Гоаулд. Становление системным Лордом.

Гоаулд: становление Системным Лордом.

Глава 1

Никогда бы не подумал, что на своей шкуре придется испытать, что значит быть червяком.

Ладно, справедливости ради, наверно, стоит признать, что моя видовая принадлежность вовсе не червяк, я змея.

Хотя если быть полностью с собой честным, то для меня змея или червяк особой разницы не играет.

Для того, кто раньше был человеком, очнуться в теле по своим характеристикам очень сильно отличающимся от своего прошлого носителя, это шок.

Немалый шок, уж по своему опыту я судить могу.

Помню, как доживал свои последние дни в одиночной палате больницы, неутешительный диагноз рак головного мозга, именно эти слова и приговорили меня к смерти.

Я уже даже смирился с ней, хотел быстрей умереть, лишь бы не ощущать больше то беспомощное, неспособное даже самому сходить в туалет, тело.

Химиотерапия сил мне не добавляла, а постоянные головные боли стали моим спутником не на один год.

Я уже даже не обращал на них внимание, лишь при особо невыносимых приступах я хрипел и едва дышал, но ни единого крика не срывалось от меня.

Не хотелось показывать свою слабость, я еще молодой парень ненавидел эти жалостливые взгляды врачей и медсестер.

Потому и терпел все время усиливающиеся боли. Это все, что я мог тогда. А затем я умер. Я точно помню это, я умирал.

Если мне не изменяет память, то я даже помню, как мой дух покидал свое прошлое вместилище, да именно так я относился к своему телу.

А что я мог? Я умирал, понимал, что меня не спасти. Верующим я не был, но о том, что ждет меня после смерти задумывался и не раз.

Не малую роль в появлении подобных мыслей сыграло и то, что я перечитал множество книг по этой теме.

Причем книги эти были из разных тематик, начиная от откровенно фантастических и написанных любителями для развлечения, и заканчивая псевдонаучными учениями о душе и религиозных трактатов.

Именно после глубоко изучения всего этого я и стал считать свое теперешнее немощное тело не более чем вместилищем для своей души, оно было носителем, не более.

Так я утешал себя, грезил, что смерть это еще не конец, а лишь начало моего пути.

Я не хотел сдаваться, не хотел умирать, но в тот момент от меня мало что зависело.

Я не мог излечиться, врачи только разводили руками и только могли, что немного продлить мою агонию, а я был согласен даже на это.

Понимание скорой смерти, а так же постоянные мысли о том, что же ждет меня после смерти, заставили меня так же задуматься и о том, что будет со мной. Стереться ли моя личность после того, как душа покинет тело? Скорее всего да, но мне не хотелось бы этого.

Очень не хотелось. Не хотелось терять свой шанс, хоть мимолетный, ничтожный, но шанс.

Я не был верующим, никогда не был и сейчас им не являюсь.

Я никогда не верил в бога или в дьявола, но между тем, я не отвергал и того, что их не может быть.

Я допускал, что подобные сущности могут существовать, но верить в них, зачем мне это?

Нет, если бы они конечно явились мне и предложили сохранить мне жизнь, в обмен бы я стал их фанатичным и преданным последователем.

Но ни ангелы, ни даже демоны ко мне не приходили, а потому оставалось рассчитывать лишь на себя.

Единственное во что я верил, это лишь в то, что жизнь после смерти возможна. Но опять же, все лишь в твоих руках и зависит от тебя самого. Именно подобного правила я придерживался и именно ему и следовал.

Чтобы иметь шанс, я принял лишь одно решение, и как показала моя дальнейшая судьба, очень верное и правильное решение.

У меня было много свободного времени, последние несколько лет я постоянно проводил в больничной палате.

Посетителей кроме родных у меня не было, да и отец с матерью старались реже появляться у меня.

С отцом то понятно, ему приходилось работать сутками напролет, у него не было даже минуты, чтобы заглянуть ко мне, он старался оплачивать все мои больничные счета и за это я был ему искренне благодарен.

Мать же, моя родная мать, она не могла видеть то, как с каждым ее посещением я становился все слабей и слабей. Жизнь постепенно покидала меня и ей было больно это видеть.

Слезы, каждый раз как она посещала меня, они не прекращали литься из ее глаз.

Ей было больно проходить через это, больно и тошно передвигаться по этим больничным коридорам и все это лишь за тем, чтобы увидеть, как ее сын медленно, но верно умирает.

Я видел это, видел всю ту боль и муку в ее глазах. Я понимал, что для нее это нелегко, но родительский долг все же толкал ее сюда.

Я больше не мог смотреть на ее мучения и просто попросил ее больше не приходить.

Попросил ее, что бы она запомнила меня здоровым и полным сил.

Я не хотел, что бы она видела меня таким беспомощным и слабым. Не хотел, чтобы последние ее воспоминания связанные со мной будут наполнены такими муками.

Именно поэтому, она больше и не приходила ко мне, а я сам был предоставлен полностью себе.

Ноутбук и мобильный интернет, вот то, что в нынешний век мне заменило друзей.

Были лишь знакомые, те лишь в первые дни пришли навестить меня и больше я их не видел.

Я понимал, насколько это жалко, не иметь друзей. Но справедливости ради, признавал, что друзья как таковые мне не нужны.

А если бы и были они у меня, то что с того? Разве помогли бы они мне? Вряд ли!

Нет, я допускаю, что их наличие могло скрасить мои последние дни в этом мире, но в таком случае я бы просто был эгоистом. Ведь после моей смерти им бы было только хуже.

Так что хорошо, что у меня нет друзей, а ноутбук и интернет сейчас будут куда полезней для меня.

Много шелухи и прочей мути я перерыл в интернете, прежде чем нашел пару действенных и по настоящему ценных методик.

Я искал, искал исступленно и отчаянно, и мои поиски оправдали себя. Что же я искал?

Все просто и одновременно сложно, я искал способ сохранить свой разум, после того, как я умру.

И отчасти я нашел то, что искал. Древние методики, различные медитативные техники и прочие теории работы со своим сознанием.

Я даже учителей находил, кто-то из них понимая меня, давал мне советы, а кто-то просто пытался нажиться на моем положении и думал развести меня на деньги.

Разные случаи были, всего и не перечесть.

Я понимал, что отчаянье толкает меня на безумство, но это было то единственное, что было мне по силам.

А потому я днями на пролет пытался освоить то, что нашел.

В частности я учился следующему: первым и самым основным стало для меня медитация, вхождение в транс и возможность влиять на свой собственный разум.

Это было нудно, скучно и невероятно сложно.

Возьмись я за это раньше, еще когда мое тело было полностью здоровым, то я бы попросту плюнул на все это и забил.

Мне было бы лень, да и скепсис заодно с неверием сыграло бы свою роль.

Но сейчас, когда от всего этого зависела моя жизнь, когда это было моим единственным шансом сохранить себя, а так же мотиватором, что бы жить дальше, до тех пор, пока я не буду полностью уверен, что справлюсь.

Такой мотивации, что была у меня, вряд ли была у кого-то еще в моем мире. Я боролся сам собой, боролся и двигался вперед.

А когда у меня стали появляться первые успехи, то все моментально сдвинулось с мертвой точки.

И вот сейчас, когда судьба уже наконец определила для меня, что дни мои сочтены, я был готов. Готов, как никогда в жизни.

За прошедшие годы, помимо того, что врачи пребывали в шоке от того, как я отчаянно цеплялся за жизнь, были у меня и другие успехи.

О, в этом, как я считаю, продвинулся очень далеко и именно поэтому, я больше не цепляюсь за это отказывающееся работать тело.

Я полностью готов, мои ментальные щиты, как я их называю, держатся на моей воле и желании жить.

Память, благодаря моим успехам, она для меня больше не представляет мешанину вечно мечущихся и хаотичных мыслей.

Нет. Мои мысли, они более структурированы, воспоминания всей моей жизни, я до мельчайших подробностей могу рассмотреть каждое из них внутри своего подсознания.

Так что все должно получиться. Я буду жить! Буду!

Взгляд со стороны:

— Виктор Михайлович, Виктор Михайлович. — К дежурному врачу Санкт-Петербургской онкологической поликлиники, в кабинет влетела обеспокоенная и сильно напуганная молодая медсестра.

— Что такое Мария? Почему вы? — Возмущенно подняв голову от карточек больных, которые он сейчас заполнял, врач уже намеревался гневно накричать на молодую девушку, но столкнувшись с ее испуганным взглядом, спросил совершенно другое. — Что случилось? Что с вами?

Виктор Михайлович, сорока трехлетний слегка полноватый мужчина, с проседью редких седых волос на своей черной шевелюре, вскочил со своего места и обеспокоенно вперил свой взгляд, на еще недавно закончившую колледж девушку.

— Не со мной... — Слегка запыхавшись ответила она. — С пациентом из 302 палаты. Максим, он умирает. — Девушка последние слова произнесла настолько жалобно и тоскливо, что даже видевшее разное врача, пробрало.

— Так! Понятно, мигом к нему. Созывай остальной мед персонал, нужно спешить. — Виктор Михайлович, в отличии от девушки не был склонен к панике.

Он расторопно и профессионально раздавал указания, и все это пока он несся в палату своего пациента.

Максим, он был что-то вроде местной звезды в этой больнице.

Еще никогда в жизни, за всю свою работу врачом, Виктор не видел никого, кто бы так же сильно цеплялся за свою жизнь.

Цеплялся, но при всем при этом, не желал выказывать ту боль, которую этому молодому человеку приходилось переносить все это время.

Возможно, парень еще сам не знал, но именно благодаря ему, многие больные, видевшие его шли на поправку.

Видя его стремление жить, другие стремились к этому же. Он словно заразил их своим желанием, а потому врач не хотел чтобы этот молодой человек умер.

Виктор Михайлович уважал его, в каком-то роде, и всегда был откровенен с ним во всем, что касалось его здоровья.

И врач всегда мог рассчитывать на то, что молодой человек адекватно воспримет все, что связано с ним.

А ведь когда он только познакомился с ним, он ожидал от него всего, но только не этого.

Мало кто мог вести себя так достойно, зная о том, что тебе осталось жить недолго и даже надежды нет на исцеление.

Виктор Михайлович уже давно понял, что вылечить его не в его силах, но несмотря на это, сам парень не сдавался, и удивлял не только его, но и всех его коллег.

Он и так уже прожил куда дольше, чем способно выдержать его тело, а потому врач понимал, что он сейчас увидит, открыв двери в эту палату.

Дверь отворилась и Виктор Михайлович застыл как изваяние, так и не пройдя внутрь.

Молодой человек, что по всем прогнозам, должен был умереть, действительно умер. Но даже своей смертью он смог удивить своего врача.

Безжизненное лицо уже мертвого человека смотрело на дверь, и на нем было вовсе не выражение ужаса или тех мучений, которые пережил он.

Нет, его мертвое лицо, оно улыбалось. Улыбалось весело и счастливо, словно он перед смертью был чему-то сильно обрадован.

В последствие это воспоминание, еще ни раз и не два, будет всплывать в сознание врача, но это уже совсем другая история.

Конец.

Да, я умер. В этом я был точно уверен, ведь я помнил, как моя душа покинула тело, я даже какое-то время мог видеть свое мертвое тело, а затем меня куда-то потащило.

Я не знал, что происходит, что меня ожидает и что твориться вокруг. Зрение было первым, что подвело меня, затем слух и прочие мои чувства.

Я не знал что творится вокруг, не знал, что происходит с моей душой, а подумать об этом у меня не было времени.

Все мои сила, вся моя воля и концентрация, все это уходило на то, чтобы сохранить себя, не дать стереть свою личность.

Не знаю от чего я защищался, но кто-то совершенно точно, хотел стереть мою личность.

Вряд ли это был кто-то живой, иначе бы, как мне кажется, тогда бы я не выдержал.

Как бы я не тешил себя, но если бы за меня взялся кто-нибудь, то меня ждало бы забвение.

Но мое противостояние с неизвестным мне агрессором, напоминало скорее сражение с машиной, с устройством, которое должно было стереть мне память, но не преуспело с этим.

Я сохранил себя, но даже так, я не знал, что со мной происходит, все мое внимание было уделено тому, чтобы сохранить свой разум.

Я по сути своей впал в анабиоз, создал кокон и забился в него.

Не знаю, сколько времени я провел в подобном состоянии и что в этот момент происходило с моей душой, но в какой-то момент, я почувствовал, что все успокоилось.

Что теперь для меня стало безопасно и поддавшись этому чувству, я стал разворачивать свой разум.

М-да, неопытность в этом деле сыграло со мной злую шутку. Кто же знал, что меня будет ожидать сенсорный шок или нечто похожее на него.

Стоило мне только разархивировать свой разум и стать вновь захватывать свою душу, как на мой разум тут же обрушился просто огромный, нереально большой для моего сознания массив знаний.

Подобного я просто ни как не мог ожидать. Ведь согласно моей теории (да, да у меня были теории) я должен был родиться в новом теле, в младенческом.

Да, в этой теории было для меня мало приятного, вновь почувствовать себя младенцем, радости в этом мало, но жаловаться не на что.

В общем, когда я почувствовал безопасность, то без всякой задней мысли опустил щиты разума, если бы не сделал это, то интеграция в нового носителя была невозможна, и я даже не думал, что младенец сможет атаковать меня.

Я рассчитывал на то, что моя душа окажется в новом теле, и сознание этого тела будет лишь чистым листом, на которым я и собирался записать себя.

На самом деле, именно это и произошло, просто я не учел кое-чего.

Первое, я как-то не подумал, что моя душа может переродиться вовсе не в человеческом теле.

А второе, я не знал, о том, что оно будет иметь генетическую память предков.

В общем, стоило мне только открыть свой разум, как огромный поток, воспоминаний и знаний захлестнул меня. Еще никогда прежде я не испытывал ничего подобного.

Знания полноводной рекой втекали в мой разум и если бы только это, то я бы даже не стал сопротивляться этому.

Ведь знания это сила, но дело было не только в знаниях, но и в том, что вместе с полученными знаниям, моя личностная матрица стала подвергаться изменениям и деформации, а этого я допустить не мог.

Поддайся я панике, я бы попросту растворился во всех этих воспоминаниях и знаниях тысяч существ, но паниковать я не стал.

Я быстро взял себя в руки ( ага, которых у меня нет) и тут же установил мощнейшие свои щиты.

И хоть от того влияния которое уже случилось, я избавиться не смогу теперь, но от дальнейшего растворения в этом массиве знаний уберечься смогу.

Несколько месяцев по субъективному времени я осторожно переваривал все те знания, которые достались мне буквально задаром, только лишь потому что я родился.