Последний Дождь

Последний Дождь

Шел дождь.

Для этого города, для этого места дождь был нормальным явлением, столь же естественным, как смена дня и ночи. Постоянный ливень, не прекращающийся, порой, месяцами, был нормой. Особенности погоды и географии, особенности самого этого места.

Это был большой город. Повсюду торчали башни-уловители, высокие здания, жилые и не только, на вершинах которых работала техника, притягивавшая падающие с неба капли. Капли падали в желоба и в бесконечных трубах города образовывали целые реки постоянно куда-то несущейся воды. Ниже техник-уловителей висели сети, так же являющиеся частями уже другой техники, так же улавливавшей падавшие капли. Поэтому до улиц города капли не долетали. Вместо этого вода попадала в дома, в квартиры, в магазины, в цеха мануфактур, туда, где была нужна людям. Для города, над которым практически всегда идет дождь, здесь было необычно сухо.

Это был не просто большой город, а большой и благоустроенный город. Но сегодня обычно хорошо освещенные улицы были погружены в сумрак. Не было слышно обычного оживленного гомона многочисленных жителей. Обычно оживленные чистые мощеные улочки пустовали. Город казался вымершим, или покинутым, но только казался. То там, то тут можно было заметить команды синоби Дождя, засевшие на позициях или перемещающиеся по городу. Они не знали — откуда именно начнется атака, но в самом факте ее наличия уже не возникало сомнений. Штурмовые команды сегодня в полночь перешли границу, где с боями, а где беззвучно вырезая пограничные гарнизоны. Они были здесь, где-то поблизости. Как и во время прошлой войны, враг снова пришел в Дождь. Вот только на этот раз защитники хорошо готовились к встрече.

Огромное озеро, находящееся в кратере, оставшемся от применения какой-то очень мощной техники, неспокойно шумело. Город примыкал к нему, и длинная береговая линия могла бы стать удачной целью для вторжения. Но так же думали и оборонявшиеся, поэтому в воде озера таилось достаточно сюрпризов для атакующих. С другой стороны к городу примыкали скалы, ограничивавшие его рост. С третьей — лес. Несколько широких дорог, мощные стены, множество барьерных техник.

Шикамару проследил взглядом за прошедшим мимо Кьюби с прикрытием. Но сегодня не демон будет пробивать дорогу атакующим. Обернувшись, он подошел к краю обрыва. Дейдара для своей техники опустил на несколько метров землю в круге, диаметров под тридцать метров. В центре круга стояло белое яйцо почти двухметровой высоты. Дейдара запретил кому-либо приближаться к бомбе, под страхом рвануть ее раньше времени. Сам он сидел у самой стены в позе для медитации. Нара еще раз глянул на печать, закрепленную на руке. Печать, благодаря которой все многочисленные команды должны действовать слажено. Простой таймер, по сути. Просто печать, которая подаст тихий звуковой сигнал. Десятки одинаковых печатей, которые в одно время подадут простой тихий звуковой сигнал. От него самого уже ничего не зависело. В таком бою пытаться отдавать приказы практически бессмысленно, слишком много неизвестных факторов. Все, что он мог — скоординировать атаку так, чтобы подавить внешнюю обороны, внести разлад в строй противника и обеспечить преимущество нападавшим, что бы те, реализуя данное преимущество, выиграли инициативу. Дальше — бой. Все три стороны временного альянса пришли к общему мнению, что Дождь будет уничтожен. Поэтому приказ у всех был один и тот же: убивать всех. А если точнее — не отвлекаться на попытки взять кого-то в плен или просто обезвредить. Рассвет столько раз действовал жестокими и нечестными методами, столько раз устраивал ловушки, стравливал Великие Селения друг с другом, что ни о каком снисхождении, ни к кому, не шло и речи. Просто уничтожить всех, чтобы решить вопрос Акацки раз и навсегда.

Печать сработала.

— Дейдара, время!

Подрывник открыл глаза и оскалился. Сложил печати концентрации, вновь закрыв глаза и придав лицу умиротворенное и возвышенное выражение.

— Глазастик — смотри внимательно. Я хочу, чтобы сенсей это увидел. Чтобы увидел все до последней детали. Си пять!

Яйцо резко открылось множеством лепестков, похожих на десятки только что сложенных крыльев, и сейчас уже напоминало не яйцо, а некую конструкцию из белой глины. Скульптуру с многократно повторяющейся симметрией. Скульптуру, не изображавшую что либо, а саму по себе являющуюся неким символом или посланием автора, вложившего в него труд и душу.

— Лети! — выдохнул Дейдара.

Скульптура взмахнула крыльями и сорвалась с места с такой скоростью, что подняла потоки пыли, собирающиеся внутри образованной подрывников впадины в небольшие смерчи. Бомба, ежесекундно взмахивавшая десятком крыльев, вращалась вокруг своей оси и одновременно быстро летела в сторону города.

— Эти крылья затмят вам свет, — улыбнулся Дейдара, сменив ручную печать. — Кац!

В основании бомбы вспыхнуло пламя, многократно ускорявшее ее движение. Бомба пролетела над городом, и, управляемая очередным взмахом крыльев, резко изменила траекторию, взмыв вверх. Пламя исчезло, бомба на миг застыла в одной точке, а затем с хлопком увеличилась в десятки раз. Исполинский взмах крыльев разогнал облака, из-под которых тут же показались лучи света, но солнечный свет не упал на город, только тень от крыльев. Крылья напряглись для нового взмаха, и в основании бомбы, в самой нижней ее части, зажглась искра.

— Искусство — это взрыв! — поговорил Дейдара, на лице которого от напряжения вздулись вены.

Раздался грохот, сопровождаемый вспышкой света. Ударная волна пронеслась по округе, разгоняя пыль, нагибая деревья и беспокоя воду озера. Но взрыв был направленный, сконцентрированный, сосредоточенный в одну струю, потому пламени, тонкий луч, врезавшийся в накрывавший город купол. Рев пламени поглотил шум взрыва и подавил весь остальной шум, подавил все. А затем раздался треск, сопровождающийся побежавшими по куполу трещинами. И пламя пробилось сквозь барьер, устремившись в город.

Но оно лишь пробивало путь. Исполинские крылья сделали взмах, распадаясь тысячами, сотнями тысяч, миллионами перьев. И все эти перья, увлекаемые потоками воздуха, пронеслись в образовавшийся барьер. Они заполняли собой пространство под куполом, за несколько секунд оказавшись везде. Дейдара сменил печать и улыбнулся:

— Кац!

Миг, и пространство под куполом заполняется белым светом. Земля вздрагивает, и защитные барьеры не выдерживают. Вместе с лопнувшим изнутри защитным куполом во все стороны вырвалось мощнейшее, почти жидкое, пламя. Бомба, уже не удерживаемая крыльями, уже находившаяся в свободном падении, рухнула вниз. И окончательный взрыв встряхнул землю, на какое-то время ослепив и оглушив всех, кто был достаточно близко. Шикамару зажмурился, не ощущая ничего, кроме дрожания земли, а ведь они находились на другой стороне озера и едва различали башни города на горизонте.

Не дожидаясь, пока осядет пламя, Курама встряхнулся и начал изменяться, возвращая себе истинный облик, а через несколько секунд его примеру последовал и Би. Еще оседало пламя, еще клубились облака пыли, поднятые взрывом, а два демона уже стояли на воде озера, на некотором отдалении от города. Исполинский лис, огненной рыжий, будто пылающий, покачивался на воде, меланхолично покачивая хвостами и накапливая чакру для удара. Неподалеку из-под воды торчал осьминог, хотя правильнее было бы назвать этого монстра кракеном. Гьюки редко переходил в свою полную форму, использую только щупальца, мягкие, гибкие и сильные. А еще щупальца не страшно было терять. Но сейчас над водой находилось истинное тело Гьюки — покрытый роговым сегментным панцирем мощный торс с рассыпанными по нему шипами, длинные мощные когтистые руки и бронированная голова с пугающей пастью.

Гьюки повернул голову и посмотрел на лиса.

— Курама... — выдохнул осьминог.

И в одном имени было сразу множество вопросов. Лис нахмурил морду, оскалившись.

— Заткнись и атакуй.

Девятихвостый чуть приник к воде и, сделав глубокий вдох, выплюнул в город бомбу биджу. Затем еще одну. И еще. Кьюги поднял руки и взревел. Его ладони полыхнули демонической чакрой, и демон сложил их весте. Не так, как синоби собирали свои печати. Биджу не нуждались в такой ерунде.

Клубящиеся облака пыли на миг замерли, вздрогнули, а затем начали струиться в водоворотах, быстро собирающихся в один мощный смерч. Над городом снова сгустились тучи, но совершенно иначе. В этот раз это была техника демона, соединившаяся с бушующим на улицах смерчем. Воронка соединилась с облаком и вздрогнула, впитывая в себя прорвы демонической чакры. Вспыхнули молнии, и в дополнении к ураганному режущему ветру добавились ласкающие все вокруг разряды молний. Оба демона били по улицам города, но не по его стенам, потому что стены штурмовали команды синоби.

Город был сильно побит, но не уничтожен. Башня Рассвета, академия, госпиталь и стены все еще стояли, защищенные дополнительными барьерами. Были и другие постройки, оснащенные дополнительной защитой, но их защита не выдержала, и сейчас по улицам гулял смерч, и сюда прилетали атаки Курамы, уничтожая то, что еще не было разрушено. Водоотводная система нарушилась, и, стоило вновь сгустившимся тучам выбросить новые струи ледяного дождя, как вода хлынула на улицы.

Итачи с помощниками подходил к городской стене по береговой линии. Он, к сожалению, знал о защите города далеко не все — большую часть барьеров и защитник техник ставил лично Нагато, и завязывал на себя, либо на Ханзо. Но шаринган видел тысячи нитей, переплетавшихся, завивавшихся в узоры, пронизывающих весь этот город, как пронизывали его километры водоотводных труб. Да, первой же атакой они выжгли большую часть жилых кварталов. Но пока стояла Башня Акацки — стоял и город.

Простых синоби Дождя Итачи не опасался. Он, не скрываясь, вышел прямо к стене. Двое часовых, выбравшихся из треснувшей, но устоявшей башни, видимо, хотели оценить разрушения, но заметили Итачи. Учихе достаточно было просто поймать их взгляды, всего на мгновение, чтобы набросить иллюзию. А дальше только тонкая работа шарингана и хитрая манипуляция. Оба синоби суют руки в свои сумки, напитывая чакрой столько взрывных печатей, сколько могут, и убегают обратно в башню. Пара секунд, после чего башню разносит взрывом. Вот так просто, одна техника и пяток трупов вместе с разрушенной башней, являющейся еще и узлом печати, поддерживающей защитные барьеры. Учиха взбежал по неохраняемой теперь стене и осмотрелся. В другой башне так же произошел взрыв, и в третьей — пока все шло по плану. Пока. Но если все идет совсем уж по плану — то это план противника.

В это же время в управляющий центр вошел Ханзо. Ему бы находиться здесь с самого начала атаки, но активация некоторых барьеров требовала личного присутствия на защищенном уровне, где были сосредоточены печати. Только так, потому что в защите не должно быть такого места, уничтожив которое противник сразу отключит всю оборонительную систему. Если бы все барьеры управлялись отсюда, то Ханзо оставалось бы лишь написать на стену башни плакат: "для обрушения защиты бить сюда".

— Доклад!

— Атаки джинчурики не позволяют отправлять посыльных, нижние переходы быстро заполняются водой, — ответил один из подчиненных.

— Защита держится, но башня отрезана от внешней стены.

Ханзо поморщился, не вовремя ощутив дежавю. Его дом снова разрушают. Опять! Но в этот раз он готов куда лучше, да и атака, по большей части, была предсказуема. У осаждающих было два варианта: планомерное уничтожение всех укреплений и постепенное стягивание кольца вокруг башни, являющей опорой обороны, либо же прорыв сразу к башне. Первый план дольше по времени и оставлял Ханзо некоторое пространство для маневра, хотя атаки двух двинчурики это пространство сильно ограничивали. Второй вариант был откровенно рискованным и опасным, но не стоит исключать, что противник реализует оба.

— Подготовить внутреннее кольцо! — приказал Ханзо.

Посыльный тут же сорвался с места и убежал вниз, передавать приказ команде по работе с фуин и барьерами. Для поднятия второго барьера потребуется время, а еще механизмы будут уязвимы во время развертывания. А значит — пора доставать козыри.

— Конан! Выпускай питомцев, пусть монстры сражаются с монстрами.

Куноити кивнула и рассыпалась на оригами. Клетки, удерживавшие трех найденных и захваченных Нагато древних монстров, столь же древних, как Биджу, но не получивших божественной силы Кагуи, находились в разных местах, и для того, чтобы открыть их все, требовалось время. В первую очередь Конан поднялась практически на вершину башни, к первой клетке. Четверка синоби дежурила у покрытой фуин клетки, еще трое дежурили рядом со створками, которые должны были выпустить монстра наружу.

— Выпускайте Анзу! — приказала куноити.

Подчиненные зашевелились, открывая клетку и опуская створки, а Конан пролетела через прутья и подошла к голове, напоминавшей голову льва. Створки начали опускаться, и в открывшуюся щель хлынули капли дождя, гонимые порывами ветра, исходящими от смерча. Разряды молний бились об защищавший башню барьер, а где-то внизу мерцали вспышки от взрывов. Но куноити не обращала на это внимания, сосредоточенно следя за монстром, которого собиралась освободить. Она сама боялась этого чудовища, вдвойне боялась, потому что рядом не было единственного, кто по ее мнению мог бы остановить Анзу. Но в тоже время она верила, что Нагато сделал все правильно, и эти монстры защитят их дом. Она выпустила свои оригами, которые облепили сдерживающие печати, и запустила технику.

Во тьме темницы зажглись яркие желтые глаза, пугающие, яростные. С грохотов на камень темницы упал металлический ошейник, сдерживавший зверя. Когти лап, высекая искры, проскрежетали по камню. Зажглись факелы, освещая фигуру монстра. Анзу был лишь немногим меньше биджу, Нагато называл его грифоном с головой льва. Тело зверя покрывали зеленоватые перья, на крыльях отливавшие алым, будто закаленный металл. Монстр зарычал, глядя на куноити.

— Анзу. Как и было обещано, сразись за нас и обретешь свободу.

Зверь опустился, как кошка перед прыжком, и рванулся вперед. Конан едва успела рассыпаться оригами и уйти с пути зверя. Грифон выломал не успевшую полностью открыться створку клетки и нижнюю створку ворот. Клетка с грохотом рухнула на пол, а створка ворот, отвалившись, полетела вниз. Анзу увидел хвостатых и вспомнил свою древнюю ненависть к ним. К тем, кто был повинен в гибели его мира и смерти его народа, а хвостатые заметили его.

Анзу издал протяжный птичий крик, а затем расправил крылья и сделал взмах. Мощнейшая воздушная волна, подхватывая все капли воды, которые встречала, обращая их в маленькие ледяные иглы, смела вызванный восьмихвостым смерч, и понеслась к хвостатым. Гьюки нырнул под воду, а Курама выдохнул вперед струю пламени. Пламя испарило ледяные иглы и сбило воздушный поток, разошедшийся двумя волнами, обошедшими девятихвостого с разных сторон. Анзу взревел еще раз и прыгнул, взмахивая крыльями и набирая высоту, по большой дуге облетая девятихвостого.

Конан собралась обратно, расправив крылья из оригами, и выпрыгнула вслед за грифоном, но полетела вертикально вниз, к следующему зверю, вниз, к самому основанию башни. Она видела, что на внешней стене еще идут бои, но была практически уверена, что защитники не выстоят. В Дожде по-настоящему элитными высокоранговыми бойцами были только члены Рассвета. Были неплохие дзенины родом отсюда, но их было немного, и все они сейчас должны были быть в башне. На страже стояли, в лучшем случае, специальные дзенины, а в большинстве — тюнины. Для сильнейших бойцов трех деревень, которых собрали для этой атаки, защитники стены были не противниками. Но это были неизбежные жертвы, потому что нужно было выиграть время.

Куноити приземлилась на ровную площадку рядом с башней и вслед за ней на землю снова начали падать капли дождя.

— Выпускайте Инугами!

И снова опускающаяся створка, и снова Конан, рассыпавшись оригами, проскользнула внутрь темницы, чтобы снять оковы с древнего существа. Монстр метался в своей клетке, чувствуя отголоски творящегося снаружи хаоса. Он жаждал присоединиться, жаждал вырваться из своих оков и броситься в бой. Некогда красивое и величественное животное сейчас, даже не являясь биджу, жаждало только разрушений.

— Инугами. Как и было обещано, сразись за нас и обретешь свободу.

Древний пес перестал метаться, опустив голову к самому полу темницы, а его полыхавшие алым глаза сузились. Зверь тихо зарычал, но больше не двигался. Конан сняла оковы и выпустила пса на свободу. Инугами шел неспешно, неохотно подставляя свою белую жесткую шерсть под хлещущий с неба дождь. Капли падали на его шею, которую стягивал ошейник, шипы которого надрезали плоть пса, оставляя кровоточащие царапины. Монстр мог показаться истощенным, худым, но это была только видимость. Пес сделал несколько неспешных шагов... И одним прыжком сорвался с места, оставляя после себя глубокие вмятины и царапины от лап и когтей.

Пес пронесся по городу, нося любые препятствия, и резко затормозил у самой береговой линии только для того, чтобы набрать силы для атаки. Пара секунд, и в Кураму летит бомба биджу, пусть не такая мощная, как у истинных хвостатых, но достаточная, чтобы заставить девятихвостого уклоняться. Курама отправил в ответ пару своих бомб, но тут же был вынужден защищаться от атаки Анзу. Воздушные плети грифона, казалось, разрезают озеро по всей его ширине, поднимая столбы воды и брызг, и оставляют глубокие борозды по обоим противоположным берегам. Рядом из воды вынырнул Гьюки, вскинув руки к небу, и на совершающего маневр грифона набросились молнии. Курама, пользуясь моментом, тут же выстрелил в Анзу бомбой биджу. Инугами, рванувший с места и бегущий по воде к биджу, выпустил в девятихвостого струю пламени. Но лис просто закрылся от огня хвостами.

А Конан уже спешила к третьей и последней клетке. Здесь все было несколько иначе. Не было клетки, в которую нужно было спуститься. Были только торчавшие из пола механизмы и десяток синоби на страже. Собравшись в единое тело, куноити приказала:

— Выпускайте Кракена.

Она раздала подчиненным шесть свитков с печатями. Свитки легли в желоба, специально для них предназначенные, снимая фуин-замки, а затем синоби налегли на механизмы, освобождая монстра от оков. Где-то внизу раздался грохот, которому вторил яростный рев. Механизмы, еще недавно удерживавшие зверя, один за другим с шумом ломались. И, стоило пасть последнему замку, как могучее существо рванулось вперед по заложенному ля него пути. Однако труба оказалась маловата, или же он намеренно рушил все на своем пути. Движение кракена сопровождалось бугрящимися улицами, быстро мутневшей водой, что их заполняла, и окончательно разрушающимися домами. Монстр рвался к озеру, где все ожесточеннее дрались между собой биджу и их древние сородичи, так же дожившие до сегодняшних дней.

Инугами бросился на Кураму, пытаясь достать лиса когтями и клыками. Девятихвостый обвил пса хвостами и отбросил в сторону, прямо в щупальца Гьюки. Анзу, окончательно восстановившийся после того, как словил бомбу биджу, взмахнул крыльями, одновременно отпрыгивая в сторону. Режущие порывы ветра врезались в шкуру девятихвостого, вырывая из его тела целые куски, но те просто распадались чакрой, а раны быстро затягивались. Курама выдохнул в грифона потом пламени, отгоняя от себя, и сам отпрыгнул в сторону, уходя от еще одного порыва ветра.

Рядом в воде барахтались пес и восьмихвостый. Осьминог имел явное преимущество перед Инугами, связывая его, лишая возможности двигаться, ломая тело и отрывая от него куски, утягивая под воду. Вот только псу дышать не требовалось, и по живучести он не уступал биджу, легко сращивая повреждения и заживляя раны. А затем просто выплюнул в Гьюки бомбу биджу, в упор. Восьмихвостый резко вырвался из воды, вытаскивая за собой и пса, а затем отбросил противника в сторону, добавляя бомбой биджу, но Инугами извернулся и уклонился, и атаку ушла в сторону берега.

— Есть план? — спросил Гьюки, практически слившийся сейчас воедино со своим джинчурики.

Курама закрылся хвостами от очередной атаки Анзу, ответив:

— Бей, пока не сдохнут.

И плюнул сгустком пламени в морду пса, а затем бросился на него сам, на ходу накачав бомбу биджу чакрой. Восьмихвостый понял это как смену противников и атаковал грифона, не давая Анзу помешать Кураме. Потому что девятихвостый, разрядив бомбу с близкого расстояния, бросился рвать тело Инугами когтями, клыками и хвостами. Шесть хвостов сразу обвили лапы пса, практически лишая подвижности, еще два вырвали хвост и отбросили в сторону. Сам Курама пастью вцепился в шею Инугами, заблокировав его голову и лишая возможности атаковать.

Неожиданно вокруг них из воды вынырнули щупальца. Девятихвостый сначала не среагировал на них, посчитав, что это Гьюки решил помочь ему окончательно добить одного из противников. Но щупальца набросились именно на Кураму, дернув его в сторону и потащив под воду. Лис дернулся, вырываясь из оков, кусал и рвал оплетавшие его щупальца, сам обвивал противника хвостами. Под водой вспухло два взрыва от бомбы биджу, и лишь после этого Курама вырвался из оков, всплыв на поверхность и отпрыгнув в сторону.

Из-под воды поднялось существо, напоминавшее Гьюки и почти не уступавшее ему размером. Разница была лишь в черных злых глазах и гребне на спине.

— Сестра? — с удивлением спросил восьмихвостый.

— Ты мне не брат, предатель!

И выплюнула в собрата бомбу биджу. Атака прошла мимо, но один осьминог накинулся на другого, и оба ушли под воду. Вода на поверхности начала бурлить, где-то в глубине вспыхивали взрывы. Пес и грифон тут же набросились на девятихвостого, желая реализовать временное преимущество.

Штурмовавшие стены команды уже разобрались с защитниками, даже уничтожили узлы, поддерживавшие барьеры, но не торопились подвигаться дальше. Никто не сомневался, что у защитников города еще много сюрпризов для нападающих, а ведь захватывать город никто и не собирался. Только уничтожать.

И поэтому у нападавших были с собой свитки, в которых были запечатаны устройства, созданные Узумаки Конохи. Никто не собирался брать башню штурмом, просто расстрелять издалека бомбами биджу или техниками. Но для этого нужно было снять барьеры, для чего Узумаки и подготовили несложные устройства.

Куротсучи разложила свиток и послала немного чакры, распечатывая механизм. Из всполоха дыма показался знакомое ей устройство для запуска фейерверков, только несколько... усложненное. Но это было не важно — куноити направила устройство в сторону башни и подала чакру для активации заложенных в него фуин и техник, больше от нее ничего не требовалось. Устройство сработало, со свистом выпустив ракету со стальным снарядом на вершине. Снарядом, покрытым печатями. И она была не первой: со стены в разных местах выстреливали точно такие же заряды и улетали в башню Акацки. Снаряды врезались в щиты, разрываясь, что сопровождалось вспышками света и множеством искр, а по барьерам пробегала дрожь. Куротсучи удовлетворенно ухмыльнулась, уже прикидывая, какими атаками будет сносить эту уродскую башню.

— Они пытаюсь нарушить работу барьеров, — доложил один из подчиненных Ханзо.

Старый синоби подавил желание сплюнуть, отлично понимая, что падание защиты — лишь вопрос времени.

— Поднять второй барьер!

— Долго мы в защите не просидим, — вставил свое слово Какузу.

Члены Рассвета, оставшиеся в Аме, собрались в командном центре, ожидая приказов. Ханзо бросил на Какузу тяжелый взгляд, намекая, что и сам это понимает. Запасенных козырей у него оставалось не так много, и то, что нападающие не идут на штурм, лишь усугубляло ситуацию.

— Вы не справитесь. Не с таким соотношением сил, — выдохнул лидер деревни.

— Хуйня! — ухмыльнулся Хидан. — Заебашим все в лучшем виде! Запускай свою пиздодробильню!

И, не дожидаясь ответа или подтверждения Ханзо, развернулся к выходу. Какузу кивнул:

— Он прав. Будем выбивать одиночек, и уходить от больших групп. Как и планировали. За дело...

Он так же развернулся и пошел на выход. Натсухи переглянулась с Шинно и, получив от того кивок, вздохнула.

— Полагаю, это наш последний большой бой. Сдохнем — все кончится. Выживем — вернется большой босс и всех победит.

Ирьенин улыбнулся:

— Разочарована?

— Немного, — не стала отрицать куноити. — Но мы будем биться с элитным отрядом, собранным с трех Великих Селений. Не так уж и плохо, наверное.

Пятый и последний оставшийся член Рассвета, Сасори, рассмеялся:

— Да, малышка! Мы будем драться изо всех сил, чтобы нас запомнили! Не знаю, как вы, а я рад, что могу погибнуть в таком бою. Это намного лучше, чем обычный финал жизни таких, как мы.

Он сомневался до последней возможности. Да, с Джокером они сработались отлично. Да, он с полуслова понимал своего свихнувшегося напарника. Если бы не Орден... Но Сасори знал, что даже сами члены ордена считают себя убийцами, достойными наказания. Не все, но многие думают именно так. Он даже уважал их за такую позицию. Они были не Культом фанатиков, а Орденом, состоящим из людей, осознающих свои деяния и готовых нести ответственность. Похвально — да. Вот только с него эти ребята спросят, спросят за все, что он делал. Джокеру плевать, это... существо не может умереть, потому что никогда не было живым. Сасори нравилось работать с Джокером. Но он не был готов принимать идеи Ордена.

Ханзо еще раз прошелся взглядом по этим синоби. Какузу принял идеи Нагато и, вероятно, пойдет до конца. Хидан, похоже, просто рад возможности убить нескольких сильных врагов. Шинно, если и не проникся идеями Рассвета, то, как минимум, согласен с Нагато. Да и ему понравилось здесь, он сам об этом упоминал. Так что ирьенин, похоже, тоже будет сражаться до конца. Сасори всегда к смерти относился философски, с какими-то своими понятиями о том, как нужно умереть. Натсухи... Женская логика непостижима, так что Ханзо не загадывал на ее счет. Конан, та — да, за Нагато умрет не задумываясь. Сам он... Если бы он не был стар, если бы в бою от него было больше пользы, чем здесь — не задумываясь пошел бы в бой. Но сейчас ему лучше остаться здесь, а умереть он не боится. Давно уже не боится.

— Идите. Я постараюсь помочь вам всем, чем смогу.

Члены Рассвета развернулись и ушли. Лидер деревни обернулся к подчиненным.

— Поднять второй барьер. Приготовить разделительные барьеры. Пока мы живы — бой не закончен.

Первым обнаружил себя Хидан, даже не пытавшийся скрывать свое приближение. Сброшенный плащ не скрывал черной кожи с белыми рисунками. Он бежал по воде, лавируя между руинами и остатками башен, целеустремленно приближаясь к синоби Облака. Тот заметил Акацки и атаковал техникой молний. Яркий желтый разряд весело перепрыгивая по падающим с неба капля воды пробежал навстречу бессмертному нукенину.

— Нехуй нахуй! — бросил Хидан, отмахнувшись от молнии как от назойливой мухи.

Разряд пробежал по его тело, но оставил лишь несколько мелких ожогов, быстро затягивавшихся. Дзенин Облака, который пустил простую атаку просто, чтобы убедиться, что перед ним действительно Хидан, а не какая-то иллюзия, клон или обманка, атаковал уже всерьез. Тело складывавшего печати ниндзя покрылось яркими разрядами молнии, которые отскакивали от него и, обращаясь штормовыми птицами, десятками птиц, улетавших в Хидана. Каждая птица летела в нукенина и взрывалась мощным разрядом, оказавшись рядом. Хидан пробежал под атакой сотню метров, пока все же не словил сразу нескольких штормовых птиц грудью. Одновременный взрыв отбросил его назад, хотя и не нанес видимого ущерба.

Встряхнувшись, он прикрыл глаза, зашептав.

— Дзясин-сама, сегодня я преподнесу вам много жертв. Много хороших, сильных жертв. Я стану клинком, что несет смерть с вашим именем на устах...

И отпрыгнул в сторону, уходя от новой атаки. Водный дракон прилетел откуда-то сбоку, сразу за ним с неба обрушился поток огненных шаров. Нападавшие выполняли план — атаковать членов Рассвета группами, добиваясь численного преимущества. Поэтому сейчас Хидан только уклонялся от атак все пребывающих противников, стягивающихся к месту боя. Огненные атаки по площади устроил Какаши, пока не пользующийся шаринганом. Синоби из Ива, закрывший себя каменной броней, бежал на сближение. Его напарник и синоби Облака площадными атаками пытались отрезать Хидану возможность маневрировать.

— Наивный хуепуталы... — оскалился воин, прежде чем бросить на закованного в камень противника.

Хидан сделал последний шаг, переходящий в прыжок и рывок, но в этот момент в его ногу врезалось несколько игл, сбив движение. Прыжок получился недостаточно резким, и вместо атаки он сам получил удар закованного в камень кулака, отбросивший его обратно в воду. На Хидана тут же бросается синоби Обалка, держащий в руках кунаи. Нукенин ловит кунай ладонью левой руки, нанося удар правой, в которой удерживает косу. Лезвия косы врезаются в противника, и клон взрывается молнией. Хидан лишь морщится, выискивая взглядом настоящих врагов.

В другой части города поднимается пузырь из воды и камней, набухает, разрастается, обретает очертания. Сердца Какузу создают одну из мощнейших его техник, слишком сложную и требовательную для обычного боя, требовательную даже для сложного боя. Но сейчас... Сейчас для нее было самое время. Камень, вырываемый из руин, становиться броней создаваемого тела, вода обращается жгутами мышц, сердца молнии и пламени вспыхивают в формируемых руках, а воздух связывает исполина воедино. Какузу стал таким уж большим, не смог бы сравниться размерами с биджу, но в такой форме, пока у него есть чакра...

Со стены в него полетела атакующая техника, огненный вихрь. Затем еще одна техника вырвала несколько камней прямо из стены и бросила их в исполина. Какузу поднял левую руку, искрящуюся молниями, и яркий голубой разряд прорезал воздухвзорвав то место, откуда прилетела первая атака. С поднятой правой руки сорвался огненный поток, облизывая камень и раскаляя до такого состояния, что падающие капли дождя испарялись, не успевая собраться в лужи.

Но для каждого члена Акацки у нападавших был заготовлен план боя, даже несколько планов. К Какузу стягивались сразу три Хьюги, выискивая с помощью своего додзютсу сердца нукенина. Но и до их приближения Асума понял, что сердца Молнии находится где-то в ладони, и подал знак остальным, прося отвлечь внимание Какузу. Однако с отвлечением внимания было непросто, потому что глаз у старого синоби было много.

Тем не менее синоби Ивы, создал водного дракона, попытавшегося сковать огненную руку Какузу. Еще четыре синоби начали вместе бить площадными техниками по туловищу. Асума выдохнул, готовя технику и, мысленно извинившись перед Куренай за то, что так рискует, пошел в атаку. Техникой подбросив самого себя на плечо исполина, Асума бросил вперед дымовые гранаты, желая скрыть свои действия, и начал активацию техники, сбегая по искрящейся молниями руке.

Но сердце Молнии практически мгновенно отцепилось от тела и взлетело, уходя в сторону. Какузу даже немного разочаровался, сочтя атаку слишком очевидной. Водная тюрьма захватила замешкавшегося Сарутоби и потащила внизу, под воду. Сердце Молнии же, сделав круг, попутно закидывая противников площадными атаками, налетело на правую руку, разрушая водяного дракона. В левую руку перетекло сердце Воздуха, начав бросать во врагов атаки своей стихии.

— Вытащи Асуму! — бросил Хиаши своему соклановцу.

Сарутоби пытался пробить водную темницу изнутри, но пока безуспешно. Сам Хиаши искал сердца, прячущиеся где-то в теле нукенина. Но Какузу и не думал стоять на месте. Он двигался, поднимая своим телом волны и выбрасывая обломки камней, он бил руками, разгоняя синоби противника, заставляя их маневрировать. Каждый его удар сопровождался либо режущими порывами ветра, разбивавшими в мелкую пыль встреченные каменные руины, либо разбегающимися по водной глади разрядами молний. Водная темница, сковывавшая Асуму, удерживалась жгутами-нитями и перемещалась вслед за движениями Какузу, затрудняя освобождение коноховца.

— Однажды придет в ваш дом кукловод... На сцене он выставит свои творения...

Сасори предпочел не атаковать в открытую сразу и, используя куклу, скользил в воде, стараясь оставаться незамеченным.

— Лихо он спляшет, привлекая народ... Будет играть до самозабвения...

Срабатывает техника призыва, и воду уже прорезает боевая кукла, устремляясь вперед, к стене. Сасори достаточно просто находиться неподалеку, нет необходимости вступать в бой самому.

— Он люд очарует, захватив все внимание... Кукольным танцем вызвав душ содрогание...

Одно из последних его творение, элегантная, великолепная кукла вырвалась из воды, взмывая в небо под взмахи крыльев. Она могла летать, могла плавать, могла бегать. Она могла сражаться.

— Но не просто так он дает этот бал... Вид плясок безумных чью-то душу украл...

Кукла бросилась вперед, легко уклоняясь от струи пламени и кунаев со взрывными печатями.

— Песком сквозь пальцы утекают мгновения... И вот уже зрители — часть представления...

Врезавшаяся в стену кукла выпустила облако ядовитого газа, чтобы тут же стремительно броситься на ближайшего противника. Яд сочился из ее тела, в виде газа, или жидкостью поблескивая на всех острых поверхностях.

— Марионетками станут под нитями... Глупые жители, глупые зрители...

Естественно, один из дзенинов Ива попытался блокировать куклу, поймав ее в каменную темницу. Кукла тут же собралась в бронированный кокон, выбросив наружу несколько взрывных печатей. Подрыв, и темница разлетается в разные стороны.

— Вот он закончил свое представление... Собирает он в ящик своих рук творение...

Кукла двигалась стремительно, сблизившись с синоби Облака быстрее, чем тот успел отскочить. Набросилась на него, достав ядовитыми лезвиями и используя печать, закрепленную под защитой на груди. Печать, из которой распечатывалась другая кукла, созданная для контроля людей. Такая, какие Сасори уже использовал ранее, но доработанная, улучшенная, доведенная до совершенства.

— Среди его зрителей нет уж людей... Оставил лишь кукол за собой лицедей...

Его кукла отпрыгнула в сторону, уходя от атаки Коноховца. Сасори дернул рукой, и новые нити кукловода соединил его с убитым противником. Но только что захваченное тело вспыхнуло черным пламенем, всего на пару секунд, которых было достаточно, чтобы оборвать контроль. А затем в место, где он прятался, прилетел огненный шар. Сасори без труда уклонился, да и кукла бы выдержала не одно попадание такой техники. Но сам факт, что его обнаружили...

Кукловод, продолжая использовать куклу в качестве внешней защиты, выбрался из воды и поднялся на обломок здания, рассмотрев приближавшегося к нему Учиху.

— Вот и предатель появился.

Его кукла вскинула руки, готовя печати призыва. Это будет его лучшее представление. И, возможно, последнее.

Натсухи, едва выбравшись из башни, взлетела, оглядывая город и оценивая поле боя. Расклад был явно не в их пользу. Там, на озере, они сражались в соотношении пять к одному, или около того. Сейчас на каждого члена Рассвета приходилось, как минимум, десять элитных синоби противника. И в этот раз они, вероятно, готовились противостоять нукенинам Акацки, подобрали тактику, разузнали о слабых местах. Поэтому Натсухи сразу решила, что все старые фокус будут малополезны, нужно нечто новое.

— Что же... Я знала, что этот момент наступит.

Куноити резко спланировала вниз, зная, что ее заметили, и что противники уже направились к ней, вероятно. Но ей нужна была небольшая ровная площадка. Простенькую печать на куске стены она рисовала своей кровью, пропитанной чакрой метеорита. Не слишком практично — терять кровь перед боем, да и стоило просто взять заготовленные ею чернила, содержащие все туже чакру, этого было бы достаточно. Но хорошие мысли, как это часто бывает, приходят в самый последний момент.

— Призыв.

Всполоха дыма не было, только выброс чакры плотного фиолетового оттенка. В ее ладонь лег небольшой шар, излучающий больше чакры. Чем она способна удерживать. Она пришла к Пейну чтобы узнать — что это за шар? Откуда он взялся? Почему излучает чакру? Почему именно такую? Ответ ей не понравился. Потому она всегда знала, чем все закончиться.

Она уничтожит метеорит вместе с собой. И сейчас для этого был вполне подходящий момент.

Она садится в позу медитации, взяв метеорит в руки. Поток чакры из фиолетового становиться мягко голубым, смешиваясь с чакрой девушки. Несколько секунд концентрации, и Натсухи открывает абсолютно голубые глаза, произнося:

— Кемоно...

Своими силами она могла создать двух, максимум — трех псевдосущностей из чакры. Держа в руках метеорит — десятки. Она не знала, что это за существа и существовали ли они вообще когда-нибудь, но знала, что они хищники и будут охотиться на любую добычу. Приближавшиеся к ней синоби на роль добычи подходили великолепно. И пусть синоби уничтожать тварей, но куноити ставила себе целью лишь замедлить и измотать противника перед поединком с ней.

Но не получилось. Вызванный куноити противника каменный таран сбил и раздавил сразу половину бросившихся в сторону синоби тварей. Лишь несколько остались добивать призванных существ, остальные бросились на куноити Рассвета. Натсухи поморщилась, но лишь расправила крылья и укрыла себя ими, напитывая чакрой. Вовремя — на нее обрушились техники нападавших, разрушающие все вокруг.

Шинно, прячась за обломком стены, огляделся. Он видел, как на озере дерутся демоны. Видел, как Какузу крошит город, пытаясь достать противников. Видел зверей, призванных Натсухи. Вздохнув, он отцепил сумку с пояса, скинул жилет. Он знал, чем все закончится. Не этот бой, а вообще. Знал, потому что слишком хорошо представлял, на что способен Нагато. Однако сейчас он испытывал некоторое разочарование. Ему приходится принимать участие в бою, от которого ничего не зависит. К сожалению, сейчас все это было не важно. И сама необходимость участвовать в этом бою казалась ему обременительной. Поэтому для себя он искал причину, по которой должен выложиться в этом бою. Но не находил.

Поэтому в его спокойных движениях была некоторая меланхоличность. Противники, наверняка, собрали о нем информацию, подготовились, выработали тактику. За время долгих путешествий он привык быть не тем, кем являлся. Скрываться и скрывать себя ему приходилось чаще, чем быть собой. Полезный навык для вечного путешественника и практически бесполезный в бою. Сейчас ему придется пользоваться тем, что он умеет. Всем, что он умеет.

Пальцы механически складывались в печати, тело применяло технику, казалось, без участия головы. Затем разбег. Шинно сам еще не знал, что будет дальше. Прыгнет он, чтобы бросить в противника сенбоны или пару кунаев с печатями? Или будет маневрировать, надеясь незамеченным подойти поближе? Может быть что-то еще?

Противника он заметил раньше, чем заметили его — простенькая иллюзия вполне маскировала ирьенина. Противники внимательно следили за затопленными улицами и руинами, а так же друг за другом, чтобы не пропустить атаки, однако сами атаковать не спешили. Не боятся потерять инициативу? Хорошо подумали план атаки? Не важно. Шинно решил, что будет делать.

Забросив в рот пару пилюль, он сосредоточился, открывая внутренние врата. Синоби Облака успел его заметить и отскочить, уходя из-под атаки. Клановый, судя по додзютсу, успел во время прыжка сложить печати и попытался применить гендзютсу. Даже относительно успешно, Шинно потребовалась почти секунда, чтобы сбросить технику, и потому он упустил время для следующей атаки. Пришлось защищаться. Противник выхватил клинок, мгновенно начавший искриться молнией, и пошел в ближний бой. Ирьенин бросил дым и ушел в сторону, спрыгивая со стены вниз. Поставил пару печатей, делая простую ловушку, на автомате, чисто механически. Затем все же метнул кунай со взрывной печатью вверх и отпрыгнул, уклоняясь от прилетевших сбоку сюрикенов. Какузу оказался не прав. Не они будут выискивать одиночек, это противники будут убивать их по одному.

Ханзо, выслушав доклады, кивнул ожидавшему его приказа подчиненному:

— Начинайте.

Подготовленные барьеры начали наполняться чакрой. Второй внутренний периметр, ровная окружность, равноудаленная от башни Акацки и имеющая радиус, равный радиусу башни, состоявшая из прячущихся в земле блоков стены, пришла в движение. Печати заработали, блоки пришли в движение, поднявшись из своих хранилищ, замыкая периметр и завершая постановку куполообразного барьера. Капли дождя не проникали сквозь этот купол, начав стекать по его поверхности.

Ханзо не видел своими глазами, как Кьюби выстреливает сгустками концентрированной чакры по грифону, как эти сгустки взрываются в небе, разгоняя тучи. Не видел своими глазами, как сражаются оставшиеся члены Рассвета, пытаясь сделать практически невозможное. Не видел лежащий в руинах город, его город. Но ему и не нужно было все это видеть. Все это он уже видел ранее. И он делал все возможное, чтобы в этот раз итог был иным.

— Все готово, — сообщил один из помощников.

— Запускайте.

От башни к барьеру потянулись жгуты высвобождаемой чакры, отчего и без того плотный щит стал практически непроницаемым. Какузу, заметив это, сосредоточился, соединяя все свои сердца в одном месте, чтобы успеть воспользоваться личным амулетом с подобным барьером. Хидан просто нырнул поглубже, так же защищаясь личным барьером. Натсухи взмыла в небо, как можно выше, уклоняясь от атак, которыми ее пытались остановить. Шинно, сражавшийся на самой стене, спрыгнул за нее. Сасори потянул к себе своих марионеток, не желая их потерять.

— Синдзи, что это? — спросил Шикамару, увидев, как наполняется энергией барьер над башней.

Тактик просчитывал варианты, оценивая, почему Ханзо использует только пятерку элитных Акацки, не вводя в бой все доступные силы. Да, большинство гэнинов и тюнинов не представляют угрозы для атакующих, но в достаточном количестве, поддерживая элитных бойцов...

— Не знаю, мне этот барьер не знаком, — честно ответил Узумаки, находящийся сейчас среди немногочисленного, но все же резерва.

— Не люблю сюрпризы, — выдохнул Нара, и его осенило. — Иноичи! Прикажи всем защищаться от взрыва!

Если Яманака и удивился, то это было незаметно. Он сосредоточился, передавая приказ, а Синдзи еще более напряженно вглядывался в барьер.

— Надеюсь, они успеют...

Барьер, став абсолютно непрозрачным, за мгновения выцвел до режуще белого цвета. А затем покатился в разные стороны плотной непреодолимой стеной. Сметающей все стеной, расходящейся во все стороны.

— Эта та же техника, что Пейн обрушил на Коноху, — понял Шикамару. — На... Как?!

Всего за десяток секунд техника поглотила весь город, выдавив камень и воду за пределы города. Остановившись, сфера поблекла, а затем истончилась и рассыпалась, будто сгоревшая бумага. На месте города, от внутренний стены и до предела, очерченного техникой, осталась земля с обломками камней, снова заполняемая водой. Куполообразный барьер все так же закрывал башню и центр города. И только монстры продолжили свое сражение, будто ничего не заметив.