|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 6.
Седой как лунь доктор, с усталым припухшим лицом на котором забавно топорщилась клиновидная "профессорская" бородка, с грустью посмотрел поверх очков на сидевшего напротив него поникшего Сергея, вздохнул и, достав из-под стола небольшой графин с синеватой жидкостью, плеснул ее в извлеченный оттуда же небольшой стакан.
— Выпейте, господин Эйтан. В данном случае это не для того чтобы напиться, а как лекарство.
Ратный послушно взял стакан и опрокинул его в себя, почти не среагировав на рухнувшую вниз обжигающую жидкость.
— Доктор, неужели ничего нельзя сделать? — наконец выдавил он из себя. — Какие-нибудь лекарства, может из-за границы.
— Увы, — покачал головой врач. — Пока лекарства от это болячки просто не существует. А вообще, так называемой "лихорадкой Навраса" или в простонародье "червивкой" болеют обычно в детстве, после чего в девяносто процентов случаев вырабатывается стойкий иммунитет, это конечно у тех, кто выживет.
— Много помирает? — спросил Сергей, не поднимая головы.
— Не очень, процентов пятнадцать-двадцать из заболевших. К сожалению, статистика по взрослым заболевшим прямо противоположна. Выживают лишь пять-шесть человек из ста, а полностью восстанавливаются итого меньше, от силы один-два, — он хотел убрать графин обратно, но, посмотрев на Ратного, вновь наполнил стакан и пододвинул его к нему. — Что интересно, болезнь не считается заразной, ну по крайней мере до сих пор не удалось установить переносчика, хотя много раз пытались это сделать как у нас, так и за рубежом. Представляете, даже переливания крови от зараженного, зачастую не влияло на подопытных, и они не заболевали. А бывало так, что ни с того ни с чего начинали болеть целые семьи. Раньше таких больных сразу же изолировали, но теперь этого не делают, ибо зачастую изоляция никакой пользы не давала. Такое впечатление, что кому суждено заболеть "червивкой" — заболеет, а кому нет, тот не подхватит ее, находясь даже среди тысячи больных. Вы, кстати, как себя чувствуете?
— Нормально. Немного глаза ныли в последнее время, но это скорее от усталости. Много черчу и пишу.
— Все равно надо бы вас осмотреть, может...
— Я в порядке, профессор, — тихим, но непреклонным голосом оборвал его Сергей и заметив стоявший перед ним наполненный стакан, вновь опустошил его одним залпом, помолчал и спросил: — Неужели она ничего не замечала, неужели у этой болячки нет никаких симптомов?
— Да нет, симптоматика у этой болезни как раз довольно яркая. На теле и в первую очередь на груди, появляются и исчезают такие темные змеящиеся полосы похожие на ветвящиеся разряды молний. Да вот, посмотрите сами.
Врач поднялся со стула, на котором сидел, подошел к книжному шкафу, достал оттуда увесистую книгу в потрепанной обложке, прошелся пальцами по торчащим из неё закладкам и, отыскав нужную, открыл и положил ее перед Ратным.
Сергей посмотрел несколько захмелевшим взором на фотографии, перелистнул страницу и горько усмехнулся.
— Теперь зато я понимаю, почему она вдруг полюбила закрытые платья и ночнушки.
— Просто не хотела вас беспокоить, видимо надеялась, что пройдет.
— Не прошло, — Сергей в отчаянии долбанул кулаком по столу, заставив подпрыгнуть стаканчик с ручками и карандашами. — Почему скрывала, почему сразу не рассказала, не пойму.
Он обхватил затылок руками и, не поднимая головы, почти шёпотом спросил:
— Сколько ей осталось?
— Трудно сказать, — после небольшой заминки ответил доктор. — Плохо то, что уже "браслеты" появились.
— Браслеты? — Сергей непонимающе посмотрел на старика врача мутным взглядом.
— Черные полосы на запястьях их "браслетами смерти" называют. Те, у кого они появляются...— врач многозначительно посмотрел на землянина и тот все понял без слов.
— Понятно, значит, надежды нет..., — его голова вновь поникла. — Доктор, я могу ее увидеть?
— Конечно. Только недолго, ей сейчас нужен отдых и покой.
— Хорошо.
Ратный резко поднялся и, подойдя к раковине в углу комнаты, открыл кран. Холодная вода плеснула в лицо, приводя в сознание. Сергей мотнул головой, взъерошил мокрой рукой волосы и повернулся к профессору.
— Я готов, пойдемте.
Палата была отдельной и находилась в самом дальнем конце здания больницы, отгороженная от основного коридора парой металлических дверей. Доктор, провожая его, что-то бурчал о людской темноте и предрассудках из-за которых пришлось класть больную не в общую палату, а в карантинную. Впрочем, Сергей слушал его лишь вполуха, а когда увидел жену, так вообще забыл о своем сопровождающем.
Тейрина как-то резко побледнела и осунулась, а на лицо легла так неуловимая тень, которую не видишь, а больше ощущаешь каким-то пятым чувством, понимая, что этому человеку недолго осталось находиться в мире живых.
— Что так плохо выгляжу? — тихим ослабшим голосом спросила она, видимо что-то прочитав во взгляде опустившегося на колено перед ее кроватью Сергея.
— Для меня ты всегда прекрасно выглядишь, — ответил он, целуя пальцы ее руки. — Все будет хорошо, ты поправишься.
— Не поправлюсь, — мотнула она головой, разметав свои рыжие волосы по подушке. — Все знают, что эта болячка неизлечима, особенно после этого...
Она высвободила руку из его ладоней и продемонстрировала свое почерневшее запястье.
— Я умру, дорогой, как когда-то умерла моя мама. Я это знаю и давно уже готова.
— Твоя мама умерла от такой же болезни? — удивился Сергей. — Почему ты мне этого не рассказывала, почему ты мне вообще ничего не сказала?!
— А зачем, — голос женщины стал еще тише, было видно, что слова даются ей с трудом. — Это бы ничего не изменило, зато ты бы волновался, места не находил, не смог нормально работать. А ты нужен этой стране...этому миру....
Ратный вздрогнул и непонимающе посмотрел на жену, но она отвернулась к стене, видимо для того, чтобы спрятать покатившиеся по щекам слезы.
— Иди домой, милый, завтра придешь, мне нужно поспать.... Только не с утра... вечером. Работай...живи...твори....не беспокойся за меня. Умирать от "червивки" совсем не больно, ты просто день ото дня глупеешь, начинаешь все забывать, становишься как ребенок — ничего не можешь, не умеешь, пускаешь слюни и ходишь по себя, а потом...потом засыпаешь..... Не хочу, чтобы ты видел меня такой....не хочу....
Она судорожно всхлипнула, а Ратный рванулся к ней, чтобы обнять, утешить, но профессор его остановил и, покачав головой, указал на дверь. Сергей, понурив голову, подчинился.
Он медленно брел по вечерним улицам города, изредка натыкаясь на встречных прохожих, автоматически извиняясь и продолжая свой бездумный путь.
Война в Раксоре совершенно не ощущалась: все так же работали магазины и вечерние кафешки, по дорогам шуршали шины электробусов и личных мобилей, вдоль бульваров города по-прежнему к ночи зажигались огни фонарей, а по набережной неспешно прогуливались влюбленные парочки. Лишь приглядевшись можно было отметить, что на улицах стало гораздо меньше зрелых мужчин, а те что попадались навстречу зачастую были в военной форме. Кроме того, от внимательного взора не ускользнуло бы появление на улицах военных патрулей, а также прячущиеся среди парковых деревьев зенитные орудия.
Впрочем, Сергею было все равно, он лишь бесцельно брел куда-то вперед, засунув руки в карманы пиджака и не обращая внимания на прилипший к нижней губе, давно погасший, окурок аромы. Пару раз его останавливал патруль, но проверив документы тут же отпускал, впрочем, иногда даже этого не требовалось. Город за последние годы неплохо разросся, но все же был довольно небольшим, так что многие солдаты просто знали его в лицо и поэтому, "взяв под козырек", лишь удивленно смотрели вслед.
Он сам не заметил, как оказался около своего дома и очнулся от своего непонятного "забытья" лишь заслышав голос поздоровавшейся соседки по площадке. Автоматически кивнув в ответ, Сергей оглядел пустой дворик, освещенный торчащим прямо посередине детской площадки одиноким фонарем, открыл подъездную дверь, поднялся на третий этаж и долго топтался, растерянно хлопая по карманам в поисках ключей. Обычно к его возвращению Тей была уже дома, всегда встречая его у порога, и он уже забыл, когда открывал дверь сам. В конце концов, ключи все-таки нашлись, замок послушно щелкнул, и он зашел внутрь, окунувшись в теплый полумрак квартиры, наполненной такими родными запахами, среди которых четко ощущался тонкий аромат цветочных духов Тейрины, которыми она наверняка пользовалась с утра перед отъездом в академию.
Сердце вновь дало резкий сбой, накатила странная слабость и Ратный обоперся рукой о стену, тяжело дыша, затем кинул ключи на полку и, не разуваясь, протопал в гостиную, ничком рухнув на стоящий там диван. Тело неожиданно онемело словно отлежалая конечность, сознание поплыло, а веки отяжелели. Сергей устало закрыл глаза и погрузился в спасительный сон, наполненный непонятными полунамеками и воспоминаниями.
"Внимание, внимание, до перехода реактора в неконтролируемый режим осталось пять минут. Рекомендуется всем членам экипажа срочно занять местах в спасательных капсулах".
Пронзительный вой сирены лупит по ушам, заставляя его, спотыкаясь о непонятно откуда взявшиеся на полу искривлённые ржавые железяки, бежать по коридорам корабля погруженным в полумрак аварийного освещения. Вот и озаренный ярким светом, распахнутый люк спасательной капсулы. Он забирается внутрь, люк закрывается, легкий толчок. Корабль быстро удаляется, превращается в яркую точку, которая вдруг резко вспухает, разлетаясь разноцветным фейерверком. Страх сжимает душу липкими когтями. Он один, совершенно один в тесной металлопластиковой бочке, которая несется вниз к незнакомому ему миру. Что там, можно ли жить, есть ли вообще жизнь? Его рука сама тянется к аварийному набору и достает оттуда синий цилиндр пневмошприца. Тихое шипение. Наполненная нанвитами жидкость холодит шею, растекаясь по венам...
Мельтешение картин, образов....
Худенькая рыже-беловолосая девушка, еще почти девчонка, одетая в мешковатую военную форму, стоит напротив, нацелив винтовку и испуганно смотря на него своими большими карими глазами.
— Стой на месте!
Он озадаченно смотрит на девушку, пытаясь вспомнить, где ее видел, а вслух спрашивает:
— И долго?
— Что долго? — не понимает та.
— Долго мне стоять на месте?
— Столько, сколько я скажу, — решительно отрезает та. — Вдруг ты ястанский шпион.
— Я не ястанский шпион, ты же это знаешь, Тей.
Глаза девушки удивленно расширяются, а она сама вдруг начинает меняться, становясь взрослее, превращаясь в ту Тейрину которую он знал сейчас. Она опускает винтовку и смотрит на него с любовью, а по щекам катятся крупные черные слезы.
Сергей резко открыл глаза, сел на диване и заспанным взглядом посмотрел в окно. Как ни странно, но чувствовал он себя нормально и полностью выспавшимся, а голова была ясной и легкой. Лишь где-то в районе груди едва чувствовалось странное омертвение, говорящее о продолжающейся работе нанвитов.
— А сердечко-то, похоже, у тебя сдает, дружок, — пробормотал он, пытаясь вспомнить несуразный сон: узкие коридоры корабля, почему-то с кирпичными стенами, разбегающиеся с истошными воплями из-под ног крысы, светящаяся жидкость в шприце... сплошные несуразицы, навязанные воспаленным сознанием.
Кстати, он ведь тогда вообще не воспользовался аварийным комплектом, лишь произвел себе стандартную предпосадочную вакцинацию, а....
Сергей замер, затем нервно закусил губу, вскочил на ноги, пробежался по комнате, вновь сел, обдумывая пришедшую в голову мысль, затем буквально кинулся к стоящему на тумбочке телефону и забарабанил пальцами по клавишам.
— Аэродром, Эйтан у телефона, кто это? — выслушав доклад дежурного, бросил. — Позовите Чаклина. Срочно!
Пришлось ждать минут пятнадцать, прежде чем в трубке щелкнуло, и раздался голос Ладислава.
— Да, товарищ Эйтан, слушаю.
— Лад, у нас там "пятнадцатую" спарку из академии вроде пригнали на ремонт. Что с ней?
— Ну, не в курсе, — помедлив, ответил тот. — Но вроде уже сделали, видел, что вчера обкатывали. А что?
— Подготовь ее. Полный бак. И, да, летишь со мной, а то я сто лет уже за штурвалом не сидел. Все, через пару часов буду.
Он положил трубку, подошел к стоящему в коридоре шкафу и, достав оттуда свою старую летную форму, зачем-то бережно хранимую все эти годы Тейриной, принялся переодеваться.
Крылатая тень со стрекотом скользнула над головами, заставив жителей поселка удивленно поднять головы, провожая взглядом небольшой биплан, который сделал разворот над рекой и со снижением пошел в сторону ведущей в деревню проселочной дороги.
Ратный вылез на крыло, спрыгнул вниз и, стянув перчатки, посмотрел в сторону деревни, откуда по дороге к ним мчался небольшой грузовичок с сидящими в кузове людьми.
— Надо было на том поле садиться, — сказал Ладислав, подныривая под капот самолета и подходя к Сергею. — Там и пешком проще дойти.
— Попасть колесом в ямину тоже проще. Насколько я помню, там где-то ручей протекает, увязли бы и встали на нос. Ничего на машине доеду.
Он махнул рукой, приветствуя выпрыгнувшего из кабины машины мужчину в темно-синей форме стража порядка. Тот тоже узнал его, потому как сменил хмурый вид на приветливую улыбку.
— Тернар Эйтан, неужели это вы, — сказал он здороваясь. — В гости к сестре?
— Да, — кивнул Сергей, безуспешно пытаясь вспомнить имя стража, — только ненадолго, практически пролетом. Подбросите?
— Конечно, — закивал тот. — Вы езжайте, а я тут побуду, дабы излишне любопытные нос не совали.
— Спасибо, — Ратный повернулся к Чаклину. — Я быстро.
Знакомая калитка во все также покосившемся заборе, который, правда, обзавелся несколькими новыми досками, светлым пятном выделявшимися в его сером массиве. Сергей на минуту остановился, разглядывая дом который на некоторое время стал ему родным. Сестра... Дочь женщины объявившей себя его матерью и давшая ему имя своего погибшего сына. Кем она была ему, что он чувствовал к ней и к тому мужчине, что жил с ней, за прошедшие годы он так и не смог с этим определиться. Нет, она не была ему чужой, но и родной до конца стать не смогла, и в этом не было ее вины. Он пытался полюбить эту женщину, но так и не смог забыть лицо и мягкость рук своей настоящей матери, грубый и несколько отчужденный характер родного отца, тех, кто остался на далекой недостижимой Земле. Сестра.... Эта белокурая девочка родилась, когда Зельде было далеко за сорок, почти перед самой Смутой. Тогда, предвидя бардак и голодные годы, он даже забрал их к себе и можно сказать эта малышка несколько лет росла у него на руках, даря дому счастье и детский смех. Однако после смерти матери их отношения стали довольно холодны и все началось после того как он не смог вовремя приехать на ее похороны, так как был занят планированием трансландорского перелета. Можно сказать, что в последние годы они даже не общались, хотя он порой и бывал в деревне, помогая односельчанам, которые частенько обращались к своему знаменитому земляку с различными просьбами. Вроде бы она вышла замуж.
Сергей вздохнул и решительно толкнул калитку, которая протестующе заскрипела под его напором, однако выскочившая невесть откуда и зарычавшая на него большая черная собака заставила сделать шаг назад.
— Кто там, Трад.
Дверь дома отворилась и на пороге появилась высокая белокурая девушка с распущенными волосами. Увидев, стоящего в калитке Сергея она удивленно дернула бровями, затем нахмурилась.
— Я ненадолго Тая, — сказал он. — Хочу забрать кой-какое свое барахло. Надеюсь, мать его не выкинула.
Девушка несколько минут молчала, сверля его злым взглядом, затем тяжело вздохнула и крикнула.
— Трад, а ну ко мне! — взяв собаку за ошейник, она заперла ее в будке под домом и мотнула головой, указывая на покосившийся старый сарай. — Все там. Мать почему-то всегда была уверена, что ты за этим придешь.
— Спасибо.
Сергей прошел по посыпанной речной галькой дорожке и, открыв дверь сарая, зашел внутрь, оглядывая завалы барахла основную массу которого составляла старая мебель вперемешку с различной сельхоз утварью. Катапультное кресло из капсулы он обнаружил валяющимся в дальнем углу под невесть как уцелевшим оранжевым куском парашюта. Сергей помнил, что Зельда еще когда он приходил в себя после вынужденной посадки на планету продала большую часть ткани, дабы оплатить услуги доктора и его новые документы, однако видимо кусок для чего-то приберегла. Он сбросил лежащие поверх доски, стянул ткань и склонился над креслом, разглядывая его. Пластиковая обивка сиденья итак бывшая не в лучшем состоянии теперь вообще свисала лохмотьями, в пенопаровой обивке зияли дыры, от нее приторно несло мышами, а некоторые металлические части покрывала густая ржа.
— Не пойму, зачем тебе этот прогнивший хлам.
Ратный обернулся, бросил быстрый взгляд на сестру и неопределенно повел плечами.
— Может хоть скажешь, откуда оно? А то выглядит больно странно и надписи какие-то необычные. Эл пытался их перевести, даже ездил в город до библиотеки, но не нашел ничего похожего.
— А мать тебе ничего не рассказывала? — Сергей покосился на стоящую в дверях девушку.
— Говорила, что с разбитого ястанского военного дирижабля, но это не их алфавит.
— Может просто рисунки, — ответил он, — или шифр какой. Я даже об этом не задумывался, просто конструкция показалась интересной, вот мы с отчимом домой и притащили.
— Вдвоем? Оно же тяжеленое. Да и не похоже это на рисунки. Это явно надписи.
В голосе девушки сквозило недоверие, так как она явно понимала, что за историей с креслом сокрыта какая-то тайна их семьи, слишком уж в ней было много недосказанного, вот только у Ратного не было ни малейшего желания вводить ее в курс дела, там более что даже Зельда этого не сделала.
— Кстати, Эл это кто? — Сергей попытался уйти от скользкой темы.
— Мой бывший муж. Правда прожили мы с ним всего два года и разбежались. Ошибка молодости. Впрочем, тебе ведь все равно.
— Тай, ты не права, — он наконец вспомнил, где находится отделение с аварийным комплектом, и длинный плоский пенал скользнул ему в руку, — мне не все равно.
Сергей подхватил контейнер за приделанную к нему металлическую выдвижную ручку, подошел к девушке и, взяв ее за худенькие плечи, заглянул в глаза.
— Сестренка, пойми, ты уже давно не маленькая девочка и это твоя жизнь, не моя. Зачем мне в нее лезть.
Тайра неожиданно хлюпнула носом, уткнувшись ему в грудь.
— Ну хоть иногда ты бы мог.
— Наверное мог, — Сергей вздохнул, чувствуя легкий укол вины и ласково провел ладонью по ее волосам. — Прости. Просто так получилось.
— Угу. Может, на могилу матери сходим?
Ратный покачал головой.
— Не могу, надо скорее лететь обратно. Тей в больнице.
— Что с ней?
— "Червивка".
Девушка отпрянула от Сергея, смотря на него расширившимися от испуга глазами и прикрыв рот рукою.
— Давно?
— Уже "браслеты" появились.
— Серг...
— Все в порядке, — он осторожно сжал плечи сестры руками. — Но мне пора.
Потеснив ее, шагнул вперед, но девичья рука решительно ухватила его за куртку.
— Я лечу с тобой.
— Тай...
— Не спорь, брат. Я видела "червивку" у меня подруга ей в двенадцать лет заболела. Тете Тейрине сейчас уход будет нужен, не тебе же с ней сидеть.
— Тай, "червивка" в двенадцать и в ее возрасте это несколько другое...
— Я знаю, не спорь. Твоей жене скоро понадобиться помощь во многих делах и не мужское дело этим заниматься.
— Но кабина тесная, — сделал еще одну попытку Сергей, уже понимая, что девушку не убедить.
— Поместимся, — отрезала та. — Подожди здесь, я переоденусь.
Девушка убежала. Ратный хмыкнул, покачал головой, не зная, как реагировать на сложившуюся ситуацию и, взвесив в руке контейнер аварийника, мысленно чертыхнулся — слишком легкий. Опустившись на одно колено, он открыл его, ожидая всего чего угодно. Корабль, на котором он сюда прилетел, был старым десантным транспортником, давно списанным с военной службы, разукомплектованным и переведенным в разряд автоматических грузовозов. Экипажа на нем, как и пассажиров, в принципе не должно было быть, но то по инструкции.... В любом случае контейнер мог быть пустым. Наверное поэтому Сергей с некой нервозностью сдвинул крышку и облегчено выдохнул. Нет в комплекте явно кто-то покопался, забрав оружие, меданализатор, еще кой-какую мелочевку, оставив зачем-то аварийный маячок и тубы с высокоэнергетическим сухпайком, но главное этот неведомый "кто-то" оставил пару темно-синих цилиндров с инвитами предназначенными для дополнительной вакцинации в случае повышенной биологической угрозы. Насколько Сергей помнил, коктейль в этих шприцах был адский и в отличии от обычных нанвитов, подсаженных в детстве и запрограмированных именно под его организм, а также тех что содержались в уколе стандартной вакцинации и адаптировались после введения, считывая нужные коды и информацию со специальных "т-нвитов", эти просто проходили по организму "катком", являясь этакой разновидностью антибиотика широкого спектра действия. Правда действовало это лекарство не наобум, ибо на самом деле в цилиндры была загнана квазиживая система ИИ типа "Рой", которая в процессе лечения сама могла принимать решения о применении того или иного воздействия на организм пациента. Судя по отзывам, некогда прочитанным им в сети, иногда процесс лечения бывал весьма неприятным, но процент выздоравливающих даже от самых экзотических болячек был высок. К тому же из-за наличия дополнительных источников питания, необходимых им для функционирования, у инвитов был ограниченный ресурс применения — срок годности и, судя по горевшим на крышках оранжевым полосам, которые на концах уже стали краснеть, он подходил к концу. Впрочем, для обычного человека применение даже просроченных инвитов обернулось бы максимум болезненностью в месте укола, да синяком, который бы исчез через несколько минут благодаря действиям обычных нанвитов, но как они подействуют на организм местного жителя? Возможно, их введение будет сродни яду. Ведь неизвестно насколько он в генетическом и прочих планах отличается от аборигенов. Увы, он не врач и уж тем более не ксенобиолог, да и тем бы чтобы точно сказать потребовался не один день исследований при помощи кучи аппаратуры. Хотя с другой стороны местную органику он есть может, да и некоторые местные лекарства ему помогают, тот же "Кардалг" от головных болей, что приходится иногда пить после бессонных ночей, проведенных за очередными расчетами.
— В любом случае выбора у меня нет, — пробормотал Сергей. — Но хоть проверю годность. Он взял один из шприцов и, приложив его к шее, нажал на торец. Место укола немного приморозило и все. Несколько минут он стоял, прислушиваясь к своему организму и ничего не ощущая, кроме леденящей шишки напряжения под кожей, затем вдруг почувствовал, как этот комок стал рассасываться, стекая вниз холодными ручейками. Минута и все прошло.
— Будем считать, что работает.
Сергей сунул пустой цилиндр обратно в коробку, закрыл ее и, забросив в кучу сваленного в углу барахла, вышел на улицу.
Сидящая на кровати Тейрина удивленно посмотрела на подошедшую Тайру, затем вновь перевела взгляд на Сергея.
— Серг, я не помню, как я здесь оказалась. Вроде дом была, обед тебе готовила и....А кто эта женщина?
Ратный обеспокоенно переглянулся с сестрой.
-Тетя Тей, это же я Тая, младшая сестра Серга, — сказала та, присаживаюсь на край кровати. — Неужели вы меня не помните?
— Тая? — Тейрина нахмурилась. — Ты не можешь быть Таей, Тае всего двенадцать.
Плечо Сергея коснулась рука стоящего позади него врача. Они вышли в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь и оставив женщин наедине.
— Не буду от вас скрывать, господин Эйтан, но дела у вашей жены неважны. Болезнь прогрессирует и довольно быстро. Мы даем ей поддерживающие лекарства, делаем кой-какую терапию, но толку от этого мало. Знаете, я бы начинал готовиться к худшему.
— Я понимаю, доктор. Мы сегодня с сестрой останемся здесь, вы не против?
— Даже обеими руками "за", господин Эйтан. Больной сейчас необходимо присутствие кого-нибудь из родных. Я распоряжусь сестрам подготовить палату напротив, чтобы вы могли там передохнуть ночью. А теперь прошу прощения, спешу, — он направился к ведущим из карантинного блока дверям, но сделав несколько шагов, вновь повернулся к Сергею. — Да, забыл сказать, там, около тумбочки, звонок. Если что понадобится, просто нажмите.
Землянин кивнул, дождался, пока за врачом закроются двери, и вернулся обратно в палату, доставая на ходу пневмошприц с инвитами.
— Тай, посмотри за коридором, если кто идет, скажи, — скомандовал он, усаживаясь рядом с женой и обнимая ее за плечи.
Тайра непонимающе посмотрела на брата, однако послушно подошла к двери и, приоткрыв ее, выглянула в коридор.
— Тейрин, я тебя люблю, — прошептал он на ухо жене. — Помни это, помни до конца, чтобы сейчас не произошло.
— Ты о чем, милый?
Тихое шипение. Женщина испуганно схватилась за шею, смотря на мужа.
— Что это?
— Лекарство, Тей, всего лишь лекарство. Доктор велел дать. Ложись теперь, поспи.
— Но я не хочу, — засопротивлялась Тейрина. — К тому же Тайра приехала, я ее так давно не видела.
— Ты вспомнила Тайру? — удивился Сергей, продолжая обнимать жену.
— Глупый, как я могла ее забыть, — рассмеялась та. — Она же мне почти как дочь. Иди, давай, дай женщинам поболтать наедине. Ничего со мной не случиться.
— Хорошо, хорошо, — воздел руки Ратный. — Болтайте, только скажи, как себя чувствуешь?
— Нормально, только шея немного онемела, словно кусок льда приложил.
— Лекарство такое, — ободряюще улыбнулся он, поднимаясь. — Ладно, болтайте, я пойду, выйду на улицу, покурю.
Ночь, можно сказать, прошла спокойно. Они с Тайрой дежурили по очереди, но Тейрина спала как убитая, не среагировав даже на капельницу которую к утру пришла поставить ей санитарка. Симптомы также не изменились, даже стало хуже — "браслеты" пустили жгуты, которые причудливым рисунком обвили руки Тейрины до самых локтей. Создавалось такое впечатление, что введение инвитов никак на ней не отразилось и это нервировало Сергея больше всего, ибо никакой надежды на исцеление больше не было. Впрочем, она и до этого была не особо большой, ибо лекарство все же создавалось для людей иного мира, но все-таки у него теплилась вера в гениальность врачей и инженеров родного мира.
Часам к восьми Тайра его вновь сменила, так как Тей так и не проснулась, зато Сергей чувствовал себя полностью опустошенным, и сестра это явно заметила, настояв на том, чтобы он пошел и прилег хотя бы на часок. Ратный не стал спорить и, перейдя в подготовленную для них санитарками соседнюю палату, ничком рухнул на кровать. Жить не хотелось. Он впервые за многие годы понял и почувстовал насколько ему действительно дорога Тейрина, она все эти годы была рядом, поддерживала, направляла, успокаивала и приободряла, если он терял надежду. Она была частью его. Опорой... Нет, он знал, что переживет и возможно даже намного, но не так, не сейчас... Сергей зажал губами подушку, стараясь не завыть от беспомощности. Дверь в палату распахнулась.
— Серг, там с Тейриной что-то непонятное, пойдем скорее! — выпалила Тайра, хватая мужчину за руку и буквально стягивая с кровати.
Ратный последовал вслед за сестрой обнаружив в палате жены пару растерянных санитарок и уже знакомого ему профессора, которые пытались удержать извивающуюся словно от немыслимой боли и беззвучно кричащую Тейрину. Ее тело то и дело выгибалось дугой, а на лице и руках то проступали, то исчезали змеящиеся черные полосы.
— Что с ней? — Сергей обхватил жену руками, пытаясь прижать к кровати, чтобы сестра смогла вколоть обезболивающее.
— Понятия не имею, — ответил врач, держа ее ноги. — Впервые такое вижу. Держите крепче.
Сколько Тейрина продолжала биться в странных конвульсиях, минуту, полчаса, час, а может и больше, Сергей не запомнил, но все это время слилось для него в один сплошной растянутый кошмар. Обезболивающие и успокаивающие не помогали, так что им вчетвером приходилось держать Тей, чтобы она не нанесла сама себе увечья. Порой ему казалось, что, удерживая любимую, он слышит треск ее ломающихся костей, противный хруст рвущихся связок, и каждый раз, когда его взгляд падал на перекошенное от боли лицо супруги, он проклинал себя за то, что решился на этот проклятый эксперимент с инвитами, а не дал ей спокойно уйти.
Неожиданно все закончилось. Из тела женщины словно вынули батарейки, и она как-то вся резко обмякла. Несколько долгих минут они продолжали держать ее, переглядываясь и не веря, что все закончилось, затем врач медленно отпустил ноги, подобрал с пола слетевший с шеи стетоскоп и, отогнув край порванной ночнушки, приложил его металлический кругляш к ее груди.
— Странно, ритм четкий и ровный, — он поднес тыльную сторону руки к носу. — Дыхание спокойное. Такое впечатление, что она просто спит. Ничего не понимаю. После подобных конвульсий....
— Доктор, руки!
Профессор вопросительно посмотрел на вскрикнувшую Тайру.
— На ее руку посмотрите!
Все послушно уставились на свисающую руку женщины, затем удивленно переглянулись, так как черные полосы вокруг запястий исчезли.
— Не может быть...
Профессор приподнял руку Тейрины, аккуратно засучил рукав её ночнушки, осмотрел со всех сторон, опустил обратно на кровать и, сняв свои очки, принялся с озадаченным видом протирать их краем халата.
— Бред какой-то. Странная симптоматика.
— Доктор, что с ней? — спросил Сергей, с беспокойством наблюдая за всеми этими манипуляциями.
— Трудно сказать. Подобные конвульсии не типичны для "червивки", хотя болезням со временем свойственно меняться и...
Тейрина неожиданно открыла глаза, попыталась сесть и со стоном рухнула обратно на подушку. Сергей кинулся к ней.
— Тей! С тобой все в порядке?! Как ты себя чувствуешь!?
— Все тело болит и ломит как после простуды, — прошептала она в ответ, — и слабость.
Она обвела палату мутным взором.
— Серг, а где мы?
— В больнице, милая.
— В больнице. Значит, я все же заболела. Серг, я не хотела тебе говорить..... Пресветлый, как же я устала и хочу спать.
Сергей ласково погладил ее по плечу.
— Отдыхай, никто же тебе не запрещает.
— Хорошо, я немного посплю, а то завтра много работы в академии.
Глаза женщины сомкнулись, и через мгновение она уже спала крепким спокойным сном.
— М-да, странно, — сказал профессор задумчиво, когда они вышли в коридор, оставив Тей с сестрой Ратного. — После того как проснется, думаю, стоит провести полный осмотр на предмет скрытых повреждений, обязательно сделать рентген грудины и конечностей, а также взять анализ крови. Обязательно.
Врач ушел, а Сергей вернулся обратно в палату и, отправив Тайру отдыхать и отходить от перенесенного шока, уселся рядом с кроватью жены на стул, взяв ее за руку. Он, не отрываясь, смотрел на ее похудевшее осунувшееся лицо, такое бесконечно милое и родное, краем сознания отмечая седину, густо засеребрившуюся в растрепанных волосах, и вдруг заметил, как по ее щекам на белоснежную подушку медленно скатываются капли черных слез.
Тейрину выписали через две недели. Профессор никак не хотел ее отпускать, так до конца и не поверив в чудесное исцеление женщины, желая провести дополнительные исследования. Сергею пришлось даже немного "надавить" на излишне въедливого врача через свои связи и только после звонка "сверху" Тей отпустили домой. Тем не менее, профессор взял с нее твердое обещание появляться у него хотя бы раз в месяц в течение полугода для прохождения полного обследования. Этому Ратный не стал препятствовать. Выполнив свою задачу, инвиты всегда покидали тело носителя через естественные отправления, а также пот, слюну и слезы, либо (в случае с землянами) разбирались нанвитами на составные части и использовались в восстановлении популяции. В любом случае обнаружить их при здешнем уровне техники было практически невозможно, а если бы и удалось, то обнаруживший навряд ли бы понял, что он видит. Максимум принял бы умную машинку за какой-нибудь неизвестный науке вирус или простейшее.
Надо сказать, что Тейрина вылечилась полностью, но все же через некоторое время проявилась пара побочных эффектов. Во-первых, она помолодела и в свои пятьдесят с хвостиком стала выглядеть максимум на тридцать пять, во-вторых, ее рыже-белые волосы стали странного платинового цвета.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
