Территория матриархата... Глава 37. Мика

Автор:

Дмитрий Виктим

Бета:

Mish12

Название романа:

Территория матриархата и женского доминирования

Глава:

37. Мика

Жанр:

фантастика, фэнтези, эротика

Форма:

глава

Пэйринг:

Дима / Мара, Дима / Лимоника, Мариша, Мика, Дима / Мика

Рейтинг главы:

nc18

Статус:

Закончен.

<— предыдущая глава — — — следующая глава ->

Читать роман целиком

Глава 37. Мика

Через пять минут, полностью одетый в походные штаны и рубашку серовато-зелёного цвета, кожаные ботинки, со своей любимой дорожной сумкой через плечо я спускался по парадной лестнице имения. Затем вышел на свежий воздух и увидел всё своё семейство. Не в полном составе, правда, но почти в полном. Моя старшая дочь, Тэсс, получала сегодня ранг мастера огненной, воздушной и водной стихий, а потому присоединиться к нам должна была позже.

Зато все остальные были здесь: Мариша, Тинка, Мика — их вы уже знаете, и дети мои: сын Александр, мелкая пикси Флора и ещё более мелкая эми Насти. О них я чуть позже скажу.

Да, кстати, уважаемые читатели, не надо думать, будто я вышел из особняка, встал как вкопанный и принялся прошлое вспоминать. Нет, нет и ещё раз нет. Все события я описываю, уже сидя в каюте воздушного судна. А в тот момент я просто осмотрелся, увидел крупную прогулочную яхту, зависшую в воздухе перед Маришиным домом, членов моей семьи, стоявших возле её трапа, и пошёл к ним. Но, думаю, прежде чем рассказать вкратце о событиях моей жизни вплоть до текущего момента, мне придётся остановиться подробнее на ещё одном важном эпизоде, без которого эта история просто не будет законченной.

* * *

Итак, с того дня, как я впервые увидел Мику и между ней и Тинкой произошёл конфликт, минуло уже больше пяти месяцев. Первое время я ещё спрашивал Маришу: как там юная энеста поживает, где она, скоро ли снова придёт в гости? Но супруга не знала ответов на эти вопросы, и я перестал интересоваться. К тому же некоторое время спустя Риса настолько основательно захватила все мои мысли, что весь род неолетанок сосредоточился в моём уме только на ней. А потом появился голубой лист и в жизни у меня вообще началась круговерть.

Я прокачал голубую веточку аж до шести листиков, прежде чем смог отрастить на оранжевой седьмой лист и получить комбинацию "7+7+7+6". Мне всего одного листочка не хватало до магического числа 28, открывающего синюю веточку, и я надеялся, что он скоро появится.

Блин! Ну это действительно засада, когда блокируются все ветки, кроме голубой, и все женщины в доме начинают налегать на голубое удовольствие. А особенно усердствовала в этом моя старшая жена, причём ей нравилось трахать меня именно в попу. Остальные магессы в доме тоже оказались большими любительницами глубоких проникновений. Светлена обычно присоединялась к Марише. Магессе-клерику, наоборот, очень нравился минет и фэйсфак, так что две грандмастерши отлично делили меня, насаживая на свои клиторы с двух сторон и спуская в меня струйки сквирта почти что одновременно. Сестрички тоже шпилили меня вдвоём, но им нравилось меняться местами. Любимой их игрой была рулетка. Меня ложили спиной или животом на вращающийся стол, раскручивали и позволяли жребию решать, кому достанется рот, а кому попа. После того, как они кончали, раскручивали стол снова и снова вонзались в меня с двух сторон. А-а-а-а! Эти Рэм и Рам были просто ненасытны! А ещё они тащились от двойного проникновения. Хны-ы-ы, хнн-ы-ы, хны-ы-ы! Ну а Фиона забирала меня в единоличное пользование. Ей нравилось заковывать меня в колодки в позе рака и трахать попеременно то в попу, то в рот, расхаживая вокруг меня как королева.

О-о-ох! Экстремальное это было время, но, что самое ужасное, мне всё это нравилось, даже несмотря на то, что было порой больно. А потом, знаете, однажды боль вдруг заметно снизилась и перестала мне неприятные ощущения доставлять. Мариша и Светлена внимательно осмотрели мою шею, и тогда впервые для меня прозвучало слово "аддон".

Как я понял из объяснений, аддон был чем-то вроде расширения возможностей веточки и выглядел как толстая точка (или маленький круг) определённого цвета в центре одного из листиков. Первое расширение у меня возникло именно на голубой веточке и называлось оно сине-голубым аддоном. Я узнал, что связано оно было с анальным сексом, в значительной степени снижало все неприятные ощущения от него и, наоборот, увеличивало приятные.

В первое время я даже обрадовался и стал совершенствовать этот аддон, помечая точками свои голубые листики один за другим. Развитие его происходило подобно росту новых листочков. Точка так же возникала после разрядки женщины с вливанием порции энергии блаженства, но требовалось ещё сильно желать преимуществ, которые давал аддон. Причём чем острее было желание, тем выше вероятность его исполнения. И, естественно, я желал этой модификации, потому что с каждой новой точкой удовольствие от анального секса заметно усиливалось, а болевые ощущения, наоборот, ослабевали, пока не пропали совсем при появлении третьей точки.

Ну, конечно, я был очень рад этому, голубое удовольствие перестало быть для меня проблемой. Вот только однажды меня осенила пугающая мысль, что сине-голубые точки на моих голубых листиках прекрасно дают понять всем окружающим, что меня шпилят в зад как какого-то махрового пи...ора. Это осознание стало настоящим шоком, и я готов был уже основательно и со вкусом погрузиться в пучины негативной саморефлексии, когда Мара предложила мне подойти к зеркалу и шею свою осмотреть.

— Зачем? — горестно прохныкал я.

— Просто глянь и увидишь, как интересно смотрится твой сине-голубой аддон со стороны.

— Хватит издеваться!

— А я и не издеваюсь. Посмотри. Обещаю, тебе понравится.

С кислым выражением на лице я подошёл к зеркалу, посмотрел на шею своего отражения и замер, не веря своим глазам: точек не было, ни одной. Я даже руками шею потрогал, потёр листики, и ничего не изменилось.

— К... как?! — воскликнул я изумлённо.

По шее моей прошла волна оптических искажений, и точки появились. Затем прошла новая волна, и они опять исчезли.

— Магическая косметика, — прокомментировала Мара. — Париям запрещено скрывать, что они парии, выдавая себя за свободных; за это полагается наказание — месяц общественных работ на полный рабочий день. Но аддонов эта статья не касается, так что всё в порядке. Нравится?

— Супер! — выдохнул я с восторгом. — А тебе не тяжело?

— Ни капельки. Я могу спокойно без особого напряга скрывать твой аддон неограниченное время на улице и в быту. Но во время запретных удовольствий косметическое заклинание развеется высокими потенциалами энергии блаженства. Тут уж ничего не поделаешь. И даже если бы косметика и сохранилась, пользовательница всё равно бы по ощущениям своим поняла, что у тебя есть этот аддон.

— Это ерунда! — небрежно махнул я рукой, расцветая в радостной улыбке. — Главное, чтобы никто посторонний не видел и не знал об аддоне, в особенности мужчины.

— А вот это без проблем.

— Марочка! Ты — золотко! Спасибо тебе большое!

— Хи-хи, одним спасибо сыт не будешь.

— Хорошо, чем я могу тебе отплатить?

— Ты сам знаешь.

— Ва-а-а! Проглотка! Ешь меня, я с радостью стану твоей пищей!

— М-м-мр-р-р! — плотоядно проурчала сёкая и, выплеснувшись из моего кольца на пол, проросла большим хищным растением, которое выпустило из себя пучок гибких щупалец, жадно опутало меня ими с ног до головы, заворачивая в тугой кокон, и тут же принялось обильно выделять пищеварительный сок, стремительно растворяющий мою одежду.

В общем, в тот день меня съели на один раз больше. Это и стало моей платой за активацию услуги. Ну а стоимость нового тарифа осталась прежней. Так или иначе, а эта веха моей жизни минула благополучно. А ещё через несколько недель, как раз спустя пять с хвостиком месяцев моей разлуки с Микой, в нашем доме вновь появились старые знакомые гости.

— Ами Лимоника с дочерью, — объявила Аларна, заглядывая в Маришину комнату.

— Ох! Наконец-то! — обрадовалась моя жена и устремилась в парадную. — Как же я давно их не видела!

Ну и я, естественно, бросился за ней следом. Вспомнив о миленькой юной неолетаночке, я испытал всплеск радостного ожидания. Успел я всё-таки соскучиться по ней и очень остро ощутил желание увидеть Мику после долгой разлуки.

Встреча наша прошла очень романтично и трогательно. Пока я напряжённо думал, что энесте сказать, она просто приникла ко мне и обняла, утыкаясь носиком мне в шею и сладко вдыхая мой запах.

— Соскучилась, соскучилась, — шептала Мика и тихонько всхлипывала.

— Я тоже очень соскучился, — шепнул я в ответ, чувствуя безмерную радость, и, обняв эми, поцеловал её в щёку. — Но почему? Почему ты не пришла раньше?

— Не могла, — грустно ответила эми. — Нельзя было приходить.

— Почему?

— Потому что нельзя было, — повторила Мика, и я понял, что большего мне от неё не добиться.

Ох, сколько же приятных и щемящих душу эмоций меня тогда разожгло. Ну а потом мы прямо как пять месяцев назад сели обедать, и юная неолетанка вновь очарованно глазела на меня, вызывая ощущение дежавю. После трапезы Лимоника и Мариша уединились в кабинете моей жены, а мы с Микой остались наедине. Я очень хотел свести энесту и пикси, чтобы они официально при мне заключили мировую. Однако Тинка куда-то запропастилась и не отзывалась на мои призывы.

— Чёрт, да куда она делась?! — возмутился я.

— Может, не надо пока? — попросила Мика. — Если она не хочет, то не стоит звать.

На шее у неолетанки, как и в прошлый раз, висел кристалл поглотителя, прозрачный и светлый, как слеза. Я обратил на него внимание и поинтересовался:

— Ну и как твои тренировки проходят? Успешно?

— Немножко освоилась, — робко улыбнулась неолетаночка. — Кое-что получается. Но ещё недостаточно хорошо. Умения эти даются тяжело, мне пока времени не хватило их освоить. Мама опасалась, что я... могу неожиданно повзрослеть. Срок почти настал. И без мужчины мне станет нельзя... Поэтому мы и вернулись. Думаю... я поживу какое-то время у себя дома... вот... Пока это не случится. Мама нашла уже пария для меня, чтобы...

— Я хочу стать тем, кто тебе поможет, — перебил я неолетанку. — Можешь пожить в нашем доме. Я буду очень рад.

— Но я... боюсь... — тихо, почти шёпотом сказала Мика. — Очень боюсь сделать тебе больно.

— А, ерунда, — отмахнулся я небрежно. — Есть способ, как боли избежать, и я его уже освоил.

— Не шутишь? — заволновалась энеста, и печать надежды проявилась на её лице.

— Так-так, интересненько, — вмешалась в наш разговор ами Лимоника, появляясь у меня откуда-то из-за спины. — И что это за способ такой?

— А... ну... — начал я заикаться от неожиданности, — яа-азыком... такой способ есть... с языком.

— Языком? — переспросила ами, заметно оживляясь, а потом предупредила: — Мика не прошла ещё благословения Илассы. Энесты принимают дар Богини после рождения Мевы. Так что запретные удовольствия ей не помогут.

— А это можно и без запретных удовольствий сделать, — заверил я, а потом высунул изо рта свой язык на максимально большое расстояние, свернул его трубочкой и сам поразился, когда коснулся им кончика своего носа. Я и не думал, что он стал у меня таким длинным.

— Вау! — воскликнула Мони и рассмеялась. — Как интересно! Покажешь на мне свой способ? А Мика посмотрит.

— Мама, я боюсь, что у меня...

— Не бойся, я же рядом. Ну и потом если Дима преуспел в своих тренировках, как он говорит, то всё пройдёт отлично.

— О чём речь? — спросила Мариша, тоже появляясь в трапезной. Она как-то странно глянула вверх и в сторону, а потом снова перевела на нас взгляд.

— Дима хотел показать нам какую-то особую сексуальную технику, позволяющую ему избежать боли во время секса с неолетанкой-девственницей, — сказала Лимоника.

— Во время орального секса, — поправил я.

— Вот как? А пойдёмте тогда все на источники? Заодно и искупаемся.

— Пойдём, — согласилась очень довольная Мони, приобнимая меня за плечи. Она вдруг покосилась на свою дочь и добавила: — Терпи, ты же знаешь, что я с вами лишь для того, чтобы обучить тебя. Мы это обсуждали.

— Д...да, мама, — с запинкой ответила Мика. Она встала из-за стола и, обогнув его, приблизилась к нам.

— Как только ты оседлаешь Меву в себе, — продолжила ами, — я сразу же перестану трогать твоего любимого Димочку. Так что постарайся как следует, моя хорошая.

— Поняла. Но... можешь обнимать его, — разрешила вдруг Мика с улыбкой. — Это не так уж и сложно терпеть.

— Ну спасибо, родная, — рассмеялась Лимоника и, притянув к себе дочь, поцеловала её в лоб. — Пойдёмте скорее. О-о-ох! Как же мне хочется погреться в горячей водичке!

* * *

Мариша пригласила гостей искупаться в элитных источниках, которые в эти часы дня пустовали, поэтому в водоёме нас было лишь четверо. Я уже отмечал, что женщины абсолютно не стесняются своей наготы перед париями. Так вот, энесты не стеснялись, оказывается, тоже.

Я какое-то время думал даже, что на Форсу нагота вообще не считалась делом интимным. Но нет. Как-то при мне Аларна рассерженно зашипела на слугу-уборщика, невовремя влетевшего в раздевалку на источниках в момент, когда девушка, будучи топлесс, уже собиралась с себя панталоны снимать. И тот тут же с извинениями выскочил как ошпаренный.

Ва-а-а-а! Вы просто не представляете, ребятки, какое психологическое блаженство я тогда испытал. Мне дозволялось то, что не дозволялось простым смертным. И я в полной мере почувствовал себя тогда избранником Богини.

"А-а-а! Я в раю! В раю!" — думал я с восторгом.

А Аларна обернулась ко мне, совершенно спокойно демонстрируя свою наготу, и, наклонив голову, недоумённо спросила:

— Чё улыбаешься?

— Хе-хе, я очень рад, что ты меня не выгоняешь, — честно признался я.

— А зачем мне тебя выгонять? — совершенно искренне удивилась Лара. — Ты мне платье помог расстегнуть и лифчик. Разговорами меня развлёк. Одной ведь скучно переодеваться.

— Хы-ы-ы, — только и сумел я тогда сказать, а затем мы вместе пошли к водоёму.

В общем, в этот раз Мариша и наши гости тоже забрали меня с собой в женскую раздевалку. Супруга ловко сняла с себя платье через голову и хитро глянула на меня, с удовольствием отмечая, что я, как всегда, залип глазами на её фигуру.

— Что такое? — спросила Мони, которая тоже осталась уже в одних трусиках и заметила взгляд Мариши.

— Да, Димочкин наш тот ещё извращенец, любит на женщин голых смотреть, — сдала меня с потрохами предательница. Я думал, что тут же вылечу вон из раздевалки. Но нет. Энеста лишь рассмеялась и сказала:

— У меня муж тоже глазеет и рад-радёшенек, дурачок. Такое миленькое у него личико становится.

Они переглянулись между собой и подошли вплотную ко мне. Мариша встала левее, а Мони правее.

— Помоги нам раздеться, — потребовала жена. Ну и поскольку на них оставались только трусики, мне совершенно ясно стало, какой элемент одежды надо снимать.

У-у-ух! Это был кайф. Я встал на коленки перед ними и принялся аккуратно стаскивать трусы со своей жёнушки. Ну конечно же, она являлась первым приоритетом. Второй была неолетанка со своей огромной фундаментальной фигурой и широченными бёдрами. Если блаженная улыбка светилась на моём лице, когда я оголял пушистую, покрытую щёточкой каштановых волос киску энесты, то я нисколько не удивлюсь этому.

После того как я помог леди избавиться от остатков одежды, Мариша сделала пару шагов в сторону выхода к источникам, но остановилась, увидев, что спутница её медлит, по-прежнему стоя передо мной. Мони слегка раздвинула свои мощные ноги и, будто бы демонстрируя себя, подалась бёдрами вперёд, приподнимая вверх свою матёрую киску с крупными и пухлыми половыми губами. А я не мог оторвать взгляд от её промежности, наблюдая, как толстенький клитор энесты плавно увеличивается и оттопыривается вперёд.

"Ва-а-а-а! Какая клёвая эрекция!" — мысленно восхитился я.

Что-то тёплое капнуло мне на лоб, я глянул вверх и встретился с плотоядным взглядом Лимоники. Неолетанка алчно смотрела на меня и возбуждённо слизывала языком капельки амосы, выступившие на её губах. Она вдруг наклонилась ко мне и сжала рукой твёрдую часть тела, бесстыже оттопыривающую мои штаны.

— М-м-м, хорошая прелюдия, — промурлыкала энеста, сжимая пойманного бойца. — Будь я эми, трахнула бы тебя уже здесь. Но мне несложно себя контролировать, продолжим на источниках. И не задерживайся сильно, мы тебя ждём.

Лимоника выпрямилась и широким шагом вышла из комнаты, сверкнув напоследок своей большой круглой попой. А Мариша, изобразив мнимую ревность на лице, шутливо потрясла кулаком возле моего носа.

— Ты чего завис? — весело возмутилась она. — Раздевайся, оболтус! Давай, мигом!

Поставив мне лёгкий щелбан в лоб, она подмигнула и покинула раздевалку вслед за неолетанкой. Упс! Точно. Я ведь даже ни одной пуговицы на рубашке своей не расстегнул. Поспешно избавившись от верхней одежды, я взялся за резинку трусов и тут увидел, что теперь уже Мика заворожённо на меня смотрит.

— Э-э-э... я... снаружи разденусь, — смущённо сказал я и только было дёрнулся к выходу, как эми окликнула меня:

— Стой! — я замер. — Подойди. — Ох, пришлось подойти.

Мика бесцеремонно взялась верхними своими руками за резинку моих трусов и стала их с меня стаскивать, снимая покровы с нахального солдата, гордо торчащего вверх и вперёд. Юная энеста с большим интересом изучила мужское орудие и пощупала его ствол тонкими гибкими пальчиками нижних рук, оценивая твёрдость и форму. А я готов был сквозь пол провалиться от переполняющих меня чувств неловкости и стыда.

— Спасибо, — с улыбкой сказала она, когда насмотрелась. — Можешь идти.

Неолетанка, кстати, тоже, как и я раньше, оставалась одетой, и я хотел было иронично отметить сей факт, но передумал и просто вышел из раздевалки. Посмотреть, как она обнажается, я был совсем непрочь, но оставаться всё это время голым под её зачарованным взглядом, мне было очень неловко.

Итак, я вышел наружу и направился к водоёму. Обе дамы уже сидели по шею в воде, от которой шёл горячий пар, и блаженно улыбались. Стоило мне забраться в озеро, как супруга заграбастала меня, притянула, разворачивая к себе спиной, и прижала, обняв одной рукой за грудь, а другой — за живот. Ладошки её растопырили пальчики, и она стала меня ощупывать, то подушечками поглаживая, то царапая ноготками.

— Хорошо-о-о, — сладко протянула энеста, поглядывая на нас с улыбкой как ни в чём не бывало. — Эх, мне бы тоже источниками хотелось обзавестись, но услуги мастера стихий стоят дороговато.

— Да, это роскошь, — подтвердила Мариша, продолжая увлечённо меня лапать. — Ещё и загородный дом требуется: в городе не разрешат магические действия с сейсмической активностью.

— А я недавно обзавелась, — похвасталась Мони. — Правда, участок не такой большой, как ваш, но условиям отвечает.

— Так это же здорово, — улыбнулась моя жена. — Осталось только опытного мага найти.

"А она будто не опытная, — удивлённо подумал я. — И чего она дурочку строит из себя? Ясно ведь, что энеста напрашивается на услугу".

— Хи-хи, а ей неохота за бесплатно горбатиться, — рассмеялась сёкая в моей голове. — Хороший элитный источник грандмастерского уровня квалификации — это тот ещё геморрой. Много маны, сил и времени отнимает.

"Вот как".

Лимоника посмотрела на мою супругу выжидательно, не нашла должный отклик в её глазах и промолчала, решив, видимо, не развивать начатую тему.

В этот момент из раздевалки вышла Мика и неспешной походкой подошла к водоёму. Она тоже была полностью обнажена и нисколечко этого не стеснялась. На пути к нам эми, казалось бы, даже замедлилась слегка, как только уловила мой взгляд, и в воду залезать не спешила. Вместо этого встала прямо надо мной и даже слегка раздвинула ноги, позволяя себя хорошенечко рассмотреть.

Ещё год назад я бы стыдливо отвернулся. Но за время, проведённое в имении, с помощью эмпатических подсказок Мары я довольно быстро понял, что женщины вполне спокойно, как само собой разумеющееся воспринимают мои прямые взгляды. Ну, точно так же, как если бы они не были обнажены. А вот если я начинал мяться и прятать глаза, они почти сразу это замечали и спрашивали: в чём дело или что с ними не так?

Придумывать что-то невинное и юлить в этом случае совершенно не стоило. Мара сразу же посоветовала мне сказать правду, и я потом не пожалел, что её послушался. Ни одна женщина не отреагировала негативно на моё признание. Меня либо начинали дразнить, веселясь от моей реакции, либо воспитывать и тренировать, принимая откровенные позы и требуя, чтобы я смотрел, либо просто посмеивались и продолжали вести себя как и прежде. Им моё смущение женской наготой казалось забавным и миленьким. А если я залипал на откровенное зрелище и на лице моём отпечатывалась сексуальная увлечённость, женщинам становилось лестно моё внимание и большинство из них возбуждалось от таких моих взглядов. Так что я давно уже отработал привычку: глазеть не смущаясь сколько влезет и не скрывать своих чувств. Такая линия поведения, чреватая неприятностями в мире Земли, здесь приводила к тому, что на меня очень быстро набрасывались и брали в сексуальный оборот.

Судя по эмпатическим сигналам, идущим от Мики, её эмоции не касались сексуальной сферы, но она испытывала лёгкое волнение и озабоченность, что может оставить к себе равнодушной или, что ещё хуже, не понравиться мне. О-о-ох! Ну как я мог её разочаровать? Я просто не мог не смотреть на неё и не любоваться созревающей девичьей фигуркой, разогнав пинками из головы все психологические загоны, касающиеся своей "педофильности".

Впрочем, мои внутренние блюстители морали довольно быстро сами заткнулись, отметив, что Мика заметно округлилась и значительно прибавила в женской привлекательности за то время, пока я её не видел. Ну или же она и раньше такой была, просто одежда это скрывала. Грудка у энесты была небольшой, с по-девичьи заострёнными формами. Но между ног уже имелось некоторое количество жиденькой растительности с рыжеватым отливом, и это дало мне ещё один позитивный довод: волосы растут, значит не маленькая... и даже почти взрослая уже.

Ох, блин, если бы ещё не общая невинность и не чистота её помыслов, которые ловили все органы моих чувств, в том числе и эмпатические, я бы вообще не испытывал неловкости. Соблазняя меня, эми совсем не думала о сексе, она словно проверяла свою способность меня соблазнять. И лишь настроившись на эстетическое восприятие юной красоты, я сразу привёл все свои морально-этические дроби к общему знаменателю и добился душевного комфорта.

— Залезай в воду, — с улыбкой предложила Мариша юной неолетанке. — Она горяченькая и очень приятная.

— Успею, — ответила та и повернулась ко мне попкой, изящно прогнувшись в талии и приподняв ягодицы вверх.

Твою ж мать! Почувствовав, что у меня начинается эрекция, я, кажется, покраснел. Но ещё больше смутили меня слова супруги, которая, нащупав под водой Диму-младшего, пробуждающегося ото сна, сдала меня со всеми потрохами.

— Эй, да у него встал! Хи-хи, всё, уже можешь заканчивать свою проверку. Определённо ты ему нравишься. И даже очень нравишься во всех смыслах.

Мне тут же захотелось утопиться со стыда, и я хотел было поспешно оправдаться. Но, ощутив всплеск радостного удовлетворения, исходящего от Мики, вовремя прикусил язык. Эми буквально просияла от удовольствия, а следовательно, ох, не стоило мне ничего говорить. Аккуратно, без брызг она залезла в воду и тут же приблизилась к нам с Маришей, обнимая меня спереди и завершая приготовление своеобразного сэндвича из тел.

— А-а-а! Я сейчас помру! — простонал я. — Мика, это очень смущает.

— Почему? — спросила она невинно, и в её голосе не было ни капельки флирта, только любопытство.

— Потому что Мева в тебе ещё спит, но ты будишь Меву мужчины, — ответила за меня её мама. — А вот в ком Мева пробудилась и уже бушует вовсю, так это во мне. Поэтому давайте скорее приступим к делу, пока терпение моё не лопнуло.

Она поднялась из воды, дотянулась рукой до резинового коврика, приготовленного заранее, пододвинула его к краю обрывистого берега и уселась поудобнее, разведя ноги в стороны и недвусмысленными взглядами давая мне понять, кто между ногами её должен находиться.

— Да, точно, — согласилась Мариша, отпуская меня. — Пусть Дима покажет свои навыки укрощения неолетанской Мевы, а мы с тобой посмотрим, Мика. Это должно быть очень интересно и поучительно. Как ты к этому относишься? Согласна?

Юная энеста сохраняла объятия ещё несколько секунд и даже вроде бы покрепче стиснула меня, но затем медленно кивнула и неохотно разжала свой захват. Потом она сама подвела меня за руку к своей маме, поставила напротив неё и уселась на дно водоёма, справа от неё, погружаясь в воду до самой шеи и приготавливаясь смотреть. Мариша заняла зрительскую позицию слева и с улыбкой кивнула мне, мол, начинай, зрители готовы.

— Лучше сразу опустись на коленки, — подсказала сёкая. — Лимоника хоть и опытная ами, контролирует себя, но правило это тебе всё равно надо усвоить. Любую энесту инстинктивно тянет мужчину поцеловать, после чего член его очень быстро оказывается у неё во влагалище. И если ты рассчитываешь на оральный секс, лучше всего будет, если рот твой соединится сперва с нижними губами неолетанки.

"Ох, боже!" — подумал я и, погрузившись в воду, сделал гребок руками, заплывая в "ущелье" между двумя фундаментальными ногами Лимоники. Я обвёл глазами её массивные мощные бёдра и мысленно застонал от нахлынувшего на меня восхищения. Провёл пальцами по внутренним сторонам бёдер, смакуя ощущение нежного бархата, поцеловал одну ногу, потом вторую и, приблизившись к пункту назначения, решился, наконец, посмотреть на главную достопримечательность этой экскурсии.

Матерь божья! Какой класс! Я, конечно, уже видел сегодня киску Лимоники и даже с близкого расстояния её лицезрел, но открывшийся ракурс был просто великолепен. Покрытые тёмной растительностью массивные дольки оказались слегка разведены в стороны, открывая глубокую нежно-розовую расселину, поблёскивающую густой влагой. Толстый и довольно крупный клитор около трёх сантиметров длиной напряжённым штырьком торчал вверх и вперёд, словно орудие, готовое к бою. А в нижней части вагины, прямо под массивным уринальным холмиком с крупной дырочкой на вершине, располагалось приоткрывшее свой зев, истекающее соком и хищно шевелящее краями влагалище. И стоило только мне на него посмотреть, как оно расширилось ещё больше, словно приглашая к себе в гости.

Господи! У меня просто глаза разбегались от этой красоты. Мне хотелось поприветствовать все её части. Я зарылся губами в короткие густые волосы, проскользил ими вверх, пощипывая мягкую и податливую, как подушечка, дольку, добрался до твёрденького штырька клитора, захватил его ртом и с наслаждением пососал. Потом прошёлся по второй дольке до самого низа, снова поднялся до клитора, обводя языком его крепкое тельце по кругу, снова пососал и уже потом стал спускаться вниз по наполненной густым терпким соком ложбине, вылизывая её и обсасывая, подбираясь к глубокому хищному колодцу.

И вот кончик моего языка достиг скользких вибрирующих краёв, обошёл их по кругу, слизывая вязкие кисло-сладкие капельки, и стал погружаться вовнутрь, предусмотрительно сворачиваясь трубочкой.

— Х-х-а-а-ар-р-р! — сладостно прорычала Мони, блаженно приподнимая киску навстречу моему рту, и с сочным чмокающим звуком всосала меня в свои недра.

"Ох!" — мысленно простонал я, чувствуя, как сильно засасывается мой язык, уходя сразу же на максимальную для своих естественных размеров глубину. Это было экстремально. Риса никогда так сильно мой язык не натягивала.

— М-м-м! Класс! — выдохнула неолетанка, и в глубине её тела стало быстро разгораться розовое зарево. — У мужа моего язык подлиннее, — хихикнула она. — Но твой тоже неплох. Ну ты меня и раздразнил, балбес. Едва сдержалась, чтобы не дёрнуть со всей силы. Остался бы без языка, знал бы впредь, как томить ожиданиями неолетанку. А с юной эми такого вообще нельзя делать, ясно тебе? Она просто не утерпит и трахнет тебя. М-м-м! Боги! Как же хочется поглубже всосать!

Мони крепко прижала меня к вагине, надавливая голенью на мой затылок, а потом, порыкивая от удовольствия, стала раскрываться ещё шире, распахивая своё влагалище и наползая его краями на моё лицо. Если кто-то видел, как удав заглатывает кролика, наверное сможет представить, как такое движение выглядело со стороны.

Мара взвыла и застонала в моей голове. Кажется, даже её проняло это зрелище. Мариша изумлённо моргнула и проглотила слюну. Мика смотрела на вагину матери заворожённо, не отрываясь.

— Ха-а-а, хорошо-о-о! — сладко пропела энеста, засосав моё лицо в свою киску настолько основательно, что мне казалось, будто большие губы её охватили чуть ли не его половину. Мони ещё шире раздвинула свои ноги, чтобы показать зрительницам, насколько глубоко я попался и что она со мной творит. Придерживая меня ногой за шею, она сочно причмокивала влагалищем, волнообразно покачивая промежностью будто живой хищной присоской и заставляя покачиваться моё лицо. И эти её движения волной уходили вглубь, массируя мой свёрнутый в трубку язык, и упругими толчками нагнетали в него смазку.

— А теперь о твоих ошибках, — продолжила объяснять Мони. — Самой главной была нерасторопность. Отвлекая эми от своего члена, нужно без промедления и максимально глубоко засунуть язык ей во влагалище. А вот то, что ты его трубочкой свернул, — это правильно, молодец. Кстати, хочешь, чтобы форма твоего языка идеально отвечала потребностям неолетанок? Кивни, если хочешь. — Я кивнул. — М-м-м, отлично, — промурлыкала Лимоника, — тогда пожелай этого. Прямо подумай: "Я хочу, чтобы мой язык стал ещё длиннее и толще, чтобы формой своей он был удобен для усиков, чтобы неолетанки балдели, тиская его в своём влагах-х-а-а-а-а-р-р-р!"

Проговаривая эти "мысли", неолетанка сбилась от нахлынувшего на неё удовольствия и снова принялась всасывать в себя язык-трубочку. А розовое сияние её разгорелось очень ярко, приобретая неожиданно более насыщенный и тёмный оттенок. Оно затопило влагалище и будто бы стало плавить мой язык, делая его податливым и текучим. Тот стал ещё больше вытягиваться в длину и словно бы спекаться, превращаясь из свёрнутой трубочки в сплошную, цельную. Я ощутил, как усики энесты бесцеремонно и уверенно ощупывают края моего языка.

"Боже! Какие они у неё напряжённые и толстенькие, — с восторгом думал я. — Будто набухли от эрекции".

— А сейчас, — с придыханием сказала Мони, — я сделаю то, что никогда не позволила бы себе с мужским членом... оторвусь...

Тело энесты охватила мелкая дрожь, и она, крепко притиснув меня к себе, скрещёнными на шее ногами, со сладким взрыкиванием засадила оба своих усика мне в язык. Ох! Это было очень экстремально. Она не вошла в меня, а именно ударила, сильно, резко, со всей своей несдерживаемой дури, и тут же выгнулась от пронзившего её блаженства, а потом с рычанием ударила меня вновь.

Усики её, казалось, обезумели и стали грубо трахать трубочку языка, двигаясь то одновременно, то вразнобой. Смазка, которой они обильно сочились, в значительной мере смягчала ударные резкие проникновения. Сами усики были тоже не из железа и, несмотря на всю свою эрекцию и раздувшуюся толщину, ощущались скорее как шнуры из твёрдой резины со смягчённой оболочкой, чем как спицы из металла. И тем не менее от этих бешеных трахающих движений язык мой заныл и онемел. И я очень порадовался, что не член мой вставлен в тугое лоно неолетанки.

Само влагалище тоже бушевало. Оно резкими рывками пыталось всосать в себя мой язык ещё глубже, и тот будто бы постепенно удлинялся под действием мощных импульсов разряжения. Мне казалось, что он плавно вытягивался и принимал какую-то необычную, не цилиндрическую форму, утончённую у основания и утолщённую на конце. Выполняя свои волнообразные сокращения, влагалище неолетанки, как умелый гончар из глины, лепило из моего языка наиболее приятную для себя фигуру. И по тому, как усиливались и обострялись ощущения энесты, достигая пикового накала, я понимал, что язык мой приближается к некоему совершенству.

Впрочем, всё, что я тут длинно и подробно описывал, происходило в течение довольно короткого отрезка времени. Лимоника настолько быстро разогнала своё возбуждение ударными пронзаниями усиков, что достигла пика секунд за пять и потом ещё примерно столько же времени балансировала на краю. Остановив движение усиков, она ласкала их вибрирующие от кайфа тельца волнообразными движениями влагалища, проминая мягкую податливую трубочку моего языка.

А потом Мони взорвалась и выстрелила в меня розовым штормом, выгибаясь в экстазе. Она сладостно рычала, выплёскивая мне в горло тугие острые струйки своего жидкого горьковато-сладкого блаженства. Стиснув основание языка стенками влагалища, она максимально сжала выходное отверстие, сделав его плотным и особенно приятным для усиков, которые, дёргаясь в импульсах разрядки, преодолевали тугое сопротивление, протискиваясь через узкое колечко, и от того стреляли особенно мощно и долго.

Выгибаясь от кайфа и вскрикивая, Лимоника извергалась в меня секунд тридцать, выплёскиваясь не только своим детородным соком, но и мощными импульсами розовой энергии. И лишь когда накал свечения её стал угасать, тогда и стихия оргазма неолетанки начала успокаиваться. Ещё какое-то время кайф её шёл на спад, а потом она замерла и блаженно расслабилась, укладываясь на спину и прикрывая глаза. Ноги энесты перестали сдавливать мою шею, и стопы её скользнули вдоль моей спины, расслабленно погружаясь в воду. Однако вагина Мони, крепко присосавшаяся к моему лицу подобно плотоядному рту, по-прежнему сохраняла свою хватку и продолжала меня мягко посасывать.

Неолетанке нравились ощущения, которые давал ей этот контакт с моей кожей. Они заметно замедляли затухание приятных ощущений и продлевали томное блаженство релакса. Мони вдруг выгнулась и затряслась от новой серии оргазмических импульсов, выплёскиваясь остаточками своей спермы. То был не новый оргазм, а лишь отголоски прошедшего. И всё равно энеста эти отголоски принимала с большим удовольствием и явно собиралась вкусить их все.

Ещё пару минут она аппетитно причмокивала своей киской, разражаясь всё более короткими сериями импульсов удовольствия, пока не затихла совсем. Её усики плавно выскользнули из моего языка, скрылись в недрах влагалища, и лишь тогда её киска, сочно чмокнув, отлепилась от моего лица.

— А-а-а! — простонал я, когда рот мой наконец освободился. — Кувлуто... как. — Язык мой словно бы слипся в новой для себя форме и плохо выполнял функцию речи. Но постепенно он расклеивался, разворачивался и принимал гораздо более привычный для меня вид.

— Это что за красненькая точка? — услышал я любопытный голос Мики.

— Пурпурный аддон, — ответила ей Мариша, и в голосе её отчётливо прозвучала радость.

Я проморгался, обернулся к зрительницам и увидел, что они внимательно изучают мою шею.

— Что ещё за аддон такой? — обеспокоенно спросил я, волнуясь, что меня опять наградили чем-то позорным.

— Расширение возможностей розовой ветви, — пояснила Мариша. — Он наделяет язык пария способностью самым разнообразным образом изменять форму, с тем чтобы доставить женщине или энесте максимально изысканные ощущения. Он может гораздо сильнее удлиняться и утолщаться, хитро сворачиваться, принимая изощрённые формы. Парий с пурпурным аддоном способен не только вылизать клитор, но пососать его прямо языком, может ласкать и обсасывать одновременно разные части киски. А на более высоких уровнях — разделяться на множество язычков, формировать усики, присосочки и твёрдые выступы, которые в общей совокупности способны довести и женщину, и энесту до глубочайшего экстаза.

— О да-а-а, — сладостно протянула Лимоника, приподнимая голову, а затем и усаживаясь на берегу водоёма. Верхней парой рук она упёрлась в каменный пол у себя за спиной, создавая опору, а нижними потянулась ко мне и заключила моё лицо в объятия своих ладошек. — Пурпурный аддон — будто специально предназначен для неолетанок. И вовсе не из-за этих ваших извратов, множества язычков и присосочек, а потому что позволяет энестам вместо мелкого и скользкого языка ощутить у себя во влагалище добротный толстый член. Вот это я понимаю модификация. А всё остальное энестам не особо и нужно. Как только я поставила своему мужу пурпурный аддон, так сразу же оценила его по достоинству и поняла, что это настоящий подарок. Поэтому я и твоему парию, Мариша, решила его активировать. Думаю, что в свете будущей помолвки он Диме очень пригодится. Но вот что я не ожидала, так это столь быстрого результата. Хе-хе, с мужем-то моим мне пришлось несколько дней повозиться. Диме, видать, очень нравится доставлять удовольствие языком, раз он с первой же попытки включил пурпурный аддон.

— О-о-ох! Ла-а-адно! Блин! — прохныкала Мариша. — Услуга за услугу. Так и быть, сделаю я тебе один небольшой термальный источник. Ну просто не могу не отплатить встречной благодарностью за такой сказочный подарок.

— Ура! — возликовала Лимоника и аж подпрыгнула от радости. — Ох, боги! Как это круто! М-м-м! Я аж возбудилась! А давай Димчика твоего трахнем вдвоём. Ты его аддончик испытаешь, а я членом наслаж... — Она вдруг осеклась и посмотрела на дочку. — Мика, ты как себя чувствуешь? Всё нормально?

— Да, мамочка, — ответила эми, прислушиваясь к себе. — Нормально вроде.

— Хм-м-м, ну тогда мы продолжим, пожалуй, — с удовольствием промурлыкала Мони. — Мариша?

— Да-а-а! — с предвкушением протянула моя жена.

Ох! В тот день они меня ещё долго трахали вдвоём, менялись местами и снова трахали. А Мика смотрела на эту оргию заворожённо и словно впитывала глазами каждое движение, каждый изгиб тел, вслушивалась в каждый вскрик, запоминала. Мариша потом призналась мне, что так увлеклась новыми ощущениями от моего языка, так перевозбудилась, что, когда уселась на мой член, совершенно забыла применить противозачаточную магию. Так что уже в тот день у меня могла быть заложена первая дочка. Но, видимо, обошлось. Неолетанкам в мире Форсу очень непросто стряпать детей, и получаются они далеко не с первого раза.

Лимоника рассчитывала, наверное, что, показывая своей дочке страстный секс, спровоцирует в ней рождение Мевы, но с первого раза этого сделать не удалось, не удалось и со второго, и с третьего. В общем, по закону подлости случился атас очень неожиданно и как раз тогда, когда мы были с Микой наедине. Причём эми будто специально завела меня в самую глухомань сада, чтобы там никто не помешал ей меня изнасиловать.

И ничто ведь не предвещало этого события от слова совсем. Мика как всегда была очень мила и невинна, даже в каком-то смысле воздушна. Она будто бабочка порхала и, наслаждаясь окружающими красотами, балдела от моего общества и вела-вела за собой, уводила всё дальше и дальше от дома, от людей, в самые глухие и уединённые зоны сада, словно специально искала укромное место, где никто ей не мог помешать.

Эми ни капельки не выглядела маньячкой, и никаких коварных замыслов не ощущалось в её эмоциональной ауре. Она была искренне романтична, переживала совершенно новые для меня яркие чувства. Здесь бы и задаться вопросом: а почему, собственно? Но я был беспечен и увлечён прогулкой. Мика буквально опьяняла меня своими эмоциями, будто неким душевным эквивалентом амосы.

Если б я знал, что именно так и проявляется у неолетанок "рождение Мевы" на самых ранних стадиях пробуждения гормональной системы, то был бы гораздо более осторожен и уж точно не следовал в самую глухомань за коварно одухотворённой подружкой, а отвёл бы её первым делом к маме. Ами Лимоника с моей женой как назло в тот день настолько увлеклись проектом нового горячего источника, что напрочь забыли про нас, закрывшись в кабинете Мариши.

Хи-хи, в общем поняли, да? Я, надеюсь, подробно описал сложившуюся обстановку. Мика завела меня в самую глухомань, а потом, пылая от переполнявших её чувств и глядя на меня влюблёнными глазами, заключила в нежные объятия и сладко, волнительно, восхитительно поцеловала. Она сделала это настолько захватывающе и волшебно, настолько увлекла меня своим поцелуем, погружая в любовный транс, что громкий возглас Мары:

— Атас!!! — послышался для меня будто за километр.

Я таял в нежных объятиях неолетанки и не замечал, как они становятся более жадными и страстными. Амоса обильными потоками вливалась мне в рот, наполняя тело сладкой негой. Так что, когда Мика оторвалась от меня и я встретился с её наполненными сексуальным безумием глазами, моё тело отказывалось мне повиноваться.

После длительного и многократного приёма амосы мой организм научился достаточно оперативно её обрабатывать и обычно быстро приходил в норму. Короткий поцелуй в губы сопровождался лишь онемением на какие-нибудь пару-тройку секунд. Более долгие и страстные поцелуи лишь на десять-пятнадцать секунд лишали меня подвижности. Но в этот раз амоса, видимо, была какой-то особенно концентрированной и сильной. Поскольку, пока Мика лихорадочно раздевала меня, разложив прямо на траве, я и мизинцем пошевелить не мог.

Впрочем, как раздевала? По сути, она просто рвала на мне одежду, обнажая вожделенные участки кожи и жадно облизывая их. Прошлась губками по моей груди, азартно обсосала сосочки и принялась покусывать мягкий живот, урча, как голодная хищница, дорвавшаяся до сытной плоти. Она будто не тархнуть меня хотела, а съесть.

Пожалуй, если бы она сразу овладела мной, я бы просто не успел её остановить. Но Мика увлеклась моим телом, и это дало мне немного времени, чтобы оклематься. Первым начал оттаивать рот. Я сперва застонал, потому что ощущались ласки безумной эми очень приятно и остро. А потом стал причитать и просить, чтобы Мика прекратила. Но она, казалось, не понимала смысл моих слов; наоборот, она ещё больше возбуждалась и заводилась от моего голоса.

Страстно дрожа от нетерпения и непрерывно капая розовыми слюнками изо рта, энеста сползла вниз и стала стаскивать с меня штаны вместе с трусами, спустила их примерно до колен и порывисто оседлала мои бёдра, на ходу смещая полоску трусиков в сторону и обнажая пульсирующую от возбуждения киску, обильно истекающую любовными соками.

"Мне капец!" — подумал я, но не испуганно, а даже будто с восторгом. Амосовое опьянение, похоже, напрочь испаряло страх, подменяя его сексуальным возбуждением.

— Готовься свернуть язык трубочкой, — деловито и строго предупредила Мара.

"Что?" — переспросил я, не понимая, как мне это поможет. Но в последний момент, когда Мика уже опускалась на мой член, сёкая ловко передвинула меня с помощью телекинеза вниз, так что мокрое и пульсирующее от страсти влагалище неолетанки сочно впечаталось в мои губы.

"Да!" — возликовал я и постарался вытянуть язык как можно дальше, погружаясь им в топкие глубины.

Жаль, конечно, что Мика ещё не прошла благословения и энергия блаженства в ней не пробудилась. Поэтому ни розовые листики, ни пурпурный аддон не сработали должным образом, однако и естественной длины моего языка энесте хватило, чтобы сработал рефлекс вагинальной фиксации. На пути своём я встретил какую-то тонкую плёночку, которая легко натянулась, но потом смялась стенками влагалища и порвалась. А меня уже мощно засасывала тугая сильная пещера, и её голодные обитатели лихорадочно ощупывали кончик моего языка.

Хищные усики с бешеной необузданностью ворвались в подставленную для них мягкую трубочку и резко пронзили её насквозь своими длинными и тоненькими тельцами. Они завибрировали, резко выдернулись и снова вонзились, беснуясь и извиваясь как сумасшедшие змейки. Они долбили мой язык снова и снова, пока Мика не сотряслась всем телом, выгибаясь в экстазе, и не разразилась обильными струйками эякуляции, сопровождая их восторженными криками.

— Н-н-н! — застонала она, заваливаясь на бок, когда первая волна блаженства стала спадать.

Однако одним оргазмом Мика не насытилась. Лёжа на траве, она ухватила меня за волосы своими сильными верхними руками; раздвинув бёдра, покрепче прижала к себе и, засосав мой рот влагалищем, снова сжала ноги. Видимо, где-то в памяти у неё отпечатался яркий образ, как ами Лимоника, подобно удаву, заглатывала своей вагиной моё лицо. Столь же глубоко и основательно укрепить наш контакт и у Мики не получилось. Однако результат ей явно понравился, судя по чувству сладостного удовлетворения, которое испытала энеста, поглубже захватив добычу. А потом, слегка подмахивая бёдрами, она снова стала вонзаться усиками в трубочку из плоти, делая это в ещё более грубой и насильственной манере.

О-о-охо-хо-о-о! Это было больновато даже для языка, что уж о члене говорить. Так что я благодарил сёкаю, а заодно и всех богов, которые мне её послали, за ту помощь, что она оказала мне в столь сложной и безвыходной ситуации. Благодарил и, хе-хе, тащился, потому что для рта моего это оральное изнасилование воспринималось невероятно кайфово и захватывающе.

Мика кончила не менее пяти раз, а может и больше, пока, наконец, не стала успокаиваться.

— А теперь, — услышал я мягкий голос Лимоники, — сделай это нежненько.

Я завращал глазами в поисках говорившей и увидел, что мы с Микой больше не одни. Слева от нас сидела Мариша, справа — будущая тёща, сверху с гудением зависла взволнованная пикси.

— Мама, извини, — захныкала юная неолетанка, — я не хотела... я...

— ...всё сделала замечательно, моя умничка, — промурлыкала Мони, будто бы продолжая фразу своей дочери. — Твой любимый Димочка не пострадал и рад-радёшенек, что помог тебе успокоить Меву. А теперь давай учиться, как делать всё правильно. Давай, моя хорошая, поднимайся и сперва воспользуемся его ртом.

В общем, потом Мика училась использовать свои усики, усмиряла их непокорную натуру, вынуждая двигаться плавно, а не буйствовать в трубочке языка. Не дёргаться как припадочные змеи, а чинно проникнуть сквозь мягкий туннельчик и загнуться под него, цепляясь за язык и удовлетворённо вибрируя.

Видимо, возникала какая-то волшебная позиция, которая была невероятно приятной для неолетанок. Она приносила им массу удовольствия в процессе лёгких ритмичных фрикций бёдрами и подсасывания влагалищем. Лоно скользило по языку, который, обернувшись вокруг усиков, скользил по ним. И в результате эми стремительно взлетала к пику своего удовольствия, кончая порой даже сильнее, чем от неумелых бессистемных движений усиками.

— Хе-хе, ну пока она ещё не очень опытна, то да, — отметила Мара. — Такая техника секса, пожалуй, самая сбалансированная и универсально-приятная для большинства неолетанок. Однако мамочка Мики этим самым буйством усиков словила гораздо больше кайфа, чем при традиционном сексе. Так что тут всё зависит от опыта и навыков виртуозного обращения с половым аппаратом. Произвольный танец усиков может быть, видимо, более острым и кайфовым для неолетанок, чем обязательный.

В общем, в тот день в саду Мика с мамой ещё долго тренировались со мной. Лимоника и сама воспользовалась моим ртом, пробудив во мне пурпурный аддон, а затем уступила место дочери, позволив ей в полной мере вкусить все его прелести. И лишь в самом конце их тренировки, после многократной отработки техники щадящего неолетанского секса, мама позволила дочке вкусить самую сокровенную и дорогую для энест частичку мужчины.

Мика настолько бережно захватила мой член, настолько мягко и нежно ввела свои усики в мою уретру, что я почти не заметил этого. И лишь тогда я почувствовал нечто эфемерное у себя внутри, когда эми стала двигаться, совершая фрикции. Она была не только нежнее Рисы — та вообще почти не осторожничала, — но и маму свою переплюнула по бархатности всех переживаемых мной ощущений. Изумлённо глянув на сладко посапывающую надо мной энесту, я встретился с ней взглядом и уловил его внимательность и чуткость. Мика очень старалась сделать всё нежно и бережно, не забывала следить за моей реакцией и при этом умудрялась ещё как-то удовольствие получать.

— Можешь пожёстче, — шепнул я ей, одобрительно улыбаясь. А потом, после того как неолетанка стала совершать более быстрые и резкие движения, добавил: — Пожалуйста, ещё жёстче.

Я чувствовал, что мне не хватает остроты ощущений, крышесностной страсти и той не очень сильной боли, к которой уже привык и которая лишь обостряла приятные ощущения от секса с неолетанками.

— Давай, не сдерживайся, — подбадривал я Мику, азартно посверкивая глазами, — трахни меня в полную силу, оторвись. Не бойся, я достаточно прочный.

И эми с рычанием отпустила своего зверя, впиваясь мне в губы страстным поцелуем. Все ощущения её на порядок обострились и резко подстегнули удовольствие юной неолетанки. Стремительно доскакав до своего пика, она судорожно выгнулась, сидя на мне верхом, и стала мощно кончать, наполняя мои яички пылающим жаром.

Чёрт! После пурпурного аддона спермы из неолетанки выплеснулось очень много, так что бедные шарики мои заныли от напряжения. Зато и оргазм потом накрыл взрывной и долгий, пробирающий удовольствием каждую клеточку моего организма. Разрядка оказалась настолько сильной, что я, кажется, даже ненадолго лишился чувств.

Очухался я в тот момент, когда Мариша натягивала на меня штаны, приподняв руками за попу. Слева от меня развалилась на траве очень довольная и всласть натрахавшаяся Лимоника. Платье она с себя не снимала, но его подол, задравшись на живот, открывал всем на обозрение пушистую письку. Энеста будто специально оставила её открытой, с удовольствием подставив лёгкому ветерку, шевелящему волосики в её промежности. А ещё чуть дальше я увидел Мику, склонившуюся в низком японском поклоне перед растерявшейся и смущённой пикси. Неолетенка пела свои извинения столь проникновенно и искренне, с таким жалобным сожалением раскаивалась перед крылатой девушкой, что тут даже Карабаса-Барабаса могло бы пронять, а не только чувственную и отзывчивую на эмоции феечку.

Под конец Тинка не выдержала и сама разревелась, а потом, вспыхнув крыльями, подхватила уменьшающуюся эми и унесла её с собой куда-то вглубь сада мириться и скреплять дружбу цветочным нектаром.

— Эй! Куда это они? — встрепенулась Лимоника.

— Пьянствовать, — хохотнула Мариша. — Я уже как-то гуляла с Тинкой по её винным запасам, и мне очень понравилось. Не переживай. Вернутся они уже подругами не разлей вода.

— Хорошо, — весело кивнула неолетанка и шлёпнулась назад на спину.

Чуть позже в особняке я стал расспрашивать Маришу, как они всей компанией умудрились оказаться возле нас с Микой, да ещё так вовремя.

— Ну, мне Мара по каналу духовной связи сообщила, что мелкой эми от похоти крышу снесло. Я передала эту тревожную весть Мони, и мы вместе с ней бросились вас искать. А по пути нас Тинка встретила и проводила в то укромное местечко, куда тебя Мика завела. Пикси, между прочим, всё время следила за вами, оставаясь невидимкой, и была начеку. В момент нападения она хотела снова тебя уменьшить и унести, но Мара ей запретила, пообещав, что всё будет путём. В общем, пикси ей доверилась и не прогадала. Всё действительно получилось очень удачно.

А затем Мариша повернулась к Лимонике и сказала уже ей:

— Знаешь, кажется, я решилась и готова прямо сегодня заключить договор помолвки, если ты не против. И Мика, если захочет, может к нам переехать. Будет жить поближе к жениху.

— А тренировки, — встрепенулась неолетанка. — Мне ещё с дочкой заниматься и заниматься, пока она не освоит свою силу и не сможет без кулона-поглотителя обходиться.

— А по сколько часов в день вы тренируетесь? — поинтересовалась Мариша.

— Долго. Часов по шесть бывает, а то и по семь. С перерывами на медитацию, конечно, и просто на отдых.

— М-м-м, так я могла бы вас порталом забрасывать, куда скажешь, а вечером через семь часиков назад забирать.

— Ой, мне неловко, — смутилась энеста. — Это ж кучу маны у тебя будет отнимать. А занятия, между прочим, года четыре ещё могут продолжаться.

— И где вы их проводите?

— Есть одно местечко в горах, на западе Валенсии. Очень удобное. Я раньше Рису там тренировала, а сейчас и Мику тоже. Там и вода есть, и пища, и скалы со всех сторон. Уединённо. Ни одной разумной души в округе. И даже если появится кто-то, видно будет издалека.

— Слушай, а на какое расстояние Мика достаёт?

— Метров десять, пятнадцать максимум.

— Ой! Блин! Тоже мне, нашла проблему. У меня под имением есть подземные этажи. Как раз на глубине метров тридцати. Я в своё время построила их, когда занималась исследованием тонких магических эффектов и хотела действие солнечного излучения исключить. Уже года полтора эта лаборатория пустует. Она просторная и толстым слоем базальта окружена. Так что приберёмся там, лишний хлам выкинем, и занимайте её, тренируйтесь, сколько душеньке вашей будет угодно.

— Ух ты! Какое сказочное предложение! Даже не знаю, что и сказать.

— Просто скажи "да", — улыбнулась Мариша, и магессы пожали друг другу руки. — Тебе надо было раньше обратиться ко мне, — продолжила супруга, — и не пропадать так надолго. Кстати, чего вы целых пять месяцев-то не появлялись? Тренировки тренировками, но могли бы и в гости заглянуть.

— Такова специфика обучения Ар, — ответила Мони. — При постижении основ контроля за этой силой ученица должна отрешиться от всех мирских дел и полностью сосредоточиться на своём внутреннем "я". Для того чтобы "поймать Ар за хвост" и хотя бы почувствовать её, научиться соприкасаться с ней сознанием, уединение просто необходимо. В родном мире моей расы не было поглотителей Ар, поэтому ученицам следовало пребывать в отшельничестве до полного завершения обучения, чтобы никому не навредить. В Валенсии, благодаря изобретению поглотителей, обучение может быть временно прервано, но не раньше, чем завершится базовый его этап. Если ученица прервёт тренировки, не зацепившись за Ар, ей фактически придётся начинать всё с начала.

Вот такие интересные вещи рассказала нам с Маришей ами Лимоника, и мне стала понятной причина, по которой неолетанки не появлялись у нас в гостях столь долгого.

Благословение Илассы Мика получила на следующий же день после рождения Мевы. Ами Лимоника лично сводила дочь в ближайший к их дому храм, в котором та обрела, наконец, силу Богини. А примерно через недельку половая система эми раскочегарилась на полную катушку, вырабатывая достаточно много энергии блаженства, чтобы у Мики стали возникать состояния хотелки. После этого она уже самостоятельно могла пользоваться моим пурпурным аддоном и довольно быстро принялась его развивать, поставив мне за недельку ещё парочку точек.

Благословение сделало две интересные вещи. С одной стороны, оно усилило в неолетанке её сексуальность за счёт выработки энергии блаженства, а с другой — сбалансировало гормональные функции, и благодаря этому всплески природного спермотоксикоза стали происходить гораздо реже и более плавно, позволяя Мике заранее почувствовать, что у неё скоро крышу сорвёт. Что и сказать, это было очень удобно, энеста могла спокойно найти меня и попросить о помощи.

В общем, так и завершилось это моё приключение. Мика поселилась в имении, и сексуальная жизнь моя сразу стала заметно активней. Впрочем, благодаря тренировкам с мамой эми могла по полдня в подземелье пропадать, пока её не тюкала Мева и она не мчалась ко мне трахаться.

Хех! Боже! Как же мне нравилась моя спермотоксикозная неолетанка, кто бы только знал. Сколько горячей страсти в ней было, сколько сексуальности! Ох! Знаете, похотливость энест, наверное, покруче женских хотелок будет. Впрочем... И то, и другое по-своему хорошо. Особенно когда два в одном флаконе.

Кстати, примерно через месяц после нашей помолвки с Микой у меня появился седьмой голубой лист, завершив комбинацию 7+7+7+7, соответствующую магическому числу 28. В то же день главный "садовод" нашей семьи Тинка торжественно прорастила мой первый листик на синей веточке, и все остальные цвета на моём кусте разблокировались. Ну наконец-то! Наконец-то мои мучения с голубым удовольствием закончились! Боже! Какое счастье!

Но я рано обрадовался. Мне предстояло ещё вкусить синее удовольствие. Господи! Сохрани мою многострадальную задницу!

в начало