Моя девушка - футанари. Глава 45. Сложности отношений

— Да, Мока, нельзя было Николаю в попу проникать. Помнишь, о чём мы говорили раньше? Только с согласия мужчины можно это делать. А Коля тебе согласие своё не давал?

— Но он ведь опьянел и не мог разговаривать. Как бы я согласия его спросила?

— Никак. Просто не надо было проникать, и всё.

— Извини, Слава, я больше так не буду, — сказала цукумогами. — Стану проникать в попку, только если мужчина согласие даст. Обещаю.

— Хорошо. Но надо будет ещё и у Насти попросить прощения. Она супруга Коли и сердится на тебя. Только акуратно это сделай, наедине, так чтобы Николай не узнал, что ты в него проникала.

— Поняла. Я обязательно извинюсь перед Настей, и Коля ничего не узнает. А можно спросить?

— Спрашивай.

— Что плохого в моём поступке? Коля ведь не заметил ничего. Для него проникновения словно бы и не было. А удовольствие мы оба получили. Хорошо ведь.

— Во-первых, Настя, как супруга Николая, имела полное право сама лишить его анальной девственности, а ты у неё такую возможность забрала. Во-вторых, твой проступок не прошёл бесследно.

Слава коротко рассказал Моке, что с Колей случилось и какими проблемами та Настю нагрузила. Он ожидал, что цукумогами проникнется своей виной и в полной мере осознает, что так впредь поступать нельзя. Но вместо этого добился обратного эффекта. Синевласая красотка расплылась в довольной улыбке и проказливо захихикала.

— Так, я не понял. Это что за смех? — возмутился Живцов.

— Извини, Слава, — сказала цукумогами, делая виноватое личико, но потом не выдержала и снова хихикнула.

— Мока, сдаётся мне, что ты не понимаешь своей вины.

— Понимаю, — возразила девушка, — мне следовало спросить разрешение Насти на это воздействие. Но всё получилось случайно. Я не знала, что выйдет такой эффект.

— Погоди-погоди, Мока, послушай меня. Тебе вообще нельзя было проникать в мужчину без его согласия. Мы же это с тобой обсуждали. При чём тут разрешение Насти, не пойму?

— Настя — хозяйка Коли, значит она решает, что с ним можно делать, а что нельзя, — уверенно заявила цукумогами. — Я создала фетиш к анальному проникновению у мужчины, который имел к этому фобию. Благодаря фетишу фобия может быть исцелена. Безусловно, это благо. Моей виной является лишь то, что я действовала без разрешения Колиной хозяйки.

— Мока, Мока! Мы же говорили уже, что мнение самого мужчины тоже необходимо спрашивать, и ты с этим согласилась. И потом Настя супруга Коли, а не хозяйка. Коля не является её вещью и сам себя таковой не считает.

— Коля не вещь, — согласилась цукумогами, — но он подопечный футанари, поэтому я признаю за ней право решать некоторые вещи за него. В конце концов, ты ведь тоже подопечный Маши и она лишила тебя анальной девственности, не считаясь с твоим мнением. Разве не так? Вот если мужчина свободен и футке не принадлежит, тогда другое дело. Тогда только с его согласия можно в него войти.

Слава возмущённо открыл и закрыл рот. Он не знал, что на это ответить. Собственно, действительно ведь так и произошло. Мариока проигнорировала нежелание Славы терять анальную девственность, и в результате ему теперь такой секс с футками очень нравится. Но... его возмущала та лёгкость, с которой Мока лишала мужчину права отстаивать девственность своей попки. И он, пользуясь правом хозяина, не намерен был с этим мириться.

— Значит так, — сердито сказал он. — Я запрещаю тебе проникать в попу мужчины без моего прямого разрешения, даже если его футка тебя попросит. Ясно?

Живцов опасался каких-либо возражений и споров со стороны цукумогами, но та совершенно безропотно и даже охотно согласилась:

— Поняла, только с твоего разрешения. А если мужчина сам хочет?

Молодой человек едва не ляпнул, что если уж парень согласен, то у него (Славы) разрешения можно не спрашивать, но вовремя сообразил, что этой фразой фактически разрешает Моке себе изменить. Он задумался над данным вопросом, взвешивая свои чувства, а именно то из них, которое называется ревностью, и после минутных размышлений пришёл к выводу, что его абсолютно не трогает мысль, что Мока кого-то там чпокнет по-мужски. А вот если её кто-нибудь тронет или она самовольно возьмёт чью-нибудь сперму... ему это очень и очень не понравится.

Мока терпеливо сохраняла молчание, ожидая решения Вячеслава, и тот наконец прервал паузу в разговоре.

— В общем... Мока... если тебе захочется взять чью-то сперму или позволить кому-нибудь проникнуть в тебя, то ты должна спросить моего разрешения обязательно. Ну а коли захочется проникнуть в кого-то самой, то... в общем... я и не против. Но только чтоб без насилия. Ясно тебе?

— Конечно, — радостно заулыбалась девушка. — Никакого насилия не будет.

Слава задумался. У него возникло ощущение, что он что-то упустил из виду. Но в этот момент Света заглянула в комнату.

— Эй, вы всё ещё разговариваете? Мы с Машей уже накрыли на стол. Пойдёмте, поедим? Там много вкусненького.

— Ура! Еда! — возликовала Мока, окончательно сбив Вячеслава с мысли. А затем она выскочила из комнаты и молодой человек тоже поднялся на ноги.

— Ну, пойдём, — согласился он.

* * *

Слава в очередной раз убедился, с каким аппетитом Мока ест. Можно сказать, даже с заразительным аппетитом. Она быстро расправилась с сельдью под шубой и теперь наворачивала картофельное пюре, заедая его куриной ножкой. Эту миленькую обжорку можно было ставить на рекламу любого блюда, и продажи его сразу бы увеличились.

Сейчас девушка абсолютно не выглядела расстроенной и подавленной. Она словно бы мигом забыла о недавних неурядицах, как только дорвалась до еды.

"Полезное качество", — с улыбкой подумал Слава.

А вот у него самого всё было иначе. Там, в спальне, он чувствовал олимпийское спокойствие и уравновешенность, и только сейчас, осознавав, на каком тоненьком волоске висел его контракт с цукумогами, испытывал психологическое смятение. Маша поинтересовалась у него по телепатической связи, что между ним и Мокой произошло, он коротко отчитался, она похвалила его и тут же выбросила эту проблему из головы. Нет проблемы — нет переживаний. Везёт им.

Живцов обратил внимание, насколько сблизились за сегодняшний день Света и Маша. Они шутили и дурачились, обменивались колкостями, в общем вели себя как очень близкие подруги. С одной стороны, это радовало, с другой — вызывало некоторые подозрения.

— Что-то ты совсем плохо ешь, — озабоченно сказала Маша, обращаясь к Живцову, который всё ещё ковырялся вилкой в салате, подцепляя его микроскопические кусочки и задумчиво отправляя их в рот. — И настроение у тебя совсем минорное. Вон с Моки бери пример. Как уплетает, а! Прям любо-дорого смотреть!

Сказано это было со скрытым подтекстом: мол, она тоже пережила с тобой волнения, и ничего, отбросила их. Слава улыбнулся и кивнул.

— Главное, что у остальных настроение хорошее. Ты вот со Светкой стала прям не разлей вода. За уши вас друг от друга не оторвать, — тоже скрытый подтекст: она нимфа, не забывай об этом.

— Ещё б не стала, — весело откликнулась Маша, — коли эта зараза постоянно магичит на меня. Но мне нра-а-авится.

Она пододвинула к нимфе свою руку, и та погладила её подушечками пальцев.

— Хи-хи, прия-а-а-атно! — рассмеялась футка. — Гляди, доиграешься! Пытаешься очаровать меня, чтобы я Славкой с тобой поскорей поделилась, а в результате добьёшся того, что я сама тебя трахну.

— Так это заклинание родства, — ответила Света. — Оно не вызывает сексуальных чувств, только дружеские.

— О! А можно и мне почувствовать! — воскликнула Мока. Вскочив со своего места, она подбежала к нимфе и протянула ей свою руку. Шатенка улыбнулась и провела по ней подушечками пальцев. Цукумогами подняла взгляд к потолку и задумалась.

— Мокренько, — сказала она, — и вкусно, — улыбка гурманки зажглась на её губах, и добродушный взгляд опустился на Свету. — Но никакой магии я не чувствую, — добавила Мока.

— У тебя магическое тело, поэтому вода нимф, скорее всего, на тебя не действует, — предположила Маша.

— Ясно, — откликнулась цукумогами и вернулась на свой стул.

Слава смотрел на всё это представление с выражением озадаченного изумления на лице.

— То есть вы вот так просто позволяете действовать на себя незнакомой магии, и вас это даже не беспокоит.

— Нет, — легкомысленно ответила Маша и посмотрела на Свету, та встретила её своим взглядом, и обе девушки при этом выглядели очень довольными друг другом. — А что такого? Мы со Светкой не враги. С чего бы ей мне вредить?

Слава не нашёлся, что на это возразить. Его аргумент:

"Ну... как бы магия ведь", — который сам парень считал достаточным, для Маши, похоже, не имел веса.

— А на меня, Света, ты тоже заклинанием дружбы действовала? — уточнил Живцов.

— Нет, тебя я соблазняла, — ответила девушка, хитро улыбаясь.

— Эй-эй! Что за дела, подруга? — нахмурилась футка, чувства которой слегка окрасились ревностью. — Когда это было?

— В классе ещё, — успокоила её нимфа. — Я тогда не знала, что Слава настолько твой, что мне бесполезно между вами соваться.

— А, вот как? Ну ладно тогда. — Внешне Маша успокоилась, но собственнические чувства в ней остались и стали заряжаться сексуальностью. Слава встретился с девушкой глазами и ощутил цепочку мысленных образов сексуальной фантазии, которая стала прокручиваться у подруги в голове.

Вот юноша сползает со стула на пол и под столом на четвереньках идёт к ней. Девушка разводит коленки в стороны, открывая для него проход. Её ноги по хозяйски обнимают парня и подталкивают его поближе, до тех пор, пока голова Славы не скрывается под подолом коротенького голубого платья. Ласковые и чуткие руки юноши проводят ладонями и пальцами по внутренним сторонам бёдер Маши, задевая приятные струнки её удовольствия, скользят по чувствительным территориям через ткань, цепляются за резинку трусиков и тянут её вниз. Девушка приподнимает попу, благосклонно позволяя себя раздеть, и в душе её зажигается сладостное предвкушение.

О да! А вот и мягкие губки касаются её пушистых складочек, согревают дыханием, разжигают страсть. Бархатный язычок проникает в стремительно увлажняющуюся щёлку, скользьзит в ней, рождая удовольствие, как смычок, скользящий по струнам скрипки, рождает звук. Тело девушки трепещет и плавится, наполняется восторгом и плотоядным желанием. Ноги жадно захлёстывают добычу, голень давит парню на шею, ладони ложатся ему на голову поверх подола платья. Резко, торжествующе, властно вдавливают губы и язык в топкий омут. Стенки влагалища сжимаются, выталкивая скопившуюся смазку в рот. Да! Вот так! Пей, вкусняшка, мой сок! Пропитывайся им, помечайся.

М-м-м! Язычок во влагалище чувствуется так классно! Схватить его! Засосать! М-М-М! Сладостные ощущения! Глубже! Ещё глубже! Боги! Как же здорово он заполняет её изнутри! Но вот просыпается хайра и выходит наружу. Вальяжно заполняет рот, трётся о его стеночки. Как кайфово! Горло мужчины головка похотливой змейки воспринимает как врата рая, манящие и вожделенные. Резкий рывок, как удар копья, — и добыча прочно насажена на пульсирующее оружие. Фиксация! О-о-о-ох! Это волшебное сладкое чувство, когда хайра изменяет свою форму и утолщается на конце, превращаясь из поршня в пробку, давит на стеночки горла изнутри, надёжно пленяя мужчину, делая его заложником удовольствия футанари.

Ноги Маши широко расходятся в стороны, стопы подгибаются на спине, разворачиваются друг к дружке в жесте экстаза; кайфующая девушка вроде бы и не удерживает больше парня, но того вдавливает в неё ритмичными толчками всё сильнее и сильнее, словно соску-пустышку в сосущий младенческий рот. Хайра сокращается волнами в туго обтягивающей её горячей пещере и посылает своей хозяйке непрерывный поток удовольствия, который, концентрируясь в паховой области, скапливается в боевой заряд. И по мере накопления этого "пороха" оружие футки из холодного копья превращается в огнестрельный ствол. Он пульсирует и трясётся в нетерпении, заряд вспыхивает жарким пламенем, и происходит мощный залп! Сладостный, долгий, пронзающий каждую клеточку девушки удовольствием, пробирающий её до глубины души.

А-а-а-а! Ка-а-а-айф! За первым выстрелом следует второй, за вторым — третий. И каждый из них наполняет футку блаженством, а мужчину — её кипучей энергией, захватывающей его организм, помечающей, укрепляющей связь, подтверждающей принадлежность. Да! Он принадлежит ей. И сейчас принадлежит ещё больше. Этот восхитительный ангел — её неоспоримая собственность, и девушка с упоением в сердце получила этому свежее подтверждение.

Звякнула о тарелку вилка, выпавшая у Славы из рук. Замершая на десяток секунд и словно задумавшаяся о чём-то Маша продолжила жевать, блаженно прижмуривая глаза, будто ела что-то невероятно вкусное. Тело её на стуле умиротворённо расслабилось, мимика лица отразила чувство томного удовольствия и глубокого удовлетворения. Девушка только что по супружеской связи выплеснула в своего мужа приличную порцию энергии экстаза, захлестнувшую организм мужчины, укрепившую печать, и это действие принесло ей ничуть не меньше удовольствия, чем реальный секс. Боги! Как же ей сейчас было кайфово и хорошо.

Слава слегка подрагивающими руками поднял вилку, подцепил кусок курицы и отправил его в рот. В его теле разворачивалась настоящая буря, распаляющая сексуальное желание, которое требовало немедленного выхода. Вот только довольная жёнушка была избыточно удовлетворена и ей самой секса не хотелось. Что в этой ситуации делать ментально изнасилованному ангелу? Только течь, заливая потоками внутренней "воды" огненные пожары, перенаправляя энергию в иные русла организма, попутно выводя её из половой сферы, спонсируя важные и полезные процессы.

Живцову было и обидно капельку, и смешно. Он уверен был, что внешне всё прошло совершенно незаметно и быстро. Полноценный по ощущениям и, стоит это признать, крышесносный оральный секс состоялся на ментальном уровне без видимых внешних эффектов. И единственное, что вызывало в парне неудовольствие, — это то, что сам он остался не только неудовлетворённым, но и капитально разогретым. Кто-то его отлично попользовал только что, не позволив получить разрядку. Не будем показывать пальцем на этого вероломного индивида, хотя это бессовестная супруга. Вон она сидит и балдеет, редиска, и, видит бог, как же приятно на неё такую смотреть.

Слава осмотрелся по сторонам и столкнулся с пожирающими его взглядами двух других девушек, которые, будучи созданиями магическими, наверняка почувствовали желание мужчины или как-то иначе его засекли. Вот кто был столь же голоден, как и сам парень. Нимфа и цукумогами то на него смотрели, то переглядывались друг с другом, чувствуя женскую солидарность, и, похоже, прикидывали, как бы половчее разложить его вдвоём прямо на этом кухонном столе, устроив жаркую групповушку. Но столь далеко идущим развратным планам помешал пронзительный звонок в дверь.

— О! Это Валерия, наверно, — радостно сказала Маша и, вскочив со стула, убежала в прихожую, чтобы впустить посетителя.