Продавец ниток

Тассель из рода Арбар со вздохом закрыл гроссбух. Демоны Арбара были воспитанны, образованы, и летопись их рода вилась на тысячу лет в прошлое. Жаль только дополнительных денег это не приносило: основным доходом семьи были холмистые луга для выпаса овец, простирающиеся на несколько вёрст окрест имения, сами овцы да пара мануфактур, делающих из шерсти пряжу, а потом и нитки. Шерсть арбарских овец ценилась, и жаловаться Тасселю, по идее, было не на что, но несколько лет назад почтенная госпожа Арбар, мать и глава семейства, изволила почить, и отец Тасселя отправился в город: заглушить горе и найти новую спутницу жизни. Да так там и остался. Теперь в имение исправно приходили только счета из их городского дома да изредка — весточки, что отец жив, здоров и ужасно скучает, но в ближайшее время вернуться не получится.

Крыша начала течь ещё весной, и если к осени не удастся изыскать средств на её починку, придётся туго. И Миста, всё время требующая внимания и подарков... Об их браке договаривались ещё матери родов, Тассель всегда считал, что он счастливчик — Миста была высокой красивой демонессой, от прикосновения к её шелковистой бордовой коже его всегда пробирала дрожь. А эти густые вьющиеся чёрные волосы, белоснежные рожки, а глаза... И пусть в доме Ртер Миста была третьей дочерью, в доме Арбар она стала бы главой рода: вряд ли у Тасселя родится сестра. Ум и хватка Мисты подошли бы и для управления большим домом, но сосвататься удалось только к соседям Арбарам. Тассель был влюблён. Долгие годы, от безрогого детства до возмужания. Но время шло, аппетиты Мисты росли, и манера держать себя у неё была совсем не такая, как у почившей матери Тасселя. Да, Миста тоже бывала нежна, но резка и требовательна — значительно чаще. Влюблённость прошла, растоптанная придирками и насмешками, но долг остался.

Тассель потёр веки. Глаза устали от долгого корпения над документами. Похоже, придётся сократить содержание отцу. Тассель представил, какой его будет ждать скандал и вздохнул. Но так дальше нельзя, нужно что-то менять.

— Тасси, — на пороге кабинета стояла Миста. Она, как всегда, вошла без стука. Ещё не глава рода, но уже давно чувствовавшая себя в поместье Арбаров хозяйкой. Тассель невольно залюбовался её фигурой: платье облегало её тело, словно вторая кожа, в высоких ботфортах ноги казались длиннее, чем были на самом деле, а высокая причёска навевала мысли о фресках с воительницами древности, украшавшими потолок старого приходского храма. Миста вошла и положила на стол конверт: — Держи.

"Что это?" — хотел спросить Тассель, но вместо этого молча распечатал конверт. Разрешение на путешествие между мирами до самого Края, и разрешение на торговлю. Оба документа были выписаны на его имя и переливающиеся магические печати, кажется, светились сами по себе. В их подлинности не было смысла сомневаться, но каждая из печатей стоила таких баснословных денег, что Тасселю пришлось бы продать дом, земли, мануфактуры, всех овец, и самому уйти в услужение лет на девять, чтобы расплатиться. Откуда они у Мисты? Он поднял на неё потрясённый взгляд.

— Но как?.. — только и смог выдавить Тассель. Миста похотливо улыбнулась в ответ и мурлыкнула: — это неважно. Важно то, что теперь ты сможешь найти покупателей на Краю и заработать такие деньги, какие никому из нас и не снились.

Вот он, шанс, казалось бы. То, чего он так страстно только что желал. Если только не многочисленные "но": чем ближе к Краю, тем слабее в мирах ощущается жар магии, идущий от Ядра, тем больше ценятся вещи, принесённые из более глубоких миров. Даже обыкновенная овечья шерсть, но из мира Тасселя, накходящегося в Глубине, — на Краю будет считаться ценным магическим артефактом, там за неё можно будет выручить столько же золота, сколько она весит, а то и больше. С печатами, что принесла Миста, можно сделать состояние даже торгуя обыкновенными камнями. Особенно если пойти ещё ближе к Ядру, и потом повезти свой товар в самые стылые миры... Но вот только сопровождалось это большой опасностью: сам перевозчик ведь тоже приходил из более глубоких миров, а значит, и его можно было использовать как волшебный ингредиент: кровь демонов высоко ценилась на Краю. А также волосы, кости и потроха... Обычно каждый торговец ехал сопровождаемый крепкими телохранителями, способными заменить собой маленькую армию. Как себе представляла Миста где он их достанет — Тассель не знал.

— Всё ради будущего величия дома Арбар, — проурчала тем временем она, забираясь Тасселю на колени.

— Миста, я не могу...

— Не отказывайся, — она впилась своими губами в его губы не давая возразить. Тело реагировало на её ласки против воли хозяина. Тассель подался вперёд, отвечая. — Мама всё устроила, — продолжала она, уже возясь с шнурками на его штанах, — на следующей неделе на Край отправляется небольшой караван, там для тебя есть место. Для пробы возьмёшь сумку с нитками. А на следующий раз уже можно будет оплатить полное торговое место.

— Но...

Миста потянула Тасселя на себя, словно хотела, чтобы он её обнял крепче, но вместо этого вдруг завела его руку себе за спину и с силой придавила ладонь к столешнице, как раз где лежали бумаги. Тассель вскрикнул, когда магия печатей впилась в него, заледенила мышцы взбираясь по жилам вверх.

— Ммм... — прижалась к нему ещё сильнее Миста. Чужая боль всегда возбуждала её.

— Миста, не здесь.

— Здесь.

— Нет.

— Здесь.

— Миста, в кресле неудобно, — Тассель пытался сопротивляться, но выходило плохо. Рука не слушалась, в груди жгло. Его мутило и клонило в сон: новой магии нужно было время, чтобы устояться в теле.

— Мне — удобно.

Она всегда брала то, что ей хотелось не считаясь с мнениями и желаниями остальных. Такая горячая, такая влажная... Тассель закрыл глаза и отдался течению: тело само знает что делать, а где застопорится — Миста направит. Просто не думать. Скоро она насытится.

— В среду, — сказала она уже стоя на пороге кабинета. Её губы припухли от ласк, глаза блестели. — В девять утра караван отъезжает от северных ворот Ниссеберга. Тебе нужно быть там к восьми. Управляющий — мастер Симс. Ты запомнил?

— Да, — кивнул Тассель. — В среду в восемь утра у северных ворот, мастер Симс.

Она выжидательно смотрела на него.

— Спасибо, я люблю тебя, Миста.

Демонесса довольная улыбнулась и ушла, как всегда, не прощаясь.

Тассель в изнеможении закрыл глаза. До среды нужно столько всего успеть. От одной мысли об этом на него накатывала невообразимая усталость. Нужно найти мастера Дона, управляющего, и сообщить новости. До возвращения Тасселя теперь он будет здесь за главного. Он попробовал встать, но передумал: ноги плохо слушались. Нужно подождать, пока проклятая магия угомонится, наконец. Демон посмотрел на лежащие перед ним на столе бумаги: магические печати исчезли, перешли в его тело, оставив на письмах только едва заметные оранжевые круги. Неужели действительно Тассель сможет отправиться в другие миры? Посмотреть на Край? Не то, чтобы он мечтал об этом: жизнь провинциального владельца овец и мануфактур по валянию шерсти и производству ниток его более чем устраивала, а новое скорее пугало, чем манило. Но возможность хорошо заработать... Решится столько проблем! Он починит крышу. Сможет расширить стадо, на последней выставке он видел новых тонкорунных овец, что привезли с востока, говорят, шерсти они дают в полтора раза больше, чем местные... Миста перестанет презрительно смотреть на его подарки. Всё к лучшему. Нужно собираться. Тассель задремал прямо в кресле.

Время пронеслось, как один миг: вот Миста выходит из его кабинета, и вот он уже стоит по утренней прохладе на небольшой мощёной площади перед северными воротами. Мастер Симс оценивающе осмотрел Тасселя, словно добавляя товар к своим богатствам, а не принимая ещё одного странника в караван:

— Доброе утро, господин Арбар, — приветствовал он Тасселя.

— Доброе утро, господин Симс.

Они пожали друг другу руки.

— Это Рок, мой помощник, — глава каравана кивнул на громилу, стоящего за его правым плечом. Они повторили ритуал. — Он покажет вам ваше место. У вас с собой только эта сумка?

— Да.

— Хорошо. Мы отправляемся через час, не уходите далеко.

Так началось его путешествие. Все миры были похожи: земля лежала внизу, небо разверзалось над головами. Реки и ручьи бежали с холмов в долины. Солнце светило днём, а звёзды — ночью. Но множество мелочей отличалось: цвета, голоса птиц, языки, на которых говорили местные жители. Первый моток шерсти Тассель потратил на амулет, позволяющий понимать иномирцев и говорить с ними на одном языке. Второй — на амулет, позволяющий ему выглядеть, как местные. Невзрачный для своего народа во всех остальных мирах Тассель выглядел слишком необычно: светло-серая муаровая кожа, тёмно-серые волосы и серебристые, почти белые радужки глаз, чужакам казались яркими и удивительными. Чем ближе к Краю, тем одинаковее выглядели демоны, тем меньше оттенков было в их волосах, глазах, коже... тем серее были их рога. А когда Тассель впервые встретил людей... Невысокие, бледные, с виду словно больные, но по словам мастера Симса на Краю жили только они — демоны в последних двух мирах не выживали, и бывали там только как редкие гости. Сначала Тассель не понимал почему, но чем дальше они уходили от Ядра, тем холоднее ему становилось. Не спасали ни тёплая одежда, ни жаркие костры. Словно стынет само нутро, словно мир пытается выпить жизнь прямо из сердца. Тассель становился всё более сонным. Утром было тяжело просыпаться: сознание, как и тело, словно окоченело. Но караван продолжал двигаться дальше, и демону чем дальше, тем больше казалось, что пусть остальные тоже мёрзнут, но далеко не так сильно, как он. Стрекающие маяки, указывающие на порталы между мирами и проверяющие печати, дозволяющие порталами пользоваться, становились всё более сложной формы, а арки, украшающие врата между мирами, всё более вычурными.

Тассель в задумчивости рассматривал свою руку, под действием маскировочного амулета ставшую странного бледного розовато-жёлтого цвета, и короткие плоские розовые ногти. Сейчас он выглядел, как человек. Завтра они перейдут в последний мир, Край. Даже здесь, в предпоследнем мире, ему было тяжело. Как же будет там? К этому времени караван уже ополовинился: многие продали свои товары в средних мирах и повернули назад, но Миста наказывала дойти до Края: там нитки стоили дороже всего. Может, второй раз ехать и вовсе не придётся, если сделка будет удачной? Тассель подвинулся как можно ближе к огню в надежде согреться, но понимал, что этому не суждено сбыться, пока они не вернутся на Глубину. Как хотелось сейчас оказаться дома, в родной усадьбе. Не уехав из родного мира, он даже не знал насколько там хорошо. Тассель задремал.

— Подъём! — Громкий голос Рока вырвал его из забытья. Неужели уже прошла ночь? Как быстро. — Выдвигаемся через полчаса!

Край показался Тасселю блеклым. Впечатление усиливал снег: там, куда привёл их портал, стояла зима, и к внутреннему холоду добавился внешний. На площади перед порталом их встречала небольшая делегация, укутанная в шубы и шарфы так, что только блеск глаз можно было рассмотреть на лицах.

— Добро пожаловать! — Торжественно провозгласил один из встречающих. Мастер Симс вышел вперёд и ответил на приветствие.

— Не будем затягивать, чтобы не причинять вам лишних неудобств, — тут же перешёл к делу встречающий, — пойдёмте в зал, покупатели уже ждут.

Тассель втайне порадовался такой расторопности людей: в этом мире не хотелось оставаться ни лишней секунды. Казалось, даже суставы леденеют, и двигаться невероятно тяжело.

Их ждала обставленная в красных тонах комната с большим столом в центре. Служанки, одетые в тёплые шерстяные платья, разнесли подносы с пряно пахнущим дымящимся напитком. Тассель с благодарностью принял свою чашку, погрел о неё замёрзшие пальцы вдыхая незнакомый, но приятный аромат чужеземных специй. Через несколько стульев от него мастер Симс говорил о чём-то с кем-то, похожим на главу местных купцов, но Тассель не мог разобрать слов. Его неудержимо клонило в сон. Это было неправильно. Ведь нужно поучаствовать в торгах. Продать уже эти проклятые нитки в конце концов. Хоть за сколько-нибудь. И вернуться, наконец, домой. Комната растаяла в тумане. Звуки — чужие голоса, стук отодвигаемых стульев, шаги — ещё кружились какое-то время вокруг него. Прикосновение чьих-то рук. А потом исчезли и они.

Было холодно. Очень холодно.

Тассель попытался нащупать одеяло и укрыться, но вдруг осознал, что не чувствует тела. Странное ощущение между явью и сном: он уже проснулся, слышит незнакомые голоса, монотонно напевающие что-то рядом. Амулета, позволяющего понимать чужой язык, на нём не было, поэтому не понятно ни слова. Он чувствовал холод — лежал на чём-то холодном и не только: холодно со всех сторон, будто одежда больше не греет, но на этом — всё. Он не мог даже представить в какой позе лежит. Тасселю пришлось крепко постараться, прежде чем удалось открыть глаза. Незнакомый высокий серый потолок: похоже, они где-то в сарае или амбаре. Рассеянный свет льётся с нескольких сторон, но его источника Тассель не видел: это могли быть окна, а могли и какие-нибудь магические светильники. Он попытался повернуть голову, чтобы посмотреть кто это поёт рядом, но не смог. Прошла долга минута. Или больше: каждое мгновение казалось вечностью. Голос приблизился и Тассель понял, что лежит на полу: над ним возник человек в длинном сером балахоне. В руке он держал нож, длинный и тонкий. Очень опасный. Тассель хотел отодвинуться от незнакомца как можно дальше, но не мог пошевелить и пальцем. Точнее, даже если мог, то не знал об этом — он по-прежнему ничего не чувствовал. Глаза начали болеть: нужно было моргнуть, но Тассель и этого не мог. Человек наклонился не переставая петь и демон ощутил острую боль. Само собой пришло осознание: ему разрезали запястье. Он закричал, но с губ не сорвалось ни звука. Тут же пришла боль от второго запястья, от лодыжек, и Тассель заметил другие фигуры тоже склонившиеся над ним. Все они пели. Воздух насыщался магией. Демон чувствовал, как сила вытекает из его тела, вьётся петлями вокруг в замысловатом невидимом танце. Что эти люди делают? Он никогда не видел и не слышал подобных заклинаний. И не испытывал такого страха: ужас опутал сознание: магией и кровью, вытекающих из его рук и ног люди не ограничатся. Они заберут для своего жуткого ритуала и его жизнь.

Где же телохранители каравана? Почему никто не спасает его? Как вообще мастер Симс допустил, чтобы Тасселя унесли от спутников? Верно, его опоили во время встречи. Но что же с остальными? Неужели их постигла та же участь?! Тассель что было силы напрягся пытаясь встать, но безуспешно. Тон песни изменился, стал напряжённее и быстрее. Кульминация близится? Тассель задёргался. Боль в правом запястье стала сильнее. Кажется, он чувствует руку... Сейчас ему удастся вырваться. Сейчас получится! Короткий взмах ножа и в этот раз Тассель закричал на самом деле — собственный голос казался чужим и тонким, как у смертельно раненного зверя: человек вонзил нож демону в живот и теперь медленно вёл вниз вспарывая брюшину, выводя на одной ноте фразу заклинания, повторяющуюся вновь и вновь. Тассель захлёбывался собственным криком. Он не мог больше думать ни о чём другом: острая боль заполнила собой всё его сознание. Не осталось ничего кроме её раскалённого лезвия в его внутренностях. Мир стремительно терял очертания. Спроси сейчас Тасселя какого цвета потолок над его головой — он бы не смог ответить. Реальность выцветала, скручивалась, рассыпалась хлопьями, как горящий лист бумаги.

К крику Тасселя присоединился ещё один. Намного более громкий и низкий. Кровь забулькала в горле, пошла ртом заставляя демона умолкнуть. Он задыхался. Но второй крик не оборвался, наоборот только набрал силы, похожий на грохот селя. Мир на мгновение вновь стал чётким и ясным, и Тассель увидел фигуру, стоящую над ним, точнее, прямо на нём: его живот должен был быть там, где стояло это существо, полностью сотканное из света и языков пламени. Оно переливалось всеми оттенками жёлтого, оранжевого, белого. Как раскалённый металл, выливающийся из домны в кузне, как лава, только покинувшая кратер вулкана. Сияние скрадывало его настоящие очертания. Тасселю вдруг стало легко. Да, он умирал, от его тела осталась одна боль, но ему, наконец, перестало быть холодно. Это существо было таким жарким, таким горячим, что Тасселю на мгновение почудилось, что он снова дома, в Глубине. Существо опустило взгляд и посмотрело на людей в серых балахонах, стоящих вокруг, и те мгновенно обратились в пепел. Пение смолкло. Тасселя больше ничего не держало в этом мире. И он исчез.

Болезненный толчок в плечо. Что-то надавило на грудину. Потянуло за руку. И боль в животе, словно Тассель съел на ужин ведро иголок, запивая горящим ламповым маслом. Толчок в бедро. Тассель застонал. Открыл глаза. Прямо над ним стоял незнакомый демон: высокий и полностью чёрный, с чёрными коротко стриженными волосами, чёрной, словно обгоревшей кожей, бархатной, как свежий уголь, чёрными блестящими губами, короткими чёрными рожками, едва пробивающимися сквозь волосы. И яркими жёлтыми глазами. Расплавленное золото заливало их от края до края, в них не было ничего: ни белка, ни радужки, ни зрачка. Непонятно как, но Тассель понял — это и есть то странное огненное существо, вышедшее из его живота. Сейчас, когда ясность мысли более-менее вернулась, он понял: это — дикий. Люди использовали Тасселя, чтобы призвать демона не просто из Глубины, а из самого Ядра. Существо невероятно могущественное и смертельно опасное. Диких не зря так называли: они не любили договариваться и предпочитали жить обособленно от остальных, редко появляясь даже в мире Тасселя, хотя оттуда до Ядра было рукой подать. Их появление часто сопровождалось природными катаклизмами и народными волнениями: сколь сильны они были, столь же неустойчива была их натура, и неконтролируемая сила расплёскивалась во все стороны, нарушая естественный ход вещей и будоража умы. Исключение составляли князья света — дикие, смогшие обуздать свою натуру, но они были даже хуже обычных диких, и с ними смели говорить только старшие маги и жрецы.

Зачем люди хотели призвать демона из Ядра на Край, Тассель ещё мог представить: невероятный по величине источник энергии. Но как они собирались его контролировать? И как они собирались удержать его живым достаточно долго? Ведь сам Тассель чувствовал себя ужасно. Какие муки должен испытывать здесь демон из ещё более глубокого мира, чем его собственный...

— Вставай, — произнёс незнакомец. Голос его нельзя было назвать дружелюбным. — Нужно убираться отсюда.

Тассель попробовал сесть, но бесполезно, только боль в животе стала сильнее. Незнакомец поморщился и ухватив его за плечо одним рывком поставил на ноги. Тассель закачался не в силах устоять самостоятельно, и дикий прижал его к себе. Тассель никогда не считал себя низкорослым, но этот чернорогий был почти на полголовы выше. Он присмотрелся к вышивке на вороте рубахи перед своими глазами:

— Эй, это моя одежда, — оторопело произнёс он. И вдруг понял, что стоит совершенно голый. Видимо, люди раздели его перед ритуалом, чтобы не испортить одежду: даже носки из глубинного мира являлись на Краю ценным артефактом. Незнакомец пожал плечами в ответ и убедившись, что Тассель более-менее держится на ногах, отпустил его:

— Я тут нашёл какую-то сумку, может, тоже твоя, — он скрылся за балкой, чтобы почти сразу же вернуться с сумкой в руках. Похоже, одежду отдавать дикий не собирался, и Тассель почему-то побоялся требовать её вернуть. Это действительно была его сумка. Всё было на месте: злополучные нитки, несколько монет, полученных взамен мотков вместе с амулетами в прошлых мирах, сами амулеты, аккуратно упакованные неизвестными в боковой карман, и, что намного более важно, сменная одежда: бельё, носки, рубашка. Пока Тассель одевался, он осмотрел своё тело: на запястьях и лодыжках остались тонкие розовые шрамы, живот от желудка до паха пересекал уродливый красный рубец. Сами по себе раны так быстро зарасти не могли, особенно та, на животе. Тассель покосился на чернорогого. Похоже, за быстрое, пусть и не полное, исцеление нужно было благодарить тоже его.

— Я думал, я умер, — сказал Тассель пытаясь завязать беседу со своим невольными спутником. Дикий странно посмотрел на него и сказал:

— Ты и умер, — и не добавив ничего, отвернулся. Похоже, на разговоры он не был настроен.

Оставалось добыть штаны, ботинки и куртку. Здесь, в сарае, было тепло от трёх буржуек, расставленных рядом с местом проведения риутала (Тассель с минуту рассматривал расчерченный на полу сложный магический знак, измазанный его кровью, но в итоге вынужден был признать, что не понимает в его устройстве ровным счётом ничего), но на улице стоял ясный зимний день.

От людей остались только кучки пепла, но в одном из углов рядом с дверью Тассель нашёл сокровище: шкаф с одеждой. Похоже, люди переодевались здесь из уличной одежды в свои дурацкие балахоны. Самые длинные штаны Тасселю едва доставали до щиколоток, а на поясе их пришлось подтянуть ремнём. Ботинки оказались велики, но это лучше, чем малы. У шубы рукава были слишком коротки, и ни одна шапка на голову не налезла. Странный крой человеческой одежды заставлял Тасселя чувствовать себя меховым шариком, беспомощным и неповоротливым. Полы и складки одежды мешались и не давали свободно двигаться. Чёрный демон накинул на плечи одну из оставшихся шуб — прямо поверх куртки Тасселя (только по этому жесту Тассель понял, что тот, другой, всё же тоже мёрзнет, как и должен — ничем больше он не показал, что ему на Краю неуютно) — и они вышли на улицу. Незнакомец держался прямо и шёл уверенно. Тассель хотел было спросить, не опасается ли он, что здесь есть пособники заклинателей, но тут увидел впереди обуглившийся скрученный остов смотровой вышки и промолчал: похоже, прежде чем вернуться пинать Тасселя, демон тщательно зачистил окрестности.

— Куда мы идём? — Несмело спросил Тассель. Он едва поспевал за своим спутником: живот крутило от боли и даже держать спину ровно ему было тяжело. А этот холод, тихонько тянущий из него тепло... Хотелось просто лечь и замереть. Не двигаться больше. Но мерно шагающая впереди фигура не давала остановиться.

— К повозке. Ты ведь умеешь управлять местными повозками?

— Не знаю, — честно признался Тассель. Он ни разу не видел местных средств передвижения: к своему стыду, в этом мире он вообще почти ничего не видел. Может, они здесь на лошадях по старинке ездят?

Странная штуковина, перед которой они остановились, и опознанная чернорогим, как повозка, вызывала у Тасселя оторопь. У неё было четыре широких колеса, а внутри — руль. Со всех сторон места (мягкие кресла, насколько мог видеть Тассель), где должны были сидеть водитель и пассажиры, были огорожены прозрачными пластинами, а сверху штуковина имела крышу. Очень практично, учитывая местный климат. Но вот как попасть внутрь? И какими заклинаниями её запустить? Даже при беглом осмотре было понятно, что лошадей или собак или ещё кого-нибудь здесь конструкцией не предусмотрено. То есть, повозка должна была двигаться при помощи магии, но её-то в стылом воздухе Края демон не ощущал.

Чернорогий вопросительно посмотрел на Тасселя, но тот только пожал плечами в ответ. От такого простого движения внутренности снова пронзила острая боль. Тассель охнул и согнулся, хватаясь за живот. Перед глазами потемнело. Ноги подкосились, но Тассель это понял только уткнувшись коленями в холодный снег.

— Стой.

Требовательный, повелительный голос. Чьи-то руки схватили его за плечи. Жар от ладоней незнакомца Тассель чувствовал даже сквозь человеческую шубу.

— Посмотри на меня.

— Я... — он попытался поднять голову, но сил не хватало. Холод атаковал с неожиданной силой и быстротой, сковав, заморозив все мышцы.

— Не смей! Держись.

Прикосновение к подбородку... Тассель вдруг понял, что смотрит дикому в глаза. Два озера расплавленного золота. Непонятные вихри и тени кружат в их глубине. И рассмотреть их можно только с такого близкого расстояния... Дикий наклонился ещё ближе и их губы соприкоснулись. Жар хлынул в рот, заполнил гортань, устремился вниз по пищеводу, растёкся внутри. Тассель никогда прежде не ощущал ничего подобного. Даже самые страстные моменты с Мистой не шли ни в какое сравнение с тем, что он испытывал сейчас. Он бы не назвал это наслаждением. Ощущения были столь сильны, что причиняли боль. Жилы наполнились расплавленным металлом, разум захлестнуло ревущим пламенем. Боль оплыла и растаяла в водовороте огня. А за ней так же тихо оплыло и растаяло сознание. Тассель просто перестал быть. Уже второй раз за столь короткое время. Вместо него осталось только бушующее пламя.

Поверхность под ним двигалась. Не в смысле, что он лежал, а поверхность куда-то двигалась: он двигался вместе с ней. Он ехал, на повозке. Боль не прошла до конца, скорее маленькой змеёй свернулась где-то внутри, затмеваемая пламенем: его остатки Тассель чувствовал на языке, как послевкусие от хорошего вина.

Демон открыл глаза: он лежал на заднем ряду сидений той самой повозки. И повозка куда-то ехала издавая странное гудение. Магии при этом Тассель всё так же не чувствовал, разве что какой-то еле слышный отголосок. Но такого точно не хватило бы, чтобы заставить двигаться целую повозку! Чудеса да и только. Воздух внутри был горячим и сухим, но печки видно не было. Он приподнялся на локтях: за рулём сидел чернорогий и сосредоточенно смотрел на дорогу. Кажется, он даже не заметил, что Тассель очнулся. Стемнело, и перед повозкой горели два фонаря, освещая путь.

Столько вопросов вертелось на языке: и зачем чернорогий его спас, и кто он вообще такой, и как ему удалось разобраться с повозкой... Тассель выбрал казавшийся ему самым важным:

— Куда мы едем?

Водитель посмотрел на своего пассажира в небольшое зеркальце, так удачно прикреплённое к передней прозрачной пластине и опять перевёл взгляд на дорогу:

— Подальше от пробоя, — словно нехотя произнёс он. — Мир уплотнился в ответ на столь резкое вмешательство в свою структуру и теперь я не могу открыть отсюда нору.

— Нору?..

— Проход, — поправился чернорогий. — Нужно уходить отсюда, так далеко от Ядра таким, как мы с тобой, долго не протянуть. Для этого нужно уехать как можно дальше.

— А портал?..

— Сейчас ни один портал в округе не работает, даже если и есть. Так близко от пробоя все входы-выходы перекрыты.

Пробой, пробой... Какое странное слово.

— Пробой, это, в смысле то заклинание? — Уточнил Тассель. — Которым тебя призвали сюда?

Незнакомец опять посмотрел на Тасселя в зеркальце, но в этот раз ничего не ответил. Наверное, на глупые вопросы отвечать считает ниже своего достоинства. Впереди на холме появились огни и демон направил повозку к ним. Чуть в стороне от дороги стояла странная таверна: с небольшими отдельными домиками для гостей и обеденным залом, тоже вынесенным в отдельное здание. Хозяйка встретила их приветливо, показала куда поставить повозку, выдала несколько пакетов (похоже, с едой) и ключи от одного из домов. Странный вид гостей её совершенно не смутил, и денег она не взяла. Тассель по-прежнему не понимал что происходит и о чём человеческая женщина разговаривает с его спутником, только покалывание на коже указывало на то, что дикий использовал какую-то магию. Он молча проследовал за ним до домика, ничем не отличающегося от других кроме знаков, выбитых на углу. Безропотно вошёл внутрь и подождал пока чернорогий закроет дверь. Он хотел задать десятка два вопросов и перекусить, очень хотелось есть и пить. Но только замок на двери щёлкнул за их спинами, как дикий отбросил пакеты в сторону и прильнул всем телом к Тасселю. Тассель не раздумывая ни секунды прижался к нему в ответ. Как хотелось вновь почувствовать этот жар внутри себя. Опять избавиться от боли, от холода, забыть обо всём на свете. Если ради этого придётся обнимать демона Ядра — так тому и быть. Тассель не мог больше терпеть. Что скажет Миста? Образ невесты возник на краю его сознания и тут же сгинул. Сейчас ему было всё равно.

Они вцепились друг в друга, как два борца, срывали друг с друга одежды, рвясь к чужому теплу, а потом задыхались от обретённого единства, наслаждаясь огнём, омывающим их души.

— Как тебя зовут? — Спросил Тассель, когда дыхание успокоилось достаточно, чтобы можно было разговаривать. Они лежали в развороченной постели, и сил не было даже сходить помыться. Нужно было хотя бы подкрепиться, но вместо этого Тассель только крепче прижимался к горячему боку своего спутника.

— Всё равно ты не сможешь правильно выговорить, — ответил дикий, и впервые Тассель не услышал в его голосе враждебности. — Придумай любое имя, какое захочешь.

Тассель помолчал размышляя и, наконец, сказал:

— Лава. Я буду звать тебя Лава.

Лава ничего не ответил. Действительно, глупо было бы спрашивать почему именно "лава".

— А я — Тассель. Сможешь выговорить?

Лава опять ничего не ответил, но кивнул.

— Зачем ты меня спас, Лава?

— У меня не было другого выхода, — отозвался Лава и помолчав пару секунд объяснил: — Я слишком нестабилен, чтобы оставаться целостным в этом мире. Ты тоже демон Глубины, но твоя структура более упорядочена. Ты действуешь, как якорь. Держась за тебя я остаюсь жив.

Вот так просто. С другой стороны что Тассель ожидал услышать в ответ? Глупо было бы думать, что дикий руководствовался состраданием и милосердием. Да и с точки зрения милосердия гуманнее было бы Тасселя добить, а не тащить сквозь холодный неприветливый мир неизвестно куда.

— Как это работает? — спросил он.

Лава молча провёл пальцами по животу Тасселя, точнее, по следу от ножа, сейчас превратившемся в тонкую розовую нитку на серой коже. Волна жара на мгновение затопила разум, сметая все вопросы и мысли, обволокла до самых кончиков пальцев на руках и ногах. Демон какое-то время лежал стараясь лишний раз не дышать, чтобы не спугнуть тепло. Боль в животе отступила ещё дальше, почти перестала ощущаться. Возможно, на самом деле это просто побочный эффект? Лава гармонизирует себя, а заодно гармонизирует и Тасселя.

— Исцеляя — исцеляешься, — тихо произнёс он, но Лава услышал и откликнулся:

— Вроде того.

Они лежали греясь друг о друга. Их дыхание переплеталось, и сердца бились в унисон. Леденящий душу Край был где-то далеко, не здесь, не в этой комнате.

Тассель проснулся оттого, что был один. Он выглянул из-под одеяла. Полностью одетый Лава сидел в кресле и в задумчивости жевал что-то, похожее на булку. Рядом с его правым локтем на столике стоял бумажный стакан с чем-то горячим и пряно пахнущим. На том же столике стояла лампа, единственный источник света в комнате. Через тяжёлые шторы не пробивалось ни лучика. Возможно, ткань была слишком плотной, но скорее всего на улице стояла ночь.

— Доброе утро? — позвал Тассель, и в ответ получил только хмурый взгляд. Со вздохом он выбрался из постели и пошлёпал в ванную. Лава прав, не стоит задерживаться. Каждый час промедления может им стоить жизней.

И опять стылая дорога заключила их в свои объятья. Бесконечные белые поля, тёмные рощи и столбы, столбы, столбы. Непонятно, зачем люди так любят столбы? На некотором расстоянии от дороги время от времени они видели какие-то поселения, тонкие струйки дыма вились к тёмному небу, кое-где горели жёлтыми точками окна, но больше они никуда не сворачивали. Только один раз остановились на странном постоялом дворе без гостиницы, как объяснил Лава, чтобы накормить повозку. Здесь Тассель магию ощущал, но слабую, словно далёкий шёпот, слишком тихий, чтобы разобрать хоть слово. Магия здесь пряталась под землёй, и когда они уехали из странного места, демон понял, что небольшой её кусочек увязался следом. Её тихий голос и раньше был здесь, но до этого Тассель не верил, что это именно она двигает повозку.

— Как ты понимаешь что нужно делать? — не удержался он и спросил Лаву, когда они выруливали из странного двора. Здесь тоже приветливые работники не взяли никакой платы и выдали дополнительные канистры с магической жидкостью для повозки и палочек плотно упакованной сладкой сушёной еды для демонов с собой.

— Я смотрю, я слушаю, — Лава не отрывал взгляда от полотна дороги, а в его голосе опять появилась отстранённость, — я вижу и слышу. И я думаю. Тебе не понять.

— Ну конечно, я ведь не думаю, — буркнул Тассель.

Лава посмотрел на него в зеркальце и Тасселю почудилась ирония в этом взгляде. Хотя что можно понять по таким глазам? Дикий же вдруг что-то решил и остановил повозку у обочины:

— Вылезай, — скомандовал он и сам первым полез наружу.

— Что... Зачем?

— Научу тебя управляться с этой штуковиной. Пригодится.

Это действительно оказалось несложно, если знать как. Сиди себе, крути руль, чтобы повозка не улетела с дороги, держись левой обочины да жми на рычаг. Чем сильнее жмёшь, тем быстрее крутятся колёса. И отдельный рычаг, если нужно остановиться немедленно.

Встречные повозки попадались лишь изредка, а обгоняющих не было вовсе. Тасселю это казалось странным и подозрительным: где города? Где жандармы? Почему так мало путников? Пустынный край какой-то. Лава же таким положением дел был доволен. Солнце встало над горизонтом, прокралось по краю неба испуганным вором и почти сразу скрылось. Опять наступила ночь. Убедившись, что у Тасселя неплохо получается, Лава перебрался на заднее сидение вздремнуть:

— Когда почувствуешь, что засыпаешь — разбуди меня. Будем вести по очереди.

И Тассель опять не мог не согласиться с разумностью своего спутника.

— Как далеко нам нужно отъехать?

— Не знаю. Пока что недостаточно далеко.

— А как мы поймём, что уже?

— Я пойму.

И Тасселю не оставалось ничего другого, как вести их странную повозку вперёд. Может быть, здесь вообще не осталось мест, где можно открыть портал в другой мир? И остаётся только ждать? Вряд ли. Иначе Лава не стал бы делать то, что делает. Они обязательно выберутся.

Ясное звёздное небо вдруг озарилось странным светом. Будто разноцветные волны бежали от горизонта до горизонта, словно дева полощет длинные волосы в реке.

— Лава! Лава!!! — Тассель в испуге слишком резко включил тормоз и повозку занесло. Дикий слетел с кресел и крепко ударился, сам Тассель тоже больно стукнулся об руль, но сейчас ему было не до того. — Что это?!

— Дурачина, — потирая ушибленный бок буркнул Лава, когда рассмотрел причину паники. — Это аврора, полярное сияние. Природный феномен, ничего опасного.

— Природный феномен? — Тассель в недоумении смотрел на небо.

— Могу поспорить в твоём мире тоже есть, просто не в тех краях, где ты живёшь. Чтобы увидеть его, обычно нужно ехать далеко на север или далеко на юг.

Дикий вылез из повозки размяться и облегчиться:

— Перебирайся на пассажирское сиденье, дальше я поведу.

— Но я...

— Отдыхай.

Тассель послушно вылез на дорогу. Воздух щипал за щёки, уши и голые запястья. Демон несколько раз подпрыгнул и замахал руками разгоняя по телу кровь.

— Думаешь долго нам ещё? — Опять спросил он не особо рассчитывая на ответ, но в этот раз Лава ответил иначе, чем в прошлый раз:

— Если продолжим ехать с такой же скоростью, то день. Я уже чувствую изменения, здесь мир не так агрессивен, как возле пробоя. Главное, чтобы была дорога в нужном нам направлении, и заправки для повозки хватило.

— Может не хватить?

Лава только пожал плечами. Притянул Тасселя к себе и прильнул губами к его губам. Волна жара заполнила жилы, но в этот раз к своему удивлению Тассель остался в полном сознании. Они стояли на ночной дороге, над их головами текло полярное сияние, как призрачная небесная река, потрескивал на морозе снег. Наконец, Лава нехотя отстранился. Его глаза мерцали в темноте. Несколько мгновений он внимательно смотрел на Тасселя, словно раздумывал что-то сказать, потом кивнул в сторону пассажирской двери.

Тассель честно попробовал отдохнуть, но сон всё не шёл. Аврора за окном притягивала взгляд, завораживала.

— Красиво... — вздохнул он.

— Как ты здесь такой оказался, если даже полярного сияния ни разу не видел? — Буркнул дикий.

— С караваном приехал, — признался Тассель. Ему было стыдно за то, что он бросил, пусть и по стечению обстоятельств, всех, и сбежал с Лавой в одиночку даже не заикнувшись об остальных.

— Каким таким караваном?

— Ну... караваном. Из Глубины. Они должны были искать меня, но раз я здесь, то скорее всего их тоже захватили... — демон замолчал. Вслух его признание звучало ещё ужаснее, чем он ощущал его. Пока Лава не спросил, он даже не вспоминал о своих спутниках.

— Мы с тобой единственные демоны в этом мире, — заверил его дикий. — А в бараках была только твоя кровь. Сколько с тобой, говоришь, демонов прибыло?

— Восемь.

Они молчали какое-то время.

— А как ты попал в этот караван? — Уточнил дикий. — Ты не похож на странствующего торговца.

— Потому что я — не торговец, — вздохнул Тассель. — Дома я занимаюсь шерстью. У меня есть луга, овцы, мануфактуры по производству пряжи и ниток. Обычно я дальше Ниссеберга и не езжу никуда. Это небольшой городок недалеко от наших владений.

— А здесь как оказался? — Повторил вопрос Лава.

— Миста, моя невеста, достала печати для торговли в других мирах. На Краю мою шерсть можно продать за много большие деньги, чем дома. У меня были проблемы с финансами...

— Но эти печати стоят очень дорого. Как ей это удалось?

— Она сказала, что её мать обо всём договорилась, но подробностей я не знаю.

Лава помолчал размышляя о чём-то.

— Продала она тебя, вот что, — наконец, произнёс он.

— В смысле?

— В смысле — с потрохами. Из каравана тебя никто не искал, потому что ты был не членом каравана, а товаром. Тебя с самого начала взяли с собой, чтобы оставить здесь. Обстряпали свои дела и уехали. Говорю же — мы с тобой сейчас единственные демоны на всём Краю. Уехал твой караван давно.

— Но... — Тассель был ошарашен. — Как... Зачем?!

— Чтобы меня призвать, — пожал плечами Лава. — Не думаешь же ты, что такой ритуал можно провести с бухты-барахты. Люди долго и тщательно готовились. Добывали недостающие ингредиенты... Тебя в том числе.

Тассель чувствовал себя разбитым. Раздавленным. Так не могло быть.

— Миста не могла... — начал он, но не смог продолжить. Тихий голос в голове уже шептал: "Лаве нет резона обманывать. И он прав, как госпожа Ртер могла достать печати? Зачем ей стараться? Ведь Миста — даже не вторая дочь! С учётом того, что у рода Арбар в последнее время были проблемы с деньгами, отправить жениха на Край без обратного билета — вполне подходящий способ избавиться от ставшего неудобным договора о браке и хорошо заработать. Тем более что госпожа Арбар уже не может защитить свой род".

Лава опять посмотрел на своего спутника в зеркальце, но ничего не стал говорить.

— Просыпайся.

Тассель приоткрыл глаза. Уже светало. Тело затекло от неудобной позы: чтобы уместиться на заднем сиденье демону приходилось подтягивать колени чуть ли к подбородку. Он со стоном разогнулся и сел. Потёр глаза, уши. Зевнул. Лава терпеливо ждал.

Тассель выбрался из машины размяться. Рощи закончились и теперь вокруг них была бесконечная белая равнина в какую сторону ни посмотри. Ветер, не встречающий преград, хлестал по лицу, гнал позёмку через полотно дороги, словно волны перекатывал через косу. Повозка подрагивала под его ударами, но пока что крепко держалась на всех четырёх колёсах. Нутро застыло так, что внешний холод почти не ощущался. Тассель посмотрел на своего спутника: дикий выглядел неважно. Его чёрная бархатная кожа словно покрылась серым налётом, и даже глаза потускнели и казались теперь просто жёлтыми, а не золотыми.

— Лава, ты как?

Дикий только хмуро зыркнул исподлобья и ничего не ответив полез на задний ряд сидений.

— Ты дотянешь? — обеспокоенно заглянул в повозку Тассель.

— Дверь закрой, тепло выпускаешь, — только буркнул Лава кутаясь в шубу. Тассель сел рядом и захлопнул за собой дверь. Завывания ветра стали тише, но демон чувствовал как дрожит от его напора повозка. Дикий недовольно смотрел на устроившегося рядом демона. Весь его вид требовал, чтобы его оставили в покое и, наконец, ехали уже вперёд. Тассель взял его ладонь в свою. Пальцы Лавы были еле тёплые.

— Ты умираешь? — Тассель старался, чтобы его голос звучал участливо, а не испуганно, но, кажется, не получилось.

— Я это делаю с тех пор, как попал в это проклятое место, — буркнул Лава.

— Даже если мы доберёмся, ты сможешь открыть проход? Может, я смогу? Если ты объяснишь...

Лава вздохнул и закрыл глаза.

— Первый раз всё равно придётся прыгать мне, — наконец, сказал он. — Ты быстро схватываешь и сил у тебя должно хватить, но это не объять словами, можно только показать. По крайней мере я не знаю как объяснить, — поправился он.

— Но...

— Никаких "но", — перебил Лава. Упрямства в его голосе хватило бы на пятерых баранов. — Я должен дотянуть. Я пройду в следующий мир, может, два. Дальше вести придётся тебе, поэтому смотри внимательно и запоминай что я буду делать и как. Нам нужно уйти как можно глубже. Желательно до твоего мира. Там будет нормально, я смогу восстановиться... Только не бросайся сразу к своей невесте, кто знает, что она устроит, когда ты вернёшься... Понял? — чернорогий требовательно посмотрел в глаза Тасселю.

— Понял, — согласно кивнул Тассель, и Лава опять закрыл глаза обессиленно откинувшись на спинку сиденья:

— Хорошо. Тогда поехали.

Но Тассель не сдвинулся с места: он размышлял. Лава даже не попытался в этот раз согреться. Не прикоснулся. Он больше не может вызвать тот внутренний огонь? Но если для пламени нужны двое, то, может, и вызвать его могут двое? Если он попробует? Тассель представил, что внутри него бушует пламя. Горячее пламя. Целый вулкан расплавленной лавы. Он весь светится от жара, он — белоснежный факел по воле случая принявший демоническую форму. Тассель наклонился и прильнул к губам дикого. Представил как огонь неудержимо хлещет из него и заполняет Лаву. И вдруг почувствовал это: ревущий поток силы, почти как в их первую встречу. Огонь сметал всё на своём пути: мысли, воспоминания, сомнения. Глаза Лавы изумлённо распахнулись, и в следующее мгновение он впился в Тасселя так, словно пытался забраться ему под кожу. Тассель сам не заметил как оказался сверху. Повозка была тесной, с низким потолком, как ни сядь — обязательно во что-нибудь упрёшься. Тассель чувствовал: в этот раз ведущий — он, и Лава сделает всё, что он захочет. Это было странное, приятное чувство. Тассель не позволил Лаве снимать одежду, только ослабил шнуровку на штанах. Он хорошо знал своё тело и что ему нравится, а что — нет, и сейчас это знание применял к телу Лавы. Ощущения ошеломляли. Довести Лаву до кульминации оказалось на удивление легко, Тассель еле поспевал за ним.

— Тебе лучше? — спросил Тассель, когда жар начал понемногу спадать и дар речи вновь вернулся к нему.

— Тас... — только и смог выдохнуть Лава. Он обмяк на сиденьях. Казалось, ещё чуть-чуть и он просто потеряет сознание.

— Как я определю, что мы уже приехали? — спросил Тассель. — Когда мне тебя будить?

— Когда проголодаешься, — прошептал он и соскользнул в сон.

Солнце скрылось за горизонтом, и небо опять расцветили волосы авроры, когда Тассель услышал странный стрекочущий звук. Что-то быстро и беспрерывно щёлкало перекрывая гудение повозки и завывания ветра.

— Лава! Лава, проснись! — В этот раз он не стал тормозить.

— Мхм...

В зеркальце Тассель видел, как лицо Лавы скривилось в мученической гримасе.

— Опять что-то странное! Ты слышишь?

Звук не исчезал, наоборот становился всё громче. Дикий несколько мгновений сонно прислушивался, и вдруг вскочил, как ошпаренный, обернулся и начал всматриваться в темноту у них за спиной.

— Проклятье, — прошипел он. Закрыл глаза сосредотачиваясь. — Гони!

— Что это? — Тассель крепче вцепился в руль: повозка и так ехала на пределе своих возможностей.

— Люди. Не думал, что найдут нас.

— Люди? — Тассель попытался рассмотреть что-либо в зеркальце, но кроме темноты оно ничего не показывало. — Как?!

— Не знаю, — огрызнулся Лава. Он напряжённо хмурился. — Может, они тоже умеют слушать мир. Может, просто искали везде и нашли.

Словно с небес прямо над ними раздался громовой голос. Тассель вздрогнул, повозка вильнула, но ему удалось выровнять ход.

— Где они?!

— Над нами.

И словно в ответ на слова Лавы сверху полился яркий свет, вырывая повозку с демонами из темноты. Люди умеют летать?! Но как?! И почему тогда они догнали их только сейчас, а не раньше?

— Что они говорят?

— Чтобы мы остановились. Едь.

Тассель держался за руль так, что побелели костяшки пальцев. Эта невидимая стрекочущая штуковина над их головами по определению не могла нести ничего хорошего. Тем более, что будет, если они остановятся? Люди их поймают. И что тогда сделают? Выпьют из Лавы силу до конца, а Тасселя прирежут ещё раз, чтобы призвать следующего дикого, когда Лава закончится.

Вдруг мир вокруг задрожал, пошёл мелкими волнами. Чувство направления Тасселя взвыло в панике. На мгновение он перестал понимать где верх, где низ и что вообще происходит. А в следующую секунду повозку крепко тряхнуло на кочке: ночь, дорога и снежная равнина исчезли. Теперь они вприпрыжку мчались по затопленному лугу или болоту — Тассель не понял. Вокруг слабо светился молочный туман скрадывая очертания дальних деревьев и кустов. Через несколько мгновений к гудению и дребезжанию повозки присоединился стрёкот — летающие люди последовали за ними в новый мир. Лава грязно выругался. Вдруг раздался жуткий грохот и вокруг повозки начала фонтанчиками выбрызгивать земля.

— Едь зигзагом! — закрчиал Лава. — Петляй!

В них что, стреляют? Почему так громко? Тассель резко вывернул руль вправо, обогнул какой-то куст, потом влево. Мир опять пошёл волнами. Повозка надсадно взвыла: они оказались в воде, волны двумя дугами пошли в разные стороны. Вокруг было озеро, и они быстро погружались. Опять волны по реальности — даже уже не волны, а рябь, и они вырвались из озера на каменистый склон с высокими древними соснами в несколько обхватов каждая. Повозка дёрнулась почувствовав твёрдую почву под колёсами. Тассель что было сил затормозил, одновременно выкручивая руль. Им почти удалось избежать столкновения со скалой, только боком чиркнули, но рядом с ней стояло дерево, а за ним ещё одно, и с ним уже разминуться не удалось. Чувствительный удар на несколько мгновений выбил дух из Тасселя. Повозка молчала. Тишину склона разрезал уже знакомый стрёкот, но ехать дальше они не могли.

— Лава! — Тассель с трудом открыл заклинившую дверцу повозки. Дальше нужно бежать на своих двоих. Через несколько секунд раздался жуткий визг, а потом грохот взрыва. Волной жара Тасселя бросило на землю. Горящие обломки летающей повозки точно так же не смогшей разминуться с одним из деревьев падали вниз, катились по склону. Тассель долгую минуту наблюдал за пожаром, но там никто не двигался. Огонь лениво лизал камни, но мох гореть пока что отказывался. Так вот почему порталы обустраивают в определённых местах и никто не скачет между мирами как заблагорассудится. Разумная предосторожность. Тассель с Лавой ещё легко отделались.

В любом случае — нужно двигаться дальше. Кто знает сколько у преследователей было таких летающих повозок?

— Лава, — позвал Тассель ещё раз, но никто не откликнулся. Заднюю дверцу тоже перекосило, и демону пришлось повозиться, прежде чем открыть её тоже. Дикий лежал на полу между передним и задним рядами сидений и не шевелился. — Лава!

Как мог осторожно Тассель вытащил своего спутника из повозки и положил на землю. Дикий был совсем плох. Кожа его стала пепельно-серой, а сердцебиение почти не ощущалось. Теперь наступила очередь Тасселя грязно ругаться. Да, им удалось ускользнуть с Края — здесь было заметно теплее, и демон с наслаждением избавился от шубы, но Лава лежал без сознания и, похоже, был при смерти, а Тассель совершенно не понял как дикий открывал проход между мирами. Кроме той странной ряби и потери ориентации он ничего толком не почувствовал в пылу бегства. А переход через стационарные порталы ощущался совершенно иначе, будто просто вышел из одной комнаты в другую через дверь. Да и вообще: раньше Тассель считал, что только могущественные маги с классическим образованием способны открывать порталы в обход стационарных. Уж ему-то, провинциальному овцеводу, это точно должно быть не под силу, что бы ни говорил чернорогий!

Тассель попытался напоить Лаву огнём, но пламя скатывалось с губ дикого.

— Проклятье, Лава, — Тассель ударил по земле кулаком. — У тебя ведь получилось! У нас получилось! Ну, давай же!

Но Лава не отвечал. Тассель лёг рядом, прижавшись к нему всем телом, как верный пёс, и заплакал.

Возможно, он даже заснул в какой-то момент: время потеряло свой счёт. Привело его в чувство слабое движение — Лава шевельнул рукой. Или Тасселю просто показалось? Демон привстал всматриваясь в лицо своего спутника. Осторожно прикоснулся к его рукам. Нет, не показалось: кожа со стороны, с которой Тассель обнимал Лаву, стала немного темнее.

— Думай, думай, думай, — зашептал он себе под нос, как молитву. Похоже тело дикого отвергало силу, когда в него пытались влить её слишком много, но по чуть-чуть, из окружающего мира или из Тасселя, лежащего рядом, принимало. Выходит, у Лавы есть шанс выжить, только нужно отнести его на Глубину, в более тёплый мир. Но как? Несмотря на то, что Тассель — обычный демон, Лава говорил, что у него должно хватить сил это сделать. Что он сможет открыть "нору", как дикий это называл. И рассчитывл, что Тассель увидит и сможет понять, как это сделать. Что же он делал? Двигался. Каждый раз, с Лавой или без, они двигались, когда переходили из одного мира в другой. И каждый мир менялся. В нём что-то убавлялось, что-то прибавлялось., но каждый раз следующий мир был теплее, чем предыдущий. И те волны... У Тасселя родилась идея, нужно было только попробовать.

Демон вытряхнул из своей дорожной сумки нитки, и вместо бесполезного теперь товара, набрал побольше еды и воды. Если открытие врат между мирами отнимает столько сил, между "прыжками" им придётся долго отдыхать, иначе он свалится так же, как и Лава. Повесив сумку на живот, а дикого взвалив на закорки, Тассель сосредоточился. Следующий мир должен быть ещё теплее, чем этот. И ландшафт должен больше походить на мир Тасселя. Значит, там должно быть меньше валунов. Он зажмурился, представив, что встряхивает реальность, словно тесто. Что взмешивает его, разминает, растягивает. Он сделал шаг вперёд. Другой. И проваливается внутрь. Третий. Насквозь. Как неподходящая начинка разрывает тонкий слой теста. Ужасно закружилась голова, тошнота подкатила к горлу, Тассель не удержался на ногах и упал на колени. От слабости дрожали руки и ноги, было тяжело дышать. Он огляделся. Местность была другой: разнотравья прибавилось, а камни и корабельные сосны исчезли, вдали темнел лес. Жужжали, свистели, щёлкали насекомые и мелкая живность. Солнце стояло почти в зените.

Получилось!!!

Дальше Тассель ничего не помнил. Пришёл он в себя ближе к вечеру. Рядом свернувшись клубком спал Лава. Выглядел он намного лучше. Откуда-то пахло очагом и едой. Тассель сел в траве и огляделся. Вдали в низине виднелись дома. До слуха доносились перезвон колокольчиков и коровье мычание: стадо гнали на вечернюю дойку. Тассель подумал и решил, что к жилью они не пойдут. Всё ещё кружилась голова. Он принялся считать сколько ещё нужно совершить переходов, чтобы вернуться домой. Край — один мир, потом мир на болоте, мир с озером, мир с соснами, теперь этот мир. С другой стороны — Ядро, Жаркий мир, родной мир Тасселя... По всему выходило, что от цели их отделяет всего один мир, то есть, две "норы". Ещё два таких прыжка, и он будет дома! Тассель попробовал встать, но ноги не держали. Он заставил себя съесть батончик из запасов и выпил немного воды. В чём знали толк люди Края, так это в питательной еде. Он прижался к мерно дышащему Лаве и опять заснул. Хотелось надеяться, что хищников в округе нет, и спать под открытым небом в этих краях не смертельно опасно.

— Тас... — мягкое прикосновение. Тассель не сразу сообразил где находится. Почему-то ему казалось, что он дома, у себя в спальне. Кто-то тёплый прижался к нему. Медленно водил рукой под его рубашкой, считал рёбра, щекотал впадину живота, опускался всё ниже... Тассель окончательно проснулся. Над головой звенело чёрное небо, полное звёзд. Вокруг стрекотали ночные насекомые, вдали ухала какая-то птица. По крайней мере Тассель надеялся, что это птица.

— Лава? — Позвал он. Тень заслонила звёзды. Он почувствовал чужое дыхание на своих губах. Мягкое пламя коснулось сознания. Не ревущий поток, даже не костёр пастухов, скорее домашняя грелка для ног. Тассель не смог сдержать улыбку, и тень улыбнулась в ответ. По крайней мере он почувствовал чужую улыбку на своей коже. Долгое время они просто лежали изучая друг друга. Греясь.

— Куда теперь? — Спросил Тассель.

— Домой, — ответил Лава. — Я чувствую, жар Ядра уже близко.

Тассель промолчал. Дом Лавы и его дом были разными мирами. Это значило, что совсем скоро их пути разойдутся. Не то чтобы Тассель успел привязаться к дикому, но мысль о грядущем расставании вызывала непонятную тоску. Они столько пережили вместе, спасали жизнь друг другу. Он больше не почувствует этот жар, пламя, растекающееся по жилам. Никогда. Ведь Лава вернётся домой, восстановится, и одно его появление в мире Тасселя будет способно вызвать засуху. Или наводнение, как повезёт. А сам Тассель не сможет ходить в гости в Ядро: тамошний напор силы так силён, что даже демоны, живущие на Глубине, в близких к нему мирах не могут находиться там долго, только существа, подобные Лаве, выживают в Ядре. Тассель вспомнил их первую встречу, сияющий подобно солнцу силуэт дикого. Казалось, с тех пор прошла вечность, хотя на самом деле всего пара дней — и целая жизнь.

— У тебя другие планы? — Спросил Лава.

— Нет, домой — это очень хорошо, — поспешно отозвался Тассель.

— Я слышу в тебе сомнение, — заметил дикий.

Тассель молчал какое-то время пытаясь сформулировать мысль, но в итоге сдался и просто крепко обнял Лаву.

Рассвет они встречали в новом мире, последнем на пути Тасселя домой. Нора в него отняла у демона все силы. Он опять отключился, но к счастью Лава уже был достаточно в себе: в этот раз они очутились рядом с городом, и самым безопасным способом отдохнуть по мнению Лавы оказалось снять комнату. Тассель так и не узнал чем дикий расплатился и вообще расплатился ли за постой и еду. Чистая тёплая постель и почти привычная еда — Тассель не ожидал, что будет так счастлив от таких, казалось бы, мелочей. Отдать прачкам одежду, отоспаться, вкусно поесть — и при этом не мёрзнуть, не оглядываться через плечо выглядывая опасность. Возможно, Тассель задержался бы в этом мире подольше, но Лава рвался вперёд, так что как только демон вновь смог нормально ходить, они оказались за границей города.

— В этот раз поведу я, — заявил дикий. — Ты слишком устаёшь, такая нагрузка — плохо.

— Но ты...

— Я уже почти в порядке, — отмахнулся Лава. — В любом случае мне проще это сделать, чем тебе. Держись, — он схватил Тасселя за руку и шагнул вперёд. Опять чувство не то падения, не то полёта, на мгновение у Тасселя перехватило дыхание, а потом всё прекратилось. Они стояли посреди луга. По такому знакомому небу бежали пушистые белые облака, вдали паслись овцы, где-то в вышине пела птица. Тассель вдохнул воздух полной грудью. Это был самый прекрасный вдох в его жизни.

— Пойдём найдём кого-нибудь, нужно понять где мы, — обернулся Тассель к Лаве. Дикий выглядел немного помято, но на ногах держался уверенно и в ответ кивнул.

Было бы странно ожидать, что они окажутся где-нибудь недалеко от Ниссеберга, если учесть сколько они проехали по Краю, но услышав название местности Тассель не удержался и присвистнул: из Троцока домой ему было добираться не меньше недели. Местная знахарка, с которой они разговорились (дом знахарей всегда строили немного на отшибе, так же, как и дом кузнеца), во все глаза смотрела на Лаву, стоящего за плечом Тасселя. Видимо, поняла, кто он такой, хотя сейчас он выглядел совсем непохоже на дикого. Разве что глаза выдавали.

— Постоялого двора у нас нет, но вы можете остановиться на ночь у меня, — предложила она. — У меня есть комната для больных, сейчас пустует. Там, правда, всего одна кровать...

— Ничего, нам подойдёт, — согласился Лава. — Как мы можем отблагодарить вас за гостеприимство?

— Мне тут нужно кое-что заколдовать, — знахарка кокетливо вильнула бёдрами и поправила волосы, выбившиеся из-под платка. Всё это время она смотрела на Лаву. Тасселю стало больно, словно кто-то иглу вонзил, но он погнал это чувство прочь: дикий ему не принадлежит. — Возможно, вы могли бы мне помочь...

— Конечно, всё, что будет в наших силах, — Лава льстиво улыбнулся.

Пусть делает, что хочет.

Дикий вернулся ближе к полуночи. Всё это время Тассель не мог заснуть. Скрипы и стоны были слышны очень хорошо, и каждый новый звук словно раскалённый гвоздь пронзал демона. Домик был маленький, следовало ожидать, что всё будет хорошо слышно, но Тассель не ожидал, что слушать происходящее будет настолько больно. Когда он услышал как половицы скрипнули под пятками дикого, то поспешно выровнял дыхание и притворился, что спит. Зачем Лава вообще пришёл? Кровать узкая, мог бы остаться коротать ночь до утра с приютившей их хозяйкой. Но дикий скользнул под единственное одеяло и прижался к Тасселю, словно ничего не произошло. Пахло от Лавы по-другому, чужим телом. Тассель непроизвольно сжался.

— Эй, — удивлённо прошептал дикий. — Что случилось?

— Ничего, — буркнул Тассель. — Я сплю.

— Что-то случилось, — настаивал Лава. Он взял Тасселя за плечо и потянул на себя. Тассель пробовал сопротивляться, но к своему удивлению вдруг осознал, что против дикого по силе он что маленький ребёнок. Чувство было неприятным.

— Отстань.

— Нет.

— Я говорю отстань, — зашипел Тассель, но уже лежал на спине, а Лава рассматривал его лицо — демон видел блики в его глазах. Похоже, темнота ему не была помехой.

— Ты плакал, — и столько удивления было в его голосе, что Тассель вдруг подумал: а может, для Лавы всё происходящее выглядит совершенно иначе? Дикий быстро провёл рукой по его телу, словно углём чиркнул. — Что случилось? Ты не ранен и не болен.

— Ничего, — Тассель попробовал отвернуться, но Лава держал крепко.

— От этого "ничего" вся подушка мокрая, — Лава наклонился и обнюхал лицо Тасселя, как собака. — Я не понимаю.

И столько тревоги было в его голосе, что Тасселю даже стало стыдно.

— Я... сам не знаю что на меня нашло, — признался он. Точнее, он знал: ревность. Но как объясниться? И Лава ведь будет смеяться. Что за глупости он вообще думает? Чего он хочет на самом деле? — Просто, когда... вы...

— Ты тоже хотел? — По-своему понял Лава.

— Нет! — Слишком громко ответил Тассель и испугавшись звука собственного голоса затих.

— Тогда что? — Не дождавшись продолжения спросил Лава.

— Я... Я не хотел тобой делиться, — Тассель зажмурился и втянул голову в плечи. Он ожидал, что Лава будет смеяться или скажет что-нибудь поучительное.

— Почему ты не сказал? — Вместо этого спросил он.

— Но ты же... и... разве у нас был выбор?..

— Мы могли поискать другой дом, заночевать в поле, как в прошлый раз, — дикий вздохнул и сграбастав Тасселя в охапку прижал к себе. — Откуда мне было знать? Демоны глубоких миров всегда очень легко относятся к плотскому.

— Но...

— Это всего лишь тело, Тас, — Лава ткнулся носом в ухо Тасселю. — Я не знал, что для тебя это так важно, — он помолчал и вдруг обеспокоено спросил: — Я забрал твою одежду на Краю. Ты обижаешься?

— При чём тут это? — Тассель оторопело посмотрел на дикого. Он что, шутит?

— Откуда мне знать? Так с одеждой-то что?

— Всё нормально, — Тассель опять положил голову на грудь Лаве. — Можешь оставить себе, я не против.

Они немного помолчали. Даже чужой запах уже почти не беспокоил демона.

— А что значит "просто тело"? — Вдруг спросил он.

— Тело. — Лава помолчал. — У нас оно непостоянно. Уменьшается, увеличивается, распыляется и собирается вновь. Главное — огонь. Без огня тело рассыпется прахом. Разум погаснет и я перестану существовать. Изначально я отнёсся к тебе, как к инструменту, просто возможности, которая поможет выжить на Краю, но когда ты поделился со мной своим огнём тогда на дороге... Ты мог бросить меня несколько раз, но тащил за собой. И сейчас, ты мог просто развернуться и уйти. Ты любишь меня?

Тассель хотел что-то ответить, но вдруг перед его внутренним взором встала Миста, стоящая в дверном проёме. Она пристально смотрела на него и ждала именно этих слов, "я люблю тебя". Подтверждения своей власти.

— Тише, тише. Я здесь. Это всего лишь слова, — Лава гладил его по спине, — всё хорошо. Некоторые демоны вкладывают в них смысл, некоторые нет. Забудь. Я здесь.

Тассель хотел что-то ответить, но не мог: не хватало дыхания. Не хватало сил. Не хватало мыслей. Не хватало вообще ничего.

— Я здесь, Тас.

— Доброе утро!

Знахарка приготовила им хороший завтрак, но Тассель с трудом смог съесть несколько кусков. После прошедшей ночи его тошнило. Лава же уплетал за двоих. Наконец, распрощавшись, они отправились в дорогу. Поля сменялись рощами и другими полями. Они прошли несколько поселений чуть крупнее, чем тот хутор, где они остановились в первую ночь. Часть дороги удалось проехать с крестьянином, ехавшим в нужную им сторону.

К вечеру Тассель понял одно: он не хочет возвращаться. Он скучал по поместью, по родным лугам. По отцу, по мастеру Дону, правой руке сначала его матери, а теперь и его. Но Миста... Он не хотел её видеть. От одной мысли о невесте его начинало трясти. Ещё раз прикоснуться к ней? О, нет. Даже смотреть на неё он не сможет.

— Что-то чем ближе к дому, тем ты унылее выглядишь, — заметил Лава в конце второго дня. По всему выходило, что домой он больше не торопился и решил погостить в мире Тасселя неопределённое время. По крайней мере на осторожный вопрос демона когда он собирается в дальнейший путь, изумился и спросил "ты меня прогоняешь?". Больше они эту тему не поднимали. Они ужинали в таверне, а наверху их ждала тёплая чистая постель. Одежду забрали прачки, и вечер на улице был прекрасный. В другое время Тассель бы обязательно устроился на веранде с бокалом вина и попробовал сочинить какой-нибудь стих.

— Да так, куча нерешённых дел, — вздохнул Тассель.

— Невеста?

— Угу, — он понурился. — Что мне делать? Ведь она придёт как только мы приедем. А я...

— Она же пыталась тебя убить. Как приедем — просто отправляйся в жандармерию. Торговля демонами ведь тяжёлое преступление, насколько я знаю.

— И что я им скажу? — нахмурился Тассель. — У меня и доказательств нет. Моё слово против слова госпожи Ртер. Она ведь старалась для дочери, печати добывала, чтобы я мог отправиться с караваном, а я, "неблагодарный"... — он скривился.

— Я — твоё доказательство, — выпрямил спину Лава. — Пусть объяснят откуда я взялся.

— Думаешь, получится?

— Конечно, — дикий ободряюще сжал его руку. — Я поеду вместе с тобой. И если кто-нибудь посмеет тебе не поверить — я всех сожгу.

— Да ну... — Тассель ещё раз посмотрел на Лаву. Да, он может. Вспомнить хотя бы тех людей, обратившихся пеплом в мгновение ока. Тассель задумался о том каково это будет: смотреть, как Лава убивает демонов. Тогда это были люди, существа пусть разумные, но Тасселю совершенно чуждые. Если же в этот раз опять дойдёт до открытого конфликта... Каково это будет? Он непроизвольно поёжился. — Надеюсь, это не понадобится.

К моменту, когда впереди появились шпили Ниссеберга, Тасселя бросало то в жар, то в холод. Он предпочёл бы ещё месяц кружить по окрестностям, но Лава не слушал возражений и повторял снова и снова: дела нужно закончить. Они решили не заезжать домой, а сразу отправиться в жандармерию. Город не изменился, но почему-то казалось, что прохожие смотрят им вслед, и даже дома нависают над улицей как-то неправильно. С каждым следующим шагом уверенность Тасселя, в том, что он поступает правильно, таяла.

— А может... — он жалобно посмотрел на Лаву, когда они добрались до ратуши.

— Не останавливайся, — Лава взял его за руку и уверенно пошёл вперёд. — Ты не сделал ничего плохого. Главное, будь уверен в своей правоте. Вот увидишь: стой на своём и всё получится.

Тассель горестно вздохнул.

— Я пришёл подать заявление о похищении и попытке убийства, — сказал он. Офицер в приёмной пристально посмотрела на него поверх очков и Тассель непроизвольно втянул живот: таким осуждающим был её взгляд.

— Имя? — Требовательно спросила она.

— Тассель Арбар, — представился он.

— Тассель Арбар? — Офицер порылась в документах, лежащих перед ней на столе. — У меня как раз заявление о твоей пропаже, а ты сам явился.

— От кого? — Опешил Тассель.

— Дон Левень, от имени Мидра Арбара, — прочитала офицер имя на бланке. — Что ж, раз нашёлся, дело закрываем, — она начала что-то писать в документе.

— Постойте, что значит "закрываем"? — оторопело спросил Тассель. — Я пришёл подать заявление...

— Гуляете, а потом приходите подавать заявления, — поморщилась офицер, — чтобы избежать наказания. Не постеснялся, даже хахаля какого-то с собой притащил, из оранжевого квартала, небось, — она неодобрительно покачала головой, а Тассель вспыхнул от такого обвинения. Да он ни разу в жизни не был в оранжевом квартале! — Иди домой уже, горе-гуляка.

— Мы бы хотели поговорить со старшей магессой жандармерии, — вклинился в разговор Лава.

— Мадам Жисс занята, — вздёрнула подбородок офицер.

— Мы знаем, — кивнул Лава, его голос был спокоен. — Старшая магесса жандармерии должна быть очень занятой демонессой, но нам нужно поговорить с ней.

Офицер зло засопела в ответ.

— Пять минут и мы уйдём, — миролюбиво увещевал Лава, хотя Тассель готов был бросить всё прямо сейчас. Он же говорил, что ничего не получится! — Вы ведь не хотите, чтобы мы торчали здесь целый день и своим видом портили вам настроение.

Офицер какое-то время ещё сомневалась, но потом буркнув что-то нечленораздельное ушла в служебные помещения.

— Садись, — Лава кивнул на одно из кресел для ожидающих и сам уселся в другое.

— Что ты задумал? — спросил Тассель. Лицо его горело от стыда и унижения. Сейчас ещё и мадам Жисс выльет на них ушат помоев! Вообще удивительно как офицер согласилась сходить за ней. Попроси Тассель — ни за что бы не пошла. Да и зачем всё это? Как бы ни было больно об этом думать, проще будет продать всё и уехать жить в другие места. Помолвку только как разорвать...

— Увидишь, — Лава улыбнулся. — Всё будет в порядке.

Мадам Жисс они ждали долго. Так долго, что Тассель успел разочароваться, разозлиться, устать злиться и окончательно отчаяться. Наконец, дверь в служебные помещения отворилась и на пороге появились двое: приснопамятная дежурный офицер приёмного покоя и старшая магесса жандармерии. У мадам Жисс, судя по выражению лица, было плохое настроение, и она собиралась отыграться на незадачливых посетителях. До тех пор, пока не увидела Лаву.

Демонесса замерла и вид у неё стал странный: такой смеси изумления и ужаса Тассель раньше никогда ни у кого не видел. Прошла долгая минута, и Лаве пришлось кашлянуть, чтобы мадам Жисс пришла в себя. В следующее мгновение та согнулась в глубоком поклоне:

— Добро пожаловать в наш скромный город! Смею надеяться, ваш путь был лёгок. Какие дела привели вас к нам и как мы можем помочь вам в достижении ваших целей?

Тассель оторопело смотрел на демонессу. Дежурная офицер тоже. Похоже, она так же, как и Тассель, ничего не понимала. Что? Как?.. Почему?! Откуда взялось вдруг всё это благоговение? Лава посмотрел на Тасселя и кивнул предлагая повторить мадам Жисс своё заявление.

— Мы пришли подать заявление о похищении и попытке убийства, — сказал демон. Голос предательски дрожал. Мадам Жисс в ужасе посмотрела на него. Казалось, она сейчас крикнет, как в театре "Кто посмел вас обидеть?!"

В этот раз к его словам отнеслись со всеми возможными вниманием и серьёзностью. Пришлось подробно рассказать как Миста принесла документы с печатями, что говорила о госпоже Ртер, своей матери, как Тассель отправился в дорогу, что случилось в пути, про ритуал.

— Так вот в чём причина пробоя, — в задумчивости кивнула мадам Жисс. — Это много объясняет.

Оказалось, что из-за призыва изменились какие-то непонятные Тасселю магические напряжения в мирах и, как одно из последствий, закрылись порталы. Произошла ещё куча каких-то магических катаклизмов, к счастью, простых смертных почти не затронувшая. Успел ли до этого вернуться домой караван мастера Симса Тассель не понял. Пока они разговаривали отряд жандармов уже отправился искать старшую и младшую госпож Ртер.

Наконец, когда Тассель уже думал, что со всеми делами закончено, Лава скучающим голосом добавил:

— Думаю, в свете открывшихся фактов будет правильно подать прошение о разрыве помолвки между господином Арбаром и госпожой Ртер.

— Конечно! Прямо сейчас оформим! — кивнула уставшей строчить офицеру старшая магесса.

— Госпожа губернатриса будет счастлива принять вас в своём доме, — льстиво заёрзала мадам Жисс, когда они собрались прощаться.

— Благодарю за приглашение, но я остановлюсь у друга, — покачал головой Лава.

Демонесса бросила на Тасселя взгляд, полный такой зависти, что ему захотелось тут же провалиться под землю.

— Может, тогда хотя бы карету? Мы бы хотели помочь вам добраться...

— Мы с радостью примем ваше предложение, — кивнул Лава. Больше недели они шли пешком только изредка подсаживаясь к попутчикам, похоже, Лава решил, что стоит разнообразить опыт путешествия.

Тассель по достоинству оценил качество рессор и просторный салон, но с сожалением вынужден был признаться себе, что после повозки Края карета тащилась, как улитка. Лава сидел напротив и в задумчивости разглядывал пейзажи. Сейчас, когда они остались вдвоём, у Тасселя появилось время осмыслить всё, что произошло в жандармерии. Лава хотел поговорить со старшей магессой, похоже, он ожидал, что мадам Жисс его узнает, и так и произошло, хотя он явно не знал кто здесь занимает этот пост. Знахарка из Троцока при этом поняла, что Лава — дикий, но такого благоговения не испытывала. То есть, похоже, Лава был не просто диким, а каким-то особенным диким, которого должна была знать старшая магесса, но не знала простая знахарка. И попытки угодить... Она ведь предлагала Лаве остановиться у бургомистриссы, при этом даже не спросив её мнения, то есть, отказа не ожидалось. Да и сейчас карету им выделили явно не предназначавшуюся для ежедневных разъездов рядовых жандармов. То есть, Лава был каким-то важным господин, но кем? Мадам Жисс не то, что по имени к нему не обратилась, даже титула не назвала, если у Лавы таковой имелся. Странно. Хотя, может, причиной было то самое "не сможешь правильно выговорить". Тассель вздохнул. Он видел перед собой загадку, но не понимал, как можно получить ответ и каким он может оказаться.

— Думаешь? — спросил Лава заметив пристальный взгляд Тасселя. Тот только кивнул в ответ. Дикий вздохнул и опять отвернулся к окну. Настроение у него почему-то было безрадостное, хотя что могло его расстроить? Вроде бы всё близилось к успешному завершению, и никаких проблем на горизонте не предвиделось. Даже прошение о разрыве помолвки подали! О таком Тассель даже не смел мечтать.

— Чего грустишь? — спросил Тассель.

— Вот ты сейчас додумаешь и нашему общению придёт конец, — пояснил Лава.

— С чего бы это? — опешил Тассель.

— Ты начнёшь бояться или может, подумаешь о недостойности или ещё что-нибудь в таком духе, вариантов масса, — вздохнул Лава. — Будешь заикаться или выгонишь меня из дома. К бургомистриссе, — он окончательно скис.

— Обещаю, что ничего такого не сделаю, — пообещал Тассель.

— Ну, да, — Лава поморщился, — это ты сейчас так говоришь.

— Нет, правда! Обещаю.

Лава опять посмотрел на Тасселя.

— Ладно.

— И?

— Что "и"?

— Кто же ты?

— Не скажу, — Лава опять смотрел в окно.

А потом была усадьба, отец, из-за известия о пропаже единственного сына вернувшийся из города, мастер Дон, слуги и собаки. Выдохнуть в круговороте всего Тассель смог только вечером. Миста не появлялась, вестей о ней из города тоже не приходило. Лаве подготовили отдельную комнату, но когда пришло время спать, он никого не стесняясь отправился в спальню Тасселя.

Эта была странная ночь. Греться уже не нужно было — этот мир был достаточно тёплым, но на предложение спать в отдельных постелях, как подобает приличным людям, Лава смешно поморщился. И Тассель позволил ему остаться.

Тасселя не покидало ощущение, что Лава прощается, так предупредителен и внимателен он был. Будто бы пытается запомнить каждую линию его тела, запах, ощущения. Позже, ночью, сквозь сон Тассель слышал как тот ходит по комнате, но вопреки ожиданию, не ушёл к себе, а вскоре вернулся обратно в постель и прижавшись покрепче, тоже уснул.

Тассель встал с рассветом: дома он всегда так делал. День обещал быть долгим, за время его отсутствия накопилась куча дел, ждущих участия хозяина усадьбы. Лава спал, и Тассель не стал его будить.

В столовую заглянул мастер Дон, когда Тассель уже доедал овсянку. Вид у управляющего был при этом пришибленный.

— Утренняя корреспонденция, господин Тассель, — взволнованным голосом произнёс он и положил несколько писем на стол. — За прошедшие дни ждёт вас в кабинете.

— Спасибо, мастер Дон.

— И, кажется, одно для эээ... вашего друга, — помявшись добавил мастер Дон и протянул Тасселю ещё один конверт. Тассель в недоумении взял и его тоже. Что вызвало такое смятение у мастера Дона? Бумага была дорогая, с тиснением, но нее то, чтобы Тассель никогда такой не видел, обычно подобные конверты использовали для приглашений на различные торжества или поздравлений с важными датами. Интересно, что за случай в этот раз? Он перевернул конверт и прочитал послание:

"Досточтимому Князю Света".

На мгновение мир замер. Затихли все звуки, погас день. Словно внутри сознания разверзлась бездна, куда канули все ощущения. И правда, кого ещё могли призывать люди Края? Ведь Тассель знал — у него в своё время была наставница по волшебству, причём, хорошая — чтобы призвать сущность, нужно знать её имя. Даже в родной мир Тасселя диких никто не звал, они сами приходили — кроме князей света. Высшим магам, каковым обязан быть, например, старший маг жандармерии, был доступен целый раздел заклинаний, сила которых основывалась на призыве какого-нибудь из князей. И ведь Тассель видел его! Видел! Тогда, в самом начале. И слышал его имя: та странная фраза, которую человеческий волшебник повторял в конце на одной ноте, это ведь оно и было, настоящее имя Лавы. И какой дикий сможет воскресить умершего? Просто Тассель отчего-то не поверил тогда его словам о том, что умер. Что же произошло на Краю сразу после призыва? Вряд ли там была обычная охрана. Это Тассель видел только одну сгоревшую вышку, но всю битву пропустил — был мёртвым. И позже, как Лава разобрался с управлением повозкой? Как он уболтал хозяйку придорожной гостиницы и владельцев двора для кормления повозок? Как полумёртвым смог перенести их через границы целых четырёх миров, да ещё и с повозкой, хотя сам Тассель надолго выбывал из строя даже после одного такого "прыжка" при том, что нёс только себя да Лаву? И ни разу, даже на мгновение, Тассель не подумал, что Лава может оказаться не простым диким.

— Спасибо, мастер Дон, — сказал Тассель. — Я передам ему.

Управляющий кивнул и вышел. Тассель отодвинул тарелку, положил перед собой конверт и задумался. Что же теперь? Привечать целого князя света у себя дома — это как-то... не по чину обычному простолюдину. Тут Тасселю вспомнился их вчерашний разговор. "Выгонишь меня к бургомистриссе". И расстроенное лицо Лавы. Он сам выбрал этот дом! Кто такой Тассель, чтобы выгонять его? Да и... ведь Лава мог доставить их сюда пусть не в мгновение ока, но быстро. Дикие ведь умеют летать. Не как люди Края на летающих повозках, а сами по себе. И это не Край, где нет сил просто идти, не то, что лететь. Вместо этого Лава предпочёл тащиться пешком по пыльным дорогам, то ли не желая являть свою истинную сущность, то ли желая растянуть время совместного путешествия. Демон вздохнул. Не о том он думает. Главное теперь: как быть? На самом деле ведь ничего не изменилось от того, что он сейчас узнал. Лава не перестал быть Лавой. И его отношение к Тасселю тоже не изменилось. Но целый князь света... не выжгут ли случайные выбросы его силы местные луга? Не начнётся ли мор среди овец или, чего доброго, среди демонов? Но лишиться возможности прикоснуться к нему... Тассель был готов рискнуть. Да.

Он взял конверт и вернулся обратно в спальню. Лава всё ещё спал. Одеяло сползло и едва прикрывало его ноги. Тассель на мгновение замер, но быстро взял себя в руки и сел на край кровати. Лава приоткрыл один глаз. Расплавленное золото.

— Доброе утро.

— Доброе утро. Тут тебе это... — Тассель протянул ему конверт. — Письмо. Кажется, от бургомистриссы.

Лава посмотрел на конверт. Потом опять на Тасселя.

— Я должен был сразу догадаться, — вздохнул Тассель. Слова давались ему нелегко, и он отвёл взгляд. — Или хотя бы сказать, что давно понял... Но ты был прав, думать — это не моё.

— Ты неплохо думаешь, — ответил Лава, — только не о том. Что теперь?

— Ну... при посторонних, наверное, нужно будет вести себя прилично... — замялся Тассель и умолк: дикий смеялся.

— За это я и люблю тебя, — отсмеявшись, произнёс Лава.

— За то, что я глупый? — Буркнул Тассель.

— Нет, за то, что ты искренний.

И тут Тассель замер, осознав что только что услышал:

— П-повтори что ты сейчас сказал?

— За то, что ты искренний.

— Нет, до этого.

— Я люблю тебя.

Тассель молчал. В устах Лавы эти слова звучали совсем не так, как их произносила Миста. И, похоже, значили что-то другое. И это странное чувство...

— Иди сюда, глупый, — Лава потянул Тасселя к себе, и Тассель даже не подумал упираться, несмотря на то, что успел переодеться в уличную одежду. Какое-то время они просто лежали молча.

— Но... я всего лишь овцевод... — наконец, сказал Тассель.

— Ты думаешь, для меня это важно?

— Нет.

— Вот и славно.

Они опять замолчали.

— И ты не уедешь? — Опять уточнил Тассель.

— Пока что нет, — ответил Лава. — Позже мне нужно будет отлучиться, уладить разные дела.

Подумал и со вздохом добавил:

— На самом деле я всё время в разъездах. То туда, то сюда...

— Но ты ведь будешь возвращаться?

— Если ты меня будешь ждать.

— Хорошо. Я всегда буду тебя ждать.

— Не будь так категоричен. Долгие расставания плохо сказываются на чувствах. Да и пусть Мисты нет больше на твоём горизонте, всё равно со временем появится другая...

— Нет, — Тассель сам удивился свой уверенности. — Может, когда-то потом... Но сейчас точно нет. В любом случае ты узнаешь об этом раньше чем я, ведь ты смотришь, слышишь и думаешь.

— Это правда, — вздохнул Лава и, потянувшись, сел. — Ты уже завтракал? Я жутко голоден.