|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
И с этой минуты все стало необратимым.
Еще недавно, еще несколько минут назад для Нойта-вельхо был шанс отступить и удержаться в рамках того самого порядка, который они насаждали. Не порочить Круг беззаконием и нападением на обычный город, формально не выходивший из-под власти Королевской Звезды. Не творить себе Врага. Не выдуманного, как драконов, не бессильного, как общины драконоверов... настоящего Врага, ненавидящего и сильного. Ведь кто может быть сильнее человека, защищающего свой дом и семью? Еще можно было отозвать штурмовиков, не бросать тренированных бойцов на горожан — пусть "диких", пусть объявленных ослушниками, но горожан мирной земли! Еще существовала возможность просто призвать их к порядку, надавить двухвековым авторитетом, а уж потом потихоньку разбираться с неугодными, как обычно. Был, был у вельхо шанс.
Но теперь его не стало.
Дикий грохот — сработали взрывные заряды — сотряс воздух. Довольно усмехнулся Высший, опуская рукава. Штурмовики рванули в пролом, на ходу активируя Знаки.
Привычная связка — разрушающие-ошеломительные-подчинительные — сегодня была дополнена парой-тройкой защитных. На дикарей хватит!
Мало кто из бойцов воспринимал противника всерьез. Главы пятерок и сотен проорались от души, но какое-никакое понятие об опасности противника вдолбили. И теперь пятерки выходили из Шага, сноровисто прикрываясь Щитовым или Знаком Оп, возвратным... с неслышным в общем шуме гудением расцветали над ними золотистые или мутно-голубые развертки объединенных защит. Но и только. Вместо напряженной сосредоточенности над скапливающимися бойцами витало... воодушевление!
Даже не так. Хищное предвкушение.
Золото блестело хищным оскалом, и таким же оскалом горели лица бойцов. Они наконец были здесь! В городе, о котором наслушались за эти недели столько сплетен, столько слухов! В городе, где было — они кожей это чуяли — полно магии! В городе, который теперь виделся им практически сокровищницей...
Ничейной, ведь дикари не в счет!
Дикари — не хозяева, они всего лишь добыча.
Магия должна достаться достойным!
И, конечно, такими достойными штурмовики считали себя. И, разумеется, постарались по мере сил вбить это в голову своей будущей добыче.
Полетели первые эксплози.
Дддах! Взлетел на воздух чей-то дровяной сарай.
Дддах! С гулким треском лопающейся черепицы подпрыгнула, взлетела рассыпалась крыша на доме вдовы Бару.
Дддах! Содрогнулся, окутался пылью и копотью угольный склад...
Это пока ерунда, это всего лишь пробная мелочь, то, что на Земле называют "пристрелка". Всего лишь разведка — есть ли тут кто-то, готовый сопротивляться. И как именно. И сколько понадобится сил, для того, чтобы этого сопротивляющегося смешать с землей и камнями... непокорная дичь не нужна, такая годится только на одно — показательное уничтожение.
Совесть? О чем вы? Там же добыча! Там магия! Уже выпиты спецэликсиры, временно повышающие энергию вельхо в несколько раз. Уже активируются усиленные подвижные Щиты. Уже блестят, пьяно и жадно, глаза будущих охотников на добычу и висят в мешках за спиной подчиняющие ошейники. И блестят полупроявленные атакующие Знаки.
— Стройся! Цепью! Стройся! — надрываются главы.
Несколько подразделений послушно строятся, продолжая прикрываться щитовыми — размытые мутно-голубые плетения недлинными лентами вытягиваются вдоль пролома. Настороженно блестят глаза, вперед и в стороны широким веером разлетаются поисковые плетения. Это сработанные натренированные команды, где каждый боец при случае может поработать и опорой, и щитовым, и атакующим. Эти умеют и слышать приказы, и выполнять их. И недовольно косятся на потерявших всякое соображение "сторонних" — разносортных команд наемников, бывшей сторожи, новичков и прочей шушеры. Слишком шумят. Мешают. Но это временно, сейчас "охотники" просветят тут всё и Шагнут по примеченным целям, а это мясо останется навлекать огонь на себя...
— Стройся! Цепью!
— Стройся, бычьи дети!
— Стоять, кому сказал!
Но слышат не все...
Дддах! Дддах-ддах, ддах! Пылает и рушится чья-то мастерская, горят дома, полыхают голые деревья. Рощица аруты, которую тут год за годом высаживали. После зимнего и вешнего праздников. На счастье.
Недвижно растянулась на снегу чья-то фигура... Поодаль — еще несколько. Проламывающий удар Высшего был силен, он прошиб оборонительный рубеж, и штурмовики сразу оказались практически в тылу. И встретила их кухонная обслуга и подмастерья кожевника... Они попали под ударную волну и погибли практически сразу. Еще до прибытия штурмовиков. Те били по уже фактически мертвым домам. А больше сопротивляться было некому.
Судьба мятежного города повисла на тонком волоске. И штурмовикам, и защитникам требовалось время. Первым — выбрать цели и слить Знаки в общую защиту. Вторым — оценить обстановку и скорректировать действия по обороне. И, возможно, защитники не успели бы, они все-таки не воины...
Но среди попавших под первый удар было двое.
Пара вчерашних молодоженов, Тим и Тина. Сын кузнеца и дочка архивиста. Невозможная раньше пара, ведь отец Тины был из Поднятых, а кузнец он и есть кузнец, ему ни Поднятым, ни Ставленным не быть. Но магия как-то уравняла их, а общая опасность и вовсе сблизила — и сделала невозможное возможным.
Тим и Тина вчера отпраздновали свадьбу. А сегодня она провожала его до боевого поста. Молодой муж был против, но ей так хотелось побыть с ним, еще "хоть несколько минут, хоть чуточку.. Тим, ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!"
Ну кто из мужей сможет отказать, глядя в счастливые глаза своей новобрачной половинки?..
Тим даже не успел понять, что случилось — ему показалось, что дом вдовы Бару, до которого они почти дошли, прыгнул навстречу и ударил его... но это ведь невозможно?
Темнота продлилась недолго.
— Тина?
А в ответ молчание.
Боль цепенила тело, но Тим все-таки открыл глаза. Что-то было... что-то было не так. Он видел, только смотрел точно через красную пленку... Красный дом, почему-то без крыши, лежит на боку. Красный барьер, почему-то резко ставший ближе... и черные человечки возле. Нет, дом стоит, это он сам лежит на снегу... Красный снег. Красные от крови руки. Красные волосы Тины. Мысли ворочались тяжело и неподатливо. Почему красные, она же рыженькая, его золотинка...
— Тина?..
Она не ответила. И лицо с закрытыми глазами казалось еще белее на фоне наливающимся красным волос...
— Тина! Ти... — но ощупывая дрожащими руками ее лицо и шею, Тим уже знал, чувствовал — не ответит. Никогда не ответит...
Обломок черепицы, некрупный, но острый, пришелся в висок.
Наповал.
— Тинаа-а-а!!!
Может, ничего бы не случилось, если бы в этот миг кто-то из нападавших не запустил новое эксплози по мастерским. Там над крышей все еще поднимался дымок — по нему и били.
Тим не слышал взрыва и не почувствовал боли от посыпавшихся обломков. Но когда кусок дерева ударил по руке его жену...
Тим знал про отпечатки, Тим ползимы учился сбрасывать лишние искры и умирять сферу, не причиняя другим вреда. Он был мирным парнем, за всю жизнь дрался всего-то раз пять — когда вызывали. Он был добрым.
Просто сейчас это был уже не совсем Тим.
И, когда он ударил сжатыми кулаками по красному снегу и красной земле, ему было все равно, ЧТО рванется из-под рук...
А рванулся земляной вихрь.
Отпечаток — это страшно.
Это не разовое колдовство посредством матрицы Знака — это сама магия, вырвавшаяся из тела носителя и впечатавшаяся в мир. Искры этой магии навсегда вплетаются в землю, в воздух, воду — куда попадут. И меняют их — тоже навсегда. Говорят, драконы могли их когда-то убирать, но не магам Нойта-вельхо звать на помощь драконов! А без этого...
Именно поэтому маги не пытались вести войны и предпочитали даже слабеньких дикарей хватать неожиданно и сразу глушить способности. Из-за возможности отпечатков.
Отпечаток нельзя вызвать нарочно и запрограммировать на нужное воздействие — это невозможно, как невозможно предсказать форму облака или число языков в пламени костра. Отпечаток нельзя исправить — мир запоминает его в своем устройстве таким, каким впервые воспринял, и потом воспроизводит снова и снова, невзирая на попытки вмешаться. Веками. Отпечаток нельзя остановить — он распространится настолько, насколько хватит энергии у мага-носителя. Отпечаток нельзя перенаправить или изменить — он воплотится именно так, как подсознательно желает сорвавшийся маг...
А Тим хотел причинять боль...
Вихрь родился из земли — и из его рук. Черно-алые искры-молнии оплели кисти, пальцы, земля вспучилась под ударом сжатых кулаков, рванулась вверх жутким бело-черным грибом, на миг замерла... а потом принялась раскручиваться чудовищной мгновенно потемневшей воронкой смерча.
Белый цвет исчез почти сразу, но появился кирпично-красный, грязно-серый, зеленоватый — разрастаясь, смерч втягивал в себя черепицу с крыш, дрова, сырье из красильных мастерских.
И рос. Рос. Рос. Пока не стал шире малой городской площади...
Он задержался на месте совсем немного — стремительное воплощение человеческой боли и ярости — а потом, набирая скорость, ринулся вперед. К цели.
Отпечаток нельзя остановить.
Но, когда он врезался в толпу штурмовиков, многие до конца пытались это сделать...
А тем временем за барьером...
— Группа "Альт", доложитесь.
На совершенно обычном снежном поле вдруг приподнялся совершенно обычный белый сугроб, тряхнул внезапно возникшей головой и спокойно отчитался в связную шкатулочку:
— На месте.
— Обстановка?
— Почти кладбище. То есть тишина и покой.
— Еще бы, все пошли на нас.
— Они на нас, а мы к ним. Визиты, как говорится, должны быть взаимны, а то неучтиво получается!
— Против учтивости возражать трудно, — фыркнула шкатулка. — Приступайте.
— Принято. Закончу — отчитаемся.
Вельхо по прозвищу Ветерок прикрыл шкатулку — хотя, по чести сказать, плоская форма давно позволяла называть это милое изобретение просто связным медальоном — и прищурился, обозревая цель.
Лагерь штурмовиков и правда был почти пуст.
Ну что ж... проявим учтивость!
— Группа Бена? Вызывает центр. Группа Бена... — голос "Центра" совсем негромкий. И так же тихо отвечает ему... кажется, это дерево? Потому что никого и ничего другого в этом месте не видно. Впрочем, глаза при вельхо врут часто. И небольшая рощица может оказаться совсем не тем, чем кажется.
— Добрались, приступаем к "угощению".
— Маски не забыли?
"Дерево" жалуется полушепотом:
— Уже пятиминутку в них сидим — не помогает!
— В смысле?
— Да кашу они тут такую варят, с мясом и пряностями — запах такой, что голова кружится.
— Есть перед заданием надо, тогда ничего кружиться не будет! — сердито указывает шкатулка. — Ладно, работайте...
— Группа Ульвиу...
— Мы на месте, — связная шкатулка подрагивает хватке крепких пальцев. Семеро членов этой группы совсем не прячутся, они стоят посреди оставленного наемниками лагеря... хотя оставили его не все.
— Обстановка?
— Подходящая... почти. Центр, мы тут кое-что поменяем. Для гарантии.
— Группа Ульвиу, что за сюрпризы? — после паузы спрашивает шкатулка. — Что случилось?
— С нами — ничего. Но тут наши гости незваные видать, решили, что им скучно живется... Придется развлечь, когда вернутся!
— Если вернутся. В чем дело, парни?
— Эти твари приволокли в свой лагерь девчонок из соседней деревни! Центр, я сейчас пошлю с ними Мита и Диуса, пусть наши целители посмотрят, а? Может, еще выйдет вылечить...
— Не совсем подходящее время... ну да ладно. Скажи парням, пусть шагают прямо в целительские палаты. И поосторожней, хорошо?
Диверсионных групп было пять. Магическое число в этом мире, что тут скажешь. И каждая была твердо нацелена выполнить поставленную задачу... и немного сверх того.
Вихрь Тима стал последним в жизни не для всех штурмовиков. Даже не для половины — отпечаток нельзя остановить, но от него вполне можно убежать. Так что наиболее сообразительные и наименее опьяненные эликсирами вельхо именно это и сделали. И спустя несколько малых минут уцелевшие собрались у развалин мастерских и оцепенело рассматривали ужасающую в своем неостановимом равномерном кружении воронку.
Теперь вихрь был полностью черным, даже лица втянутых в него людей были неразличимы в этой жуткой черноте. Достигнув какого-то определенного предела, он перестал двигаться вперед и теперь вращался на одном месте — быстро, равномерно, страшно. Свистящий гул, почти рев, давил на уши и мешал думать. Вихрь казался живым... и голодным.
Он не убил всех врагов, как хотел его создатель.
Но выиграл несколько драгоценных минут, дав защитникам среагировать на вторжение. Он напугал штурмовиков и заставил их относиться к "дикарям" с опаской... и некоторым уважением. Самый важный показатель для вельхо — это сила. А силу они увидели наглядно... очень наглядно.
Их все еще было много, почти пять сотен, и они все еще были серьезной угрозой. Но они почувствовали, что могут проиграть...
Сбившись у развалин, ощетинившись щитами со всеми мыслимыми защитами, уцелевшие нервно обменивались мнениями:
— Боги, все Пятеро... не оставь нас, Ульве... не оставь нас, Жива... не оставь нас...
— В-видали, а? Видали, как он нашего главу слизнул? Раз — и все.
— Поблагодари богов, что не тебя!
— Не оставь нас, Сета...
— В-видали? Вы видали, кто это запустил? Один дикарь, сам, в одиночку! Это что ж за дикари такие?!
— Может...
— А ну смолкли! — один из глав все же вспомнил о долге. — Дикарей испугались? Все одно наш Высший сильнее!
Это была правда. Высший бесспорно сильней любого в этом городе. Он практически в одиночку, только на усиливающем "Пинке" и собственной силе сдвинул неприступный доныне барьер.
Но вельхо все равно отводили глаза. Каким бы сильным ни был Высший, но он был здесь один. Но этот дикареныш с воистину жутким отпечатком тоже был один. И скольких к богам спровадил? А дикарей тут полно, и кто пообещает, что другие слабее? Притом Высший-то там, а они — здесь...
— А ведь вихрь этот в аккурат на проломе замер, пробормотал чей-то нервный голос. — Случись что — и отступать некуда.
— Цыц! Стройся!
И тут воздух дрогнул. Неслышный "сдвиг" магии отдался в наручных Знаках, один за другим из Шага стали появляться люди. Защитники наконец пришли.
Макс
За что я люблю новых родственников — за то, что они всегда — ВСЕГДА! — рады тебя видеть. Даже когда три недели назад Терхо Этку ошибся с подстройкой своего будильного Знака, и я ввалился в семейную пещеру в три часа ночи, в коронах приемных родичей не мелькнуло даже искорки раздражения. Они реально любили проблемного родственничка в моем лице, и это было... здорово!
Не думать, что тебя только терпят по какой-то причине, не подстраиваться под чьи-то требования и стандарты, а просто знать. Тебя ждут и любят. Всегда.
Даже если ты сваливаешься им на головы без предупреждения (причем на головы практически буквально — этот стихийный проход вел в одну из кладовок, и рухнул я на спину тетушке). Даже если совсем ненадолго, на пять минут, и сразу собираешься удрать обратно, к Старшим, к проблемам и вельхо.
Даже если ты обещаешь заявиться к ним в гости с полутора десятками приятелей-дракончиков и примерно с четырьмя сотнями человеконят... то есть особей вида "детеныш человеческий", подвид "маг малолетний".
Все равно... любят.
Это странно и, как говорит Славка, "противоречит опытным данным". Нереально...
Но я уже начал привыкать.
— Ну, я пошел?
— Да, Махс. Ты побереги себя, хорошо? И Славкха. И Терхо передай...
— Будет сделано! А...
— А пещеры будут готовы к вечеру! — правильно поняли меня родичи.
— Но заселяться туда можно хоть сейчас!
— Просто к вечеру там будут и родник, и подстилки, и все, что нужно людям.
— Когда дерешься, лучше чтобы дорогое тебе было в надежном месте...
— Кстати, передай Славке кое-какие камушки — он просил.
— Макс, а помнишь тот мох, что ты однажды э-э... усовершенствовал? Он съедобный оказался, вот пирожки из него, попробуй! И друзьям передай!
— А твоей почтенной бабушке передай вот это...
— А еще...
Уф! За что я иногда НЕ люблю встречаться с родичами — это за то, что от них без подарка не уползешь. А что бы там ни говорил Славка про моего внутреннего зверя, я все-таки хомяк, а не верблюд. И столько утащить физически не могу...
Я кое-как отбрыкался от "этого" "этого" и еще "вот этого", призвав родичей сложить их в нашу пещеру, признательно посверкал коронкой, подмигнул крылатой мелочи, в упоении жевавшей долгожданный сыр, и нырнул в заполненную туманом дыру стихийного прохода.
Семь... шесть... пять... тьфу, какой все-таки туман сырой... и дымкой отчего-то припахивает... три... два... замаячил свет... есть!
Я вывалился обратно в морозный зимний день, торопливо распахнул крылья и заозирался, не понимая.
Воздух пах дымом. Обычно этот запах ассоциируется с кострами, осенью, праздничным шашлыком. Но здесь и сейчас это был запах тревоги. Барьер, недавно бесцветный, налился бирюзовым сиянием. На юге, там, где город упирался в три довольно крутых холма с изгибом реки между ними, воздух полыхал краснотой. Что-то странное, знакомое, жутко черное застыло там, как притаившийся в ужастике хищник. Воздух хлестали вспышки...
Меня не было от силы полчаса. Что случилось?
— Макс! Наконец-то! — ко мне рванула Ритха. — Все правильно?
— Там — все. А тут что?
— Нападение. Защита подалась... шкатулку запусти! Про тебя уже несколько раз спрашивали.
Шкатулка!
Я тронул резную деревянную коробочку размером чуть меньше ладони, слабо пахнущую бузиной. Связная шкатулка. Предмет непроходящей радости магов. Намаявшись со своими связными узорчиками, которые каждый раз надо было вырисовывать заново, они восприняли этот аналог мобильников, как правоверный сектант явление говорящих драконов! Шкатулочки работали только на прием-передачу, без дополнительных функций, и были, если честно, совсем маломощные. Но на город их действия хватало.
Черт, промазал. Шкатулка маленькая, не моим крылом ее запускать! Знак на крышке напоминал детский рисунок стула: одна горизонтальная черточка, две вертикальных, и одна наискосок. Он проступал из деревянной крышки, как татуировка на коже, и нажатию в принципе не должен был поддаваться. Но одно касание когтем — и шкатулка наконец взорвалась голосами:
— ..считать! Вся улица забита, но они же новички все, только магию получили! Энтузиасты,
* * *
! — рев и шум, и едва слышный вопрос, — ... ло, слышишь?
— Даллек, держись, подкрепление идет!
— Давят, погань...
— Отряд-семь, прорыв группы противника в вашем направлении!
— Вижу. Встретим... от души!
Славка?! Я цепенею. Началось. Все-таки началось. Ну что, Макс, хотел проучить Нойта-вельхо? Возможность есть. Хорош вибрировать!
Грохот, шум и треск...
— Где наш правитель города?
— Лекари, заберите раненого!
— Отправьте амулетом!
— Он не дается!
— Амулет?!
— Раненый! Герой, чтоб его...
— Отряд-четыре вызывает градоправителя! Нужно убежище для мирных с линии пробоя, срочно! Человек семьдесят! Отряд-четыре вызывает градоправителя!
— Я Миусс Райккен Орро. Почему только семьдесят человек. А остальные? Много погибших?
— Ваших драконоверов спросите... или кто они там? Мы отправляем тех, кто согласился, а ваши сумасшедшие лезут в драку, как бойцовские жабы, почуявшие кровососов! Обрадовались, что могут наконец в открытую морду магам набить... причем, Пало, бабы тоже!
— Врачеватели спрашивают, нужна ли кому-то срочная помощь?
— Я скоро прибуду, — мрачно обещает драконовер. И смолкает.
На "освободившееся место" немедленно влезает бабушка.
— Пало, вы где?
— В расчетной точке.
— Заряды?
— Порядок!
— Отлично, ждем вас... есть кое-какая идея.
Голос у бабушки спокойный и деловой, и поселившиеся где-то в районе сердца тигры начинают потихоньку втягивать когти. Ничего страшного не происходит, этого ждали, к этому готовились, и весь разговор по "шкатулке" — отражение этой готовности.
Отобьемся. Наверное.
В "в эфире" настоящая карусель...
— Спасибо за идею насчет шкатулок, Ерина Архиповна. Правда удобно.
— Связь наше все! — бодро чирикает бабушка-разведчик. — Противник нас точно не слышит?
— Не должен. Тут ограничительный Знак на обороте.
— Отлично! Будет время — обмозгуйте еще, как глушануть противника! То есть вывести из строя их средство связи!
"Эфир" на миг смолкает, потом слышится чей-то восхищенный свист.
— Ерина Архиповна, вы просто кладезь!
— Драконам шкатулки передали? Где они пропадают? Тут их детеныши беспокоятся!
— Этого еще не хватало... У нас немагов уже не осталось!
— Ритха! Макс не прибыл?
Я размыкаю губы.
— Здесь. Я здесь...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
