделанный! И куда, скажите на милость, способность удивительная вампиров к регенерации подевалась? Что происходит то? Если это последствия ритуала и Вик теперь окочурится от банального перелома, я за себя не ручаюсь. Отгрызу Дарено все, что успею.

В голове бардак был полный. Занятия в очередной раз пролетали фанерой над городом Парижем. Ректор как в воду канул. А еще жижа моя ванильная к роже присохла живописными разводами, прям как цемент какой. Хорошо, что я ее снаружи наколдовал. А если б внутрь, как планировал? Короче, претензий к ректору у меня теперь вагон и маленькая тележка. Найти б его еще и предъявить...

Понуро доплелся до апартаментов своих, в ванну залез отмываться. На душ больше без содрогания смотреть не мог. Отскреб от себя все, что смог, едва ли не вместе с кожей. Бутылек шампуня перевел, прежде, чем догадался использовать мыло хозяйственное. Помогло. Правда, там где не помогло, почему то позеленело слегка. Реакция химическая, наверное. Глянул на свою местами зеленую морду, с тоской обозрел художественные пятна на теле и загадочный салатовый блеск волос, и ужаснулся. Это что же я такое наколдовал то?! Если я в таком виде теперь на люди покажусь, меня заподозрят в принадлежности к русскому фольклору. Пожизненно придется доказывать, что к царевне-лягушке я отношения не имею. Да и Леший мне не родственник, а так...

Так испереживался в конец, что опять про жрачку забыл напрочь. Так и уснул, голодный, злой и зеленый.

Глава 10.

Проснулся я отчего-то разбитым. Голова гудит, конечности слушаются с трудом. Такое ощущение, что меня в бетономешалку закинули и забыли. Кое-как сполз с кровати, еще раз принял ванну в попытке смыть с себя зеленый налет. Хозяйственным мылом пользоваться поостерегся. Глянул на себя в зеркало. Ну что ж, уже лучше! Теперь я не в зеленую крапинку, а в ядовито-салатовую. Хрен с ним! Надо бы Вика навестить. Что-то тревожно мне.

С этими мыслями и отправился в больничное крыло, предварительно надыбав букетик разномастных цветочков. А что? По-моему, это нормально, когда студент навещает заболевшего преподавателя с цветами. Не кровь же ему сцеживать?

В лазарете кроме Синичкиной никого не оказалось. Медичка мирно что-то вышивала, сидя около постели Виктора. Но как только я засунул в палату свой любопытный нос, тут же с места соскочила, загораживая собой больного.

— Господин Царев? Что вы здесь делаете?

— Да вот, решил профессора навестить, — отозвался я, пытаясь взглянуть на мужа из-за плеча доктора. Но Синичкина была женщиной высокой, статной, поэтому, кроме закутанных в одеяло ног мужа, я не видел ровным счетом ничего.

— Очень приятно, что вы так переживаете за него, но профессор отдыхает. К тому же сейчас не приемные часы. Идите на занятия, — Синичкина продолжила мягко напирать на меня, выталкивая за пределы палаты Виктора и закрывая за собой дверь.

— Да я на минуточку, — канючил я, пытаясь протиснутся ближе к двери. — Только гляну, как он там...

Женщина вдруг сдвинула брови и громко заявила:

— Царев, вам не ясно, что я сказала?!

С момента пробуждения мне, конечно, уже стало гораздо лучше, но ноги все равно держали еще плохо. О том, чтобы в таком состоянии пользоваться магией, не могло быть и речи. Поэтому я продолжил настаивать, умоляюще глядя в глаза Синичкиной:

— Да я только одним глазком...

— Нет, я сказала! — рявкнула женщина. — Идите на занятия. Сейчас же!

— А я ему, между прочим, цветочков принес. Куда их теперь прикажете? — я уже начинал сильно злиться, поэтому перестал выбирать выражения, а вместо этого вытащил из-за спины свой букет и стал его предъявлять, как доказательство. — Обратно на клумбу высадить, авось приживутся? Я ведь как баран какой, пол часа перед корпусом на потеху всей Академии на карачках ползал, пока меня какой-то хрен чуть граблями по спине не отоварил. И все ради того, чтобы профессора порадовать. А вы?! Жестокая женщина! Между прочим, этот хрен... ну, который с граблями...орал что-то насчет вот этих вот цветочков. Да, да... вот этих... — вертел я букет перед носом врачихи. — Синеньких с махрушечками... видите?! — продолжая тыкать нахальной бабе в лицо своим честно добытым веником, доказывал я. — Так вот, он сказал, что это лично им выведенный сорт этих... как их... псиномексис что ли?

— Меконопсис, — равнодушно поправила меня женщина, проворно уворачиваясь от букета.

— Я и говорю меконоскис!

— Меконопсис, господин Царев!

И вот тут-то мое самообладание меня и подвело.

— Да какая, к чертям, разница?! — заорал я, наступая на эту наглую тетку. — Главное, что этот, который с граблями, сказал, что если меня еще раз с этим веником увидит, то сожрать его заставит. Так что выхода у вас два: либо вы пропускаете меня к профессору, либо жрите сами!

— Да как вы... Да я на вас... Да я ректору пожалуюсь! — опешила женщина, не ожидая от студента подобной наглости.

— Да, да, да! Идите-идите! — обрадовался я, помогая растерянной женщине выйти за дверь больничного крыла. Мягко выпихнул и дверку изнутри прикрыл. Правда, потом снова открыл и крикнул вдогонку медичке: — Кстати, увидите Бабу Ягу в саване... ну, то есть ректора... скажите, пусть сюда зайдет! На минуточку буквально...

Избавившись, наконец-то, от врачихи, я прошаркал в палату своего мужа. Открыл дверь и обалдел... Вампир лежал на узкой кушетке белый, под цвет больничного пододеяльника, и только черные тени под глазами создавали какой-никакой контраст. Рядом, на прикроватной тумбочке, выстроились ряды каких-то скляночек, колбочек, бутылочек с непонятным содержимым. А Вик то ли спал, то ли в коме был, то ли уже и окочурился. У меня буквально ноги от такого зрелища подкосились. Заставив себя не паниковать раньше времени, я доплелся до койки вампира, плюхнулся около нее на пол и прижался лбом к руке Виктора, лежащей поверх одеяла. Рука была ледяной. На мое появление, впрочем, как и на весь тот шум, что мы устроили с доктором, вампир никак не среагировал. Я тихо сидел и судорожно пытался что-то придумать. Но в голове, как назло, ни одной мысли не было. Заторможено протянув руку к тумбочке, я снял с нее какую-то склянку и открыл, зачем-то понюхав. Пахло неприятно, какой-то горечью с едва уловимыми нотками ромашки.

В этот момент дверь в палату открылась и впустила Синичкину. Одну. Видимо, ректора она найти не смогла, как и я сегодняшним утром. Я тут же вскочил на ноги, готовый выплеснуть всю свою растерянность на кого угодно в этот момент. Будь передо мной сейчас сам дьявол, и ему бы по первое число досталось.

— Мать вашу, чем вы его тут лечите?! — возмущенно вопил я, потрясая зажатой в руке колбой, в которой плескалась мутновато-желтая настойка. — Отвар ромашки даете? У него перелом копчика!

Синичкина подлетела ко мне так стремительно, что я даже и не ожидал как-то. Вырвала из рук склянку и менторским тоном, злобно сверкая глазами, начала перечислять:

— Это, господин Царев, укрепляющее зелье! В состав входит желчь ядозуба, верблюжий жир, растолченные зубы гадюки обыкновенной...

— А дерьма драконьего тут, случайно, нет?! — прервал я разошедшуюся медичку. — Вы с ума сошли?!

— Нет, продукты жизнедеятельности дракона в этом зелье не используются. А вот помет...

— Так, все! Хватит! — я со всего размаху стукнул по тумбочке, отчего все склянки на ней жалобно зазвенели. — Тут лазарет, или подпольная лаборатория по синтезированию ядов? Имейте в виду, если Вик от ваших зелий загнется, я вас саму заспиртую!

— Вик? — выразительно выгнутые брови Синичкиной поднялись еще выше. — С каких это пор профессор для вас Вик?

— С тех самых, когда стал моим мужем! — рявкнул я, доведенный до отчаяния упертой врачихой, уже плохо соображая, что и кому я говорю.

Злобное выражение на лице Синичкиной тут же сменилось озабоченно-сочувствующим:

— Бедный мальчик! У него помутнение рассудка на почве неразделенной любви. Навязчивые идеи, ярко выраженный стресс... — бормотал она, выискивая на прикроватной тумбочке какое-то зелье. — Вот, Царев, выпейте! Это успокоительное...

— С крысиными глазками? — обреченно сползая по стене на пол, прошипел я. — Ешьте сами! — и хорошенько шваркнул протянутую склянку об пол.

— С меня достаточно! — взвизгнула медичка, отскакивая на приличное расстояние. — Я иду к ректору!

— Ходили уже... — безразлично напомнил я.

— Хорошо. Тогда я сейчас приведу... приведу... — судорожно пыталась придумать женщина.

— Да хоть весь преподавательский состав. Мне фиолетово! Только пока здесь не появится Дарено, я с места не сдвинусь. Травить больного с переломом копчика пометом?! Это же черт знает что такое! Вы же врач! Вы же клятву Гиппократа давали?! — все сильнее распалялся я, так что от наплыва магии начали мелко звенеть все стеклянные предметы в комнате. Неимоверным усилием воли мне удалось немного успокоится, пока эта настырная баба продолжала разорятся о невоспитанности и хамстве студентов. Слушать всю эту ересь я был больше не в состоянии. Плюнув на все, на свой страх и риск, выпихнул гарпию в белом халате за дверь и запечатал лазарет магией, надеясь, что все сделал правильно и никто в палату без моего ведома проникнуть не сможет. Как запечатал? Да просто очень сильно пожелал! А как еще? Я ведь и колдовать то толком не знаю как, даром, что уже пятый день в Академии нахожусь.

Господи, когда же это все закончится и я наконец-то начну учиться?! Не то, чтобы у меня внезапно проснулась такая большая тяга к знаниям... Просто еще одного моего нервного потрясения Академия точно не переживет.

Просидев около кровати любимого всю ночь, я впал в полнейшее отчаяние. За все это время он не пришел в себя ни разу! Использовать свою магию в такой ситуации я просто боялся. Вдруг я только хуже сделаю? Желудок то и дело давал о себе знать недовольным бурчанием, и такая неимоверная усталость наваливалась, что я уже не единожды ловил себя на том, что банально отключаюсь. В какой-то момент ожидание стало просто невыносимым. Я вскочил на ноги и заорал, ни к кому в общем-то не обращаясь:

— Где черти носят Дарено?!

И тут же получил ответ, который прозвучал в моей голове так ясно и четко, словно ректор сейчас был рядом:

— Что случилось, Вадик?

Я так обрадовался, что завопил первое, пришедшее в голову:

— Мать твою, Дарено! Вику плохо. Тащи сюда сейчас же свою тощую задницу! Если он умрет, то приедешь ты к руинам, — напоследок пригрозил я, устало сползая на пол. Откуда-то появилась уверенность, что теперь с Виком все будет в порядке. Дарено не даст ему умереть. Прижавшись к безвольной руке мужа губами, я стал тихо отсчитывать секунды.

Глава 11.

Где-то через час входная дверь в лазарет грохнула о стену и в помещение ворвалась целая толпа народу. Впереди всех летел Дарено в перепачканной чем-то мантии. За ним скакал Варнагар с полубезумными глазами. Папаня Мая громогласно басил проклятия. А завершал этот несанкционированный митинг Доминик, морда лица которого не выражала ровным счетом ничего. Кроме того, в коридоре толпилась целая кодла преподавателей, из которой то и дело слышались выкрики: "Что случилось?", "Кто помер?" и "По сколько будем сбрасываться на венки?". По-крайней мере, мне показалось, что толпа кричала именно это. Гвалт стоял невообразимый, и я был крайне благодарен Доминику, когда он закрыл дверь в больничное крыло, оставив всех посторонних снаружи.

Влетев в палату Виктора, дверь которой я открыл буквально минут десять назад, Дарено первым делом отпихнул меня от кровати вампира. Достаточно грубо, я бы сказал, отпихнул. Рванув манжет рубашки на правой руке так, что перламутровая пуговица буквально отстрелила куда-то в сторону, он выхватил из кармана мантии небольшой ножичек и резко резанул по запястью. Затем присел на край постели Вика и начал, осторожно поддерживая голову левой рукой, поить вампира своей кровью.

— Что стоишь, Царев?! — рявкнул он, грозно сведя брови. — Помассируй ему горло.

Только тут я вдруг опомнился и подлетел к изголовью кровати. Мягко поглаживая шею мужа, я изумленно наблюдал, как к его бескровному лицу постепенно приливает краска. Через пару минут кадык вампира слегка дернулся под моими пальцами, ресницы неуверенно дрогнули, а зеленые глаза медленно открылись. Вздох облегчения, вырвавшийся из моего горла, скорее напоминал истеричный всхлип.

— Тараканьи титьки, Дарено, ты не мог мне раньше сказать, что его кровью напоить надо? Я тут всю ночь с ума сходил! — зло выругавшись, я в наглую втиснулся между своим мужем и ректором, пытаясь отпихнуть его подальше от Вика. — И вообще, что с ним было? Имей ввиду, эльф, если это из-за тебя, то месть моя будет страшна, — развернув к Камиэлю голnbsp; Только тут я вдруг опомнился и подлетел к изголовью кровати. Мягко nbsp; Причин на такую вопиющую жестокость с моей стороны была масса. Начать можно, к примеру, с того, что подлый змей, накормивший несчастную женщину по имени Ева испорченным продуктом, стопроцентно был этому конкретному ушастому ближайшим родственником, а закончить, пожалуй, глобальным потеплением, потому как за сотни прожитых им лет Дарено извел на себя одного столько кислорода, что мне и не снилось. Только все это сущие пустяки по сравнению с тем, что мой ректор после потрясающего секса посмел назвать меня по фамилии, причем, заметьте, чужой!

поглаживая шею мужа, я изумленно наблюдал, как к его бескровному лицу постепенно приливает краска. Через пару минут кадык вампира слегка дернулся под моими пальцами, ресницы неуверенно дрогнули, а зеленые глаза медленно открылись. Вздох облегчения, вырвавшийся из моего горла, скорее напоминал истеричный всхлип.

ову, яростно бубнил я, цепко ухватив мужа за руку. — И, кстати говоря, руки мог бы и помыть, прежде чем сцеживать Виктору кровь. Бактерии, знаешь ли, не дремлют!

Короче, возмущался бы я еще долго, если бы Камиль не заткнул. Рыкнув короткое ругательство, он пиявкой присосался к моему рту. Мне показалось, что даже причмокивать от удовольствия стал. В помещении повисла вдруг такая наряженная тишина, что можно было при желании услышать стук сердец присутствующих. По-крайней мере тех, у кого в стуке этой мышцы была насущная необходимость.

— Прошу прощения, что отвлекаю, — как-то обреченно хмыкнув, напомнил о себе мой муж. — Но не мог бы кто-нибудь меня просветить, что тут происходит?

Тут уж и папаша Мая из ступора вышел и как пошел орать:

— Я бы тоже хотел, черт возьми, знать! Май, ты совсем охамел?! Дарено, грабли от сына моего убери! Я, конечно, от зятя не в восторге, но это уже перебор. А ты чего лежишь, немочь клыкастая?! У тебя мужа из-под носа уводят, пока ты тут трупом притворяешься!

Варнагар попытался папане моему чего-то объяснить, Виктор устало прикрыл глаза, Доминик гаденько ухмылялся. Весь этот бедлам уже порядком начинал действовать на мои и без того расшатанные нервы. Александр никого слушать не желал, накручивая себя все больше.

— Заткнулись все! — внезапно заорал подскочивший с постели ректор. — Это пока еще моя Академия! Объясняю быстро и только один раз. Я, Виктор и Ва... Царев создали Триумвират, побочным эффектом которого стала магическая кома Виктора, потому что оказалось, что обряд мы провели не до конца. Выяснилось это, когда я стал тянуть энергию у своих партнеров, чтобы уничтожить артефакт Тааэля. Всем все ясно?!

— Не совсем... — начал было что-то говорить Александр, но был резко перебит ректором.

— Замечательно! А теперь все, кроме Виктора, отсюда выметаются! Я должен закончить ритуал... Сейчас!

Прижавшись плотнее к боку вампира, я безапелляционно заявил:

— Я никуда не пойду. В конце концов, он мой муж!

— И я... — добавил дрожащим голосом Варнагар. — Я брат!

— А я тесть и мне тоже интересно! — упрямо поддакнул красный как рак папаша.

— А я... — попытался вклиниться Доминик, но был прерван взбесившимся Камиэлем.

— А ты больше не его Мастер!

— ... Пожалуй пойду! — закончил Доминик, сверкнув насмешливой улыбкой. — Кофе попью.

И стремительно вышел, кинув напоследок:

— Развлекайтесь, мальчики!

— Мы, вообще-то, тут не развлекаться собрались, а ритуал завершать, — недовольно буркнул ему вслед оборотень.

— И чем конкретно ВЫ помочь можете? — язвительно поинтересовался Дарено, фирменным движением вскинув левую бровь.

— Ну, не знаю... — стушевался папаня. — Проконтролирую, чтобы все в порядке было.

— Господи! — простонал ректор. — Меня окружают сплошнее идиоты! Это сексуальный ритуал, дорогой родственник. Вы собираетесь наслаждаться зрелищем или участвовать?

Александр заметно побледнел:

— Что-то в горле пересохло... — смущенно пробасил он, залившись румянцем, и так быстро ретировался, словно за ним как минимум стадо слонов топало. Дверь за оборотнем с шумом захлопнулась. Переведя взгляд на Варнагара, ректор синхронно приподнял уже обе брови:

— Ты еще здесь?

— Я это... — стал запинаться вампир. — В общем, поучаствовать! — закончил он, как в воду рухнул.

Лицо Дарено приобрело совсем уж зверский вид:

— Пошел вон, мелкий извращенец!

— Гм... Попытка не пытка... — вздохнул Варнагар, напоследок подмигнув ошарашенному брату, и тоже вышел.

Когда Дарено выразительно покосился в мою сторону, я не выдержал:

— Сказал, что не уйду, значит не уйду... — скривив недовольную рожу в сторону Камиля, упрямо сказал я.

— Тебя никто и не гонит, если будешь держать себя в руках. Только мне еще стихийной магии во время секса не хватало! — раздраженно бросил Дарено и принялся разоблачаться.

— А мое мнение здесь никого не интересует? — ехидно отозвался с постели Виктор. Видно было, что вампир, хоть и пришел в себя, все еще очень слаб. Голос был тих, испарина покрывала лоб, а ладонь, которую я крепко сжимал уже двумя руками, мелко подрагивала.

— Дарено... — обратился я к ректору.

— Господин Дарено, — машинально поправил меня Камиль, сосредоточенно о чем-то размышляя, в то время как его руки уже расстегивали пряжку ремня на брюках.

— Это ты в штанах и мантии господин, а так... даже не рыпайся! — зло перебил его я. Не, ну вот хам, а?!

Эльф хотел было возразить и даже отповедь очередную мне приготовил, но вдруг глянул на меня исподлобья, тяжело вздохнул и обреченно спросил:

— Что ты хотел, Вадик?

Надо же, прогресс на лицо. В коем то веке он имя мое вспомнил!

— Чем грозит незавершенный ритуал для Вика?

— Думаю, где-то через час он снова впадет в магическую кому, и я не уверен, что смогу его еще раз вытащить.

Виктор сильно напрягся. Было видно, что вся ситуация ему очень не по душе. Мне, откровенно говоря, тоже, но выбора то нет.

— Что пошло не так? — осторожно спросил вампир, с силой стискивая мою ладонь.

— Помните, я говорил, что не знаю о том, как отреагирует магия на наш союз? — нехотя объяснял Дарено, откидывая на пол брюки. — Так вот, как ты уже, наверное, понял, Виктор, в процессе создания Триумвирата ты передал мне полномочия Мастера своего клана и оборвал связь с Домиником. Но, так как ритуал носит сексуальный характер, передал не до конца. И теперь ты вампир, кровно ни к одному Мастеру не привязанный. Когда я начал тянуть из вас энергию, ты оказался слабым звеном в цепи. В итоге я невольно забрал у тебя больше, чем ты мог себе позволить. Сейчас тебя поддерживает моя кровь, но только потому, что мы связаны. Получается замкнутый круг. Каждый раз во время обмена магией, я и Вадик будем тянуть у тебя больше, чем ты можешь выдержать. При этом мы же и удерживаем тебя от окончательной смерти. Но если ослаблен один из партнеров Триумвирата, ослаблены все. Вадик, наверное, это тоже уже ощутил на своей шкуре. Чем раньше мы восстановим свою защиту, тем лучше. Прошу простить, но такого эффекта я не ожидал. Да, и я не в восторге от того, что вынужден с тобой переспать! — закончил толкать речь Камиэль, опускаясь на край кровати и стягивая носки. Я заворожено наблюдал, как оголяются идеальные бело-розовые ступни. Теперь на ректоре оставались только черные плавки, и под тонкой тканью было хорошо видно, что он совершенно не возбужден. Виктор, судя по всему, тоже. Один я, как озабоченный подросток, уже места себе не находил. В джинсах стало так тесно, что хоть волком вой. Ну не виноват я, что от идеи секса с ними обоими меня так вставляет! Только как они собрались трахаться друг с другом, если у них банально не стоит? А говорили, чтобы ушел! И как бы они тут без меня?

Глубоко вздохнув, я стал стягивать кроссовки. Если тяжелая артиллерия в виде моего легкого стриптиза не приведет их в состояние полной боевой готовности, то уже сейчас можно идти и заказывать три милых гробика и памятник с веселенькой эпитафией: "В конце концов конец их был печален!". Эх, что бы вы делали без меня, господа хорошие?

Глава 12.

А дальше все было как в сказке. Ага, в кошмаре. Бледное, решительное лицо Виктора, голубоватому оттенку которого обзавидуются трупы, зеленоватое мое и кислая до колик морда ректора с печатью вселенской скорби в презрительно сморщенном шнобеле. Да, еще койка, рассчитанная как максимум на одного. Не, мы то с Дарено при своей тщедушной комплекции, пожалуй, как-нибудь уместились бы, если крыльями зазря не махать и копыта по спальному месту как попало не раскидывать. А вот муж мой пока и один то лежал, умудрялся одним плечом в стену упираться, другим с края свешиваться, что уж тут о дополнительном балласте беспокоится. Таким образом, насущный вопрос размещения внезапно встал ребром. Тем более, что ничто другое у моих мужчин вставать даже и не думало. А жаль! Потому как, при посильном участии тестостерона, адреналина и эндорфинов, вопрос размещения не появился бы на горизонте вовсе. То есть, следуя заветам великих алконафтов, где упали, там и ладно.

Еще и Вик добавил пару радостных нот в и без того тяжелый случай, предложив себя вырубить и привести в сознание, когда все уже закончится. От одной мысли насиловать бесчувственное бревно, ректор впал в ярость. Орал что-то насчет того, что в гробу он видел в белых тапках всех латентных гомиков и скромных извращенцев, но в его планы изнасилование не входило еще на ближайшие пару тысяч лет. А потом под предлогом помыться заперся в душе при палате и наотрез отказывался оттуда выходить, ссылаясь на непрезентабельный вид. Оно, конечно, верно. Кто же захочет целовать, если вид непрезентабельный. Но я не понял, при чем тут душ?

Короче, метался я между койко-местом вампира и ванной комнатой и пытался урегулировать конфликт. Наобещал обоим с три короба, лишь бы успеть произвести стыковку до того, как у Вика какой-нибудь жизненно необходимый модуль отвалится.

К моменту, когда его ушастое высочество соизволило покинуть керамические апартаменты, я уже успел смотаться по соседним палатам, стащить оттуда пару матрасов и одеял, все это расстелить на полу, скатить отчаянно сопротивляющегося вампира на импровизированное ложе, и присосаться к Вику клещом, для пущей надежности придавив сверху и отвлекая от боевых действий усиленным трением в паховой области. Судя по всему, мы с супругом так увлеклись, что про ректора забыли напрочь.

А Камиль молодец. Я боялся, развопится, почему без него начали, но Дарено как-то быстро сориентировался. Полотенце с бедер скинул, нагнулся, меня по попе шлепнул, чтоб отползал, пока умудренные жизненным опытом эльфы будут ритуал завершать. Я не сопротивлялся, отполз сразу же. Устроился с краешку матрасов и принялся наблюдать.

У Виктора первая реакция на ректора была отпихнуть ушастого к чертовой матери. Когда над ним Камиль склонился, то Вик уперся ему двумя руками в грудь. Но Дарено даже на миллиметр не сдвинулся. Наоборот, лег на вампира сверху, придавливая нижнюю часть туловища к полу, и на вытянутых руках над Виком завис. Трехцветные глаза потемнели, замерцали. У меня от такого зрелища мурашки по коже табунами побежали. С каждой секундой руки вампира слабели, мышцы расслаблялись, зрачки расширялись. Дыхание стало рваным. Резкий вдох и медленный, тягучий выдох. Камиэль плавно отнял от пола правую руку и тыльной стороной ладони слегка пробежался по лицу Виктора. Вампир от прикосновения вздрогнул, а потом вдруг подался навстречу этой руке. Дальше все с такой скоростью бешенной закрутилось, что я едва успевал следить за происходящим.

Камиэль резко согнул в локте еще удерживающую некую дистанцию между их лицами левую руку, и кончиком языка лизнул нижнюю губу вампира. Не встречая сопротивления, прочертил линию рта от одного уголка к другому. Руки Виктора взлетели на спину любовника, заплясали кончиками пальцев по мраморной коже, опускаясь все ниже. Поцелуй углубился. Бедра начали сталкиваться в рваном, еще не отлаженном ритме, трение между телами усиливалось, а руки скользили, сталкивались. Переплетались на миг пальцы, чтобы затем снова изучать, познавать, чувствовать биение сердец под кожей, ощущать наэлектризованные волоски или гладкость лишенных волос участков. Со стороны это смотрелось невероятно красиво. Волосы Виктора черным шелком разметались по одеялам, в то время как влажные платиновые облепили бледную спину Камиля. Одинаково белая кожа словно изнутри светилась и только тени вели свой бешеный хоровод, переплетаясь причудливыми узорами, создавая непревзойденный контраст тьмы и света.

В какой-то момент длинные, сильные ноги Виктора раздвинулись в приглашающем жесте. Камиэль на миг оторвался от лица вампира, пристально вглядываясь в решительные глаза, радужка которых совсем потерялась в черноте зрачка. Секундное колебание, настойчивый взгляд и ресницы Виктора опустились, слегка подрагивая. В то же мгновение Камиэль издал тихий стон, устраиваясь между ног вампира. Прошептал чуть слышно заклинание и резко толкнулся вперед, не в силах сдержать внезапный порыв обладать. Ответный стон Виктора, судорожно стиснутые в кулаки руки, непроизвольное движение прочь от боли. А потом эльф принялся жадно извиняться, сцеловывая с лица вампира капельки пота. Этот момент я запомню навсегда. Именно сейчас грани боли и наслаждения размылись, переплелись друг с другом так тесно, что и не понять, чего больше. Одно единственное движение, которое поставило жирную точку в многолетней ненависти и положило начало чему-то совсем новому. И это новое вот-вот начнется, когда доверительно расслабятся мышцы, когда тугой комок страха рассеется внутри взаимного наслаждения.

Больше смотреть я просто не смог. Вздрогнул всем телом и как-то совсем неожиданно кончил, не прикоснувшись к себе ни разу только от того, что видел перед собой. Гортанный стон сорвался с губ, разрывая звенящую тишину.

И тут у моих мужчин словно все тормоза разом послетали. Виктор яростно подался навстречу Камилю, хищным жестом вцепился в спину ректора пальцами, притягивая его еще ближе. Эльф чертыхнулся сквозь зубы и так вдавил Вика в пол, что, будь я в состоянии пугаться, то боялся бы сейчас за кости вампира. Только спустя еще несколько минут движения приобрели синхронность, чтобы затем снова сорваться в галоп. Когда я успел опять возбудиться? А, к черту! Только, кажется, меня сейчас снова накроет...

И тихое шипение ректора, и горловой рык вампира в конце, и хриплое дыхание — все это я слышал уже словно из другой галактики. Мозг фиксировал звуки, но тело отказывалось хоть как-то реагировать. Завалившись на бок, мутными глазами смотрел, как застывают в тесном переплетении два белых тела, как смешиваются подсохшие платиновые прядки волос с чернильными волнами, как жарко шепчет Камиль на ухо Виктору слова какого-то заклинания и как вздрагивает вампир после их произнесения, а по лицу расплывается улыбка.

Вообще, как ни странно, именно сейчас Виктор показался мне таким счастливым, каким я его никогда до этого не видел. Словно сняли с души огромный груз, что придавливал к земле неподъемной глыбой. Что бы это ни было, но сейчас оно отпустило моего супруга, подарив ему покой и свободу. И я буду не я, если не докопаюсь, что же все-таки произошло между ними, что так сильно отравляло обоим жизнь. Нет, не из праздного любопытства! Просто сдается мне, что прошлое сейчас отпустило только Вика. И пусть я не влюблен в Дарено, но как-то вдруг резко захотелось хоть раз в жизни увидеть на его лице то же выражение счастья, что и у моего мужа.

Будьте уверенны, я смогу! Костьми лягу, а сделаю из мумии своей полноценного члена общества. Вот только посплю немного...

Глава13.

Боже, как спать то хочется! Энерджайзер сдох. Кто-нибудь, умоляю, поднимите мне веки! Иначе я прям тут на матрасах с краешку прикорну на пару суток.

Ой, Дарено, лопни мои глаза! Опустите, опустите! Ну, нельзя же с такой кислой рожей после секса одеваться, словно слизня проглотил. На лице должно быть написано удовольствие, жирным шрифтом по всей моське, вот прям как у меня... было, пока ректора не увидел.

И пока я изощрялся мысленно в оскорблениях, Дарено тем временем уже успел полностью облачится, и даже хламиду свою на все пуговицы застегнул. Виктор, слегка морщась, попытался принять сидячее положение, но потом вдруг плюнул, схватил меня за ногу, к себе подтянул и под бок уложил, не обращая внимания на эльфа и некоторую сырость в определенных местах. Камиэлю последняя манипуляция явно не пришлась по душе. Уже у самого выхода из палаты он вдруг обернулся, и расставил все точки над "ё":

— Что ж, ритуал завершен. Виктор, Вадик, чтоб через десять минут оба были на занятиях. Да, с сегодняшнего вечера вы живете в моих комнатах. Переезжаете как только освободитесь.

Ну, вот, только я устроился с удобствами и задремать решил, а тут на тебе — капитализм! Не, ну не мог я промолчать!

— Дарено, я, конечно, все понимаю: и характер склочный, и носик подкачал, и жизнь не удалась... Но это уже перебор! Ни спасибо, ни насрать...

Ректор буквально остолбенел. Так зыркнул на меня, что чуть матрасы не спалил:

— Царев, следите за выражениями! Кстати, за что я, по-вашему, должен благодарить?

Виктор с интересом прислушивался, но вмешиваться не спешил. Ему, по-моему, смешно было. Я, будто в раздумьях, почесал затылок:

— Ну, хотя бы за приятно проведенное время.

Вик не выдержал и аж затрясся весь от смеха. Дарено скептически бровку вздернул.

— Вы так уверены в том, что это доставило мне удовольствие?

Так! Сейчас я кого-то убивать буду.

— Естественно, уверен! Или ты кончаешь, когда тебе противно? — возмущению моему предела не было. Вот, ей Богу, загрыз бы его сейчас, только вставать влом.

— Это была необходимость, Царев, а не мое желание. И цену отказа вы знаете. В конце-концов, при смерти был не я. Не находите, это несколько странно — благодарить того, кому помощь оказал?

Я хотел продолжить перепалку. Уже аргументы веские подыскивал, тяжелую артиллерию готовил, когда Виктор вдруг зажал мне ладонью рот и серьезно сказал, посмотрев на Дарено:

— Оставь, Вадик, он прав. Камиэль, спасибо.

Ректор с минуту внимательно смотрел в лицо Виктора. Изучающее так, задумчиво. А потом ухмыльнулся и выдал:

— Насрать, — развернулся и ушел.

Я рот от удивления открыл, как только Вик руку убрал. Господи, что это было? Дарено пошутил?! Бабкины панталоны, где он в себе нормальную эмоцию смог раскопать?!!! Я то думал они у него все за ненадобностью лет эдак с пятьсот назад атрофировались подчистую. У меня, наверное, глюки.

— Вик, носатый сейчас спопугайничал, или мне послышалось? Он хоть знает значение слова, которое вот только что произнес?

— Думаю, догадывается, — рассмеялся вампир, сгребая меня в охапку и зарываясь носом в волосы.

— Ладно, хрен с ним! — глухо прогундосил я куда-то мужу под бок. — Вик, ты как себя чувствуешь?

— Ты знаешь, неплохо. А если сравнивать с тем, что было, так вообще замечательно! -заключил вампир, покусывая мне мочку уха, в то время как руки гладили спину. Усталость с определенной части тела сняло, как рукой. Картинки давешние возбудительные перед глазами парад устроили. Поздравляю, Вадик, ты маньяк! Надо бы Виктору эту приятную новость сообщить, а то вдруг не догадается, что это ему в бедро такое уперлось.

— Вик, как думаешь, нам десяти минут на супружеский долг хватит? — жалобно проскулил я, умильно хлопая ресничками.

— Вадик, ты ненормальный! — выдал утешающий вердикт вампир. — У тебя же глаза закрываются, впору спички вставлять.

— Я не виноват, — поспешил откреститься. — Это все Дарено!

— Что, возбуждает? — ехидно усмехнувшись, поинтересовался Виктор. Вот зачем, скажите на милость, мимику нашего Тутанхамона недопеленутого перенимать? Мне и одной мумии за глаза!

— Бееесит! — я скривился.

— Странное выражение бешенства, не находишь?

— Лучше так, чем с топором наголо за ним по всей академии, — бедрами провокационно качнул и в улыбке похабной расплылся.

А Виктор вдруг поднялся с пола, напоследок утешающее погладив меня по голове и поцеловав в лобик. Я , честное слово, истерику знатную бы закатил, если бы не забыл в тот момент все буквы алфавита разом от потрясения. Что это еще за выкрутасы?

— Извини, малыш, но мне действительно надо на занятия. Тебе то плевать, а меня тридцать оболтусов дожидаются, — улыбнулся вампир.

Буквы я вспомнил, правда с трудом и только три штуки, которые ни во что пристойное складываться не желали. К сожалению, выразится хотелось громко, но прилично. Поэтому пришлось в срочном порядке вспоминать остальные тридцать:

— Ага, вот прям так сидят и верно дожидаются, аки Пенелопы Одиссея. Да слиняли студенты твои, слиняли! Пятнадцать минут с урока прошло?

Виктор посмотрел на часы настенные, прикинул:

— И что?

— И все! Либо собирай их теперь по злачным местам, либо у нас еще минут сорок есть.

Виктор секунду внимательно на меня смотрел, кумекал что-то, а потом наклонился, подхватил на руки и в душ потащил.

— Вадик, я ужасно соскучился, честно! Но раз на уроки мы не успеваем, то надо сходить в столовую. Там нас Варнагар, Доминик и Александр дожидаются, если ты еще не забыл. Нужно узнать, что с Тиарой и артефактом.

— А что с Тиарой? Копчиком чую, замочило ее наше эльфийское высочество и всех делов, — все еще недовольный, буркнул я.

Возражения мои слушать никто не желал. Запихнули под душ, сполоснули по быстрому и укоряющее так заметили:

— А как же мои вампиры? Должен же я о потерях хотя бы узнать?

И вот тут то я и лоханулся. Да как лоханулся то, с размахом, можно сказать!

— Они больше не твои, — сказал, а потом подумать соизволил. И ужаснулся. Виктор ожидаемо обиделся. В первый раз, между прочим. Печально так посмотрел на меня и молча вышел из ванной. К тому времени, как я домылся и вытерся насухо, он уже успел убрать тот бардак, что мы на полу организовали и спокойно ждал меня, сидя на краешке кровати. Внешне спокойно, а руки то в кулаки стиснуты. Мне стало стыдно. Подошел к мужу, наклонился, о колени его руками оперся и промямлил невразумительное:

— Вик... Ну, я, типа, прощения прошу! — и преданно так в глаза ему заглядываю.

— Типа или все-таки просишь? — спросил Виктор и голос мне его не понравился. Ну, совсем не понравился! Серьезный такой. У него такой голос был только когда мы впервые встретились. Нет, базар надо фильтровать. Определенно!

— Вик, прости. Я не хотел тебе больно сделать. Ты же знаешь, я тебя люблю! Очень! А то, что дурак, что ж с этим поделаешь? — еще ниже наклонился и поцеловать попытался. Виктор не оттолкнул, но голову повернул так, что поцелуй пришелся в щеку. Потом отстранил меня и встал.

— Ладно, Вадик, потом поговорим. Пошли.

Я быстренько оделся и поплелся за мужем. Что-то утро у меня не задалось. Дарено нахамил, Вика обидел, а теперь еще к папаше на ковер. Он же от меня не отвяжется, пока все жилы не вытянет. Сейчас мне, попой чую, лекцию устроят. Коротенько, минут на сорок. А я сиди, слушай бредни здоровенного постороннего лохматого мужика и кивай в нужных местах. Раздражает, да?

Глава 14.

Ну, как я и боялся, началось. Мой самопровозгласившийся папаня был не в духе. Очень не в духе, я бы сказал. Морда лица выражает недовольство бардовым оттенком и выпученными глазками, на столе стоит початая бутылка водки, еще парочка безуспешно пытаются скрыть свои пузатые бока за ножками стола. И хотя рядом сидят еще двое, стакан один, зато какой — граненый! На все это безобразие с интересом взирают десяток-другой студентов, зашедших перекусить и оставшихся на ранний ужин в угоду своему любопытству.

Короче, не дав мне принять на грудь для храбрости, Александр сходу начал басит на всю столовку, не стесняясь зрителей:

— Как ты мог! При живом то муже нового любовника себе завел?! Ты мне не сын!

Доминик с Варнагаром с легкими улыбками наблюдали семейную сцену, усиленно делая вид, что их здесь не сидело вообче. Предатели! А вот Виктор, горестно вздохнув, хотел за меня заступиться, но я не дал. Встал в позу, чтоб не опозорится окончательно в глазах студентов. Блохастому этому что? Поорал, да ласты склеил в стаю, а я живи потом, отдувайся за всех троих провинившихся. Им то, понятное дело, никто ничего не скажет. Преподы, мать их за ногу! А я из слоев незащищенных, мне и отвечать. Так что решил приоритеты расставить сразу:

— Отец, имей в виду, я с тобой по трем пунктам из трех не согласен. Во-первых, насчет живого мужа ты погорячился. Во-вторых, любовник у меня не новый, а весьма, я бы сказал, потасканный. Ну, и самое главное, я его не заводил! Он сам завелся, исключительно по собственной инициативе.

Тихое хрюканье в кулак всех присутствующих по мере моего прочувствованного повествования постепенно переросло в громовой ржач. Мало того, соседние столики начали сами собой незаметно пододвигаться к нашему, одиноко стоящему преподавательскому столу. О, как студентов к знаниям то потянуло! Особо дотошные даже телефоны незаметно достали и снимать начали, чтоб не упустить чего важного ненароком. И как вовремя!

Хоть Виктор и пытался папашку Маева утихомирить, да только куда там какому-то вампиру справится с уклюкавшимся до невменяемого состояния отцом, чье чувство прекрасного и высокие моральные принципы были так подло попраны собственным сыном. Мало того, что драгоценный сынуля вдруг, ни с того ни с сего, оказался геем, так еще и развратничать на два фронта вздумал! Да как он (то есть я) мог! Так что вполне логично, что следующим пострадавшим оказался как раз тот, интересы кого так яростно защищались.

— Виктор, а ты куда смотрел?! Какой ты мне зять, если супруга своего не можешь приструнить? Да я за такое с Дарено знаешь бы что сделал?! Да я б его... — вскочив на ноги и грохнув стул, Александр пошел в разнос, но запнулся о покатившуюся по полу бутылку, потерял равновесие, и шлепнулся на пятую точку, цветасто обматерившись.

Да, ректору я не завидую! Он просто страшно рискует. Вот скрутит его от смеха в бараний рог, да так и останется. Старость не радость, в конце концов. Придется с клюкой ходить, а он и без дополнительных реквизитов — баба Яга вылитая. Короче, папаню надо усмирять. И так считай, что вся Академия уже в курсе про то, что я одному преподу муж, а другому любовник. Так что пришлось блохастого взваливать на спину Виктору и в срочном порядке волочь сопротивляющееся тело в мои апартаменты.

Тело благополучно дотащили до пункта назначения, сгрузили на мою кровать и магией связали. А потом я твердо сказал, что желаю остаться с доморощенным алканафтом наедине, и выяснить отношения по-родственному. Виктор уходить не хотел, но у него как раз сейчас пара начиналась, так что и его я спровадил. Потом жестом фокусника извлек из-под полы мантии початую бутылку водки, которую в общей суматохе со стола спер, и глотнул из горла, чтоб повысить уровень красноречия. Ораторский дар прорезался с пятого глотка, и выразился громким иканием. Оценив эффект, решил таким эликсиром не делиться и разговор по душам с папаней отложить до лучших времен. Благо, он тихо-мирно к тому времени уже помалкивал, изредка богатырски всхрапывая под тонкое дребезжание стекол.

Дальше помню смутно. Вроде бы бутылку я все ж таки осилил и даже добавки захотел. И за этой самой добавкой поперся в столовую, понятия не имея, как там алкоголь добывается, но очень твердо намеренный его таки добыть. Только почему-то потерялся в пространстве и пришел в себя энное время спустя среди милых розовых кустиков, которые на каждое движение отзывались очередным уколом. Уколы я с детства терпеть не мог, поэтому из кустов поторопился выползти.

На улице было уже темно. Веселые огоньки Академии подмигивали метров с пятидесяти впереди. Фонари ласково манили пройтись по освещенной дорожке, время от времени шатаясь на ветру. И так хотелось мне в этот рай, где ждали меня милые, приветливые, а, главное, такие сердобольные люди, которые наверняка дали бы опохмелиться больному человеку. Короче, недолго думая, пополз на огонек. Только силы свои не рассчитал, да и со зрением странное что-то творилось. Но я ж упертый. Раз решил опохмелиться, значит, непременно доползу.

Эх, ударим алкоголизмом по бездорожью! Вестибулярный аппарат в глубоком обмороке. Не выдержал перегрузок и отключился. Иду на автопилоте. Точнее, ползу. Земля раздражающе маячит перед лицом, то и дело норовя клюнуть в нос. Деревья при незапланированной встрече с башкой жалобно скрипят. Башке, вроде бы, по фиг. И все же могли б и отойти. Не видят что ли, я ползу. Кстати, какой идиот посреди газона лес насадил? Так и заблудится недолго. Березки все, как под копирку. Наверное, близнецы.

Чтоб не потеряться, стал обгрызать кору в пределах досягаемости. Странно, обгрыз пока только парочку, а покоцан весь лес. Не иначе, диверсия. Происки махровых идеалистов, которые как всегда за равенство. Я равенства не против. Но очень хочется домой. Желательно, в этом тысячелетии. Меня там ждет муж, одна штука — убивается, рвет на себе волnbsp;осы, проливает горючие слезы. И любовник еще, который уже наверняка масштабные поиски организовал, чтоб найти, добить и прикопать где-нибудь по-тихому. А я тут тусуюсь. Как в таком случае быть?

Я, конечно, природные красоты уважаю, но в строго дозированном виде. Такое количество древесины настораживает. Неужто, до амазонских джунглей дополз? Судя по виду, в чаще этой нога человека пока не ступала. Если не смогу принять вертикальное положение, то и не ступит. Карачки в зачет не идут. Тут так все передвигаютсяnbsp;— Насрать, — развернулся и ушел.

. Вон, как раз еще один криво ползущий вnbsp;— Оставь, Вадик, он прав. Камиэль, спасибо.

&ырисовывается. Ах, простите, даже два.

Господа, не подскажете ли, далеко еще до границы. Мне туда нельзя. Выпустить выпустят, а вот обратно шиш запустят. Я это, как его... неблагава... неблагада... наблаваго... ах, да — неблагонадежный! Ага, а говорят, язык без костей. Это, наверно, у других. А я как всегда отличился. Он у меня поперек рта застыл. Теперь по ощущениям это не язык, а одна сплошная кость. Гибкость на нуле. Слова выходят нечленаро... нечлерано... короче, такие вообще не выходят. Тринадцать букв — это предел. Я посчитал. Вот одиннадцать еще так оттараторю, словно ни в одном глазу. Двенадцать с переменным успехом. А тринадцать ни-ни. Тем более, четырнадцать. В итоге, все что больше двенадцати — чертова дюжина. Что сказать — гений! Сорт высший. Почему? Да у других гениев как? Или яблоком в темечко, иnbsp;— Что, возбуждает? — ехидно усмехнувшись, поинтересовался Виктор. Вот зачем, скажите на милость, мимику нашего Тутанхамона недопеленутого перенимать? Мне и одной мумии за глаза!

ли кошмар на nbsp;всю ночь, но в любом случае в трезвом уме и здравой памяти. А я и в таком состоянии соображаю.

Извините, не могли б вы твердо стоять наnbsp; Я хотел продолжить перепалку. Уже аргументы веские подыскивал, тяжелую артиллерию готовил, когда Виктор вдруг зажал мне ладонью рот и серьезно сказал, посмотрев на Дарено:

земле, а не висеть с неба. У меня голова кружится, когда на вас смотрю. Господа, я к вам обращаюсь! Вы язык хоть какой понимаете? Нет? А если невербально?

Придумал, давайте общаться картинками! Будем рисовать прям на земле, точнее, на брусчатке. Мела у меня с собой нет, поэтому в качестве альтернативы предлагаю вашу кровь. Моя мне дорога, как память. Ну, куда же вы, господа? Слиняли! Наверное, их от крови мутит.

Эх, что-тnbsp; Варнагар попытался папане моему чего-то объяснить, Виктор устало прикрыл глаза, Доминик гаденько ухмылялся. Весь этот бедлам уже порядком начинал действовать на мои и без того расшатанные нервы. Александр никого слушать не желал, накручивая себя все больше.

&о мысли скачут, как блохи. Ни одну поймать не могу! Куда-то я полз... Чего-то я хотел... Или не хотел?..

Додумать мне не дали. Пришел кто-то страшный, злой и ужасно костлявый, взвалил меня на плечо, что-то повопил, кого-то обругал матерно, дал мне по шее и куда-то потащил.

"Это медведь!", — решило мое угасающее созnbsp;нание. Наверное, после зимней спячки, оттого и тощий такой. А я стану первым обедом, который по собственной, пусть и не вполне трезвой, воле приполз к нему в лапы. Только мне уже не до таких мелочей.

И напоследок мелькнула мысль, что пусть уж лучше меня сожрет этnbsp;— Пошел вон, мелкий извращенец!

от медведь, чем Дарено. По-крайней мере, животное пытать зазря не станет. Так что кушай, косматый, не стесняйся. И пусть ректор останется с носом! Он у него все равно большой, так что не страшно...

Глава 15.

Пробуждение мое было на редкость паршивым. Учитывая то, как мало я ел в последнее время и как много выпил вчера, это и не удивительно. Но оттого не менее погано. По ощущениям, в глаза какой-то доброхот насыпал пару совочков песка, в голову вбил кучу мелких гвоздиков, а в рот вывалил ближайший контейнер с помоями. Руки безобразно тряслись. Шея наотрез отказывалась отрываться от подушки. Оплывшие от неумеренных возлияний веки ни в какую не хотели дать мне обозреть окружающую обстановку. В памяти образовалась огромная дыра глубиной с Большой Каньон. Я понятия не имел, где нахожусь и как сюда попал.

— Вик... — слабым голосом простонал я наудачу так жалостливо, что сам же чуть не разревелся от сочувствия к себе.

Раздались мягкие шаги по ковру и чья-то прохладная рука легла на лоб. С трудом приоткрыв один глаз, я увидел Виктора, заботливо склонившегося надо мной.

— Тошнит?

Лучше б он этого не говорил. Я и сам не понял, как умудрился так оперативно подорваться с кровати при моем то плачевном состоянии и кинуться к ванной, не глядя перепрыгивая через все препятствия, как заправский легкоатлет. Но у заветной комнаты меня ждало огромное разочарование в лице хмурого ректора, с которым мы столкнулись в дверях. На Дарено ничего, кроме белого полотенца не наблюдалось, а с волос еще капала вода.

"Зря он мылся...", — мелькнула в голове обреченная мысль прежде, чем меня вырвало прямо на белое полотенчико. Оставшиеся пять минут жизни казались теперь бессмысленны. Второй раз мне такого явно не простят. Страшно представить себе, на что способно воспаленное воображение Дарено. Короче, хана котенку.

Презрительно сморщив выдающийся нос, ректор с силой втянул в себя воздух сквозь плотно сжатые зубы:

— Это превращается в скверную привычку. Царев, разве я когда-нибудь просил вас отдать мне всего себя? — издевательски вздернув бровь, прошипел Дарено, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов и вновь скрываясь в ванной комнате, звучно захлопнув дверь перед моим носом. Он чудовище! Я же не все еще отдал. А судя по ощущениям, сейчас как раз наружу очень просится печень. Да и вообще всем внутренним органам не терпится вроде как внешними стать.

Не успел я осуществить последнюю заветную мечту своего организма, как Виктор подлетел ко мне со спины, резко развернул к себе и оперативно влил в горло какую-то гадость. На что надеялся мой муж, не знаю, но гадость проглотить я не смог... Так что срочный душ теперь требовался не только ректору, но и нам с Виком. И чем срочнее, тем лучше.

Преодолев последние пол метра до ванной на подгибающихся ногах, я с силой дернул на себя ручку. Дверь оказалась заперта на замок, но когда это меня останавливали какие-то замки на пути к душевному очищению? Один сильный удар плечом и хилый замочек не выдержал наплыва адреналина, распавшись на запчасти. То, что послужило причиной безвременного конца механизма, меня только взбодрило. Резво запрыгнув в ванну к ректору, я совершенно не обращал внимания на его гневные вопли. Выхватил у эльфа мочалку, от души полил на нее шампуня, который также стащил из рук опешившего Камиля. Виктор на секунду заглянул в ванну, но почему-то входить не стал. Хмыкнув на нашу с ректором возню, он прикрыл дверь с той стороны, оттолкнув носком ботинка кусок железяки от замка.

Эта помывка запомнится мне надолго. Столько лестных эпитетов в честь моей скромной персоны еще никто не произносил. Я впервые в жизни все это молча выслушивал. Да и как говорить, когда при каждом лишнем звуке в рот тут же набивалась мыльная пена. Шампуня то мы не пожалели!

Как ни странно, но мыться мы с ректором закончили одновременно. И одновременно же потянулись за последним оставшимся чистым полотенцем. Но в тот момент, когда я дернул его на себя, Дарено применил подлый прием, сильно наступив мне на ногу. Взвыв, я разжал руки. Обозленно зыркнул на ректора, плюнул на вытирание, выполз из ванны как был, сырой и голый, и похромал к выходу, спиной ощущая самодовольную ухмылку ушастого гаденыша.

Открыв дверь, я пораженно застыл. Оказывается, пока мы с Камилем увлеченно пихались локтями и оттаптывали друг другу ноги, Виктор преспокойненько почитывал газетку, вальяжно развалившись в кресле. Чистый!

— Как?.. — изумленно прошептал я, тыкая осуждающим перстом в темно-зеленую мантию мужа, на которой еще так недавно красовались живописные пятна.

Видимо, вся моя поза выражала в тот момент такое изумление, что Дарено тут же поспешил выяснить, в чем дело. Встав за моей спиной, он также моментально приклеился к месту.

— Волшебство, — выглянув из-за газеты, победно ухмыльнулся Виктор, закидывая ногу на ногу и небрежно перелистывая очередную страницу.

Уверен, наши с Дарено морды в тот момент составили бы конкуренцию премии Дарвина по части глупости. Движения двух голов, платиновой и золотистой, удивительным образом совпали: легкое вытягивание шеи вперед, пару обалделых хлопков ресницами, синхронный поворот лицом друг к другу и снова пара взмахов ресниц. И румянец, медленно растекающийся от скул к ушам. Не, ну во мы дебилы! Ладно я... Мое провальное выступление с заклинанием смазки еще долго будет напоминать о себе зеленоватыми пятнышками на коже. Но Дарено то о чем думал?! Он же самый могущественный в мире маг!

Видимо, последняя мысль дошла и до ректора, потому что его лицо приобрело поистине зверский вид. Губы вытянулись презрительной полосочкой, ноздри затрепетали от гневного дыхания, зрачки расширились. Яростно стрельнув в Вика убийственным взглядом, Камиэль неделикатно отпихнул меня с дороги и прошествовал к одному из встроенных шкафов, в зеркальной поверхности которого отразился его надменно вздернутый кверху нос. Выискивая себе подходящие тряпки с таким раздражением, словно всю жизнь терпеть не мог всю эту ткань, Дарено тихо бубнил себе под нос:

— Не знал, что аутизм заразен... Знал бы, на пушечный выстрел к себе Царева не подпустил.

Я б, ей Богу, обиделся и наговорил бы всякого, но в этот момент похмелье решило напомнить о себе очередным приступом головной боли, о которой я, признаться, забыл, занятый более насущными проблемами. Так что я всего лишь слегка тявкнул, ощущая, как на плечи наваливается свинцовая тяжесть:

— Перестаньте называть меня чужой фамилией!

Дарено все-таки выбрал себе одежду и теперь натягивал брюки на голое тело. Сейчас его красоты волновали меня меньше всего, поэтому я даже глазом не моргнул. Виктор усиленно делал вид, что увлечен чтением, а сам, я уверен, локаторы на нас настроил. Как всегда! В последнее время это вошло у него в привычку, наблюдать за нашими с Дарено пикировками.

Ректор одевался нарочито медленно, застегивая многочисленные пуговицы рубашки, натягивая чистые носки, накидывая на плечи очередную кремовую хламиду, все это время язвительно отчитывая меня:

— Честно говоря, я удивлен, что вы еще помните такие мелочи, если учитывать то, что вчера вы совершили эволюционный скачок в обратном направлении. Ваша деградация из человека в обезьяну была весьма эффектной. Вы даже умудрились до икоты напугать одного из студентов, которому посчастливилось на вас наткнуться. И обгрызли несколько берез. Не поведаете, с какой целью? Нехватка витаминов?

— Я боялся заблудиться в лесу, поэтому помечал свой путь доступными на тот момент средствами, — недовольно буркнув, я доплелся до соседнего с Виком кресла и тяжело в него плюхнулся, и думать забыв о своей наготе.

Ректор возмущенно-недоверчиво уставился на меня во все глаза:

— Какой лес, Царев? Там три березы стоят, две из которых основательно понадкусаны, а у третьей ствол согнут! Вашей непробиваемой головой, между прочим.

— Ну, перебрал слегка с непривычки... — вяло огрызнулся я, сворачиваясь в кресле в комочек.

— Не умеете пить, не беритесь! — припечатал Дарено, злобно оскалившись.

А не пошел бы он лесом? Я с удовольствием еще поорался бы с ним, если бы были силы. Но сил не было совершенно. Голова раскалывалась все сильней. Очень хотелось хоть на миг прикрыть воспаленные веки. Но как только я их закрывал, красное марево перед глазами начинало нещадно кружить в водовороте, вызывая охренительно неприятные ощущения. Виктор, пристально посмотрев на меня, встал и аккуратно поднял мою безвольную тушку на руки, шикнув на разбушевавшегося Дарено:

— Хватит, Камиль! Оставь свои лекции. Ребенку плохо. Дай ему в себя прийти, — с этими словами вампир отнес меня на кровать и бережно уложил, накрывая одеялом. К тому моменту мои глаза уже сами собой закрылись. Почувствовав, как прогнулся рядом матрас, и Виктор прилег сбоку, я расслабился окончательно. В голове еще стучали ретивые молоточки, но все тише и тише. Большая рука осторожно опустилась мне на голову. Мягкие поглаживания усыпляли не хуже снотворного. Сквозь наваливающуюся дремоту, я еще успел услышать крайне раздраженный голос ректора:

— Ребенок?! Ты называешь ребенком это исчадие ада?

Ответ Виктора я уже не слышал. И не видел, как грозно сдвинулись его брови, и жесткий взгляд буквально пригвоздил Камиэля к полу.

— Подожди, Виктор. Ты сказал... Сколько ему лет? — подозрительно спросил эльф, вмиг растеряв весь свой скепсис.

— Семнадцать, — ответил вампир.

Камиэль недоверчиво тряхнул головой.

— Нет, я не спрашиваю, сколько лет было Маю. Я спрашиваю про возраст самого Вадика.

Виктор продолжал серьезно смотреть на эльфа и многозначительно молчал.

— Так сколько?

— Семнадцать, — повторил вампир.

Ректор пораженно застыл на месте, изо всех сил стискивая кулаки. На лице смешалась целая гамма эмоций: удивление, гнев, стыд и еще масса других.

— Семнадцать?! Бог ты мой, я чертов педофил! — воскликнул Камиэль, закрывая лицо руками и вылетая из комнаты с такой скоростью, словно глотнул ракетного топлива.

— Очевидно, Вадик бы не согласился с этой точкой зрения, — усмехнулся Виктор, ревностно прижимая к себе своего непутевого мальчишку. — Но некоторым ушастым встряски пойдут на пользу, я думаю...

Глава 16.

Камиэль был в бешенстве. Как, ну как угораздило его во все это вляпаться?! Вадик... Чертово чудо, стихийное бедствие глобального масштаба. Казалось, все, к чему прикасается этот мальчишка, тут же претерпевает изменения. Он походя меняет других, ломает стереотипы, рушит все правила, сминает закономерности, горит и жжет. К нему тянет, как магнитом. Гремучая смесь юношеского максимализма, нечеловеческого обаяния и интуиции. Взрослый ребенок, молодой старик — кто он? Поведение мальчика порой нелепо, а поступки граничат с идиотизмом, и в то же время Камиль чувствовал, что это только вершина айсберга. Что скрывается за детской непосредственностью? Какие пути ведут юного оборотня, какие мысли бродят в голове? Что значит для него Виктор и будет ли когда-нибудь сам Камиэль значит для мальчика что-то? Дарено и сам не мог объяснить себе той невероятной жажды, что возникала у эльфа в обществе молодого волчонка. Хотелось одновременно и прибить его чем-то тяжелым, и прижать к себе, чтобы никогда уже не отпускать. Хотелось запереть в спальне на пару дней, чтобы дать этому непоседливому ребенку на своей шкуре ощутить вес прожитых тысячелетий, показать, кто здесь заказывает музыку. Проблема была только в том, что музыку заказывал Вадик, и от выбора этой самой музыки Камиэлю хотелось на стену лезть.

Ребенок...Всего лишь ребенок. По меркам эльфов он совсем еще зеленый, а уж по меркам Универсалов и говорить нечего. Страшно подумать, каждый студент этой Академии как минимум лет на сорок старше Вадика! И в то же время тело Мая вполне сформировавшееся. Оборотни долгожительством не отличаются — всего каких-то жалких сто лет...Волк считается совершеннолетним уже в шестнадцать. Он может заводить семью и претендовать на роль альфы. Да и с точки зрения людей Вадик уже не мальчик, а молодой мужчина, может быть даже слишком молодой. Возможно, именно эта ипостась сейчас ближе всего отражает характер Вадика — еще не взрослый, уже не ребенок.

Дарено и сам не заметил, как подошел к комнатам своего персонального чуда. Словно на автопилоте открыл дверь и вошел. Что он тут забыл? Почему из всех мест его потянуло именно сюда? Почему не в свой кабинет? В конце концов, обязанности ректора еще никто не отменял, а он в последнее время непростительно ими пренебрегает. Пока Камиэль растерянно озирался по сторонам в поисках неизвестно чего, дверь ванной открылась, и в комнату зашел Александр. Взъерошенный, мокрый, в тоненьком халатике Вадика, который ему был явно не по размеру и никак не желал сходиться на груди, да и просторные для мальчишки рукава на его приемном отце грозили вот-вот лопнуть. Увидев незваного гостя, оборотень как-то сразу весь подобрался. Недобро глянув на Дарено, угрожающе проворчал:

— Так-так... И кто тут у нас? Мать моя, да это ж новый зять, ни дать, ни взять! Какими судьбами? Где сыночку мою потерял, старый извращенец?

Челюсть Дарено отпала на пол сама собой. Такого горячего приветствия он явно не ожидал. Мало того, что какой-то вшивый оборотень смеет предъявлять претензии в его же Академии, так еще и по собственной инициативе расположился в комнатах Вадика с комфортом. Судя по чемоданам, он сюда переезжает. Какого черта?!

Мысль высказывать вслух не пришлось. Александр словно в воду глядел, когда сходу начал качать права:

— А я вот все думал, когда же многоуважаемый владелец сего бедлама вспомнит о бедном родственнике? И, надо же, дождался! Сам ректор пришел засвидетельствовать мне свое почтение. Я, конечно, понимаю, ты человек занятой, должность обязывает и все такое... Да и сыночек мой мертвого уездит... Собственно говоря, уже уездил, судя по скорости размножения моих зятьев. И все-таки хотелось бы знать, где мы будем жить?

Глаза Дарено сами собой поползли на лоб, преследуя брови.

— Мы?!

Александр осклабился:

— Нет, Дарено, ты неправильно меня понял. На ваше ушатое светлейшество я не претендую. Тебе и Мая за глаза. А мы — это моя стая. Знаешь, эти комнаты, конечно, очень миленькие, но для шестидесяти взрослых оборотней тесноваты. Я тут прикинул на досуге... Знаешь, даже штабелями включая ванну и оконный проем между рамами... — оборотень выразительно прищелкнул языком. — Ну, никак! Короче, на правах родственника я требую жилплощадь! И трехразовое питание, а то как бы мои мохнатенькие не начали ваших полутрупиков и вислоухих с голодухи покусывать. Опять же, дракончики там всякие целее будут, ну, или какая там у вас еще живность в хозяйстве имеется...

Дарено давно уже привык ничему не удивляться. Вот и сейчас он совсем не удивился, всего лишь выпал в астрал, красноречиво выпучив и без того большие глазки. Что за хрень? Ни здрасьте, ни разрешите — вынь и полож им жилье. Допустим, с размещением проблем не будет, Академия большая. Но чем здесь собираются заняться шестьдесят оборотней? Вот эту мысль ректор и озвучил в присущей ему язвительной манере:

— Да Бога ради, живите! Только на каком поприще планируете?.. Какая стезя, так сказать, привлекает? Обслуживающего персонала и так хватает. Могу предложить только загоны для драконов. Там рук всегда дефицит. Работы — непочатый край. Зато какие перспективы! Лет через десять, думаю, доверю душевые и туалеты. Но это когда опытом обзаведетесь, вы же понимаете... Да и тяжеловато без магии то такие объем сразу.

Заявление Дарено отчего-то Александру очень не понравилось. Шваркнув для острастки кулачищем по стене, он веско припечатал:

— Какие туалеты? Учиться будем!

Эльфу казалось, что кто-то из них двоих не в ладах с мозгами. Или уже не казалось?

— Стесняюсь спросить, чему?

Ответ оборотня был нелеп, а серьезный тон наводил на мысль о белых рубашках с завязочками:

— Магии, естественно!

— Естественно... И как же я не догадался, чему можно учиться в Академии магии? Конечно, магии! Вот только где взять ее собрались? Вы же, вроде как, не маги вовсе?

Ответ Дарено оборотня ничуть не смутил. В упор уставившись в темные глаза эльфа, Александр недобро усмехнулся:

— Не маги, говоришь? А как тогда это называется?

С этими словами Александр просто протянул руку и на ладони тут же появился голубоватый огонек. Демонстративно повращав руку и так и эдак, оборотень победоносно выпятил подбородок, всем своим видом говоря, как он крут.

"Круче не бывает", — кисло подумал Камиль, заставляя смирный до этого огонек внезапно взбеситься и слегка подпалить шкуру своего создателя. Запахло свининой. Александр чертыхнулся сквозь зубы и полетел в ванну — тушиться. Эльф злорадно хмыкнул. Он понятия не имел, что все это может значить, но глазам своим привык верить. И только что его органы зрения показали невероятное — оборотень создал магический огонь. Пусть маленький, нестабильный и легко подчиняющийся другому магу, но все же огонь. Кусочек живой магии, которой с детства владеют эльфы и при перевоплощении приобретают вампиры, но совершенно не подвластной оборотням. До этого момента...

Объяснений увиденному не находилось, как Дарено ни прокручивал в голове все возможные варианты. Если только...

Черт возьми! Когда он вытянул энергию у артефакта Тааэля, его магический резервуар и так был переполнен. Триумвират уже давал о себе знать, хоть ритуал и не был завершен. И в какой-то момент Камиэлю пришлось высвобождаться от лишней магии. А так как поблизости никого из его партнеров не было, передавать пришлось в никуда. Естественно, часть энергии пошла на уничтожение самого артефакта, еще часть вывела из строя врагов. Тогда получается, что большая часть каким-то образом смогла распознать друзей и без разбора впиталась как в вампиров, находящихся на поле боя, так и в оборотней, которых, по идее, она должна была просто испепелить на месте. Если бы не одно "но"... Вадик. В его жилах течет кровь Александра, кровь огромного числа поколений оборотней. Если мальчишка смог, совершенно не управляя своей магией, подчинить себе тело взрослого оборотня, значит, он установил связь со всей стаей. И теперь семья ректора пополнилась как минимум еще пол сотней особей. Как будто вампиров Камиэлю было мало!

В очередной раз прокляв тот день, когда ему "посчастливилось" столкнуться с Вадиком, Дарено вылетел в рекреацию. Срочно надо было вдолбить кое-что мальчишке в голову, иначе, с учетом таланта сорванца заводить родню, его Академия в скором времени обещала превратиться из процветающего, престижного учебного заведения в межрасовый приют для волшебных существ. Еще пару десятков видов и комплект будет полон. Проклятье!

Глава 17.

Александр смачно чертыхался и шипел, подставляя обожженную ладонь под ледяную воду. Кожу сильно саднило. Регенеративная функция организма на магические травмы почему-то не срабатывала. А болело прилично. Надо было срочно идти за помощью к медику.

А все Дарено, сволочь! На первый взгляд ректор был вовсе не причем: пассов руками не делал, шаманских плясок не танцевал, да и вообще рот не открывал во время инцидента. Вот только четкое ощущение чужого магического воздействия до сих пор не прошло. Магией Александр никогда до этого не обладал, не понимал принципов ее действия, и вообще мало что понимал в последнее время.

Сначала сын пропадает в неизвестном направлении, и найти его никак не удается. Потом объявляется в обществе вампиров и вдруг как-то неожиданно выясняется, что наследничек любимый — гей. Да и ведет себя мальчик странно: бегает от отца родного, как от чумы, разговаривать по душам не желает, и благополучно выходит замуж за Виктора, не удосужившись хотя бы разок ради приличия выслушать пространную речь Александра о порочности однополых связей, их влиянии на неокрепший организм и ответственности перед кланом за продолжение рода. Проще говоря, удачно избегая воплей и членовредительства от несчастного батюшки, руки которого так и чешутся вправить сыну мозги без анестезии. Да еще вампиры Мая прикрывают. Чего стоил только один разговор с их главой, когда оборотню так и хотелось выполнить любую просьбу кровососа. Сына вампиру отдать? Да ради Бога! Магии его в Академии подучить, коль такой талант открылся? И слова против не скажу! В войне участие принять? Какие счеты между родственниками?!

Только спустя несколько дней до ошалевшего оборотня дошло, что с ним явно что-то эдакое Доминик сделал. Ну, не был Александр покладистым и рассудительным никогда, не был! Он сначала обычно морду начистит, руки выкрутит и голову оторвет, а потом разбирается. Только что уж об этом теперь? Предъявить то вампирам нечего было. Зато теперь, имея магию, можно и прижать клыкастых хорошенечко. Вот только разобраться, что к чему, подучится...Опять же, сыночек блудный под присмотром будет.

И тут снова здорово! Едва переступив через порог сего достойного заведения, Александр вдруг выясняет, что это вовсе не достойное заведение, а какой-то бордель! Ректор на глазах едва живого зятя целует Мая. Вампиры упорно молчат. Сыночек любимый (шалава малолетняя!), млеет в объятиях страшного, как смерть, Дарено. Один только Александр потрясен случившимся до глубины души. И путаная речь ректора о каком-то триумвирате его вовсе не успокаивает. Только в тот момент, когда оборотень уже хочет перегрызть пару глоток, снова включается магия Доминика. Теперь он это чувствует, но опять же противостоять не способен — не знает как! Поэтому спокойно уносится вслед за проклятым манипулятором в столовую и целенаправленно напивается, надеясь хоть так оградить себя от воздействия вампира.

Эх, ладно! Что из пустого в порожнее переливать? Надо жить с тем, что имеешь. Маю в этом плане не позавидуешь, но, как ни странно, мальчик вроде бы счастлив. Если бы на его месте был Александр, то точно повесился бы не раздумывая. Правда, и ректору с вампиром не сказать, чтобы так уж сильно с Маем повезло. Кому, как не Александру, знать, насколько не сахарный характер у его ребенка? Любого в могилу сведет и скажет, что так и было. Однако жалеть двух новоявленных зятьев желания не было.

Честно говоря, сейчас было только одно желание — получить медицинскую помощь. Рука ныла уже нестерпимо. Поэтому Александр направился в спальню, чтобы одеться, совершенно забыв, что чемодан он еще не распаковывал. Открыв дверь шкафа, изумленно вылупился на странного синеволосого субъекта, который пытался слиться с интерьером.

— Здрасьте... — выдохнуло лохматое нечто из шкафа.

— И вам не хворать, — на автомате ответил до нельзя удивленный оборотень. — Ты кто?

— Я Е...— попытался было представиться эльф, почему-то вспомнив кличку, данную ему Ратмиром.

Александр весело сверкнул глазами:

— В смысле, мое?

Лазарь сильно побледнел. Что это еще за намеки? Очередной гей на его голову? Нет уж, увольте!

— В смысле, свое! К Ратмиру я.

— А что в шкафу прячешься? — начал хмуриться оборотень. Ситуация уж больно двусмысленная вырисовывалась.

— Ну, так получилось... — неуверенно начал что-то лепетать эльф. Александр напрягся.

— Еще одного зятя я не переживу! — безапелляционно заявил он, складывая на груди руки, от чего ткань рукавов жалобно заскрипела и порвалась в нескольких местах. Ежик испуганно выдохнул, с ужасом глядя на внушительные бицепсы:

— Да вы не переживайте...

Глаза Александра заметно округлились. У эльфа начали медленно полыхать уши от осознания того, как его слова прозвучали в данном контексте.

— В смысле, переживайте... — неуклюже попытался Лазарь исправить положение, и залился краской уже по шею. — Я хотел сказать, живите... Эээ...

Александр саркастически усмехнулся, с интересом разглядывая синеволосое чудо природы, у которого явно наблюдался дефицит мозгов.

— Рад, что ты мне позволил, — хмыкнул он, разрывая неловкую тишину. — Спасибо!

Ежик окончательно стушевался:

— Ааа... Не за что? — неуверенно то ли спросил, то ли ответил он, на всякий случай отступая в глубь шкафа.

Оборотень не выдержал и громогласно заржал, запрокинув голову.

— Вот уж действительно! — немного успокоившись, припечатал он, склоняя голову на бок и выразительно хрустнув шейными позвонками. Теперь эльф заметно побледнел под цвет своей шевелюры.

— И что же ты в шкафу делаешь, прости за нескромный вопрос?

— Эээ... Я зашел к Ратмиру, чтобы выразить свои соболе...гм...то есть, поздравления в связи с...в общем...Дарено и все такое...

— В общем, в связИ, я понял, — насмешливо перебил поток бессвязной речи оборотень. Мальчик был невероятно забавен в своем смущении. — Ты собрался поздравлять моего сына из шкафа? Оригинально! Новая мода?

— Я это... — эльф снова пошел красными пятнами. — Не заперто было. Душ еще. Сидел тут, короче... Думал, это Ратмир там... А потом Дарено услышал, ну и...вот! — неуклюже закончил парень, старательно отводя глаза.

— Ясно. То есть, поздравить ректора, как ты изящно выразился, в связИ, ты желанием не горел?

— Нууу...Потом, как-нибудь...наверное... — продолжал тушеваться мальчик, все глубже и глубже зарываясь в шкаф и непроизвольно занавешиваясь одеждой. Смотрелось это комично, особенно если учесть, что белая рубашка Ратмира легла на плечи эльфенка на манер пресловутой фаты, что в сочетании с синим ежиком и красной мордой Лазаря смотрелось до крайности нелепо.

Глупому объяснению мальчишки Александр не верил. Этот остроухий явно прятался от Дарено и боялся его. Неужели, еще один любовник сына? У Мая совсем что ли мозги в член перекочевали?! Надо срочно с этим что-то делать. Нет, у Александра и самого в шестнадцать лет гормоны играли, но чтоб так, абы с кем...Ему уже двоих не хватает? Оборотень весь кипел от гнева. К сыну ему просто так не прорваться, Виктор не пустит. Да и наказывать мальчишку ему не позволит. Он уже ясно дал понять еще в особняке Доминика, что Май больше не проблема Александра, и что теперь решения касательно своего мужа принимает сам. Значит, придется разбираться с сыном при свидетелях. Что ж, тем лучше! Может тогда вампир осознает, как пагубно сказывается на юном оборотне вседозволенность?

Пока Александр размышлял и накручивал себя все сильнее, Ежик попытался тихонечко протиснуться мимо и сбежать.

— Куда?! — рявкнул оборотень, хватая эльфа за шкирку как нашкодившего котенка.

— Ну... — пропищал сжавшийся, трясущийся от страха мальчишка. — Ратмира же нет...А у меня занятия еще...И реферат на завтра...двадцать страниц А-4 двенадцатым кеглем...и...

— Ничего! — осклабился оборотень, поставив мальчишку перед собой и педантично разглаживая помявшийся от его хватки воротник рубашки. — Ты же Ратмира хотел поздравить? Вот и пошли, поздравим. И Дарено с Виктором заодно. А чего стесняться то? — заметив, как сильно задрожал эльфенок при упоминании ректора, делано удивился Александр. — Все свои, родные, близкие, — сделал ударение на последнем слове оборотень, вытаскивая пацана за руку из теперь уже своих комнат.

— Да уж, ближе некуда... — буркнул себе под нос Ежик, внезапно прекращая упираться и покорно следуя за отцом однокурсника. Как пить дать, отработки со Шведовым теперь не избежать. Знал бы наивный ушастенький, в чем заподозрил его оборотень и с чем именно собрался поздравлять Дарено, скончался бы на месте от инфаркта.

Александр же в этот момент откровенно недоумевал. Этот мальчишка на самом деле так глуп или просто прикидывается? Он то ожидал от эльфенка слезных просьб и жарких уверений, что больше не в жизнь...Не понимает что ли, что Виктор с Дарено его на фарш пустят? Так нет же, идет. Трясется, конечно, как припадочный, но идет! И что Мая на таких вот убогих прет? Ну, ладно, вампир. Исключая принадлежность к этому мерзкому виду, понять еще можно. Красив, умен, богат, да и любит мальчика вроде бы. Но Дарено? На него ж без слез не взглянешь! Так теперь еще и этот синеволосый...Внешне вроде бы терпимо, но вот с головой беда. Контраста, что ли, сыну не хватает?

Глава 18.

Александр был так разъярен поведением сына, что совершенно забыл обо всем остальном. На всех парах несясь по рекреации, он благополучно выкинул из головы и обожженную руку, nbsp;— Очевидно, Вадик бы не согласился с этой точкой зрения, — усмехнулся Виктор, ревностно прижимая к себе своего непутевого мальчишку. — Но некоторым ушастым встряски пойдут на пользу, я думаю...

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

nbsp; Глупому объяснению мальчишки Александр не верил. Этот остроухий явно прятался от Дарено и боялся его. Неужели, еще один любовник сына? У Мая совсем что ли мозги в член перекочевали?! Надо срочно с этим что-то делать. Нет, у Александра и самого в шестнадцать лет гормоны играли, но чтоб так, абы с кем...Ему уже двоих не хватает? Оборотень весь кипел от гнева. К сыну ему просто так не прорваться, Виктор не пустит. Да ии непрезентабельный внешний вид, и даже то, что понятия не имел, где находится сейчас его ребенок. Фееричная картина лохматого, взъерошенного мужика с красной мордой и маниакальным блеском в глазах привлекала много внимания. Студенты, открыв рты, провожали оборотня ошалевшими взглядами, не в силах поверить тому, что видят их глаза: практически голый субъект в коротеньком рваном халатике с чужого плеча, сверкая мускулистыми ляжками, тащит безучастного ко всему сокурсника, матерясь при этом так, что даже отъявленные дебоширы стыдливо краснеют и опускают ресницы. При этом у буксируемого эльфа на бледном лице написано смирение и покорность судьбе, хотя это не мешает его ногам время от времени бессильно подламываться. Как ни странно, психу в халате это тоже не мешает. Периодически встряхивая начинающего оседать на пол спутника, он неуклонно прокладывает себе путь к лифту, раздвигая зазевавшихся учеников, словно ледокол льдины.

Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы на пути оборотня вдруг не выросла гибкая, стройная женщина в кожаных штанах, не пожелавшая уйти с пути "ледокола".На вопрос суровой леди "Кто вы?", Александр только нечленораздельно что-то прорычал и попытался отодвинуть с дороги нахалку. Женщина, однако, была не из робкого десятка, что с успехом доказала, выставив перед собой магический щит, на который со всего маху и налетел оборотень. Теперь взгляд мужчины, заинтересованно скользнувший по неожиданному препятствию, стал более осмысленным. Потыкав пальцем в невидимую преграду и попытавшись ее обойти, мужчина понял, что пропускать его вовсе не намерены. Оглядевшись, он увидел замерших эльфов и вампиров, пристально рассматривающих его скромную персону. Тишина вокруг поражала. Только беспокойное, громкое сопение эльфа за спиной нарушало общую картину. Решив, что женщина напротив заточила его с остроухим в плотное, звуконепроницаемое магическое пространство, мужчина сильно повысил и без того не тихий голос:

— Чего надо?!

Трубный рев самца слона во время гона эхом прокатился по коридору. Невольные зрители вздрогнули и отмерли, усиленно потирая пострадавшие уши. Эльфийка также вздрогнула, но тут же отчего-то смутилась и прокричала в ответ:

— Простите! Не знала, что у вас проблемы со слухом!

Оборотень побагровел. Оскорблять волка в глухоте или отсутствии нюха все равно, что обвинять его в дряхлости и старческом маразме. Такого откровенного хамства Александр вынести не мог. Сообщив вздорной бабе все, что он думает о тощих задницах, облаченных в шкуру не ей добытой туши, он потребовал немедленно проводить его к ректору. Оборотень ожидал гневных воплей, слез и даже готовился к неведомым магическим атакам. Но эльфийка оказалась тертым орешком, проигнорировав все его злобные выкрики и спокойно поинтересовавшись:

— С какой целью вам нужен господин Дарено, и зачем тащить за собой моего студента?

— Тебя это не касается! — огрызнулся отец Мая.

— Если Лазарь в чем-то провинился, то мы могли бы решить это и без вмешательства ректора. У нас достаточно суровая система наказаний, поэтому я уверена, что могла бы разобраться во всем сама, — возразила женщина.

Александр, слегка успокоенный миролюбивым тоном эльфийки, снова начал раздражаться:

— А я уверен, что Дарено не понравится выносить сор из избы с учетом того, как он во все это вляпался.

— И как же? — не унималась настырная училка.

— Рогами! — гаркнул оборотень, а у профессора Слепцовой окончательно утвердились подозрения насчет психической вменяемости стоящего перед ней мужчины. Наученная долгими годами приручения диких драконов к тому, что лишний раз раздражать неуравновешенных животных не следует, она мягко заговорила, стараясь добавить в голос как можно больше доверительных ноток:

— Знаете, наверное, вы правы, и раз говорите, что это касается только господина ректора, вас и этого молодого человека, значит, это так и есть. Но, боюсь, Камиэль сейчас занят. Не хотели бы вы пройти в больничное крыло. Я вижу, у вас травма руки. А у нас в лазарете замечательные зелья, которые мигом вам помогут.

Про себя же эльфийка прикидывала, как можно заранее сообщить Синичкиной, чтобы готовилась к встрече с буйным пациентом. Можно, конечно, и магией приложить, но в вопросах психических расстройств Мира не специалист. Мало ли как такое вмешательство повлияет на этого больного?

— Женщина, у тебя с головой все в порядке?! — взревел Александр. — Иди сама в свой лазарет и засунь себе в задницу все зелья! Мне нужен чертов ректор!

— Я вижу, моя задница просто покоя вам не дает! — на секунду забывшись, вспыхнула оскорбленная Слепцова.

— Покоя мне не дает задница моего сына, а вовсе не твоя! — парировал оборотень, ударяя больным кулаком по невидимому щиту.

"Извращенец!" — пронеслось в голове задохнувшейся от возмущения женщины. Ситуация стремительно выходила из-под контроля. Похоже, без вмешательства ректора все же не обойтись. Нужно обязательно выяснить, что имел ввиду этот маньяк, говоря о своем сыне. Только насилия в стенах Академии им и не хватало! И так в последнее время что-то странное творится. По слухам, Дарено и новый преподаватель заключили тройственный союз с одним из студентов. Само по себе это предположение было вопиющим и не влезало ни в какие рамки. По правде говоря, эльфийка не слишком-то в это все верила, считая очередной грязной сплетней, но слухи продолжали циркулировать. А теперь еще и псих какой-то объявился, причем совершенно не понятно, как он попал на территорию Академии без ведома ректора. Охранные заклинания Дарено было невозможно нарушить. Тем не менее, факт оставался фактом. И сейчас этот "факт", почувствовав падения щита, размашистым шагом летел за обеспокоенной женщиной, волоча за собой полумертвого от страха студента. Вырывать мальчика из лап маньяка было опасно. Мало ли, на что он способен?

Остановившись у магической доски и уточнив по ней местонахождения Дарено, эльфийка быстрым шагом направилась в жилые комнаты ректора. Зачарованные от студентов двери послушно пропускали профессора на территорию преподавателей. Лазарь удивленно озирался по сторонам, продолжая скакать за оборотнем. В этом крыле Ежик никогда не был. Более того, он понятия не имел, что оно вообще существует. Нет, юноша, конечно, догадывался, что профессорам тоже надо где-то жить. Но чтоб так, спрятать целое крыло огромного здания? Для этого нужно быть невероятно сильным магом. Возможно, даже силы всех его родственников не хватит, чтобы создать подобную иллюзию. Оказывается, Академия скрывает намного больше тайн, чем юноша мог себе представить.

Из эмоционального диалога профессора и отца Ратмира молодой человек не понял ровным счетом ничего, кроме того, что Слепцова по какой-то неведомой причине не в состоянии, по мнению мужчины, назначить ему достойное наказание. Откровенно говоря, Ежик думал, что мужик просто садист. Ну да, подслушал Лазарь то, что его не касалось? И что? Он же не понял ни хрена! А даже если бы и понял, то двух недель отработок со Шведовым вполне бы хватило. Но, видимо, у оборотня на него были другие планы и это пугало. Не впервой Лазарь задумывался уже о том, чтобы слинять из Академии недоучившись. Эльф давно подозревал, что старшие маги относятся к нему почему-то предвзято. Вот сейчас и убедится! Зная отвратительный характер Дарено, можно не сомневаться, что придуманное им наказание будет ужасным. Мальчик поклялся себе, что выдержит все с честью и гордо поднятой головой.

Но уже через несколько минут уверенность в своих силах внезапно пошатнулась и уплыла вместе с сознанием в небытие, когда на настойчивый стук в комнаты ректора дверь открыл заспанный Ратмир, на обнаженном торсе которого красовались многочисленные засосы, а пижамные брюки вот-вот грозили сползти с бедер.

Оттеснив в сторону пораженно застывшую в дверях эльфийку, Александр поволок безжизненное тело любовника своего сына за шкирку и начал усиленно его трясти. "Тело" беспомощно бултыхало в воздухе конечностями и смешно клацало зубами.

— Как это понимать, сын! — проревел оборотень.

— Что?... — еще не вполне проснувшись изумленно вылупился на отца Вадик.

— Это! — тряхнув Лазаря на последок для острастки, оборотень бросил его под ноги своему отпрыску.

— Па! — возмутился Вадик, подхватывая эльфа подмышки и укладывая на диван. — Ты зачем Ежика приволок?

— Чтобы посмотреть, как ты будешь оправдываться перед мужьями за свое похабное поведение!

— Ну, перебрал вчера слегка, пару березок сгрыз да газон потоптал... Подумаешь?! — удивился Вадик. — К тому же, насколько я знаю, муж у меня один. По-крайней мере официально. Дарено просто любовник.

Позабытая всеми Слепцова охнула и зажала ладонью рот. Александр побелел от ярости.

— А этот, голубой, кто? — тыкая пальцем в бессознательного Лазаря, проорал оборотень.

— Ежик... — непонимающе вылупился на отца молодой волк.

— Я не голубой, — протестующе пропищал приходящий в себя Лазарь, среагировав на глупую кличку.

И тут из спальни вышли Дарено и Виктор, неся в руках какие-то бумаги. Все резко замолчали, поэтому голос ректора прозвучал удивительно громко:

— На вашем месте, молодой человек, я скорее бы оскорбился сравнением с всеядным млекопитающим, предпочитающим беспозвоночных и падаль, отдел мозга которого прискорбно мал, — язвительно скривился Дарено, рассматривая всю честную компанию. — Что за демонстрация? Не помню, чтобы приглашал кого-либо из вас в гости.

Виктор отложил бумаги на журнальный столик и подошел к своему мужу, приобняв его за плечи, показывая тем самым присутствующим, что, что бы ни происходило здесь, в обиду он своего мальчика не даст. Лазарь задушено всхлипнул и растекся по дивану, стараясь стать как можно более незаметным. Профессор Слепцова поспешила покинуть комнату, извинившись за вторжение. Александр предвкушающе ухмыльнулся. Кажется, намечалась очередная заварушка...

Глава 19.

Словив птицу "перепел", спал я крепко, зубами к стенке и не отсвечивал. В смысле, никого не трогал, никому не мешал и вел себя тише воды, ниже травы. Сквозь сон слышал, как влетел в спальню Дарено, чего-то поорал и был утащен Виктором в кабинет. В кабинете вопли продолжались еще минут пять, пока вдруг не стало тихо-тихо. Наверное, кто-то из них воспользовался заглушающим. Блаженно посопев и повертевшись в кровати, хотел было спокойно досыпать. А уже в следующий момент вскочил, как ошпаренный. Входную дверь в апартаменты ректора сотрясали не хилые удары. Незваный гость был настойчив и излишне шумен. Все мои попытки закопаться в одеяло с головой и игнорировать гостя пошли прахом от одного особенно громкого тычка. Я, естественно, разозлился. Скинув с себя одеяло, выполз из королевской постели и поплелся открывать, как был: в тонких пижамных штанах на голое тело и босиком. Тапочек возле кровати не стояло — ни мохнатых, ни белых, никаких. Надо срочно заводить, я же теперь жить тут буду.

То, что это комнаты ректора, я был уверен на сто процентов. У кого еще может быть такая спальня? Светлая, уютная, с огромной кроватью посредине? Наверное, именно такой она бы и была, если бы ректором не был Дарено. Из всего вышеперечисленного в наличии имелась только огромная кровать. Окна были плотно занавешены темными, тяжелыми шторами. Идеальная чистота наводила на мысль, что понятие "уют" хозяину не знакомо в принципе. Добротные, старомодные шкафы из красного дерева, такой же массивный и вычурный стол у окна, лепнина на потолке... Короче, жуть! Моя страсть к хайтеку отдала здесь концы. Никакой тебе плазмы во всю стену, ни музыкального центра с набором разномастных колонок по углам, ни легкой современной мебели и встроенных шкафов. Одна сплошная древность и антиквариат. Причем, все это богатство в идеальном состоянии. Наверное, Дарено все эти вещи сам покупал лет эдак двести назад. Простите, и я должен здесь спать? Да я пропахну нафталином и ветошью, обзаведусь благородной плесенью за ушами, высохну и превращусь в мумию наподобие Дарено. Надо срочно устроить внеплановое ЧП с выгоранием раритетов!

Но что-то я отвлекся. Незваные гости и не думали убираться прочь, планомерно выдалбливая по входной двери бодренький марш. Чертыхнувшись, протопал из спальни в гостиную и распахнул дверь так широко, как только мог. Тут же удивленно замер. Мой, так называемый, папаша тащил на буксире почти бессознательного Ежика, который при виде меня из разряда "почти бессознательных" уполз в "совершенно".

— Как это понимать, сын! — проревел раненой белугой папаня. Кинув взгляд за спину к оборотню, я удивился еще сильней, заметив в проеме бледную профессора Слепцову. А ее то этот придурочный зачем приволок?

На мой резонный вопрос, что именно понимать, оборотень потряс Лазарем, как неоспоримым аргументом. Знать бы еще, аргументом чего?

— Это! — безапелляционно заявил Александр, небрежно бросая эльфа мне под ноги. Естественно, я возмутился:

— Па! Ты зачем Ежика приволок? — пыхтя и отдуваясь, я потащил тело друга на диван. Что за варварские методы, в конце концов?!

— Чтобы посмотреть, как ты будешь оправдываться перед мужьями за свое похабное поведение! — зло выплюнул оборотень. Да, признаться, такого я не ожидал и даже растерялся как-то поначалу:

— Ну, перебрал вчера слегка, пару березок сгрыз да газон потоптал... Подумаешь?! К тому же, насколько я знаю, муж у меня один. По-крайней мере официально. Дарено просто любовник.

Слепцова испуганно ахнула и попятилась.

— А этот, голубой, кто? — продолжал бушевать Александр.

— Ежик... — или я чего-то сильно недопонимаю, или у кого-то здесь основательно съехала крыша. И скорее второе. Тут вдруг и приятель мой добавил масла в огонь, пропищав с дивана:

— Я не голубой!

Не знаю, сколько бы продолжался наш конструктивный диалог и какие еще обвинения пришлось бы мне выслушать от явно неадекватного папани, но в этот момент в гостиную из кабинета вышли Дарено и Виктор. С кислым видом обозрев гостей, ректор выдал свой вердикт, и как всегда в своей неподражаемой манере:

— На вашем месте, молодой человек, я скорее бы оскорбился сравнением с всеядным млекопитающим, предпочитающим беспозвоночных и падаль, отдел мозга которого прискорбно мал. Что за демонстрация? Не помню, чтобы приглашал кого-либо из вас в гости.

Слепцову тут же как ветром сдуло. Ежик вжался в диван. Александр уступать и не думал. Набычившись, он яростно прорычал:

— Это бордель, а не Академия, Дарено! Вот этого субъекта я нашел в шкафу своего сына, — карающим перстом указав в сторону бледного до синевы Ежика, победно возвестил оборотень.

Головы всех собравшихся синхронно повернулись в сторону указанного эльфа, а затем так же синхронно в мою. Под перекрестным взглядом стольких глаз моя слегка неодетая тушка меня смущала. Очень хотелось прикрыть засосы и укусы, которые, несмотря на мою видовую принадлежность, сходить с тела почему-то не спешили. Тем более, что в обвинениях Александра я не понимал ровным счетом ничего. Какой шкаф, где бордель?!

— Царев?! — вопрошающе изогнул бровь ректор, сверля своими темными гляделками. И что я должен ответить? К тому же, неприятно мне, когда как рентгеном сканируют. Хоть бы одеться дали, нелюди!

— Да гори все синим пламенем! — в сердцах выкрикнул я. Она и сгорела. Одежда в смысле. Причем, что характерно, пламя было именно синим, ага. Вот так вот просто вспыхнуло, обуглилось и осыпалось горсткой пепла к ногам присутствующих. Забавные у народа лица стали. Разноцветные такие, как воздушные шарики. Пунцовое Александра, зеленое Ежика и белое Дарено. Лица Виктора я не видел, потому как стоял вампир за моей спиной. Зато внезапно ощутил, как что-то в районе поясницы дрогнуло и заметно отвердело, упрямо тыкаясь в бок. Невольные зрители мужа моего, видимо, ничуть не смущали. Хотя отмер он все ж таки первым. С невозмутимым видом подошел к окну, сдернул тяжелую штору с гардины, накинул материю на плечи и под изумленные взгляды присутствующих, быстренько запахнул импровизированный плащ спереди меня. День нудиста отменяется, понял я, когда по щелчку пальцев ректора окутал белый свет, мешая рассмотреть что-либо ниже его лица. Через секунду свет померк, а Камиэль оказался прилично одет и даже застегнут на все пуговицы. Александр тоже спохватился, оборачиваясь волком. Что-то глухо ворча по-своему, по-волчьи, он ошалело плюхнулся на мохнатый зад и с укором уставился на меня. Ежику повезло меньше всех. Видимо, магией настолько хорошо, чтобы себе чего-нибудь наколдовать, эльф еще не владел. Штор больше в комнате на наблюдалось. Каких-нибудь покрывал на кресле и диванах тоже. Правда, был ковер, но как в него завернуться? Даже если и получится, то таскать на себе такую тяжесть — это ж надорваться в раз! Да и передвигаться придется прыжками. К тому же, катание по ковру в голом виде в планы Лазаря не входило, а жаль... Я бы посмотрел!

Как ни странно, но убивать меня вроде никто не спешил. Все как по команде выжидательно вдруг уставились на единственного обнаженного члена нашего маленького социума, который изо всех сил пытался прикрыться парой подушечек-думок, обнаруженных на диване. Проблема была в том, что думки были ну очень небольшие, а трясущиеся руки ушастенького открывали то, что эльф пытался прикрыть как-то совершенно неожиданно и пошло. Цвет лица Ежика посекундно менялся от всех оттенков красного до мертвенно-синюшнего, иногда выпадая из общей гаммы куда-то в зелень. Судя по телодвижениям, мой друг никак не мог решить, что стоит прикрывать в первую очередь — зад или пах. Ведь если он вот так вот распластается по дивану животом вниз, то выставит на всеобщее обозрение пятую точку, оставив весьма ценную свою часть совершенно незащищенной. Поэтому лучше всего, конечно, сесть на задницу и прикрыть ладонями кое-что еще более ценное. И расстрел Лазаря четырьмя парами внимательных глаз дело явно не улучшал. Наконец, приняв настолько гордую и неприступную позу, насколько в данной ситуации мог (а именно, закинув ногу на ногу и сложив под животом руки) Ежик слегка прокашлялся и твердо заявил:

— Оргии меня не интересуют! Ратмир, подтверди!

Он так говорит, как-будто я ему это уже не раз предлагал! Не, ну если бы и правда предлагал, я бы помнил, нет? Теперь все ожидаемо вылупились в мою сторону. А мне на ум вдруг пришло, что можно считать оргией и не относится ли то, чем мы с ректором и Виком занимались в лазарете к этой категории. Любопытство как всегда победило здравый смысл, поэтому я тут же решил уточнить:

— А оргия — это сколько?

Дарено всего перекорежило и он зашипел сквозь зубы. Виктор зарычал мне на ухо, притискивая к себе так, что дышать стало нечем. Оборотень обреченно плюхнулся на пузо, спрятал морду под лапу и жалобно заскулил. Эльф вскочил на ноги и в ужасе застыл, напрочь забыв о своей наготе.

— Нет, а что вы на меня все накинулись? Я, вообще-то, имел ввиду нас троих, — заявил я, невежливо тыкая пальцем поочередно в ректора и себя с Виком.

— Вадик, не мог бы ты в следующий раз слегка уточнять формулировки вопросов? Мне бы не хотелось нечаянно перегрызть пару глоток, — укоризненно прошептал вампир на ухо.

Зло зыркнув на меня исподлобья, ректор наколдовал Ежику какую-то одежду и выставил вон, сопроводив его словами:

— Надеюсь, молодой человек, все, что вы в этой комнате услышали и увидели так и останется в ее пределах. Уточнять надо?

— Ннет... — заикаясь, промямлил Лазарь.

— Земечательно! Александр, будь добр, проводи гостя, — с намеком широко открыв дверь, потребовал Дарено.

Глухо ворча, оборотень быстро поднялся на четыре внушительных лапы и поплелся к выходу. Ежик опасливо покосился в сторону огромного волка, пропуская его вперед, и шмыгнул следом. Дверь мягко закрылась.

Камиэль развернулся и гневно прошипел:

— Я жду объяснений!

От выражения лица ректора стало как-то не по себе, но сильные руки вампира, до сих пор прижимавшие меня к жесткому телу, давали некоторую уверенность. Которая, впрочем, тут же развеялась, стоило Виктору отступить от меня на пару шагов. Импровизированная накидка, не удерживаемая больше ничьими руками, ожидаемо сползла на пол. Возмутиться сему факту мне не дали, подхватывая на руки и таща в спальню со словами:

— Дарено, мне плевать, что ты от Вадика ждешь. У него явные пробелы в сексуальном образовании и именно этим я и собираюсь сейчас заняться. Присоединишься?

Я оторопело замер на руках у мужа. Кажется, Виктор слегка в бешенстве. И, кажется, мне все-таки удалось доиграться...

Глава 20.

Втащили меня, значится, в спальню с почестями и фанфарами. За фанфары отдувался Дарено, громко так, весело, с огоньком. Выдал не стесняясь, в спину, все что о Вике думает со скоростью пулеметной очереди и застыл в дверях, как не родной. Я, признаться, струхнул малек. Никогда еще вампира таким не видел. Хорошо хоть не скинул на постель с высоты своего роста, а бережно уложил. И то, как говорится, хлеб!

Не обращая ни малейшего внимания на ректора, Вик плотоядно облизнулся в мою сторону и в наглую накрыл собой, припечатывая к матрасу. В горле что-то резко пересохло, запершило, буквально до состояния Сахары в пыльную бурю. Непроизвольно сглотнув, я приготовился уже за дорого продать свою жизнь, ну, и пятую точку заодно. Но тут снова встрял ректор:

— Виктор, гормоны умерь! — резко бросил он. В комнате ощутимо запахло магией. От Камиэля буквально потоки шли, да такие, что, казалось, их пощупать рукой можно. — Мальчику нужна теплая пижамка с розовыми слониками, плюшевый мишка под бок и сказка на ночь, а не два здоровенных мужика с амбициями.

В порыве мысленной благодарности я даже спустил Дарено розовых слоников, но вот два здоровенных мужика? Он уверен, что точно ДВА?! Ректор, конечно, в росте вампиру моему не уступает, вот только комплекция...мдааа. Да по сравнению с Виком он выглядит, как жертва анорексии в последней стадии! Ну, может, пред-последней...

— Или помогай, или не лезь! — раздраженно зарычал Виктор, скатываясь с меня и вызывающе вылупившись на Дарено.

О! Да у нас бунт на корабле намечается. Мило! Я хоть и недолго крысой был, но сбежать все равно очень хочется. Рефлексы, мать их!

— Однако... — слегка недоуменно прошелестел ректор, ухмыляясь уголком рта. — Геройствовать вздумал?

Люди добрые, да какое ж это геройство, меня, бедного (безобиднейшее существо, между прочим!) стращать оргиями? У меня душа ранимая, трепетная. Нельзя со мной так, дефолт вам в печень, цирроз в карман!

Это я все, естественно, мысленно прокручивал. Да не дай мне Бог к себе сейчас внимание привлечь! Затаился, лежу, думаю... Дышать, признаюсь честно, опасаюсь. И чего Вик так взбеленился то? Бредовым россказням больного на голову оборотня поверил, что ли? Да мало ли какие у того тараканы в голове копошатся? Я ж ему лоботомию не делал. А зря, как выяснилось!

Виктор на провокацию не поддался. Удобно устроив голову на руке, выразительно оглядел Дарено с головы до ног. Тело было внешне расслабленно, но я каждым сантиметром кожи чувствовал внутри вампира натянутую стальную пружину, словно зверь перед прыжком.

— Велесов, смею вам напомнить, сейчас у вас занятия с пятым курсом по расписанию. Идти планируете? — голос ректора был опасно сух и безразличен.

Вампир только плечом слегка повел:

— Варнагар заменит.

Дарено выгнул бровь:

— Неужели? Ну, если б вы ему заранее сообщили...

— А я сообщил.

Переброс ничего не значащими репликами накал страстей ничуть не уменьшал. Словно каждый из них сейчас проверял, кто в нашей теплой семье вождь. Интересно, когда это Вик Варни умудрился передать о замене? Заранее планировал, или я чего-то не знаю? Похоже, подобный вопрос возник не у меня одного.

— Когда, позвольте полюбопытствовать?

— Утром еще, пока Вадик спал. А что?

Ректор очень выразительно скривился:

— Да нет, ничего... Просто хотелось бы знать, по какому поводу у вас выходной? Или вы намерены сказаться больным?

— Не хотелось бы, — хмыкнул Виктор, — да придется!

— О! — понимающе протянул Дарено. — И что за внезапный недуг?

Они еще долго, наверное, могли бы играть в двух супер-вежливых идиотов, если бы я не пошевелился на кровати. А что? Я, как-никак, живой! У меня пятка зачесалась.

Лишь на секунду глянув в мою сторону, Виктор неожиданно отбросил всю свою наигранную вежливость и раздраженно ответил:

— Магия вернулась. Теперь уже окончательно. Я с момента Слияния ее рост ощутил. И только сейчас это все закончилось. Ее слишком много. Я с трудом удерживаю.

Ректор спокойно кивнул. Видимо, он ожидал подобного. И только я один, как всегда, не в курсе! А вроде не рыжий, и не Косой...

— Лишнюю магию не обязательно переводить в сексуальную энергию, Виктор, — многозначительно заметил он.

— Предлагаешь тебя побить? — изумился вампир.

— Ну, во-первых, спарринги обычно не менее эффективны, чем секс. А во-вторых, побить меня тебе не удастся еще долго.

— Настолько уверен в своих силах? — еще сильнее напрягся Виктор.

— Нет. Настолько уверен в твоей неопытности, — Камиэль плавным, тягучим жестом сложил руки на груди.

Виктор так же плавно, медленно, потягиваясь каждой мышцей, словно перетекая, встал с кровати и подошел к ректору, зайдя за его спину. Затем поднял правую руку, бережно, едва касаясь, очертил линию лица Камиля от лба к уху, попутно заправляя выбившуюся прядь, и вкрадчиво зашептал:

— Нужно быть более осторожным, Камиэль. Считая себя всемогущим, очень легко ошибиться. Вспомните, господин ректор... Вы не учили меня, и понятия не имеете, каков стиль моей борьбы. Я мог бы вас удивить, — и неожиданно Виктор потянулся и прихватил клыками ухо Дарено. По коже тут же тонкой струйкой потекла алая ниточка, медленно скользя и скапливаясь в изгибах ушной раковины. Надо отдать ректору должное, он даже не дернулся!

— Не думаю, что ты смог бы показать мне что-то новое. В конце концов, я учил твоего брата, хоть и недолго. Даже если ты в десятки раз сильнее его, тебе все равно меня не победить.

Надо же, какая самоуверенность! Дарено что, на самом деле так силен, как пытается показать?

— Повторяю, господин ректор, я мог бы вас удивить.

— И кто же вас учил? Доминик? Он, конечно, сильный вампир, но в том то и дело, что всего-лишь вампир, — слегка пренебрежительно отозвался Дарено.

— Абигор... — Виктор скользнул языком по кровавой дорожке, а Камиэль впервые вздрогнул.

— Андрас... — еще одно касание языка.

— Небирос... — я, как завороженный, смотрел как с каждым именем каменеет лицо Дарено, как неистово начинает биться на виске жилка, а обострившееся обоняние доносит сладкий запах страха.

— Саргатанас... — закончил вампир, прослеживая по линии шеи эльфа тяжелую, рубиново-алую каплю крови. Все словно замерло вокруг. Распахнутыми от ужаса и восхищения глазами, я видел, как медленно копится еще одна кровавая капля на мочке уха Камиэля, как словно нехотя срывается она вниз и падает. Не видел я только, когда и как Виктор успел отстранится от шеи ректора. И как поймал эту каплю на лету на указательный палец, стоя уже напротив Дарено. Даже глаза оборотня не смогли уловить ни одного лишнего движения в этой картине. Все было так, как бывает в фильмах. Первый кадр — вампир за спиной эльфа, слизывает кровь с его шеи. Второй — он уже лицом к лицу. А промежуточных нет, словно вырезали.

Вик пристально посмотрел на красную каплю, распластавшуюся по его пальцу, затем перевел взгляд на Камиля, и уже не разрывая зрительный контакт, слизал кровь одним широким движением языка по подушечке.

— Демоны... — потрясенно выдохнул Камиэль. Время, до этого момента замершее, вдруг понеслось вскачь вместе с бешеным пульсом эльфа, стук которого я слышал, находясь в другом конце спальни. — Но как?!

Виктор вдруг растерял все свое возбуждение. От этого он не стал ни на йоту менее опасным. Магия продолжала бурлить в нем, щекоча мои нервы. Только вот тело вампира застыло и голос стал безличным и пустым:

— Мы с Варнагаром не истинно рожденные. Мы были обращены в зрелом возрасте. Человек, проводивший обряд, увлекался вызовом демонов. А тот, кто дал нам свою кровь, был такой же невольной жертвой, как и мы с братом. Он сгорел на алтаре, не успев до конца нас осушить. Я до сих пор не знаю свое настоящее имя в посмертии. Теперь уже никогда не узнаю. Вызванный демон, Саргатанас, не стал отнимать у нас жизнь. По каким-то причинам он убил человека, вызвавшего его. А нам с братом передал часть своей крови и начал учить. В нас течет кровь высшего вампира, высшего демона, и все еще есть небольшая часть человеческой.

— Селена... — прохрипел Камиэль, впиваясь в плечо Виктора мертвой хваткой.

— Да... — Вик покаянно опустил голову, не пытаясь вырваться из захвата. — Мы не знали о том, что в ней течет кровь богов. Когда ты рассказал об Универсалах, все встало на свои места. Если бы она была простой эльфийкой, вампирская кровь победила бы. Тогда родился бы новый вампир, а мать осталась жива. Она же была потомком богов. Ее кровь до последнего боролась с кровью демона. Остальное ты знаешь. Селена умерла, мой племянник прожил не намного дольше. Теперь их нет ни в одном из Миров.

— Словно и не было никогда... — потерянно прошептал Камиль, слегка пошатнувшись. Виктор бережно подхватил его, донес до постели, уложил рядом со мной. Тело эльфа сотрясалось от дрожи, горло то и дело перехватывали спазмы, но глаза были сухими и безжизненными. Сам до конца не осознавая своих действий, я щелкнул пальцами так, как недавно это делал Камиэль, растворив на нем всю одежду. Я просто знал, что сейчас мы с Виком должны быть как можно ближе к нему, потому что нашему третьему плохо, очень плохо. Виктор уже прижимался к эльфу с другого бока, отчаянно шепча:

— Прости...Прости...

И только когда тело, плотно зажатое между нами, перестало дрожать, больные темные глаза закрылись, а дыхание выровнялось, я осмелился тихо прошептать:

— Кто такая Селена, Вик?

— Она была моей младшей сестрой... — дыхание Камиэля не сбилось, глаза не открылись, но голос... Боже! Какой же мертвый у него в тот момент был голос! Из-под длинных ресниц выкатилась единственная слеза, прочертила влажную дорожку по щеке эльфа и упала на платину волос, тут же впитавшись.

"Она была единственной, кто по-настоящему меня любил...".

Камиэль не сказал это вслух, но мысль была такой отчаянной, пронизанной насквозь невыразимой тоской, болью. Она словно бы сама всплыла в наших с Виктором сознаниях. Мы оба не подали вида. Только теснее прижали к себе эльфа, пытаясь вернуть хоть частичку того тепла, которое было у него отнято.

Виктор задумчиво гладил нашего третьего. Да, теперь нашего! Он уже не лишняя деталь в механизме. Он — та самая шестеренка, вокруг которой нам двоим отныне суждено крутиться. Не потому, что жалость давит, хоть вой. Просто тот, кому в жизни досталось слишком мало любви, не в силах ее отдать. Должен быть кто-то, кто научит его доверять, кто сможет на примере показать, что значит "оnbsp;— Прости...Прости... nbsp;

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&из себя своей педантичностью, откровенно бесить необдуманными словами и nbsp; О! Да у нас бунт на корабле намечается. Мило! Я хоть и недолго крысой был, но сбежать все равно очень хочется. Рефлексы, мать их!

фирменным жестом — вздернутой левой бровью... Наша задача не изменить его. Мы всего-лишь должны его заставить поверить нам. Мыnbsp;— И кто же вас учил? Доминик? Он, конечно, сильный вампир, но в том то и дело, что всего-лишь вампир, — слегка пренебрежительно отозвался Дарено.

сами должны поверить в НАС.

Глава 21.

Могу с гордостью заявить, что я в нас верил всей душой! Три с половиной минnbsp;— Чтобы посмотреть, как ты будешь оправдываться перед мужьями за свое похабное поведение!

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

nbsp; Но что-то я отвлекся. Незваные гости и не думали убираться прочь, планомерно выдалбливая по входной двери бодренький марш. Чертыхнувшись, протопал из спальни в гостиную и распахнул дверь так широко, как только мог. Тут же удивленно замер. Мой, так называемый, папаша тащил на буксире почти бессознательного Ежика, которуты верил, а на четвертую привычная уже жизнь решила напомнить о себе очередной подлянкой. Первой ласточкой стали зазвеневшие стекла и люстра, теряющая подвески. Камиэль в моих руках ощутимо напрягся и затаился. Непонимающе вскинув голову и посмотрев на своего дражайшего супруга, я пришел в тихий ужас. Глаза Виктора стали одной сплошной чернотой, лицо застыло гротескной маской, только на виске бешено билась жилка, да испарина на лбу выступила. Что происходит то?

И в этот момент дверцы книжного шкафа вдруг ни с того, ни с сего открылись, и книги посыпали на пол, загадочно шелестя страницами. Я оторопело сел в кровати и наблюдал за импровизированным снегопадом, не понимая ровным счетом ничего. Обернувшись к Виктору за разъяснениями сего необычайного феномена, пораженно застыл, пропищав пару гласных в знак протеста увиденному. Камиэль оседлал бедра Виктора, изо всех сил прижимая того к кровати и удерживая его руки над головой. Вик пытался кусаться, явно не соображая, что делает. Честно говоря, я растерялся. Надо было, конечно, помочь Дарено, нnbsp;о состояние моего супруга внушало опасение за сохранность конечностей в случае вмешательства, поэтому я тупо сидел и пялился на то, как ректор пытается совладать с взбесившимся вампиром и... проигрывает! Мама дорогая!

Одним неуловимым движением Вик исхитрился вывернуться и подмять под себя ректора, впиваясь клыками в ключицу эльфа. Послышался неприятный треск. Дарено закричал, зарывая ногти в спину вампира, оставляя на коже кровавые борозды. Я с перепугу шарахнулся с кровати и здорово пришиб пятую точку. Тут же вскочив на ноги, кинулся к вцепившейся парочке, пытаясь призвать магию. Дарено заорал:

— Царев, не смей пользоваться магией!

— А чем тогда прикажешь? Стулом по башке огреть?! — в ответ истошно завопил я, навалившись на супруга сверху и пытаясь разжать его хватку на руках Дарено.

— Что ты делаешь, идиот?! — с ужасом вытаращившись на меня поверх плеча Вика закричал Дарено. — Уходи, мать твою, отсюда на фиг!

— Я, между прочим, жизнь твою пытаюсь спасти, придурок!

— Да не убьет он меня. Изнасилует и успокоится.

Я в полной прострации уставился на невозмутимое лицо ректора:

— Изна... Чего?!

Дарено выразительно на меня посмотрел, но тут же скривился от боли, когда Виктор рывком вставил колено между его ног и грубо раздвинул их.

— Виктор! — завопил я, молотя по спине вампира кулаками. — Фу! Гадость-гадость! Плюнь, кому сказал!

Каждое мое следующее слово сопровождалось все более мрачным взглядом Дарено, из-за которого я окончательно растерял все свое красноречие и неуверенно стукнув ладонью Виктору по макушке, расстроенно завершил:

— Ату?

По глазам ректора понял, что сейчас мне в глаз плюнут отборной порцией яда и помру я в страшных муках, поэтому поспешил исправится:

— Прости, это, кажется, из другой оперы.

Камиэль привычно поднял бровь, умудряясь и в таком незавидном положении смотреть на меня, как на имбецила.

Я независимо вздернул подбородок, отказываясь принимать это на свой счет.

— Царев, что ты стоишь? — злобно зашипел Дарено, пытаясь свести ноги хоть немного. — Тащи смазку!

Я в очередной раз не эстетично шмякнул челюстью об пол.

— А заклинание?

— Нельзя сейчас! Тащи, говорю!

— Да где ж я ее возьму? В столовую за маслицем сгонять или в лазарет за вазелином?

Пока мы пререкались, Виктор уже умудрился втиснуться между ног Камиэля, от чего ректор яростно зашипел:

— Убью!

Я тут же вскочил с Вика.

— Все, понял, не дурак! — и понесся в ванную. Найдя там какой-то крем, ворвался обратно в спальню и застыл у кровати с тюбиком в руках.

— Принес...

— Мажь!

— Яааа?!!!

— Вадик, я несколько занят! — заорал эльф, когда вампир приподнял его бедра кверху.

— А... Ну, да, конечно... — пробормотал я, краснея до кончиков волос. Решительно стиснув зубы, я подошел к кровати и улегся сбоку, пытаясь просунуть ладонь с выдавленным на нее кремом между мужчинами. С третьей попытки мне это удалось и я как-то сразу умудрился схватить Виктора за член, с перепугу сильно его сжав, отчего крем просочился сквозь пальцы и размазался по чем попало.

— Все! — победно провозгласил я, пытаясь вытащить руку.

— Все?!!! — Дарено аж дар речи потерял и только глазами хлопал.

— Нет?... Ааа... Ну, в смысле, это... Пальцем?

— Одним? — эльф уже конкретно прифигел.

Я растерялся. А потом мне вдруг пришла в голову идея. Покрепче ухватив член супруга, я начал осторожно двигать рукой. Может, все обойдется и он кончит вот так? Со стороны все это, наверное, смотрелось дико. Двое мужчин тесно переплетены в объятиях и какой-то малолетка рядом, просунув руку между ними, чего-то там шарит. Но смотреть было, слава Богу, некому.

— Царев, я ценю твою самоотверженность, но ему сейчас нужен полноценный сексуальный контакт. Ты руку в кровь быстрей сотрешь, чем он кончит. Мажь, сказал, если не хочешь оказаться на моем месте!

Я горестно вздохнул. Оказаться на месте ректора не хотелось совершенно. Кое как умудрившись выдавить еще крема на свободную руку, просунул ее под Камиэля, не отпуская из второй руки орган моего мужа. Как я так умудрился раскорячиться, и сам не пойму. Но самое поганое было даже и не во всей этой ситуации, а в том, что когда я таки исхитрился аккуратно протолкнуть в Камиля один палец, я почувствовал, что начинаю возбуждаться. Внутри Дарено было очень горячо и очень тесно. Я, как мог, пытался немного облегчить положение, но время было не на нашей с ректором стороне. В какой-то момент вампир оторвался от шеи эльфа, видно, насытившись кровью, и начал предпринимать более активные действия, для начала отпихнув мою руку. Я откатился в сторону.

Один болезненный стон спустя Виктор уже был в Камиэле. Словно завороженный, я смотрел, как высоко приподнимает бедра Вик, как сильно врывается в распростертое под ним тело, как закусывает нижнюю губу Дарено, пытаясь сдержать то ли крик, то ли стон. Темные волосы хлещут по белой коже. Спина блестит от пота и мускулы становятся еще рельефнее. Один толчок, и я вижу, как тела сдвигаются кверху. Всего на чуть-чуть, но они все же движутся и я представляю, какой силы должны быть толчки, чтобы было так. Насколько глубоко надо войти? В этом странном сексе слишком много боли, чтобы он был добровольным, но и слишком мало сопротивления, чтобы он стал насилием. И на все это постепенно начинает накладываться магический фон. Сначала как легкий зуд под кожей. Я чувствую, как он ширится, крепнет. Капельки магии собираются в ручейки, ручейки скапливаются в потоки и вот уже бешено клокочет и пенится, накатывает волнами в такт движениям — от Виктора к Камиэлю.

В какой-то момент магия внутри меня также начинает бурлить и рваться к ним, словно чувствует, что там ей самое место. Это почти больно. Я сам уже ничего не соображаю, когда подхожу к ним, выдавливаю на руку остатки крема, быстро готовлю Виктора, и поймав взгляд Камиэля, медленно вхожу в супруга. Виктор утробно рычит и резко подается назад, так сильно, что мне приходится ухватиться за его бедра, чтобы не слететь с кровати. И когда он делает обратный выпад, удаляясь от меня, я не могу его отпустить и следую за ним, отчаянно давя коленями матрас.

С магией происходит нечто странное. Я чувствую, как электрическим током пробегается она под кожей от кончиков ног к сердцу, отчего все волоски на теле встают дыбом. Она застывает во мне сладким предвкушением вместе с биением сердца и ждет, когда навстречу ей полетит еще один мощный поток. Она подается навстречу, как-будто цепляет эту знакомую, родную, совсем сою магию и снова тащит ее сквозь тело, только уже в обратном направлении. Раз за разом. И я почему-то уверен, что и Камиль ощущает нечто подобное.

Это нарастает, бурлит в груди, выплескивается на поверхность жалобными стонами и яростным рычанием, до тех пор, пока, наконец, не взрывается, окатывая такой эйфорией, что трудно себе представить.

А потом мы лежим на кровати, уставшие, потные, на сбившихся сырых простынях и не в состоянии даже глаз открыть. А тот, кто и заварил на сей раз всю эту кашу, спит глубоким, спокойным, "мертвым" сном. Что поделать? Вампиры восстанавливаются во сне, и проснувшись, Виктор снова будет себя замечательно чувствовать, в отличие от нас с Дарено. Я, хоть и оборотень, но с какой-то совершенно извращенной регенерацией. Шрамы, засосы, укусы полученные в процессе секса заживают у меня также, как и у обычных людей. Надо бы спросить у Дарено, почему так? Завтра спрошу...

Глава 22.

Следующий день стал для меня по-настоящему первым учебным, что, как водится,принесло новые заботы и проблемы. Пока мой муж бессовестно продолжал изображать из себя труп, проснувшийся ректор развил бурную деятельность, распихав и меня за кампанию.

К тому моменту, как я умудрился продрать глаза, Дарено уже был вымыт, чисто выбрит и одет. Потрясающее, надо сказать, зрелище. Красивейшая белоснежная мантия с серебристой вышивкой, белые сапоги с тупыми носами, платиновые волосы, струящиеся по спине и... очередная кислая мина. Мдаа, вот так и становятся заиками! Хотя, я уже почти привык. Больше того, улыбающийся с утра пораньше ректор — это не к добру.

На предложение потереть спинку, Камиэль предсказуемо отреагировал отрицательно, тут же отрастив магией внушительные когти и как бы случайно проткнув ими увесистую стопку бумаг, которую на тот момент держал в руках. Покосившись на новоявленного Фреди Крюгера, решил не искушать судьбу и помыться своими силами. Пусть не так весело, зато и лишних дырок на спине не появится.

Чего я совершенно не ожидал, так это того, что Дарено меня дождется, чтобы сопроводить в столовую. Мотивировал он это тем, что один до первого этажа я не дойду, ухитрившись влезть в неприятности сразу за порогом его комнат. Ха, можно подумать, что на его жилплощади беды всегда обходили меня десятой дорогой! Но на тот момент пререкаться было себе дороже, потому что при мыслях о еде я начинал буквально захлебываться слюной и мог запросто подавиться. А еще было забавно наблюдать выражение лица Камиля, когда я, не сказав ни слова против, молча оделся и вылетел из комнат вперед него, уже планируя свое меню. Шутка ли сказать, за последние пару дней я питался исключительно водкой, гадостным антипохмельным зельем, которое, впрочем, так и не прижилось, и святым духом. Поэтому мне казалось, что я готов как минимум коня съесть. Шустро перебирая ногами и игнорируя заинтересованные взгляды встречных студентов, усмехнулся про себя. Пожалуй, не стоит озвучивать свои аппетиты перед раздаточным столом, иначе придется давиться. Интересно, есть хоть что-нибудь съедобное, что этот стол не может предоставить по требованию? Вот сейчас и проверим.

Влетев в столовую и обозрев внушительную очередь за едой, решил действовать нагло, беззастенчиво ссылаясь на злого и голодного Дарено. Схватил поднос и усиленно заработал локтями, не обращая внимания на воцарившуюся вдруг в столовой тишину:

— Господа хорошие, соблюдайте субординацию! Дайте ректору чего-нибудь наложить.

Оторопелые студенты моему триумфальному шествию не мешали, резво отпрыгивая с дороги, так что уже через минуту я, задумчиво шваркнув о раздаточный стол подносом, грозно потребовал:

— Икры мне! Осетровой, — и уже хотел было продолжить, внеся в список две чашки кофе, сливочное масло и батон белого хлеба, как вдруг почувствовал чей-то обжигающий взгляд в спину и осекся. Обернувшись, увидел, что Дарено сверлит меня ненавидящим взглядом, предрекающим скорую смерть от его рук в самом ближайшем будущем. Ректор сидел за дальним столиком у окна в одиночестве, а перед ним уже красовалась чашка с каким-то горячим темным пойлом, от которого подымался дымок, и небольшая тарелочка с тостами.

От своего идиотизма внутри неприятно запекло. Я что на самом деле рассчитывал, что Камиль в очередь встанет? Ха-ха...

Растерянно развернувшись к столу и безучастно смотря на поднос с внушительной вазочкой красной икры, я почувствовал, как черная обида грызет нервы. Вот сволочь, Дарено! Мог бы и за свой чудо-стол пригласить сразу, а не давать позорится на всю Академию.

В этот момент стоящий позади меня парень неделикатно ткнул меня локтем в бок:

— Чего застыл, ректор? Двигайся давай!

— Угу... — удрученно буркнул я. — Мне, вообще то, молоко за вредность полагается.

А так как поднос все еще находился на столе, то стакан молока на нем тут же и материализовался. Схватив то, что заказал, я развернулся и направился было за стол к Камилю, но, натолкнувшись на полный отвращения взгляд, решил больше не выпендриваться и занял один из свободных столиков.

Уныло созерцая стакан молока и плошку икры, решал, что выбрать. О том, чтобы съесть все это вместе, и речи быть не могло, иначе дружба с унитазом грозила стать долгой и плодотворной.

Именно в этот момент ко мне и подсел Ежик.

— Привет! — несколько напряженно поздоровалось синеволосое чудо, с сомнением поглядывая на мою еду. Я с завистью покосился на его омлет с ветчиной. Сейчас я бы обменял на эту еду какую-нибудь не слишком важную часть тела. Казалось, Лазарь понял мой тоскливый взгляд, придвигая свою тарелку ближе ко мне.

— Ешь, я не хочу. Что-то у меня вид ректора начисто аппетит отбил.

— Мне бы твои проблемы! — в раз повеселев ответил я, накидываясь на омлет.

Какое то время Ежик молчал, наблюдая за тем, как жадно я ем. Затем, наконец, не выдержал:

— Ратмир, я так понял, что это правда? — придвигаясь ко мне ближе тихо спросил эльф.

— Что именно? — сделал я большие глазки.

— Ну...— шепотом, пугливо озираясь по сторонам. — Ты и профессор Велесов... — еще тише в самое ухо. — И ректор...

Слово "ректор" было выдохнуто с таким невыразимым трепетом, словно Дарено — это не просто жуть, а жуть в кубе.

Также доверительно понизив голос, пожаловался на ухо другу:

— Здесь имело место принуждение.

— Я так и знал! — тут же завопил мой правдолюбивый друг. — Надо срочно что-то делать! Будем жаловаться вышестоящему начальству, — уверенно закончил он свою пламенную речь.

Я только тоскливо отмахнулся, тщательно следя, чтоб в глазах отражалась вселенская скорбь:

— Богу, что ли? Не поверишь, каждый день петиции слезные по пол страницы пишу и отсылаю. Не доходят, наверное...

Лазарь даже не улыбнулся. Только насупился еще больше и продолжал шептать мне на ухо:

— Можно попробовать собрать Совет Старейшин. К их мнению он должен прислушаться!

— Какой Совет? — удивился я. — Он же сам старее всех старейшин, Кощей!

— В смысле? — не понял эльф.

— В смысле бессмертный, — хмыкнул я. — Ну, знаешь, я где-то читал, что смерть его в яйце, яйцо в ларце, ларец в утке... Утку, как не старался, не нашел. Яйца целых два, но какое из них выбрать, ума не приложу.

Видя совершенно офонарелое лицо Лазаря даже настроение как то сразу улучшилось.

— Эй, да ладно тебе! — хлопнув друга по коленке, я сморщил забавную рожицу. — Все не так страшно, как тебе кажется. У меня зато теперь комнаты знаешь какие? Не комнаты, а особо ценный антиквариат! И самая большая ценность — пылкий доисторический ящер в постели королевского размера.

— Как тебя угораздило то? — эльф все еще был расстроен и на мои шутки не реагировал.

— Да я и сам не понял, — дожевывая ветчину, веселился я. — Жил себе с Виктором душа в душу аж целых две недели, поженились вот недавно. Потом он меня в Академию отправил ума-разума набираться. А тут этот, разлучник! Прижал меня к стенке и как давай разлучать. Я ему говорю: "Отпустите, — мол, — дяденька! Я не такой! У меня и муж есть. Он из вас всю кровушку высосет". А Дарено пофиг! Пришлось Виктору срочно сюда на работу устраиваться. Только толку то? Этот змей, представляешь, и его соблазнил! — закончил я, возмущенно хлопнув кулаком по столу.

Посидев пару минут, Ежик задумчиво выдал:

— Даа... Делаа! Тут, между прочим, из-за вас вся Академия на ушах стоит. Тотализатор вон уже устраивают — кто, когда, кого и как.

— Да ты что?! — наигранно всплеснул я руками. В принципе, так я и думал, что эта новость основательно так улей разворошит. — Ну, и?

— Да я толком и не знаю ничего. Так, краем уха слышал. Вроде, Деррик воду мутить начал.

— А, мышь эта белая подопытная? Выписали из лазарета, что ли?

— Угу... Ладно, пошли на пары. К Дарено на лекцию опаздывать нельзя. Сам знаешь, какой он.

У меня глазки на лоб полезли. Не знал, что ректор сам преподает.

— Что он ведет то? — не удержался и спросил я, вставая.

— Ну ты даешь! — удивленно присвистнул эльф. — Живешь с ним, как никак, а таких вещей не знаешь. "Демонология" у нас сейчас.

Теперь понятно, чего это так Дарено переполошился при упоминании Виктором демонов. Он то о них все от "А" до "Я" знать должен. Интересненько...

Уже уходя из столовой, обернулся в поисках Камиэля, но того уже и след простыл. Папани моего ненормального тоже на завтраке не было, как, впрочем,и Доминика с Варни. Куда это все запропастились то? Вик бессовестно дрыхнет, сладкая парочка шатается где-то, а папашку я и сам видеть желанием не горю. Но это же не значит, что я единолично должен со злющим ректором разбираться? Он же меня заклюет, птеродактиль этакий!

Ааа, была не была! "Демонология" значит?

Глава 23.

Аудитория, в которой должны были скоро начаться лекции по "Демонологии", находилась на первом этаже, так что мы с Ежиком довольно быстро туда дошли. Класс был просторным и светлым. Справа и чуть спереди от преподавательской кафедры располагался большой пятачок свободного пространства. Пол в этом месте был весь исчерчен странными символами, обведенными по краю широкой темной полосой, образовывавшей в итоге правильный круг. Прочитать и понять что-либо из написанного я не мог. Но смотрелось это все равно красиво.

На приличном расстоянии от круга, к потолку поднимались ровные ряды длинных парт. Короче говоря, обстановка аудитории была вполне обычной, если не считать этого самого странного круга и огромной, во всю стену, доски. Честно говоря, таких больших досок видеть мне еще не приходилось. Антрацитово-черная матовая поверхность была идеально чистой. Мела или маркера нигде не наблюдалось. Губки или тряпки тоже. Ума не приложу, чем в таком случае на этой доске писать. Да и как дотягиваться до поверхности, которая значительно выше среднего роста студентов и преподавателей? Я уже не говорю о верхнем крае, который вообще терялся где-то около потолка, а потолки были ой какими высокими. На мой взгляд все это несколько бессмысленно.

Мы с Лазарем в аудиторию пришли одними из первых. В классе на тот момент находилось всего несколько студентов. С краю первого ряда ближе к двери сидели две каких-то девушки и что-то увлеченно писали. Еще одна девушка яростно отчитывала поникшего эльфа, стоя в проходе около самой дальней парты. Русоволосый парень с пронзительными и очень светлыми глазами виновато ежился от резкого голоса сокурсницы, нервно теребя ручку. Никого из них по именам я не знал. На первом и последнем до сегодняшнего дня занятии, на котором я все-таки умудрился каким-то образом присутствовать, я не обратил на других студентов никакого внимания. Слишком занят был своими мыслями, а потом с Дерриком поцапался. Не до того, короче, было.

Ежик предложил сесть с ним, указав на первую парту:

— Если хочешь, садись со мной. Я один сижу вон там, возле окна. Правда, на этом же ряду сидит Деррик. Но, думаю, он не станет тебя доставать в присутствии Дарено.

— Ты всегда один сидишь? — поинтересовался я, плюхаясь справа от эльфа, прямо перед загадочным кругом.

— В основном, — отчего-то смутившись, ответил Лазарь.

— Почему? — развернулся к другу я. Ежик, конечно, не самый общительный из эльфов, но и замкнутым мрачным типом я бы его не назвал.

Ответить Лазарь не успел. По нервному взгляду, брошенному мне за спину, я понял, что к нашей беседе кто-то прислушивается. Обернувшись, увидел Деррика. Этот мелкий гаденыш присел на соседнюю парту, вытянув длинные ноги. Ублюдок выглядел крайне довольным жизнью и явно рисовался.

— Потому что некоторые не умеют находить себе друзей, а если находят, то только таких, как ты! — высокомерно вздернув подбородок, сказал вампир.

Я усмехнулся, смеривая зарвавшегося клыкастого заинтересованным взглядом с головы до ног. Вампир напрягся, но лицо его оставалось при этом абсолютно бесстрастно.

— И чем же я тебе не угодил? — поинтересовался я, вставая и присаживаясь на верхнюю парту, копируя расслабленную позу белобрысого.

Вампиру это не понравилось,но он заставил себя не реагировать на мою внезапную близость. Вызывающе уставившись мне в глаза, он злобно зашипел:

— Мало того, что ты извращенец, ты еще и подстилкой оказался. Не представляю, что в тебе нашли ректор и профессор Велесов.

Я расплылся в похабной улыбочке:

— Завидуешь? — и так близко придвинулся к вампиру, что буквально выдохнул это ему в ухо.

Деррик резко отдернулся и заорал:

— Ты просто шлюха! Я, в отличие от ректора, такими как ты не интересуюсь!

— Какими "такими"? — решил на всякий случай уточнить.

— Кто всем дает! — продолжал вопить упырь.

Ну, все! Я и так достаточно терпел. Пора поставить этого придурка на место.

— Знаешь, Даррик... — доверительно склоняясь к вампиру, снова вкрадчиво зашептал я, практически касаясь его щеки губами. — "Даю", как ты выразился, я далеко не всем. Но ты в число тех, кому я "даю" не войдешь никогда. Так что не вздумай мной интересоваться. Потому что единственное, что я могу тебе "дать" — это еще одно проклятие. А если будешь очень настаивать, то и не одно.

— Тварь! — закричал вампир, яростно потирая щеку рукой. — Нравится с преподами спать? Только такой педрила как ты может пытаться выслужиться жопой!

Я понял, что разговорами здесь не поможешь. И только собирался в очередной раз проклять белого гаденыша как-нибудь позаковырестее, как из-за преподавательской кафедры неожиданно загромыхал Дарено. Он был сильно взбешен. Не представляю, как долго он к тому моменту находился в аудитории, но, зная его острый слух, не приходилось сомневаться, что Камиль был в курсе по-крайней мере части нашего с Дерриком диалога.

— Господин Сандер, после занятий загон Виверна и профессор Шведов будут в вашем полном распоряжении.

— Но, профессор, я еще не до конца оправился... — испуганно заблеял Деррик, вытаращив глаза.

Дарено только злобно усмехнулся:

— Уверен, физический труд поспособствует вашему скорейшему выздоровлению. Не так ли, Деррик?

— Да, профессор, — удрученно отрапортовал белобрысый, яростно сверкнув глазами.

Только сейчас я заметил, что в классе к тому моменту собрались все студенты. Судя по всему, урок уже начался. Вот только мы с вампиром так увлеклись взаимными оскорблениями, что ничего вокруг не замечали.

Сокурсники смотрели на нас во все глаза. Некоторые откровенно посмеивались. Некоторые косились с опаской. Все были взбудоражены и настроены обсудить произошедшее. Только ректор решил это безобразие прекратить, рявкнув на всю аудиторию:

— Сели все! Закрыли рты, открыли конспекты. Еще одно слово, и вы составите кампанию господину Сандеру. Загонов хватит на всех, — все тут же поспешили занять свои места.

— Признаться, я искренне удивлен, что вы умудрились без потерь дожить до конца первого курса. Для вашего же блага надеюсь, что теорию вы усвоили. Потому что оставшиеся до начала каникул занятия будут проходить несколько в ином формате, чем обычно. Если вы соизволили обратить внимание, теперь лекции будут сдвоенными. Это означает, что первая как и прежде посвящена теории, а вот на второй вас ожидают практические занятия. Сегодня первое из них. На практике некоторые студенты, фамилии которых я назову, попробуют впервые вызвать низших демонов. В связи с высокой опасностью для жизни и здоровья, практические занятия на дом задаваться не будут. Если кто-то из вас настолько глуп, чтобы самостоятельно попытаться вызвать демона, обещаю похоронить с почестями, если будет что.

В аудитории было невероятно тихо. Только глубокий, сильный, хорошо поставленный голос Камиэля разрывал эту тишину короткими, рублеными фразами. Однако последняя реплика Дарено заставила многих из студентов зябко поежиться или судорожно вздохнуть. А я улыбнулся, вдруг представив, как ректор с трагическим лицом стоя над могилой какого-нибудь несчастного толкает речь о том, к чему приводит идиотизм и природная тупость. Из раздумий меня вывел все тот же красивый голос с отборной порцией яда:

— Господин Царев, я вас развлекаю? Или, может быть, забавляет вероятность, что вашему мужу придется собирать ваши же останки по кускам? Нет? Тогда извольте внимательно слушать! Вы пропустили всю теорию, предпочтя заниматься устройством личной жизни. Надеюсь, из-за этого она не станет в разы короче.

Вот ведь гад! Я, конечно, не ожидал, что он меня прилюдно облизывать будет, но и так откровенно издеваться тоже нельзя. Обидно, блин! Я б ему ответил, не постеснялся, но как то не хотелось и дальше позориться. Зная Дарено, мне его не переспорить. Яда не хватит. Вот только это не означает, что я пай-мальчик. Совсем не означает! Демон меня, значит, на ленточки порвет без вмешательства ректора, да? А вот посмотрим! В конце-концов, Виктора же не порвал. Вот только узнаю как, и вызову! И Дарено продемонстрирую, чтоб шипеть перестал.

Пока я раздраженно обдумывал план дальнейших действий, Камиэль продолжал говорить как ни в чем не бывало, больше не обращая на меня внимания:

— Тема лекции сегодня "Никола Реми". Классик французской демонологии Никола Реми родился в Шарме в 1530 году. Происходил из семьи адвокатов: его отец, Жерар Реми, был профосом в Шарме, а дядя — наместником в Вогезах. Вполне естественно, что юный Реми последовал семейной традиции, начав изучать право в университете в Тулузе, где преподавал Боден. С 1563 года работал в Париже, покинул его в 1570 году, чтобы занять пост наместника в Вогезах в связи с отставкой его дяди...

Дарено долго и увлеченно говорил еще что-то, но я, признаться, не слушал. Обилие незнакомых слов и имен поражало, поэтому мой интерес к лекции быстро угас. Зато учебник демонологии показался вдруг страшно привлекательным. В основном потому, что я искал способ вызвать демона. Однако, кроме постоянных ссылок на две таинственные книги "Grimorium Verum" и "Grand Grimoire", в которых якобы содержались необходимые мне сведения, ничто не указывало на то, как этих самых демонов нужно вызывать. Пожалуй, стоит наведаться в комнаты Дарено. Потому что не уверен, что такие книги будут в библиотеке с общим доступом. А вот у ректора точно должны быть. По-крайней мере в его шкафу в спальне я видел много старых на вид изданий и даже рукописные тексты.

Стоит, пожалуй, и Деррику какую-нибудь подлянку придумать. Но первым делом демоны. В конце концов с Сандером мне детей не крестить, а вот с Камиэлем жить и жить. Надо доказать Его Мерзейшеству, что зря он меня недооценивает. Не он ли сам недавно говорил, что я — один из самых сильных магов современности? А то "останки собирать"... Ага, чичаз прям!

Глава 24.

Практическое занятие оказалось ненамного интереснее лекции. Дарено по очереди вызывал в круг по одному студенту, которые чертили в воздухе какие-то светящиеся символы, опускали их поверх закорючек в круге, шептали что-то на латинском, прокалывали пальцы иголкой и капали на пол кровью. Я внимательно следил за процессом. Вот только ни один демон так и не появился.

Дарено шипел, обзывая нас бестолочами. Время от времени поправляя символы очередного студента, он пытался объяснить их ошибки, но ничего так и не произошло. Даже самый замухрышистый из демонов вызван не был. Я откровенно расстроился. Очень уж хотелось на бесов посмотреть воочию. Поэтому сразу после конца занятия я отправил Ежика на следующую лекцию, прикрывшись срочными делами, а сам пошел в комнаты Камиэля.

Там никого не было. Видимо, Виктор проснулся и тоже ушел на пары. Отлично! Значит мешать никто не будет.

Заперев комнату как всегда, силой воли, я нырнул в спальню и начал дотошно перерывать книги. В первую очередь смотрел рукописные или очень старые. И оказался прав. "Grand Grimoire" нашлась быстро. Это была достаточно толстая и даже на вид древняя книга в черной обложке с выцветшим от времени золотым тиснением на переплете и звездой Давида на форзаце.

Открыв книгу, удивленно присвистнул. Судя по всему, написана она была на латыни. Разочарованно пролистав с десяток страниц, уже собрался оставить эту затею, как вдруг наткнулся на картинку. На всю страницу были изображены символы, похожие на те, что я видел в классе на полу. Снизу была какая-то длинная надпись. Полистав еще немного, убедился, что подобные картинки встречаются в книге примерно каждые десять страниц. К чему конкретно они относятся, я не знал. Но догадывался, что это так называемые "руны". Если начертить такую штуку на полу и проделать все те манипуляции, что остальные ребята на уроке делали, возможно, мне удастся вызвать хоть кого-нибудь. Текст внизу картинки, скорее всего, заклинание вызова. Латинский я, конечно, не знаю совсем, но прочитать то смогу. Не даром же я над английским столько лет корпел, в конце концов!

Найдя у себя в сумке салатовый маркер и порывшись в столе Дарено в поисках большого белого листа, на котором можно было бы гексаграмму нарисовать, удрученно вздохнул. Нашлись только листы формата А-4, а мне побольше бы надо. Отступать я не собирался. Отодвинув в гостиной журнальный столик и кресла с диваном, скатал ковер и начал чертить прямо на паркете в центре комнаты. Паркет жалко не было. Он, конечно, красивый и явно дорогой, но опять из оды антиквариату, а я его терпеть не выношу. Чертить приходилось осторожно, поминутно сверяясь с картинкой, которую я выбрал наугад. Еще нужно было следить, чтобы случайно не смазать свои художества коленом или рукой.

Честно сказать, художник из меня получился, как моя жизнь — аляповатая, кривоватая и, как ни старался, размазня размазней. Но перечерчивать не было времени. В любую минуту мог объявится либо Виктор, либо, что хуже раз в сто, Дарено.

Поэтому, проведя последний штрих, отошел и оглядел свою работу. Салатовая кривулина смотрелась на паркете жалким подобием того круга,что был в классе. Ну и хрен с ним. У меня просто циркуля подходящего размера не было!

Затем я пару раз прочитал заклинание, то и дело спотыкаясь на сложных словах и не зная, где надо ударения ставить. "Valuerituf", "Cureviorbas", "Nisa Chenibranbo" — буnbsp; Честно сказать, художник из меня получился, как моя жизнь — аляповатая, кривоватая и, как ни старался, размазня размазней. Но перечерчивать не было времени. В любую минуту мог объявится либо Виктор, либо, что хуже раз в сто, Дарено.

бнил я, поминутно чертыхаясь. Однозначно, наизусть мне это запомнить не светит. Буду читать так. Может, и гексаграмма у меня — кривулина с загогулиной, и читаю я как заика-первоклашка, и палец ножом для бумаг так резанул, что чуть весь на кровь не вышел, но демон у меня будет! Будет, я сказал!

С последним произнесенным словом из книги вокруг начала сгущаться какая-то дымка, а сам круг засветился белым по краю. На всякий случай, покрепче перехватив одной рукой книгу, а второй ножик для бумаг, отступил в сторону. И тут что-то неожиданно вспыхнуло,бабахнуло и зазвенело. Когда свет немного угас, передо мной стояло нечто. Огромное нечто с лошадиным крупом и бычьей мордой. Это нечто взирало на меня красными глазами без белков и шумно принюхивалось. Здоровые рога как у Архара запутались в подвесках люстры, отчего казалось, что у демона на голову надета дурацкая корона. Руки поражали воображение обилием мышц и несоразмерностью со всем остальным телом. Задумчиво почесав промеж рогов, демон хлестнул по полу длинным и толстым хвостом, разбив журнальный столик вдребезги.

&nnbsp;bsp; — И где тот, кто меня вызвал? — пробасило чудовище так, что в окнах задрожали стекла.

— Тут я, — пискнул я из угла, выставляя вперед свой ножичек.

Демон плотоядно усмехнулся, поглядывая на меня сверху вниз своими красными глазами:

— И что ты вне защитного круга забыл?

— Защитного?.. — бледнея на глазах, прошептал я, только сейчас обратив внимание, что мой круг все также продолжает светиться по краям. Не ожидал я как-то что демон будет...таким! Вот дурак! А как его обратно то отправить?

Отбросив в сторону бесполезный ножичек и перекрестившись, я с криком "Изыди, Сатана!" кинулся к кругу. Но в тот момент, когда я коснулся света, он вдруг взял и погас. Блиин! Не везет мне что-то, как-то, где-то... Где-то, как-то, что-то не везет.

Убить меня нельзя. Но не думаю, что это относится к демонам. По-крайней мере, Камиэль их явно опасался. Ах, да! Они же за душами приходят. Не отдам! У меня душа одна. Она мне самому позарез.

Демон взирал на меня с верхотуры и nbsp;почему-то не двигался. Даже остановить не попытался, когда я к кругу рванул.

Немного осмелев, я задрал голову кверху и нагло спросил:

— Демон?

Чудовище, осторожно повернув голову на бычьей шее, внимательно себя осмотрело:

— Уже не уверен...

— А звать как?

— Олигофрен! — пробасил демон, раздраженно измолачивая хвостом остатки журнального столика.

— Мдаа... Не повезло... — заключил я, еле сдержав смех.У всех демоны как демоны, а у меня и тот Олигофрен. — Эээ... Послушайте, как вас там по батюшке... Господин Олигофрен... — придя в себя бодро начал я, стараясь быть вежливым.

Демон странно на меня покосился и вдруг как затрубит:

— Астарот я! Знать имя должен, раз вызвал! И какой я тебе господин?

Перебив начало моей пламенной речи, он меня здорово напряг. Поэтому следующую фразу я раздраженно процедил сквозь зубы:

— Простите, я не хотел вас оскорбить. Просто пытался быть вежливым.

— Это теперь так называется?

Нет, ну что он от меня хочет? Извинился же уже!

— Я ведь и по матери могу, если очень надо! — уже более агрессивно выдал я.

Астарот снова поскреб промеж рогов.

— Да нет у меня ни отца, ни матери.

— Сирота? — участливо вырвалось у меня.

Но демон только усмехнулся, оскалив ряд острых клыков, и насмешливо закончил:

— И не было никогда. Я ж демон!

И такое во взгляде превосходство, словно я не просто идиот, а вообще мозгов отродясь не имел. Точно издевается, сволочь рогатая! Откуда мне знать, как демоны размножаются?

— Да пошел ты в задницу! — в сердцах выкрикнул я, забывая напрочь о намерении быть вежливым.

Астарот моргнул и снова вылупился:

— Это и есть твой приказ? nbsp;

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

nbsp; — Сирота? — участливо вырвалось у меня.

&

&

&

&

&

&

Естественно, я возмутился:

— Я что, дурак, такое приказывать?!

— Тебе лучше знать. Я обязан выполнить любое твое желание.

Что-то не похож этот товарищ на рыбку золотую, вот хоть убейте!

— Что значит "любое"? В смысле совсем любое?

Демон задумчиво пошатал раздвоенным языком один из острых клыков:

— Я же сказал.

— Ага, а что мне за это будет? — решил на всякий случай уточнить, а то мало ли.

Астарот снова буравил меня странным взглядом.

— Не понял, — после некоторого раздумья, признал он.

— Ну, вдруг ты от меня душу потребуешь взамен... — терпеливо объяснил я.

— Что мне с твоей душой делать? — искренне изумился он.

— Я не знаю... В ад, наверное, потащишь... — это я ему еще и объяснять должен, что с душами делают? Мдаа, демон то у меня бракованный какой-то!

— Только больных мне в аду и не хватало! — возмутился Астарот, складывая руки на груди.

Помолчали... Демон смотрел на меня таким взглядом, словно хотел вбуравиться прямо в мозг. Я обдумывал, что бы еще у него спросить.

— Ну, так что? — первым сдался Астарот. — Чего ты от меня хочешь?

Так и не придумав, к чему еще приложить свое любопытство, я пожал плечами:

— Да ничего, в принципе. Домой иди.

— Ну, вот! — радостно хлопнул в ладоши демон. — Это уже другой разговор. К кому домой я должен прийти и что с ним сделать?

Я уже говорил, что демон у меня слегка того?

— К себе домой иди и делай там, что знаешь! Хотя на твоем месте я первым делом записался бы к вашему доктору по мозгам.

От моего заявления глаза демона полезли на лоб:

— У меня нет дома.

— И не было никогда?! — я уже откровенно начал орать. Бесил меня этот рогатый знатно. Просто таки до белого каления выбешивал.

— Ну, да! — обрадовался он моей сообразительности. Я про себя взвыл.

— Слушай, да иди уже хоть куда-нибудь, а? Хоть в ад!

Астарот раздраженно постучал хвостом об пол и принялся мне выговаривать:

— Как, позволь спросить? Ты на таких ногах пробовал когда-нибудь такое тело нести? Да я же свалюсь, как только в сторону хоть один шаг сделаю!

С сомнением оглядев ноги демона, я пришел к выводу, что для туши над ними они действительно слегка тонковаты. Примерно как конские для слона.

— А я причем? Ты же раньше ходил как то?

Астарот обреченно махнул рукой, стараясь сделать это так, чтобы равновесие не потерять:

— Как то ходил... До встречи с тобой! Мальчик, ты меня вызвал. Заключил со мной контракт. Я должен выполнить твой приказ. Чего ты хочешь?

Вот пристал, как репей!

— Да ничего не хочу! Мне любопытно просто было, как демоны выглядят.

— Первый раз имею дело с сумасшедшим! — обреченно пожаловался демон неизвестно кому. — Вызывать только для того, чтобы полюбоваться на порождение своей больной фантазии? Не проще ли глаза закрыть?

— В смысле? — ощущение разговора на двух разных языках никак не проходило. Мы абсолютно не понимали друг друга.

— У демонов нет определенной формы тела. Поэтому выглядим мы так, как нас представляет вызвавший. Вот я для тебя с копытами и рогами, а ведь могу быть и с крыльями за спиной. Только ты, похоже, псих конченый, — обреченно вздохнул Астарот.

Класс! То есть, если я представлю его, ну, к примеру, мадагаскарской руконожкой, он таким и станет? Ради хохмы представил, и через секунду передо мной уже было не рогатое чудовище, а забавный лупоглазый мохнатик с длииинным пальцем, которым демон задумчиво почесывал где-то в районе пышного хвоста. Правда, голос остался прежним, рокочущим, глубоким:

— Идиот! — выдал зверек. Я прыснул в кулак.

В этот момент дверь в гостиную открылась и влетел Дарено. Слегка побледнев, он подозрительно уставился на демона.

— Астарот, — подходя ближе ко мне, поздоровался с руконожкой эльф. И как только узнал?

— А ты что здесь забыл, Дарено? — спросил ай-ай.

— Любовника своего, — хватая меня за локоть, сказал Камиль.

— Это вот этого психа, что ли? — выпучил глаза демон. — Не знал, что ты извращенец!

Проигнорировав оскорбительное замечание, эльф обернулся ко мне:

— Вадик, чтобы изгнать демона, ты должен чего-нибудь пожелать.

Ну вот, и этот туда же. Ладно... Подумав немного, я торжественно провозгласил:

— Желаю!

Камиэль продолжал выжидательно на меня смотреть. Астарот поскреб длинным пальцем выпученый глаз:

— Я демон, а не падающая звезда! — пророкатал зверек. — Вслух скажи!

— Ну, фиников хочу! — заявил я, злорадно прищурившись.

Руконожка только удивленно икнула.

— Сколько?

— Шесть килограмм шестьсот шесдесят шесть грамм! — решил я приколоться.

Больше Астарот уже не удивлялся. Только глянул выразительно на ректора.

— Дарено, на твоем месте я б его убил пока не поздно. В любом случае, прими мои соболезнования, — и с этими словами исчез. А на месте, где только что сидел забавный мадагаскарский зверек, осталась лежать гора фиников.

Глава 25.

Дарено орал на меня долго, увлеченно, перечисляя все приличные ругательства, как по словарю. Я чувствовал себя тупицей. Как можно было поверить демону? Мало того, Астарот так строил предложения, что я практически все важные моменты додумывал за него. Например, он НЕ обещал не забирать мою душу. Просто красиво отмазался. А я повелся, как последний лох! Не знаю, что еще нового о себе я бы услышал, если бы в гостиную не вошел Виктор.

— Что здесь происходит? — спросил он, разглядывая беспорядок в комнате.

— Даже не знаю, как объяснить... — неожиданно замялся раскрасневшийся от гнева Дарено. Впервые на моей памяти ректор не мог найти слов. Наверное, дело, действительно, дрянь.

— Понимаешь, этот с позволения сказать, идиот, только что заключил с демоном сделку... вот за это, — брезгливо тыкнув пальцем в сторону фруктов, ответил Камиэль.

Виктор непонимающе посмотрел на горку фиников, на Камиля, на меня, потом снова на финики, моргнул, слегка потряс головой пару раз, словно отгоняя наваждение, и шепотом уточнил:

— Не понял... Они что, зачарованы? Артефакты какие-нибудь?

Недобро оскалившись, Дарено неожиданно перешел на такое пронзительное шипение, что я аж передернулся:

— Нет, Виктор. Это финики. Обычные зрелые финики. Шесть килограмм шестьсот шестьдесят шесть грамм, если быть точным.

Вампир вытаращил на ректора огромные глаза и заорал:

— Ты хочешь сказать, что Вадик продал душу демону за финики?! Вадик, ты больной?! — резко развернувшись ко мне пуще прежнего завопил Виктор. Впервые на моей памяти Вик так на меня орал. Сегодня вообще что-то слишком многое на моей памяти происходит впервые.

— Очень на это надеюсь... — стыдливо потупив глазки в пол, сказал я.

Тишина в комнате стала вязкой и тягучей, как патока. Смотреть на лица моих любовников было откровенно страшно. Какой там к чертям демон, если сейчас мне начнут выносить мозг сквозь дырку в попе?!

— Астарот сказал, что ему в Аду больные не нужны, — осторожно пояснил я свою мысль.

— Астарот? — окончательно вышел из себя Виктор, подлетев ко мне, схватив за плечи и сильно встряхнув. — Ты заключил сделку с казначеем Ада, четвертым в иерархии демонов?! А покруче никого найти не мог?

Я виновато помотал головой:

— Я не знал... Я случайно... А что мне за это будет?

Виктор отпустил меня на пол, тяжело прошаркал к креслу и буквально сполз в него. Дарено наблюдал за происходящим молча, скрестив на груди руки.

— Лучше бы ты просто повесился, — заключил вампир, обреченно обхватывая голову руками.

Через пару минут тягостного молчания я не выдержал:

— Вииик... А кто первые три?

— Что? — глухо отозвался супруг.

— Ну, кто первые три демона?

— Очередная гениальная идея, Царев? — ядовито выплюнул Дарено, присаживаясь на второе кресло и закидывая ногу на ногу.

— Тебе зачем? — более миролюбиво, но не менее настороженно, спросил вампир.

— Я тут подумал... Почему бы не вызвать кого-нибудь из этих... ну, главных... Я же могу пожелать, чтобы Астароту накостыляли.

Камиэль только хмыкнул в ответ раздраженно. Зато Виктор сказал нечто весьма интересное:

— Накостылять, как ты выразился, Астороту может любой демон. Не обязательно высший. В их мире контракт ценится превыше всего. Условия сделки нельзя нарушить ни при каких обстоятельствах. Только что это тебе даст?

— А сколько всего демонов? — загоревшись внезапной идеей, шандарахнувшей мне по башке, радостно спросил я.

Виктор сосредоточенно нахмурился:

— Не менее нескольких миллионов. Точно никто не знает. Ты предлагаешь каждый день вызывать по одному демону и стравливать их меж собой?

Я довольно кивнул, робко улыбнувшись. Неожиданно Дарено начал мне аплодировать.

— Замечательно, Царев! По первому кругу это, возможно, и прокатит, потому что условия сделки демоны разглашать не могут. Следовательно, пообщаться на тему кому, от кого, и за что перепало на орехи, они не способны. Но когда каждый из них перегрызется с другим, я вам искренне не завидую. Настроить против себя весь Ад — это сильно.

— Ну, Виктор же сказал, что демонов несколько миллионов, — обиженно буркнул я.

— Согласен, отсрочка неплохая, — не обращая на меня внимания, продолжил Камиэль. — Вот только "накостылять" ничего тебе не даст. Потому что даже побитый демон в состоянии потребовать уплаты долга. И мне сложно даже представить, какой будет цена в устах обозленного исчадия Ада.

— И чего тогда хлопал? — раздраженно процедил я сквозь зубы.

— Царев, вы, конечно, глупы до безобразия, — безэмоционально начал эльф. Виктор было дернулся, но под тяжелым взглядом ректора промолчал. — Только иногда в вашу наивную голову приходят замечательные идеи. Гениальные, я бы даже сказал!

Вот что-то не понял я, это он меня сейчас оскорбил, или похвалил?

— Вместо того, чтобы требовать "накостылять", можно просто аннулировать предыдущий долг.

— Каким образом, Камиль? — заинтересовался Виктор. — Ты же знаешь, условия контракта нельзя нарушить.

— Нельзя. Но есть исключение, о котором мало кто знает. Демон может добровольно отказаться от контракта, если предварительно уже успел выполнить условия второй стороны, то есть в нашем случае это доставка шести с лишним килограмм фиников, — сверкнув глазами, закончил Камиль.

— Извини, я не совсем понял, с какой стати демон станет добровольно отказываться от своей добычи? — несколько сконфужено спросил Виктор. Ну, если он ничего не понимает, то я тем белее!

— Потому что иначе возникнет парадокс! — ехидно усмехнувшись, победно провозгласил Камиэль. — Представь! Вадик вызывает еще одного демона. Просит... ну, скажем, двенадцать килограмм фиников. Как ты знаешь, Виктор, забрать душу у вызвавшего можно только спустя неделю. Поясню для Вадика: это стандартная процедура в семь дней. Своего рода договор между Адом и Раем. За эти семь дней вызвавший должен как бы пересмотреть свою жизнь, осознать ошибки,завершить начатое и так далее. Поэтому у нас вполне достаточно времени на то, чтобы снова вызвать Астарота. Второй раз требовать душу бессмысленно. Следовательно, его желание будет уже иным. А Вадик меж тем требует себе восемнадцать килограмм фиников и сообщает демону, что как-то случайно заложил душу другому. Условие сделки второго демона не может быть выполнено, если Астарот заберет душу Вадика, потому что нарушится сама суть условия, ведь Вадика больше нет. Со стороны Астарота это знание — сознательное нарушение контракта. Со стороны второго демона также существует нарушение. Но он то об этом не знает пока и сказать ему, естественно, некому. Поэтому Астарот будет вынужден отказаться от Вадика сам и при этом будет помалкивать. Во-первых, потому что разглашать условия, как я уже говорил, не имеет права. А во-вторых, потому что ему будет элементарно стыдно.

Виктор какое-то время о чем-то молча раздумывал. Видимо, просчитывал ходы и комбинации. А я, хоть и понял основную мысль Камиэля, но как-то слишком увяз в этих выкладках, и варианты обдумывать был не способен сейчас. Спустя пару минут, вампир с сожалением вздохнул:

— Идея интересная. Только ты не учел, что у Астарота остается второе желание. И после такой подставы он просто превратит жизнь Вадика в Ад на Земле.

— В точку! — довольно прищелкнул эльф пальцами. — Но я знаю, как из этой далеко не блестящей идеи сделать нечто поистине гениальное. Всего-то и нужно заменить пару состовляющих. Вызвав Астарота, Вадик должен будет проявить все свое ослиное упрямство и предложить демону озвучить примерные условия сделки, намекнув на наличие у него интересной информации. По большому счету информация Вадика значения для Астарота не имеет, так как он через неделю рассчитывает и так получить душу мальчишки со всей информацией оптом. Это он и сообщит Вадику. На что Царев уверит Астарота, что информация действительно ценна. Демоны чувствуют ложь. Но Вадик скажет чистую правду, так как уже знает, что душу Астарот не получит, поэтому информация действительно важная, и по итогам разговора оспорить это демон не сможет. Таким образом Астарот соглашается с условиями сделки, предполагая, что эта самая информация касается не Вадика, а меня или тебя, Виктор. К моменту, когда демон поймет нашу игру, будет уже слишком поздно: вторая сделка завершена полностью — информация в обмен на финики; от первого контракта Астароту придется отказываться самому.

Я тупо переводил взгляд с Камиэля на Виктора и обратно. Что-то запутался я совсем... Но Виктор, кажется, все понял, потому что поспешил задать очередной вопрос:

— И что за информацию должен будет предоставить Астароту Вадик?

— Он сообщит, что является Универсалом. Согласись, это ценные сведения для демона, который стремится заполучить магически сильного раба. Вот только он его не получит, и передать эти сведения не сможет, потому что это опять же является условием сделки.

— И сколько в итоге мы выиграем времени? — вот тут и я вклинился. Единственное, что я понял до конца, это то, что мой "круговой" план должен сработать, только несколько с другими условиями. Но вот что, кому, когда и зачем говорить — тут я запутался. Уверен, что Дарено с удовольствием мне все разжует, предварительно хорошенько потыкав носом, но это мелочи.

— Давай посчитаем. Только исходить будем из того, что демонов на самом деле не миллионы, а миллиарды. Прости, Виктор, я слишком давно живу на свете и могу с уверенностью утверждать, что в этом прав. Один демон в неделю. Это примерно сорок восемь в год. Один миллион демонов — это около двадцати одной тысячи лет. Теперь представь миллиард. Мы выиграем вечность, Вадик! — на губах Камиэля впервые на моей памяти заиграла настоящая, искренняя, и несколько самодовольная улыбка. Если еще что-то сегодня случится "впервые на моей памяти" я свихнусь.

Глава 26.

— Итак, Вадик... — сделав строгое лицо, начал читать лекцию Виктор. — А теперь давай поговорим о том, ради чего ты все это затеял. Радость моя золотая, нельзя ли хотя бы сутки обойтись без приключений на свою хорошенькую задницу?

Если Вик обзывается ласковыми словечками, значит он зол. Если Вик зол, значит спать я буду без него. Если спать придется только с Камиэлем, значит до утра по-любому не дожить — замучает асфиксия. Заблаговременно утилизировать подушки бессмысленно. Либо позаимствует у соседей, либо — что более вероятно — с удовольствием придушит руками. Может, напроситься на постой к Варнагару? А если он с Домиником, ну... того? Даже если и нет, то все равно опасно.Он — вампир влюбленный. Начнет на меня руки-ноги и всякие другие части тела спросонья забрасывать. Не со зла, конечно. Так, перепутает... А я ему за это не со зла в морду дам и все клыки повырываю. Виктор обидится, добавит. И пострадает родствельник ни за что,ни про что. Не вариант!

К папашке не пойду. Опять начнет убиваться, извращенцем кликать, наставлять на путь истинный. В конечном итоге подпоит и обесчестит какой-нибудь сговорчивой барышней. И нету папашки! Тю-тю... Сгинул на рассвете во сырой землице от рук благодарного зятя.

Есть еще Ежик. Но он меня к себе теперь нипочем не пустит. Береженого, как известно, Бог бережет.

Остаются только загоны с драконами. Они меня уважают. Каждый раз при встрече огнем салютуют. Три раза через правое плечо, три через левое для надежности. Хорошо, что этих товарищей встречать приходилось без седоков. Бифштексы из наездников средней степени прожарки в меню Академии не числятся.

Решено! Сегодня буду ночевать с драконами. Порадую скотинку бессловесную. Сказку на ночь расскажу о змее Горыныче. Они про такой фольклор и слыхом, наверное, не слыхивали.

nbsp; Но только я с одной проблемой разобрался, как тут же нарисовалась другая.

— Чего молчите, Царев? Язык проглотили? У вас вообще совесть есть? — это Дарено зубоскалить начал. Ничего, я тоже так могу!

— Пойду поищу...

— Вадик, не хами! Камиль прав. Так нельзя! Ну что ты как маленький, ей богу?

В ответ я показал язык. Виктор возмущенно свел брови. Камиэль обреченно вздохнул и перевел тему.

— Ладно, Царев, проехали... Но еще одна подобная выходка с вашей стороны — утоплю в унитазе! А теперь надо решить, когда и какого демона будем вызывать. Есть предложения?

— Эээ... — задумался я.

— Так, молчи, чудовище мелкое! — перебил меня ректор, выставив вперед ладонь. — Люцифера трогать не будем.

— Жалко стало... — недовольно пробубнил я.

— Люцифера? Несомненно! — не моргнув глазом выдал Камиль. — Для начала, думаю, сойдет какая-нибудь мелкая шушера. Если Вадик и тут умудрится накосячить, я умываю руки.

Руки он, видите ли, умывает! Язык прополоскай, змеюка подколодная. Можно подумать, я совсем дурной! А что, кстати, говорить то надо?

Потребовал себе бумагу, ручку и попросил повторить весь план с самого начала. Виктор просьбу перенес стоически. Подумаешь, подлокотник у кресла отломал? А вот Камиэль не выдержал. Вскочил, надо мной навис и как давай зудеть про то, кому я уши позаимствовал и когда верну. Меня в это время страшно прельщали лежащие на полу финики. Я давно заметил за собой одну особенность. Если меня начинают ругать — хочется есть.

Вспомнив, как в особняке Доминика я помогал левитировать шкаф, осторожно завел руку за спину и попытался незаметно призвать в нее фрукт. Незаметно не получилось. На особенно душещипательной и цветастой реплике Дарено финик со свистом взмыл вверх. За секунду на слух оценив скорость снаряда, я успел пригнуться. Камиэль — нет...

Ректора с такой силой шибануло фиником под дых, что он опрокинулся навзничь. Виктор кинулся к нему. Я прыгал вокруг как пьяная обезьяна, попеременно то матерясь, то извиняясь. Камиль открыл глаза и молча вытянул руку. Только молниеносная реакция и хороший слух спасли меня от шести килограмм фиников. За какие-то доли секунды плюхнувшись на пол, я наблюдал, как финики прицельно бомбардируют спину оказавшегося на пути Виктора.

Представив, что теперь мне за это будет, я начал мысленно планировать самоубийство. Или так, или вечная ссылка в загон к драконам.

Как ни странно, все обошлось. Получив десятком фиников промеж лопаток, Вик упал на ректора. Через секунду я с ужасом наблюдал, как у моего мужа начали подрагивать плечи. Я растерялся.

— Вик, прости! Я не хотел... Не плачь, а?

И тут вампир уткнулся лицом в волосы Камиля и захохотал.

— Вадик, теперь я понял, зачем тебе нужны были финики, — сквозь смех выдавил он, морщась от тычков Дарено, который пытался скинуть вампира с себя. — В следующий раз не стесняйся, проси арбузы!

Тут не выдержал и Камиэль. Забыв о высоком статусе, вредном характере и привычно кислой физиономии, он начал смеяться.

Я обалдело пялился на веселящуюся парочку, валяющуюся на полу посреди разгромленной комнаты. У Камиэля был невероятный смех. Глубокий, рокочущий и просто невообразимо сексуальный. В тот момент я совершенно не узнавал того ректора, которого знал. Раскрасневшиеся щеки и блестящие, переливающиеся тремя цветами глаза, растрепанные волосы, сбившаяся на бок мантия, и настоящая, совершенно искренняя улыбка, от которой его профиль до неузнаваемости преобразился. Я точно знаю! Специально подполз поближе, чтобы лучше видно было.

Виктор тоже заметил перемену в Камиле. Посмотрел на него, подавился смехомnbsp; и умолк, глядя на Дарено, как загипнотизированный. Эльф тоже замолчал и напряженно уставился на вампира. Взгляд трехцветных глаз стал настороженным и внимательным, но улыбка еще хранила на лице свой отпечаток и сбитое дыхание вырывалось сквозь зубы рвано и неровно.

По телу Виктора прошла дрожь, глаза потемнели, зрачок увеличился. А в следующее мгновение вампир уже накрыл губы Камиэля поцелуем. Страстным, жадным, прикусывая в спешке губы, тут же зализывая проколы от клыков. Камиль пытался сперва сопротивляться, но в какой-то момент просто закрыл глаза. Я смотрел на них и чуnbsp; — А сколько всего демонов? — загоревшись внезапной идеей, шандарахнувшей мне по башке, радостно спросил я.

вствовал, как от желания перехватывает дыхание и плывет зрение. Я так хотел быть с ними, но не знал, как об этом сказать, вдруг испугавшись, что своими словами могу разрушить то хрупкое, которое сейчас наблюдаю. Виктор решил все за меня. Не отрываясь от Камиэля, он вытянул руку и одним молниеносным движением подгреб к себе под бок. А я еще успел подумать, что не знаю, является ли это оргией, но против я ничего не имею.

Глава 27.

Любовь... Какое всеобъемлющее слово! Какие оттенки таит в себе. Нежность, страсть, мягкость послушных губ, тихий шепот в порозовевшее ушко, яростный рык обладания, покорность заведенных за голову рук, напряженные мышцы, покрытые бисеринками испарины... Разметавшись на белоснежной простыне, я предавался воспоминаниям. Бархатистая мягкость мантии Камиля, судорожно зажатые в кулак пальцы, острые изгибы его колена...

Собственно, все. На этом любовь как-то неожиданно закончилась. Только и успел Виктора за ухо куснуть, да коленку ректорскую пощупать. Сквозь мантию и брюки, ага... Черт!

Потом эти двое вдруг, ни с того ни с сего, вспомнили о долге, и стали собираться на пары. Я орал, возмущался, топал ногами, пинал многострадальные финики... Ректор велел заткнуться и идти на занятия. Я его вежливо послал по тому же адресу. Вик попытался воззвать к голосу разума. Я зарычал, указывая на топорщащуюся ширинку. Виктор обещал продолжить вечером. Я уведомил, что если не сделать с этим что-нибудь прямо сейчас, то продолжать будет нечем — отсохнет и отвалится. Дарено недобро усмехнулся и велел тренировать силу воли, потому как и вечером мне не светит — демона вызывать надо. Я усмехнулся в ответ и пригрозил вместо фиников заказать демону бурную ночь страстной любви. Мужчины синхронно побледнели и уставились на меня в упор. Дарено покрутил пальцем у виска. Виктор показал кулак. Я невинно захлопал глазами и устроил им импровизированный стриптиз. На что непривычно мягкий до этого момента ректор неожиданно взбесился, наговорил кучу гадостей, и ушел, хлопнув дверью, пообещав на последок вывесить по поводу потери народного достояния объявления и раздать студентам траурные ленточки. Виктор укоризненно посмотрел на наручные часы, словно они были в чем-то очень перед ним лично виноваты, и вылетел следом. А я остался. Злой и обиженный на весь мир поплелся принимать ледяной душ. Так не честно! У меня сейчас гормональный всплеск. Я плохо себя контролирую. А то, что творится в моих штанах, контролирую еще меньше. В конце концов, у меня не было в запасе пары сотен лет, чтобы упрочить силу воли до состояния титана. В результате душ был ну очень холодный, а я весь в синюю пупырышку и с приятным трупным оттенком губ.

Сволочи! Не, ну надо, а?! В общем-то, малый я добрый, отходчивый. Так отхожу, что сидеть не на чем станет!

Замерзший и расстроенный, улегся в кровать один. Лежал, вспоминал коленку ректорскую и горестно вздыхал, пока не уснул.

Открываю глаза и чувствую, как они медленно уползают вместе с бровями на лоб. Вокруг белым-бело. Свет такой яркий, что текут слезы. И ни души. Только о душах подумать успел, как сверху раздался чей-то голос.

— Люцифер, новенький!

Откуда-то снизу тут же затрубили в ответ:

— Господи, как не вовремя то! Иду уже!

Так, и где это я? На ад не похоже... Где бессменные атрибуты: черти рогатые, стенающие грешники? Цербер опять же при входе не встретил... Непорядок! Не Ад. Определенно, не Ад! Но и на Рай не тянет. Ангелы, нимбы, крылышки... Ламборгини личный с шофером хде? Хде, я вас спрашиваю?!

Лимб, однако, наверное... Что сказать, хреново... Промурыжат меня здесь в очереди пару тысяч лет, только обжиться успею, и на тебе — суд!

Прогнозы мои не оправдались. Уже через пару минут передо мной материализовались две странные сущности с неопределенной формой. Одна была черной и зловещей. Вторая белой с золотистым отливом. Белый товарищ величаво подплыл ко мне поближе и грозно спросил:

— Грешил, безмозглый?nbsp;

&

&

Я виновато потупил глазки:

— Не без этого. Все грешат, и я грешил.

Белый махнул в мою сторону каким-то сгустком и безразлично сказал:

— Люцифер, к тебе!

Черный раскатисто зарокотал:

— Да погоди ты, Господи! Нельзя ж так сразу... Вот ответьте мне, любезный, помните ли вы о семи смертных грехах?

Я основательно задумался, а после растерянно развел руками:

— Нуу... Припоминаю что-то такое...смутно. Убийство, да?

Черный радостно хлопнул одним сгустком о другой, как в ладоши:

— В том числе. И?

Я растерянно захлопал ресницами:

— Что?

— Убивали?

— А как же!

Белый неожиданно от меня шарахнулся в сторону и смачно сплюнул под ноги какой-то золотинкой:

— Говорил же я тебе, Люц, твой контингент.

Черный заинтересованно придвинулся ближе ко мне:

— Не расскажите?

А у меня есть выбор? Вдохнув поглубже, начал скороговоркой:

— Вот как щаз помню... Было мне лет шесть. Вечером продственников заплаканные... Тогда я впервые задумался о смерти. Потом спать лег. Форточка открыта была. Лето, душно. Комары над ухом жужжат. Короче, укусил меня один гад. Я его и прибил. А потом фильм вспомнил, испугался. Вскочил, трупик комариный от коленки отковырял, лапки недостающие нашел. Сложил все это в пустой коробок спичечный. До выходных в коробок украдкой заглядывал. Все боялся, что комар разлагаться начнет и тетка моя узнает, что я его убил. Воот... А в субботу я его закопал на даче. Покрасил коробок фломастером красным, цветочками полевыми обложил, за душу его комариную помолился — все как полагается. Короче, это и был мой первый труп! — радостно закончил я исповедоваться.

Белый снова сплюнул под ноги золотинку и яростно зашипел:

— Издеваешшшься!

Черный повелительно вытянул в сторону белого сгусток:

— Да не кипятись ты, Господи, раньше времени! Скажи, мальчик, а добрые дела совершал? Ну, помогал там кому, выручал?

Я снова задумался:

— Эээ...

Люцифер решил меня поторопить:

— Подумай, родной! Может, авоськи за бабками носил?

Я искренне удивился:

— В наше время?! Да заикнись я чего донести, меня бы этой же авоськой и огрели бы. Недоверчивые бабки какие-то стали. Золотовалютный фонд с собой, что ли, таскают?

— Ясненько...— задумался черный. — Ну, а может двоечникам списывать давал?

— Так я сам...эээ... в некотором роде...

— Двоечник... Понятненько. О! Допустим, родственнику больному воды подавал? — воодушевился Люцифер.

— Допустим, не воды...Допустим, подавал...

— Воот! А с какими мыслями подавал?

— Чтоб ты подавилась, карга старая!

Белый надсадно крякнул и начал осыпаться золотистой пыльцой. Черный слегка выцвел. Побледнел, наверное. Я поспешил объяснить ситуацию:

— А с какими еще мыслями я, интересно, подавать мог? Из родственников у меня тетка одна. Здоровая, я вам скажу, баба! Один раз только простудилась. Проснулась, хворая, среди ночи, и послала любимого племянничка за водкой. На моих соломенных три часа натикало, между прочим! Магазины закрыты все, а какой и найдешь, все равно мне, несовершеннолетнему, не продают. Купил у какого-то бомжа за три рубля. Всю дорогу бегом обратно бежал. Пока я купленное упаковывал, бомж проснулся. Чем-то его, видимо, гроши мои не устроили. Еле ноги унес! Домой прилетаю, а тетка дрыхнет беспробудным сном, только стекла от храпа позвякивают.

Черный неожиданно раскатисто расхохотался, хлопнув белого какой-то конечностью:

— Ну, вот! А ты говоришь : "В Ад!". Такой честный мальчик!

— Не, Люц... — задумчиво протянул белый. — Ты как хочешь, а я его к себе не возьму. Он у меня всех ангелов с пути истинного совратит, как пить дать. Он тебе нравится? Вот и забирай!

— Он-то мне нравится, — ответил черный. — Только к себе не возьму пока. Его демоны мои затискают. Подерутся еще, не дай Бог.

— И куда его? — удрученно заметил белый.

— Мальчик, скажи, а ты обратно вернуться не хочешь?

На этой ноте я и проснулся. Оторопело захлопал глазами на шкаф с книгами. Через минуту смог весь сон в памяти восстановить. Вот те раз! Приснится же? Интересно, это действительно сон был, или меня реально из Ада с Раем выперли?

Глава 28

Вечер. За окном полыхает багровый закат, растекаясь кровавым месивом по белоснежной простыне. Черные тени лениво переползают с предмета на предмет, принимая различные формы, переплетаясь причудливыми узорами, превращая спальню в пристанище зловещих чудовищ. Размеренно и важно тикают часы, нарушая тишину недовольным ворчанием стрелок. Мысли текут вяло и сонно. Сердце отстукивает положенные шестьдесят ударов в минуту, синхронизируясь с часами в попытке переспорить упрямый механизм. Лежу, наслаждаюсь покоем, думаю о вечном...

Откуда, к примеру, берет корни жлобство? Есть ли предел скупердяйству? Является ли жадность смертным грехом и, самое главное, подвержены ли ей всякие там аморфные граждане неопределенного возраста с на редкость однообразной палитрой? На мой взгляд, еще как! Это я к тому, что и на том свете меня умудрились самым бессовестным образом обокрасть: нимб примерить не дали, копытами не обеспечили, экскурсию по загробным мирам не устроили. Я к ним, можно сказать, со всей душой. А они мне прицельно в нее плюнули... два раза! Снайперы, мать их за ногу! Продержали на пороге, заставили исповедаться, обругали не понять за что и вежливо расшаркались, отправляя меня в обратный путь. Типа, мы гостям рады завсегда, но лично вы, Вадик, не вышли рылом!

Откуда-то появилась уверенность, что это был не сон. Оттого и обидно стало вдвойне. Камиэль говорил, что Универсалы безвозвратно умирают. Что их души после смерти растворяются в магии. Облажался ушастый — я вот не растворился! Правда, до сегодняшнего видения мы думали, что я не совсем умер. Оказывается, совсем. Интересно, как на такую новость Дарено отреагирует? Но прежде, чем что-либо ему сообщать, мне надо самому удостовериться. К сожалению, способ в голову приходит только один — вызвать Люцика на ковер и допросить с пристрастием. И вот тут придется хорошенько пораскинуть мозгами. Делать это надо без свидетелей, иначе свяжут и запрут в темном чулане, посадив на хлеб и воду. Значит, вызывать буду днем. Второй вопрос — как вызвать то? Латинский я как не понимал, так и не понимаю. Конечно, я примерно представляю, как пишется Люцифер по-английски, но что-то подсказывает мне, что в формуле вызова самого дьявола я никаких имен собственных не найду. Значит, не смогу нарисовать пентаграмму нужную. Можно, конечно, у Ежика спросить. Только как я ему буду свой интерес объяснять? Да и книгу ему, по-моему, показывать не стоит. Остается одно — вместо фиников заказывать следующему демону знание языка. И волки целы, и овцы сыты, ага...

Решено! Прикидываюсь пай-мальчиком, вызываю любого мелкого беса, которого посоветует ректор, объясняю внезапную тягу к знаниям банальной ленью, нахожу пентаграмму вызова Сатаны. Будем надеяться, что для этого не понадобится приносить в жертву сорок юных девственниц или еще чего похуже. Где же я тут столько девственниц найду? Это же никакого здоровья не хватит с таким вопросом к малознакомым девушкам подкатывать. Ладно, разберемся по обстоятельствам. Главное, чтобы Виктор с Камилем ни о чем не догадались.

На всякий случай решил проверить свою теорию насчет имени Люцифера в формуле вызова. Смотался за книгой в гостиную, включил свет, плюхнулся на кровать и стал дотошно изучать древний фолиант. На сто тридцать второй странице пришлось исследование резко свернуть. В спальню ввалился Варнагар.

— Вставай, золотце! Два крутых мачо велели привести тебя в кабинет демонологии, — весело сообщил до тошноты жизнерадостный вампир, бесцеремонно плюхаясь ко мне на кровать.

— По что? — с интересом рассматривая светящуюся мордашку, лениво поинтересовался я.

— По надо! — щелкнув меня по носу, рассмеялся родственник. — Демона вызывать, конечно!

— Варнагар, меня поражает твоя осведомленность. Особенно, если учесть, что сам ты пропадал неизвестно где... — ни мало не смущаясь присутствием вампира, я сладко потянулся, встал с кровати и начал стягивать с себя пижамные штаны. Чего он у меня не видел? Да и я у него, если на то пошло...

— Почему неизвестно? — резко отвернувшись, буркнул Варнагар, заливаясь неожиданным румянцем. — Меня Дарено припахал оборотней размещать. Вот, строительство в лесочке ближайшем затеяли. Скоро у всех мохнатых будут свои комфортабельные избушки на курьих ножках и выделенные лесные угодия для охоты.

Я вылупился на Варни и замахал руками:

— Стоп-стоп-стоп... Почему оборотни во множественном числе? Папаня, конечно, может и в лес эмигрировать, но я с таким раскладом не согласен категорически. Короче, в лес жить не пойду, даже не уговаривайте!

Вампир весело сверкнул глазами и уточнил:

— А кто тут про тебя говорит? Я имею в виду стаю "Золотых волков" в полном составе. Ну, знаешь, старики, женщины, дети... клещи, блохи и другая домашняя живность.

Я чуть не упал. Что сие означает?

— Варнагар, батько че, остатков разума лишился или у него прогрессирующий маразм раньше времени начался? Чего он с собой всю семью то припер?

— Господи, до чего же молодежь в наше время не интересуется ситуацией в мире! — сокрушенно пожаловался вампир, расплываясь в гаденькой ухмылочке. — А, между прочим, твоя кровная родня с некоторых пор в маги заделалась. Выклянчили у Дарено политическое убежище. Вот, теперь обживаются. Правда, первоначальный план был разместить их по свободным комнатам Академии, но когда в лазарет загремели одновременно шесть оборотней и восемь вампиров, терпение Дарено лопнуло. И послал он волков в лес. Сказал, что если и там будут затевать межвидовые распри, то соорудит им загоны для скота. А студентов целой толпой сослал вычищать драконий навоз. Видел бы ты их рожи! — мечтательно протянул Варнагар, блаженно жмурясь.

Я опешил:

— Погоди, друг. Что значит, магами заделались? Фокусы ребятишкам по выходным показывать да ложки гнуть? У них же нет магии!

— Теперь есть. Но об этом ты спросишь у своего любовника. Идти пора, а то меня Дарено за задержку к студентам и навозу прикомандирует.

К тому моменту я уже был полностью одет. Спорить не стал. Меня игнорируют, новостями не делятся, в подробности не посвящают? Ничего!... Им это так аукнется, что хрен знает где откликнется! Взяли моду — информацию утаивать... А утаивалка не отвалиться?!

Пока мы шли к кабинету демонологии, я прокручивал в голове сотню мыслей по поводу мести. Никак не мог выбрать между пятьдесят вторым и девяносто девятым вариантом. Прямо таки разрывался на части! Вынос мозга не случился только потому, что дошли до места и пришлось свое внимание на Вика и Камиэля переключать.

Дальнейшие сорок минут Виктор давал мне ЦУ и полоскал те мозги, которые не успело вынести. Да так ретиво, что грязные мыслишки из головы выветрились начисто. Впрочем, все остальные тоже. Внимал я молча, внимательно, время от времени поддакивая и преданно заглядывая супругу в лицо взглядом щенка, нагадившего в тапки хозяина. Дарено изредка вставлял свое веское "фи", приправленное желчью и ядом. В глаза ему я не смотрел принципиально. С учетом того, какие рожи способен кривить этот эльф, мои щенячьи глазки на него не подействуют.

Спустя минут сорок экзекуции Камиль неожиданно остановил распалившегося Виктора и предложил задавать вопросы. Проблема была в том, что вопросы вымелись из головы вместе с мыслями. Точно помню, что до начала всего этого безобразия был богат вопросами, как мультимиллионер деньгами. Теперь в пустой голове жалко звякала какая-то мелочь. С горя оседлал ближайшую парту и начал сосредоточенно обгрызать ногти, за что получил по рукам от зловредного ректора. Я так загрузился к тому моменту, что даже обидеться забыл.

А Виктор уже чертил магией пентаграммы на полу, на ходу преобразовывая символы. Дарено отошел к нему и зорко следил за процессом, время от времени исправляя какие-то кривулины на не менее кривые загогулины. При этом он привычно шипел и плевался ядом. Из-за чего эти двое в конечном итоге чуть не подрались, но тут неожиданно миротворцем выступил Доминик. Оглядевшись, я с удивлением обозрел целую толпу приблудных личностей, тихонько переговаривающихся на самых задних партах. Ничего себе, как я из жизни выпал! Даже не видел, когда тут паломничество устроить успели. Кроме Доминика, присутствовал также Варнагар, папаня мой, еще два каких-то чуда-юда с потусторонними взглядами и профессор Слепцова. В углу слоноподобной тенью маячила врачиха Синичкина, любовно переставляя флаконы различного содержания и формы на отодвинутой для этих целях парте.

Присутствие такого количества народа нервировало. Чуда-юда бегали по периметру кабинета, развешивая какие-то датчики, проводочки, лампочки... Дарено пререкался с Виктором. Доминик периодически вклинивался в самые острые моменты. Папаня трещал со Слепцовой. Варнагар подмигивал мне с верхней парты и строил рожи. Синичкина переставляла колбочки по десятому разу, огрызаясь на двухголовое чудо-юдо, когда "оно" подходило слишком близко. Блин, что за цирк?! Я в таких условиях работать не могу! У меня аллергия на зрителей. В ближайшее время все может закончиться смертельно-массовым исходом всех семерых. Я не маньяк, но любопытные при мне кончают жизнь самоубийством, нарвавшись на фаербол. Проверено на Венике. Предупредить, что ли?..

Глава 29.

Приготовления к ритуалу шли полным ходом. Виктор и Камиль, до этого шипевшие друг на друга, неожиданно переключились на Доминика. Досталось и ему, и матери его, и всем остальным родственникам до седьмого колена. Глава вампиров бледнел, краснел и огрызался. Мои ненаглядные зажимали его в тиски, двигаясь синхронно и слаженно. Ути-пути, прелесть какая! Щеки раскраснелись, глаза горят, а в них такая жажда убийства... Интересно, чего это Доминик им ляпнул такого?

Понаблюдав за этой сценой еще пару минут и убедившись, что трупов сегодня не предвидится, я отправился пытать Варнагара. Плюхнувшись рядом с родственником, молодецки хлопнул его по плечу:

— Варни, хорэ моих любовников взглядом испепелять. Не тронут они клыкастого твоего. Помучают маленько для профилактики и отпустят с миром. Лучше расскажи мне, по какому поводу тут тусняк. Помнится, я билетов на это шоу не продавал. Если кто-то за моей спиной хомячит, я требую процент от прибыли. В конце концов, звезда здесь я!

— Это Дарено их позвал. Насколько я понял, Синичкина здесь, чтобы в случае чего зельями тебя с того света подымать. Вон, видишь, целый комплект сильнодействующих настоек.

Я хмуро глянул в сторону врачихи и недовольно забухтел:

— Вижу... набор юного химика. Варни, обещай мне под страхом смерти не подпускать близко эту женщину. Ты меня знаешь. Если хоть одно из ее зелий каким-то образом попадет мне в рот, я тебя и с того света достану.

Варнагар весело хмыкнул и с интересом на меня уставился:

— Чем она тебе так насолила?

— У нее очень странные понятия о рецептуре. Ты, например, знаешь состав воон того зелья цвета детской неожиданности?

— Похоже на противоожоговое. На самом деле я не очень хорош в зельях, но думаю, что в состав входит облепиховое масло, толченые цветки аморфофаллуса, его еще вонючим называют... Так, дай ка подумать... Ааа, еще соцветия трахикарпуса, только не помню, какого из девяти видов. И костянка серебристого лоха... Ну, и еще жучки такие — synechocera parvipennis.

На пенисе я и сломался. Медленно сползая от смеха под стол, изо всех сил старался не ржать в голос.

— Варнагар, ты издеваешься? Хватит уже! Я описаюсь сейчас.

Минут пять у меня заняло только чтобы успокоиться. Периодически то ли всхрапывая, то ли всхрюкивая, я выполз из-под стола. Присутствующие странно на нас косились. Синичкина усиленно зазвякала колбочками, разыскивая что-то, видимо, против моей истерики. Заметив это, я срочно принял вертикальное положение. Пить что-то типа трахикарпуса в мои планы не входило.

— Ладно, а эти два брата-акробата кто? — резко меняя тему, чтобы снова не заржать, спросил я.

— Это Винсент и Бертран Арно, преподаватели магических инноваций и технологий. Они — гении в этой области. Телепортационные капсулы это их детище. Наверное, им Дарено разрешил присутствовать. Скорее всего, снова будут что-то замерять, чтобы потом использовать.

— А папаня мой тут чего забыл и Слепцова?

— Александр краем уха случайно услышал, что ты в очередную историю вляпался. Ну, и потребовал своего присутствия. Хотел тебе задницу ремнем надрать, но Вик пообещал сделать это за него. Короче, отмазали тебя. А Слепцову он за компанию прихватил. Они теперь почти неразлучны.

Я с интересом рассматривал новоявленную парочку:

— У них, типа, любовь, да?

— Скорее, пламенная ненависть! — рассмеялся вампир. — Я тут недавно в учительской слышал, как они спорили. Слепцова никак не хочет видеть в волчьем обличии оборотней кого-либо кроме волка. Утверждает, что во время обращения оборотни руководствуются не разумом, а в первую очередь инстинктами, как все животные. Александр же отвечает ей взаимностью, сравнивая драконов с динозаврами. У динозавров, как ты знаешь, был очень маленький мозг. Слепцова обижается. Вот и ругаются они до хрипоты друг с другом. Забавно наблюдать. Хотя, в конечном итоге, ты, скорее всего, окажешься прав. Только дело дойдет до койки — жди новую маму.

— Ага, я так и понял... — недовольно буркнул я, тяжело вздыхая. С одной стороны, интерес отца к Слепцовой мне на руку. По-крайней мере, он от меня на время отстанет. Но с другой, кто даст гарантию, что она не попытается внести свои пять копеек в мое воспитание, будучи уже мачехой?

Поразмышлять над трудностями бытия мне не дали. Пентаграмма была завершена, последние указания розданы, заклинание вызова с помощью Дарено вызубрено. Поставили меня в круг, надрезали палец и рассредоточились по периметру. Все! С этого момента никто из присутствующих в процесс вызова демона вмешиваться не мог. Какие-либо подсказки давать было нельзя. Камиэль сказал, что вызывать я буду Абигора. На самом деле это далеко не низший демон. Абигор — Великий Герцог Ада, только на несколько ступеней ниже в иерархии, чем Астарот. Понятия не имею, чем Вик и Камиэль руководствовались, выбирая именно его. Кажется, именно об этом они так яростно с Домиником спорили, но я, честно говоря, прослушал.

Только я начал читать формулу, как защитный круг тут же засветился. Под страхом смерти мне было запрещено его покидать. Демоны не могли пользоваться магией в этом мире, кроме случаев прямого исполнения приказов вызвавшего. А вот физически были ничем не ограничены. По рассказам Виктора выходило так, что уже не раз были случаи, когда вызванный демон просто убивал вызвавшего, если удавалось вытянуть того из круга после выполнения демоном своей части контракта. Не каждый из исчадий ада отличался большим терпением. Некоторые просто не желали ждать семь положенных дней. Мне просто повезло, что я с пропорциями Астарота намудрил. Поэтому на всякий случай решил представить Абигора не абы как, а суринамской пипой с детенышами. Как оказалось, зря!

Поначалу все шло хорошо. Обозрев себя во всей красе, Абигор потерял дар речи и стал усиленно краснеть. Я понятия не имел, что пипы могут цвет менять. От стресса у моего демона начались преждевременные "роды" и детеныши дружно полезли из спины. Я позеленел. Синичкина отпаивала Александра и Варнагара противорвотными. Слепцова положила голову на стол и закрылась руками. Гении магических инноваций получили разряд тока, отвлекшись на созерцание процесса размножения. Доминик был внешне совершенно невозмутим. Виктор и Камиль стояли чуть в стороне с такими скорбными минами, что любая плакальщица при виде их ушла бы в отставку не раздумывая. При этом у Вика дергался глаз, мелко дрожали губы и тряслись руки. Дарено то и дело презрительно кривился. Причем пока один уголок губ сползал, как и положено, вниз, второй упрямо задирался кверху, словно с горя перепутав направление. Оба хранили молчание, шевеля локаторами, чтобы чего важного не пропустить. Ничего эту троицу не берет! Вот мне так реально что-то нехорошо. Мерзость какая!

Когда эта армия вновь родившихся жаб во главе с папой-жабом всем скопом двинулась в мою сторону, я понял, что срочно нужно представить что-то нейтральное, пока не пришлось принудительно расстаться с завтраком.

Почему-то нейтральным для меня оказался старый, потертый теткин комод со следами от чашек чая и отломанными ручками. Странно... Зато вполне себе безопасно — комоды, как известно, не ходят. И не размножаются... да.

Представил, а потом целых полчаса лицедействовал перед предметом мебели, отступив от первоначального плана с финиками. Чувствовал я себя при этом основательно обдолбанным нариком, которого внезапно пробрало на ля-ля. При этом наличие разума у собеседника было делом второстепенным, а отсутствие отклика с другой стороны вообще до фонаря.

Я, как и планировал, требовал себе владение древними языками. А чего мелочиться то, на латынь размениваться? Мои любовники заметно напряглись, но не вмешивались. На это и был расчет. Закончив ораторствовать, я вопросительно уставился на демона:

— Ну так как, комод... В смысле, Абигор... Согласен?

Какое-то время демон хранил молчание. Обдумывал, наверное. Потом вдруг начал выдвигать и задвигать ящики, отстукивая что-то. Было похоже на морзянку. Морзянки я не знал. О чем тут же и сообщил комоду, попросив его изъясняться простым человеческим языком.

Виктор хрюкнул, сложившись пополам. Камиль сильно ущипнул себя за руку. Варнагар скатился под стол. Остальные просто изумленно пялились. Комод молчал.

Разыгрывать из себя идиота было весело. Однако нам нужен результат. Значит, комоду требуется рот, и, раз я сегодня добрый, зеркало души, чтоб сподручнее плеваться было. Очень скоро прямо по центру у теткиной мебели образовался рот, из которого я предусмотрительно убрал все три ряда клыков, взамен расщедрившись на вставную челюсть. Глаза комода поражали воображение двумя зрачками в каждом из трех и косоглазием — центральная приятно-болотная радужка смотрела в пол, крайняя правая пыталась сфокусироваться на потолке, а последняя вообще затерялась под веком.

Как только у Абигора появился рот, он тут же заговорил:

— Мальчик, не мог бы ты представить меня как-то менее экзотично? Я, между прочим, самый красивый из демонов, а ты меня комодом сделал!

Я на секунду задумался.

— Неа, извини, не мог бы...

— Почему? — Абигор недовольно клацнул ящиком.

— Так безопаснее, — беззаботно отозвался я. — Ну, так как там насчет моего желания?

— Желаешь владеть древними языками? — уточнил демон, и в его голосе мне послышались какие-то очень недобрые нотки. — Владей!

С этими словами всю аудиторию заполонили различной формы банки и баночки, бутылочки и колбочки, наполненные прозрачной жидкостью. В них что-то плавало и бултыхалось. Что-то гадкое.

— Это что? — возмущенно завопил я, тыкая пальцем в ближайшие баночки.

— Ну, как же... — зло усмехнулся Абигор. — Языки. Зацени коллекцию! Ооочень древние. Ближайший к тебе принадлежал археоптериксу. А справа от него какому-то хмырю, которого не так давно из вечной мерзлоты откопали. Столетиями собирал! Жаль расставаться, но... контракт.

Я присмотрелся повнимательнее к содержимому баночек и нервно сглотнул. Идиот. Какой же я идиот! Демон неожиданно расхохотался:

— А взамен я заберу твою душу! Не скучай без меня, малыш...

С этими словами демон исчез. Посмотрев в сторону своих любовников, понял, что скучать мне теперь точно не дадут.

Глава 30.

Я что-то насчет шоу Варни давеча намекал? Так вот, это все фигня. Настоящее шоу началось после того, как в воздухе самопроизвольно растворился комод, он же демон по совместительству. И первой, как ни странно, очухалась Синичкина. Побросав на произвол судьбы все свои зелья, врачиха кинулась срочно инвентаризировать языки. Возбужденно сверкая округлившимися глазками, она осторожно бродила между стеллажами баночек, преданно оглядывала, едва ли не облизывая, каждую и сладострастно вздыхала, делая пометочку в блокнотике, выуженном из кармана.

— Боже мой, Боже мой... — стонала в экстазе вконец ополоумевшая женщина. — Какие ингредиенты! Ой, какие можно лекарства...

Смотря на ее предоргазменные судороги, я чувствовал себя гребанным вуайеристом. Судя по лицам остальных, не я один. Братья Арно не знали, куда деть глаза. Их шевелюры смешно топорщились и время от времени возмущенно потрескивали от накопившегося электричества.

Папаня залился краской до ушей и, пока остальные продолжали с интересом наблюдать за Синичкиной, попытался было выползти из-за парты, но был пригвожден громовым:

— Сидеть! — и от неожиданности действительно сел, но уже мимо стула. Стул подпрыгнул синхронно с Варнагаром, и жалобно скрипнул ножками об пол, приземляясь на место. Я честно думал, что скрипнул стул, пока этот же самый жалобный звук не повторил Александр, обиженно потирая пятую точку. Такой внезапной метаморфозы от, хоть и вовсе не хрупкой, но все же женщины, никто не ожидал. Счастливая до неприличия Синичкина с томной поволокой во взгляде вдруг обратилась в какую-то кровожадную горгулью: гневно суженые глаза, руки в боки, а из носа только дым не валит.

— Господин ректор, распорядитесь, пожалуйста, чтобы все эти языки были аккуратно доставлены в кладовую профессора Бурова. И как можно скорее. Большинство экземпляров цены не имеют!

Я скептически уставился на Синичкину. Да уж! Судя по тому, что мне даже гроша ломанного за эти экземпляры не предложили, действительно — не имеют. Я бы, конечно, не постеснялся и сам чего-нибудь себе стребовал, да только что ж с нее взять, кроме ее разлюбезных зелий? Разве что в качестве сильнодействующих ядов...

— Непременно, профессор, — равнодушно ответил Дарено врачихе и тут же зашипел в мою сторону, — Вот только гаденыша одного мелкого придушу!

Зябко поежившись от ледяного взгляда любовника, я с надеждой уставился на мужа. Виктор многозначительно положил обе руки себе на пояс, поглаживая внушительную металлическую пряжку ремня. Я нервно сглотнул. Даа.. Помощи ждать неоткуда. Вот только если папаня...

Но неожиданно на мою защиту встала Синичкина:

— Нет-нет-нет! — замахала она руками. — Господин Дарено, в первую очередь кладовая. Потому что если кто-то, случайно... — недоговорила женщина, но очень недобро обвела всех присутствующих взглядом, переломив двумя пальцами свой карандаш пополам. — А во-вторых, может он и мелкий гаденыш — вам видней, вы с ним живете, — но за героическое самопожертвование во имя науки его надо не наказать, а наградить! И лучше не тянуть, через семь дней будет поздно.

Вспомнив, как эта же самая особа чуть ли не волоком тащила меня из палаты Виктора, я злобно огрызнулся:

— Посмертно не жалко?!

Тут наконец-то поднялся с пола и папаня, начиная на ходу горлопанить:

— Как посмертно?!! Дарено, ты обещал, что моему сыну ничего не грозит?!

— Так ему ничего и не грозит, кроме раннего маразма! — вышел из себя ректор, молодецки хлопнув по ближайшей стене кулаком. Баночки жалобно зазвенели. Синичкина побледнела. — Мне это все осточертело! Значит так... Ратмир, марш в мои комнаты и носа оттуда не показывай пока я не приду. Варнагар и Доминик идут в драконарий за студентами. Пусть вместо отработки перетаскивают языки к Бурову. Александр, останься, поговорим. Виктор идет с Царевым. Остальные живо рассосались по своим делам!

На этот раз первым из кабинета вымело меня. Не чуя под собой ног, я на всех парах несся к лифту. Судя по состоянию ректора, меня сегодня четвертуют. Если бы не Виктор, спешащий следом, то ломанулся бы в столовку не раздумывая, и заранее заспиртовался. Проверено опытным путем: заспиртованный я храбрый, сильный и тупой.

Влетев в лифт, я с размаху прислонился к стенке, дожидаясь Виктора, и обреченно признавая, что зря не захватил бутылечек врачихиной отравы. В случае острой необходимости мог бы выпить. Точно знаю, когда животом мучаешься, все остальные проблемы имеют тенденцию отходить на задний план. Если честно, не могу сказать, с чем именно я на сей раз накосячил, но уверен на сто процентов, скоро меня просветят.

Как только Вик вошел внутрь и двери лифта закрылись, я попытался прощупать почву:

— Эээ... Вик... — жалобно заныл, обратившись к широкой спине вампира. Он даже не оглянулся. -Ну, чего вы с Дарено беситесь, а?

Виктор выразительно посмотрел на меня через плечо, явно пытаясь воспламенить взглядом. Естественно, безуспешно. Я попытался снова:

— На мой взгляд, все прошло неплохо... Ну, да, облажался с языками. И что? Синичкина, вон, вполне себе довольна. Так чего ж ты злишься?

— Неплохо прошло?!! — прорычал вампир, хорошенько врезав кулаком по двери лифта. — Вадик, ты спятил?

— Да вроде нет... — растерянно ответил я, медленно начиная покрываться холодным потом. Не нравится мне что-то выражения лица дражайшего супруга. Того и гляди, изощренно проклянет.

— Чего я злюсь, спрашиваешь? Действительно, чего? С какой стати мне злиться, если один маленький паршивец, судьба которого далеко не безразлична, решил себя прикончить, скажем прямо, весьма экзотическим способом? Это же так забавно — дразнить высшего демона. Определенно стоит того, чтобы сдохнуть!

— Я не хотел... — откровенно говоря, ничего не понимаю. Ну, подразнил Абигора слегка. Что с того? У Виктора на сей счет было свое мнение.

— Угу, так и напишем на твоей могиле, — раздраженно буркнул вампир, снова поворачиваясь ко мне спиной. Двери лифта открылись, и весь дальнейший разговор проходил буквально на бегу. Едва поспевая за длинноногим мужем, я возмущенно сопел ему вслед:

— Я против!

— Надгробной эпитафии или могилы в принципе? — не сбавляя шаг, язвил вампир.

— И того, и другого! Вик, это как-то... непедагогично!

— Да? Странно... Дарено с успехом вдолбил мне все нормы педагогической этики и, могу поклясться, солнышко, пункта о внеплановом захоронении студентов там не было.

— То есть, делаем вывод, что пункт о плановом захоронении все-таки был? — притворно ужаснулся я, пытаясь ненавязчиво сменить тему.

— По счастью для тебя, не чаще раза в квартал, и на данный момент ты не укладываешься в сроки! — огрызнулся Виктор, отказываясь принимать более дружеский тон. А я успел мельком заметить, как перекосилось от страха лицо какого-то встречного студента, которому посчастливилось услышать часть разговора, потому что говорили мы достаточно громко. Зуб даю, завтра по Академии поползут пугающие слухи о ритуальных жертвоприношениях. Ладно, не мои проблемы.

&nnbsp;bsp; — Вик, объясни ты мне, наконец, что такого я сделал, что бы вызвать такую бурную реакцию? — уже начиная реально раздражаться, зло выкрикнул я.

Виктор так резко обернулся, что я не успел затормозить и с разбегу впечатался в его широкую грудь. Схватив меня за талию и рывком дернув кверху так, что наши глаза оказались на одном уровне, он начал яростно рычать мне в лицо:

— Что ты сделал? О, всего лишь за пять минут успел достать очередного высшего демона до печенок! Но тебя, кажется,nbsp;

& это не смущает, да?

— Да, пока я не пойму, почему это смущает тебя! И, Виктор, ты уверен, что хочешь все это при зрителях обсуждать? — спросил я, многозначительно выглядывая мужу поверх плеча. Вампир недоуменно обернулся, так и не выпустив из рук мою талию, и застыл. Впереди по коридору стояла стайка учеников во главе с преподавателем бальных танцев. Неловко переминаясь на своих пуантах, они с интересом нас разглядывали. Виктор неторопливо притянул меня вплотную к себе и так же медленно опустил на пол. От трения футболка на мне задралась чуть ли не до груди и я поспешно ее одернул, поворачиваясь к вампиру спиной. Профессор Альвела густо покраснел и быстро отвел взгляд от моего на миг оголившегося живота. Студенты похабно заулюлюкали. Виктор зло на них зыркнул, схватил меня за руку и потащил к рекреации преподавателей. Тут же за спиной послышались скабрезные замечания и свист особо отчаянных студентов, и едва различимый в общем гомоне голос профессора танцев, безуспешно пытающийся утихомирить учеников. Ну, здорово! Завтра слухи по Академии разрастутся до невиданных ранее масштабов. Кажется, я уже догадываюсь, что одним из них будет слух о крайней нетерпеливости моего мужа. И хорошо, если все ограничится страстным перепихоном в коридоре. А то ведь со студентов станется кроме стремления к эксгибиционизму и чего похуже нам приплести...

Глава 31.

В комнаты ректора меня втаскивали уже волоком. Виктор был так зол, что обращал прискорбно мало внимания на мои неудобства. Не успев еще толком растереть саднящее от грубой хватки запястье, я был прижат к двери и беспомощно трепыхался, с ужасом глядя в перекошенное гневом лицо супруга. Залитые сплошной чернотой глаза прицельно метали молнии мне в мозг в попытке привить уважение методом банального устрашения. К слову сказать, с термином "уважение" я был знаком плохо, поэтому молнии Виктора цели не достигали. Будь здесь Дарено, он посоветовал бы вампиру не тратить зазря энергию, надеясь найти в моей дырявой голове то, что там отродясь не водилось. Буквально кожей ощущая бешенство супруга, я спешно пытался решить два извечных вопроса: кто виноват и что делать? Виноват в любом случае не я. А даже если я, то ни за что не признаюсь. А раз я не виноват, то почему меня так нагло прессуют? Придя к такому логическому заключению я стал молча транслировать мужу всю степень моего недовольства, взглядом обещая всевозможные кары. В комнате начала потрескивать и искриться магия. Виктор также молчал, больно сжимая мои плечи.

Не знаю, чем бы все закончилось, но тут я неожиданно получил под зад дверью, да так сильно, что отлетел вместе с вампиром на приличное расстояние, естественным образом уронив обоих. Не ожидавший никаких препятствий на своем пути, Дарено как всnbsp;егда стремительно влетел в комнату, также стремительно запнулся о мои ноги и, черт бы его побрал, стремительно приземлился на меня сверху. Не застегнутая мантия Камиля взвихрилась над нашими головами и накрыла всех троих белой пеленой. Всегда знал, что ректор человек тяжелый! И только сейчас, кажется, реально осознал насколько. Воздух из легких вышибло с катастрофической скоростью. Виктор ошалело хлопал длиннющими ресницами все то время, пока я обкладывал на выдохе трехэтажным матом всех ректоров скопом за то, что носятся как бешенные кони, не смотрят под ноги и сшибают честных людей. Сверху мне вторили более цензурные ругательства о безмозглых мальчишках, валяющихся где ни попадя. Я хотел было уже прямым текстом намекнуть, что валяюсь я где ни попадя вовсе не по своей инициативе, а благодаря все тем же больным на голову ректорам с плохой координацией, но воздух в легких неожиданно закончился. Вместо этого шумно вдохнув охнул от боли в ребрах и принялся выкарабкиваться из-под завала. К тому моменту, как мы умудрились подняться на ноги, у меня уже болело буквально все. Острые локти ректора основательно потоптались на моей спине, зад горел огнем от внушительного пинка дверью, а плечи окаменели от хватки вампира, который при падении меня так и не выпустил. К тому же, пока Виктор давил на меня возле двери на предмет уважения к своей персоне, моя персона незаметно укрепляла авторитет. И вот этим самым авторитетом я и воткнулся с размаху Вику в живот. Хорошо, что в живот! Воткнулся бы в пол, и от авторитета остался бы один пшик. Короче, был я на ректора страшно зол. Он чуть не сделал меня инвалидом, пакость белая!

Постанывая, я кое-как распрямился. Виктор тут же кинулся ощупывать меня на предмет переломов и, ничего не найдя, вызверился на Дарено. Эльф шипел гадюкой в ответ. Кряхтя, я добрался до дивана и аккуратно на него приземлился. Ругаться уже не осталось никаких сил.

В конце концов смотреть, как мои мужчины снова рычат друг на друга, вспоминая все реальные и мнимые заслуги, мне надоело, и я рискнул привлечь к себе внимание:

— Граждане-товарищи, когда прекратите страдать откровенной фигней, уделите мне минутку, пожалуйста!

Граждане-товарищи моментально встали в ступор. Наверное, обращение не ко двору пришлось... Кто ж их знает, чьи они граждане и каким местом товарищи?

Виктор отмер первым. Естественно, такая злость просто не проходит!

— Вадик, наглая маленькая бестия, если ты считаешь, что мы фигней страдаем, то можешь предложить сам, как будешь разбираться с Абигором!

Состроив абсолютно невинную физиономию, я наивно поинтересовался:

— Ты считаешь, что ваша с Дарено перебранка смутит разум демона и он обо мне забудет? Это вы репетируете так, что ли?

Виктор рванулся ко мне с явным намереньем дать по шее, но его перехватил ректор.

— Все, закончили цирк! Что ты хотел сказать, Вадик?

— Вообще то пока только кое-что спросить... Почему вы так испугались именно Абигора? Помнится, на Астарота вы так не реагировали.

Виктор высвободился из захвата Дарено и пошел к дивану, правда по шее давать, видимо, передумал. Сев и развернувшись ко мне, он стал безэмоционально рассказывать мне страшную сказку об этом демоне:

— Абигор, по-другому Элигор или Элигос — пятнадцатый дух, Великий Герцог Ада, появляется в образе прекрасного рыцаря на крылатой лошади, несущего копьё, знамя и змея. Стоит во главе 60 легионов Ада. Знает все премудрости ведения войны, обладает даром пророчества. В отличие от большинства демонов, очень симпатичен внешне.

Закончив, Виктор выжидающе уставился на меня. Дарено тоже. Ни хрена не понял, честно говоря!

— Ну, да, пипа ничего себе так получилась... а уж детеныши то какие — красавцы писаные! И у комода глазки были... гхм... выразительные очень, — осторожно заметил я, понятия не имея, чего они оба от меня так ждут.

И тут Виктор снова взорвался, да так, что в воздухе вдруг стало остро не хватать кислорода:

— Вадик, где ты был, когда я полчаса тебе про Абигора талдычил, как дурак?! Ты меня вообще слушал?!!

— Ага... — несколько растерянно ответил я. По-правде говоря, конец вводной лекции Виктора в классе демонологии я пропустил, засмотревшись на бурную деятельность братьев Арно. Они как раз тогда защиту на класс на всякий случай устанавливали. В воздухе профессионально сплетались магические потоки, усиленные родством эльфов, и это было так красиво! Не знаю, почему остальные внимания не обратили. Я лично глаз не мог отвести. А Виктор, насколько я помню, начал иерархию демонов вкратце рассказывать, и это так неинтересно было, что я невольно отключился. Так что я пропустил?

— А если "ага", то ты должен помнить то, о чем я тебе не один раз говорил! У демонов постоянной формы нет. Они выглядят так, как мы себе их представляем. Когда Абигор впервые был призван, вызвавший представил его в виде прекрасного молодого мужчины на черном скакуне. И именно этот вызвавший успел описать Абигора до своей смерти. С тех пор повелось, что этого демона всегда вызывали именно красивым мужчиной, тогда как остальных частенько представляли как чудовищ. Абигор немного тронулся от этого, посчитав, что просто не в состоянии принять уродливую форму. На самом деле кто-то когда-то изменил этому правилу, представив Абигора как-то не так. Он умер очень мучительной смертью. С тех пор заклинание вызова Абигора было изменено. В нем стало множество упоминаний о красоте демона, чтобы вызывающий ни на миг не забывал, каким должен видеть Абигора. Кстати, заклинание вызова я тебе два раза переводил! — зло закончил Виктор.

— Блин, Вик, а ты не мог мне картинку какую-нибудь показать?! — возмутился я, потихоньку начиная понимать проблему.

Дарено презрительно хмыкнул, усаживаясь напротив нас с вампиром в кресло:

— Господин Царев, вы разве не в курсе, что красота — понятие относительное? То, что кажется прекрасным вам, может не показаться таким мне. А вы должны были буквально дар речи потерять от Абигора.

— Да уж, не я один потерял... — досадливо буркнул я, вспоминая лица всех остальных. Виктор и Камиэль попытались сдержать неуместные сейчас улыбки и не смогли. Это действительно был тот еще цирк!

Подавив смех, Виктор вновь осуждающе на меня уставился:

— Ты понимаешь, что очень сильно обидел Абигора? Насколько я его знаю, он постарается при первой же возможности тебе отомстить. Думаю, при следующем вызове он сделку на твоих условиях заключать не станет, какие бы сведения ты не предложил ему взамен, предпочтя прижизненно сделать тебе как можно больней.

Вот тут мне реально взгрустнулось. Все-таки я балбес! Правда, в оправдание свое хочу сказать, балбес не полный. У меня давно уже в голове идейка одна назревала по поводу всей этой ситуации с демонами. Не грело меня как-то пожизненно их вызывать. Поэтому я хотел все хорошенько обдумать и привести эту идею в исполнение при следующем вызове, огорошив своих мужчин недюжинным интеллектом. В свете последних событий следовало оставить самолюбование и обсудить сначала с любовниками. Прав был дедушка Сократ : "Я знаю только то, что ничего не знаю".