|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Соколов Анатолий Иванович, он же мистер Дед, заявился с новым визитом в разгар выздоровления. С банкой малинового варенья. Если раньше и были сомнения, под кем ходит Рулька, то теперь их не осталось. Логично, кто же "диких гусей" без присмотра оставит?
Переложив на стол кипу исчерканных бумажек, старик по-хозяйски расположился на грубом трехногом табурете. Лично я на этом пыточном орудии и минуты высидеть не мог, а Дед даже вальяжную позу принять умудрился — талант или чугунная задница?
— Есть работа.
— Не интересует!
— Сорок тысяч.
Посмотрел Деду прямо в глаза и произнес по слогам:
— Не ин-те-ре-су-ет!
— Это снова протезы, снова работы твоего отца, — опять не обратил он внимания на мои возражения, — Можно сказать, его предсмертный подарок. Если бы ничего не поменялось, то Петр Исаевич сам бы настроил свое изделие на владельца, но он не дожил, другого мастера его уровня найти не удалось, а протезы так и остались пылиться на полке.
Дед сделал паузу, дав мне время на обдумывание его слов. А оно мне требовалось!
Кидаться в отказ, отрицать?.. Сейчас уже глупо. Не очень-то приятно осознавать, что тайна личности жила ровно до первого внимательного человека, но я сам всегда подозревал, что конспиратор из меня аховый, хотя подспудно теплилась надежда, что в большом городе, где никому нет ни до кого дела, затеряюсь. Не вышло. Но вроде бы Дед не по мою душу. Точнее, по мою, но не в том смысле, которого я опасался. А если так посмотреть, то воспринимать его надо как клиента, а что в спецслужбах работает — у всех свои недостатки.
Немного успокоившись, стал перебирать, что помнил о настройке. Процесс, если начистоту, можно охарактеризовать одним словом — геморройно! В самом гнусном смысле — сидеть и последовательно регулировать весь пул связок, а это не четыре поврежденные цепочки, как у Соколова, а штук триста. Отец наверняка знал параметры того, кому делал, но я нет, да и за время все могло круто поменяться, а, значит, всю предварительную работу можно списывать в утиль и тупо подгонять каждый узел по месту, то есть по человеку.
Анатолий Иванович посчитал, что тишина затянулась, и пошел на новый виток уговоров:
— Петр Исаевич был, не побоюсь этого слова, гением, ни один из его заявленных учеников так его и не догнал. И последние свои годы, когда уже отошел от дел, не стоял на месте, а продолжал работать и развиваться. Большинству его индивидуальных изделий до сих пор нет аналогов, а его последователи только руки разводят в попытках приблизиться к его уровню ремесла.
— Вот будь он сейчас здесь, вылетели бы вы, мистер Дед, из комнаты вперед собственного свиста! — не удержался от замечания, — Отец терпеть не мог слово "ремесло" применительно к своей работе!
— Не знал, прошу прощения. Наше знакомство носило деловой и очень краткосрочный характер, собственно, даже знакомством тот эпизод трудно назвать.
Махнул рукой на его извинения: толку с них? Он явно не со зла, а я еще не в той весовой категории, чтобы подражать отцу в его мелких прихотях. Получается, тявкнул, чтобы тявкнуть.
— Из всех ныне живущих руноведов ты единственный, кто наиболее полно владеет его секретами. Единственный, кто может сделать невозможное. У тебя это в крови.
Последнее утверждение разрушило очарование от лести. Мастерство не сифилис, чтобы передаваться по крови, хотя все почему-то считали, что одного факта наличия великого отца достаточно, чтобы стать высококлассным артефактором. И дружно забывали про тысячи часов, проведенных над верстаком и в библиотеке. Да, может, наследственность и играла роль, но далеко не первую.
Зато начало подгладывать любопытство — кому напоследок сделал Петр Исаевич столь шикарный подарок? Шикарный, потому что делать руки-ноги он терпеть не мог. Знал, умел, а не любил. Это вообще не его тема была, и сам бы он близко к ней не подошел, почему-то идеей осчастливить инвалидов тогда загорелась мать. А когда она застопорилась, то — чего не сделаешь для любимой женщины! — пришлось подключиться ему. Вместе они довели основную часть до ума, но потом мама погибла, и отец все забросил. А вернулся он к искусственным конечностям много позже, уже когда Коля Коняев у нас появился. Бесила отца Колина хромота с неуклюжестью, вот и достал проект из кладовки. Еще с папиных щедрот потом перепало дядьке Рафу, но я не могу назвать это подарками, это было скорее вложение в людей, и, может быть, очередная проверка теории добродетели. Зато стоило документации уйти в военное ведомство, как многие захотели "руку от Романова". Письма и просители шли потоком, но он почти всех заворачивал и брался за заказ только за большие деньги и только после долгих уговоров. Недавно чиненный протез из тех двух десятков, когда просьба шла чуть ли не с самого верха. Не знаю, как по молодости, но в конце жизни отец очень ценил собственное время, а заниматься протезами нудно, маетно и дешево, хотя последнее — только по его меркам, разумеется.
А теперь выясняется, что существует еще одна его работа по данному профилю. И не заказ, а подарок. Кому только?
— Ладно, уговорили, — прервал я поток комплиментов, которым Соколов продолжал сотрясать воздух, пока я задумался, — Пусть приезжает, настрою.
— Хм... — спотыкнулся старик, — Дело в том, что этот человек не может приехать.
— А как вы тогда себе это представляете? — удивился я, — По фотографии что ли прикажете настройку делать? Чего уж там! Давайте сразу по хрустальному шару и картам!
— Мы проедемся к нему, — очень просто ответил старик.
— Дверь — вон там, — указал посетителю маршрут.
— Ты не понимаешь, — завел новую шарманку Дед, — Съездить туда в твоих же интересах...
И так невеликое терпение лопнуло. Если не знать, что максимум урона от огненных лезвий — это несильный ожог, примерно как от стрельнувшего уголька, то стоит признать — смотрятся они внушительно, особенно на уровне глаз. Дед впечатлился, но марку держал.
— Мистер Дед! Господин Соколов! Мое нет — это нет!
— Хорошо, — произнес он после нескольких секунд размышлений, — Это должно было стать для тебя сюрпризом. Приятным сюрпризом! — воскликнул он, видя, как лезвия дружным роем сдвинулись в его сторону, — Заказчик — твой родной дядя, Георгий Михайлович Солнцев.
И это заявление должно меня успокоить?!
От шока ослабил концентрацию, конструкция из энергетических рун развалилась, а в обычном мире пропали искрящиеся диски. Поворот — всем поворотам поворот!
— Ему-то зачем протезы?
— Несколько лет назад он серьезно пострадал на службе, в том числе потерял обе ноги, — в отчете Умника таких подробностей не значилось, но в рамках общей картины — вполне возможно.
— Вместе с вами, что ли?
— Нет, я попал в другой переплет и значительно позже, к сегодняшнему делу это никаким боком не относится. Георгий Михайлович и твой отец... — "ну-ну, скажи еще, что были лучшими друзьями!", — ... имели сложные отношения. Но ты должен знать, что заняться этой темой Петра Исаевича сподвигло как раз несчастье с твоим дядей. К сожалению, долгое время подарок был не востребован — применять его не позволяли другие раны. Но сейчас все изменилось...
Жестом заткнул фонтан красноречия, не обращая внимания на удивленную гримасу гостя.
Красиво сработали!
Обложили!
Даже если Дед не в курсе делишек моего "опекуна" и думает, что способствует воссоединению семьи, он вряд ли один сюда пришел. Не поеду по-хорошему, найдется вариант по-плохому. Рулька с потрохами их человек, помогать не будет. Но, допустим, случится чудо, и я в одиночку справлюсь и с Соколовым, и с его псами. Залью весь кабак кровью, переступлю через владельца и всех наемников, что встанут на его защиту. Дальше один путь — в бега. Какое-то время я могу опять побегать, но как только схлынет первая опасность, слово потащит обратно. И если сейчас меня ищет вряд ли многочисленная преступная группировка с дядей и его сыночком во главе, то после навороченных дел искать будет вся государственная машина.
— Долго ехать?
— Примерно сутки на машине, — лаконично ответил старик, с интересом наблюдавший за моими размышлениями.
Значит, "Грачи". Достаточно уединенное место. Там меня будут ждать, но не как серьезного противника, а как наивного юнца-желторотика, которому что ни расскажи — все за правду сойдет! Епта, даже жаль, что только что показал себя что-то умеющим магом!
Как по заказу, шевельнулось слово, тянущей судорогой напомнив о своем существовании — это мое гребаное подсознание посчитало, что раз все сложилось одно к одному, надо ехать, создавая видимость согласия. Ведь если посмотреть со стороны: никому же неизвестно, что я видел нападение от начала до конца, да еще подслушал разговор "родственничка". Мало ли когда я мог появиться там? Испугался самого факта разгрома, метнулся прочь, неведомым ветром улетел в далекие дали, аж до Аравии несло. А теперь мне предлагают укрыться у прямого родственника, цельного генерала ДВР в отставке, которому служат такие опасные типы, как этот Дед. С такой точки зрения я вообще вприпрыжку должен к нему бежать!
Уже в машине родилась новая мысль: а с чего я вообще взял, что еду к дяде? Его имя мне назвал едва знакомый человек, может быть, как раз и добиваясь, чтобы я отправился добровольно неведомо куда! На этих аргументах заткнулось даже ноющее зудение слова. Выпрыгнуть из машины? Краем глаза покосился на Дедовых "бухгалтеров", сидящих по обе стороны от меня. Дохлый номер! Даже через труп мгновенно до дверцы не добраться. И мучительно жалко было бросать тяжеленный чемодан, запертый в багажнике, получившаяся бомба по расчетам должна была стереть с лица земли не только средних размеров дом, но и сами воспоминания о нем. Одно воздействие, которое никто не успеет блокировать, и накопитель, выточенный из подобранной в пустыне кости какого-то магического животного, начнет безостановочно выделять тепло. Разогрев до нужной температуры займет около семи секунд, за которые стоит оказаться как можно дальше от чемодана, потому дальше произойдет одновременное срабатывание тысяч цепочек, все назначение которых состоит в том, чтобы высвободить спрятанную в них энергию. Вся сложность устройства в том, что сделать это они должны не вразнобой, что тоже было бы весело, хотя и не так эффективно, а разом. И — предмет особой гордости! — ни одного грамма взрывчатых веществ! Чей-то мосол оказался на редкость удачным и почти целиком подходил под мои нужды, так что и накопителей из него вышло не просто много, а неприлично много, хотя и не очень хороших в долгосрочной перспективе, но мне их и не надо будет по сто раз перезаряжать! А для одного единственного раза энергии для них я не пожалел, с новообретенными способностями — почти плевое дело!
Правда, если сам попаду под взрыв, даже мне может достаться — специально рассчитывал, чтобы пробивало среднего качества защиту. Моя на порядок лучше, но и она не всесильна, к тому же, если придется активировать в помещении, может придавить стенами и крышей, а там достать огнем — сработавший первым накопитель так и продолжит нагрев, поэтому стоит озаботиться максимальным расстоянием между мной и бомбой. Жуть, если честно, самому страшно от того, что навертел.
Последние часы дороги меня так и кидало от паники до... паники. Пока мои спутники спокойно подремывали во вновь наступающих сумерках, я снова и снова накручивал себя, поражаясь, как они могут оставаться такими спокойными. Отворот и указатель были в завихрениях метели благополучно пропущены, так что возглас "Приехали!" застал врасплох.
Выгрузка.
Чужие сени, освещенный и теплый холл. Один из "бухгалтеров" проносит чемодан точно на середину помещения.
Суета встречи. Кто-то принимает пальто, кто-то бежит вглубь дома.
Скрип колесиков инвалидного кресла по полу.
Тяжелый неприязненный взгляд исподлобья.
Нервы окончательно сдали и, глядя в глаза своему врагу, я послал сигнал на подрыв, медленно пятясь к выходу.
Семь секунд.
Шесть.
Пять.
— Кабанище!!!! Петька! — из-за спины Солнцева-старшего выскочил рыжий вихрь.
Санни?!!!
Четыре.
Был бы барышней — сомлел бы. Никогда еще я не скручивал руны настолько быстро.
Три.
Две.
Есть!
Ни разу не проверенное на практике "отрицание" не подвело. Обжигая руки, вынул нагретый накопитель из чемодана.
Чтобы сразу же оказаться в крепких объятьях брата-покойника.
А вот теперь можно и в обморок.
— ... перенес ангину...
— ... слабость...
— ... нервный припадок...
— Кабан! Кабан, ты меня слышишь?
— Санни, ты же умер?!
— С чего бы?!
— Я точно знаю!
Рыжий венценосец охлопал себя по туловищу и произнес:
— С утра проверял — живой вроде бы...
Живой...
Совершенно живой побратим нагло лыбился в лицо и не спешил отлетать на небо. На всякий случай ущипнул его.
— Ай!
— Живой?!
— Да живой я! Прекращай щипаться!
— Живой... — и снова отрубился.
Утром впервые за долгое время проснулся с ощущением счастья. Епта, как же мне не хотелось покидать сон, где Санни был жив!
— Привет, спящая красавица! — с кресла, приставленного к кровати, на меня взирал собственной персоной небритый и помятый Ужас Пустыни, мой единственный и неповторимый побратим. И именно этот его непарадный вид вкупе с рыжеватой щетиной заставил поверить в реальность происходящего.
— Санни?!! Живой?!!
— Как ты любишь говорить: епта! Как ты меня задолбал этим своим "живой"! Живой, живой! Можешь потрогать! Только не щипайся больше!
— Но как?!
— Кабан! Это не я пропал на полгода! Это мне впору тебя щипать и теребить! Приезжаю я в Джидду, доктор куда-то смылся, дом закрыт, о тебе ни слуху, ни духу! Я все гостиницы обошел, весь город оббегал!
— На магов облава была, Сулейман меня сбагрил. Я думал, ты погиб...
— Да не погиб я! С чего ты вообще взял! Меня, конечно, как и любого, можно убить, но уверяю тебя, сделать это очень и очень сложно. Сначала я из-за поисков задержался, потом Елена умерла, объявили национальный траур. Потом чуть под облаву эту не загремел! Хватали всех подряд, особенно иностранцев, пришлось в пустыню уходить, там пережидать, хорошо отряд знакомый встретил, с ними переждал.
— Нашел?
— Кого?
— Валькирий.
— Нашел... — скривился Санни.
Помолчал, все стало ясно по интонации. А, зная репутацию Пустынного Ужаса...
— Облаву, часом, не из-за тебя объявили?
Санни зло ухмыльнулся:
— Хороший вопрос!
— И?..
— Хороший вопрос уже содержит ответ, — мне хотелось подробностей, девчонки нам обоим были не чужие, и я уже набрал воздуха для новой серии вопросов, как Санни перебил, — Не спрашивай. Просто не спрашивай ничего.
— Ок!
— Откуда набрался только? — рассмеялся брат на мой ответ.
— Четыре месяца с американцем жил, у него нахватался. Твой доктор Сулейман меня на канадский круизник помощником механика запихнул. Языковой практики — вагон и маленькая тележка, до сих пор всех тянет "мистерами" называть.
Наш треп отвлекал от главного.
Брат... а ведь и вправду брат, получается... Санни-Солнечный-Солнцев. Василий Солнцев, сын маминого брата. Рыжий-конопатый наемник, сделавший для меня чуть больше, чем очень много. Тот, у которого я в долгу. И долг этот вчера заметно вырос, пусть никто об этом кроме меня и не подозревает. Потому что вчера я чуть не угробил его вместе с отцом.
— Давно ты знал?
— Почти с самого начала, — не стал скрывать Василий, — Я тетю Надю примерно в твоем возрасте последний раз видел, если отвлечься от цвета волос, то есть общие черты. Статья в газете на полразворота. Кольца твои с мотоциклом. С виду — обычные, а на самом деле... Эта неброскость, как фирменный знак Романова, лучше всякого клейма, которого на них нет. И ты сам мне окончательную подсказку дал, когда сказал, что тебя в честь Петра Исаевича назвали. С чего бы кому-то в посторонней семье называть ребенка в его честь? Не с первого дня, но еще до разгрома "Ястребов" догадался.
— И молчал?
— Знаешь, я с чего-то решил, что ты тоже меня узнал, ты же так легко меня стал братом называть?..
Медленно покачал головой в ответ: даже мысли не допускал! Какова вероятность на другом конце света встретить и узнать ни разу не виденного двоюродного брата? До недавнего времени я вообще о родне матери знал только то, что они существуют!
— Это сейчас я понимаю, что сглупил, — кивнул Санни, — Стоило все раньше прояснить.
Ну, по сравнению с моей тупизной, его глупость даже на легкое недопонимание не тянет.
— Так ты поэтому со мной возился?
— По этому, по тому, по миллиону других причин. Даже корыстные мотивы присутствовали.
— Корыстные? — моя паранойя подняла голову из того угла, в который я ее загнал.
— Протезы. Трудно было не заметить, как ты ловко с рунами обращаешься, а я знал, что когда-нибудь заработаю на излечение отца, и тогда они ему понадобятся. А что они без настройки? Обычные культяпки, возможно даже хуже, чем стандартные!
— Так протезы действительно существуют? Это не шутка? Не способ меня сюда заманить?
— Епта! — сплюнул Санни и снова выругался, — Епта! Заразился от тебя этим словечком! Мне иногда этих коллег отца прибить хочется! Разводят таинственность на ровном месте! Ладно мы с тобой, нам по молодости капля глупости простительна, да и разъехались, так и не поговорив толком. Но эти старые пни! Есть протезы, есть! И я очень верю, что ты их настроишь!
— Настрою, какой разговор!
— Точно сможешь? — он с силой сжал мое плечо, причиняя боль.
— Пока не попробую — не узнаю. Но опыт есть.
— Спасибо! — еще сильнее вцепился он, пришлось даже отстраниться, — Одевайся тогда, спускайся. Завтрак через полчаса. Или тебе полежать еще нужно? — вдруг встревожился он.
— Нет, все в порядке.
В порядке, в порядке... Ни хрена ни в порядке!!! С силой пнул по стоящему в углу чемодану с бомбой, чтобы с тихим воем запрыгать по комнате на одной ноге — сам же выбирал самый крепкий!
Я сейчас не вспомню дословно разговор неизвестного с Василием Андреевичем, нашим соседом. И вряд ли опознаю ту скотину по голосу — обычный низкий мужской. Ни хрипотцы, ни акцента. Но "я его единственный родственник!" Единственный(!!!), мать его, родственник!!!
Мой дядя, Георгий Михайлович, физически не мог там присутствовать — не с теми травмами, что у него, скакать козликом по ночным улицам Николаевска. Но и его сын Василий-Санни точно так же не мог быть там, потому что Ужас Пустыни к тому времени уже шесть лет кошмарил арабов. И рост благосостояния Солнцевых никак не связан с полученным доступом к моему наследству — я примерно представляю, сколько получил Санни за две последние операции. Несопоставимо с отцовским состоянием, но очень даже кругленькая сумма. И он легко может заработать еще больше в любой горячей точке мира. Где есть песок, разумеется, но почему-то конфликты чаще всего в тех краях и разгораются.
На завтрак шел весь злой, еще и прихрамывая. А трапеза с хозяином ничуть не помогла развеяться — князь Солнцев настолько откровенно до меня снисходил, что все попытки Санни сгладить мгновенно возникшую неприязнь выходили кривыми. В свете проявленного отношения очень легко было снова поверить, что именно этот болезненно худой мужчина организовал убийство моего отца.
— Жду вас в кабинете через полчаса, не опаздывайте! — с этими словами хозяин бросил на стол салфетку и с помощью угрюмого мужика, представленного как Сергей Алексеевич, выехал на своей коляске из столовой, оставив нас с Санни опять вдвоем.
"Вас"! А между прочим, пусть я и не сиятельство, но родной ему племянник!
— Прости! Не такой я видел вашу встречу, — извинился за своего отца Василий, — Была бы мать здесь, она бы его одернула. Но она сейчас с сестрами в столице, предсвадебные хлопоты, приедут только через неделю.
— Не бери в голову, я наслышан об отношении твоего отца к моему. Хотя честно тебе скажу, будь он просто клиентом, развернулся бы и уехал.
— Не уезжай! — дернулся Санни, — Видел я эти поделки нынешних мастеров, ничего общего с Романовскими! А я не хочу, чтобы отец потом всю жизнь хромал или так и был прикован к коляске! Он и так долго был во всем ограничен!
— Не уеду, — подтвердил я ранее данное согласие, — Отношения отцов — это их дело. Пока ты здесь и не превратился в такого же высокомерного зануду, я готов потерпеть.
— В том-то и дело... — замялся брат, — Меня сюда сдернули посреди дела, в Москве люди ждут, мне сейчас там надо быть. Сутки-двое, чтобы все закончить! — он умоляющим жестом приподнял обе руки, — Никак не отложить! Пожалуйста! Потерпи характер отца три дня! Он еще и потому такой злой, что я все побросал, сюда примчался. Я быстро вернусь!
— В последний раз, когда ты так сказал, мы расстались на полгода, — от перспективы остаться в доме с нелюбящим меня дядей становилось невесело, — Хорошо бы, чтобы в традицию такое не вошло.
— Три дня, клянусь! А то я так и не спросил, отличаются ли африканские девушки от азиаток!
— Это я тебе еще не рассказал, как в Австралии побывал!
— Все! Заинтриговал до предела. Спать теперь не буду! Прости, уже надо бежать! Ждут!
Санни хлопнул меня по плечу, привычно взлохматил макушку и умчался прочь. И кто мне теперь подскажет, где кабинет их сиятельства?..
Трое суток я пахал как проклятый, выматывая себя и князя. Работа, как я и думал, оказалась геморройная. Генерал все еще оставался "венценосцем", пугая блеклой "короной" над челом, но явно потратил большую часть своего дара на борьбу за выживание. И то количество накопителей, которое запроектировал отец (или мама, потому что в протезах больше прослеживалась ее рука), стало недостаточным, пришлось не только подгонять, но и встраивать дополнительные цепи.
И до чего же он был неприятным желчным типом! Здоровался по утрам, как проклинал, его "спокойной ночи" походило на призыв дьявола в выделенную мне спальню. Сверлил во время работы злым взглядом, ни разу не попытался заговорить на отвлеченную тему. Необычайно тяжелый человек, даже со скидкой на все перенесенные несчастья. Не знал бы, ни за что бы не поверил, что он прямой родственник жизнерадостному Санни, несмотря на подмеченное внешнее сходство и похожесть магических венцов.
Но были в нем еще качества, вызывавшие уважение: за все время он ни разу не пикнул, хотя не все манипуляции у меня выходили безболезненными, ни разу не пожаловался на усталость. По моему приказу вставал и делал шаги ослабленными ногами. Всегда ровно столько, сколько нужно, хотя я видел, как нелегко ему это дается. Несгибаемый человек.
— Вынужден признать, — выдавил он из себя при последней примерке, — у вас, Петр, талант. Мой сын не зря вас расхваливал.
Возможно, в его устах это и считалось высшей похвалой, но мне его закидоны уже стояли поперек горла. Невольно вырвалось:
— Они вас простили, почему вы простить не можете?
— Да что ты знаешь?! — внезапно психанул он, выйдя из образа надменного аристократа, одним своим присутствием озарявшего мир, — Это из-за него я лишился сестры! Она вышла за этого, за этого... недомага! И родила тебя, еще одного недомага!
— Недомага?!! Так заставьте свою магию отрастить вам новые ноги, вы же такой крутой маг! Венценосец! Нет?!! — завелся в ответ я, — Вся ваша магия не может и сотой доли того, что умел он! Того, что уже умею я!
— Щенок, да как ты смеешь?! — и он с натугой начал формировать какую-то фигню вроде хлыста (кстати, интересный вариант, надо бы поэкспериментировать потом, а то все лезвия, да лезвия!)
По сравнению с ловкостью управления Санни колдовство его отца шло медленно и со скрипом. То ли давно не практиковался, то ли ослаб. Второй раз за свое нахождение в этом доме свернул полюбившуюся мне цепочку отрицания. Рассыпалась формируемая плеть, протезы из сложного артефакта превратились в обычные ходули. Всего три метра, предел моих возможностей, но в ограниченном пространстве кабинета этого было достаточно.
— Недомаг, но что вы можете теперь? — с усмешкой спросил побледневшего мужчину, — Моя работа закончена, — сказал, распуская магическую фигу, — Дальше дело за вами. Чем больше будете ходить, тем скорее перестанете замечать. Санни я подожду на станции. Честь имею!
— Что даже денег не возьмешь?
— Лично с вас слупил бы по максимуму, хотя, скорее всего, вообще не стал бы утруждаться. Но я это сделал для Василия, которому слишком обязан. И в память о матери, сделавшей эти артефакты для вас.
— Нади?.. — растерянно переспросил князь.
— Да, это изделие больше ее, чем отца. Поверьте, я в этом разбираюсь и не перепутаю.
Так и подмывало оставить чемодан с бомбой в доме и подорвать, отойдя на безопасное расстояние. Недомаг! Ладно, сам бы был великим магом, но ведь нет!
Постепенно бешенство, вызванное словами князя, улеглось. Высокомерный аристократический гавнюк. Отец таких великолепно ставил на место, со временем и я научусь, уже начал.
Дорога на станцию была одна, заблудиться невозможно. Любопытные взгляды провожали мою одинокую фигуру, согнутую под тяжестью двух неудобных чемоданов. Надо было с колесиками покупать! Вообще бомба в чемодане оказалась сродни пресловутому чемодану без ручки — бросить жалко, а таскать неудобно. Зато идея возить бомбу на колесиках меня развеселила, а посланная вдогонку машина с водителем воплотила мечту на практике — меня со всем вежеством, но непреклонно упаковали в салон и довезли до вокзальчика, где я, скинув напряжение последних дней, уютно устроился в буфете, настроившись на долгое ожидание.
— Что ты такое наговорил отцу, что он вдруг признал глупостью свое давнее желание вызвать Петра Исаевича на дуэль? — раздался над ухом голос брата.
— Привет! — обрадовался я, — А ты как тут?
— Как-то вот! — в тон мне ответил Санни.
— Поезд из Москвы только ночью, я тебя раньше трех не ждал, — пояснил я свой корявый вопрос.
— Я на машине, — он со стоном опустился на буфетный стул, — Ненавижу наши дороги! Какая бы ни была подвеска, позвоночник к концу в трусы ссыпается!
— Те самые, великокняжеские, с множеством золотых вензелей и завитушечек?
— Великокняжеские только великим князьям полагаются, мои попроще, всего лишь с вручную вышитой монограммой! — преувеличенно печально отозвался Санни.
— И как тебя угораздило? В Аравии нормальным парнем был, а теперь сплошное сиятельство?
— С отцом переобщался? — понимающе прищурился бывший наемник, — Он не всегда таким был. Я еще помню, как он сам подшучивал над всеми этими сословными предрассудками.
— Переобщался?.. — я примерил слово к своей ситуации, — Можно и так сказать. Одного раза хватило. И он не по сословию прошелся, а по моей ущербности в плане магии.
— Нда... — выдавил брат, — Надеюсь, ты не из-за этого сидел тут с таким одиноким печальным видом, словно примерил к себе всю жестокую несправедливость равнодушного мирозданья?
— Что?! — рассмеялся я, — Ты сам-то понял, что наворотил? Или вас там в ваших высоких княжеских теремах учат изъясняться столь изысканно и витиевато, что простым смертным не угнаться за полетом аристократической мысли?
— Один-один! Уел! — довольно хихикнул Санни, — Нос-то чего повесил?
— Потерял цель в жизни.
— А-а-а! — с ироничным уважением протянул он, — Достойный повод задуматься и загрустить. Слушай, я так и не спросил, а с чего ты меня мертвым посчитал? Я вроде повода не давал?
— Знаешь, в тот момент все таким логичным выглядело... Но у меня с логикой последнее время очень сложные отношения, теперь даже в дважды-два-четыре сомневаюсь.
— И все-таки? Нет, если не хочешь, не отвечай! — отступился он, — Мне просто любопытно.
Оглянулся по сторонам: в буфете мы сидели вдвоем, даже дородная буфетчица, несколько раз спрашивавшая, не нужно ли чего, скрылась где-то в недрах своего хозяйства. Тайна — тайной, но Санни можно! Осторожно подбирая слова, вывалил на брата отцовские откровения и свои мысли на этот счет.
— Да... — к концу моей речи Санни выглядел устало-задумчивым и долго молчал, прежде чем отреагировать, — Каша у тебя в голове... Даже не знаю, что сказать...
— Скажи как есть.
— Так и придется. Начну с того, что в свете наших споров о разумности-неразумности магии и потоков, теория Бейшко довольно уместно смотрелась бы в рамках моей концепции. А ты, если считаешь магию бездушной энергией, то будь добр, иди до конца. Или — или!
Звучало логично, но...
— Второе: очень банальное утверждение, но даже великие могут ошибаться.
Отчаянно замотал головой — не мой отец! Но Санни остался при своих:
— В качестве подтверждения приведу один факт: Эрик Бейшко был известным кокаинистом и зарезан в притоне, куда наведывался за своей дурью. Зарезан другим наркоманом! — и после небольшой паузы саркастически добавил, — Типичное заказное убийство! И еще неизвестно, чем там он расширял сознание своим адептам и последователям!
— Спорно.
— Спорно, когда нет сведений, а по его биографии каких только исследований не делали!
— Спорно, что этот факт отменяет его теорию.
— Доберемся до теории! Заметь, я не берусь утверждать, что теория неверна в целом, хотя я в нее не верил раньше и не поверю сейчас. Я даже не стану приводить в пример кучу разоблачающих трудов, сам с ними не знаком, но наверняка такие есть. Я только биографию, написанную сыном Бейшко, в свое время осилил, все мои факты оттуда. Но я сейчас в лично твоей логике вижу две огромные дыры!
— Какие же?
— После случая с той девочкой.. как ее?.. Машей? — дождавшись моего кивка, Санни продолжил, — Твой дар вырос с пятнадцати до двадцати пяти, то есть, как ты утверждаешь, примерно в полтора раза. Так? — я опять кивнул, — А после посмертного благословления отца — до пятидесяти, когда начала нарастать вуаль, то есть в два. Все пока правильно?
— Да, — подтвердил вслух.
— Отбросим наследственность по матери, а она у тебя из старого магического рода. Отбросим возраст, когда такие скачки обычно и происходят, этого твоему отцу возможно неоткуда было знать. Исследования на эту тему не для широкого доступа, хотя и ведутся регулярно. Отбросим, что резкий рост обычно провоцируется стрессами...
— С Машей никакого стресса не было.
— Я же говорю — отбросим! Тебя не убедит, а поссориться можно запросто. Я сейчас про другое. Пятнадцать — двадцать пять, двадцать пять — пятьдесят, — еще раз озвучил он цифры, — Примерно в полтора и в два раза.
— Все так, — снова подтвердил я.
— Тогда я на основе твоих же наблюдений делаю вывод, что от благодарности резерв вырастает на десять, а от посмертного благословления на двадцать пять! — Он голосом выделил "на", — Опровергни!
Завис.
— Но ведь... — чуть было не добавил, что новое посмертное благословление снова привело к двукратному росту, вопрос только — чьё, если вот он, тот, на кого я думал, сидит передо мной живехонький!
— Я так понимаю, возразить нечего? — спокойно констатировал брат, — Вторая дыра еще шире, и тебе придется ее пережить. Я могу допустить, что Незабудка была в ту ночь тебе страшно благодарна. Ты как верный рыцарь ее спас, шуры-муры, любовь-морковь... Но я ни за что не поверю, что умирая, она шептала твое имя. Ты прости, но не тот она человек! Мне со стороны виднее. В ее истории так же как в твоей логике дыра на дыре. Но бог с ней, с Незабудкой! С какой стати мне шептать твое имя при смерти?! Уж если бы меня достали, я бы маму вспомнил, папу, может быть. Ты просто представь! — Санни театрально закатил глаза, обмяк на стуле и томным голосом пропищал, — Кабан, умоляю, живи долго и счастливо!
Не заржать было невозможно.
— Понял теперь?
— Окончательно не убедил, но есть над чем подумать.
— Во-во, подумай! Полезно бывает! И ты так и не ответил — чем запугал отца, что он сидит пришибленный?
— А он серьезно собирался с моим на дуэли драться?
— Серьезнее некуда! — я приподнял бровь, поощряя развернуть ответ, — Запретили! Приказ шел с самого верха. А у тети Нади жених, между прочим, с пеленок имелся! Так что мог бы ты родиться в совсем другой семье.
Несмотря на то, что я считал себя больше сыном отца, чем матери, возражать не стал. Мысль, что мог вообще не родиться, не нравилась мне еще больше.
— Знаешь, радуйся, что запретили. Мой бы твоего в блин раскатал.
— Или наоборот. Ладно, еще одна тема, где можно поссориться, не прилагая усилий. Глупо мериться отцами, когда твой в могиле, а мой только-только от нее отошел. Так не поделишься?
— Семейный секрет.
— Все-таки обиделся?
— Ни капли. Понимаешь, я и раньше знал, что наши отцы не закадычные друзья. И не хочу разбираться, кто из них кому в суп плюнул. Иначе ты прав, поссоримся.
— Но вернуться тебя бесполезно уговаривать?
— Зачем? Я чертовски рад, что я дурак, а ты жив! Я рад, что хоть как-то отплатил тебе за твое участие. Я с удовольствием навещу тебя в Москве. Но еще раз общаться с князем Солнцевым?! — меня аж передернуло от возможной перспективы снова оказаться вывалянным в том презрении, с которым относился ко мне дядя, — Не уговаривай!
— Если учесть, что я тоже князь, и тоже Солнцев... звучит двусмысленно, но я понял. Только понимаешь... я не могу тебя сейчас позвать к себе в Москву...
— Вляпался во что-то? — сделал я неожиданный вывод.
— Не то, чтобы вляпался... влез, — поправил меня Санни, — Но от меня сейчас лучше держаться подальше! Я надеялся, что ты все-таки сможешь найти с отцом общий язык и поживешь у нас. Мало кто знает, чей я сын, а место уединенное, закрытое!
— Значит, все-таки вляпался!
— Ну... да, вляпался! Начиналось все неплохо, но чем дальше, тем меньше мне нравится происходящее. Мне было бы спокойнее, если бы ты побыл под присмотром. И я не просто так спрашиваю, чем ты прижал отца, мне бы тоже такое не помешало! Я бы вообще не отказался от твоей консультации, потому что не только ты у меня, но и я у тебя учился. Песок мне здесь почти бесполезен, но есть ведь и другие потоки! Я видел, как ты что-то экспериментировал. Это ведь руны? Ты как-то научился их состыковывать с обычной магией?
— Магия — это и есть руны, — поделился я своим открытием, — Твои лезвия — это "Шого", сочетание "Фай" и "Скаби", потом "Атланта" — "Санни" в разных вариациях и "Муви".
— И такая есть? Санни? — улыбнулся Санни совпадению.
— Есть, отвечает за ориентацию относительно сторон света.
— А я кроме "Скаби" ничего знакомого не услышал. Сколько же ты их знаешь?
— Три тысячи.
— Сколько?!
— Работающих и четко описанных на сегодняшний день три тысячи. Почти как в китайском языке иероглифов. Но часть из них повторяется, а часть используется настолько редко, что известна только узким специалистам.
— А в отцовских протезах их сколько?
— Разных — около пятисот. А так — тысяч восемь.
— Кстати, так и не сказал спасибо, — он пожал мне руку и снова повторил, — Спасибо! Он меня на ногах встретил, вышел навстречу! Представляешь?! Сам!!! Он тоже тебе очень благодарен, просто человек сложный. Кабан, Петька, возвращайся! Твои знания, моя мощь, вместе мы их всех в полагающуюся позу поставим!
— Да пойми ты! — почти заорал я, — Не смогу я жить с человеком, который моего отца продолжает ненавидеть, хотя того уже год как нет! А мою мать, свою сестру, вышвырнул из семьи, как ненужную вещь! Что, не так?! А почему тогда у нее из всех фамильных вещей только этот медальон остался?! — я вытащил из-за пазухи и потряс перед носом брата маминым наследством, — У нее что, совсем ни одного украшения с детства не было? Епта, хреново нынче князья живут!
— А у него нет причин? — взвился в ответ Санни, — Я не знаю, что там тебе наплели про неземную любовь, но я помню, как отец ярился! Старый разведеный профессор, который моему отцу в отцы годился, совратил его младшую сестру! Княжну! Воспитанницу императора! Несовершеннолетнюю! Почти девчонку! Если так любил, то мог хотя бы год подождать, а не тащить в постель! Да у нас тарелки только так по дому летали! Мама три сервиза подряд за неделю купила! Лучшим клиентом в посудной лавке стала! Что там посуда, отец три стула расколотил! Я с сестрами в детской прятался, боясь под горячую руку попасть!
Прооравшись, он сдулся.
— И это, кстати, не фамильный медальон. Явный новодел. А фамильные драгоценности отец ей отсылал потом, но тетя Надя их вернула, как приданое племянницам. Сестрам моим.
— Повтори, что ты сейчас сказал?!
— Кабан, ты чего?! — я не сразу сообразил, что навис над Санни и трясу его.
— Извини, — отцепился я от свитера, — Разведеный, ты сказал разведеный!
— Да... разведеный. Отца это тоже сильно бесило. Романов разрешения на венчание полгода добивался. Они тетей Надей обвенчались только перед самым твоим рождением.
Звиздец!!!
Отец, что еще я о тебе не знаю?!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
