|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Прелюдия-I.
6 Апреля 1933 года. Среда.
Москва. Барашкинские пруды.
В этот вечер директор Департамента Государственной Охраны Николай Георгиевич Татищев против обыкновения задержался в своем рабочем кабинете дольше обычного. Он даже отложил намеченную ранее партию в гольф со шведским посланником. И все это по настоянию генерал-майора Брюханова, Дворцового коменданта, человека, стоявшего ближе всех к царю, отвечавшего за охрану государя и его семьи.
Генерал Брюханов прибыл в департамент без предварительного звонка, около девяти часов вечера.
— Едем-ка Николай Георгиевич, за город, — сказал он прямо с порога, входя в кабинет Шувалова и внимательно оглядываясь.
Кабинет директора Департамента Государственной Охраны был невелик. Тяжелая старомодная мебель красного дерева делала его несколько мрачным. Книжные шкафы мутно поблескивали зеленоватыми стеклами. Почти посредине кабинета помещался массивный письменный стол с целым 'поставцом', приделанном к одному продольному краю, для картонных папок, бумажных ящиков, с карнизами, со скобами, с замками, ключами, выкованными и вырезанными 'для нарочности' московскими ключных дел мастерами из Измайловской слободы. Стол выглядел чуть ли не иконостасом, он был уставлен бронзой, кожаными папками, мраморным пресс-папье, карандашницами. Фотографические портреты (несколько), настольный календарь в английской стальной 'оправе', сигарочница, бювар, парочка японских миниатюрных нэцкэ ручной работы, некоторые канцелярские принадлежности были размещены по столу в известном художественном порядке. Два резных шкафа с книгами в кожаных позолоченных переплетах сдавливали кабинет к концу, противоположному окнам, выходившим во внутренний двор. В одном из шкафов Шувалов хранил свою 'гордость' — дорогую коллекцию книг по истории архитектуры Восточной Азии, переплеты к которым Николай Георгиевич заказывал и выписывал лично, и лично же за ними ездивший в Дрезден. Несколько изданий коллекции были уникальны — их не было ни у кого, даже и в Публичной библиотеке, в которой, по слухам, хранилось все когда-либо напечатанное на Земле. Две жанровые, 'ландшафтные' картины русских 'традиционных' художников в черных матовых рамах и несколько небольших японских подлинных, семнадцатого века, акварелей на 'журавлиную тему', уходя в полусвет стен, довершали общее убранство и обстановку кабинета директора Департамента Государственной Охраны...
-Неплохо устроился.— одобрительно пробасил Брюханов.— С комфортом.
-Куда поедем, Петр Иванович?— спросил Татищев, поднимаясь из-за стола навстречу генералу.
Дворцовый комендант часто появлялся в газетах, в разделах светской хроники и в новостных обзорах, посвященных церемониальным встречам. Во всем облике и в манере поведения генерала Брюханова проглядывала основательность. Высокого роста, плотный, немножко, может быть, тяжеловесный; лицо не отличалось особой красотой, но приятное, потому что в нем виделась доброта, особенно когда он смеялся. Брюханов был медлителен. Ходили слухи, что ему почти шестьдесят, но выглядел он гораздо моложе. За свою долгую придворную карьеру он познал благорасположение и немилость тех, кто занимал высокое положение, бывал в опале, в зависимости от того, как менялись политические ветра. Однако Брюханов продолжал удерживаться на плаву, поскольку считался незаменимым в делах, грозивших неприятностями. Лучший специалист по щекотливым вопросам.
Поздоровавшись с Татищевым крепким рукопожатием, генерал долго извлекал из кармана портсигар с папиросами, медленно закурил, держа папиросу толстыми пальцами.
-Куда поедем? — переспросил Брюханов. Говорил он тоже неспешно, очень обдуманно и подробно. Если ему задавали вопрос, отвечал не сразу, не смущаясь паузой, не торопясь обдумывал ответ. — Едем за город, а? Хочется посидеть в каком-нибудь маленьком кабачке — только там я чувствую себя самим собой.
-Так куда именно за город поедем?— снова спросил Татищев.
-В Химки. Знаю там одно прелестное местечко. Да, и это, машину не бери. На моей поедем...
...Они спустились во двор. Брюханов окинул взглядом внушительную семиэтажную громаду здания Департамента, выстроенного в суровых аскетических формах раннего конструктивизма.
Департамент Государственной Охраны, разместившийся в Большом Черкасском переулке, был немал и объемлющ. Его основными задачами являлись защита интересов обороноспособности и экономического развития России, экономическая контрразведка и промышленная безопасность, наружное наблюдение и охрана иностранного дипломатического корпуса, охрана членов правительства, государственных объектов и специальных грузов, для чего Директору департамента подчинен был Корпус Жандармов.
Брюханов подождал, когда Николай Георгиевич устроится на заднем сиденье, сел за руль тяжелого 'тэлбота' и погнал машину по тихим, пустынным московским улицам — город засыпал рано.
-Хороша машина, Николай Георгиевич?— поинтересовался Брюханов, выруливая на Рождественский бульвар.
-Автомобили франко-британской компании 'Talbot' всегда отличались безупречными техническими характеристиками.— скучным голосом ответил Татищев.— Впрочем, я предпочитаю 'Делоне-бельвилль'...
-Не нравится, что планы на вечер испортил, да? — голос генерала был бесцветен и сух.
-Признаться, планы были... — осторожно ответил Татищев, взвешивая сейчас каждое свое слово.
Брюханов хмыкнул:
-У меня тоже. Мне еще предстоит одна деловая встреча, потом я еду в клуб.
-Так разговор не займет много времени?
Брюханов пожал плечами:
-Как пойдет...
Татищев бросил на генерала короткий выразительный взгляд.
-Сказочная у нас природа, — заметил Брюханов, когда машина, миновав Всехсвятское, вырвалась на пригородное Тверское шоссе, — Лучше нигде нет. Сосняки, дубовые рощи, холмы — прелесть какая, а? Знаешь, Николай Георгиевич, всякий раз, проезжая через химкинские низины к царской резиденции в Косьмодемьяновском, вспоминаю, как в свое время меня очаровали возделанные равнинные земли, столь непохожие на пологие холмы Дмитрова.
Татищев мысленно рассмеялся — он решительно не мог представить себе генерал-майора сентиментальным, способным на тонкие порывы души: грубоват, лишен манер, крестьянский сын...Вспомнилось вдруг, как однажды был приглашен к Брюханову на семейный обед и услышал, как генерал, оторвавшись от застольной беседы, напомнил своей жене:— Оленька, скажи, чтобы горошку не забыли в суп положить...
...Дворцовый комендант будто почувствовал что-то, кашлянул аккуратно, затем сказал ровным, бесцветным голосом:
-Сам знаю, не мое это, банальности говорить. Впрочем, обучение в элитном университете еще не гарантия того, что у человека имеется в достаточном количестве мозгов. В конце концов у каждого от рождения есть какое-то количество серого вещества. Однако, распространенное среди нашей доморощенной элиты убеждение, что все без исключения ее представители достаточно умны, чтобы управлять государством, мне представляется ошибочным.
'Это он ничего врезал,— подумал Татищев,— весомо врезал, от души'.
...В небольшом, по — крестьянски простоватом, но уютном кафе, недалеко от Барашкинских прудов Брюханов заказал мясной салат, вареную картошку и сало. Разумеется, под такую закусь, подали и водку-покрытую инеем 'сороковку'*.
-Сам прост и пищу люблю простую.— сказал Брюханов, разливая водку по стопочкам. — И тебе, ваше превосходительство, советую...
Татищев усмехнулся:
-Петр Иванович, ты уж не смотри, что я Дерптский университет закончил. Тоже видал-повидал...Знаешь ли, например, что селедку хорошо, обернув в газету, коптить в самоварной трубе?
-Молодец.— одобрительно сказал Брюханов и опрокинул стопку.— Прямо как в книжке 'Робинзон в русском лесу'— автора не помню, но лучшей детской книги не было написано, по-моему.
-Обменялись любезностями, пора и к делу переходить?— спросил Татищев.
-Погоди с делом. Давай-ка откушаем сначала.
Брюханов набросился на немудреную снедь. Управившись с мясным салатом, он разлил по второй стопке, с аппетитом выпил, не дожидаясь Татищева.
-Теперь пора?— с усмешкой спросил Татищев.
-Пора.— кивнул генерал Брюханов.— Николай Георгиевич, мне лишний шум ни к чему, сам понимаешь. Я хочу по возможности избежать ненужного внимания. По крайней мере сейчас.
-Я слушаю.
-Скажем так. В Лондоне, в одной из деловых контор Сити, не так давно состоялся разговор двух людей. Не спрашивай, как нам удалось узнать об этом разговоре: может случайно секретарша подслушала, может молодой и аккуратный клерк задержался в конторе и нечаянно стал свидетелем беседы, что-то там уловил через неплотно прикрытую дверь.Не важно. Важно о чем говорили.
-И о чем?
-Они обсуждали возможную сделку.
-В Сити? Немудрено.
-Можно подумать, конечно, что и так.
-Что за сделка? Что было сказано?
-Дословно сказано было так: 'Русский готов помочь, но хотел бы получить один миллион фунтов'.
-И все?
-Все. Мы не знаем ничего больше. Ни за что предполагается получить такую сумму, ни имени русского. Можно предположить, что речь идет о сделке, по условиям которой некий русский передаст британцам некие сведения. И слупит за это миллион.
-Сумма немаленькая.
-Зато информации у нас с гулькин хрен.
-Да. Негусто. Одно предложение, вырванное вдобавок из контекста разговора. Может шутка.
-У кого есть такие деньги?— спросил Брюханов.
-Ясно, что не у секретной службы Его Величества.— сказал Татищев.— В Сити такие деньги водятся. Там полно людей, готовых выложить миллион за что-то весомое и полезное.
-И это означает, что речь идет об очень серьезном деле. Если с деньгами все всерьез, то и дело существенное.
-Уверен, что речь не идет о покушении на священную особу государя.
-Почему так думаешь?
-В Сити вряд ли стали бы заниматься чем-то подобным. Это не деловой подход. Я полагаю, что речь может идти о сугубо конфиденциальной информации, либо о сведениях, представляющих практический интерес. Что-то, что могло бы сотрясти основы фондовой биржи, или получить гарантированную, несомненную и очень высокую прибыль. Обрушить рынки. Можно допустить многое, начиная от экзотики, вроде несметных золотых россыпей под Нижним Новгородом, и заканчивая гениальным штамповочным прессом, прокатным станом невероятной мощности и огромной производительности. Химическая формула. Вирус лихорадки. Компрометирующие фотографии, могущие вызвать династический кризис или отставку правительства. Планы, чертежи, списки, карты. Но не покушение.
-Слава Богу! — Брюханов трижды истово перекрестился.-Ну, а что делать теперь?
-Определить поле поиска. Сузить его. Составить списки, задействовать агентуру, раскинуть сеть.
-Поле поиска...-Брюханов задумался.
-Финансы, экономика, ну и может быть, военное дело. Это три основных темы. От них плясать надо. Если Сити, то скорей всего, дело финансовое и промышленное.
Генерал Брюханов махнул третью стопку водки, выдохнул и спросил:
-А может так статься, что сделка уже состоялась?
-Не думаю. Нужен какой-то подготовительный период. Открыть счет в банке, купить и привезти в Москву чемодан, набитый миллионом фунтов. Купить билет, получить визу, проинструктировать курьера. Да и потом. Что значит— русский готов помочь? Готов собрать какие-то ценные сведения? Готов помочь передать конверт с бумагами? Готов выехать за границу для подробного рассказа? Готов помочь и все изложить курьеру?
-Значит, финансы и экономическое?
-Не исключено.
Дворцовый комендант долго молчал, что-то неспешно обдумывая. Наконец Брюханов сказал:
-Прежде чем ты, Николай Георгиевич, ознакомишься с материалами, которые я тебе передам, хочу сказать следующее: группой наших финансистов и крупных промышленников из Русской Северо-Западной финансово-промышленной группы, во главе с Алексеем Дмитриевичем Покотиловым задумано очень интересное дело. Весьма перспективный проект, который может обеспечить, ни много ни мало, переворот в области монополии на мировую торговлю, каковую по-прежнему пока удерживает Великобритания. И к каковой безусловно стремится Вашингтон. Пока проект в стадии подготовки и проработки, но господин Покотилов уже предпринимает некоторые шаги в области усиления позиций своих предприятий на мировых биржах. На перспективу. В первую очередь на московской и лондонской биржах. Есть некий государственный фонд, который имеет определенный доступ к конфиденциальной биржевой информации.
-А каким боком к этому фонду дворцовый комендант?
-Язвите, Николай Георгиевич?
-Немного. Фонд имеет отношение к министерству двора и уделов?
-Да.
-Напрямую?
-Не совсем. Опосредованно. Через некоторые биржевые структуры.
-Фонд заинтересован в реализации неких проектов некой группы финансистов и промышленников?
-Да. Фонд имеет доступ и может точнее отслеживать движение акций...
-Ну и?
-Были замечены странные движения на биржах. В отношении акций некоторых покотиловских предприятий.
-Соблаговолите объяснить суть, ваше превосходительство.— усмехнулся Татищев.
-Движения, о которых я говорю, отличаются от простых колебаний. Они кажутся согласованными. И отмечается тенденция, что в дальнейшем согласованность действий будет нарастать. У меня нет сведений ни об именах, ни о количествах. О смене владельцев в крупных пакетах акций покотиловских предприятий речи пока не идет. Пока.
-Есть устойчивая тенденция к поглощению?
-Да. Этого опасаются.
-Абсурд.
-Ну, не так уж это абсурдно. Ахиллесова пята Покотилова — это распыление акционерного капитала.
-Курс растет. Позиции меняются.— пожал плечами Татищев.— Это же биржа...
-Биржа увязана с политикой...
-Знаю.
-Биржа — это связи. Это ходы в правительственные коридоры, к министрам, к тем, кто принимает определенные решения и оказывает определенное влияние на политические решения.
-Я допускаю, что биржевой воротила с хорошими связями может в некоторой степени влиять на политику государств.— сказал Татищев.
-Возможно, некая, другая финансовая группа захотела стать лидером в предприятиях концерна Покотилова. В некоторых предприятиях. Или другая страна. Угроза может исходить как изнутри, так и извне. Если спланированное наступление подтвердится, старика Покотилова могут подвинуть. Совсем выставить вон не получится, но последствия могут быть болезненны. Одним словом, было бы крайне нежелательно, если в момент начала реализации Покотиловым собственного проекта, ключевые пакеты его предприятий перешли в чужие руки. Или бы оказались под контролем иностранного капитала.
-Почему этим вопросом должны заниматься мы — госохрана?
-А кто же еще?
-Экономическая контрразведка и промышленная безопасность — не наша прерогатива.-покачал головой Татищев.
-Но контрразведка— это же ваша прерогатива?— возразил Дворцовый комендант.— Вы и должны определить, откуда исходит угроза. Вы и должны увязать воедино.
-Как? Основным источником утечки информации обычно является персонал. Человеческий фактор способен свести на-нет любые, самые изощренные механизмы безопасности.
-У ведомства есть возможности...
-Какие? Просматривать личные дела секретарш? Что мешает обратиться напрямую в 'Кредит-контору'*?
-К Клячкиным?
-Да. 'Соломон Клячкин и сыновья' — это ведь не просто имя. Это — гарантия качества.
-Помилуй, Николай Георгиевич! 'Кредит-контора' — есть предприятие частное.
-Но она обладает опытом подобного рода деятельности, к тому же есть у нее целая армия осведомителей и агентов.
-Вот именно. Целая армия. Поручить дело Клячкину— это все равно, что дать в утренней газете объявление: 'Ищу утечку секретных сведений'. Привлечение каких-либо иных служб и ведомств к решению вопроса в Кремле считают нецелесообразным.— ответил Брюханов.— Конечно, с одной стороны предпочтительным было бы не класть яйца в одну корзину и поручить дело еще кому-нибудь. Так проще обеспечивать контроль и добиваться эффективных результатов. Но в данном случае...Лучше, если вопрос будет разрешен именно твоей службой. Во избежание определенных политических осложнений и под соусом борьбы с промышленным шпионажем.
-Соус не по части моего ведомства. Экономическая разведка сосредоточена в руках министерства промышленности и торговли. Отчасти там же и экономическая контрразведка.
-Да и у них там конь не валялся.
-Что конкретно требуется от меня и от моего департамента?
-Прежде всего, необходимо обеспечить по линии контрразведывательной части прикрытие работ, проводимых по проекту Покотилова. Часть производимых работ в интересах задуманного, закамуфлирована под некие промышленные работы. Кроме того, надо установить имена заинтересованных лиц, я имею в виду тех, кто играет на биржах акциями покотиловских предприятий. Полагаю, круг этих лиц, кто за всем этим стоит, будет невелик.
Татищев пожал плечами.
-Это не вполне специфические задачи для моей службы.— заметил он.
-Я знаю.— кивнул Дворцовый комендант.— Но ты сделай так, чтобы именно твое ведомство выполнило задачи.
-Тогда передайте в мое ведомство службу промышленного шпионажа.
-Рассмотрим вопрос.— пообещал Брюханов.— А пока направь туда официальным порядком парочку своих толковых людей. Прямо завтра. Я берусь согласовать вопрос с переводом. Пусть твои люди там все взбаламутят и начнут работать как следует. И еще...Надо найти крысу, которая готова слупить за свои услуги миллион фунтов.
-Сроки?
-Позавчера.
-Это несерьезно.— покачал головой Татищев.— Здесь игра может быть вдолгую.
-Почему?— спросил Брюханов.
-Некий русский готов помочь. Но у него пока не может оказаться сведений на руках. Он только в стадии их сбора.
Прелюдия— II.
7 апреля 1933 года. Четверг.
Москва. Новоблагословенное кладбище. Владимирский тракт. Окрестности Дангауэровской слободы.
Двое прогуливались по аллеям Новоблагословенного кладбища. За кладбищенской стеной, на Владимирском тракте, сновали в Электрогородок и к электрорынку*, и обратно трамваи, то и дело раздавались трамвайные трели и стук железных колес, хлопали, переключаясь, стрелки рельсов...А на кладбище было относительно тихо.
Высокий седовласый мужчина, лет пятидесяти, Директор Департамента Государственной Охраны генерал Татищев, неторопливо ступал по аллее парка. Шагал он легко, не сутулился, плечи были развернуты, голова поднята. Рядом с ним, чуть отставая, заметно прихрамывая на правую ногу, шел человек, помоложе лет на десять, одетый с безукоризненным иностранным шиком...
-Почему люди нашей с вами профессии так любят выбирать для встреч такие уединенные места как кладбища?— спросил Татищев.
-Мне по сердцу версия с фэншуем...-сказал Сергей Владимирович Чечель, сотрудник Гохрана*.
-Любопытно.
-Фэншуй пространства использовался при строительстве церкви. Церковь строилась на более возвышенном месте, поближе к богу, где сама природа помогала обрести единение с богом. Кладбища располагались недалеко от церкви, среди деревьев, чтобы подарить покой усопшим и душевное успокоение для людей, приходящих почтить память. Впрочем, эти места выбирались, не только следуя названным условиям. Для выбора места постройки дома звали людей, которые обладали даром видеть и определять пригодность таких мест. Они же указывали место для рытья колодца. Назывались они по разному 'рудознатцы', 'лозоходцы'. Определялось три важных места — место для храма, кладбища и для жилых домов.
-А мы с вами, стало быть, рудознатцы?
-Стало быть. Во всяком случае есть что-то схожее.
Татищев хмыкнул:
-Сергей Владимирович, позвольте без предисловий...Сколько мы еще протянем?
-'Мы' — это мы с вами, или вы вкладываете иной смысл?
-Мы — в смысле Россия. Родина.
-Россия будет вечно.
-Дай Бог...Однако, при всем моем уважении к нынешнему главе правительства, у меня, да и многих наблюдателей, складывается вполне объяснимое, основанное на ряде фактов, ощущение того, что он теряет контроль над ситуацией в державе нашей. Наш премьер находится в трудном положении. Он вынужден идти на уступки проевропейски настроенным членам кабинета и депутатам Земского Собора. В тоже время военный блок закулисно, а где и в открытую, пытается навязать ему свою стратегию. Добавьте к этому непрекращающиеся слухи о взятках, о лоббировании интересов отдельных, наиболее удачливых в 'подкатах' с 'черного хода' промышленников, финансистов, банкиров...Что в этих условиях остается делать? Надо понять, премьер контролирует положение дел или нет? И если выяснится, что нет, то кто тогда обладает полномочиями по принятию решений? Что за центр, пока еще не явленный открыто, принимает решения?
-Ваше превосходительство, есть серьезные предпосылки для подобных выводов?
-Есть. Конечно, есть. Например, насколько соответствуют действительности сведения, что внешне мягкому, послушному, исполнительному и податливому министру промышленности и торговли господину Никольскому удалось подмять под себя премьера и стать действительно вторым центром принятия решений на уровне кабинета министров? Он такой великий? У него накоплен огромный политический ресурс? Может, не зря он в Англию частенько выезжает, позволяет себе при премьере такие откровенные встречи, которые другим непозволительны. Это говорит о многом.
-Полагаете, он хорошо затаился и хорошо играет свою роль? — спросил Чечель.
-Да, полагаю. И сейчас выигрывает у гораздо более именитых соперников, влияющих на председателя правительства. Есть и другие 'фактики', что будто бы в правительстве формируется зародыш параллельной власти, где втихую, в очень камерной обстановке обсуждаются очень разные вопросы. И может быть, обсуждаются в рамках, в которых обсуждать нельзя. Что будто бы Запад протестировал министра и решил, что он может стать следующим премьером.
-Ну, это больше похоже на слухи.— сказал Чечель.— При смене власти могут поменяться какие-то из представителей элиты, кто-то из стоящих у рычагов власти. Не более того. Любой политик, который получит законную власть в России, ежели он, конечно, самостоятельный политик, а не откровенная марионетка в руках неких хозяев, будет стараться сохранить имперский вектор развития государства. И во внешней политике будет всегда доминировать один и тот же постулат, рубленный, незыблемый: 'Мы — великие, мы — многонациональные, мы — империя!'. А еще: огромные территории, политическая и экономическая мощь, подкрепленные необъятными ресурсами и многовековую историю, которую иногда следует начинать со слов из 'Откровения Иоанна Богослова': 'Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом. Здесь терпение и вера святых'.
-Кстати, похожая формула существовала и в античном мире, в частности, в Древнем Риме в виде фразы 'Кто воюет мечом, от меча и погибает'.— заметил Татищев.— Но, возвращаясь к слухам. Вот и надо для подтверждения фактов или опровержения их, собрать материалы. Сведения. Информацию. Из разных мест и разными способами. Вы, Сергей Владимирович, станете одним из тех, кто будет заниматься сбором сведений. И присматриваться, присматриваться, присматриваться. Возьмете на себя Центральное Бюро Технической Информации.
-Службу промышленного шпионажа при министерстве промышленности и торговли?
-Именно. Центр промышленного шпионажа и один из центров информации правительства по финансово-экономическим вопросам. Дело вот в чем...Современное общество немыслимо без обмена сведениями научного и технического характера. А Россия не всегда отвечала вызовам времени: информация подчас не находила своего потребителя, не было устойчивых связей. Слава богу, ситуация в последние годы заметно исправилась к лучшему. Мы не отстаем, а кое-где и кое в чем даже и преуспеваем, и идем чуть быстрее Европы. Бюро в числе тех организаций, которые помогают идти нам быстрее и на равных играть с Западом.
-Бюро нуждается в усилении?
-В какой-то мере. Скажу больше: в перспективе Бюро рассматривается на самом верху в качестве одного из звеньев, которые обеспечат нам продолжение игры с Западом на равных. Специалисты тамошние конечно же имеют обширные контакты в специальных службах различной принадлежности. Но дело не совсем в этом...Сергей Владимирович, вы же понимаете, что для осуществления определенных оперативных комбинаций необходимы реальные специалисты дела, но те, которые не должны быть напрямую ассоциированы с нашей службой, с Гохраном. Поэтому, ваш перевод из контрразведки ДЕПО* в Бюро мною согласован. Основание — состояние здоровья, артрит вас, вижу, сильно мучает. Ну и мол, перед выходом в отставку, пока суд да дело, надо выслужить положенный ценз и прочее. Под вас создадут должностишку. Так, рутина, синекура по профилю прежней службы — проверять иностранцев по учетам на предмет их возможной связи с зарубежной разведкой и контрразведкой. Вероятно — контрразведывательные задания, исходя из возможностей ведомства. Подпустите немного оперативного шороху...Словом, что-то такое, что позволило говорить о необходимости усилить Бюро новыми людьми, дать новые идеи и новые инициативы, что грядут перемены...-генерал Татищев последние слова старательно отчеканил.
-Кажется, я вас понял, ваше превосходительство.— сказал Чечель спокойным тоном. Он понимал подтексты того, что ему говорили и поручали. — Более того, мне представляется, что мы друг друга поняли.
-Да, думаю так и есть. Сергей Владимирович, вы будете сообщать мне обо всем, что происходит в Бюро и — особенно — что замышляет генерал Ронжин, глава ЦБТИ*. Он достаточно амбициозен, он достаточно тесно связан с министром промышленности и торговли, и склонен, полагаю, вести собственную игру. При этом он всячески демонстрирует лояльность и поддержку министру. Вы станете моими глазами и ушами. Сложность задачи заключается в том, что ни для генерала Ронжина, ни для его подчиненных это не будет секретом. Они об этом будут знать, будут догадываться. И отношение к вам будет как к откровенному моему соглядатаю. А вам надо будет всячески поддерживать это отношение.
=================
'Сороковка'* — она же четушка. Русская единица измерения объёма жидкости. Ранее называлась 'большой четуфкой'. Своё название 'четушка' берёт от пары чарок (чета), которые и вмещала. 'Сороковка' как стеклянная посуда появилась позднее.
в 'Кредит-контору'*?— Крупнейшей универсальной конторой, специализирующейся на информационно-аналитической деятельности, с огромным штатом агентов и осведомителей, была компания Соломона Клячкина 'С. Клячкин и сыновья', которая имела правление в Москве, шестнадцать отделений, в том числе четыре заграничных, три агентства, а также соглашения о сотрудничестве с пятью иностранными справочными фирмами. 'Кредит-контора' занималась сбором сведений о кредитоспособности фирм и их финансовой состоятельности, подготовкой справок об организациях, готовила отчеты о финансовом балансе фирм, о случаях непогашения задолженности, о репутации фирм в торговой среде, о биржевой активности, представляла биржевые справки и рекомендации для заказчика — о согласии или отказе от сделки. Кроме того, фирма занималась и коллекторской деятельностью — принимала заявки от клиентов на возврат долгов по векселям и распискам или же перекупала долговые бумаги и сама занималась взысканием этих средств. Помимо штатных решершеров, при местных конторах, у Клячкиных имелась целая армия корреспондентов, многие из которых служили в банках, финансовых органах и учреждениях связи. 'Кредит-бюро', стремясь извлечь доход из своей информационно-аналитической деятельности, использовало почти шестнадцать тысяч штатных и внештатных агентов, добывавших данные на интересовавшие их персоны или хозяйствующие коммерческие субъекты.
сновали в Электрогородок и к электрорынку* — В конце 1911 года к северу от Владимирского тракта, на краю Артиллерийской рощи, между Всехсвятским заштатным девичьим монастырем при Новоблагословенном кладбище и артиллерийской лабораторией, возник обширный комплекс сооружений Российского Электротехнического Общества(РЭО), спроектированный молодыми архитекторами братьями Владимиром и Георгием Мовчанами. В 1914 году в Дангауэровской слободе отстроили, для получения дефицитной в ту пору рафинированной меди, электролитический завод 'Акционерного общества Московских электролитических заводов И.К. Николаева' и кабельный завод 'Товарищества для эксплуатации электричества М. М. Подобедова и Ко'. От Рогожской заставы к Дангауэровке, вдоль монастырских стен и Владимирского тракта протянули трамвайную линию с кольцевым разворотом. Тотчас под Горбатым мостом, построенном через железнодорожные пути Московско-Курской и Нижегородской железной дороги, возникла стихийная 'толкучка', как грибы после дождя повыскакивали ларьки, в которых продавались радио— и электрические товары, материалы для конструирования электротехнических радиоприборов и всякая прочая сопутствующая дребедень. 'Толкучка' превратилась вскоре в известный рынок по продаже электротоваров— в 1924 году правительство ввело новые правила контроля за торговлей в стихийных ларьках и это вынудило продавцов переместиться в магазины, воздвигнутые возле железной дороги. В зданиях электрорынка, под Горбатым мостом, расположились небольшие торговые секции, отдаленно напоминающие о старых ларьках. Вокруг и около конечной трамвайной станции, у разворота, разместились типичные торговые заведения— большие магазины бытовых электроприборов, беспошлинные магазины и прочие секции розничной торговли.
В середине 20-х, напротив комплекса РЭО выросли две поставленные в виде буквы 'Т' призмы здания Московского военного электротехнического училища. Неподалеку появились Высоковольтная лаборатория Розинга, административные корпуса РЭО и здания учебных электротехнических мастерских. Весь район от Проломной заставы до Дангауэровки, и к югу от Артиллерийской рощи, с легкой руки кого-то из московских бытописателей, был назван Электрогородком.
сотрудник Гохрана*— Гохран: общеупотребимое разговорное название Департамента Государственной Охраны.
ДЕПО*— сокр.Департамент Охраны, или: Департамент Государственной Охраны.
ЦБТИ*— Центральное Бюро Технической Информации при министерстве промышленности и торговли. Служба промышленной разведки и сбора научно-технической информации.
Начинается работа-I.
12 апреля 1932 года. Вторник.
Москва. Кожевники. Казанные ряды ('восточный базар').
...Тесно, по-восточному пестро и шумно в Казанных рядах, что в Кожевниках, недалеко от Саратовского вокзала. И там и тут купчишки в цветастых халатах, стеганых куртках, чалмах, тюбетейках, тростниковых шляпах, войлочных колпаках и фесках, криком заходились, орали, перебивая друг друга, предлагая свой товар. Не накричишься — не расторгуешься. Вокруг народ — Москва город людный. А это и вовсе столичное чудо — Московский восточный базар...Для каждого вида товара здесь существовали отдельные павильоны — лари, лари, лавки, ковровые, ювелирные, мебельные, фруктовые, золотые, с пряностями, с восточными специями, всевозможные ремесленнические мастерские, где обрабатывали медь и делали из нее различные восхитительные работы, чайные со вкусным чаем со специями и сладостями (сахаром, домашним козинаком, халвой, орешками и изюмом). В Казанных рядах найти можно все, что угодно: рисовую и тростниковую бумагу, кожу, благовония, тибетские амулеты, индийскую бронзу, шелк, атлас, ювелирные изделия тончайшей работы, ковры с причудливыми узорами, расписную посуду и резные сундуки. Торгуют здесь товарами со всего Востока, со всей Азии, а покупатели приезжают чуть ли не со всего мира.
Московский восточный базар издревле были не только местом торговли, но и местом встреч деловых людей. Общеизвестно, что одна из первых мусульманских общин в Москве сложилась на месте 'посольского квартала', или Ордынской Татарской слободы, и служила интересам международных торговых связей Москвы. Там же, в Замоскворечье, имелись конные рынки, а позже мастерские по выделке и обработке кожи, отчего и весь район получил название Кожевники. Из Ногайской степи татары приводили тысячи голов лошадей, которые использовались как тягловая сила для городского транспорта вплоть до конца XIX — начала XX века. Понятно, что именно в Татарскую слободу прибывали не только крымские и ногайские торговцы, но со временем и казанские, и астраханские, и персидские, и вообще восточные, а позже и азиатские купцы...
...Сергей Владимирович Чечель, тяжело ступая, прихрамывая на правую ногу, прошелся неспешно по центральному, ковровому ряду, что ему надо увидел и шагнул к лавке, в дверях которой стоял невысокий улыбающийся мужчина в пестром теплом халате и линялой турецкой феске. Тот, сложив руки у груди, с почтением низко склонился. Быстрые, острые глаза его без страха глянули в лицо Чечеля и спрятались под опущенными желтыми веками. Отступив назад, он широко распахнул звякнувшую хитрыми колокольцами дверь. Сергей Владимирович шагнул через высокий порог. В лицо пахнуло щекочущими запахами пряностей. Здесь, чувствовалось, не на копейки торговали. В лавке на полках тускло поблескивали длинногорлые медные кувшины, отсвечивали льдистым холодом серебряные пудовые блюда, чеканенные на жарком Востоке, лежали персидские, туркменские, афганские, бухарские, ручной работы, ковры. Далек был путь этих товаров, и цена им в Москве была велика.
Чечель прошел через всю лавку прямиком в конторскую комнатку. Купец вошел вслед за Чечелем, тщательно притворил дверь и хлопнул в ладоши. Тут же невесть откуда вынырнул юркий, чернявый мальчишка, расстелил перед гостем белый анатолийский ковер, разостлал скатерть, бросил подушки, принес бронзовые тарелки с миндальными пирожными и вяленой дыней. Купец округло, от сердца, показал гостю на подушки. Чечель грузно опустился на ковер. Купец легко присел на пятки, и его бескровные губы зашелестели неразборчивые слова молитвы. Сергей Владимирович поморщился и негромко буркнул:
-Асаф, заканчивай ты это представление.
Но тот и бровью не повел. Помолившись, купец из великого уважения к гостю сам наполнил чашки крепким, как вино, чаем. Чечель поднес чашку ко рту, отхлебнул глоток.
-Выкладывай, Асаф, что за разговор у тебя ко мне? — сказал Чечель и отщипнул от пирожного, бросил сладкую крошку в рот. Купец по-восточному мягко улыбнулся, отпил чай, едва касаясь губами края чашки.
-Не тяни, Асаф.— устало сказал Чечель, прикрыв глаза.
-Сергей Владимирович, дорогой, погодите, дайте соблюсти традиции и приличия восточного торгового гостеприимства. — ответил купец, поправляя линялую феску.
Он запустил руку в складки стеганого халата, достал блестящую коробочку и бросил щепотку порошка на угли. Порошок зашипел, и из жаровни поднялись тонкие струйки текучего ароматного дымка.
-Считай, что ритуал полностью соблюден.— махнул рукой Чечель. — Хотя от тебя, бухарского еврея, сие и не требуется. Молчать ровно столько, сколько того пожелает гость тоже не нужно. Говори, чего звал? Что за дело? — и упираясь кулаками в ковер, подался вперед.
Асаф Соломонович Ачильдиев, выходец из еврейской общины в Бухаре, один из тех еврейских купцов— 'азиатцев', к коим российское законодательство поощрительно относилось, всплеснул руками:
-Эх, Сергей Владимирович, сколько ж мы не виделись-то? С полгода наверное?
-Восемь месяцев.
-Стороной мою лавчонку обходите, будто обидел я вас чем-то. А ведь вы всегда можете рассчитывать на мою откровенность и искренность.
-Асаф, кончай мне этих одесских штучек! — рассердился Чечель.— И прекрати строить из себя всю мудрость востока.
-Ох, как ни тяни, а разговор надо начинать. — вздохнул купец, гибкими пальцами перебирая четки.
-Начинай не издали.
Но Асаф Соломонович не начинал, как будто собирался с мыслями. Он вновь наполнил чашки, откинулся на подушки. Неожиданно он взглянул прямо в зрачки Чечеля и спросил:
-Сергей Владимирович, дорогой мой и уважаемый гость, не поможете ли советом добрым?
-Излагай.
И Асаф стал излагать суть дела...Одна иностранная девица, по всей видимости англичанка, в достатке, время от времени посещала лавку Асафа, прикупая разную медную утварь. Иностранцы, а тем паче англичане, в Казанных рядах не в диковинку. Но эта кувшинами маскировала свои, отнюдь не благопристойные похождения, афишировать которые было нельзя — девица тайно встречалась в лавке с другой иностранкой, помоложе и побогаче. Две респектабельные женщины превратили конторское помещение Асафа в щедро оплачиваемое место для экзотических амурных эскапад похотливых любовниц. Предприимчивый Асаф Соломонович Ачильдиев вел своеобразный журнал и дневниковые записи, и даже сделал несколько фотографий, разумеется тайно от девиц. Записи, со временем превратившиеся в набор компромата, торговец рассчитывал продать за хорошую цену.
-Значит, их утехи происходили прямо тут? — поинтересовался Чечель.— Где мы с тобою так чинно распиваем чаи?
Асаф виновато развел руками.
-Давно твой тайный бордель функционирует?
-Месяца два, Сергей Владимирович.
-Показывай 'судовой' журнал и пикантные фотографические карточки.— вяло сказал Чечель.
Торговец запустил руку под белый анатолийский ковер, на котором он с гостем восседал, и протянул Чечелю небольшую тетрадку в кожаном коричневом переплете. Сергей Владимирович открыл тетрадь и в сердце его возникла необъяснимая тяжесть: на первой странице лежали плохенького качества черно-белые фотографии, на одной из которых в лесбийском поцелуе сплелись две совершенно нагие женщины, на другой они же, голые же, лежали в умиротворенных, нецеломудренных позах, распластанные на изящном ширазском ковре. Приглядевшись, Чечель, узнал на этой фотографии одну из женщин — это была супруга британского торгового атташе в Москве, тридцатидвухлетняя Кристина Уинем-Рич...Вот так поворот...На прочих других фотографических карточках девицы вытворяли друг с другом разные непотребства...
-Поможете мне с этим?— спросил Асаф, пытливо заглядывая в глаза Чечелю и надеясь увидеть в них потрясение от увиденного. — Узнайте, сколько за это могут заплатить?
-Асаф, ты вроде бы неглупый человек, торговлю ведешь не грошовую и не где-то там, а в Казанных рядах. В Москве. Зачем размениваешься на такое?
-Может, не размениваюсь...
-Я чай допью и сообщу тебе, сколько это стоит. — сказал Чечель и посмотрел в свою чашку. — Но ты и сам знаешь, сколько.
-Помилуйте, Сергей Владимирович, откуда мне знать?
-У тебя есть телефон?— со значением спросил Чечель.
-Есть. — Асаф удовлетворенно вздохнул, будто свалил с плеч тяжкий груз.
-Я сейчас протелефонирую одному своему знакомому раввину и узнаю, во сколько обойдутся похороны одного, будто бы хитрозадого, бухарского ишака. Ты, что, джаляб*, возомнил себя Сеид-ханом?!**Бурдюк с навозом! Кому еще ты показывал эти фотографии и эти записи?! Чертова бухарская собака!
-Сергей Владимирович, да я ...
-Что да я?! Идиот. Это может стоить совсем не золота, как ты полагаешь — головы. Твоей головы. Кому ты это показывал?
-Аллах свидетель — никому. Вы — первый.
Чечель поставил недопитую чашку и придвинулся к растерянному купцу:
-Как думаешь, что с тобой сделают, когда узнают, как и на чем ты решил сделать гешефт в Казанных рядах? А узнают очень скоро, ежели ты все-таки эти фотографии и эти записи кому-нибудь показывал...
Асаф прямо на глазах покрывался липким потом.
-Что же делать? — уныло спросил он.
-Что за ковер? — спросил Чечель, помахивая фотографической карточкой перед носом Асафа.
-Королевский кашан. — ответил купец.— Выткан из высококачественной, мягчайшей шерсти, переливающейся, как шелк.
-Прочитай надпись, украшающую кайму ковра. — попросил Сергей Владимирович, отхлебывая чай.
-'Мубарак бад'...Благопожелание...
-Ты дважды идиот. — тихо сказал Чечель. — Ты, соблазнившись большими деньгами, положил двух иностранных шлюх на ковер, который представляет собой изображение райского сада с фантастическими растениями и экзотическими птицами. Ты всмотрись в фотографию, всмотрись. Мастер украсил ковер королевскими птицами. Вон там павлины, вон фазаны, вот попугаи с лирохвостами. Это не случайно. Полагаю, ковер был соткан для особого, торжественного случая, возможно для представителя шахской семьи. А может быть и для самого шаха. Ты видишь фигурные клейма? В них размещены каллиграфические надписи на фарси. И без эксперта могу тебе сказать, тебе, торговцу коврами со стажем и опытом — почти все надписи принадлежат придворному персидскому поэту Хафизу Ширази!
Асаф Соломонович поднял руки и закрыл ими свое внезапно потекшее потное лицо.
-Тебя удавят персы.— деловито сказал Чечель и откусил миндальное пирожное.
-Клянусь богом, я...
-Если ты хоть кому-то эти записи показывал и хвалился пикантными карточками, ты труп. И сделать ничего, что могло бы спасти тебя, увы, нельзя.
-Я клянусь богом. Аллахом клянусь, я всеми богами мира клянусь, никому и ничего, кроме вас, Сергей Владимирович, не показывал.— всхлипнул купец.— Спасите, я заплачу сколько надо...
Неловко подавшись вперед, он опрокинул чашку. Темно-красная жидкость пролилась на ворсистый белый ковер.
-Ты решил действовать вне правил. От жадности или по глупости. Мне собственно, все равно отчего и почему. Но тебя следовало бы поставить на место, потребовать расплатиться собственной головой.
Асаф весь был в ожидании.
-Записи я заберу.— сказал Чечель. — Вместе с фотографиями и негативами. Иностранку не смей пускать даже на порог своей лавки. Но сделай это деликатно, по-восточному. Рассыпься в рахат-луккум и с улыбкой пошли ее ко всем бухарским чертям. И упаси тебя Господь когда-нибудь вспомнить про этот несостоявшийся гешефт. Я не дам тогда и ломаного гроша за твою жизнь и, вероятно, за жизнь твоих близких.
Начинается работа-II.
12 апреля 1932 года. Вторник.
Москва. Гранатный переулок.
В кабинете заведующего Центральным Бюро Технической Информации генерал-майора Ронжина собрались три человека: хозяин кабинета и двое его подчиненных — начальник второго отдела Бюро Михаил Николаевич Федотов и сотрудник 'английского стола' Сергей Владимирович Чечель...
Генерал — майор Александр Георгиевич Ронжин, военный инженер, бывший гвардейский сапер, предпочитавший теперь статское платье, возглавлял Бюро Технической Информации с момента создания. Он был на короткой ноге с министром финансов Воронцовым-Вельяминовым, с детства дружил с бывшим премьер-министром Роща-Долгоруким, который и поручил Ронжину создание службы информации правительства по финансово-экономическим вопросам, а фактически — центра промышленного шпионажа при министерстве промышленности и торговли. Значение экономической разведки было столь велико, что еще в 1908 году остро был поставлен вопрос об организации межведомственного особого центрального органа для сбора получаемых различными ведомствами сведений об экономической жизни вероятного противника-центрального бюро экономической разведки. В качестве источников получения необходимых сведений намечалось использовать заграничные организации и представительства всех ведомств и военно-цензурные комиссии. В итоге бюро через некоторое время превратилось в очередное учреждение, где велась обработка корреспонденции, выдержек из прессы иностранных держав и подготавливались пространные отчеты по газетно-журнальным публикациям. Генерал Ронжин взялся за реорганизацию структуры, по сути создав ее наново, практически с нуля.
Бюро снабжало правительство информацией о ведущих финансовых и промышленных компаниях Европы и мира, о структуре экспорта и импорта в экономике ведущих держав, о тенденциях экономического развития в тех или иных отраслях, о теневых фигурах крупного бизнеса и его политических лобби. 'Бюро Ронжина' представляло собой комбинацию двух отделов: один определял потребности сбора информации, другой их удовлетворял. В первый отдел входило несколько 'столов', выявлявших потребности в разведывательных данных: в областях финансов и банковского сектора, в химической, металлургической, электротехнической промышленности, в секторах обрабатывающей промышленности, транспорта и путей сообщения, нефтедобычи, сельского и лесного хозяйства, в сфере научно-исследовательской деятельности. Это были основные ипостаси, осмысленные и выстраданные Ронжиным как основные направления по проникновению в секреты Запада. Второй отдел включал в себя восемь региональных 'столов': английский, германский, французский, североевропейский, европейский, ближневосточный, дальневосточный и американский. 'Столы' обеспечивали сбор требуемых сведений. Было во втором отделе еще одно направление, информационное — для разработки разведывательных заданий и реализации добытых материалов в организациях и ведомствах, выступавших под именем 'заказчик'. Главным из них была могущественная военно-промышленная комиссия, которая анализировала интересы промышленности, тщательно сортировала заказы и спускала разведывательное задание главе ЦБТИ.
Служба информации и промышленного шпионажа была организована генералом Ронжиным тщательно и добротно, располагала приличным бюджетом и пока еще не превратилась в синекуру для предотставных чиновников правительства и Департамента Государственной Охраны и в место, куда большие начальники пристраивают своих детей и родственников 'посидеть на время'...
Бюро занимало в Гранатном переулке бывший дом купчихи Федотовой — эклектичный особняк, стилизованный в духе неоготики с элементами модерна. Лет тридцать назад, когда он не был стиснут соседними более высокими домами, особняк выглядел как небольшой замок с башенками.
Рабочий кабинет генерала Ронжина на втором этаже особняка — небольшая комната, напоминала американизированную гостиную: обычный канцелярский столик, полукруглые диваны, обитые красноватой замшей. Кабинет был обставлен скромно, с деловитой скупостью, но создавал атмосферу некоторой доверительности. Скопище телефонов на столике указывало, что это — служебный кабинет.
Ронжин сидел во главе столика в обычном кресле, прямо перед ним лежала раскрытая папка. Чечель устроился по правую руку от генерала, держа на коленях несколько листков бумаги с машинописным текстом. По левую руку восседал Федотов.
-Вот, Михаил Николаевич, Сергей Владимирович Чечель, из английского 'столоначальства', вышел с предложением пустить в дело только что полученные им сведения, представляющие оперативный интерес.— сказал Ронжин, обращаясь к начальнику второго отдела Федотову.— Сведения получены из надежного осведомительного источника, я полагаю?
-Из надежного. Помогли дурак и счастливый случай.— усмехнулся Чечель.
-Сергей Владимирович человек у нас в ЦБТИ новый, пришел к нам из Департамента Государственной Охраны...Посему, я напомню, что наше Бюро львиную долю сведений черпает из открытых источников и лишь малая толика материалов для оценки и анализа поступает к нам по закрытым каналам. Мы не шпионское гнездо, мы находимся под патронажем министерства промышленности и торговли. Это там, у вас, на прежней службе, на губах должна была присутствовать запекшаяся кровь шпионов и огромные волосатые кулаки. У нас же нет ни сил, ни возможностей плести кружева оперативных комбинаций и играть в шпионские игры.
Чечель впервые оказался в кабинете Ронжина и, слушая генерала, с интересом разглядывал огромный портрет царя Бориса — основателя ныне правящей династии Годуновых.
-Хорош портретик, а?— подмигнул Ронжин, заметив взгляд Чечеля. — Работа Репина...
-Репина?— непритворно удивился Чечель.
-Его, Ильи Ефимовича...Отцу моему подарено, в году одна тысяча восемьсот девяносто восьмом, на трехсотлетие династии... Удивительно...Всякий раз смотрю на сей портрет и удивляюсь...И восхищаюсь тому, как Годуновы сумели сохранить на протяжении трех веков родовую дисциплину и верность родовым традициям.
Чечель молча протянул генералу один из листков, лежавших у него на коленях.
-Что это? Я думал, что все вами накопленное в этой папке.
-Все не успел. Это установочная справка на британского торгового атташе господина Мартина Уинем-Рича. Он, между прочим, с 1924 года является сотрудником секции промышленной разведки Интеллидженс Сервис, эдакого аналога Бюро Технической Информации на джентльменский лад.
-Я так понимаю, что Сергей Владимирович задался целью утереть нос своим бывшим коллегам из Гохрана?— подал голос начальник второго отдела Федотов.— Но нам это не нужно. Посему, предлагаю все материалы, добытые трудами господина Чечеля, передать в Департамент Государственной Охраны, а уж тамошние специалисты изыщут возможности для проведения комбинаций, вербовок и прочих действий. Они, в конце концов, за это жалованье получают, и неплохое, заметьте.
Чечель протянул генералу еще один листок.
-А это что? Тоже установочные данные? На кого?
-На вторую участницу амурных похождений. Это некая Аманда Вортледж, старшая дочь британского патентного поверенного в Москве мистера Сэмюэля Вортледжа и по совместительству владельца 'Английской ковальни' на Палихе.
-Чем нам может быть полезен этот кузнец Вортледж?
-Ваше превосходительство, как вы знаете, право на изобретение надо защищать. Об этом, к сожалению, осведомлены не все отечественные изобретатели. Или не придают значения — и совершенно напрасно. Говорят, англичане просматривают российские патенты и находят просроченные. Если правообладатель не заплатил, то любое правовое лицо может взять его разработку и использовать как угодно.
-Да, уж, таковы они, правила...Кто умеет, тот пусть и наживается. Где и как хочет. Таково международное правило коммерции.— произнес генерал.
-Вортледж также может иметь доступ к вопросам, которые касаются приоритетных патентоохраняемых направлений на рынке продукции. И вдобавок, он может интересоваться нашими патентами в области военных исследований.
-Широкий спектр интересов. И перспективная кандидатура, не так ли?
-Перспективная.— согласился Чечель.— Особенно, если учитывать, что во Франции кривая промышленного производства упала на тридцать два процента, в Германии — промышленный спад на сорок процентов, в Англии — на двадцать шесть процентов.
-Это очень много, но все-таки не столь критично. — заметил Федотов.
-Однако деловые процессы в мире идут,— возразил Чечель.— Наращивается темп. Деловые процессы — это стимулятор для ослабевших сердец. Нам отставать нельзя, нам надо в ногу со временем идти...
-Иногда приятно в чем-то перещеголять коллег, получить собственные возможности для сбора, оценки и анализа сведений научно-технического и промышленного характера, заполучить выходы на британское торговое представительство и на английское патентное бюро,— задумчиво сказал генерал Ронжин. — Образно говоря, руку на пульсе держать, это хорошо. Но мы практически не занимаемся агентурной работой и вербовочной деятельностью.
-Ключевое слово — 'практически'.— хмыкнул Чечель.— Английский 'стол' получает обширную информацию из Англии, например, по специальным материалам: смазкам, покрытиям и каучукам для нужд авиационной техники. Это для специалистов и экспертов работа. Мне же по роду нынешней деятельности приходится получать присланную из-за границы почту, изучать ее, отвечать на вопросы, вести переписку, предварительно согласовав ответы с вами, как с непосредственным руководством, время от времени проверять иностранцев по учетам на предмет их возможной связи с зарубежной разведкой и контрразведкой.
Я также готовлю предложения по активизации работы с иностранцами, разрабатываю контрразведывательные задания, исходя из возможностей ведомства.
Он был чужим в 'Бюро Ронжина' — пришел из Департамента Государственной Охраны, где занимался контршпионажем, пришел совсем недавно, недели не прошло еще, пришел по протекции генерала Татищева...Все прекрасно знали, в каких отношениях находился директор Департамента Государственной Охраны и премьер-министр. Уж слишком Татищев вознесся, возомнил себя небожителем. А это не нравилось очень многим в правительстве. Среди финансистов и промышленников недовольно морщились, военные хмурили брови. Ронжин присматривался к нему постепенно, не форсируя свой интерес, а в Чечеле он предполагал соглядатая директора Гохрана*.
-Ваше предположение о проведении оперативной комбинации можно назвать смелым, но оно лишено смысла,— сказал Федотов, откидываясь на спинку полукруглого дивана и закуривая.— Реализация ваших глобальных планов...
-За чем же дело стало?— перебил Чечель.— Подпишите сопроводиловку, запечатайте все в большой конверт и отправьте с нарочным к директору Департамента Государственной Охраны. После этого мы продолжим вчитываться в отчеты об изучении прошлогодних подшивок 'Бежевых книг'
* * *
. Мы также проштудируем путевые записки капитана Адамса или братьев Лэндэров, направленных в свое время на Нигер по заданию министерства колоний Великобритании и почерпнем интереснейшие сведения об организации регулярного пароходного сообщения между Нигером и Англией. Можно составить полезные рекомендации для частновладельческих пароходных компаний на реках Западной Сибири.
-Ну-ну, Сергей Владимирович, не кипятитесь попусту,— сказал Ронжин.
-Ваше превосходительство, я считаю неуместным кипятиться.— ответил Чечель.— Зачем? Я просто-напросто, с первого дня пребывания в ЦБТИ, задаю себе один вопрос: сколько стоит содержание аппарата Бюро в день?!
-Чтобы оправдать правительственные вложения в наше Бюро, нужно постараться загрузить сотрудников работой.— произнес Ронжин нравоучительным тоном,— Интенсивной и эффективной. Вероятно, заполучив собственные возможности для самостоятельных агентурных разработок, мы сможем продемонстрировать и интенсивность и эффективность. Это плюс. Но в то же время мы рискуем не потянуть, провалить перспективную вербовочную акцию. Это минус. Нужно быть осторожными и не лезть на рожон. Значит, нужно все хорошенько продумать. Курировать акцию будете вы, Михаил Николаевич,— Федотов кивнул, разводя руками: дескать сдаюсь, подчиняюсь, — А комбинировать будете вы, Сергей Владимирович, поскольку имеете навыки и опыт проведения подобных операций. Пока больше никого к операции не привлекайте. Ваша задача предельно проста: нащупать кончик ниточки, за который вы потянете весь узелок комбинации. Используйте все возможности. Что мне от вас нужно сейчас? Я ведь тоже крупный бюрократ, без бумаженции, прикрывающей мое ретирадное место, никак не могу. Да-с. Возьмите бумагу и напишите...Проработайте в ближайшее время план, обсудите все возможные сценарии и обговорите детали, после чего представьте мне. А я подумаю и приму окончательное решение. Михаил Николаевич, вы пожалуйста задержитесь. А вы, Сергей Владимирович можете быть свободны.
Генерал дождался, когда прихрамывающий Чечель покинул кабинет и спросил Федотова:
-Михаил Николаевич, не кажется ли тебе, что в верхах разгорается аппаратная игра?
-Это не ново.
-Да, но теперь в игру похоже втягивают и нас.— возразил Ронжин.— Выслушайте мои соображения на этот счет. Мне представляется, что генерал Татищев, глава ДЕПО* решил укрепить свои влияние и политический вес в высших сферах. Для этого он готов подмять под себя некоторые структуры, находящиеся в ведении правительства и премьер-министра. Например, наше ЦБТИ. Мы можем рассматриваться им, как один из рычагов влияния на экономический блок правительства и крупные компании. Ведь мы теснейшим образом сотрудничаем с ними в деле предоставления информации.
-Так. — кивнул Федотов.— Он уже давно подбирается к нашей службе.
-Вот-вот, согласился Ронжин.— Старая гвардия премьера теряет свои позиции, позиции Татищева, на фоне ослабления соперников, наоборот, несколько укрепились в последнее время. С чем это связано— не знаю. Какие настроения в высших сферах— мне неясно. Принимаемые на самом верху решения не освещаются, ввиду их крайней закрытости. Это, однако, не мешает мне хотя бы вполглаза следить за политической повесткой дня. Судьба нынешнего председателя правительства зависит прежде всего от его персональной близости с государем. А связь их с каждым днем слабеет. Государь сократил время докладов премьера и выделил для аудиенции всего один день в неделю-по вторникам. Конечно, я не исключаю, и это может показаться странным, что позиция Великобритании и Франции, занятая ими в прошедшие несколько месяцев, как-то повлияла на все эти колебания в высших сферах.
-Как один из вариантов аппаратной игры? Да, не исключено.-сказал Федотов.
-В расчете на более жесткую позицию Лондона и Парижа давление на Россию будет расти и тогда, я не исключаю этого совсем, следует ожидать прихода более жестких фигур в правительство. Данный сценарий все еще остается актуальным. Татищев же может продолжать, в рамках этого сценария, драматизировать всю эту историю, поднимать ставки. Очевидно совершенно, что сейчас будет просто откровенный удар по правительству.
-И премьеру?
-И по премьеру и по экономическому блоку и по правительству в целом.
-Татищев пытается спровоцировать отставку правительства?
-Нельзя убрать весь финансово-экономический блок, не убрав все правительство. Поэтому глава ДЕПО подбирается мягко, крадучись, подкапывает под слабые фигуры, в расчете выйти на ключевых министров. Я абсолютно убежден, что в прессе начнется кампания на тему: 'Либералы-слабаки!'. А ведь либералы составляют нынче основу правительства. И их надо всех вычищать?
-Получается, подминая нас, Татищев подкапывается под министра промышленности и торговли, а тот, в свою очередь, ослабляет свои позиции в кабинете и собственно— позиции премьера?— предположил Федотов.
Ронжин кивнул.
-Может статься, что так. Мы лишь пешки в игре.— сказал он.— Но мы все-таки нос по ветру держать должны.
================
джаляб*-сука (тюрк.)
возомнил себя Сеид-ханом?!**-Бухарский эмир Сеид Абдулахад-хан был известен мастерским политическим лавированием.
'Бежевых книг'
* * *
— 'Бежевые книги': сборники документов, подготовленных чиновниками британского правительства, предназначенные для внутреннего пользования и рассылаемые дипломатическим торговым представителям Англии за границей. Содержат официальную переписку по экономическим вопросам, сообщения технических и промышленных комитетов, статистические сведения, планы проведения промышленных выставок и т.д.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
