Лягушка в молоке. Часть 1

Анастасия Анфимова

Лягушка в молоке

Не задавай вопросов, слушая сказку.

Часть 1

Пролог

Тихо, темно, уютно. Ни чувств, ни мыслей. Только постепенно возникающее ощущение времени, да сгущающийся в пустоте сознания туман.

Щека дернулась от резкого укола. Но раздувшийся от крови комар так увлекся, что не собирался прерывать трапезу. Лежавшая рядом рука превратила его в красную кляксу на бледной коже.

Человек открыл глаза. Разноцветные пятна приобрели четкость, превратившись в траву, комочки земли и маленьких черных существ, хлопотливо перебиравших тонкими, еле различимыми ножками.

В уши ворвалась лавина звуков. Пробуждавшееся сознание разделило шум на пенье птиц, шелест листьев и какой-то тихий скрип над головой. Его передернуло, мокрая одежда неприятно холодила кожу. Человек попытался приподняться, опираясь на руки, но мышцы не слушались, и он опять ткнулся лицом в траву.

"Да, что это такое!?" — оформилась первая, сознательная мысль.

Человек со стоном перекатился на спину, тут же зажмурившись от яркого, бившего сквозь густую листву солнечного света. Над головой возвышалось корявое дерево со свисающими вниз длинными, гибкими ветвями.

Тонкий, переливчатый свист привлек его внимание. Небольшая серая птичка с красной грудкой смотрела на него сверху вниз то одним, то другим глазом, смешно дергая головой. Человек хрипло вздохнул. С тихим фр-р-р-р маленькая певунья скрылась из глаз.

Он поднес к глазам дрожащие руки, пошевелил длинными, гибкими пальцами, посмотрел на засученные выше локтя рукава. Навалившийся холод подстегивал все еще пребывающее в полуобмороке сознание, заставляя мысли торопиться. С трудом приподнявшись на локтях, человек, ничего не понимая, осмотрел себя. Секунду взгляд задержался на двух холмиках, облепленных мокрой рубашкой, потом вцепился в блестящую пряжку на широком ремне, пробежал по темно-синим джинсам и белым кроссовкам.

Девушка со стоном села, и обхватив себя за плечи, затравленно оглянулась. Прямо перед ней блестела водная гладь, за которой зеленела стена камыша, а по обе стороны росли кусты, оставлявшие свободным небольшой клочок берега с полосой примятой травы. Очевидно, именно здесь она выбралась на сушу? Девушка прерывисто втянула воздух сквозь дребезжащие от страха и холода зубы. Мир, наконец-то, обретя четкие очертания, запахи и звуки, внушал ужас своей неизвестностью.

— Мамочка! — сорвалось с посиневших губ. — Где я?

Словно в ответ послышался тонкий, раздражающий звон. Девушка решила, что он раздается в голове, где по-прежнему продолжала клубиться наполненная черным туманом пустота. Однако все оказалось проще. Вокруг тучей вились мелкие насекомые, норовившие воткнуть тонкое жало под кожу, забраться в уши, в рот, в глаза.

Тряхнув волосами, потянулась вверх, хватаясь за гибкую ветку в попытке подняться. На миг мелькнула тень удивления тому, с какой легкостью это у неё получается. Но едва она выпрямилась, как перед глазами все поплыло. Колени подогнулись. Чтобы не упасть, пришлось судорожно хвататься за ветки, ожидая, когда земля и небо встанут на место, а в коленях исчезнет противная дрожь.

Почувствовав себя чуть лучше, девушка подошла к кустам. Разведя их руками, с ужасом увидела тесно растущие деревья. Подумав, решила узнать, что находится с другой стороны от дерева, под которым она очнулась. За тонкой стеной зарослей берег поднимался невысоким, поросшим ярко-зеленой травой бугром, а лес отступал шагов на десять. Сюда она и стала пробираться, загораживая лицо руками. Открывшаяся картина заставила замереть от удивления.

Большое водное пространство со всех сторон окружал лес. Только далеко справа виднелась узкая, наполовину заросшая камышом протока. На миг показалось, что она задыхается. Вокруг, на сколько хватало глаз, не было видно ни одного человека.

— Помогите, — прошептала девушка. — Кто-нибудь. Ну, помогите!

Подвывая, она, наконец, справилась с перехватившим горло спазмом и завопила:

— Помогите! Я здесь! Кто-нибудь! Помогите!

Она кричала, пока не сорвала голос. С соседних деревьев сорвались встревоженные птицы. Но никто так и не отозвался.

Ноги подкосились, тяжело рухнув на колени, девушка заплакала, хрипло всхлипывая и размазывая по лицу слезы. Произошедшее никак не укладывалось в её истерзанное сознание. Что это за место? Как она здесь оказалась? А главное, кто она? Из клубка черного тумана, заменившего ей память, не выступило ничего, что могло бы хоть как-то ответить на эти вопросы. С воем девушка вцепилась пальцами в траву, и вырвав порядочный кусок, отшвырнула его от себя. Но этот порыв оказался последним. Накатившее, как волна, отчаяние схлынуло, оставив после себя мрачное опустошение. По небу плыли редкие, похожие на пух, облака. Когда одно из них закрыло солнце, её зубы застучали еще сильнее. Путаясь в пуговицах, она стащила через голову мокрую рубаху и стала выжимать. Повесив сушиться на куст, занялась брюками.

Оставшись в одних трусиках, решила перевести дух, но тут на неё набросились обрадовавшиеся дармовому угощению комары. Пришлось ломать ветку, отгонять докучливых насекомых, нахлестывая себя по спине, бокам и ногам.

-Я вам не обед, кровопийцы проклятые! — вскричала девушка. — Вампиры-недомерки!

Она не знала, кто это такие. Слово само сорвалось с губ.

Не в силах терпеть это издевательство, быстро натянула влажную одежду. Сразу стало легче, хотя рубашка почти не защищала от тонких комариных жал. Она хотела уйти, но внезапно почувствовала жажду. Девушка откуда-то знала, что воду из озера лучше не пить. Но где тут взять другую?

Опустившись на корточки, зачерпнула ладошкой. Выпила. Вкусно. Потом, наклонившись над водой, долго разглядывала свое отражение. Короткие мокрые волосы нависали над выпуклым лбом, на высоких скулах горел нездоровый румянец. Большие темно-серые глаза в обрамлении густых ресниц смотрели затравленно. Тонкие бледные губы были плотно сжаты, а маленький упрямый подбородок мелко дрожал.

Какое-то время она пристально вглядывалась в лицо на воде, надеясь вспомнить хотя бы свое имя. Но память упрямо молчала, словно она только что появилась на свет, не имея прошлого. Скривившись, ударила ладонью по воде, потеряв интерес к отражению. Напилась, умылась и решительно двинулась прочь от озера.

Идти по заваленному сухими сучьями, заросшему травой и кустарником лесу оказалось совсем не просто. Приходилось все время смотреть под ноги. Комары не отставали, под деревьями стала донимать паутина, норовившая прилипнуть к коже, а большие черные пауки недобро шевелили мохнатыми суставчатыми лапами.

Перебираясь через очередной поваленный ствол, она уселась, решив перевести дух, и машинально сглотнула слюну. В желудке посасывало. Донесся негромкий треск. Встрепенувшись, девушка оглянулась. Среди деревьев мелькнуло что-то большое и черное.

Какой-то независимый от памяти инстинкт, очевидно, доставшийся от далеких предков, уверенно подсказал, что от крупных лесных животных можно ждать больших неприятностей. Она скользнула на землю и, прячась за поваленным деревом, затаив дыхание, стала вглядываться в лес. Еще раз треснула ветка. Неизвестное животное приближалось. Теперь девушка смогла его рассмотреть. Высокий, темно-бурый, почти черный, на тонких ногах, с маленьким горбом и большой уродливой головой, украшенной плоскими разлапистыми рогами. Срывая на ходу побеги, зверь неторопливо шел к озеру. Едва он скрылся из глаз, девушка стала лихорадочно оглядываться вокруг в поисках оружия. Конечно, палка не спасет от такого гиганта, но вдруг поможет справиться с кем-нибудь помельче.

Четкая и ясная цель даже на какое-то время позволила забыть о голоде. Тем более, что все попадавшиеся под руки сучья оказались либо слишком тонкими, либо трухлявыми, либо очень неудобными.

— Кто ищет, тот найдет, рано или поздно, — удовлетворенно пробормотала она, разглядывая сук, торчавший из дерева неподалеку. Чтобы его сломать, пришлось повозиться. Но в итоге девушка оказалась обладательницей вполне подходящей дубинки.

Перехватив её обеими руками, девушка несколько раз взмахнула свежеприобретенным оружием. Довольно улыбнулась и тут же поморщилась. Кушать хотелось все сильнее. Но где здесь отыскать что-то съедобное? Не траву же есть, в самом деле? Продолжая грустно идти по лесу, наткнулась на крошечный столбик с круглой коричневой шляпкой. Рыскавший по сторонам голодный взгляд почему-то остановился именно на нем. Потянула за плотный, белесый столбик и легко выдернула его из земли. Понюхала. Сырость и еще что-то неуловимо знакомое. Мучительно стараясь вспомнить, разломала плотную широкую шляпку. В серо-белой, губчатой массе шевелились мелкие, полупрозрачные червяки. Девушка выбросила обломки, брезгливо вытерев ладони о штаны. Местность изменилась, подъем ощущался все яснее. Возле дерева мелькнули резко выделявшиеся на темно-зеленом фоне синие пятнышки. Подойдя ближе, спугнула пару небольших серых птичек, исчезнувших в лесу под хлопанье крыльев. То тут, то там, на длинных, шершавых ветках, похожих на веревки, висели крошечные синенькие штучки.

Рот наполнился слюной. Она догадалась, что это ягоды, но почему-то решила, будто они могут быть ядовиты. Осторожно сорвав одну, внимательно рассмотрела. Как будто несколько синих капелек сцепились вместе. Раздавила, облизав перепачканные пальцы. Вкусно. Уже не опасаясь, стала с увлечением уплетать ягоды, набивая соскучившийся по еде животик. Увы, их оказалось мало, росли они редко, и девушка очень устала, пока сумела кое-как притупить острое чувство голода.

Поиск пропитания увел её в какие-то дебри, где среди высоких массивных деревьев торчало множество более тонких стволов, стеной вставших у неё на пути. Подойдя ближе, она увидела полого спускавшийся овраг, поросший таким же кустарником. Приглядевшись, заметила зеленоватые комочки, висевшие среди листьев. Приподнявшись на цыпочки, сорвала один. Три беловатых шарика в обрамлении коротких мягких лепестков. Пошевелив один из них пальцами, извлекла желтоватый орех с еле коричневыми полосками. Лизнула, ничего не почувствовав, собралась выбросить. Но удержалась, словно знала, что с ним делать. Вот только что?

— Ну, опять! — плаксиво пробормотала девушка, с раздражением ударив себя по коленке.

Стараясь вспомнить, она изо всех сил зажмурилась, задержала дыхание и напружилась. Увы, никаких результатов, кроме негромкого пуканья. Девушка вновь замахнулась, чтобы зашвырнуть его подальше. Однако опять передумала.

— Спокойствие, только спокойствие, — пробормотала она. — Истина где-то рядом.

Чтобы справиться с волнением, зачем-то уселась на землю, скрестив ноги. Несколько раз глубоко вздохнула, прикрыла глаза. Перекатывая орех в пальцах, машинально отправила его в рот и сжала челюсти.

Крак!

Скорлупа раскололась, а внутри оказалось мягкое ядрышко. Даже пискнула от восторга, каким вкусным оно ей показалось. Тут же стала собирать и вышелушивать орешки, грызя их зубов не жалея. Некоторые не поддавались. Не желая тратить время и силы, девушка их выбрасывала. На кустах вокруг висело множество зеленых комочков. Рядом что-то прошуршало. Резко обернувшись, она увидела небольшого рыжего зверька с пушистым хвостом и кисточками на ушах. Держа в зубах веточку с гроздью орехов, он смотрел на неё черными бусинками глаз.

— Белка! — сорвалось с языка.

Животное бросилось прочь. В последний раз мелькнул огненный хвостик и исчез в густых, усаженных колючками ветвях высокого дерева.

— Белочка, — медленно проговорила девушка, словно пробуя слово на вкус. Она точно знала, как зовут ловкую попрыгунью. Может быть, удастся вспомнить и все остальное?

Вдохновленная этой мыслью, потянулась за орехом. Но тот как-то ловко выскочил из пальцев. Наклонившись, девушка замерла. В двух шагах торчали два пенька, толщиной в три-четыре пальца с излохмаченными концами. Зверь поломал? Но куда тогда девались стволы? Она огляделась. На земле валялись только мелкие сучья, засыпанные слоем упавших листьев. Порылась в них палкой, однако ничего не нашла. Неужели зверю могли понадобиться ореховые жерди? Или их люди взяли? Тогда почему никто не ответил на её крик? Девушка еще раз посмотрела на темно-серые пенечки с короткими, острыми волокнами и облупившейся корой. Из памяти всплыл торец большого бревна с разложенными по нему крошечными, разноцветными фигурками. Она вновь затаила дыхание, но как ни старалась, вспомнила лишь то, что обрубок древесного ствола служил столиком для какой-то увлекательной игры. Вот только его поверхность казалась почти ровной, а здесь волокна торчали, словно иголки у ежа.

Вспомнив, кто такой ежик, девушка довольно улыбнулась. Черный туман, заполнявший память, кажется, начинает потихоньку рассеиваться.

Голод отступил, желудок с ворчанием переваривал орехи, а челюсти ломило от твердой скорлупы. Неизвестно, сколько прошло времени, день словно бы поблек, а солнце заметно опустилось. Холодало. Поеживаясь, она шла вдоль оврага, внимательно глядя под ноги. Увы, но следов человеческой деятельности больше не попадалось.

Ей пришло в голову, что, забравшись на дерево, можно оглядеться в поисках людей. Если они, конечно, здесь есть. После непродолжительных поисков нашелся лесной великан, широко раскинувший ветви с крупными, изрезанными листьями. Подпрыгнув, ухватилась за остатки нижнего сучка. С неожиданной легкостью подтянулась, упираясь ногами в узловатую неровность коры. На следующую ветку забраться оказалось еще проще, а за ней уже начиналась развесистая крона. Девушка заметила: то тут, то там бурые, похожие на вытянутые орехи, плоды. Сорвала один из них, разгрызла и быстро выплюнула. "Те вкуснее!"

Чем выше забиралась, тем резче становился ветер, и сильнее раскачивалась крона. Но она продолжала упорно карабкаться. Только когда сучья стали упруго потрескивать, решила оглядеться, крепко держась рукой за ствол.

Сразу заметила длинное, вытянутое озеро, удивляясь, как далеко ей удалось от него уйти. Ничего интересного, кроме уходившего за горизонт леса, в той стороне девушка не увидела. Там, куда спускалось солнце, поднимались пологие холмы, кое-где над деревьями возвышались одинокие темные скалы. Далеко-далеко просматривалась горная цепь.

-Посмотрела? — спросила она сама себя.— И что?

Холод забирался под рубашку, покрывая кожу мелкими пупырышками. Внизу темнее. Или только так кажется? Девушка решила задержаться. Надо же определить, куда идти дальше? В какую сторону? Неужели ей суждено сгинуть в этих дебрях? Больше всего почему-то привлекали внимание скалы, оживлявшие пейзаж причудливостью форм. Поеживаясь, она принялась внимательно разглядывать их и вдруг уловила легкую полупрозрачную струйку, поднимавшуюся среди деревьев. Потом еще одну. В голове словно что-то скрипнуло, словно раскрылся старый рассохшийся шкаф. Это дым, а он получается тогда, когда что-нибудь горит. Значит, там люди. Звери костры не жгут. Это точно.

— Ура! — закричала девушка. — Я здесь! Помогите.

Сделав попытку помахать рукой, она едва не упала, сообразив, что с такого расстояния её все равно никто не услышит. Скалы, похожие на причудливы столбы, находились гораздо дальше озера. Значит, до них еще шагать и шагать. Ужасно захотелось сейчас же спуститься и отправиться в путь. Но огромное, красное солнце уже спускалось к ребристому горизонту. Ей не добраться до костров засветло, а здравый смысл подсказывал, что прогулка по ночному лесу сопряжена с большими опасностями. Вряд ли здешний животный мир ограничен травоядными рогачами и симпатичными белками. Обязательно найдутся те, кто на них охотится. Так что ночь лучше провести на дереве.

Она спустилась пониже, где долго подыскивала подходящую развилку. А когда устроилась в ней с максимально возможным комфортом, появились старые кусачие знакомые, наполнившие воздух вокруг победным, вечно голодным писком. Прихлопнув на себе десяток кровососов, девушка отчаялась победить в этой неравной борьбе. Чтобы хоть как-то уберечь лицо, прикрыла его сорванными ветками. Раскатала рукава рубашки, а воротник подняла, втянув голову в плечи. Вскоре к насекомым присоединился холод. Сжавшись в комок, она отчаянно пыталась немного согреться. Утешая себя тем, что теперь хотя бы знает куда идти. Там люди, там спасение и там ей обязательно помогут. Успокоенная этой мыслью и приятными предчувствиями, девушка задремала, как вдруг где-то рядом ночь прорезал яростный рев.

Вздрогнув и открыв глаза, она испуганно уставилась в темноту. Крик повторился, но в этот раз к нему присоединился голос другого зверя. Дикая какофония, сотрясавшая воздух, стихла так же внезапно, как началась. Только ветки деревьев еле слышно отзывались на ласку ветра, да отдавалось в ушах бешено колотившееся сердце.

— Кого-то съели, — одними губами прошептала девушка и подумала: "Здесь высоко, меня ни кто не достанет. Главное, пережить эту ночь, и все будет хорошо. Завтра я уже буду с людьми. Может быть, они знают, кто я?"

Досадное происшествие спугнуло сон. Сквозь густую листву блестели густо разбросанные по черному небу точки. "Звезды, — память подсказала нужное название и услужливо сообщила, что это солнца, расположенные так далеко, что даже свет идет от них долгие годы".

Вновь кто-то заревел, но уже гораздо дальше, так что она почти не обратила на это внимание. В воздухе мягко прошелестели большие крылья. Какая-то птица, шурша листьями, села на ветку по ту сторону ствола. Девушка нашарила палку, но незваная гостья быстро улетела, а она облегченно перевела дух. Веки, наконец, отяжелели, девушка задремала, посапывая носом. Навалившийся сон обрушил на сознание целый калейдоскоп цветных картин, мелькавших так стремительно, что она не успевала ничего разобрать. Память только смогла удержать какое-то помещение с белым потолком и светильником из двух длинных трубок, одна из которых все время мигала.

Жесткая ветка не лучшее место для сна, поэтому она проснулась еще до рассвета. Небо уже посерело, а звезды потускнели, предчувствуя близкий рассвет. Но спускаться девушке не хотелось. Под густыми кронами деревьев все еще пряталась темнота. Стараясь скоротать время, решила поискать знакомые созвездия, однако, быстро убедилась, что совершенно не помнит, как они выглядят. Вздохнув, попыталась представить, что скажет людям при встрече: "Здравствуйте, вы случайно не знаете, кто я?"

Слова показались смешными и глупыми. Но вдруг она вспомнила, что где-то уже слышала такой вопрос. Цепко ухватившись за кончик мысли, девушка попыталась определить, где и когда это было. Но как ни старалась, перед глазами мелькал только маленький черноволосый человек, ловко лупивший какого-то мужика в галстуке на крыше огромного дома. Кажется, он кричал во весь голос: "Кто я?!".

Тихо застонав от разочарования, раздраженно ударила затылком ни в чем не повинное дерево. Только и это не помогло. Возможно, девушка еще посидела бы на ветке и покопалась в той куче мусора, в которую превратилась её память, но тут заболел живот. Да так, что она едва успела спуститься с дерева и расстегнуть ремень. Очевидно, раньше ей не приходилось потреблять так много недозрелых орехов. Вот организм и не справился с переработкой малознакомой пищи.

— Надо попросить какое-нибудь лекарство, — пробормотала девушка сквозь стиснутые зубы. — От диареи!

Вот ведь, она, оказывается, знает, как это называется.

Со стоном поднимаясь на ноги и заправляя рубашку в джинсы, проворчала:

— Лучше бы вспомнила, как тебя зовут.

Боль немного стихла, и девушка зашагала в лес. Она хорошо запомнила направление, но, тем не менее, вскоре вновь вскарабкалась на дерево, с удовлетворением убеждаясь, что идет прямо к скалам. А потом боль вернулась. Из глаз потекли слезы, рухнув на траву, она стала кататься, прижимая ноги к животу и выкрикивая злые непонятные слова. Пришлось присесть еще пару раз. Только после этого смогла двигаться дальше.

Приступ высосал из тела остатки сил, а из души бодрость. Она еле плелась, чувствуя сильнейшую жажду. Сорвала травинку, сунула в рот. Не помогло.

Деревья расступились, и она вышла на берег небольшой речки или скорее ручья. Возможно, того самого, который вытекал из озера. Тут же, не задумываясь, напилась. Скалы и люди на той стороне. Значит, и ей нужно туда.

Огляделась по сторонам в поисках неизвестно чего. Вспомнила, как неприятно ходить в мокрой одежде и стала раздеваться.

Дно резко ухнуло вниз у самого берега. Шаг, второй, и вот вода уже доходит ей до груди, а ноги путаются в зарослях водорослей. "А вдруг здесь есть какие-нибудь... крокодилы?!" Эта мысль буквально пронзила её на полпути. Девушка плохо представляла, кто они такие, но твердо знала, что они живут в воде и питаются неосторожными купальщиками. Страх придал ей необходимое ускорение. Одной рукой подняв над головой свернутые джинсы, а второй хватаясь за траву, она резво вскарабкалась на крутой берег, и тяжело отдуваясь, рухнула на землю, тут же вспомнив, как выглядят эти мерзкие твари. Длинные, зеленые, с гребенчатым хвостом и огромной пастью. А главное, они живут там, где всегда жарко, и растут похожие на метелки деревья. Пальмы, кажется. Или баобабы? Не важно, главное, здесь девушка таких точно не видела. Значит, и крокодилов нет. Или есть? Подозрительно косясь на черную, медленно текущую воду, отползла на несколько шагов и стала торопливо одеваться.

Когда натягивала джинсы, показалось, будто под тканью что-то есть. Осторожно сунув два пальца в крошечный карманчик, извлекла белесый комок, величиной с ноготь большого пальца. Сразу сообразив, что перед ней пострадавшая от воды бумага, девушка неуверенно улыбнулась. Может на ней что-нибудь написано? Попыталась осторожно расправить, но только разломила комок надвое. Сорвала широкий лист и, уложив на него драгоценные кусочки, опустилась на колени. Выбрав тот, что казался более твердым, она, зацепив край ногтем, предприняла еще одну попытку. Казалось, ей слышится натужный скрип распрямляемой целлюлозы. "Надо же, вспомнила, из чего бумагу делают!" — радостной молнией мелькнуло в голове. Но девушка сразу же забыла обо всем, разглядев темно-синие значки. Всего три, однако, она не понимала, что те означают. Просто черточки и точка.

Отложив его в сторону, занялась вторым комочком. Здесь её постигла неудача. Он упрямо не желал расправляться, и скоро на листе лежала только горка белесой трухи с редкими темными пятнами. От всей записки остались только три буквы. Нужно показать их людям. Те смогут прочитать и объяснить ей, что это значит. Аккуратно завернув бумажку в листок, убрала в карман рубашки. Надо торопиться, она и так потеряла много времени.

Неожиданная находка добавила ей бодрости. Живот не болел, ярко светило солнце, карабкаясь по светло-голубому небосводу, но здесь в лесной тени царил полумрак. И хотя в желудке плескалась одна вода, настроение в предвкушении встречи с людьми было прекрасным.

Едва девушка вышла на поляну, убирая с лица налипшую паутину, как откуда-то донесся странный шум. Она остановилась, щурясь от яркого света дня. Опять послышался непонятный звук, потом кто-то громко надрывно прокричал.

Ошалев от близости спасения, от того, что где-то совсем рядом человек, девушка не обратила внимания на смертельный ужас, четко прослеживавшийся в доносившемся голосе, тут же отозвалась, изо всех сил надрывая горло:

— Я здесь!!! Здесь!!!

И бросилась через поляну в лес, навстречу к людям, но, оказавшись под деревьями, растерянно оглянулась, пытаясь сообразить, откуда доносился крик. Боясь заблудиться, громко позвала:

— Эй, отзовитесь кто-нибудь?!

Но в ответ донеслось только птичье пение и шелест трав. Неужели ей показалось? Или люди прошли мимо? От этой страшной догадки перехватило дыхание, а сердце скользнуло куда-то в глотку. Не разбирая дороги, девушка мчалась сквозь заросли высокой ярко-зеленой травы с перистыми листьями, густыми пучками разросшиеся среди деревьев. Впереди показалось открытое пространство. Обрадовавшись, она споткнулась о выступавший из земли корень, во весь рост растянувшись на мягкой земле, тут же ободрав до крови локоть.

Не обращая внимания на боль, девушка вскочила на ноги, твердо уверенная, что кричали именно с этой полянки. Ворвавшись на неё, сразу же заметила большую круглую штуковину, сплетенную из тонких прутьев. "Корзина", — услужливо подсказала память. А рядом что-то длинное, светло-коричневое, плохо различимое в густой траве.

— Эй! — негромко позвала она, с каждым шагом чувствуя нарастающее беспокойство. Теперь стало ясно, что перед ней человек. Но почему он не двигается? Затаив дыхание, на цыпочках подошла ближе и охнула, зажав рот руками.

На земле лежала молодая девушка. Возможно её ровесница, или чуть старше. В длинном, задранном выше колен платье из плотного материала, совсем не похожего на ткань джинсов или рубашки. "Оно кожаное! Тонкая выделанная кожа. Самша или замша?" На ногах были мягкие туфли без каблуков с узкими ремешками и что-то вроде кожаных гольф, подвязанных под коленями.

Широко раскрытые карие глаза на смуглом лице неподвижно смотрели в пронзительно ясное небо. Вокруг головы тремя толстыми змеями вились толстые длинные косы с вплетенными в черные волосы разноцветными ленточками. Узкая кожаная тесьма с пришитыми мелкими ракушками и птичьим перышком плотно охватывала лоб.

Но все это она разглядела чуть позже. В первый миг её взгляд упал на залитую кровью грудь незнакомки, где алела неширокая, блестевшая на солнце рана.

— Никто меня не звал, — прошептала девушка полумертвыми губами. — Она кричала перед смертью.

"А убийца меня услышал и скрылся, — закончила она мысль уже про себя. — Но может вернуться, когда поймет, что я одна".

Девушка затравлено оглянулась. Заметила, что корзина до половины наполнена длинными орехами, какие росли на том дереве, где она ночевала. "Дуб, — откликнулась память. — И желуди".

Она отступила на шаг от распростертого тела, не зная, что теперь делать, и тут заметила что-то темно-красное, ярко выделявшееся на фоне зеленой травы. Нагнувшись, подняла странный, блестящий камешек, тревожно засверкавший на солнце множеством граней. Крупный, диаметром примерно в два пальца, он кроваво алел у неё на ладони завораживающим, тревожным светом.

— Талала! — раздалось из-за деревьев. — Такия шухара мре? Кузал?

— Он вернулся! — охнула девушка. — Убийца!

— Мере у караури, — послышалось совсем близко.

Охваченная ужасом, она бросилась бежать по своим следам, и едва успела покинуть поляну, как за спиной послышался полный боли вопль.

— Талала! Кукала мура! Маку уч калаг. Батрура ра гу!

"Так, может, это не он её убил?" — подумала девушка, на миг остановившись. Но через секунду воздух потряс гневный крик.

— Тсааа!!! Отора барам мотана!!! Засура куса.

Убийца или кто-то там еще, кажется, напал на её след, собираясь преследовать явно с самыми недобрыми намерениями.

Откуда только силы взялись! Девушка мчалась, петляя среди деревьев, легко перепрыгивая через корни, отчетливо понимая, что за ней гонится смерть. Очевидно, этот придурок подумал, будто она зарезала ту девчонку. А как объяснить, что это не так, если даже языка не знаешь?

Она выскочила на поляну, едва не споткнувшись о внезапно выросшую на пути темно-бурую кочку.

Кочка тонко рявкнула, превратившись в маленького звереныша со смешной мордашкой, круглыми ушами на лобастой голове и испуганными черными глазенками. Отскочив, девушка побежала в одну сторону, а детеныш, истошно вопя, закосолапил в другую.

— Осо куса! — взорвался за спиной ликующий крик, в тот же миг заглушенный ревом большого разъяренного зверя.

Какое-то крупное животное недвусмысленно выражало явное неодобрение вторжением незваных гостей в свое личное пространство. В ответ послышались испуганные крики преследователя.

Девушка не стала дожидаться, чем закончится их дискуссия, а обрадованная неожиданной задержкой незнакомца, продолжала мчаться через лес.

Подбежав к речушке, она, не раздумывая, бросилась в воду, и какое-то время шла по дну, сама не понимая зачем. На глаза попалось упавшее с противоположного берега дерево. Хватаясь за ломкие ветви, выбралась из воды и долго сидела, жадно хватая ртом воздух, не в силах сдвинуться с места. В правом боку кололо, а в ушах стоял отчаянный крик: "Талала".

"Может быть, так её звали? — подумала девушка и болезненно скривилась. — Теперь этот мужик точно решит, что это я её убила".

Она вытерла сползшую на кончик носа каплю.

— Если жив останется, — пробормотала про себя, вспомнив звериный рев. "Кто она ему? Вряд ли соседка. Уж больно горько кричал. Жена, сестра, невеста? А, неважно. Главное, он застал меня у её трупа".

— Значит, искать будет, — пробормотала девушка. — Сматываться надо.

На ходу сняла и выжала рубашку, отмахиваясь от больших, больно кусачих мух, с грозным жужжанием вившихся вокруг. Останавливаться, чтобы высушить влажную одежду, не стала. Острое чувство опасности гнало её как можно дальше от злополучной полянки. "Хорошо еще, что сейчас тепло",— думала девушка, твердо зная, что зимой будет гораздо холоднее и даже пойдет снег.

Вскипевшие от всего пережитого нервы постепенно успокаивались. Родились вопросы. Почему она не поняла ни одного слова из того, что кричал преследователь? Почему мертвая девушка так странно одета? Она вспомнила прямое замшевое платье, короткие рукава, толстые нити швов, чудную обувь, напоминавшие тапочки или скорее пуанты! В них танцуют! Девушка даже замерла от неожиданности. Неужели и она танцевала?

Но память, выдавив каплю воспоминаний и образов, вновь перекрыла кран, злорадно посмеиваясь над её нетерпением.

— Вот, дура, нашла о чем думать!? — фыркнула девушка. — Тут без танцев проблем выше крыши! Где я? Кто я?

Она затравлено оглянулась. Заметила в стороне поваленное дерево, отыскала сухой, лишенный коры участок и присела.

Непонятный язык, странная одежда, лес, в котором так и не удалось отыскать следы человеческой деятельности. Ни банок, ни бутылок, ни пакетов. Удивительно, что она про них вспомнила? Что вообще все это значит?!!

"Вы не в Чикаго, юноша", — вдруг всплыла откуда-то непонятная фраза. Поморщившись, прошептала:

— Вы не дома, девушка. Здесь по-другому одеваются, по-другому говорят, убивают другу друга и собирают желуди в корзины.

Она прерывисто вздохнула. Слезы неудержимо текли из глаз, размывая на щеках приставшую пыль. Глухой, полный ужаса вопль в который раз за день сотрясал тело, вырываясь сквозь стиснутые зубы.

— Мама! Мамочка!!!

Не в силах сидеть, девушка сползла с дерева и тут же почувствовала какое-то неудобство в заднем кармане.

Сунув руку, достала блестящий красный камень, который нашла в траве рядом с убитой. Очевидно, она машинально убрала его в джинсы, когда услышала голос преследователя. Перекатываясь на ладони, камешек походил на кровь, что текла из раны убитой незнакомки. В прозрачной глубине вспыхивали зловещие искорки. Внезапно девушке показалось, что он радуется её горю, посмеиваясь над слезами и отчаяньем.

Сжав кулачок, она размахнулась, чтобы выбросить бесполезную безделушку. Но что-то удержало. Какие-то смутные, так и не оформившиеся четко воспоминания. Вновь взглянула в прозрачную глубину, завороженная игрой света на гранях.

— Надо идти..., Тузя.

Откуда она взяла это имя, девушка, само собой, не знала. Просто одно из множества слов, картин и образов, что кружили в голове, на миг выныривая из тумана.

То ли название камню не понравилось, то ли у неё окончательно поехала крыша от всех свалившихся на неё бед, только показалось, что наглая блестючка ехидно поинтересовалась:

— Куда? Зачем? Кругом глухой лес, где бродят дикие звери и бегают, убивая друг друга, непонятные люди. Где ты будешь искать свой дом? Куда ты пойдешь, глупая дурочка?

— Куда-нибудь, — пожала она плечами.— Нельзя же сидеть просто так и ждать смерти?

"Денек будет славный, — лениво размышлял Белое Перо, поглядывая на небо. — Хотя к вечеру может пойти дождь".

Ветерок лениво шевелил орлиные перья, украшавшие налобную повязку.

В стороне у костра возилась старшая жена. Он подумал, что в последнее время Легкое Облако мало соответствовала своему имени. Толстая, крикливая женщина с вечно нахмуренными бровями и маленькими, запрятанными в жирных складках глазками. Мужчина отвел взгляд. Облик супруги напомнил ему, что он тоже уже не молод. Нет, дротики и стрелы его, как и прежде, бьют без промаха, копье останавливает кабана, а молодая жена громко радуется его ласкам.

Но в когда-то черных, как вороново крыло, волосах густо белеют нити седины, побаливает спина, да и зубов осталось не так много. Вчерашнего зайца семье на обед хватит, а к ужину должны вернуться охотники, которых Густой Мех повел к Соленому распадку, где недавно видели стадо зубров. Если Праматерь поможет своим детям, вечером мяса хватит для всех. А если злые духи оставят их без добычи, придется есть корешки и лепешки из перетертых желудей.

В стойбище тихо и пустынно. Люди разошлись по делам. Самое время для старейшины и вождя неторопливо подумать о будущем. Мужчина лениво согнал с мускулистого предплечья жадного слепня. Не стоит без нужды убивать даже такое никчемное существо, раз Великий дух дал ему жизнь. Но пусть летит в лес, ищет лосей, зубров или оленей, а его оставит в покое.

Послушав мудрого совета, насекомое сделало круг у священного столба и скрылось из глаз. Белое Перо поднял глаза на искусно вырезанную из твердого дуба голову Праматери Рыси, блестевшую свежей краской. Колдун с учеником покрасили её только два дня назад. Ни один мускул не дрогнул на лице мужчины, но сердце его наполнилось гордостью. Именно в роду вождя хранится главная святыня детей Рыси. Здесь, у столба Праматери решаются все важнейшие вопросы. От посвящения мальчиков в мужчины и выборов вождя до свадеб и похорон.

С тех пор, как много лет назад двоюродный дядя Белого Пера стал главой племени, святыня не покидала стойбища Палевых Рысей. Потом вождем стал его отец, сумевший отговорить соплеменников от нападения на заморцев. Белое Перо хорошо помнил его слова на совете племени.

— Если сейчас их всех убить, неизвестно когда новые лодки из-за моря появятся на берегах Отца Вод. А эти обязательно вернутся, чтобы получить еще больше мехов, меда и орехов и привезут много красивых и нужных вещей.

Старейшины и воины послушали. С тех пор заморцы снабжают сыновей Рыси ножами, наконечниками стрел и копий, котлами и кувшинами из меди и бронзы, а так же яркими лентами, бусами, браслетами и зеркальцами.

Прослышав о таком богатстве, явились с набегом соседи. Много славных мужей потеряли дети Рыси, прежде чем жадный враг бежал в свои дебри за Костлявым хребтом. Получил тяжелое ранение и Крадущийся Медведь. Он прожил до первого снега, наставляя и давая советы новому вождю, которым стал его сын Белое Перо, доказавший свою храбрость и мудрость.

Давно уже никто не покушается на покой его племени. Люди почти не голодают, разве что в самом начале весны. Подросли новые воины, но авторитет вождя казался незыблемым.

Каждый год в начале лета приплывали на своих многовесельных кораблях заморцы за товаром. Их предводитель по имени Картен стал побратимом Белого Пера. Они часто беседовали о самых разных вещах за бокалом веселящей воды. В отличие от зелий колдуна, чуть кисловатый напиток заморцев не помогал беседовать с духами или предсказывать будущее, но веселил душу и превращал любой разговор в удовольствие.

Картен уверял, что в их краях вождей не выбирают. После смерти правителя, власть по закону получает его сын. Разве не предки даруют людям силу, храбрость и ум? У слабых и глупых родителей вырастают такие же дети. Белое Перо соглашался, а заморец приводил все новые и новые аргументы. Передача власти по наследству позволяет сохранить преемственность, потому что сын никогда не нарушит волю отца. Кроме того, в этом случае не бывает споров между сильными людьми за высшую власть, что позволяет избегать ссор и неурядиц.

При этих словах вождь всегда вспоминал свои споры с главами родов по любому самому пустяковому поводу. Сколько труда ему стоит всякий раз уговаривать этих упрямцев. А ведь он желает детям Рыси только добра. Белое Перо считал, что старейшины специально возражают ему при всяком удобном случае лишь из-за глупого упрямства, поэтому давно решил сделать так, чтобы следующим вождем стал его сын.

Храбрый, сильный и умелый охотник Могучий Бык очень рано прошел посвящение. Молодые воины не только из Палевых Рысей, но и из других родов видели в нем будущего предводителя. Даже умудренные жизнью мужи его уважали. Белое Перо уже раздумывал, дочь кого из старейшин должна стать его снохой, когда черная беда обрушилась на род Палевых Рысей.

Могучего Быка ужалила змея. Потом никто из друзей, сопровождавших его на охоте, не мог объяснить, как такой зоркий воин не заметил притаившегося в траве гада, ранее никогда не встречавшегося в этих местах. Прекрасно зная, что делают в таких случаях, они выдавили кровь из раны, прижгли её угольком, но молодой человек угасал на глазах. Послали за Колдуном, который явился так быстро, как только смог. Он поил сына вождя целебными отварами, ставил припарки, ходил в мир духов, пытаясь спасти молодого охотника.

Белое Перо потерял в жизни двоих сыновей и троих дочерей. Смерть всегда ходит рядом с живыми. Мир полон опасностей. Человек может погибнуть от зубов и когтей хищников, копыт и рогов травоядных, от стрел врага. Но ни до, ни после вождь не чувствовал себя таким опустошенным.

Горечь воспоминания тенью пробежала по неподвижному лицу. Откуда взялась та страшная, невиданная змея? После похорон Колдун шепнул, что Могучего Быка убили с помощью злых чар. Вождь только отмахнулся. Это и без него знали все в племени. Сам Белое Перо подозревал старейшину рода Черных Рысей. Как и другие главы родов, он мог творить несложные заклинания. Однако Колдун уверял, что проклятие наложил кто-то сильный и искусный в чародействе. Вождь догадался, что тот намекает на Отшельника, но сделал вид, что не понял.

Отшельник являлся Другом племени, и ему нет никакого дела до того, кто станет предводителем детей Рыси, а Мудрый Камень, самый молодой из старейшин, хорошо знает язык заморцев, уже доказавший свою храбрость и рассудительность в стычках с детьми Кабана, вполне может позариться на место вождя. Многие воины поговаривали, что после смерти Могучего Быка именно он достоин занять место предводителя детей Рыси.

Едва подумав об этом, мужчина нахмурился. Нет, святыня не покинет его стойбища! Предки и сама Праматерь Рысь не простят ему этого. Белое Перо с раздражением покосился на старшую жену. Толстая жаба смогла родить ему только пятерых деток. Трое умерли, Могучего Быка убили. Осталась только Упрямая Веточка. Но судьба девушек известна. Достигнув зрелости, они покидают род отца.

Вождь слишком поздно понял, что Легкое Облако пуста как корзина с орехами ранней весной. Вторая жена родила ему дочку и долгожданного сына. Но он слишком молод и даже еще не прошел посвящение. Нет, ему не стать вождем Рысей. Все надежды Белое Перо возлагал на своего племянника Поющего Орла. Храбрец прекрасно разбирается в повадках зверей, но плохо видит истинные причины человеческих поступков. Из него получится неплохой вождь. Надо лишь научить его понимать людей, видеть их слабости и уметь ими пользоваться.

Из соседнего шатра, смешно покачиваясь на пухлых ножках, вышел мальчик, а вслед за ним старуха в грязном замызганном платье и такой же налобной повязке, украшенной вылинявшим узором.

— Будь славен, вождь, — поприветствовала она Белое Перо.

— Предки еще не зовут тебя, Кудрявая Лиса? — проворчал он, раздосадованный тем, что прервали его размышления.

— Они знают, что я еще нужна сыну, — улыбнулась морщинистым лицом собеседница. — Вот он приведет молодую жену, и внук встанет на ноги...

Старуха вздохнула.

— Тогда и уйду к предкам.

— Глухой Гром давно мог это сделать, — продолжал брюзжать Белое Перо. — У нас четыре вдовы. Выбирай любую.

— Мой сын уже выбрал и теперь ждет только праздника Уходящего солнца, — с явным упреком заметила Кудрявая Лиса.

— Глухой Гром — храбрый воин с разумом юноши, — медленно, словно нехотя продолжал вождь. — В роду слишком много одиноких женщин, а он собирается вести молодую жену. Я ведь могу и приказать...

— Ты не сделаешь этого, вождь, — покачала головой собеседница. — Ни одна из вдов не была замужем за его братом. Он у меня один.

— Все дети Палевой Рыси — братья! — жестко напомнил Белое Перо.

— Но Певчая Сойка ему нравится, вождь, — примирительно заговорила Кудрявая Лиса. — Разве ты сам когда-то не желал именно Легкое Облако? Даже дрался за неё. Я помню.

Он хотел возразить, что ничего хорошего из этого не получилось, но прикусил язык.

"Старею, — со щемящей грустью подумал Белое Перо. — Взялся со старухой спорить! Хорошо еще никто не видел".

Он окинул тревожным взглядом стойбище и досадливо нахмурился. У дальнего большого вигвама на корточках сидел какой-то мальчишка.

"Кто это? — забеспокоился вождь. — Разве не все "рысята" ушли с охотниками? Теперь разговоров не оберешься. Нынешняя молодежь старших ни во что не ставит".

Приглядевшись, Белое Перо догадался, что паренек что-то шлифует о камень.

"Может, и не слышал ничего? Вон как старается". И хотя сейчас у охотников есть бронзовые наконечники для стрел и копий, от каменных никто отказываться не собирался. Чтобы стать настоящим воином, надо уметь самому делать себе оружие.

Вождь гордо отвернулся, а Кудрявая Лиса бросилась к упавшему внуку. Подхватив хныкавшего малыша, поставила на ноги, вытерла слезы и легонько стукнула шершавой ладонью по смуглым ягодицам.

— Упал, вставай и иди дальше, а не реви, — с наигранной строгостью проворчала старуха. — Ты могучий охотник, сын Глухого Грома из рода Палевых Рысей.

Она подняла глаза на вождя, но тот смотрел куда-то в сторону, уже не обращая внимания на их возню. Острый слух опытного охотника уловил какие-то посторонние звуки. Вот их услышала и Кудрявая Лиса. Выпрямившись во весь рост, она настороженно смотрела вдаль, прикрывая глаза ладонью от яркого солнца.

Среди деревьев замелькали коричневые пятна, и из леса вышла толпа гомонящих женщин.

— Вождь, — донеслись испуганные крики. — Беда, вождь.

Одним движением оказавшись на ногах, Белое Перо резко свистнул. Мальчишка, внимательно разглядывавший каменный наконечник, бросился в шатер, чтобы сразу же выскочить с металкой и парой дротиков.

Из своего жилища вышел Гудящий Шмель, стороживший ночной покой стойбища. Сжимая в руке копье, он выразительно смотрел на вождя. Тот кивнул на приближавшихся женщин и нырнул в свой вигвам. От безоружного воина мало пользы. Лук со стрелами и бронзовый топор.

Вернувшись, Белое Перо с облегчением убедился, что женщин никто не преследует, но они что-то тащат на двух волокушах. Нехорошее предчувствие ворохнуло душу вождя. Не в силах оставаться на месте, он медленно пошел им навстречу. По мере приближения голоса женщин затихали, и это ему особенно не понравилось. Три женщины опустила на землю кое-как связанные между собой тонкие березки. Поверх ветвей лежал окровавленный, тяжело дышащий молодой воин. К ранам заботливо приложили жеваной травы, прикрыв их широкими листьями и примотав шнурками от мокасин. "Медведь драл", — безошибочно определил Белое Перо. Открыв мутные от боли глаза, Ловкий Сыч с трудом выдавил:

— Упрямая Веточка... Нигдар...

Глаза его опять закатилось.

Услышав имя, мужчина резко обернулся ко второй волокуше и вздрогнул. Там лежала его дочь.

— Как это случилось? — тихо спросил он, уже понимая, что Упрямая Веточка погибла не от звериных клыков и когтей. Тогда при чем тут оборотень?

Женщины возбужденно заговорили.

Вождь резко взмахнул рукой, призывая к тишине.

— Говори, Медовый Цветок, — приказал он молодой жене.

— Мы собирали грибы и желуди в дубняке у Резаного ручья. А потом она куда-то делась.

— Её позвали, и она ушла, — подал кто-то голос.

— Кто? — нахмурился Белое Перо.

— Не знаю,— пожала угловатыми плечами босоногая молоденькая девушка-подросток, и мужчина понял, завязки от чьих мокасин пошли на перевязку ран Ловкого Сыча. — Какой-то парень.

— Никого там не было! Тебе показалось. Мы никого не видели, — бурно возразили женщины.

— А я видела! — не сдавалась босоногая.

— Тихо! — прервал начавшуюся перепалку вождь. — Ты разглядела, кто это?

— Нет, — потупилась девушка.

— Замуж тебе пора, — насмешливо фыркнула Медовый Цветок. — Везде парни мерещатся.

— Я сказал, хватит! — чуть повысил голос её супруг. — Что случилось потом?

— Ну, — замялась женщина. — Вроде, как она закричала. Но я не слышала.

— А я слышала! — вновь вмешалась упрямая девчонка, и на этот раз подруги её поддержали.

— Я тоже слышала! И я!

— Почему же вы не пришли ей на помощь? — окинул их суровым взглядом Белое Перо.

Женщины замялись, отводя глаза.

— Она только разок крикнула, — объяснила Медовый Цветок. — И мы тут же пошли её искать.

Вождь тяжело вздохнул. Он прекрасно знал, что дочь Легкого Облака не ладила с его второй женой.

— Потом мы услышали, как кричит Ловкий Сыч, — затараторила женщина. — И сразу побежали в ту сторону. Там на поляне её и нашли.

— А где же был Ловкий Сыч? — не понял Белое Перо.

— Дрался с медведем, — пояснила супруга. — На другой поляне.

Вождь удивленно вскинул брови.

— Зверь сломал его копье и повалил на землю, — продолжила женщина. — Мы стали громко кричать и стучать по деревьям. Он испугался и ушел в лес.

— Что он там говорил о нигдаре? — решил уточнить Белое Перо.

Жена замялась, переступая с ноги на ногу и теребя бахрому на плече.

— Ловкий Сыч, пока не впал в беспамятство, твердил, что твою дочь убил нигдар, — наконец прошептала она.

Мужчина бросил взгляд на бездыханное тело Упрямой Веточки. Даже с такого расстояния он видел, что её ударили в грудь чем-то острым. При чем тут оборотень?

Все вопросы потом, сейчас нужно действовать. Перво-наперво надо вернуть воинов в стойбище. Шагнув к раненому, он хлестко ударил его по щеке. Голова безвольно дернулась. Нахмурившись, вождь ткнул пальцем в рану. Вскрикнув, Ловкий Сыч открыл глаза.

— Где Густой Мех и другие охотники?

— В большом овраге к закату от Беременных скал. Добыли двух быков... Меня послали...

Он затих, но Белое Перо уже все понял. Какие бы несчастья не обрушивались на него, в первую очередь нужно думать о благе рода.

Не обращаясь ни к кому конкретно, мужчина принялся отдавать распоряжения.

— Охотники ждут с большой добычей. Старшие женщины остаются с раненым и готовят мою дочь к погребению. Остальные, собирайтесь. Надо разделать туши.

— Глухой Гром, — обернулся он к посуровевшему воину. — Иди с ними и возьми свое копье. Оборотня не остановишь стрелой.

— Да, вождь, — кивнул тот.

— Рысенок, — Белое Перо взглянул на побледневшего мальчика. — Ты молод, но твои ноги не знают усталости. Беги за шаманом. Расскажи ему все. Пусть поспешит.

— Да, вождь, — подражая взрослым, паренек тряхнул густой шевелюрой, которую пока еще не украшали перья.

— Я останусь в стойбище, — проворчал глава племени. — Торопитесь. Беда пришла к детям Рыси.

Глава I

Новые впечатления и древний ужас

Гед остался стоять с видом человека,

который только что получил

важную новость и пытается осознать ее значение.

Урсула Ле Гуин

Волшебник Земноморья

Путь в никуда привел её к маленькому лесному озеру. Почти луже. Чтобы хоть как-то заглушить голод, девушка пила до тех пор, пока живот не стал болезненно тяжелым, а вода, казалось, была готова выплеснуться из ушей.

Умывшись, устало присела на траву. Сейчас же тревожные мысли зароились в голове словно комары. Но отмахиваться от тех и других сил уже не осталось.

Не представляя, где находится страшная поляна, девушка от души надеялась, что ушла достаточно далеко, и быстро её не найдут. Ветер пахнул холодом и влагой, ветви деревьев зашумели как-то по-новому. Она подняла голову. По небу, лениво перекатываясь темно-синими клубами, ползла туча, заслоняя рваным краем опустившееся к горизонту солнце.

"Будет дождь", — автоматически подумала девушка.

С кряхтением, словно древняя старушка, встала на ноги, тяжело выгнув спину. Необходимо искать укрытие. Очередной раз мокнуть не хотелось. Самым простым казалось спрятаться под дерево. Вот только глядя на развесистые кроны, она сильно сомневалась, смогут ли те уберечь её от льющейся с неба воды.

Дневной свет быстро померк, а девушка все еще продолжала искать, с нарастающей тревогой вглядываясь в окружающий лес. Невысокое дерево с короткими частыми иглами вместо листьев она заметила, когда внезапный порыв ветра швырнул пыль в лицо.

Девушка скользнула под низко нависшие, лежавшие внахлест ветки и, усевшись на толстый слой старой хвои, привычно подтянула колени к подбородку. Когда резкий удар рассек воздух, обрушив вниз поток холодных, крупных капель, она довольно улыбнулась, похвалив себя за предусмотрительность. Какое-то время дождь лил так, что вода просачивалась сквозь крону, капая на голову и плечи. Однако после первого яростного порыва он ослабел, но стало еще темнее. Вспышки молний то и дело прорезали плотную синеву, на миг выхватывая из мрака поникшие под тяжестью мокрых веток деревья.

Сжавшись в комок, девушка дрожала от холода и страха, с ужасом чувствуя, как натянулась тоненькая нить, с трудом удерживавшая сознание от накатывавших волн паники, за которыми явственно ощущалось приближение безумия.

"Может, лучше спятить? — внезапно подумала она, и память сейчас же услужливо выдала подходящую подсказку. — Говорят, сумасшедшие ничего не боятся и ничего не чувствуют?"

Очередная молния осветила лес. Девушка вскрикнула, даже перестав дрожать. Ей показалось, что у соседнего дерева возвышался странный, ни на что не похожий силуэт, которого минуту назад не было.

— Кажется началось, крыша поехала, — пролепетала она одними губами, сейчас же подумав: "И при чем тут крыша?"

Новая вспышка выхватила из мрака страшную, безголовую фигуру. Дикий, непередаваемый ужас заполнил сознание. Завизжав на пределе слышимости, девушка выскочила из-под спасительных ветвей, готовая мчаться куда угодно, лишь бы не видеть надвигающегося кошмара.

Нога запнулась, и она больно упала. Попыталась вскочить, получила хлесткий удар по спине. Но все же сумела встать на четвереньки, в тщетной надежде хотя бы уползти куда-нибудь.

— Коча! — резко каркнуло сверху, и перед ней воткнулась в землю палка.

Забыв о дожде, девушка вскинула глаза. Щурясь от бивших в лицо капель, увидела стоявшего рядом человека с головой укрытого широким полотнищем, спадавшим вниз тяжелыми мокрыми складками. Очевидно, поэтому он и показался безголовым. В полумраке толком разглядела только смутно белевшее лицо, бороду и длинное копье, которым он преграждал ей путь.

Окончательно убедившись в наличии головы, девушка немного успокоилась, выйдя из ступора, и вновь почувствовала жгучий холод, от которого зубы стали выбивать частую дробь. Человек что-то сказал. В блеске сверкнувшей молнии бросились в глаза широкие ремни на плечах и голые ноги, в уже знакомых кожаных тапках.

Выждав, пока утихнет гром, незнакомец протянул ей руку. Приподнявшись, девушка рванулась в сторону. Но цепкие пальцы крепко схватили её за ворот. Затрещали нитки, расстегнулись две верхние пуговицы. Возможно, удрать бы и удалось, вот только кроссовки поскользнулись на мокрой траве, и девушка мокрой тряпкой повисла в сильных руках.

Мужчина пренебрежительно фыркнул, выдав короткую энергичную речь, из которой она ничего не поняла и смогла лишь жалобно пропищать, пытаясь встать на ноги:

— Пусти!

Очевидно догадавшись, что она хочет, бородач убрал руку и огляделся. То и дело сверкавшие молнии позволили ему быстро сориентироваться. Негромко проворчав, он направился к дереву, из-под которого так неудачно выскочила девушка. Та заколебалась, не зная, что предпринять дальше. После короткой вспышки все чувства как бы притупились от холода, страха и усталости. Поэтому незнакомец не внушал опасения, скорее какую-то робкую надежду на лучшее. Все-таки живой человек и, кажется, не собирается пока её убивать.

Мужчина копьем отвел в сторону мокрые ветки, жестом приглашая войти. Выпрямиться во весь рост здесь было невозможно, и девушка отползла в сторону, освобождая место для незнакомца. Когда глаза свыклись с темнотой, она разглядела у него в руках большой предмет похожий на ящик.

Сняв крышку, мужчина достал из него темный комок и протянул девушке.

— Кута ра уркей. Сама кри.

Протянув руку, она почувствовала под пальцами мягкую кожу.

— Кута, — наставительно повторил бородач, несколько раз лязгнув зубами, поежившись и произнеся. — Бррр!

"Меня изображает", — догадалась девушка, расправляя сверток. Это оказалась длинная рубаха с короткими широкими рукавами и узким воротом.

Кажется, потеряв к ней всякий интерес, незнакомец продолжал увлеченно копаться в бауле. Косясь на него, она зачем-то отползла за ствол, где стала торопливо стягивать мокрую рубашку. От новой одежды странно пахло, но она оказалась сухой и мягкой. Только голова с непривычки с трудом пролезла в ворот, но едва замша коснулась тела, девушка почувствовала, что начинает согреваться.

Подол новой рубахи на две ладони не доставал ей до колен. Недолго думая, она сняла и джинсы, сразу почувствовав себя гораздо уютнее. Пока девушка проявляла чудеса гибкости, переодеваясь на четвереньках, под ветками произошло какое-то изменение. Она потянула носом. Расчистив землю от намокших опилок, мужчина развел крошечный костерок, дым от которого и почувствовала девушка. В его тусклом свете она, наконец-то, смогла получше разглядеть своего то ли спасителя, то ли пленного. Или пленителя? Как будет правильнее? Не важно, смысл и так понятен.

Как она и думала, тот оказался далеко не молод. На изборожденном морщинами лице выделялся крупный нос с заметной горбинкой, светлая, полуседая борода и неровный шрам от левого глаза до подбородка.

Посмотрев на неё, старик одобрительно кивнул, вновь проворчав что-то непонятное. Понимая, что он к ней обращается, девушка виновато пожала плечами. Типа: "Сами мы не местные и по-русски не понимаем".

В очередной раз хмыкнув, незнакомец достал из коробки, которая оказалась плетеной из широких полос какого-то тонкого материала, небольшой темный комок и протянул ей. Девушка настороженно отпрянула. Удивленно вскинув густые брови, старик что-то проговорил. Она принюхалась. Пахло съедобно. Тогда, уже не раздумывая, взяла и впилась в жесткое мясо, отрывая зубами толстые длинные волокна и глотая почти не жуя.

Тем временем старик разглядывал её, щурясь от струек дыма, поднимавшихся над костерком. Девушку это насторожило, и она, сама не зная почему, натянула на колени широкий подол рубахи.

Хмыкнув, незнакомец достал из ящика мешочек с узкой, завязанной горловиной. Развязав зубами узел, он сделал глоток и протянул девушке. Машинально кивнув, та приняла необычный сосуд и попробовала его содержимое. Вода с чем-то приятно— кисловатым. Выпивать все было стыдно, поэтому она с сожалением вернула мешочек.

Старик ловко завязал горлышко, потом подал ей маленькую лепешку, а сам принялся грызть другую. Новая еда оказалась на редкость жесткой, почти безвкусной, но вполне съедобной. Какое-то время молча жевали, затем старик указал на сваленные в кучу сырые вещи девушки. Та недоуменно пожала плечами. Нахмурившись, незнакомец ткнул пальцем в её одежду. Не понимая, чего он хочет, девушка протянула мокрый ком. Одобрительно кивнув, мужчина расправил рубашку и, поднеся её вплотную к огню, стал внимательно изучать швы, пробовать на ощупь ткань, особенно заинтересовавшись карманами и пуговицами. Вытащив сложенный зеленый лист, в котором хранились остатки записки, старик вопросительно посмотрел на девушку. Та равнодушно пожала плечами. После очередного купания и дождя от бумаги вряд ли что осталось. Взглянув на липкий, серый комок, он вновь завернул его и вернул в карман.

Затем, осторожно развесив рубашку на ветках, принялся с тем же вниманием изучать джинсы. Вновь подивившись обилию карманов и карманчиков, он с откровенным недоумением уставился на молнию.

— Улам сири?

Зажав в зубах огрызок камнеподобной лепешки, девушка знаком попросила передать ей брюки.

Когда она показала, как застегивается молния, на лице старика образовалось три кружочка. Два вытаращенных глаза и рот. Под восторженным взглядом незнакомца, девушка повторила операцию.

"Это точно не Рио-де-Жанейро ", — всплыло откуда-то еще одно непонятное выражение. Девушка досадливо поморщилась, наблюдая, как взрослый мужик играется с молнией. "То есть, это не мой мир. Дедок, видимо, в жизни не видел таких застежек".

Продолжая невозмутимо догрызать лепешку, она осторожно проверила на месте ли спрятанный в трусиках красный камень. Выбрасывать его почему-то очень не хотелось, а показывать старику было боязно. Вдруг он знал ту девушку? Тогда придется объяснять, где она взяла её вещь? А без знания языка это будет очень затруднительно.

Наигравшись, старик и джинсы укрепил на ветках по другую сторону костерка. Дождь ослаб, теперь только редкие капли, просачиваясь сквозь крону, с шипением капали в огонь.

Незнакомец встал на колени, поправил короткую кожаную куртку, надетую поверх длинной рубахи. Только теперь она заметила узкий пояс, который заметно оттягивал вниз кожаный мешочек размером в два кулака.

Откашлявшись, старик что-то проговорил. Покачав головой, девушка беспомощно развела руками. Собеседник выдал еще одну фразу. На этот раз, как ей показалось, на другом языке, полном шипящих и гортанных звуков. Вот только она все равно ничего не понимала. Старик предпринял еще пару попыток, в последний раз с трудом выговаривая слова.

Окончательно убедившись в невозможности нормального разговора, он положил ладонь себе на грудь и четко выговорил:

— Байгар.

Потом с вопросительным видом протянул к ней руку, явно ожидая ответа. Ореху понятно, что незнакомец представился. Но что сказать в ответ? Какими словами объяснить, что она не помнит своего имени? И словно насмехаясь, память не подсказывала ни одного имени.

Незнакомец нахмурился, неодобрительно качая головой.

— Мурак гелиф рей бебешру.

А девушка встрепенулась, уловив смутно знакомое сочетание звуков. Она уже слышала что-то подобное. Нет, её зовут по-другому. Но надо же как-то общаться? Придется брать этот как его? Аноним! Нет, псевдоним! Она не смогла удержаться от горькой улыбки. Память продолжала насмехаться над ней, но выдала какое-то мудреное слово, значение которого сама не совсем понимала. Что-то связанное с какой-то другой, кажется, знакомой девушкой.

Выпрямившись, она тоже встала на колени и, повторив жест старика, представилась:

— Фрея.

— Рей? — удивленно вытаращил глаза мужчина.

— Нет! — замахала руками девушка. — Фрея.

— Фрея? — переспросил Байгар.

— Фрея, — согласно кивнула та.

Ну вот, теперь у неё есть какое-никакое имя. Старик недолго переваривал услышанное. Скрестив ноги, он продолжил задавать вопросы:

— Байгар радл гаран аратачи кудл. Фрея?

"Интересно, чего он имеет в виду? — озадаченно подумала девушка. — Чему он рад? Нашей встрече что ли?"

Старик еще что-то сказал, но, наевшись и согревшись, она вдруг ужасно захотела спать. Глаза слипались, звуки мерно падавших капель постепенно исчезали, растворяясь в усталости.

Собеседник, очевидно, понял её состояние. В руках у него оказалась накидка, которую старик принялся расстилать в крошечном пространстве под ветками. Равнодушно наблюдавшая за ним девушка почти заснула, когда Байгар громко произнес:

— Фрея!

Ему пришлось повторить дважды, прежде чем она сообразила, что обращаются к ней. Встрепенувшись, девушка старательно вытаращила глаза, соображая, что собственно ему надо?

Старик полулежал на плаще или одеяле, знаком приглашая её расположиться рядом. Но даже не успев как следует сообразить, что он хочет, та отрицательно покачала головой.

Произнеся несколько насмешливых, как ей показалось, слов, Байгар лег на бок, подложив под голову какой-то сверток. Девушка какое-то время смотрела на угасающее пламя костерка, чувствуя, что не в силах больше держать глаза открытыми. Перестав противиться, она выключилась из реальности, тут же очнувшись от удара о землю.

Еле различимая фигурка старика даже не пошевелилась. Фрея на четвереньках доползла до гостеприимно расстеленного плаща, убедившись на ощупь, что это шкура какого-то животного с плотным коротким мехом.

С гудящей от тяжести головой и приятной тяжестью в желудке, она легла на спину, стараясь ненароком не коснуться мерно дышавшего Байгара. Дождь почти перестал, но изредка срывавшиеся с веток холодные капли вырывали её из сна. Приглядевшись, девушка заметила, что старик спит, прикрывшись полой. Пожав плечами, она прижалась к нему спиной, укуталась и тут же провалилась в глубокий, беспокойный сон, наполненный жутким ощущением надвигающейся беды.

Пробуждение оказалось не менее отвратительным. Что-то больно ткнуло её в бок. С трудом разлепив веки и сфокусировав взгляд, девушка увидела над собой озабоченное морщинистое лицо с седой бородой и орлиным носом. Вскрикнув, вскинула руки, словно отгоняя прочь очередное порождение ночного кошмара. Но тут же вспомнив кто это, улыбнулась жесткими, словно чужими губами.

Покачав головой, Байгар протянул руку, жестом предлагая подняться. Сквозь крону дерева, подарившего им временный приют, пробивались, остро раня глаза, лучики солнечного света, отражавшиеся в каплях воды, висевших на ветках и готовых от малейшего сотрясения рухнуть вниз.

"Наверное, пора вставать", — с болезненной ясностью поняла девушка, не испытывая никакого желания выбираться из-под теплой шкуры.

— Фрея, пиракоч ну насад, — строго сказал старик. — Терара, Фрея.

"Это он кому?" — удивленно подумала она, сглотнув слюну и морщась от боли. Казалось, в горле поселился маленький ёжик, царапавший его изнутри.

— Сейчас, — пробормотала девушка, вспомнив, что сама назвалась этим странным именем.

Едва она выбралась наружу, Байгар вытащил плащ и набросил себе на плечи, прикрывая большой плетеный короб.

Поеживаясь от холода, она оглянулась по сторонам. После дождя лес сверкал чистотой, сырая зелень радовала глаз яркостью красок. Но идти по мокрой траве оказалось очень неприятно.

— Где мои джинсы? — прохрипела Фрея, глядя на голые ноги в кроссовках.

Старик, успевший сделать несколько шагов, остановился.

Девушка выразительно похлопала себя по коленкам, сделав движение, будто надевала штаны. Её спутник понимающе кивнул, пожал плечами, и демонстративно отвернувшись, встал, опираясь на копье с длинным листообразным наконечником. Она удивленно открыла рот, но сейчас же почувствовала резь внизу живота. Косясь на прикрытую мокрым плащом спину старика, девушка все же отошла за кустик, прежде чем делать свои дела.

Облегчившись, она подошла к терпеливо ждавшему спутнику и попыталась еще раз объяснить, что ей нужны джинсы.

— Терик? — переспросил тот, снимая с плеч поклажу.

Вместо ответа девушка вновь изобразила процесс, натягивая штанов.

Вытащив джинсы, Байгар, протянув их, повторил:

— Терик.

Она кивнула.

— Терик.

Очевидно, так здесь называли штаны.

Джинсы плохо высохли и неприятно холодили кожу. Горло беспощадно драл поселившийся там бешеный ежик, а в голове перекатывался горячий песок.

Сперва девушка легко успевала за своим новым спутником, без устали шагавшим по лесу. Но чем выше поднималось солнце, тем ей тяжелее становилось идти. Она задыхалась, ноги путались в густой траве, а мозги, раскалившись, жгли голову изнутри. Тело под кожаной рубахой вспотело, а голые руки стали зябнуть, покрываясь противными пупырышками. Странно, но сейчас девушка почему-то почти не обращала внимания на комаров. Байгар иногда останавливался, бросая на неё тревожные взгляды. Та отвечала улыбкой, которая с каждым шагом становилась все вымученнее. Наконец, весь её мир сузился до черневшей впереди шкуры плаща и собственных ног, которые вновь приходилось передвигать только усилием воли.

Байгар остановился так неожиданно, что девушка едва не врезалась ему в спину. Они стояли у большой, заросшей травой поляны, посередине которой торчала невысокая, похожая на трехгранную пирамиду скала. Обернувшись, старик бесцеремонно схватил её за руку. Фрея инстинктивно попыталась вырваться, но сил сопротивляться не осталось, и она безропотно позволила подвести себя к камню. Байгар набросил ей на плечи плащ. Ноги подкосились, и если бы он не поддержал, девушка просто рухнула бы под такой тяжестью.

Усадив девушку, старик строго сказал, для наглядности ткнув пальцем вниз:

— Кудари ут мин барка. Дарит леги мурак. Мурак.

"Ну, что ему еще надо?" — жалобно подумала она, шмыгнув носом. Спутник поправил на плечах лямки короба и бодро заспешил к лесу. Испугавшись, что опять остается одна, девушка попробовала встать. Словно догадавшись об этом, Байгар обернулся и резко махнул рукой.

— Мурак, Фрея. Чеби тука.

"Типа: сиди и не рыпайся", — мысленно вздохнула она, вытирая мокрый нос. Завернувшись в плащ из шкур, девушка шмыгала, чихала и гулко кашляла. "Ну, вот и заболела", — обреченно подумала она и вновь почувствовала острый приступ жалости к самой себе. "Почему все так плохо? Куда я попала? Где мама? Я здесь умру совсем-совсем скоро".

Слезы потекли по щекам, смешиваясь на губах и подбородке с обильно текущими соплями, нос отек и не пропускал воздух, приходилось дышать ртом. Огнем горело горло, сквозь рыдания прорывался резкий кашель. Навалившаяся головная боль путала мысли, вызывая желание прикрыть глаза, чтобы не видеть этот гадкий мир.

Запахнув плащ, так что наружу торчал только нос, девушка прижалась к камню, пытаясь вздремнуть. Но с закрытыми глазами почувствовала себя еще хуже и вновь стала смотреть сквозь узкую щель на залитую солнцем поляну, чтобы через минуту смежить веки, а потом вновь открыть.

"Так вот ты какой, зверек беленький", — внезапно пришло на ум какое-то странное выражение, которое оказалось единственной связной мыслью.

Вдруг солнечный свет померк. Перед ней стоял Байгар с охапкой сухих веток. Присев, он прижал к её лбу удивительно прохладную ладонь. Девушка блаженно улыбнулась, а старик озабоченно покачал головой, выдав короткую энергичную фразу.

Байгар стал возиться с хворостом, складывая его в крошечную кучку, а она следила за его манипуляциями, время от времени гулко кашляя. Он достал из короба маленький кожаный мешочек, две плоских дощечки и две палочки, к концу самой длинной из них оказался привязан шнурок с петелькой.

С видимым усилием согнув её, старик нацепил петельку на противоположный конец, где имелась неглубокая выемка. Палка выгнулась, шнурок туго натянулся. Странные действия спутника заинтересовали девушку, заставив на время забыть о своем плачевном положении. Ей казалось, что раньше она уже видела подобную штуковину. Только та была гораздо больше и к ней прилагались стрелы. Девушка кашлянула.

Бросив в её сторону быстрый взгляд, Байгар пробормотал что-то успокаивающее. Положив одну из плоских дощечек на землю, он насыпал в неё немного бурого порошка из кожаного мешочка, потом обернул вокруг второй палочки туго натянувшийся шнурок, упер её в выемку, прижал сверху второй дощечкой и стал водить туда-сюда заставляя прижатую палочку вращаться.

Девушка слабо улыбнулась, не понимая, зачем это нужно. Вдруг от кучки порошка потянулась вверх струйка дыма, и вспыхнул крошечный огонек. Довольный старик схватил приготовленный пучок сухой травы, поджог его и сунул внутрь сложенного из хвороста шалашика.

"Так это он огонь делал!" — догадалась Фрея, с уверенностью решив, что ей никогда раньше не приходилось совершать для этого столь сложных манипуляций. "Зачем, если есть спички?" Вот только что это такое, она так толком и не вспомнила. То ли щепки с черными головками, которыми надо чиркать по коробке, то ли разноцветные палочки, на конце которых вспыхивали искры, если нажать пальцем на кнопку?

Байгар опять полез в свой необъятный короб, на сей раз извлекая оттуда небольшой металлический кувшинчик с широким горлышком и пучок зеленой травы. Залив его водой из туго наполненного кожаного мешка, он поставил кувшинчик к огню. Удовлетворенно кивнув, старик протянул ей воду, но та отрицательно покачала головой, представив, как придется проталкивать её сквозь охваченное пожаром горло.

Что-то проговорив, Байгар достал из короба зубодробительную лепешку и принялся грызть, поглядывая на кувшинчик. Когда вода вскипела, старик палочкой отодвинул его подальше, чтобы не так сильно бурлила. Все свои действия он сопровождал негромким бормотанием.

"Колдует, наверное", — почему-то решила девушка, которой казалось, что он уже целую вечность возится со своим горшком.

Но вот Байгар вытащил траву и, вылив часть готового варева в деревянную плошку, протянул ей.

— Пить? — жалобно просипела та.

Кажется, собеседник понял её вопрос, утвердительно тряхнув белой бородой.

Первые же капли больно обожгли горло. Девушка поморщилась.

— Эр цукар хара, Фрея, — строго проговорил старик.

Со вздохом, устроившись поудобнее, она принялась мелкими глотками вливать в себя горькое, но, наверное, полезное питье. Результат не заставил себя ждать. Резь в горле поутихла, и даже в голове прояснилось. Девушка с благодарностью посмотрела на своего спутника.

— Спасибо.

Тем временем Байгар, расколов рукояткой кинжала лепешку, высыпал в кувшин. Кусочки сразу превратились в светло-серую, клейкую массу. Неужели это тоже ей? Увы, она не ошиблась. Обернув куском шкуры, чтобы не обжечься, и воткнув в неаппетитное на вид кушанье деревянную лопаточку, старик почти насильно сунул кувшинчик в руки девушке.

Да, затолкать в себя это блюдо оказалось очень непросто. Горячее, горькое, противное. Оно настойчиво просилось назад. Но, уступая непреклонной воле Фреи, с ворчанием улеглось в желудке, обещая в будущем новые неприятности.

Байгар еще раз приложил ладонь к мокрому от пота лбу девушке, удовлетворенно буркнул что-то и ушел, вновь оставив её одну у догоравшего костра, где тлела толстая головешка.

Вновь сон открыл непрерывный поток воспоминаний. И опять картины мелькали так быстро, что сознание не успевало их разглядеть и осмыслить. Огромное помещение, одна половина которого залита ярким светом, а вторая погружена во тьму, из которой на неё смотрят сотни глаз. Девушка вздрогнула от испуга, и картина исчезла в бесконечном потоке цветовых пятен, который внезапно прекратился, преобразившись в просторную комнату с большим окном, занавешенным легкими полупрозрачными шторами, а за столом возле него сидели странные маленькие люди с туманными пятнами выше плеч. Дети? Карлики? Гномы? Откуда пришло все эти странные названия? И почему у них нет лиц? Но, несмотря на это ей почему-то сделалось удивительно легко. Девушка почувствовала себя дома! Белая двустворчатая дверь распахнулась, впустив в комнату трех женщин с почти не различимыми фигурами. Одна из них несла на вытянутых руках бело-желтый пирог с горящими свечами. С громкими криками: "Торт! Торт!" — дети захлопали в ладоши. Очевидно, им, как и ей, очень хотелось его съесть. Но зачем туда натыкали свечек, если в комнате и так светло? Все происходящее стало казаться все более странным. Она осторожно принюхалась. Явно что-то не так. От торта пахло жареным мясом, а не ванилью!

Едва девушка это сообразила, как комната, люди с пятнами вместо лиц, стол с яствами и женщина, которая почти наверняка была её матерью, исчезли.

Закутавшись в плащ из неприятно пахнущих шкур, она сидела, прислонившись боком к холодному камню. В темноте горел костер, над которым на палке висела, источая приятный аромат, тушка какого-то зверька. Рот сразу же наполнился слюной.

Расположившийся у огня Байгар задумчиво смотрел на багровые язычки пламени, время от времени поворачивая жаркое. Приподняв голову, девушка прислушалась к своему состоянию, с огорчением убедившись, что горло по-прежнему болит. Хотя шум в голове утих, а главное, появился аппетит и интерес к жизни.

С интересом взглянув на неё, старик проговорил несколько слов. Не зная, что они означают, та только недоуменно пожала плечами и робко улыбнулась. Байгар взял заботливо прикрытый куском шкуры кувшинчик, налил в чашку отвара и подал ей. На вкус снадобье значительно отличалось от того, что она пила в первый раз. Сладковатое, оно смягчало горло, но от него так же выступала испарина.

Заметив, что она собирается встать, старик нахмурился.

— Мне очень нужно, — попыталась объяснить девушка, стараясь знаками показать, что именно.

Байгар что-то наставительно произнес, постучав пальцем по древку лежащего рядом копья.

"Угрожает? — с удивлением подумала девушка. — Что уж мне и пописать нельзя? Не похоже".

Старик обвел рукой вокруг, показал на камень.

"Предупреждает, чтобы далеко не ходила? Так я и не собираюсь. Время для прогулок больно не подходящее, да и место тоже".

Когда она вернулась, вытирая руки пучком травы, её спутник, отрубив от тушки заднюю часть, старался разделить её напополам.

Мясо оказалось жилистым, жестким, но удивительно вкусным. Хотя, может, ей так с голодухи показалось? Сосредоточенно дробя зубами хрящик, девушка заметила, что Байгар время от времени кладет на кусок несколько крупных беловатых крупинок, доставая их из маленького кожаного мешочка.

Повинуясь неясному порыву, она попросила:

— А мне можно попробовать?

— Тира лос? Мега кера но трес.

Взяв небольшую щепотку, он положил ей в протянутую ладонь. Девушка осторожно попробовала и сейчас же узнала этот вкус. Соль! Ну, конечно, соль! Донельзя довольная, она щедро посыпала оставшийся кусок и слопала его, жмурясь от удовольствия, не замечая странно пристального взгляда старика. Казалось, он только сейчас её разглядел.

Допив остатки лекарства, вполне счастливая девушка завернулась в шкуру и, не думая, как будет коротать ночь её спутник, провалилась в глубокий, словно колодец, сон. На этот раз без всяких сновидений.

Утром они продолжили путь. Девушка кашляла, хотя горло почти не болело, да и нос дышал свободнее. Но идти по-прежнему было тяжело, мышцы и суставы ломило, а на теле то и дело выступал пот.

Очевидно, принимая во внимание её состояние, Байгар шагал уже не так быстро. Местность поднималась, чаще стали попадаться отдельно стоящие скалы, походившие уже не только на каменные столбы, но и на настоящие горы с острыми вершинами и росшей в расщелинах травой. Вдруг старик резко обернулся и выставил вперед ладонь с растопыренными пальцами. Не понимая, что это означает, девушка стала тревожно оглядываться по сторонам.

Байгар снял с плеча плащ, осторожно положил на землю короб и копье. Еще раз повторив предупреждающий знак, пригнувшись, скользнул вперед, доставая из за пазухи кожаный ремешок, а из мешочка на поясе круглый гладкий камешек.

Девушка внимательно следила за его действиями, со страхом чувствуя подступающий к горлу кашель и понимая важность сохранения тишины. Кажется, её спутник охотится. Тем временем он положил голыш в середину сложенного пополам ремня и стал его раскручивать. Послышался тихий жужжащий звук. Байгар сделал два шага и выпустил один конец ремня. Девушка с облегчением прокашлялась. Камень влетел в крону дерева. В ветвях послышался сдавленный клекот. Мелькнуло что-то черное.

— Муло сайком сир, — удовлетворенно произнес старик, возвращаясь к своим вещам. — Локиа, Фрея.

Встрепенувшись, она подошла и помогла ему надеть на спину тяжелый короб. Кажется, они начинают помаленьку понимать друг друга.

Добычей оказалась большая черная птица со смешной бородкой из перьев и красным пятном возле глаз. Она еще трепыхалась, когда старик ловко свернул ей шею и, протянув девушке, выдал новую порцию непонятных слов. Со вздохом берясь за скрюченные когтистые лапы, та выжидательно уставилась на своего спутника.

— Пури, — проговорил он и, повернувшись, как ни в чем не бывало, зашагал дальше. Когда впереди показался круто поднимавшийся вверх склон, Байгар повернул и двинулся вдоль него. Девушка, покашливая, тащилась сзади. От птицы неприятно попахивало, в перьях копошились какие-то козявки, норовя переползти к ней на руку, а отвисшие крылья цеплялись за траву.

"Еще и перья надо будет выбирать, — брезгливо думала она, стряхивая очередную сикарашку. — Или отдирать? Как же это называется? А вспомнила — опалить!"

Девушка скептически глянула на плотный перьевой покров.

"Нет, их щипают, — решила она и тут же испугалась. — Неужели он заставит меня это делать?"

При этой мысли передернуло от отвращения, и девушка громко закашляла, сгибаясь пополам.

С тревогой поглядывая на неё, старик терпеливо дожидался окончания приступа. Едва она сумела восстановить дыхание, удовлетворено кивнул и пошел дальше. Девушка уныло поплелась за ним. Надежды на привал не оправдались. Байгар явно не торопился разделывать добычу.

Она уже еле плелась, когда старик, наконец, остановился и, расстелив на земле свой многофункциональный плащ, жестом пригласил садиться. Пытаясь устроиться поудобнее, девушка, подражая своему спутнику, скрестила ноги, вызвав его удивленный взгляд. Неопределенно хмыкнув, её спутник достал из короба половину вчерашнего зверька, лепешку и мешочек с солью. Она почти не чувствовала аппетита от усталости, но все же немного поела, запивая мясо водой из кожаного мешка.

Её спутник кушал аккуратно, время от времени вытирая руки куском грубой ткани. Ей, как обычно, приходилось пользоваться травой. Покончив с трапезой, он встал. Девушка с сожалением поняла, что короткий отдых закончен, и одним движением встала на ноги. Старик вновь бросил на неё какой-то странный взгляд.

Не отдохнувшая как следует, она устала еще быстрее, а бесконечному лесу, казалось, не было ни конца, ни края. Вдруг в привычный шум стал вплетаться какой-то посторонний звук. Девушка тревожно посмотрела на старика. Но тот спокойно шел, опираясь на копье как на посох. "Надеюсь, он знает, что делает".

Вскоре она начала различать журчание воды, и через несколько минут путники вышли к ручью, торопливо бежавшему среди камней. К великому облегчению девушки Байгар велел ей оставаться здесь, а сам куда-то ушел. Прислонившись спиной к коробу, она хмуро оглядывалась вокруг, кутаясь в плащ. Столь долгое путешествие отняло много сил. Опять гудело в голове, болели суставы, а дыхание с хрипом вырывалось сквозь зудящее горло.

Чуть повернувшись, девушка заметила на другом берегу ручья серое пятно, превратившееся в животное с низко опущенной лобастой головой и настороженно торчавшими ушами.

"Собака? — сейчас же вспомнила она. — Откуда ей здесь взяться?" И тут же встрепенувшись, испуганно сжалась в комок. "Это же волк! Тот самый, что козлят ест!"

Очевидно, этот зверь в пище не нуждался. Потому что едва раздался шорох плаща, он сразу же исчез в зарослях.

— Ты еще Красную шапочку вспомни, — одними губами прошептала девушка, подумав: "Надо сказать Байгару, если уходит, пусть оставит мне какое-нибудь оружие. Иначе однажды вернется, а от меня только кроссовки останутся".

Ждать пришлось так долго, что паника её немного улеглась, и она даже задремала, очнувшись, когда старик вывалил перед ней из котомки большой ком мокрой глины. Девушка удивленно захлопала глазами, а её спутник вновь исчез.

Растерянно потыкав пальцем в сырую кучу, она пожала плечами: "Горшок лепить собрался?"

На этот раз Байгар вернулся быстро, прихватив охапку хвороста. А дальше последовали действия, назначение которых девушка даже не пыталась понять.

Первым делом старик выкопал неглубокую ямку, потом сходил к ручью за водой, разведя глину до полужидкого состояния, принялся обмазывать птицу, бормоча что-то себе под нос. Когда охотничий трофей превратился в неприятного вида ком с торчавшими из него скрюченными лапками, Байгар осторожно уложил его в ямку, а после стал разводить костер. Затем он вновь приготовил какой-то отвар и заставил его выпить.

Сучья прогорели уже в полной темноте. Старик сгреб их в сторону и, расковыряв землю, вытащил на траву ком спекшейся глины.

Девушка уже догадалась, что будет дальше, но действительность превзошла все ожидания. Едва Байгар разбил твердую корку, в воздухе разлился такой аромат, что рот тут же наполнился слюной, а в желудке требовательно заурчало. К сожалению пира не получилось. Её спутник вновь разделил птичку на две части, прибрав половину в короб.

После еды она решила хотя бы немного умыться. Но, едва выбравшись из-под тяжелой шкуры, сразу озябла. Тем не менее, девушка не отказалась от своей задумки, сполоснув руки и лицо. Холодная вода прояснила сознание, даже на какое-то время уняло головную боль.

Вернувшись к костру, она посмотрела на старика, который сгорбившись сидел у огня с мрачным, отяжелевшим лицом. Стараясь не мешать, девушка закуталась в плащ и сейчас же сообразила, что её спутник, наверное, замерз, а впереди вся ночь. Как-то не хорошо пользоваться его плащом в одиночку.

— Байгар, — негромко проговорила она, гостеприимно откинув полог.

Взглянув на неё, старик что-то пробормотал, криво улыбнувшись в бороду.

— Холодно, — пояснила девушка, показав на него и изобразив дрожь. — Бррр, Байгар.

— Кру асааа, — отмахнулся тот, показав пальцем на неё и сделав движение, будто рисовал дугу.

Девушка недоуменно пожала плечами.

— Как хочешь.

Она погрузилась в дрему, хотя заснуть по-настоящему мешал подступавший к горлу кашель, от которого приходилось то и дело просыпаться. В один из таких моментов девушка поняла, что спутник лежит рядом, повернувшись к ней спиной. Она прижалась к нему, и пригревшись, не просыпалась уже до утра.

А на другой день вновь пришлось шагать вслед за Байгаром. "Куда же ведет меня этот упрямый старик?" — думала девушка, преодолевая слабость, апатию и головную боль. На этот раз они двигались вдоль ручья, пересекавшего невысокую гряду. По берегу шла еле заметная тропинка, очевидно, протоптанная животными. Потому что Байгар то и дело тревожно оглядывался, время от времени шевеля губами, будто что-то бормотал про себя.

Ручей привел их в большую, заросшую лесом долину с торчавшими среди деревьев группами скал. А по правую сторону возвышался большой скалистый массив, прорезанный многочисленными трещинами.

Сперва старик шел именно туда, но потом резко сменил направление, выйдя на хорошо утоптанную тропинку, ведущую к группе скал.

Между двух скал, стоящих близко друг к другу, виднелась сложенная из скрепленных глиной камней стена.

"Неужели все, добрались?" — едва не простонала девушка, когда старик, развязав веревку, отодвинул в сторону дверь, сделанную из тонких, оструганных стволов, привешенную на кожаных петлях.

— Сек мита лонг, Фрея.

Она подумала, что окажется в каком-нибудь доме или хижине. Но вместо этого попала на небольшой, дворик почти треугольной формы. Две стороны которого составляли отвесные скалы, вдоль которых были устроены навесы на столбах. Под крышей из широких бледно-желтых листов бересты, приваленных камнями, располагалось множество знакомых и непонятных предметов. Стол с короткой лавкой, корзины, какая-то непонятная конструкция из прутьев. На натянутых веревках висела сеть и пучки травы. Чернел обложенный камнем очаг с двумя рогатинами по бокам.

А напротив входа прилепилась к скале маленькая каменная хижина с высокой, обмазанной глиной трубой.

Байгар тронул её за локоть, прося посторониться.

— Мано стрек лонг кутара, Фрея, — с грустной улыбкой сказал он, показывая на домик, и вздохнув, тихо добавил. — Трек ура мер её.

Старик снял деревянный щиток, закрывавший небольшое окно, распахнул дверь из оструганных досок и жестом пригласил следовать за собой.

Половину крошечного помещения занимало массивное сооружение, очевидно, служившее печью. Кроме неё здесь имелась узкая кровать или скорее лежанка, заваленная ворохом шкур. Напротив большой синий ящик, расписанный желтыми, красными и голубыми линиями и прикрытый сверху циновкой. На которой красовались две глубокие деревянные миски с ложками, три грубых глиняных плошки, высокий горшок, разрисованный ломаными линиями и ярко блестевший узкогорлый кувшин, украшенный плохо различимым в полутьме рельефом. Он настолько отличался от всего, что находилось в комнате, что девушка остановилась, стараясь рассмотреть его получше.

Но Байгар вновь отодвинул её в сторону. Сняв плащ, он бросил на него несколько шкур, свернул их в цилиндр и обвязал веревкой. У бедной девушки глаза разбежались, не зная куда смотреть. То ли разглядывать непонятную посуду, то ли наблюдать за странными манипуляциями спутника. Который, сняв с деревянного колышка кожаную, украшенную бахромой сумку, положил в неё палочки для добывания огня и какой-то мешочек. Затем, прихватив с полочки над лежанкой две берестяные баночки с плотными крышками, тоже отправил их туда. Осмотревшись, словно проверяя, не забыл ли чего, старик схватил её за руку и решительно шагнул к двери.

Полная радужных надежд, девушка взвыла от такого разочарования. "Ну, что ему опять надо? И так ноги в задницу ушли по самые щиколотки. Сейчас лягу на пол, и пусть тащит меня как чемодан без ручки".

Почувствовав сопротивление, Байгар разразился короткой, но очень энергичной тирадой, из которой стало ясно, что в покое он её все равно не оставит.

Зло взглянув на его осунувшееся от усталости лицо, девушка выдала несколько не менее патетических и столь же непонятных выражений, категорически отказываясь куда-то идти. Которые, впрочем, не произвели на её спутника никакого впечатления.

Повесив ей на шею сумку и прихватив шкуры, он силком выволок девушку из хижины. Падать ей вдруг резко расхотелось, так как пришлось бы волочься за полоумным стариком.

Одним махом проскочив дворик, он прислонил к входной двери палку, чтобы та ненароком не открылась, и зашагал назад по тропинке.

"Мы же здесь только что шли! — возмущенно думала девушка, кашляя на ходу. — Он что заплутал от старости?"

Но она ошибалась. Шагов через сто Байгар свернул на хорошо утоптанную тропинку, ведущую к скальному массиву, красно-серой стеной выраставшему по мере их приближения.

Тропинка привела их на обширную поляну с небольшим озером в центре. При их приближении с воды шумно взвились в воздух какие-то птицы.

От усталости и боли во всем теле девушка почти не соображала, но, заметив среди ярко-зеленой травы черные пятна, поняла, что это следы от давних костров.

Не задерживаясь, старик продвигался к скалам по круто взбиравшейся на склон тропинке. Девушка уже еле плелась, её душил кашель, а по телу струями катился противный холодный пот.

Байгар тоже устал. Остановившись у толстого корявого дерева с резными листьями, он проговорил, переводя дух:

— Ум иртым, Фрея. Иртым.

"Да пошел ты! — мысленно огрызнулась девушка, схватившись на нависшую над тропой ветку, борясь с головокружением. — Хотя, он уже идет. И меня с собой тащит. Баран!"

В глазах старика мелькнуло что-то похожее на жалость.

— Мурак коча, Фрея, — покачал он и добавил, кивнув на уходящие вверх земляные ступени, заботливо укрепленные плетнем из тоненьких веток. — Ум ирым.

Девушка вскинула голову. До подножья скалы оставалось двадцать пять, тридцать шагов. "Теперь я вспомнила, что такое лестница", — думала она, с трудом переставляя ноги.

Оказавшись в густой тени, девушка подняла взгляд и сейчас же увидела темный треугольник входа в пещеру с двумя большими пятнами по бокам. С трудом сфокусировав зрение, она поняла, что это морды каких-то зверей с круглыми желтыми глазами и вертикальными зрачками. На кончиках треугольных ушей неизвестный художник тщательно прорисовал пушистые кисточки.

"Белка?" — изумленно подумала девушка и тут же усмехнулась.— С такими то зубами? Скорее кошка какая то."

Память вновь выдала капельную порцию воспоминаний. Но эта грозная харя с оскаленной пастью мало подходила пушистому зверьку, когда-то уютно мурлыкавшему у неё на коленях.

Присев на корточки, старик внимательно разглядывал усыпанную пылью и мелкими камешками землю перед входом. Удовлетворенно встал и, кивнув ей, шагнул в глубь пещеры. Девушка равнодушно окинула взглядом разбросанные рисунки. Какие-то черточки, кружочки, многоногие фигурки. Когда свет от входа стал меркнуть, Байгар остановился, с облегчением сбросив с плеч шкуру, и знаком попросил у неё сумку. Воспользовавшись остановкой, она без сил рухнула на землю, чувствуя, что не в силах сделать больше ни шагу.

Её спутник добыл огонь, подпалив от сухого мха клочок бересты. Тот громко затрещал, вырывая из полутьмы разрисованные стены пещеры и небольшую кучу хвороста. Сунув в огонь палку, старик добавил света, прояснив новые рисунки на камнях. Девушка отметила, что здесь они выполнены гораздо более качественно. Она узнала рогатого зверя, которого видела в лесу. Рядом было изображено грузное животное с низко опущенной головой, украшенной короткими рогами.

"Корова? — лениво подумала девушка. — Нет, этот какой-то горбатый и морда с бородой. Козел? Нет. Музон? Тьфу ты бизон!"

Она попробовала угадать название других зверей, но Байгар бесцеремонно схватил её за руку и силой заставил подняться.

— Киачо, Фрея. Мудорно иртым, — проговорил он, страдальчески морщась.

Еле передвигая ноги, девушка безвольно подчинилась, чувствуя уже полнейшее безразличие к тому, куда и зачем её ведут. Последняя искра интереса к жизни, вспыхнувшая при виде наскальных рисунков, погасла.

Потянуло теплом и сыростью, послышалось негромкое журчание или скорее бульканье. Странный звук несколько взбодрил её. По истертым ступеням они поднялись в небольшой зал. Свет факела отразился от мириадов капель, покрывавших стены и усеянный каменными сосульками потолок, а так же от поверхности небольшого круглого водоема, над которым поднимался еле заметный парок. Приглядевшись, девушка с удивлением заметила, что вода в нем не замерла неподвижным зеркалом, а будто перемешивается или медленно бурлит.

Старик со стоном облегчения бросил свернутые шкуры на длинный, плоский камень, стоявший на двух опорах, как стол или скамья. Потом, выгнувшись вперед, потер поясницу и довольно проговорил:

— Кеуча зерот тур, Фрея.

— Что? — растерянно захлопала глазами девушка.

Байгар ткнул пальцем в неё, потом в воду.

— Мне туда? — все еще не веря, уточнила она и, получив утвердительный кивок, возмущенно вскричала. — Сварить меня хочешь, старый людоед?!

— Секоча хаа! — резко оборвал её спутник. — Иту коца тори нет, Фрея.

Настороженно поглядывая на него, девушка опустила пальцы в воду. Почти горячо, но вполне терпимо.

— Зерот тура, — раздраженно торопил старик.

— Зачем? — нахмурилась она.

— Виири тура тауна срет кузал! — тихо рявкнул Байгар.

Быстро шагнув вперед, он вцепился в замшу на её плечах. Взвизгнув, девушка рванулась назад и замахала руками, пытаясь его оттолкнуть. Но только помогла настырному старику избавить себя от верхней одежды. Бросив её на каменную скамью, Байгар, тяжело дыша, угрожающе повторил:

— Зера тура, Фрея.

— Не надо, я сама! — заверещала девушка, отступая и расстегивая пуговицы.

Старик остановился. Раздеваться под его пристальным и словно оценивающим взглядом почему-то не хотелось. Но в маленькой пещере просто некуда было спрятаться. Почти прижимаясь к мокрой стене, она стала торопливо стягивать рубашку, кроссовки, джинсы. Повернувшись боком, достала красный камешек и, обернув его отчаянно вонявшим носком, спрятала в кроссовку.

Оставшись в одних трусиках, подошла к водоему, прикрывая грудь руками.

-Коча!

Резкий окрик заставил её вздрогнуть.

— Кош иртым, Фрея.

— Что? — испуганно пискнула она, чувствуя, как кожа покрывается мелкими противными пупырышками то ли от холода, то ли от страха.

Байгар выдал длинную, многословную тираду, нетерпеливо махнув рукой, с явным требованием подойти ближе. Ох, как же ей не хотелось этого делать! Девушка нерешительно переступила с ноги на ногу, хлюпая босыми подошвами по мокрому полу пещеры.

— Ацип ут кетаран! — зарычал сквозь зубы старик, бросаясь к ней и хватая за руку.

Девушка завизжала, тут же схлопотав звонкую пощечину. И без того трещавшая от боли голова, казалось, разлетелась на тысячу кусков. Мир сузился, мышцы ослабели, и она безвольно повисла на руках спутника. Подхватив её под мышки, тот одним движением поставил её на ноги, после чего, ткнув пальцем в расцарапанный локоть, пролаял несколько коротких злых слов, звучавших совсем по-другому, чем те, что он говорил раньше.

Подтолкнув к каменной скамье, Байгар толчком заставил её сесть, а сам принялся копаться в сумке.

Девушка плакала, кашляла и дрожала, старик негромко ворчал, вода журчала, капли падали с потолка, факел возмущенно трещал, рассыпая искры. Довольно хмыкнув, её спутник достал кусок кожи, который ловко обернул вокруг локтя, закрепив двумя веревочками. Убедившись, что повязка сидит достаточно плотно, заставил её встать и придирчиво осмотрел со всех сторон.

Ничего уже не соображая, двигаясь словно во сне, девушка тупо подчинялась, дрожа от грубых, властных прикосновений старческих пальцев. Лишь оказавшись в горячей воде, она смогла немного прийти в себя. Аккуратно положив её руку на край каменной чаши, Байгар показал на воду, потом на замотанный локоть и покачал головой.

— Мурак чеколды. Мурак.

Очевидно, её мочить нельзя, сообразила девушка, кивнув головой. Убедившись, что его поняли, старик расстелил на каменной скамье шкуры и вышел, бросив пару слов на прощание. Хорошо еще факел догадался оставить.

То ли от воды, то ли от того, что осталась одна, она стала понемногу успокаиваться. Терзавший её страх прошел, боль притупилась, и она принялась изучать водоем, в котором нежилась.

Это оказалась не лужа или озерцо, а настоящая каменная чаша с дном, устланным мелкими камешками. В стенах имелось множество трещин, из которых с небольшим напором била вода, вытекавшая из ванны через небольшой проем и с легким журчанием исчезавшая где-то в темноте.

Теплые ласковые струи расслабили уставшее тело. Девушка с наслаждением вытянула ноги, поудобнее положив голову на край. Ей казалось, что когда-то она любила подолгу лежать в воде. Почему-то вспомнилась белая, приятно пахнущая пена и странное слово Тимотей.

"Эту ванну кто-то сделал? — лениво подумала девушка. — Или она сама собой образовалась? Хотя, какая разница?"

Она погрузилась с головой, но тут же вынырнула. Вкус у здешней водички оказался жгуче— горький, в носу и глазах защипало.

"Вот почему Байгар запретил мочить локоть", — догадалась она, отплевываясь и вытирая лицо.

После недолгих усилий ей удалось отыскать подходящую позу, приняв которую, девушка задремала, чувствуя, как боль растворяется в приятно бурлящей воде.

Тем не менее, первый же посторонний шум заставил её встрепенуться.

У входа в зал появился старик, неся в одной руке обернутый шкурой знакомый кувшинчик, а в другой горящую ветку.

Что-то довольно бормоча себе под нос, он поставил посудинку на каменную скамью, поискал взглядом подходящую трещину в стене, и не найдя, затушил ветку. Еще раз поправив шкуры, сказал:

— Мерет ака, Фрея.

По словам и жестам она поняла, что ей приказано выбираться из ванны.

Девушка со вздохом встала, и уже ничего не пытаясь прикрывать, взялась за протянутую руку. Байгар провел её до скамьи.

— Тефло кружарак.

Она послушно села, ежась от прикосновения жесткого меха к распаренной коже.

— Упсок.

Очевидно, надо лечь, — пробубнила она, выполнив и это пожелание.

Хмыкнув, старик капнул ей на грудь тягучей горячей жидкости из кувшинчика и принялся энергично втирать его в кожу грубыми жесткими ладонями, не взирая на тихое попискивание и безуспешные попытки оторвать от себя его сильные руки. Тяжело дыша, Байгар перевернул её на живот и повторил процедуру. После чего быстро завернул в шкуры, так что наружу осталась торчать только голова с взъерошенными волосами.

Старик, тяжело отдуваясь, уселся рядом, вытер пот тыльной стороной ладони.

— Чорын упсок, Фрея.

Не зная, что ответить, девушка завозилась, устраиваясь поудобнее. Заботливо положив ей под голову пустую сумку, старик, кряхтя, поднялся и, тяжело шаркая подошвами, вышел из пещеры, вновь оставив её одну.

Распустив косы и закрыв волосами лицо, Легкое Облако сидела на корточках возле тела дочери, покачиваясь из стороны в сторону и завывая от горя. Всю заботу о приготовлении Упрямой Веточки к погребению взяла на себя младшая жена вождя.

Отправив одну из пожилых помощниц за водой, она копалась в сложенных в вигваме вещах, отыскивая новое платье для покойной. Не хорошо отправляться к предкам в грязной, залитой кровью одежде.

Чуть сутулясь от навалившегося горя, Белое Перо стоял неподалеку, тяжело опираясь на копье. Погиб последний ребенок Легкого Облака. Сначала Могучий Бык, а теперь красавица дочь. В душе вождя шевельнулась жалось к этой толстой, некрасивой женщине. Он сделал шаг и положил ей руку на плечо. Легкое Облако сейчас же прижалась к ней дряблой, мокрой от слез щекой. Мужчине тут же захотелось отдернуть ладонь, но он удержался в память о дочери и о той легконогой девушке, которая когда-то вошла хозяйкой в его вигвам.

— Почему духи взяли её жизнь? — тихо проговорила Легкое Облако. — Почему не мою? Я старая, никому не нужная женщина, а она только начинала жить. Кто мог убить Упрямую Веточку?

— Это злое, темное дело, — голос Белого Пера звучал как всегда ровно, лишь те, кто хорошо его знал, могли различить легкую дрожь. Кроме жгучей жалости к своему ребенку он понимал, что теперь еще труднее будет закрепить место вождя за своим родом. Теперь сын старейшины рода Рыжей Рыси возьмет в жены другую девушку. Наверняка, это будет племянница Мудрого Камня, и это еще сильнее сблизит их против него.

— Но почему же Колдун..., — робкий голос жены оборвал его мысли.

— Даже хороший охотник может попасть в засаду, — чуть резче, чем хотелось, оборвал её супруг. — Колдун может защитить только от тех опасностей, которые видит.

И смягчившись, добавил:

— Наша дочь была доброй, славной девушкой. Предки хорошо примут её.

Чувствуя, что еще немного, и у него тоже выступят слезы из глаз, Белое Перо замолчал. Тут как раз появилась посланная за водой женщина, выжидательно уставившаяся на вождя, держа обеими руками большое кожаное ведро. Еще раз легонько сжав плечо старшей жены, он с достоинством удалился. Пора готовить покойницу к последней дороге, и мужчине лучше при этом не присутствовать. Даже если он её отец. Вздохнув, вождь решил навестить раненого воина.

Ловкий Сыч, еще не обзаведясь собственным вигвамом, продолжал жить в Логове Рысят, как и молодые воины, еще не прошедшие посвящение. Но сейчас его отнесли к родителям.

— Он пришел в себя? — спросил Белое Перо у пожилой женщины, ловко кромсавшей ножом крупные мясистые листья.

— Нет, вождь, — ответила та, качая головой и глядя куда-то мимо собеседника. — Злой дух украл душу моего сына.

— Я уже послал за Колдуном.

— Знаю, спасибо, вождь, — высыпав листья в горшок, женщина подвинула его ближе к огню.

Оставив её, Белое перо заглянул в вигвам. Ловкий Сыч лежал на почетном хозяйском месте напротив входа. Сидевшая в изголовья девочка отгоняла веточкой мух, уже роившихся над ранами. Молодой человек прерывисто дышал, время от времени вздрагивая истерзанным телом. Вождь догадался, что душа его странствует в мире духов, но даже там охотник продолжал бороться.

"Неужели Ловкий Сыч в самом деле повстречался с нигдаром, оборотнем?" — недоверчиво подумал глава племени, выбираясь наружу.

Кучковавшиеся облака уже сгрудились в большую, темную тучу, готовую пролиться на землю. Разделка двух быков займет много времени. Уже очевидно, что охотники и женщины вернутся только после дождя. Не в первый раз. Переждут непогоду на месте. Построят шалаш или навес. Теперь, когда у детей Рыси есть топоры из твердой бронзы, сделать их будет гораздо проще.

После первого грома, женщины, закончившие обряжать тело Упрямой Веточки, посовещавшись, решили перенести её в вигвам. Полагая, что ему тоже не следует мокнуть без нужды, Белое Перо ушел вслед за ними.

Одетая в новое платье из тонкой кожи, украшенной ракушками, цветными камешками и вышивкой из игл дикобраза, дочь вождя лежала, вытянув руки вдоль туловища. На её бледном, неподвижном лице ярко выделялись пятна красной краски, составлявшие священный круг с точками на лбу, подбородке и щеках.

В вигваме пахло жженой полынью, брошенной кем-то из женщин на тлеющие угли очага. Первая капля звонко ударила по покрывавшей вигвам бересте, а вслед за ней дождь рухнул с неба, заглушая плач Легкого Облака и Медового Цветка, сидевших на корточках возле тела Упрямой Веточки.

Оглушающий грохот, отсветы молний, проникавших в жилище сквозь дымовое отверстие, заставляли женщин пугливо вздрагивать. Только Белое Перо оставался неподвижен как камень, не обращая внимание на буйство духов воды и воздуха. Теперь, когда у него появилось время подумать, он вновь и вновь обращался к словам раненого: "Оборотень!"

Вождь слишком хорошо знал Ловкого Сыча, чтобы безоговорочно поверить его речам. Даже среди молодых воинов он выделялся хвастовством, да и особой храбростью никогда не отличался. Хотя и не давал повода упрекать себя в трусости. Возможно, ему просто померещилось? Но женщины подтвердили, что отбили его у медведя, да и раны говорят сами за себя.

Тут есть над чем поразмыслить. Тем более, что мысли о странном происшествии помогали заглушить горечь утраты.

Вождь знавал людей, которых первопредки одарили особой смелостью, свирепостью или другими необыкновенными качествами, вроде способности хорошо видеть в темноте. Доводилось ему слышать о колдунах и великих вождях, умевших принимать облик первопредка. Хотя сам он никогда такого не видел.

Быть может, Ловкий Сыч столкнулся именно с таким человеком? Но откуда здесь взялся воин из рода Медведей? Это племя кочует далеко за Костлявым хребтом, за землями детей Кабана. Последний раз их здесь видели еще во времена отца Белого Пера. Только по одной причине одинокий воин из столь дальнего племени мог забрести в эти места. Изгнание! Вождя или колдуна выгнали за какой-то очень серьезный проступок. Такой человек опасен сам по себе, а если он еще и нигдар...

Но Упрямую Веточку ударили в грудь копьем или дротиком. Неужели чужак зарезал девушку, будучи человеком, а увидев Ловкого Сыча, обратился в медведя? Зачем? Так испугался молодого воина? Вряд ли.

Белое Перо дернулся, собираясь еще раз взглянуть на рану дочери, но, посмотрев на женщин, остался на месте. Не стоит тревожить тело, уже приготовленное к последней дороге. К тому же придется объяснить, зачем это нужно, а все и так напуганы словами об оборотне.

Потянувшись, вождь тронул за плечо Медовый Цветок.

— Где старое платье Упрямой Веточки?

Прервав завывание, женщина удивленно заморгала полными слез глазами.

— Повесила за вигвамом. Надо будет вырезать спину и подол, а остальное похороним вместе с ней. А зачем оно тебе?

Не удостоив её ответа, муж тихо выбрался под дождь, и быстро отыскав висевшее на двух воткнутых в землю палках платье, вернулся в жилище.

Пока он ходил, в вигвам пришла Кудрявая Лиса. Почтительно поприветствовав вождя, она присоединила свой старческий голос к хору женщин, оплакивавших безвременную кончину Упрямой Веточки.

Отодвинувшись в тень, Белое Перо на ощупь отыскал дырку в мягкой коже. Очередной отблеск молнии подтвердил, что он не ошибся. Дротик, узкий костяной нож. Или коготь?!

Едва он успел об этом подумать, раздался оглушающий удар грома, а слепящий свет залил вигвам, четко высветив аккуратный разрез.

Асмон! Кровожадное чудовище, злобный дух из тех страшных рассказов, которые так интересно слушать у горящего очага долгими зимними вечерами, когда за стеной вигвама вьется вьюга, а залетавшие сквозь дымовое отверстие снежинки падали в огонь, недовольно шипя.

Старики говорили, что жил в давние — давние времена великий охотник, искуснее которого не видел свет. Женщины славили его за то, что их дети не знали голода, а мужчины мучились от зависти, глядя на гору добычи, что он приносил из леса.

Но великий охотник только насмехался над неумехами, и чтобы еще больше прославиться, стал убивать столько зверей, что люди не могли их съесть, оставляя на потеху воронам и шакалам. Вот тогда зло и поселилось в его душе. Охотник принялся мучить животных. Выкалывать глаза, отрезать лапы, сдирать шкуру с ещё живых и делать еще много бессмысленных кровавых гнусностей.

Но привыкшие к изобилию соплеменники не хотели ничего замечать, по-прежнему восхваляя охотника. Тогда искалеченные звери обратились с мольбой к самому Великому Духу, отцу всего сущего.

Но, прежде чем вынести решение, тот решил выслушать людей. Страшась мощи Великого Духа, они припомнили все проступки охотника и изгнали его, лишив рода и племени.

Напрасно он умолял о снисхождении, напоминая, как добывая мясо, не раз спасал племя от голодной смерти. Люди остались глухи к этим словам, поклявшись Великому Духу никогда больше не мучить и не убивать без необходимости птиц, зверей, рыб и даже насекомых.

А изгнанный охотник в великой обиде ушел в самую глухую чащу леса, где окончательно предал тело свое и душу силам зла, превратившись в Асмона. Существо, напоминавшее человека, но обладавшее сверхъестественной силой, свирепостью и злобой.

Облик его описывали по-разному, но все говорили о высоком росте, худобе, волчьих зубах и длинных, острых когтях. Многие знатоки добавляли, что вместо ног у чудовища копыта как у лося, только не раздвоенные, а соединенные вместе.

Белое Перо встрепенулся, но тут же мысленно поморщился с досады. Надо было сразу же послать на ту поляну охотников, поискать следы. Теперь уже поздно. После такого ливня никто ничего не отыщет.

Горе тому, кто повстречает Асмона в лесной чаще, даже если чудовище не заметит его, стрелы и дротики такого охотника пролетят мимо, копье сломается в самый неподходящий момент, а звери будут обходить ловушки стороной.

Но обычно злобная тварь нападала первой, разрывая человека на части острыми когтями и пожирая сердце. Убить его невозможно, но если отрубить голову, существо исчезнет. Вот только проделать это в одиночку под силу только могучему колдуну или величайшему воину. Поэтому Асмон не нападает на группы охотников, предпочитая выслеживать потерявших бдительность одиночек.

Никто из рассказчиков не говорил о нападениях твари на женщин. Но из бесед с Колдуном, вождь знал, что духи с мужским началом довольно снисходительно относятся к женщинам, и наоборот, магические силы, имевшие женскую природу, очень не любят мужчин. Возможно, когда Упрямая Веточка повстречалась Асмону, тот убил её быстро и милосердно. Если так, то становятся понятны слова Ловкого Сыча об оборотне. Это существо обладает способностью ненадолго принимать облик хищников, с которыми имеет что-то общее, волка или медведя.

Вождь даже почувствовал гордость оттого, что сумел в одиночку, без Колдуна, разрешить такую сложную загадку. Хотя, если Асмон объявился, хорошего ждать нечего и нужно как-то отогнать его от стойбища. Тут уж без серьезной магии не обойтись. Вот пусть Колдун и подумает, как это сделать. Зря что ли племя кормит его с учеником столько лет?

Сквозь шум падающих капель и женский плач пробился новый звук. Белое Перо взялся за рукоятку топора. В полутьме тускло блеснуло широкое бронзовое лезвие. Резко отодвинув завешавшую вход шкуру, в вигвам просунулась мокрая голова "рысенка".

— Колдун пришел, вождь, — доложил он, с трудом сдерживая зубную дробь.

Расслабившись, мужчина скупо улыбнулся.

— Заходи.

Подросток взглянул на тело Упрямой Веточки, возле которой теснились вывшие в голос женщины и, стараясь не потревожить их, протиснулся к Белому Перу.

Тот набросил ему на плечи медвежью шкуру.

— Согрейся. Ты хорошо выполнил поручение.

— Спасибо, вождь, — улыбнулся довольный "рысенок".

Тот зажег от огня факел и вышел под дождь. Смолистый сучок прогорел достаточно долго, чтобы позволить разглядеть две скрюченные под плащом фигурки у вигвама раненого, и погас, когда он подошел к ним.

— Колдун приказал нам уйти, — шепотом объяснила мать Ловкого Сыча. — Чтобы не мешали.

Пригнувшись, Белое Перо заглянул внутрь и тут же поморщился от едкого, противного запаха. В очаге дымился пучок веток, переложенных сухими стеблями травы и обильно посыпанный серым порошком. Полный старик озабоченно ковырялся в большом берестяном коробе. При каждом движении его глухо постукивали деревянные колотушки, в изобилии украшавшие просторный балахон, и тонко позвякивал серебряный колокольчик, подвешенный на широкой зеленой ленте.

Колдуну так нравился его мелодичный голосок, что он не расставался с ним даже во время исполнения обрядов. Кое-кто этого не одобрял, считая, что подарок чужеземцев может оскорбить духов аратачей. Таким сомневающимся Колдун, обычно, предлагал самим обратиться к ним и узнать. Желающих не находилось. Разговоры потихоньку стихли, а колокольчик по-прежнему украшал старую морщинистую шею.

В стороне узкоплечий, худой юноша заботливо развешивал мокрый плащ из облезлых шкур.

Услышав шум, Колдун недовольно оглянулся, но тут же лицо его с отвислыми щеками отмякло.

— Здравствуй, вождь, — проговорил он скрипучим, надтреснутым голосом. — Я пришел по первому твоему зову. Душа Ловкого Сыча на полпути к предкам, но я попробую вернуть её в мир живых.

— Ты слышал, что с ним случилось? — поинтересовался Белое Перо.

— "Рысенок" что-то говорил, — неопределенно пожал плечами старик. — На первый взгляд — раны от когтей медведя, хотя и выглядят немного странно.

Он протянул помощнику кожаные ремни с подвешенными к нему черепами воронов. Молодой человек, который не имел имени и звался просто — "ученик колдуна", торопливо завязал их на запястье.

— Что тебя удивило? — поинтересовался Белое Перо, покашливая. Палатка быстро наполнялась вонючим дымом.

— Я как будто чувствую присутствие злой магии, — хмуро ответил Колдун, наклоняя голову и позволяя помощнику надеть себе на шею ожерелье из деревянных фигурок.

— Мне надо знать, кто напал на Ловкого Сыча, — строго сказал вождь, прогоняя с глаз набежавшую слезу. — Это важно для всех детей Рыси.

— Понимаю тебя, — важно кивнул старик. — Я сделаю все, что смогу.

Отстранив помощника, он осторожно вытащил из короба большую, щедро украшенную перьями маску. В дымной полутьме трудно различить детали, но Белое Перо узнал облик Великого Духа.

Как правило, Колдун не пользовался ей, если приходилось просто лечить раны. Неужели мудрый старик догадался, что дело не в обычном медведе? Вождь с опаской посмотрел на Колдуна, одевавшего личину. Ученик достал большой бубен и колотушку обмотанную мехом рыси.

Старик наклонился над очагом, и с шумом вдохнув дым, громко расхохотался страшным, каркающим смехом. Помощник ударил в бубен. Колдун встрепенулся, обернулся кругом и, упав на колени, запел бессвязную песню на тайном языке.

Деревянный стук трещоток, бряк костей, глухие удары бубна, шум капель. Все смешалось в неясный ритмичный гул, заполнявший вигвам. Белое Перо почувствовал, как невольно начинает дергаться в такт выкрикам Колдуна. Мужчину охватило странное состояние расслабленного возбуждения. Вигвам стал расти, в клубах дыма замелькали странные туманные силуэты.

Вождю приходилось несколько раз хаживать в мир духов, хотя большого удовольствия от этого он не получил. Поэтому, прежде чем окончательно погрузиться в забытье, Белое Перо стал поспешно выбираться из наполненного дымом вигвама.

Прохладный ночной воздух прогнал видения, а дождь помог окончательно прийти в себя.

— Идите в мое жилище, — проговорил он, обращаясь к матери Ловкого Сыча, все еще стоявшей поодаль. — Колдун говорит с духами.

Все знали, что такой разговор может сильно затянуться. Случалось, что, начав колдовать с утра, старик заканчивал только с заходом солнца.

— Мы подождем, — бесцветным голосом ответила женщина. — Я должна знать, выживет ли мой сын.

Белому Перу тоже очень хотелось как можно скорее поговорить с Колдуном. Обычно после пляски тот быстро засыпал и мог проспать очень долго.

— Не стой под дождем, вождь, иди сюда, — гостеприимно предложила мать Ловкого Сыча плащ.

Но он, покачав головой, направился в свой вигвам. Несмотря на темноту, Белое Перо легко отыскал его по многоголосому плачу. Народу внутри прибавилось. Кроме жен, тех, кто помогал им обряжать в последний путь Упрямую Веточку, и Кудрявой Лисы, присутствовали еще несколько старух.

Похоже, здесь собрались все оставшиеся в стойбище женщины. Кто-то из них прихватил с собой внуков. Один из них громко ревел, присоединяя свой звонкий голос к хору плакальщиц. От которого мужчине стало так муторно на душе, что он, тихонько взяв плащ, вышел под дождь.

Небо уже не выглядело так грозно. Кромешная тьма сменилась черной синевой ночи, в которой уже стали различимы силуэты вигвамов. Судя по звуку бубна и громким выкрикам, Колдун все еще продолжал свой чародейский разговор.

Белое Перо встал неподалеку от матери и сестры Ловкого Сыча. Он опасался, что женщина попытается с ним заговорить, а этого ему совсем не хотелось. Но та молчала. Плащ тяжелел от воды, ноги замерзли, стоя на сырой траве, а помощник Колдуна все бил и бил в бубен, его учитель брякал трещотками, звенел колокольчиком, выкрикивая не своим голосом тайные слова, взывая к духам неба, земли, воды и к самому Великому Духу.

В бессвязную песню вплетался доносившийся вой плачущих женщин и шум дождя. Вдруг Колдун резко замолчал. Теперь только монотонный стук бубна доносился из жилища Ловкого Сыча.

Закрывавшая вход шкура откинулась, выпуская измученного старика. Уже успевший снять маску, он рухнул коленями в мокрую траву в приступе рвоты. Белое Перо и мать раненого воина бросились к нему на помощь. Три раза Колдуна выворачивало наизнанку, прежде чем он смог произнести:

— Вождь, возьми у него бубен. Скорее!

Мужчина бросился в заполненный клубами вонючего дыма вигвам. По звуку определил, где находится ученик, все еще продолжавший стучать меховой палкой по натянутой коже.

— Уходи! — рыкнул Белое Перо, останавливая его руки.

Но юноша, казалось, не услышав обращенных к нему слов, дернулся всем телом, выкрикивая что-то сквозь стиснутые зубы.

Недолго думая, вождь схватил его за сальные волосы и потащил из вигвама. Боль вырвала парня из мира духов. Он взвизгнул, но Белое Перо уже выволок его под дождь.

— Мой сын будет жить? — забыв о почтении, приставала женщина к тяжело дышавшему Колдуну, все еще стоявшему на коленях. — Что сказали духи? Отвечай! Ну?

— Нет! — оскалившись, выкрикнул старик. — Этот дух слишком силен. Против него бессильна магия людей!

Женщина отшатнулась, закрывая лицо руками, а Колдун с кряхтением встал, опираясь на плечо её дочери.

Вождь не удивился столь резкому ответу, хотя обычно тот высказывался не столь определенно. Белое Перо выпустил ученика, и того тоже начало рвать.

Мать Ловкого Сыча бросилась в вигвам.

— Стой!

Дернувшись, женщина застыла от удивления.

— Открой полог и жди, как развеется священный дым, — тихо пояснил старик. — Иначе и тебя затянет в мир духов, а я слишком устал, чтобы вытаскивать тебя оттуда.

— Но, мой сын.., — всхлипнула та.

— Он вернется, — прокаркал Колдун. — Ненадолго. Перед тем как уйти навсегда, ты еще сможешь его обнять.

— Что ты узнал? — пятясь от блюющего ученика, спросил Белое Перо.

— Помоги мне дойти до вигвама, — слабым голосом попросил старик.

Вождь заколебался, не зная, куда его вести. В свое жилище нельзя. Там и так тесно, а им надо спокойно поговорить. Наконец, решил, что лучше всего подойдет вигвам Густого Меха. Хозяин на охоте, жена с двумя дочерьми ушла разделывать быков.

— Пойдем, — Белое Перо взял Колдуна за локоть.

Но тот отстранился.

— Я дойду сам.

Потом обратился к ученику:

— Проследи, чтобы женщина не вошла туда слишком рано. И собери вещи.

Все еще морщась и держась за живот, юноша кивнул.

Вождь раздул угли в очаге, добавил хвороста, заботливо припасенного женой Густого Меха, и гостеприимно предложил старику занять хозяйское место.

Тот с явным удовольствием растянулся на куче шкур.

— Кто убил Ловкого Сыча? — тихо спросил Белое Перо, присаживаясь рядом.

— Зло! — убежденно прошептал Колдун. — Не медведь, но нечто в его облике.

— Я и сам это понял, — проворчал вождь, ожидавший более определенного ответа. — Но кто это? Что за дух? Нигдар? Откуда он взялся? Как его убить или прогнать?

Колдун в изнеможении прикрыл глаза.

— Душа молодого воина мечется между миром людей и миром духов, — медленно, нараспев проговорил он. — Я пытался удержать её здесь, но тело слишком истерзано, а душа полна смятения и ужаса. Ты знаешь, что она всегда видит истинный облик врага, и её вряд ли мог напугать обычный медведь...

— Так ты что так и не узнал, кто его убил?! — раздосадовано вскричал Белое Перо.

— Не так то просто разобрать речи духов, — слабым голосом отозвался старик. — Дело непростое. Дай мне немного времени.

Предводитель племени Рысей, вздохнув, кивнул в знак согласия, хотя в полутьме Колдун и не мог его видеть. Наступила тишина, нарушаемая ударами дождя по коре, треском огня в очаге да тяжелым старческим дыханием.

Мысли вождя вновь вернулись к смерти дочери. Значит, он прав, и в окрестностях стойбища появилось что-то магическое.

— Асмон, — очень тихо проговорил Белое Перо, словно пробуя страшное слово на вкус.

Задумавшись, он не заметил, как дрогнули ресницы Колдуна, а по сухим губам пробежала легкая тень усмешки.

От свежей порции сушняка огонь вспыхнул с новой силой. Вдруг старик тяжело задышал, пальцы его крепко сжались в кулаки, а ноги задергались словно в припадке. Вождь привстал, тревожно глядя на Колдуна. В вигвам влез мокрый ученик с большим берестяным коробом.

— Тихо! — шикнул на него Белое Перо, глядя на старика. Тот метался на ложе, стонал, бормоча что-то неразборчивое.

Потом внезапно сел, уставившись на огонь широко раскрытыми глазами.

— Ты что-то видел? — встрепенулся вождь, подаваясь вперед и хватая его за руку.

— Да, — коротко ответил тот.

— Что? — нетерпеливо спросил Белое Перо.

— Не спеши, вождь, — печально покачал головой Колдун. — Истина может оказаться слишком страшной. Утром мы будем хоронить твою дочь и храброго Ловкого Сыча. Перед церемонией ты получишь свои ответы. А сейчас прости, мне надо отдохнуть.

"Вот упрямый барсук! — выругался про себя предводитель племени Рысей. — Никогда ничего толком сказать не может!"

"Хотя, — он взглянул на ученика, снявшего рубаху и подставившего костру впалую грудь. — На то он и Колдун. Тот, кто умеет разговаривать с духами".

Утром вернулись охотники с женщинами, помогавшими разделывать богатую добычу. Огромные шкуры тут же растянули на земле между вбитых в землю колышков.

Обычно, заполучив такое количество мяса, люди устраивали грандиозный пир. Но сейчас веселиться никому не хотелось. Род в один день потерял сразу двух молодых людей.

Как и предсказал Колдун, Ловкий Сыч умер утром. Перед смертью он ненадолго пришел в себя. Попрощался с матерью и сестрой, а потом рассказал, что прежде чем превратиться в медведя, оборотень был какого-то странного синего цвета.

Услышав об этом, люди заохали, вспоминая духа земли Панута, а Колдун многозначительно посмотрел на вождя, вызвав у того очередной приступ раздражения.

Прослышав о горе, постигшем Палевых Рысей, стали приходить соплеменники из других Родов. Охотники, женщины с детьми, крепкие старики. Как правило, прощались с умершими только близкие родственники. Но убийство девушки, загадочная смерть молодого воина насторожили и привлекли внимание людей к этим похоронам. Родичи приносили угощение, да и у Палевых Рысей имелось, что выставить на поминальную трапезу. Молодые мужчины и юноши под руководством ученика Колдуна устраивали погребальные костры. Одни женщины готовили пищу, другие плакали возле мертвых, время от времени меняясь местами.

Старейшины, вождь и наиболее уважаемые воины собрались в сторонке, чтобы суетящиеся люди и голоса плакальщиц не помешали содержательной и важной беседе.

В уважительном молчании ждали они первых слов Белого Пера, понимая, что тот не стал бы собирать их по пустякам.

Вождь оглядел суровые, полные достоинства лица. Но его не обманула эта напускная важность. Как никто другой глава племени знал их слабости. Тем не менее, именно эти мужчины были теми, кого слушают и за кем последуют все соплеменники. Каждый из них являлся живым воплощением доблести, свидетельством которого служили многочисленные ожерелья из фаланг больших пальцев убитых врагов, когтей и клыков хищников. Волк, кабан, горный лев и медведь пали под ударами их стрел и копий. Только клыков и когтей рыси не носил никто. Даже если охотнику случалось убивать первопредка, спасая свою жизнь, об этом старались не говорить и уж тем более не хвастались такой добычей.

Сурово сдвинув брови, Белое Перо вкратце обрисовал картину произошедшего, особо напирая на то, что опасность грозит всем соплеменникам, и предоставил слово Колдуну.

Ветер шевелил вороновы перья в седой шевелюре старика. Лицо с нанесенными траурными полосками походило на камень, губы плотно сжаты, только заметное подрагивание пальцев рук, лежавших поверх балахона, выдавало его волнение.

— Храбрые воины, мудрые старейшины, и ты, вождь, — тихо заговорил он, полуприкрыв глаза. — Вы знаете, что человек рождается для того, чтобы умереть. Это закон Великого Духа — непререкаемый для всего живого.

Слушатели молчали, но в их непроницаемых лицах угадывалось одобрение. Не раз смотревшие в глаза смерти, они как никто понимали справедливость слов Колдуна. Лишь в молодости жизнь кажется бесконечной. Но чем больше за спиной прожитых лет, тем яснее понимание, что мы лишь гости в этом мире.

— Смерть всегда ходит рядом, — продолжал старик, поглаживая пальцами серебряный колокольчик. — Вот и сейчас мы собираемся проводить в мир предков нашего молодого брата и сестру. У погребальных костров я спою о храбрости Ловкого Сыча и красоте Упрямой Веточки.

Он тяжело вздохнул.

— Но этих детей Рыси убили не звери, хотя тело молодого воина истерзано когтями медведя, и не воины вражеского племени, хотя сердце девушки пробито насквозь. А нечто еще не виданное нами.

Колдун широко распахнул бесцветные глаза, обведя взглядом застывших в напряжении охотников.

— Древнее зло явилось к нам, дети Рыси! — мрачно сказал он. — Кровожадный злобный дух с длинными когтями, способный оборачиваться хищным зверем!

— Асмон! — выдохнул Крадущийся Волк.

— Да, — величественно кивнул Колдун. — В своем истинном обличии он напал на дочь Белого Пера, ударив длинным когтем в грудь, а потом, обернувшись медведем, растерзал Ловкого Сыча.

— Почему же он не разорвал Упрямую Веточку в клочья? — с явным недоверием поинтересовался старейшина Черных Рысей.

— Женщины славили Асмона и ставили его в пример своим мужьям, пока тот был человеком, — важно напомнил Колдун. — Поэтому злой дух снисходителен к ним.

Какое-то время собравшиеся обдумывали эти слова.

— Все знают, что у Асмона копыта вместо ног, — рассудительно проговорил старый Тугой Лук, почесывая распухшую щеку. — Кто-нибудь нашел следы у тела Упрямой Веточки?

Вместо ответа Колдун указал на вождя. Тот в двух словах объяснил, почему этого не удалось сделать.

— Тебе поведали об Асмоне духи предков? — продолжал расспрашивать Мудрый Камень.

— Духов понять не просто, — нахмурившись, покачал головой старик. — Но они ясно указали на древнее зло. А утром Ловкий Сыч окончательно убедил меня, что это Асмон.

— Как это? — выразил общее недоумение Тугой Лук.

— Перед смертью, когда его душа ненадолго вернулась в тело, он сказал, что видел кого-то синего. Людей с такой кожей не бывает, никто не слышал и о зверях с таким мехом. Значит, это дух. Но Тунап, дух Земли, не обращается в медведя.

— Не забудьте, что он не убил Ловкого Сыча, а оставил умирать от ран, — напомнил вождь. — А это больше похоже на Асмона.

Собравшиеся закивали. Все знали историю великого охотника.

— Предки не научили тебя, как от него избавиться? — поинтересовался Мудрый Камень. — Зачем он пришел? Будет ли еще убивать? Или уже покинул наши места?

Взоры мужчин обратились к Колдуну. Старейшина Черных Рысей задал те самые вопросы, что интересовали их больше всего.

— Они никогда не встречались с этим чудовищем, — вздохнул старик. — Нужно идти далеко в мир духов. А для этого необходимо как следует подготовиться.

— Может, выследить его и отрубить голову? — предложил Поющий Орел. — Говорят же, что тогда Асмон убегает.

Воины и старейшины переглянулись. Белое Перо едва удержался от недовольной гримасы. С такими глупыми мыслями племяннику трудно будет стать вождем, даже с его помощью. Уж сколько раз он убеждал сына младшего брата сначала думать, а потом говорить.

— Поймать Асмона не просто, — возразил Колдун. — Мы не знаем, как охотились на него другие люди? Где его логово? Как он прячется? Нет, без совета с духами мы ничего не сможем сделать. Это не волк, не медведь и даже не горный лев. Это дух!

— Значит, пусть чудище убивает наших братьев и сестер, а мы будем сидеть по вигвамам, ждать, когда Колдун наговорится с духами? — проворчал Корявый Дуб — храбрый воин и удачливый охотник, обладавший на редкость скверным характером.

— Пока мы не узнаем волю духов, людям нельзя ходить в одиночку, — веско заявил вождь. — И в сторожа надо ставить не одного, а двух охотников вместе с "рысятами".

Воины обсуждали страшное происшествие и меры по защите племени до тех пор, пока Колдун, взглянув на небо, не остановил их. — Пришло время проводить к предкам Ловкого Сыча и Упрямую Веточку.

В чинном молчании самые уважаемые мужчины племени направились к погребальным кострам.

Испуганно оглядываясь, из ближайшего жилища выбралась бледная, испуганная девушка. Остроухая Сойка забежала домой, чтобы взять ожерелье из ракушек и разноцветные ленты, но внезапно расплакалась. Она часто желала зла Упрямой Веточке, и вот та умерла. Неужели из-за её проклятий? А ведь дочь вождя считала её своей подругой и делилась с ней всеми секретами. Лучше бы молчала!

Чем ближе становился праздник Уходящего солнца, тем чаще молодые охотники из чужих родов наведывались в их стойбище, приглядывая себе невест. Они заигрывали с девушками, демонстрируя свою силу и удаль, назначали свидания и дарили подарки.

Самые достойные юноши старались привлечь внимание красивой дочери вождя. Ловкий Лук подарил ей связку редких раковин. Сильный Кулак принес крылья огромного филина.

А Остроухую Сойку пригласил только Толстопятый Уж. Слабосильный неудачник! Все помнят, как он дрожал во время испытания огнем.

Но ей не хотелось отставать от подруг, и она пришла к приметным кустам неподалеку от стойбища. Слюнявый недоносок не только явился без подарка, но сразу же стал лапать за грудь. Девушка расцарапала противную рожу и убежала. Вот только с той поры на неё больше никто не обращал внимания! А Упрямая Веточка только и болтала, что о молодых охотниках да о свиданиях.

Остроухая Сойка знала, что завидовать родичу нехорошо, но не могла сдержаться, призывая всевозможные кары на болтливую подругу.

Так почему же теперь ей так жаль Упрямую Веточку? А еще больше Ловкого Сыча, который вообще не сделал ей ничего плохого? Наверное, потому что она и представить себе не могла, что явится на зов её проклятий. Девушка всхлипнула, подавленная новыми впечатлениями и древним ужасом.

Глава II

Первые впечатления

Любое мнение, даже самое идиотское, может нам

помочь понять, что же с ней, собственно, происходит.

Грехем Мастерсон

Маниту

Пребывание в пещере свелось к сплошной череде теплых ванн, горячих отваров и мокрых от пота шкур, в которые её заворачивал Байгар.

Но вот старик, очередной раз помогая девушке выбраться из ванны, кивнул на выход.

— Фрея, сипара харан.

Присев на край ванны, она тупо смотрела, как мужчина подходит к её вещам, сложенным в неглубокой нише.

— Кута, Фрея.

Девушка подумала, что Байгар собирается подать ей вещи, но тот только вяло махнул рукой, и, покачиваясь от усталости, вышел из зала.

"Мог бы и помочь, — недовольно буркнула она про себя. — Тут целых пять шагов или даже шесть!"

На стене, потрескивая искрами, догорал факел, освещая поблескивавшие от влаги стены и потолок пещеры. Каменная скамья оказалась пуста, очевидно, шкуры Байгар уже вынес.

"Когда он погаснет, одеваться придется на ощупь, — грустно подумала девушка, глядя на трепещущий огонек. — Но где взять силы, чтобы добраться до штанов?"

Морщась от стыда, но не в силах ничего с собой поделать, она проделала этот путь на четвереньках.

Возиться с пуговицами девушка не стала, просто натянула поверх матерчатой рубашки кожаную. А вот с джинсами пришлось помучиться. Справившись и с этим, она облегченно вздохнула, сунув ногу в кроссовку. И сразу почувствовала что-то постороннее. Девушка чуть не завизжала, но вовремя вспомнила о Тузике.

Развернув носок, она посмотрела на блестящий камешек. В мерцающем свете гаснущего факела тот казался застывшей каплей крови.

Вот только словно какая-то непонятная сила мешала выбросить полупрозрачный шарик с мерцавшими в глубине искрами. Но разбираться в странных ощущениях сил не осталось.

— Ладно, Тузик, — прошептала девушка одними губами. — Пока живи со мной.

Сидя на каменных ступенях, Байгар равнодушно наблюдал за перемигивавшимися углями костра. Бросив на неё измотанный взгляд, он, кряхтя, поднялся, подхватив лежащие на полу шкуры и, опираясь на посох, зашаркал к выходу, залитому светом восходящего солнца. Перед тем как последовать за ним, девушка, с трудом наклонившись, подняла лежавшую на полу пещеры сумку.

Воздух снаружи пещеры дышал прохладой и жизнью. Перекликались птицы, внизу у подножья скалы медленно расползались клочья тумана. Щурясь, старик какое-то время стоял неподвижно. Глаза молодой девушки быстрее привыкли к яркому солнечному свету, и она заметила, как осунулось и потемнело лицо спутника. Широкие плечи повисли под собственной тяжестью, а от всей фигуры веяло смертельной усталостью. Кажется, лекарь вымотался больше больной.

Да и шел сейчас Байгар гораздо медленнее, поэтому девушка без труда поспевала за ним, хотя ноги подрагивали от усталости, а голова время от времени начинала кружиться. Несмотря на это, дышалось легко, и она чувствовала себя усталой, здоровой и очень голодной.

Спустившись к подножью скалы, старик сбросил с плеча шкуры, уселся на них и, вытерев вспотевший лоб, что-то сказал, указывая на озеро.

Девушка привычно пожала плечами.

Байгар скорбно покачал головой, повздыхал, кряхтя встал и медленно проговорил:

— Фрея, сарум иртым.

"Кажется, надо идти", — догадалась она и понимающе кивнула.

За время пути от пещеры с целебной ванной до жилища Байгара он присаживался отдохнуть не менее десяти раз. Во время этих коротких привалов старик называл какое-нибудь слово, показывая, что оно обозначает. Так она узнала, как будет звучать на местном наречии: "идти", "стоять", "палец", "рот", "молчи".

Оказавшись на своем дворе, Байгар с наслаждением плюхнулся на лавку и стал отдавать распоряжения. Делать что-то самому сил у него уже не оставалось. Девушка, наоборот, после прогулки чувствовала себя гораздо бодрее.

С помощью скудного набора слов, гримас, знаков и разнообразных нечленораздельных звуков, она кое-как умудрялась понимать старика.

Под одобрительное ворчание, девушка развернула сверток старика. Пропотевший плащ разложила на столе, а две оставшиеся шкуры унесла в хижину. Пока она со всем этим возилась, хозяин дома достал откуда-то две зубодробительные лепешки и пару больших сушеных рыбин.

Они оказались сухими, жесткими и совсем не солеными. Тем не менее, девушка слопала их с отменным аппетитом, запивая водой из кожаного мешка. Кажется, он назывался "мундштук" или " бурдюк"?

Подкрепившись, Байгар указал на одну из корзин, стоявших под навесом. Подняв плотно прилегавшую крышку, девушка увидела еще один меховой плащ, похожий на тот, что сох сейчас на солнышке.

Кивком старик подтвердил, что это именно то, что надо. Войдя в хижину, он сбросил на пол три большие серые шкуры, разложил поверх оставшихся новый плащ и, улегшись, сладко зевнул, демонстрируя отсутствие значительного числа зубов.

Девушка стояла, недоуменно хлопая глазами. Старик что-то проговорил, еще раз зевнул и самым наглым образом заснул.

— А мне что делать? — растерянно пробормотала она. Но мужчина мирно похрапывал, не обращая внимание ни на неё, ни на вьющегося у носа комара.

Ловко поймав докучливое насекомое, девушка еще раз огляделась по сторонам. Лежанка узкая, и Байгар явно не собирался делиться с ней жизненным пространством. Она посмотрела на валявшиеся шкуры. Расстелив две из них на полу у печки, девушка легла, попробовала прикрыться третьей. Увы, но она не прикрывала её целиком. Попробовала свернуться клубочком, с горечью убедившись, что в этом случае мерзнет либо грудь, либо поясница. Поворочавшись, девушка окончательно поняла, что совсем не хочет спать. Очевидно, она выспалась в пещере, когда лежала завернутая в шкуру как бифф-ролл. Едва в памяти всплыло это название, как рот наполнился слюной.

Ну и какой тут сон?! Досадливо поморщившись, она встала и решила как следует осмотреться. Аккуратно свернув шкуры, чтобы ненароком не споткнуться об них в сумраке хижины, девушка подошла к прикрытому циновкой сундуку, на котором красовался блестящий кувшинчик из белого металла.

Его украшало рельефное изображение двух мужчин, каждый из которых держал в руке плоскую чашу и не естественно большие, в сравнении с ними, ягоды, собранные в плотную кисть.

"Такое я уже видела", — уверенно решила девушка, но не стала углубляться в воспоминания.

Она осторожно провела пальцем по холодному металлу. Заметив толстый слой пыли, подумала, что Байгар не любит убираться, или его давно не было дома.

Остальная посуда в сравнении с кувшинчиком казалась грубой и какой-то недоделанной. На деревянных мисках ясно выделялись следы острого инструмента. Глиняный горшок смотрелся кособоким, и только чашки выглядели почти круглыми.

Девушка взяла одну из ложек, больше похожих на лопаточку. Непонятно, как такой можно есть суп?

Закончив осмотр посуды, занялась циновкой. Сухие стебли какого-то растения, переплетенные тонкими, грубыми нитками. В узоре из красных и черных лент трудно было что-то разобрать. Приподняв край, посмотрела на сундук. Ящик, как ящик, из плотно подогнанных дощечек, густо покрашенных синей краской. Ничего интересного, кроме узкой оковки из тонких полосок темно-зеленого металла да крестообразная щель рядом с крышкой.

"Интересно, что там?" — подумала она, но открывать даже не пыталась. Как-то неудобно лазить по чужим вещам, особенно в присутствии хозяина. Вздохнув, девушка пробежала взглядом по двум полкам над лежанкой. Круглые и квадратные берестяные коробочки привлекли её внимание, но тянуться до них пришлось бы через мирно спавшего Байгара. Нет уж. Как-нибудь потом. Она уже собралась выйти и обследовать двор, как вдруг заметила на стене прямо над головой старика продолговатый предмет.

Ступая на цыпочках, подошла ближе. На вбитом в скалу бронзовом крюке висел короткий меч с обмотанной кожаным ремнем деревянной рукояткой. Девушка протянула руку, чтобы потрогать потертые ножны, но Байгар заворочался, и она отступила.

— Моне серик? — проговорил старик, приподняв голову.

— Туда, — растерянно махнула она рукой.

Мужчина, кряхтя, сел, задумчиво пошевелил пальцами ног с длинными, корявыми ногтями и, не обуваясь, прошлепал к двери. Посторонившись, девушка вышла во двор вслед за ним.

Старик подошел к низкому, притулившемуся к стене плетню, за которым оказался каменный, обмазанный глиной приступок с неровным, овальным отверстием, над которым весело жужжали мухи.

— Кельца доди, — зевая, проговорил Байгар и принялся задирать подол.

Смутившись, она отвернулась, терпеливо дожидаясь, пока старик сольет отработанную жидкость и, привычно ворча, уберется в хижину.

"Туалет типа сортир", — внезапно пронеслось в голове девушки, когда застегивала молнию на джинсах. Почему-то стало смешно.

— Да у тебя тут все удобства, — она вытерла руки пучком полусухой травы, взяв его из маленькой корзины у стенки. — Туалет, ванная. Осталось только холодильник поискать и этот, как его? Бар!

Девушка плохо представляла себе, что это такое, но название ей понравилось.

Обходя двор, наткнулась на расщелину, перегороженную стенкой из связанных между собой кожаными ремнями тонких древесных стволов.

Заглянув в щель, увидела пещерку, под потолком которой на шестах висели связки шкурок. Чтобы войти внутрь, достаточно было развязать пару узлов, но и этого делать она не стала. Вздохнув, присела на скамейку и тут же почувствовала неудобство от спрятанного в белье шарика.

В ярком свете дня камень переливался на ладони, окрашивая бледную кожу тревожным кровавым цветом. На душе сразу стало неспокойно. В голове зашевелились странные, словно чужие мысли. Вспомнилась убитая на поляне девушка.

"Зачем Байгар меня спас? Для чего ему понадобилось возиться со мной?"

— Может, он просто хороший человек, Тузик? — еле слышно ответила она самой себе, отрывая взгляд от камня. — И ему стало меня жаль?

"Ага! — бесшумно издеваясь, фыркнул кто-то в её голове. — Щаззз!!! Добрый дедушка. Нашел в лесу бедную девочку, вылечил, обогрел. И все по доброте душевной? Ой ли?"

"Не знаю, что у Байгара на уме, но пока что он не сделал мне ничего плохого, — девушка зажала камень в кулаке. — А только хорошее".

Но возникшее чувство подозрительной настороженности уже зацепилось липкими корешками за её душу. Внезапно ужасно захотелось забросить кроваво-красный шарик подальше и навсегда забыть о нем. Она даже замахнулась, собираясь перекинуть его через ограду, однако, в последний момент передумала, вернув камень в задний карман брюк.

Судя по пещере, поляне у озера и утоптанным тропинкам, люди здесь ходят довольно часто. Что если кто-нибудь найдет? Вот так просто, по закону всемирного свинства. Пойдет по лесу шататься по своим делам, а Тузик блестит себе среди опавших листьев.

Вряд ли здесь много таких камешков. Вполне возможно, что он вообще уникален и принадлежит либо той мертвой девушке, которую она нашла на поляне, либо её убийце. И что случится, если кто-то из местных его найдет? Почти наверняка, он первым делом постарается узнать, откуда тот взялся?

А ей это надо? Вот уж нет! Незачем привлекать к себе лишнее внимание. Его и так будет выше крыши. Девушка поежилась, в который раз вспомнив залитую кровью кожаную одежду убитой, круглое, смуглое лицо и сравнила с обликом Байгара. Такое ощущение, что они принадлежат к разным народам. Ну, и кто из них коренной житель, а кто турист или эмигрант?

"За той девушкой кто-то пришел, — подумала она, доставая камень. — А старик живет один. Ни жены, ни детей. В его хижине и вдвоем тесно, не то, что с семьей".

Девушка оглядела пустынный дворик. Вспомнила висевший над лежанкой меч, металлический кувшин на сундуке, глиняные чашки.

"Похоже, Байгар здесь не абориген, — решила она, довольно улыбаясь. — Надо же, какое название вспомнила".

Но тут же посерьезнела: "Так, что же делать с Тузиком?"

"А утопить его в уборной и все! В её содержимом никто копаться не будет".

Довольно улыбаясь удачной идее, девушка подошла к плетню. Из черной дыры ударил резкий запах, взвились потревоженные мухи. Отвернувшись, она вытянула руку и лишь в последний момент удержалась от того, чтобы разжать пальцы.

"Что если он мне самой понадобится? — подумала девушка и тут же возразила. — Но, зачем?"

— Да мало ли? — одними губами прошептала она, отступая от уборной. — "Я же не знаю, что это? Но оно было на месте преступления. Получается, что камешек..."

— Улика! — выпалила девушка, испуганно оглянувшись и уже не удивляясь мудреному слово. Кажется, память начала возвращаться, только очень медленно, прямо по капле.

Двор оставался пустынным. Только на крыше дома перекликались тонкими голосами две маленькие птички.

Успокоившись, продолжила размышлять. В этом закутке между гор при желании легко найдешь сотню укромных местечек. Хотя бы просто закопать под скалой и все. Никто не найдет.

Она торопливо прошла вдоль стены, внимательно разглядывая серовато-бурую поверхность камня, и скоро отыскала у самой земли узкую трещину, из которой торчал пучок травы. Присев на корточки, девушка достала камень и опять заколебалась.

"Но вдруг Байгар все-таки найдет его? Он же охотник, а значит этот? Как его?"

Она наморщила лоб и тихо буркнула себе под нос:

— Следопыт. Соколиный глаз какой-нибудь.

"Увидит Тузика и сразу поймет, кто его здесь заныкал".

Девушка вздохнула, почесав нос.

Камешек надо спрятать в лесу, но только так, чтобы старик ничего не заподозрил. Она хмыкнула. Нужен предлог, чтобы выйти за ограду. Может за хворостом сходить? Увы, но в хозяйстве у Байгара имелась целая поленница мелко нарубленных дров.

Девушка неторопливо обошла дворик, заглянула в хижину, где с присвистом храпел её спаситель, задрав седую бороду к потолку. Захотелось пить, и тут она с радостью убедилась, что бурдюк пуст. В два глотка проглотив остатки, довольно улыбнулась. Вряд ли Байгар будет возражать, если она сходит за водой к ручью или к тому озеру на поляне.

Сначала девушка решила взять бурдюк, но потом отыскала под навесом два больших глиняных кувшина литров на пять. Выбрав тот, из которого ничем не пахло, скептически хмыкнула, разглядывая толстую неудобную ручку. Да и сама посудина выглядела коряво и кособоко.

— Надеюсь, ты не протекаешь? — буркнула она, обвязывая горловину куском веревки, превращая кувшин в подобие ведра, и только после этого направилась к выходу. Но вовремя остановилась, вспомнив, что за оградой все-таки дикий лес, а не детская площадка.

Вернувшись, решила взять копье Байгара. Но оно показалось девушке слишком длинным и тяжелым. После недолгих поисков удалось найти четыре коротких и легких копья с треугольными наконечниками из темного металла.

"Как раз для меня!" — обрадовалась девушка.

Перед тем, как отправиться в свое первое путешествие за водой, она аккуратно прикрыла дверь и приперла её палочкой, чтобы ненароком не открылась.

Девушка собиралась сходить к озеру, что расположено на поляне неподалеку от пещеры, где ей пришлось принимать ванну. Вспомнив горький вкус той воды, подумала, что она вполне могла просочиться и в озеро. Поэтому решила отправиться к ручью, а где-нибудь дорогой спрятать Тузика, хорошенько запомнив место.

Уже находясь довольно далеко от жилища Байгара, девушка заметила мелькнувшие среди деревьев знакомые синие ягоды. Шагах в пятидесяти от тропинки длинные колючие плети густо оплели торчавшие вверх корни поваленного дерева.

"Я просто немножко поем", — подумала она, направляясь к зарослям. Вот только задерживаться здесь не стоит. А то вдруг старик проснется и побежит её искать? Подкрепившись вкусными ягодами, воровато оглянулась и, не заметив ничего подозрительного, девушка спрятала красный камень в наполненное трухой дупло лесного великана.

Поднимаясь и отряхивая сор с колен, она почувствовала огромное облегчение. Словно с души свалился тяжелый, дурно пахнущий груз. Довольно улыбнувшись, почти бегом поспешила к ручью.

Там девушка первым делом умылась чистой, холодной водой, напилась впрок и наполнила водой кувшин. Пристальный осмотр посудины не обнаружил никаких протечек, окончательно приведя её в прекрасное расположение духа. Она даже потихоньку замурлыкала себе под нос.

Беги, беги за солнцем,

Сбивая ноги в кровь.

Беги, беги, не бойся

Играть судьбою вновь и вновь.

Беги, беги за солнцем,

В безумстве высоты

Лети, лети, не бойся,

Так можешь сделать только ты!

Девушка почти дошла до того места, напротив которого спрятала Тузика, когда услышала тревожный крик.

— Фрея!

Вздрогнув от неожиданности, она тут же ответила:

— Байгар!

И прибавила шагу.

Впереди показался торопливо идущий старик с копьем наперевес. Морщинистое лицо его пылало праведным гневом, глаза метали молнии, а борода воинственно топорщилась.

Девушка приподняла горшок.

— Хаара!

Байгар замедлил шаг, переводя дух, и выдал длинную малопонятную тираду. Кажется, старик не очень доволен тем, что она ушла, не поставив его в известность.

— Но ты же спал! — попробовала оправдаться та, довольно похоже изобразив его храп.

Мужчина смягчился, и знаком попросив показать горшок, с любопытством оглядел обмотанную веревкой горловину. Потом, вернув посуду, взял копье как посох и пошел обратно, время от времени поглядывая на девушку с одобрительным интересом.

Часть воды тут же перелили в бурдюк. Для этого в хозяйстве Байгара нашлась воронка из бересты. А остальное отправили в металлический котелок над очагом.

Выдав ей палочки и мешочек с серым порошком, старик жестом велел развести костер. В начале она хотела отказаться. Но потом подумала, что рано или поздно надо учиться. Спичек здесь нет, зажигалок тоже. Странно, но новые осколки воспоминаний уже не вызвали у девушки такого жгучего интереса.

Под цепким взглядом хозяина двора она аккуратно сложила шалашиком мелко нарубленные ветки, припасла сухой мох и кусочек бересты и только после этого натянула тетиву на крошечный лук.

К её радости и удивлению, порошок быстро задымился. Девушка положила мох и осторожно раздула робкое пламя. Байгар одобрительно крякнул, вновь выдав короткую прочувственную речь.

После того как затрещало пламя, весело пожирая сучья, он встал с лавки и направился в хижину.

Налетевший порыв ветра бросил в лицо клуб дыма. Она отвернулась от костра, кашляя и вытирая заслезившиеся глаза.

Появился старик, прижимавший к груди большой матерчатый мешочек и большую из плошек, стоявших на сундуке. С торжественно-благоговейным выражением лица Байгар развязал горловину, насыпав полную миску больших, темно-красных зерен.

Пока он возвращал мешочек в хижину, девушка подошла ближе, напряженно вспоминая, приходилось ли ей раньше видеть что-то подобное? И чем больше разглядывала изогнутые, толстенькие зернышки, тем больше убеждалась, что они ей знакомы. Вот только название так и не помнила.

Бесцеремонно прервав её размышления, старик объяснил, что нужно перебрать эту кучку, отыскав среди зерен сухие травинки и мелкие камешки. Убедившись, что Фрея уяснила полученные инструкции, он занялся другими делами: достал из корзины под навесом полоску вяленого мяса и с трудом порезал его на мелкие кусочки.

Когда девушка протянула ему миску с перебранным зерном, оно тут же вместе с мясом отправилось в котел, где на стенках уже появились мелкие пузырьки. Довольно хмыкнув, старик, дождавшись, как вода забурлит, снял накипь, а потом протянул деревянную ложку ей, красноречиво указав на котел.

Та энергично закивала, всем видом показывая, что поняла, прониклась и уяснила важность своей задачи.

Пока девушка возилась возле очага, Байгар что-то делал под навесом. Вскоре он направился к выходу со двора, прихватив непонятную конструкцию из связанных между собой прутьев, больше всего походившую на две корзины, вставленные одна в другую.

Пробормотав что-то вроде: " Я скоро вернусь", — старик ушел, оставив её одну. Пока он отсутствовал, зерна успели развариться, кусочки мяса разбухли, превратившись в густую кашу.

Явившись без "корзины", Байгар первым делом попробовал варево. Неопределенно хмыкнул и поспешил в хижину, откуда принес круглую берестяную коробочку с солью. Посолив кашу, попробовал еще раз, после чего снял котелок с очага и, поставив на землю, заботливо прикрыл шкурой.

Девушка, чей рот уже наполнился слюной, а желудок ворчал в предвкушении, разочарованно вздохнула. Довольно засмеявшийся старик вновь скрылся в хижине.

Вернувшись, он торжественно водрузил на стол еще одну миску, две деревянные чашки и знакомый металлический кувшинчик. Потом они разговаривали. Вернее, говорил хозяин дома, используя знакомые ей слова, помогая жестами и мимикой. Кажется, Байгар в очередной раз пытается узнать, кто она такая.

Девушка горько усмехнулась.

— Ну, как тебе объяснить, что я сама не знаю, кто я?! — почти выкрикнула Фрея, уже начиная привыкать к новому имени. — И понятия не имею, как я здесь оказалась!

От столь резко сказанных слов, собеседник невольно отшатнулся. Затем, печально покачав головой, пошел к котелку. Разложив по мискам умопомрачительно пахнущую кашу, он наполнил чашки темно-красной жидкостью и жестом пригласил девушку за стол.

Опустив сложенные щепотью пальцы в чашку, старик брызнул несколько капель в сторону очага, а уж после стал медленно пить, смакуя каждый глоток. Ей руку марать не захотелось, поэтому она просто пригубила из чаши. Жидкость оказалась чуть горьковатой, но довольно приятной на вкус. И вновь девушке показалось, что нечто подобное ей уже приходилось пробовать.

"Да это же вино! — чуть не закричала она. — Ну, точно. Перебродивший виноградный сок. Каберне! Или Совиньон? Ну не важно".

Донельзя довольная тем, что удалось вернуть еще частичку прошлого, девушка одним глотком осушила плошку.

Каша ей тоже понравилась. Байгар же не просто ел, а благоговейно вкушал, щурясь при этом, как объевшийся сметаной кот.

Такое поведение показалось странным. Тщательно облизав ложку, мужчина показал на кувшин.

— Хара мурак!

"Пить нельзя", — поняла девушка.

— Хаара, Фрея, Байгар.

"Ясно, — хмыкнула она про себя. — Только с ним".

Девушка понимающе кивнула, фыркнув про себя: "Не очень то и надо!"

Очевидно, и красного зерна, и вина у него очень мало, и взять его в этих местах неоткуда. Еще одно доказательство того, что её спаситель не туземец.

"Может поэтому он мне и помогает? — подумала Фрея. — Считает своей землячкой или что-то в этом роде? Интересно, откуда он вообще здесь взялся?"

Решив непременно это выяснить, она принялась совершенно автоматически споласкивать посуду, даже не задумываясь, зачем это нужно.

Незаметно наступил вечер. В узком дворике, зажатом меж высоких скал, быстро темнело. Байгар сам развел огонь в хижине и знаком предложил девушке расположиться на полу возле печки, где поверх больших серых шкур бросил знакомый, уже высохший плащ. Затем, стащив с себя длиннополую рубаху, остался в самом что ни есть натуральном виде. Кроме какой-то металлической штуковины на шее, на нем не было ничего.

В льющемся из печи дрожащем свете его сухопарое, густо поросшее черными с сединой волосами тело показалось таким противным, что она тут же отвернулась, скривившись в гримасе отвращения.

Не обращая внимания на реакцию гостьи, старик забрался на лежанку, и сладко причмокнув, закрыл глаза.

После увиденного девушка почему-то не решалась раздеваться. Однако спать одетой оказалось очень неудобно. Подумав, она нашла компромисс. Прячась под плащом, скинула джинсы и кожаную рубаху. Сразу стало легче, положив руки под голову, она стала ждать сна, разглядывая толстые неуклюжие балки, поддерживавшие крышу, сложенную из тонких плоских камней, промазанных глиной.

Девушка не понимала и ясно не помнила обрушившегося на неё кошмара. В сознании осталась только боль, чувство стыда и унижения. Перед глазами плавали размазанные, похожие на морды лица, а в ушах стоял истерический, глумливый смех.

Вдруг сквозь него стал пробиваться знакомый голос, выкрикивавший непонятные слова.

— Фрея! Фрея, ку маципан! Фрея!

"Это он кому? — подумала девушка, выныривая из потока охватившего её ужаса. — Кажется мне? Или нет?"

Распахнув глаза, она увидела над собой неясный силуэт. В лицо пахнуло гнилыми зубами, мелькнуло голое тело, овал лица со светлой бородой. Пронзительно завизжав, девушка задергала ногами, рванулась в сторону и махнула перед собой ладонью с согнутыми пальцами.

— Коча пусат, Фрея! — крикнул человек, исчезая в темноте. — Иким йу Байгар!

Ударившись затылком о стену, она зашипела от боли и опомнилась.

— Байгар? — переспросила девушка, с трудом сдерживая рыдание.

— Икик бойла, — проворчал кто-то.

Звук шагов заставил её сжаться в комок, подтянув колени к подбородку. Темный силуэт загородил от неё печь.

— Я не хотела! — дрожащим голосом проговорила Фрея. — Честное словно, не хотела! Я нечаааяяяннно!!!

И она разревелась, громко, во весь голос, подвывая и размазывая слезы по лицу. Покачав головой, старик подбросил в огонь охапку тоненьких веточек. И вновь голое тело Байгара вызвало у неё столь сильный приступ отвращения.

Присев на корточки, он озабоченно поинтересовался:

— Хорье упа кидрык, Фрея?.

Девушка отшатнулась, изо всех сил вжимаясь в стену и кусая губы, чтобы не закричать во весь голос. Боль, вкус крови во рту помогли справиться с охватившей паникой, причины которой она никак не могла понять.

— Прости, Байгар, — выдохнула она, подтягивая к себе плащ. — Сама не знаю, что на меня нашло.

Тот неопределенно хмыкнул, показал на неё пальцем, прикрыл глаза, и вдруг вытаращив их, вздрогнул словно от испуга, повторив еще раз:

— Хорье упа кидрык, Фрея?

Стараясь не опускать взгляд, девушка лихорадочно пыталась сообразить, что он хочет сказать?

Раздражаясь, старик повторил свою пантомиму, выдав что-то похожее на храп.

"Кажется, он спрашивает, не приснился ли мне кошмар?" — с облегчением догадалась Фрея и энергично закивала головой.

Нахмурившись, Байгар, кряхтя, поднялся на ноги. Она тут же отвернулась, почувствовав тошноту. Не глядя на неё, старик подошел к сундуку и вылил все содержимое кувшинчика в чашку.

— Хаара, Фрея, — велел он девушке.

Та нерешительно взяла протянутую чашу.

— Хаара! — повторил мужчина, произнеся затем короткую речь, из которой она поняла, что должна его слушаться.

Пожав плечами, она выпила. Одобрительно кивнув, старик, широко зевая, вернулся на лежанку.

"И чего я так сбесилась? — вдруг подумала девушка, все еще прижимаясь спиной к стене. — Неужели голых мужиков никогда не видела? Хотя бы по телику или на картинке?"

Сама не замечая, она вспомнила еще одну важную вещь из прошлой жизни, но думать продолжала о другом. При одной мысли о волосатом теле Байгара её передернуло. Тем не менее, девушка старалась уверить саму себя: "Человек как человек. Подумаешь, одним членом больше".

Эта мысль её почему-то очень насмешила. Отодвинувшись от стены, девушка поправила разметанные шкуры, и тихонечко хихикая, улеглась, свернувшись клубочком. Прежде чем погас огонь в печи, она уже спала. На сей раз без всяких сновидений.

Несмотря на ночное происшествие, девушка проснулась раньше Байгара. Тихонько выбравшись из хижины, успела привести себя в порядок, прежде чем на дворе появился заспанный хозяин, к счастью, уже одетый в свою длиннополую рубаху с обтрепанными краями.

— Доброе утро, — машинально проговорила она, пытаясь завязать в пучок свои короткие волосы.

Кажется, её поняли. Старик буркнул:

— Мансе, — и тяжело переваливаясь, направился в уборную, где заседал довольно долго.

Все это время девушка спокойно сидела на лавке, бездумно разглядывая круто поднимавшиеся вверх скалы.

Проходя мимо неё назад в хижину, Байгар последовательно указал на кувшин с водой, котел и очаг. Все предельно ясно.

Только она успела уложить дрова, как её окликнули.

— Фрея, — мужчина протягивал какой-то предмет.

Приглядевшись, девушка поняла, что это деревянная расческа, или скорее гребень с длинными редкими зубцами. Но уж лучше такой, чем никакого.

— Спасибо, Байгар, — поблагодарила она и сейчас же занялась прической.

С какой-то странной улыбкой старик сам принялся добывать огонь.

Завтракали ужасно черствыми лепешками, предварительно соскоблив с них плесень, и травяным отваром. И сразу же занялись делами.

Девушка отправилась за водой. Только на этот раз у неё было два обвязанных веревками кувшина.

Та попыталась объяснить, что в этом случае у неё окажутся занятыми обе руки? А чем же держать оружие?

Внимательно выслушав эмоциональную, сбивчивую речь, перемежавшуюся красочной пантомимой и разнообразными гримасами, старик все же понял, что она хочет сказать. Снисходительно улыбаясь, взял маленькое копье, с которым ей уже приходилось ходить, и привязав кусок веревки, повесил на плечо девушки.

Какое-то время они шли вместе, пока Байгар не свернул к озеру. Наполнив кувшины, девушка неторопливо пошла обратно. По пути она завернула к знакомым зарослям и полакомилась ягодами. Возник соблазн проверить, на месте ли Тузик? Но она все же удержалась.

Хозяин дома еще не вернулся. Пожав плечами, девушка поставила кувшины в тень под навес. Денек обещал быть жарким.

Немного поскучав, решила еще раз посмотреть на меч, висевший над лежанкой Байгара. Но, едва встала, как в дверях появился он сам, гордо неся в руках пять больших, мокро блестевших рыбин, нанизанных головами на тонкую, гибкую ветку.

Она поморщилась при виде такого способа транспортировки. Хотя старик не видел в нем ничего необычного. Положив улов на стол, он указал пальцем и раздельно произнес:

— Хоти. Хоти. Хоти.

"Рыба что ли?" — немного растерянно подумала девушка и на всякий случай повторила:

— Хоти.

Кивнув, Байгар вытащил из-за пояса нож и протянул ей, лезвием вперед.

Та отшатнулась.

— Это еще зачем?

Тяжело вздохнув, старик выдал фразу, из которой она поняла, что с рыбой надо что-то делать. Девушка растерянно пожала плечами, всем видом показывая крайнюю степень непонимания.

Шумно втянув воздух могучим носом, мужчина снял с ветки одну из рыбин и принялся ловко счищать чешую.

Потом протянул нож ей.

— Фрея, хоти.

Та кивнула. На первый взгляд то, что он делал, казалось простым и понятным. Но иллюзия развеялась после первого же движения ножом. Скользкая, покрытая слизью рыба, выскочив из рук, устремилась к краю стола так быстро, что девушка едва сумела её поймать, мертвой хваткой вцепившись в хвост.

Прижав её к толстым, кое-как оструганным доскам стола, девушка с тоской убедилась, что тупой нож никак не желал отдирать накрепко приросшую к коже чешую. Она пыхтела, перехватывая поудобнее то рыбину, то нож, раздраженно бормоча какие-то малопонятные слова, но, несмотря на все усилия, дело продвигалось очень медленно.

В это время старик сидел в сторонке, расплетая толстую веревку на отдельные пряди. При этом он ехидно улыбался, наблюдая за безуспешными попытками очистить его добычу.

Очередной раз пробуя перехватить рыбину поудобнее, девушка больно укололась о плавник. От боли и обиды из глаз брызнули слезы. Громко ойкнув, она вытерла руку о рубашку и сунула в рот пораненный палец.

Тут уж Байгар не выдержал. Отложив в сторону свои дела, он подошел к столу и принялся ловко счищать чешую. Девушка перевела дух, но вредный старикан вновь вручил ей нож, жестом предлагая продолжить.

Чуть не плача она набросилась на рыбину, не обращая внимания на летящие во все стороны чешуйки. Наконец, она гордо продемонстрировала мужчине результат своего упорного труда. Ехидно ухмыляясь, он ткнул пальцем в плохо очищенные места и вновь вернулся к своим веревочкам.

Стараясь сохранять самообладание, девушка сейчас же устранила выявленные недостатки. На этот раз старик одобрительно хмыкнул, и ловко вспоров брюхо рыбе, выгреб внутренности.

— Фрея, хоти.

После чего указал на ветку с остальной добычей.

— Что опять? — трагически вскинула брови она, убирая с подбородка прилипшую чешуйку. — И их тоже?!

Байгар величественно кивнул. Чуть не плача, девушка бросила на стол еще одну рыбину.

"Повторенье — мать мученья, — всхлипнула Фрея. — Или ученья? Да какая разница? Все равно все чистить придется!"

Тем не менее, дело пошло веселее. А с последней рыбешкой она вообще управилась играючи, не считая еще одного уколотого пальца. Обернувшись, девушка победно взглянула на старика. Тот сидел на земле, связывая веревочки в какую-то непонятную конструкцию.

— Байгар! — негромко окликнула она.

Тот вскинул голову, и морщинистое лицо расплылось в насмешливой улыбке.

— Фрея — хоти.

— Что? — не поняла девушка.

— Фрея — хоти, — повторил Байгар и, вытянув шею, втянул носом воздух. — Хоти.

Она тоже принюхалась, глядя на свою рубашку, покрытую чешуей и разнообразными не аппетитными пятнами. Неудивительно, что старик обозвал её рыбой.

Даже джинсы умудрилась изгваздать!

"Русалка, блин", — зло подумала девушка, отрывая прилипшие к ткани чешуйки. Байгар, кряхтя, поднялся и, улыбаясь, направился в хижину, откуда принес знакомую кожаную рубаху и протянул девушке.

Кивком поблагодарив, та пошла в хижину, провожаемая недоуменным взглядом старика.

Положив на сундук пропахшую рыбой рубашку, она автоматически отметила: "Постирать бы не мешало".

Пока девушка переодевалась, хозяин сам развел костер и подвесил над огнем котел с водой, после чего вновь занялся своими веревочками. Дрова почти прогорели, вода готовилась закипеть, когда он продемонстрировал сеть с крупными ячейками, в которые могла бы пролезть любая из очищенных рыб.

"Интересно, кого он собирается ей ловить?"— равнодушно подумала Фрея.

Видя, что его изделия не произвели никакого впечатления, Байгар собирался что-то сказать, но тут обратил внимание на воду в котле. Покачав головой, он быстро порезал рыбу на крупные куски и бросил в котел. Чуть позже туда же отправился пучок мелко нашинкованной травки и щепотка соли.

Закончив, старик уселся на лавку. Воспользовавшись этим, девушка решила прояснить вопрос со стиркой.

— Вода, — сказала она на местном языке, держа в руках скомканную, грязную рубаху. — Вода, рыба, нельзя.

В отличие от неё Байгар сразу все понял.

— Рыба — ам, ам. Вода потом.

За обедом он разлил бульон по мискам, а половину рыбы, завернув в тряпочку, отнес в хижину.

"На ужин", — догадалась девушка.

Ополаскивая посуду, она напомнила старику про свою грязную рубашку, над которой уже вились мухи, очевидно приняв её за дохлую рыбину.

Коротко бросив: "Потом", — старик достал из той же корзины под навесом еще один сверток и, постояв несколько секунд, скрылся в хижине, что-то раздраженно бормоча.

Подражая ему, девушка недоуменно фыркнула.

Байгар отсутствовал довольно долго, а когда появился, она открыла рот от удивления. Одетый в кожаную рубаху с узким воротом и штаны, он казался сам на себя не похожим, и одновременно кого-то очень сильно напоминал. Особенно бахромой на длинных рукавах.

В руках старик держал сверток, в котором она без труда узнала его старую одежду. "Мне еще и это стирать? — подумала Фрея, и ей тут же овладела легкая паника. — А чем? У меня же нет ни мыла, ни тайда."

Полностью игнорируя её душевные терзания, Байгар отыскал где-то еще кучу тряпок поменьше, и побросав их в корзину, велел нести.

Девушке ничего не оставалось делать, как, перебросив через плечо кожаный ремень, изобразить полную готовность к дальнейшим действиям. Кроме того он сунул ей в руку берестяную миску, а сам взял копья и знакомый мешочек с камнями.

Очень скоро она догадалась, что Байгар ведет её к озеру. В самом деле, не в ручье же стирать такую прорву белья? Девушка хмыкнула, но по-прежнему не понимала, как это делать без моющих средств. И без машины! От неожиданности она запнулась о корень и чуть не упала. Перед глазами всплыл белый квадратный ящик с круглым окном, за которым перекатывались разноцветные тряпки. Довольная обретением еще одной частички прошлого, она радостно засмеялась, вызвав недоуменный взгляд спутника.

Эмоции пришлось тут же спрятать. После сегодняшней ночи он и так, наверное, считает её сумасшедшей. Не стоит давать для этого дополнительный повод.

Добравшись до озера, старик направился в камыши. Под ногами захлюпало, кроссовки быстро промокли. Вода дошла почти до щиколоток, но через десяток шагов стало сухо. Они вышли на невысокий пологий холмик.

На берегу поблескивала чистой, прозрачной водой неглубокая яма, диаметром примерно в метр. Байгар выгнал из неё двух лягушек и приказал девушке поставить корзину на землю. После чего вновь произнес короткую речь, показывая то на яму, то на озеро.

Не спуская с него глаз, она опустила свернутую рубашку в яму с беловато-серыми стенками и дном. Вода в ней показалась странно скользкой. Старик поощрительно кивнул, и девушка тут же отправила туда всю грязную одежду.

Убедившись, что его правильно поняли, Байгар сел на землю и стал разуваться. Отведя взгляд, девушка вздрогнула от отвращения. Дело в том, что его брюки состояли из двух отдельных, обшитых бахромой штанин, привязанных к поясу под рубахой. Столь оригинальный фасон оставлял открытым нижнюю часть туловища. Когда мужчина стоял или ходил, его прикрывала длинная рубаха. Но стоило нагнуться или сесть, как все, на что ей совсем не хотелось смотреть, так и лезло в глаза.

"Они здесь все такие бесстыжие? — думала девушка. — Или внимание на это не обращают?"

Старик бодро встал в воду прямо на сваленную одежду и пару раз переступил с ноги на ногу.

Она захлопала глазами.

— Фрея! — Байгар указал на неё, потом себе под ноги. Жест показался более чем красноречивый, и девушка, торопливо разувшись, стащила носки.

Места двоим в яме было явно недостаточно. Поэтому Байгар с удовольствием уступил ей. Она стала топтаться, слушая, как чавкают под ногами мокрые тряпки. Старик, кряхтя, завязал ремешки на мокасинах и продолжил давать ценные указания, используя уже отработанную смесь слов, гримас и пантомимы. Она так стремилась его понять, что даже вспотела от напряжения. Постепенно Байгар начал злиться и рычать сквозь зубы, всем видом показывая, что с трудом удерживается от оплеухи. Судя по его выражениям, девушке долго еще придется топтаться на одежде, а после нужно еще выполоскать её в озере и поменять воду в яме. Даже удивительно, как она смогла это разобрать?

Едва старик скрылся за зеленой стеной камыша, девушка обратила внимание на промокшие до колен джинсы. Опасаясь намочить еще сильнее, она сняла их и разложила сушиться на травке.

Фрея деловито чавкала ногами по белью до тех пор, пока вода в яме стала совсем мутной. То ли от грязи, то ли от поднявшегося со дна осадка. А ступни совсем закоченели от холода. Опасаясь вновь простудиться, она посчитала процесс стирки завершенным. Оставалось выполоскать.

Выжав изо всех сил, девушка критически осмотрела свою рубашку. Рыбой уже не пахло, а сальные пятна на воротнике не бросались в глаза.

— Это конечно не тайд, — хмыкнула она. — Но все равно не плохо.

Едва Фрея присела на корточки у воды, как комары, и до этого не оставлявшие её в покое, жадными тучами набросились на голые ноги.

Пришлось срочно надевать джинсы, хотя это тоже не особенно помогало. Отмахиваясь от особенно надоедливых кровососов, девушка аккуратно сложила в корзину выполосканную одежду и принялась вычерпывать яму, обнаружив, что та выкопана в сплошной глине. Возможно, поэтому вода в ней так хорошо отмывает грязь? Оставалось совсем немного, когда в камышах послышался шум. Девушка схватилась за копье, предусмотрительно оставленное Байгаром, но тревога оказалась напрасной. Это вернулся старик, держа за ноги тушку длинноухого зверька.

"Какой кроль здоровый", — мимоходом подивилась она, продолжая вычерпывать грязную воду.

Одобрительно кивнув, мужчина уселся на траву, скрестив ноги, и стал терпеливо ждать.

До дома они добрались уже на закате. Байгар сам взялся разделывать добычу, а ей сунул в руки моток толстой, шершавой веревки, приказав натянуть между поддерживавших навес столбов.

Развесив белье, девушка едва успела сесть на скамейку и перевести дух, как в дверь застучали. Звонкий голос закричал:

— Байгар, оторава куача му!

Вздрогнув от неожиданности, тот отложил в сторону насаженную на палку тушку и поспешил к двери.

Едва войдя во двор, двое юношей торопливо затараторили, перебивая друг друга.

Глядя на них, Фрея внезапно поняла, кого так напоминал её спаситель в новой одежде.

— Индейцы! — само собой сорвалось с губ новое слово, обрушив на сознание набор не по живому ярких, цветных картин. Полуголые длинноволосые мужики с дикими, лающими криками носились на лошадях, стреляли из ружей и луков, а так же грозили снять скальпы с проклятых бледнолицых.

Эти двое подростков походили на героев её видений сухопарым, жилистым телом, смуглой кожей, одеждой, состоящей из одних штанин, как у Байгара, и двух кожаных фартучков: спереди и сзади. Но главное, в темных волосах, собранных в хвост, торчали черные перья, делавшие их так похожими на героев старинных кинофильмов. (Надо же, она вспомнила о кино, ура!)

Бросив на неё любопытный взгляд, один из пареньков внезапно замолчал, а его глаза стали стремительно расширяться от ужаса.

— Асмон! — заорал он, срывающимся голосом, беря на изготовку копье. — Байгар, асмон курина лонг!

Его спутник, посмотрев на девушку, тоже испуганно отшатнулся, пронзительно вереща.

"Это они чего?" — со страхом подумала Фрея, чувствуя, как коленки начинают мелко-мелко дрожать.

Ответ напрашивался сам собой, вот только признаваться в этом совсем не хотелось.

"Ой, мамочка! Неужели они думают, что я убила ту девушку? Теперь с меня скальп снимут! Еще бы вспомнить, что это такое?"

В очередной раз память доказала свою избирательность, со злобным удовольствием ответив на её вопрос. Она нервно сглотнула враз пересохшим горлом, уже не в силах сдержать дрожь в ногах.

— Фрея! — рявкнул Байгар, рубанув воздух рукой, и разразился бурным потоком слов.

Пацаны смотрели на него с тем же ужасом. Почти крича, старик пытался им что-то втолковать. Один из гостей вежливо, но твердо возражал, тыкая пальцем в девушку. Даже в сумерках она заметила, как удивился Байгар, через минуту затрясся от сдержанного смеха.

— Фрея! — махнул рукой мужчина.

Глядя на настороженно замерших пацанов, она приблизилась, с трудом беря себя в руки.

— Фрея, истык.

— Что? — переспросила девушка, лихорадочно вспоминая значение этого слова.

— Сними, — повторил старик. — Ноги.

Ничего не понимая, она быстро разулась под пристальными взглядами гостей, почему-то замахнувшихся копьями.

Избавившись от кроссовок, девушка вопросительно посмотрела на хмурого Байгара.

— Фрея! — прикрикнул тот.

Пришлось снять и носки.

Чуть пригнувшись, словно перед схваткой, пацаны осторожно приблизились, пристально разглядывая её ноги!

"Нет, ну они, что, совсем?" — тревожно думала Фрея, с трудом удерживаясь, чтобы не попятиться от непонятно чем озабоченных подростков.

Тот, что повыше, заметно расслабился, опустив оружие. Но второй, более плотный, коренастый, с кривым шрамом на груди, что-то выкрикнул, едва не проткнув ей колено.

Байгар огрызнулся и, шагнув к девушке, схватил за джинсы.

— Истык!

— Нет! — вскричала та, намертво вцепившись в джинсы. Сверкать голыми ляжками перед этой компанией совсем не хотелось. К тому же её нижнее белье висело на веревке вместе с выстиранными вещами старика.

— Уса! Куда мурды асмон? — с ликующим страхом охнул обладатель шрама, а его спутник вернул копье в боевую позицию.

Судя по кровожадному выражению на полудетских физиономиях, им не терпелось пустить в ход оружие. Байгар выкрикнул что-то вовсе непонятное. Девушка вдруг уяснила, что если не продолжит раздеваться, эти придурки наделают в ней дополнительных дырок каменными наконечниками своих палок. А старик, вроде как, и не собирался им в этом мешать.

"Хорошо хоть — рубаха длинная", — подумала она, расстегивая молнию, и отступив на шаг, выбралась из джинсов, прижав их к животу.

Вид её белых, стройных ног произвел на молодых людей самое успокаивающее впечатление. Высокий что-то презрительно буркнув своему спутнику, опустил копье, заговорив с Байгаром и подчеркнуто не обращая внимание на Фрею.

Чинно рассевшись у костра, над которым хозяин повесил жариться тушку зверька, подростки завели неспешный разговор.

Приведя себя в порядок, девушка скромно сидела на лавке, изо всех сил стараясь разобраться, о чем идет речь.

Первыми рассказывали гости. Вернее, подробно отвечали на многочисленные вопросы хозяина. Фрея заметила, что говорит в основном высокий. Тот, что поплотнее, в основном помалкивал, хмуро зыркая на неё настороженными, карими глазами.

Она почти ничего не понимала. Но почему-то была уверена, что они говорят о смерти той девушки. Чаще всего звучало: Кайтак, Умари, Асмон. Судя по тому, что именно так её обзывали мальчишки, именно это слово и означает "убийца". Только при чем тут её ноги? Зачем им понадобилось их разглядывать? Что они вообще ожидали увидеть? Когти, лапы или копыта?

"Все страньше и страньше", — мелькнувшая в голове мысль заставила улыбнуться.

Пришла очередь Байгара. Рассказ его оказался много короче, но вызвал у гостей гораздо больше вопросов. От некоторых тот досадливо морщился, отвечая наставительным или даже насмешливым тоном, изредка тыча в тушку острием ножа.

Посчитав мясо прожаренным, старик громко окликнул Фрею, показав рукой место на земле рядом с собой, хотя обычно они ели за столом.

Ловко орудуя ножом, хозяин разделил тушку, первым делом оделив гостей большими кусками. А ей предложил соль, вызвав недоумение у подростков.

"Интересно, а где они спать будут? — думала девушка, разгрызая хрящик. — Неужели в хижине? Да там и так места мало!"

Её опасения не подтвердились. В наступающей темноте Байгар принес две шкуры, и молодые люди расположились прямо у догоравшего костра.

Она не стала ждать, когда хозяин пожелает гостям "спокойной ночи". Прошмыгнув в хижину, девушка легла на свое место, закутавшись в плащ. Видеть голого старика лишний раз совсем не хотелось.

Но Байгар довольно бесцеремонно толкнул её в бок.

— Фрея!

Она выглянула из-под одеяла. К счастью мужчина еще не разделся. Бросив в печь пучок мелкого хвороста, он присел на корточки и пристально уставился ей в глаза, словно стараясь отыскать в них нечто, известное ему одному. Девушка спокойно выдержала тяжелый, давящий взгляд. Старик, кряхтя, поднялся и, бормоча что-то себе под нос, шагнул к лежанке.

Люди потихоньку расходились, и вскоре у догоравших погребальных костров осталось только несколько человек.

Колдун, терпеливо дожидавшийся, пока остынут угли, чтобы собрать уцелевшие кости, и перемолов их в порошок, убрать в священный сосуд, хранившийся в его вигваме.

Старик с грустью думал, что еще четыре или пять похорон, и горшок наполнится до верха. Тогда его надо будет поместить в священную пещеру, а это долгая, тяжелая и утомительная церемония.

Рядом с ним стояли ближайшие родственники погибших молодых людей и все старейшины племени Детей Рыси. На похоронах кого-то другого большинство из них давно бы присоединились к прощальному пиру. Но здесь и сейчас провожали к предкам душу дочери вождя, поэтому каждый из старейшин счел себя обязанным выразить сочувствие и поддержку несчастному отцу.

Не в обычаях аратачей долго горевать об умерших. Уже завтра жизнь племени войдет в привычное русло, и даже самые близкие станут вспоминать Упрямую Веточку и Ловкого Сыча, как одних из великого множества ушедших к предкам родичей. Но это будет завтра, а сегодня Белое Перо мог предаваться скорби, не опасаясь уронить свой авторитет. Ссутулившись, он, не отрываясь, смотрел полными слез глазами на череп, ясно различимый среди ярко сияющих огней.

Возле него, стоя на коленях и закрыв лица распущенными волосами, хрипло выли жены. В знак великой скорби Легкое Облако расцарапала себе щеки ножом.

Мужчина почувствовал, что еще немного, и он не удержит скопившуюся в глазах влагу. Нет, предводителю Детей Рыси слезы лить не к лицу. Даже на похоронах собственной дочери. Вот если бы это был сын...

— Подожди, вождь! — послышался звонкий женский крик.

Перед глазами отца все еще стоял обгоревший череп дочери, поэтому он не сразу понял, что обращаются именно к нему. Решительно отогнав скорбное видение, Белое Перо обернулся.

Женщина почти бежала, высоко приподняв подол нового, расшитого ракушками и цветными нитками платья.

— Чего тебе, Снежный Ландыш? — сухо поинтересовался вождь.

— Отец! — выпалила она, переводя дух. — Его нужно предупредить об Асмоне. Он ходит всегда один.

— Что? — рыкнул Белое Перо, надвигаясь на женщину. — Откуда ты знаешь про Асмона?!

— Об этом все знают! — огрызнулась та, махнув рукой. — Он убил Упрямую Веточку и Ловкого Сыча, а теперь может напасть и на отца.

— Твой отец сам захотел стать Отшельником и покинуть свой вигвам, — усмехнулся мужчина, беря себя в руки. Он собирался сам рассказать людям о свалившейся на них беде после прощального пира, но, очевидно, кто-то из уважаемых воинов не удержался и разболтал соплеменникам страшную новость.

— Все равно, его нужно предупредить об опасности! — решительно заявила Снежный Ландыш. — Пошли кого-нибудь к Священной пещере.

— Завтра утром, — коротко ответил Белое Перо, взглянув на солнце.

— Почему не сейчас? — вскричала женщина.

— Потому, что никто уже не сможет добраться до Священной пещеры засветло, — снисходительно, как малому ребенку, объяснил вождь. — А ночевать в лесу, где бродит Асмон, слишком опасно.

Снежный Ландыш потупила взор.

— Я поняла.

Лишний раз подтвердив преимущество мужского ума над женским, Белое Перо неторопливо направился к вигвамам. Теперь, когда людям все известно, надо заново придумать, с какими словами обратиться к ним, чтобы, внушив храбрость, заставить помнить об осторожности.

Говорить он умел и любил. Соплеменники, затаив дыхание, слушали своего предводителя. Одобрительным гулом воины встретили решение об усилении ночной охраны стойбищ. Молодежи очень не понравился запрет на одиночное хождение по лесу, сильно мешавшее свиданиям, но никто из них даже не подумал возражать.

Проводив старейшин, Белое Перо окликнул оказавшегося поблизости "рысенка" и приказал отыскать Ловящего Снег.

— Звал меня, вождь? — спросил паренек, влезая в вигвам.

Мужчина, уже удобно возлежавший на шкурах, не переставая жевать, жестом указал на место справа от себя.

Едва не раздувшись от гордости, мальчишка солидно уселся на корточки, изо всех сил стараясь казаться взрослым.

— Возьми кого-нибудь из "рысят", — проговорил Белое Перо, протянув гостю кость с остатками мяса. — И завтра с восходом солнца отправляйтесь к Священной пещере. Расскажешь Отшельнику об Асмоне. Пусть будет осторожен.

— Сделаю, вождь, — кивнул паренек, разгрызая хрящ.

— А лучше, пусть возвращается в стойбище, — Белое Перо вытер жирные губы тыльной стороной ладони. — Твой дед упрям. Но постарайся его убедить, что опасность очень велика. Каменная стена не спасет от злого духа. А в вигваме твой матери он будет среди людей.

"Рысенок" посуровел.

— Я передам твои слова, вождь.

— До Священной пещеры путь не близкий, — продолжил мужчина. — Пусть предки добавят резвости вашим ногам. Торопитесь. Ни в коем случае не оставайтесь ночевать в лесу.

— Тогда я возьму Ползущего Кузнечика, — сказал Ловящий Снег. — Он самый быстрый среди "рысят". После меня.

Хозяин вигвама снисходительно усмехнулся.

— Поступай, как найдешь нужным. Главное, предупредите Отшельника и не попадитесь в когти Асмона.

Среди мужчин рода Палевых Рысей находились и те, кто предпочитал охотиться в одиночку. Поэтому наложенный запрет вызвал у них раздражение. По обычаям аратачей — любой охотник, добывая крупного зверя, получал шкуру, рога и кости, а мясо делили среди всех родичей. Мелочь же, вроде птиц или зайцев, мог спокойно нести только в свой вигвам. Некоторых это устраивало. Но с появлением Асмона все изменилось. В лес пришлось идти двумя большими отрядами. Один из которых, где как раз и собрались все ворчуны, возглавил сам вождь.

То ли злой дух распугал всех зверей в округе, то ли охотники отвыкли действовать группой? Но за весь день им удалось добыть только одну отбившуюся от стада старую олениху.

Хорошо еще другой группе повезло, и они принесли в стойбище молодого лося и множество глухарей.

Эта неудача сильно обеспокоила вождя. Неужели добрые духи и предки оставили его своей помощью? К счастью, на другой день они выследили семейство кабанов, и Белое Перо взял на копье могучего секача. Они зашли слишком далеко и, торопясь вернуться, не стали разделывать добычу на месте, а принесли в стойбище, вызвав неподдельную радость у женщин и детей.

Заходящее солнце окрасило вигвамы в золотисто-желтый цвет. Столб предков сиял, словно объятый волшебным пламенем.

Сытый и весьма довольный собой вождь сидел возле большего костра, снисходительно поглядывая на торопливо жующих "рысят". Мальчики, готовясь к посвящению в воины, ели последними.

Женщины заканчивали резать мясо на тонкие полосы, которые развесят в дымоходах вигвамов, и, закоптив, уберут в корзины про запас. Как будто привычный покой вернулся в стойбище. Убийство Упрямой Веточки и Ловкого Сыча казались случившимися так давно, что уже успело стать преданием, превратившись в одну из страшных сказок.

Только отсутствие "рысят", посланных к Отшельнику, беспокоило Белое Перо. Неужели мальчишки все же решили ночевать в лесу?

Едва вождь подумал об этом, как до слуха донеслись возбужденные голоса. Долгожданные посланцы приблизились к костру в сопровождении воинов, и вид их ему очень не понравился. Уже ожидая плохих новостей, он, тем не менее, первым делом велел подать им мяса. Те ели жадно, изредка прикладываясь к березовым мискам с водой, что подносили сгоравшие от любопытства женщины.

Вокруг собрался уже почти весь род, за исключением самых маленьких, самых старых и караульных. Люди уже догадались, что "рысята" принесли какую-то новость, и нетерпеливо ждали, когда её можно будет услышать.

Будущие воины не стали томить родичей. Ловящий Снег, сытно рыгнув, выпалил:

— У Отшельника чужая женщина!

— Какая женщина? — вскинул брови Белое Перо, меньше всего ожидавший услышать что-то подобное.

— Чужая, вождь, — пояснил Ползущий Кузнечик. — Не нашего племени. Вообще, не из аратачей.

Предводитель Детей Рыси еще больше растерялся.

— Из-за моря припыла! — нервно хихикнул кто-то. — Навестить Отшельника решила на старости лет!

Не обратив внимания на шутника, Ловящий Снег серьезно проговорил:

— Дед сказал, она языка заморского не знает.

— Где он её взял? — хмуро поинтересовался вождь.

— В лесу встретил, — ответил паренек.

— Отшельник так и сказал? — насмешливо фыркнул Суровый Ветер. — Охотники так не говорят. Лес большой, мальчик.

Люди вокруг обидно засмеялись.

Лицо Ловящего Снег покрылось пятнами, даже уши покраснели. Нервно сглотнув, он выпалил:

— Рядом с Медвежьим оврагом.

— Когда?

— Два дня назад, вождь, — торопливо добавил Ползущий Кузнечик. — Ночью, в дождь.

Сразу стало тихо.

— Асмон? — со страхом выдохнула какая-то женщина.

— Мы сначала тоже так подумали, — торопливо затараторил Ловящий Снег. — Но потом Отшельник заставил её разуться. Копыт у женщины нет. Обычные ноги, как у всех людей.

— Только одета не по-человечески, — проворчал его приятель.

— Она же языка не знает? — пропустил последние слова мимо ушей Белое Перо. — Как Отшельник смог ей приказать?

— Дед её учит, — пояснил второй "рысенок". — Кое-что она уже понимает. Только пока мало.

— Вы хорошо смотрели? — подозрительно щурясь, спросил Суровый Ветер. — Может это колдовство, наваждение какое-нибудь, и Асмон просто навел на вас чары?

— Отшельник рассказывал, что когда её встретил, женщина сильно болела, — неуверенно проговорил Ловящий Снег. — Он лечил её Холодным Кипятком и тоже не видел никаких копыт. А разве там чары действуют?

— Он обезумел! — вскричал Суровый Ветер. — Тащить неизвестно кого в Пещеру предков?! Так твой названный брат бережет святыню Детей Рыси?!

— Отшельник говорил, что она могла умереть, — вступился за деда Ловящий Снег. — А Холодный Кипяток её вылечил.

Вновь наступила тишина, нарушаемая только треском костров, да подчеркнуто громким сопением Сурового Ветра.

— А имя у неё есть? — спросил кто-то.

— Фрея.

— Сырая? — удивился предводитель Палевых Рысей.

— Нет, вождь, — возразил "рысенок". — Просто Фрея.

— Только у заморцев такие глупые имена! — фыркнул Поющий Орел.

— Какая она из себя? — поинтересовалась одна из женщин.

— Белая, — не задумываясь, ответил Ловящий Снег.

— Как твой дед? — усмехнулся кто-то.

— Белее, — покачал головой паренек. — Ни у кого из заморцев я не видел такой бледной кожи. Отшельник говорит, что она похожа на людей с далекого-далекого севера их земли.

— Значит, все-таки из-за моря, — сделал вывод вождь. — Но как она здесь оказалась?

Он нахмурился.

— Что ты там говорил про одежду? — влезла в разговор Остроухая Сойка.

— Она странная, — пожал плечами Ловящий Снег. — Никогда не видел таких териков. Они из ткани, как одежда заморцев, и сшиты вместе. В них, наверное, трудно справлять нужду?

— Женщина в териках? — удивленно фыркнула Медовый Цветок, а её соплеменницы возбужденно загомонили.

— Да, — хмуро подтвердил Ползущий Кузнечик. — А еще они синие, как и её рубаха.

В третий раз за вечер родичи замолчали.

— Сын перед смертью сказал, что оборотень был синим! — закричала мать Ловкого Сыча. — Это она зарезала Упрямую Веточку, а потом стала медведем!

Оглушительный гвалт рванулся к небу, распугивая птиц и мелких зверюшек.

— Пещера предков... Оборотень... Холодный кипяток... Асмон... Отшельник... Убить...

— Тихо! — рявкнул Белое Перо, вскидывая руку. — Чего расшумелись как глупые чайки у дохлой рыбы?

Дождавшись, когда все немного успокоились, он обратился к Ловящему Снег.

— Вы рассказали Отшельнику о смерти Упрямой Веточки и Ловкого Сыча?

— Да, вождь, — удивился паренек. — Мы сделали все, как ты велел.

— И что он сказал?

— Что не заметил за Фреей ничего плохого, — усмехнулся Ползущий Кузнечик. — Она ни чем не отличается от обычных женщин.

— Твой дед её уже распробовал? — рассмеялся Поющий Орел.

— Сам спроси! — огрызнулся Ловящий Снег.

— Наверно, — улыбаясь, сказал Ползущий Кузнечик. — Она же спит в его каменном вигваме.

Родичи рассмеялись.

— Я сказал — тихо! — повысил голос раздосадованный Белое Перо. — Завтра мы с Колдуном пойдем к Отшельнику. Кто лучше его разбирается в чародействе и магии? Вот пусть и посмотрит на ту женщину и скажет, есть в ней злая сила или нет.

С этим предложением все немедленно согласились. Вождь продолжил расспрашивать "рысят".

— У этой женщины были с собой какие-нибудь вещи? Корзина, нож, теплая одежда?

— Отшельник сказал, ничего, кроме того что на ней, — покачал головой Ловящий Снег.

— Никто не ходит далеко в лес пустым, — негромко произнесла Легкое Облако. — Если только рядом нет стойбища.

— Чужие люди пришли на нашу землю! — взвизгнул кто-то. — Племя оборотней!

— Они убили моего сына! — истерически закричала мать Ловкого Сыча.

— Хватит! — во все горло рявкнул Белое Перо. — Мы тут до утра можем гадать. Давайте сначала посмотрим на эту женщину. А уж потом...

Недоговорив, он встал, намереваясь уйти в свой вигвам.

— Постой, вождь, — остановил его Ловящий Снег. — Я забыл сказать, что она тоже любит соль. Как дед.

Учитывая то, что сами аратачи соли почти не употребляли, это наблюдение показалось Белому Перу важным.

— Значит, все-таки из-за моря, — хмыкнул он и хмуро поинтересовался. — Больше ничего не забыли?

Посмотрев друг на друга, "рысята" пожали плечами. Хмурый вождь ушел, оставив родичей в сильнейшем смятении.

Одно за другим в их размеренной, тяжелой, но довольно скучной жизни случилось сразу два необыкновенных происшествия. Люди с жаром обсуждали случившееся, даже не пытаясь сдерживать свою буйную фантазию.

Белое Перо бросил на тлеющие угли очага пучок хвороста и прошел на свое место. Когда огонь разгорелся, он склонился над алтарем, прося у предков мудрости или хотя бы какого-нибудь знака. Убийство дочери, Асмон, странная женщина...

"А что если это "живая вещь"? — внезапно подумал вождь. — Отшельник говорит, что он не знает её языка".

Белое Перо вспомнил рассказы Картена, предводителя заморцев, и усмехнулся. Мало ли мимо каких земель плыл их корабль? Возможно, где-нибудь они напали на прибрежное селение, где и захватили пленницу, которая потом сбежала.

Племена аратачей редко воевали между собой. Однако если такое случалось, они тоже забирали женщин побежденных.

"Нет, — возразил он сам себе. — Слишком много времени прошло со дня отплытия заморцев. А наши охотники не находили в лесу следов чужих людей".

Как бы хорошо не пряталась та женщина, ей нужно есть и пить. Но еду и воду невозможно добыть сидя на месте.

Так ничего и не придумав, вождь лег спать, укрывшись одеялом из волчьих шкур. Завтрашний день даст дополнительную пищу для размышлений, а послезавтра он сам увидит загадочную женщину. И если та была на корабле Картена, он её обязательно узнает.

Тихо переговариваясь, вошли жены и стали раздеваться в своей части вигвама. Белое Перо старательно притворился спящим, когда к нему под бок скользнула Медовый Цветок. Закинув ногу на бедро, она зашептала, щекоча дыханием ухо:

— Ловящий Снег сказал, что она совсем не старая.

— Кто? — сонным голосом поинтересовался мужчина.

— Новая женщина Отшельника, — обиженным тоном пояснила супруга. — Даже моложе его матери.

— Ну и что?

— Ничего, — дернула плечом Медовый Цветок, теснее прижимаясь к нему. — А еще у неё короткие волосы...

— Послезавтра я сам все увижу, — недовольно проворчал Белое Перо, убирая её ногу. — Отстань, я спать хочу.

Не скрывая разочарования, женщина, вздохнув, вернулась на свое место, где еще долго о чем-то шушукалась с Легким Облаком.

Свое жилище колдуны всегда ставили в стороне от стойбищ. Слишком много магических и просто опасных вещей хранилось в их вигваме. Случайное прикосновение или даже неосторожный взгляд на некоторые из них могли привести к большим неприятностям. Да и присутствие множества людей могло затруднить общение с некоторыми из духов.

Возможно еще и поэтому, редкий колдун имел жену и детей. Хотя этому есть и другая причина. Магические обряды, приготовление снадобий и другие волшебные занятия оставляли слишком мало времени для охоты. Поэтому колдунами, как правило, становились те, кто плохо умел выслеживать зверя или не имел для этого достаточно сил. Ни одного члена племени не обделяли едой, хотя хорошие куски колдунам доставались не часто. А вот шкуры, рога или другие вещи приходилось буквально выпрашивать. Хотя люди щедро платили за лечение или другую помощь. Жаль только, требовалась она редко. Дети Рыси часто умирали во младенчестве, но те кто вырастал, отличались редкостным здоровьем.

Выйдя на поляну, где стоял одинокий, скособоченный вигвам, путешественники сразу заметили зашнурованный полог на входе.

— Колдун! — заорал над ухом вождя племянник. — Ты где?!

"Не выйдет из него вождя, — с грустью подумал Белое Перо. — Чего глотку драть? Подождали бы или нашли по следам".

Но тут откуда-то донесся ответный крик

— Мы здесь!

— Я так и думал, что они далеко не ушли, — довольно улыбнулся Поющий Орел.

Второй воин, по имени Весенний Волк, указал влево.

— Идут.

Из-за деревьев вышел Колдун в грязном балахоне, а за ним голый по пояс ученик с маленькой корзиной.

— Какие нужды заставили тебя самого явиться ко мне, вождь? — еще издалека тревожно спросил старик. — Неужели Асмон опять кого-то убил?

Не желая повышать голос, Белое Перо молча покачал головой.

Расслабившись, толстяк радушно пригласил их в гости.

— Тогда пройдите в мое жилище и разделите со мной еду.

Обогнув наставника, ученик, торопливо развязав ремень на пологе, скрылся в вигваме.

— Пришло время заготовлять корни жабника, — сказал Колдун. Теперь, когда стало ясно, что самого страшного не произошло, можно расслабиться и следовать обычаям. А те не одобряли любые деловые разговоры до трапезы, считая их дурным тоном.

Помощник уже развел огонь в очаге. Пляшущее пламя освещало висевшие на шестах пучки сухих трав, корешки, гроздья ягод, вырывало из мрака многочисленные корзины разных размеров.

Толстяк, кряхтя, занял хозяйское место напротив входа, усевшись на тощую кипу старых, облезлых шкур.

Между ним и огнем располагался выкрашенный охрой плоский камень, уставленный деревянными и костяными фигурками.

— О Великий Дух, Праматерь Рысь и добрые предки! — воззвал хозяин дома. — Разделите с вашими детьми радость встречи и не оставьте их в час испытания!

Пробираясь за спинами гостей, ученик подал ему жареную оленью лопатку, покрытую коркой застывшего жира. Старик вцепился в неё уцелевшими зубами, ловко махнул кремневым ножом у самых губ, отрезая кусок, и принялся жевать, протянув угощение вождю.

Не пользуясь ножом, тот откусил изрядный кусок, передавая мясо Поющему Орлу, тот Весеннему Волку, от которого лопатка вернулась к ученику. Эту процедуру проделали еще два раза, пока на кости совсем не осталось мяса.

Когда покончили с угощением, племянник по знаку вождя передал хозяину мешочек с перетертыми лесными орехами. Подарок был благосклонно принят. Таким образом, все формальности оказались соблюдены, и настало время для разговора.

Ничего не скрывая, Белое Перо выложил все, что узнал от "рысят" о женщине Отшельника. При этом он не отрываясь смотрел на Колдуна, стараясь понять, какое впечатление производит его рассказ.

Но на пухлом, мрачном лице старика мелькали лишь тени чувств. Только узнав, что Отшельник вылечил неизвестную Холодным Кипятком, глаза его на миг недобро сверкнули.

— Ты хочешь узнать, кто она, — понимающе проговорил толстяк. — Человек, дух, или дух в теле человека?

— Не я, — поправил его вождь. — Это важно для всех Детей Рыси.

— Конечно, — легко согласился Колдун. — Но как это сделать, не видя её?

— Ты должен пойти с нами к Отшельнику, — нахмурился Белое Перо.

— А почему ты не привел эту женщину? — капризно спросил старик. — Я еще не восстановил силы после лечения Ловкого Сыча, и мне надо готовиться к долгому путешествию в Незримый мир.

— Не хочу показывать дорогу к стойбищу, — объяснил вождь.

— Могли бы привести прямо ко мне, — стоял на своем Колдун. — Пусть крыша этого жилища протекает, в нем я смогу защитить вас от любой злой магии.

— Женщины моего рода соберут бересту и починят крышу твоего вигвама, — вздохнул Белое Перо.

— Я слишком устал, — упорствовал толстяк. — Трудно отдохнуть на ложе из шкур, у которых вылезла вся шерсть.

— Когда вернемся от Отшельника, пришли ко мне ученика, — с явным раздражением проворчал вождь. — Я дам ему три волчьих шкуры.

Старик в раздумье пожевал губами.

— Сейчас ты мне нужен! — продолжал предводитель Детей Рыси тоном, не терпящим возражения. — Собирайся, путь не близкий.

— Подождите снаружи, — нахмурился Колдун. — Я приготовлю все необходимое.

— Поторопись, — буркнул Белое Перо.

Перед тем, как надолго покинуть свой дом, старик прочитал над входом заклинание и повесил амулет в виде кожаного мешочка, украшенного красным кругом, разделенным на четыре части. Теперь не только духи, но и ни один человек в здравом уме не решится сюда сунуться.

Несмотря на то, что Колдун жаловался на плохое самочувствие, он шел не отставая от спутников и не выказывая никаких признаков усталости.

Для любого аратача с малых лет ночевка в лесу не представляла никакой трудности. Но то было до появления Асмона. Путники сделали солидный крюк, чтобы остановиться на ночлег в расщелине между скал. Куда наносили кучу хвороста и всю ночь караулили, сменяя друг друга у ярко пылавшего костра.

В пути вождь пытался выяснить у Колдуна, кем может быть та женщина? Откуда она взялась? Но хитрый старик всякий раз норовил увильнуть от ответа. А потом пустился в такие туманные рассуждения, из которых Белое Перо без труда догадался, что тому просто нечего сказать.

Так как пришлось сильно отклониться от обычной дороги, они подошли к жилищу Отшельника только в полдень.

Этот человек появился в племени Детей Рыси очень давно. Приплыл на корабле вместе с другими заморцами. Но ему так здесь понравилось, что он попросил разрешения остаться.

Аратачи нередко принимают чужаков, чтобы влить в племя свежую кровь. Отец Белого Пера согласился. Заморец получил имя Твердая Рука и взял в жены красивую девушку из рода Черных Рысей.

Он оказался неважным охотником, хотя метко стрелял из лука и бросал копье. Но хорошим воином. Во время войны с Детьми Кабана Твердая Рука, спасая жизнь вождю, один убил двух врагов, а третьего взял в плен. Его потом обменяли на двадцать бычьих шкур и мешочек голубого камня.

Много пользы принес новый член племени при обменах с заморцами. Он помог Белому Перу лучше выучить язык чужаков, легко находил скрытые изъяны их вещей. После чего те доставались Детям Рыси дешевле. Немало рассказал Твердая Рука о жизни заморцев. Сравнивая его слова с рассказами Картена, вождь легко угадывал, в чем его хотели обмануть.

Шесть лет назад его жена умерла, и Твердая рука остался один. Ему предлагали взять другую женщину. Вдов в племени хватало. Но тот решительно отказался. Две луны он не покидал вигвама, горько оплакивая супругу и вызывая всеобщее неудовольствие. Такое его поведение не нравилось потому, что слишком отличалось от обычаев аратачей.

Наверное, именно поэтому Твердая Рука заявил, что остаток дней хочет прожить в одиночестве. Для чего подальше от людей построит жилище, такое как на своей родине. Колдун объяснял это тем, что чужак так и не смог по-настоящему стать аратачем. Вследствие чего душа его пребывает в смятении, не в силах принять смерть дорогого человека. Вождь думал, что дело не только в том, что Твердая Рука — чужак. Случалось, и воин аратачей вдруг уходил из стойбища и жил в одиночестве до тех пор, пока не обретал душевного равновесия. Такие люди теряли свое имя, становясь Отшельниками, и оставались ими, даже вновь вернувшись в семью.

Твердая Рука согласился и на это, попросив разрешения построить жилище неподалеку от Священной пещеры, где отыскал подходящее место. Белое Перо тогда решил, что Колдун будет возражать, но тот ничего не сказал. А глядя на него, согласились и все соплеменники.

За время, пока Отшельник сооружал себе жилье, у него в гостях успело побывать почти все племя. Люди смотрели, дивились. Некоторые смеялись, другие ворчали. Но жить так не хотел никто. Продолжая удивлять, Отшельник вновь стал одеваться в одежду заморцев, не слишком удобную для хождения по лесу. Но он ничего ни у кого не просил, никому не докучал, лишь изредка навещая дочь, и постепенно Дети Рыси привыкли к его чудачеству. И даже немного гордились перед другими племенами такой диковинкой.

Заметив прислоненную к двери палку, вождь мысленно поморщился. Отшельника тоже нет дома.

— А вдруг женщина все еще там? — спросил Поющий Орел, тоже сообразив, что случилось.

Колдун решительно вошел во двор. Увы, ни там, ни в каменном вигваме никого не оказалось.

У дверей Белому Перу бросились в глаза странные следы. Одновременно напоминавшие отпечатки сандалий заморцев и мокасин аратачей, с глубоко выдавленным на подошвах рисунком.

— На копыта не похоже, — брякнул племянник.

— На нормальные мокасины тоже, — проворчал в ответ вождь.

— Такие следы легко отследить, — продолжал племянник. — Мы их быстро найдем.

Белое Перо одобрительно кивнул.

— Пошли.

Вскоре они убедились, что Отшельник тоже шел рядом с неизвестной. Только его следы не так четко выделялись на земле.

Едва они вошли в широкую горловину оврага, как Весенний Волк указал на мелькавшее среди кустов синее пятно. Несмотря на то, что охотники готовились к этой встрече, они все же на миг замерли, вглядываясь в заросли.

— Вон и Отшельник, — проговорил вождь.

Высокая молодая женщина с короткими волосами застыла, придерживая рукой согнутую ветку орешника. Большие серые глаза испуганно смотрели на приближавшихся мужчин. У её ног в синих териках стояла наполовину заполненная орехами корзина.

— Рад видеть вас, храбрые Дети Рыси, — поприветствовал их Отшельник. Он стоял в стороне, сжимая в руке металлический топор. Рядом лежали две очищенные от веток тонкие жерди.

— А тебя что заставило проделать столь дальний путь, Колдун?

— Мы узнали про твою новую женщину, — вместо него ответил Белое Перо. — И решили на неё посмотреть.

— Я бы сам привел её в стойбище, вождь, — пожал плечами старик. — Но хотел сначала немного научить языку, чтобы вы могли хоть как-то разговаривать.

— Нечего пока ей там делать, — сурово проворчал предводитель Детей Рыси.

— Все думаете, что Фрея — злой дух? — нахмурился Отшельник.

Пока они говорили, Колдун стал мелкими, крадущимися шажками приближаться к девушке. Его маленькие, сощуренные глазки настороженно поблескивали. Одна рука сжимала какой-то амулет. А пальцы второй, вытянутой вперед, совершали плавные движения, словно перебирали что-то невидимое.

Молодая женщина испуганно попятилась, выпустив ветку. Та резко распрямилась. Большая, наполовину оторванная гроздь орехов оторвалась, с шумом пролетев мимо головы старика.

Тот с воплем отпрянул, не удержался на ногах и шлепнулся на большой, гнилой гриб, смачно чавкнувший под его толстым задом.

При других обстоятельствах подобное происшествие неизбежно вызвало бы взрыв хохота окружающих. Но сейчас все замерли, а лицо неизвестной стало походить на первый снег.

Ученик бросился на помощь наставнику. С трудом встав на ноги, Колдун яростно прошипел.

— Хочешь потягаться со мной в магии, злобная тварь?

Девушка что-то испуганно заговорила по-своему, потом медленно сказала, ужасно коверкая слова.

— Фрея нет хотеть! Фрея нет хотеть!

— Это вышло случайно, Колдун, — пришел ей на помощь Отшельник. — Фрея не хотела тебя обидеть.

Эти слова немного разрядили обстановку. Поющий Орел фыркнул, с трудом сдерживая смех. Весенний Волк еле заметно улыбнулся. Только сохранявший полную серьезность вождь примирительно заметил:

— Может, тут и нет никакой магии, Колдун?

Ничего не говоря, тот стал обходить вокруг застывшей столбом девушки.

— Пусть она покажет свои ноги! — потребовал толстяк.

— Пойдемте ко мне и там спокойно поговорим? — предложил Отшельник.

— Здесь и сейчас! — огрызнулся Колдун, оттолкнув ученика, вытиравшего балахон пучком травы. — Твой дом — не жилище Детей Рыси! А в лесу я легко развею все чары!

Вождь уловил в словах толстяка явное несоответствие с его же прежними речами, но промолчал, надеясь, что больше никто этого не заметит.

— Фрея! — обратился Отшельник к девушке. — Снимай.

По лицу, на которое стали возвращаться краски жизни, промелькнула недовольная гримаса. Не спуская глаз с толстяка, она опустилась на корточки и, развязав матерчатые шнурки, стянула тонкие носки. После чего, отступив на шаг, задрала рубаху, продемонстрировав сшитые вместе терики. Белое Перо вспомнил, как видел нечто подобное на одном из заморцев. Только те были серые, широкие, длиной лишь до колен и держались на тощем теле матроса с помощью грязной веревки. А дальше произошло нечто совершенно неожиданное. Терики словно распахнулись, на миг открыв белую набедренную повязку.

Прижав их к груди, девушка переступила с ноги на ногу, нервно поглядывая на уставившихся мужчин.

Беззвучно шевеля губами, Колдун подошел к ней вплотную, вперив взгляд широко распахнутых глаз в удивительно белые, стройные ноги с маленькими ступнями.

Глубоко вздохнув, старик выкрикнул:

— Праматерь Рысь, помоги развеять злые чары!

И смачно плюнул, попав чуть выше большого пальца.

Девушка громко взвизгнула, выкрикнула что-то непонятное, и с силой оттолкнув толстяка, бросилась бежать.

— Держи! — старческим фальцетом заверещал Колдун, с трудом сохраняя равновесие.

Увы, мягкие подошвы её ног оказались не приспособлены к бегу по усыпанной сухими сучьями земле. Молодая женщина скоро споткнулась, а опомнившийся первым Поющий Орел бросился на неё, уронил, повалив лицом в прошлогоднюю листву.

Она отчаянно завозилась, пытаясь вырваться, но тут на помощь племяннику вождя пришел Весенний Волк. И воины вдвоем навалились на девушку. Та страшно закричала, срывая голос.

— Отпустите её! — рявкнул Отшельник.

С неожиданной стремительностью он в два прыжка оказался рядом с ними. Легко отшвырнув Весеннего Волка, старик вцепился в плечо Поющего Орла, повторив с неприкрытой угрозой:

— Отпусти!

— Она пыталась бежать! — огрызнулся тот, с трудом перекрывая отчаянный крик Фреи.

— Вы её напугали! — сурово нахмурился Отшельник.

— Я только хотел проверить, нет ли здесь каких-нибудь чар! — попытался объяснить подошедший Колдун и раздраженно добавил. — Да отпусти ты её! Оглушила своим ором!

Воин нехотя встал.

Отшельник помог подняться замолчавшей, но все еще дрожащей от страха девушке. Всхлипывая, она прижалась к нему. Но, когда старик попытался обнять её за плечи, резко отстранилась.

— Стой! — выкрикнул Отшельник, хватая за руку.

Не пытаясь вырваться, она стояла, затравлено озираясь по сторонам, что-то невнятно бормоча сквозь стиснутые зубы.

— Видишь, как испугалась? — с горьким упреком спросило старик. — Набросились на девчонку. Откуда ей знать, что у вас на уме?

— Да кто на неё позарится? — презрительно фыркнул Поющий Орел. — Бледная, как дурной гриб.

Весенний Волк одобрительно хмыкнул.

— Я лишь хотел узнать, кто она, — продолжал оправдываться Колдун. — Это самый надежный способ снять наваждение. А она испугалась и убежала.

— Потому что она не знает ваших обычаев! — огрызался Отшельник. — Есть места, где за плевок могут убить. Ты её напугал, вот она и побежала.

Убедившись, что неизвестная женщина никуда не делась, и, не обращая внимания на перепалку стариков, вождь поднял с земли её мокасины, сразу удивившие своей тяжестью.

"Ну, еще бы! — хмыкнул он про себя. — С такой-то подошвой? Интересно, у какого зверя столь толстая шкура?"

Внимательно осмотрев обувь, Белое Перо разглядел, что на её изготовление пошла кожа как минимум трех или четырех сортов. Где же это так хорошо умеют обрабатывать шкуры? Не менее странными показались тонкие швы с удивительно ровными стежками.

Терики неизвестной женщины оказались столь же необыкновенными, как и мокасины. Все такие же одинаковые стежки и обилие непонятных, явно лишних, на взгляд вождя, деталей. А главное — удивительная штуковина из крошечных кусочков бронзы спереди.

Её вещи казались знакомыми и одновременно странно чуждыми всему, что когда-либо приходилось видеть Белому Перу.

"Эта девчонка не приплыла сюда на корабле заморцев", — с поразительной ясностью подумал он, поднимая второй мокасин.

— Ты мог её остановить! — прервал его размышления визгливый дискант Колдуна.

— А ты предупредить, что собираешься делать! — дребезжал в ответ Отшельник.

— Я не..., — стал возражать толстяк.

— Хватит! — оборвал его вождь, протянув одежду Фрее. — Одевайся.

Потом обернулся к Колдуну.

— Уймитесь. Ты же знаешь, что землю нельзя обмануть. Какой морок не наводи, следы всегда выдадут истинный облик.

Захлопнув рот, толстяк стушевался.

— Если ты настолько ослеп, — насмешливо продолжал Белое Перо. — Пусть посмотрит Поющий Орел там, где она босиком бежала.

С этими словами он указал на череду ямок в опавших листьях.

— Похоже это на отпечатки копыт?

— Нет, вождь, — усмехнулся племянник. — Это следы человека.

И тут громко вскрикнул Весенний Волк.

Пока Белое Перо отчитывал Колдуна, девушка пыталась влезть в терики под насмешливым взглядом молодого охотника. Заинтересовавшись белой набедренной повязкой, он, не долго думая, задрал подол её рубахи.

Девушка развернулась и ударила его по руке мокасином. Не ожидавший такого Весенний Волк не успел увернуться, удивленно охнув.

— Она дерется!

— Потому что злая! — эхом отозвался Колдун.

— Потому что Фрея не любит, когда её трогают! — рявкнул Отшельник.

— Да я только посмотреть хотел, — криво усмехнулся охотник. На его руке стремительно наливался синяк.

— У некоторых народов набедренную повязку чужим не показывают, — попытался объяснить Отшельник. — Может, у них тоже так?

— Глупый обычай! — фыркнул Поющий Орел.

— Какой уж есть, — пожал плечами старик. Заметив, что девушка оделась, он радушно проговорил:

— Приглашаю вас в мое жилище. Разделите со мной еду и отдохните после долгого пути.

Отшельник усмехнулся.

— Или вы по-прежнему думаете, что Фрея — это Асмон?

Дети Рыси внимательно посмотрели на своего Колдуна.

— Не знаю, кто эта женщина, — пробурчал тот, пряча глаза. — На Асмона вроде не похожа.

Потом добавил с неприкрытой угрозой:

— Но я скоро это выясню.

— Как? — живо заинтересовался вождь.

— Я буду над ней колдовать! — напыщенно ответил толстяк. — Все, что нужно, у меня с собой. С помощью Праматери я изгоню из неё злого духа. Если он есть.

— Ты что не слышал? — нахмурился Отшельник. — Я же говорю, что Фрея плохо знает язык. Что если испугается и опять убежит?

— Догоним и свяжем! — жестко ответил Колдун.

— Нет! — решительно возразил старик, поправив на плече жерди. — Я больше не позволю причинить ей вред! Духи не зря привели меня к ней. Наши жизни связаны судьбой. Я буду её защищать!

— Дети Рыси не верят в судьбу, — насмешливо проговорил Поющий Орел.

— А я верю! — огрызнулся Отшельник.

Воины замолчали, явно ожидая, что скажет вождь.

— Убийство моей дочери, оборотень, смерть Ловкого Сыча. Все это случилось в тот день, когда ты встретил эту женщину, — проворчал Белое Перо, перебираясь через поваленный ствол. — Мы должны знать, имеет ли она ко всему этому отношение или нет?

— Я выясню, — пообещал старик.

— Как? — насмешливо фыркнул Колдун.

— Выучу её говорить и спрошу.

— Сколько это займет времени? — спросил вождь.

— Новые слова она запоминает быстро, — рассудительно проговорил Отшельник. — Дней через двадцать мы сможем нормально разговаривать.

— И скольких людей она убьет, пока научится? — ядовито усмехнулся толстяк.

— Ты считаешь, что я позволю ей причинить вред Детям Рыси? — старик встал, повысив голос от возмущения. — Моим родичам? Моей дочери и внукам?

— Когда ты узнаешь об этом, может быть слишком поздно, — примирительно сказал Колдун. — Духи коварны. Умеют наводить морок и дурачить людей видениями.

— Тогда сделай так, чтобы этого не случилось, — проворчал Отшельник, зашагав вперед. — Есть же какой-нибудь способ?

— Я подумаю, — важно кивнув, толстяк сурово насупил брови и замолчал.

Внимание вождя привлек разговор племенника с Весенним Волком. Обычно, уважающие себя воины не высказывались так откровенно о женщинах в их присутствии. Но поскольку новая знакомая не понимала их речь, молодые мужчины не стеснялись в эпитетах и выражениях.

— Посмотри на волосы, — насмешливо говорил Поющий Орел. — На моих териках бахрома длиннее. А цвет? Как грязный песок на болоте.

— Она, наверное, их никогда не моет, — поддержал его приятель. — А обрезала, чтобы гниды не завелись.

— Заткнитесь! — гневно вскричал Отшельник, оборачиваясь и едва не ударяя задумавшегося Колдуна концом жерди. — Я не позволю её оскорблять!

— Мы не хотели тебя обидеть, — с плохо скрываемой издевкой извинился Поющий Орел. — Просто не встречали еще таких...

Он фыркнул:

— Красавиц.

Привычно ругая в душе племянника за несдержанность, Белое Перо поспешил отвлечь старика, гася начавшую разгораться ссору.

— Кто она тебе?

Отшельник настороженно замолчал, поставленный в тупик неожиданным вопросом.

— Жена, дочь, невольница? — продолжал вождь, произнеся последнее слово по-заморски. У аратачей рабов еще не было.

— Не знаю, — задумчиво покачал головой старик и тоже замолчал.

Теперь в шум леса вплетался только шорох сухих листьев под ногами да еле слышный шепот.

-... Ноги, как сучья..., — доносилось до Белого Пера. — ... Груди по детскому кулачку, с такими ребенка не выкормишь... Задница тощая, помрет от первых же родов... Таким только со стариками жить, чтобы не забеременеть ненароком.

Вождь мысленно усмехнулся. Хорошо быть молодым и ни за что не отвечать. Этим бычкам уже все ясно. Уже составили свое мнение о неизвестной женщине. А вот он все никак не мог разобраться в первых впечатлениях.

Глава III

Как найти общий язык с незнакомкой

Знакомство не "принялось",

как говорят о прививках...

Герберт Уэллс.

Самовластье мистера Парэма

Она шла, механически переставляя ноги, тупо глядя перед собой, и изо всех сил старалась удержать в клетке воли рвущийся наружу страх.

Когда на неё навалились два смуглых мужика, дикий ужас, охвативший девушку, едва не затопил помутившийся рассудок. Она почти не помнила, что происходило потом. Как Байгар освободил её от противных, больно стискивавших тело рук. Как торопливо одевалась, пока "индейцы" переругивались с её спасителем. Особенно свирепствовал толстый, чудно выглядевший старик в длинном, неуклюжем балахоне из мягкой кожи с множеством побрякушек на груди. Среди которых бросался в глаза маленький, ярко блестевший колокольчик.

Он, видимо, решил отомстить, обидевшись за случайно оторвавшийся орех, напугавший его до полусмерти. Мало того, что заставил снять джинсы, так еще и плеваться взялся.

Вчера утром, анализируя жгучее желание молодых "индейцев" полюбоваться её обнаженными ногами, девушка поняла, что дело не только в их красоте и стройности. Мальчишки явно искали какие-то знаки, приметы или отметины. И не найдя, быстро успокоились.

Однако гнусный толстяк не удовлетворился визуальным осмотром. Старый противный козел! Девушку передернуло от отвращения.

Сейчас он помалкивал. Как, впрочем, и все остальные. Кроме двух молодых мужчин. Успев еще раз поругаться с Байгаром, они о чем-то перешептывались, словно учащиеся младших классов на лекции по анатомии.

Девушка грустно усмехнулась. Теперь она вспомнила, кто такие ученики и что такое анатомия, но особой радости что-то не почувствовала. Хотя и начала потихоньку приходить в себя. Метавшийся в душе страх затих, черным настороженным комочком свернувшись в уголке души.

Выйдя на тропинку, Байгар, перебросившись с гостями парой слов, повел их к озеру. "Может, опять в пещеру идут? — с легким недоумением подумала девушка. — Неужели, еще какое испытание придумали?"

На этот раз опасения не подтвердились. Выйдя на берег озера, старик снял с плеча заготовленные жерди и переговорил с главным "индейцем". Широкоплечий, не молодой мужчина с неприятным, словно вырезанным из камня лицом, в густо расшитой разноцветными узорами рубахе, что-то сказал.

Самый худой и поджарый из молодых, задрав рубаху, стал отвязывать штанины от пояса. Оказавшись в воде, он без труда отыскал на дне знакомую конструкцию из прутьев и стал вытаскивать её на берег, белозубо сверкая довольной улыбкой.

Толстяк бросил на девушку столь неприязненный взгляд, что та невольно шагнула ближе к Байгару.

Непонятная штуковина оказалась ловушкой для рыбы. Старик лично перебрал трепещущий улов. Самые большие оказались беспощадно наколоты на заранее припасенный прут, а мелочь возвращена в озеро. Пока "индеец" возвращал ловушку на место, Байгар вручил девушке добычу, внушительно проговорив:

— Дом.

Она понимающе кивнула. Внезапно толстяк в балахоне что-то выкрикнул. Ему ответил главный "индеец", следом в разговор вмешался её старик, и они вновь заспорили.

"Ну, что опять?" — с тоской подумала девушка, поудобнее перехватывая скользкий прут с нанизанной на него рыбой.

Наконец Байгар, досадливо морщась, махнул рукой, забросил на плечо жерди, и тяжело сутулясь, заспешил по тропинке.

Толстяк что-то строго спросил у худого юноши в страшно засаленной рубахе, с большой корзинкой на спине, а главарь обратился к напряженно застывшим мужикам.

"Это он что оставил меня с ними?" — испугалась девушка и, подхватив орехи, бросилась за своим стариком. Никто и не думал её задерживать. После короткого разговора "индейцы" поспешили следом.

Догнав Байгара, она осторожно тронула его за рукав кожаной рубахи. В свою обычную одежду он так и не переоделся. Раздраженно сопевший старик обернулся. Тщательно подбирая слова, девушка проговорила, стараясь придать голосу вопросительные интонации.

— Фрея там плохо?

Она кивнула на приближавшихся "индейцев".

— Плохо там Фрея?

Морщины на лице Байгара разгладились.

— Нет. Аратачи Фрея нет плохо.

Он вздохнул.

— Нет плохо. Нет хорошо.

Когда девушка вновь посмотрела в их сторону, то заметила, что один из молодых мужчин исчез. Вместе с ним пропал паренек, тащивший корзину. Второй мужик с недовольной физиономией пристраивал её себе на спину.

Главарь с бело-черными перьями в седоватой шевелюре, собранной в хвост, что-то солидно обсуждал с толстяком. При этом рожи у них были такими важными и серьезными, что девушка сразу почувствовала нарастающее беспокойство.

Она чуть забежала вперед и поймала взгляд старика. Не отводя глаз, тот со значением проговорил:

— Аратачи нет плохо, Фрея. Байгар аратачи хорошо.

"Получается, что они, вроде как его друзья? — думала девушка, послушно шагая вслед за ним по тропинке. — А что значит аратачи? Люди? Или может название племени? Типа Панков. Нет, это, кажется, что-то другое. Ага! Ирокезов! Вроде так назывались индейцы в кино?"

Несмотря на сложную ситуацию и пугающих спутников, Фрея не могла не радоваться тому, что память понемногу возвращается. Быть может, однажды удастся вспомнить, кто она на самом деле и как здесь оказалась?

Толстяк окликнул Байгара, и когда тот остановился, догнал его. Дальше старики шли вместе, а девушка оказалась рядом с предводителем этой шайки.

Нагруженный корзиной, молодой мужчина с жестким лицом и глуповатыми глазами что-то тихо сказал, гнусно хихикнув. Но главарь прервал его резким замечанием. Переложив копье из правой в левую руку, он что-то спросил, указав на неё грязным пальцем.

Девушка робко улыбнулась, растерянно пожав плечами. Мужчина осторожно протянул руку к её голове. Она напряглась, собираясь отстраниться.

Предводитель потрогал прядь волос девушки, зачем-то понюхав свои пальцы, и что-то сказал мужчине с корзиной.

"У меня же грязная голова!" — вспыхнула та, отпрянув, и не зная, куда деваться от внезапно нахлынувшего чувства стыда. Ведь она в последний раз мылась семь дней назад! Еще в пещере.

Одежду стирала, а про себя забыла. Что о ней подумают эти дикари? Замарашка, грязнуля, неряха!

Сеанс самобичевания продолжался до самого дома. Где не замечавший её страданий Байгар приказал повесить рыбу в тень и разложить под навесом орехи. Пока она возилась с ними, раскладывая ровным слоем, старики сложили дрова для костра. Но не на привычном месте в очаге, а прямо посередине маленького дворика.

Предводитель "индейцев" сидел, прислонившись спиной к скале. Рядом расположился молодой мужик, вальяжно улегшись прямо на голую землю.

Девушка обратила внимание, что толстяк уложил дрова совсем не так, как это делает Байгар. Да и огонь он добыл не с помощью палочек, а ударяя камнями друг о друга. Бледные при свете дня, искры долго падали на пучок сухого мха, прежде чем тот задымился.

Толстяк вытер пот со лба, что-то наставительно сказав "индейцам". Главарь неопределенно пожал плечами, а молодой, хмыкнув, оскалил крупные желтоватые зубы.

От ярко пылавшего костра в узком дворике становилось жарко. Гости поскидывали кожаные рубахи, оставаясь в одних штанинах с бахромой и коротких кожаных юбочках. Байгар радушно предложил им воды, но те, выслушав короткую речь толстяка, отказались. Хозяин дома явно обиделся. Желая хоть как-то его подбодрить, девушка взяла кувшин и выпила гораздо больше, чем хотела.

Немного погодя пришли еще двое "индейцев". Паренек прижимал к груди охапку бледно-зеленой травы, а мужчина что-то лениво жевал, положив копье на плечо.

Повинуясь знаку толстяка, так и не снявшего свой балахон, юноша положил возле него свою ношу. Тот стал торопливо перебирать длинные стебли с большими, круглыми листьями и еще пучки какой-то тонкой, словно волосы, травы.

Что-то пробурчав, он указал на корзину. Молодой помощник, или слуга, достал из неё большой бубен, колотушку, кувшин и еще несколько предметов, о назначении которых девушка могла только гадать.

Байгар поднялся с лавки, где он сидел все это время, и поспешил в хижину, откуда вернулся с двумя волчьими шкурами.

По распоряжению толстяка молодые "индейцы" разровняли палками угли костра, образовавшие большой мерцающий круг.

Положив возле него одну из шкур, Байгар намеревался расстелить рядом и другую. Но его остановил резкий возглас толстяка, указавшего на место с противоположной стороны костра. Хозяин дома возразил. Между ними вновь вспыхнула перепалка, в которую пришлось вмешаться главарю. Или он у индейцев называется "вождь"? Не важно. Главное, что в результате короткого, но интенсивного обсуждения, вторая шкура оказалась на расстоянии вытянутой руки от первой.

— Фрея! — окликнул её старик, похлопав ладонью по густому светло-серому меху. Потом указал на другую шкуру. — Байгар.

Девушка нерешительно шагнула к своему месту и вслед за ним села, скрестив ноги. В это время худой юноша разложил поверх углей принесенную траву, предварительно окропив её какой-то жидкостью из кувшина, украшенного кривым красным крестом.

Костер тут же окутался густым дымом.

Скинув рубаху, молодой человек принялся проделывать странные движения. Сжав ладони лодочкой, он ловил белесые струи и будто умывался ими, размазывая дым по лицу и груди. Отступив в сторону, юноша взял бубен.

Дергаясь всем телом, толстяк повторил процедуру дымового "умывания", однако балахон снимать не стал. Глядя на его мрачное, сосредоточенное лицо с маленькими, горящими угрозой глазками, на резкие угловатые движения, девушка внезапно почувствовала, что надо бы посетить туалет.

Выпрямившись, толстяк попятился назад, пристально глядя на Байгара. Не колеблясь ни секунды, тот стащил рубаху и подошел к костру.

Густой дым понемногу заполнял маленький дворик. От неприятного запаха щекотало в носу, и слезились глаза. Старик, встав на колени, низко поклонился, спрятав лицо в густые клубы.

Поднявшись, он подошел к сжавшейся в комок девушке, повелительно проговорив:

— Фрея!

Он указал на костер.

— Там!

От этих слов еще сильнее потянуло в уборную. Она затравлено огляделась. "Индейцы" настороженно следили за каждым её движением. Молодые держали наперевес копья, а в руке вождя появился нож из темного металла.

"Пописать не дадут, — с сожалением поняла девушка и тут же решила. — Ну и я перед ними сиськами трясти не стану. Жирдяй вон тоже только рожу умыл".

Одним плавным, грациозным движением встав на ноги, она шагнула к парившей куче травы. Под пристальными взглядами окружающих опустилась на одно колено и, затаив дыхание, размазала по лицу пригоршни дыма, успев поймать краем глаза ободряющую улыбку Байгара.

Проводив её откровенно разочарованным взглядом, толстяк нацепил большую, ярко размалеванную маску с красными полосами, очевидно, изображавшими языки пламени, с круглыми белыми глазами и торчавшими во все стороны пучками разноцветных перьев.

Повинуясь участившемуся ритму, он дергался, подпрыгивал, кружился на месте, выкрикивал какие-то несуразности. Потом вдруг подхватил двумя палками пучок дымящейся травы и с неожиданной для его возраста прытью бросился к хижине. "Весь дом провоняет", — мысленно фыркнула девушка, глядя, как он швырнул в услужливо распахнутую молодым "индейцем" дверь парящий комок.

Она невольно закашлялась, прикрывая рот ладонью и вытирая выступившие на глазах слезы. Но самое противное то, что усилилась резь внизу живота.

"Не хватало только обмочиться у всех на виду", — с тоской думала девушка, наклоняясь вперед.

Дергаясь и подвывая, толстяк налил в чашу жидкости из знакомого кувшина.

— Фрея! — привлек её внимание Байгар, принимая посудину. — Фрея так Байгар!

— Фрея так Байгар, — послушно повторила она.

Не спуская глаз с маски, старик сделал два маленьких глотка и вернул чашу толстяку. Продолжая кривляться, тот подскочил к ней.

Обжегшее горло питье оказалось до отвращения горьким, да еще отдающим каким-то болотным, гнилостным запахом. Тем не менее, под пристальными взглядами "индейцев", девушка безропотно сделала два крошечных глотка, с трудом удержав жидкость в желудке.

Утробно завыв, толстяк вырвал у неё из рук чашу, и крутанувшись на пятке, выплеснул содержимое в костер, все еще продолжавший исходить белесым дымом. Отшвырнув посуду, он принялся кружиться то вокруг девушки, то вокруг Байгара, словно выписывая восьмерку.

Все учащавшиеся удары бубна, глухое бряканье деревянных подвесок, звон колокольчика под дикие выкрики путали мысли, создавая впечатление кошмарного сна, от которого хотелось как можно скорее проснуться. Казалось, только вцепившаяся в низ живота боль связывает её с реальным миром. Резь становилась невыносимой. Девушка скрючилась, подтянув ноги к подбородку, чувствуя, что еще чуть-чуть, и лопнет мочевой пузырь, а может и она вместе с ним.

— Да пошли вы все! — сквозь стиснутые зубы выкрикнула девушка, вскакивая на ноги с твердым намерением добежать до уборной, чтобы сохранить здоровье и спастись от стыда. Но в тот же миг непонятно как оказавшиеся позади "индейцы" силой усадили её на шкуру.

— Сидеть! — закричал Байгар. — Фрея, сидеть!

Она попыталась объяснить, куда и зачем ей очень нужно. Лицо старика перекосила страдальческая гримаса. Толстяк пронзительно заорал из-под маски, запрыгав вокруг как бешеный козел, а мужики, крепко держащие её за руки, тяжело задышали от напряжения.

— Сидеть, Фрея! — умоляюще воскликнул Байгар, с трудом поднимаясь на ноги.

— Пустите, пожалуйста! — сквозь слезы отчаянья взмолилась девушка, пытаясь вырваться.

Но куда ей против двух здоровых мужиков.

— Я вас ненавижу! — срывая голос, закричала она, чувствуя, что обмочилась.

Главарь, все представление спокойно просидевший в сторонке, вскочил, и резво подбежав, стал таращиться на расползавшееся по джинсам мокрое пятно, делая её страдания еще более невыносимыми.

— Меро овал! — выкрикнул он, судорожно сглотнув.

— Извращенец! — выплюнула она незнакомое слово. — Сволочь, ублюдок!

Но её хрипы легко перекрыл ликующий крик толстяка.

— Аниде йана!

Воздев руки к небу, он закружился на месте, утробно хохоча.

Отражаясь от скал, эхо делало его смех похожим на крик какого-то чудовища.

Девушке хотелось испариться, исчезнуть, отключиться от всего. Не видеть размалеванной маски и противных морд, смрадно дышащих в уши. Не слышать равнодушных ударов бубна, звяка, бряка и торжествующих завываний толстяка.

— Фрея, хорошо, — раздался голос Байгара.

Опустившись на колени, он взял её ладонь в свои руки.

— Фрея, хорошо.

— Я думала, ты добрый, — дрожащим голосом проговорила девушка. — А ты... зачем ты дал им меня мучить? За что вы со мной так? Что я вам плохого сделала?!

Последние слова она яростно выкрикнула в лицо невольно отшатнувшемуся старику. Лучше бы ей промолчать.

— Анну! — завопил толстяк, указав на неё грязным пальцем. — Онсу, дарай.

Байгар огрызнулся, подаваясь вперед, словно собираясь прикрыть девушку своим телом. Но тут раздался властный голос главаря. Сурово сдвинув брови, он разразился короткой речью. Старик попытался возражать, но "индеец" оборвал его коротким взмахом руки.

— Фрея, — виновато пряча глаза, проговорил Байгар. — Снять штаны. Снять.

— Пошел ты на..., — прохрипела она что-то непонятное, и, окончательно теряя рассудок, изо всех сил дернулась, пытаясь лягнуть его ногой, одновременно боднув ближайшего "индейца".

Байгар почти увернулся. Кроссовка лишь чуть смазала его по лицу, а мужику повезло меньше. Удар лбом пришелся прямо по носу.

Зашипев от боли, тот что-то выкрикнул, и они с приятелем повалили её на землю. Ничего не соображая, без единой мысли в голове, охваченная ужасом девушка пронзительно завизжала, напрягая тело в безуспешной попытке вырваться. Но когда чьи-то жадные пальцы, задрав рубаху, стали елозить по животу в тщетной попытке расстегнуть пуговицу на джинсах, она вдруг почувствовала смутное ощущение накатывавшейся слабости. Изо всех сил борясь с ним, девушка лязгнула зубами, пытаясь вцепиться в руку "индейца".

Мужик резко хлестнул её по щеке. Голова мотнулась в сторону, мир перед глазами закружился. Собрав всю слюну во рту, она попробовала плюнуть в противную рожу. Но тут на неё навалился Байгар.

— Фрея! Фрея! — кричал он, прижимая девушку к земле.

Подняв взгляд, та увидела искаженное жуткой гримасой лицо старика, занесенную руку с кинжалом. В голове что-то звонко лопнуло, и сознание окутала блаженная тьма.

— Ну!!! — ликующе кричал толстяк, держа на вытянутых руках мокрые терики девушки. — Что я говорил?! Злой дух вышел из неё вместе с мочой!

— Ты могучий колдун, — нисколько не кривя душой, проговорил Белое Перо.

Гордо, не обратив внимания на похвалу, старик начал деловито отдавать распоряжения.

— Уберите траву, она больше не понадобится. И разведите большой костер. Оскверненную одежду надо сжечь!

Пока ученик сгребал в сторонку парящую кучу, Весенний Волк раскладывал дрова над полупотухшими углями.

— Тут еще что-то! — довольно осклабился Поющий Орел, передавая Колдуну мокрую белую тряпочку.

Отшельник, обнимавший бесчувственное тело молодой женщины, глухо проговорил, опуская её голову себе на колени.

— Это набедренная повязка.

— В огонь! — возопил толстяк. — Чего вы там возитесь?

— Сейчас, — отмахнулся молодой воин.

Встав на четвереньки и выпятив тощий зад, ученик изо всех сил дул на упорно не желавшие разгораться угли.

— У неё были еще какие-нибудь вещи? — спросил вождь.

Вид белых, бесстыдно раскинутых ног Фреи, напомнил об удовольствиях, которые доставляли ему "живые вещи" Картена.

"А она так умеет?" — внезапно подумал Белое Перо.

— В корзине, — отозвался старик, потянувшись к лежавшей в двух шагах рубахе.

— Здесь?

— Нет, — возразил Отшельник. — В следующей.

Сняв плетеную крышку, вождь увидел синюю ткань, украшенную клетчатым узором.

Осторожно приподняв длинный рукав, он поинтересовался:

— И это все?

— Да, — ответил старик, заботливо прикрывая ноги девушки своей рубахой.

Пламя весело запрыгало по трещавшим сучьям. Колдун положил в костер терики и набедренную повязку.

Подняв к небу лицо, по-прежнему прикрытое маской, он громогласно объявил, сжимая кулаки:

— Уходи злой дух! Я — Колдун Детей Рыси повелеваю тебе никогда не возвращаться в это тело! Никогда больше не тревожить мое племя. Ступай к Детям Кабана или к Детям Медведя! Ищи себе поживу у них! Пошел вон!

Воздетые кверху руки бессильно опали. Ссутулившись, он тихо приказал ученику:

— Помоги снять маску.

Вытерев рукавом мокрое от пота лицо, Колдун довольно улыбнулся и, посмотрев на мрачного Отшельника, проговорил с явным превосходством:

— Душа не сразу находит дорогу в покинутое злым духом тело. Бывает, что она не возвращается совсем.

Не глядя на него, старик поправил короткие волосы Фреи, прикрывая большой лиловый синяк на лбу. Присев рядом, толстяк успокаивающе сказал:

— Если она очнется, станет настоящей женщиной. Ты сможешь обучить её нашей речи и привести в стойбище, когда захочешь.

"Что-то он слишком заважничал, — раздраженно подумал вождь. — С каких это пор Колдун распоряжается делами стойбища?"

Белое Перо только собрался напомнить, кто здесь главный, как раздался голос Поющего Орла.

— А что делать с этим?

Племянник указывал на клетчатую тряпку, которую еще держал в руках вождь.

— В огонь! — не оборачиваясь, велел толстяк. — Все в огонь. Пусть женщину ничто не связывает с тем злом, что владело её телом.

Весенний Волк, торопливо бросив в костер странные мокасины, заботливо добавил еще пару поленьев. Поющий Орел шагнул к дяде. Обогнув его стороной, словно внезапно выросшее на дороге дерево, Белое Перо, щурясь от вонючего дыма, отправил одежду незнакомки в огонь.

— Её надо в священную пещеру, — внезапно проговорил Отшельник.

— Это еще зачем? — нахмурился Колдун.

— Чтобы смыть Холодным Кипятком все следы злого духа, — усмехаясь одними глазами, ответил старик.

— Он прав, — тут же поддержал его вождь. — Ты изгнал злого духа изнутри. Теперь надо очистить тело снаружи.

И сделав хорошо рассчитанную паузу, добавил:

— Да и вам надо смыть зло со своих рук. Кто знает, какие несчастья оно может принести?

Поющий Орел нервно сглотнул.

Поднимаясь, Отшельник аккуратно уложил голову девушки на свернутую шкуру.

— Что ты собираешься делать? — удивленно поинтересовался Колдун, глядя, как тот кладет на землю жерди.

— Волокушу, — коротко объяснил старик. — Мне уже не донести её до пещеры на руках.

— Так давайте её разбудим? — предложил недовольный задержкой Поющий Орел. — Пусть сама идет.

— Ни в коем случае! — решительно запротестовал Колдун. — Когда душа возвращается в тело, лучше не вмешиваться.

— Это слишком опасно, — подтвердил Белое Перо. — Для всех.

После этих слов племянник бросился активно помогать Отшельнику. Вдвоем они быстро привязали к жердям старый плащ, положили шкуру и осторожно перенесли все еще пребывавшую в беспамятстве девушку.

— Не забудь взять ей какую-нибудь одежду, — с преувеличенной заботливостью напомнил Колдун. — И мокасины. Наверное, она не привыкла ходить босиком.

Бросив на него неприязненный взгляд, Отшельник скрылся в хижине.

— Так это она убила мою дочь? — решил поинтересоваться вождь у толстяка, с чувством выполненного долга расположившегося рядом.

Все выжидательно уставились на Колдуна. Весенний Волк даже перестал подталкивать палкой угли на пораженные злым духом терики.

— Если она и сделал что-то плохое, — наставительно проговорил толстяк. — То в этом вина злого духа, владевшего её телом. Я его прогнал.

— Значит, Упрямую Веточку и Ловкого Сыча убил не Асмон? — попытался уточнить Белое Перо. — А злой дух, который жил в этой женщине?

Собеседник глубоко задумался. Но тут появился Отшельник со свертком и избавил его от необходимости отвечать.

— Надо как можно быстрее избавиться от всех следов злого духа, — проговорил он, бодро вскочив на ноги.

"Не думай, что я отстану от тебя, старый болтун!" — пробормотал про себя вождь, уже начиная сомневаться, а правильно ли он сам определил причину смерти Упрямой Веточки и Ловкого Сыча.

Отшельник и Поющий Орел взялись за жерди. Вдвоем они легко тащили волокушу. Но для того чтобы протянуть её через дверь, понадобилась помощь Весеннего Волка и ученика Колдуна.

Сам толстяк стоял в сторонке вместе с вождем.

— У заморцев очень непрактичные жилища, — проговорил он, покачав головой.

— Они живут в вечном страхе, вот и прячутся друг от друга за каменными стенами, — снисходительно объяснил Белое Перо. — Вся их жизнь проходит в таких вот тесных двориках. Мы, аратачи, ничего не боимся, поэтому нам принадлежит весь мир.

— Ты мудр, вождь, — вскричал Колдун. — Никто не знает заморцев лучше тебя.

— Он знает, — усмехнулся польщенный вождь, кивнув на Отшельника.

Толстяк понимающе хмыкнул.

Вчетвером волокушу все же выперли со двора. Прежде, чем выйти за ней, Белое Перо озабоченно посмотрел на солнце, прикидывая, сколько времени может занять дорога до Священной пещеры и обратно.

— Твой ученик её трогал? — вдруг спросил он у Колдуна.

— Нет, — удивленно покачал тот головой. — Он все время бил в бубен. Ты же знаешь, что без этого невозможно никакое колдовство.

— Тогда пусть останется здесь и пожарит рыбу к нашему возвращению. Слышишь?

Юноша посмотрел на наставника.

— Ты нам не нужен, — кивнув, согласился тот.

Спросить разрешения у хозяина дома вождю и в голову не пришло. Они же родичи! Впрочем, Отшельник и не возражал. Не оборачиваясь, они вместе с Поющим Орлом потащили волокушу по тропинке.

Не успело его жилище скрыться за деревьями, как женщина очнулась. Белое Перо с любопытством наблюдал, как она, приподняв голову, оглядывается вокруг пустыми, ничего не понимающими глазами.

— Я же говорил! — довольно хмыкнул шагавший рядом Колдун. — Вот и душа вернулась!

Услышав его голос, девушка вздрогнула, взгляд полыхнул страхом. Фрея судорожно вцепилась в наброшенную сверху тряпку, одновременно пытаясь вскочить на ноги.

— Ложи! — рявкнул Поющему Орлу Отшельник.

Заметив, что груз пришел в себя, а значит, может передвигаться самостоятельно, тот с удовольствием бросил жерди.

Старик бросился к своей женщине, уже приподнявшейся, чтобы встать. Навалившись, он вновь повалил её, что-то горячо шепча на ухо и зажимая рот широкой ладонью.

— Что он делает? — удивленно вскричал Колдун.

— Хочет владеть ей прямо здесь, — засмеялся Поющий Орел. — Не терпится до ночи.

Девушка отчаянно забилась, словно пойманная лисой куропатка и, брыкаясь, едва не сбросила покрывало.

— Фрея, тихо... Тихо, хорошо...Фрея, тихо, хорошо, — донесся до вождя умоляющий, торопливый шепот Отшельника.

Она затихла, но едва старик убрал руку, что-то яростно прошипела на непонятном языке.

Взглянув на толстяка, Белое Перо нехорошо усмехнулся.

— Ты уверен, что изгнал из неё злого духа?

— Возможно, какая-то крошечная частичка зла еще осталась, — нисколько не смутился тот. — Мне раньше с таким встречаться не приходилось. Мир духов слишком велик.

Тяжело дыша, Отшельник поднялся, протянув руку своей женщине. Не замечая её, она встала, покачнулась, но сумела сохранить равновесие. Огляделась, потирая здоровенную шишку на лбу. Взяла с волокуши длинную заморскую рубаху, служившую ей покрывалом, и, обернув вокруг бедер, прикрыла свои длинные, белые ноги. Закончив, спросила:

— Отшельник, мокасины Фреи?

— Нет, — виновато покачал головой старик, протягивая новую обувь. — Мокасины Отшельника.

Пользуясь тем, что все смотрели на неё, вождь попытался оттеснить Колдуна в сторону. Но тот неожиданно уперся, старательно отводя глаза. Раздосадованный предводитель Детей Рыси громко спросил:

— Ты так и не сказал, кто убил мою дочь?

Тут же все взоры обратились на них, оставив в покое женщину Отшельника.

— Злой дух, владевший её телом? — уже в полный голос говорил Белое Перо. — Или все-таки Асмон? Что ты скажешь, Колдун?

Под требовательным взглядом четырех пар глаз толстяк почувствовал себя неуверенно, но быстро собравшись, прибегнул к излюбленному объяснению:

— Точно я смогу ответить, только встретившись с духами предков!

Вождь раздраженно засопел. На лицах Поющего Орла и Весеннего Волка читалось откровенное разочарование.

— Почему же ты не спросил злого духа, когда изгонял его из Фреи? — с нескрываемой насмешкой поинтересовался Отшельник.

— Духи лживы, им нельзя верить, — попытался оправдаться Колдун. — Чтобы узнать правду, надо обратиться к предкам.

— Значит, тот дух тебе все-таки что-то сказал? — продолжал приставать настырный старик.

— Он говорил, что не трогал Детей Рыси, — с нескрываемой неохотой буркнул толстяк, торопливо добавив. — Но он мог и соврать!

— Что же ты за Колдун, раз не можешь заставить духа открыть тебе истину? — презрительно скривился Белое Перо. — Вот твой учитель умел это делать.

— Потому что он никогда с таким не встречался! — огрызнулся толстяк. — Это дух не мира аратачей. Он совсем чужой!

От этой речи гневные слова, готовые сорваться с губ предводителя Детей Рыси, застряли в глотке. Значит, не только он подозревает, что эта женщина принадлежит иному миру?

Почувствовав колебания, Колдун важно изрек:

— По всем признакам дух, что вселился во Фрею, не убивал Упрямую Веточку и Ловкого Сыча. Но чтобы быть полностью уверенным, надо спросить предков.

— Когда ты это сделаешь? — устало спросил вождь.

— Скоро, — твердо пообещал толстяк. — Очень скоро.

В раздражении Белое Перо обернулся к женщине. Та уже обулась и теперь с интересом слушала их разговор, видимо, пытаясь понять, о чем идет речь.

— Поторопимся, — буркнул он. — До темноты надо вернуться обратно.

По пути в Священную пещеру разговаривали мало. Сначала Отшельник пытался втолковать своей женщине, куда и зачем они идут. Та, то ли поняла его, то ли не обращала внимания, думая о чем-то своем. Поющий Орел и Весенний Волк коротко обсудили невиданное изгнание злого духа, почтительно поглядывая на Колдуна.

Изрядно утомленный тяжелой процедурой и ходьбой, толстяк помалкивал. Скоро лицо его покрылось капельками пота, которые он то и дело вытирал засаленным рукавом балахона.

Вождь, наоборот, успевший отдохнуть, бодро шагал по тропинке, скользя привычно-внимательным взглядом по окружающему лесу. Гадая, что же все-таки случилось с дочерью, он краем глаза видел, как женщина Отшельника время от времени трет пальцем виски, морщась, словно от боли. Уже у озера Белое Перо заметил, что она тоже стала уставать. Споткнувшись несколько раз, женщина едва не упала, но отстранила протянутую руку своего мужчины.

"Она ведет себя очень непочтительно, — мысленно хмыкнул вождь, радуясь, что подобрал нужное определение поведению Фреи. — Похоже, эта женщина так ему нравится, что он готов терпеть любые капризы?"

Белое Перо на собственном опыте знал, какую власть может взять молодая жена над самым храбрым охотником. Особенно когда загрубевшая от прожитых лет душа воина тает от одной улыбки на свежем, полном жизни лице, а усталое сердце бьется чаще, предвкушая радость обладания молодым, любящим телом.

"Наверное, она его хорошо ублажает?" — с невольной завистью подумал вождь.

Когда стали подниматься к входу в пещеру, шагавший впереди Отшельник внезапно остановился.

— Там нет хвороста. В последний раз я сжег все.

— Надо собрать! — раздраженно приказал Колдун. — Нельзя откладывать очищение!

— Сядь, — снисходительно предложил вождь. — Без тебя справятся.

Отшельник со своей женщиной и молодые охотники быстро разбрелись по зарослям.

— Значит, ты думаешь, что Асмон еще бродит по нашим лесам? — тихо спросил Белое Перо, ударом ладони припечатав к предплечью наглого комара.

— Не могу сказать, вождь, — устало покачал головой толстяк. — Одни предки знают.

Как же не нравились Белому Перу такие неопределенные ответы!

— Но в женщине Отшельника зла больше нет? — задал он новый вопрос, наблюдая, как Фрея поднимается в гору с пучком сухих веток.

— Злой дух покинул её тело, — уверенно ответил Колдун и криво усмехнулся. — Но что она за человек, не знают даже предки.

— Почему? — удивился вождь, привыкший думать, что предкам известно все, ну или почти все.

— Я же говорил, что она не принадлежит нашему народу, — снисходительно напомнил собеседник. — А может и нашему миру.

Мысленно обругав себя за глупость, Белое Перо встал и помог подняться старику.

Они не стали заходить в глубь пещеры, разведя костер у входа в зал с Холодным Кипятком. Первым туда вошел Колдун. По обычаям аратачей он купался в одиночестве. Людям лучше не видеть лишний раз нанесенной на его тело священной татуировки.

Едва раздался довольный голос толстяка, разрешавший войти, как Поющий Орел устремился в пещеру, едва не споткнувшись на выщербленных ступенях. Он погрузился в бурлящую воду, даже не сняв терики. Пока воин старательно смывал с себя все следы злого духа, Весенний Волк разделся и присоединился к нему в каменной чаше.

— Как дети, — тихо, но так, чтобы его услышали, вздохнул вождь.

Он сам неторопливо омыл руки, а пристыженный племянник тут же выбрался из воды и стал неторопливо натягивать рубаху. Отшельник, воткнув в щель еще один факел, аккуратно сложил одежду на каменный стол. После чего внимательно осмотрел свое тело. Несмотря на все целебные свойства, Холодный кипяток не любит крови. При его попадании в открытую рану могут образовываться язвы.

Вождь и Колдун не спускали глаз с молодой женщины. На всякий случай Белое Перо встал рядом с выходом. Но её лицо, освещенное мерцающим светом факелов, оставалось спокойным. Только под бледной кожей ходили желваки, да яростно раздувались тонкие ноздри.

Проникшись серьезностью происходящего, Весенний Волк не стал задерживаться. Едва он выбрался из чаши, как его место занял Отшельник, сразу же погрузившийся с головой в бурлящую воду. Вынырнув, старик тщательно вытер ладонями лицо и, поднимаясь, бросил через плечо:

— Фрея, тут.

Сняв обернутую вокруг бедер заморскую одежду, та, не снимая рубахи, забралась в воду, и глубоко вздохнув, погрузилась в неё с головой.

— Холодный Кипяток очистил тело твоей женщины от следов злого духа, Отшельник! — торжественно объявил Колдун, глядя, как она неторопливо выбирается из каменный чаши.

Повернувшись к ним спиной, Фрея принялась переодеваться. Но мокрая кожа прилипла к распаренному в теплой воде телу и застряла на полпути, прикрыв голову, но оголив нижнюю часть.

Наблюдая, как девушка изо всех сил старается стянуть с себя одежду, что-то бормоча сквозь стиснутые зубы и переступая с ноги на ногу, сверкая крепкими ягодицами, вождь с трудом удержался от улыбки.

Колдун как-то странно икнул, а Поющий Орел нервно хохотнул.

— Помоги, Отшельник. Видишь, как мучается? Или хочешь, я сам это сделаю, если у тебя сил не хватает?

— У меня еще хватит сил отучить тебя пялиться на чужих женщин, — глухо проворчал старик.

— Пойдемте отсюда! — громко объявил Белое Перо. — Она сама справится.

Только ссоры ему сейчас и не хватало!

Когда мужчины гуськом выходили из зала, девушка, наконец, стащила упрямую рубаху, в сердцах швырнув её об стену. По-прежнему не оборачиваясь, быстро натянула заморскую одежду, в которой последнее время щеголял Отшельник, и присев на мокрые камни, стала обувать мокасины.

Она догнала их у выхода из пещеры. "Хозяйственная, — одобрительно подумал вождь, заметив в руках у молодой женщины аккуратно сложенную мокрую рубаху. — Вот только Отшельник для неё староват. Детей он ей еще, может, и успеет наделать, а вот прокормить, пока они вырастут, вряд ли".

Вспоминая тугие мышцы, перекатывавшиеся под гладкой кожей, он, в отличие от своих молодых спутников, посчитал Фрею вполне способной к деторождению. Еще бы мужа ей помоложе.

"Да и неплохо бы узнать, откуда она и как сюда попала", — размышлял он, но, бросив взгляд на застывшее над лесом солнце, резко скомандовал:

— Идем быстрее, скоро стемнеет!

Как правило, аратачи не боятся ночного леса. Звери редко нападают на человека даже в темноте. Но вождь по-прежнему не знал, кто убил его сородичей? Что если Асмон все еще бродит где-то поблизости? Конечно, чудовище может напасть и днем. Вот только ночью человек более беззащитен перед силами зла.

— Эге-гей! — разнесся по лесу громогласный крик. За деревьями мелькнуло огненное пятнышко. Ученик Колдуна ходил возле ограды и размахивал факелом, подавая сигнал путникам.

Впервые за много лет вождь почувствовал скрытую враждебность леса, и с трудом удержался, чтобы не оглянуться в страхе, перед тем как войти во двор.

За время их отсутствия юноша убрал колдовской костер и разжег на обычном месте очаг. Жареная рыба ждала голодных людей на широких листьях лопуха.

Когда, утолив жажду, все чинно расселись возле огня. Отшельник, как хозяин, произнес положенную в таких случая фразу:

— — О Великий Дух, Праматерь Рысь и добрые предки! Разделите с вашими детьми радость встречи и не оставьте их в час испытания!

И стал оделять пищей гостей, начиная с Белого Пера. Последней половину рыбины получила Фрея.

— Вы должны вернуться в стойбище, — проворчал вождь, выплевывая мелкую косточку. Аратачи рыбу не любили и ели редко. — Оставаться здесь слишком опасно.

— У нас крепкое, надежное жилище, — возразил Отшельник.

— Твои стены не спасут от злого духа, — заметил Колдун.

— Вы даже не знаете, есть ли он? — усмехнулся хозяин дома. — Я не боюсь неизвестности.

— Никто и не сомневается в твоей храбрости, — наставительно проговорил Белое Перо. — Но подумай о Фрее. Хочешь, чтобы твою женщину постигла судьба моей дочери.

Старик нахмурился.

— Где-то по лесу бродит убийца, способный менять обличие, — сказал толстяк и усмехнулся. — Или ты умеешь воевать с духами и чудовищами?

— Но у меня нет вигвама, — уступая уговорам, пробормотал Отшельник. — И я не хочу бросать все это.

Он обвел рукой темный двор.

— Разве дочь откажет тебе в приюте? — напомнил вождь.

— А потом твои родичи помогут тебе построить новый вигвам, — с плохо скрытой иронией сказал Колдун. — Ты больше не отшельник, раз взял себе женщину.

— Колдун прав! — поддержал его Поющий Орел. — Ты завел семью и не должен жить один.

— Тебе нужно вернуться в род Палевых Рысей, — подумав, заявил Белое Перо.

— Но я не хочу! — нахмурился старик. — Мне нравится здесь. И Фрее тоже.

— А ты её спрашивал? — рассмеялся племянник вождя и, ткнув приятеля локтем, добавил. — Может она захочет жить среди людей?

Отшельник смутился.

— Покажи её родичам, раз решил сделать своей женой, — поддержал его Весенний Волк.

— Я хотел сначала научить её языку, — пробормотал старик.

— Твоя дочь справится с этим не хуже тебя, — усмехнулся Белое Перо. — Ты же знаешь, что женщины лучше понимают друг друга.

Хозяин молчал. В свете догорающего костра его нос казался огромным, а глаза глубоко спрятались под хмуро сведенными бровями.

— Ты можешь оставаться здесь, — теряя терпение, с тихой угрозой проговорил вождь. — Но она пойдет с нами!

— Я Фрею не брошу, — негромко сказал Отшельник.

— Значит, завтра с восходом идем в стойбище Палевых Рысей, — решил Белое Перо. — А потом кто-нибудь проводит вас к Снежному Ландышу.

Хозяин со своей женщиной ушли в каменный вигвам, а аратачи привычно расположились на ночлег под открытым небом. Умаявшиеся за день спутники вождя быстро заснули. А ему не спалось. Сказывалась многолетняя привычка вспоминать перед сном прожитый день. Не упустил ли он что-нибудь? Не случилось ли чего-то, на что следовало обратить внимание?

Сегодня все его мысли крутились вокруг загадочной женщины. Вождь долго прислушивался к звукам, долетавшим из их жилища. Но Отшельник произнес только несколько тихих слов, а Фрея молчала. Она вообще весь вечер вела себя очень тихо. Только в глазах иногда мелькал какой-то беспокойный огонек.

"А я уже решил, что он её убьет", — подумал Белое Перо, вспоминая, как едва не бросился спасать женщину, когда старик замахнулся на неё ножом. Хвала предкам, удержавшим его от глупости выглядеть смешным в глазах соплеменников. Отшельник ловко ткнул Фрею рукояткой по лбу, и она затихла, позволив спокойно завершить ритуал.

В глубине души предводитель Детей Рыси жалел, что вещи странной женщины сгорели. Он же так и не понял, каким образом сцеплялись между собой кусочки бронзы на её териках.

С этой мыслью вождь и заснул.

Чуть свет начались сборы. Хозяин брал с собой кучу одежды, запас муки из желудей, сушеную рыбу, топор и еще множество не очень нужных, по мнению аратачей, вещей. Но они терпеливо ожидали окончания приготовлений. Разложив все по двум большим заплечным корзинам, Отшельник усадил свою женщину за стол и принялся что-то втолковывать, время от времени черкая угольком по оструганным доскам.

Гости в разговор не вмешивались. Только Поющий Орел и Весенний Волк изредка тихонько посмеиваясь. Уж очень забавно старик пытался объяснить собеседнице, что они идут туда, где живут люди, и где ей будет хорошо.

А вот Белое Перо обратил внимание, как легко и непринужденно Фрея сидит на лавке, опираясь локтем о стол. Мужчина понял, что ей привычно пользоваться этими предметами, вызывавшими столько насмешек у Детей Рыси. Но Отшельник объяснил, что так принято есть у него на родине. Значит, эта женщина тоже из-за моря. Потому что ни в одном из племен аратачей не пользуются столами. Но как она здесь оказалась?

Почувствовав его взгляд, девушка обернулась и сейчас же опустила глаза.

"Она нас боится", — усмехнулся про себя вождь.

На этот раз Отшельник припер дверь своего жилища не одной, а двумя палками. Сутулясь, он шел, опираясь на копье, и оглядывался до тех пор, пока каменная стена не скрылась за деревьями. Губы старика беззвучно шевелились, а глаза подозрительно поблескивали.

Но Белое Перо больше интересовала его женщина. Передергивая плечами, она то и дело поправляла ремни корзины. Прошло совсем немного времени, а дыхание Фреи стало тяжелым. Не поднимая взгляд, девушка шагала, чуть наклоняясь вперед, то и дело облизывая пересохшие губы. Вскоре на выпуклом лбу выступили мелкие капли пота. Отшельник начал тревожно поглядывать на неё, виновато бормоча:

— Она еще не оправилась после болезни.

Уловив намек, предводитель приказал остановиться.

— Нам некуда спешить, все равно придется ночевать в расщелине.

— Но мы совсем не устали, вождь! — обиженно проговорил Поющий Орел.

— Тогда отправляйтесь вперед и позаботьтесь, чтобы нам было чем ужинать! — раздраженно сказал племяннику дядя.

Переглянувшись, молодые охотники ушли в лес.

— Болезнь наслал вселившийся в неё злой дух, — авторитетно заявил Колдун, тяжело отдуваясь и присаживаясь на корточки. — Теперь она быстро поправится.

Воспользовавшись остановкой, Белое Перо подошел к девушке и решился заговорить с ней сам.

— Не надо бояться. Никто тебя не обидит. Фрее будет хорошо у Детей Рыси.

Она смотрела, сведя к переносице густые брови, пытаясь разобраться в его словах.

— Ты говоришь слишком сложно для неё, вождь, — сказал прислонившийся к дереву Отшельник. — Она сейчас словно малый ребенок, только-только научившийся говорить.

Мужчина огорченно хмыкнул и решил для начала назвать себя.

— Белое Перо.

Потом указал на неё.

— Фрея.

Затем на старика.

— Отшельник.

Девушка понимающе кивнула.

— Твой Белый Перо — большой охотник.

— Вот и познакомились, — усмехнулся Колдун и тоже представился.

Они останавливались еще несколько раз, и вождь все больше убеждался, что Отшельнику попалась умная и сообразительная женщина, только очень бледная.

"Чем больше людей будет с ней рядом, тем быстрее она выучится языку аратачей, — думал чрезвычайно довольный собой Белое Перо. — Я мудро поступил, когда забрал их в стойбище".

Пересекая попавшийся на пути ручей, Дети Рыси привычно напились впрок, а Отшельник наполнил водой кожаный сосуд.

Когда Фрея, оставив корзину, углубилась в заросли, вождь с беспокойством поинтересовался у старика.

— Она собралась бежать?

— Нет, — усмехнутся тот. — Ей нужно...

Узнав в чем дело, мужчина хмыкнул.

— Разве для этого надо уходить так далеко?

Не поверив словам Отшельника, он собрался проследовать за женщиной. Но та уже возвращалась, вытирая руки пучком травы.

— У каждого народа свои обычаи, — пожал плечами старик.

— Не беспокойся, вождь, — усмехнулся Колдун. — Разве ты не видишь, что она боится леса?

Белое Перо нахмурился. Надо же, толстяк заметил то, на что он не обратил внимания. Действительно, Фрея смотрит вокруг с удивлением и опаской.

В знакомой расщелине между скал уже горел костер, над которым готовился молодой кабанчик.

Поющий Орел и Весенний Волк не только обеспечили их ужином, но и запасли хвороста.

— Вы искусные и храбрые охотники, — довольно рыгнув, похвалил спутников вождь. — Я рад, что взял вас с собой.

Мужчины с аппетитом уплетали жареное мясо. Молодые рвали зубами, старые использовали ножи. Колдун — кремневый, Отшельник — бронзовый.

Несмотря на усталость и приятную тяжесть в желудке, Белое Перо продолжал исподтишка наблюдать за Фреей. Девушка ела мало, долго пережевывая пищу, и по её лицу было совершенно непонятно, испытывает ли она хоть какое-то удовольствие от такого вкусного мяса. Еще более любопытным показалось то, что женщина Отшельника легла спать под своим одеялом, а её мужчина смиренно расположился в двух шагах.

Утром по требованию вождя тщательно осмотрели землю возле расщелины и окрестных скал. Он заявил спутникам, будто ночью ему послышался какой-то подозрительный шум. На самом деле предводителю Детей Рыси не давали покоя мысли об Асмоне. Ждать, когда же, наконец, Колдун совершит свое путешествие в глубины мира духов, уже надоело. Поэтому вождь решил попытаться самостоятельно выяснить, бродит ли чудище по их лесам? Подтверждением этого могли бы стать лосиные следы возле стоянки. Обычные животные не любят приближаться к огню. Но самый тщательный осмотр не обнаружил ничего необычного. Лисица, барсук и все. Стараясь не показывать своего удовлетворения, Белое Перо приказал продолжить путь.

Они вышли на знакомую тропинку, ведущую к стойбищу Палевых Рысей, когда Колдун неожиданно заявил:

— Я иду в свой вигвам.

— Ну, уж нет! — жестко пресек это поползновение вождь. — Разве ты не хочешь рассказать людям, как изгнал злого духа из Фреи?

Толстяк неопределенно хмыкнул.

"Решил увильнуть от неприятных вопросов? — раздраженно подумал Белое Перо. — Не выйдет!"

Вскоре после этого разговора им встретилась группа "рысят", возвращавшихся вместе со старым Сломанным Рогом после осмотра ловушек. Загадочная женщина Отшельника так заинтересовала мальчишек, что они даже забыли похвалиться перед вождем богатой добычей, состоявшей из трех больших зайцев и свалившегося в яму молодого волка.

Стараясь не показывать своего любопытства, "рысята" чинно шли поодаль, возбужденно перешептываясь. Однако Сломанный Рог, пользуясь привилегией, которую давал возраст и уважение соплеменников, не удержался от вопроса:

— Вы узнали, кто она такая и откуда взялась?

— Нет, — сдерживая раздражение, буркнул Белое Перо. — Ты забыл, что она не знает нашу речь?

— Я думал, может научилась, — смутился старик. Отойдя в сторонку, он что-то тихо сказал одному из "рысят". Парнишка, кивнув, с сожалением передал тушку зайца приятелю и побежал вперед.

"Взбаламутит людей, теперь все стойбище встречать выйдет!" — раздраженно подумал вождь. Но потом решил, что так будет даже лучше. Все сразу всё узнают.

Подойдя к кромке леса, он смог лишний раз убедиться в том, что хорошо знает своих родичей. Сбившись в толпу у крайних вигвамов, те возбужденно переговаривались, поглядывая в сторону приближавшейся процессии. Внезапно, растолкав людей, к ним устремилась Легкое Облако. Приподняв подол платья, первая супруга Белого Пера даже пыталась бежать, тяжело переваливаясь грузным, рыхлым телом. Сердце вождя дрогнуло от неприятного предчувствия. А чуть погодя вслед за ней устремилась мать Ловкого Сыча. Тут уже не выдержали и остальные, торопливо зашагав навстречу вождю и его спутникам.

— Это она убила мою дочь? — за добрый десяток шагов прохрипела Легкое Облако.

— Смерть оборотню! — издали закричала другая убитая горем мать.

Побледневший Отшельник попытался взять за руку свою женщину, но та отстранилась, затравленно озираясь по сторонам. Вцепившись в ремни, девушка отступила на шаг, явно собираясь сбросить с плеч корзину. Но тут же уперлась в ухмылявшегося сзади Поющего Орла.

— Пописать захотела?

— Тихо! — властно рявкнул вождь, воздев вверх ладонь с растопыренными пальцами. — Я все скажу!

— Фрея, рука Отшельник! — зло прошипел старик. — Руку давай, дура! Фрея плохо, Отшельник рука нет!

— Убийца! — отдышавшись, выкрикнула Легкое Облако, пытаясь пройти мимо заступившего ей дорогу мужа.

— Я же сказал, тихо! — прорычал тот, глядя в пылавшие отчаяньем глазки женщины.

На пути матери Ловкого Сыча встал Весенний Волк, тихо проговорив:

— Это не она.

Дождавшись, когда вокруг соберется побольше народа, Белое Перо заговорил:

— Эта женщина не убивала наших детей.

По толпе прошел легкий гул разочарования.

— В ней действительно был злой дух...

— А-А-А! — со свирепой радостью оскалилась Легкое Облако, а мать Ловкого Сыча попыталась дотянуться рукой со крюченными пальцами до Фреи, крепко вцепившейся в руку Отшельника.

— Но наш мудрый Колдун изгнал его! — отпихнув жену, продолжил вождь. — Пусть он вам сам все расскажет.

— Она оборотень? Кроме неё еще кто-нибудь есть? Она Асмон? Кто убийца?

Но толстяк величественно молчал, ожидая тишины. Когда возбужденные голоса стихли, он веско заявил:

— Злой дух, владевший этой женщиной, изгнан из её тела силой Праматери и предков. Явившись из другого мира, он еще не успел здесь никому навредить. Фрея невиновна в смерти Упрямой Веточки и Ловкого Сыча.

— Но кто же убил мою дочь?! — с надрывом закричала Легкое Облако.

"Ну, и что ты теперь скажешь, скользкий вьюн?" — с неприязнью подумал Белое Перо.

— Асмон, — не задумываясь, ответил толстяк и тихо добавил. — Или кто-то другой.

Последние слова утонули в новом потоке вопросов.

— Кто она такая? Из какого мира явилась? Чего ей здесь надо? Где её одежда? Отшельник взял её в жены?

— Она вам сама все расскажет! — повысил голос Колдун. — Когда научится разговаривать по-человечески. Вещи я сжег, чтобы уничтожить все следы злого духа, а её саму омыл в Холодном Кипятке.

Он еще что-то объяснял притихшим слушателям, а вождь размышлял над тем, что же ему делать дальше? Он собирался пригласить Отшельника переночевать в свой вигвам, но, заметив, с какой ненавистью смотрит на Фрею жена, передумал. Только скандала в семье ему не хватало. Удостоверившись, что старик крепко держит за руку свою женщину, Белое Перо подозвал Поющего Орла.

Удивительно, но на этот раз племянник понял его почти сразу.

Колдун устало замолчал, и люди накинулись на Отшельника.

— Ты берешь её в жены? Ты вернешься в стойбище? Кому выкуп за невесту платить собрался? Справишься с такой молодой?

Но Поющий Орел легко перекричал всеобщий гвалт.

— Я приглашаю тебя разделить со мной кров и пищу, Отшельник.

"По голосу — настоящий вождь, — с легким раздражением подумал Белое Перо. — Еще бы ума добавить".

Из толпы вышла молодая женщина с заметно выпиравшим животиком.

— Пойдемте, я провожу вас.

Убедившись, что Отшельник и его женщина в надежных руках Дневной Совы, вождь шагнул к старшей жене.

— Она не убивала нашу дочь, — дрогнувшим от жалости голосом тихо проговорил он.

Злобно сверкнув глазами, Легкое Облако прикрыла ладонями залитое слезами лицо, и отвернувшись, медленно зашагала к стойбищу.

С трудом удержавшись от тяжелого вздоха, Белое Перо взглянул на удалявшуюся Фрею, окруженную гомонящей стайкой женщин, и удовлетворенно подумал: "Ну, эти легко найдут общий язык с любой незнакомкой".

Глава IV

По-прежнему все как-то неопределенно

— Какой из этих сюрпризов

является самым сногсшибательным? — спрашиваю я.

Гарри Поттер и Дары смерти

Джоанн Кэтлин Роулинг

Она чувствовала себя очень неуютно в окружении что-то быстро лопотавших и беззастенчиво разглядывавших её женщин. Девушка беспомощно посмотрела на Байгара. Но тот ушел далеко вперед, о чем-то оживленно беседуя со своим широкоплечим спутником и, казалось, совсем забыл о ней. Впрочем, удивляться тут нечему. Лоб, украшенный здоровенным синяком, все еще болел, а при одной мысли о том, что могли с ней сделать, пока она находилась в отключке, душу захватывала волна страха и отвращения.

"Похоже, друзей у меня здесь нет, — с ожесточенным раздражением думала Фрея. — Значит, если я сама о себе не позабочусь, никто за меня этого не сделает".

Выбросив из головы противного старикашку, она попробовала разобрать, что говорит молодая женщина с нашитыми на кожаное платье ракушками и некрасиво торчавшим животом.

"У неё будет ребенок!, — пронеслось в голове девушки. — Она беременна!"

Словно только этого и дожидавшаяся память с садистским удовольствием напомнила, из-за чего женщины попадают в такое интересное положение.

"Так если они меня того... пока я... то у меня тоже...", — едва не завизжала она, вовремя прикусив губу. Боль и вкус крови во рту помог сохранить самообладание: "Нет, не может быть, я бы знала, я бы почувствовала!"

Новая мысль ударила мягко и сильно, как тяжелая пуховая подушка: "Ты даже не помнишь, кто с тебя трусы снял вместе с остальными шмотками!"

Панику прервало легкое пожатие цепких пальцев, крепко державших её за локоть. Очнувшись, девушка увидела перед собой конусообразное сооружение, покрытое большими кусками березовой коры, придавленной жердями и привязанной к вбитым в землю колышкам.

Присев на корточки, Байгар вслед за молодым мужчиной исчез за занавешивавшей низкий ход шкурой. "Это же их национальная народная изба! — вдруг вспомнила Фрея. — Фик вам называется или вик вам? Ну, как-то так".

Беременная легонько подтолкнула её к входу, улыбаясь с самым благожелательным видом. Толпившиеся вокруг женщины загалдели, делая приглашающие жесты. Оценив размеры отверстия, девушка стала снимать с плеч корзину. Тут же кто-то стал ей помогать.

— Тай хо, — поблагодарила девушка. Это слово она услышала недавно, Байгар почему-то им не пользовался. Но окружающие довольно заулыбались, положительно оценив её вежливость.

Глаза застлала темнота, а в нос ударила вонь. Освобождая проход хозяйке этого дурно пахнущего жилища, Фрея, выпрямившись, отступила в сторону. И тут же больно ударилась о жерди, на которых лежала березовая кора, а нога запуталась в сложенных кучей сухих ветках. Заставив себя замереть, девушка тревожно огляделась по сторонам. И пока беременная женщина протискивалась вслед за ней, разглядела в полумраке чуть дымящийся очаг, расставленные вдоль стен корзины, узлы, стопки шкур, какие-то корявые горшки. Внутри жилища стояли четыре поддерживавших крышу столба, густо увешанные связками шкурок, пучками сухих трав, корешков и каких-то ягод.

Хозяин уже сидел напротив входа, чинно беседуя с расположившимся по правую руку Байгаром. Перед "индейцем" лежал разрисованный плоский камень. Девушка подняла взгляд и увидела висевшие прямо под дымовым отверстием шкуры, растянутые на рамы, связанные из гибких прутьев. Женщина взяла её за руку и потянула за собой. Стараясь не споткнуться, Фрея безропотно позволила усадить себя на кипу шкур напротив Байгара с противоположной стороны очага. Убедившись, что гости устроены со всеми возможными удобствами, хозяйка принялась за хлопоты.

Первым делом добавила сухих веток в очаг и стала раздувать огонь. Девушке казалось чудом то, как она умудрялась так быстро двигаться, ни за что не задевая.

"Привычка", — решила она, сравнивая вигвам с домом старика. Здесь, конечно, попросторнее, чем в его хижине. Но это казалось ей единственным преимуществом.

Костер разгорелся, женщина налила в деревянную миску воды из кувшина и, передав мужу, вышла, прихватив тяжелый, закопченный котелок.

Проговорив что-то торжественное, мужчина сделал глоток и передал чашу Байгару, а тот, отпив, подал Фрее.

"Вот еще, пей неизвестно после кого! — мысленно фыркнула та. — Еще подхватишь чего-нибудь?"

"Если уже не подхватила, — горько усмехнулась девушка. — Снявши голову, по волосам не плачут, а зараза к заразе не пристает!"

Да и пить очень хотелось. Но, вспомнив, как вел себя Байгар, она сделала всего один глоток, зато очень большой.

Вернувшись, хозяйка взяла миску и опять вышла. Мужчины по-прежнему вели неторопливый разговор, а Фрея осматривалась вокруг, отмахиваясь от мух.

Что-то кольнуло ей ногу чуть ниже колена. Девушка почесалась. Затем последовал новый укол чуть в стороне. Испуганная Фрея отодвинула край длинной рубахи, служившей ей единственной одеждой. На белой коже чернело крошечное пятнышко, словно песчинка. Но когда она попробовала её стряхнуть, точка стремительным прыжком исчезла. Случись подобное пару тройку дней назад, девушка бы уже с визгом выбегала отсюда. Но с той счастливой поры многое изменилось. "Если эта тварь тяпнула меня, значит, она кусает и всех остальных?" — попыталась успокоить себя Фрея. Словно отвечая на её мысли, старик поскреб скрюченными пальцами бок.

Усмехнувшись, девушка оправила платье. Теперь она старалась, как можно меньше привлекать к себе внимания. "Надо выучить язык, чтобы хоть немного разобраться в их жизни, — с ожесточением расчесывая искусанную ногу, думала Фрея. — А уж потом..."

Вот только, что будет "потом", она пока даже не представляла. Но уже поняла, что провести остаток жизни в этом вонючем питомнике насекомых ей совсем не хочется.

Закрывавшая вход шкура отодвинулась. Однако вместо хозяйки в вигвам вошла девочка лет семи-восьми в засаленном платьице с пучком сухих веток. Судя по тому, что хозяин продолжал, как ни в чем не бывало, беседовать с Байгаром, Фрея решила, что это его дочь.

Девочка аккуратно уложила веточки на кучку хвороста и вышла, сверкнув на прощанье пронзительным взглядом больших карих глаз. Чуть погодя появилась малышка лет пяти в одних крошечных мокасинах. Положив палочку, она уставилась на девушку, смешно хлопая ресницами и сунув в рот грязный палец.

"Совсем кроха, а уже помогает родителям", — с невольным уважением подумала Фрея.

Но тут влезла еще одна девочка постарше и тоже с пучком хвороста.

"У них уже три дочери, — удивилась девушка, посмотрев на непринужденно болтавшего хозяина. — А жене всего лет двадцать, ну может двадцать три".

За стенкой вигвама послышался недовольный женский голос, детский смех и топот маленьких ног. Девочка, схватив за руку свою нагую сестренку, потащила её к выходу. Где налетела на хозяйку, разразившуюся новой порцией брани. Впрочем, казавшейся скорее шуточной, чем серьезной.

Мужчины прервали беседу. "Индеец" заразительно рассмеялся, указав пальцем на Фрею. По мрачному лицу Байгара пробежала легкая улыбка.

"Так это не их дети! — догадалась девушка. — Малявки просто приходили на меня поглазеть, как на новую зверюшку в зоопарке".

Посмеиваясь, женщина поставила на пол закопченный котелок и стала заостренной палочкой выкладывать на плетеный из лозы поднос куски вареного мяса. Рот Фреи наполнился слюной. Хозяйка уселась с ней рядом, а её супруг, произнеся несколько прочувственных слов, принялся оделять угощением собравшихся, начав, разумеется, с Байгара. Мясо, сваренное с душистыми травками, показалось девушке удивительно вкусным. Хотя, сама она поварила бы его подольше. Все же оно показалось жестковато, но гораздо вкуснее вчерашней кабанятины.

Ели сидя на плотно утоптанном, земляном полу. Хозяйка время от времени отрезала от своего куска маленький ломтик и протягивала гостье. Той ничего не оставалось, как только с благодарностью принимать эти знаки внимания.

При этом продолжала энергично работать челюстями, женщина улыбалась, пытаясь произнести что-то благожелательное.

Фрея решила ответить на подобную любезность. Но, увы, ножа у неё не было. Пришлось попросить у хозяйки. Женщина с легким недоумением протянула ей свой. Вспомнив, как та его держала, девушка крепко вцепилась в скользкую от жира каменную пластинку длиной в палец с острым краем и после недолгих усилий отделила частичку.

Улыбаясь, женщина приняла угощение. Прожевав, положила руку себе на грудь.

— Аваша.

— Фрея, — назвала себя девушка.

Довольно улыбаясь, новая знакомая, уже не обращая внимание на мужа, взяла еще один кусок мяса и, положив на деревянную дощечку, принялась кромсать, протягивая ей каждый второй кусок.

Вытерев жирные пальцы о штанины, хозяин что-то сказал гостю, со смехом указывая на них. Не переставая жевать, тот молча пожал плечами. Мужчина весело хлопнул себя по ляжкам. Байгар, наконец, прожевав, высказался, вызвав новый приступ смеха. Аваша, улыбаясь, что-то сказала супругу.

Невольно поддавшись настроению, девушка тоже улыбнулась, хотя и понимала, что является объектом для шуток. Хорошо еще, их смысл ей пока не понятен.

В вигвам заглянул молодой парень, почти мальчишка. Фрея узнала в нем одного их тех, кто приходил в дом Байгара. Что-то быстро проговорив, паренек голодными глазами уставился на жующих гостей и хозяев. Аваша, смеясь, схватила наполовину обглоданную кость с остатками мяса и бросила, казалось, ему прямо в лицо. Юный "индеец" ловко поймал угощение и исчез, сверкнув на прощание белозубой улыбкой.

Хозяин и Байгар поднялись со своих мест, явно собираясь уходить. Девушка тоже сделала попытку встать, но женщина взяла её за руку.

Пропуская вперед "индейца", старик обернулся.

— Фрея тут, Байгар идти.

Он указал на выход.

Очевидно, это значит, что ей нужно оставаться здесь.

Неторопливо доев кусок, Аваша, сытно рыгнув, погладила себя по округлому животу. Потом с видимым усилием встала, знаком велев ей оставаться на месте. Первым делом хозяйка заботливо собрала в корзину все объедки. Затем отыскала среди вещей кожаный сверток и пригласила идти куда-то вместе с ней. И хотя девушка опасалась встречаться с теми страшными, злобными тетками, что чуть не выцарапали ей глаза, оставаться одной в вонючем вигваме совсем не хотелось.

К счастью, Аваша и не думала уходить далеко. Усевшись на землю у входа в жилище рядом с костром, она развернула коричневую кожу. Внутри оказался моток толстых, серых ниток, какие-то камни с острыми краями, непонятный инструмент с деревянной ручкой и круглая косточка с заткнутым пробкой концом.

Примостившись рядом, Фрея стала с интересом следить за её действиями. Приглядевшись к кускам кожи, она вдруг поняла, что перед ней выкройка. Именно так называется чертеж и составные части одежды или обуви. Значит, Аваша собралась что-то шить. Женщина вытащила деревянную пробку из кости и вытряхнула на ладонь несколько металлических и костяных игл. Выбрав подходящую с круглым ушком, она что-то спросила про Байгара. Девушка пожала плечами.

От соседнего вигвама к ним подошла женщина постарше, с хмурым, недовольным лицом и шрамом над бровью. Обменявшись несколькими словами с хозяйкой вигвама, она уселась рядом, беззастенчиво разглядывая Фрею. Аваша отрезала каменным ножом кусок мохнатой нитки и вновь повторила свой вопрос про Байгара.

По-прежнему ничего не понимая, девушка ответила, тщательно проговаривая слова.

— Фрея плохо знать говорить.

И тут подошла еще одна соседка, потом еще, а за ней сразу трое. Усевшись полукругом, женщины тут же завели оживленный разговор, казалось, совсем забыв о ней.

Вполне довольная тем, что её оставили в покое, девушка продолжила наблюдать, как Аваша, достав непонятный инструмент, сняла с него ножны из бересты, скрывавшие длинную тонкую иглу.

Внезапно та женщина, что пришла второй, подсела ближе и громко проговорила, не отводя от неё взгляд.

— Байгар огот Фрея?

" Что еще за огот такой?" — насторожилась девушка.

— Байгар ка усама Фрея карба? Байгар Фрея карба?

"Теперь еще и карба. А это что за зверь?"

Собеседница нахмурилась. Похоже, непонимание Фреи стало её раздражать. Но тут широкая улыбка расплылась на смуглом лице.

— Икерез огот Аваша.

Услышав эти слова, та подняла глаза от сшиваемых кусков и добавила:

— Йу уки икерез карба.

Потом погладила себя по животу.

— Аваша урабит корен ту икерез.

Фрея только вздохнула. Ну, никак до неё не дойдет, что же они хотят спросить?

Тогда укоризненно покачав головой, женщина сказала, кивнув на вигвам.

— Байгар как икерез лонг кубыть безо рогуб.

"При чем тут дом?" — мучительно думала Фрея, вспоминая, что уже неоднократно слышала и слово "икерез". Кажется, так зовут того "индейца" — хозяина вигвама, мужа Аваши.

Наконец-то все встало на свои места. Теткам интересно, не стала ли она Байгару женой? Вот еще! Вспомнив костлявое, волосатое тело старика, девушка с трудом удержалась от брезгливой гримасы.

— Байгар нет муж Фреи, — медленно проговорила она и, не удержавшись, добавила на родном языке. — Козел старый!

Эти слова вызвали оживление среди слушательниц. Женщины собирались еще что-то спросить, но девушка решила сменить тему разговора.

— Фрея, — сказала она, положив руку на грудь, затем указала на новую знакомую. — Аваша.

Потом указала раскрытой ладонью на собеседницу, так что той волей неволей пришлось представиться:

— Елчит.

Улыбнувшись, девушка кивнула и, поднявшись, отправилась знакомиться с остальными, старательно затягивая процесс. Она переспрашивала, кивала, внимательно вслушиваясь в новые слова. Одно из них показалось ей смутно знакомым. Кажется, немолодую женщину со шрамом над левой бровью звали... березой?

Рискуя показаться не вежливой и нарваться на неприятности, Фрея дважды переспросила, а потом огляделась, разыскав в лесу белоствольное дерево.

— Зорем?

Вскочив со своих мест, женщины принялись смотреть в ту сторону, недоуменно переговариваясь.

— Фрея? — озабоченно спросила Аваша. — Адух чем?

"Неужели, я что-то перепутала? — с беспокойством подумала девушка. — Надо как-то выкручиваться. Но Байгар же не раз говорил, что "зорем" означает "береза"?"

— Зорем, — еще раз повторила она, с надеждой глядя на женщину и пытаясь движениями рук изобразить дерево.

Охнув, та быстро затараторила, хлопнув себя по бокам. Какая-то девушка, сорвавшись с места, бросилась к соседнему вигваму. А женщины стали оживленно переговариваться, обступая Фрею плотным кольцом.

"Сейчас побьют, — решила та, с грустью понимая, что одна против такой толпы не выстоит. — Может, попробовать вырваться и убежать? Догонят, а если нет, то куда я денусь? Найдут и еще добавят. Они здесь у себя дома".

Сквозь толпу протиснулась запыхавшаяся девушка и протянула женщине со шрамом слегка подсохший березовый листок. Та вязала его и, протянув Фрее, положила руку себе на грудь.

— Вазорем.

Девушка приняла листок, для большей уверенности ткнув в него пальцем.

— Вазорем?

Аваша поощрительно кивнула.

— Вазорем.

"Эту женщину зовут Березовый Листок, или Лист Березы, — догадалась Фрея. — Так может, и другие имена означают что-то определенное? Например, Великий Уж, Куриный Глаз или что-то в этом роде".

Она мяла листок, а женщины наперебой говорили, делая какие-то знаки и показывая руками во все стороны. Похоже, тоже хотят объяснить значение своих имен. Внезапно они замолчали, а с лица Аваши исчезла довольная улыбка. Девушка оглянулась. К ней медленно приближалась та самая тетка, что чуть не вцепилась ей в лицо, когда они только вышли из леса.

Распущенные волосы спутанными патлами падали на плечи, прищуренные глаза горели злобой. Что-то выкрикнув, она указала на Фрею скрюченным, похожим на птичий коготь, пальцем. По толпе прокатился испуганный шепот. Женщина сделала еще один шаг, вытягивая вперед руки.

Но тут на её пути встала Аваша. Из всей короткой речи девушка разобрала только свое имя, имя Байгара, слова: "дом", "еда" и только что узнанное — "муж".

Крикнув, тетка тряхнула космами. Аваша подалась вперед, прижав к груди крепкие кулачки, всем видом демонстрируя готовность к драке.

Тут раздался голос Березового Листка. Она встала рядом с Фрей и что-то затараторила, размахивая руками. Остальные словно только этого и ждали, обрушив на тетку град упреков. Девушке показалось, что женщины пытаются ей что-то доказать. Во всяком случае, зла и гнева в их голосах она не услышала. То и дело мелькало слово "репт". Именно так назвал себя тот гадкий старик в балахоне с бирюльками на шее. Кажется, он здесь шаман, жрец или еще какой-то экстрасенс.

Очевидно, не ожидавшая такого отпора тетка, безнадежно махнув рукой, заплакала. Тут же две женщины подхватили её под руки и куда-то повели.

"Может, это мать той убитой девушки? — думала Фрея, глядя ей вслед. — А кто же тогда та толстуха? Сестра? Не похоже. Тетка? Непонятный случай".

Видимо, происшествие произвело неприятное впечатление на собравшихся. Потому что женщины как-то быстро стали расходиться, так что вскоре они опять остались вдвоем с Авашей. Та занялась шитьем, а девушка изнывала от любопытства. Ей не хотелось отвлекать свою новую знакомую от дел, но желание понять, чем все-таки она не понравилась тем теткам, оказалось сильнее. Вот только прежде чем задать нужный вопрос, его еще надо как-то сформулировать. А сделать это с её словарным запасом оказалось совсем не просто.

Аваша встала, с усилием выпрямив натруженную спину. Фрея вопросительно посмотрела на неё, но та махнула рукой, проговорив что-то вроде: "Я сейчас вернусь". Отойдя шагов на десять в сторону леса, она присела, подобрав подол.

"Ну вот, теперь не надо выяснять, где здесь туалет, — С легким замешательством подумала девушка. — Везде".

Оправив платье, Аваша вернулась к своим кожам. Кажется, она шила мокасины. Пододвинувшись ближе, Фрея с трудом выговорила корявую конструкцию из знакомых слов, подкрепив свое выступление энергичными жестами и выразительными гримасами.

Брови собеседницы поползли вверх, на смуглом лбу образовались две глубокие складки, уголки пухлых губ опустились, а плечи поднялись.

Она попробовала построить предложение по-другому. С тем же успехом. И только на четвертый раз в глазах женщины мелькнуло понимание. Словно уточняя, она указала рукой в ту сторону, куда соседки увели плачущую тетку.

Девушка энергично закивала головой. Поджав губы, Аваша с жалостью посмотрела на неё. Но ответить не успела. Из-за вигвама вышел её супруг.

— Байгар? — с тревогой спросила Фрея, поднимаясь ему навстречу.

— Байгар, — махнув рукой, мужчина выдал короткое предложение, из которого она скорее догадалась, чем поняла, что старик у главного и скоро придет.

Мягко улыбнувшись, женщина положила ей руку на колено и сказала:

— Фрея хорошо. Фрея сидеть, Аваша встать.

И занеся в вигвам недошитые мокасины, куда-то ушла, оставив её одну дожидаться Байгара. "Интересно, а что значит его имя? Какой-нибудь "Могучий Дуб" или "Старый Пень"? Нет, старый — вряд ли. Он же когда-то молодым был. Значит, просто "Пень" или "Олень", короче — Козел!"

Пока она придумывала уничижительные прозвища своему спасителю, жизнь вокруг текла своим чередом. Проходившие мимо мужчины и женщины посматривали на неё с интересом, однако, не предпринимая попыток заговорить. Из-за вигвама выглядывали любопытные мордашки малышей, со смехом исчезавшие, едва она оглядывалась в их сторону. "Я здесь как Луи Витон на витрине, все смотрят и проходят мимо", — с раздражением думала Фрея, не замечая, что память вернула ей такие интересные понятия.

Но забираться в вонючий шалаш не хотелось. К тому же там сейчас хозяин один. Мало ли что подумает Аваша? Еще заревнует. Подумав, девушка пересела к стене вигвама. Здесь её и нашел Байгар. Возвращение старика немного успокоило Фрею. Как бы то ни было, он оставался самым близким для неё человеком в этом мире. Если бы старик прошел мимо, она бы не стала его останавливать. Но он, кряхтя, присел рядом и ободряюще улыбнулся.

— Фрея хорошо. Фрея аратачи хорошо.

"Врет, наверное, вон как глазки то бегают, — с неприязнью подумала девушка. — Как бы узнать, зачем он меня сюда привел?"

Понизив голос, Байгар принялся что-то рассказывать. Напряженно вслушиваясь, она пыталась уловить хотя бы общий смысл сказанного. Кажется, старик говорит, что они здесь не останутся.

— Фрея, Байгар идти? — решила уточнить девушка.

— Фрея, Байгар спать, — покачал головой собеседник. — Завтра Фрея, Байгар идти берит.

Высказав еще что-то совсем непонятное, старик ушел. А она осталась гадать, что такое "берит"? Или может кто такой? Жрец или важный человек, вроде царя? Как же плохо не знать язык окружающих! Просто отвратительно! Поморщившись с досады, девушка стала вспоминать все известные ей слова, повторяя их снова и снова. Так она и просидела до самого вечера, пока Аваша не пригласила её ужинать. Доедали оставшееся от обеда мясо и горячие лепешки. Теперь Фрея знала, что их пекут из перетертых желудей или орехов.

Сытно рыгнув, хозяин стал раздеваться, не вставая с кучи шкур. Аваша наклонилась вперед и что-то тихо спросила у Байгара. Разобрав свое имя, Фрея насторожилась. Тусклый свет гаснущего очага освещал блуждающую на смуглом лице улыбку.

Старик в ответ что-то пробурчал, не переставая ковырять ногтем в зубах. "Индеец", уже стащивший с широких плеч кожаную рубаху, обидно засмеялся. Байгар что-то наставительно сказал. Мужчина пренебрежительно хмыкнул и стал отвязывать штанины от пояса. Довольно улыбнувшись, Байгар тоже принялся готовиться ко сну.

— Фрея, спать тут, — сказала Аваша, указав на кучу шкур у себя за спиной. Та кивнула. Нисколько не стесняясь гостей, женщина стащила платье через голову. Под ним не оказалось ничего, кроме смуглого тела и узкого, украшенного короткой бахромой, пояска вокруг бедер.

Прекрасно понимая, что желание спать одетой будет выглядеть странно и вызовет лишние пересуды, которых и так хватает, девушка разделась, аккуратно сложив платье у изголовья мехового ложа. Чувствуя на себе оценивающие взгляды "индейцев", она поспешно спряталась под толстое, сшитое из дурно пахнущих шкур, одеяло. Сейчас же один из местных обитателей чувствительно укусил её за ягодицу. "Ну, тут, пожалуй, выспаться не дадут, — подумала Фрея, почесываясь. — Они что их здесь совсем не кормят? Или у меня кровь вкуснее?"

Кроме сбежавшихся на свежатинку блох, спать мешала духота, запах дыма, шкур и тревожные мысли. Хозяин уже уснул, а Аваша все еще возилась в темноте: то ли перекладывая, то ли переставляя что-то с места на место.

"Она что ночью видит? — хмыкнула про себя гостья. — Ну и стоило раздеваться, если все равно не спит?"

Повернувшись на бок, она попыталась заснуть. Закончив, наконец, свои дела, женщина улеглась под одеяло, прижалась к ней и зашептала на ухо.

— Фрея спать?

Вздрогнув от прикосновения её выпяченного живота, девушка невольно вздрогнула, подавшись вперед. Притворяться спящей стало глупо.

— Нет спать, — буркнула она.

— Байгар огот Фрея? — пахнув в лицо несвежим дыханием, поинтересовалась хозяйка.

Девушка отодвинулась, одновременно пожимая плечами. Этого слова она еще не знала. Хихикнув, Аваша выпростала руку из-под одеяла и стала делать какие-то знаки. Даже в темноте девушка разглядела жесты, четко объяснявшие новое понятие.

— Черта лысого ему, а не огот! — не выдержав, зашипела Фрея и, вспомнив какой-то фильм, в сердцах добавила. — Не для него цвела!

Видимо, собеседница поняла её по-своему.

— Байгар нет огот? — вздохнула она, опустив палец вниз. — Плохо нет огот.

— Кому как, — чуть слышно прошипела девушка, поворачиваясь спиной, и добавила. — Фрея спать.

Ей не хотелось обижать добрую Авашу, но и разговаривать о сексе тоже. Повозившись, женщина уткнулась носом ей в спину и засопела. Девушка попробовала отодвинуться, но оказалось, что дальше некуда. Вплотную к стене стояли какие-то корзины. Духота, вонь, а тут еще от соседки тянет теплом, как от хорошего калорифера. Ну и какой тут сон? Они и в прошлую ночь не очень-то выспалась, а уж в этом жарком блоховнике вообще не заснет.

— Фрея, разбудил её громкий шепот в самое ухо. — Вставать.

Она капризно муркнула, не желая просыпаться. Тогда её стали бесцеремонно трясти за плечи. С огромным трудом разлепив свинцовые веки, она увидела склонившуюся над собой, уже одетую Авашу.

— Еще рано, — пробормотала девушка на родном языке. Кусочек неба в дымовом отверстии чуть посерел. Тускло мерцавшие звезды грустно таращились внутрь вигвама, по которому перекатывались волны двойного храпа. Мощный, рыкообразный — хозяина, и более тонкий, дребезжащий — гостя.

— Фрея, — женщина протянула ей какую-то веревочку. — Брать.

Все еще не проснувшись окончательно, девушка никак не могла разобрать, что это. Тогда хозяйка развела руки в сторону, и она увидела тонкий ремешок с короткой бахромой. Первым желанием было отказаться от подарка. Еще не хватало пользоваться чужим нижним бельем!

— Брать, Фрея! — с нажимом произнесла женщина, выдав целую малопонятную речь, из которой, тем не менее, стало ясно, что эта вещь ей, ну просто необходима.

"Наверное, ходить здесь без этой штуки, все равно, что без трусов", — подумала девушка, беря ремешок и потянувшись за платьем.

— Нет, Фрея, — все с той же настойчивостью проговорила Аваша. — Надеть тези.

Оказывается, вот как называется этот предмет туалета. Девушка попыталась приспособить его на теле. Но хозяйка мягко отобрала поясок, показала, как его правильно расположить и где завязать узел. "Я похожа на стриптизершу", — грустно хмыкнула про себя Фрея, сразу же вспомнив, кто это такая.

Потом они в сопровождении вооруженного луком и копьем воина ходили за водой к ручью, расположенному, примерно, шагах в пятистах. Девушка тщательно умылась. Аваша чуть побрызгала на лицо холодной водой. Усмехнувшись, "индеец" что-то сказал, показав на Фрею. Женщина беззлобно огрызнулась. Мужчина засмеялся.

Когда они вернулись поселение уже стало просыпаться. Дымили костры, между вигвамов бродили заспанные хозяйки. Девушка заметила еще одного отчаянно зевавшего воина. Значит, ночью их сторожили двое караульных. То и дело один из них сопровождал группы женщин к ручью. Иногда вспыхивали перебранки, звучало знакомое слово "асмон".

"Кажется, они кого-то сильно опасаются и уже не считают меня убийцей, — сделала вывод Фрея. — Тогда зачем понадобилось это безобразие во дворе Байгара? Неужели это было испытание? А что же тогда со мной стало, если бы я не описалась?"

Аваша положила в очаг плоский камень и стала размешивать тесто из перетертых желудей. Девушка с интересом наблюдала за процессом готовки. Позевывая, из вигвама вышел заспанный хозяин. Отойдя на пару шагов, повернулся к ним спиной и пустил могучую струю. Вслед за ним, кряхтя, выбрался Байгар и пристроился рядышком.

Первую лепешку получил гость, затем хозяин, а уж потом и Фрея.

Перебрасывая её из одной ладошки в другую, она изо всех сил дула на желтый, закопченный кружочек, боясь обжечься, когда к костру подошли двое ребят. Совсем мальчик в одной набедренной повязке и высоких мокасинах, с коротким копьем и юноша, одетый как взрослый. Только без перьев в спутанных волосах.

Он что-то сказал. Хозяин важно кивнул, приложившись к кувшину с водой. Парни уселись в сторонке и стали о чем-то переговариваться.

Через четыре лепешки завтрак закончился. "Индеец" помог вытащить из вигвама и навьючить корзины. Аваша подарила на прощание несколько лепешек, завернутых в листья, и они зашагали к лесу в сопровождении тех двух пацанов.

Байгар уверенно вел их по четко обозначенной в траве тропинке. Старик шел неторопливо, тяжело опираясь на копье, изредка оглядываясь. "Неужели он следит, чтобы я не сбежала?" — раздраженно думала девушка, невольно прислушиваясь к голосам за спиной. Кажется, речь шла о ней. "Вот сволочи! — вспыхнула Фрея, услышав слово "огот". — Набить бы вам морды, ублюдки". Она попыталась не обращать на них внимания, сосредоточившись на окружающей обстановке. Хотя глядеть особенно было не на что. Деревья, кусты, редкие поляны с густой травой. На одной из них Байгар и решил устроить короткий отдых. Фрея с наслаждением сняла тяжелую корзину. Старик протянул ей бурдюк с водой, а она ему лепешки.

Сопровождавшие их пацаны уселись в сторонке. Старший, сняв мокасин, стал внимательно изучать шов, а молодой посматривал на них с явным ожиданием. Байгар хмуро жевал, размышляя о чем-то своем, а девушка, слишком хорошо помнившая его скабрезности, делала вид, будто не замечает голодного взгляда. "Не будешь похабничать при женщинах", — мстительно думала она, аккуратно вытирая рот. Молодой "индеец" опустил глаза.

Старик сделал еще две остановки, хотя Фрея даже не просила его об этом. Похоже, Байгар сам не очень то торопился туда, куда они направляются.

Внезапно шагавший позади юноша что-то отрывисто сказал. Старик остановился и, выпрямившись, насколько позволяла корзина, стал озираться по сторонам, перехватывая копье.

— Фрея, стоять! — тревожно проговорил он, сдергивая лямки с плеч. Девушка поспешила помочь ему избавиться от груза. Сейчас и она услышала впереди какой-то шум.

— Асмон? — тихо пробормотал парнишка дрогнувшим голосом.

— Курф фра семь! — передразнил "индеец" постарше и залепил приятелю подзатыльник.

Байгар, расслабившись, упер тупой конец копья в землю, но лицо его так и осталось озабоченным.

Среди деревьев мелькнуло коричневое пятно. "Интересно, почему у них вся одежда одного цвета?" — успела подумать девушка, прежде чем на тропинке появились два воина, вооруженные луками и копьями. У того, кто помоложе, кроме того, имелся щит, украшенный кусочками меха.

Подойдя ближе, тот, что постарше, приветственно выкрикнул:

— Мансее, Байгар!

И поглядывая на девушку, произнес короткую речь, из которой Фрее стало понятно, что он чем-то очень недоволен.

Старик ответил. Замелькало её имя, имя главаря или вождя, жреца и все еще не совсем понятное слово "асмон". Мужчина с пучком перьев в волосах недоверчиво переспросил. Лицо Байгара покрылось красными пятнами. Обернувшись, он окликнул сопровождавших их молодых людей. Юноша подошел ближе. Вновь заговорили о ней, о шамане, об асмоне. Проскользнуло имя Аваши. Мужчина, которого Фрея уже назвала про себя "старшим", внимательно слушал, сведя густые брови к переносице. Потом, шагнув к Фрее, окинул её с ног до головы оценивающим взглядом и, не представившись, вновь заговорил с Байгаром.

Молодые люди отправились назад, а они продолжили путь в сопровождении уже других "индейцев". Вернув на плечи корзину, старик обстоятельно отвечал на вопросы своего спутника, иногда оборачиваясь и поглядывая на смирно шагавшую позади Фрею. Мужчина со щитом молча шел рядом.

Путь оказался совсем не близким. И вот тут она, наконец, стала уставать. На коже выступил противный пот, заливавший глаза, каждый новый шаг требовал все больших усилий, а корзина становилась все тяжелее. Но спутники даже не подумали предложить ей помощь или хотя бы короткий отдых. Байгар лишь сочувственно вздыхал. "Кажется, этого "старшего" он боится больше, чем того", — сделала вывод девушка, пока еще могла соображать. Потом она уже перестала замечать что-либо, кроме утоптанной тропинки под ногами, а в голове вертелись короткие обрывки мыслей: "Как бы не упасть. Или лучше упасть, и пусть меня несут, везут или бросят здесь к чертовой матери! Потому что я больше просто не могууууу!"

Последние слова сорвались с потрескавшихся губ, когда впереди за деревьями показался просвет.

— Фрея, идти хорошо, — попытался подбодрить её старик. — Байгар, Фрея дом идти.

— Да пошел ты! — выдохнула она, спотыкаясь. Чтобы не упасть, схватилась за первую подвернувшуюся ветку, которая, хрустнув, сломалась.

Рухнув на колени, девушка заплакала, давясь слезами боли и отчаянья. Сопровождающий со щитом одним движением поставил её на ноги.

— Тай хо, — пробормотала Фрея, с трудом заставив себя сделать именно первый шаг. Она знала, что дальше будет немного легче.

"Индеец" высказал что-то не слишком любезное. Но она не обратила на них никакого внимания. Теперь главное — дойти.

На обширной поляне с россыпью невысоких скал в живописном беспорядке разместились знакомые, крытые берестой жилища. Дети, скакавшие по камням, словно козлята, еще издали заметили их процессию и огласили окрестности громкими, призывными криками. Привлеченные ими, стали собираться и взрослые.

Расстояние от края леса до первых вигвамов не превышало двухсот шагов. Сграбастав в кучку остатки сил, Фрея выпрямилась, гордо вскинула голову и постаралась сменить выражение лица со "Спасите меня люди!", на "Ну, немножечко устала, но не так уж тут и далеко".

В отличие от предыдущего селения. Здесь никто не устремился к ним с намерением устроить горячую встречу. Негромко переговариваясь, люди посматривали на пришельцев с настороженным любопытством. В нескольких шагах от толпы "старший" отступил в сторону, намеренно концентрируя внимание людей на тяжело дышащем Байгаре и его измученной спутнице.

— Ратар, — тихо проговорив, шагнула им на встречу молодая женщина, блестя мокрыми дорожками слез на бледных щеках. — Мансее.

— Здравствуй, берит, — улыбнулся старик, тяжело опираясь на копье.

Женщина подошла и коснулась щекой заросшей щеки Байгара. Только тут отупевшая от усталости девушка заметила, как они похожи. "Особенно нос", — хмыкнула она про себя, вытирая лоб.

Отец с дочерью едва успели обменяться парой слов, как собравшиеся тут же обрушили на него град вопросов. Вновь пошли имена шамана, главаря, что-то про жен и дом. Старик терпеливо отвечал, то и дело, поглядывая на Фрею.

Сквозь толпу протиснулся среднего роста коренастый "индеец" с круглым, озабоченным лицом. Оттеснив в сторону женщину, он о чем-то горячо заговорил с Байгаром. Мужик тыкал пальцем в сторону девушки. Но той было уже все равно. Земля вдруг начала покачиваться у неё под ногами, так что с трудом удавалось сохранять равновесие. В разговор отца с "индейцем" вмешалась дочь. Но тут в глазах Фреи потемнело, и она рухнула на землю.

Что-то презрительно выкрикнул собеседник Байгара. Глумливо захихикала девочка лет семи в засаленном кожаном платье. Вслед за ней дружно захохотали все дети, показывая на неё пальцем, а губы взрослых кривила брезгливая гримаса.

Закусив губу, девушка встала на корточки, потом тяжело поднялась, оглядывая затуманенным взором череду смуглых лиц, налобных повязок, перьев и украшений, сливавшихся в сплошную разноцветную и враждебную полосу. Только тогда Байгар шагнул к ней, взяв за руку. Та пыталась вырвать ладонь из липких, цепких пальцев. Но старик держал крепко.

— Фрея — жена Байгара! — громко объявил он ей и настороженно замолчавшим "индейцам".

Усталость, обида и гнев — плохие советчики. Но как их не слушать, если кажется, что терять уже нечего? Что жизнь превратилась в бесконечную вереницу бед и страданий. Что ты никому не нужна, а в душе пылает единственное, сжигающее остатки разума желание — выплюнуть последнее проклятие в глаза врагу.

— Нет! — завизжала девушка, оттолкнув ошарашенного старика. — Фрея нет жена Байгар!!!

— Нет, нет, Фрея — жена Байгара! — взмахнула она руками, словно рассекая воздух. — Ни за что! Лучше сдохну! Сволочи. Ненавижу вас всех!

Последние слова она кричала уже не соображая, что говорит.

Байгар побледнел, борода задергалась, словно он собирался расплакаться или ругаться. Над толпой повисла зловещая тишина. Судя по всему, "индейцы" явно не ожидали такого представления. Однако девушка уже ничего вокруг не замечала. Пыхтя и ругаясь на родном языке, она пыталась сорвать с плеч опостылевшую корзину, чтобы уйти, куда глаза глядят. В лес, в болота, к черту, к дьяволу, лишь бы не видеть этих мерзких рож.

— Фрея, стоять! — прорезал воздух повелительный голос "старшего".

Но та уже сбросила одну лямку. Подошла дочь Байгара и с настойчивостью проговорила,

— Стой, Фрея.

Подошли еще женщины. Кто-то подхватил тяжелую корзину, кто-то осторожно взял её за локоть, кто-то сказа что-то ободряющее. Теперь их лица уже не казались девушка противными. Наоборот, в них читалось участие и жалость. Фрея, не выдержав, заплакала, вызвав очередной всплеск сочувствия. Женщины, окружив её со всех сторон, повели к вигвамам.

Белое Перо не забыл о своем обещании. На другой же день после возвращения женщины рода Палевой Рыси отправились за березовой корой для починки вигвама Колдуна, а в лежанке вождя поубавилось шкур.

Не признавая существования судьбы, отрицая какую-либо предопределенность в человеческой жизни, аратачи, тем не менее, по сути, являлись природными фаталистами. Их жизнь настолько изобиловала опасностями, что каждая новая угроза, вызвав поначалу всплеск панического страха, быстро становится привычной. Особенно когда впечатления от неё тускнеют без новых происшествий, затухая, словно очаг в вигваме, куда нерадивая хозяйка забыла подбросить хвороста.

Разумеется, Белое Перо, как вождь и как отец, не мог забыть о бродившем где-то чудовище, убившем его дочь. Он по-прежнему настойчиво требовал от соплеменников соблюдения всех мер предосторожности. Признавая его авторитет, охотники подчинялись, но уже начинали потихоньку ворчать. Тем более, что страшное существо больше никому не попадалось, никто так и не нашел никаких подозрительных следов, а у людей появились новые темы для разговоров.

Кроме необычного внешнего вида, чудного языка и загадочного появления, женщина Отшельника привлекла всеобщее внимание еще и тем, что отказалась быть его женой.

Новость оказалась столь потрясающей, что её обсуждали между собой даже мужчины. Молодые считали, что Отшельник просто слишком стар. Умудренные жизнью охотники видели в этом черную неблагодарность.

Белое Перо считал подобные разговоры недостойными высокого звания вождя. Однако в душе оказался доволен подобным оборотом дела. Не то, что в племени не хватало невест. Но все же молодой женщине лучше быть второй женой полного сил мужчины, способного зачать здоровое потомство и принести в вигвам богатую добычу, чем единственной старика, годного только на ловлю рыбы. А уж как к этому отнесся сам Отшельник, его нисколько не волновало. Отказавшись от имени, тот сам выбрал судьбу одиночки.

Дни шли в обычных делах и заботах, за которыми, однако, предводитель Детей Рыси не забывал о таившейся в лесах опасности. Колдун не показывался. Белое Перо уже стал подумывать, не навестить ли старика, когда в стойбище появился его помощник. Медовый Цветок как раз снимала мерку, собираясь шить мужу новые мокасины.

— Здравствуй, вождь, — негромко поприветствовал его юноша, глядя куда-то в сторону. Эта его манера отводить взгляд всегда раздражала Белое Перо.

Дождавшись, пока жена закончит обводить угольком его стопу, стоявшую на куске толстой кожи, он убрал ногу и глухо проворчал:

— Где твой учитель? Вигвам вам починили, шкуры подарили, а я до сих пор не знаю, кто убил наших детей?

— Колдун разговаривал с духами, — ответил ученик, вытирая нос. — Если хочешь узнать, что они ему сказали, идем со мной. Или он сам завтра придет в твое стойбище.

Вождь встрепенулся. Разумеется, у него имелись на сегодняшний день свои планы, но если толстяк что-то выяснил, надо поспешить. Итак, прошло уже много времени, а им до сих пор ничего не известно. Белое Перо собрался прихватить с собой племянника, но оказалось, что тот с приятелем ушел за Снулую гарь за бобрами. Подумал взять кого-нибудь из "рысят", но потом решил, что если этот молодой сморчок прошел от жилища Колдуна до стойбища в одиночку, то и ему ни в коем случае нельзя показывать свой страх. Однако он все же вооружился новым бронзовым топором с широким лезвием. Легкое Облако робко посоветовала взять с собой еще кого-нибудь, но супруг только презрительно фыркнул.

— Колдун обещал предупредить, прежде чем отправится в глубину мира духов, — сказал Белое Перо, едва они отошли от последнего вигвама.

— Он и собирался это сделать, — ответил ученик и, понизив голос, добавил. — Но сегодня ночью учителю было видение!

— Вот как? — удивился собеседник. — Но почему же тогда он сам не пришел?

— О-о-о-о! — протянул молодой человек. — Оно его так поразило, что он до сих пор не может встать.

— Что же такое ему привиделось? — не на шутку забеспокоился вождь.

— Он сам об этом скажет, — ушел от ответа ученик.

Набравшись терпения, Белое Перо решил больше ничего не спрашивать. Неожиданно его спутник сам задал вопрос:

— Это правда, что Фрея — Отшельнику не жена?

— Женщины что-то говорили, — равнодушно ответил вождь, всем видом показывая, что такие глупости его не очень то интересуют.

Но обычно молчаливый юноша проявил не свойственную ему настойчивость.

— Значит, теперь она чахати?

Белое Перо равнодушно пожал плечами.

— Наверное, так и есть. А ты что хочешь взять её в жены?

По обычаям аратачей, если супруга публично отказывалась от мужа, то становилась чахати, что означает: "снова невеста". Правда, в этом случае если она не уходила к другому мужчине, то возвращалась в свой род к родителям. Но у Фреи нет ни того, ни другого. Сейчас она жила в вигваме Осторожного Бурундука и Снежного Ландыша, но вождь понимал, что долго так продолжаться не может. Вернуть её туда, откуда она взялась, тоже вряд ли получится. А значит, с ней придется что-то решать, но не раньше, чем они узнают, кто убил Упрямую Веточку и Ловкого Сыча.

— Разве какая-нибудь девушка согласится стать женой Колдуна? — грустно вздохнул юноша.

— Это зависит только от тебя, — наставительно проговорил Белое Перо. — Если в вигваме тепло и сухо, всегда есть мясо, чтобы наполнить желудок, и шкуры, чтобы сшить одежду, хозяин такого жилища никогда не будет одинок. Многие Колдуны имели семью и детей.

— А если кто-то захочет взять в жены Фрею? — после продолжительного молчания спросил ученик. — У кого надо спрашивать разрешения? Кому дарить свадебные подарки.

— Пусть он сначала у неё спросит, — рассмеялся вождь. — Только сначала дождется, когда она научится разговаривать по-человечески.

Юноша улыбнулся.

— Но тебе все равно нельзя жениться, — уже серьезно сказал Белое Перо. — Пока не пройдешь посвящение и не станешь Колдуном.

По лицу собеседника пробежала тень, и он надолго замолчал.

Толстяк мрачно возлежал, закрыв глаза и сцепив руки на груди. Гость обратил внимание, что куча мехов, составлявших его ложе, стала толще явно больше, чем на пять шкур. Очевидно, еще кто-то из соплеменников преподнес подарки могучему чародею, изгнавшему злой дух из неизвестной женщины. Но Белое Перо не стал спрашивать, кто это такой щедрый, а, усевшись на почетное место справа от хозяина, проворчал:

— Ты будешь спать или рассказывать, что видел?

Старик медленно поднял веки.

— Духи подали мне знак, вождь.

Белое Перо насторожился. Колдун не часто бросался такими словами и, как правило, все его сны, так или иначе, сбывались.

— Теперь мне известно, как узнать, кто убил Упрямую Веточку и Ловкого Сыча!

— Говори! — забыв о солидности, подался вперед мужчина.

— Нам поможет дух медведя.

— Что? — вскинул густые брови гость. — Как?

— Зверь чует то, что не дано человеку, — стал объяснять собеседник. — Но том месте, где оборотень напал на Ловкого Сыча, я заставлю дух только что убитого медведя рассказать, кто там был и куда делся.

— Прошло много времени, — с сомнением покачал головой вождь. — Да и дождь смыл все следы.

— Но не в мире духов, — снисходительно усмехнулся Колдун.

— Когда ты это сделаешь? — отвел глаза Белое Перо. — И что нужно для этого?

— Я буду готов послезавтра, — торжественно объявил старик. — Но необходима еще не успевшая остыть туша медведя.

— Зачем? — нахмурился вождь, совсем не обрадованный перспективой охоты на такого грозного хищника.

— Чтобы снять шкуру, — ответил старик. — Она необходима для колдовства.

В роду Палевых Рысей много искусных охотников. К тому же, именно его сородичи пострадали от неизвестного чудовища. Если они отправятся послезавтра утром, то к вечеру или на другой день добудут зверя.

Но Белое Перо полагал, что столь необычное колдовство явится событием для всех Детей Рыси. Поэтому с его стороны будет не осмотрительно отказать участвовать в нем людям из других родов. Значит, надо собирать совет старейшин. Даже если охоту придется немного отложить.

Вернувшись в стойбище, вождь разослал "рысят", передать главам родов приглашение собраться на совет. Привыкший не терять времени зря, он в тот же вечер расспросил мужчин, не бродит ли где-нибудь поблизости большой медведь. Этих животных в округе хватало. В своих ежедневных походах охотники не раз натыкались на следы медведей, случалось им встречать и самих животных. Так что поиски не должны занять много времени. Но Белое Перо решил, что для успеха колдовства подойдет только шкура солидного зверя — в расцвете сил, а не какой-то недомерок или дряхлый старикан.

Если старейшина становился вождем, это не только добавляет почета и уважения всему роду, но и налагает дополнительные обязанности. Например, приходится часто принимать гостей. И хотя те являются с подарками, именно хозяева должны выставлять основное угощение. Да еще такое, чтобы не ударить в грязь лицом. Понимая это, Белое Перо лично возглавил охоту. Лось считался зверем не менее опасным, чем медведь, но Палевые Рыси сумели добыть молодого, крупного самца, украшенного массивными рогами.

Первым пришел старейшина рода Белых Рысей, передав женщинам горшочек с медом и двух глухарей, гость чинно расположился на шкуре возле священного столба. Умный Бобр уже знал, зачем вождь собирает совет, но, как и полагается при встрече, начал разговор с пустяков.

— Вы уже слышали, что Фрея отказалась быть женой Отшельника?

— Об этом все знают, — скривил губы в презрительной гримасе Колдун. — Конечно, старик слаб как мужчина, но она поступила очень плохо. Едва оказалась среди людей, так сразу же и предала своего спасителя.

— Она не предавала, — возразил Белое Перо.

— Как это? — нахмурился старейшина. — Я сам слышал!

— Фрея никогда не была его женой, — объяснил вождь. — Они не жили как супруги.

— Это она так сказала? — усмехнулся гость. — Неужели ты ей веришь?

— А почему я должен ей не верить? — удивился Белое Перо. — Разве Отшельник говорит другое?

— Нет, — вынужден был согласиться собеседник. — Старик молчит, а вот она, явно, не в своем уме.

— Как это? Фрея? — в один голос воскликнули вождь и Колдун.

Довольный произведенным эффектом, Умный Бобр пояснил:

— Фрея сказала, что не помнит: кто она, откуда, и как здесь оказалась.

— Она так хорошо научилась говорить на языке аратачей? — не зная что сказать, пробормотал удивленный Белое Перо.

— Нет, часто еще путает слова, — усмехнулся старейшина. — Но её уже можно понять.

— Как такое возможно? — обратился хозяин к мрачно насупившемуся Колдуну.

— Такое случается, если владевший телом злой дух был очень силен, — скорбно покачал головой тот.

— И что же? — нахмурился Белое Перо. — Мы так ничего и не узнаем?

— Можно попытаться вернуть ей память, — вздохнул старик. — Но вначале нужно выяснить, кто убил Упрямую Веточку и Ловкого Сыча.

Вождь и старейшина Белых Рысей понимающе закивали украшенными перьями прическами.

— Я слышал, для этого нужна медвежья шкура? — поинтересовался Умный Бобр.

— Не просто шкура, — покачал головой Колдун.

Но Белое Перо бесцеремонно прервал его объяснения громким возгласом:

— Вот и еще гости подходят.

От леса шла группа воинов во главе со старейшинами родов Черной и Серой Рыси. Вновь последовал обмен подарками и новостями.

Твердый Орех явился последним, хотя стойбище его рода располагалось ближе, чем у Серых Рысей.

Вождь считал, что старейшина Рыжих постоянными опозданиями старается подчеркнуть свою важность, зная, что Совет не сможет начаться без него. Белое Перо как-то раз попробовал это сделать, но воины и остальные главы родов подняли гвалт, дружно воспротивившись такому нарушению обычая. С тех пор он не мешал Твердому Ореху тешить свое самолюбие. Но угощал старейшин только после того, как они собирались все вместе.

Вот и сейчас, убедившись, что гости расположились на своих местах, подал знак женщинам подавать еду. Пока те расставляли котлы с вареным мясом, плетеные подносы с жареным, корзины с лепешками, горшочки с медом и мочеными ягодами, вождь громко объявил, устремив взгляд на священный столб:

— О Великий дух, Праматерь Рысь, и вы, добрые предки, разделите с вашими детьми радость встречи и не оставьте их в час испытаний.

Какое-то время все отдавали дань уважения кулинарному искусству мастериц рода Палевых Рысей. Слышалось только сопение, чавканье, хруст хрящей под крепкими зубами и громкое, довольное рыганье.

Наевшись и дав насытиться гостям, Белое Перо перешел к делу. Убедившись, что речь идет всего лишь о медвежьей охоте, кто-то из сопровождавших старейшин воинов пренебрежительно хмыкнул.

— Это не просто охота! — повысил голос вождь. — Это часть великого колдовства. Или вы уже забыли, что рядом бродит чудовище, убившее мою дочь и Ловкого Сыча?

— Разве об этом забудешь? — проворчал Мудрый Камень. — Но для чего нужен медведь?

— Колдун расскажет, — кивнул Белое Перо.

Толстяк вытер жирные губы.

— Мне было видение...

Собравшиеся дружно ахнули, хотя уже прекрасно знали об этом.

— На Ловкого Сыча напал медведь-оборотень, — дождавшись тишины, продолжил старик. — Мы знаем, где это случилось. На том месте я заставлю дух медведя ответить, кто там был и куда ушел. Но для этого нужна шкура только что убитого зверя.

— Вот почему я хочу, чтобы его добыли лучшие охотники племени, — вступил в разговор вождь.

— Как раз вчера у Раненой скалы я нашел свежие следы, — сказал охотник из рода Серых Рысей.

— В тех местах живет большой медведь, — подтвердил старейшина Широкий Дуб. — Мы видели его. Он огромен.

— Чем сильнее зверь, тем больше тайн известно его духу, — удовлетворенно сказал Колдун. — Тем меньше он боится всяких чудовищ.

— Значит, завтра выступаем к Раненой скале, — Белое Перо вопросительно оглядел воинов.

— Это далеко, — покачал головой старейшина Серых Рысей. — Нести тяжело будет.

— Возьмем больше людей, и будем меняться местами, — предложил Умный Бобр.

— А нельзя принести одну шкуру? — спросил у Колдуна Суровый Ветер.

— Нет! — резко возразил тот. — Нужна вся туша.

Вождь привычно помалкивал, давая возможность высказаться собравшимся. Выяснилось, что все считают главной трудностью не добычу зверя, а доставку его на место.

После долгих обсуждений решили, что через два дня все воины, кроме караульных, соберутся в стойбище Серых Рысей. На третий день лучшие охотники отправятся на священную охоту. После которой зверя со всей возможной скоростью понесут на поляну, где Колдун подготовит все, что нужно.

— А можно будет посмотреть на это колдовство? — спросил кто-то из воинов. — Или оно тайное?

Толстяк задумчиво свел брови к переносице.

— О нем все равно все знают, — пожал плечами Белое Перо. — Это же все-таки не посвящение в мужчины и не Песня войны?

— Пусть люди смотрят, — подумав, согласился Колдун. — Самое важное я сделаю в шалаше, покрытом шкурой медведя.

— Надо обязательно привести туда девку Отшельника, — проворчал Суровый Ветер.

— Ты разве не знал, что она от него отказалась? — усмехнулся Умный Бобр.

— Все равно! — упрямо тряхнул гривой охотник. — Пусть будет на поляне вместе со всеми.

— Зачем? — удивился старейшина Черных Рысей.

— А вдруг она оборотень? — объяснил Суровый Ветер. — Тогда и искать не придется. Прямо там и убьем.

— В ней больше нет злого духа! — вскричал Колдун. — Я его изгнал!

— Но он был, — рассудительно напомнил Мудрый Камень. — А мне сказали, что она ничего не помнит.

— Приведите Фрею, — вынес решение вождь. — Если она виновна, будем её судить, как велят мудрые предки.

Это устроило всех. Белое Перо и сам хотел до конца разобраться со странной женщиной.

Дома Легкое Облако целыми днями бубнила, упрекая его в нежелании отомстить за смерть единственной дочери, уверяя, что именно Фрея и есть настоящая убийца. Супруг пытался её образумить, ссылаясь на авторитет Колдуна, но та даже слушать не хотела, продолжая убеждать его в виновности бывшей женщины Отшельника. Раздосадованный вождь уже пару раз кулаком заставлял её замолчать. Но все же в глубине души стало зарождаться сомнение, которое надо либо подтвердить, либо опровергнуть.

Уже после Совета старейшин Белое Перо попросил свою вторую жену потихоньку разузнать, как Фрея, которую уже стали потихоньку называть Бледной Лягушкой, относится к предстоящей церемонии? Нет ли у неё страха перед разоблачением? Медовый Цветок, которой тоже уже порядком надоели причитания Легкого Облака, охотно согласилась и целый день прогостила в стойбище Белых Рысей.

По её словам, Бледная Лягушка продолжает жить в вигваме Осторожного Бурундука, помогает Снежному Ландышу. Та говорит, что она совсем ничего не умеет, хуже малого ребенка, но старается, хотя хорошей хозяйки из неё не выйдет.

Отшельника до себя не допускает, но относится к нему уважительно, чинит ему одежду. На заигрывание молодых охотников никак не реагирует, как будто мужчины её совсем не интересуют. К сообщению о предстоящем медвежьем колдовстве отнеслась с полнейшим равнодушием. Во всяком случае, женская часть рода Белых Рысей не заметила никаких изменений в её поведении.

"Либо эти убийства совершил злой дух в её теле, и поэтому она, может быть, в них и не виновата, — рассуждал вождь, выслушав супругу. — Или это все же Асмон?"

К сожалению, Белое Перо с горечью замечал, что большинство соплеменников уже мало волнует гибель его дочери и Ловкого Сыча. Новых убийств не было, и трагическая смерть молодых людей быстро забывалась. Даже предстоящее колдовство воспринималось многими лишь как новое, непривычное развлечение, повод встретиться и поговорить о чем-то кроме охоты и сплетен.

И хотя вождь прекрасно понимал, что будь на месте Упрямой Веточки кто-то другой, он вел бы себя точно так же, поведение соплеменников казалось ему чересчур беспечным.

Именно поэтому, оказавшись в лесу, он упрямо искал необычные лосиные следы, не забывая напоминать о них другим охотникам.

Точно так же Белое Перо вел себя и по пути в стойбище Серых Рысей. Поэтому не удивительно, что к их приходу все, кто должен принять участие в необыкновенной охоте, уже собрались. Старейшина сообщил, что они выследили медведя, которому суждено сыграть такую важную роль в предстоящем колдовстве.

— Это огромный зверь, — покачал головой Широкий Дуб. — Он действительно живет возле Раненой скалы. Наши охотники сейчас идут по его следу.

— Завтра утром ты приведешь нас туда, — сразу решил Белое Перо.

— А пока приди в мое жилище, вождь, — гостеприимно пригласил старейшина. — Отведай угощения и отдохни с дороги.

Дети Рыси еще не видели такой охоты. Три десятка лучших охотников вышли на поиски одного, хотя и очень крупного зверя.

Как и большинство хищников, этот медведь предпочитал не связываться с людьми. Двуногие внушали ему непонятное опасение, и от них постоянно пахло дымом. Зверь слишком хорошо знал, что это такое. В том пожаре погибла его мать и старшая сестра, а он отделался глубокими шрамами на боку, сейчас скрытыми густой, длинной шерстью.

Во время своих бесконечных скитаний зверь старался не попадаться им на глаза. Но если такое случалось, двуногие безоговорочно уступали дорогу, уважая его силу и свирепость. Вот и сейчас, почуяв чутким носом знакомый запах, медведь решил, что люди привычно уйдут, оставив его в одиночестве лакомиться крупной, сладкой малиной. Но запах усилился. Зверь выплюнул обсасываемую ветку и негромко заворчал, предупреждая, что место занято, и уступать его он не намерен.

Уши уловили еле слышный шорох. Кажется, вежливо разойтись не получится. Ну что же, как это уже не раз случалось, он готов подтвердить свое право быть хозяином этих лесов. Ни стаи волков, ни его сородичи, ни горные львы уже давно не оспаривали его первенство. Настало время преподать урок людям.

Опустив к земле лобастую голову, зверь прижал уши и выпятил нижнюю губу. Любому, кто хоть немного знаком с повадками медведей, стало бы ясно, что зверь настроен решительно и агрессивно. Но, похоже, сегодня люди его не боялись.

Маленькие, подслеповатые глазки зверя, наконец, заметили большую группу двуногих, направлявшихся к нему, выставив перед собой длинные палки. Разумеется, считать медведь не умел, тем не менее, ему показалось, что их все-таки как-то слишком много. Благоразумие, которое и позволило ему дожить до своих лет, взяло верх над храбростью. Зверь оскалил страшную пасть, страшно зарычал и, развернувшись, бросился в заросли малины.

Но люди ждали медведя и с той стороны. Что-то больно впилось в бок, потом в лапу. Выдернув зубами короткую, украшенную перьями палку, зверь окончательно разъярился, превратившись в клубок ярости. Стало ясно, что двуногие пришли забрать его жизнь. Огромная туша стремительно преодолела разделявшее их расстояние. Хрустнули под мощным напором крепкие копья, отлетел в сторону отброшенный ударом могучей лапы враг. Но мелкие злые палки одна за другой пробивали толстую шкуру, а тело пронзила острая боль от разрывавших внутренности железных и каменных наконечников копий.

Белое Перо, отдуваясь, посмотрел на затихавшую в луже крови тушу. За всю свою жизнь ему еще не приходилось видеть столь огромного животного. По шкуре еще пробегали последние судороги, но медведь был уже мертв.

Прислонившись спиной к дереву, сидел Суровый Ветер. Правую сторону широкой груди пересекали четыре глубокие, кровавые полосы — следы от удара страшной лапы. Опустившись рядом с ним на колени, один из воинов пережевывал ивовую кору с полезными травами, собираясь приложить жвачку к ране. Еще один охотник терпеливо ждал, пока товарищи закончат привязывать его ногу к палке.

— У Колдуна будет много работы, — мрачно проговорил Суровый Ветер.

— Раны не опасны, — покачал головой вождь. — Но это, действительно, очень сильный зверь, и у него могучий дух, который поможет узнать, кто убил наших детей.

Старейшина Серых Рысей уже связывал мощные лапы медведя крепкой веревкой. Рядом на земле лежали две толстые жерди.

— Кто-то должен помочь раненым добраться до стойбища, — распорядился Белое Перо.

— Я уже отправил "рысят" за помощью, — сообщил Широкий Дуб. — Они скоро будут здесь с женщинами и волокушами.

— Хорошо, — одобрительно кивнул вождь. — А нам надо, как можно скорее, попасть на место.

Шестеро охотников продели жерди через связанные лапы зверя и, кряхтя, взвали их себе на плечи.

Белое Перо нахмурился. По всему видно, что донести добычу до поляны будет труднее, чем завалить. Но после успешного изгнания злого духа из загадочной женщины авторитет Колдуна вырос настолько, что никто из охотников не стал возражать против такой тяжелой и утомительной прогулки. Да и вождь, раньше частенько осаждавший старого толстяка, сейчас безоговорочно встал на его сторону. Вот почему воины безропотно подставили плечи под трещавшие под тяжестью мертвого зверя жерди. Пока одни несли, другие шли рядом или расчищали путь, вырубая кустарник.

Белое Перо предполагал, что охота может затянуться. По его распоряжению заготовили множество факелов, которые очень пригодились, когда на лес опустились сумерки. Даже суровое сердце вождя дрогнуло от мрачной и величественной картины. Протянувшаяся между деревьями цепочка огней, огромная туша медведя, покачивавшаяся в трепещущем свете факелов, мужественные и усталые лица охотников, блеск наконечников копий. Сейчас Белое Перо не боялся нападения врага. Ни одно чудище не захочет иметь дело с таким множеством хорошо вооруженных и сильно раздраженных воинов.

Колдун тоже зря времени не терял. Как и было условлено, с наступлением темноты по краям поляны, на которой уже собралась большая часть племени, запылали костры.

Женщины, вырвавшие Ловкого Сыча из лап медведя-оборотня, долго спорили, пытаясь отыскать именно то место, где это случилось. Опасаясь, что они так и не придут к согласию, толстяк велел поставить шалаш в центре поляны и приготовил все необходимое для колдовского костра.

Терпеливо дожидаясь возвращения охотников, люди переговаривались между собой, обсуждали новости, поглядывали на группку женщин из рода Белых Рысей, среди которых выделялась своим заморским платьем Бледная Лягушка — бывшая жена Отшельника.

Слышался негромкий девичий смех. Пользуясь моментом, молодые воины заигрывали с подругами, шутили или хвалились своей доблестью. Девушки напропалую кокетничали с потенциальными женихами.

Над поляной повисла полная луна, когда кто-то из "рысят", забравшихся на деревья, радостно прокричал:

— Идут! Вон они!

В мрачной темноте леса замелькали огоньки. Измученные ожиданием соплеменники облегченно загомонили. Но, когда усталые добытчики внесли на жердях тушу огромного медведя, на поляне воцарилась тишина. Трещали костры, хрипло дышали измученные охотники, да шелестела трава под их ногами.

— Мы принесли тебе медведя, Колдун! — хрипло выкрикнул вождь.

Толстяк, уже успевший нацепить маску, украшенную рогами лося, перьями и иглами дикобраза, воздел руки к звездному небу.

— Слава великим охотникам племени Детей Рыси! Могучего зверя добыли они для великого колдовства. Сильный дух выследит убийцу наших детей. Поскорее снимите с него шкуру.

Носильщики с облегчением свалили тушу на траву, уступив место мужчинам, которым не посчастливилось принять участие в ставшей уже знаменитой охоте.

Гордые жены встречали мужей с кувшинами чистой, холодной воды. Утолив жажду, воины рассаживались на заботливо припасенные шкуры.

У входа в шалаш запалили небольшой костерок. Ученик Колдуна в новой рубахе, нараспев читая заклинания, положил в пламя пучок травы. Заклубился густой, грязно-белый дым.

Мокрую, тяжеленную шкуру с огромным трудом взгромоздили на шалаш. Жерди затрещали. На миг показалось, что вся конструкция вот-вот рухнет. Но ничего не случилось. Голову медведя Колдун, уже обряженный в маску Великого духа, торжественно завывая, отнес внутрь. После чего что-то бормоча, принялся плясать вокруг костра, полной грудью вдыхая дым, тряся брекотушками и позвякивая колокольчиком. Движения его становились все более ломанными, отрывистыми. Выкрикнув что-то непонятное, толстяк зачерпнул глиняной миской угли из костра и, дергая задом, так что деревянные фигурки, украшавшие ритуальный пояс, раскачивались из стороны в сторону, залез в шалаш.

Ученик, спокойно колотивший в бубен, внезапно стал ходить вокруг, бормоча заклинания и вертясь во все стороны, при этом туго натянутая кожа звенела под ударами колотушки.

Вдруг из шалаша донесся грозный медвежий рев. Опытные охотники без труда поняли, что на самом деле он вырвался из глотки Колдуна. Но никто даже не подумал смеяться.

— Отвечай, дух! — толстяк перешел на человеческий язык. — Кто, прячась под твоей шкурой, напал здесь на храброго воина из племени Детей Рыси.

Но в ответ лишь рассерженный рев, в конце сорвавшийся на старческий дискант.

— Именем Великого духа и Праматери! — просипел Колдун и зашептал на тайном языке.

Ученик, продолжая бормотать, кружился волчком и, подпрыгивая, ударял в бубен то колотушкой, то локтем, а то костяшками пальцев. Соплеменники зачарованно следили за необыкновенной пляской.

Жалобно заревел покоренный дух медведя. Густые ветки, закрывавшие вход в шалаш, разлетелись в разные стороны. Выскочивший следом Колдун бросил медвежью голову в огонь, что-то вспыхнуло, над костром появилось ярко-желтое вонючее облако.

Старик рухнул на колени и, воздев руки к небу, тоскливо завыл, все сильнее выгибая спину. Казалось, что она вот-вот сломается. Но тут толстяк резко выпрямился и, рухнув на бок, прижал колени к животу.

Ученик замер, перестав колотить в бубен. В наступившей тишине остро запахло паленой шерстью.

Не выдержав, Белое Перо вскочил со своего места и бросился к Колдуну. Тело старика конвульсивно задергалось.

— Помоги снять маску! — приказал вождь, застывшему столбом ученику.

Словно очнувшись, тот одним прыжком подскочил к учителю.

Лицо толстяка побурело, глаза закатились. Хорошо зная последствия вдыхания колдовского дыма, Белое Перо перевернул его на бок. Мощная струя дурно пахнущей рвоты вылилась на траву.

Переведя дух, Колдун вытер рот рукавом.

— Ну, что? — с тревогой спросил вождь, не замечая, что соплеменники уже окружили их плотным кольцом и теперь с жадностью ловили каждое слово.

— Это был Асмон! — прохрипел толстяк.

По толпе будто прошелестел ледяной ветерок. Люди стали тревожно озираться, с опаской поглядывая на черный, неприветливый лес.

Белое Перо помог стрику сесть.

— Где он?

— Ушел.

Слово толстяка вызвало всеобщий вздох облегчения.

— Но он может вернуться, — добавил старик, и его опять вырвало.

Сквозь толпу протиснулась Медовый Цветок с кувшином.

— У тебя умная жена, вождь,— прохрипел толстяк, жадно припав к воде.

— Что же делать, Колдун? — сурово сдвинул брови Белое Перо.

Тот пил медленно, не торопясь, словно испытывая терпение собравшихся вокруг людей.

Вернув кувшин женщине, старик поднял взгляд на собеседника и устало улыбнулся с видом полного превосходства.

— Нам поможет Гневная мать.

Вождь отпрянул от неожиданности. Из рук помощника выпала маска, которую тот держал, прижимая к груди.

— Гневная мать! — ликующе воскликнул оказавшийся рядом Поющий Орел. — Что для неё какой-то Асмон!

Люди радостно загомонили, послышался смех, на лицах появились робкие улыбки.

— Но как? — понизив голос до шепота, спросил Белое Перо, наклонившись к толстяку.

— Расскажу потом, — пробормотал тот. — Сейчас я очень устал. Думаешь, легко заставить отвечать на вопросы дух такого медведя?

— Убить и притащить его сюда, тоже было не просто, — буркнул вождь и, обернувшись к племяннику, распорядился. — Уложите его на шкуры, принесите воды и мяса.

Поющий Орел и Весенний Волк помогли подняться пыхтящему старику.

К Белому Перу подошел старейшина Серых Рысей.

— Асмон ушел, бояться больше нечего. Мы возвращаемся в стойбище, вождь. Луна покажет нам дорогу.

Предводитель Детей Рыси взглянул на небо и не заметил никаких признаков приближающейся зари. Несмотря на успокоительные слова Колдуна, он продолжал испытывать какое-то беспокойство. Людей надо постараться задержать до утра.

— Разве вы не останетесь на угощение?

— О чем ты говоришь, вождь? — вскинул брови собеседник.

— Слушайте все! — громогласно объявил Белое Перо. — Дух этого медведя помог нам. Так неужели мы дадим пропасть его мясу?

Послышались неуверенные смешки.

— Пусть женщины разделают тушу и приготовят еду, — продолжал вождь. — У нас сегодня радостный день. Мы узнали, кто убил наших детей, и как от него избавиться.

Соплеменники довольно заулыбались. Переводя дух, Белое Перо вернулся на свое место, с облегчением усевшись на волчью шкуру.

Рядом, полуприкрыв глаза, лежал Колдун. Племянник не придумал ничего умнее, как положить его рядом с дядей. К счастью толстяк помалкивал, скромненько сцепив руки на животе. Видимо сильно устал после такого трудного колдовства.

На поляне воцарилась предпраздничная суета. "Рысята" разжигали костры, женщины кромсали мясо острыми ножами. Слышались громкие разговоры, шутки, смех. К кустам, воровато оглядываясь, потянулись парочки.

Охотники расслаблено отдыхали, обмениваясь впечатлениями о необыкновенной охоте. К вождю подошла озабоченная супруга.

— Что нам делать со шкурой?

Белое Перо нахмурился. Зверя добыли охотники из всех родов племени. И как теперь решить, кому будет принадлежать такая большая и замечательная шкура?

— Я возьму её в свой вигвам, — вдруг тихо сказал до этого молчавший старик. — Колдовская вещь должна быть у Колдуна.

— А кто будет её выделывать? — сразу же нахмурилась Медовый Цветок.

— Разве в племени Детей Рыси уже перевелись искусные мастерицы? — усмехнулся толстяк.

— Пока оставьте там, где она есть, — буркнул вождь, в душе соглашаясь, что старый хитрец отыскал лучшее решение. Теперь осталось только подумать, кто её обработает. Заставлять женщин своего рода как-то не хотелось. Они и так слишком много делают для племени.

Кивнув в знак согласия, жена ушла. В воздухе уже стоял аппетитный аромат жареного мяса.

— Какой необыкновенно жирный зверь, — проговорил старейшина Белых Рысей, опускаясь на землю рядом с Белым Пером.

— Никогда не ел такой вкусной медвежатины, — согласился тот, откладывая в сторону обглоданную кость.

— Эту ночь люди запомнят надолго, — со значением сказал Умный Бобр.

— За последние дни произошло много удивительных и странных событий, — вздохнул вождь.

От сытости и усталости его стало неудержимо клонить в сон. Кто-то уже храпел, устроившись на разосланных шкурах. Другие, отчаянно сражаясь с дремотой, продолжали обсуждать удивительное колдовство, свидетелями которого им посчастливилось стать. Женщины, сбившись отдельной кучкой, доедали медвежатину, разговаривали и громко смеялись. "И не устали, ну конечно, им же не пришлось волочь эту тушу от самой Раненой скалы", — раздраженно подумал Белое Перо. И тут его все еще зоркие глаза заметили сидящую в сторонке Фрею. Обхватив колени руками, она сидела, глядя на затухающий костер. Рядом спал Отшельник, заботливо прикрытый одеялом.

Вождь с трудом подавил зевоту. Нет, он должен дождаться рассвета и достойно проводить гостей. Но как же хочется спать! Чтобы хоть как-то отвлечься, Белое Перо обернулся к Умному Бобру, который уже улегся рядом, подперев голову рукой.

— Как дела у Отшельника?

— Думаю, теперь он вернется в свое дурацкое жилище, — охотно ответил старейшина Белых Рысей. — В стойбище ему не нравится. Особенно теперь. Даже дети смеются.

— Эта женщина не принесла ему счастья, — покачал головой вождь.

— Может, нам её прогнать? — неожиданно предложил собеседник. — Пусть идет, куда хочет, с нашей земли.

— Зачем? — удивился Белое Перо. — Злого духа в ней нет. Или она сделала что-то плохое?

— Пока нет, — поморщился Умный Бобр. — Но она странная. Ничего не умеет. Все выспрашивает.

— Просто заново учится жить, — благодушно усмехнулся вождь. Теперь, когда стало окончательно ясно, что Фрея не имеет никакого отношения к убийству дочери, обвинения жены выглядели глупо. — Не забудь, что её телом владел злой дух. Кто знает, когда это случилось? Может она и не жила своей жизнью.

Эта мысль так понравилась Белому Перу, что он тут же растолкал дремавшего рядом Колдуна. А когда тот с трудом разлепил веки, с гордостью высказал ему свою догадку. Какое-то время толстяк непонимающе моргал, бестолково шлепал губами, потом сурово сдвинул брови.

— Мы узнаем это, когда я попробую вернуть ей память.

С этими словами он отвернулся и тут же заснул.

— Когда еще это случится, — пробормотал старейшина, как-то слишком явно пряча глаза.

— Ты что-то недоговариваешь, Умный Бобр? — мгновенно насторожился вождь.

Тот дернул плечами.

— Не хочу повторять женские глупости.

— А все же? — настаивал Белое Перо.

— Они говорят, что Бледная Лягушка не настоящая женщина!

— Как это? — нахмурился вождь, вспомнив голую Фрею. — Вроде все на месте.

— Дело не в этом, — досадливо поморщился старейшина. — Она сторонится мужчин, не хочет замуж, не хочет детей!

Белое Перо облегченно рассмеялся и наставительно проговорил:

— Она просто еще не оправилась после злого духа. Поживет немного, освоится и войдет хозяйкой в вигвам какого-нибудь охотника. Такова доля всех женщин.

— А вот моя бабка, после того как с ней поговорила, сказала, что она не будет женой никому из аратачей!

Вождь нахмурился.

Медленная Вода входила в очень небольшое число женщин, к мнению которых предводитель Детей Рыси прислушивался. Она прекрасно разбиралась в травах, вправляла вывихи и переломы не хуже Колдуна, умела лечить болезни, о которых мужчинам лучше не знать, принимала роды. Многие из соплеменников Белого Пера появились на свет только благодаря её помощи.

Со временем она сделалась главной советчицей в сердечных делах. Именно к ней обращались девушки, страдавшие от неразделенной любви, и жены, потерявшие расположение супругов. Для каждой из них у Медленной Воды находились слова поддержки и утешения. Хорошо зная об этом, вождь не мог просто так отмахнуться от её слов. Судя по всему, с Фрей, действительно, что-то не так, и дело тут не только в потере памяти.

Досадливо хмурясь, Белое Перо отвел взгляд от выжидательно молчавшего собеседника. Казалось бы, все только стало налаживаться. Убийца дочери известен, и есть способ навсегда избавить от него Детей Рыси. Вот только с этой девкой по-прежнему все как-то неопределенно.

1