Арка 13

АРКА 13.

Глава 132.

— Рисако!

Безликий остановился, обернувшись на голос.

Представители клана Гензай в Облаке были некоторым аналогом клана Нара у Листа. Аналогом очень отдаленным. Немногочисленные, практически всегда — одиночки с выраженной неприязнью к людям, скрытные и замкнутые. Неплохие синоби, сильные, но редко появляющиеся на передней линии. Аналитики, в первую очередь, тактики и стратеги, медики, как ни странно, иногда ученые. Половина действующих синоби клана состояла в Шторме, другая половина была просто безликими. Рисако, нынешний глава клана и лидер Шторма, искалечил своего дядю, занимавшего оба поста до него. Потому что это был единственный способ стать лидером. Дядя же занялся аналитической работой, как его заместитель. Они, в каком-то смысле, поменялись ролями. Все члены клана Ганзай были не слабыми синоби, но только Рисако на данный момент вышел на уровень "S" ранга. Однако не имел никаких особых техник, просто развивался. Три стихии, тай и ген, вот и весь его арсенал, если кратко. Вот только в каждом из направлений он добился практически всего, чего мог, дальше, без особого генома или насилия над собственным телом, было не продвинуться. Последняя информация, полученная от союзников...

Союзников...

Рисако не доверял Листу. Но недоверие ко всем без исключения входило в его должностные обязанности. Лист, пока, так и не нарушил заключенных договоренностей. Пока. Но это ни о чем не говорит. Новый Хокаге темнил, действовал тайно, сообщал определенную информацию, явно пытаясь направить действия Облака в нужное ему русло. Это и понятно, иначе и быть не могло. Но! Важен не сам факт манипуляции, а то, на каком уровне эти манипуляции проводятся, как хорошо Лист скрывает свои истинные мотивы, истинные цели. Пока у Рисако были причины считать, что Хокаге и Корень умеют работать тонко и планировать на несколько шагов вперед, отчего он на данный момент не знал, какая у Листа конечная цель, помимо очевидных и декларируемых мотивов. Это было плохо, но и хорошо. Если Лист решил работать с Облаком на уровне такого сосуществования, то почти наверняка они не собираются использовать синоби Облака в роли банального пушечного мяса. Злой, зубастый и хитрый союзник лучше слабого, глупого и беззубого. Передача джинчурики треххвостого была красивым жестом, демонстрирующим, что Лист, как минимум, планирует долгосрочное сотрудничество, а не кратковременный союз. Пытаться таким способом пропихнуть в лагерь противника бомбу замедленного действия — слишком глупо и банально, хотя и этот вариант Шторм отработал. Но нет, психопортрет Каору был вполне однозначен. Девушка не питала иллюзий относительно своего положения, фанатичной преданностью к Конохе не отличалась, и была вполне готова сменить свой дом. Что немаловажно, в Облако был переселен и ее брат, потенциальный якорь и рычаг влияния. Так что пока Лист действовал честно.

Так вот информация, которою передали из Листа, касалась теории чакры и путей развития. Те вещи, которые Рисако ощущал инстинктивно, но не мог оформить в выводы, подтвердились опытными экспериментами. Полезная информация, важная. И ценная. Теперь вопрос в том, кто быстрее сумеет извлечь из этой информации максимальную выгоду. Облако, или все же Лист. Рисако перечитывал данные несколько раз, вчитывался, выискивал места, которые коноховцы могли специально вырезать. Да, некоторые пробелы были, но они подавались, как незавершенные цепочки экспериментов, которые проводили не в Листе. Союзникам достались уже результаты. Удобно. Теперь, сколько бы аналитики не бились над текстом, пропущенных участков не восстановить, и не обвинить в этом Лист. Только проводить свои опыты. А требуемые для проверки теорий опыты требуют либо времени, которого нет, либо разрешения на жесткие бесчеловечные эксперименты, для которых нет подопытных. Но ничего, надвигающаяся война позволит набрать так необходимый материал.

— Что? — недовольно отозвался безлиикй.

Командировка в столицу для него закончилась так же быстро, как началась. Как только пленница начала говорить, Рисако ее тут же заткнул, потому что допрос таких людей нужно вести в специальных местах, чтобы избежать утечки. И дело вовсе не в том, что Шторм собирался что-то скрывать. Нет, просто такую информацию сначала нужно проверять, и, только удостоверившись в ее подлинности, начинать использовать. Так что команда Шторма вместе с пленницей вернулись в Облако, и сейчас он, быстро просмотрев текучку, шел на допрос. А окликала его никто иная, как Мабуи, секретарь Райкаге.

— Райкаге требует у меня доклад, — сообщила ему куноити.

Лидер Шторма поморщился:

— А я причем?

— Ты только вернулся из Сансанреикарасаннашиго Но Тоши. А значит...

Рисако отмахнулся:

— Найди Хого, он теперь отвечает за столицу.

Мабуи обезоруживающе улыбнулась, чуть наклонив голову:

— И где он?

— Понятия не имею, — признался безликий.

— Вот именно. Так что давай не будем тратить время, я все равно от тебя не отстану.

Иронично, но одной из первых работ, которую выполнял Рисако в Шторме, была именно проверка этой куноити на пригодность к работе секретаря Каге. Это были интересные два месяца, по завершению которых Рискако написал блестящую рекомендацию. Мабуи сумела узнать, что он ее проверяет, узнала, какую работу ей собираются предложить, сама его нашла и сделала все, чтобы произвести хорошее впечатление. Так что в способностях девушки парень ничуть не сомневался.

— Пошли, — он обреченно кивнул на свободную комнату, — не секретная база, а проходной двор.

Мабуи на его ворчание лишь улыбнулась.

Зайдя в кабинет, Рисако тут же достал сигареты и закурил, ожидая, пока педантичная куноити достанет блокнот и начнет записывать.

— Коротко, что произошло в столице?

— Пиздец, — емко охарактеризовал безликий.

Куноити черканула карандашом на бумаге:

— Хорошо, а теперь содержательно.

— Акацки устроили шум только для того, чтобы выманить Кираби. Благо, мы этого ждали, и большая часть сил ожидала поблизости. Согласно плану, который был представлен Эю. Естественно, все не могло пройти спокойно, и боец Рассвета, известный, как Джокер, создал столько хаоса, сколько сумел, а мы не могли оперативно реагировать, потому что ждали, пока захлопнется ловушка. Мы ждали, что на Би нападут Джокер и его напарник, но те продолжили разрушать столицу. Для захвата Би появились еще два Акацки. Скоротечный бой. Рассветники заметили подкрепление и смылись, — безликий сделал глубокую затяжку.

Выглядящий как подросток, с застывшей на лице хмурой маской и с сигаретой во рту, Рисако на взгляд Мабуи выглядел комично. Правда сообщать об этом парню куноити бы не рискнула. Пока дело касалось работы, Рисако был адекватен и способен к диалогу, но на шутки всегда реагировал резко и без малейшего понимания. Впрочем, почти то же самое можно было сказать про всех его соклановцев, юмор не понимавших в принципе.

— Проблемы это не решило. Рассвет больше не координировал действия восставших, но те и не собирались сдаваться живыми. Благо, большинство наемников мы поймали, остальные сбежали. Так что сейчас юхеи зачищают Нижний Город, а наши синоби, вероятно, следят за тем, чтобы восставшие больше не смогли подорвать ни одной колонны. В итоге получаем катастрофу. Большая часть города разрушена, уничтожена без малого сотня колонн. Население, если не считать сабанто, уменьшилось в три раза. По окончанию зачистки сабанто останутся только в верхнем городе, а это меньше десятой доли. На восстановление самого города уйдет несколько лет, на восстановление числа жителей уйдут десятки лет. В ближайшее время начнется откат, удар по экономике страны, и вообще... Пиздец. Но об этом Эю буду не я докладывать, а экономические аналитики.

Мабуи продолжала писать, выдохнув:

— Так много...

— Да. Мы поздно поняли, что восставшие обходят стороной дворян, но целенаправленно уничтожают ремесленников и торговцев, всю среднюю прослойку. Да и когда поняли, изменить ничего не могли, не было такой возможности. А дворян вообще пострадало мало. Так что страну ждут непростые годы. Это все?

Секретарь черканула в блокноте и перевернула страницу:

— А что за пленника вы взяли?

Рисако снова поморщился:

— Сука, приказал же засекретить, — он резко потушил сигарету об ладонь. — Предположительно, это тело Джокера. Но там еще нихуя не понятно, нужно разбираться и проверять, так что и докладывать не о чем.

— Тело Джокера? — не поняла Мабуи.

— Докладывать не о чем, — повторил Рисако.

— Тело Джокера? — настояла куроити.

— Она говорит, что Джокер, это не синоби, а техника контроля. И она, получив по голове оплеуху, вышла из-под контроля. Но это с ее слов, и все это еще нужно проверять. Пока никаких выводов, только предположения.

Мабуи сделала запись в блокноте.

— Больше не задерживаю, но Эй ждет тебя на подробный доклад вечером.

Секретарь покинула комнату, а Рисако хмыкнул:

— Вечером какого дня? Через недельку сойдет? Отлично, я обязательно загляну. Делать мне, блядь, больше нечего, как каждый день на отчеты бегать.

Через десяток минут он, раздраженный больше обычного, зашел в допросную. Достаточно большая каменная коробка с многочисленными печатями, призванными сделать заключенного покладистым, сейчас была непривычно хорошо освещена. Пленница сидела в углу, облаченная в тюремные тряпки, но не была пристегнута к стене, не была раздета, не была избита, и вообще находилась в прекрасном, для пленника Шторма, состоянии. На руках браслеты с печатями, из-за которых собрать даже простейшую технику практически невозможно. И все это просто потому, что она проявляла стремление к сотрудничеству и готовность быть полностью откровенной. Но, если Рисаку найдет причину не верить каким-то показаниям пленницы, то та в обязательном порядке испытает на себе все прелести отработанного механизма по доведению заключенного до необходимой кондиции. Помимо пленницы в камере находилось два дзенина, не спускавших с нее глаз.

Зайдя, Рисако еще раз прокрутил в голове все, что знал о Джокере. Опасен, непредсказуем, склонен к манипуляции, великолепный актер и лжец. Разве что Джокер был мужчиной, а перед ними точно женщина, ирьенины это проверили и подтвердили.

— Ты будешь отвечать только на мои вопросы, кратко и четко, если я не прикажу рассказывать подробно. Если я не прикажу, ты будешь молчать. Понятно?

Пленница, продолжавшая вжиматься в стену, пару раз кивнула.

— Кто ты?

— Ито Гурен из Та но Куни. Куноити Отогакуре. В прошлом.

Рисако нахмурился, вспоминая это имя. Пришлось несколько напрячься, чтобы выудить из памяти эту куноити. Шторм рассматривал ее, как потенциальную преступницу. Официально нукенином она не была, и законов Страны Молний не нарушала, но и свободно перемещаться по стране ей бы не позволили, не дав даже прав гостя. Он посмотрел на пленницу и сравнил ее внешность с имеющимся описанием. Сходство определенно было, и было достаточным, чтобы считать, что это может быть правдой.

— И как давно ты стала Джокером?

Пленница назвала дату.

— В этот день культ во главе с Джокером напал на Отогакуре. Я... Меня пленили в том бою. В следующий раз я очнулась... Ну... Уже под контролем.

Рисако хмыкнул:

— И, естественно, как ставили технику, ты не знаешь.

Гурен отрицательно покачала головой, всем видом показывая, что совсем не хочет вызывать неудовольствие Рисако, но ответить не может. Безликий вышел, взял стул и вернулся вместе с ним, поставив стул спинкой к куноити, а затем сел на него.

— Значит, Джокер, по твоим словам, это техника контроля.

Гурен закивала.

— Расскажи подробнее.

— Я... Я иногда могла видеть и слышать, что происходит вокруг, но не постоянно, и будто сквозь пелену. Когда Джокер дрался и получал травмы, я ощущала боль. Иногда он пользовался моими техниками или активно применял чакру. И тогда на некоторое время подавление ослабевало, а я лучше воспринимала то, что происходит вокруг. Какое-то время. Его мыслей я не могла слышать... Вообще ничего, ни эмоций... — она качнула головой, закончив. — Ничего.

Рисако прокрутил в голове все, что он знал о техниках контроля сознания. Некоторые соответствия были, но это ни о чем не говорило. Да и, если по честному, сама техника контроля его волновала меньше, чем информация об Акацки. И культе.

— Расскажи мне об Акацки.

Гурен кивнула:

— Да, организация... Их база находится в Амегакуре. Есть элитные пары, выполняющие работу от лица Акацки. Остальные синоби селения выполняют простые работы и заказы, как обычные синоби Дождя. Высший состав Акацки, это... — она чуть сбилась с мысли, но быстро продолжила. — Узумаки Нагато, известный, как Пейн, и Танака Конан, первая пара. Хаши Какузу и Мори Хидан, вторая пара. Ишизука Шинно и Фуками Натсухи, третья пара. Сучирукуран Сасори и... И Джокер, четвертая пара. Учиха Итачи и Учиха, имени не знаю, его называют Тоби. Пятая пара. Еще есть сенсор с особым способностями к проникновению, Зецу. А так же Хаттори Ханзо, но он управляет деревней.

Безликий изобразил кривую ухмылку:

— Подробнее о них самих.

Куноити кивнула и начала рассказывать.

Информация о членах Акацки внутри организации не была чем-то особенно секретным. В конце концов они все жили там, контактировали с другими синоби деревни, и, если слушать разговоры... А Гурен, запертая в собственном теле, только и могла, что смотреть и слушать. И запоминать.

— Нагато достаточно известен в Амегакуре. В молодости их тройка, вместе с Конан и Яхико, была достаточно сильной и известной командой в деревне. Хотя они не всегда подчинялись Ханзо, но работать вместе с синоби Амегакуре им приходилось. Потом убили Яхико, и на этой почве у Нагато резко усилились способности. Сам он уже давно не покидал башню Рассвета, последний раз его видели несколько лет назад, уходящим на нижние уровни, до сих пор закрытые для всех, кроме Конан и Ханзо. По слухам, раньше он был добр и отзывчив. Сейчас — непонятно. Пейн до последнего времени покидал башню не часто, но теперь регулярно исчезает, иногда на пару дней. Иногда на неделю. Всего в башню было доставлено около сотни тел, предположительно, как материал для создания Пейна. Конан... она просто выполняет его приказы, или передает приказы в деревню. Иногда появляется в деревне и что-нибудь делает, общественно полезный труд. У нее на этой почве какой-то заскок.

Гурен перевела дыхание, продолжив:

— Силовая пара. Какузу раньше ходил с другим напарником, но того давно убили. Хидан и убил. Теперь они работают в паре. В Акацки они скорее наемники, чем идейные члены команды, но работают... У Какузу есть родственники в Аме. Сын, Хаши Такайя, средней руки тюнин, его жена вообще не синоби. Их дочь и внучка Какузу, Шизуку, работает в академии Аме. Насколько я слышала, с сыном Какузу не общается, но часто навещает внучку. Нередко берет миссии просто ради денег, несколько раз участвовал в переговорах с торговцами, контактирует с покупателями тел. Если смотреть со стороны, он просто работает на организацию, и получает за это хорошие деньги. Хидан просто таскается за напарником и материт всех вокруг, кроме Шизуку. Рядом с последней молчит, вроде как из-за договора с Какузу. Делает вид, что ему все безразлично, но таскается даже на простые миссии вместе с напарником. Никого не убивал в Аме.

Рисако кивул:

— Дальше.

Гурен кивнула:

— Шинно — ирьенин. Пришел в Аме в поисках работы и был принят Ханзо на должность управляющего их небольшим госпиталем. Много работал с персоналом, всех обучал, поднял госпиталь на весьма приличный уровень, хотя медиков там все равно немного, сказывается нехватка кадров. Получил предложение войти в состав Акацки, принял, вошел в команду с Натсухи. Молчаливый трудоголик, так его описывают. Некоторое время, около пары месяцев, работал вместе с Нагато, но я не знаю, над чем. Скрытен, с Джокером общался очень мало. Его напарница — Натсухи. Нукенин из деревни Звезды. Ни с кем не общается, сидит в своих апартаментах. Выходит либо на собрания, либо на миссии. Поведение спокойное, с синоби Аме общается ровно, но явно что-то скрывает.

Рисако жестом приказал идти дальше. Подробно она еще успеет рассказать, пока ему нужен материал для первичного анализа.

— Сасори и Джокер. Они не столько боевая пара, сколько... Их задача — устраивать диверсии. Нападения на столицы стран, разжигание эпидемий и все такое. Насколько я успела услышать, Сасори косвенными методами разжигал конфликт между Озером и Огнем. Восстание черни в Снегу проводил Джокер. Затем они вместе стравили... Землю и Молнию, приложив все имеющиеся ресурсы. За устранением семьи Дайме Воды стоят они. Уничтожение Скрытого Звука и Скрытого Водопада — их работа. С этой же целью был создан Культ.

— Про культ подробнее, — зацепился за информацию Рисако.

По информации из Конохи Рассвет и Культ были если не врагами, то союзниками с напряженными взаимоотношениями.

— Культ. Рассвету нужен был инструмент для сбора информации и ресурсов, не привлекающий внимания. Своя разведывательная сеть. Для этого был создан культ. А позже из идеи культа вырос и Джокер. Это инструмент для разведки и диверсий. Вы видели, что они сделали и как они работают. У Сасори никаких личных связей нет. У Джокера тем более. Психи и убийцы.

Вообще-то Рисако с подозрением относился к версии Конохи о том, что культ — самостоятельная организация. Слишком уж фантастично выглядели ее возможности, тем более, если учитывать, что, по словам все той же Конохи, культ был ярым противником синоби. Эта версия была более правдоподобна, объясняла многие спорные моменты. Но в любом случае информация требует проверки.

— Ладно, дальше.

Гурен кивнула:

— Учихи. Они занимались... Дипломатией. Итачи, пока его напарником был Хошигаки Кисаме, занимался вербовкой нукенинов, договорами, общением с заказчиками миссий. Наверняка использовал шаринган в этих целях. Когда убили Кисаме, Итачи некоторое время продолжал работать в Аме. А затем они вместе с Тоби занялись возрождением Кьюджина.

Безликий наклонил голову на бок:

— Что?

Гурен будто не поняла, что вызвало у Рисако недоумение.

— Яманако Като, Кьюджин. Он сейчас где-то в столице Страны Огня, если я не ошибаюсь. Это Учихи нашли способ вернуть его к жизни. Как они это сделали — мне не известно. Но Като вместе с Итачи работают над чем-то. Работают вместе. Итачи в последнее время всегда присутствует в форме иллюзии. Он в Стране Огня, вероятно. А Тоби занимается...

Информацию о втором Учихе Рисако слушал чуть менее внимательно. Все равно откладывал каждое слово в памяти, но мысли его вертелись вокруг Като. История Шестого Хокаге вообще была мутной и изобилующей черными пятнами. Про Яманака, работающего над своей торговой организацией, Рисако знал, но все никак не мог составить вместе кусочки головоломки. Новая информация не давала ответов, скорее ставила новые вопросы. Но теперь у него было направление для дальнейшей работы. Если связь между Листом и Рассветом подтвердится, это поставит под большой вопрос их союз. Даже если Като не связан с Конохой напрямую, или даже работает против родного селения, все равно остаются вопросы. Почему Шестой Хокаге никак не реагирует на эту ситуацию?

— ...ничего неизвестно. Я только знаю, что он Учиха, — закончила Гурен.

— Зецу?

— Мутация. У него странный цикл жизни в пять лет. Он может проникать практически под любую защиту, его сложно засечь, сам он сильный сенсор. Но как боец — ноль. Не противник даже гэнину. Он только и занят, что разведкой для действующих боевых пар.

О Ханзо Рисако и так знал многое, так что спрашивать сейчас нет смысла. Безликий поднялся и развернулся к двери, бросив сторожам:

— Режим заключения пятый, смягченный.

Это был самый жесткий режим содержания заключенных. А "смягченный" значило, что, пока пленник готов сотрудничать, пытки к нему можно не применять. Выйдя из камеры, Рисако остановился, размышляя над тем, с чего ему начать. Какую-то информацию стоило направить в Лист. По Рассвету, например, за исключением информации о культе и связи Учих и Яманако. И на доклад к Райкаге идти рано, нужно проверять информацию. Отписать пока в отчет нейтральные данные, а остальное проверять. Внимательно проверять.

Глава 133.

Страна Камня встречала незваных гостей статуями Рикудо на всех дорогах, сухим ветром, палящим солнцем и дорогими гостиницами во всех встречных селениях и городишках. А еще хмурыми бандитскими мордами, торчащими на каждом углу. Страна всем своими видом демонстрировала: "это не то место, куда следует ехать на отдых". Но сюда отдыхать никто и не приезжал. Бедное население, бедная страна, но богатые храмы. И столица Черного Рынка. История этой страны начинается с клана синоби, слабого, но ушлого. Клана, который навсегда отказался от борьбы за власть и силу, став обслуживающим механизмом. Другим синоби черный рынок был не особенно нужен, разве что нукенинам. Нет, подпольной торговлей и контрабандой занимались феодалы и, в меньшей степени, торговцы и ремесленники. Впрочем, назвать Черный Рынок сколько-нибудь крупной организацией нельзя. Умные и способные торговцы могли заработать и сами, вполне законными методами, или сами организовывали не совсем законный бизнес, практически не прибегая к посторонней помощи и не привлекая лишних людей. У феодалов с этим было еще проще, в большинстве стран на своей земле дворяне были властью в едином лице, и, если не переступали очень широкие рамки, могли делать все, что хотели. А для не совсем законных дел имелись синоби. В Стране Огня действовал и действует Корень, в других крупных странах были его аналоги. Разве что Страна Молний преступность подавляла практически полностью, по крайней мере, на своей земле.

Так получалось, что услуги здешние контрабандисты предлагали очень нишевые. Например, доставка партии какого-нибудь вполне законного материала, на который в некой стране установлена очень уж большая плата за ввоз. Как и обратный процесс вывоза некоего материала, на который выставлены очень уж высокие пошлины. Покупка и продажа предметов искусства, как полученного условно законно, так и приобретенного незаконным путем. Торговля информацией, но этим по возможности и так занимались все, без исключения. Единственной, важный для синоби, услугой была организация работы книги Бинго, ведь кто-то же должен ее печатать и вносить необходимые изменения по мере работы. Последним крупным пунктом шла торговля телами с редким геномом или просто телами синоби, как придется.

В этой стране Неджи приходилось скрывать свою личность. Так как он, во-первых, был указан в книге Бинго, хорошо хоть, где-то в середине. А во-вторых, он был Хьюгой с собственными глазами, и его тело само по себе имело немаленькую цену. Его спутнице так же приходилось скрывать внешность. Кошкой вполне могли заинтересоваться, в первую очередь, как экзотической рабыней. Но в этой стране с этим проблем не было, и свою личность скрывал каждый третий. Тройке синоби Суны было проще, их внешность была вполне заурядной.

Упадочного вида улочки города остались позади, и компания вышла в богатый храмовый квартал. Но, как ни странно, монахи своим богатством не кичились, наоборот, использовали во вполне благородных целях. На главной улице, прямо под статуей Рикудо, был организована общественная столовая, работающая каждый день. Любой человек мог прийти сюда и получить еду. Не важно, местный ты житель, или пришел издалека, это никого не волновало. Впрочем, ты точно так же можешь принести с собой продуктов, или пойти на кухню и что-нибудь приготовить. Здесь всегда было людно, но выглядело все это... Неджи не мог подобрать правильного слова. Люди, сидевшие за столами, помимо приема пищи дружелюбно разговаривавшие, не выглядели бездомными оборванцами. Сюда не только поесть приходили, чуть в стороне люди играли в сеги, попивая какие-то легко алкогольные напитки. А с другой стороны проводили драки, по правилам, исключительно веселья для. Атмосфера была какой-то праздничной, что ли. Не возникало ощущения притона для бездомных.

Как таковых бедняков здесь не было вообще. То есть совсем, во всей стране. Различной работы хватало, особенно в храмах. Точнее, вся внутренняя экономика страны и находилась в ведение храмов. А люди просто добровольно приходили в храмы, чтобы поработать. Это не было обязанностью, но, судя по всему, недостатка в желающих храмы не испытывали. Для одной из самых криминальных стран мира Камень казался удивительно благополучным местом. Да, в стране не было источников ресурсов, сельское хозяйство едва кормило население, не хватало пресной воды, отчего купить вино здесь было проще, чем купить воду. А положение Камня оставляло его несколько в стороне от вечных разборок синоби и крупных стран. Странное место, вызывающее у неподготовленных людей диссонанс своей неправильностью.

Но Неджи был подготовленным человеком, и об обратной стороне существования этого странного государства тоже знал. Все было просто. Работы в стране не было совсем. В принципе. Все пригодные для сельского хозяйства земли принадлежали храмам. Ремесла практически нет, а все, что есть, связано с беззаконниками. Поэтому у каждого жителя было два варианта. Либо выбирать преступные профессии, связанные с разной степени рисками, либо вот так... Сегодня бесплатно поработать в поле, а завтра вместе со всеми запивать безысходность своей жизни на бесконечных праздниках. Потому что перспектив нет. Никаких. Совсем. В этой стране ты либо бандит, либо паства храмов. Подняться выше можно только через преступную деятельность.

Впрочем, Неджи, уже успевший немного помотаться по миру, мог сравнить перспективы крестьян разных стран. И судьба местных ему виделась вполне неплохой. Они, как минимум, были условно свободными. Никто не придет к ним в дом, не изнасилует их матерей, дочерей и жен просто по праву владения, не отберет последнее, не заставит работать под страхом наказания. Есть места, в которых жизнь намного хуже.

Но суновцы прибыли сюда не для ознакомления с жизнью крестьян. Стараясь никого не задевать, они подошли к одному из монахов. Мужчина вел непринужденную беседу с несколькими жителями, но отвлекся на пятерку синоби, сразу поняв, видимо, что они здесь по делу.

— Вам чем-то помочь, господа?

Неджи кивнул:

— У вас тут... — Хьюга чуть задумался, но быстро нашелся, — трофей. Ценный редкий зверек.

— Понятно, — монах был сама доброжелательность. — Вам вот по этой дороге, до конца.

Хьюга кивнул и потопал в указанном направлении. Пока стоявшая перед ним задача казалась ему более простой, чем он думал, когда переступал границу страны. Оставалось склонить монахов к сотрудничеству. Но, как показал опыт, достаточно сильная угроза жизни отлично развязывает язык. В этом Неджи был абсолютно солидарен с Инахо. Говорить можно либо с другом, либо с равным. Все остальные — просто мусор под ногами, не заслуживающий потраченного на них времени. Суна даже сейчас, находясь далеко не в самом лучшем состоянии, может без проблем сровнять всю эту страну с землей, была бы на то воля Каге. А за волей вопрос не стоит, Инахо как раз готов применять все ему доступные ресурсы для достижения своих целей. Это импонировало Неджи, и этого, вероятно, не понимала Анко. Готовность к действию. Инахо не просто обладал силой, он готов был ее применить. Да, это приведет к войне, рано или поздно, но война неизбежна. А пока результаты, которых достиг Инахо, просто наглостью и напором... Это что-то новое. Вспоминая свою прошлую жизнь, там, в Конохе, Неджи не мог представить, чтобы его послали в другую страну с приказом — "можешь всех там убить, но достань мне вот это и это". Клан большую часть времени решал какие-то надуманные проблемы, и трясся над своими давно никому не нужными обычаями. Да и Коноха в целом не далеко ушла в этом плане, пусть в последнее время, перед его уходом, и наметились изменения к лучшему. Но Неджи нравилось место, которое он занимает сейчас. Нравилось делать что-то настоящее, участвовать в чем-то большом.

От мыслей его оторвал вид выбежавшего из ворот храма монаха. Мужчина был напуган и пытался убежать. И, судя по многочисленным кровоподтекам на одежде, убегал он от боя. Однако успел сделать всего пяток шагов, прежде чем вскрикнул и упал. Причем Неджи готов был поспорить, упал монах так, будто его подрезали сухожилия на ногах. Суновцы остановились, ожидая, чем все закончиться. Долго ждать не пришлось, меньше, чем через минуту, из ворот храма вышла куноити. Кимоно висело на поясе, отчего верхняя половина тела была обнажена. Бледная кожа была покрыта сетью черных жил, складывающихся в замысловатый рисунок. А волосы цвета цветущей сакуры показались Хьюге знакомыми. Куноити на ходу накинула кимоно на плечи и остановилась у монаха.

— Я же говорила — не стоит от меня убегать. Умрешь уставшим.

Вообще-то нападать на монахов Камня в их собственной стране было плохой идеей. Однако если учесть, что Неджи сам собирался сделать то же самое...

— Сакура, — окликнул он девушку, снова двинувшись вперед и снимая с головы скрывающие личность ткани.

Ирьенин подняла взгляд на приближающихся Суновцев, остановившись на Неджи.

— Вы только посмотрите, как тесен мир, — никакой радости от встречи она, явно, не испытывала, более того, среди ее пальцев мелькнули сенбоны.

Монах притих, стараясь не шевелиться. Суновцы снова остановились.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Хьюга.

— Не твое дело.

Он перевел взгляд на монаха:

— У меня дело к нему, так что...

— Найди себе другого монаха. Их здесь много.

Мирных переговоров как-то не складывалось.

— Мы теперь оба нукенины...

— Заблуждаешься, — качнула головой ирьенин. — Я все еще синоби Конохи. Просто в отпуске.

— Сейчас сюда начнут прибывать нинсо со всей округи.

Сакура пожала плечами:

— Не скажу, что это противоречит моим планам.

— Собираешься устроить бойню?

Откуда-то сбоку выпрыгнула еще одна безликая, в полете убирая маскировку. Неджи напрягся, потому что не мог ее заметить, пока она сама не появилась. Безликая встала за спиной Сакуры.

— Вообще-то он прав. Я задержала тревогу, насколько смогла, но нинсо скоро будут здесь.

Хьюга осмотрел безликую, но под маской лица он не видел, так что узнать ее он вряд ли сможет.

— Мы побежим, — Сакура наклонила голову на бок, улыбнувшись. — И они побегут. За нами.

— У нас, возможно, схожие цели. Мы ищем Януса, и до самих монахов нам дела нет.

На имя ирьенин никак не отреагировала, а вот безликая кивнула:

— Схожие. Сакура, хватай его и уходим.

И, не дожидаясь ответа или возражений, рванула с места. Сакура, поморщившись, легко закинула притихшего монаха на плечо и так же сорвалась с места. Кошка перевела на Хьюго вопросительный взгляд:

— Почему мы их просто не атаковали?

— Сакура в одиночку вырезала целый храм, не запыхавшись в процессе. И если я правильно опознал технику, которую она использовала, то с ней лучше не связываться... до поры.

Суновцы сорвались с места, и двинулась за коноховцами. Судя по скорости движения и тому, как уверенно безликая выбирала направление, они успели провести предварительную разведку. Подтверждением мыслей Неджи стала заброшенная деревушка рядом с пересохшей рекой, куда и двигались коноховцы. Каскад высохших рисовых полей вокруг деревни указывал на то, что когда-то здесь выращивали, очевидно, рис, а затем либо река пересохла, либо пошла в другое русло. Но ветхость сохранившихся построек указывала на то, что оставили их не меньше пары десятков лет назад.

Сакура бросила монаха под стену ближайшего дома, рядом с которым остановилась. Неджи остановил свою команду на окраине деревни, приказав суновцам:

— Подождите здесь. Я знаю, у вас счеты с Листом, но пока оставим их в стороне. Мстить будете потом, — дождавшись кивков, махнул рукой кошке. — За мной.

Когда они подошли к коноховцам, монах уже самозабвенно рассказывал все, что знал и о чем догадывался, а безликая направляла поток его речи в нужное ей направление.

— Нумей но Тоши, скрытый город. Все там, вы сожжете найти всех там. Был назначен большой сбор, все команды двигались туда. Команда Райги уже прошла туда.

Безлика поднялась, отмахнувшись:

— Нам он больше не нужен.

Неджи кивнул:

— Мы движемся в том же направлении, так что нам он тоже без надобности.

Монах дернулся, видимо, понимая, что его собираются убить, и хотел сказать что-то еще. Возможно, надеялся купить себе жизнь. Но не успел, сенбон в шее лишил его возможности говорить, а через несколько минут лишит и жизни.

— Тогда проваливайте, — Сакура выдала характерный прогоняющий жест. — У меня от присутствия всякой швали аппетит портится.

Кошка напряглась, но Неджи пропустил оскорбление, отодвинув ткань накидки и продемонстрировав протектор Суны.

— Вообще-то я не нукенин, а дзенин Суны.

Сакура хмыкнула:

— То есть ты хочешь заработать наше расположение тем, что не только дезертир, но еще и предатель? Ты ничего не попутал?

— Я здесь, чтобы убить Януса, как и вы.

Куноити переглянулись, и безликая спросила:

— И кто такой Янус?

— Вы не знаете? — несколько удивился Хьюга. — Он — теневой лидер это страны. Глава организации, который и управляет всем преступным бизнесом.

— Ну, допустим. Ты хочешь его убить. Дай угадаю, чтобы предложить его людям поработать на Суну. Вам там как раз людей не хватает, раз даже тебя до дзенина повысили.

Неджи едва сдержал желание поморщиться. Как-то слишком легко безликая установила его мотивы.

— Как ты догадалась? — спросила Сакура.

Безликая покачала головой:

— Тебе не понять.

Пока коноховцы обменивались репликами, Неджи соображал. Сакура была ирьенином, и сама же ушла из действующих синоби. Затем возвращалась, конечно, но все же миссия в другой стране, с явным намерением кого-то убить, причем не важно, сколько людей умрет по пути к цели... Пусть Неджи был едва знаком с этой куноити, но образ как-то не соотносился. Должна быть причина. Месть? Той команде, о которой упоминал монах? Команда Райги? Вероятно. Это ситуацией надо воспользоваться. Неджи хотел очень многого. Он пошел за Инахо, потому что хотел многое получить. Например — свой клан, в котором он будет устанавливать правила. А для этого нужно уметь действовать, как лидер клана. Уметь пользоваться другими. Эти куноити могли помочь ему в достижении его целей. Но затем их стоит убрать. Не стоит Листу знать, что Суна восстанавливается и снова набирает силу. Не стоит Листу знать, что он сам теперь дзенин Суны.

— Мы все еще можем быть друг другу полезны. Вам вдвоем просто не справиться с целым городом. Мы уберем Януса, а затем начнем вербовать его подчиненных. А этот Райга вместе с командой достанется вам. Каждый получит то, чего хочет. Просто не будем друг другу мешать.

Безликая отрицательно покачала головой:

— Эти ребята, из Суны, они нас ненавидят. Держать таких за спиной — глупость. Ты предатель, и тебе доверия не больше, чем им.

Хьюга кивнул,

— Да, но я и не предлагаю объединяться. Мы можем скооперироваться и ударить одновременно. Мы пойдем другим маршрутом, чтобы не нервировать друг друга.

Сакура задумчиво посмотрела на напарницу:

— Сколько там до Безымянного Города?

Та, чуть подумав, ответила:

— Два дня.

— Тогда мы начнем на рассвете третьего дня, — заключила Сакура. — С вами или без вас. А теперь свалите уже подальше.

Хьюга кивнул, подав знак кошке. Им еще придется ответить за свой наглый тон, но не сейчас, позже.

* * *

— Я не буду подчиняться этому старому пьянице! — выдохнула куноити, продолжая всем видом демонстрировать негодование.

Ее взгляд упирался в собеседницу, сидевшую за своим рабочим столом. Кабинет Четвертой Тсучикаге, расположенный в богатом особняке несколько в стороне от резиденции Каге в Ивагакуре, был светел и уютно обставлен. Из общего уютного интерьера, создаваемого удобными диванчиками, большими окнами, картинами и расставленной повсюду зеленью, выбивался только тяжелый рабочий стол, за которым и сидела сейчас куноити.

Кевуману Осака приняла шляпу Каге сразу после разгромного поражения в Снегу и потери Хана. Ее назначение прошло тихо, если не сказать — незаметно. Она не была самой сильной синоби селения. Да и Оноки, несмотря на возраст, оставался очень опасным старикашкой. Но вот работать круглые сутки он уже не мог, и даже скидывание части дел на заместителей не помогало. Но тут были подводные камни. Катара, стоящая сейчас перед Осакой, могла стать преемницей Оноки, сильная куноити, сеннин, и головой думать умеет. Но Катару не поддержали кланы, которым именно сейчас потребовался свой человек в шляпе Каге.

Именно сейчас, потому что Оноки, при всех своих достоинствах, не поддерживал кланы во внешней политике, ни внутри страны Земли, ни за ее пределами, как и не вмешивался в их внутренние дела. И, в общем-то, кланы со своими проблемами справлялись сами. Равновесие было достигнуто, всех все устраивало, до какого-то времени. Крах Суны, разгром Звука, падение Водопада, обострение отношений между всеми. В какой-то момент Совету Кланов стало ясно, что самостоятельно, в отрыве от деревни, с новыми проблемами они могут и не справиться, а это никого не устраивало. Решение было не самым простым, не самым удобным, и вообще рискованным. Второй каге, как сейчас в Конохе. Пусть не самый сильный, но главное — умный лидер, который сможет совместить интересы деревни в целом с интересами кланов.

Для Осаки все это вылилось в большой ком проблем и длинный список обязанностей. Почему Совет Кланов выбрал именно ее, женщина не могла понять до сих пор. Да, она вполне могла быть компромиссным решением, так как ее богатый клан, или скорее богатая семья, не был слишком близко связан ни с одним из сильных кланов селения. Или можно было тешить себя надеждами, что выбор пал на нее, благодаря ее несравненным достоинствам. Изначально предполагалось, что ее пост будет временным, или сменным. Но, как показывает практика и ее опыт, касающихся временных решений... В любом случае, работы у нее было много.

— Он опытнее тебя, Катара. И это временная команда, только на одну миссию.

Молодая куноити сложила руки в замок:

— Кто-то мне говорил, помнится, что нет ничего более постоянного, чем сделанное на время.

Осака закрыла глаза, подавляя желание вдарить кулаком по столу. Да, они только что говорили об ее должности Тсучикаге и том, как долго она эту должность собирается занимать. А ведь Осака, помимо дня назначения, и шапку эту ни разу не надевала, и вообще делала все, чтобы выглядеть чем-то вроде заместителя Оноки. Но получалось так себе.

— Сяотянь все равно не станет водиться с такой соплячкой, как ты, больше одной миссии, — отыгралась Осака.

Но подколки на тему неопытности Катару уже давно не задевали.

— Он старый некомпетентный грубый пьяница, способный упиться прямо во время боя, и забыть, кто он, что здесь делает и в чем его задача!

Осака пожала плечами:

— Зато его не жалко. И у него талант выбираться из самых скверных ситуаций, благодаря которому он и прожил столько лет.

— А меня, значит, тоже не жалко?

Каге наклонила голову:

— Ну, ты-то как раз умеешь трезво оценивать ситуацию, и точно знаешь, когда нужно отступить.

А вот это уже был болезненный укол.

— Да как ты...

— Смею. Это важная миссия. И мне больше некому ее поручать... — Осака вздохнула. — Как-то это вычурно звучало. Более подходящих людей у меня нет. А Оноки не даст безликих. Так что давай ты будешь хорошей девочкой, и...

В дверь постучались и, не дожидаясь разрешения, открыли. Вошедший в кабинет полноватый мужчина обвел обеих куноити хмурым взглядом.

— Бабы. А я-то думал, что мне так всю дорогу от самых ворот икается!

Катара сложила руки в замок на груди, Сяотянь встал рядом с ней, хмуро глядя на Тсучикаге.

— У меня для вас миссия. И мне плевать на ваше мнение, вы будете подчинятся. Оба, — она толкнула одну из папок на своем столе в сторону двух сеннинов Камня. — Ваша цель — Яманако Като. Его действия грозят некоторым нашим кланам заметными убытками, и это нужно прекращать. Не говоря уже о перспективах его деятельности. Убить его, и, по возможности, весь управляющий состав его компании. Сяотянь главный.

Названный мужчина задумчиво почесал затылок:

— Это тот, который вроде как был Кьюжином? А потому перестал?

Осака кивнула:

— Да. Есть подозрения, что он сеннин, хотя они и не подтверждены. Мне все равно. Просто идите и убейте его.

Глава 134.

Местом встречи был выбран дешевый бар, в котором любили собираться мастеровые из ближайшего городского квартала. Саске успел убедиться, что сбросил хвост Тумана, и теперь ничто не мешало им свалить с архипелага. Глаза уже перестали болеть, так что отступление не должно было составить проблемы. Вот только Найт еще не появился.

Заказав выпить, он отошел в темный угол, чтобы не нервировать своим присутствием местных. Компания, собиравшаяся здесь, была достаточно устойчивой, и новые лица появлялись не часто. Не то, чтобы Саске успел изучить это место, но такое правило было применимо практически ко всем подобным заведениям. Поэтому он не избежал повышенного внимания уже с того момента, как перешел порог. И, пользуясь своими глазами, это внимание сводил на нет.

Время текло неспешно. Стакан с выпивкой был растянут практически на час и медленно осушен. Ожидание затягивалось. Следовало менять точку ожидания. В таких ситуациях инструкция предписывала сменить позицию, чтобы наблюдать за входом в этот бар и заметить появление связного лица. А затем, сменив внешность, даже простым хенге, снова вернуться в бар, и повторить все сначала, пока не истечет время ожидания. Така уже готов был начать выполнение инструкции, по вспомнил, что давно не ел. Поэтому предварительно решил перекусить.

Кормили здесь, конечно, так себе, но утолить голод, чтобы не мешал во время долгого, вероятно, ожидания, вполне можно. Так, давясь переваренным рисом и закусывая рыбой, Саске увидел входивших в бар синоби Тумана. Компания из двух парней и одной куноити, мельком осмотрев зал, просто по привычке, села за стойку, болтая между собой. Ничего особенного, мало ли, какие посетители могут заглянуть. А этой троицы Така не опасался, распознать его у них навыков не хватит.

Закончив трапезу и оставив на столе деньги, безликий поднялся и двинулся к выходу. А инстинкты, почувствовавшие угрозу, бросили тело в сторону. Уже в прыжке Учиха обернулся, глядя, как вспухает пол, как вырываются из-под него языки пламени. Нырнув за стену, разделявшую разные части бара, Така перекатился, уходя дальше от взрыва. Инстинкты уже понимали, что это взрыв, даже успели определить зону поражения. Тело, толкаемое инстинктами, выводило себя в безопасную область. А разум только пытался осознать, как и почему здесь произошел взрыв. Последний рывок, уронить на пол стол с толстой столешницей, нырнуть за него и натянуть на голову капюшон, ведь костюм может поглотить часть тепла и пламени.

Грохнуло мощно, слегка оглушая. Но побывавший на войне Саске к грохоту взрывов был привычен. Столешницу толкнуло ударом, опрокинув на него. Пламя прошло где-то сверху. Здание дрожало и грозило развалиться. Поэтому, переждав первый удар, Така ногами сбросил с себя загоревшуюся столешницу, а затем прыгнул в пробитую взрывом дыру в стене.

Оказавшись снаружи, первым делом оценил масштаб взрыва. Первый этаж был практически разрушен, но здание устояло, хотя начался пожар. Не похоже на печать, скорее простая взрывчатка. Но здание его сейчас интересовало мало, поэтому Така оглянулся, оценивая обстановку. Обстановка не радовала.

Тройка синоби, которых он видел в баре, сумели выбраться, отделавшись, видимо, ожогами и небольшими травмами. А вот еще две команды уже обратили на него свое внимание. Саске запустил маскировку в костюме и рванул в противоположную противникам сторону, на ходу скидывая гражданскую одежду, с помощью которой маскировался.

В небо унеслась сигнальная ракета, и туманники бросились в погоню, пытаясь слабыми техниками отрезать возможность скрыться в переулках. Слабые техники воды и ветра били справа и слева, не обращая внимания не редких прохожих, попадавших под удар.

Но Учиха толкнул себя вверх, а затем швырнул в крышу ближайшего дома свой Хей, чтобы через пару секунд, когда кинжал прочно врезался в камень крыши, дернуть себя к нему. Но, оказавшись на крыше, вместо дальнейшего бегства развернулся обратно и побежал в сторону своих преследователей. Поэтому, когда первый синоби Кири запрыгнул на крышу, Саске был уже радом. Брошенный усиленный молнией кунай врезался в шею не успевшему среагировать противнику. И если сам кунай погрузился не глубоко, то заряд молнии спалил всю плоть шеи. Второй туманник сходу запустил в Саске водную струю. Не меняя стихию, Така выхватил клинок и подставил его лезвие под водяную струю, пустив заряд электричества, гонимый его чакрой. Синоби Тумана успел понять, что сделал Така, но не успел прервать технику. Разряд тока пронесся по водяной струе и врезался в его голову, разорвав ее на мелкие части. С сильным синоби такой трюк бы не прошел. Но Саске был опытнее, да и значительно сильнее противника.

Других противников на крышу не полезло, и это насторожило безликого. Подойдя ближе к краю он увидел отступающих синоби Тумана. Зато вместо них к Учихе уже приближались безликие Кири.

— Похоже, меня восприняли всерьез. Самое время убираться отсюда.

Все же соскользнув с крыши, Така двинулся переулками, желая уйти из города. Но вместо этого пришлось прыгнуть в ближайшее окно, потому что с неба прямо в переулок прилетела молния. Кто-то начал лупить площадными техниками, чтобы, вероятно, загнать его в ловушку. Глянув через разбитое им окно на гуляющую по улице молнию, Саске присвистнул. Это хороший "А" ранг, и бить таким не наверняка, а просто по площади...

Двое синоби шли по опустевшей улице города, посматривая на то, как в стороне бьют разряды молний. Сетсуна улыбалась. В этот раз добыча от нее не уйдет. Пришлось вызывать из Тумана специальные команды для загона нукенинов, и терпеть усиление в виде навязанного напарника, но это она переживет. Главное — поймать наглеца, вмешавшегося в ее дела.

— Ты сказала, что он сделал свои молнии черными, да? — спросил навязанный напарник.

Это был высокий крепкий синоби, носивший, помимо стандартного снаряжения деревни короткий плащ и сумку на поясе за спиной.

— Да. А что?

Угаки, владелец клинка Кабутовари, который покоился в ножнах, закрепленных на сумке, ухмыльнулся:

— Ты, как ушла из АНБУ, перестала читать сводки. Это, наверняка, Така. Он несколько раз засветился во время войны...

— Да плевать. Против нас двоих он все равно не выстоит, — отмахнулась Сетсуна.

Угаки оставалось лишь согласиться. По крышам прыгали безликие, кидая кунаи с печатями, иногда используя техники. Противник огрызался, причем нередко очень опасно. Несколько безликих уже получили раны, а кто-то погиб. Но мечники должны были ждать, пока жертва выйдет к ним, потому что пытаться напасть сейчас, когда загонная команда устроила охоту — это гарантированно мешать своим же.

Наконец, из очередного взрыва выскользнула фигура в форме АНБУ Листа, сходу выдохнув струю пламени в преследователей. Угаки, не теряя времени, бросился в бой, выхватывая Кабутовари. На вид это был не очень длинный прямой клинок с широким лезвием, с обеих сторон покрытым печатями. Сетсуна хотела сложить технику, чтобы напустить тумана, но, подумав, не стала. Если информация верна, и Така — Учиха, то ловить его на гендзютсу бесполезно, скорее он сам воспользуется туманом, обратив его против мечников.

Угаки Коноховец заметил, уклонившись от атаки. Сетсуна почувствовала секундное давление, будто ее пытаются поймать в иллюзию. Сомнений не оставалось — Учиха. Сложив знак, куноити выдохнула:

— Кай!

Иллюзия была едва заметной, немного смещала угол обзора. Точно Учихи, это их любимые фокусы. Тем временем Угаки продолжал атаковать клинком, не используя пока остальные свои приемы. Коноховец уклонялся, не входя в жесткий клинч с мечником. Вероятно — знал о свойствах Кабутовари. Сетсуна выхватила Шибуки, готовя атаку, но не успела. Така метнул в нее свой кинжал на тросе. Искрившийся молниями. Мечница отбила кинжал, но тут же была вынуждена блокировать прямую технику молний, судя по характерному звуку — Чидори. У Безликих Кири была некоторая информация об этой технике, но вот в такой форме, в виде луча, который уходил от ладони Така аж на десяток шагов, она пока не слышала.

Впрочем, техника продержалась всего секунду, а Така сблизился, выхватив второй кинжал и продолжая атаковать Сетсуну. Или, если точнее, атаковать Шибуки. Коноховец явно знал, что меч не может одновременно поглощать и выделять чакру. Его клинки имели продольный разрез прямо по центру лезвия, от острия и до середины клинка. Ими коноховец поймал Шибуки, отвел в сторону, а затем достал Сетсуну ударами ног, оказавшимися неприятно мощными.

Затем безликий крутанулся на месте, швырнув Шибуки в преследовавшего его Угаки. Меч, насыщенный чакрой и лишившийся контакта с хозяйкой, сам выделил взрывоопасные капли, и Угаки это видел. Мечнику вместо атаки пришлось прыгнуть в сторону, уходя из зоны поражения клинка. Сетсуна, мнившая себя хорошей рукопашницей, поморщилась. Учиха читал ее движения Шаринганом, нужно это понимать. Так что куноити, немного коря себя за самоуверенность, снова бросилась в бой.

Грохнул взрыв, это хаотично подорвались капли, выпущенные Шибуки. Така продолжал уклоняться от атак Угаки, даже не касаясь его клинка. Куноити собрала печати, выдавая технику воды. Выплюнув не слишком мощный на вид поток, она поменяла печати, которые удерживала руками. Потом тут же разделился на тысячи водяных иголок, повиновавшихся ее воле и полетевших в Коноховца. Безликий Листа не решил не проверять, как его костюм справиться с этой техникой, прыгнув в сторону и попытавшись уйти с улицы. Но безликие Кири, все это время находившиеся поблизости, тут же своими техниками начали отгонять его от зданий. И вот он уже уклоняется от игл Сетсуны, заодно пытаясь не попасть под удар Угаки.

Но даже так Учиха оставался Учихой. Он уклонялся от атак сразу двух мечников, и делал это с какой-то ленцой. Более того, маневрировал так, чтобы Сетсуне постоянно приходилось менять направление техники, чтобы не задеть напарника. Наконец, куноити оборвала технику и кинулась к своему клинку. Така, пользуясь временным преимуществом, выпустил дым, за секунды накрывший плотным облаком его и Угаки. А еще через пару секунд из облака вылетел Угаки, явно получивший мощный удар, отправивший его в полет. А еще в его руку был воткнут кунай с закрепленной на нем взрывной печатью.

Сетсуне выхватила сюрикены и, прицелившись, швырнула их в напарника. Ей повезло, сюрикены попали удачно. Первый срезал нить, удерживающую печать, а второй попал в саму печать, отлетев вместе с ней в сторону. Куноити прыгнула в сторону, уходя от струи пламени, выпущенной Учихой, а затем бросилась на сближение, чтобы оказаться на дистанции, достаточно для атаки каплями клинка.

Но, пока она сближалась, Така успел сделать несколько бросков скоростными сенбонами, убивая безликих из команды загонщиков. Он явно еще рассчитывал уйти живым. Сестуне, оказавшись рядом, взмахнула клинком, отправляя в полет капли. Учиха выхватил сюрикены, и на какой-то миг его глаза начали бегать быстро, очень быстро, будто пересчитывая летевшие в него капли. А затем он метнул сюрикены, сразу десяток. Металлические звезды, закрученные по причудливым траекториями, слегка светились чакрой, и ловили в полете капли. Не все, но не меньше половины. И Учиха подгадал так, чтобы сюрикены оказались рядом с Сетсуной в тот же момент, когда капли окажутся рядом с ним.

Куноити скользнула в сторону, все равно намереваясь устроить подрыв. Учиха остался на месте следя за ней шаринганом. А его сюрикены, сбивая друг друга, сменили траекторию. И треть полетела именно туда, куда она отпрыгнула. Этот трюк заставил куноити ухмыльнуться.

Подрыва она так и не сделала. Уходя в сторону. Така уклонился от капель, продолжая сдвигаться, не забывая про приходящего в себя мечника. Хлопок дымовых печатей, и из очередного облака вырываются сюрикены, летящие в Угаки. Тот, почему-то, не отбивается их клинком и не уклоняется, а позволяет врезаться в броню на руке. Сетсуна присматривается к сюрикенам, но те выглядят вполне обычными. Так же Така, пользуясь моментом, снова выпустил сенбоны из дыма, убив еще двух безликих.

Безликие, устав нести потери и сидеть в стороне, начали швырять в него техники и кунаи с взрывными печатями. Сетсуне поморщилась. Лучше бы они скрылись с глаз и не отсвечивали. Но снова пошла на сближение. Возможно, постоянные атаки не позволят Учихе снова повернуть фокус с сюрикенами. Было заметно, что он экономит силы, не использует мощные техники. Однако против быстрых и вертких врагов мощные техники, бьющие по площадям, почти всегда малоэффективны, поэтому и сами мечники не применяли ударные техники "A" и "S" ранга. Да и лишних разрушений не хотели.

Угаки подал едва заметный сигнал напарнице и применил технику огня. Выдохнув не сильное, но плотное пламя, он на короткое время скрыл себя от Учихи. Сетсуне тут же выплюнула в коноховца режущую струю воду, почти по ногам, заставив подпрыгнуть. Простой маневр неожиданно сработал, выпрыгнувший из собственного пламени Угаки, наконец, достал Учиху своим клинком. Така, естественно, успел выхватить свой кинжал и попытался блокировать удар. Но Кабутовари, едва коснувшись лезвия коноховца, засветилась печатями, превращая просто сильный удар меча в очень сильный удар, способный ломать обычные клинки или доспехи. Кинжал Учихи треснул, а его самого удар отправил в полет. Сетсуне, ожидавшая этого, уже успела взмахнуть мечом, отправив на перехват телу безликого взрывоопасные капли.

В полете Учиха встретился с ней взглядом, ловя в иллюзию. В последний момент, за секунду до того, как она подорвала капли. Она не успела заметить иллюзию, поэтому не увидела, как Така применяет клона, подставляя его под удар и, отталкиваясь от него же, уходит из зоны поражения. Взрыв. Точнее — сразу несколько взрывов. Капли, оставшиеся от ее предыдущей атаки взрывались на земле. А еще капли на сюрикенах, застрявших в наручной броне напарника. Така успел подобрать часть сюрикенов, которыми ловил капли, успел наложить на них иллюзию, и успел поймать в иллюзию Угаки.

Оценить повреждения, полученные напарником, Сетсуне не успела, в нее полетел целый поток сюрикенов, бросаемых Учихой. Несколько она отбила, но, помня про фокусы, которые иногда устраивали коноховцы, вроде подрыва газа, сразу ушла в сторону. Она об этом подумала, а вот безликие из команды загонщиков не сподобились. Полетевшие в них сюрикены они просто остановили своими кунаями. Чтобы через пару секунд увидеть выброс газа, а сразу за выбросом его подрыв.

Угаки, которому взрывом оторвало правую ладонь, перехватил клинок левой рукой и снова пошел в бой. Чертов Учиха обставил двух мечников. Это бесило его, а боль в руке только подогревала внутреннюю ярость. Вот только Учиха это предвидел, и собирался закончить, наконец, этот бой.

Така успел пройти через множество боев. Сталкивался с разными противниками. Не так давно Миина рассказала, что по количеству законченных миссий высших рангов он почти догнал своего бывшего сенсея, Какаши. Тот в последние годы как-то расслабился, и миссиями занимался мало, иногда влезая в дела деревни через Совет Дзенинов. А недавно снова взял команду на обучение. Зато Така только и делал, что бегал на задания, обычно короткие — но опасные, а значит — высокоранговые. И вот он столкнулся с Акацки на том озере. А теперь с двумя мечниками. И чувствовал, что Акацки, все пятеро, с которыми они бились, были сильнее обоих этих мечников, вместе взятых.

Куноити не привыкла к своему клинку и не реализовывала весь его потенциал, больше пытаясь действовать, как безликая, а не как штурмовик. Почти не взаимодействовала с напарником, хотя тот давал ей знаки, причем столько, что Така успел большую часть распознать, но она пропустила половину. Мечник тоже показывал "всего лишь" уверенного дзенина. Похоже — возраст, ведь ему чуть больше пятидесяти. Медлителен, мало маневрирует, действует линейно. Бой длится едва ли минуту, а он уже устает. Да, Саске все равно приходилось выкладываться, порой показывая очень сложные фокусы. Но в этом поединке он вел.

— Чидори Нагаши! — на выходе поизносит Така, запуская проклятую печать.

Теперь, изучив противника, он использовал эту технику, как последний аргумент. В основном — для ускорения. Первой целью стала куноити. Она успела взмахнуть клинком, но беспомощно промахнулась. Он заранее выверенным прыжком уходит из области поражения, продолжая сближение и выпуская поврежденный ударом Кабутовари кинжал в противницу, заставляя ее либо блокировать, либо пытаться уйти. Сзади уже набегает мечник, но опаздывает, скорости ему явно не хватает.

Куноити решила блокировать, и сразу выпустила клинок, собирая ручные печати. Учиха читает технику и продолжает сближение. Куноити успевает выстрелить в него водными пулями, техникой на грани "B" и "A" рангов, но атака беспомощно разбивается о защиту. Выпад — и чидори достает до тела женщины, лаская обжигающими черными молниями. Ладонь почти достает до сердца, когда куноити применяет подмену.

Учиха делает вид, что сбивается с шага, не справляясь с контролем собственного тела и инерцией своей атаки, а затем делает вид, что подставляется под удар Кабутовари. Угаки подмену применить не успел, и ладонь пробила грудь в районе сердца.

Глаза обжигает болью, заставляя резко гасить технику. Шаринган ему еще нужен, чтобы оторваться от преследования. Снова. А еще нужно понять, что произошло. Если бы не взрыв — его бы не обнаружили. Подозрения падали на одного синоби. И это было странно...

* * *

Девушку, открыто топающую прямо к Конохе, заметили издалека. Согласно военному положению ее предварительно проверили сенсоры. И убедившись, что она, в худшем случае — средний тюнин, перехватили. Сопротивления незваная гостья не оказала, но и представляться не стала.

— У меня есть важное дело к Шестому Хокаге.

Старший группы хмыкнул:

— Да, мы вот так прямо приведем тебя к Хокаге. В своем уме?

Куноити вздохнула, чуть поморщившись. Отсутствующий глаз все еще отзывался фантомными болями.

— У меня столько секретной информации, сколько вы за свою жизнь не увидите. Передайте Курохаю, пожалуйста, что у меня информация по Суне, его блудному ученику, ну и всякого разного по мелочи есть. И я пришла в поисках защиты.

Дальше был мешок на голову и оглушение. Аккуратное. На самом деле она мысленно одобряла такое поведение. Никак иначе деревня синоби, находящаяся на военном положении, реагировать на незнакомых путников и не должна. Сколько времени она находилась без сознания, куноити не знала. Но очнулась в знакомом месте. Квадратная комната, стол, стул, единственный источник света. Вздохнула — некоторые вещи не меняются.

Неожиданно прямо сквозь дверь прошла крупная фигура в доспехах. Еще не привыкшая к освещению куноити не могла рассмотреть гостя в деталях, но он и так хорошо подходил под описание. Курохай, Шестой Хокаге.

— Каждый раз, когда в моей жизни происходит некоторое дерьмо, я оказываюсь в такой вот камере, — вздохнула девушка, — С чего мне начать?

— С себя, — ответил Хокаге.

Она пожала плечами:

— Имени и родителей не знаю. Кодовое имя "Хеза". Я была в списке убийц Конохи, сразу после Учихи Итачи. Вероятно, уже давно считаюсь погибшей. Меня тренировали в Корне, была почти любимчиком Данзо. Только боевые навыки оказались слишком скромными. Ты понимаешь, я думаю, как мне приходилось убивать, но мне это в конечном итоге надоело, и я исчезла.

Хокаге выдал легкое давление Ки.

— Никакой информации о тебе нет.

— Я очень хорошо замела следы. Пришлось, иначе меня бы не отпустили, сам понимаешь. Воспользовалась всеми доступными методами.

— Допустим. Что за информацию ты готова передать?

Куноити наклонилась вперед и улыбнулась:

— С чего бы начать. Твой ученик, Инахо. Он сейчас в Суне, примерил шапку Каге. Среди его подчиненных есть известные тебе, я полагаю, личности. Хьюга Неджи. Некто Кетсуки. Митараши Анко, — девушка надеялась увидеть какую-то реакцию на это имя, но ничего не заметила. — Кое-кто из Отогакуре. Узумаки Карин, Хозуки Суйгетсу. Это Инахо подставил вашу команду, переносившую Самехаду, как я потом узнала. И он подставил под удар двухвостую. А еще, почти уверена, он стал или станет джинчурики однохвостого. В общем, наворотил дел, согласись?

— И зачем тебе сдавать своего партнера? — спросил Хокаге.

Несложно догадаться, что ее осведомленность подразумевает близкое знакомство с теперь уже Казекаге, и Хокаге ее не разочаровал. Куноити подняла повязку, закрывавшую дыру вместо глаза:

— Этот ублюдок попытался меня убить. И закончит начатое, если я не найду защиту. Защиту, которую можешь предоставить мне ты. С меня любые услуги, кроме выполнения миссий. Всю информацию, которую я накопила. Все мои навыки, если я не буду покидать Коноху. Я не хочу участвовать в войне, но я хочу выжить. И готова за свою жизнь платить.

Глава 135.

Какаши, вообще-то, не очень любил такого рода задания. Его, конечно, оповестили обо всех мелочах. Кто, где, когда, сколько, чего. Но не сказали главного — зачем. Какую бы конечную цель не имели Корень и Шестой, Хатаке она была неизвестна. И, как ни старался, своим умом найти ответ на этот вопрос он не мог.

Но, в конечном итоге, он — дзенин Конохи, и выполнит поставленную ему задачу. А его команда получит необходимый опыт.

Да, команда. Дзенин перевел взгляд на сидевших в засаде гэнинов. Повторять свою ошибку и брать под крыло "самых перспективных", и потому — самых проблемных учеников, он не стал. В этот раз тройка была вполне обычной. Хотя он не врал себе, и не забывал, как его задел комментарий Курохая на тему способностей Какаши на ниве наставничества. Шестой был прав. Какаши стал наставником самой, в перспективе, сильной команды не просто из всего потока. Нет. Его пятая команда была, вероятно, самой сильной за много лет. И он не справился. Саске едва не сбежал. А затем подвергся экспресс воспитанию от тогда еще Уингу. То, что Какаши не сделал за год с лишним, Като сделал за месяц. Саске стал спокоен, собран и предан деревне. И сейчас Хатаке готов был признать, что он, вероятно, не победит Саске в поединке. Про Наруто лучше не вспоминать. Но парень заслуженно стал дзенином, они оба получили это звание заслуженно. И Сакура, успевшая уйти из синоби, а затем вернуться, пусть никогда не сравнится с ними в разрушительной силе, но все равно станет, рано или поздно, хорошим ирьенином.

К счастью, Какаши уже давно закончил самобичевание, сосредоточившись на новой команде. Старую ошибку в обучении он повторять не стал. Первую свою команду он учил по инерции, пытаясь примерно повторить то, как он помнил собственное обучение. Но это в прошлом, теперь он намного внимательнее относится к собственным ученикам. Одно лишь вызывает внутреннюю тоску — учиться делать правильно ему пришлось на собственной ошибке, едва не ставшей катастрофой.

Его новая команды была самый "обычной". Куноити Хьюга из побочной ветви, уверенно вышедшая на "средний" для клана уровень. Какаши всеми возможными способами помогал ей совершенствоваться и развиваться, хотя начинать пришлось не с тренировок, а с воспитательного процесса. Хаяси, показавшая, в целом, хорошие результаты по окончанию обучения в академии, была слишком самоуверенной. Высокая немного худощавая брюнетка, носившая длинные свободные шорты и куртку с множеством карманов. Какаши пришлось придумать относительно мягкий, но надежный способ спустить ее на землю, при этом получив доверие юной куноити, чтобы дальнейший процесс обучения был максимально результативным. Да, самоустраняться и позволять гэнинам вариться в собственном соку Какаши себе позволить больше не мог. Вторым его учеником был Торамару, парень из смежной семьи Акамичи, не получивший Кеккей Генкай клана, поэтому, в общем-то, бесклановый, даже носил фамилию матери, чтобы не было путаницы и вопросов. Невысокий, коренастый, хотя и не такой плотный, как истинные Акамичи, с легкой кофте и темных штанах. Последним был Онума Куганэ, опять же бесклановый парень среднего роста и сложения с длинными каштановыми волосами, носивший, обычно, темную водолазку и длинные штаны, а так же пояс с множеством карманов. Парни первое время не любили свою напарницу. Хаяси успела произвести на них негативное впечатлении еще в академии, усилившееся после того, как они поговорили после распределения и до того, как до них добрался Хатаке. Первый месяц работы приходилось давить склоки своим авторитетом, иначе было никак. Потом, где добрым словом, а где и пинками, Какаши добился от тройки сначала некоего подобия слаженности. И так, капая детям на мозги, тренируя и воспитывая, в конечном итоге смог вздохнуть с облегчением. Команда сработалась. Некоторые личные трения остались, но свелись к спокойному соперничеству. Куганэ хорошо обучался и быстро развивался, так что сейчас именно он был главной ударной силой, оставив Хаяси нишу сенсора и поддержки.

Сейчас Хаяси наблюдала за целями, периодически напрягая бьякуган. Удерживать его действительно долго она не могла, да и это изрядно выматывало куноити. Особенно заметно это было в сравнении с чрезвычайно выносливыми Наруто и Саске. Но Хатаке зарекся сравнивать команды между собой, так что сразу гнал эти мысли. Ее напарники лежали рядом, расслаблялись. К бою все было давно готово, а помочь ей они все равно ничем не могли.

Какаши перевел взгляд на деревушку, за которой они наблюдали. Граница Страны Огня. Еще пару километров на север, и там уже будет другая страна. Их настоящая цель именно там, но знает об этом сейчас только Какаши. Пограничная провокация — да. И Хатаке не знает основной цели. Но план, в целом, вполне выполним, и никакой особой опасности для его учеников не предполагает. А если что, он, Какаши, подстрахует.

Он заметил движение первым, но промолчал. Через пару минут гостей заметила и Хаяси.

— Вижу их. Трое, вошли в деревню. Почти не скрываются.

Ее напарники поднялись, так же всматриваясь в селение, но они пока ничего рассмотреть и не смогли бы.

— Эти парни, определенно, идиоты, — выдохнул Куганэ.

— И на чем основываются твои глубокие аналитические выводы? — съязвила куноити.

— Я с ним согласен, — поддержал друга Торамару. — В такое время все, у кого есть голова, а в ней есть мозги, ищут очень глубокие норы и не отсвечивают. Это им еще повезло, что нас послали. Знаете, что бы с ними сделали, например, безликие?

Хьюга чуть поморщилась:

— С безликими им бы еще повезло — умерли бы быстро, сразу после допроса. Вот с Абураме или Инузука...

Ее передернуло. Какаши мысленно хмыкнул. Шестой Хокаге поощрял жесткое отношение к противникам, и кланы, которые и без того особым милосердием и добротой не отличались, его услышали. Какаши этого не одобрял, но Курохай на неодобрение срать хотел.

— Не отвлекайтесь, — одернул он подопечных, или точнее увел их от темных мыслей.

После атаки на Коноху тех, кто с пониманием относится к методам Шестого, стало значительно больше. В головах людей засело четкое осознание — к ним в дом пришла война. А на войне работают другие законы.

— Вы с нами, сенсей? — спросил Торамару.

— М-м-м... нет, — Хатаке отрицательно покачал головой. — Но я буду рядом.

Воодушевленные гэнины зашевелились. Какаши хорошо понимал, что они, вероятно, уже на следующем экзамене получат жилеты тюнинов, как минимум — двое из них. А это значит — они успеют попасть на войну. Это было неприятно, но неизбежно. Курохай был прав. Сейчас он, Какаши, просто не может защитить и уберечь всех, кого хочет защитить. И им предстоит самим драться за свою жизнь. Они станут детьми войны, каким был он сам. Разве что он был моложе.

Команда сорвалась с места и пошла на сближение с нукенинами. Хатаке держался чуть на дистанции. За учеников он не опасался. Во-первых — он рядом. Во-вторых — где-то рядом еще команда безликих Корня. После провала, стоившего Листу двух команд и потери Самехады, а Облаку джинчурики двухвостого, Корень себе беспечности не позволял. В-третьих, тот же Корень изучил нукенинов и точно знал, кто они, откуда и на что способны. Например, они знали, что среди нукенинов есть сенсор, который обнаружит команду Какаши. И что нукенины, согласно плану, попытаются удрать обратно, через границу. О плане не знали только сами нукенины и команда Какаши.

— Они пытаются удрать! — крикнула Хаяси напарникам. — Отходят к границе!

Гэнины замедлились.

— Сенсей! Что делать? Нам запрещено пересекать границу, — спросил Куганэ.

Приятно, что они умеют сначала думать головой, а уже потом действуют. Есть надежда, что в самостоятельных миссиях они не наломают дров и не подставятся.

— До границы еще пара километров. Нужно просто догнать их до того, как они ее пересекут! — выдала умную мысль Хаяси.

Мысль-то умная, но ведь если увлекутся — то как раз пересекут. Однако погоня продолжилась, потому что Какаши одергивать их не стал. Он и так знал, чем все закончится. Короткое преследование и скоротечный бой. Когда Хатаке приземлился на поляну, на которой и произошла схватка, его команда уже связала нукенинов.

— Пожалуйста! Мы ничего такого не делали! Просто хотели немного подзаработать! — успел выдать один из пойманных, прежде чем Торамару заткнул ему рот кляпом.

— Вы нарушили закон. И потому были пойманы, — скучающим голосом объяснил он.

Троица выглядела жалко. Впрочем, ничего удивительного. Это была команда из Водопада, которая была на миссии, когда их деревню уничтожали. Они просто выживали, как умели. На самом деле они даже нукенинами в полном понимании этого слова не были. Им просто не повезло попасть под руку Корню.

— М-м-м... Хорошо сработано, — Какаши заметил приближение еще одной группы гостей, но не подал виду. Просто сделал паузу, чтобы его фраза выглядела драматичней. — А теперь давайте уйдем подальше от границы, пока...

И его команда дернулась, заметив приближение новых людей. Какаши мысленно поставил себе плюсик, момент выбрал отлично. Из леса вывалились пятеро самураев, держа в руках катаны. Один из них имел знаки различия офицера.

— Вы нарушили границу Страны Железа! — сходу заявил офицер самураев.

Какаши улыбнулся ему одним глазом:

— Вообще-то мы на нейтральной полосе.

Самураи чуть разошлись в стороны, чтобы не мешать друг другу, если начнется бой. Команда Какаши несколько сменили позы, чтобы было удобно начинать бой, но агрессии не проявляли. Чуть подумав, самурай решил не накалять обстановку:

— Эта троица является преступниками, нарушившими наши законы.

— Как и наши, — ответил Какаши. — Но это не повод для конфликта, как я считаю.

Самурай кивнул:

— Не повод.

Самураи вложили свои клинки в ножны. Гэнины приняли расслабленные позы. Можно считать — первый контакт налажен. Офицер самураев подошел к пленникам и снял с головы шлем, чтобы их рассмотреть.

— Хм... И это те самые хитрые контрабандисты, которых мы ловили чуть ли не месяц? — хмыкнул мужчина.

Он носил аккуратную бороду, подчеркивающую достаточно строгое лицо.

— Ты был прав, Маруяма, — обратился он к одному из своих людей. — Это всего лишь кучка гэнинов. Мы слишком мудрили с ловушками, нужно было действовать проще.

— Мы случайно их обнаружили, — продолжил Какаши действовать согласно плану. — В другое время просто выпинали бы их обратно в их страну, но...

Самурай нахмурился:

— Да.

Этим одним словом он передал и солидарность с Хатаке, и подтверждение, что находится в таком же положении. По законам военного времени, а Страна Железа находится на военном положении даже дольше, чем Коноха, он обязан был совершить полевой суд, чтобы не тратить времени. И наказание этих неудачников ждало только одно. Если бы тюрьма синоби не была уничтожена, то был бы вариант вышвырнуть их туда, но...

— Давай отойдем, — предложил самурай Хатаке.

Дзенин кивнул, и они отошли чуть в сторону. Самурай присел на поваленное дерево и достал откуда-то из многочисленных карманов трубку и табак. Какаши его не торопил. Его гэнины с интересом разглядывали самураев, те делали вид, что разглядывания не замечают. Офицер неторопливо раскурил свою трубку, и только после этого заговорил:

— Что у вас полагается этим... детям.

Какаши сделал вид, что задумался.

— Ничего хорошего. Но не думаю, что казнь. Все же их деревню разрушили, так что им действительно некуда было деваться. Но, даже если их доставят в Лист и будут переобучать... Я не могу гарантировать своим ученикам, что они не попадут на войну. А уж этим...

Самурай задумчиво выдохнул:

— Ждете, что скоро полыхнет?

Хатаке кивнул:

— Ждем. Только вот наш враг — Акацки. С другими селениями нам делить нечего...

Самурай прищурился:

— Так уж?

— Не спорю, с Водой мы еще не все решили, — не стал отрицать Какаши. — Но одно дело — пограничные трения. Тем более что у нас теперь есть доказательства, что смерть семьи Дайме, ставшая поводом, не наша вина. Но кто нас слушать станет?

Самурай пожал плечами:

— Раньше-то вы, синоби, как это решали?

— Гокаге Кайден, — выдохнул Какаши.

Самурай усмехнулся:

— Сразу так? А послы? Дипломатия?

Какаши отмахнулся, как бы говоря, что все это — ерунда. Самурай покачал головой:

— Что же ты мне это говоришь, а не своему каге?

— А ты подумай, кого и как мы пригласим? Особенно Суну, которую разрушили, и Кири, с которыми воюем. С Облаком, допустим, договоримся. Но Камень с ними недавно воевал. А еще у нас деревню слегка порушили. Кто к нам в гости придет в таком случае? — это было уже не совсем по плану, но Какаши действительно так думал.

Самурай затянулся, а до Какаши внезапно дошло, чего хотел Шестой. То есть это было настолько банально и очевидно, что Хатаке просто не принял этот вариант в расчет.

— Слушай, — слегка ошарашенный своей же догадкой, Какаши смотрел на офицера.

Тот перевел на дзенина вопросительный взгляд.

— Вы же нейтралы, да? И со всеми деревнями у вас, в целом, ровные взаимоотношения?

Офицер несколько секунд смотрел на Какаши, а затем удивленно приподнял брови:

— Ты намекаешь...

— М-м-м... Ну да... — протянул Хатаке.

Самурай отвел взгляд и глубоко затянулся. Затем задумчиво почесал пальцами в латных рукавицах затылок.

— Ну, так-то оно так... Только мы же в ваши дела не лезли никогда. Нейтралитет, все дела.

Хатаке покивал:

— Согласен. Но ты хоть это... Передай такую идею своему начальству. Я тебе честно говорю — в Конохе никто очередной грызни не хочет. И, думаю, не только в Конохе. Ну а договориться, с учетом нашего недоверия друг к другу...

Самурай продолжал задумчиво курить, глядя перед собой. И мыслями он, явно, был сейчас где-то не здесь. Какаши его не торопил. Наконец, приняв какое-то решение, самурай выдохнул:

— Настучат мне по голове за инициативу. Тебе, кстати, тоже.

Хатаке кивнул:

— Пусть так. Главное — что это поможет делу.

Самурай снова кинул. Поднял взгляд на пленников.

— Ну, а с этими что делать будем?

Хатаке улыбнулся одним глазом:

— Оставляй их нам. Один синоби из их деревни у нас уже есть. Может и эти приживутся?

— Может, и приживутся, — задумчиво протянул офицер. — Может быть... Ладно. Мы будем считать, что вас здесь не было. Вы считайте, что нас не видели.

Дзенин кивнул и подал знак своей команде, чтобы готовили пленников к переходу. А пока они это делали, Какаши наблюдал за удаляющимися Самураями. Это была, вероятно, самая странная дипломатическая миссия, в которой он участвовал. Только глядя на ее итог, Какаши понял, что безликие из Корня, вероятно, прикрывали нукенинов, чтобы те не попались самураям раньше времени. А заодно безликие несколько раздули славу детишек, чтобы за ними пришел какой-нибудь офицер, а не просто рядовые патрульные. А этот разговор? И у него, Какаши, и у самурая явно голова болела совсем не из-за этих детишек. Были проблемы куда более крупные и намного более сложные. Так что разговор сам собой на них соскочил, причем практически сразу. Когда-то очень давно на курсах АНБУ ему объясняли, что пара слов, сказанных нужному человеку в нужный момент, могут дать результат больший, чем тысячи слов, сказанных не в том месте, не в то время и не тем людям. Тогда эта мысль казалась банальной и очевидной. Но, пожалуй, сегодня Какаши взглянул на нее по-другому. Вот так, один разговор, всего лишь один разговор.

— Сенсей?

Дзенин обернулся. Все было готово. Поникшие пленники хмуро смотрели себе под ноги. Хатаке задумался, стоит рассказать им, что их положение не так уж плачевно, или оставить в неведении? Подумав немного, он принял решение:

— Не вешайте нос, все не так плохо.

На непонимающие взгляды нукенинов он ответил взглядом-улыбкой.

— Вам, вероятно, предложат стать синоби Конохи. Ваша деревня была уничтожена, так что это не будет предательством.

Нукенины немного приободрились. Ученики Какаши, к слову, тоже восприняли эту новость положительно. Смертей вокруг и так достаточно, и потому редкие положительные эмоции становятся особенно ценными.

— Все, возвращаемся в Коноху, — приказал Хатаке.

Он оглянулся, всматриваясь в окружающий лес, но присутствия безликих так и не обнаружил. Кто бы их не сопровождал — сработали они чисто.

Глава 136.

Маленькая квадратная камера. Одна дверь, открывающаяся только снаружи. Один заключенный и два специальных дзенина внутри, плюс один тюнин снаружи у двери. Внутри только ведро. Дзенины меняются, но в камере постоянно присутствует минимум один, и то — недолго, в основном во время смены. Новая смена только заступила, теперь у нее час до поверки постов. Проверяли бы и чаще, но у них просто не было достаточного количества синоби. Особая тюрьма Шторма — последнее место, в которое стоит попадать. Но у нее свое собственное представление о том, как и куда стоит попадать.

Пленница подняла взгляд на дзенинов, пристально следивших за каждым ее движением.

— А можно мне попить?

Дзенины ее просьбу ожидаемо проигнорировали. Но куноити и не ожидала, что все будет так легко. Она сделала максимально невинную и просящую мордашку, на какую была способна.

— Я знаю, что это не по правилам, но... — она покосилась на ведро. — Вы же видите. О моем здоровье никто не заботился, и...

Последние пару дней она очень качественно изображала больную. Изображать, по сути, и не требовалось, куноити сложно было назвать здоровой в ее текущем состоянии. Дзенины, оценив ее актерскую игру, все же переглянулись. Результатом этих взглядов стал ответ одного из сторожей:

— Сейчас схожу.

Один из сторожей постучал в дверь. Открылось небольшое окошко, в которое заглянул тюнин.

— Выпусти меня. Надо за водой для нее сходить, а то еще сдохнет на нашем дежурстве.

— Не положено, — отозвался тюнин.

— Сам знаю, что не положено. А ты знаешь, что к ней уже два раза ирьенина вызывали. Не дрочи мне мозг, открывай.

Второй дзенин прищурился, глядя на куноити:

— Без глупостей.

Но куноити демонстрировала только покорность и послушание. Дверь открылась, и дзенин покинул камеру, оставив напарника один на один с пленницей. Та отвела взгляд и закрыла глаза, но лишь на секунду. Затем снова открыла и посмотрела на стражника.

— Показать фокус?

Дзенин напрягся:

— Я сказал — без глупостей.

Куноити улыбнулась. А через мгновение кожа на ее теле будто исчезла, стала невидимой, открыв мясо, находившееся под кожей. Открыв тело, полностью покрытое фуином. Печати сверкнули, и дзенин понял, что не может сдвинуться с места. Джокер поднялась приблизилась к нему. Достав из его сумки кунай, куноити поднесла острие к его глазу и, улыбнувшись, начала медленно погружать в тело. Дзенин слегка дрожал, но так и не смог ничего сделать. Несколько секунд, и грубое лезвие прошло сквозь глаз и устремилось вглубь. Еще пара секунд, и мертвое тело упало на пол. Куноити ухмыльнулась и постучала в дверь.

Через десяток минут неприметная девушка шла по улицам скрытой деревни. Кумогакуре. Скалы, в которые врублены высокие многоуровневые здания, узкие улочки, прижимающиеся к склонам. Мосты между скалами, широкие и узкие, каменные и навесные, закрытые и открытые. И, конечно, ветроуловители, без которых даже синоби было бы не очень комфортно ходить по улицам города. По-своему красивое место, и даже неожиданно людное. Жители деревни и синоби, все они куда-то спешили, оживленно болтали друг с другом обо всем и ни о чем. Здесь было тепло, несмотря на то, что город располагался на высокогорье. И потому одежда местных казалось более легкой и открытой, чем у жителей других городов и селений, в которых доводилось бывать Джокеру. Здесь люди не стеснялись носить одежду с открытыми плечами, хотя у женщин часто встречались платки, закрывающие волосы. Но кроме этих очевидных деталей больше интересных отличий от других деревень Джокер не видела.

Скрываться у всех на виду — для нее это привычно. Она знала, что ее уже начали искать. Но не найдут. Не сразу, во всяком случае. А много времени ей и не нужно. Джокер уже ходила по улицам четырех Великих Скрытых Деревень. И вот теперь она здесь. Она умела быть невидимой, оставаясь на виду. Казаться своей в окружении чужаков. Эти навыки были куда важнее, чем вульгарное умение сражаться. Драться могли все, с той или иной степенью эффективности. Но никто не мог делать того, что делал Джокер.

Девушка пришла в вертикальный парк. Красивое и необычное сооружение. Для экономии места земля в парке была уложена в специальные витражи, наклоненные под большим углом. От сваливания вниз землю удерживала тонкая частая металлическая сетка, жестко удерживающая свою форму по каркасу. Травяной покров рос сквозь сетку, и потому поверхность земли была не горизонтальной, а под углом градусов в шестьдесят, и уже отсюда росли деревья. В основном — необычные невысокие деревца с тонкими стволами и обильной листвой. Красиво, в общем.

Куноити вышла на одну из площадок и села на одну из удобных скамей. У Облака было одно важное отличие от других скрытых деревень, если смотреть с точки зрения Акацки, и особенно двух специалистов по проникновению — Тоби и Зецу. В этом отношении Туман, например, был проходным двором. Кланов не стало, а сами синоби Тумана всегда больше полагались на недосягаемость своей деревни, вызванную географическим положением, чем на защитные техники. Там было не так уж много мест, в которые нельзя попасть. Не многим лучше дела обстояли у Суны, где защищенных серьезными и надежными барьерами мест так же было весьма немного, впрочем, заметно больше, чем в Тумане. С Камнем ситуация была забавнее. У них были кланы, была наработана система защиты, которую, при желании, они смогли бы развернуть на все селение. Но они этого не делали, потому что это камень. Внутренние конфликты и привычка прятать секреты друг от друга довели до того, что единой системы защиты у них попросту нет. А вот у Листа такой проблем не было, и барьеры клановых кварталов дополняли и усиливали защиту самой деревни. Поэтому попасть в цивильную часть города было вполне возможно, и то существовал риск быть замеченным. А вот в защищенные подземные комплексы — очень сильно вряд ли. Не побеспокоив защитные системы и барьеры — точно. Да в последнее время, с появлением в Конохе Узумаки, все стало еще сложнее. Но Облако, даже на фоне Листа, оказалось селением параноиков, потому что у них под защитой различных барьеров находилось все селение. Это накладывало ограничения, на занимаемое пространство, на количество населения, на систему построек. Но благодаря всем этим ограничениям и работе множества синоби — одна из самых лучших защит от проникновения.

Тем не менее, Джокер сейчас сидела в парке чуть ли не в центре города. Ей это казалось ироничным. Оставалось лишь выждать немного времени и нанести один удар. У всех есть уязвимое место. Всегда есть точка, даже легкое нажатие на которую может сломить самого сильного противника. Слабое, уязвимое место, слабая точка всей системы, точка напряжения. А Джокер обладала просто невероятным талантом к поиску этих уязвимых мест. А нажимать на такие места, по-настоящему болезненно нажимать — это было ее призвание.

И будущая цель ее давление как раз проходилась по противоположной улице. Группа детишек, возвращавшихся из академии домой. Будущие синоби Облака. Ее интересовал один из них, мальчишка совсем. Выяснение личности этого малыша было целой эпопеей, в которой она сама не участвовала. Маленький братик одной сентиментальной девчонки, которая мешала Рассвету. Ее слабость. Ее уязвимое место. Ее, а вместе с ней и всего селения.

Джокер поднялась и пошла за мальчишками, держась на дистанции, но не выпуская их из виду. Она чувствовала себя спокойно и уверенно. И от того не обращала внимания не команды синоби, рыскающие вокруг. Команды, которые искали ее. Но не замечали.

— Бедные, бедные, бедные. Ослепленные своей самоуверенностью, — улыбнулась девушка, проводив взглядом очередную команду, проскочившую мимо.

Мальчишки, за которыми она следила, разделились. Джокер продолжила следовать за своей целью, все так же соблюдая дистанцию и не обращая внимания на снующих вокруг синоби. Мальчишка вернулся домой, где его встретила какая-то куноити. Явно местная, молодая, темнокожая и светловолосая. Вряд ли нянька. Скорее наблюдательница, и заодно — защитник. Но для Джокера — просто небольшая несущественная помеха. Или скорее даже удобный инструмент, которым только нужно воспользоваться.

За домом следили, двойка безликих находились неподалеку, и даже особо не скрывались. Точнее, делали вид, что просто дежурят конкретно вот в этом вот месте, откуда совершенно случайно открывался отличный обзор на дом джинчурики треххвостой. Начать следовало именно с них.

Безликие открыто сидели на крыше здания, находящегося практически на самом верхнем ярусе. Да, увидеть их там можно было не с любого места, да и надо хорошо присматриваться. Это было Джокеру на руку, никто и не заметит, как эти двое пропали со своего поста. Она не спешила, уверенно поднимаясь вверх по узкой общедоступной лестнице. Затем поднялась еще выше, на самый верхний ярус. Жилых помещений там не было, в основном — постройки хозяйственного предназначения.

Джокер спрыгнула на крышу к безликим. Парни обернулись на неожиданную гостью, заметно напрягшись.

— Мальчики. А что вы тут скучаете? — куноити улыбнулась

И, прежде чем они ответили, запустила технику. Кожа ее на миг стала прозрачной, обнажив плоть, покрытую печатями. Печати засветились, кожа вновь стала непрозрачной, но печати отразились на ней черными линиями. Оба безликих мотнули головой. Они уже попали под действие техники, но еще сопротивлялись ей.

— Эм... В другое время мы бы тебе составили компанию, — неуверенно улыбнулся тот, что был постарше. — Но сейчас тебе лучше иди...

Джокер состроила обиженную мину:

— Ну вот... А я так долго сюда поднималась, — она пошла к ним, не быстро, но уверенно.

Куноити встряхнула головой, чуть повернулась, демонстрируя себя лучшим образом. Дзенины оставались синоби. Парни ухмылялись, но один отвернулся, а второй отрицательно покачал головой:

— Не сейчас, крошка...

Но они уже совершили ошибку. Они уже подпустили ее слишком близко. Для них все уже было кончено.

У нее было достаточно времени, чтобы подготовится. Девка, выставленная для охраны, не смогла оказать сопротивления. Мальчишка — тем более. Поэтому времени у нее было более, чем достаточно. Но это представление. Подготовка сцены, декорации, правильный свет. Грим. Настоящее шоу состоит из множества деталей, множества маленьких незаметных элементов. А ведь все нужно сделать тихо, чтобы никого не потревожить раньше времени. И чтобы кровь не потекла к соседям снизу. Все ради достижения правильного эффекта.

Дверь открылась, вызвав у Джокера предвкушающую улыбку. Забавно. Никто, похоже, так и не додумался проверить квартиру джинчурики перед тем, как пустить ее сюда. Девушка замерла на входе, справляясь с шоком и, видимо, прислушиваясь.

— Проходи, присаживайся, — пригласила Джокер. — Знаешь, как сложно было подготовить тело, чтобы все сработало, как надо?

Сразу перед входом висела та самая темнокожая светловолосая девушка. Висела, подвешенная на тросах, распятая, раздетая и с частично вскрытой грудной клеткой. Причем живая, пусть и не способная не то, чтобы шевельнуться, даже выдохнуть или вдохнуть чуть сильнее, чем позволяли ей путы.

— Нужно обладать опытом и определенным талантом, чтобы уметь вот так красиво все развешивать, между прочим, — продолжила Джокер. — Чтобы жертва не истекла кровью и не умерла от болевого шока. Это нетривиальная задача, между прочим. Проходи, проходи. Ты же понимаешь, что все равно никуда от меня не денешься.

Снаружи сверкнула молния, и полил небольшой дождь. Джокер улыбнулась еще шире:

— Проходи. Мы с тобой сыграем в мою игру.

Каору вошла в свой дом, направив злой взгляд на Джокера. Та сидела в стороне, поставив стол и пару стульев, готовясь к этому разговору. Нет, не просто разговору. Небольшому театральному представлению.

— Я могу размазать тебя по стене, — угрожающе выдохнула Каору.

— Не можешь. Ты очень привязана к своему маленькому братику. Это так мило. А я не чувствую боли. И не боюсь смерти. Тебе нечем мне угрожать. Понимаешь? Мы с тобой не противники в этой игре. Потому что я — шулер. Плут. Паяц. Козырь в рукаве. Джокер! Раздающий. Карты у меня в руках. А ты можешь лишь играть с тем, что я тебе раздам. Присаживайся.

Но куноити лишь прищурилась, сжимая кулаки.

— Время уходит. Время играет против твоего братика. Сыграешь — получишь шанс вернуть его целым. Не успеешь — получишь его по частям.

— С чего мне тебе верить? Что заставит тебя вернуть его?

Джокер пожала плечами:

— Потому что ваши жизни ни хрена не стоят. Мне на вас лично насрать. Дело только в демоне.

— И ты хочешь его получить?

Джокер рассмеялась:

— Не так прямолинейно. Я люблю играть. Нужно оставлять жертве право на победу, без этого совсем не интересно. Да и выбора у тебя все равно нет.

Каору пересилила себя и подошла к столу, сев напротив акацки.

— Что за игра?

Джокер хлопнула в ладоши:

— Я не придумала название. Ну... Скажем... Чаши весов? Нет, не отображают всей сути. Долг и Честь? Нет, слишком прямолинейно, нет изящества...

— Ты сказала, что время уходит.

Куноити кивнула:

— А еще я сказала, что устанавливаю правила. Но не бойся. Ты села играть, и пока ты играешь, жизнь твоего братика зависит только от игры.

Акацки откинулась на спинку стула:

— Хотя я удивлена. Правда. Тебя до смешного плохо охраняют. Я успела сбежать из тюрьмы. Убить двух безликих и сделать это...

Она указала на тело куноити Облака. Лицо Каору дрогнуло:

— Мы можем ее отпустить?

— Нет, — отрицательно покачала головой Джокер. — Она в игре.

— На улице безликие, — предупредила Каору. — Ты не уйдешь.

Джокер безумно рассмеялась:

— Я? Я не хочу уходить! Мне не нужно никуда уходить! Нет! Я пришла сюда, чтобы поиграть с тобой. Только это имеет значение!

Она достала откуда-то из-под стола колоду карт, положив ее перед собой, и кивнула:

— Всего лишь одна игра. Но, видишь ли, эта игра станет последней для тебя. Она тебя сломает. Потому что ты... — Джокер поморщилась. — Ты не одна из нас.

— К счастью, — выдохнула Каору.

Джокер покачала головой:

— Ты не поняла. Твой дружок — Кьюджин, или как он там себя называет... Я бы не смогла заявиться к нему вот так. Он бы просто убил бы меня на месте, не став даже начинать разговор. Бам! — Джокер резко хлопнула ладонью по столу. — И все. Прихлопнул бы, как букашку. Его бесполезно шантажировать. Его... И таких, как он. Других Каге, например. Или некоторых ребят из Акацки.

Она развела руками:

— На них нельзя повлиять просто так. Потому что большинство решений, которые они принимают едва ли не ежедневно, влияют на жизни сотен людей, а порой и тысяч. Не важно, что сделало их такими. Не важно, каким путем они пришли в этот круг избранных. Тяга к власти, альтруизм, ответственность, являющаяся продолжением огромной силы, жадность, корысть, случай или судьба. Но такие люди... Они другие. А ты — нет. Ты — самая обычная, обыкновенная, простая и заурядная. И именно тебя сделали джинчурики.

Джокер щелкнула пальцами левой руки.

— Раз — и все. Они не спрашивали — готова ты или нет. Да и им плевать. Потому что на кону тысячи жизней, и твоя жизнь, как бы на другой чаще весов... — куноити криво ухмыльнулась. — Порой нужно чем-то жертвовать. И поэтому я здесь. Хочу узнать, как далеко ты готова зайти.

Джокер подвинула колоду карт к Каору.

— Здесь карты. От двоек до десяток. Я знаю, что ты великолепный сенсор, особенно, когда на улице идет дождь. Ну, или ты сама можешь вызвать дождь. А еще я знаю, что сила треххвостого может превратить дождевую воду в кислоту, смертельно опасную, — Джокер оскалилась, — очень удобно. Можешь, не выходя из этой комнаты, убивать и сразу узнавать о том, что убила. И ты будешь убивать. Вытаскивать карты из колоды и убивать столько людей, сколько покажет карта.

Каору, чье лицо с каждым словом Джокера становилось все более злым, едва удержалась от того, чтобы не вскочить:

— Ты спятившая...

— А! А! А! — Джокер подняла палец, останавливая спич Каору. — Ты теперь среди крутых парней. А здесь маленьких ставок не бывает. Одно неверное решение и...

Она резко развела руки в стороны.

— Смерть! Много смертей! Мне плевать, сама ты в это влезла или тебя не спрашивали. Это не имеет значения. Ты — среди нас. И придется тебе играть по нашим правилам, раз не можешь устанавливать свои.

— Чего ты добиваешься?

Джокер рассмеялась:

— Я же сказала. Я хочу, чтобы ты сломалась. Вы, синоби, конечно, тренированные, и к смерти относитесь... Благосклонно, так сказать. К чужой. Но убивать невиновных, да еще и тех, кто так хорошо тебя принял в своем доме... И в таком количестве... — она чуть наклонила голову. — У тебя три пути. Первый. Дать своему брату умереть. Второй. Убивать, пока не сломаешься. Или третий. Стать одной из нас, презрев чужие смерти. Можешь попытаться передать весточку своим защитникам. И они попытаются найти и спасти твоего братика. Может быть, у них даже получится. Готова рискнуть?

— Тварь!

— Ты стала моим врагом, — пожала плечами Джокер. — Нашим врагом. Конфликт был неизбежен. И вот, наша игра началась. Начни с нее. Освободи свою подругу от боли прямо сейчас. Сделай первый шаг.

Каору обернулась на скованную коноити, но не сдвинулась с места.

— И время пошло, — напомнила Джокер. — Сколько ты готова заплатить за жизнь своего маленького любимого братика?

Девушка закрыла глаза, отвернувшись от куноити Облака.

— Дело ведь не в том, кого и сколько я убью, верно?

Джокер оскалилась:

— Почему же? Смерти тоже важны. Потому что ты понесешь за них ответственность. За жизнь своего братика ты заплатишь, в том числе, доверием этой деревни к тебе. После этой ночи ничего уже не будет так, как было раньше. Единственное правильное решение — отказаться играть. Обречь братика на смерть, но сохранить честь. И этого выбора ты сделать не можешь. А если и сделаешь, то сломаешься. Ведь ты столько лет жила только ради его безопасности. Столько вынесла, только ради его защиты. И все это, вся твоя жизнь... Все это потеряет смысл с его смертью, верно?

Каору сжала кулаки, отчего ногти впились в кожу.

— Первый взнос, девочка. Решайся. Первый шаг в нашем случае самый простой. Потому что эта бедняжка в любом случае умрет. Ты лишь облегчишь ее страдания.

— Сука!

Шут наклонила голову, продолжая самодовольно скалиться:

— Не пытайся тянуть время. Ты не такая хорошая актриса, чтобы обманывать меня. Я знаю, что ты уже объяснила ситуацию своим пока еще друзьям снаружи. Молодец, с силой демона разобралась. Но расскажи им еще, что если они ворвутся сюда и атакуют меня, то сработает оставленная мною ловушка, которая убьет нас обеих. Точнее тебя, — Джокер хмыкнула. — Для меня это тело — лишь марионетка, не более.

— Ты блефуешь, — процедила Каору.

— Может быть. Готова рискнуть? Твоего братика, в любом случае, это не спасет. Так что делай выбор. Братик или подружка? Считаю до двух. Раз...

Каору зажмурилась, прошептав одними губами "прости", и вскинула руку. Тонкая струя воды оборвала жизнь куноити Облака. Джокер щелкнула пальцами.

— Отлично! Не беспокойся, ее предупреждали, что ей, возможно, предстоит отдать жизнь ради защиты твоей и твоего брата. Такая у нее была работа.

— Мразь, — процедила Каору.

Джокер выразила удивление:

— Вы что? Того этого? — и, легко прочитав ответ на лице джинчурики, приложила ладонь к губам. — Ой! Извини, я же не знала! Так неловко получилось!

И, не выдержав, рассмеялась.

— Тяни карту, девочка, игра только началась.

— Они не позволят мне убивать жителей города, — ответила джинчурики.

— Ты удивишься, но позволят. Кумовцы те еще прагматики и давно рассчитали жизни свои и жителей своего селения. Вот мы и узнаем, как дорого стоит для них джинчурики. Тебе разве совсем не любопытно? Сможешь узнать, как дорого они тебя оценивают.

Каору тихо процедила ругательства.

— Тяни карту, — напомнила Джокер, — и не тяни время. Мы только начали.

Джинчурики, сделав глубокий вдох, подняла верхнюю карту из колоды и перевернула. Пятерка.

— Вообще-то можешь тянуть любую, — пояснила Джокер, — и откладывать в сторону. Не думаю, что мы успеем использовать всю колоду. Ты сломаешься намного раньше.

— Не надейся, тварь. Я своими руками тебя придушу!

Джокер заерзала на стуле:

— Не могу дождаться. Ведь если ты сорвешься с нарезки, то черепашка устроит такой погром, что ух!

— И на это не надейся тоже, — ответила Каору. — Ты ничего не добьешься.

Акацки ухмыльнулась:

— Хм. Отрицание сменилось яростью? Хорошо. Я уверена, что такая талантливая девочка знает, как применять свою силу. Пять жертв, малышка. Кто это будет? У тебя есть возможность выбрать. Выбрать пятерых в одном месте, или в разных? И я уверена, что ты вполне в состоянии отличить взрослого от ребенка, например. Пять случайных людей.

Каору закрыла глаза, но по дрожащим мимическим мышцам было заметно, что она сдерживает ярость.

— И не пытайся меня обмануть. У тебя все написано на лице. Я знаю, что вы пытаетесь сделать. Срочно найти пяток преступников или кого-нибудь такого, чтобы подставить их под удар. Как хорошо, что из-за экономии места здесь не стали строить настоящую тюрьму. Время уходит.

— Заткнись, сучка! Это не так-то просто!

Джокер негромко рассмеялась:

— Не бойся! Больше — не меньше! Если случайно убьешь кого-то лишнего — не беда!

Тело Каору выделило покров, что вызвало у Джокера оскал. Да, без покрова сделать из дождя кислоту она не сумеет. Наконец, Каору поморщилась, сжимая кулаки, а затем отвернулась в сторону.

— А ты говорила — сложно, — одобрила шут. — Давай! Тяни следующую карту! Скажи, ты надеешься вытянуть двойку?

— Заткнись!

Каору дернула следующую карту из колоды. Перевернула слегка дрожащей рукой. Восьмерка. Джокер хмыкнула:

— Не повезло. Скажи, ты рассказываешь своим друзьям о том, скольких должна убить? Перекладываешь на их плечи груз выбора?

— Какое тебе дело?

— Любопытство, — пожала плечами Джокер. — Я ведь совсем не против. Просто, разделяя груз ответственности, ты поубиваешь еще больше людей, прежде чем в твоей голове щелкнет переключатель. И завтра полетит не только твоя голова. Потому что я уверена — Райкаге еще не доложили. Он-то, как раз, нянчиться с нами бы не стал. Просто подготовил бы штурм, в котором постарался бы не дать умереть тебе и гарантированно убить меня. Вот и все. Плевал он на твоего братика и твои душевные метания. Он защищает всех жителей деревни. Если ты перестала бы справляться со своими обязанностями...

Джокер провела пальцем по горлу.

— Они бы нашли другого носителя, только и всего.

— Откуда такая уверенность?

Джокер рассмеялась.

— Какая поразительная наивность. Восемь смертей, малышка. Действуй.

Каору бросила на нее еще один яростный взгляд, а затем зажмурилась. Несколько секунд, и новый злой взгляд на Джокера.

— Эти смерти — твоя вина.

Шут рассмеялась:

— О, не бойся за мою совесть. Я-то точно знаю, за что и ради чего сражаюсь. А вот ты будешь остаток жизни винить себя за то, что не нашла способа спасти тех людей, которых убивала. Или не будешь, став циничной сукой. Меня устроит любой вариант. Тяни карту.

Джинчурики вытащила карту из колоды. Тройка.

— О! Скажи, это удача? Убить троих вместо того, чтобы убить, скажем, девятерых?

— Иди к биджу!

— Так я уже здесь, — рассмеялась акацки. — Как ты убиваешь? Одиночных прохожих? Или сразу небольшие семьи, стоящие группой?

Каору ответила ей матерной тирадой, содержащей посылы, нередко извращенно сексуального характера. Джокер на это лишь рассмеялась:

— У, как мы умеем. Но ты просто храбришься, девочка. Половину того, что ты мне тут наговорила, сама бы не решилась применить к пленнику.

— Для тебя сделала бы исключение, — огрызнулась Каору.

— Очень мило с твоей стороны. Три трупа, я жду.

— И не скажешь, в чем именно заключается моя наивность? Тебе, вроде, нравиться болтать.

Шут прищурилась:

— Выторговываешь время? Ну, допустим. Почему тебя, не раздумывая, заменят, если возникнет необходимость? Да потому что ты слабачка. Осваиваешь техники биджу, да, но с трудом. И очень скоро достигнешь своего предела. А дальше — избыток чакры биджу начнет разрушать твое тело, что нормально для любого джинчурики. Вот только ты не полноценный сосуд, не таскала демона с самого рождения. И твое тело не перенесет так просто последствия от ядовитой чакры, — Джокер развела руками. — Да, чакра Исобу наименее ядовитая, но тебе и ее хватит. В другое время тебя бы даже не рассматривали, как потенциальный сосуд. Но политика, все такое. А теперь действуй. Три трупа.

Каору пару секунд сверлила злым взглядом Джокера, а затем закрыла глаза, сосредотачиваясь на технике. Акацки перевела внимание на свои ногти, будто все происходящее было просто душевным разговором двух подружек поздним вечером.

— Ты — проклятая биджева тварь!

— Не преувеличивай. Я — всего лишь убийца. Изощренный и изобретательный, но не боле того. Тяни карту.

Каору потянула руку к колоде, но остановилась.

— Я хочу знать, что мой брат жив.

Джокер пожала плечами:

— Мне плевать на то, что ты там хочешь. Мы играем по моим правилам. Тяни карту, девочка. Мы не закончили.

Каору вытянула еще одну карту и перевернула ее. Двойка.

— Хм, да тебе везет. Не вижу вздоха облегчения.

Джинчурики закрыла глаза и открыла вновь, чтобы внешне выглядеть спокойной.

— А как ты узнаешь, что я стала такой, как ты говорила? Может быть я уже такая?

Но арлекин отрицательно покачала головой:

— Нет. Слишком очевидная разница. Все просто. Убей еще двух. Просто, как пальцами щелкнуть, — для демонстрации "простоты" Джокер действительно щелкнула пальцами.

Каору закрыла глаза и, поморщившись, отвернулась в сторону. Затем снова с вызовом посмотрела на Джокера.

— Выглядишь так, будто пытаешься меня впечатлить, — рассмеялась акацки. — Нет, малышка, игра продолжается.

— Тогда вытяни карту сама, — ответила Каору. — И я докажу, что все не так просто. Я не сообщала им, — она кивнула в сторону стены, — что убиваю жителей деревни. И заминки мои связаны с тем, что я ищу жертв в местах, где их не найдут сразу. Может быть, я уже тебя обыграла?

Джокер с улыбкой безошибочно вытащила из колоды десятку, на что Каору только поморщилась.

— Тогда тебе же хуже. Тебя замочат, а коноховцам скажут, что само так получилось.

— И вы ничего не добьетесь. Треххвостый снова уйдет мимо вас.

Джокер пожала плечами:

— Тебе-то что? Для тебя это, в общем-то, тоже неплохой вариант. Или не хочется отдавать свою жизнь за маленькое ничтожное преимущество?

— Вы все равно проиграете, — покачала головой Каору.

— Но ты нашего поражения все равно не увидишь, — оскалилась арлекин. — Десять. Начинай.

Каору закрыла глаза, сосредотачиваясь. Джокер ее не торопила. Прошло с десяток секунд, и джинчурики поморщилась, вновь отвернувшись в сторону.

— Полагаю, ты видишь, как твои жертвы умирают от кислоты?

— Твои жертвы, — негромко ответила Каору.

Шут рассмеялась:

— Конечно. Ты ни в чем не виновата. Виновата я, что устроила эту игру. И виноваты остолопы в разведке, которые упустили меня, а затем еще и подпустили меня к тебе. Заметили, что я пришла в твой дом, но их остановили простые барьеры, мешающие рассмотреть, чем я тут занимаюсь. И потому не знающие, убила я твоего братика с нянькой или нет.

Каору подняла на Джокера тяжелый взгляд:

— Он же здесь, верно. Никуда бы ты его не дела.

— Я все равно не позволю тебе его увидеть, пока наша игра не закончится.

— Ты сказала... Ты сказала, что дело не в том, сколько людей умрет... Я... Я не хочу больше убивать.

Джокер подняла глаза к потолку, будто задумалась, а затем кивнула своим мыслям.

— Хорошо. Еще три карты. Всего три карты, и все. Ты увидишь своего целого и невредимого братика, и даже сможешь убить меня любым способом, каким захочешь.

Каору потянулась к колоде, но Джокер положила свою ладонь на карты.

— Вот только вытягивать буду я.

И тут же вытащила из колоды следующую десятку, держа ее рубашкой к себе, а картинку демонстрируя только джинчурики.

— Начинай. Всего три карты, и игра закончится.

Каору несколько долгих секунд смотрела на карту, будто надеялась, что это иллюзия, которая исчезнет, и там будет другое число.

— Давай же, малышка. Осталось совсем немного.

Каору зажмурилась, будто пряталась от карты, на которую смотрела. Затем резко открыла глаза, тяжело дыша.

— На улице... Там больше нет одиночных... Я же... Я не могу...

Но Джокер только оскалилась:

— А теперь начинается самое интересное, — она вытащила из колоды еще две карты, оказавшиеся, естественно, десятками, — Убей тридцать человек. Убей быстро, чтобы нам не помешали. Ты же знаешь, что к этому все шло. Давай. Закончи начатое. В сторону эти словесные игры. Просто сделай это. Убей. Это все, что мне от тебя нужно. Всего-то тридцать человек. Это же такая мелочь.

— Это не мелочь, — неуверенно выдохнула Каору.

— Может и так, но это уже не важно. Один-единственный шаг.

Джинчурики снова закрыла глаза. Покров, призрачный, едва заметный, все это время висевший на ней, начал уплотняться. Кожа рук покрылась маленькими чешуйками, под глазами появлялись темные круги. Каору зажмурилась и тяжело выдохнула.

— Сделано.

Джокер хлопнула в ладоши, ее лицо исказилось, став безумной маской.

— Тогда игра закончена. Ты права, твой братик в комнате. Иди, я больше ничего не сделаю.

Джинчурики еще пару секунд сомневалась, а затем вскочила с места и бросилась в коридор. Чтобы через секунду издать крик боли, сдобренный жаждой убийства, идущей от биджу. А еще через секунду стену дома проломил первый хвост демона. Треххвостая черепаха вырывалась на волю, разрушая все своим телом, но, к сожалению, не выпускала в окружающее пространство потоки демонической чакры, создающей стихийные пожары. Впрочем, дождя, обратившегося потоками яда и кислоты, было более чем достаточно.

Глава 137.

— Нет, не вижу, — повторила ответ Хината.

Хиаши едва удержался от того, чтобы выругаться. Это, пожалуй, было слишком. Курохай кивнул и что-то сделал. В этот раз вопроса не потребовалось, Хината чуть наклонила голову, прошептав все еще бледными губами:

— Да, вижу, — без всякой радости произнесла Хината.

Ее глаза, некогда имевшие оттенок лаванды, стали грязно-серыми, какими-то мутными, а кожа вокруг глаз пошла морщинами. Это, вкупе с прочими изменениями внешности, делало невозможным узнавание в ней той самой молодой цветущей куноити.

— Повреждения необратимы, — озвучил диагноз Курохай. — Рекомендую пересадку, это решит проблему со зрением.

Присутствовавший здесь Хиширо Хьюга, один из старейшин клана, тут же спросил:

— К донору есть какие-то требования? Сам я стар, но мои глаза меня не подводят. Я буду только рад помочь.

Курохай перевел на него внимание.

— Позволишь? — он поднял руку.

Старик кивнул. Хокаге подошел и приложил пальцы к его виску. Через десяток секунд он кивнул:

— Думаю, вы можете быть донором. Как минимум, с точки зрения токов чакры проблем возникнуть не должно, остальное — работа ирьенинов.

Хината отвернулась в сторону и попросила:

— Я очень устала. Можно мне вернуться в комнату?

Хиаши мучительно поморщился, осознавая, пусть и временную, слепоту собственной дочери.

— Да, конечно.

Мать Хинаты, с заботой и нежностью смотрящая на дочь, помогла дочери покинуть комнату. Женщина выглядела скромной и ничего не сказала, хотя Хокаге легко отмечал ее волнение по поводу состояния дочери. Здесь остались лишь глава клана, старейшина и сам Хокаге.

— Мы раньше не практиковали пересадку глаз, — постарался задать тему для разговора Хиширо. — И не просто так. Уверен, что...

Он замолчал, пытаясь правильно сформулировать вопрос. Хокаге вопрос понял и так:

— Да. С последней информацией, часть которой вам уже передали, было достаточно как теоретических данных, так и практических наработок по этому вопросу. Орочимару был психопатом, но медиком великолепным. Тсунаде достаточно квалифицированна, чтобы разобраться и повторить его работу.

— А что с малышом? — спросил Хиаши.

Подавить свое беспокойство он не мог, но пытался перевести его на что-то другое.

— Здоров, — ответил Курохай.

— А в перспективе? — спросил Хиширо.

Хиаши поморщился:

— Сейчас не время...

— Мне мало осталось, Хиаши, — оборвал главу клана старейшина. — Хочу знать, что будет с кланом, когда меня не станет.

И он снова посмотрел на Хокаге, ожидая ответа.

— Раннее формирование системы циркуляции чакры. По ряду признаков напоминает то, что было у его отца после рождения. Но если у Наруто, судя по сохранившимся записям, изменения были связаны с работой печати, то у его сына это, вероятно, экстремальная эволюция, наложенная на ваш клановый геном. Он не Хьюга, это понятно уже сейчас, но и не Узумаки. У него нет бьякугана, и некоторых ярких особенностей Узумаки так же не наблюдается. Но можно прогнозировать формирование кеккей-генкая, возможно, оригинального. Большего сейчас не узнать, только года через три или четыре.

Старейшина кивнул:

— Понятно, Намикадзе, значит. Что же... К счастью, Ханаби себя великолепно показывает. Можно быть уверенным — клан останется в надежных руках.

— Не говори так, будто уже завтра собираешься в могилу, — ответил ему Хиаши. — Да и меня Ханаби сменит еще не скоро.

— Она уже присутствует на внутреннем совете клана. Может, бросит тебе вызов, м? — ответил Хиширо.

— Нет, — ответил Хокаге. — Смена главы клана в военное время неразумна. Если бы Хиаши своими действиями или бездействием оказывал бы отрицательное влияние — да, но не в текущей ситуации.

Самому Хиаши оставалось лишь развести руками:

— Мое мнение уже никого не волнует? — он вздохнул и сел, потирая пальцами виски. — Хотя со всей этой историей я действительно на нервах. Особенно, когда смотрю на Хинату.

На публике Хиаши держался отлично, как следует настоящему представителю его клана. Спокоен, холоден, высокомерен. Немного отпустить эмоции он себе позволял лишь в компании самых доверенных людей, и, в некоторой степени, в кругу семьи.

— Ты хорошо держишься, — ободрил его Хокаге. — Мало кто может воспринимать такое равнодушно. Но у меня есть еще... новости. Полученные ею травмы. Она не восстановится полностью, не в ближайшее время точно. Даже если применить все доступные нам методы лечения, она все равно останется на уровне слабого тюнина, в лучшем случае. Ей не быть синоби. Но в остальном ее здоровью больше ничего не угрожает. По нашим прогнозам, она может прожить долгую жизнь, даже будет способна иметь еще детей, но не ранее, чем через несколько лет.

Хиаши кивнул, но ничего не ответил.

— Мне пора, — закончил Хокаге.

Тсуме и Куромару почти привычно ждали у самого входа в часть комплекса, принадлежавшую клану Хьюга. И Курохай, остановившись рядом с куноити, первым делом проверил, насколько она выспалась. Его это в какой-то степени даже забавляло.

— Идем.

Тсуме кивнула и пристроилась за его плечом. Личный посыльный и адъютант, так оценивал ее Курохай. Кем именно считала себя сама женщина, он не знал, не всегда понимая скачки мыслей в ее голове.

Его ждал очередной срочный вопрос, который нужно было срочно решить. А за ним маячил следующий, и еще один, и еще. Сейчас Курохай, как никогда, радовался своему состоянию. Не нужно спать, не нужно есть, нет усталости. Можно круглые сутки работать, лишь изредка прерываясь на медитации. Рай трудоголика. Только подчиненные, работающие по двенадцать часов в две смены, выматываются. Да, можно спать по пять часов в день и большую часть оставшегося времени работать. Но пока в ведении режима полного аврала не было необходимости. Эти люди... Пока не начались открытые военные действия, пусть поживут относительно спокойно. Хотя бы пусть высыпаются и нормально отдыхают.

В "резиденции" менялись рабочие смены, поэтому было людно. Но никто не нес бумаги на подпись, да и вообще не слишком отвлекались на появившегося Хокаге. Большая часть бюрократии осталась там, в не разрушенной Конохе, в той, другой, жизни. В каком-то смысле Курохай был готов пожать этому Нагато руку, прежде чем воткнуть что-нибудь острое ему в тело, желательно несколько раз, для гарантии.

Коноха менялась, менялись отделы, менялись их задачи. Курохай перестраивал селение, менял его. "До" это было селение, в котором жили синоби. "После" это будет маленькая частная армия, базирующаяся в определенном месте. Менялась внутренняя иерархия, менялись должностные обязанности, менялись приоритеты и основные задачи. Резиденция теперь была скорее штабом армии, чем местом, из которого управлялось некое селение. Самое забавное, что такие системные изменения даже не пришлось продавливать. Ни кланы, ни Совет Дзенинов не обратили внимания на перестановки, посчитав их, вероятно, данностью военного времени. Вот только Курохай старательно закреплял все изменения, делая их не временными, а постоянными. После войны это будет другая Коноха. Совсем другая. Оставалось только в этой войне победить.

— Результаты медицинской проверки, — стоило Курохаю зайти в кабинет, как Шикамару оторвал голову от каких-то бумаг и кивнул в сторону тонкой папочки. — Ничего. Безклановая куноити, никаких особенностей, никто и звать никак. Никаких медицинских данных, ни в одном из наших архивов.

Тсуме привычно встала сразу у двери, сложив руки в замок. Ее ручной волк прилег у ее ног.

— Одиночка не сумел бы так затереть следы, — качнул головой Курохай.

Нара кивнул:

— Да. Я склоняюсь к версии, что данные о ней уничтожил сам Данзо. Но становится непонятно — зачем. Предположил бы, что она таскала ему информацию, какую не могли бы получить оперативники. Но тогда становится непонятно, почему Данзо этой информацией не пользовался, если она у него была. Короче — девочка темнит. Версии две. Либо она не из Конохи. Либо ее история полностью фальшива.

Курохай чуть наклонил голову:

— Какую версию считаешь более вероятной?

— Вторую. Если бы она была не из Конохи... Думаю, она бы сюда не полезла. С другой стороны дело в Инахо. Другим деревням на него насрать, но не нам.

— Что показала предварительная проверка?

Шикамару кивнул:

— Вся информация, не касающаяся ее прошлого, пока выглядит достоверной. Но провести сейчас полную проверку невозможно.

Хокаге размышлял с пару секунд, а затем принял решение.

— Поговорю с ней еще раз.

— Тогда в камере с наблюдением. Я позову пару специалистов, посмотрим на ее поведение.

После оптимизации ресурсов и некоторых кадровых перестановок появился отдельное небольшое подразделение в отделе Ибики. Яманаки и Нара, в основном, специализировались на "мягких" допросах. Практически чистая психология. Пока они, в основном, нарабатывали материал, но в перспективе отдел нужный. Раньше этим занималась пара специалистов в инициативном порядке, что не устраивало Хокаге.

Пленницу привели в допросную, стянув с головы мешок и толкнув внутрь. И первым делом она с интересом осмотрелась. Комнатка была заметно больше и хорошо освещена. В одной из стен большое одностороннее зеркало, к которому Курохай не имел никакого отношения. Сами придумали.

— А здесь куда уютнее, чем в той комнате, — оценила Хеза. — И снова лично Хокаге на допросе. Это большая честь, да?

— Садись, — приказал Курохай.

Куноити послушно опустилась на стул и всем видом выразила готовность к сотрудничеству. Курохай несколько секунд изучал ее своими способностями. Дал Оракулу ее изучить. Но, как и в прошлый раз, не нашел ничего, за что можно было бы зацепиться.

— Сколько поддержки оказал тебе Корень при создании твоей сети информаторов?

Она чуть улыбнулась, мягко, открыто, искренне:

— Я втемную использовала некоторые ресурсы организации, но не более того. Здесь только мой талант, — она показала свои ладони. — Все сделано вот этими золотыми ручками.

— Когда ты перестала работать на Корень?

Хеза наклонила голову:

— Это так важно?

— Да, — без кивка ответил Хокаге.

— Сразу после уничтожения клана Учиха. Личный мотив, у меня там были друзья.

В этот момент за стеной наблюдатель прокомментировал:

— Она пытается вызвать сочувствие. Ищет точки эмоционального соприкосновения.

— Сколько ты проработала в Корне перед уходом? — задал следующий вопрос Курохай.

— Три года и семь месяцев, — она ухмыльнулась и чуть наклонилась вперед. — Я вступила в Корень незадолго до твоего рождения. Так что я старше тебя на тринадцать лет.

Наблюдатель переглянулся с Нара и Инузука, но те на такую информацию никак не отреагировали. Хеза не выглядела на "тридцать с небольшим", скорее уж на "слегка за двадцать". Впрочем, в ее профессии умение выглядеть на любой необходимый возраст было нормой.

— Это тоже попытка перейти на личное, — все же пояснил наблюдатель.

— Как далеко простирается твоя сеть? — спросил Хокаге.

— Только на Страну Огня, — ответила девушка, отодвинувшись назад и облокотившись на спинку. — Такие у нас правила. Один человек контролирует только одну страну. Наших людей нет только на островах, в Стране Медведей и Стране Дождя. Мы обмениваемся информацией между собой, чтобы быть в курсе событий.

— Что стало с твоим предшественником?

Хеза покачала головой:

— Кончился. Его устранение было моей последней миссией. И нет, Данзо не знал о том, кем являлся мой предшественник.

Наблюдатель прокомментировал:

— Если она лжет, то это незаметно.

— Он знал, — ответил Курохай. — И ты ушла не сама, а по его прямому приказу.

Хеза чуть пожала плечами:

— Я не смогу тебя переубедить.

— И не нужно, я знаю его методы.

Куноити не ответила.

— Но ты перестала поставлять ему информацию. Почему?

— Это так важно? — она наклонилась вперед. — Зачем ворошить прошлое? О твоих врагах я готова рассказать все, что знаю. Но все же не хотела бы, чтобы ты ворошил мое прошлое.

— Я все еще решаю, казнить тебя или нет.

Хеза выразила удивление:

— Я не работала против тебя. И не действовала против Конохи... Ну, может в некоторых мелочах, но...

— По твоей вине погибло несколько Коноховцев. Всех, кто виновен в их смерти, я накажу. Одного за другим, пусть не сразу, но доберусь до каждого.

Зрачки куноити дернулись. Курохай заметил изменение давления и ускорение сердцебиения. Похоже, она о чем-то думала. Точнее — лихорадочно соображала.

— Тот случай с Акацки, — поняла она. — Там не было моей вины. Это устроил твой ученик.

— До него я еще доберусь. Но информацию ему предоставила ты.

Она чуть поморщилась:

— Я не знала, как он ей воспользуется.

— Ложь, — за все время разговора интонации и голос Хокаге ничуть не изменились. — Не могла не знать. Столько времени работать с информацией, и не просчитывать очевидные действия партнера — не верю.

Хеза поморщилась еще раз, сильнее:

— Инахо... Я далеко не всегда могу предсказать действия этого психопата. Да, я передала ему информацию о вашей группе. Он искал Теру. Зачем ему информация о джинчурики двухвостой — я тогда не знала. Остальное он сделал сам, даже на Акацки вышел сам. Это не так-то и сложно, тебе ли не знать?

Хокаге привычно проигнорировал подначку:

— Это элементарные вещи, Хеза. Даже если ты говоришь правду и действительно не знала, что Инахо попытается выйти на Рассвет, ты не могла не сложить единую картинку. Не могла не просчитать наиболее вероятных вариантов развития событий.

Куноити улыбнулась, открыто:

— Приятно, что ты так высоко оцениваешь мои способности, но я действительно не просчитала этого варианта. Признаться, у меня были другие, более важные, как мне казалось, дела. И я могу ошибаться. Я ошиблась в Инахо. Если бы я была такой умной, как ты меня считаешь, я бы не сидела здесь сейчас с вырезанным глазом, — она ткнула в повязку.

У нее была богатая мимика. Движения губ, бровей, скул. Движения рук, тела, невербальные знаки. Она вела себя очень естественно.

— Проклятье, не могу поймать ее на фальши, — признался наблюдатель. — Очень хорошая актриса.

Курохай его комментарии, конечно же, слышал.

— Какие кланы передают тебе информацию, помимо Сарутоби?

Хеза, только что выражавшая некоторую вину, чуть наклонила голову, едва заметно изменила общий рисунок, общее ощущение от своей позы, от движений, и сейчас выражала легкую насмешку.

— Все. Кроме Учих, конечно же. Правда, сейчас стало очень сложно, после... Разрушения селения. С того момента информация ко мне не приходила.

— Листок и принадлежности для письма, — приказал Хокаге.

Шикамару вышел из комнаты, и через пару секунд в допросную вошел безликий, положив все необходимое перед пленницей. Нара вернулся в комнату наблюдения.

— Пиши. Всех, — приказал Хокаге.

Хеза прикусила губу.

— Слушай. Большинство из них даже не знали, что являются моим источником. Я не хотела бы ломать им жизни.

— Тебе плевать на их жизни. А со степенью их вины мы разберемся сами. Список.

Куноити нервно улыбнулась:

— На компромиссы ты не идешь, да?

— Если хочешь жить — тебе стоит сотрудничать. Если я сочту, что ты слишком своенравна, то просто уничтожу тебя, чтобы исключить опасность удара в спину в самый неподходящий момент.

— И с чего бы мне рисковать своей жизнью? Я ведь за защитой пришла, помнишь?

— Я не знаю — кто ты. А значит — я не знаю твоих мотивов. У тебя может быть мотив, позволяющий поставить свою жизнь на кон.

Хеза вздохнула и взялась за написание.

— Понимаю, у тебя есть веские причины считать меня, эм...

— Преступником. Отступником. Нукенином. Предателем, — перечислил Курохай.

— Верно, — кивнула куноити, подняв взгляд на собеседника. — Все так. Но я не просто так пришла именно в Коноху. Когда я только стала... Тем, кто я сейчас. Так вот когда я только перевела на себя сеть, об секте... Или культе, называй, как хочешь... В общем о них еще ничего не было известно...

Хокаге дважды легонько стукнул по столу:

— Продолжая писать.

Хеза чуть улыбнулась и, продолжив переписывание имен, не перестала говорить:

— А когда они появились, я начала искать. Собирать информацию. Так вот, все мои старые осведомители, оставшиеся от моего предшественника... Они не сказали ровным счетом ничего. Совсем. Пусто. Но некоторые из тех, кого я завербовала сама. Они информацию поставляли. Понимаешь, о чем я?

— Ваша сеть была создана ими или с их помощью. Возможно, они глубоко проникли в ваши структуру позже, но до того, как в нее пришла ты, — ответил Хокаге.

— Да. У них очень высокий уровень осведомленности. И обширные ресурсы. Это стало очевидно во время вашей операции с зерном, — ее лицо приняло искреннее и обеспокоенное выражение. — Меня это всегда пугало. Поэтому я окружила себя верными людьми, остальных удерживая как можно дальше. И, пока Инахо не попытался меня убить, планировала слить вам все, что знала по культу, а затем спрятаться куда-нибудь.

Пару секунд она смотрела в светящиеся глаза, ожидая реакции. Не дождавшись, куноити продолжила писать.

— Я не жду, что вы действительно будете мне доверять. Но предлагаю отложить наши противоречия до окончания этой войны. Потом можете судить меня, как сочтете нужным, но, возможно, я успею заслужить снисхождение прилежной службой.

Закончив писать, она протянула лист Хокаге.

— Заберите список, — приказал он, даже не взглянув на лист.

Безликий вошел в камеру и забрал все, что приносил.

— Она пытается купить себе безопасность, — озвучил наблюдатель.

— Да, и выдает информацию постепенно, прощупывая, что может нас заинтересовать, — закончил за него Шикамару. — А Курохай продолжает давить, пытаясь вытащить из нее как можно больше. Мы не слепые.

— Видишь. Я готова к сотрудничеству. Может быть, хоть какое-то послабление сделаешь? — спросила Хеза.

Курохай чуть наклонил голову:

— Я все так же не знаю — кто ты. Учитывая твой опыт и специализацию, держать тебя без охраны попросту опасно. А держать постоянную охрану — расточительно. Мы можем просто достать всю информацию, которую ты имеешь, а затем посадить куда-нибудь поглубже. Этот вариант кажется мне наиболее привлекательным.

Куноити начала нервно перебирать пальцами, но выглядела так, будто пытается сохранить спокойствие.

— Я могу ведь и скрыть некоторую информацию от вас. Сейчас я предлагаю все, что знаю. Но без гарантий... Без хоть какого-то разумного договора между нами...

— Хочешь посоревноваться с Ибики и его отделом? Проверить, кто из вас сильнее?

Она дернулась:

— Нет, не хочу.

— Тогда расскажешь все и отправишься в уютную камеру.

Хеза поморщилась:

— Сначала расскажу все, потом Ибики все же попробует вытащить из меня еще что-нибудь, просто для профилактики, а потом будет камера, и совсем не уютная. Именно из-за такой перспективы я перестала работать с Данзо.

— Тебе нужно ответить на всего один вопрос. Сделаешь это — и мы сможем поговорить о гарантиях.

— Какой вопрос? — спросила Хеза, бросив недовольный взгляд на Хокаге.

— Кто ты?

— Я уже рассказывала. Тебе всю мою подробную биографию?

— Именно. Когда я узнаю, кто ты, смогу понять, насколько ты заслуживаешь доверия.

Куноити положила руки на стол, а затем наклонилась вперед, положив на них подбородок. Щенячьи глаза вышли у нее великолепно. Даже отсутствие одного глаза не столько смазывало впечатление, сколько усиливало.

— Я просто безродная девочка, Курохай. Как и ты. Нет у меня никаких мотивов, кроме шкурных. Я хочу спасти себя, вот и все. Если бы не Инахо, я бы просто спряталась куда-нибудь, чтобы выждать. Но твой бойкий ученик стал аж Казекаге, и мне нужна настоящая защита. А ты — мой лучший вариант. Единственный шанс, если быть откровенной.

Курохай немного подался вперед.

— Разработали мы тут случайно одну печать. Точнее восстановили одну старую наработку и довели до ума. Печать будет стоять на тебе. И ты не будешь знать, у кого к ней ключ. Любая ошибка, любое серьезное подозрение, любое действие, компрометирующее тебя. Печать может парализовать. Может доставить мучительную боль. А может убить.

Хеза поморщилась:

— Очень уж короткий поводок.

— Ты стала причиной смерти моих людей. И если я узнаю, что соврала. Что ты все знала заранее — смерть.

Куноити отринула назад, облокотившись на спинку стула.

— Откуда такая принципиальность, Курохай? Раньше ты таким не был. Все имеет свою цену. Моя помощь может многое дать Конохе, возможно спасет много жизней. А ты готов на все это наплевать? Из принципа?

Хокаге поднялся, пройдя сквозь стол.

— Именно. Никто не смеет убивать моих людей и оставаться безнаказанным. Никто. Поэтому ты начнешь сдавать своих коллег. И начнешь с команды недоумков, которых зачем-то занесло на нашу территорию. Именно в день нападения они почему-то оказались очень близко.

Хеза сглотнула.

— Команда Райги. Да, я расскажу, где их искать. Правда, Хьюго Неджи, который и лишил меня глаза, выполняя приказ Инахо, ушел за ними же. Хотел завербовать, как я думаю. Твоему ученику сильно не хватает специалистов. Так что время уходит.

— Если Инахо их завербует, то это только упростит нам задачу, — задумчиво высказался Шикамару.

Хокаге прошел прямо сквозь пленницу, потому что дверь находилась за ее спиной.

— Ты согласна на печать? Да или нет?

Хеза закрыла глаза:

— Я согласна.

Глава 138.

— Уверена, что это хорошая идея? — спросила Футабе.

Сакура оскалилась, хищно, с предвкушением, но кивнула:

— Уверена.

— Ладно. А в том, что справишься?

Куноити наклонилась к напарнице, близко-близко, и нежно погладила по щеке.

— Не сомневайся во мне.

И, уверенно толкнув дверь, отделяющую их от подвала дома на окраине города, Сакура вышла к ожидавшим ее гостям. Их было не много, около трех десятков, что пришли сюда, услышав ее слова. Мужчины и женщины... Хотя в основном, конечно, мужчины. У многих раны, шрамы, травмы. Они слабы. И они жаждут мести. Они все пришли сюда по ее приглашению, на импровизированные посиделки. Как Футабе удалось арендовать этот подвал аж на два дня, да еще организовать здесь столы и немного еды — Сакура не знала. Ее это не интересовало, на самом деле. Она сюда пришла не за этим. Прикрыв глаза на секунду, куноити напомнила себе эмоции, испытанные в тот момент, когда первый раз прочитала о Дзясине.

— Запомните имя мое, смертные. И воззовите к нему в час, когда встанете вы лицом к сильному и возжелаете смерти его. Воззовите к имени моему, желая получить отмщения и воздаяния. Воззовите к имени моему, если боль вашу никто другой заглушить не сумеет, если страдания ваши вам не с кем будет разделить. Научу вас забирать души врагов ваших, научу мстить и причинять боль, и разделят враги страдания ваши. Запомните имя мое, смертные. Имя мое — Дзясин. И это имя бога.

По коже куноити прошлась волна изменения, волна, под которой кожа ее становилась черной, лишь на миг, чтобы сразу вернуться в норму. Она достала кунай и провела им по своей коже, оставляя глубокую рану. Но крови не было, и рана затягивалась буквально сразу за лезвием.

— Этой силой наделил меня он. Я была слаба и воззвала к нему. Он дал мне силу для моей мести. Он направил мою руку. И больше ничто не имеет значения. Я свободна ото всех оков и цепей. Моей мести не смогут помешать. Никто и ничто! Для меня больше нет господ и слуг. Нет сильный и слабых. Есть я, и есть тот, кому я буду мстить. Мой бог не требователен. Ему не нужно возносить молитвы. Ему не нужны храмы и алтари. А единственные жертвы, которые он просит — это те, кому вы хотите отомстить. Или те, кто встают на вашем пути.

Сакура улыбнулась, глядя в глаза своей первой пастве. Да. Да, эти жаждали именно мести. Мести, на которую не имели права. Все они очень хотели отомстить, но не имели для этого силы.

— Помните. Чем сильнее ваша жажда отмщения, тем большими силами наделит вас Дзясин-сама. Только это имеет значение. Закройте глаза и воззовите к нему, — Сакура сама прикрыла глаза, воспроизводя те ощущения, при которых услышала голос божества. — Назовите его по имени. Покажите ему свою боль и желание отомстить. И он услышит вас.

Открыв глаза, она огляделась. Не все, но большинство, да. Она ощущала это. Каким-то непонятным, новым внутренним чувством, но она знала, кто из них получил ответ.

— А теперь выведете его символ. Не важно, как и где. Закрепите его благословление.

Те, кто получил отзыв, послушали ее. Один ножом выводил знак Дзясина на столешнице. Другой прокусил себе палец и рисовал кровью на своем плече. Одна вырезала символ вилкой у себя на лбу. Другая дрожащей рукой рисовала дешевым разбавленным пивом на чистом отрезке своей одежды. Они все услышали. Она не показывала им символ, но они знали, как его наносить. А те, кто не услышал голос бога, не смогли, оказались недостойны и слабы, все равно повторяли за теми, кто сидел рядом. Они станут жертвами, умрут в первом же бою. Но умрут славя имя его.

— Вы все знаете, что сказать, — голос Сакуры, без ее ведома, получил какие-то потусторонние нотки. — Вы знаете.

Да, они знали. И заговорили. Заговорили все вместе, даже те, на кого он обратил внимание походя, не оставив своего благословения. Недостойные, но все равно участвовавшие, здесь и сейчас.

— Дзясин-сама, мы взываем к тебе через твое имя. Дзясин-сама, дай нам сил, чтобы свершить месть. Дзясин-сама, дай нам сил, чтобы разделить нашу боль с врагом. Дзясин-сама, направь нашу руку, чтобы свершилось воздаяние.

И ощущение, на уровне экстаза. Чувство, с которым не сравнится ничто. Всего лишь на короткие секунды, но Сакура ощутила это. Ее боль утихла. Ее сладкая месть близка. А ноющее чувство внутри... Эта боль, что поселилась в ней... Эта пустота... Она исчезла. Всего на несколько долгих секунд. Но это было облегчение. Все, весь ее путь от первых неуверенных ритуалов, когда она звала Дзясина, и до этого самого мига. Оно того стоило. На глазах выступили слезинки. Облегчение и радость. Ее любовь и память навсегда останутся с ней, но боль уйдет. Она передаст всю свою боль и страдания тому, кто нанес удар. Уже близко, совсем близко.

— Теперь у нас общая сила, — с улыбкой сказала Сакура, пробегаясь взглядом по пастве.

Голодные псы, натягивающие удерживающие их цепи. Они еще не испытали этого чувства. Еще не разделили боль с другими. Но они очень этого хотят. Они к этому готовы. Жажда, которую нужно срочно утолить. У нее было не так. Но у нее не было поводыря, каким была сейчас она сама для этих людей.

— Но месть у каждого своя. Вперед!

Сидевший к ней ближе всех, мужчина, у которого не было ноги, а тело было покрыто шрамами, оскалился. Он вскочил, не обратив внимания на стремительно отрастающую ногу и заживающие раны. Женщина с сухими ломкими волосами, уродливая, не молодая, больная, встряхнулась. Она поднялась, сверкнув чистыми яркими глазами. Красивая, молодая, сильная. Здесь и сейчас. Сегодня. С ее помощью и Его силой. Эти люди получили новую жизнь. Жизнь, за которой они должны заплатить кровью.

— До заката вы должны убить. Каждый из вас знает, сколько. Это не плата. Это закрепление дара, что вы получили. Идите. Идите и убивайте!

Последние слова были сказаны. Дверь едва не сорвало с петель от удара, когда первый человек, сидевший ближе всего к выходу, с силой толкнул преграду на своем пути. Сегодня прольется кровь.

Воодушевление и мощь неожиданно покинули ее, и Сакуры неловко присела прямо на пол. Инициация забрала все ее силы разом. Вернулась тоскливая боль в груди, но сейчас она была... Слабой. Не мучительной, но спокойной. Паства не заметила ее слабости, кровавая пелена застилала им глаза. Они не были безумны, скорее уж фанатично уверены в своей правоте. В своей способности свершить месть, о которой они так мечтали. Когда все они покинули подвал, к Сакуре подошла Футабе.

— Борюсь с желанием прибить тебя прямо здесь и сейчас, — выдохнула безликая.

— Ты преувеличиваешь. Они — слабые люди. Они не будут осторожны. Они не остановятся тогда, когда нужно остановиться. И потому все погибнут, собрав для Дзясина кровавую жатву. Всего лишь отвлечение внимания. На большее их просто не хватит.

Футабе сложила руки в замок на груди:

— Когда ты поняла, что способна на... На такое?

Сакура улыбнулась:

— Когда приблизились к городу. Меня немножечко повысили. Можешь за меня порадоваться.

— Здесь нечему радоваться, — поморщилась Футабе. — Чем сильнее ты веришь, что твое божество... имеет право на существование, тем безумнее становишься.

Но та, поднявшись с пола, отрицательно покачала головой:

— Не обманывай себя. Ты здесь по той же причине, по которой здесь я. Боль и желание отомстить. Ты пошла со мной, потому-то тебе хочется верить, что он сможет погасить твою боль.

Футабе нахмурилась:

— Дури голову этим оборванцам, а не мне.

— Как знаешь. Но ты сама придешь ко мне, когда придет твое время.

Сакура выпрямилась и встряхнулась. Силы возвращались в ее тело.

— Долго будешь отдыхать? Они скоро начнут шуметь, если еще не начали.

— Начали, — кивнула Сакура, прислушиваясь к новым ощущениям. — Но тихо пока, только пробуют кровь на вкус. А вот когда распробуют — начнется настоящий шум.

Напарница не оценила воодушевления Сакуры. Закрыв голову капюшоном, а лицо маской, она развернулась:

— Неджи и остальные. Они запросто плюнут на договоренность и попытаются тебя убить.

— Я уверена, что они попытаются меня убить. Обязаны попытаться, — оскалилась Сакура, потянувшись. — Они могут стать хорошим даром.

— Тогда я пошла. Как и договорились — я помогла тебе добраться до убийцы Кибы. Иди. Делай то, что должна сделать. Я буду ждать.

Безликая покинула подвал, оставив Сакуру одну. Но куноити задерживаться не стала, разве что воспользовалась другой дверью.

Они сидели в самой пристойной забегаловке этого города. Забегаловке, несмотря на то, что хозяин гордо именовал свое заведение "рестораном". Из их команды не было только Ню. У нее, как у ирьенина и весьма неплохого, не было недостатка в клиентах, когда она возвращалась сюда. Остальным же приходилось, по большому счету, скучать.

— Он уже должен был нас вызвать! Какого хера!?

Райга воткнул нож в лежавшую на тарелке рыбу так сильно, что пробил и тарелку и столешницу. Движение ножа остановила рукоять, уткнувшаяся в раздавленную ударом рыбину.

Хайдо пожал плечами:

— Не все равно? Наслаждайся отдыхом, пока можно. Скоро у нас такой возможности не станет.

Мечник отмахнулся:

— В гузно отдых. Я — мечник, старик. Я живу битвой!

Хайдо улыбнулся:

— Я знаю, как ты битвой живешь. А еще знаю, когда тебе надо сбрасывать пар. Иди и расслабься с какой-нибудь дурочкой. Я не буду оттаскивать от тебя Ню в следующий раз, когда ты начнешь к ней приставать.

Мечник поморщился и отмахнулся:

— Не хочу я местных, особенно этих, — он махнул рукой в сторону игравших в углу музыкантов, среди которых были и девушки. — Лучше бы их в бордель отправить, учить правильно трахаться, а не на дудке дудеть.

Девушка, игравшая на флейте, прервалась и показала мечнику средний палец.

— Сука! Я тебе сейчас твою дудку в жопу засуну! А хозяину скажу, что так и лучше. Что не пернешь — все мелодия.

Но подниматься так и не стал. Было здесь правило — не трогать музыкантов. А ругаться с хозяином Райга не хотел.

— Ню тебе все равно не даст, Райга, — покачал головой Хайдо.

Мечних хмыкнул и покосился на беспокойно озирающегося Ранмару. Мальчишка с самого утра демонстрировал беспокойство и сейчас постоянно озирался, даже не притронувшись к еде. Естественно, повязка все так же закрывала его глаза, и естественно, она ему совершенно не мешала. Райга впервые видел парня таким возбужденным и обеспокоенным. Обычно мальчик был совершенно спокоен, иногда радовался, изредка злился, но эмоции были кратковременными. Нормальное явление для ребенка со странным додзютсу. Но сейчас все было иначе.

— Эй! Ранмару! Что случилось?

— Я не знаю, — ответил мальчик, как отвечал уже не первый раз. Но в этот раз все же решил пояснить. — Что-то или кто-то скрывает от меня. Пытаюсь увидеть, но вижу только навеянную пелену.

Хайдо покосился на пацана:

— Хочешь, чтобы я взглянул? — вопрос был адресован Райге.

— Нет, подождем Ню. Не обижайся, старик.

Хайдо махнул рукой в знак того, что все в порядке. Он умел латать раны на поле боя, но в сравнении с Ню был профаном. Как минимум, он не смог бы самостоятельно пересадить себе глаза от Хьюга не имея на руках никакого инструмента и медикаментов, на чистых техниках. Да, Ню сама была Хьюгой, и за ней, в какой-то момент, пришли, потому что к Конохе никакого отношения она не имела. Но там вообще была своеобразная история.

Из открытого окна донесся характерный звук — кто-то долбанул техникой. Райга прислушался:

— Метров триста. Кто-то с самого утра развлекается. Как думаешь? Муженек вернулся домой с блядок или просто у кого-то вечер сильно затянулся?

— Скорее первое, — предположил Хайдо. — Не знаю в этом городе ни одной куноити, которая могла бы приложить неверного техникой.

— Твоя правда, — согласился Райга. — Мне даже завидно! Утро, а уже драки!

— Разнимут быстро, — выдохнулся старик.

Да, на применение техник в черте города было табу. Наказание, конечно, было не слишком строгим, но драка точно не затянется, кто-нибудь вмешается, чтобы прекратить погром.

— Эт точно, — согласился мечник.

В ресторане тоже началось оживление. Для общего пользования были предназначены только первые два этажа. Третий, и тем более четвертый этажи, с обширным общим залом на каждом этаже, предназначались только для людей Януса. И вот двое охранников у лестницы обратили внимание на шум внизу и, взявшись за дубинки, поспешили на третий этаж. Оттуда донесся голос, который Райга, несмотря на шум в зале, смог разобрать. Один из охранников сказал: "Эй! Сюда не пускают к...". Дальше последовал звук, который мечник не смог охарактеризовать, но это были, вероятно, удары. А вот звуки от двух упавших на пол тел он определил с точностью, почти абсолютной. Хмыкнул:

— Сейчас будет веселье.

В зале было людно, вызов от Януса ждали не они одни, так что команд здесь хватало, и набиралось два десятка синоби в общем счете. А на лестнице тем временем появилась молодая, немного худощавая куноити, с нездоровым цветом почти розовых волос. На ее плечи была наброшена легкая куртка с длинными рукавами. Поскольку куртка была не застегнута, любой мог убедиться, что под ней у куноити ничего нет. Девушка поднялась и безошибочно нашла среди всех присутствовавших его, мечника, и тут же оскалилась, будто в предвкушении. Райга лишь оскалился в ответ, но беспокойно стянувший повязку Ранмару заставил его напрячься.

— Это она. Райга! Не дай ей тебя ранить! Не дай выпить твоей крови! Иначе — смерть!

Не успел еще парень договорить, как куноити скользнула вперед и подхватила первого попавшегося на пути человека, чтобы подхватить его, как тряпичную куклу, и швырнуть в мечника. Райга нырнул под стол, и неудачник полетел над его головой, вылетев в окно. Хайдо успел схватить Ранмару и скользнуть в сторону. Старик был привычен к стремительно развивающимся дракам, и всегда первым делом вытаскивал в сторону пацана.

Однако Райга не успел даже выхватить один из мечей, как в него уже летел целый стол. Меч он все же выхватил и одним взмахом разрубил стол на две части. И даже догадался, что куноити воспользуется столом, как прикрытием для своей атаки, чтобы создать на несколько мгновений слепое пятно прямо перед его носом. Чего он не ожидал, так это силы удара, который на него обрушила девушка. Она, игнорируя разряды молний, выпускаемые клинком, приблизилась и нанесла всего один удар рукой, прямо в поставленный Райгой блок.

Но блок помог слабо.

Райга пробил пол и стену, и вылетел наружу, врезавшись в камень улицы. Поморщившись, он вскочил, выхватывая второй клинок. Куноити выпрыгнула на улицу, взяв в руку скальпель. Райга рассмеялся:

— Ты этой ковырялкой хочешь со мной сражаться?

Но Сакура не ответила, уверенно шагнув к нему и шепотом читая:

— Дзясин-сама, мой повелитель. Стою пред сильным я, желая отмщенья. Стою пред тем, кто на вековую боль меня обрек. Желаю, как не желает никто, его я смерти. Желаю разделить с ним боль.

Мечник сделал шаг назад, когда кожа куноити потемнела и покрылась белым рисунком. Ее вид вызывал иррациональный страх. Это не были техники, не было давление жажды крови, желания убивать или чего-то подобного. Все это Райга видел много раз, и таким его было не достать. Это чувство, этот странный страх... Он был другим. И даже осознавая его, Райга никак не мог от него избавиться.

Из пробитой стены выскочил старик, атакуя куноити сзади. Он изменил свою руку, превращая ее в лапу огромной обезьяны, или во что-то подобное. В любом случае удар должен был быть очень сильным. И удар достиг цели, упав на плечо куноити. Но девушка лишь слегка покачнулась, моргнула, и ударила ногой назад, не оборачиваясь, но прямо в грудь Хайдо. Удар отбросил его в стену, в которой образовалась приличная вмятина.

Райга скрестил клинки, используя технику. Сталь заискрилась, и в сторону девушки полетели разряды молнии...

Но не попали. Молния просто пробегалась по земле, будто не замечая ее.

— Не может быть, — выдохнул мечник.

Он, внезапно, понял, откуда шло чувство страха. Это были его инстинкты. Инстинкты, что кричали о смертельной опасности.

Хайдо, слишком живучий, чтобы откинутся от одного удара, превратился в целого носорога и побежал на куноити. В этот раз она среагировала, легко уклонившись от рога, и провела пальцами свободной руки по коже головы. Зверь взревел и, сбрасывая технику, уже старик покатился по земле, разбрызгивая кровь. Куноити, стоя к Райге спиной, ухмыльнулась, слизав каплю крови с пальцев. А затем, игнорируя еще одну атаку, на этот раз струей воды, подошла к разбрызганной стариком крови. Вода от мощной техники, легко пробившая стену за спиной девушки, лишь бессильно ударялась об ее кожу. Куноити, войдя в лужу крови, легко и быстро нарисовала ступнями, измазанными в крови, символ. Равносторонний треугольник, вписанный в круг.

— Давай, — улыбнулась она Райге. — Попробуй еще что-нибудь.

— Нет! — из дыры в стене высунулся Ранмару. — Это ее техника! Не ата...

Договорить он не успел, куноити швырнула в него несколько сенбонов, пробив плечо и грудь парня, чем заставили его замолчать.

— Ранмару! — выдохнул мечник, бросившись в ближний бой.

Раз техники не наносили вреда, неважно — почему, нужно попробовать нанести удар самими клинками. Сблизившись, он рубанул клинком. Куноити просто подставила под удар руку. Лезвие легко прошло сквозь плоть чуть ниже локтя. Остался ровный, тонкий разрез. Только рука не упала, оставшись на месте. А вот Хайдо крикнул от боли.

Мечник, удивленным произошедшим, отскочил в сторону, так, чтобы и куноити, и старик были в поле зрения. Хайдо поднял с земли отрубленную руку и, приставив ее на место, пытался что-то сделать медицинскими техниками. А куноити лишь беззвучно смеялась, демонстративно перебирая пальцами "отрубленной" руки.

— Давай. Продолжай. Разберемся с этим стариком — и поиграем с тобой. Ты будешь умирать медленно. По частям.

— Хидан... — удивленно выдохнул мечник.

У него было описание, но какое отношение эта девчонка имела к одному из синоби Рассвета?

— Тогда может быть я сама? — спросила она, игнорируя вопрос Райги.

Девушка скинула куртку, обнажив верхнюю часть тела, а затем перехватила скальпель и прицельно воткнула его в свое тело. Хайдо взревел от боли, схватившись за тоже место. Райге срочно нужно было сосредоточиться и подумать. Но мыслям мешал страх, навязчивый, неприятный. Как чье-то неощутимое присутствие за плечом. Чье-то дыхание. Чей-то предвкушающий шепот.

— Круг, — выдохнул он.

Нужно было выбить ее из круга техники. Он забросил клинки в ножны и снова пошел на сближение, на этот раз вытащив из печати веревку. Это не было боевым снаряжением, скорее шансовый инструмент, но сейчас она была как нельзя кстати. Куноити успела воткнуть скальпель себе в ногу и сделать надрез до того, как Райга налетел на нее, пытаясь связать.

О том, что пытаться схватить синоби, тем более — ирьенина, веревкой бесполезно Райга знал. Куноити легко разрезала путы еще до того, как веревка успевала затянуться на ней. То, что Райна напитывал волокна чакрой для прочности, она игнорировала. Но мечник на саму веревку и не рассчитывал, он лишь отвлек внимание, чтобы достать девушку ударом ноги, который выбросит ее из круга. Но куноити лишь отступила на полшага, остановившись у самой кромки.

Тогда мечник применил технику воды, пытаясь смыть круг. Бесполезно. А вот отвлекаться от противницы не стоило. Куноити воспользовалась моментом и резанула скальпелем по руке Райги, тут же сильным ударом ноги отбросив его в сторону. Мечник успел извернуться в полете и приземлиться на ноги, увидев, как девушка держит у самого лица скальпель с каплями крови. Лицо ее выражало разочарование.

— Это было даже слишком легко, — выдохнула она, перестав рассматривать крови и переведя взгляд на мечника. — Прежде чем ты умрешь, я скажу тебе, что ты сделал. Его звали Инузука Киба. Я знаю, что он погиб именно от твоей руки, чувствую это. Это была твоя ошибка.

Райга оскалился:

— Я многих убивал, девчонка.

— Мне плевать на многих. Умрешь ты именно из-за него.

И слизнула кровь, закрыв глаза и сделав глоток. Улыбнулась, повертев скальпель между пальцами.

Рядом появилась Ню, а с ней и несколько синоби из команд Януса и с парой неизвестных ему ребят, среди которых была натуральная человекоподобная кошка.

— Что происходит? — спросила Хьюга.

Райга поморщился:

— Она типа Хидана. Стоит в печати и только что выпила моей крови.

Ню тихо ругнулась. Вперед вышел парень в амуниции Суны.

— Сакура. Вижу, мы немного опоздали.

Куноити открыла глаза.

— Неджи. Не мешай мне.

Хьюга отрицательно покачал головой:

— Не могу. Мы убрали Януса, и теперь берем себе его людей.

Райга вопросительно посмотрел на Ню, та ответила жестом: "потом объясню".

— Берите. Но этот останется здесь, — она ткнула скальпелем в мечника.

— Он — Мечник Тумана.

Куноити поморщилась:

— Мелковат. Отберите у этого губошлепа мечи и уебывайте, иначе я вас всех убью, во славу Дзясин-сама.

— Слушай ты, сучка... — разозлился Райга.

Короткий взмах скальпеля, и мечник хватается за горло, через силу делая выдох.

— Голос тебе не потребуется. Мне не нужно слышать твои крики, чтобы знать, что ты делишь со мной мою боль, — оборвала его Сакура.

— Мы можем тебя просто скрутить, — продолжил Неджи.

Куноити рассмеялась.

— Не можете. Вы уже ничего не можете. Вы не представляете власти Дзясин-сама, — она между делом начала срезать кожу с кончиков пальцев, — Чем сильнее вы будете мне мешать, тем большей силой будет наделять меня Дзясин-сама.

Райга сжал кулак, когда с его пальцев начали слетать тонкие полоски пока только кожи. Ню осознала:

— Так все эти случаи сегодня. Это твоих рук дело!

Сакура пожала плечами:

— Я лишь подсказала путь. Причины для мести у этих людей были до меня, — на этих словах она воткнула лезвие под ноготь.

Райга тихо застонал. Неджи вскинул руку:

— Стой! Он нужен нам живым!

— Да мне насрать, ты, тупой предатель. Я сказала, что пришла сюда ради мести. Я уже попробовала его крови, все кончено. Я убью его. Даже если он будет на другом конце континента. Даже если вы сможете выбить меня из круга и обездвижить на время, это уже не имеет значения. Он сам знает, он чувствует дыхание Дзясин-сама.

— Ты спятила, — выдохнул Неджи, вставая в боевую стойку.

Куноити выразила удивление:

— Так уж? Впрочем, — она развела руки в стороны, как бы предоставляя ему возможность атаковать, — давай. Говорят, Мягкий Кулак может быть очень болезненным.

— Ню! — выкрикнул Хайдо. — Бросай Райгу, нам ему не помочь. Лучше помоги мне или попытайся вытащить Ранмару.

Мечник хотел было дернуться, но Сакура быстрым движением обрезала сухожилия на ногах.

— Нет, ты останешься здесь.

Ню покосилась на мечника:

— Прости, но я не могу тебе помочь.

Она, в отличие от напарников, Хидана видела своими глазами. Обходя куноити по дуге, она подбежала к старику, оказывая ему помощь. Неджи, немного подумав, осмотрелся, а затем вышел из боевой стойки и расслабился.

— Там, сразу за проломом. Мальчишка в форме Тумана, заберите его, — приказал он. — И помогите Ню и этому старику. Мечи забрать не забудьте.

Сакура улыбнулась:

— Разумное решение.

— Больше не попадайся мне на глаза, — предостерег ее Хьюга.

Через минуту на месте боя остались только Сакура и ее жертва. Райга был зол на напарников, но одновременно ему было страшно. Зеваки смотрели на них с расстояния, но не приближались. Сакура, чуть подумав, вышла из круга и подошла к мечнику.

— Пожалуй, мы переберемся в место получше. Где нам не помешают, и где мы будем ближе друг к другу. Запоминай эти последние мгновения, малыш. Дальше тебя ждет только боль. Очень много боли!

Глава 139.

Издалека могло показаться, что прямо на входе в этот просторный, стоящий сильно на отшибе, особняк сидит человек, с головой закутавшийся в покрывало. Но внимательные глаза гостя, прошедшиеся по фигуре, обмануть было сложно. Всего лишь хлам, которому придали вид сидящего человека. Гость осторожно подошел к дверям и заглянул внутрь сквозь мутное стекло. Тени и темные силуэты, больше он там ничего не увидел.

Дверь была не заперта, и гость вошел. Огляделся.

— Я знаю, что ты здесь, — громко и четко произнес он.

По стене скользнула тень.

— А я тоже знаю, что ты не здесь. Меня иллюзиями не обмануть.

Саске проигнорировал ответ и прошел за тенью.

— С трудом верится, что ты нас предал, Найт.

В ответ раздался тихий смех. Тень ускользала всю глубже, плутая среди других теней, отбрасываемых проникающим через мутные окна дневным светом.

— Даже отрицать не будешь?

Тень, наконец, обратилась фигурой синоби. Лишь черным силуэтом, но все же.

— К чему отрицать очевидное?

Гость остановился, прислонившись к старому косяку и сложив руки в замок.

— А объяснить? Должно было что-то произойти, чтобы ты сделал это.

Тень, будто в раздумьях, качнулась из стороны в сторону.

— Ну, раз ты так считаешь...

Саске нахмурился.

— Найт.

Тень будто сотканная из дыма, распалась.

— Нет его больше. Или есть? Или как часть чего-то большего? Может все сразу, а может и ничего.

Тень осторожно поползла к Саске.

— Что произошло? Что тебя изменило?

Тень медленно оплетала гостя.

— Мне открылась истина, и был я ею поражен.

Саске не сопротивлялся, позволив себя оплести.

— И в чем истина?

Тень выпустила острые иглы, пронзив тела и одновременно пытаясь его сдавить. Но клон рассеялся дымком, а из двери вышел новый Саске, игнорируя атаку на предшественника.

— Ты не ответил.

— Какое это теперь имеет значение?

Саске осмотрелся, но не находил то, чего искал.

— Большое. Если у тебя была причина, возможно, нам не обязательно быть врагами.

Снова раздался смех. Тень, будто змея, ползала по полу, но гость уходил от нее, соблюдая дистанцию.

— Нет, нет, нет. Мы враги, и теперь это неизбежно.

— Мы — это ты и я? Или мы — это ты и Коноха?

Тьнь исчезла, растворившись в других тенях.

— Мы — это я и все синоби.

— Масштабно, — оценил Саске. — Но я это уже слышал.

Он прошел в другую комнату, продолжая внимательно смотреть по сторонам.

— А это потому, что я намекаю.

Саске остановился, обернувшись.

— Джокер.

Тени набросились на него, пытаясь проколоть и задушить. И вновь клон исчез, и, без паузы, в комнату вошел другой.

— Угадал! Угадал! Угадал! — рассмеялся шут.

Тени сформировали на диванчике, стоявшем почти в самом углу силуэт, и разбежались, открыв Саске лицо. В этом человеке угадывался Найт, но лишь угадывался. И дало даже не в характерном гриме шута и не в отпечатке безумия.

— Не верю, что тебя завербовали. Не верю, что ты был Джокером. Это сделали с тобой здесь. И сделали недавно.

Шут рассмеялся:

— Умный, умный, умный человечек. Умный, но глупый. Понял, но все равно пришел ко мне. Разве это не глупость?

Саске вытащил кунай и начал вращать его на указательном пальце.

— Знал, что я приду. Ждал меня. Но не спрятался. Разве это не глупость?

Закрыв глаза, Джокер откинул голову назад:

— Хе-хе-хе, это чехарда? Будем ловить друг друга на не самых разумных решениях? Тогда я выиграю, у меня неразумных решений намного больше!

Кунай врезался прямо в шею шута, прошел насквозь и застрял в обивке дивана. Силуэт распался.

— Ты же любишь хвастаться, — напомнил Саске, оглядываясь и ища взглядом, — почему бы тебе не рассказать, какой сложный путь ты пошел, чтобы осознать, что ошибался и заблуждался?

Раздался тихий смех, но шел он из другой комнаты. Саске пошел дальше, переходя в столовую. За столом сидели фигуры, но они, как и та, что сидела у дома, были просто нагромождением хлама. И стол был "накрыт" все тем же хламом, выставленным так, будто это еда.

— Сколько времени ты потратил на... — Учиха обвел руками стол. — Это...

Сидевшая во главе стола фигура подняла голову:

— У меня в запасе целая вечность.

Движение руки, и в лоб фигуры прилетает сюрикен. Но она от этого лишь качнула головой назад и вперед, а затем раздался тихий смех. Но резко оборвался, и на той стороне стола из тени вышел Джокер. Он медленно шел вдоль стола параллельно Саске и казался необычно спокойным.

— Я могу казаться вам психом, но это не так. Не совсем так. Спрашиваешь, что я узнал? Почему изменился? Какая истина стала мне доступна? — он остановился и толкнул голову силуэта, рядом с которым стоял.

Голова оказалась тыквой. Она упала и разбилась об стол, шмякнулась, разбрасывая во все стороны куски.

— А я скажу тебе. Это не безумие, это упорное преследование одной-единственной цели, четкой и понятной. Каждый раз, каждый день, каждый шаг. Просто страх — такое же оружие. Я узнал, в чем был смысл. Я увидел мир за пределами всего, что видел ты. Отгадка была простой.

Учиха наклонил голову на бок, спросив:

— Они пришли извне?

Это была даже не догадка, а скорее развитие мысли, озвученной самим Джокером.

— Вроде того, — спокойно ответил тот.

— И они боятся, что мы пройдем туда по их же шагам?

— Вроде того, — улыбнулся Джокер, добавив немного насмешки в интонацию. — Очевидно, не правда ли?

Находящийся ближе всего к Саске силуэт дернулся, попытавшись атаковать, но Учиха оказался быстрее. Удар клинком и тело рассыпается мусором на полу.

— Не то, чтобы очевидно, но...

— Одна из версий, или типа того, — кивнул Джокер. — Да, я знаю, я же сам вместе с вами эти версии составлял.

— Но все равно встал на сторону врага, — напомнил Така.

Джокер оттолкнул фигуры и ударил двумя ладонями по столу в приступе злости:

— Ты не понимаешь! Я не один! Это не только моя жизнь. Я — это много жизней! Много тех, кто оставил там своих близких. Очень много! И я не могу их подвести! Не могу их всех подвести!

Выкрикнув это, он распался тенями. Исчез. Саске обернулся, глядя на стоявшего в проеме, ведущем в следующую комнату, Найта. В этот раз Найта.

— Я не забыл себя. Не забыл — кто я. Но теперь я, это не только я.

Саске качнул головой, выказывая отрицание:

— Ты, это теперь вообще не ты. Человек, которого я знал, никогда бы не стал предателем.

Найт рассмеялся.

— Человек, которого ты знал, остался сотню жизней и тысячи лет назад. Я все увидел заново. Я видел эту жизнь с таких ракурсов, о каких ты не подозреваешь.

Он оттолкнулся от стены и двинулся навстречу Саске.

— Все, что пережил ты, я пережил многократно. И поводов для мести у меня больше, ты можешь вообразить!

— Оправдания, — отмахнулся Саске.

— Не для меня!

Найт рванул вперед, выхватив кунай и воткнув его в Учиха. Тот ответил ударом клинка. Иллюзия и клон исчезли. Тишину разорвал звук электрического разряда, пробежавшегося по острию кинжала, прижатого к шее Джокера. Он сидел за столом, скрывался среди ненастоящих фигур. Еще один клон Саске стоял за его спиной и держал лезвие у его горла. Второй сидел напротив.

— Я помогу тебе выбраться из ловушки, — сказал Учиха, ловя взгляд Найта. — Изанами.

Он вошел в дверь и произнес, громко и четко:

— Я знаю, что ты здесь.

По полу проскользнула тень.

— Ты хочешь напугать меня вечностью, Саске?

Така отрицательно покачал головой:

— Я просто знаю, что ты не мог нас предать.

Джокер рассмеялся, сформировав свой образ в кресле напротив входа.

— Даже не будешь отрицать?

Найт развел руками:

— К чему отрицать очевидное? Тот Найт, которого ты знал, действительно не мог вас предать, и не предал бы.

Саске улыбнулся:

— Тогда объясни.

Найт грустно покачал голвоой:

— Нечего объяснять. Сколько бы я тебе не объяснял, ты не сможешь меня понять.

Саске развел руками:

— У нас есть вечность. А я — терпеливый слушатель.

Джокер растворился и скрылся в другой комнате. Учиха пошел за ним.

— Я уже объяснил, насколько мог. Ты слышишь, но не можешь услышать. То, о чем я говорю... Ты не можешь это принять, и потому будешь отрицать.

Саске следил за тенью, что кружила по стенам.

— Я не отрицаю, — ответил Така. — Я понял, что тебе показали воспоминания других людей. Сам могу провернуть такое.

Тень исчезла, и следующие слова доносились из другой комнаты.

— Не такое... И не сможешь... Ты покажешь иллюзию. Я видел истину.

Саске вошел в столовую, сразу же сев за стол.

— Весь наш мир — это лишь иллюзия того, как мы воспринимаем реальность.

— Пустая философия, — ответил Джокер, рассевшийся на столе и болтающий ногами. — Я же сказал, что прожил тысячи лет.

Саске отрицательно покачал головой:

— Нет. Ты прожил сотню жизней. Сотню, как в первый раз, а не сотню — одну за другой. Это разные вещи.

— Откуда тебе знать? — хмыкнул Найт.

Така пожал плечами:

— Предположение, которое, видимо, оказалось верным.

Джокер вынужден был признать:

— Отчасти.

— Я могу помочь тебе.

Шут рассмеялся:

— Помочь? Сотрешь все эти годы? Да я возненавижу тебя за это!

— Я могу тебя освободить, — настоял Саске, вставая. — Ты сам понимаешь, что ошибаешься. Ты помнишь, кто ты есть. Помнишь, кем являешься на самом деле.

Найт спрыгнул со стола и повернулся к Учихе.

— Что бы ты сказал тому, кто предложит тебе освободиться от памяти о твоих близких? О твоей семье?

— Это навязанные воспоминания, — настоял Саске.

Найт бросился в атаку:

— Не для меня!

Кунай пронзает тело клона, клинок пронзает иллюзию. Саске открывает дверь и заходит в дом.

— Я знаю, что ты здесь.

По всем поверхностям побежали тени, а затем раздался смех Джокера.

— Дормаму! Я пришел договориться!

Учиха прошел в одну из комнат за тенями и вопросительно посмотрел на сидевшего на диване Найта.

— Что?

Тот отмахнулся:

— Старая история, долго рассказывать. Но я только что понял, — он ткнул в Саске пальцем. — Ты придумал этот план, еще когда шел сюда.

Учиха кивнул:

— Я знал, что ты нас не предашь. А значит — ты одурманен.

Найт пожал плечами:

— Ну, раз ты так считаешь...

Така прошел и сел на кресло, глядя в глаза Джокера.

— Может, нам все же не обязательно быть врагами?

Найт опустил взгляд.

— Мы уже враги.

— Мы, это ты и я?

Найт улыбнулся, но криво:

— Мы — это я и весь твой мир. Джокер — пугало. Пугало, которое будет жить ровно столько, сколько идет эта война. Нет никакого потом. Я был создан, чтобы умереть. Чтобы пасть от рук тех, кого я спасаю. Это моя судьба, мой рок, и единственный смысл моей жизни. Будущего нет. Есть одно последнее мгновение перед смертью. Вечное растянутое последнее мгновение.

Саске не ответил, и Найт поднял на него взгляд.

— Не понимаешь?

Учиха не сразу заставил себя говорить:

— Да. И нет. Ты не первый, от кого я это слышу.

Джокер рассмеялся.

— Тогда тот, кто тебе это сказал — шут.

— Скорее пугало, — ответил Учхиа. — Пугало, которого боятся.

Джокер поднялся.

— Тогда не мешай мне быть пугалом. Для меня уже все решено.

Саске тоже поднялся.

— У нас был один учитель. И он учил нас, что кроме нас самих наше будущее не может выбрать никто.

— Я уже выбрал свое будущее и свое предназначение.

— Оно навязано, и потому ошибочно.

— Не для меня.

Искрящийся молнией клинок пронзает теневое тело, кунай вспарывает плоть. Дверь открывается, и в нее заходит незваный гость.

— Я знаю, что ты здесь.

— А я тоже знаю, что я не здесь, — хмыкнул Джокер.

Он сидел к Саске спиной.

— Я знаю, что ты нас не предавал.

— Откуда такая уверенность?

— Потому что я не предам тебя. Не предам здесь и сейчас. И, если потребуется, заново проживу с тобой сотню жизней и тысячу лет.

Они снова прошли в столовую, на этот раз пустую. Только длинный пустой стол и ряды пустых стульев. Прошли молча. Молча сели.

— Настырный придурок, — улыбнулся Найт. — Самоуверенный упертый осел. Я тобой даже немного восхищаюсь.

Така развел руками, как бы извиняясь:

— Кое-кто мне голову отвинтит, если я не приведу тебя обратно. Так что это инстинкт самосохранения.

Найт ухмыльнулся, а затем снова стал Джокером.

— Я не могу вернуться. И ты ничего не сможешь сделать, сколько бы ни пытался. Ты думаешь, что говоришь со мной, но говоришь с ним. Думаешь, что у тебя что-то получается, что поймал меня в ловушку своей техники. Но на самом деле это я играю с тобой, а не ты со мной. Это не ты помогаешь мне, а я медленно свожу тебя с ума.

Саске нахмурился, вызвав у Джокера ухмылку:

— Назад дороги нет, Саске. Не у меня. Я хотел бы, пользуясь моментом, рассказать тебе о твоих врагах, но даже этого не могу, как видишь. Так что тебя ждет одна большая ловушка.

— Пока больше походит на раскаяние, — ответил Учиха.

— Да, и это часть игры, — согласился шут. — Фальшь ты легко увидишь. А я буду медленно, настоящими эмоциями, перебирать ключи к твоему рассудку. Один уже нашел. О том, что у меня нет будущего. От кого ты еще это слышал?

— Это имеет значение? — наклонил голову Учиха.

Джокер сделал неопределенный жест рукой.

— Да и нет?

— Курохай, такое имя сейчас носит Като. Он отдал приказ. При встрече с Джокером уничтожать на месте без попыток захвата.

Найт рассмеялся:

— Он хорошо понимает, на что я способен. И он убьет меня, если ты притащишь меня в Коноху. Сразу, даже разговаривать не будет.

Саске не согласился:

— А как же информация?

— Во-первых — кто сказал, что я буду говорить правду? Во-вторых — даже если я буду говорить правду, то принципиально только ту, что принесет вам больше вреда, чем пользы. Так стоит ли рисковать и вообще меня допрашивать?

Саске не ответил, поднимаясь.

— Что? Уже?

Найт тоже поднялся и обошел стол, вытащив кунай.

— Ну что? Готов?

— Да, — согласился Саске.

Найт попытался нанести удар, но задел рукой какой-то хлам, стоявший на столе. На другой стороне стола сидел Саске, потирающий глаза. Найт несколько удивленно оглядывался, пытаясь понять, что происходит.

— Это было непросто, — выдохнул Учиха.

— Что ты сделал? — спросил Найт.

— Разделил вас, — ответил Така, перестав массировать глаза. — Джокер попал в ловушку Изанами, и самостоятельно оттуда выбраться не сможет. Будет вечно изводить моего двойника своей болтовней.

Найт с непониманием посмотрел на собственную руку.

— А как ты нашел меня?

— А... Долгая история, — отмахнулся тот. — Давай уже выбираться, а? Я хочу вернуться домой, к семье.

Но Найт, оставшийся сидеть на месте, грустно улыбнулся:

— Он тебя обыграл. Он знал, на что ты способен, уже сталкивался с Учихами. Поэтому...

Договорить он не успел. Огромная гора взрывчатки, заложенная Джокером, взорвалась. Ловушка должна была сработать вне зависимости от результата разговора. Джокер никогда не играл на победу. Игра всегда была лишь иллюзией, а всякий, кто садился играть, уже был проигравшим. И Саске, чье восприятие было несколько ускорено шаринганом, успел понять, где ошибся. И успел увидеть, как все вокруг заполняет пламя...

Продолжение ОВА 4.

Комментарии сюда.