Комсомолец 3. Коммандос. (Черновик).

* * *

Капитан остался в машине, а я, перейдя на другую сторону улицы, неспешным шагом направился к нужному особняку, который находился за ближайшим углом. Ближе было не подъехать.

Около него хватало людей. Были репортёры, гости и просто зеваки. Подойдя ближе, я затесался в толпу, улыбаясь и раскланиваясь гостям и зевакам, анализируя возможность попасть внутрь. Судя по количеству зевак, причём некоторые были стильно одеты, желающих попасть на приём хватало, но не у всех были пригласительные билеты. Вот и пришлось мне прямо на месте устроить самому себе мозговой штурм и прикинуть, как оказаться внутри особняка. Даже анализировал нормальный штурм со стрельбой по всему что движется, но с неохотой отказался от этой идеи, патронов не хватит, а так шансы есть.

Тут на моих глазах ко входу подъехала очередная машина, это был белый "мерседес" с открытым верхом и из неё выпорхнула девушка. Я находился метрах в десяти от неё, неподалёку от красной ковровой дорожки, что вела к дверям особняка, поэтому среагировал на её появление сразу.

Пока лакей отгонял машину на парковку, та направилась к дверям, постукивая каблучками о брусчатку. Пройдя одного из охранников-портье, шепнув ему, что я гость, друг той девушки, догнал белобрысую девицу со спины, буквально у дверей особняка. Пиджак у меня был снят, переброшен через правую руку и, ткнув ей стволом глушителя в спину негромко сказал, со злой радостью в голосе:

— Оп-па, сразу двух зайцев. Здравствуй Ольга, здравствуй сестричка. Как там плечо? Не болит после моей пули?

Та аж подскочила от моего сочащегося ядом вопроса. Быстро обернувшись, она расширенными глазами меня осмотрела, но что-либо сказать я ей не дал. Нужно пользоваться её смятением и тем, что она пока от неожиданной встречи не может анализировать происходящее, значит нужно сбивать её настрой и не давать его обдумать.

— Вперёд, веди меня в особняк. Улыбайся и будь спокойно, только попробуй дёрнуться в сторону или заорать.

Подхватив её под локоть, я повёл девушку, которая была, скажем так в некотором оцепенении к дверям. Стоявший у верей лакей распахнул обе створки, и мы прошли внутрь. Странно, или слуги знали Ольгу, или сюда приходят без пригласительных. Всё разъяснилось через секунду, когда мы прошли в холл. К нам подскочил молодой мужчина, видимо распорядитель.

— Госпожа Ольханская, всё готово к сюрпризу.

— Чуть позже Генрих, — несколько скованно ответила девушка. — Поговорим об этом чуть позже.

Тот удивлённо поднял брови и с таким же удивлением долго провожал нас взглядом, после чего задумался и быстрым шагом направился куда-то под лестницу. Всё это я видел краем глаза, можно сказать боковым зрением, пока мы шли по ковровой дорожке по холлу к огромным двустворчатым дверям, из-за которых слышалась музыка, смех звон бокалов и многочисленные голоса. До слуги, который открывал эту дверь, осталось совсем ничего, поэтому я шепнул на ушко змеи, что шла рядом:

— Его ведь не Генрих зовут, не так ли? Быстро ты в себя пришла. Поиграть со мной захотела, тварь? Ещё один такой не обдуманный поступок и первая пуля твоя, а теперь улыбайся.

На подходе слуга распахнул дверь, и мы прошли внутрь. К сожалению, моя надежда не оправдалась, в особняке у адмирала чтили традиции, или просто старались от них не отходить. Последовал тройной удар посохом в пол и стоявший в каких-то странных одеяниях мужчина, видимо церемониймейстер, объявил:

— Баронесса Ольга Ольханская... с гостем.

Некоторые гости оборачивались, приветливо кивали сестричке и с интересом смотрели на меня, видимо думали, что та любовника привела, ну или родственника. Быстро пробежавшись по толпе и найдя адмирала, он в кругу офицеров и двух дам что-то весело говорил, отчего из этой группы слышался смех.

— Идём к адмиралу.

— Что ты хочешь сделать? — быстро спросила Ольга, заметно понизив голос, и пытаясь незаметно освободить свою руку из моего захвата.

— Убить его естественно, не стоило адмиралу связываться с британцами и договариваться убить Гитлера, а потом совместно напасть на Союз.

— Полная чушь.

— Не согласен, есть документальное подтверждение. Мы перехватили британского курьера, где были фото той встречи и подписанные предварительные документы. Гитлер нам враг, но он тот враг, которого мы знаем, то есть он просто идиот, и это нас устраивает, а вот кто придёт на его место мы не знаем. Лучше Гитлер, чем действительно гений военной стратегии.

Тут я понял, что Ольга решилась. Её рука на миг напряглась, и она попыталась нанести одновременно два удара, ногой по моей голени левой ноги, открытой рукой по лицу, чтобы дезориентировать меня. Неплохой ход, но я его ещё снаружи ожидал. Ногу я просто убрал, у от удара руки закрылся, после чего слегка оттолкнул сестренку, чтобы между нами было около метра и, бросив ей в лицо пиджак, оттолкнувшись в прыжке с разворота нанёс ей ногой удар в грудь. Да, знаю что это киношный удар, но от него Ольга отлетела метров на пять, сбив с ног трёх человек, двух дам и мужчину в штатском, а я, держа руку с оружием у бедра, быстро направился к адмиралу. Естественно наш конфликт с сестрёнкой и то, что я вооружен, не могло не остаться незамеченным, сперва неуверенно взвизгнула одна женщина, потом её поддержали ещё три.

Заметив, что у одного из немцев мимо которого я прохожу, на длинном ремне висит "лейка" в коричневом кожаном чехле, на ходу сорвал её и наконец, сблизился с нужной мне группой офицеров. Там уже сообразили, что происходит что-то из ряда вон выходящее, поэтому двое старших офицеров заступили мне дорогу. Один был генерал, но тут же упали, получи по пуле в голову, после этого я выстрелил в трёх следующих офицеров, что уводили адмирала из зала.

— Повернись! — скомандовал я ему, как только тот это сделал, в его глазах я видел непонимание, то громко на весь зал пояснил. — По решению Советского командования, я Евгений Иванов, младший лейтенант госбезопасности осназа НКВД привожу в исполнение приказ по ликвидации начальника абвера службы военной разведки и контрразведки адмирала Вильгельма Франца Канариса за его связи с британцами и решение убить Гитлера и занять его место. Решение принято и обжалованию не подлежит.

Адмирал всё понял, он исподлобья посмотрел на меня, но тут же дёрну головой и стал заваливаться на спину, когда в его лбу образовалась непредусмотренная там природой дырочка

— Приговор приведён к исполнению, — добавил я.

Всё это я говорил на немецком языке. Мне нужно было, чтобы пошёл шум, а он пойдёт, но это ещё не всё. Конечно же я следил за остальными гостями, поэтому когда заметил что трое офицеров держат оружие, готовясь открыть огонь, то на вскидку успел выстрелить первым, уничтожив ещё троих нациков. После этого я громко посоветовал оставшимся не глупить, меня интересовал только адмирал и я свою задачу выполнил.

— Вот ты. Иди сюда, — указал я стволом пистолета на гражданского, отчего он попытался спрятаться за соседнюю даму, то та не дала ему этого сделать. — Иди я сказал.

Мужичин направился ко мне, а я снял чехол с фотоаппарата, предварительно убрав пистолет за пояс, и приведя его в рабочее состояние, осталось только кнопку нажать и, протянув "лейку" мужичонке, велел:

— Сфотографируй меня.

Подойдя к телу адмирала, отчего оставшиеся офицеры отошли, я приставил дуло глушителя к голове адмирала и улыбнулся объективу. После третьего щелчка, мужчина пользовался фотоаппаратом вполне уверенно, я положил пистолет адмиралу на грудь и, улыбаясь объективу, поднял вверх обе руки показывая большие пальцы.

Все вокруг были в шоке от подобной фотосессий, но я понял, что пора валить, лимит времени был уже исчерпан.

— Снял? — подскочил я к мужчинку и, забрав фотоаппарат, сделал ещё пару снимков, просто фон, но чтобы в объектив попали трупы на полу и стоявшие гости неподалёку. Только после этого на ходу закрывая чехол, я направился к окну. Я уже прикинул, как покинуть банкетный зал, благо помещение находилось на первом этаже. Заметив левее очень злую сестрёнку, я сблизился с ней и, подобрав с пола свой пиджак накинув его на сгиб руки, громко сказал:

— Спасибо тебе сестричка за всё. Твоя помощь была просто неоценимой.

Подскочив к окну, я заметил отражение в стекле и, уходя в сторону краем глаза, что сестрёнка с разъярённым лицом поднимает с пола пистолет одного из убитых офицеров.

— Да ну на хрен, — пробормотал я и навскидку выстрелил.

Дёрнув головой, пуля вошла точно в переносицу. Сестричка недолго постояла и завалилась набок, выронив пистолет. Не знаю, как тут работает Гестапо, и пойдут ли на веру мои слова, Ольга вполне могла отбрехаться, а жить, постоянно оглядываясь, мне не хотелось. У сестрички мой характер уцепиться в загривок не скинешь, начнёт она на меня охоту, это точно. Вот я и поставил раз и навсегда точку в этих сомнениях.

Вскочив с пола, куда я укатился уходя от возможного выстрела, вернулся к окну и распахну одну створку спрыгнул на небольшую дорожку быстро осматриваясь. Слева было пусто, до ближайшего угла метров пять, а справа был хорошо слышен топот нескольких ног. Всё ясно, тревога поднята, однако побежал я не к тому углу, где было тихо, а навстречу загонщикам, успев сменить магазин в пистолете. У меня их шесть было, успел надёргать запасных из кармашков на кобурах убитых.

За углом оказались двое в гражданском, явные шпики, одежда как униформа, и местный полицейский. Сделав четыре выстрела, одного пришлось добивать, я избавился от этой проблемы. Те меня не ожидали и сплоховали, хотя у шпиков оружие было в руках.

Уже заметно стало темнеть, поэтому я заторопился. Быстро надев пиджак, я перекинул ремень фотоаппарата через голову, убрав его за спину, и побежал от дома в сторону высокого забора. Быстро перемахнув его и оказавшись на чужом усадебном участке, рванул дальше, слыша лай овчарки, что сидела на цепи. Позади слышались крики, но они быстро стихали.

Сориентировавшись, на пятом участке я повернул влево и, перемахнув через очередной забор, этот был железный из прутьев, чуть штаны себе не порвал, оказался на улице. Спокойно и неспешно перейдя её, пропустив две машины набитые полицейскими, пистолет был зажат подмышкой, я открыл калитку усадебного участка дома напротив, и снова так же преодолевая заборы, добрался до улицы, где стояла наша машина с заметно нервничавшим капитаном. Он уже заметил, что на улице поднялась тревога, бегают люди и военные, но продолжал стоять на месте, крутя головой и пытаясь найти меня глазами. Однако я подошёл чуть сзади и пока не открыл пассажирскую дверь он меня не засёк.

— Тфу ты чёрт, напугал, — с облегчением вздохнул капитан и убрал руку с лежавшего рядом "ТТ". — Едем?

— Да, — разрешил я, устраиваясь на пассажирском месте, и потрепав по шее ластившегося щенка. — Только не вперёд, там сейчас всё перекрывают, разворачиваемся и объезжаем этот район.

С хрустом воткнув передачу, Колясьев развернул пикап, благо улица повиляла это сделать и мы покатили в обратном направлении. Капитан, крутя головой, отслеживая небольшое движение, покосился, как я взял на колени Смелого, и поглаживаю его, не выдержал и спросил:

— Ну что, получилось?

— Да, Канарис ликвидирован. С гарантией, пуля в лоб. К нему нужно добавить ещё трёх генералов и несколько полковников, что пытались мне помешать.

— Лихо ты, — покачал тот головой. — А что за генералы?

— Не знаю, но я сфотографировал их лица. Так что разведка разберётся. У них должны быть данные по всем генералам немцев.

— Ты ещё и фотографировал?! — изумился капитан. — Гости на тебя смотрели, а ты фотографировал?!

— Я ещё и позировал, попросил одного мужичка из гостей помочь, — признался я. — Оружием пригрозил.

Капитан закряхтел от изумления и несколько минут не мог вымолвить ни слова, лишь поворачивал на нужных перекрёстках, следуя моим указаниям. Через двадцать минут мы были в районе аэропорта.

— Тучи, ни хрена ни видно. Хоть бы луна выглянула, — пробормотал Колясьев, когда загнал машину на автостоянку и заглушил мотор.

— Да-а, стемнело как-то неожиданно быстро, — согласился я. — Но честно говоря, если бы не темнота, хрен бы я там ушёл. Загоняли бы. Ну что идём регистрироваться?

— Идём, — согласился капитан.

— Вы не волнуйтесь и не стреляйте так глазами, это слишком привлекает внимание. Давайте мне чемодан, а сами повесьте на плечо фотоаппарат. Вы отдыхающий, так ведите себя соответственно.

Пару минут моей психологической накачки и Колясьев уже вполне уверено ведёт себя, поглядывает вокруг, да идёт за мной следом. Пройдя в здание аэровокзала, мы прошли к стойке с регистрацией, где я предъявил бумагу на бронь двух билетов. К счастью регистрация прошла штатно и мои временно выданные документы прокатили.

— По какой надобности вы летите в Варшаву? — задала женщина за стойкой регистрации первый вопрос. Судя по легкой усталости и привычности произнесённой ею фразой, это обычный вопрос для пассажиров.

— Там находится поместье профессора Кшиштоффа, которому я должен сдать зачёт по эндокринологии. Это очень сложный предмет и если я не успею это сделать, меня отчислят из медицинского университета...

— Всё-всё я поняла, — остановила та мой словесный понос. — А кто ваш спутник?

— Мой дядя, решил навестить меня и согласился сопроводить. Он ещё ни разу не был в Польше и...

— Хорошо, — снова перебила меня дама, покосившись на Смелого, которого я держал на руках. — Документы его можно посмотреть?

— К сожалению нет. Он сопровождал груз железнодорожным составом из Испании, заодно решив навестить меня, но тут я собрался лететь к профессору, а дядя занимался оформлением состава на границе. Он почти успел, состав пропустили, но документы оставались в конторе таможни. Забрать их можно только завтра утром. Поэтому я и купил оба билета на своё имя. Дядя по-немецки не говорит, только на родном испанском.

— Ясно, проходите на взлётное поле, пассажиры уже начали проходить на борт. Багаж сдадите нашему сотруднику, что стоит у трапа, он уберёт его в багажное отделение.

— Спасибо большое, — улыбнулся я.

Подхватив чемодан, я направился к стойке, на которую были наклеены листы с местной информацией. Там стоял капитан и усиленно делал вид, что внимательно читает, что там было написано.

— Что так долго? — одними губами шепнул он, когда мы выходили из здания вокзала и поспешили к самолёту, тут метров триста было идти.

— А-а-а, это грымза явно для Гестапо расспрашивала, куда мы летим и кто вы такой. Охренеть, полную хрень нёс, а она только записывала и кивала. Вообще ворон не ловят.

— Быстро же выясниться что это ложь.

— А мы что, в Варшаву собрались? — удивлённо спросил я капитана. — Нам бы только на борт подняться, а дальше дело техники.

— Будем надеяться, что всё получиться.

— Это точно, — мыкнул я и, подойдя к трапу, передал чемодан невысокому мужчине в комбинезоне техника. Тот начал убирать его в открытый багажный отсек, а мы прошли в салон "Юнкерса".

Устроившись на своих местах, все кресла были пронумерованы, мы стали ждать. Через десять минут моторы заревели и после недолгой рулёжки мы встали вначале взлётной полосы, готовясь к взлёту.

— Пора, — шепнул я одними губами.

Вскочив на ноги, мы разделись. Все наши действия давно были расписаны мной, поэтому действовали мы как хорошо смазанный механизм. Оружие я ещё не доставал, что не напугать пассажиров и не насторожить пилотов, захват должен был произойти незаметно для наземных служб, поэтому подскочив к двери в кабину пилотов, распахнул её и, содрав наушники с голов обоих плотов, показал ствол пистолета и громко сказал:

— Самолёт захвачен, покинуть кабину.

В салоне уже поднялась паника, послышались громкие восклицания и взвизгнула умолкнув какая-то женщина. Это значит, капитан достал оружие и молча продемонстрировал его. Немецкого он не знал, так что угрожал пассажирам жестами. Заметив один такой, когда сопровождал пилотов в салон, я только засмеялся и, тронув капитана за локоть, указал на пустую кабину, крикнув:

— Твоя очередь!

Дальше было просто, я стоял в наушниках в проёме двери и передавал всё, что говорил диспетчер пилоту, при этом отслеживал всех в салоне. Было два офицера, но мы их уже разоружили.

— Что-то они тянут, — наклонившись к уху, сообщил я Колясьеву. — Взлетай, пошли они.

Самолёт взревел моторами и начал разгоняться. Взволнованно забормотал в наушниках диспетчер, но я послал его, после чего сорвал наушники с головы и отшвырнул их в сторону

— Машину на взлётную полосу хотят загнать! — крикнул капитан.

— Успеем?

— Да, — кивнул тот и потянул штурвал на себя, отчего нос "Юнкерса" начал подниматься и мы оторвались от взлётной полосы, пролетев буквально над грузовиком.

Ревя моторами, пассажирский лайнер с разворотом начла набирать высоту. Засветились и заметались столбы света прожекторов в поисках угнанного самолёта, но было поздно, на бреющем, в ста метрах от земли, мы уходили в сторону нашего временного аэродрома-подскока, где нас ждали остальные лётчики и раненый.

Кресло я занять не мог, наблюдал за салоном, благо свет был включён, поэтому и взлёт и довольно жёсткую посадку на поле мне пришлось простоять в дверном проёме, заклинившись, чтобы не болтало в нём, руками. Ничего, нормально сели. Только взлетели, как капитан заметил костры и пошёл на посадку. Быстро долетели одним словом. Смелый тоже полёт и посадку перенёс спокойно, устроившись у меня в ногах и изредка скуля в испуге, но на руки я пока его взять не мог.

Как только самолёт докатился до конца поля и ревя моторами, развернулся, пока капитан глушил моторы, я открыл дверь и громко сказал по-немецки:

— Все на выход. Шнель-шнель!

Особо упрашивать пассажиров не пришлось, потянулись к выходу. Когда половина оказалась на открытом воздухе, я страховал снаружи, капитан внутри, то заметил, что при свете костров к нам направляются тени, две тени несли самодельные носилки. Летуны приближались к нам.

Смелого я держал на сгибе руке, поэтому, как только лётчики приблизились и двое стали охранять пассажиров, то спустив щенка на землю, подхватив две пустые канистры и шланг, полез на крыло самолёта к горловине бака. Баки были полные, как мне сообщил Колясьев, поэтому я надеялся залить обе канистры, бензин мне был нужен. Ещё как нужен.

Закончив с этим делом, мне помог бомбардир, я отнёс канистры в стороны и, посмотрев на пассажиров, что испуганной кучкой стояли невдалеке, указал им рукой в сторону Берлина и громко сообщил:

— Берлин в той стороне. Никто вас не задерживает. Идите... Шнель я сказал!

Сперва не уверенно, немцы и испанцы, офицеры были испанской армии, потянулись в сторону Берлина, спотыкаясь на кочках, что хватало на поле.

— Зачем отпустил? — спросил подошедший Колясьев.

— А зачем они вам, с собой хотите взять? — удивился я и, подхватив на руки подбежавшего щенка, добавил. — Ладно, хрен с ними, не особо они интересуют. Взлетайте и улетайте к нашим. Фотоаппарат оставляю вам, доберетесь до наших сдадите контрразведчикам, ну или особистам. Один хрен. Обо мне можете всё рассказать, от и до. Ну что, прощаться будем?

— Будем, — кивнул капитан и обнял меня, потом другой капитан, тот, что Ефимов, чуть позже подошли и остальные.

После того как мы попрощались я отошёл в сторону, где стояли обе мои канистры и чемодан, про него я не забыл и капитан по моей просьбе нашёл его. Багажный отсек самолёта был освобожден от груза. Лишний вес как-никак.

Как только "Юнкерс" ревя моторами, оторвался колёсами от поверхности поля и пошёл на взлёт, я потрепал щенка по холке и спросил у него:

— Ну что, пора сваливать? Конечно пора, куда нам ещё деться?

Отпустив щенка на траву, я подошёл к канистрам, на одной был закреплён скрученный шланг, вздохнул, сорок кило на себе километров пять тащить и, взявшись за ручки быстро перебирая ногами, побежал в сторону леса. Оставив канистры на опушке, я в сопровождении щенка вернулся за чемоданом и спокойной лёгкой походкой направился к канистрам.

Вот возвращение обратно к лесу Смелый не выдержал, устал и стал скулить. Пришлось взять его в свободную руку и нести до опушки леса. Усталость давала о себе знать, вторые сутки не спал как-никак. Но всё же следовало поторопиться. Скоро на поле где грудой лежит выброшенный из "Юнкерса" багаж появятся немцы и наверняка какому-нибудь ретивому офицерику придёт в голову мысль прочесать лес. И ведь найдут поляну по нашим следам, есть у них собаки, что по следу хорошо ходят, ещё как есть.

Пройдя мимо канистр, я только шланг снял, и направился вглубь леса. За полчаса минут добежав до поляны, я занялся делом. Выгнал самолёт на поляну, заодно прогрев мотор, убрал все вещи внутрь, после чего оставив щенка в салоне, бегом побежал за канистрами. В баках у меня три четверти, шестьдесят литров, всё равно не хватит долететь до швейцарской границы, куда я и собираюсь, тут два полных бака нужно, но запас карман не тянет. Посмотрим, можно будет кого-нибудь ограбить по пути или нет. Опыта у меня теперь хватало.

Вот чтобы сбегать за канистрами, у меня ушло куда больше времени и сил, четыре километра, да ещё по лесу довольно сложно нести тяжести. Однако всё же я добрался до самолёта, одну канистру убрал в салон, другую залил в баки, под пробку.

Забравшись в салон, я посмотрел на ночное небо, луна так и не появилась, хотя звёзды в небольших "окнах" видно было, так что я надеялся, что небо очиститься к моменту моей посадки. Достав планшет с картой, я осветил его фонариком и примерно прикинув маршрут и запасы топлива, уверенно ткнул пальцем в один из немецких городов у меня на пути.

— Нюрнберг, тут есть гражданский аэродром. Значит, есть и топливо. Права горючки у меня до него едва хватит, фактически на пределе имеется запас.

Запустив двигатель, отчего Смелый спавший рядом вздрогнул и проснулся, я погазовал, после чего увеличил мощность двигателя, отчего тот загудел очень громко и отпустил тормоза. После недолго разбега самолёт пошёл на взлёт. Моя эпопея на этом моноплане ещё не закончилась, так что нужно довести её до логического конца.

Основной план выполнен, Ольга теперь не доберётся до меня, да и отомстил ей за всё что она натворила, с адмиралом вон повстречался... В общем хорошо так хлопнул дверью, пусть чекисты и политработники зубами скрипят, а теперь пора и свою жизнь устраивать. Нет, на Украину я вернусь, получу паспорта нейтральных стран, стану их гражданином, а после вернусь. Ведь бандеровцы и националисты сейчас себя вольготно чувствуют на оккупированных территориях, поэтому будем их уничтожать ударными темпами, и рядовых и их командиров. Пройтись косой смерти по Украине и Белоруссии. Но это планы на будущее. Сейчас же у меня стояла другая задача. Получить или постоянный паспорт или временное разрешение в Швейцарии, после чего перебраться в Канаду, и получить статус гражданина уже там. Купить дом, оформить его как положено, чтобы было гнездо куда возвращаться, и можно снова браться за националистов. Огонь ненависти к ним у меня не погаснет никогда и я не собираюсь его искусственно гасить.

Именно об этом я размышлял, управляя "Шторьхом" на небольшой высоте. В Берлине наверняка паника, подняты все части, уверен, что где-то наверху барражируют немецкие истребители, а я же удалялся от столицы Третьего Рейха на максимально возможной низкой высоте, разве что не цеплял верхушки деревьев колесами шасси. Одним словом, удалялся всё дальше и дальше.

Поглядывая на компас, а также на ночную землю вокруг, благо облаков тут не было, и всю поверхность освещала серебристым светом луна, что позволяло ориентироваться, я стал искать место для посадки. За два часа экономичным ходом я пролетел около трёхсот километров, даже чуть больше, около ста осталось до Нюрнберга, поэтому пора дозаправиться, благо ночь позволяла это сделать.

Внизу я давно обнаружил какое-то шоссе, поэтому пошёл на посаду. Сел нормально, даже не трясло, дороги тут были хорошие, асфальтированные. Поставив самолёт на обочине, пока щенок бегал вокруг и делал свои дела, я достал последнюю канистру с горючим и ручной насос, заправляя баки. Теперь точно до нужного города хватит, тем более в баках ещё оставалась горючка.

По привычке отлив на обочине, и длинно с повизгиванием зевнув, спать очень сильно хотелось, ведь двое суток на ногах, я поймал разыгравшегося Смелого и, сунув его в салон, залез следом.

Через минуту ревя мотором мой самолётик начал поднимется ввысь, оставляя длинную ленту ночного шоссе далеко внизу. До рассвета ещё часа три, времени, чтобы добраться до нужного города, найти место для стоянки самолёта и замаскировать его там, ещё было, а вот проводить разведку и искать топливо я решил уже к вечеру, ну или завтра, когда высплюсь и приведу себя в порядок. Из зоны поисков я вышел, так что тут меня никто не ищет. Да и вряд ли кто обо мне знает, немцы ведь ищут "Юнкерс" и немецкие зенитчики уже доложили, что в зоне их внимания пролетел неопознанный самолёт, так что куда улетели Колясьев и его экипаж, немцы знали и искали в той стороне. Я мог опасаться только случайного обнаружения, его и опасался.

Через полчаса впереди показался затемнённый город, тут и там огни светились, показывая, что город хоть и соблюдает светомаскировку, но его ещё ни разу не бомбили. Близко я подлетать не стал, убавив газу на малые обороны, чтобы мотор особо не шумел и не привлекал внимания, практически крадучись стал облетать город стороной, направляясь к единственному тут лесу, роще фактически. К сожалению, вблизи от города были только поля, и нормально спрятать самолёт не получалось, а эта роща находилась в шести километрах от Нюрнберга, но хоть что-то.

К счастью вблизи от рощи не было никаких поселений, это странно, но видимо свои печи баварцы топили углём, а не дровами. Сделав над рощей небольшой круг, и не обнаружив внутри ни одной поляны, я решил прятать самолёт на опушке. Другого выхода не было. Рядом с рощей пробегала полевая дорога, поэтому я не стал ломать шасси на неизведанном поле, а просто сел на неё. Потрясло, конечно, но не особо сильно, полевая дорога оказалась очень хорошо укатанной и почти ровной.

Оставив крылатый аппарат на дороге, осматривая луг у рощи на предмет ям и кочек, я направился к опушке. Мне понадобился час и так не резинового времени, чтобы найти нормальное место для стоянки самолёта. В одном месте в рощу уходил небольшой языки луга, именно там я и собирался его укрыть. Снова запустив мотор, я, на шасси используя тягу винта, покатил его к месту стоянки, пока не загнал в нужное место. Развернуться не получилось, могу порубать кустарник винтом с одной стороны и зацепить хвостом с другой, поэтому заглушив мотор и вслушавшись в тишину вокруг, поправил шлемофон и, согнав складки немецкого лётного комбинезона назад, я ухватил самолёт за хвост и, хрипя от усердия, стал его раскачивать, разворачивая машину. Всё, полторы минуты и самолёт был развернёт к выходу.

Осмотревшись я довольно хмыкнул, "Шторьх" фактически стоял в небольшом лесном туннеле, едва не касаясь крыльями деревьев с обоих сторон, метрах в сорока была видна опушка, а хвост всего метров на тридцать не упирался в кустарник. Этот крохотный лужок, что уходил вглубь рощи был ровен, поэтому ухватившись за хвост и мотая его туда-сюда, стал медленно тянуть, перекатывая колёса, к кустам. Чем дальше аппарат будет от опушки, тем лучше. Благо склонившиеся сверху ветви деревьев очень даже неплохо скрывали нас от взглядов с неба. Хороший схорон. Можно сказать гараж для моего самолёта.

После этого упав на траву тяжело дыша, ворочить самолёт, что весил почти тонну, не лёгкое дело, хотя я и был физически крепким. Подбежавший Смелый лизнул пару раз меня в щеку и отбежал, предлагая играть. Но мне ещё было не до него. Отдышавшись, я взял топорик из салона и, осмотревшись, пошёл рубить ветви, нужно замаскировать "Шторьх" и вытащить из салона ценные вещи, закопав их где-нибудь подальше. А то найдут самолёт со всеми вещами, и останусь я с голым задом. Не пойдё-ё-ёт.

Два часа у меня ушло на всё это. Два часа я прятал самолёт, делал схрон для ценных вещей и лежку, чтобы выспаться, установив палатку в густом кустарнике. Уже час как рассвело, когда я, наконец, убрал все вещи и, забравшись в палатку, уснул спокойным сном человека сделавшего за последнее время всё что полагается. Сытый желудок был полон, рядов в ногах ворочался Смелый, в общем, под эти мысли я и уснул. Что будет дальше, посмотрим по ситуации, но основные планы я свои менять не собирался.

Разбудил меня Смелый, он видимо захотел в туалет, долго терпел, пытался выбраться сам, но я крепко зашнуровал вход, забыв оставить щелочку и подойдя к моему лицу, стал будить языком. Сразу сообразив в чём дело, я принял сидячее положение и сонно расшнуровав вход, выпустил его наружу. Свалившись снова на надувную подушку, я продолжил лежать, медленно проваливаясь сон, но тут вернулся облегчившийся и потому довольный щенок, стал прыгать вокруг меня тыкаясь мокрым носом, прося есть.

Посмотрев на часы, я определил, что время было полпятого вечера. Неплохо мы поспали. Снова приняв сидячее положение, я посмотрел на щенка, тот с рычанием уцепился за мой спальник и, тряся головой, пытался содрать его с меня.

— Да понял я понял, — длинно зевнув пробормотал я. — Вставать пора... М-да, действительно что-то есть хочется.

Потрепав щенка по холке, тот что-то разошёлся, я взял лежавший рядом "Вальтер" с накрученным глушителем и выбрался наружу. Сквозь ветви кустарника пробивались лучи солнца, было достаточно светло, поэтому осмотревшись, я первым делом сбегал в соседние кустики, по необходимым делам, а только потом уже обошёл стоянку самолёта, выглянул на луг и дорогу где совершил посадку. Там медленно катилась телега с огромной копной сена, или соломы, не понятно, которую влекли два вола. Возница в своей обычной тут одежде, белой расписной рубахе, штанишках с подтяжками и странной зелёной шляпе лениво развалился на своём месте, правя волами. Патриархальная картинка.

Вернувшись к самолёту, я поправил кусок маскировочной сетки, которую накинул на мотор с винтом и часть кабины, крылья у меня были прикрыты ветками. Достав из грузового отсека продовольствие и посуду, которую убрал вчера, даже не помыв, кстати, времени не было, после чего достал ещё канистру с водой. Пока котелок на бездымном костерке закипал, я отдраил не помытую посуду, включая миску Смелого. Да, кстати, тот подрастал и пора ему купить что-то побольше. Эта скоро малой станет.

Через час похлёбка была готова, я дал ей немного остыть, собакам горячее давать нельзя, а самому есть, когда тот смотрит голодными глазами, не стоило. Наконец похлебка в мисках заметно остыла и, сняв их с крыла, мы стали ужинать каждый из своей посуды. Смелому хватило одной миски, похлебав воды, он стал бегать вокруг, исследуя местность, а я себе добавки налил, прикрыв котелок крышкой, чтобы туда не попала мошкара. На потом оставил, можно будет разогреть.

Медленно работая ложкой, отсутствующе наблюдая, как пыхтит паром чайник на костре, я раздумывал о своих дальнейших действиях. То, что нужно посетить местный аэродром, это понятно, заправимся и полетим дальше. Одной заправки до границы не хватит, буквально полсотни километров, но всё же, значит, топлива нужно брать с запасом. Теперь по границе. Мне её нужно пересечь, и лучше всего это сделать официально, то есть использовать один и польских документов, что у меня были, поработать над ними и спокойно войти на территорию Швейцарии как эмигрант. Там дальше видно будет, подам документы на гражданство, денежно простимулировав чиновников, ну или найдя другой подход. В принципе быть гражданином Швейцарии, которая имела общие границы с Германией, мне идея направилась, не нравилось местное правительство. Потому что советских военнопленных в Швейцарии держали в не очень хороших условиях и вернули Союзу не сразу, а протянув, сколько можно, слышал это краем уха ещё в своей прошлой жизни. Кто-то спросит, откуда там взялись наши, да ещё не сотнями, а тысячами, так бежали они и бежали к границам ближайшего нейтрального государства, а это как раз и была Швейцария. Была там какая-то мутная история с убийством дипломата, точно не знаю, но с тех пор у Союза нет посольств на территории Швейцарии. То есть пункт первый, устроиться в Швейцарии и создать там свою перевалочную базу, берлогу можно сказать. Это наиправейший пункт в выполнении. Когда база будет создана, пользуясь транспортными сообщениями с другими нейтральными странами, я направляюсь в Канаду. К сожалению без того чтобы не посещать Британию, не обойтись, оттуда уходят морские транспорты в Америку и Канаду. Можно и до Америки добраться, а там уже сухопутным путём в Канаду и подать заявление на принятия гражданства. Хотя о чём это я? Есть же посольства в Швейцарии и Британии, там подам заявку и буду ждать положительного решения, никакой другой меня не устроит.

Потом через Англию в Канаду, не знаю, как путь продолжиться, создаю там свою берлогу для дальнейшей жизни, без этого никак у каждого должен быть свой дом, где если его не ждут, то хотя бы было бы куда возвращаться, а там устроившись и организовав связи можно и вернуться на Украину.

По самолёту скажу так, пока оставлю его на границе с немецкой стороны, а потом поищу возможность перегнать в организованную мной берлогу. Перекрасить перебить номера и получить на него документы. Хоть левые, по фигу, после этого продать, и купить точно такой же, но уже с реальными документами. Хотя можно и не продавать, перегнать перекрасить, купить такой же и иметь два самолёта с одним комплектом документов. Посмотрим по ситуации. Может быть, даже и перекрашивать не придётся.

За это время вложу часть средств в недвижимость, по получении реальных документов, остальное пока оставлю в золоте и брюликах как НЗ. Посмотрим по ситуации, тем более нажиться на немцах и националистах я не передумал, то что сейчас есть при мне это так, первая ласточка, а в действительности я собирался хорошо подняться на войне, нужно же думать о своих возможных детях и внуках. Я умею далеко смотреть в своё будущее. Может даже куплю какую фирму или сам организую... Хотя нет, мне сейчас только-только семнадцать исполнится. По документам можно пройти как восемнадцатилетний, дальше мордашка не позволяет, а владеть чем-либо в бизнесе в Канаде и Швейцарии, можно только по совершеннолетию, а это двадцать один год. Вроде не ошибаюсь в этом. То есть дом, машину можно купить, а бизнес хрен, подрасти сначала нужно, быстро набегут всякие самоназначенные опекуны, чтобы снять сливки с моих предприятий, хотя конечно идея не плохая. Но в принципе можно войти кому-нибудь в долю. Если попробуют кинуть, то считай рыб потом будет чем кормить. Я человек без комплексов, все концы в воду или в могилу.

Долго я особо не раздумывал, тут главное добраться до границы и там посмотрим по ситуации. Я точно не знал, но вроде через границу не пропустят, если на документах нет необходимого штампа из посольства или консульства Швейцарии что находятся в городах Германии. У меня такого не было. Доберёмся до границы, там я стащу чей-нибудь документ и перерисую необходимый штамп. Главное чтоб в паспортах у меня написано, что я поляк, а не еврей. В Берлине, когда обедал в одном из кафе, слышал, что граница Швейцарии для евреев закрыта, не пускают к ним их и всё тут. Правильно делают, а то куда ни плюнь одни евреи.

Допив чай в прикуску с помадкой, я помыл всю посуду и убрал её вместе с наполовину опустевшей канистрой в салон самолёта. Всё-таки не зря купил эту канистру для воды в том магазине для охотников. Теперь не надо постоянно искать водоемы, чтобы найти воду, всё своё вожу с собой.

Велосипед я ещё вчера вечером достал из салона, а сейчас, переодевшись в цивильную одежду, вполне приличную, в тот дорожный костюм, купленный в одном из магазинов Берлина и посадив Смелого в переднюю корзину у руля, проверил, есть ли кто поблизости. Дорога была пуста, поэтому оттолкнувшись одной ногой сел в седло и покатил из леса в сторону дороги, а потом уже в ближайший город.

Нюрнберг, да-да то самый где в будущем будет суд над нацистами, показался через полчаса кручения педалей. Сбоку виднелась какая-то хрень вроде крепости, а впереди, куда втекали голубые воды речушки, был виден и сам красный город. С которого я его разглядывал, он казался красным, от домов из красного кирпича и красных черепичных крыш.

Пока я проводил регоноцеровку. Ночевать я собрался вернуться обратно в рощу, к своему схрону, а пока нужно осмотреть подъезды к аэродрому и определиться со своими дальнейшими планами. Как уволочь с территории аэродрома топливо.

Погладив Смелого, тот продолжал сидеть в корзине, я оттолкнулся от пыльной дороги и, притормаживая, покатил вниз по склону, в конце спуска уже нажав на педали, не хотелось терять набранную скорость. Конечно в местной полиции могла появиться ориентировка на парня с щенком, но оставить Смелого в роще я не мог, глупый ещё, или убежит или достанется на обед местным хищникам вроде лисы. Лучше уж пусть при мне будет.

Въехав в город по одной из второстепенных улиц, я удивлённо осматривался. Похоже, для жителей и не существовало далёкой войны, всё спокойно, всё хорошо. Лишь на стенах местной администрации и комендатуры были длинные флаги, а один раз попался комендантский патруль, а так тишь да благодать. Прохожих, конечно, хватало, вечер, появилось много гуляющих парочек, уличные кафе был и полны, все три что попались, но всё же, я продолжил изучать город, пересекая его, чтобы добраться до противоположной окраины, где и был аэродром.

Под конец я вообще покинул седло и просто вёл велосипед, толкая его за руль. Ко мне прицепились пара мальчишек, они изучали моё транспортное средство со стороны, видимо подобная модель им не встречалась, но потом отстали, укатив на своих великах по своим делам. Выбравшись на окраину, я осмотрелся и повёл велосипед в сторону довольно высокого трёхэтажного дома. Судя по вывеске, это была гостиница.

Предъявив служащей, что встретила меня в дверях польский паспорт, там было указано, что мне восемнадцать с половиной лет, и я имею право находиться на территории Германии. Та его бегло осмотрела, вписала "мои" данные, хотя теперь действительно мои, в свою учётную книгу и повела в комнату. Я попросил номер на третьем этаже с видом на поле, мол, люблю природу в естественном виде. То, что там, в прямой видимости аэродром не озвучил.

Велосипед остался у входа в специальной стойке, как пояснила дама, худая не высокая женщина с забранными в конский хвост волосами, тут не воруют, можно оставлять спокойно. Смелого я нёс на руках, а на плече висела дорожная сумка с вещами.

Осмотрев номер, я кивнул, он мне подходил, после чего проверив, что дама спустилась по лестнице, номер я снял на сутки, опустил щенка на пол и, достав из сумки бинокль, стал изучать расположение построек и главное склада ГСМ аэродрома. На стоянке виднелось тройка самолётов, в основном транспортники, лениво трепыхался немецкий флаг на флагштоке, а так аэродром с виду был пуст. Вечер, рабочее время закончилось. Осмотрев аэродром, я усмехнулся, как уволочь топливо уже прикинул, так что план был практически сформирован, осталось только привести его к исполнению. Там было всё достаточно просто, на стоянке автотехнике стоял точно такой же пикам которым мы пользовались с Колясьевым во время акции в Берлине, даже цвет совпадал, я был уверен, что смогу его завести. Мне требовалось лишь закатить бочку с топливом в кузов, а там по ситуации.

Вид из номера на аэродром был просто восхитительным, так что я провёл у окна около часа, потом прервался на полчаса, вывел погулять заскулившего Смелого, пожинал кофе с круасанами в кафе гостиницы, там, кстати, сидело двое мужчин в лётных кожаных куртках. После ужина вернулся в номер, где пробыл у окна до самой темноты, а вот ночью я начал действовать.

Щенка на дело я брать не стал, тем более он уснул, свернувшись на тряпке брошенной мной на пол. Переодевшись в рабочую одежду, я проверил оружие и осторожно выскользнул из номера, держа обувь в руках. Ещё поднимаясь и спускаясь в прошлый раз, я определил, какие ступени скрипят, а какие нет, так что тихо и незаметно спустился в холл и вышел через заднюю дверь во двор, после чего надев обувь и зашнуровав её, одним прыжком преодолел забор. Ну а дальше просто бег по окраине в сторону аэродрома.

Небо сегодня не радовало, тучи были, но в дынный момент в большое окно светила луна, освещая всё вокруг. Надеюсь, когда я доберусь до аэродрома, луну скроют облака. Проведённая разведка из окна номера, позволила мне заранее определиться со своим маршрутом, поэтому я обогнул забор и дальше полз по-пластунски. Полчаса на брюхе и я у склада ГСМ. Это было кирпичное здание, крепкие деревянные ворота были закрыты на замок, и что совсем печально, на створках была сигнализация.

Не знаю, пользуются ли ту привычными мне бочками, но самолёты заправляют с помощью одиночного заправщика, а тот пополняет свою бочку из подземных резервуаров. В моём случае это не подходило, мне нежна была двухсотлитровая бочка, причём полная. Закопаю её в роще, на будущее пригодится, когда обратно полечу. Да-да вернуться на Украину я собирался также, воздушным путём.

Осторожно отключив сигнализацию, дело то плёвое, нужен магнитик и медная проволока, я повозился с замком, он был простенький и, открыв одну створку, нырнул внутрь, доставая фонарик. Пробежавшись по стеллажам и проверяя бочки и канистры, я только шипел, ругаясь. Были с маслом, были с разными техническими жидкостями, но нужных бочек не было, походу ими тут действительно не пользовались.

Выбравшись наружу, запер склад и вернул сигнализацию на место. После чего прошёл под навес, прилипши сбоку от склада. Там были бочки, но не много, около десятка и все пустые. Восемь были с открытыми крышками, видимо их промыли, и давали высохнуть, две с закрытыми Они были пустыми, но когда я их открыл, в нос шибанул знакомый резковатый запах. Похоже, в этих бочках перевозили бензин.

— Отлично, — промурлыкал я и, осмотревшись, стал ворочать ближайшую бочку, после чего осторожно положил её на землю и выкатил из-под навеса. Так загремела на камнях боками, отчего я присел и закрутил головой, ожидая, что поднимется тревога, но нет, было тихо. Снова подняв её, я так и стал перекатывать, перебирая руками. Так было медленнее, но заметно тише.

Выкатив бочку из-под навеса, оставил её у входа и побежал к стоянке машин. Аэродром особо не освещался, лишь у диспетчерской у входа горел фонарь, это ведь не военный аэродром, чисто гражданский, охрана только у входа, да и то не военная, а вроде сторожа.

Добежав до машин, тут же стоял и топливозаправщик, я постучал по бочке согнутым пальцем и довольно кивнул, полная. Подойдя к пикапу, тот к счастью заперт не был, я открыл дверь, поставил на нейтраль и, толкая, подкатил машину к топливозаправщику. Сняв с него четыре пустые канистры, они находились в специальных держателях, проверил, одна, оказалось, из-под масла, поэтом вернул её обратно, вот в трёх оставшихся раньше явно хранили бензин.

Открыв боковой краник, я стал медленно наливать в канистры горючее, стараясь, чтобы тот не шумел струёй по гулким стенкам канистр. Наконец все канистры были полны, я убрал их в кузов, и продолжил толкать машину к складу ГСМ, там поставил бочку к канистрам, и снова продолжил толкать машину, загнав её за склад. После этого слил из двух канистр в бочку бензин, воронку с топливозаправщика я взять не забыл, нашёл её в инструментальном ящике. Первая канистра, когда сливал горючее, пошумела о пустое дно, но вторая прошла веселее и тише.

По моим прикидкам, чтобы наполнить бочку и обе канистры мне нужно было сбегать к топливозаправщику пять раз, с учётом того что тут было метров четыреста, это было вполне реально. Главное не шуметь, а так ночь была темна, тучи всё же скрыли луну и вокруг хоть глаз выколи, чуть ли не вслепую бегать приходилось.

По мере наполнения бочки я пробовал толкать машину. Тут же ведь её не заведёшь и не поедешь, сразу внимание привлеку, поэтому мне нужно было её толкать около двух километров, благо с небольшим уклоном, да и без кочек. Когда бочка была наполовину полна, я прекратил бегать, а стал толкателем.

Скажу честно, чуть не надорвался. Машину была конечно легковая и в простой комплектации, чуть больше "Оки" будущего, но всё же и её вес и вес бочки для меня оказались тяжеловаты, надо было сперва выгнать её за пределы аэродрома, и спокойно побегать с канистрами, нет, блин, решив время сэкономить. Вот теперь и надрываюсь.

Забора с этой стороны у аэродрома не было, поэтому я спокойно её выкатил к дороге. Всё же после некоторых раздумий я решил не брать бочку, а вернуть всё как было, поэтому сбегав за горючим ещё раз, поставил полные канистры в кузов и, проверив машину, обнаружил, что нет аккумулятора. Особо меня это не расстроило. Впереди мы спуск к небольшому деревянному мосту, так что можно было завести с толкача, видимо местные техники, что использовали машину, именно так и делали, или сняли аккумулятор на зарядку. Растолкав машину и запрыгнув в неё набирающую скорость, я сразу врубил третью и легко завёл аппарат. После этого проехал мост, генератор вполне стабильно выдавал ток, и на одних подфарниках объехав город, поехал в сторону рощи. За мной никто не следовал, я это трижды проверил, поэтому заехав в рощу, за полчаса залил все свободные канистры под пробку и баки самолёта, осталось на дне бочки литра полтора и всё. Нормально я рассчитал, как раз хватило. После этого вернув маскировку "Шторьху" как было, сел в тихо урчащую на холостом ходу машину и покатил обратно, слыша, как начала звенеть освобождённая тара в кузове. Чуть позже я остановился и обложил их комбинезоном найденным под сиденьем машины. Дальше уже было тише, поэтому снова объехав город, и оказался у аэродрома.

Толкать машину хоть и с лёгким подъёмом мне не улыбалось, это не вниз её катить, поэтому я на малом ходу покатил по аэродрому в сторону склада ГСМ, и уже там заглушил мотор.

Покинув кабину, я минут десять вслушивался, из диспетчерской вышел какой-то немец. Недолго постоял, покурил, но потом ввернулся к себе, видимо подумал, что ему показалось. После этого я вытащил из кузова бочку. Вернул её на место, и покатил машину на стоянку, поставив её как было. Потом канистры и воронку вернул на место, сунул свёрнутый комбинезон под сиденье и, убедившись, что следов не осталось, направился обратно в гостиницу. Пересекая мост, я решил искупаться, смыть запах бензина, что и проделал с немалым удовольствием, хотя, на мой взгляд, вода была холодной. Видимо сказывалось близкое расположение гор.

Вернуться в номер удалось довольно легко, хотя задняя дверь и была заперта, но я смог проволочкой отодвинуть щеколду. Проникнуть внутрь, закрыть замок и подняться в своё номер, не разбудив никого и не насторожив. Через пару минут сунув рабочую одежду в сумку, я забрался под одеяло и спокойно уснул.

Утром меня разбудила портье, я попросил поднять меня с рассветом, что она и сделала. Поблагодарив её, мешая немецкие и польские слова, оделся и после лёгкого завтрака вместе со Смелым внизу в кафе, вполне благополучно покинул не только гостиницу, но и сам город. Видимо о том, что на аэродроме произошла кража пока никто даже и не знает. Может и не узнают, я тот краник закрыл не до конца, и тонкой стройкой топливо стало вытекать, вся бочка не выльется, но заметно опустеет, на это и спишут пропажу почти ста пятидесяти литров авиационного бензина.

Крутя педали, я добрался до своей рощи и, убедившись, что в прямой видимости никого нет, покинул седло и покатил велосипед на опушку, скрывшись среди деревьев. Смелый бегал и прыгал вокруг, носясь как угорелый. Он устал сидеть в корзине и решил размять, бегая вокруг, но не уходя далеко.

За час, убрав все вещи в салон "Шторьха" я достал карту и задумался. Всё же я решил не использовать местные документы и пересечь границу скажем так незаконно и не заметно для швейцарцев. Мелькать на границе и светить свою рожу не следовало, а там спрятав самолёт в горах, спущусь и озабочусь документами. Или украду у кого, или получу новые в мэрии любого города. Тут главное найти чиновника, что может это сделать и материально заинтересовать его. Думаю, прокатит.

Днём я лететь не хотел, слишком сильная засветка, а вот ночью, это можно. Пересеку границу, что уж говорить саму Швейцарию, и сяду в горах, где-нибудь в районе Берна. Там обзаведусь документами и буду решать что делать. План предварительный, но пока других нет.

В три дня я лёг спать, у меня целая ночь впереди, завернувшись в одеяло в кустарнике, и проснулся только вечером. Приготовив небольшую порцию похлёбки, поужинал, помыл посуду остатками воды и, забравшись в самолёт, не забыв Смелого, запустил мотор. Маскировку я уже убрал, сеть сложил в салон, а ветви спрятал в кустарнике. Вряд ли я сюда вернусь, но оберечься стоит. Как только мотор прогрелся я, используя тягу винта, выкатил его из рощи и последовал дальше, к дороге и вот уже по ней разогнавшись, пошёл на взлёт.

Понявшись на сто метровую высоту, я полетел к Швейцарии, поглядывая на компас и карту. Через триста пятьдесят километров пути, когда в баках осталось не так много топлива, совершил посадку на трассу ночного шоссе, заправился под пробку и, взлетев, направился дальше. Границу я пересёк на минимально возможной скорости, когда мотор работает тихо-тихо в том месте границы, где нет поселений. Так тихо, украдкой я и стал удаляться вглубь территорий Швейцарии. Само государство было не очень большим. Можно на одной заправке пересечь его, поэтому я не отрывал взгляд от карты и компаса, чуть-чуть ошибёшься, и всё в Италии или во Франции окажешься. Шучу, конечно, но в каждой шутке есть своя доля правды. Маленькое государство, действительно маленькое.

Горы и высокие отроги уже давно мелькали подо мной, некоторые имели шапки снегов, но их я облетал стороной на небольшой высоте. Когда я убедился что оказался там, где надо, неподалёку от Берна, всего в сорока километрах, то решил поискать тихое и незаметное место, где можно оставить "Шторьх" на довольно продолжительное время. Терять его я не хотел.

Конечно же ночью вот так вот с бухты-барахты хороший тайник не найдёшь, но мне видимо повезло, однако я понял это чуть позже. Мне часто внизу встречались небольшие деревушки и отдельные хутора, но я благополучно пролетал мимо, похоже, никого не насторожив. Ночь, сейчас у местных самый глубокий сон, так вот я поднялся по склону к одной из гор и обнаружил, что там есть луг и роща. Луна помогала мне осматриваться, поэтому я решил не искать больше, благо никаких строений радом не было, и совершить посадку.

На луг я сел нормально, можно сказать без каких либо последствий для себя и самолёта, после этого ревя мотором, используя тягу винта, подогнал его к деревьям и заглушил мотор. Быстро покинув кабину, и спустил щенка в высокую траву, я осмотрелся и, держа оружие в руке, стал осматривать склоны и саму рощу, у которой и стоял мой самолёт. После этого в сопровождении прыгающего у ног Смелого направился вдоль опушки, надеясь найти такой же туннель между деревьев, как и у Нюрнберга

В стороне мне действительно удалось найти что-то вроде языка, что уходил вглубь небольшого леса, но по нему тёк крохотный ручеёк. Попив свежей воды, я стал искать дальше и ведь нашёл. Буквально в трёхстах метрах от стоянки самолёта у подножия высокой скалы мной было обнаружено что-то вроде грота. Весь самолёт там конечно не поместиться, вход узкий, но если снять крылья, но влезет весь и ещё место останется. Идеальное место для долговременного хранения моей машины.

Однако прятать туда свой "Шторьх" я не спешил. Сперва нужно днём провести тут разведку, оббегать на пяток километров вокруг, определить. Было ли замечено моё появление, и только потом можно укрыть самолёт и спускаться с гор.

Так я и сделал. Загнал самолёт под деревья, подручными средствами его замаскировал, не забыв заправить, чтобы можно было сразу взлетать, и устроил лагерь. Следующий день я осмотрел всю у подножия гор и даже долину внизу. Пусто, никого.

На второй день я приступил к разбору и снятию крыльев. На это у меня ушло достаточно много времени, но всё же к вечеру я справился и по одному сперва укатил фюзеляж без крыльев, а потом волоком и их, укрыв в гроте. Сам грот я занавесил маскировочной сеткой. Как раз хватило, и со стороны он теперь не привлекал внимания. Более того, я ещё в стороне вырыл два куста кустарника и посадил его у входа, полив. Всё, теперь маскировка идеальная. Естественно походный набор из палатки и посуды я спрятал в гроте у хвоста самолёта, продовольствие внутри, чтобы хищники не добрались, а драгоценности, оружие и всё что мне пригодится, прикопал в лесу.

На третий день, переодевшись в походную одежду, удобная, не нарадуюсь на неё, потрепал по холке Смелого, что сидел в корзине, поправил сумку, висевшую за спиной и стал спускаться по лугу к подножью. Тут в некоторых местах склон слишком крутой. Так что до низа только пешком и никак иначе.

Через четыре часа я вышел на дорогу и покатил по ней в сторону небольшого городка под смутно знакомым названием Шпиц. Так вроде породу собак зовут. Не отсюда ли они?

Особо внимания я не привлекал, хотя машин и повозок хватало, да и мотоциклы мелькали, но всё же я катил по обочине, следуя за двумя велосипедистами, что направлялись в туже сторону и, стараясь их не обгонять. По пути я проехал крохотную деревушку, стоявшую на склоне холма с небольшой речкой у подножия, и когда пересёк мост, догнал этих велосипедистов.

Лениво крутя педали, я поглядывал вокруг. Живая природа и чистый воздух мне нравились, но честно говоря, я ещё тут только осваивался и к определённому какому-либо выводу пока не пришёл. Но в принципе спокойное государство, посмотрим, что дальше будет.

Когда впереди показались окраины Шпица, я догнал велосипедистов и въехал в город фактически с ними, только они потом повернули на второстепенную улицу, а я покатил дальше в центр. Плана как такового у меня не было, просто наметки. Найти тут тех, кто заниматься не совсем законными делами, воров, если проще, взять одного, хорошенько поспрашивать и прикопать его тело, можно и утопить, верёвка для камня заготовлена, так проще. По информации уже можно будет отталкиваться дальше. Это первоочередный план, а так если одним словом, мне нужен язык. Простых граждан допрашивать не охота, всё равно свидетеля придётся убирать, а воров, их не жалко.

Изучив центр городка, заодно пополдничав в одном из кафе, время было три часа дня, я направился на окраину. Нужные таверны и гостиницы где собираются контрабандисты и сведущие люди, находились там. В гостиницу я не стал устраиваться по причине отсутствия документов, но зато нашёл хозяйку, что сдавала пару комнат. От неё я и получил информацию, в какую таверну ходить мне не стоит, мол, там собираются только всякие мерзавцы. Информация, поданная доброй хозяйкой, пошла впрок. Только я не внял её предупреждению, а оставив вещи в снятой комнате, велосипед во дворе домика, а щенка на поруки хозяйки, направился именно к этой таверне. Скоро стемнеет, а мне ещё языка найти нужно.

Таверна находилась действительно в глухом месте на окраине городка. Вроде и место не очень хорошее и народ сюда не пойдёт, но когда я открыл двери и прошёл внутрь, то обнаружил что она почти полная. Да и транспортные средства снаружи на это намекали. Пяток велосипедов, одна лошадь под седлом, мотоцикл и грузовичок что приткнулся покатым бампером к забору. Грузовичок и мотоцикл, кстати, были французского производства.

Осмотрев зал, меня тоже рассматривали с любопытством, я прошёл к свободному месту, и занял его. Подошедший трактирщик и спросил, что я желаю:

— Сок, если нет, можно молоко.

Это вызвало смех в зале.

— Есть пиво, есть крепкое вино, — без улыбки пояснил смех зала трактирщик.

— Пиво и баварские колбаски к нему.

— Сейчас принесу, — хмуро кивнул тот и исчез за дверцей, которая видимо, вела на кухню.

Через пару минут передо мной стояла большая кружка с неплохим пивом, и тарелка с сосисками. Действительно баварские, я такие в Нюрнберге пробовал.

Попивая пиво, я изучал контингент в таверне. С момента моего прихода прошёл час, обо мне уже забыли и велись свои беседы. Моё внимание привлёк один живчик, что в полголоса что-то обсуждал с трактирщиком. По изредка долетавшим словам я понял, что они говорят о контрабанде через границу. Прикинув, что тот скоро последует к выходу, допил пиво, за него уже было уплачено, и направился к выходу, сильно покачиваясь. Выйдя на улицу, я быстро осмотрелся и зашёл за грузовичок, отслеживая выход. Вокруг было тихо, стрекотали цикады, шумела водой речка, а так вокруг никого. Наконец двери открылись, и появился тот, кто мне нужен. Осмотревшись, живчик быстрым шагом направился куда-то вниз по улице.

Возможности взять его у меня никак не было, он двигался хоть и по окраине, но всё же прохожие нам встречались, да и живчик предпочитал идти по освещённым участкам. Обнаружив, что мы дошли до небольшого двухэтажного особняка, я озадаченно наблюдал, как тот проверился, нет ли слежки, и юркнул в калитку. Собаки во дворе не было, потому перемахнув через забор, я через секунду был у освещённого окна первого этажа. Тот был на высоте двух с половиной метров, так что пришлось подниматься по каменной кладке в стене. В комнате ужинало трое мужчин, а когда туда прошёл живчик, то я услышал:

— Всё в порядке, герр гауптман, можно использовать канал трактирщика.

Прижавшись к стене, я улыбнулся. Это было то, что мне нужно, вот кто обеспечит меня документами, немецкая разведка. Это я удачно зашёл. Три немца кожаных, три документа замшевых... Гражданство... три... гражданства... и они ещё борются за звание лучшего Третьего рейха.

Аккуратно по кладке спустившись вниз, щели в камнях были неплохо заделаны раствором, так что пришлось постараться, чтобы не сорваться, я ступил на покрытую брусчаткой землю и тихонько прокрался к двери. Та была заперта, но после минутной возни длинной загнутой стальной проволочкой, щеколда была отодвинута, и изредка подсвечивая себе фонариком, я подкрался к двери. Пистолет уж был у меня в руке, поэтому потянув дверь за ручку, посмотрел в щель и изучил пустой плохо освещенный коридор. Свет падал из-за двери через слюдяные окна, после чего открыл шире и скользнул внутрь.

Из комнаты доносился разговор, однако всё равно старясь не шуметь, я прокрался к двери и заглянул внутрь через щель внизу. Все четверо находились в комнате. После этого я стал осматривать все комнаты. Сюрпризы мне были не нужны.

К счастью немцы сняли дом без хозяйки. Это был крепкий такой особняк, надо сказать просторный, наверху шесть спален было и один санузел, внизу кухня, столовая, гостиная, где сейчас и сидели квартиросъёмщики, ещё один санузел, тоже с ванной и дверь что выходила на крохотный участок на заду особняка. Во дворе ещё были каменные постройки, вроде сарая и ещё чего-то. У одного уткнувшись колесом в стену, стоял мотоцикл с люлькой. Тоже вроде французского производства. Это было всё изучено мной минут за пять, после чего я вернулся к двери, где продолжался разговор и, толкнув обе створки, вошёл в гостиную, держа оружие наготове.

— Добрый день, господа нацисты, — поздоровался я на немецком.

Реакция последовала незамедлительно, но честно говоря, я именно её и ждал. Двое метнулись в сторону, третий молниеносно сунул руку под пиджак. Именно по нему я и начал стрелять, после чего переводя ствол со второго на первого, положил остальных. Только тот, которого живчик называл гауптманом, спокойно сидел за столом лицом ко мне, держа руки на виду.

— Он был в трактире, — прохрипел живчик, судорожно кашляя. С двумя пулями в груди жить ему осталось недолго. Быстро сменив магазин, хотя там осталось ещё три патрона, я подошёл к столу. Задрав скатерть, я нагнулся и, продолжая держать под контролем гауптмана, заглянул под стол.

— Неплохо-неплохо. Пистолет в кобуре, а та прикреплена к столешнице. Наверняка он приведён к бою и вам лишь нужно сунуть руку под стол и нажать на спусковой крючок... Ай-яй-яй, хоть бы что-то новое придумали.

— Вы не швейцарец, — разомкнув губы, уверенно сказал гауптман.

— Естественно нет, — подошёл я к нему и дёрнул за ворот, отрывая. — Я из советской разведки. Вы мне расскажите всё что знаете и сдадите всех своих агентов, включая схроны и имущество.

— Думаете у вас получиться?

— Уверен. Тем более вон два подранка под ногами лежат. Сперва с ними пообщаюсь, а потом и за вас примусь. Руки за спину! — скомандовал я.

Связав немца по рукам и ногам. Верёвки у меня заранее были подготовлены, я подхватил за шкирку двух подранков, включая того живчика и поволок их в соседнюю комнату. Не стоит знать капитану немецкой разведки, что они мне рассказали, а я потом сравню их показания.

Как ни странно самую ценную информацию мне выдал именно живчик, хозяин этого дома и агент немцев вот уже шестнадцать лет. Эти трое приехали позавчера утром на мотоцикле, что стоял во дворе, передали, как положено пароль и, получив отзыв, устроились на постой к хозяину. Тот себе брал иногда постояльцев, так что соседи не особо удивились.

Сами немцы прибыли в этот городок по делу своего ведомства, но это и понятно. Искали они какого-то Марека, еврея, что смог сбежать из Германии сюда. Найти-нашли с помощью местного агента, но взять живым не смогли, тот прыгнул в реку. Чуть позже они выволокли на берег его труп, сейчас он лежал завёрнутый в брезент где-то у реки. Теперь задача у них стояла вывезти его не заметно, на это упирали особо, на территорию, контролируемую немецкими войсками. Вот живчик и пробивал возможность контрабанды у трактирщика во Францию.

Странные люди, по-тихому самолётом вывезти не могли? Оказалось, нет, но это уже гауптман пояснил, требовалось инсценировать гибель этого Марека. На границе при переходе это самая идеальная схема, так как его тело должно было попасть в руки немецким патрулям.

Очень уж меня заинтересовал этот еврей, и я продолжил колоть капитана, однако тот ничего так и не сказал, пока не скончался, видимо до него не довели эту информацию. А жаль, может быть позже узнаю?

Теперь по той информации, что получил от живчика. Он тут окапался давно и создал свою агентурную сеть. В Шпице у него были завязки среди администрации городка, трогать их не стоило, серьёзный след, и я их проигнорировал, однако в городке под названием Романсхорн в кантоне Тургау, у него был ещё один человек. Городок находился на берегу озера и имел гавань. Так вот этот живчик ещё лет семь назад серьёзно подсадил на крючок и завербовал тамошнего писаря из администрации мэрии, а за эти годы он неожиданно дорос до замглавы города. Вот эта информация была интересной. По несколько раз расспросив, как и к тому подходить и что говорить, внимательно наблюдая, запнётся ли при повторе живчик или нет, и отправил его следом за остальным. Живчик оказался действительно живчиком, две пули в груди, а всё же ушёл последним.

После того как тот захрипел и умер, я достал щипцы и нож и приступил к извлечению пуль. Потом, я перенёс тела наверх, уложив их по кроватям, принял душ, правда вода была холодная, но я не в претензии, снова оделся в свою одежду, снял её перед грязной работой и, подняв с пола две сумки, вышел во двор.

Остановившись во дворе, я посмотрел на мотоцикл. Конечно, было желание прибрать его к рукам, но как появилось, так и пропало, это не просто след, это следище. Вон у меня в сумке штук на сорок таких мотоциклов. Присланные агенты и резидент были богатенькими братинами и поделились тем, что у них было. Оружие я не брал, не хотел, чтобы след привёл ко мне, да и своего хватало, но вот часть документов с пустыми бланками, печатями и образцами местных документов прибрал, это сейчас не будет лишним. Пригодится.

Оставив сумки у ворот, я бегом вернулся обратно, посмотрел на разлитое масло в гостиной и на кухне, которое уже пропитало пол и мебель, после чего чиркнул зажигалкой и стал поджигать занавески. Загорелись те не сразу, это не бензин, но когда вспыхнули, их уже было не потушить.

Выскочив на улицу, я подхватил обе кожаные сумки и, остерегаясь, рванул к дому, где встал на постой. Там спрятал обе сумки в зарослях дикой малины, ещё днём их приметил и побежал к трактиру.

Не было меня в нём всего минут сорок, так что, открыв дверь, пошатываясь, я вошёл внутрь и пьяно посмотрев на трактирщика, рявкнул:

— Пива мне!.. Уснул в кустах, когда отлить пошёл. Пить хочу!

Тот, посмеиваясь, принёс ещё кружку пива и я с ней просидел где-то около получасу, пока в дверь не ввалился какой-то мужик и не заорал что дом Генриха горит, того самого живчика. Те то потрезвее сразу ломанулись, а пьяненькие пошли не спеша, вот к ним я хвостиком и присоединился. Пройдя полпути, я свернул и ввалился к хозяйке, она удивленная раздела меня и уложила спать, пообещав разбудить утром. Пьяным я особо не был, так лёгкое опьянение, но играл знатно. Если будет расследование, этот пожар и гибель внутри четверых человек недолжно было привести ко мне, я тут ещё жить собираюсь.

Утром хозяйка, я её застал на кухне, сообщила мне о пожаре и о том что внутри уже обнаружены четыре тела. Мол, пожарные считают, что те не потушили печь и погибли от угарного газа, а потом уж сгорели.

Почесав не причёсанную макушку, я хмуро выслушивал это тарахтение, внутренне радуясь, даже если будут проводить вскрытие, то пуль не обнаружат, я их убрал, да и гильзы собрал. Пусть стараются, от тел одни головёшки должны были остаться.

Зевнув, я вышел на улицу и макнул голову в бочку с дождевой водой, немного приведя в себя в порядок. А то действительно немного мучает похмелье и сушняк. Смелый прыгал у меня под ногами, так что, немного поиграв с ним, я вернулся в дом, хозяйка позвала, завтрак был готов.

Завтрак сделал своё дело, и я вполне пришёл в норму. Огорчив хозяйку тем, что решил двигаться дальше, однако и порадовал, что плату за второй день возвращать не надо, это моё спасибо за вчерашнее. Мол, ни рассчитал сил и вот так вот получилось.

Собрав вещи и попрощавшись с хозяйкой, я забрал велосипед и Смелого, после чего покатил вниз по улице. Там дальше в проулке у забора разрослась дикая малина, именно там я и спрятал все трофеи. Унести куда подальше я не успевал, иначе в легенду пьяненького паренька не вписывался, алиби и так было дутое, до первой проверки, поэтому пришлось рисковать.

Остановившись у малинника, я убедился, что в переулке никого нет, прислонил, велик к противоположному забору, тут ширина пять метров всего и даже не дорога, а тропка, уйдя внутрь, подхватил обе сумки и вернулся к своему транспортному средству. Сидевший в корзине щенок даже посулить не успел, что я его бросаю.

Конечно вот так вот с тремя сумками, не стоит забывать о моей, кататься по городку не следует. Однако моя висел за спиной, а эти две я закрепил у заднего колеса по бокам. Получилось ничего так, крепко. Тем более они обе были одинаковые. Вернувшись в седло, я покатил вниз и свернул на ближайшем повороте. Ещё пару улиц, перекрёсток и я буду рядом с выездом из города.

Так благополучно избежав лишних глаз, особенно местных полицейских, утро ранее не все ещё встали, я покинул Шпиц и по дороге двинул дальше.

Естественно далеко я не уехал, мой путь лежал до ближайшей рощи, что повстречалась по пути, всего в двух километрах от города. Мне нужно было избавиться от лишних сумок и трофеев. Выбрасывать естественно я ничего не собирался, трофеи самые ценные брал, но прикопать до лучших времён можно, не зря у меня в сумке складная сапёрная лопатка лежит.

Спустя четыре часа, пообедав сэндвичами с курицей, что дала мне та добрая женщина, у которой я переночевал этой ночью и, выкатил велосипед из рощи. Проследив взглядом, как мимо проехало три армейских грузовика в сопровождении легковой машины тех же цветов и, оттолкнувшись, скатился с небольшого холма поросшего высокой травой, и выехал на дорогу. После чего крутя педали, покатил дальше.

В схроне осталось много ценных вещей, включая три десятка пустых балконов паспортов и прав. Перед тем как прятать сумки, схрон я решил сделать в большом дубле дерева, но потом передумал, обнаружив у него явно детские следы, поэтому вырыл яму в кустарнике и закопал их там. Но как я уже говорил, перед этим достав своё запас фотографий, я сделал себе паспорт, права и студенческий билет, последний был в единственном экземпляре у резидента. Теперь я был восемнадцатилетним студентом Бернского университета факультета ветеринарии Артуром Перссоном, швейцарцем испанского происхождения. На все три документа я использовал разные фото, у меня было четыре негатива и фотографий наделано с запасом, чтобы не привлекать внимание одинаковыми снимками. Машиной можно управлять с восемнадцати, тут это как в Союзе, но вот в армию идут с двадцати, так что я пока не военнообязанный, но не больно то и хотелось.

Из денежных средств у меня стало на восемьдесят тысяч рейхсмарок больше, но проверил я их в сомнение, немцы ещё те фальшивомонетчики, однако двадцать тысяч дополнительно себе взял. А остальное спрятал, будет возможность, заберу.

Судя по карте от Шпица до этого самого Романсхорна было около двухсот километров. После минуты раздумий я не стал возвращаться к самолёту, больно уж схрон там хороший, а поехал прямо на велосипеде, и за три дня без особых приключений был на месте. Даже не торопился особо, дороги в Швейцарии оказались вполне приличные. Сам не готовил, ужинал в кафе разных деревушек, ночевал, правда, уже в полях или рощах, но не привлекал к себе внимания. По пути то на торгу одного городка, то в магазине другого покупал местные одежды и обувь, пока не превратился в одного из тех, кто во множестве колесил на велосипеде по Швейцарии. Да-да, мне много таких путешественников встречалось, в основном из молодежи, те что постарше сейчас в ополчении.

Как ни странно армия у Швейцарии очень маленькая, в основном танкисты да лётчики, а пехотные части так вообще из ополченцев. По достижению определённого возраста мужчину ставят на учёт, выдают форму и оружие и он всё это хранит дома, а когда вызывают, быстро пребывает на сборный пункт во все оружии. Немцы ещё те соседи, поэтому была объявлена всеобщая мобилизация. Но немцы в Швейцарию не вторглись, и постепенно людей распускали по домам. Но не всех, половину где-то. Один такой пост мне повстречался, и меня там впервые остановили и проверили документы.

Пока хмурый капрал изучал мои документы, искоса бросая на меня взгляды, я осмотрел пост. Поставлен он был на перекрёстке, мешки с песком, чуть сбоку стоит тёмно-зелёный броневик бельгийского производства с крупнокалиберным пулемётом, рядом мотоцикл одиночка и всего десяток солдат. Пост поставил тут офицер хорошо знакомый с военным делом, не подберёшься и не объедешь. Всю округу видать. Но снайпер может ликвидировать пост с соседней сопки, тут метров шестьсот всего.

Капрал, проверив документы, вернул их мне, после чего я покатил дальше и через сутки был на месте. Вот и все приключения, ничего особенного. Город и воды озера я увидел уже при закате солнца, поэтому свернул с дороги и, достав купленные в деревушке припасы, стал готовиться к ночёвке.

Утром я был готов к делу, поэтому вернувшись на дорогу и потрепав щенка по холке, покатил к городу. Рабочий день в местной мэрии начинается восемь утра, но нужный мне человек приходил за полчаса до начала. До этого момента ещё порядка часа, поэтому я решил изучить городок, и стал кататься по улицам, один раз, чуть не нарвавшись на сонного постового у порта. Я изучал улицы, их названия, расположение домов, площади. В общем, проводил разведку. Особо много изучить не успел, центр в основном и часть порта, но зато с интересом прошёлся по площади, где и находилась мэрия, ведя велосипед за руль. Именно там я и нарвался на полицейского, но благополучно избежал его интереса, только приветливо кивнул и, получив так же кивок, прошёл мимо. Смелый бежал рядом меховым комочком. Думаю, это его и подкупило.

Чуть в стороне находилось кафе, из которого открывался чудный вид на здание мэрии поэтому, поставив там велосипед, тут была специальная парковка, я прошёл внутрь. Само кафе только-только открылось, но горячий чай и ароматные булочки, что пекли на кухне, уже были, поэтому я с удовольствием заказал три штуки и стакан сладкого чая.

Господин Андреа Норис, заместитель мэра, появился в поле моего зрения полвосьмого, когда я его и ждал. Живчик не ошибся, тот действительно очень пунктуален. Норис спускался по улице в сторону площади, поэтому встав и подхватив подмышку щенка, сел на велосипед и покатил ему на встречу, сунув Смелого на его привычное место. В корзину.

Встретились мы с ним как раз на перекрёстке, где улочка выходила на площадь и, кивнув ему, я поздоровался и сказал кодовую фразу. Рядом никого не было, лишь женщина цветастом платье с корзиной в левой руке поднималась вверх по улице, да мимо пробежали двое детишек с удочками, но голос я всё же понизил. Тот, стрельнув туда-сюда глазами, неуверенно ответил и вопросительно посмотрел на меня.

— Нужны документы, настоящие с прописанными в мэрии данными, — быстро сказал я. — Работа оплачиваемая.

Это Нориса заинтересовало, и он сказал:

— Пройдём ко мне в кабинет, там и поговорим.

— Хорошо.

Велосипед я оставил у входа. Там уже стоял один, после чего спокойно прошёл внутрь задания, следом за ним на второй этаж и когда Норис открыл свой кабинет, зашёл следом.

— Неплохо, — оценил я обстановку.

— Проходи, присаживайся, — указал на стул напротив стола, велел хозяин кабинета, после чего заняв своё место в кресле и спросил. — Что там за вознаграждение?

— Мне выделены некоторые средства на премию, она достанется вам.

— Сколько?

— Тысяча рейхсмарок.

— Хорошо, устраивает. Теперь по документам. Что именно нужно?

— Полный список. Свидетельство о рождении, паспорт, права. Главное чтобы это всё можно было подтвердить в местном архиве.

— Данные? — взяв со стола карандаш, приготовился записывать Норис.

— Алекс Кортес. Швейцарец испанского происхождения. Восемнадцать лет, сирота. Это можно устроить?

— Легко. У нас была крохотная испанская община, осталась одна древняя старушка. Так вот при пожаре несколько домов сгорело, в трех жили испанцы. Они погибли, часть архива тогда тоже пострадала, так что эти данные внести будет легко и проверить их практически не возможно.

— Отлично, — обрадовался я и положил на стол тонкую стопку купюр, это задаток в половину суммы. — Если с испанцами так повезло, возможно, ещё мне выдать справку, заверенную в мэрии о получении наследства? Не хочу, чтобы возникли вопросы, если я буду делать крупные покупки.

— Легко.

— Когда ожидать получение документов и как мы встретимся?

— Через два дня всё будет готово, нам должны завести новые бланки паспортов, вот один из них я на тебя оформлю, а правами и свидетельством о рождении сейчас займусь. Вечеров внесу твои данные в архив.

— Этот бланк подойдёт? — достал я из кармана пустой бланк паспорта.

Тот внимательно его посмотрел и отрицательно покачал головой.

— Бланк настоящий не фальшивка, но другого кантона и выпущенный год назад. Не пойдёт. У меня сейчас в запасе нет, новую партию ждать нужно, а её только через два дня пришлют. Обещали.

— Ясно, тогда на тот день и делайте день моего восемнадцатилетия. Так нормально?

— Лучше не надо, в первый же день никто паспорт на руки не получает.

— Понял, вам виднее. Встретимся через два дня после окончания рабочего дня в том кафе, что находиться напортив мэрии.

— Хорошо, встретимся там в шесть вечера.

Пожав чиновнику руку, я попрощался с ним и, держа на руках Смелого, спустился вниз и посадил его в корзину, после чего подъехал к киоску, где взял пачку газет и покатил в порт. Там были гостиницы, поэтому я надеялся найти себе нормальный уголок.

Интерес мой к газетам был не просто так, а по делу. Я в скором времени, если ничего не сорвется, могу приобретать имущество, именно этим я и собрался заняться. Мне нужен загородный дом, подальше от всяких поселений и соседей, где-нибудь поближе от границы. Я такие отдельные фермы видел, вот и надеялся один такой себе приобрести.

Сняв номер в портовой гостинице, я устроился на кровати и стал изучать объявления. Ничего интересного мной так и не было найдено. Продавался дом в самом городе, пара квартир, сдавалось так вообще прилично, но вот именно загородная ферма не была выставлена у границы с Австрией ни одна. Показывать свой интерес Норису я не хотел, свидетелей я в таких случаях не оставляю и его ждёт в любом случае определённый конец, поэтому искал сам, но пока ничего не нашёл.

В самом городке покупать ничего не стоило, он был небольшим и я мог привлечь излишнее внимание. Откуда, мол, у молодого человека столько денег. А живёт кто-то там на отшибе так и пусть живёт.

Следующие два дня я спокойно гулял по городу, пока не изучил все его достопримечательности, мне это для легенды нужно было, сам городок был приграничный, за озером уже Австрия, так что военных хватало, как и небольшого подразделения пограничников, но комендантского часа или чего-то подобного введено не было. Поэтому я гулял, где хотел и когда хотел. Общаясь с местными старожилами, я узнавал много нового о городе. Раз я отсюда родом, как уже говорил, мне нужно всё это знать. Конечно же всю информацию я не получу, тут нужно прожить полгода-год, а так в принципе подготовился.

Наконец когда наступило назначенное время, я уже стоял в проулке за кустами местной акации и наблюдал за открытым летним кафе на площади. Бинокль и возвышенность в этом мне неплохо помогали. Вроде чисто, ни топтунов, ни местных пограничников. Один сидел, но это был военный с дамой.

Чуть позже из мэрии вышел Норис и направился в кафе. Устроившись за одним из столиков, он сделал заказ и стал изредка оглядываться, явно в поисках кого-то конкретного, то есть меня.

— Чисто, — уверенно кивнул я и, подойдя к прислонённому к камню велосипеду сел в седло и покатился вниз.

Въехав на площадь, я спрыгнул из седла. Смелый находился за городом в номере с вещами, я повёл велосипед рядом, изредка поглядывая вокруг. Норису уже принесли кофе и он как раз его пил, когда заметил меня, поэтому я дёрнул плечом, и довернул в ту улицу, где впервые встретился с ним. Тот понял и чуть позже последовал за мной. Мне такая подстава в кафе не нужна, человек пятьдесят увидят, что я с ним общаюсь, так что требовалось уединённое место, и я его нашёл.

Сам чиновник догнал меня довольно быстро, заметив, что я жду его у забора заброшенного дома, вернее продающегося, но там никто не жил, я ещё вчера проверил и всё подготовил.

— К чему такие сложности? — сблизившись до двух метров, спросил он.

— Предосторожность, — был мой краткий ответ. — Всё готово?

— Конечно, все документы проходят через архив. Насчёт наследства тоже внёс информацию. Мол, вам досталось имущество погибших дальних родственников. Хорошо, что вы дали мне своё фото, не пришлось делать и встречаться с фотографом. Он у нас старенький, но память у него отличная.

Взяв конверт, я открыл его и достал три документа, лист метрики из мэрии, новенькие права и паспорт. Сама метрика была заметно мятой и старой.

— Состарили? — приподняв бровь, удивлённо посмотрел я на него. — Не плохо.

— Нет, — засмеялся он. — Просто два неиспользованных старых бланка у меня пылились, вот и пригодился один. Справку о получении наследства посмотрели? Устраивает?

— Да, неплохо сделано. А что за печать нотариуса и подпись?

— Это деда моего, он умер три года назад, а печать осталась.

— Надеюсь всё в порядке, следов не осталось?

— Нет, я всё почистил.

— А что за адрес?

— Тот самый, где сгорели дома, там был пустырь, но сейчас поставили новые дома. Нужно будет прописаться в другом месте. Где моя вторая сумма?

— Да кстати, — передавая ему рулончик денег, спросил я. — Тут загородный дом рядом нигде не продаётся?

— У границы нет, да и под особым надзором все покупки, что там проходят, — задумался тот на миг, — а вот в двенадцати километрах продаётся довольно приличный каменный дом, он находится за пограничной зоной. Только я его вам не отдам, себе берегу, очень уж он хорош. С большим винным подвалом, гаражом и мастерской. Дом, не ферма.

— А кто владелец?

— Нет, парень, — засмеялся Норис. — Этот трюк не пройдёт. Я этот дом уже год держу, договорившись с хозяином, ещё немного и он мой будет.

— Понятно, — кивнул я и посмотрел ему за спину, мои глаза расширились от испуга, отчего Норис рефлекторно развернулся и не заметил моего удара.

Улочка действительно была узкая и глухая, но прохожие всё же по ней ходило. Мне ещё повезло, что та стайка девчушек появилась так поздно, иначе они бы заметили нас и тем паче как я затаскиваю во двор бессознательное тело.

Через час я убедился, что улочка пуста, вынес тело Нориса на руках и уложил его так, чтобы казалось, что он поскользнулся и проломил себе голову о камень, повредив шею. Свой рулон денег я взял, а что было в кармане, оставил. Потом вывернул камень из дороги и провёл им по внутренней стороне левой туфли, оставив след, бросив камень рядом. Со стороны теперь казалось, что об этот булыжник он и споткнулся, подвернул ногу и упал, нанеся себе увечья несовместимые с жизнью.

Следов пыток на его теле не было, так что уверен, местные криминалисты нечего не обнаружат, только смещение шейных позвонков, а такие бывают как раз отпадения, или точного и выверенного удара кулаком. От собак я посыпал во дворе продающегося дома специальный порошок, да и у входа тоже. Ну а потом вывел велосипед, проверил замок и покатил к себе в гостиницу. Всё что нужно я сделал, убедился, что Норис честно выполнил сделку, узнал у него данные хозяина дома, что тот собрался продавать и где он находится, после чего убрал свидетеля. Норис не был женат, жил в большой семье в доме родителей, у него было трое братьев и шестеро сестёр. Думаю, они переживут эту потерю, на войне как на войне.

Добравшись до номера, я убрал липовые документы глубоко в сумку, это будет запасной вариант, новые корочки паспорта и прав положил во внутренний карман куртки, а метрику и справку сунул... к липе. Чтобы не помялись.

Время ещё было, поэтому собравшись и сдав номер, я направился к выезду из города. Погибшего наверняка обнаружили, но особого волнения в городе не было, поэтому я спокойно добрался до небольшого автовокзала и купил билет до Цюриха, уплатив также за багаж.

Через сорок минут пришёл автобус, на десять минут позже согласно расписанию, мой велик был поднят на крышу и привязан, после чего мы со Смелым прошли в полный салон и, заняв своё место, поехали в Цюрих.

Дальше особо рассказывать нечего, переночевав в гостинице столицы всех банков, Цюрихе, я не выдержал и открыл небольшой счёт на двенадцать тысяч рейхсмарок, которые свободно ходили по стране, получив на руки чековую книжку, но воспользоваться я теперь ей мог только после того как мне исполниться двадцать. Заодно узнал об обмене марок на другую валюту, английские фунты и американские доллары. В принципе, возможно обменять даже крупную сумму. А в обед на рейсовом автобусе отправился в Берн, прибыв туда вечером. Быстрее никак, все городки и деревни по пути проехали. Надо было по железной дороге ехать, но светиться там не хотелось, на автобусе проще. Хоть и дольше.

Ну а вечером, уже когда стемнело, я вместе с багажом, велосипедом и щенком ввалился в фойе небольшой гостиницы у автовокзала Берна, где и устроился на пару дней.

Часов в десять после плотного завтрака я вышел со щенком на поводке, купил в Цюрихе и направился лёгким прогулочным шагом гулять по улицам столицы Швейцарии. Гулял я не просто так, мне требовалось купить машину. Да-да, это не ошибка, для мобильности мне была нужна машина. Согласно документам я богатенький наследник, так что могу себе это позволить.

В это время просто не существовало автосалонов, кроме специализированых заводов бредовых марок, а машины, хоть новые только с завода, хоть поддержанные, продавали в автомастерских. Там всегда во дворе стоят по две-три выставленных на продажу машины или мотоцикла. Я это ещё в Цюрихе разведку провёл, как раз в соседнем магазине ошейник и поводок купил, а сюда прибыл, чтобы познакомиться со столицей и официально прикупить машину.

Мне нужно потянуть день-два и можно заявиться к тому хозяину, что продаёт дом. Конечно, шило в мешке брать не хочется. Съезжу, посмотрю и окончательно решу. Но в принципе дом меня своим местоположением устраивал, да и то, что от него к шоссе вела гравийная дорога, было в плюс. А так осталось посмотреть на месте что там и как. Дольше ждать не следовало, хозяин мог узнать о гибели своего потенциального клиента и начать продавать дом. Вот к этому моменту мне и нужно быть на месте, когда в газете появиться первое объявление. Иначе как я узнал о нём?

Шагая по улочкам старого города, изучая архитектурное великолепие с множеством каналов и мостов, я размышлял. С того момента как я прибыл в Швейцарию гонка со смерть закончилась и я почувствовал некоторую пустоту внутри себя, как будто делаю что-то не то. Важное, но не то. Возможно, чуть позже я приду в себя и перейду на мирные рельсы, но два месяца у меня было, и я решил использовать эти два месяца по полной. Не догадываетесь о чём я? Правильно, я решил после покупки дома и обустройства, вернусь я на Украину. Двух месяцев мне вполне хватит, пройтись по гарнизонам, где стоял полицаи и всякие националисты косой смерти. Двух месяцев мне вполне хватит, взвести свою внутреннюю пружину, которой хватит на полгода, не меньше.

Я узнавал в транспортной конторе в Цюрихе, что работала с тем банком, где я открыл счет, что попасть в Америку или тем паче в Канаду можно в любое время, сейчас не времена парусников и современные суда ходили и в непогоду. Так что с той информацией, что я получил, и решил немного изменить свои планы. А то, честно говоря, с тех пор как началась война я и не занимался работой по искоренению тех нелюдей, что сейчас ходили в приспешниках у немцев. Пора-пора отвести душеньку. Набраться так сказать позитива после пары сотен уничтоженных западенцев. А потом всю зиму можно потратить на поездку в Канаду и на обустройство там, вернувшись к весне. Дальше можно продолжить, с новыми силами.

Это всё конечно предварительные планы, но схема возвращения обратно на Украину уже вырисовывалась у меня в голове. Всё хорошо, но снова на всё время пути придётся 'покупать' топливо. Нужно узнать, есть возможность купить его тут, как и дополнительный бак для моего 'Шторьха'? Тот двухсотлитровую бочку и ещё пяток канистр спокойно поднимет. Тяжеловато будет, но нужно подсчитать, докуда мне хватит топлива. Темп у меня упал и мне это не нравиться. Да я понимаю, что нужно сперва нормально тут обустроиться, но желание вернуться пересиливало. В общем, неделю тут, максимум десять ней и можно возвращаться.

— О, — пробормотал я, заметив справа посольство Австралии. — Тут где-то и посольство Канады есть. Почему сейчас заявление на получение ещё одного гражданства не подать? Вроде в обоих государствах разрешено двойное гражданство? Как раз время пройдёт достаточно пока рассматривают и принимают решение.

Рядом я нужного посольства не обнаружил, потом этим займусь, а сам повернул на следующем перекрестке. Тут недалеко осталось, судя по карте, купленной в киоске, две улицы, направо и через три дома и будет нужный гараж. Судя по пояснению, он находится во дворе жилого дома, вход через арку. Посмотрим.

Повернув на довольно широкую засаженную аллеями улицу как удивлённо замер, и чтобы не выдать себя стал искать платок, а потом сморкаться в него.

Из довольно прилично выглядевшего особняка, что виднелся за кованным крашенным чёрной краской забором, вышли двое мужчин в темных брюках и белых рубахах. После чего направились в противоположную от меня сторону по улице.

— На ловца и зверь бежит, — зло усмехнулся я в платок и, сделав простоватое выражение лица, убрал платок обратно в карман.

Всё дело было в том, что я опознал в одном из мужчин, второго не знаю, одного из лидеров украинских националистов Ярослава Семёновича Стецько, зама убиенного мной Бендеры. Что он тут делает?

Посмотрев на особняк ещё раз, и приметив британский флаг, я скривился и прошёл мимо входа, где была табличка, сообщавшая, что это посольство Великобритании. Шёл я за двумя заинтересовавшими меня мужчинами. Очень заинтересовавшими.

Со щенком, конечно, неудобно вести слежку, ему зачастую хочется пойти в другую сторону, на что он намекает возмущённым скулежом. Не дали там с дамочкой познакомиться или угол обнюхать, поэтому я подхватил его на руки и так шёл. Кстати, пока велась слежка за теми двумя типами, один из которых был Стецько, то обнаружил, что я не один проявляю к ним интерес, было три 'топтуна' и неприметная машина, видимо с координатором. Они мне не мешали, так что работал я спокойно, следил за ними, а они за нужными мне людьми.

Те пообедали в небольшом открытом кафе, летнее время позволяло это делать, а потом разошлись, неизвестный направился в сторону, за ним та слежка, которую я обнаружил, а Стецько свернул в ближайший доходный дом. В этих домах сдавали квартиры, то есть это не гостиница, а именно съёмные квартиры, которые можно снять не на неделю-две, а жить годами. Именно в такой частный дом и прошёл Стецько. Как оказалось жил он на третьем этаже в трёхкомнатной квартире. Жил не один, со своей жинкой, такой же ярой националисткой. Я это понял, когда та встретила мужа в дверях и крепко обняла. Понял не то что националистка, эта информация ещё из того времени, а то что жена.

Оставив супругов в квартире, где они живут я теперь знаю, и изредка проверяясь, направился обратно. Пройдя мимо британского посольства, я уточнил у прохожего, где находится Канадское, удивился дальнему расстоянию, и поспешил на нужную мне улицу. Покупать машину я не передумал, тем более похоже она в скором времени может пригодиться.

Когда показалась нужная арка, я заметил в глубине двора часть капота какого-то автомобиля и сваленные грудой запчасти. В общем, типичный дворик автомастерской. Пройдя арку, я оказался в довольно приличном дворе, треть которого занимала нужная мне автомастерская. Механик, обнаружив, что я свернул не к подъездам, а к ним, оторвался от задумчивого созерцания мотора небольшого грузовичка и, закрыв капот, стал вытирать руки тряпкой, с интересом разглядывая меня. Машину он осматривал у открытых ворот мастерской, ремонтная яма была занята другой поломанной техникой и в яме возился кто-то ещё. Видимо помощник старшего.

Сам двор был зелен и тенист от небольшой аллеи, три подъезда, что вели в дома, видимо это были чёрные ходы и большой гаражу, у которого стояло одиннадцать единиц автотехники. Может, были и мотоциклы, но я их не увидел. Четыре машины аж блестели краской, видно новенькие, только с завода, остальные или проходили ремонт, или были выставлены на продажу. Замечу, три машины были небольшие двух дверные 'Рено', и одна итальянская, марку никак разобрать не мог, а мне нужен был пикам. Кроме этого привлекал к себе внимание своими большими формами явно армейский грузовик пустынной раскраски. Стоял он задом, капотом от меня, и что это за модель было не понятно, но вроде британец, видимо трофей немцев.

— Добрый день, — подойдя, поздоровался я, закончив с изучением техники.

— Добрый, — кивнул механик. — Ремонт, или так просто интересуетесь?

— Машину хотел купить, пикап, но как я вижу, в продаже у вас такой модели нет.

— Почему нет, есть, — ответил механик. — У нас три магазина, могу позвонить, пригонят из другой мастерской, если желаете.

— Если их у вас несколько, то лучше сам доберусь, если одна машина, пусть пригонят, — согласился я

Механик оставил меня у входа в гараж, рядом с грузовичком, а сам ушёл внутрь, что позволило мне более подробно рассмотреть выставленные образцы. Грузовик всё же оказался французский, без капотный армейский построенный на заводах 'Рено'. Тонн шесть, по-моему, точно не скажу. Они встречались в немецкой армии, но трофеем ни один взять не удалось, только как перекрученные и обожжённые огнём железки. По легковым скажу так. Настоящий зверинец, 'опели', одна 'Альфа-Ромео', 'рено', даже 'мерседес' был кабриолет. Я его сперва из-за грузовика и не рассмотрел, крыло заметил, а что за машина понял только сейчас.

В это время вернулся механик. Сообщив, что машина одна, зелёного цвета, на спидометре и в реале пробег всего семьдесят километров, пробный и перегонный. Через пару минут она будет тут.

— А марка какая? Модель? — уточни я.

— Да обычный 'Рено' двести второй модели, хорошо обкатанная за эти десять лет машинка. Все детские болезни у неё удалены, так что простой и надёжный автомобиль, продаётся с открытым кузовом и закрытым, в основном тентованным. Кстати, тент и дуги в комплекте идут, сейчас они стоят.

— Ясно, а цена?

— Пять с половиной тысяч рейхсмарок, пока цена не падала.

— Замечательно. А как топливо?

— Да у нас всё есть, хоть дизельное, хоть авиационное.

— А авиационное вам зачем, самолёты заправлять? — искренне удивился я.

Отсмеявшись, механик пояснил, что ещё встречаются моторы, которые работают только на этом топливе, включая некоторые немецкие тягачи и трактора.

— Пару бочек я бы взял, трактор я вместе с фермой купил.

— Две бочки есть, — кивнул тот. — Ещё что-то интересует?

— Мототехника.

— Одиночка или с люлькой? Они у нас в гараже стоят.

— Одиночка.

— Идемте, посмотрите.

Пока машину перегоняли в эту мастерскую, механик открыл второй гараж, и я действительно увидел довольно приличный выбор мотоциклов, даже велосипеды и мопеды были.

— Вон тот, — указал я на одиночку покрытого зелёной краской.

— Итальянец, — одобрительно хмыкнул механик. — Они их даже в армию поставляли, очень надёжная машина. Будете брать?

— Проверить сперва надо, на ходу попробовать.

— Мы их собираем и заправляем, этот уже обкатан. Сейчас выкачу.

Эта модель мотоцикла мне была знакома, взяли такой трофеем. Я на нём неделю гонял, пока Диего не разбил, укатив в соседнее село к девочкам. Как он там с напарником только не убился, мотоцикл в хлам, а этим двум раздолбаям хоть бы хны.

Как только механик выкатил мотоцикл во двор, я передал ему поводок со Смелым, сел в седло и со второго удара запустил давно не работавший мотор, немного погоняв его на холостых оборотах, слушая как работает мотор, после чего спустил сцепление и покатился на небольшой скорости. После двух кругов, я выехал через арку на улицу, попробовал разогнаться до пятидесяти, но доехал только до ближайшего перекрёстка, на котором как раз поворачивал зелёный новенький пикап и, развернувшись, обогнав его, первым вернулся к мастерской. Механик увидев меня с заметным облегчением улыбнулся.

— Пикап едет, сейчас его на ходу проверять буду. А мотоцикл беру. Цена какая?

— Тысяча восемьсот шестьдесят рейхсмарок, если с запчастями, дополнительными камерами и инструментами, то тысяча девятьсот.

— Всё беру, — кивнул я, наблюдая, как во двор вкатился пикап. Управляла им как ни странно женщина, довольно молодая блондинистая, с довольно правильными чертами лица. Я пока по городу гулял, много девушек видел, свежих и молодых, а вот красавиц встретил наперечёт. Пожалуй, и эту женщину, можно отнести к ним.

Покупка машину не затянулась, я взял сам пикам, и мотоцикл, регистрация прошла быстро в ближайшем дорожном комитете и скоро на обоих моих транспортных средствах красовались новенькие регистрационных номера. Так что к четырём часа дня я подкатил к гостинице где жил, на своей машине, в закрытом кузове которой стоял ещё мотоцикл. Он там как раз умещался. Ещё там было две полные канистры с бензином, одна с машинным маслом, инструменты, включая качок и домкрат и два запасных колеса для пикапа. Авиационного топлива я пока брать не стал, позже. Оно изредка было в дефиците, но во время посевной, сейчас такого нет, так что купить было можно. Это уже хорошо, можно сказать праздник. Похоже, всё меня подталкивало к тому, чтобы вернуться на Украину, так я и не противился.

Кстати, при оформлении техники я посмотрел на дату и грустно констатировал, что мне сегодня исполнилось семнадцать лет. Да-да, сегодня было второе августа сорок второго года.

Программа минимум выполнена, обзавёлся колёсами и каким никаким имуществом. Был в посольстве Канады, где написал на английском языке заявление на предоставление второго гражданства. Обещали рассмотреть в течение трёх недель. Если я покину город, требовалось известить и дать нормальный адрес, а не номер гостиницы.

До самого вечера я спал, попросив горничную разбудить меня часов в семь вечера. После этого поужинав, покинул гостиницу, Смелый остался в номере, я прошёл мимо своей машины, внутри в кузове стоял мотоцикл, именно стоял, удерживаемый верёвками привязанных к дугам, а то иначе он мне тент порвёт рулём, а лёжа возить его не стоит, и направился в центр города. Мне за час нужно было добраться до района, где находилась квартира Стецько.

На мне были тёмные брюки, тёмно-коричневая лёгкая летняя куртка, такая же кепка, на ногах коричные туфли. Рубаха светлая, но она под курткой. Оружие, пистолет с глушителем и четырьмя запасным магазинами. Два ножа, нарезанные верёвки и тряпки для кляпов, это чтобы не возится и всё было под рукой. Для самого Стецько специально заготовил свои 'сырники'-носки, которые носил последние четыре дня. Ох и духовитые, как раз ему на кляп.

Прибыл я даже раньше срока, что позволило мне дополнительно провести разведку вокруг здания доходного дома, наблюдателей мной так выявлено и не было. После этого я через соседний подъезд поднялся на крышу, по чердаку не получиться, там всё перегорожено мансардами было, спустился в нужный подъезд. Прислушавшись, прислонив ухо к замочной скважине, я услышал полную тишину, вообще мёртвую.

— Уехали?!' — заметались у меня мысли, но я всё же сунул проволочку в замок и стал осторожно с ней работать, пока тот едва слышно не щёлкнул.

Всё же Стецько не было дома, как оказалось, они просто пошли прогуляться. Вещи все были на месте, что позволило мне в них порыться и найти много интересного, особенно умилила большая пачка денег, завернутых в газету и перетянутых бечёвкой. Там в основном были немейские рейхсмарки, но встречались и советские рубли, две пачки червонцев было. Это странно и требовало объяснения.

Были и другие находки, особенно целый фотоальбом. Кроме фото, где Стецько позировал рядом с Бандерой, были и другие фото разных западенцев-бандитов. К сожалению, узнал я не всех, человек десять, а кто остальные, многие были в польской военной форме, не знаю и это следует выяснить.

Часа мне хватило, чтобы полностью обыскать квартиру, обнаружить два тайника, в одном было оружие, собрать трофеи, увязав их в удобный узел, это был мне подарок на день рождение от Стецько, спасибо им, и даже пятнадцать минут посидеть в кресле, поскучать, ожидая загулявшую семейку нелюдей.

Когда в замке зашумел щёлкая ключ, я даже обрадовался, тишина давила, хоть я её и любил. Спрятался я в большой комнате, и когда Стецько сняв обувь у входа и заперев входную дверь, переговариваясь, направились на кухню, то супруг получил выверенный удар в основание затылка и упал, разбив очки, а жена осела со свёрнутой шеей. Мне она была не нужна. Убить её следовало мучительно больно за все её дела, да и будущие тоже, но с женщинами я не воевал, просто убирал с дороги как сейчас.

Чтобы привести Стецько в чувство мне понадобилось десять минут, чтобы сломать и заставить рассказывать, чуть больше двадцати секунд, после чего я сидел за столом и записывал, что сообщала эта мразь. Почти все фотографии на обороте обзавелись данными на тех, кто там был изображён, треть пустышки, так как уже погибли, но я всё равно конспектировал. Кто, где с кем и тог далее. Пароли явки и воинский контингент. Особенно меня интересовали идейные вдохновители, вместе с самыми ярыми, их было около двух десятков, было больше, но многие погибли, один, Бандера, от моей руки. Этот вторым будет.

Четыре часа не отрываясь, я записывал откровенья этого подонка, не стянись тот описывал, что творили их люди во время отступления наших войск из Западной Украины под ударами немцев. Выстрелы в спину, изнасилования жен и детей командиров, ограбления и убийства, именно так они боролись с большевистской чумой. Меня он принял за немецкого агента, но только под конец понял, что ошибся.

Тела я решил не оставлять в квартире, а тихо избавился от них. Пропали приезжие и чёрт с ними. В сокрытии преступления мне помогли два обрезка верёвок длиной по три метра, чугунный утюг и связка кирпичей, замеченная ещё днём у соседнего сдающегося дома. Была поздняя ночь, когда я закончил, все уже спали, так что мне не стоило труда вынести по очереди оба тела на улицу, пройти до ближайшего моста, и утопить их с грузом в протоке. Это заняло у меня чуть больше часа, благо я был в отличной физической форме. После этого убравшись в квартире Стецько, забрал трофеи и стараясь быть не приметным, направился в сторону гостиницы. Берн был освещён, но я смог избежать внимания двух встречных полицейских патрулей и добраться до гостиницы. Трофеи я убрал в машину, развязал завязки тента, окинул полог, спрятал за мотоцикл и канистры, прикрыв промасленным куском брезента, что выпросил в мастерской, и снова завязав полог, незаметно прошёл к себе в номер. Всё, эта эпопея закончилась. Буквально через пару минут я уже спал крепким сном хорошо поработавшего человека.

Утром, сдав номер, я заехал в мастерскую и купил одну бочку с авиационным топливом. Мы вместе с механиком погрузили её в кузов, в принципе машина брала пятьсот килограмм и можно ещё погрузить, но нормально она ещё не была объезжена, поэтому рисковать я не стал, если что ещё одну бочку куплю в другой мастерской.

Благополучно покинув Берн, я направился в Цюрих, а оттуда Романсхорн. Неожиданным было довольно большой расход масла и топлива, но после размышлений я решил, что это из-за груза, нужно будет позже всё подтянуть и посмотреть.

К вечеру я был в Романсхорне, снял номер в гостинице и изучил газеты. Пока заявления о продаже нужного мне дома не было. Это не помешало мне на следующий день съездить к нему и незаметно провести разведку. Чтобы хотя бы изучить визуально, снаружи.

Дом мне понравился, да я в него чуть ли не влюбился, тут никак по-другому и не скажешь. Теперь понятно, почему Норис так отстаивал своё право на его покупку. Это был простой одноэтажный дом находившийся в склоне зелёного холма. Не на склоне, а в склоне, то есть внутри. Со стороны дом казался гротом.

Как я понял, у подножия холма был вырыт котлован, на склоне, не на ровной площадке, и там был построен дом, а когда возводили односкатную крышу, её засыпали метровым слоем земли и покрыли нарезанным дёрном. Теперь сверху дом никак не заметишь, склон он и есть склон, разве что по грунтовой дороге, что к нему вела и небольшой площадке с утрамбованным гравием. Сам дом находился глубине холма, и чтобы 'крыша' шла дальше, там стояли удерживающие подпорки из каменных столбов. Большая в общем пещера. Широкий проход к дому где-то пяти метров высоты и двенадцати шириной. Слева от дома я рассмотрел ворота, такие же были и справа. Видимо гараж и мастерская. Труба тоже была, как без неё, но видимо её вывели в сторону, на склон, и дымилось заметно в стороне. Я туда прокрался и обнаружил дымоход. Судя по запаху, пекли пирожки.

Три часа крутился по округе, ближе здоровенный пёс не давал подойди, ладно хоть на цепи сидел, да и я не позволял чтобы ветер дул от меня в его сторону, всегда с подветренной был. В общем, дом мне понравился, нужно ещё внутри посмотреть, что и как, а там дальше видно будет. Теперь осталось ждать заявки на продажу.

Вернувшись к шоссе, там, в кустарнике стояла моя машина, и скучал Смелый, обрадовавшийся моему возвращению, после чего покатил обратно в город. Осталось ждать объявления. Надеюсь, у хозяев нет больше на примете покупателей. Честно скажу, если за пять ближайших дней не появится объявление о продаже, сам поеду. Скажу, что заблудился и как бы ненароком узнаю о продаже дома.

* * *

— Добрый день, — выбравшись из машины, поздоровался я с хозяином дома. Это был старик за семьдесят, в тёмных штанах, серой рубахе и овечьей безрукавке, на ногах высокие до колен сапоги.

— Здравствуй, путник. Ко мне приехал, али дорогой ошибся? — немного хриплым голосом спросил он.

Из-за языковой практики немецкий мой всё улучшался и улучшался, всё-таки большая часть местных жителей общалась именно на немецком, так что говорил я довольно неплохо, но все понимали, что я иностранец. На это и Норис намекал, сообщая, что могут запалить, но я отмахивался, буду говорить, что долго жил в Испании. Язык Колумба я куда лучше знал.

— Да мне сказали, что у вас дом необычный, под землёй находится. Я вот езжу, хочу себе дом купить, не ферму, а именно дом. Вот мне и посоветовали к вам заехать?

— Посмотреть на дом старого чудака? — усмехнулся старик. — Ты не первый такой любопытный. Бывали уже, и не раз бывали. Посмотреть хочешь?

— Посмотреть, — кивнул я, с заметным облегчением вздохнув, утка прошла, и добавил. — А если понравится то и купить.

— Купи-и-ить хочешь? — с непонятной интонацией переспросил старик. — Ну-ну.

Что он имел ввиду, я понял чуть позже, а так последовал за очень гордым стариком и стал изучать его 'усадьбу', как он называл этот бункер. Пройдя под свод холма, которые поддерживали те колонны, а то я издалека видел, они были даже мощнее, чем мне показались, мы прошли сначала к дому. Тут была лицевая стена, сложенная из диких камней и висели щиты. Как оказалось их можно убрать, это были ставни, и покажутся два огромным обзорных панорамных окна гостиной. Обернувшись, я понял, что вид из дома просто восхитительный. Вдали виднелся Романсхорн и воды озера. Всё это было поддёрнуто дымкой и действительно смотрелось просто восхитительно. Сам дворик под сводом из склона холма, был со всех сторон облицован камнем, даже сам свод и пол, справа и слева были двухстворчатые ворота, пряма вся лицевая сторона дома, с теми щитами, про которые я уже говорил. Хозяин стаял рядом и явно получал моральное удовольствия от того как я созерцал его владения.

— Идём в дом? — спросил он, когда я насмотрелся.

Мы прошли мимо будки с собакой, после чего открыли довольно мощную и тяжёлую дверь, вход был тоже из двух створок, к тому же с тамбуром, но вторая створка была жёстко закреплена и закрыта. Пройдя тамбур, мы оказались в небольшом коридоре. Слева был шкаф для одежды, справа зеркало и стойка для обуви. Всё удобно и функционально, как в настоящем доме. После это мы прошли коридор и хозяин открыл двери. Замерев, я изумлёнными глазами осматривался. Да уж, удивил старик таки удивил.

За дверьми был большой зал, именно в нём и были обзорные и, похоже, единственные окна дома, пол был ниже на метр, чтобы попасть в него нужно спустить по небольшой лестнице. Но зал был полутораэтажным, в смысле расстояние до потолка, где мы стояли было нормальным, чуть более двух с половиной метров, а с противоположной стороны, где были перила второго этажа, метров семь. В общем, прямо идти попадёшь в гостиную, праве по площадке на лестницу и на второй этаж, где было видно три двери, а нет, одна торцовая боком к нам, значит четыре. Под лестницей и в самой гостиной, то есть на первом этаже были ещё двери. Всё освещали три керосиновых лампы, вполне позволяющие мне осмотреть внутренние помещения. Света электрического не было, более того, я даже светильников и проводки не обнаружил, да и столбов с электрическими проводами к дому не подходило, я это ещё во время первой разведки обнаружил.

— Просто восхитительно, — искренне похвалил я старика.

— Спасибо, — засмущался тот. — Я архитектор в прошлом, военный. Вот и решил построить себе дом.

— Всё равно такого чуда я ещё не видел. А потолок дубовыми плашками обшит?

— Точно, именно дубовыми. Стены орех, а вот пол и в подвале тоже дуб.

— Хочется всё осмотреть.

— Тогда идёмте. Берите ту лампу и давайте прогуляемся.

— А почему у вас света нет?

— Компания что занимается проведением линий передач, запросила слишком большую сумму, а генератор я решил не ставить. Нам с женой и ламп хватает... хватало, привычный я.

Изучая дом, я узнал судьбу старика. Он вышел на пенсию, построил этот дом и спокойно стал жить с женой, три года назад она умерла и была похоронена на кладбище в Романсхорна. Сам он был из Австрии, там же дети находятся, три дочери, сын на фронте воюет. Тоже инженер. Дочери давно его к себе зазывает, но он не хотел оставлять дом, однако они взяли с него слово, что как только он его продаст то сразу переедет, вот старик и гнул цену, не желая съезжать. Может и желал, но убеждал себя, что не хочет, да вот только старость. Один в большом доме.

А дом был и не таким уже и большим как я думал. Наверху три спальни и санузел, внизу гостиная, под лестницей к моему удивлению самая настоящая сауна. Та дверь что шла из гостиной вглубь холма вела на кухню, не маленькую надо сказать, оттуда был спуск в огромный размером во весь дом погреб, с отдельным входом из сарая и гаража. Там же, был винный погребок, десяток бочек. Они оговаривались отдельно, так как в них было неплохое французское вино. Одна бочка с испанским.

Теперь по тем строениям входы в которые был из дома, через подвал и с улицы. Те ворота, что справа вели в гараж на две машины, там два таких пикапчика как мой встанут, да ещё место останется. Там были стеллажи и даже небольшой токарный станок с ножным приводом. Инструментов хватало. В гараже стоял большой чёрный 'мерседес', кажется ещё тридцатых годов выпуска и велосипед. За теми воротами, что находились слева, были хозяйственные помещения. Включая угольный и дровяной сарайчики, крышка закрывающая вход в подвал, кстати, в гараже был такой же ход, ну и разный хлам тут хранился, что хозяин считал дорогим себе.

Когда мы закончили с осмотром дома, я ещё раз окинул взглядом холм, в склоне которого был врезан этот дом и, вздохнув, сказал:

— Так сколько вы хотите за него?

— Пятьдесят пять тысяч рейхсмарок, — спокойно сказал старик и теперь я понял, почему он был такой ехидный.

— Да он тысяч двадцать пять стоит, максимум! — возмутился я такой цене. Правда особо ей не раскраивался, и сто бы заплатил, как пришли, так и ушли, но нужно было играть на публику. Старик именно такой реакции от меня и ждал.

Указав на холм и проведя рукой по горизонту, он пояснил:

— Этот холм стоит на моих землях, они тянуться во-он от той речушки до той рощи. Вон та небольшая роща уже находится на моей земле, граница сразу за ней, и до шоссе, всё это моя земля. За холмом есть небольшое озеро, из которого выпадает та речушка, оно тоже моё, граница в трехстах метрах за озером. Тут всё моё.

— Тогда сорок, — придя в себя от удивления, предложил я.

— Пятьдесят пять.

— Сорок одна тысяча.

— Пятьдесят пять.

— Господин Юргенсон, я смотрю, торговаться вы вообще не умеете? Вам говорили, что нужно снижать цену в торговле.

— Слышал, но всё равно пятьдесят пять.

— Ладно, беру, — протянул я руку хозяину дома, тот машинально и несколько удивленно её пожал.

— То есть, как это берёте?

— Прямо сейчас и беру, и дом и земли, всё беру. Оформлять сейчас будем или завтра? Задаток оставлять?

Тот под мои шквалом вопросов несколько подрастерялся, но видимо приняв решение, стал отрывисто отвечать:

— Завтра поедем в мэрию Романсхорна. Задаток половины суммы. Расписку я напишу.

— Хорошо, завтра я за вами заеду.

— Этого не требуется, встретимся завтра в девять утра у здания мэрии со всеми бумагами.

— Хорошо.

Обговорив всё, мы расстались. Я вернулся в машину, где скулил долго терпевший Смелый, а старик к себе, наверное, с домом прощался. Щенка я выпустил, отъехав на километр от дома, действительно появилось желание облегчиться, после этого мы оба довольные вернулись в городок.

Владельцем дома я стал только в обед следующего дня. Утром, как и было договорено мы встретились с хозяином продаваемого особняка у входа в мэрию. Тот приехал на своём стареньком 'мерседесе'. Это я уж потом узнал, что его наградили им за что-то там, когда уходил на пенсию, и он с этой машиной не расставался.

Потом последовала процедура передачи владения, затянувшаяся на два часа, нужного писаря не было, отъехал в полицейское управление по служебной надобности, после чего я передал старику оставшуюся сумму, получив вторую записку, и прописался в особняке, сменив прописку.

Владельцем стал, но въехать пока не мог, старик попросил неделю, чтобы собрать вещи и нанять автотранспорт. Всё увозить он не собирался, только то, что дорого ему, то есть всего один большой грузовик. Он его нанял тут же в порту.

Неделю старику я легко дал, и занялся своими делами, как раз неделя на это и уйдёт. Оставил мотоцикл в гараже с бочкой авиационного топлива, замки на все ворота и входную дверь я купил новые, и на пикапе поехал в Романсхорн. Там написал заявление на проведение линии и установку всей электропроводки. К счастью инженер выезжал к дому и всю смету составил, её принесли из архива и показали мне. Насчёт того где ставить столбы я не возражал, рядом с дорогой, но вот проводка в доме меня не совсем устраивала. Пришлось прямо на месте перерисовывать, инженер покивал и обежал сделать новую смету. Но по примерным прикидкам, мне нужно заплатить не меньше трёх тысяч рейхсмарок. Уплатил две как аванс, я подписал договор на проведение линии, проводку будут делать при мне, дней через шесть, когда я вернусь, а пока пускай линию тянут, тут надо на расстояние пяти километров столбы поставить и провода натянуть.

Сделав все дела и посмотрев, как бывший хозяин собирается, я вздохнул и, сообщив, что меня несколько дней не будет, поехал Берн не заезжая в Цюрихе. В столице, только в другой мастерской, я купил две бочки авиационного топлива, и направился к схрону. У меня даже не спросили на кой чёрт мне столько топлива, да и данные не записали, разве что номера машины могли, но я всё же вслух при погрузке почти искренне порадовался, что дальнему родственнику фермеру горючего теперь до весны хватит.

Потом на тяжелогруженой машине проехал пару блокпостов, нигде даже не остановили, проехал Шпиц, и по знакомой дороге, где двигался на велосипеде, направился в горы. Дорого я хорошо помнил. Рядом на сиденье, высунув язык, сидел Смелый, ему было жарко, да и в машине было пекло, даже с открытыми окнами, внизу у сиденья стояла корзина с провизией купленной мной в деревушке, что мы проехали, а впереди было ещё куча дел.

Задержался я у схрона не три дня как планировал, а на все пять. А вы попробуйте каждый день побегать с канистрами вверх по склону, потом катить почти пустую бочку, машина на луг подняться не могла, скользила по траве, вот и пришлось побегать. Укрыв машину в низине, я переливал топливо в две канистры и переносил их в схрон, где оставлял, брал пустые и возвращался обратно. Когда все ёмкости были полны, а бочка пуста, докупленных канистр хватило спустил её, и покатил наверх. С пустой возни немного было.

А когда поднял, стал заливать из второй бочки, снова бегая с канистрами, потом и её поднял. Провёл регламентные работы, через неделю нужно будет как-то сунуть полную бочку в салон, её только лёжа можно было везти, канистры и остальное барахло, а пока я только прикидывал, как всё это сделать. Но одно и так ясно было, бочку нужно будет сливать, и снова заливать уже в салоне. Как-то.

Когда я вернулся в свой дом, старик уже был собран и ждал только меня. После процедуры передачи дома, я проверил и убедился что он в порядке, электрики вон уже и столбы установили и провода натянули, как раз заканчивали, и проводил его. Старик отправлялся к родным в Австрию. Уезжал так, как будто это даль дальняя, а не нужно проехать каких-то сто сорок километров, да одну границу пересечь. Но всё же он уехал, гордо двигаясь перед грузовиком, а я вернулся к дому. Электрики уже заканчивали, завтра они собирались проводку в доме делать, так что, обговорив всё с бригадиром, мы распрощались. Дел полно, нужно всё успеть за пять дней. Именно такой срок я отмерил на обустройство перед возвращением на Украину.

* * *

Мотор 'Шторьха' гудел на небольших оборотах, пришлось подняться выше и найти попутный поток. А то был встречный и мы фактически висели над одним место. Внизу медленно проплывала Польша, в данный момент по правому боку мы оставляли в стороне Краков. В Германию мы даже не залетали, Австрия, потом Чехия, и вот уже Польша. Прямой путь заметно сокращал время полёта, да и расстояние. Теперь уже не требовалось попасть в Берлин и делать крюк. Всего две посадки на дозаправку и всё, мы в Польше.

Кстати, я всё время говорю 'мы' и это не о Смелом, что с удобством устроился у меня на коленях, пригревшись, а о двух парнях в рваных гимнастёрках и галифе. Да-да, я вывожу двух парней, что бежали из концлагерей и добрались до границы, по счастливой случайности повстречавшись со мной. Именно из-за них пришлось для снижения веса брать топлива по минимуму, хоть и подвесил дополнительный бак. В общем, до границы мы, похоже, не долетим, топлива не хватит, но я уже успел все это прикинуть и выработать план, поэтому, когда Краков остался далеко позади, пошёл на снижение. Тут недалеко, судя по карте, есть военный запасной аэродром, и стоит попытаться добыть у них топлива. Пока летим, тут ещё минут двадцать до посадки, можно и пояснить подробности нашей встречи с двумя бойцами Красной Армии. Хотя о чём это я? Это только со мной на Украину летят двое...

После отъезда старика, бывшего хозяина 'подземного дома', как его окрестили электрики, я три дня занимался только самим домом. Узнал, какую проводку будут тянуть по дому электрики, поговорил с бригадиром, сунув ему пятьдесят франков, и вместо среднего качества кабеля был использован другой, в полиэтиленовой оболочке, или в пластиковой, что-то вроде того.

Те за полтора дня закончили, где нужно установили светильники и повесили купленные мной люстры, где нужно розетки. После проверки, я подписал наряд и, съездив, уплатил оставшуюся сумму. После этого, где на пикапе, а где и на наёмном грузовике, немного поменял мебель, докупил несколько комплектов постельного белья, картины, даже диван с креслами в зал привёз, в общем, сделал дом жилой. Когда я закончил, за дом принялись две нанятые женщины, отдраив его сверху донизу, пока я переделывал гараж под себя. Свой велосипед старик увез, так что на стену повесил свой, мотоцикл занял небольшой тупичок, машина пока на улице, хотя на ночь загонял её в гараж.

Смелый весело носился везде, где мог, изучая территорию, только вот конуру где раньше жила хозяйская псина, тот его тоже увёз, подходил осторожно, долго нюхая воздух, а так дом ему понравился, как и специальная корзина для ночлега. Я туда старое одеяло положил, спал щенок с удовольствием.

На третий день, когда дом был отмыт и обе женщины получили плату, шесть часов драили его, я их вместе с сумками, где были моющие средства, отвёз обратно в город, и стал обходить окрестности. За холмом действительно имелось небольшое озеро, но вот вода в нём была просто ледяная. Я когда стал совершать каждодневные пробежки и нырять в него, то никак не мог привыкнуть к этой студеной, не смотря на лето воде, но бодрило оно по утрам здорово. Кстати, вода была настолько чистой, что ныряя метро на пять, я видел камни и склоны. Действительно альпийские источники. Это ещё не всё, на второй день ночёвки в доме, то есть во время моего второго купания, я заметил блеск на дне и, донырнув, обнаружил велосипед. Спица блеснула и привлекла моё внимание. Какой-то растяпа утопил его. Сбегав домой, забрал верёвку с крюком и, нырнув ещё раз, вытащил его на берег. Было видно что пролежал велик там не один месяц, а то и год, резину и седло менять надо было, но после того как я докупил запчастей в специализированном магазинчике Романсхорна, занимающимся продажей запчастей к велосипедам и мотоциклам, то привёл его в порядок и у меня появился второй велосипед. Как он оказался в озере и кому принадлежал для меня, так и осталось загадкой.

Теперь стоит помянуть о том, как вода поступает в дом. Этот секрет мне открыл старик перед отъездом. Оказалось, прямо на кухне за печкой была замаскированная дверь, там был тамбур и из него шёл облицованный камней туннель сквозь холм прямо к озеру. Выход тоже был замаскирован. На уровне груди, на всём пути к озеру, а туннель имел едва заметный подъём, был каменный жёлоб, и по нему текла вода в небольшой бассейн кухни и сауны. Вот чтобы поднять воду в санузел на втором этаже нужно использовать ручной насос. Я чуть позже заменил его на электрический, уже можно было. Канализация тоже была. К её постройке старик также подошел творчески. Канализационная труба шла под землёй метров триста и выхода в... ручей. В том самый, что тёк через мои земли и впадал в озеро на границе с Германией.

В общем, за три дня дом был приведён в полный порядок, на въезде на мои земли на дороге я поставил знак, что проезд запрещён тут частная собственность, и установил почтовый ящик. Пока никто не беспокоил.

Во время пробежек я полностью изучил свои земли, несколько раз оббежав их, и знал теперь там каждую кочку. В роще я ночью сделал схрон и спрятал можно сказать НЗ, на всякий случай. В самом доме тоже были тайники.

И вот на четвёртый день, когда основная масса работ была сделана, я решил прокатиться к озеру и банально порыбачить. К большому, в моём маленьком рыбы не было. Старик оставил мне снасти, я только докупил в магазине несколько грузил, и отправился к большому озеру. Один раз ко мне подходил патруль пограничников, познакомился, проверили документы, узнали, что я местный, и оставили рыбачить дальше. За день я поймал две маленькие и одну большую рыбину. Пока Смелый терзал мелочёвку, я на костре приготовил крупную рыбу и вполне нормально поужинал. Это день я посвятил ничего неделанью и простому отдыху. Отдыхал душой и телом. Не сказать, что напряжение пропало, но стало легче, реально легче.

Когда я проехал городок, купив там продовольствия на неделю и свежего хлеба, то заметил в сгущающейся тьме несколько человеческих силуэтов в стороне от дороги. Меня это заинтересовала, неизвестные явно прятались от проезжающей мимо машины. Поэтому решил проверить, мало ли на меня охоту кто-то начал. Доехав до дома, тут всего восемь километров осталось, я загнал машину в гараж, отпер дом и, оставив покупки на кухне, решив позже разложить их по полкам кухонного буфета, оставил также и Смелого, только налив ему воды в блюдце. Переодевшись в одежду тёмных тонов, спустил вниз, запер дом и побежал смотреть, кто это там скрывается в кустах.

Через час я был на месте, однако там никого не было. Места тут были безлесные, даже кустарника не найдешь, это там дальше будет моя роща и ещё она, а тут голые склоны сопок и холмов. Вот я и стал поднимать на каждый и осматривать окрестности в просветлённую оптику, благо ночь была лунная. Обнаружил я неизвестных минут через шесть, они колонной в десяток человек удалялись вглубь Швейцарии. Догнать их, обогнать и залечь на пути, чтобы присмотреться, заняло у меня ещё около часа. Когда те пробегали мимо я с удивлением обнаружил, что у шестерых из тринадцати запалённо дышавших людей имеется такая знакомая красноармейская явно много повидавшая форма. У других была форма британских войск и французских, а у одного так вообще тюремная полосатая роба. Стало ясно, что это очередные беглецы. Когда я покупал продовольствие несколько часов назад, то слышал разговор продавщицы и одной из покупательниц что на границе пограничники задержали сегодня сразу две группы бежавших с сопредельной стороны и это был не первый случай в этом месяце, третий, если быть точно. А это значит ещё одна группа, которую поганцы пропустили. Судя по всему, был массовый побег из одного из лагерей. Часть вот до Швейцарии добралась.

Как только беглецы проследовали мимо меня, я задумался глядя им вслед. Оно мне надо? Однако три минут моральных терзаний показали что надо. Вскочив, я побежал следом.

Пришлось снова обгонять их стороной и выходить на встречу, встав так, чтобы бежали они на меня, ну а когда сблизились, включил фонарик, ослепив первых беглецов и метнувшись в сторону, мало ли оружие есть, крикнул на английском:

— Всем стоять!

Те моментально попадали, и один крикнул на этом же языке:

— Не стреляйте, мы военнопленные, бежавшие из лагеря.

— Вижу что беглецы, я вас уже час наблюдаю. Куда следуете?

— В Швейцарию, — ответил тот же баритон. — Не подскажите, далеко до неё осталось?

— Вы уже в Швейцарии, удалились от границы километров на двенадцать. Сегодня вы не единственные кто пересёк границу, слышал в городе, что пограничники две группы взяли.

— А вы кто? — задал правильный вопрос британец. В колонне их было двое в одинаковой форме, но общался со мной только один.

— Проезжий. У меня были дела в городе, вот и заметил вас, когда ехал по дороге. Какие у вас планы?

— Вы далеко живёте, не смогли бы нас приютить ненадолго, мы отработаем?

— Я живу на границе со Францией, это с другой стороны Швейцарии. Думал сегодня до Цюриха доехать и там переночевать. Так какие у вас планы, пересечь Швейцарию и Францию и вплавь через Ла-Манш перебраться в Британию?

— Мы хотели бы сдаться военным нейтрального государства и пересидеть войну тут. К сожалению, выжить у немцев очень трудная задача.

— Ясно. Ну, сдаться это дело не трудное. Выйдите утром на дорогу, вас быстро подберут и доставят куда следует. Вы все британцы?

— Нет, тут французы, бельгиец и даже русские есть.

Шёпот переговоров я слышал, передавали друг другу во время нашего разговора, что все мы находимся в Швейцарии, слышались радостные возгласы.

— Русские, — натурально удивился я. — Я немного говорю по-русски. Могу я с ними поговорить, со старшим?

— Да, конечно.

Все беглецы уже поняли, что я один, фонарик-то я погасил и глаза у них вернулись в норму, поэтому, когда британец передал одному из наших мою просьбу, причём говорил он на испанском, видимо кто-то им владел, то ко мне подошли трое.

— Отойдём в сторону, — велел я им.

— Наш? — ахнул кто-то из троицы и почти сразу последовал удар в печень, не от меня, одни из беглецов приласкал его.

Когда мы отошли метров на пятьдесят в сторону, я коротко представился:

— Младший лейтенант Иванов, осназ НКВД. Кто такие и как оказались в плену?

— Капитан Середа, — представился один. — Командир стрелкового батальона, участвовал в обороне Братской крепости, контужен и пленён на второй день войны.

— Старший лейтенант Орлов, танкист, попал в плен во время неудачного прорыва под Ровно. В плен попал в бессознательном состоянии.

Третьим был тот, кто, судя по голосу, не был особо сдержан.

— Младший лейтенант Коренев, командир противотанкового взвода. В плен попал во время окружения, выполнял приказ командира дивизиона. Тот приказа сдаться мы и сдались. Ни снарядов ни патронов, всего три пушки осталось за шесть дней боёв, да два десятка бойцов личного состава... а на нас танками.

— Я понял, — прервал я артиллериста и, осмотрев тёмные силуэты всех трёх, спросил. — Какие у вас планы и кто те ставшиеся бойцы?

Ответил капитан, было видно, что именно он старший в команде.

— По парням скажу так. Два сержанта и красноармеец, хорошие бойцы, просто им не повезло. Насчёт планов пока ничего не могу сказать, у нас только одно желание было, добраться до Швейцарии и укрыться там от немцев. Пока ещё даже не думали, но надеемся вернуться на родину.

— Значит так, есть две возможности. Первая, сдаться местным властям и просидеть в лагерях для содержания военнопленных, тут такие есть, до конца войны, и возможно даже ещё пару лет. Вторая возможность вернуться домой, это со мной. Но я лечу на Украину, помогу устроиться у партизан, и сводных мест у меня всего на двоих. Самолёт маленький, связной. Что скажите?

— Надо обдумать, — ответил капитан.

Я отошёл в сторону, давая возможность парням принять решение. Через шесть минут, до меня доносился яростный спор, все трое подошли ко мне. Остальные беглецы расположились чуть в стороне и нам не мешали.

— Мы приняли решение, — прозвучал негромкий голос капитана, он тоже явно не хотел, чтобы нас услышали. — Конечно же, жаль, что в самолёт мы все не влезем, поэтому двое летят с вами, остальные идут к местным и сдаются.

— Подождите, — поднял я руку, хотя это практически прошло незамеченным, на небосклон наползли тучи и скрыли луну. — Есть другая идея. Вас шестеро, я в принципе могу перевезти вас всех, в три этапа.

— А остальные, мы с ними из плена бежали, хорошие парни?

— Это вы так считаете, но для них тут один шанс, сдаться местным и спокойно отсидеться в лагерях военнопленных. Тут содержание совсем другое, вроде даже в город разрешают ходить, правда, с сопровождением.

— Да уж, не как у фашистов, — протянул артиллерист.

— Мы согласны, для нас это наилучшее решение. Во мне столько злобы на немцев, хочу выплеснуть её, — ответил Середа.

— Это неплохая идея. Кстати, как вы смотрите на то чтобы создать партизанский отряд в районе Луцка? У меня там и схроны с оружием есть и с продовольствием помогу? А вы отрядом будет изредка выполнять мои поручения, в основном уничтожать захватчиков.

— Нужно обдумать, — ответил капитан.

Было видно, что тот обстоятельный командир и без подготовки в огонь не лезет.

— У вас ещё будет время. Сейчас идите к своим товарищам, сообщайте всем тем с кем бежали, что я вас нанял на разовую работу, котлован для дома вырыть, но потом передам властям, и там уже будем действовать без соглядатаев. Попрощайтесь с ними велите по шоссе вернуться в город, там правее пост полиции, пусть постучаться и пояснят кто они. И ещё, попросите, чтобы они о вас не сообщали, вообще не говорили, как будто вас нет.

— Договоримся, — согласился капитан.

Через десять минут заметно уменьшившаяся колонна устало потянулась обратно по шоссе. Ничего, через пару часов, их встретят расспросят, покормят и отправят по назначению.

Через пару минут передо мной стояли все шестеро бойцов.

— Капитан, представьте мне остальных.

— Есть. Старшина Егоров, пограничник, служил на границе в районе Владимир-Волынска...

— Подождите, — прервал я капитана и осветил старшину, к сожалению, он мне был не знаком. — Показалось.... Старшина, лейтенанта Москалёва знаешь?

— Соседней заставой командовал, товарищ младший лейтенант госбезопасности, — подтвердил тот, видимо ему сообщили кто я такой.

— Без званий, называйте меня по боевому позывному, Леший... А лейтенанта я знал, прибыл к нему за несколько часов до начала войны и тылы заставы чистил, две банды уничтожили. А потом и немцев встретили. Я тогда из снайперской винтовки на броде десяток немцев уложил. А один из пограничников из моего ПТР три танка, два бронетранспортёра и несколько машин подбил. Жалко дот с пушкой сразу разбили, мы бы там дольше продержались, а так отступить пришлось.

— Точно, — обрадовался старшина. — И дот с пушкой у Москалёва был, и брод.

— Так и я о чём, потом на эту тему пообщаемся. Давай капитан, кто там дальше?

— Старший сержант Берёзов, борт-стрелок бомбардировщика, и красноармеец Звягин, боец сапёрной роты. Старослужащий.

— Тоже не плохо. Значит так, я сейчас добегу до машины, у меня там продовольствия запасено, встретимся в другом месте. Сейчас разделимся. Значит так, капитан, слушай мою команду. Бери своих людей, и на ходу посыпая следы этим порошком из кулька, тут собаки хорошо последу идут отобьёте запах, идёте до того утёса, во-о-он он виднеется. Не доходя полукилометра, повернёте направо, там, в километре будет роща. Ждите меня на опушке. Всё ясно?

— Может мы с вами?

— Я не один на машине ехал, не нужно знать местным о вас.

— Так они, наверное, ищут вас.

— Наволнуйся капитан, я сделал вид, что машина сломалась, и пошёл за помощью, так что пока тревоги нет. А насчёт того что мешок с продовольствием забираю, отбрешусь что это плата за запчасти. Придумаю что-нибудь.

— А вы нас найдёте?

— С закрытыми глазами. Всё, расходимся.

Беглецы направились в ту сторону, в которую я им указал, сам недолго следуя за ними, повернул к своему дому, изредка проверяясь. Перейдя на режим долгого бега я раздумывал на ходу. Правильно ли всё сделал и чем больше думал, тем больше понимал, всё равно бы не бросил и помог, характер у меня такой. Да и организовать свой боевой отряд, а тут по велению судьбы фактически ядро отряда имеется, тоже неплохо.

Беглецов я отправил в противоположную сторону, эта роща, где они должны были укрыться, находилась в стороне, в одиннадцати километрах от моего дома и я надеялся, что они не приведут погоню ко мне. Не хотел подставляться, а собирался провернуть всё по-тихому.

До дома я добежал за час, тут всего шесть километров было, тем более две трети бежать пришлось по шоссе или грунтовой дороге, что вела к моему дому. Добравшись до дома, снова отпер его, приласкал Смелого и рванул на кухню. Всё что купил на сегодня и оставшиеся припасы следует отнести нашим, хоть и темно, но было видно, что особой полнотой никто из них не страдал, я бы даже сказал, очень уж они худы были.

Набив два мешка продовольствия, не забыв небольшой котелок, чтобы можно было готовить на костре, спички, специи, прихватил также одно одеяло с пятном от машинного масла, и кожаную куртку. Пригодятся, скажу из машины взял. Из оружия взял только одну кобуру с 'Висом', хватит им, да пару ножей.

Выкатив из гаража мотоцикл, я запустил мотор и погнал в сторону рощи. Чтобы не демаскироваться, не доехал километра три, спрятал технику в овраге и добежал до рощи на своих двоих. Меня видимо заметили в поле, да я и не прятался и окликнули.

Пока бойцы при свете моего фонарика насыщались, мне даже не хорошо стало, видя, как они нюхают свежий хлеб с блаженством на лицах, мы с капитаном отошли в сторону, ему чуть позже принесли бутерброд. Я отказался, дома поем, полбулки себе оставил.

— Решили? — спросил я его.

— Да, думаю партизанский отряд это отличная идея. Осталось только выяснить, как держать связь, с кем?

— Держать связь будут только со мной, я буду вашим куратором. Основное время действий это лето, возможно осень и весна, зиму пережидаете в лесах, боевую работу не ведёте, основное занятие зимой совершенствование своих знаний и умений. Отряд будет организован небольшой, но элитный. Максимум тридцать бойцов. Оружие и продовольствие это моя проблема. Вы командир, Орлов начштаба, остальных сами подберете и назначите. Сапёр у вас есть, подрывником будет, старшина как разведчик пойдёт, даже командир подразделения тяжёлого вооружения у вас имеется. Для него пара ПТР и ДШК найдётся. Вот так вот.

— Когда отправляемся?

— Завтра вечером я сяду на самолёте на этот луг, со мной летят первые двое. Решите сами кто, но то, что вы должны быть первым, это не обсуждается. Сразу же взлетаем, остальные ждут в роще моего возвращения. Завтра утром я к вам забегу, принесу продовольствия, чтобы его хватил дней на пять. Ну или на самолёте доставлю вместе с палаткой. Ещё не решил. На этом всё на сегодня, я вижу, вы устали, из последних сил держитесь, поэтому встретимся завтра. Вот одержите.

— Это оружие? — взял тяжёлую кобуру, спросил капитан.

— Польский 'ВИС'. Доводилось встречаться?

— Было дело во время польской компании.

— Вот и отлично. Ножи я вам уже предал, всё отдыхайте. Как службу тут нести сами знаете.

— Знаем, — согласно кивнул капитан.

Мы распрощались и я, покинув рощу, побежал по полю в сторону овражка, где меня дожидался мотоцикл. Конечно, версию моего здесь появления я выстроил откровенно хиленькую, на ходу придумал, но вроде прокатило. Главное бойцы даже не подозревали, где находятся и не сообщат нашим координаты нашей встречи. Живу я в Швейцарии и живу, пусть попробуют найти, тем более я в Канаду перебраться собрался.

Рано утром, буквально на рассвете я с трудом погрузил бочку с авиационным топливом в пикап, закатил по двум доскам, и отвёз её к оврагу, в четырёх километрах от лагеря беглых военнопленных. Спрятав там бочку и забросав её травой, тут она была высокая, срубалась ножом хорошо, аж целый сноп накосил, вернулся домой и после завтрака поехал в Романсхорн, где в трёх разных магазинах накупил продовольствия. Брал не только беглецам, но и домой, в основном консервы, чтобы иметь там запас.

Вернувшись, домой, разложил часть припасов по полкам буфета, наполнил два мешка продовольствием, положив сверху ещё два одеяла, только новеньких, купленных в магазине и оседлав велосипед, покатил в лагерь беглецов. Там меня издалека заметили, но обозначили себя, когда до опушки осталось метров сто. Встречал Орлов в моей кожаной куртке, вот она кому досталась, он помог мне закатить велик нагруженный сидорами в лес и донёс вещи до лагеря.

— Все тут? — спросил я капитана, вставшего с одеяла при моём приближении.

— Берёзов на часах стоит. Как всё прошло, нормально?

— Да, пришлось вернуться в город и поселится в гостинице. Вон, велосипед в пункте проката взял, купил в разных магазинах запас продовольствия и даже два одеяла, чтобы вам на голой земле не спать.

— Да мы уже лапника нарубили. Прохладно конечно ночью было, но выдержали, в лагере хуже было.

— Ясно. Значит так. Сейчас уезжаю, мне ещё до аэродрома добраться нужно, а вам ставлю вот какую задачу. В той стороне овраг, он там один имеется, не ошибётесь. На его дне прикрытая травой бочка с авиационным топливом, найдёте её, это лучше сделать днём, и ночью прикатите сюда, спрятав на опушке. Она пригодится, когда я буду остальных забирать. Это всё что вам нужно сделать сегодня ночью. Сам я прилечу сюда сегодня вечером, часов в одиннадцать.

— Не успеем с бочкой то, да и обессилили мы, — покачал головой капитан.

— Четверо что останутся, этим займутся после нашего отлёта, это их задача. Всё ясно.

— Да.

При свете дня мы ещё не видели друг друга, поэтому рассматривали с немалым интересом. Капитан был совершено седоволосый сухощавый мужчина со стройной фигурой и в простом красноармейском обмундировании. Только пояс с кобурой, застёгнутый на осиной талии, придавал ему вид настоящего командира. Да и остальные были очень похожи, почти как близнецы, худые и в рваной красноармейской форме, разве что цвет волос был разный. Правда сейчас Орлов сидел чуть в стороне и зашивал прореху на гимнастёрке, сняв её. Нитки с иголкой я тоже привёз.

Капитан же рассматривал меня с немалым удивлением. Он не думал, что я так молод, подросток фактически, однако он быстро пришёл в себя.

— Да, кстати, — перед уходом повернулся я к Середе. — Когда мы доберёмся до места назначения, в схроне будет зенитный пулемёт 'МГ' снятый с турели самолёта, так что второго сами подумайте, кого взять.

— Берёзова, чего тут думать? Орлов за старшего останется.

— Это правильно, — одобрил я и, притянув руку, добавил. — До вечера.

Расставшись с парнями, я их уже считал своими людьми, идея сформировать из них свой партизанский отряд мне нравилась всё больше и больше, я покатил к шоссе, там страхуясь, уже домой. Пока всё идёт ладно, посмотрим что будет дальше.

На дому поменял велосипед на мотоцикл, на спину повесил сумку, щенка под куртку и сразу же выехал в сторону Шпица. Мне до вечера нужно было добраться до схрона.

Дом я обесточил, закупорил поступление воды из озера, в общем, провёл консервацию особняка и навесил на все петли замки. Не забыв закрыть окна ставнями. Они тоже имели замки. Так как меня может не быть несколько месяцев, скорее всего два, вряд ли больше, то я и с машиной повозился. Проведя лёгкую консервацию, сняв аккумулятор, и где-то в десять часов выехав в направлении Шпица.

Заправлялся я трижды в небольших автозаправках, десятилитровой смешенной с маслом канистры бензина мне могло и не хватить, а так даже и не тронул. В Берн я всё же заехал. Была причина для этого. Поначалу заскочил в посольство Канады, оставил свой новый адрес и сообщил, что меня не будет месяца два, уехал на заработки. Ещё мне требовался запасной бак для самолёта и если его где можно купить, то только в столице. Через час поисков я нашёл нужную авиационную деталь на свалке аэродрома, он был цел хоть и слегка помят, а главное годился для моих целей. За бак я отдал всего двадцать фраков сторожу. Так что, прикрепив его на заду мотоцикла, управлять теперь нужно было осторожнее, мотнуть могло из-за дополнительного груза, я поехал к стоянке 'Шторьха'. На выезде из города, обнаружив небольшой вещевой торг, купил две плотные кожаные куртки, Середе и артиллеристу, осень скоро, пригодиться. Одну надел, другую прицепил сзади.

Добрался я до схрона часа за четыре до начала темноты, хотя по плану должен был раньше добраться. Это из-за крюка, что я сделал, заехав в Берн. Мне ещё самолёт заново собирать, тем более одному, а это очень не просто. У меня мелькала мысль взять старшину, он там был самый здоровый на вид, но, как и дом такой удобный схрон я просто не хотел светить. Мало ли как у бойцов судьба сложиться.

Дальше была спешная работа. С помощью мотоцикла, на буксире я выкатил самолёт, чуть сцепление не сжёг, для лёгкого одиночки этого была трудная задача, я стал собирать авиационный конструктор. Как ни странно справился. Очень помогла длинная и крепкая ветка у одного из деревьев росшего на опушке, через которую я блоком перекинул верёвку. Дополнительный топливный бак тоже поставил. Подсоединил его и залил топливом. Вроде нигде не текло, специально проверил. Потом укрыл мотоцикл в схроне и задумался что брать. Практически взял всё продовольствие, палатку, охотничьи костюмы, парням они пригодятся, хотя налезут не на всех, да и обувка у них была только на выброс. Не сапоги, а боты растоптанные. Самое главное это кроме полных баков, было восемь двадцатилитровых канистр, семь с топливом, одна с моторным маслом. Проведя в уже сгущающееся темноте ещё один осмотр всех деталей, пробный запуск я уж делал, мотор стабильно держал все обороты, всё системы работали нормально, элероны и подкрылки тоже, я стал собиратсья.

Когда я поправил маскировку схрона, уже совсем стемнело, поэтому подхватив сопровождающего меня везде Смелого, направился к самолёту и через шесть минут мы благополучно поднялись в воздух и на небольшой скорости направились в сторону Романсхорна.

К счастью с координатами я не напутал и, заметив впереди Романсхорн, стал нарезать круги в поисках нужной рощи. Мотор работал на малых оборотах, можно сказать едва слышно и уверен если бы кто проезжал подо мной по дороге, то даже не услышали бы работу мотора, но я всё равно остерегался, не поднимаясь высокого. Обнаружив нужную рощу и луг, благополучно совершил посадку, правда за пару мгновений до касания пришлось врубить прожектор, чтобы не врезаться в землю и подкатил к опушке, развернув машину и заглушив мотор.

Там меня уже ждали. Сперва я выдал куртки капитану и лейтенанту, пусть меряют обновки, брал на глаз, но должно подойти, потом занялся самолётом. Середа и Берёзов после короткого прощания заняли свои места, сержант на канистрах, а капитан рядом со мной, то мы сразу же взлетели. На полёт до лагеря от схрона я потратил литров тридцать, и пока парни прощались, долил его из канистры. С установленным дополнительным баком предельное расстояние для 'Шторьха' теперь составляло почти пятьсот километров. Уже неплохо, чуть больше ста километров увеличилась дальность полёта.

Вот так вот тихой цапой, на малых оборотах, чтобы не шуметь мы пересекли границу, выбор мал на местность где не было поселений и, удалившись от неё километров на сорок, поднялись на высоту четырёхсот метров и полетели над Австрией в сторону Чехии. Потом было несколько посадок для дозаправки, топливо очень быстро уходило ну и вот, мы добрались на последних каплях топлива до Кракова.

— Далеко ещё? — услышал я в наушниках вопрос Середы. Тот сидел рядом с такими же наушниками на голове и поглядывал вокруг. Берёзов посади нас, бессовестно дрых на пустых канистрах, подложив под голову тюк с палаткой.

— Километров десять осталось. Боюсь, не дотянем. Расход оказался больше запланированного.

— Да уж, и так при каждом взлёте с трудом от земли отрывались.

— Это точно, — согласился я, вспомнив обычную длину разбега 'Шторьха'.

Когда я был один, мне и шестидесяти метров хватало, а с седоками да с грузом, самолёту требовалось метров сто пятьдесят для отрыва. Ладно, хоть часть топлива мы спалили и сейчас было легче, по сравнению с первыми часами. Однако всё же мигающая лампочка датчика уровня топлива намекала, что пора совершать посадку.

— Будите сержанта, идём на посадку. А то потом поздно будет и так дотянулся до предела

— Хорошо, — кивнул тот и, развернувшись, стал расталкивать сержанта.

Пока они возились, я присмотрелся. Луна, конечно, помогала, но всё же землю видно было плохо. Костры бы кто развёл.

— Держитесь, сейчас садиться будем.

— Поле? — спросил капитан.

— Нет, рисковать не хочу, кочка или овраг и потеряю машину. Садимся на дороге вот у того леса.

— Там же вроде деревня у леса?

— Да, но она дальше, километр до неё. Сближаться не будем, самолёт в лес укатим и замаскируем. Опыт уже есть.

Конечно потрясло при посадке, всё же не ровная поверхность, колеи да ухабы, но сели нормально и после того как я заглушил мотор, катились ещё метров сто.

— Ещё бы пара минут и сам заглох, горючего вообще нет, — известил я всех.

Как только самолёт замер на дороге я первым выбрался наружу. Оставив проснувшегося щенка на своём месте и прислушался. Где-то рядом в деревне лаяли собаки, но было тихо, да и псины вскоре замолкли.

— Норма, — негромко сказал я. — Стойте тут, а я до леса пробегусь, присмотрю удобное место для стоянки.

Бросив шлемофон рядом с зевающим щенком, парашют я не надевал, и он лежал за спиной и, держа наготове пистолет, быстрым шагом направился к темнеющему рядом лесу. Тут метров сто пятьдесят всего было.

Вернулся я минут через сорок, когда пассажиры уже начали волноваться.

— Ну что там? — спросил громким шёпотом капитан. Он был без оружия, оставил своё пистолет Орлову, поэтому явно чувствовал свою незащищённость.

— Есть место, тут в лесу просека с лугом, там копны сена, можно замаскировать на опушке.

— Катим самолёт?

— Да только не через это поле. Застрянем. Там старые глубокие колеи, прогоним метров двести вперёд, там развилка будет, потом назад рядом с опушкой по полевой дороге и до просеки ещё метров триста.

— Далековато.

— Ближе ничего нет. Ну всё, разверчиваем.

Развернув самолёт, мы ухватились за хвост и, приподняв его, стали буксировать машину. Втроём это было делать заметно легче, чем одному. Парни конечно после лагеря, ещё не окрепли, но толкали изо всех сил.

До буксировав до развилки, мы немного отдохнули сидя на траве, Смелый бегал рядом, но потом получил от меня кусок зачерствевшего хлеба и отсел в сторону, хрустя. Ещё через час мы, наконец, закатили самолёт на просеку, где стояло два десятка стогов сена.

— Большая вроде, — пытался разглядеть противоположную сторону, сказал Середа.

— Да, — согласился я. — Взлететь хватит. Я уже пробежался, посмотрел, ровный луг, и почва твёрдая. Тут взлетать будем.

— А машину где прятать будем?

— Вон левее, где берёзы белеют. Там лес чуть расходиться, так что можно под деревья его загнать. Ну что берёмся, последний рывок остался?

Наконец самолёт встал под деревья, я проверил, может ли он выкатиться своим ходом и хватит ли площадки, чтобы взлететь нам троим с грузом, тут метров триста было, должно хватить, главное на взлёте верхушки деревьев с противоположной стороны не задеть.

— Что теперь? — хрипло дыша, спросил Середа, сидя у одного из шасси.

— Оставайтесь тут, а я пробегусь до аэродрома. Нужно топлива добыть. Тут последний рывок остался. Одна полная заправка и мы на месте.

— Товарищ Леший, деревенские днём могут нагрянуть, — подал голос Берёза. Он как и другие звал меня именно так.

— Не хрен им тут делать, луг свежескошен, дней пять их тут не будет. Даже если появиться, у вас нож есть. У меня два пистолета, один выдам, но с возвратом. Пистолет без глушителя, под мою руку пристрелян, поэтому старайтесь не использовать его, а если кто появится, угрожайте пистолетом и доделаете работу ножом. Никаких свидетелей.

— А если дети? — спросил сержант.

— Тогда связываете, — пропыхтел я ответ, снимая лётный комбинезон, нужно было переодеться в деревенскую одежду. — Верёвка под вторым сиденьем и охраняете. Развяжем перед вылетом. Вернусь я под утром, возможно не пешком. Попробую машину раздобыть. Всем всё ясно?

— Да, — ответили оба.

— Середа за старшего, а пока отдыхайте... За щенком присмотрите.

Оставив пассажиров сторожить самолёт, сам понимаю место не надёжное, но до аэродрома осталось всего километров семь по прямой. Думаю, успею до рассвета. Три часа как-никак до появления солнца осталось. Главное машину добыть и топливо. Бежал я лёгкой привычной быстрой трусцой, легкие работали как меха, ноги монотонно переступали сперва по траве, потом по пыльной дороге и я чувствовал, что устану не скоро, поэтому, не снижая темп, когда пересёк лес и, выбежав на поле, рванул дальше. По полевой дороге бежать было куда легче, чем по полю, трава не цеплялась за ноги. Главное что это дорога вела точно в сторону запасного немецкого военного аэродрома. Это важно. Часики тикают.

Честно говоря бежал я даже с радостью, в смысле мне вся та ситуация в которой мы находились, нравилась. Адреналин так и пёр. Вот что мне не хватало в спокойной Швейцарии, опасностей, чувства, когда ходишь по кромке, по лезвию ножа, а сейчас я был в своей стихии. Радоваться радовался, но всё же беспокоился об оставленных пассажирах, моей будущей команды, пока они ею не являлись, и о самолёте. Мало ли действительно деревенские найдут. Поэтому и бежал, не сбавляя ходу, и добрался до аэродрома за час, оставив позади чуть больше восьми километров полей и оврагов Польши, даже не сбив дыхания.

До рассвета оставалось ещё часа два, поэтому я все свободное время убил на изучение того что представляет из себя аэродром и на выработку плана экспроприации топлива. Была мысль угнать топливозаправщик, но как была, так и ушла, не было тут их. С кузова машины из бочек ручным насосом, похоже, заправляли. Я нашёл старый грузовичок, вроде итальянской сборки, где стояло четыре бочки с топливом, проверка показала, что это оно и есть и все четыре были полные. Рядом лежал длинный шланг и ручной насос.

Дальше было просто, снял часовых, их всего двое было на огромную территорию, один у ворот, другой на вышке, заглянул в диспетчерскую, ножом отработал спавшего с наушниками на голове радиста, прихватил все карты, после чего вернувшись к грузовичку, запустил мотор машины и спокойно покинул территорию аэродрома. На нём вообще похоже было отделение солдат, пара техников да пара радистов с офицером вот и всё. Но в казарму я попасть не смог, была мысль положить остальных, чтобы тревогу не сразу подняли, но железная дверь, запертая изнутри, поставила на этих планах крест, вот и осталось прихватить радиостанцию, неполая оказалась, и изрезать и смотать телефонный провод. Подрывать эшелоны пойдёт, подрывная машинка у меня была в одном из схронов. По трофеям тоже пробежался, собрал всё что мог.

Машина оказалась вполне ничего, шла с грузом уверенно, видно, что за ней следили, но сразу к стоянке самолёта я не поехал, и свернул в поле, где обнаружил озеро и берёзу, я их ещё не пути к аэродрому приметил. Местностью тут была ровная, для взлёта-посадки пойдёт, поэтому скатив из кузова одну из бочек, по специально прихваченным доскам скатил её, и утопил у бережка. Схрон неплохой получился, пробку я проверил, резинка на месте, держит отлично.

Потом я уже поехал прямо к нужному лесу. Уже совсем рассвело, когда я, объехав лес, свернул на просеку и направил машину прямо к стоянке самолёта. Чтобы меня опознали, пришлось открыть дверь, встать на подножку и помахать немецкой пилоткой. Все же в трофейной форме был. Нормально опознались, Середа вышел из-за берёзы возле самолёта, а сержант встал из высокой травы метрах в двадцати от капитана.

— Получилось? — первым делом спросил капитан.

— Да, в кузове три полных бочки. Однако сейчас взлетать не будем. Но и тут оставаться нельзя. Сейчас закрепим хвост самолёт в кузове и будем буксировать его в сторону границы, — ответил я, покинув кабину и сев на подножку, жадно отхлебнул воды из фляги.

— Что, дальше по земле поедем? — удивился Середа.

— Нет, конечно, тут в тридцати километрах большой лес, там укроемся до вечера, а потом дальше полетим. Лишь бы дождь не начался, те тучи на горизонте мне не нравятся... Значит так, я там трёх немцев в расход пустил, снял с них оружие, форму и сапоги, всё в кузове. Два карабина, боеприпасы к ним и кобура радиста с 'парабеллумом', мой пистоль возвращайте, я к нему привык уже.

Пока командиры доставили из кузова тюки с формой и оружием, капитан сразу застегнул ремень с пистолетом, согнав складки назад, и стал подбирать сапоги по размеру, а то у него на самом деле не обувь, а не пойми что. Сапоги он к счастью нашёл и, вбив в них ноги, прошелся, пробуя, после чего удовлетворённо кивнул, надел подаренную ему мной кожанку и подхватил один из карабинов. Вторым вооружился сержант, и на ходу подгоняя пояс, в чехлах которого находился боезапас отбежал к выезду с просеки и стал следить за дорогой и полем. Деревню ему была не видно, а то, что деревенские уже встали, я знал, встретил телегу с возницей да в поле трое косили траву. Ещё я подарил капитану планшет, прихваченный из диспетчерской с картами Украины и, посмотрев, как тот перекинул через голову ремешок, поправлял его, усмехнувшись сказав:

— Ещё бы кожаную фуражку с красной звездой и настоящий красный командир-партизан.

Вот с Берёзовым накладка вышла, размер ноги у него был точно такой же как и у Середы, а оставшиеся сапоги были другого размера.

— Ничего, — успокоил я его. — Ещё будет возможность пополнить вещевое довольствие... Ладно, давайте самолёт выкатывать и на машину грузить, двигаться пора. Поедим чуть позже.

Мы выкатили самолёт, развернули его, машину я уже заранее подготовил и, подняв хвост, поставили его в кузов, после чего я обычными верёвками стал его привязывать за костыль и сделал распорку для фюзеляжа, пока оба пассажира передавая друг другу элементы формы переодевались 'под немцев'. Пока они возились, я перебросил шланг и стал заправлять пустые баки, включая дополнительный. Канистрами позже займусь. Хотя нет, раз есть время, то нужно залить и мы с сержантом стали их заправлять. Когда закончили я скомандовал:

— Сержант в кузов, капитан в кабину. Выезжаем.

Медленно, покачиваясь на ямах, мы покинули просеку и, выехав на дорогу, сержант в кузове внимательно следил за состоянием самолёта, направились в сторону границы.

— Часовых уже, наверное, обнаружили. Тревогу должны поднять, — пробормотал капитан.

— Тревогу может быть и подняли, но часовых обнаружить это вряд ли, не сразу. Я их вывез подальше и сбросил в овраг, — пояснил я. — Так что пока поймут что случилось, пока скоординирую действия, связь же таки восстановят, время у нас есть.

Мы проехали мимо деревушки не заезжая в неё, несколько мальчишек улюлюкая, пытались нас догнать, но отстали, так что особо мы внимания не привлекли. Ну буксируют три немца поломавшийся самолёт, что тут такого?

Дальше мы двигались молча, Берёзов в кузове нарезал бутербродов с колбасой, хлеба я с запасом прихватил и подавал нам в боковое окно. Сверху была колбаса, так что мы позавтракали всухомятку.

— Спать хочется, — длинно зевнул капитан.

— Так спите. Нам ещё около часа ехать, доберемся, разбужу. А когда лагерь разобьём, поспим по очереди.

— Нет, вот это не правильно. Ты как лётчик должен выспаться, а мы тебя будет охранять.

— Принимается, — подумав, я согласно кивнул.

Пока капитан подрёмывал рядом, уткнувшись головой в боковое окно, я продолжил крутить баранку, изредка весело насвистывая. Остановились мы только один раз, у крохотной рощи рядом с дорогой и мы с сержантом там спрятали ещё одну бочку. Чтоб не снимать хвост самолёта, пришлось один из бортов откидывать и по доскам скатывать. Пусть в кустарнике постоит на будущее, ничего ей не будет.

Не успели мы отъехать от рощи. Буквально через десять минут я заметил впереди столб пыли и, толкнув капитана, чтобы он проснулся, застучал по крыше, привлекая внимание сержанта.

— Что? — заглянул он в окно с моей стороны.

— Едет кто-то, если что подстрахуешь из кузова.

— Понял.

Крестьян да и других попутчиков или тех кто ехал навстречу мы уже встречали, мы то ехали по дороге, а местным приходилось съезжать и уходить в сторону чтобы по тупой голове крылом самолёта не получить, а тут явно техника шла. У кого тут может быть техника? У немцев естественно, ну или у их пособников, да и то вряд ли.

— Легковушка и мотоцикл сопровождения впереди, — сразу определил, что за техника движется нам на встречу, капитан.

— Это хорошо, значит не патруль. От патруля сложно отбиться там тёртые волчары. Это на Украине где стреляют из-под каждого куста, тут не знаю как.

— Будет бой? — спросил Середа, доставая пистолет. С этим он прав, с карабином в тесной кабине не развернёшься.

— Если проедут мимо, то пусть их, а если остановятся, будем бить. Работаем из короткоствола, Берёзов нас поддержит из кузова.

— Нормально.

К счастью для немцев они лишь приветливо посигналили нам и пропустили, съехал на обочину, и каждый отправился своей дорогою, а поезд своей.

До леса мы доехали нормально, судя по карте поселения тут есть, но мы выбрали такое место, чтобы находиться от них как можно дальше.

— Вон где кустарник на опушке, отлично можно замаскировать технику, — указал капитан.

— Да я тоже на него поглядываю. Сейчас остановимся и проверим.

Доехав до привлёкшего наше внимание места, я остановил машину и наконец, заглушил её. Топлива осталось немного, так что нужно побыстрее найти место для лагеря.

Спрыгнув на пыльную пожухлую солнцем траву, я хмуро покосился на заметно приблизившиеся тучи и, поправив форму Вермахта, я был в полной сбруе, разве что карабин оставался у капитана, а у меня за пояс был сунут пистолет и побежал к опушке. Десятиминутное исследование показало, что это то, что нам надо.

Вернувшись к машине, я махнул рукой и вытер пот со лба, морило капитально, точно дождь будет.

— Нормально, хороший схрон, — ответил я на вопросительные взгляды подчиненных. Медленно, по мере общения они всё быстрее переходили в ранг подчиненных, свыкаясь с этим, а я становился их командиром, и они этому не препятствовали. Опыта командования-то мне не занимать и они это чувствовали.

Мы подогнали машину к опушке, там сняли хвост самолёта с кузова и, расчистив площадку, закатили 'Шторьх' под деревья. Пока сержант штыком рубил кустарник, маскируя технику, я осмотрелся и сказал Середе:

— Одну бочку, ту что полная, оставим тут, спрячем в кустарнике на будущее, а пустую с машиной отгоню в сторону или утоплю или в овраг сброшу.

Пока сержант наводил маскировку, мы с капитаном скатили бочку из кузова, и откатили её вглубь леса, тяжеловато шла. После этого я закрыл оба борта, передал насос и шланг подошедшему сержанту и, приказав им стеречь технику, вывел машину из леса и направился по полю к дороге. Надо отогнать её подальше и спрятать, избавиться так сказать.

Насвистывая я крутил баранку, поглядывая на дорогу и на тучи, что ещё более заметно сблизились, ещё час и надо мной будут. Следовало поторопиться и вернуться в лагерь. Судя по карте этой местности, найденной мной в диспетчерской запасного аэродрома, тут должно быть озеро, если я не ошибся и голубое пятнышко оно и есть. Всё же не ошибся, далеко от дороги и поселений действительно обнаружилось озеро. Остановившись на спуске, я покосился на ржавый польский танк, что кормой был в воде, и стал подготавливать машину к переходу в состояние подводной лодки.

Когда машина, дав волну, влетела в воду, о землю ударили первые крупные капли дождя, а я, не обращая на них внимания, я умный, я из салона самолёта прорезиненный плащ мотоциклиста заранее прихватил, пробил ножом дырки в бочке и стал её топить рядом берегом, встав на корму танка. Чтобы если найдут машину, нашли и бочку и подумали что и остальные на дне. Не нужно чтобы их искали.

Закончив с этой работой, я поправил плащ, дождь перешёл в оглушающий ливень и побежал по дороге, вернее по обочине, чтобы не увязнуть, обратно к нашему схрону. Наверное, зря я так далеко угнал машину, восемь километров обратно переться, но ничего лучше рядом просто не было. С воздуха если будут искать так и так обнаружат, а с утоплением это даст нам дополнительное время.

— Второй день как из ведра, — выглянув наружу через полог палатки, пробормотал Середа. — Когда же он закончится?

— Природе плевать на наши планы, Игорь Евгеньевич, — протянул я, потягиваясь, и почесал Смелого за ухом. — Пока самой не надоест, так и будет бедокурить.

— Да это понятно, я за оставшихся в Швейцарии парней беспокоюсь.

— А что не так? Продовольствия у них на семь дней. Если сами внимания не привлекут, спокойно дождутся моего возвращения. Хотя конечно да, погодка не радует, отчего нам и тревожно за них, уверен, они тревожатся за нас, я ведь уже должен был вернуться за второй партией. Что они там сейчас думают?

— Это точно, — вздохнул капитан.

В это время полог отодвинулся и в палатку заглянул сержант, откинув капюшон плаща. Он у нас был один на троих и сейчас Берёзов не только стоял на часах, но и под крылом самолёта готовил обед на небольшом костерке. Наша палатка тоже стояла под крылом, но с другой стороны.

— Вроде стихает, я выходил на опушку там слева просветление. Может уже сегодня к вечеру стихнет.

— Хорошо бы, — в один голос сказали мы с Середой, а я ещё добавил. — Только поле теперь будет сохнуть ещё дня два, иначе не взлетим, гарантирую, скапотируем.

— Ладно, я пошёл. Минут через десять гороховая похлёбка будет готова. Я тушёнки не пожалел, вкусно будет.

— Давай-давай, а то уже кишка кишкой играют, больше им заняться нечем, — поторопил я его, и кивнул капитану. — Ваш ход?

— Что у нас за козыри?

— Пики. Отбились, теперь ходите, — хитро прищурившись, велел капитану, что задумчиво перекладывал карты в своём веере. То, что у него нет козырей, я знал, они все вышли, а у меня на руках было четыре туза и два валета, десятки на погоны я навесил Середе минут десять назад.

К вечеру действительно дождь перешёл в мелкий, а перед самой темнотой совсем стих. Я вышел и посмотрел на загорающие в небе звёзды, пробормотав:

— Если завтра весь день будет солнце, то можно будет попробовать взлететь. Проверим насколько высохло поле и попробуем.

* * *

— Точно не заблудились? — ещё раз уточнил капитан, поглядывая в темноту под нами.

— Товарищ капитан, я ту поляну где разбил свой первый самолёт, во век на забуду, будьте спокойны, она это... Сейчас круг сделаем, скорость сброшу и пойдём на посадку.

Не смотря на нервозность капитана, я был спокоен, сделал круг, осветил прожектором поляну, где виднелись остовы двух воздушных машин и со второго захода пошёл на посадку. И пенёк и обломки нам не помешали благополучно сесть и остановиться у крайних деревьев.

— Уф-ф, — протянул я, снимая мокрый шлемофон. — Ещё чуть-чуть и не хватило бы длины торможения, и врезались бы в деревья. Одному летать это не то, что с грузом. Но всё в опыт, всё в опыт... Ладно, чего сидим, кого ждём, мне через час обратно лететь, парни в Швейцарии уже заждались небось, как бы глупость какая им в голову не пришла.

— Там Орлов. Он не допустит, — успокоил меня Середа. — Грамотный и выдержанный командир.

Мы покинули салон самолёта и пока разминались, приседая и махая руками, Смелый носился вокруг, принюхиваясь к незнакомому лесу. Потом мы развернули самолёт и сержант стал заправлять баки из канистр, качая ручным насосом. А мы с капитаном, прихватив топорик и ручную лопатку, направились к схрону. По пути я из дупла вытащил ещё одну лопатку, которую тут спрятал меньше месяца назад и указав где копать, сделал метку лопаткой, вырыв небольшую ямку.

— Потом отроете. Тут пулемёт 'МГ-15', двойной боезапас к нему, 'ПМ' с запасом патронов, пара канистр авиационного топлива, одежда, пара неплохих крепких сапог, еда. В основном крупа, но и консервы тоже есть. Этого вам хватит продержаться до моего возращения со следующей партии. В этом лесу у меня ещё схроны есть, но далековато, не успеем до рассвета. А мне ещё к прошлой нашей пятидневной стоянке вернуться надо, заправиться и за остальными парнями лететь.

— Место запомнил, — кивнул капитан. — Тут метров сорок всего от поляны.

— С противоположной стороны родник бьёт из-под земли, тут метров триста, найдете. В общем, сейчас выгружаем из салона палатку, одеяла, все вещи, котелок с чайником, охотничьи костюмы, всё, короче говоря, полечу налегке. Для вас у меня другое задание. Обустраивайтесь тут и готовьтесь зимовать.

— Что, прямо тут? — удивился капитан.

— А что тут такого? Место глухое. Идеальное для партизанского лагеря. Вон под той сосной сделаете жилую землянку, там поставите кухню, рядом погреб для припасов, а там выроете штабную, где и сами спать будете, вам больше и не надо. Но землянки лучше копать сейчас начать, потом поздно будет. Там левее овраг, землю или под деревья разбрасывать или в овраг, ручеек смоет. Ладно, всё, выгружаемся, мне уже взлетать пора. До рассвета нужно удалиться как можно дальше.

Мы разгрузили грузовой отсек, где на вещах путешествовал сержант, остались только канистры с топливом да небольшой узелок с провизией, чтобы было чем нам со Смелым подкрепится в пути. Пока капитан и сержант ставили палатку под деревьями, я провёл осмотр самолёта, подсвечивая фонариком, и пошёл прощаться, дня два не увидимся.

Через десять минут поднявшись над верхушками деревьев, мы со Смелым полетели обратно в Швейцарию. Запасов топлива в канистрах хватило, чтобы вернуться нам на место пятидневной стоянки, взлетели мы с неё ночью, когда я посчитал что это можно сделать, всего лишь пять с половиной часов назад. То есть до рассвета мне нужно было вернуться назад, переждать день, заправиться из припрятанной бочки и всю следующую ночь потратить на полёт в Швейцарию. Вроде нигде не ошибся.

В принципе всё так и вышло. Я успел буквально за полчаса до рассвета вернуться на место прошлого лагеря. С трудом в одиночку за хвост закатил самолёт под деревья, замаскировав его кустарником. Уже при свете дня заправил из бочки, пришлось побегать с канистрами, не бочку же было катить, ушла вся и в баки и в пустые канистры. Потом устроился в кустарнике со Смелым в обнимку и спокойно сунул, прикрывшись полой моей трофейной лётной куртки. Я её у радиста экспроприировал, сняв с вешалки. Хорошая куртка.

К вечеру после ужина я дождался, когда стемнеет и вылетел дальше. Пусть мой снова лежал через Чехию и Австрию, пока я, наконец, на малом ходу не пересёк границу. Причём на пятидесятиметровой высоте, чтобы склоны холмов скрадывали и гасили тихий звук мотора, понятно, что опасно, но действенно и, развернувшись, полетел к роще, где меня должны были ждать остальные.

К счастью, не смотря на некоторые опасения, они меня дождались. На нервах, но дождались. Я их успокоил, сообщил, что у нас всё благополучно, из-за ливня возникли проблемы, и пришлось пережидать нелётную погоду, после чего залил топливо из бочки, опять вся ушла, нужно что-то думать, как топливо для третьей пары доставать, и велел катить самолёт к лесу. По времени вылетать было поздно, день тут переждём, я как раз высплюсь, а вечером вылетим обратно.

К вечеру меня разбудили, не особо сытно покормили, припасы к концу подходили, но для двоих ещё хватит, и мы вылетели обратно на Украину. В этот раз моими попутчиками были артиллерист и старшина, остались Орлов с сапёром.

Снова две посадки на дозаправку и снова по левому борту мелькнул Краков. Только летели мы не на пустое место, а туда где была припрятана одна из бочек. Это я про небольшую рощу. Мы благополучно сели на дорогу, побегали до бочки с канистрами, залив и баки и сами канистры, после чего оставив пустую бочку, полетели дальше. Запаса в баках вполне хватило без дозаправки долететь нам до наступления рассвета до поляны, где нас ждали Середа и сержант.

Те видимо услышали шум мотора и я, увидев, как зажглись два костра на поляне, как мы и договаривались, пошёл на посадку. Она прошла благополучно, поэтому покинув салон, я сразу же скомандовал откатить самолёт под деревья. Пережидать день я собрался тут. После проведённой заправки, всё топливо залил, правда, ещё Берёзов подошёл с двумя канистрами. Видимо они откопали их в тайнике, но уже заливать было не куда, под пробку, поставил пока в салон.

Пока сержант уводил напарников в лагерь, там каша готовилась в котелке, нас действительно ждали, я велел капитану:

— Докладывайте.

— Схрон откопали, лагерь обустроили. Родник облагородили. Берёзов даже начал копать землянку под корнями ели, там действительно самое лучше место. На этом пока всё, разве что я обошёл округу, присматривал сухостой, что пойдёт на сруб для землянок. Топор есть, это хорошо, но нужны пилы, скобы, гвозди. Я примерно накидал список, можете ознакомиться, — протянул мне пару листов капитан.

— Чуть позже. Значит так сейчас всем отдыхать, кроме часового естественно, завтра в час дня подъем, завтрак, раздача оружия и нарезания круга задач. А мы с вами и ещё одним бойцом пробежимся до двух моих ближайших схронов, там припасы продовольствия, легкое ручное и тяжёлое вооружение, одно ружьё ПТР с запасом патронов и лёгкий миномёт, правда, к последнему всего десятка три мин, пять ящиков всего. Припрятал там всё это ещё до войны. Продовольствие в основном из круп, но есть и консервы, немного, пара ящиков. С ружьём и миномётом ваш лейтенант надеюсь, разберётся.

— Должен, парень он башковитый, судьба его как и всех нас потрепала, но он придёт в норму, будьте уверены, товарищ Леший.

— Будем на это надеяться. Ну всё, сейчас поужинаем и отбой.

Днем, когда меня разбудили, после завтрака мы вчетвером, в лагере остался один Берёзов, направились к моим схронам. Времени прошло немало, было много поваленных деревьев, некоторые помечал по пути Середа, пойдут на срубы землянок, но я быстро отыскал приметы и указал где копать. Главное старшина заполнил, где находятся схроны, а то остальные явно не очень хорошо ориентировались по лесу, так что мы вырыли один схрон, тот, что с продовольствием и небольшим количеством оружия с боеприпасами и перенесли это всё в лагерь. Там сложили чуть в стороне и накрыли куском брезента.

В лагере мы остались вдвоём с капитаном, я начал готовить ужин мне через четыре часа вылетать, а Коренев, забрав старшину и Берёзова, отправился за вещами, что находились во втором схроне. Там и было в основном тяжёлое вооружение.

— Нам этого месяца на полтора хватит, — прикинув на глаз небольшой штабель мешков и коробок, к которым были прислонены разнотипные винтовки и свалены рядом пояса с чехлами, сказал Середа. Сам он был вооружён автоматом, тот всегда был рядом. Даже сейчас лежал у ноги, как у меня Смелый, вот остальным достались винтовки, лишь Берёзову пулемёт и 'парабеллум' в коричневой кобуре. Сейчас этот пулемёт был прислонён к одному из деревьев стволом вверх. Он был в полностью снаряжённом состоянии.

— Это тоже не плохо, но о продовольствии особо не думаете. Это моя задача обеспечить вас запасами. А так это самый крупный из моих схронов с продовольствием, две телеги трофеями взял. Остальные так, на пару дней. Сейчас у вас стоит задача подготовиться к зиме, материал и инструменты я доставлю с последней партией, а потом уже будем работать тут, на месте.

— Вам виднее, товарищ Леший. Кажется, похлёбка уже готова?

— Да, однако, что-то парней долго не видно, как бы не заблудились, скоро стемнеет, и мне взлетать будет пора.

— Придут, с ними старшина, а для него лес, что дом родной. Он сам так говорил ещё в лагере у немцев. У нас нары рядом были.

— Пока есть время, хотелось бы выслушать, как вы попали в плен. Да и что о других парнях знаете.

— Что ж слушайте...

Парни подошли позже уже когда почти стемнело, время с капитаном у меня пролетела незаметно, тот был отличным рассказчиком. Как будто я сам был в Брестской крепости и контратаками отбрасывал немцев от стен крепости, пока не был ранен и контужен и подобран немцами. Об остальных он тоже рассказал, то что знал. Немногое, особо о себе никто рассказывать не любил, но смог. Коренев и так понятно как попал в плен, их окружили и командир отдал этот приказ, чем возможно спас многим жизнь. Берёзов выпрыгнул из горящего самолёта и сломал ногу при посадке, был подобран местными жителями и передан на руки немцам. Это было в Литве, старшина оглушён в казарме, и попал в плен чрез два часа после начала войны. Сапёр воевал до февраля сорок второго, пока вовремя прорыва обороны на одном из участков случайно не оказался на пути немецких танков. Из шести человек, что ехали на полуторке, в плен попал он один. Орлов, тут всё сложнее. Командир танковой роты, участвовал в контратаке, чтобы сбить немцев с плацдарма у реки и дать переправиться санитарным подразделениям дивизии. Немцев сбить не удалось, потерял все коробочки, вёл бой, отстреливаясь из курсового пулемёта лёжа у горящего танка, где погибли два члена его экипажа. Борозда на голове от попавшей по касательной пули показывала, как он оказался в плену, был оглушён пулей и контужен. У каждого своя судьба. Зачастую трагичная. Орлов был угрюм не оттого что оказался в плену, а оттого что не смог выполнить приказ, просто сил не хватил. Позже от одного из пленных, что также участвовал в этом бою, он узнал, что переправиться никто не успел, и практически все были уничтожены, отчего замкнулся в себе, но чуть позже начал отходить. Лагерная жизнь заставила, вернее не жизнь, а выживание.

Естественно рассказывал не только капитан, но и я. Середа с не менее жадным интересом слушал про обстановку на фронтах. Оказывается, их в лагере пичкали дезой. Мол, войска нацистов стоят у стен Кремля, вот-вот Москва падёт, Ленинград и другие города уже их. Пришлось немало постараться, поясняя, что не всё так плохо, да есть на некоторых фронтах успех у немцев. На одном так он катастрофический для нас, всё же и тут будет Сталинград, немцы к Волге так и рвутся, смяв наших у Харькова, однако мы всё ещё сильны. Да и мы тут не отдыхать будем, а помогать нашим, уничтожая железнодорожную структуру немцев.

— Как если до железной дороги больше ста километров? — удивился моим словам Середа.

— Ну и что? Самолёт же есть, долетим, установим и рванём под каким-нибудь составом. Шучу конечно, самолётом будем пользоваться в крайнем случае, он для другого надобен... О, наши возвращаются.

— Стемнело уже, как поняли?

— Лес слушать надо. Берёзов громко сопит, это у него из-за перебитого носа, да лейтенант как будто специально наступает на сухие ветви. Старшина вот хорошо идёт. Видно, что службу знает, но тоже тяжеловато, видать за раз всё решили перенести. Я-то раз шесть бегал пока схрон не наполнил... Ладно, я уже поужинал, поэтому отправляюсь в дальний путь, меня отправите, можете кормить своих похлёбкой, а то видно, что голодные. Да после лагеря это нормально, еще месяца два на любую еду с жадностью бросаться будете, пока мясцо не нарастёт. Всё, капитан бывай, если повезет, увидимся дня через три.

— Почему так поздно?

— Дела ещё у меня. Не забыли, что нужно вас инструментами обеспечить? Гордись, швейцарскими будете пользоваться. Качество у них очень неплохое, сам потом поймёшь.

Через пару минут прогретый мотор перешёл на высокие обороты и после недолго разгона мы со Смелым поднялись в воздух. О той бочке, что укрыл в озере, я помнил, но решил ею воспользоваться на обратном пути, когда повезу последнюю парочку. Неплохо у меня получилось с этими запасами. Нужно ещё что-то придумать вроде такого. Неохота в сентябре ползать в грязи или холодную погоду и добывать топливо, надо что-то придумать.

В этот раз без доливки из бочки 'встал' я в Австрии на границе с Чехией, одна полная заправка баков осталась до конца пути, а нету, кончилось топливо. Я специально ушёл чуть в сторону со своего маршрута, чтобы добраться до городка под названием Линц. Там был небольшой аэродром и у меня была надежда разжиться топливом.

Сел я в пригороде, на полянке небольшого лесного массива, замаскировал самолёт и, переодевшись, со Смелым на руках направился в город, нужно было добраться до аэродрома и прикинуть, как экспроприировать топливо.

Через час, удивляясь немцам, я уплатил в автомастерской за две бочки авиационного топлива, что закупают фермеры и небольшие автохозяйства и на наёмной машине, взял в пункте проката небольшой грузовичок, поехал к лесу. Благополучно выгрузил обе бочки на опушке, к сожалению дороги до поляны не было, я это понял ещё когда маскировал машину и, вернувшись, сдал грузовичок в прокатном пункте. Документы я использовал липовые швейцарские с меткой о пресечении границы. Права у меня тоже были. Это те самые, что я уже и пользовал, когда перебил агентов Абвера и забрал у них бланки документов.

Эта покупка фактически дала мне выигрыш во времени и, хотя уже четыре часа как рассвело, то когда я вернулся к лесу, естественно решив переждать световой день тут, тем более мне было чем заняться. Обе бочки я с некоторым трудом откатил вглубь леса, поставив их на попа метрах в пятидесяти от опушки, и направился к самолёту. После этого я слил из каждой бочки по сто литров, залив баки и канистры, после чего, покатил их полупустые, или на половину полные, на поляну. Где замаскировал в кустарнике, пока не наткнешься, не найдёшь.

Дальше было просто, устроился на лапнике и проснулся уже, когда окончательно стемнело, взлетел и направился в Швейцарию. Там благополучно сел у рощи, велел двум оставшимся беглецам помочь заправить мне машину и мы вылетели обратно. Где я снова совершил посадку на поляне возле Линца. Дозаправил баки и канистры, в одной из бочек осталось литров пятьдесят, и я перепрятал её, пригодится.

Время было часа три ночи, поэтому я приказал всем отдыхать, то есть мне и Орлову, сапёр стоял на часах. Вот и всё, следующим вечером мы вылетели и на последних каплях горючего, всё-таки не зря эти дополнительные канистры их схрона прихватил, совершил посадку на поляне, у начавшего возводится партизанского лагеря. Ах да, все необходимые инструменты я купил в Линце. Не потребовалось светиться в Швейцарии, даже косу взял и бруски для заточки.

По прилёту я выслушал быстрый доклад Середы, отмахнулся и, велев разгружать салон самолета, а его самого откатить на опушку и замаскировать, направился в выделенную мне палатку. Я слишком устал за эти дни и очень хотел спать.

Следующие три дня я в основном руководил работами по обустройству лагеря не гнушаясь выполнять некоторые работы. Например, вырыл глубокую яму и сплёл из камыша и ветвей ивы небольшую будку нужника. Указал саперу, большому любителю посидеть с удочкой, где есть лесное озеро с рыбой, тут до него километра три и выдал снасти из моих запасов, так что мы разнообразили свои блюда рыбой. Небольшими карасиками, но всё же.

Также я пробежался по своим схронам. Не по всем, два оставил и пополнил арсенал небольшого отряда ручником английского производства и десятком разнокалиберных винтовок. Убедившись, что Середа руководит уверенно и привычно, я согласовал все их действий на ближайшую неделю, которую буду отсутствовать и, собравшись, переодевшись под крестьянского парнишку, направился в Луцк. Баки 'Шторьха' были совершенно пусты, да и отряд требуется пополнить припасами, пока есть такая возможность и погода позволяет. Так что дел у меня на эту неделю запланировано мно-о-ожество.

За шесть часов я добежал до опушки леса, мимо которой пробегала дорога, соединяющаяся с той, что шла на Луцк, однако осмотрев окрестности, совершенно пустые надо сказать, выходить на открытую местность я не спешил. Пока Смелый бегал под ногами, он весь бег провёл у меня на руках, я пристально осматривал местность и чем дольше осматривал, тем больше хмурился. Чувство чужого взгляда не проходило, а я привык доверять своим инстинктам, они меня ни разу не подводили. Припомнив заросший кустарником овраг, что выходил из леса и углублялся в поле, пока не соединялся с другими оврагами, я отступил назад и углубился в лес. Нет, тут я выходить не буду. Не знаю что снаружи, но это что-то таит в себе опасность.

Небольшой наблюдательный пункт, замаскированный в стогу соломы в трёхстах метрах от опушки. Час спустя.

— Всё-таки тебе показалось Гельмут, — опустив бинокль, сказал один из лежавших в небольшом окопчике, прикрытом верху стогом, немецкий солдат. — Нет там никого.

— Да я тебе правду говорю, щенок там между деревьев бегал, а потом пропал, — отмахнулся второй, что лежал рядом с пулемётом 'МГ'. Судя по тому, как они расположились, становилось понятно, что устроились они тут давно и надолго.

— Я за этим участком уже час наблюдаю, да и другие в поле зрения держу, нет там никакого щенка. Зря ты этот момент в журнал наблюдения внёс.

— Ничего не зря, раз видел надо записать, — упрямо стоял на своём один из двух солдат наблюдательно-пулемётного гнезда.

В это время они услышали поскуливание и синхронно обернувшись, обнаружили у края окопчика зевающего щенка.

— Был, — довольно улыбнулся пулемётчик, но тут их смотровую щель заслонил тень, и снова синхронно обернувшись, оба солдата увидели паренька, который невозмутимо глядя на них прижал указательный палец к губам. Но не это заставило солдат повиноваться, а наставленный на них пистолет с глушителем, от которого едва слышно тянуло запахом сгоревшего пороха.

Всё же моя чуйка не подвела, овраг, кстати, тоже был под наблюдением. Более того ещё и заминирован, шесть штук снял пока проход не проделал и не добрался со спины до наблюдательного поста усиленного пулемётом. После того как я ликвидировал пост, то первым дело обратил внимание на что поверх обычной формы подразделений СС были камуфляжные куртки с молниями в петлицах. Вооружение тоже было приличным. У пулемётчика пистолет, артиллерийский 'парабеллум', у напарника автомат, такой же 'МП-40', что получил Середа. Кроме личных вещей и неплохого бинокля я получил на руки журнал, где короткими сокращёнными словами была информация о сегодняшнем дне, на других страницах за вчерашний и так далее. Судя по семи заполненным страницам, они тут дежурят посменно уже неделю. Зря я их положил не опросив, нужно было провести полевой допрос и прояснить эту непонятную ситуацию. Мы сюда прилетели впервые как раз семь дней назад, не на нас ли охота?

Пока Смелый обнюхивал тела, я собрал всю их амуницию, вообще все трофеи, раздев до исподнего, и отнёс трофеи через минное поле, не забыв прихватить и снятые мины, там были только противопехотные, в лес, замаскировав всё в высокой траве. Особо я не спешил, судя по записям в журнале, до вечера их не сменят. После этого по проделанной тропе я вернулся к посту и поискал соседний, он должен быть где-то рядом, чтобы их сектора наблюдения пресекались. Чуть позже я нашёл ещё один такой пост, но подкрасться незаметным не получилось, очень уж опытные тут оказались немцы, дёрнулись к оружию, вот и пришлось положить. Вот со следующим постом, прошло всё удачно, сунул под стог соломы щенка, чтобы он их отвлёк и, заглянув в смотровую щель, знаками показав, чтобы они не дёргались и не орали. Через полчаса допроса, довольно жёсткого, я собрал все трофеи. Оставив трупы в окопчике, навестил второй пост, где также собрал трофеи и на подгибающихся от тяжести ногах вернулся в лес. Все три поста я заминировал, не пожалел шесть мин, по два на каждое. Одну мину под тело одного из убитых, другую чуть в стороне, на счастливчика. Мины были 'лягушки', так что я надеялся на потери.

В паре километров у меня был оборудован схрон где лежала сущая мелочевка, поэтому сбегав три раза, перенёс всё в него и, убедившись что маскировка отличная, убрал пакетик со спецсредством что отбивает нюх у собаки в карман, после чего подхватив Смелого, а то он что-то расчихался, побежал вглубь леса.

Информацию от немцев я, конечно, получил интересную, даже можно сказать обескураживающую. Охотились не за нами, это радовало, просто они восемь дней назад, как раз когда ливень закончился, загнали сюда партизанский отряд некоего Шевченко. Отряд был так себе, в пятьдесят рыл, да и кадровых среди них было мало, но одно дело они сделать смогли, отчего подняли на ноги все части в этой округи. Убили инспектора Ставки, расстреляв машину из засады. В смысле машины, они там колонной шли. Однако полковник скончался, на местных посыпались обвинения в халатности, вот они и начали активные поиски, пока не загнали отряд в этот лес. Почти сто километров парням пришлось пройти с немцами на хвосте. Тогда их было больше, но раненые и ослабевшие оставались прикрывать, сдерживая немцев сколько возможно, давая шанс своим оторваться. Потери в отряде Шевченко составили человек двадцать, изначально у него чуть больше семидесяти было, те кто смог уйти укрылись в моём лесу. Вот не могли где в другом месте спрятаться? Лес гигантский и, конечно же перекрыть его не реально, но на опасных участках, выставлены такие вот усиленные пулемётами посты, в других местах просто наблюдатели. За все эти восемь дней было две попытки отрядом Шевченко покинуть лес, все неудачные, у него были потери.

С такими новостями смысла идти в Луцк я не видел, перехватят на обратном пути, а с потерями, что они понесли, утроят бдительность и естественно перенесут посты. Тут надо или лес менять, но для нас это идеальное место для зимнего лагеря, или сделать так чтобы немцев он больше не интересовал. То есть найти этого Шевченко и убедить его покинуть этот лес. Сомневаюсь, что он согласиться, поэтому я подумал о возможности сдать его немцам, но сразу же отринул её как морально недостойную. Кстати, немцы о том, что в лес где-то садился самолёт были в курсе, один из наблюдателей ночью шум мотора засёк, потом слышал, как он вернулся. Это офицеров удивляло, но пока они сами не знали, как на это реагировать. Кто прилетал, кто улетал?

Подхватив Смелого, я направился вглубь леса, конечно в нём искать отряд Шевченко бесперспективное дело, для незнающего его, но источников воды тут не так и много, просто следует оббежать их и проверить на предмет временной стоянки отряда.

Повезло мне на шестом роднике, что впадает в небольшое озеро в полукилометре от того места где из-под земли бил ключ. Осмотрев неплохо сделанный лагерь, и не скажешь что они тут недавно, шалаши, полуземлянка, котелок, подвешенный на палке, булькает над костром, идиллия. От одного из шалашей доносились монотонные стоны, значит там раненые, да и у входа сидели два парня с повязками, ещё около двух десятков занимались своими делами, некоторые спали, три пары охраняли лагерь, но полтора десятка я не обнаружил. Или они погибли при пробном выходе, что вряд ли, или их отправили на разведку, найти проход. Вот это возможно.

Подумав, я решил не заходить в наглую в лагерь, а отправить гонца за командиром. Гонцом я выбрал паренька на одном из постов охранения, спокойно подошёл со спины, пнул по ногам и, показав оружие, велел им:

— Оружие не трогаем. Ты, шкет, бежишь за командиром, скажешь с ним хозяин этого леса, Леший, поговорить хочет. Бегом.

Лицо у меня было закрыто тряпкой, на манер ковбоев, поэтому я спокойно дождался Шевченко и команду поддержки, укрываясь за стволом дерева метрах в пяти от поста, продолжая контролировать второго часового.

— Командир ко мне, остальные на месте, в случае чего стреляю на поражение! — скомандовал я.

— Ага, а если шмальнёшь? — отозвался один из них. По-видимому это и был Шевченко.

Присмотревшись к партизанам, я ненадолго прищурился и, усмехнувшись, крикнул:

— Так, Шевченко на месте, с гражданским штафиком не вижу смысла разговаривать. Москалёв, узнаёшь меня?

— Откуда меня знаешь? — откликнулся один из партизан, что по-пластунски обходил меня с фланга.

— Забыл, кто тебе тылы на заставе чистил за несколько часов до начала войны?

— О, — лейтенант быстро встал на ноги и скомандовал отбой, направляясь ко мне, и первым же протянул руку. — Здорово... Подрос, а пёс тот же.

— Тот погиб, это брат его младший, — пояснил я и кивнул в сторону. — Отойдём, поговорить надо.

— А командир?

— Ты кто в отряде?

— Начальник разведки, ещё и исполняю обязанности начальника штаба.

— Тогда на хрен.

— Понял, — кивнул лейтенант и махнул рукой, чтобы Шевченко пристально нас разглядывающий, не подходил.

Мы отошли от лагеря метров на сто и устроились на стволе поваленного дерева.

— Ты как тут оказался то? — спросил я у него, внимательно осматривая внешний вид.

Лейтенант имел обычные красноармейские галифе, гражданскую рубаху, пиджак и кепку. По бокам висели магазины к автомату, что он тискал в руках, позади на правой ягодице вроде была кобура с пистолетом.

— Да как и все, попал в плен, бежал и вступил в отряд. Наша основная база в двухстах километрах отсюда, тут мы случайно оказались.

— Что за причина?

— Помнишь, ты нам схрон отдал? Мы же тогда так и не дошли до него. Ну а когда я летом вспомнил о нём, мы решили рейд до зимы устроить, ну и навестить его, противотанкового у нас ничего не было. Вроде всё шло нормально, уничтожили два гарнизона, то там то тут, переправу с плотом, добрались до твоего схрона, достали вооружение, припасы. Всё целёхонько, и после первой же засады на трасе Владимир-Волынск — Луцк, немцы как с цепи сорвались и загнали нас сюда. А постреляли мы хорошо, ПТР головной броневик поджёг, и бронетранспортёр, а второй, что в конце колонны шел, парни гранатами забросали.

— Ещё бы не загнать, вы ведь представителя ставки Гитлера уничтожили, инспектора в звании полковника, вот из Берлина и слали гневные телеграммы, изловить и уничтожить.

— Ох ничего себе, — присвистнул лейтенант. — Надо будет Шевченко доложить, а то он печалится, что за нами громких дел нет.

— Твоё дело... Значит вас загнали сюда, вы дважды пытались уйти но вас снова загоняли в лес. Глупо, нужно было дать выйти и в открытой местности перестрелять... Значит так лейтенант, вы мне тут мешаете, поэтому вам в течении суток нужно лес покинуть.

— Но как? — растерялся тот. — Всё же перекрыто?

— Есть тут одна лазейка, выведу вас из леса, помог уйти подальше. Но у вас теперь задача стоит другая, уйдёте километров на сто, я смотрю опыта вам не занимать по оккупированной территории ходить, и там уничтожив какой-нибудь пост, выдадите информацию свидетелям, что вы отряд Шевченко, мол, обманули немцев и ушли у них из-под носа. Мне нужно чтобы нацисты сняли наблюдение с леса и вообще убрались из округи. Работать мешают.

— Не слишком просто?

— Заумные планы не всегда идут так как надо, а это простая уловка, должна сработать. Понял свою задачу?

— Понял, но у нас раненые.

— Раненые-е, — протянул я и задумался, но быстро нашёл ответ. — Карта есть... ага, смотри, вот я тебя карандашом метку ставлю. Тут хутор пана Казимира, старика, что постоянно с клюкой ходит. Он мне должен, скажешь от Лешего, он укроет раненых и присмотрит за ними. Если его на хуторе нет, то даже не суйтесь, дальше уже самим придётся о своих заботиться. Это всё что я могу вам помочь.

— Не получиться, — покачал головой лейтенант. — Мы этот хутор проходили, когда нас немцы гнали, там одни закопчённые стены. Похоже ещё в сорок первом спалили.

— Уверен?

— Да. Там четверо наших осталось, отход прикрывали, точно он.

— Беда-а, — протянул я, принимать очевидное решение не хотелось, но пришлось. — Ладно, оставляете раненых в своём лагере, потом за ними придут мои люди и заберут. Так нормально?

— Так норма. Мы тогда нашу медсестру оставим, хорошо?

— Пригодится, медиков у меня нет.

— Хорошо, я сейчас с командиром пообщаюсь и передам ему ваши слова. Нам уходить надо, поэтому думаю, он примет правильное решение.

— Кстати, а кто он? Из политработников?

— Он-то? Нет, бывший писарь в домоуправлении Харькова.

— Поторопись.

Лейтенант быстро исчез среди деревьев, умчавшись к лагерю, а я продолжил сидеть, размышляя правильно ли всё сделал. Не ошибся ли часом где? По всем прикидкам всё сделал правильно.

Шевченко принял моё предложение, он действительно куда-то торопился, но куда, информацию я не получил. Причём так торопились, что раненых спокойно оставили на моём попечении, хватило слова Москалёва что я свой. Раненых было восемь, двое ходящих, третий относительно. Девятой оставили молоденькую девушку, которая действительно была дипломированной медсестрой одного из медсанбатов, что отступал, попал в окружение, и она спустя некоторые приключения оказалась у партизан. Миленькая оказалась, с курносым носом, по виду лет двадцать не больше, но не в моём вкусе.

Это мне всё Москалёв рассказал и, судя по тому, как он бросал на неё взгляды, явно нервно дышал к девушке, поэтому я пообещал за ней присмотреть.

— Кстати, лейтенант, ты старшину Егорова с соседней заставы знал?

— Конечно, соседи же.

— Что он за человек?

— Пограничник отличный, пятнадцать лет служит, за год до начала войны на хозяйственную должность был переведён, а до этого как все, не раз руки контрабандистам крутил. Стреляет отлично, снайпером был у себя на заставе, постоянно они нас в этом обходили на отрядных соревнованиях.

— Опиши мне его?

— Высокий, крепкий, ходит очень тихо. Волосы светлые, нос с горбинкой, одно ухо повреждено, отчего прижато к голове. Левое если не ошибаюсь. Глаза вроде зелёные. Когда долго смотрит вдаль, склоняет голову немного вправо...

— Хорош, описание совпадает.

— А вы что встречались с ним?

— Недавно помог бежать из плена.

— Отлично, жив значит, — обрадовался лейтенант и тут же посмурнел. — А у меня шестеро выжило, разбежались у нас пути дорожки по пересылке, в трёх лагерях я побывал. Не знаю, живы они сейчас или нет.

— Будем надеяться, — тоже вздохнул я.

В это время прозвучал сигнал к выдвижению, оказывается Шевченко, держал отряд в кулаке и собрались они быстро, хватило меньше пятнадцати минут. После недолгого прощания, многие партизаны подходили к раненым и к медсестре, её Людой звали, тоже подошёл и пообещал что к вечеру, а скорее всего уже ночью вернусь к ним, пусть не скучают. А чтобы она была поспокойнее, оставил так же на её попечение Смелого, пусть тут побегает. Тем более он мне в прорыве будет только мешать.

Через минуту я возглавил колонну и повёл её к одной из опушек, выйти мы к ней должны до темноты, сниму посты и пусть партизаны уходят, у них вся ночь впереди и лёгкая нога.

* * *

Напевая я шёл по полевой дороге, изредка посвистывая, подзывая отбежавшего Смелого, который что-то вынюхивал на обочине. Тот через минуту меня догнал, держа в пасти труп небольшой птички.

— Брось бяку, — хмуро вел я ему, однако тот с новой приятно пахнущей игрушкой расставаться не хотел, пришлось отобрать и зашвырнуть подальше, двигаясь дальше. До Луцка осталось порядка двадцати километров, треть пути лишь прошёл, поэтому я шагал, не сбавляя скорости. Щенок уже устал, пару раз я его нёс на руке, но сейчас не обращал на его усталость внимания, пусть привыкает.

Эпопея с отрядом Шевченко закончилась, хотя отняла у меня пять дней. После того как отряд благополучно ушёл в ночь, я заскочил к своим, взял старшину и Орлова и вернулся в лагерь партизан. А за следующие четыре дня, мы перенесли их к нам, один раненый так сам дошёл. Так что у Середы теперь прибавление, пусть командует... когда они на ноги встанут. Медикаменты у меня были, так что пригодились. Вчера я проверял, посты немцев были на месте, а сегодня уже пусто, ни одного не обнаружил, значит, Шевченко выполнил что обещал, растрезвонил везде, что покинул лес и уходит как можно дальше.

Поэтому сразу после проверки, мои в лагере были предупреждены, направился в Луцк, того взгляда я уже не чувствовал, поэтому и вёл себя на дороге свободно, изредка играя со щенком как обычный сельский парнишка.

Где-то через сорок минут, когда мы прошли ещё километра три, я услышал что нас догоняет телега, подозрения переросли в уверенность, когда из-за низины показалась повозка и стала быстро нас нагонять. Рассмотрев в повозке пять полицаев в черной форме, с белыми повязками на рукавах и странных шапочках-кепи, я подхватил Смелого на руки, тем более он уже устал и бежал рядом высунув язык, и сошёл на обочину. Мало ли что этим подонкам в голову придёт.

К несчастью, для немцев естественно, они мной заинтересовались, один бугай ткнул кулаком в плечо возницы и тот натянул поводья, останавливая повозку рядом со мной. Я же рассматривал двух крепких коней, запряжённых в довольно прилично выглядевшую повозку. По виду она была крепкая, килограмм восемьсот, а то и тонну увезёт спокойно. Кроме полицейских там ещё были какие-то мешки, винтовки самой собой, даже торчал ствол 'Дегтярёва'.

— Кто таков? — спрыгнув на землю, спросил тот самый бугай. Вот у него висел на плече самый настоящий ППШ, причём новенький. Видимо трофеем достался от наших парашютистов или ещё как. На поясе находился чехол с запасным диском.

Остальные тоже покинули повозку, разминая ноги и с интересом на меня поглядывая, а возница, подхватив пук соломы, стал растирать бока одного из коней.

— Так я тутошней, из деревни, в Луцк иду, в город.

— Олесь, что он говорит? — повернулся к одному из полицейских бугай. — Ни хрена не понял.

— Говорит что из деревни, которую мы проехали, в Луцк к тётке идёт, — перевёл тот мой суржик на русский.

— А одежда больше на городскую похожа, — с подозрением осмотрев меня, протянул бугай.

— Так в город идёт, самое лучше одел.

— Нас тут не знают, пошукаем по карманам, может, что интересное найдём? Вон мешок какой у него за спиной висит.

— Опять тело прятать, — скривился другой полицейский.

— Смотри доли не получишь, — повернулся к нему бугай и удивлённо замер заметив как один за другим падают его подельники. Обернувшись, он уставился на ствол моего пистолета. После чего под столом снял ремень автомата с плеча и также медленно опустил оружие на пыльную дорогу.

— Грузи тела в повозку. Быстро!.. И кобуру сними... вместе с поясом.

Бугай то и дело испуганно на меня поглядывая погрузил своих подельников в повозку, оружие я сам сложил на задок, после этого я занял скамейку возницы и указал в сторону, велев:

— Бегом.

Через час, утопив все пять тел в бочажке, даже жаль было воду портить такой дранью, да и верёвки с помощью которых я груз к животу привязывал тоже жаль. Так вот, избавившись от тел, я взял лошадей под узду и стал выводить их из зарослей на дорогу.

Мне пришлось изрядно подчистить повозку от лишнего груза и сделать в стороне небольшой схрон, надо будет чуть позже его забрать, а сейчас на соломе был только мой мешок, три пустых полицаев, и Смелый что устроился в углу и спал, не обращая внимания на покачивающееся транспортное средство. Соломы стало меньше, выбросил окровавленную, да и саму повозку помыл и провёл её осмотр. Действительно крепкая и было видно, что за ней следили. Чуть позже я пополнил сена из первого же попавшегося стога.

Так то местные знали все телеги в округе, как и лошадей, но эти прибыли издалека, да и стояли в усилении с другой стороны леса и повозку никто не знал. Так что мне можно было свободно ею пользоваться, главное не нарваться на дружков убиенных мной полицаев, а то опознают её, мало ли что.

Ах да, полицаи оказались из Ровно и в качестве усиления участвовали в охвате леса. Ну а после того как прошла информация что Шевченко благополучно ушёл, их всех распустили по домам, вот эти обалдуи и решили подзаработать по пути, я у них шестой был, а так они направлялись Луцк, оттуда в Ровно.

Вот и вся важная информация. Так-то борова этого долго допрашивал по особенностям жизни в Ровно, я собирался туда наведаться, и узнал много интересного, но пока эта информация отложилась на одну из полок памяти, как не особо важная и в данный момент не нужная.

Выведя повозку из кустарника, что рос на берегу болотца у речки, я занял место возницы и, стегнув поводьями по крупам лошадей, стал править ими, выводя повозку на дорогу. Там повернув в сторону Луцка, прибавил ходу.

Самое забавное, что на этом непредвиденные встречи не закончились. Через десять минут, заметив в полукилометре какое-то движение, я достал из мешка бинокль и присмотрелся к далёкому кустарнику. Кто-то пробирался в камешках той речки где я утопил тела полицаев, только на семь километров ниже по течению. Дорога бежала вдоль речки.

— Это ещё кто такие? — озадаченно протянул я. — И ведь заметили меня и спрятались.

Меня было трудно не заметить, абсолютно голое поле, урожая был снят и одвуконная повозка. Посмотрев на наручные часы и покосившись в сторону заходящего солнца, я понял, что к вечеру въезжать в Луцк смысла нет и решил проверить, кто это там камыш тревожит. Ветра не было, а он шевелится, причём только в одном месте.

Стегнув лошадей по крупам, я направил лошадей дальше по дороге, а проехав километра три, сам свернул к речке и найдя удобное место, не снимая подпруги, только ослабив ремни, оставил лошадей пастись. Убедившись, что с ними в порядке я побежал вдоль камыша вверх по речке. Смелый продолжал спать в повозке, укатал его сегодняшний день, лошади находились хоть и у речки, но травы там хватало, тем более сочной. Так что на пару часов можно оставить их без пригляда. Поводья я привязал к ветке кустарника. Должна удержать.

Я был полностью уверен, что это, скорее всего беглецы из какого-нибудь лагеря для военнопленных, ну или какой батрак что ходит и за еду работает в деревнях, но действительность оказалось несколько иной, там было четверо парней в советских лётных комбинезонах. Трое лежали на придавленных телами камышах и хрипло дышали, четвёртый выглядел бодрее, но был бледен, а правка нога в лубке показывала, что у него или серьёзное растяжении или что вероятнее перелом.

Пять минут я терпеливо ждал, пока экипаж сбитого бомбардировщика, а это явно экипаж, вымолвит хоть слово, но они видимо уже успели наговориться и сейчас просто молча отдыхали, поэтому пришлось самому выйти к ним.

— Дальняя бомбардировочная? — спросил я, появляясь прямо рядом с ними. Те вздрогнули, но от решительных действий отказались, на это намекал 'Вальтер' увенчанный глушителем, что я держал в правой руке.

— Из дальней, — кивнул один из летунов, под расстёгнутым воротом комбинезона которого, я приметил командирскую гимнастёрку с тремя кубарями. Все лётчики с настороженным интересом разглядывали меня.

— Не балуй, — указал я стволом на одного, что стараясь делать это незаметнее, потянулся к кобуре.

— Кто вы такой? — спросил лейтенант.

— Так, путешественник. Кстати, с одним экипажем из дальней бомбардировочной я уже встречался. Экипаж капитана Колясьева. Помог ему угнать у немцев 'Юнкерс' и отправил домой. Под Берлином это было.

По мере мои слов глаза всех четверых лётчиков расширялись и расширялись, пока они буквально не вылупились на меня.

— Ты Леший! — ахнул старлей.

— Он самый, — слегка склонив голову, подтвердил я, после чего присел на корточки и спросил. — Судя по вашей реакции, парни добрались до своих. Так?

— Добрались, — кивнул лейтенант, и рассказал.

Оказалось, так добрались, что сели на собственном аэродроме и попали в руки отцов командиров и пока особисты и не приняли их на руки, информация разошлась. Не знаю почему, но спустя неделю, во всех газетах появилось сообщение о том, что один из бойцов осназа НКВД пробрался в самое сердце Германии и уничтожил одного из лидеров нацистов. Мой позывной был озвучен, ладно хоть фото не выложили, где я позирую рядом с убитым адмиралом, а вот где он просто лежит, выпустить в газетах не постеснялись. О том, как мы угнали самолёт, тоже было указано во всех подробностях всех газет, даже в заграничных вышли заметки об этом. Хотя в Швейцарии, например я такой информации не нашёл.

Сами парни были из другого полка, но о знаменитом на весь Союз капитане, кстати, теперь майоре, слышали все, да и встречаться приходилось. О себе экипаж майора Верещагина особо ничего интересного не рассказал, летели в Польшу, бомбили железнодорожный узел, на обратном пути их подловила пара охотников, пришлось прыгать с парашютом. Штурман-бомбардир пострадал, нога распухла, собрать удалось только пятерых, ветер сильный, разбросало, и вот они уже три дня на голодном пайке пробирались в лес где стоял мой отряд. Надеялись найти там партизан. Питались луковицами камышей, и то что находили в полях, пока хватало. Кстати, их всё же оказалось не четверо, а пятеро, борт-стрелок ушёл дальше, разведывать путь и вернулся к концу нашего разговора, когда я разматывал тряпки, намотанные на ногу второго лейтенанта. Командира экипажа тут не было, только зам, тот самый старлей с фамилией... Иванов.

— Не перелом, просто вывих, хоть и запущенный, — мелком обернувшись и осмотрев подошедшего пятого летуна, ответил я на вопрос однофамильца. — Держите его, сейчас вправлять буду.

— А сможешь? — уточнил Иванов.

— В этом я профи, не только вывихиваю, но и вправляю.

В рот штурману сунули палочку, чтобы он эмаль зубов не покрошил, и я резко дёрнул-потянул за ногу. С легким хрустом сустав встал на место. Лейтенант дёрнулся как от удара тока и замычал, но товарищи его крепко держали.

— Ну вот и всё, пару дней старайся не наступать, — инструктировал я его, бинтуя ногу теми же тряпками, которые ранее были нательной рубахой. — Потом неделю с тросточкой походишь, а там уже заживёт.

— Быстро ты, — утерев пот со лба, выдохнул однофамилец.

— Да это ничего. Вот что, я тут подумал и решил отправить вас в свой отряд, пересидите там в себя придете, а чуть позже способом Колясьева я вас к нашим отправлю. Подходит?

— Подходит, — кивнул уловленный старлей. — Мы и сами просить хотели...

— Тогда ждите тут, — прервав его, скомандовал я, — я за повозкой сбегаю... Блин, доберусь я до Луцка или нет?

Добравшись до повозки, та была на месте, никто не угнал, я поправил подпругу, подтянул все ремни и, выведя повозку на дорогу, поехал обратным маршрутом. До темноты осталось полтора часа, поэтому уложив летунов в повозку, и прикрыв их сеном, поехал к месту утопления полицаев. Там мы погрузили всё оружие, форму и припасы, даже копчёный окорок был, в повозку, поужинали, особенно летуны голодны были и напарились к лесу.

Добрались благополучно, хоть и встретили пару телег да конного полицая, но он мной не заинтересовался, куда-то спешил. Повернув на заросшую давно неезженую дорогу, ту самую, куда я вытащил избитого милиционера и передал его на руки военным, и покатил дальше. Тут была возможность срезать угол и сблизиться с лагерем, хотя конечно всё равно потом километров десять придётся идти пешком. Повозка не пройдёт.

Чуть позже, когда уже почти совсем стемнело, я свернул на узкую начавшую зарастать дорогу, и мы дальше двинули по ней. Двое парней шли впереди и срубали трофейным топориком, изъятым у полицаев, деревца, что выросли на дороге. Подсвечивали они выданным им мной фонариком. У меня их было два, один в мешке, другой изъял у старшего полицая, того борова. Но как бы то ни было уже ночью мы вышли на небольшую поляну и начали разбивать лагерь. Пока один летун возился с лошадьми, он был деревенский и работал уверенно, ему нужно было их обиходить и напоить, я побежал в основной лагерь. Нужно предупредить Середу о пополнении, привести старшину, чтобы он утром увёл их в лагерь, и можно выспаться, а завтра я, наконец, отправлюсь в Луцк. В который уже раз.

Когда к десяти часам утра впереди появились окраины города, я даже вздохнул спокойнее. Вот стояла у меня занозой уверенность, что снова сегодня не доберусь до него, а нет, доехал. Вон лошади бодро перебирают копытами, я их недавно в речки напоил, трясётся, погромыхивая бортами повозка, и приближается въезд, где находился блокпост, сложенный из мешков. Это уже нововведение, в прошлый мой приезд этого не было. Три недели всего прошло с момента моего прошлого появления, а уже изменения есть.

На везде меня осмотрели, проверили документы, поворошили сено, отчего один полицай обзавёлся укусом на одном из пальцев, молодец Смелый, и проехал в город. На первом же повороте я свернул на узкую улочку и направился в сторону торга. По главным ехать не хотелось уж лучше так, подворотнями. Это и стало той каплей, которая преломила моё мнение, и я поверил в судьбу. На одной из улочек мне встретился Станислав Яцко, тот самый пулеметчик, что на третий день войны залёг у дороги и в течение сорока минут расстреливал из пулемёта длинную колонну беженцев. Стариков, детей, женщин. По примерным данным в том открытом поле, где невозможно было спрятаться от губительного убийственного огня, погибло от пятисот, до восьмисот человек. Из них больше сотни были дети.

О нём я слышал, ещё работая в управлении, но полные данные и особенно фото получил от Стецько в Швейцарии и сразу его опознал, с ходу. Меня даже не смутила немецкая униформа, что была на нём. Он это.

Тогда он на телеге привёз к дороге старый пулемёт 'Максим' что его отец, бывший унтер Российской армии привёз домой, когда государства начало разваливаться и, установив на небольшом пригорке, со своим младшим братом, ставшим вторым номером, открыл огонь. По закону подлости, сам пулемёт ни заклинил, ни старые брезентовые ленты не подвели, ни осечек, работал как часы, выпустив одна за другой одиннадцать лент. Судьба. Сам Яцко ещё коптит небо, а вот его брат уже поплатился, погиб буквально на третий день после той бойни. В небе тогда шёл бой, наши истребители дрались с немцами и эти уроды наблюдали за ним. А ведь когда идёт бой пули и снаряды не только в небо летят, но и в землю. Судя по тому, что его младшего брата разорвало пополам, попал в него снаряд пушки 'мессера. Судьба, месть с неба. Это мне тоже Стецько поведал.

'Есть Бог на свете. Не зря меня на дороге столько мурыжили, всё для того чтобы этого ублюдка встретить. Ох как же я рад', — подумал я, мельком осматривая улицу, есть ли ещё тут кто из этой своры, к сожалению он был один, шёл мне на встречу и беря из газетного кулька спелые вишни плевал себе под ноги косточки.

Натянув поводья и спрыгнув со скамейки возницы, я приласкал левого коня и, поглядывая на Яцко, замурлыкал себе под нос весёлую бесхитростную мелодию напоминающую: Сейчас прольётся чья-то кровь, сейчас-сейчас, се-ейча-а-ас.